Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Михаил Колычев

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Михаил Колычев

Мурманск

Ангел белый

Побирушка, побирушка…
Жизнь рождением наказала.
Большеглазая девчушка –
Побирушка у вокзала.
Платьице на тонких ножках,
Личико… да горстка боли –
Утлой лодочкой ладошка
Плещется в народном горе.
Наливаясь солнцем рыжим,
Задыхался город душный.
И слетал, толпе неслышный,
Детский лепет с губ синюшных:
«Ангел белый, ангел белый,
Забери на небо, к маме…»
Взгляд переполняла Вера,
Разум истекал слезами.
Но, безликим злом гонимо,
Месиво мужчин и женщин
Протекало молча мимо
Девочки с ума сошедшей.
«Ангел белый, ангел белый…»
Большекрылый плеск во взгляде, –
– В этом мире добрый – беден,
А богатый – зол и жаден…»
Тощий звон ей в ноги падал
Милосердием грошовым.
А глаза искали – взгляда,
А душа просила – Слова!..
К ней, в безумие тоски я
Сердцем не сумел пробиться.
Не должны глаза такие
Прорастать на детских лицах.
Я стоял оторопело,
Призывая смерти чудо:
«Ангел белый, ангел белый,
Забери меня отсюда!»

* * *

Здравствуй, церковь! Примешь? Впустишь?

Каюсь, грешен, жил безбожно.
Я пришел, поскольку – русский.
Я пришел, поскольку – тошно.
Гадок плен чужой свободы –
Безпредельной, злобной, ложной.
Я пришел под эти своды
Исцелиться Словом Божьим.
В мире – умопомраченье,
Больше некуда укрыться.
Добрый батюшка-священник,
Научи меня молиться.
От дурмана истин лживых
Гаснет разум. В сердце – мглисто.
Душен мир. Но души – живы
Ясным светом вечных истин!
Крест кладу я неумело.
Непривычен… Не приучен…
Но душа – переболела.
И на сердце – светлый лучик!

* * *

Почему-то все часы спешат

Или это я страшусь предела,
За которым неизбежен шаг
В неизвестность – где не будет тела?
Отворите тайну, небеса!
Дайте в высь бездонную вглядеться!
Боже, напои мои глаза
Несказанно чистым светом детства!
Господи, прости! Я стал иным!
А того, кем был я в изначале,
Закружили золотые сны,
Замели белесые печали.
Залила хмельной слезою грусть,
Растрепала ветреная радость…
Свете Тихий! Я к тебе вернусь.
Отжелалось – ничего не надо.
Все вольней – по небу облака,
Все сильней гнетут земные страсти…
Все невыразимее тоска.
Все недосягаемее счастье.

* * *

Синие звездные искорки – чистая искренность

Шелестокрылые тени на бархате ночи
Ласковый свет осеняет кресты монастырские.
Смотрят на грешную землю безгрешные очи.
С тихого неба нисходят снега онемелые,
И засыпают, засыпав следы по дорогам.
Слышишь – поют синеокие ангелы белые,
Славя суровую землю, хранимую Богом.
Кажется – доброе сбудется, нужное – скажется.
Льется с небес утешение всем безутешным.
Верится – в жизни смятение так же уляжется,
Грезит душа покаянная утром безгрешным.
Тянется в небо озябшее тонкое деревце,
Всеми ветвями – к грядущему лучику первому…
Да снизойдет упование всем, кто надеется.
Пусть упованье, окрепнув, становится Верою.

* * *

Ах, полярная ночь!

То ли сон, то ли царство безсонное,
Тихий свет полыньи, называемой всеми «луной»,
Васильковые россыпи звезд.
Небеса черноземные.
И земля, как пречистое небо, светла подо мной.
Никому ничего не хочу объяснять и доказывать,
Надо просто, забыв о земном, в эту высь посмотреть.
И прозреет душа, и поймет непонятное разуму:
Почему небеса называются в Библии – «твердь».

Тервенический монастырь

Словно стала душа безтелою…
Обмираю от красоты.
Чистота подвенечно-белая
Тервенический монастырь.
За спиною дорога дальняя,
Но не чувствую, как устал…
У послушницы Аполлинарии
Лик невесты, глаза – Христа.
Не забуду я, не забуду я
Эту сказку в лесной глуши!
Слава Богу за чудо чудное!
Слава людям, кто труд вложил!
С грустью вглядываюсь в деревню я:
Как случилось, по чьей вине
Люди бросили церковь древнюю
Да и кладбище вместе с ней?
Эх, безбожное поколение!..
А кресты догнивали здесь,
Как терновый венец забвения
Прежде жившим – от тех, кто есть.
Люди, люди… Да как же вышло так?
Всероссийский великий грех…
За забытого и забывшего
Я в часовне молюсь. За всех.
Чтобы набело души вычистить
И заполнить в сердцах пустырь,
Ты терзай нас, вини, девический
Тервенический монастырь.
Дай нам слезы, но с ними – истину,
Красотой напои сердца.
Эти зданья, как будто вписаны
В эту местность рукой Творца.
На источник иду с сестрицею,
Припадаю к святой воде…
В этой церкви да причаститься бы…
Жаль, что служат не каждый день.

Непостроенный храм

Сопка простерлась двуглавым орлом над дорогою,
Древние камни внимают протяжным ветрам.
В речку со склона взглянула церквушка убогая
И несказанно прекрасный увидела храм.
Храм отразился в реке небывалою небылью,
Светлой мечтой о великой счастливой стране.
Словно сквозь грезы привиделось то, чего не было,
Словно сквозь слезы пригрезилось то, чего нет.
Люди, придите, взгляните, родные, хорошие!
Видите, там, среди серых безстрастных камней, –
То ли разбившийся храм безвозвратного прошлого,
То ли несбывшийся храм наших нынешних дней.
Люди, очнитесь! Проснитесь, селенья окрестные!
Люди, спуститесь к реке, чтоб на чудо глядеть!
Черные зданья торчат над безвинною местностью.
Темные тени молчат, не спускаясь к воде.
Осень рыданья несет над холмами и топями
И наполняет дождливой слезой облака.
В небо глядит из реки не рожденный утопленник,
Песню непетую в море уносит река.
Люди, придите, нельзя не жалеть об утраченном!
Люди, взгляните, задумайтесь – что впереди!..
Дух преподобного Трифона ангелом плачущим,
Нас осеняя, над грешной землею летит.
Единосущная и Нераздельная Троица,
Нашу страну и народы ее пожалей.
Господи, силы нам дай, чтоб молиться и строиться!
Храм, отраженный в реке, сотвори на земле!

Ковда

о. Аристарху

1
Над водою – синий воздух,
Хороводом – к дому дом.
Привела дорога в Ковду,
Видишь – церковь за мостом.
Как же здесь не помолиться!
Лишь переступи порог –
И рука ко лбу стремится,
И к тебе снисходит Бог.
Поднимись на колокольню,
Глянь – какая красота!
Пей во все глаза раздолье –
Эту ширь и эту даль!
Вот где воля без оков-то!
Вот где близко до небес!
Из глубин былого Ковды
На скале – поклонный крест.
Я брожу от зданья к зданью,
Кепку теребя в руках.
Что ж дома сомкнули ставни?
Что ж все двери на замках?
Расставанье. Час отъезда.
Замираю на мосту.
Вот – ей-богу – свято место!
Отчего ж так пусто тут?

2
Шел дождь. Ботинки хлюпали водой.
А я – одет совсем не по погоде,
Бродил, отогреваясь красотой
По древнему селу – поморской Ковде.
Я был пленен. Точнее – влит звеном
В цепь вечного согласия и счастья.
Где все, что есть – тому подчинено,
Чему и я безропотно подвластен.
Аукалось родство окрестных мест,
Я ощутил знакомыми до боли
И крест над храмом, и поклонный крест,
И крест над обновленной колокольней.
И кованые ковдские кресты,
Могучие, как те, кто жил здесь прежде…
И чаек крик, и лодки у воды,
И этот дождь, стекавший по одежде.
В лицо хлестали мокрые кусты,
Но я уже не разбирал дорогу…
Я понял – мы ушли из красоты,
Для нас однажды сотворенной Богом.
Мы строим Вавилоны, вновь и вновь
Теряя рай. Довольствуемся адом.
Бетонных обитатели кубов
И черных почитатели квадратов.
А красота сквозь слезы смотрит вслед,
Не веря в то, что брошена навеки,
Родителя всего на всей земле
Пытаясь видеть в каждом человеке.

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать