Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Раиса Блох

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Раиса Блох

Блох Раиса Ноевна (1899–1943) – поэтесса, переводчик, историк. Дочь крупного юриста, сестра издателя Якова Блоха. Училась на историческом факультете Петроградского университета (1919–1920), посещала переводческую студию Михаила Лозинского. В 1920 году была принята в Петроградское отделение союза писателей. «В стихах Раисы Блох есть лиризм, есть несомненный песенный строй. По-моему, на нее можно надеяться. Я бы высказался за принятие ее в члены-соревнователи», – написал в своем отзыве Михаил Лозинский. «Согласен с Лозинским», – откликнулся Николай Гумилев. «Разумеется, и я согласен», – присоединился председательствовавший Александр Блок, отметив, однако, некоторую общую бессодержательность многих стихов молодых поэтов, столь похожих друг на друга в творчестве и столь «различных, как люди». С мнением Александра Блока согласился Михаил Кузмин.
В 1922 году была командирована для работы в архивах и библиотеках Германии и, как многие, не вернулась. Окончила Берлинский университет. Член берлинского «Кружка поэтов» (1928–1933). В Берлине вышли ее поэтические сборники «Мой город» (1928), «Тишина» (1935). В одном из берлинских писем 1932 года сообщала: «Со мной в национальном вопросе не слишком церемонятся… Разговоры о форме черепа и чистоте расы наводят только на отвращение и тоску, даже не на ненависть. Надеюсь все-таки, что все образуется». Увы, не образовалось. В 1933 году, после бегства в Париж, напишет: «Надо поскорее все забыть и от звериного и расового начала вернуться к человеческому». Этим человеческим началом стала для нее работа в Парижской национальной библиотеке по каталогизации рукописей Аристотеля для переиздания словаря средневековой латыни, переводы поэтов Средневековья и собственные стихи. Одно из них стало популярной эмигрантской песней Александра Вертинского: «Чужие города» с ностальгическими строками: «Тут шумят чужие города, // И чужая плещется вода, // И чужая светится звезда…». После оккупации Франции была вынуждена жить под чужим именем. В ноябре 1943 года ее задержали при попытке перехода швейцарской границы и депортировали в Германию. Погибла в газовой камере.

* * *

В гулкий час предутренних молений

Опустись тихонько на колени,
Не зови, не жди, не прекословь.
Помолись, чтобы тебя забыли,
Как забыли тех, что прежде были,
Как забудут всех, что будут вновь.
Апрель, 1928

* * *

Две звезды на небе загорелись

Две звезды горели и мерцали.
Я молилась этим звездам светлым
И других созвездий не видала.
Две звезды упали в глубь морскую,
Золотой дугой упали в воду.
Я молиться больше не умею.
Что мне делать… Господи, помилуй!

* * *

Чистота, чистота и звон

На высотах Твоих, о Боже,
И Тобой этот мир рожден,
Этот мир, на Тебя похожий.
Отчего же весенним днем,
Самым стройным и самым ясным,
Загорается кровь огнем,
И безудержным, и напрасным.
И сильнее, чем голос вод,
И слышнее, чем птиц служенье,
Этот зов, что меня ведет
В немоту и в уничтоженье.

* * *

Помнишь: отец, бывало

Долго стоял, молясь, –
Белое покрывало,
Черная бахрома.
Солнце в окно блистало,
Радуясь и дивясь, –
Нам ли теперь пристала
Торной дороги грязь!
Небо благостное, и жарок
Запах трав и деревьев сонных,
Небо праведное – подарок
Для усталых и огорченных,
Свод торжественный, купол полный
Птичьим щебетом, Божьим звоном,
И горячего ветра волны
По кудрявым сбегают склонам
До реки, до травы высокой,
Незабудковой, бирюзовой,
Где над девочкой синеокой
Смерть насыпала холмик новый.

* * *

Когда душа расширится как храм

Построится торжественным покоем,
Куда глядеть испуганным глазам,
В какую щель мы наше счастье скроем?
И голос там, и звон, и тишина,
И праздника сияющая чаша,
А наша мгла до дна запылена,
И до конца открыта сирость наша.

* * *

Не прекословь, высок и светел

Господен рок,
Господь лучом тебя отметил
Средь всех дорог.
Лучом пронзительным жестоким,
И золотым,
Чтоб стали все земные сроки,
Как прах и дым.
Чтоб стали все земные звуки,
Как тишина,
И даже горе, и даже муки,
Как тени сна.
Смотри, безсилен и безсловен
Ты прежде был,
А ныне полон чудес и песен
И звона крыл.

* * *
Над моей душой, огневой и дикой,
Над моей слепой, ненасытной жаждой
Ты простер Твой плащ, где пасутся звезды.
Научи меня, о Владыка, песням,
Самым чистым, тем, что не спеть и птицам,
Чтобы стал лучом Твоего веселья
Твой усталый раб, Твой слуга бездомный.
1934

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать