Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Валентина Телегина

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Валентина Телегина

Пермь

* * *

Молиться нас не научили

Ни в час ночной, ни на заре.
Мы все заветы позабыли,
Как строчки в старом букваре.
Не знали мы духовной школы,
Не приняли ее венца.
Ее азы, ее глаголы
Не проникали нам в сердца.
Вот почему душа страдает:
Есть память духа у нее,
И к небесам она взывает,
Ища прибежище свое.
И вот нисходит озаренье,
И чувствуешь – душа жива!
И в покаянном очищенье
Находишь нужные слова.

Молитва

Я пред Тобой –
аки былинка в поле.
Я о Тебе
древней памятью помню.
Сколько бы нас
ни отлучали, ни били,
В недрах души
образ мы Твой сохранили,
Господи Боже!
Только за все
горько, обидно и больно.
И пред Тобой
плачу и плачу невольно.
Боль утиши,
каплю пролей дождевую
И освети
солнышком душу живую,
Господи Боже!
Слезы утри
млечным Твоим полотенцем,
Сделай меня
чистым, безгрешным младенцем.
Я пред Тобой –
аки песчинка в море,
Я пред Тобой –
звук во вселенском хоре,
Господи Боже!

* * *

Моя горькая молитва

Ты услышь меня, Всевышний, мой единственный Учитель,
Посети хоть в сновиденье мою бедную обитель.
Все мы, все к Тебе приходим со слезами покаянья,
Как отчаявшийся нищий за грошовым подаяньем.
Моя тихая молитва никого не потревожит,
Только Ты ее услышишь, Ты ее услышишь, Боже…
Как живем мы на прекрасной, на погубленной планете,
Неразумные, слепые, заблудившиеся дети…
Кровь людская не водица, но она рекою льется
И стекает отовсюду в сатанинские колодцы.
Век от века, год от года неуклонно, непрестанно
Исполняется земное Откровенье Иоанна.
Ты, наверное, от горя содрогнулся, Всемогущий,
Пожелтели Твои рощи, и завяли Твои кущи.
Разве в каждом человеке не живет частица Божья?
Но вовеки мир пронизан злодеяньями и ложью.
Как осмыслить, как смириться, в кознях мира разобраться?
За других не отвечаю, за себя бы отчитаться…
Люди злы и безсердечны, лицемерны и жестоки.
Совершенствуется разум – умножаются пороки.
Жизнь мою одним ударом во младенчестве сломали,
Мои лучшие порывы осмеяли, растоптали.
Не могу я больше с ними светлой радостью делиться.
Жаль, что нету сил в пустыне навсегда уединиться.
Кто увидит мои слезы, кто сочтет мои страданья?
Не сметет их даже ветер, грозный ветер мирозданья…
Но суровое возмездье напророчили пророки.
Значит, скоро, значит, близко? При дверях и на пороге.
Что ж ты медлишь, Всемогущий, или стрелы затупились?
Или молнии погасли, или громы разрядились?..
Боже, Боже милосердный, перед той грядущей встречей
Ты прости мне дерзкий ропот, мои суетные речи.
Ты прости мне малодушье, Ты прости мне маловерье,
Я – лишь слабая былинка пред Твоей высокой дверью.
Моя горькая молитва никого не потревожит,
Только Ты ее услышишь, Ты ее услышишь, Боже…

Богородская трава

В детстве мне причудилось:
на святую Троицу –
Виделось, как будто наяву, –
Ходит по России Матерь Богородица,
Сеет богородскую траву.
Ранними утрами, в легком одеянии
Шла Она, нездешняя краса, –
Зажигались степи золотым сиянием,
И мерцали темные леса.
Детскою душою так хотелось слиться
С образом небесной чистоты…
Где Она ходила, распевали птицы,
Где ступала, там росли цветы.
И несла незримо помощь человеку:
Путника водою напоит,
Плачущих утешит, исцелит калеку,
Пахаря на труд благословит…
В плаче покаянном вдруг душа заходится:
Праведно ли, правильно ль живу?
Где Ты нынче, Матерь Богородица,
Сеешь богородскую траву?

* * *

Под солнцем единым у Господа Бога

Нас мало – дающих; просящих – нас много.
И каждый по-своему с Ним говорит,
И каждый о чем-то молитву творит.
Но мало кто помнит в гордыне пустой:
Мы – только песчинки под Божьей пятой.
И мало кто Господа боготворит,
С мольбой и смирением благодарит.
Кто нежность и кротость приносит Ему –
За утренний свет и вечернюю тьму,
За бренное тело и всю его боль,
За горькую нашу земную юдоль;
За звездную душу – подарок небес,
За то, что однажды ты к жизни воскрес
И понял ценою страданий и слез
Величие жертвы, что Он нам принес.
За то, что дано нам, чрез муки Отца,
Трагедию мира познать до конца.

* * *

Не роптать бы надо, а молиться

Ранний час доверчиво встречать.
Солнышку и небу удивиться,
Травам и деревьям поклониться,
Ощутить земную благодать.
Не роптать бы надо, а смириться,
Матушкою землю величать, –
И не страшно будет с нею слиться,
В миг последний тихо повиниться…
Всех простит. На то она и мать.

Вербная неделя

От земли до неба – тишина.
Тишиной душа напоена.
Тишиной душа защищена
И молитвою освящена.
Даль за перелесками ясна,
Чистая, зовущая, сквозная,
И над ней – от края и до края –
Молодого неба глубина.
Вербочки торжественно-тихи,
В чуткой дреме веточки ольхи,
Молятся рябинка и сосна.
В Божьем мире – Божья тишина.
Наполняясь радостью весенней,
Таинством душа напоена.
Пред лицом Христова Воскресенья
От земли до неба – тишина…

* * *

Затаись, но выживи, Россия

Помолись – и выживи, Россия!
Во весь рост, родная, поднимись,
Для детей, для внуков – возродись!

* * *

За какой-то неясной чертой

приоткрылась суровая тайна:
наградил меня Бог немотой,
но молитвой наполнил молчанье.
Никому на земле, никому
не признаешься, что тебя мучит.
Только Богу, Ему одному
доверяю рассказ свой горючий.
Замерев пред Его красотой,
лишь Его потревожить посмею –
самой горькою думой своею,
самой кроткой и чистой строкой.
И, представ пред Его высотой,
я теперь очень явственно вижу:
наградил меня Бог немотой,
чтоб к молитве поставить поближе.

* * *

Со крестом по жизни ходим

со крестом.
В слове, в деле, в счастье, в горе –
со крестом.
Пусть огромный да тяжелый,
а несешь.
Неподъемный! –
Подымаешь и несешь.
А как выйдешь на распутье,
помолись.
Вот дорога – ты иди
все ввысь и ввысь.
Камни, ветры, буреломы не кляни.
Свою душу, чашу жизни, не срони.
Пусть душа о самом важном
пропоет,
а от холода и жажды
крест спасет.
Со крестом иди по жизни,
Со крестом.
Ночью, алою зарею –
со крестом.
Со смиреньем и надеждой
крест неси.
Так завещано от века
на Руси.

Александр Холин

и за Любовь, что мне послал!
Я жизнь – несыгранную роль –
еще в стихах недописал,
недоболел, недолюбил,
недомолился перед сном,
и недопонял, что не мил
кому-то в городе пустом.
Опять блуждая по судьбе,
то неприютен, то весел,
я вновь и вновь скажу Тебе:
Спасибо, Господи, за все!
Я снегом белым упаду,
когда полночный город стих,
и Вифлеемскую звезду
я отражу в глазах своих.

У входа в Иерусалим

Бдите и молитеся, яко не весть,
кий час Господь ваш приидет.
Мф. 24:42; Мк. 13:33
Сижу у врат, презревши плоть,
от лета и до лета.
Не знаю я, когда Господь
пройдет дорогой этой.
Я пролил здесь немало слез,
в стране чужой, безвестной.
Не знаю я, когда Христос
пройдет в свой Храм Небесный.
Смогу ли я Его узреть
среди толпы гудящей,
иль суждено мне умереть
таким, как есть, пропащим.
О Боже! Милостивым будь
мне, грешному. И все же,
о Боже, укажи мне путь
каким пройдешь…
О Боже!

* * *

Жил я, с собой соглашаясь и споря

вплоть до последнего дня.
Церковь, ковчег мой, из мертвого моря
вынеси к жизни меня.
Сколько вокруг утонуло и тонет
в море не пролитых слез.
Церковь, ковчег мой, над волнами стонет
ангел смертей – альбатрос.
Кто-то прощальное слово обронит,
как драгоценный опал.
Церковь, ковчег мой, куда меня гонит
моря житейского шквал?

* * *

В час моления, в час бытия

всех собак, поминая, подлунных.
Господи!
Минет ли Чаша сия
мимо грез моих грешных, бездумных.
Нет! Моленье о Чаше не блуд,
не снискание смерти нескорой.
Господи!
Просто мне грешному будь
хоть надеждой, а лучше – опорой.
В час смятения, не был ли я
позабыт и Тебя не забыл ли?
Все же римское жало копья
ту же рану во мне сохранило.

* * *

Дни мои, дни!

Белопенное поле тетради.
Сны мои, сны!
Улетевшие вдаль облака.
Так бы и жил только в небо печальное глядя,
так бы и умер в безпечной игре игрока.
Но за окошком вагона нагие погосты,
но за бортом парохода глухая волна.
Глас ниоткуда:
– Зачем же, несчастный, живешь ты?
Я тебя создал для Жизни на все времена!..
И, словно луч пронизал естество и сознанье,
перекрестились земные и Божьи пути.
Господи! Господи!
Дай мне хоть миг покаянья,
не позволяй нераскаянным в полночь уйти.

* * *

Помилуй, Боже, и спаси!

Перед Тобою обнаженный
на стыд и слезы осужденный
Ересиарх Всея Руси.
И полудённый неба плач
потряс светлейшее светило:
я резал напрочь, точно врач,
то, что вчера душою было.
Уплыло каплей по стеклу,
упало образом в примете,
кружилось вальсом на балу
анти-Господнее столетье.
А я смеялся и плясал,
и богохульствовал без меры.
И вот я тот, кем смел и стал –
священномученик Химеры.
Не дух, не зверь, не человек,
не изгонённый, но изгнанник.
И очарованный вовек,
рожденный Русью, Божий странник.
Унылый дождик моросит.
А я, как Бог, преображенный,
стихи читаю прокаженным
Ересиарх Всея Руси.

На погосте

Слышишь, мама, я пришел!
Я нашел тебя, мамуля!
Жизнь мелькнула, словно пуля,
с продырявленной душой.
И ни завтра, ни вчера,
только взлет, и только вечность.
Неужели безконечность
это времени игра?
Не пора ли мне на взлет –
я весь мир перелопатил,
истончался, скажем кстати,
но достиг не тех высот.
Состоявшийся пижон,
нашумевший мастер слова,
но тебе промолвлю снова: –
Слышишь, мама, я пришел!

Диалог с Богом

Ах, какая унылость дней!
Ах, какое вокруг гнилье!
В сладкой патоке из теней
за Кремлевской стеной – ворье.
Неужели оставил Бог?
Неужели конец стране?
Даже русский мороз не смог
победить в продувной войне.
Продают журавлиный крик,
продают мимолетный взгляд.
Вот и я головой поник,
коль дорога из ада в ад.
Только слышу заветный глас:
«О душе своей помолись
и проснись в неурочный час,
если кони вдруг понеслись.
Ты на этой пустой земле
не задержишься – ни к чему.
Ты родился и жил во зле,
значит, жизнью измерил тьму.
Всяк из вас совершает то,
что предписано вам судьбой,
словно выигрыш в „Спортлото»,
только помни, что Бог с тобой!»
Я воскликнул:
«Помилуй, Бог,
покровитель Святой Руси!
Я исправить себя не смог,
но Россию мою спаси!
Пусть она не умрет во лжи,
пусть в Америке денег звон
русским голову не кружит,
словно ладаном от икон.
Не давай, что не унести
под волной Твоего огня!
Но Россию мою прости,
и, как жертву, возьми меня…»
Анна Перекрестова

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать