Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Елена Крюкова

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Елена Крюкова

Нижний Новгород

Мать Мария

Выйду на площадь… Близ булочной – гам,
Толк воробьиный…
Скальпель поземки ведет по ногам,
Белою глиной
Липнет к подошвам… Кто т а м?.. Человек?..
Сгорбившись – в черном:
Траурный плат – до монашеских век,
Смотрит упорно…
Я узнаю тебя. О! Не в свечах,
Что зажигала,
И не в алмазных и скорбных стихах,
Что бормотала
Над умирающей дочерью, – не
В сытных обедах
Для бедноты, – не в посмертном огне –
Пеплом по следу
За крематорием лагерным, – Ты!..
Баба, живая…
Матерь Мария, опричь красоты
Жизнь проживаю, –
Вот и сподобилась, вот я и зрю
Щек темных голод…
Что ж Ты пришла сюда, встречь январю,
В гибнущий город?..
Там, во Париже, на узкой Лурмель,
Запах картошки
Питерской, – а за иконой – метель –
Охтинской кошкой…
Там, в Равенсбрюке, где казнь – это быт,
Благость для тела, –
Варит рука и знаменье творит –
Делает дело…
Что же сюда Ты, в раскосый вертеп,
В склад магазинный,
Где вперемешку – смарагды, и хлеб,
И дух бензинный?!
Где в ополовнике чистых небес –
Варево ада:
Девки-колибри, торговец, что бес,
Стыдное стадо?!
Матерь Мария, да то – Вавилон!
Все здесь прогнило
До сердцевины, до млечных пелен, –
Ты уловила?..
Ты угадала, куда Ты пришла
Из запределья –
Молимся в храме, где сырость и мгла,
В срамном приделе…
– Вижу, все вижу, родная моя.
Глотки да крикнут!
Очи да зрят!.. Но в ночи бытия
Обры изникнут.
Вижу, свидетельствую: то конец.
Одр деревянный.
Бражница мать. Доходяга отец.
Сын окаянный.
Музыка – волком бежит по степи,
Скалится дико…
Но говорю тебе: не разлюби
Горнего лика!
Мы, человеки, крутясь и мечась,
Тут умираем
Лишь для того, чтобы слякоть и грязь
Глянули – Раем!
Вертят богачки куничьи хвосты –
Дети приюта…
Мы умираем?.. Ох, дура же ты:
Лишь на минуту!..
Я в небесах проживаю теперь.
Но, коли худо, –
Мне отворяется царская дверь
Света и чуда,
И я схожу во казарму, в тюрьму,
Во плащ-палатку,
Чтоб от любови, вперяясь во тьму,
Плакали сладко,
Чтобы, шепча: «Боже, грешных прости!..»
Нежностью чтобы пронзясь до кости,
Хлеб и монету
Бедным совали из потной горсти,
Горбясь по свету.

Иов

Ты все забрал.
И дом и скот.
Детей любимых.
Жен полночных.
О, я забыл, что все пройдет,
Что нет великих царств безсрочных.
Но Ты напомнил!
И рыдал
Я на узлах, над коркой хлеба:
Вот скальпель рельса, и вокзал,
Молочно-ледяное небо.
Все умерли…
Меня возьми!
И голос грянул ниоткуда:
– Скитайся, плачь, ложись костьми,
Но веруй в чудо,
Веруй в чудо.
Аз есмь!..
И ты, мой Иов,

Живи. В своей России. Здесь.
Скрипи – на милостыню старцев,
Молясь… Все можно перенесть.
Безо всего – в миру остаться.
Но веруй!
Ты без веры – прах.
Нет на земле твоих любимым.
Так, наша встреча – в небесах,
И за спиною – два незримых
Крыла!..
Вокзал. Немая мгла.
Путь на табло?.. – никто не знает.
Звеня монистами, прошла
Цыганка. Хохот отлетает
Прочь от буфетного стола,
Где на стаканах грязь играет.
И волчья песня из угла:
Старик
О Будущем рыдает.

Богоматерь. Владимирская икона

Очи Ее – сливовые.
Руки Ее – ивовые.
Плащ Ее – смородиновый.
Родина.
И так Ее глаза печально глядят,
Словно устали глядеть назад,
Словно устали глядеть вперед,
Где никто-никто никогда не умрет…
А мы все уходим. И мы все – уйдем.
…Лишь одна в Успенском соборе своем
Глядит печально, зная про то,
Что никогда не умрет никто.

Нагорная проповедь

Этот город стоял на высокой горе,
А внизу ледяная река бушевала.
И широкая Площадь январской заре
Все объятья свои, все кремли раскрывала.
И в лучах васильковых, из масляной мглы,
Где зверюшками в снег сараюшки уткнулись,
Шел на нас Человек. Очи были светлы.
Руки к нам, как дубовые ветви, тянулись.
Он стопами босыми на лед наступал.
От холстины одежд, от очей голубиных
Исходило свеченье. Он снег прожигал
Пяткой голой, тяжелой, землею – любимой.
То свечение так озаряло простор,
Что народ начал кучами, ближе, толпиться –
И стоял Человек и мерцал, как костер,
Освещая в метели угрюмые лица…
И торговки покинули мерзлую снедь,
И старик закурил «Беломор» неизменный…
И сказал Человек: – Я не смог умереть.
Я в сиянии синем иду по Вселенной.
Люди, милые люди, – Я так вас люблю!
Вы измотаны ложью, трудом, нищетою…
Я на Площади этой вам радость молю –
Хоть терновник пурги у Меня под пятою.
Я люблю вас, родные, – любите и вы,
О, любите друг друга!.. Ведь так это просто!..
…только рев дискотеки да финки братвы,
Да – насилием крика пропоротый воздух…
Дочь плескает во старую мать кипятком…
Сына травит отец нефтяною настойкой…
О, любите друг друга – в дыму, под замком,
Во застенке, под блесткой больничною койкой,
В теплом доме, где пахнет неприбранный стол
Пирогами и мятой, где кошки и дети
Вместе спят! В богадельне, где – легкий укол –
И затихнет старик, словно выстывший ветер…
Я вам слово златое пригоршнями нес.
Я хотел вам поведать премудростей много.
А увидел вас – не удержался от слез,
Даром что исходил вековую дорогу…
Бросьте распри! Осталось недолго вам жить.
Ветр завоет. И молнии тучи проклюнут.
О, любите друг друга! Вот счастье – любить,
Даже если в лицо за любовь тебе – плюнут.
И на Площади зимней,
так стоя средь вас,
Говорю вам Я истинно – в темень, во вьюгу:
О, любите друг друга!
Навек ли, на час –
Говорю вам: любите, любите друг друга.

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать