Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Татьяна Дашкевич

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Татьяна Дашкевич

Минск

Золото

Бабушке моей Анастасии
Сергеевне Шалимо, раскулаченной
в 1930 году и сосланной на
Зейские золотые прииски в юном
возрасте
Посмотрю на тебя –
и увижу
дубовые рощи,
Печерские мощи
плывут по реке,
уносящей
из той, настоящей,
изломанной жизни,
остатки Отчизны…
Родимая бабушка,
руки что так искалечило?
Скрюченных пальцев чернеющих
сучья больные, корявые
будто вовек не увидели
тонких колечек серебряных,
музыки и рукоделия,
не целовали поклонники
белые девичьи рученьки,
будто и вовсе не рученьки:
старого дуба грозящего
после пожара-губителя
это персты обгорелые…
Золото, золото, деточка,
Золото, золото, черное,
Черное, да каторжанское.
А бывало –
у церкви стояла,
и звенели земля и колокол:
солнце – золото,
люди – золото,
запевальное,
Не подвально-острожное,
Не каторжно-острожное –
Настоящее,
блестящее,
летящее,
пропащее…
И молодой каторжаночки
золото солнца закатное,
и рудниковое золото –
тонкой песчаной росиночкой,
черной своей паутиночкой
скрючило белые руки.
То золото, деточка, –
золото муки.
А на руках – от
церковных учебников
до непреклонных конвойных
и заунывных
барачных рыданий,
песен и крика
слезы и горечь,
страшная полночь
посмертных скитаний
Пасхальной России.
Прости меня, Анастасия.
1988

Забытая молитва

Когда уже забытая молитва
Рождается в окраинах души,
Я понимаю: скоро будет битва,
Не сей хлебов и пашню не паши.
И в тонком сне привидится дорога,
Идут войска, регалии несут.
Но нет хоругвей, нет над ними Бога,
А без Христа Россию не спасут.
То сушь, то град поля одолевают,
И волки появляются в лесах,
То скорбь, то ярость душу разрывают,
И черный плат лежит на волосах.
Я в бой хочу – спасти своих, поведать,
От приношенья крови уберечь!
Но в их глазах – желание победы,
Их знаменье, увы, не крест, а меч.
Но из камней в потьме смертельной битвы,
Среди солдат, орудий и огней,
Как херувим, возносится молитва –
И вороны взвиваются за ней.
1990

* * *

Ангеле мой, Ангеле

Крыльев кружева,
Я жива, мой Ангеле,
Слава те, жива.
Смейся, демон жаждущий,
Торжествуй – пока.
Рвется дух мой страждущий
Ввысь, за облака.
Верный мой хранителю,
Господа солдат,
В неземной обители
Звездочки горят.
А тебе, нездешнему,
При Татьяне быть,
Душу мою грешную,
Вечную любить.
1997

В Неделю Ваий

Каждый злак на земле боготканной
Сложит голову с криком «Осанна»
Под пречистые ноги Твои,
Уповая вчиниться в рай.
Снег идет, дождь косит, холодина.
Но и мы, вдохновенная глина,
Уподобились тайнам земли –
Красной рощей сегодня взошли.
И претрепетной вербы букеты
В человечьих ладонях согреты,
Плачет роща, поет и цветет –
Царь во имя Господне грядет!
Цвет цветов – амариллис пурпурный,
Жесткий папороть, ирис лазурный,
Ветка пальмы, снежок гепсофилы,
Кровь гвоздик, гиацинт голубой,
Мать-и-мачеха, пряные розы,
И подснежник, и вербные лозы –
Весь расцвел аналой пред Тобой.
Словно в дымке недальние дни
И безумные крики «Распни!»,
Ни детей, ни друзей, ни осляти,
Плачет Мать.
Не рыдай Мене, Мати…
Плачет мать. Безутешные слезы
Превращаются в росные розы,
Кровь гвоздик, гиацинт голубой,
Жесткий папороть, ирис лазурный,
Гроздь мимоз, амариллис пурпурный
Благодарно цветут пред Тобой.
1999

* * *
Татьяне Петровой

Пела птичка в полном храме

В первый теплый день поста.
Примостилася на раме
У подножия креста.
В день Египетской Марии,
Мира лучшего струна,
Может, из Александрии
Долетела к нам она.
Шепот, общее движенье,
Ищут взглядами ее.
Удивительно мгновенье:
Птичка с певчими поет.
Начинают «Милость мира», –
Громче трели, вниз летит,
Нам невидимая лира
Светом ангельским блестит.
Что ты, птичка, нам пророчишь,
Что ты, милая, поешь?
Черствых, нас растрогать хочешь,
Богу славу воздаешь.
Слезы катятся, родная,
От поста душа нежна.
Скоро скорбная Страстная,
Наша вечная вина.
Быстро кончится Страстная.
Бог сподобит – доживем.
Прилетай тогда, родная,
Песнь Пасхальную споем.
В теплой купола купели,
В миг спасительной зари,
Заходясь в счастливой трели,
Наши души озари.
Лед оставшийся растает,
И не станем речь тогда:
«Птичка Божия не знает
Ни заботы, ни труда».
1999

Богомолица

Выбились на свет седые прядки,
Красная в руке горит свеча.
В жизни не меняла без оглядки
Кровь Христа на ленту кумача.
Кровь Его опять ее согрела,
И стоит, как свечечка, чиста,
И поет, как в молодости пела,
Гимн о Воскресении Христа.
Не разжать сухого троеперстья,
Во перстах – не соль и не игла.
В такт знаменью отвечает сердце,
Вот и снова руку подняла,
И, себя щепотью омывая,
Белу свету кланяясь челом,
Как молитва кроткая, живая,
Теплится у Церкви под крылом.
2002

Слова духовника

о. Андрею (Речицкому)
«Среди толпы, и тишины среди,
Случится что-то, или не случится,
Ты, как корабль, с молитвою иди,
Везде и всюду научись молиться».
Да, я хожу с молитвой на устах,
И день, и ночь молитва в сердце длится…
Но духовник мне отвечает так:
«Учись, моя хорошая, молиться».
Когда приходят старые грехи,
И глаз я не смыкаю, как совица,
В слезах молюсь, а не пишу стихи…
А он твердит: «Учись. Учись молиться».
Постом решусь, унылая, спросить,
Как удалось отцу так научиться
О нас о всех Создателя молить,
Он мне ответит: «Я учусь молиться».
2003

Разговор

– Прости, мой друг. Теряю силу.
Мне больше нечего сказать.
И только «Господи помилуй»
Мне остается повторять.
– Но если «Господи помилуй»
Не забываешь повторять,
То у тебя не просто сила –
С тобою ангельская рать.
– Но нет молитвы детски кроткой,
Пустые помыслы придут –
И кипарисовые четки
На пол холодный упадут…
Ругаю я себя и плачу,
И прочь мечтательность гоню.
На что, на что я время трачу,
Какие пустоши храню…
– Что ж, на земле в наш век короткий
Немало горестных минут.
Тем и утешишься, что четки –
По Божией воле упадут.
2003

Певчая

Кате
Котята, куклы, брат, молитвослов…
Вся жизнь дитяти связана с игрою,
Хранит ее спасительный Покров
За Тучной и Усыренной Горою.
Ей судий нет – ей Бог один судья,
И не за что судить ее, малютку.
Всегда она с усердьем соловья
Поет с большими из часу минутку.
Лишь «Господи помилуй» и «Аминь» –
Вот вся ее короткая молитва.
На клиросе сияет глазок синь,
Она слепит, как благостная бритва.
Как бритва, полоснет по всей душе,
От чуждого святое очищая…
А девочка поет свое «клише»,
Поет и ничего не замечает.
Ее учили вроде не кричать,
Не нажимать на звонкий голос силой,
Но трудно ей всю службу промолчать
И не взмолиться: «Господи помилуй».
2003

* * *

Господи, прости, что я упала

В грязь лицом, в подушку, в полынью.
Знаю, нагрешила я немало,
И теперь на краешке стою.
Гордая, слабеющая духом,
Немощная сердцем и душой,
Все ж дерзаю дерзновенным стуком
Постучаться в праведный покой.
Глядя в небо осени янтарной,
Словно пень, стою я пред Тобой,
Вся – Твоя, с душою благодарной,
Вся – Твоя, в согласии с судьбой.
Жизни тропка уже все и уже,
Мчит каллиграфической строкой.
Постучалась, и молю о муже:
Душу Николая упокой.
Умоляю, Боже, умоляю,
Упокой страдальца в светлый рай,
Где никто, ничто не умирает,
И его прошу: «Не умирай!»
Ты лети, сиротская молитва
За детей, за душеньку отца,
Вдовья жизнь – оправданная битва,
Только без орудий, без свинца.
Длится битва, сердце – поле брани,
Сердце – конь, летящий без подпруг.
Господи! Да будет в Твоем стане
Добрый муж. Мой венчанный супруг.
2006

* * *
Коле

Птичка ли Божия бьется в окно

Странное облако в небе ли плачет…
Как научиться хранить, что дано?
Как научиться хранить, что дано?
Светлый мой ангел в рубашке из льна,
Добрый, усатый, хороший, пригожий!
Листья сгорают. Дымятся порошей.
Желтые листья летят дотемна.
В небе ли чистом, где нас еще ждут,
Выйдешь с пехотою в райское поле…
Здесь мы не слышим, как в небо идут,
Райская осень танцует на воле.
Здесь мы! Вот дочка, и я, и сынок,
Вот и родня, и подруги, и други!
Слышишь! Небесных лошадок подпруги
Скрипнут, как зимний могильный венок…
Архистратиг ты в пехоте родной
В белом, высоком, страдальческом чине.
Тихо повою одна под луной
О Николае, любимом мужчине.
2006

На заупокойной ектенье

Чередование имен:
Сергей, Анастасия…
Плывет покой со всех времен,
Они уже – иные.
Пусть за окном бренчит трамвай,
Идут дела земные…
Ты – там, раб Божий Николай…
Где все тебе – родные.
Чисты, как воздух, имена.
Хоть плачу я о горе,
Но знаю: здесь я не одна,
И здесь, и там, и горе.
Уходит в вечность фимиам.
Нас вспомните, родные!
И вы о нас молитесь там,
Где времена иные.
2006

Владыка

Митрополиту Филарету (Вахрамееву)
Лицо черты имеет лика.
Неповторим, велик Владыка.
Как поле ржи, народ притих.
Владыка воспевает стих.
Подвалы, шахты преисподней
Ботве подобны прошлогодней.
Притихла бесов злая клика.
С народом молится Владыка.
За тех, что молятся в соборе,
За тех, кто пребывает в горе,
За тех, кто не имеет Бога,
За тех, чья кончилась дорога,
За тех, кто голоден и брошен,
За тех, кто, как былинка, скошен,
За тех, кто сир, и наг, и болен,
За тех, кто смел, и кто безволен.
О люди, люди, о народы,
Посмотришь – люди иль уроды?
О люди, люди, человеки,
Посмотришь – люди иль калеки?
Сметет, растопчет это стадо.
Но каждый здесь – родное чадо.
За каждого со скорбью лика
Стоит пред Господом Владыка.
Пока сей пламень не потухнет,
Наш берег праведный не рухнет.
21.03.07

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать