Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Валентин Горянский

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Валентин Горянский

Горянский (настоящая фамилия Иванов) Валентин Иванович (1888–1949) – поэт, прозаик, драматург. Сын художника-баталиста князя Эдмонда Сулимана-Грудзинского. Учился во Второй петербургской гимназии. Первые религиозные стихи публиковались в журнале «Русский Паломник», сатирические – в «Сатириконе» и «Новом Сатириконе». В 1914 году отправился добровольцем корреспондентом на фронт. Выпустил сборник стихов «Крылом по земле» (Пг.,1915). С 1920 года в эмиграции. Жил в Югославии, Франции. Работал в газете «Возрождение». В 1937 году ослеп, зрение восстановили после операции через восемь лет. «Какое это чудо, когда я снова прозрел! – И как теперь я влюбился в линии и краски и стал ни с того ни с сего – рисовать!» Не менее тяжким испытанием оказалась для него ностальгия. Многие его произведения остались неопубликованными.

Молитва улицы

И. В. Лебедеву
Черное небо хмурится,
Далеко до зари…
Молится Богу кривая улица
Загасивши свои фонари.
Тускло плиты панельные
Дробят случайный свет,
Падают с крыш слезы капельные,
У кого-то чего-то нет.
Улица слезами молится,
В черном небе непроглядная тьма.
Кто же за улицу помолится,
Как не она сама?
«Ты прости меня, улицу с переулками,
С фонарями, Господи, не осуди,
С воротами, дворами гулкими,
С мостовой на моей груди…
Ты прости меня, темную и жуткую,
С громадами желтых стен,
С пьяной, грязной проституткою,
Попавшей в каменный плен.
Ты прости меня за ребяток маленьких, –
Жаль их, Господи, жалко мне, –
Нет у меня цветочков аленьких,
Бабочек нет у меня к весне.
Ты прости меня с дождем и холодом,
С башнями фабричных труб,
С матерью, истомленной голодом,
Со всеми, кто зол и груб…
Улица я, улица проклятая…
Тяжело мне горести рожать,
Чем же, Господи, виновата я,
Что до поля мне не добежать?
Что бочком-канавкой придорожною
У калитки садовой не прилечь
Там, где сладкую, тревожную
Сердце девичье подслушивает речь?..»
………………………………………
Улица слезами моется,
В черном небе непроглядная тьма.
Кто же за улицу Богу помолится,
Как не она сама?..
(1915)

Часовня

Заметена снегами околица,
После вьюг – бездорожье,
Старая часовня молится,
Угодница Божья.
На окнах полотенца узорные
Вышил мороз, цветы да елки;
За рекой леса черные,
Где-то протяжно плачут волки…
Мало что шубами удостоины,
И то, кажись, слава Богу,
А кругом трещат сухостоины,
Будто мужики идут на берлогу…
Еще вьюга, так вовсе скроется
Часовня в снеговые перины,
Но глядит в небо звездное и молится
О сиротах бабы Арины…
Пришла к Арине беда нечаянно,
Валится ее хата;
Проводила на войну хозяина –
Сама осталась брюхата…
Лошадь, как на зло, хромая-та,
Дров запасу ни плахи,
Да не одной Арине маята, –
Не лучше и бабе Палахе…
Явилось горе полынь-оскоминой
Тоже сам на войну ушодшы…
Под каждой крышей соломенной
Пролито слез колодцы…
У месяца косынка тонкая
Из бело-серебряной ткани,
Тишина стоит в поле звонкая,
По задворьям темнеют бани…
Спели петухи горластые,
Один другому ровня…
Склонилась на сугробы-насты
Угодница Божья часовня…
(1915)

Отшельник

Жил на красивом острове
У тенистого граба человек;
Было много пунцовых роз в траве,
И пчел, и воздушных бабочек…
Дни протекали веснами,
Ветры летали со свирелями,
С нагорными целовались соснами,
С кривыми колючими елями…
Ручей бежал отвесами,
Пели в нем бубенчики…
Фиалки были принцессами –
Лиловыми красовались венчиками…
Ручей рожден был глетчером,
А глетчер ветром полночным, –
Человек молился вечером
На морском берегу, перед закатом солнечным…
Молился в глуби прозрачные,
Где небо огнем расколото,
Где солнце кольца брачные
Из облачного отрывает золота…
Говорил человек: «О Господи!
Хорошо цветут фиалки с розами.
Больше, Господи, пунцовых роз плоди
Под виноградными лозами…
Вот склонился на колени я
И, чище снега с глетчера,
Мои возношу моления
Вместе с ароматами вечера…
Если ж согрешу пред Тобою в чем –
Пусть заржавят в ручье бубенчики,
Не станет бабочек и золотых пчел,
А фиалки потеряют венчики…
Пусть повянут розы пунцовые,
И на закате не золото,
А глыбы-тучи свинцовые
Из-под тяжкого сорвутся молота…»
Так молился на грани острова
Человек в дали безбрежные,
И вдруг паруса увидел острого
Крылья снежные…
Кричат человеку мореплаватели:
«За свободу сражаться едем мы,
К тебе наше судно не направить ли?
Хочешь биться с недругами-соседями?
Меч сейчас больше не пригоден ли,
Чем стояния с молитвами?
Едем с нами счастья родины
Праведными добывать битвами!..»
Но сказал человек: «Оставьте меня!
Молюсь я Божеству красивому
И среди ночи и среди дня
Теплю лампаду неугасимую…
Оставьте меня с моими молитвами
Перед иконостасом из солнечного золота,
Вашими земными битвами
Отшельничье сердце мое не тронуто!»
И остался на красивом острове
У тенистого граба человек,
Но уже не стало пунцовых роз в траве,
И пчел, и воздушных бабочек…
Повяли розы пунцовые
Под виноградными лозами,
А глыбы-тучи свинцовые
Загремели Божьими угрозами…
(1915)

Молитва родине

На Руси разлады и расколы,
А сердца, что камни ледяны, –
Очи строгие святителя-Николы
От крестьянских сел отведены.
Оскудел родимый край и вымер,
Выжжен серой Божьих непогод, –
Ясный князь – рачительный Владимир,
Благолепья веры не блюдет.
Затемнило ум пожарной гарью;
На заре Георгиева дня
Юный вождь не выйдет по-над ярью
Прогулять горячего коня.
Вслед за ним, напутствующим звоном
И ответствующий звону в рог,
Дед-пастух не выгонит прогоном
Кротких стад, когда настанет срок.
Русь моя! Цветистая икона,
Полоненная в нечестный плен!
Мы найдем ли радостное лоно
У твоих сверкающих колен?
Мы дойдем ли горными буграми?
Освятим ли вновь иконостас?
Погляди, как пусто в русском храме,
Русь, прости, спаси, помилуй нас!..
(1920)

* * *

Когда Своей могучею рукой

Ты оборвешь мои земные корни
и неземной неведомый покой
смирит навеки дух мой непокорный,
простившись с теми, кто был дорог мне:
с ватагой воробьиной у сарая,
с сиренью, отразившейся в окне
(о ней заплачу я и умирая),
с компанией веселых сорванцов,
гоняющих свой неизменный мячик, да с солнцем,
да с солнцем, обжигающим лицо
(оно и до сих пор еще маячит
в моих стихах), – я тихо повторю:
«Прости! За все Тебя благодарю!»

* * *

Первым дыханьем своим я обязан Тебе

первым подснежником, встреченным мной на пригорке,
первой весенней грозой, первой каплей
с небес – всей своей жизнью прекрасной, хотя и прегорькой.
Господи, я не ропщу, я не смею роптать.
Господи, мне красота Твоя душу пронзила.
Не одолеют Твой мир никакие врата,
ибо он создан Твоей благодатною силой.
Господи, я не ропщу, и за все, что даешь,
Господи, славлю я Имя Твое всеблагое –
даже в минуты, когда Ты, разгневавшись, бьешь,
людям Своим посылая и скорби и горе.
Господи, мира Творец и Творец мой, не дам
места в душе своей неблагодарности черной.
Славлю Тебя, ибо мир Твой – воистину храм нерукотворный.

* * *

Отче наш, по милости Своей

по неизглаголанной любови
Ты даешь нам радости и боли,
сон в ночи и вереницу дней.
Господи, дыханием Твоим
каждый на земле и жив, и движим,
и никто Тобою не обижен,
и любой из нас Тобой храним.
Боже, ниспошли нам благодать,
озари сиянием и светом,
дай допеть, что нами не допето,
научи надеяться и ждать.
Господи, хотим иль не хотим,
знаем мы или не знаем меры,
укрепи Ты нас на подвиг веры,
ибо мир спасется только им.

* * *

Боже милосердный, в этот час

не забудь о тех, кто обездолен,
и о тех, кто ради нас
принял узы муки и неволи.
Господи, целитель наших душ,
Врачеватель немощного тела,
сохрани Ты их от зимних стуж
и от зимних ветров ошалелых.
А еще, затерянных во мгле,
сохрани от злобы человечьей,
ибо нет страшнее на земле
стужи зла и ветра безсердечья.
Господи, в преддверии зимы,
слабые и немощные, молим:
не оставь Ты нас, когда и мы
примем узы муки и неволи.

Из цикла «Три молитвы»

* * *

Отец Небесный, этой ли строкой дерзну начать я

Когда бы я не ведал, что она,
душа моя крылатая, любима
Тобой и потому неистребима,
неопалима, словно Купина.
И в страшный день, который был предсказан,
печальный крик души моей живой
поднимется над Волгой и Невой
и пролетит над шапкою Кавказа.
Спаситель мой, мой Невечерний Свет,
пошли Ты мне рассвет – и ночь, сраженья
не выиграв, отступит, и служенье
мое не оборвется, ибо нет
конца, и мы – воистину живые –
в который раз из праха восстаем,
как восстают под солнечным лучом
прекрасные ромашки полевые.

Псалом 62

С ранней зари я ищу Тебя, Господи, я
Этой землей утомлен, обожженной, безплодной.
И без Тебя, задыхаясь в пустыне безводной,
Страждет душа моя, плоть иссыхает моя.
Дай мне увидеть и силу, и славу Твою
И, как бывало, Тобою да буду я призван.
Господи, милость Твоя предпочтительней жизни,
Дай мне ее – и Тебя я опять воспою.
Благословлю Тебя, руки свои вознесу,
Имя Твое восхвалю я устами своими,
Словно елеем душа насыщается, имя,
Славное имя Господне держа на весу.
Лишь о Тебе размышляю ночною порой,
Лишь о Тебе вспоминаю на ложе я, ибо
Ты–мой покров, без Тебя угрожает мне гибель,
Боже, крылами Своими меня Ты укрой.
Боже, к Тебе прилепилась когда-то душа,
Чувствуя помощь Твоей всемогущей

, –
И от удара врагам моим не уклониться,
Ты поразишь их, победным мечом сокруша.
Станут тела их добычей шакалов, а царь
Возвеселится о Господе нашем, и всякий,
Богом живущий, прославится паки и паки,
Ибо неправда рассыпется прахом, как встарь.

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать