Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Николай Шилов

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Николай Шилов

Шилов Николай Дионисьевич (?–1936) – поэт, журналист. По образованию горный инженер. Военный чиновник. Во время Гражданской войны публиковался в газетах Читы, Благовещенска, Владивостока. В 20–30-е годы редактор и фельетонист ряда русских газет в Харбине и Шанхае. В 1934 году на конкурсе русских поэтов Шанхая был избран «Королем поэтов».

На паперти Хингана

Велик Хинган. Раскинулся кругом
Он здесь собором многоглавым.
Далекий кедр мне кажется крестом
Над этим храмом величавым.
Он – не один. Кресты и купола
Уходят вдаль, теряясь где-то…
Толпа берез на хоры скал взошла
С молитвой о возврате лета.
А вон одна склонившаяся ель
О смерти молится безгласно.
Она стара, и зимняя метель
Ей так страшна, ей так ужасна.
А вон, внизу, на камнях у воды,
Печально молятся осины.
Пугают их блуждающие льды,
Они хотели б на вершины.
А по горе три черные сосны
Идут служить молебен к лесу
И там, за всех отчаяньем полны,
По дням зеленым справить мессу.
И внемлет всем божественный Хинган,
Но говорит о покаяньи.
И этот глас, как неземной орган,
Звучит в просторах мирозданья.
Я тоже здесь, стоя на берегу,
Молюсь на паперти Хингана.
Войти во храм я, грешный, не могу,
Там слишком праведна Осанна.
И надо быть безгрешным и святым,
Чтобы внимать богослуженью,
Чтобы вдыхать лесных кадильниц дым
И слышать праведное пенье…
Молчи! И стой! И внемли тишине,
И эху дальнему Осанны.
Когда нельзя молиться в глубине,
Молись на паперти Хингана.
Смотри! И здесь такая красота,
Что никакой другой не надо!
Молись, да снидет в сердце чистота,
Покой, безгрешность и отрада…
И я мольбу греховную шепчу,
И плачу сердцем покаянно,
И стать святым и праведным хочу,
Чтобы войти в алтарь Хингана.
Он так красив… Раскинулся кругом
Хинган собором многоглавым…
Высокий кедр покоится крестом
На этом храме величавом…

Михаил Спургот

Спургот Михаил Цесаревич (1901–1993) – поэт. Учился в гимназии Владивостока. Участник Гражданской войны. Эмигрировал в Харбин. Автор нескольких поэтических сборников. Входил в группу «Молодая Чураевка». В 1947 году вернулся в СССР. В 1951–1955 годах узник ГУЛАГа.

17 июля

Из поэмы «Екатеринбург»
В глухой подвал их всех свели.
Был вечер душен, грозен, зноен.
Но, как все заточенья дни,
Царь был и сдержан, и спокоен.
Упала ночь. И в тишине
Лишь часовых шаги звучали.
И трепетно молились все
В предсмертной муке и печали.
Убийцы дерзкою толпой
Вошли. В глазах зверь красный бился.
И в тайне ночи роковой
Кровавый ужас совершился.
И стали стены все в крови,
И глухо выстрелы гремели,
И, убивая, палачи
В глаза страдальцам не смотрели…
…Прошли года. От тех времен
Осталось мало что знакомо,
Но тайной страшной окружен
Подвал Ипатьевского дома.
И как легенда говорит, –
Ее народ весь повторяет, –
Теней загробных грозный вид
Там часто сторожей пугает.
Они приходят по ночам –
Так повествуется в народе, –
И с ними Император сам
Со всей Семьей своей приходит.
И там, колени преклоняя,
Так, как и прежде, в дни былые,
Он молится – не за себя,
А о спасении России!

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать