Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Иеромонах Василий (Росляков)

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Иеромонах Василий (Росляков)

Иеромонах Василий (Росляков. 1960–1993) – поэт. В 1985 году закончил журфак МГУ, был членом сборной СССР по водному поло. В январе 1990 года в Оптиной Пустыни принял постриг с именем Василий, в ноябре стал иеромонахом (рукоположен в священники). В пасхальное утро 18 апреля 1993 года убит ударом ножа. В тот же день были убиты ножом два инока Оптиной Пустыни, Ферапонт и Трофим. Литературное наследие иеромонаха Василия и воспоминания о нем собраны в книге «Я создан Божественным словом» (М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2002).
В 2008 году вышла книга «Небесные ратники» о судьбах трех оптинских новомучеников. В нашей антологии воспроизводятся рисунки Наталии Коревой, впервые опубликованные в 1993 году в седьмом номере журнала Валаамского общества Америки «Русский Паломник». На одном из этих рисунков, датированном 1992 годом (за год до трагедии), изображена «Временная звонница вместо разрушенной коммунистами» и монахи-звонари на ней.

Из цикла «Стихи на псалмы»

* * *
Имже образом желает елень на источники
водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже.
Псалом 41

Как лань припадает сухими губами

В полуденный жар к голубому ключу,
Так я в воскресенье стою перед храмом
И словно от жажды поклоны кладу.
Душу иссушит людское неверье,
Слезы и кровь предлагая в питье.
Как же не встать пред церковною дверью,
Трижды крестом осеняя лицо?..
Как не припасть к почерневшей иконе,
Если уж хлебом мне сделался плач,
Если при случае каждый уронит:
Где же твой Бог? – если ты не богач.
Что же меня безпокоит былое,
Грустью глаза пеленая мои,
Что ж про себя повторяю запоем
Эти безстрастно сухие псалмы?
Просто я душу свою изливаю,
Слезы мешая со словом простым.
Так водопады в горах призывают
Бездну откликнуться эхом своим.

* * *
Боже, ушима нашима услышахом, и отцы
наши возвестиша нам дело, еже соделал еси
во днех их, во днех древних.
Псалом 43

Мы слышали сами от дедов своих

А кто и писанье в наследство оставил,
О ратных делах, о молитвах святых,
Которыми Бог нашу землю прославил.
Какие свершил Он тогда чудеса,
Каких сыновей окрестил богатырских!
Чего только стоят послушника два,
Возросших на сухарях монастырских.
Полки басурманские Бог истребил,
Вознес над дубравами наши знамена,
Хвалу каждый воин тогда возносил,
Целуя края почерневшей иконы.
Он видел, что землю не силой обрел,
Не крепкой дружиной, а Промыслом тайным,
Затем и с молитвой в сражение шел,
Храня под рубахою крест православный.
А разве, когда латиняне пришли
И деды Псалтирь по земле уж читали,
К чудесной иконе не шли мужики
И там под хоругви с мечом не вставали?
Хотим или нет, но величит нас Бог…
И я не на меч уповаю в сраженье,
В речах не на мудрость, какую сберег,
А только на крестное наше знаменье.
Похвалимся Господом всякому дню,
Прославим Его и во всякие ночи, –
Он хлеб подавал нам без меры к столу
И даже порою с запивкою прочей.
Но ныне Ты нас посрамил до конца.
Зачем Ты не ходишь с оружием нашим? –
Позора и бед мы вкусили сполна,
Запив это все панибратскою чашей.
Ты сделал нас притчей во всех языках.
Позор наш во всякие дни предо мною.
И каждую ночь он стучится в висках
И по дому крадется тенью слепою.
Все это грянуло бурей на нас,
И мы потерялись в земном бездорожье.
Нам души забила б дорожная грязь,
Когда бы в них не было памяти Божьей.
Когда бы забыли мы имя Твое
И рукоплескали кому-то другому,
То разве мы вышли б из ада сего
С любовью такою же к роду людскому?
Но нас ненавидят за имя Христа,
Скрепляют ругательства высшей печатью
И входят со смехом в святые дома,
Молящихся там находя для распятья.
За что нам такая жестокая месть?
За что нам такие великие плачи?
Неужто врагам нашим нечего есть
И мы от них хлеб по запазухам прячем?
О Господи, прежние дни помяни,
Воздай нам за скорби святой благодатью,
Тогда мы поднимем знамена свои
С двуглавым орлом и Христовым распятьем.

* * *
Внемлите, людие мои, закону моему,
приклоните ухо ваше во глаголы уст моих.
Псалом 77

Вы послушайте-ка, люди православные

Речь мою былинную, гуслярскую,
Приклоните головы могучие
Да постойте с думой, думой долгою.
И простому люду и бояринам,
И князьям, и Божиим служителям
Расскажу гадания из древности,
Помяну о прежнем малой присказкой.
Лишь уста, бывает, учат мудрости,
И порой лишь сердце нам советует,
Потому напевами забытыми
Думы свои ведаю глубокие.
А внучатам нашим, новой поросли,
Продолженью рода христианского,
О делах и заповедях Божиих,
О чудесных храмах, о кудесниках
Наскажу под гусельки с три короба,
Чтобы передали, когда вырастут,
И своим плаксивым непослушникам
И пересказали строго-настрого.
Ограждать себя святой молитвою,
Да не забывать заветов дедовских;
И не быть, как племя басурманское,
Что с душой упорной и мятежною,
С сердцем неспокойным и неверным
Хвастает делами сатанинскими.

* * *
Коль благ Бог Израилев, правым сердцем. Псалом 72

Содрогнулось вчера было сердце мое

И во всем разуверилась было душа.
Я увидел безпечных лихое житье
И опять позавидовал им за глаза.
Никогда не тревожат их скорби и плач,
Им до смерти величье и дерзость даны,
Веселит их собрание яркий кумач,
Когда людям полшага еще до беды.
Откровенно, без страха лукавят всегда,
Затаенные помыслы пряча свои,
А когда издеваться начнут свысока,
То слова их подобны фонтану воды.
К небесам подниматься бы этой струе,
И сверкая на солнце, и радуя глаз,
Но она припадает к могучей земле
И развозит повсюду болотную грязь.
И народ, замутив по лесам родники,
Эту воду мертвящую с жадностью пьет,
Говорит: «Как несведущи были отцы,
Уверяя, что Бог нам безсмертье дает».
И вот эти лукавые ростовщики
Благоденствие славят превыше всего.
Так напрасно я, что ли, учился любви,
Очищая от мерзости сердце свое?
Так напрасно я, что ли, по долгим ночам
Наизнанку судьбу выворачивал всю,
И себя же метал по горячим щекам,
И от совести прятался в темном углу?
Я бы стал перед прошлым земли виноват,
Если б, так рассуждая, сварливость обрел
И не мог ничего я на свете понять…
И, скитаясь, по случаю в церковь вошел.
Я увидел, о Боже, конец этой лжи.
Я воспел на коленях величье Твое.
Так пускай погадают о судьбах земли,
Все равно Ты однажды осудишь ее.

* * *
Вскую, Боже, отринул еси до конца? Разгневася
ярость Твоя на овцы пажити Твоея?
Псалом 73

Что же мы сделали, Боже, не так?

Что мы забыли, себе на беду?
Ты отвернулся, и всякий пустяк
Стал обращаться в лихую нужду.
Вспомни в заслугу нам прежних князей,
В чине монашеском принявших смерть,
Вспомни сияние русских церквей,
Что оглашали по праздникам твердь.
Ты вместе с нами пройдись по земле,
С нами развалины наши оплачь.
Видишь – отметины пуль на стене,
Камень замшелый от крови горяч.
Слышишь, как зычно вопит воронье
Рядом с могилами наших святых,
Как разбивают распятье Твое,
Каменных знаков наставив своих?
Мы затвердили навечно урок
С гидрой ужасной и правым мечом,
Слишком кроваво он землю иссек,
Слишком отчаянным слышался стон.
Разом хотелось им все разнести,
Чтоб воцарились лишь пепел и страх…
И опустели тогда алтари,
И запылали иконы в кострах.
Боже, знамений не видит никто,
Нет и пророка, чтоб душам прозреть.
С нами не стало теперь никого,
Кто бы сказал: долго ль это терпеть?
Боже, Вселенную Ты утвердил,
Солнце поставил в знамение нам,
Вспомни, кто имя Твое поносил,
Кто наших братьев душил по углам.

* * *
Доколе, Господи, забудеши мя до конца?
Доколе отвращаеши лице Твое от

?
Псалом 12

О Господи, доколе будешь Ты

Все забывать меня и забывать,
Ну сколько же еще глаза Твои
Не будут моим взглядам отвечать?
Ну сколько утешать себя могу,
Коль сердце плачет день и плачет ночь,
И сколько буду клясть свою судьбу,
Когда не в силах сам себе помочь?
Ты, Господи, хоть раз взгляни сюда,
Услыши хоть обрывки слов моих,
О смысле растолкуй мне бытия,
Пока я сном последним не затих;
Пока не намекнули мне друзья,
Что сломлен я и выбился из сил,
Пока не поклонилась голова
Тем, кто меня когда-то невзлюбил.
Я ж уповаю к милости и жду –
Пролей ее живительным дождем.
Тогда я о любви Твоей спою,
Как я пою об имени Твоем.

* * *
Боже, приидоша

в достояние Твое,
оскверниша храм святый Твой, положиша
Иерусалим яко овощное хранилище…
Псалом 78

Пришлые, Боже, в наследье вошли

В святилища как в кладовые вступили
И город великий, столицу земли,
В хранилище снеди людской обратили.
Навек ублажили они воронье,
Кормя его вволю глазами людскими,
И было довольно земное зверье,
Питаясь по норам телами святыми.
И так полюбилась им наша земля,
Что воду они перепутали с кровью,
И долгое время горчило слегка
Зерно, напоенное этой любовью.
Мы стали посмешищем мира всего,
Молчим и глаза свои в сторону прячем.
Ну сколько же, Господи, сердце Твое
Еще не услышит сыновнего плача?
Сколько еще оплатить мы должны
В счет прегрешений хмельного отцовства?
Мы уж и так, как пригоршня золы,
Ветром которая в поле несется.
Чтоб не твердили нам: где же ваш Бог? –
Сам отомсти этим скаредным пришлым,
Только б увидеть униженный мог,
Только б сумел погребенный услышать.
Пусть содрогнется пред Господом твердь
От всех воздыханий, прошедших безвестно,
Тогда, может быть, обреченных на смерть,
Спасешь Ты невидимо Духом чудесным.

* * *
Господи, искусил мя еси и познал мя еси. Псалом 138

Ты испытал меня, Боже, и знаешь

Ведаешь все, недоступное мне.
Часто, наверно, сомненье прощаешь,
Видно которое только Тебе.
Пусть я шатаюсь по свету тревожно,
Пусть укрываюсь в домашнем углу,
Ты обнимаешь меня, словно воздух,
Руку в скорбях предлагая Свою.
Знаю – когда мной слагаются песни,
Нет еще слова на чистом листе.
Ты его видишь прозреньем чудесным,
В сердце влагая настойчиво мне.
Сколько я рылся на кладбищах книжных,
Сколько я дум передумал в себе,
Все ж, не сумев вдохновенья постигнуть,
В Церковь пошел помолиться Тебе.
Дивен мне разум небесного свода,
Дивно свеченье далекой звезды.
Видел я край совершенства земного –
Слово же Божье обширней земли.
Где от души мне своей затаиться?
Где не настигнут раздумья меня?
Я по Вселенной промчался как птица –
Места такого не знает она.
Если скажу: «Может, тьма меня скроет,
Будет мне ночь неприступной стеной», –
Сердце тотчас заскулит и завоет,
Ночь освещая тоскою грудной.
Дивно я создан Божественным Словом:
Будто бы соткан из ткани земли
С замысловатым телесным узором,
С тайным до времени светом внутри.
Боже, меня испытай. И поведай,
Что притаилось за словом моим.
С книгой тогда я оставлю беседы,
Духом начну обучаться Святым.

* * *
Услыши, Боже, моление мое,
вонми молитве моей.
Псалом 60

О Боже, Ты выслушай вопли мои –

Их больше не слышал никто.
Молитве моей стихотворной внемли,
Коль мне вдохновенье дано.
От самого дна океанских глубин,
Из пропасти самой ночной,
Где эха уж нет и живу я один,
Взываю я рифмой простой.
Когда разгорается сердце мое,
Воздвигни меня на скалу,
На гору, на камень, на что-то еще,
Куда мне не влезть самому.
С Тобой становлюсь я как тот исполин,
Что держит все небо плечом,
С Тобой я взлетаю орлом молодым,
Туман рассекая крылом.
Услышал Ты, Боже, обеты мои
И мне возвестил в тишине,
Что дал мне в наследие петь о любви,
О грустной моей стороне.
И Ты приложи к удивительным дням
Еще удивительней дни
И слишком короткие ливни певцам
Хотя б после смерти продли.
И я буду имени петь Твоему,,
Пока на земле моя тень
И буду тянуться губами к кресту
В воскресный и праздничный день.

Тимур Зульфикаров

Богооставленные реки – зачем текут
Богооставленные травы – зачем растут
Богооставленные избы зачем дымят
Зачем кишат грешат бездонно
Богозабытые града
Богооставленный народ мой
Грядешь куда?

Богородица Портаитисса Райская Вратарница

О Богородица о Райская Портаитисса
Райская Вратарница
О Ты стоишь таишь у Райских Врат в русском
сладостном сарафане тереме летнике
летучем вьюжном тереме кумачнике
И на голове Твоей лепечет льется русский
расписной павлиний плат узорчатый святое
рукоделие ткачих ивановских
А в руках Твоих лебединых крылато плещется
несметный небесный лазоревый омофор
неизреченный неизъяснимый необъятный
галаадский
Матерь Матерь всепетая Всеспасительница
Райская Вратарница
И в сонмах неоглядных к Тебе грядущих
новоусопших новопреставленных человеков
Ты сразу! издалека! видишь шествие русских
человеков безвинно убиенных уморенных
А это русское замогильное загробное немое
шествие нынче во времена убийц и татей
несметно
И исход народа русского безвинного с земли на
небеса нынче несметен
И люди русские так нынче на земле родной
намаялись
Что райские Врата им словно сами отворяются
И Ты Матерь сразу издалека орлими очами
видишь русских безвинно убиенных
замученных зачумленных человеков русских
Мати Мати
И сразу манишь их омофором и сразу Врата Рая
им отворяешь улыбчиво улыбчивая Матерь
Матерь Матерь
И разве могут быть на земле сироты несчастные
если есть Ты Матерь
И нет на земле сирот. Матерь и нет сирот на
небесах Матерь Матерь
И все мы лишь Твоя заблудшие чада Матерь
Матерь
А я все еще томлюсь на земле Русской
А я все еще живой тлюсь длюсь тщусь виюсь
И объятый многими грехами повальными уже не
уповаю уж не уповаю
Но вижу вижу в полночь звездную
звездопадную августовскую
Вижу вижу и с зелии Твой омофор на небесах
лазорево витающий
И Ты Матерь машешь? машешь? манишь?
манишь что ли меня мя многогрешного
ужель жалеешь? ужели манишь? ужель
ужель у Врат улыбчиво прощаешь?
Пропускаешь щедро щедро Матерь Матерь
Матерь?
Ужель
Матерь?
И я у дальних Врат как дите у коленей
материнских несбыточных неизъяснимых
дольных дольных дольных
Радостно рыдаю весь обсыпанный слезами и
звездами
…И еще на льняной скатерти, в самом углу,
были начертаны умирающей рукой поэта
четыре
тленные строки:
…Безлюдие златозабытых дач
Безмолвие златоозябших рощ
Так хочется рыдать, рыдать,
А ты поешь, поешь…

Плач

Я плачу плачу я плачу светло в далекой последней
вологодской ли орловской ли
деревне деревеньке
И там дворянская усадьба древняя меня тешит
утешает возвышает лечит
И в прудах забытых осенних дремных вдруг
садятся со небес слепых осенних
да плывут перелетные лебеди лепетные
ленные лепые
О Русь о лебедь перелетная переметная
зимушница заснеженная иль воскрылила
озлетела иль воскресла
О Боже Боже да плачу я плачу сладко да трясусь
весь знобко содрогаюсь сиро блаженно в
забытой занесенной заметенной осенним
листопадом ветхой рухлой
квелой слезной барской мраморной беседке
Чу!
Ай шепчутся ликовствуют ай таятся молодятся
в золотом златом листопаде
златопаде златохладе дальные дальные усопшие
русские наши барышни
да дворовые смертные молодицы девки ярые
спелые помещичьи девицы
Ай далече
Ай зовут манят ай шепчут голосами летящих
листьев лепечущих ай манят из
золотых листопадов усопшие яблоневые павы
сарафанницы русские наши
медленные раздольные величавые плывущие
свадебные девы девы
Ай Господи пусти мя к ним да с ними даж с
усопшими теплей да веселее
слаще да вольнее в русском нашем поле
нищем пленном
И я бегу в златом листопаде липовой аллеи
златоосыпающейся безвинно моленно
О Господи пусти мя навек в ту Русь в ту усадьбу
к тем тем тем шепчущимся
стыдливым застенчивым уступчивым
сарафанницам вещуньям лепетуньям
лопотуньям полевым лесным луговым нашим
нашим русским русским девам
К вечным нашим недождавшимся неутоленным
русским горестным невестам
И я бегу и тщусь и маюсь в душном золотом
летучем листопаде густеющем
темнеющем
О Господи
И со прудов тяжко снежно необъятно возлетают
восходят навек лебеди небесные
незабвенные
О Господи о блаженно

Из цикла «Всадники апокалипсиса»

Вербное Воскресение

Талая вода! вольная смутная кривая полевая
некрикливая глубинная святая
целительная хлебная вода!
Талая вода! Травяная! Земляная вода!
Унеси меня! унеси меня… как уносишь сухую
соломинку иль переспавшего
перезимовавшего жука в реку а река – в моря
А кто испьет снеговой полевой молодильной
урожайной мускулистой воды –
тот надолго исцелится после долгой болезной
русской зимы зимы зимы
Ай талая вода ай я черпаю тебя ладонями
дрожащими и пью таль текуч
хрусталь хлябь полей таль таль
Ай талая вода свято хладит молодит зубы и персты
и гортань моя
Ай талая вода утоли меня исцели меня
Ай талая вода унеси меня ай туда туда унеси меня ай
далекая необъятная на
всю вербную Русь ай талая талая вода унеси меня
Туда туда
За две тысячи лет назад
Где на снежной ослице и младом густом осле
входит в Иерусалим Кроткий Царь
Куда человеки прошлые грядущие и нынешние
приходили и приходят за дарами
для души и сластями Святыми
Камнями для бренных глаз
А Он на белой ослице пришел чтобы смерть
вкусить за нас
Чтобы всех человеков на земле спасти
Чтобы всех человеков на века воскресить
Чтобы всех человеков вернуть в райские
первозданные вечнохмельные сады
Талая вода! необъятная вода!
Унеси меня туда… хоть под копыта хоть под ноги
той белой осиянной ослицы
и того младого жемчужного осла
Унеси меня и оставь на века
Там! Там! там…
Где Кроткий Царь на земной ослице воссиял
навеки смерть поправ изгнав
Смерть ушла словно в землю талая урожайная
чреватая травой вода
Талая вода…

Благовещение Пресвятой Богородицы

По всей Руси звонят лучистые хрустальные
всетальные всерадостные ли
мокрозолотые колокола колокола
И четырехдневный восставший Лазарь грядет
уходит на Кипр по русским
талыим апрельским среброзвонным еще
плакучим льдам льдам
Уже избыточным водам водам водам
И четырехдневный воскресшенный Спасителем
Лазарь праведный бредет
по нашим талым полевым курчавоглиняным
курчаворадостным водам водам
(Ты его в поле как цыгана кочевого
вечнохмельногоаль не узнавал? аль не встречал?)
И четырехдневный Лазарь бредет
по тысячелетнейныне занедужевшей
объятой бесами Руси Руси Руси
Ах Господи! Ах если Ты Четырехдневного свежего
Праведника Лазаря воскресил
То и Тысячелетнюю Твою Святую Дщерь
Мученицу данницу пленницу талых
бешеных мутных вод и смутных лет
То и Тысячелетнюю Твою Заблудшую
в талые снега в Смутные Времена
То и Тысячелетнюю Твою Дщерь Русь
спаси убереги
Да да из мутных талых вод из Смутных гибельных
Времен о Отче подними охрани
да воскреси да вознеси
А колокола хрустальные звонят по всей талой
текущей по курчавоглиняной
Руси Руси Руси
И Лазарь ликовствующий уходит по ликующим
водам по талым всетекучим
каракулевым серебрам
По горло утопая в талых серебрах в потопленных
полях Руси Руси Руси
И о прибрежный талый полузатонувший
вербный осиянный радостный
жемчужный куст куст куст среди реки
Застряли и полощутся да шепчутся ликуют Лазаря
Восставшего уже напрасные
ненужные уже безсмертные
святые гробовые пелены
А где же в русских многошумных многорунных
многосеребряных талых водах
реках вербах
А где же Сам Спаситель Победитель Вечной Смерти
и апрельской талой бешеной
омутной всеутопляющей всеусыпляющей
воды воды воды…
Вот! Вот Он Кроткий Царь на белой ослице
и младом осле улыбчиво нисходит
входит в Иерусалим
И текут с Него и с осла Его алмазы
русской снеговой полевой блаженной
Талой талой хлебородящей упоительной
целительной воды воды воды
О Господи! Уж скоро скоро русские алмазы
снеговой доверчивой воды
преобразятся станут на Кресте иерусалимскими
голгофскими рубинами крови

Вечная встреча

Россия в скорбях и грехах
Плывет утопленницей смирною в осенних хлябях
всхлипывающих неоглядно
Но ждет Ее Вселенский Спас на осиянных на
не мокнущих водах валах волнах
Как Воскресающего Лазаря
Пойдет бродить Седая от невзгод
Святая Дщерь моя
Пойдет бродить от бедных русских
хладных низких вод
Пойдет бродить по теплоструйным
древнеиудейским рекам и по воздушным
звездным вселенским запредельным океанам
Осанна! Осанна! Осанна!..
Земная жизнь как сладкий костерок покорно
догорает в необъятном поле у ног
уснувшего притомившегося
странника изгнанника
Скоротечный уснувший охотник на зайцев
и уток мимосвистящих
Ты стал вечным охотником
за падучими звездами

Русь в травах

Здесь всякий лес – сад Гефсиманский
Здесь всякий холм – Голгофа
Здесь всякая тропинка – Via Dolorosa
Здесь всякая вдова с геранью у окна
в заброшенной святой избе
Заплаканная полевая избяная
заботливая улыбчивая блаженная
Ивовая Богоматерь
Здесь всякий странник бездомник
безприютник нищий
рваный полевик
Полевой прохожий яблочный медовый
Спас Иисус
Здесь всякий старец весь в сединах объятый
серебром живым
безмолвник в ветхостном скиту – Бог
Здесь всякая береза на ветру – грядущий
волнующийся Крест…

Яблочный Спас

1
Луна… Подсолнухи… Овес…
Август жнивень
Яблочный Спас
Плещется вселенский океан юдоль корабль
ковчег тихих матово трепетно
переливчатых проливчатых звезд звезд звезд
А звезды в небесах
А плодопады во садах
А мой пугливый прирученный зябкий малый
яблоневый сад
Роняет мохнато шумно лунно яблоки в траву
А прохожий полевой Иисус Христос –
человеков грешных и яблок палых
Спас
Тихо поднимает собирает серебряные
текучие пахучие зыбучие яблоки
лучезарными осиянными чародейными
золотыми вечными вселенскими колосистыми
перстами
А дверца утлая одинокого фанерного летнего
домика ковчежца моего
Всю ночь всю ночь радостно открыта распахнута
разъята
В бездонно необъятно чудотворно
ворожащее вездами и подсолнухами и овсами
русское родное кормильное колыбельное поле
поле поле поле поле
О Прохожий Боже
Что ж Ты не заходишь? что ж Ты не заглянешь?
что ж Ты?
что ж Ты Боже Боже Спасе родный родный
Отче
Что ж Ты все Прохожий
Не Захожий…

2
Полнолунье… Златые качливые дремливые подсолнухи…
Золотые рассыпные овсы…
Ай забыться закачаться затеряться в подсолнухах?
Ай раскидаться ай рассыпаться в переспелых овсах овсах?
Август жнивень звездочет
Яблочный Спас
В небесах – звездопад
Во садах – плодопад
А в моем бедном колышащемся яблоневом
неизъяснимом саду саду
Яблоки яблоки яблоки жемчужные лунные
падают рушатся
свергаются в серебряную звенящую
многострунную траву
И прохожий полевой улыбчивый деревенский
наш Спас Иисус Христос
Нежно неслышно собирает поднимает палые
яблоки и кладет их
прирученно на крылечко рухлой лунноворожащей
лунноплывущей
в поля избы млечной молочной телячьей моей
И всю ночь! и всю ночь дверца шаткая сладкая
тихой избы ладьи неподвижной моей
Вся вся вся распахнута разъята раскрыта безвинно
щедро в необъятное
лунное наше кормильное отчее поле поле поле
Жду я Двухтысячелетнего Безсмертного Гостя
Жду жду томлюсь – даже ужин ночной
из картофеля и лука младых
земляных приготовил
Жду – а Гость не заходит
Только тихо сложил палые яблоки
на крыльцо мое
И ушел в колыбельное необъятное поле

3
Полнолунье… Подсолнух… Спас…
В небе короб плывучий корабль ковчег палых
падучих текучих
плакучих проливчатых звезд звезд звезд
Август жнивень
Август резчик седой ювелир звездочет расточил
раскидал в небесах свой
вселенский огнь пламень алмаз
А в садах переспелых перемлелых бродит
Сторож Садовник
Яблочный Спас
Погоди! подожди! Не томись! Предосенний
одинокий печальный мой брат!
Не печалься!
Перед тем как пройти прошествовать в Вечный
Ночной Гефсиманский
неопадающий Сад
Русский наш Садовник Страж забытых садов и
заброшенных человеков
Полевой наш прохожий батюшка радостный
нежнохмельной от множества
яблок медвяных ленных
Наш наш батюшка вечный Иисус Спас
Непременно! нетленно! Неопалимо! неудержимо!
неизъяснимо! Лучезарно
Посетит твой деревенский скоротечный малый
исполненный серебряных
яблок садик сад сад
Чтоб златую падалицу в травах бережно нежно
нерукотворно улыбчиво
поднять собрать
Да уложить на крыльцо твоей просиявшей
возликовавшей воскресшей
всяким бревнышком да всяким окошком избы
избы избы
О мой предосенний веселый улыбчивый
осиянный мой брат!
Потому Он и есмь Святой Прохожий
Вечный Садовник
Потому Он и есмь Яблочный Спас
Потому и прейдут все сады земли
А останется Вечный Садовник Спас

Русь снежная

Русь – алмазна снежна колыбель
Русь – алмазна цитадель
Русь – алмазная хрустальная усыпальница на
заснеженном блаженнейшем
малиновом забытом погосте
О мой необъятный звездный алмазный Боже
Боже Боже
О все мы только скоротечны гости на земле
Но и на погосте но и под землей мы тоже
только гости только гости
О Алмазный Вечный Отче
Вот и блуждаем мы с алмазной колыбели
в звездное алмазное загробье
Вот и странствуем блаженно от хрустальной
вечнобьющейся колыбели
в Царствие Небесное нетленное
В Вечное во Вечное во вечное…
2005

Господь необъятный

Господь!
Я ночами звездопадными августовскими возлегал
к Твоим звездам Плеядам осыпчивым
необъятным
Я бродил по Твоим душистым
ромашковым земным долинам неоглядным
Я плыл по Твоим неистовым
зыбучим бездонным кочующим океанам
И все это рядом с Тобой – такая малость
О Господь мой! Такая малость…
2006

Молитва

Я так долго во поле февральском молился
Что на талых холомах храм восстал возъявился
Что на талых холомах новорожденный храм
взошел воцарился
Аки святое божье Дитя в пеленах
снежнопенных
провился
2006

Март

Золото церковных куполов! синь небес и белизна
болезная всетающих снегов
Как слепите как совокупно ослепляете вы мои
больные дряхлые глаза
Но! как сладко! радостно! как слезно! стало мне
Господь Господь
Господь!..
Ай не в этом ли сияньи растворенный счастливая
взойдет уйдет моя душа душа душа
И куда? куда? куда?
2006

Жены мироносицы

Жены мироносицы бредут по русским лесам
а леса горят
Жены мироносицы бредут в русских блаженных
неоглядных полях холмах
А в полях вместо пшеницы да ржи да льна ликует
царит пылит пылает
фригийский синь-василек да горчит сметливый
необузданный сныть сорняк
Жены мироносицы грядут средь херувимских
колодезных богоблаженных
русских деревень
А в деревнях в самогонных непроглядных дымах
святая пьянь да веселая рвань
да золотая брань да на окне герань да на крыльце
вместо гостя бурьян
да удалая смерть сонь трава
Жены мироносицы грядут по синагогальным
русским градам
А в градах хлопочет витийствует инородец лютич
оккупант баскак хозяин
а русский лестный тихий нежный человек
здесь раб
Жены мироносицы грядут витают возлетают
по Руси немой пианой
обездоленной аки довременные лебеди иль
журавли летят
А где где где родимая конопатая старуха вековуха
изба беглянка моя моя моя
Иль во владимирской усопшей деревеньке
Жабино
Где где рухлая объятая древоточцем сыпучим
святая сыпучая изрытая избитая
измытая дождями лесная уж уже изба изба
дремучая трескучая моя моя
А тут русская Богородица тропою земляничною
малиновой от родильной
сукровицы что ль прошла прошла сошла на Русь
зде зде да проплыла да вознеслась
Да в этой ли святой избе вертепе яслях рухлых
понесла Младенца Русского
Христа лесного полевого неоглядного Руси
Христа Христа Христа
И досель тут все тропы все избы все дерева пахнут
земляникой да малиной
и зимой и летом да! да! да!
Воистину! да! да!..
Даже и зимой малиной земляникой пахнут
неоглядные снега снега снега
Жены мироносицы ищут русского Спасителя
Христа
А Он лежит средь Поля Куликова весь аки
родильными пуховыми гробовыми
саванами пеленами перистыми облаками еще
охвачен еще объят
Еще Он не воскрес еще Он не восстал
Тогда жены мироносицы над Русью колыбелью
возлетают да парят
2006

* * *

Синь синь синь малахитовых парчовых

бархатных аметистовых
небес иерусалимских небес синь синь
Господь лучезарно улыбчиво входит на Белой
Ослице в еще слепой Иерусалим
И необъятная неупиваемая вселенская радость
как вселенская синь
небес всех обуяла объяла
А потом была Голгофа и Крест
И Кровь Кровь Кровь до небес и до звезд
И даже Белая Ослица поседела и рыдала…
И даже Ослица рыдала…

* * *

На Римском Кресте

На Ветхозаветном Гвозде
Доселе течет доселе распят страждет Бог
А ты человече где?..

Рождество во снегах

1
О моя Русь то ль матерь то ли мачеха то ли
декабрьская то ли январская
И я бреду по твоим вечеровым тьмовым холомам
многоснежным
многодальным многосвятым
О Боже! Нынче ночь Святого Рождества
в русской снежной пустыне
в русском древлежемчужном поле поле поле
О Боже! О доколе Богородице рождать
в пустыне снежной?
в снежном необъятном всепустынном поле поле?
И кто тут приидет Святороженице на помощь?
Но! В Ночь Святого Рождества во снегах
безпробудных зде грядет
зде шествует всходя стопами над снегами
Сошественница Дева
Святороженица Богоматерь
Чу!.. В какие пуховые ледовые жемчужные
искристые сугробы
Она пеленает Вечного Агнца?
Впервые увидевшего необъятные снежные одеяла
да детский ночной
живой чепец из радостного заснеженного русака
снегопадника зайца
Ах Господь! Ах каково рождать Богомладенца
в русских снегах
где уже по деревням осиротевшим не рождают
жены даж земных младенцев?
Ах да где мои родимые повивальные бабки
деревеньки
богоприимицы тысячелетние кормилицы
хранительницы
Ах кто же Запоздалицу Звезду захожую
с небес на Русь
Заступницу Святороженицу свято приимет
Кто Агнца обернет в пеленки?
кто обрежет пуповину? кто омоет сукровицу?
Кто блины с конопляным маслом да сочники
картофельные захожим
заснеженным Гостям улыбчивым улыбчиво
придвинет?
Ау! ау! ау! но где ж вы деревеньки трепетные
кривенькие
Стыдливые
Родильные домы земные для Гостей небесных
Ау!

2
Но над затонувшими в бездонных снегах
крышами виются не дымки гостеприимные
А ветры ледяные острые срывают снег
и мертвый снег над
брошенными избами сиротски сыплется курится
А не хлебный дым печной живой струится
длится веселится
Ау! ау! а где же вы старушки вековухи да деды
святые русичи
молчальники в тысячелетних избах избах избах
А снежный неоглядный ветер носит в поле
ледяном безлюдном
голоса хоры загробные с небес курчавые
кручинные
Ах Матушка Заступница помилуй пожалей нас
Мы Тебя не дождались
А нынче мы не в избах
Нынче мы в могилах…
Тогда Она с Младенцем восстает
встает над снежным полем в небеса
Тогда Она встает над Русью в небесах аки
вечная Звезда
И ждет ждет ждет
Когда хотя б одна кормилица родимица изба
в снегах очнётся
да приветный свет прольёт
2006

Зимний Спас

В русском поле всеметельном заметенном
На Кресте заледенелом
Русский Спас заиндевелый
Улыбается блаженно
И улыбкою вселенской
Разрывает разрушает раздвигает разбивает
растопляет лед с Чела
А окрест на лютых снегах
Среди деревенек мертвых
Лишь курятся лишь дымятся
Лишь четыре лишь следа
След кровавого Каиафы
След дрожащего Пилата
След промозглого Иуды
Да лисий след кремлевского Шута

Июль – сенозарник – страдник

Цепляясь душой о медвяные травы
Я вышел к реке необъятно туманной
К реке у которой нет переправы
То было духмяное русское лето
А Река была – ледяная Лета…

* * *

Летние облака плывут грядут бредут стоят в небе

Как чепчики новорожденных
молочных младенцев
Как блаженно заплаканные подушки и одеяла
неизреченного неупиваемого нетленного детства
Как платья невест белопенных рукой жениха
смятенно сметенных
Как белые косынки матерей провожающих
сыновей на вечную русскую сечу
Как седины как брады как жемчужные
струйчатые власы святых
Русских Старцев нетленных
Как белоснежные саваны последние одежды
земные и первые В Царствии Небесном
О Боже
Ужель жизнь быстротечна блаженна как облака
медового русского лета
2007

Вход Господень в Иерусалим

1
Когда Он входил в Иерусалим
Когда Он бездонно сходил нисходил
в Иерусалим
У ног Его осла плескалась необъятно пылкая
роящаяся пыльная облезлая толпа
И толпа в животном упоеньи упованьи
восставала вопияла неоглядно:
Осанна! Осанна! Осанна Царю Земли!
Царю Израиля Осанна! О Осанна!
А Он Дитя Пророк Богочеловек
блаженно улыбался
А Он и был тридцатитрехлетнее Дитя которого
все человеки чистые
как матери блаженные лелеяли ласкали
провожали привечали уповали
А Он Дитя Пророк входил въезжал улыбчиво
во град последней казни
В град последнего кровотекучего свиданья
обетованья
И на Его вселенской ладони как игрушка детская
лежал витал плыл весь
весь пыльный еще слепой еще заблудший
Иерусалим слепых могил
И Он как Дитя играл Иерусалимом как живой
игрушкой
И весь Иерусалим на божественной ладони
радостно щурясь улыбаясь
к небесам святым подбрасывал
И Иерусалим витал взлетал во небеса
аки птенец
с гнезда всходил первокрылами неоглядными
И были Лик Его и Иерусалим-птенец
на Его ладони объяты вселенской радостию
радостью летящей
Но!
Уже! уже на смутном горизонте словно
исполинский циклопический
Гриб всеатомный
Уж! уже воздымался восставал за небеса
вселенский
Крест Циклоп
Вселенского Распятья
На Который смертью смерть поправ все
Человечество дотоле смертное
взойдет блаженно безсмертно
свято свято свято
Оставив на земле лишь паруса лишь ветхие
одежды кожи пелены
лишь паутины плащаницы смертных саванов

2
А ты поэт слепец язычник все еще блуждаешь
бродишь тлеешь уповаешь
На земле в истлевших саванах паутинах сладких
ветреных плащаницах пеленах
А Крест тя упоительно спасительно ждет ждет
ждет
Когда когда придешь
Когда взойдешь

Одиночество Иисуса Христа на Кресте

На Кресте Спаситель глядит в роящийся
муравьиный пыльный родной народ
Тут все Апостолы Рыбари все
Жены Мироносицы
Все верные земные и небесные Сопутники Его
Тут Матерь Его
А что на земле и на небе больше любви Ее
О Боже как же я одинок когда не чую
и Ее любовь
А ведь Она лелеяла Меня с пелен
И колыхала берегла Меня в недрах святого
девьего плодового чрева Своего
Один разрывной римский гвоздь в ладони вопиет
кипит и превышает всю жизнь
Один гвоздь в ладони вопиет и жжет пожирает
живую живодышащую плоть
И превышает всю человечью земную такую
трепетную как крыло
галаадской стрекозы лазоревой любовь любовь
И что же он превышает Бога если сам Я есмь Бог
О Боже! О Господь!
И что же один гвоздь горящий добела
в ладони превышает всю жизнь?
Всю смерть? Всю любовь?
О Боже сколько же в теле человечьем живет
таится боли боли?
Сколько крови
О Боже зачем плоть? Зачем боль? Зачем кровь?..
Зачем душе плоть? Зачем дому огонь?..
На Кресте Спаситель глядит в возлюбленный
народ который Его радостно предает
Если Богочеловек на Кресте одинок
То как же человек на земле одинок
О…
Тогда Господь снимается сходит со вселенского
Креста
И восходит бездонно необъятно над землей…
Во небеса!..

Пасха на Руси

…Почему Спаситель Иисус Христос
и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель Иисус Христос
и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель и Богородица
любят заблудший
всепианый многогрешный народ русский?..
…Потому что на Западе и в Америке
Спаситель уже распят и уже ушел
Он из сладчайшей жизни из пыли земной
А на Руси еще Ему бродить дышать трепетать
вдыхать переливаться
целую неделю седмицу в русских апрельских
предпасхальных пуховых сладчайших нежных
травяных холомах холомах холомах!
Тут еще Седмицу весеннюю жить
бродить дышать
Ему в русских
очнувшихся после лютой колодезной зимы
холомах свежетравяных тропах
тропах тропах в ветерках курчавых лебединых
лесовольных полевых
Как же уже Распятому на Западе не любить
не лелеять Русь весеннюю талую
где еще жив и ликует Он?
Как же Святой Богородице не любить Русь
где еще веет близ Нее живое
земное не распятое не прерванное насмерть
дыханье Сына Ее?

* * *

Великопостная Звезда аки Потир Алмазный

стоит над грешной моей жизнью
В Крестопоклонную Седмицу всяко древо
встречное в ночи мне чудится
Крестом волнующимся желанным
Ночь каплет талая и жертвенно живая
Безсонница… безсонница крылатая меня объемлет
Кость чуткая древляя болит во мне
как сломленная ветвь на древе
И плоть безсонная бежит пугается Креста Креста
Как пьяница в ночи страшится тающего дерева
склоненного под мокрым снегом
И только талая моя душа
И только за зиму усохшая моя душа душа
Летит летит к Кресту как птица осиянная
перелетная усталая к исконному гнезду
В такую ночь нощь боятся насмерть до утра до тла
истаять мокрые тревожные пугливые деревья

Второе пришествие Христа

В библейских вселенских волнах Иудейства
Спаситель Воитель Спас Ярое Око грядет
Он кличет возлюбленную дщерь свою Русь
Тысячелетнюю
Среди океанских средь ветхозаветных валов
И вот уже Русь Святая Смиренница Мученица
Утопленница Пленница
И вот уже Русь словно Лазарь Воскресший
Из мертвых из вод восстает
С Мечом

Пасха

О человече!
Пей! Ликуй! Плодись! Молись!
Потому что на земле мы только мимолетны
скоротечны гости гости
Но! И на погосте тоже мы лишь гости только гости
гости гости
После того дня когда Ты встал восстал взошел
из безпробудных глин
Воскрес навек из невозвратных саванов
из смертной плащаницы
Боже Боже Боже Боже
О Безсмертный Боже

Казанская Богородица

Ах поедем на Русь порыдать
Над избами нашими заживо насмерть забитыми
заколоченными в лопухах погребенными
Где наши старухи матери бабуси в гробных чистых
платьицах
с Евангелиями в кормильных усопших руках
Лежат неоплаканные не отпетые не похороненные
Поедем на Русь порыдать
Где только в златых опадающих рощах кротко
бредет шествует Богомать
Да в свой необъятный омофор сбирает неистово
золотой листопад
Да избы забитые где уже восстают от смертного
сна воскресают старухи
святые к Небесному Царству готовые
Аки бабочки возлетающие из священных
сокровенных коконов
Поедем на Русь ликовать
Русь – Царствие Небесное Божье уже на земле
не земное…

Ночь Рождества

1
Рождественский святой мороз мороз объял
безвинную заснеженную Русь Россию
И на окнах моей одинокой калужской избы
расцвели распустились
Доверчивые кружевные льдистые алмазные
звезднохвостатые безвинные павлины
Ах родные зимние птицы мои безвинные
Да откуда вы среди русской зимы откуда вы
Ах вы же окружали оберегали Деву Роженицу
в русских ледяных полях холмах
Грядущую средь мертвых деревень моленных
Ах вы оберегали от мороза Дитя Новорожденное
Ах вы перьями алмазными Дитя от мороза
ограждали лелеяли
Ах что же вы бежали ушли от Девы и Дитя
и собрались на одиноких моих окнах заметенных
Ах павлины кружевные что ж вы от Роженицы
отлетели
Но вот в ночи рождественской пошел подул повеял
Иерусалимский благовонный смолистый
вифлеемский родной
родной колыбельный ветер
Теплый весновей ветер ветер Святого Вертепа
средь холомов русских заметенных
И Богодева Бога пеленает в теплом ветре
колыбельном на холомах русских оснеженных
И Вифлеемский Омофор Ея витает в русском
поле и не дает остыть
Новорожденному от ветра
И на одиноких окнах избы моей истаивают
кружевные льдистые звезднохвостатые павлины
И Дева Вечная Роженица истаивает изникает
в теплом ветре
В русском неоглядном льдистом поле поле
безвинном пустынном

2
Ах где Ты Русь Святая где где где Ты?
Богоприимица?
А окрест одна ледовая безлюдная всерусская
вселенская пустыня
И Дитя Вечное истаивает изникает
под иерусалимским ветром на руках у Богодевы
Ах Он привык к горящим а не к ледяным пустыням
Ах павлины льдистые алмазные кружевные птицы
Ах куда куда куда вы талые с нетленной Богородицей
и Богомладенцем вечным улетели улетели улетели
Да не навек ли? не навек ли? не навек ли?..
Ах я рыдаю блаженно одиноко в одинокой избе
моей в одинокой
Руси моей безвинно блаженной осиротевшей
8–9января 2008

Юрий Могутин

Ей, Господи, не знаю, что просить
У Милости Твоей; один Ты знаешь,
Что мне потребно. Дождик моросит,
Понеже зноя людям не желаешь.
Ты любишь меня более, чем я
Тебя любить умею. Дай же, Боже,
В мой краткий срок земного бытия
Тебя любить мне научиться тоже.
Пока живу, транжиря дни свои,
Терзаясь, заблуждаясь, сквернословя,
Соблазны окаянные в крови
Вращаются, как цвет камней в короне.
Дерзну ли утешенья иль креста
Просить у Твоего Добротолюбья?
Врачуй, коль пожелаешь, мои струпья,
Иль истреби с грехами без следа.
Любую долю от Тебя приму,
Судьбу благословляя троеперстно, –
Живот и смерть, свободу иль тюрьму, –
Душа моя перед Тобой отверста.
О, поврежденный веком человек!
Оставь с самим собой и с Богом битву,
Покуда соль стекает из-под век,
Кристаллизуясь медленно в молитву.
6 июля 2008

Не оттолкни меня Господь!

Дитя скептического века,
Я болен всем, чем болен он.
Могу ль от Бога ждать ответа,
В соблазны света погружен?
И слезы поздних угрызений
Смягчат ли отчий гнев Творца?
Не лопнет ли Его терпенье,
Зане я грешен без конца?
Меня, увы, не поучала
В свой срок отцовская лоза.
Чудил, дерзил, молился мало,
Пока не грянула гроза…
И волны тягостных предчувствий
Тревожат душу все больней.
И жил я вроде в Иисусе
А сколько сжег бездумно дней!
Но средь житейской преисподней
Я ощущаю все ясней,
Что милосердие Господне
Сильней греховности моей.
В мирской трясине бездуховной
Душа – раба житейских благ.
Спаси мя, Бог, из тьмы греховной,
Да не возрадуется враг.
Молю Всевышнего в смиренье:
Когда мой дух оставит плоть,
Прими его в Свои селенья,
Не оттолкни его, Господь.
17 июня 2008

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать