Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Николай Туроверов

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Николай Туроверов

Туроверов Николай Николаевич (1899–1972) – поэт. Родился в донской станице Старочеркасская. Окончил реальное училище в Ростове-на-Дону. В семнадцать лет – доброволец лейб-гвардии Атаманского полка. С января 1918 по сентябрь 1920 года – доброволец Белой армии, участник Степного похода. Получил четыре ранения. Автор легендарного стихотворения об исходе из Крыма (использован в фильме с участием В. Высоцкого):
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня…
Жил в Греции, Албании, Сербии, Франции. Работал грузчиком, лесорубом, мукомолом. Учился в Сорбонне. Основал Казачий музей, был редактором газеты «Казачий Союз», председателем парижского Казачьего Союза. В начале Второй мировой войны сражался в Северной Африке в составе французского Иностранного легиона. Один из самых известных «казачьих поэтов» Русского зарубежья.
Первый поэтический сборник Николая Туроверова вышел в Париже в 1928 году, «Книга пятая» – в 1965-м. В России наиболее полное издание вышло в 2010 году («Возвращается ветер на круги свои…»: стихотворения и поэмы. М.: Худож. лит.).

Млечный путь

В скитаньях весел будь и волен,
Терпи и жди грядущих встреч, –
Тот не со Мной, кто духом болен,
Тому не встать, кто хочет лечь.
Простор морей, деревьев пущи
И зреющий на ниве злак
Откроют бодрым и идущим
Благословляющий Мой знак.
В лицо пусть веет ветер встречный, –
Иди – и помни: „Я велел», –
Так говорил Господь, и Млечный
На темном небе Путь белел.
1922

Март

За облысевшими буграми
Закаты ярче и длинней,
И ниже виснут вечерами
Густые дымы куреней.
В степи туманы да бурьяны,
Последний грязный, талый снег,
И рьяно правит ветер пьяный
Коней казачьих резвый бег.
Сильней, сильней стяни подпруги,
Вскачи в седло, не знав стремян;
Скачи на выгон, за муругий
На зиму сложенный саман.
Свищи, кричи в лихой отваге
О том, что ты донской казак;
Гони коня через овраги,
За самый дальний буерак.
Пусть в потной пене возвратится
Твой конь и станет у крыльца;
Пусть у ворот ждет молодица
С улыбкой ясной молодца.
Отдай коня. Раздольно длинный
Путь утомил. И будешь рад
Вдохнуть в сенях ты запах блинный,
Повисший густо сизый чад.
Как раньше предки пили, пели,
Так пей и ты и песни пой.
Все дни на Масленой неделе
Ходи с хмельною головой.
Но час придет. И вечер синий
Постелет медленную тень,
И в запоздалых криках минет
Последний день, прощеный день.
Сияй лампадами, божница,
В венке сухого ковыля.
Молиться будет и трудиться
Весь пост казачая земля.
1925

* * *

Мне сам Господь налил чернила

И приказал стихи писать.
Я славил все, что сердцу мило,
Я не боялся умирать,
Любить и верить не боялся,
И все настойчивей влюблялся
В свое земное бытие.
О, счастье верное мое!
Равно мне дорог пир и тризна, –
Весь Божий мир – моя отчизна!
Но просветленная любовь
К земле досталась мне недаром –
Господь разрушил отчий кров,
Испепелил мой край пожаром,
Увел на смерть отца и мать,
Не указав мне их могилы,
Заставил все перестрадать.
И вот, мои проверя силы,
Сказал: «Иди сквозь гарь и дым;
Сквозь кровь, сквозь муки и страданья,
Навек бездомный пилигрим,
В свои далекие скитанья,
Иди, Мой верный раб, и пой
О Божьей власти над тобой»
1940

Из цикла «Родина»

Так кто же я? Счастливый странник

Хранимый Господом певец,
Иль чернью проклятый изгнанник,
Свой край покинувший беглец?
И почему мне нет иного
Пути средь множества путей,
И нет на свете лучше слова,
Чем имя родины моей?
Так что же мне? Почет иль плаха,
И чей-то запоздалый плач,
Когда в толпу швырнет с размаха
Вот эту голову палач?
Ах, все равно! Над новой кровью
Кружится станет воронье.
Но с прежней верой и любовью
Приду я в Царствие Твое.
1941

* * *

– Богородице молилася –

Вся слезами изошла.
Головой о стенку билася –
К колдуну в аул пошла.
Замерзала за станицею,
Погибала на пути…
Обернись, желанный, птицею –
Над станицей пролети,
Опустись на подоконнике
И в окошко постучи,
Не на крыльях – так на конике,
Снег взметая, прискачи.
Пролетают низко голуби,
Не летит мой голубок…
Под горою в новой проруби
Терек темен и глубок.
1940

* * *

Можно жить еще на свете

Если видишь небеса,
Если слышишь на рассвете
Птиц веселых голоса,
Если все дороги правы
И зовет тебя земля
Под тенистые дубравы,
На просторные поля.
Можешь ждать в тревоге тайной,
Что к тебе вернется вновь
Гость желанный, гость случайный –
Беззаботная любовь.
Если снова за стаканом
Ты в кругу своих друзей
Веришь весело и пьяно
Прошлой юности своей,
Можно смерти не бояться
Под губительным огнем,
Если можешь управляться
С необъезженным конем,
Если Бог с тобою вместе
Был и будет впереди,
Если цел нательный крестик
На простреленной груди.
1942

* * *

С рождения – ни веры, ни креста

С рождения – вся жизнь была пуста,
Как этот колос, легкий и пустой,
Поднявшийся над праздной бороздой.
И не пора ль его теперь сорвать,
И бросить в прах, и в прахе растоптать,
Растущий без единого зерна,
Когда о хлебе молится страна.
1943

Из Тараса Шевченко

1. О, Боже мой милый! Как тяжко на свете

Как жизнь горемычна – а хочется жить,
А хочется видеть, как солнце сияет,
И хочется слушать, как море играет,
Как пташка щебечет, как роща шумит,
Как девушка песню свою запевает…
О, Боже мой милый, как весело жить!

2. «Молитесь, братие, молитесь!

Вокруг святого Чигрина!
Как нерушимая стена,
Восстав из гроба, станет сила
Архистратига Михаила –
Покойников святая рать.
Но Украину вам спасать,
Еще живущие! Спасайте
Родную мать свою, не дайте
В руках у ката погибать!
Пожар пылает там и тут,
И некрещеными растут
Казачьи дети, а девчата
Ушли в неволю без возврата,
И гибнет юная краса,
И непокрытая коса
Стыдом сечется, ясны очи
В разлуке гаснут… Иль не хочет
Казак сестру свою спасать
И сам собрался погибать
В ярме у катов? Горе, горе!
Молитесь, дети! Страшный суд
На Украину к нам несут
Враги. Опять прольется море
Казачьей крови… Где Богдан?
Где Наливайко, Остряница?
Пора Палию пробудиться?
И где Серко – наш атаман?
Молитесь, братья!» –
И святой
Поп окропил толпу водой
С крыльца церковного. Но вот
Вдруг расступается народ,
И с непокрытой головой
Встал на крыльце кобзарь седой:
«Да сгинет враг! Да сгинет прочь!
Точите косы в эту ночь,
Ножи острите и со мной
Тряхнем недавней стариной!»
1944

* * *

Отныне, навеки и присно!

Господь, оглянись на слугу:
Для Тебя ведь казачьи письма,
Как святыню, я берегу.
Они писаны потом и кровью,
Непривычной к писанью рукой,
С твердой верой в Тебя, и с любовью
К человеческой правде мирской.
И во сне, как в священном обряде,
На коленях, во прахе, скорбя,
Я стою пред Тобой на докладе –
За бездомных прошу я Тебя:
В чужедальних краях, без причала,
Казакам и не снится покой –
Приласкай на земле их сначала,
А потом у Себя успокой.
1950

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать