Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Протоиерей Владимир Гофман

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Протоиерей Владимир Гофман

Нижний Новгород

* * *

Горького было сполна

Сладкого было немного.
Что оставалось? – Дорога.
Только дорога одна.
Снова на круги своя
все возвратится однажды.
Счастлив, коль чувствуешь жажду,
чашу испив бытия.
Счастлив, коль есть на кого
в трудные дни положиться,
если умеешь молиться…
Вот и в избытке всего.
Чтоб, как в начале пути,
смог прошептать, не скрывая,
пальцы к вискам прижимая:
– Больно, родная…
– Терпи!

* * *

Вечер безоблачно-ясен

скоро закат догорит.
Старый отец Афанасий
снова к вечерне звонит.
В низенькой церкви безлюдно,
певчие тянут не в лад,
перед иконами чудно
тонкие свечи горят.
Дым из кадильницы тает
облаком возле икон.
Батюшка ровно читает
службы вечерний канон.
Сердце сожмется невольно –
что там за свет впереди?
Батюшка, что же так больно,
что же так тяжко в груди?
Дальнее это мерцанье
как в темноте понести?..
Батюшка, на покаянье
душу мою отпусти…
Этот ли труд совершая,
сердце покой обретет?..
В маленькой церкви большая,
вечная служба идет.

* * *

«Тело Христово…» хор запоет

Маленький мальчик к Чаше идет.
Руки крестом сложил на груди…
Что-то за жизнь у него впереди?
Годы проходят. Пора настает.
Вырос наш мальчик – в солдаты идет.
Может, в Афгане, может, в Чечне
будет сражаться он на войне.
…Звон колокольный. Солнце встает.
В храмы спешит православный народ.
Сколько на паперти нищих, больных…
Бывший наш мальчик стоит среди них.
То-то февраль навалил снеговья!
Ветер на круги вернулся своя.
Бывший наш мальчик в смертельном бреду
вспомнил молитву далекую ту:
«Тело Христово…» хор запоет.
Кто это, Кто там с Чашей идет?
Свет нестерпимый ударил в глаза.
Вот и отверзлись душе небеса.

* * *

Падает на землю чистый снег

Для зимы, пожалуй, слишком рано…
А о том, что ты красивей всех,
знают даже нищие у храма.
Про тебя я все им рассказал,
а о чем-то догадались сами,
пусть они не видели в глаза
женщину с зелеными глазами.
Баба Феня, Славка и Антон,
Витя из «бомжатника» и Ксения –
все они под колокольный звон
молят Бога о твоем спасеньи.
Каждый нищий – Божий человек,
и молитва у него – простая…
Падает на землю чистый снег,
скоро он, наверное, растает.

Нищий

Этот рубль Антону – как находка,
да и мой карман не опустел.
У него – веселая походка,
у меня – опять по горло дел.
За делами все-таки полегче,
и душа, глядишь, не так болит…
Был Антон в Афгане искалечен,
а теперь на паперти стоит.
Он всегда навеселе, конечно.
(Господи, прости и этот грех!)
Помолись, Антон, о многогрешном
обо мне… А лучше – обо всех.
Обо всех недужных и усталых,
для кого одна надежда – Спас.
Нынче их в России, брат, немало.
Так что помолись, Антон, за нас!

Христос воскресе!

Христос воскресе! Радостные лица.
Колокола к заутрене звонят.
Христос воскресе! Богу помолиться
спешат сегодня в храмы стар и млад.
Такая радость – Светлая седьмица!
Воспрянь, душа, нам есть, чем дорожить.
Звон колокольный. Радостные лица.
Христос воскресе! Значит, будем жить.

Пасхальная ночь

Какая ночь! И тишина повсюду.
И благовест торжественный окрест.
Земля притихла в ожиданье чуда…
Христос Воскрес!
А в небесах, в густой полночной сини,
где полный лик луны смертельно бел,
над грустными равнинами России
пресветлый ангел медленно летел
За окоем
с улыбкою печальной,
и посылал, покуда не исчез,
любовь и мир земле многострадальной…
Христос Воскрес!
Воистину Воскрес!

* * *

Вечер безоблачно-ясен

скоро закат догорит.
Старый отец Афанасий
снова к вечерне звонит.
В низенькой церкви безлюдно,
певчие тянут не в лад,
перед иконами чудно
тонкие свечи горят.
Дым из кадильницы тает
облачком возле икон.
Батюшка ровно читает
утрени древний канон.
Сердце сожмется невольно –
что там за свет впереди?
Батюшка, что же так больно,
что же так тесно в груди?
Дальнее это мерцанье
как в темноте пронести?..
Батюшка, на покаянье
душу мою отпусти!
Этот ли труд совершая,
сердце покой обретет?..
В маленькой церкви большая,
вечная служба идет.
Светлое Воскресенье
Молим о прощеньи и спасеньи:
Господи, спаси и сохрани!
Светлое Христово Воскресенье –
крестный ход, веселые огни.
Понесу, от радости немея,
праздничную красную свечу.
Неужели делать не сумею
доброе, которого хочу?
Нет согласья у души и тела;
ничего без Бога не могу.
Неужель не перестану делать
злое, от которого бегу?
Неужель Божественное слово
не сильней гееннского огня?
Воскресенье Светлое Христово,
оживи, как Лазаря, меня!

Покаяние

Оно придет негаданно-нежданно,
натянется душа, как тетива,
и выплывут из серого тумана
пока еще неясные слова.
Христос шептал в час нестерпимой муки: –
Или, Или! Лама Савахвани!
Ты говорил: «Я умываю руки!»
И ты кричал: «Распни Его! Распни!»
Ты шел за Ним по всей дороге крестной,
но побоялся Крест Его нести.
И вот Он умер. Чтоб потом воскреснуть,
и чтоб тебя, пропащего, спасти.
Свои кресты несут по жизни люди,
а ты блуждаешь в безпросветной мгле.
Он ждет тебя. Надеется и любит,
так, как никто не любит на земле!

* * *

… Да суметь бы простить. Да успеть бы покаяться

Да свечу удержать бы в руке.
Ни оков, ни долгов – ничего
не останется – в путь-дорогу, на свет вдалеке.
Жизнь на этой земле – поглядеть да зажмуриться.
У Христа за детей попросить.
Дочитать бы Псалтирь.
У божницы ссутулиться.
И тихонько свечу погасить.

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать