Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Обращение неофита к народу у дверей

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Обращение неофита к народу у дверей

первого христианского храма

Древним проповедникам
Это – скиния такая, это – горница святая,
Это – Господа Иисуса Дом Воскресшего Царя.
Посмотрите, посмотрите: это – скиния такая.
Это – храмина святая! Это – Новая Заря!
Это – хижина совета, церковь Нового Завета,
Ибо Старого Завета закрывается Ковчег!
Посмотрите, посмотрите: сколько ласки и привета!
Сколько радости и света, несказанного навек!
И гласится в этой вере: будьте люди, а не звери!
Это нам в небесной сфере золотой сияет крест!
Это я вам – Неизвестный – говорю у этой Двери:
Заходите, заходите! Не гнушайтесь этих мест!
Эти гулкие хоралы! Эти свечи, эти Лики!
Эти своды и порталы, что восходят над толпой!
И склоняются пред ними в прахе римские владыки,
Простираются, рыдают и стучатся головой.
И пускай там запустела и сгорела Самария
И под цезарской стопою издымился Рушлаим.
Заходите, заходите, истомленные, глухие,
Воздохните за вратами, пред которыми стоим.
Заходите, заходите, будьте люди, а не звери.
Эй вы, отроки и дщери у погасших алтарей!
Это я вас призываю: заходите в эти Двери!
Ибо стал я христианин, а вчера был фарисей.
Посмотрите, посмотрите: сколько ласки и привета!
Сколько радости и света, несказанного навек!
Это – храм земли грядущей, церковь Нового Завета,
Ибо Старого Завета закрывается Ковчег.
1982

Мать

Когда Он был, распятый и оплеванный,
Уже воздет,
И над крестом горел исполосованный
Закатный свет, –
Народ притих и шел к своим привалищам –
За клином клин,
А Он кричал с высокого распялища –
Почти один.
Никто не знал, что у того Подножия,
В грязи, в пыли,
Склонилась Мать, родительница Божия,
Свеча земли.
Кому повем тот полустон таинственный,
Кому повем?
«Прощаю всем, о Сыне мой единственный,
Прощаю всем».
А Он кричал, взывая к небу звездному
К судьбе Своей.
И только Мать глотала кровь железную
С Его гвоздей…
Промчались дни, прошли тысячелетия,
В грязи, в пыли…
О Русь моя! Нетленное соцветие!
Свеча земли!
И тот же крест – поруганный, оплеванный.
И столько лет!
А над крестом горит исполосованный
Закатный свет.
Все тот же крест… А ветерок порхающий –
Сюда, ко мне:
«Прости же всем, о Сыне мой страдающий:
Они во тьме!»
Гляжу на крест… Да сгинь ты, тьма проклятая!
Умри, змея!..
О Русь моя! Не ты ли там – распятая?
О Русь моя!..»
Она молчит, воззревши к небу звездному
В страде своей.
И только сын глотает кровь железную
С ее гвоздей.
1993

Федор Сухов (1922–1992)

Да славится дарящая рука!
Гори, гори, свечи моей огарок,
Грустящая, не убывай, река.
Не торопи ни к озеру, ни к морю
Свою неудержимую струю,
Пусть набегающие волны моют
Печаль неутолимую мою.
Ласкают горечь сгорбленных старушек,
Их тихую закатную зарю…
Услышат ли всеслышащие уши,
Что я глаголю, что я говорю?
Увидят ли всевидящие очи
Потайно оброненную слезу?
И посредь лета чувствуется осень,
В березовом кручинится лесу.
Звенит синицей. По-синичьи мило
Глядит на стекленеющий песок,
Во славу торжествующего мира
Щемящий возвышает голосок.
Да славится земли родной отрада,
Дыханье рек ее, ее морей!
А большего, пожалуй, и не надо
Моей печали, радости моей.

* * *

Пою я Твое Воскресение

О Господи, подвиг Твой славлю!
Избавь меня от искушенья,
Я сам-то себя не избавлю.
Поставь поскорее стопы мои
На путь, что протоптан Тобою,
Пусть дождь Твои пажити вымоет,
Своей обласкает любовью.
Обрадует озимь. По озими
Рассыплется белым горохом,
Рассеребрится березами
По нашим российским дорогам.
Березовой чащицей топчется,
По косточкам сгибшей полыни…
И вправду – дымящейся рощицей
Протопал серебряный ливень.
Твоими перстами, о Господи,
Припал на овражины лисьи,
Возвысил над всеми погостами,
Ивана-да-Марью возвысил.
И вроде бы нету забвения,
Нет ночи кромешной, нет хмари,
Лишь только Твое Воскресение,
Явленье Ивана-да-Марьи.

* * *

Вошел во храм. Две свечечки поставил

Во здравие поруганной Руси.
О Господи! Пречистыми перстами
Усохшую былинку ороси.
На злак моей неутоленной жажды
Дождинками серебряно пади,
Чтоб в день страды, в день подоспевшей жатвы
Проложенные виделись пути.
Твои, о Господи, стези-дороги
Горячая исколесит страда…
Я верую – исчезнут лжепророки
И лжевожди исчезнут навсегда.
Не будет слова, сказанного всуе, –
Восторжествуют вещие слова!
Неправедные потеряют судьи
Свои властолюбивые права.
Единственное утвердится право,
Достойное возвышенной любви, –
Ромашкою цвести, цвести купавой,
Чтоб весело шустрели воробьи!
И жаворонки весело звенели,
Доверчивые тешили сердца,
Чтоб раздвигала сумрачную невидь,
Поставленная теплилась свеча…

* * *

Отходил, отступался от Бога

Ну а после прощенья просил, –
Верю истинно, верю глубоко
В торжество неразгаданных сил.
В тайну зримого мира и в тайну
Отдаленных, незримых миров…
Я по небу ночному витаю,
Да поможет мне Бог Саваоф!
Укрепит меня и не оставит,
Будет, будет все время со мной!
Возглаголет своими устами,
Возгремит над печалью земной.
Над моими земными грехами
Благодатный расщедрится дождь,
И никто никого не охает
В эту тихую-тихую ночь.
И никто никого не обидит,
В мире мир утвердится… Тогда
Прибодрится земная обитель,
Возликуют ее города.
Явят радость свою все-то веси,
Запоют веселей петухи,
Еле зримое млеко созвездий
Утолит – не мои ли? – стихи.
Не мои ли скорбящие строки
Небо звездное обвеселит,
Васильками незримой дороги
Просветленный утешится лик.

Иван Молчанов-Сибирский (1903–1958)

Что ты ходишь за околицу
Неустанно каждый день,
Где согнулся, словно молится,
Перекошенный плетень.
Ты куда идешь – печальная –
Через старый-старый мост,
Через лысую прогалину
На заброшенный погост.
Там часовенка забытая
Робко скрылась за сосну,
Здесь ты хочешь горе вытаять,
Вылить сердца глубину.
Не проси прощенья строгого
Непреклонного Творца,
Что пошел отец дорогою
Пролетарского бойца.
Не ходи ты за околицу
Неустанно каждый день,
Где согнулся, словно молится
Бурый, скошенный плетень.
12 февраля 1923

Вениамин Блаженных (1921–1999)

За то, что я любил лишь ветер Божий
И в поле безприютную грозу,
За то, что спал, свернувшись под рогожей,
Гасил ресницей влажную слезу;
За то, что я вставал по зову птицы,
А не кукушки хриплой на стене,
Что, как мальчишка, верил в небылицы,
В Есенина на розовом коне;
За то, что я дружил не понаслышке,
А так, как заповедал добрый Бог,
С косматым мишкой и косым зайчишкой
(А я и сам умишком-то убог);
За то, что, как пичужку под рубахой,
Я отогрел бы землю от обид,
А там и сам затрепетал бы птахой,
Круженьем захлебнувшись голубым;
За все, за все – верни меня на землю…
…Пускай, как встарь, блаженствует душа,
Хранимая благоговейной сенью,
В соседстве сорняка и мураша…

Николай Доризо (1923–2011)

(Песня к кинофильму «Тихий Дон«)
Земля родная истомилась,
Кресты погостов над рекой.
На нашу Русь, как Божью милость,
Да ниспошли, Господь, покой.
Страшней всех засух окаянных
Степной пожар вражды людской.
В годину смуты и разврата
На изувеченной земле
Да не осудят братья брата
В своей беде, в своей семье.
И что бы с нами ни случилось,
Услышь, о Боже, голос мой!
На наш народ, как Божью милость,
Да ниспошли, Господь, покой.

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать