Молитвы русских поэтов. XX-XXI. Антология - Евгений Вадимов

(18 голосов: 3.9 из 5)

Оглавление

Евгений Вадимов

Вадимов Евгений (Лисовский Юрий Ипполитович. 1879–1944) – поэт, прозаик. Детство прошло в Муроме. Семь лет учился в Петербургском кадетском корпусе, два года – в Николаевском кавалерийском училище, о чем позднее расскажет в мемуарных очерках «Корнеты и звери» (Белград, 1929). Дебютировал в печати со стихами в 1910 году. Участник Первой мировой войны. В 1916 году направлен военным прокурором во Францию в штаб генерала Н.А. Лохвицкого (брата Мирры Лохвицкой и Надежды Тэффи), участника Русско-японской войны, Первой мировой, Белого движения. В 1920-е совершил морское путешествие в Сингапур и Бомбей. Вернувшись в Европу, жил в Белграде, где вышли его первые поэтические сборники «К Единому» (1929), «Где-то» (1930), затем перебрался в Париж и в 1930 году был отмечен 1-й премией на Парижском конкурсе русских поэтов. В Париже вышла книга «Стихи» (1931). Работал ночным сторожем. Дальнейшие годы его жизни и творчества связаны с Волынью. В 1935 году парижская газета «Сегодня» (№ 163,14 июня) опубликовала заметку своего варшавского корреспондента:
«Исполнилось 25 лет литературной деятельности пользующегося большой популярностью среди читателей Польши поэта, беллетриста и военного писателя Евгения Вадимова… У него есть много переводов из поэтов балканских славян, за последние два года появилось несколько его стихотворных переводов с польского. Его –образный, почти всегда нежный, лишь иногда – стальной, его поэтическая стихия – романтика, порою выливающаяся в балладную форму. Теперь он живет в Польше. Возможности печататься ограничены, но имя его постоянно встречается то в одном, то в другом русском издании Варшавы. Охотно печатают его и военные органы Парижа. Несмотря на тяжелые условия жизни, на постоянную борьбу за существование, он, после „ночной службы« во французской столице, всецело отдался литературной работе, чувствуя себя „только писателем« и довольствуясь скромным куском хлеба, который он сможет заработать тем, что ему дороже всего».
В 1937 году Русское благотворительное общество в Польше издало его поэтический сборник «„Русская культура» и другие избранные стихотворения. 1932–1936». Стихотворение из этого сборника «Русская культура» относится к числу программных не только Евгения Вадимова, но и всей русской эмиграции:
Русская культура – это наша детская
С трепетной лампадой, с мамой дорогой.
Русская культура – это молодецкая
Тройка с колокольчиком, с расписной дугой!..
Русская культура – это сказки нянины –
Песни колыбельные, грустные до слез –
Русская культура – это разрумяненный
В рукавицах-варежках дедушка-мороз…
Русская культура – это дали Невского
В серо-белом сумраке северных ночей –
Это – радость Пушкина, горечь Достоевского
И стихов Жуковского радостный ручей.
Русская культура – это вязь кириллицы
На заздравной чарочке яровских цыган –
Жемчуг на кокошнике у простой кормилицы,
При чеканном поясе – кучерский кафтан…
Русская культура – это кисть Маковского,
Мрамор Антокольского, Лермонтов и Даль –
Терема и церковки, звон Кремля Московского,
Музыки Чайковского сладкая печаль.
Русская культура – это то, чем славится
Со времен Владимира наш народ большой:
Это наша женщина, русская красавица –
Это наша девушка с чистою душой!..
Русская культура – это жизнь убогая
С вечными надеждами, с замками во сне –
Русская куль-тура – это очень многое,
Что не обретается ни в одной стране.
Но это стихотворение, как и юбилейная статья, не дают представления о самом главном в поэзии Евгения Вадимова – ее глубокой религиозности. Вадимов-Лисовский – один из самых молитвенных поэтов Русского зарубежья.
В биографических справках обычно указывается, что Вадимов-Лисовский погиб в 1944 году во время варшавского восстания. Но есть и другая версия. Поэт Е. Сеницкий, хорошо знавший его в Волыни, сообщил в письме Вадиму Крейду: «..Во время войны связь с ним прервалась. И только после ее окончания я случайно узнал, что сразу же после занятия города Лодзи, где Евг. Вадимов обрел очередной временный приют в „Русском доме», он был арестован специальными частями, вылавливавших всяких „врагов народа». С тех пор он как в воду канул».

Херувимы

Мы тайно с вами. Мы все – незримы –
Мы образуем безплодный Круг –
Мы все – из песен. Мы – Херувимы
Без тел, без крови, без ног и рук…
Их Трое в Небе – но во Едином
Слиянных вечной, живой мечтой:
Творец Вселенной с Предвечным Сыном,
С предвечным Словом – и Дух Святой.
Мы все – из песен. Мы – в кольцах дыма –
Мы – звуки Неба. Мы – голоса –
Пространств безбрежных. И вас незримо,
Мы поднимаем на небеса.
Мы все – из крыльев. Мы все – из песен –
Мы – в фимиаме. Мы – свет и звук.
Мы – Херувимы. Наш слет – чудесен
И полон тайны наш тайный круг…
3 октября 1918,
Монаст. Се. Наума-Охридского

Ныне Силы Небесные

Сербскому поэту Ивану С. Шайковичу
…Сегодня с нами служат Силы
Непостижимые Небес –
Я помню Храм – далекий милый
И тихий дол, и синий лес…
Сегодня с нами Дух Незримый
И Пастырь Добрый грешных стад –
Взгляни, как реют Херувимы
Вокруг мерцающих лампад…
Взгляни, как вьется чистый ладан –
Сегодня – Жертвы тайный Час
И жертвы тайной Смысл разгадан,
Смысл Жертвы, распятой за нас!
Спаси нас, Жертва, от отравы
Греха и злобы! В Твой алтарь
Сегодня входит полный Славы
Непобедимый, Вечный Царь!

Свете Тихий

Молчат долины, молчат дубравы
В вечерней неге, в ночной тиши.
О Свете Тихий, Святая Славы,
Услышь моленье больной души…
Звон заунывный за далью синей
Мечту уносит в далекий скит,
Под лунным светом сверкает иней,
Спит над водою семья ракит…
Ты, Свет Предвечный – источник жизни –
Ты создал небо Своей рукой –
Верни же снова моей отчизне
Ненарушимый, святой покой…
Молчат долины, молчат дубравы…
В душе скорбящей я Крест таю,
Верни нас к свету, о Свете правый,
Спаси отчизну, Господь, мою…
1920,
Париж

* * *

Неизвестна, непонятна

Книга вещая Судьбы –
Все непрочно, все превратно,
Все мы – Божие рабы…
Знает только Он, Надвечный –
Для чего живет злодей –
И нежданно, скоротечно –
Гибнет лучший из людей.
Мы – песок в просторах поля –
Мы – ничто и ничего –
Бог – да. Да будет воля
Непреклонная Его.

Из псалмов

На аспида и василиска наступивши и попереши льва и змия…
Псалом Давида
Иди без страха. Помни строго,
Что есть Всевышний над тобой,
Верь всей душою в силу Бога
Творца Вселенной Голубой…
И сила Божья, сила Чуда –
Среди мирских, земных невзгод –
Средь бед и Зла – всегда и всюду –
И победит, и проведет…
Из тьмы ночной – тебе навстречу
Взлетят нежданно тучи стрел.
Не бойся их. Бросайся в сечу,
Творцу известен твой удел!
В минуты яростного боя
Слагай хвалебный гимн Ему –
И волей Божьей – сгинет злое
Одна рука – рассеет тьму!
Держи копье – и пой молитву,
С ней на устах – взметни свой диск,
Безстрашен с Богом ужас битвы,
Безвреден змей и василиск!
Душою всей Творца лелея,
Твердя покорные слова,
Ты без труда раздавишь змея
И победишь степного льва!..

Из псалмов

Возьму крылья мои рано – и вселюся в последних моря
и там рука Твоя наставит мя…
Куда я скроюсь? Неустанно
За мной следит Твой Светлый взор
С луны, со звезд из мглы туманной,
С вершин далеких, снежных гор…
И там, в морозных высях горных,
И здесь душистою весной,
И под землей, и в ямах черных
Творец и Бог – везде со мной!..
Я сделал крылья. Стал, как птица,
Влетел в лазурь… пропала мгла –
Я был над бездной – но десница
Меня Твоя везде вела…

На псалом 137

Мы прошли подневольно унылые дали –
Через реки, равнины и горы прошли –
И мы лагерем стали в безысходной печали
На реках Вавилонских средь чуждой земли…
Мы – сидели в тоске у прибрежного склона –
Наш рассеянный лагерь был скорбен и тих
Наши арфы остались на склонах Сиона –
Мы молчали и песен не пели своих…
«Пойте! Пойте, в весельи, Сионские песни!»
Восклицали с усмешкой пленившие нас –
«Дайте песен! Мы знаем, что нет их чудесней».
Но не спели мы песен в пленения час…
Мы молчали, в слезах… Мы с тоской вспоминали
Наш Сион, нашу даль, нашу честь и страну –
Разве в силах я петь в безысходной печали –
Песнь Господню, в изгнаньи, в суровом плену?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И все мысли, все души скорбевшие слали
Мы туда, где за далью скрывался Сион… –
На реках Вавилонских, в слезах и печали
Мы сидели, усеяв темнеющий склон…

Песнь Ченстоховской Богоматери

(Вольное переложение с польского)
Светлейшая из Зорь, не знающая тени
Владычица Небес и суетной земли,
Вся – свет и вся – любовь! Покорные колени
Склоняют пред Тобой Цари и Короли!..
Над бездною миров, на лучезарном троне,
С Тобой – Всесильный Сын и Бог Отец сидят –
Над ликом девственным в святой Твоей Короне–
Из звезд двенадцати сверкает дивный ряд…
С великой верою, в грехах, в слезах, в страданьи,
Идет к Тебе с мольбой несчастный, скорбный люд…
Услышь, Владычица! Услышь его стенанье –
Смири Господень гнев… Дай людям мир и труд…
И раньше знали мы несчастия и беды,
И грозных, жарких войн кровавые года –
Но Ты – внимала нам – и отступали шведы,
Оставила наш край турецкая орда…
Светлейшая из Зорь! Склонив свои колена,
Мы снова молимся – услышь своих детей,
Избавь наш милый край от горя, зла и плена –
И всех непрошеных хозяев и гостей…
Услышь нас, Кроткая – и материнским словом
Прости нам наше зло, и Божий гнев откинь –
Укрой своих детей под царственным покровом,
Светлейшая из Зорь и Мать Любви… Аминь…
17 ноября 1927, Прушков под Варшавой

Византиец

…И показал мне ангел чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца…
Откровение Св. Иоанна, 22.1.
Есть море и волны… Есть – гордый простор,
Есть храм лучезарный – Святая София –
Есть город, влюбленный ласкающий взор –
Есть край несравненный – моя Византия!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я верю в Единого Бога-Отца,
Что держит во власти и Небо, и Землю –
Я верю, что все началось от Творца –
И данное Богом с хвалою приемлю…
И в Сына Его, Иисуса Христа –
Я верю спокойно, обдуманно, строго –
Я верю, что Тот, Кто дошел до Креста –
Был Сыном Единым Предвечного Бога…
Верь, друг мой, в великое дело любви –
И Бога напрасно сомненьем не гневай…
Я верю – как верили предки мои –
Что Бог наш рожден был Пречистою Девой…
Я верю, что Светом рожден был Христос,
Что Сам Он был Светом – равны Они Оба –
Что Он, при Понтийском Пилате, понес
Распятие, умер и вышел из гроба…
И верю я в то, что Спаситель взошел
На небо, окончив дорогу земную,
Туда, где Всевышнего блещет Престол,
И сел, Равносильный, Отцу

…
Я верю: настанет неведомый Год,
Из тех, что безсменно текут друг за другом,
И Он, наш Спаситель, во славе придет –
И каждого будет судить по заслугам…
И верю я в то, что Живительный Дух,
Витает над нами, Святой и Незримый,
Идет от Отца – и что славя Их двух,
И Духа Святаго все славить должны мы…
И Царство Небес без границ, без конца –
Страшусь всей душой ощутить я потерю,
И в Церковь единую Бога Творца
Для всех и повсюду я искренне верю…
Я верю: водою смывается грех
При тайне крещенья с души человека
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И чаю из мертвых восстания всех –
Для жизни грядущей нездешнего века…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Есть море и волны… Есть – гордый простор,
Есть храм лучезарный – Святая София –
Есть город – влюбленный ласкающий взор –
Есть край несравненный – моя Византия…
1928
Белград– Топчидер

Черный занавес

Черный занавес опущен на былое –
За стеной – сурово и темно.
Все ушло – хорошее и злое –
Почему? Не все ль тебе равно?
Черный занавес закрыл цветы и счастье,
Искры, солнце, бури и покой,
Впереди – невзгода и ненастье
И судьба с корявою клюкой…
Впереди – незримая дорога
Неизвестна, торна и узка –
Но ведет нас бдительно и строго
Неотступная и верная рука…
Черный занавес сокрыл земное счастье:
Но не жди угаснувшей зари –
И за терния, невзгоды и ненастья
В тьме ночной Творца благодари.
Сентябрь, 1928

Троица

Под ковром цветистым поле кроется –
В тихих рощах – дремлющая тень –
Вся в цветах и листьях наша Троица,
Государыня далеких деревень!
Чашей светлою, прекрасной и высокою
Стал над церковью Господень небосвод –
Камни плит засыпаны осокою,
Принесенной с млеющих болот…
Славьте Троицу восторженною песнею
По долинам, рощам и холмам –
Храм – весь мир – и нет его чудеснее
Храм – весь мир – один приход и храм.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Где-то – шествуют калики перехожие –
Все идут, идут они вперед –
Да святится в Славе Имя Божие
В Красоте, в высотах всех высот!
В Красоте надвечной Дух покоится –
В тихих рощах – дремлющая тень…
Вся в цветах и листьях наша Троица –
Государыня далеких деревень!..
30 мая 1929

Весенний ирмос

Поэтессе Екатерине Михайловне Журавской
В белом, чарующем плене
Вешнего цвета каштаны…
Стелятся сизые тени –
И голубые туманы…
Крылышком сбросила птица
Снег лепесткового цвета –
Дышится… Видится… Снится…
Чуется сердцу поэта!..
Слышится яблонь молитва,
Слышится ирмос вишневый –
Слышится – «Кончена битва!»
Слышится – «Радуйся снова!»
Радуйся – празднику Света!
Радуйся – празднику Мая!
Радуйся – сердце поэта!
Радуйся – даль голубая!
Кладбища дальнего тени –
Стали темней и печальней –
Стал на алтарных ступенях
Инок в обители дальней…
Стал на алтарных ступенях,
Тихо молитву слагая –
Всюду – дыханье сирени –
Всюду – от края до края!
Всюду – от края до края –
Слава Единому Богу…
К Богу я верную знаю
И голубую дорогу…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вьются седые туманы,
Стелятся тихие тени,
Дремлют красавцы каштаны
В белом, чарующем плене…

Свет вечерний

Сегодня был мороз… Все гибнет и желтеет,
Последнюю листву убила эта ночь –
Нависли облака… Нахмурились аллеи –
И вьется желтый лист… Нельзя ничем помочь…
На склонах чуждых гор намок печальный терний
И злая наморозь слепит потухший глаз –
Я чую Твой приход, мой Тихий Свет вечерний
На запад солнечный пришедший в жуткий час…
Несется желтый лист без смысла и без цели –
Безсильно падая на мокрую траву –
Услышу ли я вновь весенние свирели –
Увижу ль снова май, пришедший наяву?..
Дождусь ли я опять июльского рассвета
И милых летних зорь, сверкающих вдали
Или последнее отсчитанное лето
Я получил уже от маленькой земли?
11 ноября 1929

Почаев

В тот век, когда орда Батыя
Дошла до Киевских твердынь –
Ушли подвижники святые –
На отдаленную Волынь…
И там, верны отцовской вере,
Вдали от вражеских очей
Зажгли они в глухой пещере
Неугасимый ряд свечей….
И стали теплиться их свечи
Часы, недели и года –
И их молитвенные речи
Не умолкали никогда…
И чудо! Искрясь и блистая –
Над их пещерой, в свете дня
Явилась Дева Пресвятая –
В столбе небеснаго огня!..
И там – навек запечатленный
– Стопой Заступницы от бед –
Струится стал родник священный
Давая грешным жизнь и свет…
Иди же, путник, с чистой верой
На те места, к тому ключу,
Где над Почаевской пещерой –
Сам Бог зажег свою свечу!
Склонись и ты с немой мольбою
Смирись душой, потупя взор –
И верь – блеснет и над тобою
Нерукотворный омофор!..
(1930-е)

Пред. главаОглавлениеСлед. глава

Рекомендуем

Комментировать