Константин Корепанов
Читаем Ветхий Завет

«Что я скажу Богу?»

Сами бедствия – не зло

Голод – это орудие наказания Господня. Неважно, в Самарии или в России. Этот эпизод библейский имеет продолжение в истории человечества, в истории Церкви – взять, например, голод при Борисе Годунове, он достаточно описан хорошо в наших исторических хрониках, особенно в житии святой Иулиании Лазаревской (память ее совершается 15 января) – она умерла при этом голоде. В житии показано и насколько люди становились бесчеловечными, и что даже среди голода они сохраняли человеческий образ, если Бог для них стоял на первом месте. Только те, кто действительно чтил Бога всей своей жизнью, всей полнотой своего бытия, могли и голод перенести, и сохранить удивительные примеры человеческого отношения к другим.

Оказывается, голод обнажает в человеке как нашу хрупкость телесную, так и то, что на самом деле является самой главной нашей ценностью. Именно поэтому искушение претерпевает Христос в пустыне. Он 40 дней ничего не ел и напоследок взалкал, то есть достиг действительно страшной меры голода – между жизнью и смертью. Все существо Его изнемогало, не было никаких сил физических существовать дальше. И вот в этот момент Ему является сатана и искушает Его хлебами: «ты же можешь сотворить чудо – насыть»; не шикарные яства представляются Ему, просто хлеб. И Христос говорит то, что после повторяет всякий верующий человек: «Не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» – воля Божия, слово Божие утверждает бытие человека. Голод помогает понять хрупкость существа человеческого и смириться с осознанием этой хрупкости, но и сделать последний выбор: либо ты выбираешь только тело, и тогда этот выбор тебя разрушает, ты становишься хуже, чем зверь. Либо ты цепляешься за Бога, пытаешься жить так, как Он учил, веришь в Него, и удивительным образом это сохраняет тебя в нормальном человеческом образе.

Известно, например, описание жизни матери Марии (Скобцовой), подвижницы – она окончила свою жизнь в немецком лагере Равенсбрюк буквально за несколько дней до освобождения, и поэтому воспоминаний о ней достаточно. Некоторые женщины, находившиеся с ней в лагере, не могли, хотя она поддерживала их всячески, сохранить привязанность сердца, чувства, мысли к Богу и доходили до страшного состояния. А она, отдавая скудную похлебку тем, кто не мог терпеть больше, сохраняла мир, тишину, умудрялась утешать, хватало у нее сил любить, хватало сил трудиться в какую-то ее меру (она была уже достаточно пожилой). И люди, которые воодушевлялись ее примером и вместе с ней пытались жить и молиться, понимали, что голод уходит, он не имеет над ними власти: хотя тело изнемогало, они не доходили до совершенного разрушения человеческой сути.

Или, например, есть свидетельства о голоде 1933 года в нашей стране, голоде в Поволжье в 1921 году. Известны случаи, когда люди ели людей, питались падалью. В то же время известны свидетельства, когда целые деревни, когда туда привозили гуманитарную помощь (только одну американскую благотворительную организацию впустили на нашу территорию, чтобы она помогала голодающим Поволжья), отказывались есть молочную кашу, потому что шел Великий пост.

Как сказал один мудрый подвижник, «на самом деле голод не в теле, он в душе, он в страсти». Если человек привык обуздывать свою зависимость от пищи, то на самом деле не испытывает того, что испытывает человек, привыкший удовлетворять своим страстям. Это все воля человеческая. На самом деле, не хлебом единым жив человек, а всяким словом, исходящим из уст Божиих. И пока мы сохраняем веру, мы сможем пережить любой голод, мы сможем сохранить свое христианское, человеческое достоинство среди любых нестроений, среди любого голода, о чем свидетельствуют многочисленные подвижники, прошедшие ужасы сталинских лагерей. Вот этому учит нас история, связанная с голодом в Самарии.

Далее. Буквально в последние дни своей жизни Елисей помазывает, так можно сказать, по поручению, данному ему еще пророком Илией, на царство двух царей: в Сирии царя Азаила, в Израильском царстве царя Иеуя. Азаилу он сам говорит об этом, а для помазания Иеуя посылает своего слугу, чтобы тот совершил помазание – Елисей уже слишком стар.

Это люди, которые должны истребить очень многих. Особенно трагична истории с помазанием царя Азаила. Перед тем как помазать его, Елисей пророчествует, что тот будет царем над Сирией, и рыдает, зная, сколько людей, и его единоплеменников-израильтян, погубит этот царь. И вот этим плачем и одновременно благословением Азаила на царство Елисей свидетельствует, что на самом деле он как бы от лица Божия соглашается с теми скорбями, с той бедой, которая падет на землю Израильскую: будут кровь, война, огонь, пожары, голод, плен, рабство – все это будет, и все это принесет именно Азаил, но все-таки Азаил должен быть царем, он как бы дает Божественную санкцию на то горе, на те бедствия, которые принесет царь. Почему? Потому, что сами по себе бедствия не зло. Это мы привыкли воспринимать бедствия злом.

На самом деле зло – это грех, богоотступничество, зло – когда человек отдаляется от Бога. А все страдания и скорби – это не зло, это стена, которая ограждает нас от последних шагов к пропасти (не дает нам совершить, быть может, последний шаг к падению, к смерти), нас отрезвляет и дает нам возможность вернуться к настоящим человеческим ценностям, совсем иначе оценить человеческую жизнь и понять, что на самом деле в ней самое важное, ради чего стоит жить.

Ведь стоя на пороге жизни и смерти, когда все у нас отнято, мы задаем вопрос: зачем? Нам по-настоящему важно, ради чего мы жили, что действительно имеет цену? И человек может пережить эти бедствия только когда он восстановит религиозные измерения жизни, вспомнит, что есть Бог, Тот, кто обещает новую жизнь.

А все бедствия человек заслужил давным-давно, так как жил нечестиво. Бедствия перетряхивают нашу жизнь, погружают в пучину страданий, и мы оказываемся лицом к лицу со смертью и должны ответить на главный вопрос: «Как я жил и что я скажу Богу?»

О судьбах народов

Бог попускает иногда таким царям, как Азаил, править, чтобы они несли бедствия – эти бедствия могут возродить духовную жизнь если не во всем народе, но хотя бы в некоторых людях, которые могут через эти страдания обрести спасение. В истории нашей страны мы видели это на примере Великой Отечественной войны, которая была самым страшным, наверное, для нашей страны бедствием всего столетия. Сколько людей обратились к Богу, и в конце концов государство изменило свое отношение к Церкви – было восстановлено Патриаршество, открылись храмы, учебные духовные заведения, возродилась духовная жизнь. Страдания – это то, что помогает нам, как говорит Священное Писание, вернуться к первой любви – к Богу.

Второй царь, которого помазывает на царство Елисей, Иеуй – очень ревностный царь, он уничтожает все потомство царя Ахава, убивает Иезавель, уничтожает всех жрецов Ваааловых, истребляет почитание Ваала и Астарты на земле Израильского царства. И, с этой точки зрения, воспринимается как царь почти благочестивый, ведь он исполняет все, что было изречено Богом по отношению к нечестию дома Ахава. Но при этом до конца он не доходит – не искореняет культ двух золотых тельцов, установленных в Вефиле и в Дане, и в целом в своей жизни не очень-то руководствуется заповедями.

Он ревностно убивал, но не потому, что любил Бога или хотел исполнить Его повеление, а просто хотел истребить всех своих конкурентов, был кровожаден и жесток – будучи орудием справедливости Божией, в сердце своем никак перед Богом не благоговел. Он был как бы последней надеждой Израильского царства. Даже такой, по-видимому ревностный, исполнитель воли Божией, который изгнал Ваала и Астарту из Израильского царства, оказался не способен что-либо изменить по существу.

Сказано в Библии: «С этого самого времени Бог начал отрезать части от Израиля», то есть один за другим город, территории, земли, колена начинают отвоевываться Сирией, а потом и новой империей, большим Ассирийским царством. Оно завоевывает Сирию, а потом и все Израильское царство. Примерно 150 лет уходит на постепенное завоевание царства, и все это время умирает духовная жизнь в Израиле. Все эти наказания, казалось бы, должны были возродить духовную жизнь, но оказывается, что если даже великие бедствия не могут возродить страну, значит, страна уже не возродится. Как у пророка Исаии сказано, «во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем. Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем; поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опустело, как после разорения чужими. И осталась дщерь Сиона, как шатер в винограднике, как шалаш в огороде, как осажденный город». Вот Израильское царство и показывает свою совершенную мертвенность – нет ни малейшего желания покаяния.

В жизни человека точно так же происходит. Бог посещает человека скорбями, ожидая, что человек по крайней мере смирится, хотя бы так, как Ахав, хотя бы – просто от страха – хоть какую-то меру смирения возымеет. Лучше всего, чтобы он покаялся, изменил полностью свою жизнь, но когда этого не происходит, когда человек, несмотря на все скорби, никак не хочет иметь отношение к Богу, действительно, человек уже почти духовно мертв. То же происходит с народом. Вместо того, чтобы изменить что-то в заведенных неправильно духовных нормах, люди обращаются к колдовству, распространяется волшебство, люди начинают заклинать других богов. И чем больше скорбей, тем больше теряются духовные ориентиры в жизни Израильского царства, все меньше и меньше остается верующих людей. Это свидетельствует, что Бог оставляет этот народ, и постепенно народ уводится в плен.

Никто из колен, уведенных Ассирийским царством в плен, не вернется обратно – вся последующая история будет целиком связана с наследниками иудейского племени, а эти не вернутся. Они не исчезнут с лица земли, но их бытие как богоизбранного народа прекратится. Они будут распространяться по всей земле, но никогда больше не захотят вернуться сюда, никогда больше не захотят построить храм. Они ушли и рассеялись навсегда, как прах, сметаемый ветром, как о том говорится в псалме Давидовом. Их вычеркнули. Как об этом предсказано было еще в книге Второзакония: если люди не будут почитать Бога, то они исчезнут и смешаются с другими народами и будут, как прах на ветру. А туда, откуда переселили колена Израильского царства, переселены другие народы из Вавилона, из Сирии, из других земель, завоеванных Ассирийской державой.

Селились в эти дома, но жить они здесь не смогли. На них нападали львы из пустыни, и они ничего не могли с этим сделать, и тогда было решено ассирийским царем дать им священника, чтобы он научил их почитать Бога этой земли – такова вера язычников – они считают, что Бог привязан к какому-то определенному месту, и, живя на этом месте, надо этого Бога чтить, не забывая своих родных богов.

И были присланы священники, но не настоящие священники из колена Левита, а священники, когда-то поставленные первым израильским царем Иеровоамом, то есть …неправильные. Они пришли сюда и стали учить какому-никакому почитанию того Бога, который вывел израильский народ из плена. Во всяком случае, люди стали исполнять то, что им говорили священники, и нападения львов прекратились, люди зажили более-менее мирно.

Потомки этих переселенцев и будут теми самыми самарянами, которых мы встречаем в Новом Завете. То есть, с одной стороны, самаряне – это совершенно не евреи, но, с другой стороны, за долгие века проживания на этой земле они имели какие-то сведения, что Бог есть, что ожидается Мессия, Спаситель мира, Ему построен храм, в храме нужно поклонение и так далее – эти начальные сведения вполне ясно и почти исчерпывающе демонстрирует женщина-самарянка в беседе со Христом у известного колодца. Собственно говоря, этим их представление о Боге и ограничивается, – но оно все-таки было.