Азбука веры Православная библиотека архимандрит Павел Прусский (Леднев) Замечания на книгу "Поморских ответов"

Пожертвовать

Замечания на книгу «Поморских ответов»

Источник

epub pdf

Оригинал: 48Мб

Содержание

Предисловие составителя замечаний

Замечания на предисловие Поморских Ответов

Замечание на ответ первый

Замечание на ответ второй

Замечание на ответ третий

Замечание на ответ четвёртый

Замечания на ответ пятый

Предисловие составителя замечаний

Предпринимаемым замечаниям на «Поморские Ответы» мы предпослали издание замечаний на так называемые «Вопросы Никодима». Вопросами Никодима занялись мы раньше потому, что их почитают утверждением себе поповцы, а поповцев большее количество, нежели беспоповцев, почему и утверждение их разрушить было нужнее. Притом же замечания на «Вопросы Никодима» во многих местах служат замечаниями и на «Поморские Ответы», ибо Никодим для составления своих вопросов очень много пользовался сочинением Денисова, то есть «Поморскими Ответами», – можно сказать, что даже большую часть своих вопросов он заимствовал прямо отсюда, как мы и показали это в своих замечаниях на Никодимово сочинение. Можно было бы поэтому замечания на «Вопросы Никодима» считать достаточным возражением и против «Поморских Ответов». Но среди беспоповцев «Вопросы Никодима» мало известны и почти совсем не читаются; напротив, в утверждение своё они полагают именно «Поморские Ответы», посему и замечания на «Вопросы Никодима» не могут иметь для них большой цены, а следует предложить им замечания прямо на «Поморские Ответы».

Для беспоповцев, правда, имеет важное значение сделанное нами издание «Ответов Пешехонова» с замечаниями на них. Можно сказать, что едва ли есть другое сочинение, так сильно поражающее беспоповцев, как «Ответы Пешехонова». Хотя Пешехонов, обличая беспоповцев, не менее обличает и самого себя, то есть поповцев, как не верующих непреложному обетованию Божию о неодолимости церкви со всею полнотою её иерархии, как не имевших и не имущих таинства хиротонии, а с ним и прочих таинств, на что именно и обращали мы особое внимание в замечаниях на его ответы; но беспоповцев ответы его разбивают совершенно во всех пунктах их лжеучений и притом со всею беспощадностию в самых выражениях. На новое издание ответов Пешехонова беспоповцам следует поэтому обратить особое внимание.

Но «Поморские Ответы» всё-таки остаются главным утверждением для беспоповцев. И не только беспоповцы ими пользуются и на них утверждаются, но и поповцы, ибо в своих сочинениях против церкви и они охотно и обильно черпают из них доказательства и свидетельства. Мы уже сказали, как много пользовался ими инок Никодим для своих «Вопросов», и в новейшее время не пренебрёг ими инок Павел Белокриницкий, составляя свои сочинения в защиту священства, а недавно поповцы в своих интересах даже напечатали за границей «Поморские Ответы», хотя с сокращениями и некоторыми поправками. Ввиду такого значения «Поморских Ответов» мы и решаемся приступить к посильным на них замечаниям. Мы знаем, что на Поморские Ответы существуют уже замечания, и даже сделанные людьми учёными (преосвященными Феофилактом и Арсением), мы не смеем и думать, чтобы наши замечания могли быть превосходнее их или даже сравняться с ними по достоинству, но полагаем, что они будут не излишни, потому что нам ближе известен дух беспоповцев, нежели известен был тем писателям, и мы удобнее поэтому можем видеть и уяснить сокровенный смысл беспоповского сочинения.

В наших замечаниях мы не намерены защищать и оправдывать каждое слово в предложенных выгорецким раскольникам вопросах честного иеромонаха Неофита, присланного для разглагольствий с ними Святейшим Синодом. Напротив, мы должны признать, что у него в вопросах есть недостатки, как это свойственно каждому частному писателю, ибо, по слову наших древних печатников, недоумение и забвение над всеми хвалится. Но мы предпринимаем написать замечания на «Поморские Ответы» главным образом с тою целию, чтобы показать читателям, действительно ли те причины, по которым составитель ответов Андрей Денисов обвиняет св. церковь в ереси, дают основание для такого обвинения, справедливо ли он утверждает, что будто бы церковь изменила православие и за то лишилась даров Святого Духа в своих тайнодействиях, справедливо ли поэтому отделились от неё старообрядцы и достойна ли она того суда, каким облагают её беспоповцы, повторяя крещение над приходящими от церкви, как над язычниками, и согласно ли с писанием, чтобы учреждённое Христом священство могло прекратиться или пребывать в неизвестности, законно ли, надёжно ли ко спасению и согласно ли с писанием существование такого общества, в котором церковные таинства не совершаются, нет ни разрешения грехов чрез священника, ни приобщения св. таин тела и крови Христовых, каково именно общество беспоповцев.

Отвечать на вопросы иеромонаха Неофита Денисову было легко именно потому, что вопроситель, предлагая вопросы о причинах отделения именуемых старообрядцев от православной церкви, ставил вопросы не со стороны догматической, как бы следовало (ибо отделение могло совершиться только за изменение догматов веры), а больше со стороны археологической. Наприм., известный пятый вопрос он предлагает в такой форме: «По приятии веры от грек Владимир и вси православнии христиане како прияша креститися в крестном знамении, – первыми ли тремя персты или двема?» Здесь явно ставился вопрос со стороны археологической, а не со стороны догматического суждения о перстосложении для крестного знамения. Такою постановкою вопросов Неофит давал возможность Денисову пускаться в пространные исторические и археологические изыскания, нимало не стесняясь притом искажениями свидетельств и ложными ссылками. Да и вообще вопросы о причинах отделения кого-либо от церкви неудобно ставить с одной только археологической стороны, ибо в таком случае пришлось бы оправдать, например, и таких еретиков, как четыренадесятники, ибо тот обычай, из-за которого они отделились от церкви, ведёт своё начало из времён апостольских. А если иеромонах Неофит предлагал вопросы и догматического характера, то излагал их кратко, не подтверждая свидетельствами священного писания или отеческими. На такие вопросы ответчику также удобно было дать запутанный или уклончивый ответ. Тогда как если бы вопрос изложен был с подтверждением его сущности от священного писания и творений отеческих, ответчику было бы неудобно уклониться от прямого ответа, а если бы он уклонился, то читающему ответ удобно было бы понять его неудовлетворительность при сравнении с вопросом. А при той постановке вопросов, какую мы находим у Неофита, Денисову легко было увернуться от прямого ответа. Даже и тогда, когда Неофит спрашивал его о православии российской церкви, он, не будучи стеснён обстоятельным изложением вопроса, легко противу своей совести и своим религиозным убеждениям ответил: «Суда какова на ню (на церковь российскую) или порицания собою наносить опасаемся» (отв. 48). Крещённых в православной церкви не только простолюдинов, но и священных лиц раскольники-беспоповцы, от имени которых Денисов писал свои ответы, без повторения крещения в своё общество не приемлют, но, как язычников, подвергают своему крещению: это есть не только поречение, но и суд – суд, принадлежащий только церковной соборной власти. После этого по совести ли ответствовал Денисов, что суда и поречения на церковь российскую его общество наносить опасается? И мог ли бы он так ответствовать, если бы в вопросе было ясно указано, почему такой вопрос даётся?

Это замечание о вопросах иеромонаха Неофита мы нашли нужным сделать для того, чтобы читатель и не весьма сведущий мог понять, почему Денисов, особенно при гибкой его совести, мог удобно отвечать даже на весьма трудные его вопросы.

Засим почитаем не излишним устранить ещё следующее недоумение, могущее встретиться читателю. Известно, что «Поморские Ответы» принадлежат перу учёного старообрядца, слушавшего науки в школах, и написаны весьма витиевато. Посему некоторые, особенно из учёных, могут зазреть меня, что, не имея никакого научного образования, только при некоторой начитанности я решаюсь делать замечания не на учёность и витийственность Денисова, – она остаётся в своём достоинстве, – а на то, что в своих ответах лукаво прикрывает он витийственностию и учёными доказательствами, именно же я указываю и разъясняю, что несправедливо обвиняет он святую церковь в изменении догматов веры, несправедливо возводя обряды на степень догматов, и потому несправедливо оправдывает своё отделение от церкви, что несправедливо признаёт возможность существования церкви без священства и таинств и проч. и проч. Притом же я пишу свои замечания не для учёных, которые и сами, без моих замечаний хорошо могут понимать, что несправедливого сказано в Ответах Денисова; но я желаю оказать помощь людям простым, не знающим наук, ищущим же истины, чтоб и они удобно могли понять, где своею витиеватостию Денисов затмевает истину и тщится неправду выдать за правду. Таковая помощь им весьма потребна. Итак, вот цель моих замечаний на «Поморские Ответы», и если этой цели я достигну хотя отчасти, думаю, что не заслужу порицания за своё предприятие, а за недостатки труда прошу прощения моей немощи.

Замечания на предисловие Поморских Ответов

Своим ответам на вопросы иеромонаха Неофита Денисов предпослал «Предисловие», в котором напоминал вопросителю о милостивом императорском повелении, чтобы «разглагольство было тихое, кроткое и безопасное», причём весьма красноречиво изобразил, какую радость произвело во всём «пустынножительстве» сие «императорское милосердие», потом кратко объяснил, почему «словесному разглагольству» от предпочёл письменное изложение ответов. Действительною причиною того, почему он предпочёл отвечать письменно, было то, что на письме всё можно выразить более обдуманно и более осторожно, чем на устном собеседовании, и что письменные ответы и впредь могут служить для старообрядцев разрешением тех же вопросов. Но самое важное значение в предисловии к ответам имеет сделанное здесь же Денисовым краткое изложение главных мыслей, которые он предположил раскрыть в Ответах. Предисловие можно признать даже кратким очерком существенного содержания Ответов: здесь сочинитель 1) изложил главные причины, по которым он и общество его отделяются от церкви, 2) своё исповедание, или существенные основания, на которых существует беспоповское выгорецкое общество. Посему мы считаем нужным прежде всего подвергнуть рассмотрению предисловие Поморских Ответов.

Но чтобы правильно судить о предисловии и о всём содержании Ответов, нужно сначала дать надлежащее понятие о том обществе, к которому принадлежал Денисов: имея надлежащее о нём понятие, каждый читатель и сам удобно может видеть, справедливо ли Денисов в своих Ответах и в Предисловии к ним защищает своё общество.

Общество это, или согласие, именуется Даниловским, Монастырским и Поморским (хотя поморцами зовутся иногда и покрещеванцы иных согласий). Оно состоит из одних простолюдинов, не имеет священной иерархии – епископов, пресвитеров и диаконов. Посему не имеет у себя и совершаемых священными лицами седьми церковных таинств. Вместо таковых лиц поморцы управляются избираемыми из них же самих простолюдинами, не имеющими никакой хиротонии, простолюдины исправляют у них таинство крещения, они же принимают их на исповедь и в их собраниях начальствуют, предначинают и кончают службы, читают за службой Евангелие. Крещение у них совершается с пропусками всех священнических молитв и без освящения воды, значит, совершается не священными лицами и в воде не освящённой; таинство миропомазания за неимением священнического чина совсем не совершается, так что и все большаки их святым миром не помазаны; в исповеди, производимой их большаками-простолюдинами, так же, как и в крещении, молитвы священнические, предшествующие исповеди и последующие, разрешительные от грехов, пропущаются. Таинство литургии и причащения за неимением священства никогда не совершается, и быть причастниками оного никогда никто, даже и сами наставники их не сподобляются; таинство брака также не совершается, и в общество их приемлются только изъявляющие желание пребыть безбрачными; над болящими таинство елеосвящения также не совершается. Приходящих к ним от православной церкви хотящих быть членами их общества снова перекрещивают, как первого чина еретиков или некрещёных язычников, если бы даже приходящие были священного чина, – как российскую, так равно и греческую церковь одинаково облагают судом, подводя под чин второкрещения. Единоверной себе иерархии во всём мире не обретают и ни с которой церковной иерархией общения не имеют, даже большинство из них не исповедуют и быти теперь иерархии во всём свете. Последнего антихриста уже пришедшего быти сказуют и духовно царствующим в православной церкви: потому и все таинства, совершаемые в православной церкви порицают имены хульными. За царскую власть в тропарях, канонах и стихирах, где положено за неё молиться, не молятся¹, но в сих местах поминают православных людей, т. е. единоверных себе, а вместо иерархов поминают своих духовных отцов. Молитвы на всяку потребу, положенные в Потребниках, все оставили без употребления. Моленные их не имеют освящения; службы – вечерня, утреня и проч. – все совершаются с пропусками иерейского благословения, ектений, возгласов, главопреклонных и прочих молитв; на утрени прокимны, всякое дыхание, чтение Евангелия – всё это совершается простолюдинами.

Указавши вкратце действительное положение Поморского согласия, рассмотрим теперь, что говорит Денисов в предисловии Поморских Ответов о причинах отделения старообрядцев от православной церкви и в каком виде изображает своё общество.

Вот какие именно указаны в предисловии причины отделения:

«От Никона патриарха и прочих по нем пременишася, приложишася и отложишася древлецерковная многая содержания: еже о крестном персты знаменовании, еже о печатовании креста на просфирах, еже о аллилуйа, еже во многих чинех и словословиих и тайнодействиих церковных, еже старопечатныя книги отложишася, еже с жестокими клятвами нововводства укрепишася, еже с гонением и мучительством на древлецерковное содержание тая проповедашася».

Изложивши таким образом причины своего отделения от церкви, вот что говорит далее Денисов о своём обществе:

«Не новины какия затеяхом, не догматы своесмышленные нововнесохом, не за своевольная предания утверждаемся, но готовыя древлеправославныя церкве предания содержим, по готовым церковным книгам службу Богу приносим, еже есть в готовей древлеправославней церкви пребываем. По божественному Златоусту, церковь есть не стены и покров, но вера и житие, не стены церковныя, но законы церковные».

И далее, сославшись на примеры древних пустынножителей, говорит:

«И аще от апостольских времен в нуждные случаи в святей Божией церкви, кроме видимых церквей и священников, такоже и в пустынех пребывающе, тако благоугождаху Богу: убо и мы, в нуждных сих случаях, древлеправославная предания соблюдающе, спасение можем получити».

Итак, первою причиною своего отделения от церкви и первым обвинением против церкви в новопременениях Денисов поставляет пременение «еже о крестном персты знаменовании», то есть пременение не самого крестного знамения, даже не самого знаменования, соединяемого с сложением перстов в крестном знамении, – образования оным святыя Троицы и воплощения Господня, – но именно пременения перстов для такого знаменования. Первую важнейшую причину отделения старообрядцев от православной церкви Денисов поставляет таким образом не в отменении крестного на себе изображение, чего действительно и не было, и не в отменении образования перстами Св. Троицы и воплощения Господня, чего также не было, но в замене одних перстов другими для этого образования, в изменении служащего к тому материала, подобно как бы красок, или вап, в иконном изображении, ибо и здесь иное есть самое изображение, икона, и иное – вещество, материал, служащий для иконы. Посему Денисов полагает в догмат веры не образуемое перстами учение, но самые персты, если в изменении церковию перстов для крестного знамения полагает первую и главную причину отделения от неё старообрядцев: ибо только из-за перемены догматов могло быть правильное и законное их отделение от церкви. Но где и каким писанием предано, которым вселенским собором утверждено, чтобы не образуемое учение, а материалы, служащие к его образованию, как здесь персты, полагать за догмат веры? Почитание святых икон Седьмой Вселенский собор утвердил, но того, чтобы каким-либо одним материалом или из одного какого-либо вещества делать иконное изображение, святый собор не постановил. Он повелел на стенах, и досках, и священных сосудах изображать св. образы. Если на стенах, то ясно, что и на каменных; на досках – значит на дереве; на священных сосудах – значит на металлах. Повелевая таким образом всяким честным и прочным материалом изображать св. иконы, Седьмой Вселенский собор ясно показал, что не усвояет значения самому веществу икон, тогда как если бы собором повелено было изображать св. иконы только одним каким-либо материалом, то постановление это могло бы подать мысль, что вместе с иконою и самый этот материал должен удостаиваться почитания и поклонения. Согласно постановлению вселенского собора, св. церковь и поныне всяким честным и прочным материалом изображает св. иконы: вапами, мозаикою, металлом, шитьём на тканях – свидетельствуя сим, что не почитает материал икон, но самое иконное изображение в честь первообразных. Подобно сему св. церковь действует и в символических образованиях святыя Троицы и двух естеств во Христе – образует учение о Троице и перстами, и возжжёнными свечами, и троекратным дуновением архиерея или иерея и проч. Святая церковь следует апостольскому учению, глаголющему: вера есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр. 11:1); персты же и другие материалы и действия видимые, служащие ко внешнему изображению учения веры, не суть самая вера или догмат веры. А не составляя догмата веры, они подлежат в своём употреблении распоряжению церковному. И посему троеперстное сложение если бы даже и было нововнесением, святою церковию сделанным, и тогда за него, как сделанное церковию по принадлежащему ей праву, обвинять церковь не справедливо, а тем паче не законно и не справедливо от неё отделяться. Но именуемые старообрядцы скажут: в древлепечатных книгах находится повеление слагать для крестного знамения два перста. Это справедливо, в старопечатных книгах это действительно напечатано, однако же двуперстное сложение и там не поставлено в догмат веры, да и не могло быть поставлено в догмат веры, как знак или предмет видимый, по вышеуказанному учению апостольскому. Денисов же, выдавая себя за последователя учению древней церкви, мудрствует несогласное учению древней церкви: в символических образованиях святыя Троицы и воплощения Господня воспроповедал догматом веры самый образующий материал – персты, и замену одних перстов другими, сделанную церковию по присущей ей власти, признал изменением веры и изменение это поставил первою причиною своего от церкви отделения и первым оправданием сего отделения. Не есть ли это новодогматствование? Не есть это почитание материала, употребляемого к образованию догмата, за самый образуемый догмат, не есть ли это новизна, неслыханная во святой церкви? Мы называем неслыханною новизною не самое двуперстное сложение, но почитание перстов в двуперстном сложении за догмат веры и почитание за ересь всякого изменения перстов в сложении для крестного знамения и удаления из-за сего от церкви. Вот что называется неслыханною новизною. И проповедуя такую новизну, Денисов совершенно несправедливо говорит о себе: «мы не новизны какия затеяли». В сущности, они, именуемые старообрядцы, именно затеяли новизны – воспроповедали новый догмат о самых перстах, а не о том, что образуется перстами, и посему, как вводители новых догматов, навлекают на себя апостольское прещение: аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом, анафема да будет (Гал. 1:8). Но скажет кто-либо, что и святая церковь повелевает первыми тремя персты полагать на себя крестное знамение? не значит ли это, что и она приписывает значение перстам? Действительно, св. церковь повелевает слагать для крестного знамения три первые перста, как более приличные к образованию святыя Троицы своим соединением, но она не поставляет сего сложения в неизменяемый догмат веры, как это делают старообрядцы, поставляя двуперстие именно в неизменяемый догмат веры, без которого аки бы и спастись невозможно, и проповедуя все таинства быти недействительными без того знамения. За такое мудрование о двуперстии церковь и осуждает старообрядцев, а не за самое употребление двуперстия.

Второй причиною своего отделения от церкви Денисов поставляет допущенное ею пременение «еже о печатовании креста на просфирах», т. е. употребление печати с крестом четвероконечным, а не осмиконечным. Но во всех старопечатных и старописьменных Служебниках согласно повелевается самому священнику, начиная проскомидию, изобразить копием четвероконечный крест на просфоре, т. е. в четырёх местах, соответствующих концам креста, назнаменати копием. И в самом пожрении агнца изображается четвероконечный крест, т. е. агнец разрезается копием праве и преки с нижния от печати страны. Потом, по освящении, четыре части агнца, образуемые сим пожрением, располагаются на дискосе также в виде четвероконечного креста – одна часть полагается на горней стране, другая доле, а остальные две на правой и левой странах. В согласие сим священнодействиям священника и для удобнейшего совершения сих священнодействий святая церковь повелевает и печатать просфоры четвероконечным крестом. Даже и в старых Служебниках московской печати издания первых пяти патриархов московских ни в одном не напечатано указа печатовать просфоры осмиконечным крестом, хотя и существовали в старину дорники с изображением сего креста. Отсутствие такого повеления или указа ясно показывает, что российская церковь времён первых пяти патриархов не полагала в догмат веры непременное печатание просфор именно крестом осмиконечным. Ибо в противном случае, т. е. если бы употребление осмиконечной печати на просфорах полагала в догмат веры, она не преминула бы дать строгое и точное о сём повеление и наставление. И так как, повторяем, такого повеления не обретается в старопечатных Служебниках, то, значит, печатание просфор осмиконечным крестом было только обычаем. Притом печатание просфор не есть священнодействие, совершаемое священником, а только производимое просфорницею действие над тестом и означает только, что печатаемые хлебы приготовляются для тайнодействия. И из хлебов сих на совершение тайнодействия приносится только один, а прочие, хотя и с тою же печатию, приносятся только или в честь святых, или в память живых и умерших, но в тело Христово не прелагаются, а изъемлются только малые частицы. Итак, если Денисов в печатании просфор крестом четвероконечным находит изменение догмата веры и за то отделяется от св. церкви, то он должен бы за это обвинить и церковь времён первых пяти патриархов, в которой самое священнодействие над просфорою совершалось крестом четвероконечным. А когда он не обвиняет древнюю церковь за самое священнодействие крестом четвероконечным, то справедливо ли обвинять церковь последующего времени за печатание просфор тем же четвероконечным крестом, которое действует притом просфорница? Но Денисов и сие действие, производимое просфорницею, осмелился почесть за догмат веры и изменение оного, соответствующее священнодействию самого иерея, осмелился поставить в вину церкви и в оправдание своего отделения от неё. И это его умствование не есть ли введение нового догмата и собственная затея? И мы опять не обычай тот, еже печатовати просфоры печатию осмиконечного креста, называем новодогматствованием, ибо как честный крест и осмиконечный, и четвероконечный почитаем за едино, так и печатание просфор тою или другою печатью честного креста порицати полагаем несвойственным христианину². Мы называем новодогматствованием то мудрование Денисова, что печатать просфоры необходимо только печатию осмиконечного креста и что печатание сие есть догмат веры, а печатание просфор крестом четвероконечным есть ересь, за которую считает необходимым отделяться от церкви. Это есть новодогматствование и затея Денисова и вообще именуемых старообрядцев.

В-третьих, Денисов причиною своего отделения от церкви поставляет пременение «еже о аллилуйа», то есть глаголание на псалмопении тройственного аллилуйа вместо двойственного с приглашением: слава Тебе, Боже. Значит, Денисов поставляет в вину церкви то, что она, соответственно ангельской песни свят, свят, свят Господь Саваоф, воспевающей трижды свят и единожды Господь, воспевает трижды аллилуйа и единожды Боже: аллилуйа, аллилуйа, аллилуйа слава Тебе, Боже. Об ангельской песни свят, свят, свят Господь Саваоф вселенские учители Афанасий Великий и Григорий Богослов глаголют: еже рещи трижды свят прославляются три лица Св. Троицы, а единожды Господь, сим проповедуется единство Божества Св. Троицы (Соборн. Сл. 2 на Пасху). И аллилуйа есть также ангельская песнь, по свидетельству Афанасия Великого (во Псал. толк. в огл. псалма 104), и в ней святая церковь, согласно учению помянутых отцов церкви, воспевая трижды аллилуйа, тем прославляет три лица Св. Троицы – Отца, Сына и Св. Духа, а единожды воспевая Боже, тем исповедует в трёх лицах единство Божества, как учит и собор 1667 г. (гл. 3-я). И это богословское учение проповедуется во множестве церковных песнопений, что Троица во единице и единица в Троице, т. е. троица лиц во едином существе и едино существо в трёх лицах; всякое иное, противное сему учение вселенскими соборами отвергается и проклинается, святою церковию не приемлется. А Денисов церковное славословие с таким учением почитает за ересь и считает достаточной причиной отделения от церкви. Старообрядцы скажут, что и Стоглавый собор назвал ересию тройственное аллилуйа. Но, во-первых, Стоглавый собор не есть собор вселенский и подлежит исправлению бóльшего собора, каков был собор 1667 г., подобно как подверглось исправлению и правило Неокесарийского собора о седми диаконах (6-го Всел. соб. правило 16). Притом же собор 1667 г. для тройственного пений аллилуйа с приглашением: слава Тебе, Боже, имеет основанием ангельскую песнь свят, свят, свят Господь Саваоф и всеобщее учение церкви о троичности лиц и единстве Божества во Св. Троице, а Стоглавый собор для своего учения об аллилуйа представил основанием только откровение списателя жития Евфросинова, которое исполнено тмочисленных ересей. Посему постановление его, как собора меньшего, законно подлежало исправлению на бóльшем соборе 1667 г. Правда, и двойственное аллилуйа с приглашением: слава Тебе, Боже, со здравым разумом воспеваемое во славу Св. Троицы, также православно, но не имеет оно полноты песнопения, прославляющего и троичность лиц, и единство Божества во Св. Троице. И наконец, Стоглавый собор хотя и сделал определение петь аллилуйа дважды, но сам же признал древность и тройственного аллилуйа, дотоле употреблявшегося во Пскове и во Псковской земле, и употреблявших оное не подверг отлучению и разделения с ними не повелел творить, как и Шестой Вселенский собор, осудив безбрачие иереев в западной церкви, разделения за оное с западною церковию не учинил. Для того, чтобы отлучить какое-либо общество от церковного общения, требуется соборный суд церкви. А старообрядцы произвели церковное разделение без соборного суда епископов, и притом огласив ересию учение, согласное учению всех соборов вселенских. Итак, третья выставленная Денисовым главная причина отделения старообрядцев от церкви нимало не оправдывает их отделения.

О прочих мнимых нововведениях церковных, якобы оправдывающих отделение старообрядцев от православной церкви, как менее важных, Денисов в предисловии не упоминает, обещая говорить об них в самых ответах, и мы станем говорить об них также при рассмотрении ответов. Теперь же обратим внимание на то важное обстоятельство, что Денисов, исчисляя в предисловии главнейшие обвинения против церкви, кроме указанных трёх мнимо-догматических пременений (перстосложения, печати на просфорах и трегубой аллилуйа), действительных догматических изменений в учении о Троице, о воплощении Господнем, о таинствах церковных представить не мог. Если бы он знал какие-либо действительно допущенные церковию изменения в догматах веры, то, без сомнения, не умолчал бы об них. Ясно, что греко-российская церковь есть церковь православно верующая, а по пространству своему она есть церковь вселенская, и именуемые старообрядцы, обвиняя её в изменении обрядов и изменение это признавая достойной причиной отделения от неё, тем самым обрядовые предметы возвели на степень догматов веры, чего церковь вселенская никогда не допускала, и за сие, как проповедники новых догматов, подлежат, по сказанному выше, апостольскому и вселенских соборов осуждению. Если скажут глаголемые старообрядцы, что обрядов за догматы веры не почитают, то почему же они за изменение обрядов отделились от церкви, имущей неотъемлемое право исправлять и по благословным винам изменять обряды, как это неоспоримо доказывается правилами вселенских и поместных соборов (Лаод. соб. пр. 11 и 19; 6-го Всел. соб. пр. 101)? Итак, ни в каком случае не имеют они оправдания в грехе раскола.

После рассмотренных нами мнимых «пременений в древлецерковных содержаниях» причиною своего отделения от церкви Денисов поставляет то, что якобы «с жестокими клятвами нововведения укрепишася» и «с гонением и мучительством на древлецерковное содержание тая проповедашася», почему «тогда иже древлеправославныя церкви содержания на отсташа, иже к новопреданиям Никоновым не присташа: священный епископ Павел Коломенский и пресловутыя Соловецкия обители отцы, и прочии многочисленнии священного и иноческого и мирского чина, гонения, оземствования, бегания, смерти претерпеша». Из этих слов видно, что изречение «клятв во укрепление нововведений» Денисов считает и объявляет предшествовавшим отделению от церкви Павла Коломенского и его сообщников, подвергшихся за сие отделение законным карам. Но это Денисов утверждает несправедливо. Ибо не только изречению клятв, но самому исправлению книжному предшествовало отделение старообрядцев от церкви. Протопоп Аввакум с товарищи за одно распоряжение о поклонах и крестном знамении ещё в 1653 г. сделал отделение от церкви и стал отправлять службу в сушиле у протопопа Ивана Неронова (см. письмо его к Неронову в «Материалах для истории раскола», т. 1, стр. 21), а в 1654 г. и Павел Коломенский оказал сопротивление бывшему тогда собору о предполагаемом исправлении книг. Таким образом, отделение старообрядцев началось тогда, когда ещё никаких клятв не было изречено церковною властию и даже не было приступлено к самому исправлению церковных книг. Первые клятвы произнесены в 1656 году, и притом частным лицом, за что вселенскую церковь обвинить нельзя, а большим московским собором 1667 г. положены клятвы на хулителей и противников церкви после оказанного ими противления церкви и хулений на неё, о чём прямо говорится в соборном свитке 1666–1667 гг. И Денисов ничем не доказал, что клятвы предшествовали отделению старообрядцев от церкви и были причиною этого отделения, как и по сие время не могут доказать того старообрядцы. Посему и Денисов и вообще старообрядцы несправедливо поставляют соборные клятвы причиною своего отделения от церкви. Нужно притом знать, что если бы церковию введены были догматические новопременения, то хотя бы они введены были и без всяких клятв, отделение из-за оных было бы законно. Впрочем, и тогда частные лица не имели бы права изнести суд на церковь и подвести её пастырей и всех её членов под какое-либо чиноприятие. А так как церковь никаких догматических пременений не допустила, в чём не мог обвинить её Денисов и не могут доселе обвинить старообрядцы, а допустила только обрядовые изменения, на что имеет полную власть, то если эти изменения утверждены и с клятвою на сопротивляющихся её повелению, и тогда обвинять за сие церковь никто не может, как вздумали обвинять старообрядцы, подобно тому, как никто не мог и не имел права обвинить древлевселенскую церковь за то, что она четыренадесятников, соблюдавших старейший обряд празднования Пасхи, 1-м правилом Антиохийского собора подвергла проклятию, а 7-м правилом Лаодикийского собора причла к еретикам, каковое определение подтверждено потом и вселенскими соборами Вторым (пр. 7) и Шестым (пр. 95). И как для древних четыренадесятников в их непокорении с клятвою произнесённому церковному определению о праздновании Пасхи не мог служить оправданием древнейший церковный обычай, которого они хотели держаться, так и для наших старообрядцев не может служить оправданием в их отделении от православной церкви из-за исправления обрядов то, что они содержат старый (хотя и не старейший) обряд и что исправление подтверждено клятвою.

Из приведённых слов Денисова видно потом, что причиною отделения старообрядцев от православной церкви он считает принятые против них карательные меры, «гонения и мучительства». На это прежде всего следует сказать, что карательные меры не могли употребляться и не употреблялись прежде сопротивления старообрядцев и самовольного их отделения от церкви, как свидетельствует и история. Прежде протопоп Аввакум, первоначальник раскола, отделился от церкви и завёл свою службу в сушиле Ивана Неронова, а потом уже на смирение его и за это его отделение от церкви были приняты карательные меры. Точно так же действовали и относительно всех прочих расколоучителей. Ясно таким образом, что не карательные меры против расколоучителей вызвали их отделение от церкви, а, напротив, их сопротивлением церкви и отделением от церкви были вызваны карательные против них меры, и потому совсем несправедливо ставить так называемые у Денисова «гонения и мучительства» причиною, притом достаточною причиною отделения старообрядцев от церкви. Притом же карательные меры принимаются всегда по распоряжению частных лиц, а распоряжения частных лиц ставить в вину всей церкви вселенской несправедливо: посему несправедливо старообрядцы из-за гонений на них отделяются именно от вселенской церкви, и гонения сии не могут служить для них оправданием этого отделения. И во всяком случае преследования и гонения никогда не могут быть для кого-либо достаточною причиною к отделению от церкви, ибо они не составляют повреждения догматов веры и таинств, чрез которые получается спасение. Это доказывается многочисленными примерами из церковной практики. Карфагенский собор правилами 94 и 97 постановил просить православных царей о приятии мер против донатистов³. Донатисты, как и наши старообрядцы, так же оправдывали свой раскол с церковию этою строгостию собора (см. г. Кутепова соч. о донатистах), но церковь чрез сию строгость нимало не утратила православия, и для донатистов она нимало не послужила к оправданию в их расколе. Приведём и ещё примеры. Св. Григорий Богослов писал к Константинопольскому патриарху Нектарию, чтобы он не давал свободы в Константинополе аполлинаристам и для сего обратился бы за содействием к царю (Посл. т. 4-й, стр. 191–194). Св. Златоуст просил царя Аркадия изгнать ариан из Константинополя, что и было исполнено (Чти житие его, Марг. л. 68–70). Св. Иосиф Волоколамский в Просветителе (Сл. 13-е) пишет, что недостоит еретикам давать свободу ко вреду православной церкви. И в Уложении царя Алексея Михайловича, которое засвидетельствовано и подписано патриархом Иосифом, в первой главе за хуление на св. церковь повелевается казнить огнесожжением. Именуемые старообрядцы не могут обвинить и не обвиняют в ереси упомянутых святых отцов за строгие меры против еретиков и раскольников, не могут они обвинять и не обвиняют в лишении православия церковь российскую времён патриарха Иосифа за столь строгое наказание, определённое хулителям церкви: справедливо ли поэтому они обвиняют в лишении православия русскую церковь времён патриарха Никона за то, что в отношении к церковным хулителям она действовала по законам, изданным при патриархе Иосифе и по его благословению? Итак, и сия представленная Денисовым причина отделения старообрядцев от православной церкви не есть действительная и законная и нимало не оправдывает их в грехе раскола.

Изложив обвинения против церкви, послужившие якобы причиною отделения от неё старообрядцев, Денисов следующим образом описывает своё пребывание якобы в древлеправославной церкви:

«Не новины какия затеяхом, не догматы своесмысленные нововнесохом, не за своевольная предания утверждаемся; но готовыя древлеправославныя церкве предания содержим, по готовым священным книгам службу Божию приносим, еже есть в готовей древлеправославней церкви пребываем. По божественному Златоусту, церковь есть не стены и покров, но вера и житие, не стены церковныя, но законы церковные».

Здесь хотя и кратко, Денисов высказал всё, что мог сказать в оправдание старообрядцев, отделившихся от православной церкви. Он утверждает, во-первых, что именуемые старообрядцы новых догматов не внесли, во-вторых, что они «в готовей древлеправославней церкви пребывают», и, в-третьих, оправдывает своё положение изречением: «церковь не стены, но закон». Рассмотрим каждое из этих оправданий.

Первое. Денисов утверждает, что старообрядцы не внесли новых догматов. Но если обряд, хотя и употребляемый церковию, но не признаваемый ею за догмат веры, воспроповедан именно за догмат веры, не есть это внесение нового догмата? Четыренадесятники только признали неотлагаемым и неизменяемым, как догмат, древний обычай относительно времени празднования Пасхи, за изменение сего обычая, как бы за изменение догмата веры, отделились от церкви, и вот за сие церковию осуждены, как еретики. Точно так и Денисов одно изменение обрядов признал виною своего отделения от церкви: изменение перстов в крестном знамении, печати на просфорах, двойственной аллилуйа; следственно, изменение этих обрядов он признал за изменение догматов веры, ибо только за повреждение веры, за изменение догматов, утверждённых вселенскими соборами, можно производить отделение от церкви, учинившей такое изменение. Значит, Денисов признал двуперстное сложение, печать четвероконечного креста, сугубое аллилуйа и прочие подобные обряды за догматы веры, каких вселенская церковь никогда не признавала, и таким образом воспроповедал новые догматы, вселенскими соборами не проповеданные. И сие нововнесение не проповеданных святыми соборами догматов оказалось у старообрядцев в самом начале их отделения от церкви, ибо и тогда они отделились от неё единственно за исправление богослужебных книг и обрядов; сие новодогматствование продолжается у старообрядцев и доселе, ибо и доселе виною своего отделения от церкви они поставляют изменение обрядов, называя оное нарушением веры, новодогматствованием.

Но после своего первоначального отделения от церкви именуемые старообрядцы, им и не хотящим, впали в тмочисленные заблуждения в нарушение многих евангельских истин. Укажем наиболее важные из этих нарушений, допущенные обществом, от имени которого писал Денисов. Беспоповцы воспроповедали противно евангельскому учению (Мф. зач. 67 и 108, Ин. зач. 65) существование церкви без иерархического священноначалия и полноты таинств; присвоили себе вопреки соборному запрещению (Гангр. соб. пр. 6) обдержное управление паствами: не умея ключей царства небеснаго, воеже вязати и решити грехи (Ин. зач. 23; Номок. л. 6), обдержно совершают исповедь кающихся; в противность евангельскому гласу (Ин. зач. 23) проповедуют получение живота вечного без причастия святых таин тела и крови Христовы.

Итак, несправедливо Денисов сказал о себе и своём обществе, что они в церковь никаких новых догматов не внесли.

Второе. Денисов утверждает, что он и общество его «в готовей древлеправославней церкви пребывают». Это его уверение требует подробнейшего рассмотрения.

Церковь Христова не есть какое-либо общество, само собою устроившееся, то есть умышлением каких-либо лиц, собравшихся воедино, но создана Господом. Как в первобытии мира, по Писанию, рече Бог: сотворим человека… и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1:26–27); так же точно Творец мира сказал и о церкви: созижду церковь мою, присоединив неложное о ней обетование: и врата адова не одолеют ей, и указав тогда же её достоинство, что она будет иметь ключи царства небесного, то есть будет властительницею неба: и дам ти ключи царства небеснаго (Мф. 16:18–19). И исполняя слово сие, Господь искупил нас своею кровию и по воскресении своём сказал Апостолам: якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы, и, дунув на них, глагола им: приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите держатся (Ин. 20:22–23). О словесах своих Господь засвидетельствовал: небо и земля мимоидут, словеса же моя не мимоидут (Мф. 24:35). Посему как непреложно слово Его о создании и существовании человека, так же и ещё паче непреложно слово его о создании и неодолённости созданной им церкви. И как в первобытии создан человек с различными удами, т. е. членами тела, подобно сему и церковь, тело Христово, создана с различными удами, как о том свидетельствует Апостол Павел в первом послании к Коринфянам, глаголя: якоже бо тело едино есть, и уды имать мнози, вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело: тако и Христос (1Кор. 12:12). И паки там же: ибо тело несть един уд, но мнози (1Кор. 12:14); и паки: аще быша вси един уд, где тело? (1Кор. 12:19) В послании же к Римлянам являет и причину, её же ради церковь создана с различными удами: уди не вси тожде делание имут (Рим. 12:4), то есть по причине потребности различных действий в церкви является потребность и различных удов церковных, как и в теле для зрения потребны очи, для делания – руки, для хождения – ноги. И хотя все члены, все уды в теле церковном потребны на своё делание, ибо, по слову того же Апостола, не может око рещи руце: не требе ми еси, или паки глава ногам: не требе ми есте (1Кор. 12:21), но есть в них и преимущество пред прочими имущие и более других потребные; и такое именно значение и назначение дано им самим Богом. Апостол Павел пишет: Вы есте тело Христово и уди отчасти. И овых убо положи Бог в церкви первее Апостолов, второе пророков, третие учителей (1Кор. 12:27–28). Толкуя сии слова Апостола, св. Златоуст говорит: «Первое зде и второе не просто рече, но в своем чину предлагая предпочтеннейшее, и меньшее показуя: темже и Апостолы предложи, иже вся в себе имяху дарования» (На посл. к Коринф. беседа 32-я). И паки той же св. Златоуст о различии церковных удов пишет: «Суть инии убо (уды) господственнейшии, инии же мние. Яко глава всего тела господственнейшая есть, чувства же вся в себе имуща, и души владычнее; и главы кроме жити не можем, ногам же отсеченным бывшим, мнози много время пожиша. Темже неточию положением сия лучшая онех, но самым действом и чином» (На посл. к Ефес. нравоуч. 10-е).

По учению церкви, наместники Апостолов суть епископы. В толковании 14-го правила Неокесарийского собора пишется: «епископи убо градстии по образу суть двоюнадесяте Апостолу, на нихже дунул Господь, приимите, рече, Дух Святый: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся им; се же по сих им же даровано есть и благодать Святаго Духа инем раздавати». А в толковании на 55 правило св. Апостол епископы именуются главою церковного телесе по подобию Христову, а пресвитеры и диаконы уподобляются рукам: «Епископы убо по образу суще Господа нашего И. Христа, и глава церковнаго телесе именуеми и большия чести суть достойны… Пресвитери же и диакони по образу суще рук, яко теми церковное правление содевает епископ. Чести убо и тии суть достойни, но не тако, якоже епископи: глава бо рук честнейши есть». Посему церковные учители исповедуют, что в церкви должны быть три чина церковной иерархии – епископ, пресвитер и диакон. В Благовестнике читаем: «В церкви чин совершение имать, предстоящими украшение: и ни большим лепо быти, ни мнее; еже Слова благодатию трие сии образи в церкви, очищение, просвещение и совершение. Три сия действа последуема чинов. Диакони очищают оглашением учения, пресвитери очищают крещением, архиереи же священныя чины поставляют и совершают, еже есть рукоположение. Видиши ли, чины к действом, ни вящше, ни мнее, реку, предстоящих» (Мф. зач. 95, л. 205).

И сии во св. церкви поставленные от Бога чины на священнодействие таинств столь необходимо нужны, что без них и спастися невозможно, как и свидетельствует Катехизис Великий во гл. 72-й: «Аще бо и не всяк должен есть священствовати, но убо потребовати священничества всяк должен есть: без него бо спастися не может». И в 25 гл. Катехизиса говорится, что церковь Божия состоит под управлением священных, от Бога поставленных чинов, и что общество, не состоящее под таким управлением, есть сонм злых и нечестивых людей: «Вопрос. Что есть церковь Божия? Ответ. Церковь Божия есть собрание всех верных Божиих, иже непоколебимую держат едину православную веру и в любви пребывают, облобызают же учение евангельское непоколебимое, иже суть достойни приимати святыя и божественныя совершенныя тайны… и иже суть под единою главою Господом нашим И. Христом, а под управлением совершенных святых, от Него поставленных. (Ниже). Знай прочее добре церковь Божию и претерпевай в ней до конца вся нападения, соборища же бесовского блюдися, зане и собрание нечестивых обыче такожде нарицатися церковию Божиею. Но ты веждь и бегай от бесовского Вавилона, сиречь от сонма злых и нечестивых людей, и приимет тя Господь Бог».

В таковом устройстве церковь Божия будет существовать до скончания века, как засвидетельствовал сам Создатель её сими словами: созижду церковь мою, и врата адова не одолеют ей (Мф. 16:18), и паки словами, сказанными Апостолам при послании их на проповедь: шедше, научите вся языки, крестяще их во имя отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам, и се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28:19–20). Обещание Господа спребывать до скончания века с Апостолами и их преемниками – пастырями, священнодействителями и учителями церкви, несомненно свидетельствует, что сии посланные им учители и действители таин пребудут именно до скончания мира, ибо слова Господа не слова человеческие, многажды несбыточные, но в них зрится божественное предвидение и обращения всех языков и всегдашнего продолжения устроенного им священноначалия на совершение таинств. О том же свидетельствует и св. Апостол Павел, глаголя: И той (Христос) дал есть овы убо Апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова: дóндеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:11–13). Из сих слов Апостола ясно, что данные Богом пастыри и учители назначены служить соединению всех людей в единство веры, посему и существование их продолжится дотоле, пока не будет затворена дверь веры, а дверь отверста будет до дня второго Христова пришествия.

Из приведённых нами евангельских и апостольских изречений и святоотеческих свидетельств несомненно явствует, что церковь есть Божие создание, и посему никакое человеками учреждённое общество не может быть церковию Божиею; что, по подобию тела человеческого, церковь создана Богом с различными членами, или удами, соответственно различному их назначению в служении, или строении таин Божиих, и в них епископы суть по подобию главы, имуще себе полноту апостольских дарований, пресвитеры и диаконы по подобию рук; что в таковом устройстве, с сими удами, церковь пребудет до скончания века, и только в ней можно получить спасение, а вне церкви пребывающие, как бывшие во время потопа вне спасительного Ноева ковчега, неизбежно погибнут. Таковою и пребывала вселенская церковь до лет патриарха Никона, таковою пребывает доныне, таковою, во всей полноте чинов священства, пребудет вечно.

Показав от Божественного писания, что св. церковь создана Богом с различными членами, потребными в ней на совершение спасительных действий, то есть таин Божиих, скажем теперь и о самых сих действиях, о их потребности и необходимости для спасения людей, составляющих церковь Божию.

Строители таинств суть Апостолы и их преемники: тако нас да непщует человек, говорит св. Апостол Павел, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих (1Кор. 4:1). Таин Божиих седмь:

Первое – крещение: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Св. Духа (Мф. 28:19); по сему Господню повелению обдержно совершать крещение могут и должны только посланные на сие Апостолы и их преемники.

Второе – преподание даров Св. Духа верующим, которое совершать имели власть и силу только Апостолы (Деян. 8:14–17; 19:1–6), во св. церкви действуемое чрез помазание св. миром, освящение которого принадлежит только преемникам Апостолов – епископам.

Третие таинство Евхаристии и причащения тела и крови Христовых, которое таинство сам Христос назвал новым заветом: сия чаша новый завет моею кровию (Лк. 22:20; 1Кор. 11:25); совершать сие таинство сам Господь на тайной вечери повелел Апостолам: сие творите в моё воспоминание (Лк. 22:19); а приступать к сему таинству заповедал всем верным, глаголя: аще не снесте плоти Сына Человеческого, ни пиете крови его, живота не имате в себе (Ин. 6:53).

Четвёртое таинство священства, или рукоположения во священные чины, которое совершали посланные от Господа Апостолы и совершают их преемники – епископы (Ин. зач. 65, Деян. зач. 35, 1 Тим. Зач. 287, Тит. Зач. 300).

Пятое таинство покаяния, то есть отпущения грехов кающимся; сию власть отпущать грехи даровал Господь Апостолам: приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся (Ин. 20:22–23); посему оставлять грехи кающимся могут только апостольские преемники – епископы и от них приемшие на сие власть – пресвитеры; точию та исповедь есть таинство, в которой кающийся получает оставление грехов от имущих на то власть епископа или пресвитера, а исповедь пред простолюдином, не имущим власти разрешать грехи, не есть таинство, ибо не подаётся в ней кающемуся оставление грехов; исповедь пред простолюдином, если только он имеет опытность в духовной жизни, может происходить только для нравственного наставления согрешившему, но таинством отнюдь быть не может.

Шестое таинство брака; о нём св. Апостол Павел пишет, что брак должен быть точию о Господе (1Кор. 7:39); то есть по учению церкви, должен чрез иерея получить благословение Божие, как свидетельствует св. Игнатий Богоносец в послании к Поликарпу: «подобает женящимся и посягающим с волею епископа сочетаватися, да брак будет о Господе, а не в похоти».

Седьмое – таинство елеопомазания, на исцеление недугов телесных и душевных; сие таинство получило своё начало ещё до распятия Господня – тогда, когда посланные Господом Апостолы, исшедше, проповедаху (людем), да покаются… и мазаху маслом многи недужныя и исцелеваху (Мк. 6:12–13); святой же Ап. Иаков повелевает совершать оное таинство только священнослужителям церкви: Болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавше его елеом во имя Господне, и молитва веры спасет болящего, и воздвигнет его Господь, и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему (Иак. 5:14–15).

Что во святой церкви находится седмь таинств, о том в Катехизисе Великом ясно говорится: «Веждь убо без всякаго сомнения, яко в церкви Божией не две точию суть тайне, но всесовершенно седмь» (гл. 72).

И что строители таин суть поставленные от Господа епископы и пресвитеры, а не простолюдины, о том в Катехизисе Великом во гл. 72-й говорится:

«Вопрос: Кто может сия тайны строити? Ответ: Никто же, разве святителей хиротонисанных, имже дана есть власть от Господа Бога рукоположением наследников апостольских».

Здесь объясняется и то, почему святые тайны преподаются под видимыми знаками: «Яко Господь Бог, глубиною мудрости своея, человеку, видимым телесем облеченному, под видимыми и телесными знамении невидимые дары своя дает: ибо аще бы точию едину имел человек душу без телесе, яциже суть ангели, то убо без сих вещественных и чувственных и видимых знамений взимал бы дары Божия; но понеже телесем обложен есть человек, сего ради кроме видимых и чувственных знамений благодать Божию не может прияти».

И о потребности святых таин ко спасению человека в том же Катехизисе во гл. 80 говорится: «Сия святыя тайны (Господь Бог) вложити благоизволил есть, да мы плотстии обложени употреблением их невидимую Его божественную благодать имамы, и оное место ангельское на небеси исполним. Сих же таин аще кто по чину святыя, соборныя и апостольския церкве восточныя не употребляет, но пренебрегает я, той без них, яко без известных посредств, оного крайнего блаженства сподобитися не может».

Таинства же сии совершаются точию во святой церкви, имущей полноту иерархии, а посему пребывающие вне церкви не могут получить и спасения, как свидетельствует тот же Катехизис во гл. 25-й: «Кроме церкви Божия нигде же несть спасения: якоже бо при потопе вси, елицы с Ноем в ковчезе не бяху, истопоша, тако и в день судный вси, иже ныне в церкви святей не будут, тии во езеро оное огненное ввержени будут».

Из приведённых нами свидетельств вытекают следующие положения о церкви Божией и её устройстве:

Первое: Церковь не есть самоучредившееся общество, но создана Богом и от Него имеет силы на преподание даров Св. Духа.

Второе: Церковь создана Богом, по подобию тела человеческого, с различными удами, или членами, соответственно различию их служения в церкви.

Третие: Полноту членов, предназначенных на строение таин Божиих в церкви, составляют три чина священной иерархии: епископ, пресвитер и диакон, из коих епископ, по подобию главы телесе церковного, содержит в себе полноту апостольских дарований.

Четвёртое: С таковым устройством чинов святая церковь должна существовать до второго Христова пришествия.

Пятое: Как в теле человеческом один уд не составляет целого тела, так и церковь без положенных в ней Богом различных чинов на строение таин не может быть церковию.

Шестое: В церкви Богом установлены седмь таинств, и отнюдь не менее.

Седьмое: Без употребления сих таинств невозможно получить спасения, и только в церкви, имущей полноту иерархии и таинств, человек получает спасения, а вне сей церкви находящиеся вси погибнут.

Таково по учению Слова Божия и святых отцов устройство святой, соборной и апостольской церкви. Посмотрим теперь, соответствует ли ему общество беспоповцев, к которому принадлежал Денисов и о котором он сказал: «мы в готовей древлеправославней церкви пребываем», – посмотрим, такова ли древлеправославная российская церковь и таково ли беспоповское общество.

Церковь российская и до лет патриарха Никона, и доныне, как церковь, созданная Богом, существовала и существует со всеми установленными от Бога чинами священства, потребными на совершение таин Божиих, всегда веровала и верует, что церковь Божия, как создана с полнотою сих чинов, так и пребудет до скончания мира, по непреложному слову Спасителя: врата адова не одолеют ей (Мф. 16:18).

А беспоповское общество, к которому принадлежал Денисов, полноты и целости церковного телесе, то есть Богоустановленных трёх чинов священства, необходимо нужных на строение таин Божиих, не имеет. Не имея же сих чинов, и особенно первых, как главы и рук, оно не составляет тела церковного, ибо тело, по слову Апостола, несть един уд, но мнози, и аще быша вси един уд, где тело (1Кор. 12:14, 19). А когда оно не составляет тела церковного, не имеет ни главы, ни рук, а одне только ноги, то очевидно не есть и церковь, Богом созданная и Апостолами проповеданная, каковою была древле и пребывает доныне церковь российская, но есть скопище своевольных людей. Посему Денисов совершенно несправедливо сказал о себе и своём обществе: «мы в готовей древлеправославней церкви пребываем».

Церковь древлероссийская, как и ныне существующая, имея всю полноту членов тела церковного, совершала строение всех таин Божиих, которые, по слову Ап. Петра, к животу и благочестию нам поданы (2Пет. 1:3):

а) Таинство крещения всегда совершалось в ней посланными и установленными от Христа действителями. В беспоповском же обществе обдержно совершалось и совершается простолюдинами, и посему беспоповцы находятся не в древлеправославной российской церкви.

В оправдание своё беспоповцы говорят, что и в древлеправославной церкви св. крещение многажды совершалось простолюдинами. Ответствуем: у беспоповцев крещение совершается простолюдинами всегда и обдержно, а в церкви дозволяется совершать оное не священному лицу только в крайнем случае, за опасность смерти крещаемого, и таковое крещение должно быть потом дополнено священником (Номокан. л. 726). А притом, если в православной церкви совершается крещение по нужде и простолюдином, то принадлежащим к церкви, существующей во всей полноте её Богодарованного устройства, и с верою в такую церковь; напротив, у беспоповцев всеобдержно совершают крещение простолюдины, принадлежащие к безыерархическому сонму о себе собравшихся людей, и без веры в существование святой соборной и апостольской церкви: посему крещение их несообразно даже и простолюдинами случайно совершаемому в церкви. Крещение всегда совершаемо должно быть с верою, как она исповедуется в Символе веры, который и читается при крещении. В первом члене символа Бог исповедуется вседержителем и творцом всего видимого и невидимого, Он есть творец и церкви своей, по слову Его: созижду церковь мою, как и церковь воспевает: «небесному кругу верхотворче, Господи, и церкве зиждителю»; Он есть вседержитель и церкви своей, ибо хранит её «непреклонну, недвижиму». Такую веру о творении и вседержительстве Божием всегда содержала и содержит св. церковь, но все именуемые старообрядцы, а беспоповцы в особенности, не имеют таковой веры во вседержителя Бога, содержащего церковь свою неподвижиму, ибо проповедуют прекращение в церкви полноты иерархических чинов и Богоучреждённых таинств. И посему совершаемое у беспоповцев крещение несообразно даже и по вере с крещением, совершаемым иногда по случаю нужды простолюдинами во святой церкви.

б) В древлеправославной церкви всегда совершалось и совершается таинство помазания святым миром, освящённым чрез преемников апостольских – епископов, во обручение Духа Святого и наследие жизни вечной (2Кор. 1:22; Еф. 1:14). А в обществе беспоповцев нет совершения сего таинства, и не есть оно общество, запечатленное печатию Св. Духа и обручённое Ему в наследие жизни, посему несправедливо утверждает Денисов, что они «в готовей древлеправославней церкви пребывают».

в) Древлесуществовавшая в России до Никона патриарха, как и ныне существующая церковь всегда имела данную от Христа власть на совершение таинства тела и крови Его, во исполнение слова Его: сие творите в мое воспоминание (Лк. 22:19), и приобщались в ней сего таинства все верные, и была она стелесницею Христу, по слову Его: ядый мою плоть и пияй мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем (Ин. 6:56). Беспоповское же общество, к которому принадлежал Денисов, совершать сие великое таинство власти не имеет и не совершает его, посему не есть стелесное Христу и имущее в себе живот вечный, но есть общество мёртвое, по слову Спасителя: аще не снесте плоти сына человеческаго, ни пиете крове его, живота не имате в себе (Ин. 6:53). Как же мог Денисов сказать о себе и своём обществе: «мы в готовей, древлеправославней церкви пребываем»?

г) Древлеправославная российская церковь, как и ныне существующая, всегда совершала таинство хиротонии, всегда имела полноту иерархии в трёх её чинах – епископов, пресвитеров и диаконов, по подобию полноты тела человеческого. А беспоповщинское общество, к которому принадлежал Денисов, священной иерархии у себя не имеет, и даже ни с какой церковию, имущею полноту иерархии, в общении не состоит, – есть общество, не имущее ни главы, ни рук, состоящее токмо из низших членов, которые без главы и рук, без соединения с целым телом не потребны ни на какое действие. И такое-то безглавое, безжизненное тело Денисов называет церковию Христовою, имущею полноту иерархических членов, говоря: «мы в готовей древлеправославней церкви пребываем»!

д) Древлероссийская церковь, как и нынешняя, всегда имела врученные от Бога ключи царства небесного, то есть власть вязать и решить грехи человеческие; чрез архиереев и иереев в таинстве исповеди всегда преподавала разрешение грехов кающимся, каковая власть дана от Христа Его Апостолам и чрез них преемникам их – епископам, а от них и пресвитерам. Общество же беспоповцев, к которому принадлежал Денисов, не имея апостольских преемников – епископов и пресвитеров, не имеет и таинства покаяния. Исповедь, совершаемая у них простолюдинами – стариками, а иногда и женщинами, не имущими власти преподавать оставление грехов кающемуся, не есть таинство, не есть даже и нравственное руководительство впадшего в грехи, ибо совершается не для нравственного усовершенствования кающихся, а для приятия их грехов. И таковое общество, не имущее у себя ключей царства небесного, справедливо ли называет себя ключарницею сего царства – древлеправославною церковию, всегда имевшую власть прощать грехи кающемуся и тем отверзать ему дверь царства небесного?

е) Древлеправославная российская церковь, как и ныне существующая, последуя Господню законоположению о девстве: не вси вмещают словесе сего (Мф. 19:11), всегда допускала брак не как естественное только сожитие, какое и язычники имеют, но как сожитие мужа и жены, благословенное чрез иерея, как таинство, образующее союз Христа с церковию, по слову Апостола: тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во церковь (Еф. 5:32). А беспоповщинское общество, к которому принадлежал Денисов, не имеет таинства брака, образующего союз Христа с церковию, и в противность слову Христа Спасителя о браке: не вси вмещают словесе сего, повелевает всем оное вмещать, требует всеобщего девства, что, по словеси св. Златоуста (на посл. к Филипп. бес. и нравоуч. 2), свойственно только еретикам и самому диаволу. И потому общество беспоповщинское не только не образует древлеправославной церкви, за которую несправедливо выдаёт его Денисов, но противообразно ей и противоборно. Хотя впоследствии, уже после Денисова некоторые из беспоповцев и начали составлять браки без иерейского благословения, но так как в древлеправославной церкви таковые действия никогда не допускались, то и они также не сообразны «готовей древлеправославней церкви».

ж) Древлеправославная российская церковь, как и ныне существующая, всегда имела от Бога данную благодать в таинстве елеопомазания – чрез возложение рук священнических, молитву и помазание елеем болящего испрашивать ему исцеление и оставление грехов. Беспоповщинское же общество не имеет и сего духовного дарования, не совершает и не может совершать и сего таинства, и посему также не имеет сходства с древлеправославною церковию.

Итак, Денисов не имел ни единого законного основания говорить о себе и о своём обществе: «мы в готовей древлеправославней церкви пребываем».

В подтверждение того, что беспоповцы якобы «в готовой древлеправославной церкви пребывают», Денисов говорит ещё, что они «по готовым священным книгам службу Богу приносят». Рассмотрим и это доказательство. Действительно ли беспоповцы в точности по готовым старопечатным книгам приносят службу Богу? Точно ли по старопечатным книгам совершают они таинства и прочие священнодействия, а потом и вседневные службы?

Совершая таинство св. крещения, беспоповцы пропускают все положенные в чине сего таинства заклинания и запрещения диаволу, все принадлежащие к таинству молитвы и освящение воды; в таинстве покаяния также пропускают все предшествующие и последующие исповеди священнические молитвы; тайнодействия же всех прочих таинств, как известно, и совсем не совершаются у беспоповцев; всё повеленное о совершении седми тайн во св. Евангелии, в апостольских посланиях, в постановлениях вселенских и поместных соборов оставлено без исполнения, и чины их, изложенные в старопечатных книгах, остаются у них без употребления. Также чины на освящение церкви, на освящение воды, молитвы родившей жене и молитвы на всякую потребу не совершаются и не читаются; вообще Потребник и Кормчая остаются без употребления и исполнения. А Денисов утверждает: «мы по готовым священным книгам службу Богу приносим!»

Ежедневные службы – вечерня, утреня и прочие – в точности по старопечатным книгам у беспоповцев также не исполняются: начальные иерейские благословения, молитвы, возгласы, ектении, что со времён апостольских составляет самую сущность церковных служб, – всё это у беспоповцев пропускается, так что в службах их не остаётся и следа действительной церковности. По старопечатным книгам они исполняют только каноны и тропари, но и те с искажением. Так, напр., где положено моление за предержащую власть и за святителей, так они произвольно, в нарушение старопечатных книг поминают мирян и своих мнимых наставников: вместо предержащей власти, вопреки апостольскому узаконению, молятся за лиц, составляющих их общество, вместо святителей молятся за своих мнимых духовных отцов, усвояя им не дарованное от Бога достоинство. Наконец должно сказать, что и самое совершение служб беспоповцами противно правилам святых соборов, ибо такую службу, как совершают они, во Псалтыри со восследованием дозволяется отправлять только наедине для себя, и то на утрени не полагается ни прокимнов, ни чтения Евангелия, а чтобы так отправлять соборное моление и за ним простолюдину начальствовать, возглашать прокимны, читать Евангелие, словом, восхищать недарованное, о том 6-е правило Гангрского собора глаголет сице: «аще кто кроме соборныя церкве о себе собирается и, нерадя о церкви, церковная хощет творити, не сущу с ним пресвитеру по воли епископли, да будет проклят». Беспоповцы, защищая себя против такого прещения, говорят, что они не творят ничего церковного. Но если они не творят ничего церковного, то зачем же и говорят о себе: мы «в готовей древлеправославней церкви пребываем», мы «по готовым священным книгам службу Богу приносим»?

Третие. Утверждая, что общество беспоповцев «пребывает в готовей древлеправославней церкви», Денисов понимал однако же, что неимение иерархии и полноты таинств лишает его действительного сходства с сею древлеправославною церковию, и потому, дабы устранить возражение и показать, что будто бы их общество может и без иерархии и таинств составлять вселенскую церковь, он приводит слова св. Златоуста: «церковь не стены и покров, но вера и житие, не стены церковные, но законы церковные». Рассмотрим, справедливо ли Денисов привёл в своё оправдание эти слова вселенского учителя, соответствует ли им беспоповщинское общество. Св. Златоуст как существенную принадлежность церкви полагает, во-первых, веру и потом сообразное вере жительство. Он говорил сие, последуя самому Спасителю, который начал свою проповедь проповедию о вере во Евангелие: покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк. 1:15), и паки по воскресении своём, посылая Апостолов на проповедь, заповедал им: проповедите Евангелие всей твари: иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет (Мк. 16:15–16). Здесь Господь усвояет такое значение вере во Евангелие, что не имеющим оной отрицает самое спасение, подвергает их осуждению, даже и самое таинство крещения повелевает совершать только под условием веры крещаемого: иже веру имет и крестится. Под верою же разумеет веру всему Евангелию, а не той или другой его части, как о сём же прямо говорит: учаще их блюсти вся, елика заповедах вам (Мф. 28:20). Беспоповцы же, не имея положенных Богом в церкви его проповедников веры и совершителей таинств, не имея и установленных Господом таинств, наипаче же таинства тела и крови Христовых, о котором сам Господь сказал: аще не снесте плоти Сына Человеческаго, не пиете крови Его, живота на имате в себе (Ин. 6:53), и не только сами не имея иерархии и таинств, но и с имеющими оные обществами ни с единым не состоя в общении, даже проповедуя, что такового общества, имеющего полноту иерархии и таинств, не обретается на земле, следственно, не имея веры во евангельское учение о неодолённости церкви и неизменном её пребывании с установленными от Христа таинствами и строителями таинств, как могут прилагать к себе слова св. Златоуста: «церковь не стены и покров, но вера и житие», – слова, коими требуется иметь веру именно всему Евангелию, а не части его? Св. Златоуст, говоря это, не только не утверждает, что церковь может существовать без установленной от Бога иерархии и совершения установленных им таинств, напротив, утверждает необходимость их существования в церкви: он говорит, что церковь не стены и покров, созидаемые человеческими руками, а иерархия и таинства – не человеческие создания. Он говорит о вере и проявлении веры в житии, как существенных принадлежностях церкви, следственно, и о вере в спасительную силу таинств и о деятельном их восприятии ради получения живота вечного, по слову Спасителя: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие (Ин. 3:5); аще не снесте плоти Сына Человеческаго, не пиете крови Его, живота на имате в себе (Ин. 6:53). И сами беспоповцы, последуя слову Спасителя, без крещения не исповедуют быти спасению, а без причастия тела и крови Христовых, вопреки тому же непреложному слову Его, спасение проповедуют. Не ясно ли, что они веруют одной только части Евангелия и что изречение св. Златоуста «церковь – вера и житие» не может служить им в оправдание? Притом же св. Златоуст не сказал и того, что стены церковные не нужны или не потребны, а сказал только, что они не составляют Богом созданную церковь. И мы имеем слово с беспоповцами не о стенах, но о вере всему Евангелию и о содержании преданных Евангелием таинств с их богопоставленными совершателями, чего именно требует и св. Златоуст, но чего беспоповцы не имеют. Наконец должно сказать, что св. Златоуст, будучи не токмо членом, но и иерархом церкви, имущей полноту священной иерархии и таинств, не мог учить ничему иному, кроме того, что сам содержал, не мог проповедовать существование церкви без иерархии и таинств, какую проповедуют беспоповцы, ложно ссылаясь в своё оправдание на его слова. Прибавим ещё, что как вера без верующих, так и законы без тех, кто их содержит и исполняет и кто наблюдает за их исполнением и наказует за их неисполнение, существовать не могут; наблюдение же за исполнением законов церковных поручено епископам. А беспоповцы не имеют епископов, посему законы церковные у них остаются без исполнения, и вся Кормчая, действительно, находится у них без значения и приложения, точно у какого-нибудь иноверца, случайно приобретшего экземпляр её. Как же могут они приводить в своё оправдание слова Златоуста «церковь – не стены церковные, а законы церковные»? Итак, рассмотренное изречение св. Златоуста совсем не служит к подтверждению того, что Денисов хотел подтвердить им, то есть что будто бы беспоповщинское общество, к которому принадлежал он, не имея ни иерархии, ни таинств, в «готовей древлеправославней церкви пребывает».

В подтверждение того же несправедливого уверения, в оправдание того же положения своего без иерархии и таинств, которое якобы не лишает беспоповцев права именовать своё общество «пребывающим в готовей древлеправославней церкви», Денисов привёл ещё свидетельство св. Афанасия Великого о пустынножителях, «иже в пустынях, и в горах и в вертепах и в разселинах живуще, кроме собрания церковного, делы благими, Божественным Духом просвещаеми, духом и истиною покланяются Богу и Отцу нашему», и проч. Но и это свидетельство нимало не оправдывает беспоповцев, пребывающих без иерархии и таинств и однако утверждающих, что они «пребывают в готовей древлеправославней церкви». Ибо пустынницы, и в пустынях живуще, веровали во святую церковь с её иерархиею и таинствами, от общения с нею не отлучались и святые тайны приимали, как свидетельствует об них св. Ефрем Сирин, говоря: «Совершенни суть и исполнени правды, зане суть уди церковнии, не разлучают себе от стада, зане чада суть святого просвещения, не закон разоряют, не приемлюще священничества держати (то есть сами не хотяще священниками быти), заповеди хранят, не противятся закону, тепли суще верою; егда же предстанут честнии священницы св. трапезе службу принести, тии первее простирают руки своя, приемлюще с верою тело того же Владыки» (сл. 111). А беспоповцы нигде в целом свете единоверной себе иерархии, у которой находились бы в духовном подчинении, не имеют и быти не исповедуют, к божественным таинам Владыки Христа, по св. Ефрему, рук своих не простирают, в своём обществе совершения оных не имеют и во всём свете быти не исповедуют. Посему и приведённое Денисовым свидетельство св. Афанасия о пустынножителях к оправданию беспоповцев служить никак не может.

В конце своего предисловия к «Поморским Ответам» Денисов написал и ещё исповедание содержимой его обществом веры, которое заключил следующими словами: «Тако со священными богословцы веруем во святую Троицу и воплощение Сына Божия исповедаем; тако православно-кафолическую веру исповедаем и вся евангельская и апостольская заповедания всеверно приемлем, святоотеческая наказания всеговейно почитаем, святых соборов предания и поучения всепокорно лобызаем, вся таинства церковныя содеваемыя по предания св. Апостол и святых отец всеверно исповедаем и всеговейно приемлем и почитаем; и аще чего за нужными случаями не можем получити, обаче всеверно веруем и исповедаем, и в тех случаях тако пребываем, якоже древле святии во времена нужныя пребываху».

Мы показали уже, сколько неправды в словах Денисова, будто общество, к которому принадлежал он, «вся евангельская и апостольская заповедания всеверно приемлет», – показали, что, напротив, беспоповцы не всему Евангелию, а только части его веруют. Теперь сделаем замечание о том, что Денисов говорит здесь о исповедании беспоповцами воплощения Сына Божия якобы согласно со священными богословцами. Господь воплотился, по Символу веры, «нашего ради спасения» и распятие претерпел за церковь свою, которую сам основал, с которою обещал пребыть неотлучно и сохранить её неодолённою от адовых врат, якоже глаголет Апостол: Христос возлюби церковь и себе предаде за ню (Еф. 5:25), и якоже сам глаголет: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28:20). Обетования Христовы непреложны, ибо он верен в дому своём, якоже глаголет Апостол: Моисей убо верен в дому его, якоже слуга… Христос же, якоже сын (Евр. 3:5–6). Но беспоповцы не веруют Господню обетованию о неодолимости церкви, не веруют, что дарованные Им средства на получение живота вечного, то есть таинства (Кат. Вел. гл. 78), Господь неизменно сохранит в церкви своей, ибо не только сами не имеют сих таинств, но и во всём мире отвергают бытие их; посему они не признают Христа верным в дому своём и вотще хвалятся верою в воплотившегося Сына Божия; к ним могут быть вполне приложены слова Апостола: имуще образ благочестия, силы же его отвергшеся (2Тим. 3:5). И действительно – беспоповцы сказуют себя «пребывающими в готовей древлеправославней церкви», силы же её на совершение спасительных таинств отверглися. О сицевых, иже отвергаются таинств, а паче хиротонии, без совершения которой не может быть совершения и прочих таинств, св. Златоуст глаголет, что хотя бы они и православную веру исповедовали и добродетели творили, но всё сие не пользует им. «Что глаголеши, – пишет св. Златоуст о неимущих хиротонии, – тая же вера есть, православни суть и они? Чесо же ради не суть с нами? Един Господь, едина вера, едино крещение. Аще яже тех добре суть, то наша зле. Младенцы, рече, влающеся и скитающеся всяким ветром. Не пщуете ли сия довлети рещи ми, еже глаголати, яко православнии суть? А яже рукоположения исчезают и погибают. И кая польза иных, сему не сущу опасну? Якоже бо за веру, тако и за сие ратоватися подобает» (к Ефес. нравоуч. 11-е). Вот как ясно учит св. Златоуст, что не имущим хиротонии от «иных», то есть от веры и жития, никая же польза есть, и что подобает за хиротонию так же ратовать, как и за веру. А Денисов вопреки сему утверждает, что будто бы беспоповцы, отвергая хиротонию и прочие таинства, содержат неизменно правую веру в воплощение Господне и «в готовей древлеправославней церкви пребывают».

Как несправедливо и недобросовестно писал Денисов о своём беспоповщинском обществе: «вся таинства церковная, содеваемая по преданию св. Апостол и св. отец, всеверно исповедаем и всеговейно приемлем и почитаем», тогда как беспоповцы никаких таинств не имеют, кроме незаконно совершаемых не поставленными на то лицами крещения и исповеди, – об этом излишне и говорить. Рассмотрим только, имел ли Денисов право отсутствие таинств у беспоповцев, о котором по необходимости упоминает и сам, оправдывать «нужными обстоятельствами», говоря: «аще чего за нужными случаями не можем получити, обаче всеверно веруем и желаем и исповедаем, и в тех случаях тако пребываем, якоже древле святии во временя нужная пребываху».

Нужным случаям относительно таинств могут подлежать только частные лица, как, напр., по нужде крайней слабости новорождённого младенца может окрестить его и не священник, по нужде умирающий в пути лишается напутствия таинствами и сие не вменяется ему в вину, и тому подобное; но чтобы вся вселенская церковь могла подлежать нуждным случаям относительно употребления или неупотребления спасительных таинств, о том никто из святых отцов не писал, да и сам Денисов никаких святоотеческих свидетельств о том не привёл. Напротив, о церкви вселенской ясно свидетельствуется, что она таковым нуждам, какие приключаются частным лицам, не подлежит. В книге о вере от словес святого Златоуста читаем: «Церкве ради единородный Сын Божий человек бысть, якоже Павел рече: иже сына своего Бог не пощаде, яко да церковь исцелит. И кровь Сына своего излия церкве деля. Кровь сия окропляет церковь, сего ради розги ея и листвие ея не увядают, древеса ея листвия не отметают, не подлежит времени тления: зане благодать Святого Духа сия действует. (Ниже) Да познаеши, яко паче небесе, паче ангел и всея твари дражайши есть церковь. (Ниже) Церковь паче небесе укоренилася есть: удобнейши есть солнцу от течения своего престати, неже церкви безчестне остати» (Кн. о вере, гл. 2, ч. 2).

Если же церковь, по свидетельству св. Златоуста, не подлежит времени тления, ибо в ней благодать Духа Святого выну действует, то никогда не может она лишиться полноты даров Духа Святого, и в употреблении, или раздаянии сих даров никогда не может подпасть той нужде, какой подпадают частные лица; если бы она лишилась тех дарований Св. Духа, она не была бы и церковию. И те частные лица, в нуждных обстоятельствах остававшиеся без приятия таинств, которых Денисов поставляет в пример себе, находились в общении с целым телом церкви, имущей полноту дарований Св. Духа. Если кто, всегда причащавшийся святых таин, при смерти, нуждных ради обстоятельств, не сподобляется получить оных в напутствие, и таковой имеет надежду спасения потому, что умирает соединённый верою со вселенской церковию, существующею со всею полнотою спасительных таинств, как член единого тела церкви. А беспоповщинское общество, которое Денисов тщился оправдать в лишении таинств какими-то нуждными обстоятельствами, в таком общении с целым телом церкви вселенской, имеющей полноту благодатных даров, не состоит, и потому никакими нуждными обстоятельствами, подобно частным лицам, оправдывать себя в лишении таинств не может, и «в готовей древлеправославней церкви» отнюдь не пребывает.

Мы рассмотрели существенное содержание составленного Денисовым предисловия к Поморским Ответам и нашли, что как несправедливы обвинения, возводимые им на православную церковь, так же неверно и всё то, что привёл он в оправдание своего от церкви отделения и своего существования без богоучреждённой иерархии и таинств. Приступим теперь к рассмотрению самых Ответов.

Замечание на ответ первый

В вопросе спрашивалось: «от начала крещения всероссийския земли» до самых лет патриарха Никона в России «православно ли имели веру»?

В ответ на этот вопрос Денисов нашёл нужным сказать сначала, в чём состоит православная вера, преданная Христом, Апостолами и святыми отцами, и потом отвечает, что веру сию российская церковь от лет Никона патриарха соблюдала неизменно. «Православная христианская вера», пишет он, есть «еже веровати во единого Бога, в Троице славимого, и исповедовати единого от Троицы, воплотившегося Христа Сына Божия, во дву естеству, божестве и человечестве, во едином же составе прославляемого». А о том, что до лет Никона патриарха российская церковь неизменно соблюдала сию веру, пишет: «Тако священнии архиереи и иереи и боголюбивии иноцы, яко велицыи князи и цари… и вси православнии российстии народи, от князя Владимира до патриарха Никона, православно и единогласно и без раздора всесоборне и всецерковне содержаху православную християнскую веру».

Денисов правильно говорит здесь, что православная христианская вера состоит в том, еже веровати во единого Бога, в Троице славимого, и единого от Троицы воплотившегося Христа Сына Божия, во дву естеству и едином составе прославляемого; справедливо сказал и то, что сию веру неизменно, без всякого прибавления, убавления и пременения содержала русская церковь до патриарха Никона. А после того, при патриархе Никоне или после него, разве русская церковь повредила в чём-нибудь сию веру? Нет – православная церковь в России как прежде патриарха Никона, так и при нём, и после него, и поныне сию веру соблюдает без всякого прибавления, убавления и изменения. Сам Денисов в своих ответах, и не только Денисов, но и все старообрядцы по сие время не уличили и не могут уличить российскую церковь в изменении догмата веры о святой Троице и воплощении единого от Троицы. И посему она как была, так и поныне есть церковь православная. Напротив, сам Денисов с его обществом, равно как и все именуемые старообрядцы соблюдают разве то православное исповедание веры, которое, по их же словам, соблюдала российская церковь до патриарха Никона, ничего не прибавляя к нему, ни убавляя от него и ни в чём его не изменяя? Разве к златой ткани православных догматов не прибавили они новых, неведомых церкви, ими самими измышленных, поставив именно обряды на место догматов веры и из-за них сделав разделение с церковию, которую незаконно обвинили в еретичестве за исправление обрядов? Чтобы оправдать своё отделение от церкви, Денисов должен был сделать одно из двух: или обличить церковь в изменении догматов веры, или доказать, что она не имеет права исправлять или изменять не только догматы, но и самые обряды, и что она за изменение обрядов подлежит такому осуждению, как за изменение догматов веры, если бы такое допустила. Но Денисов ни того, ни другого не сделал и сделать не мог. Обличить церковь в изменении догматов веры он не мог потому, что церковь, будучи, по Апостолу, столп и утверждение истины (1Тим. 3:15), есть и пребудет всегда истинною и верною хранительницею догматов веры, не изменяла их и не изменит, по слову Спасителя: и врата адова не одолеют ей (Мф. 16:18). Не мог Денисов доказать и того, что будто бы церковь за изменение обрядов, если бы и действительно изменила, а не исправила только некоторые из них, подлежит такому же осуждению, как за изменение догматов веры. Ибо церковь и изначала сама установила обряды, как показывают сотворённые в ней и принятые ею каноны и разные уставы, и потом сама же, когда требовалось, к лучшему изменяла их, как показывают правила Лаодикийского собора (11 и 19) и Шестого Вселенского (пр. 101) и др.; посему она имеет и ныне, как имела прежде, власть и установлять, и изменять обряды. Отвергать это значило бы отвергать принадлежащую церкви от Бога данную ей власть, значило бы допускать, что и прежде церковь не имела власти установлять и исправлять обряды, и подвергать сомнению все её установления. Глаголемые старообрядцы утверждают, что прежде церковь имела власть и установлять обряды, и изменять их, а ныне уже той власти не имеет. Но доказать это они не могут; напротив, утверждая, что будто бы таковая власть от Бога дана была церкви только временно, а не навсегда, и что будто бы ныне церковь уже лишилась такой власти, – утверждая это, старообрядцы показывают неверие самому Господу, рекшему Апостолам и в их лице преемникам их, епископам: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28:20). Если Господь обещал с преемниками Апостолов, пастырями и учителями церкви, пребывать до скончания века, то власть, какую получили они исперва и имели в первые века христианства, неизменно принадлежит им и теперь и будет принадлежать и всегда, до последних дней века. Итак, Денисов в первом своём ответе, равно как и во всех остальных, не доказал ни того, что церковь якобы изменила догматы веры, ни того, что она будто бы не имела власти исправлять или изменять обряды, и не только не доказал, но даже и не брался доказать, да и не мог, ибо иначе только самого себя обличил бы в противоборстве истине. Поэтому все его обвинения на церковь за мнимое изменение обрядов, если бы оно и действительно допущено было церковию, не имеют никакой силы – церковь остаётся ни в чём неповинною, а вина старообрядцев, незаконно от неё отделившихся, не имеет никакого оправдания.

Но в том же первом ответе Денисов, как будто совсем забывши сказанное им в начале, что православная христианская вера состоит в том, еже веровати во Святую Троицу и воплощение Сына Божия, и что сию православную веру церковь российская издревле содержала неизменно, далее начинает говорить, как о таких же будто бы догматах веры, о двуперстном сложении руки для крестного знамения, о печатании просфор осмиконечным крестом и о двойственном аллилуйа, утверждая, что сии обряды и только они употреблялись неизменно в древлероссийской церкви, и очевидно приравнивая их догматам веры о Троице и воплощении. Итак, старообрядческий богослов только начал своё исповедание веры богословствованием о Святой Троице и воплощении единого от Троицы, как должно православно мудрствующему христианину, а потом и свёл своё богословствование в исповедании веры на персты и прочие обряды. Так делают старообрядцы и поныне, в этом и доселе они поставляют существенное содержание своей веры. Употребление известных перстов для образования Святой Троицы они поставляют наравне с самым догматом о Святой Троице и изменение сих перстов, замену их другими, хотя бы более соответственными изображаемому учению, поставляют наравне с изменением самого догмата о Святой Троице, даже почитают важнее, нежели изменение догмата, ибо изменивших двуперстное сложение подвергают более строгому суду, нежели какому церковь подвергала повреждавших учение о Святой Троице, каковы ариане и македониане, признававшие Сына Божия и Духа Святого тварию. Ариан и македониан правила вселенских соборов (2-го пр. 7 и 6-го пр. 95) повелевают принимать в общение церковное по второму чину, чрез миропомазание, а крещение их признают не требующим повторения; беспоповцы же приходящих к ним от православной церкви за изменение перстосложения принимают по первому чину, подвергают вторичному крещению, признавая за сие и самое крещение православной церкви недействительным: значит, почитают изменение перстов ересию более тяжкою, нежели арианство и македонианство. Итак, вот в какой великий догмат поставили именуемые последователи старой веры употребление тех, а не других перстов для образования Святой Троицы, т. е. самые персты! Изменение их признали важнее и непростительнее изменения самого догмата о Святой Троице! И не странно, что так мудрствуют простые, малосведущие, неучёные люди, дерзающие по самомнительству судить святую церковь или слепо следующие за такими самомненными наставниками, но не дивно ли, что так мудрствовал учёный Денисов? И можно полагать, что он сознавал нечестие такого мудрствования. Недаром же в своих Ответах он скрывает и старается скрыть беспоповщинскую дерзость перекрещивания православных, напротив, уверяет, что никакого суда на церковь он и его общество не наносят. Видно, и сам он, не находя церковь погрешившею в догматах, затруднялся и стыдился показать, за какую вину беспоповцы подлагают её тяжкому суду второкрещения.

Таким образом, к неизменяемому и доселе неизменно содержимому церковию учению веры о Святой Троице и воплощении Господнем примешав как такие же будто бы неизменяемые догматы двуперстие, печатание просфор осмиконечным крестом, сугубое аллилуйа, Денисов здесь же, в первом ответе представляет и некоторые доказательства, что церковь до лет Никона патриарха якобы соблюдала сии мнимые догматы неизменно, с явным желанием за изменение оных при патриархе Никоне обвинить православную церковь. В доказательство того, что двуперстие и прочие именуемые старые обряды всегда и неизменно содержались в российской церкви, он сослался здесь именно на свидетельство приходивших в Москву восточных патриархов Иеремии и Феофана, похваливших древлероссийской церкви православие. По мнению Денисова, патриархи Иеремия и Феофан, похваляя русское православие, этим похвалением засвидетельствовали и согласие тогдашних обрядов российских с греческими и даже их значение одинаковое с значением догматов веры. Но утверждать, что святейшие патриархи Иеремия и Феофан, похваляя православие русской церкви, засвидетельствовали этим, что двуперстие и прочие упомянутые обряды согласны обрядам греческим и что обряды сии они почитали за едино с догматами веры, совсем несправедливо. Ибо сами патриархи Иеремия и Феофан и паствы их употребляли для крестного знамения не двуперстное сложение, а троеперстное. Значит, они не полагали в догмат веры того, чтобы тройческое таинство в перстосложении образовать теми, а не другими перстами, как полагают именуемые старообрядцы; напротив, приезжая в Москву и видя здесь крестящихся двуперстно (если только видели действительно и если в Москве действительно все крестились тогда двуперстно), на обряд сей, не согласный с греческим, смотрели снисходительно, как именно на обряд или обычай, подлежащий распоряжению местной церковной власти, и без удобного к тому случая и особой нужды не поднимали о нём вопроса, как о предмете, не касающемся догматов веры и не противном православному её исповеданию. Итак, похваляя российское православие, патриархи Иеремия и Феофан отнюдь не свидетельствовали этим, что обряды московские во всём согласны с обрядами церкви восточной и имеют значение неизменяемых догматов веры. А что сии патриархи и паствы их употребляли для крестного знамения не двуперстное, а троеперстное сложение, о том свидетельствуют изданные при них сочинения. Так, во-первых, Мелетий Пига, патриарх Александрийский (коего послания напечатаны в Кирилловой книге), в сочинении своём «Православный христианин», которое было им послано к Константинопольскому патриарху Иеремии, – тому самому, на свидетельство коего ссылается Денисов, – ясно пишет, что для крестного знамения употребляются три срасленные, или соединённые персты одной руки, значит, именно три первые, непосредственно между собою соединённые⁴. Если бы патриарх Иеремия употреблял для крестного знамения не троеперстное, а двуперстное сложение, то патр. Мелетий не осмелился бы послать ему свою книгу, научающую полагать крестное знамение не двумя, а тремя перстами; напротив, это обстоятельство, что книгу свою он послал к Константинопольскому патриарху, показывает, что в обеих церквах, и в Константинопольской, и в Александрийской, как и вообще в церкви восточной, употреблялось для крестного знамения троеперстное сложение. Во-вторых, напечатанная 1568 г. книга «Сокровище» также содержит наставление полагать на себе крестное знамение тремя первыми перстами, и приведённый сейчас пример патриархов Константинопольского и Александрийского показывает, что содержащееся в сей книге наставление о троеперстии не есть частное мнение сочинителя оной, но утверждается на общем обычае церкви восточной. В-третьих, то же подтверждается сочинением грека Христофора Ангела, жившего в начале 17-го столетия. Он пишет: «Когда греки входят в церковь, каждый идёт на своё место… и соединяет три перста правой руки, то есть первый перст, второй и третий, вместе, знаменуя, что Бог есть святая Троица» (См. Брат. сл. 1875 г. отд. II, стр. 61–62). И ещё в книге «Православное исповедание», которая в 1645 г. была подписана всеми четырьмя восточными патриархами и их синодами, повелевается для крестного знамения слагать три перста: «Вопрос 51: како должно знаменатися знамением честнаго и животворящаго креста? Ответ: Десною рукою подобает творити крест, полагая на челе твоем три великие перста». Если бы троеперстие было нововведением, появившимся уже после патриарха Феофана, то все четыре восточных патриарха в 1645 году, спустя столь короткое время по кончине патриарха Феофана, без сомнения, не подтвердили бы своими подписями наставление о сем перстосложении, изложенное в «Православном исповедании»; значит, перстосложение сие издревле употреблялось в церкви восточной. Итак, из приведённых свидетельств несомненно явствует, что вселенские патриархи Иеремия и Феофан полагали на себе крестное знамение тремя перстами, но при этом исключительное употребление этих, а не других перстов для выражения православного учения о святой Троице не полагали в неизменяемый догмат веры, посему и бывши в Москве, если действительно видели крестящихся двуперстно, смотрели снисходительно на сей особый местный обряд. А если бы патриархи Иеремия и Феофан были, как хочет представить их Денисов, ревностными двуперстниками, полагавшими притом двуперстное сложение руки для крестного знамения в неизменяемый догмат веры, то, бывши в Киевской митрополии и видя, что здесь православные, не уклонявшиеся в унию, употребляют для крестного знамения троеперстное сложение, никак не умолчали бы о том, но всячески постарались бы исправить сей обычай. А между тем, как несомненно то, что в Киевской Руси употреблялось тогда троеперстие⁵, так же несомненно и то, что патриархи Иеремия и Феофан никакого здесь замечания против сего обряда не делали. Ясно таким образом, что вселенские патриархи Иеремия и Феофан, похваляя российское православие, разумели ту неизменно содержимую русскою церковию православную веру, сущность которой Денисов высказал в начале своего первого ответа, – похваляли её за неизменное содержание православного учения о Святой Троице и воплощении единого от Троицы, а не за сложение перстов для крестного знамения или другие подлежащие ведению и распоряжению церковной власти обычаи. И Денисов, утверждая, что будто бы вселенские патриархи ублажали православие российской церкви между прочим за двуперстие, произвольно навязал им мысль, которой они не имели и не могли иметь. Притом же именуемые старообрядцы должны обратить тщательное внимание и на уважаемых ими наших Московских патриархов, приявших рукоположение от патриархов Иеремии и Феофана. Как оные святейшие патриархи Иеремия и Феофан, несмотря на различие перстосложения, при единстве исповедания православной веры без всякого сомнения ублажали православие церкви российской, так и поставленные ими святейшие Московские патриархи Иов и Филарет, ревнители православия, ничтоже сумняся подклонили главы свои, чтобы принять хиротонию от восточных патриархов, употреблявших для крестного знамения троеперстное сложение. Этим святейшие патриархи Иов и Филарет ясно показали, что употребление тех или других перстов для выражения православного учения о Святой Троице они не полагали за догмат веры, как полагают мнимые их почитатели, глаголемые старообрядцы. Также и киевскую митрополию, употреблявшую для крестного знамения троеперстное сложение, они за сие в нарушении православия не зазирали и от общения с нею не отступали. Так бы следовало поступать и старообрядцам, именующим себя последователями сих святейших патриархов. Если старообрядцы хотят быть не по имени только, а и на самом деле последователями Иеремии и Феофана, Иова и Филарета, они должны бы самое сложение тех, а не иных перстов для крестного знамения не поставлять в догмат веры и за исправление или изменение перстосложения не отделяться от православной церкви.

А всеобдержно ли употреблялось в России двуперстие во времена патриархов Иеремии и Феофана, Иова и Филарета, вопрос этот требует особого рассмотрения, которое мы сделаем при разборе пятого поморского ответа.

Замечание на ответ второй

Второй вопрос Неофита составлял продолжение, или частнейшее раскрытие первого, в нём спрашивалось: если россияне до лет патриарха Никона православно содержали веру, то «вси ли были во едином согласии»?

Денисов отвечал, что вси россияне тогда «всесоборне и всецерковне согласно и безраздорно во благочестии пребываху», а «какия были особне от неких некая раздоротворения», о том обещал отвечать в третьем ответе.

И мы отлагаем замечание также до третьего ответа, ибо настоящий никаких замечаний не возбуждает.

Замечание на ответ третий

В третьем вопросе спрашивалось: если в российской церкви до патриарха Никона было какое несогласие, то не противно ли оно было восточной церкви?

В ответ на это Денисов перечисляет и описывает бывшие тогда в русской церкви нестроения и расколотворчества. Не без намерения, конечно, Денисов с большою подробностию говорит здесь о несении латинского креста пред Исидором, как обычае, противном православию, и о спорах при преподобном Евфросине Псковском об аллилуйа, очевидно направляя сии примеры в оправдание раскола. Но так как далее в вопросах и ответах говорится подробнее о том и о другом, – и о кресте четвероконечном, и об аллилуйа, – то замечания о сих предметах мы отлагаем до рассмотрения тех вопросов. Здесь же почитаем не излишним рассмотреть только четвёртый пункт ответа, в котором Денисов говорит о Стригольниках. Вот что он пишет:

«Во дни святого Фотия митрополита Московского восташа во Пскове раздоротворцы, именуемии Стригольницы, раздор в церкви грубостию творяще. Православным тогда архиереом и иереом древнее благочестие опасно кроме новин соблюдающим, тии же, не в преданиих церковных, но ложные зазоры наносяще, раздоротворствоваху. Чесо ради правильно от вселенского патриарха и от российских архиереов извержени и отлучени быша».

Пример сей служит к осуждению старообрядцев. Ибо и российская церковь времён патриарха Никона разве в чём-либо изменила указанную Денисовым в первом ответе православную веру, еже веровати во единого Бога в Троице и прочее? Нет; и сам Денисов ни в каком повреждении догматов веры её не уличил. Посему именуемые старообрядцы, подобно Стригольникам, наносят ложные клеветы на святую церковь, отделяясь от неё якобы за повреждение веры, и правильно преданы церковию осуждению, как и Стригольники. Старообрядцы скажут, что сами они неповреждённо соблюдают веру во Святую Троицу и воплощение Господне? Но и Стригольники веру во Святую Троицу и вочеловечение Господне не повреждали, а только оклеветали св. церковь и отделились от единства её, оставшись без священства и полноты таинств. Так же и старообрядцы оклеветали св. церковь во введении мнимых ересей, во изменении догматов веры, чего и сами доказать не могут, отделились от её единства, остались без преемственной от Христа иерархии и без полноты таинств. Со Стригольниками сходство самое тождественное.

Должно обратить внимание и на то, что Денисов, говоря о Стригольниках, с намерением употребил выражение, что они зазирали церковь «не в преданиих церковных». Это выражение неопределённо. Под преданием в священном писании разумеются: иногда догматическое учение веры, иногда нравственные наставления и правила, иногда обрядовые учреждения. Денисов, употребив без объяснения это выражение «не в преданиих церковных», хотел сказать, что старообрядцы не как Стригольники отделились от церкви за изменение «преданий церковных», то есть и догматов, и обрядов, имеющих также значение догматов, что и доселе утверждают старообрядцы, не полагая различия между преданием догматическим, нравственным и обрядовым. А что в преданиях необходимо делать такого рода различение, на это ясно указывает само священное писание, в котором под преданиями разумеются именно различного характера учения и наставления. В первом послании к Коринфянам Ап. Павел пишет: Аз приях от Господа, еже и предах вам, яко Господь Иисус, в нощь, в нюже предан бываше, прием хлеб и благодарив преломи, и рече: приимите, ядите, сие есть тело мое, еже за вас ломимое, сие творите в мое воспоминание (1Кор. 11:23–24), и проч. Здесь названы преданием таинства, установленные самим Господом и преданные церкви Апостолами. Во втором же послании к Солунянам, увещевая их, Ап. Павел говорит: держите предания, имже научистеся или словом, или посланием нашим (2Сол. 2:15). Здесь словом «предания» объемлется всё апостольское писанное и неписанное учение веры. В таком же смысле можно разуметь и сказанное Апостолом в первом послании к Тимофею: о Тимофее, предание сохрани (1Тим. 6:20). В книге Деяний говорится об Апостоле Павле: и якоже прохождаху грады, предаяше им хранити уставы, сужденные от Апостолов и старец, иже во Иерусалиме (Деян. 16:4). Здесь св. Лука называет преданием постановления апостольского собора, отменившие известные иудейские обычаи. А во втором послании к Солунянам Ап. Павел называет преданием последование ему в нравственном совершенстве и, в частности, в бескорыстии и трудолюбии: Повелеваем вам, братие, о имени Господа нашего Иисуса Христа, отлучатися вам от всякаго брата, безчинно ходяща, а не по преданию нашему, еже прияша от нас: сами бо весте, како лепо есть (вам) подобитися нам, яко не безчинновахом у вас, ниже туне хлеб ядохом у кого, но в труде и подвизе, нощь и день делающе, да не отягчим никогоже от вас… Слышим бо некия безчинно ходяща у вас, ничтоже делающия (2Сол. 3:6–8, 11). Итак, и самые предания апостольские имеют различие: есть предания о догматах веры и таинствах, и есть предания о правилах нравственности и обрядовых установлениях. Первые, то есть догматические, неизменяемы, и уклонение от них есть уклонение от веры, подлежащее апостольской анафеме: аще кто благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. 1:8); последние же, нравственные и обрядовые, властию церкви могут быть и изменяемы, как, напр., пятое апостольское правило, повелевающее епископу не пускать жены, впоследствии отменено Шестым Вселенским собором, положившим запрещение на епископа, не хотящего отпустить свою жену (пр. 12), и как отменён был апостольский обычай праздновать пасху в четыренадесятый день луны. Итак, словом предание, когда речь идёт даже об апостольских преданиях, не означается что-либо, никогда не подлежащее в церкви изменению; чтобы разуметь под сим словом именно неизменяемое предание, для сего необходимо объяснительное прибавление, что речь идёт именно о предании догматическом, или о предании веры. Доселе мы говорили о преданиях апостольских, а что сказать о преданиях, преданных церковию? И между ними должно различать предания догматические и обрядовые: первые, основанные на откровении слова Божия, неизменяемы, как и само слово Божие; но можно ли ту же неизменяемость приписывать обрядам и обычаям, преданным церковию, когда и апостольские обрядовые предания церковь находила возможным изменять? можно ли мыслить так, что церковь, имущая власть к полезному уставлять обряды, не имеет власти также к полезному по нужде и потребности времени исправлять и изменять сии обряды? Правда, и обрядовые предания, установленные вселенскою церковию, обязательны для церкви поместной, но предания местной церкви разве могут быть обязательны для церкви вселенской? Денисов понимал, что не может обвинить церковь в изменении догматов веры, и потому придумал обвинять её в изменении преданий церковных вообще, под которыми можно разуметь не только предания нравственные и обрядовые, апостольские, церкви вселенской, даже церкви поместной, но и предания догматические, так что, обвиняя церковь в изменении преданий вообще, обвинял её в изменении не только обрядов, но вместе с ними и догматов, как и доселе обвиняют её старообрядцы. Вот почему Денисов и о Стригольниках сказал, что они творили раздор с церковию «не в преданиях церковных», без объяснения, какие предания здесь разумеются, тогда как старообрядцы отделились от церкви будто бы в преданиях церковных, т. е. за изменение церковию не только обрядовых, но и догматических преданий.

Замечание на ответ четвёртый

Четвёртый вопрос поморцам был о том, «коих ради вин» в церкви российской дониконовского времени возникали несогласия с церковию восточною.

Денисов отвечал кратко, что сама «российская древлеправославная церковь с восточною древлеправославною в единосогласии пребывала»; а об тех, которые в ней «самодерзостне» несогласие какое с восточною церковию учинили, уже сказал в предыдущем третьем ответе. Таким образом отсылал здесь вопросителя и читателя к своему третьему вопросу, на который и мы пред сим сделали замечание.

Замечания на ответ пятый

Пятый вопрос, предложенный поморцам, состоял в следующем: «по приятии веры от грек Владимир и вси православнии христиане како прияша креститися в крестном знамении, первыми ли тремя персты, или двема?»

Пространный ответ Денисова на этот краткий вопрос считается одним из самых искусных и примечательных в его книге, особенно по обилию приведённых им исторических и археологических доказательств, или свидетельств в защиту двуперстия.

Но мы должны прежде всего указать как в вопросе иеромонаха Неофита, так и в ответе Денисова тот существенный недостаток, что они рассматривают пререкаемый предмет, т. е. перстосложение для крестного знамения, только с исторической или археологической стороны, а не с догматической. Между тем всего нужнее и важнее было рассматривать его именно со стороны догматической, то есть следовало предложить и решить вопрос: одними ли только теми перстами, которые известным способом слагаются в двуперстии, может быть образуемо таинство Св. Троицы и воплощения Сына Божия, и замена сих перстов другими для образования того же таинства есть ли изменение самого догмата веры и может ли служить достаточным основанием для отделения старообрядцев от церкви? Вот как надлежало поставить и рассматривать вопрос о перстосложении для крестного знамения, чтобы прийти вместе к правильному решению и основного, существеннейшего вопроса: законно ли старообрядцы отделились и отделяются от православной церкви? Одно же только археологическое рассмотрение вопроса о перстосложении, какое делается в Поморских Ответах, без рассмотрения догматического значения иметь не может. Притом же, если этот вопрос рассматривать со стороны археологической, то с археологической же стороны следует рассматривать и вопросы о других, не менее важных предметах и обычаях церковных, особенно вопросы о совершении св. литургии, об уставе относительно церковной службы и постов, то есть следует рассмотреть: сохранила ли наша русская церковь до лет патриарха Иосифа тот самый чин и устав, который приняла от греков при св. князе Владимире, или изменила его? Несомненно, что мы устав службы и о постах при крещении русской земли приняли константинопольский и обители Студийские, а не тот, который содержали при п. Иосифе и теперь содержим, т. е. не иерусалимский, ибо константинопольская церковь, от которой мы приняли крещение, тогда ещё не имела в употреблении устава иерусалимского, и преподобный Феодосий Печерский посылал в Царь-град преподобного Ефрема евнуха списать устав именно студийский, а не иерусалимский, как о том говорится в житии его. Итак, у нас в России святые церкви и монастыри управлялись первоначально по уставу студийскому и константинопольскому, а не по уставу иерусалимскому; этот последний, т. е. иерусалимский устав, начал входить у нас в употребление только уже в тринадцатом столетии⁶. А студийский устав о службе церковной и о поклонах, также константинопольский Иоанна Постника о постах, и устав иерусалимский имеют великое между собою различие, как это можно отчасти видеть из книги Никона Черногорца (части первой гл. 57 и части второй гл. 1-я, 2-я и 3-я) и из предисловия исповеди в Потребниках, напечатанных при патриархе Иосифе в 3-е лето⁷. Если же мы приняли из начала крещения Русской земли о службе устав студийский и о постах устав константинопольский Иоанна Постника, то следует ли отсюда, что мы должны оставить более строгий иерусалимский устав о постах, а принять устав студийский и константинопольский, как имущие первенство пред ним по археологическому их рассмотрению? И возможно ли обвинять в ереси нововведения тех предков наших, которые изменили некогда службу по церковному уставу студийскому на службу по уставу иерусалимскому? а притом ещё написали и свои различные русские монастырские уставы, как-то: сергиевский, кирилловский, соловецкий, в коих о службе и постах большое различие? Особенно эти последние уставы отличаются от иерусалимского и от наших древних в уставе о полиелейной службе: по иерусалимскому уставу и по нашим древним полиелейному святому должно петь службу совокупно с Октаем, а в печатных у нас установлено тогда Октай оставлять. И как смотреть на устав Иоанна Постника, разрешающий посты, который положен во многих патриарших Потребниках пред чином исповеди в руководство духовнику? Хранение постов ограждено апостольскими и соборными правилами, а о том, которыми перстами образовать в перстосложении Св. Троицу и которыми – два естества во Христе, нигде в правилах не обретается. Почему же Денисов русскую церковь, бывшую до патриарха Никона, за все изменения чинов и даже за положенные в Потребниках ослабления постов, предписанных св. соборами, не осмеливается обвинять и малейше зазирать, а церковь, от лет патриарха Никона существующую (в ответах 50 и 79), даже за малейшие перестановки слов в Богослужебных книгах обвиняет, как еретичествующую, а особенно обвиняет за изменение перстов для образования в перстосложении учения о Св. Троице и двух естествах во Христе? На последовавшее у нас ещё задолго до патриарха Иосифа изменение уставов о церковной службе и о постах мы обратили внимание для того, чтобы показать, что предметы, за которые отделились от церкви именуемые старообрядцы, должно рассматривать не со стороны археологической, как делает Андрей Денисов, но со стороны догматической: не составляют ли они изменения в догматах веры или в заповедях Божиих? А ежели всякое изменение или нововведение, сделанное в церкви епархиальною властию, рассматривать только с археологической стороны и за такие изменения, как представляющие отступление от прежде бывшего, обвинять церковь в ереси, то, во-первых, следовало бы Денисову обвинить древлерусскую церковь за изменение устава студийского и прочие подобные, а также и за многочисленные разности, обретающиеся в старопечатных книгах наших, достаточно указанные в книге игумена Филарета «Опыт сличения старопечатных Потребников».

Старообрядцы скажут, что если устав студийский в нашей церкви и заменён иерусалимским, то в этом случае существовавшее заменено существовавшим же, ибо и тот, и другой устав, хотя и в разных местностях, но были употребляемы во св. церкви. Ответствуем: и Никон патриарх делал исправления согласно древлеписанным греческим и русским книгам, вводил также не новое. А притом и самое составление древних уставов, сочинение Триодей и Октаев последовало уже после вселенских соборов, как о том свидетельствуется в Книге о вере во главе 15-й. Это не было ли нововведением в церкви? Но именуемые старообрядцы даже всё, что сделано и российскою церковию до Никона патриарха, полагают святым и Богоугодным, а сделанное после патриарха Никона почитают нововведением, неприятным Богу. Почему же так? – почему церковь до Никона патриарха имела власть и силу изменять обряды, принимать составленные вновь каноны и службы, а после патриарха Никона этой власти лишилась? О власти, принадлежащей св. церкви, в старопечатном Малом Катехизисе (в толковании на 9-й член Символа веры) сказано: «Имать церковь и сие достоинство от Христа, яко не токмо простых людей наказует, но и клириков, епископов же и архиепископов больших, на соборе вселенском по винам их под запрещение влагати, и отлучати, яже сама едина сущи столпом и утверждением истины (1Тим. 3:15); имать же и писание святое толковати, и учители похваляти и прославляти». Видите, какая власть дана церкви от Христа. И российская церковь в догматах веры не погрешила: кто же отнял у неё сию власть, которую она имела до патриарха Никона на исправление уставов, составление служб и проч.? Полагать, что теперь святая церковь сего права лишилась, значит допускать мнение не только несправедливое, но и противоборствующее уставлению Христа Спасителя, давшего таковую власть св. церкви, – противоречащее Его непреложному обещанию: созижду церковь мою, и врата адова не одолеют ей (Мф. 16:18).

И если, как мы выше сказали, археологические указания о происшедшем в церкви изменении уставов о постах, поклонах и службах церковных не служат к обвинению древней церкви в неправославии, точно так же и археологические свидетельства и изыскания Денисова о перстосложении, если бы и действительно показывали, что церковь всегда имела только один обычай двумя перстами, указательным и средним, образовать два во Христе естества, а большим и двумя малыми образовать Св. Троицу, не могут ещё служить к обвинению церкви за перемену сего перстосложения и к оправданию старообрядцев за отделение от церкви, доколе не доказано (а это и доказано быть не может), что именно употребление этих, а не иных перстов к образованию Св. Троицы и двух естеств во Христе составляет неизменяемый догмат веры.

Итак, собранные Денисовым археологические свидетельства о двуперстии не имеют значения, ибо не могут служить к обвинению церкви в изменении догматов веры и к оправданию старообрядцев за отделение от святой церкви. Однако мы не желаем их оставить без рассмотрения, действительно ли, даже с археологической точки зрения, доказывается ими, что аки бы изначала, от лет святого князя Владимира и до лет патриарха Никона в России существовало и употреблялось одно только двуперстное сложение, как силится доказать Денисов своими археологическими свидетельствами. Это рассмотрение я предпринимаю не потому, чтобы полагать его необходимым для оправдания св. церкви, употребляющей троеперстие вместо двуперстия, ибо введение того или иного обряда, даже и нового, вполне зависит от власти церковной и церковь за сие не может подлежать никакому нареканию; я предпринимаю рассмотрение археологических доказательств Денисова единственно затем, чтобы показать, насколько они верны и доказательны.

В чём же именно состоят эти доказательства?

Вот что говорит об них сам Денисов во введении к пятому ответу: «Киими персты креститися прия князь Владимир от святыя восточныя церкве и како сие содержаше вся древле-российская православная церковь показуется от трех достоверных свидетельств. Первое: От содержащегося обычая непрерывного даже до Никона. Второе: от святых икон греческих и российских, во всех церквах российских едино являющих. Третье: от святых книг, тако старописьменных, яко старопечатных, тожде засвидетельствующих».

Должно заметить, что первое, то есть «непрерывный обычай», Денисов напрасно выделяет как особый вид доказательств; напротив, двумя последними, то есть свидетельствами от святых икон и св. книг, он только тщится доказать мнимую «непрерывность обычая» креститься двоеперстно. Итак, его доказательства распадаются только на две группы – доказательства от св. икон и доказательства от св. книг старописьменных и старопечатных. Эти доказательства мы и должны подвергнуть рассмотрению: действительно ли они показывают непрерывное употребление в русской церкви только одного двуперстного сложения и того самого, какое именно употребляется старообрядцами, то есть чтобы большой палец с двумя малыми были совокуплены своими концами для образования Св. Троицы, а два перста, верхний указательный и велико-средний, были простёрты и совокуплены между собою, причём велико-средний перст был бы мало наклонён, каковое сложение двух перстов должно образовать два во Христа естества, божество и человечество, – верхним, то есть указательным, божество, о нижним, то есть велико-средним, человечество, и преклонение сего велико-среднего перста должно образовать «преклон небеса и сниде на землю, нашего ради спасения». Такое наставление о перстосложении изложено в иосифовских Псалтырях, учебном и со восследованием, также в книге Кирилловой, и именуемые старообрядцы всех согласий без различия употребляют как по внешней форме, так и по внутреннему толкованию единственно только сие перстосложение и никакого другого не употребляют и не приемлют. И это понятно, этого требует от них самая нужда соблюсти последовательность. Ибо если они в перстосложении самые персты и самый способ их сложения (а не только образуемое перстами) полагают за догмат веры, то их перстосложение, как догмат веры, ни малейшего изменения или отступления от описанного допускать не может, ибо это было бы, по их понятию, нарушение важнейшего догмата веры. Мы с намерением сделали это подробное описание употребляемого старообрядцами перстосложения и точно указали усвоемое ему толкование, дабы всякий читатель мог видеть сам, действительно ли приводимые Денисовым свидетельства св. икон и св. книг о перстосложении вполне согласуют употребляемому старообрядцами перстосложению и подтверждают оное как по внешней его форме, так и по внутреннему разумению, то есть толкованию. Ибо Денисов, приводя доказательства от св. икон и книг в подтверждение древности и непрерывного употребления в церкви единственно содержимого старообрядцами перстосложения, большую половину из их числа привёл таких, которые ни по внешней форме, ни по внутреннему разумению не соответствуют употребляемому старообрядцами перстосложению, и потому им же самим приведённые доказательства разрушают доказываемое им положение о непрерывном якобы, постоянном и повсюдном употреблении в православной церкви до самых лет п. Никона одного перстосложения, именно употребляемого старообрядцами и принимаемого ими за догмат веры.

В подтверждение сказанного сделаем прежде всего несколько общих замечаний о приведённых Денисовым в пятом ответе доказательствах от святых икон, т. е. о приложенных здесь и описанных изображениях благословящей и якобы молебной руки на разных иконах.

Денисов в пятом ответе привёл в свидетельства о двуперстии и описал восемьдесят семь изображений руки на святых иконах. Из них тридцать шесть изображены у самого же Денисова имеющими перстосложение подобное православному: большой перст приложен здесь к среднему составу четвёртого, что возле малого перста, как большею частию пишется именословное перстосложение, а два перста верхние между собой разъединены, как опять обыкновенно пишется именословное перстосложение. Полное сходство с именословным перстосложением нарушается здесь, по-видимому, только тем, что малый перст не в прямом, или разогнутом положении, а более пригнут к четвёртому персту, что возле него, однако же и не вполне с ним соединён, иногда же пригнут более, нежели четвёртый, возле него находящийся. В этом виде, т. е. будучи более или менее согнутым, он одинаково может образовать собою литеру С, которую именно должен изображать в именословном перстосложении. Потому со всею основательностию можно утверждать, что сложение это есть именословное, а не двуперстное. Что оно не двуперстное, этому неоспоримым доказательством служит то самое, что такое перстосложение именуемые старообрядцы никогда не употребляют и описанному в Псалтырях и Кирилловой книге оно совсем не соответствует. Посему Денисов несправедливо привёл тридцать шесть изображений такого перстосложения на иконах в доказательство того, что будто бы издревле и всегда употреблялось в церкви одно двуперстное сложение; изображения эти, им самим приведённые, напротив, служат доказательством, что издревле существовали и употреблялись в церкви различные перстосложения.

Итак, из представленных Денисовым восьмидесяти семи изображений иконного перстосложения тридцать шесть, имеющие точное подобие именословному, должны быть исключены. Затем ещё шестнадцать изображений представляют благословляющую, или молебную десницу со внешней её стороны, противоположной к ладони, причём нельзя видеть, приложен ли великий перст к двум последним и именно к концам этих двух перстов, или, как в именословном, приложен только к среднему составу четвёртого перста, или наконец, как в троеперстном сложении, присоединён к трём первым. Эти изображения не могут служить прямым свидетельством ни для одного из трёх указанных перстосложений, и потому несправедливо Денисов привёл их в свидетельство о двуперстном сложении.

Два из остающихся затем тридцати пяти изображений (одно на Корсунском кресте и одно на Корсунском образе Петра и Павла) приведены у Денисова дважды и потому в общем счёте должны составлять не четыре изображения (из восьмидесяти семи они считаются именно за четыре), а только два.

Итак, остаётся всего тридцать три из представленных Денисовым изображения руки на иконах, представляющие точное подобие двуперстному сложению, употребляемому у старообрядцев, но большинство из них относится к времени позднее Стоглавого собора.

Таким образом, большая половина самим же Денисовым приведённых иконных свидетельств служит доказательством не в пользу его мнения о всеобщем и всеобдержном употреблении в древлероссийской церкви единственно двуперстного сложения, как содержат его старообрядцы.

Должно заметить ещё, что Денисов, приводя доказательства от икон в пользу двуперстия, действовал часто односторонне, а иногда брал их из источников неправославного происхождения. Односторонность его, несомненно, намеренная, обнаруживается здесь в том, что он вообще оставляет без внимания и упоминания изображения явственно именословного и троеперстного сложения, встречаемые на иконах, которые без сомнения ему известны. Эта недобросовестная односторонность его особенно ясно обнаруживается в тех случаях, когда оба перстосложения, и именословное, и двуперстное, встречаются на одной и той же иконе, и он одно из них (двуперстное) берёт, а другое (именословное) оставляет, как будто несуществующее. Так, приводя доказательства от Корсунского креста, он указывает, что у св. Апостолов руки изображены здесь двуперстно, а что на том же Корсунском кресте в верхнем кругу изображён Спаситель, явственно благословляющий именословно, об этом умалчивает. И ещё на Корсунской же иконе Апостолов Петра и Павла, находящейся в великом Нове-граде, указывает, что у Апостола Петра десница изображена двуперстно, а что на той же самой иконе у Апостола Павла изображена десница с именословным перстосложением, об этом он опять умалчивает. Ясно, что он подбирал свидетельства с намеренною односторонностию. Это ещё можно было бы не ставить в вину Денисову, если бы он подбирал доказательства только в подтверждение того, что и двуперстие с иными перстосложениями издревле существовало в церкви. Но Денисов силился доказать, что издревле и всегда существовало и употреблялось только одно двуперстное сложение, а между тем даже на одних и тех же иконах он видел различные перстосложения: и двуперстное, и именословное. Заимствуя из них только одно двуперстное в доказательство, что аки бы издревле только это одно перстосложение и существовало, о именословном же умалчивая, он, очевидно, поступал и односторонне, и недобросовестно даже с археологической точки зрения. А неразборчивость Денисова в приведении иконных свидетельств о двуперстии, доходившая до того, что он не стеснялся пользоваться даже источниками неправославного происхождения, особенно ясно обличается его ссылкою на именуемые Корсунские врата в великом Нове-граде. Денисов если не недобросовестно, то весьма ошибочно указал на оные врата, ибо они совсем не греческого происхождения, но с изображениями и надписями латинскими, ясно свидетельствующими о их происхождении не с православного востока. Учёный Аделунг в изданном 1823 г. исследовании о Корсунских вратах несомненно доказал, что они немецкой работы и явились не ранее XIII столетия. Перевод этого замечательного исследования, сделанный г. Артёмовым, издан был в 1834 г. А.И. Озерским⁸. Притом же и на этих именуемых Корсунских вратах изображены перстосложения благословящих рук вовсе не двуперстные (как утверждает Денисов, приводя и изображение их изменённое), напротив, здесь большой палец не пригнут к двум последним, но изображён прямостоящим возле указательного⁹. Вот даже какого рода мнимые свидетельства о двуперстии не стеснялся Денисов приводить в своём пятом Поморском Ответе¹⁰.

Собранные в пятом ответе свидетельства о двуперстии от св. икон и от св. книг Денисов расположил в хронологическом порядке, «по степеням» князей и царей российских, от св. князя Владимира до царя Алексея Михайловича, или до патриарха Никона. В этом порядке степеней мы и будем рассматривать археологические доказательства Денисова о исключительном издревле употреблении двуперстия в православной церкви.

* * *

Так было при Андрее Денисове, но после него, когда в Даниловом монастыре была комиссия Самарина, поморцы вынуждены были принять моление за царя; прочие же перекрещенцы, Федосеевцы, Филипповцы, и по сие время за царскую власть Бога не молят, но вместо царя победы просят православным христианам, то есть Федосеевцам и Филипповцам.

Когда по приглашению преосвященнейшего Германа, епископа Кавказского, ездил я на Кавказ, то в некоторых православных церквах тех местностей, где много именуемых старообрядцев, я видел просфоры, печатанные печатию осмиконечного креста (разумеется, без горы Голгофы и главы Адамовой). Я спрашивал священников, почему они употребляют такую печать, и узнал от них, что бывший Кавказский епископ Иеремия для успокоения совести старообрядцев и православных, любящих так называемый старый обряд, испросил на то разрешение у Святейшего Синода. И впоследствии я действительно нашёл в «Собрании постановлений по части раскола» (стр. 453), что Святейший Синод употребление той или другой печати на просфорах предоставил усмотрению и власти преосвященного. Видно отсюда, что св. церковь не только дозволяет в единоверческих церквах печатать просфоры осмиконечным крестом, но не возбраняет сего и в церквах православных.

Правило 94-е содержит и общее по сему предмету постановление. Оно гласит: «Рождшиися во благочестии и в вере воспитани бывше, цари руку даяти церквам должны суть, понеже и Павлу помольшуся, воинская рука безчинных разруши единодушие». Толкование: «Благочестивых царей пособия и помощи церкви всегда требуют, цари же должны суть таковые подаяти им, яко веры суще поборницы, да не от еретик, или от безчинных человек преобидимы бывают: ибо и апостол Павел, егда клятвами совещашася безчинием евреи убити его в церкви, воинскою силою сих единодушный совет разруши».

⁴

Сочинение патриарха Мелетия «Православный христианин» в греческом подлиннике находится в Синодальной библ. (№ 328). Вот точный перевод того места в этом сочинении, где говорится о перстосложении:

«Странник: Почему этот образ (крестное знамение) означает святую Троицу?

Почему образ креста есть знак веры во святую Троицу?

Юноша: Потому, что мы начертываем образ креста, подъемля три срасленные персты единой руки.

Потому, что мы совокупляем три соединённые перста одной руки, когда хочем сделать крест; и одна рука есть знак единого божества, а три перста знамение трёх ипостасей». (См. Брат. Сл. 1875 г. отд. II, стр. 188, 189.)

⁵

Что в Киевской митрополии употреблялось именно троеперстие, это доказывает не только сохранившийся там доселе всеобщий обычай троеперстия, но и книга Малый Катехизис, изданная в Киеве в 1645 году и во Львове в 1646 г.

⁶

См. книгу г. Мансветова «Церковный устав», стр. 169.

⁷

См. также в собрании моих сочинений, ч. 1, гл. 40 и 41.

⁸

См. Брат. Сл. 1887 г. т. I, стр. 349–352.

⁹

См. в той же статье Брат. Слова, где приложены и изображения благословящих рук на Новгородских Корсунских вратах.

¹⁰

О заимствованном от Корсунских врат свидетельстве Поморских Ответов ещё митрополит Филарет в своих «Беседах к глаголемому старообрядцу» сделал следующее замечание: «Приведу пример, как Поморские Ответы обманывают незнающих и подвергают их неизбежному стыду пред знающими. Ответ 5-й ссылается между прочим на двуперстное сложение благословляющей руки святителя Александра, изображённого на медных западных вратах Новгородского Софийского собора, по тёмному преданию называемых Корсунскими. По сему тёмному названию сочинитель Поморских Ответов присвоил сии врата святому равноапостольному Владимиру и поспешил искать древнего православного благословения у изображённого на них епископа Александра. Но, ища желаемого, он или не хотел, или не умел усмотреть, что литые на сих вратах надписи суть не греческие, а латинские, и, следственно, врата сии вылиты не в Корсуне и не в Греции, а в латинской земле, что епископ Александр изображён без бороды и с остриженною головою, по обычаю западной церкви, что облачение на нём западное и посох в руке его также западный, с загнутым на одну сторону верхним концом, что латинская надпись Александр епископ де Блуцих также показывает епископа западной церкви, что на тех же вратах изображён другой, также западный епископ – Вихман Магдебургский, живший и умерший в XIII столетии» (Изд. шестое 1856 г. стр. 211–213). Незабвенный архипастырь полагал, что Денисов «или не хотел, или не умел смотреть» всех этих признаков западного и позднего происхождения именуемых Корсунских врат. Но мы никак не можем допустить, чтобы столь искусный и строгий критик исторических памятников, каким показал себя Денисов в своих возражениях против подлинности и достоверности Деяния на Мартина армянина, «не умел» или не мог приметить столь очевидных признаков западного происхождения Новгородских Корсунских врат, особенно же зная и латинский язык, т. е. имея возможность прочесть и понять надписи на этих вратах, которые, разумеется, неоднократно рассматривал в Новгороде. Нет сомнения, что Денисов и «умел усмотреть» и видел действительно, что Корсунские врата – памятник сомнительного достоинства, что они происхождения не восточного и никакого отношения к св. Владимиру не имеют, но он «не хотел» сказать и указать это, напротив, злонамеренно воспользовался утвердившимся за сими вратами названием Корсунских, чтобы выдать их за памятник греческого искусства, современный св. князю Владимиру, и сослаться на них, как на драгоценное свидетельство о существовании двуперстия именно при св. Владимире. Эта злонамеренность особенно ясно открывается ещё в том, что он постарался даже изменить находящееся на Корсунских вратах изображение латинского перстосложения на подобное двуперстному (см. об этом в нашем примеч. к статье, напечатанной в Брат. Сл. 1887 г. т. I, стр. 349–351). Вот почему мы не можем согласиться и с осторожным замечанием достоуважаемого о. архим. Павла, что в настоящем случае Денисов допустил «если не недобросовестность, то весьма ошибочное указание». По нашему мнению, ссылка Денисова на Корсунские врата во свидетельство древности двуперстия есть самая крупная из недобросовестностей, какими лукавый составитель Поморских Ответов в изобилии наполнил своё сочинение. Ред.

Источник: Типография Э. Лисснера и Ю. Романа, Воздвиженка, Крестовоздвиж. пер., д. Лисснера, 1890

Telegram-каналы

Комментарии для сайта Cackle

Замечания на книгу «Поморских ответов»

Содержание

Предисловие составителя замечаний

Замечания на предисловие Поморских Ответов

Замечание на ответ первый

Замечание на ответ второй

Замечание на ответ третий

Замечание на ответ четвёртый

Замечания на ответ пятый

Вам может быть интересно: