О догматах и церковном Предании.
Из хранимых Церковью догматов и проповеди одно мы имеем в виде изложенного в Писании учения, а другое приняли из апостольского предания как переданное нам втайне. Но то и другое имеет одинаковую силу для благочестия, и с этим никто не станет спорить, если он хотя бы немного сведущ в церковных постановлениях. Действительно, если бы мы стали отвергать не изложенные в Писании обычаи как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы Евангелие в самом главном, и более того, обратили бы проповедь в пустое название. Например (напомню сначала о первом и самом обыкновенном), ктó через Писание научил тому, чтобы возложившие упование на имя Господа нашего Иисуса Христа осеняли себя крестный знамением? Какое Писание научило нас в молитве обращаться к востоку? Кто из святых оставил нам на письме слова призывания при освящении Хлеба благодарения и Чаши благословения? Ибо мы не довольствуемся теми словами, которые приведены в Апостоле или Евангелии, но и до, и после них произносим другие, как имеющие великую силу в таинстве, приняв их из учения, не изложенного в Писании. На основании какого Писания мы благословляем воду крещения, елей помазания, а также самого крещаемого? Не на основании ли соблюдаемого в молчании и таинственного предания? Что еще? Самому помазанию елеем какое писаное слово научило нас? Откуда 3-кратное погружение человека? Из какого Писания взято и прочее, бывающее при крещении, – отрицаться сатаны и ангелов его? Не из этого ли необнародованного и сокровенного учения, которое отцы наши соблюдали в непытливом и скромном молчании, ибо были прекрасно научены охранять святость таинств молчанием? Разумно ли было письменно разглашать учение о том, на что непосвященный нельзя даже смотреть? И, кроме прочего, назначение неписаного предания состоит в том, чтобы познание догматов после долгих в нем упражнений, войдя в привычку, не сделалось для многих легко презираемым. Ведь иное догмат, а иное проповедь. Догматы умалчиваются, а проповедь обнародуется. Но и та неясность, какой пользуется Писание, делая к пользе читающих трудным для уразумения смысл догматов, тоже вид умолчания. Потому во время молитв все мы смотрим на восток, но не многие из нас знают, что при этом ищем древнего отечества, рая, который насадил Бог в Эдеме на востоке.
Так и в 1-й день после субботы мы совершаем молитвы, стоя прямо, но не все знаем тому причину. Ибо делаем так не только потому, что мы как воскресшие со Христом и обязанные искать горнего в воскресный день стоянием во время молитвы напоминаем себе о дарованной нам благодати, но и потому, что этот день, по-видимому, есть как бы образ чаемого века. Поэтому, будучи началом дней, у Моисея он назван не 1-м, а единым: И был вечер, и было утро: день один (Быт.1:5), так как один и тот же день возвращается многократно. Итак, он же есть и единый, и 8-й, изображая собою действительно единый и воистину 8-й день, о котором псалмопевец упомянул в некоторых надписаниях псалмов (см. Пс. 6 и 11), то состояние, которое последует за нынешним временем, тот непрекращающийся, невечерний, несменяющийся день, тот нескончаемый и нестареющийся век. Поэтому Церковь по необходимости научает своих чад совершать в этот день молитвы стоя, чтобы при частом напоминании о нескончаемой жизни мы не вознерадели снабдить себя напутствиями к переселению туда. И вся Пятидесятница – это напоминание об ожидаемом в вечности воскресении, потому что тот единый и первый день, 7-кратно умноженный на 7, составляет 7 седмиц священной Пятидесятницы. Так, начинаясь 1-м днем, им же она и оканчивается, 50 раз обращаясь через те же самые промежуточные дни. Тем самым Пятидесятница подражает вечности, потому что в кругообразном движении с тех же знаков начинается и на тех же оканчивается.
В Пятидесятницу церковные установления научили нас предпочитать прямое положение тела в молитве, этим ясным напоминанием, как бы переселяя наш ум из настоящего в будущее. А всякий раз, когда мы преклоняем колена и встаем, действием показываем, что через грех мы пали на землю и человеколюбием нашего Творца призваны на небо.
Не достанет мне и дня, чтобы пересказать о всех не изложенных в Писании таинствах Церкви. Прочее оставляю. Само исповедание веры – вера в Отца и Сына и Святого Духа из каких у нас Писаний? Ведь если мы на основании предания о крещении, как того требует благочестие, излагаем исповедание, сообразное с крещением, поскольку мы обязаны веровать так, как крестимся, то пусть дозволят нам по такому же соответствию воздавать славу, сообразную с верой. А если отвергают образ славословия как не изложенный в Писании, то пусть дадут нам изложенные в Писании доказательства исповедания веры и всего прочего, что нами перечислено. Кроме того, когда так много такого, что не изложено в Писании и, однако, имеет столь великую силу в таинстве благочестия, неужели не дозволят нам одного слова, дошедшего до нас от отцов? Оно, как мы обнаружили, сохранилось в неповрежденных Церквах из-за естественно соблюдаемого обычая, имеет немалую важность и в значительной степени придает силу таинству.
Τῶν ἐν τῇ Ἐκκλησίᾳ πεφυλαγμένων δογμάτων καὶ κηρυγμάτων, τὰ μὲν ἐκ τῆς εγγράφου διδασκαλίας ἔχομεν, τὰ δὲ ἐκ τῆς τῶν ἀποστόλων παραδόσεως διαδοθέντα ἡμῖν ἐν μυστηρίῳ παρεδεξάμεθα. Ἅπερ ἀμφότερα τὴν αὐτὴν ἰσχὺν ἔχει πρὸς τὴν εὐσέβειαν καὶ τούτοις οὐδεὶς ἀντερεῖ, ὅστις γε κἂν κατὰ μικρὸν γοῦν θεσμῶν ἐκκλησιαστικῶν πεπείραται. Εἰ γὰρ ἐπιχειρήσαιμεν τὰ ἄγραφα τῶν ἐθῶν, ὡς μὴ μεγάλην ἔχοντα τὴν δύναμιν, παραιτεῖσθαι, λάθοιμεν ἂν εἰς αὐτὰ τὰ καίρια ζημιοῦντες τὸ Εὐαγγέλιον, μᾶλλον δὲ εἰς ὄνομα ψιλὸν περιϊστῶντες τὸ κήρυγμα. Οἷον, ἵνα τοῦ πρώτου καὶ κοινοτάτου πρῶτον μνησθῶ, τῷ τύπῳ τοῦ Σταυροῦ τοὺς εἰς τὸ ὄνομα τοῦ Κυρίου ἡμῶν Ἰησοῦ Χριστοῦ ἠλπικότας κατασημαίνεσθαι, τίς ὁ διὰ γράμματος διδάξας; Τὸ πρὸς ἀνατολὰς τετράφθαι κατὰ τὴν προσευχήν, ποῖον ἡμᾶς ἐδίδαξεν γράμμα; Τὰ τῆς Ἐπικλήσεως ῥήματα ἐπὶ τῇ ἀναδείξει τοῦ ἄρτου τῆς εὐχαριστίας καὶ τοῦ ποτηρίου τῆς εὐλογίας, τίς τῶν ἁγίων ἐγγράφως ἡμῖν καταλέλοιπεν; Οὐ γὰρ δὴ τούτοις ἀρκούμεθα, ὧν ὁ ἀπόστολος ἤ τὸ Εὐαγγέλιον ἐπεμνήσθη, ἀλλὰ καὶ προλέγομεν καὶ ἐπιλέγομεν ἕτερα, ὡς μεγάλην ἔχοντα πρὸς τὸ μυστήριον τὴν ἰσχύν, ἐκ τῆς ἀγράφου διδασκαλίας παραλαβόντες. Εὐλογοῦμεν δὲ τὸ ὕδωρ τοῦ Βαπτίσματος, καὶ τὸ ἔλαιον τῆς χρίσεως, καὶ προσέτι αὐτὸν τὸν βαπτιζόμενον, ἀπὸ ποίων ἐγγράφων; Οὐκ ἀπὸ τῆς σιωπωμένης ὡς μυστικῆς παραδόσεως; Τίς δέ; αὐτὴν τοῦ ἐλαίου τὴν χρῖσιν, τίς λόγος γεγραμμένος ἐδίδαξε; Τὸ δὲ τρὶς βαπτίζεσθαι τὸν ἄνθρωπον, πόθεν; Ἀλλὰ καὶ ὅσα περὶ τὸ Βάπτισμα, ἀποτάσσεσθαι τῷ Σατανᾷ καὶ τοῖς ἀγγέλοις αὐτοῦ, ἐκ ποίας ἐστὶ Γραφῆς; Οὐκ ἐκ τῆς ἀδημοσιεύτου ταύτης καὶ ἀποῤῥήτου διδασκαλίας, ἣν ἐν ἀπολυπραγμονήτῳ καὶ ἀπεριεργάστῳ σιγῇ οἱ Πατέρες ἡμῶν ἐφύλαξαν, καλῶς ἐκεῖνο δεδιδαγμένοι, τῶν μυστηρίων τὸ σεμνὸν σιωπῇ διασῴζεσθαι; Ἃ γὰρ οὐδὲ ἐποπτεύειν ἔξεστι τοῖς ἀμυήτοις, τούτων πῶς ἂν ἦν εἰκὸς τὴν διδασκαλίαν θριαμβείειν ἐν γράμμασι; (καὶ μεθ᾿ ἕτερα) Οὗτος ὁ λόγος τῆς τῶν ἀγράφων παραδόσεως, ὡς μὴ καταμελετηθεῖσαν τῶν δογμάτων τὴν γνῶσιν, εὐκαταφρόνητον τοῖς πολλοῖς γενέσθαι διὰ συνήθειαν. Ἄλλο γὰρ δόγμα καὶ ἄλλο κήρυγμα. Τὰ μὲν γὰρ δόγματα σιωπᾶται, τὰ δὲ κηρύγματα δημοσιεύεται. Σιωπῆς δὲ εἶδος καὶ ἡ ἀσάφεια, ᾗ κέχρηται ἡ Γραφή, δυσθεώρητον κατασκευάζουσα τῶν ὅογμάτων τὸν νοῦν, πρὸς τὸ τῶν ἐντυγχανόντων λυσιτελές. Τούτου χάριν πάντες μὲν ὁρῶμεν κατ᾽ ἀνατολὰς ἐπὶ τῶν προσευχῶν, ὀλίγοι δὲ ἴσμεν, ὅτι τὴν ἀρχαίαν ἐπιζητοῦμεν πατρίδα τὸν παράδεισον, ὃν ἐφύτευσεν ὁ Θεὸς ἐν Ἐδὲμ κατὰ ἀνατολάς. Καὶ ὀρθοὶ μὲν πληροῦμεν τὰς εὐχὰς ἐν τῇ μιᾷ τοῦ σαββάτου, τὸν δὲ λόγον οὐ πάντες οἴδαμεν. Οὐ γὰρ μόνον ὡς συναναστάντες Χριστῷ καὶ τὰ ἄνω ζητεῖν ὀφείλοντες, ἐν τῇ ἀναστασίμῳ ἡμέρᾳ τῆς δεδομένης ἡμῖν χάριτος διὰ τῆς κατὰ τὴν προσευχὴν στάσεως ἑαυτοὺς ὑπομιμνῄσκομεν, ἀλλ᾿ ὅτι δοκεῖ πως τοῦ προσδοκωμένου αἰῶνος εἶναι εἰκών. Διὸ καὶ ἀρχὴ οὖσα ἡμερῶν, οὐχὶ πρώτη παρὰ Μωϋσέως, ἀλλὰ μία ὀνόμασται· Ἐγένετο γάρ, φησίν, ἑσπέρα καὶ ἐγένετο πρωὶ ἡμέρα μία, ὡς τῆς αὐτῆς ἀνακυκλουμένης πολλάκις. Καὶ μία τοίνυν ἡ αὐτή, καὶ ὀγδόη, τὴν μίαν ὄντως ἐκείνην καὶ ἀληθινὴν ὀγδόην, ἧς καὶ ὁ Ψαλμῳδὸς ἓν τισιν ἐπιγραφαῖς τῶν ψαλμῶν ἐπεμνήσθη, δι᾿ ἑαυτῆς ἐμφανίζουσα τὴν μετὰ τὸν χρόνον τοῦτον κατάστασιν, τὴν ἄπαυστον ἡμέραν, τὴν ἀνέσπερον, τὴν ἀδιάδοχον, τὸν ἄληκτον ἐκεῖνον καὶ ἀγήρω αἰῶνα. Ἀναγκαίως οὖν τὰς ἐν αὐτῇ προσευχὰς ἐστῶτας ἀποπληροῦν τοὺς ἑαυτῆς τροφίμους ἡ Ἐκκλησία παιδεύει, ἵνα τῇ συνεχεῖ ὑπομνήσει τῆς ἀτελευτήτου ζωῆς τῶν πρὸς τὴν μετάστασιν ἐκείνην ἐφοδίων μὴ ἀμελῶμεν. Καὶ πᾶσα δὲ ἡ Πεντηκοστὴ τῆς ἐν τῷ αἰῶνι προσδοκωμένης ἀναστάσεώς ἐστιν ὑπόμνημα, ἡ γὰρ μία ἐκείνη καὶ πρώτη ἡμέρα, ἑπτάκις ἑπταπλασιασθεῖσα, τὰς ἑπτὰ τῆς ἱερᾶς Πεντηκοστῆς ἑβδομάδας ἀποτελεῖ. Ἐκ πρώτης γὰρ ἀρχομένη, εἰς τὴν αὐτὴν καταλήγει, δι᾽ ὁμοίων τῶν ἐν τῷ μέσῳ ἐξελιττομένη πεντηκοντάκις. Διὸ καὶ αἰῶνα μιμεῖται τῇ ὁμοιότητι, ὥσπερ ἐν κυκλικῇ κινήσει ἀπὸ τῶν αὐτῶν ἀρχομένη σημείων καὶ εἰς τὰ αὐτὰ καταλήγουσα· ἐν ᾗ τὸ ὄρθιον σχῆμα τῆς προσευχῆς προτιμᾶν οἱ θεσμοὶ τῆς Ἐκκλησίας ἡμᾶς ἐξεπαίδευσαν, ἐκ τῆς ἐναργοῦς ὑπομνήσεως οἱονεὶ μετοικίζοντες ἡμῶν τὸν νοῦν απὸ τῶν παρόντων ἐπὶ τὰ μέλλοντα. Καὶ καθ᾿ ἑκάστην δὲ γονυκλισίαν καὶ διανάστασιν ἔργῳ δείκνυμεν, ὅτι διὰ τῆς ἁμαρτίας εἰς γῆν κατεῤῥύημεν καὶ διὰ τῆς φιλανθρωπίας τοῦ κτίσαντος ἡμᾶς εἰς οὐρανὸν ἀνεκλήθημεν. Ἐπιλείψει με ἡ ἡμέρα τὰ ἄγραφα τῆς Ἐκκλησίας μυστήρια διηγούμενον. Ἐῶ τ᾿ ἄλλα, αὐτὴν δὲ τὴν ὁμολογίαν τῆς πίστεως, πιστεύειν εἰς Πατέρα καὶ Υἱὸν καὶ ἅγιον Πνεῦμα, ἐκ ποίων γραμμάτων ἔχομεν; Εἰ μὲν γὰρ ἐκ τῆς τοῦ Βαπτίσματος παραδόσεως, κατὰ τὸ τῆς εὐσεβείας ἀκόλουθον, ὡς βαπτιζόμεθα, οὕτω καὶ πιστεύειν ὀφείλοντες, ὁμοίαν τῷ Βαπτίσματι τὴν ὁμολογίαν κατατιθέμεθα, συγχωρησάτωσαν ἡμῖν ἐκ τῆς αὐτῆς ἀκολουθίας, ὁμοίαν τῇ πίστει τὴν δόξαν ἀποδιδόναι. Εἰ δὲ τὸν τρόπον τῆς δοξολογίας ὡς ἄγραφον παραιτοῦνται, δότωσαν ἡμῖν τῆς τε κατὰ τὴν πίστιν ὁμολογίας καὶ τῶν λοιπῶν, ὧν ἀπηριθμησάμεθα, ἐγγράφους τὰς ἀποδείξεις. Εἶτα τοσούτων ὄντων ἀγράφων καὶ τοσαύτην ἐχόντων ἰσχὺν εἰς τὸ τῆς εὐσεβείας μυστήριον, μίαν λέξιν ἡμῖν ἐκ Πατέρων εἰς ἡμᾶς ἐλθοῦσαν οὐ συγχωρήσουσιν, ἣν ἡμεῖς ἐκ τῆς ἀνεπιτηδεύτου συνηθείας τοῖς ἀδιαστρόφοις τῶν ἐκκλησιῶν ἐναπομείνασαν εὕρομεν, οὐ μικρὸν τὸν λόγον ἔχουσαν, οὐδὲ βραχεῖαν συντέλειαν εἰς τὴν τοῦ μυστηρίου δύναμιν εἰσφερομένην;
Толкования
Зонара. Святый учит об обычаях, происшедших из неписанного предания, и говорит, что много есть такого, что мы без письмени приняли исполнять, как относящееся к благочестию, и если мы отречемся соблюдать это, то в существенных пунктах повредим Евангелие, то есть веру, возвещенную нам чрез Евангелие. Потом исчисляет то, что совершается и без письмени, именно говорит: кто учил писанием, чтобы верующие во Христа знаменались, то есть запечатлевали на себе образ креста, или чтобы верующие во время молитвы обращались к востоку? А слова призывания – те, посредством которых священник призывает благодать Духа, когда освещает хлеб Евхаристии и чашу благословения, от кого, говорит, мы имеем? Ибо мы не довольствуемся тем, что предано письменно у Апостола (Павла) и в Евангелии, но говорим нечто и прежде этого (призывания), и после. Откуда мы приняли благословлять воду крещения и елей помазания? И самому помазанию крещаемого елеем кто научил нас писанием? И откуда имеем то, что человек должен быть погружаем 3-жды? (прочее, действительно, предано нам без письмени; а чтобы крещаемый был погружаем 3-кратно, это имеем из 7-го правила святых Апостолов; итак, я удивляюсь, каким образом святый сказал, что и это предано нам без письмени; ибо нельзя думать, чтобы правило оставалось ему неизвестным). И отрицаться от сатаны, и другое все, что требуется говорить крещаемому все это, говорит, из неизрекаемого и необнародываемого учения, то есть не проповеданного всенародно, не всем известного, которое бывшие прежде нас сохраняли в молчании, то есть не допытываясь или не разведывая; ибо они были научены молча охранять и соблюдать святыню тайн, то есть всего того, что есть (в церкви) славного, досточтимого и неизреченного; ибо чего, говорит, непосвященным невозможно видеть или рассматривать, этого не должно было обнародовать и явно проповедовать в письмени.
Доселе святый говорил о том, что у нас соблюдается из неписанного предания; а теперь высказывает и причины, по которым это предано без письмени, и почему мы молимся, обращаясь к востоку, и почему совершаем молитвы во едину от суббот, стоя. Причина того, что не все предано нам в письмени, есть та, что догматы не должны быть обнародываемы и делаться известными всем; ибо, говорит, проповедания обнародываются, а догматы умалчиваются, дабы будучи многократно изучаемы, то есть сделавшись предметом постоянного изучения, по привычке, не стали подвергаться пренебрежению. Род же умолчания есть и неясность; ибо сказанное неясно, так что не многими и понимается, похоже на то, о чем умалчивается. Итак, в этом, говорит святый, причина, того, что не все нам предано в письмени. А причина, почему мы во время молитвы смотрим на восток, та, что мы ищем древнего отечества, то есть рая, который насадил Бог в Эдеме на востоке. А не преклонять колен в воскресный день предано потому, что в этот день мы совоскресили Христу, и что мы должны искать горняго, что в воскресный день есть образ будущего века и, как начало дней, назван у Моисея не первым, но единым, потому что круговращается и есть, единый и 8-й и изображает тот 8-й день, то есть будущий век, нескончаемый и беспредельный, о котором и Давыд упомянул в надписаниях псалмов, надписав их: «осьмом». Потому, говорит, церковь настоятельно внушает своим питомцам, то есть верным, которых она воспитала, во время молитвы (в этот день) стоять, дабы чрез созерцание горняго непрестанно напоминать себе о будущей жизни и приготовлять напутствие к ней. Затем говорит и о днях пятидесятницы, что и они означают ожидаемое нами воскресение, потому что 1-й день Воскресения Господня, будучи 7-кратно уседмеричен посредством средних дней, и составляет пятидесятницу. Ибо она начинается с воскресного дня Пасхи и достигает другого нового воскресного дня, от которого опять движется к следующему воскресному дню. И, таким образом, круговращаясь и двигаясь чрез 7 седмиц, оканчивается пятидесятницею и подражает веку, начинаясь с одних и тех же дней и оканчиваясь теми же самыми как бы в круговом движении. Ибо линия, образующая круг и называемая перифериею, где начинается, там и оканчивается. Итак, церковные определения, то есть законы или уставы научили нас предпочитать молиться во дни пятидесятницы, стоя прямо, как бы поднимая наш ум от земного к небесному действительным, то есть наглядным напоминанием (о небе); ибо прямым положением тела, взирая горе, мы напоминаем себе о будущем и небесном. Но и коленопреклонения не остаются для нас без значения; ибо преклонение к земле означает, что мы, согрешив, пали на землю; а восстание опять с земли – что мы благодатию Бога, человеколюбствовавшего о нас, воззваны от падения. И зачем, говорит, я перечисляю это? Ибо если я захочу говорить о всех таинствах, какие мы приняли без письмени, то оставит меня день, то есть я не буду иметь времени, достаточного для повествования. Потом и еще присовокупляет нечто неписанное, говоря: «оставлю прочее», но где мы имеем в писании, что должны исповедовать Отца и Сына и Святаго Духа? Ибо если на основании предания в крещении, то есть на основании того, что Христос сказал Апостолам: Крестяще во имя Отца и Сына и Святаго Духа – как крестимся, так должны и веровать, и поэтому составляем исповедание веры, подобное крещению, то пусть позволят нам, чтобы как мы исповедуем, так бы и славили, то есть веровали, или славословили. Если же скажут: «мы не приняли чрез писание славословить таким образом», то да представят нам писаные доказательства, то есть пусть докажут чрез писание и исповедание веры и прочее, что было исчислено. А это святый говорит духоборцам, потому что они не хотят славословить Святаго Духа вместе с Отцем и Сыном, так как представляют Его рабом и неравночестным, и говорит, что мы не находим, чтобы предано было церкви чрез писание славословить Его вместе с Отцем и Сыном. Еще прибавляет святый следующее: «итак, поскольку столь много есть неписанного, и оно имеет толикую силу в таинстве благочестия: то единого ли не попустят нам речения, которое дошло до нас от отцев?» и прочее. Слова эти имеют такой смысл: поскольку так много есть такого, что мы приняли без письмени, и это имеет такую силу для веры; то ужели не допустят нам одного выражения, которое не нами введено, но которое мы нашли в невымышленном, то есть бесхитростном и простом обычае, сохранившемся в неповрежденных, то есть в православных, неразвращенных еретиками церквах, – выражения, которое имеет не малую важность и приносит не малую пользу силе таинства веры, то есть которое может быть весьма полезно для таинства веры?
Синопсис. Многое и важное церковь имеет из неписанного предания. И, прежде всего, то, что верные знаменуют свое лице образом креста; потом – что они молятся, обращаясь на восток; то, что говорится при преложении хлеба Евхаристии и чаши благословения, что благословляем воду крещения, елей помазания, самого крещаемого, и многое другое, чего, как таинственного, не должно было обнародовать непосвященным посредством письмени.
И иначе: иное догмат, иное – проповедание; ибо одно умалчивается, а другое проповедуется. Итак, мы взираем во время молитвы на восток, потому что ищем древнего отечества, рая, насажденного в Эдеме на востоке; совершаем молитвы в воскресные дни стоя и как совоскресшие Христу и ищущие горняго, и потому, что воскресный день есть образ ожидаемого века, будучи единым и в тоже время осьмым, на что указывает и целая пятидесятница, которую составляет этот же самый единый, семь раз умноженный на себя, день. А коленопреклонение показывает наше падение и – опять восстание.
Вальсамон. О неписанных обычаях церкви прочти 3-ю главу 1-го титула настоящего собрания и что в ней написано нами. А что говорит настоящее послание, состоит в следующем. Так как духоборцы говорили, что не должно славить вместе с Отцем и Сыном и Всесвятого Духа, потому что этого не предано нам письменно, то святый, после того как изложил различные неписанные обычаи, по совершенной необходимости не нарушаемые, но долженствующие вечно быть в силе, приводит и причины, по которым некоторые из них преданы не в письмени, и говорит: почему мы молимся, смотря на восток, и почему во едину от суббот совершаем молитвы стоя? Причина, почему не все предано нам письменно, состоит в том, что догматы не должны быть обнародываемы и делаться известными всем. Ибо проповедания, говорит, обнародываются, а догматы умалчиваются, дабы, быв многократно изучаемы, то есть сделавшись предметом постоянного изучения, по привычке, не приходили в пренебрежение. А и неясность есть род умолчания; ибо сказанное неясно, так что не многими понимается, похоже на то, о чем умалчивают. Ибо как никто не знает того, что имеет в уме другой, так и сказанное не ясно большинству остается неизвестно. Итак, это, говорит святый, есть причина того, что не все предано нам письменно. А причина того, что во время молитвы мы смотрим на восток, состоит, говорит, в том, что мы ищем древнего отечества, то есть рая, который Бог насадил в Эдеме на востоке. Не преклонять же колена в едину от суббот, которая есть воскресный день, предано потому, что в этот день мы совоскресили Христу, так как он восстал от гроба, а мы чрез него восстали от древнего падения; и потому, что мы должны искать горняго, а не склонятся к земному и тленному; и потому, что воскресный день есть образ будущего века и, как начало дней, назван у Моисея не 1-м, но единым, потому что он круговращается и есть единый и 8-й и означает оный 8-й день, то есть будущий век, нескончаемый и беспредельный, о котором и Давыд упомянул в надписаниях псалмов, надписав их: «о 8-м». Поэтому, говорит, церковь настоятельно внушает своим питомцам, то есть верным, которых она воспитала, во время молитвы (в этот день) стоять, дабы чрез созерцание горняго непрестанно напоминать себе о будущей жизни и приготовлять напутствие к ней. Затем говорит и о днях пятидесятницы, что и они означают ожидаемое нами воскресение; потому что 1-й день воскресения Господня, будучи 7 раз уседмеричен посредством средних дней, и составляет пятидесятницу. Ибо она начинается с воскресного дня Пасхи и переходит к другому воскресному дню; и таким образом круговращаясь и двигаясь чрез 7 седмиц, прекращается пятидесятницею и подражает веку, так как начинается с одних и тех же дней и приходит к тем же самым, как в круговом движении.
Славянская кормчая. От послания святаго Василия к Амфилохию епископу о Святем Дусе. Глава 27, о неписаных обычаях. Правило 90. Верным молитися на восток. Многа и велика церковь имать от неписанного предания; и 1-е есть, еже верным крестообразно лице знаменовати. Потом же есть на восток обращься молитеся, и глаголемая над показанием хлеба благодарения. И чашу благословения благословляем. Воду крещения, и помазания масло, и того самого крещаемого: и ина многа другая, яже не писанием прияхом, яже тайна суть. И не подобает их писанием обличити, невежных ради. Ино бо есть повеление, ино же проповедь. Ово убо молчанием чтется: ово же проповедуется. Зрим убо на восток молящеся, яко древнего отечества взыскуем, иже во Эдеме на востоце насажденного рая. Прости же стояще молитвы совершаем во вся недели, яко воскрешше со Христом, и вышних имуще, яко чаемого быти века есть образ, едина, таже и осмая сущи, ею же и вся пятидесятница назнаменуется, яже си едина творит, 7-жды на се обращающися, и умножающися. Коленное же покланяние, падение наше являет и паки восстание.
Толкование еп. Никодима (Милаша). См. по ссылке.
Пидалион или «Греческая кормчая книга». См. по ссылке.
Комментировать