прот. Г. Шорец
Непознанный мир веры

ЦЕРКОВЬ И РОССИЯ

Убийство XX века

Русскому поэту Георгию Иванову довелось жить в той России, которая была еще царством. После революции он уехал за границу. И вот однажды, когда он, тоскуя по родине, смотрел на фотографию семьи последнего русского царя Николая II, в его уме сложились такие строки:

Скромный, средних лет, с простым русским лицом военный («рядовой Николай Романов» – он любил, чтобы его так называли), царь в стихотворении Георгия Иванова показан как современный, исключительно привлекательный человек. Но даже и для поэта, написавшего это стихотворение спустя всего несколько лет после крушения старой России, «это было давно». «Давно» потому, что это была другая эпоха – в революции порвалась связь времен, между прошлым и настоящим разверзлась пропасть.

Служение народу Николай II воспринимал как свою священную обязанность; к подданным он относился, как любящий отец. В исторической памяти сохранилось множество случаев особенно трогательного отношения государя к простым людям. Царь обладал высочайшим правом помилования приговоренных к смертной казни: торжество христианской любви над всеобщей юридической нормой в этой государственной привилегии, данной Божиему избраннику, проявлялось особенно ясно. Царь нередко пользовался этим своим правом и всегда проверял, насколько точно осуществляли его распоряжение; а однажды он даже отправил помилованного государственного преступника в Крым лечиться, снабдив его деньгами. К России Николай II относился не сентиментально, но религиозно: служение Родине для него не отделялось от служения Богу. Царь был представителем национальной русской культуры и такой надмирной реальности, как Святая Русь.

Исключительно много Николай II сделал для Русской Православной Церкви. При нем число храмов и монастырей увеличилось более чем на десять тысяч. В его царствование было прославлено восемь святых. В частности, преподобный Серафим Саровский, чудотворец и молитвенник, служитель Божией Матери. Государь и государыня во время торжества прославления преподобного Серафима (июль 1903 года) посетили Саров. Сразу после кончины отца Иоанна Кронштадтского в 1908 году государь предсказал, что батюшка Иоанн будет впоследствии прославлен, установил день молитвенного поминовения кронштадтского пастыря. Поистине пророческим было слово Николая II о канонизированном в 1913 году патриархе-мученике Гермогене, «пример коего засветит в настоящие и будущие времена».

За войнами, революциями, крушениями империй – политическими событиями внешней истории – скрыто действуют законы духовные. Всякое объяснение причин революций 1905 и 1917 годов будет неполным и неточным, если не признать, что главной причиной был отход русского общества от Бога и Церкви.

В феврале 1917 года, воспользовавшись отсутствием царя в столице, усилила свою деятельность оппозиционная аристократия. При дворе поговаривали о целесообразности дворцового переворота с возведением на трон великого князя Николая Николаевича. Оппозиционеры утверждали, что на пути к победе России в войне стоят царь и царица; Николай Николаевич потребовал от государя отречься от престола. Телеграммы с подобными требованиями прислали и большинство командующих фронтами. И когда в феврале 1917 года произошла революция, царское окружение заняло сторону Временного правительства. Царя стали уверять, что только его отречение от престола спасет Россию. И государь, перед лицом измены пожертвовав собою, внял этим голосам. Это случилось 2 марта. «Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов отречься от престола» – такую телеграмму он дал председателю Думы.

С неудержимой быстротой Россия понеслась к гибели. Самодержавие являлось тем мистическим началом, которое удерживало силы зла…

Царь со своими близкими оказался под стражей в Царском Селе. 31 июля начался путь мучеников на свою Голгофу: они были выселены из своего дворца и отправлены в Сибирь.

В страданиях дух царственных мучеников возрастал и крепнул. «Путь Божий есть ежедневный крест», – записала в свою тетрадь царица слова преподобного Исаака Сирина. И еще высказывание из Макария Великого: «Христиане должны переносить скорби и внешние и внутренние брани, чтобы, принимая удары на себя, побеждать терпением. Таков путь христианства».

То же настроение – в стихотворении, переписанном в начале 1918 года великой княжной Ольгой:

Жить мученикам оставалось два с половиной месяца.

Злодейское убийство в ночь на 17 июля 1918 года невинных людей, среди которых были ребенок и молодые девушки, – уже само по себе страшное преступление. Но екатеринбургскую трагедию называют убийством XX века и считают исторической катастрофой все же по особой причине. Николай II был не просто прекрасным человеком и добрым христианином – он был Божиим помазанником. При его восшествии на престол над ним было совершено Таинство помазания, после которого Николай стал священной особой. Поэтому убийство государя и его семьи – страшное святотатство, навлекшее Божий гнев на Россию и имевшее для ее судьбы роковые последствия…

Наталья Бонецкая

«Совершилось ужасное дело…»

Мы, к скорби и стыду нашему, дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признается грехом, но оправдывается как нечто законное. Так, на днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович по постановлению Уральского областного совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство – Исполнительный комитет – одобрил это и признал законным. Но наша христианская совесть, руководствуясь словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России небольшой кучкой людей не за какую-нибудь вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводится в исполнение, и это деяние – уже после расстрела – одобряется высшею властью. Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заключают в тюрьмы, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его (Лк.11:28).

святейший Патриарх Тихон
Из проповеди 7/20 июля 1918 года

О последних днях царствования императора Николая II

Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена… В марте царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бесспорна.

Согласно поверхностной моде нашего времени царский строй принято трактовать как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна.

В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успех…

Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия уменьшают; его действия осуждают; его память порочат… Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых, людях честолюбивых и гордых духом, отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России».

Уинстон Черчилль (1874–1965), британский государственный и политический деятель.

Россия в проказе

Возлюбленные братие, вы только что выслушали в евангельском чтении повествование о том, как Господь наш Иисус Христос исцелил 10 прокаженных мужей.

Проказа – ужасная, тяжкая болезнь, часто встречающаяся на Востоке. Тело больного покрывается язвами и струпьями, кожа лопается и гноится, члены по частям отпадают, и все это длится по целым годам! Страдальцы ждут смерти, и нет ее, и обрадовались бы до восторга, если бы нашли гроб. Прокаженного все чуждаются, близкие покидают и знакомые забывают его, гнушаются те, которые раньше любили его.

Эти мучительные переживания прокаженных невольно напоминают собою то ужасное состояние, в котором находится ныне наша дорогая Родина, страдалица Россия.

Все тело ее покрыто язвами и струпьями, чахнет она от голода, истекает кровью от междоусобной брани. И, как у прокаженного, отпадают части ее – Малороссия, Польша, Литва, Финляндия, и скоро от великой и могучей России останется только одна тень, жалкое имя. Как сокрушен жезл силы, посох славы! (Иер.48:17).

Великий между народами, князь над областями сделался данником. Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его (см.: Плч.1 1-2). Как прокаженный, Родина наша покрылась стыдом и стала посмеянием и ужасом для всех окружающих ее (Иер.48:39)! Вы, конечно, читали сообщения о том, как иногда за границей наши союзники при появлении русских в общественных местах спешат уйти от наших соотечественников, как бы от заразы. И мы сами у себя дома нередко отмежевываемся от тех, кого еще недавно считали своими защитниками и на кого взирали с гордостью и упованием. Так происходит «переоценка ценностей», столь для нас плачевная!

Где же выход из современного печального положения нашего? Все чаще и чаще раздаются голоса благомыслящих людей, что «только чудо может спасти Россию». Верно слово и всякого приятия достойно, что силен Бог спасти погибающую Родину нашу. Но достойны ли мы этой милости Божией – того, чтобы над нами было сотворено чудо? Из Святого Евангелия мы знаем, что Христос Спаситель в иных местах не творил чудес за неверие жителей, и, с другой стороны, Господь, предуказуя ученикам Своим грядущие бедствия – войны, глады, моры, землетрясения, изрек, что избранных ради прекратятся эти тяжелые дни. Есть ли среди нас, братие, хотя бы немногие праведные мужи, ради коих Господь милует народы? То ведает один Бог! А мы, подобно евангельским прокаженным, ставши издалеча, вознесем мольбу: Иисус Наставник! помилуй нас (Лк.17:12-13).

святейший Патриарх Тихон

Голодные волки и жадные коршуны

«У национальной России есть враги… Они появились не со вчерашнего дня, и дела их всем известны из истории», – писал в 1949 году знаменитый русский философ-эмигрант Иван Ильин, пытаясь осмыслить бурные события русской жизни последних десятилетий. К сожалению, многие годы скорбей и неописуемые страдания народа потребовались русской интеллигенции для того, чтобы осознать трагедию революции, о возможности которой Русская Церковь предупреждала задолго до катаклизмов 1917 года.

Еще 20 февраля 1905 года на проповеди в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга авторитетнейший русский архипастырь – епископ Антоний (Храповицкий) предупреждал: «Все слои общества под воздействием культуры еретического Запада, как голодные волки, требуют себе всяких прав и льгот. В случае, если Россия поддастся этим гибельным соблазнам, – продолжал святитель, – русский народ будет несчастнейшим из народов… Россия распадется на множество частей, начиная от окраины и почти до центра, наши западные враги бросятся, подобно коршунам, и обрекут ее на положение порабощенной Индии и других западноевропейских колоний».

«Не забывай же о них, русский народ, – взывал преосвященнейший владыка Антоний, – берегись богохульников, кощунников, мятежников, желающих оторвать тебя от вечной жизни, от Царствия Христова». На нашу беду, похоже, справедлива та поговорка, которая говорит, что история «учит лишь тому, что она никого ничему научить не может». Русская духовность и русская государственность пережили десятилетия тяжелейших испытаний, но сегодня, когда решается судьба России, наши беззаботность и нерасторопность порой превосходят все мыслимые границы.

«Полноте, да есть ли у России враги?» – твердят люди, одураченные лживой пропагандой, лишенные правильного образования, непредвзятой информации и здравого нравственно-религиозного мировоззрения. Поскольку Церковь сегодня осталась последним оплотом истинной, неискаженной духовности, последним бастионом нравственного здоровья народа, последним выразителем русского самосознания, не изуродованного идолопоклонничеством перед фальшивыми «общечеловеческими» ценностями, – необходимо, как видно, чтобы именно из-за церковной ограды прозвучал отрезвляющий и вразумляющий голос.

Да – к великому сожалению, у нас есть враги. Да – сегодня лишь слепец или провокатор может утверждать, что все ужасы и беды, терзающие нашу Родину уже много лет подряд, есть результат «естественного течения событий» или плод «ущербного русского менталитета». Да, противостоящие России силы обладают огромной экономической, финансовой, военной и политической мощью. Так что же делать? Прежде всего – осознать правду таковой, как она есть на самом деле. И спокойно, не впадая в панику или в неоправданное благодушие, осмотреться, определить ближайшие задачи и цели.

митрополит Иоанн (Снычев)

Что будем возрождать?

К сожалению, современные понятия о путях возрождения России отличаются крайней запутанностью и противоречивостью. Похоже, мы никак не можем решить, чего же хотим достичь? Что будем возрождать? Какими средствами будем пользоваться?

Россия. Святая Русь. Дом Пресвятой Богородицы. Что стоит за этими именами? Не разобравшись в том, каково действительное, непридуманное содержание тысячелетней русской истории, в том, чем была Русь в собственных глазах и пред лицем Божиим, не устраним и нынешний пагубный разброд в среде русских патриотов.

Россия есть государство народа русского, которому Господь вверил жертвенное, исповедническое служение народа-богоносца, народа – хранителя и защитника святынь веры. Этими святынями являются религиозно-нравственные начала, позволяющие строить жизнь личную, семейную, общественную и государственную так, чтобы воспрепятствовать действию зла и дать наибольший простор силам добра. Именно таким было исторически сложившееся самовоззрение россиян. Это – основа основ русского самосознания в том виде, в котором сформировали его десять веков отечественной истории. Оно столетиями лежало в основании государственной политики Русской державы. «Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», – писал К.С. Аксаков более 130 лет назад. В угоду сегодняшним идеологическим штампам мы часто забываем об этой осознанности, невольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше нынешнее убожество.

Кто на протяжении тысячи лет ковал и пестовал несгибаемый державный дух русского патриотизма? Церковь Православная! Кто вдохновлял отважных и укреплял малодушных, освящая дело защиты Отечества как личный религиозный долг каждого, способного носить оружие? Кто научил русского человека быть верным – без лести, мужественным – без жестокости, щедрым – без расточительства, стойким – без фанатизма, сильным – без гордости, милосердным – без тщеславия, ревностным – без гнева и злобы? Церковь Православная!

Разве это католические прелаты набатом поднимали новгородское ополчение на брань с псами-рыцарями и подавали последнее духовное напутствие дружинникам святого благоверного князя Александра Невского на залитом кровью льду Чудского озера? Разве это протестантские пасторы вдохновляли святую ревность донского героя, великого князя Димитрия, на поле Куликовом, где страшная сеча с татарами решала: быть или не быть Святой Руси?

Разве это мусульманские муллы удержали нашу Отчизну от распада в лютую годину Смуты, подвигнув Козьму Минина и Димитрия Пожарского на их жертвенный подвиг, а ратников русского ополчения – на борьбу до победы? Разве это иудейские раввины под свист японской «шимозы» поднимали в атаку преданные, смертельно уставшие роты под Мукденом и Порт-Артуром, спасая русскую честь от позора?

Разве это кришнаиты и буддисты на протяжении тысячи лет ежедневно, сосредоточенно, неспешно и благоговейно возносили ко Господу молитвы о «богохранимой» земле Русской, «властех и воинстве ея», отдельным молитвенным чинопоследованием поминая «вождей и воинов, за веру и отечество живот свой на поле брани положивших»?

Многие ли из вас смогут вспомнить сегодня хоть один случай, когда иноверцы и инославные – будь то католики или иудеи – в трудный для России час делом доказали ей свою верность, до конца разделив ее неласковую судьбу? Зато противоположных примеров в русской истории – сколько угодно!

Горько, ох как горько писать эти слова: славная история Отечества нашего искажена и забыта, ее духовный смысл извращен и оболган! Очнитесь, русские люди! Неужели вы не чувствуете, как подло, цинично и жестоко обманывают вас, лишая Родины и веры – державной опоры в борьбе с внешним злом и небесной врачевательницы внутренних недугов душевных? Братия и сестры, вспомните – ведь это блаженный митрополит Кирилл, духовный наставник и сотрудник Александра Невского, рука об руку с князем отстаивал родную землю одновременно от Востока и Запада, от татарских орд и орд крестоносцев!

Это святой преподобный Сергий, игумен Радонежский, благословил Димитрия Донского на Куликовскую битву, предрек князю победу и – в нарушение всех обычаев и правил, как зримый образ участия Церкви Русской в борьбе за свободу Родины – дал ему двух иноков-воителей, Пересвета и Ослябю, павших в сече на донских полях рядом с бесчисленными безымянными русскими ратниками, шедшими на смерть за веру и Отечество, защищая Святую Русь от господства «поганых»!

Это священномученик патриарх Гермоген – седой, немощный, умирающий от голода в польском застенке старик – своим властным архипастырским призывом поднял с колен погибающую от склок и междоусобиц страну, устыдил малодушных, ободрил растерянных, совокупил воедино всех, жаждущих вызволить Русскую землю из иноземного, иноверческого плена!

Это святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, всероссийский молитвенник и чудотворец, грозный обличитель «либералов» и «демократов», до последнего своего вздоха не умолкал, предупреждая народ русский о губительности равнодушия к вере, о пагубных последствиях этой духовной заразы равно для жизни церковной и государственной!

Церковная основа русского бытия сокрыта в самом сердце России, в самых глубоких корнях народного мироощущения. Говорю об этом столь подробно, дабы стало ясно: то, что хотят «возродить» люди, отвергающие православную духовность и Церковь, не есть Россия. Вполне допуская их личную благонамеренность и честность, надо все же ясно понимать – такой путь ведет в тупик. Лишенное религиозно-нравственных опор национальное самосознание либо рухнет под напором космополитической нечисти, либо выродится в неоправданную национальную спесь. И то, и другое для России – гибель. Не видеть этой опасности может лишь слепой.

«Патриоты», клянущиеся в любви к России-матушке и одновременно отвергающие Православие, любят какую-то другую страну, которую они сами себе выдумали. «Патриотическая» печать, призывающая к русскому возрождению и одновременно рекламирующая на своих страницах «целителей» и экстрасенсов, астрологов и колдунов, оставляет впечатление отсутствия простейшего национального чутья.

В этой ситуации все мы похожи на человека, который разрушает левой рукой то, что с великим трудом созидает правой. Лишь признание той очевидной истины, что вопросы русского возрождения – это вопросы религиозные, позволит нам вернуться на столбовую дорогу державной российской государственности. Здесь ключ к решению всех наших проблем.

митрополит Иоанн (Снычев)

Патриаршее завещание

В месте с патриаршим жезлом патриарху вручается и завет его предшественников, и заветы, хранящиеся Церковью уже на протяжении тысячелетия. И так случилось, дорогие мои, что я могу высказать эти заветы не из книг, но слышанные мной лично из уст патриарха Пимена. Они прозвучали в частной беседе моей с патриархом, но сказаны были значительно, категорично и со властью.

Вот что было сказано милостью Божией Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Пименом.

Первое. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль – юлианский календарь, по которому преемственно молилась в течение тысячелетия Русская Церковь.

Второе. Россия как зеницу ока призвана хранить во всей чистоте Святое Православие, завещанное нам святыми нашими предками.

Третье. Свято хранить церковнославянский язык, святой язык молитвенного обращения к Богу.

Четвертое. Церковь зиждется на семи столпах – семи Вселенских Соборах. Грядущий VIII Собор страшит многих… Да не смущаемся этим, а только спокойно веруем в Бога. Ибо если будет в нем что-либо несогласное с семью предшествующими Вселенскими Соборами, мы вправе его постановления не принять.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

О предназначении Церкви

«Единственное предназначение Церкви – это спасение людей; и все, что она делает, в том числе и во взаимоотношениях с обществом и государством, она делает и должна делать только ради спасения людей, чтобы приблизилось Божие Царство, чтобы каждый в своем сердце реально почувствовал прикосновение Божественной благодати и ответил на это прикосновение чистотой веры и жизни».
святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

«Церковь – это источник всего того живого и духовного, светлого и творческого, что действует в вас… Посторонний и холодный взгляд не заметит в ее жизни ничего, кроме игры человеческих и политических страстей… Но мы-то знаем, что у нашей Церкви есть иная жизнь, которая не является нашей, но даруется нам. И нужны любящие и верующие глаза, чтобы узреть дыхание благодати в жизни той Церкви, что и выговорить иначе нельзя, как с большой буквы».
святейший Патриарх Алексий II

«Владеем сокровищем, которому цены нет, и не только не заботимся о том, чтобы это почувствовать, но не знаем даже, где положили его. У хозяина спрашивают показать лучшую вещь в его доме, и сам хозяин не знает, где лежит она. Эта Церковь, которая, как целомудренная дева, сохранилась одна только от времен апостольских в непорочной первоначальной чистоте своей, эта Церковь, которая вся с своими глубокими догматами и малейшими обрядами наружными как бы снесена прямо с неба для русского народа, которая одна в силах разрешить все узлы недоумения и вопросы наши, которая может произвести неслыханное чудо в виду всей Европы, заставив у нас всякое сословье, званье и должность войти в их законные границы и пределы и, не изменив ничего в государстве, дать силу России изумить весь мир согласной стройностью того же самого организма, которым она доселе пугала, – и эта Церковь нами незнаема! И эту Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь!»
Николай Гоголь

Как Пьер Паскье стал отцом Василием

Он похож на большого мудрого ребенка. Глаза наивные, немножко грустные, когда шутит – светятся задором. Говорит по-русски свободно, правда, с акцентом, иногда смешно путая слова и по-французски грассируя.

Когда-то отец Василий был Пьером Паскье. Родился в католической семье в городе Шолэ, что на северо-западе Франции. Каждое воскресенье родители водили мальчика в католический храм. Пьер даже время от времени прислуживал священнику в алтаре.

О России Пьер узнал от своей крестной матери, которая туристкой побывала в Троице-Сергиевой лавре и привезла оттуда фотографии. Тогда же юноша прочитал во французском переводе книги о Сергии Радонежском и Серафиме Саровском. Интерес к Православию подогрел и русский церковный хор, пение которого потрясло Пьера до глубины души.

Дыхание Православия доносилось и из Греции: все же Афон ближе географически к Франции, чем Россия. Интерес к восточному христианству оказался настолько сильным, что в 1980 году молодой человек принимает монашеский постриг и отправляется в греко-католический (униатский) монастырь Иоанна Предтечи, что неподалеку от Иерусалима. О том, чтобы окончательно порвать с католичеством, тогда еще не было и речи.

Такие мысли появились на Святой Земле. В пяти километрах от монастыря Иоанна Предтечи находился русский Горненский женский монастырь. И отцу Василию Паскье приходилось часто общаться с православными.

Решающей оказалась встреча с русским иеромонахом Иеронимом. До приезда в Иерусалим отец Иероним – батюшка необыкновенной духовности и прозорливости – долгие годы подвизался на Афоне. Он произвел на отца Василия, по его словам, впечатление необычайное. «После знакомства с отцом Иеронимом я уже окончательно заболел “ортодоксикозом”», – улыбается батюшка.

В то время он уже не пропускал ни одной воскресной и праздничной православной литургии в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Рано утром пешком возвращался (15 километров!) в свой монастырь, где в пять утра должен был звонить в колокола – будить братию. «В те дни я практически не спал, – признается отец Василий. – Но Господь мне давал нечеловеческие силы через необыкновенную радость, которую я испытывал на службе».

Итак, шел 1993 год. Отец Василий был уже иеродиаконом. В греко-католическом монастыре Иоанна Предтечи его двойная жизнь, естественно, не могла остаться незамеченной. Ему запретили выходить за территорию монастыря и встречаться с русскими. Француз истосковался по самой русской речи, к которой уже привык. Через месяц собрал свой нехитрый скарб, весь уместившийся в небольшой котомке, и поспешил к батюшке Иерониму. «Через год буду в России и тогда возьму тебя к себе», – сказал отец Иероним. А пока было решено, что отец Василий отправится к себе на родину, во Францию, чтобы оттуда попытаться связаться с патриархом Алексием II для приглашения в Россию и оформления визы. Отец Иероним, благословляя в дорогу, так и сказал: «До встречи в России».

Вечерний звонок застал отца Василия в доме родителей. У него от волнения застучала кровь в висках. Звонили из Москвы и на ломаном французском интересовались: правда ли, что он хочет переехать в Россию и принять Православие?

Вскоре после получения приглашения, 9 января 1994 года, отец Василий прилетает в Москву. Первая радость и первое волнение от столь долгожданной встречи с Россией.

Чин присоединения к Православной Церкви состоялся на первой неделе Великого поста в Даниловом монастыре, в Москве. А через три дня он уже служил как диакон свою первую литургию вместе с патриархом. Особый интерес собравшихся вызвало то, что «новоначально присоединенный» возглашал ектеньи на французском языке.

Из дневника отца Василия: «Из Москвы меня направили в Псково-Печерский монастырь. Первое время, несмотря на доброжелательное отношение братии, я чувствовал глубокое одиночество и много болел, что усугублялось плохим климатом. Работать меня отправили на трактор, я должен был привести его в порядок. Я долго этим страдал, потому что техпаспорта по-русски прочесть не мог. Трактористом так и не стал. Следующим послушанием было строительство. Я был штукатуром. Без знаний русского языка чувствовал себя «инвалидом», не мог общаться с людьми. Эконом обзывал меня бараном. Я все вытерпел, конечно не без слез. С тех пор как я простился с отцом Иеронимом, я оставался без новостей от него. С болью сердечной ждал, когда он приедет. От паломников из Иерусалима услышал, что батюшка будет в России после Пасхи…»

Наконец отец Иероним приехал в Псков, чтобы забрать отца Василия. Указом патриарха оба они направлялись на постоянное служение в Чувашскую епархию, нести свет Христов в российскую глубинку. В селе Малое Чувашево, куда с самыми благородными помыслами прибыли батюшки, их встретила агрессивная толпа местных граждан с дубьем и кольем, перегородив дорогу в церковь. Люди выкрикивали оскорбления в адрес священнослужителей, обвиняли их в том, что они купили место в этом приходе, обзывали масонами. На все крики отец Василий, к тому времени еще недостаточно знавший русский язык, а уж тем более ненормативную лексику, лишь недоуменно хлопал глазами: «Что они говорят? Что за шум?» Отец Иероним объяснил. Ночью «франкмасон» на всякий случай, дабы не лишиться головы, положил себе под бок палку. А наутро батюшки собрались и уехали восвояси в Чебоксары. От греха подальше.

Следующий приход, куда направили батюшек, находился в селе Никулино.

Из дневника отца Василия: «Приехали в Никулино. Ночь, дождь, света нет. Долго искали храм. Староста открыл нам сторожку. Мы выгрузили свой багаж. Нам истопили печку. Печь очень дымила. Постель была влажная, в ужасном состоянии. Крысы. В эту ночь я плакал, думал, куда я попал, зачем это мне все. Поневоле вспоминался теперь уже далекий чудный Иерусалим. Однако утром, за чашкой чая и дружеской беседой, отогрелся душой, и все мысли теперь были о служении».

С недавних пор иеромонах Василий – игумен и духовник Киево-Николаевского Новодевичьего женского монастыря, который располагается в небольшом деревянном городке Алатырь. Переезд в Алатырь отца Василия и особенно отца Иеронима, который возглавил и за короткий срок восстановил здесь из руин Свято-Троицкий мужской монастырь, вдохнул в этот тихо умиравший городок вторую жизнь. И духовную, и культурную. Зачастили сюда паломнические группы из других городов, именитые гости, в том числе из дальнего зарубежья. Среди прочих – посол Франции в России господин Юбер Колен де Вердьер, который заинтересовался своим соотечественником, ставшим православным священнослужителем и переехавшим жить в такую глубинку. Из дневника отца Василия: «Мой путь получения российского гражданства – длинный и тернистый. Начиная с моего приезда в Никулино, меня постоянно обязывали приходить в органы, во всем подозревали. Городская администрация обращалась к президенту по моему поводу. Меня проверяли даже на СПИД. Я все стерпел. Наконец настал тот день, когда в Чебоксарах официально, перед взглядом телевизионных камер, я стал гражданином России!»

Андрей Полынский