Полное собрание сочинений. Том III

Том I • Том II • Том III • Том IV • Том V • Том VI • Том VII • Том VIII

Содержание

Замечания на статью о черезполосном владении, помещённую в № 20 Земледельческой газеты

Замечания на статью о черезполосном владении, помещённую в № 20 Земледельческой газеты¹

В числе повременных изданий Русских особенное заслуживает внимание издаваемая с прошлого года «Земледельческая Газета». Статьи, в ней помещаемые, вообще краткие и чуждые всякой прикрасы, содержат в себе много полезных сведений, приспособленных к нуждам и познаниям земледельцев в России, и мало-помалу должны перенести в практику у нас бо́льшую часть теорий и открытий, которыми беспрестанно обогащается промышленное просвещение Запада.

По важности предмета едва ли не первое место между всеми статьями должны занять напечатанные в № 20 З.Г. 1835 года статьи за подписями гг. А.Б. и Сапожковского помещика о черезполосном владении, о вредных его последствиях для сельского хозяйства и особенно о мерах, которыми могло бы быть исправлено это общее зло. Сочинители сами чувствовали, что приступили к вопросу трудному, решение которого требует не только основательных познаний агрономии и по законоведению, но ещё более опытности и сведений об истинных отношениях черезполосных владельцев между собою. Поэтому они вызывали всех опытных хозяев и просвещённых читателей делать возражения против их мнений и примечаний на их любопытные статьи.

Долго этот вызов оставался без ответа. Чувствую, что по неопытности и малым сведениям моим в науке сельского хозяйства я не имею права надеяться, чтобы мои слова о таком предмете принесли большую пользу; но знаю, что от столкновения понятий скорее открывается истина, и решаюсь сказать своё мнение в той уверенности, что искренно высказанная мысль никогда не остаётся совершенно бесплодною.

Вообще можно совершенно согласиться с Г.А.Б. в его рассуждениях о причинах, побуждавших правительство к генеральному размежеванию, и о необходимости этой меры. Действительно, видя, как много земледелие страждет от черезполосного владения и от общих дач, можно себе представить, каково было бы положение хозяев, если бы мудрая рука не привела несколько в порядок прежнего хаоса. С твёрдым упованием должны мы ожидать довершения начатого дела и окончательного исцеления старой раны, от которой так давно страдает у нас сельское хозяйство и остаётся бездейственною значительная часть производительных сил в средней полосе России.

Точно также готов я согласиться, что Г. А.Б. прав, выводя причины, по которым почти нигде не пользуются владельцы позволением, данным им, разводиться к одним местам полюбовно и с общего согласия, хотя и в этом случае замечу, что он не исчислил всех препятствий, который останавливают общее согласие и заставляют бо́льшую часть помещиков предпочитать неприятное, но привычное положение выгодам ясным, но которых нельзя получить вовсе без хлопот.

Потом автор, описав зло и препятствия, приступает к изысканию средств для устранения оных, и тогда впадает он (по моему мнению) в частые ошибки и подвергается справедливой критике.

Во-первых, следовало бы рассмотреть: нет ли для размежевания и раздела земель каких-нибудь других средств, кроме представления крепостей; ибо всякому, несколько знакомому с сим предметом, известны бесконечные затруднения, встречающиеся при разборе крепостей и при оценке их достоинства и достоверности.

Действительно, представляются ещё два средства, которые при первом взгляде должны казаться легче и удобнее в исполнении. Первое: разделение всей дачи по числу душ, поровну, на каждую душу. Но таковой раздел не может быть допущен по следующим причинам. Есть в дачах владельцы, не имеющие крестьян; есть ещё другие, которых крестьяне живут в дачах, особо отмежёванных ещё при генеральном земель межевании и, следовательно, не подлежащих никакому новому рассмотрению; и наконец, есть такие, которые, в недавнем времени, скупали к своим участкам в общей даче ещё другие участки без крестьян и которых несправедливо было бы лишить законно приобретённого имущества. – Другое средство: раздел земель, основанный на владении и земской давности. Оно казалось бы всех проще, всех удобнее и едва ли не всех справедливее. Но в исполнении его встречаются такие затруднения, которых почти устранить нельзя. Такие возражения ничтожны против меры, признанной за необходимую всеми просвещёнными народами. Но спрошу: в черезполосном владении, где до сих пор ещё нередко меняются по согласию, а иногда по оплошности владельцев, можно ли принять за основание земскую давность? Можно ли даже с достоверностью определить владение? Наконец, когда дачник другому дачнику отдавал приходившиеся ему триста десятин земли неудобной за сто хорошей (а такие сделки были нередки), можно ли требовать, чтобы наследники, имеющие уже теперь во владении только сто десятин, довольствовались ими в полосе менее удобной, может быть в той самой, в которой им прежде следовало триста десятин? Подобные обстоятельства очень легко могут встретиться при размежевании к одним местам, если взять за основание владение и земскую давность. Впрочем, я полагаю, что для уменьшения числа тяжб можно бы принимать оные в уважение в двух случаях: во-первых, когда общая дача находится в состоянии нечерезполосного владения, ибо есть и такие дачи; во-вторых, когда, при разделении земли по крепостям, остаётся излишек, а в той же даче находится давний владелец, не имеющий письменных укреплений или утративший оные. Однако же и это можно допустить только при оказавшемся большом излишке в даче.

Итак, несмотря на все неудобства, на все трудности, до́лжно допустить, что единственная возможная мера прав на владение есть письменная крепость. Пусть говорят, что много, может быть, важных документов сгорело в пожарах, истлело от времени, пропало от небрежения, что даже копий с оных нельзя отыскать, что через это, очевидно, иногда будут отвергнуты права истинные, но недоказанные, и допущены некоторые несправедливости. Это правда. Но мы должны помнить, что правосудие человеческое несовершенно, как и сам человек, и что при общем благе иногда неизбежно частное зло, как бы ни старались оное отвращать.

Г-н А.Б. говорит: «Если в решении дел в присутственных местах и во всех общественных делах большинство голосов уважается, то нет, кажется, побудительной причины в одном только специальном размежевании требовать общего всех согласия, а ближе постановить, чтобы желание большего числа владельцев подвергало и прочих, нежелающих, представить свои укрепления на разбор и к специальному размежеванию к одним местам». На это замечу, что хотя гораздо легче найти большинство голосов, чем единодушное согласие, доселе требуемое законом, но и в том ещё будет затруднений весьма много; ибо просвещённых помещиков-владельцев, постигающих свои истинные выгоды, везде мало, и те иногда усомнятся просить раздела. Кроме того, когда язва общая, зло, вкравшееся от времени, противится успеху первейшей отрасли промышленности, достаточна ли частная мера, которой успех зависит от произвола нескольких лиц? Ещё замечу, что дурным нравственным последствием можно полагать и то, что самые выгоды, хорошо понятые большим числом, поселять вражду в меньшем числе владельцев, которые в справедливом требовании увидят только желание соседей насиловать их волю, тревожить их спокойствие, расстраивать их давнишние привычки и, может быть, лишать их имущества.

Ещё менее можно, согласиться со следующим предложением г-на А.Б. о том, чтобы было дозволено даже одному дачнику по желанию отмежеваться к одному месту. Вот слова: «Если один из тридцати дачников просить вымежевать к одному месту, он должен предъявить укрепления свои. Сии укрепления должны быть сообщены всем прочим владельцами. Постановить срок, в который они обязаны не свои укрепления представлять, а оспаривать или утверждать предложенные им укрепления просящего об отделении; оспаривания должны решаться судебным порядком. Если же никто со спором не вошёл, и, следовательно, укрепления просителя одобрены всеми, тогда что препятствует вымежевать ему особо то, что ему следует и о чём никто не спорит? Тут, если бы по времени, при общем разверстании всей дачи, открылось, что по дачам его и следовало бы ему более вымежеванного числа, то в таком случае справедливость бы требовала, чтобы он довольствовался тем, что̀ ему прежде уже дано, и излишек сей должен разделиться между прочими владельцами; а буде бы оказалось, что ему дано излишнее, но как сему причиною сами владельцы, не оспаривавшее его крепостей, излишек должен оставаться за ним». Всё это и несправедливо, и неисполнимо.

1-е. Ни от какого частного человека нельзя требовать, чтобы он чужие акты оспаривал, если эти акты непрямо к его вреду клонятся и не на его или следующее ему имущество совершены.

2-е. Нельзя ни на кого, по желанию другого, ему равного лица, полагать издержки и хлопоты, неизбежные с поверкой и опровержением представленных вышеизложенным способом укреплений.

3-е. Таковое опровержение по большей части невозможно: ибо акт на имение, совершённый в давнее время и по прежним сбивчивым и не определённым формам, может быть опровержен или утверждён только сличением всех или почти всех крепостей в той же даче, а не рассмотрением самого акта.

На это представлю следующий пример. В первоначальной даче, данной А., означено по писцовым книгам 300 четвертей. Из оных продано Б., в 1702 году, 60 четвертей; в том же году продано С. 70 четвертей; ещё продано Д., в 1705-м, 65 четвертей; в 1708 году продано Е. 90 четвертей, и наконец, X., в 1712 году, 200 четвертей. Теперь наследник X. просит отмежевания и представляет свою купчую в суд. Она очевидно ложная, ибо в даче, ему проданной уже в 1712-м году, осталось не 200, а всего 15 четвертей; но очевидно и то, что никто акта, им представленного, оспаривать не будет: ибо всякий из других владельцев знает только свою крепость, а других крепостей на земли того же участка не знает. Итак, наследнику X. отмежуют 300 десятин в ущерб всем прочим дачникам. Есть ли тут какая-нибудь справедливость?

4-е. Наконец, что сделать с отмежёванной землёй, если найдётся, что во всей даче земли недостаток? Будет ли он один прав, будет ли он владеть полным по крепостям участком, между тем как у других, пропорционально с купчими, земля отрежется, или его землю будут опять перемежёвывать? Кажется, этими замечаниями достаточно опровергается предложенная мера, которая даёт одному человеку право для своих выгод тревожить многих своих соседей, нарушать их спокойствие и даже более: наказывать их за то, что они не догадались последовать его примеру.

Нельзя не похвалить мысли об определении достоинства земли и о сходном с этим достоинством расчёте следующего по актам владения, хотя таковое определение, требуя большой отчётливости и верности, представит много трудностей в исполнении; но как согласиться со следующими словами: «Леса измерив, определить достоинство их оценкой, делаемой судом, с правом каждому из владельцев участвовать в оценке и надбавлять на сию оценку; но с тем уже, что буде бы прочие владельцы на возвышение цены оценки не согласны были, то оценяющий с превосходством обязан был бы принять ту часть леса по назначаемой им цене в своё владение». Не значит ли это перевод всех лесов в руки капиталистов? Не явно ли, что тот, у кого более свободных денег, пойдёт в оценке выше соперников, и даже угрозою оставить им лес за цену ниже настоящей, но выше их средств, отобьёт их совершенно от соперничества.

Разделение земли на паи представило бы выгоды несомненные, но желательно бы было, чтобы г-н А.Б. более пояснил мысль свою; ибо в той форме, в которой он предлагает её, она почти нигде не может найти приложения. Он взял в пример дачу, в которой все участки делятся на 5 десятин; но много ли таких дач? И что сделает он там, где общего знаменателя выше единицы найти невозможно, а этот случай встретится, конечно, 99 раз на 100 при размежевании.

Наконец, автор рассматриваемой мною статьи, чувствуя всю трудность классификации земель (которую он считает необходимою и которой пользу охотно признаю, хотя сомневаюсь в её возможности), желает, как кажется, дачников, оценяющих землю, принудить к добросовестности неизвестностью той части, которая им достанется при разделе. Для этого советует он жребием решать, где какому дачнику брать землю или, по его выражению, паи. Быть может, я ошибаюсь; но признаюсь, что, читая такое предложение, не могу не подумать, что автор совершенно забыл про усадьбы, про крестьян и их жилища, про хутора и пр. Цель размежевания есть не только отвести земли к одним местам, но ещё к местам, сколько возможно удобным для каждого владельца; а иначе, даже после оного, встретится большая часть неудобств владения черезполосного, и великие труды, хлопоты и беспокойства кончатся, не принеся никакой существенной пользы. Последние слова автора: «таковое постановление, по всей вероятности заставит многих и добровольно развестись», заставляют предполагать, что он сам это чувствовал.

После сих замечаний, которых дальность или ничтожность решать читатели, остаётся мне ещё сказать, что статья, разбираемая мною, есть во всяком случае услуга истинная и великая, ибо обращает внимание и мысли многих на предмет весьма важный для всех, но что, по моему мнению, одно только возможное средство для прекращения зла есть общее специальное межевание. С назначением срока оному, вероятно во многих дачах полюбовный раздел отвратил бы неприятности размежевания невольного; ибо вообще люди беспечны только тогда, как надеются ещё долго или бессрочно наслаждаться разорительным удовольствием беспечности.

Ещё считаю долгом сделать последнее возражение, которое относится столько же к г-ну Сапожковскому помещику², сколько и к г-ну А.Б. Для уничтожения черезполосного владения они предлагают меры, которые, не предписывая размежевания, тайно принуждают к оному. Такие меры клонятся к цели полезной, но, не указывая на неё, не приносят пользы общей. Они – выгода для сметливых, вред для беспечных и ничем незаслуженное наказание для недогадливых, Таких мер одобрять нельзя.