О сельских условиях⁹

В настоящем году новая сфера для деятельности, новый путь для усовершенствования разумного хозяйства открыты с допущением полюбовных сделок между землевладельцами и поселенцами, сделок, основанных на законном признании прав вотчинных и поместных на земляные дачи.

Высочайшее постановление, не изменяющее, впрочем, никаких прежних учреждений, дополнило, пояснило их и облегчило их исполнение. Оно было приветствовано благодарностью и надеждами и всех сельских хозяев, давно уже начинающих постигать свои истинные выгоды.

Мудрые распоряжения правительства не представляют в себе ничего принудительного. Они дозволяют сделку и требуют от неё только того, чтобы она не была противозаконною, оставляя все прочее на опытность землевладельцев и на бесконечное разнообразие местных требований в бесконечной области Русской. Сделка полюбовная, чтобы сделаться обязательною, должна быть утверждена высочайшею правительственною волею.

В новом деле, в котором опыт (надежнейший из всех руководителей) ещё не существует, собственные выгоды землевладельцев требуют, чтобы каждый спрашивал у всех доброго совета и наставления. Такова наша обязанность в отношении к самим себе, и такова она в отношении к правительству, которому должны быть представляемы, на утверждение и благоусмотрение, не детские попытки, но зрело обдуманные и разумные предположения, содержащая уже сами в себе разумное начало будущего успеха. Там, где мы лишены руководства опыта, мы должны прибегать к суду хозяев, знающих уже в совершенстве весь современный хозяйственный быт с его недостатками и достоинствами.

В этом убеждении считаю небесполезным изложить некоторые мнения о возможных сделках, прося более сведущих об исправлении того, что они найдут ошибочным, дабы доброе общее дело строилось согласными общими силами.

Нет такой страны, в которой бы люди более или менее не управлялись обычаями; но едва ли есть какая-нибудь часть Европы, в которой обычай был бы так тесно связан со всею жизнью, как в России. Землевладельцы, старавшиеся до сих пор вводить перемены и улучшения в сельское хозяйство испытали, как трудно частной догадке и частному знанию бороться с вековыми привычками. До́лжно признать многие достоинства в самом этом упорстве старины, нелегко уступающей нововведениям. Оно служит ручательством в твёрдости и неизменности быта; а Русский быт, органически возникший из местных потребностей и характера народного, заключает в себе тайну Русского величия. Россия всегда способна к добру, потому что умеет ожидать его от тихого развития своих добрых начал в их государственной полноте, а не рваться к нему с нетерпеливою уверенностью в непреложность временного знания или временных убеждений.

Итак, мы не должны бороться, а согласоваться с наставлениями, которые подают нам опыт и обычай. При заключении сделок письменных и законных, следует привести в определённость и сознание отношения, уже давно существующие, но ещё не высказавшиеся с совершенною ясностью.

Бесполезно бы было входить в отвлечённое определение относительной цены земляного капитала и труда, вызывающего его плоды. Точно также было бы бесполезно искать этой оценки в других землях, находящихся под влиянием другого климата и других обстоятельств. Общий взгляд на Россию показывает, что обычай, вероятно основанный на расчёте, весьма близком к истине, назначила одинаковую ценность труду и плодам земли. Половничество составляет, бесспорно, главную основу Русского хозяйства, в каком бы виде оно ни являлось, как оброчное или хлебопашественное. До́лжно верить этому всеобщему убеждению, наследству самых дальних веков России, и признать, что наука ещё не представляет данных, которые бы заслуживали большей веры.

Сделки могут существовать, не будучи ещё сделками писаными. Отношение между землевладельцами и поселянами есть давнишняя сделка, основанная на давнишнем сознании взаимных выгод и справедливости.

Она представляется в трёх различных видах:

1. Как денежный оброк, представляющий среднюю цену годовых плодов земли.

2. Как плата самыми плодами земли¹⁰.

3. Наконец, плата половиною годового труда за половину плодов земли.

Во всех этих трёх видах есть мелкие и незначительные уклонения; но такова их общая форма и общий смысл.

Есть ещё и четвёртое, возможное отношение между землевладельцем и поселянином, именно: денежная оценка труда, совершенно независимо от ценности земли и её произведений. О сделке, основанной на таком обычае, мы не говорим, потому что он не существует в России, кроме весьма редких исключений. Быть может, в нём есть начала, не совсем согласные с характером и бытом Русского народа. В обычае заграничном – в плате деньгами землевладельцем работнику, которая принята почти по всей Европе, содержится мысль об оценке невидимого труда; в Русском обычае, т. е. в деньгах, или произведениях, или труде, платимых селянином землевладельцу, содержится оценка видимой земли. Такой ход проще и понятнее. Сверх того, быть может, в Славянине, принадлежащем к племени искони земледельческому, есть глубокое желание иметь участок земли, за которым он мог бы ухаживать, который он мог бы холить и улучшать по собственному разумению, на который он мог бы, наконец, смотреть, как на что-то домашнее и семейное. Какие бы впрочем, на это причины ни были, мы не исключаем возможности сделки, основанной на денежной плате за труд, но не станем о ней говорить, потому что она до сих пор не сжилась с Русским обычаем. Точно также не станем мы говорить о сделках смешанных, т. е. о соединении оброка с пашнею, потому что такого рода сделки (весьма обыкновенные в северной и северо-западной России) состоять в прямой зависимости от трёх других простейших видов и, следовательно, требуют особенного рассмотрения.

Все три упомянутые вида сделок возможны; все три представляют особые выгоды, приспособленные к разным местностям, и все три согласны со старым обычаем.

1. Заведение пахоты в большом виде почти невозможно в северной части России. Там земля способна только для мелкого хозяйства и требует неусыпного смотрения и беспрестанных забот, между тем как бо́льшая часть землевладельцев не живут в своих вотчинах и, следовательно, не могут заниматься усовершенствованием хлебопашества и получать от земли то количество произведений, которое она может дать при старательной обделке. Плата произведениями в тех же местностях также неудобна, потому что зерновой хлеб родится только в достаточном количестве для пропитания жителей и не может быть уделён для продажи. Заплативший хлебом будет принуждён снова его покупать на заработанные деньги. Кроме зернового хлеба, луга доставляют значительное пособие поселянину и составляют, так сказать, основу его хозяйства. Но сено, которым поддерживается скотоводство селянина, останется бесполезным для землевладельца, если он сам не заведёт скотоводства и пахоты. Очевидно, что и для поселянина, и для землевладельца одна только плата удобна в северной России, именно половничество деньгами.

2. Плата произведениями возможна во всей средней и полуденной России. В лучших и плодороднейших областях её, за весьма немногими исключениями, денежный оброк затруднителен и почти невозможен. Он требует промышленности, ремесленного быта и вообще привычек, совершенно чуждых жителям большей части средних и всех южных губерний России. Тут благосостояние поселянина и всё его богатство состоят в произведениях земли и скотоводстве. Денежная плата, при беспечности, естественной хлебопашцу в земле плодородной и при отсутствии капиталов, повела бы его к разорению. Он должен в хлебородные года продавать свои произведения за безмерно низкую цену, по недостатку выгодного сбыта. Он с году на год не может отлагать достаточных запасов и выжидать высоких цен. Между тем, только в этом одном обороте состоит возможность процветания для хозяйств в южной и средней России. Поселянин, платящий денежный оброк в этих областях, действительно будет платить более, чем сколько землевладелец будет от него получать. Эта истина основана на тех же законах, по которым имения, стоящие 100 т. и заложенные в 40 т., при отсутствии вспомогательные капиталов, действительно теряют гораздо более 40 т. от своей истинной ценности. Ежегодная плата процентов не позволяет правильного и расчётливого хозяйственного оборота. Земля, взятая поселянином, не имеющим никакого капитала и никакого дохода, кроме произведений этой же самой земли, будет очевидно нанята на условиях самых невыгодных для него и следственно для самого землевладельца; ибо одно только богатство поселянина составляет и обеспечивает богатство землевладельца. Итак, очевидно: половничество трудом или произведениями одно только возможно в лучших Русских губерниях. Плата произведениями и представляет многие выгоды в сравнении с платою трудом. Она уменьшает хозяйственные заботы; она удобна для большей части землевладельцев, живущих в городах и столицах, или имеющих поместья в разных губерниях, следовательно, весьма плохой присмотр во всех своих имениях. Наконец, она основана на началах самых простых, неотяготительна для поселянина и в тоже время даёт землевладельцу возможность самых выгодных оборотов хозяйственных. Таковы её выгоды, по которым она заслуживала бы особенного внимания и частого употребления; но не до́лжно упускать из виду её невыгод, по которым она никогда не может и не должна сделаться общею формою сделок. Во-первых, многие произведения, имеющие значительную ценность в хозяйстве и не имеющие совершенно никакой ценности в продаже (солома, мякина и пр.), бесполезны землевладельцу, если у него нет ни скотоводства, ни хлебопашества. Следовательно, они или совсем не будут приняты в расчёт, или будут заменены платою зерном, которая покажется отяготительною. Во-вторых, она противна всякому разумному усовершенствованно хозяйства, возможному только при обработке земли в большом виде и с употреблением значительных капиталов. Наконец, она имеет в себе характер неуравнительной платы, ибо служит вознаграждением за землю, между тем как количество произведений у каждого поселянина зависит не только от количества земли, им полученной в удел, но и от его семейных сил, личного раченья и любви к делу. Поэтому плата будет взиматься с нравственных качеств поселянина, и нерадивый, платящий менее, будет получать мнимую, но соблазнительную премию. За всем тем, половничество произведениями может во многих местностях и при особенных обстоятельствах быть весьма выгодным, если в сделке положится основанием не случайность годовых произведений, а среднее произведение земли при средней её обработке. Очевидно, что при положении такого основания, премия от нерадивого переходит немедленно в пользу рачительного поселянина. Такого рода половничество едва ли где-нибудь было приведено в исполнение; но, кажется, можно смело сказать, что оно ни в чём не противно обычаям и разумным основаниям дела.

3. Плата трудом служит основанием большей части Русских хозяев и содержит в себе все начала возможного усовершенствования. Главная её основа есть то же половничество или сделка, по которой равные меры земли обделываются поселянином в пользу свою и в пользу землевладельца. С пахотою и прямою обработкой земляных участков связаны и другие работы, довершающие хозяйственный круг. Эта сделка разнообразнее всех других и принимает в себя многие изменения, сохраняя свой коренной характер. Так, например, в имениях, в которых поселянин обделывает на себя более земли, чем на землевладельца, он дополняет плату работою или оброчными статьями. По самой многосложности этого условия, трудно определить все его подробности. Очевидно, к обделке участка землевладельца должны быть приложены те же силы, которые возделывают землю поселянина. От того самое поле делится не по количеству пользующихся им, а по живой силе, возделывающей его, т. е. не по душам, а по тяглам¹¹. К тому же, местные требования для обработки данного количества земли изменяют и самую обязанность поселянина. Так в иных местах сила, возделывающая землю, определяется или упряжью волов, или требованием одноконной или двуконной работы в сохе и в бороне. Все эти различия, уже известные и освящённые обычаем, должны, при переходе в писаную форму, получить ещё большую твёрдость и определённость как в отношении к оброчным статьям и к лишним работам, уравнивающим обязанность поселянина с количеством земли, которою он пользуется, так и в отношении к самой работе, потребной для обделки участка, предоставленного землевладельцу. Но излишние подробности и мелочи, кажется, должны быть устраняемы, потому что самая заботливость и бесконечно робкие предосторожности должны неминуемо затемнять прямой смысл обязанностей. Жизнь обычая нелегко поддаётся кропотливому формализму.

Всякая полюбовная сделка предполагает два условливающиеся лица, которых воля и поняты о взаимных выгодах совершенно согласны. Сделка была бы не нужна, если бы согласие могло быть постоянно: в ней самой и в её существовании содержится возможность нарушения, и истинная цель её состоит в предотвращении нарушений, которых возможность она предполагает.

Вообще предполагают, что в каждом условии должно быть равное обеспечение для обеих условливающихся сторон. Эта истина не подвержена никакому сомнению в смысле отвлечённом, но изменяется в приложении. Бо́льшая часть вещных условий такова, что обеспечение более необходимо для одного из лиц условливающихся, чем для другого: так, например, хозяин дома более нуждается в обеспечении, чем наёмщик, ибо пользующийся вещью может быть из неё вытеснен только прямым насилием, т. е. действием положительным, а платящий за вещь может нарушить условие простым неисполнением условия, т. е. действием отрицательными. Гораздо легче ограждение от действия положительного, чем от действия отрицательного. Точно так же ясно, что поселянин, постоянно пользующийся землёю, более обеспечен, чем землевладелец, получающей плату за неё. Мы говорим ещё более о нарушениях необдуманных, чем о нарушениях злоумышленных.

Поселянин в России никогда не был в совершенном одиночестве посреди общества: он связан был с государством силою жизни семейной и малым, но живым кругом мирской общины. Так, например, издревле взаимная ответственность существовала между членами одного и того же округа, и плата за преступление собиралась часто со всех семей, входящих в состав общины. Этот обычай существовал у Славян южных, как и на нашем Севере. Впоследствии мирская община получила определённого главу в лице землевладельца. Очевидно, Русский поселянин не был, не должен и не может быть Западным пролетарием, переносящим из края в край свои руки и труд свой: дорогой работник, когда он нужен землевладельцу; забытый всеми, когда он не нужен; голодный страдалец, когда он болен и бессилен.

Нет сомнения, что сделки между землевладельцем и отдельным поселянином возможны; но общий обычай будет всегда заключён в сделках между землевладельцем и миром. Итак, под высшим надзором законов и властей государственных, ближайший надзор над поселянином принадлежит совокупной власти землевладельца и опеки мирской, в которой соединяется и благодетельное покровительство, и законный присмотр над каждым отдельным лицом. Обеспечение прав землевладельца должно находиться не в воле каждого поселянина, взятого порознь, но в обязанностях всей сельской общины и во взаимной ответственности всех её членов. Взаимная ответственность соединяет в одно целое частные выгоды поселян и служит каждому ограждением против его собственной беспечности и пороков. Земля, отдаваемая землевладельцем мирской общине, будет делиться между членами её по тяглам, т. е. по рабочим силам; точно также должна делиться и обязанность поселян в отношении к землевладельцу. Но земля отдаётся не каждому порознь, а всем в совокупности; следовательно, и труд или плата деньгами или натурою требуется не от каждого порознь, но от всех совокупных сил. Этот обычай существует почти везде в разных видах. Во многих и именно лучших оброчных деревнях плата производится миром, и недоимка, взыскивается с мира. Нет сомнения, что учреждение такой взаимной ответственности способствовало к самому улучшению состояния и к исправности поселян в тех деревнях, в которых мирская община твёрже и лучше устроена. Самое же понятие о законности надзора всех над каждым связано с коренным Русским понятием о священном долге взаимного воспоможения. Власти гражданские, во всяком случае, суть главные хранительницы ненарушимости сделок; но нарушение сделок тем менее возможно, чем более в самих сделках будет содержаться определённых средств для скорого прекращения малейшего нарушения.

Мы уже сказали, что со стороны землевладельца нарушение возможно только посредством действия положительного, со стороны же поселянина – посредством действия отрицательного.

При первой неисправности каждого поселянина, за него отвечает мир, которого он составляет только частицу; за каждую недоимку отвечает мир; за нерадивое и дурное исполнение обязанностей в работе отвечает точно также вся община. Но так как во время усиленных работ (например, пахоты, хлебной уборки и др.) невозможно требовать, чтобы сельская община могла удалять живые силы для исправления уроков, запущенных некоторыми членами её: кажется, до́лжно допустить, чтоб при первой неисправности поселянина землевладелец имел возможность немедленно заменять неисправного работником другим, более исправным. Наём же этого работника должен быть также немедленно взыскан с мира, который по этому самому будет наблюдать за исправностью работ и со своей стороны будет взыскивать наёмную плату с провинившегося члена своего. Но так как такая ответственность мира, при частой неисправности одного какого-нибудь поселянина, должна сделаться весьма отяготительною по всегдашнему пустодомству нерадивых, которые одни только будут подвергаться взыскам, но с которых обыкновенно нечего взыскать: то, для охранения себя от убытков, община, по своему приговору, с согласия землевладельца, должна прибегать к следующим хозяйственным мерам:

1. К назначению неисправного поселянина в работу мирскую, т. е. на общину, или на постоянное исправление одной из работ, поочерёдно возлагаемых на каждого из поселян (караул, пастьба скота и проч.).

2. К отдаче неисправного поселянина в батрачество или в работу с платою, дабы на выработанные деньги мир мог нанимать подставного работника при пахоте и других делах хозяйственных.

3. К определению неисправного поселянина, в повинностях по государственной службе, на место исправного и трудолюбивого.

4. Представление неисправного поселянина с его семьёй в полное распоряжение ближайших лиц правительственных, для препровождения его, куда они почтут за благо, при письменном удостоверении об его дурных качествах. Такая передача сопровождается совершенным и невозвратным исключением из общины, которая не может и не должна в отношениях своих к землевладельцу нести постоянную ответственность за недостойного и неисправного члена. При этом, очевидно, землевладелец, недовольный работою которого-нибудь из своих поселян, в силу самой сделки, может удалить его от всех работ и самого селения, предоставляя миру право поставить или нанять за него подставного, или поступить с ним, как сказано в предыдущих трёх статьях.

Наконец, до́лжно предусмотреть в самой сделке возможность или, лучше сказать, необходимость раздала после смерти землевладельца. Разделение самого мира должно быть следствием умножения числа лиц, имеющих право быть его главами. Этого обстоятельства упускать из виду не до́лжно. Человек, пожизненный владелец земли, не должен своими распоряжениями стеснять права своих детей, наследников по природе и по закону. Если сделка будет в себе содержать невозможность раздела, она приведёт к утверждению исключительного права которого-нибудь из детей на наследство отцовское, и искусственность закона Германского исказить простоту семейного Русского быта¹². Утверждая новые условия на незыблемой основе старого обычая, не до́лжно потрясать древнейшего и святейшего изо всех обычаев внутренней жизни Славянской семьи, обычая, которому не изменяло ни одно из чисто Славянских законодательств (кроме Польши) и которое освящено позднейшим и полнейшим изо всех Сводом Законов Российских. Кажется, при разделе земли, раздел самого мира должен быть допущен, с тем, чтобы он согласовался с законами о повинности рекрутской, и с тем, чтобы не изменялись постановления первоначальной сделки. Далее же известных пределов раздел мира уже будет прекращаться, несмотря на раздел земляных участков, и тогда мир, в смысле определённой и признанной общины, делиться не должен, но его приговоры для каждого участка будут зависеть от утверждения владельца самого участка. Право же удаления нерадивых от работ и от земли принадлежит неотъемлемо каждому из наследников первого землевладельца.

Не входя в подробность сделок, но изложив простые и основные начала по своим понятиям о сельском быте России и Русских обычаях, я считаю себя в обязанности прибавить, что сделка, которая есть переход из живого обычая в письменное утверждение того же обычая, не должна и не может отменить вполне обычай неписанный. Много подробностей всегда останутся неопределёнными. Эти обязанности, состоящие во взаимной послуге между поселянами и землевладельцем и основанные на отношениях вековых, всегда будут существовать на Святой Руси.

Всякое условие, обнимающее почти всю жизнь человека, как бы оно ни было обдумано, всегда в подробностях и исключительных случаях может и будет представлять затруднения и непредвиденные тяготы. Год на год непохож: временные бедствия посещают отдельный местности, иногда и целые области; лёгкое делается трудным, трудное почти невозможными. Над всеми условиями, письменными обычными, смягчая их формальную строгость, облегчая их тяжесть, живёт коренной дух общения, взаимной любви и убеждений Христианских, который во времена тяжёлые умеряет неизменную строгость всякой определённой сделки. Так было у нас искони, так будет и впредь. Не иссякнет сострадание, и не закроется рука благодеющая. У нас от мала до велика – одна кровь, одна родина и одно исповедание.