ПЛОТЬ

В естестве человеческом две жизни: плотская, направляемая чувствами, и духовная – невещественная, возрастающая в разумной и бесплотной жизни души. Но невозможно быть в одно и то же время причастным той и другой жизни, потому что забота об одной из них ведет к лишениям в другой. Потому если будем стараться сделать душу жилищем Божиим, то надо выйти плотью из плотской скинии, чтобы дом наш был обновлен Тем, Кто обновляет нас Своим вселением... (18, 85).

Нужно бороться против удовольствия, подозревая приближение его, как вора, тайком вкрадывающегося в тайники души. Никогда не позволяй ему овладевать мыслью. И как только узнаешь, что удовольствие, как зверь, подползает к твоим чувствам, тотчас вступай с ним в борьбу и встречай, говоря этому рабскому и неразумному веселию: «Для чего расслабляешь мужество естества? Для чего размягчаешь крепость мысли? Для чего обессиливаешь бодрость души? Для чего вредишь помыслам? Для чего светлую ясность чистых мыслей приводишь в омрачение своей мглой?» (18, 237).

Хотя и кажется трудной борьба против удовольствий, но не нужно никому терять бодрости, ибо. привычка доставляет некоторое удовольствие даже в самом трудном, и притом удовольствие прекрасное и чистое, наслаждаться которым разумному существу более прилично, чем, малодушно увлекаясь низким, удаляться от того, что поистине велико и превосходит всякий ум (23, 330).

Нам необходимо оградить себя от удовольствий некоторой великой и крепкой стеной, поскольку никто не может приблизиться к Божественной чистоте, не сделавшись прежде сам чистым. Необходимо оградиться от удовольствий, чтобы чистота никак не могла оскверниться приближением к ним. Эта крепкая стена есть совершенное удаление от всего, в чем заключается страсть, ибо удовольствие, по роду своему будучи одним, как вода, ручьями разливающаяся из одного потока, входит через каждое чувство в души людей, преданных удовольствиям. И побежденный удовольствием, проникшим в него через одно какое-либо чувство, терпит от него поражение в самом сердце; как учит и слово Божие, что воспринявший вожделение зрением, получил язву в сердце (Мф. 5, 28). Думаю, что Господь, говоря здесь об одном чувстве, подразумевал все, так что, следуя сказанному, правильно может присоединить: кто слышал с вожделением, кто коснулся и кто всю свою силу подчинил удовольствию, тот согрешает сердцем. Чтобы этого с нами не случилось, мы должны пользоваться тем мудрым правилом в своей жизни, чтобы не прилепляться душой ни к чему, в чем заключается какая-либо приманка удовольствия. Преимущественно же и более всего следует хранить себя от удовольствия вкуса, потому что оно, по-видимому, упорнее других и является матерью запретного, ибо удовольствия, происходящие от пищи и питья, производя неумеренность в употреблении яств, неизбежно причиняют телу множество зол, порождают в людях много болезней. Итак, чтобы тело всегда пребывало в полном спокойствии и не возмущалось никакой происходящей от пресыщения страстью, мы должны вести строжайший образ жизни и определять меру и предел наслаждения не удовольствием, но необходимостью в чем-либо. Святитель Григорий Нисский (23, 377).

Удовольствие – мать греха, а грех – жало смерти (7, 201).

Удовольствие – диавольская уда, влекущая в пагубу (7, 201).

Под наслаждениями сидит общий враг, выжидая, не совратимся ли мы с правого пути, прельщенные видимым... Весьма опасно неосторожно проглотить в первый раз скрытую уду коварства, а потом волей или неволей оказаться привязанным к тленным вещам и неприметно увлечься сластолюбием на страшное перепутье к страшному разбойнику – смерти. Святитель Василий Великий (7, 278).

Не позволим себе до того забыться наслаждением, чтобы пренебрегать самим человеколюбием Бога, Который «раздражается» этим, хотя и не сразу, не тотчас после преступления наводит гнев Свой на грешников (12, 28).

Гибельная плоть – черная волна злого велиара! Гибельная плоть – корень многочисленных страстей! Гибельная плоть – подруга дольнего скоротечного мира! Гибельная плоть – противница небесной жизни! Плоть – мой враг и друг: приятная война, неверное благо; плоть, непрестанно вкушающая плод человекоубийственного древа, прах, грязная цепь воюющего со мною вещества, негодная кипучесть, гроб и узы царя моего – небесного образа, который я получил от Бога! Еще ли не положишь конца бесстыдным порокам, не покоришься духу, о окаянная злоумышленница! Когда Христос неблагообразие вещества приводил в благолепие. Он словом сотворил собственными руками тебя одну и потом соединил с Божеством, чтобы спасти и Своею смертью избавить от лютой смерти возлюбленную тварь – наследницу великой жизни, которую одуряющий велиар обременил страданиями. Поэтому окажи мне уважение, перестань безумствовать и питать непримиримую вражду к душе моей! Рукою Бессмертного Бога и тем бедственным днем, который наконец соберет воедино все дела смертных, свидетельствую тебе, что, изнурив и низложив тебя скорбями всякого рода, сделаю бессильнее самих мертвецов, если не оставишь своего безумия и тока кровей прикосновением к краю чистых риз Христовых. Святитель Григорий Богослов (15, 24).

Не люби плотского покоя, чтобы не найти себе в нем духовного вреда (25, 158).

В какой мере греет кто на беду свою плоть, в такой мере умножает в себе страсти, и напоследок душа, обремененная худым навыком тела, делается бесплодной (26, 159).

Наслаждению предшествует похоть, а за наслаждением следует печаль. Итак, рассуди, что по наслаждении приходит печаль, и избегай греха, представляя в мыслях стыд перед людьми, а более того – страх Господень. Преподобный Ефрем Сирин (26, 266).

Горе тем, кто свою плоть, которая обратится в прах и пищу червей, питает в грехах, не боясь ни огня, в котором будет вечно мучиться, ни червя, никогда не усыпающего (34, 188).

Если ты дал взаймы ближнему и не требуешь этого обратно, то действуешь в естестве Иисуса. Если же потребуешь возвращения, то поступишь по естеству Адама. Требование же лихвы ниже и Адамова естества (82, 135).

Далек от плача следующий воле падшего естества (82, 221).

Служитель Божий должен иметь очи духовные, или увидеть себя и познать, что следующий воле падшего естества есть враг Божий по произволению (82, 222).

Плотским называется все вещественное. Любящий вещество любит преткновения и скорби. Если нам случится утратить что-либо вещественное, утрату нужно принимать с радостью и исповедовать, что она избавила нас от попечения.

...Собственно плотское здоровье не приносит пользы: стараясь сохранить себя единственно для себя, оно вступает в настроение, враждебное Богу. Дерево, ежедневно поливаемое, не высохнет, но принесет плод. Скорбь по плоти служит пособием к сохранению заповедей Божиих. Преподобный авва Исаия (82, 149–150).

Подвижник должен поддерживать здоровье и силы тела настолько, чтобы тело сохраняло способность служить Богу. Чрезмерное здоровье и дебелость тела вводят его в тяжелое плотское состояние. Тот, кто сделает свое тело легким, посредством умеренного поста и бдения, доставит ему и самое прочное здоровье, и сделает его способным принять в себя действие Святого Духа. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (82, 150).

Дай плоти то, что ей нужно, а не то, что она хочет получить (48, 235).

Не услуживай без меры плоти чревоугодием, чтобы, забыв свою меру, она не сделалась самовластной и не осмелилась поднять оружие на владельца. Преподобный Нил Синайский (48, 336).

Когда страсть обладает кем-нибудь, мы покажемся ему пустословами, если назовем наслаждение горьким; когда же он, по благодати Божией, освободится от недугов (страстей), тогда, несомненно, узнает и злокачественность наслаждений (35, 15).

Как служанка при порядочной женщине неизбежно и сама делается такою же, хотя бы и не желала этого, так и плоть мудрой души неизбежно сообразует собственные порывы с ее движениями (35, 356).

Размышляя о происходящем для нас вреде от угождения плоти, станем укрощать ее движения, не поленимся и не позволим ей восставать на душу (38, 213).

Какая, в самом деле, польза от земных наслаждений? Сегодня оно есть, а завтра его нет; сегодня оно – красивый цветок, а завтра – рассеянный прах; сегодня – палящий огонь, а завтра – остывший пепел (42, 291).

Любовь к плотским удовольствиям рождает бездеятельность в духовной жизни (42, 431).

Ты желаешь наслаждений и удовольствий? Питай свою душу, предложи ей пищу, которая ей свойственна (то есть добродетели), не томи ее голодом (43, 256).

Мы соглашаемся, что плоть ниже души, но вовсе не противоположна ей... Как гусли – музыканту и корабль – кормчему, так и плоть должна быть подчинена душе (43, 638).

Пока плоть сохраняет подобающее ей значение, не бывает ничего несообразного. Когда же мы позволяем ей все, и она, преступив свои пределы, восстанет на душу, тогда мы все губим и портим не по своей собственной природе, но вследствие неумеренности и происходящего из нее беспорядка (43, 646).

Необходимо, чтобы плоть шла позади, а не впереди, чтобы она не управляла нашей жизнью, но принимала законы духа (43, 656).

Живущий по плоти мертв даже и в здешней жизни (43, 658).

Когда плоть, возомнив о себе, захватывает власть над возницей (душой), она производит бесчисленное множество зол (45, 47).

Если мы пригвоздим плоть страхом Божиим, то ничто не поколеблет нас, если же оставим ее на свободе, то и слабое нападение (зла) может поразить и погубить нас (45, 826).

Отвержем же. плотские мудрования... то есть те, которые утучняют и услаждают тело, но причиняют вред душе...– богатство, роскошь, плотскую любовь и прочее. Святитель Иоанн Златоуст (46, 659).

Плоть – друг неблагодарный и лживый: чем более мы угождаем ей, тем больше она нам вредит (57, 95).

Иссохшая тина не привлекает свиней; и плоть, увядшая от подвигов, больше не покоит бесов (57, 211).

Как тучные птицы не могут высоко летать, так и угождающему своей плоти невозможно взойти на Небо (57, 211).

Но кто хочет бороться с плотью и победить ее своими силами, тот тщетно подвизается, ибо если Господь не разорит дома плотской похоти и не созиждет дома душевного, напрасно человек бдит и постится... Преподобный Иоанн Лествичник (57, 115).

Едва ли не все в мире побеждены плотской похотью: «все, что в мире: похоть плоти...» (1Ин. 2, 16).

Читаем в египетском «Отечнике»: некий пустынножитель, выйдя из келлии, пошел в Александрию продать свое рукоделие. Когда он приближался к городу, увидел великого змея, всей протяженностью своею, как стеной, окружившего город и пожирающего всех – старых и юных, духовных и мирян, богатых и нищих. Увидев это, старец ужаснулся и остановился с молитвой: «Господи, что это?». И услышал голос: «Это образ плотского сластолюбия, которым все побеждаются и пожираются». Старец тотчас же пошел обратно в пустыню (103, 853).

Не прелюбодействуй в сердце твоем от Господа с тварью, да не прогневаешь Господа, сотворившего ее, ибо на весьма малое время тварь и плотская сласть приносят утешение, потом же немедленно наводят мерзость и тяжесть на душу. Малое приобретение, но великий вред; малая радость, но великая скорбь; не столько утешения, сколько после него тяжести и горечи (103, 1019).

Любовь и похоть плотская никогда не утоляются, не успокаиваются. Собери изо всех стран красоты, из всего мира похоти, будет ли успокоена душа? Никогда, ибо одна такую имеет красоту, другая же иную; эта такую имеет лепоту, другая же иную. Если же со всеми в сердце твоем захочешь любодействовать, как будешь иметь в сердце тишину и покой? Никак. Ибо сегодня ты этого вожделеешь, потом же иного; ныне это возлюбил, и потом оно опротивело; ныне этому радуется душа, в другое же время – иному. И так непрестанно душа пребывает в рабстве и никогда не бывает в покое. Возлюбивший же истинно Бога и прилепившийся всем сердцем к Господу всегда пребывает в мире и покое (103, 1027).

...Умирал преподобный и для своей плоти, то есть плотских вожделений, распиная их различными умерщвлениями, как говорит апостол: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24). Плоть – близкий, домашний враг человека, действующий и живущий во единой с духом храмине составов человеческих, и потому от этого врага надо хранить себя ежечасно. Это сильный враг, мало кем побеждаемый и многих побеждающий, одолевающий иногда даже святых. Сокрушается святой Киприан о тех, которые через плотские страсти пали от великой святости в глубину греховную. Ибо во времена его, когда наступило гонение на христиан со стороны идолопоклонников, некоторые из верных, сначала дерзновенно исповедавшие имя Христово и претерпевшие многие муки, потом, когда были отпущены на свободу, обесславили себя плотским падением, и тела свои, бывшие прежде храмами Святого Духа, сделали храмами греховного плотского сладострастия. Столь сильный враг наш – плоть наша! Это досадный враг, ибо постоянно нападает, непрестанно воюет и, стараясь всегда одолеть, озлобляет. Хорошо сказал старец, посланный Богом святой Евфросинии: «Если можешь понести скорбь плоти, оставь все и беги от мира сего, как Израиль от работы фараоновой». Достойны рассуждения эти слова: «Если можешь понести скорбь плоти». Где господствует плоть и дух работает плоти, там не может быть скорби плоти в этой жизни; она может быть разве только в будущей геенне. А где дух старается господствовать над плотью, там повседневная скорбь, брань, борьба с противоборствующей плотью, борющейся при помощи природных или же вызываемых искусителем греховных влечений. И поистине, тот инок, кто может понести скорбь плоти, это тяжкое бремя для духа нашего, как бы гнилой труп для живого человека. Упоминается в историях некий мучитель, тиреннийский царь по имени Мезентий, который мучил пленников так: привязывал к живым людям трупы мертвых, прилагая их лицо к лицу, руки к рукам, ноги к ногам, и живой носил мертвого до тех пор, пока он не сгниет и своим смрадом не уморит его. Как велико это мучительство!

Подобно этому и содружество, или крепкий союз, совместного жития тела нашего с духом. Грехолюбивое тело, всегда желающее скверных сластей, – это как бы труп смердящий: «смердят, гноятся раны мои от безумия моего», – говорит Давид (Пс. 37, 6). Дух же, старающийся угодить Богу, есть как бы живой человек, стремящийся к Жизни Вечной. Сколь тяжело живому человеку носить привязанный к нему труп! Сколь тяжело духу носить, то есть терпеть, греховные вожделения! Не напрасно говорит апостол: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 24), «Имею желание разрешиться» (Фил. 1, 23). Поистине, доблестен тот подвижник, который может беспрепятственно носить скорбь плоти. Святитель Димитрий Ростовский (103, 780–781).

В человеке, принявшем христианскую веру, действуют два закона: закон плоти и закон духа, или закон членов и закон ума, как говорит об этом апостол Павел: «В членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего» (Рим. 7, 23), или как говорит тот же апостол, плоть и дух: «...ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся» (Гал. 5, 17) (104, 1370).

Слепая и слабая плоть наша хочет привести нас к непослушанию. Как Ева предложила в раю Адаму яблоко от заповеданного дерева, так плоть предлагает духу нашему мир с его радостями и красотами, похотью плотской и похотью очей, и гордостью житейской, все, что «не есть от Отца, но от мира сего» (1Ин. 2, 16). Плоть советует бесстрашно вкушать от этих похотей, чтобы, вкусив запретного, мы нарушили заповедь Божию и прогневали Заповедавшего (104, 1372).

Похоти – мучительные болезни души (104, 1519).

Через похоти диавол пленяет душу (104, 1519).

Ум, помраченный похотью мира, не может вместить просвещения Божиего. Святитель Тихон Задонский (104, 1519).

Нелегко сказать себе решительно: распну плоть. Но нелегко решиться сказать и противное этому: не стану распинать плоти. От той или другой решимости зависит важное в судьбе нашей обстоятельство: быть или не быть Христовым. «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24). Итак, если желаем быть Христовыми, то должны распять плоть. А если не хотим распять плоть, то не можем обещать себе, что будем Христовы. Если же не будем Христовы, то кому мы достанемся? В Царствии Небесном, конечно, не будет никого, кроме Христовых, и следовательно, никого, кроме тех, которые «распяли плоть со страстями и похотями».

После этого размышления ни для кого из нас не должно казаться посторонним некоторое познание, что значит распять плоть со страстями и похотями и как это может быть исполнено.

Плоть не то, что тело. Тело, с его естественными свойствами и действиями, создал Бог, и создал не для смерти. После нарушения заповеди Божией и вкушения запрещенного плода тело стало плотью, жребий которой есть смерть. Апостол говорит, что плоть «желает противного духу» и объясняет ее сущность посредством ее действий и явлений. Он говорит: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное» (Гал. 5, 17, 19–21). Поэтому под названием плоти надо подразумевать возбужденные в человеке самолюбие и чувственность, проявляющие себя ложной жизнью в страстях и похотях, и в делах, управляемых страстями и похотями.

При этом понятие о плоти и мысль о распятии плоти не только становится понятной, но и перестает быть страшной. Умертвив чувство злобы, убить расположение к убийству, очевидно, есть действие не разрушительное, а охранительное. Распять склонность к разврату, конечно, не есть мучение, но предохранение от состояния, духовно и вещественно мучительного, к которому скорее или медленнее ведет путь разврата.

Высокоуважаемый на Западе подвижник, блаженный Иероним, желая освободиться от страстей и похотей, оставил богатства, блеск и удовольствия Рима, удалился на Восток, в пустыню, жил там в молитве и духовно-ученых занятиях, в посте и лишениях всякого рода и при всем этом признавался, что еще представлялись ему нечистые образы плотской и страстной жизни и нарушали чистоту ума и мир совести. «Сколько раз, – пишет он, – с тех пор, как я живу в пустыне, мне воображалось, будто я нахожусь еще среди увеселений Рима! Мое тело, прежде общего разрушения человеческого состава, было уже мертво, а мои страсти все еще кипели. Не зная, где найти помощь, я повергся к стопам Иисуса, омывал их слезами и старался извести эту мятежную плоть, оставаясь по целым неделям без пищи. Помню, что нередко проводил и день, и ночь, вопия непрестанно и бия себя в грудь, пока, наконец. Бог, запрещающий буре, подавал тишину моей душе». Вот опыт, конечно, не единственный в роде человеческом, а в разных видах и степенях, вероятно, и не редкий, который показывает, что для полного благоустроения, очищения и мира души требуется не просто покорение плоти духу, на которое она добровольно не соглашается, но, по учению истинной жизни, умерщвление плоти, умерщвление, по ее противоборству и по ее ложной жизни, глубоко внедрившейся в природу человеческую, более или менее болезненное и распинающее.

Нам, христиане, повелевается умерщвлять плоть не карательными орудиями, не мучением или уродованием создания Божия, не повреждением орудия души, но духом, то есть духовным законом, духовными рассуждениями, духовными правилами, духовным воззрением на образ жизни и распятия Христова, и силой, почерпнутой из этих живых источников.

Плоть хочет веселиться, смеяться, даже, может быть, плясать и произносить или с удовольствием слушать бесчинные кличи и тому подобное – порази ее ударами не ножа или бича, но духовного слова: «Горе вам, смеющиеся ныне!», «блаженны плачущие ныне» (Лк. 6, 25, 21), – и умерь невинное веселие, и убей веселие греховное.

Плоть раздражается на оскорбившего и порывается на взаимное оскорбление – свяжи ее не узами веревочными или железными, но узами духовного рассуждения и страха Божия: «гнев человека не творит правды Божией» (Иак. 1, 20); «всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Ин. 3, 15); «кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф. 5, 22).

Плоть, не довольствуясь необходимым, жаждет приятного, ищет наслаждения и готова поставить его целью жизни – укажи ей иной предмет и цель – Крест, водруженный на Голгофе для того, чтобы лишениями и страданиями очистить землю от нечистых наслаждений; жажду приятного угаси жаждой голгофской; в сладости земные положи уксус и желчь, поднесенные распятому Господу, и с помощью орудий Его страдания, не вещественно употребляемых, но созерцаемых духовно, распни сластолюбие, роскошь и негу простотой, умеренностью, воздержанием, постом, трудами.

Плоть, благовидно удерживаемая от дел, осуждаемых и плотскими людьми, не перестает иногда при этом тайно рождать и питать нечистые помыслы и желания. Не пренебрегай злыми исчадиями злой матери потому, что они малы и наружно неприметны. Спеши обратить против них и в духовном разуме на деле исполнить пророческое заклинание: «Дочь Вавилона, опустошительница... блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» (Пс. 136, 8–9). Вавилон – духовно значит мир греховный, пленяющий и порабощающий грехом. Дочь Вавилона есть плоть, воспитанная суетой и прелестью мира. Младенцы ее – нечистые помыслы и греховные желания. Камень есть Христос. Блажен ты, если не медлишь силой веры, молитвы и самоотвержения повергать перед этим камнем и разбивать этих младенцев, как только найдешь их. Ибо, если помедлишь, то нельзя не опасаться, что они вырастут, обратятся в исполинов и удержат тебя или вновь сделают пленником Вавилона.

Так и подобным этому образом будем, братия, умерщвлять дела плотские духом и распинать плоть со страстями и похотями, да будем Христовы, да живет в нас Христос, и мы наконец будем жить в Нем и в Его вечной с Отцом и Святым Духом славе. Филарет, митрополит Московский (113, 338).

«Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия» (1Кор. 15, 50). Следовательно, для получения Царствия надо обесплотеть и обескроветь, то есть утвердиться в таком характере жизни, словно крови и плоти нет. Это достигается совершенным отречением от дел крови и плоти. «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, [соблазны], ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное». Перечислив все это, апостол прибавляет: «Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гал. 5, 19–21). Имеющий уши слышать, да услышит. Святитель Феофан Затворник (107, 80–81).

По причине падения наше тело вступило в один разряд с телами животных, оно существует жизнью животных, жизнью своего падшего естества. Оно служит для души темницей и гробом (111, 8).

Ризы кожаные, по объяснению святых отцов, означают нашу грубую плоть, которая при падении изменилась: утратила свою тонкость и духовность (111, 12).

Сущие во плоти, то есть не обуздывающие своей плоти, но позволившие ей преобладать над духом. Богу угодить не могут, и потому, живя во плоти, мы должны жить не для плоти (111, 94).

(Жребя ослее (Мф. 21, 2, 7) – Ред.) изображает каждого человека, водимого бессловесными пожеланиями, лишившегося своей духовной свободы, привязанного пристрастием и навыком в плотской жизни (111, 111).

Недуги человеческого тела – это естественные последствия повреждения естества грехом и злоупотребления телом... (112, 415).

...Плоть, не распятая, а утучняемая и утешаемая обильным питанием, наслаждением и упокоением, не может не сочувствовать греху, не услаждаться им, не может не быть неспособной к принятию Святого Духа, не может не быть чуждой и враждебной Христу (109, 350).

Необходимо... для подвижника Христова распятие плоти! Необходимо подчиниться благому игу подвигов для обуздания скотоподобных устремлений плоти, а не для отъятия у нее здоровья и сил, необходимых для самого подвижничества (109, 350).

В ... плотском состоянии, как в своем теле, живут грех и вечная смерть... состояние это по той причине называется плотью, телом, телом смерти и греха, что в нем мысль, сердце, долженствующие стремиться к духовному и святому, устремлены и пригвождены к единому вещественному и греховному, живут в веществе и грехе (109, 365).

Плотским Священное Писание называет того несчастного человека, который пригвожден к земле, который не способен к помышлениям и ощущениям духовным. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (111, 86).

Приснопамятный и блаженный отец наш Иоанн Колов, названный так из-за малого роста, воспитанник послушания, оставил мир в юном возрасте. С родным братом своим Даниилом он удалился в Скит, где оба приняли монашество. Они поместились на жительство в одной келлии и подвизались в посте и молитве. По прошествии некоторого времени Иоанн сказал брату: «Я решил нисколько не заботиться о теле, не хочу употреблять пищи и питья, приготовленных на огне, но хочу пребывать в этой пустыне без попечения, подобно бесплотному Ангелу». Сказав это, он тотчас снял бывшую на нем одежду и нагой вышел из келлии в пустыню. В эту ночь случился сильный мороз. Не стерпев мороза, Иоанн возвратился в келлию к брату и начал стучать в дверь. Брат, желая вразумить его, долгое время не подавал голоса, потом сотворил молитву и сказал: «Кто стучится так настойчиво в мою дверь?» Иоанн отвечал: «Это я, брат твой Иоанн, не могу вынести мороза и возвратился послужить тебе». Даниил отвечал: «Не прельщай меня, демон! Уйди, я не отворю тебе. Как ты смеешь говорить, что ты – брат мой? Разве не знаешь, что брат мой – ангел, что он небрежет о теле, что не нуждается в пище? уйди от меня!». Иоанн сотворил молитву и сказал: «Я – брат твой Иоанн! Ныне узнал, не стерпев мороза, что на мне плоть». Когда он покаялся, то брат отворил дверь и принял его в келлию, при этом сказав ему: «Брат! На тебе плоть, для нее ты должен заботиться о пище и одежде». Отечник (82, 285–286).

Будем подвизаться о чистоте даже до смерти и храниться от всякой нечистоты, которая не свойственна естеству, по словам первенца между пророками – Моисея. В особенности будем остерегаться разврата. Ангелы пали и низвергнуты из своего состояния славы и чести, позволив очам непозволительное воззрение. Нет ничего хуже, как смотреть с вожделением на женщину. Многие погибли из-за женщин... Не будьте рабами скверных нижеестественных страстей, ни постыдных похотений, столь мерзких перед Богом. Имя Божие напишите на сердцах ваших; пусть непрестанно раздается внутри вас голос: «вы храм Божий» (1Кор. 3, 16) и место Святого Духа. Человек, обольщенный нечистым вожделением, перед Богом подобен бессловесным скотам, лишенным всякого сознания. Преподобный Антоний Великий (82, 17).

Блудная брань усиливается от пяти причин: от празднословия, тщеславия, многого сна, от склонности к красивой одежде, от пресыщения. Желающий отстранить от себя брань блуда пусть хранится от упомянутых поводов к ней... ибо страсти держатся одна за другую, как звенья в цепи. Преподобный авва Исаия (82, 152).

Апостол сказал: «блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым» (Еф. 5, 3). Блуд – это грех, совершенный телом. Нечистота – это страстное осязание своего и чужого тела, смех и свободное обращение с другими. Инок должен сохранять непрерывное трезвение, чтобы не ослабеть во внимании, чтобы страсти не нанесли ему какого-либо вреда. Изречения безымянных старцев (82, 385).

Любодеяние воспламеняется сначала в душе сластолюбца, а потом производит телесное растление (4, 162).

Дух блуда не ограничивается тем, чтобы подвергнуть бесчестию одного, к нему тотчас присоединяются товарищи; пиры, пьянство, постыдные рассказы и непотребная женщина, которая вместе пьет, одному улыбается, другого соблазняет и всех распаляет к тому же греху, – неужели мала эта зараза, маловажно такое распространение зла? (4, 167).

Женщина, наряжающаяся для того, чтобы возбудить к себе вожделение невоздержанных, уже любодействует в сердце своем. Святитель Василий Великий (5, 106).

Блудник вредит сам себе, сам себя пронзает стрелой бесчестия. Вор решается на воровство, чтобы питать тело, а блудник заботится об ограблении собственной плоти. Любостяжательного побуждает к хищению мысль о корысти, блудодеяние же наносит ущерб чистоте тела. Завистливому причиняет страдание слава другого, а блудник сам совершает собственное бесславие. Ибо что бесчестнее бремени блуд одеяния? Святитель Григорий Нисский (23, 453).

«Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (1Кор. 3, 17), – говорит Священное Писание... Усиленно сопротивляйся демону блуда; не соглашайся увлечься помыслом, потому что от искры разгораются угли и от дурной мысли умножаются дурные пожелания. Старайся истреблять и воспоминания о них (25, 202).

Прелюбодеяние искореняет в себе тот, кто обращает глаза вниз, а душу – к Господу (26, 228).

Прелюбодействующие чувствуют стыд, если их видит хоть один человек; в каком же стыде должны предстать они там, когда будут взирать на них небо и земля? (28, 101).

Совершенно удалите от себя прелюбодейства, потому что в ров погибели ввергнут они тех, которые остаются виновными в них. Преподобный Ефрем Сирин (28, 114).

Если тебя борет блудная страсть, удручай тело подвигами, со смирением припадая перед Богом, и обретешь покой (34, 97).

Если ощущаешь в себе блудную брань, то непрестанно удручай себя бдением, голодом и жаждой, смиряясь перед всеми. Преподобный авва Исаия (34, 210).

Горе блуднику, оскверняющему брачную ризу! Со стыдом изгоняется он из брачного Царского чертога (48, 254).

В твоей власти или накормить [демона блуда] непотребными делами, или с гневом обратить его в бегство молитвами, псалмопением, постом, бдением (49, 78).

Столп опирается на основание, а блудная страсть покоится на пресыщении.Преподобный Нил Синайский (67, 235).

Прелюбодейство... нарушает условие брака, унижает благородство детей, расторгает родственные связи и расстраивает всю человеческую жизнь. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 132).

Мы удаляемся от Бога не местом, но делами. Ибо первое невозможно, как сказано у пророка: «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» (Пс. 138, 7). Но грехи отлучают нас от Бога (116, 188).

Взирающий на женщину с вожделением, будет ли он мирянин или монах, будет одинаково наказан за прелюбодеяние (35, 107).

Когда муж обращается сердцем к другой, то, разделяясь в душе и управляемый уже самим диаволом, наполняет свой дом всякой скорбью. А если и жена увлечется подобной же страстью, то все переворачивается до самого дна (38, 594).

Искушения этого греха сильны, и ничто не волнует так (юношеского) возраста, как эта страсть. Поэтому оградим их (юных) отовсюду советами, увещеваниями, страхом и угрозами (38, 800).

Зачем засматриваешься на чужое лицо? Зачем стремишься в пропасть? Зачем ввергаешь себя в сети? Ограждай свои глаза, прикрывай свое зрение, положи закон очам своим, послушай Христа, Который, угрожая, приравнивает бесстыдный взгляд к прелюбодеянию (39, 182).

Что пользы в удовольствии, если оно... подвергает непрестанному страху, вечному мучению? Не гораздо ли лучше, немного воздержав силу своих помыслов, удостоиться вечной радости, чем за малое удовольствие от порочных пожеланий мучиться бесконечно? (39, 182).

Кто любит смотреть на красивые лица, тот больше всего сам разжигает в себе пламя страсти и, делая душу пленницей страсти, вскоре приступает и к исполнению пожелания (41, 191).

Если хочешь смотреть и услаждаться взором, то смотри постоянно на свою жену и люби ее; этого не воспрещает никакой закон. Если же будешь взирать на чужую красоту, то оскорбишь и свою жену, отвращая от нее взгляд, и ту, на которую смотришь, так как касаешься ее вопреки закону (41, 193).

Не говори: что в том, если я пристально посмотрел на красивую женщину? Если ты прелюбодействуешь в сердце, то скоро осмелишься совершить это и плотью (41, 193).

Блуд находит помощника в свойстве тела.... Где блуд, там обитает диавол (43, 900).

Не обижай себя, человек, не отвергай всеоружия Духа Святого, чтобы враги легко не победили тебя; возьми щит покаяния, и отрази стрелы похоти (43, 900).

Избегай блуда, оскверняющего нашу душу и тело; блуда, удаляющего нас от Бога и от святых; блуда, который уготовляет для нас вечный и неугасимый огонь (43, 917).

[Прелюбодеяние есть] следствие тщеславия, чувственного разжжения и чрезмерного сладострастия (45, 19).

Блуд делает людей бесчестными, жалкими, смешными и презренными у людей, делает то, что мог бы сделать враг. А часто блуд ввергал в болезни и опасности. Многие даже погибли от блудниц (45, 341).

Избегай прелюбодеяния, помня, что, впадая в него, ты одновременно становишься и нарушителем закона, и убиваешь свое тело, и позоришь себя, и душу свою подвергаешь мучениям, и бесчестишь свой род, и прогневляешь Бога (45, 953).

Если твой брат соблудил, не поноси его обидными словами, не насмехайся над ним. Ты не доставишь этим ему нимало пользы, но только повредишь ему (45, 126).

Подумай, как сможет блудник войти в церковь после общения с блудницей? Как будет простирать к небу руки, которыми обнимал ее? Как посмеет молиться устами, которыми целовал блудницу? (46, 682).

Если бы это была нечистота только телесная, ты мог бы, как и следует, очистить себя омовением. Но так как блудник загрязнил и сделал нечистой всю душу, пусть ищет такого очистительного средства, которое могло бы смыть скверну ее. А если он не сделает этого, то хотя бы исходил все речные источники, не в состоянии будет удалить даже и малейшей части этого греха (46, 682).

Лучше, конечно, совсем не быть знакомым с этим мерзким грехом. Но если уж кто поскользнулся, пусть употребляет впредь такие средства, которые могут устранить самую сущность греха, обещая никогда больше не впадать в этот грех. Если же мы, согрешая, хотя и осуждаем совершенный грех, но опять принимаемся за то же, то нам не будет никакой пользы от очищения. Святитель Иоанн Златоуст (46, 684).

Нам предстоит подвиг против духа блуда, эта брань более продолжительна, чем другие, постоянна и жестока. В ней весьма немногие одерживают совершенную победу. Начиная беспокоить с юного возраста, она не прекращается до тех пор, пока не будут побеждены прочие страсти. Поскольку нападение бывает двоякое, на тело и на душу, то и сопротивляться надо двояким оружием, иначе нельзя одержать победу, только если и тело, и душа будут бороться вместе. Одного телесного поста недостаточно для приобретения или сохранения чистоты целомудрия, если не будут предшествовать сокрушение духа и постоянная молитва против этого нечистого духа. Потом необходимы продолжительное размышление о Священном Писании с духовным разумением, труд и рукоделие, обуздывающие непостоянные блуждания сердца. А прежде всего в основание должно быть положено истинное смирение, без которого нельзя победить никакого порока (53, 73).

Если хотим законно подвизаться духовным подвигом и победить нечистого духа блуда... нужно надеяться не на свои силы (ибо это невозможно совершить человеческим усилием), но на помощь Божию. Ибо душа неизбежно терпит нападения от этой страсти до тех пор, пока не осознает, что она ведет войну, превышающую ее силы, и не может одержать победу собственным старанием и трудом, если не будет подкреплена помощью и защитой Господа (53, 75).

Исправление этого порока – блуда главным образом зависит от совершенствования сердца, из которого, по слову Господа, исходит болезнь... (Мф. 15, 19). Следовательно, сначала надо очищать сердце, в котором находится источник жизни и смерти, как говорит Соломон: «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни» (Притч. 4, 23). Ибо плоть подчиняется его произволению и власти и потому с особенным усердием надо соблюдать строгий пост, чтобы плоть, противясь внушениям души, бесчинствуя, не изгнала своего правителя – духа. Впрочем, если мы все значение будем придавать только укрощению тела, а душа не будет так же воздерживаться от прочих пороков и не будет занята божественным размышлением, то мы никак не сможем взойти на самый верх истинной непорочности, когда главное в нас будет нарушать чистоту тела. Итак, по словам Господа, нам надлежит очистить прежде «внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их» (Мф. 23, 26) (53, 74).

...Не должно быть сомнения, что страсть блуда и нечистоты может быть истреблена в нас, потому что апостол повелел отсекать их так же, как и любостяжание, празднословие, смехотворство, воровство, отсечение которых удобно (53, 384).

Но для всякого из нас, всеми силами подвизающегося против духа блуда, победа в том, чтобы не ожидать средства (к победе) от своего старания [но от Бога]. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (авва Херемон 53, 400).

Кто телесными трудами и потами ведет брань с этим соперником (блудным бесом), тот подобен связавшему врага своего слабой веревкой... Кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами... Кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждой, тот подобен убившему своего противника и похоронившему его в песке (57, 114).

Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами, ибо он имеет многие убедительные оправдания, ибо воюет против нас с помощью нашего естества (57, 115).

Кто одним воздержанием покушается утолить блудную брань, тот подобен человеку, который думает выплыть из пучины, двигая одной рукой. Соедини с воздержанием смирение, ибо первое без последнего не приносит пользы (57, 119).

Этот бес (блудный) тщательнее всех других подкарауливает удобный случай, чтобы нас уловить, и когда видит, что мы не можем помолиться против него телесно, тогда в особенности нападает на нас (57, 128).

Наш бесчеловечный враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив и что Он скоро прощает эту страсть, как естественную. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 118).

Диавол из зависти воздвиг на тебя брань. Береги же глаза свои и не питайся до сытости. Вина употребляй немного, и то по немощи тела, если придется. Приобрети смирение, расторгающее все вражьи сети. Преподобный авва Дорофей (58, 213).

«А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует» (Мф. 5, 32). Моисей повелел, чтобы возненавидевший жену свою развелся с ней, чтобы не случилось чего-нибудь худшего, потому что ненавидимая могла быть и убита. Но такой муж обязан был дать жене разводную, которая называлась отпускною, чтобы бывшая жена не возвращалась к нему и не произошло смуты, если бы он стал жить с другой... Господь не нарушает Моисеева закона, но исправляет его и запрещает мужу ненавидеть свою жену без вины. Если он оставит ее по уважительной причине, то есть за прелюбодеяние, он не подлежит осуждению, а если не за прелюбодеяние, то подлежит суду, потому что тем заставляет ее прелюбодействовать. Но и тот становится прелюбодеем, кто возьмет ее, потому что, если бы никто не взял ее, она, может быть, возвратилась бы к прежнему мужу и покорилась бы ему... А христианину должно быть миротворцем и для чужих, тем более для своей жены, которую Бог соединил с ним. Блаженный Феофилакт (115, 563, 564).

Но, может быть, кто-нибудь скажет: какая обида Христу Богу от того, что кто-либо оскверняет свое тело блудным грехом? Воистину, в этом Ему великая обида, ибо тело каждого христианина – не его, а Христово, согласно словам Писания: «Вы – тело Христово, а порознь – члены» (1Кор. 12, 27). И не подобает тебе осквернять и загрязнять тело Христово делами плотскими, сладострастными, кроме законного супружества. Ибо ты дом Христов, по словам апостола: «храм Божий свят; а этот храм – вы» (1Кор. 3, 17); и разве тот, кто захотел бы выгнать хозяина из его собственного дома, не нанес бы ему величайшей обиды? Да, нанес бы. И изгнанный из дома своего хозяин взял бы меч или что-либо другое и воздвиг бы брань на изгнавшего его. Так и Христос Господь, изгоняемый нами из нас самих, из собственного дома Его, нашими скверными плотскими делами, терпит от нас обиду и берет меч в руки, чтобы воздать нам за Свою обиду.

Посмотрим, как неугоден Господу всякий, кто не борется со страстями своего тела, не побеждает, а любит их, кто не угашает в себе огня похоти, но еще более разжигает его, влекомый сластолюбием, как говорится в Писании: «каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1, 14).

Желающий же упорно сопротивляться страстям своим ради любви Христовой чем может побеждать их? Умерщвлением самого себя. «Умертвите, – говорит святой Павел, – земные члены ваши» (Кол. 3, 5). Таков был этот святой подвижник, говоривший себе: «усмиряю и порабощаю тело мое» (1Кор. 9, 27). И никто не может иначе победить свою обуреваемую страстями плоть, как только умерщвлением ее... Каждый сам может достаточно видеть в житиях святых, как многие истомляли себя различными умерщвлениями, угашая в себе пламень плотского вожделения. Достаточно сказать, что умертвивший свои страсти есть добрый подвижник и бескровный мученик. Святитель Димитрий Ростовский (103, 698–699).

Блуд есть яд, умерщвляющий душу (104, 109).

Кто блудодействует, тот отрекается от Христа. Святитель Тихон Задонский (104, 109).

Грех блуда имеет то свойство, что соединяет два тела, хотя и не законно, в одно тело. По этой причине, хотя он прощается немедленно после раскаяния в нем и исповеди, при непременном условии, чтобы покаявшийся оставил его, но очищение и отрезвление тела и души от блудного греха требует продолжительного времени, чтобы связь и единение, установившиеся между телами... и заразившие душу, обветшали и уничтожились (108, 288).

В Новом Завете (грех любодеяния) получил новую тяжесть, потому что тела человеческие получили новое достоинство. Они сделались членами Тела Христова, и нарушитель чистоты наносит уже бесчестие Христу, расторгает единение с Ним... Любодей казнится смертью душевной, [от него] отступает Святой Дух, согрешивший признается впавшим в – смертный грех... – залог неминуемой гибели... если этот грех не уврачуется благовременно покаянием (108, 333).

Весьма важно сохранение тела от впадения в блуд, но одного этого недостаточно для боголюбезной чистоты, которая видит Бога. На нас лежит непременная обязанность очистить самую душу от сладострастных помышлений, мечтаний и ощущений (108, 339).

Телесное вожделение увядает от исповеди более, чем от поста и бдения (108, 490).

Закон Моисеев воспрещал прелюбодеяние. Господь воспретил плотское вожделение (108, 510).

Тщеславие в отношении к истинной славе есть блуд (109, 216).

Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной молитвы, помогает (в борьбе с блудным бесом) страдание в телесной молитве... (112, 341).

Особенно тяжелое впечатление производит на нас услаждение плотскими вожделениями. Отцы называют их осквернителями духовного храма Божия. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 358).

...Никогда не было так своевременно, как в тот период, внушать христианам из язычников воздержание от блуда, потому что никогда развращение языческих нравов не доходило до такой степени, как в тот период. Евреи, нельзя не сказать правды, из всех племен могли считаться народом чистейшей нравственности, но и они смотрели на этот грех не как на преступление против нравственности, потому что такой взгляд был установлен только христианством. Что же касается язычников, то даже Сократ не считал блуда предосудительным, – а Цицерон утверждал, что ни один из моралистов и не думал налагать на это дело запрещения. Взгляд на чувственность древнего человека изменился в новом вследствие той чистоты, которой дышит и которую вселяет каждая страница Нового Завета. Основой для такого изменения взгляда служат высочайшие нравственные истины, преподанные миру в учении Законоположника и Господа. Но долг справедливости требует воздать благодарность и тому, чье учение было широким разъяснением этих великих истин, – апостолу Павлу. Если безумную растрату драгоценных даров жизни следует считать страшным бедствием для личностей и народов, если разврат есть проклятие и позор, поедающий под корень человеческое счастье гораздо быстрее, чем все другие пороки, и если, напротив того, румянец скромности на молодых щеках считается одною из драгоценнейших принадлежностей юности, то истинным благодетелем, под влиянием духовно-нравственных поучений которого посеяны и возросли эти истины в сердцах юношей всякой христианской страны, следует признать того, кто, под наитием благодати Всесвятого Духа, с большей ясностью, с большим спокойствием, с большим убеждением, чем кто бы то ни было, разъяснил гнусность, унизительность, заразительность греха, через тело предающего и распространяющего свой яд по душе, имеющего еще то особенное свойство, что губит душу не одного человека, но ставит его в ответственность перед Богом за преграждение пути к спасению других личностей. Барсов М. В. (114, 377–378).

В Нижнем Египте, был некий отшельник, пользовавшийся известностью, потому что он безмолвствовал наедине в келлии в пустынном месте. По действию сатаны некая женщина развратного поведения, услышав об отшельнике, сказала юношам, знакомым своим: «Что вы мне дадите, если я низложу вашего отшельника?». Они условились щедро вознаградить ее. Она вышла вечером, как бы сбившись с дороги, пришла к келлии отшельника, постучалась в дверь. Он вышел, увидев ее, смутился и спросил: «Каким образом ты пришла сюда?». Она, притворно заплакав, отвечала: «Сбилась с дороги». Умилосердившись над нею, он ввел ее в сени перед келлией, а сам вошел в келлию и запер за собой дверь. Но она стала кричать: «Авва! здесь меня съедят звери!». Он опять смутился, но в то же время страшился Суда Божия за жестокий поступок и говорил себе: «Откуда пришла мне эта напасть?». Отворив дверь, он ввел ее в келлию. Тогда диавол начал стрелами вожделения разжигать его сердце. Поняв, что тут действует диавол, отшельник сказал себе: «Путь врага – тьма, а Сын Божий – свет». С этими словами он зажег лампу. Чувствуя, что вожделение воспламеняется больше и больше, сказал: «Так как удовлетворяющие вожделениям пойдут в муку, испытай себя, можешь ли выдержать огонь вечный?» С этими словами он поставил один из пальцев руки над огнем лампады. Палец начал гореть, но он не чувствовал боли по причине необыкновенного воспламенения плотской страсти, и до дневного рассвета сжег себе все пальцы на руке. Женщина, увидев, что делает отшельник, от ужаса как бы окаменела. Рано утром пришли упомянутые юноши к отшельнику и спросили его: «Приходила ли сюда поздно вечером женщина?» Он отвечал: «Приходила. Вот она, спит там». Юноши, подойдя к ней, нашли ее мертвой и сказали: «Авва! Она умерла». Тогда он, раскрыв малую мантию, в которой был, показал им свои руки: «Вот что сделала мне эта дочь диавола. Но Писание говорит, что нельзя воздавать злом за зло». Помолившись, он воскресил умершую. Она покаялась и благочестиво провела остаток жизни (82, 483–484).

Ученик одного святого старца был борим духом любодеяния, но при помощи благодати Божией мужественно противостоял скверным и нечистым помышлениям своего сердца, очень прилежа посту, молитве и рукоделию. Блаженный старец, видя усиленный подвиг его, сказал: «Если хочешь, сын, я помолюсь Господу, чтобы Он отнял у тебя брань». Ученик отвечал: «Отец! Хотя я и тружусь, но вижу и чувствую в себе благой плод: по причине этой брани я пощусь больше и больше упражняюсь в бдениях и молитвах. Но прошу тебя: моли милосердного Господа, чтобы дал мне силу выдержать брань и подвизаться законно». Тогда святой старец сказал ему: «Теперь я узнал, что ты правильно понял, что этой невидимой бранью с духами при посредстве терпения совершается вечное спасение твоей души» (82, 424–425).

Некий брат имел брань любодеяния. Он пошел к старцу и сказал ему о своих помыслах. Старец сделал ему наставление, утешил и отпустил с миром. Брат, почувствовав пользу, возвратился в свою келлию. Но вот опять пришла брань. Он опять сходил к старцу и таким образом поступал несколько раз. Старец не оскорбил его, но наставлял его не только не вдаваться в расслабление, а, напротив, приходить к нему каждый раз, обличая врага, когда тот начнет нападать. Таким образом, говорил старец, враг, будучи обличаем, отступит: ничто так не противно духу любодеяния, как когда открывают его дело, и ничто не приносит ему такой радости, как когда скрывают приносимые им помыслы. Отечник (82, 454).

Однажды диавол воздвиг в многотрудном теле святого Игнатия такую плотскую брань, что он, сжигаемый этим адским пламенем, пал на землю и долго лежал, как полумертвый, потом пришел к своему попечителю старцу Акакию и, объяснив ему свою беду, просил у него утешения. Добрый старец, как и подобало, утешил и утвердил его словами божественными и примерами святых мужей. После этого блаженный подвижник пришел в церковь, взял в руки икону Богоматери и лобызал ее, со слезами прося Приснодеву помочь ему в беде и избавить от этой непереносимой брани и диавольского наваждения. Не оставила Богоневестная своего раба искушаться сильнее, чем он мог: по благодати Богоматери его окружило некое неизреченное и неописуемое благоухание, и с того времени его оставила эта смертоносная брань. Афонский Патерик (85, 247–248).

Многие, искушаемые сладострастием, блудодействуют мыслью; сохраняя девство тела, растлевают девство души. Возлюбленные! Необходимо отречься от услаждения блудными помыслами и мечтаниями, от общения с ними и внимания к ним, по наставлению Писания: «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни» (Притч. 4, 23). Авва Геронтий (82, 89).

В хранении сердца от греховных помыслов заключается начальная причина и сущность спасения. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (82, 89).

«А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). Иисус Христос запрещает здесь не всякое пожелание, но пожелание, рождающееся в нас от воззрения на женщин. Ибо любящий смотреть на красивые лица преимущественно сам возжигает в себе пламя страсти, делает душу пленницей и после этого скоро приступает и к совершению пожелания... Ибо Господь не сказал: кто пожелает, поскольку можно желать и сидя в горах, но «кто смотрит с вожделением», то есть кто сам производит в себе пожелание, кто без всякого принуждения вовлечет этого зверя в свое спокойное сердце; это уже происходит не от природы, но от нерадения... Поэтому-то Спаситель не вовсе запретил смотреть на женщин, но только запретил смотреть на них с вожделением (115, 561).

«Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф. 5, 29). Спаситель произнес эти слова не о членах. Он нигде не осуждает плоти, но везде обвиняет развращенную волю. Не глаз твой смотрит, но через него смотрит ум и сердце. Если душа обращена на другие предметы, глаз часто не видит предметов, находящихся перед нами. Поэтому не все должно приписывать действию глаза. Если бы Христос говорил о членах, то сказал бы не об одном глазе, правом, но об обоих. Потому что, если кто соблазняется правым глазом, тот, без сомнения, соблазняется и левым. Итак, почему Спаситель упомянул только о правом глазе и о правой руке? Потому, чтобы ты знал, что речь идет не о членах, но о людях, имеющих с нами тесную связь. Итак, если ты кого-нибудь любишь так, что полагаешься на него, как на правый глаз, и признаешь его столь полезным, что считаешь его за правую руку свою, если он развращает твою душу, то и такого человека отсеки от себя. Святитель Иоанн Златоуст (115, 561– 562).

Блудную похоть надо пресекать памятью, что за этот грех сильно мучит и терзает совесть. Святитель Тихон Задонский (104, 110).

«Всякий, кто смотрит на женщину... уже прелюбодействовал с нею» (Мф. 5, 28). Как же быть, если, живя в обществе, нельзя не смотреть на женщин? Но ведь не просто «кто смотрит на женщину... прелюбодействует», а «кто смотрит с вожделением».

Смотреть – смотри, а сердце держи на привязи. Смотри очами детей, которые смотрят на женщин чисто, без всяких дурных мыслей. Женщин должно и любить, ибо из заповеди о любви к ближним не исключаются и они, но любовью чистой, которая помышляет о душе и духовном родстве, помимо всего прочего... В христианстве, как перед Богом «нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3, 28), так и во взаимных отношениях христиан. Во всех отношениях, ты скажешь, это трудно. Да, без борьбы не бывает, но борьба предполагает нежелание зла; нежелание же милостивым Господом вменяется в чистоту (107, 160–161).

Есть у святых отцов похвала некоторым лицам, славным по своей христианской жизни, состоящая в том, что они воскресли прежде Общего Воскресения. В чем же тайна такой жизни? В том, что они усвоили характерные черты жизни после Воскресения, как они указываются в слове Божием, и сделали их определяющими в себе. Будущая жизнь представляется отрешенной от всего плотского: там ни женятся, ни посягают, не будут там питаться мертвой пищей и самое тело воспримут духовное.

Итак, кто живет отрешенно от всего плотского, тот принимает в себя или возращает в себе элементы будущей после Воскресения жизни. Дойди до того, чтобы в тебе замерло все плотское, и воскреснешь прежде Будущего Воскресения. Путь к этому указывает апостол, когда говорит: «поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти» (Гал. 5, 16). И удостоверяет, что этим путем наверняка можно достигнуть желаемого: «сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. б, 8). Святитель Феофан Затворник (107, 104–105).

Если выпито много вина, оно становится подобным мучителю, ворвавшемуся в крепость, который с высоты ее производит в душе неумолкающие мятежи, не отказывая себе ни в каком беззаконном требовании, но прежде всего поработив рассудок, смешивает и приводит в расстройство весь сознательный строй жизни: голос делает громким, возбуждает непристойный смех, опрометчивый гнев, необузданные вожделения, неистовую и бешеную страсть ко всякому беззаконному удовольствию (5, 203).

Пьянство – начало безбожия, ибо оно омрачает разум, которым обыкновенно наиболее познается Бог (5, 177).

Постящегося приемлет Господь внутрь священных оград, но не допускает туда упивающегося, как скверного и чуждого святыне (7, 23).

Избегай пьянства, чтобы оно более и более не отделило тебя от Бога (7, 28).

Пьянство не дает места Господу, пьянство отгоняет Святого Духа (7, 18).

В душу, оскверненную пьянством, не войдут пост и молитва (7, 23).

Пьянство – вражда на Бога (7, 28).

Пьянство – мать порока, противление добродетели; оно делает мужественного робким, целомудренного – похотливым, не знает правды, отнимает благоразумие (7, 210).

Пьянство – это добровольно накликаемый бес, через сластолюбие вторгающийся в душу (7, 210).

Вино потопляет рассудок и ум и возбуждает страсти и сластолюбие. Святитель Василий Великий (7, 218).

Не употребляй вино до упоения, чтобы не лишиться Божественной радости. Преподобный авва Исаия (34, 91).

Кто проводит время в пьянстве, разгуле и объядении, тот подпал жестокой власти диавола (35, 779).

Пьянство – корень всех зол (36, 12).

Пьяница – живой мертвец (36, 12).

Пьянство – это падение, лишение оправдания, общий позор нашего рода (36, 12).

Главное зло пьянства в том, что оно делает для пьяницы недоступным Небо и не позволяет достичь вечных благ, так что вместе с позором на земле, страждущих этим недугом и на Небе ожидает тягчайшее наказание (36, 13).

Пьянство происходит не от вина – и вино создано Богом... но порочная воля производит пьянство (36, 482).

Пьяный бывает хуже бесноватого: все мы жалеем бесноватого, а на пьяницу негодуем и гневаемся. Почему? Потому что у того – болезнь от диавольской напасти, а у этого – от беспечности; у того – от козней врагов, у этого – от козней собственных помыслов (36, 483).

Пьянство – несчастье, над которым смеются, болезнь, над которою издеваются; произвольное беснование, которое хуже умопомешательства (36, 483).

Пьяница неприятен для друзей, смешон для врагов, презираем подчиненными, отвратителен для жены, несносен для всех... (36, 483).

Особенно же тяжело то, что пьянство, полное стольких зол и порождающее столько несчастий, даже и не считается у многих виной (36, 483).

Пьяный не умеет распоряжаться своими речами с рассуждением, не умеет расположить богатства мыслей... все тратит и низвергает (36, 483).

Пьяный более жалок, чем мертвый. Мертвый бесчувствен и не может делать ни добра, ни зла, а пьяный способен делать зло и, зарыв душу, как в могиле, в плотском, умерщвляет свое тело (36, 484).

Даже и удовольствием не может воспользоваться пьяница, потому что удовольствие – в умеренности, а в неумеренности – бесчувственность (36, 711).

Пьянство – всегда зло, но особенно в Святые праздники. Здесь вместе с грехом есть и величайшее оскорбление и унижение Божественных вещей; за это может быть и двойное наказание (36, 712).

Пьянство и само по себе может служить вместо всякого наказания, наполняя души смятением, исполняя ум мраком, делая пьяного пленником, подвергая бесчисленным болезням, внутренним и внешним (40, 67).

Стяжал ли кто-либо целомудрие, стыдливость, пристойность, или кротость, или смирение – все это пьянство повергает в море нечестия (41, 593).

Пьянство... это многообразный и многоглавый зверь... здесь вырастает у него блуд, там – гнев; здесь – тупость ума и сердца, а там – постыдная любовь (41, 715).

Пьяница не может видеть Царствия Небесного. И что я говорю: Царствия! Пьяница не видит и настоящих предметов. Пьянство превращает дни в ночи, свет во тьму; пьяный, глядя во все глаза, не видит и того, что у него под ногами (41, 593).

Храм Божий – это те, в ком обитает Дух Божий. Храмом идолов (и диавола) являются те, которые оскверняют себя пьянством и невоздержанием (42, 860).

Христос хочет обитать у тебя, а ты попираешь Его объядением и пьянством. Святитель Иоанн Златоуст (46, 170).

Вино, как все сотворенное Создателем для нашей пользы, есть добро, «ибо всякое творение Божие хорошо», – говорит апостол, – и «ничто не предосудительно, если принимается с благодарением» (1Тим. 4, 4). И в книге Бытия пишется: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1, 31). «Вино полезно для жизни человека, если будешь пить его умеренно... Отрада сердцу и утешение душе – вино, умеренно употребляемое вовремя», – говорит Сирах (Сир. 31, 31, 33), ибо, так употребляемое, веселит печального, подкрепляет немощного. Потому и к святому Тимофею апостол написал: «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов» (1Тим. 5, 23). Потому и святой Павел запрещает не пить вино, но упиваться: «не упивайтесь вином» (Еф. 5, 18). Ибо одно – пить вино, другое – упиваться вином (104, 324–325).

Причиною пьянства, как и прочих грехов, бывает злое и невоздержанное сердце, праздность, частые пиршества, компании, усиленные потчевания, общение со злыми и невоздержанными. От частых же повторений порождается страсть и злой обычай (104. 1565).

Пьянство бывает виной многих и тяжких грехов. Оно порождает ссоры, драки с последующими кровопролитиями и убийствами, сквернословие, кощунство, хулу, досады и обиды ближним. Оно приучает лгать, льстить, грабить и похищать, чтобы было чем удовлетворить страсть. Оно разжигает гнев и ярость. Оно приводит к тому, что люди валяются в грязи, как свиньи в болоте, – словом, делает человека скотом, словесного – бессловесным, так что не только внутреннее состояние, но и внешний человеческий вид часто изменяет. Поэтому святой Златоуст говорит: «Диавол ничего так не любит, как роскошь и пьянство, поскольку никто так не исполняет его злой воли, как пьяница» (104, 1566).

Пьяный человек способен на всякое зло, идет на всякие соблазны. Тот же, кто так его угостил, становится участником и всех его беззаконий, поскольку трезвый таких соблазнов не принял бы. Если в трезвом сияет хоть малая искра разума, то в пьяном она совсем угашается. Трезвого хотя и влечет похоть к беззаконию, но совесть вооружается и противостоит, и так отводит от беззакония, а в пьяном похоть преобладает, а совесть ослабевает (104, 1566).

От этих заботливых и ядовитых угощений человек впадает в страсть пьянства, в которой так коснеет, что и освободиться от нее не может. И часто бывает, что в этом бедственном бесчувствии кончается и жизнь его без надежды на спасение. За эту гибель и мнимый его благодетель, или, скорее; злодей, будет осужден. Потому что кто открывает дорогу к гибели, тот в этой гибели бывает виновен (104, 1567).

Пьянство бывает причиной не только душевных, но и временных телесных зол, расслабляет тело и приводит к немощи. Поэтому написано: «Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино» (Сир. 31, 29). Пьянство приводит к убожеству и нищете. «Работник, склонный к пьянству, не обогатится», – говорит Сирах (Сир. 19, 1). Оно отнимает славу и доброе имя, напротив, к бесславию, презрению и омерзению приводит, ибо никем так не гнушаются люди, как пьяницей. Домашним, родным, друзьям пьяный причиняет скорбь и печаль, а у врагов вызывает насмешку. Пьянство делает своего приверженца неспособным ни к какому делу, В каком бы звании ни был пьяница, он больше принесет бед и напастей, чем пользы обществу (104, 1568–1569).

Юным нельзя позволять пить ничего опьяняющего, потому что юные скорее привыкают, и чему научатся в юности, к тому и всю жизнь пристрастны будут. Нельзя позволять им водиться с пьяницами и развращенными. И достигшим зрелости, без нужды не надо пить вино. От плохих компаний и пиршеств надо удаляться. Надо напоминать, что от этой страсти весьма трудно отстать. И многие от этой самой страсти погибают душой и телом. А привыкшим к этой страсти надо крепко против ее мучительства вооружиться, стоять, не поддаваться, молить и призывать всесильную Божию помощь. Надо приводить на память случающиеся от пьянства беды и сравнивать состояние трезвой жизни с состоянием пьяного. Надо напоминать, что многие умирают пьяными во сне и из этого мира в иной переходят без всякого чувства, и потому без покаяния. Святитель Тихон Задонский (104, 1570).

Жена одного служащего, некая Мария Гордеева, рассказала на Троицком подворье архимандриту Крониду следующую повесть о себе. «Мой муж, – говорила она, – после брака не переставал вести нетрезвую жизнь. Все свободное время он проводил в пьяных безумных оргиях. Однажды, находясь в неописуемой скорби, доходящей до отчаяния, я сидела одиноко в своей комнате и решила призвать на помощь Преподобного Сергия Радонежского. Я так горячо молилась ему, что слезы лились потоком. Вдруг вижу: вся комната моя осветилась неземным светом. В этом свете идет ко мне дивный старец неописуемой духовной красоты и доброты... Подойдя, он отечески приветливо сказал мне: «Успокойся, раба Божия Мария! Молитва твоя услышана, и твой муж больше нетрезвым к тебе не придет». Я поклонилась ему в ноги. Он меня благословил и стал невидим. Через несколько минут после этого видения раздался в нашей квартире резкий звонок. Я отворила дверь и увидела мужа. Но он совсем не был таким буйным, каким являлся прежде. Войдя в переднюю, он опустился передо мною на колени, зарыдал и стал просить у меня прощения за свою безумную жизнь и мучения, причиненные мне. После этого он сделался неузнаваемым, совершенно трезвым и достойным. И 35 лет нашей дальнейшей супружеской жизни я прожила с ним в мире и согласии». Троицкие цветки (91, 16).

Образ этой страсти, которой необходимо подчиняется даже христианин духовной и высокой жизни, довольно верно обозначается подобием орла. Хотя он парит выше облаков и скрывается из глаз людей и от лица всей земли, но, по требованию чрева, принужден бывает опять спускаться на низменности, сходить на землю и питаться... трупами. Также и чревоугодие никак нельзя пресечь, как прочие пороки, или совершенно истребить, а только излишние возбуждения и пожелания его можно ограничить и обуздать силой души (53, 257).

Если побежденный дух чревоугодия своим смирением начнет льстить тебе, упрашивая, чтобы ты сделал ему некоторое послабление, уменьшил ревность в воздержании и меру строгости, не сдавайся в ответ на его покорность. Видя, что ты стал немного спокойнее от скотского разжигания, не думай, что ты вне опасности нападения, не возвращайся к прежней невоздержанности или прихотям чревоугодия. Ибо побежденный дух чревоугодия говорит как бы так: «возвращусь в дом мой, откуда я вышел» (Мф. 12, 44). Тогда тотчас происходящие от него семь духов – пороков будут для тебя еще злее, чем страсть, которая вначале была побеждена тобою, и они скоро увлекут тебя к грехам... Поэтому нам надо стараться, победив воздержанием и постом страсть чревоугодия, не оставлять душу нашу пустой от необходимых добродетелей, но заботливо наполнять ими все изгибы нашего сердца, чтобы дух чревоугодия, возвратившись, не нашел нас пустыми, не занятыми добродетелями, и, не довольствуясь открытием входа для себя одного, не ввел с собой в нашу душу семь страстей, так что последнее будет хуже прежнего. Ибо после этого будет гнуснее, грязнее та душа, которая хвалится, что отреклась от этого мира, тогда как в ней господствуют все восемь страстей. Она подвергнется более тяжкому наказанию, чем когда не обязалась ни достоинством, ни именем христианским. Ибо эти семь духов потому называются злейшими прежде вышедшего духа, что пожелание чрева само по себе не было бы вредно, если бы не вводило за собою других, более важных страстей, то есть блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия и гордости, которые сами по себе, без сомнения, вредны и гибельны для души. И потому никогда не может достигнуть совершенной чистоты тот, кто надеется приобрести ее одним воздержанием, то есть телесным постом, если не познает, что воздержание нужно для того, чтобы после усмирения плоти постом он мог вступить в брань с прочими страстями. Авва Серапион (53, 260).

Надо прежде подавить страсть чревоугодия, и ум должен быть утончен не только постом, но и бдением, и чтением, и частым сокрушением сердца о том, в чем сознает себя прельщенным или побежденным, то сокрушаясь от страха пороков, то воспламеняясь желанием совершенства и непорочности, пока, занятый такой заботой и размышлением, не осознает, что принятие пищи допущено не столько для удовольствия, сколько послужило ему в тягость, и станет считать ее более неизбежной потребностью тела, чем вожделенной душе. Занятые таким упражнением ума и сокрушением, мы подавим сладострастие плоти, усиливающееся от разгорячения пищей, и ее вредные жала; таким образом, печь нашего тела, которая разжигается вавилонским царем-диаволом, постоянно доставляющим нам поводы к грехам и порокам... мы можем погасить обилием слез и сердечным плачем, пока пожар плотской похоти не будет совершенно погашен росою благодати Божией, веющей в сердцах наших (53, 56).

Пресыщенное чрево порождает семя сластолюбия, и дух, подавленный тяжестью пресыщения, не может иметь рассудительности. Ибо не одно чрезмерное употребление вина делает человека безумным, но и безмерное употребление пищи также расстраивает, помрачает его, лишает чистоты и непорочности. Авва Антоний (53, 52).

Первая брань, первый опыт – в стремлении к совершенству истребить объядение и чревоугодие. Не только излишнее желание пищи надо подавить ради добродетели, но и самую необходимую для нашей природы пищу нужно принимать не без сердечной скорби, как противницу целомудрия. И течение нашей жизни должно быть установлено таким образом, чтобы ни в какое время не отвлекаться от духовных занятий, разве только когда слабость тела побуждает снизойти к необходимому попечению о нем. И когда подчиняемся этой необходимости, то, удовлетворяя больше потребности жизни, нежели вожделению души, мы должны спешить оставлять ее, как отвлекающую нас от спасительных занятий. Ибо мы никак не можем презреть удовольствия настоящей пищи, если ум, предавшись Божественному созерцанию, не будет еще более наслаждаться любовью к добродетелям и красотой небесной. И, таким образом, каждый будет презирать все настоящее, как скоропреходящее, когда непрерывно будет устремлять взор ума к непоколебимому и вечному, и, еще пребывая в теле, будет созерцать блаженство Вечной Жизни (53, 57).

Чревобесие нужно побеждать не только для себя, чтобы не вредило нам обременительной прожорливостью, и не для одного того, чтобы не разжигало нас огнем плотской похоти, но для того, чтобы не делало нас рабами гнева или ярости, печали и всех прочих страстей. Авва Феона (53, 568).

Чревоугодие разделяется на три вида: один вид побуждает принимать пищу раньше определенного часа; другой любит только пресыщаться, какой бы то ни было пищей; третий хочет лакомой пищи. Против этого христианин должен иметь троякую осторожность: ожидать определенного времени для принятия пищи; не пресыщаться; довольствоваться всякой самой скромной пищей. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (53, 63).

Кто сильнее льва? Но и он из-за чрева своего попадает в сеть, и тогда вся его сила не служит ни к чему. Иоанн Колов (82, 290).

Если вода разделяется на многие русла, зеленеет вся земля, лежащая вокруг них; так, если и страсть чревоугодия разделилась в твоем сердце, она напоит все чувства, насадит в тебе лес пороков и обратит твою душу в жилище зверей (8, 46).

Если будешь владеть чревом, то станешь обитать в раю, а если не овладеешь им, то сделаешься добычей смерти (8, 47).

Избегая неумеренности в наслаждении, целью вкушения пищи надо ставить не удовольствие, а ее необходимость для жизни, ибо раболепствовать удовольствиям – значит не что иное, как сделать чрево своим богом (8, 120).

Учись держать чрево в крепкой узде: оно одно не воздает благодарности за оказанные ему благодеяния. Святитель Василий Великий (8, 140).

Чревоугодие изгнало из рая Адама; оно же во время Ноя было причиной потопа; оно же и на содомлян низвело огонь. Хотя преступлением и было сладострастие, но корень той и другой казни произошел от чревоугодия (41, 131).

Нет ничего хуже, ничего постыднее чревоугодия. Оно делает ум тучным; оно делает душу плотскою; оно ослепляет и не позволяет видеть (42, 992).

Не готовимся ли мы принести себя в жертву, что так утучняем себя? Для чего уготовляешь ты червям роскошную трапезу? Для чего увеличиваешь количество жира?.. Для чего делаешь себя ни к чему не годным?.. Для чего зарываешь душу? Для чего ограду ее делаешь толще? (43, 256–257).

Беги от чревоугодия, порождающего все пороки, удаляющего нас от Самого Бога и низводящего в бездну погибели (45, 964).

Тебе обещано Небо и Царство Небесное, а ты, покоряясь насилию чрева, не переносишь ли все и пренебрегаешь обещанным? Вот истинное бесстыдство (46, 109).

Кто с жадностью предается яствам, подрывает силы тела, равно как уменьшает и ослабляет крепость души (46, 571).

Есть, скажете, некоторое удовольствие в пресыщении. Не столько удовольствия, сколько неприятности... Пресыщение производит... худшее (чем голод). Голод в короткое время изнуряет и доводит тело до смерти... а пресыщение, разъедая тело и производя в нем гниение, подвергает его продолжительной болезни и потом тягчайшей смерти. Между тем голод мы считаем непереносимым, а к пресыщению, которое вреднее его, стремимся. Откуда в нас такая болезнь? Откуда такое безумие? (46, 246).

Подобно тому, как корабль, нагруженный более, чем может вместить, под тяжестью груза идет ко дну, так точно и душа, и природа нашего тела: принимая пищу в размерах, превышающих ее силы... переполняется и, не выдерживая тяжести груза, погружается в море гибели и губит при этом и пловцов, и кормчего, и штурмана, и плывущих, и самый груз. Как бывает с кораблями, находящимися в таком состоянии, так точно и с пресыщающимися: как там ни тишина моря, ни искусство кормчего, ни множество корабельщиков, ни надлежащее снаряжение, ни благоприятное время года, ничто другое не приносит пользы обуреваемому таким образом кораблю» так и здесь: ни учение, ни увещание, [ни порицание присутствующих], ни наставление и совет, ни страх будущего, ни стыд, ничто другое не может спасти обуреваемую таким образом душу. Святитель Иоанн Златоуст (46, 567).

Чревоугодие истребляет в человеке все доброе. Преподобный Нил Синайский (48, 76).

Если надеешься отойти к Богу, то послушайся моего совета и угашай неистовство чревоугодия, ослабляя тем в себе разжжения сластолюбия, – это предает нас вечному огню (50, 199).

Пренебрегай лакомыми снедями, потому что в скором времени они обращаются в ничто, а во время вкушения имеют великую цену. Употребление их сверх потребности теперь порождает болезни, а в будущем подвергает ответственности на Суде (50, 207).

Смотри, чтобы пресыщение и чревоугодие не довело тебя до страстного неистовства и ты не оказался увлеченным этими двумя молодыми невзнузданными конями (50, 239).

Те, кто употребляет пищу сверх меры и потребность в пище оскорбляют пресыщением, притупляют чувства и, сами того не замечая, от излишества в наслаждении теряют даже и само наслаждение пищей. Преподобный Исидор Пелусиот (52, 230).

Если ты победишь [чрево], эту госпожу, то всякое место будет тебе содействовать в приобретении бесстрастия, если же она будет обладать тобою, то до самого гроба ты везде будешь бедствовать. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 49).

Кто желает многих и разных яств, тот чревоугодник, даже если ест один хлеб и пьет только воду по причине своей бедности (61, 235).

Невозможно и плоть наполнять досыта яствами, и духовно наслаждаться умными и божественными благами. Ибо в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения благ духовных. И напротив, в какой мере кто станет утончать свое тело, соразмерно с тем он может насыщаться пищей и утешением духовными. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 515).

Будем же бояться, чтобы и мы, отдавшись чревоугодию, не лишились обетованного благословения и наследия от Небесного Отца. Святитель Григорий Палама (65, 130).

Откармливающий тело без воздержания в еде и питии будет измучен духом блуда. Преподобный авва Феодор (68, 352).

Пробеги умом свою жизнь с юного возраста и вспомни, что ты с давних пор ел и пил. Не один раз ты ел и достаточно много пил, однако все это прошло, как будто никогда и не бывало, и нет теперь об этом никакой памяти и нет от этого никакой пользы. Ибо как тогда, так и теперь, хотя и всеми яствами и питиями насладишься, ничего более не получишь, как только вред, и за каждым случаем наслаждения – тяжесть в душе и обновление страстей. Поэтому не желай здесь вознаградить себя таким способом, но все упование свое полагай в небесном. Святитель Димитрий Ростовский (103, 1014).

Обжорливость – не что иное, как дурной навык, безрассудное, неудовлетворимое удовлетворение поврежденного злоупотреблением естественного желания (108, 378).

От угождения чреву отягощается, грубеет, ожесточается сердце; ум лишается легкости и духовности; человек становится плотским (111, 86).

Дебелость и мгла, сообщаемые телу обилием и неразборчивостью в пище, мало-помалу сообщаются телом сердцу и сердцем – уму (111, 87).

Корень всем грехам... есть сребролюбие, а после сребролюбия... чревообъядение, сильнейшее и обильнейшее выражение которого – пьянство (111, 375).

Если будешь угождать чреву и излишне питать себя, то низвергнешься в пропасть блудной скверны, в огонь гнева и ярости, отяжелишь и омрачишь ум, приведешь свою кровь в разгорячение. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 269).