Духовная Жизнь

Человек называется духовным, если имеет в себе Духа Божия, как говорит о себе и апостол: «Думаю, и я имею Духа Божия» (1Кор. 7, 40). Не имеющий в себе Духа Божия – плотский, а имеющий в себе Духа Божия – духовный, хотя и во плоти, как говорит апостол: «Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом» Кор. 10, 3–4). Не имеющий же в себе Духа Божия, хотя бы казалось, что он совершает духовные подвиги, все же плотский, и, как таковой, угодить Богу не может. А потому надлежит каждому рассматривать самого себя, имеет ли он в себе Духа Божия. Апостол указывает два духа, противные друг другу, говоря: «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога» (1Кор. 2, 12). Эти два духа: Дух Божий и дух мира столь различаются между собой, как восток и запад, как белое и черное, как свет и тьма, день и ночь, ибо каждый из них имеет свои действия, каждый живя действует в родственных ему людях, так что богоугодные люди говорят: «Мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога», а небогоугодные, если не говорят словами, то показывают на деле, что они приняли не Духа Божия, а дух мира сего и всегда имеют его в себе. Поэтому святой Иоанн Богослов советует: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1Ин. 4, 1); ибо естество человеческое склонно более ко злу, чем к добру, как сказано в Писании: «Помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8, 21). Греховный человек гораздо чаще следует своей похоти, чем воле Божией, и опечаливает в себе Духа Божия, прогоняя Его от себя. И потому мало в ком из людей остается след Духа Святого, а в иных нет В: и никакого следа. Потому умножились в этом мире различные духи, не подобные Духу Святому, так что как бы о нас сказаны слова Господа нашего, изреченные о сынах Зеведеевых: «Не знаете, какого вы духа» (Лк. 9, 55). Итак, надлежит рассматривать духи, от Бога ли они? Есть Дух Божий – и дух лжи, дух мира сего; есть дух смирения – и дух гордыни; есть дух терпения и кротости – и дух ярости и гнева; есть дух целомудрия – и дух нечистоты; есть дух нестяжания – и дух сребролюбия; есть дух правды – и дух неправды; есть дух любви и дух ненависти; есть дух простоты сердечной – и дух коварства; и потому не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они. Святитель Димитрий Ростовский (103, 715–716).

Хозяин не допустит в своем доме чего-либо неприличного или безобразного: или кровать неубранную, или стол, покрытый грязью, или того, чтобы дорогие сосуды были брошены в какое-либо нечистое место, а назначенные для низкого употребления лежали на виду у входящих в дом; но приведя все в порядок и найдя для каждой вещи достойное место, он смело принимает гостей, нисколько не опасаясь, что сделается известным, как ведутся дела у него по дому. Так, думаю, должен распорядиться и хозяин нашего душевного дома ум. Все, что есть в нас, он должен расположить стройно: каждую из сил души, которые Создатель дал нам вместо утвари и сосудов, должен употреблять сообразно с ее природой и во благо... Силу желаний должен утвердить в чистоте души, отделив, как некий дар, и начаток своих благ Богу и, сохраняя ее неприкосновенно чистой и неоскверненной... Раздражение, гнев и ненависть употреблять, как псов при воротах, чтобы они бодрствовали для противодействия только греху и направляли свое естественное свойство против того вора и разбойника, который тайно проникает, чтобы погубить божественное сокровище, чтобы украсть или умертвить. Мужество и смелость должно держать в руках, как щит, чтобы не упасть духом, когда находит уныние и устремляются на нас нечестивые; надежду и терпение – как жезл, чтобы опираться, когда приводят в изнеможение искушения. К печали благовременно прибегать в случае раскаяния в грехах, так как она ни на что другое не полезна. Справедливость да будет верным правилом при определении того, что непогрешительно во всяком слове и деле, как должно располагать силами душевными и как воздавать каждому свое по достоинству. А желание большего, которое в душе каждого велико и безгранично, нужно применять к желанию Божественного, чтобы быть блаженным в своем искании, усиленно стремясь к приобретению того, к чему похвально стремиться. Мудрость же и благоразумие пусть имеет советниками о том, что ему полезно, и советниками в своей жизни, чтобы никогда не впасть в обман от неопытности или неразумия. Если же кто упомянутые силы души употребляет несообразно их природе, но обращает не к тому, к чему следует: желание направляет на предметы постыдные, ненависть направляет на единоплеменников; любит неправду, восстает на родителей, дерзает на скверные поступки, надеется на суетное; удалившись от мудрости и благоразумия, дружит с жадностью и нецеломудрием и так поступает во всем прочем, – тот до такой степени глуп и смешон, что даже и выразить нельзя его глупости, насколько она того заслу живает. Представим, что кто-нибудь, наденет доспехи наоборот, оборотив шлем так, что закроет им лицо, а сзади откроет шею; ноги поместит в латы, а наножники приладит к груди и то из вооружения, что прилажено к левой стороне, повернет на правую, что к правой, повернет на левую. Что должен потерпеть в ражении вооруженный таким образом воин, то же самое потерпит жизни и тот, кто допускает смешение в мыслях и извращение употреблении душевных сил. Итак, мы должны стремиться к стройности, которую обычно производит в душах истинное целомудрие. Святитель Григорий Нисский (23, 364).

Как ребенок не всегда остается в младенческом возрасте, но ежедневно растет по неизъяснимым законам природы, пока не придет в совершенного мужа, в полноту разумных понятий, так и рожденный свыше водою и Духом не должен оставаться в духовном младенчестве, но, ежедневно пребывая в подвиге, труде и многом терпении, обязан через борьбу с духовными противниками преуспевать и расти до полноты духовного возраста... Преподобный Ефрем Сирин (27, 320).

В какой мере преуспевает человек в духовном подвиге, в такой – восходит на высоту тайн Духа и утаенных сокровищ премудрости. Преподобный Нил Синайский (48, 245).

Если в делах житейских не может достичь ничего великого тот, кто исполняет их небрежно и как придется, то тем более так должно быть в делах духовных, потому что они требуют наибольщей тщательности (42, 271).

. Живущий духом стоит выше страхов и скорби, опасности и всякой перемены не потому, что ничего этого не претерпевает, но, что гораздо важнее, презирает все, что бы ни случилось. Святитель Иоанн Златоуст (43, 652).

Духовное возрастание ревнующих о спасении соответствует возрастанию Господа нашего Иисуса Христа по Его человеческой природе. Когда они младенчествуют в новоначалии, тогда питаются молоком телесных добродетелей, или телесным упражнением, которое мало полезно возрастающим в добродетели, но мало-помалу растут (1Тим. 4, 8). Когда станут юношами и начнут питаться твердой пищей ведения истины Божией, как имеющие чувства духовные уже обученными (Евр. 5, 14), тогда уподобляются Господу, преуспевшему возрастом и благодатью, сидящему посреди старцев и открывающему им глубокие тайны (Лк. 2, 46, 52). Когда же придут «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4, 13), тогда бывают подобны Господу, возвещающему всем слово покаяния, научающему народ тайнам Царствия Небесного, а между тем приближающемуся к Своему страданию. Таков конец и всякого, усовершенствовавшегося в добродетели, чтобы, пройдя все возрасты Христовы, вступить в скорбные искушения, прийти к Кресту Его. Преподобный Никита Стифат (70, 163).

Делание монаха, превосходящее все другие, самые возвышенные делания его, заключается в том, чтобы он исповедовал грехи свои перед Богом и своими старцами, чтобы укорял себя, чтобы был готов до самого исхода из земной жизни благодушно встретить всякое искушение (82, 15).

Последуй тому, что я здесь предложу тебе: труду, нищете, странничеству, злостраданию и молчанию, потому что они сделают тебя смиренным. За смирение же оставляются все грехи (82, 22).

Брат спросил авву Антония; что делать мне, чтобы обрести милосердие у Бога? Святой старец отвечал ему: «Что скажу тебе, то сохраняй тщательно: где бы ты ни был,имей Бога перед очами твоими; делай только то, на что имеешь свидетельство Писания; остерегись скоро оставлять место, в котором ты живешь, каково бы это место ни было». Преподобный Антоний Великий (82, 35).

В скиту Арсений молился Богу, говоря: «Господи! научи меня, как мне спастись!». И услышал голос: «Арсений! избегай людей, молчи, безмолвствуй: это – корни безгрешности» (82, 47).

Всеми силами подвизайся, чтобы внутренним твоим деланием в Боге побеждено было все внешнее. Преподобный Арсений Великий (82, 49).

Внутреннее делание есть то же душевное делание; оно состоит во внимательной молитве устной и умной, в плаче сердца, в памятовании смерти, в самоукорении, в сознании и исповедании греховности своей и тому подобных деланиях, совершаемых подвижником внутри души, в самом себе. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (82, 49).

Подвижника можно уподобить дереву: телесный подвиг – листьям, а душевное делание – плоду. Писание говорит: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф. 7, 19). Из этого явствует, что цель всего монашеского жительства – стяжание плода, то есть умной молитвы. Впрочем, как нужны для дерева покров и украшение листьями, так нужен для монаха и телесный подвиг. Авва Агафон (82, 60).

Авва Даниил скитский говорил: «Я жил и в общежитии, и в отшельничестве; испытав ту и другую жизнь, нахожу, что в общежитиях преуспевают скорее и больше, если проводят жительство правильное». Авва Даниил (82, 89).

Скудость в пище, страх Божий, плач и смирение да пребывают с тобою. Авва Евпрений (82, 123).

Верный раб Христов! Храни в тайне твое делание и заботься с сердечной болезнью, чтобы не погубить мзды подвига твоего из-за человекоугодия. Делающий что-либо напоказ лишается мзды своей, как сказал Господь (82, 151).

Братия! Безмолвствуйте каждый в келлии своей со страхом Божиим, трудитесь и преуспевайте в поучении и в частой молит Непрестанно исследуйте, на чем спотыкаетесь, и старайтесь исправиться, моля Бога с болезнью сердца, со слезами, в умерщвлении плоти, чтобы Он простил вам сделанные грехи. (82, 162).

Крепость желающих стяжать добродетели заключается в следующем: если они падут, то не должны предаваться малодушию они должны восстать и снова подвизаться (82, 201).

Желающий достичь высокой духовной почести, то есть стяжать добродетели, должен отказаться от пристрастных попечении о каком бы то ни было человеке. Он должен привести себя в настроение готовности умереть ежечасно, должен, приступая к молитве, каждый раз рассмотреть, что отлучает его от Бога, и устранить это из себя, должен возненавидеть земную жизнь. Тогда бла гость Божия не замедлит даровать ему желаемое. Авва Исаия (82, 205).

Действительно избравшие отшельничество телом и умом, чтобы сосредоточить мысли свои в уединенную молитву, умереть для всего преходящего, для мира и к воспоминаниям о нем, должны служить Христу не внешними делами и не наружной правдой, что бы оправдаться ею, но умерщвлением, по слову апостола, членов своих, которые на земле, жертвоприношением чистых и непорочных помыслов, этих начатков совершенствования, страданием телесным в терпении бед ради надежды на будущее. Монашеское жительство равночестно ангельскому. Не должно нам оставлять делания небесного и держаться делания вещественного. Преподобный Исаак Сирин (82, 255).

Нужно избегать людей, пребывать в келлии, непрестанно плакать о грехах, воздерживать язык и чрево: это выше всех добродетелей. Преподобный Макарий Великий (82, 312).

Три главные делания необходимы: бояться Бога, молиться и делать добро ближнему (82, 332–333).

Хранение себя, тщательное внимание к себе во всех случаях и рассуждение – три орудия, которыми душа вырабатывает свое спасение. Преподобный Пимен Великий (82, 339).

Того, что не любишь сам, не делай другим. Не любишь, чтобы тебе говорили неприятное, не говори неприятное другим. Не любишь, чтобы на тебя клеветали, не клевещи на других. Не любишь, чтобы кто злоречил, бесчестил тебя, похищал твое или делал тебе что-нибудь подобное, и ты ничего такого не делай никому. Если кто сможет сохранить эти слова, – они достаточны для его спасения (82, 372).

у Встав от сна, во-первых, прославь Бога, потом немедленно начни твое правило, состоящее из положенного тебе псалмопения молитвы, со вниманием, со многим смирением и страхом Божиим, как бы предстоя Самому Богу и Ему говоря слова молитвы. На что будет направлен с утра ум, тем занимается и весь день, как жернов, мелющий в продолжение всего дня то, что всыплют в него с утра, – будет ли то пшеница или плевелы. Поста раемся всегда с утра всыпать пшеницу, чтобы враг не всыпал плевелы (82, 378).

Постом усмиряется тело, бдением очищается ум, безмолвием приносится плач, с плачем приходит к иноку совершенство и безгрешность. Изречения безымянных старцев (82, 380).

«Находящиеся в Иудее да бегут в горы» (Мф. 24, 16) – утвердившиеся в благочестии (это означает Иудея) да имеют в виду вышнее прибежище, ограждаясь своим исповеданием. «И кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего» (Мф. 24, 17) – кто пренебрег настоящим своим домом, пренебрег всяким здешним жилищем, стал высок по жизни и изгнал из себя страсти, тот да не увлекает за собою ни боязни, ни нерадения, ни тщеславия, ни пристрастия к богатству: все это есть схождение с высоты. «И кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои» (Мф. 24, 18)- кто совлекся ветхого человека и отрешился от плотского, тот да облекается в человека нового, который обновил его в познание Божие и очистил. Преподобный Исидор Пелусиот (116, 412).

Что значит та соль, которую повелел иметь Господь: «Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк. 9, 50) и о которой говорит апостол: «Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью» (Кол. 4, б)?

Здесь мысль видна из того, что поставлено в связи с каждым из этих мест. Ибо из слов Господа научаемся не подавать никакого предлога к разрыву и раздору друг с другом, всегда хранить себя в единении духа. А кто помнит слова: «Едят ли безвкусное без соли, и есть ли вкус в яичном белке?» (Иов. 6,6), тот из слов апостола научится распоряжаться словом «для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим» (Еф. 4, 29). Святитель Василий Великий (116, 76).

Христиане должны искать горних, то есть небесных и вечных благ, а не временных и мирских, по учению апостола: «если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном» (Кол. 3, 1–2). Поскольку христиане воскресли духовно и возродились, и из плотских превратились в духовных, то и искать должны не плотского и мирского, но духовного и небесного.

Требует того от них вера их, которая очищает сердце от мирских похотей и обращает к Богу и желанию небесного. Ибо вера есть дар Божий духовный, и учит нас искать духовного, если ее имеем; и поскольку с неба приходит к нам, то к небу и влечет наше сердце.

Христиане в этом мире «странники и пришельцы» (Евр. 11, 13; Пс. 38, 13; 1Пар. 29, 15). Поэтому не должны смешиваться с сынами века сего, которым «бог – чрево, и слава их – в сраме, ибо они мыслят о земном» (Флп. 3, 19).

Христиане призваны к вечной жизни (1Тим. 6, 12). Это – единое на потребу и благая часть, которая не отнимется у нас (Лк. 10, 42. Это единое мы и должны избирать и искать со всяким прилежанием (104, 737).

«Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» Ин. 3, 6), говорит Христос. То есть, кто только от плотского родился, не что иное, как только плоть, мудрствует поплотски. Кто рожден от духа, имеет свойства Духа, и так мудрствует духовно, Так и апостол говорит: «живущие по плоти о плотском помышляют, и живушие по духу – о духовном» (Рим. 8, 5). То есть люди плоткие не что иное замышляют и делают, как только то, что тленной плоти угодно, но духовные, которые возрождены Духом Божиим, памышляют и стараются делать то, что свойственно их духовному рождению и угодно Богу. ...Рожденному от Духа, внутреннему или новому человеку, подобает быть духовно живым и творить дела достойные своего духовного рождения, иметь в себе жизнь, илуи действие, и делами, подобными Богу, от Которого он рожден, проявлять свою жизненность и силу. И как сын свойства своего плотского отца отражает, так рожденному от Бога должно свойства Божии в себе отражать: правду, истину, любовь, терпение, святость. Иначе не истинное, но воображаемое было бы рождение, если бы рожденный не имел в себе свойств родившего.. Жизненность же эта во внутреннем или новом человеке есть не иго иное, как вера живая и действующая, зачавшаяся от Святого. Духа, которая жизненность свою как доброе дерево плодами, проявляет добрыми делами (104, 738–739).

Жизнь нашу нужно проводить благочестиво, чтобы видевшие наше доброе житие, не знающие и не исповедующие имени Христова, обратились к Христу и вместе с нами прославляли Отца нашего Небесного (Мф. 5, 16). Так древние христиане многих приобретали Христу, как читаем в истории церковной (104, 746) (747).

Может и должно подвигнуть христиан к благочестивому житию

Христе Иисусе их высокое и небесное призвание, ибо: «Обратились от тьмы к свету и от власти сатаны» (Деян. 26, 18) в Царство Божие, которое «не пища и питие, но праведность и мир и радость Святом Духе» (Рим. 14, 17). Ибо они «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего их из тьмы в чудный Свой свет» (1Пет. 2, 9). «Ибо призвал» их «Бог не к нечистоте, но к святости» (1 Фее. 4, 7), чтобы поступали по духу и не исполняли вожделений плоти (Гал. 5, 16) (104, 749).

Пусть хотя весь свет делает то, что Богу противно и для себя пагубно, ты делай, что угодно Богу и душе твоей полезно. Весь свет не защитит тебя перед Судом Божиим. Там не скажешь: вот-де тот и тот делал то. Одно услышишь от Судии: почему ты не делал того, что Я приказал тебе? Бога несравненно более всего света нужно почитать. Будь в мире, как Лот в Содоме, где все беззаконновали, но он им не подражал, и делал, что было угодно святой воле Божией. Делай и ты так, не подражай тому, что греховный мир делает. Если плохо делают люди, а ты видишь или слышишь: будь как невидящий и глухой, не слушай. Обращай всегда к вечности сердечные очи, и будут все мирские дела позади тебя, и жить будешь в мире, как один знающий Создателя твоего и Его святую волю (104, 751).

Из всех наук самая главная – познание своей души (104, 755)

Христиане, которые живут без страха Божия, не творят истинного покаяния и плодов его, приносят ли жертву Богу? Нисколько. Видел ты, в чем христианская жертва состоит? Они того не хотят делать, следовательно, и никакой жертвы Богу не приносят, ..."Бог есть дух» (Ин. 4, 24), и ничем не удовлетворяется, как только духовной жертвой, то есть верою, доброй волей, покорением воли своей Его воле и прочими плодами веры. А они хотя и творят иногда добрые дела, но не хотят принести своей воли и послушания Богу, без которых ничто не угодно Богу (104, 764).

Духа никто не может поработить, связать, пленить, и потому все духовные – свободны (2Кор. 3, 17). Святитель Тихон Задонский (104, 618–619).

Спрашивали Господа: почему ученики Его не постятся? Он отвечал: потому что еще не пришло для них время. Потом притчей показал, что, вообще, строгость внешнего подвижничества должна соответствовать обновлению внутренних сил духа. Прежде возгрей дух ревности, а потом налагай на себя и строгости: ибо в таком случае есть в тебе внутренняя новая сила, способная с пользой выдержать их. Если же, не имея этой ревности, возьмешься за строгости, увлекаясь или только примером других или показным подвижничеством, то не на пользу это будет. Немного еще продержишься в этой строгости, а потом ослабеешь и бросишь. И будет тебе еще хуже, чем было прежде. Строгость без внутреннего духа – то же, что заплата из нового полотна на ветхой одежде или вино новое в старых мехах. Заплата отпадет, и дыра сделается еще больше; а вино прорывает мех, и само пропадает, и мех делает негодным. Это, впрочем, не значит, что строгости не нужны здесь внушается только, что надо начинать их в должном порядке. Надо сделать, чтобы потребность в них шла изнутри, чтобы они удовлетворяли сердце, а не теснили только извне, как гнет (107, 168–169).

Господь от хотящих следовать Ему требует решительного самоотвержения: «отвергнись себя» (Мф. 16, 24). Можно это выразить и так: брось свои интересы и преследуй одни интересы Господа. Это исполнишь, если будешь всегда творить угодное Ему. Как же это сделать? Смотри внимательно за тем, что в тебе внутри, и что около тебя вовне, и строго определив, что угодно Господу в каждом внешнем или внутреннем случае, поступай так, не жалея себя и не примешивая сюда своих расчетов, с полным самоотвержением. Скажешь: определить это трудно. Нет, не трудно. У нас есть заповеди, ясные и определенные; они выражают все, что угодно от нас Господу. Остается только применить их к данному случаю а это не представляет больших трудностей. Достаточно иметь здравый смысл. Не догадаешься – спроси у своего духовного отца или у кого другого, чье слово уважаешь, и поступи по указанию. Но лучше всячески изощрять свое рассуждение посредством чтения Слова Божия и отеческих писаний, чтобы всегда иметь советника с собою (107, 219–220).

«Кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Лк. 10, 22). Сын же был на земле, и все нужное нам открыл Сам и через Духа Святого, действовавшего в апостолах. Следовательно, что найдешь в Евангелии и апостольских писаниях, то только и будешь и можешь знать об Отце и Божественных вещах. Больше этого не ищи, и помимо этого не думай где-либо еще найти истину о Боге и планах Божиих. Каким великим сокровищем мы обладаем! ...Все уже сказано. Не ломай голову, а только с верой прими, что открыто. Открыто, что Бог един по существу и троичен в лицах – Отец, Сын и Святой Дух, прими это с верой и храни так. Открыто, что триипостасный Бог все создал словом, все содержит в» деснице Своей и о всем промышляет, – прими это верой и храни так. Открыто, что мы были в блаженном состоянии и пали, и для восстановления и искупления нас Сын Божий, второе лицо Пресвятой Троицы, воплотился, пострадал, умер на кресте, воскрес и вознесся на небо, прими это верой и храни так. Открыто, что желающий спастись должен уверовать в Господа, приняв божественную благодать в святых таинствах, с помощью ее жить по заповедям Господним, борясь со страстями и похотями, посредством соответствующих подвигов, – прими это верой, и делай так. Открыто, что кто живет по указанию Господа, тот, после смерти, поступает в светлые обители, где начинается вечное блаженство; а кто не живет так, тот, после смерти, начинает испытывать адские муки, прими это верой, и тем вразумляй и воодушевляй себя на добро и подвиги. Так и все с верой принимай и верно храни. Нет надобности ломать голову на придумыванье чего-либо своего; и тех, кто много умничает, не слушай, ибо они пошли, не зная куда (107, 356–358). Когда Моисей и Аарон начали ходатайствовать о народе перед фараоном, чтобы он отпустил его, он в ответ на это усилил работы угнетенных израильтян до того, что они подняли ропот на ходатаев своих: «Вы сделали нас ненавистными в глазах фараона» (Исх. 5, 21). Точь-в-точь то же испытывает душа кающегося грешника. Когда страх Божий и совесть, эти внутренние Моисей и Аарон, начнут воодушевлять душу, чтобы она поднялась, наконец, на ноги и стряхнула иго греховного рабства, радость проходит по всем ее составам. Но и враг не дремлет, и возгромождает в ее помыслах горы препятствий со стороны непреодолимости греха, и наводит со всех сторон страхи – страх за свое благосостояние, за внешние отношения, за вес свой, даже за жизнь. И бывает, что иной, начав только, тотчас и останавливается. Воодушевись, брат! «Господь Саваоф превознесется в суде, и Бог Святый явит святость Свою в правде» (Ис. 5, 16). Бог сильнее врага. Воззови к Нему, и услышишь то же, что услышал Моисей тогда: «Увидишь ты, что Я сделаю с фараоном» (Исх. 6, 1). Враг не имеет власти над душой; он только может напугать ее призрачными ужасами. Не поддавайся, претерпи, иди вперед мужественно, говоря себе: хоть смерть, а уж не брошу, и смело пойду, куда зовет меня Господь духом покаяния, который теперь действует во мне. Святитель Феофан Затворник (107, 61–63).

Всякое духовное делание, будучи собственным даром Божиим в нас, непременно нуждается в понуждении нашем к нему, потому что понуждение есть деятельное обнаружение и свидетельство нашего благого произволения (108, 197).

Самоукорение есть иноческое делание, есть умное делание, противопоставленное и противодействующее болезненному свойству падшего естества, по которому все люди... стараются выказывать себя праведниками... самоукорение есть насилие падшему естеству... (108, 320).

Все духовные цветы и плоды возросли в тех душах, которые в удалении от знакомств вне и внутри монастыря возделали себя чтением Писания и святых Отцов, при вере и молитве, одушевленной смиренным, но могущественным покаянием. Где не было этого возделания, там – бесплодие (108, 564).

Должно сказать и о книгах... должно избирать из них никак не самые возвышенные, но наиболее близкие к нашему состоянию, излагающие делание, нам свойственное (109, 292).

Жительство по Евангельским заповедям есть единый и истинный источник духовного преуспеяния, доступный для каждого, искренне желающего преуспеть, в какое бы наружное положение он ни был поставлен неведомым Промыслом Божиим (109, 309).

Все препятствия к преуспеянию духовному – в нас, в одних нас! Если же что действует извне, как препятствие, то это только служит обличением нашего немощного произволения, нашего двоедушия, нашего повреждения грехом (109, 311).

Не стяжавший телесного делания не может иметь делания душевного: второе рождается от первого, как колос от посеянного на поле пшеничного зерна (111, 354).

Достигший служения Богу духом оставляет наружные делания, оставляет попечение об иных способах богоугождения или употребляет их умеренно и редко, в случаях особенной нужды (111, 355).

Когда человек не разместит должным образом своих обязанностей, не даст каждой из них должной меры, тогда исполнение их не может иметь плодом добродетель, плодом будут согрешения и ошибки, тем более опасные, что наружное облачение их благовидно (111, 421).

Христианам, живущим посреди мира, не должно касаться возвышенных иноческих делании, особенно безмолвнических (111, 453).

Тот занимается как должно вечностью, кто постоянно упражняется в чтении Нового Завета и писаний святых Отцов, научающих правильно понимать Евангелие Христово, кто, познавая таким образом волю Божию, благую и совершенную, выправляет по ней свой образ мыслей, свои душевные движения, а погрешности и увлечения лечит покаянием (111, 459).

Деятельность человека, желающего стяжать славу Божию, заключается в тщательном и постоянном богоугождении, или в последовании Господу с крестом своим на плечах (112, 288).

В духе человеческом сосредоточены ощущения совести, смирения, кротости, любви к Богу и ближнему и другие подобные свойства: нужно, чтобы при молитве действие этих свойств соединялось с действием ума (109, 299).

Причина действия поста на духов злобы заключается в его сильном действии на наш собственный дух. Пост доставляет человеческому духу свободу, силу, трезвенность, чистоту, тонкость (109, 97).

Именем духа обозначается разумная часть человека: его ум, его мысль, его словесные, сердечные ощущения, чуждые естеству зверей и скотов, общие естеству человеческому и ангельскому (111, 392).

Дух, или словесная сила, есть высшая способность души человеческой, которой она отличается от души животных, называемых... бессловесными (112, 361).

Умирает дух человеческий.., когда отступит от него Дух Божий (112, 420).

Горе мне, если дух, при разлучении с телом окажется умерщвленным вечной смертью (112, 458).

Продолжительность молитв угодников Божиих не от многоглаголания, но от обильных духовных ощущений... (108, 152).

(Необходимая) предосторожность... заключается в том, чтобы до времени очищения и обновления Духом не признавать никакого сердечного ощущения правильным, кроме ощущения покаяния, спасительной печали о грехах, растворенной надеждой на помилование (108, 214).

Сердце, осененное Божественной благодатью, воскресает в духовную жизнь, стяжает духовное ощущение, не известное ему в состоянии падения, в котором словесные ощущения человеческого сердца умерщвлены смешением с ощущениями скотоподобными (110, 62).

Изменяется душа, когда откроется в ней духовное ощущение, при посредстве которого ощущается присутствие Божие и Невидимый становится видимым (111, 255).

Единение (в молитве) превыше земных ощущений; тут что-то небесное; тут предвкушение будущей жизни, в которой людей будет соединять дух (111, 438).

Тот только может узреть плод Духа на древе души своей, кто возлелеет этот плод – святой, нежный, многим и мужественным терпением (109, 9).

Переносится Священное Писание из Книги в душу; начертывается невидимым перстом на ее скрижалях – на уме и сердце – Слово Бога и Воля Бога, Слово и Дух (109, 10).

Состарившись и измучившись в неплодстве, потом – родив, сверх чаяния, духовный плод (душа) говорит, подобно Сарре: «Смех сделал мне Бог» (Быт. 21, 6), то есть даровал неожиданную, неотъемлемую радость – обручение вечной радости (112. 446).

Изменение чувств, при котором человек входит в чувственное общение с существами невидимого мира, называется в Священном Писании отверзением чувств (110, 13).

Непозволительно человеку устранять смотрение Божие и собственными средствами, по попущению Божию, а не по воле Божией, отверзать свои чувства и входить в явное общение с духами (110, 14).

Покушающиеся... вторгнуться самовольно в то, что Богом скрыто от нас, признаются искусителями Бога и изгоняются от лица Его во тьму кромешную, в которой не светит Свет Божий. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (110, 15).

Находясь посередине между вожделениями плоти и духа, этими двумя противоположными стремлениями, воля нашей души не услаждается греховными делами и не находит удовольствия в трудах ради добродетелей. Она надеется так воздерживаться от плотских страстей, чтобы нисколько не терпеть скорбей, неизбежных при исполнении требований духа. Она желает без страдания плотидостичь телесной чистоты, без трудов и бдения стяжать чистоту сердца, вместе с покоем плоти – иметь изобилие духовных добродетелей. Она хочет без оскорбления злословием – получить благодать терпения; явить смирение Христово без ущерба в мирской чести; следовать простоте благочестия – при гордости века сего; совместить служение Христу с похвалой и благоволением людей; говорить решительную правду, не встречая никаких оскорблений; то есть – приобретать блага будущие, не теряя настоящих. Воля эта (если бы осталась в таком состоянии) никогда не повела бы нас к истинному совершенству, но, содержа в состоянии теплоты, сделала бы только такими, каковы те, коим с укорением изрекает Господь праведный суд Свой в Апокалипсисе: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч... Но, как ты тепл... то извергну тебя из уст Моих» (Апок. 3, 15–16). В таком состоянии теплоты мы остались бы навсегда, если бы из него не выводила нас восстающая в нас брань. Ибо когда, раболепствуя самоугодию, захотим сделать себе некоторое послабление, тотчас восстает плоть и, уязвляя нас жалами греховных движений и страстей, не дает пребывать в отрадной и желанной чистоте, но увлекает к охлаждающему и отвергаемому удовольствию, увлекает как бы на путь, заросший тернием С другой стороны, если, воспламеняясь рвением духа и желая совершенно умертвить движения плоти, расположимся в возношении сердца предать себя целиком непомерным подвигам в добродетелях, без всякого внимания к человеческой бренности, то немощь плоти скоро подаст свой голос и осадит парение духа, отклоняя нас от таких несообразных крайностей. Но между тем, как то и другое стремление ведет брань – взаимным противлением друг другу, воля нашей души, – которая сама по себе не хотела бы ни совершенно предаться плотским пожеланиям, ни решительно посвятить себя подвигам в добродетелях, – постепенно сама собой утверждается на правом мериле. Ибо тот взаимный спор уничтожает опаснейшее состояние равнодушия и вместе устанавливает на весах нашего существа как бы некоторое равновесие, в котором рассуждение определяет свойственное плоти и духу, и не допускает ни уклонения ума, воспламененного рвением духа, вправо, ни плоти, возбуждаемой жалами страстей, влево. Ежедневно действуя на нас так благодетельно, брань наша приводит нас к тому четвертому, чего мы не хотим, именно: чтобы, отвергнув свободную и беспечную жизнь, приобретать чистоту сердца со многим трудом и сокрушением духа; хранить чистоту тела строгим постом, голодом, жаждой и бодрствованием; восходить в доброе настроение духа чтением, бдением, непрестанными молитвами и скорбью уединения; утверждаться в терпении опытами искушений, верно служа Творцу своему среди злословий и поношений; держаться истины при неприязни и вражде мира сего... Так-то, происходящая в нашем существе брань, извлекая нас из состояния беспечной холодности, призывает к трудам и ревности о добродетелях, утверждая в то же время прекрасную середину, в которой с одной стороны жар духа, с другой – холодность плоти, уравновешивают волю нашу в соразмерном горении ревности. Увлекать нашу душу необузданным страстям плоти не позволяет стремление духа, увлекать дух непомерными желаниями добродетелей не позволяет немощь плоти: чтобы, иначе, в первом случае, не пустили корней всякого рода пороки, а во втором – возношение не нанесло нам глубокой раны мечом гордости. Правильная же уравновешенность взаимного их противоборства, сохраняя разумную меру между тем и другим стремлением, научает воина Христова всегда шествовать царским путем. Вот откуда происходит, что когда душа, по причине охлаждения или нерадения воли готова бы склониться к плотским похотям, ее обуздывает рвение духа, не удовлетворяющееся земными благами. И, напротив, когда дух, в возношении сердца, с непомерным жаром порывается к превышающим наши силы подвигам, его возвращает к должным пределам немощь плоти и он, возвышаясь над охлажденным состоянием воли нашей, с умеренной ревностью и с усердием к трудам, ровной стезей начинает восходить к предназначенному совершенству... Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Даниил 53, 230).

Два, точно два во мне ума: один добрый – он следует всему прекрасному, а другой падший – он следует дурному. Один ум идет к свету и готов поклониться Христу, а другой ум – плоти и крови влечется во мрак и согласен отдаться в плен велиару. Один упивается земным, ищет для себя полезного не в постоянном, но в преходящем, любит пиршества, ссоры, обременительное пресыщение, срамоту темных дел и обманы, идет широким путем и покрыт непроницаемой мглой неразумия, забавляется собственной пагубой. А другой восхищается небесным и уповаемым, как настоящим, в одном Боге полагает надежду жизни, здешнее же, подверженное различным случайностям, считает ничего не стоящим дымом; любит труды и благие заботы и идет тесным путем жизни. Видя их борьбу, Дух великого Бога снисшел свыше и подал помощь уму, прекращая восстание беспокойной плоти или усмиряя волнующиеся воды черных страстей. Но плоть и после этого имеет неистовую силу и не прекращает брани... Иногда персть смиряется умом, а иногда и ум опять против воли следует превозмогающей плоти. Но хотя желает одного – лучшего, однако делает другое – что ненавидит, и оплакивает тягостное рабство, заблуждение первородного отца, гибельное увлечение матери – матери нашей дерзости, ложь пресмыкающегося змия, который радуется человеческим грехам; оплакивает и дерево, или вредный для человека запретный плод дерева, и пагубное вкушение, и врата смерти, и наготу, и еще более – бесчестное изгнание из рая и от дерева жизни. Об этом сетует болезнующий ум. Но плоть моя и ныне устремляется за прародителями к смертоносному дереву, она падка на сладости, которые только для обольщения ее и показывает злой губитель-змий. Святитель Григорий Богослов (11, 305).

Кто не борется с грехом, в том внутренний порок, разливаясь постепенно, возрастает и увлекает человека в явные грехи, доводит до совершения их делом. Преподобный Макарий Египетский (66, 217).

Самое твердое основание во всех внутренних бранях – сначала подавить возбуждения плотских вожделений, ибо не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться. А кто законно не сражается, тот, без сомнения, не может и заслужить венец славы и награды за победу. Если же в этой (внутренней) борьбе будем побеждены и обличены как рабы плотской похоти, не проявив признаков ни свободы, ни крепости, то как недостойные рабы с посрамлением будем изгнаны с поприща духовной брани. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (53, 58).

Есть брань в членах наших, посеянная для нашей же пользы, как читаем у апостола: «Плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5, 17). По промыслительному распоряжению Божию она внедрилась как бы в самую природу нашу. И можно ли считать ее чемнибудь иным, как не естественной при надлежностью нашей природы после падения первого человека, если она присуща всем без исключения? Можно ли не верить, что она в нас по воле Божией, во благо нам, а не во зло, если она рождена с нами? Так, некоторым образом, самим Промышлением Божиим оставлена в нас спасительная брань, чтобы возбуждала нас и вела к высшему совершенству, так что с прекращением ее должен настать опаснейший мир (бездеятельности) (53, 228).

Какую пользу доставляет нам брань плоти и духа? Во-первых, она прогоняет нашу беспечность, обличает нерадение и, как внимательный наблюдатель, не попускает уклоняться от строгости правил жизни. Если мы, по беспечности своей, хоть немного нарушаем меру законной строгости, она тотчас бичом возбуждений уязвляет, вразумляет нас и возвращает к должной осторожности. Во-вторых, когда, укрепляясь в целомудрии и чистоте при помощи благодати Божией, мы долгое время бываем свободны от плоткого осквернения, то начинаем думать, будто более не будем же обеспокоены даже простым возбуждением плоти и тем, в тайне сердца своего, возносимся, как будто не носим на себе бренной плоти; тогда (ночными) истечениями, хотя простыми и спокойными, она смиряет нас и своими уязвлениями возвращает к мысли, .что мы все еще такие же люди... А отсюда, обращаясь к исправлению допущенного нерадения, берем урок, что никогда не должно слишком полагаться на свою чистоту что ее, как дар, мы получаем единственно от благодати Божией и потому можем погубить самым малым уклонением от Бога. Такого рода опыты более всего учат, что если желаем постоянно утешаться чистотою, должны прежде со всей ревностью стяжать добродетель смирения. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин ( Авва Даниил 53, 234).

Если пребываешь в мире и не ощущаешь в себе брани, особенно смиряйся, чтобы не похвалиться спокойным и радостным состоянием, принадлежащим не тебе, и за хвастовство не быть преданным брани. Часто Бог не попускает нам брани по немощи нашей, чтобы мы не погибли окончательно. Авва Виссарион (82, 80).

Я подобен пленнику, скованному врагами и ввергнутому ими ров, наполненный грязью. Когда этот пленник воззовет к Господу Своему, тогда враги бьют его, чтобы он замолчал (82, 135).

Ум, прежде чем воспрянет ото сна лености, находится с демонами. Когда же Господь Иисус Христос возбудит его от лености и сделает его способным видеть и рассуждать, тогда он получает возможность взойти на крест. При этом диавол начинает хулить и произносить непотребные слова, в надежде, не ослабеет ли ум, не оставит ли подвига, не обратится ли к прежним лености и бездействию. Образом этого были два разбойника, которых разделил Господь Иисус Христос, распявшись между ними. Один из них хулил Господа, а другой – молился Ему и услышал: «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23, 43) (82, 136).

Умоляю тебя: пока находишься в теле, не оставляй ни на минуту сердца твоего без хранения... До самой кончины человека страсти сохраняют способность восставать в нем и неизвестно ему, когда и какая страсть восстанет. Поэтому он, пока дышит, не должен оставлять бдительного наблюдения над своим сердцем; он должен непрестанно взывать к Богу, умоляя Его о помощи и помиловании (82, 145).

Возненавидь все мирское и самый телесный покой; потому что они сделают тебя врагом Божиим. Как воин, имеющий противника, сражается с ним, так и мы должны сражаться с телом, не позволяя ему нежиться и расслабляться от излишнего успокоения (82, 146).

Каждый помысел, производящий в тебе брань, открывай наставнику твоему, и брань твоя облегчится. Из-за стыда не позволь себе скрыть ни одного такого помысла, потому что демоны находят себе место только в том человеке, который утаивает свои помыслы, как благие, так и лукавые (82, 169).

Подвизаясь против страстей и душевных возмущений, не ослабевай, но повергни себя перед Богом, говоря от искреннего сердца: «Господи! не могу противиться своими силами, пошли помощь Твою», и успокоишься (82, 170).

Если ты молишь Бога, чтобы Он освободил тебя от угнетающей греховной брани, и остаешься не услышанным Богом, то не впади от этого в печаль. Лучше тебя знает Бог полезное тебе. Молясь Богу во время брани, не скажи: освободи меня от того-то или даруй мне то-то. Говори в молитве твоей так: «Господи Иисусе Христе! Помоги мне, не допусти меня, заблудшего, пребывать в грехе моем; не допусти меня последовать воле моей; не допусти грехам моим погубить меня; умилосердись над созданием Твоим. Я немощен: не презри меня! к Тебе прибегох: не оставь меня; исцели душу мою, яко согреших Ти. Пред Тобою вси стужающии ми, и нет мне, Господь мой, иного прибежища, кроме Тебя. Господи! спаси меня по великой милости Твоей: да постыдятся и посрамятся вси возстающии против меня, ищущии душу мою, изъяти ю. Господи! все возможно Тебе, и Тобою славим Бога Отца и Бога Святого Духа вовеки». Тогда совесть твоя скажет таинственно сердцу, по какой причине Бог не внимает прошению твоему. От тебя уже зависит не пренебречь внушением совести и исполнить то, что она предлагает исполнить. Знай, что Бог не внимает молитве только такого человека, который сам оказывает непослушание Богу. Бог близок к каждому человеку, но исполнение нами пожеланий, противных Его воле, не допускает Его услышать нас. Не попусти самообольщению обмануть тебя! Как земля не может принести плода сама по себе, не будучи засеяна и орошена водой так и человек не может принести духовного плода без страдания подвижнической жизни и без смиренномудрия (82, 171–172).

Против воли человека Божия демоны усиливаются посеять в нем греховные семена, но не могут привести намерения своего в ис олнение. Они делают все, что могут, но человек Божий не оказывает им повиновения, потому что сердце его, пребывающее в воле божией, не согласно с волей демонов (82, 177).

Пока продолжается борьба, человек находится в страхе и трепете. Не ведает он, победит ли сегодня или будет побежден; неведает он, что ожидает его на следующий день – победа или поражение (82, 223).

Действующие в борьбе с врагами верой воодушевляют сердце свое мужеством, и прежде чем вступить в борьбу с врагом, они же основали себя на святом камне, который – Христос (82, 229).

Не предадимся унынию и расслаблению, если увидим, что враги окружили нас своими кознями и коварством. Сеть их и уловление состоят в том, что они усиливаются или потопить нас в лености, печали и недоумении, или погрузить в сладострастие, или возбудить к гневу на ближнего, когда он что-либо сделает против нас. То они обольщают наш взор телесной красотой, то низводят нас вожделением вкусной пищи, то представляют язвительным слово, сказанное нашим ближним, то внушают оспорить слово ближнего, то подучают произносить суд над братией и говорить: «этот хорош, а этот не хорош». Не предадимся, повторяю, унынию и расслаблению, если отовсюду нападут на нас такие помыслы и воздействуют в нас такие влечения; напротив, воззовем от всего сердца словами Давида: «Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?» (Пс. 26, 1). «Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться» (Пс. 26, 3). Авва Исаия (82, 229–230).

Если бы не имели помышлений, то были бы подобны животным. Но как враг усиливается делать свое, так и мы должны исполнять свое. Будем усиленно молиться, и враг убежит. Пребывай в памяти Божией (в поучении), и победишь. Победа доставляется пребыванием в благом трезвении. Борись и увенчаешься. Авва Исидор (82, 244).

Авва Пимен поведал об авве Иоанне Колове следующее. Он умолил Бога, отняты были у него страстные вожделения. Он ощутил ненарушимое спокойствие. Тогда он пришел к некоторому отцу и сказал ему: «Вижу себя спокойным, не имеющим никакой брани». Старец отвечал ему: «Иди и умоли Бога, что-бы возвратились брани и то сокрушение сердца и смирение, которые ты имел прежде: в бранях душа преуспевает». Иоанн испросил у Бога возвращения браней, и когда они пришли, он уже не молился об освобождении от них, но говорил: «Господи! даруй мне терпение в брани». Авва Иоанн Колов (82, 288).

Душеполезно безмолвствовать, как и Писание говорит: «разумный безмолвствует» (Ам. 5, 13). Надо знать следующее: если кто начнет безмолвствовать, то немедленно приходит лукавый, наводит на душу тягость, разленение, мало душие, множество помыслов, а на тело болезни и лютое изнеможение, расслабление колен и всех членов; он заставляет говорить безмолвника: я немощен и недомету совершать моего молитвенного правила. Но если безмолвник будет муже ствен, то все козни врага рассыплются. Некоторый безмолвствующий инок только что начинал свое молитвенное правило, как схватывала его лихорадка с ознобом и жаром, причем являлась сильная головная боль. Монах, когда это делалось с ним, говорил сам себе: «Вот я уже болен к смерти, встану же, .прежде чем смерть постигла меня, совершу молитвенное правило». Этими словами он понуждал себя и исполнял свое правило. С окончанием правила отступала от него болезнь. При помощи этого же помысла брат боролся и с унынием: неупустительно совершая правило, он победил уныние. Авва Феодора (82, 370).

Если имеются гробы на том месте, где ты пребываешь, то ходи туда часто, и присматривайся к лежащим в гробах, в особенности же тогда, когда беспокоит блудная брань (82, 375–376).

Если случится когда отяготиться пищей: то понудь себя на телесные труды, чтобы до ночи облегчилось чрево, и ты не увидел мечтаний и привидений греховных. Будь твердым борцом против диавола: если он ударит тебя в одну сторону, ударь ты его в другую; если он увлечет тебя в излишнее насыщение пищей, отягчи его бдением; если он отягчит тебя сном, сокруши его трудом телесным; если он прельстит тебя тщеславием, смири себя какимлибо образом. И то знай, что ни о чем столько не скорбит сатана и ничем столько не прогоняется и обезоруживается, как тем, когда человек любит смирение и бесчестие (82, 376).

Брат сказал некоторому старцу: никакой брани не вижу в моем сердце. Старец ответил: Ты подобен дому с четырьмя распахнутыми дверьми: всякий, хотящий войти в тебя, входит, откуда бы он ни пришел, и всякий, хотящий выйти, выходит, куда хочет, а ты не понимаешь, что делается в тебе. Если бы твои двери затворялись и запирались и ты не позволил бы входить в тебя помышлениям греховным, тогда бы ты увидел и стоящих за дверью и борющихся с тобой. Изречения безымянных старцев (82, 393–394).

Господь говорит святым апостолам перед страданиями: «Вскоре вы не увидите Меня, и опять вскоре увидите Меня» (Ин. 16, 16). Страдания Господа и смерть так поразили святых апостолов, что очи ума их помутились, и они не стали видеть Господа как Господа; скрылся свет, и они сидели во тьме горькой и томительной. Тьму эту разогнал свет Воскресения Христова, – и они опять узрели Господа.Так Свои слова объяснил Сам Господь: «Вы восплачете, – говорил Он, – и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16, 20). Говорят, что и всякая душа, на пути к совершенству, испытывает подобное же поражение. Тьма отовсюду покрывает ее, и она не знает, куда деваться; но приходит Господь и печаль ее претворяет в радость. Верно, это необходимо, как необходимо женщине помучиться перед тем, как предстоит родиться от нее человеку в мир. Нельзя ли отсюда заключить, что кто не испытал этого, в том еще не родился настоящий христианин? (107, 151–152).

Святой апостол Петр с позволения Господа выходит из лодки:и идет по воде, потом уступает движению страха и начинает тонуть. То, что он решился на такое необычайное, дело, уповая на Господа, не вызывает упрека, ибо иначе Господь не позволил бы «ему этого. Упрекнуть его можно в том, что он не выдержал пер вого душевного строя. Его исполнило воодушевленное упование на Господа, Который все может, и это дало ему дерзновение ввериться волнам. Сделано уже несколько шагов по этому новому пути, надо было только укрепиться в уповании, взирая на Господа, Который рядом, и на опыт первых шагов, пройденных с Его помощью. Но он впал в человеческие помышления: «Силен ветер, велики волны, вода не держит» – это и расшатало и ослабило в нем крепость веры и упования. Оторвался он по этой причине от руки Господа и, оставшись преданным действию законов естества, начал тонуть. Господь укорил его: «Маловерный! зачем ты усомнился?» (Мф. 14, 28–31), показывая, что в этом вся причина беды. Вот урок всем, которые предпринимают чтолибо, великое или малое, для угождения Господу! Хранить первый порыв веры и упования, от которых рождается великая добродетель – терпение в доброделании, служащее основой богоугодной жизни. Пока хранятся эти расположения, до тех пор воодушевление на труды в начатом пути не отходит, и препятствия, как бы велики они ни были, не замечаются. Когда же они ослабеют, тотчас наполнят душу человеческие соображения о человеческих способах к сохранению жизни и ведению начатых дел. А так как эти последние всегда оказываются бессильными, то в душу входит страх, сомнение – как быть? – отсюда колебания, продолжать ли, а наконец, и возвращение вспять. Надо так: начал – держись; смущающие мысли гони и дерзай о Господе, Который рядом. Святитель Феофан 3атворник (1 07, 231–233).

Препятствия, всегда лежащие перед человеком, двояки: одни внутренние, другие внешние. Внутренние – это страсти и пороки, а внешние двоякого рода. В первом роде – труды, соединенные с должностью каждого, а во втором – всяческие несчастия. И потому истинное мужество, во-первых, в победе над страстями; а под именем страстей мы подразумеваем склонности, восстающие против здравого разума. Кто не воспаляется гневом, кто попирает гордость, кто не подвержен сребролюбию, кто гнушается роскошью, кто не сокрушается бедностью, кто не пленяется завистью, кто не расслабляется леностью и не уловляется сладострастием? – кто таков, пусть придет к нам, и мы увенчаем его прекрасную голову лаврами бессмертия. Многие взяли неприступные города, но стали пленниками своих страстей. Многие укротили свирепые народы, но остались невольниками дурных склонностей. И потому победа над собой гораздо блистательнее, это евангельский подвиг, это торжество достойно видения Ангелов. « С другой стороны, победить себя против чувственных обольщений, изнурить себя трудом, отрясти от своих очей дремоту, без скуки перенести домашние хлопоты, терпеливо выслушать жалобы оскорбляемой невинности, великодушно разобрать самые мелкие обстоятельства всякого дела, без отягощения в непогоду, в ненастье идти на службу, в полк, в церковь, предварить восходящее солнце и в жертву ему принести бодрость нашего духа – благополучно победить все эти неприятные для наших чувств затруднения – тоже великая победа и торжество, такая добродетель есть истинное мужество. Кроме того, и на самых добродетельных людей часто падает несчастливый жребий, если только можно назвать несчастием, чтобы страдать за справедливость. Клевета часто повреждает их честное имя, зависть нередко лишает их справедливо нажитого имущества, и заставляет их свой скудный хлеб омочить слезами... Но «Помыслите о Претерпевшем такое над Собой поругание от грешников, чтобы вам не изнемочь и не ослабеть душами вашими. Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха» (Евр. 12, 3–4). Платон, митрополит Московский (105, 131–133).

Всякий христианин имеет двоякое рождение, ветхое и плотское духовное и новое, и одно другому противоположное. Плотское рождение есть плоть; духовное есть дух. «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3, 6). А поскольку оба эти рождения друг другу противоположны, то отсюда восстает сражение и брань между плотью и духом: «плоть желает противного духу, а дух – противного плоти» (Гал. 5, 17). Плоть хочет умертвить дух, дух же плоть. Плоть хочет покорить дух, дух же плоть. Плоть хочет обладать духом, дух же плотью. Плоть хочет гордиться, величаться, возноситься; дух же не хочет, но хочет смиренномудрствовать. Плоть хочет гневаться, злобиться, ссориться, мстить делом или словом; но дух этого не хочет, а хочет все с кротостью прощать... Плоть хочет в праздности жить, лениться; но дух отвращается от этого, а хочет в благословенных трудах упражняться. Плоть хочет гулять, пьянствовать, развлекаться; но дух отвращается от этого и хочет или умеренно жить, или поститься. Плоть хочет искать славы, чести, богатства в этом мире; но дух все это презирает, и к единым вечным благам стремится. Так плоть желает противного духу, а дух – противного плоти. Христианину, как обновленному, нужно жить не по плоти, но по духу, и покорять плоть духу по апостольскому увещанию: «Поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти» (Гал. 5, 16). Это и значит распять «плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24), попечения о плоти не превращать в похоти (Рим. 13, 14) (104, 226–227).

Эта брань совершается благополучно, если не дремлет око. Тяжело бороться людям с людьми, но далеко тяжелее людям – с духами злобы. Они нас видят и замечают, что мы делаем и говорим; но мы их не видим. Они пытаются отнять у нас не города, не рубежи, не тленное сокровище, но спасение вечное, которое Христос, Сын Божий, честною Кровию и смертью Своей нам приобрел. Это неоценимое сокровище восхитить у нас они подвизаются день и ночь. Борют они нас бодрствующих, борют и спящих; соблазняют днем, соблазняют и ночью. Христиане, надо и нам не дремать, когда хотим себя спасти, и не быть их пленниками. Они находят оружие в нас самих: «страстями и похотями» борют нас (Гал. 5, 24) (104, 232).

Диавол поощряет тебя ко греху, но ты в сердце твоем ответствуй ему: не хочу, ибо Богу противно, Бог это запретил. Диавол возбуждает в тебе скверную и блудную мысль; ты отвечай ему: Бог мой запретил мне это. Диавол возбуждает в тебе гнев и злобу ко отмщению; ты пресекай эту мысль мечом глагола Божия, повторяя в сердце: Бог этого не велел. Показывает тебе диавол на чужую вещь и подстрекает сердце твое к хищению; говори в сердце твоем: Бог это запретил: «не укради, не пожелай». Так и в прочих мыслях, противных закону Божию, восстающих в сердце твоем, поступай и смотри, согласна или противна закону Божию мысль твоя? Согласную прими и осуществи, противоположную закону – отражай, чтобы не укрепилась и не победила тебя. Такой пример подал нам Христос, Спаситель наш, Который на всякое диавольское искушение отвечал искусителю: «Написано, написано также»(Мф. 4, 4, 7, 10) (104, 232–233).

Когда неприятель в город или разбойник в дом входит и хочет разграбить и опустошить город или дом, всякий противится ему, так и чем может. Злые помыслы – наши неприятели и разбойники, которые входят в дома душ наших, и хотят разграбить сокровище, в них сокровенное, и нас самих умертвить и погубить. И кто этим врагам не противится и их не умерщвляет, тот непременно сам будет умерщвлен и погублен. Надо непременно одной из противных и сражающихся сторон быть побежденной и пасть, другой быть победителем, ибо брань без того не бывает. Должно и нам, любезный христианин, в самом начале, как только почувствуем приход этих наших врагов, противиться им, затворять и охранять клеть нашего сердца и на помощь призывать силу всемогущего Иисуса Христа, Царя нашего... Если в начале не воспротивимся и не отразим их, то, войдя в дом сердца нашего, разорят и опустошат его и нас самих погубят. Неприятель, войдя в город, опустошает его и приносит гражданам неутешный плач или, хуже того, смерть; то же делают нам злые помыслы, когда им не противимся мужественно (104, 234).

На брани люди друг против друга с оружием выходят, друг друга оружием ранят и поражают; так и на брани христианской есть оружие. Демоны имеют свое оружие, и христиане имеют свое оружие. Демоны бьют нас оружием страстей и членов наших; столько у них оружия, сколько в плоти нашей страстей. Христианское оружие есть слово Божие и молитва. Этим оружием христиане против демонов ополчаются и защищают себя, и отражают стрелы врагов своих. Что у воина меч и прочее оружие, то у христиан молитва и слово Божие. Христианин без молитвы и слова Божия, воин без меча и ружья. Воины на брани всегда имеют при себе меч и оружие; так и христиане всегда должны быть вооруже духовным мечом глагола Божия и оружием молитвы. Ибо непрестанная у них брань против врагов. Поэтому и повелевается им: «Непрестанно молитесь» (1Фес. 5, 17) (104, 238–239).

По окончании брани победители с торжеством и радостью возвращаются в отечество и от царя своего приемлют почести; так и христиане, благополучно окончив брань свою и блаженно окончив временное житие, с торжеством и веселием идут в отечество небесное и приемлют венец правды от Царя Небесного, Иисуса Христа. «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2Тим. 4, 7–8). Святитель Тихон Задонский (104, 250).

В невидимой брани не всегда и не скоро становимся победителями: победа – дар Божий, даруемый подвижнику Богом в свое время, известное одному Богу... (108, 161).

Борьба с живущей в сердце смертью, совершаемая при посредстве молитвы, под водительством слова Божия, есть распятие, есть гибель души для спасения души (108, 163).

Исполнение... заповедей, или, правильнее, усилие к исполнению заповедей, по необходимости обличает живущий в нас грех, и возбуждает жестокую внутреннюю борьбу, в которой принимают сильнейшее участие духи злобы (109, 370).

Неполезен для человека быстрый переход от состояния борьбы к состоянию духовной свободы (109, 374).

Чтобы бороться с врагом, надо непременно видеть его. Без видения духов борьба с ними не имеет места: может быть увлечение ими и рабское повиновение им (110, 7).

Чувственное видение духов есть принадлежность отшельнической жизни; с общежительными иноками бесы сражаются наиболее невидимо, принося греховные помыслы, мечтания, ощущения и очень редко являясь чувственно (110, 25).

Заповедь дана не только для дел и слов, но преимущественно для их начал, для помышлений, и брань врага направлена преимущественно против ума (110, 160).

Человек должен сражаться против воздушных властей в стране мысленной (110, 160).

Только творящему все без исключения заповеди можно устоять против врага (110, 162).

Тогда только осеняет человека надежда спасения, когда он увидит себя постоянным победителем в невидимой брани (110, 166).

Только что начнет уверовавший во Христа исполнять всесвятые евангельские заповеди или, что то же, творить дела естества обновленного, как внезапно открывается перед ним его падшее естество, до тех пор скрывавшееся от взоров, и вступает в упорную борьбу с Евангелием (111, 9).

Обученные внутренними бранями стяжают познание всесвятой воли Божией, мало-помалу научаются пребывать в ней. Познание воли Божией и покорность ей служат для души пристанищем. Душа обретает в этом пристанище спокойствие и извещение о своем спасении (111, 187–188).

Кому Господь захочет даровать духовное преуспеяние, – тому попускает брани... Победителю позволяется войти на вечерю благодати (111, 446).

Вы в скорби оттого, что в борьбе, в борьбе оттого, что закон Христов духовен, требует распятия (111, 448).

Те люди свои Богу, тем людям Он дает крепость, которые сохраняют верность Ему в произволении, в то время как немощь их нарушает верность в делах (111, 448).

На земле все враждебно человеку, и сам он в непрестанной борьбе с собою (111, 492).

От... побед и поражений, от переходов от одних к другим человек более и более познает свою немощь – и постепенно возвели чивается перед ним Бог и наконец становится для него всем, предметом всей любви его, надежды, веры (111, 527).

Для победы над злом нам необходима помощь Божия. Когда содействует нам эта всесильная помощь, мы побеждаем; когда она удаляется от нас, мы побеждаемся (111, 527).

Не вступив в брань с духами и не выдержав ее как должно, подвижник не может вполне расторгнуть общение с ними и потому не может достичь полной свободы от порабощения ими (112, 146).

Против усиленного и учащенного нападения греховных помыслов и ощущений, называемого... бранью, нет лучшего средства для новоначального, как исповедь (112, 149).

В современной брани диавола на христианство и иночество не видно на деле средств сильных, а видны одни средства слабые (112,325).

При правильной борьбе с духами является от этой борьбы обильная душевная польза, и инок приходит в особенное преуспеяние (112, 336).

Козни врага обращаются в пользу старательному подвижнику: .видя близ себя убийцу... беспомощный... нищий духом инок непрестанно вопиет с плачем к Всесильному Богу о помощи и получает ее. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 355).

Авва Антоний сказал: «Мы не преуспеваем по той причине, что не знаем ни наших мер, ни того порядка, который необходим для преуспеяния. Мы не понимаем, какие дела приличествуют нам, хотим стяжать добродетели, не потрудившись для стяжания их. Каждый раз, когда предстоит борьба против искушения в том месте, в которое мы призваны для жительства, – переселяемся в другое, полагая, что найдется какое-либо место, в котором нет диавола. Кто имеет духовное знание борьбы с искушениями, тот с твердостью и постоянством сражается против них в Боге, как и Господь сказал: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21). Объяснение старца: кто опытен в духовных бранях, тот не ищет другого места, но в Господе противоборствует искушению. Он укрепляется словами Господа, что Царство Божие – повсюду, что оно внутри нас. Это значит: нам, монахам, исшедшим из мира, принявшим на плечи свой крест по заповеди Господа, следующим по пути Его, подобает пребывать в одном месте, заботясь о спасении душ и выдерживая все потрясения от искушений.

Ради любви к Богу, ради исполнения Его воли, доказываемых соблюдением заповедей Его, мы должны великодушно претерпеть все потрясения и искушения – возникнут ли они из страстей наших, или от бесов, или от злых людей. Будем терпеливо пребывать в месте жительства нашего. Если восстанет брань или искушение, – прибегнем к посту, молитве, коленопреклонениям, будем со слезами и сердечной болезнью просить у Господа помощи и спасения: Он во всякое время – с нами, Он обитает в нас. Говорит Писание: «Близок Господь К сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс. 33, 19). Также и Господь сказал, что Царство Божие внутри нас. Это значит: «Я обитаю в вас». Царство Божие, по объяснению святого Макария – Христос, Который всегда обитает в нас. Блаженный Павел сказал: «или не знаете, что Христос в вас есть?». Не только Он обитает в нас, но и мы пребываем в Нем, как Он Сам говорит: «будете во Мне и Я в вас». Будь храмом Моим, в который Я мог бы входить во всякое время, и получи от Меня спасение. Обитая в Боге, мы сами и обитель Его. Не будем оставлять Господа во время искушения, смущения и борения; не будем искать утешения и помощи от мест и стран, переходя с места на место. Будем просить Господа, живущего в нас, чтобы Он помог нам. В до полнение к этому будем открывать помышления отцам нашим и просить у них, чтобы они содействовали нам своими молитвами. Пребывая терпеливо в месте жительства нашего, будем постоянно прибегать под покров Спасителя, и Он непременно сделает нас победителями во всех бранях (82, 43).

Поведал авва Евстафий: Живя в миру, я никогда не вкушал пищи до захода солнца. Когда я сидел в лавке, – книга не выходила из рук моих: рабы мои продавали и принимали товар, а я непрестанно читал. По средам и пятницам я раздавал милостыню нищим. Когда начинался звон, я спешил в церковь, и никто прежде меня не приходил в нее. Когда я выходил из церкви, то приглашал с собой бывших тут убогих в дом, и разделяли они со мной трапезу мою. Когда я стоял в церкви на всенощном бдении, никогда не вздремнулось мне, – и признавал я себя великим подвижником. Все прославляли и почитали меня.

Умер сын мой: вельможи города пришли ко мне, чтобы утешить меня; но я не мог утешиться. От великой скорби я впал в болезнь, и был близок к смерти. По прошествии семи месяцев едва поправился. Провел я в доме моем после этого еще четыре года, подвизался по силе моей и не прикасался К жене:я жил с ней, как с духовной сестрой.

Когда случалось мне видеть монаха из Скита, – я приглашал его в дом вкусить со мной хлеба. У этих монахов я расспрашивал о чудесах, совершаемых святыми старцами, – мало-помалу пришло мне желание монашества. Жену я ввел в женский монастырь, а сам пошел в Скит к авве Иоанну, с которым был знаком. Он постриг меня в монашество. Имел блаженный, кроме меня, еще двух учеников. Все, видя мое особенное усердие к церкви, отдавали мне почтение.

Провел я в Ските около пяти месяцев, и начал очень беспокоить меня блудный бес, принося мне воспоминания не только о жене моей, но и о рабынях, которые жили в доме моем. Не было мне отдыха от брани ни на час. На святого старца я смотрел как на диавола, и святые слова его казались мне уязвляющими меня стрелами. Когда я стоял в церкви на бдении, то не мог открыть глаз от сна, овладевавшего мною, так что не однажды, но несколько раз я приходил в отчаяние. Борол меня и бес чревообъядения, борол до того, что я крал остатки хлеба, ел и пил тайно. Что говорить много! Помышления мокрасположили меня выйти и бежать из Скита, направиться на восток, там предаться любодеянию или жениться. Старец, видя, как изменилось лицо мое. ежедневно увещевал меня, говоря: «Сын мой! лукавые помыслы нападают на тебя и смущают душу твою, а ты не исповедуешь мне их». Но я отвечал: «Отец! у меня нет никаких помыслов, но я размышляю о грехах моих и скорблю о них».

Так прошло пятнадцать месяцев. И однажды во сне я увидел себя в аду и претерпел такие мучения, что кричал и плакал. Перед пробуждением явились мне два светоносных мужа неисповедимой красоты. И один из них сказал: «Никто не может разрешить тебя от этих уз, кроме аввы Иоанна, от которого ты отлучен твоим неверием». Встав, я поспешил к преподобному старцу. Припав к ногам его, я рассказал по порядку все, виденное мною. Старец сказал мне: «Знай, сын мой, что добродетели, которые ты совершал в миру, были смешаны с возношением и гордостью. Твои бдения, пост, хождение в церковь, милостыни, которые ты раздавал, – все это делалось под влиянием похвалы человеческой. По этой причине и диавол тогда не хотел нападать на тебя. Ныне же, увидев, что ты вооружился на него, и он восстал на тебя. На будущее время завещаю тебе, сын мой, когда усмотришь в себе смущение и бурю от лукавых помыслов, скажи об этом мне, отцу твоему, или братиям, которые живут с тобою, и уповаю на Бога, что помогу тебе, как помог многим». Сделав мне это наставление, старец отпустил меня в мою келлию. С этого времени я начал открывать мои помышления, и уже пребывал во всяком покое (82, 118–122).

Примечание епископа Иг натия (Брянчанинова):

Добродетели монахов и подвиги их коренным образом отличаются от подвигов и добродетелей мирян. Говорит святой Иоанн Карпафийский монаху: «Никогда не считай более блаженным мирянина, чем инока, – мирянина, имеющего жену и детей, утешающегося тем, что он благотворит многим и подает обильную милостыню, не подвергаясь никаким искушениям от бесов. Не признай себя, монах, меньшим такого миряни на в благоугождении Богу. Говорю это не потому, чтобы ты жил непорочно, неся на себе труд иноческого подвига, но если ты и очень грешен. Скорбь души своей, твое страдание гораздо достойней перед Богом возвышеннейших добродетелей мирянина. Твоя великая печаль, твое покаяние, воздыхания, сетования, слезы, мучения совести, недоумение помысла, самоосуждение, рыдания, плач ума и сердца, сокрушение, смущение, самоуничижение, постигающее тех, которые ввергаются в железную печь искушений, гораздо более ценно перед Богом и более приятно Ему, чем благоугождение мирянина». Подвиг иноческий основывается на истинном смирении, соединенном, естественно с отвержением своего «я», причем возвеличивается перед человеком Бог, и вся надежда спасения возлагается на Бога. Напротив, подвиг мирянина, состоящий из внешних дел, естественно, растит свое «я» и умаляет перед человеком Бога. По этой причине видим, что многие великие грешники, вступив в монашество, сделались великими святыми, а знаменитые подвижники мира, вступив в монашество, показали самое умеренное преуспеяние, а некоторые и оказались несостоятельными в брани. Рассказывают о святом авве Антонии, что он, живя в пустыне, однажды подвергся душевному смущению, унынию и особенному нашествию мрачных помыслов. Находясь в этом состоянии, он начал изливать печаль свою перед Богом. «Господи, – говорил он, – хочу спастись, но помышления мои никак не позволяют мне совершить это. Что мне делать со страстями моими? Как мне сластись?». И вот видит он неизвестного ему человека, занятого трудом рук своих. Этот человек то вставал, оставляя рукоделие, и молился, то опять возвращался к работе. Потом он опять вставал и молился, а после молитвы опять принимался за рукоделие. Это был Ангел, посланный Богом ободрить Антония. И услышал Антоний голос Ангела: «Антоний! поступай так и спасешься». Услышав это, Антоний очень обрадовался и ободрился: он начал поступать так – и спасся (82, 37).

По кончине Антония Великого, некий духовный старец, упрошенный монахами, сделал объяснение к изречениям Великого. Так, например, на изречение: «Иди, живи в пустыне и изучи брани демонов» дано этим старцем следующее толкование. Совершенство монаха проистекает от духовного делания, а духовное делание приобретается чистотой сердца, чистота же сердца – умной молитвой. Преуспеянием в умной молитве приобретается непрестанная молитва. Но демоны ведут борьбу посредством помышлений и мечтаний, а также посредством видений, и эта борьба возбуждается сильнее в пустыне и безмолвии (82, 42–43).

Некий от Отцов поведал: в келлиях был старец-подвижник, имевший одежду из рогожи. Пришел он однажды к авве Аммону. Авва увидел его в одежде из рогожи и сказал ему: это не принесет тебе никакой пользы. И спросил его старец: «Три помысла приходят ко мне. Первый предлагает скитаться по пустынным местам; второй – уйти в страну, в которой никто не знает меня; третий – затвориться в хижине, никого не видеть, и употреблять пищу через день». Авва Аммон отвечал: «Исполнение каждого из этих предположений не будет полезным для тебя. Напротив, безмолвствуй в хижине твоей, ежедневно употребляй пищу с умеренностью, имей в сердце твоем слово мытаря («Боже! милостив буди мне грешному») и спасешься (82, 62).

Примечание епископа Игнатия (Брянчанинова):

Очевидно, странная одежда, бросавшаяся всем в глаза, намерение проводить особенный образ жизни, привлекающий к себе внимание многих, внушены были подвижнику самомнением. Преподобный Аммон преподал ему подвиг смирения, единственный угодный Богу, способный привлечь милость и благодать Божию к подвижнику.

Двенадцать лет авва Иоанн Фивейский служил больному старцу, авве Аммою. Хотя Иоанн много трудился для старца, но старец в течение всех двенадцати лет ни разу не сказал ему: «Спасайся!». Когда же настало время кончины аввы Аммоя, и собрались к нему старцы, – он взял Иоанна за руку и сказал ему: «Ты – спасен!» (82, 67).

Авва Иоанн, евнух, будучи еще новоначальным, спросил некоторого старца: «Как могли вы легко совершать дело Божие, между тем как мы и с трудом не можем совершить его?». Старец отвечал: «Причина в том, что мы признавали дело Божие – главным делом, а попечение о потребностях тела – второстепенным; у вас же заботы о потребностях тела считаются главным делом, а дело Божие – второстепенным. Поэтому-то и тщетен ваш труд. Чтобы устранить учеников Своих от такой неправильной деятельности, Спаситель сказал им: Маловеры! «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33). Антоний Великий сказал: «Я никогда не предпочитал своей пользы – пользе брата моего» (82, 299).

Брат, воздерживавшийся от пищи и не евший хлеба, пришел к некоторому старцу. В это же время пришли к старцу странники; для них старец сделал немного кашицы. Когда сели вкушать пищу, воздерживавшийся брат поставил пред собою один моченый горох и ел его. Когда встали из-за стола, старец отвел брата в сторону и наедине сказал ему: «Брат! если ты придешь к кому-либо, не обнаруживай пред ним жительства твоего; если же хочешь никогда не нарушать принятых тобою обычаев, то пребывай в келлии и не выходи никуда». Брат признал справедливость слов старца и с того времени, когда приходил к братии, уже следовал общему порядку жительства. Отечник (82, 497).

Радуйся в искушениях, которые будут попущены тебе: при посредстве их приобретается духовный плод. Преподобный Антоний Великий (82, 29).

Благодарящий Бога во время искушений обращает их в богатство (82, 219).

Если тебя поносят и ты скорбишь от этого, нет в тебе истинного плача. Авва Исаия (82, 221).

Брат спросил авву Моисея, что должен делать человек при всякой случающейся с ним напасти или при нашествии всякого вражеского помышления? Старец отвечал: «Должен плакать перед благостью Божией, чтобы она помогла ему, и вскоре ощутит спокойствие, если будет молиться разумно». Авва Моисей (82, 314).

Мы впадаем во многие искушения по той причине, что не сохраняем нашего чина. Не видим ли, что жена хананейская приняла данное ей имя и что Спаситель утешил ее? Также не видим ли, что Авигея сказала Давиду: «На мне грех» (1Цар. 25, 24), и что Давид, услышав эти слова, возлюбил ее? Авигея – образ души, а Давид – Бога: если душа укорит (осудит, обвинит) себя перед Богом, то Бог возлюбит ее. Преподобный Пимен Великий (82, 335).

Какое бы ни случилось искушение с человеком, он должен предавать себя воле Божией и исповедовать, что искушение случилось за грехи его. Если же случится что доброе, должно говорить, что оно устроилось по промыслу Божию. Сисой Великий (82, 351).

Амма Феодора поведала: некоторый инок, одолеваемый множеством скорбей, сказал сам себе: «Уйду отсюда». С этими словами он начал обувать сандалии и внезапно увидел в углу келлии другого человека, который также обувался и который сказал ему: «Из-за меня ли ты выходишь отсюда? Вот, во всяком месте, куда: бы ты ни пошел, я уже буду прежде тебя». Амма Феодора (82, (370).

Тот, перед Кем трепещет всякая тварь небесных, земных и преисподних, содержимых под властью диавола, Кто дал нам власть попирать диавола, Тот благоволил сорок дней и сорок ночей продолжать пост и потом быть искушенным от диавола. Имел ли в. посте нужду Бесстрастный? Упокоению всех труждающихся должно ли было утруждаться? Для чего жаждал многообильный Источник, претворивший воду в вино, источающий реки живых вод из чрева верующих в Него? Конечно, Он хочет этим показать нам пример и образец жития, чтобы, упражняясь в том же, мы избавились от злокозненности диавола и достигли вечного Царства Христова. Преподобный Ефрем Сирин (27, 278).

Если после Крещения приразится к тебе враг света и искуситель (а он приразится, ибо приражался к Слову и Богу моему, обманувшись внешним покровом, приражался к сокрытому Свету, обманувшись видимостью), ты имеешь чем победить его. Не страшись подвига: противопоставь воду, противопоставь Духа; этим угасятся «все раскаленные стрелы лукавого» (Еф. 6, 16). Ибо здесь. Дух ..."раздирающий горы» (3Цар. 19, 11); здесь вода ...угашающая огонь. Если искуситель представит тебе нужду (как дерзнул и Христу) и потребует, чтобы камни превратились в хлебы, возбуждая тем голод, окажись знающим его намерения, научи его тому, чему он еще не доучился: противопоставь ему слово жизни, которое есть Хлеб с Неба, дарующий жизнь миру. Если искушает тебя тщеславием (как и Христа, возведя на крыло храма и сказав: бросься вниз (Мф. 4, 6) в доказательство Божества), не низлагай себя превозношением. Если это приобретет, не остановится на том – он ненасытен, на все простирается; обольщает добром и заканчивает лукавством – таков способ его брани. Даже и в Писании сведущ этот душегубец: из одного места скажет: написано о хлебе; из другого: написано об Ангелах... О, умудренный на зло, для чего не договорил и последующего (я твердо помню это, хотя и умолчишь ты), что ограждаемый Троицей, наступлю на тебя, аспида и василиска, и буду «наступать на змей и скорпионов» (Лк. 10, 19)? Если же станет преодолевать тебя ненасытностью, в одно мгновение времени и зрения показывая все царства, как ему принадлежащие, и требуя поклонения, – презри его, как нищего, и с надеждой на печать (Крещения и Миропомазания) скажи: «Я сам образ Божий, не погубил еще небесной славы, как ты через превозношение; я во Христа облекся, во Христа преобразился Крещением ты поклонись мне». И враг, как твердо знаю, побежденный и посрамленный этими словами, как отступил от Христа – первого Света, так отступит и от просвещенных Им Святитель Григорий Богослов (13, 279).

Если Христос, Бог, вочеловечившийся ради нас, «возведен был Духом в пустыню, для искушения» (Мф. 4, 1), то чему же удивляться, что ...ты борешься с искушениями? Помни о победе Христовой, одержанной законно: тщеславие преодолено, гордыня подавлена, сребролюбие истреблено и противник, не сумевший уязвить своими стрелами, посрамлен. По праву мужайся и ты, и, приобретя бесстрастие, преодолевай ранящие душу мечи. И тебе после этой победы будут служить Ангелы, оказывая не рабские услуги, потому что служить так обязаны единому Богу, но увенчивая тебя как победителя, ибо такова награда мужественно совершающему настоящий подвиг. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 54).

Не должно самому кидаться в искушения прежде времени, до Божия на то попущения, а напротив, надо молиться, чтобы не впасть в них (6, 371).

Два рода искушений: скорби испытывают сердца, как золото в горниле, в терпении открывая их красоту, а нередко и само благоденствие служит для многих испытанием. Святитель Василий Великий (7, 76).

При всяком приражении искушения мы имеем только одну защиту – покаяние. И кающийся всегда бывает победителем того, кто всегда нападает. Святитель Григорий Нисский (18, 140).

Предается человек врагам и искушениям для упражнения и «обучения, как Иов был в искусе; потому что злое, хотя не по доброму изволению, содействует доброму (33, 354).

Бог, в точности зная состояние всех и сколько сил у каждого, в нужной мере попускает и подвергаться искушению... (33, 386).

Души... не искушенные и не испытанные различными скорбями... остаются пока в младенчестве... и еще не достойны Царства. Преподобный Макарий Египетский (33, 451).

Всегда ожидай каких-либо великих и страшных искушений, скорбей, бедствий и смерти, чтобы они не постигли тебя не готовым. Преподобный авва Исаия (34, 185).

Во время искушения выказывается достоинство верного. Но не малодушествовать нужно во время искушения, а трезвиться в молитвах и добрых делах (25, 580).

Хочешь ли, чтобы не преодолело тебя искушение? – Отсеки всякую свою волю. Преподобный Ефрем Сирин (26, 128).

Во время искушений употребляй краткую и усиленную молитву (47,191).

Что пища для здорового тела, то искушения для мужественной души (47, 215).

Когда истинно возлюбишь небесные блага... тогда, именно тогда увидишь страшные искушения, тогда испытаешь ужасные брани. Преподобный Нил Синайский (49, 302).

Много пользы от искушений и никто из тех, о ком много печется Бог, не бывает без печали... (35, 184).

Тяжесть искушений может облегчить бремя грехов... (37, 45).

От... искушения происходит спасение и... опасности служат величайшим очищением души для тех, которые переносят их с благодарностью (37, 303).

Душа, огорчаемая искушениями, освобождается от страстей и других болезней; потом она особенно наслаждается спокойствием (39, 15).

Возможность переносить (искушения) зависит от помощи Божией, которую мы приобретаем собственным нашим расположением (44, 235).

Не вызывайся на искушения, когда дела благочестия идут по твоему желанию, – зачем самому навлекать на себя излишние опасности, не приносящие никакой пользы? (46, 57).

Проводить жизнь среди искушений есть удел особенно доблестных людей, Бог всегда так поступал с мужами дивными и великими. Святитель Иоанн Златоуст (46, 99).

Мы бываем искушаемы для обучения в вере, для того, чтобы мы были испытаны и научились бороться. Преподобный авва Дорофей (58, 208).

Вследствие искушений (святые) приобретают мудрость (55, 162).

Не входя в искушения, никто не приобретает духовной мудрости (55,295).

Искушения Бог всегда попускает любящим Его, чтобы вразумить, умудрить и научить их Своей воле (55, 296).

Без попущения искушений невозможно познать истины (56,10).

Кто бежит от искушений, тот бежит от добродетели (56, 36).

Вне искушений невозможно приблизиться к Богу; потому что среди них уготован Божественный покой (56, 36).

Вне искушений невозможно приобрести дерзновения перед Богом, невозможно научиться премудрости Духа, нет также возможности, чтобы Божественная любовь утвердилась в душе твоей (56, 37).

Никто не может переносить искушений кроме уверившегося, что за скорби можно принять нечто, превосходящее телесный покой. Преподобный Исаак Сирин (55, 379).

Хотя искушение кажется нескончаемым, надо полагать ему конец мудростью и добродетелью, а не отчаянием; ...прекращает его человек... когда привыкает мужественно переносить встретившееся. Ибо если это и тяжело, то добродетельный облегчает тяжесть благоразумием, умея равнодушно переносить скорби (52, 339).

Состраданием и кротостью... старайся облегчать бедствия впавших в искушения, кротким словом приводя их в благодушие и избавляя от уныния. Ибо если они узнают от тебя, что искушения, хотя и посланы были им справедливо, но приносят облегчение в падениях, и хотя попущены на не сделавших ничего дурного, но доставят им венцы, они не только не предадутся унынию, но еще исполнятся радости (51, 331).

Стой непоколебимо, и постигшие тебя искушения останутся бездейственными, а замышляемые исчезнут прежде чем испытаешь их; потому что непреклонность духа не позволит ухищрениям исполниться. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 214).

Если дух наш настроен хорошо, то хотя бы отовсюду поднимались бесчисленные бури, мы всегда будем пребывать в тихой пристани (46, 619).

Пока Бог будет нашим помощником, хотя бы искушения сильнее всяких бурь нападали на нас, они будут подобны траве и листьям, легко уносимым ветром. Святитель Иоанн Златоуст (46, 232).

Истинному рабу Божию и противодействие помогает, и вредное приносит пользу, и кажущееся злым претворяется в добро.

Господь наш тем Своим рабам, которых любит, попускает в этом мире много неприятного, как бы брение на очи, ибо Он сказал ученикам Своим: «В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16, 33). «Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете» (Ин. 16, 20). Разве не неприятно это, разве не тягостно, не скорбно? Однако эти самые скорби Он, как бы влагой из святых Своих уст, растворяет радостным утешением: «Но печаль ваша в радость будет» (Ин. 16, 20). «И радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16, 22). Вот как неприятное помогает, временно вредное исцеляет навеки, злое на земле является причиной небесных благ. Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и диавола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть претворяются для них в вечную славу, похвалу, в жизнь бесконечную и в венцы небесные? Не тех ли мы ныне в воинствующей церкви величаем, ублажаем и возносим многими похвалами, которые претерпели на земле горчайшие бедствия? О как много помогли угодникам Божиим неприятные вещи! А что получили сами противники, вредители и враги? Они приобрели то,что болезнь их обратилась на голову их, и оружия их пронзили их же сердца.

Вспомним борьбу Давида с Голиафом (1Цар. 17). Давид от юности своей был рабом Господним, а Голиаф – врагом Богу и народу Божию. Ополчились две страны друг против друга: иноплеменники и народ израильский; и вот вышел из полков иноплеменник, сильный муж, весь в крепких бронях и опоясанный мечом. Вышел против него и Давид, но как вышел? Вот мы слышим, что говорит об этом Писание: «Меча же не было в руках Давида» (1Цар. 17, 50). Всякий тогда мог сказать Давиду: «Храбрый юноша! На кого ты идешь? С чем ты идешь? Идешь юный на сполина, безоружный на вооруженного. Разве не видишь большого меча в руках его, который он приготовил для твоей головы? возвратись же, скройся и выйди после вооруженным так же». Но слушает Давид. Он пошел, и не медленно, не с боязнью пошел, быстро. И вот он стал над этим иноплеменником, извлек его меч и обезглавил его. Мы видим, что Божьему рабу оружие противника послужило на пользу, что меч, приготовленный и отточенный на Давида, поразил того же врага. Подобно этому и оружие мысленных врагов, направленное на рабов Божиих, оказывается для тех же рабов Господних полезным в одолении и победе над врагами (103, 299–300).

«Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни» (Иак. 1, 12), говорит апостол. Один из сорока мучеников не имел терпения, и тотчас родился, как вода, претерпевшие же увенчались нетленными венцами. Однажды не претерпев, он все погубил, до конца же претерпевшие в малом – навеки увенчались. Нетерпеливый всегда как бы не в своем уме; если приключится ему что-либо неприятное, не по воле сердца его, тотчас на всех нападает, на всех ропщет, всех считает виновными, а не себя, себя же всячески оправдывает Но ты всегда будь пригвожден к кресту терпения, с радостью все претерпевай, хотя бы и постоянно бесы нашептывали тебе: сойди с креста терпения и страдания, насладись свободой, подобно тому, как иудеи говорили Христу: «Сойди с креста... и уверуем» Тебя (Мф. 27, 40 и 42). Ты же никогда не ослабевай и не уклоняйся от страдания; но пребудь всегда на кресте терпения и мужества. Как Моисей, когда держал руки, простертыми крестообразно, побеждал Амалика, когда же опускал их, то бывал побеждаем (Исх. 17, 11), так и ты, если пребудешь всегда в неизменном терпении и мужестве, преодолеешь врага, мысленного Амалика; если же ослабеешь и разленишься, будешь им побежден. Святитель Димитрий Ростовский (103, 1069–1070).

Сказав, что Сын Человеческий явится в день Свой, как молния, мгновенно облистающая всю вселенную, Господь прибавил: «Но прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим» (Лк. 17, 24–25). По связи речи видно, что это «надлежит пострадать» должно предшествовать явлению Господа во славе. Следовательно, все время до того дня есть время страданий Господа. В Своем лице Он пострадал в известное время; после же того страдания Его продолжаются в лице верующих, – страдания рождения верующих, их воспитания в духе и охранения от вражеских действий, внутренних и внешних; ибо союз у Господа со своими не мысленный только и нравственный, а живой, ради которого все, чем они живут, воспринимается и Им, как главою. Исходя из этой мысли, нельзя не видеть, что Господь много страдает. Самые чувствительные скорби – это падения верующих; еще более чувствительны для Него отпадения от веры. Сердца верующих болят, поражаемые этими стрелами лукавого и видя поражения других, с ними и Господь страдает. Но явится день славы Господа – тогда откроются тайны тьмы, а страдавшие возрадуются с Господом. До того же времени надо терпеть и молиться (107, 398–400).

«И ввергнут их (творящих соблазны и беззакония) в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их» (Мф. 13, 42). Так совершится разделение добра и зла, света и тьмы. Теперь идет период смешения их. Господу угодно было так устроить, чтобы тварная свобода возрастала и крепла в добре через борьбу со злом; зло допущено и в сопредельности со свободой внутри, и в соприкосновении с человеком извне. Оно не определяет, а искушает. Чувствующему искушение необходимо не падать, а вступать в борьбу. Побеждающий освобождается от одного искушения и подвигается вперед и вверх, чтобы там вступить в новое искушение. Так до самого конца жизни. О, когда бы постичь нам это значение искушающего нас зла, чтобы по этому постижению устроить и жизнь свою! Борцы увенчиваются, наконец, переходя в другую жизнь, где нет ни печали, ни болезней извне, и где они изнутри, как Ангелы Божии, становятся чистыми, без приражения искусительных движений и мыслей. Так заготовляется торжество света и добра, которое, во всей славе своей, откроется в последний день мира (107, 201–202).

По Крещении Господа, когда на Него сошел Дух в виде голубином, Он низводится «в пустыню, для искушения» (Мф. 4, 1). Таков и общий всем путь. Святой Исаак Сирин замечает в одном месте, что коль скоро вкусишь благодатное утешение или получишь от Господа какой дар, – жди искушения. Искушения прикрывают светлость благодати от собственных глаз человека, которые обычно съедают все доброе самомнением и самовозношением. Искушения эти бывают и внешние – скорби, унижения; и внутренние – страстные помышления, которые нарочно спускаются, как звери с цепей. Сколько поэтому нужно внимать себе, и строго разбирать бывающие с нами и в нас, чтобы видеть, почему оно так есть и к чему нас обязывает. Святитель Феофан Затворник (107, 158).

Обратившимся к Богу всегда бывает много искушений, о чем и в Писании сказано так: «Сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению: управь сердце твое и будь тверд, и не смущайся во время посещения» (Сир. 2, 1–2). И во многих местах Священного Писания свидетельствуется о том же. Надо терпеть и молитвой против них вооружаться, и так преодолевать искушения; сатана не спит, но всегда бодрствует на погибель нашу, по учению апостольскому: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою» (1Пет. 5, 8–9). Апостол Иаков пишет: «Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак. 1, 2). Терпи и ожидай от Бога милости и конца в будущем веке (104, 818).

Искушение от диавола попущением Божиим бывает с благой целью. Во-первых, чтобы так смирился искушающийся. Во-вторых, так познается вера наша. Искушение подобно огню, который обнаруживает золото, отличая его от прочих металлов. В искушении становится явным, кто золото, кто серебро, кто олово, кто сено и дрова. Золото и серебро целым остается в огне и становится еще чище; с железа спадает ржавчина, но и оно остается целым; олово скоро плавится; сено и дрова сгорают совсем. Так в искушении познается, кто истинно отстал от сатаны и злых дел его и прилепился Богу, кто истинно работает Богу и кто лицемерно, искушением познаются истинные и верные рабы Божии и лицемеры; искушение все делает явным. В-третьих, так познается любовь, кого мы больше любим, – себя и мир или Бога; кому угождаем – себе ли и миру или Богу; чью волю более почитаем – свою или Божию все это открывает искушение. В-четвертых, да познаем врагов наших и научимся против них

подвизаться. Брань научает воина подвигу и делает более крепким: без брани воин ослабевает и портится. В-пятых, да познаем немощь нашу, опасность, и познав, прибегнем к Богу с молитвой. Как ребенок бежит к матери и у нее ищет защиты, видя беду свою, так верная душа к Богу простирает руки в бедствии своем. В-шестых, да посрамится искуситель, а претерпевший искушение примет венец от Подвигоположника... Не знает искуситель, что искушению последует: он искушает на зло, но искушение обращается в добро, и так посрамляется, уязвляется своей стрелой (104, 820–821).

Ближний наш положен нам от Бога к искушению и познанию об отношении Бога к нам. Любим ли ближнего, любим и Бога самого, и Бог нас любит. Благоволим о ближнем нашем, – благоволит и Бог о нас. Милуем мы ближнего – милует и Бог нас. Прощаем согрешения ближнему нашему, прощает и Бог нам согрешения наши. Ненавидим и гневаемся на ближнего нашего, – находимся сами во гневе у Бога. Не отпускаем согрешений ближнему нашему не отпускает и Бог нам согрешений наших. Мстим ли ближнему нашему – будет мстить и Бог нам, как говорит Сирах: мстящему отметит Господь. Так, каковы мы к ближнему нашему, таков и Бог к нам (104, 821–822).

Искушение открывает сердце наше и тайное сердца нашего делает явным. Бог же всю глубину и бездну сердца нашего испытует и видит, что в нем кроется. Поэтому попускает нам Бог искушение и тем показывает нам, что скрыто в нашем сердце. Познаем же, христиане, душевную нашу беду и зло, чтобы усердно поискать избавления (104, 827).

Знаешь ли, христианин, что делают мореплаватели во время всякой бури? Тогда они, не имея другой надежды на спасение, бросают якорь в глубину морскую... утвердив его в земле итак спасаются. Так нужно делать и христианам, которые по морю мира сего плывут в корабле святой Церкви, подражать корабельщикам, и когда сатана воздвигает на них бурю искушений, бед и напастей, должны всю надежду на людей оставить и прибегать к Богу, свои колеблющиеся и бедствующие сердца утверждать в любви Божией. Враг хочет отторгнуть их от любви Божией и потопить в глубине грехов и законопреступлений?– в любви Божией надо утверждать им кораблик своего сердца (104, 843).

Когда искушение минует, тогда утешится печальная душа. Как после великой бури и мрачных дней яснее нам сияет солнце и более радует нас, так после этого бурного искушения слаще покажется милость Божия. Тогда сердце на деле познает, что есть закон, который обличает грех, устрашает и проклятием поражает грешника; и что есть Евангелие, которое уязвленные страхом и печалью сердца исцеляет и утешает. И как ребенок после бани, или человек, утомленный трудами, сладко спит и успокаивается, или как корабль, переплыв море, тихо стоит в гавани, так и душа, претерпевшая бурную непогоду, обретает покой (104, 844).

Не будем безрассудно вдаваться в напасть, но лучше уклонимся от нее. Если Господь, Который Своей всесильной властью все мог сделать, но до времени уклонялся от искушений, тем более нам, немощным, надо так делать. Не искать искушений, но пришедшее искушение терпеть, не унывать в нем и не ослабевать – это свойство мужественного и великодушного сердца (104, 847).

Воин, чем чаще в сражениях бывает, тем более искусным и храбрым делается; так и христианин, чем чаще впадает в искушения, беды и напасти, тем более искусным бывает в деле христианском. Поэтому апостол говорит: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак. 1, 2–4). Святитель Тихон Задонский (104, 245–246).

Бог, попуская нам искушения и предавая нас диаволу, не перестает промышлять о нас, наказывая, не перестает благодетельствовать нам (108, 160).

Мученики терпели напасти от людей... чем разнообразнее и тяжелее был подвиг их... тем больше получали дерзновения к Богу. Иноки терпят напасти от злых духов. Чем больше напастей наносит им диавол, тем большую славу они получат в будущем веке от Бога, тем большего утешения они сподобятся от Святого Духа... среди самых страданий своих (108, 352).

Чтобы окрепли и возмужали в иноке евангельские свойства, нужны непременно скорби и искушения. Кротость... смирение... терпение и вера должны быть испытаны (108, 565).

Бог, в точности зная состояние всех, и то, сколько каждый имеет сил, столько каждому допускает и искуситься (109, 373).

Искушения и скорби посылаются человеку для его пользы, что бы испытанная ими душа сделалась более сильной и честной перед Господом своим (109, 374).

Искушение в уме и сердце страшнее всех внешних искушений. Никто так не опасен для нас, как мы сами. «Бодрствуйте и молитесь, – сказал Господь, – чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26, 41) (111, 437).

Без искушения приблизиться к Богу невозможно. Неискушенная добродетель...не добродетель (111, 460).

Священное Писание соединяет понятие искушения с понятием обличения... Это видно из слов Господа: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю» (Апок. 3, 19). На каком основании обличения соединяются с искушением? На том, что всякая скорбь обнаруживает сокровенные страсти в сердце, приводя их в движение (112, 131).

Кто видит Промысл Божий оком веры, тот при искушениях, наносимых людьми, не обратит никакого внимания на эти слепые орудия Промысла и духовным разумом своим пребудет единственно в руках Бога, взывая к Нему Единому в скорбях своих (112, 134–135).

Падший дух усмотрел, что искушения явные, грубые и жестокие возбуждают в человеке пламенную ревность и мужество к перенесению их... и заменил грубые искушения слабыми, но утонченными и действующими очень сильно (112, 137, 138).

Искушения от лукавых духов обыкновенно попускаются после обучения искушениями от падшего естества, от мира и от людей (112,146).

Ничто, никакое искушение, нанесенное людьми и духами, возникшее из падшего естества, не должно смутить его (монаха) Источником непоколебимости и силы да будет вера в Бога, Которому мы предались в служение. Который – всемогущ (112, 148).

Монах до самого гроба находится в опасности подвергнуться какому либо искушению, не зная, откуда и в каком характере оно возникает (112,322).

Верующий живой верой в Бога, с самоотвержением предавшийся Богу, пребывает несмущенным при всех искушениях, наносимых духами злобы, видит в духах лишь слепые орудия Промысла Божия (112,336).

Чтобы грех твой, предстоя... пред очами твоими, низлагал в тебе высокоумие и превозношение, Господь попустил искушению... набежать на тебя... (112, 392).

Чтобы мы усвоили себе смирение, попускаются нам различные напасти: от демонов, от людей, от многообразных лишений, от извращенного и отравленного грехом нашего естества (112, 433).

Бог, взирая... на преткновения человеческие.., попускает их, как противоядие, которым изгоняется... гордость, самость. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112,434).

Однажды авва Агафон шел по дороге с учениками своими. Один из них нашел на дороге небольшую связку зеленого мелкого гороха, и сказал старцу: «Отец! если ты благословишь, я возьму это». Старец внимательно посмотрел на него, и как бы удивляясь, спросил: «Разве ты положил тут эту связку?» Брат отвечал: «Нет». Старец сказал: «Как же ты хочешь взять то, чего не положил?» (82, 59–60).

Сказал некоторый старец: «Когда попустится искушение человеку, то со всех сторон умножаются напасти, чтобы он впал в малодушие и ропот». При этом старец рассказал следующую повесть. Некоторый брат безмолвствовал в келлии, и нашло на него искушение: никто не хотел принимать его к себе в келлию. Если кто встречался с ним, – отворачивался и на приветствие не отвечал приветствием. Если он нуждался в хлебе, – никто не давал ему. Когда возвращались братия с жатвы, никто не приглашал его, как это было в обычае, к трапезе. Однажды он пришел с жатвы и не было у него ни одного хлеба в келлии; но брат принес – как приносил во всех подобных случаях – благодарение Богу. Бог, видя терпение его, отнял искушение, – и вот кто-то постучался в дверь. Это был неизвестный человек из Египта, он привел верблюда, навьюченного хлебами. Брат, увидя это, заплакал и сказал: «Господи! недостоин я потерпеть и малой напасти». По прошествии искушения братия сделались приветливыми к нему и в келлиях, и в церкви, и стали его приглашать к себе, как раньше (82, 485–486).

Некий брат был борим в течение девяти лет помышлениями о том, чтобы выйти из иноческого общежития. Он ежедневно брал рогожу, на которой спал, oчтобы уйти. Когда наступал вечер, он говорил: «Завтра уйду отсюда». При наступлении же утра он говорил помышлениям: «Постараюсь пробыть здесь еще один день ради Господа». Когда исполнилось девять лет, как он откладывал день за днем свой уход, Господь снял искушение его. Отечник (82, 493).

Некий искушаемый брат пришел к старцу и открыл ему искушения, которые терпел. И говорит ему старец: «Да не приведут тебя в отчаяние находящие на тебя искушения. Видя душу, восходящую и приближающуюся к Богу, враги негодуют, иссушаемые завистью. Но невозможно, чтобы в искушениях не пришел на помощь Бог и святые Ангелы Его. Ты только не переставай призывать Его с глубоким смирением. Итак, если тебе случится что-нибудь такое, вспомни о присутствии Бога – Помощника нашего, нашу немощь, жестокость врага, и получишь помощь Божию». Скитский Патерик (72, 274).

Знамением преуспеяния в добродетели да будет для вас стяжание бесстрастного и чистого помышления. Это начаток даров Божиих. Авва Аполлос (82, 69).

Повергающий себя перед Богом в разуме и повинующийся заповедям в смиренномудрии достигает любви. Любовь вводит в бесстрастие (82, 144).

Ум постоянно нуждается в следующих четырех добродетелях: в повержении себя перед Богом в непрестанной молитве, в умерщвлении беспристрастием ко всякому человеку, в полном отвержении осуждения ближних, в стяжании глухоты к словам, которыми обольстительно говорят страсти (82, 185).

Бесстрастие уже не подвержено колебанию от нападений врага. Оно пребывает в спокойствии и не боится разъединения трех частей, соединенных миром Божиим. Эти три части суть: дух, душа и тело. Когда эти три части действием Святого Духа составят из себя одно целое, тогда они не разделяются (82, 223).

Монашеская жизнь есть путь; цель пути – достижение покоя. На этом пути, на пути добродетелей, бывают падения, бывают враги, бывают перемены; на нем бывает и обилие и умаление, плоды и бесплодие, печаль и радость, болезненное сетование сердца и спокойствие сердца, успех и утраты. Но бесстрастие чуждо всего упомянутого. Оно не имеет никакого недостатка. Оно в Боге, и Бог в нем. Для бесстрастия нет врагов, нет падения. Не тревожит его ни неверие, ни какая-нибудь другая страсть. Оно не ощущает труда в хранении себя, его не беспокоит никакое пожелание; оно не страдает ни от какой вражеской брани. Велика слава его, невыразимо достоинство. Далеко отстоит от него всякое душевное устроение, возмущаемое какою-либо страстью. Оно есть то тело, которое восприял на себя Господь Иисус; оно-та любовь, которую преподал Господь Иисус. Авва Исаия (82, 224–225).

Если хочешь спастись, то будь мертв, не принимая ни бесчестия человеческого, ни чести (то есть не сочувствуя им, не трогаясь ими), подобно мертвым, и сможешь спастись. Преподобный Макарий Великий (82, 310).

Пребывающий с братиями своими должен быть подобным каменному истукану: подвергаясь укоризнам, он не должен гневаться, будучи прославляем, он не должен возноситься. Преподобный Пимен Великий (82, 335).

Радуйся в искушениях, которые будут попущены тебе: при посредстве их приобретается духовный плод (82, 29).

Возлюби труд: он, в соединении с постом, молитвой и бдением, освободит тебя от всех скверн. Телесный труд доставляет сердцу чистоту, а чистота сердца служит причиной того, что душа приносит плод. Преподобный Антоний Великий (82, 31).

Подвижника можно уподобить дереву: телесный подвиг – листьям его, а душевное делание – плоду. Писание говорит: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф. 7, 19). Из этого явствует, что цель всего монашеского жительства – стяжание плода, то есть умной молитвы. Впрочем, как нужны для дерева покров и украшение листьями, так нужен для монаха телесный подвиг. Авва Агафон (82, 60).

Если усмотришь, что благой плод укрепился, и вражеские плевелы не подавляют его; если супостаты точно побеждены и отступили от тебя не с коварством, что становится ясным из прекращения борьбы с чувствами; если облако осенило скинию: «Днем солнце не поразит тебя, ни луна ночью» (Пс. 120, 6), если есть в тебе все принадлежности скинии, и она поставлена и хранится по воле Божией, то поистине дарована тебе победа Богом. Он, Сам Он осенил Свою скинию, как принадлежащую Ему; Он идет перед нею и предуготовляет ей достойное, безопасное место. Если Бог не остановится предварительно в том месте, в котором благоугод но Ему остановиться, то и скиния должна продолжать свое шествие. Так повествует Писание (82, 219–220).

Постараемся исторгнуть и извергнуть из сердца нашего страсти, чтобы сделаться младенцами в отношении к злобе по завещанию Евангелия. Приложившие старание об уничтожении в себе страстей достигли святого, великого возраста. Сделавшиеся младенцами по злобе получают способность противоборствовать врагу, как совлекшие с себя все, принадлежащее ему. Но эти младенцы становятся отцами, как достигшие совершенства. Им открываются и вверяются таинства, и они достигают единения с собою и с Богом, премудрости, благости, чистоты, из которых составляется кротость. Достигшие этого состояния прославляют Христа и в душах и в телах своих. Авва Исаия (82, 228).

Когда душа пребывает в трезвении, хранит себя от вражеского покушения и не исполняет своих похотений, тогда приходит к ней Дух Божий, и она, бывшая бесплодной в своем одиночестве, получает способность зачать и родить. Авва Кроний (82, 306).

Авве Виссариону нужно было переправиться через реку Хризорою. Сотворив молитву, он пошел по реке, как бы посуху, и вышел на другой берег. В удивлении я поклонился ему и спросил: «Что чувствовали ноги твои, когда ты шел по воде?» Старец отвечал: «Пяты мои чувствовали воду, а прочее было сухо». Таким образом не раз переправлялся он через великую реку (82, 79).

Однажды пошли мы к некоторому старцу. Когда мы были еще далеко, – солнце начало заходить. Старец, помолившись в себе, сказал вслух: «Господи! молю тебя: да станет солнце, пока я приду к рабу Твоему». Солнце остановилось и пребыло неподвижным, пока мы не достигли келлии старца, к которому шли для получения душевной пользы (82, 79).

Один мирянин шел со своим сыном к авве Сисою в гору аввы Антония. На пути сын умер. Отец не смутился, но с верою отнес его к авве и припал к ногам его вместе с сыном, как бы кланяясь ему, чтобы получить благословение. Потом отец встал и, оставив отрока при ногах аввы, вышел из келлии. Старец, полагая, что отрок продолжает поклонение, и не зная, что он умер, сказал ему: «Встань и иди». Отрок немедленно встал и вышел вон. Отец, увидев его, удивился, вернулся в келлию, поклонился авве до земли и сказал ему о случившемся. Старец, услышав это, опечалился, потому что не хотел совершать знамений, а ученик его запретил мирянину говорить кому-либо о совершившемся чуде до смерти старца. Отечник (82, 353).

Считай себя храмом Божиим и старайся не хранить в сердце мысленных идолов (34, 324).

Каждый должен вести борьбу с помыслами, чтобы в его сердце воссиял Христос. Преподобный авва Исаия (34, 275).

Надо не только бдительно наблюдать за помыслами, но, по возможности, удаляться от близкого общения с тем, что более всего приводит нам на память страсти, тревожит и смущает рассудок и производит в душе брани и борения. Ибо ту брань, которая невольно постигает нас, принимать на себя необходимо, но безрассудно воздвигать самим против себя произвольную брань. Святитель Василий Великий (8, 331).

Оставляя не только дурные, но и все земные помыслы, мы должны устремлять ум к небесным предметам и, как слуги, быть там, где Господь наш. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (53 556).

Ты хочешь владеть своей душой? Отовсюду приведи себя в безопасность, чтобы не погрязнуть в сластолюбивых помыслах и не потерпеть крушения в пристани (26, 105).

Как положившие только начало, будем ежедневно приводить в порядок свои помыслы, ибо таким образом более укрепимся в силах. Преподобный Ефрем Сирин (26, 194).

Мы должны знать, что есть три начала наших помыслов: от Бога, от диавола и от нас. От Бога бывают, когда Он удостаивает нас посетить просвещением Святого Духа, возбуждая нас к высшему преуспеянию, и вразумляет нас спасительным сокрушением о том, что мы мало преуспели, или, пребывая в беспечности, были побеждены чем-либо, или когда открывает нам небесные тайны, обращает волю и намерение наши к лучшему... От диавола происходят помыслы, когда он старается низложить нас как услаждением пороками, так и тайными обольщениями, с тонкой хитростью ложно представляя зло под видом добра и преобразуясь перед нами в Ангела света... А от нас помыслы происходят, когда естество вспоминает то, что мы делаем, или сделали, или слышали... Эту троякую причину мы постоянно должны наблюдать, и все помыслы, возникающие в нашем сердце, зорко рассматривать, сначала исследуя происхождение их, причины и виновников, чтобы можно было знать, как мы должны относиться к ним, смотря по достоинству внушивших их, чтобы нам сделаться искусными... Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (53, 182).

Будем избегать недоброго помышления, потому что помышление судится наравне с поступком (26, 460).

Как дева, обрученная мужу, если ее обольстит другой, делается оскверненной в очах мужа, так и душа, увлекаемая нечистыми помыслами и дающая на них согласие, осквернена перед Небесным Женихом своим – Христом (27, 33).

Часто человек не может совершить грех по многим причинам, и страх перед людьми нередко предотвращает грех; помышления же совершаются безбоязненно и без труда. Так, например, нередко кто-нибудь из вас обращал невоздержный взор и увлекался своим помыслом, но тотчас проходил мимо. Такой уподобляется подстреленной серне, которая убегает от ловцов, но уносит в себе вонзенную стрелу. Ибо кто из вас побежден помыслом, тот уже нецеломудрен перед Богом. Если бы не страх людской и не стыд, человек вместе с душой своей часто растлевал бы и тело. Потому он не увенчается уже как целомудренный, но если не покается, непрестанно будет нести наказание (27, 142).

Если нечистый помысел найдет себе вход в душу твою, он представляется ей сладостным и занимает ее собою, чтобы умертвить; и делается лукавый помысел как бы сетью в душе, если не будет изгнан молитвой, слезами, воздержанием и бдением (27, 373).

Всех порочных помыслов восемь: первый помысел – чревоугодия, второй – блуда, третий – сребролюбия, четвертый – гнева, пятый – печали, шестой – уныния, седьмой – тщеславия, восьмой – гордости. Не в нашей воле, чтобы все эти помыслы тревожили или не тревожили нас, но чтобы они пребывали или не пребывали в нас, и возбуждали или не возбуждали страсти – это в нашей воле. Но одно дело – приражение, иное – сдружение, иное – страсть, иное – борьба, иное – соизволение, приближающее к делу и уподобляющее ему, иное – само дело, иное – пленение. Приражение есть простое напоминание, делаемое врагом, например: делай то или то; и это в нашей воле. Сдружение же есть принятие помысла, внушаемого врагом, и как бы занятие им, и соединенное с удовольствием собеседование с ним, происходящее по нашему произволению. Страсть есть привычка к помыслу, внушаемому врагом, и как бы постоянное помышление о нем и мечтание. Борьба есть противление помыслу, склоняющаяся к истреблению страсти в помысле или к соизволению на страстный помысел... Пленение есть принужденное, невольное увлечение сердца, которым обладает предубеждение и долговременная привычка. Соизволение есть изъявление в помысле согласия на страсть, а исполнение – само действие по согласию на страстный помысел. Потому, кто... своим противоречием и твердостью в самом начале отражает от себя помысел, тот сразу пресекает все остальное. Истребляется же чревоугодие – воздержанием, блуд – Божественной любовью и влечением к будущим благам, гнев – добросердечием и любовью ко всем, мирская печаль – духовной радостью, сребролюбие – состраданием к бедным; уныние – терпением, твердостью и благодарностью Богу, тщеславие – тайным деланием добродетелей и постоянной молитвой с сердечным сокрушением; гордость – тем, чтобы никого не осуждать и не уничижать, подобно фарисею, но почитать себя последним из всех. Таким образом, ум, освободившись от страстей и вознесшись к Богу, еще здесь начинает блаженную жизнь в бесстрастии и истинном ведении, предстоя свету Святой и Блаженной Троицы, просияв вместе с Ангелами на беспредельные веки. Преподобный Ефрем Сирин (27, 390).

Лукавые помыслы, начавшись в душе, остановившись в сердце, не ограничиваются ими, – они выходят из сердца и как бы вырастают из него, проникая плоть и являясь наружу. Святитель Василий Великий (5, 289).

В человеке проносятся душевные и греховные помышления, и если греховному помышлению удастся утвердиться, оно задерживает душу и препятствует ей приблизиться к Богу и одержать победу над грехом. Преподобный Макарий Египетский (33, 10).

Познается дерево по плодам, и устроение ума – по помыслам, в которых он пребывает. По устроению ума познается состояние души (82, 192).

Хульные помыслы отвергай, не обращая на них внимания, и они исчезнут; они расстраивают только того, кто боится их (82,200).

Не связывай себя делами мира, и помысел твой будет безмолвствовать в тебе (82, 203).

Царство Божие есть истребление всякого греха. В сердце, в котором водворилось Царство Божие, хотя враги стараются насеять зло, принося греховные помыслы, но помыслы эти, не находя в человеке сочувствия, не приносят никакого плода. Авва Исаия (82, 211).

Понудь себя к непрестанному труду молитвы перед Богом в сердце, носящем помысел чистый, исполненный умиления, и Бог сохранит твой ум от нечистых и скверных помыслов. Преподобный Исаак Сирин (82, 249).

Находящегося (в искушении помыслом) можно уподобить человеку, имеющему огонь по левую сторону от себя и сосуд с водой по правую; когда он загорится огнем, то берет воду из сосуда и угашает огонь. (Огонь – семя врага, а вода – повержение себя перед Богом) (82, 334). Примечание епископа Игнатия (Брянчанинова)

Этот способ борьбы против греховных помыслов очень действен и может быть употребляем, когда монах находится один в келлии. Его употребляла с успехом преподобная Мария Египетская.

Если кто, набрав змей или скорпионов, вложит их в сосуд и залепит, то они скоро умрут, так и злые помышления, посеянные демонами, уничтожаются терпением. Преподобный Пимен Великий (82, 342).

Будь привратником сердца своего, чтобы не входили в него чуждые, постоянно спрашивая приходящие помыслы: наш ли ты, или от врагов наших? Авва Стратигий (82, 356).

Боримый любодеянием подобен человеку, который идет мимо базара, ощущает запахи различных яств, вареных и жареных. Кто хочет, входит туда и ест, а кто не хочет, тот проходит мимо, мимоходом восприняв только запах. Так и ты отвергни от себя смрад скверных помыслов и, встав, помолись: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и прогони борющих меня врагов. Так поступай и по отношению ко всем диавольским прилогам и мыслям. Мы не можем запретить греховным помыслам, чтобы они не приходили к нам, но можем противиться им (82, 383).

Брат спросил старца: «Что мне делать? Многие помышлений беспокоят меня, и я не знаю, как отразить их». Старец отвечал: «Не борись против всех помыслов, но против одного: потому что у каждого монаха все помышления имеют одну какую-либо главу. Необходимо рассмотреть, где эта глава, и бороться против нее; тогда будут подавлены и остальные, зависящие от нее помышления. Изречения безымянных старцев (82, 390).

Со многими людьми бывает такое искушение от хульного духа, что, смущаемые хульными помыслами, они не знают, что им делать, и приходят в отчаяние, считая, что это их грех, и думая, что они сами виноваты в тех лютых и мерзких помыслах.

Хульный помысел есть искушение для человека богобоязненного и особенно смущает его, когда он творит молитву или делает что-либо доброе. Хульные помыслы не находят на человека, валяющегося в смертных грехах, нерадивого, не богобоязненного, ленивого и небрегущего о своем спасении. Они нападают на тех, кто живет добродетельно, в трудах покаяния и в любви Божией.

Этим хульным искушением диавол ведет человека к тому, чтобы устрашить его. Или, если он свободен от иных грехов, чтобы возмутить его совесть. Если он в покаянии, то чтобы прервать его покаяние. Если же от добродетели восходит к добродетели, то чтобы остановить и низвергнуть его. Но если диавол не успеет в этом, он стремится хотя бы оскорбить и смутить его. Однако умный пусть рассуждает.

Пусть не думает, что эти мысли принадлежат ему и от него самого происходят, но что они приносятся диаволом, который есть их начало и изобретатель. Ибо как могут исходить от нашего сердца и воли те хулы, которые мы ненавидим, и скорее желали бы себе болезни, чем таких мыслей? В этом состоит истинное удостоверение, что не от нашего произволения рождаются хулы, потому что мы их не любим и не желаем.

Всякий угнетенный хульными помыслами пусть не вменяет их себе в грех, но считает их за особое искушение, ибо чем больше кто будет вменять в грех себе хульные помыслы, тем более утешит своего врага диавола, который потому уже будет торжествовать, что чью-либо совесть смутил будто грехом. Если бы кто сидел связанный посреди богохульствующих людей, слышал их речи против Бога, Таин Христовых, Пречистой Богородицы и всех святых и хотел бы убежать от них, чтобы не слышать этих речей, но не мог, потому что связан, и не мог бы даже заткнуть ушей, – скажи мне, был бы он грешен оттого, что нехотя слышит их хульные речи? Воистину не только не имел бы никакого греха, но и великой похвалы сподобился бы от Бога, потому что, будучи связан и не имея возможности убежать, он с тяжестью в душе слушал их богохульные слова. Подобное бывает и с теми, которых диавол угнетает хульными помыслами, когда они ни убежать от них не могут, ни избавиться от них, ни отрястись от нечистого духа, ко торый бесстыдно и беспрестанно наводит на них хульные помыслы хотя они не хотят их, не любят и даже ненавидят их. Ведь не только никакого греха не будут они иметь от этих мыслей, но и большую благодать заслуживают у Бога.

Нужно молить Господа Бога, чтобы Он удалил это искушение отогнал хульного духа. А если этого не случится, то терпеть кротко и с благодарностью, помня, что не от гнева, но от благодати Божией попущено было это искушение для того, чтобы мы оказались в нем терпеливыми и несмущенными. И апостол Павел терпел нечто подобное, когда говорил о пакостнике, данном ему, о котором он троекратно молился и не получал просимого, ибо услышал: «Довольно для тебя благодати Моей» (2Кор. 12, 9). Некто из великих старцев часто говорил про себя: «Не соизволяю, не соизволяю». И когда что-либо делал: ходил ли, или сидел, или работал, или читал, или молился, то многократно повторял эти слова. Услышав это, ученик его спросил: «Скажи мне, авва, зачем ты часто говоришь это слово?». Отец ответил: «Когда какой-либо злой помысел приходит в мой ум, и я ощущаю его, тогда говорю ему, что не принимаю его, и тотчас злой помысел убегает и пропадает без вести».

Когда страдаешь от хульного духа, как только найдут на тебя хульные помыслы и нечистые, ты легко можешь избавиться от них и отогнать их от тебя этим словом: «Не принимаю». Не принимаю, диавол, твои хуления! Твои они, а не мои мерзости; я же не только не принимаю их, но и ненавижу. Поэтому пусть никто не смущается и не отчаивается, имея наваждения от помыслов хульных, зная, что они нам более на пользу, чем на соблазн, а самим бесам на посрамление (103, 97–99).

Если придет хульная мысль на Бога, читай: «Верую во единаго Бога» – до конца. И если возможно, сотвори несколько метаний или поклонов.

Если придет хульная мысль на Пречистые Тайны Христовы, читай: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистинну Христос» – до конца, и сотвори поклоны.

Если придет хульная мысль на Пречистую Богородицу, то читай какую-либо молитву к Пречистой Богородице – или «Под Твое Благоутробие», или «Богородице Дево, радуйся», или какой-либо тропарь богородичный, с поклонами, говоря: «Пресвятая Богородице, спаси мя, грешнаго».

Если придет хульная мысль на какого-либо святого, читай: «Моли Бога о мне грешном, святой (имя рек), яко аз по Бозе, к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душах наших». И сотвори поклоны, говоря: «Святый (имя рек), моли Бога о мне грешном». Если придет хульная мысль на какую-либо икону, сотвори перед той иконой пятнадцать поклонов или сколько можешь, молясь тому, кто изображен на ней, и таким образом ты с Божией помощью ни во что обратишь хульные мысли. Святитель Димитрий Ростовский (103, 101).

Погибели предшествует гордость (Притч. 16, 18). Стало быть, не допускай злых мыслей, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощав их или направлять к разумным занятиям. А между тем в этой внутренней суматохе подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло, или бороться. Но наше горе в том, что за последнее почти никто не берется, а все, как связанные, ведутся на зло. Святитель Феофан Затворник (107, 84–85).

Как слово Божие, греховным помыслом презренное и неисполненное, так и совесть, тем же раздраженная, суд Божий и гнев Его возвещает человеку. И человек будет судиться не только за дела и слова, но и за злые помыслы, на страшном Христовом суде... Прелюбодействует уже тот, кто питает в сердце нечистые мысли: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца» (1Ин. 3, 15), и всякий, кто питает злобу на ближнего и хочет ему повредить или его убить, хотя и не убивает на деле. И тот есть вор и хищник, который желает чужую вещь похитить, хотя и не похищает, и тот пьяница, который хочет упиваться, хотя и не упивается... Этот грех совершается против десятой заповеди: «Не желай»... (Исх. 20, 17). И хотя такой человек не делает ближнему зла, но хочет сделать, и так грешит против Божия повеления. Ибо Бог как говорит к душе и сердцу, так и смотрит, куда клонится сердце человека, и по тому его судит. Христианину не только не должно делать, но и хотеть зла, если он не хочет против слова Божия и своей совести согрешить, и так ее уязвить, и подпасть суду Божию (104, 1492).

Начало борьбы с грехом – сопротивление помыслам (104, 1496).

Христианин должен выйти из мира помышлениями (104, 1496).

Надо отсекать помыслы, ибо они делают бесплодной духовную жизнь (104,1497).

Ежели кто стоит против дурных мыслей, борется и подвизается, отвергая их, и не соизволяет им, и призывает на помощь Избавителя Своего Иисуса, и просит от Него избавления, тот мало-помалу от них избавляется. И душа, как тело от болезней, исцеляется от немощи своей и получает здоровье (104, 1499–1500).

Очищение ума от суетных помыслов есть жертва, благоприятная Богу. Святитель Тихон Задонский (104, 1502).

Отражение греховных помыслов и ощущений совершается при посредстве молитвы; оно есть делание, соединенное с молитвой, неразлучное от молитвы, постоянно нуждающееся в содействии и действии молитвы (109,157).

Отвергай благие, по внешнему виду, помышления и светлые, по внешнему виду, разумения, приходящие к тебе во время молитвы, отвлекающие от молитвы (109, 166).

Очень полезно совершать молитву Иисусову гласно при усиленном нашествии помыслов и мечтаний плотского вожделения и гнева, когда от действия их разгорячится и закипит кровь, отнимутся мир и тишина у сердца (108, 263).

Хочешь ли научиться отгонять скоро и с силой помыслы, насеваемые общим врагом человечества? Отгоняй их, когда ты один в келлии, гласной, внимательной молитвой, произнося слова неспешно, с умилением (109, 185–186).

Поучение вообще, в особенности Иисусова молитва, служит превосходным оружием против греховных помыслов (109, 194).

Разнообразные воспаления крови от действия различных демонских помыслов и мечтаний и есть тот огненный меч, который дан при нашем падении падшему херувиму, – вращая его в нас, он не позволяет нам войти в таинственный Божий рай духовных помышлений и ощущений (109, 214–215).

Пока молитва расхищается чуждыми помыслами, до тех пор подвиг ее совершается с трудом, со скорбью, с понуждением и усилием, до тех пор молящийся не допускается перед Лицо Божие (109,323).

Оружие врага – помысел и мечтание греха (110, 160).

Против усиленного и учащенного нападения греховных помыслов и ощущений, называемого... бранью, для новоначального нет лучшего оружия, чем исповедь (112, 149).

Обильное нашествие помыслов и мечтательность всегда приводят кровь в усиленное неестественное движение (112, 269).

Греховные помыслы, будучи приняты и усвоены уму, входят в образ мыслей или разум и лишают его правильности, а греховные чувства, закоснев в сердце, делаются как бы его природным свойством (112, 298).

Преподобный Нил Сорский... предлагает следующий способ борьбы с греховными помыслами, разумеется когда брань не сильно действует и уступает этому способу. Этот способ заключается в том, чтобы лукавые помыслы превратить в благие, и добродетелями подменивать, так сказать, страсти (112, 344).

Когда явятся тебе помыслы и мечтания греховные, нисколько не обращай на них внимания. Лишь заметишь их, крепче затвори ум в слова молитвы... (112, 355).

Необходимо во время молитвы заключать ум в слова молитвы, отвергая без разбора всякий помысел: и явно греховный, и по наружности праведный (112, 356).

Собеседованием и смешением с помыслами, принадлежащими области сатанинской... созерцанием мыслей и мечтаний, приносимых демонами, повреждается душевное око (112, 362).

Плод лжепророка – помысла, возникшего под влиянием падения и лукавых духов – нравственное расстройство и гибель человека. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 414).

В фиваиде некий старец безмолвствовал в пещере. У него был ученик-подвижник. Старец имел обычай по вечерам поучать ученика и делать ему душеполезные наставления; после наставления он молился и отпускал ученика спать. Случилось, что посетили их некоторые благочестивые миряне, которым было известно великое воздержание старца; получив от него утешение, они ушли. По отшествии их, вечером старец опять сел по обычаю и занялся поучением и наставлением брата. Во время беседы напал на него сон, а брат стоял, ожидая, чтобы старец проснулся и сотворил по обычаю молитву над ним. Старец не просыпался. Ученик, сидя долго, был побеждаем помышлениями потихоньку уйти и лечь спать, но он понудил себя, противостал помышлению и остался. После этого сон начал склонять его, но он не ушел. До семи раз повторялось с ним такое колебание, но он с твердостью воспротивился ему. По прошествии уже полуночи проснулся старец и; увидев ученика сидящим близ себя, сказал: «Отчего ты до сих пор не ушел?». Ученик ответил: «Оттого отец, что ты не отпустил меня». Старец спросил: «Почему ты не разбудил меня?» – «Я не осмелился беспокоить тебя». Они встали и начали отправлять утреню; по окончании утрени старец отпустил ученика. Оставшись один, старец пришел в исступление. И вот некто показывает ему место прославленное, в нем трон и над троном семь венцов. Старец спросил того, кто показывал ему это: «Кому все это принадлежит?» Тот ответил: «Ученику твоему даровал Бог и место это, и трон за его жительство; а семь венцов он заслужил в эту ночь». Услышав это, старец удивился; весь трепетный, позвал он ученика и спросил его: «Скажи мне, что сделал ты этой ночью?» Он отвечал: «Прости меня, отец! я ничего не сделал». Старец, думая, что он не говорит по смирению, сказал: «Поверь, я не успокоюсь, если не скажешь мне, что сделал или что помышлял ты ночью». Брат, не зная за собой никакого дела, не находил, что сказать, и потому отвечал старцу: «Прости меня, отец! Я ничего не сделал, разве только то, что до семи раз был склоняем помышлениями уйти и лечь спать, но не пошел, потому что не был отпущен тобой по обычаю». Старец, услышав это, тотчас понял, что ученик столько раз был увенчан Богом, сколько раз противостал помышлениям. Он ничего из виденного не возвестил брату, чтобы не нанести ему вреда, но поведал это духовным отцам. Научимся, что за победу и над малыми помышлениями Бог венчает нас. Благо человеку понуждать себя ради Бога во всяком деле. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12) (82, 495–496).

Брат сказал авве Пимену: «Меня одолевают помыслы, и я бедствую от них». Старец вывел его из келлии на воздух и сказал ему: «Распростри полы одежды твоей, и удержи ветры». Брат отвечал: «Я не могу сделать этого». Старец ответил: «Не помешаешь ты и приходить помышлениям, но твое дело – противиться им». Отечник (82, 345).

Если кто говорит: «Богат я (духом), довольно с меня и того, что приобрел, больше не нужно», то он не христианин, а сосуд прелести диавола. Преподобный Макарий Египетский (33, 129).

Надо знать, что прелесть имеет три главные причины – гордость, зависть бесов и наказательное попущение. Причины же гордости – суетное легкомыслие (или тщеславие), зависти бесов – преуспеяние, наказательного попущения – греховная жизнь. Прелесть от зависти бесов и гордого самомнения скоро получает исцеление, особенно после смирения. Но прелесть наказательную – предание сатане за грех – часто Бог попускает своим оставлением даже до смерти. Бывает, что и неповинные для спасения, предаются на мучительство бесов. Надо знать, что и через прель щенных дух гордого самомнения иногда дает предсказания. Преподобный Григорий Синаит (70, 233).

Истинные подвижники-христиане постятся, чтобы смирить свою плоть; совершают бдения, чтобы изощрять умное око... связывают язык молчанием и уединяются, чтобы избежать малейших поводов к оскорблению Всесвятого Бога. Они творят молитвы, выстаивают церковные службы и совершают иные дела благочестия для того, чтобы внимание их не отходило от вещей небесных. Читают о жизни и страданиях Господа нашего, чтобы лучше познать свою собственную худость и благосердную благость Божию; чтобы научиться и решиться последовать Господу Иисусу Христу с самоотвержением и крестом на плечах своих и чтобы более и более возгревать в себе любовь к Богу и незлобие. Но, с другой стороны, эти же добродетели тем, которые в них полагают всю основу своей жизни и своего упования, могут причинить больший вред, нежели их явные недостатки. Сами по себе добродетели благочестны и святы, но некоторые пользуются ими, не как должно. Внимая только этим добродетелям, внешне совершаемым, они оставляют свое сердце следовать собственной воле и воле диавола, который, видя, что они сошли с правого пути, не только не мешает им подвизаться в этих телесных подвигах, но и укрепляет их в их суетных помыслах. Испытывая при этом некоторые духовные состояния и утешения, эти подвижники считают, что возвысились уже до состояния чинов ангельских, и чувствуют в себе как бы присутствие Самого Бога. Иной же раз, углубившись в созерцание каких-либо отвлеченных, не земных вещей, воображают, что совсем выступили из области мира сего и восхищены до третьего неба... Они находятся в великой опасности. Имея внутреннее око, то есть ум свой, помраченным, они смотрят им и на самих себя и смотрят неверно. Считая внешние свои дела благочестия весьма достойными, они думают, что уже достигли совершенства и, возгордевшись от этого, начинают осуждать других. После этого уже нет возможности, чтобы кто-либо из людей обратил таковых, кроме особого Божия воздействия. Удобнее обратиться на добро грешник явный, нежели укрывшийся покровом видимых добродетелей. Преподобный Никодим Святогорец (64, 13).

Святые отцы предостерегают от прелести всякого, упражняющегося в какой бы то ни было добродетели. Источник прелести, как и всякого зла, диавол, а не сама добродетель (108, 222).

Всякий человек более или менее склонен к прелести, потому что самая чистая природа человеческая имеет в себе нечто горделивое (108, 224).

Святой Симеон Новый Богослов, рассуждая о случающейся безуспешности молитвенного подвига и о плевелах прелести, возникающих из него, приписывает причину и безуспешности и прелести несохранению правильности и постепенности в подвиге (108, 226).

Как гордость есть вообще причина прелести, так смирение – .добродетель прямо противоположная гордости – служит верным предостережением и предохранением от прелести (108, 228).

Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех людей без исключения, произведенное падением праотцев наших (108, 230).

Величайшая прелесть признавать себя свободным от прелести (108.230).

Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину (108.231).

Наши праотцы прельстились, то есть признали истиною ложь, и, приняв ложь под личиной истины, неисцелимо повредили себя смертоносным грехом... (108, 231).

Верный слову Божию.., действуя под руководством Евангелия против собственного обольщения, укрощая страсти, этим уничтожая мало-помалу влияние на себя падших духов.., мало-помалу выходит из состояния прелести в область истины и свободы... (108, 232).

Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душой, целью молитвы (108,233).

Покаяние, сокрушение духа, плач – признаки... правильности молитвенного подвига, отсутствие их – признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия (108, 233–234).

«Мнение» составляется из ложных понятий и ложных ощущений, по этому своему свойству оно вполне принадлежит к области отца и представителя лжи диавола (108, 247–248).

Уже нет никакой способности к духовному преуспеянию в зараженных «мнением», они уничтожили эту способность, принеся на алтарь лжи самые начала деятельности человека и его спасения... (108, 248).

Одержимые «мнением» по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, беспримерные в правильном православном подвижничестве... (108, 253).

Не без основания относят к состоянию самообольщения и прелести душевное настроение тех иноков, которые, отвергнув упражнение Иисусовой молитвой и вообще умное делание, удовлетворяются одним внешним молением... (108, 257).

Все частные виды самообольщения и обольщения бесами... происходят или от неправильного действия ума, или от неправильного действия сердца (108, 257).

Отвержение системы при изучении науки служит источником превратных понятий... таково и последствие беспорядочного упражнения в молитве. Неизбежное, естественное последствие такого упражнения – прелесть (108, 266).

В ложной мысли ума уже существует все здание прелести, как в зерне существует то растение, которое должно произойти из него (109,203).

Прелесть... так на монашеском языке называется самообольщение, соединенное с бесовским обольщением, бывает непременным следствием преждевременного удаления в глубокое уединение или особенного подвига в келейном уединении (112, 66–69).

Род прелести, основанный на высокоумии, называющийся святыми Отцами «мнением», заключается в том, что подвижник принимает ложные понятия о духовных предметах и о себе, считая их истинными (112, 68–69).

Те старцы, которые принимают на себя роль... древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании – послушании – ложные... они – результат самообольщения и бесовской прелести. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 72).

Был в дни преподобного игумена Никона один брат по имени Никита. Этот инок, желая, чтобы его славили люди, замыслил великое дело не ради Бога и начал проситься у игумена уйти в затвор. Игумен говорил ему: «Сын мой Тебе нет пользы сидеть праздно: ты еще молод. Лучше тебе оставаться среди братий: служа им, ты не лишишься воздаяния. Ты сам видел, как бесы прельстили святого Исаакия, нашего брата». Никита же отвечал: «Никогда не прельщусь, как он. Прошу же у Господа Бога, чтобы и мне подал Он дар чудотворения». Никон в ответ ему сказал: «Выше сил прошение твое. Берегись, браг мой, чтобы, вознесшись, не упасть». Но Никита никак не хотел внять тому, что говорил ему игумен, и, как захотел, так и сделал: заложил свои двери и никогда не выходил. Прошло несколько дней. Во время своего пения, услышал Никита голос молящегося с ним и ощутил запах несказанного благоухания. И этим прельстился он, говоря себе: «Если бы это был не ангел, то не молился бы со мною, и не было бы здесь благоухания Духа Святого». И он стал прилежно молиться, говоря: «Господи! явись мне так, чтобы я мог видеть Тебя». Тогда был к нему голос: «Не явлюсь: ты еще молод, вознесшись, не упади». Затворник же со слезами говорил: «Нет, не прельщусь я. Господи! Игумен мой научил: меня не внимать обольщениям диавола. Все же, что Ты повелишь мне, я исполню». Тогда диавол принял власть над ним и сказал: «Невозможно человеку в теле видеть меня. Но вот я посылаю ангела моего: он пребудет с тобой, и ты станешь исполнять его волю». И тотчас стал перед ним бес в образе ангела. Поклонился ему инок, как ангелу, и сказал ему бес: «Ты не молись, а только читай книги, и так будешь беседовать с Богом и из книг станешь подавать полезное слово приходящим к тебе. Я же постоянно буду молить о твоем спасении Творца своего». Прельстился Никита и перестал молиться, а прилежно занимался чтением и поучал приходящих к нему; видя же беса, постоянно молящегося о нем, радовался ему, как ангелу, творящему за него молитву. С приходившими к нему Никита беседовал о пользе души и начал пророчествовать.

И пошла о нем слава великая, и все дивились, как сбывались его слова. Посылает однажды Никита к князю Изяславу сказать ему: «Нынче убит Глеб Святославич в Заволчьи. Скорее пошли сына своего Святополка на престол в Новгород». Как он сказал, так и было, – через несколько дней пришла весть о смерти Глеба. И с тех пор прослыл затворник пророком и стали слушаться его князья и бояре. Но бес не знал будущего, а что сам сделал, или чему научил злых людей – убить ли, украсть ли – то и возвещал. Когда приходили к затворнику, чтобы услышать от него советы или слово утешения, – бес, мнимый ангел, рассказывал, что случилось из-за него самого, и Никита пророчествовал. И всегда сбывалось пророчество его. Никто также не мог состязаться с Никитой в знании книг Ветхого Завета, – он его весь наизусть знал: книги Бытия, Исход, Левит, Чисел, Судей, Царств и все пророчества. Вообще все книги еврейские знал на память. Евангелия же и Апостола, преданных нам в благодати для нашего утверждения и исправления, он не хотел ни видеть, ни слышать, ни читать и другим не позволял беседовать с собою о них. И из этого все поняли, что он прельщен.

Не могли стерпеть этого преподобные отцы... И все они пришли к прельщенному, помолились Богу и отогнали беса от затворника, и после того он не видел его более. Потом вывели его из пещеры и спрашивали о Ветхом Завете, чтобы услышать от него что-нибудь. Никита же клялся, что никогда не читал книг Ветхого Завета, которые прежде знал наизусть, а теперь не помнил из них ни единого слова. После изгнания беса он был в таком состоянии, что почти разучился говорить, так что блаженные отцы едва научили его грамоте.

С тех пор предал себя Никита воздержанию, и послушанию, и чистому, смиренному житию; так что всех превзошел в добродетели, и впоследствии был поставлен епископом в Новгороде. Киево-Печерский Патерик (86, 82–85).

Всего труднее познать и исцелить самого себя, потому что вместе с человеком рождается самолюбие и каждый, по пристрастию к самому себе, извращает истинный суд. Святитель Василий Великий (8, 378).

Совершенствуй самого себя, подобно тому, как земледелец возделывает ниву, – вырви грех, подобно плевелам; как терние, уничтожь беззаконие; как ветвь дикой маслины, как дикое бесплодное дерево, истреби грех (43, 900).

Исторгнем из души своей гнев, порочные похоти, склонность к чувственным удовольствиям и роскоши, сребролюбие, навык к клятвам и клятвопреступлениям. Если мы будем тщательно возделывать самих себя, сначала исторгая терния, а потом насаждая небесное семя, то сможем получить обещанные блага (46, 202).

Человек не имеет возможности сделать тело из безобразного красивым. Но он может свою душу, даже если она опустилась до крайнего безобразия, возвести на самую вершину красоты и, таким образом, сделать ее приятной и привлекательной не только для добрых людей, но и для Самого Царя и Бога всех (35, 21).

Уяснив свои недостатки, станем мало-помалу исправлять их, определим для себя исправить в этом месяце один недостаток, в следующем – другой, потом – третий. Так и будем восходить, как по ступеням... Святитель Иоанн Златоуст (42, 565).

Победа и умерщвление своих недобрых склонностей и похотений, как бы ни были они незначительны, достойны большей похвалы, чем взятие многих крепостей, чем разгром сильных и хорошо вооруженных полчищ, чем даже творение чудес и воскрешение мертвых (64, 31).

Чем сильнее возлюбишь ты труды или безжалостность к себе в подвигах, тем более скорую и полную одержишь победу над собою и над тем, что в себе противоборствует высокому добру, а вследствие этого преисполнишься всякой добродетелью и блаженством, и мир Божий водворится в тебе. Преподобный Никодим Святогорец (64, 47).

Прошу и молю, держите себя строго, как взаперти, пока не убежим от здешних врагов и скользких случайностей и не переселим я туда, где будем безопасны от падений. Преподобный Феодор Студит (69, 360).

При встрече разных случайностей пусть каждый наблюдает, что происходит в душе его, и так определяет, какова она. Например, наблюдая, что творится в душе, когда его бранят или бесчестят, или оказывают ему презрение, он верно познает, есть ли в нем смирение (61, 204).

Будем непрестанно испытывать и исследовать самих себя со всем вниманием и тщанием каждый день и каждый час, и приводя на ум одну за другой заповеди, по каждой из них осматривать и осуждать себя. Если найдем, что исполнили какую-нибудь – возблагодарим Господа Бога нашего и постараемся соблюдать ее и в последующее время. Если же окажется, что не исполнили какой-то, покаемся в этом и постараемся исполнить ее, чтобы иначе, презрев ее, не оказаться малейшим в Царстве Небесном (Мф. 5, 19). Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 208).

Желающие жить праведно, ревнующие о спасении всячески стараются ни в чем не погрешить и ни в чем не запятнать своей совести. При всем том, однако, то мысли и чувства, то слова, а то в дела неправые иной раз проскользнут незаметно, а то и заметно, и запылят чистый лик совести. Так что к концу дня редкий не бывает похож на путника, шедшего по пыльной дороге, у которого всюду набивается пыль: и в глаза, и в нос, и в рот, и в волосы, и все лицо покрывает. По этой причине и положено всякому, ревнующему о спасении, вечером испытывать свою совесть и уяснить себе все неправое, допущенное днем в мыслях, словах и делах, и очиститься покаянием, то есть сделать то же, что делает запылившийся путник, – путник омывается водой, а ревнующий о спасении очищает себя покаянием, сокрушением и слезами.

Испытание должно исследовать все: доброе и недоброе, правое и неправое со всех сторон. Что увидишь правым по существу дела, посмотри: право ли оно по побуждению и намерению, право ли по образу совершения и право ли ты взглянул на это после совершения, – не сделал ли ты это напоказ или из человекоугодия, или по самоугодию; к месту ли то, ко времени ли, к лицу ли, а после того не потрубил ли ты перед собою, не возмечтал ли о себе вместо того, чтобы воздать славу Богу. Правое дело воистину право, когда оно совершается из покорности воле Божией и во славу Божию с полным самоотвержением и самозабвением. Что увидишь неправым, рассмотри: как случилось, что ты сделал это, если хранишь постоянно желание делать одно правое, какие были к тому поводы и причины внутренние и внешние, как бы тебе следовало поступить в данном случае, чтобы не погрешить... затем, осудив себя, а не кого или не что другое, определи, как следует вести себя... Преподобный Никодим Святогорец (64, 244).

Пребывай всегда в присутствии Бога, в Истине и Правде. Преподобный Антоний Великий (82, 30).

Устремляй внимание не к угождению себе, но к суду Божию во всяком деле твоем имей Бога пред очами (82, 182–183).

Стяжи ощущение того, что Бог взирает на каждое твое дело. Непозволительно размышлять в тайне сердца о таких делах, которые стыдишься совершать перед людьми (82, 192).

Ежедневно утром, восстав от сна, вспомни, что ты должен дать отчет Богу во всяком твоем деле и не согрешишь перед Ним: страх Его вселится в тебя. Авва Исаия (82, 199–200).

Страсти искореняются и отгоняются непрестанным памятованием о Боге – это тот меч, который убивает их. Преподобный Исаак Сирин (82, 252).

Думай и постоянно храни в памяти, что Бог – это твой Бог, Творец, Господь, Царь и Промыслитель; хотя и для всех Он есть Бог, и хотя всем равно повелевает уклоняться от зла и творить благо, но принимай это повеление, как если бы оно касалось тебя одного. Тогда, с помощью Его, породится в тебе новое состояние и новый дух. И чем чаще ты в этом размышлении будешь поучаться, тем большее усердие к богопочитанию и благочестию почувствуешь внутри себя. Но везде нужна молитва: без Бога мы и размышлять о Боге не можем, как нужно. Святитель Тихон Задонский (82, 363).

До тех пор тяжело слепому, пока он не прозреет, до тех пор мучит болезнь человека, пока он не выздоровеет; до тех пор трудно учащемуся, пока не научится, когда же вполне научится, уже никаких затруднений не испытывает. Ибо что же за труд для хорошо видящего – видеть свет? Что за труд для познавшего себя, познавшего Бога – знать все сущее? Что за труд и подвиг для любящего – любить любимого? Никакого труда и подвига, но все радостно и желательно. Святитель Димитрий Ростовский (103, 1011).

Совершенно один в келлии, почти столетний старец Марк, у которого уже и зубов не было, – все же боролся с собой и с диаволом, и говорил: «Чего еще ты хочешь, старик? И вино ты пил и масло употреблял, – чего же еще от меня требуешь? Седой обжора, чревоугодник – ты себя позоришь». Потом, обращаясь к диаволу, говорил: «Отойди же, наконец, от меня, диавол, ты состарился со мной в нерадении. Под предлогом телесной немощи заставлял ты меня употреблять вино и масло, и сделал сластолюбцем. Неужели и теперь еще я что-нибудь тебе должен? Нечего больше тебе у меня похитить, отойди от меня, человеконенавистник». Потом, как бы шутя, говорил самому себе: «Ну, болтун, седой обжора, жадный старик, долго ли мне быть с тобою?». Лавсаик (74, 73).

Авва Иаков сказывал: «Приходил я однажды к авве Матою, и уходя от него, сказал ему, что хочу отправиться в Келлии. Авва Матой сказал: «Поклонись от меня авве Иоанну». Я пришел к авве Иоанну и говорю ему: «Авва Матой тебе кланяется». Старец говорит мне: «Да, авва Матой подлинно израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин. 1, 47). Через год опять пошел я к авве Матою и передал ему поклон от аввы Иоанна. Старец сказал мне: «Я недостоин приветствия от такого старца. Если услышишь, что какой-нибудь старец почитает ближнего выше себя, то знай, что он достиг уже великого совершенства. Ибо в том-то и состоит совершенство, чтобы предпочитать себе ближнего» (79, 163). Вот что рассказывали об авве Моисее. Когда его сделали клириком и обрекли в стихарь, архиепископ сказал ему: «Вот ты теперь стал весь белым, авва Моисей!» Он отвечал: «О, если бы, Владыко, и изнутри стать таким, как извне!» Архиепископ, желая испытать авву Моисея, сказал клирикам: «Когда зайдет авва Моисей в алтарь, прогоните его и идите с ним, чтобы слышать, что он станет говорить». Старец вошел, клирики начали поносить его и выгнали. Старец, выходя, говорил самому себе: «Правильно с тобой поступили, ты весь в грехах, ты недостоин находиться с людьми»... Достопамятные сказания (79, 157).

Всего чуднее познать самого себя. Не только глаз, рассматривающий внешнее, не видит себя, но даже и наш ум, проницательно усматривающий чужую погрешность, медлителен к познанию собственных недостатков. Святитель Василий Великий (4, 148).

Познай себя самого, из чего и каким ты сотворен... и этим достигнешь красоты Первообраза (14, 360).

Есть тебе дело, душа моя, и, если угодно, дело немаловажное. Исследуй сама себя: что ты такое, куда тебе стремиться, откуда ты произошла и где должно оставаться; действительно ли жизнь та, какою ты живешь, или есть другая, кроме нее? Святитель Григорий Богослов (15, 19).

Знание самого себя бывает средством очищения грехов, происходящих от неведения. Святитель Григорий Нисский (23, 500).

Познай себя и избегай того, что для тебя гибельно. Преподобный авва Исаия (34,59).

Когда познаешь себя, тогда сможешь познать и Бога и, как должно, обозреть мыслью творения. Преподобный Нил Синайский (49, 385).

Не знать самих себя – крайнее безумие, хуже помешательства, последнее есть болезнь невольная, а первое – следствие развращенной воли (39, 126).

Ничто так не мешает человеку познать себя, как привязанность к житейскому, и наоборот, ничто так не побуждает его прилепиться к житейским делам, как неведение самого себя (41, 291).

Чтобы нам приобрести это благое знание, освободимся от всего временного, что столь сильно воспламеняет нас, и, познав свою бедность, станем проявлять всевозможное смирение и мудрость, чтобы получить и настоящие и будущие блага (41, 291).

Если бы кто-либо, найдя драгоценность, например, жемчуг или что-либо подобное, пренебрег им по неведению, он понес бы большую потерю. Так и мы – если не будем знать своей природы, то совершенно пренебрежем ею. Если же познаем ее, то проявим великое попечение и получим огромную пользу, потому что эта природа преображается в Царскую одежду. Не будем злоупот реблять во вред себе собственной природой. Немногим умалил нас Бог перед Ангелами, то есть смертью, но и смерть длится недолго, Итак, ничто не препятствует нам приблизиться к Ангелам, если мы захотим. Святитель Иоанн Златоуст (43, 294).

Познавший себя обретает страх Господень и, пребывая в нем, достигает врат любви. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 168).

Кто познает и уразумеет, что он создан из ничего и что нагим вошел в этот мир, тот познает и своего Творца, и Его одного будет бояться и любить, и Ему единому служить от всей души, ничего из видимых вещей не предпочитая Ему. Убеждаясь из познания себя самого, что странник он для всего земного, или лучше сказать, и для всего небесного, он всю ревность души отдаст на служение Творцу и Богу. Ибо если он странник для земного, из которого взят (при сотворении), среди которого живет и проводит свой век, тем более – странник для небесного, от которого он так далек и по образу своего здешнего бытия, и по образу жизни. Кто же убедился в том, что странник он на земле, и будет помнить, что как нагим вошел в этот мир, так нагим и выйдет из него, что тому остается, кроме плача и рыдания не только о себе, но и о всех подобных ему людях? (60, 333).

Всякому человеку необходимо знать о себе самом, что он ничто, (но призван к святости). Того, кто не знает себя самого... не может спасти Сам Всемогущий Бог, при всем том, что желает спасти его. И если бы кто принес Богу в дар весь мир (что, конечно, невозможно), а не думал о себе, что есть ничто, тот не мог бы спастись никаким образом. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 270).

Когда же кто познает себя, а это требует многого охранения извне, упразднения от суетных дел и строгого испытания совести, тогда внезапно приходит в душу и некое божественное, невыразимое словом смирение, приносящее сокрушение сердцу и слезы теплого умиления. И тогда испытывающий в себе действие этого смирения считает себя землей и пеплом, червем, а не человеком, недостойным даже и животной этой жизни, – по превосходству этого дара Божия, удостоившийся которого исполняется неким неизреченным опьянением умиления, входит в глубину смирения, и выйдя из себя, ни во что вменяет все внешнее: яства, питие, одеяния – как изменившийся добрым изменением десницы Всевышнего (Пс. 76, 11). Преподобный Никита Стифат (70, 131).

Когда я был молод, то полагал, что делаю, может быть, что-либо доброе, – теперь, состарившись, вижу, что не имею ни одного доброго дела (82, 313).

Чем более человек приближается к Богу, тем более грешным видит себя. Авва Матой (82, 313).

Пимен Великий говорил братии своей: «Уверяю вас, куда ввергнут сатану, туда ввергнут и меня» (82, 329).

Примечание епископа Игнатия (Брянчанинова):

Это изречение – плод духовного видения отверженных духов и того общения с ними, в которое человек вступил после падения. Открылось что видение преподобному от глубокого, правильного самовоззрения, в которое он был возведен Словом Божиим, своим умным деланием и Божественной благодатью. Авва Пимен сказал: «Если человек достигнет того состояния, котором апостол говорит: «Для чистых все чисто» (Тит. 1, 15), то увидит себя худшим всей твари». Брат спросил его: «Как мне считать себя хуже убийц?». Старец отвечал: «Если человек достигнет душевного устроения, указанного апостолом, и увидит человека, сделавшего убийство, то скажет: он сделал этот грех однажды, а я убиваю ежедневно себя и других грехами» (82, 335).

Человек – тот, кто познал себя. Преподобный Пимен Великий (82, 344).

Нужно много трудиться каждому, чтобы увидеть себя: нерадение, неведение и расслабление ослепляют очи сердца. Изречения безымянных старцев (82, 402).

Первая побудительная причина к покаянию, и причина самая действенная, возникает не со стороны, но из сердца человеческого, она так ко всякому близка, как близок человек сам к себе. Нет нужды долго изыскать ее, достаточно только войти в самого себя – и в себе ты увидишь разогнутую книгу, в которой перстом Божиим написано: человек! будь добродетелен, а в преступлении раскаивайся.

Поэтому древние первым признаком мудрости считали способность познать самого себя. Подобное этому написал и апостол: «Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы» (1 Кор. (11,31).

Откуда же мы можем научиться истинному пониманию самих себя? Из той священной книги, которую начертал Бог перстом своим. Она открывает нам настоящий наш образ и подобие. Она не запрещает заботиться о пропитании, но прежде велит заботиться о просвещении мыслей и непорочности нравов. Она не запрещает иметь, но предписывает пределы, чтобы заботы об имении не были бесконечными. Она не запрещает нам стремиться к чести, но определяет, как ее искать и на что употребить. Она не запрещает нам покоя, но того, который приходит после трудов и состоит в удовлетворении от того, что человек не бесполезен ни для себя, ни для других.

Кто живет по этому закону, тот понимает себя, тот есть прямой человек, созданный по образу Божию и по подобию. Платон, митрополит Московский (106, 70–75).

Осмотримся и проверим себя, истинные ли мы христиане, по увещанию апостольскому: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы» (2Кор. 13, 5). Без веры христианина быть не может. Считаем себя христианами, – но имеем ли в себе истинное христианство? Ибо все внешнее без внутреннего – ничто, и внешние признаки без самой истины есть ложь и лицемерие. Все хвалимся верой, – но творим ли дела, сообразные вере, как апостол говорит всякому: «Покажи мне веру твою без дел твоих» (Иак. 2, 18). Называемся христианами во имя Христа, – но распяли ли плоть со страстями и похотями, как подобает христианам, верующим в Распятого Христа, как говорит апостол: «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5, 24)? Чувствуем ли в себе духовное радостное елея помазание (1Ин. 2, 27)? Веруем Евангелию, – но достойно ли Евангелия живем? Исповедуем и призываем Бога истинного, но угождаем ли Ему верой и чистой совестью, чего Он от нас требует? Слушаем святое Божие слово, – но внимаем ли ему и исправляем ли себя по его закону? Причащаемся Святых Животворящих Тайн Тела и Крови Христовых, – но обновляемся ли мы от святого Причастия и возрастаем ли в нового духовного человека? Все это и прочее рассмотрим и осмотримся, как живем, как обращаемся, как мыслим, как говорим, как делаем, с каким сердцем пребываем перед Всевидящим Богом, как друг с другом обходимся, и так рассмотрев, исправим себя, чтобы не только по имени, но и поистине быть христианами (104, 1615–1616).

Внимай этому, возлюбленный христианин, и замечай приметы истинных христиан, которые носят оправдывающую веру в своих сердцах, как бесценное сокровище. Если вера святая и есть дар духовный, никаким чувствам не подлежащий, однако проявляет себя вовне своими плодами, как доброе дерево, или как искра, находящаяся в пепле, теплотой своею, или как хорошее и благовонное масло, находящееся в сосуде, проявляет себя благовонием. Ибо где вера святая, истинная и живая, там обитает и благодать Святого Духа; где благодать Святого Духа, там и плод духовный: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5, 22–23) (104, 1616).

Познание себя и своей греховности – это начало спасения, поскольку познание своей беды приводит к исканию способа, чтобы избавиться от беды. Так сделал блудный сын, удалившийся от своего отца и голодающий, который, придя в себя, «сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода»... «Встал и пошел к отцу своему» (Лк. 15, 17 и 20). Так грешный человек, размышляя о своем недостоинстве и благости Небесного Отца, которою наслаждаются все служащие Ему, приходит в себя и говорит: «Как многие у Бога получают милость истинным покаянием; я же лишаюсь ее по своей небрежности. Востав, пойду и я к Богу, возвращусь к Нему покаянием» (104,1636).

Посматривай же, человек, чаще в сердце твое, чтобы познать его: от этого зависит начало исправления. Чем чаще будешь к нему приникать и его рассматривать, тем более будешь его познавать; чем более будешь познавать сердце, тем более будешь познавать зло, в нем кроющееся; чем более будешь познавать зло в себе, тем более будешь познавать свою беду и греховность. Познание беды и греховности убедит тебя смиряться, искать помощи и избавления у Христа, Который все может – и из злого сделать доброе. Бог «смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6) (104, 1637).

Все мы больны и нуждаемся во Враче и исцелении, но не все познают и признают болезни свои. Начало же исцеления – познать свою немощь. Многие не исцеляются, поскольку не познают своей немощи; и не познают потому, что не стараются познать; и так, не познавая и не признавая своей немощи, не ищут и исцеления. Видит человек немощь телесную – и ищет исцеления. О, с каким бы усердием он искал исцеления своей души, если бы увидел тяжелую болезнь ее! Но в том и беда, что как сама душа, так и немощь ее не видны, и только теми бывают замечены, которые со всяким прилежанием рассматривают ее состояние. Рассматривай же, человек, и познавай многообразные немощи души твоей, чтобы просить исцеления ее небесным Врачом – Христом. Чем более будешь рассматривать и познавать немощь ее, с тем большим усердием будешь желать исцеления ее (104, 1638–1639).

Вся сила христианина – познать и признать нищету и скудость свою перед Богом (104,1642).

Познание своей греховности есть признак смирения (104, 1643).

Недостаток хлеба учит искать хлеба, чтобы не умереть от го лода; недостаток воды побуждает искать ее, чтобы не умереть от жажды; познанная болезнь побуждает искать лекаря; так и в христианстве; когда познаем скудость и нищету наших душ, будем искать блаженства. Плохо быть христианину без молитвы, без любви, без смирения, без кротости и прочих христианских добродетелей и не иметь их: явная за этим следует беда. Надо искать их с прилежанием. Так познанное бедствие побуждает человека искать своего блаженства. Познай же, христианин, порочность, бедность, греховность, нищету и убожество твоего сердца – и само это познание научит тебя молитве и христианским добродетелям (104, 1643–1644).

Познание себя и своего сердца бывает от святого Писания и прочих христианских книг. Но более всего и действеннее нас приводит в познание себя самих искушение, которое приходит как извне, через диавола и злых людей, так и изнутри, через злые помыслы. Как рвотное средство действует на желудок, так искушение обнаруживает, что кроется внутри нашего сердца. По этой причине, между прочим, Бог и попускает нам искушения: чтобы мы познали, что в нашем сердце кроется. Мы часто мним о себе нечто, но пришедшее искушение показывает, что мы ничто (104, 1644–1645).

К испытанию же и познанию нашего сердца нас приводит крест, искушение и молитва. Чем более человек искушается, тем более познает себя: чем более познает, тем более просвещается; чем более просвещается, тем более исправляет себя. Чем больше мы освещены естественным, то есть солнечным, светом, тем лучше видим и отличаем одну вещь от другой, например, белое от черного, так чем больше мы просвещаемся вышеестественным светом, то есть благодатью Божией, тем лучше познаем состояние нашего сердца и отличаем добро от зла, добродетель от порока, истину от лжи, истинное учение от ложного, истинную веру от суеверия (104,1645)

В бедах познается наша немощь (104, 1646).

Желают люди много знать и казаться мудрыми – ты желай и старайся, прежде всего, познать самого себя: в этом христианская мудрость. Желают люди знать, что делается там и там – ты желай и старайся узнать, что делается в душе твоей, в каком она состоянии; какие мысли, желания и начинания порождает, к чему она стремится – к вечному или временному, где она скрывает свое сокровище – на небе или на земле, к чему стремится – к Богу или к миру? Самое необходимое знание: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21) (104, 1646–1647).

Хотящему получить от Христа просвещение непременно нужно чистосердечно признать свою слепоту, иначе как был, так и будет всегда слеп, даже если все святое Писание будет знать наизусть: то есть письмена будет знать, а силы не постигнет. Ибо не открывает Бог своих тайн тем, которые мнят себя мудрыми и разумными, и открывает их младенцам, то есть простосердечным и признающим свое невежество... Этих Он просвещает, вразумляет, им открывает Свои тайны; прочих же оставляет, которые хвалятся своей мудростью, разумом и искусством... То есть признающие свою слепоту просветятся светом Христовым и будут видеть, а не признающие и считающие себя мудрыми останутся в прежней своей слепоте, даже еще больше помрачатся за неблагодарность и гордость, как во время жития Христова на земле это случилось с книжниками и фарисеями. Святитель Тихон Задонский (104, 1777).

Обновленное естество имеет благодатное знание и видение зла, даруемые Богом; знание и видение зла, не только не нарушающие целостности добра в человеке, но и служащие к строжайшему охранению от опытного познания зла, гибельного для человека (109,410).

Нужно очистить себя тщательным покаянием, нужно ощутить хотя бы в некоторой степени свободу и высоту духовного состояния, чтобы стяжать понятие о бедственном состоянии нашего тела, о состоянии его мертвости, причиненной отчуждением от Бога (110,8).

Душа, облеченная в тело, закрытая и отделенная им от мира духов, постепенно просвещает себя изучением закона Божия, или, что то же, изучением христианства, и стяжает способность различать добро от зла (110, 13).

Смущение, недоумение – это верные признаки помыслов, ощущений и явлений бесовских. Но и по этим признакам может познать искусителя только обучившийся... различению добра и зла (110,49).

Избавляется (подвижник) от обманчивого воззрения на земную жизнь... как бесконечную... Он начинает видеть грань ее – смерть... усматривает необходимость искупителя... стяжает живую веру в Евангелие и начинает жизнью исповедовать Евангелие, (в котором) как в зеркале... видит и падшее естество свое и падение человечества и лукавых духов (110,56).

Обличает лукавых духов сердце: ум недостаточен для этого; ему не отличить одними собственными силами образы истины от образов лжи... (110, 59).

Только христианин может стяжать правильное познание, доступное человеку о человеке, о духах святых и отверженных, о мире, невидимом телесными очами (111, 144).

Убеждение в существовании всего невидимого, преподаваемое христианством, гораздо сильнее, нежели убеждение в существовании видимого, доставляемое чувствами (111, 145).

Познания, доставляемые Словом Божиим, вернее познаний, до ставляемых даже истинными и святыми видениями (111, 229).

Мир, искушая подвижника, доставляет ему опытное познание, как земная жизнь превратна и обманчива... От этих опытных познаний подвижник приобретает холодность к земной жизни (112, 145).

Книги Святых Отцов... подобны зеркалу, смотрясь в них: внимательно и часто, душа может увидеть все свои недостатки (108, 113).

Плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся видение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач (108, 292).

Достигший познания себя посредством духовного подвига видит себя окованным страстями, видит действующих в себе отверженных духов (108, 294).

Чтобы ослабить и, с Божией помощью, совершенно искоренить из своего сердца соблазн на ближнего, нужно при свете Евангелия углубляться в себя, наблюдать за своими немощами... (108,423).

Смущение и недоумение при открывшемся действии страсти служит доказательством, что человек не познал самого себя (108, 524).

Человек! Внемли себе, себя рассматривай! Из ясного, по возможности своей, понимания себя яснее и правильнее будешь смотреть на все, что подлежит твоим взорам вне тебя (109, 92).

Божественное откровенное учение возвещает мне опыты жизни, доказывает мне, что я – создание Божие, я – создание Бога моего! Я – раб Бога моего, раб, вполне подчиненный власти Бога, объемлемый, хранимый Его властью... (109, 95).

Бесчестие и другие скорби... обнаруживают таящийся в глубине души грех. Скорбь по той причине и называется искушением, что она открывает сокровенное состояние сердца (109, 370).

Причина попущения Божия подвижнику искушаться от духов. злобы и греха заключается в необходимости для человека точного oя подробного познания его падения, без чего не может быть им, как должно, познан и принят Искупитель (109, 373).

Глубокое и точное познание падения человеческого весьма важно для подвижника Христова: только из этого познания, как бы из самого ада, он может молитвенно, в истинном сокрушении духа, воззвать к Господу... (109, 375).

Первое духовное видение есть видение своих согрешений, до тех пор прикрывавшихся забвением и неведением. Увидев их при посредстве умиления, подвижник немедленно получает опытное познание о предшествующей слепоте своего духа, при которой существующее и существовавшее представлялось ему вовсе несуществующим и несуществовавшим (110, 56).

Познание внутренней борьбы, обличение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями – доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве (111, 23).

Видение себя является в нищете духа, а не в самодовольстве и самонадеянности (111, 456).

Предшествует чистоте зрения – сознание своей нечистоты (111, 487).

(Истинное безмолвие) доставляет душе состояние, подобное чистым зеркальным водам: в них человек видит и свое состояние и, по мере преуспеяния своего, состояние ближних (111, 490).

Тогда открывается нам, насколько мы слабы, насколько повреждены падением, когда начнем понуждать себя к исполнению Евангельских заповедей (111, 505).

Изменяемость (наша) учит нас самопознанию, смирению, учит прибегать непрестанно к помощи Божией... (111, 533).

Всякий верующий в Спасителя по необходимости должен сознавать и исповедовать свое падение и свое состояние изгнания на земле, он должен сознавать и исповедовать это самой жизнью... иначе он не может признать как следует Искупителя. Потому что Искупитель и Спаситель нужен только для падших и погибших... (112, 125–126).

Познание себя... приводит к живому и обширному познанию Бога, приводит к верному и правильному управлению и распоряжению собой. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (108, 433).

Будем же всячески стараться не соблазнить ближнего. Хотя бы жизнь наша была самая праведная, но если она служит соблазном для других, она теряет всю цену. Но как возможно, чтобы и праведная жизнь соблазняла? (Это бывает), когда сообщество с другими людьми навлекает на нее худую славу (42, 376)

Когда мы, надеясь на себя, общаемся с людьми порочными, то если сами и не терпим вреда, соблазняем других. Пусть я не подозреваю ничего худого, а равно и никто другой из совершенных, но простодушный брат терпит вред от твоего совершенства. А надо обращать внимание и на его немощь (42, 376).

Если соблазн зависит от нас, то горе нам; если же не от нас, то ничего. Что же будет, скажешь, если я исполняю должное, а другой произносит хулу? Тебе ничего, а ему горе, потому что хула – произнесена им (43, 404).

Когда может произойти какая-нибудь великая польза, и притом превосходящая соблазн, то не нужно обращать внимания на соблазняющихся. А когда не может быть ничего больше, кроме соблазна немощных, то хотя бы они соблазнились тысячу раз неосновательно, надо щадить их... И Бог осуждает на наказание тех, которые соблазняют другого и способствуют их падению, потому что соблазнять другого без всякой пользы – дело крайне нечестивое... Что говоришь ты? Соблазняющийся немощен? Потому он « достоин пощады, а не поражения. Он имеет раны? Поэтому мы не станем растравлять их, а лечить. Он подозревает злобно и безрассудно? Поэтому мы и будем устранять подозрение, а не усиливать, ибо, делая вопреки этому, ты грешишь против Самого Христа. Святитель Иоанн Златоуст (35, 282).

Нужно избегать и такого дела или слова, которое позволено Писанием, когда другие чем-либо подобным располагаются к греху или к тому, что теряют усердие к добру (6, 340).

(Если страшно соблазнять брата тем, что дозволено нам), то что сказать о соблазняющих тем, что они делают или говорят запрещенное? И особенно когда соблазняющий оказывается или имеющим в преизбытке ведение, или принадлежит к священной степени. Такой обязан служить для других как бы правилом и образом. Но если пренебрег хоть малым чем из написанного, или сделал что запрещенное, или не выполнил предписанного, или вообще умолчал о чем подобном, за одно это подлежит такому осуждению, что как сказано: «Кровь его взыщу от руки» его (Иез. 33, 8). Святитель Василий Великий (8, 209).

Ничто так не вредит нашей вере, как то, когда мы подаем соблазн неверующим (38, 50).

Когда неверующие заметят в ком-либо из нас хотя малую небрежность, то тотчас... из-за беспечности одного произносят общий приговор обо всех христианах (38, 50).

Не так пагубно самому грешить, как ввести в грех других (43, 798).

Если ты заботишься о своем спасении, доказывай это не словами, а делами, чтобы никто никогда не хулил Бога... Потому постарайся исправить жизнь, так как неверующий спросит тебя: «Откуда мне знать, что Бог заповедал возможное? Вот ты, будучи христианином по самому рождению и воспитанию в этой превосходной религии, ничего такого не исполняешь?» Что ты скажешь на это? Без сомнения, станешь отвечать: «Я укажу тебе других, которые исполняют, именно: монахов, обитающих в пустынях (и святых)». Но не стыдно ли тебе признавать себя христианином и отсылать к другим, как будто ты не можешь доказать того, что и сам совершаешь дела христианские? Неверующий тотчас возразит тебе: «Зачем мне ходить по горам и пустыням?». Если невозможно быть добродетельным, не живя в горах, это может быть большим обвинением христианской жизни, для осуществления которой необходимо оставить города и бежать в пустыни (43, 811).

Если кто-нибудь совершит тяжкий грех, но сделает его тайно и никого не соблазнит, то подвергнется меньшему наказанию, чем тот, кто совершит более легкие грехи, но открыто, и соблазнит многих (46, 866).

Что же такое соблазны? Это препятствия на прямом пути (41, 605).

Соблазны попускаются для того, чтобы не уменьшилась твердость мужественных (37, 529).

Соблазны пробуждают людей от усыпления, делают их осмотрительными и проницательными, и не только того, кто хранит себя от них, но и падшего восстанавливают; они учат его осторожности и делают неуловимым. Святитель Иоанн Златоуст (41, 606).

Хочешь избежать соблазнов и пересудов? «Положи... охрану устам» (Пс. 140, 3) своим о Господе и «отврати очи» свои «чтобы не видеть суеты» (Пс. 118, 37), и избежишь того и другого: пересудов – молчанием; соблазнов – хранением очей. А если не победим в себе этого, то куда ни пойдем, в себе самих будем носить своих врагов. Победи их – и будешь иметь покой, где бы ты ни жил. Преподобный Ефрем Сирин (26, 187).

Внимай себе и отовсюду храни себя; неусыпно стереги себя оком ума; ты ходишь среди сетей, незаметные петли всюду расставлены врагом. Святитель Иоанн Златоуст (43, 966).

Если бы мы неизменно пребывали в страже над собой, не предаваясь пресыщению и усыплению, не оскверняя Божия образа, то есть не допускали бы подменять доброе семя, то злой сеятель не возрастил бы в нас достойных огня плевел. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 124).

Ни души твоей, ни тела твоего не оставляй без надзора. Ибо таким образом ты победишь и духов, искушающих снизу, и Испытующему сердца и утробы свыше... будешь предстоять с дерзновением. Святитель Григорий Палама (70, 321).

Соблазняет тот, кто, преступая закон словом или делом, и другого вводит в беззаконие, как змий Еву и Ева Адама; или кто препятствует исполнению воли Божией... или кто настраивает мысль немощного к чему-либо запрещенному. Святитель Василий Великий (8, 207).

Не соблазняй брата и не сговаривайся с ним на грех, чтобы не прогневался на тебя Господь и не предал тебя в руки злых людей. Преподобный Ефрем Сирин (25, 163).

Не так пагубно самому согрешать, как ввести в грех других. Потому, видя, что другие грешат, не только не будем подталкивать их на грех, но постараемся извлечь их из бездны порока, чтобы за гибель других нам самим не подвергнуться казни (42, 781).

Никогда не будем делать ничего такого, что как-нибудь вредит ближнему. Это увеличивает грех и более тяжкое приготовляет нам наказание (38, 51).

Немощь соблазняющихся не только недостаточна для нашего оправдания, но она особенно и служит к нашему осуждению, ибо чем более мы чисты от соблазнительного дела, тем более нам следовало бы щадить немощь их (35, 282).

Кто может быть более жесток, чем человек, который бьет больного? А соблазн тяжелее всякого удара; он нередко причиняет смерть. Святитель Иоанн Златоуст (44, 196).

Окаянен падший, но тот окаяннее, кто и сам падает, и другого увлекает к падению, потому что он понесет тяжесть двух падений (57, 115).

Видел я одного человека, который передал другому свою греховную привычку, а потом... начал каяться и отстал от греха; но так как наученный им не перестал грешить, то покаяние его действительно не было. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 198).

Все противоположное воле Господней есть соблазн. Святитель Василий Великий (6,341).

Всего более остерегайся соблазнить кого-нибудь, чтобы не быть тебе исключенным из небесного Царства вместе с творящими соблазны. Преподобный Ефрем Сирин (25, 153).

Более всего, друг, бойся кого-либо соблазнить; ибо добро в людях не твердо, оно едва стоит, даже когда и никто его не колеблет. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 385).

Если подвижник останется на жительство в таком месте, в котором живут нерадивые, то он лишится возможности преуспевать, неприметным образом нисходя к образу жизни, которым окружен. Крепость подвижника заключается в постоянном усилии не ослабить подвиг. Если же ленивый будет жить с подвижником, то преуспеет; если же не преуспеет, то, по крайней мере, не низойдет к большему нерадению. Изречения безымянных старцев (82, 390).

Если увидишь, что брат впал в грех, не соблазнись на него, не презирай и не осуждай его, иначе впадешь в руки врагов твоих... Преподобный Антоний Великий (82, 23).

...Избегай душевредных слов, не желая слышать их. И смотри, чтобы, убегая телом, не сохранить тайного желания знать, что намеревался сказать тебе начавший говорить неполезное. Беги решительно, чтобы тотчас забыть и то, что успел выслушать... (82, 138).

Суетны молитва и подвиги того, кто имеет в сердце одно, а на языке другое по лукавству. С такими не своди знакомства, чтобы не заразиться их ядом и скверною. Друзьями твоими да будут незлобивые и сделаешься участником их чистоты и славы. Авва Исаия (82, 185).

Если вы увидите в ближнем какой-либо соблазн даже собственными глазами или услышите о нем, – не верьте. Храните вашу мысль от дурных мнений о ближнем, зная, что их приносят демоны, чтобы отвлечь ум от зрения своих согрешений и от устремления к Богу. Авва Илия (82, 245).

Не повинуйся плотским соблазнам и похоти. Но плотские пожелания, пожелание пищи, пития прелагай на Божественное желание, чтобы свойственное тебе Божественное желание далеко отогнало от души твоей несвойственные тебе плотские соблазны и похоти и принесло достойные утешения: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4, 4).

Ибо плотские удовольствия не есть свойственные душе человеческой утешения. Появившись от преступления Адама в нашем роде, эти плотские, тленные наслаждения по необходимости были попущены до времени, поскольку Божественной духовной пищи принимать еще не научились и научиться этому не хотим, но бессловесно отрекаемся и сознательно есть ее не желаем.

В грядущей вечности не этой тленной пищей будем питаться, но Божественной присносущей благодатью Пресвятого Духа. Позаботься об этой разумной Божественной пище, которою будешь питаться вовеки. Ибо нет верного утешения и покоя в плотских удовольствиях, но непрестанное томление души и мятеж. Не столько утешения, сколько тяжести и горечи; ибо не может несвойственное, от преступления происшедшее, тленное даровать необходимое душе утешение и покой, оно всегда приносит с собой только тяжесть и смущение. В плотских удовольствиях, в пище и питии нет для души мира и покоя, но всегдашняя борьба и мятеж, мрак и тьма. И сама эта пища и питие обычно связаны бывают со многими заботами и молвою; и во сне нет покоя и тишины, но мрачные мечтания и обманчивые смущения. Божественная же духовная бессмертная пища есть мир души, тишина жизни, свобода духа, спокойствие совести, радость и нескончаемое блаженство: «Насыщаются от тука дома Твоего, и из потока сладостей Твоих Ты напояешь их» (Пс. 35, 9). Святитель Димитрий Ростовский (103, 1016).

Бедные люди друг другу подражают – подражают себе во вред и на гибель. Это... (безрассудство, которым) души христианские, пресвятою Кровию Христовой искупленные, заражаются и погибают! Это пожар душепагубный, который, начавшись в одном, прочие душевные храмы сжигает (104, 1907–1908).

Соблазн чаще всего двояким образом происходит: во-первых, развращающим и противным слову Божию учением, как это делают еретики и прочие суеверы; во-вторых, подает соблазн и тот, который противно слову Божию живет и развращенно с братией своей обходится. Ибо как добрый, так и злой пример одного ударяет в сердце, другого через слух или видение; добрый к добру, а злой к злу побуждает видящего или слышащего. Соблазн подобен язве моровой, которая, начавшись в одном человеке, многих живущих близко заражает и умерщвляет. Так и развращающее учение – в едином ересеначальнике начинается, но бесчисленный народ поражает и губит. Так и одна порочная жизнь часто подает случай многим беззаконновать и то, что видели или слышали, делать. Как дом загорается от горящего соседнего дома, так люди пламенем беззаконного примера нечестивых разжигаются и загораются (104, 1908–1909).

Горе миру от соблазнов, по слову Христову, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит. Подающие соблазн дважды грешат: ибо грешат сами и других вводят в грех, сами погибают и других ведут к гибели (104, 1909).

Соблазны мира стараются угасить вспыхнувшую искру любви Божией (104, 1909).

Соблазны недобрых родителей и злых людей являются причиной греховного состояния детей после Крещения (104, 1911).

Подающий соблазны к осуждению также виновен (104, 1911).

Большое горе пастырю, если он открывает путь ко всякому беззаконию своими соблазнами (104,1911).

Не надо смотреть на то, что делают люди, каким бы оно ни было: нужно слушать и внимать, чему слово Божие учит и что в святых храмах проповедуется из того же Божия слова. Нужно помнить о святом житии нашего Спасителя, Который словом и делом учил, как нам жить, – и подражать Ему. Нужно помнить о последовавших за Ним угодниках Божиих «и, взирая на кончину их жизни, подражать вере их» (Евр. 13, 7). Мы должны отвращать слух и видение от непотребных; ибо через них, как в двери, всякое зло входит в храм сердца и пробуждает в нас злое похотение, и воздвигает брань. Надо больше пребывать дома и в уединении: уединение не подает соблазна и не принимает. Надо часто молиться Богу и просить, чтобы Он сохранил от соблазнов: «Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты» (Пс. 118, 37), и еще: «Наставь меня, Господи, на путь Твой, и буду ходить в истине Твоей» (Пс. 85, 11) (104, 1911–1912).

Что говоришь, человек: другие то и то делают!... Другие, творя беззаконие, идут к гибели: неужели и тебе надо им следовать?... Когда будешь делать, что они делают, то за ними последуешь и к гибели. Ведь ты христианин, тебе светит светильник Слова Божия и показывает, что добро и что зло, что польза и что вред, что добродетель и что порок, куда ведет путь узкий и куда просторный. Если хочешь спастись, надо делать не то, что люди делают, но чему учит Божие слово. В Содоме все беззаконновали; но праведный Лот на них не смотрел, а жил свято и богоугодно. Будь и ты в мире, как Лот в Содоме. Хотя и все в роскоши и беззакониях будут утопать, ты не смотри на них, но делай то, чему учит Слово Божие, и живи так, как должны жить истинные христиане. Святитель Тихон Задонский (104, 1912–1913).

«Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят» (Лк. 17, 1). Стало быть, жить как угодно, нараспашку, нельзя. Надо осторожно осматриваться, как бы не соблазнить кого. Разум кичит и ни на кого не смотрит; а между тем возбуждает кругом соблазны делом, а более словом. Соблазн растет и увеличивает беду самого соблазнителя, а он того не чувствует и еще больше расширяется в соблазнах. Благо, что угроза Божия за соблазн здесь, на земле, почти не исполняется, в надежде на исправление, – это отложено до будущего суда и воздаяния, только тогда почувствуют соблазнители, какое великое зло есть соблазн. Здесь же никто почти и не думает о том, соблазнит или не соблазнит он своими речами и делами окружающих. Два греха, великие в очах Божиих, ни во что вменяются людьми: это – соблазн и осуждение. Соблазнителю, по Слову Господа, лучше не жить; осуждающий уже осужден. Но ни тот, ни другой не помышляют об этом, и даже сказать не могут, грешны ли они в чем-либо подобном. Какое, в самом деле, ослепление постигло нас, и как беспечно мы ходим посреди смерти. Святитель Феофан Затворник (107, 394–395).

Главный отличительный признак лицемера, первая стрела, пускаемая им в ближнего, есть соблазн и истекающее из соблазна осуждение ближнего (108, 422).

Соблазн есть болезненный взгляд на немощи ближнего, при котором эти немощи возрастают до необъятной, уродливой величины (108, 423).

Чтобы ослабить и, с Божией помощью, совершенно искоренить из сердца своего соблазн на ближнего, должно при свете Евангелия углубляться в себя, наблюдать за своими немощами (108, 423).

В наше время, когда так умножились соблазны, нужно особенно внимать себе, не обращая внимания на жизнь и дела ближних и не осуждая соблазняющихся, потому что тлетворное действие соблазна легко переходит от увлеченных соблазном на осуждающего их (108, 495).

Горе одному! – Когда какой-нибудь соблазн начнет увлекать его, – некому его остановить (112, 21–22).

Мы настолько подчинились влиянию соблазнов, что даже руководство Словом Божиим, единственное средство спасения, нами оставлено (112,140).

Слабеет, уничтожается сила соблазнов, когда подвижник встанет вдали от них. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 432).

Брат сказал авве Пимену: «Смущаюсь и хочу оставить место жительства моего». Старец спросил его: «По какой причине?» – «Потому что доходит до меня слух о некотором брате, наносящем вред моей душе». Старец сказал: «Слух, дошедший до тебя, несправедлив». Брат ответил: «Отец! будь уверен, что справедлив, потому что брат, передавший мне его, верен». Старец сказал: «Он не верен! Если бы он был верен, то не передавал бы злого слуха». Брат отвечал: «И я, собственными глазами моими, видел соблазн». Старец сказал ему: «Положи в сердце твоем, что твои грехи подобны бревну, а грехи брата твоего подобны сучку». Отечник (82, 339–340).

Страсти – это болезни души, отделяющие ее от Бога. Преподобный авва Исаия (34, 110).

Главных страстей восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость...

Пороки эти разделяют на два рода: на естественные, к которым относятся чревоугодие и блуд; и неестественные, как сребролюбие. Действие их двоякое. Некоторые из них не могут совершаться без содействия тела, например: чревоугодие и блуд; некоторые совершаются без всякого содействия плоти, например: тщеславие и гордость. Некоторые из них принимают причины возбуждения извне, например: сребролюбие и гнев, а некоторые от внутренних причин происходят, например: уныние и печаль (53, 240).

Восемь страстей имеют разное происхождение и разные действия, однако шесть первых, то есть чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собой каким-то средством или связью так, что излишество первой страсти дает начало последующей... и потому против них надо сражаться подобным же образом... и в борьбе с ними всегда надо переходить от предыдущих к последующим... Чтобы победить уныние, сначала нужно подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надобно укротить блудную похоть; чтобы подавить блудную похоть, должно обуздать страсть чревоугодия. Остальные две страсти: тщеславие и гордость так же соединяются между собою, как и предыдущие, так что усиление одной дает начало другой... Но от шести первых они совершенно отличаются и не соединяются с ними подобным союзом; не только не получают от них никакого повода к своему рождению, но даже возбуждаются противоположным образом. Ибо по истреблении первых шести эти две сильнее плодятся... Поэтому мы подвергаемся брани особенным образом... И все же, чтобы истребить гордость, надобно прежде подавить тщеславие. И таким образом, по подавлении предыдущих, последующие утихнут... И хотя названные восемь страстей связаны между собой упомянутым образом и смешаны, однако чаще они разделяются на четыре союза и сопряжения; ибо блудная похоть соединяется особым союзом с чревоугодием; гнев – с сребролюбием; уныние – с печалью, а гордость тесно соединяется с тщеславием. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Серапион 53, 246).

Каждая страсть, когда возобладает нами, делается властелином порабощенного и подобно завоевателю, заняв твердыню души, через самих подчинившихся ей, мучит подвластного, наши же помыслы употребляя в угождение себе. Так, раздражительность, гнев, боязнь, дерзость, состояние печали и удовольствия, ненависть, бесчеловечие, жестокость, зависть, памятозлобие, нечувствительность и все страсти, действующие против нас, составляют перечень мучителей и властителей, порабощающих душу властью своей, как пленника. Святитель Григорий Нисский (18, 396).

Как бурные ветры возмущают море до самого дна, так что песок смешивается с волнами, так и страсти, вторгаясь в душу, переворачивают в ней все вверх дном и ослепляют ее мыслительную способность... Святитель Иоанн Златоуст (45, 850).

Порабощенный низкими страстями плоти... походит на возницу, который упал с колесницы и влечется по земле вожжами, опутавшими его. Преподобный Исидор Пелусиот (52, 381).

Будем избегать ненависти и распрей. Кто находится в дружбе с зараженным ненавистью и сварливым, тот находится в дружбе с хищным зверем... Не отвращающийся от сварливости и не гнушающийся ею не пощадит никого из людей, даже своих друзей. Преподобный Антоний Великий (82, 18).

Сколько страстей в душе, столько и бесов. Свидетельствует и Божественное Писание, что всякий служит тому, чем побеждается. Кто порабощен блудом и страстями, тот отвергся Христа. Также тщеславие, гордость, сребролюбие и ложь делают человека, служащего этим страстям, чуждым Христу. Преподобный Евлогий Скитский (82, 116).

Все Писание убеждает нас тщательно рассматривать себя, чтобы мы, проводя подвижническую жизнь, не питали злобы и не гневались на ближнею – этим можно погубить весь подвиг инока. За наше памятозлобие не будет помогать нам в борьбе с невидимым врагом Господь наш Иисус Христос. Авва Исаия (82,233).

Хранящий в душе памятозлобие подобен тому, кто хранит огонь в соломе. Изречения безымянных старцев (82, 399).

Тому, кто предается пьянству, не избежать навета помыслов. Лот, убежденный дочерьми, упился вином, и удобно вовлек его диавол в любодеяние. Авва Исидор Пилусирский (82, 245).

Не признается рабом Божиим тот, кто работает страстям: он раб того, кто обладает им (82, 149).

Приложим всевозможное попечение устранить из себя страсти и восстановить в себе свойства человеческие в том состоянии, в котором явил их в Себе Господь наш Иисус Христос. Он – свят и обитает в одних святых (82, 174).

Проси Бога от всей крепости твоей, чтобы Он ниспослал страх Свой в сердце твое. Страх Божий умерщвляет все страсти, борющие несчастную душу, стремящиеся отлучить ее от Бога и овладеть ею. Чтобы завладеть человеком, враги его, демоны, употребляют все усилия, чтобы побороть его страстями (82, 206).

Все страсти, если им будет попущена свобода, действуют, возрастают, усиливаются в душе, наконец объемлют ее, овладевают ею и отлучают ее от Бога. Это – те тяжкие бремена, которые возлегли на Адама после того, как он вкусил от древа. Эти страсти убил на кресте Господь наш Иисус Христос... Это – ветхий человек, которого апостол повелевает совлечь с себя христианину... Авва Исаия (82, 208–209).

Страсти искореняются и отгоняются непрестанным поучением о Боге, это тот меч, который убивает их.

Предающийся ярости и гневу, славолюбивый, лихоимец, чревоугодник, часто бывающий в обществе мирян, желающий, чтобы во всем исполнялась его воля, вспыльчивый, исполненный страстей, – все они пребывают в смятении, как бы сражающиеся ночью в непроницаемой тьме, будучи вне страны жизни и света. Та страна предоставлена во владение милостивым, смиренномудрым, очистившим свои сердца. Преподобный Исаак Сирин (82, 253).

Если человек не возненавидит двух страстей, то не сможет быть свободным от мира: ...телесного покоя и суетной славы. Преподобный Пимен Великий (82, 346–347).

Нисходящая благодать, очищая внутреннего человека и ум, совершенно снимает покрывало сатаны, наложенное на людей преслушанием, и очищает душу от всякой скверны и всякого нечистого помысла с той целью, чтобы душа сделалась чистой и, приняв собственное свое естество, ясными очами свободно взирала на славу истинного Света (33, 412).

Господь именуется Врачом, потому что подает исцеление небесное и Божественное и исцеляет душевные страсти, в некоторой мере господствующие над человеком. Преподобный Макарий Египетский (33, 204).

Ужасен страстный навык. Он как бы неразрешимыми узами связывает мысль, и узы эти всегда кажутся вожделенными. Преподобный Ефрем Сирин (25, 286).

Нечистые страсти, об освобождении от которых должно молиться, это души демонов (48, 341).

Остерегайся и малых душевных страстей, чтобы... не быть вовлеченным в самую бездну глубокого повреждения. Преподобный Нил Синайский (49, 355).

Как растравляемые телесные раны делаются неисцелимыми, так и душевные страсти, возбуждаемые и раздражаемые, усиливаются и одолевают преданных им. Человека, невнимательного к себе, они склоняют к славолюбию и надменности, и корыстолюбию вовлекая в роскошь, расслабление и беспечность и мало-помалу – в дальнейшие, рождающиеся от них пороки (35, 475).

Все другие бедствия действуют извне, а страсти рождаются внутри: отсюда и происходит особенно великое мучение (39, 16).

Когда в тебе зародится малая страсть, не смотри на то, что она мала, если ее питать, она разрастется и произведет величайшие бедствия (39, 59).

Страсти, которым мы подвергаемся, делают ум пустым, и способность говорить, которою нам следовало отличаться от неразумных животных, мы изменяем в болтливый нрав (40, 301).

Быть рабом чрева, быть одержимым страстью к богатству, гневаться, терзать, попирать ногами других – свойственно не людям, а зверям. Впрочем, каждый зверь имеет, так сказать, свою особенную страсть, и притом по природе; а человек, свергший с себя власть разума, отторгшийся от жизни в Боге, предает себя всем страстям и делается уже не зверем только, но каким-то чудовищем, многообразным и разнохарактерным; и в самой природе своей уже не находит для себя извинения. Святитель Иоанн Златоуст (42, 21).

Плотской похоти, брачного или безбрачного смешения, сластей, угождения гневу, многоспания, ленивого бездействия, щегольства и многого другого подобного не тело ищет, как думают многие ненаказанные, – как не ищет оно этого, когда бывает мертво, – но ищет этого душа посредством тела, находя это приятным себе и услаждаясь этим, так как душа тесно соединена с телом (60,351).

Всякая страсть и всякий грех оскверняет одежду нашей души и изгоняет нас из Царства Небесного (60, 402).

Кто верует во Христа и, однако, еще подчинен страстям греховным, тот пусть поспешит одуматься и, возревновав, освободиться от тирании страстей, чтобы потом начать приносить плоды добродетелей. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 423).

Всякая душа, носящая в себе греховные болезни страстей, если не приступит к истинному Архиерею и еще ныне не будет исцелена, не войдет в стан святых...

Преподобный Макарий Египетский (33, 284).

Вот проложены стези к Горним, уготован путь в рай. Но с начала и до конца теснятся вокруг все страсти и искушения, и даже у врат Царствия нападают всякие злострадания. Преподобный Ефрем Сирин (28, 218).

Чтобы нам достичь (Царствия), будем подражать добродетелям мучеников, их мужеству, ревности, вере, презрению настоящего, желанию будущего. Можно преуспевать в этом и без гонений. Пусть даже костер не разожжен впереди, зато и теперь страсть сильнее огня; пусть нет звериных зубов, зато одолевает ярость страшнее зверя; пусть не стоят рядом палачи, зато лежит внутри зависть, терзающая дух мучительнее всякого палача. Итак, нужно нам, приготовившись к борьбе со страстями и поставив оплотом против них силу мудрых помыслов, так совершать настоящую жизнь и быть всю жизнь в подвиге, чтобы, потрудившись недолго, навсегда быть увенчанными и наслаждаться вечными благами, навсегда соединиться с Господом и испытывать блаженство этого единения, превосходящее всякое слово и мысль... (46, 301).

Как душа, пребывающая в праздности и безопасности, пленяется страстями, так, наоборот, – упражняющаяся постоянно в подвигах благочестия не имеет даже и времени подумать об этом, потому что забота о подвигах поглощает ее. Святитель Иоанн Златоуст (46, 637).

Мудрые, когда восстают страсти, не слушают их, а изъявляют гнев на злые пожелания и делаются врагами самими себе (33, 136).

С какою страстью человек не борется мужественно, не противится ей всеми мерами и услаждается ею, та привлекает его и связывает узами. Преподобный Макарий Египетский (33, 400).

Люби всякий подвиг телесный, и скроются страсти (34, 64).

Горе нам, что мы, предавшись суете, забыли о борьбе со страстями. Преподобный авва Исаия (34, 193).

Опасайтесь ради плотских страстей и житейского удовольствия лишиться славы Божией и сделать себя чуждыми чистого блаженства. Преподобный Ефрем Сирин (25, 112).

Преданная страстям душа не может постичь ничего великого (42, 160).

Кто посвящает себя удовольствиям и плотским страстям, тот никогда не предает свою душу в руки Божии (39, 813).

Как силы телесные со временем мертвеют и теряют всякую чувствительность, так и душа, одержимая многими страстями, становится мертвой для добродетели. Тогда, что бы ты ни представлял ей, она ничего не чувствует, и даже если бы угрожал нака занием, она остается бесчувственной. Святитель Иоанн Златоуст (42,363).

Кто имеет грубый ум и погружен в земное, преклонился душой к телесным удовольствиям, как животные к корму, живет только для чрева и для того, что связано с чревом; кто удалился от жизни Божией, чужд обетования заветов и ничего другого не считает благом, кроме телесных наслаждений, – тот во тьме ходит, как говорит Писание (Ин. 12, 35) Он становится изобретателем зол и неправды в этой жизни, в числе которых заключается и любостяжание, и необузданность страстей, и неумеренность в удовольствиях, всякое любоначалие, и стремление к суетной славе, и прочие страсти, живущие в человеке. Потому что пороки как бы держатся один за другой, и в кого входит один, в того, как бы влекомые какою-то естественной необходимостью, входят неприметно и прочие... И если нужно описать тебе это злое сцепление, то представь, что кто-нибудь побежден страстью тщеславия; но за тщеславием следует желание приобрести большее, ибо невозможно быть любостяжательным, если не руководит этой страстью тщеславие. Далее, желание приобретать большее и иметь преимущество перед другими влечет за собой или гнев к равным, или гордость в отношении к низшим, или зависть к высшим; за завистью следует притворство, за этим озлобление; а за последующим ненависть к людям; конец всего этого – осуждение, геенна, тьма и огонь. Святитель Григорий Нисский (23, 312).

Для христианина не будет никакой пользы, если он, имея веру и дар Крещения, окажется подвержен страстям; в таком случае и обида будет больше, и стыд сильнее. Святитель Иоанн Златоуст (43, 613).

Тьма страстей не выносит Божественной славы, осиявшей христианскую душу, но бежит, гонимая ее лучами. Преподобный Макарий Египетский (33, 433).

Если же будут отняты от души страсти, то ум просвещается и ставится на первое место естества. Преподобный Исаак Сирин (55, 261).

Истинно поклоняющиеся Богу, Духом поклоняются и Духом молятся, «а где Дух Господень, там свобода» (2Кор. 3, 17), свобода от демонов и от всех страстей, всеваемых в душу от ненависти, печали, смущения, малодушия, злонравия, злобы, неверия, гнева и падкости на всякое самоугождение. Обладаемые страстями, пусть они будут постники, безмолвники, долгопевцы псалмов, толкователи Писаний, излагатели правых догматов, учители и проповедники церковные, пусть именуются высокопреподобными, многоучеными и всесильными, – не имеют части со Христом, истинным Светом, просвещающим всякого человека, грядущего в истинный мир добродетелей; ибо тьма не имеет никакого общения со светом. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 81).

«Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу» (Мф. 24, 20). А мы в «зиме», когда владычествуют в нас плотские страсти. Потому, так надо понимать это евангельское изречение: да не будет бегство наше, когда преобладает в нас худшее, или когда мы губим жизнь в праздности. Ибо такую мысль внушает оно словом «суббота», чтобы мы сподобились такого благословения: «Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет» бдящим (Мф. 24, 46) (116, 413).

Что значит: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» (Мф. 12, 20)? «Трость надломленная», как рассуждаю, есть тот, кто с какой-нибудь страстью исполняет заповедь Божию; и его надо не преломлять и не отсекать, но более исцелять, как и Господь учил: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас» (Мф. 6, 1); и как заповедует апостол: «Все делайте без ропота и сомнения» (Флп. 2, 14) и в другом месте: «Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию» (Флп. 2, 3). А «лен курящийся» – исполняющий заповедь не с пламенным желанием, но лениво и вяло, – и его не останавливать надо, а более побуждать напоминанием о судах и обетованиях Божиих. Святитель Василий Великий (115, 512–513).

Страсти есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что служащие страстям почитают их внутренним подчинением сердца, как идолов. Так об угождающих и служащих чреву апостол говорит: «Их бог – чрево» (Флп. 3, 19); о лихоимце – «любостяжание... есть идолослужение» (Кол. 3, 5); работающие маммоне, маммону за господа почитают (Мф. 6, 24), и «всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8, 34); «кто кем побежден, тот тому и раб» (2Пет. 2, 19). Для грехолюбивого человека грех, которому он служит, стал идолом. Его грехолюбивое сердце подобно мерзкому капищу, в котором этим истуканам приносят жертвы: ибо живет грех в сердце. Вместо тельцов, баранов и прочих животных, свою волю и послушание приносят в жертву. Итак, сколько раз грешник соглашается на грех, к которому пристрастился, столько сердцем отрекается Христа; и сколько раз делом его исполняет, столько этому идолу приносит жертв (104, 1984–1985).

Страсти есть мучащие душу болезни (104, 1985).

От замедления в грехе или от многократного повторения греха возникает пристрастие или привычка ко греху. Так появляется пристрастие к пьянству, воровству, лихоимству, блуду, клевете, осуждению и прочим беззакониям. Пристрастие это или привычка бывают так сильны, как вторая природа человека... поскольку пристрастие глубоко укореняется в сердце. И чем больше человек творит какой грех и медлит в нем, тем более углубляется пристрастие в его сердце. Как дерево чем больше растет, тем более в землю прорастает корнями, так чем больше греховный обычай растет, тем глубже укореняется в человеческом сердце (104, 1985).

Самое тяжелое рабство – это рабство страстям. Святитель Тихон Задонский (104, 1987).

Сласти и сладострастие прежде всего выступают на брань против воина Христова, вновь вписавшегося в иноческий полк (112, 443).

Страсти, эти нравственные недуги человека, служат основной причиной развлечения при молитве (108, 262).

Для самого преуспеяния в духовной жизни непременно нужно, чтобы возникли и таким образом обнаружились наши страсти. Когда страсти обнаружатся в подвижнике, тогда он вступает в борьбу с ними (108, 345).

Вожделение, которому разум передает власть над человеком удовлетворением долговременным и постоянным, уже господствует, как тиран, и над телом, и над душою, губит и тело, и душу (108, 379).

Сребролюбие, вспыльчивость, надменность, наглость – злокачественные недуги души, образующиеся от содействия порочным влечениям падшего естества. Они усиливаются, созревают, порабощают себе человека при посредстве навыка (108, 379).

Страсти – злые навыки. Добродетели – навыки благие (108, 380).

Не увлекающийся какой-либо страстью не должен думать, что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее (108, 527).

Христианин видит в себе падение человеческое, потому что видит свои страсти. Страсти – знамение греховного смертоносного недуга, которым поражено все человечество (108, 528).

Соответственно очищению покаянием уменьшаются увлечения, но, одновременно, они делаются утонченнее, неприметнее, обольщают и обманывают иногда мужей, исполненных Божественной благодати (108, 530).

Если ты подчинился одной страсти, то подчинением этой одной страсти ты подчинился и всем прочим страстям (109, 212).

Мало изучить страсти с их разветвлениями в чтении книг отеческих; надо прочитать их в живой книге души и стяжать опытное знание о них (109, 217).

Лишены надежды спасения и те православные христиане, которые стяжали греховные страсти, посредством их вступили в общение с сатаной, расторгнув общение с Богом (110, 165).

Только Святой Дух может вполне очистить человека от страстей и возвратить ему власть над самим собою, похищенную диаволом (110, 167).

При различных столкновениях с ближними обнаруживаются для инока его страсти, таящиеся от него самого в тайных глубинах сердца, и исцеляются всесильным... учением Христовым (110, 314).

Когда христианин постоянно и тщательно займется (молитвой), тогда она мало-помалу начнет открывать его страсти, о существовании которых в себе он до тех пор не знал (111, 134).

Ужасна буря страстей; она ужаснее всех внешних бедствий: помрачается разум, закрытый густым облаком помыслов, во время бури сердечной... Единственным средством спасения остается уси ленная молитва. Подобно апостолу Петру, нужно возопить от всей души к Господу (111, 186).

(Телесный подвиг) существенно нужен для изгнания страстей действиями, противоположными требованию страстей; он необходим для насаждения в сердце добродетелей по указанию Евангелия (111, 358).

Если, раненный стрелой врага, неожиданно заразишься страстями, не унывай (112, 89).

Если не будешь поблажать страстям, увидишь умерщвление их. Если же будешь поблажать им, беседовать с ними, питать их в себе и услаждаться ими, то они умертвят тебя. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 149).

Обуздание страстей ведет к безмятежности и тишине души. Святитель Василий Великий (8, 333).

Посетите же меня, наконец, очистительные слезы и многотрудное бдение тела и ума, чтобы остыл во мне пламень, омылась душа от мучительных страстей. Святитель Григорий Богослов (15, 25).

Когда же за терпением последует в человеке великая вера и, сверх того, присоединится Божие мановение, он сможет освободиться от внутренних уз и преград, от тьмы духов злобы, то есть действия сокровенных страстей. Преподобный Макарий Египетский (33, 463).

Если ум укрепится и решится последовать любви, то победит все страсти, плотские и душевные (34, 87).

Неосуждение ближнего бывает стеной для разумно борющихся со страстями (34, 93).

Кто с любовью подъемлет труды, тот легко укрощает страсти (34, 95).

Благие дела освобождают душу от страстей. Преподобный авва Исаия (34, 173).

Если хочешь одержать победу над страстями и легко обращать в бегство толпы мысленных иноплеменников, то, молитвой и содействием Божиим собравшись внутрь себя и сойдя в глубины сердечные, разыщи в себе трех сильных диавольских исполинов: забвение, равнодушие или лень и неведение, питаясь которыми и действуют все другие страсти, живут и усиливаются в самолюбивых сердцах и ненаказанных душах. При строгом внимании к себе и бодрости ума, при помощи свыше, найдешь, конечно, уловишь в себе, схватишь эти неведомые другим губительные страсти. И одолеешь их противоположными им оружиями правды: благой памятью – причиной всего доброго; просвещенным ведением, которым хранимая в трезвении душа прогоняет тьму неведения; и живою ревностью, возбуждающей и ведущей душу ко спасению. Затем, облекшись в эти оружия, со всякой молитвой и молением, силою Духа Святого, доблестно и мужественно победишь упомянутых трех гигантов, мысленных завоевателей: прекрасной памятью о Боге... отгонишь от себя забвение; просвещенным небесным ведением уничтожишь пагубную тьму неведения; а готовой на всякое добро живейшей ревностью изгонишь безбожное равнодушие, укореняющее зло в душе. Стяжать эти добродетели ты можешь не одной своей волей, но силою Божией и содействием Святого Духа при многом внимании и молитве... Преподобный Марк Подвижник (66, 502).

Когда страсть растет, тогда да будет усилен богоугодный голод, но да соразмеряется он с силами объемлемого страстью, потому что страсть исцелит только продолжительный труд. Преподобный Ефрем Сирин (27, 404).

Как душа, преданная бездействию и беспечности, легко овладевается страстями, так и душа, непрестанно занятая подвигами благочестия, не имеет даже и досуга подумать когда-нибудь о них, потому что заботливость о подвигах отвлекает ее от всех страстей (36, 472).

Если нас возмущает какая-нибудь страсть, то мы благочестивым умом представим себе будущий день Страшного Суда и будем иметь в виду не настоящее удовольствие, но последующее за ним мучение; тогда страсть тотчас отступит от нашей души и оставит ее (38, 461).

Увещеваю тех, которыми еще не овладела страсть, не предаваться ей, потому что легче воздержаться, нежели, предавшись, освободиться от нее. Святитель Иоанн Златоуст (44, 105).

Страсть если найдет вас обессиленными и ослабевшими, то легко поборет; а если найдет трезвенными и разгневанными на нее, то немедленно оставит вас (51, 26).

В священную брань со страстями плоти надлежит вступать, полагаясь не на самих себя, но предоставляя победу Божию содействию. Ибо если так поведем брань – и сами всем запасемся, все приведем в порядок, употребим труды и бдительность и возложим упование на помощь свыше, то легко преодолеем страсти и постепенно, вновь одерживаемыми победами, возвратим благие надежды. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 32).

Если ты вооружаешься против какой-нибудь страсти, то возьми себе в помощь смиренномудрие. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 174).

Если приучимся к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как только встретимся с ними (55, 168).

От человека требуется не усыпить свои страсти, а искоренить их, то есть преодолеть их, когда будут упорствовать (55, 248).

Страсти лучше исцелять памятью и трудами добродетелей, чем сопротивлением страстям (55, 304).

Ибо никто не может победить страсти, разве только добродетелями, ощутимыми и видимыми (55, 362).

Кто деланием заповедей и трудными делами истинного жития победил страсти, тот пусть знает, что законно приобрел он душевное здоровье. Преподобный Исаак Сирин (55, 260).

Великое дело одолеть собственные страсти, но гораздо важнее убедить и других принять тот же образ мыслей. Святитель Иоанн Златоуст (38, 840).

Если мы, мужественно сражаясь против возмущений и пороков, подчиним их своей власти и рассуждению, и воинствуя, подчиним страсти или покорим непостоянную толпу наших помыслов власти разума, и спасительным знамением Креста Господня прогоним от пределов нашего сердца полки врагов, то за такие победы мы будем возведены в чин духовного сотника... Поднявшись на высоту этого достоинства, получим власть и силу, по которой не будем увлекаться теми помыслами, какими не хотим, но сможем пребывать в тех или заниматься теми помыслами, какими духовно услаждаемся. А дурным внушениям сможем приказывать: «отойдите» и отойдут; добрым же скажем: «придите» и придут. Так же слуге нашему – телу прикажем то, что принадлежит целомудрию или воздержанию, и оно без всякого прекословия будет повиноваться, больше не возбуждая в нас похоти, но оказывая всякую покорность духу. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Серен 53, 283).

Торжество духа над природой есть брань, и совершается она двояким образом: в новоначальных – чтобы не войти им в единение с (грехолюбивою) плотью, в совершенных – чтобы и самое тело сделалось духовным. Преподобный Ефрем Сирин (27, 254).

Уму, как царю-самодержцу, надлежит ко вратам чувств высылать страшные и отовсюду защищенные оружием помыслы, которые встречали бы врагов и преграждали им путь, а не прежде позволяли бы им войти, а потом вступали с ними в сомнительную борьбу, успех которой часто склоняется на другую сторону и доставляет победу противникам. Потому-то когда другие законодатели наказывают только за самое дело, спасительное слово угрожает наказанием и за нескромный взгляд, чтобы брань сделалась... удобной и легкой. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 368).

Без благодати Святого Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни стать сыном Божиим, ни освятиться... (61, 457).

Кто желает отсечь страсти, тот только плачем и слезами может отсечь их... Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 270).

Без труда и сердечного сокрушения никто не может избавиться от страстей и угодить Богу. Преподобный авва Дорофей (58, 214).

Каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, мы могли в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия. Святитель Иоанн Златоуст (38, 295).

Порядок борьбы со страстями не во всем бывает одинаков, потому что не все мы одинаковым образом бываем боримы, и всякому из нас надо вступить в борьбу особенно с той страстью, которая больше нападает на нас... Мы должны установить порядок сражения, по которому бы последующий успех и торжество могли привести нас к чистоте сердца и полноте совершенства. Авва Серапион (53, 260).

Искоренить страсти может только тот, кто будет ревностно истреблять причины и поводы к грехам; так, например, если кто впал в блуд или прелюбодеяние, тот должен избегать и взгляда на женщину. Если кто предался неумеренности в пище и питье, тот должен отрезвить себя строгим воздержанием. Если кого корыстолюбие вовлекло в клятвопреступление, воровство, человекоубийство и богохульство, тот должен истребить предмет любостяжания. Если кто от гордости предается гневу, тот пусть искоренит свое высокомерие смирением. Таким образом можно изгладить каждый порок, если отнята будет причина и повод к нему... Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Пинуфий 53, 537).

Будьте не ленивы к посту и молитве, чтобы суметь побеждать плотские страсти (25, 232).

Не переменой места и не расстоянием, но вниманием ума можешь укротить страсти. Преподобный Ефрем Сирин (25, 511).

Когда долго призываешь и умоляешь человеколюбивого Господа, тогда, если снизойдет на тебя Божия благодать и Божия сила, обладающие ныне тобою страсти исчезнут. Преподобный Нил Синайский (49, 357).

На видимой брани воин не против одного врага, но против всех стоит и подвизается; так должно христианину не против одной только страсти, но и против всех стоять и подвизаться. Какая польза воину против одного врага стоять и подвизаться, а другим не противиться, но быть ими побежденным и умерщвленным? Воин, когда хочет жизнь свою сохранить и победителем быть, должен противиться всем восстающим врагам. Что пользы и христианину против одной некоей страсти стоять и подвизаться, а другим покоряться и служить? Многие подвизаются против блудной похоти, что похвально, славно, но гневом и яростью побеждаются; иные щедры и милостивы к ближним своим, но языком своим вре дят человеку, клевеща и осуждая его; многие удерживают чрево свое от объядения и пьянства, но от злопамятства и воздержаться не хотят – так и во всем прочем. Как вооружаемся и стоим против одной страсти, так должно и против прочих вооружаться и бороться с ними (104, 247–248).

Познавшему бедственное состояние своей души нужно не медлить, но скорее отстать от злого обычая; ибо чем больше будешь медлить в страстном навыке, тем более он усилится и труднее от него отстать, – как чем больше продолжается телесная болезнь, тем труднее исцеление. И хотя сильно будет бороть и к прежнему состоянию привлекать страсть, надо твердо стоять против нее, как против домашнего врага, не поддаваться похоти ее, призывать помощь всемогущего Сына Божия. Страсть подобна псу. Пес бежит за нами и гонит нас, когда от него убегаем, а когда против него стоим и гоним его, бежит от нас, так и страсть гонит того, кто ей поддается и слушает ее; уступает тому, кто противится ей. Произволение, старание и труд с помощью Божией все может; и хотя много мучения от нее претерпит подвижник, однако наконец она уступит ему, укрепленному силой Божией, которая помогает труждающимся и молящимся (104, 1991–1992).

Страсти всегда с нами, поэтому борьба с ними непрестанна (104, 1993).

Умирение страстей – признак духовного исцеления. Святитель Тихон Задонский (104, 1993).

У кровоточивой, лишь только она прикоснулась с верой к Господу, и изошла к ней сила от Господа, «тотчас иссяк у ней источник крови» (Мк. 5, 29). Кровотечение – образ страстных мыслей и замыслов, непрестанно источаемых сердцем, еще не очистившимся от всякого сочувствия греху, – это наша греховная болезнь. Ощущается она теми, которые покаялись и возревновали держать себя чистыми не внешне только, но и внутренне. Такие видят, что из сердца непрестанно исходят помышления злые, и страдают об этом, и ищут лечения себе. Но лечения этого нельзя найти ни в себе, ни в других, – оно от Господа. Именно, когда душа коснется Господа, и от Господа изойдет сила в душу, другими словами, когда произойдет ощутительное общение с Господом, о котором свидетельствует особая теплота, внутреннее горение, когда это совершится, – тотчас душа ощущает, «что исцелена от болезни» (Мк. 5, 29). Благо великое, но как его достигнуть? Кровоточивая протеснилась к Господу и получила исцеление; и нам надобно протесняться к Господу, идти неленостно сквозь тесноту внутренних и внешних подвигов. Идущему так все тесно, и Господа не видно; а потом вдруг тут и есть Господь. И радость! Царствие Божие не приходит приметным образом (Лк. 17, 20) (107, 277–278).

Припал прокаженный к Господу, молясь: «Господи! если хочешь, можешь меня очистить». Господь «сказал: хочу, очистись. И тотчас проказа сошла с него» (Лк. 5, 12–13). Так и всякая нравственная проказа тотчас сходит, как только припадет кто к Господу с верой, покаянием и исповедью, – истинно сходит и теряет всякую силу над ним. Отчего же проказа иногда опять возвращается? Оттого же, отчего возвращаются и телесные болезни. Говорят выздоровевшему: того не ешь, этого не пей, туда не ходи. Не послушает – и раздражит опять болезнь. Так и в духовной жизни. Надо трезвиться, бодрствовать, молиться – болезнь греховная и не воротится. Не станешь внимать себе, все без разбору позволишь себе и видеть, и слышать, и говорить, и действовать – как тут не раздражиться греху и не взять силу снова? Господь велел прокаженному все исполнить по закону. Это вот что: по исповеди надо брать эпитимию и верно ее исполнять; в ней сокрыта великая предохранительная сила. Но отчего иной говорит: одолела меня греховная привычка, не могу с собой сладить? Оттого, что или покаяние и исповедь были не полны, или после предосторожностей слабо держится, или блажь на себя напускает. Хочет без труда и самопринуждения все сделать, и враг над ним насмехается. Решись стоять до смерти, и покажи это делом: увидишь, какая в этом сила. Правда, что во всякой непреодолимо являющейся страсти враг овладевает душой, но это не оправдание; ибо он тотчас отбежит, как только совершишь, с Божией помощью, поворот внутри. Святитель Феофан Затворник (107, 319–321).

Вздымающиеся брани в нас самих содействуют нашему духовному преуспеянию, если мы боремся мужественно, а не поддаемся малодушию, побеждению (108, 346).

Насильственная борьба против порочных навыков вменяется Богом человеку в мученичество, и одержавший в этой борьбе победу венчается венцом исповедников, как подвизающийся ради закона Христова (108, 381).

Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее, постоянное сопротивление низлагает ее. Каждое увлечение страстью усиливает ее, постоянное увлечение страстью порабощает... увлекающегося ею (108, 525).

Страсти, пребывая в христианине, постоянно принуждая его быть на страже, постоянно вызывая его на борьбу, содействуют его духовному преуспеянию (108, 526).

Борьба со страстями и страдания, возникающие из этой борьбы, несравненно тягостнее всех искушений извне. Томление и подвиг, в которые возводится христианин невидимой внутренней борьбой, восходит значением своим к подвигу мучеников (108, 532).

Навыки имеют силу, подобную естественным качествам: надо последователю Господа Иисуса Христа стяжать хорошие навыки и уклониться от навыков дурных (108, 377).

Решительное произволение, осеняемое и укрепляемое Благодатью Христовой, может победить самые закоснелые навыки. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (108, 381).

Ученик некоторого святого старца был борим духом любодеяния. Но при помощи благодати Божией он мужественно противостоял скверным и нечистым помышлениям, очень прилежа посту, молитве и рукоделию. Блаженный старец, видя усиленный подвиг его, сказал ему: «Если хочешь, сын, я помолюсь Господу, чтоб Он отнял у тебя брань». Ученик отвечал: «Отец! хотя я и тружусь, но вижу и чувствую в себе благой плод: по причине этой брани я пощусь больше, и больше упражняюсь в бдениях и молитвах. Но прошу тебя: моли милосердного Господа, чтобы дал мне силу выдерживать брань и подвизаться законно».

Тогда святой старец сказал ему: «Теперь я узнал, что ты верно понял, что этой невидимой бранью с духами при посредстве терпения совершается вечное спасение твоей души»... (82, 424–425).

Поведали братия, что они шли однажды в селение, будучи посланы своим аввою, и на старшего из них пять раз нападал бес, чтобы ввергнуть его в грех блуда. Брат подвизался против помысла в течение нескольких часов, отражая его молитвой. Они возвратились к отцу своему. Лицо искушенного брата было смущенным; он пал в ноги отцу своему и сказал: «Помолись обо мне, отец, я впал в блуд», – и рассказал отцу, как боролся с помыслами. Прозорливый старец сказал ему: «Ободрись! когда ты пришел ко мне, то я увидел на тебе пять венцов. Ты не был побежден, – напротив, ты победил, не исполнив того, что предлагал помысел» (82, 425).

Брат спросил старца: «Авва, что мне делать? Меня всегда одолевают помыслы любодеяния и не дают успокоиться ни на час; от этого очень скорбит душа моя». Старец отвечал: «Наблюдай за собою, чадо! Когда бесы всевают страстные помышления в ум твой, – ты не принимай их и не беседуй с ними. Обычно бесам непрестанно приходить к нам и неупустительно стараться в чемлибо уловить нас; но они не имеют возможности принудить нас насильственно: в твоей власти принимать или не принимать их». Брат сказал на это старцу: «Что мне делать, авва! я немощен: похоть одолевает меня». Старец отвечал: «Внимай себе, чадо, и узнавай пришествие демонов. Когда они лишь начинают говорить с тобой, не отвечай им, но пади лицом на землю и молись: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и помилуй меня». Брат сказал ему: «Авва, я принуждаю себя, но пребываю в нечувствии, и нет умиления в сердце моем, – я не ощущаю силы слов». Старец отвечал: «Ты только говори эти слова, и Бог поможет тебе. Как говорил авва Пимен и многие другие отцы, заклинатель не знает силы произносимых им слов, но змея слышит эти слова, и сила слов на нее действует, она повинуется и усмиряется; так и мы, хотя не знаем силы того, что произносим, но бесы отходят со страхом» (82, 450–451).

Брат был борим блудом, и пошел к старцу, прося его, чтобы он помолился Богу об освобождении его от брани. Старец сжалился о брате и молился о нем Богу в продолжении семи дней. Когда на восьмой день брат, по данному ему приказанию, пришел к старцу, старец спросил его: «Как твоя брань?» Он отвечал: «Отец! мне нисколько не сделалось легче». Старец, услышав это, удивился, и опять ночью начал молиться о брате. Тогда предстал ему диавол и сказал: «Поверь мне, старец, – в первый день, когда ты стал молиться Богу за него, я тотчас отступил от него. Но он имеет собственного беса и собственную брань от гортани и чрева своего; уж в этом я не виновен! Он сам себе причиняет брань тем, что ест, пьет и спит без меры, сколько хочет, – по этой причине брань беспокоит его» (82, 452).

Некоторого брата беспокоила страсть любодеяния: днем и ночью он ощущал в сердце своем как бы жало огненное. Но брат боролся, не уступая помыслам и не соглашаясь с ними. По прошествии многого времени отступила от него страсть, не преодолев его по причине трезвения его. И немедленно воссиял свет в его сердце (82, 475).

В одном из египетских общежитии был юноша грек, который не мог погасить пламени плотского вожделения никаким воздержанием, никаким усиленным подвигом. Когда было сказано об этом искушении отцу монастыря, он употребил для спасения юноши следующий способ. Старец приказал одному из братий, мужу важному и суровому, чтобы он затеял с юношею ссору, осыпал его ругательствами и, после нанесения оскорблений, пришел жаловаться на него. Это было исполнено; были призваны свидетели, которые дали свидетельство в пользу мужа. Юноша, видя, что он оболган, начал плакать. Ежедневно он воздыхал, ежедневно проливал слезы; будучи преисполнен огорчения, он пребывал один; лишенный всякой помощи, он лежал у ног Иисуса. В таком положении он провел целый год. По прошествии года старец спросил юношу о помышлениях, которые прежде беспокоили его, не мучают ли они его до сих пор? Юноша отвечал: «Отец! Мне и так житья нет! до блуда ли?» Таким образом, искусством духовного отца юноша преодолел страсть любодеяния и спасся. Отечник (82, 475–476).

Некогда один отшельник пришел из своей страны в Египет к авве Пимену. Отшельник начал говорить от Писания о предметах духовных и небесных. Но авва Пимен отвернулся и не дал ответа. Тот ушел от него со скорбью и сказал брату, который привел его: «Напрасно предпринял я это путешествие; я шел к старцу ради пользы, а он не хочет и говорить со мной!» Брат зашел к авве Пимену и говорит ему: «Авва, для тебя пришел этот великий муж, столь славный в своей стране – почему ты не говорил с ним?» Старец ответил ему: «Он «от вышних», и говорит о небесном, а я «от нижних», и говорю о земном. Если бы он говорил со мною о душевных страстях, я бы стал отвечать ему; а если он говорит о духовном, то я этого не знаю». Выйдя от него, брат сказал отшельнику: «Старец не сразу говорит от Писания; но если кто говорит с ним о душевных страстях, тому он отвечает». Сокрушившись в себе, отшельник вернулся к старцу и сказал ему: «Что мне делать, авва? Меня одолевают душевные страсти». Старец с радостью посмотрел на него и сказал: теперь ты хорошо пришел; теперь говори». Отшельник получил великое назидание и возвратился в свою страну, благодаря Бога за то, что удостоил его видеть столь святого мужа. Древний Патерик (73, 29–30).

Однажды после беседы авва Антоний вывел Аммона из келлии и, показав на камень, сказал: «Нанеси оскорбление этому камню и ударь его». Аммов сделал это. Тогда авва Антоний спросил его: «Ответил ли тебе, оказал ли противодействие этот камень?» Аммон отвечал: «Нет» – «Так и ты, – сказал ему авва Антоний, – достигнешь подобной меры бесстрастия», – что и исполнилось. Отечник (82, 63).

Авва Исаак пришел к авве Пимену и увидел, что он льет холодную воду себе на ноги. Будучи близок к нему, авва Исаак спросил: «Почему некоторые не щадят своего тела?» Авва Пимен ответил: «Мы учились умерщвлять не тело, а страсти». Достопамятные сказания (79, 225).

Поведали о некотором старце, что он провел пятьдесят лет в великом воздержании, не употребляя вовсе хлеба и употребляя очень мало воды. Этот старец говорил: «Я умертвил в себе страсть блуда, сребролюбия и тщеславия». Услышав это, авва Авраам пришел к нему и спросил его: «Говорил ли ты так?» Старец отвечал: «Говорил». Авва Авраам сказал: «Вот, ты входишь в хижину твою и находишь на постели женщину: можешь ли не подумать, что это – женщина?» – «Нет. Но я борюсь с помыслом, чтобы не прикоснуться к ней». Авраам сказал: «Значит, ты не умертвил блудной страсти, она жива в тебе, но связана. И еще: положим, ты идешь по дороге, видишь камни и обломки глиняных сосудов, а посреди них золото. Может ли ум твой обойтись без всякой мысли о золоте?» Старец ответил: «Нет, но я борюсь с помыслом, чтобы не взять золото». – «Значит, страсть жива, но связана. И еще: если придут к тебе два брата, из которых один любит тебя и превозносит, а другой ненавидит и злословит, примешь ли ты их с одинаковым сердечным чувством?» – «Нет, но буду бороться с помыслом моим и стараться делать добро ненавидящему меня наравне с любящим меня». Авраам заключил: «Следовательно, страсти живы, но связаны святыми помышлениями». Пролог в поучениях (81, 67–68).

Стыдно видеть, что те, кому уготовано наслаждение вечными благами, роются в прахе – в земных вещах... Преподобный Нил Синайский (48, 82).

Что, возлюбил человек в этом мире, то и обременяет ум его, овладевает им и не позволяет ему собраться с силами. Преподобный Макарий Египетский (33, 47).

Пристрастие к земным вещам возмущает ум и сердце, презрение же их доставляет успокоение. Преподобный авва Исаия (34,94).

Сердце, падшее с высоты небесных мыслей, бесы делают привязанным к земным вещам. А когда пренебрежет оно тленным, тогда примет нетленное (25, 170).

Земное влечет вниз, и страсти омрачают сердечные очи во время брани, потому лукавый и одолевает в борьбе нас, земных, исполненных попечения о земном и раболепствующих страстям (25, 542).

Кто любит что-нибудь в этом мире и привязывается к какой бы то ни было мирской и тленной вещи, тот на эту вещь меняет Небесное Царство (27, 36).

Всякая земная связь, всякое пристрастие к чему бы то ни было вещественному, как бы ни было это маловажно, в пристрастившемся производит удовольствие и приятное ощущение, хотя неразумное и впоследствии вредное. И вожделевательная сила души так сильно порабощается этим, что покорившийся страсти с лишением любимого впадает в раздражение, в печаль, в гнев, в памятозлобие. А если сверх пристрастия нечувствительно и неисцелимо овладеет человеком хотя бы небольшая привычка, тогда плененный неразумным пристрастием до конца предается ему по причине скрытого в нем удовольствия, потому что удовольствие похоти многообразно и находит себе удовлетворение во всех страстях. Преподобный Ефрем Сирин (27, 388).

Какое может иметь оправдание тот, кто сотворен для благоугождения человеколюбивому Богу и наслаждения благами будущего Царствия, но нисколько не заботится об этом и предается житейским делам и мирским заботам? (39, 521).

Ничто не лишает свободы настолько, как привязанность к житейскому и пристрастие ко всему, доставляющему удовольствие. Такой человек служит не одному, не двум и не трем, а бесчисленным господам. Святитель Иоанн Златоуст (41, 500).

Беспристрастие к вещам чувственным возводит к видению – мысленных. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 211).

Душа, привязанная ко многим вещам, не остается верной Божественным наставлениям. Преподобный Исаак Сирин (55, 285).

Зачем ты, о душа, стремишься к земле? Зачем обольщаешься здешними вещами? Получив нетленное, зачем ты льнешь к тленному? Найдя будущее, зачем прилепляешься к настоящему? Старайся постоянно обладать нетленными благами, вся прилепись к ним, душа моя, чтобы и по смерти ты находилась в тех вечных благах, которые приобрела здесь, и с ними предстала бы Творцу и Владыке, радуясь с Ним во веки веков (59, 67).

Как тот, кто на пламень разжженной печи набросает земли, угашает огонь, так и житейские попечения и всякий вид пристрастия к чему-либо, даже последнему и ничтожному, истребляют возжегшийся вначале огонь в сердце. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 526).

Какая разница, покорен ли кто страстью к стяжаниям обширным и величественным, или к чему-нибудь маловажному? Тем большего достоин осуждения тот, кто, презрев большее, привязывается к меньшему. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин (Авва Даниил 53, 239).

Признак неверия – связывать себя земными вещами. Преподобный Ефрем Сирин (27, 266).

Если кто думает, что не имеет пристрастия к какой-либо вещи, а лишившись ее, печалится сердцем, то вполне прельщает самого себя. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 13).

И подлинно, одно из труднейших дел – отвергнуть пристрастие и старую привязанность, расторгнуть многосложные соблазны, окрылиться и вознестись до небесных сводов. Как у мучеников тяжел подвиг, так и у этих бывает продолжительная скорбь. Святитель Иоанн Златоуст (35, 271).

Когда видишь вещи красивые и ценимые на земле, подумай, что все они ничтожны, как сор, по сравнению с красотами и богатствами небесными, которые, несомненно, ты получишь после смерти, если презришь весь мир. Преподобный Никодим Святогорец (64. 92).

Поистине, мы бедны и несчастны, потому что остаемся далекими от Жизни Вечной и Царствия Небесного и не стяжали еще в самих себе Христа, но мир живет в нас и мы живем в нем и мудрствуем о земном. А кто таков, тот явно враг Богу, потому что пристрастие к миру есть вражда к Богу. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 39).

«Один книжник, подойдя, сказал ему: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф. 8, 19–20). Господь, видя, что этот книжник, обещая идти за ним, говорит это только на словах, а увлекается иными помыслами, – обличает его. Он не прогоняет книжника от Себя, как бы отвращаясь от него, и не обольщается словами его, как бы не зная, каков он, но как знающий обличает и как вразумляющий исправляет. Господь как бы так говорит: никто, погруженный в бездуховное, не может по следовать Слову; друг бездуховных не в состоянии принять Слова. ...Действительно, в самой дерзости книжника можно видеть признак его опрометчивости и невежества. Ибо если бы познал он силу Слова, то не составил бы себе ложного понятия о духовном слове. И, будучи человеком, не осмелился бы сравнить себя с непостижимою силою Спасителя, не сказал бы: «Пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел». Ибо идти вослед Спасителю только затем, чтобы слышать Его учение, еще возможно для естества человеческого, впрочем, только по человеколюбию Спасителя. Последовать за Ним всюду и невозможно, и дерзко для дающего такое обещание; потому что мы не можем пребывать с Ним, покоящимся у Отца. И возможно ли это для тех, кто иного естества? Невозможно для нас всюду сопутствовать Вездесущему, потому что Он беспределен, а мы ограничены. Он в целой вселенной и вне ее, а мы определены мерой. И Господь, недвижимо и не преходя с одного места на другое, все существующее приводит в движение и всем управляет; а мы, люди, переходя с места на место, только показываем, как мы малы перед непреходящим и вездесущим Божеством. Господь исправляет книжника в том и другом, изобличает, что он не готов к исполнению своего желания, и научает величию Своего Божества, говоря: лисицы имеют норы и далее. Это то же, как если бы Он сказал: все сотворенные существа ограничены и разделены между собою местом, но Слово Божие имеет необъятную силу; поэтому, не говори больше: «Пойду за Тобой, куда бы Ты ни пошел». Если же хочешь стать учеником, оставь все бездуховное и приступи к Слову. Ибо пребывающему в бездуховном невозможно стать учеником Слова. Святитель Афанасий Александрийский (115, 661–662).

Видишь, что камень, железо, олово и всякая тяжелая вещь, сколько бы ее ни поднимали или бросали вверх, сразу же снова падает на землю. Таково же состояние пристрастившихся к миру, которые сколько ни побуждаются проповедью Божия слова, увещаниями и устрашениями и как бы приподнимаются ими, чтобы, освободившись от суеты, устремиться к небу, однако от привычки и пристрастия отстать не могут. И хотя временами стараются и прилагают усилия, чтобы от этого зла оторваться, и побуждаются Божией благодатью подняться вверх, полюбить небесные блага, однако с немалым стремлением опять возвращаются вниз, то есть к страсти. Ибо пристрастие притягивает, как магнит железо. Это рассуждение увещевает тебя беречься всякого пристрастия, как огня или смертоносного яда, и всеми силами принуждать себя к желанию и исканию небесных благ, приобретенных смертью Христовой. А прилагающему усилия помогает Бог. Святитель Тихон Задонский (104, 1537–1538).

Приготовь себя к молитве беспристрастием и беспопечением. От пристрастия – попечения. Удерживаемая пристрастиями, развлекаемая попечениями, мысль твоя не сможет неуклонно стремиться молитвой к Богу (108, 156).

Тщетно сияет солнце с чистого неба для очей, пораженных слепотой, и вечность как бы не существует для сердца, связанного пристрастием к земле, к ее великому, к ее славному, к ее сладостному (108, 383).

Желающий быть чистым исполнителем заповедей Христовых должен крайне храниться от пристрастий. Когда сердце заражено пристрастием, оно не может исполниться чистой и святой воли Христовой с подобающей святостью и чистотой (108, 144).

Все зараженные суетными и греховными пристрастиями, по неложному свидетельству Евангелия, отрекаются от участия в духовном браке Сына Божия, делают сами себя недостойными блаженного соединения с Ним (111, 9).

Одно ничтожнейшее пристрастие может держать христианина прикованным к земле и вполне отнять у него духовное преуспеяние (111, 252).

В келлии должно заниматься... таким рукоделием, которое не возбуждало бы пристрастия к себе (112, 18).

Пристрастие к земле умерщвляет душу вечной смертью, она оживляется Словом Божиим, которое возносит мысли и чувствования ее к Небу (112, 323).

Погоня фараона за Израилем знаменует пристрастие человека, оставившего мир; эти пристрастия пытаются возвратить в мир того, кто недавно оставил его. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 443).

«Мне, – говорит отец Арсений, – подарили прекрасный чайный прибор. Я несколько раз приглашал игумена Филарета Глинского посмотреть и обновить подарок. Наконец он пришел и говорит: «Ах, хорош, хорош! Он тебе нравится?» – «Очень нравится», – отвечал я старцу. Тот взял поднос с посудой и бросил его на пол. Все разбилось вдребезги. «Ах, батюшка, зачем вы это сделали?», – невольно воскликнул я. «Затем, – отвечал Филарет, – чтобы ты не имел пристрастия к вещам». Арсений был впоследствии архимандритом, первым настоятелем возобновленной Святогорской пустыни, отличался строгостью жизни, умея и других руководить на пути спасения. Глинский Патерик (97, 59).

Кто в подражании, насколько это возможно, достиг бесстрастия Божия, тот в душе своей восстановил образ Божий. Кто уподобился Богу таким образом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому, если бесстрастием снова восстанавливаем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, забыв обо всем прочем, употребим попечение на то, чтобы душой нашей никогда не обладала никакая страсть, а мысль осталась бы непреклонной к приражениям искушений, чтобы так мы сделались причастниками Божия блаженства. Святитель Василий Великий (8, 56).

Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверию, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой-либо вещи. Преподобный авва Исаия (34, 145).

Если увидим или услышим, что кто-нибудь в продолжение немногих лет приобрел высочайшее бесстрастие, верь, что такой шествовал не иным путем, но блаженным смирением (57, 169).

(Обычно же) для приобретения бесстрастия нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия (57, 214).

Приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бесстрастие сделались чистыми сердцем (57, 216).

Украшение неба – звезды, а украшение бесстрастия – добродетели... Бесстрастие, как я думаю, есть не что иное, как сердечное небо ума, для которого все коварство бесов – детские игрушки (57, 242).

Истинно бесстрастным называется тот, кто тело свое сделал нетленным, ум вознес превыше всякой твари, все чувства покорил уму, а душу свою представил Господу, всегда простираясь к Нему, даже и выше своих сил... Бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела (57, 242).

Из одного камня не составляется царский венец; так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хоть об одной какой-либо добродетели (57, 245).

Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 243).

Отречением своей воли христианин приобретает беспристрастие, а с беспристрастием приходит с помощью Божией и в совершенное бесстрастие. Преподобный авва Дорофей (58, 34).

Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных. Второе – совершенное отвержение помыслов о зле, бывающее в тех, кто с разумом проходит путь добродетели. Третье – совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющее место в тех, которые от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям. Четвертое бесстрастие – совершенное очищение даже от самого простого мечтания, возможное для тех, которые через ведение и созерцание сделали свой ум чистым и ясным зеркалом Бога... Имеющий эти четыре главные бесстрастия исходит из мира вещественного и вступает в чин существ духовных, Божественный и блаженный. Преподобный Максим Исповедник (68, 277).

Возжелав Боготворного бесстрастия, прежде всего, послушанием и смирением ищи этого желаемого, чтобы, идя к нему другой дорогой, не трудиться напрасно... Бесстрастия не желай прежде времени, чтобы не пострадать так же, как пострадал первозданный, неразумно вкусивший от древа познания. Но, трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве, совмещая с самоуничижением и крайним смирением деятельные навыки, примешь после этого, во время благоприятное, и благодать бесстрастия, это пристанище упокоения от бурь и тревог. Ибо верен Бог и шествующим праведно отворит, когда должно, дверь бесстрастия. Преподобный Феогност (68, 385).

Возможно достичь свободы от страстей или бесстрастия тому кто истинно подвизается. Тому, кто получит благодать Божию, возможно возвыситься до состояния бесстрастия душевного и телесного... Ради бесстрастия благочестивые и подвизаются, и терпят добровольные лишения, и проявляют к себе всестороннюю строгость. Первое дело подвизающихся по Богу – убежать от мира и от всего, что в мире. Миром я называю настоящую, то есть эту временную жизнь. Под тем же, что в мире, подразумеваю все, окружающее нас, что повелевает нам Господь оставить... Он не потому требует этого, что это вещи запрещенные и вредные, но потому, что, находясь среди них, мы не можем избежать пристрастия к ним. Одолеваемый похотями, если не отсечет причин, возбуждающих греховные склонности, и не удалится от них, не может освободиться от желания их. Когда же освободится он от всего, что составляет его собственность, тогда должен отречься и от своей жизни, если искренне ревнует о добродетели, а это совершается умерщвлением и совершенным отсечением своей воли. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 382).

Во всем нужна трезвенность, чтобы и те блага, какие, повидимому, мы имеем, не обратились нам во вред. Преподобный Макарий Египетский (33, 144).

Трезвение – это духовное художество; если долго и с постоянным усердием им заниматься, оно, с Божией помощью, совершенно избавляет человека от страстных помыслов, слов и дурных дел и дарует верное познание Непостижимого Бога насколько это возможно для нас. Трезвение – сокровенное познание сокровенных Божественных Таин, исполнение всякой заповеди Божией, приобщение ко всякому благу будущего века (67, 165).

Трезвение есть и лествица к созерцанию. Оно же учит нас направлять движения трех сил души (то есть мыслительной, раздражительной и желательной) и твердо хранить чувства. В трезвящемся ежедневно возрастают главные добродетели: мудрость, мужество, воздержание и справедливость (67, 165).

Трезвение есть утверждение помысла и стояние его у дверей сердца, так что он видит, как подходят чуждые помыслы, эти воры, скрадывающие ум; слышит, что говорят и делают эти губители, и каким образом демоны предполагают обольстить ум, увлекая его в мечтания. Если мы полюбим труд трезвения, оно очень основательно и внятно покажет искусство мысленной брани и доставит опытность в ней (67, 166).

Один способ трезвения – неотступно следить за мечтанием, или за прилогом, ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы и прельщать ум. Другой – хранить в сердце глубокое молчание, сделать его безмолвным для всего и молиться. Еще один способ – непрестанно в смирении призывать на помощь Господа Иисуса Христа. И еще один – иметь в душе непрестанное памятование о смерти. Все эти делания... подобно привратникам, возбраняют вход дурным помышлениям (67, 168).

Как блага, приятна, светла, сладостна и прекрасна добродетель трезвения, Тобою, Христе Боже, направляемая и человеческим умом проходимая в великом смирении. Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает свои ветви и до рек сладких Божественных Тайн – отрасли свои (Пс. 79, 12), напояет (орошает, освежает) ум, с давнего времени палимый нечестием лукавых бесовских помыслов и неистового мудрствования плоти, которые несут смерть. Трезвение подобно лествице Иакова, на верху которой восседает Бог и по которой ходят Ангелы. Оно исторгает из нас всякое зло, отсекает многословие, злословие, оклеветание и весь список чувственных страстей, не желая и на короткое время лишиться собственной сладости (67, 177).

Как без пищи и питья невозможно жить на земле, так без хранения ума и чистоты сердца – что называется трезвением – невозможно душе достичь чего-либо духовного и угодного Богу или избавиться от мысленного греха, даже если бы кто-нибудь страхом мук принудительно удерживал себя от согрешения делом (67, 189).

Начало трезвения ума – воздержание в пище и питии, отвержение и отсечение всяких помыслов и сердечное безмолвие (67, 203).

Когда, с помощью Иисуса Христа, мы укрепимся в трезвении, тогда сначала появится в нашем уме как бы светильник, озаряющий наши мысленные стези; потом как бы луна в полном свете взойдет на тверди сердечной; и наконец – как солнце, нас озарит Иисус, сияющий правдою, то есть явивший Себя Самого и Свои всесветлые светы созерцаний (67, 203).

Не видит солнечного света родившийся слепым; так не видит сияний обильно исходящей благодати тот, кто не живет в трезвении; не освободится он также от греховных, ненавистных Богу дел, слов и помышлений. Таковые во время исхода своего не минуют князей ада (67, 166).

Трезвение есть путь всякой добродетели и заповеди Божией; оно называется также сердечным безмолвием и есть то же, что хранение ума от помыслов (67, 166).

К бодренности и углубленному безмолвию души, к дивным и; неизреченным созерцаниям, к разумному смирению, к праведности и любви ведет крайнее Трезвение и непрестанная молитва к Иисусу Христу (67, 167).

Как не следует писать буквы на воздухе, а надо их вырезать на чем-нибудь твердом, чтобы они сохранились надолго, так и с трудом трезвения нам нужно сочетать Иисусову молитву, чтобы прекрасная добродетель трезвения всегда пребывала в нас вместе с Ним и благодаря Ему вовеки в нас сохранилась. Преподобный Исихий Иерусалимский (67, 207).

Тщательно рассматривай самого себя, испытывай свои чувства, чтобы знать, какие из них приносят плод Богу и какие покоряются греху. Преподобный авва Исаия (34, 169).

Рассматривай делание каждого дня, сравнивай его с деланием предшествующего и спеши к исправлению (8, 51).

В конце дня и в конце всякого дела, телесного и духовного, прежде упокоения, наша совесть должна быть подвергнута испытанию нашего сердца. Святитель Василий Великий (8, 63).

Каждый день наблюдай, чего в тебе недостает, и не будешь в затруднении в час нужды смертной. Преподобный авва Исаия (66, 348).

Проведем строгое испытание не только своих дел, но и слов, и помышлений и строго исследуем, как проведен каждый день: какой грех сделан в продолжение этого дня, сколько дней прожито плохо, какое движение или помышление возбудило нас к недоброму действию. Постараемся, по мере грехов своих, показать и покаяние. Наложим наказание на нашу душу и подвергнем ее укорам, чтобы, восстав от греха, страшась мучительности прежних ран, она не осмелилась снова впасть в ту же пучину. Веди в совести запись и замечай свои ежедневные грехи, пусть эта записная книжка каждый день будет открыта перед тобой. Взвешивай сам, что доброго и лукавого сделано тобою. Приводи себе на память реку огненную и горький ад, чтобы страхом мучений приумножить в себе доброе и истребить лукавое. Будем плакать прежде времени, чтобы не скрежетать зубами в свое время и не рыдать во все времена. Эта жертва угодна Богу, орошаемый этими водами человек приносит плоды, этими водами омывается плоть, этими водами угашается огонь, просветляется тьма, разрешаются узы, обращаются заблудшие, спасаются все, и Бог прославляется (27, 369).

Блажен, кто внимательно испытывал самого себя, замечал в себе многочисленные, едва приметные недостатки, ограждал себя от греха, чтобы умилосердился к нему Бог на нелицеприятном Суде Своем. Преподобный Ефрем Сирин (28, 476).

Будем внимательны к себе, и не станем осмеивать других, ибо в нас самих много такого, над чем мы смеемся в других. Преподобный Нил Синайский (48, 234).

Если ежедневно будем грешить и ранить нашу душу, никогда не вникая в это, то, как получающие телесные раны и не лечащие их приобретают неисцелимые болезни и навлекают невыносимую смерть, так и мы навлечем на себя неминуемое наказание (36, 708).

Будем бдительны и не станем безрассудно следовать обычаю других, но каждый день будем испытывать свою жизнь и смотреть: в чем мы согрешили и что необходимо сделать доброго, чтобы быть угодными Богу (38, 225).

Не оставим без внимания даже малых грехов, но каждый день будем требовать от себя отчета и в словах, и во взглядах, и подвергать себя наказанию, чтобы избавиться от наказания в будущем веке (38, 650).

Внимай себе и отовсюду оглядывай себя: неусыпно стереги себя оком ума; ты ходишь среди сетей, враг разложил повсюду незаметные петли. Святитель Иоанн Златоуст (43, 966).

Если бы мы неизменно пребывали в страже над собою, не предаваясь пресыщению и усыплению и не оскверняя Божия образа, то есть не допуская подмены доброго семени, – то сеятель плевел не нашел бы к нам доступа и не возрастил бы в нас достойных огня плевел. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 124).

Каждый из нас пусть рассматривает, в каком он находится состоянии. Добровольно ли действует по страсти и удовлетворяет ее; или, не желая действовать по ней, побеждается ею? Действует ли по привычке и, совершив грех, скорбит и кается, что так поступил; или подвизается против одной страсти ради другой, ибо иной молчит по тщеславию или человекоугодию... Или он начал искоренять страсть? И разумно ли искореняет ее и делает противоположное страсти? Пусть каждый знает – где он находится. Преподобный авва Дорофей (58, 122).

Блажен кто бодрствует в молитвах, чтении и добрых делах; он просветится и не уснет в смерть. Преподобный Ефрем Сирин (25, 529).

Нужно бодрствовать, наблюдать за врагом, чтобы, если он употребит какую бесстыдную хитрость, отразить его прежде чем коснется души. Преподобный Макарий Египетский (33, 336).

Внимательный и бдительный не только не терпит никакого вреда от людей, но отклоняет и небесный гнев (37, 492).

Если будем бдительны, то враги не только не повредят нам, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем тщательными, только бы скорбь, ими причиняемая, вела нас не к озлоблению и обидам, а к молитве (38, 788).

Строящий дом, хотя и опытен, хотя и искусен, все же стоит со страхом, боясь упасть с высоты. И ты уверовал, совершил много доброго, поднялся на высоту: держи же себя крепко, стой со страхом и смотри бодро, чтобы не упасть оттуда (45, 288).

Нужно трезвиться и бодрствовать, и быть готовыми ко всему, чтобы и в счастье быть сдержанными, и в скорбях не унывать, а сохранять благоразумие. Святитель Иоанн Златоуст (38, 13).

Внемли себе и помни, что сладостное в настоящем будет иметь горький конец, а разжжение плоти породит вечный огонь... Святитель Василий Великий (6, 41).

Блажен, кто, отрешившись от всего, внимает себе и дни свои проводит в слезах. Преподобный Ефрем Сирин (28, 200).

В сладостное делание себе избери всегдашнее бдение по ночам, которым все Отцы совлеклись ветхого человека и сподобились обновления ума. В эти часы душа ощущает бессмертную жизнь, ощущением ее совлекает одеяние тьмы и приемлет Святого Духа. Преподобный Исаак Сирин (82, 278).

Если любишь безмолвие, – не примешивай себя к тем, сердце которых всецело устремлено к суетности. Если случится нечаянно быть с ними, будь, как чуждый им (82, 27).

Друзей твоих предварительно подвергай испытанию и не своди со всеми близкого знакомства. Если заведешь обширное знакомство, не доверяй всем, потому что мир всквашен на лукавстве. В друга себе избери одного брата, боящегося Господа. И прилепись к Богу, как сын к отцу, потому что все люди, за исключением немногих, предались лукавству, земля преисполнилась суетности, попечений и скорбей. Преподобный Антоний Великий (82, 27).

Умоляю тебя: пока находишься в теле, не оставляй ни на минуту сердца твоего без хранения. До самой кончины человека страсти сохраняют способность восставать в нем и неизвестно ему, когда и какая страсть восстанет. По этой причине он, пока дышит, не должен оставлять бдительного наблюдения над своим сердцем; он должен непрестанно взывать к Богу, умоляя Его о помощи и помиловании (82, 145).

Злобные враги твои не дремлют: они неусыпно заботятся о гибели твоей. Не вознеради, не попирай твоей совести, не верь себе, что ты достиг чего нибудь, угодного Богу: ты находишься еще в стране врагов (82, 218).

Человек, пока находится в теле, никак не должен и не может доверять себе. Он не способен к неизменяемости. Необходимо ему пребывать в непрерывающемся подвиге (82, 222).

Брат! Ежедневно рассматривай себя и раскрывай сердце твое перед Богом, чтобы познать невидимые силы, живущие в сердце твоем. Нет ли в нем негодования или ненависти на брата, зависти, презрения к нему, не уничижаешь ли и не осуждаешь ли его за недостатки, которые представляются тебе в нем. Если найдешь такой яд в сердце твоем, то знай, что зараженное им, оно не может угождать Богу (82, 233).

Кто страшится геенны, тот да извергает из сердца все виды злобы, чтобы не пало на него от Господа грозное отвержение. Брат! Внимай сердцу твоему, бодрствуй над ним, потому что неимоверная злоба врагов соединена с их неимоверным коварством... (82, 233–234).

Нет ничего, принадлежащего этому миру, что могло бы отлучить от любви Божией тех, которые возлюбили Бога всем сердцем и внимают себе. Внимай же себе, чтобы не вкралось в тебя что-либо враждебное и не отвлекло от любви к Богу... Преподобный авва Исаия (82, 234).

Нужно готовиться к напасти заранее, чтобы оказаться искусным, когда она придет. Авва Иперкий (82, 283).

Если не будем осторожно вести себя по внешнему человеку, то не сможем сохранить и внутреннего человека. Изречения безымянных старцев (82, 394).

Если будем внимательны к своим грехам, то не будем смотреть на грехи ближнего. Безумно оставить своего мертвеца и идти плакать над мертвецом ближнего. Авва Моисей (82, 314).

Как телохранители царя, предстоя ему, не могут оглядываться ни направо, ни налево, так и человек, предстоя Богу и ощущая страх Его, не может ни на что иное обращать внимание. Авва Серапион (82, 355–356).

Постарайся научиться молчанию, не помышляй ни о чем суетном, занимайся внимательно в страхе Божием поучением твоим (умной молитвой) и бодрствуя, и упокоившись сном. Совершая это, не устрашишься нападения лукавых. Изречения безымянных старцев (82, 394).

Будем бодрствовать! установим благое трезвение в храме духа нашего. Если будешь иметь трезвение – благоустроишь дух твой. Имеющий трезвение сделался уже храмом Божиим. Блажен бдящий при вратах мудрости! Против трезвящегося и бодрствующего не имеют никакой силы страсти. Если даже он падет по злой хитрости искусителя, то его немедленно поднимут трезвение и бодрствование его. Напротив того, невнимательный и ленивый, не пребывающий в служении Богу, если падает, увлеченный искушением диавола, не видит даже совершаемого им греха. Сердце его ожесточено, оно подобно камню, оно подобно заезженному и обузданному коню, на которого непрестанно садятся разные всадники, которым он не может противиться (82, 19).

Помышляй всегда и говори себе: «Не останусь в этом мире долее этого дня». И не будешь согрешать перед Богом. Преподобный Антоний Великий (82, 21).

Если ум не будет тщательно бодрствовать над чувствами, если не будет пребывать в трезвении, то не сможет вкусить духовного бессмертия (воскресения из смерти душевной), возносящего в славу, которую открывает Бог подвижнику, удостоившемуся этого бессмертия. Признак духовного бессмертия состоит в том, когда подвиги наши сделаются чистыми и постоянными, когда мы перестанем возвращаться к тем грехам, о прощении которых молились (82, 176–177).

Трезвись против духа наводящего печаль: он распростирает многие сети, чтобы уловить тебя и ввергнуть в расслабление. Печаль по Богу приносит радость и утверждает человека в воле Божией (82, 200).

Господь заповедал нам нести крест... Значение (этой заповеди) заключается в том, чтобы ум непрестанно бодрствовал и пребывал в добродетели. Восшедший на такой крест да не сходит с него, то есть да пребывает в постоянном воздержании от страстей. Постоянно воздерживающийся от страстей умерщвляет их в свое время. Тогда ум воскресает в состояние непобедимости (82, 212).

Ничтожно время земной жизни, но мы обольщаемся и тратим его на пустые дела. Между тем подходит неприметно последний час, и мы подвергаемся вечному плачу. Не пренебрежем хранением сердца нашего! постоянно будем наблюдать за ним, прилагая все попечение о спасении своем и молясь непрестанно благости Божией, чтоб она помогла нам... (82, 215).

Печаль в разуме Божием, снедая сердце, удерживает чувства от увлечения грехом, а трезвение противостоит лукавым помыслам и охраняет ум от небогоугодных движений (82, 222).

Употребим все зависящие от нас средства, чтобы стяжать трезвение ума. Трезвящийся ум внимает непрестанно душе, охраняет ее от мертвых дел, от всякого дела, противного святому естеству. Непрестанное внимание душе необходимо, потому что естество ее переменчиво. Преподобный авва Исаия (82, 230).

Монаху всего нужнее иметь постоянно трезвящийся ум (82, 321).

Отврати очи твои, чтобы не видеть суеты, потому что освобождение очей убивает душу. Преподобный Пимен Великий (82, 333).

Если будешь иметь сердечное трезвение, то сможешь спастись. Авва Памво (82, 347).

Пребывай трезвенно (бодрствуя над собою) в келлии твоей, и мысленно представь себя Богу... со многими слезами, в сокрушении духа, и найдешь покой. Преподобный Сисой Великий (82, 351).

Если наш внутренний человек трезвится, то это трезвение может охранять и внешнего человека. Если же мы не имеем внутреннего трезвения (умной молитвы), то постараемся хотя бы наблюдать за языком нашим. Изречения безымянных старцев (82, 392).

«Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам» (Лк. 10, 30). Под Иерихоном подразумевается мир, в который шел Адам, после падения своего изгнанный из рая, то есть из небесного Иерусалима, и вынужденный переселиться из страны благословенний в землю проклятия, переменив не место, но образ жизни. Ибо Адам после падения сделался не тем, чем он был прежде, когда он наслаждался совершенным блаженством; он впал в грех – «попался разбойникам». Если бы он не преступил заповеди Божией, то на него не напали бы разбойники. Эти разбойники – не кто другие, как ангелы тьмы, часто преобразующиеся в Ангелов света, в котором они не могли пребывать. Они прежде всего снимают одежду благодати, а потом наносят раны. Если бы мы сохранили это благодатное одеяние, то не претерпели бы никакого поражения от духовных разбойников.

Итак, будем беречь себя от этого обнажения. Известно, что Адам был обнажен, то есть преступив заповедь Божию, лишился небесной помощи, и лишившись одеяния веры, смертельно ранен, а в нем и весь род человеческий. Эти тяжкие раны исцелил небесный Самарянин, Который, по милосердию, не презрел попавшегося разбойникам человека, мимо которого прошли священник и левит. Здесь заметим таинственное значение этого имени. «Самарянин» – значит «страж». Это тот страж, о котором сказано: «Хранит Господь простодушных» (Пс. 114, 6). Это тот Самарянин, о котором сказано: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3, 13). Он излечил человека полуживого, которого никто прежде не мог исцелить. Святитель Амвросий Медиоланский (116, 131–132).

Царь сказал философу: «Скажи мне что-нибудь из твоей философии, что было бы полезно для меня и осталось в памяти». Философ ответил: «Помни, царь, что ты человек смертный».

...Другой философ Солон, придя к своему эллинскому капищу, начертал на нем большими буквами... «Познай самого себя».

...Идол заговорил. Но что же сказал он Зенону? – «Спроси у мертвых».

...Послушаем же, что говорят мертвые: «О люди, мы некогда были такими, как вы, а вы скоро будете такими, как мы. Вы ныне живете в свободе, едите, пьете и веселитесь в сладостях мира сего. Прежде и мы так жили, а теперь мы в тесноте гробовой. Где пища? Где питье? Где веселье и мирские услады? Не лишились ли мы их? Также и вы скоро лишитесь всего этого». Кроме этого, мертвые говорят нам еще и нечто из Премудрости Соломоновой: «Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная. Как после прохождения корабля, идущего по волнующейся воде, невозможно найти следа, ни стези дна его в волнах; или как от птицы, пролетающей по воздуху, никакого не остается знака ее пути, но легкий воздух, ударяемый крыльями... или как от стрелы, пущенной в цель, разделенный воздух тотчас опять сходится, так что нельзя узнать, где прошла она; так и мы родились и умерли» (Прем. 5, 8–13).

Хочешь ли уповать на богатство свое, спроси того евангельского богача, который говорил душе своей: «душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Но Бог сказал ему: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк. 12, 19–20). Хочешь ли сделать что-либо злое, греховное, прогневляющее Бога, спроси грешников, попавших в ад и осужденных на вечные муки. Что они скажут тебе? Посоветуют ли тебе прогневать Бога? Итак, спрашивай у мертвых и будешь разумным. Ты научишься у них разуму, привыкнешь к мудрости. Святитель Димитрий Ростовский (103, 217–219).

Церковь Христова – это корабль, спасающий нас от гнева Божия и страшного адского потока, и ты в нем находишься. Берегись же прогневать Кормчего-Христа, чтобы из этого спасительного корабля не выпасть и в вечном потоке гнева и суда Божия не погибнуть. Ибо только в этом ковчеге спасаются все, кто спасется. Видишь, возлюбленный христианин, что такое Церковь Христова, каково ее великолепие? И блаженны те, которые являются истинными ее сынами (104, 338).

Всякий человек подобен дереву, у которого изнутри от сердца исходят, как ветви и поросль, помышления злые, похоть нечистая, гнев, злоба, сребролюбие, хищение, ложь, лукавство, лихоимство, ропот, хула... И как садовник обрезает дерево, негодные ветки срезает, чтобы выросшие, они не повредили самого дерева, так нужно всякому христианину обрезывать сердце свое и срезать злые помышления, как только начнут исходить от сердца и показываться, чтобы, возрастая, они не повредили внутреннего духовного человека. Ибо как выросшие на дереве негодные ветки отнимают сок у дерева и делают его бесплодным, потом иссушают, так злые помыслы, если вначале не пресекаются, то разрастаются и внутреннего духовного человека приводят в изнеможение, делают бесплодным и душу человеческую превращают в розгу иссохшую, которая из виноградника Христова извергнется (Ин. 15, 6). Конец такой души по Писанию – сожжение (104, 341) (2, 91).

Когда находишься на чужой стороне или на дороге, – опасаешься всяких нападений злых людей. Так, или гораздо более должно нам, идущим по пути этого мира, опасаться нападения бесов, которые, как разбойники на путешествующих, особенно обремененных духовными товарами, нападают, окружают и обнажают их. К этой осторожности и бдительности призывает нас Петр, святой апостол Христов: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою» (1Пет. 5, 8–9).

Видишь птицу сидящую, осматривающуюся по сторонам и опасающуюся, как бы не уловил ее кто или не подстрелил. Подобным образом и ты должен осматриваться в мире сем, избегая сетей диавольских и его стрел. Стрелы же этого врага – гордость, зависть, сребролюбие, лихоимство, злоба, нечистота. Эти стрелы он мечет в нас и уязвляет неосторожных (104, 343–344).

Мудрые и разумные рабы бодрствуют и всегда ожидают, когда господин позовет. Христианин! подражай и ты в этом сынам века сего – бди и ожидай зова Господа твоего. Будь в этом важном деле разумен и мудр, будешь и блаженным. От этого часа зависит вечное или благополучие, или неблагополучие; тут отворится дверь к вечности или блаженной, или неблагополучной, к смерти и мучению. Видишь, как страшен этот час. Блажен бдящий и ожидающий этого часа! Бди и ты, душа моя, и ожидай этого часа, чтобы тогда с радостью запеть: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» (Лк. 2, 29) (104, 214).

Берегись, возлюбленный христианин, врага и его злых духов. Они невидимо ходят около нас, и то те, то другие стрелы в нас мечут, и раскладывают у ног наших свои сети, и пытаются нас низложить и пленить. Берегись и стой твердо: но и не унывай, поскольку за нас стоит Бог, именем Которого изгоняются бесы (Мк. 16, 17). Ты только стой, вооруженный верой, берегись, крепись, старайся, молись и призывай имя Господне в нужном случае, и придет к тебе помощь Его. «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8, 31) (104, 215–216).

Искушение бывает попущением Божиим для нашей пользы. Как, видя врага, наступающего на город, затворяем ворота и со всяким опасением храним город, чтобы, войдя, враг не разорил города и не

погубил нас, или не взял в плен; так, чувствуя душевного врага в подступающих злых помыслах, нужно запирать дома душ наших, укреплять и бережно хранить, чтобы не ворвался внутрь и не разорил душевного дома. Это хранение совершается страхом Божиим и усердной молитвой. И отсюда видим, что враг всегда готов на нас напасть и погубить нас; но столько нападает, сколько сила Божия попускает ему. И так, нехотя, враг поощряет нас ко всегдашнему трезвению и бдению против него. Как частое нападение неприятелей делает осторожными граждан, так частое диавольское искушение делает осторожным и искусным христианина. Ибо в покое и безопасности люди обычно ленятся и ослабевают, но в страхе и беде бывают осторожными. Святитель Тихон Задонский (104, 216).

Без внимания и в житейском порядке ничего не сделаешь как следует; в порядке же духовном оно – прежде всего. Оно замечает худое и предает его внутреннему суду; оно же составляет стражу внутренней палаты, в которой обсуждают, что и как надлежит сделать, а потом оберегает и исполнителей решения. Не удивительно потому, что духовная жизнь во всем своем объеме именуется жизнью трезвенною, и в писаниях отеческих больше всего вы встретите речей о трезвении или внимании; это одно и то же. Как дорого поэтому обрести навык внимания! Главный труд у начавших заботиться о душе обычно на это и направляется. И дело их начинает походить немного на дело только с тех пор, как внимание начнет собираться в себя; обыкновенно оно – все вне, а не внутри. С этого же момента и внутренняя жизнь начинается, и вместе с вниманием зреет и крепнет. Что же это значит? Это значит, чтобы стоять умом в сердце пред Господом и сознательно все обсуждать и предпринимать пред лицом Его. Дело это, очевидно, сложное. Оно совершенствуется вместе с молитвой и насколько укрепляется ею, настолько и ее укрепляет (107, 212–213).

«Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно» (Лк. 21, 34). «День тот», то есть последний день мира или каждого из нас, приходит, как тать, и захватывает, как сеть; потому и предписывает Господь: «бодрствуйте на всякое

время и молитесь» (Лк. 21, 36). А так как сытость и много – заботливость – первые враги бдения и молитвы, то наперед еще указано, чтобы не допускать себя до отяжеления пищей, питьем и печалями житейскими. Кто поел, попил, повеселился, – ложится спать, выспался – и опять за то же, у того какое бдение? Кто и день и ночь занят одним житейским, до молитвы ли тому? «Что же, скажешь, делать? Без пищи нельзя, а ее надо добыть. Вот и забота». Да, Господь не сказал: не работай, не ешь, не пей, а «смотрите... чтобы сердца ваши не отягчались». Руками работай, а сердце держи свободным; есть – ешь, но не обременяй себя пищей; и вина можешь выпить, когда нужно, но не допускай возмущения головы и сердца. Отдели внешнее от внутреннего, и внутреннее поставь делом жизни твоей, а первое приделком; там будь вниманием и сердцем, а здесь только телом, руками, ногами и глазами: бодрствуйте на всякое время и молитесь, чтобы сподобиться безбоязненно стать пред Сыном Человеческим. Чтобы удостоиться этого, надо еще здесь, в жизни своей, всегда предстоять Господу, а для этого одно средство – непрестанная молитва в сердце, совершаемая умом. Кто так настроится – на того не найдет день тот внезапно (116, 426–427).

«Не давай сна глазам твоим и дремания веждам твоим; спасайся, как серна из руки и как птица из руки птицелова» (Притч. 6, 4–5). Это правило должен взять себе в руководство всякий, кто положил теперь в сердце своем, перед лицом Господа, жить по заповедям Его. И он не должен давать сна очам – не этим, внешним, но внутренним очам ума, чтобы они пристально смотрели в сердце и верно замечали все, происходящее там, и тем давали возможность ревнителю разузнавать вражеские козни и избежать опасности от них. Сердце стало теперь поприщем борьбы с врагом. Туда он непрестанно сеет свое, отражающееся в помышлениях, которые, однако, не всегда откровенно дурны, но большей частью прикрыты мнимой добротой и правотой. Цепь всех помышлений – точно хитросплетенная сеть! Пустившийся за ними без внимания непременно запутается, и следовательно, подвергнется опасности падения. Вот почему, брат, храни око ума твоего зорким, строго внимай всему, что происходит в тебе и около тебя. Замечай, что предлагает тебе неотступный советник с левой стороны, и разбирай, для чего это предлагается тебе, куда поведет, – и никогда не попадешь в его сети. Не забудь только, что одно внимание не имеет силы, – оно хорошо вместе с трезвением, бодренностью и непрестанной молитвой к Господу. Сочетай все это – и будешь неуловим (107, 63–64).

«Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24, 42). Бодрствовать не значит сидеть сложа руки, но, имея в мысли, что Господь внезапно придет, так себя держать и так вести свои дела, чтобы быть готовыми встретить Его во всякое мгновение, не опасаясь получить укор и осуждение. Как же это сделать? Очень просто. Ходить по заповедям, не нарушая ни одной; а случится нарушить какую, – тотчас очищаться покаянием и должным удовлетворением с своей стороны. Тогда и будет у нас все чисто. И минуты не оставляй греха на душе: тотчас кайся, плачь в сердце своем и беги к духовному отцу исповедаться и получить разрешение; а затем опять берись за дела по заповедям Божиим. Если ревностно возьмешься за то, чтобы быть исправным в жизни, – скоро исправишься, только не оставайся долго в падении. Падения при таком порядке будут все реже и реже, а там и совсем прекратятся при помощи всеисцеляющей благодати Божией. Тогда водворится радостная уверенность, что не встретишь Господа неготовым. Святитель Феофан Затворник (107, 295–296).

Внимание и умиление признаются даром Святого Духа. Только Дух может остановить волны ума, разбегающиеся повсюду (108, 148).

Желающий спастись должен так устроить себя, чтобы он мог сохранять внимание к себе не только в уединении, но и при любой рассеянности, в которую он иногда против воли вовлекается обстоятельствами. Страх Божий пусть превозможет на весах сердца все прочие ощущения, тогда легко будет сохранять внимание к себе... (108, 298).

Рассеянность, столь вредная вообще, в особенности вредна в деле Божием, в деле спасения, требующем бдительности и внимания, постоянных и напряженных (108, 373).

Желающие научиться вниманию должны воспретить себе все пустые занятия (108, 375).

Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой, и этот путь предписывается святыми Отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе (108, 275).

Кто не внимает хранению ума своего, тот не может быть чист сердцем, тот не сподобится узреть Бога (109, 152).

Внимание и сокрушение духа – вот та клеть, которая дана в пристанище кающимся грешникам. Она – преддверие святилища. В ней будем укрываться и запираться от греха (109, 265–266).

Проводящему внимательную жизнь не нужно смотреть ни на что пристально, не нужно слушать ничего с особенным тщанием;

но видеть, как бы не видя, и слышать мимоходом, чтобы память и сила внимания были всегда свободными, чуждыми впечатлений от мира... (109, 269).

Истинное благодатное внимание является от умерщвления сердца для мира (112, 115).

Надо постоянно внимать себе, проверять свое поведение и душевное состояние по Евангелию... (112, 298).

Путь к достижению умиления есть внимательная жизнь (112, 374).

Проснувшись... направь мысли к Богу, принеси в жертву Богу начатки помышлений ума, еще не принявшего на себя никаких суетных впечатлений. Прочитай обычное молитвенное правило, заботясь не столько о количестве молитвословий, сколько о качестве их, то есть о том, чтобы они были совершены со вниманием... (108, 298).

После молитвенного правила... всеми силами заботясь о внимании, читай Новый Завет; преимущественно же Евангелие. При этом чтении тщательно замечай все завещания и заповедания Христа, чтобы по ним можно было направлять свою деятельность, видимую и невидимую... (108, 298–299).

Не следует обременять ум излишним чтением молитв и Писания, также не нужно упускать своих обязанностей для неумеренного упражнения молитвой и чтением (108, 299).

Озарившись при посредстве молитвы и чтения Солнцем Правды, Господом нашим Иисусом Христом, пусть исходит человек на дела дневного поприща, внимая, чтобы во всех делах и словах его, во всем существе его царствовала и действовала всесвятая воля Божия... (108, 299).

Если выпадут свободные минуты в течение дня, употреби их на чтение со вниманием некоторых избранных молитв или некоторых избранных мест из Писания, и ими снова подкрепи душевные силы, истощаемые деятельностью посреди суетного мира (108, 299).

Господь повелел проводить трезвенную жизнь, непрестанно бодрствовать и наблюдать за собою... (108, 517).

Господь заповедал нам непрестанную молитвенную бдительность над собой, называемую трезвением (112, 264)

Трезвение есть истинное смирение, сосредоточившее надежду свою в Боге, отрекшееся от всякой самонадеянности и от надежды на людей (112, 266).

Трезвение неразлучно с непрестанной молитвой: оно рождается от нее и рождает ее (112, 266).

Трезвение непременно требует физического спокойствия крови, доставляемого первоначально благоразумным воздержанием. Кровь приводится в весьма разнообразное движение страстями (112, 269).

Благоразумным воздержанием доставляется неуклонное пребывание в трезвении. Неуклонное пребывание в трезвении позволяет неуклонно следовать Евангелию (112, 270).

Стяжи постоянное Трезвение, постоянное бодрствование над собой. Без строгой бдительности невозможно преуспеть ни в одной добродетели. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 417).

Рассказывали об авве Аммое: когда он ходил в церковь, то не позволял ученику идти рядом, но приказывал следовать издали. Если ученик приближался, чтобы спросить о чем-либо, Аммой, дав ответ, немедленно отсылал его от себя, говоря: «Не позволяю тебе оставаться близ меня по той причине, чтобы в беседу нашу о душевной пользе не вкралось праздное слово» (82, 66).

Блюди, чтоб не запятнать непорочности, полученной во святом Крещении. Кто согрешит, подвергшись телесному падению, или украв что, или посмотрев страстно на чужое тело, или даже если кто вкусит пищи тайно, озираясь, чтобы его не увидели, или полюбопытствует узнать, в чем состоят вещи, принадлежащие брату, тот всем этим наносит бесчестие Иисусу. – Некто возразил авве: «Отец! неужели ничтожные погрешности, тобою упомянутые, имеют такую важность?» Авва Исаия отвечал: «Увлекающийся этими мелочами обольщен диаволом точно так же, как и тот, кто подкапывает стену, чтоб украсть деньги. Побеждающий в мелочах будет победителем и в важных случаях; побеждающийся же в мелочах будет подвергаться побеждению и в важных случаях» (82, 139).

Однажды авва Исаак сидел у аввы Пимена. В это время раздался крик петуха, и спросил авва Исаак: «Авва! Разве здесь есть петухи?». Пимен отвечал ему: «Исаак! зачем ты принуждаешь меня говорить об этом? ты и подобные тебе слышат петухов, а тому, кто трезвится, нет до них дела» (82, 321).

Примечание епископа Игнатия (Брянчаиинова): Таково свойство умного делания: им постепенно усиливается Трезвение, и созерцание, наконец, достигает такой степени, что делатель теряет сочувствие ко всему, окружающему его. Он, слыша, не слышит, и видя, не видит того, что делается вокруг.

Некоторый старец-подвижник жил в пещере и имел такое трезвение, что всегда, на всяком месте даже вне келлии, часто проверял ум свой, говоря: «Что, где мы?» Если находил он ум свой в славословии Бога и молитве, то говорил: «Хорошо, хорошо». Если же находил его занимающимся каким-либо посторонним предметом, то укорял, говоря: «Возвратись немедленно на дело свое». И следующее всегда говаривал себе этот старец: «Близок час отшествия моего, но еще не вижу в себе ничего доброго» (82, 435).

Поведали, что авва Аполлос имел ученика Исаака, который был обучен всякому благому делу и стяжал священное сердечное безмолвие. Соблюдал он его особенно во время приношения Святой Жертвы. Когда он шел в церковь, то не допускал никого приближаться к себе для беседы. Он держался правила: все хорошо в свое время, и время всякой вещи под небом. Когда оканчивалось богослужение, он, как бы гонимый огнем, спешил в свою келлию. Случалось, что после Божественной службы раздавали братии по сухарю и по чаше вина, но Исаак не брал никогда – не потому, чтобы отвергал благословение братии, но удерживал в себе то безмолвие, в которое он настраивал себя во время богослужения. Постигла его болезнь, от которой он слег. Услышав об этом, братия пришли посетить его. Сидя у него, они спросили его: «Авва Исаак! почему ты уходишь так поспешно от братии по окончании богослужения?» Он отвечал: «Убегаю не от вас, но от хитрости бесовской. Если кто имеет в руке зажженную свечу и остановится с нею на открытом воздухе, то свеча угаснет: так и ум освященного Святыми Тайнами омрачается, если он замедлит вне келлии» (82, 248–249).

Настоятель скита пошел однажды к александрийскому архиепископу. Когда он возвратился в скит, братия спросили его: «Как там, в городе?». Он сказал им: «Поверьте, братия, что кроме епископа я не видел там ни одного человека». Услышав это, они удивились и спросили: «Что же случилось со всем населением?». Пресвитер же имел в виду, что за время пути он не взглянул ни на одного человека (82, 435).

Брат попросил наставления у аввы Пимена. Старец сказал ему: «Пока котел разогрет на огне, на него не садятся ни муха, ни другие насекомые. Когда же котел остынет, тогда мухи летят в него. Подобное этому совершается и с иноком. Пока инок пребывает в духовном делании, враг не находит возможности победить его» (82, 321).

Об авве Исидоре, пресвитере, поведали: однажды пришел к нему брат и приглашал его на вечерю любви. Но старец не захотел идти и сказал: «Адам прельстился снедью и был изгнан из рая». Брат сказал ему: «Ты боишься даже выйти из келлии?» Старец отвечал: «Да, боюсь, сын мой, потому что вокруг диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1Пет. 5, 8). Отечник (82, 245).

Авва Римлянин рассказывал: у одного старца был хороший ученик. По своей несдержанности старец выгнал его из келлии и выбросил его одежду. Брат не отходил от келлии и сидел за дверью. Старец, отворив дверь и найдя его, поклонился ему и сказал: «Отец мой, терпеливое смирение твое победило мою невыдержанность. Войди в келлию – отныне ты будешь старцем и отцом, а я младшим и учеником». Древний Патерик (73, 245–246).