ЗАПОВЕДИ БЛАЖЕНСТВА

Что значит обнищать духом, чем приобретается право стать обладателем Небесного Царствия? Из Писания познали мы два рода богатства: одно вожделенное и другое осужденное. Желанным является богатство добродетелей, осуждается же вещественное и земное, потому что первое делается достоянием души, а последнее может только послужить к обольщению чувств, потому Господь запрещает собирать его, как готовимое на съедение червям и на козни подкапывающим стены, повелевает же прилагать старание о сокровищах возвышенных, к которым не прикасается сила тления (Мф. 6, 19–21). Сказав же о черве и о воровстве, Господь указал на опустошителя сокровищ духовных. Поэтому если нищета противополагается богатству, то, конечно, по соответствию должно принять, что нищета бывает двоякая: одна отвергаемая, а другая ублажаемая. Потому кто обнищал целомудрием или другим достоянием – справедливостью, или мудростью, или благоразумием, или оказывается и нищим, и нестяжателем, и убогим по другой какой многостоящей драгоценности, тот бедствует от нищеты и жалок, ибо не стяжал того, что для человека дорого. Но кто добровольно обнищал от всего, представляемого порочным, и не отлагает в свои тайники ни одной диавольской драгоценности, но горит духом и этим собирает себе в сокровище нищету худых дел, тот, по указанию Слова, – в ублажаемой нищете, плодом которой является Небесное Царство. Святитель Григорий Нисский (18, 364).

Не те нищие духом, которые отреклись от мира и терпят только внешнюю нищету, но те, которые оставили всякое зло и непрестанно алчут и жаждут памятования о Боге. Преподобный авва Исаия (34, 84).

Возлюби нищету Христову в этом мире, чтобы в том обогатиться тебе Христовым Божеством. Преподобный Ефрем Сирин (27, 16).

Что славнее нищенствования духом, доставляющего человеку Царствие Небесное, равноценного которому ничего нет и быть не может ни в настоящей, ни в будущей жизни? Если кто не имеет больше томящей заботы о земном и временном, какое, думаешь ты, это приносит ему ангельское состояние и какие уготовляет вечные блага? Если кто презирает все временное и тленное, да и почти все необходимое для тела своего, так что никогда не заводит споров и ссор из-за этого, но хранит мир и любовь в душе своей, какого он не достоин воздаяния, каких венцов и дарований? Поистине выше естества эта заповедь и исполнение ее выше слова и разума, потому что Христос бывает для человека такого всем и вместо всего того, что он презирает. И не на одно только слово «Христос» обращай здесь внимание и не смотри на краткость произносимого, но помышляй о Славе Его Божества, превосходящего всякий ум и всякое слово, помышляй о Его неизречённой красоте, о безмерной милости, о непостижимом богатстве, которое Он щедро подает таким людям, и ты поймешь, что Его одного достаточно для них, так как они приемлют в себя Самого Бога, Источника и Подателя всякого блага. Потому-то никто из сподобившихся иметь Христа не желает уже ничего другого и никто из насытившихся любовью Божией не имеет позыва любить что-либо другое здесь, на земле. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 177).

Мы созданы по образу Создателя нашего и по Его подобию, и созданы для вечных благ, но сатана лукавством своим лишил нас всего этого и сделал нас нищими; и хотя многие и изобилуют видимым богатством мира сего, однако же все перед Богом – нищие, ибо грешники. Грех ведет к истинному духовному обнищанию. В эту нищету лукавый ввергнул нашего праотца Адама и нас, его потомство. Богач, который много золота, серебра и прочего тленного богатства имеет, но живет в грехах, нищ, ибо не имеет надежды на небесные блага. Видишь нищету, в которой все мы, бедные, находимся? (104, 1242–1243).

Когда человек посмотрит внутрь своего сердца и рассудит о внутреннем состоянии своем, то увидит духовную нищету, более горькую, чем телесная. Ибо ничего он в себе, кроме бедности, окаянства, греха и тьмы, не имеет. Не имеет истинной и живой веры, истинной и сердечной молитвы, истинного и сердечного благодарения, своей правды, любви, чистоты, благости, милосердия, кротости, терпения, покоя, тишины, мира и прочих душевных благ. Так нищ и убог человек! Но кто имеет некое сокровище, от Бога его получает, а не от себя имеет; и благодати Божией, а не своей силе должен приписывать его (104, 1243).

Через нищету Христову человек обогащается. Христос Господь пришел к нам и, будучи богат, обнищал, чтобы нас обогатить. На земле странствовал, чтобы нам возвратить Небесное Отечество. Воспринял образ раба, будучи Господином, чтобы в нас возобновить образ Божий. Не имел где головы приклонить, чтобы нам открыть дом Своего Небесного Отца. Нищ был на земле, чтобы открыть нам небесные сокровища. Грехи наши взял на Себя, чтобы подать нам Свою правду. Так Он избавляет нас от нищеты нашей и подает богатство Свое. Постараемся, возлюбленные, это богатство от Него принять, перестанем искать земное и поищем богатства Небесного. Земное на земле останется, и мы скоро потеряем его, но небесное вовеки неотлучно пребывает с нами. Святитель Тихон Задонский (104, 1243–1244).

Причина слез – видение и сознание своей греховности... причина слез – нищета духа, будучи сама собою блаженством, она рождает другое блаженство – плач, питает, поддерживает, усиливает его (108, 194–195).

Нищета духа – блаженство, первое в Евангельском порядке, первое в порядке духовного преуспеяния, первое состояние духовное (108, 520).

Нищета духа – соль для всех духовных жертв и всесожжений. Если они не осолены этой солью – Бог отвергает их (108, 520).

На познании и сознании немощи зиждется все здание спасения (108, 532).

Для христианина евангельская нищета вожделеннее всех сокровищ мира (109, 146).

От непрестанной молитвы подвижник приходит в нищету духовную: приучаясь непрестанно просить Божией помощи, он постепенно теряет упование на себя (109, 194).

Постоянное стремление к исполнению воли Божией мало-помалу истребит в нас удовлетворение собою и облечет нас в блаженную нищету духа (111, 28).

Бог внемлет молитвам одних вдовиц, то есть одних нищих духом, преисполненных сознания своей греховности, своей немощи, своего падения, чуждых самомнения, которое состоит в признании за собою достоинств, добродетелей, праведности (111, 348).

Видя постоянно возникающие в себе страсти, видя постоянное преобладание над собою греховных помыслов и мечтаний, приносимых духами, подвижник стяжевает нищету духа, заповеданную Евангелием, умерщвляется для мира, становится истинной вдовицей в духовном отношении и от сильнейшего ощущения вдовства, сиротства, одиночества, бесплодности с особенной неотвязчивостью начинает молитвой, соединенной с плачем... утомлять Неутомимого (111, 350).

Видение себя является в нищете духа, а не в самодовольстве и самонадеянности (111, 456).

Нищета духа является от видения и сознания грехов и греховности своей. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 452).

Плач есть некое скорбное ощущение утраты того, что радует. Если же нами понят плач человеческий, то пусть очевидное послужит некоторым указателем пути к неизвестному и сделается явным, что такой плач ублажаем, за которым следует утешение. Ибо если здесь плач происходит от лишения благ, какие у кого есть, и никто не станет оплакивать того, кто желает утратить, то надо узнать, что такое самое благо, а потом составить понятие о человеческом естестве, ибо им достигается и преуспевание в ублажаемом плаче. Например, если один из двоих, живущих во тьме, родился слепым, а другой привык наслаждаться светом, но насильно заключен в темницу, они не одинаково воспринимают свою беду. Ибо один, зная чего лишился, тяжелой для себя считает утрату света, а другой, совсем не знавший такой благодати и выросший во мраке, может даже считать, что не лишен никаких благ. А потому желание насладиться светом поведет одного ко всякому усилию и стремлению снова увидеть то, чего он лишен насильно, а другой может состариться в темноте, потому что не знал лучшего, признавая для себя благом настоящее. Так и тот, кто смог усмотреть истинное благо и потом познал нищету человеческого естества, конечно, сочтет душу бедствующей, оплакивая то, что настоящая жизнь далека от истинного блага. Потому, мне кажется. Слово ублажает не печаль, но познание блага, при котором человек страдает оттого, что этого блага не имеет. Святитель Григорий Нисский (18, 392).

Если верный человек, всегда внимающий заповедям Божиим, творя все, что они требуют, помыслит об их высоте, то есть о том непорочном житии и чистоте (какие они изображают), он, исследуя свою меру, найдет себя крайне немощным и бессильным достигнуть этой высоты заповедей, найдет, что он совсем нищ и недостоин принять Бога или возблагодарить Его и прославить (упокоив в себе), так как не стяжал еще в себе никакого блага. Но такой человек, помышляя обо всем этом, без всякого сомнения, с чувством душевным заплачет тем плачем, который есть воистину наиблаженнейший плач, приемлющий и утешение и делающий душу кроткою. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 34).

Поведали о авве Диоскоре следующее. Он, безмолвствуя в келлии, оплакивал себя. Ученик его жил в другой келлии. Когда ученик приходил к старцу и заставал его плачущим, то спрашивал: «Отец! о чем ты плачешь?» Старец отвечал: «Плачу о грехах моих». Ученик возражал: «Ты не имеешь грехов». Старец отвечал: «Будь уверен, сын мой: если бы я видел все грехи мои, то мой собственный плач оказался бы недостаточным; я нуждался бы во многих помощниках, чтобы оплакивать их, как должно» (82, 106).

Отцы Нитрийской горы послали к великому отцу Макарию в Скит (пустыня Скит была по соседству с пустынной горой Нитрийской) со следующим приглашением: «Вместо того, чтобы подыматься к тебе всему иноческому населению горы, умоляем тебя прийти к нам, чтобы мы увидели тебя прежде, нежели ты отойдешь ко Господу». Когда Макарий пришел в гору, стеклось к нему все многочисленное братство. Старцы просили его, чтобы он сказал назидательное слово братии. Он, прослезившись, сказал им: «Братия! очи ваши да испустят слезы прежде отшествия вашего туда, где слезы наши будут жечь наши тела». Все заплакали и, пав ниц, сказали: «Отец, молись за нас» (82, 310).

Сказывал авва Исаак: «Однажды я сидел у аввы Пимена и увидел, что он пришел в исступление. Я поклонился ему до земли, прося сказать мне, где он был. Принужденный объявить тайну свою, он сказал: «Мой ум был при Кресте Спасителя в те минуты, когда при Кресте стояла Богоматерь Мария и плакала; мне бы хотелось так плакать всегда». Отечник (82, 329–330).

Возлюблен был плач преподобному Пимену! Сперва плач очищает от грехов, потом начинает по временам восхищать очищенного в духовные видения, изменяя ум, изменяя чувства душевные и телесные благодатным изменением, необъяснимым в среде плотского мудрования, превысшим всех состояний, свойственных естеству падшему. Слезы кающегося, приносящего покаяние от сознания грехов, сопряжены с горечью сердца, с болезненным действием на тело; слезы очищенного и приносящего покаяния от обилия смирения – сладостны для души, сообщают питание самому телу. Святой Исаак Сирин называет помышления и ощущения, от которых изливаются эти слезы и которыми они сопутствуются, страною радости. Они изменяют самый наружный вид лица человеческого. Входит подвижник в слезы утешения, в слезы – свидетели милости Божией – слезами горькими раскаяния во грехах, слезами болезнования о греховности своей, о своем падении, о порабощении духам отверженным и общении с ними, об отчуждении от Бога, об усвоении вражды к Богу (82, 330).

Однажды авва Пимен шел с аввою Анувом в окрестностях города Диолка. Увидев там женщину, терзающуюся и горько плачущую над могилой, они остановились послушать ее. Потом, несколько отойдя, встретили прохожего, и спросил его святой Пимен: «...Что случилось с этой женщиной? отчего она так горько плачет?». Прохожий отвечал: «У нее умерли муж, сын и брат». Тогда авва Пимен, обратясь к авве Ануву, сказал: «Говорю тебе: если человек не умертвит всех плотских пожеланий своих и не стяжет такого плача, то он не может быть монахом. Все житие монаха – плач». Отечник (82, 437–438).

Это значит: не стяжав плача, невозможно стяжать истинного сердечного безмолвия, освобождающего от всех страстей. Слово «монах» значит уединенный», и тот только истинно уединен, кто уединен сам в себе. Святитель Игнатий (Брянчанивов) (82, 437–438).

Некоторый подвижник совершал молитвенное правило вместе с другим братом и, побеждаемый слезами, оставлял стихословие псалмов, предавался плачу. Однажды второй брат спросил первого: «По причине какого помышления, приходящего тебе на правиле, ты плачешь так горько?» Первый отвечал: «Прости меня, брат! Когда встану на правило, всегда стою как бы перед Судией моим, а себя вижу обвиненным и истязуемым Судией, который говорит: «Зачем ты согрешил?». Я не нахожу слов для ответа, заграждаются уста мои, я оставляю стихословие и предаюсь плачу. Прости меня! Я смущаю тебя, и если хочешь, будем совершать правило порознь». Второй брат отвечал: «Нет, отец! Если я и не плачу, то, смотря на тебя, вспоминаю о своих грехах». Бог, видя смирение второго брата, даровал и ему плач. Отечник (82, 437–438).

Кротость есть величайшая из добродетелей и потому причислена к блаженствам... ибо кроткие «наследуют землю» (Мф. 5, 5). Эта земля – Небесный Иерусалим, она не бывает добычей состязающихся, но предоставлена в наследие долготерпеливым и кротким (4, 249).

Укротившие свои нравы, освободившиеся от всякой страсти, в чьих душах нет никакого мятежа – называются кроткими (4, 250).

Подвижник должен как можно более быть исполненным кротости, потому что или приобщился, или желает приобщиться духа кротости, а приемлющий в себе этого духа должен уподобляться Приемлемому. Святитель Василий Великий (8, 353).

Что кротость достойна ублажения, каждый может видеть в страсти раздражения. Ибо как только слово или дело, или предположение какой-либо неприятности возбудит такую болезнь, кровь в сердце закипает, и душа готова к мщению... Тогда человек от раздражения делается внезапно вепрем или псом, или барсом, или другим подобным зверем: у него налившиеся кровью глаза, ставшие дыбом и ощетинившиеся волосы, голос злой, речь колкая... Если таков раздраженный, а другой, стремящийся к блаженству, при помощи рассудка укрощает его болезнь, выражает это и спокойным взглядом, и тихим голосом, подобно врачу, который своим искусством исцеляет беснующихся, то не скажешь ли и сам, сравнив одного с другим, что жалок и мерзок этот зверь, но достоин ублажения кроткий, кого и злоба ближнего не заставила утратить свое благообразие? Святитель Григорий Нисский (18, 384).

Приобретите кротость, потому что кроткий украшен всяким добрым делом. Кроткий если и обижен – радуется, если и скорбит – благодарит, и гневных укрощает любовью (25, 16).

Кроткий, принимая на себя удары, остается твердым; во время ссоры спокоен, в подчинении веселится, не уязвляется гордыней, в уничижениях радуется, заслугами не превозносится, не кичится, со всеми живет в мире. Преподобный Ефрем Сирин (25, 17).

Подлинно нет ничего сильнее кротости, нет ничего могущественнее. Она вводит в нашу душу постоянный мир, заставляет ее стремиться к нему, как бы в пристань, и таким образом служит для нас источником всякого успокоения (38, 363).

Тогда особенно и нужно показывать – кротость, когда мы имеем дело со злобными и враждебными; тогда и открывается ее сила, тогда и сияют ее действенность, достоинство и польза (39, 370).

Кроток тот, кто может переносить нанесенные ему самому оскорбления, но защищает несправедливо обижаемых и сильно восстает против обижающих (39, 420).

Кротость есть признак великой силы; для того чтобы быть кротким, нужно иметь благородную, мужественную и весьма высокую душу (43, 418).

Великое нужно старание, чтобы познать, в чем состоит кротость, ибо с кротостью смешивается малодушие. Каждый должен следить, чтобы, предаваясь пороку, не приписывать себе добродетели (43, 418).

Кротостью называется не только то, когда кто-нибудь переносит обиды от сильных людей, но когда уступает, будучи оскорбляем и людьми, которые считаются низшими (40, 531).

Каким образом мы можем стяжать кротость? Если будем постоянно размышлять о своих грехах, скорбеть и плакать о них. Святитель Иоанн Златоуст (42, 398).

Кротость есть недвижимое устроение души, пребывающее одинаковым в бесчестии и в чести (57, 88).

Душа кротких исполнится разума, а гневливый ум – сожитель тьмы (57, 158).

Кротость есть подательница радости, подражание Христу, свойство ангельское, узы на бесов и щит против огорчения (57, 158).

Кротость – ходатаица отпущения грехов, дерзновение на молитве, вместилище Духа Святого. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 158).

Истинно кроткий не может перенести ни в каком человеке только преступления заповедей Божиих, но и при этом он плачет о преступающих эти заповеди и грешащих, и так же искренне, как если бы сам грешил. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 205).

Боговдохновенное слово под какою-либо частностью объемлет многое. Поэтому и здесь слово «правда» означает всякий вид добродетели, так что равно достоин ублажения алчущий и благоразумия, и мужества, и целомудрия или чего-либо другого, что только заключается в том же понятии добродетели. Ибо невозможно одному какому-либо виду добродетели, в отдельности от прочих, самому по себе быть совершенной добродетелью. В чем не усматривается чего-либо доброго – противоположно добру: целомудрию противоположно распутство, благоразумию – безумие, да и всему хорошему, без сомнения, есть нечто противоположное. Потому если в правде не усматривается вместе и все истинное, то невозможно остальному быть добром. Никто не скажет, что правда может быть неразумна или дерзка, или распутна, или имеет что-либо иное, усматриваемое в пороке. Если же понятие правды несоединимо со всем дурным, то, конечно, объемлет в себе всякое добро; добро же есть все, считающееся добродетелью. Поэтому именем правды, алчущих и жаждущих которой ублажает Слово, обещая им исполнение желаемого, обозначается здесь всякая добродетель. Святитель Григорий Нисский (18, 412).

Если возлюбишь путь правды, обретешь Вечную Жизнь. Преподобный Ефрем Сирин (25, 160).

Плод правды – совершенство добродетели, из него вырастает древо жизни. Святитель Иоанн Златоуст (46, 1106).

Милостивый весьма блажен, потому что плод милости делается собственным достоянием милующего... Ибо одинаково доброе дело есть то и другое – и себя самого миловать, и сострадать беде ближнего (18, 431).

Как жестокий и злобный недоступен для приходящих, так сострадательный и милостивый сострадает нуждающимся... милость есть исполненное любви расположение к скорбящим и претерпевающим бедствие. Святитель Григорий Нисский (18, 422).

В собственном смысле милостив тот, кто оказывает благодеяние, но не разглашает о бедствиях страждущих. Преподобный Исидор Пелусиот (51, 428).

Человек милостивый – врач своей души, потому что как бы сильным ветром изгоняет он из нее омрачение страстей (55, 178).

Как тень следует за телом, так и милость за смиренномудрием (55, 220).

Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех (55, 306).

Немилостивый подвижник – бесплодное дерево. Преподобный Исаак Сирин (55, 414).

Кто такие милостивые? Те ли, которые раздают бедным деньги и кормят их? Нет, не это одно делает милостивым: надо, чтобы при этом была милость сердечная. И те милостивы, которые обнищали из любви ко Христу, обнищавшему ради нас, и не имеют, что дать бедным, но, вспоминая о бедных, вдовах, сиротах и больных, нередко и видя их, снедаются жалостью о них и плачут, уподобляясь Иову, который говорит о себе: «Не плакал ли я о том, кто был в горе?» (Иов 30, 25). Если они имеют что-нибудь, то с искренним радушием помогают нуждающимся, а если не имеют – дают им наставления о том, что способствует спасению души, повинуясь слову того, кто сказал: «Без хитрости я научился, и без зависти преподаю» (Прем. 7, 13). Таковы истинно милостивые, ублажаемые Господом Иисусом Христом. Они такою милостью, как лествицей, восходят к совершенной душевной чистоте. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 205).

Ссудив чем-либо по возможности твоей бедного брата – деньгами или одеждой – и видя, что он не в состоянии отдать, не огорчай его, не требуй настоятельно возвращения данной вещи (82, 169).

Если брат сварит пищу, и сварит ее не очень хорошо, то не скажи, что он сварил плохо. Таким отзывом нанесешь вред душе своей. Подумай, как тяжело было бы тебе выслушать подобный отзыв от другого, и успокоишься (82, 177).

Путешествуя вместе, обращайте внимание на того, кто немощнее других; оказывайте ему снисхождение, когда ему нужно будет посидеть немного или вкусить пищи прежде назначенного часа (82, 178).

Не уязвляй совести ближнего и стяжаешь смиренномудрие (82, 202).

Милость сердца обнаруживается прощением обид и оскорблений. Преподобный авва Исаия (82, 217).

Покрой согрешающего, если это не приносит тебе вреда; этим ты ободришь его к покаянию и исправлению, а тебя будет поддерживать милость твоего Владыки. Немощных и опечаленных сердцем утверди словом и всеми средствами, находящимися в твоей власти, и та Десница, которая носит все, будет поддерживать тебя (82, 280).

На всех изливай милость твою, и от всех будь далек по телу. Преподобный Исаак Сирин (82, 280).

Сколько имеешь силы, потрудись избавить ближнего от греха его, не укоряя его за грех; и Бог не отвращается от обратившихся к Нему... Авва Иперхий (82, 283).

Просил авва Феодор Фермейский наставление у аввы Памво. После продолжительного молчания Памво сказал Феодору: «Феодор! Иди, стяжи милость и получишь дерзновение пред Богом». Авва Памво (82, 347).

Один великий старец, если приходили к нему за назиданием, говорил с дерзновением: «Вот я принимаю на себя лицо Бога и сажусь на престол Суда. Чего желаешь ты? Скажешь: «Помилуй меня». Отвечает тебе Бог: «Если ты хочешь, чтобы Я помиловал тебя, – помилуй сам братьев твоих, и Я помилую тебя. Если ты хочешь, чтобы Я простил тебя, – ты прости ближнему твоему». За Богом ли дело? Нет, за нами; мы должны пожелать спасения» (82, 501–502).

Однажды авва Аммон пришел к инокам, чтобы разделить с ними трапезу. Одного из братий этого места посещала женщина. Это стало известно прочим братьям; они смутились и, собравшись на совещание, решили изгнать брата. Узнав, что епископ Аммон находится тут, они пришли к нему и просили его, чтобы и он пошел с ними для осмотра келлии брата. Узнал об этом брат тот и скрыл женщину под большим деревянным сосудом, обратив сосуд дном кверху. Авва Аммон понял это и ради Бога покрыл согрешение брата. Придя со множеством братий в келлию, он сел на деревянном сосуде и приказал обыскать келлию. Женщину не нашли. Авва Аммон сказал братиям: «Бог да простит вам согрешение ваше». После этого он помолился и велел всем выйти. За братиею пошел и сам. Выходя, он милосердно взял за руку обвиненного брата и сказал ему с любовью: «Брат! внимай себе» (82, 64–65).

Был в Антиохии патриарх Александр, особенно милостивый и сострадательный ко всем. Один из письмоводителей его украл у него несколько златниц и бежал в Египетскую Фиваиду. Там, в пустом месте, варвары схватили письмоводителя и завели в глубину своей страны. Блаженный Александр узнал об этом и выкупил пленника, дав за него восемьдесят пять златниц. Когда пленник возвратился, патриарх оказал ему столько благодеяний, что некоторые из граждан говорили: «Благодать Александра не может быть побеждена никаким согрешением» (82, 72–73).

Поведали братия об авве Геласии: у него была книга в пергаментном переплете, в которой был написан весь Новый и Ветхий Завет, стоившая восемнадцать златниц. Книга лежала в церкви, чтобы все братия, кто бы ни пожелал, могли читать ее. Пришел некий странник посетить старца и, увидев книгу, прельстился и украл ее. Старец, хотя и узнал о случившемся, не пошел вслед за ним, чтобы остановить его и взять у него похищенное. Брат пришел в город и искал, кому продать книгу. Найдя покупателя, он назначил ей цену в шестнадцать златниц. Покупатель, желая удостовериться в верности цены, сказал ему: «Сперва дай мне книгу; я покажу ее кому-либо из знающих и тогда отдам тебе деньги». Брат отдал книгу. Покупатель, взяв ее, отнес к авве Геласию, чтобы он рассмотрел, хороша ли книга и стоит ли назначенной цены. Старец отвечал: «Купи ее: книга хороша и стоит таких денег». Покупатель, возвратясь к продавцу, иначе передал ему эти слова: «Я показывал книгу авве Геласию, и он сказал мне, что книга не стоит назначенной тобой цены». Услышав это, брат спросил: «Не сказал ли тебе старец еще чего-либо?». «Ничего», – отвечал покупатель. Тогда брат сказал ему: «Я уже не хочу продавать эту книгу». Умилившись сердцем, он пришел к старцу и просил его взять книгу обратно, раскаявшись в своем поступке и прося прощения. Но старец не хотел принять книгу. Тогда брат сказал ему: «Если ты не примешь книгу, мне не обрести спокойствия совести во всю мою жизнь». На это старец отвечал: «Если ты не сможешь успокоиться иначе, то я беру ее». Брат, пораженный милосердием старца, пребыл при нем до своей кончины (82, 85–86).

Был некий игумен, отец общежительного монастыря, святой по жизни, украшенный всеми добродетелями, милостивый к нищим. Он так молился Богу: «Господи! знаю, что я грешен, но, надеясь на Твою Благость, уповаю спастись ею. Умоляю эту Благость Твою, Владыко, не разлучи меня с духовной семьей моею и в Будущем Веке, но сподоби моих чад со мною Вечной Жизни!». Часто повторял святой эту молитву, и Господь ответил на нее следующим образом. В другом монастыре, находившемся недалеко от их монастыря, был праздник. Приглашен был на праздник игумен с его монахами. Он не хотел идти, но пошел, услышав во сне глас: «Пойди на праздник; только пошли учеников твоих впереди себя, а сам иди один за ними». Когда настало время, монахи его пошли на обед. На дороге они увидели лежащего нищего, расслабленного и в ранах. Он со слезами рассказал им: «Я был болен, а здесь напал на меня зверь, изранил, изломал меня, и некому взять меня и отнести в село». Они сказали: «мы пеши и не можем взять тебя, потому что при нас нет осла». Так они оставили его и ушли. По прошествии короткого времени пришел игумен, увидел нищего, который лежал и стонал. Узнав о его беде, он спросил: «Не проходили ли здесь монахи незадолго передо мною и не видели ли тебя?». Нищий отвечал: «И расспросили о случившемся со мною, и ушли». Игумен сказал: «Если можешь, пойдем потихоньку вместе». Нищий отвечал: «Не могу идти». Игумен сказал: «В таком случае я возьму тебя на плечи и с Божией помощью донесу до селения». Нищий начал отговаривать его: «Отец! как тебе одному нести меня? путь далекий, но поди туда и пошли за мною». Игумен отвечал: «Жив Господь, Бог мой! Не оставлю тебя!». С этими словами он возложил нищего на плечи и понес. Сперва он чувствовал тяжесть ноши по обыкновенному весу человека; потом тяжесть уменьшилась, а потом и еще уменьшилась, сделалась почти нечувствительной. Игумен недоумевал, почему это так, и вдруг тот, кого он нес, сделался невидим. И последовал глас к игумену: «Ты постоянно молишься об учениках твоих, чтобы они сподобились Жизни Вечной, но дела у тебя одни, а у них – другие. Если хочешь, чтобы прошение твое было исполнено, убеди их поступать так, как поступаешь ты. Я – Судия Праведный: воздаю каждому по делам его» (82, 417–418).

Один старец жил с другим братом на правах общежития. Старец был очень милосерд. Случился голод, и начали приходить к ним для получения милостыни. Старец давал хлеб всем. Брат, увидев это, сказал старцу: «Дай мне мою часть хлебов и делай со своей, что хочешь». Старец разделил хлебы и по обычаю своему продолжал подавать милостыню из своей части, а к нему приходили многие, услышав, что он подает всем. Бог, видя расположение воли его, благословил хлебы. У брата, взявшего свою часть и не дававшего никому ничего, кончились хлебы, доставшиеся на его долю. И он сказал старцу: «Так как у тебя осталось очень мало хлебов, прими меня снова в общежитие с тобою». Старец отвечал: «Как хочешь, пожалуй». И снова начали жить они по общежительному уставу. Опять наступило время скудости в жизненных припасах, и опять нуждающиеся стали приходить к старцу за милостыней. У них самих оказался недостаток в хлебе, брат заметил это. И вот пришел бедный просить подаяния. Старец сказал брату: «Дай ему хлеб». Брат отвечал: «Авва! у нас же нет хлебов». Старец сказал на это: «Пойди поищи». Брат пошел, отворил дверь в чулан, в котором они обыкновенно хранили хлеб, и увидел, что чулан наполнен хлебами. Он испугался и подал хлеб нищему; таким образом, узнав веру и добродетель старца, он прославил Бога. Отечник (82, 509).

Одного брата обличили в том, что он не подал милостыни. Он смело и решительно отвечал: «Монахи не должны подавать милостыни». Обличивший сказал ему на это: «Явно и очевидно, какой монах не подлежит обязанности подавать милостыню: тот, кто может открыто сказать Христу: «вот, мы оставили все и последовали за Тобою» (Мф. 19, 27). Тот, кто не имеет ничего на земле, не предается попечениям о теле, не занимает ума ничем видимым, не желает стяжать что-либо, но если кто и даст ему что-нибудь, берет только необходимое, не стремясь ни к чему излишнему, – кто живет, как птица. На таком не лежит обязанность подавать милостыню, ибо как он будет подавать то, чего у него нет? Напротив, заботящийся о житейском, занимающийся рукоделием, принимающий от других должен и сам подавать милостыню. Нерадение о ней есть немилосердие, противное заповеди Господа. Если же кто не приближается к Богу тайным подвигом, не служит Ему духом, но при этом не заботится и о явно возможных для него добрых делах, для такого какая может быть надежда на Жизнь Вечную?». Преподобный Исаак Сирин (82, 280–281).

С мужеством исправляй то, что требует исправления. Только из чистоты может приноситься истинная молитва к Богу (82, 143).

Чистота сердца доказывается нерассеянной молитвой (82, 216).

Чистота сердечная, побеждая сердечные брани, приуготовляет сердце в место покоя Сына Божия (82, 219).

Невозможно, чтобы Христос пребывал в человеке вместе с грехом. Если вселился в тебя Христос, то умер в тебе грех. Преподобный авва Исаия (82, 227).

Небо находится внутри тебя: если ты чист, в самом себе ты увидишь Ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку их. Преподобный Исаак Сирин (82, 252).

Блажен, кто, просветив сердечные очи, всегда, как в зеркале, видит в себе Господа; такой человек получит облегчение от страстей и от лукавых помыслов. Преподобный Ефрем Сирин (28, 528).

Достигнуть чистоты сердца можно только через единого Иисуса (33, 417).

Нелегкое дело – приобрести чистое сердце, много нужно человеку борения и труда, чтобы иметь чистыми совесть и сердце и совсем искоренить в себе зло (33, 205).

В одном сердце есть два рода жизни – жизнь света и жизнь тьмы (33, 150).

Сердце подвижника представляет из себя поле битвы: там лукавые духи борются с душою, а Бог и Ангелы взирают на подвиги. Преподобный Макарий Египетский (33, 270).

Не в том только беда, что мы не имеем чистого сердца, а в том, что не стремимся к тому, что может сделать его чистым. Святитель Иоанн Златоуст (46, 526).

Мы должны сохранять сердце наше непорочным во всякой святыне, если желаем, чтобы Бог обитал в нем. Преподобный авва Исаия (34, 68).

Сердце называется сокровенной клетью души, в нем бывает много таких беззаконий, которые видит одно Недремлющее Око. Преподобный Нил Синайский (49, 246).

Надо со всей осторожностью охранять свое сердце и чувства, потому что в этой жизни мы ведем великую брань, и враг наш неистов (25, 403).

Сердце твое – святой жертвенник; может ли водворяться в тебе нечистая похоть? (28, 350).

Пока сердце пребывает в добре, до тех пор и Бог в нем пребывает, до тех пор оно служит источником жизни, потому что от него исходит доброе. Но когда оно уклоняется от Бога и делает беззакония, оно становится источником смерти, потому что из него исходит зло. Сердце – Божия обитель, потому имеет нужду в охранении, чтобы не вошло в него зло и не удалился из него Бог (28, 349).

Дивно это, братия мои, весьма чудесно... непостижимо для горних и неизреченно для дольних. Недоступный для всякого ума входит в сердце и обитает в нем. Сокровенный и Огненный пребывает в сердце. Земля не выносит прикосновений стопы Его, а чистое сердце носит Его в себе. Небо – мало для Него, а сердце – обитель Его. Он объемлет небо десницей Своею, а малое пространство, сердце – жилище Его. Если распрострется – вся тварь не заключит Его в пределы свои, но если взыщет сердце, то и малое сердце взыщет Его. Малое место избирает Он в человеке для жилища Своего, и делается человек храмом Божиим, в котором обитает и пребывает Бог. Душа – храм Его, а сердце – святой жертвенник, на котором приносится хвала, славословие и жертвы. Иереем же бывает Дух, Который стоит и священнодействует там. Преподобный Ефрем Сирин (28, 350).

Ничто так не свойственно христианину, как быть миротворцем; за это и Господь обещал нам Свою величайшую награду. Святитель Василий Великий (9, 218).

Если ты предотвратил бедствие войны, одним даром для тебя служит награда, другим – сам подвиг, потому что если бы за это и не ожидалось воздаяния, мир сам по себе, для имеющих ум, дороже всякой о нем заботы. Поэтому избыток Божия человеколюбия можно познать в том, что Он награждает не за труды и лот, но, можно сказать, за удовольствия и радости; ибо из всего, что радует, главное есть мир, который каждому желательно иметь в такой мере, чтобы не только самому пользоваться им, но, по великому обилию его, уделять и неимеющим. Ибо сказано: «блаженны миротворцы» (Мф. 5, 9), а миротворец тот, кто дает мир другим. Но никто не сообщит другому того, чего не имеет сам. Поэтому желательно, чтобы прежде ты сам исполнился благами мира, а потом уже снабдил ими имеющих в них нужду (18, 457).

«Блаженны миротворцы» – Писание в кратком выражении предлагает в дар исцеление от многих недугов... Сперва выясним: что такое мир? Не что иное, как исполненное любви расположение к соплеменнику. Что же подразумевается под противоположностью любви? Ненависть, гнев, раздражение, зависть, злопамятство, лицемерие, бедствие войны. Видишь ли, от скольких и каких недугов предохраняет одно изречение? Ибо мир противится всему перечисленному и уничтожает зло... Рассуди сам, какова жизнь взаимно друг друга подозревающих и ненавидящих? Встречи их неприятны, все одному в другом отвратительно, уста безмолвны, взоры обращены в разные стороны, слух загражден... Но как аромат наполняет воздух, так Господу угодно приумножить для тебя благодать мира, чтобы жизнь была исцелением чужой болезни (18, 458).

«Блаженны миротворцы...» Кто же именно? Подражатели Божиему человеколюбию, проявляющие в жизни своей то, что свойственно Божией деятельности. Податель благ и Господь совершенно истребляет и обращает в ничто все, что не родственно добру и чуждо ему и тебе, и узаконивает этот образ действия: изгонять ненависть, прекращать войну, уничтожать зависть, не допускать битв, истреблять лицемерие, угашать в сердце сжигающее внутренности злопамятство... Как с удалением тьмы наступает свет, так вместо перечисленного появляются плоды духа: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость...» и все названные апостолом блага (Гал. 5, 22). Потому как же не блажен раздаятель Божественных Даров, уподобляющийся Богу дарованиями, свои благотворения уподобляющий Божией великой щедрости? Но, может быть, ублажение имеет в виду не только благо, доставляемое другим? Но, как думаю, в собственном смысле миротворцем называется тот, кто мятежи плоти и духа и междоусобную брань естества в себе самом приводит в мирное согласие, когда приводит в бездействие закон телесный, «противоборствующий закону ума» (Рим. 7, 23), и подчинившись лучшему Царству, делается служителем Божественных заповедей... Итак, поскольку веруем, что Божество просто, несложно и неописуемо, то, когда и умиротворенное человеческое естество утрачивает сложность двойственности и все претворяется во благо, становясь простым, неописуемым и как бы в подлинном смысле единым, так что ему возвращается единство видимого с тайным, сокровенного с видимым, тогда, действительно, подтверждается ублажение, и такие люди в подлинном смысле называются сынами Божиими, сделавшись блаженными по обетованию Господа нашего Иисуса Христа. Святитель Григорий Нисский (18, 465).

«Блаженны изгнанные за правду» (Мф. 5, 10). Откуда и кем «изгнанные»? Ближайшее понимание слова указывает на поприще мучеников, подразумевает путь веры... Ибо действительно блаженно быть гонимым ради Господа. Почему? Потому, что изгнание злом делается причиной пребывания в добре. Отчуждение от лукавого служит поводом к сближению с добром. А добро и то, что выше всякого добра, есть Сам Господь, к Которому спешит гонимый. Потому истинно блажен, кто на благо себе пользуется содействием врага. Поскольку жизнь человеческая заключается в междуцарствии добра и зла, то как отпавший от благой и высокой надежды впадает в пропасть, так разлучившийся с грехом и избавившийся от растления, приближается к правде и нетлению. И хотя гонение мучительно, но венец мученичества превышает всякое блаженство... И Господь, видя немощность естества, заранее возвещает об этом увенчании подвига, чтобы с надеждой на Царство претерпевали они временное страдание. Потому-то великий Стефан, побиваемый камнями, радуется, как бы приятную росу с готовностью принимает на себя летящие камни и награждает убийц благословением, молясь, чтобы оставлен был им этот грех. Ибо и обетование он слышал и видел, что обещанное явлено ему... Когда он спешит совершить исповедание, исполняется обетование – отверзается небо, из премирного жребия нисходит на подвижника и Божия Слава, и Сам Тот, о Ком свидетельствует подвижник... Из этого познаем, что Один и Тот же и распоряжается подвигами и со Своими подвижниками противостоит их врагам. Потому кто блаженнее гонимого ради Господа, если ему предоставлено иметь сподвижником Самого Подвигоположника? Нелегкое, а может быть, и невозможное дело – видимым земным удовольствиям предпочесть невидимое благо и быть изгнанным из своего дома, разлученным с супругой и детьми, с братьями и родителями... если Сам Господь не содействует ко благу сделавшегося по предведению «званным» ... пригвожденная к житейским сладостям душа слишком привязана к телу, к которому прилепилась, она влачит на себе бремя жизни подобно черепахам и улиткам, будто связанная раковиной, и становится неповоротливой. В таком состоянии она легко уловляется гонителями при угрозе потери имения или утраты чего-либо иного, вожделенного в этой жизни, без сопротивления отдаваясь во власть гонителей и делаясь подругой преследующих. Но когда «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр. 4, 12) проникает в истинно принявшего веру и рассекает сросшееся, и расторгает связи привычки, тогда верующий сбрасывает с плеч мирские удовольствия, как бремя, и подобно скороходу, легко и быстро проходит поприще подвигов, пользуясь в движении своем превосходством Подвигоположника. Ибо взирает не на то, от чего стремится, не на сладости, которые позади, обращает око, но жаждет предлежащего ему блага; не скорбит об утрате земного, но восхищается приобретением Небесного. А потому с готовностью приемлет он всякий вид мучения, как повод и содействие к предстоящей радости, с готовностью приемлет огонь, как очищение, меч, как расторжение связей ума с вещественным и плотским... Гонимый врагом и прибегающий к Богу приемлет скорби, как угашение сластолюбия, потому что невозможно чувствовать наслаждения тому, кто в скорби. Поскольку грех вошел через удовольствие, то скорбями он, без сомнения, будет изгнан... «Блаженны изгнанные» ради Господа... Будем внимать этим словам, как если бы сама Жизнь возвещала нам это блаженство. Блаженны гонимые смертью ради меня, или как бы Свет сказал: блаженны изгнанные из тьмы ради Меня. Представьте себе, что Господь, Который есть Правда и Святость, Нетление и Благость... скажет тебе, что блажен всякий удаляемый от всего, противоположного Ему: от тления, тьмы, греха, неправды, корысти и от чего бы то ни было, что на деле и по смыслу несогласно с добродетелью... Итак, не скорбите, братия, изгоняемые от земного: переселяемый отсюда водворяется в Царских небесных чертогах. Святитель Григорий Нисский (18, 470).

Высшая радость – быть ненавидимыми ради Христа, изгоняемыми за веру в Бога, терпеть всякое оскорбление и позор. Преподобный Макарий Египетский (33, 342).

Прежде пригвождения ко Кресту Иисус предан был на биение. Это служит нам наставлением, что мы должны равнодушно переносить от людей всякое оскорбление и обиду (34, 73).

Кто повергает душу свою пред Богом, тот без смущения переносит оскорбления от людей (34, 95).

Христос подвергся за нас позорнейшей смерти. Потому и мы ради Его заповедей и за свои грехи должны терпеливо и равнодушно переносить справедливые и несправедливые оскорбления и бесчестия. Преподобный авва Исаия (34, 183).

Бог попускает многим оскорблять праведника, доставляя ему случай к приобретению вечной и нескончаемой славы, воздаваемой за перенесение чрезмерных скорбей. Преподобный Нил Синайский (49, 241).

Оскорбил тебя кто – перенеси благодушно, а перенесешь благодушно, если будешь думать не об обиде только, но и о достоинстве Повелевшего переносить ее, и переносить с кротостью (36, 179).

Вас оскорбляют? Бывает оскорбляем и Бог. Вас поносят? Бывает поносим и Бог. Вас подвергают оплеванию? То же [терпел] и Господь наш. В этом Он имеет общение с нами... следовательно, мы [оскорбляемые] имеем общение с Ним... Переносить оскорбления свойственно Богу, а оскорблять напрасно – диаволу. Вот две противоположные стороны (43, 348).

Оскорбили тебя и укорили? Помолись Богу, чтобы Он скорее умилосердился над оскорбившим, он брат твой... но он очень часто нападает на меня, говоришь ты. Значит, тебе высшая и большая награда, и в этом случае тебе особенно справедливо отложить свой гнев, так как он уже получил смертельный удар – его поразил диавол. Святитель Иоанн Златоуст (43, 581).

Как воду жизни, пей поругание от всякого человека, желающего напоить тебя этим лекарством... тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей и Свет Божий не оскудеет в сердце твоем. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 47).

Господь сделался ради нас человеком, претерпел заушения, оплевания и Крест, и этими страданиями, какие Он, бесстрастный по Божеству, претерпел, учит нас и говорит каждому: если хочешь ты, человек, обрести Жизнь Вечную и быть вместе со мною, смирись и ты ради Меня, как Я смирился ради тебя и, отложив гордое и диавольское свое мудрование, прими ударения по ланитам, оплевания и заушения и не стыдись претерпеть все это до смерти. Если же постыдишься пострадать ради Меня и ради Моих заповедей, как Я пострадал ради тебя, то и Я постыжусь тебя во Второе Пришествие Мое, когда приду со славою многою. Тогда Я скажу Ангелам Моим: этот постыдился смирения Моего и не захотел оставить славы человеческой, чтобы уподобиться Мне. Теперь же, когда он потерял тленную славу, а Я прославился безмерною Славою Отца моего, стыжусь и Я даже смотреть на него, изгоните его вон. Да возьмется нечестивый и да не видит он Славы Господней. Вот что услышат те, которые по видимости исполняют заповеди Христовы, но ради стыда человеческого не терпят поруганий, бесчестий, заушений и ран... Ужаснитесь и вострепещите, люди, слышащие это, и с радостью претерпевайте то, что претерпел Христос для спасения нашего. Бог заушается от какого-нибудь раба, чтобы дать тебе пример победы, а ты не хочешь принять заушения от подобного тебе человека. Стыдишься перед человеком подражать Богу? Как же тебе соцарствовать и прославляться вместе с Ним в Царствии Небесном, если не потерпишь того же? Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 457).

Понудь себя и постарайся радоваться, когда кто скажет тебе оскорбительное слово или осудит тебя, или проявит презрение к тебе. Потому что под таким поношением и бесчестием скрыто великое сокровище, и если ты охотно примешь их, то очень скоро окажешься богатым духовно, о чем не будет знать даже тот, кто совершит для тебя такое благодеяние, то есть тот, кто нанесет тебе бесчестие. Никогда не стремись, чтобы кто-нибудь любил тебя в этой жизни и почитал тебя, чтобы тебе свободнее было сострадать Христу распятому, ни от кого и ни от чего не встречая в этом препятствия (62, 261).

При напраслинах, оскорблениях и нападках не обращай внимания на то, насколько неправы причинившие их тебе. Остановись вниманием только на том, что Бог для твоего блага попустил тебе это встретить и что ты этого блага себя лишишь, если допустишь нетерпимость, раздражение и немирность. Не допытывайся и того, почему именно тебе попустил это Бог. Веришь, что Бог всегда праведен и милостив? Веруй, что и в настоящем случае Он проявляет правду и милость, хотя и не понимаешь, как. Преподобный Петр Дамаскин (62, 261).

Кто ненавидит огорчающих, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих, тот избегает покоя о Христе. Преподобный авва Дорофей (58, 210).

Огорчаться или не огорчаться оскорблениями – это зависит не от тех, которые причиняют их, но от тех, которые им подвергаются. Да и из-за чего тебе огорчаться? Если тебя оскорбили несправедливо, в таком случае приличнее всего не негодовать, а жалеть оскорбителя, если же справедливо, то тем более надо быть спокойным. Но если совесть укоряет тебя в том, что сказано, в таком случае не огорчайся его словами, но исправься в своих делах (42, 564).

Не будем искать воздаяния здесь, но особенно тогда и будем радоваться, когда мы, делая добро, терпим зло, потому что там Бог готовит нам награду не только за добрые дела, но и за терпение искушений. Святитель Иоанн Златоуст (44, 443).

Если бы теперь, без замедления и тотчас, вознаграждал Господь за добрые дела, то это было бы более куплей, чем благочестием. Преподобный Нил Синайский (49, 360).

Если мы желаем, чтобы нас провозгласили победителями и увенчали, то принесем в жертву самих себя. Тогда никакая смертная и житейская страсть да не найдет в нас места, но, расставшись со всем, мы будем говорить и делать только достойное Неба. Преподобный Исидор Пелусиот (52, 94).