Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

– А почему дед Сингх так быстро разбогател? Мысли об этом до сих пор не давали покоя ни мне, ни остальным, но я никогда не высказывал их вслух. В тот вечер мы стояли на веранде и наслаждались видом ярко освещенных домов. Похоже, что каждая индуистская семья соревновалась с соседями в том, кто сможет зажечь больше дей во время ежегодного праздника Дивали.

– Пандиты говорят, что золото ему дали духи, – тихо ответил дядя Деонарин. Действительно, этому трудно найти какое-либо логическое объяснение. Конечно же, дедушка много работал. И хотя он был из высокой касты кшатриев, работать начал еще ребенком – косил траву для фермы за десять центов в день. Потом он каким-то образом купил у одного китайца хибарку за пятьдесят долларов и там начал заниматься ювелирным делом. Вскоре эта хибара неизвестно почему сгорела в одну ночь, а после этого он стал миллионером, хотя, кроме его семьи, об этом долго почти никто не знал.

– Дедушка всегда совершал на Дивали особую пуд-жу для Лакшми два раза в день, в одиночестве, перед своим большим железным сейфом. Он также выполнял в своей комнате и другие мистические обряды, но никому не позволял наблюдать за этим.

– А как ты думаешь, это Лакшми сделала его таким богатым, или духи? – спросил я. Наш семейный пандит периодически проходил по всем комнатам дома с зажженной дейей, поклоняясь дому и его духам – особенно духу деда, который его построил. Он торжественно три раза обводил дейей портрет деда Сингха, висевший в гостиной. Мы почитали духов так же, как и богов, и порой даже не могли определить разницу между ними.

– Какая разница, как это называть? Во вселенной есть только одна сила. Я важно кивнул:

– Если Лакшми – это богиня богатства и процветания, то почему же тогда почти все индусы такие бедные? – спросил высокий чернокожий парень. – Поклоняться ей – это пустая трата времени!

– Ты не понимаешь, что есть карма и закон перевоплощений! Человек может быть беден в одной жизни и богат в следующей.

– Ну и сколько же жизней для этого понадобится? Посмотри вокруг! Большинство индусов работают на тростниковых плантациях, живут в нищенских лачугах…

– Моя семья вовсе не бедная!

– Он имеет в виду индусов вообще, – вмешался в Разговор худощавый английский подросток. – Посмотри на Индию, она одна из самых нищих стран в мире!

– А с чего ты это взял?

– Мне рассказывал мой отец. Он жил в Индии до того, как я родился. Там больше крыс, чем людей, а кругом нищета и болезни!

– Возможно, так было тогда, когда ею управляли англичане, но не после независимости!

– Люди в Индии умирают от голода, крысы жиреют, а священные коровы умирают от старости! – вступил в разговор еще один юноша. – Вот что сделали с Индией ее боги и перевоплощение душ!

– Это все неправда! Моя мать живет в Индии, и она никогда не пишет нам ни о чем подобном!

– Что заставляет тебя думать, что этот мир единственный? – спросил меня Госин, когда мы обсуждали эти проблемы в его хижине, где день и ночь, пока шел праздник Дивали, горели дейи. – Веды говорят, что существует много миров. Может быть, в этом мире живут только бедные индийцы. А когда они получают хорошую карму, они идут в лучший мир.

– Да, но разве здесь нет богатых индусов, как дедушка Сингх и пандиты? Госин кивнул:

– Я что хочу сказать, Бхаи, может быть, это и не для всех… но, наверное, в других мирах живут только богатые.

– Но ведь в гите Кришна говорит, что когда в другом мире карма вырабатывается, ты снова возвращаешься назад.

– Некоторые вещи не так просто ухватить… Неужели глаза предали Госина и я заметил в них тень сомнения? Но он быстро поправился:

– Что случилось, Ма? – крикнул я.

– Там кто-то пришел и ждет на улице. Пойди посмотри, кто это. Наша семья уехала на побережье, на праздник Картикнахан. Почти все индуисты на Тринидаде в этот день купались в реках, лагунах и в море в надежде на духовное очищение. Для пандитов это был самый доходный день в году. Они спешили от одной пуджи к другой, от одних купающихся к другим, от одного пиршества к другому, конечно же, за большую плату и хорошие подарки. В этот день можно было значительно улучшить свою карму, накормив брамина. Но я стал сомневаться в пользе подобных ритуалов. Ничто внешнее не могло изменить карму — даже купание на Кар-тикнахане. После купания многие индуисты возвращались домой и снова ели мясо, били и обижали своих жен. Конечно, такие праздники были нужны, но, как сказал Кришна, не для йога. Я избрал гораздо лучший способ проводить свое время.

– Хорошо, Ма, – крикнул я. Почтительно завернув фигурку Кришны в священную ткань, я поставил ее на алтарь, вышел на веранду и услышал, что кто-то стучится внизу. Перегнувшись через перила, я увидел старого нищего индуса.

– Что тебе нужно? – крикнул я ему.

– Я хочу есть! – сказал он, протягивая руку. И хотя здесь никто никогда не впустит нищего в дом, я решился на это, настолько несчастным он выглядел.

– Иди сюда! – крикнул я, жестом приглашая его подняться по лестнице. – Я посмотрю, что у меня есть.

– Я не смогу туда взобраться!

– Хорошо, тогда иди направо, к другим воротам. Я показал ему, куда нужно идти. Нищий был похож на неприкасаемого, на того, кому я не позволил бы даже подходить ко мне, – ведь это осквернило бы брамина. Но увидев, с каким трудом он передвигается, тяжело опираясь на палку, шатаясь и спотыкаясь, я почувствовал глубокое сострадание к старому нищему. Он тоже человек. И мне было приятно, что я осознаю это. Торопливо спустившись по задней лестнице, я открыл ворота и с радушной улыбкой провел его во внутренний дворик.

– Садись сюда, – сказал я, указывая на кресло у стола. Он холодно посмотрел на меня своими большими круглыми немигающими глазами, а затем с тяжелым вздохом рухнул в кресло. Он отказался от воды, которую я предложил ему, чтобы помыть руки, с таким видом, как будто ему это безразлично.

– Я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, – сказал я. На кухне мне удалось найти то, что осталось от завтрака: тонкие роти, похожие на блины, и бхаджи – шпинат с острыми специями. Я поставил на стол тарелку с едой, а сам сел напротив, с интересом наблюдая за нищим. Наверно, он был одним из странствующих святых, часто встречавшихся в нашей части острова, которые отказались от всего, что имели. Как правило, это было совсем немногое. Его длинные седые спутанные волосы были грязны, а в бороде застряли остатки пищи, которую он ел раньше. Его дхоти, которое когда-то было белым, сейчас стало серым, сплошь покрытым пятнами. Мне пришлось отодвинуть свое кресло подальше, так как запах, исходивший от него, был невыносимым. Но тем не менее я испытывал растущее чувство сострадания к этому внешне неприятному человеку, что давало мне возможность почувствовать собственную добродетельность. Это поможет моей карме.

– Эй, что тебе нужно?

– Зайди! Я, немного поколебавшись, открыл дверь. Он не мог подняться с сиденья. Мне показалось, что в его глазах проскользнула насмешка. Я зашел и, стараясь не дышать, схватил его под руки и потянул изо всех сил. Он закряхтел, но мои усилия оказались недостаточными. Не знаю, как мне это удалось, но в конце концов он снова стоял на ногах, качаясь из стороны в сторону и опираясь на палку. Похоже, что он неспособен был говорить. Жестикулируя и бормоча, он дал мне понять, что не может согнуться. Я, смутившись, поднял его Дхоти и, не имея больше сил сдерживать дыхание, сделал несколько коротких вдохов, несмотря на отвратительную вонь. Видимо, он не мылся несколько месяцев. Но он был человеком, и, несмотря на его холодный взгляд и недружелюбность, я хотел помочь ему. Мне было приятно делать это, и я уже давно не испытывал Подобного чувства.