Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

Глава 5. Пандит Джи

Храм в Дурге, посвященный Вишну, супругу Лакшми, на первый взгляд ничем не отличался от других храмов в маленьких городках Тринидада. Невысокие стены, потемневшие от времени, крыша из оцинкованной жести, знамена и разные святыни в маленьком внутреннем дворике были самыми обычными. Он совсем не был похож на величественные старые храмы Индии, которые я видел на картинках. Но внутреннее святилище было действительно сердцем храма, как и сердце человека, и там обитало само божество. Над внутренним двориком, напротив входа, возвышалась огромная статуя Вишну, за которой можно было увидеть священное место, отгороженное невысокими перилами.

Несмотря на незатейливый внешний вид, храм в Дурге считался одним из лучших на всем острове, так как его главный пандит, досконально знавший индуизм, пользовался большим уважением. Он принял обет безбрачия, то есть стал брахмачари, был красив, спокоен и обаятелен. Я считал большой удачей учиться у такого достойного индуиста. Казалось, что он рад познакомиться со мной.

Комната, в которой меня поселили, была очень простой, без всяких украшений, и не имела двери, что полностью исключало возможность уединения. Там стояли две узкие и низкие кровати, сделанные из деревянных досок. Мой сосед, юноша лет восемнадцати, был необычайно религиозен, но он не был брамином и поэтому не мог принимать участия в обучении, которое предстояло мне.

Наш день начинался очень рано. В последней четверти ночи совершалась церемония пробуждения Вишну, божества этого храма. В половине шестого утра мы все собирались, чтобы послушать веды, читаемые на хинди, а затем проводили два-три часа в медитации. Первая назначенная мне мантра былахари ом тат сат. Брахмачари всегда начинал свою медитацию с повторения мантры ом, соединяющей человека с Брахманом. Этой высшей и наиболее трудной мантре, как и всем остальным, должен научить гуру. Считалось, что если брамин будет поститься много дней, сидя на священной траве, лицом на восток, и повторять ом, для него все сущее становится понятным и все, что бы он ни делал, получится.

Для нас не было ничего важнее ежедневной медитации, самого сердца йоги, ведущей к вечному блаженству. Но она была также и опасна. Если медитирующий не был подготовлен, его поджидали тяжелые психические расстройства и жуткие видения, как под воздействием наркотиков. Было известно, что демоны, описанные в ведах, иногда овладевали некоторыми йогами. Энергия кундалини, которая поднимается вдоль позвоночника, вызывает в медитации ощущение экстаза и силы, но если она неправильно контролируется, то может нанести огромный вред телу и рассудку. Граница между блаженством и ужасом была очень зыбкой, и поэтому мы, начинающие, находились под строгим наблюдением брахмачари и его помощника.

Во время медитаций я начал видеть необычные цвета, слышать неземную музыку и посещать экзотические планеты, где боги общались со мной, вдохновляя на достижение еще более высоких ступеней сознания.

Иногда в трансе я сталкивался с теми демоническими созданиями, которые были изображены в индуистских храмах. Я пугался этого, но брахмачари объяснил, что это было нормальным явлением, и убедил меня продолжать поиски своего истинного Я. Иногда я ощущал мистическое единство со вселенной. Я сам был вселенной, господом всего, всемогущим, вездесущим. Наставники поражались моим результатам. Я, без сомнения, был тем избранным, которому было предназначено рано достигнуть соединения с Брахманом. Силы, направлявшие моего отца, теперь помогали мне...

Я всегда ел мало, но за три месяца, проведенных в храме, стал есть еще меньше -один раз в день, в богатой индуистской семье, содержавшей по соседству молочную ферму. Они были очень довольны тем, что с ними обедал брамин, так как это гарантировало им улучшение кармы. В свою очередь, я был очень рад общению с целым стадом коров, которых так любил.

К своему великому удивлению, я узнал, что люди, делающие слишком большой упор на самоотречении в какой-то одной области, могут потакать своим слабостям в других. Один молодой человек, который собирался стать святым, прилагал, как мне казалось, слишком много усилий, следя за внешностью: подолгу укладывал свои длинные черные волосы и уделял много внимания одежде. Единственное, чем он пренебрегал, – это его живот, который рос неумолимо из-за постоянного переедания. И я был шокирован, узнав, что он находится в интимных отношениях с некоторыми Девушками, часто посещавшими храм.

- Эй, парень, как тебе Шама? Она мила, не правда ли? – спросил он меня однажды.

Шама, лет двенадцати, с приятным лицом и длинными блестящими волосами, была из тех девушек, котоые постоянно вертелись вокруг храма, но не очень-то думали о религии.

Ничуть не смутившись, он подмигнул мне и ухмыльнулся.

– Тут есть одно хорошенькое местечко, где можно с ней уединиться, и никто не узнает!

Теперь все мое лицо просто пылало.

– Ты думаешь, что он брахмачари? Послушай-ка внимательно, что я тебе расскажу...

В зале послышались шаги, и он замолчал. Пытаясь сдержаться, я бросился прочь из комнаты и чуть не столкнулся с брахмачари. Я смутился от мысли, что он мог подумать, будто я слушал эти сплетни о нем.

– Ты, наверно, куда-то спешишь, – сказал он с улыбкой и пошел дальше, по направлению к своей комнате.

Несколько дней спустя, прогуливаясь вдоль комнат, где все уже спали после вечерней церемонии, я услышал чьи-то всхлипывания. Удивившись, я подошел поближе и застыл на месте от гневного голоса брахмачари.

– Так это ты распространяешь сплетни обо мне? Не пытайся отрицать! Конечно же, в каждом храме бывают девушки. Они имеют право на это, как и все остальные. А я имею право проводить с любой из них столько времени, сколько захочу. И если я услышу еще хотя бы раз одну из твоих историй, тебе придется отсюда убраться!

Я даже не мог себе представить, что это были за истории. Без сомнения, какая-то ложь. Мои симпатии и уважение всегда были на стороне пандита. Я никогда не стал бы сомневаться в его святости. Конечно же, это было вполне нормально, что женщины и девушки бывали в этом храме, как и во всех остальных.

Однако потом я стал замечать, что красивая, грациозная девушка, которую звали Парбати, без сомнения, была влюблена в брахмачари. И совсем того не желая, мне пришлось признать, что он обращался с ней очень нежно, хотя и старался вести себя сдержанно, когда кто-нибудь видел их вместе. Странно, что я не замечал этого раньше. Парбати проводила много времени с ним наедине в его комнате, якобы готовя и подавая ему пищу, но вряд ли это могло занимать столько времени. И хотя я не все еще понимал, но чувствовал, что его поведение вряд ли соответствовало поведению того, кто поклялся никогда не жениться. Восхищаясь поначалу этим брамином, я сейчас был очень разочарован и встревожен.

Как-то раз я нечаянно услышал разговор нескольких прихожан об этом деле. Они сидели на корточках во внутреннем дворике:

Послышались возгласы одобрения, и все дружно закивали головами. Это немного успокоило меня.

Мои дни были слишком насыщены, чтобы много думать о прегрешениях брахмачари. В конце концов, карма сама все сделает. Я не мог сомневаться в этом. Даже соседская собака, за которой я наблюдал годами, была живым доказательством действия кармы. Эта тощая черная гончая, по имени Йоги, была строгой вегетарианкой. Она решительно отказывалась прикасаться не только к костям и мясу, но даже к яйцам. И хотя ее хозяин был мусульманином, она, казалось, исповедовала индуизм и постоянно посещала все большие религиозные церемонии. Очевидно, получив тяжелый урок в предыдущей жизни, сейчас Йоги зарабатывала себе хорошую карму. Тот факт, что она постоянно лаяла и ссорилась с другими собаками, убеждал меня в том, что в нее воплотился индуист с дурной кармой. К тому же я знал пандита, который вел себя точно так же, как и Йоги. А когда я понял, что Йоги приходит на церемонии потому, что ей нравится пища, которую там подают, это только укрепило мою веру в закон перевоплощения. Ведь многие индуисты не меньше Йоги любили эти деликатесы и получали гораздо большее наслаждение от пищи, чем от религиозных ритуалов.

Я очень огорчался, когда видел, что некоторые люди плохо обращаются с животными. Если они верили в переселение душ, то как они могли поступать таким образом?

Лето закончилось. Вернувшись домой, я заметил, что обучение в храме заметно возвысило меня в глазах религиозных людей. Когда я шел в школу через весь город, то сразу становился центром почтительного внимания.

– Сита-Рам, пандит Джи, – раздавалось то справа, то слева, и люди подбегали, спеша низко поклониться.

Мне это нравилось. Особенно я радовался тому, что был признан пандитами. И хотя я понимал, что еще не достиг полного самосознания, но чувствовал, что уже очень близок к высшему состоянию человека, описанному в бхагавад-гите. Если я уже в этом воплощении получу знание, то никогда больше не буду рожден на земле, а навечно соединюсь с Брахманом. Я был уверен, что мой отец достиг этого состояния, и искал того же освобождения. Вполне естественно, что другие люди, понимая, насколько я близок к идеалу, почтительно поклоняются мне.

Больше того, я, сидя перед зеркалом, поклонялся самому себе. А почему бы и нет? Я был бог. Кришна в прекрасной бхагавад-гите обещал дать божественное знание тому, кто занимается йогой. Я не считал, что стал богом, а просто понял, кто я есть на самом деле и кем был все это время – господом всей вселенной, перед которым склоняются его творения.

И хотя мне было трудно быть скромным, принимая поклонение, я постепенно научился этому, не принижая в то же время своей божественности. Нужно только помнить, что все люди имеют одинаковую сущность. Я учил индуистов тому, что они по своей сути божественны, но должны избавиться от цепей невежества, и очень гордился этим. Я стану гуру, учителем, без помощи которого нельзя даже надеяться избежать колеса перевоплощений.

В то время самым известным гуру был Свами Сивананда. Мы регулярно получали из Индии журнал, рассказывавший о больших пуджах и других религиозных событиях, происходивших в его ашраме, и о книгах, одна из которых называлась «Мой бог Сивананда».

В ней описывалось учение Свами и приводились различные свидетельства и письма многочисленных последователей. В журнале всегда было несколько его фотографий, и одна из них занимала почетное место на нашем семейном алтаре. Мы получили письмо от матери, в котором она рассказывала о своем визите в ашрам Сивананды. Она была потрясена его божественным присутствием и уверяла нас, что он святой человек, учитель. Я решил стать таким же, как он. И даже после его неожиданной смерти мы продолжали поклоняться ему как одному из высших учителей.

Несмотря на то, что у меня была репутация благочестивого человека и почтительное внимание ко мне постоянно росло, я еще во многом оставался ребенком. Я все так же восторженно ждал подарков, принесенных дедом Морозом, так как Тринидад, будучи британской колонией, праздновал христианское Рождество. В этом принимали участие все. Индуистские, буддистские и мусульманские торговцы без всяких угрызений совести занимались делом, которое приносило большую выгоду, и никакие религиозные убеждения не могли помешать им. Дед Мороз становился всеобщим святым и самым любимым богом.

Маленькие дети в ночь перед Рождеством должны были рано ложиться спать, в то время как взрослые были заняты последними приготовлениями к празднику или попросту пьянствовали. Дети постарше что есть силы дули в свои свистки, колотили по большим кастрюлям и барабанам, гремели хлопушками и размахивали бенгальскими огнями. Вряд ли при таком шуме кто-нибудь мог заснуть, но мы знали, что дед Мороз не остановит своего северного оленя и не оставит намникакого подарка, если мы не будем лежать тихо.

Однако в это Рождество я твердо решил хоть одним глазком посмотреть на деда Мороза, даже если мне придется всю ночь не спать. Я хотел, чтобы он не заметил, как я за ним наблюдаю.

– Эй, а что это ты делаешь? – спросил меня Ананда, мой двоюродный брат, вместе с которым я спал на большой двуспальной кровати.

Я пытался вырезать ножницами в простыне две маленькие дырочки. В нашем тропическом климате почти никогда не пользовались одеялами, но простыни были необходимы для защиты от москитов.

– В конце концов Ананда тихонько захрапел. Я изо всех сил пытался не заснуть, сосредоточив все свое внимание на окне, через которое должен был войти в комнату дед Мороз и принести подарки. Время тянулось ужасно медленно. И когда я почувствовал, что не смогу продержаться больше ни минуты, послышались шаги, но не у окна, а с противоположной стороны! Я вздрогнул от неожиданности, но вовремя спохватился и осторожно повернул голову, пытаясь смотреть через дырочки. В темноте я едва разглядел дядю Кумара, крадущегося к нашей кровати с пакетом в руках. Он достал из него подарки, положил их возле нас и тихо вышел из комнаты в полной уверенности, что остался незамеченным.

Потрясенный своим открытием, я еле дождался окончания завтрака, чтобы сообщить эту новость Кришне и Шанти, самым старшим из моих двоюродных братьев и сестер.

Этой ночью я сыграл с ним хорошую шутку, и я видел его своими собственными глазами!

Я долго размышлял и пришел к выводу, что в этом нет ничего удивительного. Конечно же, христианские боги – всего лишь выдумка, не то что индуистские, которых иногда можно было увидеть во время медитации или другим образом. Мы тогда еще ничего не знали ни о серьезных исследованиях подобных феноменов парапсихологами и учеными, ни о том, что такие же видения бывали у разных людей, как, например, у известного швейцарского психолога Карла Юнга. Мы же считали реальным только то, что видели и чувствовали сами.

– Ай! Ревати! Ай! Посмотри туда!

Я подскочил на своей кровати и, протирая глаза, пытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте. За дверью послышались быстрые шаги и взволнованные голоса, а Нани продолжала кричать.

Когда в доме загорелся свет, я нашел в себе силы встать и пойти в спальню Нани.

Госин почему-то занервничал. Он снова пожал плечами, с трудом поднялся на ноги и озабоченно посмотрел на небо. Над заливом собирались грозовые тучи.

– Я думаю, скоро будет дождь.

Покачав головой, Госин повернулся и с растерянным видом направился в хижину.

– Я не играю с духами, – сказал он, остановившись в дверях. – Это дело ада.

Молния рассекла небо пополам и прогремел удар грома. Хлынул проливной дождь.

Я испуганно бежал по дорожке к дому. Наверное, боги были рассержены.