Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

Глава 15. Смерть гуру

– Намахсте, намахсте, йог Рабиндранат Махараджа!

Я поднял глаза от книги Бертрана Рассела «Почему я не христианин» и увидел высокую тощую фигуру Бхаджу Радхая Говинды, который почтительно склонился передо мной, а затем медленными шагами стал отходить назад. Я с удовольствием заметил, что он никак не сможет попасть на ту часть веранды, где я сидел, если не пройдет через весь дом. А если он окажется внутри, то, несомненно, начнет разговаривать с Ма или тетей и уже не доберется до меня. Он был давним другом нашей семьи и жил неподалеку от нас, у залива Кали.

Говинда часто приходил к нам и любил беседовать со мною об индуизме, но сейчас у меня совсем не было настроения для этого. В ярко-оранжевом дхоти, с длинными волосами и седой бородой, он был похож на индуистского святого. Говинда целиком и полностью вжился в эту роль и тщательно разыгрывал ее с соответствующими атрибутами, хотя действительно был настоящим индуистом. Я поклонился ему в знак приветствия, глядя с улыбкой, как он взбирается вверх по ступенькам, ударяя по каждой из них массивной тростью, которую носил не столько по необходимости, сколько для того, чтобы выглядеть эффектнее. Говинда, распевая, как обычно, высоким голосом мантры, скрылся внутри дома.

Книга «Почему я не христианин» разочаровала меня. Я взял ее в библиотеке колледжа и надеялся, что она поможет мне. Но аргументы Рассела были слабенькими и противоречивыми, и чем больше я читал о том, почему он не стал христианином, тем больше понимал, что должен им стать – этого требовали факты. Я отложил книгу в сторону и посмотрел на покрытое белыми облаками небо, давая отдых глазам и погрузившись в размышления.

Сколько еще я буду отказываться принять Христа, зная, что Он на самом деле является истинным Богом, Спасителем, умершим за мои грехи? Я был жалким человеком, боящимся потерять свое положение в индуистском обществе и уважение в семье. Но разве истина и мои отношения с Богом не были гораздо более важными? Конечно же, были, но я все еще боялся. На веранде появился Кришна и взволнованно сказал:

– А, вот ты где, Раби. Я тебя искал. Сегодня вечером в Руэве будет одно собрание, на которое, по-моему, тебе стоит сходить.

– Что за собрание?

– Собрание небольшой христианской группы. Они будут объяснять Библию. В последние дни Кришна очень изменился. Он был радостным, и с ним стало легко

общаться. И вот сейчас он звал меня на христианское собрание. Неужели он подозревал, что творится у меня в душе? Как мне хотелось пойти! Но что будет, если меня там увидят мои знакомые? Тогда могут поползти разные слухи.

– Ну как, Раби? Было бы здорово, если бы ты пошел. Я выхожу в полседьмого.

– А почему бы и нет? – сказал я, к своему собственному удивлению. – Да, почему бы и нет! На пути к Руэве к нам с Кришной присоединился Рамкаир, его новый друг.

– А ты знаешь, что будет на этом собрании? – спросил я его, желая подготовиться заранее.

– Совсем немного, – ответил он, – я ведь недавно стал христианином.

– Христианином? – спросил я, не веря своим ушам. – А скажи мне, Иисус действительно изменил твою жизнь? Рамкаир широко улыбнулся:

– Ну конечно же! Теперь все совсем по-другому!

– И ты узнал Бога?

– Да, после того, как я попросил Иисуса войти в мое сердце.

– Это правда, Раб! – радостно добавил Кришна. – Я тоже стал христианином, всего несколько дней назад. Он первый раз назвал меня так, как называли близкие друзья.

– Я так и думал! – воскликнул я.

К моему удивлению, я был рад за него. А потом радость вдруг сменилась настоящей паникой. Что творилось в последнее время с индуистами? Молли, Рамкаир, и вот теперь Кришна! Я ни разу в своей жизни не слыхал ни о чем подобном! Неужели я был следующим?

Примерно через час мы дошли до окраин Кувы и свернули на короткую узкую улочку в бедном квартале. Об асфальте здесь уже давно никто и не мечтал. То, что осталось с давних времен, совсем растрескалось и раскололось, и трещины заросли травой. На этой улочке было всего три дома, и я сразу обратил внимание на самое бедное, ветхое строение, уже долгие годы нуждающееся в ремонте, со всех сторон заросшее бурьяном. Оно было покрыто ржавой крышей, которую, видимо, никогда не красили. Еле проглядывала бледная надпись: «Дом Сердца и Руки» – отголосок лучших времен. Не было никакого объявления о том, что здесь проходили собрания, но громкое пение, очень вдохновенное, разливалось из открытых окон, не оставляя никакого сомнения, что мы пришли именно в то место, куда нужно.

С трудом сдерживая волнение, я неуверенно поднялся по разбитым бетонным ступенькам и вошел в дом. К моему удивлению, там было немногим больше десяти человек, а весь оркестр, который я представлял себе, слыша с улицы звуки музыки, состоял всего лишь из одной девочки лет шести (которая, как я узнал позже, была дочкой пастора), игравшей на маленьком дешевом тамбурине. Так мало людей – и какой энтузиазм! Я никогда не слышал такого пения.

Группа христиан состояла из нескольких индусов и негров вместе с подростками и детьми. И хотя я никого здесь не знал, но был уверен, что все знают меня и расскажут своим соседям-индуистам о том, что я приходил на христианское собрание. Остаться незамеченным в такой маленькой группе было просто невозможно. Я подумал, что надо действовать решительно, и пошел вперед по узкому проходу между пустыми деревянными скамейками, следом за мной – Кришна и Рамкаир. Я видел, как люди поворачиваются к нам с радостным удивлением, как они тихонько подталкивают при этом друг друга локтями. Но я невозмутимо прошел и сел на самой первой скамейке. Маленький хор с вдохновением пел:

Он шел на Голгофу – Он шел за меня, Он шел за меня, Он шел за меня. Весь путь на Голгофу прошел за меня, И умер Он, освобождая меня. Хотя безнадежным я грешником был, Грехи мои Он искупил и простил. Весь путь на Голгофу прошел за меня, И умер Он, освобождая меня.

Это была первая в моей жизни христианская песня, которая заинтересовала меня. Голгофа – это, наверное, место, где Иисус умер за грехи мира, а значит, и за мои грехи тоже. В их пении было столько чувства – они, должно быть, очень любят Иисуса!

Маленькая девочка, игравшая на тамбурине, посмотрела на нас и застенчиво улыбнулась. Все присутствовавшие продолжали петь эту песню. Я немало удивился, когда заметил, что мы тоже присоединились к поющим, захваченные их энтузиазмом. На индуистских церемониях пение было обычным делом, но оно никогда не было наполнено такой радостью, как у этих христиан.

Девочка подняла свой тамбурин вверх, и все замолчали. Затем она ударила в него, и все начали новую песню. Слова повторялись, и я снова стал подпевать. Трудно было сдерживать свои чувства, если то, что пелось в песне, было правдой!

Прекрасен и дивен Господь Иисус, Всесильный Князь Мира, Советник и Друг! Меня Он избавил от скорбей и мук, Позора, стыда и греха моего. Прославьте великое имя Его!

Проповедь еще не началась, но я уже узнал очень многое. Отношения христиан с Иисусом были так непохожи на ритуальные умилостивления богов на индуистских церемониях! Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь назвал индуистского бога «прекрасным» или «советником». И конечно же, никто не станет так петь о Шиве, или о Кали, или об их сыне Ганеше, получеловеке и полуслоне. И они называли Иисуса

– Князем Мира! Неудивительно, что Молли больше не нуждается в занятиях йогой для того, чтобы в сердце был мир. Слова этой простой песни загорелись огнем в моей душе.

Иисус спасет меня и оградит от греха! Истинно, это было благой вестью! Видимо, люди на собственном опыте убедились, что все, о чем они поют, было правдой, а иначе они бы не пели с таким воодушевлением и такой радостью.

Вскоре пришли еще несколько человек, и теперь нас было около пятнадцати. Девочка села на свое место, а вперед вышел молодой человек, которого я не сразу заметил.

– Добро пожаловать всем тем, кто пришел сегодня на наши евангельские встречи, – сказал он улыбаясь. – Пожалуйста, откройте в ваших сборниках гимн номер десять, последний.

Я не мог поверить своим глазам! Я узнал в этом молодом проповеднике Абдул Хамида, мусульманина, одного из самых отпетых хулиганов в школе, которого я очень не любил. Но сейчас он выглядел совсем другим! А гимн, который он предложил спеть, поразил меня еще больше, особенно припев:

Горит огнем в душе моей любви Иисуса свет, Горит, сияет радостно, ему предела нет. Сияет ослепительно в душе моей со дня, Когда Господь мой Иисус нашел и спас меня, Когда омыл мои грехи в своей святой крови, С тех пор во мне горит как солнце свет Его любви.

Как глубоко задели меня эти слова! Несмотря на то, что каждый день я поклонялся солнцу, внутри оставались темнота и холод. А эти люди пели о солнечном свете в их душе. И притом это был свет любви! Я не мог скрыть своего удивления и восхищения. Свет любви Иисуса сияет в самой душе!

А у меня не было никакой любви, о которой я мог бы петь. Я ненавидел многих людей, несмотря на свою религиозность. Я знал, что многие индуистские «святые» скрывали в своих сердцах немало обиды и злобы, а в отношениях между пандитами царила зависть и неприязнь. И конечно же, индуисты ненавидели представителей других религий и убили сотни тысяч мусульман в Индии.

Но эти христиане пели о любви Иисуса, которая жила внутри них и была такой чистой, светлой и, главное, настоящей, что они сравнивали ее с солнечным светом. И я хотел, чтобы у меня в душе был такой же свет!

После того как все спели еще несколько гимнов, вперед вышел проповедник, а по рядам пустили небольшую тарелку для пожертвований. Я положил на нее мелкую монетку и услышал, как звякнуло еще несколько монет. Насколько несравнимо это было с тем, что я собирал во время пуджи! Наверное, проповедник сейчас возмутится. Но как же я ошибался! Когда деньги были собраны и принесены проповеднику, он закрыл глаза и начал молиться:

– Мы от всего сердца благодарим Тебя, небесный наш Отец, за те благословения, которые Ты даешь нам по милости Твоей. Помоги нам использовать эти деньги осмысленно и с молитвой в служении Тебе для Твоей славы. Мы молим Тебя во имя Иисуса. Аминь.

Я чуть не рассмеялся, услышав, что он собирался использовать эти несколько монет «осмысленно и с молитвой». Что бы подумал какой-нибудь пандит, если бы ему предложили использовать те деньги, которые он собирал во время пуджи, для прославления Ханумана или любого другого бога? Он потратит их так, как ему заблагорассудится. Насколько же жадным и мелочным я был по отношению к тем деньгам, которые дарили мне люди!

Рамкаир тихо сказал, что Абдул Хамид, у которого есть жена и трое детей, ушел с хорошо оплачиваемой работы учителя, чтобы стать бесплатным пастором. Я был не в силах понять такое.

Темой проповеди был двадцать второй Псалом. Абдул Хамид говорил очень просто, и его слова проникали в самое сердце. Он говорил с глубоким убеждением, с какой-то духовной силой, которую я раньше никогда не ощущал. Каждое его слово относилось непосредственно ко мне. Я был удивлен, откуда этот человек мог знать о моих внутренних противоречиях, переживаниях и конфликтах? Ведь он не знал о том, что я приду!

Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться.

При этих словах что-то дрогнуло во мне. Я вдруг почувствовал, что истинный Бог и Пастырь зовет меня к себе, хочет, чтобы я стал одной из его овец. Но другой голос во мне спорил буквально со всем, что говорил проповедник. Он предупреждал меня, что я могу потерять все, и напоминал, какой престиж и какую славу я обрету, если стану великим пандитом, таким, как Джанкхи Прасад Шарма Махараджа. Сердце моей матери будет просто разбито! Как могу я опозорить доброе имя моего отца? Эти два голоса спорили во мне, но голос, призывавший меня к Доброму Пастырю, говорил с любовью, а другой голос был груб, коварен и угрожал мне. Но ведь истинно, что тот Пастырь, о Котором говорил Псалом, был Богом, Которого я искал! Даже если я потеряю все на свете, так ли это будет ужасно? Ведь если Сам Творец станет моим Пастырем, в чем еще я буду нуждаться? Если Он смог создать всю вселенную, неужели Он не сможет позаботиться обо мне?

Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

Каким виноватым я себя чувствовал, и насколько же тщетными были все мои прежние попытки очистить свою душу! После тысяч святых омовений я по-прежнему остался грешным внутри. Но этот Бог обещал привести меня к истинной праведности, а не такой, когда я гордился тем, какой я хороший, или пытался исправить свою карму для лучшего воплощения. Он простит меня, и я смогу принадлежать Ему, даже несмотря на то, что не заслуживаю этого, а затем Он поможет мне жить той жизнью, которую Он предназначил для меня. Это будет Его праведность, данная мне в подарок, если я приму ее. И постепенно я начинал верить в это чудо – в милость Божию, которая была так непохожа на все то, что я слышал раньше.

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною.

Несмотря на непривычный язык, мне все было понятно. Я буду освобожден от всех страхов, которые сопровождали меня всю жизнь: страх перед духами, преследовавшими нашу семью, страх перед злыми силами, омрачавшими мою жизнь, страх перед тем, что могли сделать со мной Шива и другие боги, если я не буду постоянно ублажать их. Если Бог станет моим Пастырем, мне нечего больше бояться, так как Он всегда будет со мной, защитит меня, даст мне мир.

Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

Проповедник сказал, что здесь имеются в виду небеса и жизнь в присутствии Божием. Это было так непохоже на все попытки самосознания!

– Господь Иисус Христос желает стать вашим Пастырем. Слышали ли вы Его голос, говорящий в вашем сердце? После Своего воскресения Иисус сказал: «Стою у двери и стучу – и это дверь вашего сердца. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною». Почему бы вам не открыть Ему двери вашего сердца прямо сейчас? Не откладывайте это на завтра – может быть слишком поздно!

Казалось, что проповедник говорит это лично мне. Я не мог больше ждать. Решив покончить с битвой, бушевавшей во мне, я встал со скамьи, вышел вперед и упал на колени. Пастор улыбнулся мне и попросил христиан помолиться вместе с нами. Рядом со мной встали на колени несколько человек. Многие годы индуисты склонялись передо мной – но теперь я склонился перед Христом!

– Ты пришел не ко мне, а к Иисусу, – сказал пастор. -Только Он может простить тебя и очистить, изменить всю твою жизнь и дать тебе живое общение с Живым Богом. Я вслух повторял за ним слова молитвы, приглашая Иисуса войти в мое сердце, – кроме слов «сделай меня христианином». Мне нужен был Иисус, а не это. Я еще не понимал тогда, что само по себе приглашение Иисуса в мою жизнь уже делает меня христианином, и никто не может стать настоящим христианином как-нибудь иначе. Затем пастор сказал «Аминь» и предложил мне помолиться своими словами. Тихо, задыхаясь от волнения, я начал:

– Господь Иисус, я никогда не читал Библию и не знаю, о чем она, но слышал, что Ты умер на Голгофе за мои грехи, и теперь я могу быть прощен и примирен с Богом. Спасибо Тебе за то, что Ты умер за меня, и за то, что Ты вошел в мое сердце и простил меня! Я хочу быть новым, другим человеком!

По моему лицу катились слезы покаяния за то, как я жил: за весь мой гнев, и ненависть, и эгоизм, и гордыню, и за то, что принимал поклонение, которое принадлежало только Богу. Теперь я знал, что Иисус не был одним из богов. Он действительно был Тем Самым Богом, Которого я так жаждал. Я с верою обратился к Иисусу и почувствовал, что Он Сам был Творцом и Создателем. Но Он настолько любил меня, что стал человеком, чтобы умереть за мои грехи. Когда я понял это, с моих плеч упали тонны груза, тьма отступила и чудесный свет наполнил мою душу. Теперь тот самый солнечный свет засиял и для меня!

Астральные путешествия к другим планетам, неземная музыка, все невообразимые цвета, видения – все это, когда-то восхищавшее и радовавшее меня, сейчас стало пылью и пеплом. То что я ощущал сейчас, было совсем особым состоянием. Я был уверен в этом. Молли сказала, что Иисус докажет, что Он прав. Теперь я понял, что она имела в виду. Он теперь стал жить и во мне. Я знал, что Он избавил меня от моих грехов и сделал меня другим человеком. Никогда я не был так счастлив! Слезы покаяния сменились слезами радости. Первый раз в моей жизни я понял, что такое настоящий мир. Ощущение несчастья, горя и страдания покинуло меня. Я был в союзе с Богом. Теперь я был одним из Божиих детей. Я родился свыше. Люди вокруг меня запели:

Таков, как есть, во имя Крови, За нас пролитой на кресте, Во имя Божьих призываний, Христос, я прихожу к Тебе!

Я стоял на коленях и слушал, наполненный благодарностью к Богу за то, что Он простил меня, поражаясь, что слова этой песни как нельзя лучше выражали мои чувства. Я вспомнил, что говорила мне Молли о любви Иисуса. Теперь эта любовь наполняла мою душу.

Вся моя гордость брамина исчезла. Чтобы индуисту из высшей касты упасть на колени на глазах у христиан, потребовалось немало смирения, но это было только началом понимания того, как ничтожен я и как велик мой Бог. Это смирение не было для меня унизительным, и я не чувствовал неловкости и неприязни к себе из-за этого. Я просто принял как истину полную зависимость от моего Творца. Это признание открыло мне дверь в новую жизнь – в Иисусе.

Со слезами и счастливыми улыбками люди окружили меня и стали горячо поздравлять с тем, что я пришел в Божию семью, пожимать мне руку. Я никогда не ощущал такой любви ко мне других людей и такого чувства единения с ними. Представьте себе мою радость, когда ко мне подошла ликующая Шанти! Я и не знал, что она тоже здесь.

– Раб! – сказала она нежно. – Я так рада, что ты принял Иисуса в свою жизнь! Это – лучшее из всего, что ты когда-либо делал!

Мы были с ней близкими друзьями, но сейчас я почувствовал между нами какие-то новые отношения. Она тоже была в Божией семье!

Когда мы шли домой, по обеим сторонам дороги шелестел тростник и листья еле колыхались при лунном свете, будто танцуя на легком ветру с океана. А звезды! Я не помню, когда они сияли так ярко! Я всегда любил природу, но сейчас она казалась в десять раз прекраснее, чем раньше. Когда-то я поклонялся небесным светилам, но сейчас они предстали передо мной в совсем ином свете. Они были созданы Тем Самым Богом,

Которого я только что узнал, и я наслаждался,отдавая должное могуществу, мастерству и мудрости Творца. Главным моим желанием было стремление поклоняться Ему вечно, повторяя вновь и вновь, что я благодарен Ему за жизнь, подаренную мне. Раньше я жалел, что появился на свет, но теперь от этого чувства не осталось и следа. Я был счастлив оттого, что жив — и буду жить вечно! Мы пели песни, разученные на собрании, и обсуждали смысл стихов из Библии, что было для меня чем-то совсем новым и незнакомым.

Добравшись до дома, мы обнаружили, что вся семья — кроме дяди Деонарина и его жены – ждет нас в гостиной. Совсем недавно я боялся, что меня кто-нибудь узнает на собрании, но после того, как Иисус вошел в мое сердце, все страхи оставили меня. Я был не в силах скрывать такую радость в себе. Я хотел, чтобы все узнали о моем Господе.

– Сегодня вечером я попросил Иисуса войти в мою жизнь! – воскликнул я, смело глядя в глаза моим родным. – И это прекрасно! Вы представить себе не можете, как много Он теперь для меня значит! И я знаю, что Он сделал из меня нового человека.

– Я не могу в это поверить, – сказала тетя Ревати приглушенным голосом. – Как ты думаешь, что скажет твоя мать? Она будет просто в шоке.

Тетя Ревати повернулась и вышла из комнаты, но без негодования, которое так свойственно ей. Наоборот, мне показалось, что она была в полной растерянности. Жаль, что тетя не дала мне возможности все ей объяснить. Теперь я любил ее и очень хотел, чтобы она обрела тот же мир, который нашел я. Интересно, а что думает Ма? Я посмотрел на нее и, к своему удивлению, увидел, что она сияла от счастья.

– Раби, ты совершил свой лучший поступок! Я тоже хочу следовать за Иисусом! Я подбежал к Ма и обнял ее.

– Прости меня за то, что я так плохо себя вел! Она закивала в ответ, не в силах произнести что-либо от волнения. Шанти больше не могла сдерживаться и сказала:

– Я тоже отдала свое сердце Иисусу! Мы долго разговаривали, радуясь данной Христом любви друг к другу. Я рассказал Ма о проповеди, а она о том, что двадцать второй Псалом был ее любимым и что она читала многие Псалмы до того, как дедушка разорвал обе ее Библии. В конце концов, усталые, мы пожелали друг другу спокойной ночи.

В своей комнате я уничтожил весь запас сигарет. Желание курить оставило меня. На следующий день при первой же возможности я извинился перед тетей Ревати за свое поведение. Она очень удивилась. Перед ней был не тот Раби, которого она знала все эти годы. Я видел растерянность в глазах тети, и мне было жаль ее. Она выглядела такой несчастной. Казалось, в ее сердце шла какая-то борьба.

Я нашел дядю Деонарина во дворе, где он мыл свою машину, ту самую, которую я благословил. Мне было нелегко сказать ему о том, что произошло.

– Дядя Деонарин, я принял христианство. Он выпрямился и посмотрел мне в глаза с нескрываемым изумлением и упреком.

– Твой отец был великим индуистом, и твоя мать тоже индуистка, – сказал он сурово. – Ничто не сможет ее так расстроить, как то, что ты стал христианином. Тебе бы стоило перед этим хорошенько подумать! Похоже, ты сделал серьезную ошибку!

Кришна поговорил со своей матерью так, как не смог бы никто из нас, и узнал, что она уже давно была Разочарована в индуизме, но боялась показывать это. Он дал ей адрес церкви, которая находилась достаточно далеко. Там ее вряд ли могли увидеть друзья и знакомые. В следующее воскресенье тетя Ревати отправилась туда одна.

Когда она поздно вечером вернулась домой, мы все ждали ее и верили, что Бог услышал наши молитвы. Никто не стал спрашивать, что случилось, – все было ясно по выражению ее лица.

Они с Ма обнялись и заплакали вместе. Затем тетя Ревати выпрямилась, вытерла рукавом глаза и посмотрела на меня.

– Раби!

Мы бросились в объятия друг друга и долго просто- | яли так. По нашим щекам катились слезы. Ненависть и | обиды, которые разделяли нас, ушли навсегда. На следующий день мы с Кришной решительно отправились в комнату для молитв и стали выносить оттуда во двор деревянных, глиняных и латунных идолов, которых мы раньше называли богами, индуистские писания и принадлежности религиозных церемоний.

Пока тетя Ревати не стала христианкой, я не решался сделать это. Теперь же почти все члены семьи пришли на помощь, и мы были едины в своем желании поскорее избавиться от того, что может связывать с прошлым и с темными силами, которые ослепляли и порабощали нас всю жизнь. Вскоре наша комната для молитв опустела, и мы начисто ее вымели, а затем внимательно осмотрели дом в поисках всевозможных амулетов и религиозных картин. Нас было тринадцать человек, которые открыли свои сердца Иисусу и знали, что их грехи прощены, и мы действовали в согласии.

Радуясь тому, что освободились от страха, который раньше сковывал нас, мы разбили идолов и разорвали картины, включая изображения Шивы. Совсем недавно я даже не осмелился бы подумать о таком, опасаясь, что буду моментально уничтожен, но эта железная хватка ужаса, сжимавшая меня долгие годы, была разрушена могуществом Иисуса. Никто не говорил нам, что нужно делать.

Наши глаза были открыты Самим Господом. Мы знали, что здесь не может быть никакого компромисса, никакой возможности смешения индуизма с христианством. Эти две веры были диаметрально противоположны. Одна была тьмой, другая – светом. Одна предлагала много дорог, которые вели к погибели, а другая была, как сказал Иисус, узким путем в вечную жизнь.

Когда все было свалено в одну большую кучу, мы подожгли ее и еще долго смотрели, как пламя уничтожает наше прошлое. Маленькие фигурки, которых мы когда-то боялись и называли богами, скоро стали пеплом. Злые силы больше не могли причинять нам вред. Мы радовались нашему единству и благодарили Сына Божьего, Который умер, чтобы освободить нас. И когда мы вместе пели, молились и прославляли истинного Бога, наши лица светились от свободы и радости. Это был незабываемый день.

Я вдруг вспомнил события восьмилетней давности -безутешные рыдания и чувство невосполнимой утраты, когда тело отца было сожжено, и мы молились тем лже-богам, тлеющие остатки которых лежали сейчас передо мной. Я вспоминал годы, когда я стремился стать таким, как мой отец. Трудно было поверить, что я с огромной радостью принимал участие в разрушении того, во что когда-то фанатично верил. И ведь на самом деле то, чем я жил, сгорело, перестало существовать – и я благодарил и славил Бога за это. Это была церемония сожжения меня самого – меня вчерашнего.

Я почувствовал, что наступил конец того человека, которым я был раньше. Это была смерть гуру. За несколько дней моей новой духовной жизни я начал понимать, что рождение свыше — через смерть и воскресение Христа – это смерть моего старого Я и воскресение нового человека.

Прежний Раби Махараджа умер со Христом, и восстал новый Раби, в котором теперь жил Христос.

Как дивно отличалось воскресение от перевоплощения! Старая жизнь закончилась, и я с нетерпением ждал, что принесет мне новая жизнь в Иисусе Христе, моем Господе.