Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

Глава 6. Молодой гуру

Через распахнутые окна класса слышались звуки барабана, вызывая сильное волнение учеников. Шла подготовка к открытию фестиваля Рамы, проводившегося в Махабире, где и была расположена школа. Представление, длившееся целую неделю, было основано на эпосе рамаяна. Я часто мечтал об Индии, пытался представить себе деревню, в которой, как сказал мне пандит, я жил в своей предыдущей жизни. Ритмичный бой барабанов усиливал мое воображение. Я представлял себя Рамой, потом Хануманом -обезьяной-богом, сражающимся против злого Раваны, и поэтому школа казалась мне особенно скучной. Почему же я, господь всей вселенной, единый с Брахманом, сидел и страдал на уроке английской грамматики? Я не слышал ничего из того, что говорил учитель.

Мне было всего лишь одиннадцать лет, но многие люди кланялись мне и приносили подарки, а во время религиозных церемоний надевали на шею гирлянды из цветов. Может быть, стоит бросить школу и вернуться в храм для дальнейшего обучения? Но Нани и тетя Ревати были против, но я все чаще думал об этом, особенно в такие жаркие дни в душном классе. Долгие часы, которые я проводил в медитации и выполнении своих религиозных обязанностей, почти не оставляли мне времени на учебу.

Когда прозвенел последний звонок, я с радостью выбежал из класса. В компании нескольких друзей я помчался к базарной площади, стараясь одним из первых увидеть представление. Бой барабанов становился все громче и громче.

Многие уже обращались ко мне за духовной помощью, и когда-нибудь я стану гуру для тысяч людей.

Узкие улицы Махабира были заполнены народом. Мы бежали мимо празднично украшенных магазинов к большой площади, где каждый вечер разыгрывалось представление какого-нибудь сюжета из рамаяны. Продавцы зазывали шумную толпу к своим прилавкам, лоткам, ручным тележкам, где можно было купить разные напитки, сладости, фрукты. То тут, то там стояли астрологи и хироманты, предлагая всем желающим узнать свою судьбу.

У меня было достаточно денег, которые я мог тут потратить. Дома я складывал в тайник подаренные мне деньги.

Многие пандиты были очень богаты, и я уже понял, насколько быстро и легко это происходит. Люди из низших каст были основным источником их доходов. Я знал одного пандита, который специализировался на лотереях и скачках. Бедняки, которые платили ему за предсказания выигрыша, так и оставались бедняками, в то время как его богатство росло, и он считал это доказательством действенности своих магических сил.

Я оказался в первом ряду зрителей, когда раздался протяжный громкий звук, возвещающий о начале представления. Две армии противников, которых играли люди из высших каст, выстроились в своих ярких костюмах по обеим сторонам поля и начали свой танец, приближаясь друг к другу под барабанный бой. Злой Равана похитил жену Рамы, Ситу, которую играл юноша, одетый в яркое сари, так как женщинам не разрешалось принимать участие в представлении. Хану-ман, царь обезьян и главный герой этой истории, обнаружил, где была спрятана Сита.

Рама со своими братьями и приверженцами и Хануман с обезьяньей армией выступили против Раваны и его войска. Каким великолепным, красочным зрелищем было это сражение! Его участники то сходились, то отступали под воинственный бой барабанов и пронзительные крики зрителей. Я наслаждался каждой минутой, моментально забыв, что в школе воображал себя молодым Махатмой Ганди, стремящимся сохранить мир между мусульманами и индуистами. «Ненасилие – это обязанность всех каст!» – часто говорил я мальчикам-индуистам, и они обычно подчинялись мне как своему духовному наставнику. Но на фестивале я, как и другие сторонники ненасилия, восхищался подвигами Рамы и Ханумана на поле битвы, и чем более жестокими они выглядели, тем больше нам это нравилось.

Моя мать давно объяснила мне скрытый смысл этого эпоса: Рама представляет добро, а Равана – зло. Их битва изображает постоянный конфликт между добром и злом в сердце каждого человека. В праздничной атмосфере фестиваля, под бой барабанов я мог забыть об этом на какое-то время, но в тот же вечер, вернувшись домой вместе с Шанти, Сандрой, Анандой и Амаром, я снова стал думать о проблеме добра и зла, которая пока была для меня загадкой. Если Брахман – это единственная Реальность, а все остальное -иллюзия, тогда, конечно, злой Равана тоже Брахман, как и авата-ра Рама, как и я.

Погружаясь в транс, я был господом вселенной, не имеющим никаких проблем, никакого беспокойства, никакой неуверенности. Но как сохранить это сознание и в то время, когда я не медитировал? Может быть, единственная возможность – это повторить опыт моего отца, то есть полностью выйти из мира иллюзий. Но тогда я не смогу стать гуру и учить других.

Пятилетний Амар, младший сын тети Ревати, был одним из лучших моих учеников. Он был похож на меня в этом возрасте, и я очень его любил. Амар делал большие успехи в религиозном служении, уже сам совершал пуджу и каждое утро приносил воду в жертву солнцу. Я учил его медитации и мантрам, а он, в свою очередь, проявлял ко мне огромное уважение.

* * *

Я постарался сменить тему, опасаясь, что она узнает правду. Дело в том, что уже несколько месяцев я тайком курил, и, конечно же, все будут очень огорчены, если узнают об этом, но привычка стала сильнее меня. Странно, что я, такой строгий во всем, что касается религии, не могу бросить курить, несмотря на то, что понимал, как это вредит моему здоровью. Я уходил в поля и там в одиночестве курил одну сигарету за другой, глубоко затягиваясь. Но хуже всего было то, что мне приходилось воровать сигареты. Денег у меня было много, но я не хотел, чтобы хоть кто-нибудь узнал о моей тайной привычке. Это очень беспокоило меня. В моей душе происходила битва между Рамой и Раваной, и мне казалось, что я не в силах повлиять на исход сражения. Равана побеждал, несмотря на мои пылкие молитвы Раме.

В тот день я впервые почувствовал внутреннюю пустоту, услышав знакомые приветствия: «Сита-Рам, пандит Джи». И меня беспокоил не только разговор с Нани, когда я ей солгал, но и случай, произошедший утром.

Держа в одной руке латунную чашку со святой водой, я, как обычно, украсил голову коровы только что сорванным цветком и почтительно поклонился ей. Вдруг корова фыркнула, наклонила голову и бросилась на меня. Я отпрянул назад, еле увернувшись от ее рогов, и пустился наутек, уронив чашку и четки. К счастью, я еще не отвязал корову. Веревка натянулась и остановила ее в тот момент, когда, казалось, ее рога вот-вот проткнут меня насквозь. Потрясенный и задыхающийся, я смотрел то на копыта, скребущие землю, то на ее большие коричневые гневные глаза. На меня напал мой бог, которому я верно служил в течение стольких лет!

Когда через два часа после этого я шел в школу, меня все еще немного трясло – уже не от испуга, а, скорее, от растерянности. За что? Я боялся Шиву, Кали и других богов, но к корове всегда относился с обожанием. Пасти ее и заботиться о ней было для меня радостью. Я очень хорошо обращался с коровой, как и со всеми другими животными. Почему же она напала на меня? Этот вопрос еще долго преследовал меня, и даже Госин не мог на него ответить.