Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

Глава 7. Шива и я

Много лет назад дедушка Сингх за большую плату заказал себе портрет у лучшего на острове фотографа. На портрете он сидел в позе патриарха и смотрел на всех пронизывающим взглядом. Фотографию поместили в большую дорогую раму и повесили в гостиной на самом видном месте. И каждого, кто заходил в гостиную, а пройти в любое другое место в доме можно было только через нее, сразу встречал сверлящий взгляд деда. Казалось, его глаза следили за нами всюду, куда бы мы ни шли, будто сам дух его наблюдал за тем, что происходит в доме после его смерти. Я боялся смотреть в эти глаза. Они все время преследовали меня. И я никак не мог задобрить дух деда Сингха. Он продолжал пугать нас, то громко топая, то тихо крадясь по коридору, то выбрасывая вещи из шкафов или сталкивая у нас на глазах что-нибудь со стола.

Те же чувства я испытывал по отношению к Шиве богу, которого я боялся больше всего и которому больше всего поклонялся, стремясь угодить ему. Несмотря на все мои усилия, я ощущал его возрастающее недовольство. Я старался изо всех сил повторять мантры, совершать разные ритуалы, но никак не мог добиться мира в своих отношениях с этим устрашающим богом. Часто в медитации я оказывался один на один с Шивой, и он всегда ужасал меня. Как-то раз я бежал по Двору моей тети Суминтры и напоролся босой ногой на гвоздь. В рану попала инфекция, и когда я лежал в постели с высокой температурой, никак не мог отделаться от мысли, что именно Шива направил мою ногу на этот большой гвоздь.

Когда я рассказал об этом моему двоюродному брату Кришне, то выяснилось, что он меня понимает. У него тоже было подозрение, что Шива нападал на него. Как-то Кришна допоздна сидел за уроками, и вдруг его ударила невидимая рука, да так сильно, что он свалился на пол. В другой раз, когда он лежал на кровати, его стали душить, и снова он почувствовал, что это был Шива. У меня было еще несколько случаев, в которых, как мне казалось, был замешан Шива, но ни я, ни Кришна не понимали, почему так происходит.

Госин тоже не мог нам помочь. Он не любил разговаривать на подобные темы. Все эти таинственные события очень нервировали обитателей нашего дома. Внутри нас накапливалось нечто такое, что не укрепляло, а, наоборот, разрушало отношения в семье, особенно между мною и тетей Ревати. Раньше мы были очень близки, а теперь с трудом могли выносить друг друга и иногда ссорились даже во время семейной пуджи. Моя мать уже много лет была в Индии, и я устал от того, что тетя обращалась со мной так же, как со своими детьми, которых она то баловала, то наказывала, в зависимости от настроения. Порой мне казалось, что под маской жизнерадостной женщины, привлекавшей в наш дом многих друзей, скрывается несчастная личность – ведь она так много страдала из-за своего мужа. Я думал, что в прошлой жизни она была мужчиной, который бил свою жену, и теперь карма заплатила ей тем же.

Раньше в нашей семье религиозным лидером была тетя Ревати, но теперь, когда я подрос, мы оба претендовали на эту роль, что породило натянутость в наших отношениях. Я подозревал, что это была не просто зависть. Каждый день она проводила долгие часы в комнате для молитв, совершая пуджу, медитируя, поклоняясь богам, и у нее оставалось очень мало времени на выполнение домашних обязанностей. Это не давало ей покоя, и она изливала свое раздражение на всех нас – и особенно на меня.

В свою очередь, я возмущался тем, что она пыталась взвалить на меня некоторые домашние заботы, которые я считал ниже своего достоинства. Меня не устраивало, что я должен тратить время, предназначенное для выполнения моих религиозных обязанностей, на какую-то грязную работу, которую с успехом могли делать и другие. Единственное, что я охотно соглашался делать, – это пасти корову, но после того, как она на меня напала, я потерял удовольствие от этой работы и перестал поклоняться корове.

Я очень беспокоился из-за того, что состояние блаженства и мира, которого я достигал в медитации, быстро разрушалось, если тетя ругала меня за что-нибудь. Вообщ – то я был миролюбивым человеком, но в такие минуты взрывался и начинал грубить, защищая себя. Я начал думать, что мною иногда овладевал злой дух деда Сингха. Бывало, что я вел себя точно так же, как он, когда до изнеможения хлестал плетью бетонный столб, поддерживающий веранду, а затем вдруг резко останавливался и смотрел на осыпавшуюся известку, не понимая, что со мной происходит. Как-то раз я схватил старый кожаный ремень деда, которым он часто бил своих домашних, и несколько раз ударил им по спинам младших двоюродных сестер, после чего убежал с чувством растерянности и стыда. Эта сцена была точной копией взрывов ярости дедушки. Теперь, если я нечаянно бросал взгляд на его портрет, мне казалось, что он смеется надо мной. Я вздрагивал и быстро отворачивался. Конечно же, он преследовал нас, и не только звуком своих шагов, но и с моей помощью. Почему он выбрал меня, самого религиозного члена семьи, чтобы досаждать нам через столько лет после своей смерти? Я не находил ответа на этот вопрос.

Пытаясь забыть эти случаи, я жил ради религиозных церемоний, проводившихся или в храме, или у нас дома, когда собирались друзья и родственники. Там я становился центром всеобщего внимания. Мне нравилось ходить между людьми, окропляя их святой водой или нанося на их лбы пасту из сандалового дерева, нравилось собирать пожертвования и видеть, как медное блюдо, которое я нес, заполнялось деньгами. Но больше всего я любил сидеть рядом с алтарем, позади совершающего пуджу пандита. Я так наслаждался сильным ароматом цветочных гирлянд, украшавших мою шею! А после церемонии все низко кланялись мне и подносили подарки.

Через некоторое время я с радостью заметил, что мистические силы, которые должны пробудиться с помощью йоги, начали расти и проявляться. Я знал, что только эти силы могут сделать мое будущее великим. Часто люди склонялись передо мной и чувствовали внутренний свет, когда я благословлял их. Мне тогда было всего тринадцать лет, но я уже совершал шакти пат — передачу энергии от Кали, богини силы, подтверждая подлинность моего призвания. Как замечательно, что я стал каналом для этой силы!

Когда я был в состоянии глубокой медитации, боги становились видимыми и разговаривали со мной. Мне казалось, что они переносят меня на далекие планеты или в миры, находящиеся в другом измерении. И только через много лет я узнал, что подобные ощущения возникали у людей под действием гипноза и ЛСД были зарегистрированы учеными. Находясь в трансе, я чаще всего видел Шиву, а огромная кобра, обвивавшаяся вокруг его шеи, смотрела мне прямо в глаза и устрашающе шипела. Иногда я задумывался над тем, почему среди богов, с которыми я встречался, не было ни одного доброго, нежного и любящего. Но я не сомневался, что все они были настоящими, а не мифическими, как христианский дед Мороз.

В тот день, когда наконец-то вернулся дядя Деона-рин, старший сын Наны, я был вне себя от радости. Он приехал из Англии, с отличием закончив Лондонский университет. После того как дядя Кумар несколько месяцев назад уехал в Лондон, воцарившийся в доме матриархат тети Ревати стал невыносимым. Теперь, с возвращением дяди Деонарина, главой семьи снова станет мужчина. Он всегда старался, насколько это возможно, заменить мне отца. Может быть, и моя мать когда-нибудь приедет. Она по-прежнему писала нам каждые два-три месяца, но по поводу возвращения там не было ничего, кроме «через год».

Несколько дней спустя после своего приезда дядя Деонарин отозвал меня в сторону.

– Раби, я хочу, чтобы ты благословил мою новую машину, – сказал он тихо. – Я никуда не поеду на ней без твоего благословения.

Я светился от счастья. Подумать только, ведь я боялся, что он в Лондоне совсем забудет индуизм, к которому и раньше не проявлял большого интереса, но оказалось, что это не так.

– Подожди немного, дядя Деонарин. Я все сделаю и скоро вернусь.

Я благословил машину, изгнав злых духов и призывая могущественных богов защитить ее. Дядя Деонарин дал мне за это деньги, несмотря на то, что я отказывался. В конце концов, я уступил, не желая лишать его тех преимуществ, которые получает человек, приносящий дары брамину.

– Тебе необходимо продолжать учиться после школы, Раби! – сказал мне дядя Деонарин, когда как-то утром мы сидели рядом с Ма.

Я скоро должен был закончить школу в Махабире и думал о том, что вернусь в Дургу или поеду в большой храм в Порт-оф-Спейне.

– Раби, тебе необходимо получить высшее образование, — продолжал он настойчиво, а Ма одобрительно кивала головой. – Я имею в виду университет. Нужно много учиться, чтобы уметь выражать свои мысли. Вне зависимости от того, насколько ты одарен и просветлен, ты не сможешь никого ничему научить, если не сумеешь все объяснять четко и ясно. Так же, как и глубокое знание вед, тебе необходимо и общее образование!

– Да, видимо, ты прав, – ответил я с неохотой, грустно опустив голову. Я так ждал, когда же закончится весь этот ужас, связанный со школой, но то, что он говорил, было вполне логично. И я решил попытаться сдать вступительные экзамены в тот же институт на юге, где учился мой двоюродный брат Кришна. Я мог бы жить у дяди Рам-чанда, которого очень любил. Его дом находился рядом с институтом.

– Раби идет! К нам идет Раби! – послышался голос Даади, возвещающий о моем приезде.

Было очень жарко. Обливаясь потом, я еле тащился с небольшим чемоданом от автобусной остановки к дому Рамчанда Махараджи, старшего брата моего отца. Мне нравилось приезжать к ним в гости. Его жена Даади, добродушная и гостеприимная, всегда радостно приветствовала меня. Но сейчас в ее голосе звучали тревожные нотки, и вскоре я понял причину этого беспокойства. Как только я вошел в дом, мне в ноздри ударил ужасный запах жареного мяса. Я никогда не думал, что они могут есть мясо. Какое разочарование!

– А мы не знали, что ты приедешь сегодня! – сказал дядя Рамчанд, стараясь скрыть свое смущение.

– Я хотел преподнести вам сюрприз. Я не знал, в какую сторону смотреть, остро чувствуя, как ему тяжело. Какой стыд!

Брамин, который ест мясо! И причем, как я думал, такой религиозный! Дядя попытался начать общий разговор и спросил, как здоровье Ма и какие новости в семье, но я отвечал холодно, и в конце концов беседа заглохла. Зная, о чем я думаю, дядя Рамчанд попытался оправдаться.

Я становился все более рассерженным и разочарованным. Именно за то, что Ма читала эту книгу, дедушка сбросил ее с лестницы. Книга христиан – книга тех, кто ест коров! И это брат моего отца!

Сам запах мяса отравлял воздух во всем доме. Меня всегда уважали за мои принципы, которым я не изменял. Я даже не ел ни хлеба, ни печенья, если при их приготовлении использовались яйца. И дядя Рамчанд знал это. Раньше мне нравилось разговаривать с ним на самые разные темы, а сейчас мы сидели в неприятном молчании, изредка прерываемом короткими неловкими фразами. Тетя старалась не попадаться мне на глаза. В конце концов дядя Рамчанд предложил пойти прогуляться и посмотреть на голландский нефтяной танкер, который вчера прибыл в порт. Я с радостью согласился, так как появился повод уйти из этого дома с его отвратительным запахом.

Танкер был очень большой и красивый. Мы наблюдали, как он медленно погружается в воду по мере того, как огромные насосы перекачивали в него нефть с нескольких барж. Недалеко от нас на пристани выгружали контейнеры, длинные стрелы кранов взмывали ввысь, а лебедки пронзительно скрежетали. Портовые грузчики с обнаженными потными спинами трудились под лучами безжалостного солнца.

Мне всегда очень нравилось бывать в порту. Его бурная жизнь приводила меня в восхищение, а загадочные названия судов манили в далекие края, в экзотические страны. Дядя Рамчанд тоже любил порт. Незаметно напряженность между нами куда-то исчезла, и мы стали непринужденно разговаривать о моих планах на будущее и о том, что я осенью, возможно, поступлю в институт. Он был очень доволен и заверил меня, что я принимаю верное решение, такое, которое одобрил бы мой отец.

– Раби, берегись! – услышал я дядин крик еще до того, как понял, что случилось. И вот я лечу вниз, с ужасом видя, что попадаю прямо в узкий проем между бортом корабля и бетонной стеной пристани. Каким-то чудом мне удалось уцепиться за борт, и я повис в этом проеме, наполовину оглушенный. Дядя Рамчанд успел вытащить меня как раз в тот момент, когда волны качнули корабль и он ударился бортом о стену причала.

– Раби, тебе не стоит испытывать судьбу! – с трудом выговорил дядя Рамчанд трясущимися губами.

У меня не было сил стоять. Мы оба тупо смотрели то на канат, то на мачту, возвышавшуюся над нашими головами. Тому, что произошло, не было никакого объяснения. Канат был очень прочным, и вдруг как будто чья-то рука перерезала его. Дрожь пробежала у меня по спине от потока воспоминаний: однажды невидимая рука столкнула меня с едущего грузовика, и я получил серьезную травму; в другой раз что-то не давало мне оторвать ногу от дорожки, по которой двигался тяжелый каток, раздробивший мне ступню… Вспомнились и другие похожие «случаи». И теперь, возле странного заброшенного корабля, я вновь отчетливо ощутил угрожающее присутствие Шивы, которое было так хорошо мне известно. Неужели это он отвязал канат? Я попытался отбросить эту мысль, боясь гнева Шивы, но ощущение не исчезало. За что он наказывает меня?

Мы молча брели назад, к дому, думая каждый о своем. Возможно, это была моя карма, связанная с прошлой жизнью, но я почувствовал, что это несправедливо. Почему я должен нести наказание за какие-то грехи, о которых даже ничего не знал?