Ноябрь

—193—

образом одни оказываются в аду, а прочее сонмище (народа) спасается. Ведь надлежало бы без сомнения, если бы наказание было совсем не от божественного гнева, а от часа, обрушиться ему не на одну, только часть сонмища, но равномерно обнять всех.

Итак, мы не должны считать причиной скорби или радости ни час, ни день, ни время, поскольку это относится к собственной природе и если выражаться правильно, но можем получать от часа или времени как пользу, так напротив и вред и, обращаясь умело или бестолково, находиться или в приятном или в неприятном положении. Так для примера могу сказать: „время всякому предмету“ (Еккл.3:1), как написано, и знать времена весьма полезно, а не знать весьма вредно. Зимой конечно не подобает пускаться в мореплавание, а делать это летом благоразумно. Так рассуждая об этом, управление нами мы должны усвоять Владыке всего Богу. Ведь если, по неложному слову Спасителя (Мф.10:29), совсем маленькая и малоценная птичка (воробей) никогда не попадёт в сеть²⁴⁶⁴ без изволения Бога и Отца, то каким образом удостоенный такой чести и превознесённый над всем может подвергнуться чему-либо вопреки ожиданию или по желанию, если Промысл не посылает чего-либо из сказанного соответственно жизни каждого?

Присоединю к этому и ещё нечто другое, что едва было не исчезло из моей памяти, хотя это и имеет очень близкое отношение к нашему предмету и даже требует точно такого же исследования о себе,

—194—

впрочем, не представляет трудности для решения, напротив, человек одарённый разумом и имеющий ум, приученный к различению добра и зла (Евр.5:14), весьма легко поймёт это. Что же это такое, о чём говорим это?

Брак совершали бывшие некогда Хананеянами обитатели страны смежной с Иудейской. То была Галилея. На пир они звали и Господа с Матерью Его и святыми учениками, а поводом к торжеству было у них заключение супружества. Когда Господь присутствовал здесь в качестве сотрапезника вместе с другими, собранными на пир, для благословения узаконенного Им брака, у трапезовавших оказался недостаток вина. Тогда Мать, как продолжавшая ещё иметь власть над Сыном, ради превеликого смирения Спасителя, а вместе с тем уже по большему опыту знавшая о Его божественной силе, говорит: „вина не имеют“. Знала она, что Он весьма легко совершит то, чего требовало положение вещей. Но Господь говорит ей: „что Мне и тебе, жена? ещё не пришёл час Мой“ (Ин.2:3,4).

Боголюбивый ум, чуждый нелепых догматов и как можно далее убегающий от эллинского суеверия, благочестиво поймёт сказанное (в Евангелии). Ещё не пришло, говорит, время Моего объявления, очевидно через знамения. Как Бог по природе, Он конечно отнюдь не неведал подобающее каждому предмету время. Почему? Кто по великому своему неразумению обращается то туда, то сюда, – ведь торно для многих зло и, по мнению некоторых болтунов, даже и Сам Христос подчинён действию часов, – тот этим самым оказывается перед нами неразумным, и в чём надеялся иметь защиту своих слов, тем самым уличиться в при-

—195—

сущей этому учению нелепости. И действительно, если мы согласимся, что природа вещей подчинена действию часов и поэтому именно Христос говорил Матери: „ещё не пришёл час Мой“, то каким образом, скажи мне, ещё не имея, согласно вашему мерзкому и глупому учению, со стороны часа действия, поспешествующего Его желанию, Он является совершителем просьбы? Ведь вода тотчас оказывается превратившейся в вино. И если вы думаете, что предметы должны подлежать власти часов, то разве не должен был Господь с самого начала и совсем не пытаться совершить то, чему не было соответствия в часе. Но Он оказывается нисколько не позаботившимся об этом, а дал им как бы преждевременную благодать. Таким образом сила часа не была препятствием и время ещё не настало тогда для объявления Его посредством чудес – вот что говорит Христос.

Итак, мы свободны от этого вашего мнения и под часом должно разуметься само время, подобающее для каждого предмета. А что мы находимся вне зависимости от необходимости часов, этот предмет, полагаю, не требует дальнейших доказательств. Мы уже достаточно рассмотрели это.

Впрочем, в настоящем случае поспешим указать на то, что часом в священном писании называется подобающее каждому предмету время. Так досточудный Павел указует значение того, что мы называем часом в воззвании: „и (так) это зная время, что (настал) час вам от сна восстать; ночь прошла, а день приблизился“ (Рим.13:11,12). Видишь, что сначала поставил время, а потом присоединил час, обозначая этим одно и тоже, а не другое что либо, ибо уже было тогда время, чтобы

—196—

погруженные в грехи и пробудились и открыли глаза к полезному и восстали к боголюбезному бодрствованию.

Ин.7:31. От народа же мнози вероваша в Него и глаголаху: Христос, егда приидет, еда больша знамения сотворит, яже Сей сотвори²⁴⁶⁵.

Достопримечательно искусство, с каким ведётся здесь рассуждение, и как стройно продолжает Евангелист после того речь. Сказав сначала, что Иудеи искали Его схватить и своими, несмысленно расставленными сетями, заключить в столь жестокую и не своевременно задуманную опасность, показывает народ уверовавшим, дабы известны наконец стали зло-козни начальников на Него. Ведь народ так далёк был от желания неистовствовать против Него, что уже составляет о Нём (верное) представление на основании чудес и открыто исповедует, что подобает наконец последовать Его учению. Такая речь была, кажется, в устах всего иудейского народа и простиралась по всей их стране, так что пришествие Христа считалось великим неким явлением: Он должен и совершать чудеса, превышающие разум, и ввести учение весьма досточуднейшее и превосходящее подзаконные наставления. Так женщина Самарянская, когда приходила к источнику Иаковлеву почерпнуть воды и беседовала со Спасителем, говорит: „ведаем, что Мессия придёт называемый Христос; когда придёт Он, возвестит нам всё“ (Ин.4:25). Это „ведаем“ здесь мы.

—197—

должны относить с полной вероятностью не к ней только одной, но, усвояя всему Самаринскому и Иудейскому народу, тем самым найдём здесь подтверждение только что сказанному нами. Видя, что распространяемые о нём (Мессии) блестящие ожидания не превышают того, что уже было теперь, они как бы так говорят друг к другу: в чём, по указанию закона, должен открыться нам Христос? Каким возвестило Его слово святых пророков? – Очевидно чудотворцем и учителем добра. Но мы видим, что тем и другим в превысшей степени отличается Тот, Кто уже пришёл. Остаются ли ещё большие знамения, какие можно придумать? Что трудное не в состоянии оказался Он совершить? Чего не соделано чудесным и сверхразумным образом? В ком будем искать ещё большего? Не видим ли, что Он достигает уже предела всякой чудесности? Что ожидаемое от Христа не является в Нём? Поэтому уже постыден наконец отказ от веры в Него, неразумно равнодушие и совсем неестественна медлительность в избрании прекраснейшего. Да исповедуется Он Богом, ибо этого, даже против воли, требует сама природа вещей.

С полным правом и не удаляясь от истины можно бы было приписать Иудеям такую речь. Впрочем, надо заметить, что подчинённый народ погиб вследствие упрямства начальников. Руководимый блеском совершаемого, он был уже прекрасно расположен к вере и ожидал только совета относительно Христа со стороны начальников. Но они были способны к такой жестокости, что пытались причинить зло Тому, Кто предвозвещён быть исполнителем великих надежд и уже удостоверен совершёнными Им делами.

—198—

Ин.7:32. Слышаша архиереи и фарисеи народ ропщущ о Нем сия²⁴⁶⁶.

Негодует народ на начальников, и вполне справедливо. Он распространял большую молву о Спасителе нашем Христе не потому, что Он был дивным и превышавшим ожидания чудотворцем, и не потому, что пришёл с учением, лучшим подзаконного богослужения, но потому, что ещё не был принят архиереями и фарисеями Тот, Кто имел славу, равняющуюся с ожидавшейся от Христа (Мессии) и отнюдь не уступал ни в чём, что народные толки приписывали тому (Мессии), или что предвозвестило о нём слово святых пророков. Таким образом они справедливо обвинялись в том, что более одержимы завистью, чем действительно заботятся о спасении народа. Такое, далеко распространившееся, обвинение не скрывается от начальников, и народ, как видим, обижался на них, имея основания удивляться Господу и весьма жаждая веровать Ему, не вынося уже иго жестоковластия начальников, но как бы стараясь делать то, что сказано в псалмах: „расторгнем узы их и сбросим с себя иго их“ (Пс.2:3). Подвергнув душу народа не игу постановлений закона, но подчинив его собственным выдумкам, уча учениям, заповедям человеческим (Мф.15:9), оставив прямой и торный путь, они низвергли в пропасти и рвы тех, коих уже было готово спасение и кои уже сами собою руководились к правильным рассуждениям.

—199—

Ин.7:32. И послаша архиереи и фарисеи²⁴⁶⁷ слуги, чтобы схватили Его²⁴⁶⁸.

„Невинного и праведного не убивай» (Исх.23:7), возвещает закон и громко и ясно возглашает: „не будь (участвуй) с большинством во зле“ (Исх.23:2), а законоблюстители убивают, присвояющие себе толкование закона Моисеева и обыкновенно воспрещающие всем другим, если они не держались такого же образа мыслей. Но здесь нисколько не заботясь о законе и попирая досточтимые заповеди, стараются окружить сетями Того, Кто не совершил никакого греха, потому что, напротив, Сам был Христос, уже имевший удостоверение в этом посредством самих дел.

Ведь безбожным начальникам Иудейским, справедливо может сказать каждый, если бы они были сведущи в Слове Божием и знали божественные законы, без всякого сомнения более подобало бы обратиться с речью к народу, надлежащими рассуждениями опровергнуть молву о Нём, отстранить от себя подозренье в зависти, заставить думать подобающее, как скоро они полагали, что народ совершенно ошибается, и имели истинные представления о Христе. Ведь им надлежало бы представить доказательства из пророческих свидетельств и посредством всего вообще священного писания оправдаться от обвинений народа и сообщить о Христе более истинное учение, если бы они знали что-либо большее о Нём. Но не обретая здесь никакой защиты и устыжаясь святого писания, как оказывающегося обвиняющим их вместе с народом,

—200—

они впадают в постыдную дерзость и стараются истребить Христа, так как не могут изобличить Его, что Он ошибается. Несноснее же всего прочего то, что это есть решение не каких-либо обыкновенных людей, но есть дерзость архиереев, имевших одинаковое с фарисеями настроение, хотя им, как стоявшим во главе священства и в этом имевшим преимущество, надлежало бы являться руководителями и наставниками как в добрых мыслях, так и превосходить их в намерениях, угодных Богу. Но как они оказались без хорошего ума и отбросили закон Божий позади своих помыслов, то и увлекались безрассудными стремлениями только к своим желаниям. Так голова обратилась в хвост, по написанному (Втор.28:44), ибо вождь оказывается позади (народа) и, сочувствуя нечестию фарисеев, делает уже необузданные нападения на Христа. Ведь у людей дурных вражда против добродетельных всегда оказывается беспричинной и дело борьбы тут как бы хромает, не имея помощи в изобретательности каких-либо благовидных причин, но опираясь на один только порок зависти. Не будучи в силах состязаться с великими делами тех, ни посредством мужества получать равномерной с ними славы, или достигать всего лучшего посредством лучшего, они впадают в дикие рассуждения и безрассудно вооружаются против славы победителей, стараясь уничтожить то, что вынуждает их подвергаться посрамлению. Дурное всегда изобличается сравнением с хорошим. А между тем наоборот, им надлежало бы стремиться сравняться с ними равными же средствами и более стараться о том, чтобы думать и делать одинаковое с достойными похвал. И нечто жестокое, как

—201—

видно, придумали фарисеи. Когда они узнали, что народ ропщет и уже такие ведёт разговоры: „не Сей ли есть, Кого ищут убить? вот с дерзновением говорит, и ничего Ему не говорят. Неужели узнали начальники, что Он есть Христос?“ (Ин.7:25,26), то опять, по свойственному им лукавству, желая отклонить от себя такое подозрение, повелевают Его связать и для исполнения этого самого посылают слуг.

Ин.7:33. Рече же им Иисус: еще мало время с вами есмь, и иду к Пославшему Мя²⁴⁶⁹.

Будучи Богом по природе, Господь не неведал опять смертоубийственные злоумышления фарисеев и нечестивое о Себе решение архиереев. Очами божества Он созерцает уже присутствующими и смешивающимися с толпой тех, кои в качестве слуг были назначены ими, чтобы схватить Его. Поэтому ведёт общую речь как бы ко всему вокруг стоящему народу, но и заключающую как бы частный ответ к ним, а вместе и в тоже время и научает многому полезному. Грозит мягко, но и обличает их в малодушии к тому, чему надлежит радоваться. Но что и в другом отношении их предприятие, если оно и совершится на деле, будет для них бесплодно, и каким образом, об этом скажем теперь, разделив речь на отдельные части.

В словах: „ещё малое время с вами Я“ является как бы так учащим: скажите Мне, говорит, по какой причине наконец вы нападаете на Меня, как на медлящего (и слишком долго пребывающего) в этом мире? Я, признаюсь в этом, тяжёл для вас

—202—

и вам подобных и не очень приятен для не чтущих добродетель, сокрушая небоголюбивого и поражая иногда обличениями нечестивца; знаю, что вызвал к Себе ненависть; но не простирайте так преждевременно на Меня сети смерти: малое ещё с вами буду время, с радостью отойду, когда придёт надлежащее время для страдания, и Сам не потерплю быть вместе с злыми, неприятно Мне, говорит, обращение с убийцами, уйду от нечестивцев, как Бог, и буду с Своими все дни века, хотя покажусь отсутствующим плотью. А в изречении: „пойду к Пославшему Меня“ указывает опять нечто такое: напрасно, говорит, вы отточили на Меня меч своего нечестия; что сокрушаете своими бессильными намерениями? – остановите стрелу убийства, она не попадает в цель; жизнь не подчинится смерти и тление не возобладает над нетлением; не буду заключён вратами ада, не буду с вами мёртвым в гробах, возлечу к Тому, от Кого Я есмь, взойду снова на небеса, являясь пред ангелами и людьми обвинением вашего нечестия; тогда одни удивятся пред Восходящим, а другие при встрече скажут: „что это за раны посреди рук Его? и скажу к ним: (это раны), коими поражён Я в дому возлюбленного Моего“ (Зах.13:6). Так опять с великой скромностью и изрядной кротостью составлена речь, и это нам в образец (для подражания). Посему и Павел говорит, что рабу Божию не подобает „ратовать, но ласковым быть ко всем, в кротости наставляя противо-восстающих“ (2Тим.2:24,25). Боголюбивому уму, полагаю, надо быть вне всякого шума и бурных движений гнева, удаляться от проявлений малодушия как от некоего свирепого нападения волн, наслаждаться кроткими рассуждениями

—203—

как тихой погодой и особенно любить проводить жизнь в великодушии, незлобивым оказываться ко всем, обладать вполне добрым настроением и вести речь со врагами непостыдную.

Ин.7:34. Взыщете Мене и не обрящете²⁴⁷⁰.

Мягко сказано и это и с великой скромностью. Буквальное значение этих слов не трудно для понимания, но они заключают в себе некую трудную и сокровенную тайну. Когда Он взойдёт, говорит, к Пославшему Его, то есть к Богу и Отцу, хотя бы они и продолжали делать попытки к козням и не прекратили преследований, совершенно не будет доступен им Тот, Кто восходит на самые небеса. Более же истинное и прикровенное значение этих слов таково: Я, говорит, послан для дарования вам жизни, пришёл изъять из человеческой природы угнетающую её вследствие преступления смерть и терпеливо возвести к Богу впавших в грех. Я явился, чтобы сообщить божественный и небесный свет находящимся во тьме, и кроме того ещё „нищим благовествовать, слепым“ дать „прозрение, проповедать пленным отпущение, призвать лето Господне приятное“ (Ис.61:1,2). Но если вам, по неразумию, угодно изгонять Того, Кто предложил столь обильное получение небесных благ, то вскоре Сам Я отойду к Тому, от Кого Я есмь, а вы раскаетесь и, удручаемые бездейственным запоздалым сожалением, горько будете оплакивать себя самих, – если же захотите ещё искать Подателя жизни, то невозможно уже будет обрести Того, Кого пожелаете.

—204—

Раз удалившись и лишив вас любви, Я прегражду вам и всё полезное, что вы станете искать.

Подобное же нечто найдём о них в проповедях пророков. Так один из пророков говорит об Израильтянах: „с овцами и тельцами придут взыскать Господа, и не обретут Его, потому что Я отклонился от них“ (Ос.5:6). Не пожелав избрать жизнь, когда Он присутствовал, и неразумными рассуждениями оттолкнув бывшее у них под руками благо, могут ли быть они уже способны к приятию его? С полным небрежением опустив удобное время, каким образом они могли бы иметь блага этого времени? Ведь только тогда, когда настало и ещё есть удобное время, должно искать того, что есть в нём и от него. Когда же оно пройдёт и престанет, излишне уже будет и напрасно искание присущей этому времени пользы. Так и блаженный Павел говорит: „вот теперь время благоприятно, вот теперь день спасения“ (2Кор.6:2), а также: „пока время имеем, да совершаем добро ко всем“ (Гал.6:10). Да, благонравным отнюдь не подобает, когда уже пройдёт время, искать свойственных ему благ, но напротив, когда оно начинается и является как бы в самом цвету.

Кроме этого и ещё не мало можно говорить о времени от священного писания, но представляя исследовать это трудолюбцам, упомяну вкратце ещё только об одном, хотя и общем у нас и употребительном предмете, однако ж имеющем не малую пользу. Как известно, рисующие картины на досках, когда изображают время в человеческом виде, то все прочие части человеческого тела начертывают, как кому угодно, но непременно с такой именно головой: с затылка представляют её безволосой и лысой,

—205—

накладывая светлые краски, – а с средины черепа свешивают на чело длинные волосы, спускающияся и ниже и рассыпающиеся. Этим самым видом они указывают на то, что когда какое-либо (удобное) время настало и как бы встречается лицом к лицу, то легко бывает схватить его за волоса, а когда оно уже прошло, то как уже можно бы было взять его? Итак, как бы покрыто густыми волосами и легко берётся время настоящее ещё, но прошедшее – уже нет. На это и указывает отсутствие волос на затылке, как бы ускользающем от руки того, кто хочет схватить его. Поэтому, если не в нашей власти воротить блага прошедшего времени, не станем дремать во время присутствующих благ, но будем, напротив, бодрствовать, – и не станем безрассудно стараться уловлять полезное тогда, когда уже бесполезно искать его.

Ин.7:34. И иде же есмь Аз, вы не можете приити²⁴⁷¹.

В мягких опять выражениях удаляет из царства небесного иудейский народ, присоединив к прежде сказанному дальнейшие слова, вложив однако же в них глубокую тайну. Принимая изречение в простейшем смысле и без дальнейшего исследования, думаем, что оно указывает именно на то, что Он отнюдь не будет в их руках и не впадёт в их сети, возвратившись к Отцу. Ведь и небо не может быть доступно им, а Восседающий с Самим Богом и Отцом каким образом мог бы быть взят ищущими Его? Простой смысл этого изречения не глубок, но более и лучше соответствует легкомыслию Иудеев и их уму. Ведь они всегда оказы-

—206—

ваются думающими земное. Точный же и сокровенный смысл этого изречения имеет такой вид: Я, говорит, избегнув сетей вашего нечестия, вознесусь к Богу и Отцу; предварю Наших поклонников, чтобы, показав им удобопроходимую стезю, ведущую на небо, всех иметь с Собою. А вы не можете прийти, где (есмь) Я, то есть лишёнными божественных благ окажетесь, будете непричастны Моей славе и чужды со-царствования с святыми, не вкусившими останетесь дара надежды, пребудете вне божественных брачных трапез, не увидите Моего торжества, не взойдёте в вышние обители и не узрите красоты Церкви первородных, невидим останется для вас вышний град, не будете созерцать обильный Иерусалим. Ведь там будет славословить Меня Моё стадо, вы же не можете приити, ибо небо не примет Господоубийц, Херувимы не отворят врат рая, чтобы вошёл богоборный народ, и человек, подверженный нечестию к Богу, никоим образом не отклонит пламенного меча, – он знает одного только благочестивца, чтит боголюбца и веру ставит знаком мира.

Такое созерцание можем дать изречению, исследуя повсюду истинный и людям мудрым подобающий смысл. К этому присоединим для пользы ещё одно небольшое разъяснение, именно: те, кто возвышаются до боголюбивого состояния, они и находиться будут и праздновать вместе со Христом, а те, кои разделяют иудейские безумия, отнюдь не будут в таком положении, но подвергнутся горькому наказанию за своё неверие. Об этом пусть блаженный Павел, выступив перед нами, воскликнет к умершим для греха: „вы ведь умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге; когда Христос явится, жизнь

—207—

ваша, тогда и вы с Ним явитесь во славе“ (Кол.3:3,4), – и ещё представляя рассуждение о воскресении: „и мы живые, говорит, остающиеся, вместе с ними восхищены будем в облаках, на встречу Господа, в воздух, и так всегда с Господом будем“ (1Фес.4:17). Сходное сему и Сам Спаситель оказывается говорящим Своим учеником: так во время вечери с ними „говорю же вам, сказал, не буду пить отныне от сего плода виноградного, до дня того, когда его буду пить новый с вами в царстве небесном“ (Мф.26:29). Также и висевшему с Ним разбойнику, посредством веры в Него у самых врат ада восхитившему себе благодать святых, говорит: „истинно говорю тебе: днесь со Мною будешь в раю“ (Лк.23:43). Итак, почтившие его благопослушанием, беспрепятственно будут находиться вместе с Ним и наслаждаться превосходящими ум благами. А не отказывающиеся удручать Его своим безумием, не будучи и сынами брачного чертога, с позором снидут в ад и подвергнутся тяжким наказаниям, ибо „извергнутся, по написанному, во тьму внешнюю“ (Мф.8:12). Такую истину, как бы в виде загадки, высказывает Господь Иудеям в словах: „куда Я пойду, вы не можете приити“.

Ин.7:35. Реша же Иудеи к себе: камо Сей²⁴⁷² хощет ити, яко мы не обрящем Его? еда в разсеяние ли еллинское хощет ити и учити Еллины?

Замечаешь ли и здесь также низменность иудейских рассуждений? Усматриваешь ли их жалкое предположение земного смысла (в изречении Господа)? Не говорят, что взойдёт на небо, хотя и ясно слы-

—208—

шали: „ещё мало с вами Я, и пойду к Пославшему Меня“ (Ин.7:33), но воображают страну Эллинов, как будто у них находился Пославший Его, к Кому Он, как возвещал, и уйдёт. Однако же через эти слова, по-видимому, пророчествует народ иудейский, хотя и не ведая того, что говорит. Подвигнутые неким божественным действием, они даруют Христа стране язычников, в виде догадки представляя то, что немного спустя оказалось истинным. Ведь и в самом деле Он имел идти к Эллинам и учить их, отвергнув неблагодарную матерь иудеев – Иерусалим. Заметь однако ж, что не простую ведут об этом речь, ибо не только предполагают то, что уйдёт в эллинское рассеяние, но злостно присоединяют, что и намеревается учить Эллинов, дабы в этом подозрении найти опять предлог к обвинению Его. Ведь сообщаться с рассеянием Эллинов, посредством хождения в их города и страны, оказывалось у Иудеев частым явлением и безвинным. А изъяснять иноплеменникам закон и непосвящённым открывать божественные тайны не было у них делом невинным и безнаказанным. Так через пророка Иеремию Бог обвиняет некоторых, не различавших этого, говоря: „и прочли вне закон“ (Ам.4:5). Поэтому с горечью говорят, что „хочет учить Еллинов“, привлекая Его (к ответственности), как легко преступающего закон, и из прежде уже совершённых Им дел в день субботний полагая, что делать безразлично все, хотя бы это и не согласовалось с божественными законами, было для Него обычно и ничего не значило²⁴⁷³.

—361—

В каком смысле Господь называл Себя Сыном Человеческим? Богословы много потрудились над этим вопросом, много книг по нему написали, но сам вопрос оставили открытым и до сего дня. Одни старались истолковать это выражение в смысле противо-монофизитском, другие, напротив, – в смысле противо-арианском, разумея в нём указание то на человеческую, то на божественную природу Христа, то на обе вместе. Не малочислен ряд иных попыток найти в этом выражении указание на существеннейшую цель пришествия Господня, и с такой точки зрения слово Сын Человеческий изъясняли то в смысле Искупителя, то в смысле Пастыря или Учителя, или вообще Мессии.

Однако все эти толкования оказались настолько неубедительны и неудачны, что известный покойный профессор Петербургской Д. Академии Болотов составил целый реферат, в котором, опровергнув все толкования, пришёл к тому выводу, что в науке нет удовлетворительного истолкования этого имени Христова, а потому и надлежит признать последнее чуждым всякого определённого содержания, а просто условным речением, заменяющим собой местоимение первого лица.

Но думать, что отсутствие какой-либо идеи в науке доказывает её отсутствие в действительности, весьма ошибочно. Согласиться с этим не могут ни почитатели современной науки, ибо таковым положением отрицается на-

—362—

учный прогресс, ни тем менее отрицатели современного школьного богословия, потому что перечисленные попытки суть произведение школы, а не святоотеческого созерцания. И действительно, вывод В.В. Болотова весьма ясно опровергается Евангелием, из которого мы приведём сейчас несколько изречений, свидетельствующих о том, что Господь Спаситель не только Сам соединял разбираемое наименование с определённым содержанием, но и полагал последнее известным народу, по крайней мере некоторым в некоторой степени. „Кого Мя глаголют человецы быти, Сына Человеческаго суща?“ (Мф.16:13). Ясно, что Он желал слышать от людей вывода от чего-то известного к неизвестному; „что Я – Сын Человеческий, это все знают; кем же они считают Сына Человеческого?“ Ответ: „одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию“ и пр. – Отсюда ясно, что не только Господь и Апостолы, но и все иудеи обобщали известные признаки под понятием „Сына Человеческого“, но расходились во мнении о том, кто именно из высших праведников или посланников должен их воплотить в себе. Такой именно вопрос с большим недоумением задавали Спасителю враждебные иудеи в конце Его земной жизни, когда уже всем было ясно, что Он исповедует Себя обещанным Мессией или Христом. Вдруг Он говорит им о предстоящем Ему распятии. Этого они никак не могли принять. „Мы слышали от закона, что Христос пребывает во век; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто этот Сын Человеческий“ (Ин.12:34)? Если Ты, Сын Человеческий – Христос, то не можешь умереть, если же Ты говоришь, что будешь умерщвлён и являешь нам Себя, как Сына Человеческого, то кто Ты, явившийся нам, как Сын Человеческий? Мы думали, что Сыном Человеческим окажется Христос – Мессия, а теперь видим в Тебе Сына Человеческого, но не можем признать Тебя Христом, если Ты будешь умерщвлён.

Нижеследующее изречение Господа содержит ещё более ясное указание на то, что словами „Сын Человеческий“. Господь не просто заменял местоимение первого лица, а полагал в них особое определённое содержание. „Как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь

—363—

жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий“ (Ин.5:26,27).

Это изречение окончательно требует от библейского богословия дать ответ на предложенный вопрос: что же разумел Господь под словом: „Сын Человеческий“?

Затруднительные для понимания слова и выражения Нового Завета должно объяснять по Ветхому, как делал Св. Иоанн Златоуст и прочие церковные толкователи, и от чего почти вовсе отклонили науку протестанты. Впрочем, в данном случае не оставлен без внимания и Ветхий Завет, но без успеха. При рассмотрении весьма многочисленных ветхозаветных изречений с словами: Сын Человеческий современная наука допускает обычную ошибку. Она старается непременно во всех их найти одну и туже мысль и притом старается отыскать её по численному большинству изречений с известным смыслом. Между тем несомненно, что в Библии это выражение имеет несколько смыслов – простой и производные, как и другие выражения, напр., царствие Божие, царствие небесное, вера, спасение, закон и пр., и пр., что редко усматривается схоластической наукой.

Итак, нас мало должны теперь занимать большинство ветхозаветных изречений, в которых Сын Человеческий означает человека вообще, человека по преимуществу, человека в отличие от животных и от ангелов, наконец – просто человека в отличие от вельможи, царя и пр. Необходимо впрочем отметить то обстоятельство, что выражение какого либо понятия или свойства прибавлением сын или дщерь (сынове царствия – Мф.8:12,13:38, сыны геенны – Мф.23:15, сыны Громовы – Мк.3:17, сыны мира – Лк.10:6; сыны воскресения – Лк.20:36; сыны света – Ин.12:36; сыны погибели – Ин.17:12; сыны противления – Еф.2:2,5:6; Кол.3:6 и др., дщерь Сиона, дщерь Израилева, вм. Сион, Израиль – Мф.21:5. Ин.12:15, также в Ветхом Завете) обозначает особенно глубокое усвоение этого свойства, как бы полное проникновение им. В частности, выражение – Сын Человеческий в большинстве мест обозначает человечность по преимуществу. Какие именно свойства человечности отмечал в себе, напр., пророк Иезекииль, постоянно именовавший так себя, это сказать не легко: ра-

—364—

зумел-ли он здесь ничтожество своей природы в противоположность всесовершенному Богу, с ним говорившему, или иногда свою праведность, своё выполнение истинного предназначения человеческого в противовес обличаемым священникам и всему народу, или наконец – в том же противопоставлении – нежелание присваивать себе каких-либо иных прав (хотя он и был священник) кроме прав истинного человека; но во всяком случае, нам думается, что богословы напрасно уделяют своё главное внимание книге Иезекииля, желая разъяснить наименование Христа – Спасителя. Иезекииль говорил о себе, а есть в Ветхом Завете место, где Сыном Человеческим называется прямо будущий Мессия, не простой человек, а некто Божественный, и несомненно, что это именно место, это видение пророка Даниила сам Спаситель неоднократно применял к Себе. В нём то и заключается разгадка занимающего нас вопроса. Место это хорошо известно всем, изучавшим Священное Писание или Догматическое Богословие. Пророк Даниил видел различных чудовищных животных, воцарявшихся над землёй и над „народом святых“, и говоривших высокомерно против Бога. Однако власть их была непродолжительна. „Видел я наконец, что поставлены были престолы и воссел Ветхий днями, одеяние на Нём было бело, как снег и волосы главы Его, как чистая волна и пр... Судьи сели и раскрыли книги“ и пр. Звери были лишены власти и казнены огнём. Кто же взамен их кратковременного владычества получает вечную власть? „Видел я в ночных видениях, вот с облаками небесными шёл как бы Сын Человеческий, дошёл до Ветхого днями (и даже до Ветхого денми дойде), и подведён был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его владычество вечное, которое не прейдёт, и царство Его не разрушится“ (Дан. 7).

Читатели Нового Завета едва-ли могут усомниться в том, что именно на это видение ссылался Господь, именуя Себя Сыном Человеческим в нескольких изречениях. Иудеи единодушно видели в словах Даниила указание на Мессию, которого они мыслили, как судию всех народов, восстановляющего царство Израилево и подчиняющего ему все племена земные. С этим вопросом обращается к нему

—365—

Никодим: ты-ли тот, кто должен прийти согласно пророчествам? Господь не отрицает этого, но, во-первых, указывает на то, что Он не есть просто возвеличенный человек, как иудеи понимали пророчество Даниила, но умаливший Себя Бог, а во-вторых, что Он не является вопреки их ожиданиям (основанным на неправильном разумении того же пророчества), как судия, или если является таковым, то в совершенно ином, чисто моральном смысле. Только при такой безмолвной ссылке собеседников на пророчество, становится понятной последовательность беседы. Да, Я Тот, Который дойдет до Ветхого денми, но знай, что „никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын Человеческий, сый на небеси.... Не посла бо Бог Сына Своего в мир, да судит мирови“ и пр. (Ин. 3).

Ещё яснее близость следующих Христовых слов к видению Даниила: „егда сядет Сын Человеческий на престоле славы, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевыма“ (Мф.19:28). Сюда же относятся слова Ап. Павла: „разве вы не знаете, что святые будут судить мир“ (2Кор.6:2).

Но особенно ясное и уже совершенно несомненное сближение Своей личности с пророчеством Даниила мы находим в ответе Господа Каиафе на вопрос: „ты-ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я, и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных“ (Мк.14:62; Мф.26:64). Приведением пророчества Господь отклонял от Себя обвинение в богохульстве, – что Он, будучи человеком, делает Себя Богом (Ин.10:33). Это особенно ясно по Евангелию от Луки. „И сказали: Ты ли Христос, скажи нам. Он сказал им: если скажу вам, вы не поверите, если же спрошу вас, не будете отвечать Мне и не отпустите Меня“. Очевидно, Господь хотел их спросить по видению Даниила, (как прежде спрашивал по Пс.109) кто есть тот Сын Человеческий, который был уравнен Ветхому денми, – ибо далее Он приводит это видение: „отныне Сын Человеческий воссядет одесную силы Божией“. Это была цитата, но, чтобы обвинить Христа в богохульстве, нужно было добиться, относит ли Он её к Себе. „И сказали все: итак Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я“. (Лк.22).

—366—

Апостолы жили упованием увидеть своими глазами осуществление пророчества Даниила на Христе, и сего удостоились: Стефан, первый Его исповедник, и Иоанн, переживший всех прочих. „Вот я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога“. (Деян.7:56). Апостолы никогда не называли Христа Сыном Человеческим, судя по Деяниям и Посланиям, но здесь Стефан выразился так, ибо вспомнил предсказание Даниила и Самого Христа. Тоже и в Апокалипсисе, опять единственные два места, где Господь именуется Сыном Человеческим, и опять применительно к видению Даниила: „и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому“ я пр. (Откр.14:14). Видение Даниила так ясно воспроизводилось в истории Нового Завета, что Господь для показания Своего единосущия со Отцом открывал Себя в видениях с теми же свойствами, с какими тогда явился пророку Бог Отец т. е. в белых, как снег, одеждах, как в Преображении, или с белыми, как волна, волосами, с огненным подножием, как в первом видении Апокалипсиса (Откр.1:14), и, хотя не именуется прямо Ветхим денми, но равнозначащими именами: „Альфа и Омега, начало и конец“ и пр. (Откр.1:8). „Я есмь первый и последний“, говорит далее явившийся Сын Человеческий: „и живый; и был мертв, и се жив во веки веков. Аминь“ (Откр.1:18).

Итак, мы выяснили, что наименование Себя Сыном Человеческим Господь основывает на видении Даниила, и на это-то видение ссылается Он в самом торжественном, предсмертном исповедании Себя Мессией и Сыном Божиим, за каковое исповедание Он и принял вольную и спасительную страсть, и погребение.

Однако этим разъяснением мы только подошли к ответу на вопрос нашей статьи, а не разрешили его. Нам надлежит теперь дознать, каков был смысл видения Даниилова? на какие свойства Мессии предуказал пророк, наименовав Его Сыном Человеческим?

Богословы усматривают в этом видении указание на Божеское достоинство Мессии; и они правы, но этим объяснение не только не исчерпывается, но не указывается даже главная его мысль. Чтобы понимать Св. Библию, никогда не надо ограничиваться определением метафизических и ис-

—367—

торических свойств лиц и явлений, ибо таковая их сторона есть первостепенная с Аристотелевской и со схоластической точки зрения, а не с библейской. Она не отсутствует и в последней, но не занимает в ней главного места, которое, по большей части, принадлежит точке зрения телеологической. Впрочем, касательно этого методологического предмета предлагаю читать трактат Св. Иоанна Златоуста: о пророчествах, а мы перейдём к прямому изъяснению Данииловых видений.

Всякий читатель книги пр. Даниила не затруднится истолкованием этого видения, ибо оно истолковано самим пророком. Царства зверей суть царства языческие, а царство Сына Человеческого есть царство Святых, т. е. Христова Церковь, а по иудейскому толкованию – царство еврейское. Этим и заканчиваются современные толкования видения, но это только предисловие, а не само толкование. Нужно дать ответ, почему языческие царства изображены под видом зверей, а царство Божие под видом Сына Человеческого. Выяснить это следует в связи с изложением того, как Бог учил избранный народ об его призвании и как это уразумели избранники Божии.

Библеисты изъясняют это призвание с точки зрения мессианской, и это верно конечно, но весьма неполно. Мессианское учение было преподано весьма прикровенно, вполне ясно было открыто патриархам и законодателю нравственное назначение народа иудейского среди беззаконных язычников. „Господь явился Аврааму и сказал ему: Я Бог всемогущий; ходи предо мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою“ и т. д. (Быт.17:1) Цель этого завета Господь ещё яснее определил в другом видении, когда открыл ему предстоящую казнь Содома за его разврат и жестокость. „От Авраама точно произойдёт народ великий и сильный, и благословятся в нём все народы земли. Ибо Я избрал его для того, чтобы, он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путём Господним, творя правду и суд“ (Быт.18:18–19).

Установив союз с народом израильским для того, чтобы он творил правду и суд, Господь воспрещает ему дружиться с народами беззаконными, чтобы они не ввели в грех наследия Его (Исх.23:32–33), чтобы не научили

—368—

его своему блудодейству (Исх.34:13–16); преподавая заповеди целомудрия Своему народу, Господь прибавляет: „не оскверняйте себя ничем этим; ибо всем этим сквернили себя народы, которых Я прогоню от вас. И осквернилась земля, и Я воззрел на беззаконие её, и свергнула с себя земля живущих на ней“ и пр. (Лев.18:24–30).

Но Израиль не соблюл завета с Богом, и земля Божия свергла и его согласно грозному предостережению Господню, и вот он в рабстве у беззаконных язычников одумался и вновь одушевился упованием на то, что Господь исполнит Свои обетования Аврааму, Исааку, Иакову и Моисею. Живя среди язычников, как народ святых, он всё больше сознавал своё бесконечное превосходство над этими служителями гнусных страстей, но в то же время не мог не видеть, что ему приходится быть не во главе исторической жизни, а в хвосте её, как предсказано было Господом. Огромные государства, равно чуждые нравственного содержания и Божественной мудрости, то укрепляются, то разрушают друг друга, и вот, если малый Израиль даже и получил свободу от Навуходоносора или Кира и Дария, то чего ожидать ему в дальнейшей судьбе своей? Если борющиеся царства, эти вытесняющие друг друга разнородные культуры, будут перебрасывать его, как мяч, друг под друга, то надеяться на возвращение своего величия ему нет никаких оснований: в чём же выразится его всемирное предназначение, и как исполнится слово Божие о том, что в нём благословятся все народы земные? Это-то недоумение и разрешает видение Даниила, ему же посвящены и прочие позднейшие пророчества Аггея, Захарии, Малахии, III Ездры и позднейшие апокрифы эсхатологического содержания. Даниил и прочие пророки убеждают Израиля в том, что его предназначение не политическое, не мирское, а нравственное. Блестящие и грозные царства устрашают его подобно страшным отвратительным чудовищам, но власть их недолговременна и слава их тщетная: Господь видит их неправду и скоро предаст их уничтожению. Напротив, скромное и незаметное дело, которое совершается в Израиле, имеет всемирное и вечное предназначение. Те чудовищные царства величаются силой и богатством и говорят высокомерно; Израиль, народ свя-

—369—

тых, может похвалиться только тем, что воспитывает истинного человека, сына человеческого. Насколько человек слабее медведя, барса и всякого чудовищного страшилища (Дан.7:7), настолько же он ценнее и прекраснее их. Таково же отношение народа святых к народам, его попирающим. И Вседержитель знает это. Он готовит скорую казнь страшным царствам язычников, а Сын Человеческий, выражающий собой предназначение народа, соблюдающего истинный закон, дойдёт до Ветхого денми и воцарится над всей вселенной.

Увидев это необычайное возвышение смиренного Сына Человеческого над страшными зверями, пророк спросил о его значении и получил ответ: „эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли. Потом примут царство святые Всевыш и будут владеть царством во век и во веки веков“ (Дан.7:17,18 и дальше Дан.7:26. 27). Итак, Сын Человеческий, получивший честь, равную с Богом, выражает Собою начало той святости, которым народ святых отличается от высокомерных и звероподобных языческих народов.

Когда пришёл на землю Господь, то общее настроение народа было тоже самое, как и во время Даниила. Высоко ценя своё духовное превосходство над нечестивыми язычниками, постоянно памятуя своё исключительное избранничество, евреи не могли мириться с несением языческого ига. Их нетерпеливое ожидание избавления теперь сосредоточилось в весьма определённом образе Избавителя-Мессии, Который прогонит и победит римлян и, воцарившись в Сионе, произведёт суд над народами, предсказанный Даниилом. Об этом суде Господь и говорит с Никодимом, а воцарить Его хотел весь народ после чуда насыщения его пятью хлебами.

Нужно-ли говорить о том, что Господь всего менее желал такого понимания Своего посланничества, такого понимания Данииловых видений? Сын Человеческий, о Котором говорит пророк, это подлинно Он, сошедший с неба, но Он пришёл не для внешнего покорения народов, не для карающего суда над царями и царствами, а для введения народа святых в обетование вечного, неземного царства (не так, как Моисей и Авраам, которые все

—370—

умерли), для духовного суда – обличительного, а не карающего; его последователи не должны ожидать земной славы, – Сын Человеческий не имеет где и главу приклонить. Придёт в своё время и видимая слава Сына Человеческого, но уже не для этой, а для будущей жизни, описывая которую, Господь постоянно именует Себя Сыном Человеческим (Мф.10:23,13:41,16:27,19:28,24:30,37,39,24:44,25:13 – также и в прочих евангелиях).

Так Сын Человеческий войдёт в Свою славу в жизни грядущей, а в этой жизни Он есть не один из завоевателей-царей, которых предвидел Даниил в образе чудовищных зверей, но именно Сын Человеческий, истинный человек, каким должен быть весь народ святых. Как подвигоположник народа святых, Он, именуя Себя Сыном Человеческим, Которого видел Даниил, увещевает тем и всех израильтян отказаться от свойственной язычникам жажды земной славы и царствования, но последовать ему в том, для чего Бог заключил завет с Авраамом: творить правду и суд. Итак, взамен ожидаемого величия земного, Господь говорит истинному Израилю: „блажени будете, егда возненавидят вас человецы и разлучат вы и поносят и пронесут имя ваше, яко зло Сына Человеческаго ради“ (Лк.6:22).

Соединяя всё сказанное, утверждаем, что Господь называет Себя Сыном Человеческим, как выразителя и проповедника истинной человечности, то есть личной святости, в противовес тем условным, политическим чаяниям, которые возлагались на Него современниками. Он избрал для сей цели название Сына Человеческого потому, что с таким содержанием оно было приведено в видении Даниила. Сын Человеческий, явив в себе истинного, святого человека, является начальником духовного царства святых, которое будет, согласно пророку, вечным в жизни грядущей, но в жизни настоящей совершенно противоположным всякому языческому царству и совершенно иным, чем ожидали его видеть сами иудеи.

Епископ Антоний

—371—

По существующему устройству, веления высшей церковной власти у нас непосредственно сообщаются Епархиальному Начальству (Архиерею и Консистории). Епархиальное Начальство сообщает их своим органам: Благочинным церквей и монастырей, настоятелям (или причту) соборов, церквей и монастырей, эти последние – своей пастве: мирянам и монахам, если это будет приказано, или если они сами заблагорассудят это сделать. Правда, Св. Синод публикует свои указы и распоряжения в официальном своём органе – Церковных Ведомостях, так что каждый грамотный мирянин и монах могут знать их непосредственно. Но во 1-х – публикуются далеко не все распоряжения; некоторые препровождаются только к начальству конфиденциально или секретно; во 2-х и публикуемые печатно веления приводятся в исполнение низшими органами только по получении предписания ближайших над ними начальств, а не непосредственно после публикации. Таким образом очень нередко случается, что священник приходской церкви принужден бывает молчать о том, что все уже знают, и действовать открыто по секретному предписанию, вызывая общее недоумение – на каком основании так он действует.

—372—

Что неизбежными спутниками такового устройства и порядка церковного управления являются излишний формализм и бумажная волокита, безучастное, а иногда резко враждебное отношение управляемых к управителям и церковным пастырям, рознь и разобщение во взглядах на истинно церковные интересы и слабое осуществление добрых начинаний, идущих сверху, доказывать это – излишне. По самому существу своему весь епархиальный строй у нас представляет систему правительственных учреждений и чиновников, действующих замкнуто в своём районе и связанных между собой внешней официальной субординацией. В тоже время все они действуют изолированно от остальной паствы или „членов Церкви“; получается впечатление такого рода, как будто весь епархиальный строй намеренно преследует разобщение членов Церкви, вместо того, чтобы служить общению и сплочению в единый крепкий духовно организм.

Епархиальный архиерей представляет собой инстанцию особую даже по отношении к Консистории: с ней он и она с ним сносится посредством бумаг, для разборки, а часто и чтения которых у него – своя канцелярия с секретарём, чиновником VIII класса. Каждый мало-мальски важный вопрос церковной жизни консистория подносит архиерею в форме журнала или протокола с массой относящихся документов, образующей специальное „дело“ – в канцелярском смысле. В одиночном рассмотрении этих бумажных масс и одобрении или неодобрении той сочинительской работы над ними, которая произведена на соответственном столе консисторской канцелярии и состоит главная деятельность архиерея, как администратора, судии и надзирателя в епархии: с живыми личностями, души коих вверены ему как архипастырю, и подлинными их деяниями он, как и сама консистория, непосредственных сношений, с глазу на глаз, не имеют, они имеют дело только с бумагами характеризующими личности с их деяниями. А каковы эти характеристики?! Бывают дела, которые сплошь наполнены фантастическими сочинениями крайне скабрёзного содержания, не имеющими ничего общего с содержанием действительной жизни и характерами лиц, коих они касаются: таковы дела о разводе брачном. Но

—373—

фантастические сочинения в форме деловых бумаг встречаются и в иных сферах епархиального управления, попадаются напр. фантастические жалобы прихожан на неспособность священника к отправлению службы приходской, на основании коих следует удаление его от места и замещение другим лицом, поражающее как нежданным громом и оклеветанного священника, и его подлинных прихожан.

По официально-схематическому строю вся епархиальная паства, или Церковь, распределяется – с подразделением на „души“ (а не на лица) мужеского и женского „пола“ по „приходам“ и „монастырям“. Души или лица, монашествующие живут организованными обществами в монастырях, Души или лица мирские „расписаны“ или зарегистрированы за приходами или – канцелярски точнее – за „церквами“ и составляют quasi-приходские общества, или „приходы“. Однако же и de jure, и de facto они – не общества и таковыми даже не называются; это – „установления“, „учреждения“, „сословия“, или просто „места“ епархиального ведомства. Настоятель – настоятельница монастыря, равно как и причт прихода – не члены монастырского или приходского общества, а чиновники епархиального начальства, его ставленники и агенты, отправляющие свои функции на месте службы в союзе и по указанию епархиального начальства, иногда по предписаниям его „секретным“ и даже „весьма секретным“. Ещё в монастырях в силу непрерывного и продолжительного совместного сожительства членов и начальства бывает заметен и живуч дух братского общения, особенно при хорошем настоятеле: здесь образуется общность, солидарность интересов – напр. экономическое благосостояние и внешнее процветание монастыря. Но в приходах такой солидарности между причтом и прихожанами по большей части не бывает, да и быть ей трудно. У общества прихожан парализован интерес не только к общецерковным или епархиальным делам, но даже и к делам своего прихода, потому что они не призваны к управлению ими: управление производит „причт“ по точным предписаниям начальства, адресованным только к нему. Причт с своей стороны также ведёт себя как служебный персонал вне приходского общества стоящий,

—374—

как случайный пришлец, ни на один момент не гарантированный от возможности перемещения на иное место по усмотрению епархиального начальства. „Благоволение“ последнего и „благорасположенность“ прихожан как своих кормильцев – вот практическая задача и забота, снедающая и заедающая идеальные стремления, и порывы, к каким необходимо влечёт высокое пастырское служение, ясно сознаваемое и иногда глубоко и близко сердцем священника воспринимаемое и переживаемое. Положение в нравственном отношении весьма тяжёлое

Посредствующая между епархиальными установлениями и консисторией инстанция – благочинный предстоит опять как нечто изолированно действующее, лавирующее между своими собратьями – лицами причтов – и ближайшим начальством.

Таков механизм нашего епархиального управления – не очень хитрый и сложный, но дов. стойкий.

Естественно спросить: к чему такая замкнутость и разобщённость, к чему такое предпочтение живого человеческого голоса официальной бумаге? Какие вопросы жизни, какие дела рассматриваются и разрешаются в такой тайне, в таком уединении, в такой тиши? Право, можно подумать что наша Церковь в гонении, окружена врагами извне и согревает предателей в самых недрах своих, что самые дела её – тёмные, дела преступного сообщества. А между тем это дела господствующей в государстве Церкви, призывающей человечество к небоязненному исповеданию веры во Христа, дела – о распространении Евангелия во всем мире и насаждении в сердцах человеческих любви к Богу и ближним, уважения к праву и долгу, водворения дисциплины нравственно-личной, общественной и государственной. Все-дела света, не требующие ни тайны, ни разобщения, нисколько не боящиеся открытого обсуждения и совместного дружного делания.

Какие же меры предпринять для оживления механизма Епархиального Управления? Какие реформы потребны для этого?

И на этот вопрос мы ответим также, как ответили на вопрос об улучшении высшего церковного управления: никаких реформ существующего порядка не нужно, ни-

—375—

какой ломки; нужно только пополнение, или – лучше сказать – призвание к жизни полусонных, апатично живущих сил Церкви. Как же это сделать? И этот вопрос не заставляет нас изощряться в изобретении каких-либо оригинальных, новых мер. Вопрос этот уже поставлен в нашей литературе, нашёл себе весьма серьёзных исследователей и критиков: имеем в виду труды г. Папкова, вызвавшего своими исследованиями целую литературу о „возрождении прихода“. Вполне сочувствуя идее возрождения прихода и оставаясь при тех замечаниях, какие нами были высказаны на страницах Богословского Вестника²⁴⁷⁵, мы в настоящее время позволим себе сделать к ним ещё некоторые дополнения. Возрождение прихода, по нашему мнению, не достигло бы того благотворного значения для целой поместной Церкви, какое оно несомненно может иметь, если дело ограничивать восстановлением только особного автономного существования приходов, как мелких церковных единиц. Эти единицы должны быть связаны между собой духовным общением, духовными интересами: отдельные автономные общества прихожан должны слиться в обширнейшее общество-епархиальное с центральным пунктом – епархиальным архиереем. Параллельно с „приходским собранием“ должно периодически составляться „Епархиальное Собрание“, имея образцом для своего устройства „Поместный собор“ всей русской Церкви.

Возрождение прихода, как церковного общества, важно в том отношении, что оно пробудит духовный интерес к церковным делам в мирских членах церкви, как мужчинах, так и женщинах, как богатых, так бедных, и через это выведет причт приходский из изолированного положения, в котором он в настоящее время пребывает. Ближайшая область, которая несомненно выиграет от возрождения общинного устройства приходов, это область церковно-экономическая, находящаяся теперь в самом неблагоустроенном состоянии и порождающая не мало элементов розни и вражды между причтом и прихожанами. Прихожане в настоящее время находятся в полной неизвестности относительно того, сколько действи-

—376—

тельно поступает в церковь доходов и сколько церковь расходует и куда. В недостаточной известности об этом пребывает и Епархиальное начальство, и Святейший Синод, хотя для осведомления их ежегодно исписывается очень большая масса бумаги в виде так называемых „приходо-расходных книг“. Эти последние суть не что иное, как арифметические письменные упражнения, которые ведёт за очень умеренную плату один из членов причта в тиши своей кельи, совершенно не справляясь с наличным состоянием прихода и расхода. Бывает и так, что на несколько приходских церквей работает один писец и при том с такой наивной верой в святость своего труда, что ему и в голову не приходит мысль об ответственности за сочиняемые им фальшивые документы относительно церковной собственности, ответственности, обычно страшной не только для эконома какого-либо общественного учреждения, но даже и для частного промышленного торгового дома. Весь причт за тем утверждает своим подписом эти арифметические упражнения, и за тем по полугодичьям – благочинный. Единственный человек в приходе, которому хорошо известна действительность прихода и расхода – церковный староста до того привык считать себя безусловным хозяином церковного сундука, что не допускает и мысли о необходимости над собой какого-либо контроля. Да и не один он; так смотрят и все прихожане: контроль над старостой – проверка и учёт наличных сумм есть посягательство на честь старосты, тяжкая обида за его бескорыстную службу. С спокойной совестью он подписывает сочинённые приходы и расходы, потому что везде в церквах так делается (и нигде более) слегка протестуя лишь в том случае, если благочинный накинет по распоряжению начальства или по своему благоусмотрению несколько рублей против предыдущего года.

Мы обращаем внимание на эту неблагоустроенность церковно-приходского хозяйства, явившуюся прямым последствием фактически сложившегося церковно-приходского уклада, не потому, чтобы на первом плане ставили финансовые интересы нашей церкви и ещё менее потому, чтобы желали выступить с каким-либо остроумным проектом лучшего финансового управления; нет, мы совсем далеки

—377—

от этого. Мы обращаем внимание на эту область единственно в виду глубокого нравственного зла, которое здесь порождает эта неблагоустроенная область. Это зло – сознательная ложь, запечатлеваемая документами, неблаговидные обвинения и пререкания между прихожанами и причтами, старостами и благочинными, и всей епархиальной администрацией.

А из-за чего держится эта ложь с этими ужасными нравственными последствиями?

Вопрос этот довольно сложный, но нам кажется, что мы верно можем указать те отдельные элементы, которые создали и которыми зиждется и охраняется эта ложь.

Во 1-х, исторически сложившимся кастово-сословным положением нашего приходского духовенства среди других сословий государства.

Во 2-х, чрезмерным доверием к письменным документам и недоверием к людской совести и живому человеческому свидетельству, как характерной черте нашего делопроизводства, гражданского и церковного.

В 3-х, узкостью наших церковно-национальных воззрений на сущность христианской веры как только на обряд.

Духовенство приходское составляет в настоящее время не только служебное сословие, но и социальное, в которое входят не только лица служащие церкви, но и их семейства. Так сложилось и фактически существует и живёт оно. Долгое время так было и юридически. Только в последнюю половину XIX века положением о духовенстве 1879 года семейства духовных лиц выделены из духовного сословия или звания в социальном смысле. Но сила жизни, привычка и традиции ещё туго поддаются этому новому и вполне рациональному юридическому укладу. Что в особенности вредно для чисто церковных интересов в этом фактически существующем укладе и традициях – так это дух кастичности, силой которого действует обычная норма, что попов сын и сам должен быть попом, а каждый иной род службы или профессии для него – ненормальность, как таковую же ненормальность составляет и поступление на духовную службу крестьянина, дворянина или купца. Насколько ещё крепок этот дух – распро-

—378—

страняться не стоит. В связи с этим фактом связывается ещё другой уже более зловредный, а именно: в самом духовенстве крепко убеждение, что не только служба церкви, но и самая церковь есть как бы исключительно ему принадлежащая область, на его попечении она существует, оно призвано к исключительной ответственности за неё – и это как в духовном, так и в материальном смысле. Это убеждение разделяется и нашими мирскими членами церкви. Различие только в том, что духовенство мыслит церковь объектом и своего сословного права и своей обязанности, а мирские члены церкви усвояют духовенству только обязанность попечения о церкви и исключительную ответственность за её благосостояние, а что касается прав на неё, то тут нет единодушие, особенно в последнее время. Если церковь (в материальном смысле – храм) плоха – не исправно ремонтируется, небрежно, нечистоплотно содержится, неблаголепна – виноват поп. Если прихожане – миряне плохо ведут себя в нравственном отношении, редко посещают церковь, невежественны в религиозном отношении, безнравственны в поведении– виноват поп. Если они замечают, что „поп“ или другие члены причта – повинны в этих грехах, или дети, семейства духовных лиц ведут одинаково с мирянами грешный образ жизни, то на эти явления перстом указывается, как на безобразия, на отвратительные явления. Суд в этих случаях бывает беспощаден и суров, самим же судьям – таковым же грешникам, а то ещё и злейшим, и в голову не приходит помыслить: „да ведь и они – не лучше, ведь и они не должны бы этого делать“. Совершенно наоборот: в совести судей непреложно господствует норма; „ведь я не поп, я не готовил себя к духовному знанию; мне всё возможно и позволительно“.

Повышение общехристианских нравственных обязанностей для духовенства и понижение для себя – поразительное. Иное дело относительно прав церковных. Здесь претензии и притязания мирян доходят иногда до крайностей. Особенно характерно они проявляются в старостах – богачах или кулаках. Староста – „хозяин“ церковного имущества, „благодетель“ причта и прихожан, безвозмездно им служащий,

—379—

и в то же время бесконтрольный и ни перед кем не ответственный. Он только распоряжается и приказывает, а отвечает причт. Мероприятия, доселе предпринимавшиеся к тому, чтобы хоть сколько-нибудь регулировать эти претензии не привели ни к чему. Пререкания между причтом и такого рода типичными старостами – весьма обыкновенны и – что замечательно – прихожане в большинстве таких случаев становятся на стороне старосты по глухому но весьма живучему кастовому инстинкту – „староста де наш, а попы – нам чужие“. При обычной таким мирянам малограмотности формальная письменная отчётность хотя бы в виде прошнурованных приходо-расходных книг да награды начальства за усердие – доселе единственные средства обуздания безграничных претензий. Не лучше бывает иногда отношение к причту и интеллигентных прихожан, хотя, разумеется, форма выражения притязаний и претензий здесь иного рода. Возможны, понятно, и обратного рода явления: взявший силу „батюшка“ благодаря счастливо сложившимся экономическим обстоятельствам и имея „заручку“ у начальства – знать ничего не хочет в своём приходе, кроме своего грубо самовластного, а иногда крайне корыстолюбивого и сластолюбивого „я“.

Кастово-сословное положение духовенства особенно даёт себя знать в вопросах о содержании духовно-учебных заведений. Эти учреждения мыслятся у нас не как общецерковные учреждения для подготовки кандидатов на клирическую службу, а как сословные учреждения, назначенные специально для детей духовенства. Это воззрение порождает следующие весьма гласно высказываемые выводы: семинарист по окончании курса должен непременно идти или в монахи или в священники: иначе он изменяет своему призванию, да и никуда более не годится. б) Так как духовное звание – по существу своему – обязывает к примерному трудолюбию, смирению, высокой аскетической нравственности, то и школы духовно-учебные должны отличаться этими качествами – бедность не только обстановки, но даже и научно воспитательных требований – вот что должно служить отличительным характером этих школ. К чему семинаристу многознание и многоучёность, видная и приличная, а тем более комфортабельная обстановка? Ведь его при-

—380—

звание – жить среди бедности и горя... Это соображение, подкрепляемое ещё более другим, что главный источник содержания духовных школ – церковные доходы – кружечные и свечные, – некоторых ревнителей благочестия приводит, уже прямо к патетическим восклицаниям, в роде такого „ныне на эти святые деньги в духовных школах заводятся рояли, совсем погибло древнее благочестие, которому учили нас отцы и деды!“....

При такой-то социально-кастичной вражде единиц, составляющих приход, епархию и целую церковь нашу – возможно ли обойтись без твёрдой чисто бюрократической системы епархиального и окружного церковного управления? Нет невозможно. Она и должна оставаться, пока существует эта вражда, но отсюда совсем не следует, чтобы не нужно было принимать мер к ослаблению этой вражды политикой иного рода. Возрождение прихода есть одно из средств к ослаблению этой вражды: но об этом после.

Что улучшение способа ведения церковно-приходской отчётности необходимо – это не нуждается в доказательствах. Как произвести это улучшение – опять мы не будем распространяться. Желательно с нашей стороны выставить на вид одно опущение, на которое во многих местах не обращается внимания. Это – отсутствие исправного ведения описи церковной утвари, икон и ризницы. Благодаря этому опущению в церквах, особенно сельских, исчезают многие очень ценные в историческом и археологическом отношении вещи, или старые заменяются новыми – совершенно нерационально и безвкусно (в стильном, эстетическом отношении). В связи с этим опущением стоит другое. При смене священников и старост у нас обыкновенно не соблюдается правило – преемнику принимать наличность церковных вещей по описи. Принимаются по описи только наличные деньги и ценные бумаги; что же касается прочего иногда драгоценного имущества – на него не обращается внимания. Но одного улучшения письменной отчётности в ведении церковного хозяйства далеко не достаточно для радикального его исправления. Радикальной мерой для этого послужит привлечение к участию в нём приходского общества – т. е. всех возрастных и полноправных прихожан. Желательно поставить дело так,

—381—

чтобы имущественные интересы приходской церкви лежали близко к сердцу не причта и старосты только, но всего прихода, чтобы и ответственность за целость церковного имущества, за законное пользование им возлагаемо было опять-таки на весь приход, а не на священника и старосту как это ведётся доселе.

Эта цель и достигнута будет „возрождением прихода как мелкой церковно-общественной единицы.

Но, как мы заметили выше, особенное автономное существование приходов, не объединяемых между собой духовной связью под главенством Епархиального архиерея и его администрации – дело немыслимое и может повести церковную жизнь не к улучшению, а прямо к ухудшению. Особенное автономное существование приходов может легко привести прихожан к мысли о самодовлеемости каждого отдельного прихода, каковая не замедлит выразиться в форме грубо-эгоистичного отношения к обще-епархиальным и общецерковным интересам. Приход – по этому грубо-эгоистическому воззрению – существует только для себя: он есть достояние прихожан, а ни для кого и ни для чего иного. Раз укрепится и будет возрастать в сознании такое воззрение, легко зародится чувство ревности одного прихода к другому, возникнет конкуренция и вражда. В зародыше подобные отношения можно наблюдать и в настоящее время, а с дарованием приходам автономного управления они несомненно окрепнут и обострятся. Зловредные последствия таких отношений, вообще не терпимых с христианской точки зрения, обнаружатся и в самом строе каждого приходского общества – в пререканиях между причтом и мирянами. Ближайшей причиной таких пререканий будет глубоко укоренившийся в нашем мирском обществе взгляд на церковь как на учреждение только для молитвы и обряда. Эта узкость наших воззрений – наша характерная национальная черта. Все свои обязанности и обязательства по отношению к церкви мы практически сводим к этому узкому воззрению. Всё понятие „церковности“ у нас покрывается внешней обрядностью. Кто у нас „церковный человек“? – Тот, кто часто ходит в церковь, исполняет тщательно обряды в храме и на дому и всё. В чём состоит процветание церкви? Во мно-

—382—

жестве храмов, роскошно украшенных, в продолжительности и истовости Богослужения, в золочёных главах храмов, больших колоколах, хороших басистых дьяконах и певческих хорах, и роскошной ризнице, дорогих окладах на иконах и толстых восковых свечах. Кто хороший священнослужитель? Тот, кто имеет хорошую осанку, или „выходку“, хороший голос, манеры, громко и внятно читает и поёт, уставно ведёт порядок службы и церковный ритуал. Далее этого наши требования нейдут; это – верх наших желаний, и раз всё обстоит в этом отношении благополучно – мы с покойной совестью складываем руки и говорим: „слава Богу, всё сделано; желать больше нечего“.

Представьте теперь, что приходы наши восстановлены, как самоуправляющиеся церковные общества, и что большинство членов этих обществ питается идеей самодовлеемости своего бытия, причём все заботы о приходе сосредоточиваются на внешнем и внутреннем благолепии храма и церковной службы. Что из этого выйдет? Только состязание между приходами на счёт благолепия. А как далеко может дойти это состязание – судить можно и по существующей наличности. У нас в одной епархии, на небольшом районе её существуют рядом приходские храмы, из коих один поражает благолепием, другой убожеством; один ремонтируется каждый год, перекрашиваясь в разные колера, и сверх того владеет неоскудевающими – „секретными“ суммами, другой еле влачит своё жалкое существование, едва – едва в состоянии уплачивать 25%-ную и другие подати на общецерковные и епархиальные нужды.

Принимая во внимание все эти обстоятельства, мы и настаиваем на мысли, что возрождение приходов только при том условии приведёт к благим последствиям, если они будут считать себя не самодовлеющими единицами, а малыми органами в целом организме – Епархии и будут жить и дышать как своей особенной, так и обще-епархиальной жизнью. В настоящее время таковая внутренняя духовная связь между приходом и епархией существует и сознается только приходским духовенством; церковная норма состоит в том, чтобы эта связь живо сознавалась

—383—

и поддерживалась каждым приходом in toto – целым приходским обществом.

Что же нужно сделать, чтобы сознавалась и действовала эта норма?

Ответ простой: на ряду с епархиальной правительственной организацией должен существовать орган общественно-епархиального управления – ежегодное „Епархиальное собрание“. Оно должно служить живым органом, через который будут публиковаться веления высшей церковной власти, доходя до крайних точек церковного организма – приходских обществ и единиц, их составляющих, и через который обратно будут восходить голоса этих единиц к центральной церковной власти. Для осуществления этого назначения в состав „Епархиального собрания“ должны входить те же церковно-общественные элементы, что и в состав поместного собора, т. е. представители меньших церковных обществ – монастырей и приходов, с епархиальной иерархией во главе. Самым простым способом определения числа членов Епархиального собрания было бы назначение от каждого прихода двух лиц – духовного и светского (от монастыря достаточно одного) но при обширности и численности наших епархий такой способ привёл бы к чрезвычайной сложности состава членов Епархиального собрания. Наши епархии имеют иногда более 1000 приходов. Во избежание такой громадности состава и неудобной, да по существу дела и ненужной, можно принять иной способ, именно взять в образец всюду практикуемые съезды духовенства, члены коих избираются по благочиниям или по десяткам – примерно по два от благочиния. Полагая среднее число приходов епархии в 900, а благочиния – в 15, мы получим довольно умеренное количество представителей от приходов в 120 членов. Его и будет достаточно, по крайней мере на первых порах.

Предметами заседаний Епархиального Собрания должны служить как важнейшие дела общего характера, так и местного, а именно:

1) Здесь должны быть торжественно прочитываемы определения Поместного собора и по крайней мере важнейшие законодательные постановления касательно Церкви, вновь изданные.

—384—

2) Весьма полезно было бы прочитывать хотя в извлечениях отчёт об общем состоянии епархии, с подробным по возможности извещением об особых выдающихся явлениях положительного или отрицательного характера, если таковые окажутся.

3) Но с особенным вниманием должны быть рассматриваемы те вопросы чисто практического характера, для которых созываются в настоящее время съезды духовенства, а именно вопросы: а) о средствах содержания духовно-учебных заведений и церковно-приходских школ, и б) вопросы о правильной раскладке церковных податей и разных сборов на содержание этих заведений и разных учреждений миссионерских и благотворительных.

Как было выше сказано, духовно учебные заведения у нас трактуются не как обще-епархиальные, а как сословные учреждения, посему и вопросы о содержании их рассматриваются только духовенством на съездах, и им установляются налоги с приходских церквей. И вот – в нашем православном обществе жалобы – что церковные деньги идут на образование поповских детей. Какие несправедливые и глупые жалобы! Кажется их не слышится нигде, ни в какой стране, кроме нашей православной России. Напротив, везде забота о лучшей постановке духовно-учебных заведений, как имеющих задачей – подготовить достойных служителей церкви, почитается самой первой и священной заботой всей церкви. Духовно-учебные заведения должны быть поставлены лучше всех других, а не хуже, как это наблюдается у нас. Тот факт, что они наполняются у нас главным образом, едва ли не исключительно, детьми духовных лиц свидетельствует не о чём-либо другом, а именно о том, что последние наиболее способны, сравнительно с детьми прочих сословий, усвоять предметы богословского знания, и что только крайняя необходимость заставляет их идти в эти худшие школы, предпочитая им лучшие. Не будь этой необходимости наши духовно-учебные заведения или бы совершенно запустели, или бы сузили весьма значительно свои программы, понизили уровень научно-богословских требований.

Пора же сознать, что забота о лучшей постановке ду-

—385—

ховно-учебных заведений есть не исключительная забота духовенства, а общецерковная забота, предмет обсуждения не съездов духовенства, а – обще-епархиального собрания.

Одним из важных вопросов Епархиального Собрания, стоящим в связи с общим вопросом о духовно-учебных заведениях и церковно приходских школах нам представляется вопрос о наиболее правильной и справедливой раскладке по приходским церквам и монастырям податей или процентных обложений, идущих специально на духовно-учебные заведения. Принятая в настоящее время система равномерного процентного обложения для бедных церквей, или приходов весьма обременительна и несправедлива. По этой системе церковь, получающая 1000 р. дохода, несёт одинаковую 25%-ю тягость обложения с церковью, получающей 100 р. дохода: первая выделяя из своего дохода 250 р. оставляет у себя 750 р. вторая от своей единственной сотни принуждена выделить 25 р. и оставить у себя 75 р. Чем же ей содержаться? Не было бы ничего несправедливого такие бедные церкви совсем освободить от всякого обложения. Если же это покажется слишком необычным для современного церковного сознания, то пусть будет уменьшен по крайней мере процент для беднейших церквей и увеличен для богатых примерно в такой последовательности:

с церкви получающей 100 взимать 5%

с церкви получающей 200 взимать 6%

с церкви получающей 300 взимать 7%

с церкви получающей 400 взимать 8%

с церкви получающей 500 взимать 9%

с церкви получающей 600 взимать 10%

и т. д.

Общий итог процентного сбора от такой раскладки не уменьшится, а, пожалуй, увеличится, а между тем тягость уплаты для бедных церквей весьма облегчится.

Само собой разумеется, что Св. Синод и Епархиальное начальство могут указывать и другие вопросы, и предметы для обсуждения на Епархиальных собраниях.

Не лишним было бы постановить общим правилом, чтобы Епархиальное Собрание составлялось непременно при вступлении на паству вновь рукоположенного, или назна-

—386—

ченного на Епархию преосвященного: в этом собрании он увидел бы сразу всю свою паству в малом виде: кафедральный собор явился бы тогда местом собрания всей Епархиальной церкви.

Здесь мы и закончим наши соображения о пополнении существующей системы нашего епархиального и приходского управления. Мы не предполагаем возможным, чтобы нашлись возражатели против законности и плодотворности такого пополнения. Но мы имеем серьёзные основания опасаться другого более сильного врага для проектируемых нами улучшений... Этот враг – апатичность нашего общества к интересам церкви, привычка сваливать всю заботу о церкви на начальство и пастырей церкви, непонимание того вреда, который наносится существующим разобщением в церковной жизни личной, семейной и общественной нравственности и какие удобства такою апатией и разобщённостью мы доставляем враждебным Церкви силам – сектантству и неверию плодиться и размножаться и в соседстве с церковью и в ней самой. Мы иногда с ужасом узнаём, как быстро они плодятся, как они стойки в состязаниях с нашими „борцами“ – миссионерами и ничего не можем придумать лучшего, как хлопотать об усилении средств чисто внешней борьбы с ними. Предоставив всё дело защиты Церкви и обращения на путь истины заблудших и колеблющихся этим отдельно действующим борцам, мы сами не только не принимаем никакого участия в деле этой защиты и в деле этого обращения, но даже и не знаем, где наше истинное и верное оружие для этого, где найти это оружие, против кого и как им действовать, не попытаемся тщательно проведать и испытать, кто враг, кто друг наш. А между тем, как близко к нам это оружие, как не сложны средства узнать достоверно друзей и врагов наших. Где же они и что такое они? Отвечаем двумя словами: это оружие – самоисправление, эти средства – наша сплочённость вместо разобщения, доселе господствующего среди нас. Этим оружием и этими средствами действуют враги церкви – и производят вне и среди её – опустошения, нас ужасающие. Они действуют внутренне сплочённо между собой, хотя внешнее бывает трудно усмотреть эту сплочённость. Между собой они

—387—

искренни и доверчивы, нет между ними тайн, их вожди действуют без конфиденциальных или секретных предписаний – для своих. Мы – члены Церкви стоим единицами, или маленькими кучками, внутренне между собой не связанными; между собой мы замкнуты и секретничаем, оставляя двери настежь в наш „двор овчий“ для всех кому угодно войти в него. И как часто случается, что именно наши враги осведомлены в совершенстве об истинном положении наших дел, а мы сами созерцаем только тщательно исполненные „формы“ и говорим с утешением: „у нас, слава Богу, всё благополучно; наша взяла“! Разобщённое и исключительное действование иерархии и церковного начальства, с одной стороны, а с другой – пассивное дремание мирян – такой ныне существующий de jure церковный строй решительно не соответствует современному положению вещей. Он был пригоден некогда, именно тогда, когда громадная масса мирян была пассивна не в церковном только, но и во всех прочих отношениях и сферах жизни, хотя достопримечательно, что тогда в церковном-то отношении она проявляла ещё и могла проявлять некоторую инициативу и энергию. Теперь наш общественный строй, наши отношения радикально изменились, соответственно им должен измениться и церковный строй.

Вся Русь покрылась школами и гражданскими, и церковными и на месте громадной безграмотной массы крестьянства, мещанства и купечества явилось поколение индивидуумов, грамотных, читающих всё, что попадётся под руку, размышляющих, обсуждающих, действующих совершенно активно и самостоятельно не только от воли родительской, барской и начальственной, но нередко вопреки, в явный разрез с вековечными устоями веры, морали права, несокрушимой, казалось, силы народных обычаев и традиций. В интеллектуальном отношении это поколение несравненно сильнее своих отцов, хотя – по всей вероятности – много безнравственнее: ведь не напрасны же жалобы, что у нас всюду наступило шатание нравов – вследствие этого старики и защищаемые ими, часто весьма драгоценные, нравственные устои – не в силах выдержать борьбы с новым поколением и его нравственной разнузданностью.

—388—

Конечно и впредь дело пойдёт в том же направлении. Пассивность массы будет улетучиваться всё более и более, быстрее и быстрее, уступая место индивидуальной активности и розни в массах нарождающихся поколений.

Что же? Нужно ли пассивно ужасаться такой перемене вещей, вздыхать о невозвратно исчезнувшем старом добром времени и беспомощно опускать руки? – Да не будет сего! Православной Церкви нет оснований для такого пессимистического настроения. Мы убеждены, напротив, что её ожидает лучшее от этого изменившегося порядка вещей. Нужно только не важное существенно видоизменение в своей внешней одежде, нужно отложить старую, сделавшуюся тесной и ветхой и облечься в более крепкую и удобную.

Это убеждение находит себе опору – независимо от сущности своей – даже и в некоторых уже народившихся благоприятных явлениях нашей церковной жизни, а именно:

1) Значительный успех наших церковно-приходских школ в их конкуренции с гражданскими или земскими, – успех поразительный, если принять во внимание разность во внешних условиях, при которых приходилось и приходится конкурентам действовать. Для земских школ эти условия несравненно более благоприятны: они и богаче обеспечены, и в методическом отношении лучше бывают иногда поставлены и пользуются сочувствием интеллигенции. И однако же – церковные школы не только успешно конкурируют, но и более симпатичны и родителям, и учащимся детям. На чём же основывается их этот успех? В чём их сила? Да в том, что они дают не только образование, обучение грамоте, но и воспитывают, внушают моральные обязанности, которые на деле и выполняются, а земские – не исполняют этой задачи, да и исполнить её не могут, если их сделать в точном смысле земскими или гражданскими.

Как же идёт эта воспитательная часть в церковных школах? Следующим дов. нехитрым способом. Здесь дано главное место изучению закона Божия, т. е. изучению языка, на котором изложен закон Божий и свящ. книги христианского православного Богослужения; здесь введено обязательное посещение учениками вместе с учителем

—389—

приходского храма, с деятельным участием школьников в Богослужении – чтении, пении и даже прислуживании священнику в алтаре. Дети таким образом становятся более деятельными членами религиозно-приходской жизни, чем – отцы и матери. Здесь таким образом не только теоретически усвояются, но и практически осуществляются хотя некоторые заповеди Закона Божия. Выкиньте этот элемент из народной школы, освободите её от „поповской опеки“, сделав её через это чисто гражданской или чисто земской и – что получится? Получится именно образовательная школа без всякого воспитания: ибо без церкви чем нашему гражданскому учителю воспитывать школьников своих? – Литературой и театром? Но театры пока ещё не устроены по деревням и городам в достаточном количестве, да и едва ли найдётся много защитников именно морализующего их влияния на детей, а моральные принципы корифеев текущей литературы – Л. Толстого, М. Горького, Нового пути и т. д. всё ещё не вполне уяснились и определились в головах самих авторов и тем более их читателей, так что бремя морального гражданского воспитания не по плечу и не по голове никакому земскому учителю. Таким образом силой вещей и вышло, что и земская школа лишь по стольку воспитывает, поскольку сближается с церковной, без этого же сближения она – силой вещей – обречена на вымирание.

Остаётся, пожелать, чтобы и материально церковные школы не только сравнялись, но и превзошли земские во внешней благоустроенности и обеспечении: это – важнейшая задача возрождённого прихода...

2) Вторым благоприятным в современной жизни явлением служат церковные собеседования положительного и полемического характера. Они настойчиво предписываются и поощряются церковной властью и весьма охотно посещаются народом – и должно это отметить – не довольно охотно ведутся нашими священниками. Что же служит предметом собеседований? – Предметом первого рода собеседований служат по большей части темы догматического, нравственного и библейско-исторического характера; предметами второго рода (главным образом в беседах с старообрядцами и разными сектантами) темы литургического и даже церковно-

—390—

устройственного характера. Эти последние ведутся с большим интересом и оживлением, чем первые. Чем же это объясняется, а также и то, почему наши священники не особенно охотно ведут собеседования, и именно первого рода? Ответ, по нашему мнению, в следующем: собеседования первого рода безжизненно и вяло ведутся потому, что не ясно сознана их цель и задача. По-видимому, вся их задача ограничивается обучением вере и нравственности. Это обучение ведётся к тому же не методически (да методика здесь едва ли и возможна), а случайно – беседа предлагается о том, что случайно взбредёт на мысль, и ведётся при том слишком отвлечённо, без жизненных поводов и без применения к насущным практическим запросам жизни. Что же требуется от священника, чтобы оживить это собеседование? Нам думается, что уже простая перемена тем послужила бы делу оживления и интереса церковных собеседований. Отчего не превратить этих учительных отвлечённых церковных собеседований, весьма полезных для сетей, но скучноватых для взрослых, в церковно-приходские деловые собеседования? Тем нашлось бы здесь не истощимое множество. Наметим некоторые: 1) история приходского храма и прихода. При изложении первой весьма полезно указать на выдающиеся детали в обстоятельствах построения храма (если таковые есть), на особенности архитектуры, на какие-либо отдельные вещи – иконы, утварь, старинные книги или рукописи, памятники и т. п. В истории прихода весьма полезно и интересно было бы сообщить сведения о лицах причта и мирян, так или иначе, хотя бы даже и отрицательно, оставивших по себе память в приходе. Тактичный священник и в отрицательных явлениях церковной жизни может отыскать и предложить назидательный урок. Ещё более благодарные темы может доставить современная действительная жизнь прихожан, т. е. те получившие огласку события в их быту или какие-либо жизненно практические вопросы, о которых говорится гласно, которые составляют так сказать –злобу дня. Отчего священнику не попытаться осветить их во время собеседования с точки зрения православно-церковной морали и высказать свой взгляд в возможно ясной, категорической и

—391—

конкретной форме? Правда, это очень трудно сделать, но трудно, если браться за дело зря, необдуманно и без всяких пособий. Нам думается, что православная русская церковь обладает для этого дела великолепными пособиями в виде четьи-миней св. Димитрия Ростовского и прологов, а также наших богослужебных книг, особенно „миней“. Стоит только священнику самому тщательно вчитаться в эту не очень обширную библиотеку. Ведь это – не иное что, как православный иллюстрированный катехизис, и наше иллюстрированное нравственное богословие. И какая иногда живая, авторитетная, художественная и остроумная иллюстрация встречается здесь! Да, по-видимому, стоит обратить внимание на этот источник катехизического и морального назидания, так обычный древности, и современному пастырю...

Отчего, наконец, не взять темой для церковного собеседования и прямо-таки какой-либо деловой приходский вопрос – ремонт храма, школы, дело призрения бедных, устройство церковного певческого хора, меры ограждения против сектантства, безнравственности и проч.

3) Но самым благоприятным общественным настроением, характеризующим наше время, служит всюду замечаемое стремление к социированию отдельных лиц в общества и союзы для достижения какой-либо общей цели. Наше время есть время обществ. Разных „обществ любителей“ просвещения, взаимопомощи, покровительства, трезвости, пения, чтения, музыки и т. д. несть числа. Они постоянно и всюду возникают, растут крепнут, процветают; иные же возникнув, скоро исчезают, лопаются как мыльные и дождевые пузыри, но лишь для того, чтобы дать место другим. Порядочному человеку приходится просто иногда невмоготу от участвования в этих разных обществах, то „членскими взносами“, то присутствованиями в „заседаниях“, „комиссиях“ и „подкомиссиях“.

Без всякого сомнения такое настроение есть отрадное знамение времени. Оно неопровержимо свидетельствует о наличности в наше время значительной массы нравственных личностей, коих не удовлетворяют одни грубо-эгоистические вожделения, но которые одушевлены альтруистическими стремлениями и настолько тверды характером и

—392—

тактичны, что не только лично жертвуют на общее благо своим трудом и достатками, но способны воодушевлять и поддерживать других, менее их сильных в этих отношениях личностей. Но странное дело, наша Православная Церковь по всему существу своему представляющая неисчерпаемый и всегда текущий источник ассоциирующей духовно-нравственной силы, производящая из себя великое множество братств и обществ до „хоругвеносцев“ включительно – менее всего в своей организации, в своём устройстве даёт места общественному элементу. Даже в самом законодательстве нашем (конечно государственном, а не церковном) Церковь православная мыслится то как „вера православная восточного обряда“ – т. е. как свод догматических, нравственных и литургических определений и правил, то как „ведомство православного исповедания“ т. е. как система правительственных учреждений, с подведомым каждому кругом лиц, но нигде не называется обществом лиц, связанных единством веры и единством обязанностей её исповедания. А между тем по канонической норме всё её устройство, вне её действия, все детали её учреждений проникнуты сплошь общественным характером. Не даром же и все канонисты православные и католические в один голос утверждают, что всё церковное право, т. е. каждое в частности „право“ и каждая в частности „обязанность“ публичное, а не частное – jus publicum, но не privatum.

Пора же нам ясно сознать и самим делом выражать, что мы чада единой Церкви и братья не только в те краткие моменты когда стоим в храме и молимся, когда действительно составляем единообразно настроенное общество, но и по выходе из храма, когда рассыпаемся по своим домам или по заседаниям в разных нами сочинённых обществах, совершенно забывая о своём более высшем сочленстве и братстве, связующими силами которого служат единство веры, единство духовного рождения, единство таинственного питания Телом и Кровью Христа: приход, епархия, вся русская Церковь – вот общества, по которым в качестве непременных и деятельных членов должны распределиться прежде всего все православно-русские христиане.

—393—

И вот нам думается, что если бы наши иерархи, наши пастыри, наши ревностные о церкви миряне и монашествующие с большим усердием и энергией заботились и действовали об исправлении этого коренного недостатка в нашем церковном сознании, чем это делали доселе, то указываемое нами „обновление“ и „полнота“ церковного организма явились бы сами собой; тогда сама церковная жизнь сочетала бы иерархический и общественный элементы церковного устройства и управления в такие формы и учреждения которые далеко совершеннее проектируемых нашими, т. е. моими и Л. А. Тихомирова статьями.

Н. Заозерский

—394—

„Первая отличительная черта доброго и мудрого человека заключается в сознании, что он знает очень мало, причём он всегда желает узнать, научиться, а не учить“ (Дж. Рёским). См. Мысли мудрых людей на каждый день, собранные гр. Л. Н. Толстым (на 8 сентября). М. 1903.

„Лишь чужими глазами можно видеть свои недостатки“ (Китайская пословица). Там же (на 16 ноября)²⁴⁷⁶.

Вести полемику с графом Л.Н. Толстым по поводу его сочинений, исследующих или касающихся религиоз-

—395—

ных вопросов, я не считаю своей задачей, предполагая, что это дело должны делать теоретики-богословы или экзегеты. Если же мне пришло на мысль покуситься на это, то

—396—

во всяком случае подобное занятие ново для меня и представляет собой скромную задачу, Я намерен сделать несколько критических замечаний по поводу одного недавно явившегося произведения Толстого, случайно попавшего в мои руки. Оно показалось мне характеристическим потому, что именно подобного-то рода сочинения, как вышедшие из-под пера знаменитости, могут больше чем что другое порождать и воспитывать скептическое отношение среди наших интеллигентных кружков к такой науке, как история христианской церкви. Это сочинение тем более привлекло к себе моё внимание, что оно заключает в себе ясно выраженный взгляд Толстого на историческую жизнь церкви, т. е. очень прямо касается церковной истории.

Рассматриваемое сочинение ходит по рукам в виде литографированных листов²⁴⁷⁷ и носит с первого взгляда странное заглавие: „Разрушение ада и его восстановление“. (Название это само собой уяснится впоследствии). Произведение, хотя и не велико, но однако касается разных вопросов; мы же ради поставленной нами задачи выберем из него только то, что близко относится к нашему делу. В нём в качестве действующих лиц фигурируют исключительно... черти, как это требуется самим понятием ада. Черти, очень различные по своей наружности и профессиям, им свойственным, произносят монологи, ведут между собой беседы – этим и ограничивается со внешней стороны содержание произведения Толстого. Само по себе понятно, что автор в ад не верит и бытия диаволов не признаёт. Для Толстого всё это метафоры и символы: ад и рай, разрушение и восстановление ада, бесчисленные черти, диаволы в пелеринках и в мантиях, и сам владыка злых духов – Вельзевул!

Но обращаемся к передаче тех мест сочинения Толстого, которые имеют особенный интерес для нашей задачи. Приведём их буквально, чтобы иметь их перед глазами во всей точности.

„Дьяволы были большие и маленькие, говорит Толстой, и толстые, и худые, и с длинными и короткими хвостами, и острыми и кривыми рогами“.

—397—

„Один из дьяволов в накинутой на плечах пелеринке, весь голый и глянцевито-чёрный, с круглым безбородым лицом и огромным животом сидел на корточках, и то закатывая свои огненные глаза, то опять выкатывая, не переставал улыбаться, равномерно, из стороны в сторону, помахивая длинным тонким хвостом“. Дьявол у автора представлен одетым в пелеринку и бритым очевидно для того, чтобы сделать его похожим на католическое духовное лицо – на кардинала или даже папу, так как этот дьявол, как увидим потом, является, по мысли автора, главным распорядителем церковными делами в истории.

– „Что̀ значит этот шум?“ (т. е., поясню я, шум в опустелом было аде, опустелом вследствие смерти Христа и Его воскресения, прибавил бы я, если бы Толстой допускал этот последний факт), сказал Вельзевул, указывая на верх“. (Он сам, Вельзевул, по представлению автора, находился в преисподней, т. е. где-то под адом, и был в самом дурном расположении духа, так как после победы Христа над смертью и адом, он оставался не у дел, сидел без всякого живого дела).

На его вопрос: „что значит этот шум“, обеспокоенный Вельзевул получает такой ответ.

– „Все тоже, что было всегда“, отвечал глянцевитый дьявол в пелеринке.

– „Да разве есть грешники?“ спросил Вельзевул.

– „Много“, отвечал глянцевитый.

– „А как же учение Того, Кого я не хочу называть?“ спросил Вельзевул.

„Дьявол в пелеринке осклабился так, что открылись его острые зубы и между всеми дьяволами послышался сдержанный хохот“ (т. е. они не более, как слегка хихикали, конечно, из почтительности к своему начальству).

– „Я переделал это учение“, сказал дьявол в пелеринке, быстро трепля хвостом по полу.

И затем он рассказал, как это произошло. „Когда случилось то страшное дело, что ад был разрушен и отец, и повелитель наш (т. е., конечно, Вельзевул) удалился от нас (т. е. засел с горя в преисподнюю), то я пошёл в те места, где проповедовалось то самое уче-

—398—

ние, которое чуть было не погубило нас. Мне хотелось увидать, как живут люди, исполнявшие его. И я увидал, что люди, жившие по этому учению, были совершенно счастливы и недоступны нам. Они не сердились друг на друга, не предавались женской прелести, или не женились, или женившись, имели одну жену; не имели имущества; всё считали общим, не защищались от нападающих и платили добром за зло. И жизнь их была так хороша, что другие всё более и более привлекались к ним. Увидав это, я подумал, что всё пропало, и хотел было уходить. Но тут случилось обстоятельство, само по себе ничтожное, но оно мне показалось заслуживающим внимания, и я остался. Случилось то, что между этими людьми одни считали, что всем надо обрезываться и не надо есть идоложертвенное, а другие считали, что этого не нужно и что можно не обрезываться и есть всё. И я стал внушать тем и другим, что разногласие это очень важно и что ни той, ни другой стороне нельзя уступать, так как дело касается служения Богу. II они поверили мне, и споры ожесточились. И те, и другие стали сердиться друг на друга, и тогда я стал внушать тем и другим, что они могут доказывать истинность своего учения чудесами. Они поверили мне, и я устроил им чудеса. Устроить это было не трудно. Они всему верили, что подтверждало их желание одним быть в истине. Одни говорили про других: чудеса ваши не настоящие, наши же – настоящие, а те говорили про этих: нет, ваши не настоящие, а наши – настоящие. Дело шло хорошо, но я боялся, чтобы они не увидали слишком очевидного обмана, и тогда я выдумал церковь (курсив наш). И когда они поверили в церковь, я – говорит дьявол в пелеринке – успокоился, я понял, что мы спасены“.

После этого тот же дьявол разъяснил своим слушателям, что такое церковь.

„А церковь – это то, – ораторствовал он перед аудиторией, достойной того имени, какое приписывает ей автор, – „то, что когда люди лгут и чувствуют, что им не верят, – ссылаясь на Бога, говорят: „ей Богу, правда то, что я говорю“. Это собственно и есть церковь, но только с той особенностью, что люди, признавшие себя церковью, уве-

—399—

ряют, что они не могут заблуждаться, и потому, какую бы глупость они ни сказали, уже не могут от неё отречься. Делается же церковь так: люди уверяют себя и других, что Учитель их – Бог, во избежание того, чтобы открытый Им (т. е. Учителем) закон не был перетолкован, избрал особенных людей, которые одни или те, кому они передадут эту власть, могут правильно толковать учение. Выгода этого приёма (поясним: для царства диавола) та, что как скоро люди сказали про себя, что они – церковь и на этом утверждении построили своё учение, то они не могут уже отречься от того, что сказали: как бы нелепо ни было сказанное, и чтобы (там) ни говорили другие люди“.

„Получивши же эту власть, они естественно возгордились и большей частью развратились и тем вызвали против себя негодование и вражду людей. Для борьбы же с своими врагами, они, не имея другого оружия, кроме насилия, стали гнать, казнить, жечь всех тех, кто не признавал их власти. Так что они самым своим положением были поставлены в необходимость перетолковывать учение (Христово) в том смысле, чтобы оно оправдывало и их дурную жизнь, и их жестокости, которые они употребляли против своих врагов. Они так и сделали“.

Вельзевул затем спрашивает другого дьявола, одетого в мантию. (Это был, по описанию автора, матово-чёрный дьявол, с плоским покатым лбом, безмускульными членами и с оттопыренными большими ушами). Описываемый автором дьявол есть, по смыслу Толстого, руководитель науки, т. е. как бы министр народного просвещения в христианском мире; поэтому-то он является облечённым в мантию, ибо мантия, т. н. докторская мантия, составляет принадлежность профессоров в западных университетах, которой они пользуются в торжественных случаях).

– „Но как же, спрашивает Вельзевул этого дьявола, свободные от обмана учёные люди (в этих словах, заметим, ясно звучит ирония) не увидели того, что церковь извратила учение и не восстановила его“?

Дьявол в мантии ответил: „Не могут они сделать этого оттого, что я постоянно отвлекаю их внимание от того, что они могут и что им нужно знать, и направ-

—400—

ляю его на то, что им не нужно знать, и чего они никогда не узна̀ют“.

– „Как же ты делаешь это“?

– „Делал и делаю это я различно по времени. В старину я внушал людям, что самое важное для них это – знать подробности об отношении между собой лиц Троицы, о происхождении Христа, о естествах Его, о свойстве Бога (?) и т. п. И эти рассуждения так занимали их, что они вовсе не думали о том, как им жить; им не нужно было знать того, что говорил Учитель о жизни (?).

– Потом, когда они так запутались в их рассуждениях, что сами перестали понимать то, о чём говорили, я внушал одним, что самое важное для них – это изучить и разъяснить всё то, что писал человек, по имени Аристотель, умерший 1000 (?) лет тому назад в Греции“.

Вот те места из рассматриваемого сочинения Толстого, которые преимущественно могут нас интересовать. На сочинении помечена дата его происхождения: 1902 год.

Это новое произведение Толстого, сколько знаем, ещё никем не было разобрано, попытаемся сделать это, то есть разобраться в этой своего рода философии церковной истории.

I.

„Разрушение ада“, по мысли автора, выразилось в том, что, вследствие явления и деятельности Христа, Его ученики и последователи стали вести высоконравственную жизнь и этим положили конец тому „аду“, какой представляла до этого времени жизнь человеческая с её несправедливостью и жестокостью. Разумеется, мы можем только радостно приветствовать такой взгляд знаменитого писателя на состояние первенствующих христиан. Первенствующие христиане, действительно, в большой мере отражали в своей жизни возвышенные заповеди Христа. Таковым был в особенности первый век христианства, апостольский век. Один русский очень известный учёный церковный историк называет век апостольский „светоносным веком церкви“ и не находит достаточно слов, чтобы восхвалить добродетели этого века: они ему одинаково кажутся „славными, возвышенными и божественными“.

—401—

И это правда. В самом деле, если послушаем апостола Павла, древнейшего из христианских писателей, точнее сказать первого по времени между всеми ними, то убедимся, что не напрасно восхвалял первенствующих христиан граф Толстой. Позволим себе привести несколько отзывов апостола Павла о христианах его времени, встречающихся в таких посланиях его, которые признаются подлинными посланиями этого апостола даже самой придирчивой западной протестантской критикой и которые признаёт за такие и Толстой, если не захочет утверждать, что все существующие послания, носящие имя Павла, подложны. Прежде всего приведём отзывы названного апостола о таких церквах, или, применяясь к языку Толстого, о таких христианских общинах, которые основаны и утверждены были в вере самим этим миссионером. Вот, например, как характеризует он христиан города Коринфа. „Вы не имеете недостатка, пишет Павел, ни в каком даровании (1Кор.1:7); вы изобилуете всем; верой, и словом, и познанием, и всяким усердием и любовью вашей к нам“ (2Кор.8:7). По причинам, которые уяснятся несколько после, ещё определённее и задушевнее отзывается Павел о христианах прежде всего – Фессалоники (теперь: Солоники). Он говорит о них: „вы стали образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии; во всяком месте прошла слава о вашей вере, так что нам, прибавляет апостол, ни о чём не нужно рассказывать“ (1Фес.1:7–8). И при другом случае Павел спрашивает себя: „кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не вы ли (т. е. Фессалоникийские христиане) перед Господом нашим И. Христом“? И отвечает: „вы наша слава и радость“ (1Фес.2:19–20). Но по замечанию одного русского учёного историка, „никто так, кажется, не веселил сердца Павлова, как христианская община Филиппийская“²⁴⁷⁸, т. е. находящаяся в македонском городе Филиппах. Павел патетически писал об этих христианах: „за всех вас с радостью приношу молитву мою, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и

—402—

венец мой“, – так он называет их; он ставит в пример всем их кротость, т. е. их истинно-христианский дух: „кротость ваша, пишет он, да будет известна всем человекам“ (Флп.1:4,4:1,5). Не менее лестные и задушевные отзывы Павел позволяет себе делать и о таких христианских общинах, которые хотя и не им были обращены ко Христу, но о состоянии которых он, очевидно, хорошо знал. Вот, например, что он говорит, обращаясь с посланием к христианам малоизвестного азийского города Колоссы. „Духом я нахожусь с вами и радуюсь, видя ваше благоустройство и твёрдость веры вашей“; единственное желание апостола заключается в том, чтобы и в будущем колоссяне так же „преуспевали“, как было и ранее (Кол.2:5,7). Наконец, представим ещё свидетельство Павла из послания к римлянам, которые, впрочем, не им были обращены в христианство (да вообще неизвестно – кем). Апостол от всего сердца радуется за христианскую общину в Риме и ожидает от неё истинного утешения для себя, при предполагаемом им посещении её. Павел пишет: „благодарю Бога моего за всех вас, что вера ваша возвещается во всём мире. Я весьма желаю увидеть вас, утешиться с вами общей верой, вашей и моей“ (Рим.1:8,12). Нужно сказать, что словом „вера“ апостол как в этом, так и других местах, называет не одно принятие христианского учения, но вообще совокупность совершенств, которыми должны отличаться последователи новой, с тогдашней точки зрения, религии.

Да, без сомнения, век апостольский никогда не потеряет своей славы; в этом отношении вполне можно соглашаться с графом Толстым. Но мы не должны слишком увлекаться похвалами его по адресу первенствующих христиан; эти похвалы, как ни приятно слышать их из уст противника церкви, каким откровенно и намеренно заявляет себя автор разбираемого сочинения, не должны прельщать нас: они имеют целью ввести нас в обман. Похвалы эти, скажу прямо, тенденциозны. Автору только и нужно, чтобы мы вполне ему поверили в данном случае; а если мы ему поверим, то он достиг того, что ему пока только и надобно. Смею утверждать, что автор рас-

—403—

точает похвалы первенствующему христианству для того только, чтобы поразить читателя, как потом всё это будто бы измелилось к худшему, как потом исказились нравы и понятия христиан, и таким образом возвестить ту истину, что если было некогда „разрушение ада“, т. е. наступала эпоха прекращения всякой несправедливости и всякой жестокости, то всё такое тянулось недолго, имело преходящее значение, ибо вслед за тем в христианском же мире последовало „восстановление ада“, т. е. возвращение к старой неправде и уже забытой было жестокости. Вот в чём хочет убедить своего читателя граф Толстой, обольщая его идиллической картиной абсолютных совершенств первенствующих христиан.

В виду этого, наша ближайшая задача заключается в том, чтобы ограничить ту идеализацию апостольского века, какую с тенденциозной целью допускает себе Толстой. Это, конечно, мы сделаем не с тем, чтобы повредить славе этого века, а с тем, чтобы вырвать из рук разбираемого автора оружие, которым он хочет поразить своих врагов, т. е. тех, кто верует, что „ад“ никогда в церкви не восстановлялся, и что сама она, следовательно, не превращалась в „ад“, как желалось бы знаменитому писателю. Мы будем говорить о первенствующем христианстве только одну истину, т. е. станем сообщать сведения непререкаемой точности, а потому первенствующее христианство не потерпит никакого ущерба от наших дальнейших разъяснений, ибо христианство есть первый поборник истины и не только не боится, но ищет её. Нужно ли добавлять, что наш источник знаний в настоящем случае заключён в Новозаветном Писании, которое христиане не без основания почитают источником истины не только религиозной, но и исторической в точном смысле этого последнего слова? Впрочем – к чему эти подробности: каждый сам может критически и очень легко проверить любое из тех положений, которые затем последуют.

Итак, к делу. Рисуя времена перво-христианские, Толстой, по-видимому, с таким беспристрастием говорит о христианах этих времён: „они не сердились друг на друга“. Но эти сладкие слова говорятся только за тем, чтобы намекнуть читателю, что если мол в начале „они и не

—404—

сердились“, то однако ж, увы, как стали сердиться один на другого те же христиане, спустя известный период времени, и стали полагать в подобной злобе сущность самой религии.

Спрашивается: возможно ли вообще человеку не сердиться на другого? Пока человек остаётся человеком допустить это невозможно. Не сердиться человеку на человека, хотя бы при известных обстоятельствах, это – психологический абсурд.

В век апостольский жили люди, следовательно, и они подчинены были тому же закону. И нет ничего проще, как доказать это. Возьмём, например, хоть жизнь апостола Павла, о которой до нас сохранилось наиболее подробных и достоверных известий. Что же видим? То, чего и можно только ожидать, имея дело с людьми по плоти и крови. Вот рассказ из книги „Деяний“, относящийся к эпохе тотчас после т. н. апостольского собора. „Павел и Варнава (тоже апостол) жили в Антиохии. По некотором времени Павел сказал Варнаве: пойдём опять, посетим братьев наших по всем городам, в которых мы проповедали слово Господне. Варнава хотел взять с собой Марка (известного евангелиста). Но Павел полагал не брать отставшего от них в Памфилии и не шедшего с ними на дело, на которое они были посланы. Отсюда произошло огорчение (или по славянскому: „распря“), замечает автор книги „Деяний“, так что они разлучились друг с другом, и Варнава, взяв Марка, отплыл на о. Кипр“ (Деян.15:35–39). Скажите: сердился или не сердился Павел на Марка, когда этот последний в прежнее время отказался идти с первым на проповедь? Сердился или не сердился он, когда отказал Варнаве в его просьбе взять теперь Марка для совместного миссионерского путешествия? Или: как относился и Варнава к Павлу, когда он прервал сношения с этим последним? Если между указанными тремя лицами, по выражению автора книги „Деяний“, произошла „распря“, то вероятно ли, чтобы при этом дело обошлось без более или менее сильных душевных движений? Возьмём другой случай из жизни того же Павла, служащий до сих пор камнем преткновения и соблазна для комментаторов. Случай этот, хоть и

—405—

очень кратко, описан самим Павлом и единственно им. Дело опять происходило в Антиохии и по-видимому спустя немного времени после т. н. апостольского собора. В то время, когда в этом городе находился Павел (а с ним и Варнава), сюда же с неизвестной целью прибыл и апостол Пётр. Зная, что Павел был приверженцем евангельской свободы и противником иудейских обрядовых законов, Пётр, когда ему приходилось бывать здесь в домах язычников, нимало не стесняясь, во время трапезы ел из общих чаш с ними. (А это с точки зрения фарисейской праведности являлось делом крайне зазорным). Всё шло хорошо. Но вот прибыли из Иерусалима в Антиохию же какие-то приближенные к Иакову, брату Господню, лица; под влиянием ли воззрений и образа действий этого Иакова, или же руководясь собственным личным разумением, эти пришельцы стали косо посматривать на общение Петра с необрезанными. К нашему немалому удивлению, первоверховный апостол пришёл в смущение от этих пришельцев, перестал обедать вместе с язычниками²⁴⁷⁹; его примеру последовал и Варнава. Всё это возбудило неудовольствие в душе Павла. Он не мог перенести этого „лицемерия“, как он выражается, и решился обличить Петра, что и исполнил. „Я – говорит о себе Павел, лично противостал ему, потому что он подвергся нареканию“ (по славянскому переводу „яко зазорен бе“). И это произошло, по замечанию Павла, „при всех“, значит не келейно, с глазу на глаз, а совершенно публично (Гал.2:11–14). Рассказывая об этом случае, Павел затем приводит и те мысли, какие он развивал, подвергая своему суду поведение Петра. Спрашивается: можно- ли себе представить, чтобы изобличая, как он выражается, „не прямо поступающих по истине евангельской“, он не возмущался духом²⁴⁸⁰? Это событие рассказано Павлом в его послании к Галатам, т. е. христианам, жившим в Малоазийской провинции – Галатии. Послание написано спу-

—406—

стя не менее года после рассказанного события или же спустя целых три года (если факт столкновения двух апостолов случился раньше апостольского собора), а само повествование введено в послание с целью отвратить Галатов от привязанности к закону иудейскому, которой они по какой-то причине увлекались, несмотря на то, что первоначальную проповедь евангельскую они восприяли от самого Павла. И что же? Хотя между рассказанным событием и написанием послания прошло немало времени, однако-ж Павел, когда он писал это послание и когда ему так сказать снова пришлось пережить сердцем туже историю, заметно волнуется: передав в послании случай, как он произошёл, он сейчас восклицает: „о несмышлёные Галаты“! (Гал.3:1). Очевидно, и с течением времени Павел не мог хладнокровно вспоминать о том, что случилось, хотя то было и давно. Есть историки, которые утверждают, что после этого столкновения Павел и Пётр окончательно разошлись друг с другом и даже не встречались. Положим это – уж крайность; но важно то, что крайность эту возможно допускать: значит, для иного исследователя жизни апостолов данный случай представляется ссорой Павла с Петром в буквальном смысле слова. К сожалению, в устранение этой крайности нельзя опираться, как это иногда делают, на факт совместной и одновременной мученической кончины этих апостолов, ибо отнюдь нельзя доказать, что Павел и Пётр впоследствии одновременно жили в Риме и там скончались в один и тот же год и даже в один и тот же день. Предание о пребывании Петра в Риме принадлежит, при существующих исторических данных, к темнейшим вопросам апостольского века²⁴⁸¹.

Итак, мы видим, что будет преувеличением, подобно графу Толстому, утверждать, что первенствующие христиане тем будто бы отличались от христиан других веков, что совсем „не сердились друг на друга“. В первенствующих христианских обществах, без сомнения, было много привлекательного и поучительного для последующих

—407—

поколений, но там не было того, чего быть не могло по самой природе вещей. Апостол Павел в послании к римлянам говорит: „если возможно, с своей стороны, будьте в мире со всеми людьми“; он говорит: „если возможно“ и этим самым даёт знать, что бывают случаи, когда это невозможно и когда по необходимости в сердце человека имеют место чувства свойства не мирного. Затем апостол прибавляет: „не мстите за себя возлюбленные“, т. е. другими словами, не выражайте активно своё оскорблённое чувство, „но дайте место гневу“ (Рим.12:19), т. е. удовольствуйтесь тем, что отмщаете и наказываете врага в своей душе, исключая его из числа своих друзей²⁴⁸².

Но пойдём далее за графом Толстым и посмотрим, какие ещё допускает он преувеличения в изображении первенствующего христианства, с целью найти потом глубокое несоответствие между христианством первых времён и христианством времён позднейших, и тем укорить церковь этих последних времён. Он возвещает: „жизнь“ первенствующих христиан „была так хороша, что“ и т. д. Конечно, согласимся мы, жизнь их была хороша; но было бы заблуждением воображать, что она не имела теней и чужда была пятен. Один очень авторитетный русский историк церкви замечает, что жизнь христиан даже апостольских времён не лишена была „недостатков и пороков“, о которых, по его рассуждению, умалчивать нельзя²⁴⁸³. Да и в самом деле, как можно умалчивать об этом, когда о несовершенствах рассматриваемого века, хотя они и не так значительны по размерам, говорят послания самих апостолов и определённее и откровеннее других Павел. В послании к корин-

—408—

фянам, напр., он требует: „отрезвитесь, как должно, и не грешите, ибо к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога“ (1Кор.15:34), т. е. забывают Бога, хочет сказать апостол. Не имея надобности подробно анализировать эти слова его, скажем одно: грешники во времена Павла встречались. „Не грешите“, не даром предостерегает он.

В частности, апостол при различных обстоятельствах указывает немало недостатков в состоянии христиан его времени, – недостатков, свидетельствующих, по его словам, что некоторые христиане оставались ещё людьми „плотскими“, т. е. что они не прониклись высокими идеалами исповедуемой ими религии. Христианам того времени иногда недоставало согласия и единодушия. Обращая свою речь к коринфянам, Павел говорит: „умоляю вас, братия, чтобы все вы говорили одно и не было между вами разделений; ибо мне сделалось известным о вас, братия, что между вами есть споры“ (1Кор.1:10–11). „Вы ещё плотские, замечает далее Павел; ибо если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли (т. е. языческому) обычаю поступаете вы?“ (Там же, 1Кор.3:3). Свидетельство апостола так ясно, что нет надобности его комментировать. – Во время совершения богослужения у христиан происходили беспорядки, которые сильно смущали дух апостолов. Так прекрасное обыкновение того времени поучать друг друга религиозным истинам в церковных собраниях не всегда отличалось благоустроением. Случалось, как указывает апостол Павел, или то, что таких добровольных наставников набиралось много без всякой надобности, или же то, что пророки (т. е. учители веры) дозволяли себе говорить все разом. Апостол, обличая эти непорядки, замечает: „Бог не есть Бог неустройства, но мира“ (тишины). Со стороны эти непорядки, по словам Павла, могли казаться как бы некоторого рода „беснованием“ (1Кор.14:23–33). – Само совершение важнейшего богослужебного действия – евхаристии или литургии проходило иногда нестройно и даже прямо непохвально. Апостол Павел усматривает, что совершение евхаристии вместо того, чтобы быть актом общения верующих, вызывало какие-то разделения, приво-

—409—

дило к расторжению союза между христианами. Так было в Коринфе. Изобличая этих христиан, Павел писал: „не хвалю вас, что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее; ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти верю“ (1Кор.11:17–18). Это, как видим: „во-первых“. А затем, тот же апостол рисует картину ещё более печальных нестроений. „Далее, продолжает он, вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню. Ибо всякий поспешает прежде других есть свою пишу (т. е. пишу, принесённую в качестве пожертвования), так что иной бывает голоден (т. е. кто несколько опоздает), а иной упивается“ (т. е. кто приносил как жертву, кроме пищи, и вино). Должен я пояснить, что в древности совершение евхаристии соединялось с особыми братскими трапезами, т. н. вечерями любви (агапы), и именно эти вечери предваряли евхаристию. Затем Павел укоризненно вопрошает: „разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? Похвалить ли вас за это? не похвалю“ (1Кор.11:20–22). Апостол заключает свою речь так: „посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите. А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение“ (1Кор.11:33–34). Апостол прямо сказал, что он не хвалит поведения обличаемых им в настоящем случае христиан, а мы не можем ничего другого делать, как только соглашаться с ним.

В виду того самоотречения и неустанных трудов, какими ознаменовали себя апостолы, можно было бы ожидать, что между ними и обращёнными ими христианами установятся отношения полнейшего доверия и тёплой любви. Но и этого не было или точнее: иногда встречалось не то; а виновными были, конечно, христиане. Апостол Павел жалуется, что лишь только он оставил Коринф, как некоторые уже „возгордились“, причём он замечает по поводу этих „возгордившихся“: „чего же вы хотите? С жезлом ли к вам прийти или с любовью и духом кротости“ (1Кор.4:8,21)? Павел не разъясняет, в чём выражалась гордость этих самомнительных христиан; но можно догадываться, что к числу их принад-

—410—

лежали и те дерзкие люди из христиан, которые осмеливались осуждать и критиковать апостола. Мы знаем, что в Коринфе встречались такие лица, которые приписывали Павлу непостоянство и неустойчивость в его мыслях. Они говорили, что будто бы Павлово „да“ сводилось на „нет“ и что его „нет“ означало „да“ (2Кор.1:17–18); другие из коринфских гордецов находили несоответствие между образом действий Павла и его посланиями, они пустословили так: „в посланиях Павел строг и силён, а в личном присутствии слаб“ (2Кор.10:10), другими словами, по их мнению, Павел был храбр только на словах. Какая дерзость! Среди тех же коринфян появлялись люди, которые причиняли ему „огорчения“, даже прямо были его „обидчиками“, они вселяли в его сердце „скорби и стеснение“; в подобного рода явлениях Павел готов был видеть обнаружение „умыслов сатаны“ (2Кор.2:3–5,11. Ср. 7, 12). Не менее печально для апостола было и то, что по легкомыслию или недоверию к нему, иные из христиан, бывших его чадами, переходили, по выражению апостола, к „иному благовествованию“, каковы были, наприм., галаты (Гал.1:6–7). Они, значит, мало ценили авторитет апостола и предпочитали ему какого-нибудь говоруна, который умел нести всякий вздор. Разумеется, как это печально и оскорбительно для человека, всецело преданного своему делу, каким был, например, Павел!

В числе крупных недостатков, характеризующих христианскую общину в Коринфе, историк должен отметить сутяжничество. Сутяжничество это заслуживало осуждения потому уже, что христиане для рассмотрения своих процессов обращались к языческим властям; очевидно, тяжущиеся, под влиянием сварливости, позабывали о том, как неблаговидно для христианина жаловаться на своего собрата перед неверным, с которым у верующего не должно бы быть точек соприкосновения. А хуже всего то, что подобные тяжбы свидетельствовали, что христиане жили не согласно с евангелием. Апостол Павел говорит: „и то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собой, брат с братом судится. Для чего бы вам, скорбит апостол, лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?“ (1Кор.6:1–7).

—411—

Люди того времени далеки были от того, чтобы не противиться злу, хотя Павел и евангелие стремились к этому идеалу христианства.

Другой недостаток общественного же характера Павел усматривает и изобличает в христианских жителях Фессалоники. Правилом апостольского времени был труд для всех, Апостол поставил заповедь: „кто не хочет трудиться, тот и не ешь“. Заповедь эта однако-ж не всеми исполнялась. Некоторые из христиан оказывались людьми легкомысленными и по выражению Павла: „ничего не делали, а суетились“, т. е. они делали вид, что исполняют заповедь о труде, а в действительности лишь бездельничали. Таких „суетных“ людей апостол именует „бесчинниками“ (2Фес.3:10–11).

Обращаемся к характеристике нравственного состояния первенствующих христиан – нравственного в строгом смысле этого слова, но постараемся быть сколько возможно краткими. Нельзя отрицать, что и в этом отношении христиане не стояли на высоте своего евангельского призвания. В доказательство наших слов приведём прежде всего некоторые места из послания Павла к Коринфянам. Он пишет: „вы (т. е. некоторые христиане) сами обижаете и отнимаете (апостол не говорит что именно), и отнимаете притом у братьев“ (1Кор.6:8–9), т. е. у таких же христиан, и затем угрожает: „или не знаете, что неправедные царства Божия не наследуют?“ В послании к тем же коринфянам тот же Павел ещё пишет: „я опасаюсь, чтобы мне не найти вас такими, какими не желаю, чтобы не найти у вас раздоров, зависти, гнева, ссор, клевет, ябед, гордости, беспорядков, и чтобы не оплакивать мне многих, которые согрешили прежде и не покаялись в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, какое делали“ (2Кор.12:20–21). Очевидно, апостол, хотя точно и не знает, есть ли перечисленные грехи и пороки среди коринфян, но не сомневается, что они могут быть и вероятно бывают²⁴⁸⁴. Что некоторые нарушения христианских

—412—

нравственных правил и притом важнейших в самом деле встречались среди коринфян, об этом довольно ясно даёт понять апостол, когда говорит: „я писал вам, чтобы вы не сообщались с тем, кто, называясь братом (христианином), остаётся блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницей, или хищником; с таковым (не следует) даже и есть вместе“ (1Кор.5:11).

Таким образом, как видно из этих слов Павла, характеризуя жизнь первенствующих христиан, Толстой едва ли имел право с такой безусловной решительностью утверждать, что во всяком случае они „не предавались женской прелести“. Известны и частные примеры несоблюдения заповеди о целомудрии в рассматриваемое время. Таков был коринфский кровосмесник, который, впал, по словам апостола, во грех, неслыханный даже у язычников. Он вступил в преступную связь с своей мачехой, причём, впрочем, нужно предполагать, в некоторое извинение тяжкого грешника, или то, что отец и мачеха его были язычники, или что первого из этих лиц уже не было на свете (1Кор.5:1–2). Таковы были Николаиты, названные так по имени Николая, одного из семи диаконов, поставленных апостолами. Они, по указанию Апокалипсиса, „любодействовали“, по-видимому отвергали брак и заменяли его мимолётными связями. Николаиты стали синонимом плотской распущенности (Апок.2:6,14–15)²⁴⁸⁵.

Апостол Павел в послании к Филиппийцам говорил: „все (т. е. христиане) ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу“. Положим здесь апостол говорит гиперболически: „все“. Мы должны помнить, что в то время, когда писалось это послание, Павел был под стражей в Риме (Деян.28:30–31) и естественно на многое взирал преувеличенно мрачными глазами; но тем не менее, принимая во внимание вышеисчисленные нами недостатки религиозного и общественного характера, мы в праве утверждать, что по крайней мере некоторые христиане того времени искали не того, что нужно, искали своих си (Флп.2:21). В том же послании к Филиппийцам апостол ещё говорит:

—413—

„многие, о которых я часто говорил, а теперь даже со слезами говорю, поступают, как враги креста Христова; они мыслят о земном“ (Флп.3:18–19). Итак, по словам Павла, „многие“ из христиан являлись „врагами креста Христова“. Положим это выражение „многие“ не указывает на какой-нибудь определённый и очень большой % земная мудрствующих, а указывает просто на то, что таких было не мало там, где не должно бы быть ни одного такого; однако выше-приведённые нами исторические факты, сообщающие сведения о нравственном состоянии апостольского века, несомненно свидетельствуют, что враги креста Христова действительно существовали; врагом же креста надлежит признавать всякого, кто, по выражению апостола Петра, „идёт во след скверных похотей плоти“ (2Пет.2:10), ибо через таких, по словам того же апостола, „путь истины“, т. е. путь креста, „будет в поношении“ („похулится“) (2Пет.2:2).

В числе самых характеристических черт жизни первых христиан граф Толстой указывает следующее: они „не имели имущества, всё считали общим“. Человек, мало знакомый с историей церкви, пожалуй, подумает, что так в самом деле и было во времена первохристианства, что христиане безусловно отказались от собственности, и что общество последователей новой религии было коммуной. Конечно, Толстой именно и желает, чтобы доверчивые его читатели думали так, а не иначе. Ведь, ему это очень нужно в его интересах реформатора общества! Но правда ли то, что утверждает он? На этот раз нам не нужно много раздумывать о том, на чём основывает он своё утверждение. Факт, какой он имеет в виду, записан в книге Деяний и только в ней. Следует лишь рассмотреть его – и мы увидим, что Толстой слишком увлекается и преувеличивает значение факта. Рассказ писателя Деяний общеизвестен; но мы не думаем, что мы утомим ваше внимание, если приведём его. „У множества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам

—414—

апостолов; и каждому давалось, в чём каждый имел нужду“ (Деян.4:32–35). Место из книги Деяний поразительное! Но его отнюдь нельзя понимать в точном буквальном смысле слова не потому конечно, что так понятое оно оправдывает Толстого: для нас никакой не может быть печали в том, что этот писатель оказывался бы прав; но главным образом потому, что буквальное понимание приведённого текста поставит нас в великие научные затруднения. Разумею следующее: во-первых, мы стали бы в противоречие с историей апостольского века, а во-вторых – с самой книгой Деяний. В самом деле, общение имений, о котором говорит эта книга, не находило себе подражания и применения во многочисленных церквах, образовавшихся среди язычников, а имело место лишь в церкви иерусалимской: ни один христианский писатель I-го века не упоминает ни об отречении от собственности, ни о коммунизме христиан из язычников; следовательно, явление не было всеобщим в тогдашнем христианском мире, а было явлением местным, иерусалимским. Общение имений существовало, но далеко не у всех первых христиан. А если бы явление было общим, то мы должны бы знать, когда же оно кончилось, и когда христиане от коммунизма перешли опять к обычному гражданскому строю: ведь, не могло же это произойти совсем незаметно, как не мог оставаться незаметным переход иерусалимских христиан от обычного строя к т. н. общению имений. С другой стороны, как мы заметили выше, буквальное понимание разбираемого текста, приводит к самопротиворечию само̀й книги Деяний. Разъясним эту нашу мысль. Прежде всего обратим внимание на один рассказ, помещённый писателем книги Деяний непосредственно после разбираемого текста. В рассказе говорится: „некоторый муж именем Анания, продав имение, утаил из цены, а некоторую часть принёс и положил к ногам апостолов. Но (апостол) Пётр сказал: Анания! Для чего ты допустил солгать Духу Святому и таишь из цены земли? То, чем ты владеешь, не остаётся ли твоим, а то, что получил ты от продажи, не в твоей ли власти находилось? Ты солгал не человекам, а Богу“ (Деян.5:1–4). Из слов Петра, с которыми он обращается к Анании,

—415—

ясно открывается, что последний не всё имущество своё продал, потому что первый говорит ему: „то, чем ты владеешь, не остаётся ли твоим“, и этим даёт знать, что Анания продал только часть своего имения с целью передать вырученные деньги в распоряжение апостолов; и вина Анании, как видно из рассказа, заключалась совсем не в том, что он не всё имение своё продал с указанной целью, а только в том, что он покривил душой, не все те деньги, которые выручены были от продажи части имения и которые он решил отдать в распоряжение апостолов, не все эти деньги доставил по назначению. Очевидно, и в иерусалимской церкви, по свидетельству книги „Деяний“, не было обязательного правила, чтобы верующий непременно отказывался от всей своей собственности и отдавал её на общую пользу. – Приведём ещё другое свидетельство книги „Деяний“, которое оказалось бы в прямом противоречии с рассматриваемым текстом той же священной книги, если бы мы этот текст позволили себе понимать буквально. В 12 главе „Деяний“ упоминается о доме Марии, матери евангелиста Марка, находившемся в Иерусалиме (Деян.12:12), – доме, в котором появляется апостол Пётр по своём освобождении из темницы. Значит, названная Мария, несмотря на то, что она жила в Иерусалиме и, конечно, знала о существовании учреждения, известного с именем „общение имений“, беспрепятственно владела домом в св. городе; и интересно знать, что при всём том хозяйка дома и её дом пользовались честью со стороны апостолов.

Итак, „общение имений“, о котором говорит Толстой на деле заключалось в следующем: все верующие в Иерусалиме, желавшие проявить чисто-евангельскую нестяжательность, продавали всё или часть своего имения и деньги „полагали к ногам апостолов“. Деньги шли на дела благотворения. Но кто не хотел этого делать, тот мог свободно оставаться собственником своего имущества. Да и такое ограниченное „общение имений“ имело место только в Иерусалиме, притом очень возможно, что и здесь оно осуществлялось только на первых порах христианской жизни. Представлять же себе, что будто все общины христианские первых времён отказались от собственности и

—416—

жили на началах коммунизма, значит превратно представлять жизнь первенствующих христиан, вопреки непреложным фактам.

Таким образом мы показали, что жизнь первенствующих христиан, взятую во всей её совокупности, Толстой рисует в исключительно светлых чертах; и это было бы делом похвальным, если бы он имел в виду отметить поучительные стороны перво-христианской эпохи и чужд был тенденций. Но мы уже говорили и опять повторим, что всё это сделано Толстым лишь затем, чтобы поведать и убедить читателя, как далеко последующая церковь будто бы удалилась от этих идеалов, обратив царство благодати в царство сатаны. Вследствие этого, похвалы разбираемого писателя нужно признать дутыми.

Да и напрасно Толстой так усиленно старается выставить на первый план нравственно-общественные качества первых христиан; за исключением св. апостолов и их сотрудников, прочие христиане тех времён едва ли чем отличались от лучших представителей церкви дальнейших веков. Главное преимущество христианства первых времён, точнее – апостольского века, заключается, как справедливо утверждают иногда²⁴⁸⁶, в особливой близости членов тела Христова, верующих, к их Главе, самому Господу, – в такой близости, какой нельзя отыскивать в позднейшей жизни христианского общества. В нашу задачу не входит разъяснение: в чём, в каких формах выражалась эта близость, потому что нам ещё раз пришлось бы ради этого побочного вопроса пересмотреть историю апостольского века, о котором мы и без того немало говорили. Укажем на один и единственный пример такой чрезвычайной близости. Апостол Павел в послании к Коринфянам подробно описывает установление Господом таинства евхаристии и при этом замечает: „я от самого Господа принял то, что и вам передал“ (1Кор.11:23), т. е. историю установления вышеозначенного таинства. Но спрашивается: каким образом Павел мог узнать от Христа эту историю, когда он не был учеником Господа и даже никогда не видал Его при жизни Его? Конечно, можно бы

—417—

утверждать, что Павел приобрёл знание истории жизни и дел Христовых в момент чудесного обращения Савла в христианство; но для такого утверждения у нас нет никаких оснований. Остаётся веровать, что Павел, по мере потребности, получал непосредственно от Христа откровение истин исторических, – того, что в последующие века и доныне приобретается путём больших трудов, школьного образования и усидчивого занятия над книгами, приобретается, говорю, да и то не более, как зерцалом в гадании (1Кор.13:12). Но мы не станем останавливаться на множестве других примеров из апостольского века в том же роде. Довольно и одного.

О такой близости членов тела Христова к Своему главе – Христу Толстой не упоминает при характеристике перво-христианства, и это не случайность, а дело намеренное. Он полагает сущность Христианства в совершенстве нравственных его принципов и в практическом их осуществлении. А потому он не только равнодушен, но и враждебен ко всему, что даже лишь напоминает христианскую догматику. Недаром нарисованная им картина христианской жизни первых веков всё же так тускла и одностороння!

А. Лебедев

(Окончание следует).

—418—

Два месяца 1902 года, июнь и июль, я провёл на Афоне, куда был командирован Императорским Московским Археологическим Обществом для занятий грузинскими рукописями в библиотеке Иверского монастыря. – Афон, вслед за старейшими грузинскими монастырями в Палестине, на Синае и в Антиохии, сыграл весьма важную культурную роль в деле христианского просвещения Грузии. Грузины поселились на Афоне давным-давно, почти одновременно с зарождением здесь монашества, и уже в 787 г. в царствование Константина и Ирины, ими была выстроена общежительная обитель на предгории Афона, составляющая ныне Предтеченский Скит Иверского монастыря. Одним из плодотворных центров грузинской книжной деятельности Афон становится в X в., со времени возникновения здесь обители Ивера, благодаря трудам и приношениям знаменитого полководца грузинского царя Давида Куропалата, Иоанна – Ивера Варасваче. Его примеру последовал сын его – Евфимий и известный военачальник князь Торникий Эристов, который прославился также в Византии тем, что с 12000 грузинским войском усмирил Варда Склира, возмутившегося против императора Василия Порфирородного. Торникий, щедро одарённый благодарным царём византийским за оказанные услуги, вновь вернулся на Афон, доставшееся богатство пожертвовал на построе-

—419—

ние большого Иверского собора (982–985 г.), а сам, сняв свой железный панцирь, поныне хранящийся в Ивере, уединился в монашеской келье. С этого времени Афон становится не только мирным приютом для грузин-подвижников и отшельников, но и центральным пунктом грузинской образованности. Здесь возникает знаменитая богословская школа, слава которой в XI–XII вв. привлекает молодых грузин с родины для довершения своего школьного образования. Развалины этой академии и теперь заметны близ скита Иоанна Предтечи на расстоянии получасового хода от Ивера. Здесь же в Ивере закипела переводческая деятельность грузинских иноков, из которых сын Иоанна, основателя этой обители, св. Евфимий и преемник его, Георгий Мтаиминдели в течение XI в. переложили с греческого языка на грузинский язык более ста книг. Раз начатое дело постепенно возрастало, число иноков в Ивере увеличивалось непрерывно, который с 1004 г. соблаговолила избрать своим пребыванием икона Иверской Божьей Матери, известной под именем Портаиссой-Вратарницей (у грузин Кариса). Книжная сокровищница, обогащавшаяся также трудами преемников первых перелагателей священного писания, снабжала Грузию нужными переводами сочинений нравственно-религиозного содержания. Но с течением времени, в особенности со дня присоединения Грузии к России, в Ивере число грузин постепенно уменьшалось и в настоящее время он занят греками. Из богатой библиотеки осталось немного, но в ней и теперь ещё имеются такие памятники, которые являются единственными в Грузии христианской литературе. Из них список 987 г. перевода грузинской библии служит важнейшим источником как для установления текста свящ. писания, так и для исторического изучения грузинского языка.

Прежде всего на Афоне я занялся дополнением каталога груз. рукописей, составленного в 1886 г. проф. Цагарели. Между прочим, мне удалось открыть 14 не внесённых в список моего предшественника пергаментных манускриптов, из которых рукопись X в. с нотными знаками является весьма ценной находкой. Кроме того, я занимался извлечением из рукописей Ивера таких грузинских памятников, которые или неизвестны в книгохранилищах

—420—

Грузии и России, или же дополняют и изменяют известные списки житий святых, апокрифов, церковных канонов и пр. Так, я списал житие св. Фёдора и армянских святых, мученичество 9 отроков Калайских, апокрифы о построении первой церкви в Лудде и о кончине Иоанна Богослова, Шестоднев Василия Вел., житие св. равноапостольного Баграта, первосвященника города Тавромании на острове Сицилии, написанное учеником его епископом Евагрием дошёл до нас в отрывках²⁴⁸⁸. Не менее интересно дополнение к канонам Иоанна Постника неизвестное в изданных мной совместно с проф. Московской духовной академии Н. А. Заозерским параллельно на грузинском, греческом и славянских языках²⁴⁸⁹. Но главной своей задачей я поставил вопрос о сличении грузинского печатного текста библии с её списком 978 г., хранящимся в Иверской библиотеке. Об этом списке я поговорю несколько подробнее. Афонский список грузинской библии, судя из обстоятельного послесловия к ней, написан в 978 г., in folio на пергаменте в двух громадных книгах (532+418 лл.) с киноварными заглавиями, чётко и красиво, без разделения на главы и стихи тремя писцами Михаилом, Стефаном и Георгием, вероятно, по поручению князя Торникия Эрнстова, одного из первооснователей грузинского монастыря на Афоне. В записи указывается, что книги эти приобретены Торникием. О спасении его души в нескольких местах сохранились воззвания. Афонский список неполон: в начале вырваны листы и открывается с конца 8 стиха 12 гл. книги Бытия. Далее в нескольких местах не хватает листов по два, по три и более, так что в списке совершенно нет книг Чисел, Второзакония, Иисуса Навина и пр. (О формате и характере письма даёт представление копия с I листа, сделанная мной). Нельзя не выразить глубокого сожаления о вандализме, с которым обращались с этим

—421—

драгоценным достоянием христианской письменности. Но и это, что уцелело от нечистых прикосновений к Афонскому списку, является чрезвычайно важным для установления грузинского текста священного писания, страдающего значительными несовершенствами. Но прежде чем перейти к результату сличения грузинского печатного текста библии с её Афонским списком, нужно вспомнить историю постепенного её искажения. Грузинская библия была напечатана впервые алфавитом церковным-хущури в 1743 г., при том не в Грузии, а в Москве, в селе Всесвятском, по инициативе и руководству грузинского царевича Бакара, переселившегося в Россию в 1721 г. вместе с отцом, известным царём-законодателем Вахтаном VI, союзником Петра Вел. в персидском походе. Главное наблюдение при печатании библии им было поручено архиепископу Иосифу Самебели.

При издании её руководствовались рукописью священного писания, подготовленной к печати ещё царём Арчилом, переселившимся в Москву раньше Вахтана VI. Однако, издатели, не довольствуясь имеющимся в их распоряжении древним переводом библии, стали её исправлять, приноравливаясь к славянскому тексту, и так как в разумении этого языка они не отличались нужной солидностью, то вместо улучшения положили начало искажению грузинской библии. По истечении более полутораста лет со времени издания грузинской библии, в 1884 г. была вновь она издана алфавитом гражданским мхедрули по распоряжению грузино-имеретинской синодальной Конторы и лишь недавно в 1900 г. напечатано Британским библейским обществом пятикнижье Моисея, представляющее буквальное воспроизведение имеретинского издания 1884 г. В предисловии к изданию библии 1884 г. заявлено от редакции, что при печатании её главное внимание было обращено на афонский список будто бы IX века (X?), копию с которого сняли в Тифлисе, в 1856 г. при экзархе Грузии Исидоре. Однако при ближайшем рассмотрении афонского списка и печатной библии оказывается, что издание её 1884 г. представляет точное повторение Московского (или Бакаровского) текста 1743 г. с некоторыми несущественными исправлениями и с обильным количеством новых кор-

—422—

ректурных опечаток. Таким образом на пространстве 160 лет трижды напечатанная грузинская библия постепенно ухудшалась в чистоте и правильности текста. В Тифлисе ныне организована комиссия при Экзархе Грузии с целью исправить текст грузинской библии. Идя на встречу этой назревшей потребности, я занялся сличением печатного текста груз. библии 1743 г., 1884 и 1900 г. с Афонским её списком 978 г.²⁴⁹⁰. Отправляясь на Афон, я имел намерение произвести сличение пятикнижия Моисея, как оно дано в печати и в рукописи. Но занявшись этим вопросом, пришлось его более судить и ограничиться сличением одной лишь книги Бытия, в виду того, что предстояло исправлять не только каждый стих, но даже каждое слово отдельного стиха. Наглядное представление о состоянии грузинской печатной библии даёт любая глава Бы-

—423—

тия, испещрённая поправками, дополнениями и изменениями. Сравнение Афонского списка с печатным текстом приводит к следующим результатам.

1) Печатный текст грузинской библии 1743, 1884 и части её пятикнижия 1900 г. находится в непосредственной зависимости: тифлисское издание 1900 г. проистекает от текста 1884 г. и это последнее от Московского или Бакаровского издания 1743 г.

2) Афонский список 987 г. не был принят во внимание при печатании библии в Тифлисе 1884 г., хотя издатели её уверяют, что они ею руководствовались. Транскрипции имён, корректурные опечатки и вообще все ошибки Бакаровского издания 1743 г. повторились в Тифлисском 1884 г. с новыми погрешностями, падающими на ответственность издателей.

3) Пятикнижие Моисея, изд. в Тифлисе в 1900 есть буквальное воспроизведение тифлисского издания 1884 г. Так, неверное чтение собственных имён Suri, Lothi в Бакаровском изд. повторяет тифлисское изд. 1884 и 1900 г., несмотря на то, что издатели, если бы воспользовались копией с афонского списка, могли бы исправить, дав правильную их транскрипцию в форме Seir (Ζηειρ, гл. XXXVI, ст. 9) и Lot, а не Loth (что имеет другой превратный смысл – и означает пьяницу). Точно также список устранил бы ошибочно слитое чтение двух имён Iamanded, если бы только обратились к рукописи, где имена – Iman и Aod (Ιαμεὶν, Αὼδ) даётся раздельно. При сличении же печатного текста библии с её Афонским списком 987 г., выступает основное отличие первого от второго, заключающееся в подновлении языка, притом большей частью неудачном, как в лексическом, так и в грамматическом отношении, вставках и незначительных пропусках, очевидно, внесённых впервые в Бакаровский текст под влиянием славянской библии.

Воздействием последней объясняются транскрипции собственных имён напр. Ракил, Исраил, Кидар вместо древнего воспроизведения Ракел, Исраел, Кедар (ср. Ραχήλ, Ἰσραήλ, Κηδάς), в которых е является выражением греческого η перешедшее в славянский и оттуда в грузинский исправленный Бакаравский текст в виде и. Вообще нужно

—424—

заметить, что греческому η в Афонском кодексе всегда соответствует е, а греческому β – б, а не в. напр. Собал, Себегон (Ср. Σωβάλ, Σεβεγών). Печатный же грузинский текст даёт Севегон под влиянием славянского текста. Афонский список не пользуется приёмом печатной библии Бакаровского и Тифлисского издания соединять отдельные стихи с помощью союзов да, холо (и, но). Деление на главы и стихи в нём вовсе отсутствует. Союзы соединительный и противительный (да, холо) употребляются редко, при том иногда там, где нет ни да, ни холо в Московско- Тифлисском издании библии. Точно также часто пропускаются союзы ramethu (ибо), vitharmed и др. Вообще конструкция речи Афонского стиха отличается большею сжатостью и лаконичностью, примером чего может служить беседа Авраама со странниками о казни Содома и Гоморра. Сжатость достигается как пропуском соединительного и противительного союзов, так и заменой косвенного управления печатной библии прямым управлением, путём значительного ограничения пользования предлогами mimarth (к), zeda (на), шина (в) с дательным падежом, заменяя его местным падежом без предлога. Афонский список, в противоположность Бакаровско-Тифлисскому изданию из двух однозначащих слов с усечённым и полным окончанием предпочтение отдаёт первым, т. е. словам сокращённым; цели вм. целисади (лето), саме вм. садаме (где). Этим же объясняется употребление в Аф. сп. глаголов без приставок, которыми не всегда кстати пользуется печатный текст. Напр. rbioda вм. mirbioda, rischna вм. ganurischna, uthchres вместо miuthchres и ряд других. Префиксы или показатели II и III лица h и s в глаголах в Афонском списке подчиняются определённым нормам, которыми пренебрегает печатная библия, прибегая к современному произношению: отсюда в Аф. сп. джда, танджа а’гдег, вместо печатных сжда, станджа, аг’сдга, т. е. печатный текст даёт префикс S. Афонский список не знает совершенно придаточных предложений, сокращённых с помощью причастия и имени существительного. Подобная конструкция речи, несвойственная груз. языку и искусственно введённая в Бакаровский груз. текст под влиянием греческой и славянской библии, в Аф. списке заменяется пол-

—425—

ным предложением. Поэтому Λέγον, Λέγοντες в Афонском списке всегда передаётся полным предложением hr’kvа, hr’kves и соединяется с предшествующим предложением союзом да (и), т. е. подчинение греч. текста заменяется в Аф. сп. сочинением. Несогласие Аф. сп. с печатным заключается ещё в пропуске иных собственных имён в гл. 46 и в отсутствии в первом некоторых стихов и отдельных предложений, имеющихся в Бакар.-Тифл. издании. Так в нём нет вовсе стиха 30 XXVIII гл. и 10 стиха XLIV гл. равно и отдельных предложений из 17 стр. ХХIII. гл., из 32 ст. XXIV гл. и пр. Но помимо пропусков, отличающих Аф. сп. от печатного текста, в первом т. е. в Аф. сп., вскрываются и вставки, имеющие целью придать большую ясность тексту: так в нём имеем след. пример вставки 22 ст. XXV г.: по греческому тексту, согласному с Бакаровским изданием, читается ἐς ϰίρτων δὲ τὰ παιδία ἐν αύτῇ т. е. в Ревеке, Аф. сп. прибавляет муцелса шина (в утробе её). Наконец, Аф. сп. перестанавливает стихи. О перестановках глав читается пометка на страницах обоих томов карандашом, перестановках сравнительно с печат. текстом.

Перехожу к особенностям языка. Напр. гл. ХLVIII, стр. 6 и 7 гл. XLIX, стр. 13, 14, 15), пользуется конструкцией речи и лексикой, свойственными архаическому языку. Я составил параллельный перечень слов архаических по Аф. и подновлённых в Бак. изд. Некоторые вставки и пропуски, точно также лексический состав и грамматический строй Афинского списка свидетельствуют об его независимости от греческого оригинала. Отступления эти ещё подлежат объяснению, но смею высказать предположение, что они являются остатками прежнего до афоновского перевода библии, по некоторым явлениям с сирского языка на груз. язык в Палестине, перевода известного под названием Сабацминдури, по имени грузинского монастыря в Иерусалиме св. Саввы, где был предпринят груз. перевод библии. Второе моё предположение тесно связано с первым. Мне думается, что Афонский список не является первоначальным прототипом библии. Судя по некоторым вскрывающимся в нём опискам, он был снят с другого более древнего памятника, писанного буквами алфавита хуцури, притом

—426—

уставом, и, быть может, подновлялся в Иверском монастыре сообразно с греческим текстом. Переписчик кое-где не смог разобрать древнего письма и поэтому смешал буквы, слил слова или разделил в тех случаях, где они должны быть соединены. Эти ошибки и описки переписчика для нас теперь очень ценны, так они убеждают в существовании более древнего списка, с которого сделана копия на Афоне. Только фактом наличности более древнего списка объясняется транскрипция в Афонской рукописи имён Лукам вм. Зукан (Ζουϰαμ), т. е. смешение букв Л и З, легко допустимых близостью их начертания в алфавите Хуцури точно также переписчику должно быть приписано воспроизведение имени Сон вм. Рисон, благодаря его ошибочному чтению, по которому он слил первый слог этого имени с окончанием предшествующего слова Mthavari (Mthavarltcoн). Слил он (Бытие, XLVI, 21) имена Анк’им да Рос (Ἀγχεὶςϰοὶ Ρῶς) в одно притом неправильно разобранное слово Лак’исрос. В I гл. ст. 11, кн. Исход вместо: Они даётся ори (два). Ещё несколько подобных фактов, казалось бы, подкрепляют мысль мою о том, что Афонский список не первоначальный перевод Библии, а лишь копия с древнего оригинала, б. м. исполненного под руководством самого св. Евфимия, труд которого, по мнению некоторых, хранится в Ивере, но скрывается от посторонних глаз.

В виду сказанного Афонский кодекс должен обратить серьёзное внимание тифлисской комиссии, посвятившей себя исправлению ветхозаветного текста. Впрочем, текст этот отнюдь не должен считаться безукоризненным и может быть привлечён при установлении текста лишь в качестве весьма ценного источника наряду с теми отдельными библейскими книгами в переводе на грузинский язык, которые предшествуют Афонскому списку 987 года.

А. Хаханов

—427—

1.

Религия со своей теоретической стороны есть выражение идеалов исповедующего её народа. Она говорит, что есть человек и чем он должен быть. С практической стороны религия наставляет, что нужно делать для того, чтобы быть тем, чем должно быть. Основатели религий обыкновенно и являлись выразителями идеалов народа. Но последователи религии обыкновенно в её учение и практические требования вносили оппортунистические поправки, которые делали религию теоретически ниже, но практически жизненнее и плодотворнее, так как её требования оказывались более удобно исполнимыми, а её представления более удобопонятными. С своими идеальными требованиями религия обыкновенно может иметь последователей лишь между избранными натурами, но поступаясь идеалами, она привлекает более обширный круг почитателей; становясь мельче, она становится шире. Ислам представляет в ряду религий ту особенность, что в нём практические поправки в теоретическом учении внесены уже самим основателем религии Магометом. В учении Магомета, как оно изложено в Коране, поэтому должно различать теоретические идеалы и их оппортунистическое принижение до наличной действительности. Нужно иметь в виду при этом, что дело принижения религиозных идеалов совершается обыкновенно не путём сознательного обмана, а пу-

—428—

тём бессознательного подчинения окружающей среде. В деятельности Магомета это происходило так же, как и в судьбах других религий.

Ислам характеризуется ясно и строго выраженным учением о едином Боге. Магомет постоянно проповедовал о едином милостивом и милосердом Боге. Откуда возникло это единобожие и как могли принять и усвоить его некультурные обитатели аравийского полуострова? На этот вопрос отвечают различным образом. Говорят о христианском и еврейском влиянии на арабов. Несомненно, между ними жило много несториан и монофизитов, близко к ним жили гностики, остатки которых существуют и до настоящих дней. Много жило евреев особенно в Медине. Указывают и на родство арабов с евреями, на генеалогии Библии и Корана одинаково производящих поселенцев Аравии от Авраама. Выходит, что арабы произошли от монотеистов и жили среди монотеистов. Но несомненно, что до VII в. по Р. X. на арабском полуострове существовали и многобожие, и идолопоклонство. Чем далее мы будем отступать в древность, тем эти многобожие и идолопоклонство оказываются ярче и резче выраженными. Отсюда вытекает, что совершенно напрасно в верованиях позднейших арабов искать следов непосредственного влияния Авраама и Измаила. Можно составить гипотезу, что в некоторой части арабов сохранялось истинное богопочитание, по крайней мере с незначительными искажениями, сохранялись предания тоже в довольно близком к истине виде, что из этой общины вышел или по крайней мере к ней примкнул Магомет. Такая гипотеза прекрасно объясняет многие страницы Корана и дух учения Магомета, но должно сознаться, что для неё не имеется никаких оснований. Правда, исторический период жизни арабского народа в сущности начинается с Магомета, но однако теперь открыто довольно много памятников, говорящих о религиозном прошлом Аравии и за много веков до появления пророка. Эти памятники говорят о многобожии, но ничего не говорят об Аврааме. За всем тем гипотеза сохранения религиозной истины и религиозных преданий в некоторой ветви арабов, разумеется, не может быть отвергнута а priori, нужно только помнить, что она

—429—

ничем не доказана. Покойный Вл. Соловьев представляет одно доказательство этого. Он обращает внимание на то, что предания об Адаме, Еве, Аврааме, Агари и Измаиле связываются у арабов с Меккой, где евреи никогда не жили, и делает вывод, что предания эти заимствованы не от евреев, что, следовательно, они преданы отцами арабов своим потомкам. Сам Соловьев, впрочем, отмечает теорию Дози, по которой Мекка первоначально была еврейским поселением, оговариваясь лишь, что теория Дози не нашла признания в науке. Это верно. Но разве Мекка отстоит далеко от Медины, которая была местом обитания многих евреев? Разве евреи по торговым делам не бывали в Мекке? Разве те арабы, которые слушали рассказы евреев в Медине, не переселялись потом в Мекку? У народов вовсе нельзя даже отметить тенденции, по которой бы они всегда стремились предания прошлого приурочивать к месту своего настоящего обитания. Разве с Иерусалимом евреи связывают свою древнейшую историю? Разве русские представляют, что их первоначальная судьба связана с Москвой? То обстоятельство, что по арабским сказаниям Адам воздвиг храм в Мекке, Авраам с Измаилом его восстановили, что там блуждала Агарь, которой ангел Гавриил указал источник Зам-зам, обстоятельство это не выяснено, но что тысячи различных и случайных причин могли его создать, это несомненно. Существуют странствующие рассказы и повести и такие повести, принятые от других народов многие народы легко и крепко вплетают в свою историю и родословную. У нас Иван Грозный пытался произвести себя от Прусса, брата римского императора Августа. Эта родословная не удалась. Но родословная Августа от Энея держалась столетия. Мекка была важным пунктом на арабском полуострове, с ней связали и важные предания.

Но усвоение некоторых преданий монотеистического народа, конечно, не есть ещё усвоение монотеизма. Некоторые сказания браманизма и буддизма почти буквально сходны с некоторыми повествованиями Библии. Однако учение о божестве этих религий очень различно. Если бы арабы приняли иудейство, то конечно, они приняли бы и монотеизм.

—430—

Но они не приняли веры евреев, они имели дела с евреями, несомненно знали еврейские повествования и еврейские предания, но они не отрекались от веры своих богов. Может быть мы будем недалеко от истины, если выскажем догадку, что принятие ими монотеизма было для них легко, потому что с самого древнего времени у них были монотеистические тенденции и, хотя у них держался политеизм, но он имел такой характер, что всегда легко мог перейти в монотеизм. Можно не соглашаться с объяснениями Ренана, но нельзя совсем признавать несправедливым его положение, что семитам свойственен монотеизм. Есть много фактов, обнаруживающих в семитах наклонность многих богов заменять одним. Так, в Ассирии некогда бог Набу или Небо вытеснил других богов – правда, на недолгое время, но в Вавилоне Мардук оттеснил на второй план всех других богов надолго. От Хамоса моавитян веет единобожием. Теогонии финикиян до сих пор заставляют некоторых учёных утверждать, что в Финикии был монотеизм. Сущность всех этих фактов состоит в том, что у семитических народов один бог или в теории (в теогониях) или на практике (в культе) настолько отодвигал от себя других богов, что становился как бы богом единственным. В ряду семитов арабы обладали ещё некоторым особенным свойством, что делало для них наиболее удобоприемлемой доктрину монотеизма: они были крайне свободолюбивы. Там, где доктрина политеизма была разработана: политеизм тысячью предписаний стеснял свободу человека. В такое-то время он должен был иметь дело с таким богом, в такое-то с таким-то. Формы почитания каждого бога были строго регламентированы и определялись индивидуальными особенностями бога. Но там, где на место множества богов поставлялся один всемогущий, милостивый и милосердый Бог, строго разработанный и мелочный ритуализм и формализм, теряли своё значение. И в этом отношении для свободолюбивых сынов пустыни монотеизм являлся сравнительно более привлекательной формой религий.

Боги древней Аравии, это те же старые боги Халдеи. Ил, Бил, Шамс, Атхор, Син, Симдан представляют собой

—431—

лишь слегка изменённые (а Син даже не изменённое) имена вавилонского пантеона. Такое имя, как Дху-Самави представляет буквальный перевод финикийского Ваал-Самаин. У северных арабских племён встречаются культы и буквально тождественные с культами ханаанских сирийских и вавилонских племён (см. Чис. XXII–XXV). Но одно божество выделяется в арабском пантеоне, поднимается над другими, заслоняет собой их и в конце концов их вытесняет. Это – Аллах. В глубокой древности ему придавалось ещё имя Ил-Маках – бог, который внимает. Культ его был наиболее распространён. Его называли Аллах таала – высшее божество. В клинообразных надписях, говорящих о состоянии Аравии в VIII–VII вв. до Р. X. имя Аллах часто входит в состав географических обозначений, каковы – наприм., Ау-Аллах, Шам-Аллах. Перед временем Магомета секта ганифов исповедовала веру в единого бога Творца-Аллаха²⁴⁹¹. В верованиях этой секты, как вообще в верованиях арабских племён позднейшей эпохи, было много иудейских и христианских элементов, но имя Аллаха ведёт нас в древность много предшествующую появлению христианства. Аллах вытеснял других богов постепенно, он ограничивал их власть, закрывал их имена своим именем, и они постепенно ниспадали на роль – духов, благодетельствующих или вредящих людям. Таковы, джинны, гули (духи вредоносные), подобными являются и Бенат Аллах – дочери Аллаха. Но прежде чем настала эта эпоха, следы которой ещё видны в Коране, древние боги семитов господствовали в Аравии под самыми различными именами. С свойствами бога солнца являются здесь Атар-Самаин, Уротал, Изаф, Вад, Манаф, Ягут, Яук, Хобал. Лунное божество, которое управляет рождениями, называлось Алилат-Аллат, Хайла, Саваха, Монат. Характерно развит в арабской теологии образ гермафродитного божества Атор или Атар. Это имя часто встречается

—432—

на гимиаритских надписях. Атор представлялся, как лицо мужеское и назывался отцом Сина, но в тоже время Атор лицо совершенно женское. Атор – Venus barbata, царь Астарта. Атор упоминается в клинообразных надписях Ассурбанипала, как одно из главных арабских божеств: Атар-Самаин-Атар небес. Этот образ сближают с египетской Гатор и полагают, что культ её был введён фараонами на западном берегу аравийского полуострова.

В религии арабов получил преобладающее значение сабеизм – почитание светил. Почитали семь планет (т. е. солнце, луну и пять планет известных древним), наиболее обращающие на себя внимание звёзды, каковы – Альдебаран (глаз тельца), Канопус (Сохаиль), Сириус (Шаари лебур), почитались Плеяды, зодиакальные созвездия. Жившие в своих пустынях жизнью природы, арабы ближе и больше должны были видеть связь земной жизни с небесными переменами. Весной перед равноденствием арабы держали тридцатидневный пост в честь поднятия солнца на небо (на наибольшую высоту), и затем перед наступлением равноденствия, когда солнце вступало в знак овна (ѵ), у них устраивался торжественный праздник. Зодиак арабы называли кругом двенадцати укреплений. О звёздах у них была составлена целая серия поэтических сказаний. Звёзды для них были живыми душами, история которых часто представляла ужасную трагедию. Канопус был мужем Аляузы (Ориона), он умертвил жену, бежал к полярной звезде, его преследовал Шаари лебур. Год у аравитян был лунный, некоторые из месяцев назывались святыми, названия некоторых буквально должно переводить так: непоколебимо святой, высоко чтимый, месяц открытия, месяц паломничества.

Узнавая от других или приходя к мысли, что эта звёздная гармония есть творение единого всем управляющего Бога, араб затем приходил к мысли, к какой всегда приходили все народы, что этот Бог есть Бог преимущественно его, покровительствующий особенно ему, наиболее требующий от него почтения и Ему и имеющий наиболее воздать. Это верование общечеловечно. Человек обыкновенно поставляет самого себя в том центре человече-

—433—

ства, которому наиболее покровительствует Бог. Может быть это есть следствие того, что всякий человек верующий в Бога правильно и неправильно, так или иначе, более и менее чувствует на себе воздействие Божества и не наблюдает его на людях чуждых ему и далёких. Многие исследователи приходят к заключению, что арабы – народ мало религиозный. В доказательство приводят рассказы о том, как равнодушно относились некоторые к обещаниям рая или ада, которые делал Магомет. Но из этих рассказов нельзя делать тех выводов, которые делают из них обыкновенно. Равнодушие к обещаниям рая или ада может иметь своим источником недоверие к обещающему и неотчётливость представлений рая или ада. Арабы – люди чувства, такие обыкновенно бывают религиозными. Кто видел и знал арабов атеистов? Их философия в значительной части была мистической и их рационализм никогда не поднимался до отрицания божества. Весьма поучительно, что с слабо развитым политеизмом, с неразвитым идолопоклонством (эстетическую природу араба отталкивало безобразие идола) у арабов был широко развит фетишизм: они почитали камень каабы, источники, деревья, священные места. На что указывает это? На то, что араб везде чувствовал божественное. По своему развитию араб первых веков христианской эры стоял много выше грубого африканского фетишиста. Но его чутко-нервная натура воспринимала воздействие окружающей природы, как воздействие божества. Пустыня была для араба храмом и в её безмолвии он постоянно слышал голос Бога. Ко времени Магомета во многих уже утвердилась истина, что этот Бог – один Аллах. Избранный народ, конечно, тот, который почитает Аллаха. Во времена древние арабы дробились на множество племён, которые противополагали себе так же, как эллин варвару или иудей язычнику. Но вот – у различных племён оказывается одно имя божества (Аллах), одно понимание божества. Затем постепенно открывалось, что эти племена имеют между собой много общего такого, чего не имеют другие народы: общий язык, сходные предания, тожественные обычаи и одинаковые воззрения. Рядом с идеей о единстве божества у арабов начинает возникать и расти идея един-

—434—

ства нации. Ганифы не были обособленным племенем арабского народа, они были, переводя буквально значение слова, отступниками от разных племён для того, чтобы все племена объединить в один народ. Мало этого. Международные сношения арабов, – весьма также вероятно, – библейские и христианские сказания постепенно развивали мысль и о единстве не только арабских племён, не только даже семитов, но вообще всего человечества. Отсюда следовал вывод, что и другие народы не изъяты из сферы божественного попечения, что божественное промышление всеобще. Этот вывод подсказывал новый вывод, что с проповедью об истинном Боге должно обращаться ко всем народам.

Магомет был тем, кому было суждено ввести в общее арабское сознание идею единства божества и единства человечества. То и другое положение в соединении со многими иными, развивавшими и дополнявшими их, не были новы для арабов. Магомет и не называл себя новатором... Он всегда утверждал, что Бог от века открывал свою волю на земле, что воля Его была известна. Приём Магомета обычный приём основателей религий. Основатель религии прежде всего религиозен сам. Религиозный человек не допустит мысли, что Бог до него оставлял людей в религиозном неведении. Мысль, что Бог всегда возвещал людям истину, является для него религиозным постулатом. Но наблюдение открывает далее религиозному мыслителю, что люди считают истиной грубейшую и вредную ложь и что и то, что в преданиях человеческих является религиозной истиной, недостаточно для руководства людей. Отсюда – теория и практика восстановления и дополнения откровения. Магомет руководился ею. В религиозно-нравственном учении Магомета не было ничего такого, что бы могло побудить к упорной и кровопролитной войне, причина борьбы, которую пришлось пережить Магомету, лежала не в учении Магомета о Боге и обязанностях человека к Богу, она заключалась в учении Магомета о самом себе. Он – Магомет посланник Божий, призванный утвердить в сознании арабского народа истины, возвещённые изначала, он возвещал не новое, а то, что Бог говорил отцам арабов издревле и если он порой до-

—435—

полняет ранние откровения, то он во всяком случае не прогрессирует. Но он посланник Божий, он знает и возвещает религиозные истины точно. Его все обязаны слушать и ему обязаны подчиняться. Вот – новый догмат веры, провозглашённый Магометом, который прежде чем быть принятым, должен был стать предметом многих споров. Для арабов ранее существовал один авторитет – традиция, обычаи предков. По традиции арабы жили, по традиции выбирали шейхов-управителей племён, по традиции мстили, воевали, мирились. И вот, вдруг из среды арабов поднимается человек, который говорит, что более, чем силе обычаев, более, чем власти шейхов, арабы обязаны повиноваться ему. Немного вообще бывает охотников надевать на себя без посторонних принуждений ярмо и то обстоятельство, что арабы всё-таки такое религиозное ярмо надели, заставляет предполагать в них значительный религиозный энтузиазм. Иногда, правда, это ярмо надевалось и по прозаическим побуждениям. Когда Магомет уже с многочисленными последователями двинулся из Медины на Мекку и расположился станом в некотором расстоянии от последней, некто Абу-Софьян был послан из Мекки на разведки о силах Магомета. Абу-Софьяна встретил Аббас – приверженец Магомета и стал убеждать его, чтобы он склонил мекканцев покориться Магомету. Действительность должна была показать Абу-Софьяну, что не оставалось ничего, как покориться. Когда убеждаемый в этой истине он был приведён Аббасом в палатку Магомета, Магомет спросил его: „ну, Абу-Софьян, убеждён ли ты теперь, что нет Бога, кроме Аллаха?“ – „Благородный повелитель, если бы был ещё иной Бог, Он помог бы мне побольше“. – „Признаёшь ли ты теперь и то, что я посланник Божий?“ – „Благородный повелитель, прости меня, что в этом отношении я питаю кое-какие сомнения“. „Горе тебе, вскричал тогда присутствовавший при разговоре Аббас, теперь не время сомневаться, произнеси исповедание веры, я настоятельно этого требую от тебя, а не то голова с плеч“. Этот аргумент Абу-Софьян нашёл убедительным и произнёс: нет Бога кроме Бога, и Магомет пророк

—436—

Его²⁴⁹². При подобных обстоятельствах, конечно, многие сделались бы магометанами, но важно, что Абу-Софьян, мекканцы и многие иные остались магометанами и после того, как эти обстоятельства миновали. Араб свободолюбив, он переоценивает свои индивидуальные силы, представляет ничтожными силы противников и потому уловить такого сына свободы в послушание веры нелегко. Затем, араб человек чувства и страстей. Поработить свои страсти требованиям какого бы то ни было закона для него трудно. Раб чувства араб несклонен быть рабом чьего-либо произвола или чьих-либо случайных и посторонних требований. Для него легче сгореть в огне собственной страсти, чем жить в рабском подчинении какому-то закону. Для характеристики страстной природы араба весьма поучительным является предание об узритах, с которыми, по своему происхождению, был родственен пророк. У бедуина спросили однажды: „какого он племени“? Он отвечал: „я принадлежу к тем, которые умирают, если полюбят“. Тогда одна молодая девушка, присутствовавшая при разговоре и внимательно к нему прислушивавшаяся, воскликнула: „клянусь всемогущим богом, это – узрит“. Узра – это одно южно-арабское племя. Гейне в своём драгоценно художественном стихотворении называет его Азра („Магомет я из Иомена, родом Азра, все мы в роде умираем, как полюбим“). Арабское предание говорит, что некая Фатима, вдова Килаба из племени корейшитов, проживавшая в Мекке и имевшая двух сыновей Зухра – почти юношу и Зейда – маленького ребёнка – вышла за узрита и поселилась с мужем в ятрибе (позднейшей Медине). Зухра Фатима оставила на родине, а Зейда взяла с собою. От мужа узрита Фатима родила сына, которого назвала Ризах. Зейд воспитывался вместе с своим сводным братом и так как жил в отдалении и обособлении от своей родины, то получил имя Косай („бедняжечка“ от kassi – отделять, удалять). Впоследствии Косай вернулся в Мекку, здесь он женился на дочери Хулейля, в руках которого находилась величайшая святыня Мекки и арабов – камень каабы. Нередко ключи от этой святыни

—437—

Хулейль передавал Косаю. Но наследником своим Хулейль назначил не Косая, но своего соплеменника Абу-Губшана и ему передал ключи от храма. Косай напоил Абу-Губшана пьяным. Абу-Губшан стал просить вина ещё. Косай согласился дать ему вина за ключи от каабы. Абу-Губшан отдал ключи за глоток вина Косаю, подобно как некогда Исав отдал Иакову первородство за чечевичную похлёбку. После этого Абу-Губшан вошёл в пословицу у арабов. Выражения: „покупка Абу-Губшана“ и „глупее Абу-Губшана“ заключают в себе глубочайшее презрение. Но захватившему ключи Косаю затем пришлось ещё их отстаивать от притязаний соплеменников Абу-Губшана и вот в борьбе с ними Косай привлёк на свою сторону сводного брата Ризаха и узритов. Таким образом даже это племя страсти Косаю удалось подчинить своему авторитету и привлечь к своим интересам. Косай, по преданию, был дедом прадеда Магомета.

Генеалогию пророка традиция представляет следующим образом: Корейш (от него племя корейшитов)... Через неопределённое число поколений от Корейша Косай, затем непрерывный ряд: Абд-Менаф, Хашим, Абд-эль-Мутталиб, Абдалла, Магомет. Имя отца Магомета Абд-Алла значит служитель Аллы, служитель божий, имя его матери Амина, значит верная. Трудно настаивать на правдивости этой генеалогии или опровергать её. Во всяком случае эта традиционная генеалогия, боковые ветви которой показывают отношение Магомета к другим арабским родам (в частности наприм., к роду выше упомянутого Абу-Софьяна) отражают в себе характер взаимоотношений этих родов в эпоху Магомета.

Дело Магомета – создание Ислама (Ислам – значит послушание, покорность) теснейшим образом связано с его жизнью и с жизнью близких к нему лиц. Это естественно должно было произойти, как следствие появления нового догмата, о котором было сказано выше – догмата послушания пророку и затем его преемникам. Особенность ислама та, что он прямо при своём возникновении и более всего вскоре после своего возникновения стал религией политической. Если иметь в виду веро-и-нравоучение ислама, то он является религией, которую нет нужды

—438—

связывать ни с какой определённой личностью. Но если не ограничиться этим, а постараться понять ислам, как историческое явление, то необходимо прежде всего узнать личность и жизнь его основателя – Магомета.

2.

Магомет²⁴⁹³ – слишком историческое лицо, чтобы около него можно было сплетать много неисторических легенд. Предание не представляет его ни царским сыном, как Будду, не сверхъестественным посланником на землю, при появлении которого творятся бесчисленные чудеса и ликуют высшие силы, как это происходит при аватарах Вишну. Ни усердие почитателей, ни фантазия поэтов не могли отвергнуть факта, – хотя несомненно несколько исказили и затемнили его, – что Магомет происходил из незнатной и бедной семьи, что вся его жизнь вплоть до зрелого возраста была очень прозаической. Годом рождения Магомета обыкновенно называют 570. Приблизительно эта цифра верна, но на точности её нельзя настаивать. Днём рождения называют 20 апреля, но некоторые склонны таковым считать и 27 августа. 570-й год известен в истории под именем слонового. Войска абиссинского негуса в этот год с большим количеством слонов осадили Мекку. Эти войска поразила язва, как некогда полчища Сеннахерима. Предание хочет, чтобы в ночь этого поражения родился Магомет, и чтобы в эту же ночь неугасимый огонь, непрерывно поддерживавшийся в храме

—439—

Ормузда в течение 1000 лет, погас, приведя этим в трепет персидского царя Хозроя. Религии Ормузда Магомет действительно нанёс роковой удар. Что же касается до слонов и войск абиссинского негуса, поражённых невидимой высшей силой, то Магомет не победил ни войны, ни христианства. Войны он даже умножил. Из христианства ислам отторг самые малоценные и сомнительные элементы. Да и торжество его над этими элементами теперь представляется уже не особенно прочным. По отношению к языческим арабам Магомет своим учением не удалил, а, наоборот, приблизил их к христианству.

В числе предков Магомета называют Абд-Менафа. Менаф – имя языческого арабского божества. Не указывает ли это на то, что в самом роде пророка мог отчасти держаться политеизм. Впоследствии Магомет дал тоже имя одному из своих сыновей. Это было значительно раньше его выступления на религиозное служение. Не был ли и сам пророк не чужд тогда мысли о многих богах? Есть одно предание, которого мы коснёмся позже и которое даёт основания для такого предположения. Но положительных данных о религии предков Магомета не имеется. Отец Магомета небогатый купец Абдулла вскоре после своего брака с Аминой должен был по торговым делам отправиться в Газу и на обратном пути из этого города умер месяца за два до рождения сына, которому дали имя Магомет. Предание представляет, что мать Амина отдала его на воспитание кормилице в деревню. Мюллер склонен видеть в этом предании тенденцию приписать Магомету родовитость и знатность, так, как только богатые городские женщины имели средства нанимать кормилицу и воспитывать своих детей на свежем деревенском воздухе. Но подробности этого предания показывают, что если оно и имело в виду возвеличить Магомета, то не на счёт его рода и богатства. Женщины из племени Бени-Сад явились в Мекку с предложением себя в кормилицы. В числе их была некая Халима, у неё был муж и ребёнок. Её имущество состояло из ослицы и верблюдицы не дававшей молока. У самой Халимы молока тоже не было. Был голод. Заработка найти не удавалось. Её товарки нашли себе питомцев. Но ей представлялась воз-

—440—

ложность взять только Магомета. О нём говорили: „это – сирота, за него немного получишь“. Значит, Магомет считался бедным. Однако Халима с согласия мужа и в надежде на благословение Аллаха взяла мальчика. Благословение Аллаха не замедлило явиться. У Халимы появилось молоко, у верблюдицы тоже, у ослицы – необыкновенная рысь; в безводной области, где они жили, явилась вода. У них оказался достаток. Это побудило Халиму предложить матери Магомета продержать у неё мальчика далее нужного времени. Амина согласилась. Но Халиме вскоре пришлось взять назад своё предложение. „Месяц спустя (после вторичного водворения Магомета у Халимы) он как-то раз был с своим молочным братом возле стад, которые паслись – передаёт предание устами Халимы – позади нашего кочевья, и вдруг его брат закричал нам: два человека в белой одежде схватили нашего корейшита, повалили его на землю и распороли ему тело. Я с мужем кинулась туда. Видим. Магомет стоит, но бледен. Спрашиваем, что случилось? Он говорит, что два человека распороли ему тело и чего-то там искали, а чего – он сам не знает. Испуганные этим случаем воспитатели Магомета отвели его к матери и здесь, после некоторых колебаний, Халима объяснила, почему она то просила себе Магомета, то теперь возвращает его. Амина сказала: ты боишься, как бы им не овладел бес... Клянусь Аллахом, ничего такого не будет, диавол над ним не имеет силы... Когда я была им беременна, из меня вышел такой яркий свет, что я могла видеть бастрийские дворцы. А как только родила его на свет, он положил свои ручонки на землю и поднял голову к небу“. По другой версии маленький Магомет играл однажды с другими детьми. Вдруг является ангел Гавриил, схватывает его, распарывает тело, вырывает изнутри дымящийся кровью кусок и бросает в сторону говоря: это принадлежит диаволу. Потом он омывает внутренности водою из Зам-Зам, которую принёс с собой в золотой чаше и закрыл рану. Дети бросились с криком: Магомета убили. Халима нашла его распростёртого на земле и бледного как смерть. Повествователь добавляет от себя: мы сами видели на груди его глубокий шрам.

—441—

Некоторые исследователи пользуются этим рассказом для доказательства, что Магомет с раннего детства подвергался припадкам и галлюцинациям. Версии рассказа для них безразличны, но в основе их они хотят видеть действительный факт. Но если бы не было даже никаких данных для объяснения этого сказания, и то естественно подсказывается мысль, что это сказание возникло в целях морально-дидактических. Магомет в раннем детстве сверхъестественным образом был очищен от скверны греха и стал святым. Это естественное предположение находит себе и подтверждение, и дополнение в 103 и 104 сурах (главах) Корана. В 103 суре говорится: „Он (Бог) нашёл тебя заблудшим и наставил“. 104 сура начинается от имени Бога: „Не открывали ли мы твоего сердца? И не сняли ли бремя, тяготившее твои плечи (1–3)“. Таким образом Магомет сообщает о себе в Коране, что он некогда был заблудившим и носил бремя грехов, но что Бог наставил его на путь истины и снял с него бремя грехов. Эти суры подали повод вложить в уста Магомета следующее повествование: однажды я полулежал около Каабы, как вдруг пришёл ко мне некто, вскрыл моё тело от груди до пупа и забрал моё сердце. Поднесён был ко мне сосуд, наполненный верой (водой?); в нём обмыли моё сердце и положили его на прежнее место. Нужно ли на самом деле сомневаться в том, что образные выражения Корана подали повод для составления всех этих вариантов на тему

И он мне грудь рассёк мечом

И сердце трепетное вынул.

Пользоваться этими сказаниями для составления диагноза, предполагаемой болезни Магомета, решительно нет никаких оснований.

Магомету было 6 лет, когда умерла его мать Амина. Он остался теперь круглым сиротой и был отдан на воспитание своему деду по отцу Абд-эль-мутталибу. Этому деду было уже 80 лет. Предание говорит, что он баловал Магомета, позволял ему то, чего не позволял другим, потому что провидел его великую будущность. Умирая он поручил Магомета своему сыну Абд-Менафу, более известному под именем Абу-Талиба. В состав имени этого

—442—

дяди Магомета опять входит языческое божество, и любопытно, что впоследствии наименованием Абу-Талиб совершенно почти вытеснили имя Абд-Менаф. Это заставляет думать, что имя Менаф – не случайность, а признак язычества и что поэтому благодарная память потомства и постаралась уничтожить этот признак у одного из благороднейших покровителей и друзей Магомета. Абу-Талиб был беден и многосемеен. Он оказал много существенных услуг Магомету, но однако очень рано Магомет уже должен был содержать себя сам. Он стал пастухом овец. Может быть здесь благодарная традиция захотела его сблизить с Давидом. Как тот от стада перешёл к царскому венцу, так Магомет перешёл к служению пророка. Подсказывается ближайшая параллель с Амосом, но арабы едва ли знали об этом пророке. Магомет сопровождал своего дядю в его торговых путешествиях и так как, несомненно, что он имел в них досуга больше, чем дядя, весьма естественно, что он много беседовал со встречавшимися ему людьми – христианами, евреями, арабами различных племён и он узнавал от них о их религиозных верованиях и обычаях. Он мог присматриваться к ним, к их жизни – при своих остановках в городах, – должен был размышлять о том, что у них хорошо, в чём должно было бы им подражать. Досуга у Магомета должно быть было довольно, он, ведь, не столько занимался торговлей, сколько находился при торговле. Так он жил у Абу-Талиба и так потом 24 лет от роду он поселился у богатой вдовы Хадиджи. Женщина у арабов тогда обладала большими правами и самостоятельностью, чем впоследствии. Хадиджа потеряла двух мужей и, хотя имела отца, однако жила и вела дела самостоятельно. Ей было 39 лет, по-видимому, она была моложава и привлекательна. Её приказчик – Магомет, по всей вероятности, сильно понравился ей, и она вышла за него замуж. Этот брак в некотором смысле был mésalliance’ом: Хадиджа была богата, Магомет беден. Даже согласие родителя Хадиджи пришлось выманить приёмом близким к тому, какой предок Магомета употребил для получения ключей от Абу-Губшана. Но брак состоялся, и он принадлежит к числу счастивей-

—443—

ших браков в истории. Не смотря на разность лет, Магомет любил свою жену. Говорят, что до неё он не знал ни одной женщины, он вступил в брак чистым, он не изменял своей жене и при её жизни не взял себе другой. Впоследствии Аиша, любимая жена пророка, говорила, что ни к кому она его так не ревновала, как к этой умершей „беззубой бабе“. Шпренгер полагает, что в юности Магомет страдал тайным пороком. Этот „тайный порок“ очевидно нужно придумать для того, чтобы объяснить проблематическую болезнь Магомета. Но была ли она у него? На каких основаниях этот порок приписывается основателю ислама? Сторонники мнения лишь приводят одно основание, что Магомет рано оказался истощённым и рано умер. Но понятие „рано“ в данном случае употребляется очень условно. Магомет умер на седьмом десятке. Если принять во внимание, что несомненно ему приходилось испытывать лишения, что он перенёс немало бурь, так как успех достался ему не сразу и не сам собой, что несомненно он был человеком весьма нервным, то можно скорее удивляться его долгожизненности, чем придумывать искусственные объяснения его преждевременной смерти.

От Хадиджы Магомет имел шестерых детей, в том числе двух мальчиков, которые умерли младенцами. Любопытно, что одного из мальчиков он назвал Абд-Менафом, служителем Менафа. Очень может быть, что это имя было дано в честь дяди благодетеля, но может быть здесь сказывалось ещё и уважение к Менафу. Нужно иметь в виду, что с проповедью Магомет выступил более 40 лет от роду, а эти обстоятельства в его жизни происходили, когда ему не было ещё 30. Несомненно, что у своей богатой супруги Магомет располагал значительным досугом, который в странствованиях мог употреблять на приобретение поучительных знакомств и познаний, а дома – на размышление. Трудно выяснить себе тот душевный процесс, который привёл Магомета к мысли, что он – божественный посланник. Дело в том, что мы не знаем Магомета. Он был меланхоличен. Видно, он любил уединяться. Он был чувственен, чувствителен и отличался чувством благодарности. Его чувственность

—444—

выразилась в его любви к женщинам. Чувствительность – в том, что он нередко плакал. Когда ему во время своих странствований и уже в очень зрелом возрасте пришлось оказаться на могиле своей матери, он пролил там обильные слёзы. О присущем ему чувстве благодарности свидетельствует рассказ, что во время войны он пощадил деревню, из которой происходила его кормилица. Но всё это, конечно, черты, которые присущи многим обыкновенным людям, а не составляют характерный признак необыкновенного вождя. Он был честен и добр. Но не в меньшей степени, чем он, таким был Абу-Талиб. Плохо объясняют успех Магомета те, которые приписывают ему галлюцинации, истерии (наприм., мускульную истерию, это мнение, высказанное Шпренгером, разделяет Крымский). Достоевский – сам эпилептик много раз в своих произведениях называет Магомета эпилептиком. Но где же у него галлюцинации, экстазы, патологические видения? Увидеть необыкновенные сны, прийти в состояние крайнего нервного возбуждения может, ведь, несколько раз в жизни и нормальный человек. Магомет говорил о себе: „Я любил благовония, женщин и молитву, но высшее наслаждение находил только в молитве“. Если бы Магомет был действительно человеком одержимым эпилепсией или истерией, он испытывал бы блаженство экстаза, но он ничего не говорит о патологических состояниях блаженства. От самой религии Магомета веет чем-то телесно-здоровым. Религия эта земная, практичная. Ей не только чужд экстаз, но в первоначальной форме ей чужд и фанатизм. В исламе нет мистицизма, и поэтому с точки зрения обычной психиатрии он должен быть признан произведением здорового духа. Религиозный маньяк не мог бы создать ничего подобного. Да люди болезненно-религиозные, психически ненормальные вообще ничего не создают, они могут быть только орудием в руках других людей. Думаем, что дело Магомета будет для нас понятнее, если мы, отказавшись от того, чтобы наделять его болезнями и имея в виду указанные выше его качества, присоединим к ним ещё, что он был религиозным энтузиастом, владевшим сильным даром слова. Он любил молиться Аллаху, он любил Аллаха

—445—

милостивого и милосердого и ему естественно было хотеть объединить в этой любви людей, прежде всего людей ему близких – жену, детей, родственников. Радость молитвы должна была внушать ему уверенность в успехе его мечты.

До 40 лет он не выступал ни с какими религиозными призывами. Когда ему было уже за 40, случилось, он жил с своей семьёй на горе Хыра, находящейся на расстоянии одного часа ходьбы к северу от Мекки. Это – пустынная, каменистая местность с обрывами и пропастями. Здесь нет красивых видов, на которые мог бы залюбоваться взор и которые рассеяли бы дух, всё здесь призывает к сосредоточенности и самоуглублению. Дело было в священный месяц Реджей (Рамадан) в 610 или 612 году. Во время одиночных странствований Магомета охватила дремота и затем сон. Некто приблизился к нему и сказал: читай (Ыкра). Магомет ответил: нет, не могу. Требование было повторено, причём Магомет почувствовал себя сдавленным и почти умирающим. Магомет отказался опять. Тогда он явственно услышал слова, которые составляют теперь 5 первых стихов 96-й суры Корана: „Читай, во имя Господа твоего, который сотворил всё, который сотворил человека из огустевшей крови. Читай, ибо Господь твой всех щедрее. Это Он научил (человека) его пользоваться пером (калемом). Он научил человека тому, чего человек не знал“. Эти слова Корана подали естественный повод для создания легенд о том, что ангел Гавриил приносил Магомету свиток и заставлял его читать, хотя свиток был свернут и обернут в шёлк. Затем слово „читай“ – Ыкра – подвергалось тоже самым разнообразным толкованиям. Но, кажется, проще и естественнее всего примкнуть к тому мнению, по которому ыкра, на современный школьный язык удобнее всего перевести: будь лектором, т. е. читай другим. Что же читать? Евреям их учителя читали Ветхий Завет, христианам – и Ветхий и Новый Завет, в том и другом случае читали откровение. И он – Магомет должен стать лектором, т. е. учителем откровения. Правильность такого толкования подтверждается продолжением рассказа. Возбуждённый Магомет, немедленно пробудившись

—446—

от сна, бежит домой и рассказывает о происшедшем Хадидже. Хадиджа успокаивает Магомета и посылает за своим племянником Бараком для выяснения происшедшего с Магометом. Арабский летописец Ибн-Исхек представляет этого Барака отрёкшимся от идолопоклонства и принявшим христианство. Но если Барак и был христианином, то несомненно в какой-нибудь еретической (евионитско-гностической) форме. Происшедшее с Магометом он истолковал в том смысле, что на Магомета сошёл великий Намус, святой дух. Так, предание по-видимому достоверное представляет, что первый, провозгласивший Магомета пророком, был христианин, а первая поверившая этому (Хадиджа), по всей вероятности, была язычницей. Несколько времени спустя Магомет снова блуждал по Хыре и услышал звавший его голос. „Я – влагает предание рассказ в уста Магомета – посмотрел на право и на лево и не увидал никого; поднял глаза кверху и заметил его (Гавриила) на троне между небом и землёй. Я испугался, вошёл к Хадидже, жене своей, и сказал ей: покрой меня плащом. Тогда ангел сошёл снова и сказал: „О ты, покрытый плащом (эльмоддеттир). Вставай и предостерегай людей. Господь твой, прославляй Его. Одежды твои, держи их чисто. А гнусности избегай. Не раздавай, чтобы собрать. С терпением ожидай Господа твоего“. Факт, разукрашенный преданием, по-видимому, состоял в том, что при возбуждённом состоянии духа, вызванном религиозными размышлениями и мыслями о налагаемой на него миссии (ыкра), Магомет почувствовал лихорадочную нервную дрожь. Бросился домой, здесь его укрыла плащом заботливая Хадиджа. И вот, успокоенный он формулирует несколько тезисов: он должен предостерегать людей, т. е. значит быть их руководителем, поставленным свыше. Должно избегать гнусности, т. е. идолопоклоничества. Не должно делать добра с корыстными целями, должно быть бескорыстно добрым; должно быть терпеливым (это откровение содержится в первых 7 стихах 74 суры).

После этого (по счету второго) откровения Магомет безусловно убедился в своём божественном посланничестве и свои убеждения и представления рассматривал, как

—447—

внушённые ему свыше святым духом. При этом иногда случалось, что последующие откровения стояли в противоречии с предыдущими, т. е. попросту убеждения и взгляды у Магомета менялись. Тогда он не смущался предшествовавшее откровение объявить своим личным заблуждением, а последующее открытым ему Аллахом. Посланничество Магомета прежде всего признала его семья. Жена, дочери, двоюродный брат Магомета Алий, сын Абу-Талиба, тогда ещё может быть мальчик, раб Зейд, которого Магомет усыновил. Важным событием для дела ислама было присоединение к Магомету Аль-Атика, известного более под именем Абу-Бекра. Это был умный, честный, спокойный и твёрдый купец. Его называют протестанты Меланхтоном ислама. Но, кажется, он был много практичнее Меланхтона, будучи так же сдержан и осторожен, как этот деятель германской реформации. Всю свою жизнь Абу-Бекр беззаветно отдал интересам ислама. Хадиджа, нужно полагать, пропагандировала о посланничестве Магомета между женщинами, Абу-Бекр привлёк к Магомету некоторых из своих знакомых. Когда таким образом возник первый кружок магометан, первообщина решила привлечь к делу весь род Хашимитов (потомков прадеда Магомета). Род был собран, причём причины созыва рода многим были неизвестны. Тогда собравшимся Магомет изложил своё учение. Практичные родственники, думавшие, что их собрали для обсуждения вопроса о какой- либо торговой спекуляции, возмутились. „Чорт бы тебя побрал, сказал дядя Абу-Лахаб, обращаясь к пророку, неужели ты позвал нас только за этим?“ Пророк вообще не приемлется в своём отечестве. Людям близким трудно представить, что тот, которого они знают так хорошо, который находится с ними в таких-то и таких-то отношениях, что это – человек Необыкновенный, святой, посланник Божий. Нет никакой нужды предполагать в Абу-Лахабе религиозного индифферентизма или рационализма, несомненно, он верил в Аллаха, но торжественный призыв поверить в божественное посланничество Магомета, по-видимому, показался ему просто наглостью. И вот Абу-Лахаб со многими родными отступил от Магомета. Но за всем тем в отношениях к нему родных

—448—

Магомет был счастливее многих пророков. Во 1) самые близкие к нему люди безусловно поверили в его посланничество; во 2) сообразно с арабскими понятиями о родовой чести хашимиты, не разделяя воззрений Магомета, считали нужным его поддерживать. Таким образом и не имея в них своих последователей, он однако нашёл в них защитников своего дела.

Первообщина Магомета скоро возросла до 43 человек. Как у всех основателей великих религий, начинавших с призыва к добру и с осуждения корысти, эта община составилась главным образом из бедняков и рабов. Важнейшим лицом в этой общине после Магомета был Абу-Бекр. Но Абу-Бекр был человек мысли, исламу нужен был ещё человек дела. Такой вскоре явился в лице некоего юноши Омара. Предание представляет, что Омар сначала был противником Магомета и что Магомет возносил усиленные мольбы Аллаху о поднятии дела ислама через присоединение к нему Омара. Существуют различные варианты истории обращения Омара. Один из этих вариантов рассказывает следующее. Омар вышел с целью противодействовать Магомету, он нашёл пророка вблизи Каабы, Магомет читал вслух 69 суру Корана. Произносимое Магометом понравилось Омару и он сказал про себя: „это – поэт“. Но тогда Магомет произнёс 41-й стих суры:

Это не слово поэта. О, как мало вы веруете.

Это – колдун, подумал Омар. Магомет тогда продолжил (42 ст.):

Это не слово колдуна. О, как мало вы рассуждаете.

Тогда вера явилась в сердце Омара. Очень может быть, что дело происходило совсем не так. Может быть с Омаром ничего не было похожего, но слова суры констатируют несомненный факт, что кроме двух крайних мнений, что Магомет – лжец и шарлатан и что Магомет пророк, существовали ещё, так сказать, мнения средние, что он был поэтом или даже прорицателем (колдуном).

Магомет провозглашал единство Божие и своё божественное посланничество. Вера в единство Божие требовала борьбы с идолопоклонством. Вера в посланничество Магомета требовала послушания и подчинения Магомету. Не

—449—

столько первая, сколько вторая должна была встретить оппозицию. Никто не мешал Магомету верить в Единого Бога, но очень многие не хотели стать слугами и подчинёнными Магомета. Первым орудием, которое обратили против него и которое, по-видимому, оказалось очень чувствительным, была насмешка. Над Магометом и его претензиями смеялись. Порой, как можно заключать из преданий, дело доходило до драк. Но желавшие нанести серьёзный ущерб Магомету должны были иметь в виду, что им придётся иметь дело со всеми хашимитами. Поэтому дело и ограничивалось больше насмешками. „Глядите: вот идёт сын Абдуллахи, он несёт нам вести с неба“, говорили остряки, указывая на проходившего Магомета.

Однако эти словесные, а порой кулачные боксы вели за собой то, что община Магомета всё более и более обособлялась в Мекке. Вера этой общины определилась, как – ислам – безусловная покорность воле Аллаха. Последователи веры стали называться мусульманами от муслим – предавшийся, т. е. воле Божией. Термин муслим нужно отличать от мумим – правоверный, между ними такое же различие, какое между понятиями христианин и ортодоксальный. Католик лютеран и православных назовёт христианами, но не назовёт ортодоксальными, перс назовёт турка муслим, но не назовёт мумим, так как по многим частным вопросам веры они, как увидим далее, радикально расходятся. Не без смущения должны были поглядывать корейшиты на медленно, однако, постоянно возраставшую общину мусульман. Было ясно, что разрастание этой общины угрожало опасностью всему строю жизни, который доселе существовал в Мекке, который не знал единого главы и при котором особенно хорошо и удобно было жить богатым корейшитам. По-видимому, сильнейшим противником Магомета был некто Абу-Джахль (– отец глупостей; это насмешливое прозвище дано ему Магометом). Существует предание, имеющее для себя основание в некоторых местах Корана, что оппозиция мекканцев внушила Магомету лукавую мысль сделать им некоторые религиозные уступки. Магомет не мог поступиться учением о своём посланничестве, это значило бы отказаться от всего своего дела, но будто бы он попытался

—450—

поступиться в некоторой мере от своего учения о безусловном единстве Божием. Пророк, возвещая своё учение около каабы в присутствии многих корейшитов, произнёс: „хорошо ли вы поразмыслили о аль-Лат и Оззе и третьей между ними Монат? Они – благородные лебеди (гаравики) и на их заступничество действительно можно надеяться“. Эти слова поразили корейшитов, и когда потом Магомет произнёс молитву Аллаху, они единодушно слили свои голоса с его голосом. Магомет признал их божества. Было ли это на самом деле? Но если это и было, то Магомет должен был сейчас же почувствовать всю нелепость своего поступка. Через такое исповедание он мог только присоединиться к корейшитам, но не подчинить их себе и вместе с тем через это исповедание он должен был потерять тех, которые стали ему беззаветно преданы. Строфы Магомета представляли отречение от его дела. А между тем отчаиваться в деле на самом деле у Магомета не было причин. У него были надёжные и ценные последователи. Затем его плохое знание религий должно было внушать и действительно внушало ему мысль, что он легко найдёт себе поддержку у христиан и евреев, которые тоже признают единого Бога и сурово порицают идолопоклонство. Наконец, несомненно, что в Магомете жила могучая вера и в своё посланничество и во всемогущество Аллаха. По-видимому, Магомета порой смущало, почему Аллах не обратит к истине его противников. Но слышанное им сказание о фараоне, ожесточившемся против евреев, успокоило его. „Бог заблуждает тех, кого хочет и направляет тех, кого хочет“ (74 сура, 34 ст.). Во всяком случае слова об Оль-Лат, Оззе и Монате вошли в Коран в следующей редакции:

Что вам кажется об Оль-Лат, Оззе и о другой Монате, третьем идоле?

Будут ли у вас мужчины, а у Бога женщины?

Этот раздел несправедлив.

Это только названия; это вы и отцы ваши так их назвали. Бог не открывал вам никакого доказательства на этот счёт: вы следуете только своим мнениям и склонностям, хотя и получили направление от Господа вашего. 53, 19–23.

—451—

Арабы представляли божества дочерями Аллаха. С арабской точки зрения иметь дочерей нелестно и для человека. Тем более странно приписывать их Богу, и Магомет мысль об этих божествах называет мнением, т. е. попросту фантазией арабов. Одно место в Коране действительно даёт основание предполагать, что приведённая редакция была не первичной, а вторичной. Вот что говорится в 17 суре, 75–77 стихах: „чуть было неверные своими искушениями не удалили тебя от того, что мы явили тебе, и не довели тебя до приписывания нам иных откровений. О, тогда бы они смотрели на тебя как на друга. Если бы мы не укрепили тебя в вере, ты бы уступил, ибо ты уже склонялся к ним. Тогда бы заставили тебя испытать бедствия в жизни и по смерти, и ты бы не нашёл против нас помощи“. Понятно, что после своего краткосрочного падения Магомет должен был сильнее подчеркнуть догмат о единстве Аллаха и вместе с тем говорить о неверности корейшитов. Поэтому на краткий срок смягчившиеся отношения должны были особенно обостриться.

Жители Мекки обратились к Абу-Талибу с просьбой, чтобы он вразумил, как дядя, Магомета и побудил его отказаться от своей проповеди. Абу-Талиб, чрезвычайно много делавший для Магомета и однако не разделявший его воззрений, сделал попытку образумить своего племянника. Но Магомет ответил: „если бы корейшиты дали мне в правую руку солнце и в левую луну за то, что я оставлю моё дело прежде, чем Бог даст мне победу или я погибну, я не оставил бы его“. На это решительное заявление Абу-Талиб ответил, что чтобы Магомет не делал, он всегда будет поддерживать сына своего брата. К Магомету скоро присоединился ещё его дядя Хамза после того, как поколотил ругавшего Магомета Абу-Джахля. Корейшитов всё более и более смущала община мусульман. Часть мусульман, правда, уже в два приёма перекочевала в Абиссинию в надежде, что христиане, как единобожники, а по нетвёрдой догматике Магомета, вроде как бы единоверцы, дадут им надёжный приют. Но уходили последователи, а оставались пропагандисты. Стремясь уничтожить последних, корейшиты прибегли к такому средству. Они постановили прекратить всякие сношения с

—452—

мусульманами, ничего у них не покупать, ничего им не продавать и не допускать их в каабу. Между тем храм каабы, правда, заключая в себе и идолов, был однако единственным храмом Аллаха. Постановление это не только простиралось на всех мусульман, но на всех хашимитов, даже не веривших в дело Магомета, как Абу-Талиб, и однако поддерживавших это дело. Вследствие этого постановления в течение двух или трёх лет мусульмане терпели страшные лишения и нужды, они обособились в квартале или – вернее – ущелье Абу-Талиба. Часто они не могли найти пастбищ для своего скота. Вне пределов Мекки к ним относились с недоверием, как к людям, которых отвергли единоплеменники; в Мекке к ним не относились никак. И тем не менее, поступились в конце концов не мусульмане, а их противники. Сношения между корейшитами и мусульманами восстановились. Как случилось это? Выдвигают гипотезу, что соглашение будто бы установилось на основании договора, по которому Магомет обязывался не проповедовать в Мекке. Но есть ли необходимость в такой гипотезе? Гораздо легче, кажется, допустить, что примирение совершилось само собой, чем путём заключения каких-то формальных договоров. Были причины, которые естественно должны были колебать постановления корейшитов. Во 1) у многих из них не было никаких побуждений преследовать мусульман. Пусть их проповедуют, что угодно. Дело Магомета грозило тем, кто управлял течением мекканской жизни – богатым и знатным, а для людей небогатых было решительно всё равно, в чьих бы руках не оказалось это течение. Во 2) многие родственные узы и узы может быть ещё более крепкие, чем родственные, связывали многих корейшитов с хашимитами. Смотреть на бедственное положение последних первым должно было быть и горько, и стыдно. Если сестра, вышедшая замуж за хашимита, сидела голодная без куска хлеба, как мимо её не глядя мог пройти брат корейшит. И запрещение сношений должно было нарушаться. Могло даже произойти, что страдающая община хашимитов завоёвывала себе симпатии среди корейшитов и вызывала в последних негодование против инициаторов запрещения. Запрещение по-

—453—

степенно теряло силу и, наконец, на практике было отменено совсем.

Но оно имело последствия. Уже переселение правоверных в Абиссинию показывает, что мусульмане постепенно убеждались в мудрости правила: если вас не принимают в одном городе, идите в другой. Во время разрыва с мекканцами они сознали необходимость завязать сношения с племенами вне Мекки. Последующие обстоятельства представили для этого ещё сильнейшие побуждения. Умерла Хадиджа. В одном отношении это, по-видимому, развязало руки Магомету. Менее, чем через два месяца, он женился снова на вдове одного мусульманина и затем почти немедленно обручился на Аише, дочери своего друга Абу-Бекра (может быть, отсюда называвшегося: отец девицы), имевшей 6 или 7 лет. Но в новой жене и невесте Магомет не мог найти того, что потерял в умершей. Хадиджа была для него не только женой, но и заботливой и умной матерью, много способствовавшей успеху его дела и своими связями с корейшитами несомненно противодействовавшей обострению отношений с ними своего супруга. В след за Хадиджей сошёл в могилу и Абу-Талиб. Этот человек глубоко уважавшийся всеми в Мекке своим нравственным авторитетом сдерживал направлявшиеся на Магомета напоры негодования. Теперь между Магометом и его противниками не было посредника, которому бы одинаково доверяла как та, так и другая сторона. Руководимый чувством родственного долга другой дядя Магомета ранее, рассорившийся с ним, Абу-Лахаб заявил ему, что он будет ему защитой. Магомет, конечно, был доволен этим. Но противники Магомета подучили Абу-Лахаба спросить у него о загробной судьбе своего отца. Магомет ответил, что в загробном мире он находится с своими родичами. Абу-Лахаб готов был успокоиться на этом. Но заинтересованные люди объявили ему, что „с своими родичами“ значит: в аду. Спрошенный снова Магомет был принуждён сознаться, что это действительно так, и тогда Абу-Лахаб прервал с ним всякие сношения.

Нужно было искать сочувствия и поддержки вне Мекки. Магометом вместе с усыновлённым Зейдом (бывшим

—454—

рабом) была предпринята попытка найти таковые в ближайшем городе в Мекке – Таифе. Здесь на свои призывы и проповедь Магомет получил следующее: неужели Аллах, если бы он хотел послать пророка не мог послать никого лучше тебя? Или другой ответ: отказываюсь говорить с тобой. Если ты посланник Божий, ты для меня слишком высок и я не смею с тобой спорить, а если ты – самозванец, ты для меня слишком низок и вести с тобой беседу ниже моего достоинства. Затем против Магомета возбуждено было население и он под градом камней и насмешек должен был бежать обратно вовсе в небезопасную для него Мекку. Снисходительность и великодушие некоторых корейшитов спасли Магомета и его спутника от преследователей. И замечательно, не смотря на своё крайне жалкое положение, Магомет при этих условиях имел видение или сон, что духи (джинны – genii) покланяются ему и жаждут слышать его откровения. Очевидно, не смотря на полнейший неуспех в настоящем, в Магомете горела твёрдая уверенность на успех в будущем.

В Ятрибе, городе, лежащем к северо-востоку от Мекки, были два племени Аус и Хазрадж, которые взяли преобладание в городе над жившими там евреями, но во время мекканской проповеди Магомета находились во взаимной вражде, которая тяготила оба племени и не приводила ни к какому доброму концу. От евреев эти племена многократно слыхали, что должен явиться великий пророк. Евреи добавляли ещё, что этот пророк устроит благополучие евреев и погубит аусов и хазраджитов. Не придавая никакого значения этой угрозе, хазраджиты и аусы заинтересовались обетованием о пророке. Между тем распространились слухи, что в Мекке явился пророк. Предание рассказывает, что весною 620 г. Магомет встретил некоторых хазраджитов шедших на богомолье в Мекку, стал им проповедовать, они уверовали, что он действительно посланник божий и проповедь Магомета или, вернее, пока проповедь о Магомете, как посланнике, начала распространяться и в Ятрибе. По-видимому, в лучших умах там скоро созрела мысль, что принятие веры Магомета может объединить враждующие племена Ятриба

—455—

и установить мир и благополучие в городе. Мусульманство стали принимать и люди из племени Хазрадж и люди из племени Аус. В 621 г. Магомет дал своим ятрибским прозелитам вождя из мекканцев (этим он не обидел никакое из ятрибских племён) и заповеди для руководства: не давать Богу никого в товарищи, не красть, не нарушать брака, не убивать собственных детей (против часто практиковавшегося убийства собственных дочерей), не выдумывать и не передавать клеветы; во всём, что ведёт к добру, слушаться пророка. Заповеди эти – за исключением последней – представляют собой как бы извлечение из десятисловия.

Было, по-видимому, поверье в Аравии, что из Мекки пророк не приходит и что родиной пророков является Сирия. Это говорили Магомету и прибавляли: сходи в Сирию, и мы уверуем в тебя. Эти речи действовали на Магомета и он, по-видимому, решил совершить паломничество на север – в Сирию или Иерусалим. Но обыкновенное паломничество было заменено чудесным путешествием в Иерусалим, совершившимся, по-видимому, в кратчайшую долю мгновения. Существует много различных редакций ночного путешествия Магомета. Сущность их всех сводится к следующему.

Ночью ангел Гавриил разбудил Магомета, вывел его из дома и посадил на чудесное животное Аль-Бурак (сверкающий), который моментально доставил пророка в самый дальний (самый северный в Иерусалиме или самый дальний по отношению к Мекке) храм. Пророк вступил в храм вместе с Авраамом, Моисеем и Христом. Когда они молились Магомету были предложены три кувшина: один с водой, другой с вином третий с молоком. Голос свыше возвестил, что если он выпьет воду, то потонет вместе с своими последователями; если выпьет вино, заблудится вместе с ними; если выпьет молоко, пребудет в истине вместе с своей общиной. Пророк выпил молоко. Затем пророк возведён был на небо по лестнице, которую Иаков видел во сне. Магомет проведён был здесь через семь небес. Он видел ангелов, рай, адский пламень, Адама, патриархов, Иоанна Крестителя, Иисуса. Мимо Авраама на седьмом небе

—456—

ежедневно проходят 70000 ангелов, которые не вернутся в рай до страшного суда. Наконец, ангел Гавриил привёл Магомета перед лицо Божие. Господь положил на мусульман обязанность читать ежедневно по 50 молитв. Магомет принял это повеление и затем, начавши обратный путь, сообщил о нём Моисею. Еврейский законодатель указал арабскому, что это иго слишком трудно: молитва тяжела, а народ твой слаб, проси Господа об облегчении. Магомет обращается к Господу. По его мольбам Господь постепенно уменьшает число обязательных молитв и, наконец, ограничивает их пятью, как это и имеет место до настоящего времени. После этого Магомет на Аль-Бураке возвращается в Мекку, в свой дом и на своё ложе. Когда он поднимался с ложа перед началом путешествия, он опрокинул стоявший около кровати кувшин с водой и когда он возвратился, вода из кувшина ещё не вылилась. Значит, всё путешествие совершалось в черте времени.

Такова каноническая легенда. Она, по-видимому, находит себе подтверждение в Коране. 17-ая сура начинается стихом: „слава Тому, кто в продолжение ночи перенёс своего слугу из священного храма Мекки в отдалённый храм Иерусалима, округ которого мы благословили для видения наших чудес. Бог слышит и видит всё“. Но уже и этот стих, ясно, стоит в несогласии с легендой. Предание не представляет Магомета в храме, потому что в этот период доступ в меккский храм ему был совершенно закрыт. А когда этот храм открылся перед Магометом, им уже было издано повеление молиться не на Иерусалим, а на Мекку и с евреями религиозная связь была совершенно порвана. Таким образом уже этот стих оказывается не историческим, а предание – ещё позднейшее (сложилось лет через 200 после события) стоит в противоречии и с этим стихом. Но в этой же суре есть стих, который, кажется, даёт возможность вполне выяснить дело: „Вспомни, как мы говорили: Бог окружает людей со всех сторон. Мы показали тебе видение, которое тебе было, мы дали тебе видеть дерево, проклятое в Коране, чтобы только бросить в среду людей предмет ссоры. Мы их напугали, но это только увеличило их ве-

—457—

ликое возмущение“ (62). Итак, факт состоял в том, что Магомету привиделось, что он совершил путешествие из храма мекканского в храм Иерусалимский, и что рассказ его об этом вызвал споры. Надо заметить, что в этот период деятельности Магомета его мысли часто должны были обращаться к северу, к евреям, к Иерусалиму. Сон приведённого содержания естественно мог привидеться ему. Все споры о том, как понимать это видение, разрешил Абу-Бекр, сказав: как рассказал Магомет, так и было. За это пророк назвал Абу-Бекра Ас-Сиддиком, защитником правды. Но наша беда в том, что мы теперь не знаем, как на самом деле рассказывал об этом Магомет.

Одно представляется несомненным. Магомет в своей общине почитался как пророк, но не как чудотворец. К нему не притекали толпы с мольбой об исцелениях и от его гнева не бежали его враги из опасения небесной кары. Напротив, традиция постоянно представляет, что Магомет, не располагавший никакими сверхъестественными силами, постоянно нуждался в естественной помощи от своих почитателей. Его речи они считали божественным откровением. Но только речи. Коран показывает, что ему не были открыты какие-либо особенные видения. В Коране нет фантастических картин галлюцинатора. Вот почему теории эпилепсии, мускульной истерии, вообще психической ненормальности представляются нам не только не помогающими пониманию дела, но, напротив, вредящими этому пониманию. Деятельность Магомета, его политика войны, отношение к людям обнаруживают неизменное сохранение здравомыслия, что невозможно в человеке, подвергающемся нервному исступлению. Есть сказания, которые ярко подчёркивают, что Магомет не был чудотворцем. Так рассказывается, что когда на пути в Мекку последователи Магомета встретили одного араба – кочевника, указания которого им понадобились, то, желая внушать ему особое почтение, сказали, что среди них находится посланник Божий. „Если ты посланник Божий, сказал бедуин, обращаясь к Магомету, то сообщи, что находится в утробе вот этой верблюдицы“. Видно, что Магомет полагал своё

—458—

посланничество не в таких указаниях. При другом случае Магомет предложил бывшим с ним вскарабкаться на один утёс, говоря, что за это им отпустятся грехи, как некогда они были отпущены сынам Израиля. Многие вскарабкались. Присутствовавший при этом один бедуин, сидевший на верблюде, равнодушно смотрел на старания правоверных получить отпущение грехов. Его стали уговаривать сделать то же, что и другие и с той же целью. Он ответил: „вот если бы мне найти моего заблудившегося верблюда, это было бы для меня поважнее отпущения грехов“. Гольдциер, из статьи которого мы заимствуем эти рассказы, приводит их в доказательство того, что арабы-кочевники нерелигиозны и что их не интересуют вопросы о будущей жизни и рае. Позволительно утверждать, что рассказы Гольдциера подсказывают совсем противоположные выводы. В рассказах ясно представляется, что лица остававшиеся равнодушными к божественному посланничеству Магомета и желавшие только выгодных для себя чудес, были исключениями. Особенно это видно из второго рассказа, где все бывшие с пророком (из разных племён) полезли на гору. Бедуин, тосковавший о пропавшем верблюде, был единичным исключением, да при том как ни как его можно отчасти и извинить: ведь, нужно было не медлить с отысканием верблюда, а дело спасения души можно было и отложить ненадолго. Из приведённых рассказов следует, что Магомет привлекал к себе не чудесами, а своей религиозно-нравственной проповедью и обещаниями таких отдалённых благ, как райское блаженство.

И без содействия чудес общество правоверных росло. Весной 622 года, когда жители Ятриба с паломническими целями явились в Мекку, у них был заключён договор, по которому мусульмане во главе с Магометом имели переселиться в Ятриб и должны были там встретить радушный приём и быть принятыми в состав ятрибских поселенцев. Договор этот был заключён в ночном заседании, причём со стороны Магомета действовал его дядя Аббас (тот самый, что обратил впоследствии в ислам Абу-Софьяна, см. гл. 1), по-видимому, нахо-

—459—

дивший истину только там, где его нос почуял выгоду. Магомет в помощники себе избрал 12 накыбов или вождей (по примеру 12 апостолов). Неясные слухи о договоре стали распространяться, но пока мекканцы не переходили к решительным действиям, ятрибцы ушли к себе, а вслед за ними началась эмиграция мусульман. Наконец, мекканцы спохватились. Они видели, что от них уходит род Магомета, его последователи из других родов и племён, что все эти люди и – что ещё важнее – город Ятриб станет к ним во враждебные отношения. Представители всех родов корейипитов, кроме родичей Магомета, собрались обсуждать, что делать. Сначала было думали заключить Магомета в тюрьму. Но потом Абу-Джахль сделал такое предложение: „Пусть каждый выберет из своей среды по влиятельному лицу, пусть все эти выбранные – их будет 11, – сразу нападут на Магомета и убьют его. Тогда родственникам Магомета нельзя будет прибегнуть к родовой мести, так как мстить нужно будет всем родам. Они могут тогда потребовать себе только виру (денежный штраф во 100 верблюдов), которую мы охотно заплатим“. Этот, совет достойный Ахитофела, показывает, что Магомет далеко несправедливо назвал Абу-Джахля отцом невежества или отцом глупостей. По сказанию самих магометан этот совет был внушён сатаной, будто лично присутствовавшим в собрании в образе старика, закутанного в мантию. План не удалось осуществить. В то время как Алий, завернувшись в тёмно-зелёный плащ Магомета, лежал на постели пророка и установившие за ним надзор мекканцы думали, что перед ними находится их злейший враг, Магомет с Абу-Бекром, бежали из Мекки к югу и скрылись здесь в одной пещер. Когда обман открылся, была выслана погоня, но Магомета не нашли, потому что искали его на севере, а не на юге. Выждав время, Магомет с Абу-Бекром окольными путями направились в Ятриб, Здесь Магомету была устроена торжественная встреча, и Ятриб стал называться Мединой (Мединет-ан-Набий). т. е. городом пророка. У Магомета сначала не было собственного дома в Медине, и племена Аус и Хазрадж

—460—

могли ревниво следить, кому из них отдаст предпочтение пророк, воспользовавшись гостеприимством. Но Магомет представил дело божественному решению. Въехав в город, он опустил поводья. Животное самостоятельно остановилось перед домом одного хазраджита, и Магомет временно поселился у него.

(Окончание следует).

С. Глаголев

—461—

„Превосходнейший путь“²⁴⁹⁴.

Коринф апостольского века был одним из главнейших центров всемирной тогда греко-римской культуры, служа звеном между Востоком и Западом, Европой и Азией с Африкой. Хотя по своим размерам и количеству жителей он и уступал нынешним многомильным и многомиллионным городам, но сношения обитателей в нём были живее и проще, общение племён и состояний разнообразнее и подвижнее, обмен мыслей и чувств, наук и искусств быстрее и сильнее, взаимопроникновение религиозных культов свободнее и действеннее. В таком всемирном и международном городе семя проповеди Апостола языков о Христе Богочеловеке, в Коем нет ни эллина, ни иудея, ни раба не свободного, ни варвара, ни скифа, ни мужского пола ни женского, а есть новый человек, созданный по Богу и по Христу – естественно нашло себе весьма плодородную почву и быстро дало обильный урожай. Коринфяне всяких возрастов и полов, наций и состояний, вер и воззрений – скоро приняли веру во Христа и обвеялись духом новой религии. Но подобно вновь пробившемуся роднику, Дух Христов должен был впервые пролагать себе русло в ещё нерасчищенной и невозделанной, хотя и весьма плодородной

—462—

почве, встречая на пути многочисленные и разнообразные преграды, направлявшие поток в разные извилины по орошаемой местности. Сразу же возникает множество самых разнообразных и труднейших вопросов на решение Великого Апостола для расчищения потоку Христовой веры свободного течения – от наивно-практических недоумений обыденной жизни до глубоко-теософских проблем веры.

Какой вид должна иметь христианская благотворительность? – Общинная, отвечает Апостол, – через выборных приходом лиц, добровольная и личная²⁴⁹⁵.

Более щекотливый вопрос, на современном жаргоне– о жаловании духовенству: должны ли пастыри и учители получать содержание от пасомых! – Апостол решает простым указанием на ничтожность самого вопроса с истинно-христианской точки зрения: „если мы посеяли у вас духовное, велико ли, если пожнём у вас телесное?“ Истинное богатство – только духовное, а материальное благосостояние есть лишь мамона неправды, не истинное, не настоящее, чужое и ничтожное, – пустая фикция в виде условных ценностей. Вопрос, следовательно, существует, – в лице ли пастырей или пасомых, – только для рабов мамоны неправды, а не слуг Бога и Христа²⁴⁹⁶.

Третий вопрос: о ядении идоложертвенного мяса, вообще о пище и свободе совести – находит простое и естественное решение в том, что для христианина в таких вопросах нет „я“, а только „мы“, долженствующее ограничивать употребление свободы отдельного лица. „Всё можно, но не всё полезно“. Кроме того, свобода самоограничена и своими же собственными законами, требующими жить по правде Божией²⁴⁹⁷.

Более сложный и так сказать дипломатический вопрос о светской власти Апостол решает также просто, как и Господь: „Божие Богу, Кесарево Кесарю“, – где необходим меч, там нужна и светская власть, и ей надо повиноваться – для правопорядка. Но по злобе и сутяжничества ради отдавать свои общинные и семейные дела на суд

—463—

светской власти, вносить меч во внутреннюю жизнь общины, поставлять своими судьями ничего незначащих в Церкви – Апостол называет стыдным, унизительным, даже дерзким для христианина²⁴⁹⁸.

Вопрос брачный решается в смысле единобрачия, полной равноправности супругов и безусловной нерасторжимости брака, согласно прямому повелению Господа. Не прелюбодеяние само по себе (в таком случае каждый муж, смотрящий на чужую женщину с вожделением, уже прелюбодействует, следовательно, брак мог бы считаться уже расторженным, по крайней мере внутренне, как таинство), а дошедшее до разврата и соединённое с распутством прелюбодеяние, не μοιχεία только, а πορνεία, – даёт основание для удаления распутной половины, – но без права вступать в брак²⁴⁹⁹. Единичность и нерасторжимость церковно-христианского брака дана также и в уподоблении его единению Христа с Церковью, нерасторжимому и единичному, ибо другой Церкви для Христа нет и быть не может²⁵⁰⁰. Даже при неверующей половине брак свят, как таинство любви супружеской и деторождения, – так сказать общечеловеческое, выходящее за пределы христианства, пока оно остаётся ещё не всеми людьми принятым²⁵⁰¹.

Вопрос о званиях и состояниях, частнее – рабий и рабочий вопрос решается также, как и о собственности и богатстве. С нравственно-христианской точки зрения это неважно и безразлично, – в христианстве нет ни бедных, ни богатых, ни рабов ни свободных, – тут все нищие и все богачи, все рабы и все свободны о Христе. Но как богатством неправды или посредством материального благосостояния Господь повелевает приобретать небесную дружбу, так и к выходу из низшего состояния в высшее и освобождению от рабства Апостол советует стремиться, как к делу, с внешней стороны, лучшему и более согласному с духом нравственной свободы Христовой²⁵⁰².

—464—

Вопросы о безбрачии, девственности и аскетизме решаются согласно заповеди Господа: „могий вместити да вместит“. Изъяв эти вопросы из области основных, так сказать, начал христианского учения о нравственности или неизменно-вечных принципов блага (ἀγαθόν), Апостол ставит их на почву благообразия (εὔσχημον), внешнего благоповедения (καλόν), безраздельного служения Богу, сокращённого времени и стеснённых обстоятельств²⁵⁰³.

Женский вопрос, возникший из христианской равноправности полов во Христе, или, по тепершнему – о женской эмансипации Апостол заставляет решать саму природу, создавшую жену для мужа, а не мужа для жены, долженствующей цветущие годы своей жизни и пору наивысшей работоспособности рождать детей, их кормить, воспитывать и вообще сосредоточивать свой труд на семье и доме. Стыдно ей стричься и щеголять с открытой головой, как символом того, что она насилует свою природу и поступает противоестественно²⁵⁰⁴.

За этими практическими вопросами возникали недоумения более теоретические. Так, в виду беспорядков и злоупотреблений на коринфских вечерях любви, Апостол определяет цель богослужения не в удовлетворении вообще чувственных потребностей христианина, в частности еды и питья, – но в духовном созерцании страданий и смерти Христа, в возбуждении радостных ожиданий второго Его пришествия и нашего воскресения к вечной жизни, а вместе с тем и в наглядном осуществлении христианского братства, ибо в храме перед Христом богач и знатный ничем не отличается от самого последнего нищего²⁵⁰⁵.

Затем, при разнообразии наций, состояний, образования, воззрений, талантов и наклонностей в членах коринфской общины, возникали споры о сравнительном достоинстве и значении в Церкви учителей и духовных дарований. Одних более поражал величественный образ Кифы, с его даром организаторства, импонирующей определённостью и деловитостью, надёжной устойчивостью строгого консер-

—465—

ватизма. Другие увлекались даром слова и глубиной теософических созерцаний учёного александрийского иудея Аполлоса, умевшего притом вести победоносную полемику с иудеями и научно раскрывать христианскую истину²⁵⁰⁶. Третьи преимущественно перед всеми восторгались Павлом, открытостью его характера, пламенностью его природы, властностью речи, силой воли, обилием любви, самоотверженностью служения, восторженностью веры, бурными выражениями ревности о Христе. Четвёртые, наконец, не хотели признавать никаких посредников между собой и Христом, по-теперешнему – святых угодников Божиих, – отрицали всякий апостольский и учительский авторитет, иерархию по-нынешнему, – погружались в мистицизм непосредственного созерцания богочеловечества Христа и отдавались обаянию религиозного экстаза. Апостол, носивший в себе ум Христов, чувства Христовы и любовь Христову, – считает естественными и законными все эти разнообразные проявления религиозности человеческого духа, по под условием единения во Христе и подчинения этого человеческого разнообразия божественному единству. Разномыслиям надлежит быть в силу разнообразия человеческих умов, характеров, наклонностей, – дабы явились искусные, но надо быть не душевным, а духовным, иметь ум Христов, чувства Христовы и любовь Христову, – знать, что царство Божие не в слове, а в силе, – что Павел, Аполлос, Кифа суть только насадители и поливатели веры, а возраститель – Бог, – что насадители и поливатели – ничто сами по себе, без Бога Возрастителя, сущего всё во всём, – что никто не должен хвалиться человеками (это – недомыслие или душевность, а не духовность), – Павел, Аполлос, Кифа – всё ваше, вы же Христовы, а Христос – Божий. В царстве Божием, как в храмоздании – основанием служит Христос, строителями – апостолы, строением – верующие все. Здесь поэтому всё имеет значение, неразрывно одно от другого²⁵⁰⁷.

Подобным же образом разрешает Апостол и споры о

—466—

дарах духовных. Одни предпочитали дары ума – слово разума, знание, науку, философию, различение духов, толкование языков. Другие увлекались дарами чувства: восторгом вдохновения, языками и пр. Третьи склонялись к дарам воли: действиям сил, управлению. Апостол указует на один источник всех даров – Святого Духа и Бога и на Церковь, как тело Христа, её главы, – следовательно все, как члены одного тела, имеют необходимое, хотя и разностепенное значение, находясь в стройно-органическом между собой единении. Тут поэтому нет места своеволию и эгоизму, как в теле рука не может быть ногой, ухо – глазом, без разрушения органической стройности. Споры об учителях и дарованиях, применительно к нашему времени – о школах и направлениях – в науке, искусстве и пр., – не должны служить к церковным разделениям, партийности, схизме, раскольничеству, сектантству, вероисповедности. Напротив: этого требует универсальность Духа Христова, полнота жизни Церкви и стройность её домостроения. Бог не есть Бог нестроения, но мира и любви²⁵⁰⁸.

Последний и глубоко-теософский вопрос о человеческой плоти, и духе, о воскресении тела и бессмертии Апостол решает возвышенным умосозерцанием процесса жизни, пророчественным или как бы вдохновенно-философским проникновением в тайну самого существа жизни, постижением жизни самой в себе, саможизни. Основываясь на краеугольном камне христианства – воскресении Богочеловека Христа, Апостол приходит к учению о духовном и душевном теле, как создании духа, соответствующем характеру и степени силы его внутреннего творчества. Зерно, посеянное в почву, умирает и разлагается. Но сосредоточенная в нём жизненная сила, так сказать сверх феноменальная и над-процессуально-органическая, жизнь в себе самой или саможизнь растения, – из этого умершего и разложившегося семени произращает ствол, листья, цветы и плоды, соответственно своему типу или идее, качествам данного зерна и среды его произрастания. Тоже и с человеком. Из умершего и разложившегося, смертного и душевного тела жизнетворная сила человеческого духа

—467—

произращает себе новое, бессмертное, душевными чувствами не восприемлемое, духовное тело, – но произращает соответственно совершенству своей жизнетворной силы и качествам умершего тела душевного. Сеется тело душевное, восстаёт тело духовное. Каждому семени своё тело. Как разнятся звёзды и небесные тела, так и земные, – при воскресении каждый восстаёт с своим телом, отличным от других. Отсюда – необходимость нравственного самоусовершенствования человека по духу и телу – во время земной жизни. Обессиленный грехом и оплотянившийся душевным телом дух, равно и расслабленное пороком и плотяной душевностью тело не имеют сил жизнетворить духовные тела совершенного вида, как на плохой почве и из плохого зерна взойдёт и плохое растение, а доброе семя и на доброй почве произрастит и добрый плод. Это у Апостола – отнюдь не метафора, но глубокая теософская истина, выражающая непреложной закон всякой жизни, проникновенно постигнутый вдохновенным умозрением Апостола, – удивительно удобоприемлемый для веры и решающий вопрос о воскресении с наивозможной ясностью. „Смерть, где твоё жало?“ Этим пророческим возгласом и победным гимном над смертью заканчивается вдохновенный ответ Апостола на самой трудный, но и самый основной вопрос христианской веры, ибо „если мёртвые не воскресают, то и Христос не воскрес, а если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна, вы ещё во грехах ваших; поэтому и умершие во Христе погибли; и если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков“²⁵⁰⁹.

Так легко, просто и верно решает Апостол все трудные вопросы христианской жизни и веры – для Коринфской общины.

Но ведь это – всегдашние и всенародные вопросы христианства, – недоумения, свойственные всем, ещё не утвердившимся в вере, младенчествующим и требующим молока членам Церкви Христовой во все времена и у всех народов. Это – вопросы и наших современных русских искателей „Нового Пути“ для истинной веры и праведной жизни.

—468—

И если, в отличие от местно-народных учителей, признаком истинно-Христова апостольства служит его всегдашность и всенародность, то во всей своей неопровержимой убедительности этот признак проявлен в изложенных ответах великого Апостола народов. Никогда и нигде другого решения их доселе дано не было и дано быть не может: так глубоко и верно выражены в них истина и существо Духа Христова.

Такое значение и такую силу ответам Апостола сообщает второй признак апостольства – божественность. Каждый не может быть апостолом самовольно, но только званный от Господа „самовидец Слова“, и именно „Слова“, а не Иисуса Христа только „по плоти“, – только тот, кто может быть „свидетелем воскресения“ Христа, т. е. Его богочеловеческой славы, Его восстания с телом духовным и небесным, вознесения одесную Отца к престолу величествия славы, – Христа, как Богочеловека, Победителя смерти и Подателя жизни²⁵¹⁰. На пути в Дамаск духовным оком своим Павел созерцал дивный свет этого богочеловечества Небесного Адама и был Им призван к апостольству среди народов вселенной. И вот все лучи этого света, отразившись в душе Апостола, собрались и засияли в одном средоточии, как в преимущественном даре богоподобного и богато одарённого духа Павла – Любви, осветившей и все другие, разнообразные и величайшие, дарования духовные Великого Апостола.

Неизвестно, сколько веков назначено Церкви для борьбы со злом, кривдой и смертью за правду, добро и жизнь, – сколько и какие ещё нации народятся на исторической почве Христианства, – какие превращения может получать настроение человеческой мысли, чувства и воли, – какие новые культуры возникнут и какие вопросы поставят они Церкви Христовой?..

Как бы созерцая эту даль веков и народов, Апостол освещает картину божественным сиянием Любви, ставя её последним и всеобщим началом или путём для решения всех возможных вопросов, могущих возникнуть в этой перспективе веков и народов христианской ис-

—469—

тории. Подобно маяку, Любовь должна служить вечным светочем для Церкви, во всём её историческом плавании по волнам мировых бурь. Так, среди рассуждений о дарах духовных, – этом отражении Божества в богоподобном человеке, – о дарах ума, чувства и воли, – дух Апостола восторгается до высоко-поэтического созерцания главнейшего и основного начала, коего порождением и проявлением служат все другие свойства божественной и человеческой природы, – до начала всех начал и пути всех путей – пути по преимуществу или наипревосходнейшего пути.

Апостол становится вдохновенным певцом Любви²⁵¹¹.

Эта „Новозаветная Песнь Любви“ будет предметом моего слова.

* * *

Христианство, как религия культурная и каким знает его научная теология, явилось перерождением или претворением язычества и иудейства в новой всенародной религии, – разрушением средостения между эллином и иудеем и созданием нового человека по Богу через Христа Богочеловека. Здесь даётся путь как для научного исследования всего вообще христианства, так в частности – и для более полного и верного постижения Новозаветной Песни Любви. Этот путь – сравнение Песни с однородными, т. е. поэтическими же выражениями любви в Эллинизме и Ветхом Завете. Разумею гимно-образную похвалу любви у Платона в Симносионе и Песнь Песней Соломона.

Эти три, посвящённые любви, творения обвеяны высоким поэтическим вдохновением, чем удостоверяется для нас глубочайшая верность и конечная предельность начертанных в них о́бразов любви. Они принадлежат эпохам наивысшего расцвета сил язычества, иудейства и христианства, – Сократа и Платона в Греции, Соломона – в Иудее, Павловых путешествий и распространения христианства апостолами среди народов вселенной. Они, наконец, суть творения наивысших носителей этих сил – великого философа-поэта Платона, – великого царя, поэта, народного учителя и мудреца – Соломона, – и великого апостола народов Павла, потрудившегося на ниве Христовой делом, словом и по-

—470—

сланием „более всех“²⁵¹². Всё ручается нам в том, что в этих вдохновенных гимнах мы услышим всю правду любви языческой, иудейской и христианской.

Но для более точного постижения этой правды поучительно войти в ближайшее сравнение языческой, иудейской и христианской песен любви со стороны их творцов, их форм, их содержания или одушевляющих их идей и созерцаемых в них идеалов любви.

* * *

Первый поэт и наидостойнейший певец²⁵¹³ языческой любви – Платон, ученик Сократа, величайшего из всех великих мудрецов Греции, – творец идеалистической философии, наилучшей из философий, обаятельной и в наши дни, – вдохновенный поэт и восторженный созерцатель, всесторонне и высоко образованный, остроумный, изящный, – для коего всё прекрасное есть отблеск Божества – во всём – в пище, одежде, художествах, музыке, ораторстве, поэзии, философии, во всякой вещи и во всяком явлении, – законнейшее дитя настоящего язычества в его наивысшем проявлении, подлинный тип истого афинянина цветущей эпохи эллинизма с его эстетическим эросом ко всему космическому стройному, прекрасному, – что даёт действительное наслаждение, без неумеренности и крайностей, – изящный реалист, набрасывающий на всё розовый покров идеализма и его нежной дымкой смягчающий все резкости грубой действительности, – с чисто физической жизнерадостностью, наивной верой в земное счастье и благо жизни, юношеской пытливостью и самоотверженными порывами благородного героизма и сладостного идеализма. Прибавим богатство афинского аристократа, предоставлявшее все блага роскоши из всех областей тогдашней культуры – наук, искусств, ремёсел, – и мы получим полный и верный образ певца языческой любви.

Ветхозаветно-иудейскую Песнь Песней, эту единственную в Древнем Завете песнь любви, по исконному преданию, написал Соломон, излюбленный Давидом наследник его богатств и славы, властелин могущественной державы,

—471—

страшной для всех соседних народов, – столь богатой, что драгоценные металлы считались за ничто и равнялись камню, – обладатель многочисленных жён и наложниц – разных национальностей и типов, изведавший все наслаждения земных благ и любви, – но и строитель великолепного храма Богу, удостоившийся Завета Божия на все времена, – мудрец выше всех мудрецов, изрекший три тысячи притчей, – поэт и творец тысячи пяти песен, – вдохновенный философ и проповедник суеты сует, – наконец учёный естествовед, говоривший о деревах, от кедра, что на Ливане, до иссопа, растущего на стене, – о животных, и птицах, и пресмыкающихся, и рыбах, – коего мудрость приходили послушать от всех народов и от всех царей земных²⁵¹⁴.

Певец любви новозаветной – Павел, бедный еврей из иудейского квартала Тарса, богатого, торгового и обширного города Малой Азии, одного из больших центров тогдашней культуры. С пятилетнего возраста он несёт труд обучения Закону Божию, быть может уже в эти годы надрывая своё здоровье и притупляя зрение чтением и перепиской Библии по ночам, при лунном свете, соединяя с этим домашние работы, тяжёлое и дешёвое ремесло изделия солдатских палаток и суровый аскетизм фарисейской семьи²⁵¹⁵. В 16–19 лет – он²⁵¹⁶ уже выдающийся ученик высшей школы в Иерусалиме, во главе коей стоял известной Гамалиил старший, слава закона, строгий хранитель школьных преданий и горячий ревнитель фарисейского иудаизма, однако же сумевший сохранить должное благоразумие и веротерпимость к иноверцам²⁵¹⁷. Пламень этой ревности горит и в юной груди его знаменитого ученика, но так заполоняет его сердце, что не оставляет места для этой веротерпимости старого и благоразумного учителя. Еврей от евреев, по учению фарисей, по ревности гонитель Церкви Божией, по законной правде – непорочный, он преуспевал в иудействе более многих сверстников своих

—472—

в роде своём, будучи неумеренным ревнителем отеческих преданий,--жестоко гнал Церковь Божию и опустошал её²⁵¹⁸.

Но эта ревность была по Боге, т. е. лишь ложно направленным потоком пламенной любви, горевшей в юной груди восторженного ревнителя, увлечённого обманчивой наружностью фарисейского лжепатриотизма и лицемерной маской пустосвятства. Эта любовь, как существо и сила всякой правды, всегда и везде спасала своих искренних служителей, – вывела она и молодого зилота на истинный путь. Уже кровь столь же юного и самоотверженного ревнителя Христова Стефана должна была согреть и увлажить холод и сухость Савлова изуверства. Когда он, вскоре после мученической кончины Стефана, шёл в Дамаск, с дурными полномочиями от властей – вязать и мучить слуг Христовых, внезапно воссиявший небесный свет поверг этого злого ревнителя зла на землю и озарил перед его духовным оком наипревосходнейший путь добра – любовь, а духовный зов Богочеловека поставил избранника Божия на этот путь по преимуществу. Прежний Савл встаёт новым Павлом²⁵¹⁹. Ослепший для мира и умерший для лжи, зла и смерти, – он теперь созерцает одного только Небесного Адама и живёт Им Одним – только для правды, только для добра, только для жизни.

С бедностью²⁵²⁰ физической организации, незначительно-

—473—

стью внешнего вида, слабостью речи, с отсутствием вообще всего, что так высоко ценилось греками для убедительности и силы слов человеческой мудрости, – Павел стал избранником Божиим, вмещавшим небесное сокровище в глиняном сосуде, для возвещения имени Божия перед народами и царями и сынами израилевыми, – носителем силы Божией в немощи плоти²⁵²¹. Трижды даже молит он Господа, чтобы избавиться от этого „жала во плоти, ангела сатанинского, удручавшего его“. Но Господь сказал ему: „довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя в немощи совершается“²⁵²².

Эта сила заставляет Апостола даже радоваться своему бессилию по плоти и похваляться своими немощами, – благодушествовать в болезнях, обидах, нуждах, гонениях, притеснениях за Христа и взывать: „когда я немощен, тогда силён“. Она²⁵²³ влечёт Апостола к постоянному и тяжкому подвигу целой жизни ради любви ко Христу, – дневному и ночному изнурению себя тяжёлым ремеслом для пропитания, – ежечасно быть в бедах, великом терпении, нуждах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в бдениях, в постах, в ранах, многократно при смерти, в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, от единоплеменников, от язычников, в городе, пустыне, на море, между лжебратиями, – в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, нередко в посте, на стуже и в наготе, с постоянными язвами Господа на теле своём²⁵²⁴. И при всём

—474—

том всегда благодушествовать и ни на один миг не поколебаться, впасть в уныние, издать жалобу, потерять из виду своё дело и светлый лик Христовой любви, – изнемогать с изнемогающими, воспламеняться за соблазняющихся, – будучи свободным от всех, всем поработить себя, дабы больше приобрести, – для всех стать всем, чтобы всех спасти²⁵²⁵.

Та же сила сообщает ему дерзновение говорить перед царями и владыками, перед разъярённой толпой народа, перед образованными фанатиками иудейского патриотизма, перед утончённо-развитыми Афинянами, – посылать грозные послания для низвержения мудрости века сего безумием слова о кресте²⁵²⁶. Она даёт ему сознание власти пленять всякий разум в послушание Христу, – открывает ему увлекательность его проповеди не в убедительных доводах мудрости человеческой, но в явлении духа и силы, – заставляет видеть мощь христианства не в слове, а в силе, – властно подвергать наказаниям непослушных и горделивых²⁵²⁷. Она доводит Апостола почти до сознания своего всемогущества: „всё могу о укрепляющем меня Иисусе Христе, давшем мне силу, – ходя по плоти, мы не по плоти воинствуем, оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь, мы ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против разума Божия, и пленяет всякий разум в послушание Христу, и в состоянии мы наказать всякое непослушание“²⁵²⁸.

Апостол как будто уже не отделяет себя от Христа, его единственное желание – поскорее разрешиться от плоти и истее сочетаться Христу²⁵²⁹, – он сознаёт в себе ум Христов, чувства Христовы, волю Христову, – живёт ли, умирает ли – для Христа, – „живу уже не я, а живёт во мне Христос“, „Божия сила и Божия премудрость“²⁵³⁰.

—475—

Поистине, сверхъестественная сила немощного плотью человека заставляет его – одного, без всяких внешних средств и посторонних содействий, с Библией только в руках, да с пламенной любовью ко Христу в душе – выступить против целого мира врагов – иудеев и язычников, и в два–три десятилетия завоевать этот мир Христу. Мы видим в Апостоле какую-то сверхчеловеческую энергию, направленную к одному делу, сосредоточенную на одной цели – всё далее и далее раздвигать завоевание мира Христу – от Иерусалима до Антиохии, от Антиохии до Ефеса и Коринфа, от Коринфа до Иллирии, Рима, Испании, до пределов вселенной. Перед нами постоянная и напряжённая работа духа и тела, обращающая всю жизнь Апостола народов в непрерывный и тяжёлый подвиг его самоотверженной любви ко Христу и человечеству, – подвиг добрый, окончившийся вожделенным для подвижника мученичеством за Христа и достойным венцом правды от Праведного Судьи²⁵³¹.

Да, это – не изнеженный и обеспеченный афинский аристократ, одетый в хитон изящного реализма чувственных наслаждений души и тела, под тонко-прозрачным плащом розового идеализма. Это – и не всевластный повелитель бесчисленных рабов, разочарованный в испытанных уже наслаждениях плоти, и почивший в мире. Это – Павел, раб, сотрудник и мученик Христов, восторженно взывающий: „кто нас отделит от любви Божией? Скорбь, или притеснение, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Да, я убеждён, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начальства, ни настоящее, ни силы, ни высота, ни глубина, ни какая тварь другая не сможет нас отделить от любви Божией в Христе Иисусе Господе нашем“²⁵³².

Такая любовь наполняла Певца Новозаветной Любви.

* * *

Переходим к сравнению форм.

Похвала любви в Платоновом Симпосионе изложена в виде диалога или семи похвальных речей, произнесённых

—476—

во время „попойки“. Попойка эта характерна для языческой любви, не переходящей, как увидим, за пределы чувственной страсти, на какие бы предметы ни направлялась эта страсть. Притом Эрос и Вакх – неразлучны²⁵³³, опьянение от вина – тоже, что исступление от Эроса. Похвальные речи пересыпаются остроумно-изящной болтовнёй тогдашнего аристократического салона и умеренной выпивкой, до тривиальных интермедий – икоты шута Аристофана и шумного вторжения пьяной компании Алкивиада с флейтщицами, танцовщицами и прочими принадлежностями разгула золотой молодёжи столицы. Так – дотоле, пока речи не исчерпывают предмет и попойка не доходит до своего обычного конца – все смолкают и засыпают, кроме Сократа. Не служит ли вся эта обстановка вполне достойной рамой для той картины Эроса, какую нарисует нам Платон? Не увидим ли мы здесь язычника – Афинянина во всей наготе его культа тела, чувственности, душевности? Не есть ли этот литературно-философский вечер любви только тонкая приправа к изящному куражу остроумной и талантливой молодёжи, во главе с достопочтеннейшим Сократом?

Уже название ветхозаветно-иудейской „Песни Песней“ – превосходнейшая и единственнейшая песнь из песней – предупреждает нас, что мы найдём здесь возвышенную· и серьёзную песнь любви, достойную своего имени. Правда, она также имеет диалогическую форму. Но за внешним диалогом здесь стоит глубокая внутренняя драма любви Невесты, насильственно разлучённой с своим Возлюбленным и воспевающей свою любовь к нему то в эпических описаниях, то в лирических излияниях, причём действующими лицами являются, кроме самой невесты, царь Соломон, придворные дамы и жених, – а местом действия служит дворец Соломона и сад Жениха.

Новозаветную Песнь Любви Апостол воспевает среди рассуждений²⁵³⁴ о дарах духовных, как высшем проявлении Духа в области ума, чувства и воли. Столь возвышенный предмет восторгает дух Апостола к созерца-

—477—

нию „наипревосходнпйшего пути“ – „Любви“. Этой, достойной любви, обстановке вполне соответствует и внешняя форма песни – дифирамбо-лирическая, т. е. песнь в собственном и точном смысле слова. От диалога и драмы лирика отличается единством и сосредоточенностью поэтического выражения предмета, не рассеивая его (не говорим уже о посторонних разговорах, икоте, пьяной компании ночных кутил, возлияниях и пр. в Симпосионе) разнообразием лиц, мест и речей. Для новозаветной Песни Любви не дано никакой обстановки и лиц, или: обстановкой служат дары Духа, а единственным лицом является сама Любовь, – вечная, всеобъемлющая, всесильная. В отличие от унылой монотонности и безличности эпоса лирика обладает бо́льшей подвижностью и разнообразием ритма, бо́льшей свободой от шаблона стиха, бо́льшей, так сказать, жизнеспособностью полнее и чище отражать быстрые и как бы волнующиеся движения духа во время поэтического созерцания предметов, возвышенных и духовных. Лирика поэтому есть по преимуществу поэзия религии. Религиозно-лирическая песнь стоит на границе между пророчеством, как даром вдохновенного изрекания божественных откровений в ясных словах членораздельной речи, – и даром языков, когда религиозное воодушевление переходит за пределы ума в область чистого чувства и изливается хотя и в восторженных, но непонятных словах и звуках, иногда передаваясь душе другого непосредственно, без слов и логической речи, одними восторженными звуками. В лирической песни ритм, конечно более, чем в других родах поэзии, слит с предметом воспеваемым, – более приближается к языку без слов, ангельской речи и глаголам третьего неба. Но она не переходит ни в музыку, ни в глоссолалию, сохраняя полную гармонию между словом и звуком. Ясно, что этот род поэзии всего более соответствует такому предмету, как любовь.

* * *

Но главным образом различие сравниваемых творений должно проявляться конечно в их содержании, т. е. в самой, в них воспеваемой, любви.

Содержание Симпосиона такое. Юный красавец Агафон –

—478—

талантливый драматург. Он получил награду за свою первую трагедию и собрался вспрыснуть успех пирушкой в кругу своих приятелей. Всё это – цвет Афинской молодёжи, весёлой, обеспеченной. Каждый – талант в своём роде, – риторы, поэты, медики, комики, философы и пр., – во главе с почтенной фигурой уже пожилого телом, но вечно юного душой, Сократа. После возлияний и тонких блюд изысканного ужина предстояла обычная всенощная попойка, с искристыми винами, флейтщицами, танцовщицами – со всеми принадлежностями оргийного кутежа и развратной афинской ночи. Но в головах юных кутил ещё не испарился угар вчерашней попойки. Похмелье, пресыщение и алкогольное переутомление дают себя чувствовать даже и для этих здоровых „питухов“ и опытных оргистов. Приходит счастливая мысль „как-бы это пить по приятнее и полегче, сделать передышку и придумать какое-либо облегчение попойки“ после того, как вчера уже достаточно „нагрузились“, – вести беседу, „не предаваясь пьянству, а пить так – для удовольствия“. Ухватились за ранее уже выражавшуюся Федром жалобу, что „между тем как другим богам поэты сочинили гимны и песни, а Эросу, такому великому богу любви, из числа стольких поэтов ни один никогда не сочинил никакой похвальной песни, – что Эроса даже до настоящего дня никто не решился воспеть достойно, – вот как нерадят о таком боге“. Решили, чтобы „каждый, справа, по порядку сказал, какое может, похвальное слово Эросу“²⁵³⁵.

Уже этот пролог достаточно открывает нам внутренность того бога, коего хотят хвалить. Это – ἡσονή – удовольствие и ἐπιθυμία – вожделение, в коих выражаются увлечения всякого рода, – тот Эрос, коего знатоками были все участники попойки, особенно же сам Сократ.

Первую речь говорит софист Федр, со всеми приёмами софистики – витийственным набором фраз и цитат, затрагивая предмет лишь внешне и случайно, с некоторых только сторон. Упомянув для чего-то о древности бога (ведь все Олимпийцы родились), он говорит, что Эрос есть виновник величайших для нас благ:

—479—

для юноши – в лице его любителя, а для любителя – в лице любимца. В делах постыдных он – стыд, в похвальных – честолюбие, ибо ни перед кем так не станет мучиться и гордиться любитель, как перед своим любимцем, – он скорее умрёт, чем покажется ему недостойным. Иные любящие решаются даже умирать друг за друга. Эрос – самый влиятельный из богов для доставления доблести и счастья людям, как живым, так и мёртвым“. Но ясно, что эта сила Эроса заключается только в чувственно-плотской страсти²⁵³⁶.

Павзаний исправляет этот недостаток. Эросов, говорит он, два: чувственный или обыкновенный (всенародный), это – присущий всем инстинкт деторождения, – и небесный или духовный, присущий только избранникам, это – любовь не только к прекрасному телу, но и к прекрасной душе, уму и нравственности. Но небо для грека – Олимп или таже земля, только на некотором возвышении, в отдалении, под осенением облаков. Равно и дух – тоже тело. Отсюда любовь к уму и нравам, к духовному и небесному, у Павзания переходит в любовь к мужчине, ибо духовные качества мужчины у грека ставятся выше женских. А как сочетание духовных качеств с телесными есть высший идеал, то возникает любовь к прекрасной душе в прекрасном теле, к прекрасным и талантливым детям и юношам, как более совершенным выразителям телесной и духовной красоты. Так, начав небесным, Павзаний кончает земным, не будучи в силах выйти из заколдованного круга земной небесности и небесной земляности²⁵³⁷.

Третьим следовало бы говорить комику Аристофану, но появившаяся у него в эту минуту икота вручает слово врачу и натуралисту Эриксимаху²⁵³⁸. Похвалив Павзания за различение двух Эросов – низшего или чувственного и высшего или небесного, он указывает потом на то, что одними только людьми нельзя ограничивать действия Эроса.

—480—

Он простирает свою власть и на весь космос, на все вещи – божеские и человеческие, в качестве соединения противоположностей или гармонии целого. Отсюда вывод: „всю силу имеет всякий вообще Эрос, но тот, что упражняется в добре с рассудительностью и справедливостью, как у нас, так и у богов, одарён наивысшей силой, доставляет нам всякое благополучие и делает то, что мы можем и между собой сводить дружбу, и с превосходнейшими нас – богами“ ²⁵³⁹.

Однако-ж эта натурфилософская теория любви не объясняет внутренне-психическую силу любви и её существо, как виновника самой гармонии космоса. Это делает теперь Аристофан посредством мифа об андрогине. Первоначально человек был создан мужеженом и был совершен по телу и душе, что породило в нём гордость и желание низвергнуть богов. Для своего самосохранения, боги, не желая уничтожать человека, чтобы через то не лишиться почестей от него, решили ослабить человека, рассёкши его пополам на мужчину и женщину. Это прежнее и совершенное состояние составляет теперь идеал, к коему снова стремится человек: Эрос есть ἐπιθυμία τοῦ ὅλου – страстное влечение к идеалу, к целостности, возвышающее человека к изначальному совершенству, исцеляющее его и делающее блаженным²⁵⁴⁰. Здесь таким образом Эрос соединён с идеалом и стремлением к самоусовершенствованию человека по душе и телу. Но он ограничен одной только половой страстью мужчины и женщины, почему и не может считаться универсальной силой как богов, так и людей, связующею небо с землёй.

Отсутствие методы и системы во всех предшествующих похвалах любви устраняет Агафон в сосредоточенно-краткой, но вдохновенно-поэтической речи, по внешности сходной с гимном Ап. Павла. Указав на то, что прежние ораторы не бога восхваляли, а ублажали людей за дары Эроса, Агафон говорит, что надо раскрыть сначала при-

—481—

роду Эроса, а потом его дары. По природе Эрос всех блаженнейших богов блаженнее, прекрасен, предобр, всегда юн, виновник дружбы и мира среди богов и людей, нежен, обитает в нравах и душах богов и людей – но только нежных, а не жестоких, – он гибок и соразмерен, чего доказательством служит его благообразие (εὐσχημοσύνη) и всегдашняя вражда с безобразием (ἀσχημοσύνη), – красота его свидетельствуется тем, что его место – в цветах, а что не цветёт или отцвело, – тело ли, душа ли, или что другое, – там он не садится. Такой природе Эроса соответствуют и его доблести. Он не обижает (οὔτ’ ἀδικεῖ) и не обижается (οὔτ’ ἀδικεῖται) ни от бога и бога, ни от человека и человека. Не терпит насилия (οὔτε αὐτὸς πάσχει βίᾳ) ни сам, если что терпит (πάσχει), так и другим, причиняя насилие, не причиняет его, ибо всякий во всем служит ему добровольно. К справедливости (δικαιοσύνη) Эроса присоединяется его рассудительность (σωφροσύνη), ибо он господствует над удовольствиями и страстями и нет удовольствия выше Эроса (ἔρωτος μηδεμίαν ἡδονὴν κρείττω εἶναι). А в мужестве с Эросом не сравнится и Марс, ибо не Марс владеет Эросом, а Эрос Марсом. Этот бог – такой мудрый поэт, что и других делает поэтами, ибо как скоро кто прикасается к нему, то непременно становится поэтом. Творение всех животных есть дело его мудрости, коей он рождает их и возращает. Ему принадлежат все искусства и мастерства, врачевание, провещание, управление богами и людьми. Сам – существо прекраснейшее и добрейшее, он послужил причиной того же и в других, от любви к прекрасному – все блага для богов и людей. Он удаляет нас от отчуждения и сближает друг с другом, устанавливает все собрания, бывает вождём на праздниках, в хорах, при жертвоприношениях. Он распространяет кротость и изгоняет дикость, с любовью одаряет благоволением и не любит выражать неблаговоление. Он милостив к добрым, доступен мудрым, любезен богам, вожделенен неимеющим его, верен получившим. Он – отец роскоши, неги, удовольствий, прелестей, приманок, пожеланий. Он – попечитель добрых и пренебрегатель

—482—

злых. Он – в труде, в страхе²⁵⁴¹, в желании. В слове – правитель. Он – товарищ, защитник и добрый оберегатель. Он – украшение всех богов и людей, прекраснейший и добрейший вождь, коему должен следовать всякий²⁵⁴², кто хорошо восхваляет его и усвояет себе ту прекрасную песнь, что поёт он, услаждая души всех богов и людей“²⁵⁴³.

Речь или песнь Агафона своей вдохновенностью и горгиасовским красноречием очаровала всех. Но и у него Эрос не идёт далее страсти и чувственного наслаждения, хотя бы и в области духовных предметов. Притом, превзойдя других методичностью и систематичностью созерцания свойств любви, Агафон не коснулся её внутреннего существа и её идейной или метафизической необходимости. Эту задачу исполняет Сократ.

Похвалив методу Агафона с чисто внешней и формальной стороны, Сократ, в прологе, показывает однако же её случайность и отсутствие в ней идейной необходимости при раскрытии свойств Эроса. Этим доказывается необходимость перенести предмет из явлений частных и случайных в область созерцания идейной целостности, из поэтической – в философскую²⁵⁴⁴.

Соответственно этому речь делится на три части: в первой рассматривается природа Эроса, во второй – дела (как и в речи Агафона), в третьей, новой сравнительно с речью Агафона – его существо. При этом свою речь Сократ ведёт от лица жрицы Диотимы.

а) „Как стремление к прекрасному, доброму, божественному, Эрос, по своей природе, оказывается срединой между смертным и бессмертным или – великим гением, ибо всё гениальное находится между богом и смертным. Ему принадлежит сила, истолковывающая и переносящая к богам человеческое, а к людям – божеское. Находясь в средине, он наполняет её собой, так что им связуется всё. Через него проходит и всякое просвещение, искусство

—483—

жрецов, мистерии, обаяния. Бог не смешивается с человеком, но эти сношения производятся через него – Эроса. И человек в этом отношении мудрый есть человек гениальный. Этих гениев много, и они различны. Один из них есть Эрос. Но откуда и как появился он? Сократ отвечает на это мифом о Пений (бедности земной) и Поре (богатстве небесном). При рождении богини красоты Афродиты боги устроили пир, где между другими богами был и Пор. Привлечённая этим пиром Пения пришла просить милостыню и стала у дверей. Упившийся нектаром и пресытившийся (опять попойка и ужин, хотя и с нектаром вместо вина и амброзией вместо человеческих блюд – в связи с представлением об Эросе) Пор ушёл в сад Зевса и заснул. Тогда Пения, коварно задумав в помощь своей бедности получить дитя от Пора, прилегла к нему и зачала Эроса. Как зачатый в день рождения прекрасной Афродиты, богини любви и красоты, Эрос сделался её спутником и слугой и стал по природе любителем красоты. А как сын Пора и Пении, он такую наследовал и участь. С одной стороны: он всегда беден и далеко не нежен, и не прекрасен, каким считают его многие, – напротив – сух, неопрятен, необут, бездомен всегда валяется на земле без постели, ложится на открытом воздухе, перед дверьми, на дорогах и, имея природу матери, всегда терпит нужду. Но с другой стороны, по своему отцу, он коварен в отношениях к прекрасным и добрым, мужествен, дерзок и стремителен, искусный стрелок, всегда устрояет какое-нибудь лукавство, любит благоразумие, изобретателен, во всю жизнь философствует, страшный чародей, отравитель и софист. Он ни смертен, ни бессмертен, но в один и тот же день то цветёт и живёт, когда у него изобилие, – то умирает, и вдруг, по природе своего отца, опять оживает. Между тем богатство его всегда уплывает, и он никогда не бывает ни беден, ни богат. Тоже опять в средине он между мудростью и невежеством. Боги не философствуют, ибо и без того мудры. Также и невежды не считают нужным быть умными. Философствуют занимающие средину между этими крайностями и к ним принадлежит Эрос. Такова природа гения.

—484—

Эрос не есть любимое, а любящее, поэтому он не прекрасен, ибо прекрасно любимое, а любящее – другое дело“²⁵⁴⁵.

б) Таков Эрос по своей природе. Но чем он полезен людям и каковы его дела. Но это отвечает вторая часть Сократовой речи. Целью стремлений Эроса к добру и красоте служит наслаждение, доставляемое самым этим стремлением, след. в счастье, в желании всегдашнего себе добра. Способ или путь достижения этого добра или счастья, или наслаждения есть рождение прекрасного в прекрасном, как по телу, так и по душе. Все люди бременеют и по телу и по душе и как скоро наша природа достигает известного возраста, она тотчас же желает рождать. Рождать же может она не в безобразном, а в прекрасном, ибо соединение мужчины и женщины есть рождение. Это бременение и рождение есть дело божественное, – в животном смертном это есть бессмертное (через непрерывное и бесконечное рождение себе подобного). В нестройном (что стоит во вражде и взаимно отталкивается) этого быть не может. Итак, красота есть Парка и Илифия (богини родов) рождения. И когда бременеющее приближается к прекрасному, то обнаруживает нежную расположенность, разливается в радости и рождает. А когда – к безобразному, то помрачает лицо, скорбно сжимается, отворачивается, склубляется и не рождает, но сдерживает бремя и чувствует тяжесть. Отсюда у бременеющего и уже готового разрешиться бывает сильный трепет в виду прекрасного, потому что оно может избавить его от великих мук рождения. Эрос есть эрос не прекрасного, как обычно думают, но рождения и родильного плода в прекрасном, ибо рождение, проявляясь в смертном, бывает вечно и бессмертно. Рождение по телу это – половое соитие людей и животных вследствие того, что они проникнуты эротическим вожделением. Отсюда – и любовь к своим порождениям и самотверженная даже до смерти охрана их. В основе тут лежит эрос бессмертия, достигаемого через продолжение рода и оставление молодого вместо старого. И это относится не к телесным только, но и к душевным порождениям. Так сохраняется всё смертное, – не в том

—485—

смысле, будто бы оно всегда было вполне тожественно (не индивидуальное и личное бессмертие), подобно божественному, а в том, что отживающее и состаревающееся оставляет по себе другое – новое и молодое, каково было оно само. Вот способ, коим смертное делается причастным бессмертию, как тело, так и всё прочее, – другой невозможен. Здесь корень честолюбия людей, всевозможных трудов и жертв даже жизнью. Все знаменитые люди делают это для бессмертия доблести и славы, и чем они лучше, тем больше, ибо любят бессмертие (историческое бессмертие). Между тем как бременеющие телесно обращаются больше к женщинам и бывают последователями Эроса этим именно способом, думая стяжать бессмертие, оставить память во все последующие времена через деторождение. Бременеющие же душевно достигают бессмертия разумностью и прочими доблестями, коих пораждателями бывают все поэты, художники, изобретатели, философы и пр. Кто, по душе будучи божественным, бременеет духовно с молодых лет, тот и при наступлении возраста желает рождать и возращать эти духовные плоды. И вот, бременея духовно, он повсюду ищет прекрасного, чтобы в нём родить, ибо в безобразном никогда не родит. И тело поэтому же он любит больше прекрасное, чем безобразное. И если в том теле он встречает ещё прекрасную, благородную и даровитую душу, тогда уже ощущает великую любовь к тому и другому. Тогда возникает в нём желание породить в любимце свои духовные дары, развить его и воспитать нравственно, умственно и эстетически. И таким образом он приобретает себе в лице своего любимца бессмертную славу и вечную память“²⁵⁴⁶.

в) Но есть и ещё высшая ступень Эроса – „совершеннейшая и таинственная“, для коей существуют и к коей ведут и две прежние, если кто идёт ими правильно. Эта степень Эроса раскрывается в третьей части Сократовой речи. Состоит она в возведении всех многоразличных и частных видов эроса к единой идее красоты в себе самой, к познанию или созерцанию самокрасоты. „Кто достиг этой

—486—

ступени созерцания красоты, тот в эротическом деле, приближаясь уже к концу, вдруг узрит некое дивное по природе прекрасное, – нечто такое, что всегда существует, ни рождается ни погибает, ни увеличивается ни уменьшается, не бывает то прекрасно, то не прекрасно или по этому прекрасно и по оному безобразно, – не сосредоточивается в чём-либо частном – лице, руках и под., ни вообще в каком либо отдельном предмете, существующем или на небе или на земле, – но как сущее само по себе всегда с собой одновидно. Все же прочие прекрасные вещи приходят в общение с ним, например так, что когда они рождаются и уничтожаются, это (самосущее) не делается ни больше ни меньше и ничего не терпит. Так через правильную любовь к детям и юношам можно достигнуть почти самого конца цели созерцания. Ведь правильное шествие или водительство со стороны другого к предметам эротическим в том и состоит, чтобы, начав с тем прекрасных вещей ради прекрасного, всегда подниматься выше, как бы по лестнице – от одного к двум, от двух ко всем прекрасным телам, от прекрасных тел к прекрасным занятиям, от прекрасных занятий к прекрасным наукам, с намерением – от наук перейти наконец к науке самокрасоты и таким образом окончательно узнать, что есть прекрасное. Тогда-то жизнь более, чем когда-либо, бывает жизненна в человеке, созерцающем самокрасоту. Кто это прекрасное увидит, тот не подумает сравнивать его ни с золотом, ни с нарядом, ни с прекрасными мальчиками и юношами. Так, если бы кому удалось узреть само прекрасное, истинное, чистое, несмешанное, неосквернённое человеческою плотью, – узреть само божественное, одновидное, прекрасное – что тогда? Худа ли бы была жизнь человека, взирающего туда, созерцающего то и обращающегося с тем, с чем должно? Тогда ему, при созерцании красоты, не досталось ли бы рождать уже не образы добродетели, ибо он касался бы не образа, – а истинное, ибо коснулся бы истины? А рождая и питая добродетель истинную, этот человек не сделался ли бы любезным богу (Эросу) и бессмертным больше, чем кто другой из людей?

Посему, оканчивает Сократ свою речь, я и утверждаю,

—487—

что Эроса должен чтить каждый человек. Да и сам я чту дело эротическое, особенно подвизаюсь в нём и внушаю то же другим, как теперь, так и всегда, – сколько могу, восхваляю силу и мужество Эроса“²⁵⁴⁷.

Необходимым и нераздельным дополнением к Симпосиону или „палинодиею любви“ служит речь Сократа в „Федре“, написанном, кажется, вслед за Симпосионом, так как Платон должен был чувствовать необходимость пояснить третью часть здешней речи Сократа, именно – учение о самокрасоте и идее красоты. Там любовь также делится на чувственную и духовную. Первая представляется как чувственная страсть к прекрасному в теле, во всех видах и родах проявления чувственно-телесной красоты. Вторая определяется как духовный восторг или исступление (μανία) при философско-поэтическом созерцании идеи красоты или самокрасоты, доставляющем наивысшее блаженство созерцателю. Первая форма любви есть только первичная и низшая, служащая только ступенью к духовному восторгу любви при созерцании идеи красоты. Увлечение чувственно-телесной красотой пробуждает в душе стремление к созерцанию соответствующей идеи самокрасоты и таким образом чувственная страсть есть путь к блаженству духовных восторгов всякого рода – философских, поэтических, научных и пр. Объясняется этот восторг бессмертной и духовной природой человеческой души, заключённой в смертное тело и чувственную форму человеческого существования на земле. При встрече с прекрасным в теле или чувственною красотою, как отражением идеи красоты, в душе пробуждается врождённое ей влечение к созерцанию этой идеи самокрасоты, соединённому с высочайшим наслаждением духовного экстаза. Смотря по личным особенностям каждой души, созерцание это направляется на разные области бесконечного моря самокрасоты – философию, поэзию, религию, музыку, науку, искусства и пр. Картинно это учение о душах людей и богов Сократ представляет под образом двух сопряжённых

—488—

крылатых коней, т. е. двух сил души, способной возлетать к блаженно-восторженному созерцанию самокрасоты, – во главе с возницей – умом. Под предводительством Зевса боги, каждый в сопровождении особой группы человеческих душ, летят по орбите, отделяющей мир идей и самокрасоты от мира явлений и личных бытий, снизу кверху, к зениту, представляющему наивысшую точку созерцания самокрасоты, и, следовательно, к наивысшему блаженству. Но кони или души богов добры, напротив у человеческой души один конь добрый и послушный, а другой конь упрям и зол. Упрямство злого коня препятствует душе свободно следовать за богами по орбите восхождения к зениту блаженно-восторженного созерцания самокрасоты. Происходит борьба коней, замешательство, крушения, потеря перьев в крыльях и падение душ вниз на землю, в область чувственно-телесного существования и пр. Однако-ж в душе не исчезают следы её прежнего созерцания идей во время движения за богами по надмирной орбите. При встрече с прекрасными предметами на земле, в ней проясняются эти следы, вследствие чего появляется удовольствие при виде прекрасного в теле и влечение к идее красоты. Это даёт душе возможность всё сильнее прояснять в себе следы идей и таким образом всё более и более оперяться, и приобретать прежнюю способность нестись по орбите созерцания идей. Смотря по тому, за каким богом следовала душа во время надземного своего существования, она на земле увлекается такими предметами, кои свойственны этому богу – Зевсу, Аполлону, Афродите и т. д. Отсюда – философский, поэтический, художнический, научный и др. восторги. Степень преодоления чувственности во время земной жизни сопровождается для души соответственным её окрылением и новой формой её чувственно-телесного существования (душепереселение). Так это до тех пор, пока душа не окрылится вполне и не достигнет своего прежнего совершенства²⁵⁴⁸.

Эта „палинодия“ любви у Платона отличается ещё большим поэтическим воодушевлением, чем речь Сократа

—489—

в Симпосионе. А в части, посвящённой духовной любви, она возвышается до дифирамба.

Когда Сократ кончал свою речь, на пирушку врывается с компанией гуляк и флейтщицей юный кутила и красавец Алкивиад, первый любимец Сократа, сам влюблённый в философа „до бешенства“²⁵⁴⁹. Его также заставляют говорить в честь любви и он импровизирует похвалу Сократу, как совершеннейшему носителю Эроса, в его наивысшем философско-поэтическом проявлении. Это превращение Сократа в идеал любви полупьяным любимцем философа является вполне естественным заключением к предшествующим шести похвальным речам в честь Эроса²⁵⁵⁰. А достойным окончанием всей „попойки“ было то, что все наконец упились окончательно и заснули, кроме Сократа. Ведь он мог по суткам оставаться без сна и пить, не пьянея²⁵⁵¹.

Сократо-Платоновская любовь есть соединение всех проявлений человеческой любви, под общим её определением, как стремления к красоте, соединённого с реальным ощущением удовольствия и блаженства, от удовлетворения чувственно-телесной страсти до духовного восторга при созерцании идеальной самокрасоты или идеи её.

Но вот вопрос; сама-то эта идея есть ли любовь?

Нет. Любовь есть стремление к тому, чего нет, а самокрасота обладает всей полнотой совершенств и есть предел всех стремлений. Красоту любит Эрос, сама же она выше любви. Следовательно, она лишена жизни, ибо жизнь есть любовь и без любви нет жизни. Таким образом жизнь прекращается там, где любовь теряет свою власть – на границе между идеальным и реальным, личным и безличным, божественным и человеческим, Олимпом и Самокрасотой. Самое полное и последнее выражение любовь находит в наивысшем представителе личных бытий – Зевсе, достигающем на орбите любовного восторга до зенита созерцания самокрасоты. Далее – тишина, неподвижность и смерть

—490—

великолепного сияния ледяных кристаллов идеального полюса самобытия, самокрасоты и не имеющих любви идей. Не даром Алкивиад свой идеал любви сравнивает с статуэтками Силена: под заманчиво-таинственным внешним видом они содержат в себе хотя изящные и дорогие, но ничтожные и пустяшные безделушки из мёртвых кристаллов и безжизненного металла. Здесь таким образом, в этом мире идей – могила платонической любви, а вместе и трагедия всей идеалистической философии. Идея без любви не может перейти в действительность, стать творческой силой и быть началом истинной жизни. Это – призрак философско-поэтической фантазии, ничто. Любовь и жизнь – только внизу, у людей и человекоподобных Олимпийцев, – а там, вверху, в божественном мире идей и красоты – смерть и ничтожество.

Так это и быть должно. Любовь, как страсть, чувственная или духовная, всё равно, – не может быть усвоена совершенству истинно божественной сущности. Она свойственна только людям и человекоподобным богам, но не Богу. Одним словом, в лице Сократа и Платона эллинизм и язычество дошли только до чувственно-сладостного восторга любви, до любовной страсти, – только до Эроса.

* * *

Иные мотивы и другие слова слышатся нам в ветхозаветно-иудейской Песни Песней. В эллино-платонической похвале любви мы, вопреки ожиданию, не видим прямого участия женщины и женской любви. Униженная перед мужчиной в своей духовной и телесной природе, она не смеет занять равноправного с ним места на пиру любви, ибо сама любовь здесь созерцается не как нежная и постоянная преданность женщины, а как бурный взрыв или исступление страсти мужской. Только Сократ, этот наилучший из язычников и по учению, и по жизни, наиболее приблизившийся к богооткровенному типу человека совершенного, по-видимому хотя смутно чувствовал это отсутствие женственной любви в гимне Эросу и нашёл нужным своё созерцание любви в Симпосионе отдать под покровительство девственной жрицы и вдохновенной пророчицы Диотимы. Но случайность женщины здесь видна

—491—

из того, что ещё более вдохновенно-поэтическую палинодию любви в Федре Сократ воспевает от собственного лица. Притом и эта женщина взята отвлечённо, вне, так сказать, своей девственно-женственной личности, как внешнее орудие и механический оракул для изречения свойств любви, но не девственно-женственной специально, а вообще эротически-мужской.

Не то – в Песни Песней. Здесь, напротив, любовь олицетворена в образе женщины – невесты, главного лица песни. Это – Суламита, из Сулема²⁵⁵², в долине Геннисара, самой благодатной местности Галилеи, которую Иосиф Флавий в своём восторженном описании называет раем земным. Она – из бедной крестьянской семьи, единственная любимица – дочь у матери-вдовы, имеет братьев²⁵⁵³. Её занятие – крестьянство, – пасти стадо, стеречь виноградник. Оттого она смугла и темна, солнце запалило её. Но она прекрасна идеальной женской красотой ²⁵⁵⁴. Она пылает сильной, но чистой любовью к своему возлюбленному, отвечающему ей полной взаимностью. Он, этот её возлюбленный, друг и брат, – дитя того же Геннисара или Сарона, из Енгедди, соседнего с Сулемом, тоже пастух – сосед, такой же идеальный красавец, величественный, мужественный²⁵⁵⁵. Об этой любви знает мать Суламиты и покровительствует ей²⁵⁵⁶. Но братья девушки, заступающие место отца, почему-то недовольны этой любовью (быть может это – дочь наследница и братья – от другого отца), – они стерегут сестру и стараются ей помешать²⁵⁵⁷. Но безуспешно. Под покровительством матери Суламита имеет с своим возлюбленным тайные свидания у себя на дому и совершает с ним уединённые прогулки по ущельям скал и зелёным лугам долин, под вершинами величественных кедров и кипарисов, в приятной прохладе весеннего утра, при весёлом щебетании птиц²⁵⁵⁸. Рассержен-

—492—

ные братья стараются разъединить влюблённую пару, отдают сестру на чужбину – стеречь чужие виноградники²⁵⁵⁹. Тоскует Суламита в разлуке по своём возлюбленном и ищет его, надеясь свидеться вечером²⁵⁶⁰. Но во время этих поисков она, не смотря на предостережения, встречается Соломону, совершавшему прогулку из своего дачного дворца в соседнем Ваал-Гамоне ²⁵⁶¹. Очарованный красотой Суламиты, Соломон берет её в свой дворец и хочет сделать одной из своих жён-цариц, шестьдесят первой, при восьмидесяти наложницах и девицах без числа²⁵⁶².

Этим моментом и начинается драма Песни Песней. „Да целует меня он поцелуями уст своих, ибо лучше вина ласки твои“. Эти начальные слова служат прологом всей Песни.

Драма развивается потом в следующих семи картинах. В первой картине (Песн.1:2,2:8) Суламита, находясь во дворце Соломона (Песн.1:3), тоскует по своём возлюбленном, зовёт его к себе, чтобы убежать с ним из царских палат в долину пастбищ своих (Песн.1:3,6,7). Является Соломон и (за столом Песн.1:11) восхваляет красоту Суламиты, обещая дорогие наряды и тем надеясь привлечь её любовь к себе (Песн.1:8–10). Но сердце Суламиты занято своим возлюбленным в виноградниках Енгедских (Песн.1:11–13). На новое объяснение Соломона в любви (Песн.1:14), Суламита отвечает обращением к своему возлюбленному, вспоминая ночные с ним свидания среди зелёной муравы, служившей им ковром, под кровом кедров и кипарисов (Песн.1:15–16), причём он рисуется ей как нарцисс Саронский, как лилия долин (Песн.2:1). И на третье объяснение царя (Песн.2:2) Суламита отвечает точно также – обращением к своему жениху и воспоминанием его ласк на тайных свиданиях, причём сильное напряжение чувства любви доводит Суламиту до изнеможения, требующего подкрепления вином и сном (Песн.2:3–6). Оканчивается картина заклинанием Со-

—493—

ломона к окружающим её женщинам – не тревожит сон Суламиты (Песн.2:7).

Во второй картине (Песн.2:8–17) оставленная наедине Суламита вспоминает одно из свиданий с возлюбленным своим, когда он, весной, рано утром, среди цветов, пения птиц, зелени дерев и винограда, – увлёк её в ущелье скалы, под кров утёса, – любовно смотрел на милое лицо её и слушал её нежный голос (Песн.2:8–14). Это воспоминание воспламеняет её любовь к жениху и усиливает уверенность её в твёрдости любви жениха к ней (Песн.2:16). Воспоминание заканчивается любовным зовом Суламиты к возлюбленному, чтобы он, с быстротой серны или молодого оленя, явился к ней в тот же день (Песн.2:17).

Третья картина (Песн.3:1–5) представляет Суламиту ночью спящей на своей постели, – но и во сне она тоскует и грезит о своём возлюбленном. её сон представляет смешение действительности (свидание Суламиты с возлюбленным в её доме и при матери) с фантазией (искание ею жениха по городу, улицам и площадям). Конец картины: новое заклинание – не тревожить сна Суламиты (Песн.3:1–5).

Четвертая картина (Песн.3:6,5:1) изображает приготовление Соломона к браку с Суламитой: ей делают брачные наряды и готовят к браку (Песн.3:6) и Соломон во всём блеске своего царственного великолепия является к ней для обручения (Песн.3:7–11). Его объяснение в любви становится всё пламеннее, его любовная страсть – все сильнее (Песн.4:1–11), – он сравнивает Суламиту с цветущим ароматным садом своим (Песн.4:12–16), куда он страстно желает войти. Но Суламита не слышит этих любовных излияний, её мысль устремлена к жениху и при последних словах Соломона она машинально обращается к своему Энгеддскому возлюбленному, как бы отвечая Соломону: „пусть придёт возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его“ (Песн.4:16). Соломон, в любовном чаду совсем не замечает этой любви Суламиты к другому и принимает возглас на свой счёт: „пришёл я в сад мой, сестра моя невеста“ радостно восклицает он и при-

—494—

глашает своих гостей разделить на весёлом пиру его радость (Песн.5:1).

В пятой картине (Песн.5:2,6:3) напряжение любви Суламиты к возлюбленному достигает такой степени, что она не может далее скрывать эту любовь. Как наяву, она видит сон, представляющий опять смешение воспоминания действительности с фантазией. Возлюбленный её ночью приходит к ней, покрытый росой, – стучится и просит отпереть. Она смущена, находится в наивном недоумении, как надеть уже скинутый хитон и не замарать вымытых ног. Отпирает. Но возлюбленного нет. В исступлении бежит она искать его по городу, сторожа принимают её за потерянную женщину, тащат с неё покрывало и бьют (Песн.5:2–7). Этот сон свой и признание в любви к Енгеддскому пастуху Суламита рассказывает сначала, в полугорячечном бреду, придворным дамам. Она наивно заклинает их сказать её возлюбленному, если они встретят его, что изнемогает от любви к нему (Песн.5:8). На наивное предположение Суламиты, что окружающие её женщины знают её возлюбленного, те в свою очередь с удивлением спрашивают: кто такой её возлюбленный? Неужели можно менять его на Соломона? Чем он лучше других? – Суламита отвечает восторженным изображением его красоты (Песн.5:9–16). Тронутые такой сильной любовью Суламиты, женщины спрашивают, где найти её возлюбленного, – и обещают ей своё содействие. Суламита сообщает, что он – в саду своём (в Енгедди), и заканчивает заявлением твёрдости их взаимной любви: „Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленый мой – мне, он пасёт между лилиями“ (Песн.6:1–3).

В шестой картине (Песн.6:4,8:4) Суламита, при содействии придворных женщин, уже решается прямо открыться Соломону в своей любви к другому. Соломон в этой картине дважды объясняется в любви к Суламите. На первое объяснение (Песн.6:4–10) Суламита отвечает указанием на насильственное разлучение её с возлюбленным, благодаря случайной встрече её с царём и его свитой (Песн.6:11–12), хотя её и предостерегали об опасности подобных встреч для таких красавиц, как она, на что она однако же не обратила внимания, ища

—495—

своего возлюбленного, с коим её разлучили её братья (Песн.7:1). На второе в этой картине и последнее во всей песни объяснение Соломона (Песн.7:2–10) Суламита отвечает признанием: „я принадлежу другу моему, и ко мне – желание его“. Затем она высказывает желание уйти из царского дворца опять в долины и горы, на лоно чистой природы, в виноградник свой, к другу своему, коего она в качестве мужа желает привести в дом матери своей, чтобы наслаждаться его ласками всегда и самой оказывать ему свои (Песн.6:11,7:3). Так кончается последний день пребывания Сулемской пастушки в царском дворце (Песн.7:4).

В седьмой и последней картине (Песн.8:5–14) Суламита уже отпущена домой; она бежит из царского дворца прямо к возлюбленному, находит его в его саду спящим под яблоней, будит и становится его женой, являясь с ним открыто под руку (Песн.8:5). Она ждёт от него твёрдости и постоянства любви и высказывает свою верность ему (Песн.8:6–10), рассказывая и своё приключение – взятие во дворец Соломонов и отпущение домой (Песн.8:11–12).

Вся Песнь заканчивается воззванием хора к Суламите, олицетворяемой певицей песни (Песн.8:13), и припевом, выражающим то же, что и начало песни-призывный клич любви Суламиты к её возлюбленному: „беги, возлюбленный мой! будь подобен серне или молодому оленю на горах благовонных“ (Песн.8:14).

Тема всей песни выражена в словах Суламиты к возлюбленному: „положи меня, как печать на сердце твоё, как перстень – на руку твою, ибо крепка, как смерть любовь, – люта, как преисподняя, ревность, – стрелы её – стрелы огненные, она – пламень весьма сильный; большие воды не могут потушить любви и реки не зальют её; если бы кто давал всё богатство дома своего за любовь, тот был бы отвергнут с презреньем“ (Песн.8:6–7) и победным возгласом её на опасения её братьев (Песн.8:8–9): „я – стена и грудь у меня как башня; потому я буду в глазах его (возлюбленного), как достигшая полноты (крепкая): виноградник был у Соломона, он отдал его сторожам, – а мой виноградник у меня при себе (Песн.8:10–12)“, чем указывается на победу любви Суламиты к возлюбленному над

—496—

Соломоном и возвращение её из дворца царского в свой родной виноградник.

Итак, вместо роскошного ужина и весёлой попойки перед нами трогательная драма любви, глубокой как сама жизнь. Вместо молодых талантов афинской культуры – художников, риторов, поэтов, врачей, философов, во главе с великим почитателем и учителем Эроса Сократом – наивные дети природы, не тронутые ядом утомления жизнью и резонёрством, цельные и чистые, как сама природа. Роскошный дом афинского аристократа, с картинами и статуями, благовониями курений и возлияний, флейтщицами и танцовщицами, – сменяется прекрасным ковром весенней травы и цветов, стройными стволами кипарисов, величественными сводами кедров, ароматом весны, весёлым концертом щебетания пташек и воркования горлиц, величественной и увлекательной перспективой Галилейских видов. Не тривиальные интермедии ночной попойки, в роде икоты Аристофана и пьяной компании Алкивиада или остроумно-изящной, но пустой и пошлой, болтовни афинского салона, а трогательные сцены хоров – придворных женщин, сочувствующих и покровительствующих любви Суламиты, – соседей Суламиты, предупреждающих её об опасности встречи с колесницами знатных, – и нежная мать, покровительствующая любви своей единственной дочери-любимицы. Пошлый, но характерный конец Симпосиона – общее опьянение и сон, кроме никогда не пьяневшего и легко выдерживавшего бессонные ночи здоровяка Сократа, – в Песни Песней сменяется радостным торжеством любви в неразлучном соединении любящих душ. Вообще: не дикий рёв „великолепного зверя“, увлечённого исступлением страсти хотя бы и к „сверхчеловеческому“, но всё же „животному“ идеалу (эрос бессмертных богов и к идее красоты всё же есть Эрос, – животная, человеческая страсть), но тихие мелодии сильной и постоянной любви Суламиты, во всей прелести её женственной нежности и девственной чистоты. Это, одним словом – не бурный взрыв или мания эротической страсти мужчины, выражающейся в грубом и резко звучащем ἔρως (краткое и высокое ἐ, ворчащая ρ, высокое о и твёрдый шипящий ς), – звук, Новому Завету совсем неизвестный и в Ветхом Завете встречающийся

—497—

один или два раза с значением чувственно-половой страсти²⁵⁶³, – но чуждая классическим писателям, и в частности Платону, библейская αγάπη женственно-нежных и девственно-чистых Суламит, невинных голубиц Святой Земли, прекрасных дочерей чистой природы, – любовь не эротическая, а агапическая, нежная как Саронская лилия, благоухающая как мирра, глубокая как небо, светлая как солнце, – но и твёрдая как стена, сильная как огонь, мощная как смерть. Для контраста между Эросом и Агапой служит Соломон, с его шестидесятью жёнами-царицами, восьмидесятью наложницами и девицами без числа, – для коего возгоревшаяся страсть к прелестной пастушке из Сулема была не более, как одним из бесчисленных любовных приключений. Но эта эротическая авантюра Соломона здесь терпит полное поражение от истинной и глубокой любви – агапы Суламиты.

Эту любовь в Песни Песней мы берём на почве простого и внешнего смысла книги. Но странным представляется уже то, что школа учёного Ездры внесла в религиозный сборник иудеев книгу, не имеющую слова Бог и без прямого религиозного содержания. Поэтому наука обязана считаться с исконным иудео-христианским пониманием книги в духовно-религиозном смысле, как образного выражения отношений Израиля, а в его лице и всего человечества – духовного Израиля, к Богу, – и именно – религиозной любви. Кто воспитан на Библии, для того не только не странен, а напротив – совершенно естественен этот религиозный смысл книги Песнь Песней. Отношения Бога к Израилю и Израиля к Богу под образами брака, мужа и жены, жениха и невесты, любви и ревности–выражаются в Библии постоянно, – мы встречаемся с этими образами в отдельных выражениях, они проникают даже в библейский корнеслов. Также и в Новом Завете наивысший представитель Ветхого Завета Иоанн Креститель

—498—

отношение Христа к ученикам и Церкви выражает под образом Жениха и Невесты, называя себя другом Жениха. Ап. Павел, особенно глубоко проникновенный духом ветхозаветно-библейского языка, любовь и единение Христа с Церковью уподобляет браку и мужу, и жене. Царство Божие под образом „брака Агнца“ представляется в Апокалипсисе. С этим образом мы нередко встречаемся в притчах Господа²⁵⁶⁴. Сроднившееся с этими образами религиозное сознание иудеев искони (раввин Акиба кон. 1 и нач. 2 стол.) видело в книге религиозную песнь и считало её „святым святых“ Библии. Во всяком случае в то время, когда христианство объединяло и претворяло в себе культурные силы дохристианского человечества – язычество и иудейство, – Песнь Песней считалась поэмой религиозной любви, что и нас обязывает рассматривать её и с этой стороны в отношении к Новозаветной Песни Любви.

Если так, то и в религиозной любви мы видим такое же превосходство библейско-ветхозаветной Агапы над эллинско-платоническим Эросом, как и в любви человеческой, т. е. чистой, духовной, постоянной и спокойной преданности, вполне соответствующей религиозным отношениям, чем страстная мания неизвестного Библии эроса. Не говорим уже о Боге, Коему эти эрос и мания безусловно не свойственны, – и сам Платон оставляет их на орбите между идеально-божественным и реально-человеческим миром, обрекая своё Божество без любви на необходимое бездействие и вечную смерть. Но и для человека эта форма религиозных отношений его к Богу есть только искажение религиозного инстинкта, ведущее к мистическому изуверству, хлыстовству и скопчеству. Напротив, в Песни Песней, как и вообще в Библии, любовь в форме агапы усвояется не только человеку – в лице Суламиты, но и Богу – в лице возлюбленного Суламиты. Эта неизвестная Платону Агапа-любовь является таким образом и, также неизвестной Платону, религиозной силой, соединяющей небо с землёй, Божество с человечеством.

—499—

Поучительно однако-ж, что в ветхозаветной драме любви действенно и лично выступает только Суламита, носительница любви человеческой. Соломон хотя и активное лицо, но в качестве контраста между истинной и ложной любовью в религии, как носитель антирелигиозного эроса, а не религиозной агапы. Напротив, любовь Жениха проявлена только посредственно – в излияниях Суламиты, созерцающей Жениха и зовущей его. Молчаливый образ Жениха мы видим уже только в самом конце драмы, в апофеозе любви Суламиты, восходящей из-за дали пустынной, опираясь на своего Возлюбленного. Это – конечно не случайность. В Ветхом Завете истинное осуществление и полное проявление любви Бога к человеку было дано только в молчаливом прообразе, таинственном типе и отдалённом пророчестве. Суламита – душа ветхозаветного человека – только издали созерцала любовь Небесного Жениха, звала его к себе, и сама стремилась к Нему. Этот зов ветхозаветного, измученного в темнице плоти, человека Апостол выразил в словах: „бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти“²⁵⁶⁵? Но на этот зов являвшийся Жених только молчаливо подавал Свою руку Суламите, ведя её из ветхозаветной пустыни в новозаветный рай. Непосредственно и неприкровенно Бог заговорил с человеком только уже в Иисусе Христе Господе нашем и воплотившемся Слове Божием, когда Он лично явил всю силу и действенность любви Своей в родившемся от Девы Иммануиле Богочеловеке – Женихе Невесты Агнчей²⁵⁶⁶.

(Окончание следует).

М. Муретов

—500—

Королевство Сербия. – Определения Архиерейского Собора, состоявшиеся в 1902 и 1903 годах и некоторые распоряжения высокопреосвященного митрополита сербского. – Открытие памятника покойному митрополиту Михаилу. – Освящение храма, сооружённого на месте могилы добровольца русского полковника Раевского. – ХIII-я и ХIV-я священнические скупщины в Белграде. – Религиозно-нравственное состояние сербского народа по официальным донесениям епархиальных епископов Архиерейскому Собору. – Священническая конференция в г. Шабце по вопросу о причинах упадка набожности и нравственности в сербском народе и о причинах упадка авторитета духовенства. – Неофициальные ревизии шабачской епархии местным епископом – ХI-я монашеская скупщина в монастыре Раковицы. – К вопросу о ремонте жичского монастыря. – Старая белградская духовная семинария и новая „богословия“ св. Саввы в 1901–1902 и 1902–1903 учебных годах. – Римско-католическая пропаганда в королевстве сербском. – Старая Сербия и Македония. Черногория. – Дечанский монастырь в осаде от албанцев и в управлении русских святогорских иноков. – Щедрый дар Государя Императора церквам и монастырям в Старой Сербии. – Мысль о восстановлении ипекского патриархата. – Освящение ново-построенной сербской церкви в с. Куманове, близ г. Скопии. – Римско-католическая пропаганда в Македонии и Черногории.

Обзор церковной жизни в королевстве Сербии за 1902 и 1903 годы начнём с изложения некоторых, имеющих общий интерес, определений высшей церковной власти – сербского Архиерейского Собора.

В заседании 23 сентября 1902 года Архиерейский Собор, рассмотрев доклад преосвященного Мелетия, епископа тимочского, определил обратиться с ходатайством к министру юстиции, чтобы было предписано всем первостепен-

—501—

ным судам доставлять епархиальной власти сведения о каждом случае узаконения внебрачных детей, на предмет внесения их в рубрику церковных метрик... Ходатайство Архиерейского Собора вскоре же было удовлетворено министром юстиции. – Приняты также следующие предложения преосвященного тимочского Мелетия: 1) ходатайствовать перед правительством, а) чтобы в воскресные и праздничные дни не приводились в исполнение смертные приговоры над осуждёнными, б) чтобы на время богослужения прекращались занятия в общественных учреждениях, в) чтобы до окончания богослужения не открывались ярмарки, так как они отвлекают народ от посещения церкви, г) возобновить определение Собора от 5 октября 1901 г., коим было постановлено ходатайствовать перед правительством, чтобы в праздничные дни народ не гоняли на барщину (засед. 25 сент.), и 2) предписать духовенству, чтобы, согласно церковному уставу, не совершались парастосы в первую неделю великого поста, в страстную и светлую недели (засед. 24 сент. 1902 г.). – В заседании 28 сентября Архиерейский Собор утвердил доклад высокопреосвященного митрополита Иннокентия о том, чтобы: 1) пересмотрены были все прежние законы, дополнения и изменения, относящиеся к церкви и церковным властям и затем выработаны надлежащие проекты, которые бы привели в согласие все распоряжения, относящиеся к церкви и церковным властям, и 2) чтобы для этой цели составлена была нарочитая смешанная комиссия. Предварительно же Архиерейский Собор предписал духовным судам, чтобы они отметили определения гражданских законов, несогласные с церковными. законами и канонами, и через епархиальных архиереев препроводили бы их митрополиту, для представления их комиссии, которая должна быть составлена на этот предмет министром просвещения и церковных дел совместно с митрополитом. Комиссия будет работать под председательством митрополита или епископа, по назначению митрополита. – В заседании 1 октября Архиерейский Собор определил ходатайствовать перед королевским правительством об изменении статьи закона относительно исполнения воинской повинности окончившими курс семинарии и готовящимися к поступлению в монашество в

—502—

том смысле, чтобы первые могли быть рукополагаемы в священный сан без обязательного отправления воинской повинности, а последние совсем были бы освобождены от неё. Ходатайство Архиерейского Собора уважено, но с таким ограничением, что те и другие будут нести воинскую повинность только в течение шести месяцев. – В заседании 5 октября состоялись следующие два определения Архиерейского Собора, по ходатайству ХIII-й священнической скупщины: 1) одобрено решение ХIII-й священнической скупщины – употребить основной капитал священнического общества на постройку или покупку дома в Белграде, в котором будет помещение пансиона для священнических сирот-школьников, а также помещение общества и подворье для священников, приезжающих по церковным делам в столицу, и 2) одобрено решение ХIII-й священнической скупщины об издании для народа книг нравоучительного содержания. На этот предмет будет назначено ежегодное пособие из церковного фонда и из кассы священнического общества. Какие книжки издавать и в каком количестве, это, как и забота о распространении книг в народе, предоставляется главному комитету священнического общества. Книжки должны быть небольшого объёма, раздаваться бесплатно или пускаться в продажу по возможно дешёвой цене. Мысль эта уже и приводится в исполнение. Основан „книжевный фонд священнического общества“, на каковой предмет Архиерейским Собором отпущено 500 динаров (франков). Устав фонда (10 §§) утверждён 12 июля 1903 года²⁵⁶⁷.

В Сербии не мало приходов обслуживаются монастырскими храмами, причём нередки случаи столкновений монастырских властей и приходских священников. В избежание подобных столкновений Архиерейский Собор определил, чтобы все такие приходы, т. е. принадлежавшие раньше монастырям или и доселе пользующиеся монастырскими храмами, не далее как в течение пяти лет озаботились постройкой собственных отдельных храмов. После этого срока все такие приходы будут окончательно отде-

—503—

лены от монастырей и приписаны к ближайшим соседним храмам (засед. 17 окт. 1902 г.). – В заседании 29 октября Архиерейский Собор рассматривал проекты „дисциплинарных правил“ и „устава о наказаниях священных лиц обоего ряда“, выработанный тимочским духовным судом и представленный тимочским преосвященным Мелетием. По рассмотрении проектов, Архиерейский Собор постановил переписать их и разослать всем епархиальным духовным судам, с тем чтобы они составили к 1 апреля 1903 года и свои проекты, именно: „устав о наказаниях священных лиц обоего ряда“, „дисциплинарные правила для священников“ и „правила монастырские“. По изготовлении, проекты должны быть представлены через епархиальных архиереев Архиерейскому Собору. История проекта „дисциплинарных правил“ такова. Ещё 14 октября 1900 года преосвященный Никанор, епископ нишский, предложил Архиерейскому Собору выработать дисциплинарные правила для духовенства монашествующего и мирского. 18 августа 1901 года Архиерейский Собор согласился с этой идеей и предложил епархиальным духовным судам выработать проекты правил. Первым отозвался тимочский духовный суд. Но выработанные им правила оказались непригодными, да они на самом деле и излишни, так как взаимные отношения духовных лиц уже указаны в „законе о церковных властях“, и если недостаточно указаны, то следует дополнить и исправить этот закон, а не вводить ещё новый. Сербская митрополия королевства в данном случае хочет следовать карловицкой митрополии, в которой есть действительно „дисциплинарные правила“, но там эти правила заменяют „закон о церковных властях“.

В заседании 24 апреля 1903 года высокопреосвященный митрополит Иннокентий сообщил Архиерейскому Собору письмо высокопреосвященного Антония, митрополита С.-Петербургского от 6 марта того же года, – коим от имени Св. Синода русской церкви испрашивается ответ на следующий вопрос: какие правила существуют в сербской церкви в отношении тех супругов, чей брак расторгнут вследствие супружеской неверности и властности ограничиваются ли такие лица в правах вступления в новый

—504—

законный брак? По поводу этого вопроса высокопреосвященный митрополит Иннокентий на основании ранее полученных отзывов отечественных архиереев изъяснил следующее. „В нашей (сербской) православной церкви не существует нарочито составленного правила, как следует поступать с супругами, коих брак расторгнут вследствие брачных нарушений, но это предоставляется местному епископу на его благоусмотрение. Мы в таких случаях держимся той практики, что не только таким лицам, но и тем, которые на основании других причин потеряли право на второй брак, не даём благословения на новый брак ранее истечения одного года со дня произнесения приговора великого духовного суда. Но и в этом случае виновная сторона должна представить удостоверение о своём поведении от общинного суда и от своего приходского священника. Но виновникам развода брака даём благословение, если имеют детей вне брака рождённых и по выдержании епитимьи, которую духовник при исповеди налагает таковому лицу“. Сербские архиереи вполне согласились с этим изъяснением своего первостоятеля, и Архиерейский Собор определил; раньше действовавшая практика в отношении тех супругов, коих брак расторгнут вследствие их неверности, равно как и в отношении ограничения их прав на вступление в новый законный брак, отныне получает для сербской православной церкви важность правила. – В заседании 28 апреля 1903 года Архиерейский Собор постановил такое определение по поводу употребления музыки при погребении православных лиц: так как существует церковью установленный чин, как следует совершать отпевание и погребение православных христиан, то предписать отечественному духовенству, чтобы оно точно держалось этого чина и не дозволяло ни музыки и ничего другого, что противно духу православной церкви. Единственное исключение допускается в отношении военных лиц, при погребении коих рядом с оказанием военных почестей имеет место и военная музыка. В заседании 17 мая 1903 года заслушано мнение министра финансов по вопросу об обеспечении ввоза и продажи икон в строго православном духе. Определено, согласно с мнением министра финансов, что

—505—

бы на будущее время допускаемые в продажу иконы имели, в знак одобрения высшей духовной власти, соответствующее клеймо, именно надпись около церковного герба: „одобрава кральевско-српска митрополија“ ²⁵⁶⁸. – Отметим также два распоряжения высокопреосвященного митрополита Иннокентия от 10 декабря 1902 года. Первым предписывается духовенству носить однообразную одежду (что прежде не строго соблюдалось). Вторым предписывается духовенству как можно строже наблюдать за лицами, внебрачно живущими, и отсылать таких лиц к духовным властям. Особенное внимание, духовенства должно обращать на тех, которые состоят в сродстве, препятствующем вступлению в брак, почему таким лицам брак и не может быть дозволен. За неисполнение того и другого распоряжения полагается соответствующее наказание.

21 августа 1902 года, в день открытия ХIII-й священнической скупщины, торжественно освящён и открыт памятник покойному митрополиту Михаилу на месте его погребения, на паперти собора белградского. Памятник сооружён усердием сербского духовенства. Решение поставить памятник митрополиту Михаилу принято было главным комитетом священнического общества в самый день смерти почившего († 5 февраля 1898 г.) и одобрено IX-ю священническою скупщиной. Проект и рисунок памятника изготовлены были архитектором Илкичем в 1900 году стоимостью на сумму около 8 тыс. динаров и одобрены митрополитом Иннокентием. Сама же установка была отложена на некоторое время, пока соберётся достаточная для этой цели сумма. В октябре 1901 года главный комитет священнического общества представил Архиерейскому Собору уже два проекта памятника, и один из них (архитектора М. Рувидича) окончательно был принят. Предполагалось поставить памятник 3 февраля 1902 г., но к этому времени он не мог быть изготовлен за несостоявшимися торгами (30 ноября 1901 г.). Также неудачны были и вторич-

—506—

ные торги 11 мая 1902 года, когда явился на них всего один предприниматель. Тогда главный комитет священнического общества вступил в соглашение с белградским подрядчиком и скульптором Н. Лукачеком, который обязался изготовить памятник по плану Рувидича и поставить на место к назначенному сроку за 6500 динаров, что в точности и исполнил. Икона св. Саввы, первого архиепископа сербского, вставленная в памятник, написана живописцем-академиком А. Стефановичем за 300 динаров. – 21 августа заупокойную литургию совершил преосвященный Мелетий, епископ тимочский в сослужении 12 священников и двух протодиаконов из Белграда, в присутствии представителей короля, правительства и множества народа. Торжественный парастос совершил высокопреосвященный митрополит Иннокентий в сослужении преосвященных Никанора нишского, Саввы жичского, Мелетия тимочского, архимандритов Кирилла и Илариона и 50 священников из всех епархий. Председатель главного комитета священнического общества протоиерей Н. Трифунович произнёс речь в память и похвалу митрополиту Михаилу. Высокопреосвященный Иннокентий возлил по сербскому обычаю вино на место перед гробницей и основанием памятника, три раза окропил памятник и тем окончилось это духовное торжество. – Памятник весь из мрамора различных пород и цветов и сооружён в византийском стиле. Главные части памятника – саркофаг и род балдахина с двумя пилястрами и капителями. На своде памятника крупными золотыми буквами вырезана надпись: „лјубите православлье, лјубите српство“. На трёх плитах саркофага помещены следующие надписи. На средней: „Архијепископу Београдском и Митрополиту Српском Михаилу благодарно свештенство кральевине Србије, 21 августа 1902 год.“ На правой: „Родјен 19 августа 1826 год. у Соко-Баньи; умро у Београду 5 фебруара 1898 год.“. На левой: „Силоју вјери стјажал јеси вишнеје лјубомудрије; трудом всја приобрјел јеси и бил јеси светилник горјашч и свјетјашч.“ Для увековечения памяти о потрудившихся над сооружением памятника и о жертвователях в саркофаг вложена пергаминная хартия в стекле, с именами членов главного комитета священнического общества и всех жертво-

—507—

вателей с точным обозначением: сколько кто пожертвовал на памятник²⁵⁶⁹.

2 сентября 1903 года освящена ново-построенная церковь на месте могилы добровольца сербско-турецкой войны русского полковника Н. Н. Раевского, павшего на поле брани за освобождение славян 20 августа 1876 года (торжественная закладка храма совершена была 3 марта 1902 года). Храм построен в гористой местности „Верхний Адровац“ на вершине горы „Бело Брдо“. Освящение совершил преосвященный Никанор, епископ нишский, в присутствии великого множества народа из окрестностей.

21 августа 1902 года состоялась в Белграде в зале великой школы ХIII-я очередная священническая скупщина, отличавшаяся особенным многолюдством. Заблаговременно, от 20 апреля 1902 года главным комитетом священнического общества предложены были темы для рефератов:

1) Интеллигенция и вера. 2) Почему в нашем обществе падают христианские добродетели? Кроме того, к скупщине заготовлены и читаны были на заседаниях рефераты о назаренстве, о постройке дома священнического общества, о недроблении приходов, об издании популярно написанных книг духовно-нравственного содержания, о церковных попечителях и др. В числе первых и главных вопросов и на этой скупщине был вопрос об улучшении материального положения священников. Вопрос этот обыкновенно поднимается каждый год. На крагуевачской скупщине громадным большинством принят был проект (о систематическом жалованье духовенству), уже много лет ждущий своего осуществления, т. е. утверждения правительством. В 1902 году, как и в предшествовавшей ХII-й скупщине принята была резолюция ходатайствовать перед митрополитом и министром просвещения о внесении крагуевачского проекта в народную скупщину на утверждение, но ходатайство это уважено не было. В последнее время обстоятельства складывались по-видимому более благоприятно. По крайней мере министр просвещения и церковных дел Лука Лазаревич на ходатайство главного ко-

—508—

митета от 20 февраля 1903 года отвечал полным согласием употребить все старания, чтобы крагуевачский проект был внесён в народную скупщину для узаконения. И новый министр Ж. Живанович письмом на имя главного комитета от 24 апреля 1903 г. изъявил согласие продолжить это дело в духе своего предшественника. Члены главного комитета неоднократно собирались на конференцию у министра, представлялись митрополиту и членам Архиерейского Собора, просили их, и все обещались содействовать... К сожалению, обещания эти не дали никакого-осязательного результата, да, по правде сказать, крагуевачский проект пока не удобоисполним, в виду тяжкого финансового положения страны. В заседании главного комитета 1 мая 1903 года принята резолюция: ходатайствовать о преобразовании священнического состояния прежде всего на основании крагуевачского проекта; если же этот проект неудобоприемлем, то ходатайствовать об обеспечении духовенству ежемесячного бира и уплаты накопившихся за прихожанами долгов (вересии), как временных средств улучшения священнического состояния. Сюда же относится ходатайство ХIII-й священнической скупщины перед Архиерейским Собором о том, чтобы впредь не дробились приходы, что весьма тяжело отзывается на и без того незавидном благосостоянии приходских священников.

20, 21 и 22 августа 1903 года состоялась в Белграде в зале государственного совета ХIV-я священническая скупщина. Высокопреосвященный митрополит в приветственной речи при открытии скупщины сообщил, что вопрос об улучшении материального положения священников в скором времени, можно надеяться, будет решён в благоприятном смысле. Для этой скупщины главный комитет заготовил следующие проекты и рефераты: 1) как подвинуть вперёд жизнь нашей церкви с взглядом на выборную систему в ней? 2) об изменениях и дополнениях в законе о богословии св. Саввы, 3) об основании фонда для слепых и увечных, 4) о мерах к тому, чтобы сербская повременная печать с большей деликатностью и объективностью писала о церкви и духовенстве и 5) об уплате долгов священническому обществу. Кроме того, от 1 мая 1903 г. предложены были главным комитетом для

—509—

ХIV-й скупщины следующие две темы: 1) Почему в нашем обществе падают христианские добродетели? и 2) как поднять религиозную и нравственную жизнь нашего народа²⁵⁷⁰? Первая тема предложена была и для ХIII-й скупщины. Обе темы вызываются крайней настоятельной необходимостью.

В самом деле, неутешительно религиозно-нравственное состояние сербского народа, как изображается оно в официальных донесениях епархиальных епископов Архиерейскому Собору о канонических посещениях епархий. Вот что пишет преосвященный Мелетий, епископ тимочский – по поводу посещения своей епархии в 1900 и 1901 годах. „Мне кажется не легко произнести суд о религиозности нашего народа. В религиозной жизни его выделяются две крайности. Прежде всего народ сербский ещё достаточно твёрд в вере. Редко бы кто согласился изменить своей вере и церкви. Затем, народ наш ещё охотно строит церкви, – по крайней мере так в тимочской епархии. В течение последних десяти лет построено здесь более 30 новых храмов, не считая тех, которые значительно ремонтированы, достроены и т. д. Во многих храмах – новые иконостасы, колокольни, колокола и т. д. Все это подтверждает, что народ любит православие, чтит св. церковь, охотно отзывается на приглашения к пожертвованиям на храм Божий. Да, судя по этому можно бы сказать, что народ полон веры и религиозности. Но есть нечто другое у того же народа, что сильно смущает наблюдателя этой набожности и приводит его в сомнение: действительно ли народ этот набожен? А именно: очевидная истина, что многие и многие со дня на день охладевают в исполнении религиозных обязанностей. Строят церкви, но они и в праздничные дни большей частью пусты; жертвуют на церкви, но редко когда в них молятся Богу. Называются христианами, но нерадят об исполнении христианских обязанностей. Напр. таинство исповеди и св. причастия для многих дело безразличное, чтобы не сказать больше. Говорят, что почитают праздники, но в такие дни лучше лю-

—510—

бят сходить в трактир, чем в церковь. Хранят свои религиозные и сербские обычаи, напр. славу, процессии крестоношения; но и не славят, как следует, и не принимают набожного участия в ношении крестов. Телесные потребности – повеселиться, поесть, попить, поплясать – много для них важнее, чем духовные, религиозные. Суеверные обычаи у многих играют большее значение в жизни, чем религиозно-христианские понятия. Кроме того, неоспоримая, к сожалению, истина, что добродетелей становится всё меньше и меньше, а пороков всё больше; в семействах и в домашней жизни чаще случаются неприятные сцены; внебрачная жизнь значительно развивается, между тем как скромность и святыня брака всё больше и больше падают и слабеют. О почтении – которого так мало, о характере – который превратился в униженное пресмыкательство перед сильными, о правде, которую ныне трудно найти без звонкого металла, о любви к ближним и т. д., обо всём этом нечего и упоминать. Короче: внимательный наблюдатель религиозно-нравственной жизни нашего народа должен задуматься над вопросом: что выйдет впоследствии из этого народа? Что и какие меры предпринять, чтобы народ побудить к достодолжному исполнению своих христианских и религиозных обязанностей? Как возгреть в нём и возжечь пламя набожности и чувствований в отношении к своей прадедовской вере, душе и её загробной будущности? Какие лекарства и где их найти, чтобы залечить современные недуги народного организма? – Церковь и её представители прежде всех призваны к тому, чтобы о сём серьёзно поразмыслить и поискать путей и способов, как бы разбудить уснувший дух набожности и религиозной жизни сербского народа и направить его на стезю св. Евангелия, стезю, которая ведёт и к земному счастью и благополучию, как и к небесному отечеству”²⁵⁷¹.

С удовольствием можно отметить, что представители церкви отзываются на эту вопиющую потребность времени.

—511—

Так, летом 1902 года в г. Шабце, под председательством епархиального епископа преосвященного Димитрия, состоялась конференция священническая по вопросу о причинах упадка веры, набожности и нравственности в сербском народе и о причинах упадка авторитета церкви и духовенства. Много было заслушано речей по этому вопросу. Причины прискорбных явлений указывались различные. Напр. в прочитанной обреновачским наместником-протоиереем резолюции обреновачского духовенства отмечены следующие причины. 1) Ослабление гармонии между церковью и государством, в отношении ко всей общественной и особенно религиозной жизни. 2) Различные философские доктрины, которые принижают евангельскую нравственность и богословскую науку и которые ныне преуспевают под защитой государства. 3) То обстоятельство, что нынешнее вознаграждение священника через непосредственную плату от прихожан за священнодействия рассматривается как покупка обрядов и веры за деньги, что несовременно. 4) То, что нет у исполнителей закона никакой религиозной дисциплины. 5) То, что высшая церковная иерархия ничего не сделала для улучшения состояния веры, церкви и духовенства. В обширной заключительной речи преосвященный Димитрий отверг пятый пункт резолюции обреновачского духовенства, высказался по поводу и других заявленных суждений и с своей стороны указал те средства, которыми должно пользоваться сербское духовенство в своей пастырской службе. Средства эти – следующие.

1) Священник на всяком месте и во всяком обществе должен считаться с тем, что он священник. Должен быть постоянно серьёзен, миролюбив и набожен. Церковь и богослужение должны быть постоянно у него на уме и ни в каком случае он не смеет пренебречь свои в отношении к ним обязанности.

2) Должен быть в беспрерывном соотношении с своими прихожанами с тем, чтобы сопровождать их религиозную и нравственную жизнь, бороться против всех пороков, у них укореняющихся, против неверия, ругани и безделья, против провождения времени по трактирам, против игры в кости, пьянства, блуда и всякой другой невоздержности.

—512—

3) Дабы с успехом действовать в этом направлении, должен как можно чаще навещать своих прихожан в их домах, встречаться с ними на всяких сборищах и постоянно водить речь о вере, нравственности, воспитании домашнем, об общих и общинных нуждах. Особенно же ему следует посещать дома сирот и это как можно чаще ради наставления, совета и материальной помощи, а также и дома тех, которые впадают в различные грехи, грешат против веры и земских законов.

4) Священник должен отмечать в своём приходе людей набожных и добросовестных и составлять из них христианские общества милосердия для оказания вспомоществования сиротам, больным, немощным и т. д., для укрепления в народе нравственности, набожности, для сбора пожертвований на храм и т. д.

5) В церкви и на собраниях религиозного характера священник должен как можно чаще поучать прихожан главным основам православной веры и нравственности; а вне церкви, на сборищах, не имеющих религиозного характера, может священник повести речь о всём, что полезно в доме и хозяйстве (пища, одежда, жилище, постель, отопление и т. д.), об уходе за детьми, воспитании детей и т. д.

6) Священник прежде всего должен устроить свой дом так, чтобы он был образцом для остальных христиан; все члены его семейства должны быть преданы вере, должны часто посещать церковь и приступать к святым таинствам. Внутренняя жизнь должна быть скромной, трудолюбивой и экономной.

7) Священники должны постоянно читать, писать и усовершаться, должны входить во все отрасли хозяйства и экономии, должны вводить их у себя и быть в этом отношении впереди своих прихожан. Нынешние учители превзошли духовенство своей деловитостью.

8) И священники и их семейства должны быть милостивыми и постоянно оказывать помощь людям и услуги тем, кои в нужде и сиротстве.

9) Священник должен строжайше блюсти своё достоинство перед иноверцами и, когда случится переводить их в православие, должен совершать это торжественно и

—513—

позднее заботиться о них и поддерживать их в вере. И как новообращённым в православие, так и сектантам, где они имеются, и цыганам – должен оказать какую-нибудь услугу и добро и таким образом приобретать их для себя и для православной веры²⁵⁷².

В видах лучшего надзора за духовенством преосвященный Димитрий шабачский, помимо официального объезда своей епархии, летом 1902 года совершил две неожиданных ревизии, без свиты и парада. В одном приходе священник известен был своей беспорядочностью в службе и кроме того крайне предан был пороку пьянства. Со стороны духовной власти всё было сделано, чтобы избавить этого священника от пагубной страсти, но всё напрасно; посылались комиссии, но без успеха, и вот наконец епископ сам неожиданно прибыл в это село. Священник и в этот день был, как обычно, пьян, но, узнавши о прибытии епископа, лёг в кровать и притворился больным. Преосвященный прибыл к нему в дом и уверившись, что болезнь его особого рода, решил остаться в селе и дождаться выздоровления священника. Тогда священник встал с кровати, пошёл к епископу, сознался ему во всём и просил помилования, обещаясь впредь не пьянствовать и добросовестно отправлять свою службу. С этим епископ уехал из села и после того, как до него вновь дошло известие, что помилованный священник опять принялся за своё, предал его духовному суду. Зато в другом селе преосвященный Димитрий нашёл всё в отличном порядке и от прихожан услышал о похвальной ревности священника, которому и выразил своё архипастырское благоволение²⁵⁷³.

29 и 30 сентября 1902 года состоялась ХI-я монашеская скупщина в монастыре Раковинах²⁵⁷⁴. Открыта преосвя-

—514—

щенным шабачским Димитрием от имени митрополита, в присутствии архиереев и представителей министерства просвещения и церковных дел. Прочитана была речь архимандрита Илариона Весича: „Иисус Христос и Его учение перед судом современного прогресса”. – Настоящая скупщина, как и ХIII-я священническая, подтвердила то, что ранее выставлено было периодической печатью, именно, что взаимные отношения между мирским и монашествующим духовенством за последнее время являются крайне натянутыми. Где причины этого грустного явления? Указывается несколько причин. Именно, вопреки закону, монастырям даются приходы в ущерб приходскому духовенству. Или, многие монастыри вместе с тем служат и приходскими церквами. Является крайняя нужда, чтобы каждый приход имел свой храм. Далее, причиной служит неправильное вмешательство мирских священников в чисто-монастырские дела. Бывали случаи, что архиерей управление монастырём отнимает у монаха и отдаёт приходскому священнику, и наоборот, приход священника запрещённого отдаёт братству монастырскому... Присвоение чужих прав обыкновенно вносит раздор и распри в взаимные отношения мирского и монашеского духовенства²⁵⁷⁵. – Отметим постановление народной скупщины произвести ремонт жичского монастыря²⁵⁷⁶. В 1903 году министерство

—515—

просвещения и церковных дел внесло в свой бюджет известную сумму на этот предмет. Имеется в виду привести этот монастырь, уже обновлённый епископом Иоанникием, в такой вид, какой он имел при Неманичах. Поправки будут касаться главным образом купола и верхних частей храма²⁵⁷⁷.

В старой белградской семинарии в начале 1901–1902 учебного года было в III классе 58 учеников и в IV-м 146. Из них в конце года держали экзамены из III класса 55, и из IV-го – 142. Окончили с успехом курс 132 ученика, а из III-го перешли в IV-й класс 29 учеников. Остальные должны были подвергнуться новым экзаменам, а 3 ученика III-го класса оставлены на повторительный курс. В 1902–1903 учебном году семинария имела только один четвёртый класс, в который, в начале года, записалось 58 учеников и потом в течение года прибавилось ещё 16. Выпускные экзамены выдержали с успехом 51 ученик, а 14 учеников должны подвергнуться переэкзаменовке. Ныне эта старая белградская семинария после 67-летней деятельности на пользу духовного просвещения (основана в 1836 г.) отходит в область истории²⁵⁷⁸, уступая место новой, посвящённой имени св.

—516—

Саввы, первого архиепископа и просветителя сербского. 13 января 1903 г. в последний раз с особой торжественностью семинария справляла праздник св. Саввы. Проф. П. Швабич произнёс речь об основании семинарии и об услугах её, как единственного духовного рассадника, для сербской церкви и сербского народа²⁵⁷⁹. Казначей фонда недостаточных учеников семинарии проф. Е. Боиович прочитал отчёт о состоянии фонда за 1902 год. Из отчёта видно, что в 1902 г. на приход поступило 3230 динаров, израсходовано 3061 дин. и 90 пар. Излишек вместе с капиталом, имевшимся к концу отчётного 1901 года, образует сумму в 18620 дин. и 85 пар. – Новая семинария св. Саввы в начале 1901–1902 учебного года состояла из двух классов. В I-м было 38 учеников и в II-м 34. Из I-го переведены во II-й класс 26 учеников и 7 должны были подвергнуться переэкзаменовке. Из II-класса перешли в III-й также 26 учеников, 7 подлежат новым испытаниям, 1 оставлен на повторительный курс. Получили награды за отличные успехи в I-м классе 12 и в II-м – 8 учеников. В течении 1902–1903 учебного года в новой семинарии учились 122 ученика, из них в I-м классе – 36, в II – 55 и III – 31. Экзамены выдержали во всех трёх классах с отличным успехом 15, с очень хорошим 37 и удовлетворительно 39 учеников. Переэкзаменовке должны были подвергнуться 20 учеников, и кроме того 9 оставлены на повторительные курсы. На 1903–1904 учебный год записались в I класс больше 150 учеников, принято – 50. Наставников в новой семинарии – 9, из них трое – воспитатели и надзиратели. Ученическая библиотека насчитывает всего 300 томов, – получалось, кроме того, 14 журналов. На покупку учебников израсходовано свыше 1000 динаров. Особенное внимание обращено на

—517—

естественно-физический кабинет. Школьный ученический фонд, только что учреждённый в 1902 году, насчитывает ныне 509 дин. ²⁵⁸⁰. – К сожалению, новая семинария доселе не имеет собственного помещения, и начальство крайне затрудняется размещением учеников. Временное помещение новой семинарии, святосавский дом – красивый, новый и видный снаружи, но совершенно не отвечает гигиеническим школьным требованиям для помещения такого количества детей, которые вследствие интерната принуждены по целым дням сидеть в школьных комнатах, в ущерб своему здоровью, так как при школе нет никакого сада и даже большого двора, где бы ученики могли в игре провести свободные часы. Правда, ещё 27 октября 1902 года члены Архиерейского Собора ходили на Савинец и в присутствии министра просвещения, архитектора Илкича и ректора семинарии избрали место, на котором весной

1903 года предполагалось приступить к постройке нового семинарского здания. Но закладки семинарских корпусов так ещё и не было доселе²⁵⁸¹.

Римско-католическая пропаганда в последнее время начала проникать и в королевство сербское. „Многим может показаться прямо смешным – читаем в газ. „Застава“ (1903 г. № 139) – говорить о католической пропаганде в Сербии. Чего там делать католической миссии? Здесь нет для неё никакой почвы. И однако не так. Католические миссионеры и их миллионы много значат, да уже и достаточно сделали и в Сербии. Начало только трудно, очень трудно. Поездите по Сербии, и уже увидите достаточно их, которые по-католичились. Они только незаметны в массе (особенно в Белграде), но их есть достаточно“. Далее, „Застава“ приводит один пример деятельности проводника католических идей. Это – Филипп ла Ренотьер Феррарский, известный как по-видимому великий приятель и добротвор Сербии, не раз дававший здесь на благотворительные цели значительные суммы (до 1000 динаров).

—518—

На самом же деле этот сербский добротвор просто-напросто католический миссионер, под видом благотворений обманувший общественное мнение и купивший себе право свободно приезжать в Сербию и действовать здесь беспрепятственно. Для своих миссионерских целей он нашёл в Сербии подходящих помощников и при их содействии обратил в католичество одного селяка из округа тимочского Луку Стефановича²⁵⁸²... Другим средством проведения католических идей в Сербию служит воспитание сербок в католических монастырях. Более состоятельные и просвещённые сербы обыкновенно посылают своих дочерей для высшего образования заграницу, в католические монастыри. Воспитательницы католические монахини, конечно, употребляют всё для того, чтобы молодые сердца своих учениц привязать к католической церкви. В католических монастырях сербки-ученицы не бывают за православным богослужением, ничего не слышат о православной вере, о своём родном языке, об истории своего народа, литературе и народных обычаях. Как такие, они перестают быть дочерями своего народа и своей православной веры и церкви²⁵⁸³.

В Старой Сербии есть знаменитый монастырь Дечанский, прекрасный памятник древнего сербского величия и благочестия. Обитель эта находится в трёх часах от патриаршей печской (в г. Ипеке) и составляет с ней для сербского народа одно нераздельное целое. Основание Дечанскому монастырю с храмом Вседержителя положил св. король Стефан Урот III, в 1335 г., а второй его основательницей считается благочестивая вдова св. князя Лазаря, Милица (в иночестве Евгения), возобновившая монастырь, после разорения его турками. Дечанский храм – одно из совершеннейших произведений византийской архитектуры. Это, действительно, „царская задушбина“, как называет его по преимуществу сербский народ. Церковь большая и высокая, построена крестообразно, с одним круглым, вы-

—519—

соким куполом. Уже внешние стены её поражают своим великолепием; они, снизу до верху, состоят из мраморных плит, правильно расположенных горизонтальными полосами, из белого, розового и серого мрамора. Иконостас деревянный в позолоте, с старинными образами. По правой стороне царских дверей стоит рака с крестом из честного древа, принесённого, по преданию, из Иерусалима св. Саввой. Другой драгоценный крест, хранящийся на самом престоле, сооружён был для этой обители царём Душаном в 1348 г. С левой стороны царских дверей почивают в раке мощи св. короля Стефана Уроша III, которому народ придаёт имя созданной им обители. На правой стороне церкви лежат мощи св. Елены, сестры Дечанского короля и супруги болгарского царя Михаила. Внутренность церкви выложена белым мрамором; пол из разноцветных мраморных плит. – Летом 1902 года монастырь этот был оцеплен неистовствующими, крайне разнузданными албанцами, грозившими перерезать 450 православных монахов, защищавших прадедовскую святыню, и разрушить эту обитель до основания. Албанцы требовали выкупа в 40 тыс. франков, чтобы оставить монастырь в покое. Совершенно разорённое и голодное местное славянское население не могло, конечно, собрать этой суммы. Сам монастырь также беден. Призренский митрополит высокопреосвященный Никифор, в епархии которого находится монастырь, обратился за помощью к русскому посольству в Константинополе и к константинопольскому патриарху для заступничества перед Портой. Но Турцию ослабление славянского элемента в её владениях нисколько не печалит; напротив, ей и её европейским друзьям истребление славян прямо выгодно. Славянский клуб в Белграде просил путём печати оповестить русский народ как об этой неотложной нужде, так и об ужасном положении славян в Турции, в надежде, что русский народ, всегда столь отзывчивый к бедствиям славян, и здесь, в этом святом деле, окажет свою посильную помощь... К концу 1902 года „Высокия Дечаны“, благодаря главным образом настоянию русского посольства в Константинополе, были освобождены от диких албанцев, но уже в совершенно разорённом виде. Раз-

—520—

рушение коснулось и храма, и стен монастырских, и монашеских келий. Из монахов уцелел всего только один, он же и игумен. В начале 1903 года в монастыре появляются русские иноки с Афона, по приглашению призренского митрополита Никифора. При этом преследовалась цель – защитить на будущее время монастырь от нападения албанцев, поставив его под защиту русского правительства, и вместе привести обитель в должный вид. Как сообщает болгарский „Црковен Вестник“ (1903, № 15), три русских святогорских инока под начальством о. Кирилла, настоятеля кельи св. Иоанна Златоуста на Афоне, в январе 1903 года посетили Дечанский и другие сербские монастыри в Старой Сербии. Это посещение состоялось с согласия русского и сербского посланников в Константинополе и формального приглашения от сербского митрополита в г. Призрене Никифора. Цель посещения была – изучить положение монастырей, чтобы видеть, может ли о. Кирилл взять в свои руки управление этими сербскими святынями. Монастырей четыре: Высокие Дечаны, некогда лавра патриархии в Ипеке, Девич, Грачаница и Св. Марк. О. Кирилл, говорят, открыл случайно небольшую крепость и пятый монастырь с гробом Душана Сильного... После великих затруднений со стороны властей и албанцев о. Кирилл и три инока прибыли в Дечаны. Они нашли монастыри пустыми и почти в полном разорении. Прекрасный древний храм близок к разрушению, монастырские стены в развалинах. Монастырь имеет вид казармы. В нём жили 60 турецких солдат с двумя албанскими воеводами во главе, которые охраняли монастырь. Русские иноки подробно осмотрели монастырь и определили размер издержек на ремонт монастырских зданий, после чего о. Кирилл опять вернулся на Афон с тем, чтобы после пасхи переселиться с группой иноков в Старую Сербию и заняться ремонтом и приведением монастырей в должный порядок. Заключён был формальный договор между ним и сербским призренским митрополитом Никифором. Основные пункты договора следующие: 1) управление монастырями полностью переходит в руки о. Кирилла, 2) игумена избирает братия, з) он несменяем до тех пор, пока сам не поже-

—521—

лает оставить своё место и 4) число братии может быть увеличено до ста человек. – После пасхи о. Кирилл действительно вступил в права игумена Высоких Дечан. Русские иноки постепенно, группами в 2–3 человека, переселялись сюда с Афона. Однако, недолго оставались здесь русские монахи. В сербской периодической печати стали появляться резкие статьи против уступки или продажи кому бы то ни было сербских святынь²⁵⁸⁴, и, по сообщению сербской газеты „Штампа“, русские монахи, управлявшие сербским монастырём Дечанами в Старой Сербии, выселились оттуда вследствие конфликта с призренским митрополитом Никифором²⁵⁸⁵. – Отметим щедрый дар Государя Императора сербским церквам. Русский посланник в Белграде г. Чарыков сообщил в декабре 1902 года сербскому правительству, что в полученной им от графа Ламздорфа телеграмме говорится, что Государь Император пожертвовал 10,000 рублей на содержание сербских церквей и монастырей в Старой Сербии.

Мысль о необходимости восстановления сербского ипекского патриархата время от времени продолжает высказываться на страницах сербской периодической печати. Выходящие в г. Пеште „Српске Новости“ говорят, что ныне (в 1903 г.) самое удобное время поднять этот вопрос. Это необходимо по следующим трём причинам: 1) по историческому праву церковной независимости, 2) по причине церковных интересов, которые требуют, чтобы в сербских церквах совершалось славянское богослужение и 3) ради народных интересов, которые не позволяют, чтобы сербы в Турции назывались чужими именами, а таким способом (через восстановление патриархии) всего легче дойти до административного признания сербского имени²⁵⁸⁶.

17 августа 1903 года торжественно освящена ново-построенная сербская церковь в селе Куманове, близ г. Скопии

—522—

(закладка храма была 20 мая 1901 года)²⁵⁸⁷. Освящение совершил высокопреосвященный митрополит скопийский Фирмиллиан в сослужении многочисленного духовенства, в присутствии русского консула в Скопии г. Беляева с супругой и драгоманом, чинов местного сербского консульства. директора сербской скопийской гимназии и множества народа из целой окрестности. После освящения церкви совершено было таинство крещения, причём восприемником младенца был русский консул²⁵⁸⁸.

Церковное торжество в Куманове получает особенно важное значение в настоящее время, когда так усиленно стал распространяться в Македонии католицизм. Католические миссионеры – читаем в газете „Застава“ (1902, № 269) – переполнили Македонию. Тратят большие деньги, и все употребляют, чтобы расширить там католичество, и власти не делают им никаких препятствий. Нужно признаться, что они достаточно и успевают в своём деле. В Скопии торжественно освящена недавно католическая церковь. Освящение совершил католический епископ Прокша из Призрена. На это торжество собралось очень много католиков из близких и дальних мест. Присутствовали австрийский и итальянский консулы. Епископ Прокша произнёс длинную речь, в которой превозносил значение католического государства для цивилизации и много говорил о стремлениях св. папы. Многие македонцы бегут под окрылие католичества, надеясь найти у австрийского, итальянского и других консулов защиту от преследований и турецких зверств, тогда как православные, к сожалению, открыты для всяких преследований, и единственное для них спасение, что ещё защищают их по мере возможности русские представители.

Даже Черногория, всегда мужественно сопротивлявшаяся напору со стороны врагов православия, в последнее время стала как будто уступать и сдаваться. По сообщению венской газеты „Информација“, летом 1903 года Черногория

—523—

посылала депутата с миссией в Ватикан. Суть дела в следующем. Скоро в Цетинье должна быть освящена католическая церковь, построенная по плану итальянского архитектора Корадини. Король Италии пожертвовал значительную сумму денег на это сооружение. При церкви будут находится школа и римско-католический орден. Нужно, следовательно, было Черногории войти в соглашение с Ватиканом о составе этого ордена. Постановлено, что священники будут избираться из лиц, истинно преданных Черногории. Назначения священников будет делать князь, а Ватикану предоставлено утверждение их. Церковь будет подчинена антиварской архиепископии. Литургия должна совершаться на латинском языке. – В связи с этим стоит решение папы выпустить из одной молитвы, читающейся в Дубровнике в день „Руки св. Влаха“ (5 июля), некоторые выражения, относящиеся к русско-черногорской осаде Дубровника (1806 г.). В этой молитве говорилось о „злых и диких четах, вторгшихся из Черногории“, чтобы захватить Дубровник²⁵⁸⁹.

Г. Воскресенский

—524—

V.

Автор статьи под заглавием: „Маленькая церковь“ высказывает две–три очень интересные мысли относительно внутренних положительных качеств, какими должна отличаться современная христианская проповедь. Свою речь о задачах современной проповеди автор влагает в уста священников, собравшихся на доброй товарищеской вечеринке.

– Жалуетесь, что народ не слушает проповеди, выходит из церкви, как только священник подходит к аналою, но ей Богу, не мы ли тут виноваты? Горячился молодой священник с вдумчивым серьёзным лицом; я думаю, что совсем лучше не говорить проповедей нам.

– Как не говорить, я что-то не понимаю, – возражает главный его противник, немного постарше. А апостольское „благовременне и безвременне“?

– Да, не говорить. Наши проповеди убивают Евангелие и только, не разъясняют его, а совсем отнимают у мужика слово жизни. Почему поднимает душу наше богослужение, несмотря на то, что оно народу мало понятно благодаря славянскому языку – очень просто. Оно окружает правду светом праздника, отрывает душу от обычных впечатлений дня, напоминает о существовании неба, о возможности жить по-другому, посветлее, по – Божьи. Идут

—525—

серые дни в заботах о хлебе, о себе, и вот их и разрывает праздник, с обедней, звоном колокольным. Понятно, что человек встрепенётся, очнётся, оглянется. Евангелие, которое читает диакон из „золотой большой книги“ торжественно и громко, понятно народу только кусочками, но важно то, что эти кусочки освещены торжественностью, звучат особенно, как слова особенной книги. Добро, любовь, взаимопомощь, все эти истины Евангелия мужикам представляются освещёнными, радостными, необходимыми для жизни, великими, светлыми, и он тянется к ним, как листочки дерева к солнцу.

Теперь, положим, вы говорите проповедь; предполагается, что это повторение Евангелия, то же, что и там, только по-русски, т. е. понятнее. И в результате от проповеди не остаётся почти ничего.

Почему? Да очень просто. Проповедь, это слово Евангелия, прочитанное со скукой безразличия. У диакона это безразличие его чтения скрыто и особым способом чтения, и величием обстановки.

В проповеди слушатель чувствует, что нам нет дела до евангельской истины, и понятно, что и он становится к ней безразличен. Мало того, эта печать безучастия, холодной скуки, равнодушие к святым словам не только лишает окраски и силы наше слово, оно ложится на саму истину; сами истины Евангелия, огненные или земные перестают казаться живыми, яркими, праздничными, зовущими; они обращаются в бледные фразы, назначенные не для жизни, а для беседы по „должности“ для благочинного. И вот, повторяю, проповедь, разъясняющая Евангелие, убивает его, лишает того остатка „зовущей мощи“, какую оно имело, в неразборчивом чтении диакона „из золотой книги“...

Один из батюшек начал возражать говорившему.

– Не возражайте, не возражайте, продолжал говоривший Скажите, разве мы выходим на кафедру взволнованные и согретые святыней того, о чём будем говорить, с чувством страха за спасение своё и своей паствы, с внутренней потребностью сказать вот это-то и то-то, скорее сказать, спасти, спастись.

Нет, нет, нет.

—526—

Не обижайтесь Христа ради, отче, ведь понятно, что я больше всего о себе говорю, себя обвиняю; может другие и не так, как я; вас я не слышал и в душе вашей не был. Больно только.

– Да что, уж, врать-то; правду, конечно, говоришь ты, только не договорил кое-что. В этом, конечно, всё дело, гореть и верить; горишь, так разъяснишь, только вывод то твой суров очень. Не горишь, так и не говори, да говорить то мы обязаны не только благочинным, а самим Господом. Но правда и то, что такая проповедь, о которой ты говоришь „грех“. Так как же быть, неужели уж и выхода нет?..

– Нет, выход один: стать святыми, перенести Евангелие на скрижали своего сердца, загореться тем огнём, какой хотел „воврещи на землю“ Христос, – так ведь это не по нашим силам.

– Ну вот и неправда. Исход есть и научиться говорить, без боязни погубить своих „детей“ этим словом, – есть. Попробуйте почитать мужикам что-нибудь о том, как поднять урожай. Может они тебе не поверят или по косности не сделают ничего, но уж уйти, не дослушавши книжки до конца, не уйдут. Почему? А потому что тут их затронуло за живое, задело за их вечные мысли, которыми они живут и движутся. Неужели в проповеди невозможно тоже? Здесь нужно помнить старый, очень старый совет: „говори не в пространство, а людям“.

Один богач много говорил поэту Соути о развращённости бедняков, о их лживости, испорченности, лени. Поэт провёл богача по улицам города, показал голод, нищету, болезни и скорбь живущих „на дне“, и богач умолк. Пройдите по деревне, обойдите все избы, всмотритесь в эту жизнь, в эти кошмары неверия, жестокости, в затаённые уголки горячей веры, любви, и вы заговорите так, что вас будут слушать, хотя бы были косноязычны и немы. Вы не переменитесь, конечно, сразу, но вашу душу заполонят те самые темы и вопросы, какими живут в этих избах с узенькими окнами. Вы совсем не знаете души, их мыслей и говорите им то, что ничуть не затронет их души, не заденет никаких больных струн. Зачем же они будут слушать у вас то, что их не касается, что

—527—

говорится не о них и не для них? Говорите вы о тех ранах, которые вы видели, болейте на кафедре о гибели тех душ, которые тут же, откройте, завесу с тех уголков, которые всем известны, и вас станут слушать, не уйдут от кафедры, потому что услышат речь о себе...

„Душа человека сложная система колёсиков, как в часах, рассуждает Гоголь, троньте верхнее колесо, часы не пойдут. Нужно найти то, которое управляет ходом, заденьте его, оно заденет само второе, третье, и, наконец, последнее верхнее“. И в душе мужиков не всё так просто. Заговорил о пьянстве, воровстве, и конец. Нужно пойти в глубь, там отыскать какое-нибудь основное колёсико, такую мысль и чувство, которое всё всколыхнёт, двинет весь механизм, и без подсказок выведет из самой души человека ту истину, какую мы хотим вложить сразу. И, конечно, для того, чтобы двигать внутренние, а не верхние колёсики, нужно знать души до глубины их, знать то, что их волнует, интересует, где в душе те укромные уголки, на которых можно сеять.

Пусть вы и не заинтересованы в хорошем сборе хлеба с вашей нивы, страстно, до конца (хотя это нужно для делания очень), всё-таки при этих условиях вас слушать будут, и урожай будет, хоть не во 100, а в 30. В меру вашей силы. А когда мы вовсе не страдаем гибелью наших детей, но и не знаем, о чём с ними говорить, то действительно, незачем и говорить. Те, которые уходят от нашей кафедры, правы. Они понимают, что мы говорим не им, а в пространство.

Речь батюшки о причинах неуспеха нашей проповеди не всем понравилась.

– Жестоко слово сие и кто может понести его, – начал один из них говорить в ответ на речь первого оратора. Значит, в самом деле, лучше уж ничего не говорить. Бремена тяжкие и неудобоносимые вы возлагаете на нас. Любить Евангелие или по крайней мере уметь входить в человеческие души, разве это не одно и то же, т. е. не одинаково трудно? Конечно, при этих условиях, как сказал о. Алексей, сумеешь заставить слушать, но не значит ли это молчать десятки лет, пока приобретём право, дар и силу говорить. А нам должно говорить. Нельзя отклады-

—528—

вать. Легко ли переродиться, полюбить пасомых или их узнать и проч. проч.?

Удобнее верблюду в игольные уши пройти.

– Легко, просто, совсем просто, заговорил из толпы седой священник, „дедушка“. Просто вместе с ними жить надо; приладиться к их жизни, к избе. Ну, коль хотите из любопытства, только настойчивого, упрямого, всматривайтесь в жизнь избы, и у вас явится знание, а за знанием и жалость к ним, и эта жалость святой ноткой войдёт в ваше слово и привлечёт к вам и Богу слепые души. Не брезгуйте только, войдите, говорю, в избы и поживите душой с ними, и все полюбите, против вашей воли полюбите и срастётесь с ними, с своими чадами в Боге. Полюбите, полюбите. Понять значит прощать, говорить одна французская поговорка.

Узнать близко, войти в душу, в злую или добрую, всё равно, всегда значить простить, понять и полюбить. Я так верую.

Дедушка священник остановился, подошёл к окну передохнуть.

Вот расскажу я вам, что со мной было, когда я пастырствовал первый год, – начал было он снова, и вдруг прервал себя.

– Подите, подите сюда, вот вам и проповедник. Поучитесь-ка...

Среди улицы действительно происходила поучительная сцена. Баба с заплаканным лицом пыталась задержать мужа, который направлялся, очевидно, в казёнку. Около неё плакал 6-летний мальчонка, придерживавшийся за подол матери.

– Уйди ты, говорят, уйди… ушибу, – пьяно повторял мужик, отталкивая жену.

Та не отступала. Неожиданно она нашла помощника. К группе подбежал Митя, „Божий человек“, дурачок или „юродивый“, с детскими светлыми глазами и наивной улыбкой...

– Дядя, домой иди, плачет, – залепетал бессвязно юродивый, опять плачет. – В то же время рукой он ласково гладит мальчугана.

– Ну, чего ты дурак, прикрикнул мужик....

Баба снова навзрыд заплакала.

– Дядя, домой. – Митя схватил за полу мужика, спря-

—529—

тал в неё лицо и, то же по-детски плача, всхлипывая, продолжал свою проповедь:

– Дядя, домой. Бог-то-Бог...

– И Ванька, Ванька просит...

Митя снова обнял мальчонку, и тот доверчиво припал к нему.

Мужик смущено остановился. Подумал и повернул домой.

– Да... видишь ты... проповедник... Зрители (священники) больше не возобновляли разговора, они думали над этим удивительным примером силы любовного слова. Почти немой, с лексиконом во сто, двести слов, почти идиот, только с большой жалостью и верой в то, что Бог смотрит, „Божий человек“ сделал то, что едва ли удалось бы и священнику. „Мудрость премудрых посрамлю“, заревел диакон с большим басом.

– Будьте, как дети... продолжал точно про себя песнь дьякона „дедушка“ священник. Это нужно, должно быть, не только для того, чтобы войти в царство Божие, а и для того, чтобы туда вести.

– Да, нужно верить в своё слово, оно всесильно, когда чувствуешь, что истина слова дорога тебе, как спасение, или по крайней мере чувствуешь, что тебе жалко тех, кому говоришь, больно за них и хочется спасти их, приподнять твоим словом... Помоги нам Бог“²⁵⁹¹...

Взгляд автора на задачи проповеди так верен, правдив, понятен, полон жизненности, что едва ли ещё нужно его как-либо комментировать. Всё, что ни говорит автор, так знакомо и близко сердцу каждого из нас. Каждый, читая его строки, если будет вполне искренним и найдёт мужество сказать правду открыто, несомненно скажет, что ведь это он меня имеет в виду, говоря о достатках и недостатках современной проповеди. Нет понимания духа Евангелия, нет правды, нет веры, нет жизни, нет искренности, нет настоящей любви, нет стремительности, нет жгучески чувства... Одна почти сплошная схоластика, мертвечина, от которой просто умереть

—530—

даже можно. Задыхается от неё сам проповедник, а о слушателях уж не остаётся ничего и говорить. Как всё это хорошо знакомо нам...

Автор говорит только о характере проповеди, обращённой к крестьянам. Но его взгляды имеют полное своё значение и для тех проповедников, которые говорят не крестьянам. Нужно только переставить некоторые термины из его беседы. Вместо „пойди в избу“, нужно сказать: „пойди в хоромы“, вместо вникни в жизнь мужика, нужно сказать: „вникни в жизнь городского жителя, интеллигента, барина“ и т. д.

И коренной недостаток городской проповеди заключается в том, что она говорится в „пространство“, а не живым людям с их скорбями, радостями, заботами, невзгодами, томлением духа. Она имеет в виду какого-то метафизического, отвлечённого слушателя, какого-то общечеловека. Ни чьего сердца она не касается, ни к кому она не обращена. И стоит наш слушатель, полный изумления, не зная, к кому же собственно обращается проповедник и почему говорит он то, что говорит.

Эразм Роттердамский, отмечая недостатки средневековой проповеди, говорил: „проповеди не имеют связи ни с небом, ни с землёй“. Многие и из современных проповедников едва ли далеко ушли от этого тяжёлого упрёка. И теперь многие, особенно те, которые не заглядывают в „избы“ своих пасомых, говорят то, что не имеет связи „ни с небом, ни с землёй“. Один мой знакомый, недовольный современной проповедью, говорил однажды мне.

– Ваша проповедь, как часослов...

Я вас не понимаю, – сказал ему я.

– Ничего непонятного тут нет. Часослов вот уж сколько сот лет дьячки читают с одинаковым чувством полного безразличия...

– Недаром кто-то из писателей (Щедрин) сравнил дьячков с трубой, через которую только пролетают звуки, не задерживаясь в ней ни на минуту. Только пролетают... и притом все одни и те же звуки. Вот и в проповеди то у вас все также бывает. Говорят вечно одно и то же. Говорят с полным безразличием. Дело доходит до того, что батюшка забывает, что он недавно из-

—531—

вестную проповедь лишь читал и снова ею назидает своих слушателей. А сколько таких батюшек, которые из года в год читают всё один и тот же сборник проповедей? Его слушатели начинают уже наперёд знать, о чём будет батюшка читать в следующее воскресенье.

Многие говорят проповеди только на известные церковные события: на Воздвижение, Казанскую, Смоленскую, Введение и т. д. И это из года в год, вплоть до своей смерти. А там приедет другой новый батюшка и снова начнёт то же самое, и опять вплоть до своей смерти... Разве это не часослов?.. И кажется, нам со стороны, отнимите у вас праздники, и вам станет не о чем говорить. Тогда иссякнут у вас все источники вашего красноречия... А между тем жизнь с её кричащими запросами остаётся без всякого ответа. Стонут люди, взывают к небу, мечутся по лицу земли, топятся, стреляются, вешаются, бросаются под поезда... А там в храмах из года в год рассказывают всё о Смоленской, Казанской, Троеручице и т. д. Поверьте, ведь это даже жестоко...

Недавно умерший, весьма выдающийся, учёный архипастырь говорил мне о некоторых современных проповедниках.

– Выйдет на кафедру проповедник, станет говорить проповедь на какую-либо евангельскую притчу. И странное дело... Пока он читает притчу по Евангелию, я всё прекрасно понимаю. Как только начнёт её объяснять, я начинаю всё менее и менее её понимать. Потом под конец уж в ней я совершенно ничего не понимаю.

Вот наше пояснение слова Божия. Вот наше упрощение евангельских истин. Вот наше приближение их к пониманию слушателей...

Здесь то и заключается разгадка того, почему у нас бегут от таких проповедников. Ведь подобная проповедь действительно не имеет к слушателям никакого отношения. Она не даёт им ни правды, ни веры, ни искренности... Чему же учиться у такого проповедника? Лучше убежать от него, чтобы не оскорбить своего слуха и нравственного чувства, слушая и видя, как оскорбляется самим проповедником Божия правда и истина. Здесь же простая разгадка и того, почему некоторых проповедников слу-

—532—

шают с величайшим вниманием, радостью и слезами, даже бегают за такими служителями слова.

Ведь никого не научишь тому, чего сам не знаешь. Никому не дашь того, чего сам не имеешь. Бедняк не может сделать вас богатым или зажиточным человеком. Ещё меньше может дать вам золоторотец. Больной и немощной человек не может послужить вам. И в проповедничестве дело обстоит не иначе. Только тот может дать, кто сам что-нибудь имеет в своей душе. Разумею не фарисейство, а настоящую евангельскую чистоту жизнепонимания и жизнеустроения. Кто же говорит, чтобы только говорить, пусть лучше не появляется и на кафедре: молча он больше принесёт пользы своей пастве. Правда, он может обмануть своих слушателей. Некоторые могут прийти к нему на его призыв. Но долго ли они останутся при нём? Бедность и духовное убожество не скроются от пришедших к нему. И вот, не найдя у него того, чего они искали, побегут они от него с прежней мучительной скорбью в душе. Больше их едва ли уж он обманет. Это всё равно, как если бы какой-либо бедняк стал на перекрёстке шумных улиц большого города и стал бы всем кричать:

– Идите все ко мне, я сделаю всех вас богатыми...

Многие бы устремились на его зов. Но достаточно было бы им посмотреть на своего благодетеля, чтобы навсегда бежать от него в сторону, может быть, даже с проклятиями...

Ненужно никогда забывать, что пастырь учитель – вестник воли Божией, если хотите, даже пророк. Церковная кафедра – место откровения Божия, место слышания Божией правды. Отсюда и слово проповедника должно быть словом вестника, посланника Божия и пророка Божия. Как завидна эта священная высота церковной кафедры... Но и как опасна она... Сколько нужно иметь духовных сил, чтобы достойно всходит на неё... Недаром говорит писание: „проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением“.

VI.

Статью под заглавием: „Евгений Берсье, как проповедник“²⁵⁹², можно считать более подробным и обстоятель-

—533—

ным ответом на вопрос о том, каков должен быть проповедник на действительной своей службе интеллигентному культурному обществу, в отрешении от своих загробных идеалов, не в случайном разговоре только о задачах проповеди в уютном уголке какого-либо гостеприимного сельского батюшки, а на самой церковной кафедре, в пылу скорбей, радостей и туги сердечной о своей пастве.

Кафедру Евгения Берсье всегда окружала масса слушателей. У ног его собирались и объединялись люди самых различных общественных положений, различных религиозных, моральных и политических убеждений. 34 года пастырского самоотверженного служения сделали его имя известным не только в пределах Франции, но и далеко за пределами её. Его проповеди были переведены почти на все языки. Это имя ещё и до сих пор остаётся популярным не только на его родине, но и далеко за границами её. Слово этого замечательного церковного оратора ещё долго, долго будет будить благодарную память в сердцах не только тех, кто был непосредственным его слушателем, но и тех, кто знакомится с ними много лет спустя после его смерти, кто чужд его родине, далеко не разделяет всех его религиозных убеждений. О смерти Евгения Берсье Прессансе пишет: „редко чья-нибудь смерть возбуждала такую неподдельную печаль, чувство „какой-то тягостной тайны“, как смерть Берсье, и редко чьё-либо погребение привлекало такую массу почитателей, как было при погребении знаменитого французского проповедника“.

Проповедническая деятельность Евгения Берсье заслуживает особенного внимания.

Переживаемое проповедником время характеризуется, как эпоха глубокого потрясения и перелома. „Нигде не заметно ни великих стремлений, ни могучего одушевления: повсюду разлагающий анализ и самая беспощадная критика“²⁵⁹³. Все устои жизненные подвергнуты критике в лагере передовых людей, которые хотят стать „выше добра и зла“, хотят быть оригинальными хотя бы ценой очевиднейших нелепостей и парадоксов. Хвастаясь тем, что они „сожгли и разрушили всех богов“ ²⁵⁹⁴, освободили себя и

—534—

других от тех рабских цепей, в которых держат человечество „предрассудки“, они „нашли в другом месте только бесплодную землю да зыбучий песок, на котором нельзя ничего укрепить и воздвигнуть“²⁵⁹⁵. Как страдают от этой „переоценки ценностей“ и верующие, устойчивые люди... „Что может быть печальнее, горче, как видеть камень по камню разрушающееся святилище, где небо разверзалось перед вами“²⁵⁹⁶?.. „Истинный лик Христа извращён, принижен, уменьшен“²⁵⁹⁷. В Нём не видят уже более Бога-Спасителя, а только лучшего и великого человека“²⁵⁹⁸. „Каждое поколение, каждая партия, сообразно своим вкусам и увлечениям, навязывает Ему свой язык, свои чувства, свои стремления: Его Евангелие трактуют, как и произведение какого-либо писателя“²⁵⁹⁹. „В действие благодати едва верят“²⁶⁰⁰. В самой ограде Церкви не стало одних только единомышленников. Для некоторых вера не составляет коренной основы жизни и деятельности, а нечто в роде „поэтической приправы“ к их декадентским и сентиментальным грёзам... Они предпочитают оставаться при своих поэтически-неясных порывах в область всего сверхчувственного, при своём слащавом и нездоровом млении²⁶⁰¹.

Крупные недочёты в области религиозных убеждений вызывают ещё большие недочёты в области жизни и житейских отношений. Не стало у людей устойчивости. Большинство живёт двумя диаметрально-противоположными жизнями: жизнью для Бога и мира. „Лица, сегодня вдающиеся в набожность, вчера носились в вихре света с его тлетворным дыханием; сегодня они приносят покаяние, а завтра забывают о нём, сегодня дают милостыню, а завтра мечтают о неправильных приобретениях, чтобы ничего не потерять в общественных удовольствиях и удоб-

—535—

ствах жизни“²⁶⁰². Эта общественная болезнь создаёт совершенно развинченных и ни к чему не способных, переутомлённых людей, неспособных на серьёзный труд, и это поистине – „слабые дети расслабленной эпохи“²⁶⁰³. Мир ближних для таких людей почти совсем не существует.

Рядом с ними прозябает ряд людей, которые хотя и делают добро, но исключительно по расчёту, из страха ответственности там, в далёком загробном мире. Их заботы о спасении своей души нимало не отличаются от забот чиновника о прокормлении своей семьи или от забот купца об умножении своих капиталов. Их отношение напоминает собой биржевое соглашение, биржевую сделку, по которой одна сторона должна выплатить другой „точно и по расчёту“, копейка в копейку. Они не сознают нравственной необходимости свободно, всем сердцем принадлежать Богу. „Они высчитывают перед Богом количество своих добродетелей, не думая, что уже одна гордость уничтожает всю заслугу их добрых дел“. „Они отходят требовать себе законного места в обществе святых, – в том бесконечном свете, где царствует Бог, – идут и не знают, что один взгляд Праведного Судии, осветив страшным светом глубину их нравственной жизни, был бы достаточен их осудить“²⁶⁰⁴.

Если такая путаница царит в жизни, то не меньшая путаница замечается и в теоретических мнимонаучных выводах о христианской морали. Личного живого Бога для многих не существует. Свобода воли – абсурд. Каждый поступок человека – результат влияния характера, расы, условий жизненных. Лечебница должна заменить тюрьму, сострадание – правосудие“²⁶⁰⁵.

Не лучше позитивно-натуральной школы и сентиментальный аномизм. „Из идеи о Боге он сделал нечто изнеженное и женственное“, а из Его милосердия – снотворный напиток, приводящий к самому беспорядочному разгулу. Бог – любовь. Что за дело Ему до наших слабостей и заблуждений? „Чем и как ограниченные люди могут на

—536—

рушить ясное спокойствие Всемирного Существа? Оставьте же ваш суд, ваши обвинения, ваши анафемы“. „Бог любовь – итак мы свободны мыслить, действовать и любить по-своему“. „Долой нетерпимость, небо открыто нам всем“²⁶⁰⁶.

Социал-демократия, проповедующая „равенство общей сытости“, при совершенно безразличном нравственном настроении, заменила для многих всё: и Бога, и Христа, и евангельские истины, и обещания Церкви“. Они возмущаются, богохульствуют, привыкают жить без Бога и вечной надежды, они говорят религии прямо в лицо: „ты мне не нужна“²⁶⁰⁷. Они не вздыхают о блаженстве на небе, говорят, что небо они предоставляют „ангелам и глупцам“. Их небо здесь на земле. „Печальные учения, которым они расточают свои рукоплескания, отнимают у них всякий нравственный облик, лишают их доступа к небу, заключая их жалкое существование в тесные рамки бессловесных животных“²⁶⁰⁸.

Вот аудитория, перед которой должен был выступать с словом назидания Евгений Берсье. Тяжёлая лежала на нём задача. Как многие бы из нас бежали в его положении с завидной высоты церковной кафедры. Евгению Берсье приходилось бороться со всеми отрицательными сторонами современной, да ещё западной культуры, глубоко проникшими в жизнь, заполнившими во многих случаях её всю до последних мелочей. Здесь не помогла бы никакая схоластика, как бы она ни была хитро и тонко сплетена. Здесь не помогли бы никакие туманные беспочвенные рассуждения о смирении, терпении и т. п. назидательные речи. Здесь не помогли бы и никакие назидательные источники, пособия и авторитеты, какими бы славянскими буквами они ни были выписаны, расписаны и написаны. Здесь нужно было противопоставить внутренней почти непреодолимой силе заблуждающихся людей такую же внутреннюю силу, мощи убеждения неверующих – мощь убеждения верующего, антихристианственности – христианственность, заполняющую собой все жизненные отношения людей, начиная от самых ничтож-

—537—

ных её сторон и кончая самыми крупными. Здесь нужно было говорить в духе современной цивилизации, образами этой цивилизации, её языком. Никакой другой язык не был бы для неё понятным. Никакие архаизмы схоластические здесь не помогли бы проповеднику. Никакие образы, хотя бы давность их измерялась тысячелетиями, хотя бы они принадлежали великим святым людям, не были бы полезны здесь.

Секрет успеха проповеди Евгения Берсье заключается в их глубокой жизненности, современности и искренности. У Евгения Берсье вы не найдёте ни одной проповеди, которая была бы обращена „в пространство“, к „мифическим слушателям“, шла бы мимо жизни. У него вы не найдёте не только не одной такой проповеди, но даже и ни одной подобной тирады. Он не говорил о смирении, взятом в отвлечении, вне времени и пространства. Он не выхватывал без всякого плана и всякой цели различные догматические истины и не „изводил“ своих слушателей поразительным хитрословесным сплетением всевозможных ненужных отвлечённых премудростей, не томил слушателей безжизненным, мертвенным, ужасным схоластицизмом. Он вещал с своей высокой кафедры только правду жизни, его слово касалось болезней и скорбей, радостей и успехов его слушателей. Падая с высоты в низину, оно было добрым семенем пахаря, брошенным на добрую почву, а не на воздух или в трущобы и по дорогам. Падая не на дороге, оно естественно было творческим словом, будило в душе человека лучшие силы и влекло на тот просвет небесный, какой перед каждым из нас постоянно светится хотя бы и в самых минимальных размерах.

Благодаря этому жизнь паствы Евгения Берсье вся проходит перед нашими глазами со всеми тёмными и светлыми сторонами. По его проповедям можно составить прекрасную характеристику общества его времени. Они – живая история людей того времени. Это не проповеди, которые „не имеют ничего общего ни с небом, ни с землёй“, а потому могут быть отнесены с одинаковым правом к различным эпохам и народам, как проповеди вневременные и внепространственные. По ним будущий историк

—538—

несомненно может и будет писать историю французского общества.

Евгений Берсье неустрашимо выступил в борьбу за Христа, Которого любил горячо и беззаветно. Безбоязненно всходил он на церковную кафедру, всходил не затем, чтобы робко заискивать у своих противников, а, чтобы силой своего слова властно покорять себе сердца всех людей. И его слово, полное силы и одушевления, глубины и остроты, свежести и жизненности, нежности и ласки, действительно смиряло толпу, заставляло её опять идти к Христу. Всё, что многие из его паствы не понимали или прямо даже отрицали в Евангелии, он защитил, разъяснил и опять ввёл в жизнь и быт мятущихся людей.

Вот он говорит об „историческом христианстве“. Христианство – могучий источник всякого творчества и прогресса. „Евангелие до бесконечности расширило мысль, надежды, стремления и привязанности человека, что нет другого учения, которое бы открыло человеческому духу бо̀льшую перспективу развития, что сама наука, искусство и государственность только тогда и преуспевают, когда следуют за солнцем христианской истины в её восходящем пути“²⁶⁰⁹. „Бросьте взгляд на карту всего земного шара. Где нравственная жизнь, прогресс, цивилизация, наконец будущее? Там, где пронеслось слово Галилеян, где оно вошло в ум и сердце народов. Всем, что в нём есть лучшего, настоящий мир обязан этой горсти людей; наши верования и нравы проникнуты их влиянием. В то время, как древний мир разлагался всё больше и больше, так что в апогее своей цивилизации был не более, как остывшим холодным трупом, в обществах христианских является скрытая жизненная сила, которая противостоит всему и которая, после 18 веков, на всё распространяет своё победоносное влияние. Вера этих Галилеян так смешалась с нашей жизнью, что вы не можете их разделить. Она в наших законах и их преобразует и совершенствует, она в наших нравах и спасает их от порчи, которою |грозит заразить их современное язычество, она в нашей семейной жизни, в том нежном

—539—

и святом уважении, которым окружена супруга христианина и его дитя, она в наших чистых радостях, которых не заклеймил эгоизм, она в сочувствии, постоянно увеличивающемся в пользу бедных и обездоленных людей на земле, она в утешении, распространяемом Евангелием на наши страдания, она в словах жизни и неумирающей надежды, которую мы пишем на могилах наших усопших, она в нашей совести, возмущающейся несправедливостями и мерзостями, она везде. И учитель сказал истину, обращаясь к ученикам: „вы соль земли“. Всё, чем владеет высшее, доброе, святое, чем владеет мир, источник той жизненной реки, которая приносит миру возрождение, утешение и надежду – не в науке, а в глубинах религиозного откровения“²⁶¹⁰. „Только Христос приносит народам жизнь и душам мятущихся людей мир. Только Он поставил нравственный мир на его правильную, настоящую ось. Только Он открыл и освятил в лице своём новую тайну жизни, которую никогда не знал естественный мир, которая и до сих пор незнакома естественным друзьям человечества“²⁶¹¹.

Берсье защищает христианство от нареканий на него, будто бы оно проповедует только „пассивные идеалы“. Для раскрытия этих мыслей он произносит свою чудную речь о смирении.

Обвиняют христианство в том, что оно проповедует только „загробные идеалы“. И здесь Берсье выступает с словом назидания. Ницше в данном случае произносит замечательную фразу по адресу церковных идеалов: „зарывание головы в песок небесных дел“. Берсье неподражаемо прекрасно опровергает с кафедры эти заблуждения относительно христианства, присущие не только неверующим, но иногда и глубоко верующим, находящимся в самой ограде церковной и даже больше того, в самом святилище, в качестве первостоятеля общины.

„Где вы видели, говорит проповедник, чтобы христианство учило нас презирать или даже небрежно относиться к земле? и ко всему тому, что с ней связано? Напротив,

—540—

оно приказывает нам действовать на земле, правда, не отдаваясь ей всецело. Земля не есть и не может быть целью христианина, но она театр его деятельности, то самое место, где подготовляется его вечная будущность. Презирать настоящую жизнь... Но она первый акт вечной жизни. Христиане, что вы можете презирать на земле? Время? Но вы должны „искупать“ его. Природу? Но вы находите в ней отпечаток Бога. Тело? Но вы должны уважать его, как храм Святого Духа. Ваши способности? Но они созданы для бесконечного прогресса. Работу? Но это ваш закон. Прогресс? Но вне христианских наций он не существует. Поднятие духа бедных и обиженных? Но и служа их делу, Евангелие объявляет, что вы служите самому Христу. Поступки благородные, возвышенные, великодушные? Но св. Павел специально говорит, что они должны составлять предмет ваших мыслей“²⁶¹².

„Предполагают, что если я гражданин небес, то я буду небрежно относиться к земле. Зачем? Зачем противопоставлять эти две жизни, которые, как учит св. Писание, составляют только одну жизнь вечную, начинающуюся здесь на земле для того, чтобы расцвести за покрывалом? Что же? Потому что я верю в высшую победу справедливости и добра на возобновлённой земле, я с меньшим усердием буду стремиться к ней теперь? Потому что я вижу в бедном невольнике своего брата в вечной славе, я здесь останусь хладнокровным, видя его страдающим, презренным? Потому что для меня вечное блаженство будет заключено в гармонии освящённой души, я с меньшей энергией буду восставать против зла и грязи? Но усматриваете ли вы, что именно в этом я черпаю силу в часы ослабления бодрости духа при моём падении? Что сталось бы с моими надеждами, чувствами, трудами, если текущий час должен унести все с собой? Ради чего отказываться от того, что представляется непосредственным счастьем и совершенным бесконечным блаженством? Теперь ограничим наш горизонт, возьмём от настоящего часа всё, что он может дать нам, будем наслаждаться, ибо завтра мы умрём. Напрасно будут говорить

—541—

о высших порывах, бесконечных стремлениях человеческой природы. Эти порывы умрут скоро, если у них нет вечности, подобно тому, как умирает растение, без воздуха и ясного неба. Нет, если я должен удовлетвориться этим светом, если вместо того, чтобы перейти через него, я должен в нём остаться, если эта земля есть одно моё отечество и одно моё наследство, жизнь для меня не имеет больше смысла. Она остаётся для меня загадкой настолько же жестокой, насколько непонятной, и нужно написать на её пороге печальные слова, которыми ап. Павел резюмировал состояние язычников своего времени: „без Бога, без надежды“. Напротив, откройте мне вечность и скажите мне, что жизнь есть только путешествие, дорога вперёд, и что меня ждёт другое отечество, тогда я в состоянии всё начать и предпринять, и горькое сознание суетности исчезает во мне. Я могу действовать, может быть, без успеха, сеять на почве неблагодарной, но я знаю, что мои жертвы, мои работы и слёзы суть те семена, которые дадут ростки в тот день, когда войдёт Солнце мира незаходимое. Я могу любить ближнего в присутствии смерти. Я знаю, что она погасит эти сочувствовавшие мне взоры. Но в моём сердце остаётся бессмертная надежда, которую я и могу противопоставить раздирающей душу действительности. Итак, настоящая жизнь везде и всегда понимается, и освещается только светом вечности“²⁶¹³.

С такой же несокрушимой силой говорит Берсье против проповедников независимой морали, адогматистов, детерминистов, капиталистов, революционеров. И о чём он ни говорит, говорит всегда необыкновенно увлекательно, живо, убедительно и победоносно. Приведём ещё несколько строк из его чудных проповедей на современные темы.

Защитники безрелигиозной культуры проповедуют разъединение нравственности и религии. Но это немыслимо. „Скорее можно отделить ветку от дерева, луч от солнца, реку от источника, чем христианскую нравственность от христианских догматов“²⁶¹⁴. Связь догма-

—542—

тов с нравственностью неразрывная, органическая. Каждый догмат заключает в себе непременно какую-либо высокую нравственную идею и является для неё основанием, почвой“. Нет в христианстве ни одного догмата без какой-либо нравственной заповеди. „Подобно тому, как нельзя указать такой части человеческого тела, из которой не вытекала бы кровь, так же точно нельзя указать такого евангельского учения, из которого живой плодотворной струёй не исходила бы нравственность. То, что меня более всего поражает в Св. Писании, – это практический характер его наставлений. Здесь нет ничего метафизического, вы не найдёте в нём ни одного чисто философского определения Бога. Бог проявляется здесь только в делах своих“²⁶¹⁵. Красноречивым доказательством этого может служить настроение верующих и неверующих людей. Живым примером этого может также быть самая благородная школа древней морали – стоицизм, служивший холодному, величавому идеалу долга, – „этому медному идолу на деревянных ногах“, – и в то же время по какой-то ужасной логике, удивлявший мир огромным числом своих учеников, кончивших самоубийством²⁶¹⁶. „История открывает одно грустное обстоятельство, что часто люди, которым покланялось человечество, презирали его самым глубоким образом. Нет ничего легче, как припомнить слова Фридриха 2, Вольтера, Наполеона, в которых заметно кровное презрение к ближнему“²⁶¹⁷. Такова естественная мораль, освобождённая от своей догматической основы, веры в Бога и жизнь „ради Христа“.

Любопытны и те строки Берсье, где он говорит о служении ближним. Берсье держится древнего правила, что христианин должен служить Богу в лице бедных и падших, – „этих преимущественных клиентов Церкви“, как он весьма удачно и справедливо выражается. В прекрасной характеристике Берсье вскрывает эгоизм, чёрствость и внутреннюю замкнутость людей, погруженных в опыты наблюдения над своей личной совестью, съужи-

—543—

вающих дух Церкви до борьбы с собственными грехами, совершенно равнодушно и безучастно относящихся ко всему земному, „под предлогом беспристрастия доходящих до эгоистического покоя и думающих, что таким путём они принесли на грешную землю чувствования гражданина небес“²⁶¹⁸. „Они высказывают полное равнодушие ко всему земному. Заранее помещают себя на небе, совершенно безразлично относятся ко всему великому человеческому“. Этих заблуждений и крайностей истинное христианство не знает²⁶¹⁹. И это вполне справедливо.

Я не буду более приводить доказательств того, как живо и умело отзывался с церковной кафедры на все злободневные вопросы Берсье. Достаточно, думаю, и приведённых.

Автор рассматриваемой нами статьи высказывает следующее пожелание русским пастырям по отношению к выдающемуся французскому проповеднику. „Личность Берсье и его проповедание так своеобразны и интересны и в то же время проливают такой ясный свет на условия действенности всякого вообще проповеднического слова, что по праву заслуживали бы особого внимания с пастырско-гомилетической точки зрения. Нам казалось бы даже, что в настоящее время, время более спокойного, хотя не менее настойчивого обсуждения вопроса о слиянии Церкви с интеллигенцией, о необходимости создания у нас особой, приноровлённой к средне-интеллигентному читателю духовной литературы, внимательной к тому, чем живёт, о чем думает, что читает, к чему стремится наше светское общество, особенно благовременно будет вспомнить о том ораторе, проповедь которого была современной в самом лучшем и точном смысле этого слова, кто имел счастье видеть приведёнными к своему алтарю людей всех господствующих направлений века, кто обладает поразительным уменьем „оживлять замирающие души человеческие“ и призывать их от хаоса суеты мирской к радости веры и разумной жизни по вере. Не следует смущаться тем, что Берсье принадлежит к инославному церков-

—544—

ному обществу“. Его проповеди свободны от всех вероисповедных крайностей и разностей²⁶²⁰.

Мы с величайшей охотой присоединяемся к этому пожеланию автора, но с некоторыми ограничениями. Мы думаем, что оно для большинства ещё совершенно преждевременно. В самом деле, где мы найдём такую аудиторию, которая, слушая проповеди в стиле и духе Берсье, могла бы всегда понять проповедника? Да и где мы найдём в достаточном количестве таких пастырей, которые могли бы говорить, как говорил и писал Берсье?

Мне думается, что нам придётся ещё долго ждать того времени, когда мы будем в состоянии так же говорить, как говорил Берсье. Нужно ждать того времени, когда просвещение широкой волной разольётся по лицу русской земли в ширь и в глубь, и станет неотъемлемым достоянием народа, руководящим началом в его жизни, когда падут внешние авторитеты, и люди будут жить внутренними началами, носить веру в Бога и в жизненные устои в своей груди и в своей совести. Теперь же проповеди Берсье не могут пока выйти за пределы тесной, немногочисленной аудитории вполне просвещённых людей, нашей передовой интеллигенции. И это понятно. Мы хотим пересадить на свою почву то, что выросло и созрело в стране, которая далеко опередила нас и своей культурой, и своим просвещением. Ясно, что её кафтан нам будет не по плечу²⁶²¹.

Итак, будем ждать того времени, когда книжная мудрость у нас перейдёт из книгохранилищ с книжных полок и из старых фолиантов, в кожаных переплётах, в душу каждого человека и станет его внутренним неотъемлемым достоянием. Тогда и проповедь наша изменится существенно...

VII.

Нам пока ещё не только Берсье с свободой и широтой своих воззрений не по плечу, но и даже самая то обыкно-

—545—

венная, простая, почти первобытная проповедь не по плечу. Вот вам и доказательства этого.

В последнее время снова в литературе подняли вопрос о „живом слове“. Проф. Тареев высказывается всецело за „живое слово“. „В основе теории писаной проповеди, – говорит он, – лежит совершенно ложный взгляд на христианскую истину, как на книжную мудрость“, воспитываемую „книжной школой, отчуждённой от жизни“. „Проповедь по тетрадке есть насаждение искусственное, которое воспитано обильным трудом в течение продолжительного времени. Книжная школа – вот первая рассадница такой проповеди. В ней усиленно приучают к письменному выражению мыслей, отучая от живой речи. В ней приучают смотреть на проповедь, как на сочинение. Она создала проповедников, которые научаются сочинять проповеди прежде, чем они сами начинают переживать в жизни христианскую истину, для которых христианская истина есть истина книжная, отвлечённая. В глубочайшей основе книжной проповеди лежит отвлечённый взгляд на христианскую истину, отсутствие духовной опытности, отчуждение от жизни. Обычай проповедовать в храме по тетрадке поддерживается условиями избрания наших пастырей, их приготовлением, характером их отношений к пастве, вообще историческими обстоятельствами и привычками, но никак не разумными... основаниями. Все возражения против устной проповеди проистекают только из недоразумения“. „Для пастыря проповедничество есть не упражнение в слове, а дело жизни, для него речь – средство живого общения. Для него говорить по тетрадке сочинённое столь же неестественно, как неестественно отцу ласкать и наставлять своего сына заранее сочинёнными словами по тетрадке; для него столь же странно думать о форме речи, об искусственном расположении мыслей, о выборе выражений, как и для посланника, спешащего передать весть, от которой зависит спасение города“²⁶²².

Седая старина, глубокая древность почти не знает наших хартий и свитков рукописных. „В древние времена христиан-

—546—

ства импровизация была главным видом проповедания. Знаменитейшие отцы Церкви говорили свои беседы большей частью без приготовления и не писали их на хартиях. Тетрадь с готовой проповедью тогда почиталась признаком неспособности к проповедничеству. Того не хотели и слушать, кто показывался на кафедре со свитком в руках. Миссионеры всех времён также импровизировали“²⁶²³.

Говорить ли в данном случае о Христе Спасителе? Вся земная жизнь и деятельность Спасителя была почти одной непрерывной проповедью и уж, конечно, не по тетрадке. У Спасителя не было какой-либо определённой кафедры или аудитории, в которой бы Он предлагал народу своё учение. Всякое место в Палестине было для Него и аудиторией и кафедрой. Вот слушает Его народ на берегах чудного Галилейского озера. Вот уходит он вместе с Ним в одно пустынное место, находившееся недалеко от Вифсаиды. Вот он слушает Его, располагаясь по склонам горы. То уходит вместе с Ним в северные пределы Галилеи, то переправляется по светлым водам Геннисаретского озера в мрачную Гавланитиду. Проповедует Спаситель в храме Иерусалимском, проповедует в купели Силоамской, на берегах Иордана, у колодца Иакова, на улицах различных городов, в домах богачей и бедняков, в синагогах иудейских. Он переходит из города в город с словом благовествования, обходит всю Палестину. И св. Апостолы не тетрадками уловляли целые годы различных людей в священную ограду Церкви...

Современный ложный взгляд на проповедь, как на кабинетную работу, убивает саму проповедь, перестаёт интересовать даже самих проповедников, ибо теряет всякий живой смысл. В самом деле, для чего говорить на воздух и в пространство? Для чего заниматься фарисеизмом? Для чего возлагать на плечи другим то, чего сам не несёшь? И вот „99% наших пастырей молчат“. Они не только не говорят речей в роде бесед Берсье, но даже молчат. Отсюда – религиозное невежество народа, отсюда – сектантство, отсюда – всевозможные заблуждения и сомнения, отсюда – наши блуждания и тяги в различные сто-

—547—

роны. И что же? Нам и эту простую и понятную истину приходится ещё защищать и доказывать. Приходится писать о „светобоязни“ и притом по отношению к таким людям, которые считают себя проповедниками и имеют печатные сборники своих проповедей...

Пока нашёлся ещё один только священник – идеалист, который честно и добросовестно откликнулся на призыв светского лица к „живому слову“. Это – священник о. Недельский, поместивший в Страннике весьма сочувственную и дельную, хорошую статью. Вот как рассуждает о. Недельский.

„Горька пилюля Тареевская“, но она как нельзя более благовременна. Нужно благодарить его, что он предупреждает русского пастыря и бьёт тревогу проснуться и пробуждает русского пастыря. Времена для Церкви теперь наступают тревожные. Без живого слова и полного глубокого убеждения, и веры, нельзя более показываться уже не только перед интеллигентным обществом, но даже очень часто и перед многими из простецов крестьян. Все жаждут слышать „живое слово“. Но его в православных храмах нет и храмы наши заметно всё более и более пустеют. С ужасом и откровенностью о. Недельский признаёт правдивость жуткой картины пустого храма в „Тревожной ночи“ В.В. Розанова. Вот эта картина.

„И ходит священник по храму и поёт: „хвалите, раби, имя Господне, имя Господне, хвалите, раби Господа“... А рабов-то и нет. Все они покинули храм. И опустел он. И эта пустота какая-то особенная, вековечная“. Боже Праведный! До чего мы дожили? Иеромонах Михаил говорит, что эта картина лживая... О, если бы лживая. О, если бы это была клевета. Но нет – это правда. Розанов мог быть в таком храме; и таких храмов на Руси, ах, как много. Там, где штунда, сектантство, „упорствующие“... там, да там ходят священники по храму и поют: „хвалите раби имя Господне“, а рабов нет и нет. Да и там ли только? – добавим мы от себя. Но да не смущается сердце наше. Они будут, будут. Господь пошлёт на ниву Божию людей новых, которые наполнят храмы. Пусть все пастыри исполнят совет г. Тареева, и храмы наполнятся. А пока великое горе объемлет сердце хри-

—548—

стианина. Сколько горя в том, что, может быть, тысячи православных христиан сошли в могилу, не зная Христа, а только св. Николая, Казанскую, Смоленскую, Троеручицу. Чем это не язычество? Да, характеристика гг. Тареевым и Розановым современного духовенства Православной Церкви нравственно гнёт человека к земле“²⁶²⁴.

О. Недельский упрёк проф. Тареева в отсутствии среди современных пастырей „живого слова“ распространяет и ещё дальше.

Он говорит: „смело и правдиво пишет г. Тареев и пишет не ради чего-нибудь, а во имя любви к Церкви. Но тяжело становится на сердце и хочется сказать профессору, что говорить о сельском или белом духовенстве не составляет особенной храбрости и заслуги, или „бранить белое духовенство“ значит „бить не по коню, а по оглоблям“... Неужели высшее духовенство безупречно и постоянно, без всяких послаблений своим немощам, говорит проповеди живой речью, не по тетрадке учительствует и подаёт назидательный пример низшему, а низшее упорствует, по своей злой воле не делает своего дела? Мы убеждены, что так печально дело стоит потому, что высшее и низшее духовенство признаёт такое положение нормальным“²⁶²⁵...

Так мало понимают у нас значение „живого слова“ в деле проведения христианских начал в жизнь паствы. Где же нам подражать западным проповедникам, для которых слово было всё?

Можно сказать и ещё большее. У нас в настоящее время не только многие не понимают значения „живого слова“ в деле пастырства и учительства, но не знают и его места в ряду различных пастырских обязанностей. Многие совершенно не подозревают, какое высокое место оно занимало в древнее время в ряду пастырских обязанностей и к чему приравнивалось. На эту тему у меня собран обширный церковно-исторический материал, проливающий необыкновенно яркий свет на великое дело

—549—

церковного учительства пастыря. Но об этом после, в недалёком будущем. А теперь от души пожелаем, чтобы идеи писателей о „живом слове“ победили бы непонимание их многими и стали достоянием всех современных пастырей. За „живым словом“ теперь несомненно великое будущее.

VIII.

Мы переживаем смутные дни. Теперь всюду тьмы всевозможных со-вопросников. Пастырь-учитель должен быть готовым дать ответ мятущимся людям не только в храме, но и в школе, и в доме, и в поле, и на улице, и на завалинке, – словом всюду, где только захватит его жизнь. Он ежеминутно должен быть готовым дать ответ всякому вопрощающему его. „Современная проповедь, сблизившись с действительной жизнью во всех сферах её направления, ставит задачей своей, разоблачив несостоятельность, ненормальность ложного направления жизни, указать путь истинный, каким можно спастись и в среде бытовой, общественной жизни, показать и научить, как должно и как можно жить по-христиански и в той самой обстановке, при тех самых условиях, в которых, силой естественного хода вещей, поставлены слушатели“²⁶²⁶. Проповедник, стоя близко к жизни, находясь на страже всех её течений, должен освещать светом христианства каждую в ней перемену, „следить за всеми новыми движениями и направлениями мысли в христианском обществе“²⁶²⁷.

Духовная жизнь теперь напряжена, кажется, до последней степени. Многие мятутся в поисках Лика Христова. Затронуты все жгучие церковные и христианские вопросы. Многие совершенно уж сбились с пути, не зная, куда им дальше идти. Тысячи рук простёрты к нам с мольбой – сказать им правду жизни, поведать тайну существования на земле. Перестраивается почти весь старый уклад жизни, наш быт, под влиянием новых культурных начал. Нам говорят: низведите небо на землю, чтобы мы видели вашу правду не только там в далёких заоблачных вы-

—550—

шинах, неведомых нам мирах, но и здесь на земле, в своей бедной и убогой жизни, с её мелочами и незатейливыми нуждами, радостями и печалями. Скажите нам что-нибудь и о земле. Ведь вечная, святая, совершенная жизнь начинается не со смертью только, а ещё здесь на земле. Жизнь во Христе, хождение во свете Христовом может и должно начинаться не на небе, а на земле. Евангелие дано и для земли. Многие из интеллигенции и простолюдинов теперь не знают почти совершенно христианства. Раздаётся сильная увлекательная проповедь, отвлекающая людей не только от св. Церкви, но даже и от христианства. Словом, нужно теперь слово жизни, а не камень, жизненная Христова правда, ясная и понятная для всех, а не словесные несбыточные речи. Нужны такие начала жизни, которые могут быть сейчас же положены в основу жизни, в качестве самого прочного фундамента. Нужно дать то, чего от нас просят. Только эта реальная, всеми ощутимая правда о жизни поправит дело, успокоит мятущихся людей, соединит их в едино стадо Христово²⁶²⁸.

Любопытно., св. Григорий Двоеслов проповеднические темы распределяет не по временам года, а по характерам и состояниям людей. И современный пастырь иначе должен говорить простым землепашцам, иначе франтоватым фабричным рабочим, иначе суетливой городской черни, иначе богатым торговцам, иначе бедному, иначе больному, иначе учёному, иначе невежде. „Как истинный пастырь, оставляя девяносто девять овец, идёт отыскивать одну заблудшую; так проповедник Христов не пренебрегает никакими явлениями в современной жизни, но, усматривая за каждым из них душу человеческую, за которую пролита кровь Христова, он освещает светом Евангелия явления и события, делает их поучительными, направляет общественное настроение к христианству“²⁶²⁹.

Таким образом современному пастырю приходится иметь свою проповедь постоянно у себя, так сказать, за пазухой,

—551—

не в виде тетрадки, а в виде „живого слова“. Ему нужно пламенеть душой постоянно. „От избытка сердца уста глаголют. Где нет этого избытка, уста немеют. Как хотите вы, чтобы от тощего семени плод произрастал? Откуда возьмётся у нас избыток святых помыслов и вдохновений любви, когда проповедник не питает его в себе молитвой, чтением слова Божия и творений св. отцов, размышлением о самом себе и постоянным наблюдением немощей человеческих?.. Иной, понадеясь на свои богословские познания, шесть дней заботится единственно о мирском, а в навечерие седьмого дня, на удачу избирает текст, призадумается, бросит на бумагу несколько беглых мыслей, и мечтает уже о плодоносном сеянии. После такого скудного приготовления, уста проповедника по необходимости передадут христианам одну лишь слабую пишу, без жизненного сока и силы“²⁶³⁰. Эту мысль можно встречать у всякого пастыря, который всегда говорит не чужое, а со скрижалей сердца.

„Проповедь не есть богословский трактат, не урок по катехизису: она относится не к области риторики, но к области аскетики, т. е. внутреннего настроения души говорящего. По крайней мере мы убеждены, что лишь из доброй сокровищницы сердца можно выносить доброе“. В проповеди почти всё зависит от возвышенного настроения души проповедника под влиянием какого-либо догмата, библейского отрывка и т. п. „Насколько успех проповеди зависит от самого настроения пастыря, даже от самой его личности, это видно из рассказа архиепископа Иннокентия, как один проповедник вместо всякого поучения сказал однажды только три слова: „братия, будемте плакать!“ и все пали на землю и плакали. Много ли плачут при современном велеречии витий? Итак, не должно отделять внутренней жизни пастыря от его учительного слова. Проповедник не должен думать и желать одного, а говорить другое. Всё, что он говорит в проповеди, всё то божественное учение, которое он излагает, должно пройти предварительно через его душу, чтобы он являлся не кимвалом, бряцающим учение Евангелия, но что-

—552—

бы уста его глаголали от избытка сердца. Нечего и говорить о том, что три четверти действенности слова зависят от настроения духа пастыря, от того, насколько в поучении заметно его собственное одушевление и вера“²⁶³¹.

Замечательно глубоко эта мысль о неотразимом влиянии живого слова, слова убеждения на слушателей, раскрыта в одном диалоге „Фауста“ Гёте.

Вагнер говорит:

Прости мне, если помешал.

Конечно, греческих ты авторов читал?

Ты декламировал. Признаться,

Искусством этим мне хотелось бы заняться.

В наш век так много пользы в нём

Тому, кто хорошо его изучит.

Слыхал я, что иной актёр в искусстве том

И проповедника поучит.

Но по словам Фауста, науке убеждать других нужно учиться вовсе не из риторики.

Её ты изучить не в силах будешь вечно,

Когда не носишь ты её в груди своей,

Когда не черпаешь из глубины сердечной

Всего, что действовать способно на людей.

Тогда запрись ты, собирая

Кусочки разные от пиршества других,

Их смешивай, один с другим слепляя,

И пищу для себя приготовляй из них.

Быть может, силою работы и терпенья

Раздуешь искру ты на дне души своей;

И если горло есть – заслужишь удивленье

От обезьян и от детей.

Но властвовать душой не будешь над душами,

Коль красноречие твоё

Живыми, жгучими волнами

Не льётся прямо из неё.

……………………………..

Ищи успеха честными трудами;

Но погремушками своими не смеши.

Где ум и чувство есть, там, друг мой, из души

—558—

Они свободно льются сами.

Зачем, чтобы о дельном рассуждать,

Пустые фразы набирать?

Бесплодно это всё, как резкий свист ветров,

Как бури вой однообразный,

Шумящий листьями в дни осени ненастной

Средь облетающих лесов.

Далее, на нас грозно надвигается сектантство со своей живой, горячей, энтузиастической проповедью. Нам грозят свободой совести... Что будет делать в таком случае наш пастырь с своей убогой тетрадкой? Ужели ей он сможет защитить дело Христово на земле? Несомненно, здесь нужно нечто гораздо большее тетрадки... Наконец, каждому пастырю-учителю нужно помнить, что Христос и Его ученики распространяли царство Божие на земле только живым словом. Они не прибегали ни к какому начальству, насаждая на земле такое новое царство, какого мир ещё не знал до того времени. Не опираясь на внешнюю власть, они однако своим словом привели к подножию креста Христова весь мир. Путь Христа и Апостолов – наш путь. Мы дадим Пастыреначальнику строгий ответ за всякое уклонение от этого пути...

Когда Апп. Пётр и Иоанн возвратились из заключения в собрание иерусалимских христиан и рассказали им всё, что они претерпели за имя Христово, все единодушно возвысили голос к Богу и молились: „и дай рабам Твоим со всей смелостью говорить слово Твоё“ (Деян.4:29). Как глубоко знаменательны эти слова. Первохристиане не просят Апостолам внешней силы, мощи, отмщения врагам. Они просят им только „всякой смелости в деле распространения Христова учения“. Как благовременна эта молитва теперь. Как нуждаются в ней и современные пастыри... Господи, помоги нам.

Архимандрит Евдоким

—554—

Не имея случая следить за периодической богословской литературой, я только недавно случайно узнала о рецензии, сделанной на мою книжку „Св. Василий Великий“ в Богословском Вестнике, ноябрь 1902 г. стр. 428–430. Обращаюсь к уважаемой редакции с усерднейшей просьбой поместить у себя ответное моё возражение.

Дело в том, что в рецензии этой затронута моя личность, и меня обвиняют в литературной нечестности. Что можно прибавить к этому?! – Надеюсь, что уважаемая редакция снизойдёт к моему положению. – Я в значительной степени извиняю рецензента, потому что: 1) он видел мою работу только на страницах Странника, где он мог прочесть только 2 части моего труда, и 2) потому, что редакцией Странника не было принято подстрочное моё примечание, долженствовавшее объяснить читателю отношение моего труда к труду Алляра, – что сделано было, вероятно, в виду сокращения и без того тяготившего редакцию объёма сочинения. Но как бы то ни было, а обвинение стоит, и необходимо прибегнуть к печатному разъяснению.

Прежде всего скажу, что полное издание моего труда, носящее заглавие „Св. Василий Великий“, снабжено предисловием, в котором я старалась, как должно, определить отношение моего труда к книге Алляра „St-Basile“. Повторю здесь самое главное и разъясню.

Мне книга Алляра указана была сначала для перевода. Но натолкнувшись места на три, с которыми по непосред-

—555—

ственному православному чутью я не могла согласиться, я предприняла личное ознакомление с указываемыми Алляром материалами, – или целиком (творения самого св. Василия), или в соприкосновенных труду частях и отрывках. Оказалось, что личное впечатление отошло и ещё во многом от взгляда Алляра. Тогда я поставила себе задачей переработать книгу, но делала это так, что без нужды не меняла ничего ни в плане книги, ни в группировке материала, сохраняя даже, где можно, сами названия глав, – так как не в этом полагала сущность дела; – я даже ради дела боялась, как бы не упустить чего-нибудь из Алляра, что у него или хорошо выражено, или подмечено верно. Оговорившись предисловием, я считала необходимым делать ссылки на Алляра уже только там, где или стояли кавычки из него, или я почему-нибудь считала нужным оставить излагаемое на его ответственности; а вовсе не думала я, как упрекает меня рецензент, этими редкими цитатами „отвести глаза простодушному читателю“. – На всю работу свою потратила я два зимних года, – время, полагаю, непроизводительно длинное для литературного воровства. – Когда же я окончила свой труд, я стала в раздумье перед вопросом, как озаглавить мне его: „по Алляру“ или нет? „По Алляру“ было бы спокойнее и менее ответственно, но я считала бы себя тогда нравственно виновной перед Алляром, – виновной в литературном подлоге, в прикрытии его именем своих собственных воззрений. И доселе не перестаю думать, что так озаглавить было нельзя. – Не скрою также и того, что мне было бы жаль покрыть чужим именем всё то, что сознаю своим, – мой труд, мою мысль и воззрение; – однако всё-таки не это чувство было у меня решающим.

Из глав, особенно мне дорогих по авторскому чувству, отмечу 5-ую и 6-ую главы второй части (несмотря на то, что в 6-й содержатся прекрасные строки из Алляра), – под 5-ой Алляр отнюдь бы не подписался; – затем почти всю третью часть книги, где моего, думается, гораздо больше, чем Алляровского, – так, например, 2-ая глава принадлежит мне от первой буквы до последней, а 1-ая – преобладающе большей своей частью. Если же к этому принять ещё в соображение и то, что передаваемое мной

—556—

из Алляра взято мной после поверки и в большинстве случаев в силу согласия собственного впечатления, то полагаю, я имела право поставить на заглавном листе своё имя.

Но отметив то, что даёт мне право на авторское звание, я охотно сознаюсь, что предположенная мной переработка Алляра местами, вследствие частных условий моего труда, для постороннего неинтересных, – оказалась недостаточной. Так я наименее довольна в этом отношении главами от 6-ой первой части до 4-й второй части включительно; особенно 6-ая ощущается мной, как инородное тело в живом; – она почти вся дословный перевод Алляра, в котором мне едва-едва удалось положить несколько штрихов от себя. – У меня нет под руками ни Алляра, ни №№ Странника, чтобы просмотреть страницы, отмечаемые рецензентом в доказательство моей нечестности, – кажется, одни из них совпадают именно с 6-ой главой, и я упрёк принимаю, – не в нечестности, а именно в недостаточности переработки. – Что же касается до главы о детстве св. Василия, то под ней я подписываюсь: Алляр писал соответственную главу почти всецело по 43-му слову св. Григория Богослова, я своё отношение к Алляру объяснила. Думаю, что и в возможном втором издании я бы этой главы не изменила.

Вообще, как могла бы я в подробности разметить в книге принадлежащее мне и принадлежащее Алляру, – не знаю. Вот, например, у меня облик св. Григория Богослова иной, – у Алляра, по-моему, духовная красота его унижена; взгляд на Евстафия Севастийского у меня тоже не тот; и так много другого, дробного. Разметить всё такое пословно было бы крайне трудно. Но как же тогда представить книгу читателю? Представляю её, как мою, решаясь взять её на свою ответственность; так что если, когда что-нибудь в ней подверглось бы возражению или осуждению, то мне пришлось бы отвечать за свои мнения, как за свои, а за Алляровские, как за недостаточно проверенные.

Е.А. Лебедева

—557—

Напечатанное выше письмо г. Лебедевой вызвано моей рецензией на её статьи о св. Василии Великом, помещённые в журнале „Странник“. Это ставит меня в необходимость с своей стороны сказать несколько пояснительных слов. В делах подобного рода правда внешняя нередко сталкивается с правдой внутренней. Один из таких случаев мы имеем теперь перед собой. Фактической стороны моей рецензии г. Лебедева не оспаривает. Её объяснение не отрицает отмеченного мной факта крупных заимствований из книги Алляра, равно как и точности приведённых мной параллелей. С другой стороны, если г. Лебедева утверждает, что многое в книге о Василии Великом принадлежит лично ей, то и я в своей рецензии не отрицал этого, хотя третья часть сочинения, которую г. Лебедева в своём объяснении признаёт наиболее оригинальной, в то время и не была ещё напечатана в журнале. „Справедливость заставляет сказать, писал я, что по местам в статьях г. Лебедевой содержится то, чего нет в книге Алляра“. Признавая, однако, что факты – против неё, г. Лебедева излагает в своём письме в редакцию основания, в силу которых те же самые факты получают совершенно иное освещение, и перед читателем выступает внутренняя правда. Из объяснения видно, что г. Лебедева работала над своей книгой два года, что она изучала источники, что даже те части книги Алляра, которые вошли в состав её сочинения без всяких изменений настолько продуманы и прочувствованы ею, что являются как бы её собственностью, что отношение её статей к книге Алляра было ею

—558—

выяснено в особом примечании, которое не было однако напечатано редакцией журнала „Странник“. Я вполне верю искренности и правдивости всех этих разъяснений, но, когда я писал свою рецензию, эта внутренняя сторона дела не была и не могла быть мне известной. Здесь я позволю себе обратить внимание читателя на одну неточность в выражении, вкравшуюся в начальные строки открытого письма г. Лебедевой. „Не имея случая, читаем здесь, следить за периодической богословской литературой, я только недавно случайно узнала о рецензии, сделанной на мою книжку „св. Василий Великий“ в Богословском Вестнике, ноябрь 1902 г. стр. 428–430“. Но рецензия была посвящена не книге, о выходе которой в то время я не мог знать, так как об этом не было сделано публикаций, а статьям г. Лебедевой, напечатанным в „Страннике“ под заглавием Светильник Вселенской церкви. Очерк жизни и трудов св. Василия (1902 г. янв.–июнь). Это обстоятельство имеет некоторую важность, потому что книге о Василии Великом предпослано предисловие, в котором г. Лебедева определяет отношение своего труда к книге Алляра, в статьях же такого объяснения не имеется. Таким образом, я не сознаю себя виновным перед г. Лебедевой ни в чём, и если нужно искать виновника этого печального недоразумения, доставившего г. Лебедевой столько тревог и огорчений, то таковым является исключительно редакция журнала „Странник“, которая по совершенно непонятным основаниям опустила в статьях г. Лебедевой именно то, чего ни в каком случае не следовало опускать, и на которой поэтому лежит нравственный долг реабилитировать литературное имя г. Лебедевой.

И. Попов

—673—

1878 г.

На другой же день, 17-го числа, я отвечал на это, неожиданное для меня, письмо, и вот что было написано мной:

„Для меня весьма отрадно видеть в Вас и во всём вашем семействе такое искреннее расположение, такую живую-преданность к почившему в Бозе Архипастырю. Не удивительно посему, что мои „Воспоминания“ о нём возбудили в Вас не только удовольствие, но и слёзы.

Если мне случится быть в Москве, я сочту за особенное удовольствие посетить Вас и познакомиться со всем Вашим семейством. Равно, если бы и вам довелось быть в Харькове, или проезжать через него, покорнейше прошу не миновать меня: я Вам душевно буду рад. При личном и свидании, мы с утешением воспомянули бы нашего общего приснопамятного друга – святителя.

Призывая Вам и присным вашим Божие благословение, с искренним благорасположением и преданностью имею честь быть Ваш усердный Богомолец“.

20-го ч. получил я письмо из Москвы от нового Костромского Владыки, бывшего преосвященного Дмитровского Игнатия, который писал мне от 18-го числа:

„Поспешаю довести до Вашего сведения, что, наконец, решено в Св. Синоде, что епископом Можайским и Настоятелем Саввинского Звенигородского монастыря будет профессор М. Д. академии Архимандрит Алексий (Лавров).

Преосвящ. Амвросий переименован будет во Епископа Дмитровского с оставлением в прежнем Богоявленском монастыре.

После рукоположения преосвящ. Александра Туркестанского я возвратился из СПб. в Москву, и в половине следующей недели думаю в свою епархию ехать, чтобы на пути в день Благовещения служить литургию в Лавре. Из Костромы в апреле надеюсь, аще Бог изволит, к Вам писать. Благословите в путь покорнейшего слугу Вашего Преосвященства Игнатия, Епископа Костромского и Галичского“.

На это братское послание не замедлил и я ответом; 22-го ч. я писал Его Преосвященству, епископу Костромскому и Галичскому:

—674—

1878 г.

„Братски приветствую Вас на Боговрученной Вам Костромской Кафедре. Да благословит пастыреначальник Господь Иисус Христос новую самостоятельную деятельность Вашу на поприще архипастырского служения ко благу вверенной Вам паствы!

Слышу, что Костромская паства ожидала Вашего прибытия к ней с добрыми чувствами и благими надеждами. Нет сомнения, что Вы вполне оправдаете эти надежды и осуществите благие чаяния Костромичей.

Известие Ваше о назначении на Можайскую кафедру о. Алексия (Лаврова) очень приятно удивило меня. Этот муж весьма достойный во всех отношениях. От него, как учёного канониста, можно ожидать действования на поприще епископского служения основательного и твёрдого.

Но первенствующий член Св. Синода²⁶³² в феврале, между прочим, изволил писать мне, что тогда имел в виду на Ваше место Архим. Кирилла²⁶³³, Инспектора Вифанской семинарии.

Кстати об о. Кирилле. Каков он на Ваш взгляд? Я помню его по академии: он при мне окончил курс²⁶³⁴ и мною пострижен в монашество. Я знал его тогда, как юношу очень доброго и скромного, хотя и не очень далёкого. Не знаю, каков он теперь. Нельзя ли, в случае нужды, иметь мне его в виду себе в помощники, когда рано или поздно Господь воззовёт моего теперешнего сотрудника (преосв. Вениамина) на самостоятельную епископскую кафедру? Прошу написать мне об этом с братской искренностью“.

21-го ч. получено было мною письмо из Москвы от Ал. В. Краснопевкова:

„Вчера был я в Алексеевском монастыре, по случаю праздника Св. Алексия, человека Божия. Обедню служил преосв. Амвросий и посвящал в архимандрита Саввинского монастыря иеромонаха Алексия (бывшего Александра Лаврова) профессора Моск. Академии. До 16-го марта не было никакого известия – кто будет вторым викарием

—675—

1878 г.

16-го ч. вечером преосвящ. Амвросий получил от митрополита телеграмму, в которой говорится, чтобы как можно скорее посвятить в архимандрита Саввинского монастыря иером. Алексия. Тотчас была послана телеграмма в Троицкую академию. Отец Алексий 17 числа приехал от Троицы прямо в Алексеевский монастырь к служению, где и был посвящён. В час была послана телеграмма к Митрополиту об исполнении его распоряжения. Так что ранее окончания суток Митрополит должен получить известие об исполнении его распоряжения. Вечером мы опять были с Преосвящ. Амвросием на открытии читальни для народа религиозного содержания книг при картинах, освещённых фонарём. Присутствовал генерал-губернатор и другие почётные лица. Преосвященный говорит о значении чтения духовных книг для человека вообще и для низкого класса народа в особенности“.

Предводитель Харьковского местного управления Общества попечения о раненых и больных воинах, князь Д.Н. Кропоткин письмом от 26-го марта, за № 1857, уведомлял меня:

„Главное Управление Общества попечения о раненых и больных воинах, отношением от 18-го сего марта за № 1348, уведомило меня, что о содействии Вашего Преосвященства, по сбору пожертвований в пользу раненых и больных воинов, доведено до Высочайшего сведения Августейшей Покровительницы Общества и что Государыня Императрица Всемилостивейше повелеть соизволила Именем Её Величества благодарить Ваше Преосвященство за Ваше содействие.

О таковой Высочайшей благодарности имею честь уведомить Ваше Преосвященство“.

30.-го ч. получил я письмо из Москвы от своего нового корреспондента, почтенного о. протоиерея С. И. Зернова. Он писал мне от 28-го числа:

„Я получил письмо Вашего Преосвященства от 14-го сего марта и рад принять на себя звание Вашего корреспондента, но, не имея точного сведения об условиях для того, чтобы быть хорошим корреспондентом Вашим, смущаюсь и колеблюсь особенно после такого предшественника в этом звании, как преосвященный Игнатий. Что касается

—676—

1878 г.

до искренности моего благорасположения к Вашему Преосвященству – в этом я по крайней мере не уступлю преосвященному Игнатию, если не превзойду его. Но если от корреспондента требуется, напр., аккуратность, то я в этой добродетели не весьма успеваю. А знаю, что Ваше Преосвященство весьма цените это качество и может быть считаете его главным в корреспонденте. Когда же подумаю о материале для корреспонденции, то смущение моё возрастает ещё более. Чем могу я делать свои письма занимательными? Новостей Московских часто мне и самому известно немного, или узнаю их поздно. Обращаюсь я, после приходской службы, исключительно в круге должностей законо-учительской и Консисторской. По первым двум мало и редко что может представиться для сообщения. А по третьей моя служба имеет ту особенность, что я приезжаю в Консисторию уже из Института²⁶³⁵, не ранее 12½ час. и большей частью не застаю моих товарищей, от которых мог бы узнать что-нибудь новое. Таким образом и желал бы и рад принять на себя звание, предлагаемое Вашим Преосвященством, но и опасаюсь ради упомянутых винословий. Разве в виде опыта позволите мне, Владыко, и благословите принять его? Отставка может быть дана во всякое время. Только покорнейше и усерднейше прошу не лишать меня Вашего Святительского благорасположения даже и в том случае, если бы я оказался не годящимся корреспондентом.

Проводили мы преосвященнейшего Игнатия в Кострому с искренним сожалением. В Московском обществе отбытие его не произвело особенного движения. Но духовенство знает ему цену и любит его – и потому напутствовало его усердными изъявлениями своих чувствований. Перед отъездом он служил в Филаретовском женском училище, и был засыпан там речами. Нечего и говорить – Московское духовенство и его дети долго будут помнить кроткого и тишайшего Игнатия!

Наш Владыка прислал в Консисторию из Петербурга на общее обсуждение прошение Московских старообрядцев, поданное ими Министру Внутренних Дел на имя Госу-

—677—

1878 г.

даря – о снятии печатей с алтарей их храмов на Рогожском кладбище. Я не читал самой просьбы. Пишут будто бы в ней, что вот де Ваше Величество предприняли войну для освобождения народа нам единоверного и даровали ему счастье свободно служить Богу истинному, – даруй дескать и нам – твоим верным подданным это счастье и т. д. Сегодня назначено рассуждение о сём предмете. К сожалению, мне не удастся быть в Консистории ради случившихся похорон, требующих моего личного служения. Надобно полагать, что Консистория выскажется против снятия печатей.

Вторая экспедиция нашей Консистории ждёт нового себе секретаря. Василий Андр. Богородский помер 7 марта внезапно. Кровь залила. Смерть застала его за работой. Ваше Преосвященство вероятно помните его. Неутомимый был труженик своей должности. За сие достоин памяти и молитвы. Перед отпеванием я говорил проповедь.

Пока у нас один Викарий – преосвященнейший Амвросий. Все им довольны. Другим Викарием слухи упорно назначают о. Алексия Лаврова, профессора Академии нашей. Ректором академии нашей будет, говорят, Сергий Константинович²⁶³⁶.

Благословите, преосвященнейший Владыко, Вашего усердного Богомольца и вернейшего слугу протоиерея Стефана Зернова с его семейством.“

31-го ч. получено было мною письмо из Симферополя от преосвященного Таврического Гурия. Он писал мне от 28-го числа:

„Вследствие полученного из Редакции Харьковских Епархиальных Ведомостей напоминания спешу исправить мою ошибку. Вместе с сим (в особом тючке) посылаю на имя Вашего Преосвященства: а) мою переписку с молоканом Захаровым (две брошюры) и б) о богоучреждённости Епископского сана в Христовой церкви. Как это могло случиться, что брошюры эти ещё не у Вас? А я воображал, что уже давно препроводил их к Вам! Прошу великодушно простить мою старческую память.

—678—

1878 г.

С совершенным почтением и душевной преданностью имею честь быть“.

В ответ на это писал я от 3-го апреля:

„Я поручил о. Редактору своих Епархиальных Ведомостей выписать из редакции ваших Ведомостей потребные и интересные для меня брошюры за серебро, а между тем получаю их от Вашего Преосвященства туне, да ещё с приложением извинения. Спешу принести за этот сколько приятный, столько же и полезный для меня дар, усерднейшую благодарность Вашему Преосвященству.

Позвольте, в свою очередь, и мне сделать Вам, преосвященнейший, книжное приношение.

Тогда как Вы свои учено-литературные труды посвящаете делам службы, мне вздумалось свои досуги посвятить дружбе.

Если Вы не имеете, может быть, сведений о моих близких дружественных отношениях к покойному преосвящ. Леониду, то из препровождаемой при сём книги, надеюсь, получите достаточное понятие о нашей взаимной дружбе, если только удосужитесь до конца прочитать мои „Воспоминания“.

Я виноват перед Вашим Преосвященством, не исполнивши Вашего требования касательно уведомления о времени выезда из Харькова преосвященного экзарха²⁶³⁷, но меня не допустил исполнить это мой досточтимый гость, принявши на себя уведомить о своём выезде Ваше Преосвященство.

Желал бы я знать, когда прибыл к Вам в Симферополь этот „Именитый„ гость и виделся ли он на пути с преосвященным Екатеринославским²⁶³⁸, которому он телеграфировал из Харькова, но выехал отсюда, не получивши от него ответной телеграммы, которая пришла сюда на другой уже день после его выезда.

Ожидаете ли Вы к себе на перепутье предшественника²⁶³⁹ Высокопреосвященного Иоанникия? Или он поедет с Кавказа не морским путём, а сушей?

—679—

1878 г.

Поручая себя Вашим святым молитвам, с братской о Христе любовью и преданностью имею честь быть“...

2-го апреля получено было мной два письма с противоположных сторон, одно из Витебска, другое из Новочеркасска, то и другое доставлено мне не через почту, а частным путём.

Из Витебска писала мне ещё от 9-го марта Баронесса М. А. Боде:

„Это письмо передаст Вам бывшая моя воспитанница – Ольга Котырло²⁶⁴⁰, если припомните, та, которой Вы заменили и поощрили первые литературные опыты и поэтическое настроение. её пылкая душа не могла ужиться с прозой сельской обстановки и стремилась к более обширной деятельности. При чтении о подвигах сестёр милосердия, она воспламенилась усердием служить отечеству, страждущему человечеству – приехала в Витебск, слушала медицинские лекции и поступила сестрой милосердия в лазарет Красного Креста. Теперь требуют сестёр милосердия в места более близкие к театру войны; она изъявила желание туда отправиться. Сёстры остановятся в Харькове, откуда их распределят по местам назначения, и Ольга Котырло желала получить Ваше благословение на предстоящий путь труда и самоотвержения“.

Письмо это вручено было мне девицей Котырло – дочерью священника, которая, отличаясь пылким и энергическим характером, решилась поступить в число сестёр милосердия и через Харьков отправлялась, не помню, куда именно – на Кавказ, или в Крым.

Из Новочеркасска от 28-го марта писал мне преосвященный Архиепископ Александр²⁶⁴¹:

„Прошу принять, хотя несвоевременно высказываемую, искреннюю мою благодарность за братское радушное гостеприимство, оказанное страннику при проезде из Минска на Дон. Взамен широкого прощания с Полоцкой паствой прилагаю краткое прощание с Минском.

Прося Ваших святительских молитв с искренним почитанием, братской любовью и преданностью имею честь быть“.

—680—

1878 г.

Письмо это и при нём брошюра: „Прощание с Минской паствой высокопреосвященного архиепископа Александра, в 1877 г.,“ – доставлены были известным игуменом Московского единоверческого монастыря Павлом (Прусским), который, бывши в Новочеркасске по миссионерским делам, на обратном пути оттуда посетил Харьков и провёл у меня сутки.

4-го ч. получено было мною два письма – одно из Костромы и другое из СПб.

Из Костромы, в первый раз, писал мне от 29-го марта Преосвященный Игнатий, новый Епископ Костромской и Галичский:

„Вчера – во вторник Господь даровал мне по Волге, где лёд ещё с утра 27-го марта тронулся, на спасительной ладье (общества спасения погибающих от кораблекрушения) шествовать в Кострому; проплыл благополучно, хотя вода высока была, и кругом льдины были; но потом спутники мои должны были довольно долго ждать, и не без затруднения попали в город.

Меня ждали после полудня, но я в 11-м часу прибыл в Кострому. Карету не успели подать. Я сел в открытую пролётку на белой лошади. На колокольнях зазвонили и во св. вратах Собора сделали встречу с крестом. Собор произвёл на меня очень хорошее впечатление: обширен, светел, лёгкий воздух.

По принятии посетителей, от Вас получил благословение в письме, которое мне подали во время трапезы, и премного был утешен. Служил в воскресенье 26-го дня в Ярославском Соборе заупокойную литургию и на могиле Преосвященного Леонида был с братом его А. В. Краснопевковым.

Об о. Архим. Кирилле могу сообщить немало доброго. Трудолюбив, смиренный, заслуживший доброе мнение в Вифанской семинарии. Если он не попал в Еп. Можайского, то потому что о. Алексия²⁶⁴² не хотели некоторые видеть Ректором, а между тем неудобно же было бы оставить его при другом ректоре. Говорят, Сергей Конст.²⁶⁴³ – Префект займёт ректорское место.

—681—

1878 г.

Прошу Ваших св. молитв“.

В ответ на это писал я от 15-го апреля:

„Приношу Вашему Преосвященству усерднейшее поздравление с светоносным и всерадостным праздником Христова Воскресения. Да преисполнится ваше архипастырское сердце обильной духовной радостью, при совершении сего празднества среди новой Боговручённой Вам паствы!

Но где же Вы будете встречать светлый праздник? В Кафедральном ли своём храме, или в Ипатиевской обители?

Кстати прошу сообщить мне сведения об этой св. Обители: в каком она расстоянии от Кафедрального собора или от Консистории; сколько в ней братии; достаточные ли она имеет средства для поддержания своего исторического значения; какие в ней особенно достопримечательные предметы и проч.?“

Из СПб. от 31-го марта писал мне И. Г. Слиборский:

„Наконец, после долгих справок, убедившись, что предлагаемая мною книга есть библиографическая редкость и что дешевле выпрошенной у меня цены нельзя её купить, я решился дать продавцу 25 рублей, с тем, что пересылка по почте будет на его счёт. Нужно иметь в виду, что приложенный к книге портрет Алексея Михайловича имеет особое значение. Один антикварий предлагал мне за него 10 р., разумеется, оставляя книгу в моё распоряжение. Он имеет портрет Алексея Михайловича, но нескладный; как он называет.

Г. Березин желал познакомиться с литературными произведениями Вашего Преосвященства для внесения Вашего имени в издаваемый им Словарь и крепко сожалел, что узнал о них уже по окончании буквы С; но хочет поместить под буквой Т.

В заключении письма своего Ваше Преосвященство предлагаете мне лестный, но трудный для решения вопрос. Скажу откровенно, что нигде не проводил я времени с большим удовольствием и душевным спокойствием, как под Вашим, Владыко, гостеприимным кровом. Постоянно с чувством глубокой к Вам признательности вспоминаю эти времена. Был бы рад и теперь воспользоваться милостивым Вашим расположением, но... Авось, даст

—682—

1878 г.

Бог, обстоятельства изменятся к лучшему, и тогда сам буду просить позволения засвидетельствовать лично ту истинно сыновнюю преданность и глубочайшее почтение, с какими всегда останусь“...

На письмо это я отвечал от 10-го апреля:

„Приношу Вам усердную благодарность за доставление мне библиографической редкости. Портрет Царя Алексея Михайловича действительно хорош. У меня есть его фотографии, но не совсем похожи на этот портрет“.

15-го ч. получил я письмо из Симферополя от преосвященного Гурия. Он писал мне от 12-го числа:

„За „Воспоминания“ глубоко благодарю Ваше Преосвященство. – Три дня с большим усердием читал я эти воспоминания и чем больше вчитывался, тем больше благодарил Вас. Много полезных мыслей – и Ваших и чужих, Вами припоминаемых – приобрёл я от этого чтения. Думаю, что и всякий прочитавший воспоминания не пожалеет о времени и труде, и Вам не раз спасибо скажет.

В „Воспоминаниях“ прочитал я в письме к Вам негодование преосв. Леонида на Фаррара. В сочинённой им жизни Иисуса Христа Фаррар выразился о некоторых предметах (напр., о приснодевстве, об евхаристии) по-протестантски. Покойный преосвящ. Леонид удивляется этому. Грешный человек – я улыбнулся при этом удивлении. Да разве протестант может иначе выражаться? Всякое дерево приносит плод по роду своему. Но вот что удивительно, что протестант, хорошо знакомый с классическими языками, говорит совершенно не то, что писано в евангелиях. Напр. (стр. 256) воины перебили (у распятых) „голени“, а Фаррар говорит „колена“. Евангелист же говорит σκέλη, а не γόνυ σκέλη, значит ту часть ноги, что ниже колена до ступни. Затем Фаррар утверждает, что воин ударил в бок распятого Господа „тупым концом копья“, а евангелист Иоанн пишет, что λόγχῃ ἔνυξε т. е. острием, маталлической заострённой частью копья, а не тупой, что было бы δόρυ. И в пояснение своей мысли приводит пророчество: воззрят нань его же прободоша – ἐξεκέντησαν – прокололи, а не пробили. Этому можно удивляться. Ещё более должно удивляться тому, что наше Право–

—683—

1878 г.

славное. Обозрение из этой Фарраровской книги напечатало у себя главу о чудесах Иисуса Христа²⁶⁴⁴. Не раз прочитал я это измышление и всякий раз более и более удивлялся неразборчивости умного редактора²⁶⁴⁵. Такую главу даже и протестанты не одобрят: это писал невер и насмешник! Негодование преосв. Леонида совершенно естественно и законно. Когда я прочитал далее, что преосвящ. Леонид бросил фарраровское измышление, то мысленно поклонился Владыке: вечная ему память!

Извините, преосвященнейший Владыко, за отступление. Мне хотелось показать, до какой степени я заинтересовался чтением присланной Вами книги. Прочту её ещё, может быть, и не раз в уверенности, что найду в ней много для себя полезного. Видно, что Вы жили с мыслью, со вниманием к себе и окружавшим Вас предметам. Тут есть чему поучиться.

Теперь о высокопреосвященном экзархе²⁶⁴⁶. Он приехал ко мне в понедельник утром, прожил вторник, а в среду (на второй неделе поста) уехал в Севастополь. Остановился в Херсонесском монастыре; осматривал город, соборы, места бывших побоищ. В пятницу уехал на пароходе. Имею стороннее сведение, что он доехал благополучно.

Прошу Ваших молитв“.

15-го же числа писал я в Москву протоиерею С. И. Зернову, в ответ на его письмо от 28-го марта:

„Вы напрасно смущаетесь и затрудняетесь принятием на себя звания моего почётного корреспондента. Оно не требует от Вас никаких стеснительных и неудобоисполнимых для Вас условий и обязательств, а об определённых сроках не может быть и речи.

Само собой разумеется, что о том, что печатается в газетах или журналах, писать не следует, так как я получаю из Москвы немало журналов и газет. Я желал бы, чтобы Вы время от времени сообщали мне то, что не подлежит, по крайней мере, печатной гласности.

—684—

1878 г.

Самые интересные для меня новости те, которые касаются церковных дел и Епархиального Управления. Вот если бы Вы благоволили почаще писать мне о рассматриваемых и решаемых в Москов. Консистории вопросах, в роде вопроса о снятии печатей с алтарей в храмах Рогожского кладбища, я был бы этим вполне удовлетворён. Как же, в самом деле, решён у Вас этот последний вопрос?

Когда я поступил на Полоцкую епархию, я немало перебрал из Москов. Консистории решаемых дел по разным предметам, для образца тамошней Консистории, состоявшей из малообразованных и малоопытных членов. Харьковская Консистория сравнительно с Полоцкой более благоустроена, но и ею не могу вполне похвалиться. Поэтому для меня было бы очень полезно знать взгляды, и решения по важнейшим и исключительным вопросам Московской Консистории, почти полстолетия руководимой гениальным вождём – Филаретом.

Вечная память Василию Андреевичу Богородскому²⁶⁴⁷: это был образцовый секретарь. Кто же займёт его место?

Да здравствует на многие лета другой почтенный ветеран Ник. Павл. Розанов²⁶⁴⁸. И о нём я сохраняю также самую добрую память. Передайте ему, пожалуйста, от меня усердный поклон и приветствие с праздником, а вместо красного яйца посылаю ему книгу о преосвящ. Леониде.

Приветствуя Вас и присных Вас с светлым и всерадостным торжеством Христова Воскресения, с братской о Христе любовью и сердечной преданностью остаюсь“.

16-го ч. Светлый день Христова Воскресения.

17-го числа получено было мною два письма.

От 13-го числа Архимандрит Высокопетровского монастыря Григорий писал мне:

„Примите с любовью моё усердное поздравление и, вместо пасхального яйца, препровождаемые при сём, согласно желанию Вашего Преосвященства, оттиски резолюций в Бозе почившего Митрополита Филарета.

Не стало Филарета, не стало и преосвященных Викариев, ближайших и последних сотрудников его, каковы: Лео-

—685—

1878 г.

нид, погребённый в Ярославле, и Игнатий, ныне Епископ Костромский и Галичский.

Воспоминания Ваши о высокопреосвященном Леониде читал я с великим интересом. За эту книгу, говорят, объявлена²⁶⁴⁹ Вам благодарность Государыни Императрицы. Имею честь поздравить Ваше Преосвященство.

О разлуке с преосв. Игнатием скорблю не я один. К нему мы привыкли, а к другому надобно привыкать. Избрание архимандрита Алексия в епископа Можайского меня, впрочем, порадовало, а его, конечно, удивило; он писал мне от 10 марта; „Никак ещё не могу заставить себя верить этому. Я верю чудесам; но было бы это чудо из чудес“. Такое устроение свыше. Он всей России известный Защитник православия. Хиротония его назначена в Фомино воскресенье, в Петербурге, но Владыка-Митрополит²⁶⁵⁰ не примет в ней участия, потому что уже возвратился в Москву в великую среду.

Из Костромы получил я (11 апр.) письмо преосвящ. Игнатия. Он благодушен и доволен.

Ректор²⁶⁵¹ Академии посвящён во иерея. Неизвестно об инспекторе. Павел Ив. Горский²⁶⁵² желает баллотироваться, но он семейный человек, а это неудобно в Лавре.

Я не сказал: отец Алексий 12 числа вечером переехал на Саввинское подворье; в Петербург поедет в конце светлой седмицы. Ему немало содействовал протоиерей И. Вас. Рождественский, склонивший его к постригу. Высокопр. Макарий²⁶⁵³ поддержал, и дело скоро сделалось „Видимо дело Божие“ сказал Московский Владыка.

Благословите и помолитесь о мне, Святитель Божий!“

На письмо это отвечал я от 20-го числа:

„Искренно благодарю Вас за множество доставленных мне брошюр. Весь ли запас резолюций великого святителя Филарета истощили Вы, или ещё нет? Когда окончите этот труд, постарайтесь, если можно, все, рассеянные Ваши по разным изданиям, резолюции эти собрать

—686—

1878 г.

вместе и издать в одной книге, в каком-либо определённом порядке, чтобы с большим удобством можно было ими пользоваться²⁶⁵⁴. Этим Вы окажете важную услугу нашей братии – архиереям, а со временем и Вам самим это понадобится.

Благодарю Вас за сообщение интересных для меня сведений. Вы много меня обязали бы, если бы и впредь не оставляли делиться со мной Московскими новостями, и через то заменили бы для меня доброго моего корреспондента – преосвящ. Игнатия, который из Костромы продолжает со мной переписку.

Об утверждении в должности ректора Академии С. К. Смирнова до Вашего письма я не знал. Я не понимаю, почему Вы почитаете неудобным для П. И. Горского, как семейного, быть Инспектором, когда С. К-ч был также семейным человеком?“

От того же числа Н. И. Киреевская писала мне:

„Поздравляю Вас Владыко, от лица всего семейства моего с праздником Воскресения Христова и прошу принять мои сердечные, лучшие для Вас, Владыко Святый, благожелания.

О преосвященном Игнатии все в Москве единодушно жалеют – духовные и мирские. Действительно этот человек редкой доброты. Об Архим. Григории мне сам преосв. Игнатий говорил, что он, беседуя с Митрополитом Иннокентием, говорил о старших архимандритах, которым бы по достоинству и справедливости следовало назначение в Викария, и когда упомянул об архим. Григории, то Митрополит Иннокентий сказал: „он не годится²⁶⁵⁵ для столицы, а можете его взять себе в Кострому – в Викарии, потому что ваш викарий стар“²⁶⁵⁶. Так на этом и остановилось дело. Когда же Митрополит Иннокентий вызвал преосв. Игнатия в Петербург, – принял его очень хорошо, равно и Митрополит Исидор – с большим вниманием, мило-

—687—

1878 г.

стив был к нему, много говорил с ним. И добрый преосв. Игнатий не упустил этого случая, чтобы напомнить об о. Алексии Лаврове-Платонове, особенно потому что нам грозило назначение викарием священника Петербургского (Гречулевича)²⁶⁵⁷, что было бы более чем грустно. Говорил и об о. Архим. Григории, которого пожелал лично видеть Митр. Исидор. И как только возвратился в Москву преосв. Игнатий, Архим. Григорий приехал к нему говоря: поздравляю Вас с приездом“, а преосвященный отвечает ему: „а я поздравляю вас с отъездом в Петербург сейчас же; явитесь к Митрополиту Иннокентию и потом к Митр. Исидору“. И с первым отходящим поездом его отправили в Петербург. Вероятно, впоследствии и будет он Викарием Костромским. Но я особенно радуюсь назначению Викарием Лаврова. Общее о нём мнение отличное. Слава Богу!“

От 14-го числа писал мне из Москвы А. В. Симанский:

„Считаю для себя приятным долгом поздравить Вас с наступающими великими праздниками и пожелать Вам от себя и жены полного здоровья и спокойствия. Мы всю службу страстной недели проводим по-прежнему в церкви всегда нам памятного и приятного Саввинского подворья, куда в среду прибыл вновь назначенный во Епископа о. Архим. Алексий, настоятель уже Саввинского монастыря, в мире известный Вам – Лавров-Платонов. При встрече его в храме, он произвёл на всех предстоящих весьма приятное в пользу свою впечатление, как одарённый от природы благообразностью, так и в особенности счастливой наружностью, выражающей его внутреннее кроткое и сердечно-религиозное настроение. Одним словом, по общему говору на первый раз оказался он для всех симпатичным. Теперь совершает все службы сам и потому постоянное соборное служение.

Имею честь быть навсегда преданным и готовым к услугам Вашего Преосвященства“.

18 ч. получено было мной несколько писем с разных сторон и от разных лиц, родных, знакомых и друзей.

—688—

1878 г.

Так от 13-го числа писал мне родственник из Пензы, преподаватель Семинарии А.И. Успенский:

„В начале марта все ждали в Семинарию ревизора г. Григоревского, родом Харьковца, который 20-го марта и пожаловал к нам, пробыв здесь ровно две недели. По приезде в Пензу, он целую неделю посвятил исключительно ревизии Семинарии, посещая уроки в Семинарии неопустительно. В Семинарии он ежедневно был от 8½ час. и до окончания уроков. На каждом уроке просиживал не менее 40 минут, а на ином – и весь час с четвертью. У каждого наставника он был по нескольку раз; на уроках учеников более спрашивал сам, не стесняя в тоже время и свободы преподавателя. По ответам учеников судил о ходе и постановке дела у известного преподавателя. У меня на греческом языке был два раза и спрашивал учеников тоже сам большей частью. Надобно сказать, что настоящая ревизия г. Григоревского была довольно серьёзная; её нельзя сравнивать с ревизией г. Зинченко²⁶⁵⁸. Г. Зинченко, посещая классы, учеников не спрашивал, а смотрел только на то, как ведёт преподаватель своё дело. На уроках просиживал не более 10–15 минут. Следовательно, тот ревизор был более теоретик, а настоящий – человек дела. В нём заметно более и педагогического такта: по окончании ревизии, с каждым преподавателем он вёл беседу о его предмете, давал советы и довольно хорошие. Отсюда понятно, что настоящая ревизия в педагогическом отношении более полезна, чем прежняя. Прежний ревизор делал отзывы о преподавателях на основании слов ректора, этот же наоборот – всюду входил сам. Правда, настоящий ревизор не так деликатен, как прежний. При входе и выходе из класса он не давал руки преподавателям, как делал прежний, тем не менее, в своих отчётах о Семинариях, он смотрит на преподавателей гуманнее г. Зинченко. Кажется, он в нашей Семинарии дурного не нашёл, только почему-то остался недоволен сочинениями по словесности и другим устным предметам.

Вообще ревизия его в Семинарии сошла более или ме-

—689—

1878 г.

нее удачно, а для меня – и более чем удачно. Г. Григоревский нашёл меня сведущим преподавателем. Такой отзыв Григоревского дорог для меня потому особенно, что он сам знаток древних языков“.

От 13-го также числа писал мне из Вильны Попечитель учебного Округа Н. А. Сергиевский:

„Первое моё пасхальное приветствие из Вильны – к Вашему Преосвященству. Вместе с сим прошу принять моё сердечное поздравление с светлым праздником Воскресения Христова и все лучшие благожелания.

Не знаю, как и благодарить Вас за присылку мне Вашего последнего печатного труда. Дорога мне Ваша память, дорога и самая книга. Читая её, я испытал великое наслаждение. Я не мог оторваться от неё: моя юность складывалась там и в то время, которое Вы так живо описываете; все лица, которые говорят и пишут в Вашей книге, все – по духу мне родные. Среди нравственного одиночества в изгнивающей Вильне мне радостно было перенестись мыслями в родную Москву, в известный кружок светлых личностей, послушать их, полюбоваться на их светлые честные отношения к людям и жизни, подивиться их дружелюбию... Книга эта не сходит у меня со стола. Я несколько раз принимался читать её, особенно когда одолевала Виленская нравственная тошнота. Ещё раз много и много благодарю Вас.

К празднику Пасхи я получил новую милость от Государя: мне пожалована аренда на 12 лет по 1800 руб. в год. С особенным чувством радости принял я эту великую милость не потому, чтобы я был корыстолюбив, а потому что она нравственно ободрила при настоящей тяжкой жизни. Тяжести и огорчений всё прибавляется, а силы уходят.

Испрашивая святых молитв Ваших и Архипастырского благословения, пребываю с глубоким уважением и сердечной преданностью“.

На это любезное письмо отвечал я от 1-го мая:

„Взаимно приветствуя Вас с великим праздником Христова воскресения, от всей души поздравляю Вас с Монаршей милостью. Едва ли кому из Ваших родных и друзей более понятно значение этой Монаршей милости,

—690—

1878 г.

чем мне испытавшему некогда такую же нравственную тяготу и тошноту, на которые жалуетесь Вы. Но почему бы Вам не оставить, наконец, душной Виленской атмосферы? Прошедшей зимой пронеслась молва, что Вы займёте место Ю. В. Толстого²⁶⁵⁹; признаюсь Вам и я и многие другие этому очень радовались. Но почему не осуществилась эта народная молва? Сами ли Вы уклонились от этого, предполагаемого назначения, или это произошло как-нибудь иначе?

Очень рад, что моя книга о Преосвящ. Леониде Вам полюбилась. Но она пришлась по сердцу и многим другим, в особенности почитателям памяти покойного. О ней я получил множество самых сочувственных отзывов от лиц разных положений и направлений“.

От 14-го числа писал мне из Владимира Преосвящ. Иаков:

„Приветствую Ваше Преосвященство с светлым воскресением Христовым, мысленно обнимаю Вас с словами „Христос воскресе» и, вместо красного яичка, представляю два номера наших Епархиальных Ведомостей, где печатаются письма Преосвящ. Парфения²⁶⁶⁰. До окончания академического курса Вы принадлежали к Владимирской пастве; Вам дорого всё относящееся до Владимирской церкви. По мере выхода писем, буду высылать книжки (особых оттисков не печатается). Не угодно ли получить и первые номера Ведомостей²⁶⁶¹?

Преосвящ. Игнатий двинулся уже с места. Его проводили из Москвы с любовью; с любовью встретили, вероятно, и в Костроме; но он-то рад ли перемещению? Присидишься, так нелегко подниматься. На его место сватали меня, но писал ко Владыке Исидору ²⁶⁶², что двигаться никуда не желаю, хотя Москва и влекла меня к себе: там все мои родные. В Москве свои кандидаты

—691—

1878 г.

ждут – не дождутся случая попасть в архиереи. Для чего мешать им? Да я и не гожусь для столицы. Доволен своими оброки.

Благословите и не забудьте в св. молитвах того, кто поминал и поминает Ваше Преосвященство“.

На письмо это я отвечал Его Преосвященству от 20-го числа:

„Взаимно и Вас приветствую с великим и всерадостным торжеством о преславном воскресении Божественного Искупителя.

Усерднейше благодарю Вас за доставление мне писем приснопамятного для меня рукоположителя и благодетеля Преосвящ. Парфения. Они очень для меня интересны, в особенности по упоминанию в них о разных обстоятельствах жизни каждого Владыки и многих других, мне лично или только лишь по преданию известных, лиц. Много обяжете меня, если пришлёте мне и продолжение этих писем.

Читали ли Вы в Русской Старине биографию Преосвящ. Иннокентия (Борисова)²⁶⁶³? Там, между прочим, пишут, что о его детстве и первоначальном воспитании ничего не известно. Между тем я имею возможность восполнить этот пробел: в Харькове жил и умер после уже кончины Преосвященного его старший брат. В сент. прошедшего года скончалась его также старшая сестра, около 40 лет жившая в Хорошеве монастыре. От них-то сохранились некоторые устные сказания о детском возрасте Иннокентия. Но мне известно, что Преосвящ. Иустин²⁶⁶⁴ сверстник и по летам, и по образованию с покойным Иннокентием. Не можете ли, Владыко, при свидании с Преосвящ. Иустином пораспросить его о детстве Преосвящ. Иннокентия и, что услышите, сообщить мне. На основании доставленных мне сведений я составил бы хотя коротенькую статейку о детстве покойного Иннокентия и послал бы в редакцию Русской Старины“.

—692—

1878 г.

От 14-го же числа писал мне из Витебска преосвящ. Викторин:

„Посылаю Вам моё искреннее приветствие с праздником светлого Христова воскресения. Молю воскресшего Господа, да дарует Он Вам и нам встретить и провести сей праздник в добром здоровье и в радости о Дусе Святе.

Владыко Святый! не продолжаете ли Вы гневаться на Вашего Витебского преемника, из-за той неприятной переписки²⁶⁶⁵, которая велась у нас из-за экономии? Ради Бога забудем её и простим друг другу вся воскресением.

Будущим летом, если Бог благословит, я предполагаю посетить Киев, в котором никогда не бывал. Думаю воспользоваться правом 8-дневной отлучки из епархии, чтобы поклониться святым в колыбели церкви отечественной. Позвольте мне тогда представиться и Вашему Преосвященству, по пути, и лично выразить Вам чувства моего искреннего к Вам уважения.

Не забывайте меня, Владыка Святый, в Ваших святых молитвах. Я же, не обинуясь, скажу Вам, всегда памятую незабвенного для здешнего края моего Иерарарха-предшественника, и имею честь быть душевно преданным и почтительным“...

В ответ на это писал я от 24-го числа:

„На приветствие Вашего Преосвященства с светлым праздником Христова воскресения спешу ответствовать взаимным приветствием и братским целованием, взывая к Вам издалека: да будет между нами навсегда, как и был, Христос посреде нас!

Усерднейше благодарю Ваше Преосвященство за молитвенную о мне память. Взаимно уверяю Вас, что и Ваше имя, а равно и вверенная Вам паства, столь близкая моему сердцу, никогда не забываются в моих церковных молитвах.

Вашему посещению душевно буду рад, тем более, что при этом посещении удобно могут разъясниться и однажды навсегда прекратиться наши взаимные недоразумения“...

—693—

1878 г.

20-го ч. получено было мною письмо из Уфы от законоучителя гимназии священника Евф. Н. Соловьева²⁶⁶⁶:

„Вашему Преосвященству уже известно, что я перемещён был из Динабурга в Омск, на что получена была мною бумага, прогонные деньги и годовой оклад. В 1-х числах ноября я выехал на новое место, простясь с западом и его жизнью. Дальняя Сибирь уже иногда грезилась мне во сне и мерещилась в полусонках, потому что только и думы было об ней, только и разговоров о тамошней жизни; дети мои уже называли себя сибиряками, и все мы стойко ждали, когда вступим в эту дальнюю сторону, хотя внутри нас уже потеряно было мужество и оставался в душе нашей один безмолвный ропот на прежнюю нашу решительность; но самолюбие заставляло нас скрывать перед другими действительные наши чувства.

Путь наш лежал через Петербург. Желалось насмотреться и проститься с дорогой моей академией. Приехали. Сделали там, что нужно было; побывали в соборах, помолились (в домике Петра) чудотворному образу Спасителя, и что же? Чудодейственная сила Божия милостиво коснулась нас в самой столице! Я получил там приглашение занять законо-учительское место в Гатчине, в Учительской семинарии; но довольно крупная часть полученных мной казённых денег была затрачена мной на различные покупки, а потому я, не имея возможности их внести, должен был отказаться от приглашения.

После этого случая, огорчённый, пришёл я в Министерство Н. Просвещения к своему знакомому делопроизводителю Департамента. Сидим и говорим с ним о будущем моем сибирском пути, как неожиданно является в нашу комнату главный инспектор училищ Зап. Сибири Андрей Петрович Дзюба, который определил меня в Омск. Мой знакомый отрекомендовал меня ему; Дзюба принял меня весьма любезно; удалились мы с ним в особую комнату, и он светлыми красками изобразил

—694—

1878 г.

мне Сибирскую жизнь. В заключение нашей беседы он дал мне совет ехать туда, не через Казань и Пермь, а через Оренбург. По его совету я так и сделал и, на другой день, отправился в путь через старушку благочестивую – Москву. В Москве остановки не сделал, а на пути, от Петербурга до Нижегор. вокзала, заехал в Иверскую часовню приложиться к св. образу Богоматери и отслужить молебен. Затем, добравшись до вокзала, сели в вагон и поехали в Погост Ильинский-Телешево²⁶⁶⁷.

На родине мне батюшка²⁶⁶⁸ показал и прочёл половину написанной им биографии преосвящ. Агафангела²⁶⁶⁹. Старик, отец мой, нисколько не потерял духа и способности; память его жива, изложение более, чем хорошее; написано верно и даже литературно. Для прочтения и пополнения я просил родителя переслать биографию Вам и мне, когда он окончит её. Вам известна, вероятно, служебная деятельность преосвященного по Московской Дух. Академии. О деятельности его в Харьковской Семинарии, может быть, Вы отберёте некоторые сведения от помнящих его. А Костромскому духовенству я сделаю печатное воззвание и приглашение доставить мне сведения о его 9-ти-летней деятельности там; большинство духовенства его ученики и относятся о нём с полной признательностью.

На родине провели мы три недели. Родитель мой был безгранично рад, хотя в тоже время скорбел о нашем дальнем путешествии и отшествии нашем в Сибирь. 10-го дек. отправился сопровождаемый напутственными благословениями отца в дальний и не бесстрашный путь. 16-го декабря прибыл я в Оренбург. 22-го декабря явился я к попечителю округа. Попечитель принял меня ласково, выслушал меня, сказав мне: „Батюшка, зачем Вам ехать в Сибирь и томиться там с своей семьёй? Неловко мне останавливать Вас на полпути, но я не могу не сделать Вам предложения: вчера открылось в моём округе самое лучшее законо-учительское место, в Уфе, в

—695—

1878 г.

мужской и женской гимназии, с содержанием 2500 р. сер., при казённой квартире и отоплении. Я желаю, чтобы Вы перешли ко мне. Вы получили не в зачёт годовой оклад, и здесь полагается тот же оклад; вы получили двойные прогоны – и здесь полагаются двойные, не доехали до Омска Вы 1540 вёрст и придётся Вам возвратить лишние деньги, но я предпишу Директору Уфимской Гимназии, чтобы он заплатил за Вас в Казначейство деньги из специальных сумм Гимназии. О ваших нуждах и обстоятельствах Вам нечего хлопотать и перепрашиваться у начальника, я ныне уезжаю в Петербург и сам лично буду хлопотать и ходатайствовать об вас перед г. Министром. Соглашайтесь поступить ко мне в округ. Что было мне делать? Место вышло лучше сибирского, и я не счёл даже нужным сходить для совета к жене и объявил Его Превосходительству о своём согласии перейти в Уфу. Попечитель пожал мне руку и предложил лист бумаги для написания ему прошения. Прошение написано в его гостиной, подано, и наложена немедленно резолюция о совершенном его согласии принять меня к себе на службу.

23-го декабря попечитель поехал в Петербург, доложил обо мне графу Толстому, и Его Сиятельством я назначен и утверждён (4 февр.) законоучителем Уфимских мужской и женской гимназий. 5-го марта явился я на новое место служения.

10-го числа представлялся Его Преосвященству²⁶⁷⁰. Владыка узнал меня с первого раза. Я знаком был с ним в Петербурге, будучи студентом академии. Архиерейский приём был превосходен. У Владыки я был уже четыре раза; в Благовещение был приглашён к обеду в числе четырёх лиц. Но приём гимназического начальства был не совсем любезен. Директору было предписано попечителем отвести мне казённую квартиру; но эта квартира была занята тёщей директора с её семьёй, а потому он процедил сквозь зубы, что квартиры удобной при гимназии для меня не имеется; я, услышав от других в чём дело, предложил, вместо квартиры, получать деньги. Так и сделано.

—696—

1878 г.

Город Уфа расположен на высоких горах и довольно похож на Киев; весь в садах. При городе большая река – Белая; на ней ходят теперь пароходы в Каму и Волгу.

Религиозно-нравственное состояние здешней гимназии более чем в лучшем состоянии; ученики поют прекрасно на два хора, подают кадило, носят свечи (по парно). Предместник мой был о. протоиерей и настоятель Кафедрального собора, Владимир Фёдорович Владиславлев, Магистр Киевской Дух. Академии; человек, говорят, был благочестивый и ревностный к своему делу“.

20-го ч. Викарий мой Епископ Сумский Вениамин получил, вследствие моего представления, орденские знаки Св. Анны 1-й степени. Кто то, поздравляя его с этой наградой, заметил, что она запоздала и что ему давно следовало бы иметь её. На это он остроумно ответил: „звезды на небе являются обыкновенно вечером“, разумея под вечером свои 59 лет.

29 ч. поздно вечером получена была мной из Владимира от К. Н. Тихонравова²⁶⁷¹ телеграмма следующего содержания:

„Сегодня в пятом часу утра скончался архиепископ Владимирский Антоний после удара апоплексии. Подробности пишу“.

4-го мая получен был мной при отношении Председателя Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее В. А. Дашкова, от 10-го апреля за № 204, диплом на звание Почётного Члена сего общества, с просьбой притом о единовременном взносе за оный 25-ти рублей. На другой же день требуемая с меня сумма была отослана по принадлежности.

Диплом напечатан на бумаге, подделанной под цвет пергамента, славянскими буквами древних рукописей XII в. В нём значится, что Общество избрало меня в число своих почётных Членов 29-го ноября 1864 г. Диплом написан и подписан 29-го мая 1874 г., а послан ко мне 10-го апреля 1878 г.

Всё это свидетельствует о крайней неспешности почтенного учёного общества в его действиях.

—697—

1878 г.

6-го ч. писал я в Уфу законоучителю Гимназии священнику Евф. И. Соловьеву.

„Письмо ваше от 9-го апр. получено мной 20-го числа.

Итак, вместо Омска Вы водворились и пребываете в Уфе. Поздравляю. В этом неожиданном изменении Вашего назначения, без сомнения, должно усматривать высшее распоряжение Божественного Промысла. Так бывало и с святыми апостолами. Апостол идёт с проповедью о Христе в один град, или в одну страну, а Дух Святый указывает ему путь в другой град и в другую страну.

Отрадно слышать о добром религиозно-нравственном настроении воспитанников Уфимской гимназии. В настоящее время не часто можно слышать подобные Вашему отзывы о наших учебных заведениях не только светских, но и духовных. Вам поэтому остаётся только, с Божией помощью, поддерживать доброе настроение в сердцах ваших воспитанников.

Душевно радуюсь, что Преосвященный встретил Вас ласково. Надеюсь, что Вы вполне оцените это и постараетесь всегда сохранять почтительное отношение к Его Преосвященству. Когда будете у него, передайте ему моё усердное почтение.

Как мне приятно слышать, что ваш почтенный батюшка трудится над составлением биографии высокопр. Агафангела. Но я желал бы знать, все ли бумаги и документы, оставшиеся по смерти покойного Владыки, находятся в руках составителя биографии. Не можете ли притом сообщить мне, с кем почивший архипастырь имел, кроме родных, более частые письменные сношения? Это меня очень интересует.

Если ваш родитель пришлёт мне для прочтения составляемую им биографию, я буду этому очень рад и, может быть, найду возможность восполнить в ней какие- либо пробелы на основании тех данных, какие у меня имеются под руками. Но не лучше ли было бы, если бы о. Николай по частям присылал мне свой труд, так как конца его труда, может быть, придётся ожидать довольно долго.

Р. S. Если рассудите писать мне, напишите и о том, ка-

—698—

1878 г.

ким духом и направлением отличается Уфимское духовенство и в каком оно отношении к своему новому архипастырю“.

12-го числа получил я письмо из СПб. от управляющего Канцелярией Св. Синода, Тайного Сов. Конст. Алексеев. Вощинина²⁶⁷². Он писал мне от 8-го числа:

„Преосвященнейший Владыко, Милостивый Государь и Архипастырь!

Бывший мой сослуживец, Вице-Директор Департамента Народного Просвещения Дьяков, по просьбе тайного советника Попова, просит меня представить Вашему Преосвященству записку единоверческого священника Раздобарова²⁶⁷³ о назначении ему помощника.

Простите великодушно, что не отклонил просьбы, а решился обеспокоить Вас представлением записки.

Испрашивая Архипастырского Вашего благословения, с отличным почтением и совершеннейшей преданностью имею честь быть“...

Приложенная при письме записка священника Раздобарова следующего содержания:

„Священник Николаевской Единоверческой церкви Харьковской губернии, Купянского уезда, слободы Кармазиновки, Тимофей Раздобаров покорнейше просит о ходатайстве перед Епархиальным Начальством о назначении ему, Раздобарову, в помощь другого священника при означенной Николаевской церкви, так как, вследствие продолжительных отлучек священника Раздобарова для сбора подаяний на строящуюся в слободе Кармазиновке каменную церковь, паства его, ещё недавно обращённая из раскола в лоно православия, остаётся часто без духовного назидания. Для большей пользы паствы весьма желательно, чтобы вновь назначенным священником был теперешний диакон сказанной церкви, Антоний Васютин, который сам принадлежал прежде к расколу и потому вполне знает обычаи и духовные потребности этих новых детей православия, а по образу жизни своей служит для них нравственным примером“.

—699—

1878 г.

В ответ на письмо Его Превосходительства я писал от 24-го числа:

„На почтенное письмо Ваше, при котором препровождена ко мне записка о назначении священнику Единоверческой церкви, слободы Кармазиновки, Харьковской еп., Тимофею Раздобарову в помощь другого священника, имею честь объяснить следующее:

Священник Раздобаров ещё в ноябре прошедшего года обращался к Епархиальному Начальству с просьбой о рукоположении в помощника ему диакона-псаломщика той же Кармазиновской церкви Антония Васютина: но ему в этой просьбе было отказано.

Не могу и теперь не отказать священнику Раздобарову в его домогательстве по следующим причинам: 1) При Кармазиновской единоверческой церкви по штату не положено быть двум священникам; а определять и посвящать в какой бы то ни было священнический сан сверх штата закон возбраняет (Уст. Д. Конс. ст. 75); 2) Диакон Васютин не более трёх лет, как принят в духовное звание из крестьян того же прихода, и по своей малообразованности не может быть скоро удостоен священнического сана; 3) если удовлетворить желанию свящ. Раздобарова, т. е., если посвятить во священника диакона Васютина, то надлежит определить к Кармазиновской церкви нового псаломщика. Между тем как и для двух членов причта содержание весьма недостаточно по причине крайне ограниченного числа приходских душ (менее 200 д. обоего пола), при самом скудном жаловании (псаломщику 48 р.) и при неимении готовых квартир. Причт до сих пор не наделён даже землёй; об этом идёт только ещё переписка.

Итак, мне остаётся только пожалеть, что свящ. Раздобаров своими нерассудительными происками утруждает должностных лиц и обременяет их напрасной и бесплодной перепиской.

Простите, достопочтеннейший Константин Алексеевич, что я не мог дать на Ваше письмо иного более удовлетворительного ответа.

Призывая Вам Божие благословение, с истинным почтением и преданностью имею честь быть“...

—700—

1878 г.

На это г. Вощинин писал мне от 30-го числа:

„Приношу Вашему Преосвященству искреннюю благодарность за ответное письмо, коим изволили почтить меня. Признаюсь, я сомневался в основательности домогательства священника Раздобарова уже по той одной причине, что для обращения к своему Архипастырю он избрал такой окольный путь.

Сообщив ответ лицам, просившим меня по этому делу, считаю долгом извиниться перед Вами, Милостивый Владыка, что беспокоил Вас по просьбе, того не заслуживающей.

Испрашивая Архипастырского благословения Вашего, с истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть“.

13-го ч. писал я во Владимир Преосвящ. Иакову, Епископу Муромскому:

„Владимирская паства осиротела, лишившись своего архипастыря. Древний Владимир давно не испытывал такой духовной скорби, если не иметь в виду кончины Вашего предшественника²⁶⁷⁴ по Муромской кафедре.

Бремя епархиального управления легло теперь на ваших раменах, да поможет Вам нести оное Пастыреначальник Господь И. Христос! Но естественно ожидать, что это благое, хотя и нелёгкое, бремя служения не снимется уже с ваших рамен. И этого, без сомнения, желает Владимирская паства, так близко с Вами уже освоившаяся. Да будет по её благому желанию!

Но ранее своего архипастыря отошёл в вечность один из старейших и достойнейших пастырей града Владимира; разумею о. Протоиерея Миловского²⁶⁷⁵. Да будет ему, равно как и почившему вслед за ним архипастырю, вечная память!

Место умершего Протоиерея Миловского занято, как известно, Вязниковским Протоиереем Павлушковым²⁶⁷⁶; в Вязники, как пишут мне из Мурома, перемещён, священник Муромского собора Смирнов²⁶⁷⁷. Кому же суждено

—701—

1878 г.

будет занять место сего последнего? Мне пишут муромские родственники, что на это место подал прошение свойственник мой, учитель дух. училища Виктор Варваринский, и умоляют меня ходатайствовать перед Вашим Преосвященством об определении его на священническую вакансию к собору. Побуждением к сему служит то, что в случае определения на это место Варваринского, дом, принадлежащий его и моей свояченице – вдове Терновской и составляющий всё её достояние, может остаться неприкосновенным; так как Варваринский и теперь живёт у неё, и, по принятии священнического сана, может продолжать жить в её доме; в противном случае, она лишится своего дома, так как он стоит на церковной земле, которая потребуется, без сомнения, для вновь определённого священника.

Если учитель Варваринский достоин священнического сана и если не будет противно справедливости определить его на священническое место к вашему Кафедральному храму, позвольте покорнейше просить Вас о сём, Преосвященнейший Владыко. Через это Вы явите враз две милости – и учителю Варваринскому и бедной вдове Терновской; да и я приму это за личное для себя одолжение“.

17-го ч. Начальник Харьковской губернии, Князь Д. Н. Крапоткин обратился ко мне с официальным письмом за № 2682, следующего содержания:

„Ваше Преосвященство,

Милостивый Архипастырь!

Председатель, состоящего под Августейшим покровительством Государя Наследника Цесаревича, Московского Главного Комитета для сбора пожертвований на приобретение морских судов добровольного флота, Генерал-Адъютант Князь Долгоруков с разрешения Государя Наследника Цесаревича обратился ко мне с просьбой открыть под моим председательством в г. Харькове Губернский Комитет и приступить по вверенной мне губернии к повсеместному сбору пожертвований на приобретение судов добровольного флота.

Вследствие сего, имею честь обратиться к Вашему Преосвященству с покорнейшей просьбой о вспомоществовании этому патриотическому делу и назначить к участию в

—702—

1878 г.

занятиях Губернского Комитета Преосвященного Викария. Открытие Губернского Комитета назначено 21-го мая в 12 часов полдня в зале Харьковского отделения Императорского Русского Музыкального Общества на Рыбной улице.

Поручая себя Архипастырским молитвам Вашим с истинным почтением и совершенной преданностью имею честь быть“...

На письме этом 18-го числа дана была мной следующая резолюция: „Приглашаю Преосвященного Викария к участию в занятиях Губернского Комитета по сбору пожертвований на приобретение судов добровольного флота“.

Затем, 20-го числа, я отвечал на письмо Князя в следующих выражениях:

„Ваше Сиятельство,

Милостивый Государь!

На почтенное письмо Ваше от 17-го сего мая, за №2682, имею честь уведомить Вас, Милостивый Государь, что, согласно Вашему желанию, Преосвященный Вениамин, Еп. Сумский, приглашён мной к участию в занятиях Губернского Комитета по сбору пожертвований на приобретение судов добровольного флота.

Независимо от сего, мной сделаны будут надлежащие распоряжения по вверенной мне епархии к споспешествованию в успехе этого патриотического дела.

Прилагая у сего 300 р. на изъяснённый выше предмет и призывая благословение Божие на Вас и на соучастников Ваших в предстоящих Вам трупах на пользу доброго патриотического дела, с истинным почтением и преданностью имею честь быть“...

На следующий день, 21-го числа, в помещении Харьковского отделения Музыкального Общества, происходило открытие Комитета по сбору пожертвований на сооружение добровольного флота. Описание этого открытия помещено в № 129 (от 22-го мая) Харьковских Губернских Ведомостей.

24-го ч. отправился в Вознесенский Хорошев женский монастырь на храмовый праздник Вознесения Господня. С вечера всенощная и на следующий день, 25-го числа, литургия совершены были с должной торжественностью, при значительном стечении богомольцев.

В моё отсутствие был у меня придворный Лейб-Оку-

—703—

1878 г.

лист, Тайный Советник Ив. Ив. Кабат²⁶⁷⁸. Он отправлялся в Святогорскую пустынь для осмотра открытой там, по моему распоряжению, временной больницы для раненых и больных воинов, и, как слышно, остался очень доволен её устройством.

По возвращении из Хорошева монастыря домой, я нашёл здесь письмо из Владимира от преосвященного Иакова, который писал мне от 22-го числа:

„Предо мной два письма Вашего Преосвященства, одно от 20-го апр., с „Воспоминаниями о преосвященном Леониде“, другое от 13-го мая, со скорбью о нашем почившем Владыке. Душевно благодарю Вас за то и другое.

Я с удовольствием читаю Ваши Воспоминания о вашем друге. И коротенькие записочки преосвящ. Леонида пригодились, как и большие письма. Они вызвали на свет то, что без того исчезло бы бесследно. Всякий кто прочтёт Вашу книгу, особенно из Москвичей, скажет Вам своё спасибо. Есть у меня несколько писем преосв. Леонида, только я не заглядывал в них. Наверное, каждое из них дало бы свой материал к биографии покойника. На досугах пересмотрю, но писать вряд ли найду время. Кончина моего Владыки поразила всех своей неожиданностью, а мне досталось и достаётся испытывать это лишение более всех. На мне легла вся тяжесть по управлению, и я не вижу ни дня свободного; сон мой стал короче. Прежде с 11 веч. спал до 5; теперь просыпаюсь около 4 – и заснуть не могу. Для стариков, как я, это – нехорошо. Управление епархией Синод оставляет до времени и, если дела пойдут хорошо, особенно часть учебная, утвердят меня на кафедре. Но меня это не радует, и я уже писал к Митрополиту Исидору, что мне не под силу нести труды за двоих. Посмотрим что выйдет.

Забота об учебных заведениях, как пишет первосвятитель, высоко ценится в Синоде. Научите меня, Владыко, в чём, при нынешнем семинарском уставе, должна выражаться особая забота об учебных заведениях: не в одном ли утверждении журналов? Я право не знаю этого секрета. Стоя в стороне от школьного дела, я не читал

—704—

1878 г.

ни уставов училищных, ни ревизий: для меня всё темно. Кажется, архиерею ставится в заслугу собственно материальная помощь. Это, если угодно, важная услуга учебному делу. У нас ещё нет общежития, и средств не изыскано. Завод свечной пока не удался, а других средств не предвидится. Возьмите на себя труд сделать мне указания и советы на новом незнакомом мне пути. Это будет благодеянием для меня и для всей епархии.

Первое что дало мне случай к новым распоряжениям – это церемониал погребения Владыки. Он мне удался. Второе дело – порядок ношения Боголюбской иконы по городу с нынешнего дня²⁶⁷⁹ – и дал руководство, в виде опыта. Об этих порядках изволите прочитать в прилагаемом номере Ведомостей... Слышу большую благодарность за расписание. И крестный ход пойдёт нынче по-новому. Призвал к содействию полицию и надеюсь на её помощь... Прошу Ваше преосвященство сообщить мне, если есть особенности в крестных ходах по Харькову.

По словам преосв. Иустина, Борисов уроков в семинарии не учил и ещё в риторике читал фолианты и в Богословии говорил свои проповеди, по назначению, в приходской церкви. Подробностей преосв. Иустин не мог сообщить мне. Попробую ещё вызвать его на разговор.

Что касается соборной вакансии в Муроме, я предложил г. Варваринскому посвятиться во иерея и числиться при соборе, не пользуясь доходами, которые мною предоставлены в пользу наличного причта на год, чтобы какую-либо помощь оказать бедствующим от скудости. В священнике, вместо выбывшего, пока нет надобности. С полгода служит при соборе безвозмездно произведённый из заштатных дьяконов – человек с хорошими средствами и будет служить. Это распоряжение сделано мной 1-го мая, задолго до Вашего письма. Переменить его в настоящее время неудобно. Терновской никто не будет стеснять, а Варваринскому надеть рясу хорошо.

Меня озабочивают сверхштатные причетники, которым в январе объявлено, чтобы разбирались на штатные места в течении двух лет, иначе зачислены будут в за-

—705—

1878 г.

штат. Думается, иных можно оставить сверх штата и после срока; батюшки выходят из себя, что не сейчас сокращают причты и всячески стараются сбыть с рук лишнего члена. Назначен ли у Вас срок для размещения сверхштатных?

Что делать с дурными священниками, бывшими под запрещением и наконец разрешёнными? редкий из них не возвращается на прежний путь пьянства? Заботясь о них и их семействах, немилостиво оставлять без внимания приходы, которым и бременем, и соблазном служат нетрезвые пастыри. Вы как поступаете в этих случаях?

О последних днях преосвящ. Антония прочтёте статью его племянника²⁶⁸⁰.

Извините. Пора в крестный ход. Благословите.

9 ч. вечера. Стечение народа в крестном ходу было необыкновенное. Никто не запомнит подобного стечения. С вечера был дождь, а утром солнце, но жару не было, пыли тоже. При Сергиевской церкви я делал встречу Иконы, читал акафист и евангелие, после осенил крестом на все стороны, покропил св. водой и пришёл в собор. Церемония кончилась в 2 часа. В. деле пришлось быть до 4-го часа“.

26-го ч. дано было мною Консистории предложение (№ 80) следующего содержания:

„21-го сего мая в г. Харькове открыт Губернский Комитет для сбора пожертвований на приобретение морских судов добровольного флота. В распоряжениях Комитета разъяснены цели и высокое значение этого патриотического дела и указаны способы для сбора пожертвований, о которых и напечатано в местных губернских ведомостях.

Независимо от сего, в виду несомненной пользы означенного дела, считаю долгом, с своей стороны, пригласить духовенство вверенной мне Харьковской паствы к участию в этом патриотическом деле и, зависящими от него мерами и способами, к разъяснению своим прихожа-

—706—

1878 г.

нам цели, пользы, значения и необходимости для России обладания большим морским флотом как в военное, так и в мирное время.

Но, принимая нравственное участие в споспешествовании успеху сказанного дела, духовенство Харьковской епархии, уже оказавшее великую пользу своими заботами и личными пожертвованиями на нужды минувшей войны, – надеюсь, – и на сей раз, не откажется от таковых же пожертвований на доброе – патриотическое дело, имеющее возвысить славу, силу и богатство нашего доброго отечества.

Пожертвования, как личные, так и собранные от разных лиц, имеют быть доставлены через оо. Благочинных в мою Канцелярию, за исключением тех, кои будут собираемы Членами Комитета по выданным им книжкам“.

27-го ч. в 8½ часов утра выехал из Харькова, в сопровождении Кафедрального Ключаря и прочей свиты, для обычного осмотра церквей и ревизии причтов.

Первая встретившаяся на пути церковь была в слободе Русская Лозовая – Русская в отличие от другой Лозовой – Черкасской. Местность, в которой расположена слобода – Русская Лозовая, болотистая, неблагоприятная в гигиеническом отношении. Церковь во имя Святителя Николая деревянная, не весьма благолепная. В ней, по местному обычаю, хранится на полках по стенам множество небольших икон, принадлежащих прихожанам. О прихожанах своих настоятель церкви, священник Аполлон Ястремский, в своей докладной записке, пишет, что они „с усердием притекают в храм Божий для излияния своих религиозных чувств, выражая в оном свои прошения, свои прославления и свою благодарность Творцу и Создателю вселенной“.

В той же записке о. Ястремский о своём причте (двуклирном) выражается: „причт духовный свято и ненарушимо исполняет свои служебные обязанности и старается служить добрым примером своим прихожанам, а через это снискивает себе от них расположение“.

Между тем, прихожане, при моём посещении и испытании их, оказались малосведущими в первоначальных даже истинах Христианской веры.

—707—

1878 г.

В слободе Русской Лозовой архиерейского посещения, как сказывают мне, никогда не было.

– Слобода Дементеевка. Здесь обратил на себя особенное внимание помощник настоятеля, священник Д. Андреенков²⁶⁸¹, который в продолжении 15-ти лет своей службы написал одно только поучение, и того не произносил в церкви. За такое опущение существенного долга пастырского служения сделано ему строгое внушение.

– Слобода Казачья Лопань. Церковь построена в 1793 г. тщанием священника Игнатия Фленкова.

– Слоб. Уды расположена по обеим сторонам р. Уд. Церковь каменная благолепная, построенная в 1822 г. В её построении участвовал, между прочим, профессор Харьковского Университета Иоаким Нахимов. Причт двуклирный, прихожан более 5000 душ обоего пола, в том числе до 700 д. раскольников поморской беспоповщины, с коими не без успеха ведёт борьбу Настоятель прихода, Протоиерей Н. Ничкевич²⁶⁸². В докладной записке, которую, за болезнью настоятеля, представил мне его помощник протоиерей П. Каллинин, о прихожанах сделан такой отзыв: „прихожане все, кроме раскольников, в религиозном отношении достаточно удовлетворяют чувство благодарности перед Богом, и, благоговея к храму Божию, усердно посещают его во все воскресные и праздничные дни“.

– Заштатный город Золочев. Успенская церковь каменная, не довольно прочна; собирается сумма на построение нового храма. В числе 1200 душ прихожан до 30 человек раскольников. „Раскольники эти, – пишет в своём репорте Настоятель, свящ. М. Рокитянский, – не местные коренные прихожане, а перешедшие на жительство в г. Золочев из хутора Козачка, прихода села Уд, бывшие прихожане Харьковской единоверческой церкви, оставившие единоверие и возвратившиеся в раскол; на православных прихожан они не имеют никакого влияния“.

—708—

1878 г.

В 6 ч. пополудни прибыл я в слободу Должик – имение Князя Дм. Фед. Голицына, и здесь, по приглашению молодого помещика, остановился в его обширном доме на ночлег, расположившись на другой день совершить в Должинском храме литургию.

Богатое имение Должик, принадлежавшее некогда Харьковскому полковнику Григорию Иерофеевичу Донцу, переходило затем из рода в род, от сына Донца Фед. Григорьевича к князю Як. Никит. Крапоткину, женатому на его дочери; от Крапоткина к его зятю Щербинину, а от сего последнего, не знаю, через какое посредство, к настоящему владельцу.

Существующая ныне в сл. Должике каменная церковь сооружена Князем Крапоткиным, а его зятем Щербининым, снабжена разными священными и церковными утварями, сколько дорогими по ценности, столько же и изящными по рисунку, в особенности замечателен в последнем отношении сосуд для благословения хлебов, устроенный в виде пшеничного снопа.

В 7 часов вечера слушал я всенощную в доме.

28-го ч., в воскресенье, в 9 ч. начата была литургия, в конце которой пришёл в церковь Начальник губернии, Князь Д.Н. Крапоткин, нарочно приехавший сюда из Харькова, по приглашению Князя Голицына. При литургии присутствовали также, кроме того, тесть Князя Голицына, Граф Сиверс²⁶⁸³, бывший Харьковский губернатор, и свояк Валер. Валер. Ширков – секретарь дипломатической миссии в Бельгии, с своей супругой.

После обеда, за которым велась приятная и оживлённая беседа, я отправился в дальнейший путь, и через слободы Большую Рогозянку и Малую Писаревку, где ничего особенного мною не было примечено, к вечеру достиг слободы Большой Писаревки, где и остановился на ночлег в доме священника Успенской церкви А. Артюховского.

Писаревка, расположенная при р. Ворскле, многолюдное селение; в нём более 5000 д. обоего пола и три церкви: одна главная и две приписные. Главная Успенская церковь довольно благолепна, но недостаточно просторна. В

—709—

1878 г.

ней особенно чтимую святыню составляет чудотворная икона Божией Матери, именуемая Михайловской²⁶⁸⁴. Перед этой иконой совершён был мной на другой день, по желанию прихожан, молебен с акафистом.

Поучения помощника Настоятеля, священника А. Ястремского²⁶⁸⁵ и сверхштатного священника Покровской церкви А. Червонецкого, мной читанные, оказались очень складными и назидательными. Червонецкий, независимо от церковных поучений с кафедры, занимался в воскресные и праздничные дни устными собеседованиями с народом, в послеобеденное время, в церковной сторожке.

В приписной Николаевской церкви не без удивления увидел я над царскими вратами резного двуглавого орла. Разумеется, я приказал немедленно удалить его.

29-го ч., по пути из Писаревки, осмотрел я церкви в слободах: Вольном (бывший город), Пожне, Семереньке, Бранцовке, Видневке. К вечеру приехал в слободку Бобрик, где и расположился ночевать, с намерением на другой день совершить здесь литургию.

Храм в слободке Бобрике каменный трёхпрестольный, заложенный в 1822 г. помещицей вдовой генерал-поручика Елизаветой и её сыном, Тайным Советником Рахмановыми, но освящённый в 1851 г. преосвященным Филаретом, Еп. Харьковским. Местные иконы Христа Спасителя и Богоматери писаны в Италии, замечательны в художественном отношении, но не совсем уместны в православном русском храме; в особенности неприятно поражает взоры православного христианина изображение Богоматери. Пресвятая Дева представлена стоящей и держащей за ручку Богомладенца, также стоящего и совершенно обнажённого. В том же храме есть древняя икона Святителя Николая, почитаемая явленной и чудотворной.

В 8 ч. вечера слушал я всенощную в своей квартире, в доме настоятеля, священника П. Раевского, а на следующий день, 30-го ч., в 8-мь часов утра начата была литургия, которая совершена была мной соборне при довольно многолюдном стечении народа.

—710—

1878 г.

После литургии предложен был гостеприимным хозяином завтрак, за которым я не без удивления узнал, что находившаяся тут же дочь о. Раевского была в замужестве за лютеранином. Тут же предварил меня Сумский Благочинный, Протоиерей Никольский²⁶⁸⁶, что супруга помещика подгородной слободы Николаевки Калугина будет просить меня совершить в их приходской церкви богослужение, чего в моём маршруте не предполагалось. Поэтому я, по прибытии в Сумы и при свидании с г-жой Калугиной, предполагал отклонить это приглашение, чтобы не нарушать своего маршрута, но, как увидим далее, вышло иначе.

Из Бобрика, через Нижнюю Сыроватку, где видел вновь сооружаемую усердием богатого Сумского сахаровара Ив. Гер. Харитоненко церковь, около 2 часов пополудни приехал в слоб. Низы, – имение уездного предводителя дворянства Ник. Дм. Кондратьева. Здешняя Иоанно-Богословская церковь приписана к Нижне-Сыроватской, но предполагалась к восстановлению в положение самостоятельной. Богатое имение г. Кондратьева, расположенное при р. Пеле, находилось в аренде за 25,000 рублей у Сумского купца – сахаровара Суханова; но Суханов, получая с этого имения более 100,000 руб. дохода, добровольно, по своему добродушию, прибавляет ежегодно владельцу ещё по 10,000 рублей.

В Низах приготовлен был для меня радушным помещиком роскошный обед, к которому приглашены были некоторые из его соседей. Супруга Н. Д. Кондратьева Марья Сергеевна, урождённая Пашкова, из Москвы.

Между Низами и городом Сумами находится село Старое, в котором, как мне сказывали, никогда не было архиерейского посещения, по причине неудобного пути. Я решился посетить это селение и нашёл в нём церковь каменную, благолепно украшенную тщанием церковного старосты, который нарочито приезжал в село Бобрик просить меня посетить их приходский храм. При обозрении мной ризницы и утварей, между ними оказался старинный

—711—

1878 г.

серебряный золочёный ковш с вязной надписью, которой до того времени никто не мог разобрать, но мне удалось прочитать её, и вот что в ней содержится: „Божией милостью Великий Государь Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич всея великие и малые и белые России самодержец, в 1680 году арзамазец Иван Елисеев сын Сальников пожалован сим ковшом за таможенную службу и за прибор, что̀ был головою“.

Из церкви зашёл я в дом церковного старосты, очень зажиточного крестьянина, который с необычайным радушием принял меня и угостил чаем.

В 7½ часов прибыл я в город Сумы и остановился в доме соборного Протоиерея В. Никольского.

31-го ч. утром, по совершении в градской Ильинской церкви молебна с акафистом Божией Матери, по просьбе прихожан, мною осмотрены были прочие приходские церкви, коих числом 5-ть.

Вот некоторые сведения о более примечательных из сих церквей.

Церковь Воскресенская. Это одна из древних церквей г. Сум, сооружённая усердием стольника и полковника Андрея Герасимовича Кондратьева; в избытке снабжена ризничными и утварными вещами, благодаря усердию прихожан. Настоятель этой церкви, священник Д. Никулищев отличается особенной ревностью в проповедании слова Божия и свои поучения тщательно записывает в особую заведённую им книгу. В своей докладной записке о. Никулищев о религиозно-нравственном состоянии своего прихода пишет следующее:

„Приход состоит из 175 душ мужеского пола и 186 душ женского пола, всего 361 человек, но, находясь в центре города, он пополняется квартирантами, только не всегда православными; большинство их состоит из сынов Израиля и Протестантов, которые, хотя, при надзоре пастырском, не опустошают небольшой паствы моей, жизненными идеями оставляют след в умах некоторых прихожан. Жизненная задача Еврея – барыш, выгода без разбора средств, проглядывала и в действиях некоторых мелких торговцев, старавшихся им подражать. Спекуляции торгашей нередко сопровожда-

—712—

1878 г.

лись оскорблениями друг другу, и поддерживаемые адвокатами иногда переходили в камеру Мирового Судьи. Такой нехристианский образ жизненной деятельности я старался объяснить своим прихожанам и в частных беседах, и в церковных поучениях.

Индифферентное отношение Протестанта к обрядовой стороне богослужения христианского иногда сказывалось и на Православных; малое число праздников у них давало иногда тему для бесед и Православным. И в частных беседах и особенно в церковных поучениях, которые ведены мной неопустительно, я объяснял необходимость установленных Церковью праздников не только для нравственной, но и для физической стороны человека. В поучениях я объяснял также необходимость прекращения торговли в воскресенья и праздники – в подспорье ведённым Протоиереем Феоктистом Лащенковым в городской Думе прениям о законном священии дня Господня, что, к утешению благочестия христианского, и увенчалось успехом; ибо в конце прошлого года торговля в Сумах в воскресенья, двунадесятые праздники и Высокоторжественные дни приговором Думы, с утверждения Губернского по городским делам Присутствия, прекращена до 12 часов дня и прихожане во всех церквах Сумских заметно ревностнее стали посещать богослужения.

Хотя наша интеллигенция неохотно слушает поучения, особенно когда поучение затрагивает больное место нравственности, но средний и низший классы православных, к утешению моему, охотно приходили слушать поучения, и, как мне кажется, поучения не оставались без влияния на них“.

Церковь Николаевская. Построенная в 1825 г., она возобновлена в 1873–76 гг. тщанием и усердием церковного старосты купца В. И. Ткаченко, пожертвовавшего на благоукрашение храма более 13,000 р. из собственных средств. Это одна из благолепнейших городских церквей. Настоятель церкви Протоиерей Ф. Лащенков из лучших студентов Семинарии, состоит законоучителем в местной классической гимназии – ревностный пастырь. Вот что он писал в своей записке о состоянии прихода:

„Религиозно-нравственное состояние прихожан удовлетво-

—713—

1878 г.

рительно. Уклоняющихся от выполнения христианского долга – бывают ежегодно у исповеди и приобщения Св. Таин – нет. Богослужения в воскресные и праздничные дни посещают усердно. Особенно это заметно с нынешнего года, когда приговором Сумского общества прекращена торговля в воскресные и праздничные дни до полудня, с чем вместе сами собой прекратились в эти дни и базары. Из встречающихся в жизни прихожан отступлений от выполнения уставов Св. Церкви более других выдающихся – это с каждым годом усиливающееся нарушение постов. Немного лет тому назад оно встречалось лишь среди высшего сословия, а в среднем лишь изредка, теперь не редкость и среди рабочего класса. Кроме общих причин такого явления, объясняющихся духом времени, в нашем городе есть и местные – это значительное количество временно проживающих в нём (сравнительно с народонаселением) должностных лиц светского, сословия и особенно немцев, имеющих в г. Сумах и свою кирху“.

В 7 ч. вечера слушал я в соборе всенощную, за которой выходил на величание. На левом клиросе пели довольно стройно соборные певчие.

1-го июня в четверг, совершена была мной в соборе литургия, при весьма многочисленном стечении богомольцев.

Когда я возвратился из собора в квартиру, мне представлен был мальчик-гимназист, который прислан был ко мне матерью, помянутой выше помещицей Калугиной, с убедительной просьбой остановиться на ночлег в их доме и на другой день отслужить в их слободе – Николаевке литургию; при этом мальчик объяснил, что в этот и же день к вечеру приедет из Петербурга его отец Ив. Кузмич Калугин.

Слобода Николаевка в 22-х верстах от г. Сум и значилась в моём маршруте. После обильного и роскошного, обеда в доме богатого купца Харитоненко, я поспешил в путь. Приезжаю в Николаевку; перед церковью встречает помещик И. К. Калугин, знакомый мне по Москве. Состоя на службе в СПб., он, узнавши, что я буду проезжать через его имение, оставил все свои дела

—714—

1878 г.

и поспешил в своё имение, чтоб встретить меня здесь и попросить отслужить в его приходской церкви. Можно ли было отказать в такой усердной просьбе, тем более, что г. Калугин, происходя из купеческого звания и получивши доброе христианское воспитание, был искренно религиозен, хотя имел и университетское образование.

Супруга Ивана Кузьмича Мария Николаевна, урождённая Куприянова, отличалась также благочестием и набожностью.

В 8 ч. вечера началась всенощная в церкви, с величанием перед явленной иконой Божией Матери, именуемой Корсунской. На левом клиросе довольно стройно пели певчие из крестьян, одетые в парадные певческие платья, устроенные по образцу придворных.

После всенощной беседовал я с радушным хозяином о разных петербургских новостях, между прочим, о Комитетах по делам раскольничьим, по вопросу о снятии с себя вдовыми священниками и диаконами священного сана, о газете „Цер.-Общ. Вестник“, покровительствуемой, как он уверял меня, Протоиереем Васильевым²⁶⁸⁷, и проч.

2-го ч. утром читал поучения приходского священника Ил. Созонтьева – студента Семинарии. Поучения оказались очень незрелыми и неосновательными, написанными языком неточным, неопределённым, вообще несоответствующим степени студента. Вот, напр., какие выражения встретил я в поучениях Созонтьева: „Он (Спаситель) родился в яслях“. – „Дела передаются от потомства к потомству“. – „Одна только любовь служит основанием веры, надежды и любви к Богу и ближним“.

В 9 ч. начата была литургия. После литургии предложена была гостеприимным помещиком радушная трапеза, к которой приглашены были ближайшие из его соседей.

Из Николаевки, через слободы Речки и Выри, приехал я к вечеру в слободу Ульяновку и остановился на ночлег в доме священника Д. Эннатского – вдового и одинокого; дом на красивой местности, очень поместительный и содержится весьма прилично.

В Ульяновке две церкви, обе каменные. Главная, во имя

—715—

1878 г.

Пр. Илии, очень благолепна и оригинальной архитектуры. К ней почти вплоть примыкает с восточной стороны небольшая, также очень благовидная, церковь, построенная помещицей Носковой над могилой сына её. Содержание этой церкви обеспечено капиталом в 5,000 руб.

В Ульяновке, при 2,600 д. муж. пола, два причта. Поучения помощника Настоятеля М. Красина очень складны и назидательны.

3-го ч. утром, оставивши Ульяновку, приехал я в слободу Марковку, где ожидали меня, по разосланному вперёд маршруту, накануне, и потому при встрече народу оказалось очень немного. В Марковке обратил на себя моё внимание диакон Мухин: он владеет сильным басистым голосом, но не отличается трезвостью; особенно поразило меня его невежество. Когда я спросил его, что значит слово: Преображение (храмовый в этой слободе праздник – Преображение Господне), он не мог объяснить; а на вопрос, когда бывает праздник Преображения Господня, отвечал: 6-го марта!..

За Марковкой следовала слобода Штеповка. Церковь во имя Иоанна Предтечи каменная, обширная и благолепная, круглообразной формы. Настоятель А. Котелевский (с 1853 г.), при флегматическом характере, не отличается усердием к проповедничеству; представил мне одно только поучение на слова: Да исправится молитва моя, и то неудовлетворительное. Оттого прихожане его остаются в грубом невежестве. На мой вопрос: кто был Иоанн Предтеча? один крестьянин отвечал: „это праздник, что бывает на Ивана Купала, когда бывает ярмарка у нас“. Само собой разумеется, что я не мог остаться доволен таким ленивым и нерадивым пастырем...

Около полудня прибыл я в знакомую уже мне слободу Ольшаную, где я в 1875 г. освящал храм, сооружённый благочестивою помещицей, вдовой Генерал-Майора А.С. Шатовой²⁶⁸⁸.

Г-жа Шатова, в это время, намеревалась с своей дочерью отправиться в другое своё имение, в Крым; но узнавши о моём приближении к Ольшаной, отложила своё

—716—

1878 г.

намерение, чтоб принять меня ещё раз в своём доме.

Приезд мой в Ольшаную был в субботу, накануне праздника Пятидесятницы. Я расположился ради такого великого праздника совершить, на следующий день, в освящённом мной храме, божественную литургию. Вечером, в 7-мь часов, совершена была с обычной торжественностью всенощная служба.

4-го ч. воскресенье – день Пятидесятницы.

В 9 часов начата была литургия и вслед за ней положенная по уставу вечерня. Стечение богомольцев весьма значительное.

После трапезы, с великим радушием предложенной мне гостеприимной хозяйкой и после краткого отдохновения, я отправлялся, в сопровождении о. Ключаря, в хозяйском экипаже, в заштатный город Недригайлов, отстоящий от Ольшаной в 10–12 верстах²⁶⁸⁹.

В Недригайлове, при довольно значительном населении (более 6000 душ обоего пола) приходская церковь одна, но обширных размеров. Причта по новым штатам положено быть только 2 священникам и 2 псаломщикам, тогда как прежде было 3 и даже 4 причта. Прихожане усиленно ходатайствовали, и не без основания, о назначении третьего причта, ибо при церкви находится более 300 десятин, дающей доходу ежегодно до 3000 р. Земля пожалована в 1648 г. Царём Алексеем Михайловичем, – на что имеется и Царская грамота.

О прихожанах своих настоятель церкви, священник Андрей Савинов²⁶⁹⁰ (с 1842 г.) в рапорте ко мне делает такой странный, чтоб не сказать более, отзыв:

„Прихожан при сей церкви, как значится в исповедной ведомости за 1877 г. муж. пола 3021, женского 3262 души. Все они православного исповедания. – Все взрослые здесь в Недригайлове, как и везде, по всему свету, охотнее, при случае и обстоятельствах, прикрываются формами благочестия, а суть религии, цивилизации и прогресса

—717—

1878 г.

также мало коснулась их, как вообще вера во Христа с добрыми делами – последствиями оной, на народы мира со дня проповеди об ней. И здесь сердце народа, как везде, благоговейно обращается на ниву, приемлющую семя Слова благодатной жизни и вскоре заглушаемую тернием и волнами страстей. И этот народ, через давление отовсюду и происходящую от него неразвитость и узкий кругозор, охотнее увлекается влиянием такой же среды, чем инсинуациями свыше“.

Из Недригайлова на ночь возвратились мы в Ольшаны.

5-го ч., после ранней литургии, я отправился в дальнейший путь. В слоб. Василевке, куда я приехал около 12-ти часов и где церковь и причт нашёл почти в том же положении, в каком видел их в 1875 г., – меня ожидал в доме помещицы Марьи Львовны Богаевской²⁶⁹¹ заранее приготовленный обед. Когда я пришёл в дом, мне подано было письмо от соседней знатной помещицы, вдовы генерал-адъютанта Веры Ивановны Анненковой. Вот что она писала мне от 2-го числа:

„Высокопреосвященный Владыко!

Я сохранила такую добрую память о посещении Вашем меня и семейства моего, что льщу себя приятной надеждой, что и в этот раз Вы не откажете порадовать меня Вашим посещением и убедительно прошу Вас, Милостивый Владыко, доставить мне счастье Вас видеть в Боброве и отдохнуть в моём мирном уединении.

Мне нужен Ваш благий совет и утешение в глубокой скорби, постигшей меня, и отрадно будет не письменно, а на живых словах, выразить Вам чувства моего глубочайшего почтения и душевной преданности.

Вашего Высокопреосвященства покорнейшая слуга Вера Анненкова.

Р. S. Дочь моя, Княгиня Вера Николаевна Голицына – помещица села Славгорода крайне сожалеет, что Вы не изволите посетить Славгород (Ахтырского уезда) и просит меня в письме, которое я сейчас получила, передать Вашему Высокопреосвященству просьбу её касательно священ-

—718—

1878 г.

ника села Славгорода отца Герасима, которая изложена в прилагаемой записке“.

Записка эта следующего содержания:

„Села Славгорода Троицкой церкви настоятель священник Герасим Кузнецов, прослужа более 35-ти лет в сане священника, вследствие расстроенного здоровья своего, желает уступить своё место сыну, настоятелю слободы Степановки, Донской епархии, Миусского Округа, священнику Николаю Кузнецову²⁶⁹², который, по окончании курса учения в Харьковской духовной Семинарии, два года проходил должность учителя и законоучителя в народном училище, более года состоял в должности учителя и надзирателя при Харьковском духовном училище, ныне за усердную трёхлетнюю службу в сане священника награждён набедренником...

Во уважение к семейным его обстоятельствам – смерти жены его и многочисленности семейства отца своего – 70-ти летнего старика, сын священника Николай Кузнецов может занять место священника в селе Славгороде, если Вашему Преосвященству благоугодно будет“.

Прочитавши письмо её Превосходительства, я не знал, что мне делать: удовлетворить её желанию – значит ещё на сутки расстроить мой маршрут, отказать – значит огорчить столь почтенную особу. В этой нерешимости я пошёл в сад, чтоб там несколько освежиться с дороги и размыслить основательно, на что мне решиться. Меня сопровождала хозяйка дома. Через несколько минут, возвращаясь уже по аллее к дому, мы видим вдали движущуюся нам на встречу фигуру в чёрном платье. Я, по своей близорукости, не мог скоро различить, кто эта фигура, но моя спутница с удивлением говорит мне: „ведь это Вера Ивановна Анненкова!“ Действительно оказалась она. Вера Ивановна, приблизясь к нам, говорит мне: „нет, теперь вы не можете уже отказать мне в просьбе посетить меня“. Действительно, как мог я отказать в этой просьбе 66-тилетней старице за 25-ть вёрст нарочито приехавшей звать меня. За

—719—

1878 г.

обеденным столом решено было, чтобы я, побывавши в г. Лебедине, приехал оттуда на ночь в село Боброво – поместье г-жи Анненковой.

После обеда, поблагодаривши за гостеприимство почтенную хозяйку и простившись до приятного свидания с Верой Ивановной, я поспешил в путь и к вечеру приехал в слободу Михайловку – имение Предводителя Лебединского дворянства, графа Василия Алексеевича Капниста.

Местность слободы Михайловки – одна из самых прекрасных местностей, какие мне приходилось видеть в Харьковской губернии. Вот как описывается эта местность, в Историко-Статистическом описании Харьковской епархии: „местность Михайловки прелестная. Смотря с хребта гор, под которыми расположена Михайловка, вы видите амфитеатр гор и при подошве их долину, покрытую бархатной зеленью лугов; вблизи хребтов лентой вьётся р. Псел, который, орошая в весеннее время долину водой, оплодотворяет её роскошной растительностью“²⁶⁹³.

В саду графа Капниста, расположенном на горе над Полом, поныне цел дуб (впрочем уже подсохший), под которым сидел Пётр I-й, когда решались судьбы России и Швеции при Карле XII.

В Михайловке храм каменный трёхпрестольный; по наружному виду и по внутреннему благолепию – один из лучших в епархии. В нём хранятся следующие святыни: а) части мощей Св. Иоанна Предтечи, великомученицы Варвары и некоторых других святых; б) напрестольный крест серебряный (без позолоты), мерой в длину 10½ вершков, в поперечнике 5½ в. На задней стороне креста в средине означен славянскими буквами год ≠афмѕ (1546).

Настоятель церкви Протоиерей А. Лободовский²⁶⁹⁴ (с 1834) избран был духовенством в должность Благочинного;

—720—

1878 г.

но частью по преклонности лет, частью по природной ограниченности, оказался мало способным к этой должности.

По осмотре храма, я приглашён был помещиком графом Капнистом в его дом, где предложен был мне и ночлег. Здесь с вечера выслушал я всенощную, расположившись на следующий день отслужить литургию в г. Лебедине, отстоящем от Михайловки в 9 верстах.

6-го числа, утром, в сопровождении гостеприимного хозяина, отправился я в Лебедин, где в 9 часов начат был благовест к литургии. За литургией в соборе народу было множество.

После обедни, напившись чаю в доме соборного старосты, я приглашён был на экзамен по естественной истории в женскую прогимназию, где слышал очень удовлетворительные ответы учениц.

Затем осмотрены были городские приходские церкви.

После обеда в доме градского головы (он же и соборный староста), я, для сохранения данного слова, отправился в сопровождении того же графа Капниста, в село Боброво, отстоящее от Лебедина в 15-ти верстах, в совершенно противоположную сторону от моего направления. Около 6-ти часов приехали мы в Боброво. Осмотревши церковь, я пришёл в дом, мне уже знакомый; Вера Ивановна встретила меня с искренним радушием. Весь вечер и на следующий день (7 ч.) утро провели мы с ней в неумолкающей беседе. В беседе этой она изливала предо мной, и скорбные и радостные чувства; вспоминала о своём знаменитом супруге Николае Николаевиче (бывшем Киевском Генерал-Губернаторе); показывала и перечитывала мне многие очень важные бумаги, оставшиеся после него. С сердечной скорбью рассказывала мне о преждевременной кончине своей любимой невестки, жены сына её Генерал-Лейтенанта; затем с радостью сообщала мне подробности бракосочетания младшей дочери её с секретарём французского посольства²⁶⁹⁵: как Государь Император Александр Николаевич был посаженным отцом при этом браке,

(Продолжение следует).

—289—

чистый и по местам – речь тщательно отделанная. Признаю сочинение удовлетворительным для кандидатской степени“.

42) Заслуженного ординарного профессора Петра Цветкова о сочинении студента Филипповича Григория: „Догматико-полемические сочинения Св. Амвросия Медиоланского“:

„Задачей автора означенного сочинения было обозреть догматико-полемические сочинения Св. Амвросия Медиоланского и изложить его догматическое учение (стр. 1). Соответственно этой задаче в первом отделе сочинения (стр. 1–32) под заглавием „Жизнь Амвросия“ сообщаются биографические сведения о Святителе Медиоланском; во втором отделе (стр. 32–95) под заглавием: „Амвросий – писатель“ даётся обзор его догматико-полемических сочинений, как подлинных, так и неподлинных; а в третьем отделе (стр. 96–349) под заглавием: „Амвросий-богослов“ излагаются догматические воззрения, высказанные им в догматико-полемических сочинениях.

Наиболее обширен и наиболее обработан третий отдел сочинения. Догматическое учение Св. Амвросия изложено в систематическом порядке и с большой подробностью. Изложение учения сопровождается и подтверждается многочисленными выписками из догматико-полемических сочинений Святителя Медиоланского. К сожалению, автор, слишком узко поняв тему, излагает догматическое учение Св. Амвросия исключительно по его догматико-полемическим сочинениям, совершенно игнорируя мысли о догматах христианской веры, в обилии рассеянные в других его сочинениях, как напр. в сочинениях истолковательных. Автором не обсуждаются даже и высказанные в догматико-полемических сочинениях мысли Св. Амвросия о догматических истинах христианства. Он не пытается вникать в их точный смысл, не пытается выделять характерное и существенное в них, не пытается сопоставлять и объяснять некоторые кажущиеся несоответствия и противоречия в них (ср. стр. 288, где говорится, что благодать Божия, по учению Св. Амвросия, предваряет обращение людей и стр. 293, где говорится, что, по учению св. Амвросия, Бог ожидает нашего обращения). Никогда он не делает и попытки сравнить догматическое учение Св. Амвросия с

—290—

догматическими воззрениями других, более ранних, учителей христианской веры. Вследствие всего сказанного, третья часть сочинения, наиболее обширная и наиболее самостоятельная, не только отличается сухостью, но имеет характер какой-то недоделанности, недоконченности.

Что касается других частей сочинения, то они, особенно первая, имеют самое общее содержание. Без достаточного основания (ср. стр. 32) биография Св., Амвросия ограничивается изложением обстоятельств его жизни до епископства.

Немаловажное значение имеет сочинение г. Филипповича, как материал для всестороннего обозрения догматики Св. Амвросия Медиоланского“.

43) Экстраординарного профессора Ивана Попова о сочинении студента Фотопулоса Константина: „Догматическое учение св. Максима Исповедника“!

„Сочинение г. Фотопулоса разделяется на введение (стр. 1–94), главную часть (стр. 95–310) и заключение (311–322). Во введении автор сообщает краткие сведения о жизни и сочинениях св. Максима Исповедника и пытается дать общую характеристику его, как богослова. Однако эту попытку нужно признать совершенно неудавшейся. Характеристика, составленная автором, отличается какой-то странной двойственностью. её первые страницы представляют собой нечто подобное характеристике: автор старается здесь выдвинуть общие черты изучаемой им богословской системы. Но он очень скоро покидает эту правильную точку зрения и переходит к простому изложению догматического учения св. Максима, не имеющему ничего общего с характеристикой. Вследствие этого в сочинении автора мы имеем два совершенно параллельных и по плану, и по содержанию изложения догматической системы Максима Исповедника, – одно, конспективное, во введении, другое, более подробное, в главной части.

Основные пункты догматического учения св. Максима излагаются автором в главной части его сочинения в порядке общепринятой догматической системы: сначала воспроизводится его учение о Боге, потом о Логосе, Духе Св., мире, человеке, последней судьбе мира. Метод – далеко не самый лучший, однако наиболее употребительный даже в

—291—

учёных монографиях этого рода, тем более позволительно им пользоваться в первой значительной литературной работе.

Важнее другой недостаток, изложения догматической системы св. Максима. Это – его краткость. Многие пункты учения св. Максима лишь конспективно намечаются автором. Анализ понятий, требующий сличения параллельных мест, почти совершенно отсутствует. Так как автор в своём исследовании скользит по поверхности предмета, ограничивается лишь общими очертаниями изучаемой системы и не проникает в глубину, то для него всё кажется ясным. Он не видит проблем в понимании учения св. Максима.

Изложение учения известного писателя приобретает научный интерес лишь в том случае, если выясняется с одной стороны степень его зависимости от предшествующих писателей, с другой – степень его оригинальности в постановке и разрешении новых вопросов, равно как и в переработке полученного по наследству материала. Эта сторона вопроса почти не затронута автором. Правда, он говорит о зависимости св. Максима от Каппадокийцев и сочинений, известных с именем Дионисия Ареопагита, и утверждает, что эта зависимость не была рабской. Однако, далее слов и указания некоторых совпадений в учении этих писателей автор не идёт. Детального исследования этого вопроса в сочинении г. Фотопулоса мы не встречаем.

Перечисленные недостатки уменьшают достоинство сочинения г. Фотопулоса, но не препятствуют признать его удовлетворительным. Важнейшую заслугу автора составляет то, что он хорошо изучил свой источник – подлинные сочинения св. Максима Исповедника. Это должно было потребовать от него много труда и времени в виду многочисленности, обширности и неясности в изложении сочинений св. Максима.

Кроме источника автор познакомился и со всей литературой предмета, какую только мог собрать. В общем он правильно понял догматическое учение изучаемого им писателя и верно передал его. Это даёт нам право признать сочинение г. Фотопулоса удовлетворительным для присуждения ему степени кандидата богословия.“

—292—

44) Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского, о сочинении студента Челака Александра: „Особенности румынских богослужебных книг сравнительно с славянскими“.

„Предмет сочинения г. Челака входит в историю славянско-румынских отношений со стороны церковно-богослужебной. Окружённые отовсюду славянами, и притом единоверными, а отчасти и единоплеменными, Румыны с давних пор, ещё до основания их княжеств, Валахии в ХIII в. и Молдавии – в XIV в., находились в постоянных и тесных связях с Болгарами и другими славянами Балканского полуострова, подчиняясь их культурному влиянию. Входя с самых ранних времён в состав Болгарского. царства, как один из этнографических элементов его, они всенародно должны были, как многие полагают, принять крещение одновременно с Болгарами. С этого времени, нужно полагать, введена у них славянская кирилловская азбука и славянское богослужение. Славянский язык оставался официальным дипломатическим и церковным языком Румынии до половины XVII столетия, когда господари обоих княжеств, молдавского – Василий Лупу и валашского – Матфей Бессараб решили вступить на путь национального возрождения, заменить непонятный для простого народа славянский язык, для чего и завели в своих столицах Яссах и Тырговище типографии для печатания гражданских и церковных книг на молдавском языке. С этих пор и начался постепенный перевод богослужебных книг на румынский язык в различных центрах церковной жизни обоих княжеств. Само собой разумеется, что румынская церковь при этом не могла сразу же расстаться с славянскими богослужебными книгами, тем более, что в противовес этому национальному возрождению, на место ослабевавшего славянского влияния, начало усиливаться греческое влияние. Ещё тотчас после взятия Константинополя Турками многие представители восточных православных церквей, как высшие, так и низшие устремились в пользовавшиеся сравнительной самостоятельностью княжества, где не только по долгу жили при дворах господарей и в монастырях румынских, но многие из них подвизались здесь всю жизнь на практическом

—293—

и литературном поприщах для улучшения бедственного состояния своих церквей и для облегчения участи Греков и других православных христиан Востока. Мало-по-малу греческое влияние стало чувствоваться на всех сторонах румынской жизни, а особенно – церковно-богослужебной. Это греческое влияние достигло своего апогея в 18-м веке, в период правления греков-фанариотов. Под прикрытием Порты фанариоты на господарских престолах Румынии всеми силами старались эксплуатировать страну и подавить румынскую национальность. Особенное же внимание обращено было на „эллинизацию“ румынской церкви, которой румынский народ так был предан, через назначение на митрополичьи и епископские кафедры греков, через введение в церквах греческого богослужения, через превращение румынских духовных училищ в греческие и т. п. Но фанариоты не достигли своей цели. Румынская национальность не умерла, перевод богослужебных книг на румынский язык не прекращался и нередко из среды самих греков, из греческих же училищ, выходили достойные пастыри, прилагавшие свои знания и свою энергию к. этому делу. В истекшем 19 веке эта реакция славянскому и греческому влиянию в сторону национального направления достигла своей крайности и привела к увлечению западноевропейскому, преимущественно Парижскому. Это увлечение достигло своего апогея при князе Иоанне Кузе, в 60-х годах прошлого столетия. Куза, как бы желая уничтожить всю предыдущую историю Румынии и создать новую, воздвиг гонение на православную церковь, на духовенство, видя в православии тормоз для развития, и имея в виду ввести постепенно католичество в Румынии. В это время славянская азбука была совершенно изгнана ив светской литературы и заменена вполне латиницей. Мало по малу стал возникать вопрос и о замене славянских букв в богослужебных книгах, о пересмотре и переиздании их. Это и сделано в последнее двадцатилетие прошлого столетия.

Вот сколько влияний переживала Румыния в своей исторической жизни. Проследить это влияние на богослужебных книгах румынских и составляет задачу сочинения г. Челака. Нет сомнения, что этот вопрос имеет все права

—294—

на научное обследование и вызывается общими требованиями со стороны церковно-исторических, церковно-археологических и литургических наук. И действительно, несколько странным является то обстоятельство, что, тогда как на русском языке мы имеем обстоятельнейшее исследование об униатских богослужебных книгах (прот. А. Хойнацкого: „Западнорусская церковная уния“), и почти ничего не имеем о православных богослужебных книгах, изданных на молдавском языке, кроме попутных заметок в научных статьях проф. П.А. Сырку, г. А.И. Яцимирского и Г.П. Самуряна. Кроме этой чисто научной стороны исследование молдавских богослужебных книг имеет и практические цели. Как известно, Бессарабия, присоединённая к России в 1812 году, вошла в состав нынешней Кишинёвской епархии. Срединную часть её, входившую в состав Ясской митрополии и Хушской епископии, населяют молдаване, и теперь ещё в сёлах совершается богослужение по молдавским книгам, хотя мало по малу входят в употребление и русско-славянские книги. В виду некоторого различия тех и других книг в молитвословиях и обрядах, а вследствие этого и в богослужебной практике, церковная власть испытывает иногда затруднения в своих административных распоряжениях.

Сочинение г. Челака разделяется на две части. Первая часть (9–513 стр.) посвящена сравнению собственно румынских и аналогичных им греческих богослужебных книг с нашими славянскими. Она разделяется на три главы, соответственно обычной классификации богослужебных книг: 1) книги, относящиеся к богослужению общественному: служебник, часослов, псалтирь, октоих, постная триодь, цветная триодь и месячные минеи; 2) книги, относящиеся к богослужению частному: требник и 3) книги, относящиеся к богослужению общественному и частному: Евангелие и Апостол.

Вторая часть (513–568) посвящена истории бессарабских богослужебных книг, напечатанных в типографии Кишиневского архиерейского дома, и зависимости их от славяно-российских и собственно-румынских.

Результат, к которому пришёл автор в обширной первой части своего исследования после подробнейшего

—295—

сопоставления разных богослужебных книг – славянских румынских и греческих – тот, что румынская церковь заимствовала свои настоящие богослужебные книги из Греции. Но во многих богослужебных книгах, особенно в Минее, заметно значительное влияние и славянских изданий, которые хотя тоже заимствованы из Греции, но отличаются особенностями молитвословий и чинопоследований.

Результат, положим, верный, но недостаточно обоснованный, вследствие отсутствия у автора достаточного количества изданий богослужебных книг на греческом, молдавском и славянском языках, – что сообщает его труду только относительную научную ценность. Сам автор сознаёт это и не раз при сопоставлении той или другой богослужебной книги с сокрушением говорит: „Мы не могли для всех особенностей (положим) румынского служебника указать параллелей в его оригиналах за недостатком большего количества молдавских и греческих источников“ (изданий). Кроме того, автору не удалось сделать опыта сопоставления над одним определённым изданием румынских церковных книг, а над разновременными изданиями их, какие попадались автору, с различным достоинством перевода, – что сообщает и выводам его часто характер проблематичности. Наконец, автор не принял во внимание того, что термин „славянский“ слишком обширный этнографический термин, обнимающий и болгар, и сербов, и русских и т. д. Если в изданиях богослужебных книг – Киевских и Московских – встречаются разности, то тем более их можно встретить в изданиях сербских и болгарских. Автору нужно было это иметь в виду, и указывать, какое же именно „славянское“ влияние сказалось в переводе известной книги на румынский язык, а не ограничиваться употреблением общего термина „славянский“.

Результаты исследования второй части, значительно меньшей по объёму, совершенно определённы и научно обоснованы. Это объясняется существованием печатных исследований по данному вопросу, а также и рукописным архивным материалом, хранящимся в Кишинёвской Консистории, которым автор и пользовался. История переиздания и перевода книг на молдавском языке для нужд

—296—

новоприсоединённой в 1812 году Бессарабии тесно связана с именами первого Архипастыря вновь образованной Кишинёвской епархии митрополита Гавриила Бонулеско-Бодони, бывшего прежде митрополитом Киевским, а затем Молдо-Влахийским экзархом, и викария его преосв. Димитрия Сунимы, преемствовавшего потом митроп. Гавриилу. Митрополиту Гавриилу Бессарабия всецело обязана как своим гражданским и церковным устройством, так и постепенным приспособлением её к русской гражданственности и условиям церковной жизни. Заботясь об улучшении всех сторон церковной жизни, которая вследствие прежних политических условий находилась в крайнем упадке, митр. Гавриил обратил особенное внимание на снабжение церквей молдавских, которых тогда было более половины, богослужебными книгами, недостаток в коих был особенно чувствителен. С этой целью он решил основать типографию при Кишинёвском архиерейском доме. Св. Синод одобрил ходатайство митрополита и разрешил открытие типографии, но под тем условием, что печатаемые в ней, книги на молдавском языке переводились с русско-славянских книг, изданных Московской Синодальной типографией. Этим самым не разрешалось распространять в Бессарабии через посредство местной типографии церковно-богослужебных книг собственно румынского происхождения. Между тем такое ограничение, проведённое во всём своём объёме, в виду особенностей славянских и молдавских книг, к которым привыкли Бессарабские молдаване, не могло не возбудить некоторого недовольства этих новых подданных. Во избежание этого митр. Гавриил, весьма чуткий к потребностям своей новой паствы, решил ходатайствовать перед Св. Синодом о смягчении этого условия и о дозволении ему на первых порах печатать некоторые богослужебные книги с их молдавскими особенностями. Св. Синод одобрил предложение митрополита печатать книги „по прежнему рассмотрению“. Этим и определилась вся история богослужебных книг на молдавском языке, печатавшихся в типографии Кишиневского архиерейского дома. На них отразились два влияния: славяно-российское и румынское. Причём, по близости Бессарабии к Киеву, переводились по преимуществу

—297—

богослужебные книги Киевского издания. – В Кишинёвской типографии за всё время существования её с 1814–83 гг. отпечатаны следующие богослужебные книги на молдавском языке: служебник, псалтирь, общая минея, требник, цветная триодь, евангелие, типикон, анфологион, октоих, часослов и постная триодь.

Автор предварительно объясняет обстоятельства печатания той или другой книги, а затем указывает на особенности её по сравнению с молдавскими или русско-славянскими. Так как вторая часть частью основана на выводах первой части, то она по объёму значительно меньше, но по определённости выводов и научной обоснованности по указанным нами причинам, она превосходит первую.

Указанные нами недочёты в сочинении г. Челака большей частью объясняются условиями срочности работы, а также невозможностью достать все книги, доступные для исследования только на местах, напр. в румынских книгохранилищах; так что на эти недочёты нужно смотреть скорее, как на наши desiderata, которые при других условиях быть может и будут выполнены. Рассматривая же этот труд сам по себе, я нахожу его вполне удовлетворительным для кандидатской степени. Всякий, кто знаком с подобного рода работами, знает также, какую массу труда, и притом самого кропотливого требуют они. И г. Чадак вполне добросовестно потрудился над сличением множества богослужебных книг, обнаружив при этом, при прекрасном знании молдавского и греческого языков, способность к научным работам, и притом в такой области, которая имеет ещё весьма мало работников“.

45) Экстраординарного профессора Ивана Андреева о сочинении студента Чернявского Василия: „Анастасий, библиотекарь римский, и его деятельность в пользу папства“:

„Значение личности. Анастасия автор при одном случае определяет следующим образом: „Время правления папы Николая I-го было временем самой упорной борьбы и лихорадочной деятельности в пользу духовного авторитета римского престола (стр. 321)... Николай I был личностью,, сумевшей поднять значение папы до небывалой высоты. На пути к достижению, всевластия папа Николай встречал почти непреодолимые препятствия, с которыми он вёл

—298—

упорную борьбу. Борьба с светской властью, оспаривавшей у папы по частям господство над вселенной, борьба с сепаратизмом церквей, порождённым феодальными перегородками, и борьба с греческой церковью, отрицавшей за папой его право на главенство в церкви и вселенского учителя веры, – таковы трудности, с которыми пришлось бороться папе Николаю I... Главным советником и деятельным помощником этого папы был библиотекарь Анастасий. На долю последнего падала невидимая, черновая работа, которая давала однако точку опоры для всех начинаний папы и ручалась за их успех. Во всей деятельности папы Николая, напоминающей работу стройной и исправной машины, роль папы можно сравнить, если сравнения что-либо объясняют, с капитаном парохода, стоящим у всех на виду, но соединённым рупором с невидимым машинистом, роль которого в данном случае выполнял Анастасий“ (стр. 158–9).

Своё дело укрепления авторитета папы Анастасий вёл литературным путём. Обозрение его литературных трудов и составляет задачу работы г. Чернявского. Эту задачу автор решает в обширном введении (стр. 1–164) и двух главах (частях) исследования, из коих первая обнимает стр. 1–112, а вторая стр. 112–422.

Во Введении автор даёт очерк развития папских идей и власти к IX в. (стр. 1–120) главным образом на основании книги кн. Е. Трубецкого и статей г. Вязигина в „Журнале Министерства Народного Просвещения“ и затем определяет задачи, стоявшие перед папством IX в.: а) борьба с светской властью, б) борьба с сепаратизмом церквей и в) борьба с греческой церковью.

Исследование отвечает на вопрос, как Анастасий поддерживал папство в этой борьбе. В главе (части) 1-й автор даёт сведения о жизни Анастасия (стр. 1–75), перечисляет его литературные работы, определяет время их появления (стр. 75–112). В двух отделах второй обширнейшей главы г. Чернявский даёт анализ Liber pontificalis (стр. 112–336) и актов собора 869 г., переведённых Анастасием (стр. 336–422).

О жизни Анастасия сохранилось мало известий, да и те очень разноречивы. Автор старательно пересмотрел и со-

—299—

гласил эти известия. Хотя и скудные, биографические данные рисуют Анастасия человеком, бурно проведшим свою жизнь, образованным, способным и ловким. Г. Чернявский сделал для биографии Анастасия всё, что можно теперь для неё сделать.

В состав Liber pontificalis входят несколько частей: каталоги, составленные при папах Либерии и Феликсе, vitae пап после Феликса и vita Nicolai. Анастасию принадлежит целиком только последняя vita. В отношении к остальным частям Liber pontificalis Анастасий является только редактором. Следы этой редакторской работы отмечены г. Чернявским очень умело и старательно:

Приступая к анализу частей Liber pontificalis, автор даёт прежде всего обстоятельные сведения о происхождении папских каталогов (стр. 112–115). Затем он пытается поставить составление каталогов при Либерии и Феликсе в связь с особо важными моментами в жизни папства (стр. 115–159). Жизнеописания пап после Феликса имеют, по автору, задачей оправдать отделение Запада от Востока и Союз пап с Франками (стр. 177–321). Вся вина в этом разрыве взваливается на византийских императоров и патриархов. – Наконец, vita Nicolai представляет собой восхваление деятельности этого сильного противника Фотия.

Во все трудные минуты своей жизни папство считало нужным оглянуться назад, в прошлом поискать опоры и ободрения – таков основной мотив появления отдельных частей Liber pontificalis и всего её состава из-под пера Анастасия. Г. Чернявский подробно следит за историей отношений Востока и Запада и всюду подчёркивает, как составители жизнеописаний пап тенденциозно перекраивали эту историю. Здесь очень много остроумных догадок и выводов, которые искупают некоторую растянутость этого отдела.

Перевод Анастасием актов собора 869 г. даёт автору повод коснуться положения дел в Восточной церкви. Он говорит о борьбе пап с Фотием (336 –345), даёт характеристику партий Игнатиан и Фотиан (стр. (346–362), ведёт речь о приготовлении к собору 869 г. (стр. 362–402), анализирует историю собора (402–418) и высказывает суждение о переводе актов Анастасием. Здесь автору при-

—300—

годилось нередко идти по пути, проторённому А.П. Лебедевым, но он предлагает и многие свои остроумные и ценные соображения и объяснения.

Сочинение г. Чернявского не закончено. Но главное во всяком случае сделано и это сделанное заслуживает похвалы. Автор вполне овладел громоздким материалом работы. Как известно, Liber pontificalis представляет собой очень обширный сборник. Г. Чернявский изучил этот сборник вполне основательно, что должно было потребовать не малого труда. – Точка зрения на деятельность Анастасия, усвоенная автором, сообщает всем его изысканиям единство и вносит порядок в эту груду с виду беспорядочного материала. Автор всюду выказывает себя зрелым работником. Тон изложения его ровный, покойный и совершенно серьёзный. Слог автора подкупает своей опрятностью, а местами и изяществом. Всё сочинение читается с удовольствием.

Принимая во внимание, что г. Чернявскому пришлось работать на поле, почти не тронутом другими некатолическими исследователями, признаю сочинение его весьма хорошим.

Автор достоин степени кандидата богословия“.

46) Исправляющего должность доцента Ильи Громогласова о сочинении студента Юдина Николая: „Меры гражданского правительства в отношении к расколу за первое столетие его существования (до Петра III-го)“:

„Названное сочинение начинается предисловием (стр. 1–14), в котором автор, выяснивши предварительно задачу своего исследования, указывает те источники и пособия, какими он пользовался для своей работы. Содержание этой последней он, держась хронологического порядка, делит на три главы. Первая глава (стр. 15–94) излагает правительственные мероприятия против раскола со времени его возникновения до царствования Петра Великого. Это, по изображению автора, такой период, когда гражданская власть, держась на раскол точки зрения власти духовной, видела и преследовала в нём „церковный мятеж“, применяя к нему и самые „градские казнения“ по приговору и указанию церковных соборов и церковно-иерархических лиц. Предметом второй главы (стр. 95–181) служат мероприятия

—301—

гражданского правительства в отношении к расколу в царствование Петра В., характеризующееся в первой своей половине (до 1714 г.) широкой терпимостью к расколу, как чисто религиозному заблуждению, не вредящему государственным интересам, сменяющеюся, однако, во второй половине царствования суровым отношением Преобразователя к раскольникам, как „упорным противникам его гражданских нововведений и хулителям его политических идей и стремлений“. Изобразивши способы правительственного воздействия на раскол, вытекавшие из этой новой точки зрения на него, автор в конце главы довольно подробно останавливается и на выяснении причин их неуспешности, высказывая при этом ряд веских и основательных соображений. Правительственные мероприятия последующего времени, кончая царствованием Елизаветы Петровны, изложены в третьей главе (стр. 182–288). Установивши тесную связь их с петровским законодательством о расколе, автор отмечает происходившие затем (к концу изучаемого периода) перемены в сторону ухудшения положения раскольников путём нового ограничения их прав и наложения на них новых обязанностей. Конец этой главы, как и предыдущей, говорит о безуспешности правительственных мероприятий и об их действительных следствиях – случаях раскольнических самосожжений, колонизации окраин и бегстве раскольников за границу. Последние страницы сочинения (288–294) представляют кратко формулированные итоги всего исследования, давая общую характеристику отношений гражданского правительства к расколу за указанное время и устанавливая их несоответствие существу раскола, как явления духовной жизни русского народа.

Не смотря на сравнительно небольшой объём свой, сочинение г. Юдина исчерпывает свой предмет с совершенно достаточной полнотой. Автор обладает незаурядным умением объединять разрозненный материал, подлежащий его изучению, и облекать свои мысли в стройную учёно-литературную форму. Можно было бы пожелать некоторых, не существенных, впрочем, перемен в распределении подробностей содержания (главным образом – в третьей главе), несколько большей строгости и точности

—302—

научного исследования (стр. 27, 32–35, 166), устранения немногих, попадающихся в сочинении, шероховатостей стиля (стр. 1, 5, 112, 291). Но и в настоящем своём виде данная работа по обилию содержания, правильности приёмов исследования, основательности выводов и достоинствам изложения должна быть признана очень хорошей диссертацией на искомую степень“.

47) Заслуженного ординарного профессора Василия Соколова о сочинении студента Яницкого Трифона: „Исторический очерк происхождения и развития в римско-католической церкви учения о папской непогрешимости“:

„Автор начинает своё сочинение изложением римско-католического догмата о папской непогрешимости, как он установлен был декретом Ватиканского собора. Сторонники этого догмата, говорит далее автор, утверждали и утверждают, что учение о непогрешимости папы всегда содержалось церковью и столь же древне, как и сама церковь. Противники же догмата доказывают, что он представляет собой новшество и такого учения христианская церковь в течении многих веков совсем не знала. (Вступление стр. I–VII) „Спрашивается, можно-ли признать справедливым какое-нибудь из этих противоположных мнений, или оба эти мнения нужно признать крайними?“ „Посильным ответом на этот небезынтересный вопрос и служит предлагаемый нами исторический очерк происхождения и развития в римско-католической церкви учения о папской непогрешимости“. – Так сам автор определяет задачу своего труда (стр. VIII). – „Но догмат папской непогрешимости“, продолжает далее автор, „стоит в самой тесной и логически-необходимой связи с догматом о папском главенстве. Первый есть только логическое следствие второго (VIII), а потому „нет возможности представить происхождение и развитие папской непогрешимости (sic!) без всякого упоминания о происхождении и развитии папского главенства. Вот почему в предлагаемом очерке не проведена резкая разграничительная черта между тем и другим“ (X.).

Само исследование г. Яницкого, довольно большое по объёму (712 стр.), разделяется на шесть глав, причём первая имеет своим предметом вопрос о происхожде-

—303—

нии и развитии папства в первые три века христианской истории (стр. 1–86); вторая обнимает период вселенских соборов (87–270); третья – период высшего процветания и могущества папства в IX–ХIII вв. (271–400); четвертая – период упадка папства от Бонифация VIII до Тридентского собора (401–516); пятая – период от Тридентского собора до Пия, IX-го (517–644); шестая – время правления Пия IX-го до Ватиканского собора (645–712).

Сочинение г. Яницкого представляет собой таким образом полный обзор всей истории папства, начиная с первых веков и оканчивая Ватиканским собором. Такая работа требовала от автора весьма немалого труда и в этом отношении он действительно по справедливости заслуживает одобрения. Он много потрудился над посильным изучением некоторых латинских первоисточников в изданиях Migne’я, Mansi, Harduin’a и папского Bullarium’а, а также актов соборов Тридентского и Ватиканского, сочинений Беллармина и др. Перечитал он целый ряд относящихся к его предмету исследований на французском языке, как напр. сочинения Gueranger, Gautier, Maret, Bonnet, Fleury, Bergier, De-Maistre’a и др. Наконец, основательно познакомился со множеством исследований и статей на русском языке, каковы напр. труды: Пр. Никанора, ар. Иннокентия, Муравьева, Н. Беляева, прот. Лебедева, проф. Лебедев, Ди Геттэ, Сушкова, Иванцова-Платонова, Керенского, Арсеньева, Ястребова, Налимова, Павловского, Януса, Деллингера, Овербека и др.

Широта предмета лишала г. Яницкого возможности всегда быть самостоятельным, а потому очень часто он находит себя вынужденным передавать лишь результаты, добытые по тому или другому частному вопросу специальными исследованиями других писателей; но подбор источников и группировка данных производится автором настолько удачно, что его сочинение читается вообще с неослабевающим интересом.

Главная и самая существенная слабость труда г. Яницкого заключается в недостаточном соответствии его с той задачей, которая ему предлежала. Автор исходит из той мысли, что непогрешимость невозможно отделить от главенства и первая составляет необходимое логическое

—304—

следствие второго. Люди нашего времени, конечно, вполне понимают эту связь; но сам же автор показывает, что было время, когда самые ревностные поборники идеи главенства нимало не думали о непогрешимости. Задача автора в том и состояла, чтобы поискать и проследить, когда сознание связи между главенством и непогрешимостью стало появляться у поборников папства и каким образом шло развитие этого сознания до того момента, когда оно уже утвердилось вполне и получило значение догмата. В своём сочинении автор собрал и раскрыл немалое количество данных, которые могут служить к разъяснению вопроса, но эти данные имеют у него более характер материала, чем научного раскрытия основной мысли, и притом в значительной степени заслоняются тем, что не имеет прямого отношения к предмету, как, напр., элемент полемический, которому автор отвёл в своём сочинении гораздо более места, чем сколько это требовалось свойством его задачи.

В сочинении г. Яницкого можно указать и некоторые второстепенные недостатки, и промахи как с формальной стороны, так и по существу. Странное впечатление производит на читателя напр. то обстоятельство, что о лжеисидоровских декреталиях автор подробно рассуждает почему-то в той главе, которая имеет своим предметом период вселенских соборов (стр. 172–180). В обширной работе, конечно, не обошлось дело и без фактических ошибок. Канонизацию японских мучеников напр. автор совершает дважды: в 1862 и в 1867 году (стр. 674, 682); Пию IX-му совершенно напрасно приписывает приглашение протестантов к участию в Ватиканском соборе (686) место заседаний этого собора в храме Св. Петра называет „залой“ (698) и т. под. Цитация автора в общем исправна, но сборник Гардуина он почему-то постоянно называет неправильно.

Конечный вывод мой о сочинении г. Яницкого таков: хотя оно вполне и не осуществляет своей задачи, но так богато по содержанию и настолько свидетельствует о трудолюбии и эрудиции автора, что по справедливости может быть признано удовлетворительным для присуждения учёной степени кандидата богословия“.

—305—

Справка: 1) Устава духовных академий – а) § 132: „По окончании испытаний на каждом курсе составляется Советом список студентов по успехам и поведению. При составлении списка на четвёртом курсе принимаются во внимание успехи студентов за всё время академического образования“, б) § 135: „При окончании полного академического курса студенты академии удостаиваются степени кандидата богословия и звания действительного студента“, в) § 136: „Студенты академии, оказавшие за весь четырёхлетий курс отличные успехи и представившие сочинение, признанное Советом удовлетворительным для степени магистра, утверждаются в степени кандидата, с правом получения степени магистра богословия без нового устного испытания, но удостаиваются этой последней степени не иначе, как по напечатании сочинения и удовлетворительном защите его в присутствии Совета и приглашённых Советом сторонних лиц (коллоквиуме)“, г) § 137: „студенты, оказавшие в течение четырёхлетнего курса очень хорошие и хорошие успехи и представившие при окончании курса удовлетворительное для степени кандидата сочинение, утверждаются в этой степени. Но для получения степени магистра они должны выдержать новое устное испытание по тем предметам, по коим не оказали успехов, соответствующих сей степени, и представить новое сочинение“, д) § 138: „Студенты, оказавшие в течение академического курса посредственные успехи и не представившие сочинения на степень кандидата или представившие сочинение неудовлетворительное для сей степени, получают звание действительного студента“, ж) § 139: „Если получивший степень кандидата за весь четырёхлетий курс оказал отличные успехи в науках, но не удовлетворил требованиям относительно сочинения на степень магистра, или если представил сочинение, заслуживающее сей степени, но не оказал успехов, соответствующих оной, то при соискании такими лицами степени магистра, Совет не требует от первого из них нового устного испытания, а от последнего нового сочинения“, з) § 140: „Применительно к сему Совет поступает и при соискании действительными студентами степени кандидата“. 2) Правил касательно значе-

—306—

ния неудовлетворительных баллов по ответам и сочинениям студентов академии – а) § 1: „В случае получения студентом на каком-либо сочинении, за какую-либо из проповедей, или на устных испытаниях по какому-либо предмету балла ниже 3, но не ниже 2½, считать этот балл удовлетворительным для степени кандидата лишь в том случае, когда средний балл по сочинениям и ответам будет равняться баллу не ниже 4“. б) § 2: Получивший в течение академического курса по одному какому-либо предмету балл ниже 2½, но не ниже 2, или по двум предметам – 2½, по окончании полного курса удостаивается звания действительного студента с правом на получение степени кандидата богословия при окончании курса или в продолжение следующего учебного года под условием удовлетворительного ответа на новом устном испытании (причём балл должно получить не ниже 4), если неудовлетворительный балл был поставлен за устный ответ, или по представлении удовлетворительного сочинения (причём балл должен быть получен не ниже 3), если неудовлетворительный балл был поставлен за сочинение. Примечание. Право подвергаться испытанию предоставляется всего один раз“. 3) По § 81 лит. б п. 10 устава духовных академий „присуждение звания действительного студента и степени кандидата“ значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение Епархиального Преосвященного.

Определили: 1) Окончивших полный академический курс студентов:

1) Пограницкого-Сергиева Николая,

Войцеховича Митрофана,

Онтлика Константина,

Троицкого Ивана,

5) Лебедева Николая,

Челака Александра,

Белоусова Стефана,

Тихомирова Алексея,

Священника Островского Феодосия,

10) Иеромонаха Леонида (Сенцова) и

11) Чернявского Василия –

удостоить степени кандидата богословия с предоставлением

—307—

им права на получение степени магистра богословия без нового устного испытания.

12) Егорова Владимира,

Беневоленского Николая,

Знаменского Николая,

15) Лебедева Сергея,

Спасского Георгия,

Пискарева Николая,

Третьякова Петра,

Успенского Владимира,

20) Померанцева Александра,

Павлова Михаила,

Кедрова Сергея,

Артоболевского Сергея,

Повольни Бранислава, серба, венг. подд.,

25) Бурцева Александра,

Драчева Николая,

Снегирева Вячеслава,

Яницкого Трифона,

Ансерова Петра,

30) Покровского Андрея,

Платонова Александра,

Юдина Николая,

Гапонова Сергея,

Григорьева Владимира,

35) Плотникова Виссариона,

Афанасьева Сергия,

Иеромонаха Евгения (Зернова), Филипповича Григория и

39) Давидовича Светислава, серба, –

(по снисхождению к последнему, как иностранному уроженцу) –

удостоить степени кандидата богословия с правом на получение степени магистра по исполнении требований, означенных в § 137 академического устава.

40) Бурковича Томо, сербского уроженца,

Валюженича Владимира,

Воробьева Владимира,

Священника Горбаневского Филиппа,

—308—

Мачкича Иована, сербского уроженца,

45) Никольского Алексея,

Остроумова Николая,

Попова Леонида,

Саввича Симона, сербского уроженца, и

49) Фотопулоса Константина, греческого уроженца, – удостоить звания действительного студента Академии, с предоставлением им, за исключением священника Филиппа Горбаневского и греческого уроженца Константина Фотопулоса, права на получение степени кандидата богословия: Бурковичу – по представлении новых семестровых сочинений по теории словесности и истории иностранных литератур, истории философии, русской церковной истории и нравственному богословию и удовлетворительном выдержании нового устного испытания по русскому и церковно-славянскому языкам (с палеографией) и истории русской литературы; Валюженичу – по представлении нового семестрового сочинения по библейской археологии; Воробьеву – по представлении нового семестрового сочинения по древней гражданской истории и одной проповеди; Мачкичу – по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения и новых семестровых сочинений по метафизике и библейской истории; Никольскому – по представлении новых семестровых сочинений по истории философии и библейской археологии и двух проповедей; Остроумову – по представлении нового семестрового сочинения по нравственному богословию; Попову – по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения и Саввичу – по представлении новых семестровых сочинений по библейской археологии, патристике, русской церковной истории и пастырскому богословию и педагогике и удовлетворительном выдержании новых устных испытаний по еврейскому языку и библейской археологии и русской церковной истории. 2) Постановления сии представить на Архипастырское утверждение Его Высокопреосвященства.

III. Предложение Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского:

„Долгом считаю предложить Совету Академии избрать кого-либо из ныне окончивших академический курс студентов для приготовления в будущем учебном году к

—309—

замещению вакантных преподавательских кафедр в Академии“.

Справка: 1) § 54 устава духовных академий: „Для приготовления к занятию преподавательских вакансий в Академии, Совету предоставляется оставлять при оной на годичный срок наиболее даровитых студентов, кончивших курс с отличным успехом. Примечание. Лица сии получают содержание из особо назначенных для того сумм, в размере не свыше 700 рублей на каждого“. 2) По § 81 лит. б п. 5 того же устава „оставление при Академии окончивших курс студентов, для приготовления к занятию преподавательских кафедр в оной, и назначение им содержания“ значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение Епархиального Преосвященного.

Определили: 1) Оставить для приготовления в будущем учебном году к замещению вакантных преподавательских кафедр в Академии окончивших ныне академический курс воспитанников Пограницкого-Сергиева Николая и Войцеховича Митрофана, с производством им, с 16 августа текущего года, содержания по 700 рублей каждому, за вычетом 2% на пенсии. 2) Мнение сие представить на Архипастырское утверждение Его Высокопреосвященства.

IV. а) Заявления стипендиатов и своекоштных студентов, ныне окончивших курс в Академии: Ансерова Петра, иеромонаха Евгения (Зернова), Кедрова Сергея, Никольского Алексея, Пограницкого-Сергиева Николая, Третьякова Петра, Филипповича Григория и Юдина Николая о желании их служить по духовно-учебному ведомству.

б) Прошение окончившего академический курс Владимира Валюженича: „Имею честь обратиться к Совету Академии с покорнейшей просьбой препроводить мои документы не в Минскую Духовную Консисторию, – место моего рождения, а в Московскую, так как я и воспитывался и проживаю в настоящее время в Московской Епархии“.

Справка: Определением Святейшего Синода от 3 марта/11 апреля 1892 года за № 590 предписано Советам Академий, чтобы они не позже 15 июля доставляли в Святейший Синод сведения об окончивших курс студентах, имеющих

—310—

священный сан, а в Учебный Комитет сообщали списки всех прочих студентов как казённокоштных, так и тех из своекоштных, которые изъявят желание служить по духовно-учебному ведомству с обозначением в том и другом случае: а) места их происхождения; б) отметок об их успехах и поведении; в) требуемых определениями Святейшего Синода от ²⁵/₂₇ апреля 1884 года и 27 января / 17 февраля 1888 года сведений о том, кто из них на какую учительскую кафедру или должность в семинариях и училищах признаётся более способным, а относительно тех, которые не имеют полного балла по поведению, сведений, на основании инспекторских записей, о качестве совершенных ими во время пребывания в Академии проступков, и чтобы, по сообщении Святейшему Синоду и Учебному Комитету вышеупомянутых сведений, обращали всех казённокоштных студентов, а равно и тех из своекоштных, которые по окончании академического курса заявили о своём желании служить по духовно-учебному ведомству, в епархии, по принадлежности, с выдачей им на проезд билетов, а казённокоштным и прогонных денег и с отсылкой документов таковых студентов в подлежащие духовные консистории.

Определили: 1) По утверждении окончивших курс в текущем году студентов Академии в степени кандидата богословия и звании действительного студента сообщить в Святейший Синод и в Учебный Комитет требуемые Синодальным определением от 3 марта/11 апреля 1892 года за № 590 сведения о них. 2) Всех казённокоштных студентов, а равно и тех из своекоштных, которые заявили о своём желании служить по духовно-учебному ведомству, уволить в епархиальное ведомство с выдачей им на проезд билетов, а казённокоштным и прогонных денег, и препроводить документы их в подлежащие духовные консистории. 3) Окончившего курс Владимира Валюженича, согласно его прошению, уволить в Московскую епархию, куда и препроводить все его документы.

V. Рассуждали о назначении на 1902–1903 учебный год стипендий студентам Академии.

Справка: 1) В настоящее время свободны следующие стипендии: а) имени Святителя Арсения, Епископа Твер-

—311—

ского, в 220 р.; б) имени Митрополита Московского Сергия в 220 р.; в) имени архимандрита Павла и профессора Н.И. Субботина в 220 р.; г) шесть стипендий Троице-Сергиевой Лавры, по 220 р. каждая; д) диакона С. Ф. Каптерева в 213 р.; е) В.М. Ундольского в 200 р.; ж) Ломоносовского Комитета в 202 р.; з) две стипендии М.А. Хлудова, по 118 р. каждая; и) одна стипендия Московской кафедры в 110 р., и i) две казённые стипендии на II курсе. 2) Утверждённых Его Высокопреосвященством „Правил относительно распределения казённых и частных стипендий между студентами Академии“ а) п. I: „По составлении, в конце учебного года, переводных списков студентов Академии, но в том же заседании, Совет обсуждает каждый раз особо вопрос о распределении на предстоящий учебный год стипендий на трёх последних курсах. 6) п. II: При распределении стипендий на трёх последних курсах Совет руководствуется, в качестве основного, тем же правилом, которым определяется назначение стипендий на первом курсе, а именно: все наличные казённые стипендии и те из частных стипендий, назначение и определение срока пользования которыми зависит всецело от Совета Академии, назначаются соответствующему числу студентов в порядке разрядного списка, начиная с первого, в) п. III: Исключения из этого правила допускаются Советом Академии лишь по тщательном исследовании причин понижения студентов в разрядном списке, причём в случае резкого понижения, происшедшего от невнимательного отношения к исполнению учебных обязанностей, студент может быть лишён стипендии на год, хотя бы по занимаемому им месту в списке он и сохранил право на пользование ею, и, наоборот, стипендия может быть сохранена за студентом, лишившимся её вследствие незначительного понижения в списке, происшедшего не от лености или рассеянности, г) п. IV: Студент, потерявший место вследствие продолжительной болезни, сохраняет за собой стипендию, которой пользовался“.

Определили: 1) Принимая во внимание ведомости об успехах и поведении за минувший учебный год, – лишить на будущий 1902–1903 учебный год студентов: 4-го курса

—312—

Григория Ващенко и Павла Высотского, 3-го курса – Василия Бензина, Михаила Архангельского и Павла Крестианполя, 2-го курса – Николая Смирнова-Косташа, Сергея Булыгина и Ивана Стоянова и оставленных в 1-м курсе на второй год Ивана Беляева и Ивана Палицына стипендий, которыми они пользовались, и передать означенные стипендии студентам: казённую (после Г. Ващенко) – 4 курса Смирнову Александру (пользовавшемуся стипендией Епископа Христофора в 160 р.): Московской кафедры в 110 р. (после П. Высотского) – 2 курса Ястребову Николаю; казённую (после В. Бензина) – 3 курса Платонову Михаилу (пользовавшемуся стипендией прот. А.И. Невоструева в 142 р.); Г.И. Хлудова в 80 р. (после М. Архангельского) – 2 курса Станиславскому Ивану; Лаврскую (после И. Крестианполя) – 3 курса Казанцеву Николаю (пользовавшемуся стипендией Г.И. Хлудова в 80 р.); А.Е. Косташ в 250 руб. (после Н. Смирнова-Косташ) – 2 курса Россейкину Феодору (пользовавшемуся стипендией В.Д. Кудрявцева в 220 р.), четыре казённые стипендии (после С. Булыгина, И. Стоянова, И. Беляева и И. Палицына) – 2 курса Белявскому Андрею (пользовавшемуся академической стипендией в 210 р.), Петропавловскому Александру (пользовавшемуся стипендией Г.И. Хлудова в 80 р.), Роздольскому Александру (пользовавшемуся стипендией Епископа Никодима в 192 р.) и священнику Боголюбову Владимиру. 2) Стипендию имени архимандрита Павла и профессора Н.И. Субботина назначить студенту 4 курса Цветкову Сергею (пользовавшемуся Лаврской стипендией). – Шесть стипендий Троице-Сергиевой Лавры – студентам: 4 курса – Нечаеву Ксенофонту (пользовавшемуся юбилейной стипендией в 181 р.), 2 курса – Смирнову Николаю, Никольскому Павлу, Виндряевскому Михаилу, Добротворскому Николаю и 1 курса – Беляеву Ивану. – Стипендию Ломоносовского Комитета в 202 р. – студенту 3 курса Моисееву Александру (пользовавшемуся стипендией М.А. Хлудова в 118 р.). – Стипендию В. М. Уидольского в 200 р. – студенту 3 курса Ильинскому Сергею (пользовавшемуся стипендией Московской кафедры в 110 р.). – Две стипендии М.А. Хлудова, по 118 р. – студентам 2 курса Батину Александру и Нежданову Алексею. – Стипендию Московской кафедры в 110 р. – студенту 2 курса Стоянову Ивану. – Две казённые

—313—

стипендии – студентам 2 курса Евсееву Константину и Дгебуадзе Ивану. – 3) Стипендии: Епископа Христофора (после А. Смирнова) передать студенту 3 курса Денисову Константину (пользовавшемуся стипендией Г.И. Хлудова в 80 р.); протоиерея А.И. Невоструева (после М. Платонова) – студенту 2 курса Смирнову Михаилу; академическую (после А. Белявского) – студенту 2 курса Булыгину Сергею; Г.И. Хлудова (после А. Петропавловского) – студенту 2 курса Павскому Григорию; Епископа Никодима (после А. Роздольского) – студенту 2 курса Троицкому Александру; Лаврскую (после С. Цветкова) – студенту 1 курса Палицыну Ивану; юбилейную (после К. Нечаева) – студенту 3 курса Крестианполю Павлу; М.А. Хлудова (после А. Моисеева) – студенту 2 курса Соловьеву Михаилу; Московской кафедры (после С. Ильинского) – студенту 2 курса Ершову Филиппу. 4) За прочими студентами оставить на будущий 1902–1903 учебный год те стипендии, которыми они пользовались в минувшем году, а шесть стипендий имени; Святителя Арсения (в 220 р.), Митрополита Московского Сергия (в 220 р.), профессора В.Д. Кудрявцева-Платонова (в 220 р.), диакона С.Ф. Каптерева (в 213 р.) и две Г.И. Хлудова (по 80 р.) – предоставить студентам будущего I курса.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: „1902 г. Июня 30. Утверждается“.

4 сентября 1902 года

Присутствовали, под председательством Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского, Инспектор Академии Архимандрит Евдоким и члены Совета Академии, кроме профессора В. Ключевского.

Слушали: I. а) Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: „1902 г. Июня 7. В Совет Московской Духовной Академии, к руководству и исполнению“ – указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 3 июня за № 5:

„По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: предложенный Г. Синодальным Обер-Прокурором, от 22 сего мая № 829, журнал Учебного Комитета за № 216, с заключе-

—314—

нием Комитета, о назначении в текущем году в состав ново-образуемых курсов духовных академий окончивших курс воспитанников духовных семинарий. Приказали: Рассмотрев настоящий журнал Учебного Комитета, Святейший Синод определяет: 1) разрешить академическим Советам вызвать к подлежащему сроку из числа 170 семинарских воспитанников, рекомендованных местными епархиальными и семинарскими начальствами, в состав новых в академиях курсов 87 воспитанников, окончивших курс семинарского учения, а) в С.-Петербургскую академию 25, именно по одному воспитаннику из семинарий: Витебской, Владимирской, Иркутской, Калужской, Курской, Минской, Могилевской, Новгородской, Олонецкой, Орловской, Пензенской, Пермской, Полтавской, Псковской, Рижской, Рязанской, С.-Петербургской, Саратовской, Смоленской, Тамбовской, Тверской, Тульской, Холмской, Черниговской и Ярославской; б) в Киевскую академию 25, именно по одному воспитаннику из семинарий: Витебской, Владимирской, Волынской, Воронежской, Вятской, Донской, Екатеринославской, Кишинёвской, Киевской, Костромской, Кутаисской, Нижегородской, Новгородской, Одесской, Орловской, Рязанской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Ставропольской, Тамбовской, Тифлисской, Томской, Тульской и Ярославской; в) в Московскую академию 20, именно по одному воспитаннику из семинарий: Вифанской, Вологодской, Волынской, Воронежской, Екатеринославской, Костромской, Красноярской, Курской, Литовской, Могилевской, Московской, Новгородской, Орловской, Полтавской, Рязанской, Самарской, Ставропольской, Тамбовской, Тверской и Харьковской; 2) в Казанскую академию 17, именно по одному воспитаннику из семинарий: Астраханской, Владимирской, Вятской, Иркутской, Казанской, Калужской, Курской, Нижегородской, Новгородской, Самарской, Смоленской, Тверской, Томской, Уфимской, Черниговской и двоих из Тобольской. 2) Остальные затем казённокоштные вакансии в академиях С.-Петербургской – 5, Киевской – 5, Московской – 10 и Казанской – 13 предоставить лучшим из имеющих явиться к приёмным испытаниям, в качестве волонтёров; 3) Советы духовных академий должны немедленно сообщить о настоящем постановлении Святейшего Синода подлежащим семинарским Правле-

—315—

ниям к должному с их стороны исполнению, а по окончании приёмных испытаний в академиях представить Святейшему Синоду сведения, требующиеся определением Святейшего Синода, от 12 января 1849 года, с указанием и тех лиц, которые явятся на экзамен не по вызову и будут приняты в число воспитанников академий, и 4) предоставить академическим Советам сообщить при таковом вызове воспитанников семинарским начальствам, что Святейший Синод поставляет им в непременную обязанность, чтобы при избрании воспитанников в академию: а) обращали, согласно особым постановлениям высшего духовного начальства, самое строгое внимание на благонадёжность избираемых как по способностям, успехам в учении и благонравии, так и по состоянию здоровья и склонности их к продолжению духовного образования, б) на основании указа Святейшего Синода, от 19 марта 1871 года за № 14, обязали избранных при самом отправлении подписками, по прибытии на место, не отказываться от поступления в академию, а по окончании академического курса учения от вступления в духовно-учебную службу, в) выслали по предписанному в приведённом указе Святейшего Синода порядку таковые подписки, вместе с другими требуемыми документами избранных воспитанников, непосредственно в академические Советы, не допуская ни в каком случае передачи таковых документов в Советы академий через самих воспитанников и г) снабдили отправляемых воспитанников прогонными для проезда деньгами и необходимыми, в определённом количестве, вещами из белья и обуви. Для должных распоряжений и исполнения со стороны Советов духовных академий послать Преосвященным Митрополитам С.-Петербургскому, Киевскому, Московскому и Архиепископу Казанскому печатные указы, уведомив таковыми же прочих Преосвященных тех епархий, из которых предназначается вызов семинарских воспитанников в академии“.

Справка: Из вызванных во исполнение сего указа воспитанников духовных семинарий не явился в Академию к приёмным испытаниям студент Самарской духовной семинарии – по неизвестной причине.

—316—

б) Отношения 19-ти Правлений духовных семинарий с препровождением документов назначенных ими к поступлению в состав нового (LXI) академического курса воспитанников:

Вифанской – Николая Горностаева,

Вологодской – Виктора Соколова,

Волынской – Наркисса Качоровского,

Воронежской – Владимира Андреева,

Екатеринославской – Харитона Иванова,

Костромской – Андрея Крутикова,

Красноярской – Владимира Семидалова,

Курской – Николая Титова,

Литовской – Ивана Якубовича,

Могилевской – Сергея Петрова,

Московской – Петра Соколова,

Новгородской – Ивана Словинского,

Орловской – Василия Парнасского,

Полтавской – Николая Писаревского,

Рязанской – Александра Макова,

Ставропольской – Александра Бартенева,

Тамбовской – Евгения Воскресенского,

Тверской – Анатолия Гусева и

Харьковской – Николая Чернявского.

в) Заявление Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского, о том, что все лица, явившиеся для поступления в состав нового академического курса по собственному желанию, в качестве волонтёров (23 студента духовных семинарий, из коих 3 священника, и 2 воспитанника классической гимназии) были допущены им к приёмным испытаниям. – Последние, согласно определению Святейшего Синода от 4–13 декабря 1901 года за № 4939, произведены были, в пределах семинарского курса, по Священному Писанию Ветхого и Нового Завета, догматическому богословию, церковной истории общей и русской и одному из древних языков, по выбору самих студентов. Независимо от сего экзаменующиеся писали на заданные темы сочинения по нравственному богословию, философии и поучение.

г) Донесение врача академической больницы Сергея Успенского с приложением списка лиц, прибывших для

—317—

поступления в состав нового академического курса, которых он, в присутствии о. Инспектора Академии и одного члена Правления, свидетельствовал в отношении телосложения и здоровья, – Из отметок доктора в списке видно, что все поименованные в нём лица могут продолжать своё образование в Академии.

д) Донесения экзаменационных комиссий, производивших поверочные испытания студентов духовных семинарий и других лиц, явившихся в Академию для поступления в состав LXI академического курса, о достоинствах устных и письменных ответов, данных на испытаниях:

аа) Донесение комиссии, производившей испытания по Священному Писанию:

„Общий характер ответов по Новому Завету на теперешнем экзамене ничем существенно не отличался от ответов на экзаменах ближайшего прошлого времени. Экзаменовавшиеся очевидно имели возможность подготовиться по предмету настолько, что без особых затруднений находили глухо помеченные на билетах или же предлагавшиеся экзаменаторами во время ответа места Нового Завета, – более или менее удовлетворительно объясняли вербальный смысл текстов, даже иногда трудных, – обнаружили достаточные общие сведения о священных писателях и их писаниях, а также знакомство с общим содержанием священных книг Нового Завета. Но, как и на прежних экзаменах, не заметно было вдумчивого отношения к нравственно-психологической стороне новозаветных писаний, постижения и проникновения внутренне-духовного смысла их, – такого общего, т. е. целостного, связного и стройного христианско-богословского воззрения или созерцания, которое могло бы освещать Новозаветное Писание так, чтобы оно было для изучающего не только грамматико-литературным текстом с известным вербальным смыслом, но и действительным, т. е. живым и действенным, проницающим до разделения души и духа, Словом Божиим. Это конечно уже не могло быть приобретено экзаменовавшимися из учебников и пособий, но должно и может быть только делом живого преподавания и самостоятельно – личного усвоения, или, лучше сказать, целой системы философско-

—318—

теологического воспитания семинарского. – Кроме того, как и в прежние годы, экзаменовавшиеся терялись при сопоставлении разностей в славянском и русском текстах (оклеветан бысть и донесено было Лк.16:1 лицемерия и осуждению Иак.5:12, – сообразни примеч. снасаждени и соединены Рим.6:5, – предложи и предположил Рим.3:25, – без ума примеч. всуе и напрасно Рим.13:14, – да не отторгнется, примеч. да не творит себе необрезания и не скрывайся 1Кор.7:18, – больше поработи себе и лучшим воспользуйся 1Кор.7:21 и под.), – а также, и независимо от такого сопоставления, затруднялись давать вразумительное объяснение местам, имеющим принципиально-богословское и догматическое значение (например: иже есть спаситель всем человеком, паче же верным 1Тим.4:10, – также: 1Фес.4:16–17; 1Кор.13:13; 1Кор.10:23; 2Кор.3:18, – и др.), или вообще трудным текстам и терминам (напр.: о хуле на Духа Святого) Мф.12:13 и парал., вем – древнеславянское множ, число вм. вемы, при един. вемь, Ин.21:24 соотв. греч. οἴδαμεν, русск.: знаем, – рожну и рожна Деян.9:5,6:14, – время прекращено 1Кор.7:29, – мертвых ради 1Кор.15:29, – пакостник плоти и предание сатане 2Кор.12:7–10; 1Кор.5:4–5; 1Тим.1:20, – множайшую жертву Авель паче Каина принесе Богу Евр.11:4, – в притче прият Евр.11:19, – поклонися на верх жезла его Евр.11:21, – вместо предлежащие ему радости Евр.12:2 и др. под.). Эти грустные, из года в год неизменно повторяющиеся и в отзывах прежних комиссий указывавшиеся, явления очевидно – не случайные или преходящие, но имеют своим корнем недостаточную научно-филологическую подготовку к изучению подлинника богодухновенного текста и отсутствие должного развития богословско-философской рефлексии и созерцательной вдумчивости в изучающих. Новый Завет. А между тем в настоящее время, при современном обще-научном уровне и особенно в виду запросов к современному богословию со стороны неверия, полуверия и сектантства, – действенное и животворное изъяснение священного новозаветного текста, особенно евангелия и первого послания Иоанна Богослова и посланий Ап. Павла, – невозможно без основательной научно-филологической подготовки и богословско-философского развития. К случаю можно

—319—

заметить, что многие из вышеуказанных трудных мест обстоятельное и научное объяснение имеют в примечаниях к изданному нашей Академией переводу толкования св. Ефрема Сирина на послания Ап. Павла, о чём, очевидно, не ведают изучающие эти послания.

Вопросы, предлагаемые комиссией по Ветхому Завету, имели целью определить степень усвоения студентами 1) исагогических сведений о ветхозаветных книгах, 2) их содержания, основной мысли и цели, 3) находимых в них мессианских пророчеств и наконец 4) наименее понятных славянских оборотов и выражений. Как показали ответы студентов, последним наиболее знакомы исагогические сведения по Ветхому Завету. Некоторые из них знали в этой области более, чем то было необходимо воспитаннику семинарии. Удовлетворительны также были, хотя и не у всех студентов одинаково, ответы относительно ветхозаветных мессианских пророчеств. При этом не трудно было заметить, что студенты с большей лёгкостью буквально воспроизводили мессианское пророчество, чем указывали основания для отнесения его к Лицу Спасителя. Менее удачны были ответы студентов, когда от них требовалось передать содержание той или другой главы известной книги, уяснить главную идею книги, а также объяснить неудобопонятное место в славянской библии. Особенно недостаточно знакомы студенты с книгами учительными. Большая часть их затруднялась передать содержание книги Иова, Екклезиаста и Притчей, выяснить их основные положения и протолковать наиболее характерные места в них. Констатируя указанную разницу в ответах студентов, комиссия не решается однако делать на основании их заключения о способе изучения Ветхого Завета в семинариях. Она утешает себя мыслью, что имела дело лишь с остатками прежних более богатых познаний, естественно пострадавших от действия довольно долгого времени“.

бб) Донесение комиссии, производившей испытания по догматическому богословию:

„В ответах, державших экзамен комиссия ничего не заметила такого, на что не было бы указываемо в отчётах прежних лет. Как и прежде, большинство студентов

—320—

семинарий обнаружили очень хорошее знание учебника; прочие, почти все, дали ответы по крайней мере удовлетворительные. Как и следовало ожидать, отличные и очень хорошие ответы дали студенты присланные. Но начитанности в догматике не обнаружили даже и лучшие из студентов. О сравнительном достоинстве преподавания догматики в семинариях по ответам экзаменовавшихся судить затруднительно уже потому, что из 15 семинарий держали экзамен только по одному воспитаннику. Из семинарий Московской, Рязанской и Вифанской прибыло достаточное, пожалуй, для сравнения число студентов. Ответы восьмерых воспитанников Московской и четверых Вифанской дали в среднем выводе 4¹/₈, а ответы пятерых воспитанников Рязанской семинарии – 4½. Но делать отсюда вывод, что в Рязанской семинарии преподавание догматики поставлено лучше, или что воспитанники её охотнее изучают и лучше знают догматику, нежели в Московской и Вифанской семинариях, можно было бы разве только в том случае, если бы подобное же отношение между средними числами повторялось постоянно, из года в год“.

вв) Донесение комиссии, производившей испытания по общей и русской церковной истории:

„Экзамен настоящего года по общей и русской церковной истории в своём окончательном результате рисуется в очень благоприятном виде. Из 44 лиц, подвергавшихся испытаниям, 15-ть, т. е. более трети, получили отличные баллы (5, 5−); 11-ть; очень хорошие (4½, 4+ 4, 4−) и только семь отмечены неудовлетворительными баллами (2½, 2+, 2, 2−). Лучшие ответы даны воспитанниками Вифанской (все четверо получили 5 или 5−), Рязанской (5−, 5−, 4½, 4+, 4) и Тверской (5, 5−, 4−) семинарий; худшие (2−) – присланным Тамбовским и волонтёром Псковским. Из 8-ми воспитанников Московской семинарии трое имеют неудовлетворительный балл (2½, 2+, 2), двое – отличный 5−, 5−).

Но чтобы правильно оценить значение этого результата, нужно иметь в виду, что все требования экзаменовавших вращались в пределах практикуемых учебников. Ни один ответ поступающих в Академию, даже из отмеченных высшим баллом, не давал в себе ни малей-

—321—

шего намёка на то, чтобы отвечающий был знаком с существующей на русском языке учёной церковно-исторической литературой, или, чтобы при преподавании предмета, принимались во внимание выводы этой литературы. Ошибки учебника по общей церковной истории, объясняемые его отсталостью, остаются неисправленными ни в одном пункте. Студенты семинарий по-прежнему убеждены вместе с учебником, что от апологии Аристида (древнейшей) не сохранилось ни одного слова, между тем как она давно открыта и переведена на русский язык. В перечислении произведений древнехристианской письменности ни один студент не упомянул об „Учении 12-ти апостолов“ – этом важнейшем памятнике древне-церковной жизни, который на русском языке существует в нескольких переводах и имеет свою литературу. Наоборот, сочинения с именем Дионисия Ареопагита доселе значатся в ряду творений мужей апостольских, хотя неподлинность их давно доказана наукой. Хронология второй ссылки св. Афанасия Алекс. и Сардикийского собора остаётся неисправленной, не смотря на то, что в русских учёных трудах несколько раз отмечалась её несостоятельность. Получается таким образом странная картина: русская наука с каждым годом обогащается новыми трудами (даже в области общей, не говоря уже о русской церковной истории), а семинарское преподавание стоит на одном месте, укрепляя старые ошибки и не вызывая никакого интереса у воспитанников к самостоятельному расширению познаний путём ознакомления с существующей литературой.

В качестве общего итога сравнительной оценки ответов по общей и русской истории, комиссия может констатировать тот факт, что познания экзаменовавшихся в общей истории церкви стоят значительно ниже, чем в русской. Больший процент неудовлетворительных и худших баллов получался по общей истории. Главным образом страдали отделы по истории первых трёх веков христианства; здесь не только наблюдалось отсутствие точного воспроизведения и правильного понимания событий, но нередко замечалось и полное забвение важнейших фактов этой основоположительной эпохи христианства. В объяснение этого явления нельзя не указать на то обстоятель-

—322—

ство, что отмеченные сейчас отделы церковной истории, по которым получались наиболее плохие ответы, по действующему уставу преподаются в 3-м классе семинарий, когда воспитанники, не имея ещё никакого знакомства с логикой ни философией, должны изучать вопросы, требующие для своего понимания философского развития. В самом деле, как можно ученикам, лишённым элементарных сведений в области философии, выяснить такие параграфы программы, как напр. „религиозно-нравственное состояние языческого мира“, где речь идёт о философских и религиозных учениях древности, об иудействующем эллинизме, о философии Филона, или такие пункты, как ереси гностицизма, манихейства или монархианства, учение апологетов о Логосе, воззрения Оригена на Св. Троицу, различие догматической терминологии в арианских спорах и мн. подобное? Тут и опытный преподаватель станет в тупик. Поэтому, нельзя не пожелать, особенно в виду предпринимаемой реформы семинарий, чтобы уроки по общей истории церкви отодвинуты были в высшие классы и проходились после изучения философии, как это и было в прежнем уставе“.

гг) Донесение комиссии, производившей испытания по древним языкам:

„Державшие испытание по древним языкам испытываемы были главным образом в том, на сколько они могут понимать написанное на том или другом из древних языков. Испытуемым по греческому языку предлагаемо было перевести одну из церковных молитв, испытуемым по латинскому языку – несколько стихов из Энеиды Виргилия. Вместе с тем, державшие испытание были испытываемы в знании грамматики древних языков.

Ответы, данные на испытании, были более или менее удовлетворительны. Лучшие из этих ответов, отмеченные баллом 5 или 5−, принадлежат воспитанникам семинарий: Владимирской, Новгородской, Харьковской (по греческому языку), Красноярской, Вологодской и Литовской (по латинскому языку)“.

дд) Донесение комиссии, рассматривавшей сочинения по нравственному богословию:

„Для письменного испытания по нравственному богословию

—323—

студентам, поступающим в состав нового академического курса, была предложена тема: „Может ли христианин быть сторонником материальной культуры, оставаясь верным учению Христа, призывающего нас покинуть всякие попечения о внешнем благосостоянии?“ Сочинения, написанные на эту тему, в общем нужно назвать удовлетворительными: все писавшие сумели сказать что-нибудь в разрешение предложенного вопроса, причём обнаружили достаточно развитую способность рассуждения и связного изложения своих мыслей. В упрёк писавшим нужно однако поставить почти совершенное отсутствие проблесков оригинального мышления: обыкновенно они ограничиваются повторением одних и тех же общих соображений, вынесенных ими без сомнения из семинарских уроков и учебников. Сочинений, выделяющихся из посредственности в хорошую или дурную сторону, немного. Только одно сочинение отмечено баллом 5−, одно – баллом 4½, три – баллом 4+ самые худшие сочинения – в числе 5-ти – оценены баллом 2½. В большей или меньшей степени все подвергающиеся испытанию (на основании данных сочинений) должны быть признаны подготовленными к слушанию академических лекций“.

ее) Донесение комиссии, рассматривавшей сочинения по философии:

„Для сочинения по философии дана была тема: „Что такое необходимость логическая, математическая, физическая, органическая и нравственная?“ От экзаменующихся требовалось дать логически правильное определение „необходимости“ вообще, классифицировать её виды и, – на основании тех познаний, какие даёт семинария (по логике, математике, физике, этике, начальным основаниям философии, психологии и истории философии), – характеризовать указанные в теме типы её. Задача предполагала в пишущих навык к составлению логических определений и классификаций и умение самостоятельно, философски распорядиться теми (хотя бы и элементарными) научными познаниями, какими должна снабдить их средняя школа.

Прочитанные сочинения далеко не удовлетворяют названным требованиям и показывают, что предложенная задача, – вообще говоря, не трудная, – оказалась экзаменую-

—324—

щимся не по плечу. Они не обнаружили ни навыка к составлению логических определений и классификаций, ни удовлетворительных научных познаний, ни умения философски распорядиться ими. Правда, нельзя сказать, чтобы эти три недостатка даны были все вместе в каждом из прочитанных сочинений; более или менее счастливые исключения в том или другом отношении встречаются во многих сочинениях. Но нет ни одного сочинения, которое было бы удовлетворительно во всех отношениях. Зато много есть и таких, которые подлежат серьёзным упрёкам со всех трёх указанных точек зрения.

Более всего заслуживает сожаления отсутствие навыка к логической обработке вопроса, полнейшее почти незнакомство с приёмами такой обработки. Большинству писавших на данную тему и в голову не пришло, что от них требуется построить логическое определение необходимости. Лишь 14 авторов из 43 сознавали эту задачу (2 вол. Влад., присл. Волог., присл. Ворон., вол. Костр., присл. Краснояр., 2 вол. 7 Моск. гимн., присл. Моск., присл. Орл., вол. Ряз., присл, Ставр. и 2 вол. Твер.); но из них только трое (восп. 7 Моск. гимн., присл. Орл. и вол. Твер.) попытались построить такое определение по правилам логики, а 11 высказывают свои формулировки совершенно голословно, – без всякой попытки раскрыть их или обосновать. Остальные же 29 авторов не сделали даже и такой попытки, Вместо того они, в лучшем случае, ограничиваются т. н. действиями, заменяющими определение (что в учебниках логики известно, в отличие от definitio, под именами locatio, expositio, illustratio, explicatio, distinctio, explanatio и т. п.), а то так и просто говорят по поводу указанных в теме понятий, что в голову придёт. Очевидно, экзаменующиеся в семинарии или совсем не упражнялись в составлении логических определений, или упражнялись очень мало. Тоже надо сказать и о классификации. Раз в теме указаны некоторые виды определяемого предмета, то предполагалось, что пишущие сумеют сделать правильное разделение данного им понятия и отвести каждому из указанных видов подобающее место в полученной таким путём классификации. Задача опять рассчитана на практический навык к логической обработке понятий. И

—325—

опять не оказалось не только такого навыка, но, в большинстве случаев, даже и простого сознания, что данный в теме перечень надо как-нибудь обработать. Лишь у 6 авторов есть сознательные попытки классифицировать и систематизировать виды необходимости (вол. Влад., присл. Волын., вол. Костр., вол. Краснояр., присл. Литов. и вол. Моск.), а остальные 37 авторов просто рассматривают один вид за другим, хотя при этом и высказываются о большей близости, напр., математической необходимости к логической, нежели к другим, об известной со-принадлежности н. органической с физической и о совершенно своеобразном характере нравственной. Но и дающие классификацию отнеслись к своей задаче чисто внешним образом: они, не колеблясь, приняли сделанный в теме перечень за исчерпывающий и потому ограничились группировкой только названных там понятий, не задумываясь о возможности существования других видов необходимости, отличение от которых помогло бы им лучше уяснить себе природу обсуждаемых понятий.

Отсутствие удовлетворительных научных познаний затруднило для экзаменующихся характеристику отдельных видов необходимости и сказалось вопиющей бедностью, однообразием и зачастую неопределённостью приводимых для пояснения примеров.

Так сущность логической необходимости авторы почти все не сумели удовлетворительно выяснить. Правильный и основательный ответ дан только одним (вол. Твер.), да троими обнаружено понимание вопроса, хотя ответ и не формулирован с надлежащей научной точностью (вол. Виф., присл. Костр., присл. Орл.). Остальные 39 человек толкуют, по большей части, о том, что человек не может мыслить, не подчиняясь изв. логическим законам: тожества, противоречия, искл. третьего, дост. основания. Рассуждение носит явно психологический характер, а природы логической очевидности и принудительности совсем не выясняет. Следовало показать, что значат в логике термины necesse, oportere etc., на чём основывается логическая, или аналитическая понятность, что служит условием необходимости вывода. Вместо всего этого – ничего не говорящие рассуждения о законах мышления да

—326—

бесплодные попытки вытянуть что-либо из затасканного силлогизма: „Все люди смертны; Иван – человек; след. Иван смертен“. Курс логики явным образом забыт или даже никогда не был сознательно усвоен. До чего простирается незнакомство с этой наукой, показывают следующие суждения различных авторов; „логическими законами мы называем известные правила и т. д.“ (присл. Виф.); „логически необходимые суждения соответствуют действительности“ (вол. Виф.); „доказывать можно только примерами“ (вол. Моск.); „речь считается логичной тогда, когда она подчинена логической необходимости, когда посылки прямо вытекают из силлогизма“ (вол. Моск.); „логические законы – чисто внешняя норма, ... в нашей воле отвергнуть их“ (присл. Полт.); „отношение между лог. законами и нашими познавательными способностями является с характером необходимости“ (вол. Ряз.); „логическая очевидность основана на индукции“ (присл. Тамб.). Многие смешивают логическое основание с причиной (вол. Влад., вол. 7 Моск. г. и др.). Один утверждает, что задачей логики является учение о „непосредственно-наглядной очевидности“ и называет необходимость „законом мышления“ (присл. Волог.). Другой берётся своими словами формулировать правило 1-ой фигуры силлогизма (sit minor affirmans, nec major sit specialis) и говорит что-то совсем невразумительное (присл. Екатериносл.). Третий утверждает, что законы логики и математики необходимы лишь для нас, а не для грядущих поколений (вол. Моск.). Четвёртый вм. термина „суждение“ употребляет „рассуждение“ (вол. Моск.) и т. д.

Математическую необходимость все авторы видят в логической обусловленности математических выводов и построений аксиомами. Взгляд этот, в сущности, верен. Но для правильного ответа на вопрос темы нужно было анализировать само понятие о математических аксиомах, причём не мешало бы их отличать от так называемых определений. Последнего не встречаем ни в одном сочинении. А анализ понятия об аксиомах почти во всех сочинениях ограничивается голословным утверждением, что это – истины самоочевидные. Почти никто не попытался выяснить природу этой очевидности и отличие её

—327—

от очевидности логической. В отдельных случаях суждения об аксиомах и разные математические примеры обнаруживают в авторах весьма значительное невежество в самой элементарной математике. „Сумма углов прямоугольного треугольника (только?!), пишет вол. Виф., равна 2 прямым“; „аксиома (?), что прямой угол меньше тупого, ... выведена а priori“, пишет другой Виф.; „математические законы более принудительны, чем логические“, – почему-то вздумалось провозгласить третьему Виф.; присл. Екатер, называет положение „2. 2=4“ и „правила арифметических действий“ аксиомами; вол. Костр. называет аксиомы „общепризнанными законами математики“; присл. Могил, констатирует аксиому, что произведение изв. числа на 2 вдвое больше множимого; „число 25, возвещает один из Моск. вол., есть следствие произведённого умножения 5×5“; он же определяет математическую необходимость, как „неизбежный вывод одного числа из других“; другой Моск. вещает, что математические положения истинны лишь „по соглашению“, и „через 100 лет закон математики будет простой эфемерой“; „таблица умножения и прочие аксиомы“, пишет третий Моск. Эти и другие подобные примеры способны навевать довольно грустные мысли о постановке математических наук в семинариях.

В рассуждениях о физической необходимости почти все авторы оперируют главным образом с излюбленным почему-то у них примером, что „камень, брошенный вверх, падает на землю“. Анализа понятия причинности и отношения между причиной и действием не дал никто. О том, что физические процессы отличаются характером „роковой“, „механической“ „неизбежности“ говорят многие; но одни эти фразы, разумеется, ничего не разъясняют. Все воспоминания об изучавшейся когда-то физике ограничиваются упоминанием в некоторых сочинениях о законе тяготения. В одном сочинении есть воспоминание о законе Архимеда, но в такой дикой формулировке, что лучше бы его совсем не было: „вес тела, погруженного в воду, равняется (?!?) весу вытесненной им воды“ (вол. Моск.).

Органическую необходимость лишь очень немногие сумели действительно отличить от физической и хотя бы прибли-

—328—

зительными намёками обнаружить своё понимание вопроса (Волын., Екат., Моск. гимн., Ряз. вол. и присл., Тамб. присл. и 2 вол. Твер.). Прочие отделываются ничего не говорящими фразами. Немало и здесь вздорных вещей. Напр., Виф. вол. говорит, что органический мир не подчинён закону тяготения. Та же мысль есть и у одного вол. Влад. „Органическая необходимость, по словам Волын. присл., даёт организмам права внутреннего существования“. „Фагоцит всегда будет глотать лейкоцита, пишет один вол. Моск., если не будет изобретено яда в виде сыворотки, и тогда бессмертие человечества будет обеспечено“.

Что касается, наконец, нравственной необходимости, то большинство авторов совершенно правильно отожествили её с обязательностью нр. требований и с этой точки зрения устанавливали отличие её от других видов необходимости. Но многие нравственную необходимость поняли в смысле детерминизма и рассуждали о характере, привычках, страстях и пр.

Наконец, как было сказано выше, в прочитанных сочинениях почти совсем незаметно пользования приобретёнными в семинарии философскими познаниями для обсуждения поставленного темой вопроса. Философские знания обнаружены, – как это ни странно, – в гораздо большей мере не изучавшими философии гимназистами, нежели семинаристами. Объясняется это тем, что последние перед поступлением в академию, по-видимому, проштудировали семинарские философские учебники (следы такой подготовки заметны в некоторой неуклюжести цитации и в неусвоенном ещё как следует философском языке; – напр., „мы можем воспользоваться готовыми уже определениями, данными в философии, – это телеологичность и пантеизм Спинозы“, „разберём из пантеизма то, что...“, „эти все свойственные материи истины ясны для каждого“ и т. п.), а семинаристы или позабыли, или не почувствовали нужды ими воспользоваться; последнее предположение вероятнее, потому что не более двух лет тому назад пишущему настоящее донесение приходилось констатировать довольно удовлетворительное знакомство студентов семинарий с учебниками по истории философии и нач. осн. философии. А припомнить кое-что при решении поставленного вопроса

—329—

весьма не мешало бы. Ближайшим образом здесь следует назвать учение о категориях вообще и причинности, и целесообразности в частности, учение Канта о математическом и естественно-научном познании, геометрический метод Спинозы, Кантову таблицу категорий и т. п.

В заключение следует упомянуть о языке сочинений. В общем его следует признать удовлетворительным. Большинство пишут довольно литературно, легко и грамотно, избегают туманных выражений и вообще умеют выражать свои мысли надлежащим образом. Но есть и нежелательные, хотя и не обильные, исключения: напр., „вся нравственная жизнь человека обставлена такими строгими предписаниями, что только в силу необходимости он может выполнить их“ (вол. Моск.); „закон весимости и неодушевлённости не позволяет ему (камню падающему) новаторство среди его соотечественников“ (другой вол. Моск.); „законы физики и математики читаются (?) так, а не иначе“ (вол. Моск.); „физическая необходимость есть последующая смена явлений“ (вол. Моск.); „возьмите вы любую область sein’a“; „человек относится к нравственному закону не как страдательная невинность“ (присл. Екатерин.); некоторые пишут– „изчисление“ (присл. Волог.), „сколько-бы не“, „какой-бы не“ (Виф., Моск.), „правилы“ (Моск.), „чредование“ (Моск.), „определённые законы“ (Ряз.) и т. п.

В виду того, что во всех отношениях хорошего сочинения не оказалось ни одного, комиссия и не нашла возможным ни одного отметить высшим баллом – 5. Лучшее сочинение г. Суслова (вол. Твер.) даёт отлично хороший трактат о необходимости вообще и н. логической и математической в частности; – написано точным и ясным языком; но о физ., орг. и нрав. необходимости – очень бегло, спутанно и с обычными недостатками. Комиссия оценила его баллом 4+. Прочие сочинения оценены меньшими баллами от 4 до 2 включительно. Свою балловую оценку комиссия считает очень снисходительной. Балл 2 поставлен двоим Москвичам (Покровскому и Сокольскому), которых комиссия считает безусловно не подготовленными к прохождению академического курса. Прочие сочинения, не смотря на свои многочисленные недостатки, обнаруживают в авторах удовлетворительное умственное развитие“.

—330—

жж) Донесение комиссии, рассматривавшей поучение:

„Для письменного испытания поступающих студентов по Гомилетике было дано поучение на текст: „Мне отмщение, Аз воздам“ (Рим.12:19). Несмотря на то, что данный текст не представлял собой чего-либо совершенно неизвестного, нового для экзаменовавшихся, ни один из них не дал правильного ответа на вопрос и лишь весьма немногие, и притом только отчасти, приближались к надлежащему пониманию темы. Все представленные сочинения не без недостатков как с внешней, так и с внутренней стороны.

„Мне отмщение, Аз воздам“, – это одно из дивных изречений Господа, скрывающее за собой целую систему небесно-мудрого, любвеобильно-благодетельного и возвышенного, учения. Много загадочного, странного и неразрешимого кругом нас: праведники бедствуют, грешники наслаждаются счастьем, добрые подвергаются гонениям, злые торжествуют. Земная жизнь часто не удовлетворяет людей, старающихся ко всему отнестись серьёзно, всё понять и объяснить. На земле человек не всегда находит ответы на самые жгучие вопросы. Где выход отсюда? Где утешение? Вот тут-то со страниц Слова Божия и доносится до нас кроткий, тихий, но никак не страшный, грозный, полный мщения, небесный голос: „Мне отмщение, Аз воздам“, т. е. Я – единственно истинное и полное удовлетворение этих сомнений, этой загадки и грозной наготы жизни. Есть много чего-то беспредельно-кроткого, отеческого, любвеобильного в этом спокойно-властном голосе. Это – та же Любовь Божественная, идущая к человеку путями, ему неведомыми и неудержимо решительными. Бог – Мздовоздаятель – это Тот же Бог – Любовь. Благость Божия сказывается, между прочим, и в мучениях грешников, ибо последние, будучи поставлены лицом к лицу с чистой и блаженной жизнью праведников, переносили бы тем большие мучения, чем среда, в которой они привыкли вращаться, хуже и недостойнее блаженного общения с праведниками. – Для тела человеческого существуют определённые законы, которых не должен преступать человек, если он хочет быть здоровым. В противном случае он немедленно и неизбежно понесёт возмездие за каждый свой грех против тела. И

—331—

для души человека есть неизбежные законы, преступать которые никто и никогда не может безнаказанно. Всякое уклонение от нормы жизни по совести необходимо и неизбежно влечёт на голову человека соответствующее наказание. Это наказание происходит не там, где-то в заоблачной, недозримой выси, а в самом человеке, в его душе. Слово Божие, церковная история, жития святых, ежедневный опыт, изящная литература представляют тысячи прекраснейших примеров для всестороннего и глубокого раскрытия этих мыслей.

Так приблизительно должен был быть раскрыт данный текст. Что же мы видим в действительности? Повторивши тему и перефразировавши её, большинство экзаменовавшихся писало далее: о „вреде мщения“; современных различных недостатках, решало вопрос о возможности и законности судей и судов, войн, о развитии воли и характера путём борьбы, о дуэли с точки зрения Слова Божия, о самозащите, терпении, ставили всевозможные другие вопросы и занимались решением их. Ограничивая смысл заданного текста лишь заповедью о „неотмщении самим за обиды врагам“, писали немало странного. Почти все писавшие, рассматривая месть, как порок вредный и опасный, не затрудняются предписывать, поручать „право отмщения“ Богу, т. е. усвоят Ему как раз то самое, что они называют пороком в человеке. Различных вариаций этой мысли нет возможности привести полностью. Так-один из проповедников пишет: „право восстановления попранной чести, право наказания врагов принадлежит не людям, а Богу. Люди же в своих отношениях между собой должны руководиться любовью, ни единому зла за зло воздающе, промышляюще добрая перед всеми человеки“. Или ещё: „Бог предоставил право воздаяния нашим обидчикам только себе, а нам велел этих обидчиков прощать и молиться за них“. „Бог не потерпит зла и непременно покарает“. Итак, что же выходит? Люди могут так хорошо обращаться с врагами, прощать их и пр. А Бог? Следовательно, люди в отношении к врагам совершеннее Бога, как будто наша добродетель прощения врагов не есть самое слабое подобие любвеобильного отношения Бога ко всем грешникам. Выясняя в частности мысль о не-

—332—

обходимости прощения христианами врагов, многие пытаются обосновать её так. „Месть может причинять нам вред, говорит один, и посему то внушается избегать её и всё дело вручать в волю Божию, Который рано или поздно и отмстит нашим врагам“. Для большей убедительности этого, тут же приводится угрожающее напоминание „о страшной участи, какой подвергнется каждый из нас за нарушение заповеди Христа о любви к ближним“. Другой говорит, что если гонимые и невинно страждущие не видят здесь на земле „отмщения от Бога обидчикам, то такового они не избегнут в будущей жизни“. Этот же проповедник рекомендует не увлекаться писателями, отрицающими войну, право самозащиты в судах и т. п. Третий пишет: „не надо мстить, потому что месть „опасна“ и „не принесёт никакой пользы“. Четвёртый основывает эту мысль так: не нужно мстить, потому что „человек не может правильно отомстить“. „Мы не можем воспользоваться правом мести и воздаяния за обиды, потому что мы слишком слабы, ограничены и обременены грехами“. Значит, кто праведен, не обременён грехами, может мстить. Предоставляя мщение Богу, человек, по мысли ещё одного автора, может „вполне положиться на Бога“. „Бог не может незаслуженно воздать: пошлёт воздаяний столько, сколько требует грех человека“. „После Бога право мщения, по словам нового писателя, даётся только лицам, уполномоченным высшей законной властью“. „Будем же искать защиты у Богоустановленной власти. И Господь Сам отомстит за нас через законопоставленную от Него власть, или каким-ниб. иным способом. В противном же случае нам грозит опасность быть растерзанными друг другом“. „Избегая всякое чувство мести и злобы, будем искать от власти наказания врага, но не с целью мести, в собственном смысле наказания, а исключительно ради исправления, воспитания злой воли человека“. Наконец, один, увещевая не мстить врагам, делает экскурсию в Ветхозаветную историю и утешает христиан тем, что и „пророк Елисей не сам мстит за себя 42 мальчикам, а Господь Бог“. Много неуместного в устах проповедника с церковной кафедры заключается и в том направлении мыслей, по которому самым добром-то и любовью к на-

—333—

шим врагам они приглашают платить только для того, чтобы „собрать углие огненное на главу обидчика“.

К недостаткам проповедей со стороны содержания должно отнести и недостаток их убедительности, задушевности, теплоты. В проповедях не видно живой жизни, не слышно биения сердца человеческого. Всё в них необыкновенно мертво, холодно, безжизненно. Проповедь представляет собой какой-то ряд выписок как бы из свода законов или ряд каких-ниб. отвлечённых научных формул. Большинство этих работ не проповеди, а холодные, сухие рассуждения, мало пригодные к той цели, для которой они должны предназначаться, т. е. для произнесения с церковной кафедры. На каждой странице почти в них встречаешь: „христианин должен делать“, „христианин не должен делать“. Но ведь этого ещё далеко недостаточно. Легко, наприм., сказать в проповеди, что нам „должно переносить обиды терпеливо, любить врагов“ и т. п. К этому ещё нужно расположить сердце слушателей высокими примерами, теми или другими средствами, умиляющими душу грешника, и не только расположить, но и заставить человека действовать так, а не иначе. Такое же назидание, как: „переноси обиды, переноси только потому, что это перенесение с любовью к врагам и желанием принести пользу им, обыкновенно уничтожает врагов“, не особенно назидательно. Большинство же других проповедников ограничивают всю убедительность в необходимости прощения своих врагов простой ссылкой на слова: „писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам“. То, что надо развить, обосновать, раскрыть, и приводится, как наилучшее обоснование. Где же, спрашивается, жизнь, полная таких чудных примеров, где прошлое, посвящённое многолетнему изучению многоразличных наук? Всё это в нужную минуту как бы оставило пишущих и скрылось от их взора.

Неприятно поражают читающего и преувеличения, встречающиеся в некоторых поучениях. С церковной кафедры не может быть сказано ничто лишнее, ничто неверное. Проповедник заменяет до некоторой степени пророка, вестника воли Божией. Как же вестник Божий может говорить что-либо несправедливое? Если с церковной ка-

—334—

федры мы не будем слышать правды, то где мы её услышим?

Со стороны формы и изложения также далеко не все проповеди производят выгодное впечатление. Форма не соблюдена, части проповеди не выдержаны и не соразмерены. Изложение отличается многочисленными шероховатостями. Вот некоторые из них: „Бог Нового Завета“, „любовное отношение“, „учитель Бог“, „Господь беспристрастен“, „идти по стопам заповедей Господних“, „Его верный апостол“, „мучения совести прожгут ему сердце“, „оскорбитель образа Божия“, „Спаситель терпел наговоры“, „Божественный Спаситель“, „Бог не стерпит прегрешений человеческих“, „Бог вступился“, „требовал Христос всё прощать и прощать, пожалуй... ругательные слова“, „величество Божие“, „оскорбили величие Творца“, „будучи посеян ничтожным зерном“, „зверский, душу раздирающий суд“, „от потерявшего разум фанатика иудея“, „оплевал тебя“, „двигательные нервы жизни человеческой“ и т. д. Авторы забывают, что если наше ухо оскорбляет обыкновенно всякая и светская нелитературная речь, то тем более эта речь оскорбляет наше ухо, когда она раздаётся с церковной кафедры и посвящена высочайшим предметам всего знания человеческого и всех наших самых дорогих чаяний.

Встречаются в проповедях строки, отличающиеся напыщенностью. „Когда раздалось немолчное слово, и земля до сих пор „невидима и неустроена“ (Быт.1:2) обратилась, по истечении шести дней, в чудный и ласкающий своей гармонией мир, появился человек, венец творения. Если редко можно ждать, что из рук талантливого художника выйдет неискусная работа, так трудно было ожидать, что не будет верхом творчества ума Божьего в умственной и телесной организации“. „Всюду подступают к человеку волны зависти, злобы, подхватывают в свои объятия и душат человека своей горечью, жгучестью, доводя нередко до самоубийства или же толкая на разные преступления“. „Итак утверждается раздор, будучи посеян ничтожным зерном, постепенно разрастается в пышное дерево, питаемое лестью диаволей“.

Встречаются в проповедях иностранные слова, которые

—335—

здесь должны бы всего менее быть терпимы, напр.: „результат“, „идея“, „санкционировать“, „коллективный ум“, „физически“, „интриги“, „материализм“, „инстинкт“, „скептик“, „идеал“, „узурпатор“, „факт“, „абсурд“, „эгоизм“ и т, п. Непонятно, почему находят место в проповедях различные славянизмы, придающие речи какой-то искусственно елейный тон, наприм.: „сей“, „оный“, „вожделенный“, „неизреченный“, „паче“, „глас“, „поколику“, „глаголет“, „посему“ и проч. На слушателя подобные слова производят самое неприятное впечатление.

Несвободны проповеди и от грамматических и орфографических недочётов, наприм.: „повеление“, „замедлить“, „повѣлеие“, „трогуют“, „разжегают“ и проч. Много встречается неверных переносов, расстановок знаков препинаний.

Сочинения присланных студентов почти ничем не отличаются от сочинений волонтёров. Нет почти никаких данных для суждения и о сравнительном успехе в этой науке питомцев одной семинарии перед питомцами другой. Все проповеди необыкновенно похожи одна на другую. Самым высшим баллом на проповедях на данную тему был балл четыре с минусом, поставленный не без затруднений шестерым питомцам различных семинарий“.

е) Представленные экзаменационными комиссиями списки с обозначением баллов, полученных явившимися в Академию лицами на поверочных испытаниях, и общую табель сих баллов, составленную секретарём Совета по окончании испытаний.

Справка: 1) §§ 112–113 устава духовных академий: „Из числа подвергавшихся поверочному испытанию, как по вызову академий, так и по прошениям, выдержавшие оное удовлетворительно принимаются: лучшие – казённокоштными студентами, а остальные – своекоштными. Своекоштные студенты допускаются в академию только пансионерами и живут в зданиях академии, подчиняясь всем правилам, установленным для казённокоштных студентов; число их определяется вместительностью академических зданий“. Примечание: „Вне зданий академии своекоштным студентам дозволяется жить только у родителей“. 2) Предложенных резолюцией Его Высокопреосвященства от

—336—

27 мая 1902 года за № 2171 к руководству „Дополнительных правил о приёме в студенты Академии“ §§ и „Выдержавшими приёмные испытания в Академию признаются те из державших экзамен воспитанников, которые займут в списке место не ниже 50; прочие же все, независимо от того, имеют ли они или не имеют в городе родителей, объявляются в Академию не принятыми. За условным средним баллом, установленным существующими академическими правилами, сохраняется значение лишь минимума требований от поступающих в Академию, не удовлетворившие которому не могут поступить в Академию даже и в том случае, если норма не будет заполнена“. 3) Условным средним баллом в текущем 1902 году Совет Академии нашёл нужным считать балл 3−. 4) По определению Совета Академии от 5 июня текущего года студентам I курса предоставлены были на 1902–1903 учебный год следующие стипендии: имени Святителя Арсения, Епископа Тверского, в 220 руб., имени Митрополита Московского Сергия в 220 руб., имени профессора В.Д. Кудрявцева-Платонова в 220 руб., имени диакона С.Ф. Каптерева в 213 р. и две – Г.И. Хлудова по 80 руб. каждая. – Из них стипендия имени Митрополита Московского Сергия, согласно примечанию к § 3-му Положения об оной, „сделавшись свободной, причисляется к тридцати казённым вакансиям первого курса и только по истечении года назначается в частности тому или другому студенту, избранному Советом“. 5) По § 81 лит. б п. 1 академического устава „зачисление в студенты Академии“ значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение Епархиального Преосвященного.

Определили: 1) По вниманию к достоинству устных и письменных ответов, данных лицами, державшими поверочные испытания для поступления в состав нового (LXI) академического курса, ходатайствовать перед Его Высокопреосвященством о разрешении принять в число студентов I курса Академии:

1) Крутикова Андрея, присланного из Костромской сем.

Качоровского Наркисса, присланного из Волынской сем.

Андреева Владимира, присланного из Воронежской сем.,

Гусева Анатолия, присланного из Тверской семинарии,

(Продолжение следует).

—1—

А. СОСТАВ АКАДЕМИИ

I. а) Состав почётных членов

К началу отчётного года почётными членами Московской Духовной Академии состояли 30 лиц: 19 духовных и 11 светских. – В течение года вновь избраны в звание почётных членов Академии и утверждены в означенном звании Святейшим Синодом: а) Высокопреосвященнейший Владимир, Митрополит Московский и Коломенский, под начальственным попечением которого находится Академия, – во уважение его многоплодного, ознаменованного подвигами христианской любви Архипастырского служения в разно-племенных концах России; ревностного попечения о христианском просвещении живым словом проповеди и неустанным поощрением всего, клонящегося к утверждению веры и благочестия, и отеческой внимательности к нуждам духовного образования и богословской науки; б) Высокопреосвященный Арсений, Архиепископ Казанский и Свияжский (ныне Харьковский и Ахтырский), – во уважение его многоплодной педагогической, пастырской и Архипастырской деятельности и просвещённого содействия к изданию богословских учёных трудов; в) Преосвященный Епископ Нафанаил, Управляющий Московским Спасо-Андрониевым монастырём, – во внимание к его свыше пятидесятилетней

—2—

педагогической, пастырской и Архипастырской деятельности; г) Преосвященный Иоанн, Епископ Аксайский, викарий Донской епархии, – во уважение его профессорской службы в Академии и учёных трудов по истории древней церкви и современных инославных исповеданий и сект; д) Благочинный придворных соборов в Москве, настоятель Верхоспасского собора, протоиерей Николай Васильевич Благоразумов – во уважение его долговременной педагогической и духовно-административной деятельности и богословско-литературных трудов; е) заслуженный ординарный профессор Московской Духовной Академии (в отставке), Действительный Статский Советник Григорий Александрович Воскресенский – во уважение к тридцати-летнему профессорскому служению его в Академии и многочисленным, плодотворным научным трудам его по современному славяноведению, по русской литературе и особенно по исследованию истории древнеславянского рукописного Новозаветного текста, и ж) заслуженный экстраординарный профессор Московской Духовной Академии (в отставке), Статский Советник Иерофей Алексеевич Татарский – во внимание к двадцатисемилетней профессорской деятельности его в Академии и учёно-литературным трудам.

Из числа почётных членов Академия в течении отчётного года лишилась двух: а) Высокопреосвященнейшего Феогноста, Митрополита Киевского и Галицкого, и б) Преосвященного Арсения, Епископа Кирилловского, викария Новгородской епархии, состоявших почётными членами Академии с 1891 года.

б) Личный состав почётных членов Академии к 1-му октября 1903 года

С 1880 года.

1) Обер-Прокурор Святейшего Синода, Статс-Секретарь, Действительный Тайный Советник Константин Петрович Победоносцев.

—3—

С 1884 года.

2) Преосвященный Виссарион, Епископ Костромский и Галичский.

3) Преосвященный Мисаил, Епископ Могилевский и Мстиславский.

С 1885 года.

4) Его Императорское Высочество, Великий Князь Сергий Александрович.

5) Высокопреосвященный Сергий, Архиепископ Владимирский и Суздальский.

С 1886 года.

6) Преосвященный Сильвестр, Епископ Каневский, викарий Киевской епархии.

7) Духовник Их Императорских Величеств, Протопресвитер Иоанн Леонтьевич Янышев.

8) Председатель Учебного Комитета при Святейшем Синоде, Протоиерей Пётр Алексеевич Смирнов.

С 1887 года.

9) Член Учебного Комитета при Святейшем Синоде, Протоиерей Александр Поликарпович Владимирский.

С 1892 года.

10) Высокопреосвященнейший Антоний, Митрополит С.-Петербургский и Ладожский.

С 1893 года.

11) Высокопреосвященный Ионафан, Архиепископ Ярославский и Ростовский.

12) Высокопреосвященный Димитрий, Архиепископ Тверский и Кашинский.

13) Настоятель Кронштадтского собора, Протоиерей Иоанн Ильич Сергиев.

14) Товарищ Обер-Прокурора Святейшего Синода, Сенатор, Тайный Советник Владимир Карлович Саблер.

—4—

С 1898 года.

15) Заслуженный ординарный профессор Московской Духовной Академии, Тайный Советник Николай Иванович Субботин.

16) Ординарный академик Императорской Академии Наук, заслуженный ординарный профессор Московской Духовной Академии, Статский Советник Евгений Евсигнеевич Голубинский.

С 1899 года.

17) Преосвященный Никодим (Милаш), Епископ Далматинский и Истрийский.

18) Высокопреосвященный Димитрий, Архиепископ Казанский и Свияжский.

19) Преосвященный Антоний, Епископ Волынский и Житомирский.

20) Заслуженный экстраординарный профессор Московской Духовной Академии, Статский Советник Павел Иванович Горский-Платонов.

21) Заслуженный профессор Московской Духовной Академии, Статский Советник Пётр Иванович Гаванский.

22) Заслуженный ординарный профессор Императорского Московского Университета, Действительный Статский Советник Алексей Петрович Лебедев.

С 1900 года.

23) Преосвященный Никандр, Епископ Симбирский и Сызранский.

24) Преосвященный Николай, Епископ Ревельский, Начальник Российской духовной миссии в Японии.

С 1901 года.

25) Преосвященный Епископ Иоанн, Член Московской Святейшего Синода Конторы и Настоятель Московского Ставропигиального Симонова Монастыря.

—5—

26) Заслуженный ординарный профессор С.-Петербургской Духовной Академии, Статский Советник Михаил Иванович Каринский.

27) Заслуженный ординарный профессор Казанской Духовной Академии, Действительный Статский Советник Пётр Васильевич Знаменский.

28) Директор Русского Археологического Института в Константинополе, Ординарный Академик Императорской Академии Наук, Тайный Советник Феодор Иванович Успенский.

С 1902 года.

29) Высокопреосвященнейший Владимир, Митрополит Московский и Коломенский.

30) Высокопреосвященный Арсений, Архиепископ Харьковский и Ахтырский.

31) Преосвященный Епископ Нафанаил, Управляющий Московским Спасо-Андрониевым Монастырём.

32) Преосвященный Иоанн, Епископ Аксайский, викарий Донской епархии.

33) Благочинный придворных соборов в Москве, настоятель Верхоспасского собора протоиерей Николай Васильевич Благоразумов.

34) Заслуженный ординарный профессор Московской Духовной Академии, Действительный Статский Советник Григорий Александрович Воскресенский.

35) Заслуженный экстраординарный профессор Московской Духовной Академии, Статский Советник Иерофей Алексеевич Татарский.

II. Состав служащих

В начале отчётного года на службе при Академии состояли: Ректор Академии Епископ Арсений, Инспектор Академии, экстраординарный профессор, Архимандрит Евдоким, 8 ординарных профессоров, 8 экстраординарных профессоров, 8 исправляющих должность доцента, 1 сверх-

—6—

штатный преподаватель с званием заслуженного ординарного профессора, 1 временный преподаватель и 1 вольнонаёмный лектор. – Прочих должностных лиц было 8, а всех служащих при Академии – 37 лиц. – Двое из исправляющих должность доцента были вместе и лекторами новых языков: один – французского, другой – английского.

В личном составе и служебном положении состоящих на службе при Академии лиц произошли в течении года следующие перемены:

Экстраординарный профессор Анатолий Спасский указом Святейшего Синода от 22 марта 1903 года за № 2555 уволен, согласно его прошению, от должности редактора академического журнала „Богословский Вестник“; на его место, согласно избранию общего собрания наставников Академии и ходатайству Совета, тем же указом Святейшего Синода назначен экстраординарный профессор Иван Попов.

Исправляющие должность доцента: по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур – Николай Городенский и по кафедре библейской истории – иеромонах Иосиф (Петровых) резолюцией Его Высокопреосвященства от 27 сентября 1903 года утверждены, согласно ходатайству Совета, – в должности доцента Академии.

На вакантную к началу отчётного года должность помощника инспектора Академии резолюцией Его Высокопреосвященства от 7 октября 1902 года перемещён, согласно прошению, помощник инспектора Могилевской духовной семинарии, кандидат богословия, Дмитрий Чистилин.

Помощник инспектора, магистр богословия, Александр Покровский приказом Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода назначен, с 14 ноября 1902 года, преподавателем библейской, общей и русской церковной истории в Московскую духовную семинарию. – На его место резолюцией Его Высокопреосвященства от 16 января 1903 года переме-

—7—

щён, согласно прошению, преподаватель Томской духовной семинарии, кандидат богословия, Николай Высоцкий.

Почётный блюститель Академии по хозяйственной части, Московский купец Сергей Моргунов резолюцией Его Высокопреосвященства от 30 ноября 1902 года уволен, согласно его прошению, от службы при Академии.

Из профессорских стипендиатов выпуска 1902 года один – Николай Пограницкий-Сергиев – по утверждённому Г. Обер-Прокурором Святейшего Синода докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде определён на должность преподавателя логики, психологии, начальных оснований и краткой истории философии и дидактики в Симбирскую духовную семинарию, с 16 августа 1903 года; другой – Митрофан Войцехович – приказом по Министерству Внутренних Дел от 22 июля 1903 года за № 22 определён, согласно прошению, на службу в Министерство, с причислением к оному, с 27 мая 1903 года. – Вместо них на 1903–1904 учебный год Советом-Академии, с утверждения Его Высокопреосвященства, оставлены при Академии для приготовления к замещению вакантных преподавательских кафедр окончившие в отчётном году курс кандидаты богословия Николай Туницкий и Иван Зеленцов.

За указанными переменами, к 1-му октября 1903 года на службе при Академии состоят:

Ректор Академии Арсений, Епископ Волоколамский, третий викарий Московской епархии, магистр богословия, преподающий библейскую историю.

Инспектор Академии, экстраординарный профессор по кафедре гомилетики и истории проповедничества, магистр богословия, Архимандрит Евдоким.

Сверхштатный заслуженный ординарный профессор по кафедре естественно-научной апологетики, магистр богословия, Действительный Статский Советник Димитрий Голубинский.

—8—

Заслуженный ординарный профессор по кафедре русской гражданской истории, доктор русской истории, Тайный Советник Василий Ключевский.

Заслуженный ординарный профессор по кафедре латинского языка и его словесности, член академического Правления, доктор богословия, Действительный Статский Советник Пётр Цветков.

Заслуженный ординарный профессор по кафедре древней гражданской истории, член академического Правления, доктор церковной истории, Действительный Статский Советник Николай Каптерев.

Заслуженный ординарный профессор по кафедре истории и разбора западных исповеданий, член академического Правления, доктор богословия, Действительный Статский Советник Василий Соколов.

Заслуженный ординарный профессор по кафедре догматического богословия, доктор богословия, Статский Советник Александр Беляев.

Ординарный профессор по кафедре церковного права, доктор церковного права, Действительный Статский Советник Николай Заозерский.

Ординарный профессор по кафедре Священного Писания Нового Завета, доктор богословия, Статский Советник Митрофан Муретов.

Ординарный профессор по кафедре введения в круг богословских наук, доктор богословия, Статский Советник Сергей Глаголев.

Экстраординарный профессор по кафедре пастырского богословия и педагогики, магистр богословия, Статский Советник Александр Шостьин.

Экстраординарный профессор по кафедре церковной археологии и литургики, магистр богословия, Статский Советник Александр Голубцов.

Экстраординарный профессор по кафедре метафизики и

—9—

логики, доктор богословия, Статский Советник Алексей Введенский.

Экстраординарный профессор по кафедре общей церковной истории, магистр богословия, Статский Советник Анатолий Спасский.

Экстраординарный профессор по кафедре Священного Писания Ветхого Завета, магистр богословия, Статский Советник Василий Мышцын.

Экстраординарный профессор по кафедре патристики, магистр богословия, Статский Советник Иван Попов.

Экстраординарный профессор по кафедре новой гражданской истории, магистр богословия, Коллежский Советник Иван Андреев.

Экстраординарный профессор по кафедре нравственного богословия, магистр богословия, Коллежский Советник Михаил Тареев.

Доцент по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур, магистр богословия, Николай Городенский.

Доцент по кафедре библейской истории, магистр богословия, иеромонах Иосиф (Петровых).

Исправляющий должность доцента по кафедре психологии и лектор французского языка, кандидат богословия, Павел Соколов.

Исправляющий должность доцента по кафедре истории и обличения русского раскола и лектор английского языка, кандидат богословия, Илья Громогласов.

Исправляющий должность доцента по кафедре истории философии, кандидат богословия, Павел Тихомиров.

Исправляющий должность доцента по кафедре русской церковной истории, кандидат богословия, Сергей Смирнов.

Исправляющий должность доцента по кафедре еврейского языка и библейской археологии, кандидат богословия, Евгений Воронцов.

—10—

Исправляющий должность доцента по кафедре греческого языка и его словесности, кандидат богословия, Дмитрий Коновалов.

Временный преподаватель русского и церковно-славянского языков (с палеографией) и истории русской литературы, заслуженный ординарный профессор Академии, доктор богословия, Действительный Статский Советник Григорий Воскресенский.

Вольнонаёмный лектор немецкого языка, студент семинарии, Коллежский Советник Василий Лучинин.

Секретарь Совета и Правления Академии, кандидат богословия, Надворный Советник Николай Всехсвятский.

Помощник секретаря, кандидат богословия, Коллежский Секретарь Михаил Бенеманский.

Библиотекарь, действительный студент Академии, Титулярный Советник Константин Попов.

Помощник библиотекаря, кандидат богословия, Коллежский Секретарь Сергей Крылов.

Помощник инспектора, кандидат богословия, Дмитрий Чистилин.

Помощник инспектора, кандидат богословия, Николай Высоцкий.

Эконом иеромонах Иринарх.

Врач академической больницы, лекарь Сергей Успенский.

Профессорские стипендиаты – кандидаты богословия Николай Туницкий и Иван Зеленцов.

III. Состав учащихся

К 1902–1903 учебному году оставались от предшествовавшего года три академические курса; IV, III и II в числе 162 студентов; I же курс (LXI со времени основания Академии) образовался в начале отчётного года после поверочных испытаний лиц, желавших поступить в состав этого курса.

—11—

К поверочным испытаниям явились 42 студента духовных семинарий: 19 по назначению семинарских Правлений и 23 в качестве волонтёров; в числе последних 3 священника. – Кроме них – 2 воспитанника классической гимназии.

Согласно определению Святейшего Синода от 4–13 декабря 1901 года за № 4939, испытания произведены были, в пределах семинарского курса, по Священному Писанию Ветхого и Нового Завета, догматическому богословию, церковной истории – общей и русской и одному из древних языков, по выбору самих студентов. – Независимо от сего экзаменующиеся писали на заданные темы сочинения по нравственному богословию, философии и поучение.

По окончании испытаний 40 студентов духовных семинарий и 2 воспитанника классической гимназии приняты были в число студентов I курса Академии; остальные же два студента духовных семинарий были признаны Советом недостаточно подготовленными к слушанию академических лекций. – Из студентов, принятых в Академию, 30 зачислены были на казённые стипендии, 5 – на частные, а остальным предоставлено содержаться на свои средства.

По установившемуся за последние годы обычаю, в конце сентября месяца 1902 года, уже после начала учебных занятий в Академии, явились для поступления в состав I-го академического курса 5 иностранных уроженцев (1 болгарин и 4 серба). – О трёх из них имелись разрешительные (относительно допущения к приёмным испытаниям) указы Святейшего Синода от 5 и 31 августа 1902 года за №№ 6019 и 6695; четвёртый заявил, что он является в Академию вместо товарища своего по Белградской духовной семинарии, которого одним из вышеприведённых указов Святейшего Синода также разрешено было допустить к приёмным испытаниям для поступления в Московскую Духовную Академию, не представив однако в

—12—

том никакого письменного удостоверения, пятый – представил рекомендацию от Преосвященного Митрофана, Епископа Новосадско-Бачкого.

Все означенные лица и, кроме них, по особой резолюции Его Высокопреосвященства от 10 сентября 1902 года за №4199, один студент духовной семинарии – священник, не имевший возможности явиться к испытаниям своевременно, подвергнуты были в первых числах октября месяца 1902 года, перед особо для сего назначенными комиссиями из наставников Академии, испытаниям по указанным в определении Святейшего Синода от 4–13 декабря 1901 года за № 4939 предметам семинарского курса, причём допущены были следующие отступления от общего порядка: 1) все иностранные уроженцы, в виду слабого знакомства их с русским языком, представили письменные работы каждый на своём родном языке и 2) три сербские уроженца, воспитанники Белградской духовной семинарии, на основании указа Святейшего Синода от 14 августа 1902 года за № 6245, освобождены были от устного испытания по одному из древних языков.

В виду того, что обнаруженные экзаменовавшимся на испытаниях познания удовлетворяли, в общем, тем минимальным требованиям, которые предъявлены были в отчётном году к студентам русских духовных семинарий, державшим приёмные испытания в Академию, Совет Академии, с разрешения Его Высокопреосвященства, принял всех вышеозначенных лиц в состав I академического курса. – Вместе с тем Совет постановил: просить, установленным порядком, руководственных на будущее время указаний Святейшего Синода по следующим вопросам: можно ли допускать к приёмным испытаниям для поступления в число студентов I курса Академии иностранных уроженцев – 1) являющихся непосредственно в Академию без разрешительных указов Святейшего Си-

—13—

нода, с рекомендательными письмами от своих епископов, а иногда даже и без всяких рекомендаций; – 2) являющихся хотя и с разрешения Святейшего Синода, но поздно, по окончании приёмных испытаний для воспитанников русских духовных семинарий и 3) не имеющих возможности, по недостаточному знакомству с русским языком, давать на нём устные ответы и представлять письменные работы?

До настоящего времени разъяснительного по сему предмету указа Святейшего Синода ещё не последовало.

При полном составе академических курсов в начале учебного года в Академии было 212 студентов, именно: в I курсе 50 студентов (в том числе 2 оставленных на повторительный курс), во II – 56, в III – 50 и в IV – 56.

В этом числе казённокоштных было – 121, стипендиатов, содержавшихся на проценты с пожертвованных Академии капиталов – 38²⁶⁹⁶, на счёт сумм Московской ка-

—14—

федры – 5. на счёт специальных средств Святейшего Синода – 6, стипендиатов Троице-Сергиевой Лавры – 16 и своекоштных – 26. – Последние, а также и неполные стипендиаты

—15—

в значительном большинстве пользовались пособием от Братства Преподобного Сергия, а некоторым назначено было вспомоществование и из процентов с капитала, завещанного покойной П.А. Мухановой.

В течении отчётного года в составе студентов произошли следующие перемены:

На II курсе: а) один студент уволен из Академии по семейным обстоятельствам и б) один скончался в г. Кутаисе.

На I курсе: один студент, болгарский уроженец, уволен из Академии по прошению.

За означенными переменами студенты к концу отчётного года распределялись по группам и классам языков в таком числе: в I курсе: в первой группе – 29 студентов, во второй – 20; во II курсе: в первой группе – 21 студент, во второй – 33; в III курсе: в первой группе 18 студентов, во второй – 32; в IV курсе: в первой группе – 23 студента, во второй – 33. – Греческий язык изучали в I курсе – 26 студентов, во II – 34, в III – 17; латинский язык: в I курсе – 23 студента, во II – 20, в III–33; – французский язык – 5 студентов I курса, немец-

—16—

кий – 39 и английский – 5. – Изъявили желание слушать лекции по естественно-научной апологетике все студенты I курса.

Из студентов Академии в отчётном году некоторые жили вне академических зданий, а именно: а) IV курса Иван Арефьев и Лев Лучинин и III курса Сергей Богословский – у своих родителей, с разрешения Совета Академии, данного на основании примечания к § 113 устава духовных академий; б) IV курса: Илья Абуррус – сирийский уроженец, Стефан Бунтовников и Христо Попов – болгарские уроженцы, архимандрит Дионисий (Марангудакис) и Савва Тсолакис – греческие уроженцы; II курса: Владан Максимович – сербский уроженец; I курса: Григорий Божович, Любомир Виданович, Боголюб Павлович и Иван Тирич – сербские уроженцы – все десять на частных квартирах (архимандрит Дионисий – у экстраординарного профессора Академии Ивана Андреева), с разрешения Совета Академии, данного на основании указа Святейшего Синода от 28 апреля 1887 года. за № 1377, коим разрешается студентам – иностранцам жить вне академических зданий, на частных квартирах.

Б. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АКАДЕМИИ

I. Деятельность Совета Академии

В течение отчётного года Совет имел 18 собраний: 1 торжественное в день годичного акта, 3 открытых по случаю коллоквиумов и 14 обыкновенных.

В ряду обычных занятий Совета наиболее важными были: 1) присуждение учёных степеней; 2) исходатайствование командировок с научной целью профессорам и преподавателям Академии; 3) пополнение и устройство академической библиотеки и церковно-археологического музея и 4) присуждение премий и распределение пособий.

1) Учёных степеней удостоены Советом Академии следующие лица:

—17—

A. Степени доктора богословия – профессор богословия в Императорском Харьковском Университете, магистр богословия, протоиерей Тимофей Буткевич, представивший диссертацию под заглавием: „Религия, её сущность и происхождение (Обзор философских гипотез)“. В двух книгах, Книга I. Харьков, 1902 г. – Указом Святейшего Синода от 7 мая 1903 года за № 3869 протоиерей Буткевич утверждён в означенной степени. – Кроме того, указом Святейшего Синода от 4 декабря 1902 года за № 9525 утверждён в степени доктора богословия, за совокупность учёных богословских трудов его, – профессор богословия в Императорском Университете Св. Владимира, протоиерей Павел Светлов, удостоенный Советом Академии означенной степени в предшествовавшем учебном году.

Б. Степени магистра богословия: а) исправляющий должность доцента Московской Духовной Академии по кафедре истории философии Павел Тихомиров за сочинение под заглавием: „Пророк Малахия“, Свято-Троицкая Сергиева Лавра 1903 г.; б) исправляющий должность доцента той же Академии по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур Николай Городенский за сочинение под заглавием: „Нравственное сознание человечества“, С.-Т.-С.-Л., 1903 г. и в) исправляющий должность доцента той же Академии по кафедре библейской истории иеромонах Иосиф (Петровых) за сочинение под заглавием: „История Иудейского народа по Археологии Иосифа Флавия (Опыт критического разбора и обработки)“, С.-Т.-С.-Л., 1903 г. – Все означенные лица удостоены были степени магистра после предварительной защиты своих диссертаций в присутствии Совета и приглашённых им сторонних лиц и утверждены, в означенной степени указами Святейшего Синода: иеромонах Иосиф – от 19 июля 1903 года за № 6495, Городенский – от 24 июля того же года за № 6609.

B. Степени кандидата богословия удостоены Советом Ака-

—18—

демии, с утверждения Его Высокопреосвященства, 42 студента, окончивших в отчётном году академический курс: из них 12 – с правом на получение степени магистра без нового устного испытания, если представят диссертации на степень магистра и защитят их установленным порядком; остальные 30 – с правом на получение означенной степени по выдержании новых устных испытаний по тем предметам, по коим они не оказали успехов, соответствующих степени магистра, и представлении нового сочинения. – Кроме того, утверждены в отчётном году в степени кандидата богословия, по удовлетворительном выполнении поставленных им при окончании курса условий, 3 действительных студента Академии выпусков 1900, 1901 и 1902 гг.

Г. В звании действительного студента утверждены 11 студентов, окончивших в отчётном году академический курс, с правом на получение степени кандидата богословия: 3 – по представлении удовлетворительных кандидатских сочинений, 1 – по представлении нового семестрового сочинения по одному предмету, 4 – по представлении новых семестровых сочинений по двум предметам, 1 – по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения и нового семестрового сочинения по одному предмету, 1 – по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения, нового семестрового сочинения по одному предмету и одной проповеди и 1 – по представлении удовлетворительного кандидатского сочинения, новых семестровых сочинений по двум предметам и одной проповеди, – При окончании курса и в течение вакационного времени 8 действительными студентами означенные условия были выполнены и они утверждены в степени кандидата богословия (один из них – с правом на получение степени магистра без нового устного испытания).

—19—

2) Командировки с научной целью исходатайствованы были Советом Академии трём лицам из среды академической корпорации:

а) Заслуженный ординарный профессор по кафедре русской гражданской истории Василий Ключевский указом Святейшего Синода от 14 октября 1902 года за № 7984 освобождён был от чтения лекций в Академии, для окончания начатых им научных работ, сроком на один год – с 15 августа 1902 года по 15 августа 1903 года, – с сохранением за ним получаемого им по службе содержания.

б) Экстраординарному профессору по кафедре новой гражданской истории Ивану Андрееву, изъявившему желание посвятить летние каникулы текущего 1903 года научным занятиям по предмету его кафедры в Парижской Национальной Библиотеке, Г. Обер-Прокурором Святейшего Синода, по ходатайству Совета, назначено пособие на поездку во Францию из духовно-учебного капитала в размере 300 рублей,

в) Исправляющий должность доцента Академии по кафедре истории философии Павел Тихомиров указом Святейшего Синода от 16 июня 1903 года за № 5187 командирован, с научной целью, заграницу на 1903–1904 учебный год, с сохранением за ним получаемого им по должности содержания и назначением на путевые издержки и содержание заграницей единовременного пособия из духовно-учебного капитала в размере 600 рублей.

3) А. В 1902–1903 академическом году библиотека пополнилась 1649 названиями книг и журналов в 5837 томах и тетрадях. Из них 547 названий в 1501 томах и тетрадях приобретены покупкой, а 1102 названия в 4336 томах и тетрадях поступили в библиотеку частью в дар от разных учреждений и лиц, частью в обмен на ака-

—20—

демический журнал, частью как присланные в редакцию академического журнала для отзыва. – Из приобретённых покупкой, как наиболее ценные, можно отметить следующие издания: а) Mansi, Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio, réimpression Welter, tom. 7–9, 13–15, 17–18, 17^б и 18^б, 31^a и 31^б, 32–640 M.; 6) Texts and studies by A. Robinson, 16 voll. – 80 sh.; B) Encyclopaedia biblica, by Cheyne, v. 1–4 – 80 sh.; r) Monumenta ecclesiae liturgica, ed. Cabrol, v. 1 – 75 fr.; д) Большая Энциклопедия Мейера; изд. Т-ва „Просвещение“, т. 1–10 – 60 руб.; The Oxyrhynchus Papyri, by Grensell and Hnnt, v. 1–2 – 50 sh. – Из пожертвований примечательны дары: а) Преосвященного Антония, Епископа Волынского, б) профессора Академии И.В. Попова, в) священника Московской Черниговских чудотворцев церкви А.Н. Суходского и г) преподавателя Томского духовного училища П.И. Низовцева.

Книги для академической библиотеки приобретались, с разрешения Совета Академии, по запискам наставников Академии, сверенным с наличностью библиотеки.

Выдача книг производилась наставникам, в случае надобности, во всякое время, а студентам – в учебные дни. Требовательных листков, по которым студенты получают книги (три названия и шесть томов) в отчётном году израсходовано 7811. Полагая, что по каждому листку было затребовано действительно 3 названия и 6 томов (исключения были крайне ничтожные), общее количество затребованных студентами книг нужно исчислить 23433 названиями и 46866 томами; таким образом на каждого студента в год приходилось 117 названий и 234 тома (Прим. Произведённые г. библиотекарем Академии наблюдения показали, что количество книг выданных относится к количеству книг затребованных, как 1:3). – В указанные выше числа не входят требования студентов на рукописи, ценные издания, библиографические пособия и т. п., каковые удовлетворяются библиотекарем Академии без требователь-

—21—

ных листков; количество выдачи по этим последним требованиям за отчётный год достигло 1000 №№ – Профессорам, преподавателям и служащим в Академии лицам в течение отчётного года выдано было 4222 названия в 5987 томах (более прошлого года на 1820 названий и 2124 тома, что в значительной мере объясняется переменами на академических кафедрах); в это число не входят книги, о которых наводились справки, как о взятых. – Сдано было в отчётном году в библиотеку гг. профессорами 1873 названия и 2018 томов.

Кроме исполнения текущих обязанностей по библиотеке, библиотекарь Константин Попов напечатал каталог книг, поступивших в библиотеку от Высокопреосвященного Арсения, Архиепископа Казанского (ныне Харьковского), и Преосвященного Никандра, Епископа Симбирского.

Б. В. церковно-археологический музей в отчётном году поступили; I) стеклянные прекрасной работы сосуды: потир, дискос, звездица и два блюдца – от причта Московской Николаевской, на Пупышах, церкви; II) „тельчая голова“, служившая привеской у паникадила, – от причта Покровской г. Волоколамска церкви, благодаря содействию преосвященного Арсения, епископа Волоколамского; III) медное старое копие – от о. инспектора Московской Академии архимандрита Евдокима; IV) пять неполных тетрадей с 36-ю миниатюрами из синодика XVII в. – от профессора Николая Александровича Заозерского; V) ламайский амулет – от и. д. доцента Академии Евгения Александровича Воронцова; VI) иконописный подлинник сводной редакции – от помощника инспектора Академии Николая Гавриловича Высоцкого; VII) резная на камне копия с Мадонны della Sedia в галерее Pitti во Флоренции и пять медных русских монет ХVIII в. – от помощника инспектора Академии Дмитрия Космича Чистилина; VIII) каменное кольцо и обломок камня

—22—

с еврейской надписью, найденные на „Старом городище“ г. Переяславля-Залесского, – от преподавателя тамошнего духовного училища И. И. Понятовского и IX) высеченные из камня подобия ступни и змеи, найденные в копальнях подле гор. Велюна и пограничного поста „Королевский“, Петроковской губ., – от настоятеля Велюнской бригадной церкви о. Иоанна Раевича.

4) В распоряжении Совета Академии в отчётном году было 12 премий:

а) Митрополита Московского Макария в 485 рублей – за лучшие печатные труды наставников Академии. – Разделена Советом Академии на две равные части (по 242 р. 50 к.), которые и присуждены, с утверждения Его Высокопреосвященства, а) ординарному профессору Академии Николаю Заозерскому за его труд под заглавием: „Номоканон Иоанна Постника в его редакциях грузинской, греческой и славянской“, Москва, 1902 г., и б) Экстраординарному профессору Алексею Введенскому за его докторскую диссертацию: „Религиозное сознание язычества. Опыт философской истории естественных религий. Том первый. Основные вопросы философской истории естественных религий (Prolegomena). – Религии Индии“, Москва, 1902 г.

б) Митрополита Московского Макария в 291 рубль – за лучшие магистерские сочинения воспитанников Академии. – Присуждена экстраординарному профессору Академии Михаилу Тарееву за его магистерскую диссертацию под заглавием: „Искушения Господа нашего Иисуса Христа. Комментарий на Mф.4:1–11; Мр.1:12,13; Лк.4:1–13“. Новое издание, Москва, 1900 г.

в) Епископа Курского Михаила четыре премии, по 201 р. каждая, – за лучшие печатные труды наставников и воспитанников Академии по Священному Писанию. – За непредставлением наставниками Академии сочинений на означен-

—23—

ные премии, – присуждение их отложено до следующего года.

г) Митрополита Литовского Иосифа в 165 рублей – за лучшие кандидатские сочинения воспитанников Академии. – Выдана Советом кандидату Академии выпуска 1902 года Николаю Пограницкому-Сергиеву за сочинение на тему: „Крестцовое духовенство“.

д) Протоиерея А. И. Невоструева в 158 рублей., – имеющая то же назначение. – Выдана кандидату того же выпуска Митрофану Войцеховичу за сочинение на тему: „Устройство нового воспитания в царствование Императрицы Екатерины II с нравственно-богословской точки зрения“.

е) Протоиерея А. М. Иванцова-Платонова в 160 рублей – за лучшие кандидатские сочинения по церковной истории. – Присуждена кандидату того же выпуска Ивану Троицкому за сочинение на тему: „Обозрение источников начальной истории египетского монашества“.

ж) Митрополита Московского Макария две премии, по 97 рублей каждая, – за лучшие семестровые сочинения студентов Академии, написанные ими в течение первых трёх курсов, – Назначены кандидатам Николаю Пограницкому-Сергиеву и Ивану Троицкому, которыми были поданы все семестровые сочинения и из них более половины означено баллом 5 и не было ни одного, имеющего балл ниже 4.

з) Протоиерея И. Орлова в 32 рубля – за лучшие успехи в сочинении проповедей. – Присуждена кандидату того же выпуска Константину Онтлику.

Кроме означенных премий в распоряжении Совета Академии находилась половина процентов с капитала, поступившего по, завещанию покойной П. А. Мухановой, предназначенная на выдачу дополнительных к казённому жалованью пособий членам академической корпорации. – На основании п. 4 правил распределения процентов с Мухановского капитала, Совет Академии в отчётном году, с

—24—

утверждения Его Высокопреосвященства, постановил выдать пособия следующим пяти членам академической корпорации: О. Инспектору Академии Архимандриту Евдокиму, заслуженным ординарным профессорам Василию Ключевскому, Николаю Каптереву и Василию Соколову и экстраординарному профессору Ивану Андрееву, по равной сумме – 237 р. 50 коп. – каждому.

5) Отмеченные в отчёте за минувший 1901–1902 учебный год изменения в порядке производства конкурсных испытаний и приёма воспитанников в Академию в отчётном году получили дальнейшее развитие.

Государь Император, по всеподданнейшему г. Обер-Прокурора Святейшего Синода докладу, согласно Синодальному определению, от 13–20 ноября 1902 года за № 5051, Высочайше соизволил, в 18 день минувшего декабря, на изменение § 111 устава духовных академий и дополнение его примечанием, в следующем изложении: „§ 111: Желающие поступить в академию допускаются к поверочному испытанию, если представят установленный аттестат о вполне удовлетворительном знании курса наук семинарии²⁶⁹⁷, и принимаются не иначе, как по успешном выдержании означенного испытания. Примечание. Окончившие курс учения в классических гимназиях и соответствующих им светских учебных заведениях, для допущения к приёмному в духовные академии экзамену, представляют свидетельства об успешном выдержании ими испытаний при духовных семинариях по всем богословским предметам семинарского курса учения“ (Церковные Ведомости 1903 года, № 6-й).

В дополнение к сему, определением Святейшего Синода, от 10–22 января 1903 года за № 118, постановлено:

—25—

объявить по духовно-учебному ведомству, что: а) воспитанники гимназий и других соответствующих им светских учебных заведений, для допущения к приёмному в духовные академии экзамену, получают свидетельства об успешном выдержании ими испытаний при духовных семинариях лишь в том случае, если познания их, применительно к требованиям Синодального циркулярного указа, от 21 октября 1869 года, на испытаниях по всем предметам богословского курса будут отмечены баллом не ниже 4; балл 3 допускается только по одному предмету, б) те из воспитанников светских средних учебных заведений, кои не изучали древних языков, на означенном испытании освобождаются от экзамена по сим языкам, с обязательством, однако же, в случае поступления в академию, в течение академического курса учения сдать экзамен по одному из древних языков. (Там же).

II. Занятия Правления Академии

Занятия Правления, согласно требованиям академического устава, состояли в приёме, хранении и расходовании сумм, поступавших на содержание Академии, в своевременном и сообразном с действительными потребностями заготовлении и употреблении различных припасов и материалов по содержанию студентов и академических зданий, причём большинство из них приобретаемы были хозяйственным способом, – вообще в управлении хозяйственной частью по Академии; в наблюдении за порядком и чистотой в академических зданиях и содержанием их в исправности. – Кроме того, предметом занятий Правления были и некоторые другие дела по административной, учебной и воспитательной частям.

Главными источниками доходов, поступавших на содержание Академии, в отчётном году, как и прежде, слу-

—26—

жили: а) суммы, ассигнованные по штату и смете из духовно-учебного капитала и Государственного Казначейства; б) проценты с принадлежащих Академии капиталов; в) сумма, ежегодно поступающая от Московской кафедры на жалованье одному сверхштатному преподавателю и содержание шести неполных стипендиатов кафедры из студентов Академии; г) поступления от Духовного Собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры на содержание 16 полных стипендиатов Лавры из студентов Академии и д) взносы своекоштных студентов.

Принадлежащие Академии капиталы, заключавшиеся к началу отчётного года в сумме 333140 рублей (по номинальной стоимости процентных бумаг), получили в течение года следующее приращение:

1) Высокопреосвященным Арсением, Архиепископом Казанским и Свияжским (ныне Харьковским и Ахтырским), пожертвовано одно свидетельство Государственной 4% ренты в 500 рублей для выдачи процентов в помощь нуждающимся воспитанникам Академии.

2) Преосвященным Ректором Академии Арсением, Епископом Волоколамским, внесены в неприкосновенный капитал на содержание устроенной по его инициативе Св.– Покровской академической церковно-приходской школы: а) 100 рублей, пожертвованные Статским Советником Сергеем Николаевичем Богородским, и б) 300 рублей, собранные из мелких пожертвований, а всего (свидетельствами Государственной 4% ренты) – 400 рублей.

3) На проценты с капиталов и остатки от стипендий и пособий приобретены Правлением Академии семь свидетельств Государственной 4% ренты на сумму 1500 рублей, которые и присоединены к следующим капиталам: а) имени Митрополита Московского Сергия – 100 р., б) протопресвитера А. С. Ильинского – 200 р., в) диакона С. Ф. Каптерева – 200 р., г) Св.-Покровской академической церковно-

—27—

приходской школы – 200 р., д) церковных старост Тульской епархии – 200 р., е) П. А. Мухановой и соединённых с ним капиталов двух неизвестных лиц – 600 р.

Расходование сумм сметных и сверхсметных и процентов с принадлежащих Академии капиталов производилось по мере надобности, согласно с сметой, специальным назначением сумм и особыми предписаниями высшего начальства. – Находившиеся в распоряжении Правления проценты с капитала, пожертвованного покойным Высокопреосвященным Митрополитом Московским Филаретом, по случаю исполнившегося в 1864 году пятидесятилетия Московской Духовной Академии, – в количестве 553 р. 50 к., – выданы в отчётном году, с утверждения Его Высокопреосвященства, экстраординарному профессору Василию Мышцыну, а половина процентов с Мухановского капитала, в количестве 1187 р. 50 к., предназначенная на выдачу пособий беднейшим студентам Академии и также предоставленная, за вычетом 660 р. на содержание трёх полных стипендиатов имени П. А. Мухановой, в распоряжение Правления Академии, – распределена им в двух заседаниях, предшествовавших крайнему сроку взноса денег своекоштными студентами за содержание их в Академии (в сентябре и январе месяцах) между теми из них, которые ни из сумм Братства Преподобного Сергия, ни из собственных средств не имели возможности обеспечить своё дальнейшее пребывание в Академии.

Деятельность Правления как по экономической, так и по другим частям была контролируема Высокопреосвященным Митрополитом Московским по журналам собраний Правления, а по экономической части, сверх того, по окончании сметного года, – и местным Ревизионным Комитетом.

—28—

III. Занятия наставников Академии

Занятия наставников Академии состояли в разработке предметов академического образования, в чтении лекций по программам, представленным в начале учебного года и утверждённым Советом Академии, в руководствовании студентов в самостоятельных их научных занятиях, в исполнении поручений Совета и обязанностей, возлагаемых начальством, а также в исполнении обязанностей, соединённых с званием членов различных учёных и благотворительных обществ. – Наставники, занимающие штатные кафедры, и преподаватель естественнонаучной апологетики имели от двух до пяти лекций в неделю. – При таком числе лекций наставники исполнили по преподаванию своих предметов следующее:

Ректор Академии Арсений, Епископ Волоколамский, по кафедре библейской истории студентам I курса прочитал:

Введение в науку. Здесь были рассмотрены вопросы: понятие о науке, уясняемое из анализа названия её и из отношений её к другим богословским наукам, близким к ней по содержанию; научный метод изложения и его ограничение; разделение истории Ветхозаветной Церкви на периоды; источники науки – библейские и вне-библейские; очерк литературы библейской истории.

А. Первый период истории Ветхозаветной Церкви (патриархальный). После краткого очерка истории Ветхозаветной Церкви от начала её до призвания Авраама, подробно был рассмотрен патриархальный период от отца верующих до конца времени патриархов. Особенное внимание посвящено было обзору внутреннего состояния Ветхозаветной Церкви в период патриархальный.

Б. Период Синайского законодательства. Рассмотрены были следующие отделы: а) образование избранного народа и приготовление его к вступлению в Завет с Богом; б) устройство Церкви и гражданского общества по Синайскому законо-

—29—

дательству; в) события во время странствования Израильтян от Синая к Ханаану; г) состояние Израильского народа во времена Иисуса Навина и Судей.

В. Период пророческо-царский. Сообщены предварительные сведения об общем характере церковно-исторической жизни во времена пророков и царей, о начале этого периода, о пророчестве и пророческом служении, в частности о высоком значении деятельности Самуила, как шофета и как пророка, и об установлении царской власти. Эпоха трёх первых царей неразделённого царства.

Инспектор Академии, экстраординарный профессор по кафедре гомилетики и истории проповедничества Архимандрит Евдоким студентам III курса прочитал:

Введение в науку. Определение науки. Предмет её, задача и метод. Разделение и план науки. Место науки в ряду других богословских наук. Источники и пособия.

I. Историю проповедничества. Проповедь Спасителя. Проповедь Апостолов. Проповедь мужей апостольских. Ориген, как проповедник. Представители практически-ораторского и мистического плана проповеди в IV веке на Востоке: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст. Ефрем Сирин. Макарий Великий (Египетский). – Характеристика древнерусского проповедничества (древний период). Русская проповедь под латино-польским влиянием (средний период): Стефан Яворский. Феофан Прокопович, как проповедник. Придворная и академическая проповедь в России во второй половине ХVIII столетия (новый период). Митрополит Платон (Левшин), как проповедник. – Современное состояние проповеди во Франции: А. Винэ, как проповедник; Е. Берсье, как проповедник.

II. Историю Гомилетики. Первая христианская Гомилетика. „Пастырское правило“ св. Григория Двоеслова. Средневековая Гомилетика. Судьбы Гомилетики в последнюю половину средних веков. Гомилетические воззрения Лютера и

—30—

Меланхтона. Гомилетические правила Як. Шпейера. Гомилетика Мозгейма. Теория красноречия Шотта. Риторика Франца Теремина. Теория духовного красноречия Юнгмана. Теория красноречия Винэ.

III. Теорию Гомилетики. Понятие о типе проповеди. Генезис и генетическое развитие типов проповеди. Главные факторы генетического образования типов проповеди. Образование проповедника. Приготовление к проповеди. Значение „живого слова“ в деле проповеднического служения. Нужно-ли для проповедника знакомство с приёмами ораторского искусства?

Сверхштатный заслуженный ординарный профессор по кафедре естественно-научной апологетики Димитрий Голубинский студентам I курса излагал историю открытия кафедры естественно-научной апологетики, говорил о задаче сей науки, о значении веры для знания и о целесообразном устройстве мира. Из физического отдела говорил о свойствах вещества и о действиях силы тяжести. При сём указывал на следы премудрости и благости Божией в устройстве мира. – Студентам II курса говорил о действиях в земной атмосфере электрической силы, об её видах и значении, а потом говорил о звуке и свете. В феврале 1903 года профессор Голубинский занемог, посему некоторые отделы науки, преподававшиеся в прежние годы, были опущены.

Заслуженный ординарный профессор Пётр Цветков по кафедре латинского языка и его словесности студентам I курса объяснял „Fasti“ Овидия, сопроводив объяснение обзором истории древнеримской религии; студентам II курса объяснял „Georgica“ Вергилия; студентам III курса объяснял сатиры Горация и, кроме того, из курса истории римской литературы прочитал о древнеримской комедии, о Цицероне, о поэтах Августова века и об историках – Саллюстии, Тите Ливии и Таците.

—31—

Заслуженный ординарный профессор Николай Каптерев по древней гражданской истории прочитал студентам I курса: 1) историю науки, 2) историю Востока и 3) историю Греции.

Временный преподаватель, заслуженный ординарный профессор Григорий Воскресенский но русскому и церковно-славянскому языкам (с палеографией) прочитал студентам II курса, после общих замечаний о значении древнего церковно-славянского языка для науки общего сравнительного языковедения и в частности для славяно-русской филологии: 1) краткий очерк новейшего сравнительного языкознания и более подробный очерк изучения церковно-славянского и русского языков, 2) общие и более частные понятия и правила по предмету славяно-русской палеографии, 3) историко-филологическое обозрение церковно-славянского и русского языков – по программе, сопровождая чтения палеографическим и грамматическим разбором древних церковно-славянских и русских памятников по составленной тем же профессором „Славянской хрестоматии“, вып. 1, М. 1882 г. и 4) обозрение первоначальной церковно-славянской письменности (учёные труды, относящиеся к жизнеописанию свв. Кирилла и Мефодия, критическая оценка источников, жизнь и просветительная деятельность свв. Кирилла и Мефодия и их ближайших учеников). По истории русской литературы, после общего введения (понятие об истории литературы, как науке, объём, содержание и учёные труды по истории русской литературы) и более частного введения в курс русской народной словесности (понятие о народной словесности, различные взгляды на неё, важность её для народной психологии и эстетики, научные приёмы, труды по славяно-русской мифологии), прочитал согласно программе: 1) о песнях, сопровождающих народные праздники, свадебных песнях и обрядах, народных заклятиях, сказках, пословицах и богатырском эпосе (предварительные статьи: сборники богатырских былин, сочинения о были-

—32—

нах, различные взгляды на былины – эстетический, исторический, мифологический, критико-сравнительный приём изучения, теории о происхождении былин Стасова, Потанина, Вс. Миллера), причём более подробно изложено и разобрано содержание былин о богатыре Илье Муромце, 2) из древне-русской литературы о Слове о полку Игореве и 3) из истории новой русской литературы – о Ломоносове, Державине, Фон-Визине, Карамзине, Жуковском, Крылове, Грибоедове, Пушкине, Лермонтове и Гоголе.– Остались непрочитанными некоторые статьи из отдела древнерусской литературы.

Заслуженный ординарный профессор Василий Соколов по кафедре истории и разбора западных исповеданий прочитал студентам III курса:

Введение в науку. 1) О причинах разделения церквей. Историю отделения западной церкви от союза с восточной и попыток к их воссоединению. 2) О причинах реформации XVI века. О предшественниках реформации, о гуманизме и реформаторских соборах. О начале протестантизма, его существенных чертах и его разветвлении. 3) Обзор важнейших событий в жизни западной церкви за время правления папы Пия IX: установление нового догмата о непорочном зачатии Пресв. Девы, Ватиканский собор, уничтожение светской власти папы и др. 4) Изложение и подробный критический разбор главнейших догматов римско-католического вероисповедания с предварительным очерком их истории.

Ординарный профессор Александр Беляев по догматическому богословию студентам IV курса прочитал: 1) введение в науку, 2) историю науки, 3) систему её до отдела о Церкви и 4) историю главнейших догматов.

Ординарный профессор Николай Заозерский по кафедре церковного права прочитал студентам III курса:

Введение в науку церковного права: общее учение о праве;

—33—

классификация права; особенности церковного права; задачи науки церковного права.

Историю церковного права: историческое обозрение источников права: а) канонических, б) исторических и в) действующего законодательства.

Систему церковного права: состав церковного общества; учение о лицах церковных; устройство и управление церкви; общие начала церковной организации и церковной власти.

А. Епархиальное Управление. Его формы. Состав учреждений, епархиальных; круг их ведомства и порядок делопроизводства.

В. Окружное управление. Его формы. Состав учреждений окружного управления; круг ведения их; порядок делопроизводства.

Не было прочитано из представленной в начале года программы: о церковном имуществе, о церковном судопроизводстве и о браке.

Ординарный профессор Митрофан Муретов по Священному Писанию Нового Завета студентам III курса прочитал:

1) Историко-критическое обозрение главных типов новейшего экзегеса и критики Нового Завета: орфодоксализм, рационализм, мифологизм, эстетизм и морализм. 2) О евангелии по Матфею: разбор свидетельства св. Папия о евангелии Матфея, первоначальный язык евангелия, отношение евангелия Матфея к неканоническому и впоследствии еретическому евангелию, известному под именем евангелия Евреев, Назореев, Евионеев и др., подлинность евангелия Матфея, время и место написания евангелия, его главная цель и особенности по сравнению с другими евангелиями. – 3) О евангелии по Марку: разбор свидетельства Папия о сём евангелии, писатель евангелия, время написания, назначение и особенности евангелия по сравнению с евангелиями Мат-

—34—

фея и Луки. – 4) О евангелии по Луке: толкование пролога сего евангелия, писатель евангелия, время написания, назначение и особенности евангелия по сравнению е другими синоптиками, отношение евангелия Луки к еретическому евангелию Маркиона. – 5) О взаимном отношении синоптических евангелий: гипотезы устного первоевангелия, письменных первоисточников и взаимного пользования, краткое сравнение синоптического текста с точки зрения гипотезы взаимного пользования синоптиков. – 6) О евангелии по Иоанну: жизнь, апостольские труды и особенности духовной природы Иоанна Богослова, внешние свидетельства и внутренние признаки подлинности евангелия, его отношение к синоптикам и отличительные особенности. – 7) О времени совершения Господом последней вечери с учениками, поскольку вопрос сей стоит в неразрывной связи с вопросом о подлинности четвероевангелия. – 8) О книге Деяний Святых Апостолов: писатель книги, её источники, время и цель написания, – 9) Краткие сведения о соборных посланиях: о характере, времени, способе и цели написания посланий Иакова, Петра и Иуды, – о времени и цели написания посланий Иоанна и об отношении 1-го послания Иоанна к его евангелию. – 10) Краткие сведения об Апокалипсисе: характер книги, время и цель написания, её писатель, – 11) О жизни и посланиях Св. Апостола Павла: а) жизнь Апостола до обращения его в христианство и после обращения – до написания им 1-го послания к Фессалоникийцам; – б) о посланиях Апостола, написанных до первых уз его: 1-м и 2-м к Фессалоникийцам, 1-м и 2-м к Коринфянам, к Галатам и Римлянам; – в) о посланиях, написанных во время первых уз Апостола: к Ефесянам, Колоссянам, Филиппийцам, Филимону и к Евреям; – г) о посланиях, написанных после первых уз Апостола и во время вторых уз его: 1-м и 2-м к Тимофею и Титу. – 12) Краткое изъяснительное обозрение содержания евангелий по Матфею и Иоанну

—35—

и посланий Св. Ап. Павла с подробным экзегетическим анализом избранных из них отделов, особенно же Мф.1:1,17:13 и Рим.1:1,5:11.

Ординарный профессор Сергей Глаголев по кафедре введения в круг богословских наук студентам I курса прочитал:

О богословии, его предмете и задачах, современном и желательном состоянии. О системе богословских наук. О введении в круг богословских наук, его задаче – выяснении и возможно научном обосновании существенных истин религии. Выполнение этой задачи путём исследования религии, как психологической необходимости и как исторического факта.

1) О религии, как психологической необходимости. Историко-критическое обозрение философских учений о религии со времени реформации до настоящих дней. Положительное раскрытие религиозных истин на психологической основе. Устранение метафизических возражений против основных фактов религии (Откровения, Провидения, чудес, пророчеств, благодатного воздействия церкви).

2) О религии, как исторической действительности. Обозрение Арийских религий с замечаниями по религиозной феноменологии.

Экстраординарный профессор Александр Шостьин: а) по пастырскому богословию студентам IV курса изложил: 1) историю христианского пастырства и 2) теорию его. – Частнее, в первый отдел чтений вошли: 1) Пастырство Господа нашего Иисуса Христа. 2) Учение Св. Апостолов об обязанностях пастырей церкви и пастырская их деятельность, как образец для пастырей. 3) Пастырские воззрения Св. Отцов Церкви: Григория Нисского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского, Блаженного Иеронима и Св. Григория Двоеслова. – Во втором отделе чтений были рассмотрены: понятие о науке пастырского богословия

—36—

и отношение её к другим богословским наукам; литература её (западная и отечественная) со второй половины прошлого века; основная цель христианского пастырства и вытекающая из неё обязанность частного душепопечения по Слову Божию и по учению Св. Отцов Церкви; общие условия пастырской деятельности (призвание к пастырству и приготовление к нему; любовь и доверие пасомых к пастырю) и средства для выполнения её (пастырские посещения; школа; содействие пасомых; исповедь); наконец, было указано и применение этих средств в частных случаях пастырского служения человечеству, недугующему физически (посещение больных и умирающих), умственно (вразумление неверующих, суеверных и сектантов) и нравственно (наложение епитимий сообразно с индивидуальными особенностями кающихся грешников, или – по выражению Отцов IV всел. собора – „рассматривая качество греха и готовность согрешившего к обращению“ – Прав. 102).

б) По педагогике студентам III курса изложил историю педагогики дохристианской (в её развитии у народов восточных, классических и еврейского) и христианской до появления трудов Песталоцци, причём системы Коменского, Локка и Руссо были рассмотрены с особенной подробностью, а также было указано их значение для всего дальнейшего развития европейской педагогики. К этому историческому изложению тесно примыкало теоретическое обсуждение основных вопросов педагогики (о цели воспитания, его объекте и субъекте) и дидактики (о воспитательном значении различных предметов обучения и важнейших методов его).

Экстраординарный профессор Александр Голубцов по церковной археологии и литургике преподал студентам IV курса: Введение в науку; историю древнехристианского, византийского и древнерусского храмов с их внутренним устройством и принадлежностями; краткий очерк западной хра-

—37—

мовой архитектуры; историю древнехристианской, византийской и древнерусской церковной живописи с обзором важнейших памятников мозаики и миниатюры; историю литургии с очерком толкования её на востоке и в России, и с историко-археологическим объяснением литургийного текста по современному служебнику; краткую историю обрядовой стороны св. таинств. Из предположенной в начале учебного года программы не выполненным, за недостатком времени, остался отдел о церковных песнопениях.

Экстраординарный профессор Алексей Введенский по кафедре метафизика и логики студентам I курса прочитал: 1) Введение в философию с подробным разбором односторонних взглядов на неё; 2) Курс логики и теории знания; 8) курс метафизики (проблемы о ценности и смысле жизни и – космологическую).

Экстраординарный профессор Анатолий Спасский по кафедре общей церковной истории студентам II курса преподал: 1) введение в науку: историко-критический обзор главнейших, источников и пособий для церковной истории; 2) историю христианской церкви за первые три века её существования; 8) историю тринитарных движений и первых двух вселенских соборов и 4) историю отношений между церковью и государством в IV-м веке.

Экстраординарный профессор Василий Мышцын по Священному Писанию Ветхого Завета студентам II курса прочитал: историю подлинного библейского текста и переводов – греческого, сирского, арамейского, самарянского, латинского, славянского и русского, их характеристику и оценку; основные правила критики библейского текста; предварительные сведения о Пятокнижии и толкование некоторых мест из него, преимущественно первых 10-ти глав книги Бытия; о происхождении, содержании и характере учительных книг: Псалтири, кн. Иова, Притчей, Ек-

—38—

клезиаста и Песни Песней, с толкованием важнейших и труднейших мест из них; историю происхождения пророческих книг Исаии, Иеремии, Езекииля и Даниила, их отличительные особенности в содержании и языке, объяснение важнейших мессианских отделов их; о происхождении ветхозаветного канона и истории его в христианской церкви; об общем характере неканонических книг и неканонических прибавлений; подробные сведения о книгах Товита, Юдифь и Маккавейских.

Экстраординарный профессор Иван Попов по кафедре патристики студентам II и III курсов изложил: предварительные замечания об этой науке, её задачах и методе, и сведения о жизни, литературных трудах и догматическом учении следующих церковных писателей: св. Климента Римского, св. ап. Варнавы, Ерма, св. Игнатия Богоносца, св. Поликарпа Смирнского, св. Иустина Философа, Тациана, Афиногора, св. Феофила Антиохийского, св. Иринея Лионского , Тертуллиана, Климента Александрийского, Оригена, свв. Афанасия Великого, Кирилла Иерусалимского, Василия Великого и Григория Богослова. – Остался не оконченным третий отдел программы – период вселенских соборов.

Экстраординарный профессор Иван Андреев по кафедре новой гражданской истории прочитал студентам I курса историю Франции и Англии до наших дней, причём главное внимание уделял истории сословий, истории государственных учреждений, экономическим переменам и крупнейшим политическим фактам.

Экстраординарным профессором Михаилом Тареевым по нравственному богословию студентам IV курса были прочитаны – при двух недельных лекциях – подробно из II отдела представленной в начале года программы „Нравственная природа человека и естественное учение о нравственности“ параграфы: нравственность как предмет этической науки; совесть и разум; разумная личность как основа

—39—

естественной нравственности и критика Канта; счастье людей как предмет практического разума и критика утилитаризма, – и кратко было изложено из I отдела программы христианское учение по евангелию. Из III отдела остались непрочитанными параграфы: „семья и общество, вопросы национальные, государственные, уголовные и экономические с нравственной точки зрения“.

Доцент Николай Городенский по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур студентам I курса прочитал:

а) По теории словесности: о задачах и методах изучения литературы; об основных направлениях литературного творчества.

б) По истории иностранных литератур: историю английской литературы со времени Шекспира и часть истории немецкой литературы (о Лессинге и Гёте).

Доцент иеромонах Иосиф (Петровых) по кафедре библейской истории студентам 1 курса, согласно представленной в начале года программе, прочитал IV период истории – послепленный:

Возвращение Иудеев из плена: возвышение Кира; указ о возвращении Иудеев и восстановлении храма; прибытие в Иудею переселенцев и первые меры к организации общества.

История постройки послепленного храма: закладка его; препятствия постройки и причины её замедления. Свв. пророки: Аггей и Захария; окончание и освящение храма.

Ездра и Неемия: их заслуги в деле возрождения Иерусалима и окончательного сформирования Ново-Иудейского общества. Борьба против смешанных браков. Построение: стен. Судьбы Иудейства после Ездры и Неемии. Вражда с Самарянами. Самарянский раскол и Иерусалимские смуты.

Иудейство и Еллинизм: Иудейство внутри и вне Палестины. История перевода LXX. Политические смуты.

—40—

Сирия и Египет в их соприкосновенности с Иудеей: Маккавеи. Гонения на Иудеев и борьба за веру и свободу.

История Асмонейской династии: Иоанн Гиркан, Иуда Аристовул I, Александр Ианней, Александра, Аристовул II. Падение Асмонейской династии. Протекторат Рима. Гиркан II. Возвышение Антипатра, родоначальника Идумейской династии.

История Идумейской династии: Ирод (так назыв. Великий). Иудея после Ирода, при детях последнего – Архелае, Филиппе и Ироде Антипе.

Иудея, как римская провинция: римские прокураторы. Первая и вторая седмерицы их.

Великая Иудейская война: причины, поводы и ход её. Защита Галилеи. Борьба за Иерусалим; Осада и падение города. Конец Иудеи.

Общее заключение к курсу Библейской Истории.

И. д. доцента Павлом Соколовым по кафедре психологии студентам II курса прочитано:

1. Введение в психологию (теоретические и методологические вопросы; обзор истории и литературы науки).

2. Общая Психология (исследование общих условий и форм душевной жизни).

3. Специальная Психология (анализ отдельных душевных элементов).

И. д. доцента Илья Громогласов по кафедре истории и обличения русского раскола студентам III курса прочитал: а) обзор литературы о русском расколе за всё время его существования; б) в подробном изложении – отдел о происхождении русского раскола и историю его за первое полустолетие; в) общий обзор дальнейшей истории раскола, с обращением особенного внимания на выяснение причин постепенного изменения доктрины раскола и деления его на толки.

И. д. доцента Павел Тихомиров по кафедре истории фило–

—41—

софии прочитал студентам II курса: историю древней философии, средневековой и новой до Канта включительно.

И. д. доцента Сергей Смирнов по предмету истории русской церкви читал студентам III курса киевский период истории. 1) Религиозные движения среди народов русской равнины в VII–X вв. 2) Появление и утверждение христианства на Руси. Распространение его в Киевский период. 3) Церковное управление. 4) Просвещение. 5) Монашество. 6) Вера и нравы русских христиан XI–ХII вв.

И. д. доцента Евгением Воронцовым студентам I курса по еврейскому языку прочитана была этимология еврейского языка, причём особенное внимание было обращаемо на выяснение производства слов от корней и установление точного смысла коренных слов в еврейском языке. – Прочитаны, разобраны и переведены 1 глава книги Плача Иеремии, 1 глава книги Даниила и 38 глава книги Иова.

Студентам II курса по библейской археологии было прочитано о древностях языческих культов, упоминаемых в Библии, и о древностях ветхозаветного иудейского культа.

И. д. доцента Дмитрий Коновалов по кафедре греческого языка и его словесности изложил для студентов I курса историю греческого языка и письма, в связи с систематическим курсом греческой диалектологии и палеографии. Изложение сопровождалось практическими упражнениями в разборе диалектическим текстов, причём главное внимание было обращено на ионический текст недавно открытых мимиамбов Герода, и в чтении снимков с греческих рукописей по изданию Ваттенбаха и Фельзена. – Предметом его занятий со студентами II курса служила история греческой поэзии. Параллельный практический курс состоял в комментарии „Поэтики“ Аристотеля. – Студенты III курса слушали лекции по истории греческой прозы и упражнялись в художественном переводе „Картин“ Филострата.

По английскому языку лектором оного – и. д. доцента Ильёй

—42—

Громогласовым изложены были в течение первого полугодия грамматические правила (по руководству Мак-Клиланда) и делались переводы из хрестоматии, приложенной к учебнику. Во второе полугодие были прочитаны студентами, под руководством преподавателя, отрывки из книги Freeman’a – А short history of Norman conquest of England, из сочинений Шекспира и из статей английских богословских журналов текущего года. На ряду с этим велись практические занятия в целях приучения студентов к живой разговорной речи на изучаемом языке.

По французскому языку (лектор – и. д. доцента Павел Соколов): 1. С группой начинающих, пройдены правила этимологии и синтаксиса и прочитаны отрывки из Боссюэта, Монтескье, Ламартина, Руссо, Сегюра, Мольера, Бомарше, Бюффона, Декарта и Паскаля. 2. С группой совершенствующихся прочитана, прореферирована и разобрана книга Долана „Psychologie de ľ invention“.

Лектором немецкого языка Василием Лучининым – с студентами I курса, по прочтении систематического курса этимологии немецкого языка и важнейших отделов синтаксиса, были переведены 15 прозаических статей и 10 стихотворений из хрестоматии Berthe.

Для оценки успехов студентов в течение отчётного года рассмотрены наставниками 445 семестровых сочинений, представленных студентами I, II и III курсов, и 53 – представленных студентами IV курса и действительными студентами Академии на степень кандидата богословия.

Проповеди, представляемые студентами всех четырёх курсов по особому расписанию, рассматривались, а частью и исправлялись о. Инспектором Академии, экстраординарным профессором по кафедре гомилетики и истории проповедничества Архимандритом Евдокимом. – Лучшие из них, с благословения Преосвященного Ректора Академии, произносимы были в академическом храме.

—43—

Сосредоточивая свою деятельность на исполнении прямых обязанностей профессорского звания, наставники Академии занимались в то же время и учёно-литературными трудами. – Так:

Ректор Академии Епископ Арсений, напечатал в „Богословском Вестнике“ и „Церковных Ведомостях“, издаваемых при Святейшем Синоде, несколько слов и речей.

Инспектор Академии Архимандрит Евдоким напечатал в „Богословском Вестнике“ статьи под заглавиями: „У мощей преподобного Серафима Саровского“ и „Иноки на службе ближним“.

Сверхштатный заслуженный ординарный профессор Димитрий Голубинский напечатал в третьей части „Душеполезного Чтения“ за 1902 год статьи: „Памяти Архиепископа Харьковского Амвросия“ и „Памяти протоиерея Димитрия Феодоровича Касицына“, а в первой части сего журнала за 1903 год – статью: „Макарий, основатель Алтайской миссии по бумагам Ф. А. Голубинского“.

Заслуженный ординарный профессор Василий Ключевский: 1) составил, по поручению Академии Наук, разбор исследования г. Рожкова „Сельское хозяйство Московской. Руси ХVI в.“; 2) напечатал 3-е, пересмотренное, издание своего сочинения „Боярская Дума древней Руси“.

Заслуженный ординарный профессор Николай Каптерев напечатал: а) в „Известиях Императорской Академии Наук“ отзыв о сочинении г. Сменцовского „Братья Лихуды“, представленном на соискание Уваровской премии; б) в „Богословском Вестнике“ – статью под заглавием: „В чём состоит истинное монашество по воззрениям преподобного Максима Грека?“

Временный преподаватель, заслуженный ординарный профессор Григорий Воскресенский напечатал в „Богословском Вестнике“ три статьи под заглавием: „Из церков-

—44—

ной жизни православных славян. Буковинско-далматинская митрополия. Босния и Герцеговина. Болгария“ (1902, сентябрь и ноябрь и 1903, май) и статью: „К вопросу о новом пересмотре славянского перевода Библии“ (1903, февраль).

Заслуженный ординарный профессор Василий Соколов: 1) прочитал в Калуге, в зале дворянского собрания, в пользу недостаточных воспитанниц местного Епархиального училища публичную лекцию на тему; „Рим и папа. Из впечатлений и наблюдений православного путешественника“; 2) напечатал в „Богословском Вестнике“ (1903, январь и май) начало исследования под заглавием: „Папа Лев ХIII. Очерк его жизни и деятельности“; 3) редактировал перевод книги Вилльяма Гладстона под заглавием: „Рим и папа перед судом совести и истории“, снабдив его предисловием и учёными примечаниями. – Книга эта разослана подписчикам „Душеполезного Чтения“ в качечестве приложения.

Заслуженный ординарный профессор Александр Беляев напечатал: а) в журнале „Вера и Церковь“ статью под заглавием: „Учение предшественников Огюста Конта о прогрессе“, б) в „Христианском Чтении“ статью: „Чёрная раса и условия изучения её“; в) в „Православной Богословской Энциклопедии“, издаваемой проф. Лопухиным, две статьи: Догмат и Догматическое богословие.

Ординарный профессор Николай Заозерский напечатал: 1) в „Чтениях Общества Истории и Древностей Российских“: а) „О древнейших редакциях Номоканона Иоанна Постника“ и б) сам Номоканон его в редакциях грузинской, греческой и славянской. – То и другое изданы затем в особой книге; 2) в „Богословском Вестнике“ статьи: а) „О средствах усиления власти нашего высшего церковного управления“, б) „Замечания к проекту православного приходского управления“ (По поводу брошюры: А. Папков. Необходимость обновления православного церковно-обществен-

—45—

ного строя), в) „Главные направления в научной постановке православно-церковного права“ (Сравнительный обзор курсов церковного права: Преосвященного Никодима Милаша, профессоров H. С. Суворова и А. С. Павлова) и 2) библиографические заметки об изданиях профессора А. И. Алмазова: Канонические ответы патриарха Луки Хрисоверга, митрополита Родосского Нила и митрополита Ефесского Иоасафа.

Ординарный профессор Митрофан Муретов: 1) редактировал перевод творений св. Никифора Исповедника; 2) перевёл и снабдил примечаниями 4-ю книгу толкований св. Кирилла Александрийского на Евангелие Иоанна; 3) напечатал: а) в „Богословском Вестнике“ – отзыв о труде профессора П. И. Цветкова: „Песни Св. Романа Сладкопевца на страстную седмицу в русском переводе“, Москва, 1901 г. и статьи под заглавиями: „К толкованию текста Пс.103:4 и Евр.1:7: творяй ангелы своя духи и слуги своя пламень огненный“, „Есть ли указание на духовные браки в 1Кор.7:36–38,9:5“ и „К критике свидетельства Иосифа Флавия о Христе“; б) в „Душеполезном Чтении“ – статью: „Бог – Слово и воскресение Христово (толкование пасхального евангелия)“ и шесть статей под заглавием: „Родословие Христа“.

Ординарный профессор Сергей Глаголев напечатал: 1) в „Богословском Вестнике“ статьи под заглавиями: „Бессмертие прошедшего“ (1903, № 2) и „Памяти о. протоиерея Петра Алексеевича Преображенского“ (к десятилетию со дня его кончины 3 июня 1893 г.) (1903, № 6); 2) в журнале „Вера и Разум“ статьи: „Факторы социальных явлений“ (1903, № 1) и „Исходные начала логики“ (1903, №№ 13, 14 и 15); 3) в „Православной Богословской Энциклопедии“, издаваемой профессором Лопухиным, статьи: Галилей, Гартман, Гегель, Гоббес, Голубинский Феодор Александрович, Голубинский Димитрий Феодорович

—46—

Экстраординарный профессор Александр Шостьин продолжал сличение с подлинником и исправление прежнего перевода творений св. Афанасия Александрийского и редактировал четвёртый том нового издания его.

Экстраординарный профессор Александр Голубцов: 1) в „Чтениях Общества Истории и Древностей Российских“ издал Чиновники Холмогорского Преображенского Собора, снабдив их предисловием и указателем; 2) в „Богословском Вестнике“ напечатал: актовую речь („Об особенностях архиерейского служения литургии с точки зрения древне-церковного обряда“) и свои рефераты на Московском, Рижском, Киевском и Харьковском археологических съездах („Об отношении христиан II–III столл. к искусству“; „О начале, первых деятелях (1744–1759 гг.) и направлении иконописной школы Троице-Сергиевой Лавры“; „К вопросу о старых академических тезисах и их значении для археологии“ и „О мере среди церкви в связи с вопросом о происхождении орлеца“. – Вышли отдельной брошюрой под заглавием: „Из христианской иконографии“).

Экстраординарный профессор Алексей Введенский напечатал: 1) в „Богословском Вестнике“ вступительную лекцию под заглавием: „Чего ждёт общество от духовно-образованного юношества?“ 2) в журнале „Вера и Церковь“ статью: „О нравственном миропорядке (одна из назревших задач теоретического богословия)“; 3) в „Душеполезном Чтении“ несколько статей полемического характера и по текущим вопросам и 4) в „Московских Ведомостях“ статьи: „О религиозном безразличии“, „Подчинены ли проявления человеческой деятельности определённым законам?“ и несколько других – литературно-философского характера.

Экстраординарный профессор Василий Мышцын напечатал в „Богословском Вестнике“ статью: „О неудачном

—47—

соединении научного критицизма с православной точкой зрения“ (1903, декабрь).

Экстраординарный профессор Иван Андреев напечатал в „Богословском Вестнике“ несколько листов перевода творений св. Никифора, патриарха Константинопольского.

Экстраординарный профессор Михаил Тареев напечатал: а) отдельными книгами: „Жизнь и учение Христа. Часть 1-я: Философия евангельской истории“ и „По вопросам гомилетики. Критические очерки“; б) в „Богословском Вестнике“ статью под заглавием: „Типы религиозно-нравственной жизни“ и несколько статей библиографического содержания.

Доцент Николай Городенский закончил печатание своей магистерской диссертации „Нравственное сознание человечества“, – в виде отдельных статей в „Богословском Вестнике“.

Доцент иеромонах Иосиф (Петровых) напечатал отдельным изданием исследование под заглавием: „История Иудейского народа по Археологии Иосифа Флавия (Опыт критического разбора и обработки)“.

И. д. доцента Павел Соколов: 1) закончил в журнале „Вопросы философии и психологии“ свой психологический этюд „Вера“ и издал его отдельною книжкой; 2) напечатал в том же журнале замечания к докладу П. А. Некрасова о философских и логических основаниях социальной физики; 3) в „Русском Биографическом Словаре“, издаваемом Императорским Русским Историческим Обществом, напечатал статью о В. Д. Кудрявцеве-Платонове и 4) проредактировал, исправил и дополнил 2-e и студенческое издание книги Фонсегрива „Элементы психологии“.

И. д. доцента Илья Громогласов напечатал: а) в „Богословском Вестнике“ статью: „О вторых и третьих браках в православной церкви“ (1902, сентябрь–ноябрь),

—48—

библиографическую заметку о двух книгах проф. А. С. Лебедева (1903, январь) и обзор журнальных статей по расколо- и- сектоведению за вторую половину 1902 года (1903, июнь); б) в „Православном Путеводителе“ статью: „Новая апология раскольнического австрийского священства“ (1903, январь, февраль, май, июнь); в) в „Миссионерском Сборнике“ статью: „Культурный разлад и религиозное разномыслие. К вопросу о причинах живучести русского раскола“ (1903, кн. 2 и 3).

И. д. доцента Павел Тихомиров напечатал: а) отдельным изданием исследование под заглавием: „Пророк Малахия“ (стр. XIX+596); 6) в „Богословском Вестнике“ статьи под заглавиями: „Опереточная история философии“ (рецензия книги Оболенского: „История мысли“); „Математический проект реформы социологии на началах философского идеализма“; „Иудейство в 5 веке до Р. Хр. и Обзор русских философских журналов за 1901 год.

И. д. доцента Сергей Смирнов напечатал в „Богословском Вестнике“ статью под заглавием: „Как служили миру подвижники древней Руси?“ (Историческая справка к полемике о монашестве).

Сверх сего: 1) Преосвященный Ректор Академии Епископ Арсений состоял ответственным цензором академического журнала „Богословский Вестник“, а 2–3) экстраординарные профессоры Анатолий Спасский и Иван Попов (последовательно) – редакторами его; 4) заслуженный ординарный профессор Димитрий Голубинский – председателем Совета Братства Преподобного Сергия для вспомоществования нуждающимся студентам и воспитанникам Академии (до 2 мая 1903 года); 5) заслуженный ординарный профессор Василий Ключевский – профессором Императорского Московского Университета и председателем Императорского Общества Истории и Древностей Российских; 6) заслуженный ординарный профессор Пётр Цветков – членом Совета

—49—

при состоящем под Высочайшим Её Императорского Величества покровительством Александро-Мариинском Доме Призрения в Сергиевском Посаде и (с 2 мая 1903 года) – председателем Совета Братства Преподобного Сергия; 7) экстраординарный профессор Алексей Введенский – а) членом „образованной по соглашению Его Императорского Высочества Московского Генерал-Губернатора с Министром Народного Просвещения Комиссии для детальной разработки вопроса о преобразовании университетского отделения Императорского Лицея в память Цесаревича Николая“ и б) временным редактором журнала „Душеполезное Чтение“.

IV. Занятия студентов, их поведение и состояние здоровья

Занятия студентов состояли в слушании и усвоении лекций, составлении сочинений и чтении книг, имеющих по содержанию своему отношение к преподаваемым предметам; вообще – в умственном труде, определяемом целями их воспитания в высшем духовно-учебном заведении, – Студенты всех курсов слушали от 12 до 30 лекций в неделю, именно: на I курсе: студенты, специально изучающие предметы первой группы – 24 лекции, второй – 30; на II курсе: студенты первой группы – 28 лекций, второй – 24; на III курсе: студенты первой и второй группы – 30 лекций; на IV курсе: студенты той и другой группы – 12 лекций, – Студентам I, II и III курсов назначено было по три сочинения и одной проповеди, причём относительно сочинений соблюдался порядок, указанный в § 124 устава духовных академий, т. е. по наукам богословским было назначено не менее двух третей общего числа сочинений. – Студенты IV курса писали одну проповедь и сочинение на степень кандидата богословия на следующие, предложенные наставниками Академии и утверждённые Его Высокопрео-

—50—

священством, темы: Абурус Илья: „Латинская уния в Сирии“; Алмазов Михаил: „Метафизические основания богословия по сочинениям Вл. С. Соловьева“; Арефьев Иван: „Чудесное насыщение и беседа Господа о хлебе жизни (толкование VI главы евангелия от Иоанна)“; иеромонах Арсений (Жадановский): „Беседы преп. Макария Египетского“; иеродиакон Афанасий (Трифонов): „Исторический очерк протестантской пропаганды в Болгарии“; Афанасьев (он же – Анисимов) Пётр: „Николай Иванович Ильминский и его школьно-просветительная система для инородцев“; Богоявленский Дмитрий: „Права, преимущества и обязанности православного русского священника по действующему законодательству“; Ващенко Григорий: „Нравственный миропорядок“; Воронов Николай: „Русская наука о западных исповеданиях по вопросу о старокатолицизме. (Её история, направления в ней и её выводы)“; Воскресенский Иван: „Первосвященническая молитва Господа в связи с учением Иоанна Богослова о Логосе“; Головачев Потап: „Буддизм в России“; архимандрит Дионисий (Марангудакис): „Фотий, патриарх Константинопольский, как проповедник“; Евладов Пётр: „Учение Св. Иоанна Златоуста о таинствах“; Заозерский Александр: „Постановления о русских монастырях и монашестве, изданные русской церковной и государственной властью в XVI и XVII веках“; Зеленин Николай: „Иоасаф II, патриарх Московский и всея России“; Зеленцов Иван: „Самозаконная (автономная) нравственность“; Знаменский Василий: „Богословское учение и естественно-научные мнения о смерти человека, её происхождении и значении“; Кесарийский Иван: „Св. пророк Божий Моисей“; Кудинов Павел: „Филарет, архиепископ Черниговский, как проповедник“; священник Купленский Владимир: „Рационалистический элемент в старообрядческом русском расколе“; Линьков Александр: „Полемико-догматические творения Блаженного Иеронима“; Лучинин Лев: „Обраще-

—51—

ние в христианство Корнилия сотника (толкование на Деян.10:1,11:18)“; Малевич Анатолий: „История Базилианского ордена в западно-русской церкви“; Муравьев Василий,: „Ассиро-вавилонская религия в её отношении к религии богооткровенной“; Неклюков Пётр: „Налоги и повинности белого духовенства в ХVIII веке“; священник Никитин Тихон: „Беседы св. Астерия Амасийского“; Орлов Дмитрий: „Светская власть папы и вопрос, об отношениях между церковью и государством при Пие IX“; Попов Христо: „Учение древне-христианских подвижников о помыслах“; Пушкин Борис: „Вопрос о ереси жидовствующих в русской церковно-исторической литературе“; Пятницкий Иван: „Раскол, как доктрина, в эпоху его возникновения“; Ряжский Константин: „Протоиерей Родион Путятин, как проповедник“; Славгородский Николай: „Учение о прогрессе с христианско-философской точки зрения“; Соболев Александр: „О церковных наказаниях для лиц духовного и монашеского чина за XVIII век“; Соловьев Николай: „Библейско-исторический пробел 440–175 гг. до Р. Хр.“; Спасский Алексей: „Анабаптисты. (К вопросу о значении религиозной реформации XVI в. в общем ходе истории западной Европы)“; Струминский Василий: „О познаваемости Божества“; Студенский Аркадий: „Церковные люди в древней Руси“; Тсолакис Савва: „Нравственный идеал Ап. Павла в сравнении с учением Филона о добродетели“; Туницкий Николай: „Св. Климент Величский. Его жизнь и литературная деятельность“; Успенский Константин: Ascensio Isaiae Vatis. Историко-критический очерк“; Успенский Михаил: „Организация епархиального суда в ХVIII веке“; Фигуровский Иван: „Учение Св. Иоанна Златоуста об Иисусе Христе“; Фиолетов Сергей: „Богословское учение и естественно-научные мнения о смерти человека, её происхождении и значении“; Цветков Сергей: „Влияние реформ Петра Великого на судьбу русского раскола“; Чанишвили Георгий: „Отношение Грузин-

—52—

ской церкви к Армянской“; Чернявский Александр: „Протопоп Иоанн Неронов. Его жизнь и деятельность“; Чулков Павел: „Гавриил Бужинский“; Шестов Александр: „Вторые узы Апостола Павла“.

Учебный год закончился переводными и выпускными испытаниями, произведёнными в мае месяце по особому, составленному Советом Академии и утверждённому Его Высокопреосвященством, расписанию.

Из 49 студентов I курса два студента не держали устных испытаний по всем предметам I курса (из них один, кроме того, не представил третьего семестрового сочинения, другой – проповеди). На основании указа Святейшего Синода от 16 января 1891 года за № 212, им испрошено было Советом Академии особое разрешение Его Высокопреосвященства сдать устные испытания и представить письменные работы после летних каникул, но ни тот, ни другой означенным разрешением не воспользовались и оба уволены из числа студентов Академии: первый по прошению, вследствие болезни, второй, уже пробывший на I курсе два года, – по малоуспешности, на основании § 134 устава духовных академий. – Остальные 47 студентов переведены в следующий курс. – Из них двое, по прошению, уволены из числа студентов для поступления в другие академии.

Из 54 студентов II курса трое, по болезни, не держали устных испытаний по всем предметам курса и не представили семестровых сочинений и проповеди и один студент, по той же причине, не держал устных испытаний по четырём предметам II курса. – Последнему испрошено было Советом Академии особое разрешение Его Высокопреосвященства сдать означенные испытания после летних каникул, что им и исполнено, – Три вышеупомянутые студента оставлены во II курсе на второй год, остальные 51 – переведены в следующий курс.

—53—

Из 50 студентов III курса один студент, по болезни, не держал устных испытаний по всем предметам курса, не представил семестровых сочинений и проповеди и оставлен в III курсе на второй год; остальные 49 – переведены в следующий курс.

Из 56 студентов IV курса три студента не держали устных испытаний по всем и один – по трём предметам IV курса. Из них один (не представивший также кандидатского сочинения и проповеди) оставлен Советом Академии, по болезни, в IV курсе на второй год; остальным же, с разрешения Его Высокопреосвященства, дозволено было сдать выпускные испытания после летних каникул, но воспользовался этим дозволением только один студент; два других к сроку, назначенному для испытаний, в Академию не явились и оставлены без присуждения им учёной степени или звания. – Остальные 53 студента IV курса выпущены из Академии со степенью кандидата богословия (42) и званием действительного студента Академии (11).

По примеру прежних лет, значительная часть студентов в отчётном году посвящала свободное от учебных занятий время педагогической и просветительной деятельности на пользу как малого, так и взрослого, стремящегося к свету, тёмного люда.

1) Двум студентам – священникам, исполнявшим в устроенной при Академии Св.-Покровской академической церковно-приходской школе, с самого основания её, обязанности законоучителей, ныне, при окончании ими академического курса, по ходатайству Попечителя школы – Преосвященного Ректора Академии, преподано было Архипастырское благословение Его Высокопреосвященства за их безмездные труды. – С текущего 1903–1904 учебного года труд преподавания Закона Божия в школе приняли на себя также два студента Академии, имеющие священный сан. – В от-

—54—

чётном году школа представила к выпускному испытанию на получение льготы по отбыванию воинской повинности 8 мальчиков, которые и выдержали означенное испытание вполне успешно.

2) В открытой с 1900 года при означенной церковноприходской школе воскресной школе дело преподавания многочисленных и разнообразных предметов вели, под высшим руководством Преосвященного Ректора, исключительно студенты Академии (11 студентов IV курса, 6 – III курса и по 3 – II и I курсов). Всех учащихся в школе было: в начале отчётного года – 23 человека, в средине – 85 и в конце – 38 человек. – Вследствие неодинаковой подготовки учащихся, они, для удобства преподавания, разделены были на 5 групп, причём в 1-ю группу поступали иногда совершенно безграмотные, учащиеся же в 5-ой группе готовились к сдаче испытаний на первый классный чин и на получение звания учителя народных школ,

3) Вне-богослужебные беседы в академическом храме, имевшие своим предметом изъяснение таинств Православной Церкви, некоторых богослужений и изложение житий Святых, велись во все почти воскресные и праздничные дни, под непосредственным руководством Преосвященного Ректора и при его личном участии, – также студентами Академии, преимущественно имеющими священный сан. – Беседам всегда предшествовал молебен, совершаемый Преосвященным Ректором в сослужении академического духовенства, с общенародным пением, стройности которого в значительной мере способствовало участие в нём студентов – певчих. – Число слушателей бесед колебалось между 400 и 1200 человек. „Троицких Листков“ роздано им за год до 18000.

Подобного же рода собеседования велись студентами, кроме того, и в храме при местной тюрьме, богослужение в ко-

—55—

тором в воскресные и праздничные дни совершалось также академическим духовенством.

4) Наконец, с прежним рвением студенты, под руководством о. Инспектора Академии Архимандрита Евдокима, принимали участие и в устройстве народных чтений в зале местного Городского Училища – Чтения эти – на самые разнообразные, преимущественно религиозно-нравственные темы, – сопровождаемые туманными картинами, а иногда и пением гимнов и песней патриотического содержания, исполняемых хором любителей – студентов, продолжали пользоваться величайшим сочувствием среди местного населения, свидетельством чему служило постоянное переполнение аудитории слушателями.

Что касается поведения студентов, то оно в отчётном году было удовлетворительно и в общем сообразовалось с особыми правилами об их обязанностях, определяемыми целями Академии, как высшего духовно-учебного заведения, приготовляющего своих питомцев для просвещённого служения Церкви по преимуществу на пастырском и духовно-учебном поприщах деятельности. – В представленных Инспектором Академии к концу отчётного года ведомостях поведение 204-х студентов отмечено баллом 5 и 5-ти – баллом 4.

Состояние здоровья студентов было вообще удовлетворительно. В течении отчётного года коечным лечением в академической больнице пользовались 52 человека из общего числа 209 студентов. Из них поступавших в больницу по одному разу было 40, по два раза и более – 12.

—1—

В 1902 году Братство Преп. Сергия, кроме покровителя и пожизненного члена Братства, Высокопреосвященнейшего Владимира, Митрополита Московского и Коломенского, имело в своём составе „415“ лиц, из коих „13“ были почётными, „93“ пожизненными, „305“ действительными членами и 4 члена соревнователя.

В число пожизненных членов в отчётном году вступили священник Московской Космо-Дамиановской, в Старой Кузнецкой, церкви Сергий Николаевич Орлов и священник Московской Георгиевской церкви Димитрий Космич Холмогоров.

С другой стороны, Братство в отчётном году потерпело тяжёлую утрату в лице скончавшихся пожизненных своих членов: Высокопреосвященнейшего Феогноста, Митрополита Киевского и Галицкого, протоиерея Московской Богородице-Рождественской, в Бутырках, церкви Алексия Александровича Ансерова и Михаила Димитриевича Свербеева и действ. членов: протоиерея Александра Аркадьевича Доброгорского и преподавателя Моск. Дух. Семинарии Тимофея Ивановича Протасова. Имена почивших членов Братства, по обычаю лет предшествовавших, внесены в Братский Синодик для поминовения в Академической церкви.

На основании § 16 Устава Братства в общем годичном собрании членов последнего 3 мая произведены были выборы на должности: Товарища Председателя Совета Братства, Секретаря, Казначея и членов Ревизионной Комис-

—2—

сии, причём оказались избранными: Товарищем Председателя – священник Воскресенской, на Ваганьковском кладбище, церкви о. Василий Андреевич Быстрицкий, Секретарём – помощник секретаря Совета и Правления Академии М. И. Бенеманский, Казначеем – профессор Ив. Вас. Попов и членами Ревизионной Комиссии засл. орд. профессор Академии Василий Александрович Соколов, Пётр Иванович Казанский и священник Христорождественской церкви Сергиевского Посада Михаил Петрович Багрецов. В начале отчётного года, за отъездом заграницу казначея Братства профессора Ивана Васильевича Попова, должность его исполнял профессор Иван Дмитриевич Андреев, которому Совет Братства постановляет выразить свою искреннюю и глубокую благодарность.

Комиссия, ревизовавшая приходо-расходные книги Братства с относящимися к ним документами за 1901 год, представила в общее майское собрание отчётного года свой доклад, в котором донесла собранию следующее:

1) Приходо-расходные книги Братства найдены в полном порядке и исправности; все листы, шнур и печати целы.

2) Записи прихода и расхода ведены чисто; поправки, вообще очень редкие, снабжены надлежащими оговорками; страничные, месячные и общие итоги и транспорты показаны правильно.

3) Расходование сумм Братства производилось в должном соответствии с требованиями устава и с постановлениями общих собраний и Совета Братства.

4) На все произведённые Братством расходы имеются надлежащие расписки и оправдательные документы.

5) По произведённой 2 мая поверке сохранных расписок Московской Конторы Государственного Банка и наличных сумм, находящихся в кассе Братства, и по соображении прихода и расхода с отчётного времени по день поверки на основании приходо-расходных записей последующего времени, оказалось, что от 1901 года к 1902 году должно быть в наличности запасного и расходного капитала та самая сумма, которая и имеется.

В течение отчётного года Совет Братства имел 5 заседаний: четыре очередных и одно общее годичное.

—3—

Предметом занятий в этих заседаниях служили: слушание отчётов казначея Братства о положении и движении Братских сумм; обсуждение прошений студентов Академии о вспомоществовании; обсуждение и принятие мер к увеличению денежных средств Братства и исполнение других обязанностей, налагаемых на Совет уставом Братства. В заботе о способах к увеличению денежных средств Совет Братства обращался к мере, давно испытанной и всегда приносившей благие последствия, именно: к рассылке подписных листов оо. настоятелям Московских церквей и начальствующим в средних и низших духовно-учебных заведениях.

Наибольшее количество пожертвований, как и прежде, поступило через оо. благочинных и настоятелей церквей г. Москвы, которым Совет Братства приносит глубокую благодарность за такое тёплое и деятельное их участие. С особенной признательностью Совет считает долгом отметить ревностную деятельность, как и в прошлые годы, в пользу Братства Товарища Председателя Совета Братства о. Василия Андреевича Быстрицкого, который доставил в отчётном году в Братство по подписным листам 621 рубль.

Все суммы Братства к началу отчётного года состояли: а) из 65,500 рублей процентными бумагами и 3,688 руб. 34 коп. наличными деньгами.

В течении 1902 г. количество пожертвований исчислялось 8910 р. 92 коп. Сумма эта образовалась от взносов пожизненных и действительных членов, единовременных пожертвований от разных лиц и учреждений и от продажи сочинений В. Д. Кудрявцева и других изданий Братства. Куплено два билета 4% Государственной ренты в 1000 и 500 рр. с купонами на март месяц 1902 года, хранящиеся по квитанции в отделении вкладов Московской Конторы Государственного Банка.

В отчётном году, по примеру лет предшествовавших и в исполнение требований Устава своего, Братство главным образом помогало недостаточным своекоштным студентам Академии и при том более всего уплатой денег за их содержание в академических зданиях и значительно меньшие суммы выдавало студентам, как свое-

—4—

коштным, так и казённокоштным и стипендиатам на содержание их и лечение больных из них, также на пошив им одежды и на другие потребности, равно и только что окончившим курс, преимущественно своекоштным, на проезд до места родины или на содержание до приискания места, на основании постановления общего собрания 10 мая 1887 года. Таким образом в течении 1902 года Братством израсходовано: на уплату за содержание 7 студентов IV курса, 9 студентов III курса, 21 студ. II курса и 26 студентов I курса со взносом за каждого из них суммы пособия в размерах от 5 до 110 рублей в полугодие (безвозвратно и заимообразно) – 3,634 рубля; на руки выдано в пособие к содержанию 200 рублей, больным на лечение 1183 рубля (безвозвратно и заимообразно) и окончившим курс воспитанникам Академии выдано в виде единовременных пособий 500 рублей. Всего же израсходовано на студентов и воспитанников Академии 5,517 рублей. На типографские, канцелярские, почтовые и другие потребности 375 р. 62 коп.

Кроме того, в отчётном году Братством при покупке 2 билетов Государственной 4% ренты употреблено в расход наличными деньгами 1456 рублей 11 копеек и при возврате в Московское Губернское Казначейство излишне полученной Братством за прошлые годы, в возмещение 5% Государственного налога, суммы – 18 рублей 96 коп.

Совет Братства долгом считает выразить глубокую благодарность Редакции Богословского Вестника за бесплатное напечатание отчёта Братства.

Всего в 1902 году поступило на приход:

1) Взносы пожизненных и действительных членов и единовременные пожертвования – 4266 р. 70 к.

2) От продажи пожертвованных в пользу Братства изданий – 1091 р. 17 к.

3) По купонам от процентных бумаг – 3047 р. 93 к.

4) Возвращённые долги – 442 р. – к.

5) Купленные 4% Государственной ренты билеты – 1500 р. – к.

—5—

6) Пожертвованное одно свидетельство 4% Государ. ренты – 100 р. – к.

7) Остаток от 1901 года:

а) процентными бумагами – 65500 р. – к.

б) наличными деньгами – 3688 р. 34 к.

Итого:²⁶⁹⁸ а) процентными бумагами – 67100 р. – к.

б) наличными деньгами – 12599 р. 26 к.

А всего: 79699 р. 26 к.

Израсходовано:

1) За содержание студентов внесено в экономию Академии – 3634 р. – к.

2) Выдано пособие больным студентам – 1183 р. – к.

3) Выдано в качестве пособия и заимообразно – 200 р. – к.

4) Окончившим курс воспитанникам выдано пособие – 500 р. – к.

5) На канцелярские, почтовые и другие расходы (как то: хранение процентных бумаг в банке, печатание объявлений) – 375 р. 62 к.

6) На возврат в казну излишне полученной в возмещение 5% Государственного налога суммы – 18 р. 96 к.

7) На покупку 2 билетов 4% Государственный ренты в 1000 и 500 рублей – 1456 р. 11 к.

Итого: наличными – 7367 р. 69 к.

Осталось к 1903 году:

а) процентными бумагами – 67100 р. – к.

б) наличными деньгами – 5231 р. 57 к.

А всего 72331 р. 57 к.

В запасном капитале к 1903 году состояло 65681 р. 41 к., из коих 62600 рублей процентными бумагами и 3081 р. 41 к. наличными; в расходном же капитале состоит 6650 р. 16 к., из них 4500 р. процентными бумагами и 2150 р. 16 к. наличными деньгами.

—6—

Отчёт по Кассе Московской Сергиево-Братской Комиссии

Всего в 1902 г. поступило на приход:

А. Наличными:

1) От Совета Братства – 249 р. 25 к.

2) По купонам от разных принадлежащих Комиссии %% бумаг и за одну вышедшую в тираж 4% облигацию Московско-Казанской жел. дороги (№ 33810) В 100 р. – 544 р. 95 к.

3) По подписным листам – 678 р. 95 к.²⁶⁹⁹

Б. Процентными бумагами:

1) Куплена одна 4% облигация Московско-Казанской ж. дороги за № 83255 выпуска 1902 г. в 100 р. (в замен вышеозначенной вышедшей в тираж) и одно свидетельство 4% Государственной ренты за № 3229, серии № 232, в 1000 р. – 1100 р. – к.

Остаток от 1901 года:

а) процентными бумагами – 23,300 р. – к.

б) наличными – 1047 р. 40 к.

Итого: а) процентными бумагами – 24,400 р. – к.

наличными – 2520 р. 55 к.

Израсходовано:

Наличными:

А.

1) На выдачу постоянных пособий 14 лицам обоего пола из семейств бывших воспитанников Академии (О. П. Салмановой, Е. З. Плаксиной, Ю. В. Хвалебновой, М. Соколовой, В. С. Крастелевой, К. И. Труневой, А. К. Бересневой, С. С. Виноградову, Л. По-

—7—

бединской, Н. И. Саганову, С. А. Снепикову, М. К. Леонардовой, А. А. Лавровой, М. Н. Любимовой) в размерах от 36 до 60 рублей в год. – 722 р. – к.

2) На выдачу единовременных пособий: Преподав. Ярославского Дух. Училища Александру Белокурову (50 р.), Преподав. Обохнского Дух. Училища Димитрию Булгакову (100 р., из коих 50 р. заимообразно) и Преподав. Миссийской Японской Семинарии Петру Исикамо (50 р.) – 200 р. – к.

В.

Особые расходы:

1) Уплачено: типографии Ефимова за напечатание некролога бывшего члена Комиссии, Преподавателя Московской Дух. Семинарии В. Ф. Комарова – 54 р. – к.

2) В Контору Государственного Банка за хранение процентных бумаг Комиссии, за новые листы двух облигаций Московско-Казанской ж. дороги и взамен одной вышедшей в тираж облигации новой – 19 р. 98 к.

3) Банкирской Конторе Волкова за одну облигацию Моск.-Казанской ж. дороги за № 83555 с текущими процентами и маркой – 95 р. 15 к.

4) Той же Конторе за одно свидетельство Государственной 4% Ренты за № 3222, серии 232, в 1000 р. с текущими купонами – 975 р. 15 к.

Процентными бумагами:

Вышла в тираж одна 4% облигация Моск.-Казанской ж. дор. за № 33810-м. – 100 р. – к.

Итого: наличными – 2116 р. 28 к.

процентными бумагами – 100 р. – к.

А всего – 2316 р. 28 к.

—8—

Осталось к 1903 году:

а) процентными бумагами – 24,300 р. – к.

(в том числе запасного капитала – 2946 р.)

б) Наличными деньгами – 404 р. 27 к.

А всего – 24,704 р. 27 к.

Список Членов Братства Преподобного Сергия за 1902 год

Покровитель и пожизненный член в пользу в пользу Братства Высокопреосвященнейший Владимир, Митрополит Московский и Коломенский, пожертвовал в пользу студентов Академии / 300 р. – коп. – в пользу бывших воспитанников / – р. – коп.

I. Почётные члены.

в пользу студентов Академии / в пользу бывших воспитанников

Иоанникий, Епископ Архангельский, сделавший пожизненный членский взнос 100 р. и пожертвование на стипендию имени E. В. Амфитеатрова 1700 р., итого – 1800 р. – к. – – –

Антоний, Епископ Волынский 100 р. – к. – – –

Настоятель Андреевского Кронштадтского Собора, протоиерей Иоанн Ильич Сергиев 1800 р. – к. – 100 –

Настоятель Верхоспасского придворного собора, протоиерей Николай Васильевич Благоразумов – – – – –

Протоиерей Московской Троицкой, на Шаболовке, церкви Василий Феодорович Руднев доставил от лиц, пожелавших остаться неизвестными. 2000 р. – к. – – –

Заслуженный экстраординарный профессор Московской духовной академии Павел Иванович Горский-Платонов. 100 р. – к. – – –

Профессор той же академии Димитрий Феодорович Голубинский – – – – –

Профессор той же академии Пётр Иванович Цветков – – – – –

—9—

Профессор той же академии Григорий Александрович Воскресенский – – – – –

Базанова, Юлия Ивановна – – – 5100 р. – к.

Кельх, Варвара Петровна (урождённая Базанова) – – – 3100 р. – к.

Орлов-Давыдов, Сергий Владимирович, граф – 100 р. – к. – 300 р. – к.

Быстрицкий, Василий Андреев., свящ. Моск. – 100 р. – к. – 100 р. – к.

II. Пожизненные члены.

а) Высокопреосвященные:

Антоний, Митрополит С.-Петербургский и Ладожский – 100 р. – к. – – –

Гурий, Архиепископ Новгородский и Старорусский – 100 р. – к. – – –

Димитрий, Архиепископ Тверской – 100 р. – к. – – –

Иоанафан, Архиепископ Ярославский – 800 р. – к. – – –

Сергий, Архиепископ Владимирский – 100 р. – к. – – –

б) Преосвященные:

Агафангел, Епископ Рижский – 50 р. – к. – 50 р. – к.

Агафодор, Епископ Ставропольский – 100 р. – к. – – –

Анастасий, Епископ Воронежский – 100 р. – к. – – –

Арсений, Епископ Волоколамский, Ректор Московской Духовной Академии – 100 р. – к. – – –

Виссарион, Епископ Костромской – 700 р. – к. – 100 р. – к.

Иаков, Епископ Кишиневский – 100 р. – к. – – –

Иоанн, Епископ, Управляющий Московск. Симоновым монастырём – 100 р. – к. – – –

Лаврентий, Епископ Курский – 100 р. – к. – – –

Мисаил, Епископ Могилевский – 100 р. – к. – – –

Нестор, Епископ – 100 р. – к. – – –

Никандр, Епископ Симбирский – 100 р. – к. – – –

Никанор, Епископ Орловский – 100 р. – к. – – –

Никанор, Епископ Якутский – 100 р. – к. – – –

Николай, Епископ Таврический – 300 р. – к. – – –

Сергий, Епископ Псковский – 100 р. – к. – – –

Сергий, Епископ Ямбургский, Ректор С.-П.-Б. Дух. Академии – 300 р. – к. – – –

—10—

Тихон, Епископ Витебский – 100 р. – к. – – –

Трифон, Епископ Дмитровский – 100 р. – к. – – –

* * *

Алипий, архим., Ректор Иркутской духовной семинарии – 100 р. – к. – – –

Андреев, Вас. Алексеевич, пот. поч. гражданин – 100 р. – к. – – –

Андроник, архим., ректор Александровской Ардонской миссионерской семинарии – 150 р. – к. – – –

Астрова, Юлия Михаиловна, вдова доктора – 100 р. – к. – – –

Березкин, Иоанн Яковл., прот. Моск. – 100 р. – к. – – –

Бухарев, Иоан. Ник., свящ. Моск. – 100 р. – к. – – –

Быстрицкая, Анастасия Александровна, жена Моск. свящ. – 100 р. – к. – 100 р. – к.

Владимирский, Пав. Серг., Действит. Ст. Сов. – – – 100 р. – к.

Воздвиженский, Димитрий Мих., свящ. Моск. – – – 100 р. – к.

Воронец, Евстафий Ник., потом. дворянин – 100 р. – к. – – –

Глаголев, Серг. Серг., э.-орд. проф. Моск. дух. академии – 100 р. – к. – – –

Голубинский, Евг. Евсигн., заслужен. орд. проф. Моск. дух. академии – 100 р. – к. – – –

Грузов, Сергей Фёдорович – 100 р. – к. – – –

Дружинин, Ник. Ник., Моск. купец – 500 р. – к. – – –

Евдоким, архим., Инспектор М. Д. А. – 100 р. – к. – – –

Знаменский, Пётр Васильевич, профес. К. Д. А. – 100 р. – к. – – –

Исаев, Ив. Петр., секретарь Университета св. Владимира – 100 р. – к. – – –

Кабанов, Дим. Ив., Моск. куп. – 100 р. – к. – 100 р. – к.

Карякин, Мих. Иван., Моск. купец. 100 р. – к. – – –

Клириков, Ал-др Вас., свящ. Моск. – 100 р. – к. – – –

Кольев, Ник. Ал-др., прот. Моск. – 100 р. – к. – – –

Кротков, Феофил. Ив., прот. Моск. – 100 р. – к. – – –

Лебедев, Ал-ей Петров., проф. Моск. Университ. – 100 р. – к. – – –

—11—

Лебедев, Дим. Ал., преп. Единецкого Д. Училища – 100 р. – к. – – –

Лепешкина, Агриппина Ник., вдова Статск. Сов. – 100 р. – к. – – –

Мальцев, Алекс. Петр., протоиерей, настоятель посольской в Берлине церкви – 100 р. – к. – – –

Машкина, Екат. Мих., вдова Коллеж. Сов. – 500 р. – к. – – –

Металлов, Вас. Мих., свящ. Моск. – 100 р. – к. – – –

Модестов, Мих. Васильевич, Москов. протоиерей – 100 р. – к. – 100 р. – к.

Модест, архимандрит – 200 р. – к. – – –

Монина, Анна Александров., вдова пот. почет. гражд. – 270 р. – к. – – –

Морковин, Иоан. Михайл., свящ., инсп. Ржевск. Епарх. женск. училища – 100 р. – к. – – –

Мошкин, Афан. Александра Московский купец – 100 р. – к. – – –

Некрасова, Александра Николаевна – 100 р. – к. – – –

Нечаев, Дим. Степ., Кол. Ассес. – 100 р. – к. – – –

Никольская, Екат. Гаврилов., вдова прот. в г. Симб-ке – 200 р. – к. – 200 р. – к.

Орлов, Ник. Алексеевич, священник Московский 100 р. – к. – – –

Орлов, Сергий Никол., священник Московский 100 р. – к. – – –

Павлов, Иван Иванович, преподаватель Архангельского Епархиал. женск. училища – 100 р. – к. – – –

Пашкевич, Мих. Павлович, инспект. Тверск. дух. сем. – 100 р. – к.– – –

Растеряева, Варв. Гав., жена Московского купца – 100 р. – к. – – –

Ржаницын, Алексей Руфов., Статский Советник – 600 р. – к. – – –

Романовский, Пётр Васильевич 100 р. – к. – – –

Репин, Иоанн Иоаким., потом. почётный гражданин – – – 100 р. – к.

Самарин, Дим. Феодорович, потомств. дворянин – – – 500 р. – к.

—12—

Сахаров, Пётр Николаевич, прот. Московский – 100 р. – к. – – –

Световидов, Сергей Ник., преподаватель Моск. Дух. Семинарии – 200 р. – к. – – –

Скворцов, Павел Арсен., регент Московского хора – 100 р. – к. – – –

Смирнов, Иоанн Алексеевич, прот. Московский – 100 р. – к. – – –

Смирнов, Пётр Алексеев., прот., пред- сед. Учебн. Ком. при Святейшем Синоде – 100 р. – к. – – –

Смирнов, Пётр Алексеевич, прот. Московский – 100 р. – к. – – –

Соловьев, Иван Иванович, потомственный гражданин – 100 р. – к. – – –

Соловьев, Павел Антонов., священник Моск. епархии – 100 р. – к. – – –

Субботин, Ник. Иванович, заслуж. орд. проф. М. Д. А. – 100 р. – к. – – –

Сыров, Григор. Ал., Московский купец – 100 р. – к. – – –

Толстая, Надежда Викторовна, графиня – 1000 р. – к. – – –

Троицкий, Алексей Иван., смотритель Единецкого дух. училища – 100 р. – к. – – –

Туркестанова, Варвара Ал-р., княгиня – 200 р. – к. – – –

Федюкин, Ник. Мих., почёт. гражданин. – 300 р. – к. – – –

Фортинский, Ник. Яковлев., прот. москов. – 100 р. – к. – – –

Холмовский, Вас. Авксент., прот. в С.-Петербурге – 100 р. – к. – – –

Холмогоров, Дим. Космич, священник Московский – 100 р. – к. – – –

Хлудов, Васил. Алексеев., потомств. почёт. гражд. – 300 р. – к. – – –

Чанцев, Иоанн Иоаннович, священник Московский – 100 р. – к. – – –

Шахов, о. Василий, свящ. г. Одессы – 100 р. – к. – – –

Шумов, Алексей Яковлев., Московский купец – 100 р. – к. – – –

Щеклеева, Пелагея Косм., вдова Московского купца – 220 р. – к. – – –

—13—

Эггерс, Ник. Борисович, Московский купец – 100 р. – к. – – –

Якубов, Ник. Евграфович, кафедр. прот. г. Вологды – 100 р. – к. – – –

III. Действительные члены.

Абрамова, Софья Абрамовна – 5 р. – к. – – –

Абрикосов, А. И., староста Успенск. Моск. церкви – 5 р. – к. – – –

Акимов – – – 5 р. – к.

Александренко, Праск. Сергеевна – – – 5 р. – к.

Александренко, Ив. Афан., Моск. купец – 5 р. – к. – – –

Александрова, Ольга Ген., вдова инж. полк. – 5 р. – к. – – –

Алексеев, Феод. Алексеевич – – – 5 р. – к.

Амвросий, иером., Инсп. Благов. д. сем. – 15 р. – к. – 15 р. – к.

Амфитеатров, Валент. Ник., прот. Московский – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Анастасий, архим., Ректор Моск. дух. семин. – 10 р. – к. – 10 р. – к.

Андреев, Викентий Петр., законоучит. Оренб. реальн. учил. – 5 р. – к. – – –

Андреев, Иван Дим., профессор Московской Дух. Акад. – 5 р. – к. – – –

Андреев, Карп Андреевич – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Аничков, Влад. Иванов., Ст. Сов. – – – 5 р. – к.

Антушев, Ник. Петрович, священ. Московский – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Арбеков, Иоанн Дим., свящ. Московский – – – 5 р. – к.

Архангельский, Иоан. Иоан., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Багрецов, Мих. Петр., Прот. Сергиевск. Посада – 5 р. – к. – – –

Баженов Александр – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Баклановы – 5 р. – к. –5 р. – к.

Барбарин, Василий Филип., священник Московский – 5 р. – к. – – –

Басов, Феоф. Александров., священник Московский – 6 р. – к. – – –

Баташева, Екатер. Дмитриевна – – – 5 р. – к.

—14—

Бенеманский, Мих. Ильич, пом. секр. М. Д. А. – – – 5 р. – к.

Берг, Ольга Леопольдовна, дворянка – 20 р. – к. – – –

Богдановский, Конст. Лукич, преп. Благов. д. семин. – – – 6 р. – к.

Богданов, Кон. Сем., преп. Тульск. сем. – 5 р. – к. – – –

Богословский, Георг. Петр., псал. Москов. – 5 р. – к. – – –

Богородский, Серг. Ник., Стат. Совет. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Богоявленский, Григ. Конст., препод. Ростовского д. училища – 5 р. – к. – – –

Богоявленский, Конст. Иоанн., прот. Московский – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Болотнова, Марья Алексеевна – – – 5 р. – к.

Большов Борис – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Борисоглебский, Вас. Петр., прот., Рект. Воронеж. д. семинарии – 5 р. – к. – – –

Борис, иером., Инсп. Курской дух. семинарии – 5 р. – к. – – –

Боткин, Пётр Петр., коммерции Совет. – 10 р. – к. – – –

Булыгин, Ал-др Гр., гофмейст. – 5 р. – к. – – –

Бутикова Ивана Т-ство – 5 р. – к. – – –

Быков, Вас. Николаевич – 5 р. – к. – – –

Бычков, Антон Феодор., купец – 5 р. – к. – – –

Беликов, Василий Евламп., прот. Московский – 5 р. – к. – – –

Белкин, Ив. Ильич, Моск. куп. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Беляев, Александр Дим., проф. Моск. Дух. Акад. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Беляев, Михаил Иванов., смотр. Уральского дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Вагурин, Ал-др Иван – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Васильев, Никита Вас., пот. поч. гражд. – 5 р. – к. – – –

Васильев, Феодор Никитич – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Вербицкая, Софья Христофор., жена Члена Одесск. окр. суда – – – 5 р. – к.

Вешнякова, Марья Васильевна – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Введенский, Ал-ей Ив., проф. М. Д. Акад. – 5 р. – к. – – –

Викторсои, Анна Дим. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Виндряевский, Пётр Ал-дров., Свящ. г. Тамбова – 5 р. – к. – – –

—15—

Виноградов, Генн. Ффод., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Виноградов, Ник. Ал-др., управл. Витебск. казен. палатой – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Виноградов, Николай Иванович – 5 р. – к. – – –

Виноградов, Ник. Серг., свящ. Моск. – 5 р. – к.– – –

Вишняков, Васил. Павл., свящ. – – – 5 р. – к.

Воздвиженский, Мих. Мих., прот., законо-уч. 2 Моск. кадет. корпуса – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Воздвиженский, Петр. Дим., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Воронцов, Влад. Вас., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Воронцов, Евгений Ал-др., доц. М. Д. А. – 5 р. – к. – – –

Воропанова, Елизавета Мих., дворянка. – 5 р. – к. – – –

Воскресенский, Ник. Алекс., свящ. Моск. – 5 р. – к. – 1 р. – к.

Востряков, Дим. Родион., пот. поч. гражд. – 10 р. – к. – 2 р. – к.

Всехсвятский, Ник. Дим., секретар. М. Д. А. – – – 5 р. – к.

Всехсвятский, Пав. Дим., учит. Бельск. д. училища – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Второва – 5 р. – к. – 3 р. – к.

Гаврилова, Варв. Ник. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Гарелина А. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Геликонский, Митр. Яковл. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Герасимов, Евлам. Васил. – 5 р. – к. – – –

Герасимов, Н. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Глаголев, Вас. Ал-ев., преп. Урал. дух. училища – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Глаголев, Иос. Ив., учит. Липецк. д. уч. – – – 5 р. – к.

Годнев, Генн. Вас., протоиер., ректор Нижегор. дух. семин. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Годнев Н., преп. Яросл. дух. училища. – – – 5 р. – к.

Голубцов, Ал-др Петр., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Голубцов, Ник. Захар., преп. Благовещ. д. семин. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Городенский, Ник. Гавр., доцент М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Горбова, София Никол. – 5 р. – к. – – –

Горшанов, Викентий Ив., потом. поч. гражд. – 3 р. – к. – 8 р. – к.

Грановский А. – 5 р. – к. – – –

Греченинов, Ал-др Тихон. – – – 6 р. – к.

Григорий, Епископ, управляющий Донским монастырём – 5 р. – к. – 10 р. – к.

—16—

Григорьев, Ник. Григ., Моск. куп. – 5 р. – к. – – –

Громогласов, Илья Мих., доцент М. Д. А. – 5 р. – к. – – –

Громоковский, Ииав. Конд., священ. – – – 5 р. – к.

Гюбнер, Т-ство – 5 р. – к. – – –

Дедюхина, Глафира Иосифовна – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Дионисий, архим., Ректор Благовещ. дух. семин. – 10 р. – к. – – –

Дмитровский, Феод. Алексеев., прот., Рект. Оренбург. д. семин. – 5 р. – к. – – –

Доброгаев, Мих. Адриан., Смотр. Черниг. Дух. уч. – – – 5 р. – к.

Добролюбов, Ал-др Феод., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Добронравов, Ник. Павл., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Донской, А. В. – 5 р. – к. – – –

Дороватовский И., прот., Смотр. Рязанск. дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Драгомирецкий, Вл. Стеф., старший цензор Варшав. ценз. Ком. – 5 р. – к. – – –

Дружинин, А. Н., пот. почёт. граждан. – 5 р. – к. – – –

Евгений, иером., Инспект. Олонецкой дух. Семин. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Евлогий, архим., Ректор Холмской дух. семин. – 5 р. – к. – – –

Елеонский, Никол. Александр., прот. Моск. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Еремеева А. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Житов, Пав. Ив., учит. Рязанск. дух. училища – 5 р. – к. – – –

Забавин, Бор. Ив., Моск. свящ. – – – 5 р. – к.

Заозерский, Ник. Ал-др., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Зеведеев, Ал-др Яков., Иней. Оренбург. дух. семин. – – – 5 р. – к.

Зезевитова – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Знаменский, Арк. Мих., свящ. Московск. – – – 5 р. – к.

Зыков, П. Г. – 5 р. – к. – – –

Зимин, Николай Гавр. – 5 р. – к. – – –

Ивановский, Никол. Александр., священ. Московск. – 5 р. – к. – – –

Ивановский, Никол. Александр., учитель Волок. д. уч. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

—17—

Иванцов, Ник. Мих., прот. Моск. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Ильина, М. Н., вдова пот. почётн. гражд. – 5 р. – к. – – –

Иринарх, иером., эконом М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Иосиф, иером., доцент М. Д. А. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Казанский Мих. Конст., смотр. Волокол. дух. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Казанский, Пётр Ив., бывш. проф. М. Д. Академии – 5 р. – к. – – –

Калашников, Пётр Мих., пот. поч. гр. – 5 р. – к. – – –

Калужский Неофит Вас. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Каменский, Вас. Ив. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Каптерев, Николай Феод., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Капцова, Анна Михайловна, вдова пот. поч. гр. – 5 р. – к. – – –

Карпова, А. Т., вдова Действ. Ст. Совет. – 5 р. – к. – – –

Касимов, Ал-др Дим., Моск. свящ. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Кедров, Виктор Йванов., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Кедров, Серг. Вас., учит. Читин. дух. училища – 5 р. – к. – – –

Керенский, А. С., учит. Краснослоб. дух. училища – 5 р. – к. – – –

Кириллов, Ал-др Вас., городск. голова г. Благовещенска – 5 р. – к. – – –

Киятский, Мих. Яковл., кандид. М. Д. А. – – – 5 р. – к.

Ключарев, Иоанн Петр., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Ключевский, Вас. Осип., проф. М. Д. А. – 5 р. – к. – – –

Князев Ник. Як. свящ., Смотрит. Ефремовск. дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Колтунов, Эраст Стеф., помощ. смотр. Бугурусл. д. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Коновалов, Дм. Гр., доцент М. Д. А. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Колосов Ник. Ал-др., свящ. Моск. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Корозев, Ив. Иван. – 5 р. – к. – – –

Косминков, Серг. Павл., свящ. смотр. Холмск. д. учил. – 5 р. – к. – – –

Коссин, Гавр. Яков., Моск. свящ. – – – 5 р. – к.

Красновский, Витал. Аникит., Моск. свящ. – – – 5 р. – к.

Красновский, Ник. Аникит., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Крашенинников С. – 5 р. – к. – – –

Кредитное Моск. Город. Общество – 5 р. – к. – 5 р. – к.

—18—

Кременский, Евламп. Вас., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Кречетович, Иос. Павл., протоиерей города Уральска – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Кристи, Григорий Иванович – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Коротков, Сергей Николаевич – 5 р. – к. – 10 р. – к.

Крылов, Сер. Васил., пом. биб. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Кузнецов, Иван Павл., пот. поч. гражд. – – – 5 р. – к.

Кузнецов, Сергей Иванов., Моск. куп. – 5 р. – к. – – –

Кукин, Константин Кириллович – 5 р. – к. – – –

Курдшев, учит. Кишинёв. дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Кутырин, Мих. Дим., Моск. куп. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Лаврентьев, Филип. Никол., капитан – – – 5 р. – к.

Лавров, Дмитр. Васильев., Смотр. Починк. дух. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Ласточкин, Мих. Павлин., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Лебедев, Ал-ий Ал-др., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Лебедев, Вас. Ив., Инспек. Олонецк. д. семинарии – 5 р. – к. – – –

Лебедев, Ник. Констант., свящ. Моск. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Лебедев, Сергей Александрович – 5 р. – к. – – –

Лебедев, Иоан. Матвеев., прот. Моск. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Левкоев, Ал-др Андр., смотр. Липецк. дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Ливанский, Илия Васил., свящ. г. Орла – 5 р. – к. – – –

Лучинин, Вас. Петр., лектор М. Д. А. – 5 р. – к. – – –

Любимов, Николай Алекс. свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Любимский, Ал-др Иван., свящ., законо-учит. Ливенск. реальн. учил. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Лямина, Елизав. Сем., вдова действ. ст. советника – 10 р. – к. – – –

Лямин, Сергей Ив., пот. поч. гражд. – 5 р. – к. – – –

Малютина, II. с-вей Т-во – 50 р. – к. – – –

Марков, Вас. Мих., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Марков, Конст. Мих., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Марков П. М., свящ. Московск. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Марков, Серг. Мих., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Миловский, Ив. Мих., учит. Шуйск. дух. училища – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Мироносицкий В., Томский Епар. наблюд. ц. прих. школ – 5 р. – к. – – –

—19—

Михайловский, Ник. Мих., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Модестов, Ал-др Вас., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Модестов, Ник. Ал-дров., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Модестов, Серг. Серг., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Молчанов, Ал-др Илар., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Молчанов Д. – 5 р. – к. – – –

Мориц-Пальм – 8 р. 34 к. – – –

Муретов, Митроф. Димит., проф. М. Д. А. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Мышцын, Вас. Никанор., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Мячин, Ник. Иван., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Найденов, ИИав. Степ. Моск. куп. – 5 р. – к. – – –

Нафанаил, епископ, управляющ. Андроньев. мон. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Невский, Мих. Георг., прот. г. Москвы – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Недумов, Ник. Семей., свящ. Моск. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Некрасов, Дим. Петр., прот. Моск. – 5 р. – к. – 3 р. – к.

Неокладнов, Ал-др Борисов., Моск. куп. – 5 р. – к. – – –

Низовцев, Пав. Ив., учитель Томск. д. училища – 5 р. – к. – – –

Никитин, Ив. Семен., СПб. купец (за 1900–1902 гг.) – 15 р. – к. – – –

Никольский, Стеф. Стеф., преп. Оренбург. дух. семин. – – – 5 р. – к.

Никольский, Ал-др Вас., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Орлов А., преп. Тамб. д. семин. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Орлов, Ник. Дим., священ., законоучит. Холмск. Мариинск. епарх. учил. – 5 р. – к. – – –

Орлов, Н. Н., преп. Тамб. д. семинарии. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Орлов, Пётр Дмит., стат. совета – 10 р. – к. – – –

Орлов, Пётр Кирилл., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Осипов, Конст. Викторов, пот. поч. гр. – 5 р. – к. – – –

Остроухов, Илья Семен., пот. поч. гр. – 5 р. – к. – – –

Павлов, Ив. Ив., смотр. Витебск. дух. училища – 10 р. – к. – – –

Павлов, Тихон Иванов., Московский куп. – – – 5 р. – к.

Палладий, Архим., Синодальный Ризнич. – 5 р. – к. – – –

Парусников, Ал-ий Серг., свящ. Моск. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Перов, Ив. Феод., инспект. Тульск. дух. семинарии – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

—20—

Песочин А. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Петропавловский, Иоанн Дм., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Покровский, Викт. Тимоф., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Полозов, Авенир Ал-др., свящ. Москов. – 5 р. – к. – – –

Поляков, Ал-др. Яковлев., потом. поч. граж. – 5 р. – к. – – –

Пономарев, Ив. Антон., Ком. Сов. – 5 р. – к. – 3 р. – к.

Попов, Ив. Вас., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Попов, Конст. Мих., библиотек. Москов. Дух. Акад. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Попов, Серг. Григ., Моск. свящ. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Поройков, Ал-др. Павл., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Портнов, Валент. Петр. – 5 р. – к. – – –

Поска, Николай Павл., свящ. г. Риги. – 5 р. – к. – – –

Потапов, Ал-др. Николаев., свящ. Моск. – – 5 р. – к.

Постников, Петр. Никиф., учит. Волок. д. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Постников Вас. Иоанн., Москов. свящ. – 5 р. – к. – – –

Преображенский, Феод. Петрович, свящ. Моск. – 5 р. – к. – 1 р. – к.

Приклонский, Пётр Васильев., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Причт Александро-Невской, в Практической Академии, церкви – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Приходское попечительство Воскресенской, на Остоженке, церкви – – – 5 р. – к.

Пронина А. – 5 р. – к. – – –

Пронин, Никол. Петров., потом. поч. гр. – 5 р. – к. – – –

Прорубников, Феод. Феодоров., Моск. куп. – 3 р. – к. – 5 р. – к.

Прозоровский, Ник. Ал-вич, пом. смотр. Пенз. д. уч. – 5 р. – к. – – –

Прусаков, Сергей Семёнович – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Петухов, Иван Никол. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Пешков, Пет. Ал-дров., преии. Благовещ. д. семин. – 5 р. – к. – – –

Разумихин, Арсений Иван., свящ. Моск. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Ремов, Феод. Георг., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Рождественский, Вас. Серг., учит. Волок. дух. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Рождественский, Дм., учит. Починковск. дух. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

—21—

Рождественский, Иоанн Васильевич, свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Рождественский, Тихон Сем., Инсп. Нар. Учил. Воронежск. губ. – 5 р. – к. – – –

Романов, Вик. Петр., учит. Починков. дух. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Рубин, Пётр Васил., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Рудакова, Натал. Владимир. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Руднев, Мих. Ник., преп. Тульск. дух. семин. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Руднев, Мих. Иван., прот. Москов. – 5 р. – к. – – –

Румянцев, Феод. Иван., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

Самарин, Пётр Дмитриев., дворянин. – – – 5 р. – к.

Сатина, Ксения Фаддеевна – – – 5 р. – к.

Садковский, Серг. Максим., свящ. Моск. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Сапожников, Влад. Григ., Мануф. Сов. – 5 р. – к. – – –

Световидов, С. Ник., преп. Москов. дух. семин. – – – 5 р. – к.

Сергиевский, Вас. Филар., свящ. Моск. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Сергеев, А. – 5 р. – к. – – –

Сергеев, Пётр Сергиев., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Сибирский, Вас. Мих., учит. Читин. дух. учил. – 5 р. – к. – – –

Серебряков, Пётр Филипп., пот. поч. гражд. – 5 р. – к. – – –

Сильвестр, Архим., ректор Кутаисск. дух. семин. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Славолюбов, Серг. Петр., Коллежск. Совет. – – – 5 р. – к.

Синайский, Пав. Димитр., преп. Бахмутского д. училища – – – 5 р. – к.

Скворцов, Никол. Ал-ев., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Славский, Вас. Мих., протоиерей Москов. – 5 р. – к. – – –

Смирнов, Сергей Вас. Москов. свящ. – 4 р. – к. – 1 р. – к.

Смирнов, Серг. Иван., доц. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Смирнов, Серг. Сергеев., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Соболев, Мих. Иван., прот. Моск. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Соколов, Ал-др. Иван., Москов. свящ. – 2 р. – к. – 5 р. – к.

Соколов, Ал-ей Петров., свящ. Моск. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Соколов, Ал-ей Петров., свящ. Москов.

—22—

Троицкой, на Капельках, церкви – – – 5 р. – к.

Соколов, Вас. Ал-др., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Соколов, Владим. Ал-др., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Соколов, Григ. Стефан., прот. г. Пензы. – 5 р. – к. – – –

Соколов, Ник., свящ. г. Москвы – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Соколов, Пав. Петр., доц. М. Д. А. – 5 р. – к. – – –

Соколов, Сергей Петр., Инсп. Вифан. Дух. Семинарии – – – 5 р. – к.

Соловьев, Ал-др Ив., протоиерей Семипалат. обл. – 5 р. – к. – – –

Соловьев, Леонид Вас., учит. Бугурусл. д. учил. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Соловьев, Ник. Ильич, свящ. Моск. – 10 р. – к. – – –

Спасский, Анат. Ал-ев., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Стахеева, О. Яков. – 5 р. – к. – – –

Стахеев, Ник. Дмитр., Ком. Сов. – 5 р. – к. – – –

Староста Александро-Невск., в III кад. корп., церкви – 5 р. – к. – – –

Стеблев, Мих. Никол., свящ. Москов. – 5 р. – к. – – –

Страхов, Серг. Васил., свящ. Москов. – 6 р. – к. – 4 р. – к.

Суворов, Яков. Ив. – 10 р. – к. – – –

Счастнев, Ник. Мих., свящ. Москов. – 5 р. – к. – – –

Сытов, Сергей Ильич, Москов. куп. сын – 4 р. – к. – 3 р. – к.

Тареев, Мих. Мих., проф. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Татарский, Иерофей А-леев., проф. М. Д. А. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Титов, Мих. Геннад., препод. Благовещ. д. семин. – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Тихомиров, Пав. Вас., доц. М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Тихомиров, Пётр Викт., преп. Пензенской д. семин. – 5 р. – к. – – –

Топорков, Ал-др Лукич, преп. Благовещен. д. семин. – – – 5 р. – к.

Трелин, Влад. Фотиев., преп. Кутаисс. дух. сем. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Троицкий, Евл. Иван., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Тронин, Вас. Аркад., Благовещ. епарх. миссионер – – – 6 р. – к.

Трубецкой, князь – 5 р. – к. – – –

Туманов, Николай Петрович – – – 5 р. – к.

—23—

Ублинский, Ив. Мих., преп. Воронеж. д. семин. – 5 р. – к. – – –

Ушакова, Ольга Ник., вдова почётного гражданина – 5 р. – к. – – –

Усков, Вас. Ильич, пот. поч. гражд. – – – 5 р. – к.

Успенский, Серг. Васил., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Ферингер, Август Эдуард – 5 р. 95 к. – – –

Фелицына, Ал-ра Косм. – – – 5 р. – к.

Финдляндский, Павел Николаевич – 5 р. – к. – – –

Флоровский, Вас. Антон., прот. ректор Одесск. д. семин. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Флерин, Вас. ИИетр., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Халанский, Ал-др Георг., смотр. Звениг. д. учил. – 5 р. – к. – – –

Хапания Я., преп. Тамб. д. семинарии – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Цветаев, Клавд. Ал-др., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Чечурин, Николай Ник. – 5 р. – к. – – –

Чистилин, Дм. Косм., пом. инспектора М. Д. А. – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Чумаков, Вас. Вас. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Шамшин, А. Ив. – – – 6 р. – к.

Шапошников В. К. и Челноков М. В. Т-ство – – – 5 р. – к.

Швецов, Серг. Лаврент. – – – 10 р. – к.

Шостьин, Ал-др. Павл., проф. М. Д. А. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Шумов, Пётр Стефан., прот., Москов. – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Шумов, Ал-др, свящ. Москов. – 4 р. – к. – 2 р. – к.

Щеткин, Феод. Дмитр., почётн. гражд. – 5 р. – к. – – –

Юрасов, Вас. Кронид., преп. Казанск. д. сем. – 5 р. – к. – – –

Языков, Дим. Ив., прот. Моск. – 15 р. – к. – – –

Якунчиков, Василий Иван., Моск. куп. – – – 10 р. – к.

Яновский, Филим. Ив., свящ., законоуч. гимназии в гор. Верном, Семиреч. области – 8 р. – к. – 2 р. – к.

Ястребов, Капитон Вас., Моск. прот. – 5 р. – к. – – –

Фаворский, Ал-ей Ив., свящ. Моск. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Фаддей, Архимандр., ректор Олонецкой дух. семин. – 7 р. – к. – – –

Фадеева М. – 5 р. – к. – – –

—24—

VI. Члены-соревнователи.

Быстров, Серг. Влад. – – – – –

Лавровский, Сергей Петр. – – – – –

Лукахин, Вас. Семенов. – – – – –

Степанов, Терен. Степан. – – – – –

* * *

Список пожертвований в братство Преподобного Сергия, полученных по подписным листам ²⁷⁰⁰ на 1902 г.

1) Через священнослужителей Московских церквей:

в пользу студентов Академии / в пользу бывших воспитанников

Адриановской, в Мещанской, прот. Петра Вас. Рубина – 5 р. – к. – р. – к.

Александро-Невской, в Практической Академии, свящ. Мих. Иван. Диомидова – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Александро-Невской, в III кадетском корпусе, прот. Ник. Яковл. Фортинского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Александро-Невской, в Александровском Институте, свящ. Иоанна Гавриловича Соколова. – – 2 р. – к.

Александро – Невской, в Мещанском училище, прот. Ив. Ник. Бухарева – 3 р. – к. – – –

Александро-Невской, в Покровской мещанской богадельне, свящ. А. Соловьева – 2 р. – к. – – –

Александро-Невской, в училище имени принца Ольденбургского, священника Ал-дра Петров. Громоковского – 0 р. 30 к. – – –

Александро-Невской, в Тверском казённом доме, прот. Конст. Петр. Зверева – 6 р. – к. – – –

—25—

Алексиевской, на Мал. Алексеевской улице, свящ. Вит. Аникит. Красновского. – – – 10 р. – к.

Алексиевской, на Глинищах, священ. Ал-дра Конст. Гиляревского – – – 10 р. – к.

Антипиевской, у Колымажного двора, свящ. Михаила Ильича Беляева – 2 р. – к. – – –

Архангельского собора, прот. Вален. Ник. Амфитеатрова – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Архидиаконо-Стефановской, на Швивой горке, прот. Викт. Павл. Зверева. – 3 р. – к. – – –

Афанасие-Кирилловской, на Сивцевом Вражке, свящ. Евлам. Иван. Троицкого – 7 р. – к. – – –

Благовещенской, на Бережках, свящ. Ив. Ив. Святославского – 3 р. – к. – – –

Благовещенской, в Петровском парке, свящ. Пет. Вас. Сперанского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Благовещенской, на Житном дворе, свящ. Ник. Конст. Лебедева – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Благовещенской, в Пыжах, священ. Конст. Ив. Орлова – 16 р. – к. – – –

Благовещенской, на Тверской, прот. Мих. Иван. Соболева – 10 р. – к. – 14 р. – к.

Богородице-Рождественской, на Бутырках, прот. Ник. Феод. Вознесенского – 8 р. – к. – 6 р. – к.

Богородице-Рождественской, в Ремесленной богадельне, свящ. Феокт. Вас. Черткова – 3 р. – к. – – –

Богородице-Рождественской, в Рождественском монастыре, свящ. Ник. Ал-др. Ивановского – 10 р. – к. – – –

Богородице-Рождественской в Путниках, свящ. Серг. Влад. Ромодановского – 3 р. – к. – – –

Богородице-Рождественской, в Старом Симонове, священ. Иак. Вас. Остроумова – 3 р. 50 к. – – –

Богородице-Рождественской, в Столешниках, прот. Мих. Вас. Модестова – 35 р. 50 к. – 29 р. 50 к.

Богородице-Рождественской, на Кулиш-

—26—

ках, священ. Аркадия Мих. Знаменского – – – 5 р. – к.

Богородице-Рождественской, за Смоленскими воротами, свящ. Влад. Андр. Воскресенского – 15 р. – к. – – –

Богородицкой, в Старо-Екатерининской больнице, священ. Павл. Васил. Покровского – 2 р. 65 к. – – –

Богоявленской, в Ямской Драгомиловской слободе, свящ. Ник. Мих. Михайловского – – – 10 р. – к.

Богоявленской, в Елохове, прот. Иоанна Яковл. Березкина – 10 р. – к. – 5 р. – к.

Борисо-Глебской, у Арбатских Ворот, прот. Мих. Ив. Руднева – 17 р. – к. – – –

Борисо-Глебской, на Поварской, свящ. Ив. Сем. Шарова – – – 5 р. – к.

Варваринской, на Варварке, прот. Феофилакта Иван. Кроткова – 3 р. – к. – – –

Варваринской, в Сиротском доме Лобковых, свящ. П. В. Копьева – 1 р. – к. – – –

Василиевской, в Новой Деревне, свящ. Серг. Мих. Орлова – 6 р. 90 к. – – –

Василия Кесарийского, на Тверской, свящ. Арсения Иоан. Разумихина – 11 р. – к. – 8 р. – к.

Введенской, в Барашах, прот. Вас. Ник. Руднева – 2 р. – к. – – –

Введенской, на Лубянке, свящ. Ник. Петр. Антушева – 6 р. – к. – 2 р. – к.

Введенской, в бывом Новинском монастыре, прот. Феод. Иван. Румянцева – 5 р. – к. – – –

Введенской, в Мариинском Епарх. женском учил., свящ. Серг. Стеф. Гречанинова – 3 р. – к.– 1 р. 20 к.

Введенской, в Семёновском, священ. Сим. Афан. Кавганкина – – – 15 р. – к.

Верхоспасского Собора, прот. Ник. Вас. Благоразумова – 10 р. 50 к. – 9 р. 50 к.

Власиевской, в Старой Конюшенной, прот. Димитр. Петр. Некрасова – 11 р. 50 к. – 7 р. – к.

—27—

Воздвиженской, на Помётном Вражке, свящ. Ник. Стеф. Сахарова – 2 р. – к. – – –

Вознесенской, на Большой Никитской, прот. Ал-ея Сам. Горского – 2 р. – к. – 1 р. – к.

Вознесенской, на Гороховом поле, причта – 5 р. – к. – – –

Вознесенской, девичьего монастыря, свящ. Александра Ивановича Пшеничникова – 1 р. – к. – – –

Вознесенской, за Серпуховскими воротами, свящ. Ал-ея Ив. Фаворского – 16 р. – к. – 9 р. – к.

Вознесенской, близ Сретенки, священ. Вас. Павл. Вишнякова – – – 8 р. – к.

Вознесенской, на Царицынской улице, у Никитских ворот, протоиер. Иоанна Дим. Арбекова – 11 р. – к. – 12 р. – к.

Воскресенской, в Ахлебаевском странноприимном доме, прот. Льва Яковл. Державина – 1 р. – к. – – –

Воскресенской, в Барашах, свящ. Вас. Ив. Постникова (в Амфитеатров. капит.) – 5 р. – к. – – –

Воскресенской, в Малой Бронной, свящ. Ал-др. Ив. Сперанского – 4 р. – к. – – –

Воскресенской, в Даниловской слободе, свящ. Пав. Георг. Любимова – 5 р. 40 к. – – –

Воскресенской, на Ваганьковском кладбище, свящ. Вас. Андр. Быстрицкого – 175 р. – к. – 446 р. – к.

Воскресенской, на Успенском Вражке, свящ. Вас. Ал-еев. Скворцова – 2 р. – к. – – –

Воскресенской, в Гончарах, священ. М. Г. Городенского – 5 р. 50 к. – – –

Воскресенской, при Императорском Екатеринск. богад. доме, свящ. Николая Михайловича Руднева – 3 р. – к. – – –

Воскресенской, в Кадашеве, свяшен. Ник. Ал-др. Воскресенского – 9 р. – к. – 1 р. – к.

Воскресенской, в Монетчиках, прот. Петра Никол. Сахарова – 1 р. – к. – – –

—28—

Воскресенской, на Остоженке, священ. Никол. Мих. Мидовского – – – 5 р. – к.

Воскресенской, в Таганке, свящ. Ник. Аникит. Красновского – 25 р. – к. – 3 р. – к.

Всехсвятской на Кулишках, прот. Капит. Вас. Ястребова – 12 р. – к. – – –

Гавриило-Архангельской, при Почтамте, свящ. Иоанна Руф. Соловьева – 3 р. – к. – – –

Георгиевской, на Б. Дмитровке, свящ. Иоанна Вас. Никольского – 11 р. – к. – – –

Георгиевской, на Всполье, близ Кудрина, свящ. Сергея Максим. Садковского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Георгиевской, в Грузинах, свящ. Дим. Косм. Холмогорова – 5 р. – к. – – –

Георгиевской, на Красной горке, свящ. Ник. Ал-иев. Скворцова – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Георгиевской, на Лубянке, свящ. Сим. Вас. Смирнова – 2 р. – к. – – –

Георгиевской, в Яндове, свящ. Ал-ия Петр. Белокурова – 2 р. – к. – 2 р. – к.

Гребневской, на Лубянке, прот. Дм. Феод. Певницкого – 1 р. – к. – – –

Григорие-Неокесарийской, на Полянке, прот. Вит. Ст. Лебедева – 1 р. 50 к. –1 р. 50 к.

Девятинской, близ Пресни, свящ. Николая Александровича Любимова – – – 17 р. – к.

Димитрие-Солунской, у Тверских ворот, свящ. Илии Мих. Флерина – 2 р. – к. – – –

Духосошественской, на Даниловском кладбище, свящ. Ал-дра Васил. Модестова – 7 р. – к. – 1 р. – к.

Духосошественской, на Лазаревск. кладб., свящ. Влад. Филип. Остроухова – 4 р. – к. – 5 р. – к.

Евпловской, на Мясницкой, свящ. Дим. Ивановича Ромашкова 3 р. – к. – 1 р. – к.

Екатерининской, при училище ордена св. Екатерины, свящ. Иоанна Вас. Арсеньева – 1 р. – к. – – –

Екатерининской, в Воспитательном доме, свящ. Анат. Андр. Светлова – 3 р. – к. – – –

—29—

Екатерининской, на Всполье, свящ. Иоан на Петр. Ключарева – 5 р. – к. – – –

Елизаветинской, в Елизаветин, жен. гимназии, свящ. Сер. Вас. Страхова – 6 р. – к. – 4 р. – к.

Елизаветинской, на Драгомиловском кладбище, Дим. Дим-ча Виноградова – 2 р. – к. – – –

Ермолаевской, на Садовой, прот. Серг. Серг. Модестова – 5 р. – к. – – –

Зачатьевской, в Зачатьевском монастыре, прот. Саввы Ал-еев. Нечаева – 7 р. – к. – – –

Зачатиевской, в углу, свящ. Евг. Петр. Островского – 1 р. 50 к. – – –

Знаменской, во 2-й градской больнице, свящ. Георг. Иван. Богословского – 2 р. – к. – – –

Знаменской, в Переяславской слободе, свящ. Вас. Пётр Флерина – – – 15 р. – к.

Знаменской, за Петровскими воротами, свящ. Ник. Маке. Никольского – 2 р. – к. – – –

Знаменской, на Знаменке, свящ. Евгения Ал-еевича Ключарева – 10 р. – к. – – –

Знаменской, близ Девичьего м-ря, свящ. Иоан. Иоан. Державина – 2 р. – к. – 2 р. – к.

Иверской, на Ордынке, свящ. Ник. Иоан. Мячина – 24 р. – к. – – –

Ильинской, на Воронцовом поле, прот. Дим. Иван. Языкова – 15 р. – к. – – –

Илие-Обыденской, священ. Андрея Ив. Соколова – 4 р. – к. – – –

Иоанно-Воинской, на Якиманке, свящ. Конст. Мих. Маркова – 7 р. – к. – 5 р. – к.

Иоакпманской, на Б. Якиманке, свящ. Ал-дра Дим. Крылова – 4 р. – к. – – –

Иоанно-Предтечевской, в Ивановском монастыре, свящ. Василия Димитр. Лебедева – 1 р. – к. – – –

Иоанно-Предтечевской, за Пресней, свящ. Ал-ея Ал-еев. Флерина – 2 р. – к. – 2 р. – к.

Иоанно-Богословской, в Бронной, свящ. Мих. Георг. Ильинского – 4 р. – к. – – –

—30—

Иоанно-Богословской, под Вязом, свящ. Дим. Мих. Воздвиженского – 1 р. 50 к. – 1 р. 50 к.

Иоанно-Предтечевской, под Бором, прот. Ал-ия Ник. Суходского – 2 р. – к. – – –

Казанского Собора, прот. Ал-дра Ал-еев. Смирнова – 2 р. – к. – – –

Казанской, в Сущеве, свящ. Вас. Мих. Маркова – 21 р. 50 к. – – –

Казанской, у Калужских ворот, прот. Викт. Тим. Покровского – 21 р. – к. – – –

Климентовской, на Пятницкой, свящ. Ал-ия Серг. Парусникова – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Князе-Владимирской, в Садех, свящ. Тим. Иллар. Соболева – 0 р. 50 к. – 0 р. 50 к.

Константино-Еленинской, в Кремле, свящ. Иоан. Вас. Рождественского – – – 7 р. – к.

Космо-Дамианской, в Кадашеве, свящ. Петра Кирилл. Орлова – 4 р. – к. – 5 р. – к.

Космо-Дамианской, в Садовниках,свящ. Иоан. Иоанн. Струженцова – 17 р. – к. – – –

Космо-Дамианской, в Старой Кузнецкой, свящ. Серг. Никол. Орлова – 10 р. – к. – – –

Космо-Дамианской, в Старых Панех, свящ. П. Ив. Архангельского – – – 1 р. – к.

Космо-Дамианской, в Таганке, свящ. Серг. Ипполит. Глаголевского – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Космо-Дамианской, на Покровке, свящ. Мих. Стеф. Пятикрестовского – 3 р. – к. – – –

Космо-Дамианской, в Шубине, священ. Серг. Никол. Лебедева – 12 р. – к. – – –

Крестовоздвиженской, в Алексеевском монастыре, прот. Сергея Пет. Смирнова – 3 р. – к. – – –

Крестовоздвиженской, в бывом м-ре, свящ. Павла Иоанн. Парусникова – 6 р. – к. – 22 р. – к.

Крестовоздвиженской, на Убогих домах, свящ. Симеона Ал-др. Голубева – 1 р. 50 к. – 1 р. 70 к.

Крестовоздвиженской, при Ямских учил. и богадельне, свящ. Мих. Петр. Сперанского – 2 р. – к. – – –

—31—

Максимовской, на Варварке, прот. Анд. Стеф. Смирнова – 2 р. – к. – – –

Марие-Магдалининской, при Комм. учил., свящ. Иоанна Иосиф. Покровского – 5 р. – к. – 3 р. – к.

Марие-Магдалининской, в малолетнем отд. Никол. Ин-та, свящ. Вас. Андр. Крылова – 1 р. – к. – – –

Марие-Магдалининской, в приюте слепых, свящ. Иоанна Феодр. Горского – 3 р. – к. – – –

Марие-Магдалининской, в Техническом Училище, свящ. Никол. Серг. Виноградова – 5 р. – к. – – –

Мароновской, в Старых Панех, свящ. Серг. Вас. Лаврентьева – 2 р. – к. – 7 р. – к.

Мартиновской, на Алексеевской улице, свящ. Ал-дра Илар. Молчанова – 7 р. – к. – – –

Михаило-Архангельской, среди Универ-ких клиник, свящ. Петр. Ник. Померанцева – 2 р. – к. – – –

Михаило-Архангельской, в Овчинниках, свящ. Ал-дра Ал-др. Невского – 1 р. 50 к. – 1 р. – к.

Неопалимовской, близ Девичьего поля, свящ. Ив. Петр. Троицкого – 7 р. 75 к. – – –

Никитской, в Татарской, свящ. Георг. Иоанн. Добронравова – 1 р. – к. – – –

Никитской, в Старой Басманной, прот. Митр. Яков. Геликонского – 15 р. – к. – 5 р. – к.

Никитской, за Яузой, свящ. Ник. Иоанн. Померанцева – 6 р. 50 к. – – –

Николаевской, в Берсеневке, свящ. Дим. Григ. Горетовского – 3 р. – к. – – –

Николаевской, в богадельне им. бр. Боевых, свящ. Ал-др. Ив. Крылова – 1 р. 50 к. – – –

Николаевской, на Болвановке, свящ. Ник. Ал-ев Орлова – 6 р. – к. – – –

Николаевской, в Новом Ваганькове, прот. Евгения Петр. Успенского – 18 р. – к. – – –

Николаевской, в Воробьине, свящ. Ив. Вас. Никанорова – 2 р. – к. – – –

—32—

Николаевской, на Воронцовской ул., в Приюте кн. Софии Щербатовой, свящ. Ал-дра Вас. Добронравова – – – 1 р. 50 к.

Николаевской, в Гнездниках, свящ. Иоан. Мих. Соколова – 2 р. – к. – – –

Николаевской, в Голутвине, прот. Петра Стеф. Шумова – 11 р. – к. – 2 р. – к.

Николаевской, в Дербентском, свящ. Ал-ея И. Богословского – 5 р. – к. – – –

Николаевской, в Драчах, свящ. Павла Ивановича Доброва – 6 р. – к. – 1 р. – к.

Николаевской, в Заяицкой, евяш. Ник. Ильича Соловьева – 10 р. – к. – – –

Николаевской, в Звонарях, свящ. Ал-ия Ал-др. Лебедева – 16 р. – к. – – –

Николаевской, в Котельниках, свящ. Ник. Феоктист. Черткова – 1 р. – к. – – –

Николаевской, в Кузнецкой, свящ. Евл. Вас. Кременского – – – 5 р. 50 к.

Николаевской, на Курьих Ножках, свящ. Вас. Дим. Воздвиженского – 5 р. – к. – – –

Николаевской, у Москворецкого моста, прот. Петра Ал-еевича Смирнова – 4 р. – к. – – –

Николаевской, на Мясницкой, свящ. Сим. Иаков. Уварова – – – 3 р. – к.

Николаевской, в Новой Слободе, прот. Петра Вас. Приклонского – 11 р. – к. – – –

Николаевской, на Студенце, свящ. Ник. Сим. Недумова – 11 р. – к. – 6 р. 50 к.

Николаевской, на Песках, прот. Иоанна Игн. Благоволина – 8 р. – к. – – –

Николаевской, в Плотниках, свящ. Ал-дра Феод. Добролюбова – – – 9 р. – к.

Николаевской, в Покровском, свящ. Дим. Ник. Беляева – 15 р. – к. – – –

Николаевской, на Пупыпиах, прот. Конст. Троф. Остроглазова – 3 р. – к. – – –

Николаевской, в Столпах, свящ. Петра Иоан. Пятницкого – – – 2 р. – к.

Николаевской, при Странноприемном

—33—

доме кн. Куракиных, свящ. Петра Ив. Голубева – 0 р. 35 к. – 0 р. 35 к.

Николаевской, в Толмачах, свящ. Мих. Павл. Фивейского – 5 р. – к. – – –

Николаевской, в Хамовниках, свящ. Ник. Матв. Доброва – 6 р. 50 к. – – –

Николаевской, на Щепах, свящ. Ник. Мих. Счастнева – 11 р. 50 к. – – –

Николаевской, на Ямах, прот. Иоанна Ал-иев. Смирнова – 3 р. – к. – 1 р. 50 к.

Николо-большекрестовской, свящ. Серг. Серг. Смирнова – 6 р. – к. – – –

Николокраснозвонской, свящ. Ген. Феод. Виноградова – 9 р. – к. – – –

Николострелецкой, у Боровицкого моста, свящ. Серг. Иоанн. Милославина – 5 р. 10 к. – – –

Николоявленской, на Арбате, прот. Иоанна Матв. Лебедева – 6 р. – к. – 2 р. – к.

Павловской, при больнице Имп. Павла I, свящ. Леон. Андр. Воскресенского – 0 р. 50 к. – – –

Панкратиевской, близ Сухаревой башни, свящ. Митр. Ник. Стрельцова – 4 р. – к. – – –

Параскевиевской, в Охотном ряду, св. Серг. Мих. Маркова – 11 р. – к. – 4 р. – к.

Параскевиевской, на Пятницкой, свящ. Вас. Филар. Сергиевского – 15 р. – к. – 7 р. – к.

Петропавловской, на Басманной, прот. Андрея Григорьевича Полотебнова – 18 р. – к. – 3 р. – к.

Петропавловской, на Б. Якиманке, прот. Иоан. Феод. Мансветова – 8 р. – к. – – –

Петропавловской, в Лефортове, свящ. Ив. Дим. Можарова – – – 2 р. – к.

Петропавловской, в Преображенском, свящ. Серг. Гавр. Соколова – 3 р. – к. – – –

Петропавловской, при Сельско-Хозяйств. Институте, прот. Ник. Ив. Боголюбского – 1 р. – к. – 1 р. – к.

Петропавловской, в Мариинской больнице, свящ. Алекс. Ильича Померанцева – – – 1 р. – к.

—34—

Петропавловской, у Яузских ворот, прот. Вас. Иоан. Цветкова – 3 р. – к. – – –

Пименовской, в Новых Воротниках, прот. Вас. Мих. Славского – 38 р. – к. – – –

Пименовской, в Старых Воротниках, свящ. Мих. Павлин. Ласточкина – 14 р. – к. – – –

Покровского и Василия Блаженного собора, прот. Конст. Иоанн. Богоявленского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Покровской, на Варварке, свящ. Ник. Вас. Цветкова – 3 р. – к. – – –

Покровской, на Воронцовом поле, свящ. Ник. Ник. Строганова – 7 р. – к. – 1 р. – к.

Покровской, в Голиках, свящ. Иоанн. Иоанн. Скворцова – 6 р. – к. – – –

Покровской, в Красном селе, свящ. Ал-ия Петр. Афонского – 55 р. – к. – – –

Покровской, в Левшине, свящ. Ив. Вас. Розанова – 7 р. – к. – – –

Покровской, на Лыщиковой горе, свящ. Димитр. Прокоп. Рождественского – 2 р. – к. – – –

Покровской, в Кудрине, свящ. Григ. Ион. Истомина – 2 р. – к. – – –

Покровской, в Покровской Общине сестёр милосердия, свящ. Ив. Ал-др. Морошкина – 1 р. – к. – – –

Похвальской, в Башмакове, свящ. Василия Ивановича Никольского – 1 р. – к. – – –

Предтечевской, в Кречетниках, свящ. Петра Григор. Доброхотова – 13 р. – к. – – –

Предтечевской, на Лубянке, свящ. Сергея Вас. Смирнова – 6 р. – к. – 1 р. – к.

Предтеченской, в Старой Конюшенной, прот. Ал-ея Дим. Цветкова – 7 р. – к. – – –

Преображенской, при Богадельне слепых женщин, свящ. Руфа Иоан. Соловьева – 2 р. – к. – – –

Преображенской, на Глинищах, свящ. В. Ив. Воздвиженского – 14 р. 50 к. – 12 р. 50 к.

Преображенской, в Пушкарях, прот. Ал-дра Вас. Никольского – 7 р. – к. – – –

—35—

Преображенской, на Песках, близ Арбата, свящ. Серг. Васнл. Успенского – 13 р. – к. – – –

Преображенской, в Б. Спасской, свящ. Ал-дра Влад. Рождественского – 18 р. – к. – – –

Ржевской, на Поварской, Мих. Конст. Миртова – 1 р. – к. – 2 р. – к.

Ржевской, близ Пречистенских ворот, свящ. Илии Иаковл. Смирнова – 8 р. – к. – – –

Ризположенской, близ Донского монастыря, свящ. Серг. Гавр. Розанова – 4 р. – к. – 3 р. – к.

Саввинской, на Саввинской улице, Ник. Ник. Модестова – 5 р. – к. – – –

Седьмовселенской, близ Новодевичьего мон-ря, свящ. Петра Терент. Некрасова – 12 р. – к. – 8 р. – к.

Сергиевской, на Дмитровке, свящ. Сергия Иоан. Лебедева – 5 р. – к. – – –

Сергиевской, в Пушкарях, прот. Петра Ал-др. Соколова – – – 1 р. – к.

Сергиевской, в Рогожской слободе, прот. Вас. Феод. Соболева – 37 р. – к. – – –

Симеоно-Столпнинской, на Поварской, свящ. Мих. Дим. Успенского – 13 р. – к. – – –

Симеоно-Столпнинской, за Яузой, свящ. Влад. Павл. Беневоленского – 3 р. – к. – – –

Скорбященской, на Калитниковском кладбище, свящ. Серг. Яковл. Уварова – 6 р. – к. – – –

Скорбященской, на Б. Ордынке, свящ. Симеона Серг. Ляпидевского – 3 р. – к. – – –

Скорбященской, в Приюте неизлечимобольных женщин, свящ. Феод. Мих. Бажанова – 1 р. 10 к. – – –

Скорбященской, в Психиатрическ. больнице, свящ. Изм. Павл. Лепарского – 1 р. – к. – – –

Скорбященской, при женском Скорбященском м-ре, свящ. Ив. Павл. Сперанского – 2 р. – к. – – –

Скорбященской, в Ямской Коломенской слободке, свящ. Ал-дра Ник. Потапова – 21 р. – к. – 5 р. – к.

—36—

Смоленской, в Новодевичьем монастыре, прот. Николая Матв. Антушева – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Сорокосвятской, у Новоспасского мон-ря, свящ. Петра Сергеевича Сергеева – – – 5 р. – к.

Софийской, на Лубянке, прот. Дим. Мих. Покровского – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Софийской, на Миусском кладбище, прот. Ал-др. Павл. Цветкова – 4 р. – к. – – –

Софийской, на Набережной, свящ. Георг. Ал-дров. Лебедева – – – 1 р. – к.

Сошественской, у Пречистинских вор., свящ. Вас. Серг. Голубева – 5 р. – к. – – –

Спасской, при Барыковской богадельне, свящ. Феофана Ал-др. Басова – 11 р. – к. – – –

Спасской, в Каретном ряду, прот. I. Д. Петропавловского – 5 р. – к. – – –

Спасской, в Наливках, прот. Ник. Ал-др. Копьева – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Спасской, при Работном доме – 1 р. – к. – – –

Спасская, в Чигасах, свящ. Ник. Григ. Патакина – 7 р. – к. – – –

Спасо-Божедомской, свящ. Иоан. Ник. Сахарова – 4 р. – к. – – –

Спасо-Преображенской, на Болвановке, свящ. Влад. Вас. Воронцова – – – 7 р. – к.

Спиридониевской, за Никитскими воротами, свящ. Ник. Ал-др. Модестова – 18 р. – к. – – –

Татианинской, в Университете, прот. Ник. Александр. Елеонского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Тихвинской, на Бережках, свящ. Евген. Мих. Лавровского – 1 р. – к. – – –

Тихвинской, в малых Лужниках, свящ. Ал-дра Шумова – 4 р. – к. – 2 р. – к.

Тихвинской, в Сущеве, свящ. Серг. Ив. Соловьева – – – 3 р. – к.

Тихоновской, на Арбатской площади, свящ. Ал-др. Афан. Никольского – 3 р. – к. – – –

Трёхсвятительской, на Кулишках, свящ. Васил. Стеф. Пятикрестовского – 4 р. – к. – – –

—37—

Трёхсвятительской, у Красных ворот, свящ. Ал-ея Петр. Соколова – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Трифоновской, в Напрудной слободе, прот. Григ. Мих. Дьяченко – 13 р. – к. – – –

Троицкой, на Арбате, свящ. Ник. Дим. Липеровского – 1 р. – к. – – –

Троицкой, в Вишняках – – – 3 р. – к.

Троицкой, на Грязях, прот. Мих. Ильича Зверева – 5 р. 20 к. – 3 р. – к.

Троицкой, в Ермаковской богадельне, свящ. Иоанна Иоанновича Воронцова – 0 р. 50 к. – – –

Троицкой, в Зубове, свящ. Дим. Петр. Орлова – 3 р. – к. – – –

Троицкой, на Капельках, свящ. Алексея Петр. Соколова – – – 5 р. – к.

Троицкой, в Кожевниках, свящ. В. И. Левитского – 2 р. – к. – – –

Троицкой, на Листах, прот. Вас. Евл. Беликова – 5 р. – к. – – –

Троицкой, в Лужниках, свящ. Ал-дра Павлов. Крылова – 1 р. – к. – 3 р. – к.

Троицкой, в Набилковской богадельне, свящ. Мих. Петр. Знаменского – 4 р. – к. – – –

Троицкой, в Покровском, свящ. Клав. Ал-др. Цветаева – 7 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Троицкой, в Полях, прот. Ник. Ал-др. Соловьева – 12 р. – к. – – –

Троицкой, в Приюте Цесаревны Марии, свящ. Иоан. Петр. Троицкого – 1 р. – к. – – –

Троицкой, на Пятницком кладбище, свящ. Сергия Недумова – 5 р. 10 к. – 3 р. – к.

Троицкой, в Серебряниках, свящ. Ал-др. Дим. Харитонова – 8 р. – к. – – –

Троицкой, в Сыромятниках, священ. Васил. Филипп. Барбарина – 5 р. – к. – – –

Троицкой, на Шаболовке, свящ. Петра Дим. Петропавловского – 3 р. – к. – – –

Троицкой, в Шереметьевской больнице, протоиер. Иоанна Тихон. Розанова – 1 р. – к. – – –

—38—

Успенской, на Вражке, свящ. Ал-дра Пав. Поройкова – 9 р. – к. – – –

Успенской, в Гончарах, свящ. Николая Ал-др. Соколова – 8 р. – к. – 4 р. – к.

Успенской, в Казачьей, свящ. Серг. Ал-еев. Булатова – 3 р. – к. – – –

Успенской, в Кожевниках, свящ. Ал-ея Иван. Птицына – 4 р. 50 к. – 50 р. – к.

Успенской, на Малой Дмитровке, свящ. Серг. Ив. Синьковского – 6 р. – к. – – –

Успенской, на Могильцах, прот. Феод. Март. Ловцова – 2 р. – к. – – –

Успенской, на Остоженке, протоиер. Вас. Стефан. Митропольского – 19 р. – к. – – –

Успенской, в Печатниках, свящ. Василия Петр. Никольского – 3 р. – к. – – –

Успенской, на Покровке, священника Димитр. Григор. Фаворского – 11 р. – к. – – –

„Утоли моя печали“, в Александровской Общине сестёр милосердия, свящ. Ал-др. Васил. Озерецковского – 0 р. 45 к. – 0 р. 20 к.

Филипповской, на Мещанской, священ. Ал-ия Ник. Добролюбова – 5 р. – к. – 1 р. – к.

Флоро-Лаврской, на Мясницкой, свящ. Ал-дра Дим. Касимова – 10 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Харитониевской, в Огородниках, свящ. Иоанна Николаевича Бушневского – 3 р. 50 к. – 1 р. 50 к.

Христорождественской, в Кудрине, священника Ал-ея Иван. Борзецовского – 16 р. – к. – – –

Христорождественской, в Палашах, свящ. Дмит. Никиф. Ренского – 3 р. – к. – – –

Феодоро-Студитской, у Никитских ворот, священ. Феод. Пет. Преображенского – 9 р. – к. – 2 р. – к.

Примечание:

По напечатании отчёта за 1901 год, через О. Благочинного Пречистенского сорока г. Москвы, Протоиерея Д. П. Некрасова от 13 декабря 1902 г. за № 596-м была получена сумма пожертвова-

—39—

ний на 1901 год в количестве 225 рублей, собранная по подписным листам настоятелями церквей этого благочиния, каковые пожертвования располагаются так:

От Власьевской, в Староконюшенной, прот. Дим. Петр. Некрасова – 11 р. – к. – 12 р. 75 к.

От Благовещенской, на Бережках, свящ. Ив. Ив. Святославского – 5 р. – к. – 2 р. – к.

От Богородице-Рождественской, за Смоленскими воротами, свящ. Влад. Андр. Воскресенского – 7 р. – к. – 8 р. – к.

От Богоявленской, в Ямск. Дорогомил. слободе, свящ. Ник. Мих. Михайловского – – – 5 р. – к.

От Борисо-Глебской, у Арбатских ворот, протоиер. Мих. Ив. Руднева – 18 р. – к. – – –

От Борисо-Глебской, на Поварской, свящ. Ив. Сем. Шарова – 2 р. – к. – 5 р. – к.

От Введенской, в бывом Новинск. м-ре, прот. Феод. Иван. Румянцева – 5 р. – к. – – –

От Воздвиженской, на Помётном Вражке, свящ. Ник. Стеф. Сахарова – 2 р. – к. – – –

От Елизаветинской, на Дорогомиловском кладбище, свящ. Дим. Дим. Виноградова – 1 р. – к. – – –

От Неопалимовской, близ Девичьего монастыря, свящ. Ив. Петр. Троицкого – 7 р. – к. – – –

От Николаевской, на Курьих Ножках, свящ. Вас. Дим. Воздвиженского – 6 р. – к. – – –

От Николаевской, в Плотниках, свящ. Ал-др. Феод. Добролюбова – – – 8 р. – к.

От Николаевской, на Щепах, свящ. Ник. Мих. Счастнева – 9 р. 25 к. – – –

От Покровской, в Левшине, свящ. Ив. Вас. Розанова – 10 р. – к. – – –

От Предтечевской, в Кречетниках, свящ. Петра Григор. Доброхотова – 19 р. – к. – – –

От Предтечевской, в Староконюшенной, прот. Ак-ея Дим. Цветкова – 3 р. – к. – – –

От Ржевской, на Поварской, свящ. Мих. Кои. Миртова – – – 2 р. – к.

От Саввинской, на Сайвинской ул., свящ. Ник. Ник. Модестова – 5 р. – к. – – –

От Седмивселенской, свящ. Пет. Терен. Некрасова – 14 р. – к. – 12 р. – к.

От Симеоно-Столпнической, на Поварской, свящ. Мих. Дим. Успенского – 7 р. – к. – – –

От Смоленской, в Новодевичьем м-ре, свящ. Ник. Мат. Аитушева – 5 р. – к. – 3 р. – к.

От Тихвинской, на Бережках, свящ. Вас. Евген. Лавровского – 1 р. – к. – – –

—40—

От Тихвинской, в Лужниках, свящ. Ал-др. Ив. Хитрова – 3 р. – к. – 3 р. – к.

От Успенской, на Могильцах, прот. Феод. Март. Ловцова – 12 р. – к. – – –

От Христорождественской, в Кудрине, свящ. Ал-ея Ив. Борзецовского – 12 р. – к. – – –

По сим пожертвованиям в действительные члены Братства вступили:

Второва – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Гюбнер Т-ство – 5 р. – к.– – –

Добролюбов, Ал-др. Феод., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Кукин, К. К. – 5 р. – к.– – –

Некрасов, Дим. Иетр., прот. Моск. – 5 р. – к. – 3 р. 75 к.

Орлов, Пётр Дим., Стат. Совет. – 7 р. – к.– – –

Орлов, Феод. Серг., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Остроухов, Илья Семёнович – 5 р. – к.– – –

Причт и церк. староста Тихвинской, в Лужниках, церкви – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Руднев, Мих. Ив., прот. Моск. – 5 р. – к.– – –

Румянцев, Феод. Ив., прот. Моск. – 5 р. – к.– – –

Самарина, Варвара Петровна – – – 5 р. – к.

Счастнев, Ник. Мих., свящ. Моск. – 5 р. – к.– – –

Чижова, Евдокия Петровна – 5 р. – к.– – –

* * *

Кроме сего, в отчёт 1901-го года к Общему Собранию Совета Братства 3-го мая 1902 года не вошли пожертвования по подписным листам полученные:

А) Через о. Благочинного Ивановского сорока г. Москвы, Протоиерея Д. И. Языкова в количестве 117 рублей 60 копеек при отношении от 28-го мая 1902 года за № 75-м:

От Александро-Невской, в 3-м кадет. корпусе, церкви прот. Ник. Яковл. Фортинского – 5 р. – к. – 5 р. – к.

От Александро-Невской, в Практической Академии, свящ. Мих. Ив. Диомидова – 3 р. – к. – 2 р. – к.

От Богородицкой, в Александровской Общине, свящ. Ал-др. Вас. Озерецковского – 0 р. 40 к. – 0 р. 20 к.

От Введенской, в Семёновском, свящ. Сим. Афан. Ковганкина – 5 р. – к. – 2 р. 50 к.

От Воскресенской, в Барашах, свящ. Вас Ив. Постникова – 10 р. – к. – – –

От Всехсвятской, на Кулишках, прот. Кап. Вас. Ястребова – 11 р. – к. – – –

От Ильинской, на Воронцовом поле, прот. Дим. Ив. Языкова – 10 р. – к. – 5 р. – к.

От Иоанно Предтечевской, в Ивановском девичьем монаст., свящ. Вас. Дим. Лебедева – 0 р. 50 к. – 0 р. 50 к.

—41—

От Князе-Владимирской, в Старых Садех, свящ. Тим. Иллариои. Соболева – 0 р. 50 к. – 0 р. 50 к.

От Марие-Магдалининской, в Имп. Техническом учил., свящ. Ник. Серг. Виноградова – 8 р. – к. – – –

От Никитской, в Старой Басманной, лрот. Митр. Яковл. Геликонского – 3 р. – к. – 3 р. – к.

От Николаевской, в Воробьиие, свящ. Ив. Вае. Никанорова – 2 р. – к. – – –

От Петро-Павловской, в Лефортове, свящ. Ив. Дим. Можарова – – – 2 р. – к.

От Петро-Павловской, в Преображенском, свящ. Серг. Гавр. Соколова – 3 р. 50 к. – – –

От Покровской, на Воронцовом поле, свящ. Ник. Ник. Строганова – – – 9 р. – к.

От Преображенской, на Глинищах, свящ. Вас. Иван. Воздвиженского – 9 р. 50 к. – 8 р. 50 к.

От Трехсвятительской,на Кулишках, свящ.Вас. Стеф. Пятикрестовского – 1 р. – к. – – –

От Троицкой, в Сыромятниках, свящ. Вас. Филипп. Барбарина – 5 р. – к. – – –

От Троицкой, на Хохловке, прот. Павл. Конст. Розанова – 1 р. – к. – 1 р. – к.

По сим пожертвованиям в действительные члены Братства вступили:

Барбарин, Вас. Филипп., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Виноградов, Ник. Серг., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Капцова, А. М. – – – 5 р. – к.

Ковганкин, Симфон. Афан., свящ. Моск. – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Кривошеин, староста Алекс.-Невск. в 3 кадетск. корп. церкви – 5 р. – к. – – –

Постников, Вас. Иваи., свящ. Моск. (для присоединения к Амфитеатровскому капиталу – 10 р. – к. – – –

Причт Александро-Невской, в Практической Академии, церкви – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Фортннский, Ник. Яковл., прот. Моск. – – – 5 р. – к.

Языков, Дим. Иван., прот. Моск. – 10 р. – к. – 5 р. – к.

Ястребов, Кап. Вас., прот. Моск. – 5 р. – к. – – –

* * *

Б) И через о. Благочинного Замоскворецкого сорока (3 отд.). прот. В. Т. Покровского, – в количестве 81 рублей при отношении от 29 мая 1902 года за № 87-м:

От Александро-Невской, в Мещанском училище, прот. Иоан. Ник. Бухарева – – – 3 р. – к.

От Варваринской, в Сиротском доме, свящ. П. В. Копьева – 1 р. – к. – – –

От Вознесенской, за Серпуховскими воротами, свящ. Ал-ея Ив. Фаворского – 17 р. 50 к. – 5 р. – к.

—42—

От Воскресенской, за Даниловым монастырём, свящ. Пав. Георгиев. Любимова – 5 р. 50 к. – – –

От Духосошественской, на Даниловском кладбище, свящ. Ал-дра Вас. Модестова – 10 р. 50 к. – – –

От Иоанно-Воннской, на Калужской улице, свящ. Конст. Мих. Маркова – 6 р. 50 к. – 5 р. – к.

От Казанской, у Калужских ворот, црот. Викт. Тимоф. Покровского – 21 р. – к. – – –

От Ризоположенской, близ Донского монаст. свящ. Серг. Гавр. Розанова – – – 5 р. – к.

От Троицкой, в Голенищеве, свящ. А-ея Стрганова – 1 р. – к. – 1 р. – к.

От Троицкой, на Шаболовке, свящ. Петр. Дим. Петропавловского – 2 р. – к. – – –

По сим пожертвованиям в действительные члены Братства вступили:

Марков, Конст. Мих., свящ. Моск. – – – 5 р. – к.

Модестов, Ал-др. Вас., свящ. Моск. – 5 р. – к. – – –

Сытов, Сергей Ильич, Моск. купеч. сын – 5 р. – к. – – –

Фаворский, Ал-ей Иван., свящ. Моск. – 3 р. – к. – 3 р. – к.

* * *

2) Из духовно-учебных заведений.

в пользу студентов Академии / в пользу бывших воспитанников

Из Благовещенской духовной семинарии – 40 р. – к. – 39 р. – к.

Из Бельского духовного училища – 2 р. – к. – 5 р. – к.

Из Бугурусланского духовного училища – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Из Волоколамского духовного училища – 10 р. – к. – 10 р. – к.

Из Глазовского духовного училища – 2 р. 50 к. – – –

Из Донской духовной семинарии – 16 р. – к. – – –

Из Елизаветградского духовного училища – 7 р. – к. – 3 р. – к.

Из Ефремовского духовного училища. – 5 р. 50 к. – – –

Из Задонского духовного училища – 4 р. 50 к. – – –

Из Каменецкого духовного училища – 2 р. 85 к. – – –

Из Касимовского духовного училища – 5 р. – к. – – –

Из Кишинёвской дух. семинарии – 4 р. – к. – 2 р. – к.

Из Кишенёвского духовного училища – 1 р. – к. – 2 р. – к.

Из Костромской духовной семинарии – 5 р. – к. – – –

Из Краснослободского духовного училища – 6 р. – к. – – –

—43—

Из Кутаисской духовной семинарии – 6 р. – к. – 6 р. – к.

Из Кутаисского духовного училища – 3 р. – к. – – –

Из Ливенского духовного училища – 5 р. – к. – 11 р. – к.

Из Липецкого духовного училища – 5 р. – к. – 10 р. – к.

Из Лувенского духовного училища – 6 р. – к. – – –

Из Московской духовной академии – 97 р. – к. – 78 р. – к.

Из Московской духовной семинарии – 21 р. – к. – 16 р. – к.

Из Мелецкого духовного училища – 6 р. – к. – – –

Из Муромского духовного училища – 4 р. – к. – – –

Из Нижегородской духовной семинарии – 14 р. – к. – 5 р. – к.

Из Нижегородского духовного училища – 4 р. – к. – – –

Из Николаевского духовного училища – 2 р. – к. – 2 р. – к.

Из Новочеркасского дух. училища – 9 р. – к. – – –

Из Одесской духовной семинарии – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Из Олонецкой духовной семинарии – 14 р. – к. – – –

Из Оренбургской духовной семинарии – 12 р. 50 к. – 12 р. 50 к.

Из Пензенской духовной семинарии – 10 р. – к. – – –

Из Полтавского духовного училища – 10 р. – к. – – –

Из Починковского духовного училища – 9 р. – к. – 7 р. 50 к.

Из Рижской духовной семинарии – 4 р. – к. – – –

Из Роменского духовного училища – 3 р. – к. – – –

Из Рязанского духовного училища – 10 р. – к. – – –

Из Сарапульского духовного училища – 6 р. – к. – – –

Из Смоленского духовного училища – 3 р. – к. – – –

Из Ставропольской духовной семинарии – 4 р. – к. – – –

Из Старицкого духовного училища – 3 р. – к. – 3 р. – к.

Из Тамбовской духовной семинарии – 7 р. – к. – 9 р. – к.

Из Тульской духовной семинарии – 10 р. 50 к. – 5 р. 50 к.

От Углического духовного училища – 3 р. 50 к. – 5 р. 50 к.

Из Филаретовского Московского Епархиального женского училища – 2 р. – к. – 7 р. – к.

Из Харьковской духовной семинарии – 3 р. – к. – 2 р. 50 к.

Из Холмского духовного училища – 10 р. – к. – – –

Из Холмской духовной семинарии – 1 р. 92 к. – – –

Из Читинского духовного училища – 4 р. – к. – – –

Из Шуйского духовного училища – 8 р. – к. – 6 р. – к.

Из Якутской духовной семинарии – 14 р. – к. – – –

Из Яранского духовного училища – 1 р. 50 к. – 0 р. 50 к.

Из Ярославского духовного училища – – – 10 р. – к.

—44—

3) Единовременные пожертвования:

1) От Московского епархиального свечного завода²⁷⁰¹ – 300 р. – к. – – –

2) От Звенигородского Саввино-Сторожевского монастыря – 25 р. – к. – – –

3) От Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным согласно завещания покойного Григор. Захар. Елисеева – 25 р. – к. – – –

4) От графа Сергия Владимировича Орлова-Давыдова на содержание одного студента – 220 р. – к. – – –

4) От почётных членов:

Настоятеля Верхоспасского придворного собора, протоиерея Николая Васильевича Благоразумова – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Настоятеля Андреевского Кронштадтского собора, протоиерея Иоанна Ильича Сергиева – 100 р. – к. – 50 р. – к.

Председателя Совета Братства профессора Димитрия Феодоровича Голубинского – 2 р. – к. – 3 р. – к.

Профессора Петра Ивановича Цветкова – 5 р. – к. – – –

Профессора Григория Александровича Воскресенского – 3 р. – к. – 2 р. – к.

Базановой Юлии Ивановны – 5 р. – к. – – –

5) От пожизненных членов:

Епископа Волоколамского Арсения, Ректора Московской Духовной Академии – 5 р. – к. – 5 р. – к.

Епископа Иоанна, Управляющаго Московским Симоновым монастырём – 25 р. – к. – – –

Епископа Курского Лаврентия – 10 р. – к. – – –

Архимандрита Евдокима, Инспектора Моск. Дух. Академии – 3 р. – к. – 3 р. – к.

—45—

Кабанова Димитрия Ивановича – – – 100 р. – к.

Протоиерея Николая Ал-дров. Копьева – 2 р. 50 к. – 2 р. 50 к.

Протоиерея Михаила Васил. Модестова – 10 р. – к. – 10 р. – к.

Некрасовой, Александры Николаевны – 10 р. – к. – – –

Протоиерея Петра Ал-еев. Смирнова – 1 р. – к. – – –

Протоиерея Николая Яковл. Фортинского – – – 5 р. – к.

Щеклеевой, Пелагеи Косминичны – 3 р. – к. – – –

6) Список остальных жертвователей на нужды Братства²⁷⁰².

А.

Аблаженов 1 – – – Абрикосов В. Н. 3 – – – Аблаженов К. Д. 1 р. – – – Авессаломов Ф., смотр. Касимов. духов, училища 2 – – – Адамов С. 3 – – –Адрианов В. С. – – 2 50 Александров 1– – –Алексий, иеромон., инспектор Ставропол. дух. семин. 1– – – Алексеева Анна Ивановна 3 – – – Алфеев Арк. Мих., преп. Кутаисск. дух. сем. 1 – 1 – Англичанина 1 – – – Андреанов В. 3 – – – Андреев П. А. 1 – – – Андреев Як. Яков. 3 – – – Андрианов М. 1 – – – Ансеров А., свящ. Москов. 1 – – – Апраксин, А. М. 1 – – – Арсеньев Иоан. Васил., свящ. Москов. 1 – – – Арсеньев С., староста Моск. Георгиевск. церкви 1 – – – Архангельский 1 – – – Архангельский Иоанн. П., свящ. г. Москвы – – 1 – Аршинов Василий Феодор. 2 – – – Ахапкин Ник. Алекс. 1 – – –.

Б.

Бабашин М. И. 2 – – – Бажанов Феод. Мих., свящ. Москов. 1 – – – Байдаков 1 – – – Бландов В. 1 – – – Баранов Ал-др Петр. 2 – – – Баранов Б. 1 – – – Баранов И. 3 – – – Баранова Т-ство 3 – – – Бахвалов, староста Моск. Николоявленской церкви 3 – – – Барашков Сем. Андр. 1 – – – Баршев Андр. Леоньев.

—46—

Стат. Сов. 1 – – – Бахрушин Н. 3 – – – Безнасов Алексей 1 – – – Беневоленский Влад. Павл., священ. Моск. 3 – – – Бергисов Н. А. 2 – – – Берг В. П., дворянин 3 – – – Берг Серг. Павлов. 3 – – – Биркенфельд М. 1 – – – Благоволин Ив. Игнат., прот. Москов. 1 – – – Благов В. В. 1 – – – Блохин Н. А. 3 – – – Бобринская А., графиня 1 – 1 – Бобровницкий Михаил, свящ. 3 51 – – Бобров С. М. 1 – – – Богданов И., помощи, смотрит. Ливенского дух. учил. – – 3 – Боголюбский Ник. Иван. протоиер. Москов. 1 – 1 – Боголюбов Ник. Мих. 3 – – – Богословский Ал-ей Ив. свящ. Моск. 1 – – – Богословский Георгий Ив. свящ. Москов. 1 – – – Богословский Георгий, псаломщ. Моск. 3 – – – Богословский Ив. Мих., учит. Муромск. д. учил. 3 – – – Богоявленский С. И., преподав. Кишинев. дух. сем. 1 – 1 – Большаков И. 1 – – – Бочаров А. Г. 2 – – – Брашин И. И., Моск. купец 1 – – – Брещев 1 – – – Бриллиантов Григорий 1 – – – Брянцев Д. 1 – – – Брянцев И. Н. 1 – – – Бубновы братья 2 – – – Булатов Серг. Ал-еев., свящ. Моск. 3 – – – Булгаков Пав. Алек-еев., учит. Ливенск. д. учил. 1 – – – Бурышкин Афан. Вас. 1 – – – Бутурин С. А. 1 – – – Бутырин – – 1 – Быков Г. Я. 1 – – – Быльев Вас. Петр. 1 – – – Бычковский Н. 1 – – – Бегунов Мих. Нилович – – 1 – Беляев Дим. Никол., священ. Моск. 1 – – – Беляев Д. 1 – – – Бешевский, Стеф. Лукич, смотритель Лубенск. дух. учил. 3 – – –.

В.

Васильев – – 1 – Ветчинкин Иван – – 3 – Виноградов Дим. Дим. свящ. Москов. 1 – – – Виноградов П., свящ., смотритель Ливенск. д. учил. 2 – – – Владимирский Ал-др Евфим. 3 – – – Войков 1 – – – Воздвиженский В. Иоан. свящ. Москов. 1 50 1 50 Воздвиженский, Феод. Дим., свящ. г. Москвы 3 – – – Волкова А. И. 1 – – – Волков, В. Т. 3 – – – Волконский М. князь 1 – – – Воробьев Герасим 1 – – – Воробьев Д. 1 – – – Воронцов, Мих. Мих., свящ. г. Москвы 1 – – – Воскресенский Ник. Ал-др. Москов. свящ. – – 1 – Воскресенский С. 1 – – – Воскресенский Ф. 2 – – –.

—47—

Г.

Гаврилова А. 1 – – – Гаврилов И. Е. 3 – – – Галактионов 1 – – – Гаргад Анатолий 1 – – – Герасимов 3 – – – Герасимов Вас. Яков. 1 50 – – Герасимов Ив. Ив. 3 – – – Герасимов К., староста Моск. Иоакиманской церкви 1 – – – Герасимов М. А. 3 – – – Глазов Г., учит. Глазовск. дух. учил. 1 50 – – Головкин М. А. 2 – – – Головлев Ф. 2 – – – Голуб Иван 3 – – – Гольштейн 1 – – – Гольцев Е. А. – – 1 – Гординский Феод. Степ., учит. Полт. духовн. Училища 2 – – – Горетовский Дим. Григ., свящ. Моск. 3 – – – Горский Ив. Феод., свящ. Моск. 3 – – – Горчуков Мирон, препод. Донск. дух. сем. 3 – – – Грамматин Мих. Вас., учит. Муром. д. уч. 3 – – – Грандилевский Леон. Леон., препод. Костромск. дух. семин. 1 – – – Грачев 3 – – – Григорьева Мария 1 – – – Григорьев Н. 3 – – – Громова 2 – 1 – Громов Михаил 3 – – – Громов, староста Моск. Богородице-Рождествен. церкви 3 – – – Грудцын Мих. Влад., моск. куп. сын 1 – – – Гук Юлия и К° 1 – – – Гурьева 1 – – – Гурьев Александр – – 2 – Гурьев, староста Моск. Вознесенской церкви 3 – – – Гуров П. 1 – – – Гусев Ареф. Георгиевич 2 – – –.

Д.

Денисов Е. 1 – – – Державин Ив. Иван. свящ. Моск. 1 – – – Дмитревский, Дим. Серг., прот. смотр. Роменск. д. училища 3 – – – Дмитревский, И. В. 1 – – 50 Дмитриев И. 1 – – – Дмитров – – 1 – Добровольский, М., свящ. 2 – – – Добров, Пав. Иван., свящ. Моск. – – 1 – Добронравов, Ив. Осип., помощ. смотр. Шуйск. дух. учил. 1 – 1 – Долгоногов А. Н. – – 3 – Долгорукова княгиня 1 – – – Досужев А. 3 – – – Дружинин, А., преп. Тульской дух. семин. – – 1 – Думнов В. В. 3 – – – Дьяченко, Григ. Мих., прот. Моск. 3 – – – Дядьков, Мих., смотр. Новочеркас. дух. учил. 3 – – – Делов Н. 1 – – –.

—48—

Е.

Егин С. 1 – – – Егоров Ив. Димитр. 3 – – – Егоров Стефан 3 – – – Елагинова Т-ство 1 – – – Елагин, Серг. А. 2 – – – Епифанович Л., преп. Донской дух. семин. 1 – – – Епифанов 3 – – – Епифанов А. 2 – – – Епури М. Ив., смотр. Кишиневск. духовн. училища 3 – – – Еремеев Иван – – – Ермин А. 1 – – –.

З.

Заржицкий Игнатий 1 – – – Заспоров А. 1 – – – Зайцев С. С., моск. купец 1– – – Захаров Михаил 1 – – – Захаров Ник. Ал-еев. пот. почетн. Гражданин 3 – – – Зверев Конст. Петр., протоиер. Моск. 3 – – – Зверев Мих. Ильич, протоиер. Москов. 1 – 1 – Зотова В. А. 1 – – – Зубков, староста Троицкой, в Серебренниках, церкви г. Москвы 1 – – – Зубов Иван Калинович 3 – – –.

И.

Иванова 2 – – – Иванов А. 1 – – – Иванов И. Д. 2 – – – Игнатов, Вас., староста Софийск. Моск. Церкви 2 – – – Игнатьев Серг. Васил., студ. Имп. Техн. Училища 3 – – – Ильин А. А. 1 – – – Ирошников Игнатий Ал-евич 3 – – – Истомина 2 – – – Истомин, Григ. Ионов., свящ. Моск. 1 – – –.

К.

Кавганкин Сим. Афан., свящ. Москов. 3 – – – Казаков И. И. 1 – – – Канунников И. Н. 1 – – – Каптелин Пётр 3 – – – Капустин 1 – – – Каретников 2 – – – Карпов 1 – – – Карякин М. И. 3 – – – Касимов Т. 1 – – – Катков М. В. 1 – – – Кобрин Мих. Петров., препод. Холмск. духовн. семинарии 1 – – – Ковалевский И., свящ. Моск. 1 – 1 – Кожевников 1 – – – Колосов П. – – 1 – Колпаков М. П. 1 – – – Колпаков Ф. И. 3 – – – Кондратов Вас. Яковл. 2 – – – Кормилицын М. И. 2 – – – Корнеев Ал-др Григор. 1 – – – Коровин Семён 1 – – – Ко-

—49—

ролев Т. 3 – – – Корольков В. М. 2 – – – Котов Л. 1 – – – Краснопевцев Ал-ей Ильич, преп. Тульск. епарх. женск. учил. 1 – – – Крашенинников 1 – – – Креетовникова Екат. Иван., вдова Мануф. Советн. 3 – – – Кротков Сергей 3 – – – Крупеников Н. А. 2 – – – Крылов Ал-др Дим., свящ. Моск. 1 – – – Крылов Ал-др Иван., свящ. Моск. 1 – – – Крылов Е. Степ. 3 – – – Крылов Н. Е. 3 – – – Кудрин 1 – – – Кудрявцева E. 1 – – – Кузин Иван 1 – 1 – Кузнецов И, свящ. Моск. 1 – 1 – Кузнецов И. Н. 2 – – – Кузьмин С. В. 1 – – – Кукушкин Н. Н. 3 – – – Кулавов Павел – – 1 – Кульчин Пётр Евтихиевич 1 – – – Курник 1 50 – – Кученов E. 1 – – –.

Л.

Лабзов 1 – – – Лабзов Г. 1 – – – Лабутина 1 – – – Лаврентьев Серг. Васил., свящ. Моск. – – 2 – Лавров К., смотр. Угличск. дух. учил. 1 50 1 50 Ланин П. 2 – 1 – Лапкин Михаил 1 – – – Лапшин В. 3 – – – Лебедев – – 1 – Лебедев 3 – – – Лебедев А., помощ. смотр. Касимов, дух. учил. 3 – – – Лебедев И., пом. смотр. Каменецк. дух. учил. 1 – – – Лебедев Н. К. 3 – – – Лебедев Серг., учит. Починков. дух. учил. 1 – – – Левитский В. И., протоиер. Моск. 1 – – – Левитский И., преп. Олонецк. дух. семин. 2 – – – Лепорский Изм. Павл., свящ. Моск. 1 – – – Лобачев К. Г. 1 – – – Ловцов Феод. Март., свящ. Моск. 1 – – – Логодзе С. М., преп. Кишенев. дух. сем. 1 – 1 – Лопатин Иаков 1 – – – Лыков А. И. 2 – – – Львович Надежда Ал-дровна 2 – 2 – Львовы – – 1 – Луневский Н., свящ. Моск. 1 – 1 – Любимов Иак. Сем., прот. г. Мурома – – 3 – Любимов Пав. Георг., свящ. Моск. 1 – – – Любомудров Георг. Влад., преп. Тульск. д. сем. 1 – – – Ляпидевский Сим. Серг., свящ. Моск. 3 – – – Лясников 1 – – – Ляськова Н. В. 1 – – –.

М.

Максимов X. М., свящ. Моск. 2 – – – Можаров Ив. Дим., свящ. Моск. – – 1 – Малинин И. Е., учит. Мещев. дух. учил. 2 – 1 – Малютина 1 – – – Малютин Симеон,

—50—

староста Моск. Богородице-Рождеств., церкви 2 – – – Мамонтов 1 – – – Мансветов Ив. Феод., прот. Московск. 3 – – – Марков В. 2 – – – Масюков Тим. Мих., учит. Читин. дух. учил. 1 – – – Матвеев И. – 3 – – Машков 1 – – – Медведников С. 2 – – – Миловидов В., учит. Нижегор. д. учил. 1 – – – Мирославский В., учит. Ярослав. дух. учил. – – 2 – Миртов Мих. Конст., свящ. Моск. 1 – – – Мисаил, Архимандрит – – 2 – Митропольский Вас. Стеф. прот. Моск. 3 – – – Митрофанов Д. И. 2 – – – Митрофанов П. 1 – – – Митрофанов Стефан 1 – – – Михайловский Ф. 3 – – – Михайлов Максим 3 – – – Михайлов М. Ф. 1 – – – Михкельсон П. 1 – – – Мишаров 1 – – – Мишин 3 – – – Модестов В., свящ. Моск. 1 – 1 – Мокеев К. С. – – 1 – Молчанов Н. П., моск. мещан. 2 – – – Моталов 1 – – – Мотов П. 3 – – – Московский Г. В. 2 – – – Мошкин Илья 3 – – – Муратов С. – – 1 – Мешков Триф. Никол. – – 1 – Мяздриков В. 3 – – – Мясников Н. 3 – – – Мясоедов – – 1 –.

Н.

Нарбеков А., учит. Нижегород. дух. училища 1 – – – Нарциссов Исидор, препод. Донской дух. семинарии 1 – – – Некрасов, 2 – 2 – Нечаев А., псаломщик 1 – – – Никаноров Ив. Вас., свящ. Моск. 1 – – – Никитин С. И. 2 – – – Николаев Евген. Никол., староста Троицк., в Набилков. богад., церкви 3 – – – Николай, иером., инспектор Пензенской дух. семии. 2 – – – Никольская 2 – – – Никольский Алексей, препод. Донской дух. семин. 2 – – – Никольский Вас. Петр., свящ. Москов. 1 – – – Никольский Як., 1 – – – Никольский Ф., свящ. Москов. 3 – – – Нилов Михаил – – 1 – Новиков Василий 1 – – – Новиков Ив. Семён. 2 – – – Ноев – – 3 – Нырнова Елена Ал-евна 2 – – –.

О.

Обрезков, староста Покровской, в Красном Селе, церкви 2 – – – Оловянишников 1 – – – Оперин 1 50 – – Оргийский Владимир 1 – – – Орлов Николай Ал-еевич, свящ. г. Москвы 1 – – – Орлов Сергей Ми-

—51—

хайлович, свящ. г. Москвы 1 – – – Осипова А. И. – – 3 – Осипов А П. 2 – – – Остроглазов Конст. Троф. Прот. Моск. 3 – – – Остроухов Влад. Филип., свящ. Москов. 2 – – – Остроумов Иаков Вас., свящ. г. Москвы 3 50 – – Остроумов Ник. Ив., дреп. Костромской д. семин. 1 – – –.

П.

Павловский Влад., учит. Ливенск. дух. учил. – – 1 – Павлов Д. А. 1 – – – Павлов Иван – – 1 – Павлов Н. – – 1 – Пагова 2 – – – Пагов 1 – – – Пальчиков Ник. Васил. 1 – 1 – Парусников Пав. Ив., свящ. г. Москвы 2 – – – Патин Ник. Андр., москов. купец 2 – – – Петровская Мария Яковлевна 3 – – – Петров Василий 1 – – – Петров И. 1 – – – Петрову И. П. 1 – – – Петров Тихон, учит. Ливен. дух. учил. 1 – 2 – Платов Феодор – – 1 – Плеске В. А. 1 – – – Погожев А. 3 – – – Поздеев П., прот., ректор Пензенской дух. семин. 3 – – – Поздеев Вас, Лукич, учит. Ливен. дух, учил. – – 1 –Покровский Алексей, препод. Донской дух. семин. 3 – – – Покровский Ив. Иосиф., свящ. Москов. 3 – – – Покровский Николай, преп. Тульской дух, семин. – – 1 – Полежаев Ник. Григор. 1 – – – Полотебнов, Андр. Григор. прот. Москов. – – 3 – Поманский Н. С. 3 – – – Померанцев Ал-др Ильич, свящ. Москов. – – 1 – Померанцев Мих. Дмитр. свящ. Москов. 1 – – – Померанцев Пётр Ник., свящ. Москов. 1 – – – Померанцев Сим., свящ. Москов. 3 – – – Попов Г., потомст. гражд. 3 – – – Попов Иван, учит. Кишин. дух. учил. 1 – – – Попов Иосиф, препод. Кишинёв. дух. семин. 1 – – – Причт Александро-Невской, в Покровской богадельне, церкви 2 – Причт Воздвиженской, на Помейтом Вражке, церкви 2 – – – Причт Вознесенской Московской, на Гороховом поле, церкви 2 – – – Причт Москов. Георгиевской, на Красной горке, церкви 2 – – – Причт Иоанно-Предтечевск., в Иванов. мон-ре, церкви 1 – – – Причт Моск. Крестовоздвиженской, в Алексеевском м-ре, церкви 3 – – – Причт Дмитрие-Солунской Моск. церкви 2 – – – Причт Максимовской Моск. церкви 2 – – – Причт Моск. Ржев-

—52—

ской церкви 3 – – – Причт Москов. Троицкой, в Набилковск. богад., церкви 1 – – – Причт Моск. Преображенской, в Спасской, церкви 7 – – – Причт Покровской Моск., в Покров. Общин., церкви 1 – – – Причт и церк. староста Моск. Троицкой, на Пяти, кладб., церкви 3 – – – Пржевальская С. 1 – – – Протопопов Илья, Моск. свящ. – – – 2 – Прохоров Н. А. 2 – – – Пегов 2 – 2 – Пульхритудов А., свящ., препод. Донской семин. 2 – – – Пупынев Ф. 3 – – – Пшеничников, Ал-др Ив., свящ. г. Москвы 1 – – – Пятикрестовский Вас. Стефан., свящ. Моск. 1 – – – Пятикрестовский Мих. Стефан., свящ. Моск. 2 – – – Пятницкий Пётр Ив., свящ. Москов. – – 1 –.

Р.

Раков С. С. – – 1 – Рахманов Павел 1 – – – Ренский Дим. Никиф., свящ. Москов. 3 – – – Реутова 1 – – – Рогович Ал-др Ал-еев. 3 – – – Розанов Ив. Вас., свящ. Москов. 1 – – – Розанов Як. Вас., учит. Лубенск. дух. учил. 3 – – – Романовский Сер. Ник., преп. Костром. д. семин. 1 – – – Романов Григорий, диакон г. Москвы 3 – – – Ромашков Дим. Иван., свящ. Моск. 1 – 1 – Ромодановский Серг. Влад.,свящ. г. Москвы 3 – – – Росляков Ив. Иван. – – 1 – Решетников А. Ив. 2 – 2 – Рыбаков Ф. С. 3 – – – Руднев Ник. Мих., свящ. Моск. 3 – – – Рязанов Н. 2 – – –.

С.

Савостьянов 3 – – – Савостьянов А. Т. 1 – – – Савостьянов Н. Т. 3 – – – Самсонов Пётр Серг., староста Моск. Николаев., на Мясницкой, церкви – – 1 – Сахаров 1 – – – Сахаров 1 – – – Сахаров Д., староста Моск. Воскрес. церкви 3 – – – Сахаров С. X., учит. Краснослобод. Д. уч. 1 – – – Светлов Анат. Андр., свящ. Моск. 3 – – – Селезнева А. А. 1 – – – Селезнев Н. Д. 3 – – – Сергиевский Д. А. 1 – – – Сибиряков С. 3 – – – Симашкевский Митрофан, протоиер., ректор Донской дух. семин. 3 – – – Спротинин А. 1 – – – Сифферлен Евг. 2 – 2 – Скворцов А. В., диакон – 50 – 50 Скворцов Вас. Ал-еев., свящ. Моск. 1 – – – Скворцов Дим. Ив., преп. Тульск. дух. сем. 1 – – – Смирновы 3 – – –

—53—

Смирнов Ал-др Ал-еев., протоиер. Моск. 2 – – – Смирнов В., староста Моск. Трифоновской церкви 2 – – – Смирнов В. П., свящ. Моск. – – 3 – Смирнов Г. 1 – – – Смирнов П. Е. – – 3 – Смирнов Сим. Вас., свящ. Моск. 1 – – – Смирнов 3 – – – Соколов 3 – – – Соколов А., пом. смотр. Угличск. дух. училища 2 – 1 – Соколов Андр. Ив., свящ. Моск. 1 – – – Соколов Влад. Геннад., свящ., пом. смотр. Сарапульск. д. уч. 3 – – – Соколов Дамиан, свящ. Моск. 3 – – – Соколов Иоан. Гаврил., свящ. Моск. – – 2 – Соколов Ник. Ал-др., свящ. Моск. 1 – 1 – Соколов Пётр Павл., учит. Глазовск. дух. учил. 1 – – – Соколов Серг. Гавр., свящ. Моск. 2 – – – Соколов Феодор 1 – – – Соловьев Ив. Руфович, свящ. Моск. 3 – – – Соловьев М. 3 – – – Соловьев Руф Иван., свящ. Моск. 1 – – – Соловьев Серг. Иван., свящ. Моск. – – 3 – Сомовский Ал-др, учит. Кишинёв. дух. учил. – – 1 – Сомов А., препод. Донской дух. семин. 1 – – – Сорокин 1 – 1 – Сперанский Ал-др Ив., свящ. Москов. 1 – – – Сперанский Ив. Павл., свящ. Москов. 1 – – – Сперанский Мих. Петров., свящ. Москов. 2 – – – Сперанский Иаков 1 – – – Спиридонов С. 1 – – – Спицын Иосиф 2 – – – Споров С. А. – – 3 – Ставровский Иоан. Ал-др., свящ. Моск. 2 – – – Староста Моск. Троицкой, в Кожевниках, церкви 1 – – – Старцев К. А. 1 – – – Степанов Ник. Феод., бывш. учит. Читинск. дух. учил. 1 – – – Стефан, иеромонах – – 1 – Столяров 1 – – – Сторожев 2 – 2 – Строганов Ник. Ник., свящ. Моск. – – 1 – Строев Н. П. 1 – – – Струженцов Ив. Ив., свящ. Моск. 1 – – – Стрелков С. 1 – – – Стуков Ник. П., учит. Читин. дух. уч. 1 – – – Стуков Стефан А., пом. смотр. Читин. д. учил. 1 – – – Сыров Г. 3 – – – Сычев П. 1 – – –Судницын Ал-др Ник., смотр. Читин. дух. учил. 3 – – – Седаков Н. М. 1 – – –.

Т.

Тайницких рядов Об-ство 1 – – – Таланов В. 3 – – – Тарадин Д. В. 2 – – – Тарасов Александр 2 – – – Тарасов Пётр Иванович 1 – – – Телицын К. Н. 1 – – – Тиманин С. И. 3 – – – Тиманин 2 – –

—54—

– Тихонов Н. – – 3 – Титов Н. С. 1 – – – Торопов Конст., препод. Тульской дух. сем. 1 – 1 – Третьяков В., учит. Яросл. д. училища – – 3 – Третьяков Сергий, свящ. Москов. 1 – – – Троицкий Ив. Петр., свящ. Москов. 1 – – – Троицкий Ив. Петров., священ. Москов. 1 – – – Троицкий Ник. Евг., священ. 3 – – – Трофимов И. Н. 1 – – –.

У.

Уваров Сергий Иаковл., свящ. г. Москвы 2 – – – Уваров Сим. Иаковл., свящ. г. Москвы – – 2 – Улановы 1 – – – Улусов 3 – – – Успенский Евг. Петр., прот. Москов. 3 – – –.

Ф.

Фагин Я. 1 – – – Фаминский Н. М. 1 – – – Фибарин 1 – – – Филиппова Ал-др. Алгеевн., пот. поч. гражд. 3 – – – Филипп, иеромонах, инспект. Холм. дух. сем. 1 – – – Флериц Алексей Алексеев., священ. Москов. 1 – – –.

X.

Хандриков В. 1 – – – Харитонов Ал-др Дм., свящ. г. Москвы 1 – – – Хитров Ал-др, священ. Москов. 1 – – – Хлебников Феод. Димитриевич 1 – – –.

Ц.

Цветков Ал-др Павл., прот. Моск. 2 – – – Цветков Вас. Иван., прот. г. Москвы 2 – – – Цветков, Ник. Вас., свящ. г. Москвы 3 – – – Цыбина 3 – – –.

Ч.

Чекарев А. 3 – – – Чемарев 1 – – – Червяков Ал-ей Ив. 1 – – – Черников А. 2 – – – Чернышев М. А. 1 – – – Чертков Феокт. Вас., свящ. Моск. 3 – – – Чижов Ал., учит. Угличск. дух. учил. – – 3 – Чижовы А. и В. 3 – – – Чистосердов Ник. Конст., учит. Сарапульск. дух. учил. 3 – – –.

III.

Шагаев 1 – – – Шалин Н. А. 1 – – – Шапошников П. К. 1 – – – Шапошников П. Н. 1 – – – Шатров С. 1 – – – Швецов С. 2 – – – Шевелев К. 3 – – – Шеи-

—55—

нов 1 – – – Шестовская артель 1 – – – Шишкин стар. церкви Воскресения, в Гончарах, 1 – – – Шмеман Влад. Яков., потом. поч. граж. 1 – – –.

Щ.

Щеколдов В. С. 1 – – – Щербаков М. П. 2 – 2 – Щербакова Т-ство 1 – – – Щербакова Ольга Михайловна 1 – – – Щербатовы княжны 1 – 1 – Щербатов Максим 1 – 1 – Щербосов Максим 1 – 1 – Щукин И. Д. 1 – – –.

Ю.

Ювенский Пав. Мих., пом. смотр. Нижегор. д. учил. 2 – – – Юдин Василий 1 – – – Юдин Сергей 3 – – – Юдин С. 3 – – – Юкин 1 – – – Юницкий А. Е., преп. Костром. д. семин. 1 – – – Ютанов 1 – – –.

Ф.

Фаворский Дим. Григ., свящ. Москов. 3 – – – Феодоров Васил. Павлов. – – 1 – Феодосий, Архим., ректор Тульской дух. семин. 3 – – – Фомин Петр, священник 2 – – – Фомичев А. 3 – – –.

Я.

Яворский Ник. Ив„ смотр. Каменецк. дух. учил. 1 – – – Яковлев Илья 2 – – – Яковлев-Пушкин Мих. Куз. 3 – – – Яцковский Яков Климент., учит. Житомирского дух. учил. 2 – – –.