История Московской духовной академии до ее преобразования (1814–1870)

Московская духовная Академия, пребывающая в обители преподобного Сергия, открыта через пять с половиною лет по открытии С.-Петербургской. Это случилось вскоре после смерти великого представителя старого образования – митрополита Платона, на место которого вскоре вступил великий представитель образования нового в лице митрополита Филарета.

В Академии Петербургской в 1814 году оканчивался первый курс, долженствовавший дать наставников для других, предназначавшихся к открытию духовных Академий, и для Семинарий, подлежавших реформе по новому проекту образования. После окончательного устройства Петербургской Академии введение нового Академического образования, по мысли высшего духовного начальства, должно было последовать в пределах древней столицы государства – Москвы, в которой отживала свой долгий век старая Академия – Славяно-греко-латинская. От 21 мая 1814 года к преемнику Платона, архиепископу Августину, прислан из св. Синода указ, в котором между прочим требовалось от преосвященного мнение: «не найдет ли он за полезнейшее поместить будущую Московскую Академию в Сергиевской лавре», и кто из наличных наставников старой Академии и двух Семинарий, Троицкой и Вифанской, может быть рекомендован в профессоры Академии, для чего потребовать от них конспекты. В силу этого указа Августин предписал правлениям Славяно-греко-латинской Академии, Троицкой и Вифанской Семинарий, следующее: «правления имеют представить мне: 1) какие из находящихся при Академии и Семинарии учители при преобразовании по предположенному новому порядку учения могут и впредь оставаться при них с несомненною пользою, и по каким именно предметам: 2) на какие учебные предметы нужно определить профессоров отъинуду: 3) тех учителей, которых правление находит неспособными остаться при Академии по преобразовании оней, спросить, не желают ли они поступить на священнические места в Москве, или выйти в светское звание, или быть учителями в уездных училищах, какие предполагаются в Московской епархии: 4) Академии и Семинарий ректоры и префекты имеют представить мне для представления в комиссию духовных училищ конспекты тех наук, к преподаванию которых они чувствуют себя способными. То же объявить и учителям, с тем, что они притом могут присовокупить и другие какие-либо опыты своего знания. По сему представить нам как можно скорее. В силу сего предписания представили Августину конспекты из Московской Академии: ректор Симеон, префект Парфений, проповедник Никанор и учители: французского языка иеромонах Гермоген и риторики иеродиакон Феоктист; из Троицкой Семинарии: ректор Евгений, префект Вениамин и учитель риторики иеродиакон Владимир: из Вифанской: ректор Неофит и префект Макарий. Конспекты, по пересмотре Августином, отправлены в комиссию духовных училищ. При этом Августин писал (от 2 июля) следующее: «1) как здания, в которых помещается ныне Московская духовная Академия, состоящие в Законоспасском монастыре, очень ветхи, не уместительны и по самому местоположению стеснены, и, яко в средине города находящиеся, для высшего училища совсем неспособны, то посему я почитаю нужным Московскую Д. Академию учредить в Троицкой Сергиевой лавре и поместить оную в тех самых зданиях, которые ныне занимаются тамошнею Семинариею, потому, во-первых, что место сие удалено от столицы, а посему не представить юным воспитанникам многих, а паче вредных, развлечений; во-вторых, потому, что никакое место, принадлежащее духовному ведомству в Московской пастве, не имеет столько зданий, удобных для помещения вновь учреждаемой Академии, как Троицкая лаврская Семинария, а особливо, ежели здание, чертогами именуемое, обратить в пользу Академии. В верхних комнатах чертогов предполагаю я быть аудитории, конференции, цензурному комитету, академическому правлению, и иметь жительство ректору Академии и инспектору. 2) В ректора новоучреждаемой Академии и в профессора богословских наук рекомендую нынешнего Академии ректора и богословия учителя архимандрита Симеона, ежели тому не будет препятствовать присутствие его в Московской Синодальной Конторе. Человек сей многими значительным опытами доказал как глубокое знание в науках богословских, так и отличную способность к прохождению ректорской должности, и по долговременным заслугам достоин высшего назначения. В инспектора Академии и в профессора философских наук рекомендую нынешнего Академии префекта, архимандрита Парфения, который, сверх многих других сведений, отличается познаниями философскими, и по особенному благонравию и деятельности своей весьма способен к должности инспектора академического, может даже с особенною пользою в новоучреждаемой Академии проходить должность и ректора и профессора богословских наук. Как проповедник иеромонах Никанор имеет отличные способности и сведения, то посему рекомендую его в бакалавра исторических наук в Академию.» За сим Августин рекомендовал Феоктиста на должность профессора словесных наук в Академии, Евгения – в ректора Московской Семинарии. Вениамина – в инспектора Семинарии. Владимира – в учителя риторики в Семинарии, Неофита и Макария предлагал оставить на занимаемых ими должностях в Вифанской Семинарии; в эту последнюю, на должность учителя риторики предлагал определить Перервинского учителя Михаила Воронцева (после архимандрит Митрофан), который по отзыву Августина «при отличных дарованиях и многих сведениях имеет необыкновенный дар витийства и редкую склонность к ученым занятиям.» Однако же не все рекомендации Августина были приняты в уважение. По рассмотрении конспектов (для составления которых, должно признаться, дано слишком мало времени), комиссия дух. училищ признала способными к занятию ученых должностей в Академии: Симеона, Никанора, Гермогена, Феоктиста и Владимира.

Относительно помещения для новой Академии, Синодальным Обер-прокурором Князем А. Н.Голициным в начале августа сделан был доклад Императору Александру I. и Государь повелеть соизволил: «находящийся в Сергиевой лавре корпус, чертогами называемый, употребить в пользу учреждаемой в ней Московской духовной Академии – Учрежденный в лавре духовный Собор, получив предписание – сдать чертоги в ведение Академии, сдал их при посредстве казначея лавры Арсения – префекту лаврской Семинарии Вениамину во второй половине августа 1814 года. На исправление и приспособление зданий Троицкой Семинарии комиссия дух. училищ разрешила употребить 30,000 р. асс. из сумм Славяно-греко-латинской Академии, хранившихся в опекунском совете¹.

В то время, как в будущей Академии шли поспешные работы по устройству помещения, комиссия дух.училищ занималась избранием наставников и студентов для Академии. Определением 18 августа положено: – первый учебный курс в новой Академии составить из 70 воспитанников, и для сего из Московской Славяно-греко-латинской Академии вытребовать 20 человек, Лаврской Семинарии 5, Вифанской 6, Ярославской 4, Рязанской 8, Калужской 2, Владимирской 2, Вологодской 6, Костромской 8. Тульской 9». По определению комиссии, состоявшемуся 19 августа, последовало и назначение наставников в новую Академию: ректором определен проходивший ту же должность в Славяно-греко-латинской Академии архимандрит Симеон Крылов, инспектором – находившийся в Петербурге на чреде священнослужения, Волоколамского монастыря архимандрит Филарет Амфитеатров; сверх того назначено 12 бакалавров: из них трое учителей старой Академии, один из учителей Лаврской Семинарии, прочие восемь – воспитанники первого курса Петербургской Академии.

Между тем в самый день своего тезоименитства. 30 августа (1814 г.). Император Александр подписал указ, в котором изъяснены Высочайшие намерения о воспитании духовного юношества, и в котором сделано указание на открытие Московского учебного округа. Представляем его вполне:

«Утвердив все, что комиссия духовных училищ мне представила докладом своим 27 числа сего месяца, я нужным считаю изъяснить мои намерения о воспитании духовного юношества. Первый учебный курс Александро-невской Академии кончен, образовавший учителей для второго курса С.-Петербургского округа и открытия вновь Московского; но я желаю, чтобы комиссия обратила свое внимание как на сих новообразованных учителей, так и на самые училища, чтобы устроить их в прямом смысле училищами истины. Просвещение, по своему значению, есть распространение света и конечно должно быть того, который во тьме светится и тьма его необъят. Сего-то света держась во всех случаях, вести учащихся к истинным источникам и теми способами, коими Евангелие очень просто, но премудро учит; там сказано, что Христос есть пуп, истина, и живот; следовательно, внутреннее образование юношей к деятельному Христианству да будет единственною целью сих училищ. На сем основании можно будет созидать то учение, кое нужно им по их состоянию, не опасаясь злоупотребления разума, который, будет подчинен освящению Вышнему. Я удостоверен, что комиссии духовных училищ, призвав Спасителя в помощь, употребит все свои усилия к достижению цели, без которой истинной пользы ожидать нельзя.»

В сентябре сделаны приемные экзамены новопоступавшим студентам.

Наступило 1-е октября – день, назначенный для открытия Академии, день благознаменательный, в который новый вертоград наук поручался покрову и заступлению Богоматери, обетовавшей быть неотступною от обители иноческой, вместившей в себе обитель учения. Главою торжества открытия Академии был Августин, только за месяц пред тем с саном Архиепископа получивший права настоятеля Троицкой Лавры. В 9 часов утра наставники и студенты собрались в Троицкий собор к литургии, которую соборне совершал Августин. После литургии было молебствие пред начатием учения. Затем учащие и учащиеся, приложись к мощам преп. Сергия, по два в ряд шли в царские чертоги. По совершении в зале академической конференции, водоосвящения и по возглашении многолетия Государю Императору с Августейшею фамилиею и Св. Синоду, прочтен был инспектором Академии, архимандритом Филаретом указ 30 августа. После того студентами воспет был следующий кант:

Внемлите все: – Монарха глас,

Глас вечной, правды, глас священный.

Гремит – и восхищает нас.

Благословен благословенный!

Гремит – и мудрость, дщерь небес,

Свой храм пришедшим отверзает;

Храм света, истины, чудес,

Красой и высотой сияет.

Блажен, кто с чистою душей.

С желаньем пламенным и верой.

Грядет в него прямой стезей.

Христовым умудрясь примером.

Он в мире новый мир найдет:

Познав себя, познает Бога.

И, дольних образы прешед.

Войдет внутрь горняго чертога

Стремитесь юные сердца

Небесным светом озариться;

Со славою сего венца

Ничто не может соравниться.

Внемлите все: – Монарха глас,

Глас вечной правды, глас священный,

Гремит – и восхищает нас

Благословен Благословенный!

После канта ректор архимандрит Симеон произнес следующую речь: «Да будет благословен во век сей благословенный день, который полагает новое начало путей к Божественному свету, открывает средства к приятию небесных даров благодати! – Священно торжество сие: ибо есть торжество веры к Богу и любви к роду человеческому.

Всевышний Светодавец всегда посылал к земнородным свет Свой и истину Свою, да наставят их и введут в гору святую Его (Пс.42:3), в жилище пренебесного света. Вожди народов, по мере способностей, образовали собою те избранные вместилища света, от коих изливалось сияние на плавающих в бурном море сей жизни. – Человек тогда токмо утопал в бездне зол, когда не хотел направлять путь свой при светильнике небесной Истины: и тогда токмо наслаждался блаженством, когда любил озаряться лучами горней премудрости. В сей-то собеседнице Творца вселенной, в сей другине чистейших духов обретается все совершенство, все счастие человека!

Но востекать к совершенству предоставлено смертному постепенным токмо шествием. Были столь мрачные времена, когда обитатели полунощи, праотцы наши, не имели ни счастливых случаев, ни искуснейших руководителей, дабы соединить с природною твердостию духа истинное просвещение ума и сердца. Поздно началась эпоха России, возрожденной духом в бане паки-бытия. Но и после сего возрождения самые святые намерения избраннейших Монархов, коими всегда гордилось наше отечество, не имели иногда желаемых успехов Промысл небес, располагающий все мерою и весом, конечно знал каким лучше предоставить сие временам

Благочестивая Елисавета в сем доме, созданном великим родителем Ея, насадила вертоград духовных наук, который приносил обильные плоды к славе святой Церкви и Отечества. Юные птенцы благочестия гнездились под сим кровом венценосцев, и оперялись, дабы направлять свой полет, подобно птенцам орлим прямо к солнцу незаходимому.

Монарх свыше благословенный, слава царей земных, утеха народов, желание и любовь чад своих. Александр Первый восхотел вновь возвысить степень образования служителей олтаря, и украсить жребий служения их.

И какое место в здешнем краю России Богоизбранный отец Россиян избрал местом обители высших познаний? Обитель уединенной, но Богом прославленной в концах мира добродетели, дабы тем научить питомцев наук чрез уединение от мира приуготовлять себя к проповеданию славы Божией во всем мире. Для сего-то, яко страж небесной истины, вопиет Он к нам, да будут сии училища училищами истины; Иисус единородный Сын Божий, да будет для нас единственным путем, единственною истиною и единственным животом! (Ин.14:6).

Красуйся, святая обитель святых Угодников, сим новосажденным вертоградом благочестия! Да будет он, под кровом небесной благости, всегда приосеняющим сие священное место, красотою святыя Церкви, и да приносит сладчайшие плоды к благоденствию Отечества!

Сотрудники, почтенные наставники! Соединим все наши силы, все попечения да соответствуем служением пишем предположенной нам цели; да будем достойны избрания благодетельного и чадолюбивого начальства! –

Юноши, вступающие в новое поприще наук! Потщитесь вашим прилежанием, преуспевая купно в благочестии и добродетели, оправдать надежды, кои полагают в вас святая Церковь и любезное всем нам Отечество! – Сей добрый Пастырь своего стада, коего попечению вверена ваша участь, не оставит устроить ваше спокойствие. Знаменуйте убо признательность вашу к отеческому о вас смотрению ревностнейшим и неослабным течением в предлежащем вам подвиге истинного просвещения, и памятуйте, что оное открывается свыше токмо незлобивым младенцам, токмо незаряженным духом суемудрия и своеволия, токмо кротким и смиренным сердцем! –

Всесильный и всеблагий Боже! да будут очи милосердия Твоего отверсты выну на сей храм наук! Ниспосылай на нас свет Твой и истину Твою, да наставляют они и учащих и учащихся, и введут в обители Твоего Божественного света!»

Затем бакалавр богословских наук, магистр Григорий А. Левитский произнес слово: «О свойстве духовного просвещения и нравственных качествах ищущих оного.» Торжество окончилось пением другого канта и кратким наставлением Августина студентам².

Приступая к изображению истории Академии, мы не можем не заметить в ее истории поразительного явления: в продолжение всего периода мы усматриваем в ней единство духа и направления образования, и это от того, что почти с самого основания ее и до конца периода она находилась под водительством одного вождя – великого святителя Московского Филарета. В 1815 году еще в сане архимандрита видим его ревизором Академии; в 1818 году, когда он был в сане епископа Ревельского, ему дано тоже поручение, которое повторилось и в 1820 году, когда он был Тверским архиепископом. В 1821 году он вступил на кафедру святителей Московских и управлял Академиею почти до конца 1867 года. Таким образом можно сказать, что история Академии в течение пятидесяти шести лет имела один период. –

На первый курс, кроме ректора и инспектора, назначены наставники по следующим предметам: 2 по классу богословскому, 1 по церковной истории, 1 по философии, 2 по словесности, 1 по всеобщей истории, 1 по математике и по одному для языков еврейского, греческого, французского и немецкого. Очевидно, что число наставников не соответствовало количеству предметов младшего, философского курса, и пять наставников, назначенных для имевшего открыться через два года старшего, богословского курса, на первый раз не имели чтений в классе. Ректор Симеон выбыл незадолго до открытия богословского курса и лекций не читал; один из бакалавров богословия (Гермоген) вместо ученой кафедры занял должность библиотекаря, другой (Никанор) определен вскоре наместником лавры и вместе с тем принял должность помощника инспектора Академии. Один только из наставников богословия, инспектор Филарет читал для первого курса лекции экзегетического содержания. Таким образом на первый раз преподавались следующие предметы: истолкование св. Писания, философия, словесность, всеобщая история, математика и четыре языка. Курс чтений богословских открыл в сентябре 1816 года второй ректор Академии Филарет Амфитеатров.

Полное свидетельство о том, как вели наставники Академии дело преподавания на первых порах, дают нам лекции их, уцелевшие от первых курсов. Мы имеем под руками бо́льшую часть академических лекций того времени. Первые шаги молодых наставников были еще не со всем тверды, были робки: некоторые из них заимствовались в своих чтениях материалом из лекций первого курса Петербургской Академии, которые они сами там слушали: но потом с ежегодною выпискою новых книг из-за границы, ученые работы их становятся серьёзнее, шире, самостоятельнее: они прокладывают дорогу и будущим своим преемникам к самобытным ученым исследованиям, полагая в основу их начала чистой истины в духе строгого православия.

Еще в первый месяц по открытии Академии, из комиссии духовных училищ препровожден был в Академию конспект богословских наук, составленный бывшим ректором Троицкой Семинарии, потом ректором Петербургской Академии Евграфом Музалевским. Конспект рекомендовал следовать руководству, составленному Иринеем Фальковским и пользоваться, как пособием. богословскими системами Буддея, Голлазия, Турретина, Сарданьи и других авторов, но под условием строгой разборчивости и утверждения чтений на свидетельствах св. Отцев и учителей восточной Церкви.

План для своих лекций ректор Филарет заимствовал из богословия Иринея Фальковского, которое представляет сокращение богословия Феофана Прокоповича. Впрочем, не везде он строго держался его плана: так напр., трактат о предопределении, который у Фальковского занимает место между трактатами и всеобщей благодати и о воплощении Сына Божия, Филарет поставил после учения о призывании, возрождении, оправдании и проч. Некоторые трактаты, как напр. о соборах, о врагах церкви у Филарета опущены. По изложению лекции Филарета отличаются необыкновенною сжатостию, простотою и ясностию, так что во многих местах они походят на пространный конспект. Замечательно в системе Филарета его стремление отрешиться от всякого заимствования из систем западных богословов, и это объясняется главнейшею чертою в его личном характере, именно строгим духом православия, которым глубоко он был проникнут. В этом случае им всегда владело чувство безотчетного опасения, как бы черпая из источников западной учености, нечувствительно не привнести в свое учение чего-нибудь мутного, нечистого. При таких опасениях. крепкой охраной служило ему слово Божие, которым подкреплял он всякую свою мысль, даже соприкосновенную с главною истиною. В списках его лекций, которые мы имеем, половина страницы занята латинским текстом трактатов, другая половина текстами из Славянской Библии – и так по большей части. В тех случаях, когда нужно было обращаться к еврейскому или греческому тексту Библии, напр. в трактате о именах Божиих, Филарет вводил филологические объяснения и толковал значение слов по смыслу подлинного текста. Вся система Филарета содержит чисто положительное учение: полемическая часть с возражениями, противоположениями и т.п. у него не имеет места, за исключением тех случаев, когда ее избежать было нельзя, напр., в учении о исхождении Св. Духа, но и тут взято только главное; все дробное и мелкое устранено. Чтоб избежать подробностей, Филарет, высказав главные мысли, отсылал нередко студентов к учебной книге: так напр., сказав о главных именах Божиих, встречающимся в книгах, ветхозаветных. Филарет говорит: de ceteris videatur liber classicus. Lib. 1, cap. 2. Но за то в некоторых местах его лекций встречаем попытку в большей подробности исследовать тот или другой вопрос: это у него называется additamentum: таковы его прибавления ко вступлению в богословие (ad prolegomena), таково прибавление к трактату о исхождении Св. Духа, представленное в форме отдельного трактата. В этих трактатах предмет рассматривается несколько шире обыкновенного, но и тут эта широкость гораздо святее того образа изложения, который встречаем в сокращенном богословии Фальковского. Наконец, стоит обратить внимание на ту особенность в лекциях Филарета, что из старых схоластических учебников он удержал в своей системе так называемый usus, или нравственный вывод из рассмотрения того или другого вопроса, и еще заключительные славословия по окончании отделений системы: это происходило у него не от увлечения приемами схоластических богословов, которых вообще он был чужд в своих лекциях, но от личной его благочестиво-нравственной настроенности. По свидетельству остающихся в живых учеников Филарета, богословские его записки имели собственно назначение облегчить студентам труд приготовления к испытанию; а бо́льшую часть времени, назначенного для классических занятий, Филарет посвящал толкованию священных книг³.

Второй курс студентов Академии слушал богословские лекции у Филарета с сентября 1818 г. до мая 1819 года. На место Филарета, возведенного в сан епископа Калужского, поступил воспитанник бывшей Троицкой Семинарии, потом Петербургской Академии. Кирилл Богословский-Платонов.

Прошел уже почти год второго богословского курса, и Кирилл предоставил после Филарета окончить для этого курса преподавание богословия инспектору Платову Березину, а сам открыл чтения по классу толкования Свящ. Писания, которое объяснял до июня 1820 г. Вместе с тем он назначал студентам писать проповеди и читал их. Платон преподавал по лекциям Филарета. На основании предписания комиссии духовных училищ (от 4 сент. 1819 г. в котором сказано, что «богословския лекции могут быть в Академии читаны, как латинском, так и на русском языке». Кирилл для 3-го курса (с сент. 1820 г.) открыл лекции догматического богословия на русском языке⁴. Эта новость принята в Академии с сочувствием. Между тем общее введение в богословие читал иеромонах Серафим Азбукин на латинском языке.

При составлении лекций Кирилл следовал преимущественно запискам ректора Петербургской Академии Григории Постникова⁵, впрочем, не везде строго держался его и в плане, и в изложении. Замечательная особенность, характеризующая чтения Кирилла, это теплота чувства, которая проглядывает на многих страницах его богословия, и еще аскетическое направление, которое так было ему свойственно. Мысль о кресте, о внутренних искушениях духа, всегда была присуща его душе, и она проторгается и в его лекциях. В самом начале чтений, когда он говорит о средствах к изучению созерцательного богословия, он причисляет к этим средствам искушение или крест внутренний и внешний, и говорит: «наконец спасительным средством к преспеянию в богословии созерцательном может служить посылаемое от Господа искушение, или крест внутренний и внешний, посредством которого испрашиваемое молитвою, возвращаемое от поучения в слове Божием, сопровождаемое творением воли Господней познание истин небесных очищается, утверждается, усовершается и обращается в духовный опыт; ибо кто с сыновнею к Господу любовию приемлет посылаемые искушение, того молитва чиста и пламенна, для того слово Божие пища и утешение, тот в исполнении божественных заповедей, в пути Господнем ходит беспорочно, того сердце соделывается способным к приятию благодати Господней, ибо близь Господь сокрушенных сердцем (Пс.33:19). В сем-тο отношении ап. Иаков искушение называет делом совершенным, или средством к духовному совершенству (Ик. 1:2–4). Сие же содействие искушений в преспеянию в мудрости во спасение усматривается из свойств учения евангельского, как источника богословия созерцательного. Свойство евангельского учения состоит в утешении сердец, поражаемых скорбию и ужасом правосудия небесного при воззрении в глубину греховного своего состояния. Но как может тот постигнуть и другим изъяснить силу и утешение евангельского учения, кто не испытал в себе крестной скорби, чье сердце не проникнуто печалию по Боге, ведущею ко спасению?»

Богословие Кирилл делит на отрешенное и относительное: последнее подразделяет на три части: учение о мире (cosmologia Theologica), о духах (pnevmatologia Theol.) и о человеке (anthropologia Theol.) Но при всей благовидности этого плана, в выполнении его должны были встретиться затруднения, которых избежать было нельзя, чтобы соблюсти план во всей строгости, нужно было вырывать части из отдельных трактатов, раздроблять их и посещать под той или другой рубрикой: так часть трактата de novissimis, именно о кончине мира, нужно было отнести к космологии, и таким образом это учение заняло место непосредственно за учением о Провидении. Некоторые трактаты не нашли себе подлежащего места ни в одном из главных отделов догматики и им нужно было дать место на конце системы: так после отделения из антропологии о последней судьбе человека, где говорится о состоянии душ по смерти, о воскресении мертвых, последнем пришествии Христовом и суде, поставлен трактат о Церкви не торжествующей, а воинствующей затем о преданиях Церкви, чем и кончается система. По отзывам слушателей Кирилла лекции его недостаточно познакомили их с богословием, которое они лучше и полнее узнали из бесед Филарета во время производства им ревизорских экзаменов. Рассказывают, что студент Н.И. Надеждин, пародировавший лекции Кирилла, подвергся обвинению едва не в неверии и едва-едва не был исключен из Академии. Филарет (Черниговский) о произведениях Кирилла отзывается так, что они «не отличаются ни правильным изложением мыслей, ни изяществом слога» и толкование его на послание к Евреям называет «не совсем удовлетворительным».

Преемник Кирилла, ректор Поликарп определен ректором Академия в ноябре 1824 года, а от 12 июня следующего 1825 года из комиссии духовных училищ последовало в Академию предписание следующего содержания: «доходит до сведения комиссии духовных училищ, что некоторые из учащих в Академиях и Семинариях, под предлогом недостаточности книг учебных, пишут собственные свои уроки и списыванием их много обременяют учащихся вопреки училищному уставу, а некоторые, избирая в руководство, по своему произволу, писателей иностранных, при изъяснении предметов богословских уклоняются в излишние умствования. В пресечение сего беспорядка и для соблюдения единообразия во всех училищах духовных, комиссия за нужное признала положить известные пределы, из которых не должны выходить наставники, и подтвердить им, чтобы до составления впредь от комиссии полнейшего круга учебных книг, более соответственных своей цели, учение преподавалось только по следующих книгам: в Академиях в богословском классе для богословии догматической и деятельной употреблять руководство Феофилакта Переяславского». (Затем перечисляются руководства по другим предметам)⁶. Распоряжение комиссии, вызванное без сомнения, одним частным случаем, было понято в таком смысле, что требуется не обременять студентов списыванием лекций и ввести в употребление между ними богословие Феофилакта Горского, а между тем наставник может в классе читать лекции по своему плану, только бы не уклонялся в излишние умствования, заимствуя оные у писателей иностранных. Так дело и было поведено в Академии. Иначе чтение печатного богословия в классе показалось бы для слушателей делом вообще не занимательным. В первый курс по вступлении в должность, Поликарп читал лекции по запискам Кирилла, но со второго курса начал составлять свои записки, которые в следующие курсы изменял, дополнял, переделывал. Мы имеем полный экземпляр его лекций⁷. При составлении их он следовал преимущественно Либерманну, которого книга была тогда еще новостию (1-е издание 1819 г.), и кроме того руководствовался системами Добмайера. Фрейера и Виста. Особенный интерес его лекциям придавало то, что он подкреплял богословские положения свидетельствами св. Отцев восточной Церкви; выписками из их творений ежедневно занимались у него по пяти студентов, и очередь этого дела обходила весь курс. Лекции преподавал Поликарп на латинском языке.

Преемник Поликарпа, ректор Филарет Гумилевский, оставил в Академии память по себе, как отличном профессоре – догматисте, который с обширною ученостию соединял необычайное трудолюбие. Своими серьезными и умными лекциями по догматике он возбуждал в студентах искреннюю любовь к ученому труду и к занятию наукою. Он выступил на поприще учения с новыми приемами, – с критикой источников, с филологическими соображениями, с историей догматов, с резкими опровержениями мнений, порожденных рационализмом в протестантском западе, что было занимательной новостью для его слушателей.

Лекции свои Филарет издал в 18б4 году в Чернигове, в двух томах, под заглавием: православное догматическое богословие. План на печатанных лекций удержан у него тот же, какого держался он в Академии, как можно видеть это из его академических конспектов. Только в не многих случаях видно изменение в порядке трактатов: напр., в академических лекциях он читал о единстве существа Божия прежде, нежели о свойствах Божиих, а в печатной догматике последний трактат предшествует первому, и т. п. Предмет науки распланирован у него следующим образом: 1) Бог в себе а) Единый по существу, б) Троичный в лицах; 2) Бог в явлении тварям а) Творец и Промыслитель I) мира вообще, II) мира духов бестелесных, III) человека; 3) Бог спаситель падшего человека, а) Бог Отец в совете о спасении человека, б) Бог Сын, совершающий искупление человека, в) Бог Дух Святый, совершающий освящение человека; 4) Бог, выполнитель цели Своей о мире.

Из рассмотрения догматического богословия Филарета открывается, что в своих исследованиях он всего более руководствовался догматиками Клея и Бреннера. То и другое сочинение принадлежат богословам римско-католическим, и в ту пору, как Филарет вступил на кафедру догматики, были в ученом мире новинкою. Богословие Клея вышло в 1835 году под заглавием H. Klee Katholische Dogmatik. Mainz 2 Theile, а Бреннера в 1837 г. (в новой обработке) под заглавием: System der Katholischen Speculativen Theologie. Regensburg. 2 Theile. Должно признаться однако, что следование Клею и Бреннеру у Филарета состояло в заимствовании у них отчасти плана, а главным образом, приводимых ими мест из писателей классических и Отцов Церкви, а изложение, довольно сжатое сравнительно с их изложением, запечатлено, за некоторыми исключениями, характером самостоятельной работы. Филарет отличался особым складом речи: выражения его, особенно там, где он борется с древними еретиками, с неправомыслием католицизма и протестантства и с крайним воззрениями рационалистов, довольно резки и оригинальны. Таков он во всех своих произведениях, таков и в догматике.

О характере и достоинстве догматических лекций ректора Академии Алексия можно судить по его богословским трактатам о Св. Троице, об Ангелах-хранителях, о лице Иисуса Христа и о Богоматери, напечатанных в прибавлениях к Академическому изданию: Творения св. Отцев Церкви, за 1847– 1849 г.

С необычайным запасом разнородных, и можно сказать, энциклопедических сведений вступил на кафедру догматики последний ректор рассматриваемого периода Академии, знаменитый Александр Васильевич Горский. Вооруженный глубоким и основательным знанием истории церковной, изучению которой посвятил он 30 лет, обогащенный в тоже время и обширными богословскими сведениями, Горский без труда овладел поздно доставшимся ему новым предметом преподавания. В его богословских чтениях заметно преобладание элемента исторического; раскрытию учения положительного у него предшествует история догмата, частию обработанная им прежде в его исторических лекциях, частию вновь изложенная при помощи лучших новых сочинений западных богословов. Из них он следовал преимущественно Канису, Штайденмайеру, Филиппи и Куну. Кроме внесения исторического элемента в свои лекции, он не мало уделял места и полемический части, вступая в горячую борьбу с представителями отрицательных воззрений Тюбингенской школы. В совершенстве владея еврейским, классическими и новыми языками, он, при раскрытии положительного учения, давал место метким филологическим разысканиям, и любил подкреплять свое мнение удачно выбранными и основательно объясненными местами из творений отеческих, которые приводил иногда в подлиннике. Догматику читал он 12 лет, и, задавшись обширною программою, не успевал в течение курса прочитать своего предмета в полном объеме, но между тем в каждый курс приготовлял несколько новых лекций, так что не всякому курсу читал одно и то же, а пропуская прежде читанные трактаты, читал вновь составленные уже по другому какому-либо отделу догматики. Мы имеем под руками его собственноручные записки по догматическому богословию. Оне содержат следующие отделы: 1) Историю догматики; 2) О Боге и Его свойствах; 3) О св. Троице; 4) О Боге, как Творце; 5) Об Ангелах; 6) О человеке; 7) О Богоматери; 8) О Царском служении Иисуса Христа; 9) О Таинствах; 10) О последних судьбах человека, мира и Церкви. Во всех лекциях встречаются значительные поправки и вставки не малого объема. Тут же находятся многочисленные указания на источники и первоначальные и второстепенные, и выписки замечательных мест из разных сочинений. Все лекции запечатлены духом строгого православия и крепкой веры в силу слова Божия, как основания учения догматического.

Скромность не позволяет нам произносить суда о достоинстве богословских лекций четверых ректоров Московской Академии, ныне во Святительском сане жительствующих.

Чтение по классу нравственного богословия первый открыл в Академии бакалавр Григорий Александрович Левицкий, который начал читать лекции по сему предмету с б-го сентября 1817 года. Таким образом курс нравственного богословия продолжался один год. Так было и в следующий курс: бакалавр иеромонах Моисей (Сахаров) деятельное богословие начал читать в августе 1819 года и окончил оное в июне 1820 года. Β расположении плана лекций Левицкий следовал конспекту, данному комиссией духовных училищ, именно разделил учение на три части, положив в основание деления понятие о подлежащем, о предмете и образе нравственного действования. Первая часть называется богословской ификой (Ethica), в которой решаются четыре вопроса: I) о состоянии человека естественного, или неповрежденного, 2) о состоянии человека духовного или возрожденного, 3) о средствах жизни духовной, 4) о способе испытания духов. Вторая часть – божественное правоведение (lurisprudentia divina), в которой, после раскрытия понятий о сем праве, говорится об общих и частных обязанностях человека, возрожденного по отношении к Богу, ближнему и самому себе. В третьей части, называемой христианское благоразумие, рассматриваются обязанности христианина пещись о назидании Церкви и в частности обязанности пастырей Церкви. В пособие при изучении нравственного богословия, кроме Отцев и учителей Церкви, в особенности Макария Египетского и Августина, Левицкий рекомендует Фому Кемпийского, Арндта, Гурнбекка (Hoornbeckius) и сочинение неизвестного автора, напечатанное в 1701 году на немецком языке под заглавием: история возрожденных. При составлении своих лекций Левицкий руководствовался не мало системою Буддея (institutiones Theologiae moralis. Lips. 1727)⁸.

Из конспекта лекций бакалавра иеромонаха Моисея Сахарова, который читал оные во втором академическом курсе, видно, что он руководствовался уроками Иннокентия Смирнова, бывшего впоследствии епископом Пензенским. Уроки сии на латинском языке были в употреблении еще у студентов первого академического курса, а в 1821 году напечатаны на русском языке во второй части собрания сочинений преосв. Иннокентия. Лекции Иннокентия, по основательности мыслей и ясности изложения, были в ту пору лучшим руководством для изучения нравственного богословия. Чрез три года после их издания (1824) вышел в свет труд профессора Кочетова по тому же предмету (Черты деятельного учения веры), имеющий много общего с лекциями Иннокентия.

Книга Кочетова была руководственною в Московской Академии при Евлампии, который преподавал нравственное богословие от 1824 до 1831 года⁹. Мы имеем собственное его свидетельство о составе его лекций. В донесении академическому правлению он писал: «представляя академическому правлению обозрение предметов по классу деятельного богословия, имею честь донести, что имея в виду возможным образом держаться данного предписанием комиссии духовных училищ в 1825 г. руководства (т.е. Theophylacti doctrina de agendis), впрочем достигать по возможности полноты, потребной в систематическом изложении нравственных истин, а притом не обременять и учащихся письмом, я приобщил для себя к данному вообще руководству книгу, известную под заглавием: черты деятельного учения, вознамерившись восполнять, или поправлять одного автора другим, а сим образом и облегчить труд и делать оный полезнее. По предположенному плану разделив на три части деятельное богословие, собственно на нравственность, или на учение о подлежащем, на правоведение и благоразумие христианское, я первую часть проходил по означенной книге, где сия часть изложена в надлежащем порядке и полноте, а у автора (т.е. у Феофилакта) без нарочитой цели и порядка поставлена на конце. Что касается до разности языка с данным руководством, то российский язык избран для удобности и приличия исследования нравственных истин, долженствующих быть близкими к уму, а еще ближе того к сердцу. Употребление латинского языка, вместо преподавания на нем уроков достаточно может быть заменено сочинением на латинском языке рассуждений. А между тем само по себе классическое чтение автора не останется без пользы для латинского языка¹⁰. При другом случае Евлампий свидетельствует, что первую часть нравственного богословия он преподавал по книге Кочетова на русском языке, а вторую – об обязанностях христианина – по руководству Феофилакта – на латинском языке. Так составлен и конспект: половина на русском и половина на латинском языке.

Преемником Евлампия по кафедре нравственного богословия был иеромонах Платон Казанский, которого лекции (на латинском языке) также дошли до нас¹¹. Оне составлены преимущественно по руководству Рейбергера (institutiones Ethicae Christianae Wienn. 1819. 3 части): по местам Платон пользовался лекциями Иннокентия и учебною книгою Феофилакта; план удержан назначенный в конспекте комиссии духовных училищ. – Некоторые, из последовавших за Платоном наставников нравственного богословия читали этот предмет по Штанфу.

Для руководства при изучении полемического богословия коммиссия дух. училищ рекомендовала книгу Шуберта: institutiones Theologiae polemicae, 4 части, изд. 1755. После Гермогена, от которого не сохранилось ни записок, ни конспекта его чтений, преподавателем этой науки в Академии был иеромонах Платон Березин, бакалавр и потом инспектор (1818–1826). Сохранился конспект его полемических лекций (читанных на русском языке), который показывает, что лекции по объему были довольно обширны и по содержанию занимательны. Видно также, что он не держался Шуберта. После предварительных понятий о богословии полемическом, он переходит к рассмотрению систем чистой подлежательности скептицизма, критицизма, идеализма», затем критически разбирает системы материализма, спиритуализма, антропоморфизма, натурализма, или пантеизма, где рассматривает учение Спинозы; далее разбирает учение совершенного отрицания, непосредственного созерцания (Плотин); потом излагает и опровергает ложное учение о происхождении мира из вечной материи и учение дуалистов, переходит к разбору лжеучения о Св. Троице и в этом отделе опровергает учение Савелия, Ария и Македония, рассматривает потом мнение о строительстве спасения человеческого и опровергает учение Пелагия, Социна и новейших Английских натуралистов; говорит потом о прорекаемых пунктах в учении римских католиков и лютеран, и наконец о детерминизме или христианском фатализме (учение Цвинглия и Кальвина). Сверх сего Платон преподавал историческое учение о русском расколе с присовокуплением опровержения. Руководством ему по этому предмету служили Симон Лагов и Никифор Феотоки.

В 1825 году комиссия дух. училищ предписала при преподавании полемического богословия в Академиях вместо Шуберта руководствоваться богословием Иринея Фальковского.

Преемник Платона Евлампий составил свой курс лекций воинственного или обличительного богословия, руководствуясь частию записками Платона, частию Фальковским. В донесении правлению о преподавании сего предмета в 1826 году, он говорит: «изложение предметов обличительного богословия продолжаемо было по предначертанному в первый год плану, при придержании, впрочем, автора (т.е. Фальковского), а о учении католической Церкви изложено по самому автору, и все вообще на российском языке». Вот порядок чтений Евлампия: еретиков и неправомыслящих он делит на три разряда: первый разряд составляет двоякого рода общества: I) прямо на одном разуме созидающие всеобщую естественную веру, натуралисты, или деисты. Сюда же относятся индифферентисты и синкретисты; 2) на основании того же разума, только под прикрытием Писания, ниспровергающие чистые начала веры: арминиане, социниане. Второй разряд составляют общества, на основании мнимого откровения уклонившиеся в заблуждения: квакеры, энтузиасты, феософы, пиетисты. Третий разряд – общества или церкви, при одинаковом с нами чистом основании Писания уклонившиеся от первоначальной чистоты веры в различные произвольности: паписты, лютеране, реформаты. Наконец особливое отделение составляют ереси и расколы отечественные¹².

После Евлампия полемическое богословие присоединено к догматическому, и этот предмет преподавал на латинском языке ректор Поликарп¹³. Так было до 1848 года, когда открыта отдельная кафедра по учению о вероисповеданиях и расколах. В 1854 году открыто сверх того миссионерское отделение для изучения истории и для обличения русского раскола.

Класс пастырского богословия большею частию присоединен был к классу нравственного богословия и поручен был инспектору Академии. В руководство назначена книга о должностях пресвитеров приходских. Из записок по сему предмету сохранились записки Евлампия на латинском языке; оне составлены по руководству Шенкля (Theologiae pastorahs systema Ingolst. 1815). После Евлампия лекции по пастырскому богословию читаны были на русском языке: пособиями служили, кроме творений отеческих, и особенно книги Григория Великого: hber regulae pastoralis, сочинения Шенкля. Ценнера, Повондры и Зайлера; Conferences ecclesiastiques de Massillon, de Sacerdotio Morini, Ligorio homo apostolicus и др.

До 1828 года, когда издана книга архим. Иоанна: delineatio hemenevticae sacrae, руководственною книгою для изучения правил толкования Св. Писания было сочинение Рамбаха: institutiones hermenevticae sacrae, а для истолкования Св. Писания назначена руководством книга Амвросия Подобедова: руководство к чтению Св. Писания.

В первую же треть первого академического курса тот и другой предмет введены были в Академии, и герменевтику преподавал по Рамбаху на латинском языке, а введение в св. книги и толкование читал на русском инспектор Академии, архимандрит Филарет. Предметом для изъяснения избрана книга Бытия, которую объяснял Филарет, руководствуясь записками на книгу Бытия Филарета Дроздова, тогда еще неизданными в свет. С октября до декабрских экзаменов, кроме общего вве- дения в книгу Бытия, он прочитал описание творения мира и окончил покоем се.дьмого дня. Чтение герменевтики и толкование Св. Писания Филарет продолжал во весь курс, и, когда определен ректором (1816 г.), не оставил этого предмета. Он продолжал толкование на исторические и пророческие книги Ветхого Завета, в то же время бакалавр Левицкий объяснял учительные книги и составил записки на книгу Иова, книгу Притчей. Екклезиаста (до 15 стиха IV главы), сверх того толкование на 28 глав Второзакония. Довольно замечательным произведением Филарета по предмету истолкования Св. Писания можно признать толкование его на книгу Пророчеств Исаии с общим введением к истолковательному чтению пророческих книг и в частности к чтению Исаии. Толкование в нашем списке оканчивается 34-м стихом 10-й главы. Автор, при составлении записок, руководствовался обширным сочинением Витринги (Commentar. in Librum Jesaiae 2 тома Basil. 1732); при толковании он следовал его приемам, именно, сначала предлагал отдел текста, который приводил в переводе с подлинника, при сем исправлял Славянский перевод, потом рассматривал цель, содержание и части избранного отделения или «сло́ва», далее у него следует изыскание подлежащего пророчества (т.е. лица, или народа, к которому относится пророчество) и времени произнесения пророчества, после того частное разделение слова и наконец изъяснение мест, как трудных к понятию, так и особенно примечания достойных. При изъяснении слов пророка Филарет прежде всего обращается к буквальному смыслу, потом раскрывает символический смысл пророчества. Несмотря на заимствование, труд Филарета имеет неотъемлемые достоинства: много такта, много знания и неутомимого труда требовалось, чтоб из этого моря ученых толкований Витринги извлечь существенно необходимое и годное для слушателей, не утомляя их внимания сбором исследований филологических, сведением множества мест параллельных, свидетельствами из иудейских и других писателей и т. п. Строго говоря, толкование Филарета не есть перевод, тем менее буквальный, из Витринги: это выбор и притом строгий и благоразумный.

После Филарета чтение герменевтики и истолкование св. Писания возложено на инспектора, иеромонаха Платона Березина, который в донесении своем правлению (июнь 1819 г.) писал, что в течение года им прочтена была герменевтическая часть богословия и сверх того медленным, истолковательным чтением – книга Бытия и скорым чтением книги: Исход, Левит. Числ, Второзаконие, Иисуса Навина и Судей. Между тем новый ректор Кирилл читал второму курсу толкование на послание к Евреям, за которое автор получил степень доктора богословия¹⁴. Всего более при составлении толкования Кирилл пользовался Розенмюллером, но указывает и на другие пособия, напр. Лимборха. Лангия и др.

С 1824 года герменевтику преподавал и св. Писание объяснял иеромонах Афанасий Дроздов. В отзыве о преподавании за первые два года он писал: «правила науки истолковательной читаны мною по автору Рамбахию с избранием из него того, что более нужно для разумения Писания. Исторические книги св. Писания читаны при пособии назначенного комиссией духовных училищ руководства преосв. Амвросия с исправлением слога, с дополнениями, в особенности в преобразовательных и пророчественных местах, на которые автор сделал одни указания. Книги учительные читаны по моим запискам: по недовольной точности и ясности перевода LXX толковников, каждая глава была переводима мною с подлинного на русский язык. Книги пророческие не допускают той методы, которая указана руководителем, если только не хотим ограничиться поверхностным познанием писаний пророческих. Посему хотя книгу Исаии пророка я начал читать уже после предписания комиссии (разумеется предписание 1825 года о том, чтоб лекции читаемы были по предложенным руководствам), впрочем, вынужденным себя нашел изъяснять гораздо полнее, нежели как у руководителя. Поскольку же с другой стороны и такая метода по своей обширности не совместна с краткостью времени, данного на прочтение всего св. Писания: то, чтобы совместить пользу с временем, нужна метода новая, в которой предварительно надобно изложить все, что только нужно для разумения не того или другого пророка, но всех вообще пророков».¹⁵ Афанасий предлагал правлению, что он составит новое обозрение методы для истолкования пророчеств, и из конспекта 1828 года мы видим, что он действительно составил довольно обширное введение в книги пророческие и внес в оное новые вопросы, которых в прежних конспектах не было. По классу истолкования св. Писания много понесено труда и много сделано в курсы XI-ХIII бакалавром иеромонахом Агафангелом, известным по поднятому им делу о литографированном переводе Библии Павского¹⁶; в то же время составлены бакалавром иеромонахом Евгением прекрасные записки по герменевтике.

Первым наставником церковного красноречия в Моск. Академии был воспитанник Петербургской Академии Петр Иванович Розанов, которого уроки дошли до нас¹⁷. Они составлены довольно обстоятельно и написаны языком довольно легким и чистым. Во вступлении наставник говорит о происхождении и образовании языков: славянского и российского, предлагает затем краткую характеристику русских писателей, потом переходит к наставлениям в красноречии церковном, рассматривает важность служения церковного оратора, и после определения своей науки, начертывает историю церковного красноречия, где исследует состояние оного в церкви восточной и западной, у Французов, Немцев и наконец в России. Второе отделение системы посвящено исследованию о должностях церковного оратора, третье о слове церковном, где говорится и о правилах действования проповеднического. Руководством при составлении лекций служили Розанову записки Μ. М. Сперанского о высшем красноречии, руководство к церковному красноречию (перевод с иностранного. Спб. 1804) и сочинение Ролленя: de la manière d’enseigner et d’étudier les belles lettres (Paris 1777).

Из преемников Розанова кафедру церковной словесности более долгое время занимали: иеромонах Платон Фивейский (8 лет) и И. Н. Аничков (12 лет). В донесении Платона, поданном им в 1840 году по требованию митрополита Филарета в правление Академии, значится, что Платон при преподавании церковного красноречия пользовался гомилетикою блаж. Августина и сочинениями: die Theorie der Beredsamkeit von Schott; kurzer Grundriss einer biblischer Kritik von Stier; и сверх того, имел в виду Lehrbuch der Pastoralwisscenschaft von Koster, Haltevtik von Sikkel, institutio sacri oratoris, Fénelon dialogues sur Ieloquence en general et sur cello de la cliaire cii parliculicr, Manry principes de l’cloquence pour la chaire. Homiletik von Schidtl, Marezol Pastor Harms. Для истории церковного красноречия, «не встречая никакого пособия», Платон справлялся только с Фотием, Удином, Каве, Дюненем и с творениями св. Отцев, из которых особенное внимание обращено было на Ефрема Сирина, Макария Великого, Кирилла Иерусалимского, Григория Богослова, Василия Великого, а преимущественно на Иоанна Златоустого. О немецких, английских и французских проповедниках было сказано кратко; только французские проповедники «так называемого» века Людовика XIV были подвергнуты подробному рассмотрению, но история отечественного духовного красноречия изложена была с возможною полнотою¹⁸. Лекции по церковному красноречию Платон читал каждому курсу в течение второго года, а на первый год тому же курсу преподавал пастырское богословие.

И. Н. Аничков в первый год курса преподавал церковное красноречие, а во второй – каноническое право. Он читал по своим запискам и составил довольно широкий план науки церковного красноречия. В первую половину учебного года он читал теорию церковного красноречия, а во вторую – его историю. После введения он говорит о искусстве церковного оратора, о характере, о цели христианского проповедания и об условиях к достижению сей цели. Далее трактует о различных видах проповеди. Историю церковного красноречия в восточной церкви он начинает с Оригена, определяет потом характер и достоинство поучений Отцев IV века и последующих до XIII века. После Златоуста он занимается характеристикой поучений патриарха Прокла, Кирилла Александрийского. Феодорита, аввы Дорофея, Анастасия Антиохийского, Софрония Иерусалимского, Андрея Критского, Дамаскина, и кончает обзор истории церковного проповедничества характеристикою греческих проповедников позднего времени: Илии Минятия, Спиридона Трикупи и др. Из представителей христианского проповедания на западе исследует о Киприане, Иларии, Амвросии, Августине, Льве Великом и Григории Двоеслове. Затем дает обширное место исследованию о проповедниках русских, начиная с Илариона и Феодосия печерского и заканчивая Августином, архиеписк. московским. В заключении говорит о проповедниках французских и немецких, о первых – довольно обстоятельно, о последних – кратко. И. Н. Аничков обладал отличным знанием древних и новых языков, был весьма начитан, и, наделенный обширною памятью, сообщал интерес своим лекциям разнообразными эпизодическими рассказами, соприкосновенными с предметом его чтений.

До времен знаменитого церковного историка А. В. Горского не было, можно сказать, серьезного и обстоятельного преподавания церковной истории в Академии: преподаватели этого предмета сменялись через год, через два и только один (Ф. А. Терновский) восемь лет занимал эту кафедру. Связанные учебниками Филарета и Иннокентия наставники только делали дополнения и разъяснения к той, или другой главе учебников и вообще не далеко уходили от учебной книги, как заметил это сам Филарет. Только Терновский вел дело несколько шире, руководствуясь историей Сегюра.

Горский 30 лет читал церковную историю. Сам он, будучи студентом, слушал ее полтора года у бакалавра Филарета Гумилевского, в последствии друга своего, который не любил стеснять себя учебниками и с рвением работал на исторической почве. Лекции Филарета легли на добрую землю, и Горский полюбил историю, полюбил кропотливый разбор древних памятников и особенно отечественных. Этот отдел истории, смело можно сказать, был в ту пору, т. е. в начале тридцатых годов, совершенной новинкой в Академии. Когда друзья науки стали служить вместе, занятия историей сделались для них насущной пищей и скоро ученик стал достигать меры знания учителя, а потом и превзошел его. Прежде всего наложена была, хотя и с осторожностью, критическая рука Горского на учебники; в начале сороковых годов он стал смелее говорить о недостатках учебных руководств, вносил новые исследования в библейскую историю, художественно начертал историю Евангельскую в полном ее объеме. Предоставив студентам на экзамене по библейской истории отвечать по книге митрополита Филарета, он для общей истории церковной после библейских времен, равно как и для русской, составлял из своих лекций сокращенные записки к экзаменам. Каждый курс он исправлял, изменял, дополнял свои лекции и каждый почти курс писал новые статьи в том или другом периоде истории, но по обширности предмета не мог всего прочитывать студентам. В отчете о своих лекциях за учебный курс 1848–1850 г., представленном митрополиту, Горский писал, что «история восточной православной церкви изложена им вполне, а западной, со времени ее отделения, по большей части только в случае ее соприкосновения с восточною. История же русской церкви преподана до века патриаршего включительно»¹⁹.

Основная мысль церковной истории в лекциях Горского отличается замечательной оригинальностью. Все явления церковно-исторической жизни он рассматривает, как обнаружение действия трех лиц св. Троицы, причем показывается деятельность каждого из этих лиц в определенной группе явлений. В конспекте его читаем следующее: «главные стороны, с которых должен быть рассматриваем предмет (церк. истор.) а) призвание народов в недра церкви; б) руководство в церкви; в) плоды этого руководства в жизни. 1) В призвании проявляется особенное действие Бога Отца. С историей призвания соединяется история гонений мучеников, апологетов. 2) Руководство – дело Главы церкви, которого тройственное служение продолжается в церкви. Соответственно сему раскрывается здесь история учения церковного, богослужения и управления (церковь-училище, храм и царство). 3) Раскрытие положенных начал ка жизни христианской под особенным влиянием Духа Святого. Учреждения касающиеся жизни христианской, напр. монашество, жития святых. Главные черты господствующего направления в нравах общественных – добрые и худые».

За тем Горский представляет перечень вспомогательных наук и источников для всеобщей церковной истории. равно как обозрение трудов по истории церкви, в таком виде:

Церковная география (Вильча), статистика (Штейдлина, Виггерса) и хронология (L̀art verifier les dates des faits historiques).

История христианских миссий (Fabrien lux Evangelica, Блюмгард, Henrion).

История догматов (Дионис, Нетавия, Мюнстера, Исандера); символика исповеданий (Винера, Мелера, Герике, Гана). Патристика и патрология: история ересей (Вальха).

Церковная археология (Бингама. Августи, Бинтерима).

Деяния и правила соборов и их история.

История христианской жизни (Четьи-Минеи. Actа sanctorum. Рюинарта. acta martyrum sincera).

Древнейшие: сочинения Егезинна, Евсевия, еп. Кесарийского (разбор его истории; чем он пользовался? Достоинство его и недостатки), Руфина, Сульниция Севера и Орозия. Продолжатели трудов Евсевия: Филосторгий, Сократ, Созомен, Феодорит, Феодор чтец, Евагрий (их характеристические отличия).

Средневековые: на востоке труды Византийских писателей и Никифора Каллиста. На западе: Григория Турского, Беды, Адама Бременского; historia tripartita; annales разных мест, времен и лиц. К концу средних веков начало трудов критических: Валла.

Со времени реформации – направление полемическое: центурии Магдебургские; понятие о них, их достоинства и недостатки. Им противопоставила церковь римская летописи Барония. Их оценка.

Труды: а) римско-каталических ученых особенно монашествующих во Франции – по изданию древних памятников исторических, писаний отцев, деяний соборов, житий святых, истории орденов, монашествующих в XVII и первой половине XVIII века. Собственно, церковно-исторические труды: Александра Наталиса, Тильмона, Флёри и в недавние времена: Рорбахера, Анриона, Абб. Гете (Аббата Миня издание).

Из немцев в текущем столетии Штольберга, Катеркампфа, Деллингера, Альцога.

б) Протестантов лютеранского исповедания: Готфрида Арнольда, Вейсмана, Буддея, Мозгейма, Вальхов, Шрекка. Реформатского: Геттингера, Спангейма, Каве, Удина, Бингама и др.

С половины прошлого столетия новое направление в богословии протестантов отражается и в церковно-исторических трудах: Землера. Генке и т. д. Заслуги Неандера и его школы и важнейшие недостатки в его трудах. Значение исторических трудов Гизелера.

в) Православных писателей из греков: Досифея, патриарха Иерусалимского, Мелетия, митрополита Афинского. У нас: св. Димитрия, Мефодия псковского, Иннокентия пензенского и других.

Можно решительно сказать, что Горский так строго и основательно изучил литературу своего предмета, что не оставил не прочитанною со вниманием ни одной страницы из всех указанных источников и многих других, вышедших после того, пособий, которые испещрены его заметками. Не говорим уже о множестве монографий исторического содержания, которые также в большей, или меньшей мере носят следы его меткой критики. Из критической оценки этих пособий, помещенной в его лекциях, видно, что он отдавал предпочтение пред другими историческим трудам Мозгейма, Неандера и Гизелера. О первом отзывается он так: «Мозгейм, кроме необходимых дарований для дела, кроме знания языков, критического вкуса, знакомства с философской историей, обладал и многими другими преимуществами. Он знал хорошо свет и человека, что доставило ему возможность часто находить первые причины событий в человеческих наклонностях и страстях. К еретикам он был слишком снисходителен». О главном сочинении Мозгейма – Institutiones historiae Ecclesiasticae antiquioris et recentioris, Горский говорит: «всегда оно основано на свидетельствах, исполнено остроумных (иногда слишком резких и несправедливых) суждений и поучительных замечаний. Оно отличается прагматизмом и искусством изложения». О Неандере Горский делает такой отзыв: «Неандер восстановил уважение к древней церковной истории. В нем Германия увидела первого историка, раскрывшего свой предмет, как одно целое, в стройной и тесной связи всех его частей, жизнь церковную, обнаруживающуюся в различных явлениях не случайно, но в строгой последовательности, на основании прежде данных начал. Впрочем, автор на жизнь христианскую смотрит с лютеранской точки зрения». О Гизелере Горский замечает: «церковная история его отличается обширною ученостию, богата выписками из источников, но автор из числа рационалистов».

Неандер был любимейшим руководителем Горского на поприще исторических исследований. И в библейской и церковной истории он во многих случаях находился несомненно под его влиянием: это, например, можно видеть в изложении истории гонений, но вместе с тем нельзя сказать, чтобы пользование Неандером доходило у Горского до рабского заимствования из его истории. Он в значительной степени переделывает Неандера и в расстановке фактов и в воззрениях, и в изложении; кроме того, по местам свою речь он направляет прямо против Неандера. Гизелером пользовался Горский преимущественно при критической разработке источников. Из новейших историков Горский с заметным вниманием относился к Куртцу (Kirchengeschichte. Mitau. 1858). Кроме того, Горский в известных отделах пользовался и другими писателями, напр.Чирнером (Fall d. Heidenthums) при изображении истории упадающего язычества. Лекеном, Тильмоном, Дюпеном, Селье и др. Верхом совершенства в исторических исследованиях Горского должно признать его Евангельскую историю, для которой он положил много самостоятельного труда и которую обработал с особенным тщанием. По всей Евангельской истории он провел одну идею, – идею возбуждения Христом веры, проглядывающую у него и в таких фактах, которые при простом чтении Евангелия, по-видимому, никак не могли бы привести к тем заключениям, какие выводит из них Горский. Проникнутый пламенною верою в искупительные заслуги Христа Спасителя. Горский одушевлялся в своих чтениях и речь его не редко дышала поэтическим восторгом.

Что касается до лекций Горского по русской церковной истории, то работы его по этой части должно признать вполне самостоятельными и оригинальными. Летописи, грамоты, акты он изучил глубоко и основательно. Ему принадлежит честь открытия некоторых замечательных памятников древней русской литературы, каковы два слова Иллариона, митрополита киевского, поучения Кирилла II, митрополита киевского, митрополитов московских: Петра и Алексия. Эти открытия, в особенности открытие слов Иллариона, сделанное им через 10 лет службы в Академии, заставили русских ученых с великими похвалами произносить имя Горского, как историка, а исследования его по русской истории дали ему место в ряду великих ученых. Его биографии древних святителей московских, составленные по предложению м. Филарета, могут считаться образцовыми в своем роде произведениями. Не уступают им в достоинстве монографии его и о восточных Отцах: Афанасие александрийском, Василие Великом и блаж. Феодорите²⁰.

О характере изложения в сочинениях Горского должно заметить, что он писал языком необыкновенно выработанным и чистым, не допускал в речи терминов иностранных, избегал неопределенных и обоюдных выражений, выбирал слова и выражения точные и веские, наблюдал крайнюю осторожность в постановке фразы и при всем ученом характере исследований не впадал в сухость изложения.

С 1844 года библейская история отделена от кафедры Горского и для преподавания ее назначен был особый наставник. На экзаменах по-прежнему студенты отвечали по книге Филарета, а лекции наставники читали по своим запискам, как это делал и Горский. Но что сходило с рук Горскому, то не легко сходило его адъюнктам. В 1850 году, когда митрополит пред экзаменами потребовал от наставников отчета в прочитанном студентам, бакалавр библейской истории И. И. Побединский написал также, как и другие писали в донесении, что он преподавал историю по собственным запискам. Митрополит написал на донесении: «желаю видеть записки и узнать настоятельную в них надобность, когда есть учебная книга и когда для студентов много письменной работы по предметам, не имеющим учебных книг».

Вследствие сего правление потребовало от бакалавра объяснения о том, какие составляемы были им записки. Бакалавр отвечал, что записки, употребляемые им при чтении уроков по библейской истории, не были назначаемы для изучения воспитанникам, что это были собственные его заметки, с которыми он имел нужду справляться при чтении уроков в классе, что строго держась назначенного учебного руководства, он старался дополнять то, что сказано в нем кратко, или на что находятся в нем указания, что, не надеясь на верность памяти, он должен был делать полезные для объяснения священных событий выписки из различных писателей, излагая на бумаге хронологические соображения и объяснения мест св. Писания, особенно замечательных в историческом отношении. Вместе с тем Побединский просил правление исходатайствовать ему у митрополита прощение за донесение, написанное им не точно и послужившее поводом к сделанному ему замечанию. При представлении правления приложена была и часть лекций Побединского, писанных чрезвычайно мелко и неразборчиво. На представлении правления митрополит написал: Смотрено. Возвратить. Прощение не нужно. Вопрос предложен был для получения сведения без предосуждения трудившемуся²¹.

В 1844 году в одно время с отделением библейской истории от общей церковной открыта кафедра церковной археологии.

Преподавание первой науки, как отдельной и самостоятельной, введено было в первый раз в 1841 г., и первый наставник по сему предмету. Евгений, составил отчетливые лекции, которые служили руководством и в последующие времена. Чтение канонического права введено в 1840 году.

С 1842 года до 1854 года церковное право преподавал И. Н. Аничков. Наука не была нисколько обработана и требовались особые усилия со стороны наставника создавать ее. При тех богатых средствах, которыми обладал Аничков, при его многознании, трудолюбии и энергии, ему удалось составить самостоятельный курс лекций по программе довольно широкой. После введения, сказав об общих основаниях права церковного, он переходит к обзору источников права церковного а) на востоке. Здесь останавливается прежде всего на изъяснении мест св. Писания, относящихся к предмету науки, говорит об Апостольском предании, о правилах Соборов и Отцев церкви; указывает следы собрания правил в деяниях 3-го и 4-го вселенских Соборов; говорит о частных собирателях правил в V и VI веках, рассматривает значение для церковного права законодательства Импер. Феодосия и Юстиниана; занимается обзором трудов Иоанна Схоластика, патриарха Фотия; сообщает сведения о трудах Пселла, Зонары, Аристена, Арменопула и Властаря; произносит суждение о греческих Кормчих Лейпцигской 1800 года и Афинской 1841 года, б) В землях славянских и в России. Пересматривает кодексы правил церковных: болгарский, сербский и валашский. Указывает на первые следы употребления греческих церковных правил в России и говорит о переводе их на отечественный язык; сообщает сведения о дополнениях собрания этих правил уставами русских пастырей и государей, о исправлении славянского перевода Кормчей старанием митрополитов Кирилла и Киприана, Максима Грека и митрополита Макария, о Кормчей, изданной при царе Алексие Михайловиче, о духовном регламенте, о своде законов относительно к составу церковного законоположения, и заключает этот отдел суждением об издании правил 1839 года и рассмотрением устава духовных консисторий, в) На западе. Здесь обозревает древнейшие латинские переводы греческого кодекса церковных правил; говорит о Дионисии Малом, о прибавлении к греческим статьям правил западных соборов и епископов, об африканском кодексе церковных правил, о собрании папских декреталий в IX веке, о Грациане болонском и его учениках, о новых прибавлениях к правилам до собора тридентского. Отдел этот заключает общими замечаниями о новейших источниках права западной церкви у различных народов Европы.

После сего Аничков говорит об устройстве Церкви православной, о патриархах и вообще архиереях в Греции и России в древнее время, о учреждении св. Синода, о настоятелях монастырей и белом духовенстве. Далее следует отдел о управлении церкви православной, в котором говорится о праве духовного учительства, священнодействия и церковного суда.

Лекции по классу философских наук в новой Академии открыты были 23 октября 1814 года бакалавром Иваном Константиновичем Носовым. До 24-го февраля 1815 года он прочитал на латинском языке краткое введение в философию и историю философских систем, потом до окончания учебного года читал опытную психологию²². Не останавливаемся на этом первом наставнике философии, который преподавал только один год. Историю философии извлек он из Бруккера, представив ее в весьма сокращенном виде; опытную психологию читал по Карпе. Книга Карпе, по распоряжению комиссии духовных училищ, назначена руководством для Академии в 1814 году, а философию Баумейстера тогда же предписано оставить учебною книгою в Семинариях.

После Носова чтение философии возложено на В. И. Кутневича, который преподавал ее 9 лет и оставил воспоминание о себе, как о весьма даровитом и трудолюбивом наставнике. Своими лекциями он дал понять своим слушателям высокое значение науки, способствовал развитию в них строгого и основательного мышления и сообщил доброе направление их умственной деятельности. Занятия философией сделались серьёзными. Студенты доходили при нем до увлечения в изучении науки мудрости. Наставник познакомил их со многими новыми книгами по части наук философских, выходившими в ту пору на западе: всякую новую, сколько-нибудь замечательную, книгу он выписывал для Академии. Так он выписал в один раз сочинения Канта, Фихте, Шеллинга, Якоби, историю философии Теннеманна и другие книги философского содержания. Подобная выписка книг была ежегодная. Видно, как глубоко любил он философию, как ревностно заботился о усовершении самообразования. Он читал введение в философию, логику, опытную психологию и историю философии. Лекции были на латинском языке. Из переведенной нами и напечатанной вступительной лекции по философии можно судить о характере его философских чтений²³. По свидетельству учеников его он отличался в преподавании своего предмета строго-логическою последовательностию, ясностию и твердым нравственно-религиозным направлением Студент 2-го курса Ф. Ф. Измайлов пишет о Кутневиче: «Профессор философских наук был человек очень умный и близко знакомый с новейшею в то время философиею; он преподавал ее по-латыни. В первый год (1816) читали нам историю философии, для чего профессор пользовался Бруккером, Теннеманном, Буле, Тидеманом и де-Жерандо. Во второй год мы слушали опытную психологию и логику, которые преподавались не по учебнику Карне. Профессор наш любил идеализм. Метафизики и нравственной философии нам не читали, а с главными их предметами знакомил нас профессор при чтении философской истории. Возбужденный умными лекциями профессора философских наук, уважавшего преимущественно Платона, Плотина и всех новейших философов, я ревностно следил за ходом развития мыслящей силы в роде человеческом».²⁴

Лучший из учеников Кутневича, потом сотрудник его и наконец преемник, мыслитель замечательный, известный не в одной России, но и в Европе, профессор философии, протоиерей Феодор Александрович Голубинский занимал кафедру философии З6 лет (1818–1854). В начале, будучи адъюнктом профессора Кутневича, он преподавал историю систем философских (1818–1822), а с сентября 1822 года начал читать метафизику и нравственную философию. С 1824 года, по выходе из Академии Кутневича, Голубинский открывал курс чтением введения в философию. В 1830 году, приняв поручение от комиссии духовных училищ составить руководство по истории философии, он испросил себе дозволение заниматься в классе чтением исключительно истории систем философских. В 1842 году ему поручено в первый год курса преподавать метафизику, а во второй – историю древней философии. Так было до 1854 года, когда он оставил службу при Академии.

В ряду наук философских любимым предметом Голубинского была метафизика и история философии, в особенности древней. В своих исследованиях о Боге, мире и душе он следовал преимущественно системе Канта и из учеников его отдавал предпочтение Якоби; в нем и в Баадере нравилось ему религиозное направление. Учение откровенное, которое Голубинский полагал в основание своих философских чтений, открывая лекции чтением из книг Соломоновых, было для него пробным камнем мудрости человеческой; от этого личные его суждения о предметах вышеопытных получали особенную крепость и силу. Восходя к началам древней мудрости, он, вместе с некоторыми из Отцев и учителей церкви, допускал, что лучшее в учении древних философов не могло быть порождено самостоятельною деятельностью разума, но было заимствовано от иудеев, которым было сообщено Божественное откровение. При таком направлении и взгляде на науку естественно, что Голубинский не питал исключительного доверия к авторитету позднейших основателей разных систем философских, и в том, в чем другие хотели видеть опыты новых открытий в области мышления, указывал проявления идей, давно господствовавших в философии Востока. С этой стороны замечательна особенная привязанность его к философии древних Индусов и Китайцев, привязанность, которая могла казаться в нем причудливостью, пристрастием. У них он находил проблески тех идей, на которых трансцендентальная философия основала свои новые выводы; у них открывал и нравственные понятия, которые, к удивлению, являлись иногда чище нравственного учения некоторых новых философов. В этом отношении не бесплодно было покушение Голубинского заняться подробным исследованием индийской философии. которая у него вполне была обработана с замечательною ясностью и отчетливостью. Следя за современным ему ходом науки, он признавал обязанностью указывать своим питомцам на недостатки нового германского учения, прикрытого мраком отвлеченностей. Когда система Гегеля наделала столько шуму в Европе, и когда не было у нас недостатка в ее поклонниках, Голубинский возвысил голос против новой мудрости и увлекательно говорил с кафедры, разоблачая темноту нового учения и поражая оное оружием слова, укрепленного зрелым знанием философии всех времен и, еще более, учением откровения.

При составлении академических уроков, Голубинскому, по его отзыву, служили руководством следующие пособия: по учению об уме и идеях – сочинения Платона и Якоби; по умственному богословию – Поарета размышления о Боге, о душе и зле, Баадера философские сочинения и Зайлера основное учение религии; по умственной психологии – кроме Поарета – сочинение Клодиуса Бог в природе и в человеческом самосознании; по космологии – Якоби религиозное созерцание природы и космология Шуберта; по истории древней философии: халдейские провещания, Гермесов Пимандер, законы Ману, Багаватгита, Зендавеста. Рэта Египетское вероучение, Крейцера мифология, Болена древняя Индия. Виндишмана философия к ходу всемирной истории, история философии Теннемана, Була, Риттера, Баадера Голубинский причислял к таким мыслителям, которые сами не строят систем, но своими сочинениями в других расшевеливают, возбуждают мысль С особенным уважением и сочувствием относился Голубинский к Якоби, которого сочинение о Спинозе считал особенно важным. Из новейших философов, о Шеллинге отзывался он так, что от одного берега он отстал, к другому не пристал. Гегель, по его мнению, признавал развитие, но он не разрешил следующей задачи: как в развитии его из предыдущего развивается последующее; откуда берется новое в жизни? Где источник этому стечению? Это может быть объяснено тогда только, когда в основу развития полагается полнота бытия, а у Гегеля бытие равно небытию, да и самое его Sem, по его же собственному выражению, есть eme schlechte Unendlichkeit.

В ряду истин, составляющих предмет умственной психологии, больше всего занимал Голубинского вопрос о состоянии души по разрешении ее от тела, вопрос в том виде, в каком мог бы отвечать на него разум. Для этого он обращался к древним преданиям, рассеянным у последователей Талмуда и Каббалы, к рассказам о ясновидящих, о явлениях из мира духовного, собранных у Мейера и Кернера. Книгу последнего: die Seherin von Prevorst он всю перевел на русский. Однако же при всех разносторонних исследованиях о жизни загробной он признавал мерилом истины учение православной церкви, на котором всегда утверждал свои убеждения. В его домашних ученых выписках, в отделе de resurrectione на первом плане поставлено видение блаженных Феодоры и отроковицы Музы.

Вообще о характере философских исследований Голубинского должно заметить, что оне отличаются направлением феологическим, но это направление не имеет ничего общего с созерцанием Бема и Шведенборга, и хотя по-видимому довольно близко подходит к духу Баадера, но отличается от него тем, что Голубинский давал разуму более прав на исследование истины и не превращал учения философского в феологическое. Он не поставлял задачею для себя выводить все истины философские из учения откровенного, но обращался к нему за решением тех вопросов на которые не может отвечать разум; а в тех пунктах учения метафизического, в которых суждения ума могут быть достаточны для научения истине, он давал исключительное место исследованиям разума. При таком направлении философствующего духа нет необходимости допускать раздвоение во взгляде на предметы мышления: разум идет своим путем в области метафизики, и, чтоб не потерять прямого направления, следует за путеводною звездою откровения. Такое направление имело основу в духе мыслителя, в котором любовь к мудрости человеческой и набожность тесно были связаны. Как его религиозные убеждения никогда не встречали противоречий со стороны ученого разумения предметов вышеопытных, так и умственные исследования не терпели стеснения от феологического догматизма.

Что касается до внешнего состава системы Голубинского, то она, хотя не чужда эклектизма, но содержит много оригинального в воззрениях на предметы метафизики; если он допускал выбор лучших мыслей из лучших мыслителей, которыми лишил украшать свои чтения, то не иначе, как приведя их в гармонию с общими началами своих воззрений и вполне подчиняя их господствующему направлению своей системы²⁵.

Преемником Ф. А. Голубинского по кафедре философии сделался ученик его В. Д. Кудрявцев, который в короткое время приобрел такую громкую известность, как замечательный мыслитель, что в 1861 году приглашен был ко Двору в качестве преподавателя философии наследнику престола В. К. Николаю Александровичу.

Кроне указанных трех корифеев философской науки, Академия с любовию и уважением воспоминает о даровитых адъюнктах Голубинского: Д. П. Новском, С. Т. Протопопове, Д. Г. Левицком, И. М. Богословском и В. И. Лебедеве.

Первым наставником по всеобщей словесности был воспитанник первого курса петербургской Академии, М. Ф. Божанов. Он читал словесность первому и второму курсу и следовал лекциям своего петербургского наставника, архим. Леонида Зарецкого, но во многом их переделал, руководствуясь Бутервеком. Блером и другими и давая место собственным исследованиям и соображениям, не всегда, впрочем, удачным²⁶. Между вопросами, подлежащими исследованию, встречаем у него, напр., такие: «содействие гениев наблюдателей в усовершении каждого искусства и науки: необходимость правил для гения» и т. п. В некоторых местах лекций видно сильное влияние эпохи Магницкого и комп., напр., в лекции о вкусе читаем между прочим: «для положительных законов вкуса, как и для всякого положительного закона, нужна власть покровительствующая или побуждающая. Силу же сей власти во 1-х мы усматриваем (хотя более в свободном виде) в суждениях так называемой просвещенной публики: во 2-х решительнее и определеннее в наставлениях ученых обществ, покровительствуемых верховною властию; в 3-х в руководствах главного управления касательно народного просвещения, и наконец в 4-х в постановлениях верховной власти, касающихся до направления свободы мыслей и вообще просвещения к целям, достойным человечества.» Говоря далее о средствах к оценке достоинства мыслей, бакалавр рассуждает так «в случаях, когда нужно положить преграду открытому и неблагонамеренному своемыслию, критик благоразумно поступит, ежели дли поверки суждений остановится на таких сочинениях, кои от начальств, управляющих просвещением, даны за непременные руководства к той или другой науке. Это есть последняя проба и долина быть почитаема решительно за верную по тому предположению, что начальство, коему верховною властью вверено попечение о народном просвещении, лучше должно знать способы к достижению предположенной цели.» Кроме эстетики и теории словесности. Божанов читал историю литературы, разбирал творения образцовых писателей и представлял характеристику произведений Гомера, Гезиода, Демосфена, Виргилия, Горация, Цицерона, Тасса, Ариоста, Камоэнса, Мильтона, Клонштока и Фенелона. Отзыв о лекциях Божанова мы находим в записках одного из воспитанников второго курса московской Академии Ф. Ф. Измайлова. Он пишет: «бакалавр словесности читал эстетику по каким-то запискам, своих или чужих, неизвестно, но мы подозревали, что по чужим, и занимал нас сочинениями. В мнениях своих он не совсем сходился с Мерзляковым, печатавшим тогда публичные свои лекции. Но кто из них больше прав, и судить не мог: эстетика мне казалась наукою непосредственною, далеко не доросшею до своего совершенства. Я как-то худо понимал ее, хотя понять и силился: прочел эстетические рассуждения Ансильона, прочел эстетику Бутервека, но ничто не помогло. Пуще всего тягостно мне было недоразумение, что такое вкус и гений. Вкус еще не так: по крайней мере теперь я его понимаю и могу определить: но гений мучит меня доселе: определения ему нет, а описаниям не совсем что-то верится. Г.Д. Израэли составил историю гения, и, кажется, мог бы сказать, что он такое, но не сказал, предоставив догадываться самому читателю»²⁷.

С 1818 до 1882 года словесность преподавал магистр первого курса московской Академии. Платон Ив. Доброхотов, получивший чрез несколько времени службы звание экстраординарного профессора. В первые годы он держался лекций Кожанова, но потом составил свои записки. Из конспекта его чтений видно, что он широко разработал свой предмет, составил строго-научный план словесности, и свои воззрения проводил в строго-философском духе. Филарет Гумилевский, ученик Доброхотова и потом сослуживец, с похвалою отзывался о его лекциях и приписывал им сильное влияние на умственное развитие студентов²⁸. Мы имеем под руками малую часть его лекций, читанных им в 1826–28 годах²⁹. Видно, что он держался преимущественно Якоби. К удивлению статья о вкусе или силе судящей является здесь почти в таком же виде, как в лекциях Божанова, но в ней уже нет тех мест, которые мы видели выше.

После Доброхотова в течение двух лет преподавал словесность бакалавр А. Е Нечаев, который читал по лекциям Доброхотова. После него кафедру словесности занял А. И. Смеловский. В его лекциях мы находи новый элемент, который в малой степени и при том изредка проторгался в лекциях Доброхотова, именно элемент религиозный церковный. Эта особенность несомненно вызвана была строгим отношением митрополита Филарета к философскому характеру лекций Доброхотова, о которых это именно заметил Филарет в одном из своих ревизорских отчетов. Известно, что Филарет почти на всяком испытании публичном восставал против некоторых пунктов в теории словесности и всего более преследовал статью о гение. Смеловский пошел спокойной дорогою церковности, которая без сомнения повела к крайностям и мало давала пищи философствующему уму слушателей. В его конспект вошли, напр., следующие вопросы: «понятие о церковных песнях. Значение гимна и оды в наших церковных службах. Характер св. церковных песней. Образец церковных песней. Канон преп. Иоанна Дамаскина на св. Пасху. Рассмотрение сего канона. «В таком же роде он давал студентам в предложения для семестровых сочинений, напр., разбор канона на пятидесятницу, разбор канона на Рождество Христово св. Козмы Маиумского: разбор оды Ломоносова: вечернее размышление и Божием величестве: и том, что непозволительно христианским стихотворцам, особенно новейшим, употреблять в своих сочинениях вымыслы языческого баснословия и т. п. Но вот еще любопытная тема для семестрового сочинения: «разбор речи, произнесенной Государю Императору митрополитом Филаретом в Московском Успенском соборе по возвращении Государя из путешествия в 1837 году, октября 27»³⁰. Чрез 4 года службы Смеловский возведен в звание экстраординарного профессора.

До 1844 года преподавание всеобщей гражданской истории вместе с русской возложено было на одного наставника, но с этого года для чтения русской истории назначен особый преподаватель. Наставники гражданской истории до 1842 года были преподавателями ее в течение четырех, двух и даже одного года, и отзыв о ходе преподавания этого предмета находим в ревизорских отчетах митрополита Филарета за некоторые годы, помещаемых далее. С первого курса руководством к изучению всеобщей истории назначен был учебник Шрекка, а в 1824 году введена в руководство история Кайданова. С 1842 до 1874 года, в течение 32-х лет, преподавал всеобщую историю профессор П. С. Казанский, составивший полный курс лекций. Чрез 8 лет преподавания, о ходе своих занятий в классе он доносил правлению Академии: «в течение учебного курса 1848–1850 г., студентам преподана мною по составленным мною запискам вся наука от начала гражданских обществ до венского конгресса. События от вестфальского мира до французской революции прошедшего века, по недостатку времени, представлены в сокращенном обзоре. Г...ь событий европейских после венского конгресса обращено было внимание на обнаружение демократических идей в западной Европе, чтобы сделать понятным, от чего с такою силою обнаружились в западной Европе демократические идеи в 1848 году. Для повторения студентам преподанных мною уроков составляемы были мною особые записки в сокращенном виде, дополняемые каждый курс. Они обнимают почти всю древнюю историю, большую часть средней и некоторые отделения из новой истории. Чтоб не обременять студентов списыванием уроков, должен был я часто довольствоваться только устным повторением читанных мною лекций. Как для собственного облегчения, чтобы не составлять вдвойне лекций, так особенно для облегчения студентов, для которых слишком тяжело, даже невозможно списывание уроков истории во всем ее объеме, между тем как от недостатка полного руководства для повторения уроков теряют они много полезных сведений, я осмеливаюсь просить академ. правление исходатайствовать у высшего начальства назначение нового учебника по классу всеобщей гражданской истории; ибо прежде назначенный учебник Кайданова далеко не удовлетворяет современных успехам и требованиям наук исторических³¹. Неизвестно, ходатайствовало ли правление о перемене учебника, только в следующем 1851 году духовно-учебное управление вменило в обязанность преподавателю гражданской истории останавливаться преимущественно на событиях более важных и близких к ним по времени, или по каким-либо замечательным обстоятельствам³². В этом же году начало выходить в свет руководство ко всеобщей истории Лоренца, которое еще в 1840 году известно было в Академии в форме литографированных лекций, а вскоре затем появился Вебер, которого курс истории и принят был в руководство при повторении студентами уроков по истории. Сам П. С. Казанский в 1863 году издал в свет учебную книгу всеобщей истории для употребления в семинариях, но издание это ограничилось одною первою частию (до Константина Великого).

С 1814 до 1828 года для преподавания математических наук назначаем был один наставник; но с 1828 года профессору математики дан адъюнкт, или бакалавр. Математике учились не все студенты, но в курсе одни из них по желанию слушали лекции гражданской истории, другие избирали математический класс. Так было до 1844 года, когда и математика, и история сделаны обязательными для всех студентов. В первом курсе учившихся математике было 18, и математику преподавал их В. И. Кутневич, а второму – А. Е. Покровский. С первого курса учебным руководством по геометрии назначена геометрия Гурьева; в 1819 г. введено, как руководство, его же дифференциальное исчисление. По алгебре руководством с третьего курса была книга Сербжинского. Но независимо от данных руководств, наставники составляли свои записки и предлагали научные сведения более полные и обстоятельные. Предписанием комиссии дух. училищ в 1834 году наставникам математики указано следовать курсу Лакроа, содержащему дополнение к основаниям алгебры, основания тригонометрии и приложение алгебры к геометрии, равно как основание дифференциального и интегрального исчисления.

Класс математический открыт 24 октября 1814 года – профессором Кутневичем, который прочитал студентам 1-го курса геометрию, потом алгебру и высшую геометрию, но физика не была преподаваема. После А. Е. Покровского, который в течение одного курса приобрел известность отличного математика и который, по поступлении на священническое место в Москве, не оставлял занятий своею любимою наукою, преподавал математические науки в течение 45 лет профессор П. С. Делицын. Во время продолжительного служения науке он составил полные курсы алгебры и тригонометрии, написал об аналитическом определении кривых линий и поверхностей, руководства по механике, математической географии и пасхалии. (Все сии труды остаются в рукописи). В преподавании Делицын отличался отчетливостию изложения, строгим порядком, логическою последовательностью и связью. Сверх того, одно из достоинств его преподавания, это способность упростить решение сложных и трудных задач математики, искусство облегчать слушателям усвоение цельной операция в ходе решения того, или другого вопроса. – Искусство вести их внимание, ничем не отвлекая оного, к результату выкладок, нередко продолжительных³³.

Еврейский

Класс еврейского языка открыт был 23 октября 1814 года А. П. Тяжеловым. Таким образом преподавание его начато на философском курсе, и продолжаясь в богословском для тех же студентов, приготовило из них многих знатоков языка. В 1818 году Тяжелову дан адъюнкт, иеромонах Амфилохий, который преподавал в «нисшем еврейском классе», составлявшемся из студентов старшего и младшего курсов, таких студентов, которые мало знакомы были с языком. Занятия в этом классе состояли «в чтении грамматики с объяснением и в переводе из книги Бытия с еврейского на отечественный язык, с грамматическим, а частию филологическим разбором». Обучение шло не спешно: в течение всего 1819 года на низшем еврейском классе переведено пять глав из книги Бытия. Но учившихся было много: с младшего курса 28 и со старшего 22 человека. Остальное число старших студентов, которые уже в высшем классе хорошо были подготовлены в знании языка, учились в высшем еврейском классе у Тяжелова. Преподавание происходило следующим порядком: «во-первых определяемо было как первоначальное, так и второстепенное, знаменование речений из книг ветхого завета, где, по возможности, раскрываема была связь между понятиями речений первоначальный» я второстепенными: далее рассматриваемы были слова в их сочетании и делаемы были указания на правила этимологии и словосочинения; потом замечаемы были идиотизмы, или выражения свойственные еврейскому языку, и оные, по возможности, изъясняемы были из свойства знаменований составляющих их речений. Выражения метафорические, трудные к уразумению при буквальном переложении оригинального текста, уясняемы были тождественными или подобными выражениями, но яснейшими, встречающимися в других местах у св. писателей. Темные и неудобопонятные тексты по причине или необычайности состава речи, или неизвестности подлинного знаменования речений, сличаемы были с древними переводами: LXX толковников и парафрастов халдейских, самаританским, сирским и арабским. При чтении изъясняемы были причины разности перевода греческого с текстом еврейским. Наконец внимание студентов было обращаемо на красоты священного языка, и по временам делаемы были замечания о метафорах, заимствованных св. писателями от обрядов богослужения, от исторических происшествий народа еврейского, от обыкновений и образа его жизни и от местного положения страны. Дабы более ознакомить студентов с образом выражения восточным, назначаемы были переводы с российского на еврейский язык.³⁴ После Тяжелова еврейский язык преподавался только для студентов высшего отделения, и, как видно из конспекта 1826 года, с не меньшим успехом, потому что студенты могли переводить с русского языка на еврейский. Руководством при изучении языка служила грамматика Павского, которую наставники дополняли сведениями из грамматик Фрейтага, Гезениуса и Эвальда: при переводах пользовались лексиконами Штоккия и Гезениуса.

Греческий

До 1823 года, когда издана для переводов с греческого в высшем отделении христоматия, составленная из творений отеческих, в отделениях высшем и низшем для переводов употребляема была греческая энциклопедия воинского священника Иоанна Патусы. Посему и в высшем отделения переводили Гомера, Геродота, Фукидида и других светских писателей. Но чтобы и в переводах с греческого дать занятие, соответствующее назначению богословского класса, из первой части энциклопедии брали для перевода большей частью письма Василия В. Златоустого, Исидора Пелусиота, или переводили из Нового Завета и из отдельных изданий творений отеческих. В низшем отделении в некоторые курсы предварительно предлагаемы были грамматические правила, потом следовали чтения о диалектах: в высшем студентов знакомили с особенностями образа выражения в книгах Новозаветных и в творениях отеческих. Но занятие языком не оканчивалось в классе: студентам того и другого курса для занятий домашних назначаемы были переводы целых книг из творений отеческих: так они переводили катехизис Кирилла Иерусалимского, некоторые из творений Григория Богослова и Григория Нисского и беседы Иоанна Златоустого. Переводы поверяемы были и исправляемы наставником. С начала 1845 г. в низшем отделении открыты чтения из истории греческой литературы, продолжавшиеся и в следующие курсы.

Немецкий и французский

При начале курса студенты обыкновенно избирали для себя изучение одного из сих языков, и таким образом разделялись на два класса. На немецком классе студентов всегда было более, и это объясняется их стремлением при занятии философскими и богословскими науками получить возможность пользоваться богатым запасом немецкой учености по всем отраслям того и другого знания. При изучении немецкого языка в прежние курсы руководством была грамматика Голтергофа и лексикон Аделунга, а для французского – грамматика Перелогова с дополнениями из Лефранка. Ге и Вальи и лексикон Татищева. В классе преподаваемы были для малознающих язык, грамматические правила, а большей частью занимались переводами. С французского переводили преимущественно Фенелона, Боссюэта, Бурдалу, Флешье и Паскаля; с немецкого – книги разного рода: исторические, богословские, философские и по изящной словесности. Так Голубинский, долгое время преподававший немецкий язык, переводил с студентами Мендельсонову жизнь Сократа, из истории философии Теннемана и Булэ, Шубертову историю души, рассуждения Кизевеггера, Якоби, Клодиуса, из сочинений Арндта и Зайлера, из христианского магазина, издан. Пфенингером, Мессиаду Клонштока и т. п. Кроме переводов он читал в классе историю немецкой литературы. Изучение новых языков по цели, для которой оно предназначались. было всегда собственно книжное: разговорным языком не занимались.

Английский

Класс английского языка открыт в 1828 году. Изучение этого языка не было обязательно для всех студентов: для преподавания его назначено было два часа по четвергам после обеда. Грамматические правила изучали по грамматике М. Пареного (Спб. 1820), для переводов употребляли христоматию Шпицера. Сверх того, переводили из английской Библии, поучения Шерлока, книгу: The whole Lutу οf а Moter, сочинение Леканда: польза и необходимость христианского откровения и другие. В 1837 году класс английского языка закрыть по распоряжению М. Филарета, который писал академическому правлению: «класса английского языка в уставе не положено, а открыть он в пользу желающих с тем, чтоб обучал один из наличных наставников с умеренным вознаграждением за труд. Перевесть на сей неположенный в уставе предмет занимающего штатное место наставника и дать ему полный оклад, положенный в штатах, было бы несообразно с уставом и с прежним положением сего класса. Посему класс английского языка до усмотрения закрыть, предоставив желающим обучаться сему языку приватно из книг: ибо это не великая премудрость». Английский язык стали преподавать вновь с сентября 1863 года: преподавание поручалось не особому наставнику, а одному из наличных, читавших какой-нибудь другой предмет.

Мы обозрели ход преподавания наук в Академии, следовавшей новому плану образования. Из обзора видим, какие существенное различие открывается между старым и новым образованием, какие новые элементы превзошли в жизнь Академии преобразованной. Старая московская Академия сознала преимущество Академии новой, послав в нее для образования 20 лучших студентов, прошедших уже полный академический курс к учившихся по 10 и по 15 лет: некоторые из них были к старой Академии информаторами, учителями. Что же было нового, особенного в Академии новой? Начнем с образования богословского. В старых Академиях эго образование носило чисто школьный характер и, несмотря на видимый упадок схоластики в последней четверти XVIII века, оставались еще ее приемы в ходе богословского образования. Сам митрополит Платон, преобразователь метода преподавания богословских наук, сознавал силу гнета схоластики на характер богословского образования, и в 1802 году писал: «разные системы богословские, ныне в школах преподаваемые, пахнуть школою.» Должно признаться, что схоластический метод преподавания, хотя имел свою долю пользы в том, что способствовал строгому определению понятий о предмете и приучал к логическому построению выражений мысли, но вместе с тем страдал и существенными недостатками. Вмещение науки в тесные рамки готового сбора вопросов, принятых во всех системах, не могло дать свободного развития мысли: богослов не вдумывался в предмет самостоятельно, на всякий, даже утонченный, вопрос, ему дан ответ в книге, далее которой он не простирал своих воззрений, считая достаточным довольствоваться тем, что ему дано. В ответе этом приводилось и разъяснялось место св. Писания и притом с удержанием схоластических приемов: distingvendum est inter et inter, nego maiorem etc. Смысл места св. Писания весьма редко подтверждался свидетельством отеческим; в случаях важных дел ограничивалось параллелизмом и соображениями филологическими. Следствием такого сухого, безжизненного преподавания науки было то, что мысль богослова крепко связана была путами формы и не могла излиться свободно в форме или живого размышления, или строго-ученого самостоятельного рассуждения. Богословские диспуты показывают нам, чем занята была мысль богослова и в какой форме она выражала себя. Не то встречаем в порядке нового образования. Старые учебники вместе с схоластиков пали окончательно: на развалинах ее, как свидетель ее минувшей славы, остался один язык латинский; но и тот, – освобожденный от уз, навязанных ему схоластиком. Начинается историко-критическая разработка источников науки, преподаются правила строгого исследования и изъяснения священного текста (герменевтика), признается необходимым раскрытие истории догматов, дается в догматике обширное значение правилам Соборов и учению Отцев церкви: для изучения церковных правил и постановлений, для изучения Отцев учреждены особые кафедры; обращено глубокое внимание на изучение св. Писания; филология сделала значительные успехи и раскрытии его смысла; значение текста извлекалось из разбора ею по подлиннику, для чего усилено изучение еврейского языка и дано важное место греческому.

В пособие историческому развитию библейского и церковного вероучения явилась священная география, библейская и церковная археология, которых старая Академия не знала. При таких средствах к развитию духа богословского критицизма, наука явилась совершенно в иной форме: открыть доступ к более широкому и самостоятельному воззрению на предмет и к выражению этого воззрения в форме свободной речи. Школьное заучивание истертых фраз уступило место свободному, сознательному рассуждению о предмете.

Приготовительным средством к разработке богословских вопросов служит философское образование, так было и в старой Академии. Но там философия существовала как будто отдельная, замкнутая в себе наука, не имевшая отношения к дальнейшему, богословскому образованию. Лейбнице-Вольфианская философия в конце прошедшего века стала понемногу изгонять из школ старую схоластическую философию, но шаги ее были еще нерешительны, робки. Кантова критика познакомила новую Академию с новыми приемами знания и дала крепкое оружие для борьбы с крайностью воззрений на предметы мысли. Последующие затем системы германских философов дали серьезную работу мысли: Академия воспользовалась новыми приемами логики и, отвергнув крайности в учении новой философии, повела науку средним путем между грубым эмпиризмом и утонченным идеализмом. И тут в ходе философского образования видим те же приемы, какие указаны в ходе наук богословских: – это путь исторический, который познакомил любителей мудрости с ходим развития человеческой мысли, с ее добрыми началами, с ее уклонениями и ошибками. История философии – такой важный предмет в деле изучения мудрости – была неизвестна Академии старой.

Для того, чтобы вывести философию из ее замкнутого положения и поставить ее в должные отношения к цели образования духовного юношества, любителям мудрости, в параллель с отвлеченными предметами философии, преподавали в Академии новой науку высшей Божественной мудрости – читали и объясняли им Библию. Элемент этой мудрости по мире возможности выдал и в самый состав философских чтений, так что прямая цель философско- богословского знания не была опускаема из виду. Независимо от изучения Писания в отдельном классе, лучший из здешних наставников философии предпосылал чтению каждой философской лекции чтения из Писания. Из опытов студенческих рассуждений философского содержания видно, как широко было их философское образование, и как высоко стоят эти опыты над пресловутыми философскими диспутами. Вообще должно признаться, что как в старых шкалах философия больше стесняла мысль строгим блюдением форм. По самому методу ее изучения мало давая средств к свободному развитию мышления, так напротив академическое преподавание поставляло для себя главною задачею раскрыть в воспитанниках способность самостоятельного рассуждения.

Образованию ума в началах строгой логики дано новое средство – в изучении математики, которой в прежних школах или вовсе не было, или если и была в некоторых, то в слишком малых размерах, и при том не в качестве непременной науки. Преподаванию физики даны также обширные размеры и значительные средства устроением физических кабинетов, которых содержание знали прежде только по рисункам.

Исторические науки, о введении которых в школах так много заботился Платон, и в изучении которых он, однако, не видел надлежащих успехов в новой Академии стали преподаваться в широком объеме и спустя четверть века после ее открытия можно было заметить, что образование в московской Академии сравнительно с другими Академиями получило особое направление с характером преимущественно историческим. Это было в эпоху разработки исторических материалов, когда стали дорожить всяким памятником, уцелевшим от древности, когда отечественная история получила много новых данных. В эту пору учено-исторические работы московской Академии обратили на нее внимание ученых, которые нередко относились к ней за пособиями в интересах науки.

Наконец видим и еще важную новость в Академии новой: введение преподавания общей словесности в новом виде, с эстетикою и историей литературы, и введение науки красноречия церковного. Этот отдел наук вовсе неизвестен был питомцам Академии старой. Класс так называемого «высшего красноречия» не имел ничего общего с науками словесными. Взамен сочинения речей и стихов по данной форме, воспитанники Академии нашли в новой науке словесности сильное средство к образованию не только изящного слова, но и зрелой мысли. Прежнее напыщенное витийство уступило место естественному, а потому могучему выражению мысли в слове, согласно с требованиями эстетического вкуса. Драгоценным плодом нового образования было то, что русский язык, которым в старых школах пренебрегали ученые, воспитанные на латыни, теперь выдвинулся вперед со всей силой, в полном блеске и, предъявив законное право на первенство, мало-по-малу одержал победу над латынью.

Сверх классических занятий начальствующие и наставники Академии несли немало трудов, как члены ученой корпорации; к таким трудам частию призываемы они были волею начальства, частию принимали их на себя добровольно, желая свободное от лекций время посвятить на пользу науки.

С 1818 г. до 1842. т.е. до того времени, как открыта была казанская духовная Академия, казанский учебный округ подлежал ведению московской Академии, и ревизия Семинарий двух округов лежала на членах конференции московской Академии. Для обозрения Семинарий назначалось время летних вакаций, но иногда, по особым обстоятельствам, и время учебное. На первом плане при обозрении Семинарий стояла часть учебная, затем следовали наблюдения за нравственною и экономическою частями. Извлекаем из дел академического правление сведения, какие, когда и кем из начальствующих и наставников московской Академии обозреваемы были Семинарии.

Московской:

Ректор архимандрит Филарет в 1816 году.

Ректор архимандрит Кирилл в 1820 году.

Профессор протопресвитер Василий Кутневич в 1822 году.

Ректор архимандрит Алексий в 1851 году.

Ректор архимандрит Евгений в 1857 году.

Сверх сего, московская Семинария была обозреваема в 1815 году ректором с.-петербургской духовной Академии архимандритом Филаретом, и им же в 1818 году; в 1832 г. протопресвитером московского Успенского собора Яковом Дмитр. Никольским: в 1840 викарием московской митрополии, епископом дмитровским Виталием.

Вифанской:

Ректор архимандрит Филарет в 1816 году.

Ректор архимандрит Кирилл в 1820 году.

Ректор архимандрит Поликарп в 1828 году.

Профессор протоиерей Феодор Голубинский в 1834 г.

Ректор архимандрит Филарет в 1836 году.

Профессор протоиерей Феодор Голубинский в 1840 г.

Ректор архимандрит Евсевий в 1846 году.

Профессор протоиерей Петр Делицын в 1851 году.

Инспектор архимандрит Сергий в 1857 году.

Ректор протоиерей Александр Горский в 1863 году.

Сверх сего в 1815 году обозреваема была ректором с.-петербургской Академии архимандритом Филаретом, и им же в 1818 году.

Вологодской:

Профессор протопресвитер Василий Кутневич в 1820 году.

Инспектор иеромонах Филарет в 1834 году.

Профессор священник Петр Делицын 1838 году.

Профессор протоиерей Петр Делицын в 1848 году.

Инспектор архимандрит Сергий в 1854 году.

Ректор архимандрит Сергий в 1859 году.

Инспектор архимандрит Михаил в 1863 и 1865 годах.

Сверх сего обозреваема была в 1816 году ректором вифанской Семинарии архимандритом Пареением, в 1826 протопресвитером м. Архангельского собора Кутневичем.

Ярославской:

Профессор протопресвитер Василий Кутневич в 1820 году.

Бакалавр иеромонах Афанасий в 1828 году.

Инспектор иеромонах Филарет в 1834 году.

Профессор священник Петр Делицын в 1838 году.

Инспектор иеромонах Агафангел в 1842 году.

Ректор архимандрит Алексий в 1850 году.

Инспектор архимандрит Сергий в 1856 году.

Ректор архимандрит Савва в 1861 году.

Кром того обозреваема была в 1815 году ректором с.-петербургской Академии архимандритом Филаретом; в 1816 – ректором вифанской Семинарии архимандритом Парфением.

Костромской:

Профессор протопресвитер Василий Кутневич в 1820 году.

Бакалавр иеромонах Афанасий в 1828 году.

Инспектор иеромонах Филарет в 1834 году.

Профессор священник Петр Делицын в 1838 году.

Инспектор иеромонах Агафангел в 1842 году.

Ректор архимандрит Алексий в 1849 году.

Инспектор архимандрит Сергий в 1856 году.

Инспектор архимандрит Михаил в 1862 году.

Кроме того обозреваема была в 1815 г. ректором с.-петербургской Академии архимандритом Филаретом; в 1816 г. ректором вифанской Семинарии архимандритом Парфением.

Владимирской:

Ректор архимандрит Филарет в 1816 году.

Профессор протопресвитер Василий Кутневич в 1820 году.

Инспектор иеромонах Платон в 1821 году.

Инспектор архимандрит Евлампий в 1827 году.

Инспектор архимандрит Платон в 1832 году.

Ректор архимандрит Филарет в 1839 году.

Инспектор архимандрит Евгений в 1844 году.

Инспектор архимандрит Сергий в 1850 году.

Инспектор архимандрит Порфирий в 1858 году.

Ректор архимандрит Савва в 1862 году.

Сверх того обозреваема была в 1815 году ректором с.-петербургской Академии архимандритом Филаретом.

Калужской:

Профессор протоиерей Феодор Голубинский в 1832 году.

Бакалавр иеромонах Платон в 1838 году.

Ректор архимандрит Евсевий в 1843 году.

Ректор архимандрит Евгений в 1855 году.

Инспектор архимандрит Михаил в 1861 году.

Сверх сего обозреваема была ректором московской Семинарии архимандритом Евгением в 1816 году.

Тульской:

Профессор Феодор Голубинский в 1828 году.

Инспектор архимандрит Евлампий (по особенному случаю) в 1829 году.

Профессор протоиерей Феодор Голубинский в 1832 г.

Бакалавр иеромонах Платон в 1838 году.

Профессор священник Петр Делицын в 1840 г.

Ректор архимандрит Евсевий в 1843 году.

Экстраординарный профессор священник Димитрий Левицкий в 1856 году.

Инспектор архимандрит Порфирий в 1860 году.

Сверх сего обозреваема была в 1816 году ректором московской Семинарии архимандритом Евгением; в 1820 году ректором вифанской Семинарии архимандритом Никанором; в 1818 году инспектором с.-петергургской Академии архимандритом Макарием, в 1849 г. ректором той же Академии епископом Евсением, и в 1864 г. ректором вифанской Семинарии архимандритом Никодимом.

Рязанской:

Инспектор иеромонах Платон и 1821 году.

Профессор Феодор Голубинский в 1828 году.

Профессор священник Петр Делицын в 1834 г.

Профессор священник Петр Делицын в 1840г.

Ректор архимандрит Евсевий в 1843 году.

Ректор архимандрит Алексий в 1847 году.

Он жe в 1853 году.

Профессор протоиерей Петр Делицын в 1857 году.

Экстраординарный профессор священник Филарет Сергиевский в 1863 году.

Сверх сего обозреваема была в 1816 году ректором московской Семинарии архимандритом Евгением, и в 1820 году ректором вифанской Семинарии архимандритом Никанором.

Казанской:

Экстраординарный профессор Платон Доброхотов в 1822 году.

Инспектор архимандрит Евлампий в 1827 году.

Инспектор архимандрит Платон в 1832 году.

Бакалавр иеромонах Филофей в 1838 году.

Астраханской:

Экстраординарный профессор Платон Доброхотов в 1822 году.

Нижегородской:

Инспектор иеромонах Платон в 1821 году.

Инспектор архимандрит Евлампий в 1827 году.

Инспектор архимандрит Платон в 1832 году.

Бакалавр иеромонах Филофей в 1838 году.

Инспектор архимандрит Евсевий в 1840 году.

Вятской:

Инспектор архимандрит Евлампий в 1827 году.

Бакалавр иеромонах Евгений в 1842 году.

Сверх сего обозреваема была в 1822 году ректором нижегородской Семинарии архимандритом Гавриилом и в 1836 году ректором владимирской Семинарии архимандритом Неофитом.

Тамбовской:

Инспектор иеромонах Платон в 1821 году.

Бакалавр иеромонах Филофей в 1836 году.

Ректор архимандрит Филарет в 1841 году.

Пензенской:

Инспектор иеромонах Платон в 1821 году.

Бакалавр иеромонах Филофей в 1836 году.

Ректор архимандрит Филарет в 1841 году.

Пермской:

Инспектор архимандрит Евлампий в 1827 году.

Бакалавр иеромонах Евгений в 1842 году.

Сверх сего обозреваема была в 1829 году бывшим бакалавром московской духовной Академии, священником Моисеем Молчановым, и в 1836 году ректором Владимирской Семинарии архимандритом Неофитом.

Оренбургской:

Бакалавр иеромонах Агафангел в 1840 году.

Саратовской:

Инспектор архимандрит Евсевий в 1840 году.

Симбирской:

Ректор архимандрит Филарет в 1841 году.

По причине отдаленности Семинарий казанского округа от московской духовной Академии, ревизии их в некоторые годы высшим начальством поручаема была местным епархиальным преосвященным. Сверх обозрения Семинарий, ревизоры осматривали и духовный училища.

Чтобы дать понятие о характере ревизии Семинарий, представляем извлечение из дела обозрение двух Семинарий протоиереем Феодором Александровичем Голубинским, порученного ему в 1828 и 1832 годах.

Темы для экзаменических сочинений даны были от него следующие в высшем отделении: «при обращении человека к Богу, что производит благодать Божия и что естественное произволение человека!» «Num noverant el quid neverant veteres prophetae et patriarchae de vita futura?» – в среднем: «знает ли естественный разум о всеобщем повреждении рода человеческого и нужно ли знание о сем в философии?» «то, что люди рождаются с различными способностями и склонностями, непротивно ли премудрости и правосудию Божию?» «Non пе repugnant divinae Providentiae proborum hominum fata adversa et malorum fortuna prospera?» – в низшем: «описание развалин Персеполя»; «Luxuria est infensissimus hostis prosperitatis civilis»; «Наполеон на утесе острова св. Елены»; «principiis obsta»; «sero medicina paratur, cum mala per longas invaluere moras и друг.»

Вот отзыв Ф. А. Голубинского о ректоре калужской Семинарии, известном в последствии архиепископе тобольском, Владимире: «всякое дело, возложенное на него, проходит от души, как пред Богом; примером жизни и словом возбуждает в учениках любовь к христианству; в преподавании отлично тщателен, опытен и говорит к уму и сердцу; в охранении благонравия воспитанников отличается особенною попечительностию и благоразумием»³⁵.

Предлагаем замечания Ф. А. Голубинского о некоторых общих недостатках и нуждах как по тульской, так и по рязанской Семинарии и училищам:³⁶

«Многие в Семинариях делают погрешности против тех правил, которые им были преподаны в училище: именно во 1-х во всех отделениях обеих Семинарий некоторые ученики ошибаются против российского правописания; во 2-х не брегут о чистописании; в 3-х некоторые в латинских сочинениях делают ошибки против правил грамматики и синтаксиса. Особенно в латинских сочинениях тульских и рязанских учеников заметна та орфографическая ошибка, что, привыкши не различать в произношении буквы g от h, часто пишут одну вместо другой. Для отвращения сих недостатков нужно, чтобы во всех отделениях Семинарии обращаемо было строгое внимание на орфографические ошибки в российских сочинениях и грамматические в латинских, дабы чрез неослабное преследование сих ошибок были оные совершенно выведены: небесполезно также чаще напоминать ученикам и о том, чтобы старались о чистописании.

Многие из учеников в наружных телодвижениях и обращении показывают незнание правил благоприличия и вежливости. Хорошо бы было, если бы еще в училище учители внушали им сии правила, причем они могут иметь пособием сокращенное изложение оных, помещенное в грамматике Бантыш-Каменского.

В переводах с российского языка на латинский и греческий не редко привходят ошибки от того, что некоторые нужные правила не помещены в грамматиках латинской и греческой, употребляемых в училищах. Так напр. в грамматике латинской не показано, как склоняется ipse и iste, как переводить себя и свой, когда говорится о 1-м и 2-м лице: как сочиняется soleo и videor; когда бывает вопрос не прямой, превращающий наклонение изъявительное в сослагательное (особенно против сего правила весьма многие погрешают, даже в высшем отделении Семинарии): не показано также управление многих имен прилагательных, напр., означающих дружество или ненависть, известность или неизвестность и проч. и также многих глаголов, напр., benedico, pareo, studeo, vaco, irascor, gratulor, dominor, laboro, – convenit, placet и многих других. В греческой грамматике нет правил касательно ударений, сбивчиво и затруднительно для учеников написаны парадигмы глаголов и проч. Словесные внушения учащих не могут заменить сих опущений, ибо слабопамятными учениками забываются. Посему было бы весьма полезно, если бы учащие обязаны были извлекать из грамматик более полных некоторые необходимые правила, опущенные в грамматиках кратких, и давать их ученикам на бумаге.

В низшем отделении Семинарии изъяснение правил латинского синтаксиса украшенного и просодии и приучение учеников к переводу на латинский язык с российского без диктования слов довольно отнимает нужного времени у занятий, существенно принадлежащих сему классу, и препятствует снисканию больших успехов в сочинении. Между тем оные вышеисчисленные правила могут быть преподаны и приведены в исполнение в высшем отделении уездного училища, как то было сделано в зарайском училище, да и относятся собственно к сему классу. Посему для полезнейшего употребления времени и для больших успехов в риторическом классе, хорошо бы было, если бы учителям высшего отделения в уездном училище поставлено было в обязанность преподавать правила синтаксиса украшенного и просодии, очень хорошо изложенные в грамматике Бантыш-Каменского, и занимать учеников переводами с российского на латинский без диктования слов.

В классе словесности весьма полезно и нужно было бы ученикам иметь собрание хороших примеров на каждое правило риторики и пиитики на российском языке. Теперь, не имея сего, им трудно научиться сочинять по-русски правильно и чисто. Да и к самым правилам риторическим нужны некоторые дополнения, так, напр., сие и необходимо в главе о сочинении сложных периодов. Между тем учащие почитают себя обязанными не сообщать ничего ученикам на бумаге.

О российской истории ученики тульской Семинарии имеют недостаточное понятие, пользуясь слишком кратким изложением оной у Шрекка, помещенным на семи страничках.

Преподавая нравственную философию Баумейстера необходимо учащим, на основании 162-го § Устава, некоторые суждения погрешительные и неудобосогласимые с учением христианским заменять другими правильными. Таковы суть следующие: что для последующих разуму не нужен особенный закон (§ 36 pos. VI): что водящийся разумом в здешней жизни обладает верховным благом (§ 44 pos. VI): что слова Ап. Павла о том, что мудрость человеческая есть буйство, суть мучительные скрупулы совести, подобные острому камню под пятой (§ 47 примеч.): что Иуда предал Христа, а Нерон убил мать, последуя гласу совести предшествующей (§ 50,51 примеч.); что обличения совести делают человека несчастным (§ 56), а что делает его несчастным, того он должен убегать (§ 63, IV): что не сообразно с законом естественным людям богатым и знатным довольствоваться такой пищей, жилищем и одеждой, какой довольствуются люди бедные (§ 75 pos. XI, XII), что к снисканию и сохранению богатства, достаточного не только для настоящего, но и для будущего времени, не только для нужд, но и для приличного и выгодного содержания, все мы обязываемся законом естественным (§ 81 pos. V, VI), а к раздаянию милостыни никто совершенно не обязан (§ 167 pos. III); что кто равнодушен к суждениям о нем людским, или почтительным или худым, тот подле и к исправлению едва-ли способен (§ 169, 170 pos. IX); что к достижению живого познания о добродетели .много способствуют вымышленные повести и особенно те сочинения, кои представляются на театре (§ 127 pos. XII) и проч. А поскольку сии положения тесно связаны с началами и целым составом Вольфианской нравственной философии, то и вся она ученикам приготовляющимся к слушанию богословия христианского не много приносит пользы, а между тем некоторые из положений оной могут в незрелых умах и сердцах оставить семена сомнений и возражений против истин богословских.

Ученикам высшего отделения весьма нужно иметь собственную Библию, по примеру того, как они имеют у себя классические книги, которые немного дешевле Библии, как потому, что в богословии Феофилакта не приводятся тексты священного Писания точными словами, так и потому, что при сочинении проповедей и в Семинарии, и по выходе из оной им необходимо нужно прибегать к слову Божию».

Отчеты по ревизии Семинарий представляемы были в правление Академии, которое с своим мнением препровождало их на рассмотрение к митрополиту и потом уже они отсылаемы были в Синод, который делал распоряжение согласно с мнением ревизора, получившим утверждение от правления и одобренным со стороны митрополита, взгляд митрополита на отчеты по ревизии был очень строгий и внимательный: он не терпел медленности в их представлении, не допускал пристрастия, или послабления, где замечал это, и во многих случаях требовал исправления, где это нужно было по его мнению. Представляем образцы его распоряжений по поводу ревизионных отчетов.

В 1828 году ярославскую и костромскую Семинарии ревизовал бакалавр Академии иеромонах Афанасий³⁷. В отчете своем и состоянии ярославской Семинарии он сделал между прочим замечание, что учитель, он же и секретарь семинарского правления, бывший прежде библиотекарем. Константин Милославов преподавал еврейский и немецкий язык в одно и то же время в двух разных классах; что во всех отделениях Семинарии по главным предметам найдено не малое число учеников, малоуспешных и безуспешных; что в математике, гражданской истории, греческом и французском языках есть знающие, но их очень немного; что библиотека после заведывании ею Милославова найдена в значительном расстройстве. В заключение отчета ревизор представил одобрительный отзыв о ректоре Семинарии архимандрите Аркадии и профессорах философии и словесности, магистре иеродиаконе Анастасии Лаврове и магистре священнике Дмитрии Попове. Правление Академии определило учителя Милославова уволить от службы, причем представить во внимание комиссии духовных училищ его 15-летнюю службу, а о представляемых к награде просить ходатайства митрополита. На представлении о сем митрополит написал резолюцию: «что может быть нелепее сего распоряжения, по которому Милославов в одни и те же часы должен был обучать в двух разных классах. И ректор Семинарии, блюститель учебной части, не исправил сего до ревизора. Ревизор жалуется, что найдено немалое число учеников малоуспешных и безуспешных, и сие приписывает тому, что начальствующие не принимали сильных мер к побуждению ленивых. Причиной малого числа успешных в математике, истории, греческом и французском языках он полагает между прочим слабость надзора. За всем сим академическое правление полагает ректору архимандриту Аркадию за отличную деятельность по всем частям управления изъявить одобрение. Не могу согласиться с сим мнением правления, находя оное в противоречии с замечаниями ревизора. Мнение академического правления о представлении во внимание комиссии духовных училищ службы Милославова также нахожу в противоречии со сведениями о беспорядках его по должностям библиотекаря и секретаря и потому не могу на оное согласиться. С прочими мнениями правления соглашаюсь»³⁸.

В том же 1828 году ректор московской духовной Академии архимандрит Поликарп обозревал вифанскую Семинарию. В отчете своем он восхвалил успехи учеников в классе словесности более, чем успехи их в других классах, и в донесении академическому правлению о способностях и прилежании наставников Семинарии сделал такой отзыв о профессоре словесности Иване Лилееве: «профессор словесности и немецкого языка Иван Лилеев проходит свою должность с примерною ревностью и совершенным успехом. Как за сие, так и за долговременную 14-летнюю службу он заслуживает награждения от начальства. По сему случаю я долгом моим поставил словесно испросить у Его Высокопреосвященства дозволение представить комиссии духовных училищ о награждении профессора Лилеева единовременною выдачею ему профессорского оклада и получил на то соизволение Его Высокопреосвященства». Эго донесение подписано 8 октября. Похвалы, так обильно расточаемые Поликарпом Лилееву, объясняются между прочим тем, что Поликарп состоял с ним в дружеских отношениях и часто проводил с ним свободное от занятий время, в прогулах, в беседах, в путешествиях на рыбную ловлю, каковую охоту Поликарп очень любил. Митрополиту, конечно, все это были известно. На представлении академического правления по поводу ревизии, где между прочим оно полагало мнением ходатайствовать о награждении Лилеева годовым окладом жалованья, митрополит дал резолюцию (18 октября) «усиленною похвалою классу словесности не убеждаюсь потому, что в бывшее при мне испытание (разумеет публичное) несравненно более признаков совершенства в своем роде представлял класс богословский, нежели класс словесности: почему полагаю рассуждение о заслугах профессора Лилеева отложить до тех пор когда местное семинарское правление по кратковременном наблюдении засвидетельствует о его прилежании. На прочее согласен». Получив такую резолюцию, правление Академии не остановилось делом о награждении Лилеева, но при отчете представало от 31 октября комиссии духовных училищ поэтому делу следующее: «с утверждении преосвященнейшего Филарета, митрополита московского, академическое правление положило мнением сделать следующие распоряжения: принимая в уважение 14-летнюю при Семинарии службу профессора словесности Ивана Лилеева, равно отличную его опытность в преподавании уроков и особенные по его классу успехи учеников, засвидетельствованные ревизором, исходатайствовать у комиссии духовных училищ дозволение выдать единовременно в награждение ему получаемый им оклад жалованья, если местное семинарское правление по некратковременном наблюдении засвидетельствует о его прилежании». Таким образом резолюция митрополита, которою требовалось отложить до времени представление к награде Лилеева, не принята во всей силе правлением Академии оно формулировало свое представление комиссии духовных училищ довольно странно. Между тем митрополит в октябре вызван был в Петербург для присутствования в св. Синоде и приехал туда в последнее число этого месяца. Понятно, что, прочитав там представление академического правления, он остался недоволен изменением его распоряжения³⁹ и отстоял свое требование, воспользовавшись для этого указанием на слабую сторону службы Лилеева, в качестве семинарского библиотекаря. Но это он привел в исполнение уже осенью следующего 1829 года, когда опять вызван был в Петербург⁴⁰. В отчете Поликарпа о состоянии библиотеки было сказано: «библиотека состоит в надлежащем порядке и новый каталог книг почти окончен.» Митрополит, заметив, что Лилеев уже 13 лет исправляет должность библиотекаря и каталога книг еще вполне не приготовил, предписал остановить выдачу ему жалованья по должности библиотекаря и донес о том комиссии духовных училищ.

Вследствие этого комиссия от 5 ноября 1829 года прислала академическому правлению такое предписание: «Член комиссии духовник училищ, преосвященный Филарет митрополит московский довел до ее сведения, что каталог библиотеки вифанской Семинарии не приведен еще в исправность библиотекарем Лилеевым, исправляющим сию должность уже 13 лет, и что для побуждения его к исправлению сего упущения предписано остановить производство ему библиотекарского жалованья. Комиссия, утвердив меру сию, нашла нужным предписать академическому правлению об истребовании от ревизовавшего помянутую Семинарию ректора местной Академии архимандрита Поликарпа объяснения, почему он рекомендовал Лилеева, как отлично служащего чиновника. К. Мещерский». В силу этого требования Поликарп 25 ноября подал в академическое правление следующее объяснение: «в следствие предписания комиссии духовных училищ и проч. сим ответствую академическому, правлению, что профессора Лилеева я рекомендовал А) как чиновника, служащего при Семинарии 14 лет и преподающего до ныне кроме класса словесности немецкий язык, принимая в соображение усердие и труды его и сравнивая оные с трудами прочих профессоров Семинарии, из числа которых 1) бывший ректор Семинарии архимандрит Смарагд успел почти только приготовить учеников высшего отделения по классу богословия к выдержанию испытания надлежащим образом; 2) бывший инспектор Семинарии соборный иеромонах Феодотий оказался более успевшим по классу греческого языка, нежели по классу церковной истории; 3) бывший учитель философия Иван Соколов служил не более года; 4) бывший профессор математических наук и французского языка Филипп Измайлов служил хотя и довольно усердно, но также не очень долго и 5) бывший профессор истории и еврейского языка, секретарь правления Николай Архангельский, хотя обучал истории довольно рачительно, но еврейскому языку не совсем удовлетворительно. Б) Ученики высшего и среднего отделения менее были занимаемы сочинениями, нежели ученики словесности, как то следовало судить непредставленным мне упражнениям. Таким образом профессор Лилеев и по сему отношению оказался достойнейшим одобрения в сравнении с прочими. В) Посему я долгом моим поставил по окончании ревизии словесно испросить у его высокопреосвященства дозволение представить комиссии духовных училищ о награждении профессора Лилеева единовременною выдачею ему профессорского оклада и получил на то соизволение его высокопреосвященства. Г) Что касается до библиотеки, то хотя на основании резолюции его высокопреосвященства обозреть мне Семинарию, сколько позволят собственные мои занятия по Академии, я и осматривал библиотеку, но кратковременно, впрочем не мог не заметить, что составляемый библиотекарем новый каталог скоро может быть окончен, а сколько мне ныне известно из представления семинарского правления, при всех неудобствах места и времени оный каталог имеет быть окончен к январю 1830 года: сего каталога написано доныне библиотекарем уже более 200 листов (как значится в том же представлении). Д) Наконец честь имею донести академическому правлению, что я представлял к награждению г. Лилеева, как отлично служащего при Семинарии чиновника только по профессорской должности, именно единовременною ему выдачею профессорского оклада, а не по должности библиотекаря». Комиссия духовных училищ, сообразив присланное из академического правления такое объяснение ректора Академии относительно отличного одобрения им профессора Лилеева с резолюцией митрополита Филарета, данной на представление оного о награждении Лилиева годовым окладом, и найдя в сем объяснении противоречие сей резолюции, положила: «1) архимандриту Поликарпу поставить на вид, что объяснения его по сему случаю, как неосновательные, не заслуживают никакого уважения. С сим вместе строго подтвердить ему, чтоб в рекомендациях своих впредь был осмотрительнее. 2) Лилееву вменить в непременную обязанность, чтобы он поспешил составлением нового каталога семинарской библиотеки и кончил его не позже июня месяца сего года»⁴¹. Во всей этой истории остается довольно темным одно обстоятельство, почему митрополит, дав Поликарпу словесное дозволение представить Лилеева к награде, потом приказал отложить эго дело и после решительно противодействовал ему. Должно думать, что при личном докладе митрополиту о результатах ревизии Поликарп не высказал ему подробностей о положении библиотеки, и митрополит узнал о том каким-нибудь образом после и изменил свое определение, а по мере противодействия Поликарпа его распоряжениям, сам усиливал противодействие его настоятельным требованиям. К этому можно присовокупить и то еще, что при известных взаимоотношениях между Филаретом и Поликарпом, во время летнего свидания их в 1829 году Поликарпом могло быть сказано по поводу вифанской ревизии неосторожное и может быть слишком прямое слово, которое побудило митрополита приказать остановить выдачу библиотекарского жалованья Лилееву. Что это предположение о результате свиданий Поликарпа с митрополитом справедливо, можно видеть из того, что 6 августа 1829 г. митрополит, служивший по случаю храмового праздника в Новоспасском монастыре, которого настоятелен был Поликарп, в этот самый день дал резолюцию по делу о вифанской библиотеке, чтоб правление вифанской Семинарии произвело поверку, все ли книги противу старых каталогов внесены в новый и нет ли каких-либо пропущенных или утраченных. Это требование митрополит повторил 23 сентября, когда приехал в лавру ко дню памяти преподобного Сергия.

В 1834 году вифанскую Семинарию поручено обревизовать профессору Академии протоиерею Ф. А. Голубинскому, рязанскую – профессору П. С. Делицыну и Семинарии ярославскую, костромскую и вологодскую инспектору Академии иеромонаху Филарету (впоследствии архиепископу черниговскому). Инспектор Филарет представил правлению свой ревизионный отчет 6 октября и после пересмотра митрополитом отчет отправлен в комиссию духовных училищ 9 декабря. Отчет Делицына представлен 15 марта 1835 года и отослан в комиссию 21 мая. Отчет Голубинского представлен в правление 11 июня 1835 года и послан в комиссию 21 июля. По случаю медленности в представлении двух последних отчетов, митрополит от 8 июня 1835 года препроводил из Петербурга в академическое правление предложение, в котором писал, что «так как ревизионного отчета от Академии в комиссию духовных училищ не поступило к тому времени, когда от нее долженствовал быть представлен отчет Его Императорскому Величеству, то академическому правлению обратить должное внимание на сию медленность, и кто и что причиною оной, о том представить». Правлением потребованы были от Голубинского и Делицына объяснения, почему они замедлили представлением отчета. Те отвечали, «что они почли нужным, по возвращении с ревизии, поверить свои замечания о состоянии обревизованных ими Семинарий новым пересмотром ученических упражнений, на что потребовалось довольно продолжительное время». Когда представлено было об этом митрополиту, он дал на представлении такую резолюцию (от 12 июля): «если бы протоиерей Голубинский и священник Делицын признали неправильность своего умедления: то можно бы дело кончить прощением и предать забвению, в надежде, что та же честность, которая побудила признать погрешность, остережет от новой погрешности. Но как они представляют причины к оправданию, то нужно привести дело в законную ясность, чтобы или правые оказались правыми, или неправым не попущено было закрыться ложными видами. Сие нужно как для того, чтобы обезопасить порядок дел на будущее время, так и для того, чтобы охранять людей от непрямого и вредного для души направления. По 4б5 и 4б6 статьям академического устава ревизорские донесения должны и быть посылаемы с места. Сего протоиереем и священником не сделано. Нигде уставом ревизоры не уполномочены брать к себе сочинения учеников на несколько месяцев. Если в 1835 году еще рассматриваются сочинения учеников, то должно заключить, что разрядные списки в 1834 году о сих самых учениках сделаны без довольного рассмотрения. А в них участвовали ревизоры. По 467 статье академического устава окончательное донесение ревизор должен сделать по возвращении своем. Сила сего выражения не простирается даже до другого года после ревизии и не делает никакого исключения в пользу медленности. Посему предлагаю: поступки ревизоров на основании 8 и 9 пунктов академического устава рассмотреть и постановя основательное определение представить. На ответственность о. ректора Академии (Поликарпа), который и прежде на основании 48 и 49 статей устава должен был побудить ревизоров, возлагается, чтобы по сему делу не произошло дальнейшей незаконной медленности». Когда сообщена была ревизорам эта резолюция, они подали в правление представление, в котором писали, что ректор Академии неоднократно напоминал им в свое время о скорейшем доставлении отчетов и что указанная ими причина медленности в доставлении отчетов не оправдывает их неисправности, в которой они признают себя виновными, и просят это их признание представить на милостивое благоусмотрение Его Высокопреосвященства. Представляя о сем митрополиту, правление ходатайствовало пред ним, чтоб по уважению к чистосердечным извинительным отзывам ревизоров, которых доброе чувство известно правлению, митрополит допущенную на первый раз неисправность протоиерея и священника благоволил отвратить на будущее время архипастырскими внушениями им, по смыслу 9 пункта академического устава, в надежде, что мера сия будет действительна и что они впредь не допустят подобных неисправностей. Приняв ходатайство правления, митрополит написал на представлении (3 сентября): «как последние объяснения бывших ревизоров могут служить обнадеживанием в том, что они с более строгою точностию обращаться будут в исполнении поручений (что и было целию настоящего дела): то дело сие почитать решенным»⁴².

Между тем за протоиереем Голубинским оставалось не очищенным дело по ревизии Семинарий калужской и тульской, произведенной им еще в 1832 году. Когда в декабре 1835 года на место уволенного от службы ректора Поликарпа поступил новый ректор Филарет, оказалось нужным, после недавних тревог по ревизии вифанской Семинарии, поторопить делом по ревизии 1832 года. Еще при ректоре Поликарпе 21 июня 1835 года выпискою из журнала академического правления от протоиерея Голубинского потребовано было, чтобы он представил отчет о ревизии калужской и тульской Семинарий с объяснением причин своей медленности. Уже февраля 18 1836 года Голубинский представил отчет по ревизии калужской, а 29 числа – тульской Семинарии. Представляя отчеты Голубинский писал в правление: «выпискою из журнала академического правления объявлено мне было, чтобы я представил отчет о ревизии калужской и тульской Семинарий с объяснением причин моей медленности. Представляя благопочтеннейше отчет, я должен признаться, что не могу ничего сказать в извинение своей медленности». Февраля 26 и марта 1 отчеты вместе с подлинным объяснением ревизора отправлены были в Петербург на рассмотрение митрополита. В представлении, при котором послав отчет, правление представляло на благоусмотрение митрополита, что «19 июня 1835 года записано в журнале: ректор Академии, архимандрит Поликарп словесно изъяснил академическому правлению, что он члену правления, философии профессору, протоиерею Феодору Голубинскому неоднократно в свое время, в присутствии академического правления, напоминал словесно, дабы он протоиерей представил в академическое правление отчет по ревизии семинарий калужской и тульской, произведенной им в 1832 году, и он протоиерей каждый раз в том же присутствии изъявлял обещание представить таковый отчет в непродолжительном времени, но в сих обещаниях многократно повторенных, проходит уже третий год, а между тем дело о производстве ревизии в 1832 году по калужской и тульской Семинариям за непредставлением отчета остается доселе не конченным и не решенным: посему он ректор, приказав записать ныне сие обстоятельство в журнал, представляет оное на общее рассуждение академического правления». Есть основание думать, что в одно время с представлением правления ректор Филарет писал митрополиту письмо, ходатайствуя о прощении вины Голубинскому. На представлении митрополит 7 марта дал резолюцию: «академическое правление поспешит представить комиссии духовных училищ отчет довольно замедленный, но при новом ректоре ускоренный».⁴³ От 9 марта писал он в письме к ректору Филарету: «возвращаю Вам Отец Ректор отчет о ревизии. Для поспешности я предложил бы дело прямо комиссии духовных училищ, но не хочу быть орудием, чтобы выставить признающегося в медленности, потому что признающегося хочется покрыть. Между тем непонятно, зачем так долго дремал протоиерей, на искушение себе и другим. Объясняйтесь о медленности, или нет, как хотите, только скорее пошлите отчет».⁴⁴ При представлении отчета в комиссию духовных училищ академическое правление не сказало ни слова о причине позднего его представления, но тут вставлена была вышеприведенная резолюция митрополита, которою закрывалась несколько вина Голубинского. Митрополит однако же не оставил формально довести до сведения Голубинского свой взгляд на его медленность. Когда академическое правление по случаю принятия Академии новым ректором, в марте 1836 года, составило ведомость о нерешенных делах правления с 1826 до 1836 года и представило ее митрополиту, митрополит против статьи о ревизии 1832 года написал в ведомости: «видел ли протоиерей Голубинский в ведомости статьи, касающиеся до него? Вспомнил ли он свою неисполнительность, и прежде не раз замеченную? Думает ли он, еще что не довольно испытывал он, имеет ли начальство терпение, и что не настало еще время испытывать, имеет ли он послушание?»⁴⁵

Мы привели эти подробности не с тем, чтоб набросить невыгодную тень на такие светлые личности, каковы митрополит Филарет и профессор Голубинский. Митрополит очень хорошо знал в высшей степени честную и работящую натуру Голубинского и уважал его: он знал, что Голубинский никогда не манкировал делом, никогда не позволял себе праздного препровождения времени: он знал, что Голубинский нес огромные и разнообразные труды, что он непрестанно занят был чтением книг, лекциями, делами цензуры, обширной перепиской с учеными лицами: зная все это, он желал внушить ему, что нужно уметь распоряжаться временем, которым так умно распоряжался сам Филарет, что не нужно в ущерб важным, не терпящим отлагательства делам, отдавать часы досуга менее важным занятиям, каковы, напр., занятия по цензуре, которые у Голубинского похищали весьма много времени. Среди этого, по-видимому, сурового гнева митрополита на знаменитого ученого, какое мы встречаем теплое и трогательное слово любви прощающей: «признающагося хочется покрыть».

Выше мы упомянули, что инспектору Филарету поручено было в том же 1834 году обревизовать Семинарии: ярославскую, костромскую и вологодскую. Представляя митрополиту отчет ревизора, правление Академии, согласно с мнением ревизора, постановило между прочим утвердить в ярославской Семинарии для лучшего присмотра за учениками в низших классах такую меру, чтоб из учеников высшего отделения учреждены были классические старшие, которые бы наблюдали за учениками в классах до прихода профессоров. Правление Академии присовокупляло, что эта мера введена правлением Семинарии с утверждения ярославского архиепископа (Авраама) еще в марте 1834 года. Митрополит дал резолюцию: «предлагаю академическому правлению, при представлении своих мнений комиссии духовных училищ представить с моей стороны следующее: 1) «учреждение особых классических старших для низших отделений из высшего, по моему мнению, неудобно и способно не уничтожить беспорядок, а произвести новый: если на каждый день будет назначаем особый старший, то для двух частей низшего отделения надобно их 12, а если и для среднего отделения, то 24. Какой расход в людях, тогда как из высшего же отделения назначаются лекторы и старшие комнатные и квартирные! Какая суета сим 24 человекам разбираться днями и местами, кому, когда и куда, и передавать ежедневно друг другу новоизобретенную книгу порядка и беспорядка! Трудно понять, в какое время сии старшие должны находиться в классах низшего отделения. Учебный час в высшем и низшем отделениях начинается одною и тою же минутою: следственно ученик высшего отделения должен быть в своем отделении в то самое время, когда посылают его в низшее. Говорят: до прихода профессора. И так надобно профессору опоздать, чтобы дать время ученику высшего отделения отправить должность старшего в низшем? И если случится, что профессор богословия будет прилежнее учителя низшего отделения и придет в класс ранее: то ученик богословия потеряет часть своего богословского урока, гоняясь за низшим отделением. Полагаю: а) распоряжение, как несообразное с истинным порядком уничтожать; б) усилить классический надзор чрез классических цензоров и чрез наставников по каждому классу; в) как предположение правлением пустого времени до прихода профессора показывает опаздывание профессоров приходом в классы: то подтвердить им, чтобы в класс приходить не опаздывали, чем и время беспорядка уничтожатся само собою, когда вскоре за учениками явится профессор и примется за дело». Далее митрополит сделал еще следующие замечания: «2) нужно заметить семинарскому правлению, что не следовало из строительной суммы брать деньги на книги без разрешения высшего начальства. – 3) Кровати, сплоченные по две, но на коих двое спящих разделены стоящею во всю длину постели доскою, переделывать, по моему мнению, не нужно: ибо в сем есть удобство для размещения и нет неудобства для размещенных. – 4) Не излишним признаю обратить внимание местного начальства на то, удобно ли и безопасно ли быть монастырской кузнице на тесном семинарском дворе, где и сарай с дровами, и кузничный стук не препятствует ли классам? – 5) Что касается до награждений, поскольку о профессоре протоиерее Соколове академическое правление уже представило без моего мнения, то, во избежание разнообразного действования по одному делу, воздерживаюсь от изъявления моего мнения и о прочих. – 6) Кроме сего соглашаюсь с мнениями правления, рекомендуя при том настоящую резолюцию мою представать мои миссии духовных училищ без изменений и пропусков, в полном тексте, как она есть».⁴⁶ На ревизионном отчете инспектора Филарета о состоянии вологодской Семинарии митрополит написал между прочим: «ревизор нашел, что богословие преподано частию на латинском, частию на русском. Вероятно, первое из возможного послушания уставу, а последнее по необходимости, потому что ученики не сильны в латинском языке, как и ревизор заметил. В таком случае требовать непременно преподавания богословия исключительно на латинском значило бы требовать неудобного и незнакомым языком останавливать распространение богословских познаний, тогда как и кроме сего владычество в православном богословии латинского языка, прежде языческого, а ныне папистического и протестантского, есть явление недовольно сообразное с духом и целию духовных училищ церкви восточной. Посему полагаю преподавание некоторых частей богословия на русском языке оставить без преследования».⁴⁷

Июня 22 1836 года митрополит Филарет, приехав в вифанскую Семинарию, заметил на крыльце большего семинарского корпуса малолетних детей и узнал, что в этом корпусе живут женатые наставники Семинарии, тогда как есть более для того приличный особый семинарский дом, отделенный от главного семинарского дома улицею. Поэтому он приказал «вменить академическому правлению в обязанность наблюсти, чтоб неправильности сии были прекращены, и так как при бывшей ревизии вифанской Семинарии ревизором (Ф. А. Голубинским) неправильности те начальству не открыты, то назначить для сей Семинарии ревизию более внимательную». Ревизором назначен ректор Академии Филарет. Первым делом академического правления было предписание семинарскому правлению (от 30 июня), чтоб женатые наставники переместились из большого семинарского корпуса, что и было исполнено. Относительно состояния Семинарии ревизор дал отзыв очень благоприятный и представил особенному вниманию митрополита труды по управлению и учению ректора архимандрита Агапита и инспектора иеромонаха Антония, которым и объявлен от лица комиссии благоволение⁴⁸. Профессора Лилеева в Семинарии уже не было: его еще в 1832 году сменил профессор, магистр И. С. Маргаритов, а Лилеев перешел в наставники владимирской Семинарии, из которой уволен был ко прошению в 1840 году.

Дело открытия особого цензурного комитета при московской духовной Академии началось по следующему случаю: в 1814 году московская Академия приставила архиепископу Августину в рукописи сочинения на случай открытия Академии. Августин препроводил их к митрополиту Амвросию, который передал оные в комиссию духовных училищ с испрашиванием дозволения напечатать их в Москве. При этом Амвросий предложил комиссии: не благоугодно ли будет для рассматривания подобных сочинений учредить и при московской Академии цензурный комитет на основании академического устава. Комиссия приняла и одобрила его предложение и 22 декабря 1814 года предписала учредить при Академии особый комитет независимо от существовавшего с 1799 года при Донском монастыре духовно-цензурного комитета. Первыми членами комитета назначены бакалавры: архимандрит Никанор, иеромонах Гермоген и Григорий Левицкий. Комитет открыть 9 января 1815 года⁴⁹. На место двух последних в 1818 году избраны два новые члена: Кутневич и Тяжелов. Из дел академической конференции видно, что кроме сочинений, предназначавшихся к изданию в свет собственно от Академии, комитет рассматривал и сочинения духовного содержания, принадлежащие лицам посторонним, но таких было вообще немного. Так было до 1828 года. В этом году цензурный комитет получил новый устав; составлены были штаты – и комитет, существовавший в Донском монастыре, был закрыт, передав все свои дела и книги в новообразованный комитет при моск. дух. Академии. Членам назначено было жалованье по 800 руб. асс. в год. Деятельными, долгое время состоявшими на службе, членами комитета, были протоиереи: Ф. А. Голубинский и П. С. Делицын; первый проходил должность цензора с 1826 до 1851, последний с 1836 до 1863 года. Ими рассмотрено великое множество произведений духовной письменности. Все лица, имевшие с ними сношения по цензурному делу, находили в них крайнюю снисходительность, так что нередко по уважению к бедности авторов и переводчиков они принимали на себя труд обстоятельно исправлять и иногда до основания переделывать сочинения и переводы. Имена их, как цензоров, чрез распространение одобренных ими книг и картин по всей России, стали известны повсюду даже в простом народе.

Митрополит строго вступался в дела цензурного комитета и не пропускал без внимательного пересмотра его месячных отчетов об одобренных цензорами книгах и картинах. К такой строгости приводили его иногда особенные обстоятельства. В 1834 году цензор, бакалавр иеромонах Филарет Гумилевский (в последствии архиепископ черниговский), одобрил к напечатанию седьмым изданием русскую азбуку, под заглавием: Безценный подарок детям, или новейшая российская азбука, содержащая в себе все нужные в полезные познания для детей. Книжка вышла в 1835 году из типографии Пономарева в количестве 1200 экземпляров. По-видимому, можно ли предположить что-нибудь невиннее, безгрешнее азбуки, но книжка вызвала целую бурю со стороны высшего начальства. Дело вскрылось в октябре 1837 года, когда цензор Филарет был уже ректором Академии, и тянулось почти пять лет. Митрополит получил указ из св. Синода, в котором сказано, что в одно из заседаний Синода митрополит новгородский Серафим словесно сообщил членам Синода, что в книжке Безценный подарок, которую он при сем представил, находятся важные опечатки, особенно в символе веры и в заповедях, именно, в символе напечатано: «Иже от Отца рожденного прежде всех век. От Бога истина рожденна, не света от света, Бога истина, сотворенна, единосущна Отцу». Седьмая заповедь напечатана без отрицательной частицы не. Вследствие сего, митрополиту Филарету предписано немедленно распорядится о запрещении продажи и отобрании, у кого следует, означенной книги и потребовать от московского комитета духовной цензуры объяснение, почему книгу, напечатанную с столь важными погрешностями, дозволено выпустить из типографии. При указе приложен и экземпляр «Безценного подарка». Митрополит прежде всего обратился к московскому генерал-губернатору князю Д.В. Голицыну с просьбою отобрать экземпляры азбуки у издателя и у книгопродавцев; вместе с тем он потребовал от комитета немедленного донесения о том, кем представлена азбука в комитет, почему книгу с такими важными погрешностями дозволено выпустить из типографии, почему цензор не наблюл, чтобы дело, состоящее по его части, получило правильное окончание. Конференция донесла, что азбука представлена на рассмотрение московским мещанином Алексеем Чижковым, была одобрена цензором иеромонахом Филаретом к напечатанию, но по отпечатании не была представлена в цензурный комитет, и на выпуск ее в свет из типографии билета от цензурного комитета выдано не было. Вследствие сего определено было: истребовать от Пономарева чрез управу благочиния показание, имел ли он билет от цензурного комитета на выпуск книги, и если имел, то прислал бы подлинник или копию, а от Чижкова потребовать в комитет несколько экземпляров означенной азбуки. Управа благочиния не давала ответа целые семь месяцев, наконец препроводила в конференцию доставленный Пономаревым дозволительный билет на выпуск в свет книги: Полезный подарок детям, или российская азбука. Комитет заметил, что это совсем другая книга, на выпуск которой действительно выдан был билет и, разъяснив это управе, потребовал опять билета на выпуск в свет «Безценного подарка». Между тем по распоряжению генерал-губернатора у Чижкова отобрано 53 экземпляра «Безценного подарка» и 129 экземпляров у книгопродавцев. Так как Чижков в одном из первых своих показаний утверждал, что в отобранных у него экземплярах нет погрешностей, замеченных Синодом, то митрополит истребовал один из сих экземпляров и, препровождая оный в конференцию, писал: «конференции принять сей экземпляр, чистый от замеченных св. Синодом погрешностей, к соображению с делом, как показательство, что цензурою пропущен текст правильный, а поврежденный, вероятно, принадлежит изданию, сделанному подлогом». Представляя этот чистый экземпляр в св. Синод равно как возвращая присланный из Синода поврежденный экземпляр, митрополит, по изложении всего хода дела, выразил мнение, чтоб цензурный комитет и подписавшего цензурное одобрение к печатанию книги: «Безценный подарок детям» от ответственности освободить, а отобранные экземпляры книги истребовать в цензурный комитет для распоряжения о них по законам. Вследствие сего представления, указом св. Синода от 4 апреля 1839 года предписано: цензурный комитет и цензора от ответственности освободить, а содержателя типографии Пономарева, выпустившего в свет книжку: «Безценный подарок детям» без узаконенного дозволения цензуры, предать в силу 141 и 142 статей цензурного устава, суду. Все же экземпляры книжки, отобранные в Москве взять в цензурный комитет. Оказалось, что во всех этих 182 экземплярах не нашлось тех погрешностей, которые указаны были Синодом. Судебное дело над Пономаревым, производившееся в уголовной палате, окончилось в 1842 году тем, что за последовавшею во время суда смертию Пономарева палата постановила дело прекратить⁵⁰.

В 1843 году на представлении конференции с приложением рукописи: Описание Николаевского Берлюкова монастыря митрополит дал резолюцию: «как большею частию неизвестно, на чем основано повествование, а сказание о Берлюке, производившем разбой под покровительством иконы святителя Николая, и неосновательно и неблаговидно и может подавать повод к соблазну: то и напечатание рукописи не может быть признано ни полезным, ни приличным».⁵¹ В 1850 году цензурный комитет одобрил картину, изображающую преп. Сергия с деяньем. Митрополит написал на отчете комитета: «представлен мне пропущенный цензурным комитетом, гравированный лист жития преп. Сергия. Не имея времени рассматривать его в подробности, я заметил, однако неправильности, противные церковному чину и искажающие историю. Над подписью: рукоположение преп. Сергия во иеромонаха, картина представляет преп. Сергия и архиерея стоящих одного по левую, а другого – по правую руку. В чине рукоположения такого положения, рукополагающего и рукополагаемого, нет. Рукополагающий стоит пред престолом, а рукополагаемый по правую руку престола в коленопреклоненном положении. Над подписью: воскрешение отрока представлен на картине отец отрока с гробом. История показывает, что отец нес к Преподобному больного сына, что сын умер на пути, но отец, по вере к Преподобному, не возвратился, а пришел прямо с мертвым к Преподобному. Откуда же гроб? Разве отец знал, что сын умрет на пути и запасся гробом?»⁵² В 1832 году представлены в цензурный комитет три рукописные статьи: 1) Страдание царицы Катевани. 2) Полковой священник. 3) Видение префекта. Цензор, ректор вифанской Семинарии, архимандрит Леонид одобрил их к напечатанию. По сему случаю митрополит написал в конференцию: «предлагаю конференции рассмотреть, правильно ли поступил цензурный комитет, одобрив к напечатанию три статьи, показанные в ведомости. Прилично ли мученичество св. Катевани обращать в романический рассказ, обильно приправленный выдумками и пустословием, как, напр., неоднократное повторение крика с минаретов: нет Бога кроме Бога; Магомет пророк его и Али первый после пророка? Священнику царицы придан характер противоположный тому, какой он имеет в истинной истории. Полезно ли для православных читателей издать грубый рассказ о полковом священнике чуждого исповедания и народа и о неистовых солдатах, которые хотят убить друг друга за то, что один говорит: идет священник, а другой говорит: это не он; которые хотят расстрелять священника за то, что он не хочет крестить ядро? – Прилично ли также напечатать из отрывка истории Созомена выработанный романический рассказ, наполненный выдумками, частию чуждыми исторической истины, частию чуждыми даже вероятности, как на пример, что префект вследствие райского видения был весь в поту, а от повторения видения имел руки сжатые в кулаки и холодный пот на лбу⁵³.

Заботы Академии об издании журнала начались со времени вступления Филарета Гумилевского в должность ректора, и даже несколько ранее. Филарет назначен ректором в декабре 1835 года, а в половине октября этого года, когда Филарет был еще инспектором, у Митрополита находился на рассмотрении составленный Филаретом проект академического издания: при проекте приложены были и некоторые переводные статьи для издания, из которых две митрополит пересмотрел. Видно, что первоначально имелось ввиду издавать только переводы творений отеческих, и притом не стесняясь краткими сроками. Дело издания не получило и не могло получить быстрого хода, о чем заметил митрополит в письме к Филарету: «заключение то, что дело не созрело для исполнения в 1836 году, а надежнее продолжать готовиться к 1837 году»⁵⁴. Прошел еще год, и издание еще не организовалось; в конце 1837 года митрополит писал ректору: «хорошие переводы святых Отцев печатать – дело хорошее, и я буду сему рад. Но желал бы знать, что хотите печатать»⁵⁵. В апреле 1838 года он опять повторил свою мысль и писал ректору: «Печатать переводы св. Отцев – дело весьма хорошее, полезное и достойное всякого поощрения. Не искрошить каждого св. Отца на части, потом смешать всех и таким образом печатать, – не знаю, похвалите ли это и вы, хотя таков почти ваш проект. В издании периодическом срочном это оправдывается журнальною поспешностию и потребностию разнообразия для журнала; но вы предпринимаете издание не срочное, потому оно меньше терпит смеси, а больше требует порядка. Например, в самом начале, вы хотите напечатать два слова Григория Богослова о богословии. Где же прочие три? Чем оправдать можно расторжение сих слов, очевидно имеющих общее единство и составляющих небольшое целое? Если бы захотели издать в новом переводе всего св. Григория: очень хорошо! Если пять слов о богословии – и это хорошо. А два? Не попинаю, как пришла такая мысль – Письма св. Василия Великого хорошо бы перевести все. Дело не огромное, удоборазделимое по частям, для многих нужное, для всякого полезное, и если перевод будет хорош, книга сия может получить обширный ход. – Всего не выскажешь, что приходит мне на мысль при чтении вашего оглавления к будущим книгам. Думаю, надобно договаривать о сем на месте. Иди докажите мне превосходство вашего плана, или начертайте другой»⁵⁶.

Дело издания порешено в 1840 году. Определением св. Синода, состоявшимся <...> сего года постановлено: издавать при московский духовной Академии журнал с переводами творений св. Отцев и с прибавлениями духовного содержания. В предписании д. у. управления академическому правлению от 19 февраля 1841 года изображено: «один из главных и существенных предметов знания для духовных воспитанников, как будущих служителей церкви, должны составлять, после священного Писания, творения св. Отцев. Между тем опыт показывает, что они недовольно бывают ознакомлены с сим предметом, частию по недостаточным сведениям в тех языках, на коих писали святые Отцы, частию по несовершенству переводов их творений на наш отечественный язык, которыми хотя и богата православная наша церковь, но язык сих переводов уже обветшал, так что они, оставаясь неоцененным сокровищем для любителей древнего наречия, не могут удовлетворять новых читателей, ищущих вместе с глубокими созерцаниями и приятного изложения.

«Посему представляется необходимою потребностию как для всех православных, так в особенности для лиц, посвящающих себя служению церкви, новый и притом последовательный перевод св. Отцев на язык общеупотребительный, который бы вместе соответствовал важности предметов, содержащихся в их писаниях.

«Святейший Синод, сознавая вполне сию потребность, в течение последних 20 лет, сделали уже многие распоряжения относительно преложения вновь на отечественный язык отеческих писаний. Вследствие сих распоряжений, некоторые из них уже переведены окончательно, именно: огласительные поучения св. Кирилла иерусалимского, толкования св. Иоанна Златоустого на Евангелие от Матфея, на послание к Римлянам и на послание к Титу, книга св. Дионисия ареопагита о небесной иерархии и некоторые нравственные сочинения св. Василия Великого; другие же переводятся по особым назначениям в духовных Академиях и Семинариях, как-то: изложение веры православной св. Иоанна Дамаскина и толкования св. Иоанна Златоуста на послание от Иоанна, прочие послания Ап. Павла и деяния Апостольские. К сим же распоряжениям должно отнести и издаваемое при с.-петербургской духовной Академии с 1821 года Христианское Чтение, которое заключает в себе переводы многих восточных Отцев, как первых трех, так и последующих столетий. За тех весьма много еще остается творений св. Отцев, требующих нового перевода.

«Духовно-учебное управление, озабочиваясь успешнейшим ходом сего дела, для соблюдения непрерывной последовательности в оном признало полезнейшим труды по переводу св. Отцев возложить на духовные Академии и на первый раз на московскую (потому, что две другие уже заняты периодическими изданиями), на следующих основаниях:

1) Академии, избрав для перевода и издания какого-либо св. Отца, непрерывно продолжать перевод всех, или, по крайней мере, важнейших и по настоящему времени нужнейших его творений и не прежде, как по окончании оных, приступать к переводу другого св. Отца.

2) Для скорейшего удовлетворения существенной потребности в отеческих писаниях, начать означенный перевод с главнейших Отцев, как-то: Афанасия александрийского, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Затем можно будет принять порядок хронологический.

3) Для привлечения читателей разнообразием предметов, дозволить в каждой книге быть прибавлению, в котором бы помещались краткие сочинения богословскаго, нравственнаго и духовно-историческаго содержания, с строгим, впрочем, выбором».

Кроме сего Академии предоставлено было для рассмотрения переводов и сочинений, предназначаемых к печатанию в издании, составить комитет, который в июне 1841 года и составлен из четырех членов: инспектора Академии архимандрита Евсевия, профессоров: Голубинского, Делицына и Горского, под председательством ректора Академии. Для перевода избраны творения Григория Богослова. Между тем ректор Филарет, основатель академического издания, в конце 1841 года оставил Академию и поступил на епископскую кафедру в Ригу, место его заступил инспектор архимандрит Евсевий В январе 1842 года редакционный комитет представил митрополиту на усмотрение перевод первых трех слов св. Григория Богослова, предназначенных для помещения в первой книжке издания (с приложением подлинника) и статьи для прибавлений к той же книжке (Жизнь Григория Боослова, три письма Иннокентия пензенского и две статьи из Зайлера: оценка благ внешних и внутренних по их отношению к нравственному совершенству человека и к его счастию [отделение о роскоши], и о средствах к сохранению благонравия в детях). Митрополит, пересмотрев перевод и прибавления, написал: «благоволят сотрудники дела внимательно и благодушно выслушать, что скажется, и, если иное не по желанию, не охлаждаться к делу, а укрепляться и изощрить внимание к побеждению затруднений, да будет дело полезное и достойное Академии. 1) Житие св. Григория составлено так, что с достоинством может предшествовать изданию его писаний; 2) перевод одного слова (св. Григория Богослова) и несколько другого я исправил, и отдаю на суд комитета, к лучшему ли сие сделано. Если комитет сие признает, то ему надобно будет признать и то, что весь перевод требует пересмотра. Но комитет легко рассудит и то, что мне нельзя иметь времени произвесть пересмотр всего перевода. Следственно надобно переводчикам и редакторам усилить внимание. Не думаю, чтобы годилось заставить св. Григория говорить: воловий и овечий пастух, блистательный Бог и пр. 3) Вероятно переводчики встречали места особенно затруднительныя и сомнительныя. Такия следовало бы именно указать, чтобы я мог ими заняться. Ибо, как не понять, что мне нельзя сесть и проверять строку с строкою перевода и подлинника от первой до последней! 4) Трех слов для первой книжки мало. 5) Не странно ли в жизнеописании ссылаться на латинское издание и писать ог. 4, ог. 8, когда вы делаете русское издание, и, если Бог дарует, будете иметь читателей, которые латинского издания не знают. 5) О мерах к сохранению благонравия. Нет ли тут галлицизма? Что немец пишет, смотря на немецкое воспитание, можно ли то всегда буквально переписывать, не оглядываясь на русское воспитание и на то, которое у нас под глазами! Дитя у вас делает преступления и вы наказываете дитятю; наказывайте дитя, но пощадите грамматику и логику. Вот часть объяснений, почему я предлагаю некоторыя перемены и исключения в тексте; впрочем, статья может идти в дело с пользою. 7) Оценка благ и пр. Заглавие длинное и недовольно вразумительное. И на что оно? Разве на то, чтобы под ним написать столь же тяжелую страницу, и потом писать отдельные статьи с своими заглавиями, и подвергнуться необходимости употреблять в издании скуную отметку: продолжение будет впредь? По моему мнению, лучше бросить общее заглавие и введение и печатать статьи – каждую с своим заглавием. Они имеют свою целость и занимательность. В особых моих на сии статьи замечаниях, комитет, надеюсь, усмотрит, что ему надлежит усилить внимание, чтобы текст представлялся в чистоте и приличии. 8) Внимания требует, думаю, и то, какое объявление издано будет, когда приступлено будет к изданию». Перевод. вследствие замечаний Филарета, был пересмотрен и исправлен, и в октябре опять представлен митрополиту, причем редакционный комитет просил у него дозволения начать издание журнала с 1843 года. Митрополит написал резолюцию: «Бог благословит благое начинание благим успехом. – Соглашаюсь на представленное, и если в составе прибавлений для первой книжки разсуждено будет сделать некоторое изменение, и на сие «соглашаюсь». Прочитав статью о роскоши, митрополит написал: «Говорите, если угодно, о роскоши, но какая вам нужда в Сергиевском Посаде говорить о Париже?» В состав первой книжки митрополит прислал свое слово на день Благовещения. Вскоре после сего он отменил прежний порядок официального представления к нему от редакционного комитета рукописей для рассмотрения и писал ректору Евсевию, что комитету дозволяется представлять к нему рукописи частно и притом в случаях особенно затруднительных⁵⁷.

Издание творений св. Отцев началось с 1843 года. Редакция переводной части в течение двадцати лет лежала исключительно на протоиерее П. С. Делицыне. Из творений отеческих изданы редакцией творения св. Григория Богослова, Василия Великого, Ефрема сирина (многие из них переведены с сирского бакалавром А. К. Соколовым), Афанасия александрийского, Кирилла иерусалимского, Макария египетского, Нила синайского, Исидора пелусиота, Исаака сирина, Иоанна Лествичника, блаженного Феодорита, св. Григория нисского и начато издание творений св. Епифания кипрского. В переводах, редактированных протоиереем Делицыным, видна его особенная заботливость о точности и отчетливости в передаче смысла писаний отеческих. В творениях Василия Великого, пр. Нила, Григория нисского, для удостоверения в правильности чтения и для исправления ошибок греческих, изданий, он обращался к греческим рукописям московской синодальной библиотеки. При переводе слов Исаака сирина, Иоанна Лествичника он тщательно пользовался разными списками древних славянских переводов, которые, по своей точности, могли служить вместо греческих списков. Когда нужно было повторять издание некоторых отеческих творений, он подвергал перевод новому пересмотру. Если это желание близости перевода к подлинному тексту и заставляло иногда покойного редактора жертвовать чистотой языка и плавностью речи, за то он надеялся доставить своим переводам высшее достоинство – точность. Желая приблизиться к духу Отцев, он старался передавать их речь словами и оборотами, вполне соответствовавшими строю греческого языка, от того при невозможности найти в общеупотребительном русском языке слова с значением равносильным речи греческой, у него по необходимости являлись в переводах славянизмы и термины, заимствованные из языка церковного. Вследствие такой необходимости, для передачи известных слов и выражений греческих, он составил, можно сказать, свою терминологию, которая была плодом долгого размышления и внимательного изучении духа творений отеческих. Известно, что у каждого из Отцев есть свои условные термины, свои любимые обороты, своя особенная конструкция речи; все эти отличительные тонкости речи нужно были уловить и изучить, дабы передать их в переводе так, чтоб речь каждого Отца сохранила свой типический характер, чтоб слово одного Отца не было похоже на слово другого. Это великая заслуга, которую чтоб оценить, нужно сличить и уметь сличить перевод с подлинником. Конечно труд редактора вдвойне облегчился бы, если бы он захотел идти по следам французских перифрастов, т. е. вместо одного отеческого слова употреблять два, три и более, рассекать греческие периоды, нередко длинные, на несколько отдельных периодов и внести в перевод элементы легкого языка, употребительного в области мирских сочинений. Но это злоупотребление строгой и важной речью св. Отцев всегда казалось редактору посягательством на искажение самого смысла творений отеческих, неуважением к дорогому наследию, завещанному ими православной церкви⁵⁸. Статьи оригинальные, помещавшиеся в прибавлениях к изданию творений св. Отцев, по выбору и содержанию имеют характер преимущественно исторический. Перечень их будет следовать далее, когда будет речь о ученых трудах наставников.

На начальствующих и наставников Академии нередко возлагаемы были высшим духовным начальством особые ученые поручения, состоявшие в составлении конспектов по разным наукам, учебных руководств и других книг, равно как переводов из св. Писания и творении отеческих.

Постановления о методе преподавания наук в духовных Академиях напечатанные в проекте устава духовных Академии, в конце тридцатых годов, вследствие обогащения богословской и философской литературы множеством новых сочинений, признаны требующими изменений и дополнений. В мае 1837 года ректору Академии Филарету поручено было комиссией дух. училищ составит конспект для преподавания богословских наук в Академиях; труд окончен и представлен в комиссию в декабре того же года. В 1840 году, по случаю преобразования учебной части в Семинариях, духовно-учебных управлением предписано правлению московской дух. Академии составить конспекты по всем наукам семинарского курса. Вследствие сего правление распределило труд составления конспектов между всеми наставниками: ректору Филарету поручило написать конспект по догматическому богословию, инспектору Евсевию по нравственному бакалавру Платону по гомилетике и пастырскому богословию. Агафангелу по классу чтения св. Писания, Евгению по герменевтике, бакалаврам Салмину и Козмину под руководством Голубинского по логике и психологии, Делицыну по алгебре, геометрии и пасхалии, Терновскому по физике. Горскому по церковной истории и археологии, Рудневу по гражданской истории, Славолюбову и Соколову по языкам греческому и латинскому. Конспект по патристике составлен ректором Филаретом еще за год пред тем. Дело по требованию начальства, ведено было ускорительно, и по бо́льшей части предметов конспекты были представлены в том же 1840 году. В 1850 году духовно-учебное управление поручило трем Академиям – петербургской, московской и киевской составить программы для преподавания логики и психологии в Университетах, в которых Высочайшим повелением предписано поручить кафедру философии законоучителям Университетов. Поручение составить программу логики дано в московской Академии бакалавру Богословскому-Платонову, а психологии – бакалавру Левицкому. Составленные ими программы, по рассмотрении в особом комитете, учрежденном при конференции петербургской духовной Академии, «признаны более прочих заслуживающими одобрения по ясности изложения, полноте содержания и систематической последовательности» и разосланы для руководства по Университетам.

Первым по времени учебным руководством, вышедшим из Академии и до ныне не потерявшим своего назначения, было руководство к пасхалии, составленное профессором Арсением Тяжеловым и поданное в 1820 году. В 1826 году эта книжка пересмотрена и исправлена профессором Делицыным и вышла вторым изданием и после того имела много изданий. В 1827 году ректор Академии, архимандрит Поликарп составил и издал латинскую хрестоматию, которая введена была в руководстве в низших духовных училищах: в 1834 году к этой хрестоматии составлен латинско-русский словарь инспектором старицких училищ Алексеем Диевским, и по предписанию комиссии дух. училищ припечатан к хрестоматии при втором ее издании. По части изучения языков Академии принадлежит еще достойный воспоминания труд: по поручению комиссии дух. училищ бакалавр Иван Богоявленский в 1832 году составил еврейско-русский словарь. При составлении словаря он руководствовался преимущественно словарями Самониса и Гезения. Порядок слов принят им азбучный, а не этимологический, значение в большей части слов показано коренное и производное, во многих собственное и переносное; в весьма многих глаголах указано значение, в каком они употребляются не в еврейском языке только, но и арабском или другом сродном диалекте, не в одной какой-либо форме или спряжении, но во всех, в которых встречаются. Слова халдейские, как корни, так и производные, поставлены отдельно. Собственные имена выставлены все⁵⁹. Труд Богоявленского потребовал некоторых исправлений, но составитель впал в тяжкую болезнь и не мог исправить словаря, который потому остался в рукописи. По части богословских наук в 1840 г. на ректора архим. Филарета возложено поручение составить богословско-историческое учение об Отцах церкви; книга вышла в свет в трех томах в 1859 году и введена в руководство при изучении патристики в высших и средних духовно-учебных заведениях. По философским наукам учебную книгу для руководства в Академиях поручено было в 1830 году составить Ф. А. Голубинскому. Профессор сделал многое для исполнения поручения, но скончался, не успев довести свой труд до конца. В последнее время по поручению духовно-учебного управления составлена профессором П. С. Казанским учебная книга всеобщей истории, которой первая часть (до Константина Великого) напечатана в 1863 году и введена была в руководство в Семинариях.

Кроме составления учебников, на Академию многократно возлагаемы были труды рассмотрения рукописных и печатных учебных руководств, равно и сочинений, относящихся к духовной учености и составленных лицами, не принадлежащих к московской Академии.

Занятия переводами из св. Писания и Отцев церкви, возлагавшиеся на Академию высшим духовным начальством, начались в первые времена существования Академии. В 1820 году профессору еврейского языка Тяжелову дано комиссией поручение перевести на русский язык книгу: Исход. Переводчику предписано строже держаться славянского текста. Через год перевод приготовлен Тяжеловым и отослан в петербургский переводный комитет российского библейского общества. В 1823 году комиссия поручила Академии распорядиться переводом других книг Ветхого Завета, бакалавры Академии Ловцев и Терновский перевели книгу Второзакония: в вифанской Семинарии переведена первая книга Царств, в московской – вторая книга (трудился профессор Никифор Зерченинов); во Владимирской – первая книга Паралипоменон (профессор, священник Василий Цветков), в калужской и костромской – вторая книга Паралипоменон (учитель Райский и профессор Петр Алексинский). Некоторые из сих переводов, по рассмотрении и исправлении в комитете библейского общества, были напечатаны. В 1838 году св. Синодом выложено на московскую Академию поручение перевести вновь с греческого на русский язык Евангелие от Марка, в 1860 году – послания Апостола Павла к Римлянам, Галатам и Евреям. Составлен был комитет из ректора Академии, из профессоров Делицына и Горского. Этот перевод после пересмотра и исправления вошел в новое издание Нового Завета на русском языке, напечатанного в 1860 (Евангелие) и в 1862 году (Деяния и послания Апостольские). В 1863 году Академии дано поручение сличить с подлинником и исправить составленный в 1822 году библейским обществом русский перевод книги Псалмов (второй половины); труд возложен был на бакалавра П. Горского, и после пересмотра митрополитом и ректором А. В. Горским препровожден в св. Синод.

Переводы из творений отеческих составляли не менее важный предмет занятий, поручавшихся Академии. В 1828 г. обозревавшим Академию митрополитом Филаретом дано предложение правлению Академии, чтобы к концу каждого курса были представляемы в конференцию переводы с греческого языка, сделанные в продолжение курса. Посему в 1830 году бакалавром Богдановым представлены были в переводе из творений Иустина мученика вторая апология и изложение веры о православном исповедании, из Григория Нисского о сотворении человека и две беседы на слова:

сотворим человека, двадцать бесед Иоанна Златоустого; тогда же представлен был перевод ответов патриарха Иеремии на главы аугсбургского исповедания. В том же 1830 году св. Синод возложил на московскую Академию поручение пересмотреть и исправить славянский перевод бесед Иоанна Златоустого на Евангелие от Матфея. Для сего учрежден был временный комитет, который, кроме наставников по классу греческого языка, составляли: инспектор Академии Евлампий, протоиерей Ф. А. Голубинский. Π. И. Доброхотов и бакалавр иеромонах Платон. Старый славянский перевод оказался неудобным к употреблению, и, по представлению комитета, разрешено было вновь перевести творение Златоустого на русский язык. Перевод издан вновь в 1839 году. В 1834 году св. Синодом поручено профессору Π. С. Делицыну перевести на русский язык толкование Иоанна Златоустого на послание к Римлянам. В 1838 году правление Академии представило митрополиту перевод. Рассмотрев перевод предисловия, митрополит написал на представлении: «Хлопотать Идти дорогой Мне кажется, нет нужды подражать площадному языку Библиотеки для чтения. Согласившись в этом должны заключить. Кто? Мы, вы или они? До послания к Коринфянам. Нет. Прежде послания к Коринфянам. Подобно как сочинение существует прежде перевода, а не до перевода. Многие(пророки) после Ионы, Софония и всех прочих. Что это такое? Многие после всех? Во времени обстоятельств. Кажется, говорят: в обстоятельствах времени. В приступе. Приступ бывает к городу, а к посланию вступление. Обаче – представить св. Синоду»⁶⁰. По исправлении замеченного рукопись представлена в св. Синод и напечатана в 1839 году. Кроме сих двух отдельно напечатанных творений св. Златоустого, многие из творений отеческих, переведенных в московской Академии, были посланы в 1834 году в редакцию Христианского Чтения; таковы – из творений Григория нисского – о молитве Господней, две книги о псалмах, св. Златоустого девять бесед о покаянии, шесть слов и судьбе и промысле Божием, два слова о молитве, три беседы на слова Апостола: имуще той же дух веры и еще три беседы; из творений Афанасия Великого изложение веры, беседа на слова: вся Мне предана суть, два слова о воплощении, одно против Ариан, другое – против Аполлинария, слово – о пришествии Иисуса Христа против Аполлинария, книга против язычников и пять разговоров о св. Троице, 15 писем Василия Великого, З66 писем Исидора пелусиота. Большая часть сих переводов напечатана в Христианском Чтении. В 1835 году ректор Поликарп издал отдельное собрание составленных им переводов творений отеческих с греческого языка; в этом собрании напечатаны св. Поликарпа смирнского послание к Филиппийцам, окружное послание смирнской церкви о мученичестве св. Поликарпа. Шесть бесед св. Иоанна Златоустого и слово Григория Богослова на св. Пасху. По поручению св. Синода, данному Академии в 1835 году, бакалавры Славолюбов и Соколов перевели книгу Дионисия ареопагита о Небесной иерархии и окончили труд в конце 1836 года. Когда представлен был митрополиту перевод, он, выписав два выражения из перевода, сделал такое замечание: «Кто же будет поддерживать единство русского наречия с славянским, если не духовные училища? На славянском наречии Библия: идти прочь от сего наречия значит идти прочь от удобовразумительности Библии. Впрочем, представить от меня перевод св. Синоду»⁶¹. Перевод был напечатан отдельным изданием. Указом св. Синода 1838 года поручено москов. Академии перевести на русский язык Богословие св. Иоанна Дамаскина. Поручая этот труд Академии, митрополит написал на указе: «В академическое правление для исполнения, которое, надеюсь, Академия, сделает не только по долгу послушания, с готовностию, но и с утешением, по чувству благодарности за доверие св. Синода к ее трудам. Не излишним почитаю напомянуть при переводе сей важной книги об осторожности против употребления слишком простонародных и нечистых в языке слов и выражений. Чистый общевразумительный народный язык не имеет нужды подражать грязному наречию безграмотных. Дабы Академия знала, что св. Синод благоприемлет и употребляет в общую пользу труды ее, сказывается ей, что перевод св. Дионисия ареопагита о Небесной иерархии определено напечатать». Труд nepeвода разделен между всеми наставниками и представлен митрополиту в марте 1840 года. Митрополит написал на представлении: «1) Опыты учат осмотрительности. Напечатаны сделанные в Академии переводы св. Златоустого толкований на Матфея и на послание к Римлянам. Я прошу печатных экземпляров трудившимся, и есть на то благоволение св. Синода. Между тем, слышу, жалуются, что перевод не везде чист от площадных выражений. Даже, говорят, писано: Матвей. Говорю: опечатка: нет, говорят, многократно. Посему предлагаю еще рассмотреть сей перевод (Дамаскина) в цензурном комитете с обращением внимания на верность и на правильность языка, а также и на примечания, чтобы не было лишних, или сомнительных. Правда ли, что св. Дамаскин сказал: тело чрез обожение стало Богом! В старом переводе сказано: Боголепным. Голубь, думаю, не благовестил, потому что благовестит паномарь на колокольне, а благовествовал или возвестил конец потопа, и притом не издревле, ибо это не продолжалось, а было однажды, древле или в древности. Не грех было бы и переписать более четко, ибо в представленной рукописи не все могу разобрать». После пересмотра и исправления перевода членами цензурного комитета (ректором вифанской Семинарии, архимандритом Агапитом, протоиереями: Голубинским и Делицыным), в декабре 1841 года, он был представлен митрополиту, но напечатан уже в 1844 году⁶². В 1840 году, по предписанию св. Синода, наставники Академии перевели на русский язык с греческого третью часть рукописного Богословия патриарха иерусалимского Анфима.

Мы видели, какие строгие требования предъявлял митрополит относительно чистоты языка в переводах творений отеческих. Как образец и ревнитель чистоты отечественного слова, зорко следивший за точностию и определенностию выражения мысли, как признанный в этом отношении авторитет⁶³, он по силе своего многообъемлющего разумения высоко стоял над умами целого ученого общества, которое представляло ему свои труды не столько по требованию официальности, сколько по глубокому сознанию бесспорной силы его ученого суда. Там, где трудившийся и не подозревал неточности в выражении, иногда неправильности мысли, – там проницательный взор Филарета быстро усматривал недостатки, указывал их, или исправлял, и переводчики, в совершенстве знавшие древние языки, после личного убеждения признавали справедливость его замечаний, хотя иногда и казавшихся мелочными, но для общего строя ученой работы имевших свою цену.

Обзор ученых трудов наставников московской Академии заключим перечислением напечатанных сочинений их и переводов, тех только, над которыми трудились они во время прохождения службы при Академии. Из этого перечня увидим, что Академия в описываемый нами период ее существования много потрудилась на поприще умственной деятельности. Заметим при этом, что количество печатаемых сочинений беспримерно увеличилось со времени открытия редакции творений св. Отцев, которая облегчила способ издания сочинений, до того времени трудный для наставников по недостатку средств.

Печатные труды ректоров Академии

Речь при открытии московской духовной Академии, архимандрита Симеона. М. 1815 г.

Слово при погребении московского купца Семена Лепехина, архимандрита Симеона. М. 1815 г.

Слово в великий пяток, архимандрита Филарета М. 1815 г.

Слово при погребении архиепископа Августина, архиманданта Филарета. Μ. 1819.

Речь в собрании конференции м. д. Академии, произнесенная архимандритом Кириллом 18 сент. 1820 г. М. 1820 г.

Слово в великий пяток, говоренное в 1822 году в троицкой лавре архимандритом Кириллом.

Слово в день Преображения Господня, произнесенное в Новоспасском монастыре в 1822 году архимандритом Кириллом.

Слово в память преп. Сергия, говоренное в Новоспасском монастыре 25 сент. 1822 года архим. Кириллом.

Слово в день Пятдесятницы, говоренное в 1824 г. в троицкой лавре архимандритом Кириллом.

Слово в день Преображения Господня, говоренное в Новоспасском монастыре в 1824 г. архим. Кириллом.

Беседы и слова, сочиненные м. д. Академии ректором архимандритом Поликарпом. 1835.

Переводы с греческого языка на русский, архимандр. Поликарпа М. 1835.

Chrestomatia Latina, архимандрита Поликарпа, Μ. 1827. 2-е издание. М. 1835.

Изыскание о проповеднике XIII столетия, епископе Владимирском Серапионе. Филарета (Прибавл. к твор. св. Отц. том. 1).

Свидетельство времен Апостольских о том, как должно писать имя Иисус и изображать крест Его же (там же).

Историческое учение об Отцах церкви. Его же. Три тома. С.-пб. 1859.

История песнопевцев греческой церкви. Его же. Три тома. С.-пб. 1860.

Православное догматическое богословие. Его же. Два тома. Чернигов. 1864.

Максим Грек. Его же (Москвитян. 1842, XI).

Луг духовный. Перевод с греческого. М. 1853. Его же.

NB. Составление и четырех последних сочинений, равно как перевод Луга духовного, относятся ко времени службы Филарета в моск. Академии.

О воспитании. Архим. Евсевия (Приб. 1).

О православной Христовой церкви. Его же (Приб. 1).

О промысле Божием. Его же (Приб. 1).

Размышления о страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Его же (Приб. 2).

О семейных обязанностях. Его же (Приб. 2).

О трояком служении Иисуса Христа. Его же (Приб. 2).

О Божественности христианской религии. Его же (Приб.З).

О приготовлении рода человеческого к принятию Спасителя. Его же (Приб. 3).

Размышления на молитву Господню. Его же (Приб. 3).

О спасительных таинствах. Его же (Приб. 4)

Слово на Рождество Христово. Его же (Приб. 4).

О воспитании детей в духе христианского благочестия. (Из Зайлера). Его же. М. 1844. Четвертое издание. С.-пб. 1877.

Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных Отцев. Его же. М. 1845 г.

Палладия епископа еленопольского Лавсаик. Его же. C.-пб. 1850. (Перевод с греческого. Составлен архив. Евсевием, когда был он ректором моск. Академии).

Учение о лице Господа Иисуса Христа, армия. Алексия (Приб.5:6).

О Преблагословенной Деве. – Матери Господа нашего Иисуса Христа. Его же (Приб. 7).

Ветхозаветное учение о таинстве пресв. Троицы. Его же (Приб. 8).

Об Ангелах-хранителях. Его же (Приб. 8).

О Таинстве Креста Христова. Его же (Приб. 10).

Два слова в великий пяток. Его же (Приб.9:12).

Беседа в день Рождества Христова. Его же (Приб. 10).

Слово о необходимости духовного бодрствования. Его же (Приб. 10).

Речь к произнесшему обеты монашества. Его же. (Приб. 7).

Речь по пострижении в монашество профессора Н. Нектарова. Его же (Приб. 8).

Речь по наречении во епископа (Приб. 12).

Св. Ириней, епископ лионский. Архип. Евгения (Приб. 1).

О любящих Бога. Его же (Приб. 3).

О прообразовательном смысле свящ. Писания. Его же (Приб. 4).

Оброцы греха смерть. Его же (Приб. 13).

Речь по наречении во епископа. Его же (Приб. 16).

О побуждениях к исполнению нравственного закона. Архим. Сергия (Приб. 10).

О клятве. Его же (Приб. 12).

О терпении в молитве. Его же (Приб. 14).

О любви к Богу испытуемой скорбями. Его же (Приб. 15).

О таинстве Елеосвящения. Его же (Прибавл. 17).

О произвольных обетах. Его же (Приб. 17).

Об исхождении св. Духа. Его же (Приб. 18).

Ответ на письма князя-писателя относительно латинского учения о папе. Его же (Приб. 18).

Брак и безбрачие лиц духовных. Его же (Приб. 19).

Речь по наречении во епископа. Его же (Приб. 19).

Палеографические снимки с греческих и славянских рукописей москов. синодальной библиотеки. Архим. Саввы. М. 1863.

Слово в день рождения Государя Императора Александра Николаевича. Его же (Приб. 20).

Слово в день тезоименитства Государя Наследника, В. К. Николая Александровича. Его же (Приб. 20).

Речь по наречении во епископа. Его же (Приб. 21).

Протоиерея А. В. Горского

(отдельно изданные)

Историческое описание свято-троицкой Сергиевой лавра. Издания: 1-е 1842 г., 2-е 1852 г., 3-е 1857 г., 4-е 1865, 5-е 1873.

Описание славянских рукописей московской синодальной библиотеки. Отдел 1 и 2. Четыре тома. 1. 1855–1862. В труде участвовал с Горским профессор К. И. Невоструев.

(Напечатанные в прибавленных к творениям св. Отцев и других изданиях).

I. Жизнеописания и исследования, относящиеся до общей церковной истории:

Совершил ли Господь Иисус Христос пасху иудейскую на последней вечери Своей с учениками (Приб. 12).

Письмо Мары самосатского к сыну его Серапиону (Там же 20).

Образование канона священных книг Нового Завета (Приб. 24).

Жизнь св. Афанасия александрийского (Там же 10).

Жизнь св. Василия В. (Там же 3).

Жизнь Блаженного Феодорита епископа кирского (Там же 14).

Св. Епифаний кипрский (Там же 22).

О девственниках христианских до монашества (Там же 1).

О сане епископском в отношении к монашеству в церкви восточной (Там же 21).

Внешнее состояние церкви восточной в IX-XIII столетии (Христ. Чтен. 1848. Ч. 1).

Подвижники веры на Востоке после падения империи греческой (Приб. 11).

О Соборе иерусалимском 1672 г. (Приб. 24).

II. Жизнеописания и исследования, относящиеся до русской церковной истории:

О св. Кирилле и Мефодие (Москвит. 1843 г. ч. 3).

О походе руссов на Сурож (записк. одесск. общест. истор. 1844. том. I).

О митрополии русской в конце IX века (Приб. 9).

Кирилл II митрополит киевский и всея России (Там же 1).

Св. Петр митрополит Киевский и всея России (Там же 2).

Св. Алексий митрополит киевский и всея России (Там же 6).

Св. Киприан (Там же 6).

Св. Фотий (Там же 11).

Св. Иона (Там же 4).

Митрополиты московские: Феодосий и Филипп I (Там же 16).

Митрополия киевская в начале своего отделения от московской (Там же 13).

Максим Грек-Святогорец (Там же 18).

О сношениях русской церкви с святогорскими обителями до XVIII столетия (Там же 6).

Известие об Авраамие Палицыне (Москвит. 1841 г. ч. 5).

Возражения против замечаний об осаде троицкой лавры (Москвит. 1842 г. ч. 6).

О духовных училищах в Москве в XVII веке (Приб. 3).

Петр Могила, митрополит киевский (Там же 4).

Несколько сведений о Паисие Лигариде до прибытия его в Россию (Там же 21).

Притязания апологета австрийского священства (Там же 23).

III. Древние русские церковные памятники, изданные с объяснением, и исследования о них:

Памятники духовной литературы времен В. К. Ярослава 1 (Приб. 2).

Послание к Василию архимандриту печерскому XII в. (Там же 10).

Отношение иноков Кириллова белозерского и Иосифова волоколамского монастырей в XVI в. (Там же 10).

О древних канонах св. Кириллу и Мфодию (Там же 15).

О древних словах на св. Четыредесятницу (Там же 17).

О славянском переводе Пятокнижия Моисеева, исправленном в XV в. по еврейскому тексту (Там же 19).

IV. Поучения и речи:

Три слова в день св. Пасхи на вечерни (Приб. 16, 17, 21).

Слово на воспоминание о избавлении троицкой лавры от осады (–19).

Слово в день Сретения Господня (–20).

Слово в день Пятдесятницы (–20).

Слово в день Рождества Христова (–22).

Слово в неделю православия и на день восшествия Государя Императора на простол (–23).

Научное испытание, как путь, ведущий ко Христу (Душеполезн. Чт. 1866. Декабрь).

Слово пред отпеванием митрополита Филарета (Правосл. Обозр. 1867 № 11).

Речь, произнесенная в торжественном собрании моск. дух. Академии по случаю праздновании ее юбилея (Сборник. изданный по случаю празднования 50-летия м. д. Акад. М. 1864).

Речь, произнесенная по случаю 50-летнего епископского служения митрополита Филарета (Православ. Обозр. 1867. №8).

Печатные труды профессоров и бакалавров Академии

Слово о свойстве духовного просвещения и нравственных качествах ищущих оного. Бак. Г. А. Левицкого (Напечатано между сочинениями на случай открытия м. д. Академии. М. 1815).

Руководство к пасхалии. А. И. Тяжелова. М. 1820.

Возношение души к Богу, или благочестивые размышления человека–христианина. Перев. В. В. Херсонский. М. 1825.

Ф. А. Голубинского

Лекции по умозрительному богословию. М. 1868.

Умозрительная психология. М. 1871.

О конечных причинах. Письмо 1 (Приб. 5).

О благодарности к Богу (Приб. 13).

Размышления на слова: во благословении правых возвысится град (Приб. 13).

О смирении (Приб. 13).

Жизнь веры (Приб. 13).

О тщеславии (Приб. 13).

Слово в день св. Апостол Петра и Павла (Приб. 13).

Слово в день воздвижения честного Креста (Приб. 13).

Беседа в день Пятдесятницы (Приб. 14).

Размышление в день Рождества Христова (Приб. 14).

О Промысле Божием (Стран. 1862 г).

Слово при погребении графа В. С. Толстого (Стран. 1863 г. Октябрь).

Из записок прот. Голубинского (Душеп. Чтен. 1860, т. I).

Слово против склонности к осуждению предержащих властей (Там же).

О молитве за царя (Там же).

О бытии Божием. Философские доказательства сей истины (Душ. Чт. 1867. т. 2).

Слова на день памяти преподобного Сергия (Душеп. Чт. 1870. т. 3).

Беседы и слова протоиерея П. С. Делицына. М. 1864.

Братья Лихуды. А. И. Смеловского (Ж М. Н. П. 1845).

Жизнь св. Григория Богослова. М.И. Салмина (Приб. 1).

Общий характер священной поэзии евреев. E. В. Амфитеатрова (При6. 5).

О существе и свойствах художественной деятельности. Его же (Приб. 25).

О смерти и состоянии душ по разлучении от тел. И. Н. Аничкова-Платонова (Приб. 9).

О благословениях ветхозаветных и новозаветных. Его же (Приб. 7).

О мирном распространении христианства в России. Его же (Приб. 3).

Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека. Д. Г. Левицкого. М. 1857.

Изъяснение Евангелия, читаемого в день св. Пасхи. Его же (Приб. 9).

Попечительность св. Иоанна Златоустого в распространении Евангелия между язычниками. Его же (Приб. 2).

Жизнь св. Ефрема Сирина, характер его сочинений и черты его учения. А. К. Соколова (Приб.7:8).

Сношения армянской церкви с восточною православною в XII веке. Его же (Приб. 5).

Св. Ипполит епископ и мученик. Иеромонаха Иллариаона (Приб. 4).

Ц. С. Казанского

(отдельно изданные)

Село Новоспасское, Деденево тож, именуемое Влахерны. М. 1847.

Родословная Головиных. М. 1847.

Историческое описание троицкого Козловского монастыря. Μ. 1849.

История православного монашества на востоке. Две части. М. 1854–1857.

История православного русского монашества. М. 1855.

Житие св. Тихона, епископа воронежского. С.-пб. 1861. 2-е изд. 1862.

Служба святителю и чудотворцу Тихону. С.-пб. 1861⁶⁴.

Учебная книга всеобщей истории, составленная для употребления в Семинариях. Ч. 1. С.-пб. 1863.

(Напечатанные в прибавлениях к творениям св. отцев).

Св. Макарий египетский (Часть 3).

Преподоб. Иосиф волоколамский и его писания (Ч. 5).

Жизнь св. Саввы сербского (Ч. 8).

Письмо о монашестве (Ч. 9).

Св. Исидор пелусиот (Ч. 14).

Св. Петр архиепископ александрийский (Ч. 15).

Св. Анастасий синаит (Ч. 16).

Св. Нил подвижник синайский и его сочинения (Ч. 16 и 17).

О влиянии христианства на языческое общество в первые три века после Р. Х. (Ч. 20).

Труды святителя Тихона воронежского по управлению воронежскою паствою (Ч. 21).

Слово на день восшествия Государя Императора Александра Николаевича на престол (Ч. 23)

Об источниках для истории монашества египетского в IV и V веках (Ч. 24)

Общий очерк жизни иноков египетских в IV и V веках (Ч. 24)⁶⁵.

О соединении духовных Академий с Университетами (Ч. 25).

Свидетельства памятников египетской истории о пребывании евреев в Египте (в Сборнике изд. в 1864 г. по случаю юбилея м. д. Академии).

(Напечатанные в других изданиях).

Исправление церковно-богослужебных книг при патриархе Филарете (Чтения в моск. общ.истор. и древност. рос. 1847–1848, т. 8).

Письмо к Μ. П. Погодину о некоторых предметах, относящихся к русской истории (Москвит. 1849, 5).

Еще вопрос о Несторе (Времен. моск. общес. истор. и древн. рос. 1849, т. 1).

Дополнение к вопросу о Несторе (там же, т. 3).

Критический разбор свидетельств Патерика печерского о летописи Нестора (там же. т. 7).

Замечание на ответ Буткова по поводу нового вопроса о Несторе (Отечест. Записк. 1851. т. 74).

Объяснение некоторых недоумений касательно летописи Нестора (Времен. т. 13).

О времени основания печерской обители (Времен. 19).

Жизнеописание Кирилла, архиепископа подольского (при издании его бесед и слов. М. 1854).

Исследование о древней русской монетной системе в XI-XIII веках (Записк. Император, археолог. общ. т. 3).

О русской гривне в XI и XII веках (там же, т. 3).

Заметка о древнем обряде бить в блюдо на обеде (там же, т. 3).

Дополнение к исследованию о древней русской монетной системе (там же, т. 6).

Житие св. благоверных князей Бориса и Глеба (Душеп. Чт. 1860, ч. 2).

О христианском бдении над помыслами (там же, 1861, ч. 1).

Известие о гвозде Господнем, хранящемся в московском Успенском соборе (там же, 1861, ч. 1).

Покров Божией Матери над Москвою (там же, 1861, ч. 2).

Слово в день освобождения троицкого сергиева монастыря от осады Поляков (там же, 1868, февраль).

О воздеянии рук во время молитвы как древнем обычае христиан (там же 1876, ч. 3).

Кто были виновники соловецкого возмущения от 1666 по 1676 год (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. 1864, кн. 4).

О времени сдачи Поляками Русским Кремля в 1612 году (там же 1869, кн. 3).

Заметка о церковных диптихах V века и о потире (Древност. москов. археолог. общ. 1. 213).

Лука Евангелист, как иконописец (там же, 2. 46).

Надгробная надпись св. Аверкия иерапольского (там же 2. 132).

Лабарум Константина Великого (Вестник археолог, общ. 1868 г.).

О призыве к богослужению в восточной церкви (Труды первого археологич. съезда в Москве 1869 г. 1.300).

О преподавании археологии (там же 1. 83).

Фотина Павловна (Русс Архив. 1870. № 4–5).

Воспоминания об А. Н. Муравьеве (Душеп. Чт. 1875 г.).

Критический обзор сведений о свято-троицкой Сергиевой лавре, сообщаемых в книге: опыт исследования об имуществах и доходах монастырей (Моск.Вед. 1876г.).

Исследование о личности первого Лжедимитрия (Русск. Вести. 1877, август, сентябрь, октябрь).

Мысли и чувствования м. Филарета по делу отобрания литографированного перевода книг В. Завета (Прав. Обозр. 1878. Январь).

Очерк жизни архим. Антония, наместника троицкой Сергиевой лавры (Прав.Обозр. 1878, февр., март, июнь и декабрь).

Арабы и их философия. И. М. Богословского-Платонова (Москвит. 1850, ч. 3).

С. К. Смирнова

(Отдельно изданные)

Историческое описание саввина сторожевского монастыря. 1-е издание. М. 1846 г. 2-е дополненное 1860 года: 3-е изд. 1877.

Церковно-исторический месяцеслов троицкой лавры 1-е издание. М. 1850 г. 2-е дополненное 1854 г.

Историческое описание махрищского монастыря.М.1851г.

Биография князя Димитрия Михайловича Пожарского. М. 1852 г.

Покровский хотьков девичий монастырь. М. 1854 г. 2-е издание дополненное. Н. 1858 г. 3-е издание. М. 1872 4-е изд. М. 1875.

Протоиерей Феодор Александрович Голубинский. Биографический очерк. М. 1855.

История московской славяно -греко-латинской Академии. М. 1855.

Историческая записка о московской духовной Академии по случаю празднования ее 50-ти-летия. Μ. 1864.

История троицкой лаврской Семинарии. Μ. 1867.

Спасо-вифанский монастырь. М. 1869.

Указатель к обозрению гефсиманского скита. Семь изданий. М. 1866–1874.

О чудотворной иконе Богоматери в пещерном храме гефсиманского скита. Семь изданий. М. 1870–1875.

Филологические замечания о языке новозаветном в сличении с классическим при чтении послания Ап. Павла к Ефесеям. М. 1873 (Сочинение на степень доктора богословия).

История московской духовной Академии до ее преобразования. М. 1879.

(Напечатанные в разных изданиях)

Нечто об идеях Платона (Москвит. 1843 г. ч. 4).

История метемпсихоза у древних (Москвит. 1844 г).

Краткие исторические сведения о моровых язвах в России (Моск. Ведом. 1848. №№ 98, 101).

Крестный ход из троицкой лавры по случаю холеры (Моск. Ведом. 1848. № 121).

Сказания русских летописцев о начале Москвы и свидетельства иностранных писателей XV и XVI века о ее состоянии (Моск. Ведом. 1848. №№ 124, 125).

Нравственный характер и образ жизни русских XV и XVI века (Моск. Вед. 1849. №№ 88, 89).

Иноземные врачи в России при царе Михаиле Феодоровиче (Моск. Вед. 1849. №№ 140, 141).

Отзывы иностранцев XVI и XVII века о троицкой Сергиевой лавре (Моск. Вед. 1849. № 145).

О посольстве Ильи Данил. Милославского и дьяка Леонтия Лазоревского в Турцию в 1643 году (Времен. моск. общ. истор. и древн. том 6).

Св. Иустин мученик и философ (Приб. т. 8).

О церковном благословении и венчании брака против новоженов (Приб. 17).

Сербского попа Юрия Крижанича опровержение соловецкой челобитной (Приб. 19).

Профессор м. д. Академии, протоиерей П. С. Делицын (Приб. 22).

Слово в день преп. Сергия (Приб. 22).

О предисловии к житию преп. Сергия, писанном келарем Симоном Азарьиным (Времен. моск. общ. истор. и древн. том 10).

О значении русского духовенства, как сословия государственного (Моск. Ведом. 1851. №№ 51, 106, 107.

Пятдесят второй год в летописях русской истории (Моск. Ведом. 1852, № 27).

Дела благотворительности троицкой лавры (Моск. Вед. 1852, № 39).

Краткий очерк истории московской синодальной типографии (Моск. Ведом. 1853. №№ 152, 153).

Древний русский взгляд на Турок и Царьград (Моск. Ведом. 1854, № 33).

О месте погребения расколоучителя диакона Феодора (Моск. Ведом. 1859, № 58).

Об авторе рукописи: Русское государство в XVII в. (Моск. Ведом. 1859.№ 83).

Посещения троицкой сергиевой лавры Императрицею Елисаветою Петровною (Моск. Вед. 1861. № 99).

Преподобный Сильвестр обнорский (Душ.Чт. 1861. нояб.).

Празднование пятидесятилетия московской духовной Академии (Сборн. изд. по случаю юбилея Академии. М.1864. и Моск. Ведом. 1864. № 220).

Немецкие сектанты за Кавказом (Рус. Вест. 1865, май).

Один из питомцев Сперанского (Рус. Вестн. 1866, январь).

Бандия. Исторический очерк (Русск. Вестн. 1867, март).

День 5-го августа 1867 года в некоторых городах империи (Моск. Ведом. 1867. № 256 и 257).

Учитель троицкой Семинарии В. М. Дроздов (Современ. Летоп. Моск. Ведом. 1867, № 44).

Цензурные дела 1786–1787 г. (XVIII век, изд. Бартенева. том. 1. Москва. 1868).

Из воспоминаний митрополита Филарета (Прав. Обозр. 1868, август).

Открытие древних надгробных надписей в троицкой сергиевой лавре (Труд. первого археолог, съезда в Москве. т. 2. М. 1871).

Константин Экономос и сочинение его о сродстве славянского языка с еллинским. Речь в публ. собр. м. д. Академии 1-го октября 1873 г. (Годичный акт в м. д. Академ. 1-го окт. 1873. М. 1874).

Препод. Афанасий высоцкий (Душеп. Чтен. 1874. Сентябрь).

Протоиерей А. В. Горский (Моск.Ведом. 1875. № 265 и 266).

Воспоминания о покойном ректоре м. д. Академии, протоиерее А. В. Горском. Речь в публичн. Собран. м. д Академии 1-го октября 1876 г. (Годичный акт м. д. Акад. 1-го октября 1876 года. М. 1877. Прав. Об. 1876. Ноябрь).

Sortes Sanctorum (Правосл. Обозр. 1876, Ноябрь).

(Переводные статьи)

Путешествие по России барона Гакстгаузена (Моск. Вед. 1848. №№ 138, 146, 155, 156; 1849. №№ 1, 4, 5, 53, 54, 81, 82).

Тимошка Анкудинов. Из Олеария (Моск. Ведом. 1849. №№ 90, 91).

Об училищах на западе Европы с VI до IX века по Р. X. Из Озанама (Москвит. 1850, часть IV. Три статьи).

Несториане. Из путешествия доктора Грена по востоку (Москвит. 1851, часть 2. Две статьи).

Мнение маршала Мармона об отношении России к Турции (Перевод с француз. Моск. Ведом. 1854 г. № 51).

Преп. Кассиана римлянина сказания о подвижниках его времени (Душепол. Чтен. 1860. Июль и сентябрь).

Четыре письма святителя Димитрия ростовского. Перевод с латинского (Душеп. Чт. 1864. Май).

Вступительная философская лекция В. И. Кутневича (Прибав. л. 23)

Дневник Корба (Рус. Вест. 1866. Апрель и декабрь).

Письма митрополита Платона к преосвященным Амвросию и Августину с переводом писем латинских и с примечаниями (Прав. Обозр. 1869. Май, июнь, август, сентябрь, ноябрь. 1870. Июль август, октябрь).

И. И. Побединского-Платонова

О пророческом служении Амоса и книге его пророчеств (Прибавл. 11).

О клементинах (Прав. Обозр. 1860. № 2, 3, 7).

Принесение Исаака в жертву Богу (Душ. Чт. 1860. Янв.).

Времена судей Израильских (Д. Чт. 1872. Май).

История израильского народа при Самуиле (июль).

Царствование Саула (Август, сентябрь).

Царствование Давида (Октябрь-декабрь).

Царствование Соломона (Душ. Чт. 1873. Янв.-апрель).

История царств Израильского и Иудейского до вавилонского плена (Душеп. Чтен. 1873. Сент.–нояб. 1874. Янв.– март)

Вавилонский плен (1874. Апр.).

Состояние иудеев при персидских царях и потом под властию Александра македонского и его преемников (1874. Май-июль)

Состояние иудеев под властию египетских и сирийских царей (1874. Сент.-ноябрь).

О втором псалме. Архим. Феодора (Прибавл. 8).

О второй части книги пр. Исаии. Его же (Прибавл. 9).

О послании св. Апостола Павла к Филиппийцам. Его же (Прибавл. 13).

О папе Формозе. И. П. Гилярова-Платонова (Прибавл. 14 и Прав. Собеседн. 1863. Т. 1).

Минуция Феликса Октавий. Г. П. Смирнова-Платонова (Прибавл. 12).

Жизнь св. Иоанна Златоустого. В. И. Лебедева (Прибав. 14, 15, 16).

Бакон Веруламский. Его же (Москвитянин 1852).

Мысли о празднословия и безмолвии. Его же (Приб. 10).

Рецензия на статью (в Пропил.): Очерк древнейшего периода греческой философии. Его же (Москвит.1854. № 10).

Св. Кирилл александрийский. Архим. Порфирия (Приб. 13).

Св. Кирилл иерусалимский. Его же (Прибавл. 14).

О св. Амфилохие, еписк. иконийском. Его же (Приб. 15).

Св. Киприан карфагенский. Его же (Прибавл. 15).

Св. Григорий нисский. Его же (Прибавл. 20).

Об авторитете св. Отцев и важности их писаний. Его же (Прибавл. 22).

В. Д. Кудрявцева-Платонова

О единобожии, как первоначальном виде религии рода человеческого (Прибавл. 16).

Безусловный прогресс и истинное усовершенствование рода человеческого (Прибавл. 19).

О первоначальном происхождении на земле рода человеческого (Правосл. Обозр. 1860. Февраль и март).

О религиозном индифферентизме (Духовн. беседа. 1861. №№ 36, 37, 40).

Энциклопедический словарь. Критика (Приб. 22).

Об источнике идеи Божества (Сборн. изданный по случаю юбилея м. д. Акад. в 1864 г.).

Религия, ее сущность и происхождение (Правосл. Обозр. 1870. №№ 3, 5, 6, 7, 9, 12 – 1871. т. I). Сочинение на степень доктора богословия.

Критический разбор учения Конта о трех методах философского познания (Годичн. акт в м. д. Академии 1-го окт. 1874 года. М. 1875. – Правосл. Обозр. 1874).

Религия и позитивная философия (Правосл. Обозр. 1875. Март).

Телеологическая идея и материализм (Прав. Обозр. 1877. Январь, март, сентябрь).

Телеологическое значение природы (Прав. Обозр. 1878 Февраль).

Слово на день Вознесения Господня (Прибав. 17).

– на день Апостолов Петра и Павла (Прибавл. 19).

– на день сошествия св. Духа (Прибавл. 21).

– в великий пяток (Прибавл. 22).

– о житейских заботах (Душеполезн. Чтен. 1867. Том 3).

– в день годичного поминовения митрополита Филарета (Правосл. Обозр. 1868 Ноябрь).

Н. И. Субботина

Сведения о филологе Черноризце, проповеднике XVI века (Прибавл. 18).

Сведение о новом сочинении: ответ мирянина на книгу станет-ли Россия католическою? (Прибавл. 18).

Опровержение раскольнических клевет на патриарха Никона (Прибавл. 19).

Раскольническая библиография Павла Любопытного (Библиограф. Зап. 1860).

Дело патриарха Никона. М. 1862.

Ян Белободский и Павел Негребецкий (Прибавл. 21).

Архимандрит Феофан, настоятель кириллова новоезерского монастыря (Странник. 1862. Март). Вышла и отдельных изданием.

Как издаются у нас книжки о расколе (Русск. Вести. 1862. №№ 5, 6, 12).

Протест Арсения Мацеевича (Современ. Летоп. 1862. № 49, 50).

О издании путешествия Лукьянова (Современ. Летоп. 1863. № 15).

Десять статей о современных движениях в расколе (Русск. Вести. 1863. №№ 5, 7, 11 и 12. – 1864. № 2 и 3. – 1865. №№ 1, 2, 3 и 5. – 1866. № 1. Некоторые изданы отдельно).

Протопресвитер Иоанн Петрович Полубенский (Душеполезн. Чт. 1864. Т. I).

По поводу статьи г. Мельникова: очерки поповщины (Русск. Вестн. 1864.II).

Присоединение к православию раскольнических епископов и других членов белокриницкой иерархии (Русск. Вестн. 1865. № 12).

О православии греческой церкви против раскольников (Душеп. Чт. 1865. Т. 2 и 3).

Замечания на книгу о Феодоритовом слове (Душепол. Чт. 1866. Т. 3).

Любопытный ответ на вопросы глаголемым старообрядцам (Русск. Вест. 1866. № 22).

Кремлевские прения старообрядцев (Соврем. Лет. 1866. №№ 13 и 14).

Дополнение к статье о кремлевских прениях старообрядцев (Современ. Летоп. 1866. № 22).

Раскол, как орудие враждебных России партий (Русск. Вест. 1867. №№ 4 и 5. Изд. и отдельной книгой).

Несколько слов о новейших событиях в расколе (Душепол. Чт. 1867. Т. 1 и 2).

Раскольнические споры о метриках (Душ. Чт. 1867. Т.3).

Новый раскол в расколе (Соврем. Летоп. 1867. № 16).

Дополнение к статье: новый раскол в расколе (Совр. Летоп. 1867. №№ 22 и 23).

Из современных летописей раскола (Русск. Вестн. 1867. №№ 10 и 11. 1869. №№ 2 и 10).

По поводу некоторых событий в расколе (Совр. Лет. 1868. № 6).

Инок Павел прусский (Совр. Лет. 1868. №№ 7 и 8).

Ученики Павла прусского (Соврем. Лет. 18б8. № 11).

Иностранные газеты об иноке Павле (Современ. Лет. 1868. № 11).

Нечто о странниках (Соврем. Лет. 1868. № 16).

Русская старообрядческая литература за границей (Русский Вестник. 1868. №№ 7, 8).

Что делается у старообрядцев (Современ. Летоп. 1868. №№ 33 и 46. 1870. №№ 8, 9, 39, 40, 41).

По вопросу о старообрядцах (Совр. Лет. 1868. № 40).

Современные известия об Аркадие Славском (Соврем. Лет. 1868. № 42).

О предположении учредить в Москве братство для содействия ослаблению раскола и воссоединению раскольников с православною церковию (Современ. Летоп. 1868. №№ 14 и 15).

Несколько слов о единоверии в ответ на возражения из Вятки (Соврем. Лет. 1869. № 21).

Учреждение архиерейской кафедры у турецких раскольников (Русск. Вестн. 1869. №№ 5 и 6).

Прошение ветковских старообрядцев о епископе (Душепол. Чтен. 1870. 1).

Поездка священноинока Павла в северо-западный край (Соврем. Лет. 1870. L9 и 20).

Летопись происходящих в расколе событий (Соврем. Лет. 1871. №№ 4, 11, 14, 20, 21, 34, 36, 38, 40, 46, 47, 48; издана и отдельной книгой).

По поводу записки о Венедикте Кралевиче (Русский Вестник 1872. № 2).

Летопись происходящих в расколе событий (Москов. Ведом. 1872. № 93).

Точные снимки с двух знаменитых памятников древности (Евангелия Мстиславова и Евангелия Юрьевского), представляющие свидетельство о правильном начертании достопокланяемого имени Христа Спасителя Иисус, с предварительными замечаниями по вопросу о имени Иисус (Изд. брат. св. Петра митроп. М. 1872).

Деяние московского Собора 1654 г. по подлинному списку, с предисловием (Изд. брат. св. Петра митр. Μ. 1873).

Записка об учреждении и первоначальной деятельности братства св. Петра митроп., читанная в общем собрании членов братства 21 декабря 1872 г. в день его торжественного открытия (Душен. Чтен. 1873, кн. 1)

Отчет по братству св. Петра митроп. за 1873 (Душеп. Чтен. 1874, кн. 2).

Происхождение ныне существующей у старообрядцев так называемой австрийской, или белокриницкой иерархии. М. 1874 г. (Сочинение на степень доктора богословия).

История Белокриницкой иерархии Т 1. Москва. 1874.

Об актах большого московского Собора 1666–1667 г. (Годичн. акт в м. д. Академии 1-го окт. 1875. М. 1876.

Братское слово. Журнал, посвященный изучению раскола, издаваемый под редакцией Н. Субботина – годы 1875 и 1876. Здесь принадлежат редактору:

О причинах и последствиях первоначального отделения старообрядцев от православной церкви (Слово, произнесенное в братской церкви 5 октября 1874).

Два примечательные свидетельства древности и перстосложении для крестного знамения.

Протопоп Аввакум, как вероучитель и законодатель раскола.

Так называемое Феодоритово слово в разных его редакциях.

Заграничные раскольнические издания новейшего времени.

Толки иностранца о русском расколе.

Моим обвинителям и судиям.

Отчеты по братству св. Петра митрополита за 1874, 1875 и 1876 годы.

Летопись происходящих в расколе событий (1875, т. III, стр. 61, 149, 251, 333; 1876 года. т. III. стр. 71, 196, 231).

Материалы для истории раскола за первое время его существования. Т. I. (1875) II. (1876) III. (1877) IV. (1878).

Отчет по братству св. Петра митрополита за 1877 г. (Душ. Чт. 1878. кн. 2).

А. Ф. (в монашестве Алексия) Лаврова-Платонова

Жизнь св. Иоанна Дамаскина (Прибавл. 16).

Архимандрит Порфирий, настоятель православной церкви при русс. посольстве в Риме (Душ. Чтен. 1866. Февр.)

Памяти митрополита Филарета (Душ. Чт. 1868. Январь).

Новый вопрос в православной русс. церкви (Приб. 24).

Вторая апология по новому вопросу (Прибавл. 24).

Третья апология по новому вопросу (Моск. Епарх. Ведом. 1872. Март).

Вдовые священнослужители (Христ. Чт. 1870. Декабрь. 1871. Январь).

Предполагаемая реформа церв. суда. Два вып. С.-пб. 1873.

Печатное письмо к А. С. Павлову (Чтен. в общ. люб. д. просв. 1876. Август).

Слово в день годичного поминовения ректора московской дух. Академии прот. А. В. Горского (Прав. Обозр. 1876. Дек.).

Слово пред отпеванием профессора м. д. Академии П. С. Казанского (Прав. Обозр. 1878. Март).

Слови в сороковой день по кончине м. Филарета. 28 дек. 1867 г. Филарета А. Сергиевского (Прав. Обозр. 1868. Январь).

Слово в день обретения мощей пред. Сергия. Его же (Душ. Чт. 1870. июль).

Архимандрита Михаила

Слово в день Пятдесятницы (Приб. 20).

Беседа Иисуса Христа с Никодимом (Приб. 20).

О тексте синайской рукописи Библии (Приб. 22).

О Евангелиях и евангельской истории по поводу книги Ренана «Жизнь Иисуса» (Прибавл. 23. Сочинение, представленное после на степень доктора богословия).

О так называемом Евангелии от евреев (Сборн. изд. по случаю юбилея м. д. Академии в 1864 г).

Слово по случаю празднования пятидесятилетия м. д. Академии (Сборник, там же).

Речь при погребении м. Филарета (Прав. Об.1867. Ноябрь).

Толковое Евангелие. Три тома. М. 1870, 1871, 1874 г.

Толковый Апостол. Том I. М. 1876 г.

Слово при погребении ректора м. д. Академии протоиерея А. В. Горского (Правосл. Обозр. 1875. Декабрь).

Слово при погребении наместника троицкой Сергиевой лавры архимандрита Антония (Душ. Чт. 1877. июль).

Д.Ф. Голубинского

Разбор и опровержение ложного мнения о Кивоте Завета (Приб. 21).

Христианские размышления об устройстве земли. Вид земли, ее поверхность и внутренность. Море. Горы. Подземный огонь. Воздух (Душ. Чт. 1863. Ч. 1–3).

Воспоминания о математических занятиях профессора моск. д. Академии прот. П. С. Делицына (Прибавл. 22).

О кругообращении атмосферы (Сборн. изд. в 1864 г. по случаю 50-летия м. д. Академии).

О времени празднования пасхи в православной церкви и у западных христиан (Душ. Чт. 1865. Ч. 1).

Осенняя пора (Душ. Чт. 1866. Ч. 3).

Замерзание воды (Душ. Чт. 1868. Ч. 3).

О воздушной влаге (Душ. Чт. 1870. Ч. 3. 1871. Ч. 3. 1872. Ч.З).

О замерзании воды в связи с учением о конечных причинах. Против Тиндаля (Душ. Чт. 1875. Ч.1).

Книга Секки: «Единство физических сил» и тенденции вятского издания ее на русском языке (Правосл. Обозр. 1875. Т.1 и 2).

Слово в день кончины митрополита Филарета и в сороковый день по кончине прот. А. В. Горского (Душ. Чтен. 1875. Ч.3).

О кругообращении крови (Душ. Чт. 1876. Ч. 3).

Помни, что Господь всегда с тобою присутствует. В. Н. Потапова (Душ. Чт. I860. Август).

Можно ли возбудить в себе любовь к ближнему, когда ее не чувствуешь? Его же (Там же. Ноябрь).

Несколько слов о восстании против властей. Его же. (Там же. 1863. Март).

Достаточно-ли для философии метода естественных наук? Его же. (Сборник изд. по случаю юбилея м. д. Академии в 1864 г).

О самоотвержении. Его же (Душ. Чт. 1867. Сентябрь).

П. И. Горского-Платонова

Иерусалим в настоящую минуту (Прибавл. 22).

Разбор учения Дарвина о происхождении видов в царстве животном и растительном (Прибавл. 23).

Описание святой земли. Горы ливанские и горы на запад от Иордана (Душ. Чт. 1866 Декабрь. – 1867. Январь–1869. Июнь).

Псалмы (76–150) в русском переводе (Душеп. Чт. 1868. Январь. Февраль. Апрель и Май).

О трудах архимандрита Михаила (Прав. Обозр. 1873. Февраль и Апрель).

Несколько слов о статье преосв. Феофана по поводу издания священных книг В. 3. в русском переводе (Правосл. Обозр. 1875. Ноябрь).

О недоумениях, вызываемых русским переводом св. книг В. Завета (Правосл. Обозр. 1877. Янв. Февр. Апр).

Псалтирь в новом славянском переводе Амвросия, архиепископа московского (Правосл. Обозр. 1878. Январь и следующие книжки).

Н. К. Соколова

О мирской власти епископов Римских (Прибавл. 18).

О духовенстве в древней Руси (Прибавл. 19).

Лекции по истории восточной церкви Стэнли (Пр. 20, 21.).

Народная школы и благотворительные учреждения протестантов во Франции (Прибавл. 22).

Извлечение из писем о церкви англиканской (Приб.22).

Начатки движения в англиканской церкви к соединению с восточною (Прибавл. 23).

Общество для распространения религиозного чтения в Англии (Православн. Обозр. 1862. Май).

О протестантском богословии и современном его направлении в Англии (Прав. Обозр. 1863. Янв. и февраль).

Е.Е. Голубинского

Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской, или молдо-валашской. М. 1871.

Очерк истории просвещения у греков со времени взятия Константинополя Турками до настоящего столетия: 1) Школы. 2) Писатели (Правосл. Обозр. 1812. Т. 1 и 2).

История алтарной преграды или иконостаса в православных церквах (Читано на втором археологическим съезде в Петербурге. Правое дави Обозр. 1872. Т. 2).

Христианство к России до Владимира святого (Журнал мин. нар. просв. 1876. Ч. 187).

Обращение всей Руси в христианство Владимиром и совершенное утверждение в ней христианской веры при его преемниках (Журнал м. н. просв. 1877. Ч.190).

О христианском девстве. Иеромонаха Иоанна Митропольского (Душ. Чт. 1864. Т. 2).

История попыток к решению вопроса о соединении церквей и будущая его судьба. А.Л. Катанского (Прав. Обозр. 1865. Январь и февраль).

Блаженный иероним Стридонский, как догматист и полемик. А. А. Смирнова (Прав. Обозр. 1871. Июнь и июль).

О значении впечатлений раннего детства. П. И. Казанского (Душ. Чт. 1869. Май. 1870. Февраль, май, июль. 1871. Январь–апрель).

Состояние иудейского царства при Езекии, Манассии, Аммоне и Иосии. Его же (Чтен. в моск. общ. Люби,, д. просв. 1875. Февраль).

Состояние иудеев после плена Вавилонского. Его же (Там же. 1876. Май).

Д.Ф. Косицына

Материализм и точная наука (Чтен. в м. общ. люб. д. просв. 1868).

Восстановление западной православно-кафолической церкви (Моск. Ведом. 1869. №№ 70, 74, 87, 1870. № 28).

О духовной цензуре (Сов. Лет. М. Вед. 1870. №№ 25 и 32).

Греки и Трояне в ХVI ст. (Русск. Вест. 1871. Март).

Фебронианизм и немецкий католицизм (Русск. Вести. 1872. Март).

Дорожные наблюдения из Москвы в Смоленск (Моск. Вед. 1875. № 203); из Смоленска в Вильну (Там же. № 232); от Берлина до Рима (Русск. Вести. 1876. Апрель); берлинский королевский музей (Моск. Вед. 1876. № 19); из наблюдений в Риме (Русск. Вести. 1877. Февраль.).

И.Д. Мансветова

О происхождении так называемого романского орнамента в церквах Владимирских (Труды 1-го археологического съезда в Москве в 1869 г. Т. 1).

Очерк истории нашей православной церкви. Крит. статья (Труды моск. археол. общ. 1869. Т. 2. Вып. 2).

Монументальное богословие Пипера (Пр. Об. 1870. Сент.).

Омофор (Труды моск. археол. общ. 1871. Т. 3. Вып. 2).

L'Hymnographie de l'église grecque par Pitra (Там же).

Новые материалы no русской церковной археологии (Чт. общ. люб. д. просв. 1871. Февраль).

Историческое описание древнего Херсонеса и открытых в нем памятников. Μ. 1872

Об устройстве церковно-археологических музеев (Правосл. Обозр. 1872. Февраль).

Памятники церковного искусства на московской политехнической выставке (Правосл. Обозр. 1872. Июль).

К материалам для истории древне-русских одежд (Труды моск. археол. общ. 1873).

Златоуст, как проповедник (Правосл. Обозр. 1873. Сентябрь и декабрь).

Об изображении распятия на лжице новгородского Антониева монастыря (Труды м. арх. общ. 1874. T. 3. Вып. 1)

Dobberc «Die Darstellung des Abendmahls durch die Byzantinische Kunst» (Проток. археол. общ. 1874. T. 4. Вып. 1).

Церковно-строительная деятельность в Новгороде (Труды моск. археол. общест. 1876. Т. VI. Вып. 1).

Очерки из истории духовной литературы и просвещения в древней России (Правосл. Обозр. 1876. Сентябрь).

Объяснительные замечания к уставу Императрицы Ирины (Труды московск. археол. общ. 1877. Т. VII).

На первые два академические курса (в 1814 и в 1816 годы) в студенты московской духовной Академии поступали воспитанники только из 9 Семинарий московского учебного округа: московской (на 1-й курс из Славяно-греко-латинской Академии), вифанской, владимирской, вологодской, калужской, костромской, рязанской, тульской, ярославской; но с началом 3-го курса (1818) и до 1842 года, в котором открыта казанская духовная Академия, поступали в московскую Академию воспитанники и из 10-ти Семинарий казанского учебного округа, именно из Семинарий: астраханской, вятской, иркутской, казанской, нижегородской, оренбургской, пензенской, пермской, тамбовской и тобольской. Штатное число было 60 для каждого курса, а для обоих курсов – 120 человек; но указом св. Синода 1854 года число студенческих вакансий сокращено со 120 на 100 человек.

Обыкновенно в мае или июне курсового года из правления Академии рассылаемы были в подведомственные Семинарии предписания с требованием присылки в Академию от одного до пяти из лучших воспитанников, окончивших богословский курс в Семинариях; иногда (хотя это случалось редко) присылаемы были в Академию воспитанники Семинарий и из философского класса. Это имело место преимущественно в тех случаях, когда вследствие поступления лучших учеников чрез год богословского курса в петербургскую или киевскую Академия, или в высшие светские учебные заведения, не оставалось в богословия учеников, вполне достойных отпуска в Академию. В 1836 году, когда на приемных испытаниях 16 воспитанников Семинарий оказались успевшими порядочно и двое – слабо. Правление Академии представило высшему начальству следующее: «с 1830 года в московскую Академию требуемы были постоянно ученики высшего отделения Семинарий, кончившие курс. С сего времени стало заметно, что из некоторых Семинарий, особенно многолюдных, присылаются в Академию не в таком числе даровитые воспитанники, в каком из тех же Семинарий присылались прежде. Вникая в причины сей разности, академическое правление полагает оные в том, что в последние годы из многолюдных Семинарий в половине богословского курса в немалом числе требовались ученики в с.-петербургскую и киевскую Академии, также в Педагогический Институт и в Медико-хирургическую Академию, и след. лучшие воспитанники сих Семинарий из богословского отделения, не совершив еще учебного курса, поступали в означенные заведения. Дабы не лишить московскую Академию лучших воспитанников, академическое правление полагает мнением: при требовании оных поставить в обязанность семинарским правлениям: 1) чтоб они при выборе воспитанников обращали особенное внимание на их способности, успехи и преимущественно на поведение; 2) чтоб выбор сей по преимуществу делали из оканчивающих богословский курс, которые в продолжение бо́льшого времени больше могли и показать себя с различных сторон; а если бы где между оканчивающими богословский курс не было в виду по чему-либо столь надежных, каковы представились бы из учеников, оканчивающих философский курс, то в сем случае делали бы выбор и из сих последних с таким однако ограничением, чтоб их было не больше половины против числа требования»⁶⁶. По утверждении сего мнения комиссией духовных училищ, сделаны сообразные с сим предписания семинарским правлениям. Сверх присылаемых из Семинарий студентов по требованию академического правления, во все курсы являлись с желанием учиться в Академии волонтеры, из которых некоторые оказывались нередко лучшими присылаемых по требованию. В числе волонтеров не мало было учителей духовных училищ, вдовых диаконов, и священников, и монахов. Кроме воспитанников Семинарий московского и казанского округов, в Академию с сороковых годов стали поступать студенты Семинарий с.-петербургского и киевского округов. Между студентами являются Белоруссы, Малороссы, Грузины, Осетины. По воссоединении униатов видом в Академии воспитанников греко-унитских Семинарий, которым при приеме оказываемо было особенное снисхождение. В первый раз четверо из бывших униатов явились на экзамен в 1840 году. Когда митрополиту Филарету сделано было представление о результате приемных испытаний, в своей резолюции он между прочим написал: «присланных из Семинарий литовской и полоцкой, хотя и оказавшихся слабо приготовленными, по снисхождению и любви к сим чадам воссоединенных церквей, принять в число студентов и на содержание Академии, а начальству донести, как они сказались и на каком уважении приняты. Сим четырем студентам объявить, что в принятии их действовала не одна справедливость, но и снисхождение, дабы они потщились оправдать настоящее расположение начальства. Не сомневаюсь, что о. ректор и прочие члены Академии своим благорасположением и попечением вскоре уничтожать для них трудность незнакомого места и будут постоянно подкреплять и поощрять их на пути усовершения».⁶⁷

Из иноземцев пятидесятых годов с тали обучаться в Академии Греки, Сирийцы, Болгары, Сербы, Черногорцы. Высочайшим повелением, объявленным в январе 1857 года министром иностранных дел обер-прокурору св. Синода, постановлено, чтобы духовно-учебные заведения поступающим в оные иностранцам оказывали возможное снисхождение как на приемных и выпускных экзаменах, так и во время прохождения наук, не стесняясь требованиями уставов тех заведений. Из Греков в марте 1858 года поступил в Академию служивший офицером в греческом легионе Императора Николая Герасим Лицардопуло, получивший образование в лицее на острове Сиросе, но он недолго слушал уроки в Академии; в августе того же года по болезни вследствие прошения был уволен. С 1868 года до июля 1870 года слушал в Академии полный курс богословских наук греческий урожденец, бывший воспитанник афинского Университета, Дмитрий Менагиас, который по окончании курса получил от Академии степень кандидата и кроме того от берлинского Университета, где в 1871 году слушал лекции, – диплом на степень доктора филологии. В одно время с ним поступили в студенты Академии три греческих иеродиакона, один из константинопольских Греков, Герман Апостолидис, и двое из Афинских: Прокопий Икономидис и Феоклит Триантафиллидис. Они окончили курс в 1872 году со степенью кандидата. Первый из них, прослужив два года в литовской Семинарии, перешел на родину и в настоящее время уже – епископ Тримифунтский. Прокопий жил некоторое время в Москве, потом путешествовал за границу, а теперь пребывает в Афинах. Феоклит состоит на службе в России, в одной из Семинарий. Из Сирийцев слушал уроки в Академии с 1852 до 1856 года дамасский урожденец Спиридон Абуд. Из Болгар окончили курс в Академии: 1) в 1850 году иеромонах Парфений Отенов, сын купца Василия из Охриды. Он получил степень кандидата и в настоящее время занимает кафедру митрополита Нишавского. 2) В 1852 году поступил в Академию и в 1854 окончил курс со степенью магистра Болгарин, иеромонах Анфим. Он был первым учеником первого курса халкинского училища близ Константинополя, потом проходил должность иерокирикса при смирнском митрополите, потом был экзархом болгарским. 3) В 1866 году окончил курс со степенью кандидата иеромонах Евстафий Зографский, в настоящее время митрополит Пелагонийский. В ноябре 1856 года приняты в Академию два Болгарина: Илия Христович и Василий Чолаков, но в августе 1857 года подали просьбу об увольнении; на представлении о сем митрополит написал: «согласен; жаль, что не совершили поприща». Из сербских урожденцев учились в Академии и окончили курс со степенью кандидата: в 1852 году Василий Николаевич, в 1854 году Николай Новакович, в 1868 г. Светозар Никитич и диакон Живоин Иовичич и со степенью действительного студента диакон Александр Георгиевич. В 1868 г. поступил в Академию и в 1872 году окончил курс со степенью кандидата сербский урожденец Павел Берич. В тоже время слушали уроки в Академии: Петко Радимиров и Лазарь Богаевич, но оставили Академию, не окончив курса. Из Черногорцев поступил в Академию в 1860 году Филипп Ябучанин, но в следующем году по прошению уволен. В 1870 году поступил в студенты Академии Черногорец Дмитрии Анджус и по окончании курса получил степень кандидата.

До 1850 года испытание на приемных экзаменах ограничивалось вопросами только из наук богословских и философских и двумя экспромтами, один на латинском, другой на русском языке; а с сего времени стали подвергать испытанию по всем предметам семинарского курса. Кроме устных испытаний желавшие поступить в Академию должны были написать три сочинения на заданные темы по предметам наук богословских, философских и исторических. Срок для написания каждого сочинения назначался от 4 до 5 часов. Если из числа воспитанников, посланных от Семинарий, некоторые оказывались слабыми в знании какого-либо предмета, правление Академии препровождало в семинарское правление замечание, в котором поставлялось на вид правлению Семинарии, чтоб оно озаботилось исправлением замеченного недостатка. Но случалось семинарским правлениям получать от Академии и одобрительные отзывы за вполне удовлетворительное знание учениками предметов семинарского курса, оказанное ими на приемных испытаниях. Студенты, оказавшиеся слабыми на испытании, возвращаемы были в епархию, из которой прибыли: те, которые по ответам рекомендованы порядочными, – или должны были содержаться на собственном иждивении по принятии в Академию, или им давалось право пользоваться половинным казенным содержанием, т.е. пищею и помещением в Академии впредь до усмотрения их успехов на ближайшем полугодичном испытании.

Приемные экзамены до 1850 года вообще были не строги, и не всякий курс случалось, чтоб державшие экзамен возвращаемы были обратно. Внимание экзаменующих обращаемо было преимущественно на экспромты и по ним составлялось суждение о способности экзаменуемого. В 1834 году между прочими держал экзамен студент вятской Семинарии Николай Б. В Латинском экспромте его Ф. А. Голубинский встретил выражение: splen dicit Apostolus. После долгих соображений не могши объяснить себе значения этого выражения, профессор пригласил автора и потребовал от него объяснения непонятной фразы. Тот сказал, что это выражение значит: тоже говорит Апостол. Каким же эго образом? – спросил профессор. Студент объяснил, что в латинской грамматике Амвросия в правилах о родах существительных сказано: lien селезенка, splen тоже. Такое разрешение недоумения имело следствием то, что Б. не был принят в Академию. Он поступил в число братства лавры, получил вскоре сан иеромонаха и долгое время служил там, сохранив за собою до конца жизни проименование: splen.

В 1850 году на приемных испытаниях 19 воспитанников Семинарий оказались недостаточно подготовленными к продолжению учения в Академии, и когда донесено было обер-прокурору св. Синода о составе нового курса, он предписал: «означенных 19 воспитанников, оказавших на приемных испытаниях недостаточные успехи в значительном числе предметов семинарского учения, принять в Академию впредь до дальнейшего усмотрения успехов их в науках с тем, чтобы после первых полугодичных испытаний донести ему, обер-прокурору, кого из сих воспитанников академическое правление найдет благонадежных в прохождению академического курса, и кто по неспособности к сему должен быть обращен в епархиальное ведомство». Вместе с тем обер-прокурор «вменил в обязанность академическому правлению представить заключение свое о том, какия бы полагало оно принять меры для предупреждения по возможности высылки в Академию воспитанников, недостаточно подготовленных к прохождению академического курса». Относительно последнего требования академическое правление представило следующие соображения: «1) вменить в обязанность начальствам Семинарий заботиться, чтобы в Академию высылаемы были лучшие воспитанники, и тех из них, которые по каким-либо недовольно уважительным причинам уклоняются от поступления в Академию (что бывает нередко), располагать к продолжению учения в ней зависящими от них мерами; 2) поставить также в обязанность, чтобы семинарские правления избирали воспитанников для поступления в Академию не по получении уже о сем распоряжения высшего начальства, но за год, или по крайней мере за половину года до окончания учебного курса, дабы и воспитанники, зная уже наперед свое назначение, соображали с оным свои занятия, и семинарския начальства преимущественно занимали их тем, что особенно нужно знать воспитаннику Академии: 3) по предварительном избрании воспитанников для поступления в Академию, с соблюдением существующих на сей предмет правил, обращать преимущественное внимание на успехи их в важнейших предметах духовного образования и таких, для усвоения которых требуется, кроме памяти, основательность, твердость и ясность рассуждения, а посему иметь особенно в виду в избираемых воспитанниках способность мыслить и писать, предпочитая воспитанников, отличающихся такими познаниями, тем, которые имеют преимущество пред ними по равномерной удовлетворительности успехов по всем предметам семинарского образования; 4) сообразно с сим и при поступлении воспитанников в Академию испытывать их преимущественно в главных предметах духовного образования и сочинениях, как и делалось сие в московской духовной Академии до настоящего учебного курса: ибо испытание во всех предметах семинарского учения представляет то неудобство, что воспитанники Семинарий, окончив изучение некоторых предметов за 4 или за 3 года до окончания семинарского курса, не имеют довольно времени для возобновления в памяти выученного прежде, и притом в детском возрасте, а между тем поскольку как удовлетворительные ответы их по некоторым из сих предметов не свидетельствуют о способности их, так неудовлетворительные – о неспособности к продолжению учения в Академии, то испытание в таких предметах предоставить академическому правлению в случае усмотренной им надобности». Когда это мнение предварительно представлено было на благоусмотрение митрополита Филарета, он сделал такие замечания: «I. Назначение в Академию за год или за полгода до окончания семинарского курса удобным признать не могу по следующим причинам: 1) за год семинарское правление не знает, сколько потребуется учеников в Академию, следственно не знает, сколько назначить; 2) как академическое правление замечает, что есть достойные ученики, не желающие поступить в Академию, то преждевременное назначение таковых может быть поводом не к поощрению, но к намеренному охлаждению: 3) назначение некоторых за год до окончания курса в Академию отнимает часть поощрения. у прочих: 4) в течение года могут быть с учениками такие перемены, что семинарское правление может раскаяться в раннем назначении, и оно окажется напрасным II. Соглашаюсь, что при испытаниях для принятия в Академию особенно нужно обращать внимание на успехи в важнейших предметах учения и на силу умственных способностей, и что не додано почитать сильным препятствием сему избранию, если память студента не сохранила какого-нибудь маловажного познания, преподанного ему в низшем отделении Семинарии»⁶⁸. В 1852 году по тому поводу, что некоторые из назначенных к поступлению в Академию из тульской и калужской Семинарий оказались неудовлетворившими требованиям испытания и были возвращены, обер-прокурор в своем предложении академическому правлению написал: «семинарским правлениям тульскому и калужскому, назначившим в московскую Академию воспитанников, оказавшихся неприготовленными к прохождению академического курса, поставить сие на вид, с объявлением, что в случае назначения впредь подобных же воспитанников, они будут возвращаемы на счет членов семинарского правления».⁶⁹ Митрополит Филарет не менее строго смотрел на значение приемных испытаний, но вместе с тем строгость растворял милостью, особенно по отношению к лицам, имевшим священный сан. В 1866 году на приемные экзамены явились 32 воспитанника, присланные из Семинарий. 36 волонтеров также из воспитанников Семинарий, и сверх того 2 учителя духовных училищ, три священника, один иеромонах, один диакон и два студента московского Университета. Конференция Академии постановила принять на полное казенное содержание 46 человек, получивших на испытании отметки очень хорошие и хорошие. Из 22 человек, оказавшихся успевшими довольно хорошо, постановлено 15-ть принять на половинное содержание, т.е. давать им помещение и стол, впредь до усмотрения их успехов, а одежду иметь им свою; а семерым и двум студентам Университета дозволить обучаться на собственном содержании. Остальным седми, в том числе двум священникам и одному иеромонаху, отказать в принятии в Академию. Но четверо из сих последних (в том числе один священник и иеромонах) изъявили желание быть вольными слушателями со взносом за их содержание потребной суммы. Когда мнение конференции представлено было на рассмотрение митрополита, он дал резолюцию: «избыток снисхождения при испытаниях к неудовлетворительно успевшим в науках не полезен для учебных заведений. Как строго-справедливый суд по испытаниям возвышает тон учебной ревности, так суд послабительный понижает. Три степени успехов, одна ниже другой, допущены в Академии. Если еще низшая четвертая войдет вместе с первыми, различаясь только наименованием вольного слушателя, трудно помирить сии несообразности. Полагаю следующее: 1) А. М. в допущении до слушания уроков отказать. 2) В иеромонахе и священнике уважить звание священнослужителя и допустить их вольными слушателями до следующего испытания, при котором вновь рассмотреть вопрос: можно ли удержать их долее в сем положении. 3) На все прочее соглашаюсь»⁷⁰. Между тем шестеро студентов из числа тех, которым дозволено обучаться в Академии на собственном коште, вошли к митрополиту прошением, в котором просили, по неимению у них средств к содержанию, оказать им помощь от троицкой лавры. Митрополит приказал ближайшему начальству лавры дать им помещение в монастыре и содержат их на счет лавры. Это не первый и не единственный пример благотворительных отношений обители преп. Сергия к студентам Академии. Еще в начале сороковых годов два студента (XIV курса), первоначально поддержанные пособием от лавры и жившие в ее стенах, в последствии поступили на казенное содержание от Академии и окончили курс кандидатами. Потом в 1862 году 8 студентов, принятые в Академию в качестве своекоштных, получили вследствие прошения, обращенного к митрополиту, помещение и содержание от лавры⁷¹. А с недавнего времени, именно с 1873 года, лавра постановила давать у себя ежегодно особое помещение, стол и довольно значительное денежное пособие 16 студентам Академии, не могшим пользоваться казенным академическим содержанием⁷². Такая благотворительная деятельность сергиевой лавры, имеющая основание в примере ее основателя, достойна занять видное место в летописях Академии и даже в истории русской церкви.

Главный и почти исключительный элемент студенческого общества составляли всегда воспитанники из духовного звания: лиц из других сословий в редкие курсы можно было встретить.

Любопытно взглянуть на разнородное общество новопоступивших студентов, собравшихся в одно место образования с разных концев России, жаждою просвещения влекомых в Академию за тысячи верст. Какая смесь лиц и наречий! Здесь выходец из отдаленных стран Сибири сталкивается с выходцем из Литвы и Белоруссии. Киевлянин и житель Тифлиса сходятся с Архангелогородцем. Разнородное общество семинаристов дополняют монахи, священники, диаконы. Но взаимная недоверчивость, неизбежная на первых порах в таком смешанном обществе, скоро уступает место более и более тесному сближению товарищей, и резкие черты местного быта понемногу сглаживаются под влиянием однородных занятий наукою, одинакового устройства образа жизни. Общество крепко сплочивается и одушевляется духом искренней товарищеской любви, в которой исчезают разнохарактерные элементы местности. Один из воспитанников 2-го академического курса пишет в своих записках: «собранные из разных губерний, мы, в течение года, успели познакомиться и вызнать друг друга хорошо. Пословица говорит: что город, то норов; что деревня, то обычай. Так и мне казалось, что все моего времени провинциалы в Академии чем-нибудь своенародным отличались, как от нас Москвичей, так и между собою. Из наблюдений своих над товарищами, а частию и над прочими студентами, старшими и младшими нас курсом, я вот какое вывел заключение: Туляки – умны, но жестки и коварны; Калужане – тихих способностей, мягкосердечны и добры: Рязанцы – даровиты и рьяны, но духа словно республиканского: Владимирцы – ума гибкого, но как-то слабодушны и вялы; Ярославцы – ровного ума, вкрадчивы и льстивы; Костромичи – сильных способностей, великодушны, но хитры; Вологжане – способностей мягких и простодушны. О Москвичах не говорю: сам Москвич и Москвичи есть всякие. А если надобно уже что сказать в отличительную их черту, то скажу: Москвичи остры, плутоваты и насмешники»⁷³. Любопытно, что, имея в виду цивилизовать новопоступавших провинциальных студентов, начальство Академии размещали студентов большею частию так, чтоб в каждой комнате студенческой жило по одному или по два студента из урожденцев московских. Эта мера оказывала полезное действие и способствовала уничтожению или по крайней мере ослаблению провинциализма в произношении и уменью прилично держать себя в обществе. Любопытно также, что начальство Академии иногда под влиянием пуризма, а иногда по неизвестным побуждениям изменяло фамилии некоторых из новопоступавших студентов, если эти фамилии казались почему- нибудь неблаговидными. Напр. из поступивших в Академию в 1818 году Василий Телятьев переименован в Нордова; в 1822 году Василий Дагаев – в Сахарова, Андрей Бехтеев – в Разумовского, Иван Пулькин – в Синайского. Заметим, что та же фамилия, Пулькин, появилась опять в Академии в 1842 году, но она оставлена без перемены. В 1824 году студент Александр Неклюдов получил фамилию: Николаевский. В 1836 году поступил в студенты Павел Пьянков: ему переменили фамилию и прозвали Собриевским (от sobrins, трезвый). Это обстоятельство в последствии наделало много хлопот Собриевскому, когда он уже окончил курс. После смерти отца ему пришлось получать наследство. По документам пермской губернии, откуда он был родом, он значила Пьянковым, – и Собриевскому отказали в правах на получение наследства. Ему стоили немалых трудов и издержек, чтобы возвратить себе родовую фамилию. Св. Синод утвердил за ним прежнюю фамилию уже в сентябре 1841 года⁷⁴. В 1840 году в число студентов приняты Любовников и Бубалович; первому вследствие его прошения переменили фамилию в 1842 году и прозвали Варницким (от Варницкого монастыря – родины преп. Сергия), а другому дали фамилию: Правдин. В 1842 году принят в число студентов из владимирской Семинарии Дмитрий Халуйский, носивший фамилию по месту рождения. Фамилия его изменена по его прошению, и он стал называться Правдин. Бывали такие случаи, что митрополит Филарет изменял монашеское имя студента, которое обыкновенно придумывал ректор Академии, если такое имя ему не нравилось. Напр. в 1837 году пострижен Петр Гонорский и наречен Павлином; митрополит приказал переименовать его в Поликарпа.

Отдельный мир в малом мире студентов составляли монахи, которым назначались особое помещение и трапеза. Бо́льшая часть из таких студентов вследствие самоуглубления и религиозной настроенности, усиливаемой благоговением к великому наставнику монахов, преп. Сергию, еще во время учения давали обет иночества и принимали пострижение; в некоторых сознание высокости иноческой жизни так бывало сильно, что студент оставлял науку и уходил в пустыню: так в 1824 году студент Захария Петров ради подвигов иночества удалился в саровскую пустынь. Но были и такие примеры, что студент, после подачи прошения о пострижении его в монашество и после даже утверждения этого прошения св. Синодом, приходил в размышление, одумывался и отказывался от своего намерения, так было с одним студентом в курс 1858 года; получив разрешение на принятие монашества, студент по окончании курса поступил на службу в одну из Семинарий и вступил в брачную жизнь, но это случилось, конечно, не без разрешения митрополита, который на представлении правления дал резолюцию: «данное разрешение оставить без исполнения»⁷⁵. Любовь к жизни иноческой в студентах старались воспитывать начальствующие–монахи: они поощряли молодых людей ко вступлению в монашество разного рода лестными обещаниями, иногда действовали продолжительными убеждениями и увлекали студента из тленного и коловратного мира в лоно жизни уединенной, не всегда строго справляясь с положенными законом летами для принятия монашества, за что подвергались замечаниям от высшего начальства. Такой случай был в 1840 году: один из студентов, проникнутый искренним и глубоким убеждением в высоте иноческого звания, подал прошение о пострижении. Но на представлении о том митрополита св. Синод сделал замечание, что этот студент не достиг еще положенных Высочайшеутвержденными в 29 день мая 1832 года правилами для пострижения лет, и потому св. Синод ныне разрешения на пострижение в монашество дать не может. Получив такой указ, митрополит дал резолюцию: «очень жаль, что академическое правление не приняло должного труда сообразить представление с законом и сделало неприятность себе, мне и просителю, заслуживающему покровительство и попечение. Неужели оно думает, что моя должность поверять цифры и буквы, и что мое время не нужно для занятий несколько более важных? Дознать тщательно лета просителя и месяцы лет: ибо если в прошедшем году показан он 25 лет, имея 23 года и 11 месяцев, то до 25 лет теперь не далеко»⁷⁶. Из этого мнения митрополита, где он говорит о необходимости оказывать покровительство студенту, возжелавшему иночества, равно как из многих других его распоряжений, относящихся до монашества студентов, видно, с какою любовию митрополит Филарет, крепко привязанный к иночеству и сам образец истинного монаха, смотрел на молодого человека, отрекавшегося от мира: почти всякому студенту, постригавшемуся в монахи, он дарил что-нибудь из своей собственной одежды, напр. рясу, подрясник. пояс, четки и т. и. А если в монашество поступал бакалавр Академии, в таком случае щедроты от митрополита изливались еще сильнее; так когда получен синодский указ о пострижении бакалавра Петра Пятницкого (в монашестве Евлампий), Филарет написал на указе: «для постригаемого препровождается в благословение параман, клобук и пояс. В пособие на устроение прочей одежды, о. ректор объявит лаврскому казначею, чтобы выдал из моих денег сто рублей»⁷⁷. Но кроме принимавших монашество по силе собственного убеждения, с верою в высоту иноческого звания, бывали и такие, которые избирали монашество, имея в виду помогать в последствии стесненной бедностью семье своей и родным. Другие видели в монашестве лучший сравнительно с жизнью супружескою путь к продолжению и расширению ученых занятий. Но были и такие, которые смотрели на монашество, как на видную служебную карьеру и, надевая клобук, мечтали уже о будущем архиерействе. Были и такие, которые путем монашества хотели достигнуть высшего места в разрядном списке студентов – и несомненно достигали. Наконец были и такие, которые, попавшись в каком-либо проступке, из опасения увольнения из Академии, или дурной рекомендации в списке поведения, подавали прошение о пострижении в монашество – и проступок легко прощался, прикрытый рясою монаха. Вследствие таких или иных побуждений число студентов Академии, принимавших монашество, было довольно значительно, так что иногда они составляли более одной четвертой части курса, как это было, напр., в 1828 году, когда в числе окончивших курс 37 студентов было 10 монахов, о чем нарочито заметил митрополит в донесении своем комиссии духовных училищ: «ныне окончившийся курс не скуден монашествующими, в коих при добрых успехах примечается сообразное званию расположение духа иеродиакон Агапит (Введенский) изъявлял желание быть уволен от обязанности служить при училище, дабы посвятить себя исключительно монашеской жизни, впрочем по долгу послушания предал себя в распоряжение начальства. Поколику позволят обстоятельства, по-моему мнению, не бесполезно было бы новоначальным ученым монахам предоставлять некоторое время и способы исключительно на то, чтоб испытать и утвердить себя в правилах и опытах монашеской жизни под руководством доброго старца в добром общежитии». С течением времени стремление к монашеству постепенно ослабевало в мире студенческом и ослабело наконец до того, что из целого курса не выходило иногда ни одного монаха. Так было в курсе 1852 года⁷⁸. Это обстоятельство, случившееся в первый раз во все время существования Академии, послужило поводом к нареканию на ближайшее начальство Академии. В последнее время стали повторяться такие явления, что поступавшие в число студентов вдовые священники и диаконы кончали курс, не приняв монашества, чего прежде не допускалось. С недавнего времени видим и такие примеры, что учились в Академии в качестве студентов священники и диаконы, имевшие жен.

Учебные занятия студентов главным образом сосредоточивались на слушании лекций, которые преподавались утром с 8 до 12 часов и после обеда с 2 до 4 часов. По росписанию, присланному из комиссии духовных училищ в сентябре 1814 года, учебные часы распределялись таким образом:

Такой порядок в классических занятиях студентов оставался почти без изменения до 1844 года, когда по случаю введения новых учебных предметов потребовалось умножение классов и изменение учебных часов. Именно в это время слушание лекций по физико-математическим наукам и по гражданской истории сделано обязательным для всех студентов низшего отделения, тогда как прежде одни избирали для себя математику, другие – историю. По этому правление Академии признало нужным вместо двух часов для каждой лекции назначить полтора часа и вместе с тем для однообразия в начале и окончании классов в обоих отделениях, и в высшем и в низшем, ввести преподавание некоторых новых предметов, именно: 1) по обширности науки всеобщей гражданской истории отделено преподавание русской гражданской, истории (один урок в неделю), которое возложено на наставника греческого языка в низшем отделении; 2) в высшем отделении введено преподавание церковной археологии (один урок в неделю), порученное наставнику еврейского языка; 3) от кафедры церковной истории отделена библейская Ветхозаветная история и преподавать ее (один урок в неделю) поручено наставнику греческого языка в высшем отделении; 4) прибавлен один урок по философии.⁷⁹ Вследствие таких изменений составлено было вновь расписание часов в таком виде: первый утренний урок ежедневно начинался в 8 часов и оканчивался в половине 10-го часа; второй от половины десятого до 11, третий от 11 до половины первого часа. Послеобеденные уроки начинались с половины третьего и оканчивались в 4 часа. Эти последние уроки были посвящены изучению древних и новых языков, но по четвергам и субботам классов после обеда не было. В октябре 1862 года послеобеденные классы перенесены были на утренние часы, и назначено четыре урока по 1¹/₄ часа каждый вместо прежних 1¹/₂ часов. Классы начинались в 8 часов и оканчивались в час дня.⁸⁰

Так как главным предметом в высшем отделении было догматическое богословие, которое обыкновенно читал ректор, а в низшем – философия, то на занятие этими предметами и обращено было преимущественное внимание студентов. Прочие предметы считались второстепенными, а языки стояли еще ниже во мнении студентов, и даже начальства. Студенты знали, что, если кто из них не даст удовлетворительного ответа по второстепенным предметам, а тем более по языкам, –не будет понижен в разрядном списке, только бы хорошо отвечал по главному предмету. Записывать лекции в классе, исключая лекции весьма немногих наставников, не было обычая у студентов, и по мнению их, в этом не было и особенной нужды; к экзаменам каждый наставник сдавал студентам лекции в сжатом виде, и они их выучивали, а если по какому предмету было печатное руководство, – тогда готовились к экзаменам по печатному. Был один случай, когда наставнику поставлено было в вину, что он читал лекции по составленным им запискам на том основании, что по этому предмету есть общепринятый печатный учебник⁸¹.

Пробным камнем для узнания силы мышления и степени познаний в студенте служила диссертация. Не столько ответы на повторениях и экзаменах давали студенту известное место в разрядном списке, сколько диссертации; последнюю же судьбу его решало так называемое курсовое сочинение, которое задавалось на последний год курса⁸². В первые два года нужно было написать пять сочинений по философии, два по словесности и два по гражданский истории. В третий год одно по догматическому богословию, одно по нравственному, одно по истолкованию св. Писания, одно по пастырскому богословию или по гомилетике, одно по церковной истории и сверх того две проповеди. Темы для одного из сочинений богословских и для двух по философии до 1844 г. задаваемы были на латинском языке и сочинения писаны были на этом языке, которого тогда не изучали в Академии, так как студенты приносили с собою вполне удовлетворительное знание этого языка из Семинарий. Важным пособием для составления диссертации, кроме латинских книг, служили преимущественно немецкие, потому студенты тотчас по поступлении в Академию напрягали все силы, чтобы изучить немецкий язык так, чтоб понимать книги, написанные на этом языке; большая часть из них начинал изучение его с грамматики. Знание немецкого языка пособляло многим занять высшее место в списке. В Академии было принято считать лучшим то сочинение, которое испещрено было цитатами из Отцев церкви, из классических и из лучших новейших писателей; сочинение такого рода показывало, что студент много читал, что эрудиция его довольно обширна. Были подаваемы иногда такие диссертации, в которых, не преувеличивая можно сказать, каждая страница скреплена была несколькими учеными цитатами. Сочинение, содержащее собственные суждения автора и не скрепленное печатями посторонних авторитетов, имело меньшее достоинство. Это обстоятельство, что требовалось много времени для чтения источников и для выписки мест из различных писателей, было причиною, что не все из назначенных диссертаций были подаваемы студентами, и что иные по целому году писали напр. одно философское сочинение. Случалось и то, что вследствие обширности темы студент не успевал кончить всего сочинения и представлял только часть, которая, если написана весьма ученым образом, ценилась иногда выше, нежели у другого целое сочинение.

Сроки для подачи сочинений назначаемы были, но за ними следили не строго. Обремененный своею задачею, зная, что от нее зависит его судьба, студент просиживал за нею ночи, и это было даже в моде. Были такие, которые только ночью и работали над сочинением, а вечером спали. Занятый сочинением нередко манкировал посещением классов – и это не всегда ставилось в вину студентам. Ректор Филарет (покойный черниговский архиепископ), если, обходя студенческие комнаты во время классов, заставал студента без дела, препровождал его в класс, а кого видел сидящим за сочинением, тому замечаний не делал. При таком положении дел диссертация, задаваемая собственно на два месяца и подаваемая иногда через десять, достигала значительной толщины – листов до 50 и больше. Еще большие усилия требовались для написания курсового сочинения: тут студент в течение года буквально обложен был фолиантами и разными книгами по предмету сочинения, и можно сказать почивал на книгах. Он был в это время недоступен, свиреп, особенно если домогался степени магистра. Обрекшие себя на кандидатство чувствовали себя спокойнее. Но за то были и такие, которые, в течение всего курса занимая место во втором разряде, и не надеясь, следовательно, кончить курс магистрами, решались усильным трудом над курсовым сочинением исхитить себе степень магистра, и некоторые достигали этого. В конце курса это были исхудалые, испитые юноши, и благо тому из них, кто от непомерного труда не вынес с собою из Академии зачатков смертельной болезни. Блаженны были те, которые все время шли в первом разряде: курсовое сочинение их, после неудовлетворительного исправления, сделанного самим автором, исправляемо было наставником и иногда исправляемо так, что автор не узнавал своего произведения. Такой прием с курсовым сочинением был в постоянном обычае в Академии, и вот вследствие каких обстоятельств: обыкновенно после окончательных экзаменов собиралась конференция под председательством митрополита, на которой рассматриваемы были курсовые магистерские сочинения, из которых лучшие, именно те, которые предназначались к печатанию. предварительно представляемы были митрополиту для прочтения, и как увидим далее, выходили из горнила его критики полными строгих замечаний. Прочие сочинения. конечно не в полном их виде, а только по частям, были прочитываемы в конференции. Митрополит нередко останавливал читавшего наставника, спрашивал, почему в таком-то месте допущен недосмотр, требовал объяснения той или другой мысли, которая представлялась ему темно или не совсем правильно выраженною, делал замечание наставнику, почему он не вник в то или другое выражение и не научил студента выражаться правильнее и определеннее. Это было причиною того, что наставники стали строжайшим образом пересматривать курсовые сочинения, исправляли их со всевозможным вниманием и переделывали заново. Но и при этом наставнику стоило иногда не мало трудов защищать будущего магистра, несмотря на то, что сочинение было им выправлено и вылощено. Если бы не было такой предварительной полировки сочинения, то по причине строгой рецензии митрополита выходило бы из каждого курса весьма немного магистров. По отделке церковно-исторических и даже богословских курсовых сочинений главная работа лежала на знаменитом труженике науки, обогащенном всесторонними сведениями, профессоре церковной истории А. В. Горском. Некоторые диссертации так были им переделываемы, что честь авторства уже никак нельзя было признать за студентом: почти все сочинения, за исключением немногих мест, принадлежало Горскому. В таком виде явилось в свет в 1847 году сочинение одного студента, под заглавием «История флорентийского собора». Тут всякий, знакомый со складом ума Горского, узнает ex ungve leonem. О других опытах подобного рода умалчиваем.

Митрополит не любил сочинений обширных, и по поводу диссертации Д. Левицкого (1842 г.) под заглавием «О поведении первенствующих христиан в отношении к язычникам», написал: «Надобно не так много писать: рассуждение не книга и толстота тетради не есть верх совершенства».⁸³ Высшее духовное начальство требовало с своей стороны, чтоб относительно выбора предметов для сочинений и распределения тем между студентами была наблюдаема строгая разборчивость. В 1833 году комиссия духовных училищ сделала такое предписание Академии: «Предметы для сочинений студентов должны быть избираемы с осмотрительностию. Студенты, не довольно твердые в познаниях и в способности соображения, должны быть упражняемы в сочинениях меньшего пространства, а к сочинениям более обширным могут приступать те, которые довольно утвердились в познаниях, и могут многосложный состав пространного сочинения обнимать соображением в целом и частях, и наблюдать правильное отношение всех подробностей к главному предмету и цели сочинения. Сочинения, писанные студентам, – непременно и внимательно, на основании § 148 академического устава, должны быть рассматриваемы наставниками и при сем рассмотрении встречающиеся погрешительные места на самой тетради сочинителя должны быть исправляемы, а где сие по роду погрешностей неудобно, там противу погрешительных мест сочинения, на поле делаемы бы были замечания, из которых бы сочинитель знал, в чем он погрешил. По рассмотрении всего сочинения рассматривавший должен подписать под оным общий отзыв о его достоинстве и недостатках, и сей отзыв скрепить своим именем».⁸⁴ В 1863 году св. Синод изменил порядок рассмотрения курсовых сочинений и постановил следующие правила: 1) «сочинение читается наставником предмета, по которому писано; 2) вновь после того пересматривается двумя членами конференции; и наконец – 3) в общем собрании конференции под председательством епархиального архиерея. После сего присуждается ученая степень студенту. Все дело на окончательное утверждение посылается в св. Синод вместе с разрядными списками и с отзывами о сочинении, самое же сочинение не препровождается. Время утверждения в степени считается с того дня, когда состоялось по сему предмету постановление конференции».⁸⁵

Кроме классических занятий и письменных официальных упражнений, студенты Академии находили иногда время для добровольных ученых занятий. Так студенты первого академического курса, в числе 24 человек, в марте 1816 года образовали из себя ученое общество, под названием ученыя беседы. В современной записке одного из членов этого общества Ф. А. Голубинского сказано, что к составлению сего общества подало случай приятное обыкновение, общее между всеми почти занимающимися науками, собеседовать между собою о предметах своих упражнений. Часто, в часы досуга, продолжает записка, студенты любили с дружескою свободою в откровенностию говорить, что каждый думал о предметах их учения; иногда читали друг пред другом свои сочинения и судили об них. Находя удовольствие в сих собеседованиях, они, впрочем, заметили в них тот недостаток, что как время их, так иногда и предмет, не были определены, и для того вознамерились назначить постоянные правила для того и другого; и размышление о сих правилах, а вместе взор на многие общества, в разных Академиях и Университетах, между учащими и учащимися учрежденные, открыли в них мысль о образовании подобного общества. По взаимных совещаниях они начертали для такового общества постановления и представили оные тогдашнему инспектору Академии, архимандриту Филарету». Начальство академическое утвердило своим согласием это ученое учреждение, и студенты, по большинству голосов, избрали из среды себя трех особенных членов общества: должность старшего в обществе низложена на Платона Доброхотова, совещателя – на Петра Делицына, производителя письменных дел – на Феодора Голубинского. В день открытия общества Доброхотов «читал приличную речь, в которой изъяснял всю благонамеренность нового учреждения». В течение трех месяцев в собрании прочитано было 20 рассуждений по предметам наук богословских, философских, словесных и исторических. Иван Платонов читал рассуждение, в котором опровергал мнение Валентиниан и Социниан, что тайна св. Троицы была умствована и гадаема языческими философами, как-то Платоном и его последователями. Василий Алявдин читал о том, каким образом прежде закона и в законе угодившие Богу получили спасение, без таинств благодатного искупления; Алексей Платонов – о взятии Иерихона, Илья Поройков – о действительном значении обета Иеффая, Петр Делицын – о том, был ли день Тайной вечери днем опресночным и что имела общего самая вечеря с пасхою иудейскою, и т. д. Как много говорит в пользу студентов первого курса это учреждение ученых бесед! Как они дорожили временем досуга и как заняты были вопросами науки! Ученых домашних бесед не оставляли студенты и в следующие курсы; студент 2-го академического курса Ф. Измайлов пишет о своем времени: «академическое начальство держало себя так благоразумно в отношении к студентам, что не мешало нам мыслить свободно. Те из нас, младших и старших, которые любили философию, часто в свободные часы сходились на беседу, философствовали, спорили, помогали друг другу в понимании Кантова учения, трудились над переводом технических слов его языка и разбирали системы его учеников, которые не сходились ни с ним, ни между собою в своих мнениях. Такого рода беседы много мне принесли пользы. Раз с одним из своих товарищей, когда мы не ознакомились еще с немецкими учеными, и Кантова философия казалась нам лес лесом, читал я Вестник Европы и встретил в нем странный отзыв о Канте, Фихте, Шеллинге и других идеалистах; их раскритиковал какой-то, не помню, ученый, едва ли не профессор, и назвав помешанными, засадил в желтый дом. Сначала мы поверили критике и посмеялись над собою, думая, в самом деле не безумие ли, что мы читаем всякие немецкие бредни и силимся их проникнуть, но после, поговорив со старшими студентами, удивлялись, как такой нелепый отзыв решился пустить в публику русский Университет. Вестник издавался при московском Университете⁸⁶. В тоже время часы досуга студентов обращены были на переводы замечательнейших творений отеческих и других ученых сочинений, составляемые под руководством наставников. Так студент второго курса Петр Пятницкий (в последствии архиепископ тобольский Евлампий) перевел слово св. Василия на крещение, и перевод одобрен был к напечатанию комиссией дух. училищ и напечатан в Христиан. Чтении⁸⁷. Студенты третьего курса в 1820 и 1821 г. перевели на русский язык довольно обширное сочинение loachimi Langii mysterium Christi et Christianismi (таинство Христа и христианства)⁸⁸. Впоследствии времени некоторые из студентов, в особенности состоявшие письмоводителями духовного цензурного комитета, по просьбе книгопродавцев занимались, конечно не без выгод для себя, сочинением оригинальных и приготовлением переводных с новых языков статей для народного чтения. Подобная авторская деятельность преимущественно обращена была на составление жизнеописаний святых, извлекаемых из Четьих-Миней.

Учебная деятельность студентов усиливалась пред экзаменами, которые происходили обыкновенно два раза в год: пред праздником Рождества Христова и пред летними каникулами. Первые экзамены были частные – домашние, без присутствия на них посторонних лиц, а пред вакациею, кроме таких же частных испытаний, ежегодно бывали публичные экзамены. Сверх того, в курсовые годы. т.е. чрез каждые два года, бывал экзамен так называемый ревизорский, который производить поручалось всегда митрополиту московскому. Пред экзаменами наставники вместо лекций занимались с студентами репетициями. Экзамены частные, собственно говоря, мало имели значения: дело велось домашним образом, и, хотя в списках делались отметки о качестве ответов студенческих. но в конференции, при составлении переводных списков, ответы экзаменические в расчет не слишком брались, а руководствовались при оценке достоинства студента преимущественно диссертациями. Случалось, что первый студент давал на частном экзамене плохой ответ – и это, однако, не имело особенного влияния на его судьбу, если «задачи» у него были лучше всех. Не так легко сходили с рук экзамены ревизорские и публичные, когда их производил митрополит Филарет.

Еще до поступления на московскую кафедру. Филарет три раза был назначаем ревизором московской Академии: в первый раз, через год по открытии Академии, в 1815 году, когда он был еще архимандритом и ректором петербургской Академии; во второй раз в 1818 году, когда был епископом ревельским, и в третий – в 1820 году, когда был архиепископом тверским. В 1815 году ревизия, в присутствии архиепископа дмитровского Августина, началась 6-го июля, и в этот день с 10-го часа утра до половины второго студенты были подвергнуты испытанию по предмету толкования св. Писания и по языкам еврейскому и греческому; на другой день 7-го июля происходили экзамены по философии и математике, на третий день 8-го числа – по словесности, всеобщей истории и новым языкам. На четвертый день, 9 числа студенты писали сочинение на данный ревизором вопрос: благо или зло произвела Кантова философия?⁸⁹ Результат наблюдений Филарета над учебной частью в Академии в эту ревизию, равно как и в ревизию 1818 года, оставался неизвестен для Академии до ревизии 1820 года. В этом году Филарет начал ревизию с 19 июня с 5 часов вечера, и так как 20 числа был день неучебный, то студентам он приказал в течение суток написать сочинения на следующие данные им темы: 1) в высшем отделении: «изъяснить изречение апостола Павла 2Кор.3:18 – мы же еси откровенным лицем славу Господню взирающе, в той же образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа. В изъяснении сего изречения должен быть разрешен вопрос: какое состояние здесь описывается я как оно достигается?» 2) в низшем отделении: «какое познание совершеннее: зрительное (cognitio intuitiva), или разумевательное (discursiva)?» Июня 21 ревизорский экзамен происходил по классу наук богословских в присутствии митрополита московского Серафима, присутствовавшего потом и на следующих заседаниях, я продолжался с 10 часов до половины первого; в это время спрошено было только 10 человек. После обеда экзамен возобновился и продолжался с трех до шести часов; испытано 17 человек. После испытания читаны были экспромпты студентов, писанные накануне, и отличным оказалось сочинение студента Василия Воскресенского (после в монашестве Гавриил). На другой день 22 июня с 8 до 12 часов испытано по богословию 28 человек. После обеда с трех часов до половины шестого испытаны 24 студента по церковной истории; прочие за недостатком времени оставлены без ревизорского испытания по этому предмету. За тем в течение часа шел экзамен по еврейскому языку. 23 числа происходило испытание по церковной и по всеобщей словесности, по наукам философским, по всеобщей истории и греческому языку. 24, 25 и 26 июня происходило публичное испытание, которое в первый день продолжалось 4¹/₂ часа. Назначенное в этот день чтение сочинения студента Андрея Овсова о книге Экклезиаста было отложено по причине продолжительности устного испытания. Ни на другой день уделено было время слушанию разбора речи св. Василия Великого о крещении, составленного студентом Пятницким (в последствии Евлампий, архиепископ тобольский). По окончании ревизии Филарет прислал из Твери на ими внутреннего академического правления предложение следующего содержания:

«Совершив по воле начальства три, одно за другим следовавшие, обозрения московской Академии и чрез то некоторым образом сделавшись свидетелем постепенных ее усилий к достижению совершенства со времени нового ее образования, – после словесных каждый раз сношений с начальствующими и учащими о предметах, того требовавших, я почитаю не только согласным с обстоятельствами, но и необходимым, по силе данного мне поручения, письменно предложить академическому правлению некоторые следствия из наблюдений, деланных над состоянием Академии.

В протекшие шесть лет нового своего существования, Академия, между тем как занималась уже воспитанием духовного юношества, проходила, можно сказать, и сама состояние собственного своего воспитания. Воспитание сие совершалось с благословением Божиим. Можно надеяться, что седьмым годом Академия начнется ее совершеннолетие. В старших из начальствующих и наставников усматривается и зрелость познаний, и сила действования на дух воспитанников. Младшие большей частью оправдывают надежду, восприятую при их избрании. Круг воспитанников представляется постепенно более сосредоточивающимся в стремлении к общей цели, – к истинному образованию духа по законам деятельного христианства. Таков, сколько мне дано видеть, общий взгляд на сию Академию при окончании второго ее учебного курса.

О некоторых особенных предметах должно сказать нечто в особенности.

Конспект богословских наук, представленный для испытания, и самое испытание показали довольно благоустроенное состояние сего класса.

По части богословия толковательного⁹⁰ приметен недостаток новейших филологических пособий, нужных для точнейшего определения внешнего смысла св. Писания и для защищения оного от перетолкований. Академическому правлению предлежит попечение пополнить сей недостаток выпискою некоторых новейших по сей части книг, при употреблении коих, впрочем, твердо держаться надлежит Апостольского правила: вся искушающе, добрая держите: от всякия злыя вещи огребайтися. Часто у новейших немецких писателей искусная филология прикрывает худую богословию.

Систему полемического богословия⁹¹полезно будет пополнять статьей о расколах, возникших и продолжающихся в церкви российской, и о способе обличать оные.

Класс церковной истории⁹², по-видимому, не простер своих изысканий далее учебной книги; но сим руководством достаточнее воспользовался он в нынешнем, нежели в предыдущем учебном курсе.

В уроках церковного красноречия⁹³ понятие о церковном ораторе представлялось в виде слишком напряженном и недовольно систематическом. Впрочем, сие конечно усовершится при продолжающейся ревности и возрастающей опытности учащего.

Класс наук философских, образованный деятельностью нынешнего профессора⁹⁴, по здравым началам и доброму духу представляет доброе сеяние на таком поле, которое, если позволено так изъясниться, с тех пор, как прошло по нему рало критицизма большей частью зарастало дикою травою. То, что по обстоятельствам, не зависящим от произвола, не совершено в сем курсе, уповательно дополнится основательностью преподанного и тщанием слушавших.

В уроках всеобщей истории⁹⁵ с одобрением надлежало заметить направление к тому, что называют философией истории. Впрочем, нынешнее испытание не показывало по сему классу новой деятельности в сравнении с тем, что видно были в предыдущее обозрение. Академическому правлению надлежит обратить внимание на недостаток у профессора сего класса в чувстве слуха, не побеждаемый присутствием духа, не препятствует ли оный совершенству отчетов, изустно требуемых от студентов в слышанных ими уроках.

В уроках всеобщей словесности⁹⁶ часть теоретическая представляется распространенною далее пределов потребности училища духовного и недовольно ясною, по причине обширной иностранной философско-эстетической терминологии, дающей науке о прекрасном виде безобразия более, нежели основательности. В изложении сих уроков также частию замечен был блеск декламации более, нежели точность системы. В конспекте наименовано много родов стихотворных сочинений, из коих многих все воспитанники духовной Академии, и многие всех, никогда писать не будут: между тем как ни конспект, ни испытание не представили правил о расположении ораторской речи, конечно необходимых для каждого из оных. Справедливость требует не умолчать при сем замечании, что и сквозь некоторые недостатки видна была способность и старание преподающего: дальнейшая опытность его в должности и руководство начальствующего над учебною частью Академии поставят и сию кафедру в положение приличное месту, в котором она находится.

О кафедре математико-физической,⁹⁷ занимаемой также одним из младших я могу позволить себе одно частное замечание, что в уроках физических есть признаки собственной его деятельности, которая одну надежду оправдывает, а другую основывает.

Язык еврейский⁹⁸ сколько можно было заметить в продолжении испытания, преподается основательно; может быть однакож, нужно еще новое усилие, чтобы Академия по сей части могла образовать профессора самой себе.

Класс языка греческого⁹⁹ требует новых усилий для его усовершенствования. Учащий, по-видимому, недалеко упредил учащихся, хотя может быть сие произошло главнейшим образом от нечаянного выбытия прежнего профессора сея кафедры¹⁰⁰.

И знание французского языка¹⁰¹ не столько казалось обширным, сколько оно должно быть просто для знающих язык латинский. Не бесполезно усилить внимание на усовершенствование произношения. Совершенство не великое; но недостаток иногда немалый по обстоятельствам и последствиям.

Не могу умолчать о похвальном упражнении студентов Академии в церковном пении. Искусство их в сем деле более или менее свидетельствует об охоте, с которою оно делается, а внимание – о участии духа. Как бы кто ни думал, для меня пение студентов в церкви было немаловажной частью их испытания, в котором чрез настроение звуков испытывалось настроение духа, и умилением изрекалось одобрение чувства, не менее существенное, как и одобрение мысли.

Для представления начальству опытного свидетельства о состоянии учения в Академии, желательно, чтобы академическое правление, или чрез мое посредство, или непосредственно комиссии духовных училищ представило истолковательные уроки о послании к Евреям, которую либо часть на первый раз (если не все) философских уроков, и что еще оно заблагорассудит из прочих трудов учащих. Из сочинений студентов представить те, которые назначены были для чтения на открытом испытании.

Наконец общим с Академиею воззванием взываю к Наставнику премудрости (воспоминая сию церковную песнь, петую воспитанниками в зале собрания), да утвердит в сей обители учения обитель истинной своей премудрости, и таким образом (скажу опять не моим словом в подкрепление моего) предаю вас, братие, Богове и слову благодати Его, могущему наздати и дати вам наследие во освященных всех (Деян. 20)»¹⁰².

«Седьмой год совершеннолетия» Академии (1821) был годом вступления архиепископа тверского Филарета на кафедру святителей московских, и Академия 46 лет находилась под непрерывным его смотрением. Во все это время обязанность ее обозрения возлагалась высшим начальством на одного Филарета, который кроме того почти ежегодно присутствовал и на открытых испытаниях. На этих испытаниях постороннему наблюдателю представилась бы такая школа учения, которая в один раз обогатила бы его множеством сведений энциклопедических. Вместе с невольным чувством смущения, которое так естественно иметь испытуемому пред лицем гениального испытателя, в испытуемом рождалась нескрываемая радость любознательности при внимании к лившейся рекою речи Филарета. Но что говорить об испытуемых! Наставники Академии с напряженным вниманием ловили каждое его слово, которое глубоко западало в душу, решая трудные вопросы науки. Один из знаменитых наставников Академии, профессор философии Ф. А. Голубинский всякий раз собирал это сокровище, записывая каждое слово Филарета во время испытания, и в потребных случаях извлекал из этих записей установившийся, окрепший взгляд на вопросы, для многих неудоборешимые. Он признавался и всякий разделял его мнение, что изливавшаяся из уст Филарета речь до такой степени была правильна и сильна, что, слушая ее, как бы внимаешь чтению замечательной ученой книги, наполненной богатым запасом сведений глубоких. С строгою точностию, не допуская излишнего слова, давал Святитель вопросы и внушал испытуемым, что ответы должны отличаться точностию и прямотою, без уклонения к мыслям, не близким к вопросу, без лишних фраз, запутывающих дело. Один из воспитанников Академии VII курса (1830). Казанцев дает об этих экзаменах такое свидетельство: «вопросы Филарета был всегда интересные, прямо относящиеся к делу. Довольно было терпения у него выслушать ответы слабые, легкие, побочные; обличения и опровержения его большею частию беспристрастны, всегда основательны, неопровержимы. После нескольких попыток разрешить вопрос умами студентов и профессоров, причем Филарет прибавлениями к возражению увеличивал важность ответа, – наконец покрывал дело сам владыка, давая на свой вопрос ответ полный, ясный, светлый. Блестящие ответы студентов и основательные речи профессоров при этом светиле кажутся легким мерцанием истины»¹⁰³.

В первый же год по вступлении на кафедру московскую, в декабре 1821 года. Филарет явился в Академию на частные экзамены. С 9 до 2-х часов 15 декабря он производил испытание студентов по богословию созерцательному и деятельному, по классу чтения св. Писания и по опытной психологии. На другой день экзаменовал по метафизике и история философии, по церковному красноречию, всеобщей словесности и гражданской истории¹⁰⁴. В следующем 1822 году в Академии оканчивался третий учебный курс. Филарет явился на испытания в качестве ревизора. В первый день экзамена, 16 июня, он назначил студентам писать экзаменические сочинения, которые сам он после перечитывал и которые имели большое значение при назначении ученых степеней студентам; в высшем отделении он назначил две темы: 1) испытайте души, аще от Бога суть и 2) о состоянии душ между смертию и последним судом; в низшем отделении: философия – есть ли путь к блаженной жизни? На другой день, 17 числа, он начал производить испытания по богословским наукам; «вопросы предлагаемы были сперва по предварительно приготовленным предметам, потом по жребию». С осьми часов до часу опрошено было только семеро студентов; в журнале конференции замечено, что в этот день «особенно отличились студенты Моисей Молчанов и Петр Терновский». 19 числа в продолжение также пяти часов испытано по тем же наукам 9 человек, 20-го дня в течение 3-х часов 9 человек; 21-го числа на продолжавшемся испытании по богословскому классу кроме ревизора присутствовали: Симеон, архиепископ ярославский, я Парфений, епископ владимирский; в течение трех часов спрошены были четверо. 22 числа спрошено было в продолжение четырех часов по тем же предметам 9 человек, 23-го дня в такое же количество часов подвергнуто испытанию 18 студентов. Таким образом по одному богословскому классу ревизорский экзамен продолжался шесть дней. В следующий за тем день Филарет производил испытание по классу наук философских, а дальнейшее ведение экзамена предоставил конференции. Июля З-го и 4-го были открытые испытания, на которых с Филаретом присутствовали между прочим: викарий московский Афанасий, епископ дмитровский; Досифей, архиепископ грузинский, и почетный член конференции сенатор Д. Б. Мертвого¹⁰⁵.

И в последующее время Филарет всегда признавал академические экзамены одним из важных и серьезных своих занятий, и пред другими выставлял это занятие, как достойное употребления на оное продолжительного времени, которым вообще он дорожил; в 1832 году он писал своему викарию, епископу Николаю, из лавры: «еще не провел я здесь дня без усталости. Одно из экзаменских заседаний продолжалось 5, а другое 6 часов. Вчера (6 июля) 6 часов проведено за пересмотром сочинений и поверкою разрядных списков». В 1840 году он писал А. В. Муравьеву: «у меня и в лавре, как в Москве, не вижу, как идет время. 27-го дня (июня) испытание в Академии в продолжение пяти часов, 28-го – тоже». В 1846 году от 3-го июля писал он викарию Иосифу: «академические дела, которыми занимался сегодня, еще не оканчиваются не по моей вине, и мне остается еще над ними труд. Но за сим не остановлюсь в лавре».

Из дел академических видно, что м. Филарет входил со строгим исследованием во все части ученой жизни академического общества, следил за ходом преподавания всякой науки, строго пересматривал конспекты и делал на них свои замечания, требовал от наставников сведений, по каким источникам и в какой полноте прочитаны ими лекции в течение курса, требовал иногда самых лекций, если оне были записаны.

Еще за неделю и более до экзаменов митрополиту обыкновенно представляемы были правлением Академии конспекты по всем предметам, пройденным в течение учебного года, а пред публичным экзаменом конспект предметов для открытого испытания. Митрополит довольно строго, пересматривал эти конспекты и делал на них иногда замечания, и в особенности выражал всегда желание, чтоб конспекты для открытого испытания были составляемы с полным вниманием и осторожно, так как они предназначаемы были к печатанию. Так в 1833 году бакалавром всеобщей словесности А. Нечаевым представлена к публичному испытанию статья о гении; митрополит дал резолюцию: «статья о гении никого не сделает гением и едва ли чему-нибудь научит в деле. Прибавить другую». На конспекте к публичному испытанию следующего 1834 года митрополит опять сделал замечание относительно программы экзамена по словесности: «по некоторым предметам назначенное обозрение очень мало и статьи такие, которые почти не дают случая испытующим войти в дело и усмотреть ход науки. Хорошо ли, например, весь экзамен по словесности ограничить одною идеею высокого, о которой много бывает высокопарных толков, но которая не чаще от того встречается на деле? Пересмотреть о. ректору конспект с некоторыми членами конференции и стараться дать ему более удовлетворительный вид и тогда напечатать»¹⁰⁶. Пересматривая конспект по догматическому богословию, представленный в 1838 году ректором архимандритом Филаретом (после архиепископ черниговский), митрополит сделал на нем несколько замечаний. В конспекте было написано: понятие о Боге откровения Ветхозаветного; понятие о Боге откровения Новозаветного; суждение разума; пантеистическое понятие о Боге. Митрополит поправил: «понятие о Боге из откровения Ветхозаветного и Новозаветного» и написал замечание: «как будто два разныя понятия! Как будто откровение разнится с откровением! В уроках может быть видно, но в конспекте загадочным представляется, как и для чего одно из лжеучений прислонено к истинному учению». У ректора встретилось выражение: «в предисловии Евангелия Иоаннова»; митрополит поправил: «в начале Евангелия и сделал замечание: «предисловием называется нечто пришлое, не принадлежащее к составу книги». Обо всем конспекте этого года митрополит написал следующее замечание: «конспект слишком отрывочный вообще имеет неприятный вид. Он ведет к подозрению, что хотят немножко выучить на память и прочитать. Если испытания на показ терпимы были по нужде в ожидании усовершения учения, то пора уже быть испытаниям более совершенным. По крайней мере богословский конспект, который теперь отрывочнее и скуднее философского, должен получить несколько более полноты. Странно, что в столь отрывочном конспекте словесности не могли пропустить сатиры и элегии, как будто это крайне нужно для духовной Академии. Исправить, и тогда можно напечатать». В 1842 году на представлении правления с приложением конспектов, митрополит написал: «помнится, говаривал я и прежде, что статьи для открытого испытания берутся слишком короткие. Это стесняет испытующего, и испытуемого располагает к буквальному повторению уроков, по опасению сократить испытание, – и это не лучший способ испытания. Не лучше ли назначить несколько предметов с предположением, что в свободных ответах сократятся подробности. Советую рассудить о сем. Хорошо ли и то, что в первый день все делает высшее отделение, а на другой все низшее, и одно не дает отдохнуть другому». О конспекте 1858 года митрополит сделал такие замечания: «присутствие Тела Христова в Евхаристии есть догмат лютеранский. Посему и вас могут в сем подозревать, если скажете только: присутствие И. Х., а не сделаете прямого указания на православный догмат. – Когда говорите о таинстве священства: можно ли не упомянуть о его степенях? – Слово: главенство есть варварское. Оно недавно выдумало: не ужели прежде не умели говорить? И недостаточно выражает оно римский догмат. Латины говорят: наместник Христов преемник Апостола Петра, видимая глава церкви, и это точнее понимается и опровергается, нежели варварское слово: главенство, которого у них нет. – Что за народность в церковном проповедании? Церковь учит вся языки одним учением, применяя учение к умственному и нравственному состоянию человека, а не кафтану, тулупу и блузе. – Удерживаюсь сказать вашему конспекту: да. И не хочу сказать: нет. Возвращаю его для пересмотра»¹⁰⁷.

Чего требовал митрополит от студентов на испытаниях, это показывают резолюции его 1828 и 1842 годов: «1) при испытании наблюдать, чтобы испытуемые отвечали из ума и знания, а не слепо из учебных книг или записок. 2) Напомнить студентам, хотя сие само собою должно быть известно, что знание главных истин, готовое к ответу всякому вопрошающему, есть первое на потребу, которое может быть украшено и дополнено знанием подробностей, но в котором усмотренный недостаток не был бы покрыт изученным званием подробностей в той, или другой части науки». В какой форме происходили испытания при митрополите Филарете, в делах академической конференции за 1838 год изображается так: «студенты вызываемы были лично от его высокопреосвященства к столу, поименно, по три человека, и здесь ответствовали на вопросы, им предлагаемые большею частию преподавателями, а частию его высокопреосвященством. Несколько вопросов предложены были от его высокопреосвященства вообще испытуемому классу с вызовом к ответу желающих для усмотрения преимущественной способности и готовности к ответам на вопросы непредвиденные». Такой порядок испытаний при митрополите Филарете с 1842 года несколько изменился: студенты стали отвечать по билетам, на которых написаны были вопросы.

Представляем несколько рассказов из истории академических экзаменов, когда они происходили в присутствии Филарета. Воспитанник 2-го академического курса Ф. Измайлов рассказывает о экзамене 1820 года: «помню, что в наш экзамен по словесности ревизор (т. е. Филарет) страшно рассердился: один студент, близкий еще мне приятель, вынул билет на трактат о гение и таланте. Ревизор, который всегда молча смотрел на вынимаемые билеты и, узнавши, какой трактат, спокойно ожидал изложения, тут вздумал проговорить: «Ну-ка, скажите нам, что такое гений?» Студент, нимало не заикаясь, отвечает: «Не знаю.» «Как?» – с изумлением спрашивает ревизор и смотрит в список, в котором ответчик, как студент очень умный, поставлен высоко, едва ли не в первом пятке. «Вы изволите спрашивать определение гения, я его не понимаю», – говорит студент. Ревизор взглянул на бакалавра (Μ. Ф. Божанова); бакалавр говорит студенту: «Отвечайте как написано». Студент возражает: «Что ж я буду отвечать, когда не понимаю? Написано бестолково». Бакалавр вспыхнул, ревизор зашевелился в креслах и сердито произнес к студенту: «Понимаешь ли ты, что говоришь?» Потом, обращаясь к ректору, говорит: «Это человек буйный, он не может быть терпим». Немудрено, что так бы и вышло, если б за неосторожного студента не вступился ректор и сам бакалавр, которые его разумели хорошо. Все-таки приятеля моего лишили принадлежащего ему места и в общем списке зачислили довольно низко»¹⁰⁸. Инспектор, архимандрит Евлампий (1826–1831), представил на экзамен статью из полемического богословия, и богословие это называл «воительным». Митрополит заметил ему: «От чего же не назвать солдатским богословием?» В другой раз заметил ему же во время чтения студентом из его трактата об Арианах: «Ты сражаешься с тенями». На зкзамене из всеобщей словесност, которую преподавал профессор П. И. Доброхотов (1818–1832), разбиралась однажды, как образцовое произведение, надпись Рубана к памятнику Петра 1-го: Колосс Родосский днесь смири свой гордый вид и пр. Митрополит разобрал и мысли, и слова в этой надписи и доказал профессору, что эта надпись вовсе не образцовое произведение»¹⁰⁹. Однажды митрополит спросил студента на экзамене: «Как отличить истинное чудо от ложного?»

И когда студент в ответе не попадал на его мысль, Филарет сан отвечал: «Нужно обращать преимущественное внимание на жизнь чудотворца: быть облеченным силою свыше может только человек, близкий к Богу, достойный этого по своим качествам или заслугам». В другой раз спросил он: «Почему Евангелист Иоанн один из всех Евангелистов упоминает о воскресении Лазаря?» Когда стоявший на экзамене студент не дал на этот вопрос удовлетворительного ответа, митрополит обратился ко всем студентам с словами: «Кто скажет?» Один из студентов отвечал: Иоанн повествует более о том, что совершал Иисус Христос в Иудее, тогда как прочие Евангелисты вписывают по преимуществу дела Его в Галилее. Митрополит заметил: «Так, но есть еще довольно правдоподобная мысль у некоторых, что Лазарь находился еще в живых, когда первые три Евангелиста описывали деяния Иисуса Христа, и что посему упомянуть о его воскресении – значило бы подвергнуть его новым гонениям со стороны иудеев, которые и без того хотели его умертвить, А святый Иоанн, как известно, писал Евангелие свое весьма поздно, когда Лазаря, как должно полагать, не было уже в живых, и следственно не было причины к подобным опасениям»¹¹⁰. Этот прием, что Филарет обращался к целому курсу с словами: кто скажет? повторялся, и притом неоднократно, в каждый экзамен. При окончании третьего курса (1822) на приглашение отвечать вышел один из студентов, по фамилии Ловцов, и когда дал удовлетворительный ответ. Филарет, спросив его фамилию, сказал: «Хорошо: ты уловил истину». Монах Никодим Казанцев, воспитанник VII курса, рассказывает о экзаменах 1830 года следующее: «Шла нравственная богословия. Профессор этого предмета – инспектор, архимандрит Евлампий. Мне дан вопрос: о степенях совершенства нравственных действий христианских. Параграф, который мне надобно было прочитать в ответ, изложен периодом относительным: чем более, тем более. Протазис имел по крайней мере три члена, столько же и апотазис этого длинного периода. Мало того: каждый протазис и каждый апотазис имел свой текст св. Писания, как бы в подтверждение свое. У меня не были выписаны тексты сии (я не считал их нужными): потому я прочитал период без текстов. Но меня беспрестанно останавливал о. Евлампий, требуя произнесения текста на каждый член периода. Когда же я молчал, то Евлампий произносил эти тексты сам; даже сделал мне замечание: «Доказывайте изречениями св. Писания ваши рассуждения, дабы иначе не подумали, что вы рассуждаете произвольно, без оснований!» В это время Филарет нетерпеливо взглядывал то на меня, то на Евлампия, потом, когда я протащил период, Филарет возбужденно заговорил, обращаясь к Евлампию: «Священным Писанием надобно доказывать полную истину, а не часть ея. Если скажете: «чем действие чище по намерению» и за тем тотчас придадите изречение св. Писания, вы сделаете глупость. потому что будете доказывать слова, а не мысль, которая еще не известна. По сему вы напрасно сбивали с толку монаха и навязывали ему вашу бессмыслицу». Затем владыка стал слушать другого. Михаил Россов читал параграф о единстве закона Моисеева и закона Евангельского. Владыка дал прочитать параграф (Россов читал хорошо и приводил все тексты св. Писания), потом начал опровергать прочитанное. В параграфе доказывалось единство законов Моисеева и Евангельского единством законодателя, Сына Божия. Филарет на это сказал: «Императрица Екатерина написала соляной устав и устав о губерниях. Следовательно, соляной устав и устав о губерниях суть один и тот же закон?» В параграфе доказывалось единство законов единством цели. Филарет сказал: «Петербургская дорога ведет в Москву, и дмитровская дорога ведет в Москву же. Следовательно, петербургская и дмитровская дорога суть одна дорога?». О. Евлампий выслушал сей несладкий урок молча.

«При чтении параграфа из догматического богословия о божестве Иисуса Христа Филарет спросил: «Почему Иисус Христос ни однажды не сказал прямо: Я есмь Бог. Сын Божий, единосущный Отцу и Святому Духу? Почему и Евангелисты, ни один ни однажды не выразили сей же речи прямо? Если бы сказано было самим Христом или Его Евангелистами прямо, что Христос есть Бог самосущий: то невозможны были бы такие ереси, какова, например, Ариева». На этот вопрос было несколько ответов, которые однакож Филарета не удовлетворяли. Я встал и сказал: Апостол Павел сказал: «Никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым» (1Кор. 12:3). А Евангелист Иоанн, изменяя речь Иисуса Христа о воде живой, которая истечет из чрева верующих во Христа, сказал: сие рече о Дусе. Его же хотяху приимати верующии во имя Его: не у бо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен (Ин. 7:39). Посему если бы Иисус Христос и сказал прямо, что Он сущий Бог: Его сей речи не могли бы вместить умы человеческие без содействия Духа Святого, который в это время еще не действовал». После сего моего ответа Филарет выслушивал речи и некоторых других. Потом, выслушавши, сказал: «монах отвечал хорошо». Затем Филарет начал развивать и расширять мою мысль, или хотя на основании ея свою, с своим, ему одному свойственным красноречием»¹¹¹.

В следующий курс (1832 г.) на экзамене по библейской истории, когда один из вызванных студентов не ответил на вопрос митрополита: что такое вода окропления (Числ. 19), митрополит обратился ко всему курсу студентов с словами: кто скажет? Студент Смеловский встал и отвечает: это вода из пепла рыжей юницы… Митрополит сказал ему: «Cruce te signa! Как вода из пепла?» Студент исправил неточное выражение и дал ответ удовлетворительный.

На публичном экзамене 1837 года, 2 июля, митрополит вел довольно продолжительную беседу с профессором церковной истории А. В. Горским. В своем дневнике Горский передает эту беседу в следующем виде: «Нынешний день, на испытании, мне привелось держать довольно длинный диспут с владыкою по предмету лекций. После первого вопроса из книги, по предложению о. ректора¹¹², он стал слушать представленное для испытания из Новозаветной истории: о распространении и угнетении христианства после Апостолов до Константина. Открыл свои замечания тем, что студент читает не историю, а рассуждение, и что сказанное о побуждениях к распространению христианства относится не к одним тем временам, к которым приложено, но и к другим. Прослушав краткие замечания о странах, в которых вновь христианство распространилось, начал делать снова замечания на статью о препятствиях к распространению христианства, и с самого начала на разнообразное направление духа империи и духа христианского общества. «Что такое дух? Могли ли вы сами обнять и исследовать дух христианства? Могли ли вместить это головы ваших студентов? Ныне странное направление в истории; смотрят на человечество, как на одного человека, усвояют ему то то̀, то другое общее направление. Прекрасный взгляд на историю Боссюэтов. – В последствии другим не захотелось все сводить к христианству; они выдумали каждому веку своих представителей, каждому народу свою идею. Все это пустяки!» О нетерпимости иноземных вер в римской империи сначала сделал следующее замечание: «Так поэтому в римской империи христианство не могло быть терпимо? А разве всегда была проливаема кровь христиан?» Я объяснил, что по законам римской империи христиане не могли быть терпимы. «Почему же так?» Конституция римской империи требовала, чтобы соблюдаема была народная религия гражданами империи неотменно. – «Что такое конституция? – это понятие составилось в конце ΧVΙΙΙ столетия. Никакой конституции не бывало. Против христиан действовали не по законам конституции, а по эдиктам императоров, выдаваемым по известным обстоятельствам, по влиянию известных лиц. А другие императоры выдавали даже указы в пользу христиан». – Я отвечал на это: слово конституция я употребил неправильно. Что касается до указов в пользу христианства, то христианство было признано дозволенною религиею только в 3 веке. Доселе положение ее, как религии недозволенной, всегда подвергало исповедников ее опасности. – «Да был ли хотя один закон постоянный и определенный в империи против христианства?» Я отвечал: был общий закон в империи против всякой иноземной религии, которая усиливалась на счет народной. И поэтому закону части действовали в отношении к другим языческим религиям. Этот закон шел и против христиан. Притом и эдикты императоров против христиан, коль скоро были выданы и не отменены сенатом или последующими императорами, то имели силу в империи, – хотя последующие императоры сами вообще не действовали по ним: но народ восставал против христиан и требовал их казни на основании этих законов. – Преосвященный, заметив. что народ руководствовался в этом случае суеверием, а не законами, приказал продолжать.

При дальнейшем чтении этой статьи он начал нападать с другой стороны: «К чему эти теории? Надобно излагать исторические факты». Послушав еще немного, заметил: «После этого будут оправдывать всех гонителей христианства. Они действовали по законам; как недавно один жид доказывал, что смерть на Иисуса Христа произнесена по всей справедливости законов». – Я отвечал на это, что настоящее изложение о несообразности с постановлениями римской империи допущения веры христианской не к тому направлено, чтобы оправдывать гонителей. Напротив, студентам было раскрыто, что самые законы эти должны были измениться от влияния христианства, и общество устроиться иначе.

Когда начали читать о влиянии философии на образ мыслей о христианах, преосвященный опять сделал замечание: «Все теории. Вы говорите о сектах, а о св. мучениках говорить не будете?» Я отвечал на это, что каждую мысль можно подтвердить подлинными словами современных писателей (я разумел врагов христианства, писавших против него в то время). Знаменитейшие из мучеников будут указываемы в своих местах. При окончании рассмотрения нравственных причин, владыка заметил: «вот вы, кажется, главное-то и упустили. Слона-то и не приметили. Главною причиною гонений против христианства было языческое суеверие. А вы об нем – ни слова».

Я отвечал на это, что об этом сейчас будет сказано. Причины религиозные поставлены в третьем разряде препятствий к распространению христианства. – «Вашим разрядам, сказал владыка, конца не будет». –

После того продолжали спокойно до той статьи, в которой объяснялось, какою силою христианство препобеждало все эти разнородные препятствия. Здесь владыка сделал замечание на вторую мысль, в этой статье раскрываемую, что «эта мысль не к одному тому времени относится, в котором она поставлена, но и к другим, – эта мысль общая». – Я отвечал на это, что нужно было изложить в лекциях и эти общие мысли, чтобы в последствии их не повторять. – Владыка заметил: «В каждом времени надобно указывать свое частное». О гонении во время Траяна слушал все спокойно. Здесь услышал и о знаменитых мучениках во время этого гонения. Этим закончилось испытание». –

При окончании 15-го курса (1846) Филарет дал одному студенту вопрос: «Не излишне ли допускать необходимость Промысла, сохраняющего тварь, когда из рук Творца вышло все добро зело, с совершенствами прочными, не требующими, по-видимому, поддержки?» Не удовлетворившись объяснениями студента. Филарет сам отвечал: «Если бы тварь получила с бытием и такую твердость бытия, чтобы не иметь нужды в поддержании, то такое бытие имело бы характер бытия Божеского». В том же курсе один студент говорил, что спасение возможно только в церкви и что вне ея спястися нельзя. Филарет возразил: «Как же говорится: во всяком языце бойся Бога и делаяй правду, приятен Ему есть (Деян. 10:35)?» На объяснение студента, что слово: δεκτός, стоящее в этом месте, имеет смысл: может быть принят, Филарет сказал: «Это хорошо решает возражение». При окончании курса в 1850 году один из студентов говорил о хлебе и вине в Таинстве Евхаристии. Филарет спросил: «А что значат слова Спасителя: пию е ново во царствии Божии (Мк. 14:25)?» Студент отвечал, что здесь говорится о вечном царствии Божием. Но Филарет на это объяснение не согласился, и отнес слова Спасителя к прославлению Его по воскресении, указав на другое изречение Его: дондеже видят царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9:1). При окончании курса 1852 года один студент читал из церковной истории о гонении Диоклитиана на церковь Христову и доведши рассказ до сожжения храма в Никомидии, сказал: «Загорелся храм в Никомидии» и потом остановился; митрополит заметил: «Что ж? Он и теперь горит?» «Нет! Уже давно сгорел,» – отвечал студент, и затем бойко довел рассказ до конца.

По окончании публичных испытаний в курсовой год, митрополит, после того как студенты пропоют целым хором стих: буди имя Господне благословенно отныне и до века, подходил к ним и обращался к ним с приветственным и наставительным словом. Вот образец такого рода речи, сказанной им в 1854 году: «Поздравляю вас с окончанием учебного поприща и вступлением на поприще службы. Вы теперь уже будете должны учить других. Но помните, что из школы зрелыми мудрецами не выходят. Вам и по выходе отсюда нужно будет еще продолжать свое образование и умственное, и нравственное. Желаю, чтобы вы на службе оправдали те попечения, какие об вас принимало здесь начальство. Господь да поможет вам!»

Имея в виду с одной стороны исправление недостатков по учебной части, замеченных во время академических экзаменов, с другой – поощрение безукоризненного учебного труда, митрополит не оставлял снабжать Академию своими отзывами и замечаниями после испытаний. В 1828 году в предложении на имя правления Академии он писал: «Некоторые замечания, сделанные мною во время испытания и рассмотрения сочинений студентов шестого академического курса, не бесполезным почитаю предложить академическому правлению для соображения и руководства на будущее время. 1) По классу богословскому с одобрением усмотрено, что, когда, по немаловременном продолжении испытания на латинском языке, для удобнейшего занятия посетителей, потребовано, чтобы студенты далее говорили на русском, они, несмотря на неожиданную перемену языка, продолжали излагать требуемые истины без приметного затруднения. 2) По классу философскому в вопросах учащих и в ответах учащихся замечена точность, которая, показывая, что учащие с особенною силою владеют вниманием учащихся, может быть поставлена в пример некоторым другим классам. 3) По классам словесности желательно видеть более указания примеров и разбора образцов изящной словесности. 4) По классу всеобщей истории рассмотрение происшествий древней истории в отношении к Провидению Божию со ставило занимательную часть испытания: только по образу изложения, который состоял наиболее в разборе пророчеств, оно едва не переходит из пределов истории в пределы герменевтики. 5) В рассмотрении сочиненных студентами проповедей частию примечена невнимательность, пропускавшая без замечания погрешности, частию неумеренное снисхождение, которое, осыпая похвалами слабые сочинения, более могло прельщать, нежели поощрять сочинителей. 6) На рассуждении о том, как обращаться служителю церкви с приговоренными на смерть, рукою о. ректора замечено, что сей предмет не имеет места в России. Из сего видно, что студент сам себе назначил предмет рассуждения по какой-нибудь иностранной книге, и приступил к делу без надлежащего руководства и утверждения ректора. Беспорядка сего не должно попускать. 7) Некоторые сочинения не довольно успевших сочинителей очень длинны. Одно, например, слишком на 16 листах. Сие более изнуряет, нежели усовершает малосильного сочинителя и затрудняет наставника во внимательном рассмотрении сочинения. Надлежит от посредственно успевших требовать не слишком обширных сочинений и тщательным разбором и критикою оных раскрывать и образовать способность к соображениям более обширным. 8) Некоторые сочинения представлены в разных видах неоконченной работы. Некоторые без всяких признаков того, что были рассмотрены наставниками. В некоторых видна только часть сочинения, обещанного во вступлении. От одного студента представлено два обширныя расположения одного сочинения, а самого сочинения нет. У одного не только рассуждение не дописано до конца, но и последний в рукописи период не дописан до точки. Не так все сие должно быть при окончании курса. 9) Исполнения 181 пункта академического устава и следов не видно из сочинений мне представленных¹¹³. Должно предполагать, что некоторые сочинения утрачены в руках студентов. Лучше бы сохранить все для верного отчета о состоянии классов. 10) Греческого (класса) низшее отделение переводило на испытании стихи св. Григория Богослова, а высшее – прозу св. Григория нисского: и сие дало низшему отделению вид большей успешности пред высшим. Хорошо было бы классу языка, кроме словесного испытания, представлять к концу курса какой-нибудь, хотя небольшой, готовый перевод, сделанный в продолжение курса, хотя, впрочем, это не обязанность». Это предложение академическому правлению было препровождено от митрополита и в комиссию духовных училищ, которая вследствие сего предписала правлению: «1) ректору архимандриту Поликарпу подтвердить, дабы в исполнении 181 § академического устава опущений не было, и чтобы непременно были прекращены беспорядки, в 5, 6, 7 и 8 статьях упомянутого предложения изъясненные; 2) чтобы предполагаемый по 10 статье оного перевод для студентов делан был ими к концу курса из Отцев православной церкви; 3) профессору философии с его сотрудниками за особенные успехи по их классу изъявить от лица комиссии признательность». За курс перед тем (1826), посте отчета о ревизии Академии, представленного Филаретом в св. Синод, комиссия духовных училищ сделала такое замечание правлению Академии: «предписать академическому правлению, чтобы в особенности ректор (ректором был Поликарп) озаботился улучшением преподавания богословских наук, церковной и всеобщей истории и языков, так как по сим предметам замечены преосвященным митрополитом Филаретом недостатки». В 1830 году митрополит в предложении академической конференции писал: «Вследствие испытания и рассмотрения сочинений и переводов студентов Академии седьмого учебного курса, вознамерясь предложить академической конференции то, что оказывается нужным для соображения и руководства на будущее время, нахожу, что для сего должно частию повторять то, что сказано мною при окончании прошедшего курса, в предложении 8 июля 1828 года.

1) Учение богословия догматического показало ныне преимущественные против прежнего труды профессора, вознагражденные соответственными плодами. Желательно, чтобы о. ректор, по окончательной отделке, представил уроки свои на рассмотрение начальства.

2) По герменевтике разбор небольших, однех и тех же, на предварительном и открытом испытании, статей пророчеств Захарии, оказался обращенным на не довольно важные предметы и не довольно занимательным. Чтобы сделать сей выбор, надобно было миновать много весьма важных статей в священном Писании, до коих уроки герменевтики, вероятно, еще не касались. От теории и практики герменевтики многое зависит в богословском учении. Желательно, чтобы в следующий курс занялся сею частию старший из помощников профессора богословия с достойным предмета вниманием.

3) По богословию нравственному ответы студентов большею частию не свободны, и, кажется, сие частию происходит от образа изложения уроков. Надобно профессору богословия деятельно вникнуть в сие и дать сим урокам направление, как можно точнее сообразное с пользою учащихся.

4) Собственные труды учащих философии по тем частях, по коим достигли довольно зрелости, желательно, чтоб представлены были на усмотрение начальства.

5) По классам словесности в вышеупомянутом предложении желательным представлены две вещи: примеры и разбор образцов. Опыт последнего показан в конспекте, а первых на испытании не показано. И так повторяю: желательно видеть примеры.

6) Повторяю и то, что в наставническом рассмотрении сочиненных студентами проповедей отчасти примечается невнимательность, пропускающая погрешности без исправления, и неумеренная снисходительность в похвалах.

7) Повторяю в то, что беспорядка, состоящего в самовольном студентами избрании предметов для сочинения, без утверждения наставников, терпеть не должно.

8) Настоятельно повторяю, что надлежит от посредственно успевших в сочинении требовать не слишком обширных сочинений и тщательным разбором и критикою оных раскрывать и образовать способность к соображениям более обширным. Ибо с заботливостию усмотрено, что некоторые из лучших даже студентов, взяв себе для диссертаций слишком обширные планы, не могли привести своих сочинений к окончательной отделке до окончания учебного курса.

9) Повторяю и то, что некоторые сочинения представлены в разных видах неоконченной работы. В пример представляю длинное рассуждение о хилиазме, в котором, однако, речь не дошла до того, чтобы сделать хотя краткое рассмотрение известного места Апокалипсиса, в разумении которого лежит ключ к разрешению спора о хилиазме.

10) Сказанное в выше упомянутом предложении о представлении переводов начинает приносить плод. Переводов с греческого представлено не мало, и в числе их есть достойное внимания. Переводов с английского не успел я рассмотреть. Если другие занятия не позволят мне сделать особого распоряжения о представленных мне переводах: то о. ректору надобно будет вникнуть, которые из них могут быть представлены для напечатания, и которые могут быть сохранены до усовершения, или до соединения с подобными, поколику не составляют целого. Остается желать, чтобы и по сему предмету усилено было внимание, особенно руководителя высшего класса за классом низшим. Например, переведена беседа святого Златоустого о новости праздника Рождества Христова и о выведении времени сего события из первосвященства Захарии. Беседа сия может быть прочтена и употреблена в пособие археологического соображения, но для представления ее в переводе трудно поставить правильную цель.

Впрочем то, что замечено здесь для усовершения дел Академии, не должно обращаться в упрек нынешнему ее состоянию, которое показывает прилежание и успехи студентов с признаками благоповедения, что все должно быть плодом благонамеренного действования и доброго примера начальствующих и учащих».

Препровождая копию с этого предложения в комиссию духовных училищ, митрополит писал: «К исполнению поручения комиссии духовных училищ обозреть московскую духовную Академию приступил я мая 8 дня резолюциею, коею требовал представления мне на рассмотрение сочинений, приготовляемых к открытому испытанию.

Вследствие сего 30 мая представлены мне два рассуждения студентов высшего отделения и одно студента низшего отделения. Оказалось, что сочинения сии неудовлетворительно отделаны и недостаточно исправлены: почему и возвращены академическому правлению в следующий день при предложении, с которого представляю при сем засвидетельствованный список.

В июне опять представлены мне два рассуждения и опять не оказались соответственными назначению. При сем представляю список с резолюции, данной мною о них 9 июня.

Прибыв в лавру 26 июня, вновь немедленно потребовал я от ректора Академии рассуждений. Тотчас представлены два: одно – о хилиазме, длинное, но не окончательно отделанное, другое об обете Иефеая¹¹⁴, не очень обширное, впрочем, соответственное назначению. Оно в тот же вечер послано для напечатания и потом читано на открытом испытании. Экземпляр оного при сем представляется. Дабы из вышеозначенных неудачных опытов комиссия духовных училищ не заключила о недостаточной успешности студентов, не излишним считаю присовокупить, что сочинение, удостоенное напечатания, представлено мне было в рукописи студента с весьма немногими и небольшими поправками ректора и едва потребовало исправления нескольких слов от меня.

Предварительные испытания студентов Академии кончены были до меня, и составлен предварительный разрядный список. Дабы поверить оный лично, с большею свободою, нежели на открытом испытании, держаны мною два академические собрания, 27 и 28 дня. Засвидетельствованные списки с журналов академического правления о сих собраниях при сем прилагаются.

2-го и З-го июля происходило открытое испытание студентов Академии. Конспект оного при сем прилагается.

7-го и 8-го июля держаны собрания конференции для окончательной поверки разрядного списка, к чему было между прочим употреблено рассматривание сочинений, писанных студентами на испытании и в продолжении учебного курса. Засвидетельствованные списки с журналов сих заседаний при сем прилагаются. Окончательный же разрядный список имеет представить Академия.

За сим, что представилось нужным предложить Академии для соображения и руководства, предложено мною конференции 12 дня, по возвращении уже моем в Москву. При сем представляю список с сего предложения, показывающего настоящее состояние Академии, а также и засвидетельствованный список с предложения моего академическому правлению июля 8, 1828 г. на которое часто ссылаюсь я в нынешнем предложении конференции.

Что сказано мною в заключении предложения конференции, то свидетельствую и пред комиссиею духовных училищ, именно, что замечания, сделанные мною к усовершению дел Академии, не делают предосуждения настоящему ее состоянию. Испытанием и рассмотрением сочинений студентов довольно доказана их прилежность и успешность и в особенности достоинство тех, которые избраны в степень магистра. Что касается до замеченного несовершенства в отделке и цензуре некоторых сочинений, готовленных к испытанию: сие происходить должно от той ошибки, что допущено взять для сих сочинений слишком обширные планы; от сего не успели обработать оных заблаговременно; а когда я потребовал сих сочинений заранее до испытания, то произошла и в отделке, и в цензуре торопливость, а от нее вид неисправности».

В 1836 году митрополит писал в св. Синод по комиссии духовных училищ: «Для усмотрения состояния учебной части был я дважды на предварительных испытаниях Академии и на публичном в первый день оного: во второй же день последнего не мог быть по болезненному состоянию. За тем в доме занимался с членами академической конференции рассматриванием сочинений студентов и поверкою разрядных списков. И мною, и другими, и между прочим депутатом конференции по богословскому испытанию, членом ее, кафедральным протоиереем Арсением Тяжеловым замечено, что в студентах окончившегося ныне учебного курса, сравнительно с предыдущим, замечается более способностей и зрелости в познаниях. Сие побудило меня согласиться и на то, что число представляемых конференциею к степени магистра на сей раз несколько более, нежели прежде».

Мы видели, какое строгое внимание обращал митрополит на сочинения студентов, представляемые к получению ученой степени. Но сочинения, предназначенные для чтения на публичном испытании, а еще более к напечатанию, подвергались предварительно еще более строгой критике со стороны митрополита. Недосмотры, допущенные в сочинении, ставились в вину и читавшему и ректору Академии; многое митрополит сам исправлял, но большею частию требовал исправления от Академии. Представляем несколько случаев. В 1828 году ректор Поликарп представил митрополиту два студенческих рассуждения: одно – иеродиакона Евграфа «об основном начале христианской деятельности»: другое – Ивана Богословского: «о праздниках первенствующей церкви». Получив их, митрополит написал следующее предложение на имя внутреннего академического правления: «Сего июня 9 дня получены мною от о. ректора Академии два рассуждения, предназначаемые им для напечатания к предстоящему открытому испытанию. Одно из них: о праздниках первенствующей церкви. Предупреждая, сколько от меня зависит, последствия медленности, я тотчас приступил к рассмотрению сего сочинения и нашел оное не только слабо обдуманным и слабо писанным, но и слабо цензорованным. Посему поспешаю предложить академическому правлению следующее: 1) Замечания, сделанные мною, поколику время позволило, на первую часть сего сочинения, объявить сочинителю и требовать, по сему образцу, исправления всего сочинения. – 2) Если будет достаточно исправлено: о. ректору с помощниками своими по классу богословскому, вновь процензоровать оное тщательно. – 3) Препровождаемый при сем экземпляр сего сочинения с поправками рукою о. ректора и с замечаниями, моею рукою писанными, сохранить в целости при делах правления на случай востребования высшим начальством (июня 10)». Сочинение Евграфа к напечатанию было одобрено митрополитом, а другое осталось в рукописи. В 1830 году 8 июня ректор Поликарп представил митрополиту приготовленные для чтения на открытом испытании два сочинения: 1) Ивана Смирнова – объяснение и защищение правильности приложения св. евангелистом Матфеем к Иисусу Христу пророчества Исаии (Ис. 7:14); 2) Иеродиакона Филарета (в последствии архиепископ черниговский) – о духе и свойствах христианского мученичества. Ректор в представлении писал между прочим, что «оба сии сочинения окончены, пересмотрены и по возможности очищены от погрешностей». На представлении митрополит дал такую резолюцию: «Июня 9. Ни того, ни другого рассуждения не могу признать достаточно приготовленными, ни для напечатания, ни для прочтения в публичном собрании. Рассуждение о мученичестве и теперь бесконечно обширно, и как в отношении к логике, так и в отношении к словесности, слабо. Это –принужденное скопление слов и выражений, исторических обстоятельств, выписок, а не систематическое произведение ума, которого бы все части были направлены к определенной цели. Я прочитал около половины оного (дочитать не имею ни времени, ни терпения), но не встретил еще ничего, что прямо и с силою было бы направлено к указанной во вступлении цели, то-есть к защищению мученичества от нареканий.

После неопределенного и утолительного рассказа о гонениях иудейских, рижских, персидских, магометанских, российских – поставлено восклицание: такого начало и происхождение мученичества! Маккавеи предуготовили (сие слово написал о. ректор) ветхозаветную церковь к таковым же подвигам в новозаветной церкви. На что ж было приготовлять ветхозаветную церковь к таким подвигам, которые не в ней, а в последующей за нею новозаветной церкви совершиться должны? Мне кажется, это не значит очищать сочинение от погрешностей. Сочинение о пророчестве: се Дева, при подобном несовершенстве, неудобно для чтения в собрании потому, что в нем много сухого филологического разбирательства слов, от которого слушатель, знающий еврейский язык, скучится, а не знающий задремлет. Убеждаю о. ректора между двугодовыми упражнениями студентов отыскать к открытому испытанию хотя небольшое рассуждение, но достойное внимания слушателей. Впрочем, не мало не возбраняется представить оба рассуждения, о коих здесь говорено, комиссия духовных училищ на ее усмотрение»¹¹⁵.

В 1836 году митрополит писал ректору Академии Филарету: «возвращаю вам рассуждение о толковании священного Писания по теории приспособления. Самая тема изложена неудачно, так и далее. Говорит о сем на русском не безопасно, чтобы, вместо разрешения возникших сомнений, не пробудить сомнений, которых не звали. И если бы решиться говорить, то надобно не так, как в сем рассуждении. Сочинитель и противников неверно изображает, и отвечает им неудовлетворительно. Надлежало бы говорить о сем ближе к примерам: рассуждения более общие, более невпопад приходят. Останавливаюсь, чтобы послать. Рассуждение о постах читаю и скажу о нем впредь»¹¹⁶.

Вслед за этим письмом ректор получил от митрополита другое письмо с рецензиею на магистерское сочинение о постах православной церкви. Митрополит писал: «В рассуждении о постах не нравится мне вступление. Что это такое, что всякой юноша ставит себя защитником церкви против ее врагов? Для юноши не скромно, для церкви оскорбительно и цели сочинения не благоприятно. Прежде нежели назидаете учением о посте, вы уже смутили читателя мнением, что его отвергают и что он требует вашей защиты. Не простее ли было бы начать тем, что некоторые, соблюдая посты, не довольно знают начало и важность сего установления, а другие, не довольно зная сие, позволяют себе небрежение о сем установлении, и потому надобно показать истину, чтобы вразумить неведущих и возбудить небрежных?

Свидетельства о посте собраны хорошо; но не везде хорошо употреблены. Говорит, что пост есть учреждение апостольское, и что он утвержден Димитрием и Виктором на соборе, значит противоречить себе, если не объяснить сего тем, что апостольское учреждение было в примере, а не в писанном правиле, и потому подверглось разнообразию в исполнении. Подобная борьба свидетельств между собою не раз встречается. В одной статье говорится, что пост составляет семь недель, без субботних и воскресных дней, и что сорок дней кончатся прежде страстной седмицы; и даже не сказано, что это два разные счета. В одном примечании мясоястие сырной недели осуждается, и пост среды и пятка сей недели называется еретическим; справедливо и то и другое, но надлежало сказать о сем так, чтобы не было вида сбивчивости и противоречия. Непощение в воскресные и субботные дни требует объяснения, чтобы не вздумали есть мясо в четыредесятницу. Чтобы в пост прекращаемы были все домашния упражнения, это не походит на дело; и даже странно, что сочинитель сказал сию странность и не позаботился о доказательстве. На одной странице, Златоуст определяет три поста, а Лев четыре; и сие рассказывается так, как будто тут нет никакого разноречия. Вскоре приводится в примечании свидетельство Иеронима, где мнение о трех четыредесятницах приписывается монтанистам: и сочинитель не позаботился, чтобы св. Златоуста отличить от монтанистов. Что празднование Успению Божией Матери учреждено при Маврикии, не самоправно ли сказано? Легко ли вдруг определить никогда неизвестный праздник? Не вероятнее ли, что он праздновался и прежде по преданию, но или не повсеместно, или не с полным уважением, и от того подтверждение, которое вы называете новым учреждением?

Что за слово: годичный? Седмичный говорим от слова: седмица. Неужели годичный от годица? От года годовой.

Годичныя времена! Что такое? И среда и пяток разве не годовые времена, как заключающиеся в году, подобно четыредесятницам? Надобно говорить определеннее.

Преосвященный викарий¹¹⁷ справедливо замечает, что лучше бы не пропустить посты 29 августа, 14 сентября и 5 января.

Конец слова: рассуждение богато свидетельствами и будет очень хорошо, и может быть напечатано с пользою, если исправятся недоговорки и несоображения сочинителя»¹¹⁸.

Весьма любопытным представляется ход дела по изданию рассуждения студента X курса (1836 г.). Николая Руднева «о ересях и расколах в русской церкви.» Ход дела был следующий: государственный канцлер, граф Николай Петрович Румянцев в 1817 году обращался к Августину архиепископу московскому с предложением, чтобы «дать на исследование студентам московской духовной Академии задачу о ересях, возникших в российской церкви со времен великого князя Владимира до вступления на престол царя Ивана Васильевича». В награду за сочинение, если оно окажется удовлетворительным, граф назначил 35 червонцев. Сочинение по желанию графа долженствовало быть представлено на рассмотрение в петербургскую духовную Академию и сроком представления назначен апрель 1820 года. В то же время граф просил новгородского митрополита Амвросия, чтоб он предложил студентам петербургской духовной Академии. за подобную же награду, написать исследование о всех российских соборах бывших со времен в. кн. Владимира до царя Ивана Васильевича, и сочинение на этот предмет назначал рассмотреть московской Академии. При отношении от 28 ноября 1819 года, граф прислал на имя Серафима, митрополита московского, 35 червонцев которые и переданы им в правление московской Академии с предписанием и надлежащем исполнении желании благотворителя. В феврале 1820 года ректор Кирилл писал графу, что «означенная задача по причине последовавшего вскоре выпуска студентов из Академии к училищным должностям, по перемене начальствующих и учащих, а наипаче ни недостатку в пособиях для сего нужных, не могла быть изготовлена», потому просил графа об отсрочке термина оному сочинению еще на год. Граф Румянцев отвечал, что «от моск. дух. Академии зависит отсрочить на год и более, ежели сочтет приличным, решение данной задачи». Однако отсрочка дела пошла надолго: из дел академических не видно, чтоб до 1834 года поручаемо было студентам московской Академии исследование о ересях в русской церкви: есть только сведение, что в 1827 году червонцы переложены были на ассигнации (401 р. 85 коп.) и внесены в сохранную казну для приращения процентами. Граф Румянцев уже скончался (в январе 1826). В сентябре 1834 года вследствие представления правлению инспектора Академии иеромонаха Филарета (после архиепископа черниговского), дело получило движение, и исследовать задачу на премию Румянцева поручено студенту высшего отделения Николаю Рудневу. В январе 1836 года, когда митрополиту представлен был от правления Академии экономический отчет за 1835 год, и когда правление спросило его, нужно ли записывать в отчете премиальные деньги графа Румянцева, митрополит дал резолюцию: «Деньги, которых не видно по книгам и отчетам, могли быть забыты: ибо архив не кричит о том, что в нем есть. Предлагаю академическому правлению деньги показывать по книгам и отчетам»¹¹⁹. В июле 1836 года, когда Руднев только что окончил курс, сочинение его о ересях и расколах в русской церкви до царя Иоанна Васильевича было представлено в конференцию, и согласно с волею завещателя и с соизволения митрополита Филарета отправлено 30 августа на рассмотрение в конференцию петербургской духовной Академии. В январе следующего 1837 года рассуждение Руднева (который между тем в это же время определен был на должность бакалавра в московскую Академию), возвращено было из петербургской Академии с мнением рассматривавшего это сочинение профессора церковной истории, протоиерея Иоакима Кочетова. В отзыве Кочетова сказано между прочим: «Сочинитель все заблуждения, спорные мнения, ереси и расколы, какие бывали в нашей церкви от самого ее основания до царя Иоанна IV Васильевича, изложил по порядку, как оные одне за другими появлялись. Материалы для своего сочинения собирал он старательно и собрал их довольно много, так что трудолюбие его в сем отношении заслуживает полное одобрение. Он старался раскрыть предметы, им описанные, в такой полноте, какую дать им дозволяли те источники, из которых почерпал он свои сведения. С довольной основательностью доказывает он, что некоторые из наших заблуждений пришли к нам из соседственных стран христианских, и подробностями, какие там о них известны, проясняет ту темную краткость, в каковой оныя представляются в ваших летописях. Вообще сочинитель имеет взгляд на свой предмет довольно верный, обозрел оный с глубокомыслием и суждения свои о нем изложил с довольною отчетливостью. Но представляется довольно странным, что сочинитель, не сказав предварительно никаких общих мыслей, относящихся к сущности изложенного им предмета, не показав ни цели, ни плана своего сочинения, не дав понятия об источниках, которыми пользовался. – Вдруг начинает писать об Адриане и Дмитре. При том он исключил из своего рассуждения являвшихся в России волхвов, и исключил потому, что они были «язычествовавшие христиане, а не еретики, ни раскольники». Но если в его рассуждения получили место жидовствующие христиане, то. кажется, не следовало исключать из оного и язычествовавших христиан. Сверх того, в некоторых местах сочинения приметны недостатки в правильности и чистоте языка. Посему желательно, чтобы сочинитель, для полноты и совершенства своего сочинения написал приличное введение, чтобы дал место в своем сочинении волхвам, бывшим в российской церкви, а изложив их учение, показал происхождение оного, как он делал со всеми заблуждениями в сочинении его описанными, и наконец, чтоб снова тщательно пересмотрел свое сочинение и очистил оное от недостатков касательно слога. Что касается до того, заслуживает ли сочинитель премии графа Румянцева, то поскольку доселе не было и теперь нет в виду соперника, которой бы оспоривал у него сию награду, и поскольку он свое сочинение написал с достаточной полнотою и основательностью, то я не нахожу причин лишить его искомой награды, особенно если исправит замеченные недостатки. Конференция петербургской Академии согласилась с мнением своего рецензента.

Вследствие сего рассуждение возвращено Рудневу (5-го февраля 1837 года) для исправления и пополнения. В апреле того же года оно в исправленном виде представлено в конференцию московской Академии, которая постановила представить это сочинение на благорассмотрение митрополита и просить у него дозволения напечатать оное на академические суммы, а автору выдать премию графа Румянцева. На представлении о сем митрополит написал: «При первом взгляде встречаю требующее пересмотра. Должно быть продолжал действовать: что это за грамматика? Русская церковь богата раскольниками: неприличная насмешка. В 69 правиле апостольском вместо: да извержется поставлено: да отвержется вопреки смыслу правила. О хождении посолонь сказано: трудно решить эту премудрую задачу. Площадный и насмешливый том Библиотеки для Чтения не годится для рассуждения московской Академии о предметах церковных. Что нужды также переменять наименование греко-российской и российской церкви и говорить в угодность некоторым журналистам: греко-русская и русская церковь? Доложить на месте». Резолюция дана 11 мая. Доложить на месте – это значило, когда митрополит приедет в лавру. Здесь 6 июля он приказал ректору Академии Филарету передать сочинение бакалавру Рудневу с тем, чтоб, пересмотрев и исправив его, он представил оное ректору Академии на рассмотрение, а ректор после того должен представить оное лично митрополиту. На рождественских праздниках ректор был в Москве, и лично объяснил митрополиту, что сочинение исправлено. В половине января 1838 года конференция определила сдать рассуждение в московский комитет для цензуры духовных книг для рассмотрения и одобрения к напечатанию. Оно поступило на рассмотрение профессора, священника Петра Делицына, который одобрил оное к напечатанию¹²⁰ и в половине февраля оно отправлено в московскую синодальную типографию для отпечатания в количестве 1800 экземпляров. Между тем во второй половине марта, получив отчет цензурного комитета о рукописях, рассмотренных в феврале, митрополит написал резолюцию: «Если рассуждение о расколах хотят печатать, то прежде напечатания показать мне». Типография уже отпечатала пять корректурных полулистов – и эти полулисты вместе с полною рукописью доставлены были митрополиту. На представлении академического правления митрополит написал (4 мая): «Печатное исправлять поздно. Я болен и едва могу читать немного. Посему возвратить для продолжения дела в надежде на осторожность цензуры и академического правления». В силу сего конференция постановила: 1) рассуждение и печатные полулисты оного поручить рассмотреть со всею тщательностью ректору Академии. 2) По тщательнейшем рассмотрении препроводить оное для продолжения печатания в синодальную типографию. 3) А дабы скорее отпечатано было рассуждение, то примечания к оному препроводить особо для напечатания в типографию московского университета. Сентября 30 выдан из цензурного комитета билет на выпуск книги. Когда печатный экземпляр представлен был митрополиту, он нашел в сочинении много недосмотров, и в ноябре (9) потребовал от академического правления, чтоб ему представлена была верная выписка из дел, когда была предложена покойным канцлером графом Румянцевым студентам московской Академии задача о ересях и расколах российской церкви, в чем состояла премия, кто сочинял рассуждение о ересях как преступлено к напечатанию оного, на какую сумму оно напечатано, и видана ли сочинителю премия. На представлении с выпиской о ходе всего дела митрополит дал резолюцию: «1) Деньги премии не выдавать впредь до усмотрения. Оне надобны на покрытие издержек по печатанию. 2) Академическому правлению замечается, что не следовало пускаться на столь запутанное распоряжение денег и на взятие в заем академической суммы, и при том без утверждения. Настоятельно подтверждается впредь быть осмотрительнее». В то же время митрополит прислал на имя академической конференции предложение следующего содержания: «1) Рассуждение о ересях и расколах, бывших в российской церкви, рассмотреть вновь и представить с мнением. 2) Обратить внимание на цензора профессора священника Делицына, одобрившего сию книгу, может ли он по должности цензора пользоваться доверием начальства, и в заключение сего рассмотрения поступить по уставу духовной цензуры. 3) Между тем немедленно взять книгу в хранение и строгий присмотр конференции, с предосторожностью, чтобы она отнюдь не была распространяема впредь до усмотрения». На другой же день по получении этой резолюции, профессор Делицын подал прошение об увольнении его от должности цензора, мотивируя это тем, что «дальнейшее прохождение должности цензора находит для себя несовместным с надлежащим исполнением других его обязанностей по должностям профессора математики и наставника французского языка при Академии, а также и по другим академическим поручениям». Прошение это до времени было оставлено митрополитом без движения. Между тем тогда же начались собрания конференции для рассмотрения книги Руднева. В первое заседание (25 ноября) прочитано было до изложения ереси жидовствующих и «ничего требующего исправления не найдено». При дальнейшем чтении (27 и 29 числ) найдено нужным сделать по местам некоторые пополнения и изменении в книге, напр. на стр. 223 об отношении церкви к государству, на стр. 226 о чистилище и индульгенциях; но всего более показались требующими исправления следующие два места в книге, указанные самим митрополитом на стр. 216, который в XI веке отделил и доселе отделяет единую соборную и апостольскую церковь на церковь восточную и западную, на греческую и римскую»¹²¹. Конференция определила исправить это место так: «который в XI веке отделил и доселе отделяет от единой соборной и апостольской церкви – церковь западную, римскую». Другое место, на которое обратил внимание митрополит, читалось в таком виде на стр.224: «нельзя отвергать пользы и важности преданий, но и нельзя доказывать совершенной их необходимости, потому что св. Писание заключает в себе все, необходимое для нашего спасения. Предании суть второстепенный, вспомогательный источник христианской религии. Что же касается в частности до преданий римской церкви, то многие из них очевидный вымысел ума человеческого». Относительно этих двух мест конференция потребовала от цензора (29 ноября) объяснения, на каком основании он их пропустил к напечатанию. Относительно первого места цензор объяснил, что пропустив неточные выражения о св. церкви, он с сими выражениями несоединял неправославной мысли: к этому цензор в свое оправдание присовокупил, что выражение о разделении единой соборной и апостольской церкви на церковь восточную и западную одобрено им в сочинении Руднева на том основании, что в учебной книге преосв. Иннокентия, т. е. в его начертании церковной истории после библейских времен (период. IV, век IX) встречается выражение: церковь разделенная. При том это неточное выражение в самом рассуждении исправляется непосредственно следующим точным выражением: «Cначала два мнения отделяли церковь западную от восточной». Относительно второго места цензор между прочим писал: «о преданиях сказано, что нельзя доказать совершенной необходимости оных. Сих слов не мог я принять в том значении, что члены церкви имеют право по произволению и ненаказанно отвергать предания, или даже поверять оныя собственным своим судом, а не общим судим святыя церкви; ибо таковое значение несовместно с прочими выражениями, какия сочинителем рассуждения употреблены о преданиях. Но разумел я оныя в том единственно смысле, что как из церковных исторических книг известно, некоторые обычаи и чиноположения в различных местах и церквах были и бывают изменяемы, но единство веры и единомыслие в догматах остаются неизменными (царск. и патр. грамат. о учрежд. св. Синода, стр. 20), и св. церковь готова принять и приемлет иногда в недра свои и таковых, которые содержат некоторые предания неодинаково с нею, предоставляя времени и преимущественно особенному действию благодати привести их в совершенное согласие. Примером тому служат единоверческие церкви. Посему замечание сочинителя рассуждения об условной необходимости преданий казалось мне особенно дозволительным в настоящем месте, где сочинитель приступает к обличению неправых преданий римской церкви. Ибо если правосланная церковь иногда не отсекает от общения с собою не соблюдающих вполне ее достоуважаемых преданий, то тем менее была в праве церковь римская отделиться от единения с святою церковию из привязанности к преданиям, противным священному Писанию»¹²².

Препровождая митрополиту журналы по сему делу, конференция относительно пропущенного цензором места о преданиях, выразилась так, что неосторожность цензора не заключает в себе умышленности и допущена им в первый раз. Вместе с тем конференция постановила: 1) перепечатать те места в книге, кои признаны требующими перемены; 2) сделать строгое замечание священнику Делицыну, что он не имел должной внимательности к своему делу, и страницы 223 и 224 перепечатать на его счет. Кроме этих страниц назначены к перепечатанию стр. 216 и 226. Отделение о преданиях решено совсем выпустить. Исправления сделаны самим ректором Филаретом, но в некоторых местах исправлял и профессор А. В. Горский, которого текст пополнял и изменял ректор. Когда журналы конференции вместе с проектом исправления были представлены митрополиту, он написал в письме ректору Филарету (от 10 января 1839 года): «скучно мне, что не находится легкого способа развязать дело о книге. Вы в оправдание ссылаетесь на книги, писанныя почти за тридцать лет назад человеком, который тогда был гораздо неопытнее вас и учился самоучкою: сим образом, если угодно, можете иметь совиновного, но не оправдание. Пора вам исправить то, что прежде недосмотрено людьми, которым предшественники глаза закрывали. Св. Синод не утверждал оффициально ни церковной библейской истории, ни церковной после библейских времен, а издала их комиссия духовных училищ. Послебиблейская, без сомнения, у библейской заимствовала выражение: разделенная церковь¹²³. Сочинителю библейской некогда было пересматривать свой давний труд, а преподаватели по сей книге брели до сих пор по чужому следу, не рассуждая, хотя им о сем часто напоминали. Вы богословы по наряду лучше бы сделали, если бы не заставляли других более вас занятых доделывать дело вашей обязанности. Ваше замечание против замечаний заставило меня пересматривать книгу, и я не утерпел, чтобы не сделать новых замечаний: только прерван был, прочитав часть книги. Посылаю листов на жертву вашей полемики. Не пересмотрев всей книги, не знаю еще, что сказать решительно. Только вижу, что поправок надобно сделать больше, нежели вы предположили. Не пришлете ли мне о сем другого проекта?»¹²⁴ Тот же взгляд на дело и те же требования высказал митрополит путем оффициальным, положив на журналах конференции следующую резолюцию (март 1839 года): «невнимательность и недосмотр цензора, хотя не оправдание, но снисхождение заслуживает, частию потому, что книга предубеждала его в свою пользу данным уже ей одобрением от конференции с.-петербургской духовной Академии, частию потому, что пропущенное им неточное выражение видел допущенным в классической книге, хотя впрочем справедливо было бы рассудить, что классические книги, писанные людьми самоучившимися по тем предметам, в разные годы их занятий, во времена меньшей взыскательности за строгую точность, не должны усыплять деятельности нынешних ученых. Учинить следующее: 1) Настоятельно изъяснить цензору, что вред недосмотров в сем деле простирается на читателей, и, что также весьма важно, на мнение о достоинстве духовных училищ и образованного духовенства, и подтвердить о соблюдении всевозможной точности и осторожности в деле цензуры. 2) Погрешительные места в книге перепечатать. Но представленный проект исправления неудовлетворителен. Представить новый по просмотре всей книги». В то жe время на представлении о увольнении профессора Делицына, согласно его прошению, от должности цензора, митрополит напасал: «отложить до дальнейшего усмотрения, не найдет ли возможным совместить должность цензора с прочими без упущения».

В мае 1839 года, вследствие приказания митрополита, конференция вновь подвергла рассмотрению книгу Руднева и составила новый проект исправления. Проект этот был одобрен митрополитом. От 10 июля он писал к А. Н. Муравьеву: «думаю, что на сих днях пошлю вам проект исправления погрешительных мест в книге о ересях и расколах в русской церкви. Нельзя ли показать графу Николаю Александровичу¹²⁵, а также и вас прошу сказать, кажутся ли вам исправления удовлетворительными?»¹²⁶ Последние слова показывают, что Муравьев книгу Руднева в руках уже имел, имел ее и митрополит киевский (Филарет Амфитеатров), как видно из того же письма митрополита к ректору Филарету: «Две ошибки, – пишет он, – указанные в моем предложении (т. е. о разделенной церкви и о преданиях), заметил преосвященный митрополит киевский, совсем не слыхав, что у нас о сем есть дело». Тут же митрополит пишет: «Вы напрасно жалуетесь на замечания: их писал не богослов. Если он трижды ошибся и указал одну ошибку богословов стыдно богословам, а не ему. Лавру он не обижает, когда говорит, что вы не бережете ее достоинства».¹²⁷ Здесь под названием: «не богослов» разумеется не иной кто, как А. Н. Муравьев, бывший в ту пору чиновником за обер-прокурорским столом в св. Синоде, и как известно любивший горячо вмешиваться в дела церковные. Об отношениях его к митрополиту и характере этих отношений ясно свидетельствуют письма к нему митрополита. Муравьев первый поднял тревогу по поводу сочинения Руднева, и митрополит, как видим, употреблял все меры, чтоб успокоить его. Неизвестно, до какой степени признал исправления удовлетворительными Муравьев, только дело, подвергнутое такой процедуре, затянулось. По новому проекту исправления оказалось нужным перепечатать 18 страниц: 31–34, З9, 40, 43, 44, 215, 216, 223, 224, 225, 226. Назначенные к перепечатанию страницы цензор Делицын скрепил своею подписью 17 ноября 1839 г. Книга в исправленном виде явилась уже в феврале 1840 года, и представлена митрополиту от конференции с прошением: не благоволено ли будет разрешить конференции передать книгу правлению Академии для распространения. Митрополит положил (23 февраля) резолюцию: «Согласен: потому что надобно кончить дело. – А когда посмотрю на книгу, продолжаю и после исправления желать, чтобы впредь издавались лучше досмотренные. Если сочинение доживет до второго издания, то надобно цензуровать его вновь с полною законною строгостию»¹²⁸. Но премии автор за свой труд еще не получал. Уже в июле 1842 года правление Академия представило митрополиту, что «деньги, взятые заимообразно из сумм Академии для уплаты за напечатание рассуждения о ересях и расколах, уплачены в Академию все деньгами, вырученными от продажи, как рассуждения о ересях и расколах, так и других сочинений студентческих»; вследствие сего правление просило разрешения выдать автору в премию 35 червонцев, что составляло 401 руб. 85 коп. ассигнациями. Митрополит изъявил согласие и деньги выданы Рудневу, бывшему тогда уже священником московской Георгиевской, что в Грузинах, церкви¹²⁹. Таким образом дело, начавшееся в 1817 году, после разного рода задержек и сильных тревог окончилось через 25 лет, в 1842 г.

В 1838 году представлены митрополиту рекомендованные для напечатания диссертации: Макария Сахарова¹³⁰ «О связи греха с болезнями и смертию», Матвея Салмина «О высоком достоинстве жизни юродивых Христа ради» и иеродиакона Алексия Ржаницына исследование «О смерти св. царевича Димитрия углицкого», – но все эти сочинения для печатания не одобрены митрополитом.

В 1840 конференция одобрила, как достойное печати, и представила митрополиту рассуждение Семена Поспелова о таинстве миропомазания. Митрополит дал такой отзыв: «Рассуждение о таинстве миропомазания есть сочинение, достойное внимания, и, если угодно, может быть напечатано ко времени испытания. Только цензура должна оное рассматривать, не обеспечиваясь тем, что я видел оное. Я только просмотрел, не имея свободного времени употребить цензорское внимание»¹³¹.

В 1852 году митрополит писал к Иосифу, епископу оренбургскому, бившему своему викарию: -сегодня был на окончательном экзамене в Академии. Слава Богу! На Академию нашу можно смотреть мирным оком. Сегодня читали по части из двух сочинений: о единстве рода человеческого и о третьей книге Эздры. Когда сии сочинения дойдут до вас, надеюсь, вы признаете в них исследования основательные и многосторонние»¹³².

С течением времени забота студентов о составлении курсовых сочинений более и более ослабевала: к сроку, т. е. – к окончанию курса, сочинения подавать большею частию перестали, и отлагали представления их не на один даже год. Митрополиту это крайне не нравилось, и в 1866 году он дал такое предложение конференции: «при окончании в сем году академического учебного курса не мог я оставить без внимания того, что не только при предварительном, но и при окончательном испытании студентов, не было в виду сочинений, обыкновенно требуемых от студентов для получения степени магистра, или кандидата. Это был значительный недостаток при окончательном составлении разрядных списков. Это недостаток и для соображений при назначении студентов на должности. Вследствие позднего представления студентами сочинений длится рассмотрение оных и замедляется представление студентов к ученым степеням. Таким образом они своим опаздыванием причиняют затруднение и начальству и самим себе. Предлагаю ныне и впредь внушить студентам высшего отделения, чтобы сочинения для получения высшей ученой степени составляемы были благовременно и представляемы к началу предварительного испытания, или по крайней мере в продолжение оного»¹³³. Вскоре после сего св. Синод предпринял особые меры к побуждению воспитанников Академии к представлению курсовых сочинений: в указе от 29 октября 1869 года изображено: «Имея в виду, что воспитанники с.-петербургской Академии, окончившие курс в настоящем году, несмотря на все настояния со стороны академического начальства и побуждения к своевременной подаче курсовых сочинений, не представили таковых сочинений, и что подобная неисправность допущена воспитанниками и других Академий, приказали: объявить чрез епархиальных преосвященных тем из находящихся в их епархиях воспитанникам духовных Академий, которые по окончании курса не представили еще курсовых сочинений, чтобы они озаботились представлением сих сочинений непременно к 15 числу августа будущего 1870 года, с тем, что не исполнившие сего к указываемому сроку будут перемещены из Семинарий на учительские вакансии в духовные училища. Если же и после того лица эти, а также и не состоящие на духовно-училищной службе бывшие воспитанники духовных Академий не представят курсовых сочинений по крайней мере к 15 августа 1871 года, то будут утверждены в ученых степенях не иначе, как по выдержании ими, при представлении курсового сочинения, новых самых строгих устных испытаний в Академии по всем предметам академического курса».

В первые четыре курса сочинения студентов, оканчивающих курс, в рукописи посылаемы в Синод не были, а посылались только разрядные списки: некоторые же из избранных конференциею диссертаций печатались в виде сборника, который ко времени окончания курса препровождался в комиссию духовных училищ. В сборниках этих, кроме рассуждений, печатались и проповеди студентов. Но в 1826 году комиссия духовных училищ (от 10 июня) потребовала от академической конференции, чтоб «вместе с разрядными списками студентов, кончивших учебный курс, представляемы были на рассмотрение комиссии духовных училищ по две или по три диссертации каждого из них, на латинском и российском языках, о предметах особенно к православной нашей церкви относящихся и по содержанию своему заслуживающих название собственно ученых сочинений сего рода». Конференция представила сочинения, и чтение их возложено на Григория, архиепископа Калужского, который в сентябре возвратил часть прочитанных им сочинений, а остальные отправил в комиссию, советуя конференции «учинить тоже самое и с диссертациями, ей от него доставленными». Таким образом сборниик сочинений студентческих в свое время не был готов, и по этому случаю комиссия в предписании правлению Академии (от 6 сент. 1828 г.) изобразила: «ректору Академии поставить на вид допущенный им беспорядок, по коему нужные к напечатанию сочинения остались неготовыми к своему времени». В 1836 году комиссия духов. училищ относительно студенческих Сочинений повторила свое требование в таких выражениях. чтобы «из сочинений, пишемых студентами Академии в продолжении двухгодичного курса, лучшие отделяемы были для представления комиссии духовных училищ благовременно, и рассмотрение сих сочинений оканчиваемо было пред окончанием курса, и чтоб сочинения студентов отправляемы были в комиссию духовных училищ вместе с разрядными списками немедленно после публичных испытаний, и не далее, как чрез две недели»¹³⁴. Чтение сочинений поручаемо было нередко, кроме членов св. Синода, преосвященным, находившимся в своих епархиях. Читавшие курсовые сочинения не оставляли их без замечаний, иногда довольно строгих. В 1840 году читать сочинения студентов, предназначенных к степени магистра, поручено было от св. Синода Филарету, митрополиту киевскому, Кириллу архиепископу подольскому и обер-священнику армии и флотов В. И. Кутневичу. Преосвященный Кирилл представил Св. Синоду такие замечания по поводу сочинений, им прочитанных: «Сочинений от оканчивающих курс студентов на обревизование присылается очень много, и притом сочинения сии бывают переписаны в несколько разных рук и небрежно: тексты св. Писания приводятся то по-славянски, то по-русски не точно, без указания иногда мест, откуда их заимствуют, а свидетельства писателей иноязычных приводятся на их собственном языке, без русского перевода. Студенты не заботятся об отделке своих сочинений ни в слоге, ни в логической последовательности мыслей: в обличительной части сочинений препираются с писателями, совсем неизвестными, равно и в положительной части делают ссылки на таковых же писателей. Наставники при рассматривании студенческих сочинений пропускают вышепоказанные недостатки без замечаний, и вместо каких-либо суждений и примечаний на сочинениях, подписывают однословные похвалы.¹³⁵ Вследствие сего отзыва св.

Синод предписал: «На будущее время поставить в обязанность всем академическим конференциям: а) по окончании курсов в Академиях представлять установленным порядком никак не более двух сочинений от каждого студента, и притом не слишком обширные по пространству и переписанные тщательно и четко; б) подтвердить студентам, чтоб они приводили тексты св. Писания как ветхого, так и нового Завета только по славянской библии, особенно в проповедях, с точностию и с указанием места, где они состоят; внутреннюю отделку сочинений своих доводить до возможного совершенства, стараясь о ясном выражении плана, распространении частей, очищении языка и логической последовательности мыслей; наставникам предложить, чтобы они, не пропуская ошибок и недостатков студенческих без своих замечаний, излагали суждения свои о сочинении по частям с некоторою подробностию и засвидетельствованием о степени познания сочинителей». С следующего курса (1842) конференция м. Академии стала представлять в св. Синод только по одному курсовому сочинению студентов, признанных конференциею достойными степени магистра. Сочинения этого курса (XIII) читали: Филарет, митрополит киевский, Гавриил, архиепископ рязанский, и Никанор, архиепископ варшавский; сочинения следующего XIV курса читали: Илюдор, архиепископ курский, Венедикт, архиепископ олонецкий, Гедеон, архиепископ полтавский, Иннокентий, архиепископ харьковский, и Афанасий, епископ винницкий, ректор с.-петербургской Академии.

Чтоб указать на плоды ученых занятий студентов Академии, представляем перечень печатных сочинений их на степень и проповедей в порядке курсов.

I курса (1818 года)

Поучительные слова, сочиненные и произнесенные студентами московской духовной Академии в Свято-Троицкой Сергиевой лавре 1816 и 1817 годов. М. в Синод. типогр. 1817. – В этой книжке напечатано десять проповедей: Николая Терновского – на день Воздвижения; Платона Доброхотова – в неделю 21 по пятидесятнице; Михаила Сахарова – в неделю 24; Матвея Доброва – неделю 25; Василия Алявдина – в неделю 26: Федора Голубинского – в неделю мытаря и фарисея; Платона Доброхотова – в неделю пятую великого поста; Василия Капустина – в неделю Самарянина; Илии Поройкова – в день святителя Николая: Матвея Доброва – в неделю пятую по пятидесятнице.

II курса (1820 года)

Сочинения студентов московской духовной Академии второго академического курса. М. в типогр. Селивановского. 1820. Тут помещены семь слов: на день Покрова Пресвятой Богородицы (без означения имени автора); Федора Платонова – в неделю 19 по пятидесятнице и еще в неделю третью поста; Николая Соловьева – в неделю Самаряныни; Андрея Овсова – в неделю 18 по пятидесятнице; Василия Воскресенского – на день прав. Захарии и Елисаветы и на тезоименитство императрицы Елисаветы Алексеевны; Алексея Диева – на день Воздвижения; Василия Воскресенского – рассуждение на слова Апостола Павла; мы же вси откровенным лицем и проч. (2Кор. 3:18) – «сочинено во время испытания»; Андрея Овсова – размышление на слова: веруяй в Сына Божия имат свидетельство в себе (1Ин. 5:10) – «сочинено во время испытания»

III курса (1822 года)

Опыты сочинений воспитанников московской духовной Академии, изданные по случаю испытания, при окончании третьего учебного курса. Москва, в синод, типографии. 1822. В этом сборнике помещены: 1) рассуждение студента Павла Платонова о том, что таинство Тела и Крови Христовой, по точному установлению Спасителя должно сохраняться в истинной церкви до скончания века; 2) слово в день сретения Господня, Якова Платонова; 3) слово в недедвэ мытаря и фарисея, Ивана Боголепова; 4) слово на тот же день–Павла Платоном; 5) слово в день архистратига Михаила, Николая Попова 2-го; 6) слово в неделю блудного сына, Ивана Боголюбова;¹³⁶ 7) разбор слова на день Воскресения Иисуса Христа (аще кто благочестив), без означения имени автора; 8) размышление на слова апостола Павла: ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия: больше же сих любы. Сочинено в часы испытания студентом Яковом Платоновым.

IV курса (1824)

Опыты сочинений воспитанников м. д. Академии, изданные по случаю испытания, при окончании четвертого учебного курса. Москва. Синод. тип. 1824. Тут напечатаны: 1) рассуждение о поминовении усопших, студента иеродиакона Макария; 2) слово на день Иоанна Богослова, иеродиакона Сергия; 3) Слово на день Вознесения Господня, иеродиакона Афанасия; 4) слово в неделю двадесятую, Александра Платонова; 5) слово в неделю мироносиц. Димитрия Невского; 6) рассуждение на слова: испытывайте духов, от Бога ли они (1Ин.4:1), иеродиакона Афанасия; 7) рассуждение о том же, Александра Платонова.

V курса (1826)

Несколько рассуждений и поучительных слов, сочиненных студентами м. д. Академии пятого учебного курса, две части (1-я и 3-я; вторая жe не вышла в свет). Москва. Синод, тип. 1828–1829. Здесь напечатаны в первой части: 1) рассуждение о необходимости и важности внешнего богослужения, иеродиакона Палладия; 2) о действительной нужде и важности звания и избрания пастырей, по известному чину и порядку, Виктора Вишневского; 3) о нравственных и умственных совершенствах, каковые должны украшать пастыря церкви, Василия Сахарова-калужского; 4) о трех главных обязанностях пастырей церкви: учить, совершать тайны и производить суд, свойственный церковному управлению, иеродиакона Сергия; 5) о предварительном изготовлении проповедей, произносимых во храме, Ивана Кедрова. – В третьей части: поучительные слова: 1) в день усекновения главы св. Иоанна Предтечи – Николая Спасского; 2) в неделю двадесятую по пятидесятнице – Федора Благонравова; 3) на Сретение Господне, Ивана Платонова-Терновского; 4) в неделю о Самарянине – Сергия Платонова; 5) в неделю слепого, иеродиакона Иннокентия; 6) слово в неделю двадесять вторую, иеродиакона Палладия; 7) на день казанской чудотворной иконы Пресвятой Богородицы, Ивана Платонова-Терновского; 8) в неделю двадесять четвертую, Александра Сергиевского; 9) в день святителя Николая, Александра Александровского; 10) в неделю первую поста иеродиакона Иннокентия; 11) в день воздвижения честного креста Господня Ивана Богоявленского; 12) в неделю пред Рождеством Христовым, Ивана Богоявленского; 13) в первую неделю великого поста, Александра Сергиевского; 14) в неделю мытаря и фарисея, Ивана Лисицына; 15) в неделю четвертую на десять, Ивана Лисицына.

VI курса (1828)

Рассуждение об основном начале христианской деятельности, сочиненное студентом, иеродиаконом Евграфом. М. С. тип. 1828.

VII курса (1830)

Об обете Иефеая, Александра Нечаева. М. Син. г. 1830.

ѴIII курса (1832)

О достоинстве человека, раскрытом и утвержденном христианскою религиею, Тимофея Успенского¹³⁷. М. Син. тип. 1832.

IX курса (1834)

Взгляд на историю российской церкви, иеродиакона Платона¹³⁸. М. Син. тип. 1834.

О подражании языческих философов христианам первых веков. Василия Соколова. М. Син. тип. 1834.

Историческое рассуждение о постах православной, восточной кафолической церкви, иеромонаха Алексия(Соловьева). М. Син. тип. 1837.

X курса (1836)

О ересях и расколах в российской церкви. Николая Руднева. М. Син. тип. 1838.

Учение отцев церкви трех первых веков христианства о божестве Сына Божия. Афанасия Ефимовского. М. Син. тип. 1837.

О том, что Эммануил, о котором говорит пророк Исаия в гл. VII ст. 14. есть Мессия Иисус, Александра Терновского. М. Син. тип. 1836.

О важности положительных средств, предлагаемых православною христианскою церковию для спасения всех и каждого, Андрея Иорданского. М. Син. тип. 1836.

XI курса (1838)

Об участии злых духов в грехопадениях человеческих, Федора Флоринского. М. тип. Семена. 1838.

О том, что владыка Израилев, о котором говорит пророк Михей в гл. 5 ст. 2, есть Мессия Иисус, Александра Никольского. М. тип. Семена. 1838.

Об эпитимиях. Герасима Никитникова. М. Син. тип. 1838.

О праздниках, совершаемых в честь Пресвятой Богородицы, Алексея Мухина. М. Син. тип. 1838

Св. Аквросий медиоланский, Eфима Алексинского (Пр. Обозр. 1861. № 4, 5).

XII курса (1840)

О важности христианских путешествий ко святым местам, Алексея Зерчанинова. М. тип. Семена. 1840.

О таинстве миропомазания, Семена Поспелова. М. тип. Семена. 1840.

О праздниках Вознесения Господня и пятидесятницы, Андрея Беляева (в приб. к твор. св. Отец 1857 и 1858 г.).

XIII курса (1842)

О крестных ходах православной церкви. Ивана Аничкова. М. тип. Семена. 1842.

О поведении первенствующих христиан в отношении к язычникам, Дмитрия Левицкого. М. тип. Семена.1842.

Примеры благочестия среди соблазнов, или поведение древних христиан в отношении к язычникам, Макария Миролюбова¹³⁹. Спб. 1857.

Жизнь св. Филиппа митрополита московского и всея России чудотворца, Льва (Леонида) Краснопевкова¹⁴⁰. (Душеп. Чт. 1861 г. т. 2).

XIV курса (1844)

Изъяснение пророчества Исаии об избранном отроке Иеговы. Ипполита Богословского-Платонова (отрывок из рассуждения в приб. к творен. св. Отец 1850 года).

Предъизображение Господа нашего Иисуса Христа и церкви Его в ветхом Завете (о ветхозаветных преобразованиях). Сергея Смирнова. Москва в Унив. тип. 1852.

Преосвященный Тихон, 1-й епископ воронежский и елецкий. Алексея Ключарева. М. тип. Семена. 1844.

О поминовении усопших, иеромонаха Сергия (Ляпидевского)¹⁴¹. М. тип. Семена. 1844.

О домашнем употреблении слова божия у христиан первых веков, Дмитрия Кастальского (Душ. Чтен. 1876. Июль и август).

О таинстве покаяния. Якова Бурлуцкого. М. 1848.

Христианские вечери любви, Димитрия Прилуцкого (Дух Христианина. 1865. Март и апрель).

О трех обетах монашества, иером. Амфилохия. М.1845.

XV курса (1846)

О христианском мученичестве. Михаила Тихонравова. М. тин. Семена. 1846.

История флорентийского собора, Ивана Остроумова. М. тип. Семена. 1847.

О призывании святых, Павла Суворова приб. к Твор. св. Отцев 1856).

XVI курса (1848)

Св. Димитрий, митрополит ростовский. Василия Нечаева. М. тип. Готье. 1849.

Благотворное влияние древнего православного монашества на общество, Семена Вишнякова (Душ. Чт. 1860. июнь, июль и декабрь. Миссионер 1874 г.)

Св. Лев, папа римский, Петра Делицына. М. тип. Готье. 1849.

Николай Мистик, патриарх константинопольский Николая Волкова (в приб. к Гвор. св. Отцев 1861 г.)

ХVI курса (1850)

О литургии преждеосвященных даров, Григория Смирнова-Платонова. М. тип. Готье. 1850.

О загробной жизни, Григория Быстрицкого. М. 1859.

ХVIII курса (1852)

О единстве рода человеческого, Виктора Кудрявцева-Платонова (в приб. к Твор. св. Отцев 1852 года).

О третьей книге Ездры. Михаила Шаврова. Спб 1861. Об отношениях духовенства русского к князьям с XI до половины XV века, Николая Субботина (в приб. к Твор. св. Отцев 1858 года).

Почтение древних христиан к святым храмам, Дмитрия Рождественского (Душеп. Чтен. 1862, июль).

О домашнем состоянии древних пастырей церкви, Василия Гарстовского (Рязанск. епарх. ведом. 1867–69).

XIX курса (1854)

Обетования и пророчества о Христе в пятокнижии Моисеевом, Александра Лаврова-Платонова¹⁴² (часть рассуждения в прибавл. к Твор. св. Отцев 1856 года).

Патриарх Фотий, Филарета Сергиевского (часть сочинения в приб. к Творен. св. Отцев 1854 года).

О крещении чрез погружение и обливание, иеромонаха Михаила¹⁴³. (В прибавл. к Твор. св. Отцев 1855 года).

Состояние православной церкви в империи греческой во время владычества латинян в Константинополе, Петра Смирнова (в приб. к Твор. св. Отцев 1857 г.).

О действиях древних пастырей церкви во времена общественных бедствий, Алексея Никольского (Чтен. общ. любит. дух. просвещ. 1868, кн. 5).

Номоканон патриарха Фотия, Павла Корсунского (Дух. Вестн. 1866. Июнь, июль).

XX курса (1856)

О поведении древних христиан в дни воскресные и праздничные, Николая Сергиевского¹⁴⁴. М.т. Готье. 1856.

О нравственном достоинстве гражданских законов Моисеевых, Амфиана Лебедева. Москва. 1856.

Деятельность пастырей церкви ΙV века по отношению r общественной жизни, иеромонаха Хрисанфа Ретивцева¹⁴⁵ (Прав. Собеседн. 1860 г. I.).

О вечности мучений, Константина Троицкого (в приб. к Тв. Св.Отцев 1856 г.)

О крещении младенцев, Дмитрия Ковалева (В приб. к Тв. св. Отцев 1857 года).

Св. Мефодий, епископ патарский, Сергея Модестова (в прибавл. к Твор. св. Отцев 1857 года).

Русские выходцы из заграничных школ в XVII веке: Палладий Роговский, Петр Артемьев, Григорий Скобинский, Мирона Никольского (Прав. Обозр. 1862, № 11, 1863, № 2 и 3).

XXI курса (1858)

О книге св. пророка Даниила, Василия Потапова (в приб. к Твор. св. Отцев за 1871 г.).

История тридентского собора, Павла Горского-Платонова (Чтен. в общ. любит. дух просвещения, кн. V, 1868 и VΙ, 1869).

Об антихристе, Михаила Сабурова (в приб. к Твор. св. Отцев 1858 г.).

Учреждение патриаршества в России в 1589 году, Николая Соколова (в приб. к Твор. св. Отцев 1859 года).

Об образе действования, православных государей греко-римских в IV, V и VI веках в пользу церкви против еретиков и раскольников, Евгения Голубинского (в приб. к Твор. св. Отцев 1859 года).

Обзор определений константинопольского патриаршего собора по вопросам Феогноста, епископа сарайского, 1301 г. – Определения владимирского собора 1274 года. – Определения московского собора 1503 г. – Определения виленского собора 1509 г. – О церковноканонических правилах древних русских митрополитов, Михаила Красина (Прав. Собеседн. 1863. т. 1, 2, 3, 1864, т. 3).

О праздниках в честь святых угодников божиих. Александра Рождественского (в Чтен. общ. люб. д. просв. кн. X, 1870 г.).

О церковном судоустройстве в древней России, Ивана Смирнова (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. российск. 1865. кн. 1).

XXII курса (1860)

О трудах Оригена в изъяснении новозаветных книг св. Писания, Петра Хупотского (в прибавл. к Твор. св. Отцев за 1861 г. – только часть сочинения).

О греческой церкви в Италии до подавления ее латинством, Ивана Смирнова (в приб. к Твор. св. Отцев 1860 года).

Иосиф Флавий, Парфения Репловского. (Прав.Обозр. 1861, № 9 и 10).

О браке клириков в восточной и безбрачии их в западной церкви, Федора Толерова (Рязанск. Еп. Вед. 1866 года)

XXIII курса (1862)

Протестантское богословие и вопрос о богодухновенности св. Писания. Александра Воронова (Труд. киевск. д. Акад. 1864 г. май и сентябрь).

Местоблюститель патриаршего престола митрополит рязанский. Стефан яворскиЙ и Дмитрий Тверитинов, Филиппа Терновского (в приб. к Твор. св. Отцев 1862 г. Труд. киев. д. Акад. 1864, № 1, 3, 7).

Собор бывший в Москве при патриархе Филарете в 1620 г. и его определения. – Определения московского собора 1666–7 гг. – Определения московского собора 1675 г. Александра Гренкова (Прав. Соб. 1863 г., т. 2,3. 1864, т. 1).

О принятии неправославных христиан в православную церковь. Историко-каноническое исследование против беспоповцев. Александра Серафимова (Труд. киевск.д. акад. 1864 г. август

1867, апрель.)

Состояние просвещения у палестинских иудеев в последние три века перед Рождеством Христовым. Николая Ананьинского (Тр. киевск. д. Акад. 1865, сентябрь).

О внутренних миссиях у протестантов. Михаила Дрекслера, (Дух. Христианина 1863–4 г. февраль и май).

О происхождении русского церковного пения. А. Ряжского (Правосл. Обозр. 1866. №№ 9, 10, 11).

XXIV курса (1864)

Об Ессеях в отношении к христианству, Александра Смирнова (в прибавл. к Твор. св. Отцев за 1871 год).

Об историческом значении книг малых пророков. Петра Казанского (в прибавл. к Твор. св. Отцев за 1872 г.)

Петр Могила, митрополит киевский, Сергея Рождественского (в Чтен. моск. общ. истор. и древн. 1877 г. кн. 1).

Арсений Суханов, А. Ржевского (Прав. Обозр. 1867. №№ 9, 10, 11, 12).

XXV курса (1866)

Цельс и его свидетельство в пользу подлинности и достоверности наших канонических Евангелий, Михаила Розова (Чтен. в общ. люб. д. просв. 1874 г. август, ноябрь, декабрь).

Законы греческих императоров в отношении к церкви после Юстиниана, Александра Тяжелова (Чтен. общ. люб. дух. просвещ. 1875 г. октябрь).

Исторический очерк единоверия, Михаила Семеновского. Спб. 1867.

Очерк истории единоверия в прибалтийских губерниях. Раскольничьи стихотворения против единоверия, Николая Копьева (часть сочинения. Пр. Обозр. 1867. № 12; Чтен. моск. общ. люб. дух. просвещ. 1875. Август–окт.).

Проповедническая противо-протестантская литтература на Руси в первой половине ΧVΙΙΙ века, Дмитрия Извекова (Прав. Обозр. 1871 г. т. 1 и 2. 1872 г. т. 2).

Большой московский собор 1666–1667 г.Василия Богословского (Прав. Обозр. 1871, т. 1 и 2).

XXVI курса (1868)

Разбор мнения Ф. К. Баура о происхождении и характере Евангелия от Марка, Николая Елеонского (в Чтен. общ. люб. дух. просв. за 1873 год. Март, июнь, декабрь).

Обозрение апологетических трудов Отцев мучителей церкви в IV и V веках, Петра Цветкова (в приб. к Твор. св. Отцев за 1872 год и в Чт. общ. люб. д. просв. 1875 апрель).

Православное критико-экзегетическое исследование о Евангелии от Луки против Ф. X. Баура, Андрея Полотебнова (в Чт. общ. люб. д. просв. 1873, кн. 1 и след.).

Средневековые папы и их положение в церкви и государстве, (часть курсового сочинения) Николая Беляева (Чт. общ. люб. дух. проев. 1872. Март и след.).

О Евангелии от Матфея. Опровержение возражений против него отрицательной критики Баура. Владимира Маркова (Прав. Обозр. 1873 г, январь-ноябрь).

Отношение государственной власти к церкви и духовенству в царствование Екатерины II, Василия Беликова (в Чт. общ. люб. д. просв, за 1874 и 1875 год).

Апостольский собор в Иерусалиме. Опыт обзора отрицательных воззрений Баура на апостольскую историю, (часть сочинения) Николая Комарова (Прав. Обозр. 1872 г. июнь-сентябрь).

XXVII курса (1870)

Превосходство откровенного учения о творении перед всеми другими, объяснениями, Алексея Лебедева. Сочинение это напечатано по частям под следующими заглавиями: «Имела ли языческая древность истинные понятия о происхождении мира? – Опыт философско-богословского и естественно-научного толкования библейского догмата о творении мира. – Выводы материализма в вопросе о происхождении мира пред судом строго-научного естествознания. – Принципы материалистического мировоззрения новейшего времени. – Учение Дарвина о происхождении мира органического и человека». (Чтен. моск. общ. люб. д. просв. 1873, ч. 1.2. 1874, ч. 1.2. Приб. к Твор. св. Отц. за 1872 год. Русск. Вестн. 1873, июль и август).

Филарет Никитич, святейший патриарх московский и всея России. Андрея Смирнова (в Чт. общ. люб. д. просв. за 1873 и 1874 годы и потом отдельною книгою).

Иоанн Кальвин, реформатор XVI века. Сергея Назаревского (Правосл. Обозр. 1878 май–июнь и след. книги).

Историческое обозрение деятельности русского духовенства в отношении к расколу со времени его появления до учреждения св. Синода. Алексея Чистякова (Курск. еп. вед. 1874 и 1875 год.).

Очерк истории Моравских братьев со времени сближения их с протестантами и внутреннее устройство их общины до преобразования ее в гернгутерство, Александра Транквиллитатина (Православн. Обозрение 1873 г. часть 1).

Жизнь и деятельность святого пророка Иезекиили, Феодора Павловского-Михайлова (Чтения в общ. любит. дух. просвещ. 1878 Февраль и след. книжки).

Во главе администрации над Академиею в течение 46 лет стоял митрополит Филарет. Его влияние на течение академических дел по всем частям управления было так обширно и сильно, что по справедливости можно назвать оное как бы непосредственным. Ни одно, особенно не совсем маловажное, дело не совершалось без его ведома, без его руководства и решения. Обыкновенно ректор предварительно в частном письме, или при личном свидании докладывал ему, что правление или конференция имеют нужду сделать ему представление такого-то содержания, причем ректор пересказывал содержание дела и выслушивал от митрополита замечания и советы и получал предварительно решение на имеющее быть представление. Если дело велось не так, митрополит высказывал неудовольствие. Так в 1838 году конференция послала к митрополиту представление об исходатайствования цензору, профессору Ф. А. Голубинскому, в пожизненную пенсию третьей доли жалованья по должности цензора. Митрополит дал резолюцию: «Это значит требовать нового закона. Нужно подумать, чтобы решиться в добрый час. Не спешить, доложить на месте. Я всегда советую о предметах, требующих совещания, представлять на месте, и все должен жаловаться, что не так бывает»¹⁴⁶. Митрополит требовал, однако, чтоб конфиденциальная переписка с ним по делам академических не была смешиваема с форменными представлениями и не заменяла их: каждое письменное сношение с них должно было иметь свой особый характер. В 1830 году он послал такое предложение академическому правлению: «сего мая 30 дня вечером, при письме о. ректора архимандрита Поликарпа от 28 дня, получены мною два рассуждения студентов Академии высшего отделения, неоконченные, и одно студента низшего отделения. Поскольку время испытания, к которому оные готовятся, приближается: то, не пропуская ближайшего почтового дня, поспешаю сказать академическому правлению, что нужно и что умею. Сочинения для испытания, после приватных о них напоминаний, официально требованы резолюциею моею от 8 дня сего мая за № 174. О. ректор отвечает на сие письмом о разных предметах. Прилично ли сие, отдаю ему на рассуждение. Но правление имеет изъяснить ему то, что сие неудобно: ибо что пишет он о сих рассуждениях, то может быть понадобится представить на усмотрение высшего начальства в подлиннике. Как же тут смешивать с должностным делом предметы частной переписки?»¹⁴⁷. В том же году митрополит писал: «Удивляете вы меня, о.ректор. В одном письме два дела одного рода: по одному советуетесь вы со мною, а по другому представляете мимо меня (в комиссию дух учил.). Или отрешите меня от Академии со всем, или оставьте при ней со всем. Иначе нельзя знать, за что ответствовать»¹⁴⁸.

С какой строгой внимательностью и точностью входил митрополит в порядок дел академических, можно усмотреть из хода дела по приему Академии вновь назначенным на место Поликарпа ректором Академии Филаретом Гумилевским. На выписке из журнала комиссии дух. училищ об определении нового ректора митрополит 21 января 1836 года дал резолюцию, которою требовал:

1) произвести освидетельствование академических сумм по приходо-расходным книгам и отчетам за 1835 год; 2) войти в рассуждение о растрате сумм по казанскому округу при бывшем секретаре Доброхотове и 3) от секретарей потребовать реестра нерешенных дел и донесения о состоянии архивов; 4) донести о состоянии библиотеки; 5) представить записку о собственности академической. Ученый ректор приведен был в великое затруднение исполнить во всей точности требования митрополита тем более, что некоторых дел в правлении на лице не оказалось, и просил от него снисхождения и вразумления. Митрополит написал ему в ответ: «Вы требуете, отец ректор, чтобы я умерял требования правды духом любви. Хорошо. Согласен. Но к чему сие клонится? Сказать, что дела целы и в порядке, когда они не полны и нет их, не значит умерять правду, но солгать; не сказать ничего нельзя, ибо о том идет дело, что дела, которых беспорядок обнаружился по некоторым примерам, хотят привести в ясный вид, и потом в порядок. Беспорядок нескольких лет уже открылся начальству и уже сделано то, чего он требовал, то есть, предшественник ваш уволен; теперь сколько бы дел беспорядочных ни открылось, другого последствия уже не будет для прикосновенных к беспорядку; теперь самое безопасное, время показать все, как есть, и потом приводить в порядок. А если вы скажете, что дела целы, когда они не полны и растеряны; но потом случится осмотр, или справка, которая откроет, что они не целы, то вы и ваши сотрудники будете отвечать, подобно вашему предшественнику, и, может быть, строже, за беспорядок вторичный и за беспорядок утаенный. И так дух любви говорит, сколько мне слышится, что надобно чистотою теперешнего действования беречь вас и ваших сотрудников, от чего не будет вреда и для ваших предшественников, а не надобно уже обличенные грехи ваших предшественников хитро покрывать, и тем вас подвергать опасности, когда хитрость обнаружится.

«Вы говорите, что некоторые растерянные бумаги можно достать из семинарских правлений. Сколько работы! Сколько времени! Между тем вы уже будете виноваты, что не даете отчета в принятии Академии. Как вы потребуете бумаги, особенно представления? В копиях? Сии копии будут вечным доказательством, что подлинные бумаги растеряны, и что вы обманули начальство, донеся о целости. В виде подлинников, подписанных старым числом? Да сохранит вас Бог от того, чтобы пускаться на такие подлоги.

Что же делать? – Составьте:

1) Реестр дел не решенных, как требуется.

2) Реестр дел не полных. Если не трудно, хорошо бы на сем реестре сделать отметки, по каким делам какие бумаги, как нужные, должно истребовать в копиях из других мест. Таким образом пополнение только нужнейших дел не принесло бы много работы, а прочие остались бы не полными без опасности для вас, и без повода секретарям небрещи о целости прочих дел, под предлогом старой неполноты.

3) Реестр дел, которых в архиве не оказалось.

За сим остается одна обыкновенная и ни в каком случае неизбежная забота решить не решенные дела.

Упомянутые реестры должны быть приложены к донесению о принятии Академии.

Приучайтесь к понятию о точности в делах, которая произвольных мудрований не допускает без опасности быть виновату. Хорошо, что я принял на себя потребовать отчета в принятии Академии. Если бы его требовала комиссия духовных училищ, как и была мысль у некоторых, вы теперь были бы уже виноваты, что до сих пор нет никакого донесения, которому надлежало быть тотчас, по крайней мере о вступлении в должность и о принятии наличных сумм. Напоминаю вам, что не раз, вероятно, и при вас напоминал предшественнику, – не презирать правила устава, которое велит решения по делам важнейшим не приводить в исполнение без ведома архиерея. А какие дела важнейшие? Для гордого и не внимательного нет ни одного, а скромно мыслящий узнает их.

Смысл резолюция комиссии духовн. училищ, чтобы привести в ясность все обстоятельства дела и обеспечить недостаток сумм, должен быть следующий:

1) Скорее определить по документам все количество взыскания.

2) Сделать соображение, верно ли взыскание может быть покрыто наследством Доброхотова.

3) Если нет, то рассмотреть: на кого далее пасть должно взыскание, и представить о удержании части жалованья, или о подобном обеспечении взыскания»¹⁴⁹.

Вскоре за тем митрополит писал ректору Филарету: «В архиве переплетать надобно журналы. Этого не много. А дела не переплетают и там, где архивы важнее вашего. Для денег по внешнему правлению нужна книга прихода и расхода. А почтовые объявления зачем в нее писать? Не перемудрите. В приходе надобно записывать, что откуда получено, а в расходе, что куда послано.

Нехотение ваше разбирать дела о суммах мне непонятно, и потому ничего сказать о сем не имею»¹⁵⁰.

На письмо ректора с предположениями его относительно взыскания утраченной умершим секретарем Доброхотовым суммы митрополит отвечал:

«Премудростию дел Божиих занимаетесь вы, отец ректор, а не умеете разобрать премудрости дел приказных. Требовать запрещения на имение, которого нет, значит приводить в смех губернское начальство; требовать запрещения и ареста имения, которое уже находится у вас под арестом, значит приводить еще в больший смех, ибо это значит искать рукавиц, которые у вас за поясом. Мне кажется, это могли бы понять и сказать вам прочие члены академического правления, если бы вы их спросили; мог бы растолковать вам и о. наместник, если бы вы его спросили. Для предосторожности можно было написать в губернское правление о наложении запрещения на имение Доброхотова, буде таковое имеется или окажется: но и это едва ли не напрасно, потому что, кажется, нечему быть у него, кроме того, что в ваших руках. Не думайте, что приказные дела превышают разум человеческий, и что в них надобно по букве делать и то, что противно здравому смыслу; разбирайте, давайте место рассуждению сочленов, советуйтесь; и поступая осмотрительно, берегите достоинство места, которому принадлежите. Не примите моих слов за брань: не негодую, а объясняю дело, и показываю, как ему быть надобно.

По приему Академии вы много вдруг дали себе дела. Вам предписано принять от всех рапорты, вы бы их и приняли, и по ним донесли, а какая оказалась бы нужною дальнейшая поверка, она пошла бы потом исподволь. Теперь вы и принимаете дела, как они есть, и в то же время исследываете прежние опущения; от того вдруг много работы, а не делается то, чему скорее сделану быть надлежит, как то: до сих пор нет сведения о состоянии академической собственности, кроме одних денег. Посмотрите 5 пункт моей резолюции 21 января¹⁵¹: исполнение по нему надлежало сделать тотчас после освидетельствования сумм, как там и предписано. Если это до сих пор не сделано, и окажется не целость: то, может быть, не ясно будет, в ваше или в прежнее управление она произошла. Напоминаю вам о исполнении сего пункта.

По 6 пункту той же резолюции о библиотеке и по 7 о делах и архиве исполните, как предписано, не пускаясь преждевременно вдаль. Примите донесения, поверьте их общим осмотром, и донесите с мнением, что еще нужно делать далее для подробной поверки сих донесений, или для приведения в порядок предметов, о которых говорят сии донесения.

Мир с вами. Не скучайте затруднениями. Запущенное приводить в порядок обыкновенно затруднительно. Бог пошлет помощь и облегчение»¹⁵².

По требованию митрополита представлен ему реестр нерешенных дел внешнего правления в числе 29, из которых одно – о постройке каменного корпуса для епифанских духовных училищ оставалось без движения с 1826 года. Из этих дел числом 16 митрополит приказал почитать оконченными, а другим дать надлежащее движение. Деятельность по правлению в это время так была усилена, что к половине апреля 1836 года подлинные бумаги, считавшиеся утраченными, отысканы, и остались утраченными только из дел 1815 года формулярные списки двух инвалидов, служителей Академии. В том же году, после летней ревизии Академии, митрополит в донесении своем св. Синоду писал: «по долгу моему и по особенному поручению комиссии духовных училищ, входил я в настоящее состояние управления московской духовной Академии. Прежде всего потребовал я журналы сего года по внутреннему и внешнему правлениям. Они оказались в должном порядке. Между прочим, ежемесячное свидетельствование академических сумм в них записано. Некоторые экономические статьи внесены в журналы слишком кратко, я предложил, чтобы оне были обстоятельны для большей осторожности. Чтобы представить комиссии духовных училищ сведения об особенных действиях и распоряжениях по случаю назначения нового ректора Академии, я поручил академическому правлению извлечь о сем из его журналов две записки, по двум округам управления. Из сих записок, при сем прилагаемых, комиссия духовных училищ благоволит усмотреть, что, по вступлении в должность нынешнего ректора, приняты меры к поверке архива и приведению в порядок недосмотренных прежде частей оного; дано движение делам, частию не малое время остававшимся без движения; сделаны распоряжения к более безопасному движению переходящих чрез Академию сумм»¹⁵³.

Административным ведением академических дел заведывали конференция и правление. Конференция состояла из ректора и всех профессоров и заведывала производством экзаменов, возведением в ученые степени. Кроме внутренних членов конференции были и внешние, избиравшиеся из лучших представителей московского духовенства, в кроме того почетные. Правление состояло из ректора, одного из профессоров и (по хозяйственной части) из эконома, и разделялось на внутреннее, которое заведывало учебною, нравственною и экономическою частию собственно Академии, и внешнее, которое управляло Семинариями, составлявшими учебный округ. Ведением дел по конференции и правлению заведывал секретарь, назначавшийся из наставников Академии, а для занятия делами казанского учебного округа, когда он причислен был к московской Академии, избирался также из наставников Академии другой секретарь. При строгом контроле митрополита немалых трудов стоило секретарям вести письменное канцелярское дело, и они вместе с ректором не редко подвергались его замечаниям, если он находил неаккуратность в ведении дела. Так, напр., в 1837 году, когда митрополиту было представлено от правления дело о построении нового бакалаврского корпуса, митрополит дал резолюцию: «1) для сокращения времени представление академического правления, исчисление сумм, план, смету и замечания архитектора предложить от меня комиссии духовных училищ; 2) остальную часть дела возвратить в академическое правление с тем, чтобы впредь дела представляемы были в правильном виде; ибо сие дело и не связано, и копий с резолюций академического правления при нем нет. Отец ректор присутствовал в духовном правлении¹⁵⁴, и потому знает, как составляются дела, и может научить академического секретаря, если академический секретарь до сих пор не знает того, что знает повытчик духовного правления»¹⁵⁵. Секретарем был бакалавр В. Г. Примеров, получивший за год пред тем благодарность от митрополита за приведение в порядок архива¹⁵⁶. Имея намерение в том же 1837 году перейти на службу в светское звание, Примеров после мартовской резолюции митрополита подал прошение об увольнении от должности секретаря, и был уволен. В том же 1837 году студент Сергей Яхонтов после отпуска на рождественские праздники не возвратился в Академию, а прислал рапорт, что по болезни он не может явиться в Академию. На донесении о сем инспектора митрополит написал: «о Яхонтове буду ждать последующего от академического правления». На следующем донесения инспектора он дал резолюцию: «Академическому правлению, если Яхонтов в московской епархии, представить справку, чей он сын». На справке он написал: «Да где же дело, по которому представлена справка? К чему справка без дела? Советую академическому правлению обратить внимание на то, как правильно обращаться с делами»¹⁵⁷. Место Примерова занято бакалавром Смеловским. Новый секретарь в следующем же году подвергся замечаниям от митрополита. На представлении конференции с мнением об одной книге, одобренной духовных цензурным комитетом, митрополит написал: «Как дело представлено без обвертки, без надписи, без нумерации листов, без хронологического порядка бумаг в составе его, то советую конференции принять меры против стыда и замечания, которым надобно подвергнуться, если святейший Синод найдет нужным истребовать оное в подлиннике. Посему надобно разуметь и о прочих делах»¹⁵⁸. При другом случае, также по делам цензурного комитета, митрополит дал резолюцию: «Конференции предлагаю впредь представлять с мнением, что нужно делать, и в случае потребности сношения, заготовлять проект, ибо у меня канцелярия меньше академической, а дел больше»¹⁵⁹. В марте 1838 года инспектор соборный иеромонах Евсевий в своей записке о благосостоянии Академии донес митрополиту, что студент Стефан Адоратский по прошению, вследствие болезни, уволен из Академии в епархиальное ведомство (в казанскую епархию). В одно время с запиской инспектора послано о том и представление правления с прошением об увольнении Адоратского. Митрополит на представлении дал резолюцию: «Как из записки инспектора, полученной в одно время с сим представлением, вчера в субботу вечером, видно, что Адоратский уже уволен в Казань по болезни, то мне остается принять сие представление к сведению и оставить на ответственности академического правления то, сообразно ли поступлено в сем случае с уставом и с предписаниями комиссии духовных училищ, о чем в представлении сем не упоминается; впредь же в подобных представлениях означать, какою статьею устава, или каким предписанием комиссии духовных училищ уполномочено академическое правление отпускать по болезни студентов из Академии, кроме времени установленного испытания»¹⁶⁰. До какой степени митрополит требовал точности и строгого блюдения формы и законного порядка, показывают следующие случаи: инспектор архимандрит Евлампий в месячном донесении митрополиту за декабрь 1827 года написал между прочим, что бакалавр греческого языка Александр Платонов от 3-го декабря на 10 дней уволен академическим правлением в дом своего отца, находящийся не в далеке от Академии, как по причине тяжкой болезни отца, так и по причине собственного его нездоровья. На донесении митрополит написал: «Бакалавра на 10 дней в учебное время увольнять академическия постановления ни ректору, ни правлению права не дают и пример сей может быть вреден. Подтверждается ректору порядок в Академии наблюдать с точностию и пределов данной ему власти не преступать»¹⁶¹. Инспектор, соборный иеромонах Евсевий, по представлению митрополита, в октябре 1838 года назначен св. Синодом к производству в архимандрита. Митрополит, получив о том известие, предписал ректору послать инспектора в Москву для посвящения. Правление отправило к митрополиту представление с донесением об увольнении инспектора в Москву на 4 дня. На представлении митрополит написал: «Это не увольнение, а отправление по должности»¹⁶². В том же году было послано к митрополиту представление об увольнении бакалавра П. Славолюбова, вследствие его прошения, в Москву на 7 дней по крайней нужде. Митрополит дал резолюцию: «Смотрено. На неопределенном выражении: крайняя нужда, нельзя основывать решения. Человек, следуя прихоти, или не законному побуждению, может сказать: крайняя нужда». Правление постановило: принять эту резолюцию в руководство на будущее время¹⁶³. В 1840 г. правление представило митрополиту донесение о пожаре, случившемся в лавре, и уведомляло его, что по случаю пожара Академия не понесла никакого ущерба. Казалось бы, трудным найти в этом формальном рапорте какой-либо недостаток, но митрополит нашел его и указал, написав резолюцию: «Записка инспектора благочестивее сего представления: там упомянуто о молебствии»¹⁶⁴. Митрополит строго требовал, чтобы дела правления ведены были благовременно и в случае опущения времени делал замечания правлению. В октябре 1850 года бакалавр иеромонах Феодор (Бухарев) указом св. Синода произведен в соборные иеромонахи, за каковое звание назначаем был соборному иеромонаху небольшой годовой денежный оклад преимущественно из московского донского монастыря. Канцелярия академического правления забыла уведомить в свое время монастырь о новом соборном иеромонахе, а бескорыстие о. Феодора не давало канцелярии побуждений вспомнить о том, что не исполнено. Уже в половине 1853 года, когда о. Феодор представлен был в архимандриты, узнали, что он не получал жалованья за соборное иеромонашество, и послали в монастырь с требованием денег для о. Феодора. Управлявший донским монастырем, бывший томский епископ Агапит отношением уведомил митрополита, что «деньги не могут быть выданы на том основании, что в делах монастырских не оказывается дела об определении помянутого профессора в число соборных иеромонахов, и что посему сумма для него не была сберегаема». Митрополит написал на этом отношении: «В академическое правление. Это значит, что соборному иеромонаху Феодору и академическому правлению не надлежало просыпать до полудня, если хотели собрать утреннюю росу. Если жалованье пропадет, это будет убедительное наставление делать всякое дело в законное время»¹⁶⁵. В 1852 г. правление вошло к митрополиту представлением с прошением утвердить двух студентов в должности письмоводителей канцелярии с назначением им жалованья по 200 рублей ассигнациями из штатной письмоводительской суммы. Митрополит написал на представлении: «Из штатной суммы? А сколько ея? Неужели мне справляться со штатами вместо академической канцелярии? И счет на ассигнации не заменен»¹⁶⁶.

Здесь мы остановимся на время и дадим отчет читателям, почему ход исторического исследования мы по-видимому задерживаем непрестанными вставками дословно приводимых резолюций митрополита Филарета. Читатели, без сомнения, разделят наше убеждение, что, встречаясь в исследовании на каждом шагу с таким исполином мысли и слова, каким был Филарет, невольно дорожишь каждым его словом, каждой мыслию, полной глубокой мудрости. За что ни берется он, все делает с энергиею, с необычайным знанием дела, как великий, гениальный мастер, которого работа несокрушима временем. Тонкий многосведущий ум Филарета не скользил по поверхности ученого труда и деловой работы, но проникал мысль и форму каждого дела; быстро уловив в нем недостатки, несовершенства, Филарет выставлял их на вид, иногда не без скорби для себя, не без горечи для других. Мы представили уже не мало, и представим еще впереди несколько опытов крайней строгости его в ученых и административных отношениях его к Академии, и считаем долгом разъяснить для некоторых исходный пункт таких его отношений и вместе показать, что сквозь этот кажущийся ригоризм проглядывали светлые черты многообъемлющей любви.

С вполне безукоризненною нравственною жизнию, высоты которой в Филарете никто оспорить не может, никак не могли бы согласоваться его резкие, крутые распоряжения, если бы за ними не видеть доброй, нравственной цели. Строгость его к другим легко объясняется крайнею строгостию к себе. Он крепко стоял на почве законности, никогда не позволял себе отступать от требований церковных и гражданских постановлений, и строго требовал того же от своих подчиненных. Те, которые думают видеть деспотизм во многих его распоряжениях, пусть прежде всего обратят внимание на дух того времени, к которому относится самый длинный период его иерархической деятельности, пусть потом беспристрастно оценят побуждения, по которым он действовал, и в которых никак нельзя видеть проявления безотчетного самолюбия, – а скорее должно видеть добрую цель воспитательную, стремление к которой ясно видно в отношениях Филарета ко всякому лицу, поступавшему на видную службу в его ведомство, и всего более такому, которое отличалось особенными дарованиями. Только в тех случаях, когда встречался он с духом намеренного противления, с резким проявлением непокорной горделивости, прибегал он к крутым мерам, испытав предварительно неуспех мер мягких и легких. В административных отношениях его к Академии мы уже имели не один случай видеть, как сам Филарет объяснял свои строгие требования; повторим некоторые из таких его объяснений. Вновь вступившему в должность ректора Филарету Гумилевскому писал он: «Напоминаю вам, что не раз, вероятно, и при вас напоминал предшественнику (т. е. ректору Поликарпу), не презирать правила устава, которое велит решение по делам важнейшим не приводить в исполнение без ведома архиерея. А какие дела важнейшиея? Для гордого и невнимательного – нет ни одного; а скромно мыслящий узнает их». В другой раз, преподавая наставления тому же ректору, он так объясняет строгость своих требований: «Не примите моих слов за брань: не негодую, а объясняю дело, и показываю, как ему быть надобно». В таком же тоне, и иногда даже резче, разъяснял он характер своих советов и наставлений и лицам высшего епархиального управления, стоявшим относительно его в независимом положении и пользовавшимся его дружественным расположением: так, например, Гавриилу, епископу орловскому (в последствии архиепископу тверскому) писал он: «Не извольте вопиять на меня, преосвященнейший владыко! Слова мои не переломят вам костей: если я говорю правду, примите и употребите; а если неправду, простите меня и конец делу... Имейте терпение и поминайте слово, что достовернее суть язвы друга, нежели вольная лобзания врага»¹⁶⁷.

Есть основание говорить, что степень строгости Филарета к подчиненным соразмерялась со степенью служебного их положения: кому дано было более, кто стоял на более видном месте, с того и требовал он больше и взыскивал строже. Эта тактика его заметна и в отношениях его к Академии. Ректору Филарету писал он однажды, предлагая наставления: «Берегите достоинство места, которому принадлежите». Требуя строгого исполнения закона от всякого из подчиненных, он требовал от начальствующих неуклонного исполнения его в делах, по-видимому, маловажных; однажды ректор Филарет, не получив еще от митрополита дозволения отправиться в Москву на Пасху, уехал из Академии; митрополит написал ему: «Вы поехали в Москву не дождавшись разрешения. Не было его потому, что только из письма о вашем отбытии узнал я, что просите разрешения. Со мною в сем суда нет, но для предосторожности впредь скажу, что увольнять самого себя есть поступок весьма неофициальный, и, если дойдет до высшего начальства, могущий иметь неприятные последствия»¹⁶⁸.

Но среди таких строгих воззрений митрополита Филарета на ход ученой и деловой академической жизни, мы встречаемся с такими фактами, которые показывают, что митрополит любил и берег тружеников науки, охранял их честь и достоинство, выдвигал их на служебной карьере, и в случаях нужды защищал и отстаивал их, если только они оказывались того достойными. Эго великая черта в его характере. Мы имеем много примеров того, что строгий суд его растворялся любовию, что за гневными вспышками следовало кроткое и милостивое обращение его к заслужившему гнев и забвение сделанных им неприятностей. В ходе дела о сочинения Руднева мы уже имели случай заметить, как строго отнесся митрополит к цензору, профессору Делицыну и как потом покрыл гнев свой снисхождением. Мы видели также, как строгий суд митрополита, которому подверглись Голубинский и Делицын за медленность в представлении отчетов по ревизии Семинарий, окончился полным снисхождения прощением. Но всего яснее открывается указанная высокая черта характера митрополита в судьбе ученых монахов, которым всегда он покровительствовал, которых слабости и недостатки он прикрывал, пока они не выходили за пределы терпимости. Сколько лиц, получивших образование в Академии, вступило под его сильно водительством на кафедры святительские и как быстро большая часть из них возводимы были им на высокую степень служения церкви! Находясь в последствии времени на кафедрах самостоятельных, они в трудных случаях прибегали к святителю московскому, как дети к отцу, просили у него совета, ходатайства, заступления и его влияние давало им исход из затруднительного положения. Есть примеры и того, что митрополит вступался за достоинство всей академической корпорации. В 22 книжке Телескопа за 1834 год были напечатаны между прочим две статьи, одна – о психическом происхождении слова и другая – о влиянии фантазии на образование науки. Редакция в примечании высказала догадку, что эти статьи присланы из московской духовной Академии. Митрополит послал запрос в Академию, кто писал, или переводил, или посылал указанные статьи. Все наставники и все студенты Академии дали собственноручные показания, что никто из них не писал, не переводил, и не посылал в редакцию Телескопа означенных статей. Тогда митрополит обратился с отношением к попечителю московского Университета, князю С. М. Голицыну и писал ему, чтобы «благоволено было поставить редактора Телескопа в осторожность, дабы он без точного удостоверения не приписывал журнальных статей членам или воспитанникам духовной Академии; ибо кроме того, что никому не должно приписывать дела, которого он не делал, может случиться, что в статьях сих встретятся мысли, которых члены и воспитанники духовной Академии не признают согласными с своим образом мыслей». Вследствие сего Голицын поручил председателю московского цензурного комитета призвать издателя Телескопа и сделать ему замечание¹⁶⁹.

Митрополит Филарет, дорожа достоинством и честию Академии, зорко следил не только за правильностию в ходе учебного дела, но и за исполнением студентами правил порядка и приличия, требуя от инспекции внимательного за ними надзора.

Московская Академия по самому своему положению в скромном и тихом местечке, удаленном на 60 верст от Москвы, не могла иметь особых опасений за нравственность своих питомцев: они не могли видеть здесь приманок к рассеянной жизни, характеризующей население больших городов, не могли желать знакомства с местным населением, чуждым для них по отсутствию образованности и цивилизации, и заключенные в стенах монастырских, лишенные возможных искушений со стороны света, неизбежно должны были проводить жизнь в занятиях научных. Только летнее время несколько видоизменяло характер их жизни однообразной: красивыя окрестности лавры извлекали их из монастыря и призывали к наслаждению чистым воздухом лесов и полей; в свободное от учения время можно было встречать целые вереницы студентов, шедших для прогулки по разным направлениям.

Местное положение Академии, по отзывам Пальмера и Стенли, весьма сходное с положением оксфордского Университета, имело действительно ту выгоду, что способствовало сосредоточению вникания студентов на предметах учения, и кроме того развивало и укрепляло в них дух благочестия, которым по истине они преимуществовали пред питомцами нового времени. Но с другой стороны эта невольная самозаключенность в течение четырехлетнего курса могла производить и действительно производила в некоторых из них недостатки, которые легко устраняются от соприкосновения с цивилизованным обществом, от допущения благородных развлечений, от удовлетворения требованиям эстетического вкуса. Главным недостатком при такой обстановке является дикость, неразвязность, неловкость в приемах; другим результатом всякого отсутствия развлечений было в некоторых нарушение правил воздержания. Было время, ни к счастию оно прошло, когда неловкость, даже неопрятность вменялись начальствующими Академии в заслугу студенту, именно вследствие убеждений, что студент показывал себя через это занятым не внешним, а внутренним своим человеком. Такой взгляд мог вести и несомненно вел к лицемерию. Относительно же последнего недостатка, т. е. нарушения правил воздержания, меры начальства всегда были строги. Впрочем, надобно признаться, что в общем поведение студентов имело всегда благоприятные итоги, и некоторые случаи, выходящие из ряда обыкновенных в том или другом курсе, никак не могут положить черного пятна на всю корпорацию студентов, которые всегда и везде пользовались заслуженным уважением.

Главный надзор за поведением студентов возлагался на инспектора Академии, который на основании устава (§ 94) мог иметь, смотря по надобности, помощника из бакалавров, или из кандидатов, находящихся при Академии, но эта надобность чувствовалась недолго. В первый год по открытии Академии в помощь инспектору архимандриту Филарету избран правлением бакалавр соборный иеромонах Никанор. Но Августин приказал определить другого, потому что Никанор был назначен им на должность наместника лавры. Однако же, так как Никанор, сделавшись наместником изъявил желание быть и помощником инспектора Академии, то ему поручена и эта должность¹⁷⁰. После сего, помощника у инспектора не было до 1844 года, с которого в субъинспекторы поступали наставники Академии. Субъинспектор снабжен был инструкциею¹⁷¹. Посредниками между начальством и студентами были комнатные старшие, которые избираемы были из студентов старшего курса и утверждаемы были в своей должности правлением. Комнатные старшие по очереди должны были ежедневно после ужина доносить инспектору о том, как вели себя студенты в течении дня. Каждому из них от инспектора выдаваема была инструкция, которою он должен был руководствоваться при исполнении своих обязанностей¹⁷². Число комнатных старших было 16 по числу помещений студентов. В прежнее время инспектор представлял в правление ведомости о поведении студентов через каждые полгода, а в последствии ежемесячно, а к концу года составлял из них общий список по поведению, обозначая оное не баллами, а представляя его в виде разрядного списка, как бы в порядке успехов по поведению. Кроме того, ежемесячно инспектор доносил митрополиту о благосостоянии Академии и о поведении студентов.

О быте студентов и об инспекторском надзоре за первое время существования Академии мы имеем свидетельство одного из воспитанников 2-го курса, Ф. Ф. Измайлова. Он пишет: «При свободе, какую нам дозволяло начальство, не стесняя излишнею формальностию, и с какой мы, в неучебные дни и часы, могли отлучаться из комнат и даже из Академии, только не на ночь, занятия наши перемещались с прогулками, шли как-то легко. Мы держали себя прилично, посадских трактиров не жаловали, не сообщались ни с кем из посторонних. Прихоти свои мы исполняли дома: пили чай. ходил друг к другу в гости и заводили разные игры»¹⁷³. Так было при инспекторе Гермогене, который, по отзыву Измайлова, был человек весьма кроткий!

В других чертах изображает Измайлов преемника Гермогена, Платона Березина. От его времени мы имеем отзывы о поведении студентов за 1820 год, составленные слишком однообразно: о всех почти студентах, в том числе и об Измайлове, одинаковый отзыв: «Оказал себя в должности ревностным, по характеру твердым, по поведению честным». О других: «Оказал себе по поведению благоразумным и скромным, или благоустроенным; по характеру кротким и искренним, или твердым и открытым, или добросердечным, или постоянным». Против фамилии пятерых студентов в конце списка отмечено: «Оказали себя в должности исправными, по характеру твердыми, по поведению благонадежными», но о каждом из них в особой графе написано: «Был замечен в некоторых слабостях, впрочем, показал признаки исправления¹⁷⁴.

Необыкновенною изобретательностию в рекомендациях студентов по поведению отличался преемник Платона, инспектор архимандрит Евлампий (1826–1831) (в последствии архиепископ тобольский). Составляемые им характеристики довольно разнообразны: в его ежемесячных записках находим, что напр. в январе отличились такими-то добрыми чертами характера такие-то студенты, в мае такие-то и т. д. Преимущественно перед другими отличались поведением конечно студенты-монахи, или такие, которые имели в себе задатки монашества, и кроме того комнатные старшие. Так в январе 1829 года выставлены «отличившимися со стороны доброго поведения и добрых расположений» двое из высшего и один из низшего отделения: иеродиакон Никон – «кротостию, благодушием, глубоким вниманием к самому себе и искренним усердием к обязанностям своего звания. Почему и сделан старшим в комнате монашествующих; Никита Казанцев – благочестивым направлением духа, усердием к молитве, строгим блюдением над своими поступками и постоянным расположением к безмолвию (это Никодим, после епископ енисейский); Павел Покровский – искреннею благопризнательностию к откровенностию сердца». За февраль и март отличились комнатные старшие: Иван Платонов, Яков Баршев, Александр Нечаев, Александр Невоструев, Дмитрий Гумилевский (после Филарет черниговский), Сергий Баршев, Иван Троицкий – «степенностию, любовию к порядку и неуклонною исправностию во всех отношениях»; из студентов низшего отделения: Александр Горский, Евфимий Орлинский (ныне архиепископ могилевский Евсевий) «благоустроенностию поведения и неопустительною исправностию в занятиях». За октябрь 1829 года: Матвей Богородицкий и Иван Образцов (после в монашестве Сергий) «искренностию и благопризнательностию сердца и заботливостию о уклонении от всего могущего подвергать развлечениям». За ноябрь: Дмитрий Гумилевский (Филарет черниговский) – «особенною кротостию и смирением, строгим вниманием к себе и к поступкам своим и постоянно благочестивым настроением духа, по которому и расположил себя к иноческой жизни»¹⁷⁵. Из отметок инспектора Евлампия за февраль 1831 года: Александр Горский отличился – «при отличной исправности по должности (старшего) любовию к порядку и постоянною настроенностию духа к добру»; Михаил Холмогоров, Николай Смирнов, Петр Богоявленский – «степенностию, собранностию, молчаливостию»¹⁷⁶. Митрополит Филарет не вполне, однако, доверял этим крайним восхвалениям нравственных качеств студентов и на ведомости о поведении их за 1830–31 учебный год написал: «Желательно, чтобы списки выражали точно совершенство Академии, а не ласкательство начальников ученикам, и чтобы на деле не оказалось много не отличных из такого множества отличных на бумаге»¹⁷⁷. На годовой ведомости о поведении студентов, оканчивавших курс в 1834 году, митрополит сделал надписание: «Да даст Бог, чтобы действительно были все 52 отличны по поведению, хотя, впрочем, опыт в самом лучшем обществе представляет более ординарно хорошего, нежели отличного»¹⁷⁸. При другом случае, желая дать помощь инспектору в надзоре за студентами, митрополит писал: «Членам конференции, академического правления и наставникам Академии рекомендовать, чтобы содействовали начальству в узнании поведения студентов к соблюдению долга присяги, незазорности места и чести духовных училищ»¹⁷⁹.

Во главе нравственных обязанностей, возлагавшихся на студентов, стояли требования религиозные, за исполнением которых строго следила инспекция. Сам митрополит внушал академическому начальству, чтобы наблюдение за этой частью воспитания студентов было внимательное. В 1834 году на одной бумаге он дал предписание: «Внушать учащимся, чтобы они изображали на себе св. знамение креста внимательно и совершенно». Правление постановило: объявить эту резолюцию студентам в классах, а о. инспектору иметь относительно сего за студентами особенное наблюдение¹⁸⁰. Своей церкви при Академии не было и лавра предоставляла Академии для богослужения литургийного на осеннее и зимнее время трапезную церковь, а на летнее – Успенский собор. Всенощные же бдения осенью и зимою совершались в академической зале собрания, а иногда в келлиях ректора. За всенощною после чтения Евангелия, студенты, по заведенному издавна обычаю, попарно подходили прикладываться к Евангелию, после чего делали поклон служащему иеромонаху (большею частию эконому), потом ректору и инспектору и наконец студентам. За четверть часа до благовеста к литургии, студенты собирались в залу собрания, иногда в столовую, и по прибытии туда инспектора пели тропарь праздника и потом попарно шли в церковь, сопровождаемые инспектором. Есть свидетельство, что во времена ректорства Кирилла, когда студенты шли из залы в церковь, сам ректор стоял на пути и по четкам считал проходившие мимо его пары студентов и потом сопровождал их вместе с инспектором в церковь. Другое свидетельство говорит, что по распоряжению ректора Кирилла каждый студент обязан был вести свой особый журнал, в который должен был вписывать не только свои действия, но и мысли. Конечно, это вело к лицемерию, потому что журналы эти не были скрываемы от начальства. При Кирилле же, во время обеда и ужина студентов учреждено чтение из Четьих Миней или из творений отеческих; это учреждение относится к 1823 году и продолжалось довольно долго, именно до времен ректора Алексия¹⁸¹.

Но и при бдительном надзоре за поведением студентов, хотя и редко, бывали, однако, отдельные случаи уклонения студентов от порядка, за которые строго взыскивалось начальством. По поводу беспорядка, допущенного одним студентом, уже окончившим курс (в 1826 году) и предназначенным к степени кандидата¹⁸², комиссия дух. училищ, после донесения о том мятропо- дита, предписала академическому правлению: «Комиссия находит нужным подтвердить академическому правлению, и в особенности ректору Академии, чтобы за нравственными расположениями воспитанников употробляемо было бдительное смотрение, и недостойные по поведению, для сохранения состава Академии в чистоте, не только не были представляемы к высшем академическим степеням, но если не окажут постоянного раскаяния и совершенного исправления, отнюдь не были в Академии терпимы».¹⁸³

В 1828 году, когда последовало Высочайшее повеление избрать из московской Академии троих студентов для образования в правоведении, митрополит дал знать академическому начальству, что при выборе студентов кроме их дарований нужно обратить особенное внимание на их поведение. К своему викарию Иннокентию он писал по этому поводу: «При избрании прошу особенно обратить внимание на мнения инспектора (Евлампия), который, служа в Академии долее ректора (Поликарпа), может иметь более точные сведения о качествах студентов. На поведение избираемых должно быть обращено самое тщательное внимание: ибо кто в сем отношении не оправдал бы выбора, тот не только потерял бы много сам, но и нанес бы урон доброму мнению о месте, из которого взят»¹⁸⁴.

Есть свидетельство, что студенты более боялись инспектора Академии, нежели самого митрополита: представляем факт, который предание относит ко времени инспектуры Евлампия. Накануне публичного экзамена митрополит вечерам гулял по монастырской стене. Когда он вышел из башни, находящейся против инспекторского корпуса, он встретил студента в нетрезвом состоянии, который твердил лекцию и митрополита не заметил. Митрополит остановил его и спросив его фамилию, строго сказал, как он смел оказаться нетрезвым и притом накануне испытания. Пораженный страхом студент отвечал, что, изнемогши от целодневного повторения лекций к экзамену, он думал укрепить силы приемом небольшого количества вина, но неожиданно ослабел в силах; за тем, упавши в ноги митрополиту сказал: «Владыке святый! Не говорите инспектору, что я вам попался в таком виде». Митрополит улыбнулся и сказал: «Поди, готовься к экзамену; я тебя завтра спрошу». Студент был спрошен, отвечал отлично и окончил курс магистром.

Инспекторские донесения о студентах Академии митрополит Филарет пересматривал весьма внимательно и очень часто делал на них разного рода запросы и замечания. Представляем примеры. Инспектор Гедеон в донесении за май 1837 года писал между прочим, что студент Александр Петров лечится в одной из московских больниц. Митрополит заметил на донесении: «Не хорошо, если Академия не знает, в которой из московских больниц лечится Петров»¹⁸⁵. В сентябре 1842 инспектор Агафангел доносил между прочим митрополиту, что, по случаю невозвращения в Академии студента Гавриила Солнцева после вакации, академическое правление распорядилось о причине его неявки потребовать сведений от начальства того места, куда он был уволен на вакациальное время. Митрополит написал на донесении: «Что за скрытность? Начальству надобно звать место, куда уволен студент, и короче было назвать место, чем писать загадочно околичность»¹⁸⁶. В 1849 году инспектор доносил митрополиту, что студент Василий Цветков, отпущенный на пасху в Москву, явился в Академию 2-го мая и представил свидетельство доктора Франца Белявского в удостоверение того, что он был болен. Митрополит дал резолюцию: «Цветков, кажется, в добром здоровье и ходатайствовал по семейным делам. Лучше сказать правду и остаться не правым, нежели говорить и писать неправду, чтобы казаться правым»¹⁸⁷. В июньском донесении за 1850 год тот же инспектор писал, что студент Николай А. по болезни находится в доме родственника. На донесении рукою митрополита написано: «Инспектор считает А. больным в доме родственника, но А. сего дня являлся ко мне и говорит, что уже с неделю находится здесь. Видно, не поспешил он явиться к своему начальству»¹⁸⁸. С довольной строгостью относился Филарет к студентам, если после отпусков они не скоро являлись в Академию; так на донесении инспектора Платона Березина о студентах неявившихся по болезни к сроку после вакации 1821 года он написал: «28 августа. Просрочка велика, почему знают, что по болезни? О всех не явившихся к 20 числу произвесть исследование и представить с мнением, а впредь при увольнении обязывать подпискою, чтобы являлись к 15 числу непременно, под опасением наказания и замечания в книге поведения¹⁸⁹. В 1866 году после вакации к назначенному сроку не явилось довольно много студентов. На инспекторском донесении владыка написал: «Надобно употреблять деятельные меры, чтобы студенты с точностию соблюдали законы академического времени»¹⁹⁰.

Для наказания провинившихся в прежние времена до 1860 года существовал в академии карцер, в котором временно помещаемый студент должен был питаться хлебом и водою. Но к этому наказанию академическое начальство прибегало довольно редко, и старалось действовать на неисправных преимущественно мерами вразумления и убеждения, имея в ваду нравственно-воспитательную цель. Великую силу такого нравственного влияния глубоко сознавал и высоко ценил незабвенный ректор Академии А. В. Горский: еще в первые годы своей службы он высказал инспектору Филарету свой взгляд на этот предмет в таком виде: «Недавний разговор, – пишет он в своем дневнике от 27 апреля 1834 года, – с нашим о. инспектором Филаретом о трудностях его инспекторской должности, его недоумения, как лучше действовать на студентов, имели над моею душею довольно силы, чтобы в свободный час заставить и меня посерьезнее обратить на этот предмет внимание. При сем случае вот что пришло на мысль, или лучше (не назову этого пришлыми, беглыми идеями) вот как определилось мое понятие о высоком звании инспектора здешнего места. Он должен иметь в виду не простой надзор за благопристойностью студентов, предупреждать, пресекать какие-либо внешние беспорядки у них, но проникая до самого корня всех беспорядков стараться о переобразовании вверенных ему людей нравственном, христианском. К сему должна непременно побудить важность их предназначения и приготовления. Они требуются прямо на высокое служение церкви; от них зависит образование всех пастырей церкви. Общество наставников духовных таким образом выше становится по своему званию каждого в своем кругу действующего священника. И так, смотря на такую цель образования здешних молодых людей, нельзя надзирателю (inspector) их, – тому, кому вверено смотрение за самою существеннейшей стороной в пастыре церкви – нравственно-духовною, ограничиваться таким тесным кругом, в каком они обыкновенно имеют обращение». Этот светлый взгляд на нравственно-воспитательный характер надзора за студентами удержал, с большею силою развил и выражал на практике А. В. Горский в поздние годы своей жизни, когда стал во главе управления Академией.

Новая московская Академия при самом начале своего существования была вполне обеспечена в средствах образования доставшимся ей богатым книжным наследством сразу из двух мест: из троицкой лаврской Семинарии и из московской славяно-греко-латинской Академии; в первой это богатство накоплялось в продолжение более 70 лет, во второй – 130 лет. В представлении академического правления архиепископу Августину о поступлении в ведение новой Академии той и другой библиотеки от 30 сентября 1814 года, высказано такое мнение правления: «Как московская духовная Академия ныне учреждена в Сергиевой лавре, а Семинария московская в московском перервинском, спасо-вифанская при спасо-вифанском монастырях, на место бывших в оных монастырях Семинарий, при которых свои библиотеки имелись, то библиотеки: бывшую при лаврской Семинарий оставить при Академии, а принадлежавшие перервинской и спасо-вифанской Семинариям оставить при учрежденных ныне в оных местах Семинариях; библиотеку, бывшую при московской славяно-греко-латинской Академии разделять на Академию и перервинскую Семинарию таким образом,чтоб 1) взять из оной в Академию те книги, коих в библиотеке лаврской Семинарии не имеется и кои академическое правление найдет нужными для Академии; 2) затем имеющие остаться книги отдать в перервинскую Семинарию. Что же принадлежит до спасо-вифанской семинарской библиотеки, то академическое правление по усмотрении, каких книг необходимо нужных будет недоставать в оной, имеет уделить из московской библиотеки». Комиссия духовных училищ такое мнение правления утвердила 1 ноября¹⁹¹. В то же время дано Академии полномочие избрать для академической библиотеки потребные книги из библиотек московской синодальной и новиковской, которых каталоги прислал в Академию ректор московской Семинарии архимандрит Евгений Казанцев При богатстве троицкой семинарской библиотеки оказалось нужным воспользоваться для академической библиотеки сравнительно немногими книгами из московских библиотек: так из библиотеки московской славяно-греко-латинской Академии из 1377 названий книг на иностранных языках (преимущественно на латинском) избрано 661 название, и из 928 названий книг на русском языке взято 141 название; по отделам избранные книги разделены на разные издания Библии и отдельных книг священных, на книги по богословию догматическому, истолковательному и нравственному, на творения отеческие, книги по истории церковной и гражданской, по каноническому праву, по философии, математике, словесности, классической литературе и филологии. Между ними можно указать на следующие: Bidlia sacra latina Osianderi 1675 года; Biblia sacra cum praefatione Nichaëlis 1746 года; Hехарiа Origenis – Монфоконовское издание 1713 года; Lyghtfootii Horae hebraicae 1684 г., Biblia alphabetica 1535 г.; Onomasticum Theologicum 1504 г.; Nicephori Xanthopuli historia 1551 г; Memoriae populorum Stritteri to mi I-V; Acta eruditorum volum 1–19; Platonis opera Joh. Serrani; Aristotelis opera 1682 г.; Evripidis tragoediae 1637; Etymologicon magnum; Synodicon Beveregii 1672 г.; Concilia Binii 1616 г. tomi I-IX, и др. Из русских: древняя история Ролленя, 18 томов; Диодора сицилийского историч. библиотека 5 томов. Спб. 1774 г; всеобщее повествование о путешествиях 4 тома, 1777; никоновская летопись 5 книг; исторический словарь 9 частей 1790 г.; известия византийских историков 4 части, и др. Из библиотеки Дамаскина Семенова-Руднева, принадлежавшей славяно-греко-латинской Академии, взято 47 названий книг, между которыми значатся: Древняя российская вивлиофика Новикова 20 частей; La sainte Bible par le Maistre de Saci девять частей; Abregé de I’histoire de I’ancien Testament, десять частей. Из синодальной библиотеки из 334 названий книг избрано 123 названия и между прочим: Aristotelis opera tomi I-IV in folio; Demosthenis et Aeschynis opera in folio; Herodoti opera in folio; Plintarchi opera 2 vol. in folio; Basilii M. opera ed. 1638: Bibliotheca veterum Patrum, Paris, 1624; Job Chrysostomi opera tomi I-XΙΙΙ; Poli synopsis volum. I-V; Ducange Glossarium ad scriptores mediae et infimae Latinitatis 1–6 volum.; summa conciliorum omnium edit a Lud. Baill. 2 volum. 1701; Le grand dictionnaire historique Моrеri, tomi I-IX; Liturgiarum orientalium collectio Benaudoti; Лексикон китайского языка в тетрадях; Commentarii Academiae scientiarum petropolitanae volum I-XXIV; Commentaire litteral sur tous livres de I´аnсien et du nouveau Testament par A. Calmet, I-26 volum.; Dictionnaire universel mathématique et physique, volum. I-XI. Из новиковской библиотеки предложено по каталогу 591 название печатных книг, преимущественно на немецком языке и 143 рукописи: из печатных избрано 314 названий, а из рукописей 37. Из печатных взяты между прочим: Gregorii Nazianzeni opera 1780; Divinus Pymander H. Trismegisti, Colon. 1530; Magnalia Dei Herbergeri 1616; Hermes Christianus, Lugd. 1619; Elias mit dem Buche der ganzen Welt iin Gerichte uber die Welt 1771; Louvignii Das verborgene Leben mit Christo in Gott Frankf. 1747; Theomili Die stet e Freude des Geistes, das eigene Kleinod derer, die den Vater anbeten im Geiste und in der Watyheit Frank. 1719; Das Ewige Evangelium in der Offenbarung der Kinder Gottes, 1778; Ueber den Beweis des Geistes und der Kraft, Braunschw. 1777; Der Sieg der Wahrheit des Wortes Gottes, 1780; Arnold's Die Verkldning Jesu Christi iu der Seele, 1708; Lielding Reise nach der andern Welt, Kopenh. 1750; Histoire générale de la naissance et des progrès de a compagnie de Jésus.tomi I-VI, Amster.–1757; Histoire des temples des payens, des Juifs et des Crétiens à la Reine. Par, 1690; Lucerna, ignorantiae tenebras procul pellens, Venet. 1628; Regia via crucis, 1635; Le chrétien interieur, Par. 1781; Vaticinia Abbatis Ioachimi et Anselmi Episcopi, Venet, 1539; Trilogium animae (sine anuo et loco); Увет духовный и др. Из рукописей: Theologia Christiana orthodoxa 1762; Theologia Christiana orthodoxa, in Seminario petropolitano alexandro-neveasi tradita; о безбожии, сокращенное феологическое рассуждение: Hierarchia Rossica, А. Sellii; Exercitationes oratoriae ab loannicio Lichude; перечень из философии Аристотелевой; Матфея Властаря алфавитная синтагма; греческая грамматика на пергамене; Philosophia naturalis; Olympia philosophica ad cursum biannalem, и другие¹⁹². Из прочих книг московских библиотек дублеты и большое количество книг учебных, принадлежавших Академии славяно-греко-латинской, переданы в библиотеки семинарий московской и вифанской¹⁹³.

В 1816 году, по завещанию бывшего ректора троицкой Семинарии и потом московской славяно-греко-латинской Академии Мефодия Смирнова, архиепископа псковского († 1815), вся библиотека его поступила в московскую духовную Академию. Число всех томов из его библиотеки простирается до 992; из них 280 на греческом и латинском языках, а прочие на русском. Из рукописей поступили в Академию: Irmologium manuscriptum cum interpretatione graeca vulgari; Theologia manuscripta, quinque voluminibus compacta, Methodii Archiepiscopi tverensis; Каталог, или летоописание из бытности архиереев российских; Возражение против Феофана Прокоповича и против лютеран; Роспись митрополитам киевским и всея России; разные сочинения Феофана Прокоповича: Греческий простого языка лексикон с поправками. Из печатных книг, кроме классиков и творений св. Отцев восточной церкви на греческом языке, должно упомянуть о следующих: Sinodicon Beveregii, ed.Oxon. 1672; Photii Myriobiblon, ed. Genev. 1611; ’Ευχολόγιον Jac. Goar, ed. Venet. 1730; Πηδάλιον (1800), ’Ανθολόγιον το᷈υ ὃλου ένꙇαυτo᷈υ (1767) Μηνoλόγιov (1775); Binghami opera in XI volum. (1751); Fabricii bibliotheca graeca in XIII volum. (1708); Historia conciliorum, tomi IV (1675); Древняя российская вивлифика, 2-е изд. в 20 частях и др. Во исполнение словесного завещания архиепископа московского Августина, в 1823 году передана его племянницами в Академию вся его библиотека, состоящая из 494 названий книг, в том числе на латинском языке 313, на греческом 34, французском 34 и на русском 113. В числе книг находится довольное количество комментаторов на св. Писание, систем богословия и диссертаций по разным отраслям богословской науки, а из греческих, преимущественно творения отеческие, из которых некоторые издания относятся к ΧVΙ веку; из французских по большей части сборники проповедей, а из русских всего более экземпляры книг, поднесенных в дар Августину современными ему авторами, или переводчиками. Правление академии, по принятии библиотеки Августина, постановило: «Каждогодно совершать по архиепископе Августине поминовение в собрании наставников и воспитанников Академии пред литургиею в 1-й день октября, в который под его распоряжением последовало открытие Академии». Архиепископ московский Филарет, утверждая это постановление, написал: «И преосвященного Мефодия, архиепископа псковского, в сие поминовение включить в память дара библиотеки».

Между тем ежегодно с самого основания Академии библиотека академическая пополнялась книгами, выписываемыми за деньги по заявлению наставников. Первоначально за выпискою книг обращались непосредственно в коммиссию дух. училищ; в последствии книги иностранные выписывались при посредстве петербургского книгопродавца Грефе, а после того из Риги от Гётшеля. Цены на книги в первое время были довольно высоки: так в 1816 году opera Kantii, IV volum. выписаны за 45 р. Histoire comparée des systèmes de philosophie par Degerando, 3 vol. – 40 p. Cours de la littératurе par Laharpe – 84 p. Cours Mathématique par Lacroix – 50 p. Geschicte der Philosophic von Tenneman – 80 p. Geist d. Speculativen Philosophie von Tiedemann – 52 p.¹⁹⁴ По философии много книг выписано В. И. Кутиевичем и потом Ф. А. Голубинским. Так в 1823 году Кутневичем выписано философских книг на 349 руб.¹⁹⁵ В 1824 году по предложению графини Хвостовой куплена за 150 р. книга под заглавием Liber chronicarius ab initio mundi in figuris et imaginibus. Деньги за нее предназначены для выкупа пленных христиан из Турции¹⁹⁶. В сентябре 1840 года ректор Академии Филарет передал в академическую библиотеку за 2625 р.асс. из своего собрания 73 названия книг, которых до того не было в академической библиотеке; из них более ценные: Vetus Testamentum graece cum var. lect. ed. Holmes, I-V tomi (465 p.); Scriptorum veterum nova collectio ab Ang. Maio. tom. VI, VII, VIII (150 p.); Boissonade anecdota graeca, I-V vol. (100 p.); Opera Patrum graecorum laϋnorumque, ed. Sirmondi, I-V tomi (138 p.); Corpus juris canonici, ed. Richter, tomi 2 (47 p.); Fabricii Bibliotheca graeca, ed. Harlessn, volum. I-XII (221 p.) и др.¹⁹⁷

При ректоре Филарете и при профессоре А. В. Горском библиотека академическая чрезвычайно увеличилась от приобретения книг богословского и исторического содержания. Все, что выходило лучшего по истории за границею, все, что издаваемо было в России из области этой науки, неопустительно было выписываемо в библиотеку, так что отдел богословский и преимущественно исторический стал гораздо богаче других отделов в библиотеке. Каждая из вновь выписанных и поступавших в библиотеку книг не только по богословским и историческим, но и по другим наукам была внимательно прочитываема Горским, и он имел обычай оставлять на книгах свои критические заметки, которыми испещрены как книги его собственной, так и академической библиотеки.

Благодаря страстной к книгам любви А. В. Горского, который в течении 20 лет (1842–1862) состоял библиотекарем Академии и знал каждую книгу в библиотеке, как свои пять пальцев, библиотека при нем постоянно обогащалась новыми вкладами. В 1847 году по указанию бакалавра Платона Ив. Капустина, бывшего прежде наставником Семинарии в Тобольске, приобретена дла Академии часть богатой библиотеки Афанасия Протопопова, архиепископа тобольского († в 1842 году). Часть ее продана наследниками преосвященного в Сибири, но значительная часть привезена в Кострому и там приобретена Горским за дешевую цену. В числе этих книг поступили в библиотеку между прочим: Description de l'Egypte, ou recueil des observations ou des recherches, qui ont été faites en Egypte pendant lˊexpédition d’armée franҫaise. Ed. Panckouke in fol.tom. 1–26, avec gravures et la plus belle exécution. Это драгоценное издание Афанасий приобрел за 1100 р. асс., а в Академию досталось оне за 50 р. сер.– Blouet expédition scientifique de Morée, tom. 1–3, in fol. avec plusieurs dessins et cartes géografiques, 10 руб. – Gau et Cologne antiquités de la Nubie, ou monuments des bords du Nil, in foL 3 руб. – Langles monuments de lˊIndostan.tom.1, 2, avec 1 tom.des planches, 10 руб.–Meiners histoire des sciences dans la Grèce, tom. 1–5, 2 p. 50 к. – Oeuvres de Buffon avec les parties complémentaires, données par M. M. de Lacépède, Daudin, Denis, Mont-fort, Labreille, Brisseaux et autres, tom. 1–127. – 50 руб. – Histoire naturelle des mammitères avec des figures originales par S. Hilaire et Cuvier, in fol. (в четырех переплетах), 10 руб. – Linguiene histoire littéraire d’Italie, tom. 1–14. – 8 p. и мн. другие.¹⁹⁸

Драгоценным приобретением для Академии было собрание рукописей библиотеки Иосифова волоколамского монастыря, поступившее в Академию по ходатайству А. В. Горского. В марте 1859 года он обратился к митронолиту Филарету с представлением, в котором, указав на примеры передачи библиотеки новгородского Софийского собора в Академию петербургскую и соловецкого монастыря в казанскую, просил митрополита в видах «пользы – для духовной учености» передать в собственность Академии собрание рукописей Иосифова монастыря, «для обители в настоящее время безнужное и к употреблению на пользу церкви и науки, по отдаленности места, малодоступное». Митрополит на представлении написал: «Для достижения по сему полезного употребления рукописей Иосифова монастыря принять следующие меры: 1) составить комитет из настоятеля Иосифова монастыря, из одного лица от Академии и из одного же лица епархиального ведомства; 2) комитет сей извлечет из списка рукописей иосифовской библиотеки те, которые с пользою могут быть перенесены в академическую библиотеку, не касаясь впрочем рукописей, которые по особенным причинам лучше оставить в монастыре (разумеет собственноручно писанные преп. Иосифом) и не назначая без нужды к перенесению таких рукописей, которые для Академии незначительны, а в монастыре могут иметь назидательное употребление; 3) консистория даст мнение об уступке, а конференция о принятии; 4) для исполнения сего воспользоваться вакационным в Академии временем». Членом комитета от Академии назвачен А. В. Горский, который всю вакацию 1859 года провел в Иосифовом монастыре и из числа рукописей отобрал для академической библиотеки 236 №№, которые в конце сентября и были приняты в Академию. В числе их поступили три рукописи на пергамене: Евангелие в лист XIV века, октоих в 4 д. XIV века и стихирарь в 4 долю. Из рукописей писанных на бумаге поступили между прочим: пятокнижие 1494 г.; 4 экз. Евангелия XV века и 9 экз. XVI века (в монастыре оставлено 38 экземпляров); 6 экз. Апостола, из них один XV, прочие XVI века; 7 служебников XVI в., несколько экземпляров миней служебных, следованной Псалтири, ирмолога, канонника, устава церковного, служб святым, часослова – все XVI в, три требника XV писания отеческия, сборников 59 экз. из них три XV, прочие XVI века; поучения воскресные и праздничные XIV в.; несколько экз. миней четьих и житий русских святых XVI века¹⁹⁹.

В 1861–1863 годах по ходатайству митрополита Филарета с разрешения св. Синода поступили в Академию дублеты некоторых старопечатных книг из библиотек московской синодальной типографии. Дело начато также профессором А. В. Горским, по поводу возникшего предположения передать эти дублеты в открывавшуюся тогда московскую публичную библиотеку. Из старопечатных книг Горский избрал и представил в Академию 151, кроме того 6 книг гражданской печати и 18 мелких брошюр, заключающих в себе манифесты, объявления, увещания, указы. Книги – преимущественно богослужебные и почти все относятся к XVII веку, за исключением Евангелия, изданного в Угровлахии 1512 года, первопечатного московского Апостола 1564 года, скориннинской книги царств 1518 г. октоиха 1594 г., триоди постной 1590 г., цветной 1594 г, маргарита острожского издания 1596 г. и катихизиса на польском языке 1562 года.²⁰⁰

По открытии в 1854 году в Академии миссионерского отделения для преподавания истории русского раскола и полемики против него стали поступать в академическую библиотеку, по распоряжению митрополита Филарета, в пособие при преподавании этого предмета, старопечатные книги и преимущественно рукописные сочинения раскольников. В 1854 году по инициативе А. В. Горского, при участии бакалавра Η. П. Гилярова, переданы, вследствие ходатайства митрополита Филарета пред св. Синодом, в академическую библиотеку из московской синодальной библиотеки и из тамошней духовной консистории отобранные у раскольников старопечатные книги в количестве 224 №№ и рукописи числом 240. Из книг можно указать между прочим на следующие: Евангелие,печатанное в Москве в XVI в. по догадкам, Иваном Федоровым; Евангелие 1561 г. кутеинское; Евангелие виленское, юсовое 1600; два Апостола виденские 1575 и 1576 г.; две Псалтири XVI в, служебник виленский XVI в.; потребники, часовники, уставы церковные, октоихи, триоди, канонники, прологи, отечники, служебные минеи большей частью XVII века в довольном количестве, катихизис великий, перепечатанный в Гродне с издания 1627 г, Кириллова книга, книга о вере, собрание краткие науки об артикулах веры, история об отцех и страдальцех соловецких и другие. Из рукописей: кроме богослужебных книг XVI и XVII века, Домострой XVI в.; подлинник XVII века; разглогольствие Никона патриарха с Павлом коломенским – нового письма; виноград российский; поморские ответы; рассуждение о браке; беспоповщинские требники с ямном крещения и исповеди; рассуждение о таинствах; сказание о картофии, о лестовке, значительное количество сборников XVII и XVIII века, преимущественно полемического содержания, раскольнические стихотворения, письма, картины и т.п.

В 1856 году поступили в Академию из московской синодальной библиотеки отобранные у раскольников 8№№ старопечатных книг, в том числе Кириллова книга 1644 года и книга о вере 1619, и 37 рукописей, между которыми находятся: потребник XVI в., писания Максима Грека XVI в., Измарагд XVI в. Палея XVI в., шесть сборников, в которых между прочим помещены: автобиография протопопа Аввакума, Саввы Романова повесть о стрелецком бунте 1682 года, о тайне честного брака, нововнесения в церковь и т. п., сочинения Спиридона Потемкина, извещение разглогольствия, в прошлом 1768 г. бывшего в сибирских странах у Поморян с поповщиною; житие Корнилия выгорецкого, Андрея Денисова о соборнейших отступлениях и т. п.²⁰¹. В 1859 году из московской духовной консистории переданы в Академию также отобранные у раскольников 13 рукописей, между которыми находятся: книга Спиридона Потемкина; извещение о бегствующем священстве; обозрение единоверческой церкви, откуду произыде; краткое описание о австрийских христианех; прение с беспоповцами о священстве; исторический словарь Павла Любопытного; меч духовный; щит в трех книгах и т. п.²⁰² В 1862 году приняты в академическую библиотеку из московской синодальной 7 рукописей, взятых у раскольников, между прочим: сборник житий сватых; Зонарь; устав о христианском житии; сказка соловецкого монастыря, чесо ради не приемлют новоизложенной веры и т. п.²⁰³ В 1863 году сданы из московской консистории в Академию отобранные у раскольников 3 печатные книги и 18 рукописей, большею частию богослужебного содержания и довольно неважные²⁰⁴. В том же году из московской синодальной библиотеки переданы в академическую библиотеку 104 старопечатных книги и 33 рукописи; в числе книг находятся между прочим четьи-минеи с собственноручными заметками святителя Димитрия; между последними можно указать на следующие: Евангелие XV века; книга о вере; о седми таинствах церкѵвных (поповщинское сочинение); стоглав; беседа трех святителей; сын церкви; четыре сборника раскольнических и др.²⁰⁵ Таким образом в продолжение десяти лет миссионерское отделение библиотеки приобрело 339 старопечатных книг и 354 рукописи.

Немалое количество книг поступило в библиотеку в разное время от митрополита Филарета. Между ними были дорогие издания, как напр. Аiа Sophia. Кроме того, митрополит Филарет сдавал для хранения в академическую библиотеку и некоторые рукописи; напр. в 1828 году передал сюда дела о составлении им краткой священной истории, также краткого и пространного катехизиса с прибавлением наставления для воинов²⁰⁶. В начале 50-х годов митрополит передал на хранение в библиотеку портфель с некоторыми делами касательно раскола. Тут находятся следующие дела: 1) письмо к митрополиту Евлампия, епископа екатеринбургского от 28 февраля 1837 года о положении дел раскольников в тамошнем крае с приложением составленного Евлампием «опыта сличения разногласий, какие усматриваются в книгах, принижаемых раскольниками, о перстосложении»; 2) письмо к нему же Аркадия архиепископа пермского от 12 декабря 1835 года с приложением выписки из рукописи, отобранной у одного поморца в Перми, содержащей в себе рассказ у беспоповском соборе в Тюмени в 1805 году; 3) его же письмо к митрополиту Филарету от 21 января 1841 года; 4) записка о сектах, существующих в пермской губернии, присланная от него же; 5) записка о раскольниках пермской губернии и особенно о раскольниках, находящихся в имении графини С. В. Строгановой, составлена в 1834 году бывшим управляющим в селе Ильинском, губернским секретарем Федотом Волеговым; 6) замечания о раскольниках, находящихся в богородском уезде, – составлена в 1832 г. благочинным церквей г. Богородска, священником Нестором Архангельским; 7) им же составленная статья под заглавием: влияние раскола на нравственность жителей гуслицкого края; 8) его же изложение некоторых обстоятельств касательно мер, принятых против раскольников гуслицкого края; 9) краткое и известное показание, яко зовемый апостольский символ не есть святых Апостолов слог, но чуждий есть святыя церкве, зане подобен есть слогу Маркелла еретика; 10) о начале и происхождении раскольнического Преображенского кладбища; 11) указ св. Синода 1846 года на имя митрополита Филарета, которым поручается ему дать мнение, какими учебными книгами должно пользоваться в шкодах, имеющих открыться в слободах стародубских, и черновой ответ митрополита Филарета; тут же его заметки на книгу: собрание краткие науки об артикулах веры; 12) постановления киргизского собора 1805 года; 13) два письма Федосеевцев 1820 года; 14) благодарственный канон Спасителю, сочиненный в 1790 году выгорецкмм киновиархом Андреем Борисовым; 15) выписка из Апокалипсиса седмитолкового о рождении антихриста: 10) выписки вз секретного дела о раскольниках, начавшегося по циркулярному отношению св. Синода к епархиальным преосвященным в декабре 1816 года; тут выписки из отношений Стефана епископа волынского, Амвросия архиепископа казанского, Иустина епископа пермского, Моисея епископа нижегородского, Симеона епископа тульского. Гедеона епископа вятского, Гаия архиепископа астраханского и других; тут же выпись из записки о духоборках; 17) список с донесения митрополита Филарета св. Синоду 1854 года о секте странников; 18) голос старообрядца по поводу издания в 1835 году беседы митрополита Филарета к глоголемому старообрядцу: 19) изъяснение поморца Леонтия Гаврилова, поданное в 1840 году единоверческому архимандриту Зосиме о том, почему он не может принять единоверия; тут же и опровержение мнений поморца; 20) ответ православного на изъяснение глаголемого старообрядца о единоверческой церкви; 21) донесение митрополиту Филарету новобасманнического протоиерея Симеона Алексеева о секте хлыстовской, поданное в 1846 году; 22) увещательное и обличительное письмо Аркадия архиепископа пермского, посланное в 1833 году в сылвинский завод раскольникам Сурнину и Шешенину; 23) увещание (раскольническое) ко всем христианам, писанное в 1823 году; тут же параллельно с ним: увещание (православного) ко всем христианам не верить увещанию ко всем христианам 1823 года; 24) выписки из книги щит и из сочинения Досифея о скопцах. Щедроты свои в пользу академической библиотеки митрополит Филарет довершил тем, что в 1862 году из сумм московской кафедры пожертвовать на приращение библиотеки 10,000 руб. сер.²⁰⁷

После смерти митрополита Филарета поступило в Академию 90 рукописей и 188 названий печатных книг. Между рукописями следует отметить: служебник чудотворца Варлаама на пергамене; последование акафиста Божией Матери на пергамене; служебник Антония римлянина на бумаге; молитвы ко св. причащению из служебника преп. Сергия (с поправками митрополита Филарета); автобиография иеромонаха Дамаскина; новый мартиролог (мучеников, пострадавших от Турок), перевод с греческого и др. Есть рукописи, относящиеся и до русского раскола, каковы например: доказательства о церкви и ее таинствах; книга, содержащая в себе 382 раскольнических ответа на разные вопросы; челобитная Семена Денисова; о мненияи Федосеевского толка; о погрешностях святых мужей, Адриана Сергеева; сборник разных сочинений о браке; о титле на кресте; о том, какие причины не допускают старообрядцев быть последователями церкви; изъяснение старообрядца, почему не может вступить в единоверие; стоглавы благий совет для старообрядцев, отделяющихся от православной церкви; ответ старообрядца против беседы к глаголемому старообрядцу о стоглавом соборе; книга, глаголемая о последнем веце; об антихристе и др. Из печатных книг можно указать на следующие: сборник правительственных сведений о раскольниках (1860–1862) 4 выпуска; сочинение Надеждина о скопческой ереси (1845); первое издание материалов комиссии для составления положения о крестьянах, вышедших из крепостного состояния (1860); журналы общего присутствия той же комиссии; проект устава о книгопечатании (1862); замечания на проект устава общеобразовательных учебных заведений (1862); замечания на проект общего устава российских Университетов (1862); Έοχσλόγιον Гоара; περἰ τῶν Ἑβδομήκοντα έρμηνευτῶν, К. Экономоса; некоторые сочинения Бе́ма, Юнга Штиллинга, Эккартсгаузена, Гион; несколько книг на французском языке; немецкой ни одной.

В 1866 году известный любитель и собиратель памятников древней русской литературы А. И. Хлудов передал в библиотеку московской духовной Академии 56 названий книг из собрания, принадлежавшего бывшему воспитаннику Академии В. М. Ундольскому (сконч. 1 ноября 1864 г.). Между этими книгами встречаются: Библия на польском языке, издан. в Бресте в 1563 году; ВἰЬlisch-Namen-Buch, изд. Hеiden'ом в 1567 г.; Textus sententiarum cum conclusionibus 1502 г.; Γυώμαι ἅγιχι καἰ ἀποστολίκαἰ Η. Madeburgi edit Basil. 1562; Officia angelorum erga homines G. Bedzychowsky, Cracow. 1628 г.; R. Stephani Hebraica, Chaldaea. Graeca et Latina nomina virorum etc. quae in Biblus leguntur, Parts, 1537 г.; Th. Mori de optimo reipublicae statu. Witeb. 1591 г. и др.

В последнее время, уже по преобразовании Академии, библиотека обогатилась замечательным собранием книг и рукописей в числе 2949, поступивших в нее по завещанию бывшего воспитанника Академии, знаменитого археолога К. И. Невоструева. К его библиотеке вскоре присоединилась и драгоценная по выбору книг библиотека покойного ректора Академии, протоиерея А. В. Горского. Кроме того, из библиотеки св. Синода поступило в академическую, значительное собрание богослужебных книг униатских.

Не мало важных книжных пожертвований поступило в Академию от А. И. Муравьева. Эти пожертвования начинаются с 1842 года, в котором он прислал в дар Академии рукописные сатиры Кантемира. В 1847 году от него поступила Δσγματιχή δἰδαοναλἰα τῆς ανατολικῆς έκχλησιας Σεβχςόυ Τραπεζουvτιου τῦυ Κυμηνίτου, 1703. В 1850 году он пожертвовал рукописи: хронограф в лист XVII века; сборник XVII в., житие патриарха Никона и при нем устав воскресенского монастыря; возражения Никона на вопросы Стрешнева и на ответы Паисия газского конца XVII и начала XVIII века: типик Саввы Сербского, данный им Хиландарю, писан в Хиландаре 1833–7 г.²⁰⁸; греческий Апостол на пергамене XI в. и при нем месяцеслов; греческий сборник с сочинениями Анастасия синанта и Григория агригентского на хлопч. бумаге XV в.; руководство к церковной живописи иеромонаха Дионисия, списано в 1843 г. на Афоне; слова Исаака сирина на славянском XIV в.; служба Фотию патриарху, – составлена К. Типальдом и издана в Константинополе в 1849 году: τόμος Kαταλλαγῆς 1692 г. и др.²⁰⁹ В 1865 году А. Н. Муравьев пожертвовал в библиотеку Академии историю иерусалимских патриархов патр. Досифея на греческом языке в трех томах, и шесть обширных рукописей, из коих три содержат материалы для истории патриарха Никона, а другие три – извлечение из неизданных актов русских архивов по сношениям русской церкви с восточною в ХVI, XVII и XVIII веках²¹⁰. Вместе с тем он передал в Академию портфели, содержащие переписку с ним восточных патриархов. После смерти графини А. А. Орловой-Чесменской чрез А. Н. Муравьева поступили в Академию письма и другие бумаги юрьевского архимандрита Фотия и его биография.

В 1853 году штаб-лекарь И. М. Высоцкий, служивший долгое время при Академии в должности врача, пожертвовал в библиотеку книг медицинского содержания 192 тома и 85 томов книг разного содержания. В 1855 году в библиотеку пожертвованы от неизвестного 124 названия книг и брошюр на русском языке; в числе их находятся между прочим: иудейские письма к Вольтеру, I-IV части; торжество Евангелия, ч. I-IV; Даленбурга. Бог в натуре, три части: словарь исторический, перев. с французского, т. I-XIV. М. 1790–1807 г.: всеобщий памятник достопримечательных происшествий, т. 1–12, М. 1830 г.: записки о якобинцах, ч. 1–6. М. 1807–1808 г.; волтерианцы. ч. 1–12. М. 1805–1809 и др.²¹¹

Из других книжных пожертвований, сделанных в разное время разными лицами, укажем на следующие: от графа Η. П. Румянцева Лев диакон на греческом и латинском языках (в 1820 г.); от графа Дмитрия Ивановича Хвостова для библиотек академической, семинарских московского и казанского округа и духовных училищ 267 экз. переведенного им рассуждения «о прекрасном в творениях разума» и 124 экз. его духовных стихотворений (в 1820г.); от негоже для Академии полное собрание его сочинений в 4-х частях (в 1822 г.) и три экземпляра стихотворной науки Буало (в 1824г.)²¹²; от директора московского коммерческого училища Тита Ал. Каменецкого: «Lange толкование на св.Писание. 6 томов (в 1821 г.); от бывшего воспитанника м. славяно-греко-латинской Академии Ивана Андр. Орлова, жившего несколько лет в Пекине – 40 экз. изданной им книги; новейшее и подробнейшее историко-географическое описание китайской империи (в 1829г.); от протоиерея Иоанна Григоровича – 20 экз. изданной им переписки пап с русскими государами в XVΙ в. (в 1834 г.); от бывшего воспитанника м. д. Академии, титулярного советника Д.В. Преображенского, – оставшихся после брата его учителя московской гимназии 112 книг на латинском и немецком языках, между которыми были: opera Ciceronis, Taciti, Livii, Horatii, сочинения Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Гёте (24 книги) и др. (в 1864 году)²¹³; от ризничого троицкой лавры иеромонаха иерофея М. Poli sinopsis criticorum и Xenophontis opera (в 1822 г.). Упомянем наконец о множестве ученых сочинений, присылавшихся учеными обществами в дар Академии. Библиотека академическая так была богата, что в 1844 году уделила из дублетов в библиотеку новооткрытой казанской Академии 128 названий книг; кроме творений отеческих и сочинений классиков в числе книг значатся переданными между прочим: Bevtregii Synodicon: Goar Evchologion, Sinceri Thesavrus; Binghami opera; R. Stephani Thesavrus linguae latinae; Новикова древняя российская вивлиофика; Карамзина история государства российского; Bergier dictionnaire de theologie и др.²¹⁴

Рукописное отделение первоначальной фундаментальной библиотеки состоит из 285 русских рукописей, из которых большая часть поступила из библиотеки троицкой Семинарии, в которую оне перешли из библиотеки троицкой Сергиевой лавры в разное время, преимущественно во время управления лаврою архимандрита Арсения Могнлянского. По каталогу Семинарии 1762 года значились принадлежащими троицкой Семинарии 190 рукописей и почти все оне взяты были из лавры. По делам 1781 г. видно, что со времени открытия троицкой Семинарии взято в семинарскую библиотеку из монастырской всех рукописей 207 №№.²¹⁵ В числе сих рукописей в настоящее время в академической библиотеке находятся между прочим следующие: в лист Апостол на пергамене; Апостол с надписью: апракос Исакова письма Собакина; два экземпляра Псалтири славяно-греческой, славянский текст писан суриком, – а греческий славянскими буквами; два Евангелия, один экземпляр писан в 1619 году при архимандрите Дионисии и при келаре Аврааими Палицыне, а другой дан в лавру в 1665 году келарем лавры Симоном Азарьиным; Псалтирь на славянском, греческом и Вольском языках дана в лавру в 1670 году Симоном Азарьиным; Псалтирь с надписью троицкого игумена Иоасафа; 13 книг ветхого Завета XVI века; толковый Апокалипсис в лицах – в двух экземплярах; Апостол толковый, данный в 1501 году митрополитом Симоном троицкому игумену Серапиону; толкование на 16 пророков 1490 года; толкование Афанасия александрийского на псалмы и на Евангелие Иоанна, первое писано в 1459 году Пахомием Логофетом по воле казначея троицкого Сергия, второе – в 1456 году при игумене троицком Вассиане; Григорий Двоеслов начала XV века; Иоанн экзарх XVI века; Мефодий памфилийский – писан по желанию Арсения Суханова; сочинения Максима Грека с подписью митрополита Иоасафа; Златоструй, переведенный при Симеоне царе болгарском., – писан в Киеве в 1474 году при короле Казимире дьяком Андреем Тверитиным; житие Феодора едесского на пергамене XVI века; торжественник постный, писан в 1524 году по воле троицкого игумена Порфирия иноком Пафнутием Писемским, Тимофеем и Закхеем; поучения Симеона нового богослова на пергамене XIV века; оглашения Феодора студита на пергамене XIV века; никоновские правила – даны в лавру вкладом от царя Иоанна Васильевича; собственноручные писания Симеона полоцкого частию на русском, частию на польском; следованная Псалтирь, писала в Киеве в 1474 году иноком Пафнутием; Псалтирь следованная в лицах, писана уставом и дана в лавру Дмитрием Ивановичем Годуновым; общая минея с уставом, сложенная Кириллом философом; стихирарь писан троицким доместиком Логином в XVII веке; четьи-минеи 12 книг, из них февральская на хлопчатой бумаге писана в XV веке, майская и июньская в 1558 году, июльская в том же году писана старцем Иоасафом и священником Фирсом; временник мниха Георгия (Амартола), писан на пергамене и в лицах; описание всего света, писано при князе Василие в XIV веке; Козма Индикоплов в лицах; миротворный круг Геннадия арх. новгородского; триодь постная на пергамене, писана замышлением игумена троицкого Никона; в 4-ку: Евангелие на харатье, писанное при игумене Никоне; Псалтирь следованная, принадлежавшая Авраамию Палицыну; Апостол Андреяновской (Адриана Ангелова); Псалтирь письма митрополита Киприана; лествица, писанная им же; сочинения преп. Иосифа волоколамского, собственноручно им писанные; требник на пергамене; сборник митрополита Даниила; шестоднев Василия Великого XVI века; повесть о разорении московского государства, тут же Семена Шаховского канон трем Святителям и роспись игуменам троицкой лавры; сказание об осаде троицкого монастыря Аврааиия Палицына, писано в XVII веке (полнее печатного); житие преп. Сергия и чудеса после кончины его, со сказанием Симона Азарьина о его печатании в XVII веке; история о казанском царстве, митрополита Гермогена, 1592 года; описание российских святых; повесть Пахомия Логофета о ярославских князьях Василе и Константине, писана в 1676 году; сочинения Симеона Шаховского; сборник митрополита Иоасафа; статейный список посольства И. Д. Милославского в турецкую землю; сборник с историею флорентийского собора, житиями Петра в Февронии и Леонтия ростовского; 127 слов митрополита Платона, собственноручно им писанные; его же собственноручно писанный катехизис и др. Из рукописей на других языках должно указать на пергаменное пятикнижие XII века, в лист, писанное на еврейском языке, принесе ное в дар Академии архиепископом херсонским Гавриилом; триодь постную греческую, писанную на пергамене в 1200 году; philosophia naturalis 1584 года; сочинения Лихудов на греческом и латинском; А. Sellii Нiегагchia rossica; несколько экземпляров систем богословских, философских и по классам реторики и поэзии на латинском языке, преподанных в Академиях киевской, московской славяно-греко-латинской и петербургской и др.

И книги, и рукописи были не редко требуемы из Академии в разные ученые учреждения и на месте были предметом занятий для многих ученых лиц. В 1837 году в археографическую комиссию вытребованы были шесть рукописей, содержащия в себе русския летогисм, именно: 1) летописец русския земли, писанный полууставом в лист в XV веке и содержащий обзор происшествий с 854 по 1016 год (№ 85): 2) русский летописец: содержит родословие князей, списки митрополитов и епископов русских, никоновскую летопись, кончается грамотою царя Алексея Михайловича в троицкий Сергиев монастырь и указом патриарха Иоакима, писан скорописью в конце XVII века (№ 97); 3) сибирская история; начинается со взятия Сибири Ермаком и кончается 1690 годом, – писана скорописью; дана вкладом в лавру в 1744 году поручиком Сергеем Автономовичем Головиным (№ 181); 4) летописец монастыря печерского; оканчивается 1419 годом; писан полууставом в XV веке (№ 182); 5) летописец русский от начала Руси до 1507 года. За летописью список князей русских и путешествие Афанасия Никитина. Писан полууставом в начале XVI века (№ 195); 6) летописец, начинающийся 1437 и оканчивающийся 1520 годом; принадлежал Иоасафу Скрипицыну; писан полууставом, переходящим в скоропись в XVI веке (№ 196)²¹⁶. Из этих рукописей археографической комиссией напечатана троицкая летопись в 1-м томе полного собрания летописей.

В 1839 году по требованию археографической комиссии препровожден в нее из академической библиотеки список кормчей книги XV века (№ 14). В том же году чрез Академию митрополит требовал, для отсылки в ту же комиссию, лаврскую рукопись на пергамене 1406 года, содержащую Пятокнижие Моисеево. Рукопись препровождена, но на докладе духовного собора лавры митрополит написал: «Собор по времени напомнить, чтобы требовать возвращения рукописи, ибо уже не раз взимаемые из духовных мест древности погибали в чужих руках».²¹⁷ В том же году обер-прокурор св. Синода граф Протасов потребовал из академической библиотеки 4 книги, нужные при составлении догматического сборника, именно: Evthymii Zygabeni panoplia, Confessio M. Critopuli, Turcograecia Krusii и Symeonis Thessalon, έρμηνεἰα²¹⁸. Для той же цели в 1813 году Иннокентию, епископу харьковскому, посланы из Академии Binii concilia в 9 томах²¹⁹. В 1844 году Филарету епископу рижскому, занимавшемуся историей русской церкви, препровождены по его просьбе рукописные патерики времен митрополита Иоасафа (№ 215) и рукописная четь-минея за май (№ 73)²²⁰.

В московское общество истории и древностей российских в 1846 году посланы рукописи: Иоанн Экзарх (№ 35); временник Георгия мниха (№ 100); каталог книг греческих и латинских патриаршей библиотеки и Академии наук, реестр книгам российским в синодальной библиотеке и библиотека российского епископа Дамаскина (№№ 113–115)²²¹. В 1850 году туда же отправлена рукопись о посольстве Милославского в турецкую землю, с которой снят список и напечатан во временнике общества²²². В 1855 году в то же общество послан сборник митрополита Даниила²²³. В том же году в Академию наук препровожден временник Георгия Амартола на пергамене XIV века²²⁴. В московский Университет по случаю приближавшегося его юбилея вытребованы в 1854 году рукописи: толкование на 16 пророков к при нем житие св. Кирилла; сборник под № 64 с житием Кирилла; четь-минея за апрель и май № 94 и шестоднев Иоанна Экзарха № 145²²⁵.

Для ученых занятий в библиотеке московской духовной Академии посещали Академию иностранцы и многие русские ученые из разных мест империи. В 1827 году профессор дерптского Университета Клоссиус занимался в библиотеке розысканием актов, относящихся до греко-римского права²²⁶. В 1856 году был допущен к рассмотрению греческих рукописей эллинист Миллер, состоявший в свите французского посольства. В том же году занимался в библиотеке бакалавр оксфордского университета Ф. Э. Пюзей и вскоре потом диакон англиканской церкви Пальмер. Из русских ученых в 1828 году занимался рукописями библиотеки П. М. Строев. А. Н. Муравьев многократно для своих ученых трудов пользовался книгами и рукописями академической библиотеки. Не один раз посещал Академию для знакомства с ее книжными сокровищами академии А. Ф. Бычков. Из профессоров русских Университетов не малое время и неоднократно работали в библиотеке профессоры с.-петербургского Университета: академики И. И. Срезневский и М. И. Сухомлинов, Н. И. Костомаров и др., московского: М. П. Погодин, С. П. Шевырев, Ф. И. Буслаев, Н. С. Тихонравов, И. Д. Беляев и др., новороссийского: В. И. Григорович, А. С. Павлов и др. Из бывших воспитанников Академии в числе занимавшихся в 6иблиотеке встречаем имена: Б. И. Невоструева, В. М. Ундольского, А. Е. Викторова и др.

До 1826 г. физического кабинета при московской духовной Академии, можно сказать, не было; весь кабинет состоял из следующих вещей: малая электрическая машина, неахроматический телескоп в деревянной оправе, камера кляра, волшебный фонарь, четыре лейденских банки, рупор железный и готовальня. При объяснении свойства тел и физических явлений обыкновенно обходились посредством писанных мелом на доске чертежей инструментов. В декабре 1826 года профессор математики П. С. Делицын вошел в Правление Академии представлением, в котором просил: «Для составления физического кабинета приобрести покупкою некоторыя физическия машины в Москве у англичанина Пристлея». Всех инструментов, по его указанию, требовалось 16 на сумму 931 руб.ассигн. Самыми ценными из них были: пневматическая машина одноствольная (в 250 р.) и электрическая (в 400 р.). На представление о приобретении инструментов митрополит Филарет написал: «Согласен. Издержка так нужна и так ограничена, что на основании 217 пункта Устава можно и прямо приступить к исполнению, тем паче, что в отчете моем по обозрению Академии уже доведено о сей нужде до сведения комиссии дух. училищ»²²⁷. В 1830 году куплен двухствольный воздушный насос с принадлежащими к нему снарядами. Еще прошло 15 лет, и физический кабинет оставался с тем же скудным собранием инструментов. В 1845 году по настоятельному требованию вновь поступившего на кафедру физики бакалавра Платона Ив. Капустина, отличного знатока и любителя физико-математических наук, правление Академии решилось значительно увеличить физический кабинет и обратилось к митрополиту и потом к Обер-прокурору св. Синода Графу Протасову с представлением, в котором просило отпустить на покупку 81 инструмента 2794 руб. серебр. из духовно-учебных капиталов. Поставку инструментов обязался принять на себя живший в Москве механик Карл Мазинг. Более ценные инструменты были следующие: Атвудова машина (100 р.); центробежная машина (172 р.); ахроматический телескоп Фрауэнгофера (185 р.); гелиостат (125 р.); дагерротип (100 руб.); прибор для возбуждения электрических индуктивных токов (115 р.) и др. Пять лет не было из Петербурга ответа на представление академического правления. В октябре 1850 года получено наконец из духовно-учебного управления предписание, в котором было изображено, что рассмотрение представленного академическим правлением списка инструментов поручено было профессору математики петербургской духовной Академии Ростиславову, и что по соображении списка с целию и пределами преподавания физики в Академиях он нашел, что в списке инструментов предполагаемых к покупке Академическим правлением, есть несколько таких, без которых легко может обойтись физический кабинет Академии, и наоборот нет многих инструментов без которых нельзя обойтись при преподавании физики, приличном духовным Академиям. К числу первых Ростиславов отнес гониометр, гелиостат, барометр Купфера и другие инструменты. К числу необходимых, но опущенных в списке инструментов он отнес Торичеллиев барометр, сирену, инклинаторий, магниты к др. Вместе с тем он поставил на вид, что назначенные Мазингом цены за некоторые инструменты слишком высоки и что в Петербурге можно их приобрести за половинную цену. Цены механиком были сбавлены, и

духовно-учебный Комитет в 1851 гиду утвердил смету на покупку инструментов в 2437 руб: из которых 1000 р. предписано употребить из экономических сумм Академии. Кабинет начал наполняться инструментами уже с 1852 года, когда бакалавром физики был Н. А. Сергиевский, и вполне устроен в 1854 году²²⁸.

Основою минералогического кабинета послужили доставшиеся Академии от троицкой семинарии, пожертвованная в сию последнюю митрополитом Платоном в 1790 году деревцо окаменелое и гриб окаменелый. В 1823 году бывший воспитанник Троицкой семинарии Федор Ефимович Богословский, бывший тогда Маркшнейдером и инспектором горных училищ на Уральских заводах, прислал в дар Академии 20 №№ горнокаменных пород, между прочим: смесь топаза с аметистом; каменный уголь, отысканный в Киргизской степи близь Индерского озера; смесь кварца, полевого шпага и яшмы; кварц с медною зеленью в роде малахита и др. В объяснение причины, побудившей его сделать Академии такое приношение, Богословский писал: «Сие потому более для меня приятно, что я нахожу случай хотя несколько быть признательным к тому месту, где получил воспитание и образование, руководствующие к приобретению дальнейших сведений»²²⁹. В следующем году минералогический кабинет Академии увеличен поступлением в него 500 минералов различных пород, оцененных в 1500 руб. асс. и пожертвованных Бригадиром Андреем Ивановичем Давидовым. В числе их находятся между прочим: аметист в большем куске камня, разбитого на две части; берилл в нескольких экземплярах, аквамарин, сердолик, топаз дымчатого цвета, шерл черный, разные роды руд; гнейс, гранит в разных видах, сталактиты; окаменелый медовый сот; куски окаменелой рыбы и т. п.

Минц-кабинет при Академии получил начало в 1834 году. В этом году ректор Костромской семинарии архимандрит Афанасий Дроздов, бывший бакалавром Академии (в последствия архиепископ Астраханский) пожертвовал Академии 105 русских монет, медалей и жетонов и 115 иностранных, в числе которых есть золотые и серебряные. Между русскими монетами есть монеты Василия Темного, Дмитрия Шемяки, князей Ивана Андреевича, Михаила Андреевича, Василия Ярославича, Иоанна III, Иоанна Грозного, ярлыки, медали, выдававшиеся раскольникам на право ношения бороды 1705 года и др.²³⁰ В 1839 году к этому собранию присоединены 24 монеты и медали, пожертвованные капитаном 2-го ранга Кванчехадзевым между ними есть полтинник Петра III²³¹. В 1844 году Академия наук просила прислать в нее для рассмотрения куфические монеты из здешнего минц-кабинета. Отправлено было из Академии 34 монеты, которых рассмотрение и определение значения и достоинства возложено было на Академика Френа. Из этих монет оказались монеты: хана Узбека 1336 года, Чанибека 1347 года, Хидыря 1359 года, Абдул-хана 1364 года. Тимур-Кутлука, Тохтамыша (с арабскою надписью), Крымского хана Шагин-Гирея. Султанов турецких: Ибрагима 1640 года, Махмуда 1-го, Мустафы III и Махмуда II²³².

Московская духовная Академия поместилась в зданиях бывшей троицкой Семинарии. Верхний этаж так называемых царских чертогов или дворца, построенного при Петре 1-м и украшенного при Императрице Елисавете, бывший недоступным для троицкой Семинарии, по Высочайшему повелению Императора Александра 1-го уступлен новой Академии. Но так как семинарское помещение в прежнем его виде не могло быть вполне пригодным для Академии, то для приспособления зданий к требованиям нового учреждения потребовались значительные исправления, на каковой предмет назначено было употребить 30 000 руб. асс., принадлежавших старой московской Академии славяно-греко-латинской²³³. Ректору троицкой Семинарии Евгению и префекту Вениамину поручено было архиепископом Августином заняться устройством зданий для Академии, но так как они вскоре получили назначение на места начальствующих в перервинской Семинарии, то Августин (28 августа 1814 года) приказал составить комитет для приспособления зданий из сретенского монастыря строителя иеромонаха Феофилакта, Рождественской церкви в посаде протоиерея Иоанна Наумова и саввина сторожевского монастыря иеродиакона Никандра. Пo освидетельствовании зданий комитет признал нужным: «Сделать новые печи, числом до сорока шести; в пяти северных под чертогами покоях, в столовой, в правлении, под ректором и в передней у ректора, яко в местах не очень видных скласть печи из красного кирпича, а прочие все и в ректорских и учительских флигелях, и в чертогах, и под чертогами в полуденных покоях – класть печи из обливных изразцов. Подрядчиков пригласить чрез собор (учрежденный в лавре), чрез духовное правление (радонежское), также и через кличь на рынке. Кирпич, изразцы и всякой железный к печи прибор купить подрядом, а работников обязать не далее 1-го октября сего года окончить работу». Утвердив это, Августин предписал: «В тех комнатах, где полы кирпичные, сделать деревянные; где деревянные полы ветхи, исправить, употребив и старый годный материал; сделать рамы в окнах на место ветхих новые, и где нет, другия зимние; комнаты забелить под чертогами; а где будут жить учители я студенты, покрыть колерами»²³⁴. Сверх устройства зданий, комитет озаботился заблаговременным приобретением мебели, посуды и проч.

К зданиям бывой троицкой Семинарии принадлежали: 1) царские чертоги; 2) учительский корпус; 3) корпус бывший келарский; 4) библиотечный корпус; 5) больница; 6) баня. Академия сверх того приобрела 7) за-монастырский дом. С переходом этих зданий в ведение Академии, произведены в них в разное время значительные изменения.

1) Царские чертоги. Это красивое двухэтажное каменное здание длиною в 40 сажен по открытии Академии не долго сохранялось в том виде, какой имело оно во времена императриц Елисаветы и Екатерины II. Во второй этаж прежде входили по двум великолепным каменным всходам, или крыльцам, устроенным в 1775 году и начинавшимся с южной стороны против чертогов от семинарской ограды, состоявшей из каменных столбов и решетки, – один против колокольни, другой против Успенского собора. Под окнами второго этажа чертогов между крыльцами тянулась деревянная галлерея. И крыльца, и галерея уничтожены в августе 1815 года²³⁵. Вступив в чертоги, начальство Академии нашло там не много вещей, оставшихся от времен царского в них пребывания, именно: образ явления Богоматери преп. Сергию в позолоченной раме, портреты императриц Елисаветы и Екатерины II, четыре старинные кресла, обитые малиновым бархатом, 20 медных подовечников люстру и три занавеса²³⁶. Мебель, часы, и другие вещи из чертогов взяты в лавру, в келлии митрополита, а в комнатах ректора, занявших средину в верхнем этаже чертогов, поставлена новая мебель и между прочих стенные часы в футляре, купленные в 1814 г. за 50 руб. у Колязинского архимандрита Самуила и хранящиеся в Академии до ныне. В 1817 году в июне месяце часть каменного карниза у чертогов обвалилась; правлением постановленно было сделать карниз деревянный и оштукатурить его²³⁷. Но эта временная поправка не могла быть прочною, и через два года, когда митрополит Серафим занял после Августина кафедру московскую, Академия принялась за фундаментальное исправление академических зданий. Правление в июле 1819 г. представило митрополиту, что «железная крыша на чертогах с железными стропилами в многих местах обвисла и для поддержки ее сделанные деревянные подставы служат недостаточным укреплением, что каменный карниз с передней стороны чертогов обвалился в некоторых местах» и проч. Правление просило разрешения, вызвать из Москвы архитектора для осмотра ветхостей в академических зданиях и для составления сметы работ. Митрополит во время пребывания своего в лавре сам заметил ветхости в чертогах и согласно с проектом архитектора Ф. К. Соколова предписал, чтоб «кровля на чертогах непременно или была перекрыта, или по крайней мере так исправлена починкою, чтоб течи отнюдь не было, дабы чрез то не последовало повреждений в столь важном здании, каковы чертоги царские, украшенные превосходною лепною работою». В следующем 1820 году крыша над чертогами была покрыта железом с передней стороны новым, на что употреблено 528 пудов железа, а на задней стороне старым, железные стропола исправлены и выравнены по ватерпасу; крыша окрашена зеленою краскою. С передней стороны чертогов сделан новый каменный карниз и исправлена штукатурка, и весь корпус покрыт светлопалевою краскою, что совершенно изменило прежний вид чертогов, которые окрашены были в мавританском стиле, как трапезная церковь в лавре. В тоже время произведены немалые переделки внутри чертогов. При открытии Академии зала собрания помещалась в первой большой комнате библиотеки, именно там же, где прежде была богословская аудитория троицкой Семинарии. В этой холодной зале преподавались богословские лекции и студентам Академии в первые два курса.

По проекту архитектора было решено устроить залу собрания на восточной стороне чертогов в верхнем этаже, где были две залы со сводами. Правление в представлении своем (от 12 сентября 1819 года) писало митрополиту: «Правление м. д. Академии мнением своим полагает: настоящую залу собрания весьма невыгодную по неудобности в ней иметь преподавание уроков и испытания в зимнее время обратить во вторую половину библиотеки, весьма стесняющейся ныне в помещении книг и со временем еще поступать имеющих. Залу же собрания устроить в угольных двух комнатах чертогов с разобранием каменного внутри перестенка и каменного свода и поставлением накатного потолка, чрез что открываются те выгоды, что зала собрания, как первое в Академии здание, будет находиться на лучшем и благовидном месте, для преподавания уроков в зимнее время будет весьма удобна, для публичных испытаний и собраний весьма вместительна и правление не будет иметь нужды к строению нового по сему предмету корпуса». По утверждении митрополитом этого предположения, комиссия д. училищ разрешила Академии устроить новую залу собрания, и в 1820 году она была готова. Во всем верхнем этаже вставлены новые дубовые рамы с новыми колодами, числом 62. По окончании работ в чертогах, живописный мастер К. Коховский расписал в новой зале собрания потолок, стены покрыл колерами под мрамор; в покоях ректорских три передние комнаты покрыл колерами, а своды расписал живописными духовными арматурами». Западная оконечность верхнего этажа чертогов, где были столовая и опочивальня императрицы Елисаветы и где теперь находится актовая зала, назначена была для конференции, правления и канцелярии правления; здесь не сделано никаких изменений, две оригинальные кафельные печи времен императрицы Елисаветы, равно как рельефные на сводах работы того же времени, сохранены в их первоначальном виде, в каком находятся и до ныне²³⁸. В нижнем этаже чертогов в 1814 г. помещены семьдесят студентов первого курса, которые и жили тут все четыре года до окончания курса, а поступивших в Академию в 1816 г. новых студентов, составивших второй курс, поместили во вновь построенном в этом году корпусе на восточной стороне лавры. Кроме жилых студенческих комнат в нижнем этаже чертогов на восточной стороне корпуса устроена была столовая для студентов. Всех комнат студенческих в нижнем ярусе чертогов было семь; из них два номера на задней северной стороне получили со временем от студентов название Лапландии. На задней стороне нижнего этажа чертогов, кроме двух студенческих комнат, за коридором помещались: кухня, хлебная и мелочная с некоторыми съестными припасами. До времен ректоров Филарета и Евсевия в чертогах не было никаких особых переделов и изменений. В мае 1839 г. ректор Филарет представил правлению Академии выписку из письма к нему Митрополита Филарета, в которой было сказано: «Приводите к точности порядок и чистоту во всем и единообразную правильность. На Петербургскую Академию обращалось в сем отношении внимание. Не лучше ли усовершать дело по усердию, не требуя делопобудителей. Нам указывают на примеры светских учебных заведений, которые личным вниманием Государя Императора доведены до удивительной точности. Недавно он изволил посетить одно военное учебное заведение. Возвращаясь с пожара ночью, нашел все в должном дорядке, даже до последней кострюли, которая не оставлена после ужина, как случилось, но, тотчас вычищена и поставлена на своем месте. О внутренней благовидности академической залы попещись ни в каком случае не излишне. Также о жилых комнатах.»²³⁹ Поправки в чертогах ограничились однако не многим, именно: в конференции и правлении починены штучные полы, довольно обветшавшие; в нижних двух корридорах при первых пяти студеенческих комнатах устроены три шкафа для закрытия «служебных вещей», принадлежащих семи комнатам (тут обыкновенно ставили в незимнее время по ведру квасу и воды для пития студентам): поправлены в тех же корридорах лещади; окрашены стены и потолки, окна и двери, равно как шкафы книжные, столы и гардеробы в студенческих комнатах; произведена окраска в столовой и в зале собрания, в которой московским мастером Семеном Поляковым расписав потолок по новому рисунку: в средине изображено было окруженное сиянием и облаками Евангелие, разгнутое на словах: «в начале было Слово»²⁴⁰. В 1847 г. при ректоре Евсевие устроены были особые спальни для студентов; вследствие сего вместо семи жилых студенческих комнат. В чертогах оставлено три номера, именно: бывшие 3, 4 и 5; а 1,2 и 6 обращены в спальни, в 7-м же помещена умывальная. В том же 1847 г. при ректоре Алексие две деревянные лестницы, одна ведшая в залу собрания, другая в квартиру ректора, заменены чугунными, и тогда же пред двумя входами в чертоги устроены два каменные, подходящие к архитектуре чертогов, крыльца. Последняя до настоящего времени значительная переделка в чертогах состояла в том, что в 1839 г. в зале собрания устроена академическая церковь, а актовый зал составился из двух зал, занимавшихся конференцией и правлением, которые обращены в одну залу посредством пробития стены и устройства довольно обширной арки.

2) Учительский переименованный профессорским корпус. Это было длинное, узкое двухэтажное с подвальным этажом каменное здание, начинавшееся от чертогов и простиравшееся до башни, находящейся на восточной стороне монастырской ограды и называвшейся келарскою. Оно занимало 39 сажен в длину и прозвано было кишкою, в официальных же бумагах обозначалось названием желтого корпуса. До 1814 г. в верхнем этаже этого здания жили троицкие семинаристы, а в бельэтаже учители. Под окнами этого этажа во всю длину тянулась деревянная галлерея, утвержденная на каменных столбах. В подвальном этаже были кухни и служительские. В это здание, по открытии Академии, вступили на жительство профессоры и бакалавры. Как неудобно было это помещение, это видно из представления правления митрополиту Серафиму в 1819 г., где сказано: «Сквозь железную крышу на старом корпусе, занимаемом профессорами и бакалаврами Академии, во многих местах протекает, от чего своды на ином корпусе промокли, и со внутрь оного штукатурная работа, перегородки, полы и печи, так как совне низ корпуса требует значительных поправок»²⁴¹. По проекту правления крыша на корпусе исправлена, галлерея и каменные столбы уничтожены и вместе того сделаны с передней стороны два новые каменные крыльца на столбах, каждое с двумя колоннами; в нижнем этаже подведены арки и устроены внутри две деревянные лестницы. Вместе с тем сделано восемь новых печей, штукатурка исправлена и все здание покрыто, как и чертоги, светлопалевою краскою, равно как покрыты колерами и наставнические квартиры, которых числом было восемь²⁴². Но такая незначительная поправка старого здания не могла обещать ему продолжительной прочности; и не далее, как через 15 лет после того, здание называется обветшавшим. И этих ветхих и тесных квартир иногда недоставало для жительства наставников. В октябре 1831 года переведен на должность бакалавра наставник Вифанской семинарии Александр Ефим. Нечаев. Ему не достало помещения в профессорском академическом корпусе, и ректор Поликарп обратился к наместнику лавры архимандриту Антонию с просьбой дать где-либо в зданиях монастырских временное помещение новому бакалавру. Наместник приказал отвести ему для жительства одну остававшуюся праздной комнату внизу в новоотделанном больничном монастырском корпусе. Инспектор Академии Евлампий в ноябрьской записке о состоянии Академии донес между прочим митрополиту, что бакалавр Нечаев, по неимению праздных комнат при Академии, помещен в зданиях лавры. Митрополит дал резолюцию: «Бакалавров и студентов в Академии ныне не более прежнего, и потому не видно причины, от чего мог бы последовать недостаток в помещении. Собору и наместнику запрещается ныне и впредь такие произвольные требования так произвольно удовлетворять. Очистить келлию от непринадлежащего помещения потом отрапортовать мне без промедления. Для исполнения отослать сие в собор»²⁴³. В то же время митрополит писал наместнику лавры: «Прихотям Академии не надобно поддаваться, иначе сии гости вытеснят хозяев, я дал о келии резолюцию. Вы за нее не гневайтесь. Ее сила относится к Академии»²⁴⁴. Преемник Поликарпа, ректор Филарет Гумилевский вскоре по вступлении в управление Академией сделал доклад митрополиту о тесноте и неудобствах тогдашнего помещения Академии в занимаемых ею зданиях и на место обветшавшего профессорского корпуса просил дозволения начать дело о построении на его месте нового каменного корпуса в три этажа. Митрополит хорошо знал недостатки старого здания, в котором сам некогда жил, когда был учителем троицкой Семинарии. Мысль ректора была одобрена: архитектором Бове были составлены план и смета на постройку, которая должна была обойтись в 234 880 руб. ассигнациями. В число этих сумм правление Академии предполагало употребить 195 355 р. из остаточных экономических сумм Академии, а отпуска остальных просить у комиссии духовных училищ. В феврале 1837 года сделано о том представление митрополиту, а 29 июня получено правлением из коммиссии предписание, в котором сказано, «что при рассмотрении проекта комиссии признала возможным сократить оный и что она поручила своему архитектору составить новый проект и смету, по которой расходов исчислено на 168 581 рубль ас.», вследствие чего открылась возможность к сбережению более 66 000 руб., и, наконец, что на означенную постройку по новому проекту испрошено Высочайшее соизволение. В заключение сказано, чтобы Академия уплатила архитектору Бове за труды посоставлению плана и сметы 1 000 руб., а строение производилось по Высочайшеутвержденным плану и смете. По получении сего митрополит приказал составить строительный комитет, в который вступили: казначей лавры, соборный иеромонах Анастасий, профессор Академии священник П. С. Делицын, эконом Академии иеромонах Илиодор и секретарь бакалавр И. Ф. Загорский²⁴⁵. В Петербургском плане строительный комитет и московский архитектор Бове нашли недостатки и представили митрополиту, что в нем нужно сделать некоторые изменения. Митрополит по этому поводу написал ректору Филарету: «Строительный комитет и Бове думают видеть ученические ошибки в плане, составленном профессором Академии художеств, не подозревая себя в ученическом непонимании плана. Хотя бы вспомнили об учтивости, чтобы возражать скромнее, и тем меньше обнаружить свое незнание, или неведение того, что под глазами, как например: вы говорите, что в смете нет подоконных лещадей, а в смете положено подоконники покрыть железом, что по опыту прочнее. И для чего проспали зиму и вошли представлением о переменах в плане, когда настало время исполнять? Спешу сказать вам, чтобы вы ничего не делали по своим мудрованиям, а по плану. Я могу согласиться только на немногое, например, на продолжение сообщительной галлереи до внутреннего корпуса и на чугунную лестницу, и о сем надобно представить комиссии дух. училищ. Вы забыли взять в соображение, что план рассматривался Государем Императором. Прошу не прогневаться, что я много молчал и вдруг много спорю²⁴⁶. Старый корпус-кишка сломан; из наставников пять человек кое-как размещены были в академических зданиях, а двое С. Т. Протопопов и А. И. Смеловский поселились в посаде и каждому из них назначено по 200 р. квартирного пособия в год.²⁴⁷ А. В. Горского взял к себе на жительство ректор. Корпус окончен постройкой в 1839 г. и в верхнем этаже его открыты две аудитории: богословская и философская и одна в среднем для гражданской истории или для одного из новых языков. Прочие помещения заняты были наставниками (семь квартир), экономом Академии, физическим кабинетом, цензурным комитетом, его архивом и с 1843 г. кладовыми редакционного комитета. В нижнем подвальном этаже дано помещение кухне, ремесленникам, служителям и отделена часть для хранения экономических запасов. В сороковых же годах аудитории все переведены в средний этаж. В 1851 г. в коридорах этого корпуса устроен чугунный пол²⁴⁸.

3) Корпус инспекторский, каменный двухэтажный, построен в 1816 году у восточной ограды монастыря на том месте, где стоял прежде так называемый келарский корпус, простиравшийся от келарской башни до святых ворот и занимавший пространство в 50 сажен. В этом корпусе во время существования лаврской Семинарии помещались семинарские – ректор, префект и учитель реторики. Более половины этой местности уступлено Академии, другая часть к св. воротам осталась во владении лавры и застроена корпусом для помещения брани. В верхнем этаже вновь выстроенного инспекторского корпуса дано помещение инспектору и бакалаврам Академии преимущественно монашествующим (4 квартиры), а в нижнем младшим студентам Академии²⁴⁹. Особые спальные комнаты для сих студентов устроены в двух бакалаврских квартирах этого корпуса в 1847 г, а комнаты нижнего этажа предоставлены только для занятий студентам.

4) Библиотечный корпус. Позади царских чертогов, к северу до самой ограды, стояли в прошедшем столетии дворцовые кухни, устроенные на месте бывшего дворца царя Иоанна Васильевича. В 1801 г. по причине ветхости оне разобраны и на том месте в 1803 г. построено на 22 саженях новое каменное двухэтажное здание, нижний ярус которого занят был столовой для троицких семинаристов, хлебной и кухней, а в верхнем – большая зала назначена была для богословской аудитории, другие же две для библиотеки. По открытии Академии, в течение двух курсов назначение верхнего этажа оставалось такое эе, но в 1820 г. он весь занят был библиотекой. В это время уничтожена галлерея, тянувшаяся под окнами верхнего этажа библиотечного здания и на восточной стороне устроено крыльцо с каменными колонвнами и с лестницей, ведшей в библиотеку²⁵⁰. Тогда же сделаны для большой залы библиотечной, занятой прежде аудиторией, а теперь названной новой библиотекой, восемь новых книжных шкафов, окрашенных «под красное дерево», а в прочих залах оставлены старые шкафы троицкой Семинарии²⁵¹, которые, впрочем, послужили не долго. В 1824 г. произведены капитальные перестройки в библиотеке, именно: потолок в двух комнатах старой библиотеки сделан вновь, пол перестлан вновь, устроено новых 28 книжных шкафов и восемь полушкафов в старой библиотеке на манер осми, сделанных прежде для новой библиотечной залы; разломан старый каменный коридор, ведший от чертогов в библиотеку и по плану архитектора Кардони построен новый каменный же, на что потребовалось до 45 000 кирпича. Вместе с тем устроен новый ход в библиотеку в том виде, в каком он существует в настоящее время²⁵². В 1827 г. здание библиотеки покрыто новой железной кровлей²⁵³.

5) Больница досталась Академии от троицкой Семинарии. Она помещалась в одноэтажном деревянном здании о шести окнах, расположенном на 10 саженях в том же месте, где в настоящее время находится каменная академическая больница²⁵⁴. Студент 2-го курса Измайлов об этой больнице говорит: «Больница устроена отдельно от Академии, в саду, деревянная, довольно просторная и удобная, имела восемь кроватей, но могла поместить до пятнадцати. При больнице были штаб-лекарь, фельдшер, трое служителей и достаточная аптека, с надписью: врачу исцелися сам. Надпись эту сделал митрополит Платон, говорят, в напоминание одному лекарю пьяному, но умному, и Академия ее не смарала». В 1827 г. по причине тесноты больницы правление решило сделать к ней деревянную пристройку на 9 аршинах. Митрополит, не разрешая дела, приказал взять мнение врача. Так как в тоже время предполагалось выстроить новую деревянную баню и анбар, то митрополит предписал: «Касательно умножения деревянных зданий внутри лавры сообщить в собор, не будет ли с его стороны препятствия по рассуждению о безопасности». Собор отвечал, что согласия на умножение деревянных зданий внутри лавры он дать не может и предлагал сделать небольшую пристройку; но доктор (Мичурин) представил правлению, что пристройка к больнице, которая от долговременности пришла в ветхость, не может быть признана полезной, что лучше воздвигнуть новое здание для больницы. Тогда правление постановило составить план и смету на постройку каменной больницы. План и смета в 28 477 руб. составлены архитектором Бове в 1828 г; но комиссия дух. училищ (январь 1829 г.) предложила правлению уменьшить предположенные издержки или ограничением размера здания, или другими хозяйственными способами. Правление, по предложению митрополита, вступило по сему делу в совещание с наместником и казначеем лавры и представило митрополиту новую смету, составленную казначеем архимандритом Арсением. Митрополит дал резолюцию: «Не согласен; во-первых потому, что смета лаврского казначея не может быть уважена более архитекторской, ибо архимандрит не архитектор; во-вторых, потому, что уменьшение незначительно». Дело так и осталось без движения до 1833 г., когда по причине крайней ветхости больничного здания правление определило перевести на время больницу в одну из жилых комнат, занимаемых наставниками, а между тем поручить Бове составить вновь план и смету для больницы с помещением на 12 человек²⁵⁵. Смета и план утверждены в конце 1834 г. а в следующем 1835 г. построена новая каменная больница на том же месте, где стояла деревянная²⁵⁶. Последняя переделка больницы, состоящая в уничтожении входа с переднего фаса и в перемене внутреннего расположения комнат, произведена пред временем реформы Академии. При малочисленности суммы, отпускавшейся прежде на больницу, содержание ее было довольно скудное. Так, например, для аптеки в 1815 и 1816 г. лекарь Витовский купил трав: мяты, шалфею, зари, гортанной травы, ромашки и других на 24 руб. ассигн., да из вольной аптеки взял исландского моху 8 фунтов и Extracti Таrахiсi 1 фунт²⁵⁷. На помощь больнице, впрочем, прибегали благотворители: так статский советник Г. И. Смольянский пожертвовал медикаментов в 1818 г. на 376 руб., в 1819 году на 353 руб.²⁵⁸ При скудном жалованье, которое хотя и усилено было жалованьем из лавры и вифании за лечение монашествущих и семинаристов, но при всем том было весьма ограниченно, врачей с отличной аттестацией трудно было ожидать в Академию. О достоинстве прежних врачей академических дает свидетельство сам митрополит Филарет. В феврале 1827 г. внезапно скончался студент младшего курса Михаил Русаков. На донесении инспектора, что за болезнию лекаря Витовского приглашены были лекарь, брат о. ректора (Поликарпа) и еще доктор Мичурин, которые признали положение студента безнадежным, митрополит написал: «Врачей посторонних два, а своего нет. И давно замечено, что многие больные из Академии отправляются в московские больницы, что не может быть без затруднения и без потери времени более, нежели, когда бы лечение совершалось в академической больнице. Академическому правлению предлагаю обратить внимание на то, соответствует ли деятельность г. Витовского пользе Академии? Не нужно ли обеспечить Академию врачом, более надежным? В таком случае можно бы пригласить г. Мичурина.» Правление представило митрополиту об увольнении Витовского с прошением о назначении ему пенсии за долговременную службу, но он в марте того же 1827 года скончался. Относительно Мичурина правление представило митрополиту, что признает его неопытным и получило такую резолюцию: «Суждение акад. правления о неопытности доктора Мичурина за основательное признать не можно: ибо он занимался практикой не два месяца, как пишет правление, но по самому аттестату несколько сверх того месяцев во время самого производства в лекаря и, потом, как известно, и прежде и после своей уездной службы практику всегда имел; производство в лекаря первого отделения и чрез несколько потом лет в доктора доказывает способность и успехи, признанные в нем судиями, знающими его дело, а не такими, как члены академического правления. Впрочем, если правление имеет в виду опытнейшего, такового может представить, только не родственника никому из членов правления (разумеет брата ректора Поликарпа), дабы избрание было беспристрастно». Мичурин исправлял должность врача при Академии не долго; чрез семь месяцев (в ноябре 1827 года) по прошению он был уволен²⁵⁹. На его место вступил штаб-лекарь И. М. Высоцкий, окончивший курс в московской медико-хирургической Академии в 1803 г. и служивший в последнее время в Коломне. Он занимал место врача при лавре, Академии и вифании до 1854 года. В 1831 г. во время холеры митрополит писал о Высоцком наместнику лавры а. Антонию: «Не знаю я ваших врачебных дел, только признаюсь, мне казалось в лечении покойного наместника (арх. Афанасия), что Иван Михайлович был мнителен и нерешителен; если что такое он имеет в своем характере, что бывает в натуральном характере и знающих свое дело людей, то мог советом другого подкреплять свою решимость»²⁶⁰. Преемником И. М. Высоцкого был штаб-лекарь А. А. Брызгалов, окончивший курс в московской медико-хирургической Академии и приобретший репутацию весьма опытного врача. К общему сожалению он оставил службу при лавре и Академии в 1858 г. и перешел в другое ведомство. После него не долгое время были врачами при Академии Н. С. Соколов (с января 1859 до мая 1860 г.) и А. И. Соколов, за которыми последовал доктор медицины Η. П. Страхов скончавшийся в 1875 году.

6) Баня академическая была деревянная и находилась между больницей и библиотекой в расстоянии от последней на 7 сажен. В 1827 г. правление определило по ветхости сломать ее и на месте ее построить новую деревянную же. Но собор лавры не согласился на возведение новых деревянных строений в монастыре; поэтому составлены были план и смета на построение каменной бани, но комиссия дух.училищ потребовала сократить сметную сумму, и дело о постройке бани затянулось.²⁶¹ Употребление старой бани продолжалось до 1833 г., когда митрополит разрешил Академии пользоваться монастырской баней²⁶², что продолжалось до сентября 1847 года, когда в Академии построена была новая каменная баня на прежнем месте, по плану архитектора Кузнецова²⁶³. В 1863 году в баню и во все академические здания проведена вода из резервуара, помещающегося в северо-восточной красной монастырской башне, куда она поднимается посредством паровой машины из ключевого клaдезя, находящегося за оградою с северной стороны монастыря²⁶⁴.

В этой местности, где находятся больница и баня, во времена м. Платона был сад семинарский с плодовым деревьями, устроенный в 1797 г. Все это со временем изменилось, и насаждение теперешней аллеи заднего академического сада относится уже к сороковым годам настоящего столетия. Другой сад на передней стороне пред чертогами первоначально насажден был еще при Петре I в одно время с постройкой чертогов, по распоряжению троицкого архимандрита Тихона Писарева, от чего сад назывался в прошедшем столетии Писаревским. Посреди этого сада при Тихоне же был выкопан пруд, который также носил название Писаревского. В этом саду во время существования троицкой Семинарии был и семинарский огород с грядами и росли плодовые деревья. О пруде, находившемся в саду, митрополит Филарет воспоминает следующее: «Когда я был еще в Семинарии лаврской, я заметил, что пруд (Писаревский) всегда держал воду, а она задыхалась только зимою подо льдом, а летом не портилась. Или тут был родник, или труба из Белого пруда» (замонастырского, находящегося за гостиницей)²⁶⁵. Вскоре по основании Академии, именно в 1816 году, в писаревском саду произведена совершенная перемена, о чем в одной современной академической бумаге сказано: «На правой стороне со всходу от святых ворот подле дворца сад регулярной, принадлежавший лаврской Семинарии, который был сделан из разных проспектов и обнесен снаружи каменною стеною с решеткой и столбами, срублен и в средине оного пруд завален»²⁶⁶. Митрополит Филарет предполагал после, что сырость в Успенском соборе лавры произошла именно от того, что пруд Писаревский был засыпан; он говорит: «в Успенском соборе, когда я был еще в Семинарии лаврской, замечал я только холод, а не сырость, тогда как мы с первого дня маия ходили в оный к богослужению. Сим усиливается мое подозрение, не испорчен ли грунт лавры тем, что засыпан пруд Писаревского сада, который был близко к Успенскому собору. Это тем неприятнее мне, что, помнится, и я подавал мысль бывшему начальству Академии засыпать пруд при построении дома, ибо пруд был неблаговиден»²⁶⁷. Митрополит разумеет здесь время, когда он в 1815 г. был в первый раз ревизором Академии и когда строили так называемый инспекторский корпус. Сад академический в том виде, в каком он находится в настоящее время, вновь распланирован, насажден и устроен в 1843 г., при чем особенно трудился студент XIV курса А. О. Ключарев. Дорожка из белого камня от чертогов до колокольни и тротуар около чертогов устроены в 1821 году.

7) Замонастырский академический дом. Так как семейным наставникам Академии не дозволялось жить в стенах лавры, то Академия должна была озаботиться устройством для них помещения в посаде. Для сей цели, на другой же год по открытии Академии, в Ильинской улице у племянницы митрополита Платона Анны Алексеевны Нестеровой, куплен за 1800 руб. асс. одноэтажный деревянный дом, длиною на 20, шириною на 17 аршинах. Земли при доме было в ширину по улице 10 сажен и в длину 50 сажен, всего квадратных 500 сажен. Нестеровой дом этот с землею куплен в 1813 г. у купца Алексея Егорова Ерофеева. Приобретенный Академией дом был не новый, и в 1822 и 1823 годах на поправку его употреблено 1819 руб. асс. В доме были две половины, и в первое время там жили профессоры: В. И. Кутневич и А. И. Тяжелов, потом П. С. Делицын и Ф. А. Терновский-Платонов. В 1840 г. найдено, что дом этот пришел в совершенную ветхость и жить в нем нельзя. Правление определило на месте старого дома построить новый одноэтажный деревянный на каменном фундаменте, длиною на 10, шириною на 7 саженях. В том же 1840 году по духовному завещанию мещанина Семена Токарева к земле, принадлежащей к дому, поступило в прирезку по улице в ширину 3 сажени и длиннику 15 сажен. По смете, составленной архитектором Бове, потребно было на постройку нового дома З ЗЗ6 руб. сер. Но в то время, как нужно было решить дело о постройке, помещик Владимир В. Головин предложил Академии купить у него готовый новый сруб, стоявший недалеко от академического дома и имевший в длину 8, в ширину 7 сажен и в вышину 5 аршин. Цена этому срубу назначена 571 руб. Правление нашло, что сруб можно приобрести, и поручило профессору Делицыну начертать план сруба, обозначить перемены, какие нужно в нем сделать, и составить смету, применительно к смете Бове. Оказалось, что Академия, приобретши сруб и устроив из него дом с квартирами для двух семейных наставников, против сметы Бове издержит на 514 руб. сер. менее. Митрополит Филарет утвердил представление правления и дело препровождено в св. Синод. Синодальный обер-прокурор граф Протасов поручил архитектору духовно-учебного управления рассмотреть смету и планы. Архитектор дал мнение, что готовый сруб дома приобрести невыгодно потому, что при перенесении дома предполагается вырубить некоторые необходимые для прочности внутренние углы и прорубить в целых местах проемы для печей, что в смете профессора Делицына есть некоторые пропуски и т. и. В заключение всего архитектор составил свой план в уменьшенном размере против плана Бове. Св. Синод определил: потребовать от академического правления составление сметы по новому плану и вместе с тем сообщения сведения о времени постройки готового сруба. Правление представило митрополиту, что «составление особой сметы, кроме составленной уже архитектором Бове, не представляется нужным что углы предположено вырубить не связанные с капитальными стенами» и т. п. Относительно времени постройки сруба правление объяснило, что он построен три года тому назад и что Бове ручается за благонадежность здания. В заключение всего правление выразило желание остаться при прежнем мнении касательно устроения здания, т. е. приобрести сруб дома Головина. Митрополит дал резолюцию: «Хотя в соображениях академического правления есть достойное уважения, и хотя крайне жаль, что некоторые профессоры терпят в квартирах затруднение, которое по местным обстоятельствам, особенно тяжелым сделаться может в следующую зиму, однако не могу присоединиться к мнению академического правления, ибо 1) если высшее начальство заблагорассудило требовать смету, – то вопрос: нужна ли смета, уже решен, и подчиненному месту надлежит исполнять предписанное, а не рассуждать, нужна ли смета. 2) Вопрос, который предлежит решить, есть сей: по которому плану строить выгоднее? Сие может быть определено только тогда с точностию, когда к новому плану составлена будет смета. Предоставляю академическому правлению или остаться при своем мнении и о том представить начальству, или поспешить составлением сметы, а между тем может оно о своих соображениях довести до сведения высшего начальства (19 авг. 1841)». После сего правление представило обер-прокурору между прочим, что посколько и обширность и главные принадлежности того и другого здания, т. е. требуемого по эскизу плана, составленного архитектором духовно-учебного управления и предполагаемого по плану архитектора Бове одинаковы, то правление, недоумевая, нужно ли составление особой сметы, кроме составленной уже архитектором Бове, представляло о сем на благорассмотрение его высокопреосвященства и проч. Далее правление выписывает резолюцию митрополита и присовокупляет, что помещик Головин объявил правлению, что решения о покупке у него сруба он может ждать не более месяца, в противном случае принужден будет продать свой сруб другим, которые желают купить оный. По предложении обер-прокурором этого дела на усмотрение св. Синода. Синод имел рассуждение, что с одной стороны при покупке сруба у Головина может быть сбережено против сметы Бове 514 руб. сер., но с другой стороны, что сруб стоявший три тода без обшивки, не может считаться прочным и посему построение нового дома следует предпочесть покупке сруба даже и в таком случае, если бы оно обошлось несколько дороже, посколько в дело будет употреблен лес свежий, долженствующий обеспечить долговременную прочность строения. Посему определено разрешить построить на место обветшавшего дома новый деревянный дом на каменном фундаменте тогда, когда будет получена требуемая по эскизу архитектора духовно-учебного управления новая смета, о скорейшем доставлении коей сделать побуждение. Вместе с тем поставить на вид академическому правлению, что ему надлежало бы в самом начале пригласить архитектора к участию в деле о покупке сруба и к составлению сметы на обстройку оного, а не основываться на мнениях одного профессора математики Делицына, по видимому не совершенно знакомого с правилами архитектуры, посколько кроме потерянного им труда и высшее начальство вовлечено в излишнюю переписку, последствием которой может быть сверх того ущерб казны в случае найма для наставников Академии помещений» (6 окт. 1841). Митрополит на этом предписании написал: «Не могу и я похвалить усиленных настояний академического правления на покупку, в которой оно, как теперь начинает быть известным, позволяло себя увлечь видами довольно неправильными». Не ранее, как через год (9 окт. 1842 г.) решено было в Петербурге дело о построении замонастырского академического дома, на каковый предмет назначена св. Синодом сумма 5 122 руб. сер.²⁶⁸ Дом окончен в 1845 году, и в нем поселились два профессора Ф. А. Голубинский и П. С Делицын²⁶⁹. В 1861 г. над этим домом надстроены антресоли.

Другой деревянный одноэтажный дом, стоящий на той же академической земле в некотором расстояния позади большего дома, устроен из старой академической больницы в 1835 г. с помещением для двух наставников. Суммы на его перевозку из монастыря и устройство на месте издержано 985 руб. ассигнациями²⁷⁰.

Открытая вместо старой славяно-греко-латинской Академии новая московская духовная Академия наследовала от старой и финансовые средства, и прежде всего (10 августа 1814 г.) хранившиеся в московском опекунском совете 30,000 руб., составившиеся из остаточных сумм Академии, которые после удвоения в 1807 г. суммы на содержание старой Академии, ежегодно откладывались для приращения процентами²⁷¹. Деньги эти употреблены на приспособление зданий бывшей троицкой Семинарии для потребностей новой Академии, а на причитавшиеся с той суммы проценты взят билет опекунского совета в 2 957 руб. 45 к. асс., который поступил в собственность Академии. Кроме этих 30 000 рублей и процентов с них, в распоряжение Академии поступили принадлежавшие старой Академии, остаточные от сумм, ассигнованных на ее содержание в 1812–1814 годах наличные деньги 5 188 р. 49 к. асс. и пять билетов опекунского совета на сумму 21 457 р. 45 к. асс. положенную на бессрочное время правлением старой Академии, и оставшиеся не израсходованными проценты с сей суммы 1621 р. 45 к. асс.²⁷² Кроме сего правлению Академии переданы десять билетов опекунского совета на сумму 18 660 руб. 52 к. асс., положенную на вечное время в пользу старой Академии разными благотворителями, а именно:

1) Билет митрополита Платона в 4 000 р. асс. (1142 р. 85¹/₄ к. сер.) на содержание процентами с оного отличных воспитанников славяно-греко-латинской Академии, под именем Платоников. Дан в 1789 г. 2-го августа.

2) Билет в 1500 р. асс. (428 р. 57¹/₄ к. сер.), положенный в пользу бедных учеников 31 декабря 1790 г. правлением славяно-греко-латинской Академии. Сумма получена от продажи материалов упраздненной Дмитриевской церкви в Москве.

3) Билет в 1539 р. 80¹/₂ к. асс. (439 p. 94¹/₂ к. сер.), поступивший по завещанию коллежской ассессорши Натальи Козминишны Твердышевой в 1795 г. апреля 10, на содержание бедных учеников Академии.

4) Билет в 500 р. асс. (142 р. 85¹/₄ к. сер.), пожертвованный 15 октября 1796 года вдовствующею генерал-поручицей Марией Семеновной Римской-Корсаковой в пользу самобеднейших учеников в бурсе.

5) Билет в 35 р. 71¹/₂ к. асс. (10 p. 20¹/₂ к. сер.) данный на тот же предмет по завещанию г. Твердышевой 1799 г. сентября 28 дня.

6) Билет в 500 руб. сер. графа Феодора Андреевича Остермана, данный 5 февраля 1802 г. для награждения процентами с него воспитанников, отличившихся благонравием. В 1815 г. по предписанию комиссии дух. училищ проценты с сего билета назначено употреблять на покупку книг для награды отличившихся благонравием студентов Академии.

7) Билет в 1085 р. асс. (310 р. сер.) по завещанию архангельского епископа А поллоса. данный 1-го июля 1802 года на содержание процентами бедных учеников в бурсе.

8) Билет в 5000 р. асс. (1428 р. 57¹/₂ к. сер.). 1806 г. августа 9 пожертвованный отставным подпоручиком гвардии Василием Григорьевичем Богдановичем на тот предмет, «чтобы получаемые с него ежегодно процентные деньги раздавать от начальства академического пяти человекам учащимся в пособие их содержания и в награду за их особенные успехи в науках при добропорядочном поведении жизни».

9) Билет в 500 р. асс. (142 р. 85¹/₂ к. сер.) Серафима архиепископа тверского, который назначил проценты с него употреблять в награду успешнейшим и способнейшим к проповеданию слова Божия. Дан 27-го июня 1801 года, когда Серафим был еще епископом смоленским

10) Билет в 4000 р. асс. (1142 р. 85³/₄ к. сер.). поступивший по завещанию митрополита Платона 27-го июня 1813 года на содержание отличных воспитанников славяно-греко-латинской Академии²⁷³.

Таким образом при самом открытии Академии в ее ведение поступило из сумм славяно-греко-латинской Академии до 80,000 руб. ассигнациями. Правление Академия определило тогда же, чтобы «на проценты с суммы митрополита Платона содержать в Академии двух отличных по учению и благонравию студентов сверх штатного числа оных, которым в память покойного и для всегдашнего исполнения его учреждения именоваться Платоновыми. На проценты, получаемые с сумм, положенных преосвящ. Серафимом и графом Остерманом, покупать известное количество книг и по назначению правления при окончании публичных экзаменов раздавать в награду – первые оказавшим отличные способности к проповеданию слова Божия, а последние –отличившимся в благонравии студентам». Относительно процентов с суммы Богдановича и с других сумм Академия положила мнением: «Проценты получаемые с первой отсылать в московскую перервинскую Семинарию для содержания, по воле благотворителя, высших классов четырех учеников беднейших, но успешнейших в науках и отличных по благонравию, а с прочих сумм, положенных на воспитание бедных учеников проценты отсылать в московское уездное училище на содержание имеющей учредиться при оном бурсы, так как в оном учащихся состоит гораздо большее число, нежели в других училищах». На представлении, содержащем такое распоряжение правления, Августин написал: «Все сие утверждаю кроме того, чтоб проценты, получаемые с суммы, г. Богдановичем положенной, отсылать в московскую Семинарию. Я полагаю проценты оные отсылать в вифанскую семинарию, а московской Семинарии в случае нужды поможет Перерва»²⁷⁴.

Распоряжение правления относительно употребления процентов суммы митрополита Платона, утвержденное комиссией духовных училищ в 1815 году, приводимо было в исполнение только до 1824 года; с этого же года до 1830 включительно проценты с этого капитала причислялись к остаточной сумме, а с 1831 до 1837 года вовсе я не были взимаемы из опекунского совета. В этом последнем году правление испрашивало у митрополита разрешения проценты с суммы м. Платона употреблять ежегодно на напечатание лучших студентческих сочинений. Митрополит написал на представлении: «Завещание должно исполнять, как можно, согласно с волею завещателя: и потому не могу согласиться переменить оное без нужды, так как не одобряю и того, что академическое правление перестало исполнять оное, арушив вместе и предписание комиссии духовных училищ. Посему учинить следующее: 1) проценты впредь получать ежегодно и на оные, если нельзя двух, то одного воспитанника согласно с волею завещателя содержать; 2) проценты, накопившиеся до сих пор, можно у потребить на напечатание полезных книг, и сумму, какая от сего оборота получится, употреблять и вновь на тот же оборот». Вследствие такого распоряжения, в том же 1837 году стипендиатом Платона избран первый студент старшего курса Макарий Сахаров, которому придана фамилия Платонов²⁷⁵. Каждый курс после того Академия выпускала одного студента-платоника, и это продолжалось до 1860 года, в котором студент Иванцов получил последний прибавочную фамилию, а после того так как проценты с суммы Платова оказались недостаточны для содержания одного студента, сумма Платона была слита с другом благотворительными капиталами.

Для новой Академии нашлись со временем новые благотворители. В 1827 году по завещанию московского купца Якова Федоровича Павлова положена в опекунский совет сумма в 3000 рублей «на содержание двух академических учеников, которые преуспеют в науках»²⁷⁶.

Правление Академии представило митрополиту Филарету, что оно полагает мнением: «Проценты с сего капитала праи окончании каждого академического курса выдавать в награду двум лучшим воспитанникам». Митрополит написал: «Не обстоятельно. Поручить профессору священнику Голубинскому представить по сему предмету мнение». Голубинский дал мнение, что считает более приличным выдавать двум лучшим студентам в награду проценты по 75 руб. не ежегодно, а по 150 руб. каждому через два года по окончании ими курса. И награду давать им не деньгами, а книгами, исключая тех случаев, если, признанные достойными награды, студенты окажутся имеющими нужду в денежных средствах ради помощи бедным своим родным. Митрополит дал резолюцию: «Двух лучших воспитанников содержать на 150 руб. не можно. Впрочем, воли завещателя всемерно держаться надобно. Посему полагается: 1) проценты с завещанной суммы ежегодно употреблять в приличное и полезное дополнение к содержанию двух лучших воспитанников Академии. 2) Из оных 100 руб. назначить лучшему воспитаннику высшего отделении, а 50 – лучшему воспитаннику низшего отделения. 3) На половину суммы давать полезные и нужные книги, а другую половину предоставить получающему употребить на его надобности. 4) Студентов для сего назначать конференции из высших высшего разряда, причем принимать в соображение кроме успехов в науках поведение и бедность. 5) О назначаемых представлять мне прежде исполнения»²⁷⁷.

В 1854 году по завещанию московского купца Харлампия Ивановича Протопопова Академия получила 2150 р, сер. с тем, чтобы на проценты с этого капитала содержался один из воспитанников Академии²⁷⁸. В 1858 году Иван Степанович Орлов, протоиерей московской Троицкой, что в троицкой церкви, пожертвовал московской Академии банковый билет в 700 руб. сер. с тем, чтобы проценты с оного выдаваемы были в пособие одному из бедных, благонадежнейшему воспитаннику Академии. В 1862 году к сей сумме он же присоединил еще банковый билет в 100 руб. сер.²⁷⁹ По определению правления, утвержденному митрополитом, проценты с суммы протоиерея Орлова назначено ежегодно выдавать одному из студентов за лучшую проповедь, им сочиненную.

По штатам 1808 года на содержание московской духовной Академии отпускалось в год 55,800 руб. асс. Деньги выдавались по подугодиям из московской казенной палаты и в течение первых двух лет – медной монетой, а с 1816 года, по ходатайству комиссии духовных училищ стали выдавать ассигнациями²⁸⁰. Несмотря на то, что сумма эта по-видимому была довольно ограниченна, правление Академии владело искусством оставлять почти от каждого года сбережения и передавало остаточные суммы в банк для приращения процентами, который, тогда получалось по 5. Так в 1815 году положено было в банк на бессрочное время остаточных 10 000 руб; по стольку же и в следущие три года. В 1820 году по новым штатам на содержание Академии прибавлено 23 600 р., и Академия стала получать ежегодно 79 400 р. Взносы остаточных денег в опекунский совет продолжались: в 1822 году внесено в банк 15 000. Таким образом в короткое время Академия стала иметь в своем распоряжения пять банковых билетов на сумму 55 000 руб. Согласно определению комиссии дух. училищ от 30 июля 1826 года эти пять билетов высланы в оную по ее требованию²⁸¹; но из описи принадлежавших Академии банковых билетов за 1830 год видно, что в этом году Академия имела в своем распоряжении шесть новых банковых билетов, именно два билета 1828 года, один в 15 000 руб., другой в 20 000 р., три билета 1829 года в 20 000, 10 000 и 30 000 руб., и один 1830 года в 20 000 руб. В отчете замечено, что «суммы сия положены для приращения без определительного назначения о процентах и проценты по оным не были подучаемы»²⁸². В 1837 году билетов на остаточные суммы в Академическом правлении было на 195 355 руб. асс., и из этой суммы назначено на построение нового профессорского корпуса 168 581 руб.²⁸³ К августу 1870 года денег в билетах, принадлежащих Академии, состояло 33 240 р. сер. в том числе:

1) 7 696 рублей сер. в государственном непрерывно доходном 47%, билете, приобретенном 1-го ноября 1860 года за № 15321. В состав сего билета вошли 10 билетов, именно: а) митрополита Платона 1789 и в 1142 р. 85³/₄ к. б) славяно-греко-латинской Академии 1790 г., в 428 р. 57 ¹/₂ к., в) Твердышевой 1795 г, в 439 р. 94¹/₂, к., г) Римской-Корсаковой 1796 года в 142 р. 85¹/₂ к., д) Твердышевой 1799 г, в 10 р.207¹/₂ к., е) графа Остермана 1802 г, в 500 р., ж) епископа Аполлоса 1802 г. в 310 р, з) Богдановича 1806 г., в 1428 р. 57 ¹/₄ к., и) по завещанию митрополита Платона 1813 г. в 1142 р. 85³/₄ к., и) купца Протопова 1854 г. в 2150 р.²⁸⁴

2) Непрерывно-доходный 4% билет 1860 г. в 700 р. протоиерея Орлова.

3) Пятипроцентный банковой билет в 100 р, пожертвованный неизвестным в 1800 г.

4) Непрерывно-доходный 4% билет 1862 г, в 715 р.

5) Протоиерея г. Казани Вишневского пятипроцентный банковый билет 1860 г., в 100 р.

6) Непрерывно-доходный 4% билет 1860 г. на сумму 1429 р., составившийся из капитала в 857 р. пожертвованного в 1828 г. купцем Павловым и капитала в 572 р., отчисленного на напечатание сочинений студенческих.

7) Пятнадцать 5% билетов на сумму 12 800 р., пожертвованную в 1864 году митрополитом Филаретом на ежегодное вознаграждение процентами с оных одного из наставников Академии.

8) Билет московского купеческого банка в 5 100 р. 1867 г., составившийся из капитала в 5 000 р., отчисленного из пожертвованных в 1862 г. Митрополитом Филаретом на пополнение библиотеки книгами 10 000 р. и 100 р., пожертвованных протоиереем Орловым.

9) Четыре выкупные свидетельства 1864 и 1867 годов, приобретенные на капитал в 4 600 р, пожертвованный для учреждения при Академии Ломоносовской стипендии.

Содержание наставников Академии со времени основания Академии до ее реформы было довольно скудное и можно сказать скуднее, чем содержание наставников бывшей троицкой Семинарии, в здания которой перешла Аиадемия. Тогда наставники получали из лавры всю провизию мясную, рыбную, хлебную и даже напитки в большом количестве и кроме того жалованья по 200 рублей в год²⁸⁵.

В Академии бакалавру назначено жалованье 600 р., ординарному профессору 1 200 р. асс. ректор кроме того получал 500 р., инспектор 350 р. Есть свидетельство, что бакалавры вследствие скудости жалованья держали общий стол, согласившись между собою по 4 и по 5 человек²⁸⁶. Так было до 1820 года, в который на содержание Академии прибавлено 23 600 рублей и профессор стал получать 1 500 р. асс., бакалавр 750 р. Ректорских назначено 1 500 р.. инспекторских 700 р. В 1836 году последовала еще прибавка на содержание наставников Академии и профессор стал получать 715 р. сер., бакалавр 357 р. 60 к., ректор сверх профессорского 715 р, инспектор 257 р. 15 к. В тоже время оклад жалованья наставникам петербургской Академии был назначен выше, чем в московской, и такое различие в распределении жаловань продолжалось до 1859 года, когда по ходатайству митрополита Филарета жалованье наставников московской Академии сравнено с жалованьем наставников петербургской. Таким образом профессор стал получать 858 p., бакалавр 429 р., ректор 858 р., инспектор 286 р. По случаю такого возвышения жалованья митрополит дал в правление Академии резолюцию: «Академия возблагодарит Бога, благочестивейшего Государя и предстателей пред Ним»²⁸⁷.

При скудости первоначального оклада жалованья наставникам Академии, некоторою помощию служил для них годовой магистерский оклад в 350 руб. асс., выдававшийся каждому наставнику – магистру по полугодиям. Вместе с тем, некоторые из них, на основании старшинства по службе, занимали побочные должности в Академии, именно следующие: библиотекаря (жалованья 500 р. асс.), помощника его (300 р.), секретаря по московскому округу (500 р.), по казанскому (500 р.), помощника инспектора (с 1844 г. с жалованьем 128 р. 70 к. сер.), цензора, который назначался обыкновенно из духовных лиц и получал жалованья 450 р. асс. До 1828 года цензор был один, а с этого времени положено иметь трех цензоров с жалованьем каждому по 800 р. асс. в год. В 1854 году этот штат усилен прибавкой еще одного цензора. Должность секретаря цензурного комитета, исполняемая одним из наставников Академии, доставляла ему 143 р. сер. В 1855 году чиновнические оклады возвышены, и секретарю положено было жалованья 200 р. сер., библиотекарю 200 р., помощнику его 128 р. 70 к. С 1843 года открылся для наставников Академии новый источник денежных получени – редакция Творений св. Отцев. Положено было платить наставникам за каждый лист перевода с греческого языка и за лист оригинальной статьи по 15 руб. сер. Такая плата производилась по выходе каждой книжки Творений, но по окончании года трудившиеся получали в вознаграждение дивиденд, иногда, смотря по доходам, довольно значительный, который назначался в большей пропорции четверым членам редакционного комитета, а потом трудившимся в переводе и в сочинении оригинальных статей, за которые выдавалась большая сумма из дивиденда, нежели за перевод. За шесть лет до реформы Академии, именно ко времени ее юбилея, митрополит Филарет из сумм кафедры внес для награды наставников значительное пособие: на юбилее прочитано было следующее его предложение от 30 августа 1864 года:

«Московская духовная Академия достигает предела пятидесятилетнего существования и располагается ознаменовать сей предел.

Желает принять в сем участие московская кафедра, с благодарностию пользуясь для церковной службы плодами образовательного действования Академии.

Академия, при открытии ее, поставлена была в скромное, но удовлетворительное положение хозяйственное. Время сделало оное скудным.

Но сие неприятное положение сделалось случаем к открытию почтенной черты характера в наставниках Академии. Имея возможность значительно улучшить свое хозяйственное положение посредством перехода в иную службу, они с твердостию, и некоторые долголетно, продолжают действовать на поприще своего первоначального призвания, находя себе конечно по сердцу служение преимущественно тому просвещению, которое стремится к свету премудрости божественной, и ее светом очищает и возвышает свет естественного человеческого познания.

В ожидании для делателей, достойных мзды своей, общей помощи свыше, предлагаю Академии малую частную – 12500 рублей с тем, чтобы получаемые на сию сумму посредством кредитных установлений проценты ежегодно присуждаемы были, как пособие и поощрение, одному из наставников Академии. Право на сие будет давать преимущественно полезное учебное и нравственное влияние на наставляемых и не кратковременная служба. Академия может составить правила, которые бы справедливость и беспристрастие охраняли от всякого сомнения»²⁸⁸.

На следующий год митрополит явил новые щедроты наставникам Академии. По случаю возвышения цен на житейские потребности правление решилось обратиться к митрополиту с прошением о возвышении годовых окладов жалованья наставникам Академии и вместе с тем представило на его благоусмотрение, что экстраординарные профессора с самого основания Академии не отличены количеством жалованья от бакалавров. Оно выразило свое прошение в такой форме: «Не благоволит ли его высокопреосвященство указать средств к возвышению служащим при Академии лицам окладов жалованья в таких размерах, чтобы ординарным профессорам вместо 858 р. назначено было по 1200 р., экстраординарным которых число увеличить до 6, по 900 р., а бакалаврам по 700 р. Кроме того эконому назначить вместо 286 р.по 500 р. и врачу – вместо 228 р. по 350. Итого 8 ординарным профессорам прибавки по 342 р. – 2736 р., шести экстраординарным по 471 р. – 2876 р., семи бакалаврам по 271 р. – 1897 р, эконому прибавки 214 р. и врачу 122 р., а всего 7795 рублей сер.» Митрополит дал на представлении резолюцию: «Нужда очевидна; и по справедливости надобно искать облегчения всемерно, безотлагательно. По благости Божией московская кафедра, по настоящему состоянию и движению хозяйства ее, может принять и в сем участие. И потому 1) согласно со сделанным представлением о возвышении окладов служащим к московской духовной Академии исчисленные в отношении сем 7795 р. назначается выдавать из неокладных сумм кафедры ежегодно, доколе продолжатся нескудно средства кафедры, или доколе высшая власть полнее удовлетворит потребности; 2) академическому правлению означенную сумму требовать на каждый год в начале года или в два раза по полугодно, по удобности; 3) на последнюю треть текущего года требовать ныне же»²⁸⁹.

Наставникам одиноким и в первое время существования Академии при малом размере жалованья существовать еще можно было безбедно: они имели казенные квартиры в Академии. Но как скоро наставник вступал в брак, он должен был оставить помещение в монастыре и искать квартиры в посаде. В замонастырском доме было только две квартиры для женатых наставников (с 1835 года четыре), и оне всегда были заняты старшими по службе. Между тем, квартирного пособия не давали. В 1817 году правление представило к квартирному пособию в 120 р. асс. вступившего в брак бакалавра Г. А. Левицкого, но комиссия дух. училищ отказала потому, что женатым сего не положено²⁹⁰. В 1825 году комиссия дух. училищ дозволила представлять наставников к квартирному пособию, но не иначе, как после четырех лет службы²⁹¹. В 1830 году правление назначило живущим в посаде наставникам выдавать казенные дрова в количестве 30 сажен. Положение женатых вообще было затруднительно; при том и митрополит Филарет не со всем благоприятно смотрел на вступление в брак молодых бакалавров и при этом, кроме монашеских воззрений, имел в виду то, будто женатый наставник с меньшим тщанием будет заниматься наукою. От этого он неохотно разрешал бакалаврам вступление в брак, и бывали случаи, что на представлении о том правления он давал резолюцию: «Пусть». В 1833 году бакалавр физико-математических наук В. Г. Примеров, прослуживший в Академии уже пять лет, по случаю вступления в брак в прошении своем на имя правления писал, что «с 1-го июня он имеет жительство на занимаемой от себя квартире единственно по той причине, что в академических зданиях, внутри монастыря состоящих, для него, как семейного человека, нет помещения», и просил ходатайства пред митрополитом о квартирном пособии. Представляя о сем митрополиту, правление присовокупило, что «квартира, которую до 1-го июня в академических зданиях занимал бакалавр Примеров, занята уже монашествующим, и что если с окончанием сего учебного года на имеющиеся ныне в Академии три вакансии определятся трое наставников, то правление крайне затруднится в размещении их по академическим зданиям по причине недостатка помещений». Митрополит написал резолюцию: «Бакалавр Примеров имел помещение в Академии и и оставил оное не по нужде, а по вое для женитьбы. Вот истина. Поступить сообразно сему обстоятельству».²⁹² В 1840-х годах низший оклад квартирного пособия состоял из 60 р. сер, высший из 75 р. Но с 1860 года ординарному профессору назначено квартирных по 180 р., экстраординарному по 120 р, бакалавру по 90 рублей.

От лаврской Семинарии после ее закрытия в 1814 году осталась в довольном количестве съестная провизия и другие экономические припасы, напр., ржаная мука (624 пуда), гречневая крупа (24¹/₂ четверти), солод, конопляное масло, холст (150 арш.), затрапез (250 арш.), дрова (87 сажен) и другие предметы по расчислению ценности на сумму 2693 р. Все эти вещи приняты экономом новой Академии иеромонахом Паисием от бывшего префекта лаврской Семинарии иеромонаха Вениамина и по определению правления, утвержденному архиепископом Августином, взяты в собственность Академии за исключением ржаной муки, которая «поскольку от долговременного лежания несколько попортилась», употреблена была на содержание бедных учеников низших классов вифанской Семинарии и бывшей лаврской, из которых последние в числе 94 человек до распределения их по училищам жили некоторое время в посаде на наемных квартирах²⁹³. Вместо попортившейся ржаной муки правление Академии сделало подряд на поставку 735 пудов ржаной муки по 1 р. 32 к. асс. за пуд и сверх того 40 четвертей гречвневых круп ценою по 16 р. за четверть. Вместе с тем куплены другие съестные припасы и новые приборы для столовой. Говядины для 70 студентов 1-го курса выходило в месяц 42 пуда и баранины 1 пуд З5 фунтов²⁹⁴.В последующее время на студентов двух курсов выходило говядины в год до 500 пудов; так в 1822 году на 106 студентов употреблено 486 пудов. Всего на содержание студентов пищею в этот год издержано 11 900 руб. асс.²⁹⁵ В 1829 году на пищу студентов (101 чел.) употреблено 9192 р.²⁹⁶ Своекоштным студентам дозволялось пользоваться казенным столом за плату: напр., в 1819 году положено взимать с такого студента за стол по 80 руб., в 1820 году по 110 р.асс.²⁹⁷ Стол студенческий был очень незатейлив: в воскресные и праздничные дни обед состоял из порогов с кашей, студня со сметаной и хреном или вместо того из окрошки, приготовленной из солонины со сметаной, яйцами и хреном, из щей и жареной баранины, редко телятины. Ужин состоял из картофельной похлебки и молочной каши. В те же дни в постное время к обеду подавались холодное – свекольник с соленой рыбой, огурцами и луком, или свежая рыба с хреном, уха, или щи с соленой рыбой, жаркое – картофель или свежая рыба и пироги. К ужину картофельная похлебка и каша гречневая или пшенная с постным (конопляным) маслом²⁹⁸. При ректоре Алексии стол студенческий изменился к лучшему, и студентов даже в будни стали кормить пирожками с ягодами. В 1844 году вместо деревянных ложек в столовой введены металлические из нового серебра фабрики Геннигера по 10 р. 30 к. за дюжину²⁹⁹.

Одежда студентов Академии не имела такой блестящей формы, как напр. в Университетах, и состояла из выдававшихся на два года суконного сюртука синего или серого цвета и пары замшевых перчаток и из устрояемого ежегодно шлафрока тикового или затрапезного, китайчатых панталон и жилета, кроме того каждый год назначено выдавать по три сорочки с исподницами, одному черному платку, или двум косынкам, по три пары нитяных чулок, по две пары сапогов и одной паре голов сапожных и по пуховой круглой шляпе. На четыре года выдавался тюфяк со всеми постельными принадлежностями. При окончании курса студент получал фрак синего или серого сукна с гладкими бронзовыми пуговицами без герба. Такое устройство одежды требовалось академическим уставом. Шинели не полагалось, и студент должен был устроять для себя зимнюю одежду на собственные средства. Впрочем, штатного росписании одежды не всегда держались с буквальною точностью: так в 1815 г. сюртуки студентам 1-го курса устроены были из «испанского сукна, цветом оливкового», шлафроки шили из мухояра, в 1829 году – из нанки «скворцевой», т. е. цвету перьев скворца; вместо трех пар нитяных чулок выдавали трое нитяных и двое шерстяных носков; к сюртуку суконному прибавляли таковые же брюки и жилет, хотя эти предметы и не были поименованы в росписании одежды, сделанном в уставе. Сукно на сюртуки в 1815 году употреблялось по 9 р. за аршин, а в 1817 году шили их из прусского сукна, так называемого «пятиголовки» по 9 р. 50 к. за аршин. При этом, студентам старшего курса шили платье из лучшего сукна, чем младшему курсу: так в 1820 году сукно на сюртуки для первых покупалось по 11 р. 50 к., а для последних по 7 р. 50 к. за аршин. На фраках сукно было еще дороже: в 1824 году за аршин платили по 16 р. 75 к.³⁰⁰ Для окончивших в 1818 году воспитанников первого курса фраки сшиты были из темно-серого сукна. Иногда вместо белья и обуви правление выдавало студентам деньгами: так в журнале правления 13 декабря 1816 года записано: «Поскольку выдача студентам вместо сапогов деньгами выгоднее для казны и при том в посаде не имеется надежных подрядчиков на годовую поставку оных, то выдать каждому из студентов на покупку оных по 30 рублей с роспиской в книге, выдав с начала по 20, а прочие впредь до рассмотрения». В 1835 г. последовало изменение в устройстве фраков для оканчивающих курс: предписано шить фраки из темно-зеленого сукна с бархатным воротником и с пуговицами посеребреными, гладкими без гербов, который по вступлении магистра или кандидата на службу заменялись тотчас пуговицами с гербами³⁰¹. В 1837 г. состоялось распоряжение комиссии дух. училищ об увеличении количества студенческой одежды, именно предписано устроять шинели из темно-серого сукна; сюртук суконный с таковыми же брюками и жилетом для зимнего употребления на 4 года (сверх такового же сюртука с принадлежностями, выдававшегося на два года); кроме того, студентам назначено выдавать по шляпе шелковой и ватному картузу на два года. Тогда же предписано семинарским правлениям назначаемых к поступлению в Академию воспитанников вполне экипировать, именно снабжать их шинелью, суконным сюртуком, брюками, жилетом, бельем и обувью. Эта одежда должна была служить им в продолжении двух лет³⁰². В 1858 году вместо нанковых шлафроков и брюк предписано ежегодно устроять для домашнего употребления студентов суконную пару³⁰³. В начале 60-х годов вместо шинелей, по примеру петербургской Академии, стал шить студентам драповые пальто. Двое студентов Платоновых, избиравшиеся из лучших по успехам и поведению и содержавшиеся на 400 руб. процентных денег, получавшихся с двух билетов в 8000 р. имени митрополита Платона, принадлежавших славяно-греко-латинской Академии, носили по распоряжению правления, утвержденному архиепископом Августином в 1815 году, одежду, отличную по цвету от одежды прочих студентов. В 1837 году митрополит Филарет отменил такое распоряжение правления и предписал: «Студенту Платонову одежду лучше иметь общего цвета. Отличие можно сделать на воротнике»³⁰⁴.

На содержание студентов московской духовной Академии пищей и одеждой по первоначальным штатам ассигновано было 25 400 р. ассигнациями. В 1820 году на сей предмет назначено 36 000 р. асс.³⁰⁵ Когда в 1854 г. число казенных студентов сокращено на 100 человек, на содержание их отпускалась та же сумма в количестве 36 000 р. асс. или 10 285 р. сер. что составляло по 102 р. 85 к. сер. на человека. В 1862 году правление представило митрополиту, что, по случаю возвышения цен на все предметы потребления, означенной суммы на содержание студентов недостаточно, и по строгому рассчислению требовалось на содержание каждого по 145 р. сер; но при этом оказывалось возможным содержать только 70 человек; а так как на старшем курсе должно было быть после вакации 1862 года 47 человек, то оставалось принять на новый курс только 23 человека. Посему правление просило у митрополита ходатайства пред высшим начальством, чтобы для образования нового курса в полном числе 50 студентов ассигновано было еще на 27 человек по 145 р. на каждого, что составляло 3 915 р. сер. Митронолит назначил выдавать просимые деньги из сумм московской кафедры.³⁰⁶ Так дело шло до самой реформы Академии.

Митрополит строго пересматривал экономические отчеты Академии и в случае неисправности делал строгие замечания правлению и эконому. Он требовал, чтобы все по экономии было производимо вовремя, с бережливостию и с блюдением чистоты, опрятности и довольства по содержанию студентов. На экономическом отчете за 1829 год он написал: «Кроме маловажных, в статьях и рыбе и рубашках, есть важные ошибки»³⁰⁷. На представлении о подряде на обувь студентов в 1832 году он написал: «Да будет ведомо правлению, что поставка обуви в Петербурге дешевле. Если меньше не берут, исполнить»³⁰⁸. В 1837 году росписание годовых расходов составлено анонимом в половине января: митрополит, получив оное дал резолюцию: «Росписание должно составлять не в начале года, а к началу года так, чтобы с 1-го января действовать по утвержденному росписанию, которым надобно учредить будущее действование и которое было бы бесполезно для прошедшего»³⁰⁹. В 1836 году, по случаю вступления в должность нового ректора Филарета, митрополиту представлено было составленное экономом донесение о состоянии припасов и другой академической собственности; на представлении митрополит дал резолюцию: «Взять на замечание леность эконома, который о ветхостях и утратах сам не донес, а только вступлением нового ректора обличился»³¹⁰. В 1837 году в первый раз составлена правлением инструкция для эконома³¹¹.

Экономы Академии избирались из монашествующих лиц преимущественно Троицкой лавры. Имена их:

Иеромонах Паисий 1814. Скончался архимандритом на покое в Троицкой лавре.

Иеродиакон Иосифова волоколамского монастыря, потом иеромонах Мефодий 1815–1825.

Иеромонахи: Палладий 1825–1829.

– « – Иринарх 1829–1831.

– » – Дамаскин 1831–1836.

– « – Илиодор 1836–1838.

– » – Геронтий 1838–1867.

– « – Ириней 1867–1874.

Торжества Академии совершаемы были скромно и присутствующих на них бывало немного по причине не близкого расстояния Академии от Москвы. О торжестве открытия Академии было уже сказано. Затем ежегодно два раза бывали в Академии торжественные собрания, – именно по поводу открытых испытаний и публичного акта, совершавшегося большей частью в день открытия Академии, 1-го октября. Первые происходили в течение двух дней пред Петровым днем, или вскоре после него, и посещаемы были митрополитом; если же он сам не мог быть, то поручал вместо себя присутствовать своему викарию. В первое время в Москву заблаговременно посылали академического секретаря для приглашения на публичный экзамен любителей духовного просвещения: на издержки ему выдавались 50 руб. асс. и требовался потом отчет в расходе этой суммы³¹². В последствии времени рассылали к известным лицам в Москве печатные пригласительные билеты и раздавали их в лаврской гостинице чиновным из приезжавших в лавру богомольцев. На экзамен допускаемы были и дамы. Посетителям раздавали печатные экземпляры обозрения предметов для открытого испытания студентов Академии. Студент 2-го курса Ф. Ф. Измайлов свидетельствует, что на публичный экзамен при окончании первого курса в 1818 году приехало из Москвы много духовенства и светских³¹³. В 1822 году на публичном экзамене кроме трех архиереев и старшей братии лавры присутствовало много духовных и знаменитых светских особ»³¹⁴. О содержании публичных испытаний речь уже была прежде. По окончании экзамена в первый день митрополит обыкновенно приглашал к себе на обед сановитых посетителей, наставников Академии и вифанскоЙ Семинарии яи старшую братию лавры. Этот обычай велся издавна. В письмах м. Филарета к наместнику лавры архмв. Антонию читаем: «Сказывается вам к сведению и исполнению, что 27 июня экзамен в Академии и следственно, по преданию от предков, у меня обед для ученой братии». О том же писал он в другой раз: «28 июня первый день экзамена в Академии, а у меня по обычаю надобно быть обеду. Возлагаю сие на ваше попечение, ибо вы знаете, что я сим меньше умею распоряжать, нежели другим чем». В 1840 году, тяжелом по дороговизне хлеба, митрополит писал: «Об обеде в день экзамена думал я, быть ли ему. Но думаю, что не излишне быть. А в том нет сомнения, что он не должен быть роскошен. И во дни обилия короткий и умеренный обед для меня лучше длинного и роскошного. Тем паче ныне»³¹⁵. По окончании экзамена второго дня происходил обед у ректора Академии, который посещал, хотя и не всегда, митрополит. В тот же или на другой день студенты обыкновенно собирались в Троицком соборе для слушания молебствия по окончании учения, и отпускемы были во свояси.

В начале учебного года, ежегодно происходил в Академии акт, который в курсовые годы совершался торжественнее. В некурсовые годы, после богослужения читали списки студентов, составленные после публичного испытания, и раздавали студентам награды деньгами и книгами. В курсовые годы в первое время акт происходил в сентябре по получении предписания комиссии духов, училищ об утверждении студентов в степенях и назначении их на места службы, а в последствии времени актовое собрание приурочили к 1-му октября – ко дню открытия Академии. В день собрания наставники и воспитанники отправлялись к литургии, после которой было молебствие с возглашением многолетий, потом вступали в залу собрания, где по прибытии членов конференции и посторонних посетителей акт начинался духовным пением всех студентов, и затем ректором Академии произносима была речь. После того секретарь конференции читал предписание комиссии об утверждении избранных пред тем предварительно в почетные члены конференции духовных и светских особ «знаменитых духовным просвещением и любовию к духовному просвещению, основанной на христианском образе мыслей», потом читали список студентов, утвержденных в ученых степенях и распределяемых по училищным должностям. В 1822 г. на акте сверх того прочитано было предписание комиссии о возведении в степень доктора богословия ректора Академии, архимандрита Кирилла за сочинение: опыт изъяснения послания к Евреям Апостола Павла³¹⁶. Акт заключаем был раздачей денег и книг в награду студентам, отличившимся на публичном испытании. В 1828 г. после прочтения на акте 1-го октября списка воспитанников Академии, утвержденных в ученых степенях, ректор архим. Поликарп произнес благодарственную речь, обращенную к благотворительному начальству духовных училищ, присовокупив к оной приличное наставление, обращенное к наставникам и воспитанникам Академии³¹⁷. В 1840 г. ректор архимандрит Филарет на акте 1-го октября говорил речь об александрийском огласительном училище. Деньгами награждаемы были студенты из процентов с капитала в 3000 р., пожертвованного купчем Павловым в 1827 году (ранее сего денежных выдач не было). По резолюции митрополита Филарета положено было из этих процентов 100 рублей выдавать в награду лучшему воспитаннику высшего, и 50 руб. – низшего отделения. В 1833 году конференция присудила 100 руб. разделить пополам между двумя отличившимися на публичном испытании студентами высшего отделения Петром Славолюбовым в Павлом Фивейским (после Платон, архиепископ костромский), а 50 руб. выдать студенту низшего отделения Павлу Сперанскому. Митрополит дал резолюцию: «Мне кажется, лучше бы не отступать от правила. А если два студента высшего отделения, представляемые к одной награде, кажутся равно достойными, то можно решить дело жребием». Славолюбова и Фивейского призвали в конференцию и велели им метнуть жребий. Сто рублей достались Фивейскому³¹⁸. Выбор книг, выдаваемых в награду студентам и покупавшихся на проценты с капитала графа Остермана, был довольно однообразен: им дарили напр. Библию на славянском или на французском языке, богословие Феофана Прокоповича, избранные творения Фенелона, описание китайской империи Орлова, руководство к благочестивой жизни Франциска де-Саль, книгу натуры Арндта, о познании самого себя Иоанна Масона и т. п. Этих книг запасено было много, и ими награждали многие курсы³¹⁹. В 1837 году на представлении конференции о награждении всех студентов первого разряда книгами митрополит написал: «Не понимаю, почему лучшие студенты должны получить награду по справке (о успехах и поведении) и по сочинениям, а прочие без доказательств. Сомневаюсь, полезно ли сыпать книги многим и каждому по нескольку. Не очень удобно, что сие представлено долго спустя после испытания, а лучше бы сие сделать при свежих воспоминаниях кто как оказался на испытании, чтобы не продолжать дела, соглашаюсь, чтобы Салмин (Матвей) и Смирнов (Иван) награждены были Павловской наградою согласно с положением, и чтобы студенты, о которых представлены справы и которых сочинения (экзаменические) представлены, были награждены по мнению академической конференции»³²⁰.

Достопамятным годом торжества Академии был 1864, когда исполнилось пятьдесят лет существования Академии. Предварительно испрошено было Высочайшее соизволение на празднование юбилея 1-го октября сего года, и на торжестве Высочайше повелено присутствовать товарщу обер-прокурора св. Синода, князю С. Н. Урусову. Во главе праздника стоял митрополит Филарет, которого окружали: член св. Синода архиепископ Евгений (бывший ярославский), Филарет архиепископ черниговский, бывший прежде ректором Академии, Леонид епископ дмитровский и Савва епископ можайский. На праздник прибыл и московский генерал-губернатор М. А. Офросимов. Сверх того, присутствовали прото-пресвитер московского Успенского собора X П. Новский – член синодальной конторы, бывший бакалавром Академии, несколько архимандритов, депутаты: от петербургской дух. Академии инспектор архимандрит Владимир, от казанской дух. Академии кафедральный протоиерей В. П. Вишневский, магистр V курса московской дух. Академии: от московского духовенства – кафедральный протоиерей Π. Е. Покровский, магистр VI курса московской дух. Академии, от Семинарий; вологодский, костромской, ярославской, владимирской, тульской и калужской, три депутата от московского Университета с ректором С. П. Баршевым вo главе, депутат от петербургского Уноверситета, протоиерей В. П. Полисадов, академик П. С. Билярский, М. Н. Катков, И. С. Аксаков, Η. Π. Гиларов-Платонов, все наставники московской и вифанской Семинарий, священники московские, бывшие воспитанниками Академии с представителем 1-го академического курса, магистром протоиереем Никифором Ивановичем Потаповым в многие другие, всего более 200 человек. Накануне праздника преосв. Саввою Совершена было в трапезной лаврской церкви поминовение всех усопших наставников и студентов Академии и затем в зале академического Собрания молебствие с водоосвящением. Служение литургии в самый праздник совершено было в Троицком соборе митрополитом в сослужении трех святителей, ректора Академии и прочего духовенства. Проповедь произнесена была инспектором Академии архимандритом Михаилом. Церковное торжество заключено благодарственным молебствием, которое совершил антрополог с тремя преосвященными и при соучастии архимандритов, протоиереев и священников, бывших воспитанников Академии. На ектениях произнесены были особые прошения, составленные митрополитом. Молебен окончился возглашением многолетия Государю Императору и всему царствующему дому, затем вечная память Императорам Александру I-му и Николаю I-му; потом многолетие св. Синоду и митрополиту, после того вечная память митрополитам московским Платону и Серафиму и киевскому Филарету, и архиепископам московскому Августину, ярославскому Симеону, подольскому Кириллу и всем усопшим наставникам и воспитанникам Академии и наконец многолетие всем бывшим и настоящим начальникам, наставникам и питомцам Академии.

По прибытии митрополита и всех посетителей праздника в залу собрания, профессор Академии С. К. Смирнов читал историческую записку об Академии, за которою последовала речь митрополита Филарета, давшего после сего на благословение Академии образ Христа Спасителя. За сим прочитано было приветственное послание митрополита с.-петербургского Исидора, приславшего на благословение Академии список с Иверской иконы богоматери. После того произнес речь ректор Академии, протоиерей А. В. Горский. После речи прочитаны указ св. Синода о наградах наставникам Академии и предположение митрополита Филарета о его пожертвовании в пользу наставников Академии 12500 р. с обращением в награду одному из них, ежегодно избираемому конференцией, процентных денег с этой суммы. Далее прочитано было поздравительное письмо члена св. Синода протопресвитера В. И. Кутневича, выслушаны: приветствие товарища обер-прокурора св. Синода, адрес московского духовенства, телеграмма от Академии наук, речь ректора московского Уннверсатета С. И. Баршева, поздравление от петербургского Уноверситета, адрес киевской духовной Академии, письма: архиепископа тверского Филофея, епископов: костромского Платона, пензенского Антония и телеграмма Алексия таврического и др. Торжество заключилось обедом в келиях ректора и иллюминацией академического сада³²¹.

К радостнейшим торжествам Академии относятся Высочайшие посещения лавры и Академии. Ни одна Академия не поставлена в этом отношении в более благоприятное положение, как московская. Великий молитвенник за землю русскую искони привлекал в свою обитель великих Князей и Царей для молитвы и для испрошения благословения и сравнительно с другими местами, освященными жительством и местом покоя святых угодников Божиих, обитель Сергиева гораздо чаще видела Монархов русских в стенах своих. Прежде троицкая Семинария, потом Академия разделяли радость лавры о лицезрении Царственных особ, и питомцы Академии, прибывшие учиться из отдаленных пределов России, по справедливости могли гордиться, что им выпадал счастливый жребий видеть Царя и Царскую семью, которых многим из них иначе никогда не удалось бы увидеть.

Первое посещение Академии Государем Императором относится к 1816 году. В этом году Император Александр I-й приехал в Москву 15 августа, а 22 числа вместе с в. К. Николаем Павловичем в 12 часов дня приехал в Троицкую лавру и встречен был в святых вратах архиепископом Августином, который приветствовал Его речью. Затем немедленно началась в присутствии Государя и в. Князя в Троицком соборе литургия, которую совершал Августин с старшим духовенством. Поклонившись святыне лавры и осмотрев церкви, Государь при выходе из Успенского собора был встречен ректором и инспектором Академии, профессорами и бакалаврами, и шествовал в Академию, где «осматривал столовую, жилые профессорские и студенческие покои, академическое правление, учебные залы, библиотеку, больницу и вновь выстроенный для студентов корпус (инспекторский). После того Августин в архиерейских келлиях угощал Государя и великого Князя обедом к которому приглашены были: ректор Академии архимандрит Филарет, инспектор архимандрит Гермоген и ректор вифанской Семинарии архимандрит Парфений, а прислугу за обедом составляли академические студенты»³²².

Доноса о том министру духовных дел, князю А. Н. Голицыну, Августин писал, что Государь в Академии все осматривал с удовольствием. Но Голицын сделал Августину запрос, отчего он, получив дозволение представить достойных к отличию, не представил к награде трудящихся по Академии, так что они не удостоились участвовать в милостях, какими почтены другие за труды по части епаршеской. Вместе с тем князь высказал недоумение: не заметил ли Государь Император чего-либо к неудовольствию Своему на счет учащихся в Академии, или сам Августин не имел ли своих причин не обращать на них Монаршего внимания? Августин отвечал, что он получил дозволение представить к награде только тех, которые разделяли с ним труды в восстановлении и устроения духовной части после нашествия неприятельского, и далее писал: «Искренно признаюсь, что весьма желал представить и о трудящихся по Академии и испросить им преимущественной награды, но не смел этого сделать без воли комиссии дух. училищ, от которой Семинарии, а паче Академия зависят более, нежели от архиерея. Кроме сего я не имел другой причины удержаться представлением Государю Императору о награждении трудящихся по Академии, и Его Величество ничего не изволил заметить к неудовольствию Своему на счет их». После сего Августин рекомендовал Голицыну, как достойных награды, ректора Академии архимандрита Филарета и инспектора архимандрита Гермогена. Вследствие сего в скором времени ректор получил орден св. Анны 2-й степени с алмазными знаками при Высочайшем рескрипте, в котором сказано, что орден жалуется ректору «В изъявление особенного уважения Государя к отличным трудам, которые подъемлет он по званию ректора новообразованной Академии», а инспектору пожалован наперсный крест, осыпанный бриллиантами³²³.

В том же 1816 году посетила лавру великая Княгиня Анна Павловна с принцем Вильгельмом Оранским. Инспектор архимандрит Гермоген перевел для великой Княгини на французский язык историческое описание лавры.

Через 10 лет после того, бывший в лавре с Императором Александром I-м великий Князь Николай Павлович прибыл в лавру в сане Императора. Приезд последовал после коронации в 1826 году 25 сентября в 6-м часу пополудни. С Императором прибыли вдовствующая Императрица Мария Феодоровна. Императрица Александра Феодоровна и великая Княгиня Елена Павловна. В 10 часу вечера приехал великий Князь Михаил Павлович. Митрополит Филарет встретил Государя во св. врагах приветственной речью, после чего Государь слушал молебствие в Троицком соборе. На пути шествия Царской фамилии от св. ворот до собора выстроены были по двум сторонам проспекта студенты Академии и ученики вифанской Семинарии. После молебствия Император с Императрицей прибыли в Академию и остановились в царских чертогах, где завяли верхние аппартаменты и ночевали в том отделении, где была конференция, а вдовствующая Императрица поместилась в келлиях митрополита; в. К. Михаил Павлович с супругою заняли комнаты наместника; для статс-дам отведено отделение в верхнем этаже инспекторского корпуса. На другой день 26 сентября после литургии Император, осмотрев ризницу и церкви, посетил академическую аудиторию, где собраны были наставники и студенты и где поднесены были Ему от Академии стихотворения, напечатанные по случаю Его радостного посещения³²⁴, осматривал затем библиотеку, столовую и частию комнаты воспитанников³²⁵.

В 1834 году 5-го октября, в 10 часов утра, прибыл в лавру Государь Император Николай Павлович, и, встреченный пред св. вратами митрополитом и братией лавры и приветствованный от митрополита речью, пошел в Троицкий собор, имея по сторонам пути поставленных в два ряда студентов Академии, а при самом входе в притвор собора поставлены были наставники Академии. Выслушав литургию и приложившись к св. иконам и мощам, Государь сопровожден был из лавры прежних порядком и отправился по пути на Ярославль³²⁶. В 1837 году 2-го августа, в 7 часов утра, изволил прибыть из Москвы в лавру Государь Наследник Цесаревич, ныне благополучно царствующий Государь Император Александр Николаевич. Перед вступлением в обитель Он был встречен митрополитом и приветствован речью. Затем изволил шествовать в Троицкий собор, где отслушал литургию и поклонился мощам преп. Сергия, потом входил в келию Сергиеву, молился в Успенском соборе и в храме св. Духа, осматривал часовню над гробом Максима Грека и гробовой склеп Царя Бориса Годунова и его рода; обозревал затем трапезную церковь, храм Смоленской иконы Богоматери, больничные и странноприимные учреждения монастыря, и потом бывший Царский дворец, в котором помещается Академия, где милостиво приветствовал учащих и учащихся и удостоил посетить академическую библиотеку, где в подробности рассматривал разные редкие книги и рукописи. Всюду Он был сопровождаем самим митрополитом. По обозрении Академии Государь Наследник изволил внимательно осматривать лаврскую ризницу и потом обойти кругом по стенам обители. После обеда, который Его Высочество имел в келиях митрополита. Он предпринимал поездку в Вифанию, и по возвращении в лавру, направился обратно в Москву, куда и прибыл в 10 часов вечера³²⁷.

В 1841 году мая 12 проездом из Ярославля в Москву в 7-м часу утра Государь Император Николай Павлович на краткое время посетил лавру. По поводу ожидаемого Его прибытия митрополит Филарет писал наместнику лавры Антонию: «Посмотрите внимательно и о. ректору Академии скажите, чтобы посмотрел внимательно, что бы везде люди и вещи были на своих местах в порядке, и чтобы никого и ничего не было не у места. Государь и издали орлим оком усмотрит непорядочное: не препятствуйте ему смотреть на все оком светлым и мирным»³²⁸. Наставники Академии заняли места на большой паперти Троицкого собора, а студенты расставлены были по обеим сторонам аллеи, ведущей к собору Государь выслушал в церкви краткую литию, приложился к мощам, принял икону от наместника и тотчас же отправился ко вратам лавры, где стоял Его экипаж и уехал в Москву. «Благодарение Богу, – писал митрополит наместнику, – и молитвам преп. Сергия, что посещение Государем Императором лавры совершилось в мире»³²⁹.

В том же 1841 году мая 25, в первом часу по полудни, изволил прибыть в лавру Государь Наследник Цесаревич, вскоре после своего бракосочетания, вместе с Цесаревной и великой Княгиней Марией Александровною. В св. вратах высокие Посетители были встречены митрополитом с шестью архимандритами (в числе которых были ректор и инспектор Академии), и братией лавры. Выслушав речь митрополита, Они шествовали в Троицкий собор, где выслушали молебное пение св. Троице и преп. Сергию и прикладывалась к св. иконам и мощам. После краткого отдохновения в келиях митрополита, Они изволили в сопровождении иностранных принцев, посетить ризницу, где осматривали древности и достопамятности. Предприняв затем обозрение обители, Они, сопровождаемые всюду митрополитом, посетили трапезную церковь и Успенский собор и затем Академию, где в актовой зале собраны были наставники и студенты Академии. Пол залы весь усыпан был цветущей сиренью. Государь Наследник изволил спрашивать митрополита о значении и положении Академии и о нравах, даруемых получившим в ней образование. Высочайшие Путешественники изволили затем осматривать библиотеку, и Государь Наследник удостоил благосклонно принять от митрополита стихотворение, написанное по случаю радостного пришествия Их Высочеств в лавру студентом младшего курса Академии Сергием Смирновым. После обеденного стола в келиях митрополита. Их Высочества еще раз посетили Троицкий собор, и в 10 часов вечера изволили обратно прибыть в Москву³³⁰.

В 1842 году, 29 августа, Академию посетил его светлость принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Осмотрев комнаты ректора, он прибыл в залу собрании, где представлялись ему наставники и где собраны были студенты; затем обозревал библиотеку и жилые комнаты студентов старшего курса³³¹.

В 1849 году 6 апреля изволила прибыть в лавру и, по выслушании молебствия в Соборе, в 7-м часу пополудни посетить Академию великая Княгиня Мария Николаевна. Осмотрев залы правления и конференции, она чрез ректорские покои перешла в залу собрания, где собрались наставники и студенты. Последние приветствовали ее пением пасхального стиха: светися, светися. Затем великая Княгиня осматривала библиотеку, комнаты для занятий и спальные воспитанников Академии. В библиотеке она с особенным вниманием рассматривала древние рукописи: пергаменное Евангелие преп. Никона, годуновский Псалтирь, Псалтирь Авраамия Палицына и Пятокнижие на еврейском языке XII века. На донесении о сем митрополиту он написал: «Слава Богу и предстательству преподобного Сергия, благодарение снисхождению высокой Посетительницы». Великая Княгиня оставила обитель пр. Сергия на другой день. 7-го числа³³².

Чрез пять дней после того, 12 числа, в первом часу пополудни благоволили посетить лавру великий Князь Константин Николаевич с супругой великой Княгиней Александрой Иосифовной, великий Князь Николай Николаевич и великая Княгиня Ольга Николаевна с супругом. Во св. вратах Царственные особы приветствованы были речью от митрополита и после богомоления в соборе, осмотрев храмы и ризницу лавры, посетили Академию в сопровождении митрополита. В зале собрания им представлены были наставники и студенты: затем, сопровождаемые всеми наставниками, они осматривали с особенным вниманием академическую библиотеку, в которой провели более полчаса времени, посвятив оное рассмотрение рукописей и редких изданий и ведя ученую беседу с митрополитом и библиотекарем А. В. Горским. Последний имел поручение сопровождать великих Князей во время хождения их по стенам обители и объяснял им историю осады лавры в начале XVII века, указывая на места расположения неприятельского лагеря и на пункты, на которые в особенности были направлены нападения врагов. На другой день, 13 числа, рано утром великие Князья ездили в вифанский монастырь и посетили тамошнюю духовную Семинарию. По выслушании литургии в Троицком соборе, Августейшие путешественники в первом часу дня оставили лавру³³³.

В 18–51 году 2 сентября изволила прибыть в лавру в 15 часов вечера Государыня Цесаревна великая Княгиня Мария Александровна с великими Князьями Николаем и Владимиром Александровичами и. встреченная во св. вратах речью митрополита, слушала в соборе молебствие, потом вскоре всенощное бдение, а на другой день 3 числа литургию и в 3 часа выехала по ярославскому тракту. 4 числа в 12 часов дня изволила приехать в лавру Государыня Императрица Александра Феодоровна с великой Княгинею Ольгою Николаевною, за которыми вскоре прибыли принц Виртембергский и великая Княгиня Екатерина Михайловна, равно как принц и принцесса Веймарские. Митрополит также произносил речь, совершил молебен и приглашен был к Царскому столу вместе с ректором Академии архимандритом Алексием и наместником лавры. В 5 часов Государыня Императрица изволила отправиться в Москву. Между тем великая Княгиня Ольга Николаевна с супругом своим и великая Княгиня Екатерина Михайловна выслушали в соборе всенощное бдение. Вечером весь монастырь и царские чертоги были иллюминованы. На фронтонах чертогов над двумя парадными входами горели щиты, средина здания увенчана была блестящей короной: карниз составлял длинный горящий огнями пояс, и ряд окон симметрически был освещен. Великая Княгиня Екатерина Михайловна имела помещение и ночлег в залах конференции и правления, и 5 числа в 9-м часу утра в сопровождении ректора обозревала комнаты студентов, библиотеку и залу собрания, где были представлены Ей наставники и студенты, затем приняла в дар печатные сочинения студентов. В тот же день в 3 часу дня посетили Академию принц и принцесса Веймарские. В 9 часов вечера возвратилась в лавру Государыня Цесаревна и на другой день 6 числа в 12 часов утра в сопровождении митрополита посетила Академию. Осмотрев залу конференции, ее Высочество через ректорские комнаты изволила вступить в залу собрания, где были Ей представлены наставники и студенты Академии, затем посетила библиотеку, где по обозрении древних рукописей и прнимечательнейших новейших изданий благоволила принять представленные Ей в дар печатные сочинения студентов. Из библиотеки ее Высочество изволила перейти в жилые комнаты и дортуары студентов и потом обозревала сад и цветники академические³³⁴.

В 1853 году 21 июля Академия удостоена посещением Ее Величества королевы Нидерландской Анны Павловны³³⁵.

Дивное зрелище представилось лавре в первый год царствования Государя Императора Александра II. Сентября 6-го 1855 года во 2 часу пополудни Он изволил посетить обитель преп. Сергия вместе с Государыней Императрицей Марией Александровной, вдовствующей Государыней Императрицей Александрой Феодоровной, Государем Наследником Цесаревичем в. К. Николаем Александроивичем, к Князьями Александром, Владимиром и Алексием Александровичами, в. Княгинею Александрой Иосифовной, в. Князьями Николаем Константиновичем и Михаилом Николаевичем, в. Княгинями Еленой Павловной и Екатериной Михайловной с супругом ее герцогом Георгием Мекленбург-Стрелицким и принцем Петром Георгиевичем Ольденбургским. Государь Император и Государыня Императрица на Вознесенской горе изволили выйти из экипажей и шествовали пешие до святых ворот лавры: по проспекту размещены были студенты Академии, а наставники поместились на большой паперти Троицкого собора. В соборе совершено было митрополитом в присутствии Августейших особ молебное пение пресв.Троице и преп. Сергию и по вечеру всенощное бдение, а на другой день Они слушали вместе с прибывшими вновь принцессами Нидерландскими Луизой и Марией литургию, по окончании которой митрополит поднес Государю Императору для препровождения в севастопольскую армию древнюю походную икону видения Богоматери преп.Сергию. К обеденному столу Государя Императора удостоились вместе с митрополитом приглашения ректор Академии архимандрит Евгений, наместник лавры архимандрит Антоний и ректор вифанской Семинарии архимандрит Нафанаил. Вечером монастырские и академические здания были иллюминованы. Радость наставников и студентов Академии, неоднократно удостоившихся лицезрения нового Царя и Его августейшей семьи, была неизобразима³³⁶.

В следующий 1856 год, ознаменованный венчанием на царство благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича, лавра и Академия светло ликовали, узрев Богом венчанных Царя и Царицу. В августе и сентябре этого года приезду Государя Императора в лавру предшествовал приезд туда миогих святителей, долженствовавших принять участие в священнодействии коронования, и многих иностранных посланников. Из архиереев были в лавре: Никанор митрополит новгородский, Иосиф митрополит литовский, Арсений архиепископ варшавский, Василий архиепископ полоцкий, Гавриил архиепископ рязанский и Филофей епископ костромский. Августа 22 обозревал храмы, ризницу и достопримечательности лавры принц прусский Фридрих Вильгельм. 1-го сентября посетила лавру великая Княгиня Мария Павловна, 6-го сентября – принцы Николай и Александр Ольденбургские; 13-го числа – великая Княгиня Мария Николаевна с князьями Романовскими, Николаем и Евгением; 14-го числа – принц Нидерландский Фридрих. Но самыми радостными и торжественными днями были 19 и 20 числа сентября. В 4 часа пополудни 19 числа изволили прибыть ко вратам лавры Государь Император с Государыней Императрицей, Наследник Цесаревич великий Князь Николай Александрович, великие Князья Александр, Владимир и Алексий Александровичи и Михаил Николаевич. Государь Император был встречен в св. воротах приветственной речью митрополита и потом изволил шествовать в Троицкий собор, близ которого на проспекте стояли студенты Академии, а при самом входе в собор наставники ее. Их Величества слушали молебен и после речи митрополита, обращенной к преп. Сергию, возложили на главу Преподобного пожертвованный Ими покров, богато украшенный драгоценными камнями и жемчугом. После молебна у Их Величеств был обеденный стол, к которому вместе с митрополитом удостоены приглашения ректор Академии архимандрит Евгений и наместник лавры архимандрит Антоний. В 7 часов Их Величества и Их Высочества слушали в соборе всенощное бдение и на другой день 20 числа литургию. Возвратясь от литургии Государь Император удостоил принять от митрополита поднесенные Его Величеству от имени Академии некоторые из печатных сочинений студентов и два нарочито к сему случаю приготовленные, но по недостатку времени не могшие явиться в печатном виде, произведения: профессора А. В. Горского Историческое изложение обрядов Царского священного коронования и помазания и бакалавра С. К. Смирнова Стихотворение на пришествие в Троице-Сергиеву лавру Их Величеств после коронования Их³³⁷.

В 1858 году 12 августа изволила посетить лавру Государыня Императрица с великой Княжной Марией Александровной, а в 2 часа ночи 13 числа изволил прибыть туда Государь Император. Утром в сей день Они слушали в соборе литургию и молебен и Государь Император удостоил посетить болевшего в то время митрополита в его келии³³⁸.

В 1860 году во время приезда в лавру, 22 апреля, посетила Академию великая Княгиня Александра Петровна. Ее Высочество прибыла в залу академической конференции, потом перешла в келии ректора и в залу собрания, где были представлены ей наставники и студенты Академии, затем обозревала библиотеку и посетила занятные комнаты студентов высшего отделения³³⁹. В том же году 14 ноября посетил Академию крон-принц Альберт Прусский.

В 1861 году 5 июня в 3 часу дня изволили прибыть в лавру Государь Император и Государыня Императрица с великим Князем Сергием Александровичем и великой Книжной Марией Александровной и слушали в соборе молебен, после которого у Государя Императора был обеденный стол, к которому удостоились приглашения наместник лавры и ректор Академии с инспектором. Вечером в присутствии Их Величеств совершено всенощное бдение в соборе, а на другой день 6 числа литургия, за которой великий Князь и великая Княжна, бывшие пред литургиею на исповеди у митрополита в его келии, были причащены св. Таин митрополитом³⁴⁰.

Следующий 1862 год памятен для Академии особенным милостивым вниманием к ней Его Величества Государя Императора. Он изволил прибыть в лавру 18 декабря в 8-м часу вечера вместе с Государыней Императрицей, великим Князем Сергием Александровичем и великой Княжной Марией Александровной; вскоре после краткого молитвословия Их Величества и Их Высочества слушали в соборе всенощное бдение, а 19 числа литургию, за которой Их Высочества причащались св. Таин. После завтрака, к которому удостоились быть призванными наместник лавры (митрополит в это время не был в лавре), ректор Академии протоиерей А. В. Горский и инспектор архимандрит Михаил, по предварительно попрошенному у Его Величества обер-прокурором св. Синода дозволению имели счастие быть представленными Государю Императору все наставники Академии и ректор вифанской Семинарии архимандрит Никодим. Государь Император благоволил обратиться к ним с следующими словами: «Мне очень приятно вас видеть, господа. Благодарю вас за вашу усердную службу. Вполне надеюсь, что ваше юношество под вашим руководством будет воспитываться в чистой истине православия. Духовенство наше всегда отличались приверженностию к истинному православию; надеюсь, что и новая генерация воспитанников ваших будет следовать по пути прежних». В заключение Его Величество присовокупил: «Еще раз благодарю вас за ваше усердие. Я уверен, что вы оправдаете Мои надежды во всех отношениях»³⁴¹.

В 1864 году 29 апреля посетила Академию великая Княгиня Елена Павловна. При вступлении Ее в залу собрания студентами пропет был стих: спаси Господи люди твоя, затем представлены Ей наставники Академии. Из залы Ее Высочество перешла в библиотеку, где рассматривала древние рукописи, потом посетила комнаты ректора, где удостоила беседы своей некоторых наставников и входила с ними в рассуждения о предметах ими преподаваемых, обращая преимущественное внимание на предметы богословские. Время посещения продолжалось около часа³⁴².

В 1865 году 10 августа в 4-м часу дня изволил прибыть в лавру Государь Император с Наследником престола Цесаревичем великим Князем Александром Александровичем и великими Князьями Владимиром Александровичем и Михаилом Николаевичем; на большой паперти собора, где поместились наставники Академии, был приветствован от митрополита речью. После молебствия в соборе, был у Государя Императора обеденный стол, к которому имел счастие быть приглашенным и ректор Академии. Его Величество отбыл в Моему в 6 часов пополудни. В том же году через месяц 20 сентября Государь Император с Наследником престола вновь изволил посетить лавру и на этот раз сопутствуемый еще Государыней Императрицей, великими Князьями Сергием и Павлом Александровичами и великой Княжной Марией Александровной. Августейшие особы вступили в собор в половине 11 часа и слушали литургию, которую совершал наместник лавры, и за которой принял причащение св. Таин великий Князь Павел Александрович. После молебна Их Величества посетили в гефсиманском скиту болящего митрополита, затем в лавре был у Их Величеств обеденный стол, к которому удостоился приглашения и ректор Академии.

Во время вакации 1869 года 16 июля изволила прибыть в лавру Государыня Императрица с великим Князем Сергием Александровичем и великой Княжной Марией Александровной. По окончании богомоления удостоены были приглашения к завтраку митрополит м. Иннокентий с наместником лавры и ректор Академии А. В. Горский³⁴³.

а) ректоры и профессоры богословия

1. Симеон Крылов-Платонов из ректоров московской славяно-греко-латинской Академии определен ректором Академии 19-го августа 1814 года. Как архимандрит имел в управлении донской монастырь. В 1816 году хиротонисан во епископа тульского. Скончался в сане архиепископа ярославского в 1824 году.

2. Филарет Амфитеатров, уроженец орловской губернии. Пострижен в монашество 7-го ноября 1798 года, будучи учителем орловской Семинарии, в которой был потом (1802 г.) ректором. Такую же должность проходил после в оренбургской Семинарии (1804) и тобольской (1810). В декабре 1813 года определен настоятелем Иосифова волоколамского монастыря и вызван на чреду священнослужения в Петербург. В феврале 1814 г. определен инспектором петербургской Академии, и в августе того же года возведен на степень доктора богословия и переведен на должность инспектора московской Академии. Ректором Академии определен 16-го марта 1816 года. В 1817 году получил в управление воскресенский монастырь, именуемый новый Иерусалим. В мае 1819 года рукоположен в епископа калужского. Скончался в сане митрополита киевского в 1857 году.

3. Кирилл Богословский-Платонов. Магистр первого курса петербургской Академии, в которой 1814–1817 г. был бакалавром. В 1817 году определен ректором полтавской Семинарии и получил сан архимандрита. 7-го мая 1819 года переведен на должность ректора Академии и получил в управление новоспасский монастырь. В 1822 году возведен на степень доктора богословия. В октябре 1824 года рукоположен во епископа дмитровского, викария московского. Скончался в С.-Петербурге в 1841 году в сане архиепископа подольского.

4. Поликарп Гайтанников. Урожденец тверской губернии. Магистр первого курса петербургской Академии. По окончании курса в 1814 году, определен инспектором петербургской Семинарии. Пострижен в монашество в декабре того же года. В 1817 году произведен в архимандрита можайского лужецкого монастыря. В 1819 г. определен ректором петербургской Семинарии; в 1822 году возведен на степень доктора богословия. Ректором московской Академии определен ноября 4-го 1824 года, и тогда же дан ему в управление Новоспасский монастырь. 14-го декабря 1835 года уволен от должности ректора и жил в Новоспасском монастыре, которым управлял до 1837 года; в сем году 19-го генваря скончался, имев пред кончиною благодатное видение³⁴⁴.

5. Филарет Гумилевский. Магистр московской духовной Академии. Из инспекторов, ректор Академии с декабря 1835 года. Высочайшим указом от 7-го октября 1841 года назначен епископом рижским. Скончался в сане архиепископа черниговского в 1866 году (см. гл. X).

6. Евсевий Орлинский. Окончил курс в московской духовной Академии со степенью магистра в 1832 году. Ректором Академии определен из инспекторов 25 ноября 1841 года. Указом святейшего Синода от 17 января 1847 года переведен на должность ректора петербургской Академии с назначением в епископа винницкого. Ныне архиепископ могилевский (см. гл. X).

7. Алексий Ржаницын. Окончил курс в московской духовной Академии со степенью магистра в 1838 году. Из ректоров московской Семинарии 14 марта 1847 года определен ректором московской Академии. 20 сентября 1853 года хиротонисан во епископа дмитровского, викария московской митрополии. Скончался в сане архиепископа тверского в 1877 году (см. гл. X).

8. Евгений Сахаров-Платонов. Магистр московской духовной Академии, окончивший курс в 1838 году. Из ректоров московской Семинарии, с 31 августа 1853 года ректор московской Академии. 6-го октября 1857 года хиротонисан во епископа дмитровского, викария московской митрополии. В октябре 1858 года переведен на епископскую кафедру симбирский епархии (См. гл. X. Отзыв о нем митроп. Филарета см. в письме его к Григорию, арх.каз. № 43, в Чтен. общ. люб. д. просв. 1877 г. декабрь).

9. Сергий Ляпидевский. Магистр московской Академии XIV курса (1844 г.). Из инспекторов Академии ректор с 4-го октября 1857 года. В 1861 г. 1-го января рукоположен во епископа курской епархии, которой управляет до ныне (см. гл. X).

10. Савва Тихомиров. Окончил курс со степенью магистра в 1850 году. Из ректоров московской Семинарии определен ректором Академии 10 января 1861 г. В 1862 году 4-го ноября хиротонисан во епископа можайского, викария московской митрополии. Ныне епископ харьковский (см. гл. X).

11. Александр Васильевич Горский, протоиерей. Магистр VIII курса московской Академии (1852). По окончании курса определен на должность наставника церковной и гражданской истории в московскую Семинарию, из которой в 1833 году перемещен на должность бакалавра церковной истории в Академию. В 1839 г. утвержден в звании ординарного профессора. В 1860 году рукоположен во священника и произведен в протоиерея московского Архангельского собора. Ректором Академии определен 23 октября 1862 года. В декабре 1862 г. Всемилостивейше награжден митрою. В феврале 1864 года возведен на степень доктора богословия. Скончался 11 октября 1875 года.

б) инспекторы

1. Филарет Амфитеатров. Инспектор с августа 1814 г. Потом ректор

2. Гермоген Сперанский. Воспитанник московской славяно-греко-латинской Академии, в которой с 1804 года был учителем французского языка до 1814 г., а в сем году определен бакалавром богословских наук в Академию. 16 марта 1816 года определен инспектором Академии и произведен в архимандрита серпуховского высоцкого монастыря, потом управлял коломенским голутвинским монастырем и наконец московским Андроньевым. Должность инспектора проходил до 1818 года, в котором уволен. Скончался в 1845 г. в Андроньеве монастыре (Биография его в Душеп. Чт. 1866 г. март. Отзыв о нем студента в книжке Измайлова: «Взгляд на собственную прошедшую жизнь», стр. 133).

3. Платон Березин. Магистр первого курса московской Академии. По окончании курса в августе 1818 года определен инспектором Академии еще до пострижения, которое принял в октябре того года. В 1821 году получил сан игумена угрешского монастыря, в 1822 г. архимандрита дмитровского борисоглебского монастыря. В 1826 году перемещен на должность ректора вифанской Семинарии, из которой в июне 1828 года переведен в ректоры киевской Академии, но вскоре по приезде в Киев скончался (июля 24,1828 г.).

4. Евлампий Пятницкий. Окончил курс в московской Академии со степенью магистра в 1820 году. Из бакалавров инспектор с 1826 года. В ноябре 1831 года переведен на должность ректора вифанской Семинарии. В 1834 году хиротонисан во епископа екатеринбургского. Был после архиепископом тобольским. Скончался в свияжском богородецком монастыре в 1862 году (см. гл. X).

5. Платон Казанский. Магистр московской духовной Академии второго курса. По окончании курса был профессором Семинарии, ректором духовных училищ и священником кафедрального собора в Ярославле. Овдовев, пострижен в монашество в 1829 году и перемещен в сем году на должность бакалавра Академии. Инспектором определен в ноябре 1831 года. Управлял дмитровским борисоглебским потом московским знаменским монастырями. В марте 1833 года перемещен на должность ректора в нижегородскую Семинарию. Причиной удаления его из Академии было сношение его с полковником Дубовицким, принадлежавшим к секте Татариновой, которому он вверил детей своих для воспитания. Несмотря на предостережения со стороны митрополита и на требование, чтобы Платон прекратил всякие сношения с Дубовицким, Платон, вопреки данному обещанию, продолжал иметь с ним личные свидания, о чем сделалось известно в Петербурге, и Платон послан был в Нижний-Новгород (см. дела акад. права. 1833, № 151). В 1837 году он уволен от службы при Семинарии и назначен настоятелем торжковского борисо-глебского монастыря; в 1840 году переведен в Тверский отроч, в 1848 в Желтиков монастырь, где скончался в 1855 году.

6. Филарет Гумилевский. Инспектор с 1 мая 1833 года, потом ректор.

7. Гидеон Виноградов. Магистр петербургской Академии, окончивший курс в 1829 году. В 1831 году инспектор могилевской Семинарии: в 1834 ректор олонецкой Семинарии, из которой поступил на должность инспектора Академии в апреле 1836 года, каковую должность проходил до мая 1838 года, в котором переведен в качестве настоятеля в пожайский монастырь (волынской епархии), где и скончался в 1839 году (см. о нем письма м. Филарета в Чт. общ. люб. дух. просв. 1871 г. декабрь и Душеп. Чт. 1870, т. 2. 61).

8. Евсевий Орлинский инспектор с 31 августа 1838 года. Потом ректор.

9. Платон Фивейский. Магистр IX курса московской Академии. Исправлял должность инспектора с 16-го сентября 1841 года до 17 февраля 1842 г. Скончался в сане архиепископа костромского в 1877 году (см. гл. с).

10. Агавангел Соловьев. Окончил курс в московской Академии со степенью магистра в 1836 году. Из бакалавров определен инспектором 31 марта 1842 года. В сентябре сего года определен на должность ректора харьковской Семинарии. Скончался в сане архиепископа Волынского в 1876 году (см. гл. X. Отзыв о нем митр. Филарета см. в письм. его к Григорию, архиеп. каз. № 43 в Чтен. общ. люб. д. просв. 1877, декабрь).

11. Евгений Сахаров-Платонов инспектор с 28 сентября 1842 года; после ректор Академии.

12. Иларион Боголюбов. Окончил курс со степенью магистра в 1842 году. Был исправляющим должность инспектора с марта 1847 до апреля 1848 года; потом ректором воронежской Семинарии. Оставил службу в 1861 году. Скончался на должности настоятеля макарьевского желтоводского монастыря в 1866 году.

13. Сергий Ляпидевский инспектор с 25 апреля 1848 года; потом ректор.

14. Порфирий Попов. Окончил курс в московской Академии со степенью магистра в 1850 году. Из бакалавров определен инспектором 4 октября 1857 года. В январе 1861 года переведен на должность ректора вифанской Семинарии. В декабре того же года по болезни перемещен настоятелем в московский первоклассный симонов монастырь. Скончался в Риме в 1866 году (см. гл. X.).

15. Михаил Лузин. Магистр московской Академии. Окончил курс в 1854 году. Инспектор с 25 марта 1861 до октября 1870 года. С 21 января 1876 года– ректор (см. гл. X.).

в) профессоры и бакалавры богословских наук

Гермоген Сперанский, соборный иеромонах, преподавал богословие обличительное.

Григорий Александр. Левицкий. Магистр первого курса петербургской Авадемии, бакалавр нравственного богословия, которое преподавал один год. В 1817 году поступил на должность священника к московской церкви Покрова Богородицы, в Левшине. Скончался в 1830 году.

Платон Березин, иеромонах, преподавал герменевтику, догматическое, потом обличительное богословие (1818–1826).

Моисей Сахаров, иеромонах. В 1819–20 г. преподавал нравственное богословие. В сентябре 1820 года определен ректором тульской Семинарии. Скончался в Троицкой лавре в 1830 году.

Серафим Азбукин, иеромонах. С 1820 года бакалавр герменевтики и нравственного богословия. В августе 1822 года перемещен в петербургскую Академию. Скончался в 1824 году.

Гавриил Воскресенский иеромонах. Из бакалавров философии в сентябре 1822 года перемещен на класс герменевтики и чтения священного Писания. В 1824 году переведен в петербургскую Академию. В 1820 году назначен ректором орловской Семинарии, в 1827 – могилевской. В 1829 году перемещен на должность настоятеля зилантова монастыря в Казань; здесь преподавал в Семинарии богословие и церковное право, богословие и философию в Университете, закон Божий в Гимназии, наконец был ректором Семинарии до 1841 года, в котором переведен на ту же должность ректора в Симбирск В 1852 году уволен от училищной службы и назначен настоятелем киренского Троицкого монастыря, иркутской епархии; отсюда в 1861 году переведен в юрьевский Архангельский монастырь. владимирской епархии, в 1867 году в муромский Спасский монастырь, где и скончался в 18б8 году. В Казани он издал следующие свои сочинения: история философии. 6 частей (1839–1841); философия правды (1843); понятия о церковном праве и его история (1844); поучительные слова (1850).

Евлампий Пятницкий, иеромонах. Из бакалавров греческого языка в 1824 году перемещен на класс богословских наук на место Гавриила. После преподавал нравственное и обличительное богословие.

Афанасий Дроздов, иеромонах. Бакалавр по классу чтения свящ. Писания с 1824 года. В 1828 г. определен ректором пензенской Семинарии. Скончался в сане архиепископа в 1876 году (см. гл. X).

Евграф Казанцев-Платонов, иеромонах. Бакалавр по классу чтения свящ. Писания с 1828 года. Скончался в 1833 г. в ростовском Яковлевском монастыре на покое (см. о нем Чт. м. общ. истор. и древн. 1876, кн. 3, стр. 55).

Василий Григор. Примеров. С октября 1828 года до июля 1829 года преподавал полемическое богословие, с августа 1829 в течение года преподавал истолковательное богословие. Выбыл из Академии в 1837 году и поступил на службу в м. опекунский совет, где был помощником директора и выслужил пенсию.

Платон Казанский, иеромонах. В августе 1830 года занял кафедру истолковательного богословия. Потом инспектор.

Филарет Гумилевский, иеромонах. В 1831–33 г. бакалавр по классу чтения св. Писания, потом нравственного и пастырского богословия.

Феогност Лебедев, магистр петербургской Академии, иеромонах. С кафедры церковной словесности в 1832 году перемещен на кафедру нравственного богословия. В 1833 году поступил в ректоры вологодской Семинарии; в 1841 году переведен на ту же должность в петербургскую Семинарию. В 1848 году рукоположен в епископа острогожского, викария воронежского; в 1852 назначен епископом вологодским, в 1856 году переведен в Тобольск и в 1862-м получил сан архиепископа. В год же году перемещен во Псков, где и скончался в 1869 году.

Филофей Успенский, иеромонах. Из бакалавров церковной словесности, бакалавр по классу герменевтики и библейской археологии с октября 1833 года. В 1838 г. определен на должность инспектора петербургской Академии. Ныне митрополит киевский (см. гл. X).

Платон Фивейский, иеромонах. С 1836 до 1842 г. преподавал пастырское богословие (кроме церковной словесности).

Агафангел Соловьев, иеромонах. С 1836 года бакалавр по классу истолкования св. Писания. В апреле и мае 1842 года преподавал нравственное богословие.

Евгений Сахаров-Платонов, иеромонах. Бакалавр герменевтики и библейской археологии с 1838 года. В 1841–42 г. преподавал патристику. Потом до 1817 г. читал св. Писание.

Иоанн Соколов, иеромонах. бакалавр нравственного и пастырского богословия с 1842 года. В сентябре 1844 г. перемещен на класс чтения св. Писания, ни в декабре сего года переведен в бакалавры петербургской Академии. Скончался в сане епископа смоленского в 1869 году (см. гл. X).

Иларион Боголюбов, иеромонах. Бакалавр патристики с 1842 до 1848 года.

Сергий Ляпидевский, иеромонах, с 1844 года бакалавр, потом профессор нравственного и пастырского богословия.

Феодор Бухарев, иеромонах. С 1847 г. бакалавр, с 1852 г. экстраординарный профессор по классу чтения св. Писания. В 1853 г. возведен в сан архимандрита. В 1854 году переведен на должность профессора казанской Академии.

Леонид Краснопевков, иеромонах. Из профессоров вифанской Семинарии переведен на должность бакалавра по классу патристики в апреле 1848 года. Служил в Академии до декабря 1849 года. Скончался в сане архиепископа ярославского в 1876 году (см. гл. X).

Иван Ив. Побединский-Платонов. Из бакалавров библейской истории бакалавр патристики с 1850 года. В 1852 году поступил во священника церкви при Елисаветинском училище, откуда перешел к церкви св. Власия, на Пречистенке. Скончался в 1871 году.

Никита Петр. Гиляров-Платонов. С 1848 года бакалавр по классу герменевтики и учения о вероисповеданиях и расколах. Выбыл в 1855 г. Был членом московского цензурного комитета, потом директором московской синодальной типографии. Ныне редактор Современных Известий.

Порфирий Попов, иеромонах. Из профессоров вифанской Семинарии бакалавр, потом экстраординарный профессор патристики с августа 1852 до 1861 года.

Михаил Лузин, иеромонах, бакалавр по классу чтения св. Писания с 1854 года. С 1863 года ординарный профессор.

Филарет Александр. Сергиевский, протоиерей. С декабря 1857 года бакалавр, с 1860 экстраординарный, с 1865 ординарный профессор по классу нравственного и пастырского богословия. С ноября 1874 года ректор вифанской Семинарии.

Николай Ив. Субботин, из профессоров вифанской Семинарии с ноября 1855 г. бакалавр, с 1859 экстраординарный профессор по классу герменевтики и учения о вероисповеданиях и расколах. С 1874 года доктор богословия и ординарный профессор по кафедре истории и обличения русского раскола.

Василий Ив. Боголепов, из профессоров вифанской Семинарии, бакалавр патристики с мая 1861 г. Выбыл по болезни в 1863 году.

Александр Алексеев. Смирнов, бакалавр патристики с ноября 1864 года. В октябре 1871 года оставил службу, принял сан священника и поступил на должность законоучителя при 1-й московской военной гимназии.

Петр Ив. Казанский. Из профессоров вифанской Семинарии. Бакалавр педагогики с июля 1867. С 1873 года экстраординарный профессор.

Иван Конст. Носов, магистр первого курса петербургской Академии. Бакалавр философии в 1814 году. В 1815 году по болезни вследствие прошения уволен в светское звание. По делам 1856 г. значится коллежским советником и столоначальником в департаменте горных и соляных дел.

Василий Иоаннович Кутиевич, могилевской губернии, чаусовского уезда, села Гладкова, протоиерея Иоанна Данилова сын. Магистр первого курса петербургской Академии. В 1814 году определен на должность бакалавра математики. В сентябре 1815 года после Носова занял и кафедру философии. В марте 1816 года уволен от преподавания математики. В августе 1818 года рукоположен в протопресвитера московского Архангельского собора, и из профессоров математики переименован в профессора философии. С сентября 1818 г. преподавал логику и опытную психологию. Выбыл из Академии в октябре 1824 года. С 1832 года – обер-священник армии и флота и член св. Синода. Скончался 26 апреля 1865 года.

Феодор Александрович Голубинский, магистр первого курса московской Академии. С 1818 года до 1822 преподавал. в качестве бакалавра, историю философских систем; с сентября 1822 г. метафизику и нравственную философию и в сем году возведен в звание экстраординарного, а в 1824 году ординарного профессора философии. В 1828 рукоположен во священника, а в следующем году получил сан протоиерея московского Вознесенского девичьего монастыря. С 1830 до 1842 года читал лекции по истории систем философских, а с 1842 года в первый год курса – метафизику, во второй историю древней философии. В 1854 году по слабости здоровья испросил себе увольнение от службы при Академии и 22-го августа сего года скончался в Костроме на 57 году от рождения.

Василий Воскресенский – магистр второго курса московской Академии, бакалавр философии. С сентября 1820 г. до сентября 1822 г. преподавал метафизику. В сем последнем году пострижен (Гавриил) и переведен на богословский класс.

Моисей Егор. Молчанов. Бакалавр с сентября 1822 года. Читал историю систем философских. В 1828 году выбыл из Академии на место священника Покровской церкви на Грязях, на Пречистенке. Скончался в 1830 году.

Дмитрий Петр. Новский, ярославского уезда, села Маркова, священника Петра Семенова сын. Бакалавр с 1824 года. Преподавал логику и опытную психологию. Выбыл из Академии в 1830 году и посвящен во священника к церкви св. Никиты мученика, что в Татарской. Ныне протопресвитер московского Успенского собора и член московской синодальной конторы.

Михаил Егор. Архидиаконский – магистр петербургской Академии. Из бакалавров французского языка. Бакалавр по классу истории философии с сентября 1828 года. С 1830 года читал метафизику и нравственную философию. В первой половине 1833 г. читал и опытную психологию. Выбыл в светскую службу в 1835 году и был наставником словесности в московских училищах ордена св. Екатерины и Александровском, откуда выбыл по выслуге пенсии.

Павел Игнат. Беневоленский. Из профессоров вифанской Семинарии переведен в бакалавры философии в 1830 году. Предметом чтений его были логика и опытная психология. В 1834 году выбыл в Москву во священника. Свончалсй в сане протоиерея церкви Николая чудотворца, Явленного, в 1865 году.

Стефан Тимоф. Протопопов. Из бакалавров греческого языка, бакалавр философии в 1834 году. Преподавал логику и метафизику. В 1838 году поступил во священника к церкви Софии премудрости Божией, на Лубянке. Ныне протоиерей Воскресенской церкви в Барашах и член консистории.

Иван Илар. Козмин – магистр киевской Академии. Поступил в 1835 году на класс опытной психологии и нравственной философии. В 1041 году получил сан соборного протоиерея г. Коломны и должность ректора тамошних духовных училищ. Скончался в 1854 году.

Матвей Ив. Салмин. Бакалавр философии с 1838 года. Преподавал логику и историю философии средних веков и новой. Выбыл в 1844 году в епархиальное ведомство. Скончался в 1889 году священником при церкви Смоленской иконы Богоматери, на Смоленском рынке.

Платон Ив. Капустин. Из профессоров тобольской Семинарии, бакалавр философии с марта 1842 года. В 1844 году перемещен на класс математики.

Дмитрий Григор. Левицкий. Из бакалавров греческого языка, бакалавр философии с 1844 года. Преподавал опытную психологию и нравственную философию. В 1854 году возведен в звание экстраординарного профессора и в том же году рукоположен во священника с причислением к московскому Вознесенскому девичьему монастырю. Скончался в 1856 году.

Ипполит Мих. Богословский-Платонов. Бакалавр по классу логики и истории философии средней и новой с 1844 года. Выбыл в 1850 году и поступил во священника церкви Успения-на Могильцах. Скончался 15 декабря 1870 года протоиерем церкви св. Троицы на Арбате.

Василий Иванович Лебедев. Бакалавр логики и истории философии с 1850 года. Выбыл в 1856 году. Скончался в 1863 году в сане священника церкви Николая чудотворца Заяицкого. Был одним из редакторов Душеполезного Чтения.

Виктор Дмитр. Кудрявцев-Платонов. Из бакалавров библейской истории и греческого языка, бакалавр философии с 1854 года на место протоиерея Голубинского. Предмет чтений – метафизика и история древней философии, а с 1870 логика и метафизика. В 1858 году возведен в звание ординарного профессора. В течение 1861 года был преподавателем философских наук Государю Наследнику престола, в. Князю Николаю Александровичу. С 1873 года доктор богословия.

Филарет Александр. Сергиевский. Из бакалавров библейской истории и греческого языка бакалавр логики и истории средней и новой философии с октября 1856 до декабря 1857 года. Потом перемещен на богословский класс.

Николай Никол. Световидов-Платонов. Бакалавр опытной психологии и нравственной философии с 1856 года. Выбыл в 1860 году. Ныне священник при церкви благовещения, на Тверской.

Василий Никиф. Потапов. Бакалавр логики и истории новой философии с 1858 года; с 1864 года экстраординарный профессор. С 1870 года преподает историю древней и новой философии.

Петр Макар. Хупотский. Бакалавр опытной психологии и нравственной философии с 1860. Оставил службу при Академии в 1865 году.

Александр Петр. Смирнов. Из профессоров московской Семинарии бакалавр психологии и нравственной философии с августа 1865 года. С 1870 года преподает один предмет – опытную психологию. С ноября 1871 года экстраординарный профессор.

а) общей церковной

Никанор Клементьевский, иеромонах. Из учителей и проповедников славяно-греко-латинской Академии определен бакалавром церковной истории в 1814 году. В ноябре сего года получил сан архимандрита вифанского монастыря и должность наместника Троицкой лавры. Предмет свой преподавал первому курсу студентов в 1816–1818 гг. В 1818 году определен ректором вифанской Семинарии. Скончался в 1856 году в сане митрополита новгородского и с.-петербургского.

Михаил Добров, иеромонах. Магистр первого курса московской Академии. Бакалавр с 1818 года. В 1819 году переведен на должность инспектора московской Семинарии (см. гл. X).

Сергий Извеков. Кандидат первого курса московской Академии, иеромонах. Из бакалавров французского языка, бакалавр церковной истории в 1819 году. В сентябре 1820 г переведен на должность инспектора калужской Семинарии. В 1826 назначен ректором подольской Семинарии; в 1828 году по случаю глазной болезни уволен на жительство в Троицкую Сергиеву лавру; в 1834 году назначен настоятелем рыльской Николаевской пустыни. Скончался в саровской пустыни в 1848

году.

Феодор Алексеев. Терновский-Платонов, магистр. Бакалавр с 1820 года. В 1828 году переведен на кафедру гражданской истории. С генваря 1832 г. читал вместе и церковную историю до мая 1833 года, в котором скончался.

Амвросий Николаевский, иеромонах. Бакалавр с 1828 г. В 1829 году назначен на должность инспектора костромской Семинарии. Потом переведен в тобольскую Семинарию. Скончался в 1838 году.

Платон Казанский, иеромонах. Бакалавр с 1829 года. В 1830 году переведен на класс богословских наук. Потом инспектор.

Филарет Гумилевский, иеромонах. Бакалавр с сентября 1830 года. В генваре 1832 г. переведен на богословский класс. После ректор.

Александр Васильевич Горский. Из профессоров московской Семинарии с 1833 г. бакалавр с 1839 ординарный профессор. После ректор

Иоанн Митропольский, иеромонах бакалавр с 1862 года. В 1870 году епископ алеутский (см. гл. X).

б) частной церковной истории

1. Библейской

Стефан Иван. Зернов. Бакалавр с 1844 г. В 1846 г. выбыл на должность священника церкви Николая чудотворца на Студенце. Ныне протоиерей Николоявленской на Арбате церкви, и член московской Консистории.

Феодор Бухарев, иеромонах. В 1846 г. бакалавр. В 1847 г. переведен на класс чтения св. Писания.

Иван Ив. По6единский-Платонов. Из профессоров московской Семинарии переведен на должность бакалавра в 1847 г. В 1850 г. переведен на богословский класс.

Григорий Петров. Смирнов-Платонов. Бакалавр с декабря 1850 года. В 1852 г. по прошению переведен в профессоры московской Семинарии, из которой выбыл в 1855 году. Ныне священник церкви Воскресения на Остоженке. Был редактором Православного Обозрения с сентября 1862 г. до 1875 года.

Виктор Дмитр. Кудрявцев-Платонов. Бакалавр с 1852 г. В 1854 г. переведен на философский класс.

Филарет Александр. Сергиевский. Бакалавр с 1854 года. В 1856 г. переведен на философский класс.

Николай Александр. Сергиевский. Бакалавр с 1856 года. Выбыл в марте 1858 г. (См. гл. X).

Павел Иван Горский-Платонов. Бакалавр с 1858 года. С 1867 года экстраординарный профессор. В 1870 году оставил преподавание библейской истории и избрал кафедру библейской археологии и еврейского языка, который читал и прежде. В 1878 г. инспектор Академии.

2. Новой (с IV века)

Николай Кирилл. Соколов. Бакалавр с сентября 1863 года. С декабря 1865 экстраординарный профессор. В 1867 году перешел в московский Университет на кафедру канонического права.

Дмитрий Федор. Косицын. Из профессоров вифанской Семинарии – бакалавр с июля 1867 года. В 1873 году экстраординарный профессор. В 1875 году командирован был за границу с ученой целью на один год.

3. Русской

Николай Кирилл. Соколов. Бакалавр с 1858 года. В начале 1861 г. отправился в заграничное путешествие для изучения памятников, касающихся новой истории западной церкви. В 1863 г. поступил на кафедру новой церковной истории.

Евгений Евсигн. Голубинский. Из профессоров вифанской Семинарии бакалавр с января 1861 года. В 1870 году экстраординарный профессор. В мае 1872 г. был командирован с ученой целью на полтора года в Грецию и православные славянские земли.

в) Гражданской истории

Василий Васил. Херсонский. Из воспитанников московской славяно-греко-латинской Академии, магистр первого курса петербургской Академии. Бакалавр с 1814 года. В 1818 возведен в звание ординарного профессора и получил чин надворного советника. В 1822 г. выбыл на службу в московскую иностранную коллегию. Скончался в 1830 году.

Павел Петр. Ключарев-Платонов. Бакалавр с 1822 года. Выбыл в 1828 году в епархиальное ведомство. Скончался в I860 году в сане протоиерея церкви великомученика Никиты, в Басманной.

Феодор Алексеев. Терновский-Платонов. Из бакалавров церковной, бакалавр гражданской истории с 1828 г. Скончался в 1833 году.

Александр Иван. Невоструев. Из бакалавров греческого языка, бакалавр истории в 1833 году. В 1834 году поступил на должность ректора коломенских училищ и получил сан соборного протоиерея гор. Коломны. В 1841 году перешел в Москву на должность законоучителя Александровского Института. Скончался в 1872 году в сане протоиерея московского Казанского собора (Об ученых трудах его см. Прав. Обозр. 1874, июль и октябрь).

Иван Федор. Загорский. Из бакалавров греческого языка, определен бакалавром истории в 1834 году. В 1838 рукоположен во священника церкви Димитрия селунского. Скончался в сане протоиерея Киро-Иоанновской церкви на Солянке, в 1877 году.

Николай Андр. Руднев. С кафедры еврейского языка в 1838 году переведен на кафедру истории. В 1840 г. поступил во священника церкви Георгия в Грузинах. Скончался в сане протоиерея в 1876 году.

Иван Алексеев. Смирнов-Платонов. Бакалавр с 1840 г. В 1842 году переведен в казанскую Академию на кафедру философии с званием ординарного профессора.

Петр Симон. Казанский. С 1842 г. бакалавр, с 1850 г. экстраординарный, с 1858 г. ординарный профессор. В 1873 году доктор богословия. Оставил службу в 1874 г. Скончался в феврале 1878 года.

Сергий Конст. Смирнов. С 1844 года бакалавр русской гражданской истории, которую преподавал до 1870 года.

а) общей

Михаил Федор. Божанов. Из воспитанников московской славяно-греко-латинской Академии старший кандидат первого курса петербургской Академии, получивший степень магистра через год службы. Бакалавр с 1814 года. В 1818 году поступил на должность священника при церкви Богоявления, в Елохове. Скончался в 1822 году.

Платон Иван. Доброхотов. Из воспитанников московской славяно-греко-латинской Академии, магистр первого курса московской духовной Академии. С 1818 года бакалавр, с 1826 года экстраординарный профессор словесности. Скончался в 1832 году в чине надворного советника.

Александр Евфим. Нечаев. Из бакалавров греческого языка, бакалавр словесности в 1832 году. Выбыл в 1834 году. Скончался в сане протоиерея Софийской церкви на берегу Москвы реки в 1871 году.

Андрей Иван. Смеловский. Из бакалавров церковной, бакалавр общей словесности в 1834 году. В 1838 г. возведен в звание экстраординарного профессора. Выбыл в 1839 году на светскую службу. Скончался в 1860 году в чине статского советника и на должности ревизора новгородской казенной палаты.

Егор Васил. Амфитеатров. Магистр петербургской Академии. С 1839 года бакалавр, с 1844 г. экстраординарный, с 1848 г. ординарный профессор словесности.

б) церковной

Петр Иван. Розанов, магистр петербургской Академии первого курса. бакалавр с 1814 года. В сентябре 1818 года по прошению уволен. Скончался в 1858 году в чине статского советника и на должности начальника отделения духовно-учебного управления при св. Синоде.

Никифор Иван. Потапов, магистр первого курса московской Академии, бакалавр с 1818 года. В 1823 г. поступил во священника к церкви св.Евпла, на Мясницкой. Скончался в сане протоиерея церкви Введения, в Семеновском, в 1865 году.

Михаил Максим. Стеженский, магистр петербургской Академии, бакалавр с 1823 года. Скончался в 1827 году.

Андрей Лебедев. Бакалавр с 1827 года. В 1832 г. пострижен в монашество (Феогност) и перемещен на богословский класс.

Филофей Успенский, иеромонах. Преподавал церковную словесность с сентября 1832 г. до октября 1833 г., потом перемещен на богословский класс.

Андрен Иван. Смеловский. Из профессоров вифанской Семинарии, бакалавр церковной словесности в 1833 году. В следующем году перемещен на класс общей словесности.

Платон Фивейский, иеромонах. Преподавал церковную словесность с 1834 до 1842 года.

Иван Никол. Аничков-Платонов. С 1842 года бакалавр, с 1848 года экстраординарный профессор. В 1849 г. рукоположен во священника с причислением к московскому Архангельскому собору. Выбыл в 1854 году. Скончался в 1864 г. в сане священника при церкви Козмы и Дамиана, в Шубине.

Александр Федор. Лавров-Платонов. Бакалавр с 1854 года до декабря 1863 года (См. гл. X).

Александр Львов. Катанский, магистр Петербургской Академии. Бакалавр с декабря 1863 года. В 1867 году перешел на службу в петербургскую Академию, где в 1877 году получил степень доктора богословия и звание ординарного профессора по кафедре догматического богословия.

Иван Данилов. Мансветов. Бакалавр с 1868 до 1870 года, в котором оставил преподавание гомилетики и избрал кафедру церковной археологии и литургики.

Александр Кирилл. Соколов. Первый бакалавр по сему предмету с 1844 г. В 1854 г. поступил во священника церкви св. Троицы, на Грязях. Ныне протоиерей.

Петр Алексеев. Смирнов. Бакалавр с 1854 года. В 1858 г. поступил во священника церкви при Вдовьем доме. Ныне протоиерей при церкви Петра и Павла в Басманной и законоучитель 2-й московской гимназии.

Михаил Ив. Сабуров. Бакалавр с 1858 г. Выбыл в 1862 г. и поступил на должность священника при церкви Мартина исповедника.

Александр Львов Катанский. Магистр петербургской Академии. Бакалавр с декабря 1863 г. до 1867 г.

Иван Данил. Мансветов. Бакалавр с 1868 года. С 1873 г. экстраординарный профессор.

Евсевий Орлинский. Архимандрит и инспектор. Первый открыл преподавание сего предмета в 1840 году.

Агавангел Соловьев. Занимал класс церковного законоведения с марта до июля 1842 года.

Иван Никол. Аничковг-Платонов. С 1842 г. бакалавр. с 1848 г. экстраординарный профессор. Выбыл в 1854 году.

Александр Федор. Лавров-Платонов. Бакалавр с 1854 года. С 1864 г. экстраординарный профессор. В 1878 г. епископ можайский, викарий московский. (См. гл. X.)

Василий Иоаннов. Кутневич. Бакалавр с 1814 г. В августе 1815 года возведен в звание ординарного профессора математики. В марте 1816 года переведен на кафедру философии.

Александр Евлампиевич Покровский. Воспитанник первого курса петербургской Академии. Из профессоров московской Семинарии в марте 1816 года переведен бакалавром в Академию. Оставил службу в сентябре 1818 года и поступил в Москву на должность священника. Скончался в 1860 году протоиереем московского придворного верхоспасского собора.

Петр Спиридонов. Делицын. Первый магистр первого курса московской Академии. С 1818 года бакалавр, с 1822 г. ординарный профессор. В 1833 году рукоположен во священника московского Вознесенского девичьего монастыря. В 1841 году получил сан протоиерея. Скончался 30 ноября 1863 года, 45 лет быв на службе при Академии.

Василий Григорьев. Примеров. бакалавр с сентября 1828 до 1837 года. Преподавал геометрию и физику.

Александр Серг. Терновский. Из профессоров вифанской Семинарии бакалавр с 1837 года. Преподавал алгебру и физику. В 1844 г. выбыл на должность священника при церкви св. сорока мучеников. Скончался в сане протоиерея московского Казанского собора в 1877 году.

Платон Иван. Капустин. Из бакалавров философии перемещен на класс математики в 1844 году. Преподавал геометрию и физику. Выбыл в 1850 году. Ныне протоиерей при церкви Никиты мученика в Басманной.

Николай Александр. Сергиевский. Магистр и бакалавр петербургской Академии. Переведен в бакалавра московской в 1850 г. Преподавал геометрию и физику. В 1854 рукоположен во священника церкви Петра и Павла в Басманной. Ныне профессор богословских наук при московском Университете.

Димитрий Федор Голубинский. Бакалавр с 1854 года. Преподавал геометрию и физику. С 1804 г. ординарный профессор. В 1870 году, по случаю закрытия в Академиях кафедры математики, оставлен сверхштатным преподавателем естественно-научной апологетики.

Николай Яковл. Фортинский. Бакалавр математических наук с ноября 1864 года. В 1870 г. оставил службу при Академии и поступил на должность законоучителя при 4-й московской военной Гимназии.

а) Еврейского

Арсений Иванович Тяжелов. Магистр первого курса петербургской Академии, бакалавр с 1814 года. В августе 1815 года ему поручено было преподавать математику и в вифанской Семинарии. В августе 1818 г. возведен в звание ординарного профессора по классу еврейского языка. В августе 1820 года оставил службу при Академии и рукоположен во священника к церкви Николая чудотворца на Мясницкой улице. В том же году определен ректором андроньевского духовного училища. Скончался в 1855 году в сане протопресвитера московского Архангельского собора.

Амфилохий Тумский, иеромонах. Кандидат первого курса московской Академии. В 1818 году определен бакалавром еврейского и греческого языков и был адъюнктом А. И. Тяжелова. В августе 1820 г. оставлен бакалавром одного еврейского языка. В сентябре 1822 года переведен в Кострому на должность инспектора Семинарии. В 1827 году уволен. Скончался в сане архимандрита на покое в суздальском монастыре.

Мартин Леонтьев. Ловцев. Бакалавр с 1822 до 1827 года; в следующем году рукоположен во священника церкви Троицы, в Кожевниках. После был протоиереем и законоучителем Екатерининского института. Скончался в 1869 году в сане протоиерея церкви Богоматери, именуемой: Неопалимая Купина.

Иван Николаев Богоявленский. Из профессоров тверской Семинарии, бакалавр с 1827 года. Уволен по прошению в 1833 г. В 1835 г. был учителем рязанской Гимназии. Скончался в 1850 году в Москве.

Василий Алексеев. Пчелинский. Магистр петербургской Академии. Бакалавр с 1833 года. Скончался в декабре 1836 года.

Николай Андр. Руднев. Из профессоров московской Семинарии, бакалавр еврейского языка сгенваря 1837 г. В сентябре 1838 года перемещен на класс гражданской истории.

Федор Васил. Флоринский. Бакалавр с 1838 до 1842 года. Скончался в сане протоиерея Казанской церкви в бывом Новинском монастыре, в 1868 году.

Александр Кирил. Соколов. Бакалавр с 1842 до 1854 года. Он же преподавал церковную археологию.

Петр Алексеев. Смирнов. Бакалавр с 1854 до 1858 года. Преподавал и церковную археологию.

Павел Ис. Горский. Бакалавр с 1858 года. Преподавал и библейскую историю.

б) Греческого

Григорий Кир. Огиевский. Кандидат первого курса петербургской Академии, бакалавр с 1814 года. В 1818 году возведен в звание ординарного профессора. В сентябре 1819 года перешел в наставники киевской Академий по классу гражданской истории, но в декабре того же года по случаю болезни выбыл из Академии. Скончался в 1826 году, на родине, в черниговской губернии.

Амфилохий Тумский, иеромонах. С 1818 до 1820 г. преподавал греческий язык в низшем отделении.

Петр (после в монаш. Евлампий) Пятницкий. С 1820 до 1822 г. преподавал греческий язык в двух отделениях, но с 1822 до 1824 года в одном высшем.

Петр Матв. Терновский. С 1822 г. бакалавр греческого языка в низшем отделении. В январе 1825 г. переведен на тот же класс в высшее отделение. Выбыл в 1826 году и в 1827 году рукоположен во священника церкви Воздвижения при университетском благородном пансионе и назначен профессором богословия в московском Университете. В 1837 году получил степень доктора богословия. В 1857 году после 35-летней службы оставил Университет и поступил на должность настоятеля Петропавловской церкви, в Басманной. Скончался в 1874 году.

Александр Ив. Платонов. По окончании курса в 1824 году оставлен при Академии, но по неимению вакантного места назначен для чтения студенческих сочинений по богословию и церковной словесности. В январе 1825 года определен бакалавром греческого языка в низшем отделении, а в сентябре 1826 г. перемещен в высшее. Скончался в 1830 году.

Александр Иродион. Сергиевский. С 1826 г. бакалавр в низшем отделении, с 1828 г. в высшем. В 1831 году рукоположен во священника Николо-пупышенской церкви. Скончался в 1834 г. священником церкви Адриана и Наталии.

Михаил Григор. Богданов. С 1828 года бакалавр в низшем отделении, в 1831 г. в высшем. В 1832 году определен на священническое место к церкви Николая чудотворца, в Воробине. Долгое время был законоучителем 2-й Гимназии, составил несколько учебных книг по предмету закона Божия; скончался в 1861 году в сане протоиерея.

Александр Евфим. Нечаев. Из профессоров вифанской Семинарии в 1831 г. переведен на должность бакалавра в низшем отделении. В 1832 г. перемещен на класс общей словесности.

Стефан Тимоф. Протопопов. Бакалавр в низшем отделении в 1832 г., а с октября 1833 г. – в высшем. В 1834 г. перемещен на философский класс.

ААлександр Ив. Невоструев Из профессоров вифанской Семинарии в 1832 г. переведен в бакалавра греческого языка в высшем отделении. В 1833 г. перемещен на класс гражданской истории.

Иван Феод. Зогорский. Магистр петербургской Академии. В 1833 г. бакалавр греческого языка в низшем отделении. В 1834 г. перемещен на класс гражданской истории.

Петр Козм. Славолюбов. Бакалавр греческого языка в высшем отделении с 1834 г. Выбыл в 1844 году. Скончался в сане священника церкви Черниговских чудотворцев в 1848 году.

Василий Сергеев. Соколов. Бакалавр в низшем отделении с 1834 до 1842 г. Скончался в 1862 году в сане священника при церкви Мартина исповедника.

Димитрий Григорьев Левицкий. В 1842 г. бакалавр греческого языка в низшем отделении. В 1844 году перемещен на философский класс.

Стефан Ив. Зернов. Бакалавр в высшем отделении в 1844 году. Выбыл в 1846 году.

Сергий Конст. Смирнов. Бакалавр в низшем отделении с 1844 г. В 1857 г. экстраординарный, а в 1859 ординарный профессор. В 1873 году доктор богословия. С 1870–1878 г. инспектор Академии. В 1878 г. протоиерей и ректор Академии.

Феодор Бухарев, иеромонах, бакалавр в высшем отделении в 1846 году. В 1847 г. переведен на класс чтения св. Писания.

Иван Ив. Побединский-Платонов. Из профессоров московской Семинарии, бакалавр в высшем отделении в 1847 г. В 1850 г. перемещен на класс патристики.

Григорий Петр. Смирнов-Платонов. Бакалавр в высшем отделении в 1850–1852 г. Читал и библейскую историю.

Виктор Дмитр. Кудрявцев-Платонов. Бакалавр в высшем отделении в 1852–1854 г.

Филарет Александр. Сергиевский. Бакалавр в высшем отделении в 1854 г. В 1856 г. перемещен на философский класс.

Николай Александр. Сергиевский. Бакалавр в высшем отделении в 1856–1858 г.

Михаил Ив. Сабуров. Бакалавр в высшем отделении в 1858–1862 г.

Александр Федор. Лавров-Платонов. Бакалавр в высшем отделении с ноября 1862 до 1870 года, с которого преподавал одно каноническое право.

в) Французского

Феоктист Орловский, иеромонах. Из учителей славяно-греко-латинской Академии, бакалавр в 1814 году. В сентябре 1815 г. переведен на немецкий класс. В октябре 1817 г. определен инспектором московской Семинарии, в которой был потом ректором. Скончался в 1829 г. в сане архимандрита Владимирского Боголюбова монастыря.

Петр Ив. Розанов. Преподавал французский язык с сентября 1815 до сентября 1818 г.

Сергий Извеков, иеромонах. Бакалавр с сентября 1818 до сентября 1820 года.

Петр Спирид. Делицын. Преподавал французский язык с 1820 до 1822 г. Потом с 1833 до 1860 г.

Иван Иван. Петров. бакалавр с 1822 до 1827 г. А в сем году выбыл в Москву во священника. Скончался в сем сапе при церкви Никиты мученика, в Татарской, в 1838 г.

Михаил Егор. Архидиаконский. Бакалавр с 1827 г. В сентябре 1828 г. перемещен на философский класс.

Павел Петр. Птицын. Бакалавр с 1828 года. В 1833 г. выбыл в Москву во священника. Скончался в сем сане при церкви Екатерины мученицы, на Ордынке, в 1836 году.

Виктор Дмитр. Кудрявцев-Платонов преподавал французский язык с 1860 до 1870 года.

г) Немецкого

Владимир Сорокин, иеромонах. Из учителей лаврской Семинарии бакалавр с 1814 года. В марте 1815 г. определен инспектором тверской Семинарии. Скончался в 1822 году в должности ректора орловской Семинарии.

Василий Иоаннович Кутневич. Преподавал немецкий язык с апреля до сентября 1815 г., потом с октября 1817 г. до сентября 1818 года.

Феоктист Орловский, иеромонах. С сентября 1815 до октября 1817 года.

Петр Спирид. Делицын. Преподавал с сентября 1818 до сентября 1820 г., потом перемещен на французский язык.

Феодор Александр. Голубинский. Преподавал с 1820 до 1854 года.

Дмитрий Григор. Левицкий. С 1854 до 1856 года.

Виктор Дмитр. Кудрявцев-Платонов. Преподавал с 1856 до 1858 года.

Николай Кирилл Соколов. С 1858 до 1860 года.

Евгений Евсигн. Голубинский. Преподавал с 1861 до 1870 года.

д) Английского

Михаил Максим. Стеженский. Преподавал с 1823 до 1827 года.

Афанасий Дроздов иеромонах. В 1827 году.

Андрей (в монаш. Феогност) Ле6едев. С сентября 1827 до 1833 года.

Александр Евфим. Нечаев. С февраля 1833 до июля 1834 года.

Василий Алексеев. Пчелинский. С сентября 1834 до декабря 1836 года.

Платон Фивейский, иеромонах. В 1837 г. В сем г. класс английского языка закрыт и открыт в 1863 г.

Николай Кирилл. Соколов. Преподавал с сентября 1863 до 1867 года.

Александр Петр Смирнов. С июля 1867 до 15 августа 1870 года.

Миссионерское отделение

Никита Петров. Гиляров-Платонов. Преподавал в 1854–1855 г.

Сергий Констант. Смирнов. Преподавал с октября 1855 до 1870 года.

Конференция открыта при м. д. Академии пред окончанием первого учебного курса в 1818 году. Она составилась частию из внутренних, служащих в Академии, действительных членов, именно: ректора, инспектора, профессоров: Кутневича, Тяжелова и трех бакалавров: архимандрита Никанора, Левицкого и Розанова, частию из внешних членов, действительных и почетных. Бакалавр архимандрит Никанор в том же 1818 году определен ректором вифанской Семинарии и членом духовного цензурного комитета; эта последняя должность соединена была с званием действительного члена конференции, и ректоры вифанской Семинарии всегда и в последствии времени имели ту и другую должность и звание. В первый же год по открытии конференции, по предложению ревизовавшего тогда Академию епископа ревельского Филарета, избраны в качестве внешних действительных членов конференции:

Донского монастыря архимандрит Евгений.

Высокопетровского Монастыря архимандрит Лаврентий.

Ректор моск. Семинарии архим. Парфений.

Московского Успенского собора прото-пресвитер Иаков Дмитриевич Никольский.

Трехсвятительской, у красных ворот, церкви протоиерей Николай Петрович Другов.

Воскресенской, в Барашах, церкви священник Семен Иванович Соколов.

В последующее время звание внешних действительных членов конференции получили следующие лица:

Московской Николомясницкой церкви священник Арсений Иванович Тяжелов (1820).

Московского Покровского собора протоиерей Иван Дмитриевич Платонов (1822).

Московской церкви Дмитрия селунского протоиерей Петр Иванович Платонов (1822).

Московской Богоявленской в Елохове церкви священник Матвей Авраамович Знаменский (1822).

Московского Архангельского собора протоиерей Василий Иоаннович Кутневич (1826).

Архимандрит Новоспасского монастыря Поликарп (1836).

Московского Казанского собора протоиерей Сергий Алексеевич Владимирский (1836).

Иосифова волоколамского монастыря архимандрит Агапит (1844).

Профессор богословия в московском Университете, доктор богословия, протоиерей Петр Матвеевич Терновский (1844).

Московской Предтеченской, на Покровке, церкви, протоиерей Павел Петрович Платонов (1844).

Московской Адриановской церкви протоиерей Дмитрий Петрович Новский (1844).

Московской Вознесенской, у Серпуховских ворот, церкви протоиерей Сергий Григорьевич Терновский (1849).

Московской Киро-Иоанновской церкви протоиерей Иван Федорович Загорский (1853).

Московского Архангельского собора протоиерей Петр Евдокимович Покровский (1859).

Московской благовещенской, на Тверской, церкви протоиерей Афанасий Михайлович Ефимовский (1859).

Московского Симонова монастыря архимандрит Порфирий (1862).

Московской Николоявленской церкви протоиерей Павел Игнатьевич Беневоленский (1864).

Московской Георгиевской, в Грузинах, церкви протоиерей Николай Андреевич Руднев (1864).

Московской Николостуденецкой церкви священник Стефан Иванович Зернов (1864).

В почетные члены избирались лица духовного и светского звания, «знаменитые духовным просвещением и любовию к духовному просвещению, основанною на христианском образе мыслей». От них предварительно было испрашиваемо согласие на принятие этого звания. В число таких членов были избраны в разное время следующие лица:

Григорий, епископ калужский. 1826.

Священник русской посольской церкви в Вене, Гавриил Иванович Меглицкий. 1828.

Андреевского в С.-Петербурге собора протоиерей Герасим Петрович Павский. 1828.

Никанор, митрополит новгородский. 1849.

Александр Иванович Карасевский. 1853.

Исидор, митрополит киевский. 1859.

Граф Александр Петрович Толстой. 1859.

Православной церкви в Париже протоиерей Иосиф Васильевич Васильев. 1862.

Арсений, митрополит киевский. 1865.

Филарет, архиепископ черниговский. 1865.

Алексей Петрович Ахматов 1865.

Сергий Иванович Баршев. 1865.

В продолжение 56 лет, со времени открытия Академии в 1814 году до ее преобразования в 1870 году, окончило в Академии курс 1326 человек. Всех курсов было 27.

Сообразно с целью учреждения духовных Академий, указанной правительством при самом их открытии, воспитанники Академии при окончании курса распределяемы были на должности наставников в Семинариях, а по выслуге в этих должностях четырехлетнего или более продолжительного срока весьма значительное большинство из них поступали во священники к городским приходским «первоклассным» церквам, так что в одной Москве в 1870 году было протоиереев и священников из воспитанников Академии 80 человек. Из окончивших в 1818 году первый академический курс 66 человек, 9 человек оставлены бакалаврами при московской Академии, 46 – получили место наставников в Семинариях, между прочим 4 в тобольской, 5 в вятской, 3 в пермской, 2 в иркутской³⁴⁵. Назначение на места происходило таким образом: академическое правление, получив от московского и казанского учебных округов сведения о вакантных местах в Семинариях, делало назначение окончивших курс, принимая при этом во внимание место происхождения воспитанника, а комиссия духовных училищ утверждала распределение правления. Случалось, что правление и после утверждения комиссией распределения воспитанников, вследствие особых обстоятельств, делало изменение в назначении воспитанника на должность и представляло о том в комиссию. Так в 1820 году комиссия назначила магистра Феодора Платонова бакалавром в киевскую Академию, а магистра Николая Соловьева бакалавром в московскую Академию. Правление «соображаясь с обстоятельствами нашло нужным сделать такую перемену», чтоб Платонов оставлен был при московской Академии, а Соловьев послан был в Киев. Кроме этого Правление изменило еще назначение на должности семинарских наставников четверых своих воспитанников, и комиссия утвердила такое изменение³⁴⁶. Некоторые изменения в таком же роде «по открывшимся обстоятельствам» сделало правление и в распределении студентов следующего учебного курса³⁴⁷. Случалось, иногда, что сам митрополит по обстоятельствам изменял распоряжение комиссии духовных училищ о назначении воспитанников Академии на места и давал им другое назначение. Так было с окончившим курс в 1828 году кандидатом Иваном Богословским. По окончании курса он пострижен в монахи и посвящен во иеромонаха (Иосиф, в последствии архиепископ воронежский). Комиссия назначила его учителем в архангельскую Семинарию. Иосиф подал митрополиту прошение, в котором писал, что «с одной стороны слабость здоровья не позволяет ему предпринять дальний путь, с другой – что по недавнему вступлению в монашеское знание он имеет нужду в опытном и мудром руководителе в духовной жизни», и потому просил архипастырской милости, предавая себя в полное распоряжение митрополита. В предложении академическому правлению, митрополит, изложив прошение иеромонаха Иосифа, заметил, что комиссии духовных училищ при назначении кандидата Богословского на место не было известно, что он в сие самое время, по благословению св. Синода, вступил в монашество и что в подобных сему непредвиденных случаях прежде дозволяемо было от коммиссии духовных училищ местному начальству распоряжаться в занятии учительских вакансий (кроме ректорских и инспекторских) в Семинариях сообразно с открывшимися обстоятельствами, и о том доносить комиссии духовных училищ во известие». В это время состояла праздной вакансия смотрителя перервинских училищ, и митрополит предложил академическому правлению кандидата иеромонаха Иосифа определить на это место немедленно, а в архангельскую Семинарию избрать и отправить одного из кандидатов, оставшихся без назначения (послан Василий Аделфинский) и о всем этом донести комиссии во известие³⁴⁸. Назначавшемуся на должность наставника выдавалось 100 руб. асс. на обзаведение. Со времени закрытия комиссии дух. училищ и с учреждением вместо нее духовно-учебного управления в 1839 году, самостоятельность академического правления в назначении воспитанников Академии на места заметно стало подвергаться ограничению со стороны управления, которое нередко делало значительные изменения в распоряжениях правления.

Монашествующие из окончивших курс со степенью магистра преимущественно назначаемы были на должности инспекторов Семинарий, а кандидаты поступали в смотрители духовных училищ, нередко, впрочем, и в инспекторы Семинарий. После недолговременной службы на должности инспекторской, они назначаемы были ректорами Семинарий, и потом некоторые из них возводимы были на святительские кафедры. Многие из монашествующих не достигали этой высокой степени по различным обстоятельствам, в большинстве, нельзя сказать, независевшим от них. Число всех монашествующих из окончивших курс в Академии в течение 56-летнего периода простирается до 138 человек, и в этом числе немного было таких, которые поступили в студенты Академии уже в звании монашеском. Некоторые принимали пострижение уже во время прохождения ими должности наставников, и иные после довольно продолжительной службы. Из такого значительного числа монашествующих достигли святительства только 47 человек и в числе их трое иноземцев (Болгар). Перечисляем их по порядку курсов.

Первого курса (1818)

1. Владимир Алявдин, магистр. В 1818 году по окончании курса назначен в пензенскую Семинарию инспектором и профессором философии и еврейского языка. Здесь он познакомился с М. М. Сперанским, бывшим тогда в Пензе губернатором, и пользовался расположением преосв. Иннокентия Смирнова, который скончался на его руках. В конце 1820 года Алявдин перемещен по собственному желанию во Владимирскую Семинарию также на должность инспектора. 3десь в январе 1827 г. принял монашество. В октябре сего года переведен в С.-Петербург на должность инспектора Семинарии; в сентябре 1829 в сане архимандрита определен ректором калужской Семинарии; в январе 1835 года рукоположен во епископа Чигиринского, викария киевского; в сентябре 1836 назначен епископом костромским, в ноябре 1812 года переведен на архиепископскую кафедру в Тобольск, где и скончался 20 мая 1845 года. Из сочинений его известны в печати:

Речь при погребении епископа пензенского Иннокентия.

Жизнеописание Иннокентия, еп. пензенского, напечатанное при первом издании его сочинений. Спб. 1821.

Краткое описание киево-златоверхомихайловского монастыря с жизнеописанием св. мученицы Варвары. Киев. 1835.

Церковный год или собрание воскресных поучений, говоренных к народу в 1835, 1836 и 1837 годах в Киеве и в Костроме, 2 части. Спб. 1838.

Собрание поучительных слов, 2 части. Москва 1838г.³⁴⁹

2. Михаил Добров, магистр. По окончании курса определен бакалавром церковной истории при московской духовной Академии. В 1819 году переведен на должность инспектора московской Семинарии. В 1823 г. назначен ректором тверской Семинарии. В 1831 году, 27 сентября, хиротонисан во епископа оренбургского. В 1835 году уволен на покой и жил в загородном архиерейском доме близ Уфы. Скончался в 1857 году.

Второго курса (1820)

3. Евлампий Пятницкий, магистр. Оставлен бакалавром греческого языка в Академии. В 1826 определен инспектором и получил сан архимандрита. В 1831 году назначен ректором вифанской Семинарии. В 1834 году рукоположен во епископа екатеринбургского; в 1840 – епископ орловский, в 1844 – вологодский, в 1852 – архиепископ тобольский; в 1856 г. по прошению уволен на покой и поселился в свияжском Богородицком монастыре, где и скончался 12 марта 1862 г.³⁵⁰ Из сочинений его напечатаны:

Новый год, или предуготовительные к покаянию поучения от нового года до св. четыредесятницы. М. 1853.

Первая седмица великого поста, или краткие поучения на каждый день первой седмицы великого поста. М. 1852.

Страстная седмица с Лазаревой субботой и неделею Ваий. М. 1853.

Св. четыредесятница, содержащая поучения на каждый день первой седмицы, на каждую неделю великого поста и на каждый день страстной седмицы. М. 1858.

Обозрение св. четыредесятницы, особенно в отношении к паремиям на часах и вечерне ежедневной великопостной службы. Казань. 1861.

Светлая седмица или поучения на каждый день светлой седмицы. М. 1851.

Св. пятидесятница, заключающая поучения на каждый день светлой седмицы и на каждую неделю пятидесятницы с прочими праздниками и неделею всех святых. М. 1858

Слова к тобольской пастве, говоренные в 1852–1856 г., два тома. Казань. 1860.

Воззвание к духовному бодрствованию в холерный 1848 год. М. 1851.

Воззвание к братиям (именуемым старообрядцами), чадам единой святой веры. Казань 1858.

4. Илиодор Чистяков, магист. По окончании курса назначен инспектором и профессором церковной истории и греческого языка в костромскую Семинарию; в 1823 определен·ректором рязанской Семинарии; в 1827 году переведен на ту же должность в новгородскую Семинарию; в марте 1832 года рукоположен во епископа курского, в 1844 пожалован архиепископом, в 1860 по прошению уволен на покой и скончался в белгородском монастыре 2 февраля 1861 года. Из сочинений его напечатаны:

Святая четыредесятница, или собрание поучений во св. четыредесятницу, произнесенных к курской пастве. Две части. Спб. 1838. 2-е издание 1842.

Словесное млеко, или собрание слов, произнесенных к курской пастве. Часть 1. Спб. 1839. – 2-е издание в двух частях. Спб. 1844.

5. Неофит Соснин, кандидат. Назначен учителем костромской Семинарии по классу всеобщей истории и немецкого языка. В 1822 году принял сан священника, но вскоре овдовел и в 1825 году пострижен в монашество. В 1826 г. определен ректором архангельской Семинарии, в 1830 переведен во Владимирскую Семинарию, в 1836 г. рукоположен во епископа Старицкого, викария тверской архиепископии, в 1838 г. переведен в епархию вятскую, в 1851 году в пермскую с возведением в сан архиепископа. Скончался 5 июля 1868 года.

Третьего курса (1822)

6. Аполлинарий Вигилянский, кандидат. Поступал в оренбургскую Семинарию учителем гражданской истории и французского языка, и там пострижен в монашество в 1824 году. В 1828 г. определен ректором Оренбургской Семинарии и в том же году переведен в рязанскую. В 1829 году перемещен в Петрозаводск на должность ректора новоучрежденной олонецкой Семинарии; в 1834 году переведен в астраханскую Семинарию. В 1845 г. рукоположен во епископа Чигиринского, викария киевского. Скончался 1-го января 1858 г. вслед за митрополитом киевским. Филаретом.

Четвертого курса (1824)

7. Иона Капустин, магистр. Определен инспектором и профессором церковной истории в пермскую Семинарию. Пострижен в монашество в 1826 году. В 1836 году назначен ректором екатеринославской Семинарии. В 1846 году 19 мая рукоположен во епископа екатеринбургского. В 1859 году по прошению уволен на покой в далматовский Успенский монастырь, пермской епархии. Скончался в 1866 году ноября 13.

8. Афанасий Дроздов, магистр. Пострижен в монашество еще будучи студентом в 1823 году, 16 декабря. По окончании курса в 1824 году назначен бакалавром по классу чтения св. Писания. В 1827 году преподавал в Академии и английский язык. В 1828 году получил сан архимандрита и назначен ректором пензенской Семинарии; в 1829 году переведен на ту же должность в Кострому, в 1838 – в Рязань, в 1840 – в херсонскую Семинарию. В 1841 определен на должность ректора петербургской духовной Академии, а в следующем году рукоположен во епископа винницкого, викария подольской епархии, с оставлением в должности ректора; в 1847 году назначен епископом саратовским, в 1856 г. переведен в Астрахань и в 1858 г. возведен в сан архиепископа. В 1870 году по прошению уволен на покой и поместился в болдинском монастыре, где и скончался 7 декабря 1876 года.

Шестого курса (1828)

9. Варлаам Успенский, магистр. Пострижен во время студентчества в 1827 году и по окончании курса определен инспектором вифанской Семинарии; в 1832 г. возведен в сан архимандрита и переведен на должность инспектора тульской Семинарии. В 1833 году назначен ректором той же Семинарии, в 1834 переведен в воронежскую, в 1837 – в курскую. В 1843 г. рукоположен во епископа чигиринского, викария киевского; в 1845 переведен на епархию в Архангельск, в 1854 – в Пензу, где в 1860 г. удостоен сана архиепископа; в 1862 году назначен архиепископом тобольским. В 1872 году по прошению уволен на покой и получил в управление Троицкий монастырь в Белгороде, где и скончался 31 марта 1876 года³⁵¹.

10. Иосиф Богословский, кандидат. Не получив еще назначения на должность по окончании курса, постригся в монашество и поступил в смотрители перервинского духовного училища, близ Москвы. В 1829 году переведен на должность инспектора московской Семинарии, в которую в 1834 г. определен ректором. В 1842 г. хиротонисан во епископа дмитровского, викария московской митрополии. В 1849 году назначен епископом оренбургским, в 1853 г. переведен в Воронеж, где в 1860 г. получил сан архиепископа. В 1864 году вследствие прошения по случаю крайнего ослабления зрения уволен на покой и пребывает на жительстве в воронежском Митрофановом монастыре.

Седьмого курса (1830)

11. Филарет Гумилевский, магистр, а с 1860 г. доктор богословия. Пострижен в монашество за полгода до окончания курса, 19 января 1830 года, и по окончании курса определен бакалавром церковной истории при м. д. Академии; в 1833 г. назначен инспектором, и в январе 1835 г. возведен в сан архимандрита, а в декабре того же года определен ректором Академии и настоятелем московского Богоявленского монастыря. Декабря 21-го 1841 г. хиротонисан во епископа рижского, в 1848 переведен в Харьков, где в 1857 г. пожалован саном архиепископа. В 1859 г. переведен на кафедру черниговскую. Скончался от холеры 9-го августа 1866 г. во время путешествия по епархии, в Конотопе. Филарет – знаменитый представитель духовной учености и деятель на поприще духовной литтературы – сильный и неутомимый. В течение своего служения, он напечатал множество сочинений, из которых некоторые введены были, как руководства, в духовно-учебных заведениях, напр. богословие, история русской церкви, патрология. Кроме православного догматического богословия в двух томах (Чернигов. 1864.2-е издание, Черниг. 1865), исторического учения об Отцах церкви, в трех томах (Спб. 1859) и исторического обзора песнопевцев и песнопений греческой церкви (Спб. 1860. Изд. 2-е, Чернигов. 1864), которых составление относится во времени его ректуры в Академии, из его сочинений изданы:

История русской церкви. Период 1. М. 1848. Харьк. 1849. М. 1857. М. 1859. – Пер. II, М. 1848. М. 1852. – Пер. III, М. 1847. М. 1851. – Пер. IV, Рига 1847. Харьк. 1853. – Пер. Ѵ, М. 1848,1859. –Третье издание первых четырех периодов М. 1857. – Четвертое издание всех периодов. Чернигов, 1862–1863.

Черниев николаевский монастырь. Харьк. 1849. Слова и беседы, говоренные в Риге. М. 1850.

Историко-статистическое описание харьковской епархии. Пять отделений. Москва и Харьков, 1852–1859.

Обзор русской духовной литературы с 862 по 1720 год. Напечатан в первый раз в ученых записках Академии наук 1856 г. том. 3. – Второе издан. Харьк. 1859. – Книга вторая. 1720–1858 Спб. 1861. Изд. 2-е дополненное. Чернигов 1863. Дополнения печатались к той и другой книге в Чернигов. епарх. извест. 1863. № 16–21 и 1864. № 1–24. 1865 № 3–19.1866 № 2–8.

Слово против вражды пристрастной к доносам М. 1856. Черниг. 1859.

Черноморская николаевская обитель при лебяжьем лимане. Харьк. 1856.

Беседы о страданиях Господа нашего Иисуса Христа. Две части. М. 1857. Изд. 2-е Спб. 1859.

Глас Божий к грешнику. Поучения. Чугуев 1857. – Изд. 3-е Чернигов, 1860.

Слова и беседы в трех частях. Спб. 1859. – Изд – 2-е в четырех частях Чернигов, 1863.

История русской церкви (в сокращенном виде). Спб. 1859 г.

Общий обзор черниговской епархии. Черн. 1861.

Кафедральные черниговские монастыри: ильинский, елецкий и борисоглебский. Черн. 1861.

Русские святые, чтимые всей церковию, или местно. Опыт описания жизни их, 12 месяцев. Чернигов 1861–1865 г.

Крупецкий батуринский монастырь. Черн. 1861.

Опыт объяснения на послание апостола Павла к Галатам. Черн. 1862.

Козелецкий георгиевский мужский монастырь. Черн. 1862.

Историческое учение об Отцах церкви (в сокращении). Черн. 1861

Святые южных славян. В двух отделениях. Черн. 1865 г.

Учение евангелиста Иоанна о слове. М. 1869.

Святые подвижницы восточной церкви. Спб. 1871.

Кроме того, много статей Филарета помещено в различных повременных изданиях, именно:

Несколько слов о книге: Стоглав. (Москвит. 1845, XII).

Кирилл и Мефодий, славянские просветители. (Чтен. в Моск. общ. истор. и древн. 1846–1847, ч. IV и V).

Послание Льва митрополита русского к латинянам об опресноках, со сведениями о сочинителе послания (Времен. М. общ. истор. и древн. т. V).

Содержание рукописи: Златая Чепь (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. 1846–7 ч. II).

Св. великомученик Димитрий солунский и солунские славяне (тамже 1848, VI).

Житие преп. Феодосия Печерского, в переводе на русский язык (Учен. Зап. 2-го отдел. Акад. наук 1856, кн. 2).

Исследование о смерти царевича Димитрия (магистерская диссертация). Чтен. в Моск. общ. истор. и др. 1858 кн. 1).

Рязанские иерархи (Христ. Чт. 1859, т. 1).

Библейские книги 1507 г. (Извест. Акад. Наук, т. VIII, вып. 2).

Геннадий, патриарх константинопольский. (Прав. Обозр. 1860, апрель).

Когда должно начинать воспитание человека в вере? (Чернит. Епарх. Изв. 1861, №. 1. – Душеп. Чтение 1861, май).

Новое вино в ветхих мехах (Душеп. Чт. 1861, март).

Гамалеевский харлампиев женский монастырь (Черниг. Епарх. Изв. 1862).

Описание каменского успенского женского монастыря (Черниг. Епарх. Изв. 1863).

12. Никодим Казанцев, магистр. Пострижен, будучи студентом, в 1829 году 31 марта. По окончании курса определен инспектором тульской Семинарии, в 1832 переведен на ту же должность в новгородскую Семинарию, из которой в 1833 возвращен обратно в тульскую. В 1835 г. назначен ректором вятской Семинарии, в 1841 – переведен в херсонскую, в 1845 в курскую, в 1850 – в ярославскую. В 1854 г. 14 февраля руколожен во епископа чебоксарского, викария казанской епархии; в 1861 назначен енископом новооткрытой енисейской епархии. В 1870 по прошению уволен на покой и помещен в перервинском монастыре, близ Москвы. Скончался в 1874 году июня 11 в Дмитрове, во время посещения сего города, и погребен в тамошнем соборе. Из сочинений его напечатано:

О Филарете, митрополите Московском, моя память (Чтен. москов. общ. истор. и древн. 1877. кн. 2).

Осьмого курса (1832)

13. Филофей Успенский, магистр. По окончании курса оставлен при Академии бакалавром церковной словесности. Пострижен 13 ноября 1832 года. В 1833 году переведен на класс герменевтики и библейской археологии. В этом году получил звание соборного иеромонаха, действительного члена конференции и должность библиотекаря в Академии. В 1838 году определен инспектором Академии; в августе того же года переведен на ту же должность в петербургскую Академию и в 1839 году получил сан архимандрита. В 1842 г. определен ректором харьковской Семинарии, из которой в том же году переведен на должность ректора в вифанскую Семинарию, а в 1847 – в московскую. В 1849 г. 18 декабря рукоположен во епископа дмитровского, викария московской митрополии. В августе 1853 г. назначен епископом костромским, в 1857 г. переведен на кафедру тверскую и в 1861 пожалован архиепископом. В 1876 году 15 мая пожалован саном митрополита киевского.

14. Евсевий Орлинский, магистр. Пострижен в монашество перед окончанием курса, 29 мая 1832 г. и по окончании курса определен инспектором и профессором церковной истории и греческого языка в вифанскую Семинарию. В ноябре 1834 г. перемещен на должность инспектора в московскую Семинарию. В августе 1838 года определен на должность инспектора в м. д. Академию и в октябре сего года произведен в архимандрита. В ноябре 1841 года определен ректором моск. дух. Академии; в 1842 г. назначен настоятелем московского Богоявленского монастыря, в 1845 получил в управление московский Петровский монастырь. В 1847 году переведен на должность ректора петербургской дух. Академии и в том же году, 9 марта рукоположен во епископа винницкого, викария подольского, с оставлением в должности ректора Академии. В декабре 1850 г. назначен епископом новооткрытой кафедры в Самаре, в 1856 г. переведен в Иркутск и в 1858 г. пожалован архиепископом. В августе 1860 переведен на епархию могилевскую, которою управляет до ныне. В 1878 году пожалован званием члена св. Синода. Сочинения преосв. Евсевия, изданные им во время святительского его служения, из которых некоторые выдержали несколько изданий, суть нравственного содержания и состоят преимущественно из поучений и отличаются простотой, ясностью и назидательностью. Представляем их перечень:

Беседы о седми спасительных таинствах. Несколько изданий: 1-е, М. 1849. Последнее, Спб. 1872.

Утешение в скорби и болезни. Несколько изданий: 1-е М. 1849. Последнее, Спб. 1874.

Беседы на воскресные и праздничные Евангелия, два тома. М. 1855. – 2-е изд. Спб. 1863.

О христианской надежде и любви. М. 1858.

Наставление священникам, служащим между язычниками и новообращенными к православной вере. Спб. 1860.

Беседы о христианской свободе к получившим свободу от крепостной зависимости. Спб. 1861. – 2-е изд. Спб. 1864.

Беседы к своей душе. Спб. 1863 (4-е изд.).

О православной вере. Поучения, предложенные по порядку пространного катехизиса православной церкви. Три тома. Спб. 1863. Изд. 3-е в двух книгах Спб. 1877.

Пять слов. Спб. 1863.

Беседы о пьянстве. М. 1864.

Беседы на первое соборное послание апостола Иоанна Богослова. Спб. 1864.

Беседы на воскресные и праздничные чтения из Апостола. Две части. Спб. 1867.

Проповеди на воскресные и праздничные дни. Две части. Спб. 1870.

Беседы на св. Евангелие от воскресения Лазаря до сошествия св. Духа. Две части. Спб. 1875.

15. Антоний Смолин, магистр. Пострижен в монашество еще во время студенчества, 17 января 1832 года. По окончании курса определен инспектором ярославской Семинарии; в декабре 1834 г. перемещен на ту же должность в вифанскую Семинарию. В 1839 году получил сан архимандрита. В 1840 г. определен ректором рязанской Семинарии; в январе 1858 г. переведен на ту же должность в орловскую Семинарию и в сентябре того же года хиротонисан во епископа одесского, викария херсонской епархии, в 1860 переименован викарием новомиргородским той же епархии; в 1862 г. назначен епископом пензенским, в 1868 г. переведен в Пермь, в 1872 году пожалован архиепископом. В 1876 г. по прошению уволен на покой и получил помещение в московском Даниловом монастыре, в который прибыл 1 декабря, а 21 декабря скончался.

Девятого курса (1834)

16. Платон Фивейский, магистр. По окончании курса определен бакалавром церковной словесности в моск. дух. Академии. Пострижен в монашество сентября 8 1834г. В 1841г. возведен в сан архимандрита; в январе 1842 года назначен ректором казанской Семинарии, в 1843 переведен на ту же должность в Орел, в 1844 г. уволен от должности ректора и помещен на жительство в виленский Свято-духов монастырь и отсюда перемещен в подольскую епархию. В 1847 г. назначен ректором Семинарии в Тамбов, в 1852 – во Владимир. В 1856 г. мая 24 рукоположен во епископа старорусского викария новгородской митрополии; в 1857 г. назначен епископом костромским, в 1868 пожалован саном архиепископа. Скончался 12 мая 1877 года. Из сочинений его напечатаны:

Православное нравственное богословие. М. 1854. – 4-е изд. Спб. 1867. (Введено было, как учебник, в Семинариях).

Напоминание священнику об обязанностях его при совершении таинства покаяния, 1 часть. Кострома. 1859. 2-я часть. М. 1861–2-е изд. М. 1871.

Памятная книжка для священника, или размышления о священнических обязанностях. М. 1860.

Сокращенное изложение догматов веры по учению православной церкви. Кострома. 1869.

Собрание нескольких слов, поучений и речей. Кострома. 1869.

17. Антоний Радонежский, магистр. По окончании курса назначен инспектором нижегородской Семинарии. Овдовев, пострижен в монашество в 1841 году. В 1842 г. переведен в ярославскую Семинарию на кафедру богословия. В 1844 г. назначен бакалавром казанской Академии по классу чтения св. Писания; в 1846 г. возведен в звание экстраординарного и в этом же году ординарного профессора. В 1848 г. получил сан архимандрита. В 1851 определен ректором пермской Семинарии; в 1854 году переведен на должность ректора в ярославскую Семинарию. В 1858 г. 15 июня рукоположен во епископа оренбургского. В 1862 г. от управления епархией уволен и перемещен в Москву с назначением членом Синодальной конторы и настоятелем Воскресенского новоиерусалимского монастыря. В 1866 г. уволен на покой в тамбовский трегуляев монастырь, в 1868 перемещен в темниковский санаксарский монастырь, в 1870 в смоленский архиерейский дом, где и скончался в 1872 году.

Десятого курса (1836)

18. Агафангел Соловьев, магистр. Пострижен в монашество, будучи студентом, июня 2-го 1835 года. По окончании курса определен бакалавром м. д. Академии по классу чтения св. Писания. В марте 1842 г. определен инспектором Академии. В сентябре того же года назначен на должность ректора харьковской Семинарии, в 1845 г. переведен на ту же должность в Кострому; в 1854 определен ректором казанской Академии. В 1857 г. 31 марта хиротонисан во епископа ревельского, викария петербургской митрополии, в 1860 назначен, епископом вятским, в 1866 – волынским, в 1868 пожалован саном архиепископа. Скончался 8 марта 1876 года. Из печатных трудов его известны:

Слова поучительные. М. 1848. 2-е изд. Спб. 1859.

Обяснение на послание ап.Павла к Галатам. Спб. 1854.

Книга премудрости Иисуса сына Сирахова, в русск. перев. с кратким объяснением. Спб. 1860.

Книга Иова в русск. пер. с кратким объяснением. Вятка. 1861.

19. Порфирий Соколовский, магистр. Пострижен во время студенчества в 1835 году. По окончании курса определен инспектором оренбургской Семинарии. В 1845г. определен ректором тобольской Семинарии, в 1854 году переведен в Кострому. В ноябре 1858 г. рукоположен во епископа дмитровского, викария московского. В марте 1859 года переведен на кафедру в Уфу, в 1860 – в Томск, в 1864 уволен на покой и скончался в 1865 году.

Одиннадцатого курса (1838)

20. Евгений Сахаров-Платонов, магистр. Пострижен по окончании курса, 29 августа 1838 года и определен при м. д. Академии бакалавром герменевтики. В 1841 ему поручено преподавание патристики. В сентябре 1842г. назначен инспектором Академии и в начале 1843 произведен в сан архимандрита. В марте 1847 назначен ректором вифанской Семинарии, а в декабре 1849 – московской. 31 августа 1853 г. определен на должность ректора Московской духовной Академии. В 1857 г. 6 октября рукоположен во епископа дмитровского, викария московского. В октябре 1858 назначен епископом симбирским. В конце 1874 г. уволен на покой.

21. Алексий Ржаницын, магистр. Пострижен в монашество, еще будучи студентом, 12 ноября 1837 года. По окончании курса определен инспектором московской Семинарии, а в 1843 г. назначен в нее ректором и произведен в сан архимандрита, настоятеля Заиконо-спасского монастыря. В1847г. 14 марта определен ректором московской Академии. В 1853 году 20 сентября рукоположен во епископа дмитровского, викария московского. В 1857 г. назначен епископом тульским, в 1860 – таврическим, в ноябре 1867 г. переведен в Рязань и пожалован архиепископом, в 1876 г. перемещен на тверскую епархию, где и скончался 9 июня 1877 года.

22. Поликарп Гонорский, кандидат. Пострижен в монашество в продолжение академического курса, в 1837 году. По окончании курса определен на должность смотрителя борисоглебских училищ, близ Ростова. В 1842 г. переведен в наставники псковской Семинарии по классу чтения св. Писания. В 1857 году возведен в сан архимандрита и назначен смотрителем Александроневских училищ. В 1866, определен наместником Александроневской лавры. В 1868 января 14 хиротонисан во епископа балахнинского, викария нижегородской епархии.

Двенадцатого курса (1840)

23. Палладий Пьянков, магистр. По окончании курса определен профессором в пермскую Семинарию. В 1844 году принял сан священства, но скоро овдовел и в 1846 г. пострижен в монашество; в 1849 г. определен инспектором саратовской Семинарии, в 1852 г. переведен на ту же должность в казанскую Семинарию, в 1854 возведен в сан архимандрита и назначен ректором пермской Семинарии, в 1860 переведен в кишиневскую, в 1864 – в орловскую Семинарию. В 1869 г. ноября 16 рукоположен во епископа кинешемского, викария костромской епархии, в 1872 переведен на место епископа сарапульского, викария вятской епархии. В 1877 г. февраля 28 назначен епископом олонецким. – Из сочинений его напечатаны:

Обозрение Пермского раскола, так называемого старообрядства. Спб. 1863.

Толкование на Псалмы, составленное по текстам: еврейскому, греческому и латинскому, по учению Отцев и учителей св. Церкви и дополненное различными замечаниями. Москва. 1872. Изд. 2-е, 1874.

Толкование на книги XII малых пророков. Пять выпусков. Вятка. 1872–1876.

Тринадцатого курса (1842)

24. Иоанн Соколов. Магистр. Пострижен в монашество по окончании курса 29 августа 1842 года и определен при м. д. Академии бакалавром нравственного и пастырского богословия. В сентябре 1844 г. перемещен на класс св. Писания, но в декабре того же года переведен на должность бакалавра петербургской д. Академии, по кафедре церковного законоведения; в 1848 г. получил

сан архимандрита, в январе 1851 г. определен инспектором петербургской Академии; в 1853 г. получил степень доктора богословия, а в январе 1855 г. назначен ректором петербургской Семинарии, в 1857 – казанской д. Академии, в 1864 переведен на ту же должность в петербургскую Академию. Января 17, 1865 г. хиротонисан во епископа выборгского, викария петербургской епархии и оставлен в должности ректора, в 1866 г. назначен епископом в Смоленск, где и скончался 17 марта 1869 года (Правдивый отзыв об Иоанне, как замечательном мыслителе – см. в статье об ученых трудах его, Христианск. Чтение 1869 г. апрель, стр. 639 и след.).

Из сочинений его известны в печати:

Опыт курса церковного законоведения. Два тома. Спб. 1851.

Беседа в неделю о самарянине (Прав. Соб. 1857, т. 2).

Вера – основание истинной нравственности (там же, т.З). Особенные преимущества православной кафолической церкви (там же, т. 4).

Управление вселенской Христовой церкви (там же, 1858, 1).

Основания поместного управления православных церквей (там же).

Последние дни страстной седмицы и первый день пасхи – образы последних дней мира и будущего века

О способах обращения иноверцев к православной вере (там же).

Суд Божий и суд человеческий (там же).

Охранение православной веры в отечестве (там же, т. 2).

Основания церковного суда (там же).

Устройство богослужения отечественной церкви (там же).

Обозрение древних форм поместного управления православных церквей (там же, т. 3).

Нечто о современных отношениях римской церкви к православной (там же).

Слово в день Архистратига Михаила (там же).

Беседа при начале учения (там же).

Обзор церковных постановлений о крещении и миропомазании (там же, 1859, т. 1); о причащении и покаянии (т. 2 и 3); о священстве (т. 2).

Слово в день Рождества Христова (там же, т. 1).

Привет церкви и отечеству на новый год (там же).

Слово об освобождении крестьян (там же).

Общество и духовенство (там же).

Несколько слов о вере в народном просвещении (там же).

Древние правила церковного суда (там же, т. 2).

О вселенских соборах вообще (предисловие к переводу – деяний соборов 1859. т. 1).

Предисловие к переводу статьи Матвея Властаря о времени празднования пасхи (1859).

Об основных началах русского церковного права (Прав. Соб. 1860, т. 1).

Действия греческого номоканона в древней России по церковно-судебным делам (там же).

Стоглавый собор (там же, т. 2 и 3).

Церковное запрещение и разрешение (там же, т. 3).

Из записок на книгу Исход (там же, 1861, т. 1, 2 и 3).

О монашестве епископов (там же, 1863 т. 1 и 2).

О свободе совести (Христ. Чт. 1864, сентябрь–дек.– 1865, февр.)

Церковь и государство (Христ. Чт. 1865, ч. 1).

О церковном законодательстве (Христ. Чт. 1865, ч. 1).

Собрание слов, бесед и речей. Смоленск 1873, 2-е изд. 1876. В эти издания вошло только 30 проповедей. Не вошли сюда многие проповеди, печатанные в Православном Собеседнике и Христианском Чтении.

Богословские лекции, читанные в казанской и петербургской Академиях:

О догматах веры вообще (Христ. Чт. 1876, сентябрь и октябрь).

Догмат о пресвятой Троице (Христ. Чт. 1877, январь, и февраль).

О лице Иисуса Христа (Христ. Чт. 1874, декабрь и 1876 июль и август).

Беседа Иисуса Христа с Никодимом, (там же сент.)

О промысле Божием (Христ. Чт. 1876 май и июнь).

25. Феофилакт Губин, магистр. Пострижен еще до окончания курса в 1842 году. По окончании курса определен профессором ярославской Семинарии, по кафедре догматического богословия. В 1850 г. возведен в сан архимандрита и назначен ректором калужской Семинарии; в 1858 г. переведен на ту же должность в волынскую Семинарию. В 1860 г. 2 октября рукоположен во епископа старорусского, викария новгородской митрополии; в декабре 1862 г. назначен епископом кавказским и черноморским. Скончался в мае 1872 года.

26. Макарий Миролюбов, магистр. По окончании курса определен профессором нижегородской Семинарии; в 1846 пострижен в монашество. В 1851 перемещен в пермскую Семинарию на должность инспектора, в 1854 г. возведен в сан архимандрита, в 1858 г. определен ректором рязанской Семинарии, в 1860 г. перемещен на ту же должность в новгородскую Семинарию. В 1866 г. июля 17 хиротонисан во епископа балахнинского, викария нижегородской епархии, в августе 1867 г. назначен епископом орловским, в декабре 1876 года перемещен на епископскую кафедру в Архангельск. Известен, как неутомимый ученый деятель, преимущественно в области русской церковной истории и археологии, по многим сочинениям, которых перечень представляем:

Объяснение послания Ап. Павла к филиппийцам. Орел. 1869 г.

Объяснение послания Ап. Павла к Колоссянам. Орел. 1870 г.

Учреждение царской власти в народе Божием (Странник, 1868 г. август, сентябрь, ноябрь).

Понятие древних язычников о состоянии душ в будущей жизни (Странн. 1868 – сентябрь).

О причинах, произведших реформацию и содействовавших быстрому ее распространению (Странн. 1868 г, октябрь).

Поучительные слова. Спб. 1855 г.

Краткие поучения о подражании Иисусу Христу. Орел, 1870 г.

Собрание слов, поучений и речей. Орел, 1870 г.

Слова и речи к орловской пастве в 1870, 1871 и 1872 годах. Орел, 1873 г.

Слова к речи к орловской пастве в 1873–1876 годах. Выпуск третий. М. 1879 г.

Питирим, архиепископ нижегородский и алатырский, 1851 г.

Жизнь архимандрита пыскорского монастыря Иакинфа Кашперова (Москвитянин, 1852 г, т. 3).

Сказание о жизни и трудах св.Стефана, епископа пермского. Спб. 1856 г.

Жизнь преосвященного Иакова, архиепископа нижегородского и арзамаского. М. 1853. – 2-е изд. Спб. 1857.

Сказание о жизни и чудесах св. праведного Симеона, верхотурского чудотворца. Спб. 1857.

Сказание о жизни и чудесах препод. Макария желтоводского и унженского чудотворца. Две части. М. 1857.

Сказание о жизни и трудах преосвященного Гавриила, митрополита новгородского и с.-петербургского. Спб. 1857.

Житие св. Василия, епископа рязанского. М. 1861.

Святый Дионисий, архиепископ суздальский (Нижегор. епарх. вед.).

Иларион, митрополит суздальский (Духовн. Беседа).

Жизнеописание девицы Мелании, затворницы елецкого Знаменского на каменной горе девич. монастыря (Странн. 1871).

Жизнеописание монахини елецкого женского монастыря Магдалины Ивановой (Странн. 1876).

Описание Богородицкого оранского монастыря. М. 1848.

Ферапонтовская волость. Преп. Ферапонт и другие игумены. Одежда и язык ее жителей (Вести, геогр. общест. 1854).

Памятники древности в пермской губернии. (Зап. Имп. археолог, общ. 1856. Т. VIII).

Памятники церковных древностей в нижегородской губернии (Зап. Импер. археол. общ. 1857. Т. X).

Распространение христианской веры в пределах пермской епархии (Журн. мин. нар. пр. 1857. Ч. 93).

История нижегородской иерархии. Спб. 1857.

О предрассудках и суевериях в нижегородской губернии (педагог. Вестник 1858).

Описание города Верхотурья (Сборн. геогр. общ.).

Описание новгородского архиерейского дома. Спб. 1857.

Материалы для географии и статистики нижегородской губернии (Сборн. статист, свед. 1858). Географ, обществом за статью эту автор удостоен серебряной медали.

Город Семенов нижегор. губернии (Вести, геогр. общ. 1858. Ч. 24).

Описание новгородского общежительного первоклассного юрьева монастыря (Чтен. в Импер. моск. общ. истор. и древ. 1858, кн. 2. Второе издание М. 1862).

О духовных школах и гимназиях прошлого века в нижегородской епархии (педагог. Вести. 1858. Т. 3, № 2).

О древних титлах на крестах и, на их изображениях (Извест. археол. общ. 1858. Т. I, вып. 4).

Археологическое описание церковных древностей в Нове-городе и его окрестностях. Две части. М. 1860.

Путеводитель по Новгороду с указанием в нем церковных древностей. Спб. 1861.

Древние церковные обряды в Новгороде (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. 1861. Ч. 1).

Обозрение древних рукописей и книг церковных в Новгороде и его окрестностях (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. 1861. Ч. 2).

Сборник церковно-исторических и статистических сведений о рязанской епархии (Чт. в моск. общ. истор. и древн. 1863. Ч. 2. 3. 4.).

Историко-статистическое описание рязанской дух. Семинарии и подведомых ей духовных училищ. Новгород. 1864.

Церковно-историческое в статистическое описание Старой Русы. Новгород. 1866.

Исторический очерк нижегородской Семинарии (Нижегор. епарх. ведом. 1866 г. № 23).

Христианство в пределах архангельской епархии (Чт. в общ. истор. и древн. 1878. Кн. 3).

Исторические сведения об Антониевом сийском монастыре (там же).

Сверх указанных сочинений значительное число исторических материалов и небольших статей помещено в разных ученых изданиях.

27. Леонид Краснопевков, магистр. По окончании курса назначен профессором вифанской Семинарии по классу гражданской истории. Пострижен в монашество 28 сентября 1845 года. В апреле 1848 г. переведен в м. д. Академию на должность бакалавра по кафедре патристики. В декабре 1840 г. определен ректором вифанской Семинарии и настоятелем московского Златоустова монастыря. В сан архимандрита возведен 1-го января 1850 г. В 1853 г. в августе переведен в московскую Семинарию на должность ректора и в начале следующего года получил в управление заиконоспасский монастырь. В 1859 г. 26 апреля хиротонисан во епископа дмитровского, викария московской митрополии. В 1876 г. мая 20 назначен архиепископом ярославским и 15 декабря сего же года скончался. Из трудов его, кроме магистерского сочинения о митрополите Филиппе, напечатаны:

Жизнь св. апостола Петра (Душеп. Чтен. 1860. Т. 2 и 3).

Преп. Савва сторожевский при жизни и по блаженном преставлении (Там же. 1869. Т. 3).

Посещение Саввина сторожевского монастыря Макарием патриархом антиохийским в 1656 году. Перевод с английского (Там же 1861. Т. 2).

Проповеди его на разные случаи печатались в Московских Ведомостях и в Душеполезном Чтении.

Четырнадцатого курса (1844)

28. Амвросий Ключарев, магистр. По окончании курса назначен профессором вифанской Семинарии по классу логики и психологии. В 1818 оставил Семинарию и, приняв сан священства, определен священником при московском рождественском девичьем монастыре, а в 1849 году переведен к Казанской, у Калужских ворот, церкви. Был основателем духовного журнала Душеполезное Чтение, и заведывал редакцией этого издания с 1860 до 1867 года. Из вдовых протоиереев пострижен в монашество 7 ноября 1877 г., а на другой день 8 ноября произведен в сан архимандрита. Января 15 1878 года рукоположен во епископа можайского, викария московской митрополии, и вскоре переименован епископом дмитровским. Известен как отличный проповедник-импровизатор. Проповеди, им произнесенные, печатались в Московских Ведомостях и в Душеполезном Чтении и перепечатывались во многих епархиальных ведомостях и в других изданиях. В Душеполезном Чтении помещено сверх того несколько его статей нравственного содержания, в которых преимущественно изобличались недостатки современного общества. Несколько проповедей его (числом 24) изданы отдельно. М. 1873.

29. Сергий Ляпидевский, магистр. В монашество пострижен пред окончанием курса, 24 июня 1844 года. По окончании курса определен бакалавром м. д. Академии по кафедре нравственного и пастырского богословия. В апреле 1848 г. назначен инспектором Академии. В январе 1850 года возведен в сан архимандрита. В октябре 1857 определен ректором Академии, и в следующем году получил в управление московский петровский, а в 1859 – заиконоспасский монастырь. 1 Января 1861 г. хиротонисан во епископа курского. Из сочинений его, напечатанных после службы в Академии, вышли в свет проповеди его под заглавием: Слова Сергия, епископа курского. М. 1870.

30. Серафим Протопопов, магистр. По окончании курса назначен бакалавром по классу всеобщей словесности в казанскую духовную Академию. Пострижен в монашество в 1847 году. В 1848 году получил сан архимандрита и перемещен на кафедру патрологии; в 1851 – на кафедру церковной словесности и чтения св. Писания. В 1854 г. определен инспектором казанской Академии. В 1855 г. назначен ректором симбирской Семинарии, в 1856 переведен на ту же должность в Тверь. В 1866 г. апреля 6 хиротонисан во епископа старорусского, викария новгородской митрополии, в 1860 году назначен епископом смоленским, а в 1874 году переведен на епархию рижскую. В декабре 1877 г. епископ самарский.

31. Андрей Поспелов, магистр. Пострижен в монашество во время студенчества в 1842 году. По окончании курса назначен профессором ярославской Семинарии по классу догматического богословия. В 1846 г. определен инспектором ярославской Семинарии, в 1853 г. возведен в сан архимандрита, в 1855 г. переведен на должность инспектора в тульскую Семинарию, в которую определен ректором в 1859 году. В 1868 г. апреля 7 хиротонисан во епископа муромского, викария Владимирской епархии и в том же году, 30 мая, скончался.

32. Платон Троепольский, магистр. По окончании курса назначен профессором подольской Семинарии по кафедре математики и физики. Пострижен в монашество в 1851 году. В 1853 г. определен инспектором полтавской Семинарии, и в том же году переведен на должность инспектора в харьковскую. В 1854 получил сан архимандрита. В 1857 г. назначен ректором владимирской Семинарии, в 1860 переведен в петербургскую. Декабря 13-го 1864 г. хиротонисан во епископа екатеринославского, в августе 1868 г. переведен в Томск, где скончался 8 октября 1876 года.

33. Петр Екатериновский, кандидат. Пострижен в монашество на первом году учения в Академии, в 1841 году. По окончании курса назначен учителем Иркутской Семинарии по классу чтения св. Писания, и в 1845 определен в ней инспектором, а в 1852 возведен в сан архимандрита. В 1855 определен ректором той же Семинарии. В 1857 переведен на должность ректора в новоархангельскую Семинарию (на острове Ситхе). В 1859 г. марта 29 рукоположен во епископа новоархангельского, викария камчатской епархии, в 1866 г. назначен епископом якутским, в 1867 г. по прошению уволен на покой и получил в управление Воскресенский новоиерусалимский монастырь с назначением его членом москов. Синодальной конторы. В 1869 г. назначен епископом уфимским, а в ноябре 1876 переведен на епархию в Томск. Из печатных трудов его известны:

О монашестве. М. 1856. (Кандидатское сочинение).

Поучения, говоренные в новоархангельском соборе, на острове Ситхе. М. 1865.

Поучения о вредных следствиях пьянства и распутства. М. 1865.

Толкования на книгу пророка Исаии, том 1 (23 главы) М. 1867.

Наставление и утешение в болезни и в предсмертное время. М. 1872.

Указание пути ко спасению. Опыт аскетики. М. 1872.

Писания преподобного отца Иоанна Кассиана римлянина (Перевод с латинского). М. 1876.

Миссионерские известия (Странник. 1861. Январь).

Шестнадцатого курса (1848)

34. Василий Левитов, магистр. По окончании курса назначен в костромскую Семинарию на кафедру догматического богословия. В 1850 году принял священство и в 1857 году получил сан протоиерея соборной церкви в Раненбурге. После смерти жены, перешел в 1869 г. в Рязань и получил должность ректора тамошних· духовных училищ, через год пострижен в монашество и возведен в сан архимандрита. В 1873 году, 11 февраля рукоположен во епископа михайловского, викария рязанской епархии.

35. Григорий Медиоланский, магистр. По окончании курса определен профессором новгородской Семинарии по кафедре чтения св. Писания, герменевтики и греческого языка. Пострижен в монашество в 1849 году. В 1851 г. назначен инспектором оренбургской Семинарии, в 1855 – ректором оной и произведен в сан архимандрита. В 1867 г. февраля 2-го рукоположен во епископа Выборгского, викария петербургской митрополии; в 1868 г. назначен епископом пензенским.

36. Вениамин Карелин, магистр. По окончании курса объявил желание поступить во священника в рижскую епархию и назначен настоятелем церкви на о. Эзеле, потом перемещен был в Аренсбург. В 1852 г. переведен в Ригу, в 1853 определен профессором рижской Семинарии. Овдовев, пострижен в монашество в 1854 г, в 1856 – назначен инспектором рижской Семинарии. в 1857 получил сан архимандрита, в 1859 определен ректором астраханской Семинарии, в 1862 переведен на ту же должность в пермскую Семинарию. В 1866 г. 29 мая хиротонисан во епископа ревельского, викария петербургской митрополии; в 1870 назначен епископом рижским. Скончался 21 августа 1874 года.

Семнадцатого курса (1850)

31. Игнатий Рождественский, магистр. Пострижен в монашество 21 мая 1850 года. Определен на должность инспектора московской Семинарии. В 1855 г. возведен в сан архимандрита. В октябре 1857 г. назначен ректором вифанской Семинарии. В январе 1861 переведен на ту же должность в московскую Семинарию. В 1866 г. 7 августа в Троицкой лавре хиротонисан во епископа можайского, викария московской митрополии. В 1878 году 11 февраля назначен епископом костромским.

38. Савва Тихомиров, магистр. Из вдовых священников Владимирской епархии. Пострижен в монашество в бытность студентом Академии, 1-го октября 1848 года. По окончании курса определен на должность ризничего в московской синодальной ризнице. В 1855 году возведен в сан архимандрита. В 1859 году определен ректором московской Семинарии. В январе 1861 г. назначен ректором московской духовной Академии, и вслед затем получил в управление моск. Петровский монастырь. В 1862 г. ноября 4-го хиротонисан во епископа можайского, викария московской митрополии. В июне 1866 назначен епископом полоцким. В декабре 1874 перемещен на архиерейскую кафедру в Харьков. Из сочинений его известны:

Указатель для обозрения московской патриаршей ризницы и библиотеки. М. 1855. Изд. 2-е, М. 1858.

О принесении части св. мощей преп. Ефросинии, княжны полоцкой, из Киева в полоцкий Евфросиниевский монастырь. Витебск. 1871.

Воспоминания о высокоп. Леониде, архиепископе ярославском. Харьков. 1877.

Вновь открытые памятники XI века. Извест.Акад. наук. 1858. Т. VII.

По поводу передовой статьи газеты: Церковно-общественный Вестник (№ 45. 1877). Харьк.епарх. ведом. 1877.

39. Павел Попов, магистр. По окончании курса определен в вологодскую Семинарию профессором по классу словесности и св. Писания. В 1855 году рукоположен во священника. В 1857 назначен ректором вологодских духовных училищ. В том же году овдовел. В 1867 г. января 10 пострижен в монашество и вскоре после сего в том же году определен ректором вологодской Семинарии с возведением в сан архимандрита. В 1868 году 13 окт. хиротонисан во епископа тотемского, викария вологод. епархии. Скончался 4 нояб. 1874 г. Несколько проповедей его напечатаны в Вологодск. епарх. ведомостях.

40. Парфений Отенов. Из болгар Кандидат. Скончался в сане митрополита Нишавского.

Осьмнадцатого курса (1852)

41. Никодим Белокуров, магистр. По окончании курса определен в вологодскую Семинарию профессором по классам церковной истории, церковного законоведения и библейской истории. Пострижен в монашество в Вологде, 18 января 1853 года. В ноябре 1853 г. переведен на должность инспектора вифанской Семинарии, а в январе 1858 перемещен на ту же должность в московскую Семинарию. В январе 1862 г. назначен ректором вифанской Семинарии; в августе 1866 переведен на ту же должность в московскую Семинарию. В 1869 году по болезни оставил должность ректора и поселился, как настоятель, в моск. Богоявленском монастыре. В 1873 г. определен наместником Александроневской лавры. В 1875 г. 3-го апреля хиротонисан во епископа старорусского, викария новгородской митрополии. В июле 1876 г. переведен на кафедру епископа дмитровского, викария московской митрополии. Скончался 14 октября 1877 года. Из сочинений его напечатаны:

Благовещение. (Душеп. Чт. 1861, т. 1).

Сретение Господне (Там же).

Сведения о жизни и трудах свв. евангелистов. Евангелисты: Матфей, Марк и Лука (Душеп. Чт. 1860. Т. 1 и 2).

Чудесные знамения, последовавшие за смертью Господа нашего Иисуса Христа (Душепол. Чт. 1862. Т. 1).

Описание московского Богоявленского монастыря (Чтен. в моск. общ. истор. и древн. 1876. Кн. 4).

Девятнадцатого курса (1854)

42. Алексий Лавров-Платонов, магистр. Экстраординарный профессор московской духовной Академии. По кончине супруги (в августе 1877 г.), принял монашество 9 января 1878 года, а 17 марта возведен в сан архимандрита, апреля 30 того же года хиротонисан во епископа можайского, викария московской митрополии. – Кроме исчисленных в своем месте печатных трудов его, продолжается печатанием капитальное, под его редакцией выходящее, издание: Правила св. Апостол, св. Соборов вселенских и св. Отцев с толкованиями (печаталось и печатается в Чтениях общ. люб. д. просвещения).

43. Михаил Лузин, доктор богословия. После 24-х летней службы в московской духовной Академии в должности бакалавра, профессора, инспектора и наконец (с 1876 г.) ректора, хиротонисан во епископа уманьского, викария киевского 22 января 1878 года. Вместе с тем ему повелено быть и ректором киевской Академии.

44. Анфим Чалыков, из болгар, урожденец из Кирк-клиссе, адрианопольской епархии. Родился в 1816 г. В 1836 г. отправился на Афонскую гору, где в одном из монастырей принял пострижение. В 1843 году поступил учиться в халкинское богословское училище и через четыре года окончил там курс первым учеником. После сего он был учителем в училище на своей родине. Отсюда через три года отправился в Смирну, где в евангельской школе определен на должность законоучителя и иерокирикса. Между тем, желая получить высшее духовное образование в России, он просил у св. Синода разрешения поступить в одну из духовных Академий. Получив дозволение, Анфим сперва поступил в херсонскую Семинарию для ознакомления с русским языком, и отсюда отправился в Троицкую Сергиеву лавру, где поступил в студенты Академии и окончил курс со степенью магистра в 1854 году. По окончании крымской войны, он проживал в одном из московских монастырей и в 1857 году уехал в Константинополь, и назначен учителем церковно-славянского и русского языков и церковной истории в халкинском училище. В 1858 году Анфим возведен в сан архимандрита и вскоре после того рукоположен был во архиерея и получил титул митрополита преславского (в Болгарии). В 1863 году он назначен ректором халкинской Семинарии. В 1867 г. переименован виддинским митрополитом; в 1872 г. был избран экзархом болгарским. По поводу тягучего болгарского вопроса, Анфим во время святительского служения терпел множество неприятностей, и великих трудов стоило ему выдержать себя пред лицем озлобленной на болгар патриархии. В начале русско-турецкой войны, в 1877 г. Анфим был низложен Портою и сослан в Ангору (Анкиру). По заключении мира в 1878 г. возвращен из заключения; по болезни, постигшей его вследствие множества беспокойств и огорчений, некоторое время отдыхал на родине, а потом вступил в управление виддинской митрополией, которой управлял до избрания в экзарха.

Двадцатого курса (1856)

45. Xрисанв Ретивцев, магистр. По окончании курса определен профессором костромской Семинарии по классу чтения св. Писания. В монашество пострижен в 1857 г. В сентябре 1858 года переведен в казанскую Академию на должность бакалавра основного и полемического богословия. В 1865 году перемещен в петербургскую Академию на кафедру нравственного богословия; в 1866 г. получил сан архимандрита и определен инспектором Академии. В 1869 г. переведен в петербургскую Семинарию на должность ректора; 29 декабря 1874 года хиротонисан во епископа астраханского; в декабре 1877 г. переведен на нижегородскую епархию. Напечатанные сочинения его:

Взгляд на мнения новейших рационалистов о существе религии (Правом. Собеседн. 1860. Т. 3.).

Современное иудейство и отношение его к христианству (Труд. киевск. д. Акад. 1863).

Задача нравственного богословия (Христ. Чт. 1865. Т. 2).

Характер протестантства и его историческое развитие (Христ. Чт. 1866).

Значение и права женщины в христианстве (Христ.Чт. 1867).

Религии древнего мира в их отношении к христианству. Т. 1. Спб. 1873. – Т. 2. Спб. 1875. – Т. 3. Спб. 1878.

Египетский метемпсихоз (Прав. Обозр. 1875. Январь).

Двадцать третьего курса (1862)

46. Иоанн Митропольский, магистр Пострижен в монашество во время студенчества, 29 августа 1861 г. С 1862 г. до 1870 преподавал общую церковную историю в московской Академии. В 1870 году возведен в сан архимандрита и в том же году 5 июля хиротонисан во епископа алеутского (кафедра в Сан-Франциско). В 1877 году уволен от управления епархией и назначен членом московск. Синодальной конторы. Из сочинений его напечатаны:

История св. вселенских Соборов (Душ. Чт. 1870 февр., март, апр., июнь, июль, авг., сент., окт., нояб., дек. – 1871 январь).

Из истории религиозных сект в Америке (Чт. м. общ. любит. дух. просвещ. 1875 февр., апр., июнь, сент. – 1876 июнь, июль, окт., дек. – 1877 сент., нояб. – 1878 март, апр., июль, ноябрь).

Во время служения в Америке он перевел на английский язык и напечатал акафист Спасителю и сверх того издал три свои проповеди, писанные на том же языке.

Двадцать пятого курса (1866)

47. Евстафий Зографский. Из болгар. Кандидат Академии. Ныне митрополит пелагонийский.

Иероним Нестеровский, магистр I курса. Прослуживши 4 года профессором вифанской Семинарии, определен в 1822 году инспектором этой Семинарии. В 1823 г. произведен в архимандрита и назначен ректором орловской Семинарии, из которой в 1827 г. переведен на ту же должность в вятскую Семинарию. Скончался в Петербурге на чреде священослужения в 1834 году. В записках современника помещен следующий рассказ о нем, когда он был инспектором вифанской Семинарии: «Филарет (архиепископ московский) приехал однажды в лавру, для лавры или для Академии, но в средине учебного времени, а не на экзамены. Побыв дня три в лавре, он дал знать, что намерен сегодня быть в Вифании, и приказал каждому быть на своем месте и делать свое дело. Было около 11 часов дня. Приехал Филарет. Прямо в Семинарию. Прямо на класс высшего отделения. В это время церковная история. Преподаватель-инспектор, магистр, Иеромонах Иероним. Филарет вошел в залу. Иероним подбежал к нему на благословение, и тотчас, отвернувшись от него, сел в кресла профессорские. Ученики стоят за партами. Иероним махнул им рукой и сказал: «Садитесь»! Ученики не смеют. Иероним повторяет: «Садитесь! Не робейте: это жатель». (Указывая на Филарета, который стоит по среди залы, смотря на сцену). Ученики, однако же, не смеют сесть. Филарет с нежной и мягкой улыбкой, легким наклонением головы, дал понять, что соглашается, чтоб ученики сели. Сели. Между тем Филарет, не имея места где бы присесть, отошед к стороне и сел на пустую скамью за пустой партой, молча ожидая, что будет. Иероним, сидя важно в креслах, и имея пред собою маленький столик, на коем лежала закрытая книга, заговорил возгласно (не дождавшись приказания): «Церковная история есть, основанное на твердых свидетельствах, от частных повествований к общим соображениям возведенное и к деятельному наставлению направленное, изложение происхождения на земле церкви Божией, и перемен в ее внешнем и внутреннем состоянии последовавших, непрерывного ее под особенным промыслом сохранения, от начала мира до ныне». Это есть начало введения в церковную историю, соч. Филарета, книга, классическая. Закрытая книга на столике была эта самая история. Иероним прочитал затем все сие введение, очень немалое, буквально и торжественно. Окончив чтение, он важно встал, помолился Богу и подбежал к Филарету для благословения. Филарет с улыбкой, смешанной с удовольствием (ибо то была его история) и пренебрежением (ибо это рабство, бессмыслие, лесть и лицедейство) благословил Иеронима, и после прислал ему книжицу с надписью: «за неробкое преподавание лекций»³⁵². Другой современник пишет о Иерониме: «Этот Иеромонах был человек смирный и способный больше молиться за род человеческий, нежели в чем ему содействовать. Я жил с ним в мире и могу сказать только то, что люди и с отрицательно добрыми качествами не бесполезны в обществах»³⁵³.

Анастасий Воскресенский, магистр I курса. По окончании курса определен инспектором вятской Семинарии, в которую в 1824 г. назначен был ректором с принятием архимандритства. Из Вятки переведен в 1825 г. на ту же должность в Пензу, из которой в 1828 г. перемещен на должность ректора вифанской Семинарии. В 1829 году уволен от учебной службы и назначен настоятелем московского Петровского монастыря.

Скончался в 1830 году на покое в Боголюбове монастыре близ Владимира.

Филарет Райский, кандидат I курса. Определен учителем, а потом был инспектором тамбовской Семинарии, из которой в 1824 г. переведен на должность ректора тобольской Семинарии. Скончался в 1825 году вскоре после смерти архиепископа тобольского Амвросия, над гробом которого произносил речь³⁵⁴.

Авраамий Городецкий, кандидат II курса. Назначен смотрителем ярославских духовных училищ. Был потом ректором архангельской Семинарии. Скончался на покое в ростовском Аврамиевом монастыре.

Сергий Орлов, магистр IV курса. Назначен ректором перервинских училищ. Потом был ректором в Тифлисе. Скончался в 1847 г. в сане архимандрита Тверского желтикова монастыря.

Анастасий Лавров, магистр IV курса. Назначен наставником ярославской Семинарии по классу философии и греческого языка. Пострижен в монашество в 1828 г. В 1829 году определен инспектором ярославской Семинарии. В 1832 г. назначен ректором екатеринославской Семинарии и возведен в сан архимандрита Григорьевского бизюковского монастыря.В 1836г. переведен в Пензу на должность ректора Семинарии, в 1843 г. – на ту же должность в Тулу и проходил ее до 1850 года, в котором уволен от училищной службы и назначен настоятелем Борисоглебского монастыря в Торжке. Скончался в 1868 году.

Иннокентий Некрасов, магистр V курса. Назначен ректором боровских училищ, потом был инспектором казанской Семинарии и ректором нижегородской. В 1842 году уволен на покой. Скончался в 1843 году.

Палладий Виноградов, магистр V курса. Назначен инспектором казанской Семинарии. Потом был ректором пермской Семинарии. Скончался в 1835 году.

Иоанн Чистяков, магистр VI курса. Назначен инспектором рязанской Семинарии. В 1830 г. переведен на ту же должность в саратовскую Семинарию, в 1831 г. в тверскую, и в том же году назначен ректором тамбовской Семинарии и произведен в архимандрита. Скончался в 1833 году.

Агапит Введенский, магистр VI курса. Назначен инспектором Владимирской Семинарии. В 1834 году определен ректором вифанской Семинарии и произведен в сан архимандрита. В 1842 году по прошению уволен во вверенный его управлению Иосифов волоколамский монастырь. В 1851 году назначен настоятелем, московского Новоспасского монастыря и был членом московской Синодальной конторы. Скончался 28 мая 1877 года. Епископ Владимирский Парфений в письме к митр. Серафиму так отзывался об Агапите: «Инспектор наш – раб Божий, воистинну израильтянин, младенец по чувствам в новой духовной жизни» (Влад. Епарх. Ведом. 1878 г, № 21, XXXII). Митрополит Филарет писал об Агапите: «из моих мог бы я представить (в настоятеля донского монастыря) Агапита, иосифовского архимандрита, бывшего вифанского ректора: но он не обещает быть довольно благовидным в обращении с знатными посетителями донского, которые многочисленны ради монастыря и ради кладбища в нем». (Письмо Филарета к Григорию казанск. от 20 июля 1850 г. в Чтен. общ. люб. дух. просвещ. 1877 г. декабрь).

Адриан Тяжелов, старший кандидат VI курса. Определен инспектором вятской Семинарии. В 1830 г. получил сан архимандрита. В 1833 г. назначен ректором тамбовской Семинарии. В 1841 г. перемещен на ту же должность в черниговскую Семинарию. В 1846 году переведен в ректора вологодской Семинарии. В 1849 г. уволен на покой и помещен на жительство в Александроневскую лавру; потом был настоятелем Старицкого (тверск. губ.) монастыря. В 1868 г. назначен настоятелем астраханского Преображенского монастыря; в 1870 г. перемещен в волынскую епархию, но не достигши места назначения, скончался в угрешском монастыре, близ Москвы.

Спиридон Грацианов, кандидат VI курса. В 1833 году ректор саратовской Семинарии и архимандрит саратовского Преображенского монастыря, в котором скончался на покое в 1855 году.

Никон Щеглов, старший кандидат VII курса. Назначен инспектором пермской Семинарии. В 1834 году определен ректором тульской Семинарии и эту должность проходил до 1843 года, в котором переведен в калужскую Семинарию и управлял ею до 1850 года, в котором перемещен на ту же должность в псковскую Семинарию; в 1857 г. переведен в астраханскую Семинарию, в 1859 году уволен от должности ректора и оставлен настоятелем астраханского Преображенского монастыря, которым управлял до 1868 года.

Нафанаил Нектаров, магистр XI курса. Определен наставником херсонской Семинарии, из которой перешел в московскую, а из сей в вифанскую. В 1849 году пострижен в монашество и в том же году назначен инспектором вифанской Семинарии. В 1851 г. возведен в сан архимандрита. В 1853 г. определен ректором той же Семинарии. Скончался в Москве 2 сентября 1857 г.

Симеон Авдуловский, магистр XI курса. Назначен инспектором екатеринославской Семинарии, в которой в 1843 г. определен ректором с принятием сана архимандрита. В 1843 г. переведен на ту же должность в воронежскую Семинарию; – в 1848 г. – в черниговскую. В 1850 г. уволен от училищной службы и назначен настоятелем московского донского монастыря и членом московской Синодальной конторы. Скончался 21 февраля 1852 года.

Макарий Малиновский, магистр XII курса. Пострижен еще будучи студентом. По окончании курса определен инспектором тамбовской Семинарии. В 1849 году переведен на ту же должность в симбирскую Семинарию. В 1850 г. назначен инспектором казанской Академии и получил сан архимандрита. В 1853 г. переведен на должность ректора в тверскую Семинарию. В 1856 году уволен от должности ректора и оставлен настоятелем Отроча монастыря. В 1857 году назначен ректором александро-невских училищ, в 1858 г. членом духовно-цензурного комитета. В конце 1867 года определен настоятелем арзамасского Преображенского монастыря и ректором тамошнего духовного училища.

Ювеналий Знаменский, магистр XII курса. Пострижен в монашество в 1838 году. Назначен, по окончании курса, наставником вифанской Семинарии, в которой определен инспектором в 1841 году. В 1847 г. возведен в сан архимандрита. В 1849 назначен ректором вологодской Семинарии. В 1860 г. перемещен на ту же должность в рязанскую Семинарию. В 1867 году уволен от духовно-училищной службы и поступил в настоятели казанского зилантова монастыря. Ныне настоятельствует в свияжском Богородичном первоклассном монастыре.

Мефодий Лапчинский-Михайлов, кандидат XIII курса. Поступил на должность смотрителя далматовского училища, пермской епархии. В 1851 году получил сан архимандрита далматовского успенского монастыря. В 1866 году назначен ректором олонецкой Семинарии. Скончался в 1871 году.

Сергий Мармариссов, кандидат XIII курса. Назначен смотрителем якутского училища. В 1849 году переведен на должность помощника инспектора пермской Семинарии; в 1853 г. пострижен в монашество и получил место учителя в той же Семинарии; в 1859 г. определен инспектором тамбовской Семинарии. В 1861 г. возведен в сан архимандрита. В 1866 г. назначен ректором иркутской Семинарии. В 1868 г. уволен от училищной службы и определен настоятелем селенгинского Троицкого монастыря, в каковой должности находился до конца 1878 года.

Фотий Романовский, магистр XV курса. Пострижен в монашество в 1843 году. По окончании курса поступил в наставники тверской Семинарии по классу богословских наук; в 1850 г. перемещен на тот же класс в новгородскую Семинарию; в 1853 г. получил сан архимандрита и в том же году определен ректором полоцкой Семинарии; в 1855 г. переведен на ту же должность в орловскую Семинарию. В январе 1858 г. определен на должность цензора петербургского духовно-цензурного комитета. В 1861 г. уволен от должности цензора и назначен настоятелем домницкого монастыря, черниговской епархии, в котором скончался в 1862 году.

Моисей Рыбальский, кандидат ΧVI курса. Пострижен в монашество в 1845 г. По окончании курса назначен преподавателем библейской истории в кавказской Семинарии; в 1852 году переведен на должность учителя тифлисской Семинарии, и в следующем году командирован для исполнения духовных треб в русской миссии в Тегеране и в русском консульстве в Тавризе. В Тегеране был представлен персидскому шаху и получил от него в дар осыпанную драгоценными камнями трость. В 1854 г. определен инспектором тифлисской Семинарии и в 1856 г. получил сан архимандрита В 1858 г. определен ректором смоленской Семинарии. В 1861 г. переведен на ту же должность в томскую Семинарию. Уволен от службы в 1877 году и назначен настоятелем площанской пустыни, орловской епархии.

Епифаний Избицкий, магистр XX курса. Определен по окончании курса наставником вифанской Семинарии, принял монашество в 1857 году, а в начале 1858 г. назначен инспектором той же Семинарии. В конце сего же года переведен на должность инспектора петербургской Академии и получил сан архимандрита. В 1859 г. определен ректором ставропольской Семинарии. В 1861 г. уволен от училищной службы, некоторое время проживал в московском Симонове монастыре и потом отправился в иркутскую епархию, где получил должность настоятеля забайкальской миссии. Скончался в 1869 г. в хоготовском стану, в 150 верстах от Иркутска.

Модест Куховский, кандидат того же курса. Назначен смотрителем суздальских училищ. В 1859 году определен инспектором тульской Семинарии; в 1865 г. возведен в сан архимандрита, в 1866 г. назначен ректором рижской Семинарии. В 1870 году оставил училищную службу и назначен настоятелем московского Андрониева монастыря.

Израиль Никулицкий, кандидат того же курса. Пострижен в монашество в 1857 году, находясь на службе в могилевской Семинарии, в которой в 1863 г. получил должность инспектора. В 1868 г. возведен в сан архимандрита. В 1872 году назначен ректором витебской Семинарии.

Корнилий Орлинков, магистр XXI курса. Определен инспектором калужской Семинарии, из которой в 1859 году переведен на ту же должность в костромскую Семинарию и в 1864 г. возведен в сан архимандрита. В 1865 году перемещен в инспекторы петербургской Семинарии. В 1866 г. назначен ректором костромской Семинарии. В 1874 г. уволен от училищной службы и в настоящее время состоит настоятелем новгородского Антониева монастыря.

Симеон Линьков, магистр XXIII курса. По окончании курса определен наставником вифанской Семинарии. В 1865 г. пострижен в монашество. В 1869 г. будучи инспектором московской Семинарии возведен в сан архимандрита. В 1870 определен ректором пензенской Семинарии. В 1875 году оставил училищную службу и вступил в должность наместника Александроневской лавры.

Тихон Покровский, кандидат XXIV курса. Пострижен в монашество в 1861 году. По окончании курса назначен смотрителем звенигородских училищ. В 1866 г. переведен на должность инспектора тульской Семинарии. В 1871 возведен в сан архимандрита и назначен и. д. ректора вятской Семинарии.

Протоиереи, состоящие ректорами Семинарий

Соколов Александр Васильевич, магистр XVII курса. В 1861 году рукоположен во священника, в 1872 году определен ректором тверской Семинарии, в которой служил наставником, и возведен в сан протоиерея.

Щеглов Петр Филиппович, магистр XVIII курса. Служил наставником олонецкой Семинарии. В 1864 году рукоположен во священника. В 1871 г. произведен в сан протоиерея и определен ректором олонецкой Семинарии.

Гаретовский Василий Иванович, магистр XVIII курса. Был смотрителем рижских духовных училищ. В 1853 году рукоположен во священника; в 1861 г. возведен в сан протоиерея; в 1868г. определен ректором рязанской Семинарии.

Сергиевский Филарет Александрович, магистр XIX курса. Из ординарных профессоров московской духовной Академии ректор вифанской Семинарии с 1874 года.

Дрехслер Михаил Михайлович, магистр ХХIII курса. В 1864 году рукоположен во священника, состоя на службе наставника рижской Семинарии. В 1870 году определен ректором сей Семинарии и произведен в протоиерея.

Дмитревский Николай Иванович, магистр XXIV курса. Наставник московской Семинарии, законоучитель Виленского девичьего института, и протоиерей. С 27 декабря 1877 г. ректор минской Семинарии.

Лосев Петр Леонтьевич, магистр XXV курса. Поступил в студенты Академии, имея уже сан священника. По окончании курса опре делен наставником рязанской Семинарии. В 1868 г. назначен инспектором сей Семинарии. В 1875 году определен ректором вологодской Семинарии и получил сан протоиерея.

Кроме монашествующих, получивших образование в московской Академии, и после первоначальной службы в своей Академии, перемещенных на места начальствующих и наставников других Академий (см. список наставников м. д. Академии), из воспитанников м. д. Академии были на службе в других духовных Академиях еще следующие лица:

Соловьев Николай (после в монаш. Евгений), магистр II курса, в 1820 г. назначен бакалавром киевской Академии по классу гражданской истории, в следующем году переведен на класс церковной истории. Скончался на покое в одном из вологодских монастырей.

Холмогоров Михаил Семенович, магистр VIII курса. Из наставников московской Семинарии в 1842 г. ординарный профессор казанской Академии по кафедре общей словесности. В 1844 году по прошению перемещен в наставники вифанской Семинарии, где служил только год. По выходе в отставку жил в Троицкой сергиевой лавре, где и скончался в 1853 году.

Гусев Дмитрий Федотович, магистр X курса, поступил в 1836 году на должность бакалавра с.-петербургской Академии по кафедре математики; в 1842 году перемещен в новооткрытую казанскую Академию ординарным профессором по той же кафедре. В 1858 году по прошению уволен с полной пенсией и с чином статского советника.

Смирнов-Платонов Иван Алексеевич, магистр XII курса. Из бакалавров московской Академии ординарный профессор философских наук в казанской Академии в 1842 году. В 1847 г. по прошению уволен в московское епархиальное ведомство, и в следующем году поступил во священника московской церкви Николая чудотворца в Столпах, потом переведен к церкви Воскресения Христова, в Барашах, откуда переместился в Петербург на должность настоятеля Крестовоздвиженской, что в Ямской улице, церкви. Скончался в 1860 году.

Минервин Николай Васильевич, магистр XIII курса. В 1842 году определен бакалавром казанской Академии по классу греческого языка. С 1844 года преподавал и русскую гражданскую историю. В 1846 г. по прошению уволен, и в следующем году получил в Москве место священника при церкви Козмы и Дамиана в Садовниках.

Палимпсестов Петр Иустинович, магистр XIII курса. В 1842 году назначен бакалавром казанской Академии по классу всеобщей истории. Преподавал ее до ноября 1848 года в котором выбыл на гражданскую службу в С.-Петербург (см. о нем далее).

Соколов Нафанаил Петрович, магистр XIII курса. В 1842 году определен бакалавром казанской Академии по кафедре философских наук, преподавал историю философии до 1848 года, а с этого года метафизику и психологию. Имел звание ординарного профессора и чин статского советника. В 1858 году переведен на кафедру общей церковной истории. В 1870 году пожалован чином действительного статского советника. В 1872 году оставил службу при Академии, и в 1875 причислен к канцелярии обер-прокурора св. Синода. Из сочинений его напечатаны: Взгляд на философию Гегеля (Прав. Соб. 1861, т. 1); Каббала или религиозная философия евреев (там же 1870, т. 2 и 3. – 1872, т. 1. – 1873 т. 1). Под редакциею, Η. П. Соколова изданы в Казани: Церковная история, Гассе (два тома), и Бог и – природа, Ульрици (1867).

Зубков Егор Васильевич, магистр XIII курса. В 1842 году определен бакалавром математики в казанскую Академию. Скончался в январе 1845 года.

Протопопов Семен Иванович, магистр ΧΙV курса. В конце 1844 назначен бакалавром общей словесности в казанскую Академию. В 1847 году пострижен в монашество с именем Серафима (см. список архиереев).

Кастальский Дмитрий Иванович, магистр XIV курса. В январе 1845 года поступил в казанскую Академию на должность бакалавра по классу патрологии. В 1848 году перешел в московскую Семинарию наставником по кафедре логики и психологии. В 1852 году принял сан священства и в следующем году оставил службу при Семинарии, и получил место священника при церкви технического училища и должность законоучителя в сем училище и в межевом Институте. С 1877 года протоиерей московского Казанского собора. Из сочинений его известны в печати: Действие веры христовой на гражданские общества (Душ.Чт. 1862, июль); о Богослужении. М. 1874.

Елисеев Григорий Захарович, магистр XIV курса. В 1844 году определен бакалавром казанской Академии по классу русской церковной истории и еврейского языка. В 1848 году поручено ему преподавание и русской гражданской истории. В Академии он получил звание экстраординарного профессора. В январе 1854 года по прошению уволен от службы и поступил на гражданскую службу в Омске. После недолговременной там службы переселился в Петербург, где приобрел известность своими литературными трудами. Из сочинений его, относящихся к периоду ученой деятельности его в Казани, напечатаны: История жизни первых насадителей и распространителей казанской церкви – святителей Гурия, Варсанофия и Германа. Казань 1847 и еще: Историческое сказание о чудотворных иконах Кизической, Седмиозерной, Раифской и Мироносицкой пустыни. В рукописи осталась и хранится в библиотеке казанской Академии часть его обширного, но не оконченного труда: История распространения христианства в краю казанском.

Бухарев Феодор, архимандрит, магистр XV курса. Пострижен в монашество пред окончанием курса, 8 июня 1846 года, и в октябре этого года определен бакалавром московской Академии по классу библейской истории и греческого языка; в следующем году переведен на кафедру чтения св. Писания. В 1854 году в сане архимандрита и звании экстраординарного профессора перемещен в казанскую Академию на кафедру догматического богословия и в том же году получил звание ординарного профессора. Митрополит Филарет на указе о переводе его в Казань написал: «Он был полезный человек. Желаю, чтобы был полезен и там» (Журн. акад. правд. 1854. сент. 21). В следующем 1855 году Феодор определен был инспектором казанской Академии. В апреле 1857 года новый ректор Академии архимандрит Иоанн (Соколов) взял на себя чтение догматики, а Феодору поручено преподавать богословие нравственное и обличительное. Но он эти науки читал не долго: в январе 1858 г. уволен от службы при Академии и назначен членом петербургского комитета для цензуры духовных книг, каковую должность проходил до февраля 1861 года, в котором уволен от службы и помещен в число братства Никитского монастыря в гор. Переяславле, Владимирской губернии. Он раздражен был запрещением напечатать писанное им в течение десяти лет толкование на Апокалипсис, толкование, наполненное многими странностями. Человек с горячим характером, с направлением ультрааскетическим, доходивший до крайностей мистического созерцания, и при том непоколебимый в своих убеждениях, он решился снять с себя монашеский сан и не смотря на убедительные представления многих, в том числе митрополита Филарета и А. В. Горского, которого он глубоко уважал³⁵⁵, настоял на своем требовании и в 1863 году сделался мирянином и подучил прежнее имя: Александр Матвеевич³⁵⁶. В том же году он вступил в супружество в Переяславле, и проводил строго-благочестивую жизнь, претерпевая лишения и проживая то в тверской губернии у своих родственников, то в Ростове близ Яковлевского монастыря, то в Переяславле. В это время он не переставал заниматься сочинениями, которых издание в свет мало ему доставляло материальных выгод, за которыми, впрочем, он не гнался, поставляя самоотвержение выше всего. Он скончался в Переяславле 2-го апреля 1871 года (Сведения об о. Феодоре см. в Моск. Ведом. 1871, № 86. – 1874, № 84. – Соврем. Изв. 1871, № 109. – Голос 1871, № 121. – Церковно-Общест. Вестн. 1874, № 43. – Петербургская газета 1868, №№ 74 и 83).

Из сочинений о. Феодора, напечатанных со времени поступления его на должность цензора и потом с именем Александра Бухарева, известны:

О принципах или началах в делах житейских, или гражданских. С.-Петербург, 1858.

О картине Иванова: Явление Христа народу. Спб. 1859.

Странники (Странник. 1860, январь).

О православии в отношении к современности. Спб. 1860.

По поводу статейки «в Нашем Времени» о мнимом лжепророке (Иване Яковлевиче Корейше): (Церковн. летоп. дух. бесед. 1860, № 12 ноябрь).

Несколько статей о св. Апостоле Павле. Спб. 1861. О новом Завете Господа нашего Иисуса Христа. Спб. 1861.

Три письма к Н. В. Гоголю. Спб. 1861.

Св.Иов многострадальный (Духовн. Вестник, Харьков. 1862, т. 2. Вышла потом отдельным изданием. М. 1864).

Изъяснение 1-й главы книги Бытия о миротворении. Спб. 1862. Второе издание. Спб. 1864.

О святом пророке Исаии и его книге (Духовн. Вестн. 1862, т. 2. Отдельное издание. М. 1864).

Св. пророк Иеремия. М. 1864.

Св. пророк Иезекииль. М. 1864.

Св. пророк Даниил. М. 1864.

О подлинности и целости священных книг пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила. М. 1864.

Исследование о достоинстве, целости и происхождении третьей книги Ездры. М. 1864.

Плач и радость по слову Божию. Очерки священных книг: Плача Иеремии и Песни песней с прибавлениями соображений об Апокалипсисе и З-й книге Ездры. М. 1864.

Письма о благодати св. Таинств церкви православной кафолической. М. 1864.

О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской. М. 1865.

Моя апология по поводу критических отзывов о книге: О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской. М. 1866.

О подлинности Апостольских посланий. М. 1866.

Об упокоении усопших и о духовном здравии живых. М. 1866.

Красин Михаил Яковлевич, магистр XXI курса. В январе 1859 года из наставников ярославской Семинарии определен бакалавром казанской Академии по классу физики, в 1868 г. получил звание ординарного профессора. В 1870 году перешел на кафедру латинского языка и в 1873 г. получил степень доктора богословия, защитив сочинение: «Творение блаженного Августина de civitate Dei, как апология христианства в его борьбе с римским язычеством». Казань 1873. Кроме этой диссертации, ему принадлежит статья: Положение римской женщины (Прав. Собеседн. 1877, т. 3).

Воронов Александр Дмитриевич, магистр XXIII курса. По окончании курса в 1862 г. назначен бакалавром общей новой церковной истории в киевскую Академию. В 1866 г. получил звание экстраординарного профессора. С декабря 1877 года доктор богословия. Из сочинений его напечатаны:

О происхождении светской власти пап (Труд. киев. дух. Акад. 1862).

Об участии мирян в делах церковных в первые три века христианства (Рук. для с. паст. 1864).

Народная школа и ее отношение к церкви и духовенству в Германии (Рук. для с. паст. 1866).

О чинах при архиерейских кафедрах в восточной церкви (там же, 1868).

Синайское дело по подлинным документам (Труды киев. дух. Акад. 1871–1872).

Латинонемецкая пропаганда у Полабских Славян (там же, 1871).

Очерк истории старокатолической церкви в Голландии (Рук. для с. паст. 1876).

Памяти Кирилла и Мефодия (там же, 1876).

Из новейшей истории болгарской церкви по Константину Иречку (там же, 1877).

О латинских миссионерах на Руси киевской в X-XI веках (Киев. епарх. ведом. 1877).

Кирилл и Мефодий. Главнейшие источники для истории св. Кирилла и Мефодия (сочинение на степень доктора. Труд, киев. Акад. 1876–1877).

Терновский Филипп Алексеевич, магистр того же курса. Поступил тогда же в киевскую Академию на должность бакалавра по кафедре русской гражданской истории. В 1866 году экстраординарный профессор. С июня 1877 года доктор богословия. Из сочинений его напечатаны:

Религиозное движение в Италии (Прав. Об. 1860, август).

Современные протестанские партии в Пруссии (там же, ноябрь).

Бунзен и его труды (там же, 1861, май).

Критический разбор сочинения архиепископа Филарета: Обзор русской духовной литературы (там же, 1862, март).

По поводу рассуждения Горского о монашестве в отношении к епископству (там же, 1862, октябрь).

Об отношениях между духовной и светской литературой (Труд. киев. Акад. 1862).

Московские еретики при Петре I и полемические сочинения против них (Прав. Об. 1863, март, апрель, май, июль, ноябрь и декабрь).

Материалы для истории мистицизма в России (Труд. киев. Акад. 1863).

О сочинениях Киреевского (там же, 1864).

Петр Великий в своих отношениях к католичеству и протестантству (Труд. киев. Акад. 1864).

Лохвицкий и его жизнь в Киеве (Киевлян. 1866, декабрь).

Русское вольнодумство при Екатерине II и эпоха реакции (Труды киев. Акад. 1868, март и июль).

Русская проповедь по византийским образцам (Руков. для сельск. пастыр. 1869).

Южно-русское проповедничество в ΧVΙ и XVII в. (там же).

Проповедь при Петре Великом (там же, 1870).

Очерк исторического движения русской религиозно-церковной жизни. Из лекций, читанных в университете св. Владимира (Прав. Обозр. 1870, январь).

Участие древних русских архиереев в делах общественных (Труд. киев. Акад. 1870).

Разбор русской церковной истории Знаменского (Киев. епарх. ведой. 1872).

Религиозный характер русских государей XVIII века (Труд. киев. Акад. 1874).

Откуда ведет свое начало обычай вешать княжеские одежды в храмах, о существовании которого упоминается в летописях (Труды 3-го археологич. съезда).

Изучение византийской истории и ее тенденциозное приложение в древней Руси. Киев. 1877 (Сочинение на степень доктора).

Каринский Михаил Иванович, магистр того же курса. По окончании курса служил наставником в вифанской и с 1860 года в московской Семинариях. В 1869 году поступил в доценты петербургской Академии по кафедре метафизики, потом перемещен на кафедру истории философии. В 1873 году получил звание экстраординарного профессора и в том же году командирован за границу с ученой целью. Печатные его сочинения:

Египетские иудеи (Христ. Чт. 1870).

Критический разбор последнего периода германской философии (Христ. Чт. 1873). Вышло и отдельное издание. Спб. 1873.

К вопросу о позитивизме (Прав. Обозр. 1875, октябрь).

Подложные стихи в сочинении иудейского философа Аристовуда (Журн. м. н. пр. 1876, январь).

Аполлоний Тианский (там же, октябрь).

Явление и действительность (Прав. Обозр. 1878, апрель).

Гренков Александр Иванович, магистр того же курса. Поступил по окончании курса в казанскую духовную Академию бакалавром по кафедре нравственного и пастырского богословия. В 1867 г. получил звание экстраординарного профессора. В 1868 году перемещен на кафедру педагогики. По преобразовании Академии в 1870 году занял кафедру нравственного богословия и педагогики. Из сочинений его напечатаны в Православном Собеседнике:

Учение разума о началах нравственности пред судом христианского нравоучения (1865, т. 1).

Слово на Рождество Богородицы (1865, т. 3).

Некрологи (1867, 2. – 1869,1).

Церковная летопись (1871,1 и 2).

Соборы русской церкви, бывшие по поводу исправления церковно-богослужебных книг (1871, 3).

Критический разбор нравственного богословия прот. Халколиванова (1873, 3).

Вынужденное слово (1873,1).

Закон Божий, как школьный предмет преподавания (1873, 3).

Религиозный кризис в западной европе (1874, 1).

Русская церковь под пером французского публициста (1874, 2).

История науки нравственного богословия (1875,1).

Нравственный идеал Буддизма (1875,1).

Русский раскол с точки зрения иностранца (1875,2). Церковь и школа (1875,3).

О законе Божием и заповедях (1876, 2).

Комаров Петр Федорович, XXV курса. Поступил в 1866 г. в с.-петербургскую Академию бакалавром нравственного и пастырского богословия. В 1869 г. оставил кафедру и поступил на должность библиотекаря Академии, по оставлении которой в 1876 году поселился на родине в калужской губернии и принял сан священника.

Воспитанники м. д. Академии, протоиереи: кафедральные, проповедники, редакторы духовных изданий

Троицкий Никита Григор., магистр I курса (1818). Был протоиереем и ректором духовных училищ в Вязьме, а в последствии кафедральным протоиереем в Смоленске.

Шиллегодский Азария Тимоф., магистр того же курса. Назначен профессором в вятскую Семинарию. Скончался в 1866 году кафедральным протоиереем в Вятке.

Соколов Дмитр. Михайл., магистр того же курса. Был профессором и инспектором тамбовской Семинарии.Скончался в 1829 г. в сане кафедрального протоиерея в Тамбове.

Ласточкин Яков Ив., кандидат того же курса. Был учителем тамбовской Семинарии, потом ключарем собора и наконец кафедральным протоиереем в Тобольске. Скончался в 1865 году.

Мерцалов Михаил Петр, магистр II курса. Определен профессором словесности в тульскую Семинарию. В 1829 году протоиерей при тульской Казанской церкви. В 1847 г. оставил службу при Семинарии. В 1855 назначен кафедральным протоиереем в Туле и на этой должности скончался в 1878 году.

Талантов Флегонт Тихон., кандидат того же курса. Назначен учителем казанской Семинарии по классу всеобщей истории и еврейского языка. В 30-х годах был ключарем кафедрального собора, потом кафедральным протоиереем в Казани. Скончался в 1853 году.

Терновский Сергий Григор., магистр III курса (1822). По окончании курса назначен в московскую Семинарию профессором по классу словесности и немецкого языка. Скончался 12 сентября 1868 года в сане протоиерея московской Вознесенской, у Серпуховских ворот, церкви. Известен, как отличный проповедник, которого высоко ценил митрополит Филарет, и которому он поручал в важных и торжественных случаях произносить поучения, когда сам не мог по чему-либо приготовить проповеди. Почти каждый воскресный и праздничный день Терновский проповедывал в своей приходской церкви, не держась тетради, и увлекал слушателей словом, проникнутым теплотой чувства и силой убеждения. Некоторые из его проповедей печатались в Душеполезном Чтении. Есть и отдельное издание под заглавием: «Слова, говоренные преимущественно для назидания простого народа». М. 1860.

Нордов Васил. Иван., магистр того же курса. Определен ректором духовных училищ в Никольске, вологодской губ. В 1824 г. рукоположен во священника к Спасообыденной церкви в Вологде и в 1830 получил сан протоиерея. В 1833 назначен настоятелем собора в великом Устюге и ректором тамошних духовных училищ. В 1841 г. переведен на место кафедрального протоиерея в Вологду и вместе на должность ректора тамошних духовных училищ. Последнюю должность занимал до 1857 г., а первую продолжает неутомимо нести до ныне. Известен, как замечательный проповедник. Из сочинений его напечатаны:

Беседы на Божественную литургию. М. 1842. 2-е изд. М. 1844. – 3-е изд. Спб. 1855.

Беседы на блаженства Евангельские. М. 1843. – 2-е изд. М. 1844. – 3-е изд. Спб. 1855.

Краткая священная история церкви. М. 1850. – 2-е изд. М. 1851.

Церковныяе поучения. Μ. 1850. – 2-е изд. Вологда. 1854. – 3-е изд. 1857.

Слова и беседы приходского священника к своей пастве. Вологда. 1855. – Изд. 3-е. Ярославль. 1860. И еще было два издания.

Беседы в воспоминание празднуемых церковью священных и великих событий, произнесенные на всенощных бдениях. Вологда. 1856. Было еще два издания.

Поучения православного священника к своим прихожанам, по руководству пространного христианского катихизиса. Вологда. 1860. – Изд. 3-е. 1861. Было еще 4-е изд.

Беседы в воспоминание древних священных событий и приснопамятных лиц. М. 1862. – 2-е изд. 1864. Было и еще издание.

Поучения. Год I. М. 1864.

Краткое изображение церковного устава. М. 1866.

Церковно-проповедническое трехлетие, три части. М. 1867.

Беседа с самим собою, или мысли на досуге. Вол. 1868.

Громов Прокопий Вас., кандидат того же курса. Назначен наставником церковной истории и еврейского языка в иркутскую Семинарию. В 1823 году рукоположен во священника иркутской благовещенской церкви, а в следующем году переведен к Тихвинской церкви и произведен в сан протоиерея. В 1830 г. определен кафедральным протоиереем иркутского собора. В 1831 г. переведен. на службу в Камчатку в качестве настоятеля Петропавловского собора. В 1846 г. возвратился в Иркутск и получил место настоятеля Спасской церкви и должность смотрителя иркутских духовных училищ. В 1862 году получил опять должность кафедрального протоиерея. В 1863–1870 был редактором епархиальных ведомостей В 1871 г. принял на себя временное исправление обязанностей наставника Семинарии по классу руководства для пастырей церкви и еврейского языка. Из печатных трудов его известны:

Слова и речи, произнесенные в камчатской и иркутской епархиях. Спб. 1857.

Начало христианства в Иркутске и св. Иннокентий, первый епископ иркутский. Иркутск. 1868.

Путь из Иркутска в Камчатку (Иркут. епарх. ведом. 1869. №№ 2–9, 12, 16–18 20).

Историко-статистическое описание камчатских церквей и замечательных на сем полуострове событий.

Уроки практического руководства для пастырей. Иркутск, 1873.

Краснопевцев Васил. Иван., магистр IV курса (1824). Назначен профессором истории в тульской Семинарии. В 1825 году рукоположен во священника тульского кафедрального собора и в следующем году получил сан протоиерея. В 1835 г. определен инспектором тульской Семинарии. В 1853 получил должность кафедрального протоиерея в тульском соборе. В 1855 г. оставил службу при Семинарии и в том же году скончался.

Новский Дмитр. Петр, магистр того же курса. Из бакалавров московской Академии – в 1830 году священник московской Никитской церкви, что в Татарской. В 1832 г. переведен к Воздвиженской церкви при московском дворянском институте с назначением законоучителем сего института. В 1834 г. перемещен к церкви Адриана и Наталии и в 1840 г., назначен членом консистории. В 1842 г. протоиерей. В 1856 г. определен протопресвитером московского Успенского собора и назначен членом московской Синодальной конторы. В 1874 году почетный член м. д. Академии.

Рождественский Иван Никол., магистр V курса (1826). По окончании курса назначен профессором полтавской Семинарии по классу философских наук. В 1831 г. перемещен на ту же кафедру в вифанскую Семинарию. В 1834 г. принял сан священника и определен законоучителем московского дворянского института и настоятелем тамошней церкви. В 1849 г. протоиерей. По закрытии института, в 1850 г. переведен к церкви св. Николая на Пунышах и в 1858 к Предтечевской, под Бором, церкви при которой и ныне состоит, имея вместе с тем и должность члена консистории (с 1861). В 1870 г. избран председателем Общества любителей духовного просвещения и в том же году назначен членом комитета для преобразования духовно-судебной части. В 1876 г. почетный член московской духовной Академии.

Из печатных трудов его известны несколько проповедей, помещенных в Душеполезном Чтении и в Чтениях общ. любит. духовн. просвещения. Он же (в 1870) положил начало изданию при Обществе любителей духовного просвещения «воскресных бесед» и (в 1874) «катехизических бесед».

Вишневский Викт. Петр., магистр того же курса. Назначен профессором философии в казанскую Семинарию, в которой был и инспектором. В1828 г. рукоположен во священника казанской Петропавловской церкви. В 1854 году определен кафедральным протоиереем в Казани. Из печатных сочинений его известны:

Начертание правил чувашского языка с словарем.

О религиозных поверьях Чуваш.

О сложении перстов для крестного знамения и благословения. Казань, 1861. – 2-е изд. Каз. 1863.

Жданов Никол. Григор., магистр того же курса. Назначен профессором церковной и гражданской истории в архангельскую Семинарию. Был потом протоиереем и ректором шенкурских духовных училищ. В конце 50-х годов назначен кафедральным протоиереем в Архангельск. Скончался в начале 70-х годов.

Субботин Дмитр. Иван, кандидат VI курса (1828). Определен учителем математики в уфимскую Семинарию. В конце 40-х годов был кафедральным протоиереем в Уфе.

Путятин Иродион Тимоф., магистр IX курса (1834). По окончании курса определен профессором словесности в ярославскую Семинарию. После был соборным протоиерем в Рыбинске. Скончался 4 ноября 1869 г. Известен, как замечательный популярный проповедник. Проповеди его имели много изданий. Первое издание: «краткие поучения». М. 1842. Полное собрание поучений вышло в 1864 г. (Рыбинск, 13-е издание) и в 1865 г. (Москва 14-е издание), потом вышло еще два издания, и кроме того посмертное издание (1870) небывших еще в печати проповедей, с портретом автора, назначенное по его завещанию в пользу бедных жителей Рыбинска. В 1861 г. в Константинополе издан болгарский перевод поучений Путятина.

Протасов Мих. Вас., магистр того же курса. Назначен профессором философии в пермскую Семинарию. В 40-х и 50-х годах был кафедральным протоиереем в Перми.

Халколиванов Иван Егор, магистр XII курса (1840). Кафедральный протоиерей в Самаре и в то же время ректор самарских духовных училищ, потом наставник самарской Семинарии. Из сочинений его известны в печати:

Слова и поучения на воскресные и праздничные дни. Спб. 1855.

Слова и поучения на все недели в году, на праздники Господские и Богородичные, на дни святых, особенно чтимых св. православной церковью, на дни высокоторжественные, на некоторые особые случаи и на св. четыредесятницу. Две части. Спб. 1865.

Краткое учение о св. храме и утварях его, о священноцерковно-служителях и облачениях их. Изд. 2-е. Самара 1862 г.

Краткое учение о богослужебных книгах, употребляемых в православной русской церкви. Изд. 2. Москва. 1862.

О римско-католической церкви. Самара. 1865.

Беседы к причастникам святых Христовых тайн. Самара. 1865.

Заметки на статью: «Письма священника к своему собрату» (Странн. 1869. Март).

Православное нравственное богословие. Самара. 1873.

Световидов Иппол. Иван., магистр того же курса. Был протоиереем ярмарочного собора, а в настоящее время кафедральный протоиерей в Нижнем Новгороде.

Метаниев Александр Серг., кандидат того же курса. Кафедральный протоиерей в Варшаве и смотритель тамошних духовных училищ.

Троицкий Павел Никит., Магистр XIV курса (1844). Был профессором подольской Семинарии, ключарем подольского собора и законоучителем гимназии. Ныне кафедральный протоиерей в Симферополе.

Нечаев Вас. Петр., магистр XVI курса (1848). По окончании курса назначен профессором тульской Семинарии по классам – логики, психологии, патристики и латинского языка. В 1849 г. переведен в вифанскую Семинарию на кафедру церковкой истории. В 1852 перемещен в московскую Семинарию на класс св. Писания и греческого языка. В 1853 рукоположен во священника. В 1855 получил место настоятеля Николаевской церкви, в Толмачах, и в 1874 г. возведет, в сан протоиерея. С 1860 г. состоит редактором журнала: «Душеполезное чтение». Из сочинений его, печатавшихся в этом журнале, вышли отдельным изданием:

Краткие богослужебные изречения.

Сборник для назидательного чтения.

Обозрение употребительнейших церковных молитв.

Толкование на литургию.

Публичные чтения о вечерне.

Толкование на паремии из книг Моисеевых.

Христианские уроки.

Первухин Григор. Петр., магистр того же курса. Был профессором тверской Семинарии. Ныне кафедральный протоиерей тверского собора.

Германов Мих. Антон., магистр того же курса. Назначен профессором воронежской Семинарии. В конце 50-хгодов был кафедральным протоиереем в Томске.

Иванов Александр Никанор., магистр того же курса. Был профессором Семинарии в Туле, редактором тульских епархиальных ведомостей и потом законоучителем тамошней гимназии. С 1878 года кафедральный протоиерей в Туле. Кроме других его сочинений, в тульских епархиальных ведомостях (1868) напечатаны его уроки педогогики.

Поспелов Иван Григор., магистр того же курса. Был священником сперва в Вольмаре, потом в Вендене (в Лифляндии). Пз протоиереев Вендена кафедральный протоиерей костромского собора. Из его сочинений напечатаны:

Краткие поучения. Спб.1853.

Письма об улучшении быта православного духовенства в рижской епархии (Православ. Обозр. 1863, июль, сентябрь; 1868, сентябрь; 1870, апрель).

О настоящем положении православия в Лифляндии (Там же 1865, март, апрель).

Из современной практики православного священника в Лифляндии (там же, август).

Нужды православной церкви в Лифляндии (там же, 1867, февраль).

Наставление в православной вере, или беседы пастыря с простыми людьми. Кострома. 1875.

Как жить по православной вере? Два выпуска. Кострома. 1876 г.

Рождественский Виктор Петр., магистр XVII курса (1850). По окончании курса назначен профессором всеобщей истории и греческого языка в калужскую Семинарию. Принял сан священника в 1856 году. Ныне протоиерей Ризположенской церкви в Москве, председатель отдела распространения духовно-нравственных книг, редактор Чтений в московском обществе любителей духовного просвещения (с 1871 г.) и московских епархиальных ведомостей (с 1869 г.). В Чтениях ему принадлежат, между прочим, две статьи об изданиях для народа (Чтен. 1865 и 1867). Комитетом грамотности изданы его уроки по закону Божию.

Колыбелин Алексей Мих., кандидат XXIII курса (1862). Наставник Семинарии в Калуге. Ныне тамошний кафедральный протоиерей.

Воспитанники м. д. Академии на службе по духовному ведомству православного исповедания

Ареопагитский Дмитр. Ив., кандидат I курса. Был учителем рязанской Семинарии, из которой выбыл в 1825 г. В 1834 г. был столоначальником в отделении дух. дел греко-российского исповедания при св. Синоде.

Измайлов Филипп Филипп., статский советник. Магистр II курса (1820). По окончании курса определен в вифанскую Семинарию профессором физико-математических наук и проходил эту должность до 1820 года, в котором выбыл на светскую службу, и в 30-х годах служил секретарем в св. Синоде, а потом прокурором грузино-имеретинской Синодальной конторы. По оставлении службы, скончался в Москве в 1863 году. Он издал записки о своей жизни под заглавием: Взгляд на собственную прошедшую жизнь. М. 1860. Продолжение записок напечатано в Православном Обозрении (1870, июль).

Островский Геннад. Фед., статский советник. Кандидат III курса (1822). Назначен был учителем оренбургской Семинарии. В 1827 году определен товарищем директора, а в 1835 директором московской Синодальной типографии. В 1844 г., по введении новых штатов в типографии, назначен советником типографской конторы и в сей должности скончался в 1852 году.

Кирьяков Александр Федор., коллежский советник, магистр VII курса (1830). По окончании курса поступил на должность профессора Семинарии в Калугу, оттуда в 1833 г. переведен в московскую Семинарию, в которой преподавал церковную историю, археологию и каноническое право, и в которой с 1842 до 1851 г. был инспектором. По выслуге 35 лет в должности наставника Семинарии, вступил на службу в московскую Синодальную типографию и в 1867 году получил должность старшего справщика.

Румянцев Вас. Егор., статский советник. Кандидат XV курса (1846). По окончании курса назначен преподавателем калужской Семинарии. В 1851 году поступил на службу в московский архив министерства юстиции: в 1856 определен помощником начальника московской сенатской типографии; а в 1864 г. инспектором московской Синодальной типографии. С 1874 г. состоит редактором Трудов московского археологического общества. К напечатанным трудам его относятся:

Древние издания московского печатного двора (Труд. моск. арх. общ. 1869).

О гравировании и граверах при московском печатном дворе в XVI и XVII столетиях (там же, 1870).

Сборник памятников, относящихся до книгопечатания в России М. 1872. (Удостоен Уваровской премии).

Дом археологического общества на Берсеневке (Труд. м. арх. общ. 1875).

Шавров Мих. Владим., действительный статский советник. Магистр XVIII курса (1852). Окончив курс, поступил на должность профессора петербургской Семинарии по классу словесности. В 1864 году получил должность чиновника особых поручений при Обер-Прокуроре св. Синода.

Ненарокомов Иван Александр., тайный советник. Магистр XX курса (1856). По окончании курса назначен профессором московской Семинарии по классу логики, психологии, патристики и латинского языка. В декабре 1856 г. перешел на службу в канцелярию Обер-Прокурора св. Синода: в 1860 г. назначен секретарем св. Синода, в 1864 г. обер-секретарем, в 1867 – членом учебного комитета при св. Синоде, в 1869 – исправляющим должность директора канцелярии Обер-Прокурора св. Синода и утвержден в этой должности с получением чина действительного статского советника в 1871 году.

Кокшаров Протоген Вонифат. статский советник. Магистр XXI курса (1858.) По окончании курса назначен профессором вологодской Семинарии по классам логики, психологии и латинского языка. В 1862 году, согласно желанию, перемещен в пермскую Семинарию на те же классы. В 1868 году определен чиновником канцелярии обер-прокурора св. Синода и после прохождения должности столоначальника назначен начальником отделения означенной канцелярии в 1875 голу.

Миропольский Серг. Ирин. коллежский советник. Магистр ΧΧV курса (1866). По окончании курса поступил преподавателем философских наук в харьковскую Семинарию; в 1870 г. перешел на ту же кафедру в петербургскую Семинарию и кроме исполнения своих прямых обязанностей занимался в качестве помощника редактора в редакции журнала министерства нар. просвещения до 1872 года, когда получил назначение быть членом-ревизором учебного комитета при св. Синоде, в каковой должности состоит и до ныне. Из сочинений его, которые все почти педагогического содержания, напечатаны

Отдельно:

Ян Амос Коменский. Спб. 1872.

План и основы жизни народной школы. Спб. 1876.

Школа и государство. Спб. 1876.

Методика обучения грамоте. Спб 1876. Методика обучения письму. Спб. 1876.

В журнале Министерства Народного Просвещения.

Харьковская воскресная школа в 1868–69 г. (1870, ч. 150).

Наша педагогическая литература (1870, ч. 150).

Идея воспитывающего обучения в применении к народной школе (1871. ч. 153).

Инспекция народных школ и ее задачи (1872, ч. 162; отдельное издание, Спб. 1877).

Теория и практика в воспитании. (1871, ч. 157).

Обучение церковно-славянской грамоте в русской начальной школе (1870, ч. 150).

Обучение пению в народной школе.

К вопросу о книге для народного чтения (1872, ч. 159).

К вопросу о преподавании и программе оснований логики в наших гимназиях (1872, ч. 160).

Практическая организация педагогических классов при наших женских гимназиях.

Сверх того, в журн. мин. нар. просвещения напечатаны его рецензии на несколько книг педагогического содержания.

В журналах: Семья и школа и Народная школа:

Задачи педагогической журналистики в деле народного образования. – Об обязательности народного образования. – Сельско-хозяйственный элемент в народной школе. – Сельско-хозяйственный элемент в учительских Семинариях. – Практические задачи народной школы. – Задачи, план и силы обществ распространения грамотности в России. – Школа и общество. –Народная школа по идеям Коменского. – О приготовлении народных учителей. – Отчетность инспекторов и их съезды. – Учитель народной школы. – Самообразование учителя народной школы. – Практические советы начинающему учителю. – О педагогической подготовке учителя. – Из истории звукового метода. – Дитя. – Из школьной жизни. – Педагогические типы. – Ученические сочинения в средних учебных заведениях. – О мерах, формах и степени участия преподавателей в воспитании учащихся. – О школьной статистике. – Педагогические парадоксы.

В других изданиях:

Чем наши народные школы плохи и как помочь горю? (Харьк. губ. ведом. 1868).

Народное образование в России (журн. Беседа).

Обучение русской грамоте (Весселя, Руковод. к препод. общеобраз. предмет.).

О педагогической подготовке учителя (Сист. обз. русск. нар. учебн. литер.).

Обучение письму и пению (там же).

Систематический обзор русскрй литературы по педагогике, по обучению грамоте, по пению (там же).

О местных ревизиях духовных училищ членами семинарских правлений (прилож. к календ. для духовен. за 1878 г.).

Фотий Спасский, юрьевский архимандрит (Вестн. Европы. 1878, ноябрь и декабрь).

Надеждин Николай Иванович. Действительный статский советник. Магистр 1824 года. По окончании курса назначен профессором словесности и немецкого языка в рязанскую Семинарию. В 1826 году по прошению уволен от службы в Семинарии; в 1830 г. в московском Университете выдержал экзамен на степень доктора этико-филологических наук и для сей цели издал и защитил диссертацию: de origine, natura et fatis poeseos, quae romantica avdit. Dissertatio hisiorico-critico-elenchtica. M. 1830. В конце 1831 года утвержден ординарным профессором московского Университета по кафедре теории изящных искусств и археологии. В мае 1835 года оставил службу при Университете, так как по случаю введения нового устава кафедра эстетики и археологии была упразднена. В 1836 году за напечатание в издаваемом под его редакцией Телескопе статьи Чаадаева был уволен от службы и удален на жительство в вологодскую губернию, где продолжал свои ученые и литературные занятия. В 1842 году вступил на службу по министерству внутренних дел чиновником особых поручений при министре и назначен редактором журнала министерства, редакцией которого заведывал до самой смерти. Скончался на 52 г. жизни 11 января 1856 года. Надеждин был человек чрезвычайно даровитый, и при необыкновенной памяти, зорком уме, увлекательном даре слова обладал широкой, многосторонней эруднцией (Сведения о Надеждине смотр, в Русск. Вестн. 1856, май. – Вестн. Географ. Общ. 1856, ч. XVI. Тут и список его сочинений. – Москвит. 1856, март. – Моск. Вед. 1856. № 81. – Ж. М. В. Д. 1856. ч. XVI. – Биограф. словарь профессоров моск. Университета, т. 2. – Обзор русск. дух. литер. Филарета, кн. 2. 237).

Терновский-Платонов Иван Матвеевич. Надворный советник. Магистр 1826 года. С сего года до 1834 преподавал в московской Семинарии словесность, гражданскую историю и немецкий язык. Оставив службу в Семинарии в 1834 году, он поступил преподавателем словесности и логики в александровский сиротский институт, в котором служил до 1846 года. В 1837–1839 преподавал студентам московского Университета логику. Скончался в 1849 году.

Знаменский Василий Потапович. Из ярославской Семинарии поступил в студенты Академии в 1824 году, и занимал в разрядных списках первое место. Оставалось ему полгода до окончания курса, как, вследствие доклада Сперанского Императору о необходимости избрать из духовных Академий – петербургской и московской по трое воспитанников для образования их в российском законоведении, был избран и в феврале 1828 года вместе с двумя своими товарищами благовещенским и Неволиным отправлен в Петербург. Здесь они слушали в Университете уроки по юридическим наукам, и кроме того во 2-м отделении канцелярии Его Величества у Балугьянского. Куницына. Плисова и Клокова. За ходом их образования наблюдал сам Сперанский. После экзамена, который произвел им Сперанский вместе с профессорами-юристами, они в сентябре 1829 года отправлены были за границу и в Берлине отданы в руководство профессору гражданского права Савиньи. Кроме его лекций они слушали в берлинском Университете лекции у Кленце, Гофмана, у знаменитых Риттера, Гегеля (недолго), Бепеке и у других более чем 25 профессоров Пробыв два с половиной года в заграничном путешествии, во время которого два раза посещали разные города в Германии и Швейцарии, они в сентябре 1832 года возвратились в Петербург. Савиньи отозвался о них Сперанскому, что из числа 500 студентов Берлинского Университета они были первые. Их предназначали к занятию кафедр юридических наук в Университетах или в предполагавшемся к открытию училище правоведения, а до времени их причислили ко 2-му отделению канцелярии Его Величества, и Сперанский поручил им обработывать свод законов остзейских губерний. В 1833 году им дано Высочайшее разрешение держатьэкзамен прямо на степень доктора. Весной 1834 года этот экзамен был ими выдержан и потом они представили докторские диссертации. Знаменский написал на тему: de philosophica luris civilis tractandi ratione, per comparationem lunum diversarum gentium instituenda. «Диссертация одобрена и уже печаталась: автору назначена кафедра законоведении в киевском Университете, как вдруг он сильно занемог воспалением легких и скончался в январе 1835 года (См. подробности о нем в моей статье: один из питомцев Сперанского. Русск. Вестн. 1866. январь).

Неволин Константин Алексеевич. Действительный статский советник. В одно время с Знаменским (см. это слово) в начале 1828 года избран из студентов Академии и отправлен в Петербург и потом в Берлин для изучения правоведения. Возвратившись из-за границы выдержал докторский экзамен и защитил в феврале 1835 диссертацию на степень доктора: о философии законодательства у древних, и назначен профессором энциклопедии законоведения в киевский Университет, из которого в 1843 г. переведен в с.-петербургский на кафедру русских гражданских законов и гражданского судопроизводства. Скончался в октябре 1855 года, оставив после себя значительное количество сочинений, которые изданы в 1857 году в шести томах. Из этих сочинений имеют особенно важное значение: Энциклопедия законоведения, в двух томах (изд.в Киеве в 1839 г.), История российских законов, в 3 частях (Спб. 1851), и О новгородских пятинах (Спб.1853г.) (Сведения о Неволине: Очерк служебной и ученой деятельности К. А. Неволина, М. Усова, в Северной Пчеле 1855, №№ 234 и 236; и особенной брошюрой с прибавлением краткого изложения содержания всех его сочинений и с портретом. Спб. 1855. – Москвит. 1855, т. VI, № 21. Заблоцкого воспоминание о Неволине в Вестн. географ. общ. ч. XV, кн. 5, отд. 5. Русск. Вестн. 1866, январь. Императ. петерб. Университет. В. В. Григорьева. Спб. 1870).

Благовещенский Алексей Андреевич. Вместе с Знаменским (см. это слово) избран из студентов Академии в 1828 г. для изучения юридических наук в Петербурге и за границей. По возвращении из Берлина выдержал экзамен на степень доктора прав и написал диссертацию: «О методе науки законоведения в ХVIII веке» (напеч. в Ж. М. Н. Пр. 1835 г.). Скончался в 1835 году.

Баршев Сергей Иванович, тайный советник. Учился в Академии три года (1826–1829) и значился в списках в числе отличных студентов. В сентябре 1829 года, недокончив четвертого года академического курса, был избран вследствие Высочайшего повеления для изучения правоведения при 2 отделении собственной канцелярии Его Величества. Изучение права, под непосредственным руководством графа М.М. Сперанского, продолжал в течение двух лет, после чего для дальнейшего образования послан в берлинский Университет, где слушал лекции знаменитых профессоров правоведения в течение шести семестров. По возвращении в Россию выдержал экзамен прямо на степень доктора правоведения и определен преподавателем московского Университета и в 1837 г. получил звание ординарного профессора. Потом в продолжение нескольких четырехлетий был избираем в деканы юридического факультета и неоднократно на должность ректора. В 1876 году оставил службу при Университете и в 1877 г. определен почетным опекуном московского опекунского Совета. Из сочинений по его специальности, которых число довольно значительно, имело значение руководственного: «Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях» М. 1841 (См. биограф. словарь проф. и преподават. Импер. моск. Унив. Μ. 1855).

Баршев Яков Иванович, тайный советник. Учился в Академии вместе с братом С. И. Баршевыми вместе с ним в сентябре 1829 г. был избран для изучения юридическим наук, вместе с ним слушал юридические лекции в Петербурге и в Берлине. В 1835 году в петербургском Университете получил степень доктора прав и поступил туда на службу в звании экстра-ординарного профессора по кафедре русских уголовных и полицейских законов, и вскоре получил звание ординарного профессора. Почти в одно время со вступлением на университетскую кафедру, именно с 1834 года. Баршев начал преподавать юридические науки и в Александровском Лицее, где он продолжал службу долее, нежели в Университете, из которого вышел в 1856 году. В настоящее время он состоит на службе во 2-м отделении собственной Его Величества канцелярии. Из сочинений его в особенности известно, как руководственное: «Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству». Спб. 1841 (См. Импер, с.-петербургский Университет в течение первых 50 лет его существования. В. В.Григорьева. Спб. 1870).

Платонов Иван Васильевич. Статский советник. Через три года учения в Академии был избран вместе с Баршевым для изучения юридических наук и в октябре 1829 года вместе с ними явился во второе отделение канцелярии Его Величества. После двухгодичного стушания лекций по правоведению в отделении и в петербургском Университете он вместе с Баршевыми слушал лекции по той же специальности в берлинском Университете и в свободное время по приглашению обучал двух сыновей графа Д. Н. Блудова, и преподавал русский язык принцу прусскому Адальберту. По возвращении в Петербург и по выдержании экзамена на степень доктора прав, Платонов в 1835 году определен в харьковский Университет преподавателем по кафедре законов благоустройства и благочиния государственного, и в 1837 г. получил звание экстраординарного, а в 1848 – ординарного профессора. В 1836 г. за выслугой срока оставил службу при Университете. Из сочинений его напечатаны:

Речь о мерах к поощрению и усовершенствованию сельского хозяйства вообще, произнесенная на акте харьковского Университета в 1838 г.

Речь о камеральном образовании в России, произнесенная там же в 1845 году.

Вступительные понятия в учение о благоустройстве и благочинии государственном. Харьков. 1856.

Жизнь и подвиги первоучителей славянских Кирилла и Мефодия (Духов. Вестн. Харьков. 1862. июнь и след.).

О платонической троичности Божества перед светом христианского богооткровенного учения о Пресвятой Троице (Радуга, 1864 г.).

Ответ на статью Духовного Вестника: соединение приходов и сокращение духовенства, как средства к улучшению его быта (Совр. Листок 1864, сентябрь).

Два стихотворения в воспоминание о М. В. Ломоносове. Харьков. 1865.

Кто были св. Кирилл Мефодий, Славяне или Греки? (Дух. Вестн. 1866, февр.).

Исследование об апологах или притчах св. Кирилла (Журн. Мин. Нар. Просв. 1867, май).

De dignitate ac praestantia linguarum, quas vocant, classicarum. Харьков. 1869.

Кроме того, Платонов перевел и издал сочинение Эверса: «Древнейшее русское право». Спб. 1835.

Билярский Петр Спиридонович, кандидат 1838 года. По окончании курса был назначен на должность наставника пермской Семинарии, но от назначения отказался за болезнью и, пробыв на частной службе в Москве, в 1844 году переселился в Петербург, поступил на службу в Сенат и сверх того получил должность редактора неофициальной части журнала Министерства Народного Просвещения и в этом издании напечатал, кроме рецензий разных книг и обозрения газет и журналов, несколько статей, каковы напр: Очерк биографии академика Круга (том. 64); Сколько главных частей в предложении (том. 94) и Введение во всеобщее языкознание В. Гумбольдта (перевод, т. 97–103). Оставив службу в Сенате, Билярский перешел на службу при штабе военно-учебных заведений, где занял должность наблюдателя за преподаванием и потом назначен членом учебного комитета при штабе. В 1853–56 г. он принимал участие в трудах 1 и 3 отделений Академии наук при издании ученых записок. В 1860 г. Академия избрала его адъюнктом, в 1862 экстраординарным академиком по отделению русского языка и словесности. В 1865 г. он избран ординарным профессором словесности в новороссийский университет и скончался в Одессе в 1867 году. Кроме указанных печатных трудов его, известны еще: Судьбы церковного языка: о средне-болгарском вокализме по патриаршему списку летописи Манассии (Мемуары Акад, наук 1847.2-е отдельное издание, Спб. 1858 г.); о реймском Евангелии. Спб. 1848 г. (удостоено демидовской премии). Материалы для биографии Ломоносова. Спб. 1865 (Сведения о Билярском – в записк. Акад. наук. т. XIII; в отчетах Акад. наук 1852–1865. – Русск. Архив 1869. –Спб. Вед. 1867. № 17 и 74. – Ж Μ. Н. П. 1867, февр. – Херсон, епар. ведом. 1867. № 3)

Невоструев Капитон Иванович. Член корреспондент Академии наук (с 1861). Магистр XII курса (1840). По окончания курса назначен наставником симбирской Семинарии по классу чтения св. Писания и патристики. Там он вскоре приобрел внимание и уважение воспитанников к своему преподаванию, отличаясь примерным трудолюбием и привлекательной добротой характера³⁵⁷. Со времени поступления в Семинарию Невоструев постоянно поддерживал сношения с А. В. Горским. переписывался с ним, просил его ученых советов, выписывал через него нужные ему книги. В 1849 г. он был вызван в Москву и назначен помощником А. В. Горского при описании славянских рукописей московской синодальной библиотеки. По службе ему назначено числиться преподавателем московской Семинарии и пользоваться окладом жалованья, положенным для семинарских наставников: помещение ему дано в Чудове монастыре. Вместе с Горским он трудился над описанием рукописей синодальной библиотеки до 1863 года, и к этому времени они издали четыре тома описания рукописей. Когда Горский назначен был ректором Академии, он по многосложности своих занятий не имел уже времени продолжать работы по описанию рукописей, был по прошению от этого труда уволен, и Невоструев стал один продолжать работу и продолжал ее до своей смерти, постигшей его после продолжительной болезни 30 ноября 1872 года. По поводу совместной ученой деятельности двух замечательных тружеников науки, в ученом мире появилось два мнения о значении и силе участия в труде того и другого деятеля: одни приписывали всю честь, все достоинство ученого труда исключительно Горскому, а на Невоструева смотрели, как на чернорабочого, которого дело состояло только в собирании и подготовлении материала для ученого описания рукописей; другие на оборот держались мысли, что вся честь труда принадлежит Невоструеву, что Горский только слегка обделывал, очищал написанние Невоструевым, который на плечах своих вынес его к славе. Мы имеем под руками вполне сохранившуюся, весьма обширную, взаимную переписку Горского и Невоструева, равно как черновые тетради по описанию рукописей синодальной библиотеки; на основании этих материалов можно произнести точное и справедливое суждение о том, кто из них был главным деятелем в труде и кто имеет в нем право на первенство. Понятно, что Горский встретил в первый раз своего товарища по занятиям Невоструева, будучи уже обогащен обширными сведениями церковно-историческими, тогда как Невоструев является малоопытным и совершенным почти новичком в деле, к которому был призван. И Горский действительно руководит его, как учитель ученика, видя необходимость сообщать ему на первых порах такие сведения, которые уже давным-давно приобретены были Горским. Невоструев при помощи указаний Горского постепенно освоивается с археологией и исторической литературой, изучает палеографию и приобретает навык отличать время происхождения рукописей; он год от году совершенствуется в познаниях, но Горский не покидает его в руководстве, за которым уже реже обращается к нему Невоструев; Невоструев начинает спорить с ним, не соглашается с некоторыми его замечаниями, защищает правоту своего суждения; Горский раздражается, делает ему отпор и, сознавая себя в правах руководителя и учителя, не уступает своему ученику и на полях его исследований о рукописях пишет жесткие и колкие замечания, как на задачке ученика. Невоструев жалуется на недостаток уважения к его познаниям, на оскорбительное невнимание к его труду, тяготится этой опекой и желал бы от нее избавиться, но проходит время раздражения – открывается нужда прибегать к Горскому и дело до времени опять идет мирно. Горский стал ритором Академии. Невоструев остался один хозяином ученой работы, и тогда стало в особенности ясно, где перевес ученой силы, на чьей стороне право ученого первенства. Невоструев теперь самосостоятельный автор «Описания рукописей» обращается к Горскому за пособиями и советами, осаждает его письмами с поручением наводить справки, разрешать сомнения, делать указания; он гостит по временам у Горского, работает в его кабинете, не дает ему покоя, требуя его ученой помощи. Сам Невоструев дает свидетельство о степени участия Горского в труде, который Невоструев издавал уже под одним своим именем; в предисловии к вышедшей в 1809 году первой части описания богослужебных книг он говорит: «в описании рукописей принимал большое участие о. протоиерей, ныне ректор московской духовной Академии А. В. Горский». Представляя в таком виде взаимоотношения между Горским и Невоструевым, мы не имеем в мысли унизить достоинства ученых занятий Невоструева, но отдаем полную цену его необычайному трудолюбию, его обширным познаниям; сам Горский ценил его труды и, как сказано в одном из писем Невоструева, отзывался о нем так Филарету харьковскому, что «без Невоструева не было бы такого описания библиотеки». Правда, что на долю Невоструева доставалось больше работы; работа была тяжелая, подготовительная: он первый разрабатывал рукопись, анализировал ее, делал сличения, пускался в соображения, производил исследования, но проникнутый убеждением в неоспоримом достоинстве своего труда решался иногда умалять значение учителя Горского в труде и высказывал ему неприятныя вещи. Вот небольшой образчик отношений подобного рода: в письме от 17 мая 1858 г. Невоструев пишет Горскому: «приношу Вам благодарность за доброе слово и дело по моей награде. Не неблагодарность, а правдолюбие, однако, заставляет меня написать следующие строки. В представлении своем – сказывали мне добрые люди – изволили Вы яко бы написать, что я не только занимался описанием рукописей по статьям, но даже вместе с Вами по малу-толику участвовал в сличении их с греческими и в выписках из оригинальных статей, т.е. представили меня не много больше Вашего письмоводителя. Во всех описаниях отеческих творений Вы не нашли не только недостатка, но напротив полноту и всесторонность в большей степени, так были доверчивы, что приведенные примеры иногда и не поверяли по рукописям, многое (а иное к ущербу, или темноте речи) по мысли своей исключили или сократили, другое переставили и прибавили там и здесь отдельные замечания. Сравните же сию Вашу работу с моею! Конечно сообщенные Вами прежние письменные заметки на те или другие статьи и предварительные о том наставления в начале были полезны; но что это значило, когда я рукописи проходил от доски до доски и попадал при этом на другие, неожиданные результаты? А очень многие рукописи я рассматривал один, иное даже после Вас, по ближайшему ознакомлению с предметом, недовольствуясь сделанным Вами описанием». На эти упреки Горский отвечал: «Нет, почтеннейший Капитон Иванович! Не за что Вам взводить на меня клеветы. В письмоводители я Вас не записывал, и Ваших трудов у Вас не отнимал. В представлении я написал о Вас, что Вы «не только принимали участие при первоначальном описании рукописей по статьям, но и занимались вместе со мной ученым разбором их». Сказавши, что Вы принимали участие, и при том не в описании, а при описании, я совершенно отделил Вашу работу от работы письмоводителей, которую Вы, прежде всякого разбора рукописи, пересматривали. В следующей затем фразе дозволив себе упомянуть о своей работе, думаю, не сказал я лишнего. Впрочем, я не возношусь своей работой: имеете право топтать ее ногами. Исчисляя дальнейшие труды Ваши, я не сказал ни слова более о себе, хотя имел бы право упомянуть о пересмотре, исправлении и дополнении всех сличений, указаний и извлечений, чему свидетели рукописи. Бывали у меня и рукописи греческие: если Вы о них забыли, то я помню их». В другом письме Невоструев пишет между прочим: «Из всех отделов рукописей, и отчасти трудных, описано и мною, притом или вновь, или же после Вас, вследствие найденных по тщательном исследовании предмета в некоих Ваших описаниях сборников неполнот и ошибок (ибо и ослица некогда вразумила пророка, и в басне – крот – орла)». Из печатных трудов К. И. Невоструева известны:

Описание славянских рукописей московской синодальной библиотеки. Отделы 1, 2 и 3. Пять томов. М. 1855–1869.

Описание симбирского Спасского девичьего монастыря. М. 1852.

Описание Спасо-чигасской церкви в Москве. М. 1858.

Вновь открытое поучительное послание святителя Алексия (Душ. Чт. 1861. Апрель).

Древне-русские поучения и послания к инокам о монашеской жизни (Духов. Вестн. 1862. Вышли и отдельно Харьков. 1862. См. еще Душ. Чт. 1866. июнь).

Записка о переводе Евангелия на славянский язык, сделанном Кириллом и Мефодием. М. 1865.

Житие преп. Иосифа волоколамского по двум древним спискам, с предисловием и примечаниями (Чтен. в м. общ. любит. д. просвещ. 1865).

Монограмма митрополита Фотия на окладе Владимирской иконы Богоматери в московском Успенском соборе (Сборн. древне-русск. искусств. 1866).

Акты ΧVΙΙ века о чудесном исцелении от иконы святителя Николая в Успенском соборе и о св. мире (Душ. Чт. 1867. Апрель).

Три молитвы: а) о поставлении царя; б) кесаря и деспота; в) князя (Гласник сербск. ученого дружества. 1867. Кн. 5. Составл. в 1849 г.).

О скуфье и камилавке в древней греческой и русской церкви (Душ. Чт. 1867. Декабрь. 1868. Март).

Описание кашпиревского благовещенского Симеонова монастыря (Археолог. вестн. 1867).

Историческое описание бывших в городе Самаре мужеского Преображенского и женского Спасского монастырей. М. 1867.

Слово св. Ипполита об антихристе. М. 1868.

Запись о ставлениках московских церквей 1645–1666 (Материалы для описания москов. церквей. М. 1869).

Рассмотрение рецензий, явившихся на описание рукописей московской синодальной библиотеки (Сбор. отд. русск. язык, и словесн. т. 8. Спб. 1870).

Рассмотрение книги Хрущева: исследование о сочинениях Иосифа волоцкого (отчет о 12 присужд. наград гр. Уварова. Спб. 1870).

Об архипастырском путешествии Дионисия епископа якутского из Якутска в Нижнеколымск (Душ. Чт. 1869 Декабрь).

Об имени Иисус (Душ.Чт. 1869.Февраль. 1870. Март).

Елабужские древности (Труд. моск. археолог. общ. т. 3, вып. 2).

Ананьинский могильник (Труды 1-го археолог. съезда). Вышел и отдельно. М. 1871.

О городищах древнего волжско-болгарского и казанского царства (Труд. 1-го археолог. съезда). Вышла и отдельно. М. 1871.

Pogled na hisioriiu istocne crkve u cescoi. Zagreb. 1872.

Сверх того, Невоструеву принадлежит редакция и ученые примечания к патерику, издававшемуся при Душ. Чтении. Август 1861-Декабрь 1862.

В рукописи остался замечательнейший его труд: описание Евангелия, писанного для новгородского князя Мстислава Владимировича, в начале XII века. Часть этого труда напечатана в известиях Академии наук, том. XI.

Ундольский Вукол Михайлович, кандидат XII курса (1840). Действительный член московского Общества истории и древностей российских. Зачатки любителя древней русской письменности заметны в нем были еще во время учения его в Академии. Он внимательно пересмотрел рукописи академической и лаврской библиотек, подружился с лаврским библиотекарем о. Иларием, а по окончании курса, в ожидании места по духовно-учебному ведомству, всю сентябрскую треть 1840 г. прожил в Академии, ежедневно занимаясь в лаврской библиотеке, где на рукописях оставил много заметок, и составил для себя запись о лаврских рукописях с обозначением их содержания. На службу он поступил в московский главный архив министерства иностранных дел, в котором много работал по поручению князя М. А. Оболенского; оттуда перешел в архив министерства юстиции, много и там работал, и помогал в трудах П. И. Иванову. В то же время он был библиотекарем в московском Обществе истории и древностей российских. Небольшое свое жалованье употреблял он на приобретение рукописей, в оценке достоинства которых имел большую опытность, и постепенно собрал замечательную по строгости выбора библиотеку, состоявшую из 1348 славяно-русских рукописей и 900 №№ церковно-славянских книг, которая после его смерти, постигшей его 1-го ноября 1864 года, поступила в московскую публичную библиотеку. Любимым занятием Ундольского была библиография и для нее оказал он великие услуги. Труды его по этой части отпечатаны частью при его жизни, частью после его смерти. К ним относятся:

Сильвестр Медведев, отец славяно-русской библиографии и его оглавление книг, кто их сложил (Чт. моск. общ. истор. и древн. росс. 1845–46 г. част. 3).

Каталог российским книгам библиотеки П. Г. Демидова (там же 1846–47, част. 2).

Опись греческим, греко-латинским, польским и словенским печатным и письменным книгам, поступившим в 1675 году из Воскресенского монастыря в патриаршую ризную казну (там же, часть 5).

Очерк библиографических трудов в России (Москвитянин. 1846, № 2).

Библиографические розыскания по случаю выхода описания библиотеки московского общества истории и древностей российских, составленного Строевым, (Там же №№ 3, 11, 12).

Оглавление четий–миней митрополита Макария (Чтен. общ. истор. и древн. 1847–1848, часть 4).

Опись книгам в степенных монастырях находившимся (там же, часть 6).

Каталог славяно-русских книг церковной печати библиотеки Кастерина (там же, ч. 9).

Библиотека Павла митрополита сарского и подонского и книги и имущество Епифания Славинецкого (Временник моск. общ. истор. и древн. том 5).

Описание славянских рукописей московской синодальной библиотеки (Чтен. общ истор. и древн. росс. 1867, кн.2). Напечатано описание только 110 рукописей, а описание прочих остается в рукописи.

Славяно-русские рукописи В. М. Ундольского (Описание 579 №№ рукописей его собрания, составленное самим Ундольским). Издание моск. публичн. и румянц. музеев. М. 1870.

Очерк славяно-русской библиографии. В. М. Ундольского. Издание моск. публичн. и румянц. музеев. М. 1871.

Кроме того, Ундольским напечатаны:

Неизвестное сочинение Стефана Яворского (Москвит. 1842, № 8).

Новые розыскания о месте погребения Прокопия Ляпунова и список надгробий Троицкого Сергиева монастыря XVII века (Чтен. моск. общ. истор. и древн. 1845–1846, часть 2).

Современная запись о сидевших в осаде Троицкого Сергиева монастыря (Там же, часть 4).

Краткая историческая записка о монастыре русском св. Пантелеймона, находящемся на горе Аофонской (Там же).

Иосиф Тризна, редактор печерского патерика (Там же).

Замечания для истории церковного пения в России (Чт. моск. общ. истор. и древн. 1846–1847, часть 3).

Ученые труды Епифания Славинецкого (Там же, ч. 4).

Исследование о значении вруцелета в пасхалии (Временн. общ. истор. и древн. том 4).

Приготовительные сведения для словаря историко-юридического собственных имен и технических терминов, встречающихся в древних русских памятниках (Архив историко-юридич. свед. относ. до России. Н. В. Калачева, кн. 1, отд. 3).

Слово о в. К. Дмитрий Ивановиче и о брате его К. Владимире Андреевиче, яко победили супостата своего, царя Мамая (Временн. моск. общ. истор. и древн. т. 14).

Новая редакция слова Даниила Заточника (Русск. Беседа, 1856, кн. 2).

Об издании творений Климента епископа словенского (читано в общест. истор. и древн. в 1845 г. Бесед. любит. росс. словесн. кн. 2).

В собрании бумаг В. М. Ундольского, поступивших в московскую публичную библиотеку, находится чрезвычайно много оконченных и неоконченных трудов Ундольского, частию начатых уже при его жизни печатанием, а главным образом оставшихся в рукописи. Из них первое место принадлежит монографии: «О временнике Георгия Амартола в отношении к Несторовой летописи». Этот труд представлен Ундольским в Академию наук, и по рассмотрении Куником удостоен демидовской премии. – (См. 25-е присуждение демид. наград. – Собрание рукописей Ундольского, библиограф. очерк А. Е. Викторова. М. 1870).

Амфилохий Казанский, архимандрит. Член-корреспондент Академии наук, действительный член московского общества истории и древностей российских, одесского общества истории и древностей, московского археологического общества и общества любителей духовного просвещения. Кандидат XIV курса (1844). Пострижен в монашество через год по вступлении в студенты Академии. По окончании курса определен смотрителем суздальских духовных училищ. В 1852 году переведен на ту же должность в борисоглебские училища, близ Ростова, и возведен в сан архимандрита борисоглебского монастыря. В 1856 году определен настоятелем Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. В 1860 г. уволен от управления сим монастырем. В 1870 году получил в управление московский Данилов монастырь. Из трудов его напечатаны:

Жизнь преп. Иринарха, затворника Борисоглебского монастыря. М. 1863.

Археологические заметки о греческой псалтири конца IX века бывшей Лобковской, а теперь А. И. Хлудова. М. 1866.

О неизданных канонах в служебной февральской греческой минеи конца X века. М. 1870 г.

О миниатюрах и украшениях в греческих рукописях. М. 1870.

О миниатюрах славянской псалтири XIII века (Труд. м. археол. общ. 1870).

О лицевом греческом акафисте второй половины ХIV века (Чтен. общ. любит. дух. проcв. 1870, окт.).

Описание образа Неопалимой Купины (Моск. епарх. вед. 1870, № 1 и 2).

О древних иконах в м. Данилове монастыре (Чтен. общ. любит. дух. просвещ. 1871, февраль).

О печатном Евангелии 1685 года (Там же, 1871, апр.)

О иконе воскресения Христова на шиферном камне (там же).

О лицевом славянском акафисте Божией Матери (там же, август).

О влиянии греческой письменности на славянскую с IX до начала XVI века. М. 1872.

Описание греческой псалтири 862 года (Чтен. общ. люб. дух. просв. 1873, октябрь).

О самодревнейшем октоихе XI века югославянского юсового письма. М. 1874.

Древле-славянская псалтирь XIII века (Чтен. общ. люб. дух. просв. 187З-1878).

Описание воскресенской ново-иерусалимской библиотеки. М. 1875 (удостоено уваровской премии).

Описание юрьевского Евангелия, 1118–28 г. М. 1877.

Описание Евангелия 1092 года. М. 1877.

В рукописи остается исследование о рукописи Антиоха XI века (удостоено в 1863 г. демидовской премии).

Викторов Алексей Егорович, статский советник. Окончил курс со степенью кандидата в 1850 г. В 1852 поступил на службу в московский главный архив министерства иностранных дел. Потом был библиотекарем московского Университета. С 1862 г. хранитель отделения рукописей и славянских старопечатных книг в румянцевском музее и м. публичной библиотеке: с 1868 года кроме этой должности имеет должность заведывающего архивом и канцелярией московской оружейной палаты. В 1870 г. член археографической комиссии.

Ученые труды его:

Библиотека и историческая деятельность московской синодальной типографии. Моск. Вед. 1859 и Наше Время 1860.

Последнее мнение Шафаряика о глаголице. Летоп. русск. Литер. и древн. Тихонравова 1859 и 1861. т. 2 и 3.

Подробное описание 4-х украшенных миниатюрами греческих пергаменных рукописей моск. синодальной библиотеки (№№ 61, 183, 407, 429). Фотограф. снимки с миниатюр греч. рукоп. и. синод. библиотеки. Вып. I-III, 1862–1865.

По поводу заметки о палеографических снимках, изд. епископом Саввой. Спб. Ведом. 1863, № 191.

Кирилл и Мефодий (Кирилло-мефод. сборник Погодина, М. 1865).

Замечательное открытие в древне-русском книжном мире (Бесед. любит. росс. слова. Вып. 1. М. 1867).

Собрание славянских книг церковной печати Лукашевича (газ. Москва 1868, № 50).

Славяно-русские рукописи В. М. Ундольского с приложением очерка собрания сих рукописей в полном составе. М. 1870.

Хронологический указатель славяно-русских книг церковной печати с 1491 по 1864. Вып. I. Очерк славянорусской библиографии В. М. Ундольского с дополнениями А. Ф. Бычкова и А. Е. Викторова. М. 1871.

Каталог славяно-русских рукописей Д. В. Пискарева. М. 1871.

Бумаги Н. В. Сушкова (Москов. Ведом. 1872. № 107).

Обозрение старинных описей патриаршей ризницы с приложением описи ризницы 1631 года (Вестник общ. древне-русск. искусства, 1874–1876).

Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов 1584–1725. Вып. I. М. 1877.

Не было ли в Москве опытов книгопечатания прежде первопечатного Апостола 1564 года? (Труд. 3-го археолог, съезда, том 2. Киев, 1878).

Сергиевский Николай Александрович. Тайный советник. Магистр XX курса (1856). Был бакалавром московской духовной Академии по классу библейской истории и греческого языка с половины октября 1856 года до марта 1858 года, а в этом году назначен чиновником особых поручений при обер-прокуроре св. Синода и в конце года командирован за границу по особо-возложенному на него поручению и провел в заграничной командировке два года. В половине 1861 года перемещен на должность чиновника особых поручений при министерстве народного просвещения. В начале следующего 1862 года перешел на службу в канцелярию обер-прокурора св. Синода старшим чиновником и в конце года получил должность обер-секретаря св. Синода. В 1864 году переместился на должность инспектора московской практической Академии коммерческих наук. В марте 1866 г. назначен исправляющим должность директора канцелярии обер-прокурора св. Синода и членом комитета для составления проекта устава духовно-учебных заведений. В 1867 году произведен в действительные статские советники и утвержден директором канцелярии обер-прокурора св. Синода. В октябре 1869 г. Высочайше повелено ему быть попечителем виленского учебного округа, каковую должность занимает и ныне.

Лебедев Амфиан Степанович, статский советник. Магистр XX курса (1856). По окончании курса определен помощником инспектора московской Семинарии, а в 1858 г. перемещен на должность профессора всеобщей гражданской истории в той же Семинарии. В 1859 переведен по прошению на ту же кафедру в херсонскую Семинарию. В 1861 г. перемещен опять в московскую Семинарию и занял кафедру церковной истории. Два раза путешествовал за границу в 1860–1861 и в 1868 г. В 1869 г. назначен экстраординарным профессором харьковского Университета по кафедре церковной истории и в 1871 г. получил звание ординарного профессора. Напечатанные сочинения его:

De perfectibilité du christianisme (Lˈunion Chretienne 1860).

Краткие очерки из истории Христовой церкви в первые века (Душ. Чт. 1862, окт., ноябр. 1863, май, июль).

Человеколюбивое участие церкви в судьбе угнетенных в IV-VI веrах по Р. Хр. (Там же 1862, сеyт.).

О благотворительности в первые веrа христианства (Прав. Обозр. 1862. ноябрь).

Попечение древней церкви о бедных и нуждающихся (там же 1863, март).

Отпадение западной церкви от союза с восточной. Положение папской власти до сего события (там же 1864, апрель).

О социальных учреждениях древних времен христианства (декаб. 1865).

Заграничныt заметки (Прав. Обозр. 1868, январь).

Новыя исследования о времени и личности патриарха Фотия. По поводу статей Костомарова и книги Гергенретера о Фотии (там же, май и сент.).

Миссии протестантов на христианском востоке (там же, декабрь).

Религиозное положение Чехии (там же 1869, февраль).

Замечательные иностранные сочинения по истории славянства и его церковной жизни (там же. май).

Об ученых заслугах гр. Η. П. Румянцева, митроп. Евгения и И. М. Снегирева (Публичные лекции – там же).

Заметки на очерк истории христианской церкви Михайловского и Куртца (там же, август).

Русская церковно-историческая литература (Русск. Вестн. 1869, февраль).

Французская богословская литература (Прав. Обозр. 1870, апрель).

Картина христианской церкви в XIX веке, Местраля (Прав. Обозр. 1870, сент.).

О белградской Семинарии (Русск. Вестн. 1870, ноябрь). Несколько слов о сербском духовенстве (Русск. Вестн. 1871, февраль).

О свободе совести в древней вселенской церкви (Беседа 1871, февр.).

О сочинении XVI века: Le bienfait de lesus Christ envers les chretiens. Материал для истории реформации (Христ. Чт. 1871).

Афон по свидетельству иноземных писателей XVII века (там же).

Черты народно-религиозной жизни сербов (Чтен. в моск. общ. любит. дух. просв. 1871, октябрь).

Церковное отлучение у греков по свидетельству иноземных писателей XVII века (там же).

Молодые годы Фотия, патриарха цареградского (там же, 1873, янв.).

Об избрании в епископский сан в древней церкви (Русск. Вестн. 1873, сент.).

Спор о платонизме и аристотелизме в XV веке (Прав. Обозр. 1875, август).

История церкви, как предмет университетского преподавания (Вестн. Европы. 1875 октябрь).

Голос аббата Мишо о русской церкви (Прав. Обозр. 1876, февраль).

Евгений Булгарис (Древн. и новая Россия, 1876, февраль).

Антон Антонович Дегуров (Вестн. Евр. 1876, март).

Архив курского знаменского монастыря (Древн. и Нов. Россия, 1878, декабрь).

Соколов Николай Кириллович, статский советник. Окончив курс в Академии со степенью магистра в 1858 году, оставлен был бакалавром в ней по кафедре русской церковной истории. В 1861 году в качестве домашнего учителя отправился с семейством графа Путятина за границу, где ознакомился с состоянием религиозной жизни запада. По возвращении в 1863 году в Россию. Соколов занял вновь открытую в Академии кафедру новой церковной истории и в 1865 г. возведен в звание экстра-ординарного профессора. В 1867 году, приглашен был в московский Университет на кафедру церковного права и вскоре получил там звание ординарного профессора. Скончался 25 октября 1874 года, оставив по себе славу даровитого, широко образованного деятеля в области науки. Кроме сочинений, относящихся ко времени службы его в Академии и перечисленных нами в своем месте, он напечатал во время университетской службы следующие:

О судьбе науки церковного права – вступительная лекция, читанная 15 октября 1867 г. (Универс. известия 1868).

Средневековые учения об отношении церкви к государству (Университ. известия 1869).

О влиянии церкви на историческое развитие права – речь, читанная на публичном акте в Университете в 1870 году (Университ. извест. 1870 г).

О началах и формах духовного суда (Прав. Обозр. 1870, май и июнь).

Церковный суд в первые три века христианства (Прав. Обозр. 1870, сентябрь).

Состав епископского управления в древней церкви (там же, октябрь).

Каноническое устройство церковного суда по началам вселенского соборного законодательства (там же, ноябрь и декабрь).

Иов, первый патриарх российский (Университ. известия 1871).

Практика церковного суда на вселенских и поместных соборах (Прав. Обозр. 1871, январь и февраль).

Основные начала судебной реформы в применении их к ведомству духовного суда (там же, март и май).

По поводу стать: о соборном управлении в христианской церкви (там же, май).

О разделении суда и администрации в епархиальном ведомстве (там же. октябрь и ноябрь).

Взгляд на церковную реформацию в Англии (Прав. Обозр. 1872, февр.).

Судьбы папской системы церковного управления (там же, октябрь).

Из курса лекций по каноническому праву (Прав. Обозр. 1874, март и след. 1875, январь).

(Светлый и довольно обстоятельный очерк профессорской и литературной деятельности Н. К. Соколова напечатан в Православном Обозрении 1874 г., ноябрь).

Григорий Войнов, архимандрит. Действительный член московского общества истории и древностей российских. Магистр XXI курса (1858). Пострижен в монашество во время студенчества. По окончании курса определен профессором вифанской Семинарии по классу чтения св. Писания, герменевтики и греческого языка. В 1860 назначен инспектором вологодской Семинарии. В 1862 году переведен на ту же должность в вифанскую, а в 1863 в московскую Семинарию и в 1864 г. получил сан архимандрита. По болезни оставил училищную службу в 1867 году и назначен настоятелем московского Златоустова, а в 1873 году Высокопетровского монастыря. Напечатанные его сочинения:

Историческое описание московского Златоустова монастыря. М. 1871 (Из М. епарх. ведомост. 1870 и 1871 г.).

Историческое описание московского Высокопетровского монастыря (Моск. Епарх. Ведом. 1871–1873. – Чтен. м. общ. истор. и древн. росс. 1874, кн. 1–1875, кн. 2).

Препод. Иоанн Кассиан (Душен. Чтен. 1862, февраль).

Некоторые изречения и черты из жизни м. митрополита Филарета и его резолюции (Душ. Чтен. 1869, апр. 1871, апр, май, июнь, авг. 1878, авг, – Москов. епарх. вед. 1872. № 49. Чт. общ. ист. и древн. 1874, кн. 1 и 4; 1875, кн. 4; 1877, кн.1).

Биографии архимандритов: Андроньевского Гермогена (Душ. Чт. 1866. март), арзамасского Александра (там же 1867, апр.); богоявленского – Митрофана (там же 1868, окт. и ноябр.); новоиерусалимского Мельхиседека (Моск. епарх. вед. 1869. №№ 34–50); андроньевского Иннокентия (Душ. Чт. 1870 февр.). Протоиереев: Н. П. Другова (Душ. Чт. 1868, июнь); А. И. Воскресенского (Моск. епарх. ведом. 1873. № 50); иеромонахов: Филарета (Душ. Чт. 1866, ноябрь): Арсения (там же 1867, нояб.); Алексия (там же 1868, янв.); Самуила (Моск. епарх. ведом. 1869. № 17–21); Иоанникия (Душ. Чт. 1870, февр.); Назария (там же, ноябрь); игумений: Евгении Мещерской (Душ. Чт. 1869, ноябрь); Олимпиады (М. епарх. ведом. 1873–75); Александры (М. епарх. ведом. 1873. № 10).

Иванцов-Платонов Александр Михайлович, магистр XXII курса (1860). По окончании курса назначен бакалавром церковной истории в с.-петербургской духовной Академии. В 1863 году принял сан священника и поступил на должность законоучителя московского александровского военного училища; в 1872году сверх того принял должность преподавателя церковной истории в московском Университете в звании экстраординарного профессора. В 1869–1874 принимал участие в редакции Православного Обозрения. В 1874 г. протоиерей, в 1877 доктор богословия. Сочинения его:

Отдельно изданные:

Что такое жизнь? М. 1867.

О римском католицизме и его отношениях к православию. Две части. М. 1869 и 1870.

Первые лекции по церковной истории в московском Университете. М. 1872.

Речи к воспитанникам александровского военного училища. М. 1873.

Христианское учение о любви к ближним сравнительно с крайностями учений социалистических. М. 1875.

Ереси и расколы первых трех веков христианства. М. 1877 (Сочинение на степень доктора богословия).

Напечатанные в Православном Обозрении:

О нашей полемико-богословской литературе (1860, февраль).

По, поводу автобиографии Измайлова (апрель).

По поводу трудов киевской духовной Академии (сентябрь).

Обяснение по вопросу о православии и современности (1861, январь).

По поводу полемики Чернышевского с Юркевичем (сентябрь).

Об улучшениях в быте духовенства (1862, январь).

Духовенство и народное образование (февраль).

Церковно-финансовый вопрос (апрель).

О преподавании богословия в русских Университетах (май).

О предубеждениях светских людей против богословских наук (1863, сентябрь).

Отчего беден русский народ? (1865, январь).

По поводу папской энциклики (февраль).

По поводу папского послания к восточным епископам (1868, сентябрь).

По поводу издания богословских сочинений Хомякова (1869, январь).

Из истории христианства у славянских народов (январь, май).

В память тысячелетия св. Кирилла (февраль).

По поводу писем Хомякова к Пальмеру (март, апрель, сентябрь, ноябрь).

Духовно-учебная реформа (апрель).

По греко-болгарскому церковному вопросу (май, ноябрь).

По поводу рассказов из истории церкви, Бахметевой (август).

О воспитании детей духовного происхождения вне духовного звания (октябрь).

Взгляд на прошедшее и надежды в будущем (1870, январь, февраль).

Светская власть папы (январь, февраль).

По вопросу о преобразовании духовной цензуры (март).

О приеме студентов в духовной Академии (ноябрь).

Об образовании девиц духовного происхождения (1871 февраль).

По греко-болгарскому вопросу (апрель).

По поводу старокатолического движения (сентябрь, ноябрь).

О соединении духовных Академий с Университетами (1872, январь, март).

Для семинарской педогогии (июнь, июль).

По старо-католическому вопросу (август, октябрь).

По греко-болгарскому вопросу (октябрь, ноябрь).

В других изданиях:

О положительном и отрицательном направлении в русской литературе (Русск. Бесед. 1868).

О болгарском церковном вопросе (День 1862).

О римско-католическом богослужении в сравнении с православным (Душ. Чт. 1867, июль).

Отношение римской церкви к греческим церквам со времени разделения церквей до падения Константинополя (Душ. Чт. 1868. ноябрь, декабрь).

О чтении библии военно-учебных заведениях (Педагог. Вестн. 1867).

Из поступивших на службу по министерству народного просвещения известны еще следующие воспитанники м. д. Академии:

Флоренсов Яков Серг., кандидат IV курса, инспектор тверской гимназии.

Александрович Никол. Григор, магистр XIV курса, директор третьей киевской гимназии.

Солнцев Гавр. Степ., кандидат того же курса, директор златопольский (в киевском учебн. окр.) прогимназии.

Хаьковский Григ. Илар., кандидат XV курса, учитель гродненской гимназии по классу латинского языка.

Снитко Конст. Иван, магистр XVI курса. Был директором виленских народных училищ.

Шимкович Сем. Кипр., кандидат того же курса, инспектор витебских народных училищ.

Пономарев Дан. Степ., магистр XVII курса, директор седлецкой (в царстве Польск.) гимназии.

Бакрадзе Дмитр. Захар., кандидат того же курса. Член кавказского цензурного комитета, автор сочинения: Кавказ в древних памятниках Христианства. Тифл. 1875.

Малютин Ив. Дмитр, магистр XIX курса, инспектор брестской прогимназии.

Малевинский Анемпод. Ион., магистр XX курса, директор народных училищ екатеринославской губернии.

Квиетинский Гавр. Степ., магистр того же курса, инспектор первой московской прогимназии (Ɨ 1874).

Смирнов Ив. Козм., кандидат XXI курса, директор томской гимназии.

Ржаницын Руф. Павлин., кандидат того же курса, инспектор влоцлавского реального училища.

Соболев Гавр. Ив., кандидат того же курса, учитель тифлисской гимназии.

Петровский Викт. Александр., кандидат XXII курса, директор костромских народных училищ.

Громачевский Александр Лук., магистр XXIII курса, инспектор оренбургской гимназии. Сочинения его: Преосвященный Антоний, митрополит новгородский (Странн. 1861, авг.); о религиозно-нравственном воспитании применительно к современным потребностям. Спб. 1869.

Николаевский Ив. Филипп, магистр ΧΧΙV курса, директор несвижской учительской Семинарии.

Шниповский Мих. Льв., кандидат того же курса, инспектор витебских народных училищ.

Тяжелов Александр Афан., магистр ΧΧV курса, инспектор народных училищ тверской губернии. ‘

Акоронко Ник. Франц., старший кандидат того же курса, инспектор народных училищ минской губернии.

Соловьев Алексей Ив, кандидат того же курса, инспектор народныхучплвщ в киевском учебном округе.

Микулинский Ив. Степ, кандидат того же курса, инспектор гродненских народных училищ.

Павловский-Михайлов Фед. Яков., магистр ΧΧVΙΙ курса, учитель бельской (в царстве польском) гимназия.

Страхов Мих. Ив., магистр того же курса, инспектор народных училищ, в петербургском округе.

Токаревский Ив. Мих., кандидат того же курса, директор учительской Семинарии в селе Новом (ярослав. губ.).

Покровский Петр Евдокимович, магистр VI курса. (1828). По окончании курса определен профессором московской Семинарии по классу еврейского и немецкого языков. В 1834 году принял сан священства и определен к московской Параскевиевской, в охотном ряду церкви. В 1855 г. назначен настоятелем московского Архангельского собора. В ноябре 1871 г. назначен главным священником армии и флотов. В 1878 году почетный член м. д. Академии.

Попка Иван Диомидович, екатеринодарского уезда села Тимошевского, священников сын. Прислан из астраханской Семинарии для поступления в московскую духовную Академию в 1838 году и по выдержании экзамена занял в списке 16-е место. В 1839 г. оставил Академию по причине часто повторявшейся вследствие золотушного расположения головной боли и воспалительного состояния глаз. Ныне генерал-лейтенант черноморского войска.

Говоров Козма Гаврил., кандидат XIV курса (1844). Статский Советник. Окончив курс, поступил на должность учителя рязанской Семинарии, из которой потом переведен в тамбовскую на класс чтения св. Писания. Из Семинарии перешел на службу учителем в тамбовскую гимназию, отсюда в воронежскую михайловскую военную гимназию. По выслуге пенсии оставил службу и скончался в 1874 году. Погребен в Троицкой Сергиевой лавре. Известен составленным им учебником, введенным в руководство под названием: «Опыт элементарного руководства при изучении русского языка практическим способом. Составлен применительно к программе военно-учебных заведений. Сочинение это печаталось во множестве экземпляров. Курс 1 и 2, изд. 3. Воронеж 1866. – Изд. 9, Вор. 1872 (8 000 экз.). – Изд. 10. М. 1872 (21 600 экз.). – Издан. 11. М. 1873 (30 000 экз.) – Курс 3-й первоначально печатался в Филологических Записках 1863–1864, потом вышел отдельно, Воронеж 1864 г. – Третье изд. Ворон. 1865–1866. – Издание 8, Воронеж 1871 (6 000 экз.). – Издание 10, Москва. 1874 (18 000 экз.). – Его же Сокращенная практическая русская грамматика. Спб. 1871 (10 000 экз.). О романтической поэзии (Филолог. Зап. 1871).

Колоколов Николай Егор., тайный советник. Кандидат XVIII курса (1852). По окончании курса поступил на службу в петербургское губернское правление. В 1855 году перешел в инспекторский департамент военного министерства и в 1862 г. получил там должность правителя канцелярии. В 1876 г. назначен управляющим канцелярией главного штаба военного министерства.

Собриевский Иван Кирилл., действительный статский советник. Кандидат XIX курса (1854). Скончался в 1875 году, находясь на должности члена военно-окружнаго совета западной Сибири.

Спасский Александр Флег., статский советник, кандидат XXI курса (1858). Преподаватель в 1-й московской военной гимназии.

Смирнов Александр Козм. коллежский советик, кандидат XXIII курса (1862). Назначен учителем томской Семинарии. В настоящее время состоит правителем канцелярии при окружном интендантском управлении западной Сибири.

Попов Григ. Феод., коллежский советник. Кандидат II курса. В —50—х годах член строительной комиссии в Пензе.

Шавров Егор Никол., действительный статский советник. Кандидат XI курса (1838). По выслуге пенсии за службу в московской Семинарии, где он преподавал математические науки, поступил на должность инспектора московского коммерческого училища, в котором вместе с тем состоит и преподавателем математики.

Палимпсестов Петр Иустин., действительный статский советник. Магистр XIII курса (1842). Из бакалавров везанской духовной Академии перешел в 1848 году на службу по министерству внутренних дел, и был правителем канцелярии в департаменте полиции исполнительной, потом перешел в министерство финансов и занимает в настоящее время в департаменте государственного казначейства должность управляющего пенсионным отделением, состоя в тоже время чиновником особых поручений при министерстве финансов.

Капачинский Никандр Вас, действительный статский советник, кандидат того же курса. Поступил на должность учителя казанской Семинарии, потом служил в Перми чиновником особых поручений при губернаторе, делопроизводителем пермской палаты государственных имуществ, верхотурским окружным начальником, советником тамбовского, потом самарского губернского правления. В настоящее время состоит причисленным к министерству внутренних дел.

Шмотин Василий Иван, действительный статский советник, кандидат того же курса. Чиновник особых поручений при канцелярии оренбургского генерал-губернатора.

Хорошивин Алексей Алексеев, коллежский советник, кандидат того же курса. Был учителем вятской Семинарии, потом смотрителем глазовских духовных училищ. В 1849 – секретарь вятского губернского правления; в 1851 – делопроизводитель пермской палаты государственных имуществ, в 1857 – кунгурский окружный начальник. С 1867 г. состоит при частных занятиях в Петербурге.

Прилуцкий, Дмитрий Фед. действительный статский советник. Магистр XIV курса (1844). После службы в костромской Семинарии, в которой был и инспектором, вступил на службу в министерство финасов, где сперва был столоначальником, а потом управляющим IѴ отделением в департаменте неокладных сборов, состоя в тоже время чиновником особых поручений при министерстве. Скончался в сентябре 1872 года.

Морев, Алексей Петр., статский советник. Магистр XV курса (1846). По окончании курса служил профессором рязанской Семинарии. Ныне старший ревизор в департаменте неокладных сборов.

Косташ, Алексей Ефим., статский советник. Магистр XVIII курса (1852). Был советником областного правления терской области.

Плавтов, Фед. Ив., статский советник. Магистр XIX курса (1854). В 1875 г. был советником губернского суда в енисейской губернии.

Орестов, Дмитр. Степ., кандидат того же курса. Член пензенского окружного суда.

Веселовский, Степ. Иван., кандидат того же курса. Статский Советник. Член Владимирского окружного суда.

Виноградов Фед. Вас., статский советник. Магистр XX курса (1856). Преподаватель русского языка в московском техническом училище.

Заборовский Евгений Алексеев., действительный статский советник. Кандидат XXI курса (1858). Был председателем тобольской гражданской и уголовной палаты, а с 1875 года управляющий IV отделением главного управления западной Сибири и вместе член совета от министерства государственных имуществ.

Писарев Андр. Всеволод., коллежский советник. Кандидат XXIII курса (1862). Из наставников вологодской Семинарии в 1865 г. перешел на службу в Вильно, где состоит ревизором контрольной палаты.

Волков Дмитр. Сем., кандидат того же курса. Был в конце 60-х и начале 70-х годов правителем канцелярии уфимского губернатора.

Назаревский Сергей Владим., магистр XXѴII курса (1870). Чиновник особых поручений при главном управлении по делам печати.

Александровский Николай Иванович, кандидат первого курса (1818). По окончании курса произведен в 1819 году во диакона московской Казанской, у Калужских ворот, церкви. В 1832 году посвящен во священника и определен настоятем придворной русской церкви в Гаге и духовником великой Княгини (в последствии Королевы Нидерландской) Анны Павловны. В 1837 г. возвратился из миссии и определен на священническое место к московской церкви Максима исповедника, на Варварке. Скончался в 1849 году.

Полисадов Василий Петрович, магистр XIII курса (1842). По окончании курса поступил на должность профессора петербургской Семинарии по кафедре словесности. В 1845 году рукоположен во священника, а в 1847 году переселился в Женеву в качестве духовника великой Княгини Анны Феодоровны и настоятеля ее домовой церкви. С 1849 года получил пост при миссии в Париже, где жил до 1854 года, в котором назначен настоятелем русской посольской церкви в Берлине; отсюда в 1858 г. был вызван в Петербург и поступил на должность профессора богословия при тамошнем Университете и настоятеля Петропавловского собора. В 1871 году оставил службу при Университете и при соборе: служил в Исакиевском соборе до 1874 г., в котором за болезнию вышел из службы. Скончался 2 августа 1878 года. Из ранних его произведений известна в печати статья: «Христианство и неоплатонизм» (Журн. М. Н. Пр. Част. 77). В последствии времени он получил известность, как замечательный проповедник-импровизатор. Еще за границей он издал в 1857 году на немецком языке проповеди, говоренные им в церкви при колонии русских близ Потсдама, а в 1858 году на французском, сказанные в русской берлинской церкви во время говения там молодых румын и других чужеземцев православного исповедания. Несколько проповедей его, рецензий иностранных книг и статей разного содержания напечатано в Страннике, Церковно-общественном Вестнике и других периодических изданиях. Университетские лекции его по богословию остались в литографированных листах.

Михаил Озеров. Из воспитанников вифанской Семинарии поступил в студенты Академии в 1838 году. В январе 1841 года он принял предложение отправиться с преосвященным Иннокентием, епископом камчатским в русскую Америку на дело проповеди жившим там язычникам; в июле того же года пострижен в монашество в якутском Спасском монастыре и посвящен в Иеромонаха. Вскоре по приезде епископа Иннокентия в Новоархангельск, в декабре 1841 года, открыто там духовное училище и смотрителем училища сделан Мисаил. Кроме этой обязанности он занимался проповеданием христианства колошам, и в первое же время своей деятельности приготовил к принятию крещения до 80 человек³⁵⁸, за что получил благословение св. Синода. После того он назначен нушагавским миссионером и обратил в христианство многих из язычников. Но за слабостию здоровья, которая от его трудов усилилась в его от природы некрепком организме. Мисаил в 1845 г. по прошению уволен от служения в камчатской епархии и переехал в Иркутск, где поступил в число братства Вознесенского монастыря. В 1847 г. определен настоятелем посольского Преображенского монастыря и возведен в сан архимандрита. В 1849 году переведен настоятелем в киренский Троицкий монастырь. В 1853 г. по болезни оставил управление монастырем и переведен на жительство в иркутский Вознесенский монастырь. В 1859 году перемещен в ростовский Яковлевский монастырь с пенсиею, в 1864 г. в задонский монастырь, в 1870 г. в Троицкую Сергиеву лавру и здесь скончался в 1875 году.

Иаков Поспелов кандидат ХIII курса (1842). Пострижен в монашество в 1842 году, пред окончанием курса. На службу поступил в орловскую Семинарию учителем по классу библейской истории. В 1845 г. назначен инспектором харьковской Семинарии и в 1849 г. получил сан архимандрита. В декабре 1852 года определен настоятелем церкви при русской миссии в Риме, откуда возвратился в Россию в 1855 году и назначен настоятелем Троицкого зеленецкого монастыря (с.-петерб. епарх.); в 1857 г. переведен в Кириллов-новоезерский монастырь, отсюда в 1869 г. в Кириллов-белозерский, которым управляет до ныне. Памятником служения его в Риме остались изданные им «Краткие заметки о римской церкви». Спб. 1853.

Порфирий Попов, архимандрит, магистр XVII курса (1850). Бакалавр, инспектор московской духовной Академии, в 1861 г. ректор вифанской Семинарии, и в конце того же года настоятель московского Симонова монастыря. В августе 1864 года ему назначено место настоятеля православной церкви при русском посольстве в Риме, где он скончался 13 января 1866 года (Некролог его в Душ. Чтен. 1866. Февраль). Из трудов его, напечатанных, по оставлении им учебной службы в Академии, известны:

Предостережения от суеверий и предрассудков, извлеченные из писаний св. Отцев и учителей церкви (Душ. Чт. 1861. Янв).

Жизнь св. Порфирия, архиепископа газского (там же, 1863, февр. и март).

Поучение о неблаговременных увеселениях по поводу 1-го августа в Симонове монастыре (там же. Август).

О стихотворениях Григория Богослова (Труд. киев. дух. Акад. 1863).

Жизнь св. Василия Великого (Душ. Чт. 1864, январь-март).

Ответ на недоумение о непогрешимости вселенских соборов (там же, май).

Жизнь св. Григория Богослова (там же, сентябрь – ноябрь.)

Извлечения из писем из Рима (Прав. Обозр. 1804. Декабрь. – Чтения в моск. общ. любит. д. просв. 1867).

О подражании святым (Душ. Чт. 1865, апрель).

Юхновский Николай Петр., кандидат XX курса (1856). Священник русской церкви в Дрездене. Скончался в Варшаве. Сочинение его: «Действительно ли изменил Шеин под Смоленском?» напечатано в Москвитянине 1856 года.

Лебедев Александр Алексеевич, кандидат XXI курса (1858 г.). По окончании курса поступил во диакона Екатерининской церкви, в Екатерингофе, в Петербурге. В 1864 г. рукоположен во священника и назначен законоучителем штурманского училища в Кронштадте, в котором сверх того преподавал русскую словесность. В 1870 г. переведен в Петербург на должность законоучителя первой гимназии. В 1874 г. избран от Славянского Комитета настоятелем русской православной церкви в Праге и получил сан протоиерея. Из сочинений его отдельно изданы следующие:

Приемы, знания и беспристрастие в критическом деле редактора Домашней Беседы В. И. Аскоченского. Спб. 1863.

Святитель Тихон задонский. Спб. 1865.

Изложение православной Христовой веры в беседах, по руководству писаний святителя Тихона и приспособительно к общенародному разумению. Спб. 1866.

Очерк истории христианской церкви применительно к новой гимназической программе. Спб. 1873. (Одобрен, как учебник, для употребления в гимназиях).

В Страннике напечатаны следующие его статьи: Разговор священника с доктором о чудесах (1860, октябрь).

Неразумная веселость (1863, апрель).

Собеседование верующего с неверующими (1864, июль).

Наказанное самохвальство (1864, ноябрь).

О евангельских мытарях (1865, февраль).

О чудесном нетлении св. мощей в отличие от случаев естественного нетления в природе (1866, июнь).

Воспоминание об архимандрите Порфирии (1867, июнь).

Кроме этого А. А. Лебедев, как заведывавший в редакции журнала: «Дух Христианина» отделом библиографии и критики, напечатал в этом отделе несколько рецензий на вновь выходившие книги такого же рода рецензии помещал он и в Страннике.

Репловский Парфений Лукич, магистр XXII курса (1860). По окончании курса назначен в ярославскую Семинарию наставником по классу чтения св. Писания. В феврале 1861 года определен диаконом придворной церкви в Штудгардте. С 1863 г. по 1868 состоял преподавателем русского языка, русской истории и географим при в. Княжне Вере Константиновне. В 1869 г. перешел в киевскую духовную Академию на должность доцента по кафедре церковной истории. Скончался в 1870 году. Из сочинений его напечатаны в Православном Обозрении:

Римский вопрос (1860, февраль).

О сельских школах (там же).

Христианские катакомбы в Риме (июнь).

Из истории новозаветного канона (1862, июль).

Виртембергское духовенство (август).

Кроме того, в Православном Обозрении помещено несколько мелких его статей по предмету религиозного состояния общества на западе и с известиями о вновь выходивших книгах за границей. В Духе Христианина (1861, октябрь) ему принадлежит критика на историю христианской церкви Чельцова.

Смирнов Всеволод Александрович. Кандидат XXII курса (1860.) По окончании курса назначен в тверскую Семинарию преподавателем всеобщей гражданской истории. В 1862 г. выдержал устное испытание на степень магистра и в сентябре сего года определен на должность диакона при венской русской посольской церкви. Скончался в Вене в апреле 1866 года.

Кустодиев Константин Лукич. Кандидат XXIII курса (1862.) По окончании курса определен, по заявленному им желанию, псаломщиком при русской посольской церкви в Мадриде. В 1865 г. рукоположен во священника к той же церкви, в 1870 получил сан протоиерея и в том же году перемещен на должность настоятеля православной церкви над гробом в. К. Александры Павловны в Ироме, что близ Пешта в Венгрии. Скончался в Милане 6 августа 1875 г. и погребен при Иромской церкви. Кустодиев хорошо знал европейские языки, был весьма деятелен, много читал, много писал: он перевел на испанский язык и напечатал литургии Иоанна Златоустого и Василия Великого, и книгу Владимира Гетте: «Сравнительное изложение учения всех главных христианских церквей». Из сочинений его напечатаны следующие (в Православном Обозрении):

Письма из Испании (1863, февр., апр., окт., ноябрь. 1864, янв., февр., май. 1865, июль, декабрь. 1867. июнь).

Взгляд современных материалистов на душу и ее свободу (1863, апр., май).

Государство и церковь в Испании (1863, июнь, окт.).

Мусульмане в Испании (1863, авг., окт.).

Духовные Семинарии в Испании (1864, март, апрель).

Сведения о русских заграничных церквах (1864, ноябрь).

От Мадрида до Лиссабона (1865, ноябрь).

Исламизм французских писателей (1866, май).

Княжна Зинаида Волконская (1866, июль).

Жизнь сельского духовенства в Англии (1867, август).

Письма о современном состоянии религиозно-церковной жизни за границей (1867, окт., ноябр. 1868, январь, июль, сентябрь, декабрь).

Государство и церковь в Северо-американских соединенных Штатах (1869, январь, февраль),

От Мадрида до Валенсии (1869, май-июль).

Заграничные заметки (1869, июнь, авг., окт., дек.).

Письма о римском соборе (1869, ноябрь. 1870, март, май, июль, авг.).

Обозрение некоторых английских книг (1870, янв., июнь).

Обозрение французской богословской литературы (1870, март, апр. 1871, янв., апр.).

Музарабское богослужение в Толедо (1870, авг., сент.).

Конгресс католиков Венгрии и Угорские русские (1871, март, апр., май, окт., дек. 1872, март, апрель),

Церковные реформы в православной сербской церкви в Австрии (1871, июнь).

Слово, сказанное в Карлсбаде 30 мая 1872 г. (1872, июнь).

Мое присутствие на старо-католическом конгрессе в Кельне (1872, окт., ноябрь).

Церковь угорских русских и сербов в их взаимноотношении (1873, май, июнь).

Венгрия (1874, август).

Кроме того, в Христианском Чтении напечатаны:

Духовные Семинарии в Испании (1864, т. I и II).

О церковном состоянии Англии (1864, т. II и III).

Письма о современном состоянии религиозно-церковной жизни за границей (1869, т. I и II. 1870, т. I).

Кроме того, Кустодиев знакомил русскую читающую публику со многими вновь выходившими за границей книгами по богословской и церковно-исторической науке, которых рецензии и разборы помещал он в Православном Обозрении. Из отдельно изданных им сочинений известны: Христианство в Испании под владычеством мусульман. Исторический очерк М. 1867. – Петр Великий в Карлсбаде в 1711 и 1712 гг. Буда-Пешт 1873. – Последние дни Иерусалима. Буда-Пешт. 1874. – Опыт истории библейской женщины (ч. 1 и 2). История Ветхозаветной женщины. Спб. 1870.

Кудрявцев Александр Николаевич, магистр ΧΧV курса (1866.) В сентябре 1866 г. заступил место умершего диакона Смирнова, при русской посольской церкви в Вене. В ноябре 1873 года назначен профессором богословия в новороссийском Университете и рукоположен во священника.

Скворцев Петр Федорович, кандидат XXVI курса (1868). По окончании курса определен помощником инспектора смоленской Семинарии, но в том же году перешел на должность псаломщика придворной церкви в Штудгардте. В 1878 г. определен инспектором народных училищ в Костроме.

Первого курса (1814–1818 г.)

Магистры:

1. Петр Делицын – из московской славяно-греколатинской Академии.

Платон Доброхотов – из той же Академии.

Феодор Голубинский – из костромской Семинарии.

Павел, в монаш. Платон, Березин – из Владимирской.

5. Николай Терновский – из московской Академии.

Василий, в монаш. Владимир, Алявдин – из Владимирской Семинарии.

Михаил, в монаш. Моисей, Сахаров – тульской.

Никифор Потапов – костромской.

Матфей, в монаш. Михаил, Добров – из московской Академии.

10. Феодор Голубев – вологодской Семинарии.

Илья Поройков – ярославской.

Афанасий, в монаш. Анастасий, Воскресенский – из троицкой Семинарии.

Василий Романовский – вифанской.

Евграф Ильинский – ярославской.

15. Михаил Кротков – рязанской.

Алексей Платонов–московской Академии.

Василий Капустин – из учителей ярославской Семинарии.

Никита Троицкий – из калужской.

Андрей Остроумов – вологодской.

20. Василий Яновский – костромской.

Павел Знаменский – ярославской.

Кандидаты:

Михаил Тихомиров – из московской Академии.

30 Алексей, в монаш. Иоанн, Вишняковский – из той же Академии.

Тимофей Постников – из той же Академии.

Иван Райский – из тульской Семинарии.

Никита Платонов – московской Академии.

Иван Платонов – троицкой Семинарии.

35 Василий Мерцалов – тульской.

Петр Любвин – вифанской.

Павел Соколов – ярославской.

Николай Островский – костромской.

Яков Ласточкин – рязанской.

40 Ферапонт Суровцев – вологодской.

Павел, в монаш. Сергий, Извеков – калужской.

Дмитрий Ареопагитский – московской Академии.

Иван Вишняков – той же Академии.

Григорий Сахаров – тульской Семинарии.

45 Александр, в монаш. Амфилохий, Тумский – владимирской.

Николай Александровский – московской Академии.

Алексей Колоколов – той же Академии.

Иван Беляев – той же Академии.

Михаил Бенедиктов – костромской Семинарии.

50 Михаил Богословский – троицкой.

Иван Соколов – тульской.

Григорий Долгомостьев – рязанской.

Василий Соколов – вифанской.

Василий Лебедев – московской Академии.

55 Григорий Покровский – той же Академии.

Феодор, в монаш. Филарет, Райский – тульской Семинарии.

Семен Крылов – троицкой Семинарии.

Афанасий Кириллов – вологодской.

Иван Солнцев – вифанской.

Действительные студенты:

60 Прокопий Городецкий – вологодской Семинарии.

Петр Даев – московской Академии.

Иван Грессеров – рязанской Семинарии.

Алексей Рахманин – той же Семинарии.

Михаил Покровский – из московской Академии.

65 Григорий Попов – той же Академии (остался еще на курс).

Василий Муравьев – рязанской Сеиинарии.

Второго курса (1816–1820)

Магистры:

1 Петр, в монаш. Серафим, Азбукин – из тульской Семинарии.

Василий, в монаш. Гавриил, Воскресенский – вифанской.

Андрей Овсов – костромской.

Петр, в монаш. Платон, Казанский – ярославской.

5 Михаил Мерцалов – тульской.

Петр, в монаш. Евлампий, Пятницкий – ярославской.

Михаил Певницкий – владимирской.

Феодор Терновский-Платонов – вифанской.

Николай, в монаш. Евгений, Соловьев–костромской.

10 Иван Зимин – рязанской.

Петр Алексинский – Владимирской.

Алексей Диев – костромской.

Иаков Семенов – Владимирской.

Иван, в монаш. Илиодор, Чистяков– калужской.

15 Филипп Измайлов – московской.

Сергий Владимирский – той же.

Димитрий Архангельский – калужской.

Трофим Платонов – вифанской.

Кандидаты:

20 Григорий Попов – из московской славяно-греко-латинской Академии.

Николай, в монаш. Неофит, Соснин – из ярославской Семинарии.

Александр Оглобленский – московской.

Петр Поспелов – рязанской.

Василий Цветков – Владимирской.

25 Никанор Иванов – тульской.

Владимир Крылов – ярославской.

Андрей Хламов – рязанской.

Алексей Гумилевский – вифанской.

Флегонт Талантов – Владимирской.

30 Адриан Соболев – костромской.

Василий Моногаровский – тульской.

Николай Кастальский – московской.

Петр Доброхотов – той же.

Алексей Страхов 2-й – калужской.

35 Алексей Страхов 1-й – той же.

Василий Попов – вологодской.

Иосиф, в монаш. Иннокентий, Пернаткин – костромской.

Евфимий Ремизов – той же.

Евгений Потемкин – вологодской.

40 Семен Розов – вифанской.

Василий Благовещенский – той же.

Николай Спасский – вологодской.

Алексей Беловодский – рязанской.

Николай Яковлев – московской.

45 Андрей, в монашестве Авраамий, Городецкий–ярославской.

Сергий Никольский – вифанской.

Василий Глаголев – тульской.

Действительные студенты:

Иван, в монаш. Флавиан, Лавров – тульской.

Стефан Хотьковский – вифанской.

Третьего курса (1818–1822).

Магистры:

1 Моисей Молчанов – из московской Семинарии.

Павел Ключарев-Платонов – вифанской.

Петр Терновский – московской.

Иван Петров – нижегородской.

5 Яков Миролюбов-Платонов – вифанской.

Сергий Терновский – московской.

Иван Боголепов – астраханской.

Михаил, в монаш. Мельхиседек, Хламов – рязанской.

Мартин Ловцев – той же.

10 Иван Орлов – вятской.

Иван Благообразов – нижегородской.

Иван Остроумов – владимирской.

Каллиник Предтеченский – тамбовской.

Василий Воронцев – пензенской.

15 Терентий Зайцевский – тульской.

Никифор Зерченинов – московской.

Алексей Нарбеков –. Владимирской.

Николай, в монаш. Нифонт, Попов – тобольской.

Михаил Терновский – московской.

20 Стефан Бенедиктов – тобольской.

Александр Орлов – ярославской.

Алексей Флоренсов – казанской.

Иван Сосеенов – той же.

Евфимий Лебедев – нижегородской.

25 Тимофей, в монаш. Феодосий, Мосунов – вятской.

Николай Попов – вифанской.

Иван Савинов – вологодской.

Василий Нордов – той же.

Кандидаты:

Иван Тумский – Владимирской.

30 Филипп Тихвинский – ярославской.

Прокопий Громов – иркутской.

Павел Прозоровский – вологодской.

Макарий Лебедев – костромской.

Георгий Стрельцев – московской.

35 Кирилл Орлинский – тульской.

Геннадий Островский – костромской.

Иосиф Камкин – ярославской.

Алексей, в монаш. Аполлинарий, Вигилянский – владимирской.

Семен Тихонов – тобольской.

40 Тимофей Хитров – тульской.

Иван Якиманский – владимирской.

Андрей Милославов – тобольской.

Стефан Корсунский – казанской.

Самуил Никольский – тульской.

45 Григорий Никольский – вифанской.

Андрей Тихомиров – астраханской.

Василий Рождественский – тамбовской.

Иван Пачелмовский – пензенской.

Иван Неофитов – казанской.

50 Василий Смирнов – тамбовской.

Алексей Головцев – казанской.

Тимофей Неофитов – пензенской.

Константин Шастин – иркутской.

Александр Назимов – ярославской.

55 Стефан Красовский – костромской.

Михаил Сперанский – владимирсжой.

Николай Шахов – костромской.

Четвертого курса (1820–1824)

Магистры:

1 Александр Платонов – из вифанской Семинарии.

Василий Краснопевцев – тульской.

Иеродиакон Макарий Зимин – рязанской.

Дмитрий Новский – ярославской.

5 Дмитрий Горский – владимирской.

Ипполит, в монаш. Иона, Капустин – пермской.

Иван Цветков – московской.

Николай Надеждин – рязанской.

Владимир Целебровский – владимирской.

10 Иван Архангельский – той же.

Федор Попов – тобольской.

Иеродиакон Афанасий Дроздов – тульской.

Иеродиакон Сергий Орлов – костромской.

Сергий Диаконов – пермской.

15 Лазарь Зайцев – калужской.

Иван Лебединский – нижегородской.

Парфений Муравьев – костромской.

Алексей, в монаш. Анастасий, Лавров – ярославской.

Иван Мелиоранский – тульской.

20 Ермий Розов – казанской.

Кандидаты:

Александр Ненарокомов – тульской.

Никифор Петелин – иркутской.

Александр Виноградов – вифанской.

Матфей Потемкин – калужской.

25 Петр Платонов – московской.

Иван Головин – рязанской.

Иаков Осокин – вологодской.

Семен Смирнов – костромской.

Иеродиакон Григорий Троепольский-Владимирской.

30 Петр Казанский – казанской.

Дмитрий Морев – ярославской.

Павел Докучаев – московской.

Даниил Райский – тамбовской.

Онуфрий Бажанов – калужской.

35 Иаков Флоренсов – казанской.

Филипп Кастальский – тамбовской.

Михаил Щеглов – тульской.

Стефан Писарев – нижегородской.

Василий Василевич – вятской.

40 Феодор Максимов – оренбургской.

Василий Воскресенский – вятской.

Николай Лещинский – пензенской.

Федор Ключарев – тульской.

Иван Евстратов – астраханской.

45 Андрей Смирнов – пензенской.

Алексей Смирнов – московской.

Действительные студенты:

Михаил Ильин – оренбургской.

Василий Попов – калужской.

Иван Поликсениев – казанской.

50 Федор Последов – иркутской.

Пятого курса (1822–1826)

Магистры:

1 Иван Терновский-Платонов – из московской Семинарии.

Александр Сергиевский – вифанской.

Иван Богоявленский – той же.

Александр Александровский – московской.

5 Иван Рождественский – владимирской.

Павел Беневоленский – той же.

Кандидаты:

Михаил Глоголевский – из тульской Семинарии.

20 Андрей Разумовский – владимирской.

Петр Казаринов – из учителей тотемского духовного училища.

Иван Синайский – вологодской.

Василий Зарин – костромской.

Федор бБлагонравов – владимирской.

25 Василий Сахаров –калужской.

Александр Высоцкий – костромской.

Давид Селянинов – вологодской.

Иван Лапенский – московской.

Михаил Золотов – калужской.

30 Егор Лужетский – калужской.

Василий Амасийский – костромской.

Павел Говнорский – тульской.

Алексей Розов – ярославской.

Иван Аристов – той же.

35 Андрей Сахаров –тульской.

Иван Тихомиров – рязанской.

Леонтий Тихонравов – владимирской.

Николай Величкин – из послушников Сергиевой лавры.

Стефан Орестов–из рязанской Семинарии.

40 Алексей Ушаков–вифанской.

Егор Львов – из учителей нижегородского духовного училища.

Алексей Сокольский – из Владимирской Семинарии.

Студент:

Михаил Логовский – из костромской Семинарии.

Шестого курса (1824–1828)

Магистры:

1 Иеромонах Евграф Казанцев-Платонов – из вифанской Семинарии.

Михаил Богданов – калужской.

Василий Примеров – пензенской.

Иван Поморцев – тульской.

5 Павел Птицын – костромской.

Иеродиакон Иоанн Чистяков – калужской.

Константин Успенский – вифанской.

Петр Покровский – московской.

Иеромонах Амвросий Николаевский – вологодской.

10 Козьма Левитский – пензенской.

Иеромонах Варлаам Успенский – рязанской.

Иеромонах Агапит Введенский – владимирской.

Василий Рождественский – московской.

.

Кандидаты:

Стефан Богородицкий – пермской.

Федор Чистяков – калужской.

20 Алексей Соколов – ярославской.

Иван Богомолов – московской.

Андрей Воскресенский – тамбовской.

Димитрий Субботин – калужской.

Иеромонах Спиридон Грацианов – нижегородской.

25 Иван Березкин – вифанской.

Александр Троицкий – нижегородской.

Александр Логачевский – тульской.

Василий Романовский–владимирской.

Петр, в монаш. Порфирий, Разумовский – той же.

30 Иеромонах Даниил Зверев – московской.

Андрей Некрасов – рязанской.

Николай Вознесенский – иркутской.

Гавриил Светлов – той же.

Иаков Гаряев – пермской.

35 Василий Аделфинский – костромской.

Василий Полянский – вологодской.

Седьмого курса (1826–1830)

Магистры:

1 Александр Нечаев – из московской Семинарии.

Иеромонах Филарет Гумилевский – тамбовской.

Александр Невоструев – вятской.

Иван Смирнов – тульской.

5 Иеромонах Никодим Казанцев–вифанской.

Яков Миловский – Владимирской.

Петр Ситковский – рязанской.

Василий Азбукин – калужской.

Иван Соколов – тульской.

10 Михаил Россов – вологодской.

Сергий Докучаев – московской.

Иван Троицкий – ярославской.

Александр Кирьяков – калужской.

Кандидаты:

Александр Воронцев – московской.

Павел Розов – ярославской.

20 Яков Владыкин – Владимирской.

Кирилл Ангелев – тамбовской.

Иван Алякритский – костромской.

Иван Корабликов – вологодской.

Гордий Саблуков – оренбургской.

25 Егор Борисоглебский – Владимирской.

Николай Панинский – казанской.

Иеромонах Поликарп Мильтонов – пензенской.

Иван Обновленский – рязанской.

Яков Алешинский – той же.

30 Иеромонах Иоасаф Шовский – из священников, тамбовской епархии.

Петр Кандаритский – оренбургской.

Федор Дроздов – костромской.

Сила Астрин – нижегородской.

Яков Розанов – пензенской.

35 Александр Любимов – казанской.

Михаил Преображенский – владимирской.

Философ Виноградов – нижегородской.

Михаил Смирнов – владимирской.

Илья Гуляев – пермской.

40 Алексей Думаревский – костромской.

Осьмого курса (1828–1832).

Магистры:

1 Тимофей, в монаш. Филофей, Успенский – из ярославской Семинарии.

Стефан Протопопов – московской.

Александр Горский – костромской.

Андрей Смеловский – нижегородской.

5 Василий Григорьев – казанской.

Иван Маргаритов – ярославской.

Иеромонах Евсевий Орлинский – тульской.

Феодор Мещерин – рязанской.

Михаил Холмогоров – вифанскоЙ.

10 Алексей Михайлов – той же.

Иван Севастьянов – тамбовской.

Иван, в монаш. Сергий, Образцев – вологодской.

Павел Ляпидевский – тульской.

Андрей Афинов – Владимирской.

15 Иеромонах Антоний Смолин – пензенской.

Иван Солярский – владимирской.

Николай Гусев – костромской.

Василий Богородицкий – рязанской.

Василий Пономарев – московской.

20 Иосиф Смирнов – владимирской.

Гавриил Воскресенский – тверской.

Виктор Лаврский – нижегородской.

Николай Смирнов – калужской.

Александр Восторгов – ярославской.

Кандидаты:

Василий Лебедев – московской.

Григорий Вознесенский – владимирской.

Василий Соколов – калужской.

30 Аполлон Соколов – ярославской.

Петр Вифлеемский – владимирской.

Александр Вячеславов – вологодской.

Иван Баталин – московской.

Федор Василевич – вятской.

35 Алексей Смирнов – калужской.

Павел Покровский – тульской.

Алексей Миляев – московской.

Павел Цветков – той же.

Матвей Поспелов – той же.

40 Сергей Неофитов – калужской.

Афанасий Яковлевский – тульской.

Николай Пальмин – ярославской.

Иван Успенский – той же.

Николай Чертков – московской.

45 Павел Онисимов – вятской.

Димитрий, в монаш. Дионисий, Аннинский–рязанской.

Михаил Городецкий – вифанской.

Федор Каракозов – пензенской.

Иван Солертинский – рязанской.

50 Димитрий Львов – пензенской.

Петр Адрианов – тобольской.

Павел Прудентов – владимирской.

Иван Соколов – оренбургской.

Павел Тихомиров – калужской.

55 Василий Документов – владимирской.

Петр Богоявленский – калужской.

Иван Смирнов – вифанской.

Василий Спасский – московской.

Алексей благовещенский – тамбовской.

Девятого курса (1830–1834)

Магистры:

1 Петр Славолюбов – из нижегородской Семинарии.

Павел, в монаш. Платон, Фивейский, – вифанской.

Василий Соколов – московской.

Иван Прокошев – вологодской.

5 Александр Невский – вифанской.

Антон Боголепов – московской.

Александр Виноградов – нижегородской.

Александров монаш. Антоний, Радонежский – той же.

Родион Путятин – рязанской.

10 Александр Смирнов – костромской.

Гавриил Успенский – тульской.

Михаил Протасов – оренбургской.

Павел Остроумов – Владимирской.

Кандидат Иван Баталин – московской.

15 Иеромонах Алексий Соловьев – Владимирской.

Григорий Жданов – калужской.

Иван Кедров – той же.

Павел Соколов – московской.

Кандидаты:

Гавриил, в монаш. Герман, Погостовский – владимирской.

20 Петр Орлов – ярославской.

Павел Заровский – той же.

Яков Протопопов –вологодской.

Иван Смирнов – калужской.

Николай Альбицкий – Владимирской.

25 Иаковкв монаш. Иоанн, Преображенский – рязанской.

Сергей Дмитриев – казанской.

Петр Лугарев – пензенской.

Дмитрий Некрасов – рязанской.

Владимир Миролюбов – московской.

30 Илья Зеленцов – казанской.

Василий Малинин – вифанскоЙ.

Василий Суворов – вятской.

Григорий Варлаков – тобольской.

Стефан Розин – ярославской.

35 Алексей Морев –той же.

Павел Соколов – костромской.

Михаил Ремезов – пензенской.

Иван Иловайский – той же.

Савва Оболенский – тульской.

40 Тимофей Красноцветов –калужской.

Николай, в монаш. Евставий, Романовский – вифанской.

Гавриил, в монаш. Гурий, Старицын – пермской.

Николай Цветаев – ярославской.

Даниил Гедеонов – тульской.

45 Павел Беляев – вятской.

Василий Георгиевский – владимирской.

Петр Островский – тамбовской.

Василий Орфеев – той же.

Павел Цветков – владимирской.

50 Николай Богословский – московской.

Николай Орлов – вифанской.

Филипп Орловский – казанской.

Десятого курса (1832–1836)

Магистры:

1 Николай Руднев – из московской Семинарии.

Афапасий Ефимовский – московской.

Иеромонах Агавангел Соловьев – Владимирской.

Александр Терновский – вифанской.

5 Дмитрий Гусев – рязанской.

Андрей Иорданский – нижегородской.

Василий Арзамазов – тобольской.

Николай Надеждин – рязанской.

Иван Головин – тульской.

10 Андрей Аристов – ярославской.

Василий Аманский – рязанской.

Евгений Щепетев – тульской.

Егор Добромыслов – вифанской.

Иеромонах Василий Кашеляевский – тамбовской.

15 Василий Остроумов – тамбовской.

Иеромонах Порфирий Соколовский – нижегородской.

Ипполит Подбельский – оренбургской.

Семен Орлов – рязанской.

Иеромонах Александр Сервицкий – владимирской.

20 Михаил, в монаш. Митрофан. Стеженский – казанской.

Кандидаты:

Михаил Маиевский – костромской.

Иван Воскресенский – ярославской.

Василий Зубков – пермской.

Ефрем Сатурнов – пензенской.

25 Иеромонах Николай Богословский – орловской.

Иван Лавров – ярославской.

Михаил Соловьев – владимирской.

Николай Смирнов – ярославской.

Димитрий Венцевский – саратовской.

30 Андрей Капацинский – владимирской.

Василий Каменский – тамбовской.

Димитрий Селецкий – ярославской.

Иван Кунаев – вифанской.

Александр Доцилевский – Владимирской.

35 Христофор Бальбуциновский – казанской.

Алексей Страхов – калужской.

Никанор Романов – вятской.

Павел Бехтерев – той же.

Афанасий Падарин – той же.

40 Евгений Вознесенский – вологодской.

Димитрий Оссианов – тамбовской.

Петр Беляев – московской.

Студент

Петр Румянцев – московской.

Одиннадцатого курса (1834–1838)

Магистры:

1 Макарий, в монаш. Евгений, Сахаров-Платонов – из костромской Семинарии.

Матфей Салмин – пермской.

Иван Знаменский – костромской.

Феодор Флоринский – владимирской.

5 Иеромонах Алексий Ржаницын – вологодской.

Иван Беляев – вифанской.

Иван Поспелов – московской.

Гавриил, в монаш. Нафанаил, Нектаров – тамбовской.

Александр Никольский – саратовской.

10 Евфимий Алексинский – Владимирской.

Герасим Никитников – тульской.

Алексей Мухин – ярославской.

Иван Аристов – той же.

Иван Городецкий – нижегородской.

15 Иван, в монаш. Сергий, Назаретский – костромской.

Иеродиакон Симеон Авдуловский – казанской.

Павел Смирнов – калужской.

Василий Световидов – московской.

Александр Рождественский – калужской.

Кандидаты:

20 Неофит Фиалковский – нижегородской.

Иеродиакон Димитрий Троицкий – тамбовской.

Иван Введенский – владимирской.

Петр Лосев – вифанской.

Семен Алкидов – ярославской.

25 Сергий Яхонтов – московской.

Михаил Лебедев – той же.

Иван Остроумов – рязанской.

Иеродиакон Поликарп Гонорский – тамбовской.

Иеродиакон Филипп Корсунский – тульской.

30 Иеродиакон Венедикт Новосельский – рязанской.

Михаил Орлов – пензенской.

Матфей Соколов – владимирской.

Василий Невоструев – вифанской.

Платон Кубеницкий – вологодской.

35 Василий Виноградов – владимирской.

Димитрий Покровский – тульской.

Яков Тутолмин – тобольской.

Егор Шавров – вифанской.

Иван Тихонравов – нижегородской.

40 Петр Билярский – казанской.

Иван Благонадежин – казанской.

Александр Романов – вятской.

Александр Петров – нижегородской

Алексей Сахаров – тульской.

45 Максим Славодюбов – нижегородской.

Петр Словцев – пермской.

Василий Круглополев – оренбурской.

Действительные студенты:

Иеродиакон Геронтий Никольский – тульской.

Михаил Лавров – рязанской.

Двенадцатого курса (1836–1840)

Магистры:

1 Иван Смирнов-Платонов – из вифанской Семинарии.

Платон Капустин – тобольской.

Иван Халколиванов – саратовской.

Алексей Зерченинов – московской.

5 Алексей Постников – тверской.

Семен Поспелов – вифанской.

Андрей Беляев – владимирской.

Иван Сладкопевцев – тамбовской.

Александр Милованов – костромской.

10 Капитон Невоструев – вифанской.

Иеромонах Макарий Малиновский – костромской.

Иеромонах Авраамий Казанский – пензенской.

Кандидат Михаил Лебедев – московской.

Василий Щапков – пермской.

15 Андрей Адамович – с.-петербургской.

Павел, в монаш. Палладий, Пьянков – пермской.

Сергий Писарев – московской.

Иеромонах Ювеналий Знаменский – калужской.

Василий Покровский – той же.

20 Ипполит Световидов – нижегородской.

Василий Нечаев – вифанской.

Николай Смирнов – тульской.

Алексей Соколов – вифанской.

Кандидаты:

25 Петр Успенский – ярославской.

Николай Андроников – костромской.

Иван Гангесов – астраханской.

Илья Сахаров – тульской.

Платон Любимцев – нижегородской.

30 Иеромонах Евангел Дилигенский – костромской.

Михаил Нечаев – тамбовской.

Феофилакт Громов – калужской.

Семен Успенский – тульской.

Порфирий Владимирский – нижегородской.

35 Николай Сементовский – ярославской.

Иеромонах Иона Оболенский – вятской.

Иеромонах Агапит Лебедев – курской.

Иван Аменицкий – владимирской.

Иван Надеждин – с.-петербургской.

40 Иван Моисеев – тульской.

Вукол Ундольский – владимирской.

Николай Руднев – астраханской.

Михаил Смирнов – вифанской.

Николай Суворов – вологодской.

45 Евгений Чертков – калужской.

Александр Гумилевский – астраханской.

Николай Чудинский – тверской.

Феодор Сперанский – владимирской.

Василий Субботин – оренбургской.

50 Димитрий Тихомиров – тульской.

Феодор Скворцев – рязанской.

Аристарх Соколов – вологодской.

Павел Шаламов – той же.

Гавриил Морев – ярославской.

55 Александр Метаниев – саратовской.

Иван Остроумов – тульской.

Андрей Сокольский – московской.

Феодор Богословский – тульской.

Иван Знаменский – московской.

Тринадцатого курса (1838– 1842).

Магистры:

1 Иван Аничков-Платонов – из московской Семинарии.

Владимир, в монаш. Иоанн, Соколов – той же.

Димитрий Левицкий – той же.

Петр Казанский – вифанской.

5 Василий Полисадов – костромской.

Александр Соколов – той же.

Тимофей, в монаш. Иларион, Боголюбов – рязанской.

Иеромонах Феофилакт Губин – калужской.

Николай Минервин – вифанской.

10 Николай Тихомиров – московской.

Петр Палимпсестов – саратовской.

Нафанаил Соколов – той же.

Николай, в монаш. Макарий, Миролюбов – рязанской.

Егор Зубков – пермской.

15 Александр Тюменев – тамбовской.

Григорий Танаевский – вятской.

Григорий Политковский – костромской.

Василий Троицкий – рязанской.

Иван Ансеров – московской.

20 Николай Приклонский – владимирской.

Николай, в монаш. Димитрий, Одинцов – костромской.

Феодор Никольский – ярославской.

Лейтенант Лев, в монаш. Леонид Краснопевков.

Кандидаты:

Михаил Кадомский – из тамбовской Семинарии.

25 Никандр Капачинский –вятской.

Василий Шмотин – оренбургской.

Григорий Алякринский – владимирской.

Григорий Тарасов – орловской.

Василий Хлопин – пермской.

30 Константин Казанский – вифанской.

Михаил Миловский – владимирской.

Василий Добромыслов – вифанской.

Иеромонах Иаков Поспелов – тульской.

Авраамий Смирнов – ярославской.

35 Алексей Хорошавин – вятской.

Василий Никольский – нижегородской.

Феодор Тихомиров – оренбургской.

Александр Невский – вифанской.

Петр Соколов –костромской.

40 Алексей Попов – вологодской.

Иеромонах Иринарх Никольский – калужской.

Василий Пестровский – пензенской.

Иеромонах Мефодий Лапчинский-Михайлов – черниговской.

Гермоген Виноградов – московской.

45 Андрей Стратонович – могилевской.

Петр Сахаров – казанской.

Стефан, в монаш. Сергий, Мармариссов – вологодской.

Димитрий Ушаков – ярославской.

Иван Любомудров – тульской.

50 Василий Костров – костромской.

Александр Лебедев – вологодской.

Асинкрит Шалабанов – тобольской.

Павел Елпидинский – пензенской.

Действительные студенты:

Четырнадцатого курса (1840–1844)

Магистры:

1. Ипполит Богословский-Платонов – из московской Семинарии.

Стефан Зернов – вифанской.

Сергий Смирнов – московской.

Алексей, в монаш. Амвросий, Ключарев – вифанской.

5 Иеромонах Сергий Ляпидевский – тульской.

Семен, в монаш. Серафим, Протопопов–московской.

Димитрий Кастальский – вифанской.

Григорий Елисеев – тобольской.

Феодор Левитский – пензенской.

10 Яков Бурлуцкий – той же.

Феофилакт Кротков –московской.

Димитрий Прилуцкий – костромской.

Владимир Назаревский – тульской.

Василий Вечорко – литовской.

15 Иеромонах Андрей Поспелов – тульской.

Михаил Ремезов – калужской.

Александр Топорков – пермской.

Николай Александрович – подольской.

Василий Романовский – московской.

20 Павел Некрасов – той же.

Руф Ржаницын – вологодской.

Павел, в монаш. Платон, Троепольский–московской.

Павел Троицкий – смоленской.

Кандидаты:

Платон Попов – московской.

Иеромонах Петр Екатериновский – саратовской.

30 Иван Световидов – московской.

Иван Славин – волынской.

Василий Розалиев – саратовской.

Иван Ловцов – рязанской.

Сергий Красовский – владимирской.

35 Василий Катаев – вятской.

Василий Гурьев – владимирской.

Николай Сокольский – подольской.

Александр Корсунский – ярославской.

Фома Варницкий – тамбовской.

40 Александр Быстролетов – астраханской.

Александр Невский – вифанской.

Флавий Скабовский – владимирской.

Василий Русинов – той же.

Иван Ситкевич – литовской.

45 Иеромонах Амфилохий Казанский – калужской.

Николай Неводчиков – екатеринославской.

Антон Пщолко – белорусской.

Юлиан, в монаш. Иоанн, Пщолко – той же.

Димитрий Воскресенский – калужской

50 Трифон Шумовский – волынской.

Евгений Кедров – вифанской.

Гавриил Солнцев – из учителей могилевского дух. училища.

Алексей Сперанский – костромской.

Алексей Солнцев – смоленской.

55 Стефан Лебединский – казанской.

Василий Левашев – оренбургской.

Клавдиан Добротворский – той же.

Пятнадцатого курса (1842–1846)

Магистры:

1 Иван Побединский-Платонов – из вифанской Семинарии.

Василий Владиславлев – тверской.

Иеромонах Феодор Бухарев – той же.

Алексей Кедрский–московской.

5 Иеромонах Фотий Романовский – той же.

Михаил Тихонравов – владимирской.

Егор Хитров – тамбовской.

Феодор Козелецкий – могилевской.

Иеромонах Амвросий Успенский – тульской.

10 Иван Остроумов – московской.

Павел Суворов – костромской.

Димитрий Правдин – владимирской

Афанасий Державин – калужской.

Иеромонах Стефан Матвеев – пермской.

15 Алексей Воронцев – калужской.

Андрей Доброхотов – костромской.

Феодор Кушин – полоцкой.

Алексей Морев – пензенской.

Семен Озеров – вифанской.

Кандидаты:

20 Николай Дружинин – тульской.

Андрей Золотницкий – нижегородской.

Афанасий Позднеев – орловской.

Алексей Боголепов – московской.

Петр Богословский – вифанской.

25 Василий Румянцев – московской.

Лев Ильинский – тульской.

Иеромонах Игнатий Стефанов – вятской.

Александр Марков – калужской.

Иван Лентовский – пензенской.

30 Павел Лебедев – ярославской.

Александр Воскресенский – нижегородской.

Аполлон Тихомиров – московской.

Григорий Хальковский – литовской.

Иван Павлушков – вологодской.

35 Димитрий Ловцев – рязанской.

Александр Соколов – ярославской.

Павел Остров – владимирской.

Иван Пулькин – вологодской.

Феодор Перлов – владимирской.

40 Алексей Беляев – той же.

Алексей Ансеров – московской.

Андрей Соколов – костромской.

Макарий Теплов – рязанской.

Алексей Смирнов – вифанской.

45 Виктор Зотиков – вятской.

Николай Докторов – тамбовской.

Михаил Тихонравов – нижегородской.

Шестнадцатого курса (1844–1848)

Магистры:

1 Василий Сперанский – из московской Семинарии.

Никита Гиляров-Платонов – той же.

Василий Нечаев – тульской.

Семен Вишняков – владимирской.

5 Михаил Боголюбский – вифанской.

Григорий Первухин – тверской.

Михаил Германов – воронежской.

Александр Иванов – тульской.

Иван Александровский – московской.

10 Михаил, в мон. Василий, Левитов – рязанской.

Димитрий Языков – вифанской.

Василий Озеров – костромской.

Константин Снитко – литовской.

Павел Волхонский – вифанской.

15 Андрей Смирнов – московской.

Димитрий Доброхотов – владимирской.

Николай Барский – ярославской.

Петр Делицын – вифанской.

Евлампий, в монаш. Григорий, Медиоланский – костромской.

20 Василий, в монаш. Вениамин, Карелин – рязанской.

Николай Волков – тверской.

Иван Поспелов – костромской.

Кандидаты:

25 Иван Одров – орловской.

Иван Салтыков – рязанской.

Филипп Крымский –могилевской.

Семен Шимкович –полоцкой.

Михаил Шкляревич – могилевской.

30 Фавст Ржаницын – вологодской.

Яков Соколов – орловской.

Иеромонах Моисей Рыбальский – киевской.

Матвей Архангельский – владимирской.

Павел Семилиоров – вологодской.

35 Аполлон Сероцинский – литовской.

Николай Пухидинский – вологодской.

Александр Троицкий – смоленской.

Феодор Комаров – калужской.

Николай Виноградов – рязанской.

40 Василий Крыжановский – калужской.

Александр Петрашень – полоцкой.

Александр Беляков – костромской.

Михаил Елизбаров – тифлисской.

Киприан Авраамов – полтавской.

45 Петр Клиентов – московской.

Иван Соколов – смоленской.

Арсений Сергиевский – калужской.

Давид Тиников – тифлисской.

Вадим Лествнцын – ярославской.

50 Петр Петропольский – воронежской.

Андрей Холуйский – владимирской.

Семнадцатого курса (1846–1850)

Магистры:

1 Григорий Смирнов-Платонов – из московской Семинарии.

Василий Лебедев – рязанской.

Василий Холминский – калужской.

Григорий Быстрицкий – владимирской.

5 Илья Беляев – московской.

Сергей Терновский – московской.

Иеромонах Игнатий Рождественский – той же.

Иеромонах Порфирий Попов – вологодской.

Феодор Попов – ярославской.

10 Иеромонах Савва Тихомиров – владимирской.

Александр Соколов – тверской.

Ферапонт, в монаш. Феодотий, Евдокимов – казанской.

Даниил Пономарев – воронежской.

Петр Виноградов – костромской.

15 Иван Васильевский – тверской.

Андрей Любославский – рязанской.

Алексей, в мон. Павел, Попов – вологодской.

Яков Беневоленский – владимирской.

Алексей Лавров – костромской.

20 Александр Воздвиженский – вифанской.

Василий Взоров – владимирской.

Андрей Боголюбов – рязанской.

Кандидаты:

25 Никита Сретенский – тульской.

Александр Успенский-Буданов – той же.

Василий Богословский – вифанской.

Михаил Зенкевич – могилевской.

Кирилл Державин – калужской.

30 Алексей Викторов – орловской.

Феодор Исполинов – вологодской.

Яков Груздев – костромской.

Иосиф Голубинский – тульской.

Иван Островский – костромской.

35 Алексей Миловидов – вологодской.

Гавриил Пернаткин – костромской.

Феодор Никольский – тульской.

Василий Кандорский – костромской.

Феодор Остроумов – владимирской.

40 Иосиф Лебединский – полтавской.

Александр Камышинский – воронежской.

Николай Руднев – тульской.

Петр Беневоленский – вифанской.

Стефан Твердый – могилевской.

45 Виктор Всесвятский – калужской.

Василий Никольский – вологодской.

Димитрий Бакрадзе – тифлисской.

Павел Щеглов – тульской.

Петр Милованов – вифанской.

50 Иеромонах Парфений из болгар – кишиневской.

Действительный студент:

Николай Астров – ярославской.

Осмнадцатого курса (1848–1852)

Магистры:

1 Виктор Кудрявцев-Платонов – из черниговской Семинарии.

Михаил Шавров – тверской.

Николай Субботин – владимирской.

Александр Ильинский – московской.

5 Михаил Середонин – тверской.

Иван Поспелов – нижегородской.

Иван Вениаминов – вифанской.

Николай, в монаш. Никодим, Белокуров–той же.

Евгений Сретенский – ярославской.

10 Николай Головщиков – той же.

Димитрий Рождественский – калужской.

Николай Волхонский – той же.

Михаил Покровский – тульской.

Павел Розанов – рязанской.

15 Павел Казанский – костромской.

Игнатий Преображенский – тульской.

Василий Гарстовский – рязанской.

Василий Погожев – московской.

Петр Щеглов – тульской.

20. Александр Соколов – калужской.

Кандидаты:

Василий Соловьев – владимирской.

25 Феодор Данков – орловской.

Василий Крестовоздвиженский – вифанской.

Александр Световидов – московской.

Михаил Костров – нижегородской.

Герасим Морозов – смоленской.

30 Владимир Цветков – владимирской.

Феофан Вербицкий – полтавской.

Феодор Кудрин – рязанской.

Иван Кузнецов – вологодской.

Николай Колоколов – владимирской.

35 Илья Дубовиков – тверской.

Алексей Владимиров – костромской.

Евфим Веселовский – тамбовской.

Иван Бердников – вятской.

Иван Чулков – вологодской.

40 Доримедонт Прилуцкий – костромской.

Алексей Любвин – тамбовской.

Порфирий, в монаш. Прокл, Кременецкий – харьковской.

Стефан Гласко – могилевской.

Николай Твердый – той же.

45 Василий Николаевич – из Сербов.

Девятнадцатого курса (1850–1854)

Магистры:

1 Александр, в монаш. Алексий, Лавров-Платонов – из ярославской Семинарии.

Филарет Сергиевский – московской.

Иеромонах Михаил Лузин – нижегородской.

Петр Смирнов – ярославской.

5 Димитрий Голубинский – вифанской.

Аркадий Казанский – той же

Павел Корсунский – ярославской.

Александр Хитров – московской.

Семен Владимирский – вифанской.

Иван Малютин – рязанской.

Константин Озеров – вифанской.

Иван Любимов – калужской.

Федор Плавтов – рязанской

Димитрий Делицын – вифанской.

Иван Доброумов – вологодской.

Иосиф Ширяев – ярославской.

Петр Хандажинский – черниговской.

Алексей Мирмиков – костромской.

Александр Яшин – тверской.

Иеродиакон Анфим – из Болгар.

Старший кандидат:

Алексей Никольский – из калужской семинарии.

Кандидаты:

Петр Преображенский – владимирской.

Иван Виноградов – тульской.

Иван, в монаш. Антоний, Державин – калужской.

25 Павел Фивейский – ярославской.

Григорий Скворцов – московской.

Федор Альбов – костромской.

Стефан Веселовский – владимирской.

Димитрий Орестов – рязанской.

30 Тимофей Второвский – владимирской.

Иван Покровский – тульской.

Иван Смирнов – московской.

Аполлон Филаретов – тверской.

Алексей Гапонов – курской.

35 Иван Собриевский – тверской.

Василий Серапионский – вифанской.

Николай Иконников – вологодской.

Александр Цветков – владимирской.

Иван Ливанов – ярославской.

40 Евтропий Прокопович – с.-петербургской.

Иван Попов – орловской.

Алексей Троицкий – вологодской.

Николай Вознесенский – тульской.

Тимофей Терлецкий – вифанской.

45 Михаил Книжников – воронежской.

Михаил Твердый – могилевской.

Иван Тихомиров – московской.

Александр Невоструев – вятской.

Николай Новакович – из сербов.

Двадцатого курса (1852–1856)

Магистры:

Николай Световидов-Платонов – из московской Семинарии.

Амфиан Лебедев – вифанской.

Николай Сергиевский – московской.

Илья Касицын – вифанской.

5 Владимир, в монаш. Хрисанов, Ретивцев – тверской.

Федор Виноградов – владимирской.

Димитрий Ковалев – ярославской.

Сергей Модестов – вифанской.

Иван Ненарокомов – московской.

10 Павел Миролюбов – тверской.

Константин Троицкий – ярославской.

Евстафий, в монаш. Епифаний, Избицкий – из учителей житомирского раввинского училища, Иеромонах Кирилл Говорович – полоцкой.

Анемподист Малевинский – вологодской.

15 Михаил Сакдыревский – московской.

Алексей Цветков – владимирской.

Павел Лилов – нижегородской.

Кандидаты:

Яков Извеков – калужской.

20 Иеромонах Модест Куховский – псковской.

Димитрий Вигилев – рязанской.

Евфим Березин – тверской.

Григорий Голынец – могилевской.

Мирон Никольский – владимирской.

25 Николай Юхновский – с.-петербургскоЙ.

Николай Крылов – ярославской.

Василий Никитин – рязанской.

Николай Троицкий – ярославской.

Михаил Попов – тамбовской.

30 Егор Соколов – калужской.

Андрей Власов – Костромской.

Иван Шелеметко – холмской.

Иван, в монаш. Израиль, Никулицкий – рязанской.

Семен Ивановский – тульской.

35 Алексей Яновский – ярославской.

Константин Платонов – московской.

Николай Поцей – холмской.

Анатолий Писарев – вологодской.

Василий Смирнов – калужской.

40 Гавриил Левашев – костромской.

Василий Юденич – смоленской.

Алексей Моригеровский – тульской.

Димитрий Никольский – владимирской.

В звании студента Семинарии:

Спиридон Абуд – московской.

Двадцать первого курса (1854–1858)

Магистры:

Василий Потапов – из московской Семинарии.

Павел Горский-Платонов – вифанской.

Михаил Сабуров – калужской.

Николай Соколов – костромской.

5 Евгений Голубинский – костромской.

Александр Рождественский – московской.

Протоген Кошкаров вологодской.

Иеромонах Корнилий Орлинков – московской.

Алексей Некрасов – вифанской.

10 Василий Страхов – вифанской.

Николай Малиновский – нижегородской.

Александр Морев – тверской.

Александр, в монаш. Тихон. Кикин – вологодской. Михаил Красин – орловской.

15 иеромонах Григорий Войнов – московской.

Кандидаты:

Феодор Покровский – калужской.

Платон Студийский – ярославской.

Александр Спасский – нижегородской.

Иван Ершев – курской.

20 Николай Лавров – ярославской.

Василий Зверинский – московской.

Иван Тихомиров – владимирской.

Евгений Заборовский – вологодской.

Тимофей Протасов – московской.

25 Иван Смирнов – владимирской.

Спиридон Смирнов – рязанской.

Руфин Ржаницын – московской.

Николай Крылов – московской.

Илья Некрасов – вифанской.

30 Александр Херасков – владимирской.

Иван Воскресенский – той же.

Василий Вишерский – ярославской.

Валентин Амфитеатров – киевской.

Александр Лебедев – вифанской.

35 Михаил Руднев – тульской.

Александр Нарбеков – владимирской.

Гавриил Соболев – ярославской.

Митрофан Сахаров – тульской.

Феофилакт Орлов – рязанской.

В звании студента семинарии:

40. Никанор Владимирский – тульской.

Двадцать второго курса (1856–1860)

Магистры:

Петр Xyпотский – из рязанской Семинарии.

Александр Иванцов-Платонов – курской.

Парфений Репловский – вифанской.

Василий Боголепов – московской.

5 Илья Невский – московской.

Петр Леопардов – вифанской.

Петр Попов – орловской.

Иван Смирнов – рязанской.

Василий Протопопов – московской.

Василий Троицкий – вологодской.

Иеромонах Геласий Климентов – из священников симбирской епархш.

Иван Василев – рижской.

Виктор Покровский – калужской.

Димитрий Казанцев – вифанской.

Кандидаты:

Иван Любимов – владимирской.

Дионисий Якимовский – ярославской.

Иван Покровский – тверской.

Евгений благовещенский –московской.

20 Феодор Толеров – рязанской.

Всеволод Смирнов – тверской.

Василий Воскресенский – рязанской.

Варсонофий Донской – ярославской.

Стефан Никольский – вифанской.

25 Михаил Прокошев – вологодской.

Александр Сахаров – тульской.

Василий Александровский – владимирской.

Павел Азбукин – калужской.

Егор Богоявленский –тульской.

30 Митрофан Лащенков – харьковской.

Семен Зверев – вифанской.

Виктор Петровский – воронежской.

Василий Холмовский – костромской.

Федор Марудин – рижской.

35 Михаил Введенский – владимирской.

Алексей Орлов – рижский.

Василий Никольский – вологодской.

Михаил Невский–вифанской.

Василий Богородский – ярославской.

Двадцать третьего курса (1858–1862)

Магистры:

1 Александр Воронов – из тверской Семинарии.

Филипп Терновский – московской.

Иеромонах Иоанн Митропольский – калужской.

Михаил Каринский–московской.

5 Павел Богословский – владимирской.

Сергей в монаш. Семеон Линьков – московской.

Александр Гренков –вифанской.

Александр Серафимов – костромской.

Николай Ананьинский – костромской.

10 Николай Калинников – костромской.

Михаил Дрекслер – рижской.

Иван Березкин – вифанской.

Кандидаты:

20 Александр Ряжский – из рязанской Семинарии.

Алексей Колыбелин – калужской.

Митрофан Покровский – тверской.

Димитрий Волков – тверской.

Федор Полидоров – орловской.

25 Павел, в монаш. Стефан. Малиновский – московской.

Василий Комаров – московской.

Иеромонах Кирилл Орлов – вифанской.

Сергей Преображенский – тульской.

Александр Смирнов – владимирской.

30 Леонид Грандилевский – владимирской.

Николай Воскресенский – ярославской.

Андрей Писарев – вологодской.

Константин Кустодиев – саратовской.

Александр, в монаш. Ювеналий. Раменский – вологодской.

35 Василий Массальский – ярославской.

Действительные студенты:

Двадцать четвертого курса (1860–1864)

Магистры:

1 Александр Смирнов – из вифанской Семинарии.

Александр Смирнов – ярославской.

Дмитрий Косицын – вифанской.

Петр Казанский – владимирской.

5 Николай Дмитревский – рязанской.

Сергей Рождественский – московской.

Николай Фортинский – рязанской.

Михаил Воздвиженский – московской.

Иван Кратиров – вологодской.

10 Николай Заварин – вологодской.

Иван Николаевский – полоцкой.

Иван Глаголев – тульской.

Константин Богоявленский – московской.

Кандидаты:

20 Митрофан Кокшаров – вологодской.

Геннадий Годнов –костромской.

Адриан Рупперт – рижской.

Михаил Предтеченский – калужской.

Павел Белояров – владимирской.

25 Иеромонах Тихон Покровский – владимирской.

Петр Соколов – московской.

Михаил Модестов – вифанской.

Сергей Славолюбов – московской.

Алексей Ржевский – ярославской.

30 Иван Виноградов – вифанской.

Алфей Голубцов – вологодской.

Всеволод Миропольский – воронежской.

Иван Скворцев – московской.

Николай Махоткин – костромской.

35 Михаил Шниповский – полоцкой.

Александр Лебедев – московской.

Василий Лебедев – тульской.

Владимир Скороходов – минской.

Иосиф Наревич – минской.

40 Аркадий Знаменский – московской.

Николай Виноградов – костромской.

Михаил Соколов – московской.

Геннадий Калининский – костромской.

Двадцать пятого курса (1862–1866)

Магистры:

1 Дмитрий Извеков – из калужской Семинарии.

Александр Кудрявцев – вифанской.

Дмитрий Корольков – калужской.

Василий Славский – орловской.

5 Священник Петр Лосев – рязанской.

Петр Рубин – той же.

Александр Тяжелов – тверской.

Сергей Миропольский – воронежской.

Василий Сланский – той же.

Кандидаты:

20 Николай Лекарев – рижской.

Владимир Бельский – той же.

Евграф Прозоровский – вологодской.

Михаил Световидов – московской.

Иван Вещуров – рязанской.

25 Николай Покровский – московской.

Иеромонах Евстафий – из болгар.

Константин Торопов – ярославской.

Алексей Соловьев – владимирской.

Александр Цветков – московской.

30 Николай Грузинцев – ярославской.

Александр Сменцовский – той же.

Павлин Кудряев – курской.

Василий Богословский – владимирской.

Николай Корсунский – ярославской.

35 Василий Прозоровский – московской.

Иван Виноградов – той же.

Виктор Таранович – минской.

Григорий Цветков – вифанской.

Николай Лебедев – тульской.

40 Митрофан Геликонский – московской.

Виктор Прозоровский – калужской.

Стефан Раевский – тульской.

Михаил Семеновский – владимирской.

Павел Владимирский – московской.

45 Василий Царевский – владимирской.

Александр Глаголевский – вифанской.

Иван Микулинский – полоцкой.

Дмитрий Лебедев – московской.

Михаил Добродеев – владимирской.

Действительные студенты:

50 Монах Иона, послушник Сергиевой лавры – из крестьян.

Николай Богословский – из вологодской Семинарии.

Алексей Модестов – Вифанской.

Иван Арбенев – из дворян.

Двадцать шестого курса (1864–1868)

Магистры:

1 Иван Мансветов – из московской Семинарии.

Николай Елеонский – калужской.

Николай Комаров – костромской.

Александр Никольский – калужской.

5 Василий Беликов – ярославской.

Петр Цветков – владимирской.

Андрей Полотебнов – рязанской.

Владимир Марков – московской.

Василий Феоктистов – рязанской.

10 Николай Кратиров – вологодской.

Сергей Соловьев – московской.

Флор Слупский – полоцкой.

Григорий Соколов – ярославской.

Петр Соколов – тверской.

15 Александр Доброгорский – костромской.

Кандидаты:

Николай Попов – курской.

Алексей Рунов – владимирской.

20 Фома Еленевский – полоцкой.

Алексей Смелков – новгородской.

Михаил Дарский – тульской.

Диакон Живоин Иовичич – из сербов.

Петр Скворцов – калужской.

25 Михаил Шестаков – тверской.

Александр Беляев – вифанской.

Сергей Смельский – рижской.

Иван Городков – костромской.

Михаил Суйгусар – рижской.

30 Николай Лепорский – владимирской.

Иван Малинин – вифанской.

Светозар Никитич – из сербов.

Действительные студенты:

Николай Троицкий – из ярославской Семинарии.

Василий Гуминцев – московской.

35 Диакон Александр Георгиевич – из сербов.

Александр Ржаницын – вологодской.

Михаил Постников – тульской.

Двадцать седьмого курса (1866–1870)

Магистры:

1 Иван Петропавловский – из тверской Семинарии.

Алексей Лебедев – московской.

Андрей Смирнов – ярославской.

Сергей Лазаревский – московской.

5 Петр Смирнов – калужской.

Алексей Чистяков – курской.

Николай Смирягин – рязанской.

Павел Васильев – орловской.

Николай Дмитревский – костромской.

10 Иван Пятницкий – калужской.

Василий Любомиров – рязанской.

Федор Павловский-Μихайлов – черниговской.

Михаил Страхов – новгородской.

Николай Никольский – московской.

15 Семен Еленевский – полоцкой.

Петр Сахаров – московской.

Кандидаты:

Георгий Иосселиани – тифлисской.

20 Священник Михаил Гастев – тульской.

Петр Доброхотов – владимирской.

Александр Соколов – ярославской.

Владимир фаворский – тульской.

Алексей Архангельский – той же.

25 Петр Щапов – тверской.

Дмитрий Успенский – тульской.

Александр Транквиллитатин – той же.

Николай Цхветадзе – тифлисской.

Сергей Солнцев – вифанской.

30 Дмитрий Менагиас – из греков.

Григорий Миславский – черниговской.

Карп Тизик – рижской.

Александр Успенский – владимирской.

Евлампий Ковалев – ярославской.

35 Иван Токаревский – виленскоЙ.

Василий Вышеславцев – калужской.

Николай Виноградов – вифанской.

Михаил Лавров – той же.

Алексей Успенский – владимирской.

40 Димитрий Астров – тамбовской.

Владимир Кунахович – виленской.

Диакон Иоанн Назаров – тамбовской.