священник Иоанн Федоров
Святоотеческое учение о послушании

священник Иоанн Федоров,
аспирант кафедры церковно-практических дисциплин Московской духовной академии (Сергиев Посад)

Послушание — одна из важнейших добродетелей христи­анина. В данной статье дается попытка всестороннего рассмотрения понятия добродетели послушания в кон­тексте Священного Писания, взглядов святых отцов и современных богословов. С необходимостью послушания мы сталкиваемся с первых страниц Библии. Автор прослеживает изменения трактовки послушания в Ветхом и Новом Заветах. Рассматриваются такие понятия, как послушание Богу, послушание родителем и наставникам, послушание Церкви, послушание властям. Поднимаются вопросы: всякое ли послушание спасительно и что есть истинное послушание, применимы ли нормы монашеского послушания для людей, живущих в миру. Анализируются взгляды святителей Афанасия Александрийского, Василия Великого, Климента Александрийского, Иоанна Златоуста, преподобного Ефрема Сирина, а также видных русских иерархов — святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника. С точки зрения православной педагогики и вос­питания понятие послушания рассматривается в трудах архиепископа Евсевия (Орлинского) и священномученика Владимира (Богоявленского). Подробно исследуются взгляды богослова XX века архимандрита Софрония (Сахарова) на добродетель послушания, основанные на тринитарном богословии Божественных Лиц Пресвятой Троицы. Дела­ются выводы о важности добродетели послушания в святоотеческом учении. Истинное послушание может быть только свободным выбором человека, основанным на любви к Богу и людям. Оно ведет к исправлению поврежденной человеческой природы, уподоблению Богу и вечной жизни.

Ключевые слова: добродетель, послушание, святые отцы, святоотеческое учение, Священное Писание, Церковь, бого­словие, монашество, спасение, воспитание.

***

Важнейшее значение в жизни христианина имеет такая добродетель, как послушание. Послушание — от еврейского глагола «шама» и греческого ὐπακούω — слы­шать, быть послушным, повиноваться (Быт.3:17; 16:2; Еф.6:1; Кол.3:20); в Новом Завете также встречается гла­гол πείθομαι, — дать себя внутренне убедить или уговорить (Рим.2:8; Гал.3:1; 5:7) [1]. Библейским обоснованием добродетели послушания можно считать пятую заповедь Декалога: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх. 20:12). Эта за­поведь как бы соединяет собой первые четыре заповеди, в которых заключаются правила для человека по отно­шению к Богу, и последние пять, в которых отражаются взаимоотношения человека с окружающими его людьми. Тем самым она указывает на необходимость почтения и послушания как Богу, так и родителям, и раскрывает то благо, которое следует за исполнением этой заповеди.

В Священном Писании мы на первых страницах находим заповедь послушания Богу первых людей: «И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:15-17). Как сказал святитель Василий Великий, «оно [древо] было дано для того, что нужна была запо­ведь для нашего послушания» [2. С. 302]. Человеку как существу разумному и свободному Господь дает заповедь послушания, чтобы через нее человек возрастал в добро­детелях и любви к Богу. Только свободный выбор человека делает послушание по-настоящему ценным. Свобода подразумевает возможность и иного выбора, отсюда в мире появляется зло. Блаженный Августин так писал про послушание: «Послушание — единственная добродетель для всякой разумной твари, действующей под властью Бога, первый же и величайший порок гордости заключа­ется в желании пользоваться к погибели своею властью; имя этому пороку непослушание» [3. C. 112]. Святитель Тихон Задонский определяет послушание как «покорность Богу» [4. C. 748]. Послушание — одна из важнейших хри­стианских добродетелей, которая, по мнению святителя Иоанна Златоуста, наряду со смирением есть начало нрав­ственного совершенства и «матерь всех добродетелей» [5. C. 56, 57]. «Великой добродетелью» и «началом всех добродетелей» называет послушание святитель Игнатий (Брянчанинов) [6. T. 2, С. 97]. На примере первых людей, патриархов и пророков Бог учит заповеди послушания. В Ветхом Завете мы так же встречаемся с опытом непо­слушания Богу; пример Адама и Евы, древних народов и народа избранного показывают последствия подобного непослушания.

Допотопная история человечества оканчивается гибелью людей вследствие их непослушания Богу. Напро­тив, лишь послушанием спасается Ной с семейством: «И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лицо Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли. Сделай себе ковчег из дерева гофер» (Быт.6:13-14). В результате Бог спасает Ноя и заключает с ним Завет, в основе которого снова требование послуша­ния, выраженное в строгих заповедях. Дальнейшая исто­рия человечества связана с Авраамом. Бог испытывает его веру, искушает его (Быт.22:1), призывает к послушанию: «И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе» (Быт.12:1); «ходи передо Мною и будь не­порочен» (Быт.17:1). Смысл многих повелений Господа не только непонятен Аврааму, но они могли вызвать у него возмущение и непослушание: «Возьми сына твоего… принеси его во всесожжение» (Быт.22:2). Мы знаем, какое благо для себя и всего мира Авраам получил в результате своего безоговорочного послушания. «Авраам поверил Господу» и Господь «вменил ему это в праведность» (Быт.15:6). «И сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что, так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего, единственного твоего [для Меня], то Я благословляя бла­гословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря… и благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего» (Быт.22:16-18).

Дальнейшая история богоизбранного народа связана с послушанием Закону. На его основе формируется Израиль как народ Божий, из которого должно прийти спасение миру. Союз с Богом и верность Закону подлинны только по любви к Богу. Об этом говорится в Писании: «Любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх.20:6); «слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Го­спода, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей» (Втор.11:13); «будете любить Господа, Бога вашего, ходить всеми путями Его и прилепляться к Нему» (Втор.11:22). Так мы видим, что основы послушания были заложены еще в Ветхом Завете, оно тесно связано с верой и любовью к Богу.

В Новом Завете понятие послушания еще более рас­крывается, и мы получаем бесценные примеры истинного послушания. Если человеческая история начинается с не­послушания Адама и Евы, то спасение роду человеческому приходит через послушание Богу Пресвятой Девы Марии. Святой Ириней Лионский пишет: «Сообразно с сим и Мария Дева оказывается послушною, когда говорит: „се, Раба Господня; да будет Мне по слову Твоему» (Лк.1:38). Ева же (была) непослушна… и сделалась причиною смерти и для себя, и для всего рода человеческого; так и Мария… через послушание сделалась причиною спасения для Себя и для всего рода человеческого» [7. C. 305, 306].

Тайна Пресвятой Троицы, взаимоотношения любви между Лицами Пресвятой Троицы проявляются в ново­заветной истории в связи с Боговоплощением, явлением Сына Божия Иисуса Христа, Который дал человечеству не только спасение, но и явил образец истинного послушания (основанного на взаимной любви Сына и Отца) каждому христианину. Произошло это в тот момент, когда послу­шание Богу либо совсем было в забвении, либо принимало искаженные, законнические формы — хранение субботы не по разуму, гипертрофированное лицемерие учителей народа и неисполнение главного в Законе: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда погло­щающие!» (Мф.23:23-24).

«Ибо, как непослушанием одного человека сдела­лись многие грешными, так и послушанием одного сде­лаются праведными многие» (Рим.5:19). По толкованию святителя Григория Богослова, «собственным Своим примером возвышает Он цену послушания и испытывает его в страдании» [8. C. 404]. Послушание Иисуса Христа есть наше спасение, и благодаря ему мы обретаем вновь послушание Богу. Жизнь Иисуса Христа была от самого

Его «вхождения в мир» (Евр. 10:5) и «до смерти крестной» послушанием: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Фил.2:6-8). Придя «не для того, чтобы творить (Свою) волю, но волю Пославшего» Его (Ин.6:38), Он выполняет обязанности послушания родителям (Лк.2:51), законным властям (Мф.17:27).

Во время же Своих Страстей Он доводит послушание до высшей точки, предавая Себя в руки бесчеловечных и неправедных властей, «страданиями навыкая послу­шанию» (Евр.5:8), претворяя Свою смерть в самое цен­ное для Бога жертвоприношение — жертву послушания (Евр.10:5-10). Вообще вся земная жизнь Иисуса Христа давала образцы послушания. Он был послушен Своим родителям и находился в полном повиновении у них не только в детском возрасте, но и до начала проповеди (т.е. примерно до 30 лет): «И Он пошел с ними и пришел в На­зарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем» (Лк.2:51).

Церковь находится в послушании у Христа как у Главы: «Церковь повинуется Христу» (Еф.5:24). Все мы находимся в послушании у Церкви, но апостол говорит, что не все члены одинаковы: «И вы — тело Христово, а по­рознь — члены. И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителя­ми; далее, [иным дал] силы [чудодейственные], также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки. Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чу­дотворцы? Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?» (1Кор.12:27—30).

Так, некоторые важные вопросы апостолы решили на первом апостольском Соборе: «Тогда апостолы и пре­свитеры со всею церковью рассудили…» (Деян.15:22), и после принятых решений исполняли их, находясь в по­слушании у Церкви: «только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности» (Гал.2:10). Все христиане должны нести послушание Церкви. К тем хри­стианам, которые нарушают это послушание, применимы слова Христа Спасителя: «Если кто не послушает Церкви, да будет тебе яко язычник и мытарь» (Мф.18:17), т.е. они становятся людьми, отказавшимися от Истинного Бога.

В новозаветных поучениях апостолов понятие послу­шания получает некоторые различные оттенки: послуша­ние Богу, вере, послушание истине, послушание Евангелию, послушание учению и др. Каждое из этих понятий изолиро­ванно рассматривать невозможно, они тесно связаны друг с другом и в совокупности формируют то цельное понятие послушания, которое дано в Новом Завете.

Прежде всего нам необходимо послушание Богу. По словам святителя Игнатия (Брянчанинова), «истинное по­слушание — послушание Богу, единому Богу» [9. C. 479]. Вера предполагает послушание Иисусу Христу и Его слову как образ жизни, вдохновляемый нашей верой, нашей благодарностью Богу и возрождающей работой Святого Духа — это «послушание веры»: «Мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы» (Рим.1:5); «И слово Божие росло, и число учеников весь­ма умножалось в Иерусалиме; и из священников очень многие покорились вере» (Деян.6:7). «Аще убо веруешь, что Бог твой есть Бог, то неотменно тебе Его должно по­читать, что не может быть без послушания истиннаго», «да засвидетельствуем от послушания того веру нашу», «вера есть матерь послушания» [4. C. 748]. Поэтому вера и послушание (как и отмечалось раньше) неразрывно свя­заны: «Итак, что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме. Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что [оно] есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, [потом] и Еллину. В нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано: праведный верою жив будет» (Рим.1:15-17).

Послушание учению освобождает от рабства греха и приводит к праведности: «Неужели вы не знаете, что, кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или [рабы] греха к смерти, или послушания к праведности? Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя. Освободившись же от греха, вы стали рабами праведности» (Рим.6:16-18).

В Новом Завете в апостольских посланиях получи­ли разъяснение некоторые вопросы взаимоотношений в семье. Взаимная любовь и послушание являются основой этих отношений. Строятся эти отношения на послушании, от которого зависит семейное благополучие. Жена должна подчиняться мужу: «Жены, повинуйтесь своим мужьям» (1Пет.3:1), но при этом: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф.5:25). А потому как Христос для Церкви, так и муж должен при­носить себя в жертву для жены. И если муж желает, чтобы его жена была ему послушной, то и сам он должен прово­дить богоугодную жизнь. Таким образом, если муж своей благочестивой жизнью уподобил себя Христу, тогда и жена обязана быть ему послушной, как Церковь.

Верующим мужьям апостол Петр говорит, чтобы они с пониманием относитесь к женам, помня, что они их слабее. Уважайте их, зная, что они получили в наследие тот же дар жизни, что и вы: «Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жиз­ни, дабы не было вам препятствия в молитвах» (1Пет.3:7). Новый Завет предписывает и детям быть послушными своим родителям в Господе, так как это их долг: «Дети, по­винуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего [требует] справедливость» (Еф.6:1). Но и родителям в отношении детей апостол дает послушание не раздражать их, но, на­оборот, воспитывать их, приучая к порядку и наставляя в Господнем учении: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Го­споднем» (Еф.6:4).

Взаимоотношениям с властями в апостольских посланиях уделено должное внимание. Отмечается, что каждый человек должен подчиняться и быть в послуша­нии властям, потому что нет власти, не установленной Богом: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим.13:1). Следовательно тот, кто восстает против власти, отказывается нести послушание, — вос­стает против установленного Богом порядка и оказывает непослушание Самому Господу. Кто так поступает, тот сам на себя навлекает суд: «Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Рим.13:2). То есть христиа­не призываются к послушанию всякой власти как Божию установлению. Когда же власть заставляет христианина поступать против веры и правды, справедливости и со­вести, то подобает им услышать слово Божие, которое говорит, что мы должны слушать больше Бога, нежели человека: «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян.5:29). В подобных случаях послушание власти становится непослушанием Богу. Во всех осталь­ных случаях мы призваны быть послушными властям.

Важное значение добродетели послушания находим в трудах одних из самых авторитетных христианских бо­гословов IV века святителей Афанасия Александрийского и Василия Великого, поскольку с их жизнью и деятельно­стью связан первый этап христианизации эллинистиче­ских школ в Римской империи.

Первые христианские школы появились в III веке в Александрии. Одним из их основателей был Ориген, являвшийся учеником Тита Флавия Климента. Для этих школ был характерен определенный учебный характер и четкий план преподавания [10. C. 229]. Климент Алек­сандрийский, являвшийся крупнейшим руководителем Александрийской школы, строил образовательный и вос­питательный процессы на основании трилогии, которая включала в себя его основные труды «Педагог», «Строматы» и «Увещевание к язычникам». Собственно, это было довольно распространено на первых этапах христианиза­ции — процесс воспитания шел либо посредством устной беседы, либо посредством книжного обучения.

Книга «Педагог» является для нас ценным памятни­ком педагогической мысли, образа воспитания времен, близких к апостольским [11. C. 5]. Целью книги является «побудить наставляемых к деятельному, благоразумному, вполне достойному христианина выражению в жизни бла­гочестия и благонравия и предохранить их на всех путях жизни от соблазнов и суетных обычаев света, в самых мелочах общественной жизни, во внешних движениях указывая зародыши возникающих страстей, несвойствен­ных мудрости христианской» [11. C. 9].

Автор ставит вопрос: кто является истинным пе­дагогом, каковы его качества? Истинный Педагог — Сам Бог, воплощенный Логос. И потому он кротко, с отеческой любовью призывает к послушанию, обращая при этом внимание на слова Соломона: «Вас, о человецы, мо­лю, и вдаю мой глас сыном человеческим… Послушайте мене, честная бо реку» (Притч.8:4, 6). Вообще все свои увещевания учитель Церкви основывает на Священном Писании.

IV век для мировой истории являлся временем слож­ным, если не сказать кризисным. Противоречия между эллинской культурой и христианством, нестабильность самого христианства, — всё это вызывало неустойчивость общества и государства, разрозненность в политических, межклассовых и межличностных отношениях. Провоз­глашение христианства в качестве государственной ре­лигии несколько изменило ситуацию. Античная культура, устоявшаяся форма римской государственности в IV веке стала заменяться государством христианским [12. C. 54]. Постоянное столкновение интересов «прошлого» и «на­стоящего», стремление найти компромиссы и установить повсеместное влияние христианства ставили перед цер­ковными служителями новые задачи, которые прежде всего выражались в необходимости консолидации раз­личных взглядов на вопросы христианской догматики.

Святитель Василий Великий в своих трудах «Беседы на Шестоднев», «К юношам, о том, как пользоваться язы­ческими сочинениями», «Нравственные правила» пока­зал, как молодым людям необходимо безопасно вступить на жизненный путь. В частности, он говорил, что не стоит заимствовать у ученых мужей всё, что они знают. Основ­ная задача христианина состоит в том, чтобы взять всё лучшее, а ненужное отбросить [12. C. 113]. Кроме того, в своих работах он указывал на необходимость обращаться не только к религиозным сочинениям, но и к светским. При этом светские сочинения также не должны были быть праздными, в них должна была ставиться цель подготовки человека к вечной жизни. Здесь он практически повторя­ет слова Климента Александрийского, когда тот говорит: «Насущным делом истинного мудреца является позна­ние… [Истинный мудрец] должен быть знаком со всем кругом школьных наук и всей эллинской мудростью. Но сами по себе они не имеют для него никакого значения; он видит в них пользу лишь по времени и обстоятельствам».

Василий Великий, продолжая мысль Климента, предлагал организовать изучение светских наук так, что­бы они служили воспитанию нравственности, очищению разума и души. Целью подобного образования должно быть воспитание в человеке добродетелей, презрения к богатству, славе, умения спокойно переносить оскорбле­ния и обуздывать гнев, обретение выносливости и скром­ности в образе жизни, упорства и целеустремленности.

В контексте нашего исследования следует отметить, что не менее важным, по мнению Василия Великого, являлось послушание детей родителям: «Дети должны почитать родителей и быть им послушны во всем, что не препятствует исполнению заповеди Божией» [13. C. 94]. Родители, в свою очередь, должны воспитывать в детях кротость, долготерпение, чтобы они не поддавались гне­ву и скорби. Воспитанием детей должны заниматься не только родители, но и монахи. Для реализации этой функ­ции он включил в иноческий устав правило принимать в монастыри детей, но не для общего воспитания, а для приготовления их к монашеству. Для детей в монастырях выделялись специальные дома, в которых опытные на­ставники давали им уроки. Всё это способствовало фор­мированию нравственного потенциала подрастающего человека для дальнейшего его существования в качестве миссионера христианского вероучения.

О воспитании детей в добродетелях пишет и святи­тель Иоанн Златоуст. Он обращается к словам апостола Павла: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле» (Еф.6:1-3). Здесь святитель отмечает, что послушание есть воля Божия. И одного этого повеления достаточно для того, чтобы послу­шание стало естественной необходимостью для каждого человека; ему не требуется еще какого-либо обоснования, ибо того требует Сам Господь. Коротко останавливаясь на необходимости послушания родителям, святитель особое внимание обращает на обязанности самих родителей. Он приравнивает воспитание детей к восстановлению в них подобия Божия, и потому называет воспитание в добро­детелях главной обязанностью родителей: «Итак, обра­зовать и упорядочить себя и их — вот наша обязанность! Иначе как мы дерзнем предстать престолу Христову?.. потому что для спасения недостаточно нам собственной добродетели… а требуется еще (добродетель) другого» [14. T. 11. C. 190]. Святитель Иоанн не останавливается на необходимости вырастить детей сильными, богатыми и образованными, но считает эти вещи второстепенными, а иногда и вредными для возрастания в добродетелях: «Не заботься, чтобы сын твой здесь пожил долго, но чтобы там удостоился жизни беспредельной и нескончаемой. Давай ему великое, а не малое… Говорю это не с тем, чтобы за­претить образование, но — чтобы не привязывались к нему исключительно» [14. T. 11, C. 186].

О том, что необходимо для воспитания послушания в детях, святитель говорит коротко: «Хочешь ли, чтобы сын твой был послушен? С детства воспитывай его „в учении и наставлении Господнем”» [14. T. 11, C. 185]. Но в этом «уче­нии и наставлении Господнем» святитель видит главный педагогический принцип, из которого следуют все при­емы в воспитании добродетелей, что полностью созвучно мысли святителя Василия Великого: «Родители должны воспитывать детей в учении и наставлении Господнем с кротостью и долготерпением и, сколько зависит от них, не подавать никакого повода к гневу и скорби» [13. C. 95].

Прежде всего святитель Иоанн призывает родите­лей быть добрым примером для своих детей: «Послуша­ем увещания блаженного (Павла): подадим им пример» [14. T. 11. C. 185]. Далее святой заостряет внимание на необходимости с раннего возраста упражняться в чте­нии Священного Писания: «Не говори: это (слушание Писаний) дело монахов; ужели мне сделать его мона­хом? Что это в тебе за страх — боишься того, что пре­исполнено многих выгод? Сделай его христианином. И мирянам весьма нужно внимать учению, заключаю­щемуся здесь (в Писании), а особенно детям… весьма многие из этих наставлений потребны и для тех детей, которые должны вступить в эту (мирскую) жизнь» [14. T. 11. C. 185, 187]. Святитель призывает научить детей быть любомудрыми, а не богатыми, не прилепляться к деньгам, а не иметь в них нужды. «Нужно благоповедение, а не остроумие; нравственность, а не сила речи; дела, а не слова: вот что доставляет царство, дарует действительные блага» [14. T. 11. C. 186]. Святитель за­мечает, что от неправильного воспитания, от нерадения в воспитании духовном родители терпят множество бед: «Сами же мы первые и пожинаем плоды такого воспитания детей своих, видя их дерзкими, невоздерж­ными, непослушными, развратными» [14. T. 11. C. 185].

Резюмируя всё вышесказанное, святитель Иоанн отмечает не только большую ответственность родителей в воспитании добродетелей, но и утверждает вслед за апостолом Павлом, что заповедь повиноваться своим родителям несет в себе обетование блага не только детям, но усердным воспитателям: «Итак, образуем детей так, чтобы они могли переносить всё и знали, как должно поступать среди несчастий, воспитаем их „в учении и наставлении Господнем», и нам воздастся великая на­града» [14. T. 11. C. 190].

Преподобный Ефрем Сирин отмечал, что трудность духовной жизни и различные опасности понуждают бла­горазумного подвижника не надеяться на свои силы, не успокаиваться на достигнутом, не доверять самому себе, но, руководствуясь наставлениями опытного духовного наставника и пребывая в послушании, обрести безмятеж­ность в самих скорбях. Истинное послушание требует, чтобы ни в чем не противоречить тому, кому вверил свою душу, принимая веления старца с доверчивостью и про­стотой, как волю Самого Бога: «Кто слушает вразумления старшего, тот возвеселится с праведными» [15. T. 2. C. 198]. Он советует пребывающим в послушании не творить «дел непослушания», чтобы не потерпеть, как потерпел Гиезий, но «превосходным послушанием приносить совершенный плод Господу Иисусу Христу» [15. T. 1. C. 274]. Преподобный Ефрем говорит, что кто приобрел истинное послушание, тот становится подражателем Благому нашему Учителю, Который «послушлив был даже до смерти» (Флп.2:8).

О благих плодах послушания преподобный Ефрем пишет следующим образом: «В ком есть послушание, тот со всеми соединен любовью, тот приобрел великое досто­яние, великое богатство. Послушливый всем благоугоден, всеми восхваляется, всеми прославляется. Послушливый в скорости (т.е. быстро) возвышается, вскорости по­казывает успехи. Послушливому приказывают, и он не противоречит; дают повеление, и он не извращает его; делают выговор, и он не гневается. Он готов на всякое доброе дело. Им нелегко овладевает вспыльчивость. Если услышит упрек, не смущается; от оскорблений не приходит в воспламенение, в печалях радуется, в скорбях благодарит. Он не переселяется с места на место, не переходит из обители в обитель. Увещания не пугают его; на том месте пребывает, куда призван, и не пре­дается унынию. Отца не унижает и брата не бесчестит; не уклоняется от пребывания в монастыре. Не любит предаваться покою, не пленяется местоположениями, не услаждается воздухом, но, по слову святого апостола, пребывает в том месте, куда призван. Итак, подлинно много плодов послушания, и потому блажен, кто приоб­рел оное. Но проклятия достоин и жалок, кто не приоб­рел послушания, а предается ропоту» [15. T. 1. C. 14, 15].

Преподобный Ефрем говорит и о том, что послу­шание может быть как «ради Бога», так и «ради греха», поэтому нужно узнавать, какое послушание благоугодно Богу, и его исполнять. Послушание, оказываемое ради Бога, приводит ко спасению. Послушание же ради греха, — т.е. то, которое совершается горделиво и без смирения, — приводит подвижника к погибели. Таким образом, в духовной жизни добродетели терпения и послушания имеют великую благодатную силу, которая может возвести человека на степень совершенства. По­этому подвижник, искренне, добросовестно и с терпени­ем исполняющий все возложенные на него послушания и руководствующийся советами своего духовного отца, скоро достигает высоких духовных состояний, приво­дящих его ко спасению.

Великими представителями русского монашества, духовными писателями и учителями христианской жиз­ни, верными выразителями святоотеческих традиций в русском богословии XIX века явились святители Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник.

Выдающийся деятель Русской Церкви епископ Кавказский Игнатий (Брянчанинов) был воспитан на высоких традициях Оптиной Пустыни [16. C. 274]. Он оставил неоценимое наследие в самых разных аспектах духовной жизни. Теме христианских добродетелей посвя­щено множество его трудов. Святитель Игнатий придает огромное значение подвигу монастырского послушания, отсечения своей воли, откровения помыслов духовно­му наставнику [17. C. 6, 7]. Однако, по мысли святителя, нельзя предъявлять одни и те же требования к старцу и послушнику древних времен и современности [17. C. 292]. Он пишет: «Древним послушникам их духоносные на­ставники возвещали немедленно и прямо волю Божию: ныне иноки должны сами отыскивать волю Божию в Писании, и потому подвергаться частым и продолжи­тельным недоумениям и погрешностям… Поступай и ты, новоначальный, таким образом! Оказывай настоятелю и прочему монастырскому начальству нелицемерное и нечеловекоугодливое послушание, послушание, чуждое лести и ласкательства, послушание ради Бога. Оказывай послушание всем отцам и братьям в их приказаниях, не противных Закону Божию, уставу и порядку монастыря и распоряжению монастырского начальства. Но никак не будь послушен на зло, если б и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и твердость твои некоторую скорбь. Советуйся с добродетельными и разумными отцами и братьями; но усваивай себе советы их с крайнею осто­рожностью и осмотрительностью… С плачем и сердеч­ными воздыханиями умоляй Бога, чтоб Он не попустил тебе уклониться от Его всесвятой воли к последованию падшей человеческой воле, твоей или ближнего твоего, твоего советника. Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах, советуйся с Евангелием» [18. C. 76, 77]. Понятие послушания святитель Игнатий употребляет и в широком смысле христианской добродетели, и в бо­лее узких смыслах послушания старцу и монастырских обязанностей послушников. Эти понятия тесно связаны друг с другом. Как отмечает архимандрит Лазарь, «мона­стырские занятия (διακόνημα) потому и называются по­слушаниями (ὑπακοή), что они соединены с отречением от своей воли и от своих разумений» [17. C. 94].

Много говоря о сугубо иноческом послушании, святитель Игнатий упоминает и об общем послушании, присущем всем чадам Православной Церкви. Это по­слушание заключается в неотступном следовании всем установлениям Святой Церкви [19. C. 175]. Так как только в Церкви заключено спасение, то послушание Церкви — за­лог спасения каждого человека.

Святитель Феофан Затворник, опираясь на учение о Промысле Божием, поясняет, что промышление о челове­ке есть непрерывный ряд действий многопопечительной любви Божией по отношению к человеку, устрояющей его судьбу, начиная с рождения до самой смерти. Человек, говорит святитель Феофан, «ничего разумнее сделать не может, как всесовершенно предаться Промыслу Божию, премудро, благостно и праведно всё устрояющему, предаться безвозвратно, на жизнь и смерть, на время и вечность» [20, C. 14]. Иными словами, святитель Феофан говорит о первостепенной значимости добродетели по­слушания.

Столь же традиционно объясняется и возникнове­ние морального зла: грехопадение прародителей отяготи­ло все последующие поколения нарушением нравствен­ного закона. Первородный грех вменяется человеку. Все люди рождаются «чадами гнева Божия по естеству», то есть несут на себе вину перед Богом за свою природную греховность. Грех вносит расстройство в чувства, волю и рассудок человека, вследствие чего в человеке начинают господствовать низшие потребности души и тела. Это проявляется в том, что человек всем существом преда­ется страстям. В православной этике страсть — это грех, целиком захвативший существо человека и заставивший его ревностно служить себе, привлекая на это служение все силы человека. Среди страстей святитель Феофан особо выделял самолюбие, эгоизм, который, по его вы­ражению, представляет собой семя всего нравственного зла, лежащего на дне человеческого сердца. Но дух не всегда мирится со своим подчиненным положением. От­сюда напряженная внутренняя борьба в человеке между идеальными стремлениями и страстями. Задача христи­анского нравоучения — помочь человеку выйти из этой борьбы победителем.

По учению святителя Феофана, христианская добродетель есть постоянное ревностное попечение о точном исполнении закона Божия, основанное на вере и одушевляемое любовью и благоговением к Богу. Ины­ми словами, речь идет о послушании. Исходя из такого понимания, он формулирует определенную иерархию добродетелей и дает им характеристику. Ядром этой системы ценностей выступает страх Божий, который святитель Феофан определяет как «чувство зависимости от Бога», отличительное свойство человеческого духа. Страх Божий — не просто чувство, но нравственно-рели­гиозная сила, которой начинается «спасительная жизнь по Богу». Святитель говорит о различных проявлениях этого чувства: есть новоначальный страх, который со­путствует пробуждению совести, действует как боязнь казни за грехи; по мере духовного совершенствования человека на смену этому состоянию приходит страх со­вершенный, сыновний, в котором нет боязни и мучения. Это — «благоговейное и освежающее чувство». Страх Божий является источником всякого добра в человеке и основой внутреннего строя духовной жизни.

Страх Божий, по выражению святителя Феофана, — ко­рень всего доброго. Поэтому у человека, обладающего этим чувством, рождается любовь к Богу, другая благотворная духовная сила, являющаяся основой иных добродетелей, украшающих подлинно христианскую жизнь — любви к ближним и христианского милосердия, надежды, мудрости духовной, мужества и терпения, душевного мира, радости духовного смирения. В трудах святителя Феофана подробно раскрывается морально-духовное содержание этих качеств человека, их значение для повседневной жизни и для вос­хождения к христианскому идеалу жизни духовной.

Архиепископ Могилевский и Мстиславский Евсевий (Орлинский) одним из первых в Русской Церкви составил подробное пособие по христианскому воспитанию детей. Владыка в разное время занимал должности ректора Мо­сковской и Санкт-Петербургской духовных академий, был членом Священного Синода. Много потрудился в делах заботы о пастве и воспитания подрастающих поколений. В 1844 году выходит в свет его книга «О воспитании детей в духе христианского благочестия», которая по праву может быть названа одним из первых отечественных руководств по педагогике. С позиций православной веры владыка Евсевий очерчивает круг педагогических проблем и пы­тается рационально обосновать их решение [21. C. 23].

Свое руководство по воспитанию детей архиепископ Евсевий делит на две части: на науку о воспитании и науку об обучении. В первой части вначале излагаются общие принципы воспитания, затем подробно разбираются частные вопросы. Так архиепископ отдельно останавлива­ется на темах образования тела, душевных способностей, способности чувствования, желательной способности. Отдельно рассматриваются средства к сохранению бла­гонравия в детях. Уделено внимание и воспитанию по­слушания. По мысли архиепископа Евсевия, необходимо с малолетства приучать человека к послушанию. Человек свободно подчиняется воле Божией, но пока ребенок не способен сам владеть волей и умом, он должен нахо­диться под руководством родителей. По мере взросления необходимо ослаблять строгость воспитания и давать ребенку больше самостоятельности в управлении собой. Послушание должно строиться не на рабском страхе, а на любви и доверии воспитателю. «Поэтому, кто хочет, чтобы послушание облагораживало детей, тот должен снискать их доверенность и привязанность своею любовью к ним, постоянством, благоразумием, соблюдением себя в стро­гих границах и вообще добрым поведением» [21. C. 342].

Весьма ценные советы по христианскому воспита­нию детей оставил нам священномученик Владимир (Бого­явленский). Он опубликовал книгу «Беседы о православном воспитании детей». Эту книгу можно назвать кратким руководством для каждого православного родителя. В ней с особенной любовью священномученик излагает основные принципы духовного воспитания детей. «Лучшее наслед­ство, которое могут родители дать своим детям, есть доброе воспитание. Оно имеет гораздо большую ценность, чем все богатства и блага земные» [22. C. 9].

Останавливаясь на воспитании добродетелей, священномученик в первую очередь обращает внимание на добродетель послушания: «Если мы начнем с добродете­лей и спросим, какая из них должна занять первое место, то должны ответить, что главной и основной добродете­лью каждого благовоспитанного дитяти, без сомнения, должно быть послушание» [22. C. 28]; «Они (родители — Прим. авт.) с самых ранних пор должны приучать детей своих повиноваться родителям ради Бога. Они должны с самого младенчества внушать детям, что родители у них заступают место Бога, что Бог Сам заповедует почитать родителей и повиноваться им, что они, не повинуясь ро­дителям, грешат против Самого Бога и навлекают на себя Его наказание; и наоборот, оказывая родителям почтение, они привлекают этим к себе Его благоволение, временное и вечное» [22. C. 29, 30].

Добродетель послушания подробно рассматривается архимандритом Софронием (Сахаровым) — священнослу­жителем Константинопольской Православной Церкви, ос­нователем ставропигиального монастыря Святого Иоанна Предтечи в Эссексе, Англия. Все основные аскетические понятия, и в частности, понятие послушания, отец Софроний рассматривал в тринитарной перспективе. Таким образом, содержание учения о послушании в антропологии отца Софрония оказалось тесно связанным с его понима­нием Божественного послушания. С.В. Никитина подробно рассматривает тему послушания в трудах архимандрита Софрония [23. C. 181–199]. Мы остановимся на некоторых вопросах.

Формулируя учение о Божественном послушании, архимандрит Софроний опирался прежде всего на такие ключевые понятия троичного богословия, как лицо, или личность, ипостась, персона и ипостасный образ бытия [24. C. 117–126], [25. C. 24–25]. При этом в его работах по­нятия лица, личности, ипостаси и персоны наполнены синонимичным содержанием. В настоящем исследовании по отношению к Отцу, Сыну и Святому Духу будет исполь­зоваться выражение Божественное Лицо, а по отношению к людям —человеческая личность. Соответственно, вместо выражения ипостасный образ бытия будет употребляться выражение личностный образ бытия.

Как известно, основу христианского понимания Бога составляет учение о Пресвятой Троице, согласно которому в Триедином Боге различают три Божествен­ных Лица — Отца, Сына и Святого Духа — и единую Божественную природу. Каждое Божественное Лицо, с одной стороны, всецело обладает Божественной приро­дой и, с другой стороны, несводимо ни к ней, ни к другим Божественным Лицам. Таким образом, в учении о Пре­святой Троице утверждается абсолютное отличие Отца, Сына и Святого Духа как от Божественной сущности, так и друг от друга [26. C. 65]. Троичное учение утверждает, другими словами, абсолютную уникальность Каждого Божественного Лица.

Учение о Божественном послушании архимандрит Софроний связывал, в первую очередь, с центральным для его богословской мысли понятием Божественного Лица. При этом, как и известный православный богослов В.Н. Лосский [27. C. 290, 291], архимандрит Софроний утверждал, что в силу абсолютной свободы и уникальности Божественные Лица непознаваемы объективирующими рационально-по­нятийными методами. Поэтому невозможно дать логиче­ски строгое определение Божественного Лица: «Ипостасность Бога ускользает от всякого определения, ибо лежит за пределами всего, что носит на себе печать какой бы то ни было детерминации» [28. C. 182]. Однако это отнюдь не означает принципиальной непознаваемости для человека Отца, Сына и Святого Духа. «Непознаваемая рационально», ипостасность Бога «познается бытийно и исключительно в меру самооткровения Бога человеку (ср. Мф.11:27; Лк.10:22; Ин.17:26)», — указывал отец Софроний.

Однако невозможность сформулировать определе­ние Божественного Лица не исключает, по мысли архи­мандрита Софрония, возможности выделить его основные характеристики, проявляющиеся в образе его бытия. К числу таких основных характеристик, самым непосред­ственным образом связанных с понятием послушания, в богословии отца Софрония относятся свобода, любовь и открытость.

Согласно архимандриту Софронию, абсолютная Бо­жественная свобода, как и послушание, носит личностный характер. «В Божественном бытии, до конца персональ­ном, самоопределение Божественных Ипостасей исхо­дит из самих Ипостасей и никак не предопределяется… сущностью», — указывал он [28. C. 195]. При этом отец Софроний решительно отрицал вторичность Божествен­ных Лиц по отношению к Божественной сущности: «По учению Церкви, в Божественном бытии не сущность или природа определяет Персоны-Ипостаси как отношения внутри сей сущности, но совершенно свободное, ничем не обусловленное самополагание Лиц Святой Троицы» [29. C. 101]. Таким образом, в богословской мысли отца Софрония утверждение полноты личностной свободы Отца, Сына и Святого Духа тесно связано с утвержде­нием полноты онтологического статуса личностности в Божественном бытии. «Ипостась-Персона есть самый внутренний принцип Абсолютного бытия: его начальное и конечное измерение», — указывал отец Софроний [28. C. 182]. «Персона есть Тот, Кто единственно и подлинно живет», — пояснял он далее [28. C. 184].

В качестве следующей основополагающей харак­теристики образа бытия уникальных и свободных Боже­ственных Лиц, тесно связанной с понятием послушания, архимандрит Софроний выделял любовь. Именно исходя из христианского понимания бытия Божия как полноты любви, отец Софроний пришел к заключению о соотно­сительности Божественных Лиц, или, другими словами, о невозможности мыслить Бога как единственное Лицо. Персона «не существует одна», — утверждал он [28. C. 248].

В XX веке аналогичные выводы формулировали и другие православные авторы. Как указывал, например, румынский богослов священник Думитру Станилое, «Единоличный Бог не имел бы в Себе вечной любви» [30. C. 249]. Тезис о принципиальной соотноситель­ности личностного образа бытия получил дальнейшее творческое развитие в работах духовного ученика архи­мандрита Софрония — митрополита Иоанна (Зизиуласа), утверждающего, в частности: «Если мы изолируем „я» от „ты», то мы утратим не только его инаковость, но и само его бытие» [31. C. 109]. Другими словами, по вы­ражению владыки Иоанна, «одна личность не является личностью» [31. C. 9].

В личностном образе бытия, основанном на любви и предполагающем личностное послушание, находит свое выражение также открытость Божественных Лиц. «В Божественной Троице… каждая Ипостась всецело от­крыта для других», — утверждал архимандрит Софроний [28. C. 210]. Открытость Божественных Лиц реализуется в двух аспектах, характерных для личностного образа бытия: в свободной самоотдаче Каждым Лицом всей полноты Своего природного содержания Другим Лицам и в свободном принятии всей полноты Их природного содержания. При этом особое внимание отец Софроний обращал на то, что принятие Другого Лица без самоот­дачи невозможно, и только при совершенной самоотдаче возможно совершенное принятие.

Такое принципиальное значение жертвенного аспекта в личностном образе бытия архимандрит Софроний связывал с христианским учением о любви. Он утверждал, что любовь, составляющая основу жизни Пресвятой Троицы, предполагает жертвенное самоума­ление. Благодаря взаимным самоотдаче и принятию Каждое Лицо Пресвятой Троицы динамически вмещает в Себя всю полноту Божественного бытия. «Совершенная любовь не живет замкнуто в Себе, но в другой, в других Персонах. Вся совокупность Бытия является неотъемле­мым обладанием каждой из Трех Ипостасей. Но таковою Она — Ипостась — является в акте совершенной любви, которой свойственно такое же полное истощание, ума­ление Себя», — пояснял отец Софроний [28. C. 248].

Именно такой образ свободного личностного обще­ния, в котором Каждое из Божественных Лиц в полноте любви осуществляет как Свою личную самоотдачу, так и принятие самоотдачи Других Лиц, архимандрит Софроний понимал как Божественное послушание. При этом совершенное и всецелое Божественное послушание не ограничивается только взаимным принятием и исполне­нием Отцом, Сыном и Святым Духом воли Друг Друга, но предполагает вмещение Каждым Лицом всего природного содержания двух Других Лиц.

Понятия личности и личностного образа бытия, привлекавшиеся архимандритом Софронием для вы­ражения учения о послушании в несотворенном Боже­ственном бытии, использовались им и в учении о по­слушании в бытии сотворенного существа — человека. Исходя из учения о человеке как образе Божием, отец Софроний прилагал к человеческой личности те же ха­рактеристики, что и к Божественному Лицу. При этом, как и в триадологии архимандрита Софрония, учение о послушании в его антропологии тесно связано с поняти­ем человеческой личности. Человек, как и Бог, указывал отец Софроний, представляет собой личность: «Ипо­стась-Персона есть первичный принцип и последнее, всеобъемлющее измерение в Божественном бытии; так же и в человеческом, по образу Божию тварном бытии» [28. C. 238]. И именно «в личном, персональном принци­пе человека, — пояснял он, — заключено, прежде всего, подобие Тому, Кто открылся нам с именем „Аз есмь» [28. C. 182].

Архимандрит Софроний настаивал, что каждая человеческая личность, подобно Божественному Лицу, уникальна, т.е. несводима ни к природе, ни к другим лич­ностям [28. C. 186]. При этом именно с уникальностью каждой человеческой личности отец Софроний связывал ее абсолютную ценность. Он решительно утверждал, что христианская антропология предполагает отношение к каждому человеку как к «неповторимой вечной ценно­сти, абсолютно незаменимой в самом серьезном смысле этого слова».

Согласно архимандриту Софронию, дать определе­ние человеческой личности, как и Божественного Лица, невозможно. «И тварная персона уходит дальше всяких определений. Научное и философское познание выража­ется в понятиях и определениях; персона же есть бытие, неуловимое ни для философской, ни для научной форм познания: она, подобно Богу, непознаваема до конца из­вне, если не открывается сама другой персоне» [28. C. 182]. В числе основных характеристик личностного образа бытия человека, имеющих первостепенное значение для учения архимандрита Софрония о послушании, выделяются, так же как и в триадологии, свобода, любовь и открытость.

Важный вывод о том, что свобода Бога носит лич­ностный характер, архимандрит Софроний распространял и на антропологию. «Свобода сия, — указывал он, — опыт которой дается человеку-христианину, принадлежит персональному началу в человеке. Эти два: персона и свобода, — соединены неразрывно: где нет свободы, там нет и персоны; и наоборот: где нет персоны, там нет и свободы» [28. C. 108]. Такое укоренение отцом Софронием свободы в личностности имеет особое значение для пони­мания его учения о послушании, поскольку предполагает совершенно свободные, лишенные какой бы то ни было природной детерминированности отношения как между человеком и Богом, так и между людьми. «Отношения между Богом и человеком основаны на началах свободы: в наших заключительных самоопределениях перед Богом мы — самовластные персоны», — утверждал архимандрит Софроний [28. C. 109]. Как пояснял он далее, «тварная ипо­стась-персона является богообразным центром: Творец относится к нему не как к Своему Акту, но как к некоему факту даже для Него. Для ипостаси нет внешнего авто­ритета. В силу этого нет никого и ничего во всем бытии мира, что или кто мог бы навязать ему (человеку) свою волю, принудить к тому или иному выбору насилием, будь то во времени или в вечности» [28. C. 205].

Поскольку для общения Божественных Лиц харак­терна совершенная открытость, выражающаяся во вза­имной самоотдаче и совершенном взаимном принятии, общение человеческое также включает оба этих аспекта. Именно такой выражающийся в совершенной взаимной самоотдаче и совершенном взаимном принятии образ бытия человеческих личностей отец Софроний понимал как богоподобное человеческое послушание. Таким об­разом, для человеческой самоотдачи, подобно самоот­даче Божественной, должна быть характерна предельная полнота. «В акте… христоподобной любви, — писал архи­мандрит Софроний, — христианин отдает себя без остат­ка другим возлюбленным: прежде всего Богу, а затем, силою Духа Святого, всему прочему. В этой кенотической любви он трансцендирует себя самого: любовь живет в „другом», а не в себялюбии; возлюбленные составляют его жизнь» [26. C. 96].

Архимандрит Софроний указывал, что люди как существа сотворенные, в отличие от Божественных Лиц, изначально представляют собой личности лишь потенци­ально, актуализируясь по мере достижения богоподобного личностного образа бытия. Поэтому, развивая учение о по­слушании, он останавливался на ряде аспектов понимания и реализации человеческого послушания, обусловленных отличиями человеческих личностей от Божественных Лиц и характерных, таким образом, именно для человека. Так, архимандрит Софроний отмечал, что в состоянии поврежденности грехом достижение человеком полно­ты личностного послушания осложнено преодолением индивидуализма как обособленности человека от Бога и других людей.

Согласно архимандриту Софронию, достижение спа­сения, представляющего собой цель христианской жизни, означает достижение полноты любви как вмещения в себя всей полноты богочеловеческого бытия. Другими словами, спастись означает «стать личностью-ипостасью, преодо­лев лимитацию индивидуума, который никак не может унаследовать божественный образ бытия» [26. C. 185, 186]. Поэтому, указывая на неразрывную связь послушания с любовью, отец Софроний настаивал на необходимости послушания для достижения спасения.

«Культура послушания включает в себя задание разорвать замкнутость индивидуума: открыть его к восприятию откровений Божиих… Без послушания как порождения духовной любви не мыслится спасение, ибо человек зажат в тисках своего эгоизма, противного прин­ципу персоны, который объемлет всё сущее», — утверждал он [29. C. 152, 153]. «Без культуры истинного христианского послушания человек неизбежно пребудет „замкнутым кругом», всегда ничтожным пред лицом Божественной беспредельности. Как бы ни был „образован» человек, без опыта евангельского послушания дверь в его внутренний мир остается крепко захлопнутою, и любовь Христова не может проникнуть и пропитать собою этот мир», — по­яснял он [26. C. 68, 69, 78, 79].

Архимандрит Софроний указывал, что аскетическая практика послушания включает в себя послушание чело­века как Богу, так и людям. При этом послушание людям он рассматривал в качестве условия послушания Богу. «Кто любит брата, — пояснял отец Софроний, — тот естественно желает исполнить его волю, смириться пред ним; и если мы не смиряемся пред братом и не творим послушания ему в делах всегда более или менее малых, то как смиримся пред Богом и послушаемся в исполнении Его великой вечной воли? Как исполним мы заповедь: любить ближнего как самого себя, или любить врагов?» [26. C. 175].

С послушанием человека Богу архимандрит Софроний тесно связывал монашескую практику по­слушания старцу. Непосредственное послушание Богу предполагает опытное познание воли Божией. Поэтому монах, не имеющий такого опыта, обращается вначале за помощью к духовно опытному старцу, отсекая перед ним свою волю и рассуждение с целью постижения воли Божией [32. C. 287].

Архимандрит Софроний предостерегал от раз­личных искажений в понимании такой аскетической практики. Прежде всего, в подвиге послушания человек отказывается не от ума и воли как таковых, а от обосо­бленного индивидуалистического своеволия и от уста­новки на доминирование поврежденного в грехопадении рассудка над прочими способностями ума. Посредством послушания ум и воля человека восстанавливаются в их неповрежденном состоянии. «В акте отвержения своей воли и рассудка, ради пребывания в путях воли Божией, превосходящей всякую человеческую премудрость, монах, в сущности, отрекается ни от чего другого, как только от страстного, самостного (эгоистического) своеволия и своего маленького беспомощного умишки-рассудка, и тем проявляет и подлинную мудрость и редкой силы волю особого, высшего порядка» [26. C. 138,139]. Таким образом, поскольку, согласно богословскому пониманию, челове­ческая воля в ее совершенном состоянии согласуется с волей Божией, послушание Богу означает не уничтожение человеческой воли, а ее исправление.

Архимандрит Софроний подчеркивал также, что от­каз человека от своей автономной индивидуальной воли осуществляется свободно. Более того, именно послушание дает человеку «полную свободу заниматься богомыслием и молитвою» [32. C. 289]. Что касается старца, то в тради­ционном православном понимании он не порабощает воли послушника, а лишь помогает ему научиться согла­совывать свою волю с волей Божией [26. C. 116, 140, 141].

Согласно архимандриту Софронию, только в полноте взаимного послушания, понимаемого как единство в бы­тии, возможна полнота взаимного познания человеческих личностей. Послушание, указывал отец Софроний, «явля­ется путем к расширению нашего сознания до неожиданно великих созерцаний. Он начинается, казалось бы, с нуля: мы просто становимся внимательными к нуждам окружа­ющих нас людей. Постепенно мы научаемся воспринимать их мысли, их волю. Этим путем мы проникаем в сокровен­ные места их внутреннего мира. Развивается способность в едином акте внимания услышать и различить, какие настроения, какие внутренние движения сердец наличе­ствуют среди тех, что вокруг нас» [29. C. 47].

В богословских построениях архимандрита Софрония, посвященных понятию послушания, значительное внимание уделено также понятию дисциплины. Отец Софроний четко различал эти два понятия, опираясь при этом на такие черты послушания, как личностность и свобода. Согласно архимандриту Софронию, послу­шание может быть только личностным, то есть может осуществляться только личностью и только по отноше­нию к личности. Свобода же входит в число ключевых характеристик богословского понимания личности как Божественной, так и человеческой и, следовательно, пред­ставляет собой неотъемлемый аспект всех личностных проявлений.

В противоположность послушанию дисциплине, по мысли архимандрита Софрония, присущи безличность и принуждение. Отец Софроний утверждал, что уклонение от богословия, основанного на христианском понимании Бога как Пресвятой Троицы, приводит к «осознанному или неосознанному исканию некоего сверхличного на­чала, и в силу этого к отданию преимущества общему над частным. Послушание в таком случае будет требо­ваться уже не по отношению к человеку-персоне, а как подчинение закону, правилу, функции, институции и подобное» [26. C. 177].

Таким образом, если в основании послушания пе­рестает лежать личностный принцип и связанная с ним свобода, если послушание, другими словами, утрачивает свои существенные характеристики, оно перестает быть послушанием в богословском смысле и превращается в дисциплину как подчинение безличному началу. Такая подмена, неизбежная при искаженном представлении человека о своем Первообразе — Боге, становится пре­пятствием для совершенствования в христианской жизни. «Уклонение от правильного видения принципа Персоны в Божественном Бытии, — предупреждал архи­мандрит Софроний, — умалит силу стремления нашего к совершенству персоналистического послушания, что явится ущербом, не вознаградимым никакими внеш­ними успехами институции или стройной структуры безличного „целого» [26. C. 177, 178].

При этом архимандрит Софроний признавал, что человеку в его современном поврежденном состоянии, характеризующемся тенденциями к индивидуалисти­ческому обособлению, невозможно обойтись без дис­циплины, обеспечивающей совместную согласованную жизнь и деятельность. «И сия последняя неизбежна и даже необходима, — утверждал он, — для координации совместной жизни людей при их данном интеллекту­альном, моральном и духовном состоянии, но не должно все же переходить известной границы, иначе возможною станет совершенная потеря и самой христианской цели или смысла жизни» [26. C. 177].

Проведенный нами анализ демонстрирует, что добродетель послушания занимает важное место в свя­тоотеческом учении. Одни авторы в большей степени ориентировались на воспитании послушания у монахов, другие — у мирян. Резюмируя их взгляды, можно опре­делить послушание как «покорность Богу». Истинное послушание может быть только свободным выбором человека, основанным на любви к Богу и людям. Человек так же призван к послушанию родителям, властям, но только пока это послушание не противоречит воле Бога. Истинное послушание ведет к исправлению поврежден­ной человеческой природы, уподоблению Богу и вечной жизни. Однако может быть и послушание «не ради Бога», совершаемое с гордыней. Оно может привести человека к погибели. Послушание у детей прежде всего заключается в послушании родителям, именно в нем дети получают образ послушания Богу. В воспитании послушания у детей важное место занимает добрый пример родителей, а так же дисциплина и четко выполняемые правила.

---

Литература:

1. Библейская энциклопедия Брокгауза [Электронный ресурс]. URL: http://www.agape-biblia.org/books/Book03/ (дата обраще­ния: 14. 07. 2017).
2. Симфония по творениям святителя Василия Великого. М., ДАРЪ, 2008.
3. Августин, еп. Иппонийский, блаж. Творения. Ч. 7. Киев, 1912.
4. Иоанн (Маслов), схиархим. Симфония по творениям святи­теля Тихона Задонского. М., САМШИТ, 1996.
5. Знаменский И., свящ. Учение святителя Иоанна Златоуста о христианских добродетелях: Дис. … канд. богословия. Загорск, 1989. Машинопись.
6. Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание сочинений. Т. 2. М., Паломник, 2006.
7. Ириней Лионский, свт. Сочинения святого Иринея, епископа Лионского. Кн. 3. СПб., 1900.
8. Симфония по творениям святителя Григория Богослова. М., ДАРЪ, 2008.
9. Симфония по творениям святителя Игнатия (Брянчанинова). М., ДАРЪ, 2008.
10. Ананьев Б.Г. Избранные труды по психологии. СПб., Изд-во СПбУ, 2007.
11. Тихон (Клитин), еп. «Педагог» Климента Александрий­ского // Духовный Вестник. Отдельные оттиски из журнала. Харьков, 1866.
12. Флоровский Г.В., прот. Восточные Отцы IV века: из чтений в Православном Богословском институте в Париже. М., Изд-во Паломник, 1992.
13. Василий Великий, свт. Творения. Т. II. М., 2009.
14. Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. II. Ч. 1. СПб. Издание СПбДА, 1905.
15. Ефрем Сирин, прп. Творения. Сергиев Посад, 1907.
16. Цыпин. В., прот. История Русской Православной Церкви. Синодальный и новейший периоды (1700–2005). М., Издание Сретенского монастыря, 2006.
17. Лазарь (Абашидзе), архим. Голос заботливого предосте­режения. Учение о послушании святителя Игнатия, епископа Кавказского, в свете аскетического опыта святых отцов по­следних веков. Саратов. Из-во Саратовской епархии, 2010.
18. Игнатий (Брянчанинов), свт. Сочинения. Т. 5. Приношение современному монашеству. СПб., 1886.
19. Паршуков А. Учение о добродетелях по творениям свя­тителя Игнатия (Брянчанинова): Дис. … канд. богословия. Загорск, 1991.
20. Феофан Затворник, свт. Краткие мысли на каждый день года, расположенные по числам месяца. 2-е изд. М., 1894.
21. Дивногорцева С.Ю. Историко-теоретический анализ православной педагогической культуры в Росии: Автореф. дис. … д-ра пед. наук. М. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. 2011.
22. Владимир (Богоявленский), сщмч. Беседы о православном воспитании детей. Минск. Свято-Елисаветинский монастырь.
23. Никитина С. Учение о послушании в антропологии архимандрита Софрония (Сахарова) // Развитие личности. 2011. №1.
24. Чурсанов С.А. Богословское понимание личности как методологическая основа современной православной антро­пологии. // Развитие личности. 2006. №3.
25. Чурсанов С.А. Лицом к лицу: Понятие личности в право­славном богословии ХХ века. М., 2008.
26. Софроний (Сахаров), архим. Рождение в Царство Непо­колебимое. Эссекс, М., 1999.
27. Лосский В.Н. Богословское понятие человеческой лично­сти. // Богословие и боговидение: Сборник статей. М., 2000.
28. Софроний (Сахаров), архим. Видеть Бога как Он есть. Эс­секс, 1985.
29. Софроний (Сахаров), архим. Таинство христианской жизни. Эссекс, Сергиев Посад, 2009.
30. Staniloae D. The Experience of God. // Revelation and
    Knowledge of the Triune God. Brookline, 1994.
31. John (Zizioulas), metr. Communion and Otherness: Further Studies in Personhood and the Church. Edinburgh,
32. Софроний (Сахаров), архим. Подвиг богопознания. Письма с Афона. Эссекс, М., 2001.

Церковь и время.
Научно-богословский и церковно-общественный журнал. Январь-март 2018