Анастасий Д. Салапатас
Диаконат Восточной Православной Церкви

См. также Мужской и женский диаконат в поствизантийскую и современную эпоху

Слова «диакония» (διακονία) и «диакон» (διάκονος) являются греческими, и используются почти исключительно в экклесиологическом контексте. Термином «диакония» обычно обозначается служение, в том числе церковное, или самый институт1 диаконов, которые, в свою очередь, считаются служителями, как в церковном, так и в светском контексте.2 Слово «диакония» образовано от слова «диакон», происхождение которого не совсем ясно. Вероятно, это сложное слово, имеющее два этимологических объяснения:3

1. Первое слово – предлог «δια», имеющий в русском языке различные значения, такие как «по», «через», «посредством», «о(б)», «чтобы» и т.д. Второе слово – глагол «εγκονέω», происходящий от глагола «κονέω», который означает «пылю» или «спешу». В этом случае слово «διάκονος» означает слугу или служителя.4
2. Первое слово – снова предлог «δια». Второе – существительное «κονίς», которое означает «пыль». Очевидным значением слова «διάκονος» тогда будет «тот, кто покрыт пылью от усердия к работе»; работе, при которой, вероятно, действительно приходилось иметь дело с настоящей пылью.5

Какова бы ни была настоящая этимология, подлинный смысл слова «диакония» безусловно весьма значителен для христианского богословия и жизни Церкви.

Восточная Православная Церковь считает, что «христианская диакония укоренена в евангельском учении, согласно которому любовь к Богу и своему ближнему является прямым следствием веры… Христианская диакония также вытекает из Божественной литургии, в которой наше приношение освящается приношением Христовым… Диакония, таким образом, является выражением единства Церкви как Тела Христова».6

Один из величайших богословов и церковных деятелей Православного Востока, св. Иоанн Златоуст, монах и Константинопольский архиепископ, в своей работе «О священстве» производит разделение между аскетикой и диаконией: «практикующий аскетику доставляет пользу только себе, в то время как польза диаконской и пастырской деятельности простирается на всех».7

Всё же христианская диакония не должна быть понимаема только как «приношение» материальных благ или даже служения, которые безусловно важны для многих, особенно нуждающихся. Ее главной целью является «преодоление зла. Она помогает избавиться от несправедливости и гнета. Когда Церковь не свидетельствует об Истине и не осуществляет пророческого служения, мир становится индифферентным и апатичным. Диакония, таким образом, является необходимым элементом жизни Церкви и Ее возрастания».8

Диаконат Древней Церкви

Общепринято считать, что самые ранние упоминания о восточном диаконате находятся в посланиях 1Тим.3:8–13 и Фил.1:1. Однако д-р М. Фугиас выражает иную точку зрения, заявляя, что слово диакон в этих посланиях не означает «клирика, принадлежащего к первой степени священства».9 Он идёт ещё дальше, утверждая, что, будучи употреблены вместе, слова диакон и епископ используются здесь в контексте ветхозаветных слов пророка Исаии «Поставлю правителем твоим мир и надзирателями10 твоими – правду» (60:17). Д-р Фугиас совершенно очевидно в этом ошибается, просто потому, что диакон в этом пассаже не упоминается вовсе.11 Отсутствует здесь и идея служения в диаконском смысле. Вместе со словом епископ у Исаии употребляется слово правитель, которое очевидно не может ни служить прототипом для диакона, ни иметь отношение к его функциям.12

На самом деле нам вовсе не так уж необходимо подробно входить в рассмотрение вопроса, был или не был диакон «клириком, принадлежащим к первой степени священства» на этой, весьма ранней стадии становления христианского священства, тем более что в то время и не существовало этих точных определений. Тем не менее, в среде восточных богословов13 сильно мнение, что диакон, упомянутый в тех двух библейских текстах, является именно клириком «как мы знаем его в наше время» и именно «в его степени».14

Изучение вклада восточных отцов апостольского периода совершенно необходимо при исследовании исторических корней диаконата. Сирийский текст Дидахе, датируемый ок. 80 г. от Р.Х.,15 специально не касается диаконской тематики, но дает представление о практике того времени, касающейся церковных обрядов и состоянии священноначалия (Дидахе, 11–13 и 15). Там же мы находим и упоминание диакона (Дидахе, 15:1). Точная формулировка по-гречески находится в винительном падеже множественного числа.

Автор или составитель Дидахе указывает, что диаконы и епископы – «почитаемы», и этим выражением он, очевидно, подразумевает, что это были особые люди в местной общине, возможно, ее клирики. К диаконам (равно, как и к епископам), он также относит несколько весьма доброжелательных и исторически значимых прилагательных («достойные Господа», «кроткие и несребролюбивые», «правдивые и испытанные»), которые, пожалуй, могут служить признаком серьезного движения, проявившегося в ту эпоху, в сторону от старых харизматических служений пророков и учителей к христианскому священству (где диаконам отводилась важная роль), хотя христианское священство в это время всё ещё находилось на ранней стадии своего развития.

В первом послании Климента, которое, хотя и написано в Риме, относится к проблемам Коринфской Церкви, содержится интересное описание, выражающее (или, по крайней мере, делающее попытку выразить) Восточную практику диаконского служения конца первого столетия. Сам текст говорит о себе как о письме от «Церкви Божией, находящейся16 в Риме, Церкви Божией, находящейся в Коринфе».17

Огромный вклад в историю восточного диаконата был сделан Игнатием Антиохийским, о котором можно сказать, как о «первом Святом Отце и Учителе Церкви, как и первом великом богослове послеапостольского периода».18 Он написал семь посланий, шесть из которых обращены к конкретным общинам (Ефесянам, Магнезийцам, Траллийцам, Римлянам, Филадельфийцам, Смирнянам) и одно персональное (Поликарпу). Кроме Послания к Римлянам, Игнатий везде очень ясно касается диаконских функций. Интересно, что Игнатий – первый автор в истории древней Церкви, который упоминает три степени христианского священнослужения вместе, и полагает диаконов на нижайшую из них. При этом, однако, оценивает он их весьма высоко, называя «сослужителями» (Еф.2:1, Магн.2) и «сладчайшими себе» (Магн.6:1). Верные воздают диакону внимание, честь и уважение (как Иисусу и как заповеди Божией) (Фил.7:1, Трал.3:1, Смир.8:1). Он же исполняет волю епископа, как Иисус исполнял волю Отца (Трал.3:1, Магн. 2, 6:1).

Коль скоро затронута литургическая роль диакона, Джеймс Барнетт утверждает, что в Послании к Траллийцам «мы находим особые упоминания литургических функций диакона при совершении Евхаристии».19 С нашей же точки зрения, это заявление некорректно и, в любом случае, не находит подтверждения в самом тексте (Трал.2:3), который гласит: «И диаконам, служителям таинств Иисуса Христа, все должны всячески угождать, ибо они не служители яств и питий, но слуги Церкви Божией». Таким образом, литургические функции диакона во времена Игнатия остаются загадкой.

В Послании к Филиппийцам Поликарпа Смирнского, несмотря на отсутствие прямых указаний диаконских функций, диаконы особо упоминаются как люди многих достоинств (5:2). В этой (и последующей) части послания хорошо заметно, что Поликарп, говоря о диаконах, весьма зависим от другого авторитетного источника, а именно от 1-го Послания к Тимофею (3:8–13).20 Это важный момент, ясно указывающий на связь между представлениями о клириках у апостола Павла и Поликарпа.

Упоминания о диаконах, содержащиеся в творениях Климента Александрийского, к сожалению, ничего не прибавляют к нашим знаниям о ранней истории диаконства.

Сирийский текст III века, известный как Постановления Апостольские (Didascalia Apostolorum), является серьезным источником сведений о диаконате в Сирии начала третьего века и говорит о том, какие пастырские и литургические функции были свойственны диаконам и диакониссам того времени. Диакон был «правой рукой епископа, его поверенным и посредником между ним и народом».21 Это значит, что диакон выполнял важную роль в церковном пастырстве, оказывая помощь епископу в его общении с верными и осуществлении служения им. Пастырское служение диаконисс заключалось в посещении христианок, изолированных в языческих домах, куда диаконы не могли придти, потому что их визиты подверглись бы нареканиям со стороны язычников.22 По крайней мере, два диакона упоминаются в описании литургии, содержащемся в Постановлениях. Один из них «заботится о приношениях для Евхаристии», а другой стоит у дверей, «наблюдая за тем, кто входит» в собрание верных. Позже, они оба «участвуют в церковном богослужении»23 во время приношения бескровной жертвы. У диаконисс также были богослужебные функции, которые заключались в помощи принимающим крещение женщинам и помазании их.24 Также, впервые в восточно-христианских текстах, упоминаются здесь и иподиаконы.25

Диаконат Византийской Церкви

За всю мировую историю Византия наиболее полно явила собою общество, построенное на теоцентрических идеях.26Это была самая первая и притом самым успешным образом устроенная христианская империя в истории, просуществовавшая одиннадцать столетий. Византийская эра началась около 330 года от Р.Х., когда император Константин Великий основал свою новую восточную столицу – Константинополь (Новый Рим).27

Литургия

Божественная литургия св. Иоанна Златоуста является одним из самых важных богослужебных текстов того периода. Хотя среди ученых и было много споров, как о действительной дате происхождения литургии, так и о ее подлинном происхождении,28 несомненным остается то, что действиям диакона в византийской литургии Златоуста (равно как и в литургии св. Василия Великого) отводится исключительно важная роль.29

Диаконы, имеющие при богослужении на себе орарь, как бы являют собой летающих ангелов. Именно поэтому Н. Гоголь пишет, что «званье диакона, что званье ангела на небесах, и самым сим на него воздетым тонким лентием, развевающимся как бы в подобие воздушного крыла, и быстрым хождением своим по церкви изобразует он, по слову Златоуста, ангельское летание».30 Казимир Кухарек также замечает, что «поскольку дело диаконов – помогать и служить, постольку соотносится оно с деланием ангелов на небесах».31 Грейн пишет, что диаконы «часто сравниваются с ангелами, сообщающими горний мир с дольним, доставляя послания. В православной литургии это сравнение особенно наглядно во время пения ектений, когда диакон воздевает свой орарь, как бы изображая трепетанье ангельских крыльев, несущих на себе молитвы к Богу».32

Диакониссы в ранней византийской церкви пользовались большим уважением, и им доверялось ответственное диаконическое служение (более социальное и катехизаторское, нежели литургическое, за исключением прислуживания при крещении взрослых женщин33), но в служении самой евхаристии они никогда не принимали участия. Никогда не дозволялось им ни прислуживать у престола, ни даже касаться священных предметов,34 но в исключительных случаях они могли доставлять Святое Причастие больным или умирающим женщинам.35

Диаконник

Особенностью, присущей византийскому церковному зданию, является наличие диаконника. Это небольшое, полуотгороженное место или помещение, находящееся обычно справа от алтаря и примыкающее к нему. На противоположной, левой стороне алтаря обычно находится другое, тоже небольшое помещение, служащее для совершения в нем проскомидии, и называющееся протесисом.

В ранний византийский период диаконник использовался для хранения богослужебных облачений и запасных Святых Даров.36 Первое косвенное указание на существование диаконника можно найти в Постановлениях Апостольских, где говорится, что диаконы уносят оставшиеся после причащения Дары в пастофорий. Это место (или места, ибо греческое слово «пастофориа» – множественного числа), по мнению современных ученых, и стало впоследствии диаконником.37В пятом веке можно встретить уже прямые упоминания диаконника, и с тех пор он становится постоянным элементом византийской церковной архитектуры, обычно используемым диаконами для хранения облачений и священных предметов.38

Иконография

В византийской церковной традиции священные изображения (иконы) всегда играли важную роль, как при общественных богослужениях, так и в частной молитве. Как тогда, так и сейчас, на иконах обычно изображались Господь Иисус Христос и Пресвятая Богородица, апостолы, ангельский чин, а также люди: мужчины и женщины, почитаемые Церковью, как святые.

Уже на самых ранних стадиях развития иконографической традиции мы встречаем изображения святых диаконов. Самое первое иконографическое изображение диакона, известное нам, находится в Каппадокии, и относится к пятому столетию. Это мозаика, на которой запечатлен образ диакона Сергия: орарь на его левом плече, похоже, обвивает и его шею.

Позднее, когда диаконник прочно установился в византийской архитектуре, византийские иконописцы стали расписывать эту особую, диаконскую часть храма, образами святых-диаконов. В этих росписях диаконы обычно изображались в белых облачениях, украшенных вокруг шеи, по краю рукава и подола. В правой руке они держат кадило, которое должно подчеркивать одну из богослужебных функций диакона – каждение, а в левой – как бы маленькую модель христианского храма, поддерживаемую обычно через плат темного цвета. Наконец, они всегда изображаются молодыми людьми с короткой стрижкой.39

Другой характерной для иконографии диаконов чертой, особенно на иконах, где мы видим их участниками служения божественной литургии (эти сюжеты в византийских храмах обычно встречаются в росписи алтаря), является изображение их с атрибутикой, присущей ангельскому чину. Здесь мы видим диаконов, изображенными с крыльями и лентой в волосах. Правда, это часто истолковывается в том ключе, что изограф рисовал не диаконов в ангельском обличье, но ангелов в виде диаконов.40 Так или иначе, этот иконографический тип напоминает нам о присущей православному богословию идее, что диакон символизирует собою ангела, особенно благодаря своему литургическому служению, которое уподобляет его летающему ангелу.

Стоит заметить, что при изображении диаконисс и иподиаконов, византийской иконографии никогда не было свойственно обозначать каким-либо образом их принадлежность к церковному причту, и ещё менее того – иллюстрировать их богослужебные или иные функции.

Мужской и женский диаконат в поствизантийскую и современную эпоху

Для большей части Православной Церкви поствизантийский период был особенно тяжел. Падение Константинополя во вторник, 29 мая 1453 года, знаменовало собой прекращение существования православной империи.41 Ещё почти четыреста лет после этого греки оставались под турецкой оккупацией, вплоть до начала революционных событий 1821 года.42 Россия, или славянские страны вообще, составили другую большую часть православного мира. Всё это время среди них происходил процесс становления: как на политическом, так и на церковном уровне,43 поэтому считается, что поствизантийский период не отмечен сколько-нибудь заметным развитием внутрицерковной жизни и порядков, и на примере диаконата это является особенно очевидным. В то же время диаконат не пришел и в совершенный упадок.44

Что же касается чина диаконисс, то его существование прекратилось с прекращением существования Византии. При определении точного временного периода, когда этот чин исчез, в православных научных кругах существует некоторое разногласие. Д-р Фугиас полагает, что «несмотря на то, что название ещё сохраняется какое-то время в богослужебных книгах православного Востока, сам чин диаконисс практически исчез к тринадцатому веку». В. Калогеропулу-Металину пишет, что «с падением Константинополя этот чин исчезает». В Энциклопедии Космос отмечается, что «в Православной Церкви чин диаконисс предается забвению после падения Константинополя».45

Современная Греция считает датой своего рождения, как государства, 1 января 1822, когда Национальное собрание в Эпидавросе провозгласило политическую самостоятельность и независимость греческого народа. Это была важная отправная точка в истории нынешней Восточной Православной Церкви. Независимость Греции явилась не просто политическим аспектом, затрагивавшим только греков, но и причиной большей, или даже полной религиозной свободы в некоторых восточных областях.

Эта свобода повлекла за собой необходимость обсуждения и обновления многих практических моментов повседневной жизни Церкви. Однако, прекрасно известно, что Православная Церковь весьма традиционалистична как в своём учении, так и в практической деятельности. В случае же с диаконатом, сегодня она следует практике неразделённой Церкви, одновременно пытаясь предложить мирянам и новые формы диаконии.46 Ибо последние остро нуждаются в том, чтобы жизнь Церкви была каким-то образом представлена и в их повседневной жизни. Всё это показывает, что как и прежде, сегодня диаконат играет фундаментальную роль в церковной жизни Восточного Православия.

Чин диаконисс, хотя и не вполне возрождённый, являлся на Востоке темой богословских дискуссий в продолжение всего ХХ столетия. В 1905–1906 гг. епископат Русской Церкви предпринимал определённые усилия для его восстановления.47 К сожалению, из-за многих политических осложнений того времени, эти попытки остались бесплодными. Однако в другом месте, в День Пятидесятницы 1911 года, Св. Нектарий (Кафалас), архиепископ Пентаполийский, возвёл монахиню в чин диакониссы в Свято-Троицком монастыре на греческом острове Аэгина. Несколько лет спустя, Хризостом, архиепископ Афинский, посвятил в этот чин ещё несколько монахинь. Та же проблема являлась предметом обсуждения и в Коптской Православной Церкви в Египте.48

Женское диаконическое служение обсуждалось и на ряде конференций в последние двадцать лет: в 1976 в Агапии (Румыния), в Свято-Владимирской семинарии (Нью-Йорк) в 1980, а также в Родосе (Греция) в 1988 году. Резолюции всех этих конференций гласили, что апостольский чин диаконисс должен быть возрожден.49

Нынешнее служение диаконов и иподиаконов, как говорилось выше, сходно с теми функциями, которые усваивались их чину в раннюю византийскую эпоху, что связано с силой традиции и чувства преемственности в Православной Церкви. Иподиаконы возводятся в свой чин через руковозложение (или благословение) в некоторых частях Востока для служения, сходного с их служением в древней Церкви, но обычно более распространено возведение в эту степень непосредственно перед рукоположением в сан диакона за той же службой.

Диакон обладает заметной богослужебной ролью так же, как и пастырско-общественной (под руководством своего архиерея или настоятеля). Он всегда одет, как клирик, и к нему обращаются, используя перед именем приставку «отец». Обучение он проходит такое же, как и священник. Выбор достойного кандидата для рукоположения в диаконы всегда является прерогативой архиерея, который обязательно советуется с его духовным отцом.

Православный взгляд на диаконское служение (как древнее, так и современное), может быть выражен следующим образом: «Диаконский чин в Православной Церкви гораздо более заметен, чем в других сообществах. Диаконство является не просто промежуточной стадией на пути к священству, но скорее постоянным саном. Роль диакона заключается в служении своим единоверцам, служении у ног Христа в Его Церкви. Он благовествует, поэтому его рукоположение происходит на литургии перед евхаристическим каноном».50

Заключение

В Православной Церкви общепринято оканчивать богословский труд цитатой из святых отцов. В этом случае уместно будет процитировать диакона, преподобного Ефрема Сирина († 373), которому, как считает православная традиция, принадлежат слова следующей молитвы Великого Поста:

Господи и Владыко живота моего!
Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи Царю!
Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего;
Яко благословен еси во веки веков. Аминь.

перевод с англ. архидиакон Стефан (Пучков)

---

Примечания:

“Diaconal ministry, past, present and future” Essays from the Philadelphia Symposium, 1992 North American Association for the Diaconate, 1994 (pp. 39–48)