Толкования на Псалтирь 118:160

Начало словес Твоих истина. Это первая из Твоих заповедей — во всем истинствовать: и в деле, и в слове, и в помышлении.

Начало словес Твоих истина, и во век вся судьбы правды Твоея

Обещания Твои неложны, обетования Свои Ты украшаешь исти­ной и слова Твои подтверждаешь делом. Еще на первых порах бытия мира сказал Бог Адаму: «от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:16–17). Это слово на век приобрело силу, – потому что ослушание Бога ввело смерть. Иной смысл является в связи с написанным (в той же книге Бытия): рече Бог Аврааму: «благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт.22:18). Семя его – Христос. В нем-то правда во век для рода человеческого. Началом же словес называет обетования, бывшие Аврааму. В нем одном некогда заключался на­род иудейский, но Господь исполнил Свои обещания и умножил на­род, как звезды небесные множеством, и о семени его благосло­вил, по обетованию, все языки. На это и указывают слова псалмо­певца: «и во век все суды правды Твоей». Будучи пророком, он созерцал вечное царство Христово, почему и сказал, что истина укра­шает начало слов Божиих. А в другом псалме он говорит: «дела рук Его – истина и правда» (Пс.110:7).

«Начало словес Твоих истина: и во век вся судьбы правды Твоея». Обещания Твои не лживы, истиною украшаешь обетования Твои; слова подтверждаешь самым делом. «Началом» же «словес» называет Пророк обетования, данныя Аврааму; потому что от него ведут род Иудеи. Но Бог исполнил обетования, соделал народ многочисленным, как звезды небесныя, и о Семени его, по обетованиям, благословил все народы. Сие и выразил Давид, сказав: «и в век вся судьбы правды Твоея»; потому что, как Пророк, видел он вечную державу Христову; потому и сказал, что начало Божиих словес украшено истиною.

Начало словес Твоих истина, и во век вся судьбы правды Твоея

Если все словеса Божии представить под видом тела, то глава его – истина. Если представить эти словеса под видом кодекса, то заглавие ему или надпись – истина. Убеждение, что все словеса Божии, определяющие достодолжный образ жизни нашей, суть непреложно истинны, служит основанием жизни по сим словесам. Убежденный в том, что так, а не иначе как в них изображено, должно жить, не может ожидать какой-либо возможности к уклонению от них или изобресть какой-либо предлог и перетолкование их, чтоб, и исполняя их, исполнять не в той силе, как гласят самые словеса. Потому не может не держать в мысли и сердце, что одно из двух неизбежно: или жить по слову Божию, или обречь себя на вечную пагубу, – вечную, потому что во век вся судьбы правды Божией, то есть сила решений Божиих, праведно определяющих посредством заповедей, как следует нам жить, простирается на всю вечность. И в вечность заповеди Божии пойдут вслед нас и будут там или ходатаями за нас, или нашими обличителями. Сознав же такую неминучесть, можно ли еще раздумывать и колебаться, какою идти дорогой?

Враг знает силу этих убеждений, а потому все усилия употребляет к тому, чтобы рассеять их. И успевает, посредством забвения и развлечения внимания другими предметами или посредством странного какого-то решения: «авось, небось.» Как только попадет на это душа, – и потекла жизнь как придется, увлекаемая соприкосновенными течениями общей жизни, в которой и смятение, и всякое нестроение. А враг тут и есть; он ловит свою добычу и богатит ими вечное свое обиталище, присужденное ему и клевретам его.

Помнящий же заповеди и носящий убеждение, что они непреложны, стоит не колеблясь. Кругом волны, а он словно на утесе; около ветры бушуют, а он как в уютной комнате. И враг ничего с ним не может поделать. Бывают, конечно, подступы и к нему, но они не сдвигают его с места и не изменяют направления его жизни. Оттого у него всегда один и тот же строй, и в уме, и в сердце, одни и те же порядки во внешней жизни. Длительность пребывания в одном и том же еще более утверждает его в том, – и он неизменным проходит, наконец, и среди сени смертной и вступает в область вечную, для вечного пребывания опять-таки в том же, в тех же судьбах правды Божией.

Весь мир, которому мы и пределов не знаем, стоит на судьбах правды Божией, но стоит не сам собою: держит его в этом всемощная десница Божия. А так как он не сам собою стоит, то и отступать от этих судеб сам собою не может. Мы же свободны: нам надобно свободно подчинить себя этим судьбам и держать себя в них, чтоб войти в соглашение и гармонию со всею совокупностию тварей. Всяческая работна (выше, стих 91) Господу, Творцу и Вседержителю. Отбегать от этого ига, естеством налагаемого, хотя и имеет призрак храбрости, но смысла в нем нет никакого, ибо в пребывании под ним – наше же благо, и временное, и вечное. Пребывающие под ним сами в себе чувствуют, что так и должно быть; и те, которые убегают из-под него, чувствуют, что так не должно быть, даром что отуманены и закружены.

Восьмистишие это обозначается буквою или словом шин – зуб. Зубы в животном царстве суть орудие защиты и питания, а у людей, сверх того, помогают говорению. Представляя себе ходящего в законе Божием живым существом, окруженным неприязнию против самого хождения его в законе, можно спросить: чем же дано ему защищаться против того? – Страхом нарушить закон, отвечает пророк (стих 161), надеждою благ от исполнения его (стих 162), любовию к нему (стих 163). Если соберешь под один обзор всех, живущих по словесам Божиим, то увидишь, что именно эти орудия духовные отражают всякое движение, противное Божиим словесам. К ним в конце пророк присоединяет хождение пред Богом (стих 168), которое еще крепче тех трех и даже им самим придает силу. Вот и зубы его. Чем занята у такого речь? – Богохвалением, именно за блага, истекающие от судеб правды Божией (стих 164). Чем питается он? – Теми благами, какими исполняется душа его от исполнения заповедей (стихи 165 – 167). Таково содержание этого восьмистишия.

Начало словес Твоих истина

Сим изречением Давид хочет показать, что слова Божии истинны; потому что если начало слов Божиих истина; то необходимо истина и то, что следует за таковым началом. Впрочем, по словам Златоуста, быть может, Давид сказал сие о первом оном слове, или о той заповеди, которую дал Бог Адаму, когда сказал: плоды всякого древа в сем саду ЕШЬ; а плодов древа познания добра и зла не ешь, ибо в день, в который вкусите, смертию умрете (Быт. 2,16) . Ибо сии слова суть начало всех слов, сказанных Богом человеку; и они столько истинны, что смерть владеет всем родом человеческим непрерывно и будет владеть до конца мира.

По словам Кирилла и Афанасия, первое, естественное и существенное в Боге Отце слово есть истина, т. е. Сын, Он же и правда. Или и так: это, говорит, первая из данных Тобою заповедей—быть истинным во всем, и в деле и в слове и в мысли. А по словам Феодорита, началом слов быть может называет и обещания, данные Аврааму; ибо от него начался род иудейский. Сии обещания он исполнил, умножив народ сей до того, что они были, как звезды небесные, по своему множеству и, по обещаниям сим, чрез потомка (семя) его благословил все племена; так как открывает сие словами: и во век все суды правды Твоей, т. е. вечны и непоколебимы. Будучи пророк, он видел, что власть Христова вечна; почему и сказал, что оное начало слов Божиих украшено истиною, и что правда Его непоколебима.

И во веки вся судьбы правды Твоея

Вечны, присовокупляет, и непоколебимы все суды и постановления Твои, Господи, как сказано и выше словами: во век Ты основал их.

Начало словес Твоих истина, и во век вся судьбы правды Твоея

Если все словеса Божии представить под видом тела, то глава сего тела – истина. Если представить эти словеса под видом кодекса, то заглавие ему, или надпись, – истина. Убеждение, что все словеса Божии, определяющие достодолжный образ жизни нашей, суть непреложно истины, служит основанием жизни по сим словесам. Посему нельзя не держать в мысли и сердце, что одно из двух неизбежно, – или жить по слову Божию, или обречь себя на вечную пагубу, – вечную, потому что во век вся судбы правды Божией, то есть сила решений Божиих, праведно определяющих, посредством заповедей, как следует нам жить, простирается на всю вечность.

Сознав же такую неминучесть, можно ли еще раздумывать и колебаться, какою идти дорогой? Враг знает силу этих убеждений, а потому все усилие употребляет к тому, чтобы рассеять их. Помнящий же заповеди и носящий убеждение, что они непреложны, стоит не колеблясь. Кругом волны, а он словно на утесе, – около ветры бушуют, а он как в уютной комнате. И враг ничего с ним не может поделать. Весь мир, которому мы и пределов не знаем, стоит на судьбах правды Божией, но стоит не сам собою: держит его в этом всемогущая десница Божия. А так как он не сам собою стоит, то и отступать от этих судеб сам собою не может. Мы же свободны: нам надобно свободно подчинить себя этим судьбам и держать себя в них, чтоб войти в соглашение и гармонию со всею совокупностию тварей.

Объяснение священной книги псалмов.

См. также Толкование на Пс. 118:153