Толкования на Псалтирь 118:159

Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, Господи. Увидишь во мне примеры добрых дел. Ибо не просто соблюдал я заповеди, но возлюбил их, хотя ничто не принуждало меня к исполнению их. Но тем не менее имею нужду в Твоей милости, которая бы оживляла меня.

Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, Господи, по милости Твоей живи мя

Он посто­янно вспоминает о заповедях, оправданиях, законах и откровениях, показывая свою любовь к ним. Это же слово научает нас, чтобы мы, как говорит ап. Иоанн, любили не словом и языком, но делом и истиною (1Ин.3:18). Тогда мы будем в состоянии получить жизнь по милости Божией.

«Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих: Господи, по милости Твоей живи мя». Пророк часто упоминает о заповедях, законах, оправданиях и свидениях, показывая свою любовь к ним.

Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, Господи, по милости Твоей живи мя

Подумаешь: живет пророк так исправно, что совесть ни в чем его не зазирает; когда другие теснят его за верность закону, не уклоняется от него; когда видит других не хранящими его, снедается скорбию, – какое ж еще нужно доказательство любви к закону? И, однако ж, он говорит: виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, – и говорит Тому, о Ком знает, что пред Ним все открыто. Что же он хочет выразить этим? – То, что он не внешний только законник, а сердечный. «Не просто говорит, поясняет блаженный Феодорит, соблюдал я заповеди, но возлюбил их, хотя ничто не принуждало меня к исполнению их». Заповеди лежат в глубине сердца моего, в самых исходищах жизни, и заправляют всеми проявлениями ее. Люблю не одни дела по заповедям, а самую чистоту нравственную, требуемую ими, самое совершенство жизни, изображаемой ими, – люблю не одни дела смирения, но и самое смирение, – не одно воздержание от порывов гнева и нечистоты, но и самую кротость и целомудрие, – не одни дела милосердия, а самую милостивость, и прочее. А что Богу говорит пророк – виждь, то этим хочет выразить лишь то, что говорит так не легкомысленно, не по самомнению присвояя себе то, чего нет, а по освидетельствованию себя, при свете всевидения Божия; сходя с ним в сердце, он видит не в самопрельщении, а на самом деле, что вседушно любит заповеди Божии. Такое расположение и есть начало, из которого должна исходить добрая нравственность: любовь к заповедям ради любви к тем добродетелям, которые они внушают.

Эта любовь не вынуждена, а сама собою внедряется или, точнее, возгорается, как скоро кто вкусит добродетели. Это оттого, что добродетели не чужды нам, но составляют первообразный наш духовный строй. Созданные по образу Божию, мы носим в себе семена всех доброт Божиих. Они бы одни и воссиявали в сердце нашем, если бы чрез падение не привились к нам омрачающие, закрывающие и искажающие их страсти. Страсти бывают причиною того, что в нас является холодность к добродетелям, противление и, наконец, отвращение от них. Не будь заповедей Божиих, может быть, страсти довели бы нас до того, что мы совсем согнали бы с лица земли всякую добродетель. Но заповеди, быв услышаны, чрез слух входят внутрь и возбуждают там воспоминание о добродетелях и о той светлости состояния, в какое они поставляют человека, в противоположность мрачности страстей. Это воспоминание располагает покориться заповедям, ради сокрытой в них силы возвратить нам потерянное, но вожделенно-светлое состояние духовное, – и мы покорствуем. На первый раз эта покорность как вызывается, так и поддерживается одним чаянием духовного добра от заповедей и производится напряжением воли. Но постоянство в исполнении их, убивая страсти, оживляет заглушенные ими в сердце добродетели, оживленные возращает и дает вкусить сладость возращенных. Вкушенная сладость добродетели прилепляет к ней сердце и делает ее неотъемлемою, потому что не совне она привходит, а воссиявает извнутри и объем лет сердце. Отсюда – любовь. Так добродетели, одна за другою, объемлют сердце и становятся предметом его любви. Не все вдруг, а постепенно; всему свое время. Когда же воссияет в сердце вся полнота добродетелей, тогда в радости духовной можно воззвать с пророком: виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, – не их только, но и добродетели, сокрытые в них. Вот и рай духовный! Любовь эта есть наслаждение всеми блаженствами от вкушения сладости добродетелей. Вот как Царствие Божие бывает внутрь нас! Тогда и Бог бывает здесь не как временный гость, а как всегдашний обитатель.

Потому-то, когда вслед за сим пророк молится: Господи, по милости Твоей живи мя, то выражает этим не иное какое желание, как то, чтобы Господь продолжал жить в нем и, живя в нем, оживлял его. Господь – источник жизни, и куда Он пойдет, там разверзаются обильные потоки жизни сладостной и всеблаженной. Испытавший это, когда молится: живи мя, то выражает этим: не отходи от меня, – веруя, что лишь бы не отошел Господь, то и живительность от Него будет источаться сама собою. Господь охотно пребывает в сердце, полном добротолюбия и самих доброт, но не связан тем, а свободно присещает. Присещает и отходит, когда и как Ему угодно. Но когда отходит – мрак и холод в сердце. Потому и нельзя не молиться: не лишай меня, Господи, милости пребывания Твоего во мне, но непрерывно живи мя, по милости Твоей.

Ст. 158-159 Видех неразумевающыя и истаях, яко словес Твоих не сохраниша. Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, Господи, по милости Твоей живи мя

И выше сказал: истаял я от ревности Твоей, ибо забыли закон Твой враги мои. Смотри, говорит, Господи, сколько любил я заповеди Твои; почему оживотвори меня милостью Твоею. Давид иногда просит оживотворения за сохранение заповедей Божиих, а иногда ради милости Божией, и о хранении заповедей упоминает для оправдания себя, а о милости для смирения, хотя впрочем второе указание на милость Божию совершеннее первого, т. е. больше хранения заповедей Божиих; поелику, по словам Апостола, никто не оправдывается делами закона (Гал. 2,16). На сие найди, читатель, изъяснение в 102 псалме слов: венчающего тебя милостию и щедротами.

Слова Афанасия: Когда я видел, кого-либо неразумного, я таял от ревности и по благочестии. Феодорита: Так и блаженный Павел оплакивал иудеев. Так сам Господь плакал о Иерусалиме. Так рыдал и божественный Иеремия о преступлении народа. Феодора: Праведнику надлежит скорбеть о всяком беззаконнике; и тем более о тех, которые вошли в обязательства с Богом касательно какого-либо рода жизни, или веры, например, девства или целомудрия в браке, иди воздержания, а потом преступают закон и не хранят слов Божиих.

Призываю говорит, лице Твое, чтобы Ты воззрел на меня, как я соблюдал заповеди Твои; ибо я непрестанно, и не как повеление исполнял их по необходимости и принужденно, но с чувством любви, искреннею расположенностью и нежностью занимался ими. А это видеть и о том судить можешь только Ты, как знающий все движения. Ибо, по словам Безименного, другие соблюдают и с досадою, или принужденно; но совершенному свойственно исполнять их с любовью. И хотя в законе Господнем называется счастливым имеющий волю; но любовь больше воли. Впрочем хотя я, говорит, любил заповеди Твои, но тем не меньше имею нужду в милости Твоей, чтобы жить для Тебя; ибо что бы ни сделал человек, он имеет нужду в милости Твоей.

Виждь, яко заповеди твоя возлюбих: Господи, по милости твоей живи мя

Пророк, как видели мы из предыдущих стихов, живет так исправно, что совесть ни в чем его не зазирает, когда другие теснят его за верность закону, он не уклоняется от него; когда видит других не хранящими его, снедается, – какое же нужно еще доказательство любви к закону? И однако ж, он говорит.

Виждь, яко заповеди Твоя возлюбих, и говорит это Тому, о Ком знает, что пред Ним все открыто. Что же он хочет выразить этим? То, что он не внешний только законник, а сердечный. «Не просто говорит, – поясняет блж. Феодорит, – соблюдал я заповеди, но возлюбил их, хотя ничто не принуждало меня к исполнению их». Я люблю не одни дела по заповедям, а самую чистоту нравственную, требуемую ими, самое совершенство жизни, изображаемой ими; люблю не одни дела смирения, но и.самое смирение; не одно воздержание от порывов гнева и нечистоты, но и самую кротость и целомудрие; не одни дела милосердия, а самую милостивость и проч.

А что Богу говорит пророк: виждь, – то этим хочет выразить лишь то, что говорит так не легкомысленно, не по самомнению присвояя себе то, чего нет, а по освидетельствованию себя, при свете всевидения Божия, что вседушно любит заповеди Божии. Такое расположение и есть начало, из которого должна исходить добрая нравственность, – это любовь к заповедям ради любви к тем добродетелям, которые они внушают. Потому-то, когда, вслед за сим, пророк молится: Господи, по милости Твоей живи мя, – то выражает этим не иное какое желание, а именно то, чтобы Господь продолжал жить в нем и, живя в нем, оживлял его.

Господь – источник жизни, и куда Он пойдет, там разверзаются потоки жизни сладостной и всеблаженной. Испытавший это, когда молится: живи мя, – то выражает этим: «не отходи от меня», – веруя, что лишь бы не отошел Господь, то и живительность от Него будет источаться сама собою. Господь охотно пребывает в сердце, полном добротолюбия и самых доброт, но не связан тем, а свободно присещает. Присещает и отходит, когда и как Ему угодно. Но когда отходит – мрак и холод в сердце. Потому и нельзя не молиться: не лишай меня, Господи, милости пребывания Твоего во мне, но непрерывно живи мя, по милости Твоей.

Объяснение священной книги псалмов.

См. также Толкование на Пс. 118:153