По благословению архиепископа Запорожского и Мелитопольского Василия
- Христос посреде нас! Чудо как явление милости Божией священник Михаил Шполянский
- Проблема чуда Н.Н. Фиолетов
- О чуде А.Б. Салтыков
- Вопрос о возможности чудес проф., прот. В. Зеньковский
- О чуде проф., прот. А. Шмеман
Вступление: чудодеять или чудить?
священник Михаил Шполянский
«Там чудеса, там леший бродит; русалка на ветвях сидит…» Чудеса – сказка, легенда, мечта, надежда? Дар, сила, высшее знание? Чудеса, чудесное, сверхъестественное всегда привлекало человека – от магических изображений на стенах пещер, обиталищ первобытного человека, до культа Гарри Поттера. Множество самых разнообразных понятий и образов связано с понятием «чуда» или ассоциируется с ним. Вот малая толика того, что говорится о чуде и его производных в словаре Даля: « ЧУДО- всякое явленье, кое мы не умеем объяснить, по известным нам законам природы... Диво, необычайная вещь или явленъе, случай; ... Чудо искусства, живописи, ваянья. Чудеса в решете . ... Чудовый, чудный либо чудесный; удивительный, странный, необычайный; превосходный, прекрасный. Чудоватое дело, непонятное, сомнительное ... чудить – дивить, мудрить, делать что, придумывать, строить, хитрить; странничать, чудачитъ; дуритъ, проказить с умыслу; сумасшествовать, сумасбродствовать ... чудиха ж. чудила – кто чудит, чудесит; проказникк, чудак ... Чудачностъ ж. и чудаковатостъ, странности чудака. Чудище, чудовище ... Чудовищностъ – свойство, качество ... Чудогрея, чудогрейка – род женской кофты,.. Чудодеятъ, чудодействоватъ, чудотворить – делать, творить чудеса, что-либо сверхъ естественное, противное законам природы, как человек или наука их понимает.... Поим Богу, чудодеящему мышцею высокою ... Чудодеяние источаеши ... Чудодейственник .. чудотворец, чудорица, – церк. совершающий чудеса Веры ... Чудодейное, чудодейственное явленъе. Чудодетельная молитва. Чудотворная икона, творящая чудеса. Чудозрачные виды, дивно красивые; чудозрачностъ, красота... Чудород, чудодей, чудак, Чудоточный, чудоточивый и чудоточащий образ, источающий чудеса. Чудоцвет м. – растен. МiтаiIis, переводн. В рамках сегодняшнего разговора нас не интересуют чудеса искусства, живописи, ваянъя, как и чудеса в решете, чудаки, чудовища, чудоцвет. Мы будем говорить об основном содержании понятия чуда: « Всякое явленъе, кое мы не умеем объяснить по известным нам законам природы». И попытаемся разобраться, что в сем явлении есть от Бога, « чудодеющего мъшщею высокою», а что от врага, извечного хитреца и обманщика, коий «ложь есть и отец лжи» (Ин.8:44). А может быть – от кого- то из человеков, кто затеял » хитритъ; странничать, чудачитъ; дурить, проказить с умыслу; сумасшествовать, сумасбродствовать»? Или – следствие того, что человек или наука того не понимает? Вопросы не праздные. В противоположность словам о том, что чудо есть «необычайная вещь или явленье... едва сбыточное», в действительности чудеса подлинные или мнимые окружают нас со всех сторон. Для одних самыми очевидными являются чудеса бытия мира и духа, чудеса творчества, красоты и любви. Для иных чудо встречи с Господом, чудо веры, чудо Крещения и Евхаристии. Для третьих – барабашки и нэлэошки. А для кого-то чудо – это инструмент власти (подлинной или мнимой), средство самовозвышения и самоублажения. Чудо есть знак или призыв, информация или утешение, орудие или оружие. Попытаемся разобраться?
Попытаемся. Поговорим о том, что есть чудо как явление, попробуем хотя бы условно классифицировать его типы. Подробнее же всего поговорим о чуде именно как о религиозном понятии, о его месте в христианском мировоззрении и в жизни христианина. В качестве примеров чудес как явлений милости Божией мы приведем рассказы о реальных житейских случаях – или непосредственно бывших в жизни самого автора, или достоверно известных ему от участников событий. На этих примерах мы попытаемся показать различные смыслы и действия силы Божией в событиях, принимаемых нами как подлинные чудеса Свыше.
В качестве «Приложения» мы помещаем статьи православных богословов, которые рассматривают вопрос чуда в перспективе современных Мировоззренческих категорий, в доступной для неискушенного в философских и богословских понятиях читателя форме. Все четыре публикуемые статьи посвящены одной теме: чудо в системе христианского сознания. При этом можно говорить о некоторой акцентации помещенных в «Приложении» текстов на различных аспектах данного вопроса (хотя это разделение весьма условно). Профессор Н. Фиолетов раскрывает христианское понимание онтологии чуда.
Ученый А.Б. Салтыков говорит о духовных условиях соприкосновения с подлинным чудом. Профессор, прот. В. 3еньковский описывает чудеса как реалии нашего мира в категориях научного мировоззрения. Профессор, прот. А. Шмеман рассматривает психологию восприятия чуда.
Феномен чуда
Феномен чуда в любой религиозной системе закономерно занимает исключительное место. Религия по сути своей – это система связей нашего мира с миром трансцедентным (сверхъестественным). И именно чудо является ярким свидетельством присутствия «сверхъестественного» в мире «естественном».
Чудом может быть как событие, противоречащее существованию нашего мира (например, мгновенное перемещение в пространстве), так и событие, не противоречащее этим законам, но вероятность которого исчезающе мала (как самозакипание чайника в результате синхронного движения молекул воды). В любом случае чудо есть явление сверхъестественное, ибо естественные законы мироздания его не допускают и не объясняют (см. сноску 1). При этом отметим приставку «сверх» – этот достаточно традиционный термин отражает мировоззренческие реалии современности. Попытка назвать чудо «неестественным» событием определила бы его как антагониста мира; понятие «сверхъестественное» определяет чудо как закономерное явление высшего порядка бытия мира. Это понятие согласуется с современным научным видением мироздания как явления многомерного и надматериального (понимая под материей состав нашей трехмерной вселенной).
Типология чуда вследствие «ненормативности» самого явления – задача непростая. Однако попытаемся выстроить самую условную схему.
Прежде всего, учитывая вышесказанное, исключим из понятия «чудо» все случаи столкновения человека с неизвестными ему явлениями природы. Общеизвестный пример – поклонение первобытного человека стихиям как явлениям сверхъестественным. При этом он, считая молнию чудом, мог пользоваться зажженным молнией огнем. Также и сегодня: возможно среди множества рекламных чудес, демонстрируемых экстрасенсами всех мастей, присутствует (кроме шарлатанства и бесовщины) и эксплуатация неких неизвестных науке законов природы. Еще отметим частный случай лжечуда, в основе которого лежит недостаток информации. Действительно, восприятие явления как чудесного возможно вследствие неверного понимания сути события или его ошибочной трактовки. В игровой форме это используется иллюзионистами.
Но нас интересуют только те чудеса, которые являются подлинными проявлениями бытия мира горнего (2). Являются ли таковые проявления всегда действием целевым, осмысленным? Возможно и нет: если в мире горнем существуют свои «законы природы», т.е. «запущенные» Творцом механизмы саморегуляции, то можно предположить вероятность их спонтанного проявления и в мире дольнем – нашей вселенной (3). Может быть, таким «прорывом» был Тунгусский метеорит? Может быть, «бермудские чудеса»? Впрочем, нет никаких оснований не допускать, что эти и аналогичные явления относятся к описанным выше «псевдочудесам». По-видимому, однозначный ответ на этот вопрос невозможен. О бытии мира горнего нам открыто слишком мало: только то, что непосредственно необходимо для спасения.
Нас же в контексте христианского понимания чуда интересуют прежде всего чудеса как следствие сознательного действия воли. При этом напомним святоотеческую мысль о том, что в человеке действуют три воли: «Воля Божия предлагающая, воля дьявола искушающая и воля человека выбирающая». Аналогично и во внешнем мире человек встречается как с действиями благой воли Божией, так и с действиями злой воли дьявола; принятие их и реакция на них вполне в воле самого человека.
Маргинальные чудеса, являемые силами тьмы, несут задачи запугать (4), соблазнить (5) или обмануть человека (6). Поддавшись им сознательно или по маловерию, или по неуправляемой страстности, человек претерпевает пленение души нечистой силой. Конечный, результат – смерть. Освободиться от этого возможно только подвигом веры и благодатной помощью Господа. Избегнуть этого можно твердым неприятием никаких чудесных явлений вне Христа и вне Его Церкви, смиренным осознанием своего достоинства лицезреть подлинные чудеса Божии, пользуясь духовным советом с опытными и рассудительными людьми.
Теперь мы подошли к вопросу: каково же место чуда как явления силы Божией в системе христианского мировоззрения? И вот оказывается, что в церковной среде понимание чуда в духе Евангелия претерпело существенное искажение. Каковым же этому пониманию быть должно? Прежде всего: чудо не может быть доказательством бытия Божия и других религиозных истин. Об этом однозначно сказано Христом: на требование фарисеев подтвердить Его слова знамениями (чудесами), Иисус ответил: «…род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка (7)» (Мф. 12:39). Некоторое забвение этой истины превращает вопрос чуда в повседневной церковной жизни в проблему. Желание верующих людей апеллировать к чуду именно как к доказательству вызывает у их оппонентов естественные возражения. Прежде всего – явный количественный недостаток очевидных для нецерковных людей чудесных явлений в современном христианстве. Для стороннего наблюдателя они зачастую совершенно неубедительны (8) и никак не могут играть роль неоспоримых аргументов в мировоззренческих спорах. Более того, в наше время разгула всех видов оккультизма экстрасенсы демонстрируют гораздо более впечатляющие «чудеса», далеко не все из которых можно списать на шарлатанство. Верующие в растерянности от такой ситуации стараются привлечь в роли «своих» чудес события крайне недостоверные, а иногда и противоречащие духу Христову. Спор приобретает странный характер: о христианстве спорят вне христианства. Хотя бы отчасти исправить таковое положение – назначение данного издания.
Наша задача – показать христианское восприятие чуда как явление объективного действия силы Божией и в то же время как сокровенный дар верующей душе. И показать, что чудо от Господа – всегда явление Его милости к чадам Своим будь то помощь Свыше, утешение, или же предупреждение и ограждение.
ГЛАВА 2
Я здесь, рядом
Итак, мы разносторонне рассмотрели вопрос о чуде с точки зрения христианства. Чудо, безусловно, не есть доказательство бытия Божия или каких-либо религиозных истин. Чудо не есть аргумент в споре. Чудо не есть насилие над свободой человека. Чудо не есть зрелище. Чудо не есть волхование или шаманство – специфическое ненормативное действо на погребу частным нуждам.
Что есть чудо? Чудо есть неизъяснимый дар любви Божией ко Своему творению, подчинение «чина естества» благой воле Создателя. Подлинный смысл любого чуда всегда в сфере духа, цель – вспомоществование человеку на его пути к Богу, на пути спасения души. Благодатное чудо чаще всего сокровенно и вполне принимаемо только теми, к кому оно обращено (впрочем, в конкретных случаях это может быть и множество людей; иногда и весь мир – Туринская плащаница тому пример).
Возможно ли как-то систематизировать те многоразличные явления, которые мы понимаем как чудо? Крайне сложно, ибо, называя какую-либо классификационную категорию, мы пытаемся безграничность чуда вместить в узкие рамки понятия. Ведаем ли мы подлинный смысл событий? Познаем ли своим разумом Промысел Божий? Измерим ли своими шагами пути Господни? «Мои мысли – не ваши мысли» (Ис. 55:8), – сказано Господом в Священном Писании, и не будем дерзко присваивать Творцу своего понимания смысла событий. Потому любая попытка систематизации подлинных чудес от Господа – не более чем условность. По сути дела мы и не будем пытаться этого делать – только расскажем о тех случаях очевидно благодатного действия Силы Божией, свидетелями которой был сам автор этого текста или которые достоверно известны ему от их непосредственных участников. При этом, не навязывая своей трактовки событий, расположим их в порядке типичных особенностей проявления. И попытаемся хотя бы условно, как варианты, описать их смыслы.
Чудеса (действия Силы Божией, преодолевающие естественные законы этого мира) могут проявлять себя или же некими специфическими внешними действиями, или событиями и состояниями для человека внутренними, сокровенными. О чудесах второго рода писать определенно невозможно – об этом ведает сердце, но не разум. Впрочем, как общие случаи таковых чудес можно упомянуть саму веру, дар самоотверженной любви, нравственное чувство в человеке (9), радость от красоты богозданного мира, обращение грешника к подвигу покаяния, светлое состояние духа во Христе, ощущение реального присутствия в нашей жизни Господа как любящего Отца. И величайшее чудо – неисповедимый и неизглаголанный (10) дар богообщения, личной встречи с Богом в молитве и в духе (11).
Мы же по сути дела можем говорить именно о тех чудесах, которые так или иначе внешне себя проявили. Проявили как события, нарушающие (12) законы существования сего мира. Как правило, явление воспринимается как чудесное, если не согласуется положениями второго начала термодинамики (ВНТ) (13) , или если не укладывается в рамки теории вероятности (ТВ). В «мире чудесного» также возможно нарушение причинно-следственных связей (14), т.е. появление причинно недетерминированных событий.
Чаще же всего мы говорим о чуде как событии именно «невероятном«, причем не только (и не столько) в бытовом смысле, но и в научном:невозможном в категориях ТВ. Так, теория «самозарождения жизни» на Земле категорически противоречит ВНТ, а с точки зрения ТВ «имеет право на существование» с обратной вероятностью, равной количеству электронов во всей вселенной. Естественно, что как «научная» эта теория может восприниматься только на жульническом поле атеизма. И жизнь на Земле – это подлинное чудо. Очевидно, что подавляющее большинство явлений, воспринимаемых как чудо, не укладывается именно в рамки ТВ. И хотя в отрыве от контекста события таковые явления могут и не представляться чем-либо значимым, но в «системе», в закономерной связи действий и результатов событий (молитва – исцеление и т. п.) именно они, а не теория вероятности и другие физические законы, становятся подлинными законами бытия. Действительно, какова вероятность «совпадении», о которых рассказано ниже в главах «Спасение храма», «Волга в лесу», «Два пожара» и др.? Какова вероятность систематических исцелений в результате соборования (глава «Тайна исцелений»)? Какова вероятность случайности в последовательных событиях молитвы и очевидного ответа на нее свыше (глава «Потаенный дар прозорливости», «Трифон, козочка и добрый татарин»)? Игнорировать сверхъестественность этих, как и бесчисленного множества других аналогичных, историй можно только по принципиальному предубеждению (15).
Как кажется, гораздо реже, чем противоречия с ТВ, происходят чудеса, нарушающие принципы ВНТ или закон детерминизма, но и их реальность несомненна. Величайшее чудо в истории человечества – Воскресение Господа нашего Иисуса Христа – нарушает оба этих закона. И Господь оставил нам очевидное и для физического мира свидетельство подлинности этих событий – Туринскую плащаницу. Столь же великим чудом является то, чем повседневно живет Церковь Христова: евхаристическое пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. В отличие от протестантского понимания Евхаристии как воспоминания о Тайной Вечери и страданиях Христа, православные знают о реальности невозможного с точки зрения науки превращения самой природы пищи земной в Пищу Небесную, (быть свидетелем – хотя и косвенным – зримого пресуществления по милости Божией приходилось и мне, грешному). Многообразно чудеса такого рода явлены в святых местах, как, например, Благодатный огонь в Иерусалиме. Широко известны мироточения от сонма чудотворных икон; с преизбытующим изобилием источала св. миро знаменитая Иверская Монреальская икона Божией матери. Известны чудеса обновления икон (тысячи людей и я в их числе были свидетелями процесса обновления иконы «Церкви Христовой» в Преображенском соборе – крипте Храма Христа Спасителя). В Псково-Печёрском монастыре я видел пышно зеленеющий и цветущий куст герани, несколько месяцев простоявший на братском кладбище монастыря в Святых пещерах (полная темнота, постоянная температура +5 градусов); в этих же пещерах погребенные тела истлевают до костяка, не издавая никакого запаха (16) (при том, что распад белка неизбежно сопровождается выделением сероводорода; в этом смысле сие чудо более невероятное, чем мумификация тела). Известное в Греции чудо расцветания иссохших стеблей лилий в киоте богородичной иконы (остров Эвбея) многократно повторено в скромном сельском храме села Колесово Одесской области. Среди рассказанных далее историй примером события, нарушающего положения ВНТ, может быть глава «Чистая вода», пример недетерминированных событий – первые две истории из главы «Чудотворец» и глава «Два пожара». Причина же все-таки относительной редкости чудес такого рода, позволим предположить, – в их впечатляющей наглядности. Мы знаем, что чудо не может быть зрелищем, не может являться способом насилия над волей человека (Бог должен быть принят только в любви, но не в убедительности доказательств). И потому та цель, которую достигает чудо от Господа, требует, как правило (17), вполне скромных средств, ибо обращены к верующему и чуткому сердцу.
Так что же дает чудо верующей душе, для чего оно попускается Господом? Прежде всего – это вразумление, помощь, утешение. Все это присутствует в каждом чуде. И плоды его – благодать и мир во Господе нашем Иисусе Христе. Господь по преизбытку любви Своей вразумляет, укрепляет, утешает нас в скорбных обстоятельствах мира сего. Более того, иногда даже кажется, что чудо как бы излишне, избыточно, смысл его явления бывает непонятен (18) (как, например, в помещенной далее истории «Чистая вода»). Умилительно в своей простоте и замечательно в точности ответил на мое недоумение по такому случаю прот. Олег Чекрыгин: «Господь утешает нас как детей малых; как бы гладит по головке .и говорит: «Не волнуйся, чадо, Я здесь, рядом, все в порядке, все под контролем». По сути дела это ощущение является стержнем всех случаев чудотворений, хотя каждое из них и имеет некоторый свой нюанс, как бы особую направленность.
Действительно, все под контролем – этому убеждает нас чудо, описанное в главе «Бог поругаем не бывает» и история в главе «Утоли моя печали». В рассказе «Волга в лесу» Господь вразумил новоначальных чад Церкви Христовой о Своем всевластии в управлении обстоятельствами жизни, о благодатной силе иерейского благословения, о пользе послушания. Вразумление в рассказах из главы «Два пожара» – опять же о всевластии Божием, о тленности(19) ценностей материальных, о благодатности святынь. Вразумление о силе молитвы христианской – в главах «Трифон, козочка и добрый татарин» и «Потаенный дар прозорливости». Примеры спасительной и утешительной помощи Божией описаны в главах «Чудотворец» и «Тайна исцелений». В главе «Спасение храма» описан случай дарования особых благ Божиих как ответа на подвиг веры Христа ради. Именно с этой истории мы начинаем описание некоторых из достоверно известных нам чудесных явлений милости Божией.
Спасение храма
Конец ЗО-х годов ХХ столетия. Разгар большевистских гонений на Православную Церковь. Все храмы по правобережью Днепро-Бугского лимана от Николаева до Очакова закрыты, большинство уничтожено. В конце 20-х годов была закрыта и церковь Святого Николая Чудотворца в селе Старая Богдановка, построенная за 70 лет до этого военным губернатором Николаева и Севастополя адмиралом Аркасом Николаем Андреевичем. Церковь была превращена в зерносклад и окончательно разорена.
К тому времени председателем колхоза в Старой Богдановке был Иван Григорьевич Жело, герой первой мировой войны, получивший Георгиевский крест за спасение жизни своего командира. В начале 20-х годов Иван Григорьевич был старостой прихода Церкви Святого Николая, пытался оградить ее от разорения, но попущением Божиим обстоятельства были сильнее…
И вот, в это страшное время «ежовщины» в Старую Богдановку из райсовета является представительная комиссия с документом, в котором предписывается разобрать здание церкви на камень. С документом ознакомили председателя колхоза, человека, в районе известного и уважаемого за успехи его хозяйственной деятельности, предложили расписаться в получении. Иван Григорьевич на бумаге пишет своей рукой: «Я этот храм не строил, я его разбирать не буду». Реакция начальства понятна: « Ну, Ваня, суши сухари, сам себе судьбу выбрал, едем на тебя документы оформлять...». И Иван Григорьевич собрал нехитрые этапные пожитки, и принялись они с супругой действительно сушить сухари на долгую дорогу... Однако проходит день, другой – все тихо. Что же случилось? Вскоре доходят слухи из района: пока комиссия каталась по селам со своими бумагами, из Киева прибыли сотрудники соответствующего органа с предписанием арестовать все руководство района за троцкистский уклон. В конторе уже ждали... Поразительно, но в возникшей кутерьме взрывоопасная бумага как-то затерялась; во всяком случае, она уже никогда нигде не всплывала, Иван Григорьевич остался председателем колхоза, с началом войны был призван на фронт, прошел всю войну на передовой до последнего дня, был несколько раз ранен, но в родное село вернулся живым и здоровым. Еще много лет проработал Иван Григорьевич на разных должностях в колхозе, вышел на пенсию. До конца своей жизни он посещал богослужения в родном, спасенном им от разорения храме, служение в котором было возобновлено в 1943 году и с тех пор уже более не прерывалось...
Весной 1997 года Иван Григорьевич праздновал свое столетие; причастился Святых Христовых Таин, посидел с гостями за столом, повспоминал молодость. Господь сохранил Своего верного раба до конца жизни в силах, здравом уме и твердой памяти; он жил полноценной жизнью христианина и труженика. Через месяц после дня рождения Иван Григорьевич зашел в дом с огорода, где он с пяти утра пропалывал грядки, лег на кровать, сложил руки крестом и мирно предал дух свой Небесному Отцу.
Бог поругаем не бывает
1990 год, начало моего иерейского служения в Свято-Николаевской церкви села Старая Богдановка. Со дня моего рукоположения не прошло и полгода. И вот, в одно не-прекрасное утро, прибегает к нам домой (метров 300 от церкви) проживавшая при храме благочестивая старушка, Вера Корнилова – с выражением растерянности и ужаса на лице. «Ограбили церковь, батюшка!». Через несколько минут я – в храме. Навесные замки спилены, двери распахнуты... Вхожу внутрь. Центральные аналои пусты, Царские врата отворены. Сердце сжалось... Быстро прохожу в алтарь – все разорено, перевернуто, Престол оголен.
Тут необходимо пояснение. Именно на Престоле находятся две главные святыни храма: антиминс и запасные Дары. Антиминс – это плат, в который по древней традиции вшита частичка мощей святых (20). Подписанный архиереем антиминс является вещественным благословением на служение Евхаристии в церкви; это как бы знак делегирования епископом своих полномочий священнику. По сути дела – где антиминс, там и церковь; антиминс является как бы сердцем церкви.
Запасные Дары – сохраняемая частица того, что является средоточием существования Церкви и Крови Христовой. Запасные Дары сохраняются в период межу совершением Евхаристий на случаей необходимости срочного причащения тяжело болящих членов Церкви. Хранятся запасные Дары обычно в стоящём на Престоле сосуде, называемом
дарохранительницей. В нашей церкви дарохранительница представляла собой довольно массивное изделие из латуни в виде макета пятикупольного храма, с помещением для хранения Святых Даров внутри себя. Высота нашей дарохранительницы – более полуметра.
Исчезновение антиминса и дарохранительницы было бы трагедией: трагедией мистической – осквернением святынь, а также и бедой в более обыденном понимании, причиной всякого рода проблем и неустройств.
Но – «Бог поругаем не бывает»! (Гал. 6:7). Рядом с пустым престолом на полу лежали два предмета антиминс и дарохранительница. Это явное чудо вполне можно отнести к случаям нарушения ТВ, и ВНТ – физически происшедшее совершенно невероятно. Дело в том, что наш престол был покрыт большим покрывалом из тяжелого плюша, на котором стояли два массивных подсвечника, лежали, кроме дарохранительницы и антиминса, несколько крестов разных размеров, предметы евхаристического комплекта (копие, лжица), два Евангелия – напрестольное, требное, и др. Тяжелое, большого формата, напрестольное Еванглие лежало ближе к западному краю Престола, и им БЫЛ ПЛОТНО ПРИДАВЛЕН ШЕЛКОВЫЙ ПЛАТ (ИЛИТОН) С ЗАВЕРНУТЫМ В НЕМ АНТИМИНСОМ. Впоследствии я спрашивал воров – как они собирали предметы с престола, как произошло, что самый массивный (и на вид – самый ценный предмет на нем) – дарохранительница – оказался на полу? Как антиминс мог выскользнуть из под тяжелого Евангелия и оказаться там же? Воры пожимали плечами, они этого не понимали... По их объяснению, действовали они в полной темноте, вошли в алтарь через
врата (перевернув при этом на себя лампаду), затем, нащупав Престол, взяли лежащее на нем покрывало за четыре угла, связали концы и так унесли. Самый большой предмет – дарохранительницу – они не заметили, звука её падения – не услышали. Но еще более удивительно происшедшее с антиминсом. К Евангелию они вообще не притрагивались, не, приподнимали. Они просто обернули его (и другие предметы) покрывалом и связали концы узлом. Однако антиминс чудесным образом выскользнул из-под тяжелого тома (прошел сквозь ткань покрывала?) – и остался в храме.
Сопутствующим этому чуду моментом, было то, что грабители умудрились оставить ВСЕ сколько-нибудь ценные иконы в храме, и унесли ТОЛЬКО литографии и малоценные простецкого письма изображения 20 века.
Как потом оказалось, грабителей было трое. Наркоманы, мальчишки. Двое ошалелых простецов и один старший, организатор – с оккультными амбициями, считавший себя «слушателем камней». Этот не просто ограбил церковь, он захотел ее осквернить – и выбрал для того понятный ему животный способ: помочился в купель для крещения младенцев.
Но – «Бог поругаем не бывает»! Господь попустил эту беду – как испытание и вразумление – Господь же и утешил.
Отслужив молебен в разоренном храме, я поехал в милицию, сделал заявление о происшествии. А вечером уже вез домой, в храм все украденное – завязанное в те же скатерти и покрывала, в которых и увозили. Что же произошло? Почти невероятное.
Сбыть награбленное воры собирались цыганам, о чем была предварительная договоренность. Понятно, что после того найти хоть что-либо не было бы никаких шансов. Однако...
Камнем преткновения оказался мой, лежавший в ту ночь на престоле, иерейский крест из белого металла (не серебро). Но цепочка на нем была необычная. Её мне за несколько месяцев до того подарили прихожане. Красивая витая для наперстного креста грузинской работы, сделанная из меди, но посеребренная. Цыгане сразу разглядели, что цепочка – не серебро, но только покрыта им. Компания воров соглашаться с этим не хотела. Тогда они (воры) понесли цепочку оценщику в официальный пункт приема металла – и вот невозможное для профессионала! – тот ошибся. ошибся. Оценщик подтвердил предположение воров, что материал цепочки – серебро и весьма высоко её оценил. После этого торги с цыганами вошли в ступор: разница в цене была на порядок. Отдавать же товар не оптом, без креста с цепочкой, добытчики отказывались.
В процессе же этих препирательств их и взяли работники угрозыска. Воры получили сроки – подельники условно, а организатор – на полную катушку: судье о-ч-ч-чень не понравилось, что тот помочился в церкви…
И еще одна деталь – приехали (они где-то взяли Москвич-"пирожок») именно в нашу церковь эти ребята потому, что, по их сведениям («бабушка сказала»), церквушка та вечно пустая, и ночью её никто охраняет. Так и было до моего прихода – священники постоянно менялись (восьмеро за два года), даже богослужения совершались крайне нерегулярно. Но именно в эту ночь при церкви (в домике во дворе) ночевали одиннадцать человек! – гости и приглашенные рабочие. Ограбление произошло не поздно, около полуночи; еще не все гости спали, но – никто ничего не заметил!
Так явно было нам открыто и попущение скорбей Господом, но и утешение в них.
Утоли моя печали
Типологически близкое вразумление: и попущение, и утешение, и укрепление было явлено мне
Господом и в событиях периода завершения моего служения в Старой Богдановке, зимой 2003. Хотя в нем нет той степени невероятности для мира, как в предыдущем рассказе, но участие Господа во всех обстоятельствах жизни явлено со всей очевидностью.
В то время в нашей епархии разгорелся скандал. Вступившись за невинно гонимого священника, о. А. Б-ва., я сам подвергся преследованиям. 7 февраля 2003 года решением епархиального совета, заседание которого состоялось под председательством архиепископа, я был запрещен в священнослужении и освобождении от должности настоятеля Свято-Николаевской Церкви. Обвинялся я в неуважении епископскому сану. Решение было принято с формулировкой «до покаяния», что, по сути дела, при известном отношении владыки ко мне, означало бессрочность.
Итак, «суд» состоялся 7 февраля по н.ст. В этот день Святая Православная Церковь празднует
Память иконы «Утоли моя печали». Многие годы на моем столе стоит простенькая, картонная, поблекшая Богородичная икона «Утоли моя печали», а с с ней рядом крест и свеча. Никаких особых воспоминаний, связанных с этим образком у меня не было, никакой особой материальной ценности он не представлял, я даже не помнил, как он ко мне попал. Но так уж получилось – молился я, как правило, именно перед ним.
В тот день, после пережитого потрясения, молясь перед иконкой «Утоли моя печали», я впервые заинтересовался надписью мельчайшим шрифтом на её полях. На моей бумажной литографии прочитать что-либо было невозможно, и я обратился к описанию в соответствующем церковном издании. Можно представить себе мое изумление и умиление, когда в тексте описания иконы «Утоли моя печали» я прочитал (а потом и рассмотрел в лупу на своей иконе), что на свитке, который держит младенец Христос, текст начинается словами: « Суд праведный судите«, и далее: «милость и щедроты творите кийждо искреннему своему; вдовиц и сирот не насильствуйте и злобу брату своему в сердце не творите» (21). Вот вразумление и утешение Свыше – все в руках Господних. В контексте событий, происшедших 7 февраля этого года, – это очевиднейший знак Божий.
Ровно через месяц, 5 марта, по требованию митрополии, прещение с меня было снято. Однако служить в Старо-Богдановской церкви мне больше не пришлось… Но чудо с откровением от иконы Богоматери придает смысл всем перипетиям этой истории и последовавших за ней событий. Текст же указа от 7 февраля и до сих пор хранится у меня в столе как печальная память – «Утоли моя печали»!
Чудотворец
Это удивительное имя усвоено епископу крохотного малоазиского города Миры Ликийские Николаю. Его место в сонме святых Церкви Христовой совершенно уникально. Жил он более полутора тысячелетий назад, достоверных сведений о нем сохранилось крайне мало. Однако почитание кого из святых столь же распространёно? Дни памяти каких еще святых празднуются народом как великие праздники? В честь кого из святых освящено столько храмов? И это закономерно – Промыслом Божиим святитель Николай был призван быть особым ходатаем из мира невещественного за мир дольний и помощником всем в нуждах и скорбях сущим. В чем практическая причина его столь исключительного почитания? В отзывчивости св. Николая на молитву, в веках подтвержденном опыте его заступничества чудотворного участия в нашей жизни. В 2001 в Николаеве издана книга, где собраны сведения о более чем 150 случаях чудесной помощи Божией по предстательству Святителя Николая. Мы же здесь приведем несколько историй, рассказанных нашими друзьями.
Два рассказа принадлежат протоиерею Сергию. Пр. Произошло это в 70-е годы ХХ века в Касимовском районе Рязанской области, откуда родом их семейство.
Первая история произошла в год, когда на центральную Россию обрушились невиданные даже для «русского медведя» морозы. Температура опускалась до сорока градусов. Были многочисленные случаи обмерзаний, смертей. Люди погибали в заглохших в пути автомобилях, один раз даже замерзли до смерти несколько пассажиров сельского автобуса.
Вечереет. Груженный металлом КрАЗ по заснеженному проселку едет к родному селу. За рулем водитель – молодой парнишка. Впереди еще десятка два километров, вокруг – ни души. Вдруг машину сносит в кювет, тяжелый грузовик садится в глубокий снег по самую раму. Все попытки вывести грузовик на дорогу тщетны, топлива для работы обогревателя хватит ненадолго. После всплеска лихорадочной деятельности парнишка застывает в кабине в прострации… Смеркается. Вдруг возле дверцы он слышит окающий голосок: «Эй, парень, беда, видать, случилась, подсобить-то?» Стоит на морозе старичок: борода длинная, седая, в ватнике, валенках, на голове треух.
- Ой, дедуля, да откуда же ты взялся? Замерз, небось? Полезай в кабину, вместе помирать веселее будет.
- Ззачем помирать-то? Застрял? Так я тебя сейчас вытолкну!
- Что ты, старик! Сколько вон тонн в машине.
- Ты не разговаривай, садись, газуй, а я уж свое сделаю.
И как ни абсурдно это было, включил паренек передачу и дал газу. Тяжеленная машина побуксовала – побуксовала – и пошла вперед. Пять метров, десять, пятнадцать – и вот уже все четыре колеса стоят на твердом покрытии. Водитель выскакивает из кабины – сзади никого нет. Сначала между колеями колес тянутся следы валенок, затем исчезают...
Меньше чем через час водитель был дома. Входит в комнату матери с трехчасовым опозданием. Мама вся в слезах, стоит на коленях перед большой, в полный рост иконой Святителя Николая. «Вот ведь почему старичок знакомым мне казался, только одежда другая, вот и не узнал...»
Не правда ли, умилительно: треух, ватник, валенки...
Вторая история произошла на том же приходе в другой уже год, во время весенней оттепели. Река вскрылась, начиналось половодье. Председатель сельсовета – атеист, конечно, – решился по шатким мостикам перебраться через, казалось, еще не такой уж бурный поток. Но... Мостки проломились, вода понесла человека к стремнине; сил выгрести не было. На холме, над излучиной реки, стоял покосившийся, разоренный большевиками храм. Посвящен он был Святителю Николаю, все это знали, И тут, в минуту смертной опасности, все «идеологические установки сгинули, осталась только мольба о помощи. «Святой Николай, помоги! Помоги!» – рука из воды протянута к небу. И вдруг, когда силы начали оставлять, а сознание то угасать, то вспыхивать в панике, руку обхватывает нечто прочное – и могучая сила потянула горемыку из воды. Словно глиссером, сила потащила председателя по поверхности воды со страшной скоростью – и выбросила на берег. У подножья храма Святителя Николая.
А вот верующим председатель сельсовета так и не стал… Вот как бесконечно велико долготерпение Божие к Своим чадам и как уважает Он нашу свободу.
Третья история произошла с нашим другом, священником Сергием Павелко, настоятелем Свято-Троицкого храма села Старая Збурьевка Голопристанского района Херсонской области. Как-то летом он возвращался домой из Херсона катером до Голой Пристани.
Был вечер, общественный транспорт уже не ходил, рассчитывал добраться попутками, но как-то ничего не попадалось. А у него был с собой очень тяжелый груз в большой сумке. Случился, правда, спутник, неверующий и тогда даже еще не крещеный односельчанин, предложил помочь донести. Но все-таки идти было очень нелегко: дорога неблизкая, да груз. Отец Сергий принялся на ходу по памяти читать и петь полный текст молебна Святителю Николаю. Спутник поглядывает, молчит. Только молебен допел, догоняет легковой автомобиль, останавливается. Водитель открывает дверцу, и, ничего не спрашивая, предлагает садиться. Располагаются со своими сумками на заднем сидении. Водитель поворачивается – молодой парень. Улыбается. « Здравствуйте, меня зовут Николай. Вам, как я понимаю, в Старую Збурьевку? Подвезу вас бесплатно, мне ничего не нужно, только по приезду благословите меня иконочкой Святителя Николая».
У спутника рот открылся от изумления; всю дорогу молчал, только то на батюшку поглядывал, то на водителя. Так и доехали.
Практически такая же история и с теми же персонажами повторилась летом сего 2005 года. Автобус, единственным пассажиром которого был о. Сергий, намертво застрял ночью в пустынных песках Кинбурнской косы. После бесплодных попыток совместно с шофером вытащить автобус, о. Сергий вздохнул: «Тут только чудо поможет. Разве что св. Николай придет и вытолкнет. .. Святителю, помоги!» Буквально в этот же момент сосны озаряются светом фар, подъезжает ЗИЛ-вездеход, из него выходит водитель. Имя – Николай. «Здравствуйте! Чем помочь?».
Через несколько минут автобус стоял на твердой дороге.
Чистая вода
Август 2000 года. Все лето – удушающая жара; как называют на Украине, «спэка». Речная вода в Днепро – Бугском лимане, на берегу которого стоит наш Свято-Никольский храм, зацвела и превратилась в грязную зелено-коричневую кашу.
Приход у нас крохотный: два села с общим количеством жителей несколько сот человек. Крещения бывают крайне редко – несколько в год. Младенцев обычно крестим в купели, а вот взрослых, если таковое крещение случается летом, как правило, прямо в реке: построить баптистерий пока возможности нет.
И вот с просьбой о крещении сыновей – мальчиков 12 и 14 лет – обращается Константин К., доктор наук; декан кораблестроительного факультета института, который я некогда заканчивал. В субботний день семья приезжает к нам в Церковь. После продолжительной беседы с мальчиками начинается чин оглашения. Доходим до Крещения и отправляемся на реку.
Иду по берегу лимана. Жарко, ни дуновения, зеленая вода слегка колышется, словно тяжело дышит; то там, то здесь виднеется мусор: пластиковые бутылки, арбузные корки... Как крестить в такой воде? Как в нее детей заводить? И что с моим облачением будет – ведь самому по грудь в воду заходить? Но что делать, крестить надо – не назад же идти... Будь что будет, Господь управит. Снимаю обувь, захожу в воду по щиколотки; в мути ряски дна не видно на глубине буквально пары сантиметров.
Начинаю Крещение: « Благословенно Царствие Отца, и Сына, и Святого духа». Доходим до чина водосвятия: «Велий еси Господи, и чудна дела Твоя», Читаю молитвы водосвятия. Затем мельком смотрю вниз и вижу ступни своих ног, стоящие на чистом песке дна реки. Осматриваюсь вокруг. Вода впереди совершенно чистая, прозрачная. Вправо и влево, метрах в пяти по сторонам, проходят четкие полосы границ чистой и грязной воды. Слава Богу! Заходим с мальчиками на глубину, «макаю» их в освященную воду. Далее возвращаемся в Церковь – завершать Крещение. Когда прошли метров сто по пляжу, оборачиваюсь: по всей реке зеленая поверхность воды, там, где мы крестили – темная полоса, ровная, словно линейка, перпендикулярно уходит от берега к центру лимана, к фарватеру.
А первыми чистую воду увидели дети из нашего семейного детского дома, которые загорали на берегу. С криками: «Папа воду очистил» они бросаются купаться. Быстрым шагом начинают подтягиваться купальщики с дальнего пляжа... И что характерно – после омовения в «очищенной батюшкой» воде в Церковь никто не поспешил. Так что даже и в этом явно сверхъестественном событии (объяснить «естественным» образом можно только с великой натяжкой как процесс, аналогичный самозакипанию чайника – но вероятность реальности такого происшествия практически нулевая) видно, что чудо от Господа не призвано поражать воображение зрителей, но есть знак милости и любви Божией ко Своим чадам.
Волга в лесу
Одно из явных чудес-Вразумлений произошло с нами вскоре после принятия Святого Крещения. 1985 год, лето, отпуск. Всей семьей (тогда нас было двое сыновей – Саша и Илья, семи и четырех лет отроду) мы ездили в Псково-Печерский монастырь, где получили благословение на венчание. Нужно сказать, что в те годы венчаться было очень непросто. Так, во Всесвятской церкви г. Николаева (где я одно время работал бухгалтером) советские органы, осуществляющие контроль за деятельностью религиозных организаций, разрешали в год совершать не более одного венчания. Перед отъездом из Москвы, наш крестный, отец Сергий Правдолюбов, посоветовал нам при любом переезде, собираясь в дорогу, брать благословение у местного священника на то, «чтобы благополучно доехать». « И тогда, – сказал о. Сергий с улыбкой, – что бы ни случилось, все закончится благополучно: хоть черная «Волга» за вами в густой лес приедет».
Венчал нас протоиерей Олег Клемышев. Служил он тогда в Свято-Троицком храме села Троицкого Угличского района Ярославской области. Место было глухое, храм закрыт был многие десятилетия, но, слава Богу, не разорен. Однако венцов в храме не было, батюшке после его рукоположения венчать еще не приходилось. Венцы сплели из полевых цветов – ромашек и васильков, которые затем еще долго хранились у нас в Красном углу, пока вовсе не истлели.
И вот после венчания нужно возвращаться в Москву. Транспорт ходил так неудобно, что добраться можно было только через Углич, но с ночевкой в городе. Денег на гостиницу у нас не было совершенно, а ночевать с двумя маленькими детьми на вокзале было затруднительно. Главе семьи, т.е. мне, приходит в голову мысль: добираться на попутках через леса до Троице-Сергиевой лавры (тогда г. Загорск). С какой-то странной самоуверенностью неофита я не стал интересоваться расстоянием (а это более ста километров напрямик!), не посоветовался с батюшкой, но только взял у него следующим утром благословение «благополучно добраться» – и в путь.
Нужно сказать, что все мы были неплохо экипированы для дороги – лишних вещей не было, только рюказки; даже детям пошили маленькие рюкзачки. И вот «туристы» отправились в путь. В нескольких километров от Троицкого проходила асфальтовая дорога. Машины по ней ходили крайне редко. На обочине мы прождали несколько часов, прежде чем нас подобрал идущий из Углича разбитый ПАЗик. Очень скоро доехали мы до конечной остановки: крохотный российский городишко, какой-то очередной Юрьевец. Далее «по направлению на Москву» пошли пешком. Дорога с твердым покрытием закончилась, шли проселком по лесу. Через несколько километров нас догнал мотоциклист на «Урале» с коляской, очень пьяный и очень добрый. Всех рассадил на мотоцикл и с шиком провез километров десять (шик был в том, что он с разгона влетал в самые большие лужи по дороге). Высадил он нас в лесном селе, сказал, что вез бы хоть до Москвы, да бензина нет. Далее наша дорога пролегала по простой просеке, правда, наезженной. Солнце начало клониться к верхушкам деревьев... И тут младший сын, который все время вел себя на удивление терпеливо, стал капризничать и просить отдыха. « Ну вот, Илюшенька, дойдем до того подъема и отдохнем». Дошли, поднялись на бугорок, сняли рюкзаки. Что дальше? Даже и еда, прихваченная с собой в дорогу, кончилась. Тут уже до папы начало доходить, что у нас проблемы... Господи, помоги!
И вдруг где-то в лесу раздался звук автомобильного двигателя, и, буквально раздвигая капотом ветви на просеку вываливается «Волга», подъезжает к нам и останавливается. Номера армейские, на переднем сидении двое солдатиков. «Куда вам ехать?» – спрашивают. «В Загорск», – отвечаем с замиранием сердца. « А, и мы туда же едем. Садитесь». Оказалось, в глухой лесной деревушке живет мама кого-то из армейских начальников; он приехал к ней в выходные, а служебную машину отправил в часть.
Через полтора часа были в Загорске.
Вот так, по слову крестного, выбрались мы из леса на «Волге». Только вот «Волга» оказалась не черная, а серая…
Два пожара
Пожар произошел на четвертый год нашей жизни в Богдановке. К тому времени мы уже перебрались в в пристроенный к старому дому двухэтажный жилой блок. Вообще стройка у нас была смешная. Три года мы прожили в глинобитной хатке без фундамента, чудом простоявшей с 1905 года. Затем продали свою квартиру в городе и начали строиться. Но строили все кусочками: то веранду, то кухню. Коридор зигзагом обвели вокруг колодца, засыпать жалко было. Перекрыли первый этаж плитами, а второй уж строили из чего придется; в основном сами шлакоблоки лепили. Второй этаж думали сделать летней мансардой, для гостей. Однако лесоматериалов не было, шлакоблоком подняли стены, перекрыли почти плоской крышей: с минимумом расхода леса и шифера. Получились две, комнаты и закрытая веранда, но холодные: стены в 20 см толщиной.
Весной в одной из комнат второго этажа поставили ящики с рассадой, электрокамин. Что уж там произошло – Бог весть, однако в полдень прибегает ко мне сын с криком: «Папа, второй этаж горит!» Я бодро хватаю ведро с водой и по наружной лестнице (списанный корабельный трап) забираюсь на второй этаж. Открываю дверь, и... погружаюсь в густой кисель черного дыма. Легкие мгновенно словно разрываются (еще потом месяц откашляться не мог!), выливаю ведро, не глядя, и сползаю вниз. Через несколько минут лопается оконное стекло, вырываются языки огня. Сбегается народ, кое-кто злорадствует, глазеет, многие самоотверженно помогают. Однако сделать что-либо практически невозможно, запасов воды нет, из водопровода течет тоненькая струйка..
Позвонить, вызвать пожарку непросто. В селе только один телефон, дома у главного зоотехника. Еду в нашем «Жигуленке» к нему. Слава Богу, дома; пускает позвонить. Однако ни один телефон – 01,02,03 и пр. не отвечает, в сельсовет (в соседнее село) дозвониться также не удается. Ухожу, иду в нашу церковь, открываю двери, захожу в алтарь. Смотрю в окно, вижу крышу второго этажа нашего дома. Столб черного дыма, вырывается огонь, летит, взрывается шифер. А когда-то, еще в бытность свою бухгалтером Всесвятской церкви в Николаеве, я слышал поверье, что в случае беды следует в храмах открывать Царские Врата. И вот я открываю Царские Врата, становлюсь на колени пред престолом и как уж могу, молюсь. Так проходит минут двадцать. Затем я вновь подхожу к окну, над крышей нашего дома нет не только огня, но и дыма. Только белый парок вьется. Я закрываю церковь, сажусь в машину и еду к дому; за мной сразу подъезжают две пожарные машины – сельсовет – таки вызвал. Но пожар уже прекратился. Выгорели насквозь потолок и крыша над средней комнатой, отчасти и над соседними (всего примерно четверть крыши). Почему прекратился огонь? Пожарные ходят, топориками ковыряют, плечами пожимают. Потолок у нас был деревянный, снизу подбитый ДВП, сверху застеленный рубероидом. Как мог остановиться огонь? А вот внизу, на первом этаже, прямо под горевшей комнатой матушка с детьми стояли на коленях и молились перед иконой Божией Матери «Неопалимая Купина». Да разве пожарным объяснишь это? Они вот еще на второй этаж вылили на всякий случай несколько тонн воды – не зря ведь приехали. Хорошо, уговорили вторую машину на землю вылить. И тоже чудо: куда вода-то делась? На первый этаж ничего не просочилось, хотя если даже когда расширительный бачок переливался – сразу по потолку и стенам текло.
И не менее поразительно: из коридора второго этажа открытый проем на чердак старого дома, где мы хранили сухое сено. По коридору бил поток огня, как в аэродинамической трубе: огонь вырвался на веранду, загибался вверх и прожег отверстие в крыше веранды.
В коридоре, рядом с проемом на сеновал, расположенным практически напротив горевшей комнаты, стояла закрытая дверь крайней комнаты. Дверь сгорела полностью, даже выгорела в стене коробка. А в двадцати-тридцати сантиметрах лежало открытое, сухое, как порох, сено и даже не затлело. А ведь вокруг переплет стропил, деревянное перекрытие, и снизу – наш основной жилой дом...
Чудо… Что это было? Вразумление – в чем-то безусловно, да: «..ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5); «...человекам это не возможно, Богу же все возможно» (Мф. 19:26). Но может быть, это было явлением милости Божией? Ведь преподобный Амвросий Оптинский говорил, что если вы без ропота принимаете попущение Божие, когда вас обворуют, или, может быть, погорите и т. п., то это примется Господом как ваше пожертвование. Значит, нам следовало подать такую милостыню, и дай Бог, чтобы Господь ее принял.
В Красном углу у меня, с другими святыньками хранится маленький лоскуток ткани с прилипшим к нему угольками от сгоревшей соломки. Это – свидетели второго пожара. Произошел он лет через шесть после вышеописанного. Этот пожар случился совсем малых масштабов, но последствия его могли быть катастрофическими.
А лоскуток тот – это часть платочка, который прикладывали к мощам св. великомученика и целителя Пантелеимона, когда его честную главу с Афона в Москву привозили. Платочек мне подарила прихожанка, паломничавшая в Москву. Лежал у меня платочек в моей комнате в Красном углу, на деревянной полке. Там же на тарелочке из плетеной соломки стояла лампада, рядом лежал пучок иерусалимских свечей (от Благодатного огня) и несколько обычных. На подсвечнике горела свеча. Вышел я из комнаты, как думал, не надолго, но где-то задержался. Когда вернулся в комнату – минут через тридцать – пожар догорал... Судя по всему, сначала упала горевшая свеча, подожгла лежащие свечи. Лопнула лампада, вытекло масло, загорелась поверхность полки. На иконах треснули стекла. Совсем рядом – портьеры, книжный шкаф. Естественно, загорелась соломенная подставочка под лампадой; по сути дела она вся сгорела. Огонь подобрался к лоскутку-святыньке. Уголок платочка касался соломки. И вот тут огонь начал гаснуть. Я увидел только всплески последних огоньков. Среди пожарища лежали почти не оплавившиеся иерусалимские свечи, рядом платочек, целый и невредимый, даже не закопченный. Только уголок его расплавленным воском приклеился к кусочку обгоревшей соломки – там, где он ее касался. Кто желает – приходите, я вам покажу этот лоскуток...
Трифон, козочка и добрый татарин
Совершенно особые чудеса, умилительные, иногда страшные своей очевидностью и в то же время часто как бы и не вполне осознаваемые – это прямое наше богообщение с Отцом Небесным в молитве. Прежде всего – категорический императив, без которого рухнула бы вся идеология христианства: любая молитва всегда услышана. По образному выражению о. Сергия Правдолюбова – как только мы произносим «Господи», на том «конце провода» как бы «берется трубка», и нам говорят: «Вас слушают». Потому так страшно, в частности, «произносить имя Господа всуе».
Второй постулат: любая молитва всегда исполнена. Только исполнение молитвы – дело Божие, превышающее разум человека. Не всегда молитва исполняется тогда и таким образом, как мы представляем (а чаще всего – не так и не тогда). Но ведь в конечном счете мы всегда просим о благе – и Господь по прошению, в вере, любви и смирении произнесенному, дарует нам это благо. Однако видим ли его? Понимаем ли мы, что это дар Божий, что это ответ на нашу молитву? Слишком часто нет. Ведь если мы просим о милости Божией к человеку, а при этом происходит что-то не то, что мы ожидали, или даже видимо ничего не происходит – значит ли это, что милость не явлена? Знаем ли мы сокровенную суть событий? Ведаем ли будущее? Знаем ли силы Божии? А ведь можно, сводя к наивному примеру, сказать, что кирпич, лежащий на краю крыши в ожидании некоего человека, так и останется там лежать. Или если молим об исцелении – не безмерно ли более исцеление души при видимо оставшемся поражении тела? «Иисус же... сказал: что легче сказать: «прощаются тебе грехи», или сказать: «встань и ходи»? Но чтобы вы знали, что сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – тогда говорит расслабленному: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. И он встал...» (Мф. 9:4-7).
Итак, молитва всегда услышана и исполнена, независимо от нашего субъективного ощущения. Это вопрос нашей веры, и вне этой веры нет веры в Бога. Но иногда Господь дает нам ощутить Свое присутствие, Свой ответ столь реально, что сердце преисполняется умилением и радостью. Чаще всего этот слышимый ответ звучит в нашей душе сокровенно и только для нас явственно; рассказать о нем кому-либо невозможно, да, пожалуй, и не нужно – это наша личная встреча с Отцом. Но бывает, что, по промыслу Своему, Господь являет Свое присутствие, участие, помощь в ответ на моление со всей очевидностью. О нескольких таких случаях расскажем ниже.
В первые годы после переезда нашей семьи в село (1992 г.), мы, будучи людьми сугубо городскими, мучительно осваиваем азы сельского хозяйства; а что поделать, приходится. На момент моего рукоположения в июле 1990 года наш приход был самым бедным в епархии.
Итак, обрабатываем огород, пытаемся разводить живность. Получается то ли печально, то ли комично. Куры не несутся, едят их в основном наши собаки. Нутрии все бегают по огороду. Кроликов постигла судьба живности о. Федора, героя известного романа. Теперь боремся с самой своенравной животиной- козой. Очередной раз она убежала. Дети – Саша четырнадцати лет, Илюша одиннадцати, Даша пяти – несколько часов гоняются за ней по всему селу. В конце концов, погоня удаляется за село, коза скрывается в виноградниках. Измученные дети стоят перед многокилометровыми шпалерами посадок. И тут вспоминают о молитве – как всегда, когда уже гром грянул. А незадолго до того в семье читали житие мученика Трифона, в том числе и о том, как он вернул своему отчаявшемуся тезке пропавшего сокола: святой Трифон – сокольник. Дети молятся: «Святый мучениче Трифоне, помоги и нам!». Проходит минут пять, коза, склонив головушку, выходит из зарослей и подходит к детям.
Через некоторое время у нас в доме появилась икона: святой Трифон, а у ног его – батюшка и дети с козочкой...
А вот еще один случай, происшедший уже в 2001 году, с живущими при нашей церкви двумя людьми, Андреем и Николаем. Собрались летом они попутешествовать по горному Крыму на велосипедах. Перевалить горы собрались по заброшенной грунтовой дороге, идущей к морю от Белогорска. Но сил своих не рассчитали, подъем не осилили и изнемогли. Тут грузовик бортовой идет, татарин за рулем. Голосуют. Сердобольный водитель подбирает «туристов», сажает в кузов, но предупреждает: за перевалом ГАИ, так что подвезет только до вершины. Там уж пусть спускаются сами, а то он правами рискует. Поднялись на перевал. Спрашивает: «Ну что, вылазите?». Андрюша, что-то не сообразив, говорит: да нет, мы еще проедем. Татарин смиренно везет. Подъезжают к площадке с родником. А там машина ГАИ – и они поднялись на перевал! Андрей и Коля обмерли в кузове; пришлось вылезать на глазах у служителей порядка. Гаишники стоят, смотрят, да такие, говорит Андрюша, «крутые», какие-то не как у нас, прямо волчары. Водителю: «Так, права давай быстро, без разговоров, и езжай за нами вниз». Любые попытки разговора пресекались в корне. Добрый татарин к неприятности этой отнесся кротко: ни в чем не укорив «пассажиров», смиренно отправился за милиционерами к спуску с перевала.
И вот поехали автомобили вниз, а за ними крутят педали Коля с Андреем. Каково на душе у них, понятно без слов. Потом они уже между собой выяснили, что оба усердно молились всю дорогу Господу о милости: как же, из-за них добрый человек пострадал! И вот догоняют они грузовик и гаишников у подножия горы. Подъезжают. Собираются как-то поговорить, поуговаривать... И вдруг видят – «волчары» смотрят на татарина с улыбкой и говорят ребятам: «Да нет, все в порядке, нам его физиономия понравилась», – и документы возвращают!
Да, видно уж очень горестно жаловались Коля и Андрей Господу...
Тайна исцеления
Одним из камней преткновения в вопросе о чуде являются исцеления. С одной стороны, большая часть описанных в истории Церкви чудес так или иначе связаны с исцелениями; более того, одно из семи таинств Церкви – Елеосвящение, или Соборование (22) – .посвящено именно исцелению от болезней. И зачастую верующие апеллируют именно к исцелениям как свидетельству истины веры. С другой стороны, очевидно, что «соревноваться» по эффективности исцелений с современными «целителями и спасителями» от экстрасенсорики и колдовства Церковь никак не может. По сути дела мы никогда не знаем, каков будет результат наших молитв, и даже непреложность действия благодати Святого Духа в Соборовании совсем не обязательно проявляется ожидаемым нами образом. И это понятно. Понимая болезнь не как случайную производную природных явлений и обстоятельств жизни, но как закономерное следствие поврежденности человеческой природы грехом, Церковь вслед за Господом говорит о значимости исцеления болезни только в контексте искоренения ее причины – греха. Опять же вспомним приведенную несколько ранее цитату из девятой главы Евангелия от Матфея (стихи 4-7). Именно на прощение грехов направлено в конечном итоге таинство Соборования (как в определенном смысле углубление таинства Исповеди). Таким образом, безусловно, услышанная Господом молитва Церкви об исцелении ее члена может быть исполнена различным образом, причем зачастую и без видимого изменения состояния здоровья. По молитве Церкви может быть прощен грех и открыт болящему путь в Царствие Небесное, причем именно болезнь может быть вратами на этом пути. А возможно оставлена болезнь для углубления покаяния или искупления греха; или же могло произойти изменение некоего обстоятельства, нами не ожидаемое и не осознаваемое. Может быть и нечто, просто не укладывающееся в масштаб нашего сознания: «Исходя (Иисус) увидел человека, слепого от рождения. Ученики спросили у Него: Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не грешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии..». (Ин. 9:1-3).
Впрочем, часто мы видим прямой ответ на моление об исцелении в непосредственном выздоровлении болящего – когда в «естественной» форме, а когда и в необъяснимом с медицинской точки зрения образе. И всегда это дар милости Божией, смиренно вымоленный, и как дар он не является механической закономерностью, но живым дыханием любви.
Удивительный пример того, что исцеление при чрезвычайной настойчивости можно и «вытребовать», а также печальные последствия такой «требовательности», приведен в «Воспоминаниях» А. А. Добровольского (глава «Сережа»). Эта история настолько значима, что мы посчитали необходимым поместить ее здесь.
«Да будет воля Твоя»
Сережа был младшим и последним мальчиком в нашей семье. Семья наша была большая. Жизнь старших детей имела свои большие отличия от жизни нас, младших. У них были свои интересы, свои друзья, свои развлечения. Их жизнь и территориально была иная. И Леонид, и Варя имели свои отдельные комнаты, в то время как мы, четверо младших, помещались в одной общей «детской».
Все четверо мы были москвичи, так как все родились в Москве (Леонид родился в Харькове), и «восьмидесятники»: Миша родился в 1882 г., Костя в 1884 г., я – в 1886 г., и Сережа – в 1888-м.
Как я себя помню, я помню себя всегда рядом с Сережей. Даже наши кроватки я помню примкнутыми одна к другой. И долго после, до самого студенчества, мы спали на кроватях, поставленных рядом. Разница в летах между нами как-то стиралась. Посторонние даже обычно принимали за старшего Сережу. Он был крупный, всегда серьезный. Я же – очень маленький, больше похожий на девочку, очень смешливый. Мама звала меня «пустосмешка». «Покажи ему утром палец, – говорила она, -и он будет весь день смеяться».
Если я был к Сереже очень привязан и любил делиться с ним своими игрушками и картинками, то его жизнь была прямо переполнена мною. Все, что случилось со мной, он включал в свою жизнь. Сохранились его детские дневники, которые он вел с девяти лет. Это очень короткие записки «событий» одного дня. И все они строятся на обязательном соединении: я и Саша.
23 января. Встал 18 минут седьмого. Ходил в гимназию. Саша в гимназию не ходил.
12 февраля. Ходил в гимназию. У Сашиной кровати сломалась ножка.
Или из летних записей:
4 июня. Ходил купаться. Саша купаться не ходил.
8 июня. Я и Саша ловили рыбу. Поймали: я одну, Саша десять. Из них моя и две Сашиных рыбки убежали.
12 июня. Я ходил- купаться. Саша упал в воду и весь промок.
И вот случилось, что в нашу жизнь вошло что-то непонятное и тяжелое. Кончились Сережины записи, во сколько минут какого часа он встал и пошел в гимназию и что случилось с Сашей. Наши кровати отделили. Меня перевели В Варину комнату. Мама сказала мне, что Сережа болен и чтобы я не подходил к нему и не беспокоил его. Я скучал и старался поглядеть на Сережу. Мне сказали, что у него воспаление легких, что это очень тяжелая болезнь и чтобы я теперь больше молился за Сережу Богу.
Как стало скучно в доме. Точно все прятались, не говорили громко. Был один особенно тяжелый и страшный день. Наступил вечер. Было уже темно, и в комнатах зажгли лампы. Но куда-то все пропали. Я прошмыгнул к Сереже и встал около него. Я смотрел на него, и чем больше я смотрел, тем мне делалось страшнее. Сережа меня не видел. Его глаза были открыты, но они ничего не видели. Он не дышал, а хрипел. Я не мог больше смотреть и стал отходить от него. Я совсем перепугался. Мне так стало жалко Сережу, и я не понимал, почему никто не идет к нему. Где же все? Мне надо было кого-нибудь увидеть.
Я пошел в коридор и из него в гостиную. Она была темной, но в кабинете у папы горел свет, и дверь туда была приоткрыта. Все еще подавленный страхом, с каким я отошел от Сережи, я подошел к двери. Я увидел папу и маму. Папа сидел в кресле перед своим письменным столом. Мама сбоку на стуле около лампы. Мама плакала. Меня они не видели. Они говорили о Сереже. Мама все плакала. Она говорила, что Сережа умирает. Вдруг отец сказал: «Ну что же теперь плакать. Надо подумать, как и где заказать гроб». – И он придвинул к себе счеты и стал правой рукой на них щелкать. Меня охватил такой ужас, что я убежал.
» Сережа умирает! Сережа умирает!»
Я пробежал к себе, в пустую Варину комнату и упал на пол перед иконой в углу: Казанской Божией Матери. Я даже не молился, а только рыдал. Потом из моего отчаяния стали складываться бессвязные слова молитвы. Не поднимаясь с пола, я все просил: «Господи, сделай... Господи… Господи, пусть Сережа не умрет. Господи, сделай, чтобы Сережа стал здоровым».
Я видел только икону Божией Матери: все остальное пропало. Меня заливали мои слезы. Я не помню, когда я начал свою молитву, сколько прошло времени. Я уставал, но вот ужас опять охватывал сердце, и я опять просил: «Господи, Ты можешь. Скажи, чтобы Сережа не умер…»
Наконец я изнемог. Слезы утихли. Я поднялся с пола. Ноги меня не держали. Я едва дошел до Вариного стола. Там на столе горела лампа. Перед лампой лежало Евангелие, и я безотчетно раскрыл его и прочел:
«Иди, и как ты веровал, да будет тебе...»
Я еще не понял, что случилось, но я пошел из комнаты туда… к Сереже. Я шел очень тихо, но я увидел, что мама сидит у его постели и делает мне знак рукой: « Саша, не шуми, Сережа уснул…»
А через три дня он уже сидел в постели, с грудью, завязанной теплым платком, и весь обложенный подушками. Мы принесли к нему столик. Поставили любимые игрушки, его крепости и домики, которые он сам вырезал и склеивал. Маня с самой большой своей куклой встала около него, а я их торжественно сфотографировал. Как я был счастлив, как я радовался.
А Сережа?
С этого года Сережа прожил еще около сорока лет. Но больше половины этих лет прошло далеко от меня, и, когда я вспоминаю его сейчас, я вспоминаю только юношу-гимназиста и очень недолго студента. Когда я перебираю эти годы нашей совместной жизни, эту его молодую жизнь, первое, что изумляет меня, – Сережа больше никогда не был счастливым.
Опять стояли рядом наши кровати, опять шла наша как бы сдвоенная жизнь. Опять вместе гимназия, вместе дом Мусатовых, ледяная гора, каток, летом гимнастика и общие игры. Но вот Саша сходит со страниц его дневников. Мы взрослеем, мы оба пишем стихи. В них пока он еще обращается ко мне. Но мне он непонятен.
Лучшему другу, безмерно любимому
Мой из могилы привет.
Он пишет:
Мама, мама, не плачь надо мной,
Из могилы назад не зови.
Он пишет:
Мне сегодня приснилось, что я умирал.
Отчего и когда, я не помню теперь,
Но таинственный миг для меня наставал,
Смерть сходила ко мне...
Что открылось ему в явлении смерти? Почему он не мог ее забыть? Почему он опять и опять призывал ее? Ему не удалась смерть, и он уже не хотел, чтобы ему удалась жизнь. При всех своих необыкновенных достоинствах, красоте, уме, удивительно мягком и добром характере он не привлекал к себе людей, а как-то отталкивал их от себя.
Точно он носил в себе такое знание, которое делало его чужим для всех. Очень скоро он потерял веру в Бога. Что же ему осталось?
Он пишет:
Разве мало в Отчизне моей
И безлюдных степей и лесов,
Где укрыться бы мог от людей,
От людей и людских голосов.
Или в тесной тюрьме, может быть,
Где бы шли бесконечно года...
В этом ему жизнь не отказала. Этого она отпустила ему сполна. От Соловков до Якутской тайги он исходил все наши русские дебри и потьмы. Тридцать лет его морили по тюрьмам, гнали без остановки из одной ссылки в другую, преследовали без жалости, мучили, мучили и наконец убили.
Может быть, Любовь Божия оградила бы Сережу от этих ожидавших его страданий, когда бы в тот вечер взяла его, юного отрока, к себе? Но почему же Бог не отверг моей молитвы?
Нам ли знать судьбы Божии? Мне ли упорствоватъ в своей воле?
Господи, не внимай сердцу моему,
Не внимай словам молитвы моей,
Не сотвори по воле моей.
Но сотвори то, что угодно Тебе,
Что избирает и назначает для нас
Всесвятая и премудрая воля Твоя.
Москва. 1961 год, 18 июня. Праздник Боголюбской иконы Божией Матери.
Принять эти явления (как и все подлинные чудеса) можно сердцем, но не классифицировать разумом. Иногда, как кажется понимаешь, почему происходит то-то и то-то, иногда совершенно не понимаешь (но в любом случае принимать происходящее следует смиренно и благодарно). Далее я расскажу несколько иллюстрирующих это случаев из жизни.
Начало девяностых годов. Приходят как-то на богослужение в наш храм женщина с девочкой. Подходят вместе к исповеди.
- Вы первый раз собираетесь исповедоваться?
- Да.
- Что вас привело сегодня в храм?
- Мы из соседнего села, Парутино. Зовут меня Надежда. Дочка вот, Наташа, учится в одиннадцатом классе. Несколько лет болеет лейкемией. Где только не лечились, и в столичных клиниках лежала, но ей все хуже. Отчаялись вылечиться медицинскими средствами, обратились к экстрасенсу. Женщина. Она нам гарантировала исцеление. Но сказала, что предварительно мы должны семь раз «заисповедоваться и запричаститься» в церкви, а потом она вызовет ангелов, те сделают Наташе операцию и вылечат. Вот мы пришли...
Легко ли объяснить матери, почему я не хочу помочь «вылечить» ее смертельно больную дочь? Говорю о «сетях» колдунов, о смысле исцеления в Церкви. Не обещаю вылечить ребенка, но от имени Церкви говорю о даре вечной жизни при смиренном принятии Промысла Божьего и послушании Церкви. Уходят в сомнениях.
Через несколько дней приходят вновь. Расспрашивают, а почему же «целительница» их в Церковь послала, почему у нее полный дом икон, а что именно нужно сделать, чтобы поступить, как Церковь учит? Рассказываю об исповеди, Причастии, Соборовании; даю почитать несколько брошюр.
И вновь возвращаются через несколько дней. «Мы решили к колдунье не ходить, сделаем все, как учит Церковь христианская, а там уж как Бог даст, так и будет..."- Не правда ли, подвиг веры? Девочку исповедываю, соборую; в течение нескольких дней она, по совету старца, к которому я обратился, три раза подряд причастилась Святых Христовых Таин.
Примерно через неделю приходит Надя (сама).
- Как дела у Наташи? В больнице были?
Да быть-то были, и анализы сделали, но где-то в лаборатории их перепутали, теперь надо повторно делать.
И еще через несколько дней:
- Батюшка, радость-то какая! Те, первые анализы, оказались правильные, только поверить в это не могли! Сделали повторные, никаких следов болезни нет. Слава Богу!
Прошло почти десять лет. Наташа вполне здорова, окончила институт, живет и работает в Николаеве. Надя осталась жить в Парутино, постоянная прихожанка новооткрытой там церкви; в большие праздники и к нам с дочкой выбираются. Действительно, слава Богу!
Еще один случай, схожий с вышеописанными происшедший года через два после него.
Конец периода Великого Поста, Лазарева Суббота. Праздничная литургия закончена. Я служу заказную панихиду. Причем в этот день я по первоначально не осознанной причине сделал то, что никогда более ни до этого случая, ни после него, не делал. Я оставил Святые Дары Тела и Крови Христовой в чаше на жертвеннике, не потребив их по обычаю сразу после конца литургии.
Открывается дверь храма, несколько человек вводят под руки женщину. Привели ее муж и.двое моих прихожан из города. Выясняется, что В. тяжело больна, рак прямой кишки. На понедельник назначена операция. Она давно собиралась в Церковь, но то суета, то искушения, а затем болезнь не допускали... И вот теперь, в критический момент, попросила, что бы ее отвезли во что бы то ни стало.
Исповедую, и исповедь глубоко трогает мое сердце. Грехи вполне ординарные для нецерковного человека, но глубина покаяния исключительна даже для церковной среды. «Мне все равно, что со мной будет, я и умереть готова, только молю Господа, дабы Он мои грехи простил!»
Тут же соборую болящую и причащаю столь знаменательно сохраненными со службы Святыми Дарами (чином «егда случится вскоре больному дати причастие»).
Через неделю, ночью, во время пасхальной службы, вижу стоящего в храме мужа В., Ивана. Подхожу, спрашиваю, как состояние В.
- Все хорошо, она дома.
- Как дома? (думаю – раз отправили домой и не лечат, то дела плохи).
- Да ее на третий день выписали.
- А операция? Что же, не делали?
- Сделали в тот понедельник, только никакой опухоли не было. Ее зашили, да вскоре и домой отправили.
Вскоре В. с мужем была в нашем храме на причастии, придя вполне «своим ходом».
И вот еще что. Не знаю, право, следует ли связывать эти события, но факт таковой имеет место быть. Ваня, будучи водителем в одном из крупнейших предприятий города, невольно положил основные цепочки событий, приведших к тому, что это предприятие стало главным и постоянным спонсором нашей Церкви и семейного детского дома. И это без всяких хлопот об этом с моей стороны; целенаправленные же хлопоты всегда оканчивались ничем.
Итак, казалось бы, картина ясна. Мы имеем подвиг души в одном случае подвиг веры, в другом – покаяния, и следствием этого явилась милость Божия, явленная в чудесных исцелениях от болезней. Но, к сожалению, все не так просто. В моей практике были случаи и совсем иные...
Девушка Инна, Студентка. Лейкоз. Несколько раз исповедовалась, причащалась. Конечно же, я ее соборовал. Течение болезни никак не изменилось, через год после первой исповеди скончалась.
Мальчик Саша. Тяжелейшая форма злокачественного лимфаденита. По телевизору видел церкви, священников. По телевизору (!) выучил «Отче Наш». Попросил маму пригласить священника. Я его дома крестил, соборовал, несколько раз причащал. Месяца через четыре Сашенька умер.
Девушка Лейла, грузинка. Рак внутренних органов. Лечиться приехала в Москву, многие московские батюшки молились о ней. Сподобилась получить благословение у прибывшего в Россию (после четырехсотлетнего периода напряженности отношений) Вселенского патриарха Димитрия. Скончалась. Нужно ли продолжать печальный список?
Все приведенные примеры подтверждают то, что было сказано выше – «Не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7). Если явлено было чудо исцеления, значит так было угодно Господу, и сие было на пользу душе как самого исцеленного, так и молитвенно скорбевших о нем его близких. Если же Господь взял очищенную покаянием и облагодатствованную причастием душу в Небесные чертоги, значит и это есть «единое на потребу», и следует смиренно склонить главу пред непостижимым, но всегда благим Промыслом Божиим.
И в заключение нашего разговора об исцелениях приведу еще несколько известных мне случаев такового явления милости Божией.
Раб Божий И. Б., (до того время бывший кителем Старой Богдановки) попадает на койку стационара БСМП в тяжелейшем состоянии печеночной комы. Несколько раз врачи возвращают его к сознанию, но затем – снова провал. В конце концов, лечащий доктор советует супруге больше денег на лекарства не тратить, а готовить необходимое к погребению. Соборуем И.Б. прямо в палате. Он в сознании. После соборования ему становится лучше, на второй день он ходит, на четвертый – его выписывают. С тех пор прошло более пяти лет. И.Б. здоров (в меру возраста и состояния организма). Ведущий областной специалист в области эндокринологии смеялся, когда я ему рассказывал об этом случае: «Быть не может…»
Кстати, рядом с И. Б. в палате лежал полностью парализованный молодой человек (мозг был разрушен каким-то химикатом). По просьбе находившейся при больном девушки соборовал и парализованного; общался я с ним (исповедовал), глядя на движения его глаз. После окончания соборования юноша поднял правую руку и перекрестился. Дальнейшая судьба его мне не известна...
Наша прихожанка Наталья Н. 2003 год. Лимфосаркома. Операции. Соборование в больнице. Её мать, также наша прихожанка, Светлана Н., везет образцы ткани в Киев, в профильный НИИ. Несколько экспертиз подтверждают наличие динамично развивающихся бластерных клеток, а значит – рак в активной стадии. Еще одна консультация у ведущего специалиста, верующего христианина: «Помочь может только молитва». Вновь исследование ткани. Светлана с несколькими спутниками сидит в коридоре больницы, все молятся, из лаборатории выходит раздраженная женщина: «Выйдите все на улицу, вы мне мешаете!» Выходят. Через некоторое время – та же женщина появляется в дверях в состоянии крайнего недоумения. Анализы, в совершенном противоречии с предыдущими, показали мгновенное и полное прекращение развития бластерных клеток, раковые образования переродились в нечто иное, не опасное для здоровья и жизни!
Прошли годы. Наталья вышла замуж, родила девчушку Ульяшу. Работает преподавателем в училище. Жизнь продолжается.
Ирина В., ныне матушка, регент (последние годы руководит хором в нашем храме). В семидесятые годы крестилась, пришла к вере. Имея светское музыкальное образование и благословение одного из николаевских священников, в 1984 году поехала поступать в регентский класс при Московской Духовной Семинарии и Академии. Тоже своего рода чудом была принята, причем сразу на второй год обучения. Однако тут открылось, казалось бы, непреодолимое препятствие. В период между вступительными экзаменами и началом учебы развилось в острой форме давно тлевшее заболевание голосовых связок. Диагноз – фоноастения; врачи предупредили, что не только о пении не может быть и речи, но и говорить всю жизнь придется с трудом. Однако к началу занятий Ирина поехала в Лавру. По совету благочестивых людей она обратилась к монахам – хрантителям мощей Преподобного Сергия Радонежского. И Божьим Промыслом они дали ей то, что обычно никому так просто не раздается – елея от неугасимой лампады пред мощами Преподобного. Елей этот она получила один раз, а пила его недели две. При этом как-то пела, благо нагрузка для начинающих была невеликой... Затем с медицинской справкой – заключение из Николаева поехала в Москву, к врачу фониатру. «Что за чушь у Вас тут написана? Никакого заболевания у Вас нет, связки вполне здоровы, езжайте, пойте себе». И поехала, и поет доныне...
В начале восьмидесятых годов, после нашего крещения, был у нас в семье случай очевидного чудесного исцеления. Его можно привести как иллюстрацию одного общеизвестного закона духовной жизни. Дело в том, что «неофтитам» (т.е. недавно пришедшим к вере, новообращенным) Господь, как правило, особо преизобильно дарует Свою помощь и являет Свое присутствие, дабы укрепить их на выбранном пути. Итак, мы праздновали семьей Рождество Христово. На Второй день устроили детский праздник; четырехлетнего Илюшу одели волхвом, прицепив резинкой к лицу большую бороду из ваты. Он должен был войти в комнату из коридора с горящей свечой. И вдруг беда – вата загорелась, ребенок остолбенел в ужасе. Я бросаюсь к нему и руками пытаюсь сорвать вату, но резинка путается, не дает. Когда огонь погасили, на лице были страшные ожоги. Обгорела кожа нижней части лица, губы. Конечно, мы применили все необходимые медицинские средства лечения ожогов, но прежде всего помазали обгоревшие участки святым елеем, взятым накануне в храме. И что сказать? На глазах произошло чудо исцеления – за период святок, т.е. меньше чем за две недели, не только сошли струпья, но к Богоявлению (Крещению) исчезли даже покраснения кожи. А для нас очевидность чуда была еще следствием того, что оба мальчика – так уж случилось – в детстве обварились кипятком, и мы знали, что такое борьба с последствиями ожогов (не от огня даже, от воды!).
Примерно тот же период нашей жизни. Жена беременна третьим ребенком. Дети в семье переболели корью; а эта болезнь, как известно, поражает плод, провоцируя врожденные уродства. Медицинские показантия однозначные – аборт; этого требовали врачи, в т. ч. друзья нашей семьи, и все близкие. Но для нас, естественно, вопрос не стоял. И родилась Даша (а о девочке мы мечтали с первой беременности), самый здоровый наш ребенок.
Аналогичных случаев я знаю много. Последний произошел совсем недавно, в феврале 2002 года, на приходе о. Сергия Павелко. Забеременела Ольга М., ранее уже болевшая тяжелой формой туберкулеза и получившая по этой причине инвалидность. За некоторое время до того, как стало известно о беременности, обострилось протекание туберкулеза. «Тяжелые» лекарства от болезни должны были неизбежно разрушительно повлиять на плод. В этих случаях не только медицина требует сделать аборт, но и Церковь позволяет пойти на такой шаг ради сохранения жизни хотя бы матери. Но Оля поступила по-другому – она решила аборт не делать и перестала принимать лекарства. Весь период беременности она усердно молилась и причащалась каждое воскресенье. Недавно Оля благополучно родила девочку, 4150 граммов весом; за два дня до родов прошла полное обследование: ни у нее, ни у дочки не обнаружено никаких следов туберкулезной палочки.
Еще случай исцеления из моей жизни, не совсем характерный. Он является примером того, как благодать Божия, «немоществущие врачующая», действует в своем преизбытке даже тогда, когда мы этого и не ожидаем. Лет пять назад я страдал тяжелой формой радикулита: смещение позвоночных дисков (последствия юношеской удали), воспаление седалищного нерва. И вот праздник Троицы. По церкви я с трудом передвигаюсь при помощи двух палок. А тут впереди Троицкая вечерня с коленопреклоненными молитвами. Три раза нужно опуститься на колени в Царских Вратах, лицом к народу, затем вставать и продолжать службу. Как я встану на колени, как поднимусь? Я подробно объясняю пономарям, как и куда меня «тянуть». Начинается служба. А известно, что на ней (в канун Духова Дня) особо вспоминается сошествие Духа Святого на апостолов в виде «огненных языков», и каждый раз именно во время чтения коленопреклоненных молитв происходит особое снисхождение благодати Духа Святого на молящихся. В древности в Церкви этот чин, как и схождение Святого Духа на воды в великом водосвятии на праздник Крещения Господня, считался таинством по непреложности действия в нем благодати, И вот первая коленопреклоненная молитва. Я с трудом, оставив палки, опускаюсь на колени. Держусь за украшенный цветами низенький столик, на котором лежит Триодь, прочитываю первую молитву. Возглашаю: «Заступи, спаси, помилуй, возстави, и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию». Пытаюсь подняться с колен, протягиваю руки к пономарям. Но кто знает, что такое наши церковные пономари, меня поймет... Сначала обо мне они позабыли, потом бестолково засуетились, тянут в разные стороны, чуть не повалили... Я сердито отмахнулся от них, встал, повернулся к престолу и продолжил службу. Только минут через пять посмотрел на провинившихся служек; стоят, мнутся растерянно, в руках мои палки крутят. И тут я сообразил, что спина совершенно не болит. Службу закончил без «подпорок», домой пошел сам; народ дивится. С тех пор я уже никогда более не ползал с двумя клюками (дай Бог и далее), да и к одной прибегал уже крайне редко.
А вот еще эпизод почти комичный, но характерный как иллюстрация того, что «человек предполагает, а Бог располагает». Некая Ирина, дама весьма поверхностно церковная, отправилась на общее соборование с надеждой исцелиться от одного своего (далеко не смертельного) недуга. Служба прошла, ожидаемого ею результата не было. Приезжает домой и видит, что сын как-то очень пристально рассматривает ее лицо. «Мама, – говорит, – ты в зеркало посмотри». И видит Ирина, что с лица бесследно исчезла располагавшаяся над глазом бородавка, с которой много лет велась безуспешная борьба. Вот каков оказался результат соборования. Почему? Может быть, как раз на бородавку и хватило покаяния…
Потаенный дар прозорливости
Почему потаенный? Потому что те, кто подлинно одарены им от Господа, не только никогда его не афишируют, но и всячески утаивают (23). Благодать Божия почиет только в смиренном сердце, и никакая реклама для одаренного ею человека нестерпима. Так что источник знаний «ясновидящих», предлагающих себя на каждой панели, однозначно ясен. И новоявленные монастырские и приходские «старцы» (24), поощряющие ажиотаж по поводу их «прозорливости», заставляют вспомнить как минимум о духовной прелести (25).
Потому писать о явлениях благодатной прозорливости очень сложно; действия эти, как, впрочем, и большинство чудес от Бога, сокровенны и, как правило, открываются «от сердца к сердцу». Тем не менее, я попытаюсь описать несколько случаев, очевидцем которых я был сам.
Рассказать обо всем, чем исполняется душа при воспоминании о встречах с батюшкой N, невозможно по разным причинам; для многого еще и не пришло время. Остановлюсь на нескольких эпизодах.
Впервые увидел я отца N в 1987 году, во время своей третьей поездки в один из северных монастырей. В тот раз с батюшкой я практически не беседовал – только получил у него благословение на дорогу; с этим тоже были связаны знаменательные события, но о них я расскажу позже. А сейчас остановлюсь на своем четвертом посещении монастыря и второй встрече с батюшкой. Это было в начале августа 1 988 года. Незадолго до этого я получил в Николаеве благословение тогдашнего епархиального архиерея епископа Севастиана на рукоположение. С этим вопросом я обратился к игумену (ныне архимандриту) Т. К тому времени я уже понимал (плод предыдущего разговора с о. Т, что по причине моей новоначальности принимать сан мне еще рано; тем не менее, батюшка посоветовал мне обратиться к отцу N. Я, по своему неофитскому упрямству, стал спорить, и согласился пойти к отцу только взять благословение на дорогу. Старец тогда еще принимал всех к нему приходящих, перед приемной на первом этаже братского корпуса толпилось множество народа. Как я уже попал в приемную, честно говоря, не помню, но произошло это довольно быстро. И вот, прежде чем я успеваю открыть рот и попросить благословения, батюшка, невысокого роста, слегка полный, со светлым – не скажешь лицом – ликом, быстро подходит ко мне вплотную, и, взяв меня за бороду, притягивает мою голову к себе, спрашивает: «А канонических препятствий нет?» (имеется в виду препятствий к рукоположению). Растерянно отвечаю: «Насколько мне известно, нет». Батюшка: «А кто рекомендовал?». Отвечаю. Далее в манере, которую впоследствии я узнал как обычный образ поведения старца в таких ситуациях, он начал рассказывать казалось бы о совершенно не имеющих отношения к данному делу случаях, в основном из своей жизни. Насколько я понимаю, в эти моменты он молится, прислушиваясь к гласу Божиему в своем сердце. Затем батюшка замолчал и через минуту сказал: «Рукополагаться тебе еще рано, езжай домой, работай в церкви (к тому времени я уже исполнял обязанности бухгалтера в кладбищенской церкви), изучай богослужение и все, что необходимо знать священнику, но никакого однозначного решения о своем будущем не принимай; возложи все на Господа. Если Богу будет угодно твое священство, Он тебя приведет к этому без твоей воли». Так все и произошло. Я уехал; владыка Севастиан более о своем благословении и не вспоминал. А через три года, уже при епископе Василии, меня «женили» на Церкви без моей воли и практически без моего ведения. О предстоящем через неделю рукоположении я узнал от благочинного, который разговор со мной начал огорошившими меня словами: «А крест и подрясник ты уже приобрел?»
Далее я расскажу несколько случаев явления милости Божией по предстательству батюшки N, и, хотя эти случаи говорят не о его даре прозорливости, а силе его молитвенного предстательства, но в контексте предыдущего, думаю, это будет уместно.
Я уже упоминал что при первой встрече с отцом в 1987 году я только взял у него благословение. Был я тогда в монастыре с сыном Сашей, десяти лет. Благословение у батюшки я взял перед отъездом, «чтобы благополучно добраться». А уехать из того монастыря тогда было вовсе не просто. Железнодорожная станция расположена довольно далеко за городом. Поезд на Москву шел тогда один, поздно вечером, проходящий; билеты начинали продавать перед самым прибытием. На платформе состав стоял четыре минуты. Итак, мы с Сашей приехали на вокзал. Дождались в очереди начала продажи билетов; билеты только «общие», без указания места. Подходим к составу, к вагону, в котором едет начальник поезда. Встречает тот нас криком: «Куда лезете! Плацкартных мест до Москвы нет и не будет! Идите в свой вагон и там располагайтесь». Поезд трогается. Делать нечего, мы тащимся через весь состав по вагонам; наш «общий» вагон в противоположном конце поезда. Видим, что все вагоны действительно переполнены. А когда добираемся до своего вагона, оказывается, что пройти в него дальше тамбура невозможно: люди стоят плотно, как в троллейбусе в час пик. Становимся с Сашей в проходе напротив купе проводников, греемся и сушимся рядом с титаном (был дождь, и мы основательно промокли). При этом не унываем; как-то Господь дал спокойствие: едем, и слава Богу. Поезд останавливается. В вагон набивается еще множество людей, уже и в «нашем» проходе становится тесно. Состав трогается. Вскоре через толпу протискивается человек. Вдруг он поворачивается и, глядя на нас, говорит, что является проводником соседнего вагона и у него есть два свободных плацкартных места до Москвы. Итак, все произошло правильно, по благословению: мы добрались до Москвы с комфортом, оплатив, как и следует, стоимость плацкарты.
В конце 1987 года Ирина В. приехала в монастырь и впервые туда привезла свою подругу по регентской школе Елену (та хотела взять у отца N благословение на брак). После вечернего богослужения желающие благословиться у старца люди выстроились как бы живым коридором от бокового выхода из алтаря собора до ведущей в монастырский двор лестницы. Батюшка вышел в сопровождении эконома монастыря; шел, всех благословляя. Подойдя к Ире и Лене, благословил Ирину и, узнав ее, сказал несколько слов. Затем благословляет Лену (которую ранее никогда не видел) и, прежде чем она успела что-либо сказать, говорит: «А, царица Елена (26), добралась до нас! Ну, зайдешь попозже». Алена была на приеме у батюшки; брак он ей, кстати, не благословил. А вот сама Ирина ехала к отцу N с вопросом о возможном принятии монашества; по особым обстоятельствам жизни казалось, что перспективы создания семьи у нее нет. Но вопрос о монашестве батюшка просто проигнорировал, зато долго и подробно рассказывал ей об устроении семейной церкви. Через три года Ирина вышла замуж, ныне она матушка, воспитывает с супругом двоих детей. Как я уже упоминал, матушка Ирина руководит хором в нашей старобогдановской церкви; муж ее служит протодиаконом в кафедральном соборе Николаева.
В конце октября 1990 года первый раз я был в этом монастыре в сане иерея. Со мной была матушка, также некая Ирина П. (о ней рассказ ниже) и моя племянница, наша крестница Анна, сирота с 12 лет. Жила она в Москве с бабушкой, оканчивала школу; по определенным причинам оставаться в Москве было очень затруднительно. Мы предполагали, что она переедет в Николаев, будет жить в нашей семье. В этот раз отец N принял нас в своей келье, продолжительно беседовал и, между прочим, сказал, что Анечке следует оставаться в Москве, там же учиться, там она и жениха найдет. Так все и произошло. Аня закончила Свято-Тихоновский институт, Господь послал ей жениха, студента Московской Духовной Академии. Ныне Аня матушка, ее муж, о. Максим, служит на приходе в Москве.
В начале февраля 2000 года я был в монастыре с Илюшей. С отцом N увидеться не пришлось, тот лежал у себя в келье. «Переговаривался» я с ним «через дверь», посредством его келейницы. Среди прочего попросил молитв батюшки, дабы Господь послал старшему сыну Александру честное супружество. После возвращения в Николаев узнал о том, что на следующий день после моего разговора с отцом N неожиданно для всех Саша повел в театр приглашенную работать в наш детский дом учительницу музыки Ирину Н. Девятнадцатого ноября того же года, в день двадцатипятилетия нашей с матушкой свадьбы, Саша с Ирой поженились. Живут с нами; так милостью Божией и, верим, молитвенным ходатайством батюшки, Саша обрел любящую супругу, а мы – добрую невестку.
Упомянутая выше Ирина П., еврейка по происхождению, в начале 1990 года, в возрасте 19 лет, сознательно приняла Святое Крещение и воцерковилась. В конце того же года ее родители решили эмигрировать в Израиль, оформили соответствующие документы и на Иру. С вопросом об эмиграции Ира обратилась к отцу N; батюшка не благословил, сказал, что это было бы гибельно для ее души. Дома, в Николаеве, родители организовали настоящий террор. В этой ситуации я посчитал необходимым послать отцу N телеграмму с просьбой о молитвенной помощи. На следующий день звонит мне Ирина и говорит, что родители успокоились и согласились с тем, чтобы она оставалась в России. Вскоре семейство П-х эмигрировало. Ира осталась на родине, много лет жила с нами, пока не вышла замуж. Ну а тогда еще, через полгода после отъезда родителей, история в некотором смысле повторилась: мать Ирины собралась приехать на Украину, дабы все-таки организовать отъезд дочери в Израиль. Ира в панике. И вновь телеграмма батюшке. Через несколько дней звонок из Израиля: отъезд матери откладывается в связи с тем, что неожиданно ее, как новую эмигрантку, направляют на какие-то полугодичные курсы. Пропустить она их не имела права. На Украину мать Ирины так и не приехала...
После этого случая я стал шутя называть отца N «стратегическими молитвенными силами». И не зря. Так или иначе, аналогичные случаи повторялись многократно – и со мной, и с людьми, которых я близко знаю. Рассказать обо всем невозможно – не хватит «пишемых книг», а о многих случаях еще просто рано рассказывать. Но таковые чудесные явления были, есть и будут, доколе стоит на Земле Церковь Христова и не сокрыты от мира угодники Божии.
И в заключение нашего разговора о прозорливости опишу еще один случай, происшедший с нашим семейством также в этом монастыре, но с другим старцем. Было это летом 1986 года. Мы с мальчиками выходили после окончания литургии из собора монастыря. На площадке перед собором стоял согбенный старичок-схимник, иеромонах. Мы подошли под благословение; он всех благословил, а затем пошарил в кармане и достал оттуда пятикопеечную монетку и огурчик. Огурчик дал Саше, монетку Илюше. Мы тогда большого внимания на это не обратили, но запомнили. Некоторое время назад казалось, что в жизни мальчиков благословение сбывается как бы в обратном порядке: Саша все стремился всякими способами зарабатывать деньги, а Илюша в основном трудился у нас в огороде. Но вот сегодня все стало «на свои места»: Илюша проработал год в банке и организовал свою книготорговую фирму и издательство (конечно, с благословения из монастыря); С Сашей они работают вместе, причем Саша занимается в основном хозяйственно-производственными работами. Также он выполняет обязанности завхоза нашего детского дома, в том числе – обеспечивает выращивание урожая на приусадебном участке.
Так сегодня, как будет завтра – Бог знает; все может измениться. Ведь благословение – это не выход в «карму», это ориентир на нашем пути к Богу и в то же время помощь на этом пути. Но, в конечном счете, все зависит о нас самих...
Сокровенное
И все же подавляющее число чудес от Господа не поддаются какому-либо пересказу: они интересны, убедительны, значимы только для тех, с кем они происходят. И, тем не менее, реальность их совершенно неоспорима. – это подтвердит любой верующий христианин. Но как можно пересказать состояние умирения души при чтении Иисусовой молитвы? Или как объяснить, почему «развалюшная» машина безаварийно едет только после молебного благословения на путешествие? Как можно описать реальность облегчения, «освобождения от груза», после исповеди, соборования? Реальность света Причастия? Как можно передать реально слышимый, живой ответ на молитву, объяснить легкость души и спокойствие человека при ощущении присутствия ограждающей и укрепляющей Силы Божией? Вот на днях мы с сыном возвращались из города на своей машине. На выезде из Николаева, перед мостом, стоит Ирина П. и спокойно ждет. Саша останавливается, Ирина садится. Я подумал тогда, что она как-то с Сашей связалась и договорилась о встрече; через некоторое время спросил ее об этом. Она отвечает:
- Да нет, я пошла на автобус, но он был переполнен и не остановился, не взял. Я и ждала попутки.
- А что же ты не удивилась, когда нас увидела?
- Но я же помолилась, вот и ждала спокойно: Господь управит.
Как объяснить человеку неверующему реальность этого чувства – все в руках Божиих: ничего не происходит «просто так» и нет ничего невозможного, если то угодно Господу? Бесполезно. И потому я не буду умножать описание подобных случаев, «им же несть числа», но расскажу только еще одну историю, как бы «пограничную» между явными чудесами для верующего и статистической случайностью в глазах неверующего человека.
История эта произошла с моей матушкой в том же монастыре летом 2000 года, она была там с девочками Дашей и Леной. За день до отъезда сидела матушка во дворе монастыря, как-то задумалась, пригорюнилась – приболела немного, Мимо проходил монах, хорошо ее знавший. Остановился, присмотрелся, с улыбкой говорит: «Что, матушка, сидишь, загрустила; подать тебе, может быть, на пропитание?» Матушка моя шутя отвечает: «Подайте, батюшка!» А тот (был он экономом обители) вытаскивает из кармана подрясника целый ворох денежных бумажек и говорит: «На, бери». Матушка-то у меня человек воспитанный, тут же испугалась своей дерзкой шутки – и на попятный, отказывается. Послушанию ведь мы, нынешние, так и не научились. Тот поуговаривал, да и убрал деньги в карман; говорит: «Зря, матушка, от денег отказалась, они бы тебе пригодились». И пошел. А матушке с девочками- так уж получилось – потом денег на обратную дорогу не хватало. Пришлось принять помощь от незнакомой девушки (и еще интересный нюанс: девушка эта, настойчиво свою помощь предлагавшая, первоначально очень матушке не понравилась своим вульгарным видом- тоже вразумление от Господа: «не судите»).
Что в этой истории, как и в сонме подобных? Умеющий видеть увидит, имеющий уши услышит. А для человека глухого к явлениям высшего порядка бытия – рядовое стечение обстоятельств, и не более того (27) . Но ведь каждый из нас, пришедших ко Христу, знает эту высшую правду жизни, и никогда от нее не откажется:
«С нами Бог!»
«И уповая буду на Него, и спасуся Им:
Яко с нами Бог!»
Приложение
I
Н.Н. Фиолетов (28)
Очерки христианской апологетики (29)
Проблема чуда
Последний пункт, в котором усматривается противоречие науки и религии, есть вопрос о возможности чуда. Вопрос этот для многих оказывается камнем преткновения. Если существует определенный естественный порядок в мире, то каким образом оказывается возможным чудо? Так ставится вопрос в вульгарном сознании. Причем заранее предполагается:
-
- что чудо противоречит наличности порядка и закономерности природы, устраняет возможность его;
- что чудо представляет собой действие произвольное, лишенное разумных оснований.
При таком представлении чудо, естественно, оказывается в противоречии с разумным познанием и лишенным смысла. Однако это вульгарное понимание не имеет ничего общего с христианским пониманием чуда, которое раскрывается в Священном Писании и в святоотеческих творениях, и в Священном Предании.
В христианском понимании чудо не может отождествляться ни с «противоестественными явлениями», ни с магическими действиями, пытающимися произвольно воздействовать путем «скрытых», «оккультных сил» на естественное явление. В чудесах, с христианской точки зрения, проявляется закономерность Высшего порядка. Чудеса, в христианском понимании, так же, как и «естественные законы», положенные в основание бытия твари, входят в план мировой истории; являются обнаружением единого промышления о мире. Чудо не противоестественно, но сверхъестественно (что далеко не одно и то же), оно выходит лишь за пределы данной ограниченной плоскости, данного ограниченного плана бытия. Если мы нарочно замкнем себя в этой плоскости, то мы не увидим чуда. Но то, что представляется как чудо в данной плоскости, является внутренне неизбежным и разумным в высшей плоскости, в высшем плане бытия. Оно есть чудо лишь в том смысле, в каком всякое новое появление чего-нибудь, как необычайное, ранее невидимое, поражает нас, удивляет или заставляет «чудиться».
«Если мы, – говорит по этому поводу Н.Д. Кузнецов, – забыв о результатах всемирного процесса в целом, будем следить за различными его стадиями, то каждая из них представляется чудом, как проявление первого живого организма из неорганической природы, как затем появление первого духовного человека, первенца из мертвых, было чудо» (Кузнецов Н.Д. «Христианская идея Воскресения» (рукопись). В чуде мы имеем прежде всегодействие высшего начала бытия на низшие ступени его. Такое воздействие высших ступеней на низшие мы встречаем постоянно и в пределах наблюдаемой нами природы. Действие живого на неживое, психического на физическое, пробуждение и действие сознания представляют собой наблюдаемое в повседневном опыте обнаружение действия высшего на низшее – «чудо в природе».
Только самое плоскостное, упрощенное мировоззрение может представлять себе все мировое бытие как однозначную, однородную, механически соединенную сумму частей. Такое представление о мире, характерное для старого механического материализма, несовместимо с современным состоянием науки, при котором уже невозможно просто свести живое к мертвому; психическое к физическому, сознательную жизнь к животной и т.п. И распространить на всю область бытия одну и ту же закономерность, соответствующую наиболее примитивной ее ступени. И наблюдаемый обычным опытом мир природы раскрывает различные степени бытия, возвышающиеся одна на другой при внутренней их связанности. Эти различные ступени бытия имеют каждая свою своеобразную закономерность и также закономерно взаимодействуют между собой. При этом воздействии высшей сферы на низшую не разрушаются и не уничтожаются законы природы, действующие в низшей, а только преодолеваются в своей ограниченности, получают иное направление и иной смысл.
Воздействие, например, психики на физическое не устраняет законов физических, но, пронизывая их новым началом, дает им иную направленность, чем если бы этого соприкосновения сил не было.
Когда человек сознательно воздействует на силы природы, когда он, например, останавливает движущееся тело или приводит в движение находящееся в покое, или бросает семена в землю при посеве, или когда он силою и волею воздействует на собственные физиологические явления (преодолевает утомление, борется со сном и пр.), он не нарушает и не отменяет этим законы, а дает им только другое направление, определяет их действие в соответствии с законами своей мысли и воли.
Видоизменение действия природы в известной плоскости, преодоление обычного хода ее процессов совершается в силу самого соприкосновения ее с другой, высшей плоскостью бытия. Уже в пределах наблюдаемой в обычном опыте природы мы встречаемся, таким образом, с наличностью разных ступеней и планов бытия и возможностью воздействия высших планов на низшие, определяющего и изменяющего направление действующих в этой низшей сфере сил и законов.
Нет, однако, никаких оснований, с точки зрения разума, ограничивать все возможное бытие областью, данной нам в обычном опыте природы. Естественная наука может и должна ограничивать себя изучением законов и процессов именно этого мира в силу самых средств, которыми она располагает, и в силу самого существа своих задач. Но это не значит, что она имеет силу отрицать возможность существования иных, высших планов бытия, которым соответствует иная, высшая закономерность и разумность. Для этого отрицания нет никаких логических предпосылок. Больше того, такое утверждение, такое ограничение возможного бытия данной нам «здесь и теперь» замкнутой областью природы свидетельствует о такой же ограниченности горизонта, какая выражалась, например, в докоперниковской, так называемой птолемеевской системе, считавшей нашу земную планету единственным физическим центром всего мира. Современная наука уже должна была признать перспективу бесконечности в мире физическом. Астрономия открывает «бесконечность вверху», мир бесконечно больших величин; современная нам физика обнаруживает «бесконечность внизу», мир бесконечно малых, мельчайших элементов, живущих и движущихся в каждом мельчайшем самом по себе атоме. Нет основания ограничивать эти перспективы бесконечности плоскостью одних чисто физических явлений и отрицать над нею духовную бесконечность – бесконечность высших планов бытия. Если же нет основания отрицать бытие духовного порядка, высшего, в сравнении с данным во внешнем опыте планом бытия, то нет и основания отрицать возможность соприкосновения с ним и действия его на данный нам в опыте план бытия. Этим не уничтожается и не устраняется закономерность данной природы. Она приводится только в связь и взаимодействие с высшей разумностью и закономерностью, дающей законам то направление, которое нужно для высшей цели Провидения.
Евангельские чудеса и исцеления, по существу, означают преображение и возрождение душевного и физического бытия в силу соприкосновения с источником жизни духовной во Христе. Все исцеления в Евангелии связаны с силой веры, духовным возрождением и искуплением, победой над грехом и его следствиями. Это исцеление и возрождение – следствие прикосновения к источнику высшей, абсолютной жизни во Христе, действие источника жизни на то, в чем жизнь поражена или ослаблена.
На примере евангельских чудес мы переходим уже от «чудесного в природе», от чуда в широком смысле слова к чуду в собственном смысле, к тем особым чудесным явлениям, о которых повествует Священное Писание. Воздействие высшего начала на низшее, необъяснимое и невыводимое из законов низшего и, с точки зрения последнего, – чудесное, мы видим постоянно в окружающей жизни самой природы. Весь мир преисполнен чудес, Но эти явления совершаются на наших глазах постоянно, входят в обычный порядок жизни и потому перестают казаться «чудесными» (удивительными – от слова «чудиться», удивляться) в наших глазах, если только мы не углубляемся в сущность этих «мировых загадок».
Обычным сознанием, как чудеса в собственном смысле, воспринимаются явления и события необыкновенные, выходящие из круга установившегося видимого порядка. К таким явлениям относятся библейские и евангельские чудеса и, прежде всего, чудо Боговоплощения и Воскресения. « Иде же бо хощет, побеждается естества чин», говорится об этих чудесах в «Каноне» Андрея Критского. Здесь мы встречаемся с непосредственным действием высшей силы на низшую, но действием чудесным, имеющим особое значение.. Чудеса в этом собственном смысле, хотя в них и продолжается и «побеждается» обычный «чин естества», не являются случайными или произвольными обнаружениями высшей силы (таким представлялись они лишь в нецерковных течениях, например, в апокрифических Евангелиях, у гностиков).
Характерной чертой чуда в христианском понимании является обнаружение в нем высшего смысла, устремление всех обстоятельств его к высшей цели, в конечном итоге цели спасения мира и человека. Они имеют и глубочайший нравственный смысл, так как направляют сознание и волю всего человека к высшей цели, как бы напоминают о ней и указывают на нее. В этом смысле они называются в Священном Писании только «знамениями» (знаками). Направлением чуда к добру, к высшей цели, высшей разумностью отличаются истинные чудеса от ложных.
В основе всех христианских чудес лежит дело спасения (отсюда в Евангелиях иногда называются чудеса «делами»: Дела, которые Я творю, свидетельствуют о Мне) через жертвенное нисхождение Божества к человеку – Боговоплощение, «Чудо всех чудес» – Бог явился во плоти. Все остальные Христианские чудеса тесно связаны с великим делом любви Божией и обусловлены им. Но именно через явление Бога во плоти, по христианскому мировоззрению, совершается победа жизни над смертью и полагается основание грядущему преображению мира и человека, дающему высший разумный смысл жизни всей твари. Порядок природы и в чрезвычайных явлениях Божественного Промысла не нарушается и не упраздняется, а лишь преодолевается в своей ограниченности действием высшей силы, поднимается на более высокую ступень. Не можёт служить разумным аргументом против чуда в этом смысле его необычайность для ограниченного опыта повседневной жизни.
Во-первых, и современное научное мировоззрение, как говорилось выше, в главе о закономерности природы, не может отрицать возможность явлений, выходящих из ряда обычных (самые законы природы основаны не на безусловной необходимости, не знающей никогда отступлений, а только на наибольшей вероятности) по закону больших чисел, обнаруживающихся в среднем на массе случаев, что не исключает индивидуальных отступлений.
Во-вторых, чудесность заключается не во внешних явлениях самих по себе; часто эти внешние обстоятельства и факты, сопровождающие чудо, взятые отдельно, не представляют из себя чего-нибудь необыкновенного, как, например, нет ничего необыкновенного в том, что рыба попала на закинутую уду и во рту у нее был найден статир (Мф. 17:27) или что сеть рыболова наполнилась рыбами (Ин. 21:6), а, в их внутреннем смысле, в их направленности, сочетании с определенной высшей целью. А эта внутренняя духовная сторона чуда воспринимается духовным опытом, духовным просветленным взором, выходящим за пределы чувственной ограниченности «плоти и крови».
Внешнее чувственное зрение может, таким образом, усмотреть лишь внешнее сочетание внешних физических проявлений чудесного события. Тот, кто живет только в мире этого внешнего опыта, для кого нет ничего, кроме «здесь и теперь», кроме ограниченных рамок чувственной стороны жизни, не увидит и существа чуда. Он или не увидит в нем ничего необыкновенного или заметит только внешнее событие, которое он не может объяснить, но не чудо как действие высшего порядка. Оттого, действительно, чудеса, совершающиеся во все времена и эпохи, не замечаются и не воспринимаются «осуетившимися» людьми или только раздражают их выходом из обычной колеи их жизни. Но эта ограниченность восприятия одних не может опровергнуть действительность факта духовного восприятия, духовного опыта других и не дает никаких оснований утверждать невозможность чуда.
Конечно, разумно – логически можно доказать лишь возможность чуда и устранить вопрос о возможности какого-либо противоречия научному познанию. Наука, не выходя из собственных пределов, не может разрешить проблемы чуда, как проблемы, выходящей из плоскости, доступной ее распространению, но именно в силу этого она не может с каким-либо обоснованием и отрицать его. Воспринять же действительный смысл чуда как действия высшего порядка можно только через причастность к жизни этого высшего порядка, через духовное видение.
А.Б. Салтыков (30)
О чуде (31)
Большим соблазном в религии для современного человека является чудо. С точки зрения современного натуралистического просветительства, чудо есть нарушение космической закономерности. Признать возможность такого нарушения, – утверждается им, – значит отвергнуть принципиально идею закона природы и вернуться к донаучному представлению мира как арены игры случая и капризов неведомых нам существ. Помимо противоречия наблюдаемых нами постоянно фактов, такой взгляд лишает нас той базы, на которой построено все величественное здание современной науки. Он не допускает возможности научного предвидения явлений природы и их технического использования, а потому является враждебным не только современной науке, но и технике – орудию материального жизненного прогресса. Наконец, чудо как средство подкрепления религиозного авторитета, есть внутреннее насилие, не убеждающее человека обращением к его свободной насильственно влекущее его, а потому даже точки зрения современного религиозного сознания оно не сможет быть оправдано.
Радикальный вывод из этой точки зрения на чудо – принципиальное отрицание всякой возможности его и признание свидетельства о чудесах в религиозных источниках в лучшем случае астрологической аллегорией или легендарной фантастикой, а в худшем – самообманом недалеких людей или сознательным шарлатанством жрецов и правителей, в своих интересах играющих на суевериях темной народной массы. С другой стороны, компромиссная точка зрения натуралистической апологетики, также в сущности отвергающая чудеса, стремится всем чудесам дать аллегорическое толкование или подыскать естественное объяснение, из чего, разумеется, кроме конфуза для нее ничего получиться не может – одинаково как со стороны науки, так и религии.
Главная ошибка этих рассуждений та, что чудо понимается чисто внешне, только как нарушение природной закономерности, рассчитанное на определенный внешний эффект. Такой внешний только эффект чуда как необычного явления и погоня за ним справедливо рассматривается христианством как величайший религиозный соблазн. Недаром в первом и втором искушении Спасителя в пустыне сатана предлагает Ему использовать чудо как внешнее средство для доставления себе материально необходимого и как внешний способ завладеть душой своих будущих последователей (Мф. 4:10-7). Недаром в Откровении св. Иоанна Богослова говорится, что темная сила, которой дано будет покорить себе мир перед последней мировой катастрофой, будет творить великие знамения, так что и огонь будет сводить на землю с неба, и этими чудесами будет обольщать живущих на земле (Откр. 14:11-15).
Христианство не только не отрицает природной закономерности, но и решительно утверждает ее религиозный смысл, так как именно через нее раскрывает Себя Бог людям в естественном откровении, «ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассмотрение творений видимы» (Рим. 1:20), и законы природы – формы выявления этой силы.
Истинное чудо никогда не бывает случайным, но является в силу внутренней духовной необходимости, и смысл его вовсе не в принудительном овладении волей человека путем воздействия на него внешнего эффекта, а в раскрытии ему внутренней духовной стороны жизни. Религиозный смысл чуда, преодоления ограниченности эмпирии – как раз и состоит в выявлении той внутренней закономерности мира, только слабым и неверным отблеском которой является закономерность, обычно данная нам окружающею нас эмпирическою действительностью. И чудо бывает лишь там, где есть вера, то есть свободная готовность принять раскрываемый им внутренний смысл. Христос – Слово Жизни, воплотившееся на земле, в удостоверение Своего явления, на вопрос Иоанна Крестителя, переданный через его учеников: «Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» отвечал: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Мф. 11:3-5). Могло ли быть иначе при явлении на земле самой воплощенной Жизни? Но люди получили возможность принять или отвергнуть это свидетельство, потому что оно было обращено к ним не как к рабам, но как к имеющим быть призванными «в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8:21).
Но, говорят, чудо есть все-таки некоторый факт, выходящий из ряда фактов естественных. Наука не признает сверхъестественных фактов, и мы их в окружающей нас действительности никогда не наблюдаем.
Но что такое факт «естественный»? Если таковым считать только то, что постоянно видит в мире обыватель, то наука не только признает, но и фактически прогрессирует только усмотрением в мире фактов, нарушающих такую обывательскую «естественную закономерность». Только открывая явления, необычные с точки зрения прежних наблюдателей, только усматривая нарушение прежних закономерностей, наука все больше и больше уясняет себе мироздание. Фетишизм факта, утверждение, что возможны лишь факты, которые «мы обычно наблюдаем», не только противоречит всему духу творческого научного исследования, но и прямо отвергается современной научной теорией. Одним из наиболее широких и глубоких обобщений физики является так называемый второй закон термодинамики, который в применении к тепловым явлениям может быть формулирован так: тепловая энергия всегда переходит от тела более нагретого к менее нагретому; но с точки зрения современной кинетической теории материи второй закон термодинамики есть лишь статистический результат беспорядочных молекулярных движений и как таковой – лишь выражение наивероятнейшего хода явлений. В высшей степени невероятно, но все же возможно протекание явления в противоположном направлении. Это значит, например, что всегда подогреваемая вода в конце концов закипает, но в высшей степени невероятно, но возможно, что она в одну прекрасную минуту при таких условиях замерзает, и это было бы явлением естественным. Таким образом, понятие естественного не совпадает с понятием обычно наблюдаемого. Далее, на вопрос почему мы не наблюдаем чудес, которые, с религиозной точки зрения, далеко не так маловероятны, а в известные периоды истории были и сравнительно нередки нужно ответить следующее.
1) Для наличности чуда необходимо проявление духовной силы, которая возможна и допустима лишь в определенной духовной обстановке веры, как это было разъяснено выше. Это ясно видно в чудесах Спасителя. Несомненно, современная нам жизнь все меньше и меньше оставляет такие возможности для явления чуда.
2) Явления чудес связаны своей особой духовной закономерностью, а потому даже чудотворец не может по произволу экспериментировать с действующей через него духовной силой. Чудо является только там, где есть духовная необходимость для его проявления и где оно достигает некоторой определенной духовной цели.
З) Наконец – и это, пожалуй, самое главное – для того, чтобы увидеть чудо, надо уметь видеть чудеса. Всякий работавший с микроскопом, знает, что при такой работе главное не качество инструмента, а умение видеть. То же справедливо и для астрономических наблюдений. Там, где неопытный человек не увидит ничего, для искушенного специалиста открывается целый мир. Допустим, что перед нами не обыкновенный факт. Можно всегда придумать для него тысячи более или менее удачных естественных объяснений, можно сослаться на скрытый обман или самообман, можно объяснить его внушением или самовнушением, можно, наконец, признать его необходимость, но утешить себя тем, что в нем, конечно, проявляются не открытые еще наукой естественные силы и закономерности природы, которые если и не известны нам, то, без сомнения, будут известны нашим потомкам. Нужно признать, что такой подход к фактам, выделяющимся только своей необычностью, является естественно правомерным. Объяснять чудом всякий необычный факт было бы недопустимым суеверием с точки зрения науки и великим соблазном – с точки зрения религии. Чего необычней был бы случай замерзания нагреваемой воды, но сам по себе он не был чудом с точки зрения современной науки и, конечно, еще менее – с точки зрения религии. Чудо усматривается там, где обнаруживает себя внутренняя духовная закономерность мира. Но в этом отношении нет границы между «естественным» и «сверхъестественным». Только плоско-натуралистическое восприятие мира современного научно-популярного мировоззрения разучилось видеть чудесное в естественных явлениях. Покрыв мироздание налетом какой-то пошлой обыденщины, оно самодовольно думает, что исчерпывает всю глубину бытия устанавливанием нескольких, по большей части весьма приблизительных, эмпирических закономерностей. А между тем само естественное может указывать на сверхъестественное.
Но для того, чтобы получить «удовольствие в чудесах» через «множество случаев в самой природе», надо глубоко и благоговейно переживать непостижимое чудо самих естественных законов мироздания.
Тому, кто не видит чуда в естественном, никогда не раскроется внутренняя закономерность чудесного.
* * *
Современный ученый, обращаясь к изучению чуда, заранее не допускает его возможности. Поэтому объяснение чуда он подменяет объяснением того, как могло появиться сообщение о чуде. Для того же, чтобы это последнее стало понятным, он возводит его не к самому факту чуда, в которое он не верит, а к какому-нибудь явлению мира сего, близко стоящему к мирской природе сообщения о чуде. При этом ученый пользуется двумя методами:
1) методом исторических наслоений;
2) методом литературных заимствований. Лицемерно поставив себе задачу в начале работы «объективно» и «беспристрастно» установить факт, то есть приняв сообщение о чуде в целом, ученый в процессе работы выделяет, по своему суеверию, из этого целого элемент мира сего, объясняет этот мирской элемент мирскими причинами и, возвращаясь к целому, выдает за него выделенную и объясненную часть. Таким образом дважды солгав, при переходе от вопроса к исследованию и от исследования к ответу на вопрос, он возвращается к тому, с чего начал, – к отрицанию чуда – и здесь лжет в третий раз, ибо, ничего нового не узнав в действительности и обманывая себя и других видимостью процесса познания, утверждает, что сделал открытие, разоблачил «миф» (ибо сущность познания, состоящая в возведении одного явления к другому, уничтожается подменой целого частью).
* * *
(23/V – 1946 г.)
Верующие имеют одно огромное преимущество перед неверующими материалистами. Они, утверждая бытие Божие, опираются на личный конкретный опыт общения с Богом святых и даже свой собственный. Материалисты же могут противопоставить этому опыту лишь свои «рассуждения»; в отношении веры в бесконечной круговорот материи материалисты также могут представить одни только рассуждения, сомнительно обоснованные, и лишены возможности опереться на столь же конкретный и несомненный опыт, каков опыт верующих.
Проф., прот. В. Зеньковский (32)
Апологетика (33)
Вопрос о возможности чудес
В мышлении вненаучном, т.е. в обычной жизни, и раньше, и теперь была и есть склонность сводить к чуду все, что обычно или что трудно объяснимо. Первобытные люди во всем видели чудо, т.е. непосредственное действие высших сил, но по мере развития науки многое, что почиталось чудом, оказывается действием тех или иных сил природы. Гром и молния, землетрясения и наводнения давно нашли свое естественное объяснение, т.е, оказались сводимы к действию естественных сил природы. Отсюда по мере развития науки стало развиваться скептическое отношение к тому, что принималось раньше за чудо; легковерие, с которым употреблялось и употребляется понятие чуда, с ростом знания заранее вызывало и вызывает отвержения чуда. Наука вообще развивалась, как «изучение» природы, как проникновение в ее внутренние законы, и отсюда психологическая склонность у ученых всегда искать «естественные» причины там, где обычное сознание легко видит чудо. Успехи науки привели к тому, что принцип детерминизма, т.е. признание подчиненности всех явлений в природе закону причинности, получил абсолютную силу. Но если решительно все в природе совершается согласно закону причинности, тогда для чуда, очевидно, места нет? В научном сознании, а затем с ростом просвещения и в широких кругах, распространилось убеждение, что научное понимание природы будто бы совершенно вытесняет и даже упраздняет понятие чуда, что утверждение о возможности чудес несовместимо с научным изучением природы. Многие – даже среди ученых – настолько срослись с этим, что признание чуда кажется им свидетельством либо невежества, либо нарочитого ограничения науки в ее праве объяснять явления природы согласно принципу причинности. Иногда можно встретить в ученых исследованиях мысль, что пользоваться понятием чуда в наше время просто недопустимо.
Чтобы разобраться в этом вопросе, имеющем чрезвычайное значение в религиозной жизни, коснемся сначала вопроса о возможности (с принципиальной точки зрения) чудес вообще, а затем обратимся к вопросу о реальности чуда в каком-либо конкретном случае.
Принцип детерминизма верно выражает общую тенденцию научного познания, но есть ли основания утверждать всеобщую и абсолютную силу причинности? Тут прежде всего приходится указать на понятие «случайности», в котором отвергается всеобщая значимость принципа причинности. Но само понятие случайности может ли сохранять какое-либо значение, если развитие науки утверждает с неопровержимой силой реальность причинных связей? Не называем ли мы случайным лишь то, для чего мы не сумели найти причинное объяснение?
Понятие случайности очень твердо держалось в античной философии, но и в новой философии оно не исчезает. Однако, только в ХIХ веке было построено (французским философом Cournot) такое понятие случайности, которое не только не противоречит идее причинности, но даже прямо из нее вытекает. Согласно учению Cournot, о случайности должно говорить тогда, когда встречаются два (тем более, если больше, чем два) причинных ряда, каждый из которых не зависит один от другого. Если мы имеем движение какого-либо тела по линии А – В, и если другое тело движется по линии С – Д то если они встретятся о и самая встреча их и точка, в которой они встречаются, не имеют основания в каждом из причинных рядов. Тело, движущееся по линии А – В, может никогда не встретиться с другим телом, но если встреча произойдет, то для первого тела это будет столь же случайно, как случайно оно будет и для второго. Случайность и есть встреча двух независимых друг от друга причинных рядов.
Но совершенно ясно, что самую эту встречу двух независимых рядов может создать или, наоборот, предотвратить какой-нибудь новый посторонний фактор. Так, если автомобиль, движущийся с большой скоростью по линии А – В, может неожиданно столкнуться с автомобилем, движущимся по линии С – Д, то шофер в одном и другом автомобиле, если вовремя заметит опасность, может предотвратить это столкновение – или свернуть в сторону, или затормозить машину. Причинность, определяющая движение каждого автомобиля, не нарушается действиями шофера, а лишь видоизменяется. Так и в жизни нашей можно заранее сделать так, чтобы два лица, встреча которых не лежит в планах ни одного из них, все же встретятся (если все будет сделано для этого), и из этой встречи двух лиц для каждого из них могут наступить события, которых не было бы, если бы не было «случайной» встречи. Но разве Бог не может создавать такие «встречи», т.е. направлять и видоизменять движение в мире, среди людей – без нарушения закона причинности? Конечно, да! Вхождение Бога в жизнь мира, без нарушения закономерности его бытия (установленной Богом!), возможно именно как видоизменение того, что намечалось раньше ходом событий через «встречу» различных, до этого не связанных друг с другом событий. Без нарушения причинных связей Бог может направлять течение событий так, как это соответствует Его воле, Его Промыслу. Такое понятие чуда, принципиально не устраняющее закона причинности, вполне и до конца соединимо с детерминизмом.
Но как можем мы узнать, была ли какая-либо «судьбоносная» встреча следствием того, что Бог направил в соответственную сторону все события, или, может быть, она была действительно «чистой случайностью», – т.е, как можем мы узнать, было ли здесь чудо или это была случайность? Это есть вопрос об установлении реальности чуда; займемся теперь этим вопросом.
Мы говорим пока о том понятии чуда, в котором не имеет места нарушение закона причинности: участие Бога, вхождение его благодатной помощи в жизнь мира происходит в таком случае, как направление действующих сил в форме их «втречи» и создание некоторого нового события. Конечно, главный и бесспорный критерий того, что в каком-либо конкретном случае, например, исцеления от болезни, действительно была помощь Божия, было чудо, лежит в том, что исцеление в этом случае необъяснимо из предшествующего состояния больного. Очень яркий случай такого исцеления описал знаменитый ученый Каррель в этюде «Lourdes», где описывается исцеление больной, у которой был перитонит (воспаление оболочки живота) в стадии, при которой исцеление уже невозможно. Каррель сопровождал больную, поехавшую в Лурд – и здесь на глазах его совершилось научно необъяснимое исцеление больной: после того, как она погрузилась в воду (идущую из источника в том месте, где явилась Божия Матерь), в ней мгновенно произошло изменение, которое при исследовании ясно показало, что воспалительный процесс совершенно исчез. Для самого Карреля этот случай явился поворотным в его отношении к религии, о чем он сам и рассказывает. Таких случаев мгновенного исцеления зарегистрировано бесконечно много, и если при этом скептически настроенные люди стремятся связать это с «самовнушением» (так называемая «исцеляющая вера»), то все же многие исцеления бывают таковы, что одним самовнушением и объяснить их невозможно. Многочисленные случаи и таких исцелений, в которых ни о каком «самовнушении» не может быть и речи, так как дело идет о младенцах. Таков случай, происшедший с моим младшим братом, – я подробно описал его в моей статье «Знание и вера» (в сборнике «Православие в жизни», вышедшем в 1954 г. в Чеховском издательстве под редакцией проф. С. С. Верховского).
Надо признать поэтому бесспорными многочисленные случаи исцелений, необъяснимых из хода естественной причинности. Эти случаи не могут быть поняты иначе, как свидетельство о действии Бога. Но они тем самым ставят вопрос о возможности действий Бога и в тех случаях, когда нет налицо необъяснимых изменений жизни. Если бесспорно вхождение Бога в нашу жизнь в этих (без этого необъяснимых) случаях, то нет никаких принципиальных затруднений для того, чтобы допустить участие Бога в нашей жизни и в таких случаях, где можно пытаться все свести к «естественному» ходу вещей. Часто верующие люди видят чудо, помощь Божию и там, где возможно объяснение из естественного хода событий. Что на это можно возразить? Если нельзя в этих случаях показать бесспорность участия Бога в жизни нашей, то нельзя и отвергать его под предлогом того, что наступившее желанное изменение можно объяснить и без этого. Это особенно относится к нашим молитвам о ком-нибудь или о чем-нибудь. Если то, о чем мы усердно молились, наступило, как можем мы отвергать возможность благодатной помощи свыше? Мы не можем утверждать бесспорность этой благодатной помощи (ввиду объяснимости наступившего события из естественного хода событий), – но не можем и отвергать возможность именно благодатной помощи свыше. Если человеку, попавшему в тяжкое материальное положение, оказал помощь пришедший к нему человек, то как можно принципиально отвергать возможность того, что это Бог направил этого человека к тому, кто был в состоянии отчаяния? Очам веры, и только веры, часто открывается реальность чуда там, где для неверующего допустимо «естественное» объяснение. Конечно, верующие всегда, стоят перед опасностью впасть в «легковерие», но по известному выражению «abusus non tollit usum» (т.е. злоупотребление не опорочивает правильного употребления) – злоупотребление, в данном случае выражающееся в усмотрении чуда на каждом шагу, не опорочивает правильного сведения тех или иных фактов к благодатной помощи свыше.
Мы говорили до сих пор о тех чудесах, которые происходят в пределах действия закона причинности. Но можно ли расширять это понятие чуда, как действия благодатной помощи свыше, за пределы закона причинности? Иначе говоря, можно ли допускать чудеса с нарушением закона причинности?
Прежде всего, можно спросить: а почему же нет? Закон причинности действует в мире по воле Божией; почему принципиально нельзя допустить, что в особых случаях действие закона причинности как бы приостанавливается самим Богом? Точнее было бы говорить даже не о приостановке законов причинности, а лишь о восстановлении того порядка бытия, который был создан Богом изначально, но который был нарушен грехопадением прародителей. В частности, основным чудом (в котором как бы тонут все другие чудеса) было воскресение Спасителя, – оно в «естественном» порядке действительно немыслимо, но ведь первоначально смерти не было на земле («Бог смерти не создал», читаем в книге «Премудрости Соломона», гл. I, ст. 13). Ныне же все на земле подчинено закону смерти -- и потому неудивительно, что воскресение Спасителя было и остается «невероятным». Не верили ему сначала и ближайшие ученики Господа, но когда они уверовали, то все же и среди них апостол Фома оставался во власти сомнений, пока сам не увидал Господа, и уже тогда он сразу уверовал в реальность Его воскресения.
Вера в воскресение Христа была и остается краеугольным основанием нашей веры, – и те, кто отвергает воскресение Христово, не знает всей великой тайны Церкви. Таков был Л. Толстой, который, будучи рационалистом, отверг реальность воскресения Христа (в силу чего в его переводе Евангелия нет ни слова о воскресении Спасителя), – и Христос для него был только учителем жизни, с той силой божественности, которая присуща всякому человеку.
Не один Толстой из крупных людей последнего времени отвергал реальность воскресения, – целый ряд выдающихся людей стоят как бы на пороге христианства и, отказываясь принимать реальность воскресения Христова, так и не приобщаются к великой тайне Церкви. Единственное, что все эти скептики признают, это то, что ученики Господа верили в Его воскресение. Целый ряд всяких гипотез придумывался для того, чтобы объяснить эту их веру (от которой, как от изначального огня, зажглось пламя веры, не угасшее доныне), но все они настолько искусственны, что не могут быть приняты всерьез, – а факт непоколебимой веры непосредственных учеников Господа и тех, кто по их вере уверовали в реальность воскресения Христова, остается и ныне живым источником христианской веры. Разберем некоторые из указанных гипотез, чтобы убедиться в их несостоятельности.
4. Невозможно отвергать реальность воскресения Христа
Из различных попыток отвергать реальность воскресения Христа остановимся прежде всего на той, о которой упоминает уже Евангелие (Мф. 28:12-15): иудейские старейшины, убедившись, что гроб, в котором был похоронен Христос, пуст, научили воинов, стерегших могилу Христа и бывших свидетелями явления Ангела, отвалившего камень от гроба, всюду говорить, что они (воины) заснули и что в это время ученики «украли тело Иисуса». Факт пустого гроба, засвидетельствованный этими действиями иудейских старейшин, вызвал к жизни эту их выдумку, о которой Евангелие говорит: «и пронеслось это слово между иудеями до сего дня», Но если бы все происходило так, как учили иудейские старейшины, т.е. если бы ученики ночью унесли тело Иисуса и где-то Его похоронили, а потом стали проповедовать о воскресении Христа, то могли ли бы ученики, идя на эту ложь, отдать за нее свою жизнь, принявши мученическую кончину? Могли ли бы они зажечь у других веру в воскресение Христа, если они по этой гипотезе лучше других знали, что Христос не воскрес? Совершенно ясно, что факт глубокой веры учеников Христа в Его воскресение не соединим с указанной выдумкой иудеев.
Не менее неприемлема другая гипотеза – что будто бы Христос не умер на кресте, а только впал в глубокое обморочное состояние, от которого уже в гробу отошел под влиянием ночного холода, и тогда будто бы Он Сам отвалил тяжелый камень и где-то скрылся. Но если бы это было так, то при всей невероятности того, что Христос мог «ожить» и даже Сам отвалить камень и покинуть гроб, как могли бы воины, сторожившие гроб, позволить Христу – полуживому – уйти из могилы? Если Христос только «ожил», то Он должен был бы, очевидно, скрыться у кого-либо из близких людей. И эти-то близкие люди, скрывавшие Его, очевидно, наступившую настоящую смерть, все же зажглись верой в Его воскресение? Конечно, такая гипотеза рушится сама собой. Да и самые явления Христа ученикам, как они описаны в Евангелии, не были приходом полуживого, еле дошедшего до них после крестной казни человека, а явлением именно воскресшего и живого!
Гораздо больше солидности, по крайней мере, с первого взгляда, заключает в себе гипотеза галлюцинаций, т.е. утверждение, что ученики действительно «видели» Христа после Его смерти, но что это была только галлюцинация. Факт галлюцинации, конечно, возможен, но надо вспомнить душевное состояние учеников после распятия Господа. Они были подавлены, растеряны до последней степени. Достаточно прочесть рассказ евангелиста Луки о путешествии в Эммаус, чтобы в этом убедиться (Ак. 24, 13-34).
И могла ли на почве этой подавленности возникнуть «галлюцинация», перешедшая в твердое исповедание воскресения Христа, в огненный подъем проповеди об этом? По контрасту с подавленным душевным состоянием учеников у них, конечно, могла явиться на короткое время галлюцинация, что будто бы они «видят» Христа, но такое видение не могло бы длиться долгие времена и рассеялось бы бесследно ввиду именно их глубокой печали. А если бы галлюцинация, раз вспыхнув, овладела их душой, то это означало бы, что они уже утеряли психическое равновесие, и вместо того духовного здоровия и духовной силы, которые сделали возможным распространение христианства, они всеми были бы признаны ненормальными людьми, утерявшими психическое равновесие. В таком состоянии они могли бы еще психически «заражать» других людей, но не могли бы создать той новой жизни, которая явилась в ранней христианской общине живым источником творческого расцвета общины.
Из этого тупика есть один только .выход – признание реальности воскресения Христа, т.е. признание этого необыкновенного чуда. Но это чудо в каком-то смысле без конца повторялось и повторяется в мире – те, кто живет верой в Воскресение Христово, знают хорошо, что не они дают силу этой своей Вере, но что, наоборот, их вера сообщает им силу жизни.
Чудо воскресения Христова реальнее всякой иной реальности в мире. Оно, конечно, отменяет закон причинности, -- но в природе, уже поврежденной вследствие грехопадения; воскресение Христа возвращает миру ту силу, какая была присуща первозданной природе, восстанавливает тот порядок в бытии, какой был нарушен грехопадением.
Проф., прот. А. Шмеман (34)
О чуде (35)
Одно из самых больших недоразумений между верующими и неверующими заключается в подходе и тех и других к чуду. Верующие очень любят ссылаться на чудеса, и создается впечатление, что вся их вера и основана-то только на «чудесах», на сверхъестественных явлениях. Верующие не понимают, что эти настойчивые ссылки на чудеса, эти рассказы о львах, роющих могилы для святых отшельников, о чудесных вмешательствах потустороннего в повседневную жизнь, о снах и видениях, – это все очень часто, вместо того чтобы убедить неверующих и привлечь их к вере, наоборот, раздражает их и настраивает против веры. Действительно, если бы в мире было столько видимых чудес – повсеместно, постоянно, ежедневно как это выходит у некоторых верующих и в определенной религиозной литературе, то просто непонятно, как все еще существуют неверующие...
А с другой стороны, со стороны неверующих, это упорное отрицание чего бы то ни было «чудесного», неизменное желание не признавать, не видеть, не чувствовать, пускай и непонятных разуму, но несомненных прорывов в жизнь несказанного, необъяснимого, к одной таблице умножения несводимого, – также свидетельствует о какой-то страшной духовной слепоте и узости.
И вот создались и стоят, один против другого, два лагеря – одинаково упрямых, одинаково непримиримых. Одни твердят, когда нужно и не нужно: чудо – сверхъестественное нарушение законов природы. Другие в ответ: никаких чудес, все до конца объяснимо, прозрачно разуму, рационально. И вот очевидно, что и те и другие, и верующие и неверующие, просто забыли, а, может быть, никогда и не знали, что вопрос о чуде в христианстве во всяком случае совсем не так прост, и никак нельзя свести его к простой дилемме: либо естественное – либо сверхъестественное, либо законы природы – либо их нарушение. Вот почему и необходим начать обсуждение вопроса о чуде с христианского его понимания и восприятия. И тут сразу же приходится напоминать, что Евангелие отрицает чудо как «причину веры», как доказательство бытия Божиего. О Христе сказано, что в одном месте Он не смог совершить чудес из-за неверия людей. И, таким образом, как бы мы ни определяли чудо, для христиан не вера от чуда, а чудо от веры.
Но и это еще не все, так как в том-то и все дело, что сама сущность христианства отрицает чудо как основу религии, как «сердцевину» религии. Действительно, о чем учит, что провозглашает христианство? Что Христос – Сын Божий, Бог, ставший человеком, принявший на Себя нашу человеческую природу. А это исключает всякое привлечение людей к Богу путем «сверхъестественных» доводов и доказательств, так как очевидно, что если бы Христос хотел заставить людей верить в Себя, то, будучи Богом, Он это и сделал бы при помощи чудес. Но нет – в памяти Церкви, в памяти человечества Христос остался прежде всего в образе нищего, гонимого, бездомного человека. Христос уставал, плакал, страдал, был искушаем. В ночь предания на смерть Он молил Отца Своего не дать вкусить Ему отчаяния смерти. И когда Христос совершил величайшее из всех чудес – воскрес из мертвых, то ни ученики, ни женщины, пришедшие ко гробу, не узнавали Его иначе как верой, каким-то внутренним, таинственным, а не нашим «объективным» знанием. В конце все бросают Христа, все отрекаются от Него, и Христос умирает на Кресте. И потому, когда начинается распространение веры в Христа, принятие Христа как Бога, Спасителя, Учителя, то начинается оно не с «доказательств» от чуда, а с принятия Христа как раз в этом человеческом, смиренном образе. Ведь именно тогда, когда Сам Христос, идя на смерть, говорит: «Душа моя скорбит смертельно», когда умирает на Кресте, именно тогда распинавший Его римский сотник замечает: «Воистину человек этот – сын Божий».
Всего этого достаточно, чтобы утверждать: нет, не чудо, не чудо, понимаемое как некое непонятное, видимое нарушение самых элементарных, самых абсолютных законов природы, не чудо как некий Божественный фокус, производимый для того чтобы люди поверили в Бога, – не это и не такое чудо составляет сердцевину христианского восприятия, христианского понимания чуда. Так как, повторяю, – те, кто «принимают» Христа, принимают Его не из-за чудес, а по любви, принимают Его и следуют за Ним прежде всего сердцем. И именно такого приятия хочет и ищет Сам Христос. «Если любите Меня, заповеди Мои соблюдаете..». Если любите Меня...
А вместе с тем Евангелие действительно полно чудес: чудесных исцелений, воскрешения мертвых, видений и тому подобного. Как же согласовать эту несомненную «чудесность» христианской веры с отрицанием ею чуда как простого доказательства? Об этом мы будем говорить в следующей нашей беседе. Однако уже сейчас скажем, что тайна чуда в христианском его понимании неотделима от тайны свободы, а это значит от христианского же понимания места человека в мире, места его в природе – и по отношению к природе, и к ее так называемым законам.
Вот к этой тайне, радостной и, скажу, чудесной, – мы и вернемся в следующий раз...
В прошлой моей беседе я говорил, что не чудо и не доказательство от чуда стоят в центре христианской веры, как это иногда может показаться со слов и из писаний верующих. Я говорил, что одним из главных грехов самих верующих против своей веры является это частое низведение религии до уровня сверхъестественных явлений, нарушающих законы природы и тем самым якобы доказывающих и существование Бога, и истинность христианской религии. Я напоминал, что в Евангелии сказано, как в некоторых местах Христос не смог совершить чудес именно из-за неверия людей, чем подтверждается христианское учение о том, что не вера от чуда, а чудо от веры.
Перейдем теперь к другой установке – к той, что характеризует неверующих, и которая, увы, часто вызвана безудержными рассказами самих верующих о чудесах. Эта установка состоит в радикальном отрицании чуда как чего-то невозможного и в попытках так или иначе развенчать, объяснить, снизить те таинственные и необъяснимые явления, которые верующие называют «чудом». Если в первом случае мы имеем некую измену самих христиан духу христианства, то во втором перед нами не меньшая узость, слепота, непонимание и упрямство. Но прежде всего нужно понять обе эти установки в их глубоких психологических корнях.
Если верующий так часто и так много говорит о чуде и чудесном, то это не потому, что сама его вера обязательно зависит от этих чудес, а потому, что чудо представляется ему наилучшим доказательством для неверующего. О сути веры, о блаженной наполненности его души, о любви и радости, открываемых ею, так трудно говорить. И вот верующий с самыми, так сказать, лучшими намерениями пытается перевести этот опыт на язык, представляющийся ему более «объективным», более способным разрушить скепсис, неверие неверующего. И он часто не понимает, что вредит сам себе и вере, которую защищает, ибо он делает это от избытка любви и ревности о Боге.
Неверующий же, со своей стороны, если он так упрямо и настойчиво отвергает даже очевидные чудеса, тоже делает это не от каких-то отрицательных чувств, а потому что он также что-то защищает. Что же? Да вот эти самые «законы природы», о нарушении которых так любят вещать поборники и защитники чудес. Туг сказывается даже своеобразное уважение к религии, ибо если, как говорят верующие, Бог создал законы природы, почему и зачем их все время «нарушать»? Если верующий видит и хочет «доказать» прежде всего всемогущество Божие, Бога как Бога, то неверующий с таким же рвением защищает тот незыблемый и по-своему тоже чудесный и даже необъяснимый порядок и строй жизни и вселенной, вне которого все становится хаосом и произволом. И человек с такой установкой сознания не придет к вере от «чудес», ибо они представляются ему не только ненужными, но снижающими понятие о религии. Если это религия, если это вера, – как бы говорит такой человек, – то и оставайтесь при ней, она не для меня».
Так вот, может быть, настоящее разрешение этого многовекового недоразумения состояло бы в том прежде всего, чтобы от этого бесплодного спора о чуде перейти сначала к попытке понять, о чем говорит христианство, о чем говорит Евангелие, когда говорит о чуде. Все как бы сговорились определять чудо как нарушение законов природы и спорить о том, возможно оно или невозможно. А что если христианское чудо – это совсем не нарушение законов природы, что если оно – высшее, предельное исполнение этого закона, что между ним и этими пресловутыми «законами» нет противоречия, которое видят и те, кто хочет чудес, и те, кто отвергает их? Да, это трудно доказать, ибо речь здесь идет о чем-то, что можно скорее почувствовать, увидеть, воспринять сердцем, чем доказать. И это так потому, что такое понимание чуда укоренено прежде всего в восприятии как чудесного самой жизни, самого мира – а это значит, в первую очередь, и вот этих самых «законов природы».
Сам закон природы открывается и воспринимается как какое-то необъяснимое в своей глубине, в своей мудрости чудо. И не этот ли опыт как раз имели в виду те великие ученыё, те открыватели законов природы, которые ближе и глубже других вникли в тайны природы. Таков, во всяком случае, был опыт Эйнштейна и Пастера; таков, совсем недавний, опыт великого французского палеонтолога и антрополога Тейяра де Шардена. Но если так, если сам мир, если сама жизнь есть чудо, в которую никогда не устанет вникать, которой никогда не перестанет удивляться и восхищаться человек, и чем больше он постигает его, тем сильнее, – то тогда граница между «чудом» религиозным и этим общим ощущением чудесного как бы стирается. Ибо отличие религиозного чуда от этой всемирной чудесности только в одном: это чудо есть плод любви, а любовь есть самый таинственный, самый неизученный, но, пожалуй, и самый глубокий из всех законов природы.
Христос творил чудеса. И никогда – для того что бы «доказать» Свою Божественность или заставить людей поверить в Себя. Но всегда потому, что любил, жалел, сострадал, страдания и нужды людей воспринимал Своими нуждами, Своим страданием. Между тем все, что мы знаем о любви, весь наш опыт ее, сколь бы он ни был ограничен, – указывает на ее потрясающую, действительно чудесную силу и возможности. В любви становится возможным то, что по-человечески кажется невозможным. В любви человек преодолевает свою естественную ограниченность и открывает еще один – высший – закон природы, который обычно остается скрытым от него. В любви узнает он, таким образом, ключ ко всем законам природы, последнюю их подчиненность человеку, его духу, его царственному достоинству. Чудеса без любви – обман и самообман, и их действительно нужно и можно отвергнуть. Но любовь есть чудо, и это чудо открывает нам чудесные возможности, не увидеть, не признать которые – значит ничего не увидеть и не понять на земле.
Примечания:
Сн. 1 Впрочем, очевидным чудом может быть и событие само по себе являющееся вполне ординарным (например, встреча с определенным человеком после моления об этом Господу; или, аналогичной ситуации, исцеление от болезни). Но внутренее ощущение реальности присутствия Высшей воли делает это событие для верующего человека вполне достоверным явлением чуда. Таковые чудеса сокровенны для мира; в них можно верить или не верить по внутреннему расположению. Однако неоспоримость для участника чуда ощущения личностного контакта с горним миром делает это событие объективно явлением сверхъестественным – ибо и все, что называется объективно существующим в этом мире, воспринимается нами только в наших ощущениях.
Сн. 2 «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1). «Небо» есть мир горний, мир ангельских сил, средоточием которого является Царство Небесное (как рай земной до грехопадения был средоточием нашей вселенной). «Земля» есть мир дольний; трехмерное пространство-время нашего существования.
Сн. 3 Таковое предположение никак не ограничивает всеведение Творца. Как известно из Священного Писания, и волос с головы человека не упадет без воли Божией. Однако нужно различать «непосредственное действие» и «ведение о нем», «волеизъявление» и «попущение».
Сн. 4 Так называемые «страхования»: как правило, иллюзорные действия, цель которых нарушить душевное равновесие человека и заставить его усомниться во всемощной помощи Божией.
Сн. 5 Типичный сказочный сюжет, нередко являющийся и в реальной жизни: предложение сладостей мира сего в обмен на духовную свободу.
Сн. 6 В Евангелии дьявол назван «лукавым». Обмануть человека – универсальный способ завладеть его душой; чудеса при этом бывают незаменимы. Номоканон (сборник церковных законов) особо выделяет в этом смысле так называемых «благотворных бесов». Особенность их действия в том, что они завлекают человека видимо благими делами и чудесными явлениями: дарами исцеления, прозорливости, возможностью сверхъестественного аскетизма и пр. В этом случае при внешне как бы положительном действии происходит глубинное поражение человеческой природы и особенно души.
Сн. 7 Смерть, трехдневное пребывание во гробе и Воскресение Спасителя. Это знамение для всего человечества, и иного требовать не должно.
Сн. 8 При этом отметим, что сами по себе понятия «убедительно – не убедительно» более чем относительны и полностью зависят от субъективного настроения испытующего. В церковной среде бытует такой анекдот: « Двадцатые годы Советской России. Лектор общества «Знание» дискутирует с батюшкой о возможности чудес.
Священник рассказывает:
Вот намедни работник у меня полез на колокольню крест красить и сорвался с двадцатиметровой высоты, упал – и хоть бы что, ни одной царапины.
Лектор:
- Ну что же, по теории вероятности изредка такое может происходить.
- Так он опять полез на колоколькю, опять сорвался – опять целехонек!
- Значит, в данном случае мы имеем дело с пока что неоткрытым законом природы – удвоение вероятностных категорий.
- Но ведь он и третий раз полез, и третий раз упал, и опять ни царапины!
- Так это у него уже привычка такая выработалась!»
Сн. 9 Именно это чувство, нравственный императив, Эммануил Кант считал неопровержимым доказательством существования Бога.
Сн. 10 «… неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор. 12:4).
Сн. 11 Мистический опыт такой встречи исключительно ярко описан в «Божественных гимнах» прп. Симеона Нового Богослова.
Сн. 12 Точнее сказать – «превосходящие», в этимологически буквальном значении этого слова: «пре» – преодолевающие; «восходящие» – движение ввысь.
Сн. 13 ВНТ, или Закон возрастания энтропии (хаоса) говорит о том, что в саморегулирующейся системе сложные структуры стремятся к упрощению, а состояние среды – к однородности.
Сн. 14 Об этом подробно говорится в статье проф. Зеньковского (см. Приложение).
Сн. 15 Предубеждение как акт волевой выглядит еще не так печально, как просто безвольное невидение очевидности присутствия в нашей жизни высших планов бытия; таковое гипнотическое состояние как бы разумного человека явно результат зомбирования – нужно ли напоминать, какие силы в этом заинтересованы?
Сн. 16 В советское время профессионалы от атеизма утверждали, что причина этого явления – особый состав кварцевого песка, из которого состоит святая гора монастыря, и пытались доказать правоту своей научной теории эмпирически. В склоне горы извне монастыря была выкопана штольня, и в ней поместили тело некоего безродного покойника. На второй день из штольни пошел такой «запах», что ее пришлось спешно засыпать.
Сн. 17 «Как правило» вовсе не предполагает предпочтения или превосходства, но только говорит о количественном соотношении. Ведь именно величественные и масштабные чудеса оставили наиболее значимый след в истории человечества: Вавилонская башня, Всемирный потоп, Исход евреев из Египта, и, конечно же, Рождество и Воскресение Господа нашего Иисуса Христа. Великие чудеса, соответствующие масштабу события, сопровождали земную жизнь Господа. Не меньшим чудом является совокупность подвига мучеников за веру – плод действия в мире Духа Святого. Все в воле Создателя: от «власов главы человеческой» до вселенной, во всем -от микромира до макромира нет предела Его могуществу, и любое чудо может быть явлено, когда то угодно Творцу: «... если и горе сей скажете: «поднимись и ввергнись в море», – будет…». (Мф. 21:21).
Сн. 18 И вновь напомним о принципиальной относительности возможности понимания смысла событий: человек пред-; полагает, но только Бог располагает.
Сн. 19 См. Лк.12:15-34.
Сн. 20 С первохристианских времен существует обычай совершения Евхаристии на месте погребения святых мучеников и исповедников веры. С веками эта традиция вылилась в служение на антиминсе – своеобразном «мощевике».
Сн. 21 Очевидный парафраз новозаветных текстов. Ин.7:25, Иак.1:27 и др.
Сн. 22 Может показаться, что направленность Соборования к решению чисто житейского вопроса о состоянии здоровья выделяет его из числа остальных таинств – Священства (рукоположения), Крещения, Миропомазания, Исповеди, Причастия и Венчания – имеющим отношение к более фундаментальным основам бытия, определяющим существование души в вечности. Однако это поверхностное впечатление, не учитывающее того, что духовным корнем болезни всегда является грех. Несколько подробнее об этом будет сказано ниже.
Сн. 23 Некая особая как бы «персонифицированность» прозорливости побуждает тех смиренных сердцем чад Божиих, кому она дарована Господом, особо прилагать усилия к ее сокрытию.
Сн. 24 В последние годы самое широкое распространение получило зловредное явление, точно наименованное митрополитом Антонием Сурожским «младостарчеством"- гордое стремление некоторых священников (независимо от возраста) властвовать над своей паствой, самовольно облекая себя в личину старчества. Потому следует быть крайне осторожными, когда вас зазывают к «благодатному и прозорливому старцу», особенно если он сам себя таким образом как-либо выказывает. Подробнее об этой проблеме советуем прочитать в издании: « О духовничестве», Фонд «Христианская жизнь», Клин, 2000.
Сн. 25 Впрочем, помня о том, что Сила Божия в немощи совершается (см. 2Кор. 12:9), не будем отрицать возможности явления подлинно благодатного действия и в недостойном сосуде. Господь волен явить нам Свою милость в любых обстоятельствах и через кого угодно. Однако это не отменяет необходимости с нашей стороны рассудидительного иного отношения к подобным ситуациям.
Сн. 26 Небесная покровительница Лены – святая равноапостольная царица Елена.
Сн. 27 Да и нет такого чуда, которое могло бы вразумить человека, Бога отвергнувшего: «.. если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк. 16:31).
Сн. 28 Фиолетов Николай Николаевич (1891–1943). Сын сельского священника, семинарист, с 1909 г. студент юридического факультета Московского университета, активный участник семинаров проф. Е.Н. Трубецкого. С 1917 г. профессор юридического факультета Пермского государственного университета, специалист по церковному каноническому праву. Делегат Поместного Всероссийского Церковного Собора (самый молодой участник). Послереволюционные мытарства: Сибирь, Саратов, Ташкент, Душанбе – и везде активная церковно-общественная деятельность. В 1922 г. встреча с будущей женой – Надеждой Юрьевной. В конце двадцатых годов семья Фиолетовых лишена гражданских прав. В 1933 г. – первый арест и ссылка. Конец тридцатых годов – случайные заработки и безработица. В это время пишется работа «Очерки христианской апологетики – достойный ответ на разгул антирелигиозного обскурантизма и атеистической пропаганды. 25 июня 1940г. – новый арест; приговор – 10 лет лагерей. 8 марта 1943 г. Николай Николаевич Фиолетов, вьдающийся христианский мыслитель и яркая личность, мученик и исповедник веры, умер от истощения в Мариинских лагерях и похоронен в безымянной могиле.
Сн. 29 Фрагмент главы «Некоторые вопросы естественнонаучной апологетики» печатается по изданию: Н. Н. Фиолетов. «Очерки христианской апологетики». Братство во имя Всемилостивого Спаса. М., 1992.
Сн. 30 Салтыков Александр Борисович (1900–1959). Родился 24.05.1900 г. в Москве, в старинной дворянской семье. После окончания гимназии в 1918 г. поступил на историко-филологический факультет Московского университета и одновременно стал работать в Историческом музее. Участник религиозно-философского кружка М.А. Новоселова. С 1922 г. прихожанин храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке, духовный сын о.Сергия Мечева. Первый раз арестован в 1929 г. при выходе из храма. Вторично арестован осенью 1930 г. и осужден на пять лет заключения, которые отбывал в Мариинских лагерях. После освобождения – запрет на проживание в крупных городах, скитания. Во время проживания Александра Борисовича в Гжели под его руководством был возрожден пришедший в полный упадок керамический художественный промысел. Удачный побег во время попытки третьего ареста. В условиях «потепления» отношений между государством и Церковью в период Отечественной войны Салтыков возвращается в Москву, продолжает работу в Историческом музее, где организовывает отдел керамики и стекла. Не находя возможности заниматься в сложившихся условиях древней русской историей и будучи человеком кипучей энергии, он в послевоенное время особенно деятельно занимается спасением и развитием погибавших русских народных художественных промыслов. Эта деятельность привела к тому, что в «либеральном» 1957 г. он неожиданно для себя был избран ответственным секретарем Союза художников СССР. Тогда же он читал лекции в МГУ. Личное общение с Александром Борисовичем многим людям помогло обрести веру. Он был необыкновенно привлекателен, соединял в себе пламенную веру, смирение и кротость, благородство и простоту, ум мыслителя и тонкий художественный вкус. В его творческом наследии множество ученых искусствоведческих работ и много работ и набросков на духовно-церковные темы, которые еще ожидают своего издания. Скончался Александр Борисович Салтыков 30 апреля 1959 года в Четверг Страстной Седмицы.
Сн. 31 Публикуется по изданию: Православный Свято-Тихоновский богословский институт. Богословский сборник. Вып. III. М., 1999. С. 278–283.
Сн. 32 Зеньковский Василий Васильевич (1881–1962), профессор, протоиерей. Окончил историко-филологический факультет Киевского университета, был доцентом, профессором того же университета. Состоял членом украинского правительства Скоропадского (министр исповеданий). В 1919 г. эмигрировал в Югославию, преподавал философию в Белградском университете. Затем работал в Праге, а с 1926 г. – в Париже в качестве профессора Богословского института. В 1942 г. принял священство. Исследование вопросов христианской антропологии, космологии, а также работы по апологетике и истории философии и др. внесли вклад в развитие богословской мысли нового времени.
p>Сн. 33 Фрагмент этой работы из главы II «Вера и разум» части I «Христианская вера и современное знание» публикуется по изданию: Проф. прот. В. Зеньковский. «Апологетика». Издательство Экзархата, Киев, 1990.
Сн. 34 Протопресвитер Александр Шмеман (1921-1983). Церковный деятель, богослов, проповедник, родился в Ревеле 13.09.1921 г. Среднее образование получил в Париже. В 1945 г. окончил Парижский Богословский институт, был оставлен при кафедре церковной истории. В 1946 г. принял священство. В 1951 г. с женой и тремя детьми переселился в Нью-Йорк, приняв приглашение Свято-Владимирской семинарии. В 1959 г. защитил в Париже докторскую диссертацию по литургическому богословию. С 1962г. – декан Свято-Владимирской семинарии. Почетный доктор ряда университетов, член Митрополичьего совета, неустанный проповедник по приходам, его голос нередко звучал по радио в передачах для России. Скончался 13.12.1983 г., в день прп. Германа Аляскинского.
Сн. 35 Из «Воскресных бесед по Радио «Свобода» (№ № 1262 и 1263). Печатается по изданию: «Вестник РХД» № 181, с. 18–23.