передача на радиостанции «Град Петров»
Здравствуйте, дорогие братья и сестры. У микрофона протоиерей Александр Степанов. Сегодня наш очередной выпуск программы Экклесия посвящен проблеме культуры, месте культуры в жизни Церкви, в жизни церковного человека.
Как относиться к той культуре, которая не имеет отношения к Церкви, к христианству? Мы окружены этой культурой, потому что культура – очень широкое понятие и сфера творческой деятельности человека. Это, прежде всего, язык, как отличительное свойство, вообще, человеческого бытия, бытия бессловесного. Она включает в себя искусство, науку, общественные отношения. Это отношения в семье, отношения между людьми в обществе, политика: все эти стороны жизни также объемлются понятием культура.
Таким образом, разговор сегодня пойдет об очень широком спектре вопросов: как Церковь соотносит свое бытие, которое не замыкается только лишь в этом мире, но и не отрывается в совершенную бестелесность, как Церковь соотносится со всей этой сферой жизнедеятельности человека, которую человек, так или иначе, творит, культура. Как продукт творчества человечества.
Сегодня этот вопрос мы будем обсуждать со священниками: отцом Алексеем Скляровым, настоятелем церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Рыбацком, отцом Даниилом Ранне, настоятелем церкви святой равноапостольной Марии Магдалины в Павловске и священником Александром Тиманковым, клириком Андреевского собора.
о. Александр Степанов: Здравствуйте, отцы. Первый вопрос, который мы бы могли обсудить таков: само слово культура имеет происхождение от слова культ, в русском языке, по крайней мере. Культ – это то, что возникает вокруг религиозной жизни человека, обставляет нашу религиозную жизнь. Каким образом произошло так, что культура из элемента собственно религиозной жизни человека стала чем-то от религиозной жизни отличным, отделенным, а иногда даже активно противостоящим всякой религиозности? Отец Даниил, пожалуйста.
о. Даниил Ранне: Мне бы хотелось заметить, говоря о культуре, следующее: действительно, очень правильно было сказано, что она очень связана с религиозной жизнью. Если мы посмотрим все основные памятники истории и искусства, то мы увидим с вами, что они базируются на религиозных воззрениях людей.
Возьмем античность, она вся базируется на языческой религии, она базируется на тех воззрениях, которые мы с вами вспоминаем, на представлениях языческого мира. Давайте, к примеру, зайдем в Русский музей, и мы с вами увидим, что большинство картин имеют религиозную тематику.
В то же самое время мы можем отметить, что в советские годы попытались все это изменить и родить новую культуру – культуру атеиста. Что мы с вами видим, к чему приводит такая культура – она сама себя уничтожает, потому что культура базируется на самом важном принципе – уважении человека. Она базируется на красоте этого мира, она базируется на самых высоких чувствах человеческой души, даже тех, кто не религиозен, кто пытается увидеть что-то красивое и это красивое отобразить в том или ином виде культуры, искусства: музыке, науке, отношениях между людьми, живописи, скульптуре.
Если глубоко прослеживать эти отношения, то, как говорит нам Священное Писание, эти отношения были глубоко религиозными, но постепенно эти отношения становятся связаными с культом человека, например Шумерия, Египет, и постепенно начинает отрываться этот культ от религиозности.
Вспомним Рим, вокруг императора был создан целый культ. К примеру, античные философы уже скептически относятся к религии, и, несмотря на это отношения, говорят о продолжении этого культа, иначе империя развалится: людей должно что-то объединять. Мне кажется, что в этой ситуации как раз и заложено, что постепенно, культ, основанный в вере на Бога, мы постепенно начинаем переносить на другую личность, которая становится для нас идеалом, авторитетом, или центром, который постепенно вокруг себя окружает людей под какой-то идеологией. Сегодня мы можем сказать, что таких культов тоже много, например, мавзолей. Это тоже некоторый культ, это тоже некоторая культура, но та культура, которая не ведет к Вечности, к Богу, а та культура, которая ведет человека в тупик. И наши советские годы это явно засвидетельствовали. Не может мертвая идеология удерживать долго людей.
о. Александр Тиманков: Я бы хотел добавить еще, возвращаясь к вопросу, когда это разделение произошло. Мне кажется, что таких разделений было несколько за историю человечества. Вспомним Древний мир, который вспоминал отец Даниил. Действительно, первые памятники культуры были связаны с определенным религиозным культом, и, со временем, появлялось что-то самостоятельное, в Древней Греции изображения были большей частью богов, а в последние века существования того же государства Греков появляется что-то новое. Например, изображение юноши.
о. Александр Степанов: То есть, изображение людей. Не богов, а именно людей. Да, спортивные состязания мы знаем, и дискоболы и борцы, есть статуя боксера греческая. То есть появляется изображение людей как предмет творческого исследования.
о. Александр Тиманков: Потом можно вспомнить эпоху Нового Завета, то же самое происходило. Христианское искусство Средних веков все было религиозным, и только со временем появляется искусство, которое имеет направленность не только религиозную, но и светскую.
о. Александр Степанов: Когда вам кажется, это началось?
о. Александр Тиманков: Мне сложно сказать, я не историк. Наверное, в эпоху Ренессанса. Если посмотреть внимательно, то оказывается, что появление светского искусства связано с ослаблением религии, с выхолащиванием религиозного чувства у человека.
о. Александр Степанов: То есть, опять-таки, стоит отметить, что фокус внимания человека переключается с Бога на человека. Я не вполне, может быть, согласен, что культ императора имел такого рода характер, потому что император мыслится как своего рода божество.
А вообще механизм, главным образом, заключен в том, что является центром внимания: жизнь божественная ноуменальная или жизнь божественная феноменальная? Для тех же греков и высоких философов античности все-таки реальностью была именно та ноуменальная жизнь, мир идей был для Платона ноуменальным миром. А мир материи и всего того, что мы можем эмпирически познавать через свои чувства – это мир в каком-то смысле нереальный, это отражение, какой-то слабый отблеск того реального бытийствующего мира на эту реальную, бесформенную материю.
Поэтому конечно, фокус внимания античной культуры адресовал всегда к тому совершенному, ноуменальному, то есть умопостигаемому.
Пожалуйста, отец Александр.
о. Александр Тиманков: Еще очень хочется сказать, что в понятии культура очень важно отношение человека к окружающим и его пространству, окружающему бытию. Для христианина это творение Божие, в котором он также является творением. И культура в христианстве очень часто воспринимается как забота человека о вверенном ему творении Божием, как человек – венец творения. А в отношении остального творения, вверенного ему, тут можно употребить слово «окультуривания». Как раз в эпоху Ренессанса меняется отношение человека к окружающему бытию. Человек начинает осознавать себя хозяином этого самого бытия. То есть он не является уже, образно говоря, садовником, который понимает, что Господь дал ему бытие. А человек воспринимает себя хозяином бытия, и он начинает изучать его, скажем так, не благоговейно и трепетно, как творение Божие, а исключительно утилитарно: Что я могу сделать, чтоб улучшить свою жизнь?
И развитие культуры с эпохи Возрождения начинает связываться с какими-то утилитарными, полезными науками и искусствами: «Что человек может вынести из окружающего мира, чтобы улучшить свою жизнь»? И с этого момента происходит смещения фокуса культуры с творения на человека как центр, появляется такое учение, как антропоцентризм, о человеке как центре вселенной и, соответственно центре культуры.
Таким образом, получается, что происходит процесс секуляризации религии и появляется некая новая религия…
о. Александр Степанов: Когда совсем отказываются от богопочитания. На самом деле, мы видим, что достаточно протяженное время люди живут еще в рамках религиозной, христианской парадигмы. Они рассматривают мир как творение Божие, человека как образ и подобие Божие. Но, тем не менее, параллельно с этим, начинается в каком-то смысле, секуляризованный поток, хотя искусство направлено на отражение тех реальностей. Отец Даниил упомянул живопись в Русском музее, религиозную, которая является по существу своему светской и по целям своим светской, несмотря на то, что воспроизводит сюжеты Библейские.
о. Александр Тиманков: Тут, наверное, опять можно поделить это искусство, можно вспомнить знаменитую картину Иванова «Явление Христа» и картину Врубеля «Демон», которую отец Сергий Булгаков осуждал, как явление анти-культуры, что ли.
о. Александр Степанов: Но ведь можно под вопрос поставить и некоторые картины, которые, хотя и благочестивые по сюжетам, библейские сюжеты, поскольку для религиозного искусства стоял остро вопрос, насколько можно средствами изобразительными материальными передать реальность, которая превосходит реальный мир. И здесь как раз икона и была замечательным, исчерпывающим ответом, в своих лучших ее проявлениях, разумеется.
А в светской живописи можно изображать библейский сюжет, но вдохновляться красотой человеческого тела, мужского или женского, неважно. Это будет невероятно, даже чувственное изображение. Такого рода изображение оно тоже неоднозначную оценку может получить, я думаю. Отец Александр, пожалуйста.
о. Александр Тиманков: Есть еще интересная точка зрения о происхождении культуры, что культура является неким замещением того утерянного райского блаженного состояния, которое было у Адама до грехопадения и когда он видел вокруг себя этот мир, который изменился вместе с ним после грехопадения. Он видел себя изменившегося, он хотел этот мир видеть другим и возместить эту ущербность мира. Именно отсюда происходят какие-то явления культуры, то есть это непрестанное стремление возместить ущербность этого мира.
И этим можно объяснить всегда неполноценность светской культуры, она никак не может приблизиться к тому состоянию, к которому она все время стремится, потому что и природа человека поражена грехом, и, соответственно, все творение Божие поражено этим грехопадением. Именно поэтому церковная культура, действующая в рамках Церкви, уже преображенная, преображающая естество человека и мира, она преодолевает эту ущербность светской культуры и восполняет то, что не хватает светской культуре и приводит человека действительно, к правильному миропониманию.
о. Алексей Скляров: В то же время, отец Александр, можно вспомнить и обратное явление, когда, например, светская культура влияла на церковное, религиозное творчество. Например, знаменитые композиторы Ведель, Бортнянский. Под их музыку довольно сложно молиться, то есть это явления чисто светской музыки.
Но в то же время, мы знаем и прекрасные концерты, которые вдохновляют, которые помогают. Таким образом, получается такое вторичное взаимодействие между культурой, которая уже отошла от Церкви, с другой стороны, вроде как бы она к ней возвращается.
о. Даниил Ранне: Здесь вопрос основы культуры. В некоторой степени, я хотел бы согласиться с отцом Александром, но немножко по-другому сказать.
Что такое культура? Культура – это отображение внутреннего мира человека, ему нужно выразить красоту этого мира, ему нужно выразить свое отношение. Культура, культ. А человек приносит первый жертву Богу, зачем? Он же мог и сердцем благодарить Бога, но ему нужно и внутреннее выражение, выявить, показать его как-то.
Мать приходит к своему ребенку, она хочет одарить его своей любовью, она берет и начинает гладить его. Это внешнее действие, но оно глубоко пронизано внутренней любовью.
Если говорить о самых основных истоках, то мне кажется, что все-таки культура – это желание выразить свое внутреннее чувство, то чувство, которое мы не можем передать. Здесь вспоминается Федор Михайлович Достоевский. Любое слово, которое будет отображать мое внутреннее состояние, будет ложью, потому что до конца выразить языком невозможно это чувство, и, следовательно, человек начинает выражать его различным образом, он пытается максимально выразить это чувство и выражает его каким-то действием, приношением.
Возьмем нашу Евхаристию, как в ней много символов. Можно отметать эти символы, дескать, зачем они нам? Но в тот же момент мы понимаем, насколько они важны и дороги, потому что они отображают наше внутреннее состояние, они являются проповедью нашего внутреннего состояния, что рождает, в некоторой степени, культ.
о. Александр Степанов: Так, это уже идет, до некоторой степени, оправдание культуры. Но в то же время, если такой логике следовать, культура есть выражение внутреннего мира человека. Культура может быть очень разной. У падшего человека он довольно сомнителен, там много чего намешано.
Есть такие продукты культуры, о которых мы определенно можем сказать, что они антихристианские, антирелигиозные произведения, потому что то внутреннее состояние человека, которое породило их было богоборческим. Такой культуры очень много, начиная с эпохи Просвещения, она начала осознавать себя противостоящей Церкви, Богу, Вере. Это и в науке очень ярко проявилось, и во многих других сферах искусств, конечно, тоже.
о. Александр Тиманков: Именно поэтому хочется сказать, что раз уж культура является проявлением внутреннего мира человека, то Церковь как раз и может дать оценку этим проявлениям внутреннего мира. И в дальнейшем она культивирует эти проявления, то есть создается феномен церковной культуры, которая не является деструктивной, но позитивной, которая помогает человеку идти к Богу.
Александр Степанов Очень важный вопрос заключается в том, что мы бы могли назвать церковной культурой. Сейчас очень часто говорят: православное кино, православная живопись, православные барды, песни, песни. Слово «православное» может быть приставлено к любому явлению. Такое маркирование того или другого произведения культуры словом «православное» как бы проводит резкую разграничительную черту: это явление православное, это явление не православное.
Насколько вам кажется, такое разделение вообще правомерным и что бы вы назвали, отцы, явлениями христианской культуры? По каким критериям мы бы могли бы назвать такие явления? Пожалуйста, отец Александр.
о. АлександрТиманков: Здесь можно сказать, что если творчество человека способствует нравственному и духовному преображению личности, Церковь благословляет его, а если культура противопоставляет себя Богу, становится антирелигиозной, или античеловечной и превращается в антикультуру, то Церковь противостоит ей. Это одна из социальных концепций в РПЦ, которая позволяет человеку хорошо ориентироваться в мире культуры.
о. Александр Скляров: Конечно, невозможно делить культуру на православную и неправославную, таким образом, мы просто загоняем проявления своей религиозности, если нашу православную культуру называть проявлением нашей религиозности, мы загоняем в какое-то гетто, в котором просто не будет развиваться все это.
И мы это видим очень часто, на примере многих из тех, кто атрибутирует себя как православные певцы, композиторы и так далее, со временем их творчество становится неинтересным, поскольку человек питается только от самого себя.
Кроме всего прочего, понятно, что любая музыка, стихотворение или другое произведение искусства, которое творит человек, является плодом какой-то идеи, которой руководствуется человек. А грех есть в каждом человеке.
Когда мы говорим: «православная музыка», мы подразумеваем музыку без греха, что-то такое. Нечто абсолютное, нечто совершенное.
о. Александр Степанов: Сейчас широко распространено такое явление, как православная песня. Но иногда такое услышишь, что подумаешь: «Не дай Бог, чтоб такое отождествлялось с Православием в сознании людей»! Послушают люди такое и скажут: «Нет уж, извините, тогда мы никакого отношения не хотим иметь ни к Церкви, ни к Православию, если это является выражением православного мировоззрения, миросозерцания, мироощущения»!
Я думаю, что самая ключевая тема в нашей беседе – это оправдание культуры, как чего-то непосредственно не говорящего о Боге, о Христе. Обычно, такое атрибутирование культуры как православной, происходит именно потому, что в произведении присутствует какой-то набор ключевых слов, понятий, которые представляют православные идеи. Это понимается как православная культура, а соответственно, культура, которая об этом не говорит, а говорит о красоте мира, природы, говорит о красоте отношений, о любви – чего же в ней православного? Скажут: «Светская культура»! Так вот, в чем все-таки оправдание, как вам кажется, культуры?
о. Алексей Скляров: В том случае, если она ведет человека к Богу, не важно какими путями. Если она возвышает хотя бы над тем уровнем, на котором он сейчас находится, пускай это будет какой-то очень низкий уровень духовного развития, но если кинофильм, книга помогут сделать человеку один шаг к Богу, это уже, безусловно, ее оправдывает, и в этом плане, возвращаясь к теме, которую опять-таки мы уже обсуждали, опасно называть что-то православным и неправославным. Потому что человек, таким образом, пытаясь прикоснуться к традиции православия, вынужден принимать для себя то, что называется православным как нечто обязательное, а это может его к Богу привести, а может и наоборот, оттолкнуть. Так культура становится антихристианской и антиправославной.
о. Александр Скляров: Светская культура может тоже быть оправдана, особенно если в обществе влияние Церкви ослабевает по той или иной причине, например, как произошло в Европе в Эпоху Просвещения. Или может быть другой вариант, когда Церковь гонят, как в Советское время, тогда светская культура может нести благовестие добра, благовестие высоких моральных устремлений человека и показывать человеку, что он живет не только для потребления, для земной жизни, но живет для каких-то истин, вечных ценностей.
Может быть, эта культура не прямо говорит о Церкви, о Христе и о христианстве, но она способствует тому, чтобы человек формировался таким образом, чтобы, когда изменилась внешняя ситуация, он был бы готов принять христианство и стать христианином. Быть подготовленным к принятию христианства именно посредством светской культуры.
о. Александр Степанов: Наверное, здесь надо оговориться, что светская культура должна быть внутренне глубоко связана с христианским миропониманием. Скажем, то, о чем вы сейчас говорили приложимо к ситуации советского времени, когда собственно церковная жизнь была до придела маргинализована в стране властью, а литература, хотя тоже была ограничена, скажем 19-го века, основная литература русская, но тем не менее, даже в произведениях совершенно не говорящих ни о Церкви, ни о Боге, ни о чем духовном, собственно, впрямую, все равно, весь пафос нравственный настолько ярко проявлен, что несколько поколений жили еще нравственной жизнью, не будучи христианами по своей вере и по своему мировоззрению, но будучи по своим поступкам христианами, это действительно так.
К сожалению, есть и такая культура, которая этих ценностей не несет, а наоборот, может быть, разрушает. Но все-таки в самой культуре, если она оторвалась, творец не является человеком церковным, может ли быть полезной такая культура и откуда, собственно, она черпается, эта польза, которую может извлечь человек даже верующий из рассматривания этих продуктов культуры.
о. Даниил Ранне: Очень сложный вопрос, но он очень интересен тем, что если мы с вами посмотрим древних философов: Платон, Аристотель, Сократ. Это та плеяда философов, которых не зря называют христианами до Христа. Потому что их мировоззрение, которое выражалось в определенной культуре как раз подводило людей ко Христу. Оно ставило вопросы, которые Христос пришел и решил, можно так даже сказать.
Если мы внимательно посмотрим на любого человека, пускай невоцерковленного, важно какие вопросы ставит сам человек. Ведь что такое мировоззрение человека? Оно может быть утопическим, а может быть возвышающим человека, рождающего, творящего в нем что-то. Если культура основывается на таком миросозерцании, она будет приводить человека к Богу, пускай она будет делать ошибки, даже обязательно будет их делать, но она будет заставлять человека думать. И тот человек, который думает, к чему-то стремится, всегда придет к Истине, ко Христу.
Пример тому – прекрасный пример в Новом Завете, апостол Павел. Ведь это тот человек, который гнал христиан, который ненавидел их искренне. Но его внутренняя культура ставила перед ним вопросы, и Христос достучался до него, явившись к нему по дороге в Дамаск. Здесь его внутренняя культура раскрылась тем, что он принимает Христа и идет на проповедь.
Поэтому, я считаю, что очень важно, как ставит человек вопросы внутри себя, для чего создает эту культуру. Может быть, для того, чтобы шокировать, или создать себе рекламу.
Мы видим такие вещи достаточно часто в нашей жизни. Либо этот человек пытается разобраться в том, что приводит его к истине.
о. Александр Степанов: Я думаю, такие продукты культуры, которые ставили себе чисто коммерческие цели обсуждать нет смысла. Это отношения к культуре с большой буквы отношения не имеет.
о. Даниил Ранне: Здесь, отец Александр я готов не согласиться, до некоторой степени, потому что мы призваны свидетельствовать всему миру. А мир рассматривает это как культуру. Да, пускай для нас это культура не с большой буквы, но для того, чтобы вести диалог с миром, мы уже берем их понятия, и пытаемся эти понятия осознать и предоставить миру таким образом, чтобы они могли нас услышать, чтобы мы не говорили с ними на разных языках.
Поэтому я называю культуру здесь обобщенно, любое проявление, даже проявление, может быть, не очень талантливого, но проявление моего миросозерцания. Иногда человек обманывается, а иногда он специально обманывает себя.
о. Александр Степанов: Я думаю, что всякую намеренность надо исключить. К культуре, безусловно, имеет отношение, то что, как вы говорите, является выражением внутреннего мира человека, это с одной стороны.
С другой, мы должны помнить, что культура – не просто внутренний мир человека, но это результат творческой деятельности человека.
И мне кажется, что само творчество, которое лежит в основе творения культуры, имеет очень глубокие духовные корни, божественные корни. Опять-таки, мы из описания творения человека библейского, понимаем, что Бог дал человеку возможность творчества, это самое возделывание Райского Сада мы понимаем в самом широком смысле, как вообще творческие способности человека, которыми не обладают ангельские существа.
И эта искра Божия, безусловно, содержит в себе тайну, как и все божественное в человеке. Человек есть образ Божий и в этом смысле в нем есть некоторая бездна, соразмерная в каком-то смысле бездне божественной, и подлинное творчество укоренено там, в этой недосягаемой глубине, когда человек, действительно, сам не знает, откуда рождаются образы. Как рождаются мелодии в сознании композитора, как рождаются стихотворения? Вот выговорилось, пропелось… Или как, например, приходит в голову мысль, что яблоко, которое упало на голову и движение небесных светил в сфере – это проявление одного и того же закона. Вот осеняет нечто, что-то высшее присутствует…
Мне кажется, что в присутствии этой божественной искры в подлинном творчестве и есть его оправдание. Даже если сознание человека находится не на высоте принятия тех творческих даров, которые Господь ему дает.
Мы знаем, что очень часто гениальные поэты, философы, ученые были с нравственной точки зрения людьми не слишком высокими, об этом есть много воспоминаний их современников. Но когда мы слушаем эту музыку, читаем эти тексты, то мы понимаем, что есть здесь что-то, что принципиально превосходит личность этого человека. Конечно, каким-то образом, она запечатлевается на этом произведении. Также, когда пророк говорит, он говорит божественные слова, но они пропущены через его сознания, через его мировоззрение, через его душу.
Поэтому мне кажется, что мы очень близко подошли к этой теме, как отметил отец Даниил, что творчество, даже светское, несет в себе нечто, если оно подлинное, если оно, действительно, отражение той божественной искры, которую Господь дает тому или иному человеку. Причем, как дает? Почему одному дано, а другому не дано? Почему один – Моцарт, а другой – Сольери? Это тайна и загадка.
Еще одна, мне кажется, очень интересная мысль прозвучала, что искусство может одной стороны, возвышать человека, если оно ведет к чему-то более высокое, чем его актуальное состояние. В этом смысле можно вспомнить замечательный пример с отцом Сергием Булгаковым, когда он в момент своего духовного обращения, наверное, большинство людей знает, что он был сыном священника, воспитывался в церковной среде, потом ушел из Церкви, фактически, стал идеалистом, знаменитым ученым, профессором, человеком, в общем, без религиозных убеждений. Он попал в Дрезденскую галлерею, где была знаменитая Секстинская Мадонна и она произвела на него колоссальное именно религиозное впечатление. Это был толчок, который направил его обратно в лоно Церкви. Один из существенных толчков, который он вспоминает как этап в жизни.
Потом он описывает, как через какое-то количество лет, уже, будучи священником, он опять попадает с трепетом в эту Дрезденскую галерею, чтобы вновь встретиться с Мадонной, и он видит, что не может сказать, кроме того, что сказал Толстой: «Девка малого родила». То есть, он видит образ, который не может возвысить его, но влечет куда-то обратно.
В этом смысле, отец Алексей я согласен с тем, что вы говорите. Действительно, искусство может вести, но может вести и вниз, если те образы, те идеи, которые оно в себе содержит не выше того, что человек сам представляет собой.
Есть еще одна тема, которую часто поднимают наши слушатели, это отношение к театру и кино. Мы у святых отцов первых веков читаем достаточно жесткие суждения о театре. Иоанн Златоуст пишет против театров целые опусы, другие раннехристианские святые занимают такую же позицию. Отсюда возникает вопрос, эта позиция абсолютна, или она чем-то обусловлена, насколько современный театр, кинематограф подпадает под высказывания святых отцов.
о. Алексей Скляров: Тут необходимо разобраться, в какой исторической обстановке писал Иоанн Златоуст, другие святые отцы. Ведь театр был очень тесно связан с религией. И кроме всего прочего в театре происходили события далеко не благочестивые, которые для христианина не могли приниматься и, безусловно, толкали отцов на написание таких вещей.
Естественно, для христианина было также ненормальным пойти в театр или смотреть какое-то зрелище на арене также как и пойти в языческий храм. Наверное, также можно вспомнить, что прошло не так много времени, когда на этих аренах христиане погибали в большом количестве. Поэтому такой запрет вполне был естественен и нормален.
В то же время наш театр, безусловно, изменился, было время, когда классические постановки, скажем Чехова, могли человека возвышать, а сегодня режиссеры настолько изощряются в своих фантазиях, сомнительного свойства, с непотребными свойствами, поэтому для христианина здесь нужно какое-то чутье.
Но, наверное, совсем себя абстрагировать от культурной жизни не стоит, с другой стороны нужно понимать, что мы идем смотреть, и насколько это может быть полезно для нашей души. Также нужно принимать во внимание возраст, к примеру, в БДТ идет спектакль времен Нерона и Сенеки, но смотреть его маленьким детям не стоит, а взрослому человеку, возможно, он что-то и даст.
о. Александр Тиманков: Как раз хочется вспомнить про роль Церкви в оценке и преобразования культуры, потому что если человек церковный, образован видит в произведениях того же Чехова, в его пьесах кризис человека, который живет без Бога, то такой спектакль принесет ему только пользу. Человек должен искать, как Церковь оценивает то или иное проявление культуры.
о. Александр Степанов: Но нужно сказать, что Церковь не всегда высказывает свои суждения на этот счет, чаще всего воздерживается от каких бы-то ни было суждений. Нельзя сказать, что мы на нашем радио «Град Петров» можем прочитать театральную афишу и отметить постановки количеством баллов или звездочек.
Церковь, как правило, не дает такие оценки, это дело какого-то внутреннего чутья, сознания человека и какие-то произведения с первого взгляда более или менее ясно, что из себя представляют, а какие-то производят очень большое впечатления, абсолютно христианских, которые, может быть, действительно показывают, что такое христианство.
Например, пьеса швейцарского драматурга Шмидта, идет в спектакле Ленсовета, называется «Оскар и розовая дама». Это моноспектакль, в ролях – Алиса Фрейндлих. Сюжет повествует о 10 летнем мальчике, который умирает от рака. Весь спектакль о 10 последних днях его жизни. Рядом с ним оказывается верующая женщина, христианка, которая помогает ему так прожить эти 10 дней, что этот ребенок проживает 100 лет жизни. Каждый день – за 10 лет и умирает умудренный жизнью. Потрясающая вещь!
о. Даниил Ранне: Здесь я хотел бы отметить одну вещь, мы вспомнили Иоанна Златоуста, ранних отцов, которые отрицательно относились к театру. Но надо понять, что и театр был другой. Задачи, которые ставились театром были совершенно иные. Поэтому очень важные слова должны стоять в исторических рамках.
Здесь мне хотелось бы вспомнить знаменитые трагедии того времени, ведь они о чем говорили: о безысходности. Если мы возьмем классические трагедии, то мы увидим, что они пытаются воздействовать на зрителя, который смотрит эту трагедию, чтобы зритель вышел в некоторой степени опустошенным. Сильное потрясение от того, что человек ничего не может, те обстоятельства и Боги, которые играют людьми как пешками, иногда ставят человека в такую ситуацию, когда у человека нет выхода, он закрыт, и на этом трагедия заканчивается. И конечно, это противоречит духу христианства, потому что христианство говорит о том, что Господь поддержит человека в любой ситуации. Он в любой ситуации поможет тому, кто имеет покаяние, тот и имеет возможность встать. А здесь совершенно другая картина, человек падает, он растоптан и выхода нет. Это мы прослеживаем во многих трагедиях.
Поэтому мне кажется, что выражение отцов, довольно жесткие, по отношению к тому театру правильны, но сейчас театр совсем другой. Давайте возьмем наших русских классиков, которые ставят вопрос иначе, о том, что человек может попасть в кризис, но все равно есть выход. Давайте вспомним хотя бы «Преступление и наказание» Достоевского, кажется все – тупик, конец, но как удивительно заканчивается произведение! Раскольников сидит и читает Евангелие, вот он – маленький свет, который может все изменить в его жизни.
о. Александр Степанов: Безусловно, отец Даниил я с вами согласен, что для таких грозных обвинений театру святыми отцами были основания, и одно из них, первое, это то, что мировоззрение языческое отражалось в театральном действе. Даже не просто отражалось, театр был, собственно, религиозной мистерией, это не было развлечением, это была часть, фрагмент религиозного культа. Который утверждал, что рок правит этим миром, и боги бессильны перед роком, есть какой-то слепой закон природы, который двигается и давит всех, кто попадает под него. Предугадать, понять, постичь этот закон невозможно. Человек не знает, когда на него наедет эта машина для превращения человека в раздавленного червя и, действительно, античная трагедия, прежде всего, говорит об этом. Эдип – та самая блестящая трагедия, которая показывает идею слепого рока, уничтожающего человека.
Так что, конечно, я совершенно согласен, что эти идеи коренным образом расходятся с христианским миропониманием и смотреть на это – коверкать свою христианскую душу.
Второй из них – развлекательный аспект, комедия и цирк, потому что очень часто Иоанн Златоуст пишет о цирке. Это были и гладиаторские бои, которые, правда, к 4 веку очень редко существовали, это были и спортивные ристалища и ипподром, которые собирали город, как и гладиаторские бои. То есть пустая развлекательность. Вместо того, чтобы жить какой-то глубиной своей, к чему призывает Церковь, человек живет, наоборот, отвлечением от реальной жизни, от той задачи, которую Бог дает каждому из нас.
Я думаю, что это были две основные причины, по которым святые отцы призывали всячески избегать театра. Конечно, та культура, которая существует сейчас – христианская, даже если она противостоит, потому что все равно сама проблематика и перспектива, в которой рассматриваются явления, так или иначе, христианские.
Поэтому здесь, если это глубокое подлинное произведение, можно черпать и черпать много для себя полезного, уточняющего свое видение. Если автору удается как-то благодаря его таланту или гению показать то, что мы видим каждый день, но не замечаем, проходим мимо, а он вдруг показывает и говорит: «Как же вы можете пройти мимо этого». И, действительно, мы начинаем многое из своей жизни переоценивать.
о. Даниил Ранне: Здесь надо заметить, что в советские годы, мы уже говорили об этом, театр играл особую роль, многие люди через театр воспитывались и учились хорошему на примерах классиков, которые наставляли человека на что-то доброе. Наверное, в советские годы театр сыграл положительную роль для человека. Он рождал в нем что-то духовное, то, что при встрече со Христом должно распуститься как цветок, который рождается из земли, бутончик появляется из-под земли, но ждет солнца, и вот, солнце встает, бутон раскрывается и показывает свою истинную красоту. Так и в некоторой степени и театр для многих людей стал восходом перед солнцем: вот сейчас он раскроется, когда появится настоящее солнце.
о. Александр Степанов: Ну что же, дорогие отцы, наше время подошло к концу. Конечно, было бы наивно думать, что мы исчерпали эту тему, я думаю, что мы только какие-то первые наметили пути, по канве которых можно было бы говорить и дальше более подробно и об искусстве, каких-то отдельных произведениях искусства, и о науке и о жизни общества, которое тоже преобразилось невероятным образом. Даже если мы сравним современное общество, христианское, или даже как говорят, пост-христианское, западное общество и общество античного Западного мира, все это можно было бы проследить гораздо более подробно и детально. Но в одной программе это сделать, конечно, невозможно, поэтому я благодарю вас, участников сегодняшней программы, отца Даниила Ранне, отца Алексея Склярова и отца Александра Тиманкова за интересную беседу и за помощь в раскрытии нашей сегодняшней темы, которая была озаглавлена как «Церковь и культура».