Тест: Вселенские Соборы

Вспомним вопрос Иисуса Христа, адресованный апостолам: «за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» (Мф.16:13). «Ты – Христос, Сын Бога живаго», – ответил апостол Петр (Мф 16:16). Учение о Христе как о Боге и вместе Человеке Церковь проповедовала от начала своего бытия. Позднее основные положения этого учения были сформулированы отцами III, IV и VI Вселенских Соборов. Строгая формулировка догмата о Святой Троице, детальная разработка иконописных канонов, создание важнейших богослужебных книг, — всё это не входило в перечень приоритетных задач, стоявших перед участниками Вселенских Соборов. Что касается учения о непорочном зачатии Девы Марии, оно появилось в недрах римо-католицизма и никогда не входило в состав православного вероучения. Точная дата Пришествия Господа Иисуса Христа нам неизвестна, известны только признаки приближения этого события.

Всего было семь Вселенских Соборов (325-787 гг).

Греческий эквивалент русского слова «вселенная», «οἰκουμένη» (от οἰκέω — обитать, жить), во времена Вселенских Соборов указывал не на космос в целом, а на обитаемую часть суши либо, в другой интерпретации, на всю территорию земли. Поскольку Вселенские Соборы представляли Всю Церковь, включая христиан всей земли, постольку они и названы Вселенскими, в отличие от Поместных Соборов, которые представляли ту или иную Поместную Церковь.

В Константинополе прошло 3 Вселенских Собора:
2-й в 381 г.;
5-й в 553 н.;
6-й в 680—681 гг.

Главная причина созывов Вселенских Соборов заключалась, конечно, не в желании императоров собрать епископов, и не в желании пастырей Церкви покарать еретиков. Главная причина созывов Вселенских Собора состояла в правильном раскрытии тех или иных положений христианского вероучения, в сохранении веры от искажений. Вопросы, касавшиеся церковного строительства тоже рассматривались на Вселенских Соборах, однако приоритетными были вопросы догматического характера.

Эдикт, лат. Edictum (от гл. edico – «объявлять», «приказывать») – «приказ», «предписание», «официальное распоряжение»; принципиально важный указ (императора или иного правителя), часто открывающий новую страницу в истории.
Рескрипт, лат. Rescriptum (от гл. rescribo – «писать в ответ», «письменно отвечать») – букв. «письменный ответ». В Древнем Риме – имевший силу закона ответ императора на представленный ему для разрешения вопрос; в широком смысле – указ, фактически подтверждающий ранее изданное постановление (эдикт).
30 апреля 311 г. тяжело заболевший римский император Галерий, бывший ранее гонителем христиан, издал в Никомедии «толерантный эдикт» (эдикт о веротерпимости), в котором признавал бесплодность попыток «возвратить на путь разума и природы впавших в заблуждение христиан. <…> Поэтому мы дозволяем христианам свободно исповедовать их религию и собираться на их сходки без опасений и препятствий лишь с тем условием, чтобы они всегда оказывали должное уважение существующим законам и властям» (Евсевий Кесарийский. Церковная история VIII, 17).
Исходя из этого, совместно опубликованный имп. Константином и его соправителем Лицинием в 313 г. в Милане указ в пользу христиан, фактически был подтверждением эдикта Галерия, то есть рескриптом. Но по тону он существенно отличался от первого: эдикт Галерия лишь терпит христиан как неизбежное зло, даруя им право на жизнь; Миланский указ «устанавливает паритет, равенство всех религий и свободное право каждого гражданина следовать беспрепятственно какой угодно религии» (Поснов М. Э. История христианской Церкви. Брюссель, 1964. С. 258).
Ни о каком «торжестве христианства» (возобладавшем в пределах Римской империи над язычеством лишь в конце IV в.) речь не шла, но этот указ обозначил принципиально иную политику государства в отношении Церкви и стал точкой отсчета нового периода ее истории. Вероятно, поэтому за Миланским указом и закрепилось более «торжественное» название «эдикт» (своя логика в этом присутствует).

Арий, учение которого получило огласку в 10-е годы IV в., думал так: Отец – только один нерожденный Бог, имеющий бытие Сам в Себе. Второе Лицо Святой Троицы, Сын (Слово, греч. Логос, в земном воплощении – Иисус Христос), может быть назван Богом; но Он не одной природы с Первым Лицом (Богом Отцом), – не «единосущен» Ему и не «равночестен». Он от Отца имеет Свое бытие, но при этом Сын отделен от Отца непреодолимой онтологической пропастью, будучи, как и весь мир, Его творением, хотя и особым, избранным Творением, Посредником между Богом и миром.
Если Сын сотворен, значит, «было некогда, когда Сына не было (эн потэ, хотэ ук эн»). Арий выражался тонко, он не говорил: «было время (хронос)», но – было «некогда», то есть некое довременное мгновение (потэ).
«Полагая, что Сын есть Творение, Арий хотел отклонить гностические воззрения на рождение (эманацию) из существа Отца.
Из соединения этих двух положений вытекает центральная мысль его доктрины: Сын произошел из «не сущих» (не существующего, из ничего), ex ouk ontwn (экс ук отнон)» (Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. С. 11). Высший Бог – Един и непостижим, а Христос, живший на земле, страдавший, распятый, погребенный и воскресший, – Второй Бог, или Малый Бог.
Арий искренне верил в то, что ему удалось найти точные формулировки и правильно выразить взаимоотношение Лиц Святой Троицы, разрешив неустранимое с точки зрения «здравого смысла» противоречие в учении о безусловном Единстве Бога, пребывающего одновременно в Трех Лицах. В Одного Бога или в Трех Богов верят христиане? Этот вопрос-нарекание со стороны язычников вовсе не был праздным в то время (впрочем, для многих и сейчас).
Вчерашним язычникам учение Ария казалось понятным и здравым. Его поддерживали некоторые императоры, и в течение IV столетия арианство не без успеха боролось за положение господствующей религии Империи, особенно на Востоке. Лишь православный Рим почти не был затронут этой ересью.

Константин прежде всего был политиком, и в его цели входило сохранение мира в империи. Поэтому, узнав, что «всю Африку объяло истинно невыносимое безумие» (Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина II, 66), он направил еп. Александру и Арию общее письмо, посетовав: «Как жестоко поразила мой слух, или лучше, самое сердце весть, что между вами возникли разногласия <…> и что вы, через которых я надеялся доставить исцеление другим, сами имеете нужду в гораздо большем врачевании!» (II, 68). Поэтому он будет между ними «посредником и покровителем мира», ведь его главная задача – «учения всех народов о Божестве <…> привести как бы в один состав» и «телу всей Ойкумены (Вселенной), страждущему тяжкой некой болезнью, возвратить прежнее здравие» (II, 65).
По убеждению Константина, сам повод спора – «маловажный и ничтожный» [так!?] (II, 68), поэтому они оба виновны: «Знаю, что настоящий спор начался таким образом: Когда ты, Александр, спрашивал у пресвитеров, что каждый из них думает о каком-либо месте закона, или, лучше сказать, представлял на обозрение бесполезную сторону вопроса [так!?], – тогда ты, Арий, неосмотрительно предлагал то, о чем <…> надлежало молчать: вот откуда родилось между вами разногласие, расторгалось общение, и святейший народ, разделившийся на партии, удалился от единомыслия с общим телом Церкви» (II, 69). Рассуждать о вещах, настолько темных, что недолго споткнуться и впасть в заблуждение, можно иногда лишь в виде умственной гимнастики, но их нельзя выносить наружу! «Итак, пусть и неосторожный вопрос, и необдуманный ответ прикроются в каждом из вас взаимным прощением, ибо повод к вашему спору не касается какого-либо главного учения в законе, вы не вносите какой-либо новой ереси в свое богослужение, образ мыслей у вас один и тот же [так!?], поэтому вы легко можете снова прийти в общение» (II, 70).
Император рекомендует брать пример с языческих философов, которые, хотя и спорят между собою, но все-таки уживаются мирно. «А когда так, то не гораздо ли справедливее вам, поставленным на служение великому Богу, проходить это поприще со взаимным единодушием? <…> Хорошо ли будет, если <…> брат восстанет на брата и собрание почтенных лиц разделится нечестивым разномыслием? Хорошо ли будет, если это произойдет через нас, поскольку мы будем спорить друг с другом о мелких и вовсе ненужных предметах? Подобные споры – дело черни, и более приличны детскому неразумию, нежели вниманию мужей священных и разумных!» Так пусть же «мысль, возбудившая вас к мелочному спору [так!?], <…> ни под каким видом не производит между вами разделения и ссоры. <…> Возвратитесь ко взаимной дружбе и любви, прострите свои объятия ко всему народу, очистите свои души, потом снова узнайте друг друга; ибо, по отложении вражды и по примирении, дружба часто бывает тем приятнее!» (II, 71).
«К счастью, подателем этого письма император избрал <…> Осия Кордубского (Кордовского), человека строго православных убеждений. <…> По прибытии в Александрию, Осий убедился, что дело идет не о пустяках, а угрожает потрясением основ христианской веры. Он возвратился в 324 г. к императору и разъяснил ему всю серьезность вопроса» (Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. С. 21–22). Поэтому уже в следующем году был созван Вселенский собор.

«Выражения: а) ek tes ousias [из существа (Отца)] и б) homoousios [единосущный] составляют цвет догматической деятельности Первого Вселенского собора. <…>
Учение о рождении Сына из существа Отца логически завершается в положении: "Сын единосущен Отцу". Слово homoousios [хомоусиос, или, в позднегреческом произношении, без придыхания, – омоусиос] есть необходимое дополнение к выражению ek tes ousias tou Patros (из существа Отца).
Рассматривая то и другое выражение, Афанасий Великий [главный борец с арианством на Востоке] признаёт, что они не даны в Св. Писании текстуально, но верно выражают смысл его и имеют символико-полемическое значение самое высокое: уклониться от их силы не могла никакая арианская диалектика. Другие богословские выражения ариане умели перетолковывать по-своему, но пред ek tes ousias tou Patros и homoousios они были бессильны: они могли лишь оспаривать право догматистов употреблять эти небиблейские термины для означения отношения Лиц Отца и Сына, но не могли исказить их»
(Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. С. 36, 38–39).

Учение Ария отрицало то главное, ради чего воплотился и пришел на землю Сын Божий. «Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом», – сказал еще во II столетии св. Ириней, епископ Лионский.
Существенная особенность нашего спасения состоит в том, что ни ангел, ни какое-то Высшее Создание, но Сам Бог умалился, чтобы быть одним из нас. Он принял действительную человеческую плоть, Он стал подобен нам во всём, кроме греха; Он до конца – даже до смерти! – отдал Себя людям, чтобы люди смогли реально, а не в мечтах, приобщиться к Его Божественной жизни. Через это каждому человеку дарована потенциальная способность к бесконечному совершенствованию и богоуподоблению (обожению), которое зримо открывают нам люди, именуемые «святыми». Христос хотел, чтобы человек уже здесь, на земле, ощутил дыхание Вечности, и Он дал ему для этого все.
Отвергнув учение Ария, Никейский Собор утвердил истину единосущия Отца и Сына и тем отстоял истину о Боговоплощении. И это не отвлеченная «теорема» философствующего ума, будто бы не имеющая отношения к так называемой «реальной» жизни, но живая Истина, быть может, самая конкретная и «практическая» из всех, открывшихся нам во Всемирной истории.

См.: Послание на ариан. Слово первое; Послание на ариан. Слово второе; Послание на ариан. Слово третье; Послание на ариан. Слово четвертое.

Во 2-й половине IV в. центром богословской образованности на греческом Востоке Римской империи становится "Каппадокийский кружок", - содружество богословов, возглавляемое Василием, архиепископом Кесарии Каппадокийской (Малая Азия).
Именно св. Василию и его другу св. Григорию Назианзину (Богослову) принадлежит окончательная разработка православного учения о Троичности Божества.
Святой Василий Великий, ставший в 370 г. епископом Кесарии, первенствующей кафедры всего Понтийского диоцеза, посвятил себя борьбе за единство Восточной Церкви, жизнь которой в его бурное время "дробилась на множество мелких ручейков" (Болотов В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. С. 95), - и он вынес это единство на своих плечах. Ноша была почти непосильна, и он умер еще до исполнения ему пятидесяти лет.
В год его смерти церковное общение арианствующего Востока с православным Римом стало свершившимся фактом (Антиохийский собор, сентябрь — октябрь 379 г.). «Но Василий Великий не дожил до этого события: как и Моисей, он довел свой народ только до границы Земли обетованной. «Василий Великий скончался 1 января 379 г., оплаканный кесарийцами без различия состояний и даже вероисповеданий (и язычниками, и евреями)» (Болотов В. Ук. соч. С. 103).

Для окончательного прекращения смуты на христианском Востоке православным надлежало «стать твердою ногою в Константинополе. Этот подвиг выпал на долю св. Григория Богослова».
В том же, 379-м, году он прибыл с столицу и «начал проповедовать в доме одного своего родственника, впоследствии обращенном в храм под именем «Анастасия» [«Воскресение (Православия)»], и выполнил свою задачу скоро и блистательно. <…>
Догматические слова Григория приобрели ему имя «Богослова». Всё более и более народа сходилось слушать славного проповедника. Ариане поняли всю опасность от деятельности Григория Богослова и всеми силами старались ему противодействовать: подосланы были убийцы, но попытка не удалась; они вторгались насильно на богослужебные собрания, буянили, сами же жаловались и обвиняли Григория в нарушении общественной тишины. Но он твердо отстоял себя и Православие» (Болотов В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. С. 106).
Созванный вскоре Константинопольский собор (II Вселенский, май – июнь 381 г.) подтвердил веру никейских отцов и тем подвел определенную черту под продолжавшимися несколько десятилетий триадологическими спорами. Но, ради восстановления хрупкого церковного единства, Григорию пришлось уйти в добровольное изгнание...

Еретик Македоний распространял хулу на Святого Духа, утверждая, что Он не единосущен Отцу и Сыну, и даже что Он — не Бог, но творение. Эта ересь была осуждена отцами Собора, а истина о Божественном достоинстве Святого Духа закреплена в Символе веры: «И в Духа Святаго, Господа, Животворя́щаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланя́ема и ссла́вима, глаголавшаго пророки».

Речь шла «ο тайне богочеловечества, об ее умственном постижении до крайних пределов доступной человеческому разуму ясности. Β сущности, это тот же самый вопрос, который томит и современное нам догматическое и практическое сознание христианства, вопрос: как соединяется божественное с человеческим и что есть человек пред Богом? Β ту пору этот вопрос с диалектической неизбежностью надвинулся на Церковь по окончании триадологических арианских споров. Для Церкви настал момент неотложного решения вопроса: какого придерживаться курса догматической мысли в споре ο лице Богочеловека? А курс был разный, не в отвлеченной, логической возможности, а уже в прочно сложившихся двух школьных направлениях ученой богословской мысли антиохийского и александрийского центров» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 292).

Утверждая, что Дева Мария родила не Бога, но человека, и, следовательно, Её не стоит называть Богородицей, но только Христородицей (Человекородицей), Несторий искажал как учение о Самой Божьей Матери, так и учение о том, Кого Она, собственно, родила и Кем в действительности был Господь Иисус Христос. За эту ересь Несторий был прозван новым Иудой, как предатель Спасителя.

Несторий любил Деву Марию не менее других нормальных христиан. При этом он был глубокий ученый и талантливый проповедник, почитатель святого Иоанна Златоуста (показательно, что до начала XX века две его проповеди приписывали самому Златоусту). Как и Златоуст, он принадлежал к Антиохийской богословской школе. Этим объясняются особенности его богословствования.
«Еще до Нестория, при Иоанне Златоусте, среди столичных богословов шли споры о Матери Божией. Но ни Златоуст, ни другие епископы не видели нужды вмешиваться в спор и подымать шум. Но Несторий не утерпел» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 251).
Несторий строго разделял и различал две природы Богочеловека. Он... считал, что только имя «Христос» обозначает две природы и лишь к нему можно применять и человеческие и божественные действия и признаки. Нельзя сказать: «предвечный младенец» (то есть человек): младенец родился в Вифлееме; а определение «предвечный» относится к Богу Слову. Или, с другой стороны, нельзя сказать: «трехмесячный Бог (Слово) питался материнским молоком»! Несторий боялся, что термин Богородица может быть понят в том смысле, что Дева Мария родила Божественную Ипостась, Сына Божия, Который ведь, согласно Символу веры, «от Отца рожден прежде всех век»! Поэтому «ту истину, что Христос и в самом зачатии от Девы был и есть истинный Бог, Несторий предлагал обозначить словом Тэодохос, Богоприемница». <...>
Что же касается слова Тэотокос (Богородица), то Несторий и не задавался мыслью исключить его из церковного лексикона. В чисто догматических трактатах он находил неуместным и неудобным его, но он принимает его в литургическом употреблении, принимает в том предположении, что верующие не станут понимать его в смысле арианском или же монофизитском, о чем он и заявлял даже с церковной кафедры» (Болотов В. Ук соч. С. 183, 185). Он употреблял и термин Христотокос, Христородица.
Существует мнение, что Несторий «нечаянно попал в еретики. <…> Как и вся жизнь Нестория, по удачному выражению его друга Иринея, есть «трагедия», так и конец его драматичен до фееричности. Новооткрытые материалы об его конце положительно ждут своего историка-романиста» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 249, 322).
Однако несторианство осуждено справедливо. По сути оно представляло Христа, как человека, соединенного с Богом Словом духовно-благодатною связью, но не как Богочеловека, воплощенного Сына Божьего.

Существует мнение, что «по своему внешнему облику Ефесский собор 431 г., в сравнении с другими вселенскими соборами, является самым неблагообразным, смутным, неудачным и формально просто не состоявшимся» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 291). Однако, это мнение разделяют не все историки. Созыву IV Вселенского Собора предшествовали сложные обстоятельства. Несмотря на осуждение Нестория ряд антиохийцев согласились его анафематствовать не без нажима императорской власти. А согласительное догматическое исповедание антиохийцы и александрийцы выработали позднее и подписали в 433 году. Воодушевленные своей победой александрийцы захотели утвердить в Церкви то учение о Христе, которое хотя и было свободно от ереси несторианства, однако не было лишено других недостатков. В 449 году они организовали новый «вселенский собор» в Эфесе, на котором председательствовал, после смерти Кирилла Александрийского (444 г.), новый предстоятель Александрийской Церкви, архиепископ Диоскор. А в результате на этом соборе догматически оформилась присущая александрийской ментальности ересь – монофизитство. Вскоре решения собора были аннулированы, его наиболее активные деятели осуждены, а сам собор вошел в историю под именем «разбойничьего» (египетские монахи, ненавидевшие «эллинов», даже дрались). Реакцией на эту ситуацию стал созыв IV Вселенского Собора (в Халкидоне).

Христологический. «Если арианская лихорадка бурно трепала церковный организм долгих шесть десятилетий, то перемежающаяся лихорадка христологических споров растянулась на целых 250 лет, износила исторический организм Церкви до явного утомления, расколола и умалила самую Византийскую империю, унесла из лона Кафолической Церкви миллионы душ, ввергнув их в ереси, и отняла у греческой державы весь иноплеменный окраинный Восток» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 292).

Второе направление было положено в основу христологии представителями ряда инославных церквей, существующих и по сей день. «Для церкви борьба с Несторием не потребовала и 20 лет, а борьба с монофизитством заняла 200 лет <...>. Несторианство увело из Церкви сотни тысяч ее приверженцев, а монофизитство – миллионы. Сирийцы, армяне, копты, эфиопы разорвали на этой почве свою духовную и политическую связь с Империей и тем подготовили более легкую добычу арабам-завоевателям» (Карташев А. В. Вселенские соборы. – Клин, 2004. С. 305).

Протоиерей Константин Пархоменко:
Слышали такое слово – ресепшн? Это в отелях стойка, за которой дежурит администратор, ключи выдает... Так вот, это слово происходит от латинского receptio – принятие, прием. Это латинское слово в глубокой древности стало богословским понятием и звучит оно как рецепция.
Рецепция в церковном праве – это принятие и одобрение каких-то постановлений всей полнотой Церкви. Если этого принятия и одобрения не произошло, постановления Соборов можно считать несостоявшимися.
Удачный пример применения рецепции по отношению к определениям законодательных органов Церкви дал в свое время известный русский правовед и канонист Н.С. Суворов (1848-1909): «В древней истории, - писал он, – не Собор сам по себе устанавливал непогрешимое учение: печать непогрешимости сообщалась соборным определениям лишь позднейшим церковным признанием». И далее: «Закон, который идет вразрез с церковным сознанием, не может рассчитывать на действующую силу в Церкви, не потому, чтобы духовной иерархии не принадлежало право кассировать или, напротив, канонизировать закон, а потому, что церковная совесть не допустит проведения в жизнь противоречащего духу Церкви закона, хотя бы и духовная иерархия склонялась к его одобрению». (Суворов Н.С. Учебник церковного права. М., 2004. С. 238.)
Например, II Вселенский Собор с формальной стороны был небезупречен (не имел в своем составе римского папы и вообще западных епископов, причем не случайно, а целенаправленно – их не пригласил император, созвавший Собор), как и собор 754 г., претендующий на статус Вселенского, на котором не присутствовали патриархи. Но в первом случае рецепция состоялась, и Собор был признан Вселенским, а во втором - участники собора анафематствованы Церковью, а его определения признаны ничтожными.
А вот пример рецепции, который я заимствую из книги «Вселенские соборы» русского историка А. Карташева: «По своему внешнему облику Ефесский Собор 431 г. (III Вселенский Собор), в сравнении с другими Вселенскими Соборами, является самым неблагообразным, смутным, неудачным и формально просто не состоявшимся. По своей беспорядочности он немного уступает соседнему по времени и месту с ним Ефесскому Собору 449 г., собранному также в качестве Вселенского, но заклейменному вскоре жутким названием "разбойничьего". А между тем деяния Ефесского Собора 449 г. были утверждены тем же самым императором, Феодосием II, а деяния III Вселенского Собора не утверждены и Собор за беспорядок и беззаконие был высочайше распущен. Но Церковь судила иначе. Церковное восприятие было как раз обратное».

Данное правило гласит: «Святые отцы, собравшиеся в Константинополе, определили: да не отменяется символ веры трех сот осминадесяти отцев, бывших на соборе в Никеи, что в Вифинии, но да пребывает оный непреложен; и да предается анафеме всякая ересь...».
В своё время Аристен толковал это правило так: «Твердо должна быть хранима никейская вера, а ереси должны подлежать анафеме»; аналогичным образом это правило комментируется в Славянской Кормчей: «Яже в Никее святых отец вера твердо да держится, и пребывает. Реченая же и писаная на ню от еретик, и еретики, да будут прокляти. Се правило разумно» (см.: Зонара и Вальсамон. Святый и вселенский вторый собор был...).
Итак, главное, на что ставили акцент отцы II Вселенского Собора: вероучение, кратко, ёмко и точно выраженное в Никео-Цареградском Символе веры, не должно подлежать изменению или, что, в данном случае то же, искажению. И это понятно, ведь догматы веры, равно как и догматическое учение Церкви в целом, не подлежат изменению (другое дело, что догматические формулировки могут подвергаться изменениям). Заботясь о сохранении веры, отцы Собора запретили вносить изменения в Символ, понимая, что то или иное изменение, пусть даже и одобренное собранием архиеерев, может исказить его внутреннее содержание (для того, чтобы это понять, достаточно вспомнить, каких напряженных усилий стоило Церкви утверждение этого Символа).
Но значит ли сказанное, что Церковь вовсе не вправе вносить в Символ веры даже и такие изменения, которые не искажают, не уродуют православное вероучение, но лишь изменяют формальное содержание Символа новыми уточняющими терминами или формулировками? Не значит. Если Вселенская Церковь сочтёт такое действие необходимым и при общем согласии представителей всех Поместных Церквей, на очередном Вселенском Соборе всё же внесёт в него некоторые изменения (не противоречащие истинному вероучению, то есть тому, какое исповедывали ортодоксальные отцы, участники первых двух Вселенских Соборов), этим она не нарушит ни одного православного догмата (заметим, что отцы II Вселенского Собора внесли в первую часть Символа веры, составленную на I Вселенском Соборе, те изменения, которые, с их точки зрения, лучше отражали содержание веры, и дополнили эту часть новыми членами).

Несмотря на то, что на этом Соборе были осуждены некоторые произведения Феодорита Кирского и письмо Ивы Эдесского к Марию Персу, они лично не были анафематстсвованы. Из трех перечисленных лиц лично подвергася анафеме только Феодор Мопсуестийский.

Учение монофелитов сводилось к тому, что поскольку Господь Иисус Христос — одна Личность (одна Ипостась), постольку и воля в Нём одна. Они упускали из виду, что воля — принадлежность природы, и поскольку во Христе два естества, постольку и воль две. Христос — Совершенный Бог и Совершенный Человек, и, стало быть, Он обладает волей как по Божественному, так и по человеческому естеству.

Монофелитство привлекало Ираклия в том отношении, что он надеялся при помощи этого учения примирить православных и монофизитов (через единство вероисповедания), и, таким образом, укрепить единство империи.

Преподобный Максим Исповедник являл собой образец защитника веры от монофелитов. После него осталось множество произведений, среди которых видное место занимают труды, посвященные учению о Лице Господа Иисуса Христа.

Поскольку на стороне еретиков были не только многие епископы, но и высшая светская власть, преподобного Максима Исповедника, за твердость в противодействии ереси, взяли под стражу. Не сумев ни переубедить его, ни сломать, его подвергли страшным пыткам, отсекли правую руку, отрезали язык, после чего сослали в ссылку, где вскоре он почил о Господе.

В вопросе о том, сколько хотений или воль во Христе, папа Гонорий поддерживал идею, что во Христе одна воля, одно хотение. Таким образом, он служит ярчайшим примером, опровергающим римо-католическое учение о папской непогрешимости. VI Вселенский Собор предал папу Гонория анафеме.

Образ соединения воль во Христе соответствует образу соединения заключенных в Его Ипостаси естеств, Божеского и человеческого.

Одной из главных причин возбуждения ереси иконоборцев было неправильное отношение к иконопочитанию как к форме идолопоклонства. Такое отношение было вызвано непониманием, что молитвенное обращение к лицам, изображенным на иконах, не есть обращение к самим иконам (дереву и краскам). Кроме того отношение многих верующих к иконам и действительно носило суеверный характер. Например, по некоторым свидетельствам, люди могли соскребать краску с икон, и, считая святыней саму эту краску, добавлять её, куда считали нужным, в качестве освящающего ингредиента.

Во времена иконоборческих движений преподобный Иоанн Дамаскин занял сторону почитателей православных икон. Активная деятельность в пользу защиты иконопочитания вызывала раздражение еретиков, и тогда они прибегли к коварной хитрости: оболгали его перед халифом, выставили изменником. За это, согласно преданию, его подвергли отсечению руки. Однако по действию Божьего Промысла, после сердечной молитвы святого перед образом Божьей Матери, отрубленная рука, прислоненная к ране и перевязанная материей, была исцелена (согласно преданию, в это время страдалец пребывал, будто во сне). Так честь оклеветанного защитника икон была восстановлена, а клеветники были посрамлены. Впоследствии, в знак благодарности, святой приложил к иконе Божьей Матери образ руки, изготовленный из серебра. В честь и память этого события в православной иконографии утвердился образ Богородицы «Троеручица».

Икона нередко называется окном в горний мир. Почему? Она образно представляет нам Бога или святого. Тем не менее, взирая на образ, мы возносим молитвы первообразу — то есть тому, кто представлен на иконе. Бог или Его святой слышат молящегося (несмотря на то, что он созерцает «всего лишь» образ и находится перед образом, а не перед первообразом), и по его вере, в соответствии с условиями Промысла, действительно отвечает (реагирует) на них.

О том, что Вселенских Соборов должно быть не более семи, Писание нигде не сообщает. Не является препятствием для созыва очередного Собора и факт отпада от Православия Римской Поместной Церкви в 1054 году.

Главным творцом антиохийской христологии был не Несторий, а Феодор Мопсуэстийский.

Трулльский Собор заседал в зале дворца со сводами, носившем имя Труллы, почему официально в документах ему было присвоено название Трулльского.

Деятельность Эфесского собора 449 г. была незаконной и была связана с применением насилия. Еретик Евтих был объявлен православным и восстановлен. Легатам папы не дали слова, томос не был зачитан. И лишь когда участники собора принимали решение, римский делегат диакон Илар вскочил с места и прокричал: «Contradicitur!». В церковь ворвались стражники и монахи и начали форменное бесчинство. Низверженного Флавиана избили до полусмерти. Дверь была заперта, и от всех епископов стали требовать подписать решение собора. Его подписали все, кроме римских легатов. Тронуть их не посмели. Домн Антиохийский тоже подписал всё, а в заключение, как бы издеваясь над его трусостью и предательством своих собратьев, Диоскор соборно низложил и его.

Эфесский «Разбойничий» собор именуется также «собором монофизитов», так как он признал православным учением ересь монофизитства. Его решения были аннулированы Четвертым Вселенским Собором.