I. СОБОР НИКЕЙСКИЙ, ВСЕЛЕНСКИЙ ПЕРВЫЙ

В царствование Константина великого, Христова Церковь, едва упокоенная от внешних врагов, была возмущена противохристианскими учениями Ария, пресвитера александрийского. Побуждаемый честолюбием и завистью к сверстнику своему Александру, избранному народом и клиром на епископскую кафедру в Александрии, Арий решился оклеветать учение своего епископа. Когда Александр по обыкновению, беседовал с клиром о единосущии Сына Божия с Богом Отцем, Арий стал обличать его в савелианстве; но опровергая ересь мнимую, сам оказался проповедником действительной ереси, низпровергавшей христианскую веру в самом ея основании. Арий начал учить так: «Было время, когда Сына Божия не было; Сын Божий сотворен из несущаго, а никак не рожден из сущности Отца; причем рожден во времени, а не от вечности, не как Бог истинный от Бога истиннаго, но сотворен как орудие для создания прочих тварей; он и по естеству ниже Отца и по воле изменяем; называется же Сыном Божиим не по естеству, а по усыновлению, как послушный воле Отца». Зараза пагубного лжеучения прежде всего коснулась клира: семь пресвитеров и двенадцать диаконов были первыми его последователями, и вместе первыми проповедниками. Александр думал сначала короткими беседами увещаниями обратить Ария на путь истины; но когда увидел, что Арий непреклонен в своих убеждениях, что богохульное учение его распространяется уже за пределы Александрии и заразило даже нескольких епископов, тогда, пригласив представителей церквей из Египта и Ливии, числом около ста, Александр составил в Александрии собор, на котором, после обличения ереси, общим приговором еретики лишены своих священнослужительских мест, отлучены от Церкви и изгнаны из Александрии.

Арий, удалившись со своими приверженцами в Палестину, писал письма ко многим епископам и между прочим Евсевию, епископу никомидийскому, в то время сильному при императорском Дворе, жаловался на несправедливое будто бы преследование со стороны Александра и просил у них защиты. Надменный Евсевий, в своих честолюбивых видах, принял еретиков под свое покровительство и в послании к епископам, в оправдание и защиту Ария, содействовал распространению нечестивой ереси, которая таким образом заразила Палестину, Никомидию, Виению и другие области.

Между тем Александр, думая, что ересь, после соборного осуждения ее, исчезнет сама собою, долго молчал о случившемся в его Церкви; но когда узнал, что еретики приняты под покровительство Евсевием и что Евсевий рассылает всюду письма к утверждению ереси, решился окружным посланием известить всех епископов кафолической Церкви как о событии, случившемся в его Церкви, так и о злонамеренных действиях Евсевия никомидийскаго. Епископы Египта, Фиваиды, Ливии, Пентаполя, Сирии, Ликии, Памфилии, Асии, Каппадокии и других сопредельных областей, подписали послание Александра и, в знак единомыслия с ним, прислали от себя удостоверительные письма. Чтобы иметь более защитников православного учения на своей стороне, он написал нарочитое послание к епископам константинопольского округа, на имя главного предстоятеля их, константинопольского епископа Александра. Несмотря на то, ересь Ария, имея сильного покровителя в лице Евсевия, производила свои гибельные действия; из одной области переходя в другую, за предстоятелями Церкви увлекая народ, возбуждала повсюду споры и раздоры, так что сделала наконец веру христианскую предметом поругания и осмеяния даже на публичных зрелищах. Единомышленники Евсевия, принимая сторону Ария, усильно старались убедить Александра, чтобы он простил еретиков и принял вместе с учением их, в Церковь. Сам Арий, как бы в оправдание себя приветствуя Александра письмом, бесстыдно утверждал, будто учение свое принял от него же. Но когда Александр, твердый в исповедании правой веры, не внимал ходатайству защитников Ария, епископы – покровители лжеучения, приняв это во внимание за оскорбление своей личности, составили в Вифинии собор и, вопреки апостольскому правилу, признали Ария осужденным безвинно; вместе с тем, известив об этом прочих своих сообщников, убеждали их принять Ария, как вернаго сына Церкви.

Император Константин узнал о таких настроениях в Церкви Христовой, и крайне огорчился, считая это дело собственным несчастием. Немедленно он отправил любимаго и уважаемаго им Осию, епископа кордубскаго, в Александрию с увещательным письмом к Александру и Арию и с поручением водворить мир между ними. Но эта кроткая мера повела только к большему упорству врагов мира ариан. Император готов был принять решительныя меры к подавлению распространившагося всюду лжеучения; но ещё раз решился писать к Арию и его последователям, убеждая и умоляя их прекратить брань, поднятую ими против самого Христа; но и это не подействовало на ожесточенную злобу врагов истины.

К этому же времени созрели еще другия давния нестроения происходившия в Церкви. Епископ Мелетий, управлявши Фиваидскою епархиею, которая состояла в зависимости от александрийской кафедры, за разные преступления и особенно за измену вере во время гонений, был отлучен от Церкви Петром, епископом александрийским. Не смотря на это, Мелетий своевольно по всему Египту устроял церкви и рукополагал к ним пресвитеров и дьяконов, даже епископов, и таким образом производил явный раскол Церкви. Это началось при Петре, продолжалось при епископе Ахилла и преемнике его Александре. Когда появилось арианское учение, – Мелетий с своими единомышленниками присоединился к Арию и, разделяя с ним вражду против Александра и его клира, содействовал еще большему распространению ереси. Наконец, к этим смутам присоединялось давнее разногласие между восточными и западными христианами касательно празднования пасхи. Восточные христиане праздновали пасху в один день с иудеями, именно в 14-е число перваго месяца после весенняго равноденствия; западные – в первый воскресный день после полнолуния этого месяца. От этого разноглася происходило то, что в одно и тоже время одни пребывали в подвигах – поста и молитвы, вспоминая страдания Господни, другие наслаждались веселием всесветлаго торжества; а это возбуждало раздор между христианами и ослабляло взаимное уважение поста и праздника. Соборы, бывшие по этому случаю во II и III веке, не успели согласить разномыслящих. Тогда то император Константин, побуждаемый такими важными обстоятельствами Церкви, по совету благомыслящих епископов, вознамерился для решения спорных дел созвать собор. Представителям всех церквей предписано было собраться в Никею, город находившийся в Вифинии.

На глас императора собрались в Никею предстоятели церквей из Азии, Африки и Европы, числом 318. Римский епископ, не могший явиться лично по причине глубокой старости, прислал от себя двух пресвитеров, Витона и Викентия. Между собравшимися пастырями многие славились или даром слова, или знанием божественных Писаний (как напр. Евстафий антиохийский, Евсевий Палестинский и друг.), или даром прозрения (Леонтий епископ каппадокийский) и чудотворений (Спиридон епископ тримифунтский, Иаков низибийский и др.) а некоторые носили на себе язвы мучений–свидетельство живой и действенной веры в Искупителя, (Макарий иерусалимский, Пафнутий епископ верхней Фиваиды, Павел неокесарийский, Ипатий гангрский и др.). Вместе с епископами прибыло на собор много пресвитеров и Диаконов, между которыми особенно известен Aфанасий, диакон (в последствии епископ) александрийский, прославивший себя в состязании с арианами. Тогда же явились в Никею и некоторые из языческих философов, – одни с тем, чтобы ознакомиться ближе с учением христианским, a другие, по ненависти к нему, надеялись при помощи диалектики запутывать речи епископов и опровергать защищаемое ими учение. Между этими философами церковные писатели упоминают в особенности об одном, который много тщеславился своею диалектикою и насмехался над епископами; но был обращен ко Христу простыми словами веры одного св. старца.

Прежде, чем открыто было общее, торжественное рассуждение о вере, епископы несколько раз сходились между собою и, призывая Ария, испытывали его мнения, чтобы точнее узнать сущность проповедуемого им учения. Когда же наступил день, назначенный императором для открытия собора, епископы собрались во дворце, где было устроено для собора особое помещение, с троном для царя и седалищами для присутствующих на соборе. По прибытии императора, один из епископов от лица собора приветствовал его речью, на которую император также отвечал речью, изявляя радость, что видит себя в собрании стольких пастырей Церкви и убеждая их быть единомысленными в деле веры. За тем начались соборныя деяния. Арий, призванный на собор с своими единомышленниками, по требованию его изложил свое учение. Богохульное содержание его оскорбляло православных епископов, что они, от нетерпения, неоднократно заграждали свой слух. Потом читано было вслух всего собора изложение веры Евсевия никомидийскаго: но нелепость его была так очевидна, что оно тотчас же отвергнуто и в виду всех разодрано. Тут же рассмотрены акты александрийскаго собора, для того, чтобы из порядка, в каком производился суд над еретиками, прояснить как можно более самое учение их. За тем, чтобы побудить еретиков к добровольному сознанию в своих заблуждениях, дозволено было с той и другой стороны свободно излагать мнения. Император спокойно выслушивал состязавшихся стараясь только склонять их к единомыслию. Ария сперва поддерживали только семнадцать человек, но из них большая часть скоро перешла на сторону православных. В это время особенно Афанасий александрийский, между другими защитниками правой веры, принимал участие в спорах с арианами и с особенным искусством, силою слова и мысли поражал их хитросплетенныя мудрования. Вероятно, сторону Ария принимали и некоторые из философов, вступая в прение с епископами.

Но Арий с несколькими единомышленниками оставался непреклонным в своих мнениях; тогда отцы собора, торжественно и единогласно исповедав Сына Божия единосущным (όμοοὐσιο) Отцу, Ариево учение, как противное слову Божию содержащими это учение, предали анафеме. А чтобы утвердить в точности правое исповедание веры о Сыне Божием на все последующия времена, отцы изложили это исповедание в символах, присовокупив к нему анафематствование на грех, которые говорили о Сыне Божием, что–было время, когда Его не было, что он не рожден из сущности Отца, а сотворен прежде всех тварей, что изменяем и т. д. Когда это изложение было прочитано вслух, император принял его как символ, данный от Бога, и повелел подписать его всем присутствовавшим на соборе епископам. Арию же и единомышленникам его, кроме церковнаго отлучения, обявлено заточение. Так как Арий распространял свое лжеучение посредством своих сочинений, из которых особенно соблазнительна была книга, названная им Θαλειά, то император повелел предать огню все эти сочинения, объявив смертную казнь тому, кто будет замечен в утайке их. Утвержденное собором исповедание веры подписали и многие из покровителей Ария, как то: Евсевий епископ никомидийский, Феогний никейский, Марис халкидонский Патрофил скифопольский, Наркис неронийский и др. Но Феона епископ мармарикский и Секунд еп. птолемандский остались также непреклонными, как и Арий. Впрочем Евсевий и Феогний, подписавши символ, не согласились подписать осуждение на Apиa, под тем предлогом, будто Apий лично не таков, каковым его признали. Отцы собора, заключая из сего, что эти два епископа подписали соборное изложение веры только по страху наказания, а не по внутреннему убеждению, осудили их, как защитников ереси; а император объявил их лишенными своих церковных мест и вместе с Арием, Феоною и Секундом сослал в заточение, откуда впрочем они скоро были возвращены, когда прислали письменное расскаяние в своем заблуждении.

По низложении Ария и его учения, собор рассуждал о других современных вопросах в Церкви. Для предотвращена вредных последствий от разногласия в праздновании пасхи и для того, чтобы не иметь ничего общаго в этом торжестве с отверженными иудеями, собор постановил праздновать пасху во «всей Церкви в одно время, именно: в первый воскресный день по полнолунии весенняго равноденствия». С этого времени введен во всеобщее употребление и пасхальный круг, для руководства в определении дня пасхи на каждый год. Касательно же раскола Мелетиева, собор определил: самому Мелетию жить в Лике (в Египте), с именем епископа, но без всякаго участия в делах церковнаго правления; а тем, которые рукоположены им, – сохранить свое достоинство, но по чину быть ниже священнослужителей, рукоположенных Александром, и состоять в полной зависимости от александрийскаго епископа.

В заботливости о водворении между всеми церковнаго единомыслия, император призывал на собор епископа наватианской секты Акесия, – и, как скоро был изложен символ веры и подписан собором, спросил его, согласен ли он с этим исповеданием и с определением о празднике пасхи. Акесий отвечал: «постановленное собором, государь, не ново; так веровали и прежде с самаго начала». А когда император опять спросил его, для чего же он отделяется от общения церковнаго, то Акесий упомянул о событиях в годы Декиева гонения и произнес формулу строгаго своего правила, что впадшие в грех после крещения, – каковый грех божественное Писание называет смертным, – не должны быть допускаемы к участию в божественных таинствах, и надежду отпущения получать уже не от иереев, а от самого Бога имеющаго силу и власть отпускать грехи. Император отвечал на это: «поставь лестницу, Акесий, и взойди один на небо».

Кроме догматов веры, собор рассуждал еще о различных предметах, касавшихся церковнаго благочиния. Плодом этих рассуждений были 20 канонов или правил, которыя большею частию составляют или повторение и объяснение, или дополнение и применение к современному состоянию Церкви правил апостольских, вероятно от времени утративших силу и ясность в церковной практике. Без сомнения, в связи с этими постановлениями на соборе высказано то замечательное суждение, которое церковные историки приписывают бывшему там св. Пафнутию. Когда рассуждали о исправлении жизни священнослужащих лиц, некоторые епископы предлагали ввести правило, чтобы пресвитеры и диаконы оставляли супружество, в которое вступили до рукоположения в духовный сан; тогда Панфутий исповедник, сам никогда не испытавший брачнаго состояния, воспротивился этому мнению. Называя брак честным и сожитие с законною женою – чистым и нескверным, он убеждал отцев собора не налагать такого ига на всех священнослужителей. Собор последовал его мнению и предоставил безбрачное состояние воле каждаго священнослужителя.

Рассказывают еще об одном действии на соборе Константина, не относящемся к соборным постановлениям, но высказывающем высокий характер императора. Когда епископы собрались в Никею, некоторые немиролюбивые люди явились с обвинениями на некоторых епископов и подали письменные доносы самому императору. Император, пока еще не было восстановлено согласие мнений на самом соборе, принимал жалобы и, сложив все вместе, запечатал своим перстнем и приказал хранить; но потом, когда утверждено единогласно на соборе и восстановлен мир Церкви, император принес поданные ему доносы в присутствие епископов и пред ними сжег, утверждая клятвенно, что не читал ничего в доносах написаннаго: «не надобно, говорил он, проступки священных лиц делать общеизвестными, чтобы народ, получив отсюда повод к пререканиям противу них, не стал грешить без страха».

По окончании соборных рассуждений, как император, так и епископы за благо признали, прежде чем оставить Никею, письменно известить Церкви и православный народ о решениях собора, чтобы не оставалось никакого сомнения в достоверности того, что потом будет возвещено каждым епископом в своей Церкви. Сам Константин писал послания 1) к александрийской Церкви, 2) ко всем епископам и народам против Ария и его единомышленников, 3) к епископам, не бывшим на соборе. Также и от всего собора отправлено было послание к Церкви александрийской, с известием о том, что определено на соборе и как низложен Aрий с своими единомышленниками 4). Евсевий, епископ палестинской Кесарии, писал особо к своей Церкви.

Когда отцам собора надлежало ужо оставить Никею, Константин собрал всех епископов вместе и произнес к ним увещательную речь, в которой внушал стараться о сохранении мира друг с другом, избегать упорства во мнениях и вредных споров и не завидовать тем из своих собратий, которые мудростию в учении снискали себе славу, но и достоинства их почитать благом общим, и в заключение просил их прилежно молиться о нем Богу. Получив наставление, епископы отправились к своим Церквам.

Никейский собор, по словам Сократа, составлен был «в консульство Павлина и Юлиана, в 20 день месяца мая, в 636 год от Александра царя македонского». Это, по общему мнению, был 325 год по Р. Хр., или 20-й царствования Константина.

Деяния (акты) никейскаго собора в цельном составе и в точном виде не дошли до нас. Мы имеем только несколько отдельных, впрочем несомненно подлинных, документов, относящихся к обстоятельствам предшествовавшим собору, и отчасти к деяниям самого собора. Памятники эти – следующие: 1) послание Александра еп. александрийскаго к католической Церкви; 2) его же послание к Александру еп. константинопольскому; 3) послание имп. Константина к Александру и Арию; 4) его же послание к Apию и арианам; 5)приветственная речь от собора Константину; 6) речь Константина собору; 7) соборное изложение веры и правила собора; 8) послание императора к александрийской Церкви; 9) его же послание ко всем епископам и народам и 10) к епископам, не бывшим на соборе; 11)соборное послание к александрийской Церкви; 12) послание Евсевия кесарийского к своей Церкви, и 13) отрывок увещательной речи Константина к епископам пред отъездом их из Никеи. Повествования церковных историков (Руфина, Сократа, Созомена и Феодорита), живших вскоре после собора, отрывочныя, неполныя и не во всем согласныя между собою, заимствованы или из сказаний отцев, бывших на соборе, мимоходом упоминающих о соборных деяниях в своих сочинениях (особенно писанных против ариан), или из устных преданий, доходивших к разным лицам oт самих присутствовавших на соборе. Сам Евсевий кесарийский, личный свидетель всего, что происходило на соборе, в повествовании о нем чрезвычайно краток и ограничивается только общими указаниями. Из этого можно заключать, что подробное изложение актов собора хотя во время самого собора было составлено, но не было обнародовано в Церкви, или же вскоре после собора было утрачено. Есть един сборник Деяний никейскаго собора, изданный Геласием кизикским: но этот сборник, по словам самого издателя, жившаго в конце V века, есть не что иное, как только собственный его опыт последовательнаго изложения сведений о соборе, которыя Геласий заимствовал из древней рукописи некоего пресвитера Иоанна, также из повествования Евсевия Памфила, Руфина и многих других (особенно Сократа, котораго сказания Геласий выписывает нередко слово в слово). А то, что находим у Геласия сверх этих заимствований, что вероятно доходили до него путем частных преданий, то не имеет признаков исторической достоверности. Мы здесь представляем только некоторыя извлечения из сборника Геласиева.

Возлюбленным и честнейшим сослужителям, епископам всей кафолической Церкви, Александр желает всякого блага о Господе.

Так как кафолическая Церковь составляет единое тело и по заповеди божественного Писания должна блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4, 3), то нам надлежит посланиями извещать друг друга о событиях, случающихся у каждого из нас, с тем, чтобы, страждет ли, или радуется один член, могли сострадать ему или сорадоваться и все прочие (1Кор. 12, 26). В нашей стране появились люди, идущие против закона, христоборцы, которые учат такому отступлению, какое по справедливости может быть признано и названо предтечею антихриста. Я хотел было молчать об этом, думая, что зло ограничится только одними отступниками, и всячески стараясь, чтобы слух о нем, распространившись по другим местам, не увлек в заблуждение людей простых. Но Евсевий, нынешний епископ никомидийский, вообразив, что на нем лежит все касающееся до Церкви, (почему он и оставил Берит и устремил честолюбивые взоры свои на кафедру никомидийскую), и не встречая ни откуда противодействия себе, принял под свое покровительство сих отступников и рассылает повсюду в защиту их послания, чтобы простых и не искусных в вере увлечь в эту самую ужасную и христоборственную ересь; поэтому, помня написанное в законе, вижу необходимость прервать молчание и уведомить всех вас о случившемся у нас, чтобы вы знали и отступников и пагубное их еретическое учение, и не внимали тому, что будет писать Евсевий. Чрез сих отступников он хочет ныне осуществить давнее свое злоумышление, несколько времени им скрываемое: по-видимому он пишет за них, но самое дело показывает, что так поступает он для своих честолюбивых целей.

Отступниками у нас оказались: Арий, Ахилл, Аифал, Карпон, другой Арий, Сармат, Евзой, Лукий, Юлий, Мина, Елладий, Гаий, также Секунд и Феон, некогда называвшиеся епископами. Изобретенное и проповедуемое ими, противное св. Писанию, учение следующее: «не всегда Бог был Отцом; было время, когда Он не был Отцом. Не всегда было Слово Божие, но получило бытие из ничего; потому что Бог, всегда существующий, сотворил Его не сущего из не сущего. Итак, заключают они, было время, когда Его не было. Сын есть создание и тварь. Но подобен Он Отцу по сущности (ὀυσίαν) и, по естеству (θύσει), не есть истинное Слово (λόγος) Отца, ни истинная мудрость (σοθία) Его, а есть одно из творений и порождений. Называется же Словом и мудростию не в подлинном смысле, будучи и сам рожден собственным Словом Божиим и мудростию²), которая в Боге и которою Бог сотворил как все, так и Его самого. Таким образом по природе Он подлежит превращению (τρεπτὸς ); и изменяем (ἀλλοιωτὸς), как и все разумные существа. Слово отчуждено, обособлено и отделено от существа Божия. И Отец не постижим для Сына; ибо Сын совершенно и точно не знает Отца, и не может Его видеть. Даже и собственной сущности, как она есть, Сын не знает. Он сотворен ради нас, с тем, чтобы чрез Него, как орудие, Бог создал нас. И не было бы Его, если бы Бог не восхотел дать нам бытие». Когда же кто-то спросил их: «может ли Слово Божие превратиться, как превратился диавол; и они не побоялись сказать: да, может. Ибо, как рожденный и сотворенный, Он имеет изменяемое естество».

Всех единомышленников Ария, распространяющих такое нечестивое учение, равно как и тех, которые им благоприятствуют, мы, собравшись вместе с епископами Египта и Ливии, числом около ста, предали анафеме. Напротив держащиеся стороны Евсевия приняли их к себе, и усиливаются смешать ложь с истиною, нечестие с благочестием. Но они не успеют в своем предприятии; истина всегда одерживает верх, и нет никакого общения света со тьмою и согласия между Христом и велиаром (2Кор. 6, 14). Слыхал ли кто когда-нибудь подобное? Или, услышав это ныне, кто не изумится и не закроет своего слуха, чтобы не осквернить его такими нечистыми словами? Кто, слыша слова Иоанна: в начале бе Слово (Иоан. 1,1), не осудит тех, которые говорят, что было время, когда Его не было? Или, кто, читая в евангелии: единородный Сын и вся Тем быша (Иоан. 1,3. 18), не возненавидит утверждающих, будто Сын есть одно из творений? В самом деле, как Он может быть одним из тех, которые чрез Него получили бытие? Или, как будет Он единородный, когда, сообразно с их мнением, включим Его в ряд всех прочих существ? Как выйдет, что Он произошел из не сущего, когда Отец говорит: отрыгну сердце мое Слово благо (Псал. 44, 1), и: из чрева прежде денницы родих Тя (Пс. 109, 3). Или, как Он не подобен сущности Отца, когда Он есть совершенный образ и Сияние Отца (Евр. 1,3), и когда Сам говорит: видевый Мене виде Отца (Иоан. 14, 9)? Если Сын Божий есть Слово и мудрость Божия, то как могло быть время, когда Его не было? Это значило бы тоже, как если бы они сказали, что Бог некогда был без Слова и мудрости. Справедливо ли утверждать, что Он превратен и изменчив, когда сам же о себе говорит Аз во Отце и Отец во Мне (Иоан. 14, 10) и: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30), или чрез пророка: видите, яко Аз есм и неизменяюся (Мал. 3, б)? Правда, слова эти можно относить и к самому Отцу, но гораздо естественнее полагать, что здесь говорится о Слове, и именно то, что Оно, и вочеловечившись, не изменилось, а, как сказал апостол, Иисус Христос вчера и днесь, той же и во веки (Евр. 13. 8). Какая причина заставляет еще говорить, что Он получил бытие ради нас, когда Павел пишет: Его же ради всяческая, и Им же всяческая (Евр. 2, 10)?

А что касается до богохульного их мнения, будто Сын не знает совершенно Отца, то мнению сему не должно удивляться; ибо как скоро решились они идти против Христа, то уже вместе с этим отвергли и сказанное им: якоже знает Мя Отец и Аз знаю Отца (Иоан. 10, 15). Если бы мы положили, что Отец знает Сына только отчасти, то явно было бы, что и Сын знает Отца несовершенно. Но как первого сказать нельзя, потому что Отец знает совершенно Сына, то следует, что как Отец знает свое Слово, так и Слово знает своего Отца, которого Оно есть Слово.

Поставляя им на вид сии мысли и раскрывая пред ними божественные Писания, мы часто доводили их до согласия с нами; но они, как хамелеоны, скоро опять изменялись, оправдывая на себе слова Писания: егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит (Притч. 18, 3). Было и прежде их много еретиков, которые, простирая свою дерзость до крайних пределов, впадали в безумие. Но эти (ариане), употребив все извороты своей речи на то только, чтобы отвергнуть Божество Слова, как ближайшие предтечи антихриста, показали, что первые были еще лучше их. По этой причине мы их отлучили от Церкви и предали анафеме. Глубоко скорбим о погибели их, тем более, что некогда они сами назидали Церковь, а теперь отпали от нее: но не удивляемся, ибо тоже самое было и с Именеем и с Филитом³, а еще прежде с Иудою, который из последователя сделался предателем Спасителя и отступником. Сам Господь предостерегал нас от подобных людей, когда говорил ученикам своим: блюдите, да не прелщены будете: мнози бо приидут во имя мое, глаголющее, яко Аз есм: и время приближися. Не изыдите убо во след их (Лук. 21, 8). Апостол Павел, узнав об этом от Спасителя, писал: в последние времена отступят нецыи от здравой веры, внемлюще духовом лестчим и учением бесов, ненавидящих истину (1Тим. 4, 1).

Итак, если Господь и Спаситель наш Иисус Христос сам возвестил, а чрез апостола и указал таковых людей, то мы, лично слышавшие нечестивые речи их, справедливо поступали, когда, как сказано выше, предали их анафеме и объявили отлученными от кафолической Церкви и веры. О сем и извещаем ваше благочестие, возлюбленные и честнейшие сослужители, с тем, чтобы вы не принимали никого из них, когда бы кто захотел прийти к вам и не верили ни Евсевию, ни кому другому, кто стал бы писать за них. Нам христианам надлежит отвращаться от всех говорящих и мыслящих против Христа, как от богоборцев и растлителей душ, даже не говорить им обычных приветствий, чтобы как-нибудь не сделаться причастниками их грехов, как заповедал блаженный Иоанн (2Иоан. 1, 10. 11). Приветствуйте братий ваших, а находящиеся со мною приветствуют вас.

Честнейшему и единомысленному Александру Александр желает всякого блага о Господе.

Злые люди, когда в них воздействует дух любоначалия и корыстолюбия, обыкновенно употребляют всякое коварство против других, занимающих высшие места службы, и многоразличными способами стараются повредить их церковному благоверию. Неистово увлекаемые действующим в них диаволом к предположенному удовлетворению (своей страсти), они теряют всякое чувство благочестия и попирают страх суда Божия. Испытывая ныне от подобных людей неприятности, я счел нужным известить ваше благочестие, чтобы вы остерегались их, чтобы кто-либо из них не дерзнул пропихнуть и в ваши епархии, или сам собою, или чрез других (они умеют весьма искусно притворяться, чтобы обмануть других), или чрез послания, красноречивые, но наполненные ложью, которыми легко могут ввести в заблуждение человека, принимающего вас простою и чистою верою.

Арий и Ахилл, недавно заключив между собою клятвенный союз, возревновали подражать любоначалию Коллуфа⁵ и даже превзошли его. Коллуф, обвиняя их самих, имел по крайней мере некоторый повод к нечестивому своему предприятию; а они, видя его христопродажничество, не захотели оставаться в подчинении церковной власти, но построив себе разбойнические вертепы, днем и ночью собираются в них, вымышляя хулы против Христа и против нас. Охуждая все апостольское благочестивое учение, они, по примеру иудеев, составили христоборственное скопище, отвергают Божество Спасителя нашего, и проповедуют, что Он равен всем людям. Собирая все места св. Писания, в которых говорится о Его спасительном строительстве и самоуничижении ради нас, они стараются подтверждать ими свое нечестивое учение; а тех выражений, в которых говорится о Его вечном Божестве и неизреченной славе со Отцом, они не хотят и слушать. Поддерживая таким образом нечестивое мнение еллинов и иудеев о Христе, они всеми силами стараются заслужить одобрение от них и позволяют себе делать все, чем бы можно было подвергнуть нас осмеянию их. Они ежедневно возбуждают против нас возмущения и гонения: то влекут нас в судилища по жалобам безнравственных женщин, которых сами же к тому обольщают, то бесчестят звание христианское, позволяя своим девицам бесстыдно бегать по всем улицам. Этого мало: они дерзнули раздрать тот нешвенный хитон Христов, которого не решились разделить на части самые войны – распинатели⁶.

Как скоро узнали мы о их поведении и нечестивых замыслах, хотя это сведение, по скрытности их, дошло до нас поздно, тотчас собравшись вместе, с общего согласия, отлучили их от Церкви, исповедующей Божество Иисуса Христа. Но они, чтобы повредить нам, стали туда и сюда обращаться к единомысленным с нами сослужителям нашим и, под видом мира и согласия, стараются льстивыми словами увлечь кого-либо из них в свою заразу. Обманом выпрашивают у них дружелюбные письма, которые и показывают тем, кого хотят обольстить, как будто бы на их стороне есть епископы, держащиеся того же образа мыслей, и этим способом совращая с пути истины, утверждают многих в заблуждении и укореняют в нечестии. Они не сказывают, чему у нас нечестиво и лукаво учили, что делали, и за что отлучены от Церкви; об этом они молчат, или стараются прикрыть искусно вымышленными речами и писаниями. Прикрывая таким образом душетленное учение свое красноречивыми и вкрадчивыми беседами, они увлекают в свое заблуждение людей простых, которые легко могут быть обмануты, и в тоже время они не упускают случая клеветать пред всеми на наше благочестие. Вот почему некоторые подписали их письменные изложения веры и приняли их в церковное общение. Сослужители наши, решившиеся поступить таким образом, думаю я, заслуживают величайшего осуждения, потому что таким поступком не только нарушают апостольское правило⁷, но еще в еретиках действующей, силе диавола дают возможность сильнее действовать против Христа. Поэтому, возлюбленные, не теряя времени, я решился тотчас же известить вас о зловерии сих людей, которые утверждают, что «было некогда время, когда не было Сына Божия, – что Он прежде не существовал, а после стал существовать, – и когда бы то ни было, только Он получил бытие также, как и все люди: ибо, говорят, Бог создал все из ничего». Включая таким образом и Сына Божия в ряд всех тварей, как разумных, так и неразумных, они на этом основании утверждают, что природа Его изменяема, может воспринимать доброе и злое. Приняв за истину, что Сын Божий создан из не сущего, они извращают те места божественного Писания, в которых говорится, что Он имеет бытие вечное, и которые показывают неизменяемость Слова и Божество Премудрости-Слова, то есть – Христа. И мы, богохульствуют эти нечестивцы, также как и Он, можем сделаться сынами Божиими; ибо написано: сыны родих и возвысих (Исаии 1, 2). Когда же им, в ответ на это, читали написанное далее: тии же отвергошася Мене, что не свойственно Спасителю, имеющему естество неизменяемое, тогда они без всякого стыда отвечали нам, что Бог, по предведению и предусмотрению зная, что Он (Спаситель) не отвержется, избрал Его по преимуществу из всех сынов. Не потому, говорят они, Бог избрал Его, что Он по естеству имеет нечто преимущественное пред прочими сынами, (по их мнению, нет никого, кто б был Сыном Божиим по естеству, и никто не имеет в себе свойство Божественной природы), но потому, что Он, подобно прочим изменяясь, заслужил особенное благоволение Божие удалением от всех грехов и совершенною святостию, так что если бы такую же силу в том показали Павел или Петр, то и их усыновление нимало не отличаюсь бы от Его усыновления. В подтверждение же сего безумного учения, они, с явным неуважением к Писанию, приводят следующие слова псалмопевца, сказанные о Христе: возлюбил еси правду и возненавидел еси беззаконие; сего ради помаза Тя, (Боже) ⁸, Бог твой елеем радости паче причастник твоих (Пс. 44, 8).

Но что Сын Божий не произошел из не сущего, и что не было времени, когда бы Его не было, – этому достаточно научает евангелист Иоанн, когда говорит о Нем: единородный Сын, сый в лон Отчи(1, 18). Божественный апостол, желая показать, что Отец и Сын не раздельны между собою, наименовал Сына сущим в лоне Отчи. А что Слово Божие не принадлежит к числу тварей, созданных из ничего, тот же св. Иоанн показывает словами: вся Тем быша; собственный же Его образ бытия выразил так: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Вся Тем быша, и без Него ничто же бысть, еже быст(1. 1–3). Если все Тем получило бытие, то каким образом Тот, кто дал бытие всякому творению, сам некогда мог не существовать? Не сообразно с разумом, чтобы Творящее было одинаковой природы (φύσεως) с сотворенными существами. И в самом деле, если Он был в начале, а все чрез Него получило бытие, и притом из не сущего, то, очевидно, сущее противоположно тому, что произошло из не сущнего; и расстояние между ними безмерное. Первое показывает, что между Отцом и Сыном нет никакого расстояния, и дух мысленно не может вообразить его. Второе же, – то есть, что мир сотворен из не сущего, – означает последующее и недавнее происхождение существа, именно в то время, когда все получило свое бытие от Отца чрез Сына. Итак св. Иоанн, заключая в выражении бе, которое употребил о Слове Божием, высокий смысл, непостижимый для ума сотворенных существ, признал неприличным сказать, что Оно рождено или сотворено: он не дерзнул употребить тех же слов о Творце, которое употребил в отношении к твари. И поступил так не потому, что Слово Божие не рождено, – один только Отец не рожден, – но потому, что неизъяснимый образ бытия единородного Сына Божия превышает понятие не только евангелистов, но и самых ангелов. Поэтому, не считаю благочестивым того, кто дерзает простирать свою пытливость до исследования сей тайны, не слушая слов Писания: вышших себе не ищи креплеших себе не испытуй Сир. 3, 21). Если разум человеческий не может знать многих и такого рода предметов, которые несравненно ниже таинства, как например, у апостола Павла сказано: их же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим его(1Кор. 2, 9), или как Бог говорит Аврааму, что человек не может исчислить звезды (Быт. 15, 5), или еще: песка морского и капли дождевые кто изочтет (Сир. 1, 2): то разве одно только безумие, лишенное человеческого смысла, решится подвергать исследованию ипостасное бытие Слова Божия. Дух пророческий о Нем прямо сказал: род же Его кто исповест (Исаии 53, 8)? Да и сам Спаситель наш, приготовляя роду человеческому тех, которые должны быть столпами в мир, (апостолов), поспешил заперед удалить от них, как бремя, всякую пытливость касательно Его существа. Он возвестил, что разумнее сей божественнейшей тайны выше сил всех сотворенных существ, и ведение о ней принадлежит только одному Отцу: никто же знает Сына, сказал Он, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын Мф. 11, 27). О том же, мне кажется, говорит и Отец в следующих словах: тайна моя Мне (и моим)⁹.

А что безумию только свойственно думать, будто Сын Божий произошел из не сущего, и имеет временное бытие, видно само собою из выражения: происходит из не сущего, хотя несмысленные и не понимают безумия своих слов. Выражение: некогда не существовал–должно быть относимо или ко времени или к некому продолжению вечности. Если же справедливо, что вся Тем быша, то явно, что и время, и вечность, и отделы времен, и самое некогда, в котором содержится несуществование Его, чрез Него получили бытие. И что же может быть нелепие, как сказать, что Создавший времена и веки и лета, в которых должно заключиться так называемое некогда, сам некогда не существовал? В самом деле, было бы крайне бессмысленно и невежественно полагать, что делатель какой-нибудь вещи получил свое бытие после происхождения сделанной им вещи. По мнению еретиков, продолжение времени, в которое, как они говорят, Сын еще не произошел от Отца, предшествует бытию все сотворившей Премудрости Божией. Значит, по их образу мыслей, св. Писание не справедливо называет Сына Божия перворожденным всея твари (Кол. 1. 15). А эти слова снова подтверждает апостол Павел, когда ясно говорит о Сыне Божием: Его же положи наследника всем, Имже и веки сотвори (Евр. 1, 2); также: Тем создана быша всяческая, яже на небеси и яже на земли, видимая и невидимая, аще власти, аще господства, аще престоли: всяческая Тем и о Нем создашася: и Той есть прежде всех (Кол. I, 16. 17).

Итак, если бы было крайне нечестиво предполагать происхождение Сына Божия из не сущего, то необходимо допустить, что Отец всегда есть Отец. И Он действительно есть Отец всегда присущего Ему Сына; – почему и называется Отцом. – И как Сын всегда присущ Ему, то он есть Отец совершенный, не имеющий недостатка ни в каком совершенстве, родивший единородного Сына не во времени, ни в продолжении времени, и не из сущего. Также крайне нечестиво было бы утверждать, что некогда Премудрость Божия не существовала, когда она сама свидетельствует о себе: Аз бех при Нем (при Боге), вся устрояя: Аз бех о нейже веселяшеся (Притч. 8, 29. 30); или говорить, что Силы Божией некогда не было, что Слово Божие когда-то безмолствовало, или что в Боге когда-то не было и других свойств, которыми Сын познавается, и Отец означается (χαρακτηρίζεται). Кто говорит, что нет Сияния славы (Евр. 1, 3), тот отвергает бытие и первообразного Света, от которого происходит Сияние. Если не всегда существовал Образ Бога (2Кор. 4, 4. Кол. 1, 15), то, очевидно, не всегда существовал и Тот, чей это Образ. Если не существовало отображение (χαρακτήρ) ипостаси Божией (Евр. 1,3), то вместе с этим отрицается и Тот, кто в Нем отображается. Отсюда можно видеть, что сыновство Спасителя нашего не имеет ничего общего с сыновством прочих существ. Как неизреченная Его ипостась, сказали мы, несравненно выше всех тварей, которым Он дал бытие, так и Его сыновство, по самой природе, сопричастное Божеству Отца, неизреченно выше сыновства людей, которые уже чрез Него получили усыновление Отцу небесному. Так как природа Его неизменна, то Он всесовершен и ни в чем не имеет нужды: а они, подлежа всякому изменению, им имеют нужду в Его помощи: Да и в чем усовершаться Премудрости Божией? В чем получать приращение Само-Истине или Богу Слову? Как улучшаться истинной Жизни, истинному Свету? Если это не возможно, то во сколько раз еще неестественнее, чтобы Премудрости приражалась когда-либо немудрость, чтобы сила Божия соединялась с слабостию, Разум помрачался неразумием, к истинному Свету примешивалась тьма? Апостол прямо говорит: кое общение свету ко тьме; кое же согласие Христови с Велиаром (2Кор. 17, 14. 15)? А Соломон находит невозможным даже и представить, чтобы след змея нашелся па камне (Притч. 30, 19), который, по учению Павла, есть Христос (1Кор. 10, 4). Между тем, люди и ангелы, творения Его, получили от Него благоговение усовершаться чрез упражнение в добродетели и исполнении закона Божия, который удаляет их от грехов. Господь наш Иисус Христос есть Сын Отца по естеству, почему и приемлет от всех поклонение; а люди делаются сынами по усыновлению чрез Иисуса Христа, естественного Сына Божия, и при том тогда, когда, освободившись от духа работы, посредством добрых дел и самоусовершения, принимают духа сыноположения. Истинное же сыновство Иисуса Христа, свойственное Ему одному, сыновство по естеству, превосходящее усыновление, апостол Павел изобразил, когда сказал о Боге: иже Сына своего не пощаде, но за нас, т. е. сынов не по естеству, предал есть Его (Ри.м. У. 32). Чтобы отличить Его от сынов, так называющихся не в собственном смысле, он назвал Его собственным (ϊὸιον) Сыном. В евангелии также читается: Сей есть сын мой возлюбленный, о Нем же благоволих (Матф. 3, 17). И в псалмах Спаситель говорит: Господь рече ко Мне: Сын мой еси Ты (Псал. 2, 7. сн. Евр. 1, 5). Выражая сими словами сыновство истинное, показывает, что, кроме Его нет других истинных и естественных сынов Божиих. Также, что значат и следующие слова: из чрева прежде денницы родих Тя (Псал. 109, 3)? Не ясно ли указывают они сыновство естественное, принадлежащее Ему, как рожденному от Отца, в сущности самого естества, а не на усыновление, обыкновенно получаемое за чистоту нравов и усовершенствование себя в добродетели? Отсюда сыновство единородного Сына Божия есть вечное и непреложное, тогда как сыновство разумных тварей, не по естеству им принадлежащее, а усвояемое по чистоте нравов и по благодати Божией, в св. Писании представляется изменяемым: видевше, говорится в нем, сынове Божии дщери человечи, пояша себе жены, и проч. (Быт. 6, 2). И чрез Исаию, как нам известно, Бог сказал: сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене (Ис. 1. 2). Многое мог бы я сказать вам, возлюбленные, но оставляю, считая излишним делать подробные напоминания учителям, которые мыслят со мною одинаково. Вы сами просвещены от Бога, и знаете, что учение, ныне восставшее против церковного благоверия, первоначально принадлежало Евиону и Артеме, и имеет сходство с еретическим учением Павла самосатского¹⁰, который на антиохийском соборе, по общему приговору всех епископов, отлучен от Церкви. Последователь его учения Лукиан оставался многие годы вне церковного общения, в продолжении управлении Церковию трех епископов одного за другим¹¹. От этого-то нечестия закваску получили явившиеся ныне у нас учили, которые проповедуют, что Сын Божий создан из не сущего; его тайную отрасль составляют, и Арий, и Ахилл, и весь собор единолукавнующих с ними. Не понимаю, как три епископа¹² рукоположенные в Сирии, решились принять их образ мыслей и тем самым разжгли в них ревность к распространению своего лжеучения. Решение об этих епископах должно вполне принадлежать вашему суду. Отступники твердо изучили на память те места Писания, в которых говорится о страдании Спасителя, о Его смирении, уничижении, о Его так называемом обнищании, и о всем, что Он претерпел за нас, и этими местами стараются опровергнуть исповедание Его высочайшего и вечного Божества. А выражений в которых говорится о славе, принадлежащей Ему по естеству, о его величии и пребывании со Отцом, они не хотят и знать». Таково, например, выражение: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30). Сими словами Господь выражает не то, что Он есть Отец, и не то, что два естества, различные ипостасно, составляют одно, но то, что Сын-Отчий точно и совершенно удерживает и сохраняет единство с Отцом, имеет в Себе отпечатленное самым естеством подобие Его, ни в чем от Него неотличное, есть совершенный Образ Отца, самое выразительнейшее отображение (χαρακτέρ) Первообраза. Господь наш ясно выразил это Филиппу, когда тот высказал свое желание видеть Отца Его. Филипп говорил: покажи нам Отца; Господь отвечал ему на это: видевый Мене, виде Отца (Иоан. 14, 9): ибо Отец созерцается в Сыне, как в чистейшем и одушевленном зерцале, в божественном Образе своем. Подобно сему и святые говорят в псалмах: во свете твоем узрим свет (Псал. 35, 10). Итак, кто воздаст почитание Сыну, тот почитает Отца. И это совершенно справедливо; ибо всякое нечестивое слово, которое дерзают произносить на Сына, относится вместе и к Отцу.

После этого не удивляйтесь, возлюбленные, тому, что я скажу вам далее, не удивляйтесь той лжи и клеветам, которые они (еретики) вымышляют на меня и на благочестивейший народ наш. Если они дерзнули отвергать Божество Сына Божия, то конечно не устыдятся со всею наглостью и нас злословить. Они и из древних отцов не хотят никого приравнять с собою; терпеть не могут, чтобы их сравнивал с теми лицами, которые в нашем отрочестве были нашими наставниками; ни одного из всех современных нам сослужителей наших не признают достаточно ученым, а только себя одних считают мудрыми, достигшими совершенства в знании, разумеющими догматы веры; будто им, и только им одним, открыты тайны, которые никому в подсолнечной и на мысль не приходили. О, нечестивая надменность и безмерное безумие. О, суетное любочестие, свойственное только сумасшедшим! О, сатанинская гордость, ожесточившая нечестивые души их! Ни боголюбезная ясность древних Писаний не вразумляет их; ни согласное всех сослужителей наших учение о Христе не обуздывает их дерзости против Него. И самые демоны не потерпят такого нечестия; произносить хульные слова на Сына Божия страшатся и они.

Вот что мы считали долгом, по силам нашим, изъяснить вам к обличению тех, которые начали брань против Христа и решились потрясти нашу благочестивую веру в Него. Они, изобретатели нелепых басней, говорят, будто, отвергая их нечестивое, богохульное и ни на каком свидетельстве Писания не основанное мнение о сотворении Сына Божия из не сущего, мы допускаем два нерожденных существа. Но, – неразумные, они не понимают, что велико различие между Отцом нерожденным и созданными от Него из не сущего разумными и неразумными тварями; не понимают и того, что между ними есть посредствующее единородное Естество, чрез которое Отец Слова сотворил все из не сущего, и которое родилось от самосущего Отца. Так, в одном месте и само Слово Божие говорит: всяк любяй Рождшаго, любит и Рожденного от Него (1Иоан. 5, 1). Относительно этого предмета мы сохраняем ту же веру, которую хранит вся апостольская Церковь. Именно: мы веруем во единого нерожденного Отца, который не имеет никого виновником своего бытия, непреложен и неизменяем, всегда тождествен и одинаков, не принимает ни приращения, ни уменьшения, который даровал нам закон, пророков и евангелия, который наконец есть Господь патриархов, апостолов и всех святых. Веруем и во единого Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного не из не сущего, а из Отца сущего, не по подобию тел–чрез отделение или истечение по частям, как учат Савелий и Валентин, а неизреченно и неизъяснимо, как сказано в приведенных выше словах пророка: род же Его кто исповест (Ис. 53, 8)? Ипостась Его непостижима для всякого сотворенного естества, также как непостижим и сам Отец; и это потому, что образ рождения Богом Отцом Сына Божия превышает понятие всякой разумной твари. Впрочем, люди, в которых живет дух истины, не станут требовать, чтобы я учил их сему. Им давно известны следующие слова, сказанные Иисусом Христом: никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын (Матф. 11, 27). Мы от отцов наших научались также веровать, что Сын Божий, как и Отец, непреложен и неизменяем, ни в чем не имеет недостатка и есть Сын совершенный, во всем подобный Отцу, только одною нерожденностию отличающемуся от Него. Он есть самый точный и ни в чем не отличный Образ Отца, ибо Он вполне имеет в себе все то, в чем состоит совершенное подобие Отцу. Так учил и сам Господь: Отец мой, говорит Он, болии Мене есть (Иоан. 14, 28), и потому мы веруем, что Сын всегда от Отца имеет (ипостасное) бытие; ибо Он есть Сияние славы и Образ ипостаси Отчей (Евр. 1, 3). Но никто не должен принимать слово всегда в смысле нерожденности, как думают некоторые, у которых душевные чувства омрачены. Слова: был и всегда, и прежде век не выражают понятия нерожденности, для означения коего ум человеческий не в состоянии изобрести никакого слова. Я думаю, что вы согласны в этом со мной, и даже совершенно уверен, что, и по вашему правильному суждению, указанные слова отнюдь не означают нерожденности. Выражая только то, что происходит по времени, такие слова не могут достойно выражать Божественности и, так сказать, исконности (ἀρχαιότητα) Единородного. Не смотря на то, их употребляли и святые мужи, когда пытались по возможности объясните это таинство; но употребляя их, они просили у своих слушателей извинения, и в оправдание себя говорили, что только до этого могло вознестись их разумение. Если есть люди, которые ожидают слышать нечто большее, чем сколько может выразить человеческое слово, и считают недостаточным познаваемое только отчасти, то ожиданиям таких людей, разумеется, далеко не удовлетворят слова: был, всегда и прежде век . Но какие бы слова ни были изобретены, никогда по всей точности не выразят понятия нерожденности. Итак, нерожденному Отцу мы должны приписывать особое, свойственное Ему, качество, исповедуя, что Он не имеет никакого виновника своего бытия. Равно и Сыну должны воздавать приличную честь, усвояя Ему безначальное рождение от Отца и, как сказано выше, принося Ему достойное поклонение, – слова же: был, всегда и прежде век употребляя о Нем только с благоговением и страхом, отнюдь не отвергая Его Божества, но как в Образе и отображении (χαρακτῆρι) Отца, видя самое точное по всему с Ним сходство; –нерожденность же почитая свойством принадлежащим одному Отцу, о чем и говорит сам Спаситель в словах: Отец мой болии Мене есть (Иоан. 14, 28). Принимая это благочестивое учение о Отце и Сыне, как наставляют нас Писания, мы исповедуем равным образом единого Святого Духа, обновлявшего как святых людей ветхого завета, так и божественных наставников нового. – Исповедуем вместе с сим одну и единственную кафолическую, апостольскую Церковь, никогда неодолимую, и хотя бы вооружился против нее весь мир, всегда победоносно отражающую всякое нечестивое нападение еретиков; ибо Домовладка ся ободрил нас таким воззванием: дерзайте, яко Аз победих мир (Иоан. 16, 33). Наконец, мы признаем и воскресение мертвых, которого начатком был Господь наш Иисус Христос, не призрачно, а на самом деле заимствовавший тело от Богородицы Марии, – в конце веков низшедший к роду человеческому, чтобы снять с него грех, – распятый и умерший, однако ж чрез это не умалившийся в Божестве, – воскресший из мертвых, вознесшийся на небеса и седящий одесную величия Божия.

Это исповедание веры я изложил здесь кратко, потому что, как сказал выше, считаю излишним писать к вам во всей подробности о каждом предмете (веры): все это, без сомнения, известно вашей священной ревности. Так мы учим, так проповедуем, таковы апостольские догматы Церкви, за которые готовы мы и умереть, нисколько не обращая внимания на тех, которые нудят нас отречься от них. В них полагаем всю свою надежду, хотя бы различными мучениями принуждали нас оставить их. Воспротивившиеся им, Арий, Ахилл и прочие с ними враги истины, – так как отчуждили себя от благочестивого учения нашего, – изгнаны из Церкви, сообразно с словами блаженного Павла: аще кто благовестит вам паче, еже приясте, анафема да будет, хотя бы этот благовествующий называл себя и ангелом с неба (Гал. 1, 8. 9); и еще: аще кто инако учит и не приступает к здравым словесам Господа нашего Иисуса Христа и учению, еже по благоверию, тот разгордеся, ничтоже ведый, и т. д. (1Тим. 6, 3. 4). Этих-то, от всей братии преданных анафеме, людей никто из вас да не принимает к себе, равно как и того, что они будут говорить или писать; ибо они обманщики, все лгут и истины нет у них. Они ходят по городам с тем только намерением, чтобы под видом дружества и под именем мира лицемерно и льстиво раздавать и получать письма, и этими письмами утвердить в заблуждении обманутых ими некоторых женщин, утопающих во грехах, и т. д. (2Тим. 3, 6).

Итак, возлюбленные единодушные братия! отвращайтесь людей, которые обнаруживают такую великую дерзость против Христа, – которые всенародно осмеивают Христианство, поносят его в судебных местах, среди мира преследуют нас гонением, сколько у них есть силы на это, – которые стараются отнять силу у неизреченного таинства рождения Христова. Удаляйтесь от них и изъявите нам свое согласие к подавлению неистовой их дерзости, подобно тому, как многие сослужители наши изъявили нам свое негодование на этих отступников от веры, и подписав наше послание, отправляемое теперь к вам с сыном моим, диаконом Апионом, подтвердили это своими собственными письмами к нам. А подписали его все епископы египетские, также фиваидские, ливийские, пентапольские, сирийские, ликийские и памфилийские, азийские, каппадокийские и епикопы других сопределеных областей. Надеюсь, что, по примеру их, и вы удостоверите меня своими посланиями. Между многими средствами, принятыми мною для исцеления заразившихся, вероятно спасительным окажется и то, что обольщенные уверятся в согласии с нами сослужителей наших, и таким образом поспешат раскаяться. Приветствуйте друг друга, со всею находящеюся при вас братиею. Желаю вам укрепляться о Господе, возлюбленные! Дай Бог и мне получить плод от вашей христолюбивой души!

Вот преданные анафеме еретики: из пресвитеров – Арий, из диаконов – Ахилл, Евзой, Аифал, Лукий, Сармат, Юлий, Мина, другой Арий и Елладий.

Победитель Константин, Великий Август, Александру и Арию.

Свидетельствуюсь самим Богом, помощником в моих предприятиях и Спасителем всех, что две были причины, побудившие меня к совершению предпринятых мною дел. Во-первых, я сильно желал – понятия всех народов o Божестве, сообразно с существом дела, привести в единство, а во-вторых – телу всей вселенной, как бы страждущему некою тяжкою болезнию, возвратить прежнее здравие. Имея в виду эти цели, иное рассматривал я внутренним оком ума, а иное старался совершить вооруженною рукою; я знал, что если, по моим молитвам, восстановлено будет согласие между всеми верными, ход общественных дел получит направление, соответствующее благочестивым намерениям каждого.

Поэтому, когда всю Африку объяло нестерпимое безумие и некоторые люди с безрассудным легкомыслием дерзнули разделять народное богопочтение на разные толки, я не нашел другого врачевства для излечения этой болезни, как уничтожить общего врага вселенной, который противопоставлял вашим священным соборам свое беззаконное мнение, и отправить некоторых из вас (в Африку), чтобы они помогли восстановить общее согласие.

Так как просвещение и уставы священного богопочтения, милостивым устроением Всеблагого, вышли, так сказать, из недр Востока и озарили своим священным сиянием всю вселенную, то я не без причины желал видеть вас и ближе ознакомиться с вами: – я надеялся, что вы будете руководствовать народы ко спасению. Поэтому, тотчас после великой победы и торжества над врагами, я прежде всего решился исследовать то, что считал делом первым и важнейшим из всех.

Но, о благое и божественное Провидение! Какую рану нанесла моему сердцу весть, что между вами самими возникли разногласия, гораздо более важные, чем в Африке, что вы, чрез которых я надеялся подать врачевство другим, сами нуждаетесь в гораздо большем врачевании. Я внимательно рассуждал o начале и предмете вашего спора; повод к нему мне показался вовсе не таким, чтобы по нему надобно было начинать спор. Поэтому я решился написать вашему общему благоразумию настоящее послание, и призвав на помощь божественное Провидение, объявляю себя посредником в вашем разногласии, и желаю, чтобы водворился мир между вами. Если мне в более трудном споре, при помощи всеблагого Провидения, удалось предложить свое слово благочестивому уму слушателей и каждому внушить полезное: от чего же не обещать себе легчайшего успеха тогда, когда преграду к общему согласию полагает такой удобоотвратимый случай?

Знаю, что настоящий спор ваш начался таким образом: когда ты, Александр, спрашивал у своих пресвитеров, что думает каждый из них o таком-то месте закона¹⁴, или, лучше сказать, выставлял на вид бесполезную сторону вопроса, – тогда ты, Арий, неблагоразумно предлагал то, о чем не следовало бы и думать, или же, подумавши, нужно было молчать. Вот откуда началось между вами разногласие; с этого времени расторглось между вами общение – и благочестивый народ, разделившись на две стороны, отпал от единомыслия со всею Церковию. Итак, пусть каждый из вас простит другого с одинаковою искренностию и примет то, что по всей справедливости советует вам сослужитель ваш. Что же именно? Впредь о подобных вещах ни вопрошать, ни отвечать на вопросы, потому что подобные вопросы, не предписанные законом, а предлагаемые одним любословием, хотя и можно задавать для упражнения ума, но мы должны держать их втайне, а не вносить легкомысленно в общественные собрания и не допускать необдуманно до слуха простого народа. Потому что кто может обстоятельно дознать и надлежащим образом изъяснить силу столь великих и столь трудных предметов? Если бы иной и счел это дело легким, то многих ли убедит он из простого народа? Кроме того, при тщательном исследовании подобных вопросов, кто устоит против опасности подвергнуться заблуждению? Поэтому в изысканиях подобного рода надобно удерживаться от многословия, чтобы каким-нибудь образом не довести народ до богохульства или раскола, не имея силы – или, по своей слабости, ответить на предложенный вопрос, или, по недостатку разумения в слушателях, сообщить им ясное понятие о высказанном учении, и т. п.

Итак, простите друг другу взаимно и неосторожный вопрос и необдуманный ответ; потому что ваш спор начался не по главному какому-нибудь учению в законе; вы не вводите какого-нибудь нового догмата в богопочтении; сущность мыслей у вас одна и таже, так что вы легко можете снова войти в общение.

Когда вы спорите между собою касательно неважных предметов, тогда самое несогласие ваших мыслей не позволяет вам управлять таким множеством народа Божия; мало этого, – оно делает ваше управление даже противозаконным. A чтобы представить пример вашему благоразумию, скажу следующее. Вы знаете, что и самые философы одной школы живут в союзе; когда же случается им разногласить касательно какого-нибудь частного предмета, то, разделяясь между собою по степени понимания, тем не менее сходятся друг с другом по единству школы. Если так у них бывает, то гораздо приличнее с взаимным единодушием проходить свое поприще вам, которые поставлены на служение великому Богу. Обсудим внимательнее то, что я сказал вам: хорошо ли будет, когда по поводу спора между вами, брат восстанет на брата, – когда честное собрание разделится нечестивым разномыслием – и это произойдет от нас, от нашего спора касательно неважных и вовсе ненужных вопросов? Подобные споры – дело простонародия, свойственны только детскому неразумию и вовсе неприличны людям благоразумным и облеченным священным саном. Удалимся же добровольно от диавольских искушений. Великий наш Бог и Спаситель всех каждому из нас даровал один и тот же свет. He препятствуйте же мне, служителю Всеблагого, под Его промышлением достигнуть цели, к которой я со всею ревностию стремлюсь, стараясь то воззваниями, то деятельною помощию, то непрестанными внушениями привести Его народ к кафолическому единению. Если у вас, как я сказал, одна вера и одно разумение нашей веры, если также и заповедь закона обеими своими частями обязывает всех сохранять единомысленное расположение духа: то мысль, возбудившая вас к спору, ни под каким видом не должна производить между вами разделения и ссоры, тем более, что она не касается сущности всей веры. Говорю это не с тем, чтобы хотел принудить вас к согласию касательно того или другого, какого бы то ни было, вопроса; (потому что) достоинство вашего служения может оставаться неприкосновенным, общение ваше во всем может быть соблюдаемо ненарушимо, даже и в том случае, когда бы между вами оставалось какое-нибудь разногласие касательно частного и неважного предмета. Так как не все желают видеть в других одно и тоже, то и вами управляет не одно расположение, не одна мысль. Итак, да будет у вас одна вера в божественное Провидение, одно разумение, одно понятие о Существе всеблагом! Что ж касается до маловажных вопросов, которые довели вас до спора, то несогласные мнения касательно их должны оставаться у вас в уме и храниться в тайнике души. Но да пребывает между вами непоколебимо общая любовь с ее благими плодами: да пребывает вера в истину, почитание Бога и уважение к законному богослужению. Восстановите между собою прежнюю дружбу и любовь, прострите свои объятия ко всему народу, очистите свои души, чтобы вам снова смотреть светлыми очами друг на друга. После вражды дружба часто бывает приятнее.

Возвратите же мне мирные дни и спокойные ночи; пусть наконец и я найду утешение в чистом свете и отраду в безмятежной жизни. В противном случае, мне останется только стенать, обливаться слезами и в беспокойстве проводить век свой; я не могу успокоиться, доколе люди Божии, разумею моих сослужителей, разделяются между собою распрею, столько несправедливою и гибельною. Чтобы выразить пред вами, до какой степени огорчила меня ваша распря, я расскажу следующее обстоятельство. Прибыв в Никомидию, я думал было тотчас же отправиться на Восток; но когда собирался к вам и в своих мыслях находился уже с вами, мне сообщено было известие о событии, изложенном в этом послании. Я тотчас же оставил свое намерение. Мне не хотелось собственными очами видеть то, о чем тяжело было и слышать. Откройте же мне путь на Восток вашим единомыслием, путь, который вы заградили мне своими прениями. Дайте мне скорее увидеть благодушие и ваше и всех других народов, а потом за общее единомыслие и мир, в хвалебных песнопениях, вознести должное благодарение Всеблагому!

Константин Август Арию и арианам.

Злонамеренный толкователь поистине есть некоторый образ и подобие диавола. Тому, по природе своей отвратительнейшему, губителю смертных, вводящему их в заблуждение, искусные художники в своих изображениях обыкновенно придают видимое благообразие, дабы выразить его обольстительное коварство. Вот самый точный образ человека, которому одно только представляется достойным занятия, чтобы как можно более разливать в людях вредоносный яд своего бесстыдства и дерзости. Он вводит новую веру неверия, никогда неслыханную с начала бытия человеческого. На нем во всей силе оправдывается слово, давно сказанное божественным Писанием, что есть мудри, еже творити злая (Иер.4, 22). Невольно подумаешь, что он потерял вполне расположение к принятию совета; потому что отвергает всякую помощь к вразумлению. Итак, за что, Христе, Христе, Господи, Господи, за что нас уязвляет толпа людей неприязненных? Восстает противу нас постоянно какая-то оскорбительная дерзость и скрежещет зубами безобразное бесславие, изъязвленное бесчисленными преступлениями. Увлекаемое как бы бурею и волнами зол, оно в благовествовании о имени твоем употребляет и в своих сочинениях издает в свет такие вредные для чистоты веры слова, которых никогда не изрекал o Себе Ты, пребывающий купно с вечным Отцом – Твоим источником. Собирает и совокупляет тяжкое и злое нечестие, издеваясь над страданиями тех несчастных, которых, по их беспечности, оно уловляет и губит. Я хочу изобразить начальника этой (дерзости). Что он говорит? «Или, говорит, мы должны удержать то, чему последовали, или пусть же будет то, чего мы сами захотим»¹⁶. Пал и притом пал невозвратно: но по коварству ли, или по злобному ожесточению он говорит, что это – ничего. Одно считает для себя важным, что мнения о нем, распространяющиеся в народе, разумеется – неправые, привлекают расположение к нему людей. «Мы имеем, говорит он, большинство (народа на своей стороне)». Я выступлю и сам, пождав немного, чтоб быть свидетелем войны с безумием; говорю, сам выступлю – я, имевший доселе обыкновение не обращать внимания на брани безумных. Да! Марс Арий! нужно взяться за щиты. Но умоляю тебя, не доводи ты до этого. Да удержит тебя слово любви! О, если бы ты, как славен в буйстве, также точно пламенел любовию ко Христу! Еще умоляю тебя, оставь свое дело, за которое взялся. Обладая множеством оружия, я не желал бы поднимать его против тебя; укрепленный верою во Христа, я хотел бы как тебя врачевать, так и других исправить. Но почему говоришь ты, что сделать это несогласно с твоим нравом? Скажи мне, прошу тебя, какою силою ты препоясался? или, лучше сказать, что за безрассудство, которым ты увлекся? О дерзость, достойная молнии! Слышите, что недавно сказал он мне, когда писал ядовитым пером: «так, говорит, мы веруем». Потом присовокупляет что-то странное и старательно измышленное. Выступая таким образом далее и далее, он не опустил никакой горечи, но открыл всю, так сказать, сокровищницу безумия. «Нас изгоняют, говорит он, и всякая надежда к принятию нас уничтожается». Но это еще ничего. Внимайте далее: я буду говорить его словами. «Просим, говорит он, если александрийский епископ остается при своем мнении, дозволить нам после сего законным образом законное и необходимое богослужение». О неслыханное бесстыдство, против которого должна вооружиться ревность по истине! Зачем ты под благовидным предлогом несогласия намереваешься нанести нам рану от своего раздраженного противу нас сердца и спешишь погубить во зле тех, которых обольстил? «Что же, говоришь, мне делать, когда никто не удостоивает принимать меня в общение»? Часто взываешь ты так нечестивою гортанью. Я же, напротив, скажу тебе: где ты показал явное свидетельство и доказательство своего ума? Тебе надлежало показать и открыть себя пред Богом и людьми не так, как ядовитые змеи обыкновенно бывают более яростны, когда чувствуют, что они скрываются в самых глубоких логовищах. Признаешь ли, что Бог един? Мое мнение таково; так мысли и ты. Говоришь ли, что Слово Бога, по существу своему, не имеет ни начала ни конца? Хвалю и за это; верь так. Если что-нибудь приплетаешь далее, я отвергаю. Если еще что-нибудь придумываешь для нечестивого отделения (от Церкви), я не хочу того ни видеть ни слышать. Не опровергаю, если в строительстве Божественных действий признаешь, что тело было вместилищем (Невместимого). Кто знает Отца, если не Изшедший от Отца? Кого знает Отец, как не Того, которого Он родил из Себя предвечно и безначально? Неправо веруя, ты думаешь, что должно предположить преходящую ипостась; я с своей стороны признаю полноту все превосходящей и все проницающей власти Отца и Сына и единство существа Их. Итак, остроумный и сладкоглаголивый Арий, для неверия неразумных распевающий душетленные песни! оставь свое безрассудное заблуждение. Поистине диавол, по своей злобе, низверг тебя, и хотя для некоторых, как думаешь ты, кажется это приятным, однако же это – великое несчастие. Живи благоразумно, оставь свои нелепые мысли. Бедный Арий, слушай: я рассуждаю с тобой. Неужели ты не чувствуешь, что извержен из Церкви Божией? Знай же, ты погиб, если, воззрев на себя самого, не осудишь настоящего своего безумия. Ты говоришь, что тебе помогает великое множество людей и облегчает твои заботы: но послушай, нечестивый Арий, будь рассудителен и пойми свое безумие. Ты же, промышляющий о всем Боже, будь снисходителен к моим словам, которые я хочу говорить. В надежде на твое Божественное промышление, я намерен показать из древнейших писаний, греческих и римских, безумие Ария, за тысячу лет предвиденное и предсказанное Эретриею. Она сказала так: «горе тебе, Ливия, лежащая в приморских местах; настанет время, когда в народе и между дщерями твоими произойдет великая, продолжительная и самая трудная брань за веру и благочестие: ты будешь повержена в крайнюю гибель. Ибо вы дерзнули исторгнуть и растерзать собрание небесных цветов, и даже осквернили его своими железными зубами». Итак, где же ты думаешь, хитрец, назначить себе место? Разумеется, там (в Ливии)¹⁷; ибо я имею письма, изчерченные пером твоего безумия, в которых ты говоришь, что весь ливийский народ вместе с тобою склоняется ко спасению. Если же ты думаешь отрицать действительность упомянутого пророчества, то, свидетельствуюсь Богом, у меня есть древнейший экземпляр Эретрии, который я пошлю в Александрию для твоей скорейшей погибели. Но неужели ты считаешь себя невинным? Объятый таким злом, неужели не видишь, несчастный, своей погибели? Знаем твои помыслы: не скрыто от нас, какие заботы и страхи смущают тебя. О! сердце у тебя бесчувственно, нечестивый, ты не можешь понять болезни и бедности души своей; истину ты закрываешь от себя хитросплетенными словами. И оставаясь таким, ты не стыдишься поносить нас: то по-видимому хочешь обличать, то убеждать, как превосходный учитель веры, от которого будто бы бедные желают получить помощь. Но с таковым не должно ни сближаться, ни вступать в разговор. Это может позволить себе разве тот, кто в коварных твоих речах и стихах думает видеть сокровенные начала правой жизни. Но это несправедливо: в них совершенно нет истины. О, как неразумны вы, которые вступили в общение с ним! Что за ослепление, принудившее вас увлечься его языком, исполненным такой горечи, его взором, столько надменным! Но обращаю речь мою к тебе, неразумному душою, скорому на язык, погрешающему в мыслях: дай мне, нечестивый, злейший и хитрый, поле для рассуждения, не говорю, обширное и пространное, но точною мерою определенное, не гнилое, а прочное и твердое по самому существу своему. Ты вынуждаешь меня сказать: я наброшу на тебя петлю, и, лишенного возможности говорить, выставлю на показ, чтобы весь народ видел твое нечестие. Но приступим к самому делу. Отовсюду (воздвигнем) чистые руки: будем возносить молитвы к Богу! Или, остановись немного; еще спрошу тебя. Скажи мне, коварнейший, какого Бога ты станешь призывать на помощь? Но не могу удержаться. О Боже, создатель всех, Отец единственной Силы! ради этого нечестивца Церковь терпит поношения, болезни, даже раны и печали. Арий хочет назначить твоему Существу место, и, что особенно странно, установляет самочинный собор, который бы усвоил Тебе по закону усыновления и оставил при Тебе твоего Сына – Христа, из Тебя рожденного, нашего первого помощника. Услышь, молю Тебя, Господи, дивную веру! Он думает, что Ты движешься на (определенном) месте; он дерзает ограничить твое Существо, назначив для Тебя определенное седалище. Но где Ты не присутствуешь, или где не ощутительны действия и силы твоих всепроницающих законов? Ты сам все содержишь и вне Тебя не подобает мыслить ни места, ни чего другого. Так, могущество твое, купно с действием, беспредельно. Ты сам, Боже, вонми нам. Но и вы, люди, не будьте без рассуждения. Тот бесстыден и непотребен, кто, дошедши до крайнего нечестия и неправды, думает еще показывать себя благочестивым. «Нет, говорит он (Арий), не хочу, чтобы представляли Бога страждущим» – и поэтому предлагает и придумывает нечто странное для веры, именно: будто бы, «когда Бог сотворил новую сущность, – Христа, то приготовил помощника для Себя самого». Такова у тебя вера, душевредный соблазнитель. Ты даешь вещественный образ Тому, который осудил изображения язычников. Ты называешь посторонним и как бы служебным Того, который не умствуя и не умозаключая все сотворил, так как всегда существовал вместе с вечным Отцом? Прилагай к Богу, если дерзаешь, прилагай, пожалуй, и то, что Он «остерегается, боится и надеется на будущее; что Он мыслит и умозаключает, и, по размышлении, выражает свою мысль, и образует слова; что Он веселится, улыбается, болит». Что ты говоришь, несчастнейший из всех несчастных! Пойми, если можешь, нечестивый, что ты сам в своей хитрости даешь уловить себя. «Христос, говорит он (Арий), пострадал за нас». Но я уже прежде сказал, что Он был послан в образе тела. «Точно, говорит он, но надобно опасаться, чтобы не уменьшить Его в чем-либо». О, странный толковник! ужели ты не безумствуешь, когда говоришь это? еще ли не явно, что ты неистовствуешь? Посмотри: и мир представляет некоторую форму, или образ; и звезды имеют свое очертание. Не смотря на это Бог присутствует всюду. Что же тут для Него бесславного? или чем Он тут умаляется? О, убийственный враг истины! суди по себе самому, ошибка ли, или нет, что Бог присутствует во Христе. Он ясно видит ругателей Слова, видит в мире каждодневно совершающияся беззакония; и однако ж, тем не менее, присутствует в мире и наказывает беззаконников. Итак, в чем же уменьшается величие Его власти? и где оно не чувствуется? Иначе не думаю; самый разум в мире держится Богом; Им все стоит, Им совершается всякий суд. Вера во Христа безначально существует от Него. Закон Божий во Христе; от Него он имеет безмерность и беспредельность. Но это ясно; и ты можешь разуметь это своим умом. О, крайнее безумие! Обрати же меч диавола на свою погибель. Смотрите, смотрите все, как уязвленный угрызением ехидны, испускает жалобные стоны; как жилы и мясо его, напитанные ядом, причиняют ему жестокие страдания; как тело его, пропитанное ядом, опало и, переполненное нечистотою, от печали, уныния, отчаяния и тысячи других зол, до крайности иссохло; как он ходит безобразный видом, с неопрятными волосами, точно полумертвый, с тусклым взором, лицом бескровным, изнуренным от забот; как вместе соединившиеся – ярость, безумие, душевная пустота, при продолжительной злобе в сердце, сделали его диким и зверским. Но он и не чувствует своего несчастия, в каком находится. «Возношусь, говорит он, от удовольствия и прыгаю, играю и скачу от радости», – и еще с юношескою насмешкою прибавляет: «увы, говорит, мы погибли»! И самым делом так: злоба щедро наделила тебя своими дарами и любовию к себе; все, что она купила за дорогую цену, все отдала тебе охотно. Поди омойся в Ниле, человек преисполненный гнусной нечистоты, ибо ты возмутил всю вселенную своим нечестием. Или ты не разумеешь, что я, – человек Божий, – знаю все? Но я еще задумываюсь, должно ли тебе жить, или умереть. He могу, Арий, смотреть на такое зло, и стыжусь греха. Бедный, ты думал дать нам свет, а себя поверг во тьму! Таков исход твоих подвигов. Ты говоришь: «много у меня последователей». Тебе это и кстати: возьми их себе; они предали себя на съедение волкам и львам. Но каждый из них понесет наказание, будет обложен данию за десять человек, если в наискорейшем времени не прибегнет к спасительной Церкви и не соединится с нею союзом любви и единомыслия. Смущаемые нечистою совестию не будут больше обольщаться тобою; и не до конца будут терпеть погибель, уловленные твоими преступными толкованиями. Впоследствии будут явны и открыты твои софизмы; и ты, прикрывающий их приятностию речей и надевающий на себя, так сказать, личину справедливости, напрасно воображаешь успеть в чем-либо. Суетно будет все твое искусство: ибо скоро истина окружит тебя; скоро дождь Божественной силы, так сказать, потушит пламя, возженное и раздуваемое тобою; сообщников и единомышленников твоих, участвовавших в твоем совете, лишат общественных должностей, если в наискорейшем времени, оставив твое сообщество, не примут чистой веры. Ты же, непреклонный к принятию истины, дай мне какое-нибудь доказательство твоих убеждений, если ты уверен в самом себе, если надеешься на твердость своей веры и имеешь совершенно чистую совесть. Приди ко мне, приди, говорю, к человеку Божию: будь уверен, что своими вопросами я разрешу сокровенные недоумения твоего сердца, и надеюсь, что кажущееся тебе неразумным, при помощи благодати Божией, представится тебе наилучшим; и если ты явишься здравым в душе и познавшим свет истины, я возблагодарю Бога и буду сорадоваться твоему благочестию.

Благовернейший государь!

Благословен Бог, избравший тебя царем земли, рукою твоею истребивший идолопоклонство и водворивший чрез тебя в сердцах верующих мир! Уже попрана власть духов злобы; ниспровержены алтари многобожия; рассеевается мрак нечестия; и свет божественного учения озаряет всю вселенную. Прославляется Отец, почитается и Сын, возвещается и Дух Святой, – Троица единосущная: едино Божество в трех Лицах или Ипостасях всюду проповедуется. На сем учении, государь, утверждается величие твоего благочестия. Сохрани его для нас целым и ненарушимым, – да никто из еретиков, проникнув в Церковь, не расторгнет единства троичного Бога, и не подвергнет нашей веры поруганию! Причиною же настоящего собрания и рассуждений наших – неистовый Арий, который, прияв служение просвитера в александрийской Церкви, оказался чуждым учения блаженнейших пророков и апостолов. Ибо единородного Сына и Слово Отчее он не признает единосущным и равным Отцу, и, почитатель твари, – хочет сопричислить Творца к творению. Повели, государь, чтобы он, оставив свое заблуждение, не восставал против учения апостольского; или, если останется упорным в своем нечестивом мнении, изгони его из общества православной Церкви, – да не колеблет он более своими нечестивыми мнениями веры душ слабых!

Я сильно желал, о други, насладиться созерцанием вашего собрания. Достигнув этого, считаю себя обязанным принести благодарность Царю всяческих за то, что Он, кроме других бесчисленных благ, даровал мне и это лучшее из всех благ, т. е. сподобил меня видеть всех вас собранными во едино, при одном, общем всем вам и согласном образе мыслей. Итак, да не возмущает нашего счастия никакой завистливый враг, особенно после того, как силою Бога Спасителя богоборство тиранов совершенно низложено! Да не подвергает более поруганию Божественного закона коварный демон! Внутреннее смятение в Церкви Божией, по моему мнению, страшнее и тягостнее всякой войны и битвы: эта меня печалит более, чем все внешние брани. Поэтому, когда я, по благословению и при содействии Всевышнего, одержал победу над врагами, ни о чем уже более не помышлял, как только о том, чтобы благодарить Бога и сорадоваться тем, которых Он свободил чрез нас. Но, против всякого чаяния, получив известие о вашем разногласии, – не мог оставить этого без внимания. Итак, желая содействием своим уврачевать и это зло, я немедленно собрал всех вас. Радуюсь, видя ваше собрание; но думаю, что мои желания тогда только совершенно исполнятся, когда увижу, что все вы оживлены единым духом и блюдете общее мирное согласие, которое вы, как посвященные Богу, должны внушать и другим. He медлите же, о други, служители Божии и благие рабы общего Владыки и Спасителя нашего; не медлите в самом начале рассмотреть причины вашего разногласия и разрешить все спорные вопросы мирными постановлениями. Чрез это вы совершите дело приятное Богу, и доставите величайшую радость мне, вашему сослужителю.

К спасению рода человеческого праведный и всемогущий Бог уготовил много славных путей, и между ними самый славный и самый благолепный есть тот, которым Он собрал всех нас в святой кафолической Церкви, как бы в некоем владычнем жилище веры; – это выше всякого чуда. С одной стороны мы видим, что вершина этого жилища касается звездного сияния, с другой – примечаем, что основания его, уже при самом начале дела, манием Божественным, пустили корни столь глубоко и прочно, что может чувствовать это вся вселенная. Двенадцать столпов неподвижных, белейших снега, силою Божества нашего Искупителя непрерывно поддерживают учение веры. Чтобы мы понимали это дело без всякого умышленного перетолкования и принимали правую веру от души, Бог даровал нашему уму сознание святости своего бессмертного закона, – и желающий шествует вратами его, при водительстве чистого и святого желания, с одним убеждением здравого ума. Этот дом Господень охраняют два стража: с одной стороны – страх Божий для исправления помыслов некоторых людей, с другой – для здравомыслящих – всегда присущая любовь Божия, – эта награда мудрости. Когда тот и другой страж приседят при дверях святейшего места, отверстые двери приемлют правду, которая, как внутри живущая, пребывает невредимою; а что до неправды, то ей не должно приближаться к дверям; будучи отреваема стражами, она изгоняется от того места. Эти-то, столь очевидные, дела Божественного домостроительства, досточтимейшие и достославные братие, привели меня к сиянию вечного и нетленного Света, дабы мне, ставшему от него далеко, при колебании веры в душе моей, не сделаться вредным для истины. О чем же прежде всего я поведаю вам? Говорить ли мне о том блаженстве, которое ощущаю в сердце моем? Или о тех Божественных благодеяниях, которые явлены мне всемогущим Богом? Их так много излито на меня, что они достаточны к тому, чтобы Господь наш и Отец всяческих поработил себе мое смирение. Честнейшие братие, содержащие правую веру! верьте тому, что я говорю вам. Хотя дух мой, преисполненный благодеяниями Божиими, чувствует себя блаженным и потому может изливаться в безмерных славословиях к своему Благодетелю, но никакое слово, ни самый ум, как свидетельствует истинная вера, недостаточны, чтобы служить Ему достойно. И это совершенно так. Хотя ум, в чувстве безмерного величия благодеяний Божиих, по природе своей, и может возноситься в области, высшие тех, в которых живет наше тело; но язык, заключенный в тесных пределах, совершенно умолкает, когда, по-видимому, решается что-либо говорить в прославление Божие. Кто из нас владеет таким сильным умом, что, забыв это, стал бы дерзко утверждать, будто может изрекать хвалы, достойные великого и всемогущего Бога, Творца всего наипрекраснейшего? Кто размыслит о величии Законоположника, давшего ему бытие, и жизнь, тот легко убедится, что решительно невозможно найти слов для достойного прославления Бога. После этого, что сказать мне в оправдание своей умеренности, как не тоже самое, что указывает нам Божественное слово истины? Именно, – истинное величие исповедуется и истинное поклонение воздается Богу, когда в собеседованиях о Нем избегают всяких погрешностей или заблуждений. О, если бы я, ваш сослужитель, владел таким обильным даром слова, чтобы мог прославить те достославные дела, которые Божественный Спаситель наш, Промыслитель всей твари, показуя людям пример своего милосердия, явил нам, когда, для искупления нашего, благоволил вселиться в чистое тело, восприятое Им от пренепорочной Девы! С чего начну я говорить? С Его ли учения и величия? Но как мне говорить о тех божественных тайнах, которые открыл сам единый Учитель, которым никто никогда не учил? Что скажу о том Его Божественном промышлении, которым было успокоено великое множество народа, насыщенного самым скудным количеством пищи, именно: немногими хлебами и двумя рыбами? Такова сила Его Божественного промышления. Он воскресил умершего Лазаря, который был с Ним в дружбе; Он снова возвратил его к жизни. А что сказать о том чистейшем Божестве, которым Он, воззрев на некую жену неизреченным образом, и удостоив ее беседы с Собою, тотчас исцелил ее и разрешил от всякого недуга? Кто может достойно поведать то дивное событие, что одержимый долго постоянною, изнурительною болезнию, расслабленный всеми членами своими и потому лежавший недвижимо, вдруг выздоравливает от Божественного врачества, возлагает на рамена свои ложе, на котором лежал, и с благодарным славословием обтекает пределы своего отечества? У кого найдется слово достойно повествовать о том, как Он, ходя и попирая бурное море, укрощал его словом своим, сплотнял влагу и шествовал, как по cyxy, по поверхности глубокого моря? – или о том кротком терпении, которым Он победоносно укрощал ярость неразумного народа, и, смягчая его грубость, подчинял закону? – или, наконец, о тех великих и преславных делах Его Божества, которыми живем мы и укрепляемся, – мы, не только ожидающие будущего блаженства, но в некоторой мере уже обладающие им? Что больше скажу я своею мало приготовленною речью, кроме того, что искупленная кровию Его душа моя должна пребывать в чистоте? Как всемогущ живый на небесах Бог, который для спасения всего рода человеческого и особенно для явления высочайшей правды, благоволил своему Божественному Сыну вселиться в святейшую плоть, и таким образом соделаться Спасителем человеческой плоти! До какой степени, после этого, безумны враги истины, которые, как бы одержимые каким мраком погибельной тьмы, дерзают перетолковывать святейшее и спасительное домостроительство Божие, – я расскажу вам кратко, сколько вера и внутреннее чувство правды Божией дают мне возможность сказать. И именно: хульные мысли сих людей доходят до такого бесстыдства, что не боятся говорить нечестивыми устами своими, будто всемогущий Бог не творил и не хотел творить всего возвещаемого нам законом Божественным. О, нечестивый голос, призывающий на себя, по справедливости, самое жестокое мщение! He безумно ли и не дерзко ли желает он представить пустою славу того Божественного благодеяния, которой никакой человек не может вполне объять своим умом? Что Бога достойнее чистоты душевной? Она проистекала из святейшего Источника правды, разлилась по всему кругу вселенной и открыла людям силы к святейшим добродетелям, которые они прежде считали враждебными для себя; посрамляя злой пример их, она убедила прочие народы сообразоваться с сими добродетелями. На них, можем сказать по собственному наблюдению, видимо действует Божественное милосердие Спасителя нашего Бога; по Его устроению их безумие, ежедневно и в продолжение многих лет так сильно воспламеняющееся, приняло наконец спасительное врачество. Случалось, что, обратившись однажды, они опять отвергали милость Божию; но самым течением дел человеческих были вразумляемы в своем заблуждении. Всемогущий Бог предопределил устроить все тихим мановением своего Божества; но безумие человеческое, не смотря на беспредельное человеколюбие Божие, употреблявшее все меры к исправлению душ человеческих, устраняя от себя свет истинного богопознания, столь ясно блиставший даже в устройстве и порядке видимого мира, с крайнею ненавистию и неблагодарностию, к собственной погибели, противодействовало спасительной силе Божией. Никто не был чужд злобы; различные роды суеверия так далеко и широко распространились в сердцах человеческих, что блеск нашего света был окружен для них достойным их мраком, и многие из них навсегда лишились света. Но никакая сила слова не может исторгнуть из души моей убеждения в том, что я прежде сказал. Ибо зло не могло противопоставить сильного препятствия тому, чтобы восторжествовало совершенное Могущество, живое Слово Истины, единый всемогущий Страж всех дел и Споспешник нашего спасения. Это святейшее Слово хранит внутри нас познание о Том, Кто даровал нам свободу и доставляет нам сияние истинного света. Что ж за причина, что языческие народы, не взирая на небесный свет, с пренебрежением к истинному благочестию, ищут света земного, не имеющего никакого основания истины, ни ясности чистого света, ни силы небесного Божества. Странное дело! Даже и теперь, не оставляя своего нечестия и не взирая на Бога, они не видят всемирного Света и не перестают осквернять себя своими гнусными делами. Предлагая для поклонения дерево, камни, медь, серебро, золото и другие земные предметы, и торжественно проповедуя в них надежду жизни, строят им храмы с великолепными украшениями, и после того тщеславятся еще обрядами своего чествования; величие произведений, воздвигнутых ими же самими, представляет им чудо, достойное их взора. Если они делают подобное, то понятно, что сами не имеют ни смысла, ни зрения, и потому принуждены надменно величаться своими произведениями. Они не видят, каков и сколь велик всемогущий Бог, Виновник и Судия всех: Он им неизвестен, по причине их предубеждения в своем мнимом достоинстве. По Его распоряжению, наше тело получило надлежащую форму, и, дабы в нас сохранилась гармония при всяком напряжении нашей деятельности, Он связал все члены крепчайшими жилами. Когда все это зиждительным действием было приведено к окончанию, Он вдохнул в них дух, который должен двигать ими и укреплять их; дал глазам нашим зрение и вложил в голову нашу разум, и тут же заключил все силы нашей мыслящей деятельности. Если бы всякий, кто имеет здравый смысл, рассматривал значение этого устройства, и, оставив то, чего нельзя обнять ни словом, ни мыслию, познавал спасительную и вечную силу бессмертного Бога: то не мог бы безрассудно впасть в какое-нибудь заблуждение, а имел бы возможность ясно понимать и видеть, что все сотворено силою Бога, сотворено так, как Ему угодно было сотворить. Божественное Писание дает нам ясно видеть, что неведение Бога между людьми произведено своевольным их поведением, и что первое заблуждение разума произошло от поругания врага над бедными душами несчастных людей. Неведение Бога явилось в мире именно с того времени, как два человека, в начале мира сотворенные, не сохранили Божественной и святой заповеди с подобающим тщанием; а после того, как прародители наши были отвергнуты Божественною волею, он, умножаясь более и более, распространился по земле; бедствие человеческое разлилось по всему Востоку и Западу и потрясло их в самых основаниях; победа враждебной власти покорила умы всех людей и помрачила их. Но к концу времен Бог освобождает чрез меня бесчисленное множество народов, подвергшихся игу сего рабства, чрез меня – своего служителя, и приводит к своему вечному Свету. Так, любезные братие я убежден чистейшею верою, что в потомстве я буду достопамятен по особенному промышлению Божию и чудным благодеяниям ко мне бессмертного Бога нашего. Итак, да примет меня честнейший собор вашей святости! He заключайте для меня врата святой Церкви, нашей чистой и общей всех матери! Хотя мой ум считает несвойственным себе изведывать совершеннейшую чистоту кафолической веры, однако ж побуждает меня принять участие в вашем совете и ваших рассуждениях. Досточтимое чело вашего смирения украсилось печатию всех прекраснейших добродетелей и касается уже дверей бессмертия, когда вы, соблюдая мир кафолической веры, начали прощать великодушно неблагоразумие нашего братства. Ибо то и для Бога приятно, и с верою кафолической Церкви сообразно, и для общественных дел полезно, чтобы за свыше ниспосланный нам драгоценнейший мир, мы совокупно все воздавали достойную благодарность Его щедрой милости. И в самом деле, как тяжело, и вместе как прискорбно было бы, – после поражения внешних врагов, когда уже никто из них не дерзает восставать против нас, – как тяжело, говорю, было бы поражать самих себя и тем доставлять радость самим недругам нашим, и особенно в том случае, когда мы спорим о делах божественных, имея чистейшее учение Всесвятого Духа, преданное нам в божественных Писаниях! Ибо книги евангелистов и апостолов и писания древних пророков ясно научают нас, как должны мы думать о верховном Божестве. Итак, отвергнув всякие возмутительные состязания, будем решать предметы вопроса свидетельствами богодухновенных Писаний!

Соборное опровержение мнений философа, по имени Федона, который защищал Ария и хулы его. ²²

1. Вопрос философа, предложенный святому собору.

Ответ св. отцов чрез Евстафия епископа антиохийского.

Другой ответ св. отцов чрез того же Евстафия антиохийского.

Общий ответ св. отцов.

2. Возражение философа в защиту Ария.

Ответ епископов чрез Осию Кордубского.

3. Возражение философа.

Ответ св.собора чрез того же Осию Кордубского.

4. Возражение философа.

Ответ св. отцов чрез Леонтия, епископа Кесарии Каппадокийской, и Евпсихия, епископа тианского.

Ответ св. отцов чрез тех же епископов Леонтия и Евпсихия.

Ответ философа.

Ответ св. отцов чрез тех же блаженнейших епископов Леонтия и Евпсихия.

Ответ епископов чрез Евсевия Цамфила, епископа Кесарии палестинской.

Епископы сказали чрез того же епископа Евсевия Памфила.

Ответ епископов философу чрез епископа Евсевия Памфила.

Ответ епископов чрез того же епископа Евсевия Памфила.

Вопрос философа.

Святые отцы отвечали чрез Евсевия Памфила.

Ответ епископов чрез того же епископа Евсевия Памфила.

Ответ отцов чрез Протогена, епископа сардикского.

Святые отцы еще сказали чрез Леонтия, епископа Кесарии каппадокийской.

Ответ св. отцов философу чрез того же епископа Леонтия.

Ответ св. отцов философу чрез того же епископа Леонтия.

Символический ответ св. отцов философу, заимствованный от подобия от света и сияния, чрез того же епископа Леонтия.

Философ верует в Св. Троицу.

Святые отцы, чрез еп. Леонтия, присовокупили для философа объяснение, заимствованное от подобия источника, течения и воды.

Ответ св. отцов философу чрез того же епископа Леонтия.

Ответ св. отцов философу чрез епископа Леонтия.

Вопрос философа о том же.

Ответ св. отцов чрез Макария, епископа иерусалимского.

Философ.

Ответ св. отцов чрез того же Макария иерусалимского.

Когда философ удивлялся, св. отцы в слух всех собравшихся прибавили чрез того же Макария, епископа иерусалимского.

Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; – и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца, т. е. из сущности Отца, Бога от Бога, Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, Отцу единосущного чрез которого все произошло, как на небе, так и на земле, ради нас человеков и ради нашего спасения нисшедщего, воплотившегося и вочеловечившегося, страдавшего и воскресшего в третий день, восшедшего на небеса, и грядущего судить живых и мертвых; – и в Духа Святого.

Говорящих же, что было время, когда не было (Сына), что Он не существовал до рождения, и произошел из не сущего, или утверждающих, что Сын Божий имеет бытие от иного существа или сущности; или что Он создан, или изменяем, или преложим (τρεπτος) таковых предает анафеме кафолическая и апостольская Церковь.

Святой, великий и вселенский собор святых отцов, собравшихся в Никеи, чрез блаженного и святого Осию, епископа города Кордубы в Испании, сказал: «Божество не есть одно лице, как думают иудеи, но три лица, не по имени только, но по ипостаси между собою различающиеся; и это подтверждается многими свидетельствами из ветхого и нового завета. Ветхий, рассуждая еще плотским образом, представил Слово как бы говорящим, а новый прямо назвал Слово Богом: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Иоан. 1,1), и лицом, совершенным от совершенного. Сын есть Бог, не часть, но совершенный, также как и Отец, той же сущности, какой и Отец, родивший Его неизреченным образом. Вместе с Отцом и Сыном существует и Дух Святой, который имеет ту же сущность и власть, как Отец и Сын. Итак мы должны исповедовать единое произволение, единое царство, единую силу, единое господство над всеми сотворенными существами, видимыми и умопредставляемыми, единое Божество и ту же сущность Отца и Сына и Св. Духа. Не допуская смешения или разделения лиц неизреченной и блаженной Троицы, мы веруем, что Отец есть всегда истинный Отец истинного Сына, всегда сущий и пребывающий, и Сын – истинный Сын истинного Отца, всегда сущий и пребывающий, и Дух Святой – истинный Дух Святой, всегда сущий и пребывающий, – Троица нераздельная, неизреченная, веруем, что Она поистине не может быть понята умом и выражена словом, и имеет единое Божество и ту же сущность. Так веруем мы сообразно с истинною чистотою догматов веры, преданною нам изначала от самого Господа чрез святых Его апостолов и древних святых отцов наших, сохранявших неизменно сию апостольскую веру, и готовы многочисленными свидетельствами божественных писаний подтвердить, что так надлежит веровать».

Когда это было изречено бывшими на соборе, или, лучше сказать, Духом Святым чрез них, то защитники нечестия Ариева, (бывшие с Евсевием никомидийским и Феогнием), стали переглядываться с некоторыми наемными философами, славившимися красноречием, которых Арий приговорил быть защитниками своего нечестивого учения, когда шел с ними на святой вселенский собор. Ибо были тут многие философы, на которых надеялись противники истины: но и философы по справедливости прияли осуждение, вместе с наставником своего богохульства. Тогда на нем и на них исполнились слова Писания: проклят человек, иже надеется на человека, и от Господа отступит сердце его (Иерем. 17, 5). Поистине отступило от Господа богохульное сердце Ария, вступившего в борьбу с Богом, – отступило от Господа сердце и тех, которые приобщились его нечестию, и дерзают говорить, что Сын Божий есть тварь и создание, тогда как Он есть Создатель и Творец всех тварей видимых и невидимых.

1. Если кто, в болезни, врачами подвержен был отсечению членов, или кто оскоплен варварами, тот может оставаться в клире. Но если кто, в здоровом состоянии, сам себя подверг усечению, тот, хотя бы это дознано было уже по сопричислении его к клиру, должен быть исключен из клира. А отныне никого из таковых не производить в клир. Но как очевидно, что это касается только поступающих таким образом преднамеренно, и дерзающих скоплять самих себя: так скопленных варварами или своими господами правило допускает в клир, если только они окажутся достойными в других отношениях.

2. Так как многое, или по нужде, или по разным побуждениям человеческим, сделано было (в Церкви) вопреки церковным правилам, как например люди, недавно обратившиеся к вере от язычества и малое время состоявшие в оглашении, поспешно были приводимы к духовной купели и тотчас по крещении возводились на епископство или пресвитерство: то за благо Признано, чтобы впредь ничего такого не было. Ибо и для оглашения потребно достаточное время, и после крещения нужно еще большее испытание²⁶. Апостольское писание ясно говорит: не новокрещену, да не разгордевся в суд впадет, и в сеть диаволю (1Тим. 3, 6). Если же в ком, в последствии времени, обнаружится какой-либо душевный грех, и будет обличен двумя или тремя свидетелями, таковой должен быть исключен из клира. А кто станет делать вопреки сему правилу, тот, как дерзающий противиться великому собору, сам подвергнется опасности извержения из клира.

3. Великий собор решительно определил, чтобы ни епископу, ни пресвитеру, ни диакону и вообще никому из состоящих в клире²⁷ не дозволялось иметь в доме сожительствующую женщину, исключая разве матерь, или сестру, или тетку, или такие лица, которые свободны от всякого подозрения. Поступающий вопреки сему правилу подвергается опасности лишения сана.

4. Епископа поставлять наиболее прилично всем епископам местного округа. Если же это затруднительно, или по стесняющим их обстоятельствам, или по дальности пути, то по крайней мере три епископа, собравшись в одно место, должны произвести избрание, впрочем так, чтобы и отсутствующие имели в нем соучастие, изъявляя свое согласие посредством грамот. Утверждение же таковых действий по каждому округу должно принадлежать митрополиту.

5. В рассуждении лиц, лишаемых церковного общения епископами, – каждым в своей епархии, принадлежат ли сии лица к клиру или к сословию мирян, должно держаться правила, определяющего, чтобы отлученные одними не были принимаемы в общение другими²⁸. Впрочем, да будет исследуемо, не по малодушию ли, или распре, или по другому какому-либо неудовольствию епископа, они подверглись отлучению. Итак, для надлежащего дознания о сем, за благо признано, чтобы в каждом округе, дважды в год, были соборы, чтобы все епископы округа, собираясь в одно место, исследовали такого рода недоуменные дела, и затем оказавшиеся несомненно виновными пред своим епископом да будут по справедливости признаны недостойными общения у всех (епископов) до тех пор, пока по общему суду епископов²⁹ будет произнесено о них более снисходительное решение. Соборы же да бывают – один пред четыредесятницею, дабы, по прекращении всякой вражды, приносим был чистый дар Богу, а другой – около осеннего времени.

6. Да сохранятся древние обычаи, существующие в Египте, Ливии и Пентаполе, по которым александрийский епископ имеет свою власть во всех сих местах; так как и у римского епископа – свои в этом отношении обычаи. Подобным образом и в антиохийском и в других округах да соблюдаются преимущества, принадлежащие известным церквам. Вообще же да будет известно, что если бы кто поставлен был во епископа без согласия митрополита, таковому великий собор определил не быть епископом. А когда общему всех избранию, основательному и согласному с церковным правилом, станут прекословить двое или трое, по одному только любопрению, тогда мнение большинства должно сохранить свою силу.

7. Так как утвердилось уже обыкновение и древнее предание, чтобы оказывать почесть епископу Элии³⁰, то пусть имеет он почетное достоинство, а митрополия сохранит свои, принадлежащие ей права.

8. Касательно присоединяющихся к кафолической Церкви из тех, которые иногда называют сами себя чистыми³¹, святой и великий собор присудил, чтобы получившие у них рукоположение оставались в клире, как были. Но прежде всего они должны письменно удостоверить, что присоединятся и будут последовать определениям кафолической и апостольской Церкви, то есть будут иметь церковное общение и с двоеженцами и с падшими в гонении, для чего и время установлено и срок назначен. Вообще они во всем должны последовать постановлениям кафолической Церкви. Итак, если в каких-либо селениях или городах все (клирики) окажутся поставленными из них одних (чистых): то все, оказавшиеся в клире, пусть останутся в тех же званиях. А если некоторые из них будут присоединяться (к Церкви) там, где есть епископ кафолической Церкви, то, очевидно, епископское достоинство должно принадлежать епископу православной Церкви; а тот, который именовался епископом у так называемых чистых, будет иметь честь пресвитера; разве только местному епископу угодно будет, чтобы и он имел участие в чести сего имени. Если же это будет не угодно епископу, то пусть откроется для него (новообращенного) место или хорепископа или пресвитера, за тем, чтобы видно было, что он состоит в клире, но чтобы в одном городе двух епископов не было.

9. Если некоторые без испытания произведены в пресвитеров, или при испытании исповедали свои согрешения, но, не смотря на их исповедь, люди, устремясь противу правила, возложили на них руки, то правило не терпит таких. Ибо кафолическая Церковь требует жизни безукоризненной.

10. Если кто из падших произведен во священство, по неведению, или даже с ведома произведших, это не ослабляет силы церковного правила. По дознании, таковые должны быть лишены своих степеней.

11. Касательно отступивших от веры не по принуждению, не по причине лишения имущества, без всякой опасности, и тому подобных поводов, как случилось во время Ликиниева гонения, собор определил: хотя они и недостойны человеколюбия, однако ж оказывать им снисхождение. И так те, которые покажут истинное раскаяние, три года должны пробыть между слушающими, семь лет в числе припадающих, а потом еще два года оставаясь без св. даров, пусть участвуют только в молитвах с народом³².

12. Те которые, быв призваны благодатию Божиею (ко спасению), показали уже первый порыв ревности, и пояса воинские отложили³³, но потом, как псы, возвратились на свою блевотину, так что расточали деньги и дары, чтобы снова быть принятыми в воинскую службу, – таковые десять лет должны припадать после трехлетнего времени слушания. Впрочем, во всех таких случаях обращать внимание на расположение сердца и образ покаяния. Те, которые страхом, слезами, терпением, добрыми делами, показывают, что действительно, а не по наружности только, обратились (к вере), те – по исполнении определенного времени слушания, могут, не нарушая справедливости, быть допускаемы к общению в молитвах (с верными), так что епископу предоставляется и еще снисходительнее поступать с таковыми. Но те, которые равнодушно приняли наказание, и одно наружное вхождение в церковь считают достаточным для своего исправления, те должны выполнить все (назначенное) время (покаяния).

13. Относительно, находящихся при исходе из сей жизни должно быть соблюдаемо и ныне древнее каноническое постановление – то, что умирающий не должен быть лишен последнего, необходимейшего напутствия. А если находившийся в отчаянии жизни, после принятия св. даров, опять возвратится к жизни: то должен остаться между теми, которым дозволено только участвовать в молитве (с верными). Вообще всякому, кто бы он ни был, отходящему в вечность и просящему причащения св. таин, епископ, с испытанием, должен преподать св. дары.

14. Относительно оглашенных, которые отпали (от веры), святой и великий собор постановил, чтобы они в продолжение трех лет находились только между слушающими, а после сего участвовали в молитвах с оглашенными.

По причине, многих замешательств и происходящих отсюда разногласий, определено совершенно уничтожить обычай, вопреки правилу в некоторых местах встречающийся; именно, чтобы ни епископ, ни пресвитер, ни диакон не переходили из города в город. Если же кто, после настоящего определения святого и великого собора, покусится на что-либо подобное, или станет заниматься такими делами, то всякое предприятие такого рода должно быть совершенно уничтожено, и виновный должен возвратиться к той церкви, для которой он поставлен во епископа, или пресвитера, или диакона.

16. Все те, которые безрассудно, не имея страха Божия пред очами, не зная и правила церковного, оставляют свою церковь, – пресвитеры ли, или диаконы, или вообще числящиеся в церковном чине, – отнюдь не должны быть принимаемы в другой церкви; но всячески надлежит понуждать их, чтобы возращались в свои приходы; а тех, которые станут упорствовать, лишать церковного общения. Также, если бы кто (из епископов) дерзнул присвоить себе клирика, принадлежащего другому епископу, и рукоположить его к своей церкви, без согласия на то местного епископа, которого он оставил и в клире которого состоит, в таком случае рукоположение должно быть не действительно.

17. Так как многие из состоящих в клире, увлекаясь любостяжанием и лихоимством, забывают сказанное в божественном Писании: сребра своего не даде в лихву (Псал. 14, 5) и, давая деньги в долг, требуют сотых приращений: то святой и великий собор постановил: кто, после настоящего определения, станет брать рост с данного в долг, или производить другие обороты, или требовать половинный рост или измышлять другое что ради постыдного прибытка, таковой да будет извержен из клира и отчужден от церковного чина.

18. Дошло до святого и великого сбора, что в некоторых местах и городах диаконы преподают святое причащение пресвитерам, тогда как ни правилом, ни обычаем не предано, чтобы не имеющие власти возносить тело Христово преподавали его возносящим. Также дознано и то, что некоторые диаконы даже прежде епископов касаются св. причащения. Все это должно быть прекращено; и – диаконы должны оставаться в своих пределах, помня, что они служители епископа и ниже пресвитеров; они должны принимать св. причащение, по порядку, после пресвитеров, преподаваемое или от епископа, или от пресвитера. Даже и сидеть среди пресвитеров не дозволяется диаконам; ибо, если это бывает, то вопреки правилу и порядку. Если же кто и после настоящего определения не хочет быть послушным, тот да будет лишен диаконства.

19. Касательно обращающихся к православной Церкви из ереси павлианской³⁴ постановлено, – непременно перекрещивать их. Те из них, которые в прошедшее время считались в клире, если окажутся беспорочными и неукоризненными, по перекрещении, должны принять рукоположение от епископа православной Церкви А если, при испытании окажутся неспособными, должны быть исключены из клира. Тоже постановление надлежит соблюдать и в отношении к диакониссам, и вообще ко всем, которые числятся в церковном чине. Диакониссы же, о которых мы упоминаем, только по внешности причитаются к этому званию: так как не имеют на себе никакого руковозложения и могут считаться совершенно в числе мирян.

20. Так как некоторые в день воскресный и во дни пятидесятницы: преклоняют колена, то, для соблюдения во всех округах согласия во всем, святой собор определил – стоя возносить (в сии дни) молитвы Богу.

Епископы:

Осия епископ кордубский.

Александр епископ александрийский.

Евставий епископ антиохийский.

Леонтий епископ Кесарии каппадокийской.

Макарий епископ иерусалимский.

Евсевий епископ Кесарии палестинской.

Николай епископ мирликийский.

Спиридон епископ тримифунтский.

Иаков епископ низибийский.

Пафнутий епископ верхней Фиваиды.

Павел епископ неокесарийский.

Иоанн персянин.

Феона епископ кизикский.

Александр епископ солунский.

Нунехий епископ лаодикийский.

Протоген епископ сардикский.

Цецилиан епископ кароагенский.

Пист епископ маркианопольский.

Ипатий епископ гангрский.

Гарпократион епископ кинопольский.

Из пресвитеров:

Витон и Викентий, пресвитеры римские.

Епископы неправославные:

Евсевий никомидийский.

Феогнис никейский.

Марис халкидонский.

Феона мармарикский.

Секунд птолемаидский.

Менофант ефесский.

Патрофиль скифопольский.

Наркисс неронийский.

Константин Август – кафолической александрийской Церкви. Радуйтесь, возлюбленные братия! Божественное провидение, избавив нас от всякой лжи, даровало нам совершенную благодать исповедовать единую веру. Диавол в отношении к нам более ничего не может сделать. Что он ни злоумышлял против нас, все уничтожено в самом основании. Двоемыслие, расколы, те смятения, тот смертельный, так сказать, яд несогласия, – все это, по воле Божией, победила светлая истина. Так, Единому все мы покланяемся, и в бытие Единого веруем. Чтобы достигнуть этого, я, по внушению Божию, созвал в Никею весьма много епископов, с которыми и сам, подобно каждому из вас, (ибо я считаю за особенное утешение быть сослужителем вашим), принимал участие в исследовании истины.

И что представляло повод к недоумениям и разногласию в мыслях, все то тщательно было исследовано и точно определено. Сколько и какие ужасные хуления (да пощадит нас Божие величие!) произносили некоторые на Спасителя нашего, нашу Надежду и Жизнь, измышляя свои догматы вопреки богодухновенным Писаниям и святой вере! Тогда как более трех сот епископов, дивных по своему смирению и мудрости, единогласно исповедали единую веру, которая и есть действительно истинная вера, основанная на правильно понимаемых словах закона Божия, один Арий оказался увлеченным диавольскою силою и свое зло с нечестивым умыслом сеял сперва у вас, а потом и у других. Итак, восприимем веру, которую даровал нам Вседержитель Господь; возвратимся к возлюбленным нашим братиям, от которых удалил нас тот бесстыдный служитель диавола; поспешим со всею ревностию к общему телу и искренним нашим членам. И благоразумие, и вера, и ваша святость побуждают вас возвратиться к Божественной благодати, когда обличен обманутого, который оказался врагом истины. Признанное единогласно тремя стами святых епископов есть не иное что, как мысль самого Сына Божия, особенно когда в умах столь великих и многих мужей присутствовал Дух Святой, который открыл им Божественную волю. Посему да исчезнет у вас всякое сомнение или колебание! С твердым духом вступайте все на путь истины, чтобы мне, когда я буду у вас, вместе с вами принести благодарение всевидящему Богу – за то, что Он явил нам истинную веру и возвратил вожделенную любовь. Бог да сохранит вас, возлюбленные братия!

Подражая хитрым и нечестивым людям, Арий по справедливости заслуживает одинакового с ними презрения. Посему, как Порфирий, закоснелый враг благочестия, написавший нечестивые сочинения против веры (христианской), получил достойное себе воздаяние, (ибо не только сам, сделавшись ненавистным на все будущие веки, подвергся великому поруганию, но и нечестивые сочинения его совершенно истреблены); так положили мы – Ария и его сообщников называть порфирианами, чтобы они, кому подражали, тех именем и назывались. Всякое сочинение, написанное Арием, какое у кого найдется, повелеваем предать огню, чтобы таким образом не только исчезло нечестивое учение его, но и памяти о нем никакой не осталось. Если же кто будет обличен в утаении книг ариевых, и не представит их тотчас же для сожжения, таковой, объявляем наперед, будет наказан смертию: тому, немедленно по открытии вины, будет отсечена голова. Бог да сохранит вас, возлюбленные братия!

Державный Константин церквам и епископам, не присутствовавшим на святом и великом никейском соборе, желает всякого блага.

Усмотрев из благополучного хода общественных дел, как велика сила Божественной благодати, я положил первым долгом моим заботиться о том, чтобы между всеми блаженнейшими общинами вселенской Церкви соблюдалась единая вера, искренняя любовь и согласное служение Вседержителю Богу. Но так как это не могло прийти в неизменный и твердый порядок до тех пор, пока все, или по крайней мере весьма многие епископы, собравшись вместе, не рассмотрели бы каждого предмета, относящегося к божественной вере, то я собрал в Никею, сколько мог, боголюбезнейших епископов, и между ними, как бы подобный вам, (не стану скрывать от вас, что чувствую великое утешение быть вашим сослужителем), присутствовал сам на соборе, где все было подвергаемо надлежащему исследованию, дотоле, пока мысль угодная Богу, назирающему все, не была выводима в свет, так что всем становилась ясною, и пока не оставалось более ничего, что служило бы поводом к разномыслию или недоумению относительно веры. Здесь также было исследовано и касательно святейшего дня пасхи, и общим мнением признано за благо – всем христианам, в какой бы стране они ни жили, совершать спасительный праздник святейшей пасхи в один и тот же день. Ибо, что может быть прекраснее и торжественнее, когда праздник, вселяющий в нас надежду бессмертия, совершается всеми неизменно, по одному чину, и установленным порядком? Прежде всего показалось неприличным совершать сей святейший праздник вместе с иудеями, которые, осквернив свои руки беззаконным делом, справедливо поражены, как нечистые, душевною слепотою. Отвергнув их обычаи, гораздо лучше будет – и на будущие веки продолжать тот истинный порядок, который соблюдали мы от самого времени страданий Господних до ныне. Итак, да не будет у нас ничего общего с ненавистнейшею иудейскою толпою. Нам указан Спасителем иной путь; нашему священнейшему богопочтению приличествует свой порядок времени и свой закон. Согласно держась его, возлюбленные братия, мы сами устраним от себя постыдное о нас мнение иудеев, которые странно хвастают будто независимо от их постановлений мы уже и не можем сделать этого. Да и о чем в состоянии правильно мыслить те, которые, совершив убийство Господа, помешались в уме? Не по разумному какому-либо направлению идут они, но влекутся неудержимым стремлением, куда бы ни направляло их враждебное малоумие. Потому-то и в настоящем случае они не видят истины; всегда заблуждая, как нельзя более, они, вместо надлежащего исправления, в одном и том же году совершают пасху два раза. Зачем же стали бы мы последовать им, когда они очевидно находятся в величайшем заблуждении? Мы, конечно, не допустим у себя, чтобы пасха в одном и том же году совершалась дважды. А если бы все это и не было вам предложено, то ваше благоразумие само должно всячески заботиться, чтобы чистые ваши души ни в чем не сообщались и не сходились с обычаями людей самых негодных. Кроме того, следует также сообразить, что разногласие в таком деле и касательно такого важного праздника веры крайне несогласно с благочестием. Спаситель наш даровал нам один день для празднования нашего освобождения, т. е. день святейших страданий, и благоволил иметь одну вселенскую свою Церковь, с тем чтобы члены ее, как бы они ни были рассеяны по различным местам, все согревались единым духом, т. е. единою Божественною волею. Размыслите сами по вашей святости, как нехорошо и несообразно то, что в известное время одни соблюдают посты, а другие совершают пиры, и потом, после дней пасхи, одни проводят время в праздновании и покое, а другие держат установленные посты. Поэтому Божественный промысл благоволил, чтобы это было надлежащим образом исправлено и подведено под одно правило, на что, я думаю, все согласятся. Когда же все это надлежало исправить так, чтобы у нас не оставалось ничего общего с теми отцеубийцами и Господоубийцами, то присуждено всеми принять тот порядок, как лучший и благоприличный, который соблюдают все церкви, находящиеся в западных, южных и северных областях империи, и которого не держатся только некоторые восточные церкви. Думаю, что это будет приятно и вашему благоразумию: ваша рассудительность, конечно, с удовольствием примет то, что единомыслено и согласно соблюдается в Риме и Италии, во всей Африке, Испании, Галлии, Британии, Египте, Ливии, в целой Греции, в областях – азийской, понтийской и киликийской, принимая во внимание не только большинство церквей в поименованных местах, но и то, что общее согласие в этом по преимуществу должно быть для всех делом священнейшим. Да, кажется, и здравый смысл требует того же, чтобы мы не имели никакого общения с клятвопреступными иудеями. Коротко сказать: по общему суду всех постановлено – святейший праздник Пасхи совершать всем в один и тот же день. Не пристойно быть разногласию в отношении к столь священному предмету, и лучше следовать такому постановлению, в котором нет никакой примеси чуждого заблуждения и греха. Устроенное по боговдохновенному рассуждению стольких и таких святых епископов, с радостию примите, как вышний дар и как по истине Божественную заповедь; ибо все, что постановлено на святых соборах епископов, должно быть приписано Божественной воле. Итак, объявив постановления собора всем возлюбленным братиям нашим, вы должны принять и привести в действие как то, о чем было говорено прежде, т. е. упомянутый образ вселенской веры, так и соблюдение святейшего дня пасхи. Этого я желаю для того, чтобы я, когда исполнится давнее мое желание – лично видеть вашу любовь, мог вместе с вами, в один и тот же день, праздновать святейший праздник и вместе с вами радоваться о всем, – чтобы, видя жестокость диавола, укрощенною нашими делами, при помощи благодати Божией, и примечая повсюду процветание нашей веры, мира и единомыслия, мне вознести вместе с вами благодарственное пение к Подателю всех благ и Спасителю Богу. Бог да сохранит вас возлюбленные братия!

Святой и великой по благодати Божией Церкви александрийской, и возлюбленным братиям в Египте, Пентаполе, Ливии и во всей поднебесной епископы, собравшиеся в Никее и составившие святой и великий собор, желают всякого блага о Господе.

После того, как благодатию Христовою и ревностию боголюбивейшего императора Константина, собравшего нас из различных епархий и городов, составлен был в Никее великий и святой собор, мы необходимым признали отправить к вам от лица всего священного собора послание, из которого бы вы могли узнать как о том, что было на нем предложено и исследовано, так и о том, что определено и утверждено.

Прежде всего, в присутствии боголюбивейшего императора нашего Константина, было исследуемо дело, касающееся нечестивого и беззаконного Ария и его сообщников. При этом, все единогласно присудили предать проклятию нечестивое его учение, его хульные выражения и мысли, которые он изрыгал к уничижению Сына Божия, когда говорил, что Сын Божий произошел из не сущего, и не существовал прежде, нежели родился, – что было время, когда его не было, – что, по свободной воле своей, имел возможность грешить и быть добродетельным, – что Он есть тварь. Все это св. собор предал анафеме; для него тяжко было и слышать столь нечестивое учение и столь хульные слова. Как поступлено с самим Арием, вы или уже слышали, или услышите: мы же не будем говорить об этом, дабы не подумали, что мы нападаем на человека, который уже восприял достойную мзду за свой грех. Его нечестие возымело такую силу, что увлекло в погибель и Феону мармарикского и Секунда птолемаидского; ибо и они подверглись тому же самому. Но тогда как благодать Божия освободила Египет от пагубного учения и богохульства, и от тех людей, которые дерзали возбуждать распри и разделения в народе, примиренном свыше, оставалась еще в своей силе дерзость Мелетия и рукоположенных им. Извещаем вас, возлюбленные братия, и о том, что касательно этой секты собор определил. По некоторой снисходительности к Мелетию, (судя же строго, он не стоил никакого снисхождения), собор определил, чтобы Мелетий оставался в своем городе, но без права рукополагать, подавать голос при избрании епископов, являться с этою целию в селения и города, а сохранял бы только одно имя своего достоинства. Постановленных же им и утвержденных таинственным рукоположением собор определил допустить к церковному общению, но с тем, чтобы они в достоинстве и служении всегда занимали второе место, после всех священнослужителей, в какой бы то ни было епархии и церкви, принявших рукоположение от досточтимейшего сослужителя нашего Александра. Также отнюдь не позволяется им ни избирать, кого им угодно, на священные степени, ни подавать голоса в чью-либо пользу, и вообще ничего не делать без согласия епископов кафолической и апостольской Церкви, находящихся под управлением Александра, святейшего сослужителя нашего. Напротив те, которые, по благодати Божией и вашим молитвам, неувлечены ни в какой раскол, а живут в недре кафолической Церкви, – те имеют власть и право, как избирать, так и предлагать имена достойных быть в клире, и вообще делать все, что определено законами и церковными постановлениями. Если же кто из церковных священнослужителей умрет: то на место умершего могут быть допускаемы и недавно присоединенные к Церкви, если только они окажутся достойными, и если изберет их народ, впрочем с согласия и утверждения епископа александрийского. Это позволено и всем прочим. С Мелетием же так поступлено по причине выказанного им своевольства, его безрассудного и упорного нрава: не дано ему никакого права и власти, как человеку, который снова может произвесть такие же, как прежде, беспорядки. Все эти постановления собственно и ислючительно относятся к Египту и святейшей александрийской Церкви, что ж касается до прочих постановлений и определений, составленных в присутствии владыки и досточтимейшего сослужителя и брата нашего Александра, о них гораздо точнее и подробнее передаст вам, по возвращении своем, сам он, так как он был главным деятелем и участником во всем, что происходило на соборе.

Сообщаем вам радостную весть и о согласии касательно времени празднования святейшей пасхи: по вашим молитвам и это дело решено так, что все восточные братия наши, прежде праздновавшие пасху вместе с иудеями, отныне будут праздновать ее согласно с римлянами, с нами и со всеми, которые издревле хранят ее по нашему обычаю. И так, радуясь о счастливом успехе дел, о восстановлении общего мира и согласия, и об искоренении всякой ереси, примите тем с большею честию и тем с большею любовию нашего сослужителя, вашего же епископа Александра, который радовал нас своим присутствием, и, находясь в таком возрасте, подъял столько труда для утверждения мира между вами и всею Церковию. Молитесь о всех нас, да пребудет твердо все, что признано за лучшее. Мы веруем, что все это сделано по благоизволению Бога Вседержителя и единородного Сына Его Господа нашего Иисуса Христа и Святого Духа, которому слава во веки. Аминь.

Думаю, возлюбленные, что до вас каким-нибудь образом дошли уже сведения о делах великого никейского собора, рассуждавшего о вере церковной. Молва обыкновенно предупреждает подлинные известия о событиях. Но чтоб она не исказила истины, мы признали необходимым послать вам, как то́ изложение веры, которое было нами предложено собору, так и то, в котором обнародованы некоторые дополнения, сделанные к моим выражениям. Представленное нами изложение прочитано в присутствии нашего боголюбивого императора, признано правильным и достойным одобрения. Оно состоит в следующем.

«Мы содержим и исповедуем веру так, как приняли ее от предшествовавших нам епископов при первоначальном оглашении и при крещении, как научились ей из божественного Писания, как соблюдали и исповедовали ее в пресвитерстве и потом в епископстве. Вот сия вера: веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; и во единого Господа Иисуса Христа, Божие Слово, Бога от Бога, Свет от Света, Жизнь от Жизни, Сына единородного, перворожденного всей твари, прежде всех веков от Отца рожденного, чрез которого все произошло, который воплотился ради нашего спасения и жил между человеками, пострадал и воскрес в третий день, возшел ко Отцу и приидет опять в славе судить живых и мертвых. Веруем и в единого Духа Святого. Веруем, что каждый из них есть и имеет свое бытие, что Отец – истинно Отец, Сын – истинно Сын, Дух Святой – истинно Дух Святой. Так и Господь наш, посылая учеников своих на проповедь, сказал: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Матф. 28, 19). В этом учении мы утверждены непоколебимо, так мыслим, так и прежде мыслили, и не отречемся от него до самой смерти, предавая анафеме всякую богопротивную ересь. Все это восчувствовали мы сердцем и душою, сколько знаем самих себя, все это чувствуем и теперь; а что говорим искренно, свидетельствуемся Богом всемогущим и Господом нашим Иисусом Христом, и готовы доказать и убеждать вас доводами, что мы так веровали, так проповедовали и во времена прошедшие».

Изложение выслушано, и ни откуда не встретило возражений. Напротив, боголюбивейший император засвидетельствовал полную его верность; исповедал при этом, что он сам так же мыслит, и потому всем повелел принять изложение, подписать содержащиеся в нем догматы и не отказываться от него, присовокупив лишь слово – «единосущный», которому сам же сделал следующее толкование: Сын называется единосущным Отцу не в смысле телесного единства природы, и происходит от Отца не чрез разделение или отсечение. Нематериальная, умопостигаемая и невещественная природа (Божества) исключает всякое телесное свойство. Но выразить точно учение об этом не иначе возможно, как только языком божественным и таинственным. Так любомудрствовал премудрый и благочестивый император наш. Епископы же, по поводу слова единосущный, составили следущее изложение веры.

«Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого; и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, от Отца, то есть из сущности Отца, рожденного, Бога от Бога, Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, чрез которого все произошло как на небе так и на земле, который для нас человеков и для нашего спасения сошел, воплотился и вочеловечился, страдал и воскрес в третий день, который возшел на небеса и приидет судить живых и мертвых; и в Духа Святого. Говорящих же, что было время, когда (Сына) не было, что Он не существовал до рождения, и произошел из не сущего, или утверждающих, что Сын Божий имеет бытие из иного существа или сущности, или подвержен превращению, или изменяем, апостольская и кафолическая Церковь предает анафеме».

Когда это изложение было объявлено ими (епископами), мы не оставили без тщательного изведывания от них, как надобно понимать выражения: из сущности Отца, и: единосущного Отцу, – употребленные ими. По сему поводу были даваемы вопросы и ответы и смысл слов был внимательно рассмотрен. Именно, они признавали, что выражение – из сущности Отца значит тоже, что от Отца, только отнюдь Сын не есть часть Отца. Такое значение сих выражений и нам представилось вполне согласным с смыслом того благочестивого учения, что Сын происходит от Отца, но не есть часть Его сущности, и потому мы подтвердили его. Не отвергли и слова – единосущный, имея в виду сохранить мир, которого вседушевно желаем, и не отпасть от правого образа мыслей. По тем же побуждениям приняли и выражения; рожденного, не сотворенного. Слово – сотворенный означает общее свойство всех тварей, получивших бытие чрез Сына, с которыми у Него нет ничего сходного. Сын не есть творение, подобное тем, которые Он Сам создал, но есть существо превосходнейшее всякой твари. И никакое смертное существо не может ни постигнуть умом своим, ни выговорить словом тот образ рождения (Сына), о котором проповедует священное Писание. После подобного же исследования одобрено и то выражение, что Сын единосущен Отцу, то есть единосущен не по образу тел, или как единосущие проявляется в природе смертных животных. Единосущие Сына с Отцом не может происходить ни чрез разделение сущности и силы Отчей, ни чрез сечение, или какое-нибудь страдание, – превращение или изменение. Нерожденная природа Отца чужда всего этого, и выражение – единосущный – значит не другое что, как то, что Сын Божий не имеет никакого сходства с тварями, но во всем сходствует только с Отцом, родившим Его, и существует не от другой какой-либо природы и сущности, но от Отца. Как скоро это (единосущие) изъяснено было таким образом, мы признали за благо принять это, тем более, что такое выражение употребляли, сколько нам известно, и древние епископы и писатели, знаменитые мудростию и славою, когда богословствовали об Отце и Сыне. Но довольно об этом вероучении, изложенном и обнародованном на соборе в Никее, с которым все мы согласились не без размышления, но на основаниях, представленных и исследованных в присутствии боголюбивейшего императора нашего. После сего достойным принятия почли мы и обнародованное епископами анафематствование, возбраняющее употреблять слова, которых нет в Писании и от которых почти произошло всё замешательство и разногласие церквей. Так как ни в одной богодухновенной книге нет слов: «Сын Божий произошел из не сущего», или «было время, когда Его не было» и других, им подобных, то и неблагоприлично употреблять и высказывать их пред народом. С этим прекрасным мнением мы согласились и потому еще, что и прежде мы не имели обыкновения употреблять подобные слова.

К этому посланию, возлюбленные, побудила нас необходимость. Мы желали показать пред вами, что согласие наше на принятое изложение последовало за осмотрительным исследованием дела, и когда в письменных изложениях, поданных другими, мы встречали разногласие с нашим, то защищали свое мнение до последней возможности. Когда же по здравом исследовании смысла слов оказалось, что они согласны с теми, которые употреблены в нашем исповедании веры, тогда мы приняли их без спора, как не представляющие более никаких затруднений. Приветствуем вас, возлюбленные, со всем братством вашим, и молимся о вашем спасении в Господе!

....Лучшие не должны гордиться пред посредственными, ибо одному Богу известно, кто в самом деле лучше; а к слабым должны снисходить в духе прощения, потому что истинно-cовершенное везде редко. Неважные ошибки надобно извинять друг другу и иметь снисхождение к человеческой немощи; высоко ценить взаимное согласие, чтобы личною враждою не подать повода к порицанию божественного закона – тем, которые готовы порицать его, тогда как, видя у нас все достойное подражания, они легко могли бы удержаться от этого; не смущаться тем, что не все получают пользу от наставлений, ибо одни слушают их для испрошения милостыни, другие бегут на проповедь для снискания покровительства, иные приветствуют проповедников, как людей, ласково принимающих, а некоторые любят их за то, что они дают подарки. Действительных же любителей слова немного; редки также и любители истины. Поэтому, надобно приспособляться ко всем и, подобно врачу, подавать каждому потребное для его спасения, так чтобы спасительное учение славилось у всех и по всему....