Толкования на Псалтирь 72:21

Ст. 21-23 Яко разжеся сердце мое, и утробы моя изменишася, и аз уничижен, и не разумех. Поелику ревнуя поревновах о Господе (3Цар. 19,10), так что и сердце мое и внутренности мои исполнились пламенной ревности, то за это самое сподобился я того, что стал просвещен, и познал творимое с градом Твоим и с образом нечестивых. Но прежде был я, как скот бессловесный, будучи не в состоянии проникнуть в распоряжения Промысла. Однако же, не оставлен я Тобою, Боже, и не лишился упования на Тебя, пребывал же выну с Тобою, и делал это не своею силою, но по Твоей благодати. Ибо Ты сам, по человеколюбию Твоему, взяв руку десную мою, поддерживал и сохранял меня, чтобы не подвиглись стопы мои и не поколебались ноги мои в предстоянии Тебе.

Так разсуждал я, как огнем разжигаемый их беззаконием. Пророк возвращается к сказанному в начале: «возревновах на беззаконныя», и чтó там назвал ревностию, то здесь называет разжжением сердца.

«И утробы моя изменишася». Утробами, как говорил я многократно, именует Пророк помыслы. Имея благочестивые помыслы, едва не совратился я, говорит он, по причине их кичливости.

Яко разжжеся сердце мое.

Сердце, говорит, мое совершенно воспламенилось огнем ярости, то есть, ревности, так как в начале псалма сказал: ибо я поревновал беззаконным, видя грешников в мире; каковую мысль, по словам Феодорита, он повторяет и здесь.

И утробы (почки) моя изменишася.

Именем утроб Давид под покровом чувственным выражает пожелания, как мы уже заметили и в другом месте, потому что в почках находится плотское вожделение и семя. Поелику Давид прежде имел желание истинных и существенных благ; то посему он говорит, что после изменился, ибо пожелал и видимых и временных сих благ, позавидовав в том врагам, которые обладали оными.

Слова Григория Богослова: Да изменятся у нас и самые почки добрым намерением, обращая всю силу вожделения к Богу!

Ст. 21-22 Яко разжжеся сердце мое, и утробы моя изменишася: и аз уничижен, и не разумех, скотен бых у тебе

Пророк паки повторяет здесь признание свое, которое видели мы выше, показывая, что он, чувствуя в сердце своем подстрекание ревности, безразсудно состязался с Богом. Рвение ревности своея сравнивает с огнем, который разжигал его сердце, и аки острым жалом уязвлял утробу. Откуду в Давиде возродилось сие толь острое рвение против нечестивых, о том сказали мы выше. Люди нечестивые, отвергающие Божий промысл, не много заботятся о том, Богом ли управляется мир, или слепым случаем; они только смеются игре фортуны: но верные, чем больше удостоверены в том, что Бог есть Правитель и Судия мира, тем сильнее воспламеняются, когда Он не соответствует желаниям их. Давид, строго за сие наказывая себя, как и надлежало, во-первых, нарицает себя безумным; потом обвиняет свое невежество; наконец, говорит, что он скоту подобен. Таким образом вкратце показывает, что ревность оная, о которой здесь упоминает, произошла от заблуждения; а причина заблуждения в нем самом находится, понеже, не внимая гласу разума, сделался несмыслен даже до скотскаго неразумия. Ибо как люди никогда не могут совершенно проникнуть в Божии дела, поелику в разсматривании их изнемогает всякое понятие, то Давид не стыдится признавать немощи своея, исповедуя, что он, в сравнении с Богом, не что иное есть, как скот. Итак слово: у Тебе – берется здесь в сравнительном смысле, аки бы сказал: Господи, хотя и мнился я иметь некоторое преимущество пред безсловесными животными по разуму, но в разсуждении Тебя и премудрости Твоея я не что иное есмь, как скот.

Ст. 21–22 Яко разжжеся сердце мое, и утробы моя изменишася: и аз уничижен, и не разумех, скотен бых у тебе

Для связи речи сих стихов с предыдущими (18–20), можно допустить здесь допущенную псалмопевцем посредствующую мысль, или вопрос: почему я раньше не уразумевал сего? – и вот ответ: Яко разжжеся сердце мое, т.е. при размышлении о благополучии нечестивых и страданиях благочестивых сердце мое горело негодованием (ст. 3) и ревностью по Боге, самые внутренности мои (т.е. мысли и чувства) изменились, терзались от скорби, от негодования. Далее псалмопевец обвиняет себя самого, говоря, что причиною такого душевного состояния был сам он: и аз уничижен, т.е. «я был тогда невежда» (как переведено с евр.) и потому не понимал ничего в действиях Божественного Промысла о людях, я был как неразумное животное, хотя и видел я в себе некоторое преимущество пред бессловесными животными, но в отношении к Тебе и Твоей премудрости я был и есмь не более, как скот, скотен бых у тебе.