Глава седьмая. Слава Ягве

כבוד יהוה (кэвод Ягве) или «слава Ягве».

О славе Ягве впервые говорится при пасхальном исходе израильтян из Египта. Ягве сказал тогда Моисею: И покажу славу Мою... (Исх. 14:18).

Существует два значения славы Ягве:

Бог являет Свою славу в великих делах и свершениях;

Слава Ягве, кэвод Ягве – как сияние Бога, как явление славы Незримого Бога в этом мире, Его особая благодать и сила.

Кэвод Ягве – «слава Ягве» именуется на греческом языке в LXX: ἡ δόξα Κυρίου (и докса Кириу), а на латинском языке в Вульгате: gloria Domini.

Ягве-Господь явил Моисею славу Свою, потому и наречен он «Боговидцем», Моисей Боговидец. Как Боговидец он продолжатель, преемник Авраама. Коран считает его следующим после Авраама посланником Божиим. Но Аврааму явился Бог, и это произвело в нем веру, Единый явился единому. Моисею явилась слава Ягве и воспламенился огонь любви. Сущий во славе избрал Себе народ, который и возлюбил, даровав ему славу Свою и Тору (закон).

Но прежде, чем во славе Ягве родился народ Пасхи, она явилась Моисею одному в избрании его, явилась пастуху мадиамского священника, пастуху Синайской пустыни на горе Хорив.

А теперь совершим экскурс по страницам Библии, где повествуется о явлении Божьей любви к Своему народу в явлениях Его славы, загадочной и таинственной Кэвод Ягве.

Моисей пас овец у Иофора, тестя своего, священника Мадиамского. Однажды провел он стадо далеко в пустыню, и пришел к горе Божией Хориву. И явился ему Ангел Ягве в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Ягве увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я! И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. И сказал (ему): Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. Моисей закрыл лице свое; потому что боялся воззреть на Бога (Исх. 3:1–6).

Так повествует Св. Писание.

Как новозаветная церковь Христова родится в схождении огненных языков Духа Святого (Деян. 2:1–4), так начало ветхозаветного народа Божия положено в огне горящего тернового куста на горе Хорив, из которого призывается Моисей вывести израильтян из Египта.

За грех Адамов по Божию проклятию земля исторгла из себя терния. Терновый куст на горе Хорив возгорел огнем и не сгорал. Началось Божье свершение – явилась Его любовь в мир. Бог является имеющему спасти свой народ в кусте проклятия. Пройдут еще века...

Терниями увенчается воплотившаяся и распятая Любовь.

Куст горит и не сгорает...

Вот как описывает происшедшее на горе Божией историк Иосиф Флавий: «Терновый куст стоял весь в огне, причем пламя не касалось ни окружавшей его травы, ни цветов; также и зеленые ветви куста оставались невредимыми, хотя пламя было очень сильное и большое. Моисей испугался при виде этого необычайного зрелища, но был поражен еще более, когда услыхал раздавшийся из огня голос, назвавший его по имени и вступивший с ним в разговор. Тут Моисею была указана дерзость, с которой он решился вступить в местность, на которую раньше, вследствие ее святости, не дерзал вступать ни один смертный, и был дан совет отойти как можно дальше от пламени и, как богобоязненному человеку и потомку великих мужей, удовольствоваться виденным, а не стараться глубже проникнуть в смысл всего этого. При этом голос предсказал Моисею также будущую славу и почести, которые он стяжает себе при помощи Господа Бога среди людей, и повелел ему смело вернуться в Египет, стать тут начальником и руководителем еврейской простонародной массы и освободить своих соплеменников от тех унизительных притеснений, которым они там подвергаются» [327, I, 12, 1].

Прекрасное описание события дает также св. Григорий Нисский: «Так проходила его жизнь, когда, как сообщает повествование, ему было страшное Богоявление. В самый полдень⁸ его ослепил свет, сияющий ярче солнечного. Пораженный необыкновенным зрелищем, он посмотрел на гору и увидел куст, от которого исходило огненное сияние. Ветви куста сверкали, словно покрытые росой. Моисей сказал себе: Пойду и посмотрю на сие великое явление. Как только он сказал это, чудесный свет достиг не только его глаз, но и, что самое удивительное, коснулся своими лучами слуха Моисея. Благодать света распространялась на оба чувства: освещая глаза сиянием лучей и просвещая слух непорочными наставлениями. И голос этого света запретил Моисею подниматься на гору, пока тот обременен мертвой кожей своих сандалий. Но когда он снял их, то смог ступить на землю, освещаемую Божественным светом» [97, О жизни Моисея, Повествование, п. 20].

Почему явление любви Божией, возгорание ее, произошло именно в терновом кусте?

Этим явлено, что Бог в любви Своей всюду, если Он даже в терновом кусте. Агада: «На вопрос одного язычника: Для чего Бог явился Моисею из куста терновника, р. Иегошуа бен Карха сказал: Для того, чтобы люди знали, что нет того места, на котором не почил бы дух Господень, не исключая и терновника» [34, с. 54, Шемот-Раба, 2].

Другой назидательный момент в явлении Бога в терновом кусте усматривает прп. Ефрем Сирин: «Купина, из которой неудобно делать изображения мертвых богов, признана годною для того, чтобы в ней изобразить тайну Бога живаго» [89, Толк, на кн. Исход, с. 347]. Из драгоценных металлов и дерев изготовлялись идолы, статуи мертвых богов – а Бог явился в презренном терновнике, из которого идолов не изготовить. Из золота с бриллиантами короны языческих царей, из терновника, сверкающего каплями крови, венец мессианского царя иудеев. И далее прп. Ефрем отмечает побудительный к ревности о Боге момент: «И тебе, Моисей, дается в этом знамение: как видел ты Бога, обитающего в огне, так и вы огнем должны служить Богу, обитающему в огне» [там же].

Толкователи Св. Писания находили в образе куста, который горит огнем, но не сгорает, в образе неопалимой купины, иносказание, некий таинственный смысл. Можно указать на четыре таких иносказания.

– Купина, терновый куст – образ низкий и презираемый означает находящийся в рабском уничижении в Египте израильский народ. Пламя огня указывает на тяжесть страданий евреев. Но куст не сгорает – в страданиях народ не погибает. И воззвал к нему (к Моисею) Бог из среды куста – в страданиях евреев Господь является Моисею и призывает его спасти народ.

Такое понимание горящего и несгораемого куста имеется еще в Агаде: «И ради того еще Господь явился Моисею в кусте горящем и несгораемом, что Моисей носил в душе страх за судьбу народа, которому – думал он – предстоит неизбежная гибель в рабстве египетском. Господь, показав ему огонь пламенеющий и куст несгораемый, сказал: Подобно тому, как пламя это не в силах испепелить куст, так не в силах египтяне истребить народ израильский» [34, с. 54, Шемот-Раба, 2].

Подобным образом изъясняется значение Неопалимой Купины в Толковой Библии под ред. А.П. Лопухина: «Внешняя сторона видения – горящий, но не сгорающий куст изображает бедственное положение евреев в Египте. Терновый куст, не отличающийся ни ростом, ни плодородием, служит символом чего-либо низкаго, презираемого (Суд. 9:8–15), в настоящем случае народа еврейскаго, а пламя огня, как сила истребляющая (Втор. 4:24), указывает на тяжесть страданий (Втор. 4, 20; Иер. 11,4; 3Цар. 8:51). Но как куст горел, а не сгорал, так точно и народ еврейский не уничтожался, а только очищался в горниле бедствий» [191, т. 1, с. 282].

Так в неопалимой купине таинственно явлена Пасха Израиля, его рождение от Бога, как избранного народа Божия, его изначальная история. Но ведь и в будущем исторический Израиль не раз будет являть такой горящий и несгораемый куст, в котором является Бог.

Святые отцы, как, например, св. Григорий Нисский, блж. Феодорит Кирский, усматривали в горящем и несгораемом кусте таинство Боговоплощения, иносказательное раскрытие Халкидонского догмата о неслитном (против монофизитов) и нераздельном (против несториан) соединении во Христе двух природ – Божественной и человеческой. Куст и огонь – Божество и человечество Христа. Огонь не сжигал куст (не сливался с ним) и не разделялся с ним. Куст не повреждался, но освещался и просветлялся огнем – человеческая природа во Христе не попалялась Божественной, но обожилась ею. По св. Григорию Нисскому Моисей воззрел на свет из терновника, «то есть на воссиявший нам во плоти, словно в терне, луч, который, по слову Евангелия, есть Свет Истинный и сама Истина» (Ин. 1:9)» [64, О жизни Моисея, Толк., п. 26]. «Неопалимая купина есть прообраз и тайны Богочеловечества – соединения Божественной и человеческой природы» [13, с. 1865].

– Кроме тайны Боговоплощения святые отцы усматривали в неопалимой купине тайну приснодевства Богородицы Марии. Как купина горит и не сгорает, так Дева Мария рождает Богомладенца и остается Девой. Св. Григорий Нисский: «Так мы понимаем и чудо, происшедшее с Девой: Свет Божества родился через Нее и воссиял в человеческой жизни, но Он сохранил невредимым куст, с которым соединился: цвет девства не увял и при родах» [97, О жизни Моисея, Толк., п. 21]. Толкование Брюссельской Библии: «Неопалимая купина есть прообраз... и Богоматеринства, сочетания в Богоматери девства и материнства, пламенной любви к Богу и к людям» [13, с. 1865].

Богородичное толкование неопалимой купины полюбилось и глубоко вошло в православную гимнографию и иконографию. Тропарь иконе Божией Матери «Неопалимая Купина»: «Иже в купине огнем горящей и несгораемой, показавый Моисеови Пречистую Твою Матерь, Христе Боже, огнь Божества неопальне во чреве приимшую и нетленну по Рождестве пребывшую. Тоя молитвами пламене страстей избави нас и от огненных запалений град Твой сохрани яко Многомилостив» [343, Минея, 4 сентября, Служба в честь иконы Неопалимой Купины].

Особым почитанием пользовались две иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» в Московской церкви в честь «Неопалимой Купины». Служба Божией Матери Неопалимая Купина поется по желанию паломниками на святой горе Синай в любой день года. Народное верование свидетельствует об особой помощи, бываемой от иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» при пожарах. Рассказывают о многих случаях, когда иконой «Неопалимая Купина» останавливался губительный огонь пожара. Это верование закреплено и в тропаре службы иконе Божией Матери «Неопалимая Купина»: «Тоя [Богородицы. – Г.Ф.] молитвами... от огненных запалений град Твой сохрани Многомилостиве».

Увидел Моисей, что куст горит, но куст не сгорает (Исх. 3:2). В огне неопалимой купины Моисею явлена слава Ягве, явился Бог. От преданий и многих знаний, от уединенных пустынных созерцаний Моисей впервые становится пред реальным присутствием Бога. Тот, о Ком он много знал и слышал, вдруг оказался перед ним. Теперь для него Бог – это не Тот, о Ком он много слышал из сказаний предков, а «Явившийся в терновом кусте». Теперь Моисей, благословляя, будет благословлять именем Явившегося в терновом кусте. Благословение Явившегося в терновом кусте да приидет на главу Иосифа и на темя наилучшего из братьев своих (Втор. 33:16) – так благословил Моисей колено наилучшего из сыновей Израилевых.

Куст горит, но куст не сгорает – таково свойство благодатного огня. Так и ныне бывает пред Пасхой на гробе Господнем в Иерусалиме. В течение десяти-пятнадцати минут воспламенившийся от Бога в святой Кувуклии огонь не обжигает, даже если провести им по волосам и другим легко воспламеняющимся предметам. Это огонь просвещающий.

Огонь неопалимой купины – это свет нетварный, это от являемых энергий Бога Неявляемого и Невидимого. Моисей, приближаясь к горящему кусту, говорит: пойду и посмотрю на сие великое явление и слышит из куста уже Самого Бога. Это – исихазм, это исхождение из мира сего и вхождение туда, где Свет Истинный. А путь туда через подвиги и добродетели. Св. Григорий Нисский: «А Истина, явившаяся Моисею в неизреченном свете, – это Бог... добродетельный образ жизни беспрепятственно приводит нас к познанию того света, который нисходит до человеческой природы» [64, О жизни Моисея, Толк., п. 19–20]. И вообще в рассуждениях о явлении Бога в огне Неопалимой Купины св. Григорий Нисский развивает исихастское учение о нетварном Свете Божием и путях вхождения в него для человеков. Здесь св. Григорий за тысячу лет вполне предваряет учение о нетварном свете другого Григория – св. Григория Паламы.

Моисей приблизился к горящему, но несгораемому кусту.

И явился ему Ангел Ягве в пламени огня из среды тернового куста (Исх. 3:2).

В огне Неопалимой Купины является Ангел Ягве (Малеах Ягве). Итак, второе явление славы Ягве – в огне Ангел. Явление Ангела Ягве в неопалимой купине всеми толкователями понимается как особое Богоявление Моисею, как особая Феофания. От созерцания огня, переходя к видению Ангела Ягве, Моисей преображается в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа (2Кор. 3:18). Но каким именно образом Бог является чрез Ангела Ягве в пламени огня из среды тернового куста, в этом у толкователей встречаются различные нюансы понимания этого Богоявления, различные трактовки, дополняющие друг друга.

– И явился ему Ангел Ягве в пламени огня. О.К. Штейнберг, представитель иудейской синагоги, выражает мнение: «Под ангелом Библия разумеет часто появление духа Господня в одной из стихий Его творения, как видно и здесь» [3, Исх., с. 5]. Природные стихии являются вестниками воли Божией. Об этом говорит и само Св. Писание: Ты, Боже, творишь ангелами (вестниками) Твоими духов (ветры), служителями Твоими огонь пылающий (Пс. 103:4).

Вот и на горе Хорив в огне, которым воспылал терновый куст, Господь явился Моисею и возвестил Свою волю. В огне неопалимой купины возгорелась любовь Божия.

О явлении Бога Моисею в огне на горе Хорив так пишет И.Ш. Шифман: «Рассказ о Боге, являющемся в несгорающем кусте, по-видимому, отражает древнейшие представления и обряды, связанные с культом Яхве на Синайском полуострове. Ср. Исх., 40, 38, где присутствие Бога в Шатре [скинии. – Г.Ф.] демонстрируется тем, что в нем горит огонь; в Быт. 15, 17 и Исх. 24, 17 язык пламени, огонь пожирающий – воплощение Яхве; в Исх. 19, 18 Яхве сходит на Гору в огне» [314, с. 293]. Далее Шифман говорит о явлении посланца Ягве (Ангела Ягве) в ст. 2 и воззвании Самого Бога в ст. 4.

Символ Божественного огня видят в огне неопалимой купины толкователи Брюссельской Библии: «Куст горящий, но не сгорающий, символизирует действие Бога как огня воспламеняющего, в частности Откровение Божие» [13, с. 1865]. И в этом огне, этой огненной стихии является Ангел – вестник Ягве.

О явлении Бога в огненной стихии говорит при. Ефрем Сирин: «И тебе, Моисей, дается в этом знамении: как видел ты Бога, обитающего в огне, так и вы [израильтяне. – Г.Ф.] огнем должны служить Богу, обитающему в огне» [89, Толк, на кн. Исх., с. 347].

– Под Ангелом Ягве иные толкователи усматривали особого ангела, тварного духа, который явил собою Самого Бога. Будучи отличным от Бога, он явил Его. Св. Афанасий Великий: «Если же иногда при явлении Ангела видевший слышал глас Божий, как при купине; ибо явися Ангел Господень в пламене огненне из купины: и воззва Господь Моисею из купины, глаголя: Аз есмь Бог отца твоего, Бог Авраамов, Бог Исааков и Бог Иаковль: то не Ангел был Бог Авраамов, но в Ангеле был глаголющий Бог; и хотя видим был Ангел, но глаголал в нем Бог. Ибо как в облачном столпе глаголал Бог Моисею в Скинии, так и в Ангелах является Он глаголющим» [53, На Ариан слово третие, п. 14]. Таким же образом рассуждал и прп. Ефрем Сирин: «Тогда подходящему к купине взывает не Ангел, которого прежде видел Моисей, но Бог, Который был сперва в образе Ангела, а потом явился Моисею в страшном видении [огня, которым горела и не сгорала купина. – Г.Ф.]» [89, Толк, на кн. Исх., с. 346].

–И, наконец, христианские святые отцы, начиная со св. Иустина Философа (II в.), усматривают в явлении Ангела Господня Моисею в Неопалимой Купине явление Логоса, Сына Божия, Второй Ипостаси Единого Бога.

Св. Иустин Философ подробно рассматривает текст о явлении Бога Моисею в неопалимой купине на горе Хорив. Толкование свое он дает, полемизируя с иудеями. Трифон-иудей утверждает, «что явившийся в пламени огненном был ангел, а беседовавший с Моисеем – Бог, так что и ангел, и Бог, двое вместе, явились в том видении» [118, Разг. с Триф., п. 60]. На это св. Иустин возражает, что Бог Отец и Творец всего сущего не является образно и в каком-то месте, все явления Бога в виде Ангела и Аврааму, и Иакову, и Моисею суть явления Логоса, Сына Божия. Св. Иустин Философ: «Затем я сказал: замечаете ли вы, государи мои, что Тот, о Котором Моисей говорит, как об ангеле, беседовавшем с ним в пылающем огне, есть Бог и возвещает ему, что Он Бог Авраама, Исаака и Иакова?.. Но теперь я покажу, Трифон, ... – что в Моисеевом видении Он Один, Который вместе и называется ангелом и есть Бог, явился и говорил к Моисею. Ибо как говорит Писание: явился ему ангел Господа в пламени огненном из куста; и он видит, что куст горит огнем, но самый куст не сгорал... Когда же Господь увидел, что он идет смотреть, то назвал его Господь из куста. Посему, как Писание называет ангелом Того, Который явился во сне Иакову, и затем говорит, что этот самый ангел, явившийся во сне, сказал: Я Бог, явившийся тебе во время бегства твоего от лица Исава, брата твоего; и мы читаем во время Авраама о разрушении Содома, что Господь навел этот суд от Господа на небесах: так и здесь, когда Писание говорит, что ангел Господа явился Моисею и потом объявляет Его Господом и Богом, оно разумеет одного и Того же, Который, как видно из многих уже приведенных свидетельств, служит Богу, сущему выше мира, и не имеющему над Собою другаго Бога» [там же]. Таким образом явившийся в огне несгораемого куста Ангел, по св. Иустину, и Сам Господь и Бог, и служит Господу и Богу. Далее св. Иустин утверждает: «Итак, ни Авраам, ни Исаак, ни Иаков, ни кто-нибудь другой не видел Отца и неизреченнаго Господа всего вообще и самого Христа, но они видели Того, Который по воле Его есть и Бог Сын Его и вместе Ангел Его по служению воле Его, – ...Который некогда сделался даже огнем во время беседы с Моисеем из купины» [там же, п. 127]. Таким образом, Ангел Ягве есть Сын Божий, но и сам огонь неопалимой купины, по св. Иустину, есть явление того же Логоса, Сына Божия.

О явлении Христа Моисею в неопалимой купине св. Иустин Философ подробно говорит также в своей первой Апологии Антонину Благочестивому и говорит весьма конкретно: «В то время, как Моисею повелено было идти в Египет и вывести находившийся там народ израильский, однажды, когда в Аравийской земле пас он овец... с ним Христос наш беседовал в виде огня из тернового куста» [118, I Апология, п. 62]. Далее св. Иустин и в этой работе отвергает мнение, что говорил Сам Отец всего и Создатель: «Итак Иудеи, которые всегда думали, что всегда Отец всего говорил с Моисеем, тогда как говоривший с ним есть Сын Божий, Который назывался и ангелом, и апостолом, справедливо обличаются пророчественным Духом и Самим Христом, что они не знают ни Отца, ни Сына... Он [Сын. – Г.Ф.] прежде в виде огня и в безтелесном образе являлся Моисею и другим пророкам, а ныне, во времена владычества вашего [Римского. – Г.Ф.], как я выше сказал, сделался человеком от Девы» [там же, п. 63].

Подобным же образом, вслед за св. Иустином, раскрывает учение о ветхозаветных явлениях Слова, в том числе Моисею в неопалимой купине на Хориве, св. Ириней Лионский: «Посему иудеи отступили от Бога, не принимая Слова Его, а воображая, что они могут познать Отца Самого по себе без Слова, т.е. Сына, не ведая Того Бога, Который в образе человеческом говорил с Авраамом и потом с Моисеем, говоря: Я увидел угнетение народа Моего в Египте и сошел избавить его (Исх. 3:7–8). Ибо это изначала предустроял Сын, Который есть Слово Божие» [114, Против ересей, кн. 4, гл. 7, н. 1]. О явлении Слова Моисею в купине св. Ириней говорит также в кн. 3, гл. 6, п. 2, а также кн. 4, гл. 29, п. 2 «Слово из купины говорило Моисею: Я знаю, что фараон, царь Египетский, не отпустит вас, если не употреблю мощную руку (Исх. 3:19)».

Св. Григорий Нисский, блж. Феодорит Киррский также усматривают в явлении Ангела Господня в купине Моисею явление Сына Божия [191, т. 1, с. 282].

Согласно св. апостолу Павлу, конец Закона Христос (Рим. 10:34). Св. Ириней Лионский говорит по этому поводу, что концом Закона мог быть только Тот, кто был и его началом. Так он приходит к выводу, что на горе Хорив Моисею явился именно Сын Божий. Вот его своеобразное рассуждение: «...Ибо конец Закона Христос к праведности всякому верующему (Рим. 10:34). А каким образом Христос конец Закона, если Он и не начало его? Ибо, кто принес (с Собою) конец, тот произвел и начало; и Он Сам говорит Моисею: Я увидел угнетение народа Моего в Египте и сошел избавить их (Исх. 3:7); потому что изначала Слово Божие обыкло восходить и нисходить ради спасения бедствующих» [114, Против ересей, кн. 4, гл. 12, п. 4].

– Явлением Слова в неопалимой купине не отвергается и некое явление Бога Моисею вообще. В Сыне обитает вся полнота Божества (Кол. 2:9), в Сыне и чрез Него является вся Святая Троица, является Бог. Об этом рассуждал еще св. Ириней Лионский: «Итак, никто другой, как я сказал, не именуется Богом и не называется Господом, кроме Бога и Господа всего, Который также говорил Моисею: Я есмь Сущий. И скажи сынам израилевым так: Сущий послал меня к вам, и кроме Его Сына, Иисуса Христа, Господа нашего... Итак, чрез Сына, Который есть во Отце и имеет в Себе Отца, открылся Бог Сущий, т.к. Отец свидетельствует о Сыне, и Сын возвещает Отца» [114, Против ересей, кн. 3, гл. 6, п. 2]. Также и св. Кирилл Александрийский разумеет,согласно со словами, произнесенными из горящего куста: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, под говорящим и даже под явившимся Ангелом Самого Бога. Ангелом же Он именуется по Своей деятельности среди избранного Им народа и видимому явлению людям [191, Толк. Библия, т. I, с. 282]. Подобным образом говорится у св. Тихона Задонского, что Моисей «сподобился видеть купину, чудесно горящую в пустыне, и слышать Бога, из купины беседующаго с ним» [152, с. 860].

Догматически наиболее выверенным будет, конечно, утверждение, что Моисею в горящем и несгорающем кусте на горе Хорив явился Бог чрез ниспосланное Им Слово. В Сыне Бог явил и являет Свою любовь к людям, а тогда на Хориве к народу израильскому, призванному к освобождению от рабства.

Явившийся на Хориве в неопалимой купине изрек Моисею: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. Тогда Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть на Бога.

Каждый из трех праотцев жил в окружении языческих идолопоклоннических народов. Каждый из них был одиноким островом в безбожном мире мятущегося язычества. Каждый имел свое особое откровение Бога. Явившийся изначально Аврааму, отцу веры и верующих, Бог отдельно потом являлся Исааку и отдельно Иакову. Все три праотца получили свою веру непосредственно от Бога, каждый из них знал Бога. Потом началось предание от двенадцати сыновей Иакова, предание двенадцати колен Израилевых.

Осенней ночью 1654 года при въезде на мост удивительным образом сохранилась жизнь великого французского физика-математика Блеза Паскаля. Кони свалились в воду, а экипаж удержался на берегу. Тогда Паскаль пережил глубокое потрясение. Его философская мысль, как искра костра в ночи, не достигала неба, исчезая, едва оторвавшись от земли. Но небо спустилось к нему. Явился Бог. В ту ночь часов с десяти с половиной вечера до половины первого ночи он записал:

Огонь.

Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова,

а не философов и ученых.

Уверенность. Уверенность. Чувство. Радость.

Мир.

Бог Иисуса Христа... [223, с. 355].

Эту запись на листе пергамента Паскаль имел потом всю жизнь при себе, по смерти его ее нашли зашитой в камзол.

Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, а не философов и ученых, – единый живой Бог, в огне явившийся знаменитому физику: «Огонь. Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова...» А много ранее в огне неопалимой купины на горе Хорив Он явился простому пастуху и великому пророку.

Место явления славы Ягве свято.

Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Ягве увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я!

И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Исх. 3:3–5).

Освящение места явления славы Ягве – начало обожения твари. Тварная природа приобщается славы Божией, пронизывается нетварной энергией Бога, Его святым действованием. Часть земли выделяется и посвящается в особое владение Творцу неба и земли. Земля святая – земля, где действует особым образом Бог. Благоговейное созерцание славы Ягве, неопалимого Божественного огня, порождает трепетное чувствование и отношение к земле священного Богоявления.

О святости места по явлению на нем Бога говорит прп. Ефрем Сирин: Бог сказал Моисею: «Не приближайся семо, как приближаются к месту обыкновенному. Место бо свято есть, подобно тому, на котором спал Иаков. То место было свято, потому что была там лествица, и по ней нисходили и восходили Ангелы, для охранения Иаковлева; а сие место свято, потому что здесь Бог в пламени горящей купины» [89, Толк. На кн. Исход, с. 346–347].

Подобным образом рассуждают толкователи Брюссельской Библии: «Богоявление может стать губительным для человека, если он не очистит себя (ср. Ис. 6). Земля святая – место особого присутствия Божия» [13, с. 1865].

Место, на котором ты стоишь, есть земля святая – так сказал Моисею Сам Бог. Так положено Божественное начало почитанию святых мест и благочестивому паломничеству.

И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих (Исх. 3:5) Снятие обуви означает благоговение, с которым должен Моисей ступить на святую землю присутствия Божия. Все суетное и обыденное, тем более греховное, должно быть отложено.

Св. Григорий Нисский: «Обутые ноги не могут взойти на высоту, с которой можно увидеть свет Истины (Исх. 3:5), пока поступь нашей души не освободится от мертвой и земной оболочки из кожи, облекающей нашу природу, с тех пор как мы, ослушавшись Божественного повеления, оказались нагими (Быт. 3:21)» [64, О жизни Моисея, Толк. п. 22].

Об отложении всякой греховной страстности для богосозерцания учит авва Евагрий: «Если Моисею, пытавшемуся приблизиться к купине [неопалимой], пылающей на земле, было запрещено это до тех пор, пока он не снимет обувь с ног (Исх. 3:5), то разве тебе, желающему созерцать Того, кто превыше всякого чувства и мысли, и стать собеседником Его, не должно снять с себя всякую страстную мысль» [81, Слово о молитве, п. 4].

Вдохновенную проповедь говорит св. Тихон Задонский: «Сними обувь твою с ног твоих (Исх., 3:5), – как пишут учители, – это значит отложить земные попечения. Сними и ты, христианин, обувь с ног твоих, т.е. отбрось печаль житейскую, суетные помыслы, когда ты пришел в дом Божий, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Исх. 3:5). Пахарь, перестань думать о земледелии, выброси из головы твоей сенокос, не броди мыслями по полям, по степям, по лесам, по хуторам, не на то место ты пришел: место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Купец, не торгуйся здесь, не уговаривайся о цене, не пекись о продаже, выброси из головы твоей лавки, торг, товар; не место купли здесь, здесь ни покупают, ни продают: место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Воин, не помышляй об оружии, о войне, о победе здесь, не приготовляй к сражению себя, не готовься на корабль; не место брани здесь: место, на котором ты стоишь, есть земля святая» [152, с. 2131–2132].

На недоступность абсолютной святости для смертного человека, и, отсюда, на необходимость глубокого смирения указывается в Толковой Библии А.А. Лопухина: «По абсолютной святости явившийся недоступен для смертного человека: не подходи сюда. Последний должен испытывать в присутствии Его чувство глубочайшего смирения и почтения: сними обувь с ног твоих» [191, т. 1, с. 283].

Христос некогда сказал ученикам: Омытому нужно только ноги омыть, потому что чист весь (Ин. 13:10).

И когда все произошло – когда босыми ногами Моисей приблизился к горящему и несгораемому терновому кусту, когда он увидел Ангела Ягве и услышал Самого Бога, Бога его отцов Авраама, Исаака и Иакова, тогда Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть на Бога (Исх. 3:6). Непостижим, страшен и незрим Бог! Немощная плоть человеческая закрывает свой лик, не дерзает воззреть на Бога.

О смирении Моисея в его приближении к Богу на Хориве у неопалимой купины из дальнейших его слов заключает св. Климент Римский: «Моисей назван верным во всем доме его, и Бог чрез его служение совершил суд над Египтом посредством мучений и казней: но и он, столько прославленный, не величался, но, когда из купины было к нему Божественное слово, сказал: Кто я, что Ты меня посылаешь? Я заика и косноязычен. И опять говорит: я пар из котла» [148, 1 посл. Кор, гл. 17].

Таково смирение великого пророка.

Моисей ведет народ Израильский из египетского рабства в Обетованную Землю. Это – шествие Божие. Сам Бог в являемой славе Своей в облачном столпе днем и огненном – ночью пред Своим народом.

Когда фараон отпустил, наконец, после десятой казни израильтян, то, сказано, Бог не повел его по дороге земли Филистимской кратчайшим путем, но обвел Бог народ дорогою пустынною к Чермному морю (Исх. 13:17–18). Каким образом Бог вел свой народ и показывал ему путь? Об этом сказано далее:

Ягве же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем, и ночью. Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица (всего) народа (Исх. 13:21–22).

И вот настал момент события событий – израильтяне проходят через расступившееся пред ними Чермное море. Происходит исход Израиля. Вступили посредь вод как по суше израильские племена, потомки Авраама, а вышел – народ Божий! В пасхальной тайне ночного перехода через Чермное море Бог не избрал, а породил, или даже сотворил Себе народ. И произошло это при таинственном Присутствии Божием.

И двинулся Ангел Божий, шедший пред станом (сынов) Израилевых, и пошел позади их; двинулся и столп облачный от лица их и стал позади их; и вошел в средину между станом Египетским и между станом (сынов) Израилевых, и был облаком и мраком (для одних) и освещал ночь (для других) и не сблизились одни с другими во всю ночь (Исх. 14:19–20).

Одно и то же облако погрузило во мрак одних и освещало других. Над одними сомкнулись воды – другие, спасшись, воспели на другом берегу хвалебную песнь Богу. Образно так это описано в Агаде: «И вошел столп облачный в середину между станом египетским и станом сынов Израилевых и был облаком и мраком».

Облаком для Израиля и мраком для египтян. Метали египтяне в израильтян стрелы и камни пращные – и облако, посланное Господом, принимало в себя стрелы и камни, подобно тому, как делает орел, когда птенцам его угрожает опасность. Не в когтях своих, как это делают прочие птицы, опасаясь хищников, выше их летающих, а на крыльях несет он орлят своих. Опасность угрожает орлу только со стороны человека. Пусть же, думает орел, стрела вонзится в меня, но не в птенцов моих» [Трактат Мегилла, 34, с. 61].

После того, как у горы Синай освящена была скиния собрания, не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Ягве наполняла скинию. Когда поднималось облако от скинии, тогда отправлялись в путь сыны Израилевы во все путешествие свое. Если же не поднималось облако, то и они не отправлялись в путь, доколе оно не поднималось. Ибо облако Ягве стояло над скиниею днем, и огонь был ночью в ней пред глазами всего дома Израилева, во все путешествие их (Исх. 40:35–38).

Облако и слава Ягве наполняли скинию и, подымаясь от нее в виде столпа, вели народ по пустыне.

О шествии Ягве пред народом напоминал Израилю Моисей:

Ягве шел перед вами путем – искать вам места, где остановиться вам, ночью в огне, чтоб указывать вам дорогу, по которой идти, а днем в облаке

(Втор. 1:33).

Внимательное рассмотрение приведенных библейских текстов ставит нас перед вопросом: был ли этот столп облачный и огненный просто чудом Божиим, посредством которого Господь вел свой народ в Обетованную Землю, или чрез него осуществлялось некое таинственное Присутствие Самого Бога? Не было ли это облако явлением самой неизреченной славы Ягве? Что это было – чудесно образовавшиеся капли воды и некое пламя ночью или нетварные энергии являемого Своему народу Бога? К последнему мнению позволяет нам склониться сам текст Св. Писания.

Сразу же после ухода египтян сказано, что Бог не повел израильтян кратчайшим путем в Обетованную Землю, и далее: обвел Бог народ дорогою... Т.е. ведет Сам Бог. Каким образом? Ягве же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь... Т.е. в столпе облачном и огненном идет Сам Ягве! Огненный столп был мраком для египтян. А Ягве говорит: и узнают (все) египтяне, что Я Ягве, когда покажу славу Мою на фараоне, на колесницах его и на всадниках его (Исх. 14:18). Таинственная кэвод Ягве, слава Господня, светозарна для одних, просвещает и указывает путь, а другим – тьма кромешная, мрак для невидящих свет истинный. Славой Ягве именуется облако и при освящении скинии собрания (Исх. 40:34). И, наконец, о Ягве Боге сказано, что это Он шел... ночью в огне, ... а днем в облаке, чтобы указывать дорогу Своему народу. Не просто чудесное облако, а сама любовь Божия возгоралась над скинией и влекла народ в землю отцов. Таинственное и страшное Богоявление странствующему народу в пустыне.

Являемого Бога, славу Ягве Господа видели в столпе огненном и облачном и святые отцы толкователи Св. Писания.

Климент Александрийский: «Для всемогущего Бога возможно было и предшествовать сынам Израиля ночью в образе огненного столпа и указывать им путь с его помощью... Столп указывает не неизобразимость Бога, а столп светящийся, кроме указания на невозможность представить Его себе в каком-либо образе, означает также вечное бытие Бога и неизменный, и безвидный Его свет... Наконец, этот огонь, похожий на столп и проникавший в неприступные места, есть символ священного света, поднимающего от земли и возносящего его на небо посредством древа [видимо, указание на древо креста Господня. – Г.Ф.], благодаря которому нам дарована возможность все видеть очами разума» [144, «Строматы», кн. 1, 24]. Здесь у Климента и онтологическое предшествие Бога Израилю в огненном столпе, и символ неизобразимости Бога, и указание на древо креста Господня. Кстати, что интересно, Климент Александрийский в положительном смысле усматривал нечто подобное и у эллинов. Так, он ссылается на сказание о Фрасибуле, который вел афинян из изгнания ночью нехоженными путями, а путеводителем им был огненный столп, доведший их до Мунихии, где и покинул их. Там позднее был воздвигнут алтарь Фосфора.⁹

Таинственное Богоявление усматривал в облачном столпе и другой великий александриец – св. Афанасий Великий. Так, он утверждает, что «в облачном столпе глаголал Бог Моисею в Скинии» [53, т. 2, На ариан слово третье, 14]. А облако в скинии и обращалось порой в столп, предшествовавший израильтянам. И в другом месте св. Афанасий говорит, что «сам Бог предводительствовал ими» [55, т IV, К Серапиону, посл. 1, п. 12].

Позднейшие экзегеты также говорят о присутствии Божием в столпе облачном и огненном. Архим. Никифор: «Когда евреи начали свое странствие по пустыне, сам Бог шел пред ними днем в столпе облачном, а ночью в столпе огненном... Это было чрезвычайное, чудесное проявление присутствия Божия среди народа Своего» [241, с. 677]. Также рассуждают и толковники «Брюссельской Библии»: «Столп облачный и огненный– знаменуют присутствие Божие (ср. Исх. 40, 34–38; Лев. 16:2). Это зримое богоприсутствие именуется также Славой Господней (см. Исх. 24, 15–18; Иез. 8:9). Такия образы и понятия часто встречаются в мистическом богословии» [13, с. 1867].

Свет незримый, воссиявающий в сердцах подвижников, жителей иноческих пустыней и пустынь, возгревал их Божественной любовью и вел к Небесному Ханаану.

После небольшого отдохновения в Елиме израильтяне направились в пустыню Син, что между Елимом и Синаем. И там настиг их голод. Возроптали вчерашние рабы и показалось им относительно сытое рабство в Египте слаще голодной свободы в пустыне. А странствие в пустыне еще только начинается. Тогда Господь обещает им одождить хлеб с неба (Исх. 16:4). Что это – очередное чудо Божие? А может быть и естественное явление застывшего сока кустарника тамариска? Или нечто большее? Почему этот хлеб будет назван хлебом ангельским (Пс. 77:25)? Явно, что в даровании израильтянам манны небесной чудо Божие; нет основания и отрицать присутствие естественного явления при этом. Но Слово Божие говорит и о чем-то более таинственном. Собственно именно здесь первый раз отчетливо говорится о кэвод Ягве (славе Ягве).

Ропщущему народу Моисей и Аарон говорят: вечером узнаете вы, что Ягве вывел вас из земли Египетской, и утром увидите славу Ягве (Исх. 16:6–7). Вечером они получат мяса в пищу, а утром хлеба досыта. И когда Аарон еще говорил к народу, то они оглянулись к пустыне, и вот слава Ягве явилась в облаке (Исх. 16:10). И это-то облако и одождило хлеб с неба. Поутру роса от облака лежала около стана, а когда роса поднялась, то хлеб ангельский, манна Божия, как иней покрывала землю (Исх. 16:14). Так впервые и на сорок лет народ получил небесную манну, хлеб ангельский.

И Сам Христос в Евангелии, и позднее все святые отцы усматривали в этом прообраз истинного Хлеба – Христа, Его пречистой плоти, даруемой в евхаристическом хлебе в снедь верным. Но и не только прообраз! Сходящее облако и тогда уже было славой Ягве, одождившей хлеб ангельский. Ангелы не едят хлеба от злаков земных, их пища – благодать Божия. И вот эта благодать производила и манну в пустыне для израильтян.

Так облако славы Ягве вело народ Божий в Обетованную Землю и питало их в пустыне в течение сорока лет.

Великий Моисей не раз беседовал с Богом и сподоблялся божественных явлений славы Ягве. Но однажды, у горы Синай, при возглашении Богом Десятисловия (десяти заповедей), это должны были услышать и увидеть все. Народ через это должен был навсегда поверить, что с Моисеем действительно беседует Бог. Должно было произойти потрясающее общенародное Богоявление (Феофания). Подобного события история, пожалуй, более не знает.

И сказал Ягве Моисею: вот, Я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда (Исх. 19:9).

Густое облако, в котором пришел Бог, призвано было и являть, и скрывать славу Ягве.

Соответственно со Св. Писанием и весьма красочно описывает это событие иудейский историк Иосиф Флавий: «Созвав народ, Моисей объявил ему, что пока он уйдет на гору Синайскую для общения с Господом Богом, а затем вернется обратно с тем решением Предвечного, какого он от Него удостоится. Народ между тем должен расположиться станом вблизи горы и свято чтить соседство Божества. С этими словами Моисей отправился на Синай, самую высокую гору в той местности. Благодаря своей чрезмерной величине и крутым склонам, возвышенность эта не только является недоступною людям, но даже, если смотреть на нее, вызывает страшное ощущение; а так как к тому же существовало предание, что тут пребывает Божество, то гора эта вызывала священный ужас, и никто не дерзал приблизиться к ней...

На третий же день, еще до восхода солнца, над всем станом евреев поднялось густое облако, какого они раньше не видали, и окутало всю местность, где были расположены их палатки. И в то время, как вся остальная местность кругом была залита солнечным светом, вдруг поднялись ужасные вихри с сильнейшим проливным дождем, засверкали молнии, вызывая трепет в зрителях, и раздавшиеся грозные громовые удары указали на близость Божества и на то, что Оно вступило в милостивое общение с Моисеем» [327, Иуд. древности, кн. 3, гл. 5, п. 1–2].

Приобщение народа к явлению славы Ягве и слышанию гласа Божия требовало его очищения и освящения. Оскверненные сосуды не могли восприять славы Божией.

И сказал Ягве Моисею: пойди к народу, (объяви,) и освяти его сегодня и завтра; пусть вымоют одежды свои, чтоб быть готовыми к третьему дню: ибо в третий день сойдет Ягве пред глазами всего народа на гору Синай. И проведи для народа черту со всех сторон, и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти (Исх. 19:10–12).

О необходимости очищения для готовящегося внимать Богу говорит св. Василий Великий: «Но и Беседующий с Моисеем повелевает, чтобы готовящийся слушать Бога измыл одежды. Сошед засвидетельствуй людям, и очисти я днесь и утре, и да исперут ризы. И да будут готовы в день третий (Исх. 19:10–11). А кто достиг туда, тот будет иметь в готовности и одеяние бранно, чтобы не связали ему руце и нозе, и из брачного чертога не ввергли во тму кромешную (Мф. 22:13)» [57, с. 362, Толк, на пр. Исаию, гл. 7].

Израильтянам должно было не только самим освятиться, но и омыть свои одежды. Пусть вымоют одежды свои, – велит сказать народу Господь. Об этом рассуждает блж. Феодорит Киррский: «Почему израильтянам, когда принимали закон, повелено было не только самим очиститься, но и вымыть одежды (Исх. 19:10)? Посредством телесного возводит их Бог к духовному, внушает им страх, и делает благоговейнейшими. Ибо израильтяне заключали из сего, что тем паче надлежит очистить ум» [155, Толк, на кн. Исход, вопр. 36].

Не только люди, но даже и скот не должен был во время Богоявления прикасаться к святой горе и переступать через проведенную черту. Бог велел Моисею:

И проведи для народа черту со всех сторон, и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве ее; всякий, кто прикоснется к горе, предан будет смерти. Рука да не прикоснется к нему, а пусть побьют его камнями, или застрелят стрелою; скот ли то, или человек, да не останется в живых (Исх. 19:12–13).

Столь страшно недостойно приступать к славе Бога Живого! Намереваясь в таинственных песнопениях «открыть Божество», св. Григорий Богослов дерзновенно восклицает: «Но кто злочестив, беги прочь! Мое слово простирается или к очищенным, или к трудящимся над очищением себя. Оскверненные же? Как звери, прикасавшиеся к горе, когда с вершины ея возсиял Христос и писал на скрижалях Моисею закон (Исх. 19:13), немедленно были побиваемы отторгавшимися камнями; так будет и с ними. Так слово от нашего лика гонит злых, которые имеют богоборное сердце» [61, т. II, Песнопения, Слово 1, о началах].

Очищение израильтян сегодня и завтра и их приготовление к третьему дню для встречи с Ягве на горе прп. Исидор Пелусиот (+ 439 г.)¹⁰ толкует символически: «Да исперут (=вымоют) ризы днесь и утре, и да будут готовы в день третий, – говорит Писание, давая разуметь следующее: в двух Заветах и их уразумении приобретшие чистоту жития и нашедшие непорочность веры руководятся сим к тридневному Господню воскресению, которое именуется и царством небесным. Ибо словом днесь выражается состояние подзаконное, а словом утре означается Евангельская истина, как указанная еще под законом и явившаяся по законе» [116, т. I, «Письма», 355, Лисимаху].

Вокруг Синайской горы проводится черта. И всяк – человек ли, или скот – переступающий ее да не останется в живых, камнями или стрелами должен быть убит. Столь страшна слава Ягве, столь свята гора Божия! И тем поразительнее слова Господни: Во время протяжного трубного звука, (когда облако отойдет от горы), могут они взойти на гору (Исх. 19:13). Вместе с облаком и слава Ягве отходила от горы, и она становилась обычною, народ получал право приступать к ней и даже восходить на нее. Гора сама по себе ничто – земля и камни. А когда являлась на ней слава Ягве – она гора святая! И только пребывание славы Ягве в Израиле делало его народом Божиим, а когда слава Господня отступала– это была обычная толпа людей, ничем не отличающаяся от гоев (язычников). Все ничто само по себе. Только воспламеняемый любовью Божией чрез славу Ягве этот народ удел Господень, царство священников и народ святый (Исх. 19:6).

Велико, свято и страшно было явление славы Ягве.

На третий день, при наступлении утра были Громы,

И молнии,

И густое облако над горою (Синайскою),

И трубный звук весьма сильный,

И вострепетал весь народ, бывший в стане.

И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы

горы.

Гора же Синай вся дымилась от того, что Ягве сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась. И звук трубный становился сильнее и сильнее.

Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом (Исх. 19:16–19).

В этом потрясающем Богоявлении можно вычленить четыре этапа:

Густое облако – вид, зримое явление;

Трубный звук – звучание;

Схождение в огне – вид воссиявает;

Бог говорит голосом – звук становится словом, Богоявление от ужасающих явлений стихий переходит к логосности, даруется декалог.

Наш отечественный богослов XIX века епископ Виссарион (Нечаев) так описывает явление Божества и силы Его в огне: «Явление Божества или его силы в огне и пламени бывало и во времена ветхозаветные. Так, Господь явился Моисею в объятой огнем, но не сгоравшей купине. Гора Синайская, когда сошел на нее Господь для провозглашения десяти заповедей, пламенела огнем (Исх. 19, 18; Евр. 12:18). В том и другом случае явление Бога в огне свидетельствовало о Его неприступном величии и святости, и располагало зрителей к благоговению и страху» [168, с. 86].

После ужасающих явлений грома, молний, густого облака, когда дым от горы восходил, как дым от печи, заговорил Бог. Огнь предвечного Слова высекал, как из камня, огнь ответной любви в сердце народа. Настало время даровать людям десять заповедей, десять слов, научающих народ любить Бога и ближних.

Но прежде слова было молчание.

Мир замер, чтобы услышать Бога.

«Раби Иоханан учил: В тот час, когда раздалось Слово Божие с вершин Синая, все в мире притаилось: птенчик не чирикнет, птица не порхнет, вол не замычит, море не шевельнется; остановились колеса Небесной колесницы; замерло «свят!» на устах Серафимовых. Вся вселенная недвижно и безмолвно слушала глас нагорный: Я – Господь, Бог твой!» [34, с. 66, Агада, Шемот-Раба, 29,].

Прервалось молчание, мир услышал Бога.

«Раби Иегошуа бен Леви: От каждого слова, исходившего из уст Господних, мир наполнялся благоуханием. Слово следовало за словом, и волны благоухания сменяли одна другую» [34, с. 66, Агада, трактат Шаббот, 8].

Произошло необычайное. Не пророк, не великий посланник, а весь народ сам услышал Бога. Господь сказал Моисею: Вот, Я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою, и поверил тебе навсегда. Это событие так описывает Иосиф Флавий: «Моисей повел весь народ вместе с детьми и женщинами вперед, для того, чтобы все сами могли услышать слова Предвечного, с которыми Он обратился к ним с наставлениями, и для того, чтобы значение этих слов не умалилось, если бы они были переданы им голосом человека. И вот все услышали глас, снисходивший с вершины горы, так что все точно могли себе усвоить те десять повелений, которые Моисей оставил записанными на двух скрижалях» [327, Иуд. древности, кн. 3, гл. 5, п. 4].

Десятисловие Божие на Синае слышали все. Иудейское предание говорит о том, что каждый воспринимал его по своей мере, к тому же прозвучало оно на всех семидесяти языках и наречиях.

«Раби Иосия бар Ханина говорил: Подобно тому, как манна казалась вкусом своим отроку – хлебом, старцу – медом, младенцу – молоком, больному – легким и сладким печеньем, так и глас Всевышнего воспринимался старцами, отроками, детьми и женщинами – каждым по свойствам своего возраста и природы своей» [34, с. 67, Агада, Шемот-Раба, 5]. А в другом трактате Агады говорится: «Слова Господни падали подобно ударам кузнеца по наковальне, каменотеса по глыбе гранитной: от каждого удара искры во все стороны разлетаются, от каждого удара осколки сыплются. Так и слово Божие: одновременно на семь разных ладов звучало оно и слышно было одновременно же на всех семидесяти языках и наречиях, дабы слушали и уразумели все народы земли» [34, с. 67, Танхума Гакодум].

Произошло это на пятидесятый день по исходу из Египта – ветхозаветная Пятидесятница. Как в Сионской горнице огонь Духа Святого провещал устами апостолов на разных языках, так предание говорит, что нечто подобное было и у Синайской горы.

Обычная речь передается через звуковые (акустические) волны посредством воздуха. Глас Божий – это нечто иное. Как свет и сияние Божии нетварны, являются Божественной энергией, так и слова Божии – не акустика, а Богоявление, Божественная энергия, Феофания, явленный в мире Логос. Об этом размышляет св. Василий Великий: «Чтобы понять, что такое глас Господень, не напрасно будет собрать нам по возможности, что в Божественном Писании сказано о гласе. Так в пророчестве Аврааму: и абие глас бысть глаголющий: не будет сей наследник твой (Быт. 15:4). Также при Моисее: и вси людие зряху глас и свещи (Исх. 20:18)... У нас голос есть или сотрясенный воздух, или такое видоизменение в положении воздуха, какое хочет сообщить ему издающий голос. – Что же такое глас Господень? Разуметь ли сотрясение в воздухе, или что сотрясенный воздух достигает до слуха того, к кому глас? Или не бывает ничего подобного, но глас сей совершенно инаго рода, и слышащим его представляет себя владычественное [т.е. ум. – Г.Ф.] в том человеке, которому Бог хочет явить собственный Свой глас; так что представление сие имеет сходство с тем, что бывает нередко во сне?» [57, т. I, Беседа на 28-й псалом]. И дальше св. Василий Великий сравнивает глас Божий с тем, что бывает во сне. Как во сне слышимые слова не связаны с акустическими волнами, с воздухом, а непосредственно напечатлеваются в уме, в сознании, так и слова Божии таинственно воздействуют на пророка, на слышащих их, без обычных звуковых волн.

И еще нечто о таинственной речи, о гласе Божием.

Весь народ видел громы... (Исх. 20:18). Согласно переводу LXX: καὶ πᾶς ὁ λαὸς τὴν ἑώρα φωνὴν, или по-славянски: И вси людие зряху глас... Понятно далее говорится еще о пламени и горе дымящейся. Но как можно видеть громы и звук трубный (φωνὴν, глас)?! Можно сказать, что здесь риторический оборот и слово видел (зряху) относится к явлению вообще, но святые отцы брали более конкретно и (зряху глас) толковали буквально. В таком случае они говорили о том, что Божественное слово отпечатлевалось в уме слушающих, созерцалось умом. Так св. Василий Великий: «Пророк наименовал сперва видение¹¹, а потом присовокупил и словесное объяснение, желая показать, что принял сие чрез слух, но возвещает смысл слова, напечатленный в уме. Ибо нам потребно слово для выражения своих мыслей; а Бог, прикасаясь в достойных к самому владычественному их души [т.е. уму. – Г.Ф.] , напечатлевает в них видение собственнаго своего намерения... Итак слова были видимы, т.е. удобосозерцаемы умом, и их-то видел пророк, по сказанному в книге Исхода: И вси людие зряху глас» [57, т. I, Толк, на прор. Исаию, гл Л, 1].

И услышал народ глас Божий, и увидел страшные явления. Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся (Исх. 20:18)... Но не в силах был народ вынести это страшное Богоявление, эту нестерпимую Феофанию.

Внешние проявления славы Ягве – громы, пламя, звук трубный, дымящаяся могучая гора – привели к тому, что народ отступил, и стал вдали (Исх. 20:28). Не то чтобы переступить через запретную черту к горе, а и от нее отступили люди.

И далее люди сказали Моисею: говори ты с нами, и мы будем слушать; но чтобы не говорил с нами Бог, дабы нам не умереть (Исх, 20:19). Слова Божии не только неизреченны, но их невыносимо слушать. Звук Божественного Логоса мертвит неподготовленную тварь.

Так открывается исключительная роль Моисея. Гугнивый Моисей один слышит Бога, ему одному открывается Логос, а уже он передает слышанное своему пророку, красноречивому Аарону. Аарон же, как уста Моисеевы, передает все народу.

После декалога, который слышали все, с Богом говорил уже только Моисей, передавая слова Божии народу.

Об этой невыносимости явления Бога, явления славы и любви Божией для неподготовленной твари, и в особенности для грешного человека, много рассуждали святые отцы.

Св. Григорий Богослов: «Не всякий может приближаться к Богу, но только кто, подобно Моисею, способен вместить славу Божию. Да еще и прежде, при самом начале законодательства, трубы, молнии, грозы, мрак, гора вся дымящаяся, страшныя угрозы, что если и зверь прикоснется к горе, будет побит камнями (Исх. 19:13), также другая подобныя грозныя явления удерживали других внизу горы, и для них много было, по надлежащем очищении, слышать один глас Божий; между тем Моисей и на гору восходит, и вступает внутрь облака, и получает закон, и приемлет скрижали, для народа скрижали письмени, а для тех, которые выше народа, скрижали духа» [60, т. I, слово 3, с. 56–57].

О невыносимости для народа слышать глас Божий св. Кирилл Иерусалимский: «В огне снисшел Господь на гору Синайскую, и народ не мог вынести сего, но сказал Моисею: глаголи ты с нами, и будем слушать, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх. 20:19). И еще: кая бо плоть, яже слыша глас Бога Жива, глаголюща из среды огня, и жива будет (Втор. 5:26)? Если и сие – слышать глас глаголющаго Бога, бывает причиною смерти; то как же не причинит смерти это – видеть Самого Бога? И чему дивишься? Сам Моисей сказал: пристрашен есмь и трепетен (Евр. 12:21)» [126, Слова огласит., 12, п. 13].

Прп. Исаак Сирин говорит о том, что невозможно было бы человеку воспринять славу Божию, Божеское естество, если бы Бог не воспринял естество человеческое. В этом необходимость Боговоплощения. На Синае люди не смогли слушать Бога, это было для них нестерпимо, поэтому в свое время Слово Бога воплотилось. Прп. Исаак Сирин: «Ибо тварь не могла бы взирать на Него [Бога. – Г.Ф.], если бы не восприял Он части от нея [человеческую природу. – Г.Ф.], и таким образом беседовать с нею; не могла бы и услышать словес из уст Его лицем к лицу. Потому-то и сыны Израилевы не могли слышать гласа Его, когда глаголал к ним из облака, и сказали Моисею: с тобою пусть глаголет Бог, и ты возвести нам словеса Его, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх. 20:19). Да и как тварь могла открыто приять лицезрение Его? Видение Божие так страшно, что и ходатай [Моисей. – Г.Ф.] сказал: пристрашен есмь и трепетен (Евр. 12:21); потому что на горе Синайской явилась сия добродетель славы; гора дымилась и колебалась от страха бывшаго на ней откровения; так что и звери, приближавшиеся к низшим частям горы, умирали; а сыны Израилевы, очистив себя, по повелению Моисееву, три дня уготовлялись и снаряжались, чтобы сделаться достойными слышать глас Божий и видеть Божие откровение; но, когда наступило время, не могли приять видения света Его и крепости гласа громов Его» [115, Слова подвижнические, 53].

Мысль прп. Исаака Сирина о том, что человек не способен воспринять явления славы Божией, и потому Бог, являясь, воспринимает нашу бренную природу в рождестве Своем в Вифлееме, раскрывает также св. Филарет Московский: «Начиная с Адама, Бог пытался возвратить человека к славе. Но грешного человека приводили в ужас явления славы Божией (Суд. 6, 22; 13, 22; Исх. 20:19)... Человек не дерзает приблизиться к Богу, потому Бог приближается к нему в подобии плоти греха. Так врач скрывает врачество под иным видом. В этом сокрытии для нас славы Божией мы получаем надежду славы; когда она откроется, то не ослепит, а освятит...» [138, с. 676].

Так отпрянули израильтяне от черты вокруг горы Синайской.

Стало страшно...

И вот тогда происходит тайна тайн.

и стал народ весь вдали;

а Моисей вступил в мрак, где Бог! (Исх. 20:21).

Пока народ оставался вдали, Моисей, поднявшись на дымящуюся гору, вступил во мрак, и в этом мраке – Бог! Учение о мраке где Бог одно из таинственнейших в православии. Где исчезает, гаснет и умолкает все тварное – там во мраке Бог в Своей непостижимости и неотмирности. Все, что есть в мире – не это Бог. В этом основа апофатики, богословия отрицательного. Все, что хотя бы как-то воссиявает в нашем сознании – не там Бог, Он – в абсолютном мраке, куда вступил Моисей.

Учение о Божественном мраке было раскрыто св. Дионисием Ареопагитом. Потом это же учение будет раскрыто как учение о Божественной исихии (безмолвии) в опыте афонских монахов-исихастов и, наконец, в учении о нетварном Фаворском свете св. Григория Паламы.

Св. Дионисий Ареопагит: «Мрак исчезает при свете, а тем более при ярком свете; незнание изгоняется познаниями, а тем более большими познаниями. Понимая эти слова в самом прямом, а не в переносном смысле, убежденно утверждай, что стремящимся к познанию света и сущего недоступно неведение Бога; что этот запредельный мрак Его скрывается при любом свете и затмевает любое познание. И если кто-либо, увидев Бога, понял то, что он видел, – не Его он видел, а что-либо сущее и познаваемое; Бог же в Своем сверхъестественном бытии превосходит ум и сущее, и потому вообще не есть ни что-либо познаваемое, ни что-либо существующее, а существует сверхъестественно и сверхразумно познается. И в заключение: полное неведение и есть познание Того, Кто превосходит все познаваемое» [75, с. 11, Письмо Гаю монаху].

Все, что мы разумеем, и все, что мы имеем – не это Бог. Вот потому и восклицал св. апостол Павел: Но, что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и всё почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я от всего отказался, и всё почитаю за сор, чтобы приобрести Христа (Фил. 3:7–8). Вот потому и Моисей вступил в мрак, в тот мрак, где Бог.

Климент Александрийский: Владыка вселенной «непостижимая и неуловимая вещь, всегда ускользающая и весьма удаленная от тех, кто хочет ее исследовать! Но Бог, хотя и далеко отстоящий от человека, находится близ него. О, чудо неизреченное! Я Бог приближающийся, говорит Господь (Иер. 23:23), хотя существом Своим и ускользаю от ваших чувств... [потому и Моисей ] силился... проникнуть во мрак (Исх. 20:21), где гремел глас Божий, т.е. к уразумению неприступного и невидимого. Но Бога нет ни в облаке, ни в другом месте. Он вне пространства, не подлежит ограничениям времени, не объемлется свойствами вещей. Ни единой частицей Своего существа не содержится Он ни в чем вещественном, не охватывает его ни через ограничение самого вещества, ни через деление Самого Себя» [144, т. I, «Строматы», кн. 2, гл. 2].

Св. Григорий Нисский указывает два этапа богопознания. Сначала человеку, находившемуся во тьме греховной, Бог является, как свет, просвещающий его. Так и Моисей первый раз сподобился Богоявления на Синае (Хориве) во свете неопалимой купины. Человеку же очистившемуся Бог открывается во мраке, там, где исчезает все чувственное и все постижимое, где человек входит во мрак непостижимости Божией. Так и Моисей во второй раз на Синае зрит славу Божию уже не во свете, а вступает во мрак, где Бог.

Св. Григорий Нисский: «Итак, Моисей вошел во мрак и в нем увидел Бога (Исх. 20:21). Что же это означает?.. Познание благочестивой жизни сначала подобно свету для тех, в ком оно укореняется. Поэтому то, что считается противоположным благочестию, есть тьма, и избавление из тьмы происходит через причастность к свету. И ум, продвигаясь все дальше, увеличивая и совершенствуя свое внимание, достигает рассуждения о познании сущего, и чем ближе он к его созерцанию, тем лучше видит, что Божественное естество незримо. Оставив всё внешнее – не только то, что постигается путем чувственного восприятия, но и то, что разуму представляется понятным, – он все время проникает вглубь, пока разум не достигнет с немалым усилием незримого и непостижимого и не узрит там Бога. Ведь в этом-то и заключается истинное познание того, что он ищет, и истинное видение в невидении – ибо Тот, к Кому он стремится, превосходит всякое знание и окружен со всех сторон непостижимостью, как мраком» [64, «О жизни Моисея», толк. 162]. И другой раз св. Григорий говорит: «Моисей. Дерзнув войти во мрак неведения, оказался внутри незримых [сущностей], т.е. проник в «святилище божественной мистагогии» и здесь удостоился неизреченного научения Божия».

Вслед за ранними отцами толкует и прп. Максим Исповедник: «И, [Моисей], вступив во мрак, т.е. в безвидное и невещественное место ведения, он пребывает там, совершая наисвященнейшие таинства. Мрак есть безвидное, невещественное и нетелесное устроение, содержащее небесное ведение сущих» [134, Главы о богословии, 84–85].

На Синае явилась слава Ягве.

Приближается Моисей – и она сокрылась.

Пророк вошел во мрак, в тот мрак, где Бог.

Явление Бога и славы Его Моисею и семидесяти на Синае

После дарования народу десяти заповедей (десятословия) через Моисея заключается завет Бога с народом Израильским.

И Моисею сказал Он: взойди к Ягве ты и Аарон, Надав и Авиуд, и семьдесят из старейшин Израилевых, и поклонитесь (Господу) издали. Моисей один пусть приблизится к Ягве; а они пусть не приближаются, и народ пусть не восходит с ним.

И пришел Моисей, и пересказал народу все слова Ягве и все законы; и отвечал весь народ в один голос, и сказали: всё, что сказал Ягве, сделаем (и будем послушны). И написал Моисей все слова Ягве и, встав рано поутру, поставил под горою жертвенник и двенадцать камней, по числу двенадцати колен Израилевых. И послал юношей из сынов Израилевых, и принесли они всесожжения, и заклали тельцов в мирную жертву Ягве (Богу). Моисей, взяв половину крови, влил в чаши, а другою половиною окропил жертвенник. И взял книгу завета, и прочитал вслух народу, и сказали они: всё, что сказал Ягве, сделаем, и будем послушны. И взял Моисей крови, и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих (Исх. 24:1–8).

Два события – Моисей, Аарон с сыновьями и семьдесят старейшин должны взойти на гору Синай для нового явления славы Ягве, а перед тем Бог через Моисея заключает со Своим народом завет крови.

После того, как Ягве Бог возгласил народу декалог, десять заповедей, а также дал Моисею и ряд других наставлений, происходит заключение завета между Богом и народом. Этот Завет Бога со Своим народом в крови жертвенных тельцов собственно и есть Ветхий Завет. Понятие Ветхий Завет порой неопределенно относят ко всему, что было до Христа. Конкретно же Бог заключал Свой Завет с праотцом Адамом, потом с Ноем, с Авраамом и вот теперь через Моисея с народом Израильским.

Когда Моисей пересказал народу все слова Ягве и все законы, которые Бог возвестил ему помимо десяти заповедей, и, естественно, сам декалог, то отвечал весь народ в один голос: всё, что сказал Ягве, сделаем и будем послушны.

Народ готов следовать всем установлениям Господним, быть всецело преданным Ягве, которого познал и полюбил.

Семьдесят толковников не только переводят с еврейского слово сделаем (ποιήσομηυ) но добавляют еще καὶ ακουσόμεθα – и послушаем (в синодальном переводе: и будем послушны). Св. Василий Великий рассуждает в связи с этим о двух ступенях, двух духовных уровнях. При этом он обращает внимание на последовательность слов народного обещания: сотворим и послушаем (так в LXX). Казалось бы, человек должен сначала послушать, а потом сотворить, будучи послушным сделать, но в библейском тексте наоборот: сотворим и послушаем. Итак, св. Василий Великий: «Посему и народ в книге Исхода говорит: вся, яже возглаголет Господь, сотворим и послушаем (Исх. 24:4); хотя согласнее с разумом было бы сказать: послушаем и сотворим. Но, без сомнения, человеку можно и с самым грубым разумением сотворить; например: соблюсти субботу, телесно воздержаться от снедей, обрезать в осьмой день и трижды в год явиться в храме; но проникнуть в основание сих постановлений свойственно уже совершенному и далеко простершемуся в ведении» [57, Толк, на пр. Исаию, гл. 1, 10]. Сотворить заповеди Божии – это деятельное благочестие, предваряющее благочестие сердца, означенное в народном обещании словом послушаем, когда сердце слышит и ведает Бога.

Народ обещает послушание Богу. Моисей записывает в книгу все слова Ягве. Начато составление Торы. И вот пришло время заключить завет с Богом, вступить с Ним в вечный союз.

Начинался новый день, и Моисей, встав рано поутру, поставил под горою жертвенник и двенадцать камней, по числу сынов Израилевых. Завет должен быть заключен через жертву. Но кто ее принесет? Где жрецы?

И послал Моисей юношей из сынов Израилевых, и принесли они всесожжения, и заклали тельцов в мирную жертву Ягве (Богу).

Кто были эти юноши, принесшие жертву завета? Сам библейский текст этого никак не поясняет. И впредь мы нигде больше не увидим, чтобы приносить жертву Богу было делом юношей израильских.

Когда Господь выводил Свой народ из Египта, погубив у поработителей всех первенцев от людей до скота, то, как некое священное возмещение, Он забирает Себе и всех первенцев у вышедших на свободу израильтян. И сказал Ягве Моисею, говоря: освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота: Мои они (Исх. 13:2). И уже после этих слов Господа будет переход через Чермное море. Таким образом юноши из сынов Израилевых, принесшие Ягве жертвы Завета, наверняка, и были теми посвященными Богу на первую Пасху первенцами народа Израильского. Потом первенцы израильские будут заменены на сынов и потомков Аароновых. Священство в Израиле будет достоянием не первенцев, а колена Левиина, выделенного из других и посвященного Богу. Но тогда у Синайской горы и сам Аарон еще не был священником, а совершили жертвоприношения Богу первенцы Израильские.

Иначе рассуждает об этом прп. Ефрем Сирин: «И созда Моисей алтарь. И посла юноши сынов Израилевых, то есть, сынов Аароновых приготовить тельцов на всесожжение. Ибо для священнодействия не были они еще помазаны» [89, Толк, на кн. Исх., гл. 24, 4–5]. Прп. Ефрем справедливо отмечает, что сыны Аарона еще не были помазаны на священство. А потому он предполагает, что они только приготовили жертвенных животных, но не совершили самих жертвоприношений. Однако Писание говорит, что принесли они всесожжения, и заклали тельцов в мирную жертву Ягве. А потому более оснований думать, что это и были вовсе не сыны Аароновы, а посвященные Богу первенцы Израиля.

Каково же было священнодействие жертвы Завета сынов Израильских с Ягве Богом?

Юноши-жрецы принесли всесожжения и заклали жертвенных тельцов. Кровь их была собрана. Моисей сам половину этой крови влил в чаши. Другой половиной крови Моисей окропил жертвенник. После этого взята была книга Завета (начало Священного Писания), и Моисей прочитал ее вслух всему народу. Ягве Бог предлагает Свои условия народу. Народ внемлет слову Всевышнего. И, выслушав, израильтяне дают свой обет, они принимают без всяких условий со своей стороны всё, что велел и сказал Ягве. В пустыне под горой раздаются слова сотен тысяч странников в Обетованную Землю: всё, что сказал Ягве, сделаем и будем послушны. Обет дан. И великий Моисей взял... крови, и окропил народ, говоря: вот кровь Завета, который Ягве заключил с вами о всех словах сих. Завет заключается в крови. Жертвенник указывал на Бога, двенадцать камней – на народ Божий. Половина крови возлита на жертвенник, половина из чаши – на народ. Ягве Бог и народ, Им избранный, скреплены заветом крови. Разделившись по грехопадении Адама и Евы, Бог и человек воссоединяются вновь. Разделившихся разделяла кровь, кровь Авеля, убитого братом, много крови... Чаша Завета, наполненная жертвенной кровью, воссоединяла их вновь.

А потом будет Сионская горница. И истинный Агнец, Сын Человеческий, грядущий на Голгофу, укажет на чашу благодарения Небесному Отцу и скажет Своим ученикам: пейте из неё все; ибо сие есть кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф., 26:27–28). Слова Христа являются явным повторением слов Моисея, Мессия повторяет на Сионе сказанное Моисеем у Синая. Добавлено одно слово – завет назван новым. Новый, ибо животные тельцы уступили место Божественному. Истинная кровь завета с Новым Израилем, церковью Христа.

О тайне завета крови рассуждал и прп. Ефрем Сирин: «И когда Моисей прочте книгу завета пред ними и рекоша: вся, елика глагола Господь, сотворим; тогда окропи люди кровию и рече: се кровь завета, в который вы вступили, глаголюще: вся, яже глагола Господь, послушаем и сотворим. Сею кровию завета предызображена тайна евангелия, которое смертию Христовою даруется всем народам» [89, Толк, на кн. Исх. 24].

После заключения завета крови Ягве с народом Моисей призывается на вершину горы Синай, чтобы там получить скрижали завета. При этом дважды является Бог или, точнее, слава Его. Двумя всполохами любовь Божия осияла уневещенных Ему, ведь Ягве теперь – Супруг, а Израиль – невеста, жена, избранная из народов. И проходил Я (Ягве) мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это было время твоё, время любви; и простер Я воскрилия риз Моих на тебя, и покрыл наготу твою; и поклялся тебе, и вступил в союз с тобою, говорит Ягве Бог; и ты стала Моею (Иез. 16:8).

Моисей призывается на гору один. С Моисеем Иисус Навин (24:13). Кроме того подняться должны Аарон и его сыновья Надав и Авиуд, а также и все семьдесят из старейшин (24, 1.9.14). Народ остается за чертой внизу у горы.

Аарон, Ор, Надав и Авиуд, а также семьдесят из старейшин подымаются с Моисеем на некоторую высоту горы, а потом оставляются. Моисей восходит к вершине один с верным ему Иисусом Навином. Но потом оставится и он. В облако славы Ягве на вершину горы войдет Моисей один. Эту многоступенчатость восхождения на святую гору святые отцы осмысливали как различную меру восприятия Божественной славы, зависящую от духовного и нравственного состояния человека.

Св. Григорий Богослов много рассуждает о том, что не каждый может воспринять славу Божию, но только кто должным образом предочистил свое сердце. Св. Григорий Богослов: «И чем же я приведен в такой страх? Не почтите меня боязливым сверх меры; напротив того, похвалите даже мою предусмотрительность. О самом Моисее слышу, что когда беседовал с ним Бог, хотя многие призваны на гору, и в числе их Аарон с двумя сыновьями священниками, и семьдесят старейшин-народоправителей, однако же поведено было, чтобы прочие поклонились издалеча, а к Богу приступил один Моисей; народу же не дозволено и восходить на гору (Исх. 24:1–2); потому что не всякий может приближаться к Богу, но только кто, подобно Моисею, способен вместить славу Божию» [60, т. I, Слово 3, с. 56].

Св. Григорий в первом из своих знаменитых пяти словах о богословии утверждает, что не каждый может говорить о Боге и не с каждым должно говорить о возвышенных Божественных учениях. Прежде, чем пуститься в рассуждения о Святой Троице, он дерзновенно говорит: «Но теперь, когда охотно восхожу на гору [богомыслия о Троице. – Г.Ф.], или, справедливее сказать, желаю и вместе боюсь (желаю по надежде, боюсь по немощи) вступить внутрь облака и беседовать с Богом (ибо сие повелевает Бог), – теперь кто из вас Аарон, тот взойди со мною и стань вблизи, но будь доволен тем, что надобно ему остаться вне облака; а кто Надав, или Авиуд, или один из старейшин, тот взойди также, но стань издалеча, по достоинству своего очищения; кто же принадлежит к народу и к числу недостойных такой высоты и созерцания, тот, если он не чист, вовсе не приступай (потому что сие не безопасно), а если очищен на время, останься внизу; и внимай единому гласу и трубе, то есть голым речениям благочестия, на дымящуюся же и молниеносную гору взирай, как на угрозу и вместе на чудо для неспособных взойти» [60, т. I, слово 28, о богословии второе]. О, дерзновение святых!

Неочищенных духовно св. Григорий вовсе отстраняет от богословия, а временно очистившимся, но живущим мирски предлагает не переступать черту одних лишь заповедей нравственного благочестия. Другим позволяет с опаской и осторожностью взойти на высоту богомыслия, но не приступать к исследованию самих тайн богословия, останавливаясь издалеча, как старейшины, или даже восходя выше, как Аарон, но не вступая в облако. Туда, во внутренняя славы Божией и тайн богословия, речений о неизъяснимой Троице, вступит один – великий учитель догмата о Троице, нареченный церковью Богословом. Большой знаток святоотеческих творений прот. Георгий Флоровский говорил, что какие-то заблуждения или ошибки имеются у всех святых отцов, разве лишь кроме св. Григория Богослова. Единого, как Моисей, вошедшего в нестерпимое облако учения о Боге, Боге Единосущном и Триипостасном.

Созвучен св. Григорию Богослову и его друг великий Василий. Моисей и уподобляющиеся ему приступают к Богу, восходя добродетелями своими. Св. Василий Великий: «Почему о Моисее говорится, что он приступал к Богу (Исх. 24:2); и если кто другой подобен Моисею, то своими доблестями и добрыми делами делается он близок к Богу» [57, т. I, Беседа на Пс. 33, ст. 19]. Св. Василий подчеркивает нравственный аспект восхождения к Богу. Без добродетели невозможно богопознание.

Участниками явления славы Божией становятся вместе с Моисеем Аарон с сыновьями и старейшины. Обращает на себя внимание как бы вскользь упомянутое участие в этом Иисуса Навина. И встал Моисей с Иисусом, служителем своим, и пошел Моисей на гору Божию (24:13). Аарон и старейшины остаются внизу с народом. Почему был взят на гору Моисеем его служитель Иисус? Причина этого в том, что Иисус был очень ревностен о Боге и вместе с Халевом никогда за сорок лет странствования по пустыне не согрешил пред Богом, да и другим не позволял этого делать. Если бы Иисус Навин оставлен был внизу с народом, то он не позволил бы произойти поклонению золотому тельцу. Народ же должен был совершить свойственное ему.

Явление славы Ягве происходит в два этапа.

Первое Богоявление

Потом (после жертвы и обета завета) взошел Моисей и Аарон, Надав и Авиуд, и семьдесят из старейшин Израилевых, и видели [LXX: место стояния] Бога Израилева; и под ногами Его нечто подобное работе из чистого сапфира и, как самое небо, ясное. И Он не простер руки Своей на избранных из сынов Израилевых. Они видели [LXX: место] Бога, и ели, и пили (Исх. 24:9–11).

Это первое боговидение, которого вместе с Моисеем сподобились и Аарон с сыновьями, и семьдесят из старейшин Израилевых. Это то, что было дозволено, кроме Моисея, и его ближайшим помощникам: поклонитесь (Ягве) издали. Старейшины видят славу Ягве издали в отличие от Моисея, который беседовал с Господом лицом к лицу. Но даже это издали как велико, священно и страшно! Старейшины видят Бога, или место стояния Его. Подножие Божие подобно кирпичам из чистого сапфира, ясное, как само небо. Каков же тогда Бог Сам?! Видение было столь страшно, что, казалось, Создатель уничтожит Свою тварь, сподобившуюся такого откровения! Старейшины как бы сами не верили, что сподобились того, чего сподобились. Но Бог не простер руки Своей на избранных из сынов Израилевых. Тайновидцам милость Божия сохраняет жизнь.

Еврейский масоретский текст дважды содержит дерзновенное утверждение: старейшины видели Бога! Невозможное возможно! Незримый Бог видим, видим в явлении Своей славы. И видящие Его славу видят не иное что, а именно Его Самого!

Семьдесят переводчиков (LXX), видимо, не решаются перевести чрезвычайное утверждение еврейского текста видели Бога и вставляют слова место стояния (τὸυ τόπου, οὗ εἱστήκε), или просто место (τῷ τόπῷ). Там, где еврейский текст говорит о видении Бога, греческий говорит только о месте Бога. Тайнозрители же Синайской горы сподобились видеть не только место, но и славу Ягве. Далее же говорится: и под ногами Его нечто подобное работе из чистого сапфира и, как самое небо, ясное. Здесь вполне можно говорить о месте стояния Бога Израилева, именно о месте Бога. И как божественно великолепно это место! Видевшие являемого Бога Творца видят теперь обоженную тварь, прославленное славой у Бога создание Божие.

Что же под ногами Бога Израилева? Под ними לבנח כמעשה (маасех ливнат) или у LXX: ἔργον πλίνθου), что и с еврейского, и с греческого вполне может быть переведено как «работа из кирпича». Этим явно указывалось на рабский труд израильтян в Египте. Но при этом это подножие было из чистого сапфира и, как самое небо, ясное. Сапфир – небесно-голубого цвета, прозрачный. Подножие Бога было как самое небо ясное – таков образ небесной славы Бога Израилева – Царя Небесного. Небесную славу Божию и узрели семьдесят из старейшин Израилевых, поднимавшихся с Моисеем на гору.

О таинственном Богоявлении семидесяти старейшинам на Синайской горе размышляли святые отцы. Прп. Ефрем Сирин видит в этом указание на египетское рабство израильтян, переход их через Чермное море и небесное призвание народа Божия. «И взыде Моисей, Аарон с двумя сыновьями, и седмьдесят от старцев, и видеша Бога. И под ногами Его, яко дело плинфы сапфира, и яко видение неба чистотою. Плинфа напоминала евреям о рабстве египетском; сапфир напоминал разделение моря; цвет ясного неба напоминал сказанное им, не принимать на себя похотливого вида блудницы» [89, Толк, на кн. Исх., гл. 24, 9–10].

От указания на исторические пути Божии с израильтянами, отмеченного прп. Ефремом Сириным, другой великий сириянин – прп. Исаак – восходит к таинственному разумению духовных состояний Богоявления семидесяти старейшинам. Прп. Исаак Сирин: «Когда ум совлечется ветхаго человека, и облечется в человека новаго, благодатного, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету, которую старейшины сынов Израилевых наименовали местом Божиим (Исх. 24:10), когда Бог явился им на горе. Почему, как говорил я, дар сей и благодать сию должно называть не духовною молитвою, но порождением молитвы чистой, ниспосылаемой Духом Святым. Тогда ум бывает там – выше молитвы, и с обретением лучшаго молитва оставляется. И не молитвою тогда молится ум, но бывает в восхищении, при созерцании непостижимаго, – того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешнаго» [115, слово 16]. В результате молитвы очищается ум и становится местом, подножием Божиим, на котором останавливается молитва и начинается чистое созерцание славы Божией.

Такую же, как у прп. Исаака, мысль св. Григорий Палама находит у св. Нила Анкирского: «Когда ум, говорит он, сняв с себя ветхого человека, оденется в человека, сотворенного из благодати, тогда он во время молитвы видит свое осиянное сапфирным, или небесным, цветом устроение, которое в Писании и называется местом Бога (Исх. 24:2), виденным старейшинами над горой Синаем» [71, Триада 1, ч. 3, п. 6].

Так отцы-аскеты истолковывали уточняющее слово место в LXX, как очищенный молитвой ум, где обитает Бог.

А семьдесят старейшин на Синайской горе видели Бога, и ели и пили пред Ним! О, простота и, о, таинство! Вот божественная трапеза, которой лишился Адам и которой сподобились боговидцы. Странники, под ногами которых были только колючки пустыни, видели Того, под ногами Которого нечто, подобное работе из чистого сапфира. Видевшие ясное небо над своей головой, видели его теперь под ногами Творца неба и земли. Нет ничего большего, как видеть Бога и есть, и пить с Ним. И как всё просто! Не это ли происходит и у нас за столом Евхаристии?..

Второе Богоявление

И все-таки, несмотря на всю непостижимость виденного семьюдесятью старейшинами на Синае, они были только лишь на склоне горы и поклонились Господу издали. Далее Моисей оставляет их и восходит на гору по зову Ягве один. Он один узрит славу Ягве изнутри.

И взошел Моисей на гору; и покрыло облако гору. И слава Ягве осенила гору Синай; и покрыло ее облако шесть дней, а в седьмой день (Господь) воззвал к Моисею из среды облака (также потом на горе Фавор Отец Небесный воззовет в облаке к Мессии, Сыну Своему). Вид же славы Ягве на вершине горы был пред глазами сынов Израилевых, как огонь поядающий.

Моисей вступил в средину облака, и взошел на гору; и был Моисей на горе сорок дней и сорок ночей (Исх. 24:15–18).

Вот теперь Моисей в средине облака славы Ягве. Там он получает две скрижали, сделанные Богом, на которых Бог Сам написал Свои десять заповедей, Божественный Декалог. Там в облаке славы Ягве Моисей проводит свой первый сорокадневный пост. Укрепляемый славой Божией, он не вкушал пищи тленной. Св. Иоанн Дамаскин: «Ибо прежде всего Моисей, в посте безотлучно пребыв с Богом в течение сорока дней и опять других сорока [второй пост Моисея. – Г.Ф.], несомненно изнурял себя постом» [94, Точн. излож. правосл. веры, кн. 4, гл. 23]. А Тертуллиан говорит; «Моисей и Илия постились сорок дней и подкреплялись только Богом» [151,0 воскресении плоти, 61]. Старейшины видели Бога, и ели и пили, а Моисей вошел в незримое Божие и не ел и не пил.

Десять заповедей Божиих воссияли из славы Ягве на Синае. Данные под покровом облака, они осиявают путь странников земли. Позади Египет, впереди – Ханаан. А посреди – Синай. Дороги пустыни ведут чрез вершину горы Богоявления.

Можно отметить три ступени Боговосхождения.

Первая – это храм, или место стояния Божия, место, освященное присутствием Божиим.

Вторая ступень – благодать Божия или слава Ягве. Это – Господь Являемый, благодать, Божественная энергия.

Третья ступень – невосходимая, это Сам Бог Ягве незримый в сущности

Своей.

Произошло страшное. Пока Моисей на вершине горы пребывал в облаке присутствия Божия, народ отпал от Ягве Бога своего и поклонился золотому тельцу. Организовать это поневоле пришлось Аарону, брату Моисея.

Ягве отказывается от народа Израильского, готов его уничтожить и восстановить другой народ от Моисея. Ведь без Ягве Израиль ничто, а за отступничество должен получить свое. Но Моисей, великий ходатай Ветхого Завета, готовностью быть вычеркнутым из книги Божией за свой народ и напоминанием о клятве, данной праотцам Аврааму, Исааку и Иакову, отвел гнев Ягве от народа.

Народ будет жить.

И даже войдет в Ханаан, Обетованную Землю.

Но каким будет он? Будет ли он еще народом Божиим?

И сказал Ягве Моисею: пойди, иди отсюда ты и народ, который ты вывел из земли Египетской, в землю, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: потомству твоему дам ее. И пошлю пред тобою Ангела (Моего), и прогоню Хананеев, Аморреев, Хеттеев, Ферезеев, (Гергесеев), Еввеев и Иевусеев. (И введет он вас) в землю, где течет молоко и мед; ибо Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный.

Народ, услышав грозное слово сие, возрыдал, и никто не возложил на себя украшений своих. Ибо Ягве сказал Моисею: скажи сынам Израилевым: вы народ жестоковыйный; если Я пойду посреди вас, то в одну минуту истреблю вас; итак снимите с себя украшения свои; Я посмотрю, что Мне делать с вами. Сыны Израилевы сняли с себя украшения свои у горы Хорива (Исх. 33:1–6).

Ягве отказывается от народа Израильского за неверность его, ибо Он – Бог ревнитель. Он говорил этому народу: Я Ягве, Бог твой... да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (Исх. 20:2–3). Пред лицем Ягве народ плясал вокруг золотого тельца. И вот результат – Ягве говорит: Ибо Сам не пойду посреди вас. А раз Господь не пойдет пред народом и не будет посреди него – то это уже и не народ Божий, а обычный народ, один из таких, как все.

Бог помнит Свои обещания праотцам и исполнит их – Моисей доведет израильтян до Обетованной Земли, обещанной Аврааму, Исааку и Иосифу.

Но! – это уже не будет Земля Святая, это будет просто Палестина, место проживания для народа; – это уже и не будет народ Божий; это будут просто племена израильтян среди множества других племен земли.

И все это потому, что славы Ягве не будет с народом сим, и имя Божие не будет нарекаться на нем! Судьбы израильтян вполне могли бы уподобиться таким образом судьбам измаильтян-арабов, потомков Авраама, судьбам эдомитян – потомков Исаака.

Ягве не хочет больше быть с этим народом. Дальнейшее пребывание славы Ягве среди израильтян теперь даже опасно для них. Ягве говорит: вы народ жестоковыйный; если Я пойду посреди вас, то в одну минуту истреблю вас! Это подобно тому, как и в Новом Завете опасно Святым Тайнам быть среди недостойных Божией благодати. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней... Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе... оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает (1 Кор. И, 27:29–30).

Такая трагедия случилась с Израилем.

Обратимся теперь к толкованию происшедшего богомудрыми учителями.

Что потеряли израильтяне? – водительство Ягве. О том, что в лице Моисея Господь вел Свой народ, как детей, Сам будучи для них при этом искусным детоводителем-педагогом, так пишет Климент Александрийский: «И Моисея Педагог научил, как должно руководить детьми. Потому что Господь говорил к Моисею: кто согрешил предо Мною, изглажу из Моей книги. Итак, иди, (соиди), веди народ сей, куда Я сказал тебе (Исх. 32:33–34). В этом месте Господь оказывается Учителем педагогики. И в самом деле через личность Моисея Господь был Педагогом ветхозаветного народа... потому что вот, говорит Бог Моисею, Ангел Мой пойдет пред тобою (Исх. 32:34). В образе добраго Ангела [ = благовестник, добрый ангел. – Г.Ф.] и Руководителя, во главе ставится власть Логоса; но при этом Логос сохраняет достоинство и величие Властителя» [127, Педагог, кн. I, гл. 7]. Моисея Ягве оставлял согрешившему народу, но отымался от него Логос-Педагог. А Моисея, или точнее, закон Педагогом впервые назвал еще св. апостол Павел: Итак закон был для нас детоводителем (παιδαγωγὸς) ко Христу (Гал. 3:24).

И остались дети Израилевы в бескрайней пустыне по дороге в Ханаан пусть с великим пророком, но без Божественного Педагога.

Да и что был теперь сам Моисей?

– Сойди отсюда! – сказал Господь. – Сойди с высоты славы своей. Я дал тебе эту славу только ради народа Моего. Теперь, когда совратился народ, для чего надобен ты Господу? [34, с. 71, Агада, Берешит-Раба, 32,].

Теперь и сам великий Моисей мог остаться чем-то не больше арабских халифов. И все от того, что отымалась слава Ягве, отымался огонь Божественной любви от жены-изменницы, от поклонившегося золотому тельцу народа. И не было уже никакой радости от того, что и хананейские племена будут изгнаны, и земля, где течет молоко и мед, будет им дана. Ведь не осталось Жениха!

Очень своеобразную и глубокую мысль излагает в связи с происшедшим под Синайской горой св. Ириней Лионский. Согласно св. Иринею, любовь Божия дала возлюбленному народу только естественный закон – десятословие и более ничего. Любовь сама научает всему. Но вот – измена. Народ поклоняется богу чужому, золотому тельцу. Народ с вожделением оглядывается на землю своего рабства. И тогда ему дается Богом закон рабов. Теперь вы будете жить не по любви, а по рабским 613-ти предписаниям закона Торы, да по еще большим предписаниям преданий старцев. Вместо любви вы явили жестокосердие и жестоковыйность. Вот вам и ярмо закона, данного уже не по любви Божией, а по вашей рабской жестокости! А могло быть все иначе! Ведь Моисей был недалеко от Мессии. А теперь. Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко (Чис. 24:17). И не только во времени, а и в той отдаленности, что легла между предписаниями закона и Евангелием. А могло бы быть все иначе...

У св. Иринея Лионского об этом говорится так: «Ибо Бог сперва наставлял их [иудеев. – Г.Ф.] через естественные заповеди, изначала насажденныя в людях, т.е. через Десятословие – неисполняющий котораго не имеет спасения – и ничего более от них не требовал. Так Моисей говорит во Второзаконии: эти слова Господь изрек ко всему собранию сынов Израилевых на горе, и ничего не прибавил, и написал это на двух досках, и дал мне (Втор. 5:22), дабы желающие следовать Ему соблюдали заповеди. Но когда они решились сделать тельца и обратились сердцами своими опять к Египту, желая быть рабами вместо свободных; то получили прочее служение, сообразное с их пожеланием, хотя не отделявшее их от Бога, но державшее их под игом рабства... не другим Богом, а тем же самым дан им такой Закон, приспособленный к их рабскому состоянию. Посему и в книге Исход Он говорит Моисею: Я пошлю пред тобою Ангела (Моего); ибо Я не пойду с тобою, потому что вы народ жестоковыйный (Исх. 33:2–3). И не только это, но Господь показал, что некоторыя заповеди им даны Моисеем по грубости их и непокорности. Когда они спросили Его: почему же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с женою, то Он сказал: он по жестокосердию вашему позволил вам это; а сначала не было так (Мф. 19, 7.8)» [114, Против ересей, кн. 4, гл. 15, пп. 1–2].

Но кто же теперь пойдет впереди такого народа?

Кто теперь поведет дальше израильтян?

И сказал Ягве Моисею: ... И пошлю пред тобою Ангела (Моего)... ибо Сам не пойду среди вас (Исх. 33 1–3).

Не тот Малеах Ягве (Ангел Господень), Логос и Божественный Педагог пойдет пред народом, а обычная тварная ангельская сила. При этом обещается вроде все, что нужно – хананейские племена будут изгнаны пред лицом израильтян, земля молока и меда будет дана, но все это – не то! Не то, ибо будут дары Божии, но не будет Бога!

Одиноко без Самого Бога.

И не только одиноко, но и весьма опасно. Моисей чувствует, что, имея дары Божии вместо Бога, Израиль им и поклонится вместо Него и так опять вернется к идолопоклонству. Св. Афанасий Великий: «И Моисей, – зная, что Ангелы суть твари, а Дух Святый едино со Отцем и Сыном, когда Бог говорит ему: предъиди, взыди отсюду ты и людие твои, ихже извел еси от земли Египетский на землю, еюже кляхся Аврааму, и Исааку, и Иакову, глаголя: семени вашему дам ю. И послю купно Ангела Моего пред лицем твоим, и изженет Хананея (Исх. 33, 1.2.), – отрекается, говоря: аще сам Ты не идеши с нами, да не изведеши мя отсюду (ст. 15). Моисей не хотел, чтобы народом предводительствовала тварь, отчего евреи научились бы служить твари паче сотворшаго всяческая Бога» [54, т. 3, К Серапиону посл. 1, п. 12].

Ягве обещает Моисею: И прогоню Хананеев, Аморреев, Хеттеев, Ферезеев, (Гергесеев), Евеев и Иевусеев пред лицем возвращающихся на землю праотцов израильтян, и Ангел Божий введет вас в землю, где течет молоко и мед (Исх. 33:2–3). Не своей силой совершит это Израиль, хвалиться собой ему не придется– это сделает Ягве Сам и Ангел Его. Св. Иоанн Кассиан Римлянин находит в этом образ духовной брани в человеке, уподобляя хананейские племена греховным страстям, от которых надо очистить душу и сердце, землю Божию: «Что яснее можно сказать против гибельного самомнения и самонадеянности нашей, по которой всё, что делаем, хотим приписывать свободному произволению, или старанию нашему? Когда, говорит, будет изгонять их Господь Бог твой от лица твоего, то не говори в сердце своем, что за праведность мою привел меня Господь овладеть сею землею (Втор. 9:4–5). Не ясно ли Он выразил тем, которые имеют душевныя очи открытыя, и уши для слышания? Когда у тебя благополучно кончится брань с плотскими пороками, и увидишь, что ты избавился от нечистоты и от жизни мирской, то надмившись успехом брани и победы, не приписывай этого своей силе и мудрости, думая, что победу над духовными непотребствами и плотскими пороками ты одержал своими трудами, старанием и свободным произволением. Ты, без сомнения, вовсе не можешь преодолеть их ни в чем, если Господь не сообщит тебе помощи и не будет покровительствовать тебе» [109, Собеседование 5 аввы Серапиона, гл. 15].¹²

Слава Ягве и Присутствие Его оставляет израильтян. Только еще промысл Божий остается с ними.

И вот тогда произошло заступничество Моисея за свой народ. Произошло заступническое второе сорокадневное пощение Моисея.

И (вторично) повергшись пред Ягве, молился я, как прежде, сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил за все грехи ваши... (Втор. 9:18).

И повергшись пред Ягве, умолял я сорок дней и сорок ночей, в которые я молился; ибо Ягве хотел погубить вас... (Втор. 9:25).

Моисей, повергшись, лежит пред Ягве.

Сорок дней без хлеба и воды.

В страшном борении с Богом за свой народ.

Вот тогда Моисей уподобился Христу и стал Ходатаем Ветхого Завета. Он не дал Богу погубить свой народ и вернул ему славу Ягве.

В страшном и таинственном одиночестве был Моисей в те сорок дней и сорок ночей. Если первый раз при сорокадневном пощении Моисей вступил в облако славы Ягве и весь был в присутствии Божием, в небесной Шекине, и едва ли вспоминал о хлебе и воде, ведь с ним был Бог, и Бог был за него и за его народ, то теперь Бог был яростен и грозен, славы Его не было над Моисеем, присутствие Ягве куда-то ускользало навсегда... Теперь Бог был против этого народа. О, непостижимое единоборство! Мучительные сорок дней, вернувшие Израилю Бога!... Вернувшие Израиль Богу. Моисей – ходатай, друг, удержавший Жениха, не бросивший невесту, но вновь воссоединивший их руки.

К чему мог воззвать Моисей, на что опереться, чтобы, повергнувшись пред Ягве, вновь вернуть народу благоволение Божие? Он напомнил Ягве Богу Его обещания праотцам Аврааму, Исааку и Иакову, клятву Божию именем Своим. А это оказалось пред Богом незыблемо.

«И взывал Моисей к Господу:

Вспомни Авраама, Исаака и Израиля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою. Господи! Если бы небом и землею поклялся Ты, я еще мог бы сказать: как небо и земля могут исчезнуть, так и клятва Твоя может быть отменена Тобою. Но Ты Именем великим Своим поклялся. Имя Твоё живет и будет жить вечно, так и клятва Твоя останется неизменной во веки веков.

И сказал Господь:

Прощаю по слову твоему.

И в далеких веках будут говорить народы земли:

Блажен ученик, по слову которого поступил Учитель его» [34, с. 71, Агада, Берешит-Раба, 32].

О великом христоподобном ходатайстве Моисея говорил св. Василий Великий: «Ибо сказано: вероваша людие Богу и Моисею, угоднику Его. Итак Моисей поставлен вместе с Богом... ибо в законном служении предизображал тогда собою Ходатая Бога и человеков... Посему вера в Моисея возводится к Господу, Ходатаю Бога и человеков, сказавшему: аще бысте веровали Моисеови, веровали бысте Мне (Ин. 5:46)» [57, О Св. Духе к св. Амфилохию, гл. 14].

Христос – Ходатай за всех людей, но особенно молился на кресте Отцу Небесному о Своих распинателях. Христос – Мессия Израилев, но умилостивил Бога и о всех язычниках. Моисей ходатайствовал о поклонившемся золотому тельцу народе, но еще и особенно об отлившем этого тельца брате своем Аароне, будущем первосвященнике. Св. Кирилл Иерусалимский: «И не народ один согрешил, но и Архиерей Аарон. Ибо Моисей говорит, что и на Аарона был гнев Господень, присовокупляет же: и помолился я о нем, и простил его Бог (Втор. 9:20). И Моисей, молясь за согрешившаго Архиерея, умилостивил Господа; Единородный ли Иисус, молясь за нас, не умилостивит Бога? И Аарону, по причине падения его, не воспретил Бог вступить в первосвященство; воспретит ли тебе, пришедшему из язычников, приступить ко спасению?» [126, Слова огласительные, 2, п. 10].

А всего сорокадневных пощений было у Моисея три. Прп. Ефрем Сирин: «Восходящу мне на гору, пребых в горе четыредесять дней и четыредесять нощей: хлеба не ядох и воды не пих. Моисей постился три четыредесятницы; в первый раз, когда приял закон; во вторый, когда молился за народ; в третий, когда молился за Аарона. Ибо в еврейском тексте слово: молился равнозначительно слову: постился» [89, Толк, на кн. Второзаконие, гл. 9, ст. 9]. Здесь прп. Ефрем опирается на слова Писания: И (вторично) повергшись пред Ягве, молился я, как прежде, когда впервые получил скрижали Завета, сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил, за все грехи ваши, которыми вы согрешили, сделав зло в очах Ягве (Бога вашего) и раздражив Его. Ибо я страшился гнева и ярости, которыми Ягве прогневался на вас (и хотел) погубить вас. И послушал меня Ягве и на сей раз. И на Аарона весьма прогневался Ягве и хотел погубить его; но я молился и за Аарона в то время (Втор. 9:18–20). Воистину, правы святые отцы, когда говорят, что если бы хотя один грешник остался на земле не искупленным, то и ради него одного Господь вновь пришел бы в мир и повторил всё ради искупления и спасения его одного.

Отметим, однако, здесь, что за Аарона молился Моисей в то время, т.е. скорее всего, все-таки, во второе сорокадневное пощение, когда Моисей, повергшись пред Ягве Богом, молился за народ, он еще особенно индивидуально молился за Аарона. Третье же пощение мы находим позднее, ради вторичного получения скрижалей завета. Но мысль прп. Ефрема очень трогательна – Моисей, отдельно постящийся сорок дней и сорок ночей за единого брата своего!

Сорокадневного пощения Моисеева за возвращение Ягве к народу Израильскому было недостаточно. Для этого должно еще что-то произойти. Об этом событии и говорится далее.

Моисей же взял и поставил себе шатер вне стана, вдали от стана, и назвал его скиниею собрания; и каждый, ищущий Ягве, приходил в скинию собрания, находившуюся вне стана. И когда Моисей выходил к скинии, весь народ вставал, и становился каждый у входа в свой шатер и смотрел вслед Моисею, доколе он не входил в скинию. Когда же Моисей входил в скинию, тогда опускался столп облачный и становился у входа в скинию, и (Ягве) говорил с Моисеем. И видел весь народ столп облачный, стоявший у входа в скинию; и вставал весь народ, и поклонялся каждый у входа в шатер свой. И говорил Ягве с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим; и он возвращался в стан; а служитель его Иисус, сын Навин, юноша, не отлучался от скинии.

О чем говорили Ягве и Моисей лицом к лицу?

Моисей сказал Ягве: вот, Ты говоришь мне: веди народ сей, а не открыл мне, кого пошлешь со мною, хотя Ты сказал: «Я знаю тебя по имени, и ты приобрел благоволение в очах Моих»; Итак, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих; и помысли, что сии люди Твой народ. (Ягве) сказал (ему): Сам Я пойду (пред тобою), и введу тебя в покой. (Моисей) сказал Ему: если не пойдешь Ты Сам (с нами), то и не выводи нас отсюда, ибо по чему узнать, что я и народ Твой обрели благоволение в очах Твоих? не по тому ли, когда Ты пойдешь с нами? тогда я и народ Твой будем славнее всякого народа на земле (Исх. 33:7–16).

Ягве помиловал народ – Он не истребит его. Но и не будет с ним. Вместо Себя Ягве Бог оставляет израильтянам ангела. Тогда, после сорокадневного заступнического пощения, вместе с Ягве и вслед за Ним удаляется из стана и сам Моисей. И там вне стана, вдали от стана Моисей поставил себе шатер. Теперь каждый, ищущий Ягве, будет приходить в скинию собрания, как назвал свой шатер Моисей, находившуюся вне стана, потому что в стане Господа Ягве нет. И общение с Богом, и поклонение Ему будет там, вне стана.

Возможно ли, чтобы Ягве вернулся в стан к народу?..

Можно ли для этого что-то сделать?

Неужели любовь Жениха навсегда оставила невесту?

Скиния собрания, или шатер, который соорудил Моисей вдали вне стана – это не шатер обитания Моисея, не жилище его. Следует отличать этот шатер и от той скинии собрания, переносного и разборного храма, сооружение которого еще и не началось. Название и там, и там одно и то же – скиния собрания, но это две разные скинии. Только благодаря этой скинии вне стана станет возможным потом сооружение скинии в стане. Скиния вне стана – это особое место получения Моисеем откровений Божиих. Это место с уходом Ягве от народа также ушло за стан.

И там за станом Моисей общался с Богом.

Изведенный вне стана Мессия, за вратами святого города на кресте будет взывать к Небесному Отцу. Иначе как вернуть людям Бога?.. Только любовь Ходатая может вернуть отверженным людям ими же отвергнутую любовь Божию.

Когда же Моисей входил в скинию, тогда спускался столп облачный, и с ним слава Ягве, и становился у входа в скинию, и (Ягве) говорил с Моисеем... Народ же при этом оставался в стане каждый у входа в свой шатер. Приблизиться к Ягве израильтяне не имели права. Только издали видел весь народ столп облачный, стоявший у входа в скинию. Не так ли и Адам только издали вне запертых врат рая мог видеть утраченную им славу Божию?.. При этом, когда столп облачный осенял далекую скинию вне стана, куда входил один только Моисей, вставал весь народ, и поклонялся у входа в шатер свой. Бог стал Отцом запертых для земли небес, и только один Ходатай Христос-Мессия вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие (Евр. 9:24). А все оставшиеся в стане земли поклонялись каждый у входа в шатер своего сердца. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему... Отче наш, сущий на небесах! (Мф. 6, 6. 9). От шатра на земле, издали, к Отцу, Который на небесах. Но и этого бы не смогли, если бы Моисей не входил в скинию, ведь только тогда спускался столп облачный и с ним слава Ягве. Только когда Мессия-Христос вошел... в самое небо, чтобы предстать ныне за нас, тогда облако Духа Святого и благодати Его спустилось к нам, только тогда облако светлое осенило (Мф. 17:5) вместе с апостолами и всю апостольскую церковь.

Ну, а тогда израильтяне издали, каждый у своего шатра, наблюдали за происходящим вне стана и поклонялись, когда видели облачный столп, сходящий на скинию. Там в скинии говорил Ягве с Моисеем, а здесь в стане согрешившие и всё еще отвергнутые простирались ниц у шатров своих. Живущие в своих шатрах были далеки от шатра Божия.

В поклонении израильтян скинии вне стана, над которой опускался столп облачный, святые отцы усматривали основание догмата иконопочитания. Так св. Иоанн Дамаскин пишет: «Честь, воздаваемая изображению, переходит на первообраз. А первообраз есть то, чем образ отпечатлевается, то, с чего получается снимок. Для чего Моисеев народ со всех сторон поклонялся скинии¹³ (Исх. 33:10), имевшей образ и вид небесных вещей, преимущественнее же – всего творения?» [51, Точн. излож. правосл. веры, кн. 4, гл. 16]. Ответ св. Иоанна Дамаскина однозначен – в рукотворенной скинии народ видел образ небесных, Божественных вещей. Мысль св. Иоанна Дамаскина продолжает наш отечественный писатель-богослов прп. Максим Грек: «В книге Исход говорится: егда вхождаше Моисей в скинию, тотчас сходил столп облачный и являлся Господь в скинии в столпе облачном (Исх. 33:8–10). Люди же, видя столп облачный, поклонялись каждый из дверей своей кущи. Поклонялись же столпу облачному и скинии, потому что Бог, невидимый по существу, ради нашей немощи покрывался столпом облачным и в этом свете являлся в скинии. Итак, столп облачный служил для них как бы ризою (в которую облачался Господь); вместо же селения небесного, Он имел скинию, которая ныне именуется церковью. Разве не мог Бог беседовать к людям без скинии? Но этим Он желал с самого начала показать честь и славу церкви Божией» [132, с. 294–295, ч. 2, Против лютеран– слово о покл. св. иконам, сл. 23].

В скинии вне стана, когда Моисей входил туда, и столп облачный спускался к входу в скинию, тогда Ягве говорил с Моисеем... и говорил Ягве с Моисеем лицем к лицу, не в сновидениях, а явно, как бы говорил кто с другом своим. Такого кроме Моисея из земнородных не сподоблялся никто. И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей, которого Ягве знал лицем к лицу (Втор. 34:10). Воистину, Моисей – Боговидец, как нарекла его церковь. Кстати, интересно отметить, что говорится не о пророке, который бы знал Ягве лицом к лицу, а о Ягве, Который знал пророка лицом к лицу. Никого Господь не познал так, как Моисея, никто не был Ягве так близок, как пророк Его Моисей. При всей чрезвычайности Богоявления Моисею, на первом месте все-таки не то, что Моисей видел Бога, а то, что Бог видел и познал Моисея. На ком, как не на Моисее, исполнилось слово: твердое основание Божие стоит, имея печать сию: познал Господь Своих (2Тим. 2:19).

Таинственно-непосредственное общение Моисея с Богом лицом к лицу не означает, что он видел образ, некое лицо. Об этом четко сказано во Втор. 4,12. 15: И говорил Ягве к вам (на горе) из среды огня; глас слов (Его) вы слышали, но образа не видели, а только глас... а посему твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Ягве на (горе) Хориве из среды огня. Сказанное о явлении Бога на горе Хориве наверняка также относится и к откровению Его Моисею в скинии собрания вне стана.

Спросят, а что значит говорить лицом к лицу, если лица не видишь? Можно пояснить сравнением. Слепец говорит со зрячим лицом к лицу, лица не видя. И это вовсе не то же самое, что просто слышать речь, скажем, по телефону. Это даже не то же самое, что видеть говорящего по телевидению.

И такие беседы с Ягве в скинии собрания были у Моисея не один раз. После них Моисей возвращался в стан и общался с народом, будучи посредником между Ягве Богом и людьми. Рядом с Моисеем бывал при этом служитель его Иисус, сын Навина. Но Иисус Навин не возвращался с Моисеем в стан, он не отлучался от скинии. Иисус Навин, будучи на горе, когда Моисей вошел в облако и был там сорок дней и сорок ночей, единственный из израильтян не поклонялся золотому тельцу, да и не допустил бы того, будь он тогда с ними. Поэтому он единственный и имел право быть теперь при скинии собрания вне стана и служить Моисею.

И говорил Ягве с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим. Поразительно не только то, как Бог открывался человеку, но поразительна еще более любовь Божия, делающая человека другом своим. Чтобы стать другом Божиим необходима со стороны человека нераздельная любовь к Богу. Св. Василий Великий: «Ибо сколько истратишь любви на земные предметы, столько, по необходимости, не достанет у тебя в целом. Посему-то не многие из людей наименованы друзьями Божиими, как Моисей, о котором написано, что он друг Божий (Исх. 33:11)» [57, т. I, Беседа на Пс. 44, 1]. Св. Василий говорит и о пути, на котором Моисей достиг высочайшего дара дружбы Божией – это путь воздержания. «Моисей, с помощью долговременнаго пребывания в посте и молитве, приял закон и слышал глаголы Божии, якоже, говорит, аще бы кто возглаголал к своему другу (Исх. 33, 1» [58, т. II, Правила в вопросах и ответах, вопр. 16].

Следует отметить, что не Моисей говорил с Богом, как с другом своим, а Бог говорил с ним, как бы говорил кто с другом своим. И не ученики Христа назвали Учителя другом, а Он назвал их Своими друзьями (Ин. 15:15). Этим исключается фамильярность и легковесность в отношении человека к Богу. Только Господь Сам может назвать человека другом Своим и говорить с ним как с другом по воле Своей и по избранию Своему.

Человек не может назвать Бога другом своим, только Бог может говорить с человеком как бы говорил кто с другом своим. Человек не может и сам познать Бога, только Бог может открыться ему. И вот в шатре вне стана Израильского Бог открывается Моисею. Моисей хочет видеть Бога. Моисей не согласен, чтобы народ его был ведом в Обетованную Землю ангелом, он хочет, чтобы Сам Бог вел его. Моисей хочет вернуть Ягве Богу Его народ, а народу вернуть Ягве. Итак, говорит Моисей Тому, Кто говорил с ним, как с другом, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобрести благоволение в очах Твоих; и помысли, что сии люди Твой народ (Исх. 33:13). Климент Александрийский: «Своим всемогуществом Он [Бог. – Г.Ф.] постоянно охраняет, благодетельствует, руководит, присутствует при нас, всех нас поровну им покрывая. Потому и воскликнул Моисей, убедившись, что своею мудростью человек не в состоянии познать Бога: Яви мне Себя Самого (Исх. 33:13)» [144, Строматы, кн. 2, гл. 2].

Но может ли человек снести в немощи своей являющегося ему Бога? Солнце может выглянуть из-за облаков, но может ли человек при этом не прикрыть глаза свои?! Потому и Бог является не каков Сам в Себе, а в образах и подобиях. Об этом говорит св. Иоанн Златоуст: «Что мы скажем Исаии, который говорил: видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном (Ис. 6:1)? Что Иезекиилю, который видел Господа, сидящего на херувимах? Что Даниилу, который говорил: Воссел Ветхий днями (Дан. 7:9)? Что скажем самому Моисею, который говорил: Открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя (Исх. 33:13)? Им отвечает Сам Бог устами пророка: Я говорил к пророкам, и умножал видения, и чрез пророков употреблял притчи (Ос. 12:10). То есть Он являлся в образах и подобиях, а не тем, каков Он есть Сам в Себе. Не только пророки, но и ангелы, и архангелы не видят Бога, каков Он в Своей сущности. Его видят только Сын и Дух Святой. Как может созданное естество видеть Несозданного?» [136, с. 386]. Следует отметить, что перечисляя пророков Исаию, Иезекииля, Даниила, Златоуст, доходя до Моисея, говорит о «самом» Моисее. Моисей, все-таки, не в ряду пророков, а выше их. И если вполне справедливо говорить, что пророкам Бог умножал видения и... употреблял притчи, то Моисею Бог открывался не в видениях и притчах, а говорил лицем к лицу! Как? – это знают только Сам Бог и друг Его Моисей. Конечно же, не видел Моисей Бога в Его Сущности, каков Он Сам в Себе, тут совершенно прав св. Иоанн Златоуст, видел же Его в некоем таинственном явлении славы Его.

Св. Кирилл Иерусалимский в русле христианского осмысления ветхозаветных Феофаний утверждает, что Моисею явился именно Сам Христос: «Сей Господь явился также Моисею, в какой мере мог он видеть. Ибо Господь человеколюбив и всегда применяется к нашим немощам. А чтобы знать тебе, что Он именно явился Моисею, прими свидетельство от Павла, который говорит: пияху бо от духовнаго последующаго камене, камень же бе Христос (1 Кор, 10:4); и еще, верою Моисей остави Египет (Евр. И, 27); вслед за сим: большее богатство вместив египетских сокровищ поношение Христово. Сей-то Моисей говорит Ему: яви ми Тебе Самаго (Исх. 33:13). Видишь ли, что и пророки видели тогда Христа, но поколику каждый вмещал» [126, Слова огласительные, 10, п. 6–7].

Явления Бога Ягве Моисею в шатре вне стана таинственно-философски осмысливает прп. Максим Исповедник. Его мысль в том, что Бог, единый в существе Своем, познается только в отрешенности от рассыпающейся множественности мира сего. Это и означало поставление шатра, или скинии собрания и откровения, вне стана народного. Не в стане многочисленного народа, а в уединенном шатре являлся Бог. Итак, прп. Максим Исповедник: «Во множестве – инаковость, несходство и различие; в Боге же, подлинно Едином и Единственном, – только одно тождество, простота и сходство. Поэтому неосторожно обращаться к созерцанию Бога, прежде не оказавшись вне множества. И это являет нам Моисей, поставивший сначала шатер [своего] разумения вне стана (Исх. 33:7) и лишь потом обратившийся к Богу. Опасно пытаться изречь словом неизреченное, ибо произнесенное слово двойственно и даже множественно. Более надежно созерцать Сущее в одной только душе, ничего не изрекая, потому что душа покоится в нераздельной Единице, а не во множестве... Великий Моисей, поставив свой шатер вне лагеря, то есть поместив свою свободную волю и мысль вне пределов [вещей] зримых, начинает поклоняться Богу» [134, кн. 1, Главы о богословии, 1-я сотница, пп. 83–84].

И, наконец, свершилось! Сорокадневное ходатайственное пощение Моисея и беседы его с Богом лицом к лицу в шатре вне стана изменили решение Ягве и вернули Его к народу.

Моисей сказал Ягве: если не пойдешь Ты Сам (с нами), то и не выводи нас отсюда чрез ангела... И сказал Ягве Моисею: и то, о чем ты говорил, Я сделаю; потому что ты приобрел благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени (Исх. 33, 15. 17).

Моисей приобрел благоволение в очах Ягве, Ягве знает его по имени, они знают друг друга лицом к лицу – и народ спасен! Моисей вернул благоволение Божие народу, он не удовлетворился благоволением Божиим к себе. Он не успокоился, пока не узнал, что я и народ Твой обрели благоволение в очах твоих (Исх. 33:16)! Ягве Сам, а не ангел Его, пойдет с народом. Народ Моисея вновь народ Божий!

Св. Афанасий Великий: «И действительно, отрекшись иметь вождем ангела, умолял [Моисей], чтобы сам Бог предводительствовал ими. И поскольку Бог обещал ему, и сказал: и сие твое слово, еже рекл еси, сотворю: обрел бо еси благодать предо Мною, и вем тя паче всех (Исх. 33:17); то у Исаии написано: возведый от земли пастыря овец, где есть вложивый в них Духа Святаго, возведый десницею Моисея (Ис. 63, 11. 12)? и несколько ниже: сниде Дух от Господа и настави их: тако провел еси люди Твоя, сотворив Тебе самому имя славно (ст. 14). Кто же не усмотрит из сего истины? поскольку Бог обещает предводительствовать народом, то вот не ангела обещает послать, но Духа Своего, Который выше ангелов, и Он предводительствует народом» [54, т. 3, К Серапиону посл. 1, п. 12].

Ягве вернулся к народу. Обрадованный Моисей дерзает на чрезвычайную просьбу – он просит, чтобы Бог показал ему Себя Самого. Как будто недостаточно уже и того, что Ягве говорил с ним лицом к лицу, он хочет еще большего, он хочет видеть Бога!

(Моисей) сказал: покажи мне славу Твою.

И сказал (Ягве Моисею): Я проведу пред тобою всю славу Мою, и провозглашу имя Ягве пред тобою; и кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею. И потом сказал Он: лица Моего не можно тебе увидеть; потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых.

И сказал Ягве: вот место у меня: стань на этой скале. Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы, и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду. И когда сниму руку Мою, ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо (тебе) (Исх. 33:18–23).

Наступает момент вершины Моисеева боговидения.

Моисей хочет видеть Жениха, незримо являвшегося ему Бога Ягве. Он хочет видеть лицо Беседовавшего с ним лицом к лицу. Моисеева любовь устремлена к Возлюбленному, хочет созерцать Его Самого.

...Явит ли Ягве, даровавший Свою любовь ему, простому синайскому пастуху, свой Лик? Все разделяющее и сокрывающее уже излишне.

Голос Ягве возлюбленного моего! Вот он идет в огне и облаке, скачет по горам Синая, прыгает по холмам пустыни...

Возлюбленный мой начал говорить мне: встань, возлюбленная моя, выйди!., подымись на гору Божию, на гору Боговидения.

Голубица моя, в ущелье скалы под кровом утеса!

Туда, в расселину скалы горы Синайской поставил Ягве Моисея. Там Жених встретился с невестой, богопросвещенной душою пророка. Там возопила ураненная Божьей любовью душа боговидца:

Покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой; потому что голос твой сладок и лице твое приятно! (Песнь Песней, 2, 8. 10. 14).

Моисей желает видеть Бога, но и трезвость не оставляет его. Он хочет видеть лицо Его, но просит: покажи мне славу Твою. Он разумеет незримость Божию, хочет быть поглощен Его славою, но... через нее узреть и Лик Незримый.

Ягве не отказывает Своему избраннику. Он явит ему Свою славу, Он Сам провозгласит ему свое имя – Незримый и Неизреченный даст увидеть и услышать! Но и могучие волны океана имеют свой предел. Есть черта берега, захлестнуть которую не могут и они. Так и Моисеева любовь, погружаясь в славу Небесного Жениха, достигая границы берегов возможного, узрит Его сзади и там уляжется, там, где предел всего тварного, где предел Богом являемого – за которым только сущий в Себе Самом Бог. За чертою берега уже вод больше нет, за пределами являемого не может человек быть и остаться в живых.

Уже давно Моисей находится в мире лучшем, чем этот. Но здесь, на земле, на том месте в расселине скалы горы Синайской остались немые свидетели того страшного и Божественного явления Ягве Моисею. Игумен Никон (Смирнов), паломник: «... Мы с благоговением прикладывались к камню, свидетелю Богоявления. Это огромная глыба, прислонившаяся к скале. Завеса минувших тысячелетий как бы приоткрыла перед нашим мысленным взором священную тайну Синая. Вот под этой многотонной гранитной глыбой укрывался от нестерпимой славы Богоявления человек, ставший знамением Ветхого завета. Избранник Иеговы, Моисей был первым и величайшим из пророков, потому что никто до Христа не говорил именем Божиим с такой властью и не проливал такого потока света на существо и законы Бога» [333, с. 73–74].

Таинственное Богоявление Моисею в расселине скалы привлекало мысль богомудрых и святых отцов и толкователей Св. Писания. Вслед за ними приникнем и мы к сей расселине на вершине Синайской горы, чтобы уразуметь происшедшее там.

Св. Ириней Лионский (II в.) в невозможности Моисею видеть лице Божие и, одновременно, в возможности видеть славу и задняя (слав.) Его усматривает тайну Бога Отца и Сына Божия. Так св. Ириней утверждает, «что слова: никто не узрит Бога сказаны о невидимом Отце и Творце всего, это явно всем нам» [114, Против ересей, кн. 1, гл. 19, п. 2]. В другом месте св. Ириней детальнее говорит о невидимости Бога Отца по величию Своему и славе и о видимости Сына Божия по любви Бога к людям: «По величию же Его и дивной славе, никто не увидит Бога и жив будет, ибо Отец непостижим; но по любви и благоволению к людям, а также по Своему всемогуществу, Он любящим Его дарует и это, т.е. видеть Бога, что и предсказывали пророки» [114, Против ересей, кн. 4, гл. 20, п. 5].

О невидимости Божией и о видимости Его в воплощении чрез Иисуса Христа св. Ириней пишет так: «И Само Слово являлось и говорило с Моисеем, как говорит человек с другом своим. Но Моисей желал ясно видеть говорившего с ним, и ему было сказано: стань на высоком месте скалы, и Я покрою тебя рукою Моею. Когда же пройдет Моя слава, то увидишь Мой зад, а лица Моего ты не увидишь, ибо человек не увидит лица Моего и будет жить. Здесь указывается то и другое, и что человеку невозможно видеть Бога, и что по премудрости Божией человек в последния времена увидит Его на высоте скалы, т.е. по пришествии Его, как человека. И поэтому Он лицом к лицу беседует с ним на высоте горы [Фавор. – Г.Ф.], в присутствии также Илии, как повествует Евангелие, и, наконец, исполнил древнее обещание» [114, Против ересей, кн. 4, гл. 20, п. 9]. Мысль св. Иринея о том, что Моисей увидит Бога сзади при Его воплощении в дальнейшем часто встречается у св. отцов. Св. Ириней даже уточняет, что на Фаворе в последние дни, при жизни Христа на земле, исполнилось древнее обещание Моисею на Синае.

Ориген (нач. III в.) рассуждает о том, что у Бога – и Отца, и Сына, и Св. Духа – нет тела, а значит, говорить об обычном видении глазами нет смысла. У Бога, по Оригену, нет ни «переда» (лица), ни «зада». Видеть же Бога – значит, познавать его умом и сердцем в духе. Итак, Ориген: «Если вы говорите, что Он [Бог. – Г.Ф.] невидим по природе, то Он должен быть невидимым и для Спасителя [по человеческой природе. – Г.Ф.]. Между тем говорится, что Бог, Отец Христа, видим, потому что видевый, говорит, Мене, виде Отца (Ин. 14:9). Конечно, это сильно затрудняет Вас; но мы понимаем это не в смысле видения, а в смысле познания: потому что познавший Сына познает и Отца. Таким же образом, нужно думать, и Моисей видел Бога: он не телесными очами созерцал Его, но познавал Его зрением сердца и чувством ума, и то – только отчасти, – так как ясно сказано: лице Мое (т е. Того, Кто давал ответ Моисею) не явится тебе, но узриши задняя Моя (Исх. 33:23). Конечно, это выражение нужно понимать с тою таинственностью, с какою прилично разуметь Божественные слова, – совершенно отвергши и презревши те старушечьи басни, которые придумывают неопытные люди о «переде» и «заде» Божием. Пусть также никто не думает, будто мы мыслим нечто нечестивое, когда говорим, что Отец невидим и для Спасителя... В самом деле мы сказали, что иное дело – видеть и быть видимым, и иное дело – знать и быть знаемым, или – познавать и быть познаваемым. Видеть и быть видимыми – свойственно телам, а этого, конечно, нельзя будет приложить ни к Отцу, ни к Сыну, ни к Святому Духу в Их взаимных отношениях: природа Троицы не подлежит условиям видения; свойство взаимно видеть друг друга она предоставляет существам, имеющим тело, т.е. всем прочим тварям; бестелесной же, т.е. в собственном смысле духовной, природе прилично только познавать и быть познаваемою, как это возвещает и Сам Спаситель, когда говорит, что никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын и емуже аще волит Сын открыти (Мф. 11:27). Итак ясно: Он не сказал «Никтоже видит Отца, токмо Сын», но: Никтоже знает Отца, токмо Сын» [142, О началах, кн. 2, гл. 4, п. 3]. Противостоя понятию видения Бога, Ориген, естественно, противостоит грубому понятию телесного видения. Боговидение он сводит к богопознанию умом и сердцем, говоря о «зрении сердца и чувстве ума». Своеобразно, что именно так, а не наоборот, о «чувстве сердца и зрении ума», что, казалось бы, естественнее. Но у Оригена именно так – сердце зрит, а ум чувствует! Здесь он уже недалеко от учения и опыта афонского исихазма. Только, в отличие от исихастов, он не хочет говорить о видении Бога, что и понятно в его идолопоклонческое время.

Св. Мефодий Патарский, епископ III-го века, продолжает мысль св. Иринея Лионского об обещании Ягве Моисею: Ты увидишь Меня сзади, как о пророчественном возвещении воплощения Божия, исполнившемся на Христе. По св. Мефодию, явление заднего Божьего пророку – это явление великого в малом, невидимого в видимом. Особым исполнением всего этого было сретение Господне в храме Иерусалимском, когда старец Симеон взял в руки Младенца и благословил Бога. Св. Мефодий Патарский: «Посему старец Симеон, сбросив немощь возраста и облекшись силою надежды, поспешил встретить пред лицем закона подателя закона... наставника Моисея, обещавшаго открыть ему, как бы сзади (Исх. 33:23), Божественное воплощение, богатого в бедности, предвечного в младенчестве, невидимаго в видимом, непостижимаго в объемлемом, величайшаго в малом виде» [72, Слово о Симеоне и Анне, п. 6].

Св. Кирилл Иерусалимский (IV в.) также раскрывает мысль о невозможности человеку и вообще всякому тварному существу видеть Бога и быть живым, а потому о явлении Бога Себя во плоти, притом во плоти уничиженной. Как и св. Ириней, св. Кирилл указывает на явление славы Божией на Фаворе, но не таковую какова она есть в Боге, а таковую, какую могли вместить ученики. Св. Кирилл Иерусалимский: «Если бы покусился кто узреть Самого Бога, без сомнения лишился бы он и жизни, по сказанному: не бо узрит человек лице Мое, и жив будет (Исх. 33:20)... Итак, поскольку никто из живущих не мог видеть Божества, то восприял Он лице человечества, чтобы, видя оное, стали мы живы. Когда же и сие самое лице благословил показать в малой славе, когда просветися лице Его яко солнце (Мф. 17:2), тогда ученики, убоявшись, падают ниц. Но если просветившееся лице плоти, не в той мере, в какой мог просветить Совершающий сие, но в какой могли вместить ученики, устрашило их, и не могли они вынести сего, то могли бы кто возвести взор на достоинство Божества? Великаго желаешь, говорит Господь Моисею; но не отвергаю ненасытимаго твоего желания, и сие тебе слово сотворю (Исх. 33:17), но поколику можешь вместить: вот, полагаю тя в расселине камене (ст. 22); ибо, как малый, пребываешь ты в малом очертании» [126, Огласит, беседы, слово 9, п. 1; слово 10, п. 7].

В обещании Бога провозгласить имя Ягве пред Моисеем при явлении ему славы Своей св. Кирилл Иерусалимский усматривает указание на различие лиц Бога Отца и Сына: «Утверди же в себе, что будет здесь сказано, чтобы оградить себя от иудеев. Ибо наша цель – показать, что Господь Иисус Христос был у Отца. Поэтому Господь говорит Моисею: Азъ предъиду пред тобою славою Моею, и воззову о имени Господа [Ягве. – Г.Ф.] пред тобою (Исх. 33:19). Он – Господь, какого же призывает Господа? Видим, как прикровенно преподал благочестивое учение об Отце и Сыне?» [126, Огласит, слова, 10, п. 8]. Мысль св. Кирилла вполне находит свое подтверждение в библейском переводе архим. Макария (Глухарева): ... и провозглашу имя Иеговы [а не Иегова] пред тобою. Т.е. речь идет не только о том, что будет провозглашено имя Ягве, а именно, что Господь возгласит имя Господа [Иеговы, или Ягве], т.е. Сын открывает имя Отца. Это происходило на Синае, это произойдет и в воплощении. Христос молился в Гефсиманском саду: Я открыл имя Твое человекам... (Ин. 17:6). Когда и как это произошло? И тогда, на Синае, когда открыл Моисею имя Ягве (יהוה), и тогда, когда открыл ученикам Своим Бога как Отца.

На желание Моисея видеть Бога Господь отвечает:

Я проведу пред тобою всю славу Мою,

и провозглашу имя Ягве пред тобою (Исх. 33:19).

Увидеть Бога – это значит познать славу и имя Его, вот два самовыражения Божия. Слава и имя Бога всегда «идут рядом». Осиявая человека Своею славою и нарекая на нем Свое имя, Бог являет Свою любовь.

Прп. Ефрем Сирин (IV в.), толкуя явление славы Ягве Моисею в расселине скалы, опирается сразу на два значения священного текста: буквально-таинственное (о Богоявлении) и аллегорически-таинственное или типологическое, как прообраз Церкви Христовой. Прп. Ефрем Сирин: «(ст. 18) И глагола Моисей ко Господу: покажи ми славу Твою, и познаю Тебя. Тем, что сделаешь для меня теперь, удостоверь и в отдаленном, что сделаешь для меня после [итак, по св. Ефрему, Моисей сам хочет как видеть Бога, так и прозреть имеющее быть в будущем. – Г.Ф.]. (19) И рече Господь: Азъ проведу пред тобою все блага Мои,¹⁴ т.е. славу Мою, сколько в состоянии видеть очи твои [речь идет о посильном для человека Богоявлении. – Г.Ф.]. И помилую, егоже помилую; и ущедрю, егоже ущедрю, т.е. не весь народ и не весь сонм [начаток будущего пророческого учения об остатке Израиля. – Г.Ф.]. (20) Не возможеши видети лица Моего, потому что человек, увидев лице Мое, не может уже оставаться в сей жизни [т.е., по прп. Ефрему, не просто не может жить, увидев лицо Божие, а не может жить в этой жизни, по плоти, должен перейти в жизнь иную. – Г.Ф.]. (22) Егда же прейдет слава Моя, положу тя в расселине камене. Разселиною камня именуется сонм сынов Церкви, которой дан духовный закон [здесь прп. Ефрем переходит на пророческое типологическое толкование о грядущей Церкви Христовой. – Г.Ф.]. (23) Отыму руку Мою, и узриши задняя Моя. Сим иносказательно предвозвещается, что Церкви дано будет рукоположение священства [неожиданное и своеобразное сопоставление прп. Ефрема. Когда епископ отымает руку от главы посвящаемого, на того сходит благодать Святого Духа, благодать священства, чрез которое открывается слава Божия. – Г.Ф.]. И узриши задняя Моя. Здесь говорится о вочеловечении Еммануила, и возвещается лицезрение Того, Кто по Божескому естеству своему невидим [тут прп. Ефрем вполне следует мысли св. Иринея Лионского и последующих отцов. – Г.Ф.]». [89, Толк, на кн. Исход, гл. 33].

Обратимся к размышлениям св. Василия Великого (IV в.) о таинственном явлении Бога Моисею в расселине скалы Синайской горы.

Невозможность видеть Бога и быть живым св. Василий, подобно прп. Ефрему Сирину, относит к плоти и сей временной жизни, а не к тварному естеству вообще. Ангелы и человек по воскресении своем, согласно св. Василию, зрят Бога. Св. Василий Великий: «Не узрит человек лице Господне и жив будет (Исх. 33:20). Но Ангелы малых в церкви выну видят лице Отца нашего, Который на небесах (Мф. 18:10). Посему для нас ныне, по немощи облежащей нас плоти, невместимо зрение славнаго явления Божия; но Ангелам, которые не имеют никакого покрова, подобнаго нашей плоти, ничто не препятствует непрестанно взирать на лице славы Божией. Посему, когда сделаемся сынами воскресения, тогда и мы будем удостоены знания лицем к лицу. Тогда праведные удостоятся лицезрения Божия в радости, а грешники – в суде; потому что всякий грех будет истреблен праведным судом Божиим» [57, Беседа на Пс. 33, ст. 17]. Св. Василий говорит, что лицо Божие в свое время узрят даже грешники, но на суде и осуждении своем. Утверждает же это св. отец на основании слов псалмопевца: Лице же Господне на творящыя злая (Пс. 33:17). При этом св. Василий говорит, конечно же, не о самой незримой сущности Божией, а о явлении лица и славы Его.

После того, как Ягве сказал Моисею о невозможности видеть Бога и лица Его, но при этом пообещал ему показать славу Свою и возгласить имя Свое, Он начинает подготавливать пророка к страшному Богоявлению, к явлению страшной любви Божией. И сказал Ягве: вот место у Меня: стань на этой скале (Исх. 33:21). И провел его Ягве к расселине в скале. Что это за место у Бога, о котором Он сказал: вот место у Меня?.. И только с этого места можно узреть славу Ягве, и только там услышать над собою неизреченное имя Его. Тогда Богу послужила одна из скал Синайской горы. Но, конечно, речь все-таки не о ней. А о чем? Где место Божие? Об этом прекрасно рассуждает св. Василий Великий: «Хотя странно сказать, однако же тем не менее истинно, что Дух [имеется в виду Дух Святой. – Г.Ф.] нередко называется как бы местом освящаемых. И такой образ речи, как окажется, не унижает, а еще более прославляет Духа... О Духе же сказано: се место у Мене, и станеши на камени (Исх. 33:21). Ибо что иное называется здесь местом, как не созерцание в Духе, в котором находясь, Моисей мог сознательно видеть явившагося ему Бога? Вот то место, которое свойственно истинному богопоклонению... Посему Дух – воистину место святых. И святый есть собственное место Духа» [57, О Св. Духе к св. Амфилохию, гл. 26]. Дух Святой – место Божие, в котором зрится Бог! В этом основа духовной жизни и богосозерцания.

Вот место у Меня: стань на этой скале, или иначе – и станеши на камени, – говорит Ягве Моисею. Если место Божие – это Дух Святый, то что есть скала, или камень, на который должен стать Моисей? И об этом говорит св. Василий Великий: «Единственное избавление от зол... войдти под покров скалы, то есть, в твердыни веры во Христа, где положен был и Моисей, когда должен был видеть Бога (Исх. 33:22)» [57, Толк, на пр. Исаию, гл. 2, ст. 10]. О камне веры рассуждают св. отцы, толкуя слова Христа: ты – Петр (= камень), и на сем камне Я создам Церковь Мою (Мф. 16:18). Моисей верил в Бога Авраама, Бога Исаака и Бога Иакова, он верил в Ягве, в котором узнал Бога отцов своих, он верил в грядущего Мессию, Помазанника Ягве, и в этой вере, как на камне, как в расселине скалы, узрел задняя Божия, узрел славу Ягве – нестерпимую и вожделенную. А без веры все это – никак! Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. В ней свидетельствованы древние... ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал (Евр. 11, 1–2.6). Верою и сам Моисей как бы видя Невидимого, был тверд (Евр. 11:27).

А теперь приникнем к рассуждениям другого великого отца и учителя Церкви Православной св. Григория Богослова (IV в.). Богословие этого отца само есть созерцание Божие. Что же он зрит в Моисеевом Богоявлении у расселины скалы?

Св. Григорий Богослов говорит о пути к видению Бога и о возможной степени его. По св. Григорию богослов тот, кто чисто молится, и кто чисто молится – тот богослов. И путь Моисея к расселине скалы, к таинственному богосозерцанию пролегал через многие его молитвы, ведь он к тому времени уже дважды по сорок дней постился, да и так молился много. А что касается самого боговидения, то сколь бы оно ни было величайшим, а укрывшееся от Моисея все равно было несравнимо больше явленного. Итак, св. Григорий Богослов: «Ибо сказано: видим ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу; ныне разумею отчасти, тогда же познаю, якоже и познан бых (1Кор. 13:12). Какое наше унижение! И какое обетование – познать Бога столько, сколько сами мы познаны!.. И Моисей едва видел задняя Божия из-за камня (что бы ни означали и задняя Божия, и камень), – видел, после многих молитв и данного ему обещания; впрочем, не в такой мере, в какой желал видеть; но укрывшееся от его взора было больше виденнаго» [60, т. I, с. 471. Слово 32, О соблюдении добраго порядка...]

Св. Григорий утверждает, что первое и чистое естество Божие познается только Им Самим. Нам же Бог открывается в Своем воплощении, во Христе, и в Своих творениях.¹⁵ И открываемое нам Богом о Себе есть то заднее, крайнее и то прикрытое камнем. «Но что со мною сделалось, друзья, таинники и подобные мне любители истины?– рассуждает св. Григорий Богослов. – Я шел с тем, чтобы постигнуть Бога; с этою мыслию, отрешившись от вещества и вещественнаго, собравшись, сколько мог, сам в себя, восходил я на гору. Но когда простер взор, едва увидел задняя Божия (Исх. 33:22–23) и то прикрытый Камнем (1Кор. 10:4), то есть воплотившимся ради нас Словом.¹⁶ И приникнув несколько, созерцаю не первое и чистое естество, познаваемое Им Самим, то есть Самою Троицею; созерцаю не то, что пребывает внутрь первой завесы и закрывается херувимами, но одно крайнее и к нам простирающееся. А это, сколько знаю, есть то величие, или, как называет божественный Давид, то великолепие (Пс. 8:2), которое видимо в тварях, Богом и созданных, и управляемых. Ибо все то есть задняя Божия, что после Бога доставляет нам познание о Нем, подобно тому, как отражение и изображение солнца в водах показывает солнце слабым взорам, которые не могут смотреть на него, потому что живость света поражает чувство» [60, т. I, с. 393, Слово 28, о богословии второе].

Таким образом, св. Григорий говорит о двух путях возможного богопознания – через воплощение и через творение. Первый путь главнейший, но и второй не пренебрегается.

По св. Григорию, если бы Бог не воплотился, то едва кто и последовал бы за Ним, разве лишь Моисей, но и тот не достиг совершенного боговедения. Св. Григорий Богослов: «И по Нем (по Христе) идоша народы мнози, и исцели их ту (Мф. 19:2), где была обширная пустыня. Если бы Он пребыл на своей высоте, если бы не снисшел к немощи, если бы остался тем, чем был, соблюдая Себя неприступным и непостижимым; то, может быть, немногие бы последовали за Ним, даже не знаю, последовали ли бы и немногие; разве один Моисей, и тот столько, чтобы едва увидеть задняя Божия. Ибо, хотя и расторг Моисей облако, когда был вне телесной тяжести, и привел в бездействие чувства; но тонкость и безтелесность Божию (или, не знаю, как иначе назвал бы сие другой) мог ли видеть он, все еще будучи телом и проникая чувственными очами?» [60, т. I, с. 511, Слово 37]. Только воплощение Бога увлекло за Ним многих и сделало возможным познание Его.

Но св. Григорий говорит и о втором пути – о познании Бога в Его творении. «А это... есть то величие, или, как называет божественный Давид, то великолепие (Пс. 8:2), которое видимо в тварях, Богом и созданных и управляемых. Ибо все то есть задняя Божия, что после Бога доставляет нам познание о Нем» [см. выше]. Об этом же пути богопознания говорится в синагогальном комментарии: «Тогда сниму Я руку Мою, и ты узришь Меня стылу, лице же Мое незримо будет. Фигуральное выражение, значащее: ты Бога узришь только по следам Его, только по совершаемым Им деяниям» [3, с. 94]. Но если св. Григорий обозначает космологический путь богопознания после богопознания непосредственного, то в процитированном комментарии синагоги непосредственное богопознание фактически исключается вообще, Моисей узрит Бога стылу только по следам Его, только по совершаемым Им деяниям. Только тварь, бесконечно далекая от Творца, говорит о Нем, а Сам Он совершенно сокрыт. Такое понятие близко к варлаамитской ереси, которая знает только дела Его, а не славу Его. Моисею же в данном случае открываются как раз не дела Божии, а слава Его. Глядя на скалу, он размышляет о ее Создателе, а зрит славу Самого Создателя в той мере, что доступна ему. Следы Божии и слава Его – вещи весьма разные!

После толкований св. Василия Великого и св. Григория Богослова обратимся к размышлениям и комментариям третьего великого каппадокийца– св. Григория Нисского (IV в.). Св. Григорий Нисский дает всему таинственно аллегорическое толкование. Богоявление Моисею в расселине скалы он считает наивысшим из всего происшедшего с пророком. Рассуждения св. Григория взяты из его трактата «О жизни Моисея» [64, Толк. пп. 236–252].

Основная мысль св. Григория – происходит непрерывное и неудержимое восхождение человека к Богу, не имеющее никакого конца и предела. «И истинное созерцание Бога и состоит в том, чтобы никогда не насыщаться в своем вожделении, но, постоянно взирая на Него, при том, что уже удалось увидеть, все же гореть желанием узреть еще больше. И поэтому нет такой границы, которая могла бы прервать восхождение человека к Богу, потому что не найдется предела у блага, и никакое насыщение не прекратит вожделения к нему» [тамже, п. 239]. Эта мысль вообще красной нитью проходит через многие творения св. Григория.

Далее св. Григорий Нисский переходит к детальному рассмотрению предметов, упомянутых в рассказе о явлении Бога Моисею в расселине скалы.

И сказал Ягве: вот место у Меня... (Исх. 33:21).

Св. Григорий Нисский: «Но как же понимать то место, о котором говорил Бог?.. Наше понимание вполне согласуется с уже изложенным истолкованием. Говоря об этом месте, Бог не дает ему количественных определений (ибо нет размера у того, что не обладает количеством), но, используя понятие измеримой поверхности, ведет своего слушателя к беспредельному и безграничному. Смысл этих слов, по-видимому, примерно таков: поскольку твое вожделение простирается вперед (Флп. 3:13) и для твоего движения нет насыщения, и ты знаешь, что нет предела у добра, а желание всегда обращено к большему, то есть у Меня такое великое место, по которому можно бежать и никогда не достичь конца своего движения»» [там же, пп. 240. 242]. Итак, по св. Григорию, место у Бога – это «беговая дорожка» богопознания.

Но далее говорится: Я поставлю тебя в расселине на скале (Исх. 33:22). И св. Григорий пытается разрешить недоумение – как сочетать бег и восхождение (место у Бога), «беговую дорожку» и стояние... на скале, или камне. Св. Григорий говорит, что продвигаться вперед невозможно, шагая по песчаному холму или болоту, продвигаться можно только по твердому основанию, стоя на скале, на камне. Только когда мысль твердо покоится на камне, стоит незыблемо во Христе и всяком благе, тогда возможно продвижение в богопознании. Так сочетается стояние и движение. Св. Григорий: «Это движение также называется покоем: Я поставлю тебя в расселине на скале, – говорит Бог (Исх. 33:22). Это и есть самое странное: как одно и то же состояние является и покоем, и движением?» [там же, п. 243]. И далее поясняет: «Дело в том, что чем тверже и неотступнее становится человек в отношении добра, тем вернее он движется по пути добродетели... Если же, по слову псалмопевца, вытащив ноги, выбраться из болота и встать на камень (Пс. 39:3) (этот камень – Христос, полнота добродетели), то чем более тверд и непоколебим в добре, по совету Павла (1Кор. 15:58), будет человек, тем скорее произойдет его продвижение... Итак, показав Моисею это место, Бог пробудил его к движению. А обещание поставить его на скалу показало, как пробежать по этой Божественной беговой дорожке» [там же, п. 243–244].

Что же означает расселина на скале?

Св. Григорий видит в этой расселине то место и то состояние, которое ожидает праведных по окончании «бега» по этой земле. «А углубление в скале, которое здесь называется расселиной, прекрасно истолковал сам божественный апостол, когда сказал, что после разрушения земной хижины нам через нашу надежду приготовлено нерукотворенное жилище на небесах (2Кор. 5:1). И действительно, тот, кто, по слову апостола, завершил свой бег (2Тим. 4:7) по этой широкой и вместительной беговой дорожке, которую Божественный глас назвал местом, и настоящую веру сохранил (2Тим. 4:7), тот, как сказано символически, утвердил свои стопы на камне и украсился венцом праведности от руки Того, Кто установил такое состязание. И то, что здесь называется углублением в скале, в других местах называется райским наслаждением (Быт. 2), вечным домом (2Кор. 5:1), обителью Отца (Ин. 14:2)» [там же, 245–247].

И вот там, в расселине скалы, говорит Ягве: когда сниму руку Мою... (Исх. 33:23). Божия рука, по св. Григорию, это «сила Божия, творящая всё сущее, Единородный Бог, через Которого все начало быть (Ин. 1:4)» [там же, п. 249]. Итак, рука Ягве – это Его Сила, Его Слово, Его Единородный Сын, чрез Которого всё обрело своё бытие.

И, наконец: ты увидишь Меня сзади, а лице Мое не будет видимо (тебе)

(Исх. 33:23). По св. Григорию, душа, любящая Бога, следует за Ним, а значит видит Его сзади. Увидеть лице Божие– это значит двигаться навстречу Ему, или против Него, т.е. идти путем порочным. Потому человек и не может увидеть Бога и остаться в живых. Идущий путем порока, идущий против Бога, зрящий Ему в лицо, погибнет. Св. Григорий Нисский: праведник «услышит призыв и сзади увидит Зовущего, то есть пойдет вслед за Богом, как велит закон (Втор. 13:4)... И когда Господь, отвечавший в то время Моисею, стал Исполнителем собственного Закона, то Он объяснил его ученикам, раскрыв смысл образных выражений. Он сказал: Если кто хочет идти за Мною (Лк. 9:23), а не «впереди Меня»... А кто следует за кем-либо, видит его спину... Поэтому Он и говорит ведомому: Лица Моего не можно тебе увидеть (Исх. 33:20), т.е. не становись перед лицом ведущего. Иначе он начал бы двигаться в противоположном направлении, поскольку благо не противостоит другому благу, а следует за ним. Ведь то, что направлено в сторону, противоположную благу, как бы смотрит ему прямо в лицо. Поэтому в лицо добродетели смотрит порок... Поэтому и Моисей не смотрел Богу в лицо, а видел Его только со спины... Ты видишь, какое великое дело – научиться следовать за Богом» [там же, п. 249. 251. 253–255].

Вот так своеобразно в описании события Богоявления Моисею в расселине скалы св. Григорий Нисский нашел опору своим духовным размышлениям о следовании Богу в непрерывном познании Его. Герменевтически это великолепное использование метода асмахты.

В полном согласии со св. Василием Великим и св. Григорием Богословом прп. Иоанн Кассиан Римлянин (V в.) говорит, что лице Божие не может увидеть человек, живущий в плотских страстях. Созерцания Божия «совершенно не будет иметь, в ком хоть несколько еще живут плотския страсти, как говорит Господь: не возможно видети лица Моего: не бо узрит человек лице Мое, и жив будет, т.е. для этого мира и для земных страстей (Исх. 33, 20» [109, Собеседования Египет. подвижников, 1, гл. 15]. Как монах и аскет и наставник подвижничества, св. Иоанн Кассиан и воспринимает слова Божии о невозможности видеть Его лик по причине плотских страстей. Следует отметить, что даже малейшее присутствие плотских страстей делает для св. Иоанна богосозерцание уже невозможным. Ветхозаветный человек едва ли помышлял об этом, это уже настроение христианского монаха-подвижника. Что касается боговидения, то, как и Григорий Богослов, св. Иоанн находит его как в рассматривании творений Божиих, так и в Боговоплощении. «А созерцание Бога многоразлично бывает. Ибо Бог познается не в одном блаженном и непостижимом существе своем, что предоставлено святым Его в будущем веке [так мыслил и св. Василий Великий. – Г.Ф. ], но познается также из величества и красоты Его творений, из ежедневного Его устроения и провидения... Когда помыслим, что Он знает число дождевых капель, песка морскаго и звезд небесных, то поражаемся величием естества и премудрости Его» [там же]. И далее св. Иоанн говорит о явлении Божьей любви в Его воплощении: «Когда помыслим о великой любви Его к нам, по которой Он, будучи Бог, не возгнушался для нас, ничего добраго не сделавших, сделаться человеком, чтобы избавить нас от обольщения, то возбуждаемся к люблению Его» [там же].

В соответствии с проблематикой иконопочитания и иконоборчества, волновавшей Церковь в VII-VIII вв., св. Иоанн Дамаскин рассуждает о явлении Бога Моисею в расселине скалы горы Синайской в связи с иконографией. Св. Иоанн отмечает при этом два момента.

Во-первых, Ягве говорит Моисею, что лицо Божие видеть невозможно. Отсюда св. Иоанн Дамаскин заключает о неописуемости Самого Бога. Он не имеет внешнего вида и потому изображен быть не может. «Ибо невозможно делать изображение Бога – безтелеснаго и невидимаго, и невещественнаго, и не имеющаго ни внешняго вида, ни очертания, и непостижимаго. Ибо как будет изображено то, что недоступно зрению? Бога никтоже виде нигдеже: единородный Сын, сый в лоне отчи, той исповеда. И: никто не узрит лице Мое, и жив будет, говорит Бог (Исх. 33:20)» [95, 2-е слово против порицающих св. иконы, п. 7]. Бога изображать невозможно, потому что изображать нечего – Бог не имеет внешнего вида. Все изображения Бога в виде старца – беспочвенны, бессмысленны и запрещены второй заповедью Божией. Христианские храмы, имея такие изображения, теряют пафос знания неописуемого Бога, которым преисполнены были древняя синагога, израильтяне и раннее христианство. Появление этих изображений – это искушение язычеством, идолопоклонством. Пророческие видения Ветхого Днями – не основа для иконографии. Неописуемость Бога – это учение великого учителя иконопочитания св. Иоанна Дамаскина. Большой Московский собор (1666–67) запретил изображать Бога в виде старца.

Во-вторых, не открывая Моисею Свой лик, Ягве позволяет ему увидеть Себя сзади. В этом св. Иоанн Дамаскин находит основание для иконографии. Св. Иоанн учит об Единородном Сыне Божием как первом образе Божием. Сын Божий имел в свое время воплотиться в человеческое естество, созданное по Его образу. А потому, как Бог имел явиться во плоти, то и ранее являлся праотцам (Адаму, Иакову, Моисею, Исаии, Даниилу и другим) в образе человеческом. Здесь св. Иоанн, кстати, несколько отличается от ранних учителей (Ориген, св. Иоанн Златоуст), которые в антропоморфных выражениях о Боге видели только риторику, а не нечто сущее. Но это отличие не есть противоречие. Св. Иоанн Дамаскин также не считает антропоморфизмы присущими Богу и неописуемому естеству Его, в этом он согласен с Оригеном, Златоустом и другими. Но антропоморфизмы для него не просто риторика, в них он находит указание на образ явлений Бога. Бог являлся человекообразно, потому что имел в свое время вочеловечиться. И если древние поклонялись явлениям Божиим, то нам ли не поклоняться образу истинной плоти Его, но образу которой были те явления?! Таков ход рассуждений св. отца.

Св. Иоанн Дамаскин: «Сам Бог – первый родил единородного Сына и Слово Своё, живое Свое изображение, естественное, во всем сходный образ Своей вечности; и сотворил человека по образу Своему и по подобию. И Адам увидел Бога и услышал звук от ног Его ходяща по полудни, и скрылся в раю. И Иаков увидел и боряшеся с Богом. Ясно же, что Бог явился ему, как человек. И Моисей увидел как бы задняя человека; также и Исаия увидел как бы человека, седяща на престоле. Увидел и Даниил подобие человека и яко Сына человеча, дошедшаго до Ветхаго деньми. И никто не увидел естества Бога, но (только) образ и подобие Того, Кто намеревался в будущем явиться. Ибо Сын и невидимое Слово Божие намеревалось поистине стать человеком, для того, чтобы соединиться с нашим естеством и быть видимым на земле. И так все, увидев образ и подобие будущаго, поклонились... И так, ужели я не стану делать изображения Того, Кто ради меня явился с плотским естеством? И ужели не стану поклоняться и почитать Его посредством чествования и поклонения, которыя воздаю изображению» [95, 3-е слово против порицающих св. иконы, п. 26].

И сказал Ягве Моисею: вытеши себе две скрижали каменные, подобные прежним, (и взойди ко Мне на гору), и Я напишу на сих скрижалях слова, какие были на прежних скрижалях, которые ты разбил; и будь готов к утру; и взойди утром на гору Синай, и предстань предо Мною там на вершине горы; но никто не должен восходить с тобою, и никто не должен показываться на всей горе; даже скот, мелкий и крупный, не должен пастись близ горы сей.

И вытесал Моисей две скрижали каменные, подобные прежним, и, встав рано поутру, взошел на гору Синай, как повелел ему Ягве; и взял в руки свои две скрижали каменные. И сошел Ягве в облаке, и остановился там близ него, и провозгласил имя Ягве. И прошел Ягве пред лицем его, и возгласил: Ягве, Ягве, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий (правду и являющий) милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода. Моисей тотчас пал на землю, и поклонился (Богу), и сказал: если я приобрел благоволение в очах Твоих, Ягве, то да пойдет Ягве посреди нас; ибо народ сей жестоковыен; прости беззакония наши и грехи наши и сделай нас наследием Твоим.

И сказал (Господь Моисею): вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса, каких не было по всей земле и ни у каких народов; и увидит весь народ, среди которого ты находишься, дело Ягве; ибо страшно будет то, что Я сделаю для тебя; сохрани то, что Я повелеваю тебе ныне... (Исх. 34:1–11).

Далее следуют повеления, обетования и заповеди Божии.

...И сказал Ягве Моисею: напиши себе слова сии, ибо в сих словах Я заключаю завет с тобою и с Израилем. И пробыл там (Моисей) у Ягве сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил; и написал (Моисей) на скрижалях слова завета, десятословие.

Итак, Моисей вновь на Синае, вновь, теперь уже в третий раз, без хлеба и без воды сорок дней. Третье сорокадневное пощение. И великий ходатай вернул народу его Бога, Ягве вновь с ними. Возобновлен Завет.

Не ангел, а Сам Ягве вновь являет в облаке Свою славу. Моисей зрит славу Ягве. Слава Ягве с народом Божиим! И сошел Ягве в облаке, и остановился там близ него... (Исх. 34. 5).

И провозгласил (Господь) имя Ягве. И прошел Ягве пред лицем его, и возгласил: Ягве, Ягве, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый... Усвояя Себе народ, Ягве нарекает имя Свое над Израилем. Возгласив Свое имя, Ягве прошел пред лицом Моисея, а народу Своему оставил милость Свою, милость, до тысячи родов прощающую вину и преступление, и грех.

Вслед за славою и именем народу возвращаются и скрижали завета. Только если первый раз Бог сделал их Сам и вручил Моисею, то теперь Моисей должен вытесать их из камня своими руками. А на изготовленных Моисеем скрижалях Ягве вновь Сам пишет Свои десять заповедей. Слово Ягве, воплотившись и остыв в камне, вновь с народом.

Непонятно, почему в синодальном переводе привнесено имя Моисея, как будто это он, а не Ягве написал десять заповедей на скрижалях. И написал (Моисей) на скрижалях слова завета, десятословие (ст. 28). Нет Моисеева имени в этом тексте ни в еврейском оригинале, ни в переводах Септуагинты и Вульгаты. Сам текст позволяет подумать, что написал либо Ягве, либо Моисей. Но пересказ этого события Моисеем во Второзаконии однозначно свидетельствует о том, что на изготовленных вновь Моисеем скрижалях десятословие записал Сам Ягве Бог. В то время сказал мне Ягве: вытеши себе две скрижали каменные, подобные первым, и взойди ко Мне на гору, и сделай себе деревянный ковчег; и Я напишу на скрижалях те слова, которые были на прежних скрижалях, которые ты разбил, и положи их в ковчег (Втор. 10:1–2).

Так через возвращение славы, имени и скрижалей Ягве вернулся, по ходатайству Моисея, к народу и возобновил с ним завет. И сказал Ягве Моисею: вот, Я заключаю завет: пред всем народом твоим соделаю чудеса... (Исх. 34:10).

Обратимся к святоотеческим размышлениям над текстом о возобновлении завета Ягве с народом чрез посредничество Моисея, о возвращении славы Ягве, без которой нет народа Божия.

Отметим сначала странную мысль, несколько раз повторяющуюся в Послании апостола Варнавы (I в.), о том, что через грех поклонения золотому тельцу и разбитие Моисеем каменных скрижалей Завета, якобы завет Бога с израильским народом был навсегда упразднен. Варнава: «Еже же, как брат ваш, любящий всех более души своей, я прошу вас быть внимательными к себе и не уподобляться тем, которые умножают грехи свои и говорят: Завет иудеев есть и наш. Он только наш, потому что они потеряли навсегда то, что получил Моисей. Ибо Писание говорит: Моисей был на горе, и постился сорок дней и сорок ночей, и принял Завет от Господа, скрижали каменные, написанные рукою Божиею (Исх. 31, 18; 34:28). Но они, обратившись к идолам, лишились его. Ибо Господь говорит Моисею: Моисей, сойди поскорее, потому что преступил Закон народ твой, который вывел ты из земли Египетской (Исх. 32, 7; Втор. 9:12). И бросил Моисей скрижали из рук своих: так Завет их сокрушен для того, чтобы любовь к Иисусу напечатлелась в сердцах ваших и надежду свою вы полагали в вере в Него» [139, Посл. ап. Варнавы, гл. 4]. Эта же мысль повторяется в Послании Варнавы и в гл. 14.

Оспариваемое Варнавой утверждение «завет иудеев есть и наш» и утверждение, что «он только наш», может быть принято в христианские времена. Варнава же считает, что израильтяне лишились Завета тут же у Синайской горы. Это не соответствует ни Св. Писанию, ни учению святых отцов. Да, завет с Богом Ягве был нарушен израильтянами при поклонении золотому тельцу. И Ягве отвернулся от согрешившего народа, но ходатайством Моисея вернулся к нему вновь. Варнава ссылается на слова Писания о принятии Завета от Господа (Исх. 34:27), но относит их только к первым скрижалям до поклонения золотому тельцу, хотя они относятся ко вторым скрижалям и восстановлению завета с Израилем вновь. И вся дальнейшая история Израиля – это история Завета Ягве Бога с этим народом.

Отмеченное утверждение Варнавы – пример переусердствования в раннехристианской полемике с иудеями. Мог ли ошибаться апостол Варнава? Думается, что да. Ведь и книга Деяний Апостольских приводит примеры разногласий в апостольской среде и среди пресвитеров церковных, особенно по поводу соотношения ветхозаветных установлений и евангельской проповеди. Не случайно эта книга и не вошла в кодекс канонических новозаветных книг. А, возможно, имеют основания сомнения некоторых историков-патрологов относительно принадлежности этого послания самому апостолу Варнаве.

Кстати, следует отметить, что, действительно, слава вторых скрижалей уступала славе первых, как и позднее слава второго храма будет уступать славе первого. Ведь первые скрижали Бог сделал Сам и начертал на них заповеди перстом Своим. Вторые скрижали уже должен изготовить Моисей, хотя заповеди начертывает на них вновь Сам Бог. Таким образом, и Завет с Богом сохранился, и печать о грехе народа осталась. И если бы Израиль не впадал в идолопоклонство, не забывал Бога, то слава Ягве и дела рук Его могли бы свершаться беспрепятственней, и история Завета могла бы быть несколько иной. Но все было так, как оно было. Имеем, что имеем.

О разбитых и восстановленных скрижалях, о подобии ходатайства Моисея посредничеству Христа-Мессии рассуждает св. Григорий Нисский, находя глубокие духовные параллели: «Таким образом, мы можем узнать, как Моисеем были вновь обретены созданные Богом скрижали с начертанным на них Божественным законом. Ведь когда Моисей столкнулся с противодействием подчиненного ему народа, прежние были им брошены на землю и разбиты. Но на этот раз Моисей получил уже не сами скрижали, а только то, что было начертано на них. А скрижали он сделал сам, из земного вещества, и предоставил их силе Того, Кто начертал на них Закон (Исх. 34:1). Тогда он вновь обрел благодать и принес на каменных таблицах Закон, ибо слова были запечатлены на камне Самим Богом. Можем и мы, ступая по следам этих событий, прийти к некоторому пониманию Божественного Промысла относительно нас самих. Если прав Божественный апостол, называющий наши сердца скрижалями (2Кор. 3:3), т.е. ведущим начало души... то мы, благодаря духовному толкованию, можем научиться следующему: человеческая природа, созданная Божественными руками и украшенная неписанными письменами Закона, была сначала неуничтожима и бессмертна, поскольку воля Закона естественным образом заключалась для нас в отвращении от зла и почитании Бога. Когда же звук греха – тот звук, который первая книга Писания называет голосом змея, а повествование о скрижалях – голосом начинающих упиваться вином (Исх. 32:18), – поразил наш слух, она, упав на землю, разбилась. Однако истинный Законодатель, прообразом которого был Моисей, сделал Себе из земного вещества скрижали нашего естества. Ибо не в браке зародилась плоть, принявшая Бога, – Он Сам стал Ваятелем Своей плоти, запечатленной Перстом Божиим, ибо Дух Святый сошел на Деву, и сила Всевышнего Ее осенила (Лк. 1:35). Когда это совершилось, человеческая природа, благодаря письменам этого Перста, вновь стала неуничтожимой и обрела бессмертие. А Перстом во многих местах Писания называется Святой Дух (ср.: Лк. 11, 20 и Мф. 12, 28; Исх. 8, 9; Втор. 9:10)» [64, О жизни Моисея, Толк., 214–216]. Итак, по св. Григорию, восстановление скрижалей указывает на восстановление Христом разбитой грехом природы души, в которой Дух Святый начертывает заповеди Божии.

Для получения вторых скрижалей Моисей должен подняться на гору и там предстать пред Богом. Ягве Бог говорит пророку: взойди утром на гору Синай, и предстань предо Мною там на вершине горы (Исх. 34:2). Прп. Максим Исповедник извлекает из этого мысль о необходимости стояния пред Богом для того, чтобы иметь ведение от Него и о Нем. Но и предстоящие пред Богом в разной степени сподобляются этого ведения, что зависит от степени их совершенства. Прп. Максим Исповедник: «Посвящающий себя ведению да утвердит стопы души своей пред Господом неподвижно, как сказал Бог Моисею: ты же здесь стань со мною (Исх. 34:2). Ведать однакож подобает, что и между стоящими пред Господом есть различие, если не мимоходом читается любомудрыми следующее: суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, Дóндеже видят царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9:1). Ибо Господь стоящим пред Ним не всем всегда является во славе; но к тем, которые только вводятся на путь к Нему (новоначальным) приходит Он в виде раба, а тем, кои сильны следовать за Ним в восхождении на высокую гору Его Преображения, является в образе Божием, в коем Он был прежде бытия мира» [78, св. Максим Исп., Умозрит. и деят. главы, 37]. Православное богослужение является сугубым стоянием пред Богом – духовным и телесным. И дух, и тело должны замереть пред Богом, течение реки жизни, суетная спешка – все должно остановиться. Народ вместе со священником предстоят престолу Божию, сам священник – предстоятель.

Но никто не должен восходить с тобою... – Моисей должен был один предстать пред Богом, а Христос и из предстоящих только некоторых взял на гору преображения.

Господь явился Моисею в облаке... и провозгласил имя Ягве. И прошел Ягве пред лицем его, и возгласил: Ягве, Ягве, Бог человеколюбивый...

(Исх. 34:5–6). Или, если вместе с LXX перейти на слово Господь, то получится: Господь... провозгласил имя Господа. И прошел Господь... и возгласил: Господь, Господь, Бог человеколюбивый... В провозглашении Господом имени Господа и в явлении Его в облаке святые отцы усматривали указание на тайну Святой Троицы. Следует отметить, что при употреблении имени собственного Ягве (יהוה) этот оттенок мысли ускользает. Тогда речь идет о том, что Ягве провозглашает Свое имя и возвещает о том, что Он, Ягве, есть Бог человеколюбивый и т.д. Если же перейти к слову Господь (κύριος), то мысль о двух лицах появляется, или, будучи ранее сокрытой, проявляется. Какому из этих двух вариантов (появление или проявление) следует отдать предпочтение – судить трудно. Святые же отцы в Господе возглашающем имя Господа и являющемся в облаке явно усматривают тайну Св. Троицы.

Св. Кирилл Иерусалимский: «Утверди же в себе, что будет здесь сказано, чтобы оградить себя от иудеев. Ибо наша цель – показать, что Господь Иисус Христос был у Отца. Поэтому Господь говорит Моисею: Аз предьиду пред тобою славою Моею, и воззову о имени Господа пред тобою (Исх. 33:19). Он – Господь, какого же призывает Господа? Видим, как прикровенно преподал благочестивое учение об Отце и Сыне? Потом далее слово в слово написано: и сниде Господь в облаце, и предста Ему тамо, и призва именем Господним. И мимоиде Господь пред лицем его, и воззва: Господь, Господь щедр, и милостив... (Исх. 34:5–7). Потом вслед за сим Моисей, приникнув и поклонившись пред Господом, призывающим Отца, говорит: да идеши Господи с нами (ст. 9)» [126, Слова огласительные, сл. 10, п. 8]. Обещанное Моисею Господом возглашение имени Ягве еще до явления Его в расселине скалы (33:19) осуществляется теперь, перед дарованием ему Завета вторых скрижалей (34:5–8). И здесь, в явившейся славе Ягве, уже звучит слово Сына об Отце. Подобным образом рассуждает прп. Исидор Пелусиот (V в.), ученик св. Иоанна Златоуста. Он находит различие лиц Отца и Сына уже у александрийского иудея Филона (нач. I в. по Р.Х, жил во времена Христа, не христианин). При этом прп. Исидор считает, что на различение лиц в Боге Филона наводили некоторые ветхозаветные тексты, в том числе и рассматриваемый текст Исх. 34, 5–7. Прп. Исидор Пелусиот: «Но, думаю, не сим только, как сие ни поразительно, приведен он [Филон. – Г.Ф.] был к такой мысли [о различении лиц в Боге. – Г.Ф.], но еще и следующим: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1:26), а также сим. и одожди Господь от Господа (19:24), и сим: призва Господь именем Господним (Исх. 34:5), и: рече Господь Господеви Моему: седи одесную Мене (Пс. 103:1), и: в Тебе Бог, и Ты Бог» [116, т. I, Письма, 643]. Об участии Духа Святого в явлении славы Ягве при заключении с Моисеем Завета вторых скрижалей говорит св. Димитрий Ростовский в своем замечательном слове о четырех образах видимого явления Духа Святого в виде голубя, облака, бурного дыхания ветра и огненных языков. Св. Димитрий Ростовский: «Дух Святой явился в облаке на Фаворе, так точно, как и в Ветхом Завете Он явился в облаке Моисею, ибо написано: сошел Господь в облаке (Исх. 34:5)» [136, Наст. кн. священнослужителя, т. V, с. 677]. Как от облака дождь и молнии, так, говорит св. Димитрий Ростовский, и от Духа Святого дождь благодати и молниеносные огненные стрелы, прогоняющие тьму и устрашающие грешников.

Св. Григорий Нисский, опровергая ересь Евномия¹⁷ о том, что природа Сына, как рожденного от Отца, не тождественна, не подобна и даже не причастна Божественному существу, раскрывал учение о том, что Ягве (Сый), явившийся в огне неопалимой купины и ведший израильтян в пустыне в столпе облачном и огненном, и был Единородный Сын Божий, Сам Бог. Св. Григорий Нисский: «Изследуем самыя хульныя речения, снова предложив оныя. «Посылавший Моисея», говорит Евномий, «был Сам Сый, а Тот, чрез Кого Он посылал, Ангел Сущаго», – так именует он Господа. Но нелепость писателя обличается словами самаго Писания, в которых Моисей умоляет Господа не Ангела приставить к водительству народа, но Самому предводительствовать их шествием... Потом немного после сего от (Моисея) обращается к Богу мольба в таком виде: аще обретох благодать пред Тобою, да идет Господь мой с нами (Исх. 34:9). И опять: аще Сам не идеши с нами, да не изведеши меня отсюду (Исх. 33:15)... Посему если Моисей отказывается от Ангела, и Сам Вещавший к нему делается ему спутником и предводителем ополчения; то сим явно доказывается, что давший о Себе знать наименованием Сущаго есть Единородный Бог [67, Опровержение Евномия, кн. 11, п. 3].

Итак, ходатайством Моисея, Сам Бог Ягве вернулся к Своему народу и возобновил с ним Свой Завет.

Возобновление Завета и возвращение скрижалей произошло через третье сорокадневное пощение Моисея.

И пробыл там (Моисей) у Ягве сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил; и написал (Моисей) на скрижалях слова Завета, десятословие (Исх. 34:28).

Сорокадневный полный пост Моисея, естественно, давал духовно-аскетическую направленность святоотеческой мысли. Так Тертуллиан в трактате «О воскресении плоти» полемизирует с отрицающими таковое. Отрицатели учения о телесном воскресении людей приводили аргумент, что зачем-де воскрешать плоть с ее членами, если в них не будет нужды. Зачем уста – если Царствие Божие не пища и питие, зачем детородные члены, если не будет брачного сожительства и т.д. Тертуллиан своеобразно возражает такому рассуждению. Его мысль сводится к тому, что даже и сейчас, еще в этой жизни, живущие духовно не пользуются во многом своей плотью, члены тела бездействуют, как это было и с Моисеем, но, бездействуя для плотской жизни, они вводятся в жизнь духовную. Итак, Тертуллиан: «Приходится говорить и о таких вещах, ибо люди, со всем усердием стремящиеся опорочить воскресение, бранят его, как хотят, приводя в насмешку примеры частей тела – каких угодно и как угодно [имеется в виду, что они уже больше не будут нужны. – Г.Ф.]. Они не задумываются, что прежде исчезнут сами причины для нужды: для еды – голод, для питья – жажда, для сожительства – произведение потомства, для труда – жизненные потребности. Ибо с упразднением смерти не нужно будет средств для поддержания жизни, и необходимость продолжения рода не будет обременять члены. Но и в наши времена может случиться, что внутренности и детородные части бездействуют. Моисей и Илия постились сорок дней и подкреплялись только Богом. Уже тогда было возвещено: Не хлебом единым живет человек, но словом Божьим (Втор. 8:3). Вот образ будущей добродетели» [151, «О воскресении плоти», п. 61]. Бездействие членов – своеобразный исихазм, подлинный пост, плоть не отбрасывается, не отвергается, а вводится в Божественное инобытие. И это не только по воскресении из мертвых, но даже и в этой жизни. Таковы постники и девственники. Таков был во время сорокадневного поста Моисей, введенный в славу Божию и вернувший ее людям. К такому состоянию блаженного бездействия членов приобщается и ныне всякий подлинно о Господе постящийся.

Уже Тертуллиан отмечает, что Моисей не просто не ел, но был подкрепляем Богом, питался Его словом. Без этого и невозможно сорок дней провести полностью без пищи и пития. Эту мысль о духовном питании вместо телесного развивает далее великий подвижник-аскет прп. Макарий Великий: «Тот же Моисей, как написано: четыредесять дней, и четыредесять нощей, хлеба не яде, и воды не пи (Исх. 34:28); но телесной природе невозможно было бы прожить столько времени без хлеба, если бы она не приобщалась другой духовной пищи; и сей-то пищи души святых еще ныне невидимо приобщаются от Духа» [129, Беседа 5, п. 19]. Поэтому и нельзя судить о подвигах святых с точки зрения обычной физиологии и физики. Невозможное для человеков, возможно Богу (Мф. 19:26). Где изнемогает плоть, там действует благодать Божия, духовная пища заменяет телесную. В этих особых аскетических состояниях человека и действует Бог, Его слава и слово.

Бог вновь явился Моисею.

Завет с народом возобновлен.

Моисей возвращается с горы.

Тайнозритель славы Ягве видел нетварный первый свет.

Встретившие Моисея увидели второй свет – отблеск и сияние первого, нетварного.

Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним. И увидел Моисея Аарон и все сыны Израилевы, и вот лице его сияет, и боялись подойти к нему. И призвал их Моисей, и пришли к нему Аарон и все начальники общества, и разговаривал Моисей с ними. После сего приблизились (к нему) все сыны Израилевы, и он заповедал им все, что говорил ему Ягве на Синае. И когда Моисей перестал разговаривать с ними, то положил на лице свое покрывало. Когда же входил Моисей пред лице Ягве, чтобы говорить с ним, тогда снимал покрывало, доколе не выходил; а выйдя, пересказывал сынам Израилевым все, что заповедано было (ему от Ягве). И видели сыны Израилевы, что сияет лице Моисеево, и Моисей опять полагал покрывало на лице свое, доколе не входил говорить с Ним (Исх. 34:29–35).

Получив вторые скрижали, Моисей спустился с Синайской горы и не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним. Слава Ягве преображает тварь. На лице Моисея отблеск, или лучше, само сияние нетварного света. Обожение твари и есть назначение ее бытия. Человек не только зрит славу Божию, но сам просвещается ею и даже излучает ее – второй свет после первого. Так луна отражает свет солнца, освещая сущих в ночи. Но луна только отражает свет, а человек сам просвещается и излучает его.

Кстати, Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами, так святые на земле не ведают своего прославления, а только зрят свои согрешения и Божию славу. Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? Или жаждущим, и напоили? и т.д. (Мф. 25:37–39) – говорят праведники. Добрые дела их светят пред людьми, а не в собственных очах. Они даже и не подозревают о своем сиянии светом Божиим – такова подлинная святость. Зрящие же свой свет уже не зрят света Божьего и погружаются во тьму.

Лице Моисея стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним. Сияние лица Моисеева св. Григорий Палама, ссылаясь на прп. Макария Великого, называет сиянием бессмертия. Св. Григорий Палама: «В другом месте (прп. Макарий), назвав славу на лице Моисея бессмертием, хотя она воссияла тогда на смертном лице...» [71, Триады, I, ч. 3, п. 3]. Как не имеющая никакого собственного света луна отражает свет солнечный, так смертное лицо Моисея излучало лучи бессмертия, будучи осиянным славой Ягве.

Св. Афанасий Великий в сиянии лица Моисеева видит свет Духа Святого: «Как и лице у Моисея, когда приял он закон от Бога, было ознаменовано Святым Духом, и никто из сынов израилевых не мог взирать на него (Исх. 34:2930), потому что на нем знаменася свет лица Господня (Пс. 4:7), по написанному в Евангелии: тогда праведницы просветятся яко солнце в царствии Отца их (Мф. 13:43)» [54, т. III, О явлении во плоти Бога Слова и против ариан, п. 15]. Этим же Духом Святым просветилось на снежной поляне лицо прп. Серафима Саровского, сделавшись светлее снега, о чем свидетельствовал служка его Н. Мотовилов. Дух Свят – Он же и свет, свет на ликах святых.

Прп. Макарий Великий размышляет на примере Моисея о том, что какою славою просвещаются сейчас в этой жизни души святых, такою прославляются в воскресении и их тела. «Блаженный Моисей в той славе Духа, которая покрывала лице его, так что ни один человек не мог взирать на оное, показал нам образ, как в воскресение праведных прославлены будут тела святых тою славою, какую души святых и верных здесь еще сподобляются иметь внутри себя – во внутреннем человеке. Ибо сказано: мы вси откровенным лицем, т.е. внутренним человеком, славу Господню взирающе, в той же образ преобразуемся от славы в славу (2Кор. 3:18)» [129, Беседа 5, п. 19]. Иногда это прославление тела святых являемо было, как в случае с Моисеем, еще и при их земной жизни.

Свет, излучаемый ликами святых, изображается в виде нимбов на иконах. Лики святых не освещаются сторонним светом, как это часто изображается живописцами академического стиля, они сами сияют лучами, как это показывают нимбы на иконах. Свет святых – это их обожение, их прославление славой Господней, славой Ягве. Свет внешний освещает лица и отбрасывает тень, свет Божий просвещает изнутри, излучается и весь есть свет без всякой тени. Такова наша восточная иконография. А материалисты и в нимбах святых, в свете нетварном, ничего кроме скафандров инопланетян, когда-то, якобы, бывших на земле, видеть не могут. Такова слепота неверия.

Когда Моисей получил вторые скрижали и сошел с Синайской горы, то лицо его стало сиять лучами. По-еврейски это звучит: עור קרנ (каран ор). «Каран ор» можно перевести, и этого требует смысл текста, как «луч света». Таким образом, лицо Моисея сияло лучами света. Но дело в том, что слово קרן (кэрэн) может означать как «луч», так и «рог». Во втором случае «каран ор» переводится как «роги света». Образ рогов света, в общем-то, вполне понятен. Блж. Иероним в Вульгате переводит «каран ор» словом cornuta, означающим «рог», «рогатый». Причем это слово вполне применимо и к рогатому скоту. Блж. Иероним, наверняка, думал о рогах света, но было прочитано своеобразно, так в слово comuta, в Европе появился нелепый обычай изображать Моисея с двумя рогами. Этот обычай облагородился в изображении его с двумя лучами света. «Мифы народов мира», 255 с. 167 [«Моисей»]. Моисей с рогами изображен в статуе Микеланджело, на картине Рембрандта.

Изображение Моисея с двумя лучами света можно осмыслить и духовно. Два луча – любовь к Богу и любовь к ближним, а к этому и сводятся все заповеди двух скрижалей. Две скрижали Завета – два луча, два рога света любви Израилевой.

Приведем для сравнения другие переводы этого текста:

LXX ὃτι δεδόξαστει ἡ ὄψις τοῦ χρώματος του προσώπου (ибо прославился вид цвета лица его); церковно-славянский: «яко прославися зрак плоти его»; немецкий (Лютер): «glänzete» (сияло).

Историк И.Ш. Шифман также отмечает два значения еврейского слова «каран» – «луч» и «рог», и которому из них отдать предпочтение находит неясным. По Шифману, возможно и буквальное значение рога, так он пишет: «Испускало лучи – евр. garan означает одновременно «луч» и «рог». Контекст неясен. Рога в сиро-палестинской поэтике, в том числе и в Библии, – символ могущества. Сравни также угаритское изображение Силача Балу с рогами» [314, с. 304].

Балу, поражающий землю молнией. Стела. Белый известняк. Угарит, 1-я половина II тыс. до Р.Х. [255, Мифы народов мира, т. I, с. 159].

Да и израильтяне воздвигли золотого тельца, конечно же, с рогами. За это и лишились первых скрижалей, первой любви и чуть ли не вовсе Завета. И вот – вместо рогатого тельца роги света божественного от лица Моисеева. Роги света любви Божией от лица Моисея побеждают роги противления ропчущего израильского народа, роги адовых демонических сил, роги золотого тельца. Свет Божественной любви побеждает презренное злато мира сего. Злато и сребро и есть два рога князя мира сего, которыми он устрашает и привлекает падших людей. И побеждается эта демоническая сила только нетварным сиянием лучей любви к Богу и ближним.

И увидел Моисея Аарон и все сыны Израилевы, и вот, лице его сияет, и боялись подойти к нему... (Исх. 34:30).

Как Моисей у неопалимой купины боялся подойти к огню Божию, к первичному Свету и закрывал лицо свое руками, так народ Израиля боится подойти и воззреть на вторичный свет, которым сияло лицо пророка.

И когда Моисей перестал разговаривать с ними, то положил на лице свое покрывало. Когда же входил Моисей пред лице Ягве, чтобы говорить с Ним, тогда снимал покрывало, доколе не выходил; а выйдя... видели сыны Израилевы, что сияет лице Моисеево, и Моисей опять полагал покрывало на лице свое... (Исх. 34:33–35).

Покрывало Моисеево имеет два значения.

Во-первых, оно скрывает нестерпимый свет Божий от народа. Только Моисей лицезрел Бога лицом к лицу. Неочищенное же и неподготовленное око народное этого сделать не может. Неочищенный не может беседовать с чистым. Об этом так говорит св. Григорий Богослов: «Посему должно сперва самому себя очистить, и потом уже беседовать с чистым: если не хотим потерпеть одного с Израилем, который не вынес славы лица Моисеева, и потому требовал покрывала» [60, т. I, Слово 39, на святые светы явлений Господних]. О недоступности Божественного Света человеческому несовершенству рассуждает св. Григорий Нисский: «Облик Моисея во славе так изменился, что явление этой славы оказалось недоступным для человеческого глаза (Исх. 34:29–30). Но тот, кто в совершенстве научен Божественному таинству нашей веры, не может не понимать духовного смысла этого повествования. Когда Тот, Кто восстановил нашу поврежденную природу, вновь вернул прежнюю красоту ее разбитой скрижали и украсил ее, как уже было сказано, Божиим Перстом, то стал недосягаем для недостойных глаз и по Своей великой, всё превосходящей славе оказался недоступным для взирающих на Него» [64, О жизни Моисея, толк., п. 217].

Во-вторых, покрывало, скрывавшее от израильтян сияние славы Божией, указывает на законническое устроение иудейского сознания, не позволившее иудеям узреть Пророка, как Моисея, – Мессию и уразуметь духовный закон Нового Завета.

Изложенная мысль встречается впервые еще у апостола Павла. Апостол пишет в Коринф: Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением, а не так, как Моисей, (который) покрывал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего. Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета; потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их. Но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается. Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода. Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу, как от Господня духа (2Кор. 3:12–18). По апостолу Павлу, умы иудеев ослеплены. Они читают Моисея, но не понимают его. Покрывало законничества не позволяет им видеть сияние славы от лица Моисея. Это же покрывало и на сердцах иудеев. Снять это покрывало и явить славу Божию может только Христос. Дух Господень дарует свободу, и все христиане могут открытым лицом, как в зеркале, взирать на славу Господню, и сами, подобно Моисею, преображаться в эту славу. Христианин – свят, и не только зрит славу Господню, но и сам, преобразившись, излучает свет Божий.

Слова св. апостола Павла (2Кор. 3:12–18) комментирует Ориген: «Действительно, пока кто-либо не обратится к духовному пониманию, на сердце его лежит покрывало, каковым покрывалом, т.е. грубым пониманием, и закрывается самое Писание. Такое же покрывало и лежало на лице Моисея, когда он говорил к народу, или, что то же, – когда закон читался для народа. Если же мы обратимся к Господу, у Которого есть Слово Божие и у Которого Дух Святой открывает духовное знание, то тогда покрывало снимется, тогда с открытым лицом мы будем созерцать в Писании славу Божию» [142, О началах, кн. 1, гл. 1, п. 2]. Покрывало, по Оригену, означает грубое телесное понимание, не дающее уразуметь смысл Писания. Необходимо обратиться к духовному пониманию, и тогда Дух святой откроет духовное знание.

Учение о покрывале Моисеевом перекликается с учением св. Григория Нисского о кожаных ризах. Изгоняя согрешивших прародителей из рая, сделал Ягве Бог Адаму и жене его одежды кожаные, и одел их (Быт. 3:21). Св. Григорий видит в этих одеждах не просто кожу от животного, а дебелую земную природу падшего человека, его материальную отягощенность. Эти кожаные ризы скрывали срам человека, но они же и скрыли от него славу Божию. Человек не мог более видеть ее и оставаться жив. Есть некое подобие между этими кожаными ризами в понимании св. Григория Нисского и покрывалом Моисеевым. То и то скрывает славу Божию. Суть Нового Завета в том, чтобы христианину совлечься кожаных риз ветхого человека, снять покрывало грубого плотяного разумения Писания и открытым оком непосрамленного сердца узреть славу Господню.

Вместе с апостолом Павлом о покрывале закона и буквы и о снятии его, и введении в область духа и свободы говорит прп. Иоанн Дамаскин: «Духовный закон Христос повелевает нам это, и те, которые соблюдают его, делаются высшими Моисеева закона. Ибо, когда пришло совершенное, еже от части упразднилось, и когда покрывало закона или завеса была разодрана чрез распятие Спасителя, и когда Дух возсиял огненными языками, то буква была отвергнута, телесное прекратилось, и закон рабства окончился, и закон свободы нам дарован» [94, Точн. изл. правосл. веры, кн. 4, гл. 23]. Покрывало закона и буквы, покрывало плоти (кожаные ризы) не дает иудеям, да и всякому человеку, увидеть огненные языки Духа и войти в царство свободы. Христос разодрал чрез Свое распятие это покрывало и даровал созерцание непостижимой славы Господней.

Уместно упомянуть о возникшем различии при молитве иудеев в Ветхом Завете и христиан в Новом. Иудеи молились и ныне молятся с покрытой головой, мужчины-христиане – с непокрытой. Об этом писал еще апостол Павел: Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову... Итак, муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия (1Кор. 11,4. 7). Сам обычай молиться с непокрытой головой заимствован, возможно, св. апостолом у греков, ведь иудеи и, скорее всего, Христос и апостолы молились, покрывая голову. Но апостол Павел дает этой смене обычая и духовное, богословское обоснование. Иудеи не дерзали взирать на славу Божию. Лик Моисея, отражавший славу Ягве, должен быть покрыт покрывалом, Святое Святых отделялось от взоров священнических завесой. Когда распяли Христа – завеса в храме разодралась сверху донизу, когда воскрес Христос – камень от дверей гроба был отвален. Слава Божия, слава Ягве явилась чадам Нового Завета. Покрывало законнического неразумения Писания отнято, воссияли дух и жизнь, между образом и Первообразом исчезло средостение – итак, муж теперь не должен больше покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия! Лик христианского святого есть образ и сияние нетварной славы Божией. Покрывала больше нет.

Что касается молитвенного покрова женщин, то это свидетельство главы над нею мужа, от которого взята есть. А священные покровы христианских священников и монахов – это сокрытие их от мира сего во Христе, а также и слава небесных венцов, которыми венчаются праведники во Царствии Божием, но в определенные моменты молитв и они слагают их с себя и с непокрытой главой предстоят или преклоняются пред Богом. Тогда двадцать четыре старца (праотцы Ветхого и апостолы Нового Заветов и те, кто с ними) падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом (Откр. 4:10).

Глубокое осмысление происшедшего с Моисеем дает прп. Ефрем Сирин. Поразительна мысль преподобного о том, что Моисей на Синае вернулся в первозданное состояние Адама до грехопадения. Из этого, однако, не следует делать далеко идущий вывод об избавлении Моисея от первородного греха прежде искупления во Христе. Такой вывод сам прп. Ефрем не делает. Он говорит только о возвращении Моисею славы Божией, которую утерял Адам в грехопадении. Также Моисей научается и тому, что, как народ не мог взирать на его лицо, сияющее славой Ягве, так и он сам не может взирать на Бога, о чем он в своем дерзновении просил было у Него. Итак, прп. Ефрем Сирин: «После сего Моисей сходит с горы, и не ведяше, яко прославися зрак его. Моисею не было нужды знать о своем прославлении; но нужно было, чтобы народ знал о сем прославлении и видел оное. Моисей восшел на гору осмидесятилетним, а сошел юным, восшел сыном Адамовым, а сошел первозданным Адамом, не Адамом, котораго соблазнил змий вкусить плода, но таким Адамом, каким был он, пока не соблазнил его змий. Моисей возлагаше покров на лице свое, когда говорил народу, что было ему повелено; и те, к кому обращал он речь, должны были потуплять глаза в землю, потому что не могли взирать на славу его. Сие давало разуметь самому Моисею, что, если сыны народа его не могли взирать на лице его по причине славы, то кольми паче не мог он взирать на славу величия Божия» [89, Толк, на кн. Исх., гл. 34].

Моисей – пророк славы Ягве, пророк Шекины (Божественного присутствия). От огня неопалимой купины до сияния лучей от лица Моисеева мы вычленили десять явлений славы Ягве:

Огонь неопалимой купины и явление в нем Ангела Ягве.

Слава Ягве в столпе облачном и огненном.

Слава Ягве в облаке, низведшем манну небесную.

Слава Ягве на Синайской горе при даровании Богом десятословия.

Слава Ягве, явленная на Синае Моисею и семидесяти старейшинам по заключении с Богом завета крови.

Возвращение славы Ягве народу через сорокадневное (второе) пощение Моисея.

Богоявления Моисею в скинии собрания вне стана.

Слава Ягве и Задняя Его в расселине скалы.

Слава Ягве, явленная при возобновлении Завета и двух скрижалей.

Сияние лучей славы Ягве от лица Моисея.

Сначала Моисей закрыл лицо свое, увидев огонь неопалимой купины. В конце народ не мог взирать на лицо его, сияющее лучами славы Ягве.

Но Моисей должен был уйти.

И он ушел.

А слава Ягве осталась с народом.

Пророки приходят и уходят. Народ же нуждался в некоей святыне постоянного присутствия славы Ягве. И Ягве дал Своему народу такую святыню. Вместе с этой святыней и слава Ягве пребывала с народом Израильским, и народ этот был Его народом. Без святыни славы Ягве народ Израильский становился сиротой, фактически переставал быть Его народом, ибо без Бога нет народа Божия, а есть только некое племя среди множества племен, некий язык среди многих языков. И только неложное обетование Божие праотцу Аврааму сохраняло и тогда израильтян и вновь возвращало им славу Его.

Святыня славы Ягве была дана народу Божию там же у Синайской горы через Моисея – это была скиния собрания и ковчег Завета. Там же Бог Ягве освятил Себе священство Аароново для служения скинии и ковчегу, жрецов славы Ягве.

Скиния собрания

Ягве велит Моисею сделать святой шатер – скинию собрания или скинию откровения, где Он будет открываться народу через священников и где будет пребывать Его слава.

Там, сказал Ягве Бог Моисею, буду открываться сынам Израилевым, и освятится место сие славою Моею (Исх. 29:43).

Ягве сказал и сделал:

И покрыло облако скинию собрания, и слава Ягве наполнила скинию. И не мог Моисей войти в скинию собрания, потому что осеняло ее облако, и слава Ягве наполняла скинию (Исх. 40:34–35).

Так слава Ягве нашла Свое место обитания в народе Израильском. Скиния стала местом Божественного присутствия, Шекины. Бог, невместимый никакой тварью, не живущий в домах, созданных руками человеческими, явил и даровал славу Свою народу Своему.

Ковчег завета и каппорет

Скиния – сердце Израиля.

Святое Святых – сердце скинии.

Ковчег Завета – сердце Святого Святых.

А более сокровенного ничего и не было.

Ковчег Завета – הכרית ארון (арон ha-берит) представлял собою ящик размером 1,5 локтя на 1,5 локтя и длиною 2,5 локтя. Изготовлен он был из дерева ситтим. Неизвестно точно, что это было за дерево, возможно, акация. Изнутри и снаружи он был обит золотом. По бокам были золотые кольца, в которые вставлялись шесты для перенесения ковчега. Наверху ковчега был золотой витой венец или каппорет (כפרת), на котором располагались два золотых херувима. Ковчег переносили сыны Каафовы. Если кто иной из непосвященных касался ковчега, то наказывался смертью.

Ковчег был изготовлен для хранения в нем главной святыни Израиля – скрижалей Завета с начертанными на них десятью заповедями Божьими. И обратился я, – говорит Моисей, – и сошел с горы, и положил скрижали в ковчег, который я сделал, чтоб они там были, как повелел мне Ягве (Втор. 10:5). Кроме двух скрижалей ничего в ковчеге не было.

Святой ковчег имел три особых названия, характеризующих его.

Ковчег откровения. Две скрижали с десятью заповедями, написанными на них, содержали откровение Божие Израилю. Сказано, что Моисей взял и положил откровение в ковчег (Исх. 40:20). Потому и ковчег стал называться ковчегом откровения.

Ковчег Завета. Сказано в послании к Евреям: Ковчег завета, где были... и скрижали завета (Евр. 9, 4; Втор. 9:9). Скрижали были залогом завета Ягве с Израилем – потому и ковчег, содержавший их, назывался ковчегом Завета.

Ковчег свидетельства. Моисей поставил сосуд с манной пред ковчегом свидетельства для хранения (Исх. 16:34). Таким образом ковчег должен был свидетельствовать в веках о Божьем попечении о Своем народе, которое особенно явилось в даровании странствующим в пустыне израильтянам манны – хлеба с небес.

В самом ковчеге были только скрижали завета. Но в знак высочайшего значения для Израиля рядом с ковчегом были поставлены еще некоторые святыни, так и оставшиеся там во Святая Святых.

Золотой сосуд с манной. После первого же дарования манны Ягве Богом Израилю она была собрана в золотой сосуд, а потом поставлена первосвященником Аароном пред Ягве у ковчега свидетельства. И сказал Моисей Аарону: возьми один сосуд (золотой), и положи в него полный гомор манны, и поставь его пред Ягве, для хранения в роды ваши. И поставил его Аарон пред ковчегом свидетельства для хранения, как повелел Ягве Моисею (Исх. 16:33–34).

Помимо свидетельства о попечительной милости Божией над Своим народом, сосуд с манной около ковчега прообразовательно указывал на грядущего Мессию, на истинный хлеб, сходящий с небес. О том св. Кирилл Александрийский: «Златая стамна, заключавшая в себе чувственную манну, являет нам свыше сшедшее и животворящее Слово, т.е. от Отца, как бы в священном и нескверном теле» [122, О поклонении и служении в духе и истине, ч. 2, кн. 10, с. 456]. Христос Сам в Капернаумской синагоге сопоставил манну небесную с истинным хлебом жизни, Своей пречистой Плотию, даруемой верным во святой Евхаристии (Ин. 6:31–33).

Расцветший жезл Аарона. После бунта Корея, Дафана и Авирона, Ягве явил, что не всем дано священнодействовать, а только колену Левия. Из жезлов от всех колен израильских, положенных пред Ягве, расцвел только жезл Ааронов. И положил Моисей жезлы от всех колен израильских пред лицем Ягве, в скинии откровения. На другой день вошел Моисей (и Аарон) в скинию откровения, и вот, жезл Ааронов, от дома Левина, расцвел, пустил почки, дал цветы и принес миндали (Чис. 17:7–8). И вот, расцветший жезл Ааронов был положен у ковчега свидетельства для утверждения истинного священства, служителей славы Ягве во Израиле. Св. Кирилл Александрийский: «Итак, то, что жезл процвел, есть ясный признак того, что божественный Аарон светло и особенно избран был из рода Левиина на священнодействие. Но если перейти от этого жезла, как грубого еще образа, к духовному созерцанию, то снова воссияет таинство Христа» [там же, с. 457]. Христос – истинный Первосвященник по чину Мелхиседека и установил в Церкви Своей истинно апостольское священство. Жезл же Ааронов – строгое предостережение всем кореям, дафанам и авиронам всех времен, в том числе и беззаконным самочинным сектантским учителям и пасторам.

– Свиток с книгой закона (Торы). Моисей повелел левитам, носящим ковчег завета Ягве, сказав: возьмите сию книгу закона, положите ее одесную ковчега завета Ягве, Бога вашего, и она там будет свидетельством... (Втор. 31:25–27). И впредь признание некой книги священною происходило положением ее рядом со свитком Торы у ковчега (своеобразная канонизация текста).

Сосуд с манной (хлеб евхаристии), расцветший жезл Аарона (истинное священство) и свиток Торы (откровение Божие, Св. Писание) нашли себе место у ковчега завета во Святая Святых.

Слова Послания к Евреям и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета (Евр. 9:4) понимаются иногда, будто и сосуд с манною, и жезл Аарона были внутри ковчега Завета. Это не так. Внутри были только скрижали, а сосуд с манной, жезл Ааронов и свиток книги закона находились рядом вне ковчега.

Итак, ковчег Завета как хранилище величайшей святыни Израиля – и сам его величайшая святыня. Следует отметить, что в этой святыне всё вещественно, хотя и божественно. И как-то несколько ускользает от внимания библейского читателя и верующего человека (иудея ли или христианина) другая святыня – золотой витой венец, или просто крышка на ковчеге, называемый по-еврейски каппорет (כפרת).

Каппорет имеет не меньшее, а в чем-то едва ли не большее значение, чем сам ковчег Завета.

Слово כפרת (каппорет) буквально означает «сосуд умилостивления».

Семьдесят толковников в LXX переводят это словом ἱλαστήριον, что означает «примирительная жертва», или точнее – «умилостивило», то, что умилостивляет.

Блж. Иероним в Вульгате использует слово propitiatorium, что значит «умилостивление», или опять-таки «умилостивительная жертва».

Д-р М. Лютер переводит на немецкий Gnadenstuhl – престол (или трон) милости.

На славянский язык переведено «очистилище». Этим указывается на результативное действие. Умилостивление приводит к очищению. «Умилостивило» – оно же и «очистилище», хотя первое значение более точно передает смысл слова каппорет.

И уж совсем неудачно переведено слово каппорет на русский язык – «крышка». Практически каппорет, возможно, и был крышкой, но слово в тексте употреблено другое.

Два глубинных значения имел каппорет на ковчеге Завета.

Первое значение определяется значением самого слова «каппорет». Каппорет – это сосуд, над которым в великий день очищения (йом киппур) первосвященник совершает кропление кровью закланного козла отпущения во умилостивление Ягве и очищение, изглаждение исповеданных грехов народа. Каппорет в этом случае является священнейшим алтарем-жертвенником во Святом Святых.

Итак, три жертвенника было в скинии собрания, а позднее в храме – медный жертвенник всесожжений во дворе скинии, золотой кадильный жертвенник во Святилище и, наконец, каппорет во Святая Святых. Таким образом, каппорет приобретает первостепенное значение – это место примирения народа с Ягве, место очищения народного и умилостивления Божия.

Второе значение каппорет таинственное и непостижимое – это место ветхозаветной Феофании, место Богоявления, место явления и присутствия славы Ягве. Там место Шекины, непознаваемого присутствия Божия.

Ягве говорит Моисею: Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою (над каппорет), посреди двух херувимов (Исх. 25:22). Т.е. здесь уже речь идет не о предметах, хотя бы и святых и божественных, а о Самом Боге, Его Слове и таинственном присутствии.

Каппорет – трон Ягве, восседающего на херувимах. Где, как не там, во мраке Святого Святых у крышки ковчега можно было взывать: Восседающий на Херувимах, яви Себя (Пс. 79:2)! Так и верили израильтяне. В трудный час борьбы с филистимлянами они говорили: Возьмем себе из Силома ковчег завета Ягве, и он пойдет посреди нас, и спасет нас от руки врагов наших. Сказано – сделано. И послал народ в Силом, и принесли оттуда ковчег завета Ягве Саваофа, седящего на херувимах (1Цар. 4:3–4). Народ верил, что вместе с ковчегом придет в воинский стан Ягве. Также, когда царь Давид переносил ковчег в Иерусалим, то Давид и все сыны Израилевы играли пред Ягве на всяких музыкальных орудиях (2Цар. 6:2–5). Играли пред Ягве, потому что верили в присутствие Ягве Саваофа над святыней ковчега (каппорета).

Ковчег как хранилище каменных скрижалей Завета свидетельствовал об исторически однажды бывшем откровении Божием на Синае. Каппорет с золотыми херувимами на нем стал местом живого откровения Божия, продолжающегося во времени, местом постоянного присутствия славы Ягве среди народа Божия.

Прообразовательно святые отцы усматривали в каменных скрижалях с начертанными на них Богом заповедями символ воплощенного Бога Слова – Христа-Мессии. В таком случае ковчег, вместивший в себя скрижали, прообразует Деву-Матерь, Пречистую Богородицу. Бог однажды в историческом времени при кесаре Августе воплотился, жил и был распят при Понтии Пилате. Дева Мария – ковчег свидетельства этого свершения Божия. А что тогда в таком случае каппорет? Как в древности слава Ягве, Господь восседающий на херувимах, Божественное присутствие (Шекина) осеняло каппорет – не так ли в новые времена Дух Святый огнем Своей благодати пребывает в церкви Христовой во все дни ее земного странствования? Свершившееся однажды исторически, таинственно и благодатно пребывает в доме Божием, который есть Церковь Христова.

Каппорет и ковчег неразрывны. Каппорет столь же крышка для ковчега, сколь ковчег – основание для каппорет.

Каппорет – крышка для ковчега.

Скрижали в ковчеге начертанными на них заповедями свидетельствовали о согрешениях народа израильского, о падшей природе человека. Каппорет покрывал собою ковчег со скрижалями. Милость Ягве чрез жертвенную кровь покрывала собою грехи народные.

Ковчег – основание для каппорет.

Каппорет без ковчега не имел бы высоты, ковчег – подставка для каппорет. Непрерывное пребывание Ягве и славы Его с Израилем (каппорет) основано на Синайском Богоявлении, на заповедях Божиих (ковчег и скрижали). Без заповедей не было бы опоры, основания и высоты Божественному присутствию среди людей. Все скоро потеряло бы свою высоту, крепость, измельчилось бы, забылось и упразднилось.

Ковчег и каппорет – заповеди и каноны церковные, с одной стороны, и благодатное пребывание Духа Святого в церкви – с другой.

Как Ноева голубица нашла на осушившейся земле маслину, так вездесущий Бог обрел место Своего таинственного присутствия в Израиле.

Был в истории Израиля своеобразный случай. Во дни судейства первосвященника Илия израильтяне выступили против филистимлян на войну (1Цар. 4–7 главы). Потерпев в первом сражении тяжкое поражение, израильтяне осознают необходимость присутствия Ягве для успешного ведения боевых действий. С этой целью ковчег Завета приносится из Силома в воинский стан. С сильным криком, как Самого Бога, встретили израильтяне ковчег, так что застонала даже сама земля. Устрашились весьма и язычники-филистимляне. И устрашились филистимляне; ибо сказали: Бог тот пришел к ним (израильтянам) в стан. И сказали: горе нам!.. Горе нам! Кто избавит нас от руки этого сильного Бога (1Цар. 4:7–8)? Но израильтяне вновь потерпели поражение и на сей раз еще более лютое. Ягве не благоволил Своему народу за грехи священников Офни и Финееса, сыновей первосвященника Илия. И ковчег Божий был взят в плен филистимлянами. Израиль потерял свою главную святыню. И не только святыню. Жена погибшего нечестивого священника Финееса родила сына и назвала младенца Ихавед כבוד אי (И-кавод), что значит «бесславие», сказав: отошла слава от Израиля – со взятием ковчега Божия... отошла слава от Израиля; ибо взят ковчег Божий (1Цар. 4:21). Имя младенца Ихавод (бесславие) указывает не столько на позор Израиля, сколько именно на отход славы Ягве от народа вместе с пленением ковчега. Страшнее этого произойти не могло ничего. Бог оставил Свой народ. Таким образом становится понятным, почему первосвященник Илий упал с седалища не тогда, когда узнал о гибели в бою сыновей, а когда услышал о пленении ковчега. Сколь ни велика была отцовская скорбь, но последнее было ужасней. Обретенное народом через Моисея присутствие Божие было утрачено...

Однако и филистимляне много претерпели, обретя ковчег Завета с Ягве. Присутствие славы Ягве оказалось нестерпимым для язычников. И отяготела рука Ягве над ними. Идол Дагон силой Божией оказался низвержен пред ковчегом Ягве. Мучительные наросты на жителях филистимского города Азота и множество мышей по всей их земле. Измученные жители пересылают ковчег из города в город, и с ним язвы Господни постигают эти города. И так было пока, наконец, ковчег Ягве не был возвращен народу Божию, Израилю. Так нестерпима и мучительна слава Ягве для чуждых Бога людей. Так будет и в Новом Завете. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней... ест и пьет осуждение себе... Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает (1Кор. 11, 27.29.30). Огонь, просвещающий и радующий одних, попаляет и мучит других. Говорят же некоторые, что один и тот же огнь и свет Божий есть для одних вечное блаженство, а для других – вечная мука. Т.е. не то что Бог одним уготовал одно, а другим – другое. Бог есть Бог и есть то, что Он есть всегда и для всех. Различны люди и различно восприятие ими Бога.

А тогда, в те ветхозаветные времена, Бог дал ощутить одним – что они есть без славы Его, а другим – как иметь ее, не ведая и не любя Его. Израильтянам это было еще и особое предупреждение – они не владельцы, не хозяева славы Ягве. Как она им была дана, так может быть отнята. И даже имея ее (ковчег был принесен в воинский стан), Ягве не обязан давать им желаемое, ведь они все равно потерпели страшное поражение. Бог творит, что хочет. Он не в плену у нас! Не подобным ли образом и православные священники готовы иногда быть распорядителями благодати, пытаясь, грубо говоря, заставить Бога действовать через действительные таинства, совершаемые внешне правильно, но по своему произволу? Нет, Бог не обязан нас слушаться – делай, что хочешь, а поступать будет Бог, как Он находит нужным.

Немало скитался ковчег Ягве и вместе с ним – слава Господня. Сначала сорокалетнее странствие со скинией от горы Синай и до пределов Обетованной Земли у берегов Иордана. Но и потом ковчег Божий не обрел себе определенного места, скитания его продолжались. Оно выглядит следующим образом:

– Переход Израиля с ковчегом через Иордан (Нав. 3 гл.)

Ковчег в Галгале (Нав. 5:10).

Семикратное обхождение с ковчегом вокруг стен Иерихонских при взятии города (Нав. 6 гл.).

По завоевании Святой Земли ковчег находится в Силоме от времен Иисуса Навина до Илия (Нав. 18, 1; 19, 51; 1Цар. 4:3).

Из Силома ковчег, возможно, переносился иногда на время в другие места:

Сихем (Нав. 24:25);

Вефиль (Суд. 2);

Массифа или Мицпа (Суд. 20, 1. 26).

В битве при Авен-Езере ковчег захвачен в плен филистимлянами и находится в их земле в разных городах (1Цар.4, 11–6:21).

Ковчег возвращен и находится в доме Аминадава в Кириаф-Иариме (1Цар. 7:1).

Иерусалим. Царь Давид переносит ковчег из Кириаф-Иарима на гору Сион в Иерусалим (2Цар. 6). По пути в продолжение трех месяцев ковчег останавливается и находится в доме Аведдара.

При царе Соломоне ковчег переносится с Сиона в храм на горе Мориа (3Цар. 8).

Пророк Иеремия перед разрушением Иерусалима Навуходоносором спрятал ковчег в Нево в 587 г., и более никто никогда его не видел.

Следует отметить, что после пленения ковчега филистимлянами в скинии он больше не был. Сама скиния без ковчега переносилась из Силома в Номву, Гаваон, а уже оттуда святыни ее были взяты в Иерусалимский храм.

Время странствования Израиля прошло. Должно было пройти и время скинии – Божьего шатра для странников. Наступало время царства.

Еще царь Давид сказал пророку Нафану: вот, я живу в доме кедровом, а ковчег Божий находится под шатром (2Цар. 7:2). Бросается в глаза: не ковчег находится в скинии, как одна из ее святынь, а скиния – это всего лишь шатер, под которым находится ковчег. Ковчег же – престол обитания славы Ягве. Нафан благословил тогда Давида: всё, что у тебя на сердце, иди, делай. Но Ягве Бог судил иначе. Построить дом для ковчега в святом Иерусалиме надлежало сыну Давида Соломону.

И Соломон воздвиг в Иерусалиме на горе Мориа величественный храм – дом ковчега Божия. По завершении семилетнего строительства храма, священники, царь Соломон и все общество Израилево вносят святой ковчег в новопостроенный храм и поставляют его в давире, во Святом Святых. И когда священники вышли из святилища, произошло самое главное – облако наполнило дом Ягве. И не могли священники стоять на служении, по причине облака, ибо слава Ягве наполнила храм Ягве. С этого момента, а не ранее, величественное сооружение становится домом Божиим, теперь в нем обитает Ягве. Тогда сказал Соломон: Ягве сказал, что Он благоволит обитать во мгле. В ничем и никак не освещенном давире храма, во Святом Святых, где всегда темно, благоволил Ягве обитать во мгле, в Божественном Мраке, что не от мира сего, не в свете сем. Весь белый свет не вмещает Бога и не может быть Его обиталищем. Ягве, слава Его, обитает во мгле Святого Святых Иерусалимского храма. И сказал Соломон: Я построил храм в жилище Тебе, место, чтобы пребывать Тебе во веки (3Цар. 8:10–13).

О самарийских горах или горах Иерусалима самаряне с иудеями могли спорить сколь угодно. Дело не в горах, не в географически выделенном месте, а в том, что именно в храм Соломона сошла слава Ягве, а потому и спасение от иудеев (Ин. 4:22).

Слава Ягве, как явленный Бог, пребывает в храме жилища Его.

Ягве в сокровенности и непостижимости Своей благоволит обитать во мгле. Тайна Божественного Мрака.

Так поклонники единого истинного Бога стояли в Иерусалиме перед двумя тайнами – тайной явленной славы Ягве и тайной никогда не являемой Шекины, непостижимого присутствия Божия, отсутствующего во всем, что здесь.

Вновь прошли времена. Оскудела вера в Израиле, погрязли люди в грехах и нечестии. От народа, отступившего от Бога, отступил Бог. Результат – разрушение Иерусалима и храма Навуходоносором и вавилонский плен иудеев, падение царства. О нравственном значении падения иудеев и Божьем наказании, постигшем их, много сказано в Св. Писании и у толкователей его. Но как-то ускользает от внимания факт того, как слава Ягве покинула народ, и народ остался один без Бога. Один и одинок. Брошен Богом и истерзан псами.

О том свидетельство Слова Божия.

Пророк Иезекииль видит, как таинственная колесница с четырьмя херувимами уносит славу Ягве от Иерусалимского храма на Елеонскую гору. Храм Соломонов остается пуст. Тогда херувимы подняли крылья свои, и колеса подле них; и слава Бога Израилева вверху над ними. И поднялась слава Ягве из среды города (Иерусалима), и остановилась над горою, которая на восток от города, над горою Елеонскою (Иез. 11:2–25). Подробно все видение Иезекииля об оставлении храма Соломона славой Ягве описано в 9-й, 10-й и 11-й главах его пророческой книги.

Так за грехи царей и народа слава Ягве оставила ковчег Завета и ушла из храма. Некогда нисшед от Бога, облако славы Ягве удалилось на Елеонскую гору. Пророк видит славу Ягве остановившейся над горою. Оставалась ли она там незримо для людских очей или ушла на небо, как, в свое время, вознесется оттуда на небо Христос?.. То тайны Божии!

Когда слава Ягве покинула ковчег Завета, то надлежало и ему самому покинуть храм. Как Иезекииль пророческим взором проводил уносящееся облако славы Ягве, так другой пророк должен был послужить исчезновению самого ковчега. Это был Иеремия, пророк скорби и плача. Сей пророк, по бывшему ему Божественному откровению, повелел скинии (значит, хранилась где-то в Иерусалиме во все времена храма и царей) и ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел наследие Божие (гора Нево, на восток от Иерусалима, по ту сторону Иордана и Мертвого моря). Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере, и внес туда скинию и ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших чтобы заметить вход, то не могли найти его (2Мак. 2:4–6).

Теперь храм был совсем пуст. Ушла слава Ягве, исчез и ковчег и вместе с ним скрижали Завета. Божественное присутствие, Шекина, оставила храм. Пустому храму оставалось только одно – быть предану разорению. Навуходоносор разрушил его до основания, а народ иудейский увел в плен в Вавилон.

Израиль, первенец Божий (Исх. 4:22), умер.

Пророк Иезекииль в пророческом видении видел состояние своего народа во время вавилонского пленения, как поле, полное сухих костей (Иез. 37 гл.). И спросил Ягве Господь пророка:

Оживут ли кости сии?

Пророк ответа не знал.

Отметим, что из просмотренного нами множества святоотеческих творений никто из святых отцов не толкует эти тексты, или, обращаясь к ним, извлекают некоторые другие содержащиеся там мысли и суждения. Святым отцам свойственно из ветхозаветных текстов извлекать новозаветные мысли. Ветхозаветное же учение о славе Ягве и таинственная мистика Шекины остаются, как правило, вне их внимания. Христианская же экзегетика последнего столетия все более обращается к прямому, а не только прообразовательному учению ветхозаветного Писания, находя в нем глубинный фундамент нового учения и благодати, данных Христом Иисусом, Мессией Израиля и Спасителем человеков. Смеем думать, что в наше время возможно не только повторение ранее сказанного в богословии, но и творческое проникновение в никогда не иссякаемые глубины Божественного откровения Св. Писания Нового и Ветхого Заветов, как это и было свойственно самим святым отцам.

...Оживут ли кости сии?

Вернется ли слава Ягве народу Божию?

Ряд пророчеств говорит о имеющей возвратиться славе Ягве. Осуществилось ли это при возвращении иудеев из Вавилонского плена? Вошла ли слава Ягве в храм Зоровавеля? Или должно было ожидать еще чего-то иного? Как, когда слава Ягве воссияет над всеми народами? Ожил ли? Оживет ли первенец Божий, Израиль?

Вот тезисные ответы на эти вопросы, а в дальнейшем рассмотрим подробнее некоторые пророческие тексты.

Положение 1. Храм Зоровавеля, воздвигнутый иудеями в Иерусалиме после Вавилонского пленения, не достиг не только внешней красоты храма Соломонова, но, главное, в него уже никогда не вернулись основные святыни – ковчег Завета и святые скрижали. Новый храм, в отличие от первого, так и не стал их хранилищем. А слава Ягве обитала над каппорет (крышкой, очистилищем) ковчега. Теперь ей обитать было не над чем – как первый раз выпущенная Ноева голубица не нашла себе сухого места над гибельными водами потопа. В пустой, без ковчега со скрижалями, храм слава Ягве не вернулась. Святое Святых храма Зоровавеля было пусто¹⁸.

Ковчег со скрижалями искали сразу же, когда их спрятал пророк Иеремия, но не нашли. Когда же Иеремия узнал о сем, то, упрекая их, сказал, что это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится слава Господня и облако, как явилось при Моисее, как и Соломон просил, чтобы особенно святилось место... (2Мак. 2:7–8). При возвращении иудеев из Вавилонского плена ковчег так и оставался ненайденным. Пророчество Иеремии о возвращении иудеев из семидесятилетнего плена сбылось, а о возвращении ковчега – нет. Слава же Ягве и облако по словам Иеремии вернутся только вместе с ковчегом. Значит, тогда, при Зоровавеле, не вернулись.

Несмотря на отсутствие ковчега Завета и славы Ягве над ним, храм Зоровавеля был освящен. И совершили сыны Израилевы, священники и левиты, и прочие возвратившиеся из плена, освящение сего дома Божия с радостью (1Езд. 6:16). Так что дом сей стал все-таки домом Божиим. Как при Моисее и Соломоне, этот храм был освящен. Но, в отличие от скинии и храма Соломонова, о схождении славы Ягве и облака здесь ни слова! Так что не случайно при закладке Зоровавелева храма радостные восклицания одних перемежались громким плачем других – стариков, видевших первый храм Соломонов (1Езд. 3:11–13). И связано это было, не только с внешним видом первого и второго храмов, а с тем, что второй храм, хотя и будет освящен, но где слава Ягве?!

Однако некое присутствие Божие, незримая Шекина, было и в храме Зоровавеля. Оно было во мраке пустого Святого Святых. Было также и некое Божеское схождение при Неемии по возвращении из плена иудеев. Еще при нашествии Навуходоносора благочестивые священники, тайно взяв огня с жертвенника Соломонова храма, спрятали его во глубине некоего колодца. При Неемии этот колодец был найден, но в нем вместо огня оказалась густая вода. Неемия приказал этой водой окропить дрова и положенное на них на жертвеннике новосооруженного храма Зоровавеля. Когда же это было сделано (окропление водой, в которую превратился бывший жертвенный огонь)..., тогда воспламенился большой огонь, так что все удивились (2Мак. 1:22–23). Так на жертвеннике

Зоровавелева храма был восстановлен благодатный огонь от Ягве, каковой был еще и в скинии собрания при Моисее.

Положение 2. Пророчества о возвращении славы Ягве явно имеют мессианское и даже эсхатологическое звучание.

Соединяя утверждения первого и второго положений, можно сказать, что пророческие возвещения о возвращении славы Ягве имеют как историческое (при Зоровавеле по окончании вавилонского плена иудеев), так и мессианское (при первом пришествии Христовом) и эсхатологическое (в конце времен) значения. У самих пророков эти различные этапы не разделяются, они видят все это в единых таинственных образах.

Остановимся на пророчествах трех пророков – допленного (Иеремии), времен вавилонского пленения (Иезекииля) и послепленного (Аггея).

Пророчество Иеремии

Незадолго перед разорением Иерусалима Навуходоносором произошло сказанное о пророке Иеремии в книгах Маккавейских. Было также в писании, что сей пророк (Иеремия), по бывшему ему божественному откровению, повелел скинии и ковчегу следовать за ним, когда он восходил на гору, с которой Моисей, взойдя, видел наследие Божие (г. Нево). Придя туда, Иеремия нашел жилище в пещере, и внес туда скинию и ковчег и жертвенник кадильный, и заградил вход. Когда потом пришли некоторые из сопутствовавших, чтобы заметить вход, то не могли найти его. Попытка иудеев найти ковчег вызвала недовольство пророка. Когда же Иеремия узнал о сем, то, упрекая их, сказал, что это место останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тоща Господь покажет его, и явится слава Господня и облако, как явилось при Моисее, как и Соломон просил, чтоб особенно святилось место (2Мак. 2:4–8).

Иудейское предание также свидетельствует об уходе Божественного присутствия из храма пред его разорением.

«Когда созрело решение Господа предать уничтожению святую Обитель Его, Господь сказал:

Дотоле, пока Я обитаю в Доме этом, рука иноземного не коснется его. Отведу от него очи Мои и поклянусь не воссоединяться с ним до времени урочного, – и придут иноплеменные, и разрушат его.

Отвел Господь десницу Свою, – отвел десницу свою от неприятеля, – и вошли враги в Святилище и сожгли его.

Отныне, – сказал Господь, – нет для Меня обиталища на земле, – пусть же отойдет от него Шехина Моя, и удалюсь Я в прежнюю Обитель Мою» [34, с. 140, Агада, Еха Раба].

Указанные записи пророка Иеремии (гл. 2 ст. 1), являющиеся, скорее всего, тем писанием (ст. 4), в котором описано сокрытие пророком Иеремией ковчега Завета и приведено его пророчество, не сохранились. До нас дошло только свидетельство Маккавейских книг.

Едва ли следует думать, что скиния и ковчег сами по себе чудесным образом следовали за пророком. Скорее всего, все происходило, как и положено – священники и левиты, по слову пророка, взяли святыни и последовали с ними за ним, когда он восходил на гору Нево. Это подтверждается упоминанием сопутствовавших пророку (2:6), самочинно решивших потом заметить вход в пещеру. Это им не удалось, зато они подверглись укоризне пророка. Упрекая сопутствовавших ему людей, пророк Иеремия возвещает, что место, где спрятан ковчег, останется неизвестным, доколе Бог, умилосердившись, не соберет сонма народа. И тогда Господь покажет его, и явится слава Господня и облако.

Возвращение народа иудейского состоялось при Зоровавеле. Но ковчег так и не был тогда найден. Да и искали ли его? Пророчество Иеремии сбылось только отчасти. Народ, да и то далеко не весь, вернулся из плена, а ковчега так и нет. Значит, полное осуществление пророческих слов явно относится только к мессианским временам. Так и слава Ягве только отчасти, в виде благодатного огня на жертвеннике, вернулась во второй храм, но сама слава Господня и облако – нет. И осталось иудеям ожидание грядущих мессианских времен. Не случайно во времена земной жизни Иисуса Христа было ожидание пророка Иеремии, а не только Илии, некоторые даже думали, что Иисус он и есть (Мф. 16:14). Видимо, думали, что Иеремия во дни Мессии должен будет вернуть ковчег Завета в храм и вместе с ним явится слава Господня и облако.

Явление славы Господней и крещение Духом Святым произошло при явлении Христа-Мессии, Иисуса из Назарета. Тогда в неизмеримо большей степени, нежели во дни Зоровавеля, сбылось пророчество Иеремии. Явился и одушевленный Ковчег – Дева Богородица, явилось и воплощенное Слово вместо каменных скрижалей с начертанными на них Богом заповедями.

Но исполнилось ли пророчество Иеремии вполне во дни Христа-Мессии, или осталось нечто и на времена эсхатологические пред Его вторым пришествием?.. Не имеет ли еще и буквально исполниться слово пророка? – То тайны судеб Божиих.

Методологическая заметка

Иудеи аргументируют свое неприятие Иисуса из Назарета за Мессию, в частности, тем, что многие ветхозаветные пророчества, в буквальном их понимании, не сбылись через пришествие Христово. Иудеям можно возразить – как же они тогда сами принимают исполнение пророчеств Иеремии и других на Зоровавеле, когда на нем далеко не все сбылось в буквальном смысле. Таким образом, очевидно, что пророчество может иметь свое исполнение не все сразу, а в несколько этапов, через различные и, порой, весьма разнесенные во времени события.

Пророчество Иезекииля

– Видение поля, усеянного сухими костями (Иез. 37:1–14).

Во времена вавилонского плена было пророку Иезекиилю видение о состоянии иудейского народа.

Была на мне, – говорит пророк Иезекииль, – рука Ягве, и Ягве вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи. И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Ягве! Ты знаешь это. И сказал мне: изреки пророчество на кости сии...

Я изрек пророчество, как поведено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я, и вот жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них.

Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Ягве: от четырех ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут. И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои – весьма, весьма великое полчище (Иез. 37, 1–4. 7–10).

Святые отцы во множестве приводят этот текст об оживлении сухих костей в подтверждение учения о телесном воскресении. Однако прямой смысл пророчества явно имеет исторический характер, о чем далее говорит Сам Господь: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вас в землю Израилеву (Иез. 37:12), т.е. речь идет о возвращении иудеев из плена и восстановлении их на земле отцов. Состояние же иудеев во время плена уподоблено полю со множеством сухих костей на нем.

Когда и как исполнилось пророчество Иезекииля? Кажется, ответ очевиден – при Зоровавеле, когда иудеи вернулись из плена, т.е. ожили, и стали восстанавливать Иерусалим, храм и вновь обживать свою землю. Это, конечно, так. Но можно обратить внимание и на то, что оживление сухих костей происходит в два этапа. Сначала оживает плоть – кость воссоединяется со своей костью, кости обретают жилы, облекаются плотью и покрываются кожей, но духа нет. И уже через второе пророчество Иезекииля в эти восстановленные тела входит дух. И тогда восстает от поля весьма, весьма великое воинство. Думается, что непогрешительно будет думать так. Первое пророческое слово, приведшее ко восстановлению тел иссохших костей – это восстановление тела иудейства при Зоровавеле. Народ Божий вернулся в Обетованную Землю. Восстановлен город Иерусалим, восстановлен храм. Но духа не было. Слава Ягве не вернулась в пустое Святое Святых. Второе пророческое слово, когда дух оживит восстановленное тело, относится к мессианским временам. Придет Мессия, вернется слава Ягве, оживут тела, раввинизм сменится Евангелием, настанут времена поклонения Богу в духе и истине (Ин. 4:23), весьма, весьма великое полчище святых пойдет по полю этого мира, проповедуя жизнь и воскресение! В ожившем при Зоровавеле теле иудейства в конце мессианских времен начнет действовать дух Нового Израиля, когда весь Израиль спасется (Рим. 11:26).

– Видение о возвращении славы Ягве в храм (Иез. 43:1–5).

Пророк Иезекииль возвещает: И привел меня Господь к воротам, к тем воротам, которые обращены лицом к востоку, т.е. к Елеонской горе, находившейся на восток от святого Иерусалима. И вот, слава Бога Израилева шла от востока (от горы Елеонской, куда она ушла из первого храма), и глас Его – как шум вод многих (так услышит потом на острове Патмос и св. Иоанн Богослов: ... и голос Его, как шум вод многих. – Откр. 1:15), и земля осветилась от славы Его. Это видение было такое же, какое я видел прежде, точно такое, какое я видел, когда приходил возвестить гибель городу, когда слава Ягве оставила храм Соломона перед его разрушением, и видения, подобные видениям, какие видел я у рек Ховара, когда видел таинственную херувимскую колесницу. И пал я на лице мое. И слава Ягве вошла в храм путем врат, обращенных лицом к востоку. И поднял меня дух, и ввел меня во внутренний двор, и вот, слава Ягве наполнила весь храм.

Иезекииль пророчествует о восстановлении храма, о храме Зоровавеля. Но можно ли все, возвещаемое Иезекиилем, относить к Зоровавелеву храму? Многие образы его пророчеств явно перерастают исторические рамки возвращения иудеев из плена и обретают мессианские черты.

Прп. Ефрем Сирин говорит об историческом осуществлении пророчества Иезекииля при Зоровавеле: «Как при конечном разрушении города и при отведении в плен и крайних бедствиях народа пророк видел изшествие Божией славы, и был опечален; так теперь, в день видения духом о возсоздании града и храма, открывается ему вхождение славы, и возвеселяет его. Иезекииль видел, что слава Божия входит теми же восточными вратами, которыми изшла она. Как прежде сказал пророк, что слава Господня изшла из дома Божия и стала над херувимами, изшла восточными вратами дома Господня; так и теперь говорит, что слава Божия вошла путем врат, зрящих на восток» [89, Толк, на Иезек., гл. 40, с. 47]. Здесь прп. Ефрем Сирин относит исполнение пророчества о возвращении славы Ягве явно ко временам восстановления храма при Зоровавеле. Но другой раз он же говорит, что гораздо более все это относится к Новому Завету во Христе. Так, в толковании на 41-ю главу он пишет: «И что сказано о доме Божием и во всём, что в доме сем, и что видел Иезекииль, разумей о святой Церкви Христовой» [там же, гл. 41, с. 48].

Врата храма указывают на ложесна Пречистой Девы, которыми Христос пришел в мир и вернул миру утраченную им славу Божию. Возвращение славы Ягве – дело Мессии, и воссияет она в Его Царстве.

Суждение о том, что пророчество о возвращении славы Ягве не сбылось вполне при Зоровавеле, прекрасно изложено у французского богослова Луи Буйе (XX век.): «Совершенно ясно, что содержание этих обетований [Исаии, Иезекииля. – Г.Ф.] – проявление Присутствия, наконец становящееся полным, воссоздание святого града... – всё это безмерно превосходит, пусть даже очень радостную, действительность освобождения, возвращения и восстановления. Т.е., с самого начала не может быть сомнения в том, что временное возрождение, происходящее благодаря Киру, персидскому покорителю Вавилона, представляет собою всего только предзнаменование и залог надежды [и, действительно, после возвращения из Вавилона иудеи чаяли утешения Израилева (Лк., 2:25), а не имели его. – Г.Ф.]. Это тем более, что сама идея Присутствия, прообразованная первыми видениями Иезекииля, заранее превосходила все возможности всякого восстановления, ограниченного земными условиями. Не земному храму было вместить то явленное Присутствие, которое, еще оставаясь незримым, само стало святилищем для удрученных и плененных. Сам Иезекииль мог бы это вообразить меньше всех» [278, с. 101].

Пророчество Аггея

Аггей – пророк вернувшихся из плена иудеев. Пророческим словом он вдохновил Зоровавеля и ослабевший в маловерии народ на строительство второго храма. При этом он коснулся и тайны славы этого храма, обращенной к мессианским временам, сопоставляя прежний Соломонов храм и нововостанновленный Зоровавелев и славу их.

Аггей обращается к иудейскому народу и вождям его:

Кто остался между вами, который видел этот дом в прежней его славе, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто?

Неужели только внешняя красота Соломонова храма, весьма превосходившая то, что могли соорудить вернувшиеся из плена люди, превращает новый храм, по сравнению с первым, в ничто?..

Но ободрись ныне, Зоровавель... – продолжает пророк.

ободрись весь народ земли...

Завет Мой, Который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта, и дух Мой пребывает среди вас; не бойтесь! Ибо так говорит Ягве Саваоф: еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу; и потрясу все народы, и придет Желаемый всеми народами Мессия-Христос, и наполню дом сей (храм Зоровавеля) славою, говорит Ягве Саваоф. Моё серебро и Моё золото, говорит Ягве Саваоф. Слава сего последнего (Зоровавелева) храма будет больше, нежели прежнего (Соломонова), говорит Ягве Саваоф; и на месте сем Я дам мир (Аггей 2:1–9).

Поразительное пророческое слово Аггея о славе второго храма приоткрывает нам тайну Божественного присутствия (Шекины) Зоровавелева храма, славы Ягве и возводит к Мессианскому свершению. Текст пророчества требует внимательного рассмотрения как с текстологической, так и экзегетической стороны.

Пророк Аггей обращается к народу с вопросом: Кто остался между вами, который видел этот дом Иерусалимского храма в прежней его славе и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как бы ничто? Да, действительно, среди народа, вернувшегося из плена, были старики, видевшие и помнившие славу прежнего храма. Об этом пишется в книге Ездры:

Когда строители положили основание храму Ягве, тогда... весь народ восклицал громогласно, славя Ягве за то, что положено основание дома Ягве. Впрочем, многие из священников и левитов, и глав поколений, старики, которые видели прежний храм, при основании этого храма пред глазами их, плакали громко; но многие и восклицали от радости громогласно. И не мог народ распознать восклицаний радости от воплей плача народного

(1Езд. 3:10–13).

Так о чем плакали старики? Неужели только об убранстве, на первых порах, по крайней мере, весьма уступавшем прежнему от времен Соломоновых? Об этом, возможно, тоже, но едва ли только об этом. В новом храме не было святыни для славы Ягве – не было ковчега Завета. А что есть храм без ковчега, а значит, и без прежней славы Ягве, обитавшей над ним, над священным каппорет, не есть ли он без этого как бы ничто?!. Будет ли в этом храме присутствие Божие? Не просто зданием же, хотя и на прежнем месте, наслаждаться! Храм без славы Ягве, без облака Его присутствия, действительно, есть ничто, просто дом, а, как храм, даже и пустой дом.

И смешались восклицания радости с воплями плача.

И для этого было основание. Но Господь и утешает, и взбадривает через пророка: Но ободрись ныне, Зоровавель..., ободрись весь народ земли Израиля... Чем они должны ободриться?

Ягве говорит через пророка: Завет Мой, Который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта, и дух Мой пребывают среди вас; не бойтесь! Два повода к ободрению народа. Ковчега Завета в новом храме, действительно, нет, но сам Завет не нарушен и не отменен! Завет Мой, Который Я заключил с вами при исшествии вашем из Египта через Моисея, остается в силе! И будущее этого, восстановленного вами, храма еще явит эту силу! Поэтому – не бойтесь! Это во-первых. А во-вторых, и дух Мой пребывает среди вас. Святые отцы православия усматривали здесь указание на вездесущность Духа Божия. Так св. Василий Великий: «Зане Азъ с вами есмь, глаголет Господь, и Дух Мой настоит посреде вас (Агг. 2:5–6). Каким же должно признавать естество Того, Кто вездесущ и соприсущ с Богом? Всеобъемлющим ли или объемлемым частными местами, каково, по указанию Писания, естество ангельское? Но никто не скажет последнего» [57, О св. Духе, к Амфилохию, гл. 23]. При безусловной вездесущности Духа Божия, которая отмечена в слове пророка, здесь Аггей, однако, не более ли говорит об особом присутствии духа Ягве в Его избранном народе, несмотря на отсутствие ковчега, а, возможно, и самой славы Ягве в Святом Святых храма. А раз дух Ягве пребывает среди народа, значит, сам народ и вмещает в себе Шекину Божию, и есть народ Божий среди прочих народов, в те времена вовсе не бывших жилищем Божиим. Там в идолах и кумирах обитали демоны. Так утешил и ободрил Ягве Свой народ и при отсутствии в храме Зоровавеля Его славы.

Далее Господь возвещает через пророка имеющее вскоре произойти огромное переустройство всех дел в истории: Еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу; и потрясу все народы. Произойдет перемена всех дел небесных и земных, и потрясение, переустройство коснется всех народов. Иудеи только вернулись из плена, пережив величайшую встряску, да и всех народов коснулось возникновение и крушение Вавилонской державы халдеев. Жизнь иудеев до и после плена переменилась полностью. Чего же следовало ожидать еще? Могло ли быть еще какое-то ожидание, кроме мессианского, и особенно когда им был возвращен храм, но не вернулась слава его? Св. Григорий Богослов говорит о двух происшедших великих переустройствах в жизни человеческой и о имеющем произойти третьем: «В продолжение веков были два знаменитыя преобразования жизни человеческой, называемыя двумя Заветами и, по известному изречению Писания, потрясениями земли (Агг. 2:7). Одно вело от идолов к Закону, а другое от Закона – к Евангелию. Благовествую и о третием потрясении – о преставлении от здешняго к тамошнему, непоколебимому и незыблемому» [60, с. 457, Слово 31,0 богословии пятое].

Восстановление жизни иудеев и восстановление храма в Иерусалиме было большой радостью для иудеев, но не удовлетворило их чаяния. С пустым Святое Святых храма их чаяния только усилились еще более. Иудеи не могли удовлетвориться святым зданием, они ожидали явления славы Ягве. Слова пророка о потрясении неба и земли, моря и суши, о потрясении всех народов, так отчетливо понимаемые св. Григорием Богословом, для послепленных иудеев оставались, конечно, загадочными и исполненными таинственности.

Далее пророк Аггей сам начинает приподнимать полог таинственности своего пророчества, он говорит:

הנוים כל חמדת וכאו, что звучит «у бау хемдат коль га гоим». Эти слова достаточно трудны для четкого понимания, перевод их на другие языки, как правило, отражает понимание их переводчиком, т.е. является уже неким толкованием. Слово חמדה (хемда) означает «желание» и в данном случае, конечно, относится к желанию, ожиданию иудеями мессианских времен или даже самого Мессии.

Профессор священник Александр Глаголев, один из составителей Толковой Библии под ред. А.П. Лопухина, указывает на три понимания и прочтения этих пророческих слов у различных переводчиков и толкователей.

Первое прочтение. Слово «хемда» указывает на личность Мессии, как на желаемого всеми народами. Такой смысл передается уже у блж. Иеронима в Вульгате: veniet Desideratus cunctis genitibus. Desideratus означает «желанный», «желательный», тот, которого желают. Вслед за латинской Вульгатой идет и русский синодальный перевод: и приидет Желаемый всеми народами – а это, конечно, Мессия Христос.¹⁹ Это наиболее конкретное мессианское понимание пророческих слов. Но, следует признать, что такой перевод не соответствует конструкции еврейского масоретского текста, как и греческому переводу семидесяти. Глагол באו (бау) множественного числа, т.е. не «придет», а «придут». Само слово חמדת (хемдат) также следует считать множественным. Таким образом приходим к другим двум прочтениям пророчества.

Второе прочтение: И приидут избранные из всех народов. Здесь взято множественное число, а слово «хемдат» в соотнесении с «коль га гоим» понимается как «лучшие», «избранные». Т.е. лучшие избранные из всех народов придут к храму славы Ягве. Исполнение этого пророчества относится, естественно, к мессианским временам. Такое прочтение слов пророка имеется уже в LXX: ἤξει τὰ εκλεκτὰ παντων τῶν ἐθνῶν (здесь = избранные). Это же значение встречается в древнеиталийском переводе, а также в церковнославянском: и приидут избранная всех языков.

Третье прочтение. Пророческие слова могут быть прочитаны и так: и приидут драгоценные дары всех народов. Так на немецком: Da sollen dann kommen aller Volker Kostbarkeiten (перевод Лютера). Также могут звучать эти слова и в ряде других переводов. Такое понимание пророческих слов (хемдат = дары), пожалуй, наиболее соответствует контексту. В стихе восьмом говорится, что сокровища, находящиеся ныне у язычников пред лицом пребывавшего в скудости иудейского народа, принадлежат Ягве. Моё серебро и Моё золото, говорит Ягве Саваоф. И это серебро, и это золото в мессианские времена вернется в Иерусалимский храм, некогда ограбленный Навуходоносором, и вернется по праву к законному владельцу Ягве Богу. И тогда велика будет слава этого храма, ныне выглядящего как бы ничто. Подобным образом рассуждает блж. Феодорит: «Не чужое Себе присвояю [говорит Ягве. – Г.Ф.], но Своё снова восприемлю; по щедрости я дал им [язычникам. – Г.Ф.] богатство, и поскольку не познали они Щедродателя, то законно лишаю их даров» [197, т. VII, с. 378].

Итак, как бы ни был прочитан текст пророческих слов: Придет Желаемый всеми народами, или придут избранные из всех народов, или придут драгоценные дары всех народов, – речь идет о мессианских временах и о возвращении и воссиянии в полноте славы Ягве.

И далее говорит Бог устами пророка Аггея: Слава сего последнего храма будет больше, нежели прежнего, говорит Ягве Саваоф (ст. 9). Эти слова пророка в масоретском тексте и в LXX также прочитываются несколько различно. Еврейский текст, в точности переданный синодальным русским переводом, говорит о том, что слава сего последнего Зоровавелева храма будет больше, нежели прежнего Соломонова. Греческий текст вполне передается церковнославянским переводом: велия будет слава храма сего последняя паче первыя, т.е. речь идет об одном и том же Зоровавелевом храме, но говорится, что последняя слава его будет больше первой. И тогда на месте сем Я дам мир, говорит Ягве Саваоф (ст. 9). Так или иначе, смысл один – в последние времена храму Зоровавеля будет возвращена слава Ягве, причем несравненно большая, чем та, что была в Соломоновом храме и тем более в Зоровавелевом во времена возвращения иудеев из плена.

Это, пожалуй, самое сильное место у древних пророков, указующее на мессианское достоинство Иисуса из Назарета. Иначе, когда и как сбылись пророческие слова Аггея о Зоровавелевом храме? Храм этот разрушен римлянами Титом и Веспасианом в 70 г. по Рождестве Христовом. Так когда же слава этого храма, в котором не было ковчега Завета, не было святого каппорет, в который никогда не сходило облако присутствия Божия, который никогда не исполнялся славою Ягве, да и по внешнему убранству едва ли когда достигавший красоты и богатства Соломонова храма, когда же слава этого храма превзошла славу храма Соломонова? И слава самого Зоровавелева храма последняя когда стала больше первой? Как не сошла она при Зоровавеле, так не сошла и до конца. А надеяться, что это пророчество еще когда-нибудь исполнится, невозможно – храм уже давно разрушен, его двадцать веков, как нет. Именно храму Зоровавеля, по слову пророка Аггея, дано обетование, что в него придет Желаемый всеми народами Мессия, туда к нему придут избранные из всех народов и принесут драгоценные дары, именно в этом храме Ягве Саваоф даст всем мир! «...И на месте сем Я дам мир» (Агг. 2:9). А ведь сам этот храм сгинул в кровавой бойне, когда римляне избивали иудеев. Что за горькая ирония для иудеев, не принявших Христа – жуткая война вместо мира; окончательное разорение храмовых камней и стен, вместо исполнения его славой; рассеяние на девятнадцать веков среди всех народов вместо того, чтобы избранные из всех народов пришли к ним; полное разграбление языческими народами, вместо обещанных драгоценных даров от них!

Но скорее небо и земля прейдут, чем изменится хотя бы одна йота или черта в слове Божием и законе Его (Мф. 5:18). Исполнились и слова пророка Аггея о Зоровавелевом храме и всепревосходящей славе его.

Вернулся в тот храм ковчег. Но не ковчег из дерева ситтим, оббитый золотом, а одушевленный Ковчег, когда трехлетняя Богоотроковица Дева Мария была введена во Святая Святых. И не пуст был Ковчег, ибо воплотилось в Нем Слово и пришел Мессия Израиля и Избавитель всех – Желаемый всеми народами Господь Иисус Христос. Пришли и избранные из всех народов, ибо уже в день святой Пятидесятницы услышали люди на всех языках благую весть о Мессии и спасении в Нем, о явлении Его Царства. Принесли народы и драгоценные дары, ибо продавали все и полагали к ногам апостолов (Деян. 4:35). Лучшее, что было у народов – всё принесено Христу (и сердца, и таланты, и троны, и храмы). Разодралась завеса в храме – и Христос на месте сем дал мир (Агг. 2:9), ибо Он есть мир наш (Еф. 2:14), Он примирил Бога и человеков, иудеев и эллинов, мужей и жен, рабов и свободных. Он – Царь мира и принес мир! Ягве Саваоф обещал – Я дам мир ( שלום – шалом), он, Соломон (Шломо) Второй, несравненно больший первого.

Когда Иисус из Назарета, воплощённое Предвечное Слово, вошел в храм Зоровавеля, тогда слава сего последнего храма превзошла всякую славу – и славу храма Соломонова, и первую славу восстановленного иудеями храма. Слава Ягве явилась чрез тот храм всему миру, и пришел Искупитель Сиона (Ис. 59:20)!

О превосходстве последней славы храма Зоровавеля над первой глубокое размышление находим мы у прп. Максима Исповедника: «(Слово) есть Зоровавель, со славою восстановивший поверженный дом Божий, о котором Святой Дух говорит: Зане велия будет слава храма сего последняя паче первыя (Агг. 2:9). Ибо Слово приобщило [Себя] к естеству [человеческому] вторым общением, намного более необычным, чем первое, поскольку Оно сначала уделило [этому естеству] от лучшей [части Своей], а затем по собственной воле восприняло худшее, дабы спасти образ [Свой], сделать плоть бессмертной и, соединившись с естеством [человеческим], полностью уничтожить слово змия, вновь восстановить это естество в изначальной чистоте, [свободной] от порока, и благодаря обожению соделать его еще более превосходным, чем первое творение» [135, кн. 2, Вопросоответы к Фалассию, 54].

Итак, по прп. Максиму Исповеднику:

Первая, меньшая слава храма Зоровавелева указывает на первое общение Слова и плоти, когда при творении человеческому естеству был дарован образ Божий, и человек стал тварью словесной.

Вторая, последняя слава храма Зоровавеля, большая первой, указывает на второе общение Слова и плоти, когда Слово Само воплотилось в нашу немощь, чтобы ее обожить и сделать славу ее (обоженной твари) больше первой славы образа Божия в первозданном Адаме.

Пророк, как Моисей, пришел.

Израилю явился его Мессия.

В мир пришел Спаситель.

Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам... в последние дни сии говорил нам в Сыне... Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его (Евр. 1:3). В Сыне воссияла миру слава Отца. Не только Израилю, но и всему миру. Очи ветхого старца Симеона Богоприимца видели свет к просвещению язычников и славу народа Твоего, Ягве, Израиля (Лк. 2:32). Пришел Мессия, и благоволил Бог показать, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос в вас, упование славы (Кол. 1:27). Утерянная Израилем слава Ягве вернулась и вернулась в неизмеримом богатстве Божественных щедрот.

И Слово стало плотию, и обитало с нами... и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1:14). Глагольная форма обитало звучит по-гречески: ἐσκήνωσεν, т.е. буквально «пребывала в скинии». Слово ἡ σκηνή ( = шатер, палатка над повозкою, балдахин над одром) от еврейского слова שכן (шакан), что значит пребывать под шатром. В таинственном Боговоплощении Слово стало плотию, и обитало (וישכן) с нами, слава Ягве пребывала под шатром человеческой плоти.

Вот лучи сияния славы Ягве, явленной во Христе-Мессии, славы воплощенного Слова, славы Божией, сокрытой и явленной в шатре человеческой плоти.

Трехлетняя Дева Богоотроковица вводится во Святая Святых в давир храма Иерусалимского. Одушевленный Кивот (Ковчег) является во мрак пустоты Святого Святых, чтобы заменить Собою ковчег рукотворный и утраченный. Является Ковчег, скоро явится над ним слава Ягве.

Таинство воплощения совершилось в Назарете, когда ангел Гавриил явился Деве Марии и возвестил Ей: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя... (Лк. 1:35). Слава Ягве осенила избранную Деву, и Она приняла во чреве Своём плотию Того, Кто Сам, будучи сиянием славы Божией, чрез Неё воссиял миру.

Сын Человеческий с тремя учениками подымается на Фаворскую гору. И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия. Явившись во славе, они говорили об исходе Его... (Лк. 9:30–31). Пророк Шекины и пророк Меркабы зрят день Сына Человеческого, удостоверяя Его мессианство. Тогда явилось облако, некогда покинувшее храм Соломона, и осенило их; и устрашились ученики Христа, когда вошли в облако (ст. 34). Царство Божие пришло в силе и славе своей. И поныне паломники в ночь Преображения всегда видят, как в безоблачное палестинское лето от земли поднимаются облака и вновь опускаются, окутывая собою молящихся. В ночной темноте эти облака искрятся Фаворским светом – то слава Ягве, то нетварное свечение Божие!

Некогда пророк Иезекииль, будучи подведен к восточным воротам имеющего быть восстановленным Зоровавелем Иерусалимского храма, видел: И вот, слава Бога Израилева шла от востока, от горы Елеонской, ... и земля осветилась от славы Его... и слава Ягве вошла в храм путем врат, обращенных лицом к востоку (Иез. 43:1–5). Прошло время. И вот, Сын Человеческий, сидя на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной, спускается с Елеонской горы – перед Ним открыты Золотые врата Иерусалима, Он входит в храм. И вот, слава Ягве наполнила весь храм. Отовсюду звучит многократное: Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних (Мф. 21:9)!

И вот, Пасха. В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно... (Ин. 20:1). И во мраке пасхальной ночи воскрес Христос. Как отблеск славы Его воскресения явился ангел Господень, и вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег (Мф. 28:3), так что, устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые. Во всей красе и силе воссияла слава Ягве. От света славы Воскресшего на плащанице – негатив, отпечаток Погребенного. Свет славы Воскресшего осветил и прославил уверовавших. Сбылись слова Молившегося в Гефсиманском саду: И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира, а потом сбылись и другие Его гефсиманские слова: И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им (Ин. 17, 5. 22). Это когда слава Ягве, слава Воскресшего явилась в Его церкви.

Из года в год, из древних времен слава Ягве, слава и неопалимый огонь Воскресшего Христа, является накануне Пасхи Воскресения в день Великой Субботы в Гробе Господнем в Иерусалиме. По молитве Иерусалимского православного патриарха возгорается благодатный огонь, неопаляющий прикасающихся к нему, светя, играя и искрясь в огромном храме Воскресения Христова и освещая всех верных. Видимые знаки огня неопалимой купины на Синае, облака, шествовавшего пред Израилем в пустыне, благодатного огня, сшедшего от Бога Ягве в скинии собрания не отняты от народа Божия. В еще большей славе даруются в благодатном пасхальном огне в Иерусалиме.

Некогда удалившееся во времена Навуходоносорова разгрома на Елеонскую гору облако славы Ягве явилось там вновь. Это когда Христос, сказав сие всё о Царствии Своем, поднялся на Елеонской горе в глазах апостолов, и облако взяло Его из вида их (Деян. 1:9). Облако славы Ягве, а не капель водных, вознесло Сына Человеческого на небеса, и Он сел одесную Отца во славе.

И, наконец, при наступлении дня Пятидесятницы, когда апостолы все были собраны в Сионской горнице, внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго... (Деян. 2:1–4). Славу, которую Сын имел у Отца прежде бытия мира, Он дал им, Своим ученикам. Слава Ягве, её огненные языки пребывают и ныне во всех крещенных Духом Святым.

Слава Ягве над взыскующими её, свет Христов над идущими ко свету.

«Шестнадцати лет Феофан, ...принялся за земледелие. Однажды, когда он трудился в поле, Божественный Свет озарил его душу, особенное умиление наполнило его сердце. В тот же час он распряг своих волов, оставил землю, плуг и, даже не простясь с братом и сестрой, увлекаемый любовью ко Христу, пошел из родной стороны. По прибытии в Киево-Печерскую Лавру он был принят в число послушников. Здесь он в разных трудах провел семнадцать лет, а впоследствии ревностно подвизался на Соловках» [228, с. 137]. Так Божественное озарение славой Господней совершенно изменило жизнь человека и определило весь его дальнейший путь. А вот пример, как свет Божественной славы укреплял мучеников Христовых в их страданиях за веру. «Преподобномученик Макарий Новый, претерпевая муки за Христа, был связан и опущен в глубокий, мрачный, сухой колодец. Один раз в день его поднимали оттуда и били, а потом опять опускали. В этом мучении святой провел девяноста дней. Однажды ночью внезапно озарился колодец Божественным светом, раздались ангельские песнопения и ощутилось чудное благоухание. Мучитель, узнав о случившемся чуде, велел доставить святого к себе и спрашивал, что за свет сходил в колодец, какое слышалось там пение, откуда ощущалось там чудное благоухание? Святой отвечал: «Кто верует во Христа, тот не только может увидеть это, но и другое, большее того» [211, ч. 2, с. 219]. Так слава Господня пребывает с любящими Его.

Пророчества о возвращении славы Ягве имеют у библейских пророков двойное звучание: мессианское и эсхатологическое. У пророков то и другое, практически, не различается, но осуществление этих пророчеств раздвинуло пришествие Мессии и эсхатологию на многие века и даже тысячелетия истории.

Слава Ягве вернулась к Израилю и дарована всему миру с пришествием Мессии, Иисуса Христа из Назарета, распятого и воскресшего в Иерусалиме

Иешуа га-Ноцри. Апостолы Христа посланы в мир к народам, и сияет свет к просвещению язычников (Лк, 2:32), до времени, пока войдет полное (число) язычников (Рим. 11:25). Это благодатное время церковной истории народов. Но это еще не всё. Иудеи, отвергши Христа, естественно, остались с пустым домом (Мф. 23:38), который и был вскоре разрушен римлянами. Разодралась завеса Святого Святых, прекратилась жертва. Еще Даниилу было возвещено: Предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет..., а в половине седмины прекратится жертва и приношение (Дан. 9:26–27). Так и то, что получили вновь при Зоровавеле и Неемии, отнято было у Израиля.

Симеон Богоприимец, ветхий старец, своими глазами увидел славу народа Твоего, Ягве, Израиля (Лк, 2:32). Но сам Израиль её еще не увидел. Но увидит! Увидит в конце времен, когда войдет полное (число) язычников, тогда Иисус отвратит нечестие от Иакова (Рим. 11:25–26). Когда Израиль обратится к некогда отвергнутому Христу, тогда слава Ягве воссияет и над Израилем, и над народами в неописуемой красе и силе, о чем и возвещали пророки. Ведь если же падение их (иудеев) – богатство миру (народы услышали о Христе и приняли Его), и оскудение их – богатство язычников, то тем более полнота их (Рим. 11:12)! Тогда во всей полноте раскроются обетования пророков. Тогда истребится и сама смерть во втором пришествии Христа. Тогда и Сам Сын покорится Покорившему всё Ему, да будет Бог всё и во всём (1 Кор, 15:28)!