Толкования на Евангелие от Луки 1:29

Ст. 26-30 В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога. В месяц «шестой», считая от времени зачатия Иоанна. Говорит, что Дева обручена была мужу из дома Давидова, чтобы показать, что и она происходила из Давидова же рода; ибо был закон, чтобы обе половины (в браке) были из одного и того же рода и из одного и того же колена (Чис. 36, 6-9). Поскольку Господь сказал Еве: «В болезни будешь рождать детей» (Быт. 3, 16), теперь эту болезнь разрешает та радость, какую приносит Деве Ангел, говоря: «радуйся, Благодатная!» Поскольку Ева была проклята, Мария теперь слышит: «благословенна Ты». Мария размышляла о приветствии, каково оно: не гнусное ли и порочное, каково обращение мужчины к девице, или божественное, так как в приветствии упомянуто и о Боге: «Господь с Тобою»? Ангел, во-первых, успокаивает сердце Ее от страха, чтобы Она приняла божественный ответ в невозмутимом положении; ибо в состоянии смущения она не могла бы должным образом выслушать имеющее сбыться, - потом, как бы в изъяснение вышесказанного слова «Благодатная», говорит: «Ты обрела благодать у Бога». Ибо быть облагодатствованным - значит получить благодать у Бога, то есть угодить Богу. Но это счастье общее, ибо и другие многие получили благодать у Бога, а приносимое Марии приветствие не идет еще ни к кому.

Она же видев­ши смутися о словеси его и помышляше, каково будет целование сие

Дева, видя его и устрашившись, не был ли бы это какой обольстительный ангел, вводящий в заблуждение безрассудных, подобно тому как тот обманул Еву, приняла приветствия не без того, чтобы не исследовать его (ηνεξεταcτο_c), и еще не вполне понимая в чем Ея та близость к Богу, которую он Ей благовестил, смутилась, как написано, от слов его, со скрепленным сердцем, так сказать, и твердо держась девства. «И помышляше, каково будет целование сие».

Она же видев­ши смутися о словеси его и помышляше, каково будет целование сие

«Она же видевши, смутися о словеси его». Присутствие небесного посланника, который приносит с собою Деве Марии присутствие Господа, благодать, благословение, радость, «радуйся, – говорит, – благодатная, Господь с Тобою: благословенна Ты в женах» (Лк. 1:28), присутствие такого посетителя, вместо того, чтоб произвести в Ней подлинно радость, приводит Ее в смятение. «Видевши, смутися». От чего так? От того ли, что не узнала Она небесного вестника и приняла его в начале за незнакомого человека? Но если вид незнакомого, внезапно пришедшего, привел Ее в смятение: то должны были тотчас успокоить Ее кроткие и благочестивые слова его; напротив того, Евангельское повествование самые сии слова полагает причиною смятения: «смутися о словеси его». Или Ее потрясло явление вышнего духовного существа, неудобно переносимое немощным и бренным естеством человеческим, как то показывают примеры Даниила и Иоанна? Но Ее чистота, беспримерная между рожденными от Адама, соделывала Ее беспримерно способною к небесным общениям; и предание сказует, что не первым уже для Нея опытом таковых общений было явление Гавриила. От чего же сия, хотя юная, но уже опытная Собеседница Божества, «смутися о словеси» Ангела?

Помедлим ответом на сие и приведем еще на память предание, что Дева Мария, также прежде благовещения Архангелова, читала и уразумела пророчество Исаии: «се Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и наречеши имя Ему Еммануил» (Ис. VII:14). Сей пример определительно дает знать о Пресвятой Деве то, что и Евангельския о Ней сказания дают угадывать, то есть, что дух Ея благовременно напитан был чтением Божественнаго Писания, и не только млеком, но и крепкою пищею Божественной мудрости. А когда так: то трудно ли было Ей уразуметь и то, что сих новых и величественных наименований, – «благодатная, …благословенная… в женах», – язык Ангельский, никогда нельстивый, не мог дать никому, разве Матери Еммануила? Когда же сие так: то не было ли удобно Ангельскому приветствию привести Ее не только в радость, но и в восторг? И как же, напротив, оно привело Ее в смятение: «смутися о словеси его».

Теперь время разрешить сей вопрос. По всему видно, что он разрешиться должен не иначе, как глубоким смирением превознесенной Девы. Мудрость и вера духовно показали Ей образ Матери Еммануиловой, то есть Христовой, в пророчестве Исаии, а любовь и смирение тогда же вдохнули желание и телесно увидеть сию владычественную Матерь и быть Ее рабынею: но то же самое смирение не позволило Марии увидеть оный образ в Себе Самой даже тогда, как «в словеси» Архангела, так сказать, зеркало пред Нею поставлено было. Она слышала целование, которое должно было вознести Ее паче всех: но постоянное стремление души Ее как всегда, так и в сию минуту, было смиряться и унижать Себя паче всех. Таким образом, как чистая вода колеблется и струится от дыхания тихого ветра, не теряя впрочем чистоты своей, но еще оживляясь движением: так чистая душа Марии восколебалась от слова небесного духа, не изменяя впрочем чистоте своих чувствований, но еще возбуждаясь к дальнейшему преспеянию в жизни по Богу.

Что душевное волнение Марии не имело в себе ничего бренного, и Ее смущение ничего нечистого; что то не была малодушная робость, ни маловерное сомнение о Божием хранении в нечаянностях, ни самолюбивое трепетание сердца от похвалы, ни борьба с увлекающею прелестию похвалы, или старание скрыть прельщение, в сем удостоверяют последствия оного смущения. Малодушие и маловерие не размышляют; прельщаемые похвалою не умеют молчать, но или отвечают на ласку ласкательством, или притворно скромными словами отражают от себя похвалу, чтобы сильнее привлечь ее. Ничего такового не видно в Марии. Ее смущение не лишает Ее присутствия духа, и не выводит из свойственнаго Ей состояния, не исторгает у Нее ни одного необдуманного слова, не препятствует Ей безмолвно размышлять о слышанном: «смутися о словеси его, и помышляше, каково будет целование сие». При постигшей нечаянности, и нечаянности приводящей в смущение, не увлечься сим смущением, и не допустить себя поколебаться до основания духа, не предаться ни робости, ни торопливости, ни отважности, не превознестись, когда превозносят, закрываться от предстоящей славы покровом смирения, и в то же время уметь самое смирение закрывать от других и от себя молчанием, дабы в смиренном слове не выдыхался дух смирения, противу внезапного смущения иметь в готовности врачевство спокойного размышления, – к какому началу отнесете вы сии расположения и действия духа Мариина, – разве к непобедимой силе благоразумия и зрелой мудрости духовной?

Итак, мы видим, что в духовном вертограде Богоневесты одним из величественных прозябений была мудрость; а землею, в которой хранился корень мудрости и сила сего духовного прозябения было смирение; и что орудием к возделыванию земли смирения и к охранению ее от диких зелий была паки мудрость. Та, Которой надлежало соделаться Материю смирившей Себя премудрости Божией, в совершенстве имела мудрость смиренную и смирение мудрое. Смирением охранялась Ее высокая мудрость от высокоумия и дерзости, мудростию обрабатывалось Ее смирение так, чтоб не было в нем ничего низкого, и чтобы оно было беспритворно, чисто и просто.

Что случается с нами, когда приходим в смущение и страх? – Трепещем, произносим вопль, стараемся убежать, а иногда теряемся до того, что не можем владеть ни мыслями, ни словами, ни движениями. Это – наше несовершенство, малодушие, немощь. Сему не надлежало быть в благодатной Деве; и сего не было в ней. По действию внешней причины, ощутив невольно смущение и страх, она тотчас удержала свое смущение, умерила свой страх. Каким образом? – Посредством размышления. Помышляше.

Ничтоже бо, разсуждает Премудрый, ничтоже есть страх, токмо лишение помощей, сущих от помышления (Прем. XVII. 11). Премудрая Дева не осталась долго в лишении сей помощи, но немедленно воспользовалась ею. Помышляше.

Как причиною смущения и страха ея, так и предметом размышления ея было необычайное приветствие Архангела. Смутися о словеси его, и помышляше, каково будет целование сие. Архангел нарек Деву Марию благодатною, то-есть, исполненною высоких даров Божиих, превышающих естественную доброту, и благословенною в женах, что, по свойству священнаго языка, значит: благословенною преимущественно пред всеми женами всего рода человеческаго. Неудивительно, что она пришла от сего в смущение и страх, подобно человеку, внезапно восторгнутому на высоту. Как же искала она помощи, сущей от помышлений, и обрела ее? В сие мог проникнуть Архангельский взор; мы можем только гаданием постигать сие. Что сотворю, помышляла она, вероятно? – Прииму ли необычное приветствие? – Страшусь, да не вменится мне сие в превозношение. Отвергну ли? – Страшусь, да не оскорблю неверованием не только Божия посланника, но и Пославшаго? Пожду в безмолвии, что далее явит Бог. – Так, она и не приняла высокаго приветствия, и тем сохранила свое смирение; но и не отвергла, и тем сохранила свою веру. А сохраняя смирение и веру, она сохраняла то чистое расположение духа, которое соделывало ее способною принять высочайшее откровение Божие. На Божественное благовещение, что она родит Христа Бога, что на нее найдет Дух Святый, только совершеннейшее смирение могло достойным образом ответствовать: се раба Господня, только совершеннейшая вера могла с несмущенным дерзновением рещи Архангелу: буди мне по глаголу твоему.

Какое это слово, которым произведено смущение в душе чистой и мирной? Это слово Ангела: радуйся благодатная, Господь с тобою; благословенна ты в женах. Но что же здесь могло быть причиною смущения? Причиною смущения обыкновенно бывает слово печальное, или строгое, или унижающее, или обидное, или угрожающее. Ничего такого нет в словах Ангела. В них видны: радость, благоговение Ангела к пресвятой Деве, ея достоинство, Божие к ней благоволение. Вникните в дело духовным разумением. Словом печальным, строгим, унижающим, обидным, угрожающим, приводится в смущение наша нетерпеливость, наша гордость. Сих качеств не было в пресвятой Деве; почему и такия тяжкия слова не привели бы ее в смущение. Но в ней обитает глубокое смирение: и потому для ней неудобоприемлемо слово, которое возвышает ее. Смирение не любит оглашающей похвалы; уклоняется от нея; боится, чтобы она не повредила ему: и потому, когда слышит хвалителя, с невольною заботою внутренно вопрошает: действительно ли ты Ангел Света? – Таково значение смущения, в которое пресвятая Дева приведена была приветствием небеснаго благовестника.

Но и безпорочное смущение есть состояние не естественное. Душа, ощутив себя в оном, ищет пути, чтобы выйдти из онаго. Какой же путь открыла для сего пресвятая Дева? – Путь безмолвнаго размышления. Помышляше, каково будет целование сие.

Вслушайтесь пристально в молчание пресвятыя Девы пред благовествующим Ангелом: вы найдете, что сие молчание также премудро, как премудро слово. Если бы Мариам поспешила отвечать на хвалебное приветствие Ангела без отрицания слышимой хвалы: это было бы утверждение и принятие хвалы, и было бы тяжко для Девы, в отношении к ея смирению. Если же она отвечала бы с прекословием: это могло быть оскорблением вестнику небесному. И того и другаго затруднения избежала она, скрывшись от слова в молчание, и употребив для размышления. Помышляше: каково будет целование сие? Что значит приветствие необычайное? Как поступить с приветствием, которое трудно и страшно принять, и также трудно и страшно отвергнуть? Если от Бога приходит слово: не явит ли Он знамения, прекращающаго смущение и страх, и разрешающаго недоумение? – Знамение действительно явилось в том, что на глубокомысленное молчание пресвятыя Девы, как бы на внятное слово, Ангелом дан сообразный ответ: не бойся, Мариам. Из сего познала она, что Бог открыл Ангелу ея внутреннее состояние, и послал ей слово успокоения; и что следственно с спокойствием и верою должно внимать дальнейшему провещанию Ангела. Так она приготовилась и приготовлена была принять благовещение о воплощении в ней Сына Божия – Спасителя мира: и возмогла из безмерной глубины смирения изнести безмерно высокой веры слово: се раба Господня; буди мне по глаголу твоему.

Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие

Как дитя! Мария и есть истинное дитя. Господь сказал: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3). Сей мир страстей и страстности быстро старит человека. Наше детство весьма кратко, а в нынешние времена оно становится все короче и короче. Кто может обратиться и еще раз стать ребенком? Мария была и всю Свою жизнь оставалась отроковицею, по целомудрию и простодушию, по страху Божию и послушанию Богу. Не вошла ли Она в Царствие Сына Своего еще и прежде Его проповеди о Царствии? Вот, Царствие Божие внутри Нее было (Лк. 17:21)! Как дитя, Она и смутилась при явлении ангела; как дитя, и размышляла, что бы это было за приветствие. В Ней нет ничего искусственного, изворотливого, наигранного, но все по-детски просто, целомудренно, ясно и прямодушно.

Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие

Пресвятая Дева не неверие и сомнение обнаруживает, а, как Дева в высшей степени смиренная, смущается только чрезвычайностью похвалы, какой удостоилась от Ангела. Не смея от смущения прямо обратиться с вопросом к Ангелу, Она Сама в Себе старалась разобрать, что могло означать для Нее такое необыкновенное приветствие.