Часть 3

Лк. 1:24–38 (3 зач.).

Солнце отражается в чистых водах, а небо – в чистом сердце.

Много обителей у Бога Духа Святаго в этой пространной вселенной, но чистое сердце человеческое есть обитель Его величайшей радости. Оно-то и является Его истинной обителью, все прочее – лишь Его мастерские.

Никогда сердце человеческое не может быть пусто, оно всегда наполнено: или адом, или миром, или Богом. Содержание сердца зависит от чистоты сердца.

Некогда сердце человеческое было наполнено только Богом; оно было зерцалом только для лепоты Божией, арфой – только для хваления Бога. Некогда оно воистину было в руке Божией – и находилось вне опасности. Но когда человек в безумии взял его в свои руки, звери многие напали на сердце человеческое, и оттоле началось то, что, если смотреть изнутри, называется рабством сердца человеческого, а если смотреть извне, называется всемирной историей.

Не в силах сам держать свое сердце руками своими, человек прислонял его к окружающим существам и вещам. Но к чему бы человек ни прислонил сердце свое, оно от этого пачкалось и повреждалось.

О бедное сердце человеческое, собственность многих незаконных владельцев, жемчуг среди свиней! Как ты окаменело от долгого рабства, как ты потемнело от тяжкой тьмы! Сам Бог должен был сойти, дабы освободить тебя от рабства, дабы спасти тебя от тьмы, дабы исцелить тебя от греховной проказы и снова взять в Свои руки.

Схождение Бога к людям – самое неустрашимое деяние Божией любви, Божия человеколюбия, самая радостная весть для чистых и самое невероятное событие для нечистых сердцем.

Как столп огненный в самом густом мраке – таково сошествие Бога к людям. А повесть сего Божия схождения к людям начинается с ангела и Девы, с беседы между небесною чистотою и земною чистотою.

Когда нечистое сердце беседует с нечистым сердцем – это война. Когда нечистое сердце беседует с чистым сердцем – и это война. И только когда чистое сердце беседует с чистым сердцем, сие есть радость, мир и – чудо.

Архангел Гавриил – первый благовестник спасения человеческого, или чуда Божия; ибо спасения человеческого не было бы без чуда Божия. Пречистая Дева Мария первая услышала это благовествование и первая из человеческих существ вострепетала от страха и радости. В Ее сердце отражалось небо, словно солнце в чистых водах; под сердцем Ее имел преклонить главу Свою и облечься во плоть Господь, Творец нового и Обновитель ветхого мира. О сем глаголет сегодняшнее евангельское чтение.

После сих дней зачала Елисавета, жена его (Захарии), и таилась пять месяцев, и говорила: так сотворил мне Господь во дни сии, в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми. Во дни сии: в какие дни? Во дни, предшествующие великому дню рождества Христова. Когда пришла полнота времени; когда все великие пророчества настигли друг друга в исполнении своем; когда истекли сроки, предвещенные Даниилом; когда оскудел князь от колена Иудина; когда немощный род человеческий воздыхал вместе с окружающей его немощною природой, уже не ожидая спасения ни от человека, ни от природы, но от Бога единого, – в то время зачала Елисавета, жена Захарии. Но как старица Елисавета, неплодная жена Захарии, связана со спасением рода человеческого? Связана тем, что она родит Предтечу Христова, который как воин будет идти впереди и возвещать о пришествии Воеводы. Неплодная старица могла родить только глашатая спасения, но не Спасителя. Она является точным образом ветхого мира, что был в летах преклонных и неплоден, не приносил урожая и плода, алкал и жаждал; образом иссохшего мира, который, подобно старому и иссохшему древу, мог еще каким-то чудом зазеленеть, сообщая о наступлении весны, – но никак не дать плод.

В то время, как и во все времена, неплодная женщина чувствовала свое поношение, стыдясь и Бога, и людей, и самой себя. К чему брак, если у супругов нет детей? И Рай может стать для бездетных местом искушения и погибели, кольми паче земля. Бездетные супруги более всего стыдятся друг друга. В очах друг друга они выглядят как покрытые зеленою листвой смоковницы без плодов и в глубине души своей боязливо и тайно ощущают на себе проклятие. И что самое горькое, как и в наши дни, они обычно подозревают друг друга в похоти и нечистоте, оба, вольно или невольно, считая свой брак узаконенною похотливостью и нечистотой, особенно если они еще и не ведают о Боге и не чувствуют на себе руки Божией. Потому бездетные браки коротки, а счастье в них – еще короче. Ибо ничто в мире не разочаровывает людей более, нежели бесплодное желание, уже удовлетворенное с избытком. Первоначальная заповедь Божия: «плодитесь и размножайтесь» (Быт.1:28), – как гора, тяготеет над неплодными супругами, хотя бы они ее даже и не знали. Хотя бы они ее и не знали разумом, чрез учение – они не могут не знать ее сердцем, чрез чувство, поставленное неизгладимой печатью на всякую душу человеческую, как и все основные заповеди Божии. О скорби неплодных супругов достаточно известно как из Священного Писания, так и из повседневного опыта всех народов и всех времен.

Однако чудом в те чудесные дни Елисавета зачала в своих летах преклонных. «Как это возможно?» – спрашивают те, кто скользит чувствами по поверхности вещей, словно по льду над озером, преисполненным силы и жизни. Те, кои и сами душою ощущают и языком исповедуют, что мир сей не может быть спасен иначе, кроме как чудом Божиим, обычно, когда чудо Божие явится, качают головами и не признают его, спрашивая себя: «Как это может быть?» Если бы не было живаго и всемогущего Бога, тогда ничто не могло бы быть, ничто не могло бы существовать, вообще ничего не могло бы произойти. Тогда не могла бы родить ни плодовитая женщина, ни неплодная. Но раз есть живый и всемогущий Бог, значит, все возможно; тем паче, что Бога не связывают законы природы, Им данные. Да свяжет ими не Себя, а других, не для того, чтобы ограничить Свое могущество, но чтобы сделать необходимой Свою милость. Точно так же орудие, которое человек смастерил своими руками, не ограничивает свободы человека работать так или иначе, используя орудие сие или не используя, – вот, и Богом сотворенный мир со своим законным устроением не ограничивает свободы Бога поступать так или иначе, в соответствии с Его милосердием и людскими потребностями. Будто рождающие рождают своею силой, а не Божией! Бог есть сугубый Ревнитель, когда речь идет о жизни, и Он наделяет ею, как хочет; жизнь зачинается, где Он хочет, и не зачинается, где Он не хочет. Оттого и бывает, что иногда молодые супруги, при исполнении всех законов природы, не имеют детей; иногда же престарелые супруги, вопреки законам природы, имеют детей. Живый Бог является единственным Владыкою жизни; и над тем, над чем Он властвует, не имеют силы ни природа, ни ее законы, а еще менее – знахари и колдуны, к которым часто обращаются за помощью неплодные женщины, не ведающие, что знахари и колдуны – служители не светлой Божественной силы, но темной силы бесовской.

Человек ожидает чуда от Бога, а когда чудо приходит, не верует в него. Природа стала для человека древом искушения. Скрывшийся по причине наготы своей в тени природы, человек и хотел бы, чтобы посетил его Бог, и боится Божия посещения. Когда Бог его не посещает, он жалуется, а когда посетит, он этого не признает. Как в Раю Адам был поставлен меж двух древ: жизни и познания – так потомки Адамовы снова поставлены меж двух древ: Бога как Древа Жизни и природы как древа познания. Да будет и ныне, как и тогда, испытана свобода человека, его послушание и его смирение. Да будет искушена мудрость человека. Да будет искушено сердце человека. Да будет искушена воля человека. Ибо, если бы не было искушений, не было бы и свободы. А не было бы свободы – не было бы и людей как людей, но было бы в мире лишь два вида камней: неподвижные камни и движущиеся камни.

Все сии простые и ясные истины, которых души с земным разумом не ведают и не могут ведать из-за помраченности духовного зрения грехом, знала одна простая, но праведная старица, Елисавета. Потому она и не удивилась, зачав в старости своей, а сразу же привела готовое и единственное разумное объяснение своей неожиданной беременности: так сотворил мне Господь во дни сии. А почему? Она еще и не ведает, а по смирению своему и не дерзает помыслить, сколь редкостен и велик будет плод чрева ее. Она не знает о той львиной роли в истории человеческого спасения, кою имеет сыграть ее сын: Пророк, Предтеча и Креститель. И не знает она глубинных смотрений Божиих, просчитанных до конца времен, и не проникает еще в то, как Бог бесшумно изводит эти смотрения чрез рабов и рабынь Своих, бесшумно и неспешно, но беспрепятственно и неудержимо. Ей известна лишь одна скромная и умилительная причина Божия благоволения к ней: так сотворил мне Господь во дни сии, – глаголет она, – в которые призрел на меня, чтобы снять с меня поношение между людьми. Чудо Божие она истолковала как знак Божией милости к себе. И это правда – но не вся. Если бы она истолковала чудо сие как знак Божией милости ко всему ветхому миру, бывшему неплодным, – тогда она сказала бы все. Се, этим чудом Бог приуготовлял другое, большее чудо, которым хотел снять поношение между ангелами со всего неплодного рода человеческого.

В шестой же месяц послан был ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосиф, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Здесь имеется в виду шестой месяц чревоношения Елисаветы, или шестой месяц от зачатия Иоанна Предтечи. Почему именно в шестой месяц? Почему не в третий, или пятый, или седьмой? Потому что сотворение человека было в день шестой, после сотворения всей природы. Христос есть Обновитель всей твари. Он приходит как Новый Сотворитель и как Новый Человек. В Нем все новое. При сем новом творении Иоанн является предтечею Христа примерно так же, как при первом творении Божием вся природа была предтечею ветхого Адама. Иоанн представляет пред Господом Иисусом Христом всю земную тварь вкупе с ветхим человеком, только в нем покаявшимся. От имени рода человеческого он предыдет пред Господом как покаянник и проповедник покаяния. Еще этот шестой месяц, в который младенец Иоанн взыграл во чреве матери своей, соответствует шестому периоду времен, когда родился Спаситель, и шестой печати из Откровения апостола Иоанна Богослова (Откр.6:12).

Итак, в шестой месяц послан был ангел Гавриил от Бога. В великой драме первого творения прежде всего появляются ангелы: «Вначале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1:1). Под небом разумеются ангелы всех чинов небесной иерархии. Вот, и в самом начале великой драмы нового творения снова первыми появляются ангелы. Ангел устами пророка Даниила предопределил время, когда родится Царь царствующих; ангел устами пророка Исаии и иных пророков изрек, как Он родится; ангел известил первосвященника Захарию о рождении Предтечи; ангел извещает ныне и о рождении Самого Богочеловека. Когда же родится Богочеловек, ангельские лики воспоют над вертепом вифлеемским. Каждое творение – радость для Бога, ибо Бог ничего не делает по необходимости и вынужденно, как утверждают некоторые мрачные философские учения и языческие баснословные религии. Каждое творение – радость для Бога, и сию радость Свою Бог любит разделять с другими. Ибо радование в чистоте и из любви – единственная вещь на небе и на земле, которая, будучи разделяема, не умаляется, но возрастает, если бы вообще можно было говорить о возрастании радования из любви у Бога, Первоисточника и радости, и любви. Потому, создав при первом творении ангелов, Бог сразу делает их соработниками в дальнейших делах Своих. Создав Адама, Он тут же берет его соработником в управлении Раем и всеми творениями в Раю. Точно так же и при Новом Творении: пред Христом, Новым Человеком, идут ангелы; при созидании Своего Царствия Господь сразу же берет в соработники апостолов, а затем и других лиц, что трудятся вместе с Ним, не только пребывая на земле, в земной жизни, но и после своей телесной смерти. И доныне Бог делает соработниками Своими святителей, мучеников и всех прочих, которые этого удостаивались и удостаиваются.

Но к кому был послан великий архангел Гавриил? («Послан был воин возвестить о тайне Царевой, тайне, коя верою познаваема, испытанию же не являема; тайне, коей подобает быть покланяемой, а не человеческим разумом измеряемой; тайне, кою возможет истолковать разум Божий, а не человеческий». Свт. Иоанн Златоуст. Беседа на Благовещение.) К Деве, обрученной мужу, именем Иосиф, из дома Давидова. Великий архангел Божий является Деве, ибо чрез Деву Чистую, Пречистую, надлежит пройти и прийти Начатку нового мира, Нового Творения. Новый мир должен быть сама непорочность, сама чистота, в противовес ветхому, истлевшему миру, который стал нечистым из-за своего упорного непослушания Творцу своему. Дева должна послужить вратами, чрез кои Спаситель мира войдет в мир как в Свою мастерскую и Свою обитель; Дева, а не жена, ибо жена, какою бы возвышенной духом она ни была, привязана к ветхому миру и ветхому творению, будучи привязана к мужу своему, и потому не свободна от мирских желаний и мирской пристрастности. Посему не жена, но Дева, Чистая, Пречистая, совершенно преданная единому Богу и сердцем Своим отделенная от мира сего. Таковая Дева телесно возросла в тленном мире, как крин на гноище, однако пребыла нетронутою тлением мира.

Эта избранная Дева была обручена мужу, именем Иосиф, из дома Давидова, сроднику своему. Почему Она была обручена? Промысл Божий так устроил, дабы сохранить Ее от посмеяния бесовского и человеческого. Если бы Она родила, не бывши обрученной, кто из людей мог бы поверить, что Сын Ее не незаконнорожденный? И какой судия земной в случае сем пощадил бы Ее, избавив от строгости закона? Промысл Божий не хотел наводить беду на Избранницу Свою и тяжкое искушение на людей, потому устроил так, да прикроет Деву и Ее рождество видом обручения. («Если Сам Христос многое сначала прикрывал, называя Себя Сыном Человеческим и не открывая всюду явно Свое единосущие со Отцем, чему удивляться, если, приуготовляя некое дивное и великое таинство, Он и это сокрыл?» Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея.)

Почему мужа звали именно Иосиф? Чтобы напомнить о дивном и целомудренном Иосифе, в страшно развращенном Египте соблюдшем свою телесную и душевную чистоту; да и тем укрепится совесть верных в вере, что плод Девического чрева Богоматери есть воистину от Духа Божия, а не от земного страстного человека.

Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Новое творение – радость Богу и людям; потому оно и открывается благовестием: радуйся! Словом сим начинается драма нового творения. Сие есть первое, начальное слово, прозвучавшее, когда стал подыматься занавес великой тайны. Гавриил именует Деву Марию Благодатною, ибо душа Ее, подобно храму, была исполнена животворящих даров Духа Святаго, небесного благоухания и небесной чистоты. Безблагодатные – те, чьи души затворены для Бога, отворены же только для земли, а потому пахнут землею, грехом и смертью. Благословенна Ты между женами. С кем Господь, с тем и благословение. Удаленность Бога от человека есть проклятие, близость Бога к человеку есть благословение. Конечно, имеющему понятие о человеколюбии Божием ясно: Бог никогда не удалился бы от человека, если бы человек первым не удалился от Бога. Пришествие Господа Иисуса Христа в мир являет это безграничное Божие человеколюбие. И если человек создал пространство между собою и Богом, вот, Бог все-таки первым приближается к человеку, дабы навести мост над пространством тем. Жена первою положила бездну между человеком и Богом. Се, Жена становится и мостом над бездною. Ева первою впала в грех, и при том в светлом Раю, где все удерживало ее от греха; Мария первою победила все искушения, и при том в темном мире, где все подталкивает ко греху. Посему слабовольная Ева и родила как первый плод свой на земле братоубийцу Каина; в то время как Подвижница Мария родила Подвижника подвижников, изведшего из темницы греха и смерти братоубийственный род человеческий, род непослушливой и нечистой Евы.

Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. Как дитя! Мария и есть истинное дитя. Господь сказал: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.18:3). Сей мир страстей и страстности быстро старит человека. Наше детство весьма кратко, а в нынешние времена оно становится все короче и короче. Кто может обратиться и еще раз стать ребенком? Мария была и всю Свою жизнь оставалась отроковицею, по целомудрию и простодушию, по страху Божию и послушанию Богу. Не вошла ли Она в Царствие Сына Своего еще и прежде Его проповеди о Царствии? Вот, Царствие Божие внутри Нее было (Лк.17:21)! Как дитя, Она и смутилась при явлении ангела; как дитя, и размышляла, что бы это было за приветствие. В Ней нет ничего искусственного, изворотливого, наигранного, но все по-детски просто, целомудренно, ясно и прямодушно.

Великий Гавриил, присутствовавший при сотворении человека в начале времен и имеющий силу насквозь презирать души человеческие, видел взволнованные помышления Пречистой Девы яснее, нежели мы можем видеть тела. Итак, узрев Ее душевное смущение, он поспешил умирить его умилительными словами: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога. Не бойся, Дитя! Не бойся, благодатная Дщерь Божия! Не бойся, Благословеннейшая из всех смертных, ибо благословение Божие снизойдет чрез Тебя на весь род человеческий! Не бойся, ибо Ты обрела благодать у Бога. (Богодухновенный Андрей Критский, проникая в мысли великого архангела, так объясняет благовещение Пресвятой Деве: «Не бойся, Мария! Ты обрела благодать у Бога, благодать, коей не приняла Сарра, коей не ощутила Ревекка; обрела благодать, коей не удостоилась ни славная Анна, ни Феннана, ее соперница. Ибо, хотя они стали матерями, все же в бесчадии утратили девство, а Ты, становясь Материю, сохраняешь и девство Свое неповрежденным. Итак, не бойся; Ты обрела благодать Божию – благодать, коей, кроме Тебя, никто от вечности не обретал». Слово на Благовещение.) Сии последние слова свидетельствуют против утверждения некоторых западных богословов о так называемом «непорочном зачатии», то есть о том, будто Дева Мария зачата и рождена от Своих родителей без тени греха Адамова и ответственности за этот грех. Если бы сие было так, к чему бы архангелу говорить: Ты обрела благодать у Бога? Благодать Божию, включающую в себя понятие прощения, обретает, во-первых, нуждающийся в ней, а во-вторых, ищущий ее. Нет, Пресвятая Дева приложила исполинский труд для возвышения Своей души к Богу, и на этом пути возвышения встретила Ее благодать Божия.

Умирив Девическую душу Марии, крылатый вестник Божий теперь передает Ей главное послание небес: и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца. Божий вестник глаголет точно до подробностей. Зачнешь во чреве, то есть в теле; как и Псалмопевец употребляет схожее выражение: «и дух прав обнови во утробе моей (Пс.50:12). Подчеркивая во чреве, архангел словно желает заведомо предостеречь против лжеучения еретиков-докетов, будто бы Христос не имел настоящего тела, и не был по-настоящему рожден, и не был настоящим телесным человеком, но только призраком телесного человека.

Имя Иисус, или, по-еврейски, Йешуа, также значимо. Имя сие носил сын Навинов, который ввел народ израильский в землю обетованную и тем прообразовал роль и дело Иисуса Спасителя, введшего род человеческий в истинную и бессмертную землю обетованную, в Царствие Небесное.

Все прочее, сообщенное архангелом, рассчитано на то, дабы уверить Деву: Ее Сын будет ожидаемым Мессией. Он наречется Сыном Всевышнего, получит от Бога престол Давида и будет царствовать над домом Иакова вовеки – все сие в сознании всякого израильтянина, тем паче в сознании духовно воспитанной Девы Марии, относится исключительно к ожидаемому Мессии. Архангел глаголет Деве не все о Господе Иисусе Христе, но лишь то, что Ей как пророчество известно и понятно из Священного Писания. Он не говорит Ей о всемирной и всечеловеческой роли Иисуса, не говорит о Нем как о Спасителе всех народов и племен, как об Основателе духовного Царствия, Судии всех живых и мертвых, а еще менее – как о Слове Божием, Одной из Трех вечных Ипостасей Святой Троицы. Если бы он сказал Ей это, он еще более смутил бы Ее. Она не всеведуща, несмотря на Свое целомудрие и чистоту. И Она имеет многому научиться от Сына Своего и во времени, и в вечности, сохраняя все слова Его в сердце Своем (Лк.2:51; Ин.2:4). Архангел строго придерживается рамок израильских представлений. Он в органической связи приводит все то, что рассеяно в пророческих книгах и что Она знает (Ис.9:6–8, 10:16, 11:1; Иер.25:5, 30:9; Иез.34:24; Ос.3:5; Мих.5:4; Пс.131:11; Дан.2:44; и др.). Клятся Господь Давиду истиною и не отвержется ея: «от плода чрева твоего посажду на престоле твоем» (Пс.131:11). «Слово посылает Господь на Иакова, и оно нисходит на Израиля» (Ис.9:8).

Выслушав сие послание небес, Дева Мария в Своем детском целомудрии и простодушии вопрошает чудного посетителя: как будет это, когда Я мужа не знаю? («Хорошо спросила Она ангела: «Как сие возможно?» – ибо Она ранее читала, что Дева во чреве приимет, но не читала, каким образом во чреве приимет». Свт. Амвросий.) Слова сии выражают не Ее неверие гласу архангельскому, но лишь Ее детское целомудрие и простодушие. Что бы сказал кто-нибудь из вас на подобное извещение, полученное от самого необыкновенного гостя из всех гостей? То, что вам пришло бы на ум первым, когда вострепетало бы сердце ваше, не так ли? Но Дева Мария не изрекла ничего излишнего. Если Ее вопрос, предположим, является излишним для Нее, то для нас он не таков. Ради нас Ее благодатный дух вопрошает о том, о чем, конечно, спросили бы все мы, находящиеся под бременем законов природы. Для рождения нужен муж; где же муж? Так спросил бы всякий из нас – удаленных от радующейся всемогуществу Божию свободы, привыкших ко гнету природных сил. Поэтому надлежало, ради нас, чтобы Дева задала вопрос сей, а мы услышали ответ посланника Божия. Что отвечает Гавриил?

Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Полный и совершенно исчерпывающий ответ. Бог идеже хощет, побеждается естества чин. Природа и законы ее словно бы и не существуют, когда Бог живый творит Свою волю и Свое домостроительство человеческого спасения. «Благодать не подчиняется закону природы», – глаголет свт. Григорий Неокесарийский (I слово на Благовещение). «Дух животворит» (Ин.6:63), – засвидетельствовал Сам Обновитель всей твари, Господь Иисус Христос. Дух животворит косвенно или непосредственно. Непосредственно Дух Божий подавал жизнь в Раю, до грехопадения. И сказал Бог – и стало так! После грехопадения Дух подает жизнь косвенно, посредством сотворенных душ и сотворенных тел. Это опосредованное действие Духа мы и называем природою и законами природы. Но у Духа Божия есть зарезервированное право и неограниченное могущество давать жизнь и непосредственно – по Своей воле и в соответствии с Божиим домостроительством спасения человеческого. Тем не менее, и подавая жизнь косвенным образом, Дух является зачинателем и владыкою жизни. Природа, как она есть, – только сень, завеса, сквозь которую действует Дух. Однако и в случаях опосредованного воздействия Духа бывают разные степени, более прямое и более косвенное воздействие. Так происходит с плодовитыми и с неплодными женщинами. Косвенным, но менее косвенным является случай и с престарелою Елисаветой, как и с матерями Исаака, Самсона и Самуила. Ибо зачатие престарелых жен все-таки невозможно наречь непосредственным действием Духа, так как все плодовитые и неплодные женщины начиная с Евы – причастницы греха, связанные с миром сим вожделениями и похотями, в большей или меньшей мере. Единственное зачатие при непосредственном наитии, или воздействии Духа Жизни есть зачатие Пречистой Девицы Марии. Во всей истории сотворенного мира от Адама до Христа такого случая не было. Есть только один такой случай во времени и только один в вечности. Оба они относятся ко Господу и Спасу нашему Иисусу Христу.

Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Это значит, что всякое слово Божие всегда исполняется в полноте. Еще чрез богодухновенного пророка Исаию Бог изрек: «се, Дева во чреве приимет и родит Сына» (Ис.7:14). А вот сие и сбывается. С сотворения мира Богу достаточно лишь единожды сказать. И сказал Бог – и стало так! «Словеса Господня, словеса чиста, сребро разжжено, искушено земли, очищено седмерицею» (Пс.11:7).

Дева Мария не усомнилась в словесах Господних, Ей архангелом возвещенных. Ибо если бы Она усомнилась, как усомнился священник Захария, то и Она была бы наказана, как и Захария был наказан. И хотя довольно похожи вопросы, с которыми обращаются к ангелу и Захария, и Мария, тем не менее, сердца их совершенно различны. А Бог смотрит на сердце человека. Два совсем разных сердца могут произнести сходные слова.

Выслушав объяснение вестника Божия, Смиреннейшая из смиренных дев завершает Свое собеседование с архангелом умилительными глаголами: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. Не сказала Она: «Се, Раба твоя, архангел»; но изрекает: се, Раба Господня, – ибо ведает, что архангел – лишь глашатай воли Божией и что и он, хотя и велемощен и бессмертен, лишь раб Бога живаго. А с другой стороны, Она не сказала: «Да будет мне по слову Господню», – но: да будет Мне по слову твоему, – да тем окажет честь бессмертному архистратигу всего бессмертного воинства. Между тем, и одна, и другая мысль выражают величайшую готовность к послушанию и полнейшее смирение. Столь мудрый ответ могло дать только сердце преисполненное чистоты, потому что в такое сердце истинная мудрость охотнее всего и изливается. В час своего искушения в Раю Ева мгновенно забыла такой язык. Ибо в час своего искушения она приклонила слух к речам сатаны, и ее сердце во мгновение ока осквернилось, а по причине нечистоты и мудрость из него удалилась. От гордости и непослушания осквернилось сердце Евы и помрачился ум ее; от гордости и непослушания Богу погиб ветхий мир, обезобразился род человеческий, была обездолена вся тварь. На смирении и послушании будет созидаться новый мир. Неописуемы смирение и послушание Пресвятой Богоматери, Ее только Сын Ее, Спаситель и Обновитель всяческой твари, превзойдет Своим безмерным смирением и послушанием.

Наконец крылатый вестник главизны нашего спасения возлетел в горний мир, к своим бессмертным собратиям. А благовещение его было не только словом, но и, как всякое слово Божие, делом. И сказал Бог – и стало так. Никогда ни один вестник не приносил более радостной вести земле, проклятой за свое отчуждение от Бога и за свой союз с мрачным сатаною, чем светозарный и дивный архангел Гавриил. Чьи уста его не восславят, чье сердце его не возблагодарит!

Никогда никакая ключевая вода не была столь чистым зерцалом солнца, как Пречистая Дева Мария была зерцалом чистоты. («О чистота, радость сердцу сотворяющая и душу в небо претворяющая! О чистота, благое стяжание, зверьми не оскверненное! О чистота, в душах кротких и смиренных пребывающая и человеками Божиими сих творящая! О чистота, посреди души и тела как цвет процветаюшая и всю храмину благовония исполняющая!» Прп. Ефрем Сирин. О чистоте.) И утренняя заря, рождающая солнце, устыдилась бы пред чистотою Девы Марии, рождшей Бессмертное Солнце, Христа Спаса нашего. Кое колено пред Нею не преклонится, кои уста не возопият: «Радуйся, Благодатная! Радуйся, Заря спасения человеческого! Радуйся, Честнейшая херувим и Славнейшая серафим! Слава Сыну Твоему, Господу нашему Иисусу Христу, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь».

Мф. 1:18–25 (2 зач.).

Тот, кто с послушанием и смирением приступит к Господу Иисусу Христу, тот никогда более не пожелает от Него разлучиться.

Начальные упражнения новобранцев войска Христова суть упражнения в послушании и смирении.

С послушания и смирения начинается новый мир, новая тварь, новое человечество. Ветхий мир попрал послушание Богу и смирение пред Богом, и тем разрушил мост между землею и небом. Духовный стройматериал для восстановление этого моста – прежде всего, послушание и смирение.

Доколе Адам был богат послушанием и смирением, он едва мог провести различие между своим духом и Духом Божиим, между своей волей и волей Божией, между своими мыслями и мыслями Божиими. Он не мог ни чувствовать, ни хотеть, ни думать ничего такого, что не было бы в Боге и от Бога. Как ангелы Божий, так и Адам стоял в непосредственной близости Божией и из непосредственной близи созерцал Праисточник света, мудрости и любви. Живя внутри самого солнца, не имел он нужды возжигать какую-нибудь свою свечу. Его свеча внутри солнца не горела бы и не светила.

Но когда Адам нарушил послушание и утратил смирение – а их всегда теряют или приобретают одновременно, тогда его непосредственное общение с Богом было прервано, мост разрушен, и он впал в страшную тьму и гнилую сырость, в коей вынужден был сам себе светить своею свечою, все-таки данной ему по милости Божией, когда правда Божия изгнала его из Рая. Тогда он не только начал ощущать разницу между собою и Богом, между своею волей и волей Божией, своими чувствами и чувствами Божиими, своими мыслями и мыслями Божиими, не только стал ощущать и осознавать эту разницу, но едва-едва, в редкие часы просветления, мог заметить богообразие свое.

Увы, в такую бездну был низвергнут своим непослушанием и гордостью тот, кто первоначально был сотворен по образу и по подобию Самой Святой и Божественной Троицы! («В человеке непорочном образ Божий был источником блаженства, в человеке падшем он (лишь) надежда блаженства». Филарет Московский. Слово на Введение.) Увы, все мы – потомки Адамовы, все – низкие отростки из пня срубленного кедра, что некогда величественно возвышался и возносился над всеми Божиими творениями в Раю, низкие ростки, заглушаемые высокими волчцами грубой природы, спустившейся, словно завеса, между нами и Праисточником бессмертной любви.

Посмотрите только, как, будто по мановению волшебной палочки, непослушание и гордость прародителя человечества тут же меняют все творение вокруг него и его окружает целое войско непослушных и возгордившихся!

Пока Адам был послушен своему Творцу и смиренен пред Ним, все его окружение дышало послушанием и смирением. Но какая мгновенная смена декораций! В миг Адамова падения Адама окружают только непослушные. Вот рядом с ним непослушная Ева. Вот главный носитель непослушания и гордости – дух непослушания, сатана. Вот и вся природа, непослушная, взбунтовавшаяся и безумная. Плоды, дотоле сладостью таявшие в устах человека, начинают терзать его горечью. Трава, стлавшаяся под ноги его, как шелк, начинает царапать его колючками. Цветы, радовавшиеся, когда их царь вдыхал их аромат, начинают облекаться в броню терний, дабы оттолкнуть его от себя. Звери, ласкавшиеся к нему, как ягнята, начинают набрасываться на него с острыми клыками и горящими гневом глазами. Все занимает по отношению к Адаму положение мятежное и угрожающее. Так самый богатый из всей сотворенной природы почувствовал себя самым бедным. До того одетый славою архангельской, ныне он ощутил себя униженным, одиноким и – нагим; настолько нагим, что вынужден был занять у природы одежды для своей наготы, и телесной, и духовной. Для своего тела он стал заимствовать кожу у животных и листья у деревьев, а для своего духа стал заимствовать у всех вещей – у вещей! – знания и умения. Тот, кто ранее пил из полноводного источника жизни, ныне должен был ходить за скотами, наклоняться в грязь и пить из скотских следов как при физической, так и при духовной жажде.

Взгляните теперь на Господа нашего Иисуса Христа и Его окружение. Все они – само послушание и смирение! Архангел Гавриил, представитель ангельского послушания и смирения; Дева Мария – послушание и смирение; Иосиф – послушание и смирение; пастухи – послушание и смирение; волхвы восточные – послушание и смирение; звезды небесные – послушание и смирение. Послушные бури, послушные ветры, послушные земля и солнце, послушные люди, послушные скоты, послушен и сам гроб. Все послушно Сыну Божию, Новому Адаму, и все смиряется пред Ним, ибо и Он бесконечно послушен Своему Отцу и смиренен пред Оным.

Известно, что вместе со многими земными посевами, которые человек сажает и возделывает, охотно произрастают и некоторые иные травы и растения, не сеянные и не возделанные. Так и с добродетелями: если будешь старательно сеять и взращивать послушание и смирение в душе своей, то увидишь, что вскоре рядом с ними вырастет и целый букет прочих добродетелей. Одна из первых – простота, внутренняя и внешняя. Послушную и смиренную Деву Марию в то же самое время украшает и целомудренная простота. Точно так же и праведного Иосифа, точно так же и апостолов, и Евангелистов. Посмотрите только, с какой бесподобной простотою описывают Евангелисты величайшие события в истории человеческого спасения, в истории вселенной! Можете себе представить, сколь пространно и театрально мирской литератор описал бы, например, воскрешение Лазаря, если бы случайно стал очевидцем сего события? Или какую велеречивую и напыщенную драму он написал бы обо всем том, что происходило в душе Иосифа, послушного, смиренного и простого человека, в момент, когда он узнал: его подопечная и обручница беременна? А Евангелист в сегодняшнем Евангельском чтении описывает все это всего несколькими простыми предложениями:

Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. До того Евангелист описывал родословие Господа Иисуса Христа, или, точнее сказать, родословную праведного Иосифа из племени Иудина, от колена Давидова. В родословной этой Евангелист перечислял людей, рожденных от людей, естественным путем и образом, как рождаются все смертные люди в мире. Вдруг он начинает описывать Рождество Господа и говорит: Του δε Ιησου Χριστου η γεννησις ουτως ην..., словно хочет этим δε (а, же, однако) показать необычайность и вышеестественность Его Рождения, кое совершенно обособляется от образа рождения всех перечисленных предков Иосифа. Матерь Его Мария была обручена с Иосифом. В глазах людей это обручение могло считаться своего рода предисловием к брачной жизни; но в очах Марии и Иосифа оно не могло считаться таковым. Со слезами вымоленная у Бога, Дева Мария по обетованию родительскому была навеки посвящена Богу. Сие обетование родителей Она и со Своей стороны добровольно приняла, что показывает и Ее многолетнее служение в храме Иерусалимском. Если бы это зависело от Ее воли, она, несомненно, пребывала бы в храме до самой смерти, как Анна, дочь Фануилова (Лк.2:36–37), но закон предписывал иное, и иное должно было исполниться. Она была обручена Иосифу не для того, чтобы жить в браке, но именно для того, чтобы избежать брака. Все подробности обручения сего и его значения содержатся в Предании Церковном. И если бы люди ценили Предание, связанное с Богоматерью, с праведным Иосифом и со всеми личностями, упомянутыми в Евангелии, настолько, насколько они ценят предания, часто и самые глупые, связанные с мирскими царями, полководцами и мудрецами, всякому был бы ясен смысл обручения Пресвятой Девы с Иосифом. (Сщмч. Игнатий говорит, что Дева была обручена, «дабы Рождество Его было сокрыто от диавола и дабы диавол потому думал о Нем как о рожденном от законной жены, а не от девицы». То же и блж. Иероним. Толкование на Евангелие от Матфея. То же и свт. Григорий Неокесарийский. II слово на Благовещение).

Прежде нежели сочетались они, – эти слова не означают, будто бы они потом сочетались как муж и жена, Евангелист и не думает об этом. Евангелиста интересует в данном случае само Рождество Господа Иисуса Христа, и ничто более, и он пишет приведенные выше слова, чтобы показать: Его Рождение произошло без сочетания мужа и жены. Посему понимай слова Евангелиста точно так, как если бы он написал: и без сочетания их оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Лишь от Духа Святаго и мог быть зачат Тот, Кому предстояло среди царства духа тьмы и злобы восстановить Царство Духа света и любви. Как бы мог Он исполнить Свою Божественную миссию в мире, если бы пришел в мир по каналам земным, затворенные грехом и смердящим гнилостью смертною? В этом случае вино новое отдавало бы запахом мехов ветхих, и Тот, Кто пришел спасти мир, и Сам нуждался бы во спасении. – Только чудом мог быть спасен мир, чудом Божиим; в это веровал весь род человеческий на земле. И когда чудо Божие произошло, не следует сомневаться в нем, но следует преклониться пред ним и для себя в чуде сем найти лекарство и спасение. Как же поступает Иосиф, узнав, что Дева Мария имеет во чреве?

Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Он поступает, таким образом, по послушанию закону Божию. Он послушен воле Божией в той форме и настолько, в какой и насколько воля Божия до того времени была объявлена народу Израильскому. Он поступает и по смирению пред Богом. «Не будь слишком строг», – предупреждает премудрый Соломон (Еккл.7:16). То есть: не будь слишком строг к согрешившим, но помни о своих немощах и своих грехах и старайся в отношении к грешникам строгость растворить милостью. Взращенный этим духом, Иосиф и не подумал предать Деву Марию суду за подозреваемый грех: и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее. Такой план показывает нам Иосифа как человека образцового, образцового в строгости и милости, какого вообще дух Ветхозаветного закона мог воспитать. Все у него просто и ясно, как это и могло быть в сердце человека, боящегося Бога.

Но как только Иосиф придумал удобный выход из неудобного положения, внезапно в его планы вмешалось небо, дав неожиданное повеление:

Но когда он помыслил это, – се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго. Ангел Божий, который до того благовестил Пречистой Деве пришествие в мир Богочеловека, ныне идет приготовить путь Ему и прямыми сделать стези Ему. Сомнение Иосифа – одно из препятствий на пути Его, и притом весьма сильное и опасное препятствие. Сие препятствие следует устранить. Дабы показать, как легко силам небесным сделать то, что для людей очень трудно, ангел является Иосифу не наяву, а во сне. Именуя Иосифа сыном Давидовым, ангел хочет одновременно и оказать ему честь, и вразумить. Как потомок царя Давида ты должен радоваться этой Божественной тайне более других людей, однако ты должен и понимать ее лучше других. Но как же ангел называет Деву женою его: не бойся принять Марию, жену твою? Точно так же, как и Господь со креста сказал Матери Своей: «Жено! се, сын Твой», а потом ученику Своему: «се, Матерь твоя» (Ин.19:26–27)! Воистину, небо бережливо на слова и не глаголет ничего лишнего. Если бы сего не следовало говорить, разве ангел сказал бы это? Хотя такое наименование Марии женою Иосифа является камнем преткновения для некоторых неверующих людей, оно есть защита чистоты от нечистых сил. Ибо слово Божие слушают не только люди, но все миры, и добрые, и злые. Тот, кто желал бы проникнуть во все тайны Божий, должен был бы иметь зрение Божие для всего тварного, видимого и невидимого.

Родившееся в Ней есть от Духа Святаго. Сие есть дело Божие, а не человеческое. Не смотри на природу и не бойся закона. Здесь действует Больший природы и Сильнейший закона, без Которого ни природа не имела бы жизни, ни закон – силы.

Из сообщенного ангелом Иосифу ясно, что Дева Мария ничего не рассказывала последнему о бывшем Ей ранее явлении великого архангела; как ясно и то, что ныне, когда Иосиф намеревался Ее отпустить, Она нисколько не оправдывалась. Весть архангела, как и все небесные тайны, кои Ей постепенно открывались, Она сохраняла..., «слагая в сердце Своем» (Лк.2:19, 2:51). В Своей вере в Бога и послушании Богу Она не страшилась никакого унижения пред людьми. «Если мои муки угодны Богу, почему бы мне не претерпеть их?» – говорили позднее некоторые мученики Христовы. Живя в непрестанной молитве и богомыслии, и Пречистая могла сказать: «Если Мое унижение угодно Богу, почему бы Мне не претерпеть его? Лишь бы Я была права пред Господом, познающим сердца, а люди пусть делают со Мною, что хотят». Ведала Она и то, что весь мир не может сделать с Нею ничего, чего не попустил бы Бог. Какое благодушное смирение пред Господом живым и какая предивная преданность воле Его! И кроме того – какое геройство духа у нежной Девы! Держава Господь боящихся Его, и завет Его явит им (Пс.24:14). Если грешники сейчас, как и во все времена, ищут для себя даже ложных свидетелей, Дева Мария, имея свидетелем не человека, а Всевышнего Бога, не оправдывается, не возмущается, но молчит – молчит и ждет, да оправдает Ее Сам Бог в свое время. И Бог скоро поспешил оправдать Свою Избранницу. Тот же самый ангел, который открыл Ей великую тайну Ее Зачатия, ныне поторопился заговорить вместо безмолвной Девы. Итак, объяснив Иосифу уже произошедшее, ангел Божий теперь идет далее и объясняет ему то, что должно произойти:

Родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их. «Не сказал он: «Родит тебе Сына», – но так просто сказал: родит; ибо родит (Его) не ему, но всему миру» (Златоуст). Ангел наставляет Иосифа вести себя с Новорожденным как настоящий отец, почему и говорит: и наречешь Ему имя. Иисус означает «Спаситель». Поэтому второе предложение и начинается с ибо; то есть: и наречешь Ему имя Спаситель, ибо Он спасет людей Своих от грехов их.

Архангел есть неложный вестник Божий. Он глаголет то, что узнает от Бога; он в Боге видит истину. Для него природа со своими законами словно и не существует. Он знает только о всемогуществе Бога живаго, как некогда знал и Адам. Сказав: Он спасет людей Своих от грехов их, – архангел предрек основное дело Христово. Христу подобает прийти для того, чтобы спасти людей не от какого-нибудь второстепенного зла, но от главного зла, от греха, являющегося источником всего зла в мире. Ему подобает спасти древо человечества не от одной тучи гусениц, которая в некий год случайно напала на него, желая обглодать; но от червя в корне, от коего все древо сохнет. Он приходит не для того, чтобы спасти человека от человека или народ от народа, но для того, чтобы спасти всех людей и все народы от сатаны, сеятеля и властителя греха. Он приходит не так, как братья Маккавеи, или Варавва, или Бар-Кохба, чтобы поднять мятеж против римлян, которые, словно туча гусениц, напали на народ Израильский, желая уничтожить его; но как бессмертный и всеобщий Врач, пред Коим и израильтяне, и римляне, и греки, и египтяне, и все народы на земле суть больные и тяжелобольные, сохнущие от одного и того же микроба, от греха. Христос позднее в совершенстве исполнил предсказанное архангелом. Прощаются тебе грехи, – было Его победоносным словом на протяжении всего Его земного служения среди людей. В тех словах содержался и диагноз болезни, и лекарство. Грех – это диагноз болезни; прощение грехов – это лекарство. И Иосиф был удостоен первым из смертных людей в Новом Творении узнать истинную цель пришествия Мессии и истинную природу Его служения.

Изреченного архангелом Иосифу было достаточно, чтобы сей, в послушании новой и прямой заповеди Божией, отказался от своих мыслей, как и от плана отпустить Марию. Небо повелевает – Иосиф повинуется. Но обычный метод неба – не давать людям повелений без апелляции к человеческому пониманию и самоопределению. Богу с самого начала было важно, чтобы человек действовал как свободное существо. Ибо в свободе, в свободном самоопределении человека и состоит вся отрада человека. Без свободы человек был бы просто искусным механическим устройством Божиим, которое Бог поддерживал и приводил бы в движение исключительно по Своей воле и Своею силой. Таких устройств у Бога в природе достаточно, но человека Он сподобил исключительного положения, дав ему свободу, дабы тот определился: за Бога он или против Бога, за жизнь или за смерть. Положение весьма почетное, но в то же время и весьма опасное. Посему Бог и не просто заповедует Адаму: «всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него», – но тут же добавляет: «ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:16–17). Этим последним предложением Бог дает человеку довод для его разума и мотив для его воли, да не ест от запретного дерева: ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь. Схоже поступает ныне и архангел с Иосифом. Дав ему повеление принять Марию и не отпускать Ее и объяснив, что Плод Девического чрева Ее есть от Духа Святаго, архангел напоминает Иосифу и о ясном пророчестве великого пророка: «се, Дева во чреве пришлет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог (Ис.7:14).

То, что сказано ранее: и наречешь Ему имя Иисус, – не противоречит тому, что говорится теперь, а именно: и нарекут имя Ему Еммануил», что значит: с нами Бог. В первом случае Иосифу повелевается наречь Ему имя Иисус, то есть Спаситель; а во втором случае утверждается, что Младенец будет назван, людьми и народом, Еммануил, то есть с нами Бог. Оба имени, каждое по-своему, выражают главнейший смысл пришествия Христова в мир и Его служения в мире. А именно, Он придет, чтобы простить грехи, чтобы помиловать и спасти людей от греха, посему и будет зваться Спаситель – Иисус. Но «кто может прощать грехи, кроме одного Бога»(Мк.2:7)? Никто в мире; никто ни на небе, ни на земле не имеет ни власти, ни силы прощать грехи и спасать от грехов – только один Бог. Ибо грех есть главный червь всемирной болезни. И никто не ведает бездонного ужаса греха так, как безгрешный Бог. И никто не может уничтожить червя греха в корне, кроме Бога. А поскольку Иисус прощал грехи и чрез то делал людей здоровыми, то Он и есть Бог среди людей. Если бы мы захотели привести имена в причинно-следственной связи, тогда имя «Еммануил» надо было бы поставить пред именем «Иисус». Ибо для того, чтобы Новорожденный мог совершить дело Спасителя, Он должен быть Еммануилом, то есть должен прийти как Бог среди нас. Но и в таком порядке смысл остается тот же. Все равно, как сказать, так или иначе; смысл не меняется, скажем ли мы: «Еммануил – посему Спаситель», – или: «Спаситель – ибо Еммануил». (Но кто наречет Ему имя Еммануил? Се, здесь говорится безлично. «Никто не нарек Его Еммануилом. По имени – никто, а по существу – все. Те, кто уверовал, соглашались, что с нами Бог, хотя Он живет среди нас как Человек». Монах Евфимий Зигабен. Толкование на Евангелие от Матфея). Во всяком случае, одно яснее всего в мире: что нет спасения этому миру, если в него не придет Бог; и что для нас, людей, нет ни лекарства, ни спасения, если Бог не будет с нами. Если Бог не будет с нами, и при том не как идея или прекрасная мечта, но с нами, как и мы: с душою, как и мы; во плоти, как и мы; в скорби и страдании, как и мы; и, наконец, в том, что нас более всего отличает от Бога, – в смерти, как и мы. Потому всякая вера, которая учит, что Бог не пришел во плоти и не может прийти во плоти, является ложной, ибо представляет Бога и бессильным, и немилосердным; представляет Его мачехою, а не матерью. Бессильным представляет Его, ибо всегда трусливо оберегает Его от величайшего поля битвы – поля битвы с сатаною, грехом и смертью. Надо сковать сатану, надо вырвать росток греха из корня души человеческой, надо уничтожить жало смерти – ах, надо совершить дело величайшее и тягчайшее того, как если бы нужно было весь мир держать на своих плечах. Наш Бог выдержал борьбу сию, и притом победоносно. Люди других вер боятся даже в мыслях позволить своим богам такую брань, в коей их противники могли бы победить. Да что это была бы за мать, если б она не склонилась до земли из любви к своему чаду, чтобы утешать его, баюкать его, агукать ему? А тем паче если ребенок оказался в пламени или среди зверей! О Господи, прости, что мы задаем такие вопросы! Какой бы Ты был милосердный Творец мира, если бы не спустился к нам по милости Твоей, если бы лишь из туманной и беспечальной дали смотрел на наше несчастье, и ни одного хладного перста не протянул бы в пламя наше, и ногою Твоею не ступил бы в ров, в коем нас терзают звери? Воистину, Ты сошел к нам, и еще ниже, чем требует какая бы то ни было земная любовь. Ты родился во плоти, дабы с плотскими пожить и плотских спасти. Ты причастился чаше страданий всех творений Твоих. Ни с кем Ты не разделил сей чаши горького причастия, но один испил ее до дна. Поэтому Ты наш Спаситель, ибо Ты был Бог среди нас; Ты был Бог среди нас, и поэтому Ты мог быть нашим Спасителем. Слава Тебе, Иисус Еммануил!

Что же касается Иосифа, то он со страхом и трепетом все отчетливее видел: рядом с ним ткется полотно, длиннее солнечного света и шире воздуха; полотно, для коего Сам Всевышний – основа, а ангелы и все творения – уток. Ему же выпал жребий послужить как орудие Божие в центре самого полотна Нового Творения. Доколе человек не почувствует, что Бог чрез него делает Свое дело, дотоле он слаб и немощен, неопределенен и сам себя презирает. Но когда человек почувствует, что Бог взял его в Свои руки, как кузнец – железо для ковки, он ощутит себя одновременно сильным и смиренным, ясным в поступках своих и хвалящимся Богом своим.

Встав от сна, Иосиф поступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее. [Как] наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус. Востав же Иосиф от сна, сотвори якоже повеле ему Ангел Господень, и прият жену свою. И не знаяше Ея, дóндеже роди Сына Своего первенца, и нарече имя Ему Иисус. Когда мы читаем Святое Евангелие, то должны ум Евангельский переносить в себя, а не свой ум – в Евангелие. Сам дивясь, Евангелист повествует о чуде Рождества Спасителя. Для него главное – показать, что Рождение сие произошло чудесным образом. Вот уже четвертое доказательство этого, приведенное Евангелистом Матфеем в сегодняшнем Евангельском зачале. Сперва он сказал, что Дева Мария была лишь обручена Иосифу: обрученей бо бывши Матери Его Марии Иосифови... Во-вторых, он говорит: обретеся имущи во чреве от Духа Свята. В-третьих, Матфей сообщает, что ангел во сне объявляет о Ее чревоношении как о чудесном и вышеестественном. И вот теперь, в-четвертых, Евангелист повторяет ту же самую мысль с помощью слов: И не знаяше ея, дóндеже (пока не) роди Сына Своего первенца. Таким образом, ясно как день, что Матфей и не думает говорить, будто бы после Рождества сего Иосиф сочетался с Мариею. То, чего не было, дóндеже роди Сына Своего первенца, не было и потом, когда Она родила Сына. Если мы скажем о некоем человеке, что, пока длится богослужение в храме, он не обращает внимания на слова священника, мы, конечно, и не думаем этим сказать, что человек сей обращает внимание на слова священника по окончании богослужения. Или, если мы говорим о пастухе, что он поет, пока овцы пасутся, мы не имеем в виду, что пастух не поет, когда овцы перестают пастись. («Как говорится о времени Потопа, что ворон не возвратился в ковчег пока земля не высохла; он, разумеется, и после не возвратился. (Или) как Христос говорит: и се, Я с вами во все дни до скончания века; разве потом Он не будет с нами? Блж. Феофилакт.) Слово же первенец относится исключительно ко Господу Иисусу Христу (Пс.88:28; сравни: 2Цар.7:12–16; Евр.1:5–6; Рим.8:29), Который есть первенец между всеми царями и «первородный между многими братиями»(Рим.8:29), то есть между спасенными и усыновленными людьми. Если бы слово первенец писалось с заглавной буквы, как имя собственное, не было бы никакой двусмысленности. Или если бы перед словом первенец стояла запятая, тоже не было бы никакой двусмысленности и никакого смущения. Между тем, как раз и следует читать слово первенец, как будто это имя собственное и перед ним стоит запятая: Она родила Сына Своего, Первенца. Господь наш Иисус Христос есть Первенец как Творец нового Царства, как Новый Адам.

О преподобном Аммоне (Жития святых, 4 октября) рассказывается, что он восемнадцать лет состоял в законном браке, не имея с женою никаких телесных связей. Святая великомученица Анастасия (22 декабря) также жила несколько лет в браке с Помплием, римским сенатором, не имея с ним никаких телесных связей. Мы приводим здесь лишь два примера из тысячи других. Своим пречистым девством, прежде Рождества, в Рождестве и по Рождестве, Дева Мария на протяжении всей истории Церкви подвигла на девственную жизнь тысячи и тысячи девиц и юношей. Взирая на Ее девство, многие законные жены разрывали брак и посвящали себя девственной чистоте. Взирая на Нее, многие закоренелые блудницы отвергали свою развратную жизнь, омывая свою оскверненную душу слезами и молитвой. Так как же можно даже подумать, что Пречистая Дева, столп и вдохновение христианской чистоты и девства на протяжении веков, могла быть в девстве ниже святых Анастасии, Феклы, Варвары, Екатерины, Параскевы и бесчисленного множества других? Или как можно даже подумать, что Она, носившая в теле Своем бесстрастного Господа, могла когда бы то ни было иметь и тень телесной страсти? Она, Бога носившая и Бога рождшая, «была Девою не только телом, но и духом», – говорит святитель Амвросий. Златоуст же, сравнивая Духа Святаго с пчелою, глаголет: «Как пчела не влетит в смрадный сосуд, так и Дух Святый не войдет в нечистую душу».

Но прервем разговор о том, чему следует посвятить меньше речей и больше восхищения. Там, где послушание Богу живому и смирение пред Ним, там и чистота. Послушливых и смиренных рабов Своих Господь исцеляет от всякой земной страсти и похоти. Поэтому посвятим себя очищению своей совести, своей души, своего сердца и своего ума, дабы и нам сподобиться благодатной силы Духа Святаго; дабы земля наконец перестала сеять свое семя во внутреннем человеке нашем – и Дух Святый зачал внутрь нас новую жизнь и нового человека, подобного Господу и Спасу нашему Иисусу Христу. Ему же подобает честь и слава, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Лк. 11:1–20 (5 зач.).

В те дни владел землею кесарь Август. Его единоначалие на земле было образом Божия единоначалия в обеих вселенных: духовной и материальной. Многоглавый змий власти, с самого грехопадения отравляющий народы земли, остался только с одною главой. Все известные народы и племена земные покорялись власти Августа, прямо или косвенно, или только платя ему свою подать, или же признавая римских богов и римских чиновников. Борьба за власть на некоторое время утихла, и единовластие над миром было полностью в руках кесаря Августа. Над ним не было ни человека, ни бога. Ибо и сам он был провозглашен богом, и его изображению люди приносили жертвы: закланных животных и курение. От начала мира ни один смертный человек не достигал большего могущества, чем кесарь Август, который, не имея соперников, владел целым миром. И, воистину, от начала мира человек, сотворенный живым Богом, не опускался на такое дно ничтожества и отчаяния, как тогда, когда он стал обожествлять римского кесаря, человека со всеми немощами и слабостями человеческими, недолговечного, как верба, с желудком, кишками, печенью и почками, которые через несколько десятков лет превратятся в червоточный смрад и бездыханный прах; наконец, человека, статуи которого по всей империи пережили его, его силу и его империю.

В те дни внешнего мира и внутреннего отчаяния родился Господь наш Иисус Христос, Спаситель рода человеческого и Обновитель всей твари. Почему Он не родился как сын могущественнейшего кесаря, дабы сразу навязать всему миру новую веру, с помощью одного указа, без страданий и унижений, без крови и тернового венца, без креста и мрачного гроба? Единовластный кесарь мог все, и в какой-нибудь день он мог повелеть, чтобы все идолы в его империи были разрушены, чтобы прекратилось поклонение ложным богам и установилась вера в одного-единственного Бога живаго, Творца неба и земли. Почему надо было Господу Иисусу Христу родиться в неизвестном народе, израильском? И в неизвестном селении, Вифлееме? И от неизвестной Девицы, Марии? Разве мудро было, чтобы Спаситель мира родился в таком уничижении, жил, страдал, умер и воскрес и только спустя полвека после Его пришествия в мир великая римская империя прослышала о Его имени? Разве Он не достиг бы успеха быстрее и легче, если бы родился в столице мира, в великолепном городе Риме, во дворце кесаря? И если бы звезда восточная засияла над Римом? И если бы ангелы Божии воспели песнь мира и благоволения над золоченой кровлей императорского дворца, дабы их услышали величайшие вельможи мира сего и, услышав, тут же обратились ко Христу как к Богочеловеку и Спасителю? И если бы Отрок Христос на Палатине обратил всех сыновей вельмож ко Своему Евангелию? Если бы Он на Форуме римском произнес Свою славную проповедь о блаженствах и тем умягчил сердца всех граждан двухмиллионного города Рима? Если бы, указ за указом, указ за указом, новая вера была бы утверждена, и Царство Небесное на земле установлено, и Христос воцарился бы не на престоле какого-то там пастушеского царя Давида, а на престоле могущественнейшего кесаря Августа?

Что сказать на все сие? Говорим, что все это – смешное безумие. Да простит нам Господь, что мы произнесли все сии безумные слова, но мы сделали это с намерением благим – для вразумления тех, кому такое безумие может прийти в голову и в сердце при размышлении о Рождестве Господа Иисуса Христа. Дабы уничтожить безумие сие – что сделать не труднее, нежели сдуть пепел с горящих углей – мы сразу же напомним, что Бог сотворил первого человека из превеликой любви и существо его основал на двух принципах: на свободе и на смиренном послушании. Свобода заключалась в том, что человек мог располагать целым Раем по своей воле, есть от всякого райского плода и управлять животными, как хотел. Смиренное же послушание Богу должно было являться постоянным регулятором человеческой свободы. Ибо один Бог совершенен в свободе и не имеет нужды ни в каком регуляторе, так как Он не умеет и не может грешить. Смиренное послушание восполняло в человеке его несовершенство в мудрости и любви, так что он с дарованною ему от Бога свободой и с добровольным смиренным послушанием Богу был, как творение, полностью совершенен. Свою свободу Адам испробовал в Раю на миллионах тварей и вещей – не было ли сие доказательством бесконечной любви Божией? А свое смиренное послушание Адам должен был испытать с помощью одной-единственной заповеди Божией и на одном-единственном предмете в Раю, на дереве познания добра и зла. Не является ли и это доказательством бесконечного Божия человеколюбия и снисхождения? Но как только Ева и Адам приблизились к дереву испытания, они согрешили: их смирение обратилось в гордыню, их вера – в сомнение, а их послушание – в непослушание. И так совершенное творение Божие утратило равновесие ума, сердца и воли, ибо помыслило зло и пожелало зла; а тем самым оно оттолкнуло водящую руку Божию и пало в мертвящие объятия сатаны. Здесь – ключ и объяснение всех событий в истории человечества; и здесь – ключ и объяснение того, почему Господь наш Иисус Христос не родился в Риме как сын кесаря Августа и почему Он не навязал людям Своего спасительного учения посредством императорского указа и силы. Когда дитя вырвется у матери из рук и упадет в пропасть – какая мать, чтобы спуститься в бездну и спасти свое дитя, будет одеваться в шелка и возводить мраморную лестницу?

Бог мог окружить дерево искушения в Раю пламенем огненным, так, что Адам и Ева никогда не смогли бы к нему приступить. Но где бы тогда была свобода дивного создания Божия, человека, малого бога? Где – его различие от прочих, несвободных, творений?

Точно также, Бог мог сделать, чтобы Спаситель родился в Риме, назвался сыном кесаря и указом (что значит – огнем и мечом, как Мухаммед) навязал человеческому роду новую веру. Но опять – где была бы свобода дивного создания Божия, человека, малого бога.

Бог мог избрать путь еще более краткий. Он мог и не посылать в мир Сына Своего Единородного, но лишь отправить целое войско Своих святых ангелов, дабы они ослепили людей блеском своим и вострубили по всем концам земли; и люди бы в страхе и трепете пали на колени, познали бы Бога истинного и отвергли бы мрачное идолослужение. Но опять – где бы тогда была отрада свободы человеческой и отрада смиренного послушания Творцу? Где – разумная душа человеческая? Где – любовь и где – сыновство?

Господь наш Иисус Христос должен был ясно как белый день явить четыре вещи, кои заблудший и помраченный человек предал забвению, а именно: сыновнее смиренное послушание человека Богу; Отчую любовь Бога к человеку; утраченную царственную свободу человека; и, наконец, царственную силу Божию.

Сыновнее смиренное послушание Господь наш Иисус Христос явил уже тем, что решил родиться как Человек во плоти, ибо уничиженная плоть человеческая была для Него более унизительной пещерою, нежели пещера вифлеемская. Кроме того, Он показал Свое смиренное послушание тем, что родился в весьма скромной среде и нищенских условиях жизни: в малоизвестном народе, в еще менее известном селении и от Матери, совершенно не известной миру. Новому Адаму надлежало излечить ветхого Адама от непослушания и гордости. Лекарство заключалось в послушании и смирении. Потому Господь явился людям не из гордого Рима, но из Вифлеема и не из обожествляющего себя дома Августа, но из покаянного и смиренного дома Давидова.

Отчую любовь Бога к человеку Господь наш Иисус Христос показал, страдая с людьми и за людей. Как бы мог Господь явить любовь Божию чрез таковое страдание, если бы Он родился в Риме, в императорском дворце? Кто повелевает и правит с помощью указов, тот считает страдание унижением.

Царственную свободу человека над природой, над своею телесной и душевной природой, как и над всею окружающей физической природой, Господь наш Иисус Христос показал Своим терпеливым постом, Своею неустрашимостью пред всеми жизненными опасностями и скорбями – и Своими Божественными чудесами, кои обнаруживали Его полную власть над природой.

Царственное могущество Бога над жизнью и смертью Господь наш Иисус Христос особенно явил Своим славным и самобытным Воскресением от гроба.

Если бы Он родился в Риме как сын кесаря Августа, кто бы поверил в Его пост, в Его чудеса, в Его Воскресение? Разве не сказали бы люди, что все это оглашено, разглашено и раздуто с помощью широкой агитации и императорских богатств?

И, наконец, надо сказать: и смирению Сына Божия есть предел. Этот предел полагается грехом. Чрез такую нечистоту, духовную, моральную и телесную, какую представлял собою Рим и кесарев дворец в Риме, Бог не мог сойти в мир. Тот, Кому надлежало очистить человечество от нечистоты греховной, должен был родиться в чистоте, невинности и безгрешности.

Итак, отсюда ясно, что премудрость Божия, явленная при Рождестве Спасителя, а именно при выборе народа, рода, места и Матери, столь же неизреченно велика, как и премудрость Божия при первом сотворении мира. Все, что Бог делает, Он делает не как волшебник, но как Домостроитель. Он медленно созидает, но созидает на твердом основании. Он сеет и ожидает, пока земля произведет зелень, потом колос и наконец полное зерно в колосе. Он терпеливо сносит тысячи временных поражений, дабы прийти к одной вечной победе.

В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. И каждый должен был пойти в свой город записаться. Какая гордыня властителя мира! И какое унижение людей! Все, что сатана употребляет для унижения Божия, обращается, по премудрости Промыслителя, к его собственному унижению, к славе Божией и на пользу Домостроительства спасения человеческого. Единовластием кесаря над миром сатана намеревался унизить Бога, но Бог употребил единовластие сие для восстановления мира на земле в тот час, когда Царь мира должен был явиться роду человеческому. Всеобщей переписью населения сатана хотел обнаружить рабство всех людей одному обожествленному человеку, но Бог употребил перепись сию для исполнение пророчества о Рождении Спасителя в Вифлееме (авни с блж. Феофилактом).

Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома ирода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. От Назарета до Вифлеема почти целых три дня пешего пути. Но поскольку Пресвятая Дева была беременна, можно полагать, что Божественное семейство провело в дороге и больше времени, пока не прибыло в город Давидов. Сколь утомительный и мучительный путь! Сперва идти по широкой и однообразной равнине Галилейской, затем подниматься и спускаться по горам Самарийским, потом медленно и осторожно шагать по каменистой и сухой Иудее. Если на таком долгом пути наряду с усталостью и не испытывать голода, то известно, что нельзя не испытать жажды. На этой дороге всего три колодезя! А можно себе представить, какая толпа народу ждала и толкалась возле каждого из них во время всемирной переписи! Но послушливый и смиренный Господь приходит в мир на тернистый путь и вступает на него еще во чреве Матери Своей. Повелевает кесарь, чтобы все его подданные записались, – и Тот, Коему серафимы суть подданные, послушно идет записаться как подданный тленного кесаря земного. Прежде нежели Он сказал Своему Предтече и сроднику Иоанну: «надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф.3:15), – Он уже и делом показал сие, будучи еще во чреве Матери Своей. И прежде нежели Он изрек людям поучение: «отдавайте кесарево кесарю» (Лк.20:25), – Он буквально исполнил его еще до Своего исхода из чрева Матери Своей.

С Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Славный Евангелист Лука, наученный и от светской мудрости, и от Духа Святаго, с особенною тщательностью подчеркивает факт вышеестественного зачатия Пресвятой Девы. Ко всем тем, кого может мучить сомнение в этом, Евангелист Лука вовремя является как помощник их совести. Святой Лука был врач; сперва врач телесный, физический, а уже позднее – врач духовный. Как ученый врач-практик, лекарь телесный, он должен был знать, что возможно в мире телесном. Но он был столь же храбр, сколь и предусмотрителен, чтобы констатировать и письменно засвидетельствовать небывалое событие, при коем высшая духовная сила вмешалась в законы физические и жизнь зачалась исключительным, нетелесным образом. Такое свидетельство врача действительно имеет неоценимое значение. На Девственном зачатии Марии святой Лука останавливается более, нежели прочие Евангелисты. Сперва он долго описывает нам беседу архангела Гавриила с Пресвятою Девой (Лк.1:26–38). Теперь он сообщает нам, что Иосиф пошел в Вифлеем, дабы записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая уже была беременна. Говоря о родословии Господа Иисуса Христа, он повествует нам: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев» (Лк.3:23). То есть: как думали люди, в действительности же Он был не сын Иосифов, но Сын Божий. Воистину, предивно и человеколюбиво Провидение Божие! Ради Домостроительства спасения человеческого Оно обращает гонителя Христианства Савла в величайшего защитника Христианства Павла, а телесного врача Луку – в величайшего в мире свидетеля события духовного.

И хотя Иосиф – от колена Давидова, а Давид – из города Вифлеема, ни у Давида, ни у Иосифа, его последнего потомка, нет в Вифлееме ни одного сродника. Иосиф приходит в Вифлеем, в свой город по истории и по духу, но ни по чему более. Нет ни единого родственника, который бы его принял; нет ни единого друга, который оказал бы ему гостеприимство. Не было им места в гостинице. Частные дома – чужие дома, в коих чужие люди принимают своих родных и друзей. Туда-сюда, нигде не было места, кроме как в одной пещере, в которую пастухи загоняют свои стада!

Иудея полна таких пещер. Тут пещеры пророков, пещера Манассии, пещера преподобного Саввы Освященного, пещера святого Харитона Великого, пещера святых братьев Хозевитов, пещеры над Мертвым морем, в коих Давид скрывался от Саула, пещеры под Горою Искушения. А кроме этих и иных пещер, ради славы вифлеемского вертепа осиянных славою святых, существуют и другие многочисленные пещеры, куда бедуины-пастухи до сего дня загоняют свой скот, в чем может лично удостовериться всякий, путешествующий по Святой Земле.

И родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли. И здесь, как и в Евангелии от святого Матфея, следует отделить слово Первенца от предыдущего слова Своего. Ибо речь идет не о первенце Пресвятой Девы, но о Божественном Первенце, Единородном Сыне Божием, Который в новом творении есть «первородный между многими братиями» (Рим.8:29). Таинственный Первенец в Царстве Тройческом в вечности и исторический Первенец в Церкви Божией, в видимом и невидимом Царстве Божием.

И спеленала Его, и положила Его в ясли. Лучше чистая солома, чем грязные шелка. Насколько же ясли безгрешнее дворца кесарева, а овечья пещера – Рима, столицы всемирной империи! Пусть любезный Младенец возлежит в пещере и яслях! Волы и овцы не ведают о грехе, да и пастухи ведают о нем меньше, нежели прочие люди. Господу Иисусу Христу светло там, где безгрешно, и тепло там, где грех не леденит грудь. Кто знает, сколько раз молодой сын Иессеев, Давид, заходил в эту пещеру! Отсюда он пошел на битву с Голиафом и убил его, вооруженного до зубов, одним камушком из пращи. В пещере сей ныне лежит Младенец, по человеческим законам – из рода того самого пастыря Давида. И Он пойдет против страшного голиафа, против сатаны, который царствует в Иерусалиме в лице голиафа-Ирода, а в Риме – в лице голиафа-Августа, а во всем мире – в виде голиафа-греха и величайшего из величайших голиафов – смерти. Все войско сатанинское вооружено до зубов; и засмеется оно, когда увидит Иисуса, идущего против него с оружием, с виду ничтожным, – как первый Голиаф смеялся над Давидом и его пращею с камушком. Иисусово победоносное оружие будет еще мягче камушка. Оно будет из дерева – деревянный Крест.

Стояла ночь и ночная тишина. Утомленные путники, подданные кесаря, отдыхали и крепким сном восстанавливали свои силы. Бодрствовали только пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего. Вифлеемская пещера тогда должна была находиться вне города, иначе невозможно было бы пастухам из той страны пользоваться ею. Но позднее, когда сия славная пещера стала главной достопримечательностью Вифлеема, она была уже окружена городом. На расстоянии получаса ходьбы вниз под гору от Вифлеема и сегодня существует село, называемое «Пастухи», или «Пастыри». По преданию, здесь, на этом месте, пастухи стерегли стадо свое. Что они были удалены от пещеры и от Вифлеема, видно из их решения после явления ангелов: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь.

И вот, на сем месте, как свидетельствует истинное предание, предстал сторожащим стадо пастухам ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. Прекрасна слава Господня, осиявающая и ангелов, и праведников! И в смертном теле некоторые и ранее сподоблялись видеть свет славы Божией. Так, пророк Иезекииль говорит о собственном видении: «А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом» (Иез.1:26–28). Но ангел из того небесного огня успокоил пастухов словами: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. При Новом Творении ангелы выступают как аванпост Творца. Ангел сперва явился Пресвятой Деве Марии, потом праведному Иосифу, теперь пастухам, а затем явится и волхвам с Востока, в соответствии с чистотою и потребностями Домостроительства. Пресвятую Деву могущественный архангел приветствует словами – радуйся, Благодатная! Пастухам он также говорит: я возвещаю вам великую радость. Когда волхвы увидели звезду над пещерою, они возрадовались радостью весьма великою. Христос по сути есть радость неизглаголанная. Он приходит к узникам в темницу, чтобы их освободить, – может ли быть большая радость для познавших Его? И возвещающие о Его пришествии, пришествии Друга и Освободителя, могут ли сказать о редком Посетителе темницы большую правду, нежели то, что Он есть радость, и что грядет радость, и что пришла радость?

И как только изрек сие ангел Господень, внезапно явилось с ним многочисленное воинство небесное, славящее Бога. Лишь Господь Бог в лепоте более совершенен, чем ангелы. Лишь Его глас более сладкозвучен и животворящ, чем глас ангельский. Великий Исаия слышал этот преумилительный глас ангельский, взывающий: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его» (Ис.6:3)! А величайший тайнозритель Нового Завета, святой Евангелист Иоанн, пишет о своем видении ангелов: «И я видел, и слышал голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч» (Откр.5:11).

Такая величественная слава небесная открылась и простодушным пастухам вифлеемским. До того сию славу могли созерцать лишь отдельные избранники, и это первый случай, когда Священное Писание повествует, что целая группа смертных людей наяву видела и слышала бессмертное воинство ангельское. Сие знаменует то, что с пришествием на землю Христа небо настежь открывается для всех людей, с чистым сердцем жаждущих неба.

Но это явление ангелов принесло и другую весть, дотоле не известную людям и не сообщенную в Священном Писании. Сие – новая песнь, кою поют ангелы. Великий Исаия слышал, как ангелы поют: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Та песнь – песнь исключительно хвалы Богу. Но ныне ангелы поют пред пастухами песнь новую, которую можно было бы назвать программным гимном спасения. Эта новая песнь гласит: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!

Когда люди прежде всего и в радости сердечной славят в вышних Бога (а не какого-нибудь человеческого бога на земле в нижних), тогда последствием сего бывает на земле мир, а последствием того и другого – в человеках благоволение. Господь Иисус Христос и пришел на землю для того, чтобы вся земля воздала славу в вышних Богу и чрез то установился на земле мир и в человеках благоволение. Я Господь, и нет иного. «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» (Ис.45:6–7). Доколе праотец Адам непрестанно сердцем и устами воспевал славу Богу над собою, дотоле земля его существа была в мире, то есть его тело не распинали никакие похоти и страсти, но оно пребывало в совершенной гармонии с душою и духом; и дотоле он был исполнен благоволения, то есть любви как к своему Творцу, так и ко всему окружавшему его творению Божию. А когда он согрешил, сердце его сжалось от страха, уста его онемели от ужаса, немирность исполнила все существо его; и злая воля возросла в нем быстро, как во сне, злая воля по отношению и к Богу, и к жене своей, и ко всем прочим созданиям в Раю, и к себе самому. Тогда он почувствовал себя нагим и начал скрываться от лица Божия. От Адамова греха и до Христа лишь отдельные праведники, как-то: Авель, Енох, Ной, Авраам, Исаак, Иаков и другие, умели и могли славить в вышних Бога, иметь на земле тела своего мир и к человекам благоволение. Остальные люди были вечно разделены в прославлении разных в нижних, на земле, богов, в прославлении разных фантазий или идолов, или самих себя, обожествленных. И наступила борьба и свара в человеках: какое божество следует славить? Непрославление истинного Бога и прославление ложных, вымышленных богов повлекло за собою отсутствие на земле, на всей земле, мира; а от всего этого произошла в человеках злая воля, превратившая жизнь человеческую в вавилонское смешение и адское пламя.

При Новом Творении надлежит восстановить сии три вещи, делавшие Адама в Раю счастливым. Потому при Рождестве Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа, ангельское воинство поет программный гимн спасения: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!

Потому все апостолы в посланиях своих воздают славу и благодарение в вышних Богу, а апостол Павел восклицает: «Ибо Он есть мир наш» (Еф.2:14). И все угодники Божии, с самого начала, учат нас, что благие дела ценятся не по количеству даров, но по благоволению. «Ибо для Бога не существует жертвы богаче, нежели благоволение», – глаголет святитель Григорий Двоеслов (Беседы на Евангелие, книга I, беседа V).

После этого события, единственного в истории человеческой и достойного лишь Господа и Спаса нашего, ангелы сокрылись от очей человеческих, оставив пастухов в радостном удивлении.

Пойдем в Вифлеем, – сказали друг другу пастухи, – и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь. Почему они говорят не «ангел», но Господь? Потому что ангел Божий предстал им в таком величии, сиянии и лепоте, что ум человеческий и Самого Господа Вседержителя не мог бы представить ни в величии большем, ни в сиянии блистательнейшем, ни в лепоте краснейшей. А кроме того, в Священном Писании много раз ангела Божия называют Господом. Это происходит от того, что истинные израильтяне были строги в вере в Единого Бога, так что все, узнанное чрез ангелов, считали исходящим от Самого Бога.

И посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь. – И видим глагол сей бывший, егоже Господь сказа нам. Пастухи не говорят: «И посмотрим, случилось ли там это». У них нет ни малейшего сомнения, что должно было произойти открытое им Господом в такой славе. Их простые сердца вообще мало знакомы с сомнением. Сомнение более всего гнездится в сердцах, нечистых от грехов и страстей.

И, поспешив, пришли и нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Можно себе представить, как быстро должны были бежать пастухи в гору по направлению к Вифлеему! Радость окрылила их. И вскоре они уже были в обществе святого семейства. В пещере, где они держали свои стада, нашел Себе приют Тот, Кому вся вселенная тесна; в яслях, куда они клали пищу для своих овец, лежал в пеленах Небесный Хлеб. (Вифлеем, или, по-еврейски, Bethlehem, означает дом хлеба. Таинственный смысл названия открывается Рождением в этом месте Господа нашего Иисуса Христа, Небесного Хлеба, Который жизнью питает все живущее.) Остатки жеванной овцами соломы служили постелью Тому, Кто от сотворения первого мира восседал на пламенных херувимах. Евангелист говорит: и нашли Марию и Иосифа. Обычно всегда сперва упоминается отец, а затем – мать; и доныне так, тем паче в те времена, когда женщина считалась по отношению к мужчине существом второстепенным. Однако Евангелист упоминает сначала Марию, вопреки обычаю всех времен. Он делает это намеренно, дабы выделить Богоматерь как единственного Иисусова Родителя на земле. Ибо Иосиф – не муж Марии, но лишь помощник Ее и защитник.

Увидев же, рассказали о том, что было возвещено им о Младенце Сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи. Воистину, пастухам и было что поведать. Очи их видели то, что видят мало чьи смертные очи на земле, и уши их слышали то, что мало чьи смертные уши слышат. И все слышавшие дивились. Стало быть, это относится не только к Марии и Иосифу, иначе не было бы сказано все, но и еще к некоторым другим, находившимся вблизи пещеры, в Вифлееме, коим по Промыслу Божию пастухи открыли сию пречудную тайну небесную.

А о Пресвятой Марии Евангелист Лука глаголет: А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем. Евангелист бесконечно внимателен к Благодатной Деве. Он постоянно следит за сердцем Ее и отмечает впечатления этого нежнейшего сердца, венчанного лишь с Духом Божиим. Она слушала все слова, которые небо и земля говорили о Сыне Ее, и слагала их в сердце Своем. Придет время, когда Она отверзет уста Свои, и вынесет богатства из сокровищницы сердца Своего, и поведает обо всех тайнах, от коих научатся и Евангелисты, и апостолы. Придет время, когда Она будет апостолом для апостолов и Евангелистом для Евангелистов. Сие будет после прославления Сына Ее. Когда Первенец сломит гробовую печать и воскреснет, тогда апостолы еще раз спросят друг друга: «Кто Он?» Кого вопросить им об этом? Ее, Ее Одну на земле. И тогда Она изречет им все слова, в сердце сохраненные, как слова архангела в Назарете, так и слова пастухов в Вифлееме, так и многие, многие другие слова и тайны, которые лишь Она могла узнать из ближайшего соприкосновения с Учителем апостолов.

Итак, Господь наш Иисус Христос родился не в Риме в императорском дворце, дабы с помощью силы и оружия стать властителем мира; но среди пастухов, дабы тем обозначить основной характер Своего миролюбивого общественного служения. Как пастырь милует овец своих и заботится о них, так и Он будет миловать всех людей и заботиться о них. И как пастырь беспокоится об одной больной или пропавшей овце более, нежели о девяноста девяти здоровых и не потерявшихся, так и Он будет более заботиться о грешниках, нежели о праведниках, то есть больше о людях, чем об ангелах. И как пастырь знает всякую овцу свою, и всякая овца знает пастыря своего, так будет и с Ним, Архипастырем, и Его словесной, человеческой паствой. И как пастыри усердно содержат ночную стражу у стада своего, когда все люди безмятежно спят, так и Он, Пастырь Добрейший, будет проводить многие и многие ночи, полные ужаса и искушений, содержа стражу У стада словесного и молясь за него в смиренном послушании Отцу Своему Небесному.

Всякое событие в Его жизни представляет собою целое Евангелие. И тогда, когда Он только что родился и не мог еще и уст Своих отверзть, чтобы изречь слово, Он самим способом, местом и средою Своего Рождества дал человечеству целое Евангелие.

Он не мог родиться в царском дворце, ибо у Него и не было задачи сделаться царем земным и владеть землею. Царство Его не от мира сего, мрачного, как туча, и преходящего, как сон. Он не мог родиться как сын царя земного, ибо Его средствами не могли быть огонь и меч, указ и сила; средства Его – ласковое врачевание болящих и постепенное возвращение их на стезю здравия. События Его жизни не противоречат Его учению, напротив: они подтверждают слова Его. Его жизнь вместе с Его словами составляет Его учение, Его спасительное Евангелие.

Столь премудро все, что было с Ним при Его пришествии в этот мир, что язык человеческий не может сего выразить. Потому смиренно и послушливо поклонимся Божией Премудрости, коя не только удовлетворяет наш человеческий ум, но и исполняет сердца наши радости; и, исполнившись радости, повторим ангельскую песнь: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! Слава Сыну Единородному, на небесах и на земле, на херувимском престоле на небесах и в вифлеемской соломе на земле, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Мф. 2:1–12 (3 зач.).

Легче смертному человеку исследовать глубину моря и высоту звездного неба, нежели глубину и высоту Божественной мудрости в Домостроительстве человеческого спасения. Посему гораздо больше сынов человеческих предаются исследованию первого, а не второго. Больше тех, кто исследует глазами, а не духом. Кажется, только кажется, будто шире то поле, которое исследуют глаза; на самом же деле несравнимо шире, протяженнее и глубже исследуемое духом, «ибо Дух все проницает, и глубины Божии» (1Кор.2:10).

Глубина Божественной мудрости не явилась при начале ветхого мира ни более глубокой, ни более высокой, чем она явилась при начале нового мира, начавшегося с Рождества Господа нашего Иисуса Христа. Возьмите как пример этой неизглаголанной Божественной мудрости лишь описание Рождества Господа нашего, сделанное двумя святыми Евангелистами: Лукою и Матфеем. Вообще надо сказать, что все четыре Евангелиста, хотя каждый из них представляет собою дивную целостность, все-таки дополняют друг друга, как звезда дополняет звезду, как лето дополняет весну, а зима – осень. И как невозможно представить себе Восток без Запада, а Север – без Юга, так и ни одного из Евангелистов невозможно представить без другого, двух из них – без третьего, трех – без четвертого. И еще: как четыре стороны света, каждая по-своему, открывают славу и величие живаго Триединого Бога, так и четыре Евангелиста, каждый по-своему, открывают славу и величие Христа Спасителя. Одни люди, в соответствии со своим темпераментом (а насчитывается четыре главных человеческих темперамента), находят более спокойствия и здоровья для своей телесной жизни на Востоке, другие – на Западе, третьи – на Севере, четвертые – на Юге. Про того, кто ни в одной из четырех сторон света не находит ни спокойствия, ни телесного здоровья, обычно говорят, что тут виноват не свет, а он сам. Точно так же одни люди, в соответствии со своим духовным устроением и расположением, находят более отдохновения и лекарства для души своей у Евангелиста Матфея, другие – у Марка, третьи – у Луки, четвертые – у Иоанна. Если же кто ни у одного из Евангелистов не находит отдохновения и лекарства для души своей, то тут виноваты не Евангелисты, но он сам. И вполне можно сказать: для него вообще нет лекарства. Премудр и премилостив Создатель людей. Он ведает разнообразие и слабости нашей человеческой природы, потому и предоставил к нашим услугам четыре Евангелия, дабы всякому из нас дать возможность, в соответствии с его духовной природою, усвоить одно из Евангелий быстрее и легче, нежели три остальных; но таким образом, чтобы это первое усвоенное Евангелие стало путеводителем и ключом к остальным.

Однако, да блеснет ярче мудрость Божественная, явленная в строении и чине Евангельского учения, остановимся сегодня на описании одного и того же события у двух Евангелистов, Луки и Матфея, – на их описании Рождества Господа нашего Иисуса Христа. Прежде всего, оба Евангелиста при этом описании имели пред собою одну и ту же богодухновенную задачу, а именно: в лице Господа Иисуса Христа ясно показать верным две взаимодополняющие существенные особенности, кои некогда украшали нашего праотца Адама в Раю, но были им утеряны, когда он причастился сатанинского греха. И хотя эти две существенные особенности кажутся противоположными, они дивно дополняют друг друга, как солнечный свет, сияющий сверху, и полевые цветы, растущие снизу. Одна особенность есть царственная свобода, а другая – сыновнее послушание. Они обуславливают друг друга, они делают друг друга безграничными, они могут друг друга ограничить, они могут друг друга уничтожить. Они рождаются как близнецы, как близнецы живут нераздельно и как близнецы могут нераздельно умереть. Безграничное послушание сопровождается безграничною свободой, ограниченное послушание – ограниченною свободой, а непослушание – несвободой. Оба сих святых Евангелиста стремятся явственно представить людям, с одной стороны, Царственную свободу Богочеловека, а с другой стороны – Его Сыновнее смиренное послушание.

Между тем, Лука говорит о римском кесаре Августе и о вифлеемских пастухах, в то время как Матфей не упоминает ни о ком из них. С другой стороны, Матфей говорит об Ироде, царе иудейском, и о восточных волхвах, в то время как Лука не упоминает ни о ком из них. Что это значит? Не означает ли это недостатка и несовершенства? Нет, но полноту двух источников, которые дополняют и переполняют друг друга. «Но, – спросит кто-нибудь, – разве они точно так же не дополняли бы друг друга, если бы Лука упомянул о кесаре римском в связи с волхвами восточными, а Матфей – о царе Ироде в связи с пастухами вифлеемскими?» На первый взгляд может показаться, что в таком случае эти два Евангелиста точно так же дополняли бы друг друга и описания их не утратили бы ничего ни из своей внешней красоты, ни из внутреннего содержания. Разве пастухи вифлеемские не могли бы точно так же, как и волхвы восточные, принести царю Ироду и старейшинам иерусалимским весть, что в мире родился Новый Царь? И в сем случае, как и в том, Ирод, несомненно, совершил бы свое страшное злодеяние над многочисленными младенцами в Вифлееме и его окрестностях. Точно так же: разве не было бы столь же мудро упомянуть о кесаре Августе в связи с восточными волхвами, а не с вифлеемскими пастухами? Ибо, как простые пастухи не могли иметь никакого влияния на кесаря, так не могли бы никак повлиять на него и восточные волхвы, неожиданно появившиеся в Вифлееме и вскоре исчезнувшие, подобно их путеводной звезде.

Но все это лишь человеческое мудрование заблуждающегося и немощного плотского разума. Между тем, по глубокому и таинственному смыслу сии два Евангельских описания Рождества Христова разумны и хороши лишь тогда, когда все личности распределены у двух Евангелистов только так и никак иначе. О кесаре Августе следовало упомянуть в том же самом Евангелии, в той же самой главе этого Евангелия, где упомянуты и пастухи вифлеемские; а об Ироде – в том же самом Евангелии и в той же самой главе этого Евангелия, где упомянуты и волхвы восточные. Для чего? Для того, чтобы как можно сильнее подчеркнуть противоположность тех, кто за Христа, и тех, кто против Христа; тех, кто за истинную Божественную мудрость, и тех, кто против нее. Святой апостол Павел глаголет: «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор.1:27). В глазах людей никто не был тогда сильнее, чем кесарь Август, и никто не был немощнее, беднее и незначительнее, чем пастухи, тем паче пастухи из отдаленного и ничего не значащего Вифлеема. Господь наш Иисус Христос родился среди людей сих, немощных, бедных и ничего не значащих в глазах человеческих, им первым открылся и их первых прославил Своею славой. А могущественный кесарь Август умер в человеческой немощи, до смерти пребыв во мраке неведения и самообмана. С другой стороны, никто в мире не считал себя более мудрым, нежели тот народ, коим правил царь Ирод. Иудеи презирали все прочие народы как низшие и более глупые, чем они сами. Старейшины и книжники иудейские полагали, что только они обладают истиной и только они держат ключи от неба. Но когда небо распахнулось настежь, и Господь Иисус Христос сошел на землю, да вознесет людей на небо, они остались слепы и не видели ничего, в то время как презираемые ими язычники хлынули за Христом в отверстые врата небесные. Отсюда и удивительное событие: Ирод, услышав о новорожденном Царе царствующих, поспешил Его убить, а его самонадеянные приближенные и гордые мудрецы иерусалимские не посчитали нужным всего два часа пройти пешком до Вифлеема и увидеть Того, пришествия Коего ожидали сорок родов от Авраама; в то время как волхвы с Востока, из темных языческих стран, путешествовали месяцы, чтобы поклониться Царю Христу. Да сбудется столь ясно прореченное великим Исаией: Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня (то есть язычники). «Вот Я! вот Я!» говорил Я народу, не именовавшемуся именем Моим. Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному (то есть иудеям), ходившему путем недобрым, по своим помышлениям» (Ис.65:1–2).

Римский кесарь с одной стороны и вифлеемские пастухи с другой представляют собою противоположность в отношении земного могущества, богатства и величия. Ирод и иерусалимские книжники с одной стороны и волхвы восточные с другой представляют собою противоположность в обладании истинной правдой, или в познании истинного Бога. Господу было угодно избрать бедняков и язычников, чтобы чрез них посрамить великих и гордых. Ибо, прежде нежели Господь посрамил их, они посрамили Господа своею гордостью и непослушанием. Величайшие враги Божии – а чрез то и величайшие враги сами себе – суть возгордившиеся или своим земным богатством, или силою, или ученостью. Гордость вельмож и гордость ученых создает непреодолимую преграду между людьми и Богом, величайшую вражду с Богом. Но Бог не имеет и не может иметь врагов, кои Ему, Богу, могут навредить. Быть врагом Божиим значит не что иное, как быть врагом самому себе. Изгладить Бога из своей жизни значит не что иное, как изгладить самого себя из книги жизни. И гордые властители мира сего, и гордые ученые, думающие, будто они изгладили Бога из своей жизни и из мира, на самом деле изгладили самих себя из книги жизни. И эта их фантазия, что они якобы изгладили Бога живаго из мира, равноценна фантазии безумца, который зажмурился бы и крикнул, будто он изгладил яркое солнце со звездного неба. Гордые богачи и гордые ученые, к счастью, все-таки составляют меньшинство человечества, ибо в мире больше бедных, чем богатых и больше нищих духом, чем горделиво ученых. Потому можно сказать, что гордые богачи римские и гордые мудрецы иерусалимские представляли пред Рожденным Христом меньшинство человечества, в то время как бедные пастухи вифлеемские и жаждущие правды волхвы восточные представляли большинство. Последние суть нищие духом, лучшие новобранцы для Царствия Христова, а первые – те, кому войти в это Царствие труднее, нежели верблюду пройти сквозь игольные уши.

Кто сии таинственные волхвы с Востока? И почему именно они пришли и поклонились Рожденному Иисусу? Нам сложно точно сказать, из какой восточной страны они пришли в Иерусалим, из Персии ли, или из Египта, или из Вавилона, или из далекой Индии; или же они, как глаголет одно прекрасное предание, отправились из этих нескольких восточных стран каждый наособицу, а на пути встретились и вместе прибыли поклониться Мессии. Но то, из какой именно восточной страны они пришли, имеет второстепенное значение; главное, что они приходят от имени всего звездопоклоннического Востока, дабы поклониться самой блистательной звезде на небе истории человеческой. Сие и хочет сообщить нам Евангелист: они пришли на поклонение Новорожденному с Востока и от имени Востока, а не от имени одной из восточных стран или одного из восточных народов.

Забыв единого, живаго и всемогущего Бога, Восток со временем полностью попал под власть сотворенной природы; а поскольку звезды являются мощнейшими телами в сотворенной природе, то можно сказать – под власть звезд. Сперва восточные народы верили, что звезды суть живые и могущественные существа, управляющие течением всех вещей на земле, в том числе и человеческой жизнью. Эти существа жители Востока обожествили и разделили их на добрые и злые. То были добрые и злые боги, кои своими огненными очами согревают или попаляют, помогают в жизни или отнимают жизнь. Люди равно приносили жертвы, даже и человеческие, и добрым, и злым богам, лишь бы только заручиться дружбой добрых и отклонить вражду злых. Ученые люди Востока, дабы спастись от сей грубой веры народной, начали изучать звезды и их влияние на жизнь людей. Они первые и создали учение о звездах, названное «астрология». Но учение это не принесло людям свободы, а раскрыло еще большее рабство и больший ужас. А именно, восточные волхвы-звездочеты решили, что звезды на самом деле не являются богами, как верил народ; но их господствующее влияние на все живые существа на земле так сильно и так математически точно, что ничто живое не может ни на один волос в пространстве и ни на одну секунду во времени освободиться от сей неотвратимой и слепой тирании звезд. Как будто не звезды сотворены для человека, а человек для звезд! От звезд зависит рождение человека, жизнь человека, счастье или несчастье, характер и развитие, все события в жизни, да и сама смерть! Таким образом, человек является абсолютным и бессильным рабом звезд, сном, в котором звезды еще раз переживают свою явь. Эта «наука» породила или же оправдала и вскормила все виды оккультизма, магии, ворожбы, гаданий, заговоров, чародейства и всего прочего, что в Христианстве названо одним именем – суеверие. То была темная и удушливая туча, коя с Востока распростерлась и на Запад и своею смертельной тяжестью придавила весь род человеческий. И так ученые звездочеты не освободили человеческой совести, но еще больше и сильнее поработили ее, создав железную систему фатализма, в которой человек задыхается от ужасного одиночества, оставленности и беспомощности.

Но в глубине человеческой души, исполненной сего астрологического мрака, милость Божия не дала погаснуть одной маленькой искре – если не веры, то хотя бы догадки, что человек все-таки свободное существо, что он сотворен для свободы и идет в сретение свободе. Из этой догадки разгоралось стремление к свободе, наперекор всему звездному котлу над человечеством. А из этого стремления рождалась надежда, что появится человеколюбивая звезда, коя изведет людей из темницы мира, украшенной звездами, и введет в царство свободы, дабы люди таким образом умерли для стихий мира, жили же и были свободны в Боге (Кол.2:20). И сия желанная звезда появилась однажды ночью над озабоченными головами ученых Волхвов; она манила их в некий неведомый путь, и они быстро оставили все и пошли за нею. Похоже, что по дороге они разговаривали с этой таинственною звездой и от нее узнали многое! Похоже, от нее самой они узнали, что она не та звезда-освободительница, но лишь путеводная звезда к новорожденному Царю, Который и есть истинный Освободитель людей; что Царь Сей зовется Царь иудейский; что Он рожден в Иудее; что они должны принести Ему в дар три вещи: золото, ладан и смирну!

Святые отцы мудро мыслили, что эта путеводная звезда, ведшая волхвов с Востока в Вифлеем, и не была звезда, подобная прочим звездам, но была некая духовная сила в виде звезды. Ибо если Господь мог явиться пастуху Моисею в пламени купины, и Аврааму в лице трех юношей, и пророку Илии в веянии ветра и голосе, то почему Господь, или Его ангел, не мог явиться волхвам в виде звезды? По Своей милости Он снисходит к людям и является им в том облике, в коем они более всего ожидают Его увидеть. Как звезда Он явился волхвам, и искавшим Его в звездах. Но Он не хотел являться как звезда израильтянам, и не искавшим Его в звездах. Потому звезда, сиявшая волхвам на пути по всему Востоку, и скрылась над Иерусалимом. Иерусалиму Бог открывался иначе, и не нужно было, чтобы Он открылся тому в виде звезды. («Дабы иудеи, к своему стыду, от язычников приняли весть о Рождении Христа, для того звезда появляется на Востоке». Блж. Иероним. Толкование на Евангелие от Матфея.)

Придя в Иерусалим, волхвы осведомили Ирода и его приближенных о появлении удивительной звезды и о ее указании, что родился некий новый Царь иудейский. Вместо того чтобы возрадоваться – ибо Ироду, старейшинам и книжникам израильским и всему Иерусалиму дано было видеть то, «что многие пророки и цари желали видеть»... «и не видели» (Лк.10:24); вместо того чтобы восклицать от радости, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним. (Для чего пришли волхвы в Иерусалим? Во осуждение иудеям. «Если волхвы, будучи идолопоклонниками, уверовали (во Христа), какой ответ смогут дать иудеи?» Блж. Феофилакт. Толкование на Евангелие от Матфея.) Почему смутились говорившие о Нем каждый день и каждый день возносившие к Богу молитвы о Его пришествии? Почему они убоялись пришествия Того, Кого праотцы их ожидали тысячелетиями? Смутил их грех их, испугала их преступная их душа. В лице Мессии праведник ожидал Друга, грешник же – Судию. Прилепившиеся к земле и умом, и плотью, Ирод и книжники убоялись, как бы новый Царь не принудил их отлепиться от земли. Ирод и старейшины народные убоялись, как бы новый Царь не лишил их, как недостойных, их положения и не взял бы себе других соработников и помощников; а книжники убоялись, как бы Он не ниспроверг все их знание и не заставил бы на старости лет учить нечто новое. «На что Он нам, – могли думать они, – нам и без Него хорошо. Пусть Он явится другому поколению после нас, а не нам. Время есть. Потревожит Он нас, принудит нас ко многим новым занятиям, обличит наши беззакония, узнает о наших интригах, обнаружит нашу ничтожность, лишит нас нашего положения и приведет новых людей, Своих людей. Он оставит нас голодными, совершенно голодными, без хлеба и без власти; возьмет народ в Свои руки, нас же отвергнет, а вероятно, и возьмет под стражу, будет судить и казнит». Все то, что и ныне почувствовали бы и помыслили беззаконники, если бы им сказали: «Се, Христос грядет!» – почувствовали и помыслили и иерусалимские беззаконники под колпаками мудрецов и с жезлами власти в руках.

Но никто не устрашился так, как Ирод. Исполненный ужаса, собирает он первосвященников и книжников народных, чтобы они ясно сказали ему: как написано, где должно родиться Христу? Он был не иудей, но чужестранец, идумеец, и потому мог и не знать пророчеств о пришествии Мессии. Зараженные страхом своего господина, слуги быстро развернули книги пророческие и ответили: в Вифлееме Иудейском. И специально подчеркнули: в Иудейском, а не в каком-нибудь другом Вифлееме, – по двум причинам. Во-первых, потому что существовал еще один Вифлеем в земле Завулоновой (Нав.19:15), а во-вторых, потому что Мессия ожидался только от колена Иудина, от которого происходит и царь Давид. И сам пророк подчеркивает это: и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля (Мих.5:2; сравни Ин.7:42). А что Сей Вождь произойдет от колена Иудина, прорек еще праотец Иаков в Египте, когда пред смертью своею благословлял сыновей и прозорливо возвещал будущее их потомства. Возложив свои руки на главу Иудину, Иаков сказал: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт.49:10).

Еще пророк Михей предвидел, что Христос будет пасти, или питать народ Свой, Израиля. Это значит, что Он будет не как прочие цари и князья, которые умеют лишь властвовать народами, но будет для народа питателем, как родитель для своих чад. В то время, когда Господь явился в мир, мир воистину алкал и жаждал пищи духовной. Что мир был таковым, лучше всего показывают два факта, бывших при Рождестве Спасителя. Во-первых, тот факт, что волхвы из далеких стран предпринимают долгое и опасное путешествие, дабы прийти к Тому, Кого они считали богатым пищей духовною. И, во-вторых, тот факт, что единственные мудрецы в тогдашнем мире, ведавшие о едином живом Боге, а именно, иерусалимские мудрецы, уже настолько изголодались, что даже не ощущали голода, словно потеряв сознание. Ибо, если бы они могли хоть сколько-нибудь почувствовать голод, они бы устремились с волхвами в Вифлеем, чтобы увидеть Царя иудейского, Царя и Мессию своего. Ибо у человека, насыщенного пищею духовною, всегда появляется желание получить еще более духовной пищи. Таково свойство истинного духовного человека и истинной духовной пищи. Между тем, мудрецы иерусалимские в ответ на весть о Мессии остались словно парализованы и питались только гневом на Него и страхом за себя.

Сообщение мудрецов иерусалимских должно было вдвойне прогневать бесчеловечного Ирода. Во-первых, пророчество не оставляет никаких сомнений, что новому Царю подобает родиться в его, Ирода, царстве, то есть в Иудее, и при этом в непосредственной близости от столицы. Во-вторых, пророчество указывает и на характер нового Царя: Он упасет народ Свой, то есть Он будет для народа истинным Пастырем и будет заботиться о том, чтобы напитать алчущий народ Свой. И сие второе положение пророчества задело Ирода точно так же неприятно, как и первое. Значит, новый Царь будет лучше Ирода; Он будет заботиться о народе; Он будет питать и защищать народ, как пастырь питает и защищает стадо свое. Потому Он будет любезнее народу, чем Ирод, тиран и волк в человеческом обличье. Таким образом, подобный характер нового Царя угрожает царствованию Ирода и его потомства столь же сильно, как и Рождение Его у врат столицы. Страх быстро создал в голове Ирода и план самообороны. Этот план в данном случае был таким же кровожадным, как и во всех других, предыдущих, случаях, когда кто-либо дерзал посягнуть на престол Ирода. Посему Ирод тайно призывает к себе волхвов и начинает их подробно расспрашивать будто бы о появлении чудесной звезды. Но для него главное не это. Он уже совершенно уверовал, что в мире родился его соперник, уверовал как из-за ясных пророчеств, так и, еще в большей степени, из-за появления звезды и прихода волхвов. Ибо если у Ирода вообще была хоть какая-нибудь вера, то эта вера, конечно, имела характер астрологии и волхвований, как и вера всех правящих кругов Римской империи того времени. Главное для Ирода – то, чем он завершает свой разговор с волхвами и для чего он и призвал их к себе тайно; а именно, чтобы дать им поручение: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Он хочет сделать волхвов своими шпионами, а затем и соучастниками в своем злодеянии, кое он уже в себе замыслил. Своих возвышенных гостей, которых жажда истины и свободы подвигла оставить свои дома и все земные удобства, подвергнуть себя долгому и опасному путешествию, кровавый вождь богоизбранного народа, Ирод, хочет вовлечь в свои интриги, в подготовку ужасного преступления, ради своей волчьей уверенности в своем логове! Какая адская бездна, и какой страшный плод на Адамовой ниве греха! Провидя такого правителя в народе израильском и задуманное им злодеяние, пророк Иезекееиль за много веков до того гремит против Ирода: И ты, недостойный, преступный вождь Израиля, которого день наступил ныне, когда нечестию его положен будет конец! так говорит Господь Бог: «сними с себя диадему и сложи венец; этого уже не будет; униженное возвысится и высокое унизится. Низложу, низложу, низложу и его не будет, доколе не придет Тот, Кому принадлежит он, и Я дам Ему» (Иез.21:25–27).

Оставив Ирода и власть имущую свору духовных и моральных бедняков вокруг него, волхвы с Востока, жаждущие истины, вышли из Иерусалима и отправились своим путем. Они шли по тем самым улицам, на коих в старину богодухновенные пророки предвещали пришествие Того Царя, на поклонение Которому они теперь следовали. Они шагали по могилам тех пламенных уст, заранее описавших многие особенности Царя царствующих. Однако они не знали ни об одной из Его особенностей; они не читали иудейских пророков, но сердца их подсказывали им, что в Царе Сем – все благое. Выходя из города, они должны были пройти мимо дома Давидова, на кровле коего Давид под звуки псалтыри воспел величественного Потомка своего. Они наконец оставили город, где живый Господь явил бесчисленные знамения о Христе, – оставили Иерусалим и пошли за единственным знамением, данным им от Господа, за блистающею восточною звездой, потаенно ждавшей их у врат Иерусалима.

[И] се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. О, радость их! Они, конечно, должны были ехать верхом на верблюдах, во-первых, из-за дальности пути, а во-вторых, из-за песчаных пустынь, которые им надлежало миновать, чтобы попасть в Иерусалим, и которые пешком не пройдешь. Из Иерусалима они сперва поднимались в гору, потом ехали по каменистому плоскогорью, полями и оливковыми рощами, огражденными камнем, мимо гроба Рахили – и наконец прибыли в Вифлеем. Их очи смотрели на звезду, их сердца радовались звезде, их мысли непрестанно вращались вокруг Новорожденного. Но какая была радость, когда звезда остановилась над вифлеемскою пещерой! Евангелист пишет: они возрадовались радостью весьма великою.

С благоговейным страхом и радостью волхвы вошли внутрь, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и пав, поклонились Ему. Разумеется, они должны были увидеть Марию прежде, чем увидели Дитя, но Евангелист намеренно говорит сперва о Младенце, а затем – о Марии, в то время как Иосифа вообще не упоминает. Евангелист перечисляет членов Божественного семейства в соответствии со значением, которое они имели для гостей с далекого Востока. Для них самое важное – увидеть Царя, после – Его Матерь и только потом – прочих. Иосифа Провидение поставило рядом с Мариею для иудеев, а не для язычников. Из-за иудеев Иосиф должен был назваться мужем Марии, чтобы таким образом защитить Ее от презрения законников и суровости законов земных; для пришедших же издалека язычников Иосиф как будто и не существует. Это и хочет сказать богомудрый Евангелист, упомянув Иисуса и Марию и пропустив имя Иосифа. Хотя несомненно, что волхвы не могли не видеть и Иосифа.

И пав, поклонились Ему. Они, падавшие пред звездами и поклонявшиеся им со страхом и ужасом, ныне с великою радостью падают на землю и поклоняются живому Господу, пришедшему на землю, дабы освободить их от рабства звездам и веры в слепую судьбу.

И, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну. Они принесли Ему три вида даров, чтобы сим знаменовать, еще и несознательно, Святую и Животворящую Троицу, во имя Которой и приходит Младенец Иисус к людям; и чтобы сим обозначить троякое служение Господа Иисуса Христа: царское, священническое и пророческое. Ибо золото представляет собою царское достоинство, ладан – священническое, а смирна – пророческое или жертвенное. Итак, Новорожденный Младенец будет Царем Царства бессмертного, будет Священником безгрешным и будет Пророком, Который, как и большинство пророков до Него, будет заклан. Всем людям ясно, что золото означает царя и царствование. Ясно и то, что ладан означает молитвенника, священника. И также ясно из Священного Писания, что смирна означает бессмертие: се, смирною Никодим действительно помазал мертвое тело Иисусово (Ин.19:39; сравни Пс.44:9; Мк.15:23), а тело помазывали, чтобы как можно дольше сохранить его от разложения и тления и хотя бы на некоторое время спасти от страшного смертного уничтожения. От Христа мир засияет, как от золота; и исполнится молитвы, как храм исполняется курения ладанного; и заблагоухает вся вселенная от Его учения и Его тела, как от смирны. И кроме того, все эти три дара представляют собою постоянство и неизменность: золото остается золотом, ладан остается ладаном, смирна остается смирною; ничто из них со временем не теряет своих свойств, но и спустя тысячу лет золото блистает, ладан горит, а смирна благоухает. Нельзя было найти на земле три вещи, которые бы так верно символизировали земную миссию Христову, которые бы яснее и красноречивее выразили постоянство – и вечность – Христова дела на земле и всех духовных и нравственных ценностей, принесенных Им с небес людям. Он принес истину, Он принес молитву, Он принес бессмертие. Какая другая вещь на земле представила бы истину лучше, чем золото? Делайте с золотом, что хотите, – оно не перестанет блистать. Какая другая вещь на земле представила бы молитву лучше, чем ладан? Как благовонное курение ладана распространяется по храму, так молитва распространяется по всей душе человеческой; как курение поднимается ввысь, так молитва души человеческой возносится к Богу. Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою. Правда, и другие вещи могут куриться, но ни одно другое курение не призывает душу к молитве, кроме курения ладана. И какая другая вещь на земле представила бы бессмертие лучше, чем смирна? Се, смертность порождает смрад, бессмертие же есть стойкий аромат. И так восточные волхвы символически высказали все вероисповедание христианское, начиная со Святой Троицы и заканчивая Воскресением и бессмертием Господа Иисуса Христа и Его последователей. Посему они не просто поклонники, но и пророки, пророки как христианского вероисповедания, так и жизни и служения Христовых. Все это они не могли узнать сами по себе, по своей человеческой мудрости, но узнали по Божию вдохновению, кое и подвигло их на путешествие в Вифлеем, дав им дивную звезду в качестве путеводительницы.

Завершив свое поклонение в Вифлееме, волхвы собирались возвратиться в Иерусалим, а потом тем же путем отправиться в свои земли. Ирод ожидал их с нетерпением, и они думали, по наивности своей, пойти к нему и разделить радость свою с сим безрадостным властителем. Но, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою. («Прежде нежели они увидели Младенца, звезда указывает им путь, а после того как они Его увидели, ангел беседует с ними (во сне), как с уже посвященными». Монах Евфимий Зигабен. Толкование на Евангелие от Матфея.) Они предались Провидению, и Провидение направляло стопы их. Они не знали сердца Иродова и его злого намерения, но всеведущее Провидение объявило им сие во сне и повелело не возвращаться по тому же пути, но отправиться на родину другою дорогой. («Нечто великое напоминают нам волхвы тем, что они возвращаются в свое отечество иным путем. Наше отечество есть Рай; поскольку мы познали Иисуса, нам запрещается возвращение в Рай тем путем, коим мы идем. Ибо мы ушли из своего отечества путем гордости, непослушания, пристрастия к видимому миру, вкушения запретных плодов; а для возвращения должно идти путем плача, послушания, презрения видимого, обуздания плотских вожделений.» Свт. Григорий Двоеслов. Беседы на Евангелия, книга I, беседа X.) Конечно, это известие получили они чрез ангела Божия, как и праведный Иосиф несколько раз. Во всем послушные Богу, они тут же отправились другим путем, обошли Иерусалим и, радостно славя и хваля Бога и новорожденного Спасителя мира, пошли домой к своим близким, неся им больший дар, нежели тот, что они из своего дома взяли для Царя Христа. Ибо ныне они несли в сердцах своих Самого Царя Христа; то есть вместо оставленного золота, ладана и смирны они несли полные сердца истины, молитвы и бессмертного благоухания Христова.

И вот так за краткий промежуток времени под кров вифлеемской пещеры вошли для поклонения Христу пастыри и волхвы, самые простые и самые ученые люди в мире. Да покажут тем пример всем нам, как простым, так и ученым; да покажут, что все мы одинаково нуждаемся в Господе Иисусе Христе и все с равным смирением и послушанием должны поклоняться Ему как Жизнодавцу и славить Его как своего Бога и Спаса, со Отцем и Святым Духом – Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Мф.2:13–23 (4 зач.).

«Вот, Господь восседит на облаке легком и грядет в Египет. И потрясутся от лица Его идолы Египетские» (Ис.19:1). Так великий Исаия пророчествует о событии, описанном в сегодняшнем Евангельском чтении. Событие сие есть бегство Господа нашего Иисуса Христа от меча Иродова, бегство Владыки от Своих рабов, Невинности – от разврата, Сильного – от бессильных.

Кого следует понимать под тем облаком легким, на коем Господь грядет в Египет? Богоматерь. Она была легка из-за отсутствия грехов, из-за отсутствия проклятия, из-за красоты невинности, из-за обилия Божией благодати. Носящая плоть – но словно бесплотная; облако – но облако легкое. Некогда Бог шел пред Израилем в столпе облачном (Исх.13:21), выводя Свой народ из Египта; а ныне, вот, Бог грядет на облаке легком в Египет, убегая от меча этого самого народа.

Почему бежит Жизнодавец от смертного человека? Неужели вопрос сей нельзя было решить быстрее и проще? Разве не мог Бог, Владыка жизни и смерти, повелеть ангелу взять душу царя Ирода, вместо того чтобы повелевать Иосифу бежать от Ирода даже в Египет? Мог всемогущий Бог сделать и это; но чего бы Он этим достиг? Вероятно, больше удовлетворил бы наш поверхностный человеческий разум, но урезал бы премудрый план нашего спасения. Как бы открылась в Евангелии ужасная искаженность человеческой природы неисчислимым множеством грехов, как бы обнаружилась необходимость человеческого спасения чрез непосредственное действие Божие, если бы Бог в ту ночь помешал злому умыслу Ирода, умертвив последнего? Как стала бы очевидна и для самых слепых из слепцов духовных яма греховная, в которую упало человечество, удалившись от Бога истинного как Вождя, если бы Самому Богу не пришлось бежать от людей?

Как только первые прибывшие издалека поклонники, волхвы с Востока, отошли из Вифлеема, – се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Ангелы Божии непрестанно бдят и несут службу возле Божественного Младенца, да не случится с Ним никакого зла. Они, служившие Ему от сотворения мира в бессмертном Царстве, служат Ему и ныне в царстве смертном. Они бесконечно удивлены тем, что бессмертный Владыка жизни решил облечься в смертную плоть, подверженную тысячам опасностей, что Царь стал рабом, «зрак раба приим» (Флп.2:7). Вот, и ангелы сходят к людям и живут близ людей, но они невидимы и в нашем смысле бесплотны. («Более, нежели людей, стыдись ангелов, коих вокруг нас много, и удаляйся от всякого постыдного дела». Прп. Нил Синайский. Мысли. Добротолюбие.) И когда они являются людям как телесные, их явление продолжается краткое время и их явленное небесное тело – не как наше земное тело, которое можно ранить или убить. Между тем, Христос родился в настоящем земном теле, которое можно ранить и убить. Потому и бежит Он от меча, дабы ты познал, что Он был истинный Человек, а не призрак, как думали некоторые еретики. Отсюда – бесчисленные явления ангелов, отсюда – их усердное бдение и неусыпная стража над Ним как над слабым Младенцем.

Хощет бо Ирод искати Отрочате, да погубит Е. Ангел говорит в будущем времени. Это значит, что Ирод еще ничего реально не предпринял против живаго Младенца. Но Ирод постоянно носит в сердце страх от Младенца и в мыслях – намерение убить Его. Никто на земле еще не знает о намерении Ирода. Но для Бога помыслы человеческие суть открытая книга, кою Он читает легко и ясно. Лишь единый Бог знает, что замышляет Ирод против Иисуса. Он единый может и открыть тайну, заключенную в злодейском уме Ирода. Он и открывает ее чрез Своего ангела Иосифу, и Иосиф послушно берет Младенца и Матерь Его и идет в Египет.

Да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: «из Египта воззвал Я Сына Моего» (Ос.11:1). Конечно, не сие произошло потому, что Осия так предрек, но пророк так предсказал потому, что прозорливым духом видел сие сбывающимся. Поэтому, когда ныне Евангелист говорит: да сбудется, – он имеет в виду то же, как если бы он сказал: «и сбылось». Но как ничто в Святом Евангелии не является случайным, так не случаен и тот или иной оборот речи, употребленный в нем. Так и сие не случайно. Провидение хочет воздать честь Своим возлюбленным ветхозаветным ревнителям, пророкам. Провидение хочет научить нас: Оно исполняет слова Своих угодников, как и те исполнили слово Божие, волю Божию. Когда люди послушны Богу, и Бог послушен людям. И никто из смертных не может превзойти Бога в послушном служении людям – лишь бы сами люди послушно служили Богу. То, что пророки заранее сказали о Христе, сказал Сам Бог. Они взяли от Божьего и дали миру. Но они не присваивали себе принятого от Бога и не называли его своим. Потому Бог дарует верным Своим рабам заимствованное. И потому Бог ныне прославляет их тем, что вдохновляет Евангелиста написать: да сбудется реченное Господом через пророка. И так обычно пишут апостолы и Евангелисты во всем Новом Завете. Для Бога радость есть радовать послушных; для Бога слава есть прославлять смиренных и ревностных рабов Своих.

Возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, – повелевает ангел Божий Иосифу. Почему даже в Египет? И почему именно в Египет? Почему не в какую-нибудь более близкую страну, например, в Сирию? Вот, Дамаск не входит в царство Ирода. Или в землю Моав? Или в какую-нибудь другую близлежащую провинцию, не подчиняющуюся власти Ирода? Египет далеко. В наше время до него надо ехать на поезде целый долгий летний день от Иерусалима до египетской границы и еще полдня от границы до Каира, где, по преданию, поселилось святое семейство. Сколько же это долгих дней по песчаной безводной пустыне от Газы до самого перешейка, то есть до теперешнего канала! Можно несколько раз отправиться в Сирию и возвратиться назад, в то время как пешеход едва успеет один раз дойти до Каира. Почему Бог не пренебрег словом пророка, почему не укрыл и не спрятал Спасителя в ближайших окрестностях Иудеи? Разве Он должен был именно так, буквально, исполнить слово Своего пророка? Почему Он попустил, чтобы Младенец Иисус и Его утружденная Матерь мучились во время столь долгого путешествия?

Так мы скоры в своих человеческих мудрованиях и излишних вопросах! Спрашивая об этом, мы забываем, что план человеческого спасения есть план Самой Святой Троицы и в плане сем не может быть ошибки. Исполняя слово Своего пророка, Бог исполняет не слово пророка, но Свое собственное слово. Направляя Иисуса в Египет, Бог имеет в виду несколько целей, как и всегда при всяком деле Своем. Мы, люди, редко имеем в виду несколько целей, когда делаем одно дело; а Бог редко имеет одну цель при свершении какого бы то ни было Своего дела. Можно свободно сказать, что Он по бесконечной премудрости Своей имеет во всяком Своем деле много целей. Направляя Иисуса в Египет, Бог прежде всего ставит целью спасти жизнь Своего Сына от резни, которая вскоре произойдет в Вифлееме. Но кроме того Бог имеет в виду и много всего другого. Когда сыны Иакова хотели из зависти убить брата своего Иосифа, не нашел ли Иосиф себе спасения в Египте? Ныне, когда Ирод из зависти хочет убить Иисуса, Иисус находит спасение в Египте. Бог этим желает повторить для жестоковыйного народа иудейского тот же самый урок. Хвалясь чистотою своей веры в единого живаго Бога, иудеи из зависти спешат убить Чистейшего из чистейших, и Он бежит от них и находит, как некогда Иосиф, надежный приют для Своей жизни в Египте, столь ненавидимом и столь презираемом иудеями. Се, ненавидимый и презираемый Египет принимает под свой кров Мессию, Коего гордый и «премудрый» Иерусалим поспешает убить ножом. Этот урок Бог преподал иудеям более чем за тысячу лет до того чрез молодого и невинного Иосифа. И ныне повторяет его, дабы сим показать неисправление и неисправимость народа иудейского. В развращенном Египте, где люди обожествляют крокодилов, невинность и чистота находят себе спасение от гонений со стороны жителей Иерусалима, хвалящихся верою во всевышнего Бога. И это как во времена праотца Иакова, так и ныне, во времена Ирода! Сие Бог хочет показать народу израильскому, укрывая Младенца Иисуса в Египте. Потому и посылает Он Его в Египет, а не в Дамаск или какую-нибудь иную область. («Посылается Он в Египет и потому, что Вавилон и Египет более всего в целом мире горели пламенем бесчестия. Потому из первого Он посылает волхвов, а во второй идет Сам, желая и первый, и второй направить на путь истины. Этим Он учит также и нас, что верные должны с самого начала ожидать страданий». Зигабен. Феофилакт.)

Тогда и другое поучительное сравнение можно провести между добродетельным Иосифом и Господом Иисусом Христом. Как изгнанный Иосиф из-за своей чистоты и с Божией помощью сделался питателем и для Египта, и для своих братьев-злодеев, так и гонимый Иисус будет Питателем и Подателем хлеба жизни как для Египта, так и для Израиля и для всего мира. Ныне Иерусалим бросает в Него камнем, а Он в свое время ответит Иерусалиму хлебом.

И еще один урок. Некогда фараон повелел избить всех еврейских младенцев мужского пола. Однако того, кого Бог избрал в вождя народу израильскому, а именно, Моисея, фараон не только не смог убить, но и невольно и в неведении взял его в свой дворец, где вскормил и воспитал. Ныне же повелит Ирод избить всех младенцев в Вифлееме, дабы таким образом умертвить и Младенца Иисуса. Но Бог определил Иисуса в Вождя Своему народу и в Царя, Царствию Коего не будет конца. И не только Иродовы руки не смогут дотянуться до Того, к Кому устремляются, но и Ирод, и весь безбожный Иерусалим станут мертвым прахом, в то время как Воскресший Иисус будет прославляться на небе и на земле как Царь царствующих. Да будет и сие нам поучением: если мы прибегаем под руку Божию, не может нас коснуться рука человеческая.

И еще один урок. Бог некогда направил Израиля в Египет, чтобы препитать его. Но Израиль сделался неблагодарным и непослушным, начал оставлять чистоту веры, принимать египетское язычество и предаваться египетской тьме и египетскому разврату. Бог вывел Свой народ из Египта, дав ему вождя в лице Моисея и сотворив на глазах у Своего народа бесчисленные чудеса. Бог питал и поил его в пустыне в течение сорока лет, и в течение сорока лет народ роптал на Бога в неблагодарности и непослушании. Бог ввел Свой народ в Землю Обетованную, рассеял всех его врагов, утвердил его, устроил и обогатил. Но народ израильский непрестанно роптал на Бога в неблагодарности и непослушании. Господь Иисус Христос, напротив, безропотно бежит чрез пустыню в Египет, живет в бедности на чужбине, возвращается чрез пустыню в Израиль, без единого слова ропота, без единого помысла какого бы то ни было протеста против Отца Своего Небесного. И Он Сам и Его Пресвятая Матерь, и праведный Иосиф переживают за краткое время всю историю страданий израильского народа с сердцем, преисполненным благодарности, преданности и послушания Всевышнему. Как укор своевольному и непослушливому Израилю, как пример и урок всем нам.

Наконец, есть и одна важная общечеловеческая причина, по которой Господь наш Иисус Христос отправился в Египет, а не в какую-нибудь иную страну. Се, Он начал Свою миссию в мире не тогда только, когда Ему исполнилось тридцать лет и Он отверз Свои Божественные уста, дабы учить. Он начал Свою миссию уже тогда, когда зачался. Уже Своим Зачатием от Духа Святаго Он приобрел Себе одного последователя. Это была Пресвятая Богородица. Не был ли и Иосиф обращен ко Христу, прежде нежели Христос родился? Разве Его Рождество не отверзло неба пастухам и не исполнило волхвов с Востока истины, молитвы и бессмертия? Разве Ирод, вместе с жестоковыйными старейшинами и книжниками иерусалимскими, не отпал от Него и не восстал против Него еще в то время, когда Он лежал в яслях? С самого Зачатия Своего Он уже стал для одних краеугольным камнем чертога спасения, а для других – камнем преткновения. С самого Зачатия Его люди вокруг Него начали делиться на козлов и овец. Прежде всех временно разделились в отношении к Нему Мария и Иосиф. Если Мария ведала, что Он есть Плод Духа Святаго, то Иосиф считал Его плодом греха. Но это их разделение длилось не долго. Однако разделение, созданное Его Рождеством между пастухами и волхвами с Востока, с одной стороны, и Иродом и мудрецами иерусалимскими, с другой стороны, осталось навсегда. Он пришел, чтобы сеять, но в то же время – и чтобы веять. И служение сие Он начал, зачавшись во плоти человеческой, продолжал до Своей смерти и славного Воскресения, и от Воскресения продолжает его и доныне, и будет продолжать его отныне до самого Страшного Суда. Он пришел в мир не для того, чтобы быть лишь мыслителем. Он ворвался в самую драму человеческой жизни, как во тьму египетскую, чтобы быть и светом, и вождем, и мыслителем, и делателем, и жертвою, и победой. Воистину, Он начал Свое дело в мире в тот момент, когда Его вестник, великий архангел Гавриил, спустился в Назарет и объявил о Его пришествии.

Потому следует в Его бегстве в Египет видеть бегство не только ради Своего спасения, но еще более – ради спасения человек, то есть ради одного значительного деяния в плане всеобщего спасения. Какое это деяние? Это соприкосновение, личное соприкосновение с хамитской расой. Он рожден в семитской расе. Однако Он был предопределен не только одной расе, но человечеству. Он должен был соприкоснуться со всеми тремя главными расами человечества. И Он сие сделал. В Иудее жили семиты. В Египте – хамиты. Возникает еще вопрос: где Он соприкоснулся с третьей человеческою расой, с иафетитами? Но разве римляне-иафетиты не владели и Египтом? И разве вся передняя Азия и Африка не были полны эллинов еще со времен Александра Великого? И, кроме того, разве весь Новый Завет не написан на одном из иафетитских языков – на греческом? И Пилат, осудивший Его на смерть, и сотник из стражи на Голгофе, исповедавший Его Сыном Божиим, – разве они оба не были иафетитами? Хамиты были прокляты праотцем Ноем из-за Хамова греха, греха непочтения к своему родителю (Быт.9:20–27), а семиты и иафетиты благословлены. Но для пришедшего в мир Господа не существовало разницы между проклятыми и благословленными. Ибо все люди на земле находились под проклятием, все были в узах греха и смерти. Кроме этого личного соприкосновения в Своем младенчестве, Христос немного сообщался с хамитами и позднее как Учитель и Исцелитель, в пределах Тирских и Сидонских (Мк.7:24; сравни Мк.3:8). Но если бы кто-нибудь спросил: «А чем мог Младенец Иисус помочь потомкам Хама в Египте, когда Он еще не мог ни говорить, ни творить чудес?» – можно было бы ответить вопросом: «Разве был в земной жизни Иисуса хоть один момент, в который бы Он не говорил – не всегда нужно говорить только языком – и не творил чудес?» И у солнца нет языка, но оно каждый день многое говорит всякому, умеющему слышать; и у него нет рук, чтобы творить чудеса, но оно ежедневно творит чудеса для всякого, умеющего видеть. Мы, смертные, не можем ни измерить, ни оценить все влияние Младенца Иисуса на Египет, но не может быть никакого сомнения, что оно было безмерно велико. Не исцелилась ли кровоточивая женщина, лишь прикоснувшись к краю Его одежды? Так как же может не оказать огромного влияния на людей в Египте одно Его чудотворное присутствие среди них? Впрочем, влияние Его пребывания в земле Хамовой ясно видно из последующей истории Христианства. В Египте расцвело самое блистательное и героическое монашество в Христианской Церкви, во главе с преподобным Антонием. В Египте пролилось много невинной мученической крови: не достаточно ли упомянуть лишь имена святых дев Варвары и Екатерины? Египет дал первоклассных великих богословов и мыслителей христианских. Египетские христиане выдержали страшную борьбу с крупнейшим христианским еретиком, Арием, посрамив и победив последнего и тем обогатив Церковь неоценимою победой. Египетский состав Символа веры утвержден Вселенскими Соборами в Никее, а святитель Афанасий Александрийский просиял как яркое солнце в некогда мрачной земле фараоновой.

Конечно, приводя эти причины, по которым Господь наш Иисус Христос укрылся от Ирода в Египте, мы не думаем, будто перечислили все полностью и исчерпывающе. Напротив, мы признаем, что не привели даже всех тех причин, кои могут быть доступны смертным людям; кольми паче тех, кои затворены как тайна в глубочайшей сокровищнице Домостроительства Божия.

А теперь снова возвратимся к злочестивому Ироду и посмотрим, что в состоянии сделать человек, озверевший от страсти властолюбия.

Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Волхвы с Востока на самом деле не смеялись над Иродом. Они ничего ему не обещали. Ибо сказано в Евангелии: Они, выслушав царя, пошли. Но тиран Ирод привык: всякий, узнавший его волю, должен ее исполнить. Посему он почел осмеянием то, что волхвы не вернулись в Иерусалим известить его о Божественном Младенце.

Посему он весьма разгневался. Гнев был тем воздухом, который он вдыхал и выдыхал каждый день, – что всегда, без исключения, происходит с людьми, находящимися в рабстве у своих страстей. Мы можем почувствовать это и на себе: чем более мы предаемся какой-либо страсти, тем более становимся чадами гнева. А гнев есть отец убийства, ибо в конце концов приводит к убийству. Каин в гневе убил брата своего Авеля (Быт.4:5). Саул разгневался на сына своего Ионафана и бросил копье в него, чтобы поразить его (1Цар.20:30–33). Царь Навуходоносор разгневался на трех отроков: Седраха, Мисаха и Авденаго – и повелел бросить их в раскаленную печь (Дан.3:19–20). Первосвященники и книжники иудейские, слушая архидиакона Стефана, рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами, ...«и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями'6 (Деян.7:54, 57–58).

Разгневался Ирод, служитель всех богомерзких страстей на земле, и в гневе послал палачей своих, и избил всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, всех младенцев от двух лет и ниже. То, что некогда делал фараон с младенцами в Египте, делает ныне Ирод с младенцами в Вифлееме. Так часто бывает и с нами: мы сами впадаем в тот грех, который осуждаем в других. Тогда Ирод видев, яко поруган бысть от волхвов, разгневася зело, и послав изби вся дети сущыя в Вифлееме, и во всех пределех его, от двою лету и нижайше, по времени, еже известно испыта от волхвов. Не сказано «побиша» (они, палачи), но поби (он, Ирод). Тем Евангелист хочет всю вину за кровавое деяние возложить на отдавшего приказание Ирода, а не на исполнителей этого повеления. Пред Богом за сие ответственен Ирод, Ирод, а не палачи. Ибо палачам, вероятно, не пришел бы в голову диавольский план – избить стольких невинных детей, чтобы таким образом убить и того, кто им мешает. Вся вина падает только на Ирода. Евангелист хочет этим и нас научить: да остережемся делать зло даже через других людей. Если мы склоним кого-нибудь к убийству, то мы убили, а не он; если мы склоним кого-нибудь солгать, то мы солгали, а не он; если склоним кого-нибудь к краже, то мы украли, а не он; если склоним кого-нибудь к блуду, то мы блудники, а не он; и к какому бы греху мы ни склонили человека, мы являемся грешниками, а не он. И если бы Евангелист описывал грех этого совращенного нами человека, он упомянул бы наше, а не его имя, как и в данном случае он упоминает имя Ирода, как убийцы, а не имена палачей. Он даже и палачами их не называет, он их никак не называет. Он просто говорит: Ирод послал избить. Не говорит, кого послал, просто – послал. Ибо все равно, кого Ирод послал, поскольку к ответу за это преступление на суде Божием будет призван по имени только он, Ирод.

Что в сем устроенном Иродом кровопролитии погибло много детей, видно из того, что Евангелист особо подчеркивает: и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже. Он мог сказать: «и послал избить младенцев в Вифлееме и в пределах его, от двух лет и ниже». Но он намеренно указывает: всех младенцев и во всех пределах. Поскольку Вифлеем является городом, в пределах которого находится довольно много селений, то ясно, что было убито много детей.

Так первыми мучениками за Христа стали дети. Их преждевременная мученическая смерть объясняется бездною греха человеческого, оправдывается же венцом славы и бессмертия, который они стяжали в Царстве Христовом. Те, кого более всего любил Христос, первыми пострадали за Него. Те, кого Он позднее обнимал и благословлял (Мк.10:16), первыми причастились новозаветного мученичества. В Ветхом Завете за Бога погибали пророки, в Новом Завете за Бога погибают дети и все те, кто чист как дитя. Ибо заповедь Нового Завета есть: «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.18:3). Но все те, что обратятся и будут как дети, встретят своих иродов, более или менее кровожадных, которые из зависти будут бить и гнать их, и даже убивать. Ни один мученик за Христа не останется без своего венца в Царстве Христовом, и ни один ирод не избежит лютой казни, как и царь Ирод не смог избежать ее ни на земле, ни на небе. Воистину, жестоко обманывается всякий вооруженный грешник, думая, что он сильнее невинного младенца. Нет в мире ничего сильнее чистоты и невинности. Ибо за чистыми и невинными стоят ангелы Божии с пламенными мечами. И все мы часто обманываемся, когда, ослепленные грехом, думаем, будто мы, с нашею силой, властью и оружием, сильнее одного слабенького двухлетнего младенца. Надо только слышать исповеди детоубийц – и содрогнуться! Надо слышать, как убиенные дети преследуют своих убийц день и ночь, наяву и во сне, нигде не давая им мира и покоя, пока не приведут их или к покаянию, или в петлю. Тот, кто убил невинного, убил самого себя. Тот, кто погиб невинным, спасся и победил. Не цари сильны, а дети. Не цари победители, а дети. Это великая новость для ветхого мира. Это главный принцип Нового Мира Христова. Первый пример проклятия насильников и благословения умученных младенцев в Новом Творении являют собою Ирод и избитые дети вифлеемские. С тех пор как читается Святое Евангелие, изо дня в день, на Ирода изливаются проклятия, а на его невинные жертвы – благословение. И чего достиг Ирод своим преступлением? Ничего из всего того, чего хотел, и всего того, что заслужил. По Божию Провидению иногда злодея постигает казнь сразу после преступления, а иногда позднее, но всегда – неожиданно. Ибо Господь взыскивает за кровь, помнит ее, не забывает вопля угнетенных: «Яко взыскаяй крови их помяну, не забы звания убогих» (Пс.9:13). Когда злочестивый отец святой Варвары привел свою дочь на казнь за то, что она уверовала в Господа Иисуса Христа, и сам, своею рукою, отсек ей главу, – в тот же самый день молния ударила в его дом и убила его. Когда царь Ирод заклал невинных младенцев вифлеемских, не поразила его сразу молния, но случилось с ним нечто еще более ужасное. Вскоре он слег в постель и впал в страшные и продолжительные болезни, как-то: горячку, лихорадку, подагру язвы и кровотечение. Но страшнее всего была болезнь детородных органов. Как свидетельствует его жизнеописатель (Иосиф Флавий. Книга I), эти органы распадались от тления и в них расплодились многочисленные черви. Убийца детей был наказан ужаснейшими мучениями в тех органах человеческого тела, кои Богом определены для чадородия. Смрад, исходивший от Ирода, разогнал из царского дворца всех. И в одиночестве, страданиях телесных и, наконец, безумии Ирод испустил свою черную душу, дабы она продолжила испытывать муки, от которых смерть освободила тело.

И так Новое Творение открывается не только радостью ангелов и пастырей в Вифлееме, но и плачем младенцев, рыданием матерей и злодейской яростью властолюбцев. Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет. Ибо дети сии суть потомки Рахили, праматери колена Вениаминова, населявшего Иудею вместе с коленом Иудиным. Се, и ветхая история человечества началась с крови и преступления; с крови и преступления, но без радости. Брат убил брата, Каин Авеля. И род человеческий опускался все ниже и ниже, от греха ко греху, от преступления к преступлению, пока не пал на самое дно греховного пекла. Почему Бог попустил новое преступление в Новом Творении? Почему не предотвратил убийство младенцев Иродом? Дабы показать ужасное падение человечества и открыть глубину пропасти, из коей Мессия должен был извлечь род человеческий. И что, разве на тернистом и узком пути спасения может быть меньше боли и слез, нежели на гладком и пространном пути погибели? Наконец, Бог не попустит грешным людям никакого страдания, которого не взял бы на Себя безгрешный Господь Иисус Христос. Закланы Иродом дети, находящиеся под грехом и прародительским проклятием, – будет заклан и Агнец Божий, Господь Иисус Христос, хотя Он не имеет греха и проклятия, будучи Источником добра и благостыни.

По смерти Ирода ангел Господень явился Иосифу и повелел ему с Младенцем и Пресвятою Девой возвратиться из Египта обратно, в родные места, ибо, говорит он, умерли искавшие души Младенца (сие свидетельствует против еретика Аполлинария, утверждавшего, будто Господь не имел души человеческой, но лишь тело). Ангел здесь глаголет во множественном числе, а это значит, что умер не только Ирод, но и еще некие люди, желавшие убить Младенца. Кто были люди сии? Конечно, некто из старейшин и книжников иерусалимских, встревожившихся и испугавшихся при известии, что родился Новый Царь (Мф.2:2–3).

Теперь предстоит новое тяжелое путешествие Господа Иисуса Христа, снова чрез пустыню песчаную и чрез пустыню человеческую. Сперва – трудный путь из Египта обратно в землю Иудейскую. Но вот, в Иудее воцарился Архелай, сын Иродов, дурная лоза от гнилого пня. Посему, и прежде нежели святое семейство прибыло в окрестности Иерусалима, ангел Божий направил их в отдаленную Галилею. Итак, последовало второе тяжелое путешествие, из Иудеи в Галилею, в город Назарет. Да исполнятся еще раз слова, что лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову! И, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется. Нигде в сохранившихся пророческих книгах не указано, что Господь Иисус Христос наречется Назореем. Поэтому можно полагать, что или это пророчество было в неких иных книгах, погибших при частых переселениях народа Израильского и при ограблениях и разрушениях Иерусалима; или же, что сие пророчество было только изустным, осталось от некоего пророка и передавалось из поколения в поколение. Есть и еще места, на кои апостолы в Новом Завете ссылаются как на известные, между тем, они нигде в Ветхом Завете не записаны (Иуд.1:9, 14–15, 2Тим.3:8). Во всяком народе имеется больше неписаных, нежели писаных пророчеств; почему и у иудеев не могло быть, наряду с многочисленными писаными пророчествами, некоторых неписаных? («Употребляя множественное число: реченное через пророков. – Евангелист показывает, что не употребил точные слова Священного Писания, но только смысл их. Назорей означает «святой». А что Господь будет святым, о том говорит все Священное Писание». Блж. Иероним.) И вот мы видим Господа нашего Иисуса Христа снова в Назарете. Он ушел из Назарета во чреве Материнском, а возвращается в Назарет на Материнских руках. Но сколько событий, дивных и поучительных, разделяют уход из Назарета и возвращение в Назарет! Уход из Назарета произошел по повелению людей; бегство в Египет – из-за гнева людей; возвращение в Иудею – из-за смерти людей, искавших Души Его; бегство из Иудеи – из-за новых злых людей; и наконец – возвращение в Назарет же. Всюду действуют люди, но всюду Всевышний Господь творит Свою волю и осуществляет Свой план спасения. Не много времени протекло от ухода до возвращения в Назарет, но была выполнена одна из великих Божественных миссий. Еще не отверзши уст Своих, Христос за это краткое время открыл людям бесчисленные тайны, и дал им огромные уроки, и показал им необоримость Своей Божественной силы. Он откликнулся на повеление кесаря и пошел в Вифлеем на перепись, и тем отдал кесарю кесарево и явил пример покорности закону и властям. Он родился в пещере, и тем явил пример бесконечного смирения и дал недвусмысленный урок: достоинство человека зависит не от места рождения его, но от духа, который в нем. Своим Рождеством Он настежь распахнул небеса и сделал так, что ангелы пели на грешной земле и беседовали с пастырями. Он сделал пастухов первыми Своими поклонниками, и тем показал, что в Царствие Свое Он будет избирать людей не по знатности происхождения, богатству, учености или общественному положению, но по невинности души, чистоте сердца и богобоязненности ума. Он привлек к Себе умнейших людей Востока, волхвов, и освободил их от звездопоклонничества, и научил поклоняться живому и всемогущему Богу во Святой Троице. Он открыл в Ироде и мудрецах иерусалимских всю бездну развращенной человеческой природы, исступленной от греха и порабощенной страстями. Чрез мученичество вифлеемских младенцев Он предрек страдальческий путь многих и многих последователей Своих, но и показал за краткое время, что невинность сильнее насилия и что Ирод на самом деле убил не младенцев, а самого себя. Он был гоним Иерусалимом, ибо в Иерусалиме Он в конце концов и пострадает – но и прославится. Он спасся от гонений со стороны богоизбранного народа в Египте, и тем повторил для Израиля великий и ясный урок. Он жил в Египте среди хамитов, чтобы и их коснуться Своим цельбоносным присутствием и направить на путь спасения, как Он сделал и с двумя другими человеческими расами, семитами и иафетитами, – да явит Свою нераздельную любовь ко всему роду человеческому. И всю сию огромную миссию Он выполнил молча, лежа на руках Своей Пресвятой Матери. Когда эта миссия была завершена, тогда Он возвратился в Назарет, дабы готовиться к новой. Ни одного мгновения на земле Он не прожил, не наполнив его исполинскими делами ради спасения человечества. Его орало, однажды погруженное в ниву мира, не останавливалось ни на мгновение; и не была бразда Его где-то глубже, а где-то мельче – но везде равно глубока. Все для спасения людей! Потому Церковь и славит и восхваляет Его как Единого Человеколюбца, со Отцем и Святым Духом – Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Лк. 1:1–8 (1 зач.).

Не бывает истинной мудрости без любви, а истинной любви – без мудрости. Мудрость без любви есть мудрость змеиная, себялюбивая и ядовитая; любовь без мудрости – ливень в то время, когда иссохшая земля ожидает ласкового дождика.

Как безмерна мудрость Божия! И ничто не сравнится с нею в безмерности, кроме любви Божией. Сколь велики мудрость Божия и любовь Божия, явленные в сотворенной природе! И все же они лишь тень мудрости и любви, выказанных Богом чрез Господа Иисуса Христа в деле человеческого спасения. Насколько явлены при Первом Творении мудрость Божия и любовь Божия! Но это мудрость создания того, кого не было, любовь давать тому, кто не имел. Мудрость же, выказанная при Новом Творении, есть мудрость лечения тяжко болящего, и любовь при Новом Творении есть любовь самопожертвования.

Еще раз, и еще дважды, и еще много раз прочтите Евангелие Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и напейтесь несказанной мудрости Божией и любви Божией. И вы почувствуете удвоившееся и многократно умножившееся здравие души, и силу души, и радость, и жизнь.

Господь приходит в мир, чтобы мир исцелить, обновить, воскресить из мертвых. Как приходит? Приходит как Воевода, пред Коим и за Коим идут войска. Воинство небесное толпится вокруг Него, впереди и позади Него. Можно подумать, вы увидите царского сына в шелках и порфире, – а тут Младенец, рожденный в овечьей пещере и спеленатый в яслях воловьих!

Можно подумать, вы увидите генерала, у дверей которого поднимается лес штыков, защищающих его жизнь от вылазок предателей и нападения врагов. А тут – безоружный и незлобивый Отрок, на Коего сразу же после Рождения цари земные и князья устроили охоту, словно на оленя.

Можно подумать, вы увидите царя в порфире, восседающего в золотой колеснице, в сопровождении блистательной свиты вельмож. А тут – простой Ремесленник, Который, неслышный и неведомый, долго шагает и по камням, и по пыльной проезжей дороге, и по поросшим терновником тропинкам – издалека, из самого Назарета к устью Иордана, дабы преклонить Свою главу под десницу Иоанна Крестителя и креститься, как и прочие люди.

«Да где же эти Его войска?» – спросите вы. Здесь, вокруг Него, впереди и позади Него. То блистающее ангельское воинство, видящее во Христе своего Воеводу и Царя. Они желали бы носить Его на херувимской колеснице, но Он не хочет – и только Он знает, почему не хочет, Он и Отец Его и Дух Святый. Желало бы ангельское воинство облечь Его в солнце, и украсить звездами, и препоясать радугой, но Он того не хочет – и только Он знает, почему не хочет того. Желали бы ангелы гласом трубным возвещать о Его пришествии; желали бы сразу, своим могуществом и силою, отверзть очи всем людям на земле, да прозреют и познают Господа своего. Желали бы ангелы – и могли бы – дать язык и дереву, и камню, и воде, и воздуху, чтобы вся природа встретила Его восклицаниями: «Осанна! Осанна!» Но Он того не хочет – и только Он знает, почему не хочет.

И мы теперь знаем, почему Он этого не хотел. Всю сию славу Он имеет в вечности. Но ныне Он спустился в тенета времени, в темницу греха и смерти, где бесчисленные братия Его плачут и рыдают, и сходят с ума от греха, и истлевают от смерти. Он вторгся во вражеский лагерь, и Он, переодетый в пленника, похожего на всех остальных пленников, ступает осторожно и мудро, дабы властителей этого лагеря для пленных схватить и связать, а братий Своих плененных освободить и вознести в Царство Бога и бессмертных ангелов.

Те воинства ангельские для Него постоянно были видимы, а для других людей они только время от времени блистали, словно редкие солнечные лучи из-за темной тучи. У Его земной жизни было, в общем, три начала. Одно начало обозначено Зачатием и Рождеством, другое – Крещением, а третье – Воскресением. Первое начало означает Его пришествие в мир, второе – Его проповедь чрез явные слова и явные чудеса (ибо Он и как Младенец проповедовал и творил чудеса, но это было тайно, неизглаголанно и невидимо), а третье – основание Его бессмертного Царства. При первом и при последнем начале ангелы были видимы и для прочих людей. А при втором начале, то есть при Крещении Его, была явлена Сама Святая Троица. Но и второе начало было не без явления ангелов. Явился один ангел; и сие был не бесплотный ангел, но человек, имя ему Иоанн, сын первосвященника Захарии и жены его Елисаветы. Он не был ангелом как прочие ангелы, но был назван ангелом чрез пророка. «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, – глаголет пророк» (Мал.3:1).

С этого пророчества начинает свое Евангелие святой Евангелист Марк. И в том есть некая умилительная тайна. Всякий Евангелист начинает свое Евангелие по-особому. Евангелист Иоанн начинает с вечности; Матфей начинает с Авраама; Лука начинает с земного Рождества Спасителя; а Марк – с Крещения на Иордане. Почему все Евангелисты не начинают с одного и того же? Но, скажите мне, где сие единственное начало Иисуса Христа? Трудно проследить, где начало мертвой вещи; еще труднее – где начало живого человека; кольми паче – где начало Жизнодавца, чрез Коего все начало быть. На самом деле, и у каждого из нас есть четыре начала, доступные нашему уму или же нашему восприятию. Одно наше начало – в Боге, другое – в наших прародителях, третье – в наших родителях, а четвертое – в том времени, когда мы начинаем осуществлять наибольшую деятельность в этом мире. Но у Христа есть и еще одно, пятое, начало по отношению к тебе, как и ко всякому из нас. А именно: Иисус Христос, Сын Божий, и Его Евангелие начинаются для тебя тогда, когда Он воскресает в сердце твоем и уме как единственный твой Спаситель. Тогда, когда Он перестанет быть в тебе только как золотая лампада, наполненная елеем, но не горящая; но когда зажжется и будет согревать и освещать все твое существо. Тогда, когда Он станет для тебя хлебом насущным, без коего ты не можешь провести ни единого дня. Тогда, когда Он будет для тебя ценностью большей, нежели вся вселенная, все блага, родные и друзья; когда Он станет тебе дороже самой земной жизни твоей. Тогда для тебя наступит истинное начало Иисуса Христа. Лишь тогда ты сможешь уразуметь и прочие четыре начала, упомянутые четырьмя Евангелистами.

Евангелист Марк открывает свое Евангелие началом общественной проповеди Христовой и Его общественного служения в мире. И тут же он выделяет пророчество пророка Малахии об Иоанне Предтече как ангеле, идущем пред лицем Господним.

Почему и пророк, и Евангелист называют Иоанна ангелом, хотя он был не ангел, но человек? Во-первых, потому что Иоанн своею жизнью уподобился ангелу небесному и из всех смертных людей наиболее приблизился к жительству ангельскому. Во-вторых, дабы ты познал: цель служения Христова на земле – сделать из людей ангелов; из смертных, грешных, природой порабощенных людей сделать бессмертные, безгрешные и свободные от природы создания, каковы святые ангелы на небесах. Чем же святой Иоанн уподобился ангелу? Во-первых, своим послушанием Богу; во-вторых, своею свободой от мира; и в-третьих, своею беспопечительностью о телесной жизни своей. Первое есть основание всего, второе проистекает из первого, а третье – из второго.

Ангелы всецело послушны Богу. Им постоянно и непосредственно открываются неизреченные тайны Божией мудрости, силы и любви, и их послушание своему Творцу основывается не на необходимости, а на радости и смирении. И святой Иоанн был всецело послушен Богу от самого своего младенчества. Рожденный от престарелых родителей, он еще в раннем детстве остался сиротою, и Бог стал для него единственным родителем, единственной опорою и единственной любовью. Его отец был первосвященником, и это могло укрепить Иоанново богопознание. Его зачатие во чреве престарелой неплодной матери, совершенное силою и волею Божией, не могло остаться для него неведомым. Если евангелист Лука мог знать дивную историю зачатия Иоанна, тем паче должен был знать ее сам Иоанн. Он ведал, что ангел Божий известил о его рождении, и он ведал пророческие слова ангела: «он будет велик пред Господом; не будет пить вина и сикера, и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предыдет пред Ним (пред Иисусом) в духе и силе Илии» (Лк.1:15–17). Все сие было высечено в сердце маленького Иоанна неизгладимо, словно на каменных скрижалях. Главные пути его жизни Бог открыл ему от младенчества, и ему сразу же должно было быть ясно, что ему следует делать и какою жизнью жить. Он тут же удалился в пустыню (Лк.1:80), дабы деннонощно внимать духом своим воле Бога живаго. Он весь предался Богу и во всем полагался на Бога. Ему не нужно было, чтобы его учил кто-либо из людей; ибо с ним непосредственно общался и Сам, непосредственно, открывал ему волю Свою Тот, от Кого и люди получили лучшие из своих знаний, передаваемых ими друг другу. И так, в удалении от мира, Иоанн полностью прилепился к Богу, подобно ангелам небесным. Как и ангелы, он пил прямо из Праисточника мудрости, силы и любви. Потому пророк и называет его ангелом.

Кроме того, Иоанн был подобен ангелам небесным и своею свободой от мира и людей. Мир для него был прахом, который то зеленеет, то чернеет, но всегда остается прахом. Люди для него были рассеянным стадом, потерявшим из вида своего пастыря. Что суть мир и человек пред вездесущей силой живаго Бога? Что – их сила, их похвалы, их угрозы? То же, что и пузырь на поверхности глубокого моря. Мир не может дать человеку никакого блага, не позаимствовав его у Бога; и никакого вреда не может мир причинить человеку в присутствии Божием и без попущения Божия. К чему тогда раболепствовать пред миром? К чему ожидать чего-либо от этого должника Божия? К чему бояться мира, если весь мир живет в страхе и дышит страхом? Посему Иоанн, как ангел Божий, нимало не прилеплялся к миру и не имел не малейшего страха пред миром. Посему Иоанн и гремит бесстрашно против грешных вельмож иерусалимских, коим прочие люди кланяются, как идолам: «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева» (Лк.3:7)? И на Ирода изливает он обличения за все, что сделал Ирод худого (Лк.3:19). Иоанн не считается ни с кем, кроме единого Бога живаго и Его святой воли. Он не различает людей ни по одежде, ни по знатности, ни по власти, ни по учености, ни по богатству, ни по возрасту – он различает их лишь по свойствам души их. Его очи и видят не телесных людей, но нагие человеческие души, кои для прочих очей сокрыты под маскою тела. Таковую свободу от мира и людей имеют лишь ангелы Божии. Потому пророк и называет Иоанна ангелом.

Кроме того, Иоанн уподобился ангелам и беспопечительностью о своей телесной жизни. Ангелы не телесны, как люди, но и они имеют блистающее облачение своей личности, кое можно назвать телом небесным (1Кор.15:40). Ангелы совершенно беспопечительны о себе. Их не томит забота о том, что им есть, что пить и во что одеться. Служа Богу, они знают, что Бог будет их и питать, и поить, и одевать. Какой домовладыка на земле оставит своих верных слуг алчущими и нагими? Кольми паче Бог заботится о верных служителях Своих. Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? Мы окружены Богом более, нежели воздухом и светом. Он ведает существо наше, и Он ведает потребности наши. И Он ежедневно удовлетворяет потребности наши. Почему не все люди могут это увидеть? Потому что иногда бывает неурожай и голод! Почему Бог попускает сие? Потому что Бог должен питать не только наше тело, но и нашу душу. А опыт показывает, что порою телесный голод делается пищею для души. Самым очевидным доказательством этого является пост. Всегда сытое тело обычно показывает всегда голодную душу. Кто постится, тот душу угощает. Чем более человек навыкнет поститься, тем более он уменьшает попечения о своем теле и увеличивает радость своей души. Сие не достаточно просто сказать и просто услышать; сие становится ясным само собою, когда человек старается так поступать и применяет это в жизни.

Святой Иоанн, как и все святые, жил не книжною мудростью, но опытной действительностью. Он научился беспопечительности о своей телесной жизни не из прочитанных книг и не из поучений мудрецов, кои говорят, но не показывают; он научился беспопечительности, упражняясь в ней. Он упражнялся в посте и увидел, что человек может жить не только без всех тех яств, о коих он так заботится, но и без хлеба. Сам же Иоанн ел акриды и дикий мед. (Акриды сии были, по утверждению святых отцов, верхушки неких пустынных растений, называемых «мелагра». Дикий мед – это горький мед диких пчел, находившийся в дуплах деревьев и расселинах скал.) Он не употреблял ни вина, ни каких-либо иных крепких напитков. И не сказано, что он когда-нибудь жаловался на голод или на жажду. Не акриды и дикий мед питали его, но сила Божия, подаваемая верному и послушливому служителю Божию чрез акриды и дикий мед. «Хлеб ангельский яде человек» (Пс.77:25). Так обычно и бывает с верными и послушливыми, в то время как неверные и непослушливые вынуждены вместе с роскошной кухней держать и большую аптеку. Ибо чрез роскошные яства и напитки неверный и непослушливый получает не пищу для души и тела, но отягощенность, гнев и болезнь. И о жилье и одежде не заботился Иоанн. Жильем его была пустыня, покрытая сводом небесным, одежду же он носил из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих. Подобным образом был препоясан и Илия, что означает мертвость страстей и готовность исполнять волю Божию. А обувь? А головной убор? Если долго жить без обуви, то ноги сами станут обувью. И если долго ходить с непокрытой головою под звездным сводом, то для головы пространный венец звездный станет удобнее, чем тесный убор из шерсти и травы. Он видел душу свою более облеченной в солнечные ризы небесных ангелов, нежели в падаль плоти. («Подвижники, истончая плоть, истончают и грех; они стараются быть бестелесными, изнуряя смертное бессмертным». Свт. Григорий Богослов.) Вероятно, и он, как и апостол Павел, и многие другие угодники Божий, часто не знал, в теле ли он или вне тела (2Кор.12:3–4). Отдыхал и спал он или под ясным небом, или в одной из многочисленных пещер в заиорданской пустыне. Но к чему ему было о том хлопотать, если душа его упокоевается в царских объятиях небесного Творца? Ядовитые ехидны и голодные львы были его соседями. Однако он их не боялся, ибо ведал, что над ним бдит всевидящее Око. И к чему их бояться, если они не могут повредить душе его? А свое существо он видел в своей душе, а не в своем теле. Люди, видящие свое существо только в своем теле, борются за свое тело, ищут для него удобств, заботятся о нем. Святой Иоанн был свободен от всякого телесного попечения. Все его заботы были о душе, а воля Божия была единственным законом и властителем души его. В этом он уподобился ангелам небесным. Потому пророк и называет его ангелом.

Но есть и иное пророчество о святом Иоанне. Великий пророк Исаия называет его глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему. Если первое пророчество более относится к личному характеру святого Иоанна, то сие второе более касается характера его служения, его миссии. Так в чем же должно заключаться его служение? В том, чтобы, вопия в пустыне, предупреждать людей, да приготовят путь Господу. Под пустынею подразумевается прежде всего пустыня заиорданская, откуда сильный Предтеча Христов и вострубил человечеству тревогу: «Покайтесь! Се, гнев грядет! Се, секира при корне дерев лежит! Се, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь! Се, идет Сильнейший меня, и лопата Его в руке Его! Се, Он сожжет солому огнем неугасимым! Покайтесь!»

Под пустынею подразумевается и все человечество, и вся история человечества, кою грех иссушил, будто чахотка. Предтеча – первая ласточка новой весны. Но сам он не является ни весенним солнцем, ни весенним благоуханием, ни весеннею песней; он только трубач, будящий уснувших во время долгой зимы. Он только вестник Весны, а Весна – Господь Иисус Христос.

Под пустынею подразумевается и ветхая душа человеческая, отлученная от Бога и ушедшая во тьму смертную, как подземная река – в пески пустыни. Святой Иоанн есть совесть, выводящая реку к Солнцу, а Христос – Солнце. Совесть – предтеча любви, как Иоанн – предтеча Христа.

Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему. Как? Исповедуйтесь и покайтесь. Сотворите сие немедля, ибо Господь грядет. Он будет стучать в двери каждой души. Исповедавшийся и покаявшийся будет держать двери души отверстыми, и Господь войдет, и подаст ему жизнь вечную. А не исповедавшийся и не покаявшийся оставит двери души затворенными и заржавевшими от греха. И Господь пройдет мимо него. Но за Ним идет секира и огонь, так же как пред Ним идет весна с солнцем, благоуханием и песнею. Путь Господень и стези Его суть души человеческие; кривизны на них – грехи и беззакония.

Что означает приготовьте путь Господу, пророк Исаия объясняет еще и следующими словами: «всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Ис.40:4). То есть: все то, что вы считаете низким и немощным, подымите высоко, а все то, что считаете высоким и крепким, низвергните вниз. Или, иными словами: Бога вы считали низким долом, хотя Он есть наивысшая высота; а мир материальный считали наивысшей высотой, в то время как он является долом и подножием ног Божиих. Грех перевернул весь мир вниз головой. Отвергните грех, и мир снова встанет на ноги. Потому исповедуйтесь и покайтесь, и креститесь крещением покаяния для прощения грехов.

Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. Почему Иоанн – предтеча Христов? Потому ли только, что он явился миру за несколько месяцев до Христа? Нет, но также и по проповеди и по делу своему, коими он приуготовлял людей ко встрече со Христом. Вся его проповедь есть призыв людей к покаянию; все его дело есть крещение покаяния для прощения грехов. Покаянию, проповедуемому Иоанном, предшествует исповедание грехов; за крещением, совершаемым Иоанном, следует прощение грехов. Исповедь, покаяние и крещение водою совершает сам Иоанн, но прощать грехи не в его власти. Прощать грехи может только Христос. Сам Иоанн признал это и выразил в словах: «я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк.3:16). Тем он признал, что своим крещением лишь приуготовляет людей ко крещению Христову. Его крещение – в большей степени знамение, а Христово крещение – истинное крещение, которым человек очищается от греха и становится новою тварью, и усыновляется Богом, и входит в число полноправных граждан Царства Небесного.

Пустынный пророк, Иоанн ведал человеческую природу до величайших ее глубин, ведал всю ее слабость, удобопреклонность ко злу и непостоянство. Он познал это на протяжении тридцати лет своей уединенной жизни в пустыне. Чрез себя познал он весь мир и все, что бывает и может быть в мире. Его победоносная брань с самим собою дала ему и неисчерпаемое ведение человеческой природы. Потому он и выходит ныне к людям со свободою победителя. Его знание – не из книг, но из первых рук, от Бога посредством личного опыта. Вот почему и проповедь его носит чисто практический характер. Он не верит людям на слово. Даже когда человек искренно исповедуется и искренно принесет свое покаяние в содеянных грехах, Иоанн ему не верит. Ибо Иоанн ведает слабость и непостоянство природы человеческой. Ведает сие Иоанн и всеми силами настаивает на том, чтобы покаянники подтвердили свои слова и делами. Для долго согрешавшего человека грех становится навыком. Теперь его навыком должна стать добродетель, а это может произойти только после долгих упражнений в добродетели. «И добрый навык, и злой питает время, как дрова питает огонь» (сщмч. Петр Дамаскин). Потому Иоанн, с сомнением взирая на мгновенно покаявшихся, взывает к ним: «Сотворите же достойные плоды покаяния» (Лк.3:8).

Гордым фарисеям, саддукеям и книжникам иерусалимским, кичившимся своим происхождением от праотца Авраама, Иоанн вопиет: «и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму»(Мф.3:9). Греховная мысль и греховные слова, сказанные в себе, суть первое тайное зло в человеке, из коего после исходит все явное зло. Чем может помочь словесное покаяние, если человек продолжает в себе мыслить и говорить злое?

Злая мысль и произнесенное про себя злое слово являются не только мыслью и словом, но и злым делом, даже и до того как их засвидетельствует внешнее злое дело. Змея, в зубах у которой содержится яд, – ядовитая змея, независимо от того, укусила она или нет; и когда она не кусает, она остается ядовитою змеей, а не беззлобным голубем. Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму – это кроет в себе несколько значений. Во-первых, Бог воистину силен из камня сделать Себе людей, каких Ему угодно. Потому Иоанн указывает вождям народным из Иерусалима на простых кающихся людей, которых те презирали, словно мертвые, неотесанные камни. Из сего простого народа Бог воздвигнет Себе апостолов, Евангелистов, святителей и героев из героев; а вождей народных, сияющих земным, преходящим и ложным блеском, Бог отвергнет, если они не сотворят достойных плодов покаяния. В-третьих, и язычников, поклоняющихся мертвому камню и дереву, Бог может сделать служителями Своими. Напрасно мудрецы израильские гнушаются их, как чего-то нечистого и не достойного ни земли, ни неба; если эти мудрецы не покажут себя на деле детьми Авраамовыми, подобными Аврааму, праведному и Богу верному, Бог из язычников сотворит Себе верующих, как язычники сотворили себе богов из камней. И, наконец, пусть не гордятся мудрецы мира сего одним своим знанием законов земных и законов Божиих, если сердце их твердо как камень. Истинно, доколе сердце их твердо как камень, ум их, переполненный разнообразными знаниями, будет вести их прямо в огонь вечный. Они привыкли ценить лишь знание, но пренебрегли сердцем; более того, они даже гордятся черствостью сердца. Однако Бог может сердце сделать отправным пунктом человеческого спасения, сердце, а не ум, как и изрек Господь чрез пророков: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное» (Иез.36:26). Накопленные знания не могли умягчить их сердец. Но Бог может умягчить сердца по-настоящему покаявшихся Своею благодатью, как воск огнем; и тогда теплотою и светом сердца осветится и ум верных всеми потребными знаниями.

Так Иоанн учит жестоковыйных мудрецов иерусалимских на деле показывать искренность своего покаяния. А величайшее дело, кое они, гордецы, презирающие прочих людей, могут сотворить, есть отвержение своих кичливых мыслей и сказанных в себе речей, что они являются детьми Авраама.

От других людей Иоанн требует иных плодов покаяния, а именно: «у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Лк.3:10–11). Иоанн ведает, что покаянники сии отравлены злым навыком, имея две одежды, отнимать и третью и, имея и избыток пищи, не делиться с неимущим, но копить все больше и больше. Потому ныне он направляет их к новому навыку: творить милостыню, помогать бедным, давать и наделять, да расширят таким образом свое тесное сердце и ощутят братство людей и Божие Отцовство, в кое их в полноте введет, крестя Духом Святым и огнем, Сильнейший Иоанна.

Мытарям же Иоанн советует принести иные плоды покаяния, в соответствии с их злым навыком брать с народа более, нежели требует закон. Мытари были сборщики, откупавшие право сбора налогов и обогащавшиеся чрезмерными и противозаконными поборами с народа. Навык сей столь в них укоренился, что они гордились неправедно приобретенным богатством, как и мудрецы иерусалимские – своею мудростью, основанною на неправде. Чем они могли бы более засвидетельствовать свое покаяние, если не отвержением этого злого обычая и соблюдением предписаний закона? Мудрый Иоанн потому и дает им лекарство в соответствии с болезнью.

Что советует Иоанн воинам? «Никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк.3:14). Опять же, по болезни и лекарство. Вооруженный человек склонен обижать. Само оружие толкает его на это. Чтобы обидеть, он должен придумать некое мнимое оправдание насилию, как для своей совести, так и для людей; отсюда, вооруженному обидчику свойственно клеветать на других и жаловаться на малую плату. Дабы покаяние воинов имело истинную ценность, они должны отказаться от своих злых навыков, а именно: от обид, клеветы и жалоб на малую плату.

Всего того, что святой Иоанн советует сотворить как плоды покаяния, не достаточно для спасения души от греха, но достаточно, дабы удостоить людей выйти пред Господа. Задача Предтечи и была в том, чтобы вострубить тревогу, да очистятся люди хоть сколько-нибудь и да удостоятся выйти пред Божественное лице Спасителя.

Взирая на страшного пророка, к которому выходила вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и слушая его необычные возглашения и угрозы о секире и огне, люди спрашивали его: «кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия» (Ин.1:19–23). И смиренно признавал и исповедовал Иоанн: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его.

Христос пришел, дабы научить людей забытому смирению и попранному послушанию. Он дал нам совершенный пример Своего смирения и Своего послушания Отцу Небесному. И Его Предтеча своим примером учит нас смирению и послушанию – своим примером безгрешного смирения и послушания Христу.

Люди, не имеющие смирения и послушания, не имеют мудрости и любви. А не имеющий их не имеет и Бога. А не имеющий Бога не имеет и себя, но его словно бы и нет: тьма и тень смертная.

Если кто-то из нас скажет: «Христос – слишком возвышенный пример для меня, я не могу на Него равняться», – вот ему Иоанн Предтеча, который, как человек, ближе смертным людям. Пусть равняется на смирение и послушание Иоанна. Но, увы, не желающий творить добро всегда найдет предлог для своего бегства от добра. Ищущий же света для своего жалкого существования на земле с радостью обретет его в звезде Иоанна Крестителя. Блажен тот, кого звезда сия, как та, что привела волхвов с Востока в Вифлеем, приведет к наиблистательнейшему Солнцу, Господу Иисусу Христу, Который есть единственная песнь ангелов и единственное спасение человеков, вчера, сегодня и завтра. О сем же Ему подобает честь и слава, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Мф. 3:13–17 (6 зач.).

«И явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]; ибо уста Господни изрекли это» (Ис.40:5).

В давние времена Господь обещал явиться во славе великой. Люди услышали – и забыли. Но Господь не забыл слова Своего. Ибо слова Господни подобны твердыням каменным, нерушимым. Господь обещал прийти; однако Он пришел не тогда, когда Он нам менее всего нужен, а тогда, когда Он нам нужен более всего. Доколе Господа мог заменить пророк или ангел, дотоле Господь посылал вместо Себя пророков и ангелов. Но когда зло в мире возросло настолько, что ни ангел не мог попалить его своим светом, ни пророк – умалить своим глаголом, тогда Господь исполнил Свое древнее обетование и явился на земле. Но как явился Господь во славе? В неизреченном смирении и послушании. Так, что ангелы Его казались светлее Него, а пророки Его – более Него. Когда на Иордане стояли пророк и Владыка, пророк был заметнее, нежели Владыка. Иоанн Предтеча выглядел более дивным и великим, чем Господь наш Иисус Христос. За двумя тяжелыми завесами скрыл Христос Свою славу и величие: за телом человеческим и за смирением. Потому люди не заметили и не познали Его, в то время как очи всех небесных сил были устремлены на Него больше, нежели на весь сотворенный мир. Облеченный в истинное тело и истинное смирение, Господь Иисус Христос приходит из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него.

Дивен Бог в делах Своих! Чрез все Свои дела Он учит нас смирению и послушанию. Он скрывается за делами Своими, как солнце ночью – за сиянием звезд, как соловей в кустарнике – за своею песней.

Он дает взаймы солнцу Свой свет, и солнце светит им как своим собственным, в то время как свет Божий остается сокровенным.

Он дает глас Свой грому и ветрам, и их слышно, а Его – нет.

Он дает лепоту Свою горам и долинам, и горы и долины блистают лепотою как своею, а лепота Божия остается в тайне.

Он дает красу и благоухание цветам полевым, и прекрасные цветы благоухают как своим собственным ароматом, а благоухание Божие остается незаметным.

Он дает силу всякому творению, и все творения гордятся друг перед другом силою как своею, а безмерная сила Божия не кричит и не гордится.

Он дает человеку от ума Своего, и человек рассуждает и думает как своим умом, а ум Божий пребывает в тиши, вдали от молвы, укрытый от похвалы мира.

Так Господь учит нас смирению. Ибо все, что Он делает, Он делает сколько по самой природе Своей, столько же и ради человека. Да устыдится человек и да отвергнет безумную гордыню. Да не хвалится человек самим собою, не имея никаких добрых дел; но да пускает он вперед дела свои, а сам да идет позади них, как Бог позади дел Своих, едва слышимый и едва видимый, словно пастырь за многочисленным стадом.

Дивен Бог тогда, когда учит нас смирению. Но дивен Бог наш и тогда, когда учит нас послушанию. Никогда человек не может быть так послушлив, как Бог. Человек засевает ниву и оставляет ее Богу. Человек за один день засевает ниву, а Бог стоит над семенем сотню дней, и хранит его, и согревает, и животворит, и постепенно извлекает из земли в виде травы, и постепенно наполняет траву зерном, и постепенно доводит его до зрелости, пока человек опять не придет на ниву, дабы за день-два собрать зерно и убрать в житницы.

Ворон выводит птенцов – и бросает их, и более нисколько о них не печется. А Бог берет попечение о них на Себя и день и ночь послушно бдит над детенышами. Рыбы мечут икру и уходят, а Бог остается, чтобы вывести из икры мальков и позаботиться об их пропитании и развитии. Бесчисленные сироты – и человеческие, и звериные – погибли бы, если бы Бог не пекся о них. Деннонощно бдит Бог над всеми Своими творениями, внимает их желаниям и удовлетворяет их потребности.

Бог слушает прошения и молитвы людей и исполняет их; исполняет их послушливо всегда, когда эти прошения и молитвы не связаны со грехом. Молитвы же, коими Бога хотят вовлечь во грех и сделать соучастником человеческого греха, Бог отвергает и не слушает. А из всех молитв Бог с наибольшим благоволением слушает сокрушенные молитвы кающихся, просящих оставления грехов. Ибо нет в мире ничего полезнее для человека, чем оставление грехов, чем освобождение от греха. Чрез то человек становится новою тварью, чрез то он начинает новую жизнь, жизнь сына вместо жизни раба. Потому все пророки испокон веков требовали от людей покаяния. Потому и святой Иоанн Предтеча не только проповедует покаяние, но и совершает крещение покаяния, дабы люди запечатлели свое покаяние видимым образом. Чем больше люди каются, тем больше они отлепляются от мира и прилепляются к Богу; и – тем скоропослушливее делается Бог к молитвам людей.

И, таким образом, никогда человек не может быть ни столь же смиренен, как Бог, ни столь же послушлив, как Бог. Чрез все Свои творения на небе и на земле Бог учит людей смирению и послушанию. Бог дает людям наставление сие из Своей величайшей любви к человеку и из Своего пламенного желания, дабы все люди спаслись и никто не погиб.

Но все те уроки смирения и послушания Бог преподавал людям косвенно, или чрез сотворенную природу, или чрез своих пророков, избранников и ангелов. Лишь в лице Господа Иисуса Христа Бог научает сему людей непосредственно, чрез Самого Себя, облеченного в тело. Каждое мгновение Своей земной жизни, от рождества в вертепе до распятия на кресте, Господь Иисус Христос является для людей живым уроком смирения и послушания. Таким же живым уроком явился Он и при Своем крещении на Иордане.

Иоанн был героем дня. Христа никто не знал. Да и когда Его узнали, грешные люди считали Иоанна большим Его. К Иоанну выходит народ со всех сторон, простецы и ученые, бедные и богатые. Иоанн весьма бросался в глаза как своею внешностью, так и своим пустынническим и постническим житием, а также своими дивными глаголами. Люди стремились к Иоанну не столько из осознания своей греховности или из жажды покаяния, сколько из любопытства, чтобы увидеть и услышать необычного человека. Праздное любопытство! Как много драгоценного времени отнимает оно у нас, ничего не давая нам взамен, кроме преходящей человеческой сласти, коя быстро обращается горечью! Как уловляет оно нас в свои тенета, все отлагая и отлагая наше покаяние, а вместе с тем и наше спасение!

Христос не вызывает любопытства. В толпе народа Он медленно шагает к Иордану. Он ничем не бросается людям в глаза, и никто не обращает на Него внимания. Его вид не так необычен, как вид Иоанна, и Его одежда не такая удивительная, и Его жизнь не такая суровая и постническая.

Он смешался с людской массой, и эта масса двигалась с Ним из Галилеи к Иордану, люди ели и пили с Ним и разговаривали с Ним, как и со всяким другим человеком из той же толпы. Великий Исаия заранее предусмотрел сие и предупредил о сем, возвещая: «и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему» (Ис.53:2).

Однако среди всех, собравшихся на Иордане, был один человек, один-единственный, который познал Его, и познал истинно. Это был сам Иоанн Креститель. И засияли очи строгого пустынника, и умолкли на мгновение громоподобные уста его, и забыл Иоанн о всей прочей массе народа, в воде и у воды, и, указуя перстом на Иисуса, умиленно изрек: «вот Агнец Божий» (Ин.1:29).

Агнец Божий! Сими двумя словами выразил Предтеча смирение и послушание Господа Иисуса Христа. Он смиренен, как агнец, и Он послушен, как агнец. И смиренен Он пред Богом и послушен Богу. Потому и говорится: Агнец Божий. Как агнец, Он ступает кротко и смиренно. И как агнец идет и на пажить, и на заклание с равной преданностью своему пастырю, так и Христос идет туда, куда управляет Его Отец Небесный: на рождество в вертепе, на крещение на Иордане, на распятие на кресте – всегда с равной готовностью и равной преданностью.

Но к словам вот Агнец Божий Иоанн добавляет еще и следующее: Который берет на Себя грех мира. Как Христос берет на Себя грех мира? Своею любовью и Своею жертвой, которые неотделимы друг от друга; ибо нет ни истинной любви без жертвы, ни принесения истинной жертвы без любви. По Своей любви Христос сошел в этот телесный мир и облекся в немощное человеческое тело. Мир сей не так чист, и прекрасен, и любезен, каков он был до греха Адамова. Грех напялил на этот мир темную и дебелую плотскую образину, кою мир ныне носит. Мир прозрачный стал миром дебелости и тьмы; мир чистый стал миром нечистым; мир прекрасный – миром отвратительным и уродливым; мир любезный – миром суровым. В мир сей спустился Прозрачнейший, Чистейший, Прекраснейший и Любезнейший. Тем Он уже взял на Себя грех мира – тем, что явился в мире в теле мира, теле грубом и питающемся грубою пищей. Итак, Он взял на Себя грех мира, во-первых, тем, что принял на Себя тело, таким, каким оно стало после первородного греха.

Во-вторых, и тем, что из любви Он снизошел до исполнения всех законов, данных людям после грехопадения. Сам не имея потребности в этих законах, Он снисходил до исполнения их всех, всех – как законов, данных природе, так и законов, данных людям. Потому Он подвергал Себя и голоду, и жажде, и утомлению, и различной боли, как и прочие смертные люди; и потому Он должен был медленно расти, как и все родившееся, на протяжении целых тридцати лет, прежде чем начать Свое общественное служение. Наконец, потому Он и был обрезан; потому и крестился; потому и ходил в храм на молитву; потому платил подать кесарю. Все законы после первородного греха Он принял на Себя и исполнил их. Потому и говорится: берет на Себя грех мира. То есть Он взял на Себя исполнение всех законов, и при сем с тою же мерой послушания и легкости, с какою мерой непослушания и затруднений люди исполняли эти законы.

И, наконец, в-третьих, тем, что Он принес Себя в жертву за грех мира, Своим добровольным распятием на кресте; тем, что Он был заклан, как агнец, и пролил Свою невинную кровь за грехи многих. Воистину, вся Его земная жизнь есть жертва, как и вся Его жизнь вообще есть любовь. Жертва – и то, что Он принял на Себя тело; жертва – и то, что Он принял на Себя закон. Но на кресте Он кровью запечатлел Свою жертву и окончательно раздрал рукописание наших грехов. На кресте Он показал как весь ужас человеческого греха, так и всю любовь Божию, доходящую до самопожертвования.

Так, Христос взял на Себя грех мира тремя способами: во-первых, приняв на Себя плоть; во-вторых, приняв на Себя закон; и в-третьих, приняв на Себя жертву.

Когда Господь, облеченный в тело, пришел в мир и, как телесный, подчинился закону, это событие сопровождалось дивным явлением природы – возникновением звезды на Востоке; а затем – и схождением ангелов на землю; и радостью пастухов вифлеемских; и поклонением простецов-пастухов и мудрецов-волхвов Ему, Богомладенцу. Но за событием сим последовало убийство Иродом детей и бегство Спасителя во тьму египетскую от еще более черной тьмы – иерусалимской.

Когда Господь явно и ясно подчинился закону человеческому и принял крещение на Иордане, и это событие тоже сопровождалось дивным явлением природы, как позднее узнали угодники Божии, а именно: вода в реке Иордан остановилась, море отступило назад. «Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять» (Пс.113:3). Затем небеса отверзлись, и был слышен глас Отца Небесного, и был виден Дух Святый, как голубь. Род человеческий почувствовал и увидел сие чрез своего представителя, святого Иоанна Крестителя. Но за этим событием последовал сорокадневный пост Христов и мрак и ужас диавольского искушения. А потом – явление ангелов, которые служили Ему.

И тогда, когда Господь все Свои страдания во плоти на земле запечатлел муками и кровью на кресте, природа и это событие сопроводила страшными явлениями: земля потряслась, солнце помрачилось, камни расселись, гробы отверзлись. Живые и мертвые ощутили страшное величие Божией жертвы на Голгофе: разбойники и язычники уверовали в Сына Божия, а мертвые явились на улицах иерусалимских. И за сим событием последовала тьма, тьма вне гроба и тьма во гробе; после чего наступил окончательный рассвет, окончательная победа и – окончательное воскресение. И снова – явление ангелов!

И так эти три события в жизни Христовой дают нам самый ясный и непосредственный урок Божественного смирения и Божественного послушания. Небесная радость и возвышенность каждого из них переплетаются с ужасом человеческого злодеяния и диавольского соблазна. Но во всех трех случаях Христос одержал блистательную победу: над человеком Иродом, после Своего рождества; над сатаною, после Своего крещения; и над собравшимися вкупе людьми и сатаною, после Своей смерти. Крещение же на Иордане Божественный Матфей описывает вот как:

Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Иоанн познал Христа, но не познал Его плана спасения. И ныне открывается единственная в истории человеческой сцена: Бог соревнуется в смирении с человеком! Иоанн совершает над грешниками крещение покаяния. Между тем, к нему приходит Безгрешный, не имеющий, в чем каяться, и требует от него крещения. Иоанн, будучи духовно сильнее всех окружающих его смертных людей, вдруг узнает во Христе Сильнейшего себя. И прежде нежели увидеть Его, Иоанн уже ведал, что Он пришел на землю и находится среди людей. «Но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете» (Ин.1:26). Однако только встав с Ним лицем к лицу, Иоанн познал Его и указал на Него перстом людям: вот Агнец Божий. Узрев Его, святой Иоанн мог подумать, что его роль как Предтечи завершена, и сказать, как некогда праведный Симеон: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» (Лк.2:29); или как он сам скажет позднее, в другом случае: «Ему должно расти, а мне умаляться» (Ин.3:30). Но нет; вместо того, о чем думает Иоанн и чего он ожидает, Христос ставит пред ним неожиданную задачу. Присоединившись к грешным людям, безгрешный Христос требует от Иоанна, чтобы последний сделал с Ним то же, что и с другими, то есть крестил Его в реке, как и прочих. Возражения Иоанна совершенно понятны смертным людям. Ах, страшно, братия, ввести в воду Чистейшего воды! Страшно-престрашно творению опустить руку свою на главу Творца. Как дерзнет человек из праха и пепла возложить руку на Того, для Кого херувимы – подножие ног Его!

Но Христос быстро заканчивает разговор с Иоанном кратким, но решительным высказыванием: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. Этим Господь хочет сказать: «Оставь теперь слова о Моем и твоем достоинстве и о том, кто из нас двоих больший и сильнейший. День сей не для того предопределен, но для иного. Придет время, когда явится и то, о чем говоришь ты. Мы не можем научить людей ничему, чего прежде не исполнили сами. Иначе кто нам поверит? И чем иначе мы отличались бы от законников и книжников иерусалимских, кои учат, но не делают? Весь закон должны мы исполнить, дабы всему закону дать высший, духовный смысл и значение. И Мне надлежит сперва креститься водою, чтобы затем крестить Духом Святым и огнем. План спасения раскрывается самим своим воплощением. То, что тебе ныне не ясно, скоро станет ясно. Небеса отверзнутся и оправдают то, чего Я требую от тебя».

Сколь Иоанн в первую минуту страшился совершать крещение над Христом, столь же он теперь был послушен заповеданному Мессией. И небеса воистину поспешили оправдать и благословить деяние, рук Предтечи. («Троякая была причина того, что Спаситель принял крещение от Иоанна. Во-первых, дабы таким образом, поскольку Он уже родился как Человек, исполнить всякую правду и смирение пред законом. Во-вторых, дабы Своим крещением утвердить значение крещения Иоаннова. В-третьих, дабы, освящая воду иорданскую, показать чрез схождение голубя сошествие Духа Святаго в момент крещения верных». Блж. Иероним.)

Христос погружается в воду не для того, чтобы очистить Себя, но для того, чтобы символически потопить ветхого человека. Своим погружением в воду Он мысленно повторяет всемирный потоп во времена Ноя и потопление фараона и его египетского войска в Чермном море. При всемирном потопе утонуло грешное человечество, в Чермном море утонул фараон, враг Бога живаго. Христос взял грехи людей на Себя. Добровольно Он согласился потопить Себя вместо грешного человечества; добровольно Он принял на Себя судьбу потонувшего фараона, врага Бога живаго. Он погружает в воду Свое тело словно полагает его во гробе. Он погружается в воду на мгновение, а потом восстает и выходит из воды. Этим Он повторяет тот страшный урок, который Бог дал людям, потопив грешников во времена Ноя и потопив фараона в Чермном море. Этим Он видимым образом, но безмолвно говорит то, что позднее сказал словами ученому начальнику иудейскому Никодиму, а именно: «если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин.3:3). А свыше еще в жизни сей может родиться тот, кто умрет для ветхого человека, или, иначе говоря, в ком умрет ветхий, грешный человек. Тот, кто погрузится со своим грехом, а восстанет чистым от греха. Кто погрузится плотию как плотской человек, а восстанет духом как духовный человек. Кто погребет себя со Христом в крещении, как во гробе (Кол.2:12). Кто потопит гордость, непослушание, себялюбие и всякую нечистоту ветхого, грешного человека, воздвигнет же смирение и кротость, послушание и любовь. Кто умрет для себя, оживет же для Бога. Одним словом: кто похоронит себя как грешник и вновь родится как праведник – тот последует примеру, который Христос подал ему Своим крещением в водах иорданских. «Прежде нежели начнется другая жизнь, нужно покончить с первой», – говорит Василий Великий. О, как многозначительно и многопоучительно Христово крещение, совершившееся погружением Его святого тела в воду! Лишь безграничная мудрость Божия могла устроить столь полезное и назидательное для людей крещение на Иордане. Лишь сия безграничная мудрость, зрящая прошлое и будущее, как настоящее, могла связать начала и концы человеческой истории и явить связь потопа грешного человечества с погружением Христа в воду. Лишь сия неизглаголанная мудрость может одною картиной, одним действием, одним знаком сказать более, чем все человеческие языки на земле. Ибо, се, весь образ нашего спасения выражен действием Христова крещения в Иордане.

И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, – и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение. Дух ниспустился на Христа не тогда, когда Он был погружен в воду, но тогда, когда Он вышел из воды. Тем премудрость Божия хочет показать нам, что на ветхого человека, живого для греха, мертвого же для Бога, Дух Божий не сходит. А сходит Дух Божий только на человека, рожденного свыше, духовно перерожденного, умершего для греха и ожившего для Бога.

Дух ниспустился на Христа в виде голубине («Голубь спустился над главою Иисусовой, дабы никто не помыслил, будто глас Отца обращен был к Иоанну, а не ко Господу». Блж. Иероним), не воплотившись в голубя, как Христос воплотился в человека, но лишь в виде голубя, как голубь. Это значит, что Дух может явиться и в некоем другом виде. И, воистину, впоследствии Он явился апостолам в виде огненных языков и несущегося сильного ветра (Деян.2:2). В Книге Бытия о Духе говорится: «и Дух Божий носился над водою» (Быт.1:2). Таким образом, Дух Божий является в разных видах, в соответствии с событиями, кои Он освящает или вдохновляет. Но всякий Его вид показывает Его как Нечто действующее, движущееся и чистое, вызывающее Собою теплоту, движение и чистоту. При крещении водою на Иордане Дух явился в виде кроткого голубя; а при крещении апостолов Духом Святым и огнем в день Пятидесятницы Он явился в виде сильного ветра и пламени. Тем показана разница между крещением Иоанновым и крещением Христовым. Крещение Иоанново, или крещение водою делает людей кроткими и чистыми как голуби, в то время как крещение Христово, или крещение Духом делает людей сильными и пламенными («Поскольку человек состоит из двух частей: из души и тела, – то и очищение двояко: бестелесное для того, что бестелесно, и телесное для тела. Вода очищает тело, а Дух (очищает и) запечатлевает душу». Свт. Кирилл Иерусалимский. Огласительное поучение III). Сошествие Духа Святаго в виде голубине – как и святые отцы толкуют – напоминает о голубе, которого Ной трижды выпускал из своего ковчега, дабы с его помощью испытать, сошла ли вода с земли. И голубь возвратился к нему с масличным листом в клюве. Масличный же лист означает мир; мир между Богом и человеком. И ныне, после выхода Христа из воды, после символического потопления ветхого человека в воде, является над главою Христовой Дух в виде голубя, дабы показать: теперь потоп закончился и воцарился мир между Богом и новым человеком. Почему голубь сей не несет в клюве масличного листа – знамения мира? Потому что тут, вместо масличного листа, Сам Господь Иисус Христос – совершеннейшее знамение мира между Богом и человеком, между небом и землею. Он есть масличный лист в Новом Творении. Посему голубь, парящий над Христом, не имеет нужды держать другой знак мира, другой масличный лист. Христос есть конец потопа и начало мира.

И се, глас с небес глаголющий. Небеса отверсты, Дух в виде голубине, и, сверх того, се – глас с небес! Так велико значение крещения Христова, что при нем являются не ангелы, а Сама Святая Троица: Отец, Сын и Дух Снятый; Отец в виде гласа с небес, Дух в виде голубя и Сын как новый и совершенный Человек, как Богочеловек.

Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение. Этими словами Бог Отец являет Сына Своего Иисуса. В этом гласе и словах – исполнение слов, сказанных могучим архангелом Гавриилом Пресвятой Деве Марии: «и наречется Сыном Всевышнего» (Лк.1:32); и еще: «наречется Сыном Божиим» (Лк.1:35). И ныне Бог Отец воистину называет Его Сыном Своим, Сыном Возлюбленным. Ибо Христос есть единый Сын Божий по рождению и вечности и единый Сын Божий по рождению и времени. Бог Отец нарекает Своими сынами не всех людей, но только Христа. Ибо прочие люди могут быть названы сынами Божиими по усыновлению от Бога, и сие – Христом и во имя Христово. И когда позднее Христос говорит людям: «один у вас Отец, Который на небесах» (Мф.23:9), Он этим не думает сказать ничего иного, кроме того, что люди – сыны Божии лишь по усыновлению. Только превеликая любовь Божия может нарекать Свои творения сынами. Но Христос – единый и истинный Сын Божий и по любви, и по существу.

Потому и говорится: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение. Этими двумя фразами усиливается выражение Отчей любви и Отчего благоволения к Сыну Своему. Вечная связь Отца и Сына не ослабла и Их взаимная любовь не охладела из-за того, что Сын, облекшись в слабое тело человеческое, сошел в грешный мир.

И, таким образом, крещение Христово в Иордане связано с откровением Святой Троицы человечеству. Нет откровения большего, нежели сие. Ибо чрез него обнаружена пред нами тайна Триединства Божества. Спаситель на Иордане снял печать и с этой тайны, величайшей на небе и на земле. Мы говорим «и на земле», потому что Троичностью Божества объясняется и глубочайшая тайна самого человека – его троичность, как уже в самом начале Священного Писания сказано: «Бог сотворил человека по образу Своему» (Быт.1:26). Потому праздник крещения Христова и называется Богоявлением, ибо Бог явился на реке Иордан таким, каков Он есть, насколько это явление доступно человеку в теле. Сей праздник называется еще и Просвещением, ибо он озаряет дух человеческий познанием глубочайшей Божественной тайны. Он называется Просвещением и потому, что крещение Христово погружением в воду просвещает наш разум, очищает наше сердце и облагораживает нашу душу познанием строя нашего спасения, который состоит в погребении ветхого человека и рождении нового, или, другими словами, в смерти всего нашего грешного и смертного естества и оживлении безгрешного и бессмертного.

Все то, что произошло при крещении Христовом, происходит и при крещении всякого из нас. («Господь, управляющий жизнь нашу, установил для нас завет крещения, имеющего в себе образ смерти и жизни... Вода имеет образ смерти, принимающей тело для погребения, а Дух вливает животворящую силу, обновляющую жизнь души нашей от смерти греховной в первозданную жизнь». Свт. Василий Великий. О крещении.) Погружением в воду мы умираем со Христом, восстанием из воды мы соединяемся с живым Христом. Кроткий Дух Божий, как голубь, парит над нами, вдохновляя нас Своею всемогущей благодатью. А Отец усыновляет нас чрез любовь Иисуса Христа и свидетельствует об этом усыновлении Своим гласом. Кто может знать, что происходит в душе всякого младенца в момент крещения? Помраченные и подавленные последующими грехами, мы забываем величайшую небесную тайну, открывающуюся нам при крещении. Ибо крещением мы очищаемся от всякого греха, но после нашего крещения приходят искушения диавольские, коим не подпадал Христос, но подпадаем мы. Однако те из нас, кто деннонощно ревнует о спасении своем, с полным смирением и послушанием Богу, могут удостоиться откровения превеликой тайны Божией, явившейся на Иордане, как удостоились сего видения многие угодники и мученики Христовы. Мученичество же за Христа считается третьим крещением; ибо первое крещение – Иоанново, водою; второе – Христово, Духом Святым и огнем. Третье крещение, мученическое, называется крещением кровью. Мученики Христовы, крещенные пролитием крови своей за Христа, обычно созерцали многое из иорданской тайны, открытой при крещении Господнем. Самый известный пример этого тайновидческого крещения кровью – смерть первомученика Христова, архидиакона Стефана, о коем написано: «Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога». Здесь, таким образом, показаны и Дух, и Сын, и Отец. И сказал (Стефан): «вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога». И был он побит камнями от иудеев (Деян.7:55–60).

Потрудимся и мы твердою верой, добрыми делами и братским соучастием в радостях и скорбях наших ближних, и при том в неизменном смирении и послушании живому Богу, возвратить безгрешную чистоту, в которую мы облеклись крещением; тогда и мы сподобимся славы, радости и вечной лепоты Божиих угодников и мучеников. Так и мы просветимся, отверзнутся нам небеса, и явится нам Бог – Отец, Сын и Дух Святый, Троица Единосущная и Нераздельная, Коей подобает слава, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Мф. 4:1–11 (7 зач.).

Нет ни одной заповеди Божией, которой люди не нарушили бы, и нет ни единой, которую бы они исполнили без жалоб и роптания. И нет ни одной заповеди Божией, которую бы нарушил Господь Иисус Христос, и нет ни единой, которую бы Он исполнил с жалобами и ропотом. Все, что надлежало Ему в Его земной жизни пройти, совершить и претерпеть, Он прошел, совершил и претерпел в полном смирении и послушании Отцу Своему Небесному. Только бы нас научить смирению и послушанию! Только бы нас вдохновить на долготерпение! Только бы нам показать, что все, заповеданное с небес, и можно, и нужно исполнить под всевидящим надзором и руководством живаго Бога.

Люди ропщут на бедность и на незнатность своего происхождения, хотя все люди, в конечном счете, – царского происхождения, от Царя Бога. А Он, единородный и возлюбленный Сын Божий, никогда не роптал на то, что родился в овчей пещере и не имел, где приклонить голову.

Люди проклинают врагов своих, хотя чаще всего их собственный грех сделал их соседей их врагами. А Он, безгрешный Агнец Божий, вынужден был как Младенец у Материнской груди бежать в далекую страну от кровавого меча Иродова; И все же Он не проклинал врагов Своих.

Люди бунтуют против властей и закона даже и тогда, когда не могут сами с собою справиться. А Он, Законодатель вселенной, покорялся властям и законам, «отдавая кесарево кесарю» (Лк.20:25).

Людям тягостен пост, несмотря на то, что даже в самые строгие дни поста им дозволяется вкушать хлеб и овощи, и несмотря на то, что пост необходим для очищения ума и совести. А Он, Пречистый, не имевший, от чего очищать Себя, добровольно налагал на Себя сорокадневный пост, пост без хлеба, без овощей, без воды.

Для людей мучительна молитва, и церковная, и келейная, хотя молитва есть лествица, возводящая человека из праха и скотства к Богу. А Он, телом стоявший вместе с другими людьми на низшей ступени лествицы жизни, а духом – неизменно на высшей, с радостью ходил в храм на молитву и проводил целые ночи в уединении на молитве.

Люди не хотят без брюзжания исполнить ни малейшей иоты из закона Божия, хотя закон сей дан для их собственного спасения. А Он, Спаситель мира, не имевший, от чего Себя спасать, послушно исполнил и тягчайшие заповеди закона Божия и смиренно принес Себя в жертву за людей, потому только, что знал: такова воля Отца Небесного и так надо для спасения человеков.

Адам и Ева, при изобилии райском и при избытке всех Божественных благ и сладостей, не смогли преодолеть единственного крошечного искушения диавольского и оставить нетронутым запретное древо. А Он, в пустыне и одиночестве, алчущий и жаждущий, без хлеба и воды, без друзей и помощников, победил величайшие искушения, какие только нечистый сатана может выдумать.

Как величественны, и трагически величественны, все события в жизни Христовой! Как горы, о подошвы коих бессильно бьется море и вершины коих тщетно отыскивает око человеческое. Многие читатели Священного Писания думают, что главнейшее учение Христово содержится в Его Нагорной проповеди. Между тем, в жизни Христа есть множество событий, по своей поучительности стоящих вровень с Нагорною проповедью. Трудно сказать, что у Христа главное, а что – второстепенное. Верно слово: нет у Него ничего второстепенного. И невозможно утверждать, будто Его учение, изложенное словами, представляет собою нечто более важное, чем Его учение, показанное делами и событиями. Паче того, скорее можно сказать: дела Христовы и события Его жизни на большинство верующих производят впечатление глубочайшее и вызывают чувства сильнейшие, нежели Его учение, выраженное словами. Как врач, молча отверзший очи слепому, произвел бы на людей большее впечатление, чем тот, кто на словах объяснял бы, каким образом давать зрение слепцам. Однако, с другой стороны, возвышенные и исполинские деяния и события из жизни Божественного Подвигоположника остались бы подобны таинственным и безымянным горным глыбам, если бы не нашли своего выражения, объяснения и путеводительства в учении, явленном в глаголах Божественного Наставника. Размышляя об одном и о другом, нельзя не сказать с глубоким благоговейным страхом и смирением: «И то, и другое неизреченно велико»; и еще: «Одно не может быть отделено от другого, как невозможно отделить Восток от Запада». Ибо чем бы нам помогла заповедь Христова о непрестанной молитве, если бы Он Сам не показал нам очевидный пример непрестанной молитвы? Или, с другой стороны, как бы мы могли уразуметь и использовать Его пример продолжительного поста, если бы Он не объяснил нам необходимость и спасительность поста? Точно так же дополняют друг друга Его дела милосердия и Его учение о милосердии; Его брань с сатаною и Его наука о бдении над своею душою и о преодолении искушений; и все прочее, Им сказанное и сделанное. Его деяния гармонируют с Его речами, как здоровое тело – со здоровой душою. Се, Он и пришел на землю не только для того, чтобы воплотить Свою душу в теле, но и для того, чтобы воплотить всякое Свое слово – всякое Свое возвышенное слово облечь в возвышенное тело видимого дела или видимого события.

Посмотрим теперь, как Господь воплощает в величественное тело деяния и события Свои слова о посте, бодрствовании и преодолении искушений. После крещения на Иордане Он грядет на величайший подвиг поста, бдения и борьбы с сатаною.

Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола. Почему именно сразу после крещения? Дабы показать нам, что и мы после крещения подвергаемся искушениям, кои продолжаются до самой смерти телесной. В крещении сила Божия очищает и вооружает нас – и посылает на брань. Как говорит премудрый Златоуст: «Ты принял оружие не для того, чтобы пребывать праздным, но чтобы бороться». Крещением мы стали подобны Адаму в Раю. Мы снова спрашиваем себя, для чего Бог попускает нам искушения? Во-первых, дабы показать нашу свободу. В крещении Бог вооружил нас Своею силой и, вооруженным, предоставил нам выбрать: обратим ли мы это оружие против диавола или против Бога. Во-вторых, дабы, если мы падем, сделать очевидным грех Адамов и оправдать Божий поступок – изгнание Адама из Рая в юдоль плачевную; и, если мы победим, сделать очевидным могущество силы Божией в нас. Ибо Новое Творение имеет новую силу, новый Рай, нового человека, новую победу и славу, но и – возобновляющееся падение.

Почему Святый Дух возвел Христа на искушение? Да покажет, что Христос намеренно, а не случайно подвергнут искушениям. Адама Бог не возводил пред диавола намеренно, чтобы диавол того искушал; со Христом же Бог сделал сие намеренно. Да покажет тем, что Адам, при более благоприятных обстоятельствах, подпал искушению, а Христос, при более тяжелых обстоятельствах, победил искушение. Это же самое показывается еще и тем, что Адамово грехопадение было в Раю, а Христова победа – на земле, в юдоли плача и изгнания, в пустыне. Ибо говорится, что Дух возвел Иисуса в пустыню.

В пустыне Христос постился сорок дней и сорок ночей. Сколь ужасающее зрелище! В то время как грешники, ради коих Христос и сошел на землю, валяются в пресыщении и опивстве сластями земными, Он, друг грешникам, стоит в пустыне на уединенной и слезной молитве, день и ночь, не беря в уста Свои ни хлеба, ни воды, день и ночь, целых сорок дней и ночей. Господь делает сие, чтобы тем показать неизмеримую любовь Свою к человечеству, которое Он очищает Своим постом и учит Своим примером; и показать Свою неодолимую неразрывную привязанность к Своему Отцу Небесному и послушание Ему. Се, Он может все, о чем люди говорят: «Мы этого не можем»; и все, что люди делают неохотно и с ропотом, Он делает послушливо и ревностно. Он исполнил все то, что якобы не мог исполнить богоизбранный народ. Народ богоизбранный был в богатом Египте, и в богатстве он падал и отступал от Бога. И Христос был в Египте, но, подобно Иосифу, остался нетронутым тьмою египетской. Народ богоизбранный был в пустыне сорок лет, и здесь он падал и отступал от Бога, хотя Бог вел его Своею десницей и питал манной небесною. А Христос провел сорок дней и сорок ночей в пустыне без еды и питья, с непоколебленным смирением и послушанием Богу. Наконец войдя в землю обетованную, народ богоизбранный падал и отступал от Бога, хотя Бог непрестанно вразумлял его чрез закон и пророков. А Христос в земле обетованной, когда некоторые уже признали Его Господом и Мессией, остался верен, смиренен и послушен Отцу Небесному.

После сорокадневного непрерывного бдения, поста и молитвы Господь Иисус Христос взалкал. И тогда приступил к Нему искуситель и начал искушать Его.

Первое искушение искуситель направляет на тело, на истощенное от голода тело Спасителя, потому и говорит Ему: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. А почему диавол не претворил камни в хлебы и не предложил Иисусу? Се, большим искушением для алчущего человека было бы видеть пред собою теплый хлеб и вдыхать его аромат. Так почему же диавол сначала не сделал этого, а потом не поднес взалкавшему Иисусу готовые хлебы? Причина совсем проста: потому что не может. В немощи своей он ищет, чтобы Сам Иисус создал для него средство для искушения. Бог есть Творец камня, Бог есть Творец и хлеба. На самом деле Бог и производит хлеб из камня, то есть из земли. Таким образом, чудо претворения камней в хлебы Бог совершает всякий день, как всякий день Он совершает чудо претворения хлеба в кровь. Но сие может только Бог, и никто другой. Иисус мог сделать сие и без чьего бы то ни было совета, если б только захотел. Ибо постится не тот, кто не имеет снеди и не может ее приобрести – поэтому и не ест; постится тот, кто, имея пищу и возможность вкушать ее, все-таки не ест. Очевидно из речей диавола еще и то, что он желает поругаться Богу; он словно хочет сказать: «Вот Тебе и Божия сила и Божие человеколюбие! Кругом каменистая и безнадежная пустыня. Нигде нет хлеба для голодного человека. Бог сотворил человека и поместил его в бесхлебную пустыню, чтобы он страдал и умирал от голода. Где же тут сила, где любовь, где милосердие Божие? Потому, вот Ты, если Ты действительно какой-то Сын Божий и если Ты можешь, сделай сии Божии камни хлебами и ешь. А если Бог не дал Тебе такой силы, тогда зачем Тебе держаться Бога? Давай со мной против Бога!» Увы, подобные нашептывания и внушения действуют на многих маловерных! («Никогда не следует веровать диаволу, даже и в том случае, когда он советует и что-то полезное и необходимое, ибо он манит полезным и завершает злым; не следует исполнять волю демона ни из-за голода, ни из-за какой-либо иной нужды, но следует прибегать к Богу». Монах Евфимий Зигабен).

Но на такую богохульную злобу и пакость Христос спокойно дает ответ, который может до скончания века служить наставлением и укором чревоугодникам мира сего. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Труднее сотворить, нежели напитать. А Бог словом Своим сотворил все сущее, словом Своим Он может и напитать все Свои творения. Чем иным и питаются небесные силы и воинства, если не животворящим словом Божиим? Мы опустились до пищи из праха тогда, когда удалились от слова Божия; и все-таки жизнь, кою мы получаем чрез прах, происходит не от праха, но от слова Божия. «Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устом моим» (Пс.118:103), – глаголет Псалмопевец, – «живи мя по словеси Твоему» (Пс.118:107). Нигде в Священном Писании не сказано, что в хлебе из праха – жизнь и свет; а сказано, что жизнь и свет – в Слове Божием (Ин.1:4). Вся жизнь – в Боге, и вне Бога жизни нет. Все прочее: и пища, и вода, и воздух, и свет – не жизнь и не источники жизни, но лишь каналы жизни. И сии суть слова Божии, облеченные в плотное и чувственное одеяние ради нас, телесных созданий. Безгрешные ангелы не имеют нужды ни в каких каналах, но непосредственно насыщаются жизни от животворящего слова Божия. Мы же того не можем, потому что мы обессилены и расслаблены грехом. Мы не могли бы понести чистого и обнаженного слова Божия, так как это было бы для нас слишком твердою пищей. «Ибо слово Божие, – как учит апостол, – живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого; оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Евр.4:12). Столь сильно и могущественно и питательно обнаженное слово Божие. И если бы Христос, как полное Слово Божие, пришел на землю не облеченным в плотное и чувственное тело материи, кто мог бы Его понести? Ощущая сию всемогущую силу Христа как Слова Божия, пророк Малахия в страхе говорит: «И кто выдержит день пришествия Его (Господа), и кто устоит, когда Он явится? Ибо Он – как огонь расплавляющий и как щелок очищающий» (Мал.3:1–2).

Сам Христос – то Слово Божие и тот Хлеб жизни, от коего всякий хлеб питающий и получает жизненную силу и питательность. К чему Ему делать камни хлебами? Он взалкал не потому, что вынужден был взалкать, но потому, что хотел взалкать, ибо добровольно взялся исполнить всякий закон. Это был не случайный голод обычного смертного человека, но алчба Бессмертного, Который Своею победой над диаволом и Своим уроком будет насыщать поколение за поколением до кончины мира.

Второе искушение искуситель направляет на ум. Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. И здесь диавол снова начинает со злобных слов: если Ты Сын Божий. Но, се, здесь и он начинает использовать Священное Писание (Пс.90:11–12), давая приведенным глаголам совершенно ложное истолкование, каков обычай всех врагов Бога и закона Божия.

Если первое искушение предназначается в поучение чревоугодникам и сладострастникам, то это, второе, предназначено в поучение надменным знайкам, ученым гордецам и книжникам, которые, приобретя из материальной природы и чувственной жизни сколько-нибудь знаний, гордо возносят себя превыше Церкви Божией, пока в момент их наибольшего опьянения самими собою сатана не повелит им броситься вниз в пропасть. Ибо, накапливая знания вне Бога и Церкви Божией, надменные люди думают, будто накапливают силу, в то время как на самом деле они накапливают немощь. Тот, кто взращивает гордыню, взращивает немощь. Тот, кто удаляется от Бога, становится все меньше и меньше духом и силою, пока наконец не исчезнет, как пепел, разметенный ветром. И когда гордец взрастит немощь свою до предела и окончательно удалится от Бога, он считает, что встал ногами своими на верх Церкви Божией, да даже и Самого Бога положил себе под ноги. И тогда сатана приступает к нему с искушением и говорит: «Бросься вниз и полети! Твои ангелы (то есть твои идолы) будут держать тебя, да не падешь!»

Что же Господь Иисус Христос отвечает на это искусителю? Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего. Бог любит людей любовью неизглаголанною, но поэтому Бог не будет вступать в каждую смешную человеческую игру и не станет творить чудеса ради человеческого любопытства. Бог никогда не сотворил и не сотворит ни одного чуда, чтобы удовлетворить любопытство людей. Все Его чудеса предназначены для удовлетворения истинным нуждам нуждающихся, для исцеления болящих, для обращения неверных, ищущих правую веру, и оправдания верных, подвергающихся мучениям за правую веру. Мы искушаем Бога всяким своим делом, и всякой своею мыслью, и всяким своим желанием, которые не основаны на смирении и послушании Богу. Кто, гордясь своим умом и своими знаниями, уничижает закон Божий, тот искушает Бога к великой своей погибели. Ибо Бог долготерпелив, и по долготерпению Своему Он будет терпеть от таковых их дерзость, гордыню и любое богохульство, ожидая, чтобы весь пар гордости вышел из их голов и они, устыдившись, покаялись. Но в конце концов, если они пребывают в окаменении своего сердца, происходящем, опять же, от гордости ума, Бог всецело предает их власти беса-искусителя. «Бог обещал дать силы тому, кто находится в опасности, а не тому, кто Его искушает; тому, кто в беде, а не тому, кто делает все напоказ и гонится за праздною славой» (прп. Исидор Пелусиот. Письмо диакону Иоанну. Письма, 4, 164). И бес-искуситель поставляет их на высочайшую вершину гордыни, и предлагает им тогда броситься вниз. И они послушно бросаются и погибают. И имена их навсегда изглаживаются из книги жизни.

Третье искушение искуситель направляет на сердце. Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Сие есть искушение богатством, властью и славою. Бесчисленны те, кто попадает в эту западню диавольскую. Как может диавол даровать то, что ему не принадлежит? Ибо сказано пророком: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней» (Пс.23:1). Но диавол лжет, поскольку он, по словам Самого Спасителя, «лжец и отец лжи» (Ин.8:44). На его ложь поддаются лишь малоумные, забывающие, что живый и истинный Бог является всемогущим и единственным Владыкою мира. То, что Бог дает людям, – людям на пользу; а то, что диавол обещает дать и, как мнится, дает, – людям на погибель. Ибо он дает не свое, но чужое, украденное, и притом украденное у всевидящего Бога. Посему данное Богом прочно и благословенно, в то время как данное диаволом преходяще, как ветер, и проклято.

При этом последнем искушении, когда диавол использовал величайшую в мире ложь и когда потребовал от Господа нечто, превосходящее всякую дерзость, кроме диавольской, Господь наш Иисус Христос с Владычнею властью возгласил: отойди от Меня, сатана. Но для нашего научения Он и сего не оставил без обоснования и ссылки на Священное Писание; потому Он добавил: ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.

Слаще черствая корка хлеба из руки Божией, нежели все царства мира и слава их из руки диавольской. Всякий человек, хоть сколько-нибудь держащийся Бога, богаче и славнее, чем диавол; и смешно, если богач просит и принимает что-то из рук нищего. Истинный богач есть Бог; самые богатые после Бога – ангелы Божии; после ангелов – человек; после человека – животные, растения, звезды и минералы. Каждое из творений Божиих обладает чем-то, полученным от пребогатого Бога. Диавол же не имеет ничего, пока не украдет чужого.

Вероятно, сатана приступал ко Христу и с другими искушениями, поскольку видел пред собою единственный пример Человека, Который ни на мгновение и ни на волос не поддавался его власти. Но Евангелисты указывают на эти три главных искушения, под кои можно подвести все прочие искушения в человеческой жизни. Итак, первое – искушение тела, или нашей желательной природы; второе – искушение ума, или нашей мыслительной природы; и третье – искушение сердца, или нашей чувствующей природы. Первое искушение более соответствует юношескому, второе – зрелому, а третье – пожилому возрасту человека. Юноша борется с телесными страстями и похотями; человек зрелых лет борется с гордостью своего ума, своих знаний и умений; пожилой же человек ведет борьбу со сребролюбием, властолюбием и славолюбием, но из всего того сребролюбие – страсть наистрашнейшая. И, таким образом, три главных сатанинских искушения, которыми сатана искушал Господа Иисуса Христа и искушает каждого из нас, суть сии: сластолюбие, честолюбие и сребролюбие.

Все эти три искушения Господь наш выдержал победоносно, и притом в самых тяжелых условиях: Он и алкал, и жаждал, был и без крова, и без друзей, в пустыне, в одиночестве. И перенес Он искушения так, что диавола обратил в бегство. Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему.

Но где же ангелы были до того? Почему не поспешили Ему на помощь? Несомненно, они удалились от Него по Его повелению, как несомненно и то, что Он мог бы позвать их на помощь, когда захотел и в том количестве, в каком захотел. Он Сам засвидетельствовал сие, когда в Гефсимании Его взяли и повели, чтобы осудить. Один из учеников простер руку к мечу, да защитит своего Учителя; а Христос воспретил ему это, сказав: «или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов» (Мф.26:53)? Но Он Сам того не хотел. Он хотел как Человек быть искушаем сатаною. Всякий человек имеет по меньшей мере одного ангела-хранителя, помогающего ему в борьбе с искушениями. Христос хотел остаться один, без единого ангела. И всякого человека обычно искушают, по Божию попущению, младшие злые духи. А Он хотел быть искушаем самим сатаною, предводителем всех злых духов. Одним словом, Он хотел бороться в самых тяжелых условиях с самыми великими искушениями, и притом против величайшего искусителя рода человеческого, коему поддались в Раю Адам и Ева. И вел Он брань, и победил, и оставил нам единственный в своем роде пример победы, исполняющий нас храбрости и вдохновляющий. Великий Исаия, предвидя борьбу сию и победу Господа, пророчествовал так: «Господь выйдет, как исполин, как муж браней возбудит ревность» (Ис.42:13).

Когда Исполин исполинов одержал победу, тогда Он позволил ангелам приступить к Нему. И се, Ангелы приступили и служили Ему.

После такового примера, показанного величайшим Человеколюбцем и нашим величайшим Другом, Который явился на этой грешной земле, – кто из нас посмеет жаловаться на какое бы то ни было страдание в этой жизни? Никто, кто имеет стыд и совесть. Потому поспешим, пока еще длится шумный и быстро умаляющийся день жизни сей, – поспешим покаяться во всей нашей лености и небрежении к исполнению закона Божия. Поспешим отныне послушанием Богу загладить наш грех ропота на волю Божию. Со смирением и послушанием совершим все, что Бог от нас требует: и пост, и молитву, и бдение над духом своим, и осмотрительное внимание по отношению к козням лукавого искусителя и всех его немощных слуг. Бог не требует от нас, чтобы мы победили, ибо Он знает: мы этого не можем. Он требует от нас только преданности Его воле, смирения и послушания. А оружие – Его, и победа – Его. Он всегда будет близ нас, и ангелы Его будут служить нам. Величественен Господь в силе Своей, несравненен в богатстве Своем и неописуем в милосердии Своем. Таково милосердие Его к нам, людям, что Он и Свои собственные победы приписывает нам. О сем же Ему подобает честь и слава от ангелов на небесах и от человеков на земле, Отцу, Сыну и Святому Духу – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Лк. 18:10–14 (89 зач.).

Человек некий пришел в лес, чтобы выбрать дерево на доски. И увидел он два дерева, стоящие рядом. Одно было гладким и стройным, но с гнилою древесиной внутри. Другое снаружи было шероховатым и невзрачным, но со здоровою сердцевиной. Вздохнул человек и сказал самому себе: «На что мне это гладкое и высокое дерево, раз оно гнилое и на доски не годится? То, другое, хоть и шершавое, и невзрачное, но, по крайней мере, внутри здоровое; и если я чуть больше потружусь над ним, оно вполне может сгодиться на доски для моего дома». И, не долго думая, он выбрал второе дерево.

Так и Бог из двух людей выберет для дома Своего не того, кто внешне выглядит праведным, но того, у кого сердце исполнено здравой правды Божией.

Не милы Богу гордецы, очи коих непрестанно обращены к небу, в то время как сердца исполнены земли; но милы Ему смиренные и кроткие, очи коих опущены к земле, а сердца исполнены неба. Создавший людей больше любит, чтобы люди перечисляли Ему свои грехи, а не свои добрые дела. Ибо Бог есть Врач, спешащий к постели всякого из нас и спрашивающий: «Что у тебя болит?» Мудр тот человек, который воспользуется присутствием Врача и поведает Ему обо всех своих болезнях и немощах; и скудоумен тот, кто, скрывая свои болезни и немощи, похвалится пред Врачом своим здоровьем. Как будто врач посещает людей из-за их здоровья, а не из-за их болезней! «Зло – грешить, – говорит мудрый Златоуст, – но здесь возможно помочь; однако грешить и не говорить о сем есть величайшее зло, ибо тут помочь невозможно».

Посему будем мудры и, вставая на молитву к Богу, будем стоять как пред самым лучшим и самым милостивым Врачом, заботливо и с любовью вопрошающим каждого из нас: «Что у тебя болит?» Поведаем Ему, не медля, о своих болезнях, своих ранах, своих грехах.

Этому нас учит и Господь наш Иисус Христос притчею о мытаре и фарисее в сегодняшнем Евангельском чтении. В Евангелии говорится, что эту притчу Господь сказал к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других. Разве не принадлежишь и ты к тем, к коим Господь обратился с сею притчею? Не возмущайся, но исповедай болезнь свою, устыдись ее и прими лекарство, предлагаемое тебе самым лучшим и самым милостивым Врачом. В одной больнице было множество больных. Одни лежали в жару и с нетерпением ждали, когда же придет врач; другие прогуливались, считали себя здоровыми и не желали видеть врача. Однажды утром врач пришел осмотреть пациентов. С ним был и его друг, который носил больным передачи. Друг врача увидел больных, у которых был жар, и ему стало их жалко.

– Есть ли для них лекарство? – спросил он врача. А врач шепнул ему на ухо:

– Для тех, что лежат в жару, лекарство есть, а вот для ходячих нет лекарства... Они больны неизлечимой болезнью; внутри они совсем сгнили.

Весьма удивился друг врача, удивился двум вещам: тайне человеческих болезней и ненадежности человеческих очей.

Теперь представь себе: и мы находимся на лечении в этой всемирной больнице. Болезнь у всех нас одна, и название ей – неправда. Слово сие объемлет собою все страсти, все пороки, все грехи – короче говоря, все слабости и всю расслабленность нашей души, нашего сердца и нашего ума. Одни больные только что заболели, у других болезнь в самом разгаре, а третьи выздоравливают. Но таково свойство этого недуга внутреннего человека, что лишь выздоравливающие знают, какую страшную болезнь они пережили. Наиболее тяжко болящие менее всего понимают, что они больны. И при телесной болезни человек в сильном жару не осознает ни себя, ни своей болезни. И безумный никогда не скажет о себе, что он безумен. Новоначальные же в неправде некоторое время стыдятся своей болезни; но повторяющиеся грехи быстро приводят их к греховному навыку, а тот, в свою очередь, – к опьянению и обольщению неправдою, при которых душа более не осознает ни себя, ни своей болезни. И теперь представь, что в больницу приходит Врач и спрашивает:

– Что у вас болит?

Те, кто только что заболел, от стыда не посмеют признаться в своей болезни, но скажут:

– Ничего!

Те, у кого болезнь в самом разгаре, даже обидятся на такой вопрос и не только скажут:

– Ничего у нас не болит! – но и станут хвалиться своим здоровьем. И только выздоравливающие вздохнув, ответят Врачу:

– Все, все у нас болит! Помилуй нас и помоги!

«Если ты страшишься исповедать свои грехи, то воззри на адское пламя, кое лишь исповедь может угасить» (Тертуллиан. О покаянии, I, с.12).

Итак, поразмысли обо всем этом, услышь притчу Христову и сам рассуди, насколько она обращена к тебе. Если ты с удивлением скажешь: «Эта притча ко мне не относится», – значит, ты в начале болезни, коя зовется неправдою. Если ты с негодованием скажешь: «Я-то праведен, а это относится к тем грешникам вокруг меня», – значит, твоя болезнь в самом разгаре. Если же ты, покаянно ударяя себя в грудь, ответишь: «Воистину, я болен и имею нужду во Враче», – значит, ты на пути к выздоровлению. В таком случае не бойся – ты выздоровеешь.

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Два человека, два грешника, с тою только разницею, что фарисей не признавал себя грешником, а мытарь признавал. Фарисей принадлежал к наиболее уважаемому в тогдашнем обществе классу людей, а мытарь – к наиболее презираемому.

Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Фарисей стал в передней части храма, у самого алтаря, по обычаю всех фарисеев проталкиваться на первые места. То, что фарисей стал совсем впереди, видно из дальнейшего описания, говорящего, что мытарь стоял вдали. Таковы гордость фарисея и его уверенность в собственной праведности, то есть в своем духовном здравии, что он ищет первенства не только пред людьми, но и пред Богом и ищет его не только на пиршестве и в собрании, но и на молитве. Одного этого довольно, чтобы показать: фарисей тяжело болен неправдою и в ней закоренел.

Почему сказано: молился сам в себе? Почему не вслух? Потому что Бог внимательнее слушает, что Ему говорит сердце, а не язык. То, что человек думает и чувствует, когда молится Богу, важнее для Бога, нежели то, что он произносит языком. Язык может и обмануть, но сердце не обманывает, оно показывает человека таким, каков он есть, – черным или белым.

Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди.

Так дерзает говорить в храме пред лицем Божиим грешный человек! Что есть храм, если не место встречи больного с Врачом? Болящие грехом приходят, дабы исповедать свою болезнь Богу Врачу, дабы попросить лекарства и здравия у Того, Кто является истинным Исцелителем всех скорбей и немощей человеческих и Подателем всех благ. Идут ли здоровые в больницу, чтобы похвалиться своим здоровьем перед врачом? Но фарисей этот пришел в храм, чтобы похвалиться своим здравием, не как человек с душою здравою и невредимою, но как тяжко болящий неправдою, который, находясь в болезненном бреду, более не ощущает своего недуга. Однажды, когда я посетил больницу для душевнобольных, врач подвел меня к решетке, за которою был человек, наиболее тяжело больной безумием.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я его. Он тут же ответил:

– А как я могу себя чувствовать среди этих сумасшедших?

Вот так и фарисей говорит: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди. На самом деле, благодаря Бога, фарисей не хочет поставить Богу в заслугу, что не таков, как прочие люди. Нет; слова: Боже! благодарю Тебя, – не что иное, как присказка, льстивое вступление, обращенное к Богу, чтобы Он изволил выслушать хвастовство фарисея. Ибо из всего, что он сказал, он ничем не благодарит Бога; напротив, он хулит Бога, хуля прочие Божии творения. Он не благодарит Бога ни за что, ибо все, что он сказал о себе, он отметил как свои собственные заслуги, приобретенные без помощи Божией. Он не хочет сказать, что он не грабитель, не обидчик, не прелюбодей и не мытарь, так как Бог сохранил его Своею силой и Своею милостью, да не будет с ним того. Никак; он хочет сказать только: он лично, якобы, является человеком такого исключительного рода и цены, что ему во всем мире нет равных. А кроме того, что он такого исключительного рода, он и сам прилагает усилия и приносит жертвы, дабы удержаться на сей необыкновенной высоте над всеми прочими людьми. А именно: он постится два раза в неделю и дает десятую часть из всего, что приобретает. Ах, какой легкий путь спасения избрал для себя фарисей, более легкий, нежели наилегчайший путь погибели! Из всех заповедей, данных народу Богом чрез Моисея, он выбрал только две, самые легкие. Но и эти две заповеди он на самом деле не исполняет. Ибо Бог дал сии две заповеди не потому, что Ему нужно, дабы люди постились два раза в неделю и давали десятину. Бог нисколько в этом не нуждается. И Он дал людям сии, как и все прочие, заповеди не для того, чтобы они были самоцелью, но да принесут они плоды смирения пред Богом, послушания Богу и любви к Богу и к людям; одним словом, да согреют, да умягчат и да просветят сердце человеческое. Между тем фарисей исполняет эти две заповеди бесцельно. Он постится и дает десятину, но ненавидит и презирает людей и гордится пред Богом. И так он остается подобен древу бесплодному. Плод не в посте, плод – в сердце; плод даже не в исполнении заповеди, плод – в сердце. Все заповеди и все законы служат сердцу: согревают сердце, очищают сердце, освещают сердце, орошают его, ограждают, пропалывают, засевают, – лишь бы плод на ниве сердца зародился, вырос и созрел. Все доброделание есть средство, а не цель, метод, а не плод. Цель – в сердце, и плод – в сердце.

И так фарисей своею молитвой не достиг того, чего хотел. Он показал не красоту своей души, но ее уродство; не здравие свое явил, но свою болезнь. А Христос именно это и желал открыть сею притчей, и при том не только в одном данном фарисее, но вообще в фарисейской группировке, тогда господствовавшей в народе израильском. Но притчей сею Господь хотел открыть и изобличить мнимую набожность и лживое фарисейство и во всех поколениях христиан, в том числе и в нашем. Разве и сегодня нет среди нас людей, кои молятся Богу точно так же, как молился этот фарисей? Разве мало таких, кои начинают свою молитву с обвинений и хулы на своих соседей, а завершают похвалою самим себе? Разве мало таких, кои стоят пред Богом, как заимодавец пред должником? Разве не говорят и многие из вас: «Боже, я пощусь, я хожу в храм, я плачу налоги государству и жертвую деньги Церкви, я не таков, как прочие люди, грабители и клятвопреступники, безбожники и прелюбодеи, которые мне досадили. Куда Ты, Боже, смотришь? Почему ты их не умертвишь, а меня не наградишь за все то, что я для Тебя делаю? Разве Ты, Боже, не видишь чистоты моего сердца и здравия моей души?» Но знай, что «ни Бог тебя, ни ты Его не обманешь» (изречение блаженного Максима, память 11 ноября. Вот и иные его изречения: «Всяк крестится, да не всяк молится». Фарисей – это тот, кто «по бороде Авраам, а по делам Хам»).

Так они говорят. А Бог слушает и отпускает их в домы свои ни с чем, говоря им: «Как таковых Я не знаю вас». И на Страшном Суде Он скажет им: не знаю вас. Ибо Бог распознает друзей Своих не по языку, но по сердцу; и оценивает Он смоковницу не по листьям, но по плодам.

А вот как должен молиться истинный молитвенник:

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! – Стоя вдали! Истинный молитвенник не проталкивается вперед, на первые места в храме. К чему ему это? Бог видит его в притворе точно так же, как и близ алтаря. Истинный молитвенник всегда является истинным покаянником. «Покаяние человека есть праздник для Бога», – говорит преподобный Ефрем Сирин. Стоя вдали. Он чувствует свое ничтожество пред Богом и весь преисполняется смирения пред величием Божиим. Иоанн Креститель, величайший из рожденных женами, устрашался близости Христа, говоря, что недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Жена грешница умывала ноги Христовы, обливая их своими слезами. Итак, истинный молитвенник глубоко смирен и полон радости, если Бог допустит его хотя бы к ногам Своим.

Не смел даже поднять глаз на небо. Почему он не поднимал глаз своих на небо? Глаза – зеркало души. В глазах можно прочесть грех души. Не видите ли вы каждый день, как человек, совершивший грех, опускает глаза пред людьми? Как же грешнику не опустить глаз пред Богом Всевышним? Се, всякий грех, совершенный против людей, совершен против Бога; и нет на земле греха, который не был бы направлен против Бога. Истинный молитвенник осознает это, и потому он, кроме смирения, исполнен и стыда пред Богом. Посему и говорится: не смел даже поднять глаз на небо.

Ударяя себя в грудь. Почему он ударял себя в грудь? Дабы тем показать, что тело есть повод к человеческому греху. Телесное вожделение приводит человека к самым тяжким грехам. Чревоугодие рождает похоть; похоть рождает гнев; а гнев – убийство. Попечение о теле разлучает человека от Бога, обедняет душу и убивает в человеке ревность по Боге. Потому мытарь на молитве и ударял свое тело, ударяя тем самым виновника своего греха, своего унижения и своего стыда пред Богом. Но почему он ударял именно в грудь, а не бил по голове или по рукам? Потому что в груди находится сердце; а сердце является источником и греха, и добродетели. Сам Господь сказал: «исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк.7:20–23). Вот почему мытарь ударял по сердцу своему.

Он говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Он не перечисляет ни добрых, ни злых дел своих. Бог знает все. И Бог требует не перечисления, а сокрушенного покаяния во всем. Боже! будь милостив ко мне грешнику! Этими словами сказано все. Ты, Боже, – Врач, а я – больной. Ты Единый можешь исцелить, и к Тебе Единому припадаю. Ты Врач, а милость Твоя – лекарство. Говоря: Боже! будь милостив ко мне грешнику! – кающийся словно говорит: «Врач, дай лекарства мне больному! Никто в мире не может излечить меня, кроме Тебя, Боже. «Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих» (Пс.50:6). Люди, сколь бы праведны они ни были, ничем не могут мне помочь, если Ты мне не поможешь. Ничто мне не поможет: ни мой пост, ни приношение десятой части, ни все мои добрые дела, если милость Твоя не изольется, как елей, на раны мои. Похвала человеческая не лечит моих ран; она их растравляет. Ты, Ты Единый знаешь мой недуг; и Ты Единый имеешь лекарство. Нет мне смысла идти ни к кому иному, нет мне смысла никого иного молить. Если Ты меня отвергнешь, весь мир не сможет удержать меня от падения в бездну. Ты, Ты Единый, Господи, можешь, если хочешь. Боже, прости и спаси! Боже! будь милостив ко мне грешнику!»

Что же говорит Господь наш Иисус Христос о такой молитве? Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот. Кому Господь сказывает сие? Всем вам, уверенным о себе, что вы праведны. Мытарь идет оправданным в дом свой более, нежели фарисей. Смиренный исповедник своих грехов идет оправданным в дом свой более, нежели надменный самохвал. Оправдался стыдливый покаянник, а не бесстыдный и самодовольный гордец. Врач умилостивился и исцелил болящего, признавшего свою болезнь и попросившего лекарства; но ни с чем отпустил того, кто пришел ко Врачу, дабы похвастаться своим здоровьем. И завершает Господь Свою дивную притчу следующим поучением: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. Кто суть возвышающий сам себя и унижающий себя? Вообще никто не может возвысить себя ни на йоту, если Бог его не возвысит. Но здесь подразумевается тот, кто думает, будто возвышает сам себя, стремясь на первые места и пред людьми, и пред Богом; хвалясь своими делами; гордясь пред Богом; унижая хулою и презрением прочих людей, дабы таким образом самому выглядеть значительнее. Всеми этими способами, коими он думает возвысить сам себя, он на самом деле себя унижает. Ибо чем больше он становится в собственных глазах, да даже и в глазах людей, тем меньше он становится в очах Божиих. И такового Бог унизит, когда-нибудь дав ему испытать унижение. «Доколе человек не приобрел смирения, не приобретет он награды за дела свои. Награда дается не за дела, а за смирение» (прп. Исаак Сирин. Слово 34). А кто есть унижающий себя? Не тот, кто притворяется меньшим, чем является, но тот, кто видит свое унижение от греха. Воистину, человек не может, даже если захочет, унизить себя более, нежели его унижает грех. Господь и не требует от нас другого унижения, кроме осознания и исповедания своего унижения греховного. А для человека, который осознает и исповедает низость, в которую его низверг грех, невозможно спускаться ниже. Грех всегда может совлечь нас ниже той глубины нашего падения, которую мы способны увидеть. Прп. Макарий Великий говорит: «Смиренный никогда не падает. Куда и пасть тому, кто ниже всех? Высокомудрие есть великое унижение. А смиренномудрие есть великая высота, честь и достоинство» (Беседа 19).

Одним словом: возвысится поступающий, как мытарь. Фарисей есть неизлечимый больной, который не видит своей болезни; мытарь – больной, который выздоравливает, ибо увидел он свою болезнь, припал ко Врачу и принял лекарство. Первый подобен гладкому и высокому дереву с гнилой сердцевиной, кое домовладыке ни на что не годно; второй подобен дереву шершавому и невзрачному, кое домовладыка обрабатывает, делает из него доски и вносит в дом свой.

Да помилует Господь и всех кающихся грешников и да исцелит от греховного недуга всех, кто молится Ему со страхом и трепетом, славя Его как милостивого Отца, Единородного Сына и Пресвятаго Духа – Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Лк. 15:11–32 (79 зач.).

Бескрайняя любовь Божия к людям являет себя в величайшем терпении, в величайшем прощении и в величайшей радости. Такая любовь на земле может быть уподоблена только любви материнской. Кто имеет большее терпение по отношению к какому бы то ни было живому творению на земле, чем мать ко своему чаду? Чье прощение превосходит материнское? Чьи очи так плачут от радости над исправившимся грешником, как очи матери над исправившимся чадом своим? Материнскую любовь на земле, с тех пор как существует земля, превзошел лишь Господь наш Иисус Христос Своею любовью к роду человеческому. Его терпение простерлось до страшных мук на Кресте; Его прощение изливалось из сердца и уст Его даже и с самого Креста; Его радость о покаявшихся была единственною радостью, озарявшею Его мученическую душу в течение всей жизни на земле. Только любовь Божественная превосходит любовь материнскую. Только Бог любит нас более, нежели мать; только Он проявляет по отношению к нам больше терпения, нежели мать; только Он прощает нам больше, нежели мать; и только Он радуется нашему исправлению более, нежели мать.

У кого нет терпения к нам, когда мы грешим, тот не любит нас. Не любит нас и тот, кто не прощает нас, когда мы каемся во грехах. А менее всего любит нас тот, кто не радуется нашему исправлению.

Терпение, прощение и радость суть три главные особенности Божественной любви. Сии суть особенности и всякой истинной любви – если вообще существует какая-либо иная любовь, кроме Божественной! Любовь без этих трех особенностей – не любовь. И если ты что-либо иное назовешь любовью, это то же самое, что козу или свинью назвать овцою.

В притче о блудном сыне Господь наш Иисус Христос представил пред нас икону истинной, Божественной любви, столь ясно написанную, что она трепещет пред нами живо, как этот мир, когда его после ночной тьмы осияет солнце. Две тысячи лет не бледнеют краски на иконе сей, и никогда не побледнеют, пока существуют люди на земле и любовь Божия к людям. Напротив, чем люди грешнее, тем живее, яснее, новее выглядит икона сия.

У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. Что может быть проще этого драматичного начала притчи? А какие судьбы скрываются под сею простотою! Под именем человека скрывается Бог, а под именем двух сынов – человек праведный и человек грешный, или все праведники и все грешники. Человек праведный старше человека грешного; ибо Бог в начале сотворил человека праведного, который затем сам сделал себя человеком грешным. Грешник требует раздела, раздела и с Богом, и с братом-праведником.

Также под двумя сынами подразумевается двойственность природы в одном и том же человеке: одна природа жаждет Бога, а другая влечет ко греху. Одна природа подвигает человека жить по закону Божию, по закону ума, как говорит апостол, а другая – по закону плоти (Рим.7:22–23). Духовный человек и плотской человек – сии суть два человека в одном и том же человеке. Духовный человек не может представить своей жизни отдельно от Бога, в то время как плотской человек полагает, что его жизнь только начинается разделением с Богом. Духовный человек – старший, плотской – младший. И по самому происхождению духовный человек старше, ибо рассказывается, как сперва Бог сказал: «сотворим человека по образу Нашему» (Быт.1:26), образ же Божий – духовной природы, а не плотской; и затем создал человеческую плоть из «праха земного» (Быт.2:7), в который вдунул предварительно сотворенный образ Свой, то есть духовного человека. Конечно, плоть человеческая, какою ее создал Бог, ни в чем не была грешною, хотя и была сотворена из праха земного. Но ею человек был приведен ко греху. И Ева была младше Адама. Она, созданная из плоти Адама, чрез желание плоти своей нарушила заповедь Божию и впала в искушение, и падением своим отделилась от Бога, а умом своим пошла в дальнюю сторону – в царство диавола.

Дай мне следующую мне часть имения. Так говорит грешник Богу. А что из принадлежащего человеку не принадлежит Богу? Прах; и ничто, кроме праха. Правда, и прах сотворен Богом, но прах не принадлежит существу Божию. И посему человек только прах может назвать своим; все прочее – Божие, все прочее принадлежит Богу. Пока человек не отделился от Бога, все Божие – и его. Как и сказал Бог: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. Как и человек в этом случае может сказать: «Все, что имеет Отец, есть Мое» (Ин.16:15). Однако, когда человек желает отделиться от Бога и требует свою часть неизмеримого имения Божия, Бог может дать Ему ничто – и пребудет праведен. Ибо человек без Бога – ничто, и все его имение – ничто. Дав же ему прах, то есть одно тело без духа, без души и без каких бы то ни было духовных даров, Бог все-таки дал более, нежели следует человеку; и дал ему это не по правде, а по милости. Но поскольку милость Божия несравнимо больше, чем милость матери к своему чаду, то Бог дает Своему грешному сыну и нечто большее, нежели прах. А именно, наряду с телом, Он оставляет ему в теле душу, как и у животных, и, сверх всего того, оставляет ему и немногое из духовных даров: немного разума, совести, стремления к добру, лишь одну искру, чтобы только не отпускать его совсем как животное, равное другим животным.

И отец разделил им имение. Старший сын остался с отцом, дабы и далее пользоваться всем отцовским имением, а младший по прошествии немногих, дней..., собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Не скрывается ли за сими словами по прошествии немногих дней тайна кратковременного пребывания Адама в Раю? Совершив грех, Адам тем самым потребовал и добился раздела с Богом. Отделившись от Бога, он увидел наготу свою, то есть увидел: без Бога он – ничто. И Бог, по милости Своей, не отпустил его нагим, но сделал ему одежды – в соответствии с его умалившимся ростом; одел его в те одежды и отпустил (Быт.3:21). Прах ты и в прах возвратишься, – говорит Бог Адаму. А это означает: «Твоим, в лучшем случае, является только прах, все прочее есть Мое. Ты требовал следующую тебе часть, Я тебе ее даю; но, чтобы ты мог жить и быть хотя бы тенью того, чем ты был доныне, Я даю тебе и более: даю тебе одну искру Своего Божественного достоинства».

Произошедшее с Адамом повторялось и повторяется с миллионами сынов Адамовых, которые грехом отделились от Бога и со своим имением пошли в дальнюю сторону. Бог никого не принуждает оставаться с Ним, ибо Бог сотворил человека свободным и, будучи верен Самому Себе, никогда не желает побеждать сей человеческой свободы.

А что делает безумный грешник, когда отделится от Бога? Младший сын пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Это сделал не только один грешник; это сделал не только младший сын отца сего; это делает всякий человек, когда отделится от Бога, всякий без исключения. «И исчезоша в суете дние их» (Пс.77:33).

Живя распутно. Что сие значит? Это значит – проводя дни во всяком грехе и беспутстве, в пьянстве, ссорах, гневе, расточительности, наипаче же в блуде, который более всего и быстрее всего губит жизненные силы и угашает Божественную искру. Когда человек не имеет любви, он предается страстям. Когда человек оставляет стезю Божию, он оказывается в сетях многих путей и бегает туда-сюда: то по одному пути, то по другому. Распутник держит секиру при корне своей жизни и каждый день надрубает секирою корень, пока дерево не начнет в муках засыхать.

Живя распутно, блудный сын расточил все имение свое, полученное от отца. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться. В той дальней стране, удаленной от Бога, всегда голод, ибо земля не может насытить алчущего человека, лишь усиливая его голод своею пищей. Земля едва может утолить голод бессловесных животных, но никак не человека. В дальней стране всегда голод; однако для грешника, совершенно забывшего Бога и расточившего все жизненные силы, дарованные ему по милости Божией при разделе, настал великий голод, то есть такой голод, который земля, что бы она ни предлагала, не могла утолить ни на мгновение. Так происходит и ныне со всяким грешником, ненасытно и полностью предавшимся земле, плоти и плотским наслаждениям. Наступит момент, когда грешнику омерзеет и земля, и плоть, и все земные и плотские наслаждения. Все сие станет для него мерзостью и смрадом. Тогда он начинает жаловаться на весь мир и проклинать жизнь. С истощенными силами и телесными, и душевными, он чувствует себя полою и сухою тростью, чрез кою дует хладный ветер. Все для него мрачно, все для него отвратительно, все для него гнусно. Находясь в таком положении, он не знает, что делать с самим собою. Он перестал верить в эту жизнь, кольми паче в жизнь вечную. Жизнь вечную он забыл, а временную возненавидел; и Бога он забыл, а мир сей возненавидел. Что ему теперь делать? Куда идти? Вселенная ему тесна. И нигде нет дверей для выхода из нее. И могила означает не выход, но вход. Когда же его положение становится столь отчаянным, является ему диавол, который и до того постоянно был с ним и вел его от зла ко злу – но сокровенно и неявленно. А ныне он является грешнику, берет его к себе на служение и посылает его на поля свои пасти свиней. Ибо написано: и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. Так бывает и со всяким непослушливым сыном, отделившимся и удалившимся от отца своего: уходит он от отца с гордыми и великими планами о своем счастье, а в конце концов становится слугою у худшего себя, свинопасом при чужих свиньях. Но под именем одного из жителей страны той, несомненно, подразумевается диавол. И хотя он здесь изображается в виде человека, как и отец назван человеком, тем не менее, этот образ совершенно противоположен образу человека-отца, от коего отделился безумный сын. Сие человек, однако человек не из Царства Небесного, но из некоего третьего царства – царства мрака и ужаса, смрада и пламени, царства бесовского. У первого человека – Отца – грешник носил имя сына, а у сего человека – диавола – он нарекается слугою. У человека Отца он блаженствовал во всяком изобилии, а у человека диавола он голодает, и притом настолько, что рад поесть тех рожков из-под земли, коими питаются свиньи; но и этого ему не удается. И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Под свиньями, в более глубоком смысле, подразумеваются бесы, жители царства диавольского. Ибо бесы суть носители всякой нечистоты, а свинья – явственный символ нечистоты. Когда Господь изгнал бесов из одержимого в Гадаре, Он послал их в свиней. Как свиньи роются в земле, так бесы роются в человеке, доколе не найдут в нем какой-либо душевной нечистоты себе в пищу. Под рожками поэтому следует понимать всякую нечистоту внутреннего человека: злые мысли, грязные желания, себялюбивые намерения, грехи, пороки, страсти – особенно страсти. Все, что душу человеческую истощает и иссушает, то бесов питает и утучняет. Все, что растет во мраке души человеческой, не освещенной прямым Божиим светом, подобно тому как растут рожки во мраке подземном, все сие является нечистою пищей бесов. Но и этой пищи бесы не давали наемнику диавола. Той самою пищей они кормили его, пока он всецело не попал под их власть; а теперь, когда он уже полностью был в их руках, они не имели более нужды чем-либо кормить его. Их пища есть яд, а он уже был весь насквозь отравлен. И се, его яд ныне служил им пищею. Они грызли душу его, ожидая лишь ее исхода от тела, дабы питаться еще большими ее муками во тьме внешней. Как говорит венценосный пророк: «Яко погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой, посадил мя есть в темных, яко мертвыя века» (Пс.142:3). Се, блудный сын был яко мертвый и прежде телесной смерти!

Но в этот момент крайнего отчаяния, крайнего голода и крайнего ужаса вспыхнула в блудном сыне некая искра. Нечаянная и позабытая искра! Откуда же взялась она в холодных углях? Откуда в трупе искра жизни? А вот откуда: как мы сказали вначале, Отец при разделе с сыном дал ему более, нежели тому следовало. Дал Он ему, вместе с прахом, и искру совести и разума. Мудрый и милостивый Отец словно говорил Самому Себе, отделяя часть имения младшему сыну: «Добавлю Я ему еще и это, немного совести и разума; именно того, от чего он хочет отделиться. Пусть, они ему понадобятся. Он идет в холодную и голодную страну; и когда постигнет его величайшая скорбь, сия единственная искра может осветить ему путь назад ко Мне. Пусть, пусть он возьмет ее с собою; воистину, она ему пригодится. Искра сия спасет его».

И вот, эта искра вспыхнула в самой непроглядной тьме, в полночь, когда блудный сын уже сошел в третье царство и предался служению диавольскому. Как чудесный светильник, возгорелся в нем давно позабытый свет совести и разума. И при свете том он пришел в себя. И только при свете том узрел он, в какую пропасть пал, каким смрадом дышал и жил, к какому гнусному обществу присоединился. При свете сего таинственного светильника, который поддерживала в его душе милостивая Отчая рука, он пробудился от своего ужасного сна, и тогда начал сравнивать свою жизнь, бывшую у Отца, со своей теперешней жизнью.

Придя же в себя (Придя же в себя; из сего явственно следует, что, «доколе он творил зло, он был вне себя». Блж. Феофилакт. Воистину, блуждая чувствами вне себя, мы сами от себя удаляемся, выходим из себя и покидаем Царствие Божие, кое внутрь нас, «внутрь вас есть» – Лк.17:21), сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. Как только искра вспыхнула в душе блудного сына и как только он сравнил жизнь у Отца своего с жизнью на чужбине, он тут же пришел и к решению: встану, пойду к отцу моему. Встану, – говорит он, ибо видит свое страшное падение. Третьего пути нет: или вниз на самое дно пропасти диавольской, или вверх, к Отцу своему. А Отец богат-пребогат; у Него никогда не бывает голода; Его наемники избыточествуют хлебом, а я, будучи сыном, умираю от голода. Под хлебом подразумевается жизнь, под наемниками – сотворенные Богом существа, низшие человека, животные и прочие. Блудный сын пал ниже животных и пожелал иметь хотя бы столько жизни, сколько ее имеют животные. Животные суть несвободные существа, и ими Бог управляет исключительно Своею силой и по Своей воле. И им Бог дает столько жизни, сколько им необходимо, печется о них и удовлетворяет их потребности. А блудный сын расточил распутством даже те жизненные силы, кои Бог дает животным и коими животные не злоупотребляют.

Я согрешил против неба и пред тобою. Под небом здесь подразумеваются, во-первых, святые ангелы Божии вообще, наипаче же ангел-хранитель; а во-вторых, Божественные дары, которые Бог дает всякому человеку и которые представляют небо даже в грешниках «и по внутреннему человеку» ...«удовольствие в законе Божием» (Рим.7:22). А что здесь под небом имеются в виду ангелы Божии, видно из слов Самого Господа: «Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк.15:7–10). Если же бывает радость о кающихся, то бывает и скорбь о нераскаянных грешниках. Преисполненные любви и преданности Богу, святые ангелы смотрят на всякий грех пред их Творцом как на грех против них самих. Что под небом подразумеваются и присутствующие в человеке духовные дары, данные ему от Бога, явствует из приведенных слов апостола Павла, как и из следующих его слов: «Не знаете ли, что тела ваши – суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои» (1Кор.6:19)? А еще яснее это видно из слов Спасителя: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:21). И, таким образом, согрешающий пред Богом неизбежно согрешает и против ангелов Божиих, и против праведника, который есть в нем от Бога, а сие значит – против неба. Потому и говорит кающийся: я согрешил против неба и пред тобою.

И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Так безгранична и преумилительна любовь Божия! Каково доныне было Его терпение по отношению к грешнику, таковы же ныне Его прощение и Его радость. Как только грешник покается и вступит на стезю, ведущую к Богу, Бог уже спешит ему в сретение, принимает его, падает ему на шею, целует его. Велика радость матери, видящей исправление сына; велика радость пастыря, нашедшего пропавшую овцу; велика радость женщины, отыскавшей потерянную драхму; но все сие не может сравниться с радостью Божией, когда грешник покается и возвратится к Богу. Как только началось покаяние в сердце нашем, хотя мы еще далеко-далеко от Бога, Бог уже видит нас и быстрее солнечного света, устремляющегося в темную землю, идет нам в сретение. В сретение новому человеку, который чрез покаяние зачинается в нас! «Ты разумел еси помышления моя издалеча, – восклицает пророк, обращаясь ко Всеведущему» (Пс.138:2). Спешит Отец Небесный нам на помощь, простирает руки Свои и поддерживает нас дабы мы не пали назад, снова в пропасть бесовскую на поле свиное, в страну голода. «Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам», – говорит апостол Иаков (Иак.4:8). О, помощь скорейшая! О, руки благословеннейшие! Если мы еще не угасили в себе и последней искры совести и разума, то должны устыдиться пред таковою любовью Божией, должны как можно скорее покаяться и поспешить с опущенными долу очами и вознесенными горе сердцами в объятия своего оскорбленного Родителя.

Когда покаявшийся сын предстал пред отцом, он сказал ему то, что и задумал: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Но этим он даже еще не закончил всего, что желал сказать. Он еще хотел добавить: прими меня в число наемников твоих. Однако отец и не дал ему завершить. Отец не допустил, чтобы покаянник унижался, прося у отца сделать его своим наемником. Потому отец прервал его и начал обнимать его и целовать. Его, столь оборванного, и грязного, и иссохшего, и одичавшего, начал милостивый отец обнимать и целовать и крикнул рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Лучшая одежда представляет собою все богатство и красоту духовных даров Божиих. Сие есть одежда святости и чистоты, в какую был облечен Адам до грехопадения и ухода от Бога в дальнюю сторону. Сия одежда есть Сам Христос; потому она и называется лучшею. Нет на небесах одежды лучше сей. И апостол говорит: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал.3:27). Душа, обнаженная от всякого блага, полностью совлекается; ее старая, грязная и изорванная одежда отбрасывается, душа же облекается в одежду новую. Эта новая одежда души представляет собою нового человека, покаявшегося, возрожденного, прощенного и принятого Богом. Без новой одежды сей никто не может пребывать в Царствии Божием, что ясно видно из притчи Христовой о брачном пире царского сына (Мф.22:1–14). Это облачение, по словам апостола, составляют милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение... Более же всего... любовь, которая есть совокупность совершенства (Кол.3:12–14; сравни: Еф.4:24; Откр.7:14; Зах.3:3–4).

Перстень на руку означает венчание души со Христом. Покаявшийся разрывает все блудные связи с миром сим, прилепляется душою своею ко Христу и пребывает с Ним в нераздельном единстве. Это обручение происходит силою и благодатью Святаго Духа, за печатью Коего хранятся дары небесные.

Дайте... и обувь на ноги, – говорит отец рабам своим. Обувь означает силу воли, с которою человек пойдет по пути Божию, исполнившись решимости, не уклоняясь направо и налево, не озираясь назад.

Под откормленным и закланным теленком следует понимать Самого Господа нашего Иисуса Христа, Который предал Себя на заклание ради очищения грешников от грехов. Под рабами подразумеваются или ангелы, или священники. Если под домом отчим имеется в виду только небо, тогда под рабами надо разуметь ангелов; если же считать, что дом отчий есть Церковь Божия на земле (а это столь же верно), то в таком случае под рабами должно понимать священников, призванных совершать Таинство Жертвы Христовой и им питать людей в жизнь вечную. Что здесь прежде всего имеется в виду Церковь, ясно из следующего: блудный сын еще не умер телесно, а пока человек не разлучится от своего тела, он принадлежит к Царствию Божию в виде Церкви Божией на земле. Но под рабами, наряду со священниками, подразумеваются и ангелы. Это явствует, во-первых, из того, что ангелы присутствуют в храме при совершении Святых Таинств, а во-вторых, из того, что чрез ангела-хранителя Бог направляет людей на стези спасения.

Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Тело его еще кое-как существовало, но душа была мертва. Одна оставшаяся в нем искра Божественного дара загорелась и оживила всю его душу. Он был осужден с той самой минуты, как потребовал раздела от Отца своего. И нашелся. Это значит: он нашел себя при свете Божией искры, ибо до того он сам себя потерял. Бог знал о нем и не терял его из вида до последнего мгновения, до мгновения покаяния.

И начали веселиться. Услышав обо всем происшедшем, старший сын осердился и сказал отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Так праведный сын сказал отцу. Так сердито говорят Церкви многие праведники, когда Церковь с радостью и умилением принимает покаявшихся грешников и допускает их ко святому Таинству Причастия. Так могут сказать Богу и ветхозаветные праведники, видя, как Бог принес Сына Своего Единородного в жертву младшему и более грешному поколению человечества. «Ты никогда не дал нам и козленка!» То есть: в сравнении с огромною жертвой, которую Ты приносишь для этих наших грешных и блудных потомков, для нас Ты не пожертвовал даже самым малым и незначительным. А поскольку коза вообще означает грех, то те же самые праведники могут сказать: «Нам Ты запрещал совершать и самый малый грех – малый и незначительный, как козленок; в то время как ныне Ты награждаешь грешное поколение сие величайшим благом, какое имеешь, – жертвою Сына Своего!» А если мы пойдем еще дальше, то увидим, что эта с виду простая притча обымает сущность всей истории рода человеческого, от падшего Адама до величайшего Праведника, Господа нашего Иисуса Христа, Который в отношении к человечеству, Адаму и его потомкам, есть как бы Старший Сын Отца Небесного – хотя Единый Рожденный, а не усыновленный. Если бы Сам Господь Иисус Христос говорил, как обычный смертный человек, Он мог бы сказать Отцу Своему: «Адам согрешил и отпал от Тебя; и он, и все его потомки похулили имя Твое, а ныне Ты ему и его потомкам приуготовляешь такую славу и радость, какую и Я, и все небеса мало когда знали». Конечно, Господь наш Иисус Христос никогда бы и не мог осердиться на Отца Своего Небесного и никогда бы так не сказал Отцу Своему, исключая тот случай, если бы Он намеренно, переносясь в наши сердца, изрек сие как укор и поучение для нас, дабы мы не гордились своею праведностью и в гордости этой не презирали покаявшихся грешников. Как если бы Он хотел сказать нам: «Если Я, Превечный Праведник, от вечности нераздельно сущий со Отцем, не протестую против принятия покаявшегося Адама обратно в Царствие Небесное, как можете вы, праведные со вчерашнего дня, а грешные еще с первого греха Адамова, протестовать против любви Божией к покаявшимся грешникам?»

Сын мой! – сказал ему отец, – ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.

Так Бог умиряет праведника, напоминая ему о безмерных благах, коими тот вместе с Ним обладает и располагает. «Все Мое твое. С возвращением твоего покаявшегося брата твои блага не умаляются, а твоя радость должна возрасти. А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».

Так завершается эта притча, сама по себе являющаяся целым Евангелием тайн и поучений. Тот, кто будет молитвенно углубляться в притчу сию еще более, откроет в ней еще больше тайн и поучений. Слава Господу нашему Иисусу Христу, давшему нам притчу сию, словно полную сокровищницу премудрости, из коей поколение за поколением черпает для себя Богопознание и самопознание, научаясь любви чрез терпение Божие, прощению чрез человеколюбие Божие и радости чрез радость Бога, приемлющего покаявшихся грешников. Слава и Его безначальному Отцу и Животворящему Духу – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Мф. 25:31–46 (106 зач.).

Те, кто считал и вычислял, утверждают, что на земле полтора миллиарда живых людей. Из этих полутора миллиардов живых людей ни один не в состоянии сказать вам от своего ума, что будет с миром в конце времен и что будет с нами после смерти. И все многие и многие миллиарды человеческих существ, жившие на земле до нас, не были в состоянии ничего от своего ума определенно и с уверенностью сказать о кончине мира и о том, что нас ожидает после смерти, – ничего, что мы могли бы разумом, сердцем и душою принять как истину. Жизнь наша коротка и исчисляется днями, а время долго и исчисляется столетиями и тысячелетиями. Кто из нас может простереться из своей тесноты до скончания века, и увидеть последние события, и сообщить нам о них, и сказать: «На краю времен произойдет то-то и то-то, то-то будет с миром, то-то – с вами, людьми»? Никто. Воистину, никто из всех живых людей, кроме того, кто убедил бы нас, что он, проникнув в разум Создателя мира и людей, узрел весь план творения; и что он жил и пребывал в сознании прежде бытия мира; а также – что он может явственно видеть кончину времен и все те события, кои будут знаменовать кончину сию. Есть ли такой человек среди полутора миллиардов ныне живущих людей? И был ли такой от начала мира доныне? Нет, такого нет и не было. Были прозорливые люди и пророки, которые не от своего ума, но по откровению Божию изрекли кое-что, кратко и отрывочно, о кончине мира; и не столько с намерением ее описать, сколько для того, чтобы своими видениями, по повелению Божию, вразумить людей: да отвратятся они от пути беззакония, да покаются, да помышляют о имеющем прийти судьбоносном более, нежели о мелком и преходящем, заслоняющем от них, подобно облаку, пламенное и страшное событие, коим завершится и вся жизнь человеческая на земле, и существование мира, и ход звезд, и дни и ночи, и все, находящееся в пространстве, и все, происходящее во времени.

Лишь Один-Единственный ясно и определенно поведал нам главное обо всем том, что должно произойти в конце времен. Сие – Господь наш Иисус Христос. Если бы кто-либо иной сказал нам о кончине мира, то мы бы не поверили, будь он даже и величайшим мудрецом мирским. Если бы он говорил от своего человеческого разума, а не по доказанному откровению Божию, мы бы ему не поверили. Ибо человеческий ум и человеческая логика, сколь бы велики они ни были, слишком крохотны, чтобы простереться от начала до кончины мира. Но тщетен весь наш разум там, где требуется видение. Нам нужен прозорливый человек, который видит – и видит ясно, как мы видим солнце, – весь мир насквозь, от начала его до кончины, и сами начало и кончину. Был лишь Один такой Человек. И это Господь наш Иисус Христос. Ему Единому мы можем и должны верить, когда Он говорит нам о том, что произойдет в последние дни. Ибо все, предреченное Им, сбылось; сбылось все, что предрек Он и отдельным личностям, как Петру и Иуде и прочим апостолам; и отдельным народам, как иудеям; и отдельным местам, как Иерусалиму, Капернауму, Вифсаиде и Хоразину; и Церкви Божией, на Его крови утвержденной. Еще не исполнились лишь Его пророчества о событиях пред самым концом мира сего и пророчество о самом конце мира и о Страшном Суде. Но имеющий очи, чтобы видеть, может ясно видеть: в мире уже в наше время начались события, предсказанные Им как признаки близкой кончины века. Разве не явились многие благодетели человечества, кои желают заменить собою Христа и своим учением – учение Христово? Разве не восстал народ на народ и царство на царство? Не сотрясается ли земля, как и наши сердца, от множества войн и революций по всей нашей планете? Не предают ли многие Христа, и не бегут ли многие из Церкви Его? Не умножилось ли беззаконие, и не охладела ли любовь во многих? Не проповедано ли уже Евангелие Христово по всей вселенной, во свидетельство всем народам (Мф.24:3–14)? Правда, наихудшее еще не пришло, но оно приближается неудержимо и быстро. Правда, еще не явился антихрист, но его пророки и предтечи уже ходят средь всех народов. Правда, еще не дошло до вершины скорби, какой не было от начала мира, до невыносимого предсмертного хрипа, но эта вершина уже виднеется на горизонте пред очами всех духовных людей, чающих пришествия Господня. Правда, солнце еще не померкло, и луна не перестала давать света своего, и звезды не спали с неба; но, когда все сие произойдет, о том невозможно будет более ни писать, ни говорить. Человеческое сердце исполнится страха и трепета, человеческий язык онемеет, и человеческие очи вперятся в страшную тьму, в землю без дня и в небо без звезд. И вдруг в этой тьме явится знамение от востока до запада, с таким блеском, каким солнце никогда не могло бы засиять над нашими головами. И тогда увидят все племена земные Господа Иисуса Христа, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И вострубят воинства ангельские, и соберутся пред Ним все народы земли, трубы заиграют сбор, какого не было от начала мира, и призовут на Суд, который не повторится.

Но обо всех сих знамениях и событиях, что произойдут пред кончиною мира и в конце времен, говорится в ином месте Святого Евангелия. Сегодняшнее же Евангельское чтение описывает нам последний расчет между временем и вечностью, между небом и землею, между Богом и людьми. Оно описывает нам Страшный Суд и ход его, день ярости Господней (Соф.2:2). Оно описывает нам тот страшный момент, радостнейший для праведников, когда милость Божия передаст слово правде Божией. Когда поздно будет творить добрые дела и поздно будет каяться! Когда плач более не встретит сочувствия и слезы более не будут капать в длани ангельские.

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей. Как в притче о блудном сыне Бог называется человеком, так и здесь Христос называется Сыном Человеческим. Сие есть Он, и никто иной. Когда Он второй раз приидет в мир, то приидет не тихо и в уничижении, как приходил первый раз, но явно и во славе великой. Под этою славой подразумевается, во-первых, та слава, которую Христос имел в вечности «прежде бытия мира» (Ин.17:5) а во-вторых, слава Победителя сатаны, ветхого мира и смерти. Между тем, Он приходит не один, но со всеми святыми ангелами, число коих бесконечно; с ними же Он приходит потому, что и они, будучи слугами Его и воинами, участвовали как в борьбе со злом, так и в победе над злом. Радость для Него – разделить с ними и славу Свою. А дабы показать величие события сего, особо подчеркивается: с Господом приидут все ангелы. Нигде более не упоминается ни об одном событии, в котором участвовали бы все ангелы Божии. Всегда они являлись в меньшем или большем количестве, но на Страшном Суде все они соберутся вокруг Царя славы. Престол славы и ранее, и после зрели многие тайновидцы (Ис.6:1; Дан.7:9; Откр.4:2, 20:4). Под этим престолом подразумеваются силы небесные, на коих восседает Господь. Сие есть престол славы и победы, на котором восседает Отец Небесный и на котором сел и Господь наш Иисус Христос после победы Своей (Откр.3:21). О, сколь величественным будет это пришествие Господне, какими дивными и страшными явлениями будет оно сопровождаться! Прозорливый пророк Исаия предвещает: «Ибо вот, придет Господь в огне, и колесницы Его – как вихрь» (Ис.66:15). Даниил видит при этом пришествии, как огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; «судьи сели, и раскрылись книги» (Дан.7:10).

А когда Господь приидет во славе и сядет на престоле, тогда соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Многих святых отцов занимал вопрос, на каком месте Христос будет судить народы. И, ссылаясь на пророка Иоиля, они высказывали суждение: Суд будет происходить в долине Иосафата, там, где некогда царь Иосафат без боя и оружия победил моавитян и аммонитян, так что среди врагов не было уцелевшего (2Пар. 20). А пророк Иоиль глаголет: «Пусть воспрянут народы и низойдут в долину Иосафата; ибо там Я воссяду, чтобы судить все народы отовсюду» (Иоил.3:12). Может быть, над сею долиной возвысится престол Царя славы; но нет на земле той долины, где могут собраться все народы и все люди, живые и мертвые, от сотворения до кончины мира, миллиарды, миллиарды и миллиарды. Всей поверхности земли, вместе со всеми морями, не хватило бы, чтобы на ней встали плечом к плечу все человеческие существа, когда-либо на земле жившие. Ибо, если бы это было только собрание душ, тогда можно было бы понять, как все они могут поместиться в долине Иосафата; но поскольку сие будут люди во плоти (потому что и мертвые восстанут во плоти), то следует слова пророка понимать в переносном смысле. Долина Иосафата есть вся земля, от востока до запада; и как некогда Бог в долине Иосафата явил Свою силу и суд, так в последний день Он явит точно такую же силу и суд над всем родом человеческим.

И отделит одних от других. Во мгновение ока все собравшиеся люди отделятся друг от друга на две стороны, налево и направо, словно неодолимой силою магнита. Так, что никто из стоящих на левой стороне не сможет двинуться вправо и никто из стоящих на правой стороне не сможет двинуться влево. Подобно тому как, услышав голос пастыря, овцы идут на одну сторону, а козлы – на другую.

Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира. Вначале Христос называет Себя Сыном Человеческим, то есть Сыном Божиим; здесь же Он именует Себя Царем. Ибо Ему даны Царство и сила и слава. Приидите, благословенные Отца Моего. Блаженны те, кого Христос назовет благословенными! Ибо благословение Божие содержит в себе все блага и все радости и утешения небесные. Почему Господь говорит не «благословенные Мои», а благословенные Отца Моего? Потому что Он – единый Сын Божий, Единородный и несотворенный, от вечности в вечность, а праведники усыновлены по благословению Божию и чрез то стали Христу как братья. Господь призывает праведников наследовать Царство, уготованное им от создания мира. Это значит, что Бог еще до сотворения человека уготовал человеку Царство. Прежде нежели Он создал Адама, все уже было готово для его райской жизни. Целое Царство сияло блистательно, ожидая только царя. Тогда Бог ввел в Царство сие Адама, и Царство было заполнено. Так и всем праведникам Бог изначала приготовил Царство, ожидающее только своих царей, во главе коих встанет Сам Царь Христос.

Призвав праведников в Царство, Судия тут же объясняет, почему им дано Царство: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. В ответ на это дивное объяснение праведники со смирением и кротостью спрашивают Царя, когда они видели Его алчущим, жаждущим, странником, нагим, больным или в темнице и сделали Ему все сие. И Царь глаголет им столь же дивно: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне.

Во всем этом объяснении – два смысла, один внешний, а другой внутренний. Внешний смысл ясен каждому. Накормивший алчущего человека накормил Господа. Напоивший жаждущего напоил Господа. Одевший нагого одел Господа. Принявший странника принял Господа. Посетивший больного или же заключенного в темнице посетил Господа. Ибо еще в Ветхом Завете сказано: «Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздаст ему за благодеяние его» (Притч.19:17). Ибо чрез просящих нас о помощи Господь испытывает сердца наши. Богу ничего от нас для Себя не надо; Он ни в чем не нуждается. Не может алкать Сотворивший хлеб; не может жаждать Сотворивший воду; не может быть наг Облекший все творения Свои; не может быть болен Источник здравия; не может быть в темнице Господь господствующих. Но Он требует от нас милостыни, дабы чрез то умягчить и облагородить сердца наши. Будучи всемогущим, Бог может во мгновение ока сделать всех людей богатыми, сытыми, одетыми и довольными. Но Он попускает людям и голод, и жажду, и болезни, и страдания, и нищету по двум причинам. Во-первых, чтобы терпящие все сие терпением умягчали и облагораживали сердца свои, и помнили о Боге, и с верою молитвенно припадали к Нему. А во-вторых, чтобы те, кто сего не испытывает: богатые и сытые, одетые и здоровые, сильные и свободные – видели скорби человеческие и милостынею умягчали и облагораживали сердца свои; и чтобы в чужом страдании они чувствовали свое страдание, в чужом унижении – свое унижение, таким образом осознавая братство и единство всех людей на земле чрез живаго Бога, Творца и Промыслителя всех и всего на земле. Милости хочет от нас Господь, милости прежде всего иного. Ибо Он ведает, что милость есть путь и способ возвращения человека к вере в Бога, надежде на Бога и любви к Богу.

Это – внешний смысл. А внутренний смысл касается Христа в нас самих. Во всякой светлой мысли ума нашего, во всяком хорошем чувстве сердца нашего, во всяком благородном устремлении души нашей к доброделанию проявляется в нас Христос силою Духа Святаго. Все сии светлые мысли, хорошие чувства и благородные устремления Он называет малыми, или меньшими братьями Своими. Он так их называет потому, что они представляют в нас незначительное меньшинство по сравнению с обретающейся в нас великой областью мирского осадка и зла. Если ум наш алчет Бога и мы дадим ему есть, то мы дали есть Христу в себе. Если сердце наше наго от всякой добродетели и всякой благости Божией и мы оденем его, то мы одели Христа в себе. Если душа наша больна и в темнице нашего злого существа, наших злых дел и мы вспомним о ней и посетим ее, то мы посетили Христа в себе. Одним словом: если мы предоставим защиту второму человеку в нас – праведнику, некогда первенствовавшему, ныне же угнетенному и униженному живущим в нас злым человеком, грешником, то мы защитили Христа в себе. Маленький-премаленький этот обитающий в нас праведник; огромный-преогромный этот обитающий в нас грешник. Но сей праведник в нас есть меньший брат Христов; а сей грешник в нас есть подобный Голиафу противник Христов. Итак, если мы защитим в себе праведника, если дадим ему свободу, если укрепим его и выведем на свет, если возвысим его над грешником, да возобладает над ним полностью, чтобы мы могли сказать, как апостол Павел: «и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2:20), – то и мы будем названы благословенными и услышим на Страшном Суде слова Царя: приидите, ...наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира.

А стоящим по левую сторону Судия скажет: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его. Ужасное, но справедливое осуждение! В то время как праведников Царь призывает к себе и дарует им Царство, грешников Он прогоняет от Себя и посылает их в огонь вечный («Если когда-нибудь придет конец муке вечной, то из этого следует, что и жизни вечной придет конец. Но поскольку сего нельзя даже помыслить в отношении вечной жизни, то как можно помышлять о конце вечного мучения?» Свт. Василий Великий. Слово 14, о Страшном Суде), в отвратительное общество диавола и его слуг. Весьма важно, что Господь не говорит, будто огонь вечный уготован грешникам от создания мира, как Он сказал праведникам о Царстве: уготованное вам от создания мира. Что это значит? Совершенно ясно: Бог уготовал огонь вечный лишь диаволу и ангелам его, а всем людям Он от создания мира уготовал Царство. Ибо Бог хочет, чтобы все люди спаслись (1Тим.2:4; сравни: Мф.18:14; Ин.3:16, 2Пет.3:9; Ис.45:22) и никто не погиб. Согласно тому, Бог предопределил людей не к погибели, но ко спасению и предуготовил для них не огонь диавольский, но Царство Свое, и только Царство. Отсюда понятно, что заблуждаются говорящие о грешнике: «Ему суждено быть грешником!» Ибо если суждено ему быть грешником, то, воистину, суждено не Богом, а им самим; видно же сие из того, что Бог заранее не уготовал никакого места мучений людям – лишь диаволу. Поэтому на Страшном Суде праведный Судия не сможет послать грешников ни в какое иное место, как только в мрачное обиталище диавола. А что Судия посылает их туда справедливо, понятно из того, что они во время своей земной жизни совершенно отпали от Бога и пошли в услужение к диаволу.

Произнеся приговор грешникам, находящимся по левую сторону, Царь тут же объясняет им, за что они прокляты и за что Он отправляет их в огонь вечный: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Итак, они не сделали ничего из всего того, что сделали праведники, стоящие по правую сторону. Выслушав от Царя слова сии, грешники, как и праведники, спрашивают: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице...? Отвечает Господь: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне.

Все это объяснение, кое Царь дает грешникам точно так же имеет два смысла, внешний и внутренний, как и в первом случае, с праведниками. Ум грешников был мрачен, сердце – окаменено, душа – злонамеренна по отношению к их алчущим и жаждущим, нагим, больным и заключенным братьям на земле. Не могли они одебелевшим умом своим прозреть, что чрез скорбящих и страждущих мира сего Сам Христос просит их о милости. Чужие слезы не могли умягчить их окамененного сердца. И пример Христа и Его святых угодников не мог обратить их злонамеренной души, да устремится к благу и да творит благое. И как были они немилостивы ко Христу в братьях своих, так были они немилостивы ко Христу в самих себе. Всякую светлую мысль они намеренно в себе заглушали, заменяя ее мыслями блудными и богохульными. Всякое благородное чувство, лишь только оно зачиналось, они с корнем вырывали из сердца своего, заменяя его ожесточением, похотью и себялюбием. Всякое стремление души сотворить, следуя закону Божию, какое-либо благо, они быстро и грубо подавляли, вместо него вызывая и поддерживая стремление делать людям зло, грешить пред Богом и оскорблять Его. И так живущий в них меньший брат Христов, то есть праведник в них, был распят, убит и погребен; взращенный же ими мрачный Голиаф, то есть обитающий в них беззаконник, или сам диавол, вышел с поля боя победителем. Что Богу делать с такими? Может ли Он принять в Свое Царство тех, кто совершенно изгнал из себя Царство Божие? Может ли Он призвать к Себе тех, кто искоренил в себе всякое богоподобие, тех, кто и явно, пред людьми, и тайно, в сердце своем показал себя врагом Христовым и слугою диавола? Нет; они стали слугами диавола по своему свободному выбору, и Судия на Страшном Суде направит их в то общество, в которое они еще при жизни открыто записались – в огонь вечный, уготованный диаволу и слугам его. И сразу за тем завершится этот процесс, величайший и наикратчайший во всей истории сотворенного мира.

И пойдут сии (грешники) в муку вечную, а праведники в жизнь вечную. Жизнь и мука здесь противопоставляются друг другу. Где жизнь, там нет муки; где мука, там нет жизни. И, воистину, полнота жизни исключает муку. Царство Небесное представляет собою полноту жизни, в то время как обиталище диавола представляет собою муку, и только муку, без жизни, коя от Бога есть. Мы видим и в этой земной жизни, как душа грешного человека, в котором мало жизни, то есть мало Бога, исполнена гораздо больших мучений, нежели душа праведника, в котором больше жизни, то есть больше Бога. Как сказано еще древнею мудростью: «Нечестивый мучит себя во все дни свои, и число лет закрыто от притеснителя; звук ужасов в ушах его; среди мира идет на него губитель. Он не надеется спастись от тьмы; видит пред собою меч. – Устрашает его нужда и теснота; одолевает его, как царь, приготовившийся к битве, за то, что он простирал против Бога руку свою и противился Вседержителю» (Иов.15:20–22, 24–25). Таким образом, и сие время на земле является для грешника тяжким мучением. И самую малую муку в этой жизни грешнику претерпеть тяжелее, нежели праведнику. Ибо лишь имеющий в себе жизнь может претерпеть муку, презреть страдание, победить всю злобу мира и радоваться. Жизнь и радость нераздельны. Потому Сам Христос глаголет праведникам, коих мир поносит и гонит и всячески неправедно злословит: «Радуйтесь и веселитесь» (Мф.5:11–12).

Но вся сия земная жизнь наша есть отдаленная тень истинной и полной жизни в Царстве Божием; как и все муки на земле суть лишь отдаленная тень ужасных мучений грешников в адском пламени. («Спросили некоего великого старца: «Как, отче, ты столь терпеливо несешь таковые труды?» Ответил старец: «Все мои жизненные труды не равны и единому дню муки (в мире ином)"». Алфавитный Патерик). Жизнь на земле – сколь бы возвышенна она ни была – все же растворена мукою, ибо здесь нет полноты жизни; как и мука на земле – сколь бы велика она ни была – все же растворена жизнью. Но на Страшном Суде отделится жизнь от муки, и жизнь будет жизнью, а мука будет мукою. И та, и другая пребудет вечно, каждая – сама по себе. Какова сия вечность – этого наш человеческий ум вместить не может. Тому, кто одну минуту будет услаждаться созерцанием лица Божия, покажется сие наслаждение тысячелетним. И тому, кто одну минуту будет мучиться с бесами во аде, покажется сие мучение тысячелетним. Ибо времени, нам известного, уже не будет; не будет ни дня, ни ночи, но все – день единственный: «День этот будет единственный, ведомый только Господу» (Зах.14:7; сравни Откр.22:5). И не будет иного солнца, кроме Бога. И не будет восхода и захода солнца, чтобы можно было исчислять ими вечность, как ныне исчисляется время. Но блаженные праведники будут исчислять вечность радостью своею, а мучимые грешники – мукою своею.

Се так описал Господь наш Иисус Христос последнее и величайшее событие, кое случится во времени, на границе времени и вечности. И мы веруем, что все это так дословно и произойдет: во-первых, потому что и все прочие многочисленные пророчества Христовы сбылись дословно; а во-вторых, потому что Он – Величайший наш Друг и Единый истинный Человеколюбец, преисполненный любви к людям. А в совершенной любви нет ни неправды, ни заблуждения. Совершенная любовь содержит совершенную истину. Если бы все сие не должно было произойти, Он бы нам сего и не сказал. Но Он это сказал, и все это так и будет. Сказал же Он нам сие не для того, чтобы показать Свое знание пред людьми. Нет; Он не принимал «славы от человеков» (Ин.5:41). Он сказал все сие нашего ради спасения. Всякий, кто имеет ум и кто исповедует Господа Иисуса Христа, может увидеть: ему необходимо знать это, чтобы спастись. Ибо Господь не сотворил ни единого дела, не произнес ни единого слова и не попустил произойти в Своей земной жизни ни единому событию, которые не служили бы нашему спасению.

Потому будем разумны и трезвенны и будем непрестанно держать пред очами духовными картину Страшного Суда. Картина сия многих грешников уже обратила с пути погибели на путь спасения. Время наше кратко, и, когда оно истечет, не будет более покаяния. Своею жизнью за это краткое время мы должны сделать выбор, судьбоносный для нашей вечности: встанем ли мы по правую или по левую сторону Царя славы. Бог дал нам задание легкое и краткое, но награда и наказание огромны и превосходят все то, что способен описать язык человеческий.

Потому не будем терять ни одного дня; ибо всякий день может оказаться последним и решающим; всякий день может принести погибель миру сему и утреннюю зарю Дня оного вожделенного. («Написано: «иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает» (Иак.4:4). Следственно: кто не радуется приближению кончины мира, тот доказывает, что он есть друг сему последнему, а чрез то – враг Божий. Но да будет удален и помысл таковой от верующих, да будет удален от верою знающих, что существует иная жизнь, и истинно любящих ее. Ибо скорбеть о погибели мира свойственно тем, кто укоренил сердце свое в любви к миру; тем, кто не желает будущей жизни и даже не верует в ее существование». Свт. Григорий Двоеслов. Беседы на Евангелие. Книга I, беседа I. О признаках кончины мира). Да не постыдимся в День ярости Господней ни пред Господом, ни пред воинствами Его святых ангелов, ни пред многими миллиардами праведников и святых. Да не будем навеки разлучены от Господа, и от ангелов Его, и от праведников Его, и от наших сродников и друзей, кои будут по правую сторону. Но да воспоем со всем бесчисленным и лучезарным полком ангелов и праведников песнь радости и победы: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Аллилуиа!» И да славим вместе со всем воинством небесным Спасителя нашего, Бога Сына, со Отцем и Святым Духом – Троицу Единосущную и Нераздельную, во веки веков. Аминь.

Мф. 6:14–21 (17 зач.).

Не сдаваться врагу – вот основное правило сражающегося воина. Военачальник заранее предупреждает всякого воина об угрозе неприятельских ловушек, дабы тот не был обманут и взят в плен. Оставшийся в одиночестве, голодный, продрогший и раздетый воин испытает великое искушение сдаться врагу. Его положение коварный супостат будет использовать всеми возможными способами. И сам голодая, он станет подбрасывать воину сколько-нибудь хлеба, чтобы показать, будто имеет пищу в изобилии. И сам замерзая, в лохмотьях и полунагой, он будет подбрасывать ему что-нибудь из одежды, чтобы показать, будто одет и богат. Станет он подбрасывать и письма, в коих будет похваляться своею уже обеспеченной победой и обманывать несчастного воина, говоря, будто уже многие полки его товарищей справа и слева от него сдались, или его генерал убит, или его король просит мира! Будет он обещать и скорое возвращение к родному очагу, и должность, и деньги, и все, что находящемуся в крайней нужде человеку только во сне может присниться. Все эти неприятельские хитрости и уловки военачальник заранее описывает воинам, предостерегая, чтобы они ничему из того не верили, но удерживали позицию, не сдавались и пребывали верны своему знамени даже до смерти.

Не сдаваться врагу есть основное правило и для воина Христова, сражающегося с лукавым духом мира сего. И Христос, как наш Царь и Воевода в этой брани, обо всем нас предупреждает и от всего предостерегает. «Вот, Я наперед сказал вам» (Мф.24:25; Ин.14:29), – говорит Он Своим ученикам. Опасность велика, а враг рода человеческого страшнее и коварнее всякого иного возможного врага. Господь выражает то в другом месте: «се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» (Лк.22:31). Сатана непрестанно просит людей, с того самого дня как он обманул первого человека – с того самого дня он заявляет свои права на род человеческий и отнимает его у Бога как свою собственность. Всеми возможными обманами он привлекает к себе воинов Христовых, маня их лживыми обетованиями и показывая им свои богатства. Никто не алчет более него; но он показывает хлеб голодным людям, призывая их сдаться. Никто не является более нагим, нежели он; но он приманивает людей красками своих мнимых и обманчивых одеяний. Нет никого беднее его; но он, как фигляр на ярмарке, трет монетою о монету и ловко показывает жадным зрителям, будто обладает миллионами. Никто не потерпел большего поражения, чем он; но он никак не перестанет лгать, будто он победитель, будто войска Христовы разбиты, будто Христос отступил и скрылся с поля боя. Он лжец и отец лжи, и вся его сила и его имущество заключаются только во лжи. Предупредив Своих последователей обо всех диавольских обманах и о его оружии, Господь наш Иисус Христос и примером и словом научил их, как всему противостоять и каким оружием бороться.

Прежде всего, главное оружие у нас, последователей Христовых, – это Сам Христос. Его присутствие с нами и Его сила в нас суть главное наше оружие. Его последние слова, записанные в Евангелии, гласят: «и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:20). И се, воистину Его присутствие было явлено в веках на миллионах Его неустрашимых ратников: апостолов, мучеников, исповедников, богоносных отцев, благочестивых дев и святителей; и не только было явлено в прошлом, но и ныне является очевидно и несомненно для всякого, кто еще не совсем предался лукавому духу; и не только является ныне, но и в последние времена воссияют такие крепкие богоносцы, как Енох и Илия (Откр.11:3). Точно так же очевидна и несомненна сила Его Тела и Крови, Его страданий, Его слов, Его честнаго и животворящего Креста, Его Воскресения и Его бессмертной славы. Вы, уверившиеся в сей необоримой силе Христовой, что, словно электрический ток, непрестанно течет чрез верных Его, говорите о том другим! А вы, еще не уверившиеся, но желающие увериться, сделайте все, что предписывает делать Евангелие, – и уверитесь. Предоставьте злобно сомневающимся сомневаться. Их злоба причиняет зло не Богу, а им; их сомнение приносит не вред Богу, а погибель им самим. Скоро придет время, когда невозможно будет сомневаться – но не дастся им и веровать.

Но кроме присутствия и силы Христовой, нашего главного оружия в борьбе против лукавого духа, Господь Иисус Христос посоветовал использовать и еще некоторые виды оружия, кои мы сами себе, с Его помощью, должны сковать. Таким оружием являются непрестанное покаяние, непрестанное милосердие, непрестанная молитва, непрестанная радость о Господе Иисусе Христе и страх Суда и гибели души; затем, благодушное перенесение страданий ради Господа с верою и надеждою, и прощение обид, и отношение к миру сему существующему как к несуществующему, и причастие Святых Христовых Таин, и бдение, и пост. Мы упоминаем пост в конце не потому, что пост является наименее важным оружием – Боже сохрани! – но потому лишь, что сегодняшнее Евангельское зачало глаголет о посте, а мы хотели бы истолковать зачало сие.

Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших. Так начинается сегодняшнее Евангелие. Почему оно так начинается? Вы спросите: «Как это связано с постом?» Связано, и весьма тесно, как тесно связано с постом и окончание отрывка Евангельского, говорящее не о посте, а о собирании сокровищ не на земле, но на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо, если понимать пост в истинно христианском, а не законническом и фарисейском смысле, тогда и прощение обид, и воздержание от сребролюбия суть пост, и притом главный пост, или, если хотите, главный плод поста. Потому что, воистину, малую цену имеет воздержание от пищи без воздержания от воздаяния обидою за обиду и без воздержания от ослепления земными благами.

Господь не повелевает нам силою власти: «Прощайте людям согрешения!» Он оставляет на наше произволение, прощать или не прощать. Он не хочет нарушать нашей свободы и силою принуждать нас что-либо делать; ибо тогда дела наши поистине были бы не наши, но Его и не имели бы для нас той ценности какую имеют, если мы совершаем их свободно и добровольно. Он, действительно, не повелевает нам силою власти, но Он нас предупреждает, что с нами будет: и Отец ваш не простит вам согрешений ваших. А кто тогда простит нам согрешения наши, если не Бог? Никто, ни на небе ни на земле, никто. Люди нас не простят, ибо и мы их не прощаем, а Бог нас не простит, ибо нас не прощают люди. Где мы тогда находимся и где будем? Тогда мы проживем этот век под горою грехов, а в жизни иной тяжесть горы сей увеличится и заполнит собою всю вечность. Потому потрудимся не воздавать людям обидою за обиду и злом за зло, не платить согрешением за согрешение. Ибо, се, если видишь ты пьяного человека, упавшего в грязь, разве ляжешь ты в грязь рядом с ним? Не постараешься ли ты его поднять и вывести из грязи? И всякое согрешение есть грязь. И всякая страсть есть опьянение. Если брат твой вверг свою душу в скверну греховную, разве и ты должен свою душу полагать в эту же скверну? Посему воздержись от того, что совершает твой грешный брат, и поспеши и его восставить и очистить; дабы и тебя Отец Небесный восставил и очистил от всех согрешений твоих, тайных и явных, и поставил тебя средь ангелов Своих на Страшном Суде.

Также, когда поститесь, – глаголет Господь, – не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Лицемерит тот, кто постится не для Бога и не для души своей, но для людей, дабы люди видели его постящимся и воздали ему хвалу. Но поскольку не все люди могут каждый день видеть, что они едят и пьют, то лицемеры стараются сделать свои лица таковыми, чтобы можно было прочитать о посте их на их лицах. Они принимают на себя мрачные лица, делают лица свои бледными и унылыми, хмурыми и испитыми. Они не помазывают голов своих благовонным елеем и не умывают лиц своих. И люди взирают на них, и восхищаются ими, и хвалят их. Награждают их люди своим восхищением, воздают им люди за их пост своими похвалами. Чего еще могут они ожидать от Бога? Ведь они постились не для Бога. Они постились для людей. На какую награду душе своей могут они рассчитывать? Ведь они постились не для души. Они постились для людей, а люди воздали им за это хвалою. Истинно, они уже получили награду свою. И Бог ничего им не должен и ничем не воздаст им за их пост в жизни вечной.

А ты, когда постишься, – говорит Господь, – помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явится постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. Вот главное правило поста. Внешний смысл его ясен. Если ты постишься, то делаешь сие для Бога и для спасения души своей, а не для людей. Совершенно не важно, видят ли и знают ли люди, что ты постишься; даже и лучше для тебя, чтобы они этого не видели и не знали. Так ты и не будешь ждать от людей никакой награды. Ибо что могут дать тебе те, кто и сам всего ожидает от Бога, как и ты? Важно, чтобы видел и знал Бог. А Бог увидит в любом случае, от Него ничто не может утаиться. Потому не выказывай своего поста с помощью каких-либо внешних знаков. Бог читает твое сердце не по внешним знакам; Он читает его изнутри, из самого сердца. Как помазывал ты голову до поста, так можешь помазывать ее и во время поста; и как умывал ты лице до поста так можешь умывать его и во время поста. Помазание или непомазание головы не увеличит твоей заслуги пред Богом; и умывание или неумывание лица не спасет твоей души и не погубит ее.

Но сии слова Христовы: помажь голову твою и умой лице твое, – столь решительно сказанные, имеют свой глубокий внутренний смысл. Ибо, если бы Господь имел в виду только телесную голову и телесное лице, Он, конечно, не дал бы заповеди: когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое; но изрек бы, что для плодов поста является второстепенным и незначительным, помазывал ли ты голову твою или не помазывал и умывал ли ты лице твое или не умывал. Очевидно, что в этих словах скрывается некий таинственный смысл. Кроме того, человек, понявший сию утвердительную заповедь Христову во внешнем смысле ее и начавший в пост нарочно помазывать голову свою и умывать лице свое, впал бы в другой, противоположный вид лицемерия. Он тоже выставил бы свой пост напоказ людям, только иным способом. А Господь как раз особенно хотел отучить людей от этого. Итак, несомненно, что сия заповедь имеет свой внутренний смысл. Какой? Подобный тому, какой апостол Павел придает обрезанию, называя спасительным обрезание, которое в сердце, и считая обрезание, которое наружно, равным необрезанию (Гал.6:15; Рим.2:29). А именно, помажь голову твою значит: помажь ум твой Духом Святым. Ибо голова означает ум и всю душу, а благовонный елей, коим помазывают голову, – Духа Святаго. И это значит: не принимай никаких злых помыслов и воздерживайся от всех скверных и непотребных слов; напротив, исполни ум твой богомыслия, мыслей о святости, о чистоте, о вере и любви и обо всем, что только достойно Духа Святаго. Точно так же поступай и с языком твоим – ибо речь и ум едины – и или вообще не глаголь, или, если говоришь, говори лишь то, что служит во славу Божию и для спасения души. Точно так же поступай и с сердцем твоим: воздерживайся от всякой ненависти и злобы, зависти и гордости, хулы на Бога и человеков, от всякого греха и греховного вожделения, страсти и похоти; все сие отвергай и предоставь Духу Святому возможность посеять на ниве сердца твоего все виды Божественных и богоугодных злаков и небесных цветов. Точно так же поступай и с волей души твоей: воздерживайся от всех греховных намерений и греховных деяний, уклонись от всякого зла и предоставь Духу Святому возможность помазать Собою, как благовонным елеем, окамененную душу твою, исцелить ее раны, восставить ее к Богу, сделать для нее приятными добрые дела, исполнить ее жажды всякого блага, кое в Боге.

Вот что означает: помажь голову твою. Одним словом: обуздай своего внутреннего человека, который есть главный человек, и удержи его от всякого зла, и наставь его на всякое добро.

Что значат слова: и умой лице твое? Лице означает внешнего, телесного, чувственного человека, одним словом – человеческое тело. Чрез тело душа являет себя миру сему. Для Бога лице человека – его душа, но для мира лице человека – тело. С помощью телесных чувств и органов мы показываем миру, что мы думаем, что чувствуем и чего хотим. Язык говорит то, что мыслит ум; очи отражают то, что чувствует сердце; руки и ноги осуществляют то, чего хочет воля души.

И умой лице твое, – значит: очисти свое тело от совершения всякого греха, всякой нечистоты и всякого зла. Удержи чувства свои от всего неумеренного и пагубного. Запрети очам непрестанно блуждать по этому пестрому миру; запрети ушам внимать тому, что не служит ко спасению души; запрети ноздрям одурманивать душу ароматами мира сего, быстро обращающимися в зловоние; запрети языку и чреву вожделеть многих яств и напитков; в общем, не дозволяй телу разнеживаться и требовать от тебя более, нежели ему необходимо для существования. А кроме того, запрети рукам бить и мучить людей и скот; запрети ногам устремляться ко греху, идти на безумное пиршество, на безбожные увеселения, на драку и на кражу. Напротив, управь все тело твое, да будет истинным храмом души твоей; не постоялым двором на большой дороге, куда разбойники заезжают поделить награбленное и составить план новых грабежей, – но храмом Бога живаго.

Вот что означают слова: и умой лице твое. Вот пост, ведущий ко спасению. Вот пост, благословленный Христом; пост, в коем нет лицемерия; пост, изгоняющий и прогоняющий бесов, пост, приносящий человеку славную победу и многие плоды и в этой, и в будущей жизни.

Здесь важно заметить, что Христос сперва упоминает голову, а потом лице, то есть сперва душу, а затем тело. Лицемеры постились только телесно и показывали людям свой телесный пост. Христос, наоборот, сперва выделяет пост внутренний, душевный, а затем уже внешний, телесный; но не потому, что Он пренебрегает телесным постом – се, и Сам Он постился телесно – но для того, чтобы начать с самого начала, чтобы сперва очистить источник, а потом реку, сперва омыть душу, а затем – зеркало души. Сначала человек должен разумением и сердцем и волею принять пост, а потом и телом добровольно и радостно соблюсти его. Как художник сперва в душе нарисует картину, а затем быстро и радостно воплощает ее рукою. Так и пост телесный должен быть радостью, а не скорбью. Потому Господь и употребляет слова: помажь и умой; ибо, как эти два действия доставляют удовольствие и радость человеческому телу, так пост – пост душевный и телесный – должен доставлять удовольствие и радость душе человеческой. Ибо пост есть оружие, весьма мощное оружие в борьбе против лукавого духа. Воин на поле брани скорбит, лишившись оружия, так как, безоружный, он вынужден бежать или сдаться. А обретя оружие, он радуется, ибо теперь может удерживать позицию и давать отпор супостату. Как же не радоваться христианину, вооружаясь постом против лютейшего врага своей души? Как не затрепетать его сердцу, как не просиять лицу его, когда видит он в своих руках оружие, от коего враг трусливо обращается в бегство?

Чревоугодие делает человека унылым и боязливым а пост – радостным и храбрым. Но как чревоугодие влечет за собою все большее чревоугодие, так и пост побуждает ко все более строгому и долгому воздержанию. Царь Давид навык поститься столь долго, что сам сказал: «Колена моя изнемогоста от поста» (Пс.108:24). Когда человек увидит благодать поста, он полюбит поститься все больше и больше. А благодатные плоды поста бесчисленны.

Постом человек облегчает и тело, и дух, избавляя их от мрака и дебелости. Тело становится легким и бодрым, а дух – светлым и ясным.

Постом человек изводит душу свою из земной темницы и пробивается чрез мрак бессловесной жизни к свету Царства Божия, прямо к Отечеству своему.

Пост делает человека крепким, решительным и дерзновенным – и пред людьми, и пред демонами.

И еще пост делает человека великодушным, кротким, милостивым и послушливым.

Постом Моисей удостоился принять закон из руки Божией.

Постом Илия заключил небо, и не было дождя три года; постом он низвел огонь с неба на идолопоклонников и постом сделал себя столь чистым, что мог на Хориве беседовать с Богом.

Постом спасся Даниил от львов во рве и три отрока – от пламени в пещи огненной.

Постом царь Давид возвел сердце свое ко Господу, и сошла на него благодать Божия, так что он сложил самые сладкозвучные и возвышенные молитвы, какие только смертный человек когда-либо до Рождества Христова возносил к Богу.

Постом царь Иосафат без сражения истребил врагов своих, аммонитян и моавитян (2Пар.20:23).

Постом иудеи спаслись от гонений царского визиря Амана (Есф.4:3).

Постом город Ниневия избежал гибели, предсказанной ему пророком Ионою.

Постом Иоанн Креститель стал величайшим из рожденных женами.

Постом вооружившись, преподобный Антоний Великий победил и прогнал от себя все полки демонские. И что, разве один преподобный Антоний? Бесчисленные воинства угодников и угодниц Христовых очистились постом, укрепились постом и стали величайшими героями в истории человеческой. Ибо они победили то, что победить труднее всего, – себя. А победив себя, они победили мир и диавола. (Святитель Василий Великий говорит: «Пост делает ум крепким». Блаженный Диадох: «Истинные подвижники воздерживаются от пищи не потому, что считают ее по природе злом, но дабы чрез воздержание укротить распаляемые члены телесные». А блаженный Иероним: «Богу, Творцу и Господину вселенной, конечно, не нужно урчание пустого желудка, но без этого не может быть целомудрия – aliter pudicita tuta esse non possit».)

И, наконец, разве и Сам Господь наш Иисус Христос не начал Своего Божественного дела спасения людей с долгого сорокадневного поста? И разве тем Он не указал явственно, что и мы должны начать истинную христианскую жизнь с поста? Сперва пост, а все прочее приходит вместе с постом и благодаря посту. На Своем примере Господь показал нам, сколь мощное оружие – пост. Оружием сим Он победил в пустыне диавола, а тем победил и три главные диавольские страсти, чрез кои сатана имеет к нам свободный доступ, а именно: сластолюбие, честолюбие и сребролюбие; три пагубных вожделения и три величайшие ловушки, куда лукавый супостат рода человеческого заманивает воинов Христовых.

«Сребролюбие» же, содействующее прочим страстям и питающее их, есть, по слову апостольскому, «корень всех зол» (1Тим.6:10). Потому Господь Иисус Христос завершает Свое учение о посте предостережением: да не будем сребролюбивы, да воздержимся от душепагубного многостяжания земных сокровищ, кое разлучает наше сердце от Бога и закапывает его в землю.

Не собирайте себе сокровищ на земле, – глаголет Господь, – где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Собирающий земные сокровища собирает себе муку и страх. Он теряет себя в своих сокровищах и погребает свое сердце под прахом. («Многие святые мужи древности, правда, имели великие богатства, как то Авраам, Иов, Давид и многие другие; однако они не имели пристрастия к богатству, но все имущество считали Божиим». Сщмч. Петр Дамаскин.) Мы непрестанно находимся в обществе своего сокровища, на земле ли оно или на небе. Наши мысли – с нашим сокровищем; наше сердце – с нашим сокровищем; вся наша воля – с нашим сокровищем, на земле ли оно или на небе. Мы привязаны к своему сокровищу, как река к своему руслу, – на земле ли наше сокровище или на небе. Если мы обогатимся сокровищами земными, то будем временными богачами и вечными бедняками; если же обогатимся сокровищами небесными, то будем временными бедняками и вечными богачами. Нам предоставлена возможность выбрать одно или другое. В этой свободе выбора и заключается наша слава – но и наша мука. Если мы изберем вечные сокровища, не доступные ни моли, ни рже, ни ворам, наша слава будет вечной. Если же мы изберем другие сокровища, кои вынуждены будем оберегать от моли, ржи и воров, наша мука будет вечной. Во внутреннем смысле под земными сокровищами разумеются и вся земная ученость, земная культура и земное благородство, настолько, насколько они отделены от Бога и Евангелия. Забвение истребляет эти сокровища, как моль; жизненные скорби и страдания точат их, как ржа; а лукавый дух подкапывает и крадет их, как всякий вор. Собирать сокровища небесные, в сем внутреннем смысле, значит обогащать свой ум познанием Божества и воли Божией; и обогащать свое сердце и душу культурою и благородством Евангельскими. Ибо лишь такое богатство непреходяще и не подвержено ни истреблению, ни краже. Собирая себе подобное сокровище, мы сразу же отдаем его на хранение Богу. А то, что у Бога, удалено и от моли, и от ржи, и от воров. Это сокровище Бог вышлет нам в сретение, когда мы, после телесной смерти, пойдем в сретение Богу. Это сокровище и изведет нас пред лице Божие. А всякое иное сокровище, которое и на земле разлучало и удаляло нас от Бога, на небе разлучит и удалит нас от Бога на веки веков. Ибо если мы предали свое сердце земным сокровищам, то мы предали свою душу сатане. И тогда будем мы подобны воинам, изменившим своему знамени и сдавшимся своему лютому и коварному врагу.

Посему отверзем очи, пока еще есть время. Будем твердо веровать, что окончательная победа будет не за диаволом и его слугами, но за нашим Царем и Воеводою Христом. Так поспешим же принять победоносное оружие, благословленное Им для брани, – Великий пост; оружие, для нас светлое и славное, а для супостата нашего – грозное и смертоносное.

Воздержимся от объядения и пьянства, дабы ими не отягчить сердец наших (Лк.21:34) и не похоронить их в тлении и тьме.

Воздержимся от собирания земных сокровищ, дабы сатана чрез то не разлучил нас от Христа и не принудил сдаться.

А когда постимся, будем поститься не ради похвалы человеческой, но ради спасения души своей и во славу Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, Его же со Отцем и Святым Духом славословят ангелы и святые на небе и праведники на земле – Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Ин. 1:43–51 (5 зач.).

Как велико и страшно присутствие Божие – о, как велико и страшно присутствие Бога живаго!

В трепете предстоят Ему ангельские силы; серафимы закрывают крылами лица свои от блистательнейшего света и неизглаголанной лепоты.

Как ярко солнце! Как великолепно звездное небо! Как сильно бурное море! Как величественны исполинские горы! Как страшны грозовые тучи и огнедышащие вулканы! Как умилительны испещренные цветами луга с прохладными родниками и белыми стадами! Но все сие – лишь дела рук Божиих; все сие – смертное творение бессмертного Творца. И если творение столь великолепно, то каков же тогда Творец!

Если сердце человеческое исполняется страха, или радости, или слез в присутствии творения Божия, то не тем ли паче в присутствии всемогущего и живаго Творца?

Какая смертная тварь может стать близ Бессмертного и не расплавиться? Какой смертный человек – взглянуть в лице Божие и остаться жив? Вот, страшно и вельми страшно узреть и лице ангела Божия – кольми паче лице Бога! Описывая бывшее ему видение ангела Божия, пророк Даниил говорит: «во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости» (Дан.10:8). Так немощен и сильнейший человек, и так изменяется в собственных очах вид лица и у краснейшего мужа в присутствии пресветлого ангела Божия, у коего «тело его – как топаз, лице его – как вид молнии; очи его – как горящие светильники» (Дан.10:6). В то преславное утро, когда Господь наш Иисус Христос воскрес, «вот, сделалось великое землетрясение: ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые» (Мф.28:2–4). Таков всего лишь слуга Царев – каков же тогда Царь?

О, если бы люди ведали; если бы они непрестанно помнили и ни на единое мгновение не теряли бы знания о том, что такие молниеносные и белоснежные ангелы – близ них, совсем близко! Это знание у пророков и всех прозорливых людей было видением и делало их бесконечно кроткими и смиренными пред миром горним, но решительными и гневными – по отношению к нераскаянным, ослепленным грешникам. Однажды пророк Елисей помолился Богу, чтобы Бог открыл глаза его служителю, да увидит то, что мог видеть сам пророк. И внял Бог молитве великого пророка, «и открыл глаза слуге его, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея» (4Цар.6:17).

А каково же тогда видение Царя, Господа Саваофа, – о, как величественно и страшно видение Самого Царя воинств небесных! Когда великий пророк Исаия удостоился видения сего, он воскликнул в страхе и ужасе: «горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис.6:5).

О, если бы люди знали, что Царь и Господь непрестанно взирает на них – Тот Самый величественный и неизменный Царь и Господь, увидев Коего единожды, Исаия исполнился страха и ужаса! Не приходил бы тогда людям на ум никакой грех и никакая нечистота. Видит ли человек Бога или не видит – Бог смотрит на него. Не ужасно ли это для богохульника? Не утешительно ли это для страждущего христианина?

И не только Триединый Бог взирает на нас и видит нас во всякий момент нашей жизни, но и все воинство небесных ангелов и прославленных святых. Миллионы очей смотрят на нас, как одно око. Миллионы благих пожеланий сопровождают нас на тернистой и мрачной стезе нашей жизни; и миллионы рук протягиваются нам на помощь, как одна рука. Водимая Духом Святым, Церковь Божия на земле потрудилась представить верным сию величественную, страшную и умилительную действительность с помощью многочисленных икон в иконостасе, кои изображают невидимый мир небесных сил и напоминают о постоянном присутствии этих сил в мире. Почитая иконы, мы почитаем не дерево и не краску на дереве, но сии живые и присутствующие небесные силы. Имея страх пред иконами, мы имеем страх пред этими силами. Получая утешение и радость от икон, мы на самом деле получаем утешение и радость от небесных сил, на иконах изображенных. Только безумные и одержимые злыми духами люди считали иконопочитание идолопоклонством. Кто, как не Церковь Православная, веками вел борьбу с идолопоклонством? Кто иной принес миллионы жертв в той победоносной борьбе? Кто иной упразднил идолопоклонство? И разве Церковь, уничтожившая идолопоклонство, может быть идолопоклоннической? Такую хулу на Церковь Божию возводили нечистые еретики, мыслившие плотским, а не духовным умом. По грубости своего рассуждения они не могли отличить иконопочитания от идолопоклонничества. Когда их слабые доводы не помогли им, еретики огнем и мечом воздвигли гонение на иконы и на почитающих их. Огнем они сжигали иконы, а мечом усекали православных. Но, поскольку крепость Божия сильнее и огня, и меча, еретики в конце концов пали и погибли, а иконы остались, чтобы и далее украшать Божии храмы и напоминать верным о великом и страшном присутствии Бога и небесных сил в жизни человеческой на земле. В честь победы над иконоборцами и торжественного восстановления иконопочитания во времена патриарха Мефодия, благочестивой царицы Феодоры и сына ее Михаила святые и богоносные отцы определили сей первый недельный день Великого поста для празднования этого события. День сей называется также «Торжество Православия», в воспоминание о победе православного вероисповедания над еретическим пустословием и земным мудрованием. В связи с этим избрано для сегодняшнего евангельского чтения зачало о Нафанаиле: о том, как сомневался он во Христе, пока отстоял далеко от Него, и как обратился ко Христу, лишь только оказался близ Него. Да явится чрез то и необходимость присутствия Божия для обращения маловерных к вере, и чудотворное могущество присутствия сего!

Во время оно Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. После Своего крещения на Иордане Господь наш Иисус Христос отправился в Галилею, где Ему надлежало начать Свои труды. Развращенный ум Иудеи не был достоин того, чтобы Господь начал Свое дело среди ее жителей. Иудея с Иерусалимом по своей приверженности к земному и чувственному пала ниже языческих краев. Галилея была языческой, населенной главным образом эллинами, римлянами и сирийцами, которых лишь слегка разбавляли евреи. Евреи из Иудеи презирали Галилею как землю языческую, землю тьмы и неведения. Именно в этом презираемом краю должен был воссиять свет великий, как сказано пророком: «Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис.9:1–2). Уже тем самым, что Он отверз Свои Божественные уста сперва в этой Галилее, представлявшей собою смешение народов, Господь подчеркнул всечеловеческое предназначение Своего Евангелия. Явившись же сперва в сем темном и заброшенном уголке Палестины, Он тем показал как Свое смирение, так и приговор безумной гордости помраченного и развращенного Иерусалима.

Андрей прежде всех сам пошел за Господом и без призыва и привел своего брата Симона Петра (Ин.1:35 и ниже); Филиппа же Господь призывает: иди за Мною. Филипп сразу последовал призванию без каких бы то ни было колебаний; это ясно из того, что он, возгоревшись ревностью о Христе, тотчас же начинает набирать и других добровольцев и приводить их ко Господу своему. Быстрое решение Филиппа немедленно последовать за Господом можно объяснить тем, что он, вероятно, прежде слышал о Христе от своих соседей Андрея и Петра (поскольку все они были из одного города, Вифсаиды), а быть может, и от других. Однако, скорее всего, притягательная личность Самого Господа вмиг подвигла его все оставить, все забыть и пойти за Ним. И притом могучая личность Христова настолько покорила Филиппа, что, как уже сказано, он не только пошел за Господом, но тут же начал и апостольское служение, то есть стал привлекать ко Христу иных людей, ибо говорится далее:

Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Как просты слова Филиппа! Се, беседуют две алчущие души человеческие, душа Филиппа и душа Нафанаила! Филипп не говорит: «Мы нашли обетованного Мессию», или «Сына Давидова», или «Царя Израилева», или «Господа Христа»; он только дает Нафанаилу понять: они нашли Того, о Котором писали Моисей и пророки. Сие глаголет душа, исполненная удивления и радости. Наисильнейшие чувства не выбирают слов, но выражают себя просто, иногда и препросто, как будто они сами о себе уверены: их сила проявится и в простейших словах. Слабые и мнимые чувства куют себе серебряные трубы из громких и пышных слов, дабы показать себя более сильными и правдивыми, чем они суть. Конечно, Филипп и Нафанаил и прежде беседовали друг с другом об Обетованном, о Прореченном, о Долгожданном. Это была обычная тема разговора всех истинных израильтян, всех чистых и жаждущих душ. Мы нашли Того, – говорит Филипп. То есть: «Он не явился подобно молнии, сотрясающей тучи и устрашающей землю; Он не упал на землю внезапно, как метеор; и не взошел на царский престол в Иерусалиме, куда были обращены взоры близоруких фарисеев, неразумных книжников и прочих, ожидающих Мессию. Он рос и жил здесь, в Галилее, среди нас, вот уже тридцать лет, и мы не познали Его; рос, как благородная виноградная лоза среди диких лоз, и Его трудно было узнать, пока Он не созрел и не начал приносить плоды. Он был еще подобен сокровищу, закопанному в землю; земля раскрылась – и заблистало сокровище. Он не выставлял Себя и не навязывал Себя: мы сами увидели Его и познали. Как агнец, Он кроток, как солнце, прозорлив, как весна, любезен, как Бог, силен. Он из Назарета, сын Иосифов». Кто может знать в полноте, как Филипп описывал Христа Нафанаилу? Кто может воспроизвести весь их разговор? Евангелист сообщает вкратце только самое главное. И все, что Нафанаил слышал от Филиппа, могло его только обрадовать. Но одно смутило его и сделало маловерным, а именно: как же это Мессия появился из Назарета? Филипп называет Иисуса сыном Иосифовым, может быть, потому, что и сам еще не ведает о превеликой тайне зачатия Богоматери от Духа Святаго; а может быть, и просто для того, чтобы сделать свою речь наиболее краткой и понятной человеку, коего еще только надлежало постепенно ввести в тайну Боговоплощения. Может быть, Филипп здесь уже поступает по-миссионерски, по методу апостольскому, позднее описанному апостолом Павлом: «для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор.9:22). Нафанаил был еще немощным, несведущим, непосвященным, и апостол обращается с ним как с немощным

Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Вопрос Нафанаила следует понимать не как злорадное замечание окаменненого и упорствующего сердца, но как опасение сердца искреннего: случайно не обманулся ли грубо друг его. Сарра внутренне рассмеялась, когда. Господь объявил ей, что она родит сына в старости (Быт.18:12). Это радость, желающая утвердить себя сомнением. И Нафанаил никогда в жизни не мог слышать вести более радостной, нежели та, которую принес ему Филипп. Но как всякая радость чувствительна к помехам и теням, так и радость Нафанаилова. Его радость тут же разбилась о слово «Назарет». Как же Мессия мог прийти из Назарета? Разве не Вифлеем обозначен пророками как место Его рождения? Разве многие поколения не смотрели на град Давидов, желая узреть там ожидаемого Царевича и Царя? Конечно, Филипп не мог не ошибиться! Но Филипп даже не хочет пускаться в объяснения и доказательства; и не хочет он от себя что бы то ни было отвечать Филиппу на его замечание. Он лишь говорит ему: пойди и посмотри. Как победоносно звучат слова сии: пойди и посмотри. «Просто пойди и посмотри, Нафанаил; я не могу доказать тебе, но Его присутствие докажет тебе все. Я не могу тебе ответить ни на этот, ни на другие твои вопросы; но само Его присутствие есть ответ, которому ты не сможешь противиться. Просто пойдем со мною туда, где Он, – пойди и посмотри!» Нафанаил согласился и пошел с Филиппом.

Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Сколь дивная похвала! Да еще из Чьих уст! Но что это значит – Израильтянин, в котором нет лукавства? Это значит – человек, исполненный противоположного лукавству, то есть Бога: богомыслия, жажды Бога, искания Бога, ожидания Бога, упования на Бога. Это человек, предавший себя единому Владыке, Богу, и не желающий знать иного господина; человек, в котором зло не смогло пустить корней. Но, указывая на Нафанаила как на подлинного израильтянина, Христос одновременно подчеркивает и печальный факт, как мало осталось подлинных израильтян. Посему и Сам Господь, словно обрадовавшись, восклицает: вот подлинно Израильтянин. Вот один истинный израильтянин среди многих мнимых! Вот один – израильтянин не только по имени, но и по духу! Хотя Господь издалека мог ведать о сомнении в Нем, которое Нафанаил высказал Филиппу, все-таки Он хвалит Нафанаила как подлинного израильтянина, не имеющего лукавства. Для того ли Он хвалит его, чтобы привлечь? Нет; но Сердцеведец не словам внимает, а смотрит на сердце человека. Мы ни в чем не видим и не можем прочитать на страницах Евангелия, что Нафанаил был человеком без лукавства; но Господь взирал на сердце и прочитал это в сердце его. Может быть, прочих апостолов, окружавших Христа, удивили сии похвальные речи Христовы; однако Христос предоставил времени открыть апостолам справедливость Его похвалы. И сам Нафанаил был поражен этой неожиданной похвалой.

Нафанаил говорит ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Видите: Нафанаил тут же проявляет себя как человек без лукавства. Лукавый человек занят самим собою, и ему нет дела до других людей. Лукавому человеку угодны похвалы и лесть. Если бы в Нафанаиле было лукавство, он опьянился бы сею похвалою Христовой и начал бы Его благодарить или же с притворной скромностью отклонять от себя похвалу ту. Но Нафанаила больше волнует истина, чем похвала, и для него важнее Христос, нежели он сам. Потому, не принимая и не отвергая высказанной похвалы, Нафанаил задает прямой вопрос, цель коего – открыть истину о Христе. Почему Ты знаешь меня? «Ведь, вот, мы встречаемся первый раз в жизни! Если бы Ты обратился ко мне по имени, я бы меньше удивился; ибо имя можно как-нибудь быстро узнать и угадать; но весьма поражает меня: Ты так быстро познаешь имя моего сердца и моей совести, то есть того, что в человеке наиболее сокровенно и что он менее всего отверзает даже пред близкими друзьями». На этот вопрос Господь отвечает ему, раскрывая другую, внешнюю тайну: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Познающему тайны духа легко познать тайны тела. И Видящий ход мыслей и Слышащий их таинственный шепот в человеке с еще большею легкостью видит движение человеческого тела и слышит слова, произнесенные человеческим языком. Еще прежде нежели Филипп и приступил к Нафанаилу, Господь видел последнего, сидящего под смоковным деревом; и прежде нежели Филипп подумал о том, чтобы пойти к Нафанаилу, Господь видел и знал сердце Нафанаилово. По Его промыслу Филипп и приступил к Нафанаилу и позвал его пойти и посмотреть. Где скроется человек от ока Божия? Где спрячется от великого и страшного присутствия Его? Размышляя о сем великом и страшном присутствии, Псалмопевец обращается ко Всевидящему Богу и глаголет: «Господи, искусил мя еси и познал мя еси. Ты познал еси седание мое и востание мое. Ты разумел еси помышления моя издалеча: стезю мою и уже мое Ты еси изследовал, и вся пути моя провидел еси. Яко несть льсти в языце моем: се, Господи, Ты познал еси. Вся последняя и древняя: Ты создал еси мя, и положил еси на мне руку Твою. Удивися разум Твой отмене, утвердися, не возмогу к нему. Камо пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу» (Пс.138:1–7)? Христос есть чудо земной истории не только из-за сотворенных чудес и из-за воскресения, но, в не меньшей степени, и из-за вездеприсутствия Своего духа и Своего всеведения. Будучи на земле, Он одновременно был и на небе. Взирая на людей, Он в то же время видел и спадшего с небес сатану. Встречая людей, Он ведал их прошлое и их будущее. Мысли человеческие Он читал, как открытую книгу. Среди славы и похвал человеческих Он говорил ученикам Своим о Своих страданиях; среди страданий Он говорил о Своей близкой победе и славе. Смотря на мраморный храм иерусалимский, Он видел его разорение. С Моисеем и Илией Он беседовал, как со Своими живыми современниками. Живя в ограниченном теле, Он видел все, что происходит на небесах и слышал разговор между грешным богачом в аду и Авраамом в Раю. Он издалека провидел, где стоят привязанные ослица и молодой осел, и направил туда Своих учеников, да приведут их. Он издалека провидел в городе человека, несущего кувшин воды, и направил учеников Своих навстречу тому человеку с повелением, да приготовят Ему пасху. Времена не могли соткать для Его духовного зрения никакой завесы. Все, что было, и все, что будет, Он видел так же, как то, что уже происходило у Него под ногами. И пространство не имело для Него дальности. То, что происходило где бы то ни было в мире, Он видел так же, как если бы это происходило пред Его телесными очами. То, что делалось в закрытом помещении, было для Него словно в открытом поле. И даже то, что случалось в самых потаенных комнатах – в сердцах человеческих, было пред Ним открыто и явно. Сие вездеприсутствие и всеведение Господа Иисуса Христа поразило Нафанаила не менее, чем Петра – богатый улов рыбы на море, а прочих учеников – хождение по морю и укрощение бури и ветров. Познавая сердца человеческие, Господь знал, какая из Его Божественных сил на какого ученика может больше подействовать. Если Петра более всего удивляла Его власть над природою, се, Нафанаила более всего могли удивить Его прозорливость и Его всеведение. Зная все, Господь в соответствии со Своим всеведением и управляет Свое Божественное домостроительство человеческого спасения. Может быть, Филипп и предощутил это уже в те первые дни своего апостольства, когда сказал Нафанаилу: пойди и посмотри. Филипп был уверен, что премудрый и всемогущий Господь откроет Себя Нафанаилу тем образом, который наиболее подходит для духа и характера Нафанаила. Он, может быть, только до некоторой степени предчувствовал то, что после ясно узнал: сколь бесчисленные и пречудные тайны скрываются в тленной человеческой груди его Учителя. Воистину, тайны, пространнейшие небес и длиннейшие времен, скрывались в груди Богочеловека! Явил ли или поведал ли Господь наш Иисус Христос хотя одну тысячную долю этих сил и тайн, скрытых в Нем? Конечно, нет. Подавляющее большинство Его тайн и сил остались неизглаголанными и сокровенными, чтобы открыться и явиться только святым в Его Небесном Царствии. Столько силы было в Нем, что Он не прилагал усилий, дабы творить чудеса, но более трудился, дабы воздержаться и не сотворить слишком много чудес. Им сказано, открыто и сделано лишь столько, сколько потребно для спасения нашего без давления и насилия над нашею волей, нашею свободой выбора и свободой самоопределения.

Но посмотрим, что отвечает Господу изумленный Нафанаил. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев. Сие произнесли те же самые уста, кои незадолго до этого сказали Филиппу: из Назарета может ли быть что доброе? Сколь удивительная перемена! Сколь быстрое восхищение! О братия, как велико и чудотворно присутствие Божие! Нет слова, которым оно может быть выражено; нет руки, которая описала бы его; но есть сердца, которые могут его почувствовать и, почувствовав, вострепетать, как утренняя роса при сретении с лучами солнечными. Не достаточно ли объясняет случай сей, почему Господь вынужден был явиться ради спасения человеков как слабый Человек? Кто бы мог постоять противу лица Его, если бы Он явился как пламенеющий Ангел? А если бы еще Он явился как Бог, не облеченный во плоть и не сокрытый за ее завесою, в Своей вечной силе и славе, – кто мог бы узреть Его и жив остаться? Кто мог бы услышать глас Его и не рассыпаться во прах? Разве не превратилась бы вся земля в пар от близости дыхания Его? Посмотрите, сколь могущественно и умягченное Его присутствие – во мгновение ока Он обращает сердце человеческое и переменяет мысли человеческие! Кто бы мог всего лишь за несколько минут до этого разговора Христа с Нафанаилом даже подумать, что Нафанаил совсем скоро исповедует так называемого сына Иосифова и Учителем, и Сыном Божиим, и Царем Израилевым? И хотя, быть может, Нафанаил в тот момент под Царем Израилевым подразумевает земного царя Израилева, что соответствует тогдашнему всеобщему мнению о Мессии; все же для новоначального в исповедании Христа и в следовании за Христом сего более чем достаточно. Ибо Нафанаил, кроме того, именует Его и Сыном Божиим, чем возносит Его личность высоко над вульгарным пониманием Христа как обычного земного царя на престоле Давида.

Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому. Господь, таким образом, считает: сказав Нафанаилу, что видел его под смоковницею, Он открыл ему всего лишь одну малую тайну о Себе. Прозорливость Христова на таком небольшом земном расстоянии подобна только одному лучу Его всеобъемлющей солнечной прозорливости. Из-за чистоты душевной Нафанаилу, чтобы уверовать, хватило и этого малого. Нечистые и лукавые фарисеи и книжники иерусалимские смотрели на то, как Господь очищает прокаженных, дарует зрение слепым, воскрешает мертвых, – и все-таки не могли уверовать. А вот Нафанаил, подлинно израильтянин, – он верует и исповедует веру, увидев слегка приотворенные врата чудес! Увидишь больше сего, – обещает ему Господь. Что он увидит? Небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому. Господь обращается со словами сими к Нафанаилу, но это обетование относится ко всем, ибо сказано: истинно, истинно говорю вам. А то, что обетование сие обязательно будет исполнено, показывает особенно сильное его подчеркивание: истинно, истинно. С самого начала ангелы служили Спасителю, нисходя с неба и восходя на небо. Ангел явился Захарии, дабы сообщить ему о рождении великого Предтечи Христова. Ангел явился Пресвятой Деве, да возвестит Ей о величайшей тайне рождества Господня. Небо отверзлось пастухам вифлеемским, и ангелы нисходили, воспевая радостную песнь примирения Бога с человеками. Ангелы нисходили и восходили, чтобы извещать и направлять Иосифа и восточных волхвов. Когда Господь победил все диавольские искушения в пустыне, ангелы приступили и служили Ему. Во время Его предсмертной скорби в саду Гефсиманском ангел явился Ему и укреплял Его. При Его воскресении ангелы сошли на гроб Его. При Его вознесении от земли на небеса два ангела в белой одежде сошли и явились ученикам. После Его вознесения ангелы часто являлись Его апостолам, а потом – многим и многим Его угодникам, мученикам и святым. Разве святой первомученик Стефан не видел небеса отверстые? Разве апостол Павел не был восхищен до третьего неба? Разве апостолу и евангелисту Иоанну не были открыты бесчисленные чудеса небес, времен и вечности? И до наших дней многим чистым и богоносным душам являются ангелы, и многие покаявшиеся и получившие прощение грехов видят небо отверстым. О, сколько же раз до сего дня исполнялись слова Господа нашего Иисуса Христа о небе отверстом и ангелах нисходящих и восходящих! Господь и сошел на землю, дабы явить людям отверстое небо. До пришествия Христова лишь малое число пророков и угодников Божиих сподоблялось видеть небо отверстым; но после него целые воинства небовидцев возносились прозорливым духом своим в небесную высь и сретались с ангельскими воинствами небесными. Небо всегда отверсто для людей; но люди закрыты для неба, так что они видя не видят и слыша не разумеют. Христос исцелил от слепоты не только нескольких телесно слепых, но и миллионы духовно слепых людей. И слепые прозрели и увидели небо отверстым. И ныне слепые прозревают и видят небо отверстым. А что означает небо отверстое, если не присутствие Бога живаго и Его бесчисленного воинства? А что означает присутствие Бога живаго, если не страх и ужас для нечистых и грешных, жизнь же и радость для чистых и праведных? От этого великого и страшного присутствия нас пока заслоняет темная завеса нашего тела. Но скоро, совсем скоро завеса сия будет сорвана и брошена, и мы полностью окажемся в отверстом небе; и при этом те из нас, кто покаялся и очистился, – в вечном животворящем присутствии Бога живаго, а нераскаянные, богохульники и нечистые – в вечном отсутствии Бога, в муках и тьме внешней.

Притецем же к человеколюбивому Господу нашему Иисусу Христу и, пока еще не все дни наши сочтены, исповедуем имя Его как единственное имя, коим надлежит нам спастись; и возопиим о помощи, единой неложной и спасительной помощи. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй и спаси нас грешных! Тебе подобает слава, со Отцем и Святым Духом – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.