Мой путь в храм: Божий дом на земле

Сила маминой молитвы

Иерей Георгий Санников

Мама моя, раба Божия Александра, всегда считала, что жить без Бога нельзя. Тепло материнской любви и силу ее молитв я чувствовал еще с детских лет. Мамочка (так я всегда обращался к ней) напутствовала меня благословением в садик, школу, техникум, армию, институт. Она говорила: «Чтобы всё было хорошо, надо всё делать с Божьей помощью». Но никогда не заставляла меня молиться, говоря: «Появится желание, вот тогда обращайся к Богу с любовью, аккуратно, знай, что Бог всё видит, всё слышит, всё может и готов для тебя сделать доброе дело».

Благословение мамы стало обязательным материнским напутствием, и я всегда старался его получить. Думал, что этого достаточно для успешной жизни. Почти до 30 лет я не проявлял особого интереса к познанию веры в Бога, хотя иногда приходил в Знаменский собор, где моя мама почти сорок лет несла послушание. Правда, мне стало кое-что нравиться в церковной жизни. Были даже удивительные для меня случаи: когда обновилась икона святителя чудотворца Николая; когда я, стоя у иконы нерукотворного образа Спасителя, чувствовал Его живой взгляд, внимательно с любовью устремленный на меня; когда внезапно, как молния, сверкнуло главное паникадило в соборе. Оказывается, в этот момент скончался бывший настоятель, протоиерей, венчавший меня, Пётр Дюльдин, только что подходивший ко мне. О причине происходящего я спрашивал у священнослужителей и прихожан, они отвечали, что такое в Церкви бывает для нашего вразумления, чтобы мы укреплялись в вере. Мама же сказала, что всё это происходит по Божьему промыслу, и кто любит Бога, тому дается знание от Него. Я подумал: «Хорошо бы мне получить такие знания!» И стал чаще приходить в собор на вечернее Богослужение. Откуда мы вместе с мамой возвращались домой. Однажды протоиерей Иаков, настоятель собора, во время каждения на богослужении подошел ко мне и сказал, что мое место на клиросе. Я послушал его и стал приобщаться церковному пению и чтению. Случилось, что во время архиерейской службы, когда я читал последование ко святому причащению, Владыка Димитрий (в то время епископ, ныне митрополит Тобольский и Тюменский) пригласил меня в алтарь и сказал, указав на престол: «Надо помогать нам вот здесь». Я несколько растерялся и ответил: «Здесь нужны большие знания, а их у меня нет. Кроме того, зрение слабое, солидный возраст, да и здоровье не позволяет». Владыка сказал: «Будешь служить ‒ Господь даст всё». Выйдя из алтаря, я был смущен неожиданным предложением, тем более что светская работа моя была интересной и успешной, готовился к защите докторской диссертации и переезду в Москву. Принял решение пока работать по-прежнему, но ходить стал в другие церкви: Всехсвятскую, Крестовоздвиженскую, и там, по возможности, помогал в оформлении документов на передачу Тобольско-Тюменской епархии Свято-Троицкого монастыря и Вознесенско-Георгиевского храма. Вскоре после этого я вдруг заболел. Обратился к врачу. Назначили обследование, по результатам его предложили серьезную операцию, от которой я отказался. По совету мамы я пошел в церковь. Церковные молитвы о моем здравии оказали свое положительное действие, самочувствие мое стало лучше настолько, что я смог продолжать работу над диссертацией. Мысль о защите и переезде в Москву не оставлял, ибо с этим я связывал всю свою последующую жизнь и жизнь моей семьи. Вдруг оказались в больнице мои супруга и дочь. У обеих состояние здоровья крайне тяжелое. Вместе с мамой я стал усиленно молиться и просить у Господа о выздоровлении моих дорогих. Обещал в случае дарования им здоровья отказаться от своих планов, принять предложение владыки и начать по воле Божией новую жизнь. О, чудо, Господь услышал молитвы! Выздоровели мои дорогие и любимые! А доченьке врач сказала: «Положение было почти безнадежное, видно, родилась ты в рубашке». Помощь Божия была явной, удивительной и радостной. Как мне ни тяжело было, но я расстался со своей светской работой и начал глубже приобщаться к новой церковной жизни. Было мне 45 лет.

В Тобольске в Покровском соборе я впервые с помощью мамы тщательно подготовился и исповедался, и причастился у игумена (ныне схиархимандрита) Власия. Обратился за благословением и с вопросом: «Как мне поступить, продолжать ли заниматься наукой?» Он ответил, что она мне не пригодится. После этого я еще раз по делам работы съездил в Москву и в Троицко-Сергиеву Лавру, приложился к мощам преподобного Сергия Радонежского с просьбой помочь мне познать церковную жизнь и посильно потрудиться на церковном поприще. Захотелось исповедоваться и причаститься. Еще более укрепили мою веру в Промысл Божий происшедшие здесь два события. Первое: незнакомый священник, к которому я обратился, назвал меня вдруг по имени, данному мне в Крещении, ‒ Георгием и направил меня в келью. Второе: у монахини, которая принесла мне в келью акафист великомученику и победоносцу Георгию, большая старинная книга вдруг резко вырвалась из рук и самопроизвольно улетела в угол. Я извинился, что не смог вовремя принять книгу, на что она ответила: «Как начну наставлять, так и выхватывает».

Приехав в Тюмень, я подал заявление на увольнение, объяснив, что хочу начать новую жизнь и, если будет воля Божия, поступить в Духовную семинарию. Конечно, все были искренне удивлены, кто-то даже сказал: «У него крыша поехала», а директор вдруг обнял меня и пожелал терпения. Так, имея тридцатилетний опыт успешной светской работы, я расстался с мечтой, ради которой окончил техникум, институт, аспирантуру…

В Тобольско-Тюменской епархии на предварительной встрече с проректором по учебной работе игуменом (ныне епископом) Фотием он, ознакомившись с моими документами, высказал сомнение в правильности моего решения. Удивился, как можно оставить столь интересную, успешную и любимую работу? Владыка Димитрий, ректор Тобольской семинарии, задал единственный вопрос: «Что такое паремия?» Для меня в то время ответить было непросто. Но, видимо, была воля Божия, и я смог дать точный ответ. После этого я получил благословение на поступление в семинарию на заочный экстернат. Где бы я ни учился, особенно в годы обучения в аспирантуре (тем более в семинарии), всегда обращался за помощью к Богу и получал ее.

По окончании семинарии в Знаменском соборе я был рукоположен во иерея. И Указом владыки Димитрия в 1988 году был направлен на служение в Ялуторовский Успенско-Никольский храм. Воистину Промысл Божий не оставлял меня! Я оказался в храме, достопримечательностью которого были старинные иконы, чудом уцелевшие в богоборческие времена. В храме Господь продолжает укреплять меня в вере через чудесное обновление икон: Божией Матери «Смоленская», которая даже однажды мироточила, святителя Николая, спасенной из костра от сожжения в богоборческие времена. Взамен Смоленской иконы, переданной законным владельцам в Суерский храм Серафима Саровского, в опустевший киот уже через неделю чудным образом прибыла «Иверская» икона Божией Матери того же размера, поднятая строителями из разобранного пола в свинарнике! Чудом возрождены были почти все храмы, утраченные в городе и районе во времена богоборчества. Помоги, Господи, чтобы они стали местом спасения для многих пришедших в них прихожан! Примечательно, что опыт прежней светской тридцатилетней работы и здесь мне очень пригодился.

За всё благодарен Богу и наставникам! Особенно схиархимандриту Власию, который почти тридцать лет назад наставил меня на путь к Богу, и которого считаю своим духовником. Промыслом Божиим желанная и долгожданная встреча с ним у меня вновь состоялась в Софийском соборе Тобольского Кремля. Это был воистину праздник моей души.

Слава Богу за скорбь и за радость приобщения к святости и Истине!

Мама скончалась на 98-м году жизни, в канун праздника Похвала Пресвятой Богородице. Благословила меня на службу и сказала: «Это моя любимая служба Божией Матери. Я благодарна за Её святую помощь на протяжении 40 лет моего несения послушания в Знаменском соборе. Я всегда чувствовала тепло и радость в молитвенном общении с Ней. Иди, сыночек, и послужи с усердием Божией Матери и за меня тоже помолись».

Сожалею, что при жизни мамы не всегда был внимателен к ее советам, недооценивал силы ее молитвы и тепла материнской любви. Не зря говорят, что если мать еще живая, счастлив ты, что на земле есть кому, переживая, помолиться о тебе.

Во время моего вечернего богослужения мама тихо скончалась в присутствии дочери Зои. Прошло уже 17 лет, а я постоянно чувствую ее молитвенную помощь в моем пастырском служении.

На памятнике мамочке моей, которая безропотно несла свой крест по жизни, я с благодарностью сыновней написал: «Слава Богу за скорбь и за радость. Кланяюсь маме за 40-летний труд в Церкви. Иерей Георгий».

Благословение Патриарха Алексия II

Любовь Санникова

Почти 25 лет прошло, но до сих пор помнится это жизненно важное событие. По делам учебы моего сына Сергия я должна была зайти в Тюменский строительный институт. Помню, подумала, надо бы прежде помолиться в Крестовоздвиженской церкви, которая находилась рядом с институтом. В то время в церкви велись восстановительные работы. Зашла в церковную ограду, увидела небольшую группу людей, оживленно разговаривающих. Поняла, что они кого-то ждут. Вдруг слышу: «Патриарх идет!» Люди стали подходить к нему, как я поняла, на благословение. Я подумала: «Мне бы тоже надо!» И тут ощутила на голове Его руку, почувствовала необъяснимую радость во всем теле. Вот, думаю, какое чудо совершилось! Прихожу домой и рассказываю о случившемся. Мой муж, который в то время оказывал помощь в восстановлении Крестовоздвиженского храма, сказал, что тоже имел счастье получить благословение у патриарха. Позже мы оба уразумели, что всё это было не случайно, а по воле Божией. Сейчас я занимаюсь выпечкой просфор для нужд Успенско-Никольского прихода, настоятелем которого является мой муж, протоиерей Георгий. Сын же наш, Сергей, с Божией помощью успешно окончил институт и работает главным инженером в крупной строительной организации. Благодарна Богу за то, что всё так удачно устроилось.

Время показало, что встреча с патриархом Алексием II и его благословение стали важными судьбоносными событиями в нашей семейной жизни.

Без Бога не до порога

Светлана Элькис, прихожанка

Колокольный перезвон… Закончилась воскресная служба, а я стою и слушаю эти мелодичные, красивые, завораживающие и летящие вокруг звуки. И сердце как будто чаще стучит, и хочется вдохнуть поглубже этот звенящий воздух, потому что вокруг Благодать.

Оглядываюсь назад на свою прошлую жизнь и понимаю ‒ Господь был щедр для меня. Я родилась в большой и дружной семье, где была седьмым ребенком. У нас были замечательные родители, которые научили нас жить и трудиться. И у меня всё сложилось ‒ университет, семья, дети, успешность и продвижение в работе, друзья, большой уютный дом, энергия и здоровье. За всё это надо было бы с благодарностью и с молитвой приходить в храм Божий не только в Пасху и Рождество, а быть там каждое воскресенье. Не была… Не ходила… Семейные дела по выходным казались важнее. Да только это не оправдание! Теперь понимаю ‒ это душевная скупость, бездуховность, непонимание того, что всё дано Господом и Он ведет нас по жизни.

Меня Господь повернул к себе, дав мне испытание тяжелой болезнью. За последние два года две серьезных операции, а 16 февраля 2017 года, как приговор, прозвучал для меня новый диагноз ‒ онкология, 3-я стадия. Шок! Слезы, растерянность. Что делать?! «Поехали в церковь», ‒ сказал мне мой близкий человек, мой друг Григорий. Я кивнула, сквозь слезы, прошептав: «Поехали, Гриша».

Он привел меня прямо в кабинет к батюшке и сам сказал ему о причине моего визита.

Священник о. Георгий подвел меня к иконам в своем кабинете, показал на образы Пресвятой Богородицы «Целительница» и «Всецарица» и сказал мягко, почти по-отечески: «Молись Богородице о спасении своем, Она твоя защитница, Её всесильные святые молитвы Господь всегда слышит. Давай помолимся». И прямо там, в его кабинете, перед иконами я повторяла за батюшкой молитву и плакала.

«Хочешь исповедоваться?» ‒ спрашивает.

А я и не помню, когда последний раз такое таинство совершала. «Хочу, батюшка!» ‒ и мурашки побежали. В пустой церкви, на коленях, в слезах, почти рыдая, я каялась Господу в грехах своих. Спасибо о. Георгию за то, что он тогда помог мне сделать это. За то, что моя исповедь стала искренним откровением перед Богом. Встала с колен совсем невесомая. Мне казалось, что оттолкнусь от пола ногами и повисну в воздухе.

Мое «тело» вернулось ко мне только дома, и я снова ощутила в себе свой вес. Что это было? Не знаю… Но это ощущение не забуду никогда. С этого дня я словно обрела новый взгляд на всё вокруг. Меня тянуло в Церковь. Мне хотелось посещать храмы. Меня тянуло туда неудержимо, и мы с Григорием в течение месяца, пока я проходила обследование, посетили почти все церкви и два монастыря в Тюмени, ездили в Заводоуковск, Чимеево, Слободу-Бешкиль. Вдыхала этот церковный воздух, наполненный сладковатым вкусом ладана и запахом горящих свеч. Я вглядывалась в столетние изображения на стенах в церквях и в иконы, намоленные иконы…

Мне хотелось узнать о Боге всё, что я до этого не знала. Я читала взахлеб Закон Божий ‒ старый толстый учебник, который принес мне Григорий из дома. Я прочла эту большую книгу так быстро, что сама не ожидала. Достала Библию с полки. Читать трудно, не сразу поймешь смысл текста. Читала и перечитывала строки еще и еще.

Купила руководство обретшим веру «Азы Православия» и «Святое Евангелие», книгу о Святителе Луке (Войно-Ясенецком) и других святых. А книга «Несвятые святые» открыла мне мир жизни монахов древних монастырей России. И эту жажду читать, как жажду пить, я не могу утолить до сих пор. Теперь и у меня есть своя маленькая православная библиотечка.

Полтора месяца до операции прошли быстро, без слез о моем состоянии, без паники, без всякого ощущения беды и страха. Церковь и молитвы дали мне силы и душевное спокойствие. Я прошла Таинство Соборования в Чимеево и поехала на операцию с молитвой. Попросила доктора разрешить мне положить под резиночку операционных чулок иконку св. Луки и молитву «Живый в помощи» с изображением Богородицы. Разрешил!!!

Почти семь с половиной часов длилась тяжелая операция, новейшее оборудование ‒ ультразвуковой скальпель в руках опытного хирурга час за часом боролся с огромной опухолью на надпочечнике так осторожно, чтобы организм не получил гормональный шок или не взлетело давление. Оно не взлетело, давление стало резко падать, и я почти ушла в кому. Но со мной был св. Лука и Богородица! И меня вытащили, выкарабкали, спасли! А потом почти два месяца ‒ лихорадка и температура, и почка отказала, и весь организм словно был на пределе. Выздоравливала тяжело, но каждое утро в шесть часов, когда приносили градусники, я доставала из-под подушки молитвослов и шептала утренние молитвы перед маленькими иконками, которые стояли на моей тумбочке. А потом я пила святую водичку с маленьким кусочком сухого хлеба. Хлеб этот необыкновенный! Батюшка через Гришу послал мне этот святой Божий хлеб в больницу. Этот хлебушек из алтаря нашей церкви я хранила в чистой салфетке и отламывала по чуть-чуть, чтобы на дольше хватило.

И начинался новый день! И со мной был Господь! И я хотела жить! И благодарна была Ему за всё! А потом наступил кризис, и температура зашкаливала, я лежала в липком поту под капельницами. Взяли анализ на сепсис крови. Я попросила Гришу договориться, чтобы в палату пришел батюшка, когда сможет. Сказали ‒ придет утром. Представляете, как я ждала его. Утром я, как смогла, прибрала себя, умылась, мне помогли надеть чистое белье, халат и посадили на постели в ожидании. Очень волновалась. Отец Александр пришел, увидел на моей тумбочке иконки, молитвослов, Евангелие и сказал: «Вот и хорошо, молодец, правильно всё делаешь, готовилась, вижу». А у меня и радость, и волнение, и слезы. Исповедалась и причастилась, и дела мои пошли потихонечку на поправку. Пришел анализ крови, сепсис не подтвердился. Спасибо, Господи!

Я и теперь так же волнуюсь перед каждой Исповедью и Причастием. Таинства эти очень важные. Ведь ты словно прикасаешься к Самому Господу и получаешь от Него Благодать и Спасение. Очень это волнительно для меня.

А еще мне повезло с моим духовным наставником! Его советы для меня бесценны, отец Георгий учит молиться искренне, сердцем. Он мудро и просто дает важные установки: болеешь, но не плачь от жалости к себе, научись терпеть, не отступай, веруй, будь благодарна за всё, твори добро каждый день и живи с Богом.

Наш батюшка удивительной судьбы человек! Сам обрел веру, пройдя через болезнь, всё смог начать заново в жизни. Это ли не пример! В нём такой огромный жизненный опыт, такая сила духа и веры! И умение трудиться! Видеть и чувствовать людей! Замечать всё, уметь похвалить и строго спросить!

А ребятишек как любит! И всё вокруг него живёт в нашей церкви достойно и по-хозяйски. Каждая его проповедь ‒ как урок в школе. Слушай и следуй тому, что говорит.

И я продолжаю жить! Лечусь изо всех сил, радуюсь каждому дню. И солнышку, и дождю. Люблю нашу церковь, я в ней крестилась 25 лет назад.

Оглянись! Всё вокруг благоухает цветами! Руками верующих людей как будто сотканы ковры из великолепных цветов и расстелены на полянках вокруг церкви. Абсолютный восторг и удивление вызывает эта красота! Я целую нежные лепестки роз и цветов во дворе и удивляюсь, какими прекрасными их создал наш Господь. Здесь, в этом святом месте я молюсь за своих детей и за близких своих, а они молятся за меня.

Господи! Пусть болезнь моя будет во очищение многих моих грехов. Прости меня и дай мне время всё исправить и научиться жить по заповедям Твоим!

Слава Богу за всё!

Колокола моей души

Борис Бахтин, алтарник

Первая встреча с Богом у меня произошла в пять лет, когда моя боголюбивая бабушка Евдокия (у которой было 12 детей!) привела меня в Никольский храм города Ишима. От радости я не понимал, где был ‒ на земле или на небе!

В селе Ершово у нас тоже был храм, но не действовал с 40-х годов прошлого столетия. В 1973-м, когда я пришел из армии, храм и вовсе был разрушен. Горько было до слез, ведь он был самым большим достоянием нашего села. Построен был храм в XIX веке на средства сельских жителей. По воле Божьей, в настоящее время он восстановлен. И мы с одноклассниками внесли лепту: купили колокола, набор для Евхаристии.

Помню после поступления в медицинское училище г. Тюмени в 16 лет свои первые самостоятельные шаги. Начал трудиться санитаром в хирургическом отделении 1-й ГКБ г. Тюмени. Чем больше видел страдания больных, тем больше мне хотелось стать врачом. В юношеском возрасте мне удалось трудиться с хирургами Великой Отечественной войны. Это были врачи от Бога! Когда шел такой врач по отделению, стайка студентов быстро вставала со своих мест с приветствием. К сожалению, сейчас такое уважение редко заметишь. В эти же годы я впервые познакомился с будущим учителем А.Ф. Рудаковым, основателем службы анестезиологии и реанимации в Тюменской области, который затем помог мне в организации отделения реанимации в Ялуторовске.

Во время учебы в институте, перед сессией и после экзаменов, я тоже ходил в храм. Храмы в то время были пустыми, но постоишь перед иконами, подумаешь о смысле жизни ‒ так хорошо на душе! Это у меня было…

За мои долгие годы работы врачом в Ялуторовской больнице десятки тысяч больных прошли через отделение реанимации. Врачи нередко смотрят смерти в глаза. В такие моменты невольно задумываешься о скоротечности земной жизни. И всегда задаёшься вопросом: «А что там, за гранью бытия?»

После перенесенных тяжелых болезней, сложных операций, травм и даже клинической смерти, многие наши пациенты обращаются к Богу, открывают свои сердца православной вере. Только Церковь может указать человеку тот путь, который приведёт к вечной жизни во Христе.

Радость наполняет мое сердце каждый раз, когда после Крещения в отделении мне приходится видеть глаза больного. В этих глазах я вижу искру надежды на исцеление, зная, что впереди ‒ вечное спасение.

Я глубоко убежден, что по-православному, с верой, любовью, надеждой нужно жить с детства, а не откладывать на потом, ссылаясь на разные причины. Все мы смертны. Смерть может прийти в любой день и час. Кто живет с верой в душе и с Богом в сердце, у того всегда найдется время на посещение храма.

Почти 40 лет служу в реанимации. Десятки тысяч больных прошли через меня. Именно так. Если врач не пропускает это через себя, лечит только тело, не сопереживает, не видит душевных страданий больного, родственников, мягко говоря, это слабый врач. Врачевание ‒ это дар от Бога. Если ты этот дар прячешь, не раскрываешь ‒ значит согрешаешь. С ростом как врача во мне всё больше укрепляется вера в Бога. Часто приходится видеть: когда медицина бессильна, Господь подает руку помощи и безнадежно больной выздоравливает. Я могу привести десятки таких случаев.

Однажды после автодорожной аварии к нам поступила женщина, у которой погибли дети. Тяжелая травма грудной, брюшной полостей, повреждение костей, большая кровопотеря ‒ всего не перечислить. Перенесла несколько операций, две клинические смерти. Осталась жива. В отделении приняла Крещение. После тяжелой физической, душевной травмы в ее реабилитации приняли участие не только врачи, но и наш батюшка ‒ протоиерей Георгий. По всем канонам медицины она не должна была иметь ребенка. Но и здесь произошло чудо: она родила…

Молитва за тяжело болящих, лечащихся в реанимации, и за других нуждающихся приносит и радость на сердце, и помощь во спасении души.

Я чувствовал, что моих врачебных знаний мало, необходимо духовное образование, которое я получил, окончив Тобольскую Духовную семинарию. Сейчас я активно совмещаю службу в отделении реанимации со службой в Успенско-Никольской церкви и в храме «Целительница». Для меня Православие ‒ это неотъемлемая часть жизни.

За что благодарен Богу, своим родителям, учителям.

Рад, что у меня были хорошие наставники. Очень много дал в моем становлении в православной вере мой духовник, протоиерей Георгий. Пример для меня и Ефросиния Изосимовна из села Хохлово. Прожила 100 лет. Во время войны потеряла мужа и двух сыновей. До 90 лет она ездила в Тобольск, жила там во время поста, молилась. Из Хохлова пешком ходила в наш храм на службы. Другим большим примером жизнестойкости и веры стал 100-летний отец моего коллеги врача Бухалова, который прошел всю войну, служил в пехоте, всегда молился перед боем и оставался жив. Хотя четыре раза был ранен, Господь его сохранил. Когда не было батюшек, он по усопшим читал по всей ночи Псалтирь. В деревне его очень любили.

Я рад всему и всем, с кем соприкасаюсь в жизни. Рад, что Господь дал мне пройти путь, на котором всякое было!

Если с честью проходить всё, что Господь нам посылает, то с Божией помощью всё устраивается.

Познание истины

Галина Новикова, первый директор Воскресной школы

Путь каждого человека к Богу удивителен и неповторим. Недаром говорят: «Пути Господни неисповедимы».

Я простая учительница начальных классов, начавшая свой учительский труд в далёком 1978 году, получившая образование в глубоко атеистической среде, познавшая пропаганду безбожия. Крещёная родителями во младенчестве, не знала никакой духовной грамоты, но изредка захаживала в храм («захожанами» таких называют) поставить свечку, просто постоять. Я всегда в душе чувствовала, что это не чуждо мне, хотелось видеть красоту храма, послушать тишину в нём, посмотреть на верующих людей. Видимо, через это духовное любопытство и заметили меня. И в 2000 году получаю приглашение от настоятеля Успенско-Никольского храма о. Георгия (Санникова) поработать с детьми в Воскресной школе. Но как я могу учить других, если самой ещё нужно учиться? Ответ священника был прост: «Читай! Начни с Закона Божия и пересказывай детям».

Сколько сомнений в голове и в душе, сколько страха перед неизведанным! С одобрения мужа начала собирать эти, неведомые для меня, крупицы духовных знаний, как бусины на ниточку. С душевным трепетом начала читать учебник жизни ‒ Закон Божий, Евангелие, стала посещать в воскресенье Божественную литургию, слушать проповеди отца Георгия. Всё это новое, неизведанное постепенно начинало наполнять меня.

Что же такое духовно-нравственное воспитание?

Что является истинными христианскими ценностями?

В чём смысл жизни?

Поток вопросов был не иссякаем. Поняла, что только напряжённый и непрерывный труд поможет мне в деле правильного нравственного просвещения детей. Учитель не может довольствоваться приобретенными знаниями, нужно духовно совершенствоваться, искать источники новых знаний, познавать мир ‒ видимый и невидимый ‒ и в результате познать себя и своё духовное содержание. Это невозможно сделать, не оглядываясь на тот опыт, который уже есть. Обретая новое, нужно пропустить через призму накопленного, чтобы глубоко осмыслить то или иное обстоятельство, задать вопрос: «Почему это происходит?», найти причины, разобраться во всём, чтобы сделать потом правильный выбор своих поступков. Живая память цепляется за горькие случаи моих учеников: убийство ученицы, самоубийство другой, мальчик, пришедший в школу с рассеченным, зашитым лбом как результат маминого объяснения домашнего задания. И подобных примеров, к сожалению, очень много.

Но почему мы, взрослые, сами порой создаём ребёнку сложные жизненные обстоятельства, в которых он должен выживать? Не имея жизненного опыта, дети вынуждены изворачиваться, подличать, чтобы вынырнуть из омута грязи, распрей, пьянства, мата. И порой превращаем их жизнь в ад. Но жизнь дана для радости, счастья. Рай мы должны чувствовать уже на земле. Что же делаем не так? Как изменить? Разумный человек будет искать ответы на свои вопросы и, только повернувшись лицом к вере и к Богу, сможет много понять, открыть для себя.

Чем внимательнее читаешь Евангелие, тем глубже постигаешь правду жизни, о которой раньше и не подозревала. С интересом читала жития святых отцов, проповеди, наставления духовных учителей. Старалась понять, многое переосмыслить. Без этого невозможно привести ребёнка ко Христу, научить православной жизни, нормам христианской морали. Запомнила слова святого Иоанна Златоуста: «Те родители, которые пренебрегают христианским воспитанием своим детей, беззаконнее детоубийц».

«Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим их уст Божиих».

Впервые познакомилась с заповедями Божиими:

«Возлюби Господа Бога твоего всем разумением своим, всем сердцем, всей душой».

«Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

Нужно осмыслить эти заповеди, вложить в своё сердце (там живёт наша душа) и стараться жить согласно Слову Божию. Действительно, «Без Бога ‒ не до порога», значит, любое дело нужно начинать с молитвой, с Божьего благословения. И если себя не жалеешь ради мира, любви к близкому человеку ‒ это жизнь с Богом. Чем ещё наполнить свою жизнь?

Читая, я окунулась в словарное поле удивительно теплых, светлых, красивых слов: добродетели, добротолюбие, целомудрие, благость, благословение, смирение, кротость… В них глубокий смысл жизни. Сколько любви и добра заложено в каждом слове! Как нужны они нашим детям!

Но что лежит в основе христианского воспитания детей? Огромное влияние со стороны взрослых оказывает удивительная сила любви к ребёнку. Первый директор православной гимназии (1880 г.) г. Петербурга Карл Иванович Май говорил: «Сперва любить ‒ потом учить». Эти слова стали и моим девизом в кропотливой работе с детьми. Они подразумевают уважение к личности ученика, индивидуальный подход к каждому из них. Ведь главная заповедь Бога: «Любите друг друга». Бог ‒ Любовь. Только Любовь созидает.

Беседуя с детьми, спрашивала: «Почему вы захотели учиться в Воскресной школе?». Ответы были разные: «Потому что мама, бабушка ходят в храм», «Потому что подружка посоветовала», «Потому что дома скучно», «Потому что просто интересно», «Хочу научиться добру», «Нравится читать книги о Боге». Одна взрослая девушка, отвечая на этот вопрос, сказала: «Не хочу жить, как папа с мамой: вечно ругаются, спорят. Верю, что есть другая жизнь, научите».

Очень непросто было готовить содержательный, доступный материал для урока, делать его интересным, разбираться со многими волнующими меня моментами, самой учиться, воцерковляться и беречь свою семью. И я всегда с благодарностью вспоминаю коллектив, в котором я работала: Гнатив Л.А., Черкасова В.Ф., Демакова Т.Ф., Баранова Н.И., Котова Н.П. Они поддерживали, помогали всегда, были рядом, по-настоящему верующие, верные единомышленники.

Год от года мы нарабатывали опыт православного образования, появлялись новые формы работы: душеполезное чтение, разговор по душам, вопрос-ответ, урок-диалог, урок-концерт.

Наша небольшая школа выросла до 50 учеников. Дети были разновозрастные, поэтому подбор учебного материала, выбор тем для урока соответствовал их возрастным особенностям. Из опыта работы усвоила, что детям начальной школы нужно обязательно раскрывать истинные понятия «что такое хорошо, что такое плохо», понятия добра и зла. К этому выводу меня привёл небольшой диалог с ребятами-первоклассниками из общеобразовательной школы. Когда я попросила детей объяснить смысл слова «добро», все ответы отражали его потребительский характер: «Мама добрая, потому что мне купила…», «Бабушка, соседка, потому что мне…». Один мальчик сказал: «Добро ‒ это когда мне хорошо». Эгоизм! Страшное качество характера: живи для себя, люби себя. А взрослым надо помнить Божие учение: «Что посеете, то и пожнёте».

У детей хорошо развито воображение, поэтому его чистая, нежная, добрая душа понимает, что если он сам кому-то делает хорошо, то образ его представляется в виде солнышка, а его дела ‒ лучиками, отдающие тепло другим.

Душеполезное чтение заключалось в чтении детской художественной литературы, ведь сказка всегда имеет духовный смысл, положительный характер героев идеализирован, т. к. воплощает в себе лучшие национальные черты: трудолюбие, кротость, смирение, добродетельность. Конкретный образ воспитывает в ребенке чувства сопереживания, сострадания, милосердия. Как это важно для детей! Для ребят старшего возраста всегда интересны беседы-размышления о жизни молодёжи сегодняшнего дня. Для них крупицами мудрости были темы: «Береги честь смолоду», «Совесть ‒ голос Бога в нас», «Почитай отца и матерь твою». Нужно учить детей осмысливать себя в данном возрасте, поэтому задавала вопросы, которые позволяли детям заглянуть в себя, увидеть свои недостатки. И как следствие ‒ постепенно прийти к покаянию. Духовно-познавательные находки помогали расширять смысл слов русского языка, например, приставки «с» и «со» несут функции сближения, соединения: сочувствовать (чувствовать другого), сопереживать, сожалеть, сотрудничать, соединять, счастье. Ребята должны почувствовать, что Церковь ‒ это живой организм, что они могут найти ответы на все серьёзные вопросы. Только нужно как можно ближе быть с Богом через молитву, через храм, через знание Священного Писания, через добрые дела.

Вспомнила такой яркий эпизод. Одна взрослая девушка, не желая креститься в храме, попросила объяснить, зачем это нужно делать. После нашего долгого разговора в ближайшую субботу она приняла крещение. Стала жить с Богом, ходить в храм, читать молитвенные правила. Но однажды, встретившись со мной, она спросила: «Утром и вечером я читаю молитвенные правила, но я не чувствую Бога, не чувствую ничего, механически проговариваю слова. Почему?». В этот момент мы шли с ней по осеннему парку, кругом пожухлые листья, и вдруг среди этой сырой листвы смотрит на нас очень красивый розовый цветок. Один-единственный, прямо у наших ног. Диво! Вот Господь и послал тут же ответ на этот вопрос, потому что моя собеседница, увлеченная разговором, не заметила этого чуда. Господь всегда настолько близко ко всем нам, что стоит только шире открыть глаза, остановиться, прислушаться, присмотреться. Стоит только обратить своё внимание! И обязательно почувствуешь! И молитва будет другая, наполненная. Как сосуд наполняем чем-то желанным, так и душу свою наполни благостью ‒ радостью, и будешь чувствовать Бога везде и всегда, где бы ты ни находился. А для этого, как учит Господь, «не делай ничего всуе».

Детскую творческую лабораторию всегда пополняли поделки, рисунки на тему «Красота Божьего мира». Всегда считала, что ребенка надо окружать красотой, которая рождает чувства благоговения, благодарности. Дети в нашей школе усваивали важные жизнеутверждающие понятия о семье, долге, чувстве ответственности перед людьми. Они должны знать, что такое человечность, миролюбие, умение прощать. Не жить лицемерно, напоказ. Чувства ‒ это разумная сила души. Что нами движет? Движут нами порывы, наши чувства. Разве можно напоказ самое дорогое ‒ любовь? Любовь ‒ это Божие Таинство, отношения между «он» и «она» ‒ таинство, семья ‒ таинство, дети ‒ таинство, это самое ценное, чистое. Это хрупкое нужно трогательно оберегать ‒ в этом мудрость.

Душа ребенка впечатлительная, доверчивая, незащищенная. У кого душа повреждена, становится бездушным, грубым, дерзким, ожесточенным. Поэтому очень важно создать среду для ребёнка, в которой происходит становление его личности.

Паломнические поездки, праздничные чаепития, концерты-праздники, участие в крестных ходах, в телевизионной православной странице «Родничок», в выставках творческих работ «Русь святая молодая православная» ‒ всё это добрые плоды жизни детей в Воскресной школе им. Преподобного Сергия Радонежского при Успенско-Никольском храме.

Какие ещё уроки жизни я вынесла для себя, для учеников, для их родителей? В нашем быстротечном времени часто нам, взрослым, не до детей: работа, хозяйство, домашние дела. Некогда разговаривать с ними, а они всегда хотят нашего внимания, участия в их жизни. Обязательно нужна поддержка в виде похвалы, улыбки, поцелуя, поглаживания. Какой это стимул для любых дел ребёнка! Мудрость воспитания не в бессмысленном послушании, а чтобы он получил знания: за что? Получил шлепок ‒ за что? Похвалили ‒ за что? Поругали-за что? Получил подарок…. Почему это надо делать, а это ‒ не надо? Это ‒ хорошо, а это ‒ плохо. Нужно объяснять, нужно смотреть в глаза и при этом спокойно, терпеливо говорить. Нужно заслужить от ребёнка высокое доверие к вам без лжи и лукавства. Вот тогда любой родитель поднимет свою планку до учителя, наставника, до мудрых папы и мамы. Если это делать с Богом, то он даст вам и терпение, смирение (с миром в душе) и мудрость. Для чего? Чтобы всё это передавалось из поколения в поколение, и чтобы не жалеть потом: кому-то не дал тепла, кому-то не говорил ласковых слов, кого-то вовремя не пожалел, не поддержал.

Настоятелем храма о. Георгием всегда уделяется большое внимание работе со своими духовными чадами. Мы постоянно чувствовали большую поддержку, помощь в проведении мероприятий в нашей школе всегда слышали доброе слово, духовные наставления нашего батюшки в воцерковлении нас и наших учеников.

Моя личная благодарность о. Георгию за то, что подтолкнул меня и направил на правильный путь в воспитании детей, помог мне совершенствоваться в духовно-нравственном образовании. Я сердечно благодарна всем моим ученикам, которых всегда помню, люблю за то, что Господь нас соединил, за то, что помогли мне в своём послушании, а своими бесконечными вопросами подталкивали меня к духовному образованию. Вы всегда были отзывчивыми, никогда не отказывали ни в какой помощи, просьбе. Всегда твердо знала, что школа для меня и для вас была своего рода островком спасения, островком чистоты, где никогда не было ни одного скверного слова. Вспомните слова песни, которую когда-то сами пели:

Учились мы здесь не для аттестата,
Вечному учатся здесь ребята.
Любовь ко Христу через жизнь пронесем
И этой любовью мы душу спасём.

Храни вас Господь! Вы и сейчас радуете меня, выбрав тот путь в жизни, который является служением людям, стране: священство, семья, профессия. У многих из вас уже свои дети, и вы показываете им добрый пример в жизни, не оставляя храм. Храм ‒ надежный щит в любых жизненных обстоятельствах. Храните православную веру.

Наше главное орудие в общении, в воспитании ‒ слово. Ни одно слово, исходящее из уст человеческих, не теряется бесследно в пространстве. Оно всегда оставляет глубокий след. Порой устами своими разрушаем всё, и даже воздух, которым дышим. А раз разрушаем, то не можем рассчитывать на свой здоровый организм, который разрушается и порождает телесные болезни. Радостно услышать доброе пожелание: «Жизнь дана на добрые дела». Уверена, что залогом нашего успеха было единство между учителями и нашим духовным наставником, между учителями, детьми и их родителями. А наш приход ‒ был стержнем всей школы. Выросли наши первые ученики. Радость какая! Слава Богу!

Как вновь родилась

Елена Демченко, прихожанка

Крестилась я в 1988 году вместе с двухлетней Анечкой, Катюша сидела в животе. Моя мама тогда сказала ‒ ты должна быть той же веры, что и муж, а Володя был крещен в детстве. И всё! Никто и словом не обмолвился, а сама я не проявила интерес, что надо ходить в церковь, выполнять правила. Жизнь стремительно летела ‒ маленькие дети, работа, и когда трехлетняя Катя впервые заболела серьезно, в больнице я упала на колени перед кроватью и взмолилась: «Господи помоги!». Всё обошлось, и опять ‒ работа, дом… 16 лет назад довелось мне прийти в наш храм, договориться насчёт венчания родной сестры Юлии с Алексеем, зашла ‒ народа нет, и так хорошо стало, радостно, легко! Заходит батюшка, тогда, конечно, я не знала, что это наш отец Георгий. Обрадовался (неужели мне?) и говорит: «Ну, наконец-то хоть кто-то улыбается в церкви, а то все печальные!». Мне стало немножко смешно и весело. Думаю, помолился тогда обо мне батюшка… И опять бежит и бежит время, заботы и хлопоты. Начались болезни ‒ астма, тогда удивлялась: ну как так ‒ подобных заболеваний у родственников не было и нет! Жизнь изменилась, прыти поубавилось, но возможности медицины, ежедневные лекарства ‒ не так быстро, но всё равно ‒ работа, дом. Про церковь не вспоминала…. И вот вылетели наши девочки из родительского дома, настали другие заботы: не спишь, мечешься, думаешь-передумаешь, И вот однажды ночью, посреди такой родительской муки, появляется ясная и четкая мысль ‒ а ведь всё будет, как Бог даст. И надо у Него просить. Говорил батюшка: «Тебя дети привели в храм», я сначала не понимала, но именно так и есть! И вот в 2009 году пошла я в наш Успенско-Никольский храм. Как трудно было! Ничего не понимаю ‒ всё пахнет, дышать нечем, на плечах ‒ как будто штанга! Через год я поняла, отчего это. Но тогда это было ‒ как прорываться сквозь заросли в болоте, как с температурой 39 ехать на вызов к больному, у которого 37, как одной рукой толкать коляску, а другой тащить санки с детьми по снегу. И нет ничего случайного в этой жизни! Я уже слушала Осипова Алексея Ильича по «Союзу» и однажды ночью, в очень нехарактерное для меня время, увидела передачу, где представители разных религий, ученые разных стран говорили о том, что есть Вечность, и то, какой она будет, зависит от каждого здесь и сейчас. Как трудно было идти на первую исповедь, на первое причастие! И как однажды стало легко после очередной исповеди ‒ ощущение полета, легкости и счастья! Поздно вечером, исповедь закончилась в 22:00, темно, а ты летишь ‒ и душа переполняется радостью!

И вот я втянулась, как мне тогда казалось, ходить в храм.

Наступил май 2010 года, я относительно здоровая и счастливая сажусь в самолет с четкой мыслью ‒ летом не будет у меня времени ходить в церковь каждое воскресенье ‒ на работе самый сезон, ещё и дача. Возвращаюсь через неделю с болью в шее, но, думаю, пройдёт ведь. А становится всё хуже и хуже. Я работаю в Тюмени. Мне ставят диагноз ‒ грыжа, ну да ладно, тороплюсь, насколько могу, в воскресенье на службу.

Муж вслед кричит: «Нельзя тебе ходить по гололеду!». А мне бы только батюшку успеть увидеть до Литургии, понимаю, что вот-вот служба начнётся, а отец Георгий (слава Богу!) стоит на амвоне и кого-то ждет… И мне говорит: «Да, слава Богу, Леночка, ты без этой болезни перестала бы в храм ходить…». Господи помилуй! Я сначала оторопела. Но, видимо, так тому и быть! Преодолевая себя, еще работаю. А в декабре перед Новым годом на неделю в отпуск еду, лечиться в Екатеринбург. И вот в городе, где я родилась, и перевернулся для меня мир. Заведующая диагностическим отделением очень серьезно и сочувственно сказала: «У Вас резко отрицательная динамика ‒ сломаны два шейных позвонка с компрессией спинного мозга и осколками в нём…». А я-то думаю: «Что это у меня ноги спотыкаются?». Мир рухнул! Я думала, что я для всех опора ‒ для детей и моих родителей, родителей мужа, родственников, а сейчас может оказаться так, что я буду просто лежать!!! С собой был маленький дорожный молитвослов, и я буквально вцепилась в «Покаянный канон», я боялась умереть без покаяния и чувствовала, что смерть совсем рядом. И чтобы не рухнуть от тоски и отчаяния, снова и снова бралась за «Покаянный канон», хваталась за него, как за край ризы Господней…

Я должна быть дома, Анечке скоро рожать первенца. Мать должна быть рядом, а я могу их не увидеть ‒ даже одну минуту прожить с этой мыслью было невозможно! Покаянный канон… Как же Володя? Он будет винить себя! Покаянный канон… Родители, чтобы не сойти с ума от страха за них, ‒ Покаянный канон… Сколько раз я его прочитала, неизвестно. Каждый вечер звонил наш батюшка ‒ отец Георгий, становилось легче, на какое-то время, тоска и подавленность отступали. Я ждала операцию почти месяц, и моя знакомая Наташа из Тюмени договорилась, чтобы из храма на крови ‒ Спасской церкви ‒ пришел священник. Сначала я очень сопротивлялась ее настойчивости. Да разве можно прийти в больницу священнику? Не понимала я. После соборования, исповеди и причастия, где-то часа через два я вдруг с удивлением обнаружила в себе спокойствие и радость. уже давно покинувшие меня, я вдруг почувствовала, что мне не страшно. Это не могло быть внушением или ожиданием, на тот момент я ничего про эти ощущения не знала и не читала. И не могла предполагать, благо ‒ в палате я находилась одна, никто не мог мне помешать. Придя утром в больницу, мама изумлённо заметила произошедшие со мной перемены, даже голос изменился, ненадолго стал прежним. Для меня открывался неведомый мне мир!

Мне, находящейся в плачевном состоянии, стала понятна своя необразованность и убогость. «В руци Твои, Господи, предаю дух свой», ‒ успела произнести мысленно перед наркозом… Четыре позвонка в металле, долгое лечение, осложнения, в том числе и галлюцинации от лекарств. Батюшка наш каждую неделю приходил меня причащать. Однажды был период отчаяния, безысходности, тоски, во многом обусловленный действием лекарств, а утром, как обычно, пришел отец Георгий, причастил. Сил едва хватало закрыть дверь квартиры, тут же уснула. Никогда не забыть мне того Пробуждения! Я открыла глаза от ощущения совершенного счастья и легкости, так бывает в ранней юности ‒ чистое радостное состояние, смешанное с удивлением ‒ от чего же так хорошо? Господь дал передышку в болезни, она длилась, может быть, день, может, два, но память о ней сохраняется. Тогда пришла мысль: «Для чего меня Господь уложил ‒ для того, чтобы я что-то поняла?». И я начала читать. Много и последовательно. Паисий Святогорец, митрополит Сурожский Антоний, архимандрит Иоанн Крестьянкин, отец Иоанн Кронштадтский, Порфирий Кавсокаливит, Серафим Роуз, Алексей Осипов ‒ все не перечислишь. Было страшно от того, что я могла их не узнать. Обидно от того, что столько времени прожито зря без этих знаний!

Еще семь лет назад из нашей семьи никого не было в церкви. Страшно от мысли, что так могло остаться. Благодарю Бога за то, что сегодня 23 человека нашей семьи являются прихожанами Успенско-Николького храма! Слава Богу за все!

Все началось с первой молитвы

Татьяна Молодых, староста

С чего началось мое вразумление? Наверное, с первой молитвы. Помолиться впервые побудила меня тревога за свою жизнь, за жизнь детей моих. Третьего ребенка мы с мужем «запланировали» в возрасте «после тридцати». Был материальный достаток, подросли старшие дети: сыну шел 11-й год, дочери ‒ седьмой. Казалось, всё так и пойдет как по маслу. Мужа, не желавшего прежде плодить нищету, уговорила неожиданно легко: «Родим сына и назовем его, как свекра и как тебя ‒ Николаем. Будет еще один Николай Николаевич в роду». Сомнений в том, что родится сын, не было. И когда неожиданно сестра-студентка подарила мне и детское приданое яркое девичье платьице, я удивилась: «А это еще зачем?». ‒ Вдруг девочка будет», ‒ смущенно ответила сестра. «Не дай Бог!» ‒ заявила я, как мне тогда показалось, с юмором…

Дочурка перестала шевелиться после ложных схваток, незадолго до настоящих родов. Врач в поликлинике мою тревогу развеяла, подсчитав сердцебиение плода. «Бьется сердце ‒ жив ребенок!» ‒ с надеждой думала я…

Утро в роддоме было снова тревожным. «Почему воды зеленые?» ‒ спросила меня медсестра… Где-то затерялся аппарат, которым определяли жизнеспособность плода. Его долго и бестолково искали. Нашли. «Ну что ж, ребенок мертв, надо вашу жизнь спасать, поскольку в организме вашем ‒ инфекция», ‒ констатировал врач. «Жизнь спасать мою? А как же дети? Кто их будет растить, если и я вслед за младенцем уйду в небытие?», ‒ лихорадочно пронеслось в моем мозгу.

Стыдно перед Господом сегодня вспоминать мою первую к Нему молитву. Она была гневной, кощунственной. Но впервые за мою жизнь я обращалась к Богу, безмолвным криком кричала: «Ты забрал у меня жизнь моего ребенка. Не отнимай мою жизнь, мне рано уходить! У меня еще не выращенные дети. Кто их будет растить без меня?!»

Стыдно и за свое дальнейшее поведение. Вышла из роддома на третий день абсолютно здоровой. Телом, конечно же, не душой. Душа еще долго мучилась вопросом «за что?», не ведая о грехах своих. Вышла и не поблагодарила Того, Кто снизошел к моей бесстыдно-гневной просьбе… Хотя писала с болью о Нем:

…И вот твержу: «Всевышний,
Ужели, чтоб и впрямь душой стать зрячей,
Рожден ребенок мною мертвый, лишний…
Ужели не прозреть бы мне иначе?».

Потом пошли трудные, но прекрасные этапы моего воцерковления. Крещение вместе с детьми, первая чистосердечная исповедь, первое сознательное, с сокрушенным сердцем Причастие. Первые попытки написать стихи на духовную тему.

Плачу в Церкви о жизни
О беспутной такой ‒
Я к небесной Отчизне Прикипела душой.
И себе удивляюсь: Как я прежде жила?!
Перед Богом вновь каюсь:
Поздно к вере пришла.

Была огромная наша с детьми радость от посещения в Успенско-Никольском храме праздничных богослужений. Храм в начале девяностых был единственным в городе и районе, ездить приходилось из нашего села Старый Кавдык на автобусе, а порой и на попутках. Однажды после Пасхальной всенощной ехали мы с детьми в раннем автобусе и, помнится, тихо и счастливо дремали под пение праздничных канонов. Благодарно сквозь дрему думала я о водителе: «Какой же он молодец ‒ в такой Великий праздник включил эти прекрасные церковные песнопения на своей автомагнитоле». Каково же было мое удивление, когда, выходя из автобуса, по приезду домой, я обнаружила, что играет у водителя в магнитофоне вовсе не церковная, а мирская, светская музыка! Видно, Всемилостивый Господь продлил нам радость Пасхальной всенощной, ведь и дети мои подтвердили, что слышали церковные песнопения.

Огорчало меня одно: неверующий супруг не понимал и отрицательно воспринимал наши с детьми поездки в городскую церковь. Часто высказывал мне свое недовольство. Вскоре, по милости Божией, прошло у него это неприятие. Приехал однажды мой Николай из очередной поездки в областной центр очень удивленный и странно взбудораженный. Вслух размышлял: «Почему же Он мне-то явился? Я же никогда о Нем не думал. Был бы таким, как ты (то есть я): крестился бы, да молился, может, и понял бы, почему такое произошло». Хмыкал озадаченно и снова повторял свой монолог. Лишь после долгих расспросов узнала я о том, что произошло с Николаем. Продал он на тюменском рынке мясо, ехал домой в своей машине и… уснул за рулем (неудивительно: на некрытом рынке торговать зимой холодно, в тепле мужа и разморило). Неуправляемая машина свернула в кювет, накренилась, готовая кувыркнуться… Тут-то и увидел мой супруг в сонном видении во всю ширь дороги огромный Образ, с которого строго и печально смотрели на него внимательные глаза. От этого взгляда вздрогнул, проснулся и успел заглушить мотор. Так Господь напомнил мужу о Своем бытии, вразумил его. Вскоре Николай принял крещение. Мы повенчались.

Чудесной была первая встреча с митрополитом Тобольским и Тюменским (в ту пору архиепископом) Димитрием. В один из воскресных дней, после литургии, о. Георгий благословил прихожан не расходиться, остаться на вечерню, которую будет служить сам Владыка Димитрий. Прихожане с большим вдохновением принялись готовить храм и церковную территорию к приезду высокого гостя. Включилась и я в суету приятных приготовлений, надеясь, что по приезду Владыки уеду в свое село на последнем автобусе. Но когда храм, сияющий чистотой, был украшен букетами свежих цветов, двор любовно выстлан свежесрезанной травой, а Владыки все не было, поняла, что на автобус опаздываю, придется ехать на такси. «Хватит ли денег на такую дорогую поездку, не бежать ли, пока не поздно, на автовокзал, а может, на попутке засветло можно будет уехать?», ‒ роем кружились в голове мысли. Приехал Владыка, но радость встречи была подавлена беспокойством. К концу вечерни, когда помазал Владыка крестообразно святым маслицем мой метущийся от надоедливых мыслей лоб, я с удивлением обнаружила, что ничего, кроме спокойствия и радости, уже не чувствую. Пришло понимание того, что осталась я на эту вечерню не зря и не случайно, и что происходящее в этот момент ‒ важное, главное, а все остальное ‒ второстепенное и пустяковое.

Много было еще замечательных чудес в нашей жизни. Чудом поступила на бюджетное отделение вуза наша Доченька. Молилась я с просьбой о помощи преподобному Сергию Радонежскому, и помощь пришла от Бога на третий День в лице человека по имени Сергей! Чудом (по маминым, видимо, молитвам) окончила она обучение в академии с красным дипломом. Чудесным было рождение наших внучек и их вхождение в Успенско-Никольский храм.

Воцерковление мое без особой радости воспринималось начальством и коллегами на светской работе. Однажды в церковной приемной я мысленно вздохнула, глядя на секретаря Ксению: «Какая у нее хорошая должность!».

Вскоре меня уволили по сокращению, а в приемной нашего батюшки освободилось место секретаря (Ксения уехала служить на север). И снова чудо: сижу я, деревенская, не знающая компьютера, рядом с кабинетом настоятеля, принимаю посетителей, отвечаю на телефонные звонки, обучаюсь компьютерной грамоте, и молюсь, молюсь: «Помогите мне, Господь и Пресвятая Богородица, нашему батюшке помогать!». Быстро освоила компьютер. И за три с половиной года рядом с талантливым, опытным настоятелем, в коллективе преданно любящих храм служащих и прихожан, накопила бесценный опыт. Без которого даже не представляю, как бы управлялась с новым послушанием старосты часовни во имя Святой Животворящей Троицы, чудом опять же возрожденной в нашем селе.

Скорбей не стало меньше, пришло понимание: вся наша жизнь ‒ испытательный срок, который необходимо выдержать достойно ради достижения главной цели ‒ спасения души. Все же остальное ‒ преходящее, искусственные барьеры, мешающие духовному совершенствованию и созреванию. Это надо почувствовать, определить свое место в жизни путем безропотного преодоления скорбей, печалей. И придет желанное вразумление, покой и счастье. Благодарю Бога за то, что Он привел меня в храм, что сейчас здесь растут и ходят в Воскресную школу мои внучки. Очень любят батюшку и, надеюсь, будут православными людьми. России просто невозможно быть без православия, и мы должны хранить эту веру, возрождать свои традиции, жить по Божиим заповедям.

Научи меня, Боже, любить!

Юлия Филипских

Наш род, к сожалению, был неверующим. Я росла с верой в великую и непобедимую силу знаний. Поступила на бюджет и получила диплом о высшем юридическом образовании по уголовной специализации. Все делала сама, этим и гордилась. Защитила диплом. Хотела расследовать преступления или нарушения закона. Поработала в прокуратуре города. Задумалась ‒ значит, буду судить и обвинять?! Как-то на душе стало беспокойно. Правильно ли я выбрала профессию?

Пришло и понимание, что не мое это. Я очень любила детей, людей, общение, хотелось всегда чем-то поделиться, помочь, отдать какие-то знания. Пошла с удовольствием работать в школу.

Во время тяжелых родов второго ребенка моё сердце подкачало. Тогда я впервые со слезами молилась, молитва сама родилась из души, теперь уже мне не надо было думать, что нужно говорить Богу! Моя дочка лежала прямо напротив меня, под каким-то колпаком ей подавали кислород и мне тоже… Было странно и страшно, дочка почему-то молчала, не закричала, не заплакала на родах, и сейчас тишина. Все было как в тумане, помню отрывками. Я попросила Бога тогда помочь и спасти мою маленькую дочку с болью и отчаяньем в душе. Так близко тогда подошла смерть к моей совсем маленькой крошечке, не пожившей ничуть и ни в чем не виноватой, смерть выжидала рядом около нас, тогда только я поняла, что я никто, моя прожитая жизнь ничто, все мои усилия, жизненные успехи, достижения и победы равны нолю ‒ раз так сейчас все произошло! Я не смогла сама! И сейчас больше без Бога, без Его помощи нам не выжить, теперь уже никто не сможет нам помочь, обращаться-то больше не к кому, все силы и способы себя исчерпали! И я стала просить! От отчаянья! Мгновенно, откуда-то, само собой пришло осознание своей никчемной, глупой, нелепой и неправильной жизни, пустоты, ведь как я ни пыталась ее разнообразить, расширить, охватить со всех сторон, ища ее смысл и правильный путь, но все равно в душе было также пусто! Ее ничего не заполняло, никакой душевной радости так и не происходило! Моя боль и скорбь наконец-то привели меня к осознанию своей пустой жизни, её целей и задач. Без Бога, имея успехи в образовании и трудовой деятельности, я пришла к пониманию своего несовершенства, беспомощности независимо от уровня знаний, количества и качества выполняемой работы.

Пережито много, и слава Богу, надеюсь, с пользой для души! Не будем скорбеть! Наш кораблик на плаву! Кораблик нашего спасения ‒ храм, где мы сейчас находимся. Ведь «не хлебом единым будет жив человек, но словом Божиим!». Как же мне нравятся слова из Библии! Так будем наполняться живым словесным молоком – словом Божиим! Господи, наполни нас, несведущих!

Быть честной и справедливой хорошо, я раньше так считала и была строга, даже сурова к людям, но со временем поняла, что справедливость без любви ‒ это жестокость. А любовь ‒ это не быть объектом внимания и заботы, а наоборот, заботиться и отдавать себя, отдавать даже последнее! Боже, научи меня верить, надеяться и любить! Смирению научи ‒ жить с миром внутри себя и с окружающими, никого не смущая и не огорчая. Молчать, терпеть, когда больно и обидно. Большая ошибка полагать, что мы можем менять других людей! Попробуй изменить себя, и ты поймешь, как ничтожны попытки изменить других! Наше спасение в жизни ‒ это лишь молитва и плоды милосердия и покаяния.

Словами можно прикасаться нежнее, чем руками ‒ можно согреть человека и поддержать, а можно даже убить. Человеческая душа очень ранимая. Научи нас, Боже, любить так, как ты любишь нас, недостойных!

Хочется людям помогать и с пользой прожить жизнь, не тратить свое время бездарно, на пустое, а иметь добрые плоды. Молюсь и желаю искренне, чтобы любовь и согласие пребывали в душе моей и семье.

Считаю, Божиим промыслом случилось так, что я на сегодня с радостью несу спасительное послушание в Успенско-Никольском храме. Крест нелегкий, но я всем благодарна, кто помогает мне его нести!

Прошу у Бога, чтобы послал добрых людей на пути мне и деткам моим, и Он посылает! Слава Господу нашему Ииисусу Христу! Я молитвенно желаю спасения и Божией помощи в жизни всем молящимся и помогающим нам! Очень прошу ваших молитв о моей семье и надеюсь, что Господь нас услышит.

В церковь нас привел отец

Татьяна Павлова (Матушкина)

У каждого человека свой путь, каждый выбирает для себя, как жить, верить, каким принципам следовать… Мне дорогу в храм показал мой отец Станислав Васильевич Матушкин (в крещении Иоанн), который стал меценатом и в конце своего жизненного пути построил храм «Целительница» в дар ялуторовчанам. Для нас, его потомков, это настоящий духовный подвиг, и мы гордимся нашим отцом и дедом! Я очень любила отца, он был для меня авторитетом, к его мнению я прислушивалась и знала: если папа решил так ‒ это правильно, и иначе быть не может. Твердость его убеждений была непререкаемой, решения волевыми и не терпящими размышлений и взвешиваний. Мне как дочери никогда не приходила мысль усомниться в правильности его пути. Он много читал, анализировал, всегда был готов отстоять свою позицию. Пожалуй, чего мне не хватило, так это душевных разговоров с ним…

Сейчас, находясь в зрелом возрасте, я испытываю потребность духовного развития, которое предполагает осмысление своего предназначения в жизни, появление ответственности перед настоящими и будущими поколениями, понимание сложной природы мироздания и стремление к постоянному нравственному совершенствованию.

Как часто мы обращаемся к Богу за помощью, поддержкой, исцелением. Когда уже ни во что не веришь, остается только помолиться и с надеждой верить, и каковы же радость, удивление, восторг, когда сбывается, получается, наступает выздоровление, находится решение в трудной жизненной ситуации. От всей души мы снова обращаемся к Богу, но уже со словами благодарности, слезами радости, вздохом облегчения.

Для меня большое счастье, когда мы приходим в храм семьей. Во всём и всегда меня поддерживает мой супруг Алексей, а наши дети рядом с нами. Слезы наворачиваются на глаза, когда я смотрю на моих детей и вижу, как проникновенно они крестятся, как двигаются их губы, когда они обращаются к Богу.

Дорогу осилит идущий! Я от всей души хочу пожелать всем людям веры и уверенности. У меня большое желание твердо идти по пути в храм, знать молитвы, помогать тем, кто будет в этом нуждаться, уметь быть благодарной.

Григорий Нохрин:

‒ Тайга… В печке нашего балка потрескивают дрова, а за окошком гудит от ветра вековой лес. Огромные сосны и ели шумят и покачивают своими ветками, сбрасывая то и дело хлопья снега на землю. Морозный воздух чист и прозрачен. Завтра утром мы снова уйдем на просеку валить лес. Так в 90-е годы, когда захлестнула безработица, я, обыкновенный шофер, оказался в тайге в геофизической экспедиции и был рад любой работе в любом месте.

Получил корочки вальщика леса и поменял автомобильный руль на бензопилу «Дружба». Я ‒ деревенский, работать научен с детства, комфортной жизнью не избалован. Значит, смогу. Мы валили лес, прокладывая сквозь тайгу профиль-дорогу, где пройдет потом специальная техника и будут поставлены вышки, чтобы искать нефть. Работа эта многих закалила. По восемь месяцев мы жили и работали в тайге. Тайга не терпит слабаков, трусов и лентяев. Кто не выдержал ‒ возвращались первым же вертолетом на большую землю.

Мы жили в балке с моим напарником Володей. Наверное, он был единственным среди нас, кто молился Богу. И вечером, и утром я, не мешая ему, наблюдал, как он размашисто крестится, глядя на иконки, и что-то шепчет. Мы никогда не разговаривали с ним об этом, но я понимал, что он делает что-то очень важное и очень необходимое здесь ‒ вдалеке от цивилизации и от своих родных. Мне тогда казалось, что, помолившись, он словно получает защиту или оберег от опасной и порой рискованной нашей работы. Был случай, когда под падающую 30-метровую сосну угодил опытный рабочий, его придавило насмерть. Раны от топоров, от острых сучьев ‒ обычное дело. Однажды и меня накрыло ветками падающего дерева. Уцелел, слава Богу. Володя всегда молился перед работой, и я к этому относился с пониманием. Хотелось и саму так делать, но я в свои 43 года не был крещеным и стал об этом задумываться все чаще.

Впереди был новый 2000 год, и нас всех отпустили домой, на большую землю. 30 декабря я прибыл в Тюмень. Недалеко от дома, где я жил, находится храм Всех Святых. Сразу туда и пошел. А назавтра, 31 декабря, накануне нового года, о. Андрей крестил меня в этой церкви. Служба показалась мне долгой и утомительной. Видимо, потому, что с вахты я приехал уставшим, почти вымотанным. Зато после Крещения вся эта усталость и тяжесть словно были смыты с меня той самой святой водой. Домой я не шел ‒ летел, и во мне была такая легкость, радость и благодать.

На вахту я вернулся с крестиком на груди и иконками в книжечке, но молиться так и не научился. Иногда осенял себя крестным знамением, да и только. Считал, что крестик на мне ‒ это и есть великая защита.

Потом, позднее, случаи не раз заставляли меня вспомнить о том, что я крещеный.

В августе 2001 года в Ханты-Мансийске я волею случая был на большом праздничном богослужении в Храме Покрова Пресвятой Богородицы. Службу вел сам Патриарх Московский и всея Руси Алексий. Незабываемая встреча! Всем пришедшим раздавали иконки Владимирской Божьей Матери с благословением самого Патриарха. Я бережно храню эту иконку по сей день.

На следующий год я снова вспомнил о своем крещении. Декабрь, мороз, трасса Тюмень ‒ Ханты-Мансийск. Я везу на УАЗе людей в отряд на вахту. Видимость совсем плохая, и вдруг встречную легковую машину занесло и выбросило прямо на меня. Удар! Колесо вместе с рессорой подо мною оторвало, вместо пола под ногами огромная дыра и снег, лобовое стекло вдребезги, а руль прижало к спинке сиденья. Верная смерть водителю! Но я живой и без единой царапины! В момент удара меня выбросило на капот. Это ли не чудо! Из моих пассажиров сильно пострадал только один, его срочно отправили в больницу. Я еще долго удивлялся этому чуду спасения. Надо было не удивляться, а пойти в храм и благодарить Господа за то, что остался жив, а я, крещеный, даже и не додумался этого сделать. «Слава Богу! Слава Богу!», ‒ повторял я, но в церковь так и не пошел тогда. Закрутила работа, а в лесу церквей нет. Но с тех пор я еще больше верил, что крестик и иконка в нагрудном кармашке меня точно спасают.

Вернулся я на большую землю, только когда вышел на пенсию. Сидеть не привык, пошел искать работу. Мне повезло. Начальник отдела кадров механического завода Светлана внимательно изучила мою трудовую, побеседовала со мной, помогла заполнить анкету и благополучно приняла меня водителем. Так состоялось наше знакомство.

Потом была обычная работа. Но как бывает в жизни ‒ что-то екнуло в сердце у меня, и эта женщина стала для меня не безразличной. Я старался помочь ей хоть в чем-нибудь и радовался, что в мои обязанности входит привозить и увозить её с работы. Мне хотелось быть рядом с ней, помогать в хозяйственных делах, ведь у неё большой дом, а она одна, и все старается делать сама. Не сразу, но все же завязалась наша дружба. Я помогал ей, а она мне. Тогда, пять лет назад, я даже и не заметил, что она болеет. На работе она и виду не покажет и никаких поблажек себе не допустит. И на больничный не ходила, лечилась потихоньку, никто и не знал. Как-то она открылась мне… Я возил её по врачам, я видел все её муки, наблюдал, какая она терпеливая. Её сыновья и родные стали для меня примером очень большой и дружной семьи. Меня приняли в эту семью как друга Светланы, и я очень этим дорожу.

Болезнь не отступала от неё. Она перенесла две тяжелых операции подряд и, казалось, вот-вот наступит улучшение, но вместо этого случилось то, чего мы никак не ждали. Однажды, выйдя из клиники после обследования, она села в машину и тихо сказала: «Гриша, у меня рак». Я впервые видел, как она вдруг стала такой беспомощной и беззащитной, словно приговоренной. Что я мог сделать? Чем помочь? Как утешить? Я и сам стоял, как подкошенный, как будто в меня выстрелили в упор… И вдруг я очень настойчиво и убедительно ей сказал: «Надо ехать в церковь. Давай поедем прямо сейчас».

Вот так Господь нас обоих в трудный час повернул к Себе. Пока Светлана готовилась к операции, мы целых полтора месяца неустанно молились за неё во всех церквях, которые посещали. А наша церковь и о. Георгий стали нашей опорой. Надежду Павловну, помощницу о. Георгия, мы называем «наша Надежда Павловна», потому что она, как родная, поддерживает нас и помогает советами. Я и представить не мог, что Церковь дает человеку силы переносить любую беду. А Вера дает Утешение и Надежду. Я не знал молитв, но стоял каждый день в церкви и просил своими словами Господа помочь Светлане все преодолеть. Ставил свечи святому Луке, чтобы врачи спасли её. И операция прошла успешно!

Я просил Богородицу дать ей сил и выздоровление, купил молитвослов и учился читать молитвы утром и вечером. Все это делал с таким желанием и упорством!.. Очень хотел, чтобы она выздоровела! За неё молилась вся семья, и я чувствовал себя частью этой семьи.

Теперь она снова рядом. И мы вместе ходим в нашу церковь. И так будет всегда, пока живем. Мы так решили. Мы так хотим. Очень хотим жить с Богом в душе и сердце! Я стал понимать, что Господь каждому из нас дает шанс всё исправить. И этот шанс нельзя упустить.

Однажды я остановился на ночлег в чужой квартире, кругом было пусто. Мне стало грустно, и я подумал: «Хоть бы икона одна была». За окном была ночь. Что-то сподвигло меня встать с кровати, подойти к шкафу, протянуть за него руку. Я вытащил большую икону Божией Матери «Достойно Есть».

Моей радости не было конца. Позднее я попросил эту икону у хозяина квартиры. Сделал рамку и освятил ее в храме. Для меня это было чудо. Теперь вместе со Светланой молимся Божией Матери перед этой иконой.

Валентина Болотова:

‒ Мне бабуля (Василиса Ивановна) в детстве говорила: «Без Бога не до порога! Валентинка, не живи, как хочется, а живи, как Бог велит!».

1944 год. Я родилась беспомощным ребенком, отец ушел в другую семью (его опоили зельем). Мать, узнав эту новость, потеряла память и осознание реальности. Дедуля Василий и бабуля Василиса вырастили, вылечили меня, воспитали в трудолюбии, послушании, скромности, богобоязненности.

Дед и баба заменили мне папу и маму, они ежедневно молились, утром и вечером. Неграмотная бабуля жила в праведности. Иногда ездила в Тобольск, ходила в церковь помолиться, Богу свечу поставить, и все те проповеди, что она слышала, передавала мне, при этом повторяя: «Не делайте зла людям, не завидуйте, не судите и не будете судимы, не крадите, чужое не бери, а то больше потеряешь. У нас в родне воров не было, с людями здоровайтесь, видишь, человеку надо помочь ‒ помоги, руки-то не отвалятся, а когда не спрашивают ‒ не сплясывай, не просят ‒ не суйся». Крестному Знамению меня с четырех лет научили: «Перст вот как сложить: голова, живот, правое плечо, левое плечо». А в девять лет я спросила: «Дедо, чё ты читаешь? У, какая длинная молитва, как сказка!».

«Это Живые помощи, они меня в плену спасли, я утро, вечер читал эту молитву».

У нас был семейный порядок: с молитвой все дружно садились за стол утром, в обед и вечером. «Садитесь за стол благословясь, всегда всем всё хватит». Заботились о детях, внуках, но все вкусное делили на всех. Дедо часто говорил: «Валентинка, у тебя в чём душа держится?» ‒ «В ребрах…».

А работала я, хоть и худая, наравне со всеми.

В шестом классе лучшие ученики из деревни ездили в Тобольск на экскурсию, в Покровский храм. Меня первую пропустили, так как была одета по-христиански ‒ это было моё первое посещение церкви. В студенческие годы учили научный коммунизм, атеизм. Нас не пускали в церковь в Пасху, но мы за воротами церкви, крадучись, стояли. Всю жизнь погруженная жила без креста и без молитвы, но с Крестным знамением.

Только в 50 лет я сознательно пришла в церковь, Бог велел: «Стучите ‒ откроют, просите ‒ дадут». Закон Божий открыла, читаю…. Слава Богу за всё, за многочисленные скорби, утраты в моей жизни и за радость. И благодарна бабуле, что она меня научила правильно жить.

Перенесла все: и семейные невзгоды, и смерть мужа. Отпевали его в «Целительнице». В этом новом храме и послушание стала нести ‒ разве это не чудо?! Люди идут с радостью, хвалят Церковь. И я под защитой Божьей Матери «Всецарицы» и Всех Святых!

Надежда Котова, директор Духовно-просветительского центра:

‒ Крестилась в 45 лет, когда сильно заболел муж. Пришлось менять место жительства и работу. Переехать из Тюмени в Ялуторовск. Тогда я обратилась к Богу. 2 мая 1991 года меня крестил во Всехсвятской церкви отец Сергий. В Ялуторовске сделать такой шаг постеснялась, работала уже в администрации города управляющей делами. В мои обязанности входило курирование религиозных вопросов.

Жила на квартире, а семья осталась в Тюмени. Денег на покупку дома у нас не было, а вариантов на обмен квартиры тоже не находилось. Время было такое, что в магазинах пустые полки, а продукты, мыло и другие товары распределялись по талонам. Недвижимость почти никто не продавал.

Вот тогда я стала просить Бога, чтобы Он помог нам, как Сам знает. Оформив ссуду и одолжив у друзей, мы через 20 дней после моего крещения купили шлакозаливной домик. А еще через три месяца в России был обвал рубля. И все долги выплатили за полгода. Это было явное чудо! Дом нам Бог подарил. Однако и после этого я не стала сразу прихожанкой храма, реже стала читать молитвенные правила. Работа, домашние дела выходили на первый план, а для Бога времени не оставалось.

Господь долго ждал моего обращения, и, не дождавшись, через десять лет разбудил меня от греховной спячки. 17 ноября 2000 года в автомобильной катастрофе погиб наш единственный сын Алексей. Только у гроба сына осознала, что вся жизнь прожита не так. Я увидела свою вину перед сыном и мужем, как скверно жила, сколько грязи насобирала и что дальше так продолжаться не может. С того времени и началось мое воцерковление. Старалась каждый день бывать в храме, часто исповедовалась. Помогала чем могла батюшке на приходе. Через год в магазине продавцы спрашивали: «Вы не родственница Котовой Надежды Павловны? Очень голос похож!». Так постоянно менялось мое внутреннее и внешнее содержание. Очень помогло в воцерковлении мое послушание. Отец Георгий поручил делать ежемесячно православные передачи «Родничок» на телеканале «Стелла». Чем и занималась более 12 лет. За эти годы перечитала много святоотеческой литературы, узнала ближе прихожан. Господь все эти годы, как самый любящий Отец, вел меня через своих пастырей. Первым был отец Евгений Веселовский. Он восемь лет был близким в нашей семье. Перед уходом в иной мир мой сын познакомил меня с замечательным батюшкой протоиереем Иоанном Раце. Все эти 18 лет я постоянно прибегала к помощи, наставлениям и советам о. Иоанна. Низкий поклон ему за духовное окормление.

Глубокий след оставил в моем сердце митрофорный протоиерей Валерий Гордеев, это он принимал у меня первую исповедь. В трудные моменты жизни я тоже неоднократно обращалась к нему. Он помог мне шесть лет назад пережить и принять без ропота известие о том, что у меня онкология. Его пример несения креста, благородство и тонкость души, простота и любовь даже к малознакомым людям мне были как бальзам на сердце. Более 20 лет молится о нашей семье, да и о многих прихожанах нашего храма, иеромонах Артемий (Востряков), насельник Абалакского мужского монастыря.

Промыслительно и то, что меня, ленивую и грешную, 20 лет назад Спаситель поместил в церковную ограду Успенско-Никольского храма, где настоятелем поставил отца Георгия. Никто другой, наверное, не смог бы долго меня вытерпеть. Очень трудно менять привычки бывшим начальникам. Кланяюсь ему и благодарю за строгость и самоотверженное служение Богу.

Под его окормлением и руководством проходило не только строительство храмов и часовен в городе и районе, но и менялся духовно-нравственный климат среди населения. Слава Богу, что я в церкви! А Церковь ‒ корабль спасения. И хоть я не стала лучше, но у меня есть желание очиститься и измениться, есть еще надежда на милосердие Божие.

Мне очень нравятся слова Святого преподобного Паисия Святогорца:

«Церковь ‒ это корабль, кто-то может на нём спать, кто-то ничего не делать, кто-то бороться с волнами. Но он всё равно продолжает свой путь, и вместе с ним плывут вперед и все пассажиры. Главное, находиться внутри Церкви. Поэтому старайтесь не пропускать богослужения и почаще бывать в храме».

Диакон Евгений:

‒ Родился в городе Тюмени в 1976 году. Обучался в средней школе, лесотехническом техникуме, служил в армии.

О Боге, церкви мне никто в семье не говорил, кроме бабушки Анны Васильевны. Учиться в школе было трудно, приходилось заставлять себя, много не успевал и неосознанно «вопил» о помощи сам не зная к кому. «Душа по природе христианка», ‒ сказал учитель Церкви Тертуллиан, и, видимо, поэтому, не понимая, что обращаюсь к Всевышнему, я продолжал просить Его помощи и в дальнейшем. Пытался узнать, кто мне помогает и найти истину в жизни, ведь много раз был у порога смерти, но чудом Божиим оставался невредим. Читал разные книги о вере, смотрел передачи. От бабушки мне досталась икона Божией Матери «Страстная». Я на нее иногда смотрел и скорбел о том, как живу. Человек без веры жить не может. В семнадцать лет крестился в православной церкви.

За несколько дней до призыва в армию в воскресный день вместе с мамой были на Божественной литургии. Ощущение во время богослужения было необыкновенное, я почувствовал, что нахожусь в другом мире ‒ в мире святости и чистоты. Мне не хотелось выходить из храма и идти в другой мир ‒ в мир суеты и всякой скверны. Увиделось мне, как деградирует человек без Бога, как падает, теряет свое достоинство. Я ужаснулся и решил, что, когда отслужу, пойду искать Бога ‒ учиться светлому, чистому, духовному, чтобы не пасть низко, не утонуть в грязи и непотребности, с какой пришлось столкнуться, видеть и слышать вокруг.

После армии ходил в церковь, исповедовался, причащался, пытался петь в хоре на клиросе, звонить в колокола, полгода служил пономарем. Пять лет учился в Тобольской Духовной семинарии. На пятом курсе женился, направлен на служение в ялуторовскую Успенско-Никольскую церковь.

Слава Богу и Благодарение Божией Матери: с 1 августа 2002 года служу до сих пор!

Алексей Зяппаров, водитель:

‒ Первые мои шаги в храм св.великомученицы Екатерины города Алапаевска Свердловской области были в 12 лет от роду ‒ на мое крещение. Когда нас, всех мальчишек, провели через алтарь, я получил сильное впечатление от величайшей красоты «храма в облаках» ‒ это была Дарохранительница на Престоле. Появилось еще одно чувство, которое повторялось постоянно при виде церкви: какой-то внутренний страх. Но больше я в храме не был до 27 лет.

За последующие 15 лет неведения Бога я окончил среднюю школу, техникум и отслужил в армии, даже обрел семью в лице супруги Елены, которая родила мне первенца Настеньку. Начались трудности семейной жизни.

С одной стороны ‒ проблемы на работе, со второй ‒ огромные кредиты в банках, с третьей стороны ‒ отсутствие помощи от близких и родных.

В один из таких трудных дней, передвигаясь на своем автомобиле, с которого сотрудники полиции сняли номера за нарушения, с тяжелой душой я остановился около Успенско-Никольской церкви. И когда где-то из самой глубины этой души вырвался страшный крик ‒ я уехал, но уехал уже гораздо более легким. Вот это и была четвертая сторона моей новой жизни.

Может, на следующий день или через день, я переступил порог храма. Дальше все как в тумане ‒ новая работа, новая квартира, в течение года полное погашение кредитов ‒ более 500 тысяч рублей (разве не чудо!) и далее пополнение семьи ‒ рождение второго ребенка Иулиании.

Каждый месяц после работы на вахте я посещал церковь, исповедовался и причащался. Ежедневно читал книгу святого праведного Иоанна Кронштадского «Моя жизнь во Христе» и тем самым возрастал духовно и поддерживал супругу. А дальше, с каждым рождением наших любимых чад, увеличивалось и обновлялось наше семейное счастье: Настенька (2003 г.); Ульянушка (2008 г.); Дашенька (2011 г.); Машенька (2012 г.); Варенька (2014 г.); Тихон (2016 г.).

В 2013 году мы венчались с моей супругой Еленой.

Воспитываю детей в строгости, иначе нельзя. Современный мир пагубно действует на детей, делает их разболтанными. Даже побыв у бабушки два дня, они приходят, как конструктор разобранный. Тяжеловато приходится порой, но ничего, справляемся.

А тем, кто только создает семью и пока не пришел в храм, необходимо понимать, что надо жить по каким-то законам. Не только гражданские, но и духовные есть законы. Если не обращать внимания на духовное здоровье, то ни деньги, ни богатство ничем не помогут. Отцам семейств надо больше трудиться, но не для того, чтобы денег заработать, а чтобы дети ощутили тебя ‒ быть с ними рядом до 10-12 лет, а там уж можно и на заработки большие пойти.

Осознавая огромную Божию помощь и защиту, я оставил гражданскую работу и пришел в свои 33 года на службу в церковь, где и до сих пор служу и учусь заочно в Тобольской Духовной семинарии.

Инокиня Любовь (Губина):

Рассказ записала матушка Ольга (Бобкова)

‒ Родилась 22 октября 1921 года в с. Романово Ялуторовского района в православной семье крестьян Семёна и Елизаветы Таловиковых. В семье кроме пятерых детей ‒ трех сыновей и двух дочерей ‒ жила прабабушка Евдокия Егоровна, которая была очень верующей и ходила к Праведному Симеону Верхотурскому на поклон. Две дочери Евдокии Егоровны Анна (в будущем бабушка инокини Любови) и Евфросиния воспитывались в строгих православных традициях. Младшая Евфросиния будучи маленькой бегала в храм без взрослых, любила рукодельничать и когда после болезни отошла ко Господу девицей, на отпевание в церковь Евфросинию несли девицы на полотенцах, ею вышитых. Отец Семён Яковлевич умер рано, все тяготы жизни легли на плечи сыновей и матери. Детство и юность пришлись на голодные годы. Было очень трудно, бедно ‒ колос собирали, ходили по полям, толкли и ели. Много работали на земле в колхозе: на прополке, картошке. Дома тоже было большое хозяйство: лошади, корова, овцы, птица. В Романово жили недалеко от храма Казанской Божией Матери. С детства ходили в церковь на службу и причастие. Рядом с храмом была полянка, где все дети отдыхали после службы.

В 1936 году переехала в г. Ялуторовск. К этому времени Романовская церковь стояла разрушенной, но, посещая кладбище с. Романово, где похоронен почти весь род, заходила в разрушенный храм, плакала и молилась, вспоминая, что богоборцы, разрушив храм Казанской Божией Матери, ходили по домам, заставляя убирать иконы, пытаясь искоренить веру в Бога. Несмотря ни на что, всегда в доме было много икон, горела перед ними зеленая лампадка. И молились, как душа подсказывала. Ведь были неграмотными, приходилось много трудиться. Работала в няньках, нанималась копать картошку, затем устроилась на кирпичный завод, заготовщиком зерна и разнорабочей. В годы Великой Отечественной войны трудилась в МТС, ремонтировала машины, трактора и крутила гайки. А ночами вязала рукавицы и носки для фронта. Писала письма братьям на фронт, молилась вместе с мамой, чтобы все родные остались живы. С Божией помощью все они вернулись домой.

После войны устроилась в школу ФЗО техничкой, затем в детском отделении городской больницы была прачкой. В 1950 году устроилась няней в детский сад № 1 по ул. Тюменской. Он был двухэтажным и топился дровами. Не боялась никакой работы, вставала в четыре часа утра, чтобы успеть протопить печи к приходу детей. Позднее трудилась здесь же на кухне поваром и завхозом. Холодильников не было, заготавливали лед, и продукты хранили в ямах. В детском саду проработала около 27 лет. На пенсию ушла из детского сада по старости. За долголетнюю добросовестную трудовую деятельность награждена почетными грамотами и благодарственными письмами.

В кладбищенскую церковь святителя Николая при первой возможности прибегала с подружкой еще при служении протоиерея Владимира (Розанова), который нас встречал со словами: «Вот и молодые стали к нам ходить». Помню, как служили в этом храме батюшки: Александр, Василий, Илия, Пётр, Евтихий, Сергий, Евгений.

Выйдя на пенсию, все свободное время отдавала храму. Выполняла послушания ризничной: шила и стирала облачения, была алтарницей ‒ убирала в алтаре, разжигала и подавала батюшкам кадило во время служения. По рекомендации о. Сергия Великим постом была пострижена в иноческий чин в Тюмени с именем Любовь. Более 30 лет несла алтарное послушание.

Михаил Киселёв:

‒ У меня жена лежала в больнице, и сам я заболел. Решил сходить в Успенско-Никольский храм. Не знаю, сколько минут мы разговаривали с дьяконом Евгением, но на меня такая благодать напала, а он говорит: «Приходи в субботу». Я в субботу прихожу к иконе Господа нашего Иисуса Христа, и на меня опять что-то нашло: слёзы из глаз текут, я остановиться не могу. С тех пор в воскресенье я сюда иду, у меня такая легкость в теле, не чувствую ни боли, ничего. А ведь думал: «Помру», и у иконы только просил об одном: «Господи, дай мне дожить до цветов». Сейчас цветы уже расцвели, а я еще, слава Богу, живу. Боли нет ‒ я и стал каждый день приходить в церковь. Рад, что прихожу сюда, здесь такая благодать! Мне нравятся люди, которые служат здесь, и сама атмосфера доброжелательности. Месяца полтора назад я часа два разговаривал с батюшкой на скамеечке. Что-то хорошее в людях, прихожанах этого храма есть, они тебя притягивают к себе. Дай, Господи, всем получить такую благодать, какую я здесь чувствую!

Геннадий Попов:

‒ В храм пришел семь лет назад. После развода, оставив все жене и детям, собрал свои вещи и ушел из дома с одной сумкой. Так как родственников у меня здесь не было, первая мысль мелькнула ‒ идти в храм. Так я здесь с тех пор и остался. Первое время скучал по той мирской жизни, а теперь мне, наоборот, и за ворота выходить не хочется. Там безобразие и одно хамство, некультурщина. А здесь мне нравится, тружусь, несу послушание, слежу за порядком в храме и на его территории. На приходе я только и обрел спокойствие, и почувствовал себя человеком: приятные слова услышал, все друг другу желают здравия и всего хорошего. Ни пьянства, ни курения! И всё это мне по душе.

Екатерина Власова, послушница в храме:

‒ Крестила меня мама в возрасте четырех лет в 1944 году. Трудовой путь начинала на стройке, продолжила на автозаводе «Ишимский» бухгалтером, секретарем, счетоводом. В 1993 году ушла на пенсию и стала читать православные книги. В Бога верила, молитвы «Отче Наш» и «Богородице Дево, радуйся» знала. Стала по праздникам ходить в церковь, сначала одна. Во время болезни дочери уже вместе с мужем Александром. Вот так ‒ пришла я, и пришел муж мой. Он принял крещение в 2004 году. У дочери операция на сердце прошла успешно благодаря молитвам в разных церквях.

В настоящее время несу послушание с благодарностью Богу за святую помощь, за все и за вся. Читаю часто Жития Святых. Особенно Святых Царственных Страстотерпцев.

Мало прошу у Господа: здоровья детям, внукам, нам с мужем, чтобы походить еще, поработать во славу Божию. Послушание радостное: вместе в уборке помогаем, дежурим по храму, во время служб у подсвечников стоим.

Зоя Тубаева, послушница:

‒ У каждого человека свой путь к Богу. Я шла долго… Крещение приняла только в 65 лет, вместе с первой правнучкой.

В нашей семье о Боге не говорили, крещеных не было, и я ничего о нем не знала. Пионерское детство, комсомольская юность ‒ так жили все мои знакомые, одноклассники и однокурсники в техникуме.

В 1965 году мы с мужем приехали по распределению в Тюменскую область. Началась наша самостоятельная, взрослая и безбожная жизнь.

В первый раз я пришла в нашу церковь в 2000 году, когда моя младшая дочь Юлия вышла замуж, и они с мужем решили повенчаться. Церковь меня поразила красотой. Венчание было торжественным. Мне понравилось, я даже крестилась как-то непроизвольно со всеми.

И все у нас было хорошо: работа есть, квартира есть, дети выросли, получили образование, обзавелись своими семьями. Но пошли чередой всякие неприятности, скорби и болезни. Все труднее стало сохранять мир и спокойствие в семье.

А тут дочь Елена серьезно заболела. С риском для жизни она поехала в Екатеринбург, и ее положили на операцию. Я поехала следом, чтобы быть рядом с ней. Врачи никаких гарантий не давали.

Леночка подарила мне молитвослов. Сообщила, что приходил священник, пособоровал ее. Я страшно испугалась, что она готовится к смерти. Лихорадочно думала: что же делать?

И тут что-то во мне перевернулось. Надо ехать в храм ‒ там спасение! Мы с сестрой объехали много храмов, везде заказали требы о здравии р. Б. Елены, один священник сказал:

‒ Молись! Материнская молитва со дна моря достанет!

‒ Но как, я же не крещеная?

‒ Приедешь домой и покрестись. А я помолюсь.

Слава Богу! Операция прошла успешно. Господь привел меня к вере. Я приняла крещение 19 марта 2011 года.

Надо научиться принимать с благодарностью от Бога все скорби и болезни, которые Он нам посылает для спасения души. Постоянно твердить: «Слава Богу за скорбь и за радость!».

Теперь смысл моей жизни: жить в покаянии и служении родным и близким, научить внуков и правнуков жить в вере и благочестии, стать истинными христианами. Поняла, какая я грешница.

Я люблю мой Храм и стараюсь не пропускать богослужения. Душа моя радуется. Я нахожу утешение и покой. Никакой суеты. Прихожу в воскресенье пораньше, когда еще мало народу, подойду к каждой иконе, попрошу святых помолиться за всю нашу семью, а нас, крещеных, с внуками и правнуками уже 26 человек.

Лидия Хребтова, прихожанка:

‒ В моей жизни, как, наверное, у всех, были трудности, становилось тяжело на душе. Каждый, кто сталкивается с испытаниями, ведёт себя по-разному. Я же в мыслях обратилась к Богу, и Господь услышал меня, наставил на путь истинный. Теперь, слава Богу, я знаю, что спасение и сила в церкви.

Когда я только начинала ходить в храм, то было нелегко бороться со страстями, но благодаря Богу и помощи отца Георгия мне удалось избавиться от многих грехов. Сегодня я читаю православные книги, журналы и газеты, стараюсь чаще ходить на службу в церковь. Будучи верующей, жить в миру одновременно и легко, и трудно. хотя трудности в общении с людьми были и до воцерковления. Но вера в Бога спасает меня, греет моё сердце и душу.

Валентина Сазонова:

‒ Пришла к Богу в 1972 году. Мы жили в Таджикистане. О Боге, конечно, знала, но немного. И вот как-то заболел у меня сын. Лечение не помогало, хотя мы лежали в больнице уже два месяца. Женщина, которая находилась с нами в палате, предложила съездить в церковь. Но ведь я некрещеная? Она меня уговорила, и мы в больничных халатах, через весь Душанбе, приехали в церковь. Отстояли службу, началась исповедь. А я думаю, что это такое? И я тоже подошла к батюшке. Сказала, что я некрещеная. Он мне не сказал ничего, только спросил, что меня привело в церковь. Я сказала, что очень давно лежу с сыном в больнице и толку никакого. Он мне задавал вопросы, я отвечала. Службу отстояли до конца. Буквально через три дня нас выписывают из больницы. И я всё повторяла: «Ну не чудо ли?» Но всё как-то некогда было покреститься.

Потом, в девяностые годы, началась у нас война. Мы приехали сюда. И вот мне уже было 45 лет, когда я покрестилась в Успенско-Никольском храме. Стала ходить в церковь, читать литературу. Я убедилась, что Бог есть, и мне с Ним хорошо. Проблемы чувствуются уже совсем по-другому. Тяготы переносить стало легче. Всё воспринимается иначе. Житейское бремя с Богом легче.

Людмила Костко, сестра милосердия:

‒ С чего начать? Может, с осознания того, что раба Божия Людмила 62-х лет от роду до сих пор жива и нашла дорогу к храму Милостью Божией и по молитвам моих родных, давно живущих на Небесах?

Мои благочестивые предки по материнской линии обосновались на Ялуторовской земле с начала 30-х годов и жили рядом с нашей Успенско-Никольской церковью, тогда еще просто часовней святого Николая Чудотворца. Здесь они молились, исповедовались, причащались, крестили своих детей и внуков и здесь же их отпевали и провожали в Жизнь Вечную, хоронили рядом с церковью.

Было яркое воспоминание из детства, как на Радоницу моя бабушка Паша красила яйца в луковой шелухе, пекла блины, куличики, и мы шли на могилки, а их там было четыре в ряд. Накануне прибраны, очищены от старой листвы и травы. Обложены могилки дерном, стояли деревянные кресты. Бабушка рассказывала, кто здесь похоронен. Она молилась, крестилась, приветствовала своих родных, а потом, уходя, прощалась.

Наверное, еще тогда в сердце шестилетней девочки упало маленькое зернышко веры в Жизнь Вечную, хоть я была некрещеной и не была в церкви, но всегда перед сном слышала, как бабушка что-то шептала и просила у кого-то невидимого, но Могущественного. И я спокойно засыпала. Вот тогда, еще в детстве, просила: «Бабушка, окрести меня». Я так хотела попасть во внутрь храма и посмотреть, как там. Ведь в воскресные дни моя бабушка надевала все самое лучшее, что у нее было по тем тяжелым временам, и уходила в церковь. Возвращалась такой тихой и радостной. Как сейчас понимаю, радость эту показывать было нельзя, так как мой папа был просто ярым коммунистом и не мог ничего слышать о Боге, тем более о том, чтобы крестить меня.

Вот теперь стало понятно, отчего же бабушка, когда дома никого не было, кроме меня, доставала иконы и Распятие, чистила золой и плакала. Ведь мой отец заставил убрать иконы из красного угла, когда мы переехали жить в Ялуторовск из Омской области в 1962 году. Временно, пока папа не получил квартиру, мы жили с бабушкой в ее доме.

И сейчас, вспоминая детство, благодарю Господа, что Он сподобил меня хоть не долгих, но все же, пять лет прожить с верующим, родным человеком.

С бабушкой, такой маленькой ростом, но сильной духом и верой своих предков, имеющей такое большое сердце, чтобы всех любить и прощать и молиться за обижающих!

От бабушки я впервые в жизни услышала, что лучше быть обиженным, чем обидеть кого-то. А когда соседки ей говорили: «Паша, ты такая в Бога верующая, а все болеешь и болеешь», бабушка кротко отвечала: «А и хорошо, ведь кого Бог любит, того и испытывает, значит, так надо мне пострадать, потерпеть».

Вот страданий-то выпало на ее долю столько, что страшно и подумать: ведь родилась она до революции, в 1903 году во Владимирской губернии, и мой прадед Михаил Касаткин создал крепкую семью, и было у них с прабабушкой Пелагией девять детей. Жили хорошо, в вере, любви и согласии. Был у них свой большой дом, магазин, где прадед торговал мануфактурой (это я знаю по рассказам моих бабушки и мамы). Но свершилась революция, и большевики отобрали все и выгнали семью на улицу. Старший бабушкин брат Григорий служил в армии белогвардейским офицером.

Чудом остался жив. Когда его взяли красноармейцы и предложили ему обучать новобранцев военному делу, то он ответил: «Я присягал Царю и Отечеству и буду верным до конца». Ему дали немного времени на раздумье. Бабушкин брат был тогда еще неженатым, быстро собрался и, как многие в то время, эмигрировал за границу в Китай, в г. Харбин, где встретил свою спутницу и любовь, тоже эмигрантку. Они поженились и отправились жить в какую-то европейскую страну.

Со слов родственников, они поддерживали связь до 30-х годов, что было очень страшно и опасно. Бабушка рассказывала, что однажды, в самое голодное время, им пришла посылка с какими-то продуктами, но они были вынуждены отнести ее обратно на почту, чтобы не попасть в тюрьму. С тех пор эта связующая нить и оборвалась.

Так, после этой страшной революции начались мытарства моих родных. Прадед со своей многочисленной семьей перебрался в Сибирь, в деревню Лога Упоровского района. Построили своими силами дом, завели крепкое хозяйство, а в 1925 году после родов умерла моя прабабушка Пелагея и пришла еще одна беда: прадеда раскулачили и сослали вдовца с детьми на Север. Вот уже из ссылки мои родные вернулись и обосновались в Ялуторовске.

Дети выросли, создали свои семьи. Когда началась Великая Отечественная война, у бабушки было два старших сына и младшая дочь ‒ моя мамочка. Мамин старший брат погиб в 1941 году, когда ему было 18 лет, а следом, в 1942 году, пришла похоронка на отца, моего деда Григория Малышева ‒ командира разведроты, который ушел с отрядом на задание и не вернулся. Похоронен в братской могиле под Старой Русой, где шли кровопролитные бои. Маме было всего десять лет, и она всю войну помогала моей бабушке, которая работала в госпитале, выхаживала раненых, стирала окровавленные бинты, топила печи.

Возвращаясь домой, они видели, как на подводах везли умерших от тяжелых ран солдат, чтобы хоронить в братских могилах.

Только вера в Господа, только горячие бабушкины молитвы спасли оставшуюся семью в это страшное время. Уже будучи вдовой, бабушка приютила и спасла от голодной смерти свою младшую сестру с младенцем.

Моя любимая молитвенница умерла у меня на руках 11 сентября 1967 года, когда мне только исполнилось 12 лет. В течение четырёх месяцев я помогала маме ухаживать за больной бабушкой (у нее был паралич вследствие опухоли головного мозга), и на весь день оставалась с ней одна, потому что мама работала, а у меня были летние каникулы. Вот тогда я твердо решила стать медиком и лечить больных. Я видела, как мама приглашала священника, чтобы соборовать и причастить бабушку (тогда я, конечно, не знала о таинствах церкви). От дома до церкви для отпевания бабушку несли на руках только женщины соседки в знак любви и уважения к ней, за все долгие годы она никого не обидела не только словом, но и взглядом. Вот так прервалась моя духовная связь с моей молитвенницей, и уже больше никто не подавал мне примера веры и молитвы. Но тот огонек, зажженный в моей душе, никогда не угасал ‒ теплился.

Бесчисленное количество раз я падала, но снова искала свой путь, сколько раз была перед лицом смерти, работая на скорой в Тюмени, куда меня направили после учебы в 1974 году. Попадала в автодорожные аварии, на меня были нападения с топором, ножом психически больных людей на вызовах, но всегда Господь хранил меня, даже тогда, пока еще некрещеную, всегда ощущала эту защиту и была благодарна. Любила смотреть в небо, размышляя: а что там?

Года за два-три до крещения я купила крестик, надевала его. В 1980 году в Ялуторовске меня крестил протоиерей Илия (Царство ему Небесное и вечная память) на дому, тайно, у псаломщицы Александры Важениной, которая прослужила в Успенско-Никольской церкви 30 лет. В те годы приходилось прятать крестик, особенно на работе, потому что начальники делали замечания, а мой отец однажды ударил меня, свою любимую дочь, и просил больше никогда не надевать крестик. Вот с тех пор он всегда со мной, даже во время операций я просила врачей, чтобы мне разрешили не снимать нательный крестик.

Я плохо помню мои первые исповеди, даже сейчас не могу сказать, как я готовилась, что читала. Священник мне задавал вопросы, и я на них отвечала. Помню, что было стыдно за мои поступки, тогда еще не пришло ко мне осознание греха. Благодарю Господа всегда за то, что Он не забрал меня тогда, такую грешную и нераскаянную, а вразумлял меня тяжелыми болезнями, скорбями. После череды страшных событий в моей семье в 1990 году тяжело заболела моя мамочка. Врачи сказали мне, что надежды, наверное, нет, и посоветовали молиться. Помню, как в Знаменском соборе подошла к иконе великомученика и целителя Пантелеймона, и так по-детски со слезами просила: «Боженька, Ты забрал у меня так рано моего папу, оставь нам мамочку, пожалуйста».

Весь год был особенно тяжелым: операция, химиотерапия, облучения. Но Господь Милосердный услышал меня, грешную, с тех пор прошло 27 лет, и моя мама жива. 27 сентября в праздник воздвижения Креста Господня ей исполнилось 85 лет. Она помогла вырастить и воспитать внука, теплом и заботой помогла многим людям.

Начались смутные 90-е годы, когда порой трудно было различить: где обман, а где истина. С экрана телевизора (а мы в то время верили СМИ) хлынула всякая нечисть: экстрасенсы, колдуны, астрологи… На прилавках книжных магазинов лежали Евангелие, а рядом пособие по магии. Все было свалено в кучу: и святое, и грешное, так же, как и в моей душе.

К 1995 году я стала крестной четверых детей, в воскресные дни и праздники не всегда, но ходила в церковь, водила и своего маленького трёхлетнего родного племянника и крестника Владимира. Теперь и он молится за нас, ходит в церковь, создал семью и в квартире обустроил святой красный угол.

В 90-е годы я купила Святое Евангелие, Закон Божий и «Спутника христианина» мне подарили на день рождения. Начала читать, работала, лечила людей, побывала в Троице-Сергиевой лавре, Александро-Невской лавре, Исаакиевском соборе, на о.Валаам, а еще ранее, в конце 1970 года, в Киево-Печерской лавре, в Абхазии, Новом Афоне и Псково-Печерском монастыре (еще когда были живы и служили «Несвятые Святые» с Иоанном Крестьянкиным). Душа моя тянулась к святыням, но тогда я еще мало знала о духовной жизни, о чем сейчас очень сожалею.

Только сделаю один шаг к Богу, затем 100 шагов назад, в мирскую жизнь. К середине 90-х годов я так навредила душе грехами, что она разрывалась от боли и тоски, даже потеряла сон и покой. Побежала в Знаменский собор на исповедь, и Господь Милосердный послал мне батюшку, который сразу увидел мое состояние. Это был отец Иоанн из деревни Каменка. В те годы было столько нас, грешных, что штатные священники не могли принять столько народа на исповедь и командировали батюшек из сельских приходов. Отец Иоанн так просто, по-отечески мне все объяснил: за что и для чего мне было это дано. Слезы мои лились потоками, и с каждым моим признанием греха становилось все легче душе, дышалось легко, отходила боль, возвращались разум и покой. Благодарю Господа, что Он через батюшку вразумил и укрепил меня, погибающую.

В течение нескольких лет до 2001 года была прихожанкой Всехсвятской церкви, исповедовалась и причащалась у о. Андрея. Благодарна ему за молитвы, которые помогли мне выжить после автомобильной аварии и еще через год пережить тяжелую операцию. Бесконечно благодарна Господу нашему Иисусу Христу ‒ Врачу душ и телес наших. Ведь Он вновь подарил мне жизнь и время для спасения души. Старалась все праздники и воскресные литургии не пропускать, исповедоваться, причащаться, соблюдать все посты, читать Евангелие, Псалтирь, Жития святых. Конечно, не все было гладко на этом пути. Впереди было много испытаний.

В 2001 году моего Сергея отправили в Чечню, где тогда была война, а он служил в армии в звании подполковника. Мне посоветовали просить молитв у о. Тихона в храме Воздвижения Креста Господня, где тогда он служил, пока не открыли Свято-Троицкий монастырь. Молилась, стоя на коленях, у икон Николая Чудотворца, просила Господа и Пресвятую Богородицу спасти и сохранить моего любимого. Слава Богу за все, вернулся мой Сергий живой. А через год настигла меня тяжелая болезнь, снова обследования, операция, девять месяцев боли и страдания. Помогли мне молитвы о. Тихона, моих родных, друзей и надежда на Милость Божию. Из областной больницы до Крестовоздвиженского храма вечерами сбегала и добиралась на автобусе через весь город, а когда силы покидали меня, то помогали добрые люди. Молилась, исповедовалась, причащалась, соборовалась и через год мы с мужем венчались. Еще для одного таинства, во спасение души, дал Господь мне время.

А сколько добрых, верующих людей, прихожан Свято-Троицкого монастыря стали мне просто родными по духу. Сейчас молимся друг за друга. Они там, в Тюмени, а я ‒ в Ялуторовске, так как через 31 год жизни и работы в Тюмени, в 2005 году, мы с мужем переехали в Ялуторовск, где живут мои родные и мама.

Устроилась на работу в 23-ю больницу в спортивную медицину. Узнала, что при больнице рядом с моим кабинетом есть православная молитвенная комната, где работала Старикова Тамара. Она приняла меня, как родную. В обеденный перерыв я приходила сюда поставить свечи и помолиться, и здесь же познакомилась с Ольгой Зайцевой, которая работала в травматологическом отделении. И мы втроем стали читать акафисты, каноны, навещали знакомых больных и молились за них.

В первое же воскресение я пришла в церковь. Во время исповеди отец Георгий спросил у меня, откуда я и где работаю. Потом улыбнулся и говорит: «Вот и хорошо», рассказал мне, что для оказания духовной помощи больным будет организовано сестричество, и что нам нужны сестры милосердия. Конечно же, я растерялась и говорю: «Батюшка, я же не знаю этой работы», он мне ответил: «Ничего, научишься», и тут же пошутил: «Вот наденешь косыночку с крестиком на лбу и пойдешь к больным, такая статная и красивая». А в 2006 году отец Георгий благословил Тамару Старикову, Ольгу Зайцеву и меня на посвящение в сестры милосердия.

Когда мы приехали в Свято-Троицкий монастырь для посвящения, моей радости не было предела, так как я увидела своего духовного наставника и молитвенника ‒ архимандрита Тихона. Мы дали обет Господу: до конца наших дней помогать страждущим и больным, а о.Тихон благословил нас крестом и Евангелием.

Вот уже 11 лет несу послушание сестры милосердия. Прошу, чтобы Господь укрепил меня безропотно нести свой крест до конца моей земной жизни.

Вот так на Ялуторовской земле я обрела своего духовного отца ‒ батюшку Георгия и сестер по духу (со временем наше сестричество разрослось). Приняли обет Тамара Гончарова, Нина Красильникова, Галина Цыплакова, Анна Егорова, Людмила Артемова. У нас три молитвенные комнаты: две в психоневрологическом интернате и одна ‒ при 23-й больнице.

Навещаем больных, во время обходов окропляем их святой водой, готовим к исповеди и причастию, молимся об их выздоровлении, читаем каноны и акафисты и говорим о том, что в руках Божьих и жизнь, и смерть наша. Другого пути для спасения души просто нет. Наш приход стал для меня семьей. Ведь каждое воскресение и праздники так тепло и радостно мы встречаем друг друга. Вместе молимся и в беде, и в радости.

Сергей Куличев, пономарь:

‒ В тринадцать лет я задумался: «Кто посылает свет на землю?.. Кто греет ее?.. Откуда берется жизнь?». Побывав на службе в храме, когда о. Евгений Веселовский крестил мою маму, я почувствовал это зерно, дающее жизнь человеку. Более глубоко задумался над смыслом жизни, когда тяжело заболел, в четырнадцать лет. Мне сделали операцию. Как только я отошел от наркоза в реанимации, стал думать: что меня ждёт после смерти? Я не знал еще о том, что есть ад и рай, но был уверен, что родоначальник жизни ‒ Бог. Решил креститься. Поехал к бабушке в деревню.

И она меня крестила. А когда поехали на химиотерапию, мне сказали, что её не надо. Выходит, одно крещение избавило от осложнений!

Хотелось бы отметить, что православию на Руси более тысячи лет, а откуда взялись иные веры ‒ вопрос. Я более доверяю нашим бабушкам и дедушкам, нежели представителям иных конфессий. Сейчас я ‒ пономарь. Исповедуюсь и причащаюсь. Благодарен Богу и Церкви, что дали мне в крещении новую жизнь. Не зря говорят: «Кому Церковь ‒ не Мать, тому Бог ‒ не Отец».

Сергей Запара:

‒ Пришел в Церковь 27 лет назад. Потерял смысл жизни, оказавшись безработным. Принял меня настоятель иерей Евгений.

Работал кочегаром, убирал снег, помогал, чем мог.

В 2001 году начались искушения, испортились в семье отношения. Стал пить.

Понимал, что плохо, возвращался ненадолго в храм и вновь начинал греховную жизнь. Потратил здоровье за грехи свои.

С помощью Божьей и добрых людей вновь стал ходить в храм, осознал свой долг перед Богом и обрел покой и крышу над головой. Стараюсь ходить на исповедь и причастие и посещать все воскресные, праздничные службы. Много читаю духовной литературы.

Александра Рыжкова:

‒ Мой папа, Муравьёв Алексей Васильевич, до Великой Отечественной войны был военным и служил в г. Расейняй, в Литве. Когда началась война, 22 июня 1941 года, папа был дома, не на службе. В этом же доме у нашей хозяйки через стенку от нас жил с семьей лейтенант Ланынин. Он-то был на службе. Прибежал домой, постучал нам в стенку и сообщил, что война началась. Папа быстро собрался и побежал в военный городок. Через некоторое время вернулся и сказал, что у гимназии идет погрузка семей военнослужащих, и надо идти узнавать, есть ли транспорт. Они с мамой ушли, меня оставили на парадном крыльце дома. Но мне было страшно, и я отправилась в военный городок не по дороге, а по тропинке через луг. Часовой в воротах меня спросил: «Ты куда, девочка?». Я ему ответила, что ищу папу, назвала фамилию. Часовой меня отправил домой. А дома у родителей переполох, куда делся ребенок. Вот только благодаря моему поступку мы остались живы, так как шёл разговор, что мост через Неман немцы разбомбили и бомбили обоз машин с семьями военнослужащих.

Прежняя хозяйка Юцене нас выгнала с квартиры, сказав, что теперь здесь будут жить немецкие офицеры. Нас принял на квартиру одинокий мужчина. С нами была ещё одна жена русского офицера, тетя Оля Жиркова. У неё была дочка Рая, моя ровесница. Спасал нас от пуль и снарядов в своем окопе литовец по фамилии Лякус. Когда пришли немцы, мы все из окопа вылезли (окоп был с накатом бревен и досок), немцы заставили нас сдаваться, то есть поднять руки вверх.

В городе шел бой, мы вынуждены были уйти из города. Помогал нам всё тот же Лякус. Не знаю, сколько были мы в деревне, которая стояла в лесу.

Когда фронт отодвинулся на восток, мы пришли в город. Вещи наши были разграблены. Мама была беременна. Было приготовлено приданое для ребеночка, ничего не осталось.

В августе 18 числа родился братик. Через определённое время его и меня крестили в русской православной церкви. Помню, меня водили вокруг купели. Она почему-то была черная.

Русская православная церковь не закрывалась всю войну. Мы с девочками наших хозяев (Алёшиной крестной Анны Касперовны и её мужа Афанасия Адамовича) с хутора до города четыре километра ходили пешком. В церкви я причащалась, а когда исполнилось десять лет в 1945 году, батюшка меня исповедовал. С детства я запомнила «Отче наш». Когда в сентябре 1945 года вернулись на родину в Омутинку, ни о какой церкви и речи не было, так как все церкви разрушили. Пошла безбожная жизнь, я к тому же закончила в Омутинском районе педучилище и стала работать учительницей начальных классов. Никакой речи о Боге не должно было быть.

Но однажды я набрала первый класс.

Через некоторое время заходит ко мне в класс завуч школы и так тихонько говорит: «А у вас Лена Торопова крещеная».

Я отвернулась от класса и, по-моему, Дерзко ответила: «А я сама крещеная». Я очень боялась, что это донесется до директора, а возможно, и до отдела образования. Но Господь меня спас. Никуда эта информация не ушла, даже в коллектив школы.

После выхода на пенсию появилось много свободного времени, но у меня был больной муж. В апреле 2010 года он умер, и в этом же году в ноябре умер мой папа. А в июне этого же года дочери моей сделали сложнейшую операцию ‒ опухоль головного мозга. Где искать поддержки? И я не пошла, а просто побежала в церковь. Здесь я встретилась с Ольгой Шмелевой, Лидой Паутовой. Лида сразу стала меня приобщать к чтению акафистов. Вот это моя первая церковная учительница. Я ей очень благодарна. С Августой Мухлыниной ездили на одном автобусе в церковь. У Августы было послушание ‒ дежурство у подсвечников около распятия Иисуса Христа. Тут и я встала. Четвертого января 2011 года я впервые соборовалась. Я не знала, что это такое. Но поняла, что это очень серьезное мероприятие.

Мне нравится здесь. Весь коллектив, то есть причет, очень доброжелательный. Вот уже шесть лет я хожу в этот священный храм. Несу мои послушания: чтение акафистов и дежурство у подсвечников, у распятья Иисуса Христа.

Хотя мне 82 года, я много ещё не знаю, но стараюсь узнать. Мне всё интересно. Я приобрела много православной литературы. В первую очередь Библию, Закон Божий и «Азы Православия». Книги выписываю из Москвы, а также покупаю в нашей церковной лавке. Выписываю православный журнал «Русский дом». Пока жива, хочется узнать больше, считаю, что в православии я малограмотная. Пока могу, я не оставлю своих послушаний. Мне доверили дело, и надо выполнять его честно.

Духовность семейную надо укреплять и взращивать

Екатерина и Георгий Чапаровы, прихожане

Екатерина: «В наш храм я пришла давно, можно сказать, случайно: в институте, где я училась, попросили помочь в распространении видеоматериалов, связанных с ювенальной юстицией. В церкви получила всю необходимую помощь. Потом я вышла замуж, повенчалась с супругом Георгием ‒ батюшка нас венчал».

Георгий: «Я пришел в Успенско-Никольский храм с момента нашего венчания, перед этим здесь же и крестился. И по сей день продолжаю ходить в церковь, соблюдать православные традиции. Мы живем в Кировской области, там проходим военную службу, а когда выдается свободное время, с радостью приезжаем в Ялуторовск и идем в нашу церковь».

Екатерина: «Эта церковь наша семейная, второй наш дом. Нам здесь очень нравится. Дети тоже знают этот храм и людей, которые здесь служат. Для них поход в храм ‒ это в первую очередь праздник, никого уговаривать не надо. У нас две дочери ‒ Елизавета и Елена, и четверо деток у сестры ‒ те тоже с радостью идут в храм».

Георгий: «А тем, кто только создает свою семью, и в первую очередь мужчинам. я бы пожелал набраться терпения, верности и согласия».

Екатерина: «Брак ‒ это, конечно, труд, разные будут моменты ‒ радостные и тяжелые, все их надо преодолевать и не терять любви друг к другу Помнить, как все начиналось. Женщина ‒ это сердце семьи, и от ее мудрости и терпения зависит очень многое: и семейная атмосфера, и отношения между детьми, с мужем».

Георгий: «Не забывать, что поход в Церковь ‒ это часть незыблемого семейного уклада. И регулярно, каждое воскресенье надо приходить в храм Божий, чтобы духовность семейную укреплять и взращивать».

Благодарна детям за то, что привели меня в храм

Екатерина Багровская, прихожанка, мама четверых детей

Богу приобщились мы благодаря нашим детям. Лиза ‒ моя старшая дочь, когда была маленькая, услышав звон колоколов, все просила сводить в храм. Но мы люди были неуверованные, представления о религии не имели правильного, и боялись, что если наш ребенок туда пойдет, то мы его потеряем, и что она в дальнейшем захочет быть монашкой. Мы вообще представления о вере не имели, потому и ребенка в храм не привели, не отдали. Более того, я всячески ее от церкви уводила.

Потом дочь заболела. Да так, что ни один врач не мог ее вылечить. Мы месяц лежали во 2-й городской больнице Тюмени, все ее смотрели, лечили, диагноза поставить не могли. И уже когда она теряла сознание и меня не узнавала ‒ мои близкие отправили ко мне батюшку в больницу (имени его я не помню). Самое интересное, что первый батюшка, который ко мне ехал, на ул. 50 лет Октября попал в ДТП, правда, несерьезное, но до меня он так и не добрался. Друзья тут же нашли другого батюшку. И я первый раз здесь, в больнице, исповедалась.

Я ‒ человек целеустремленный, без вредных привычек, всегда считала, что сама являюсь кузнецом своего счастья, что могу решить любую проблему. А если что-то не получилось, то виновата сама. И тут выяснилось, что есть предел нашим возможностям, бессильными оказались профессора и академики, не сумевшие поставить правильный диагноз. Настало время и пришло осознание, что мы ‒ немощны, и сами ничего не можем без Бога и Его помощи.

И здесь, перед батюшкой, у меня была такая искренняя, проникновенная первая исповедь! После этой исповеди я уснула, Лизу причастили, а утром она проснулась абсолютно здоровым ребенком.

Если бы мне раньше кто-нибудь такое рассказал, я бы просто послушала и все упустила. Но когда человек сам проходит через такое испытание, когда ребенок ложится спать, кусая себе руки, не узнавая меня, а после моей исповеди и своего причастия на утро он встаёт здоровым ‒ это явное чудо, совершенное Богом!

После этого мы пошли в храм, стали чаще его посещать, появилось еще трое детей. Для себя я сделала вывод еще возле кровати больной дочери: наше маловерие идет в ущерб нам самим. С Богом, с верой многодетным семьям ‒ и вообще всем семьям ‒ жить намного легче и проще. Потому что мы знаем ‒ на все воля Божия. И если мы правильно себя ведем, если мы молимся, если честны перед собой и своими детьми, ничего в принципе страшного с нами произойти не должно. А если что-то и происходит в нашей жизни, то это ‒ по нашим поступкам, и надо с достоинством претерпевать все это.

Мне намного проще стало жить.

Мой второй сын ходит в православную гимназию, я этим очень горжусь, радуюсь, и последние мои две девочки тоже пойдут в православную гимназию.

Я очень благодарна детям за то, что они привели меня в Храм!

Слово о Господе закладывается с детства

Галина Миропольцева

Путь мой к Господу был через тайное крещение вечером в церкви женщинами нашей семьи ‒ мамой и бабушкой Анастасий (матерью отца). Папа у меня был партийным, занимал должности, и этого не мог допустить. Но Господь решил иначе, и крещение мое состоялось. Нарекли меня Галиной.

Так получилось, что веру в нашей семье несли женщины. По материнской линии бабушка моя, Анна, читала в церкви каноны и акафисты и жила в Западной Украине, её я знала мало, но много слышала о ней. Она потеряла мужа в войне и подняла с Божией помощью четверых детей. Отец мой служил в армии на Западной Украине, из города Ровно привез мою маму на Кубань. Другая моя бабушка жила с нами. Мне повезло ‒ до пяти лет я не ходила в детский сад, а была дома с бабулей, и тут прошло первое познание Господа. Иконостас у нас с бабушкой был в углу, обращенном на восток. Кровать, на которой мы спали, из-за тесноты в доме была как раз под иконами и лампадкой. Я хорошо запомнила обрамленные цветами из фольги и рушником иконы Богородицы с младенцем и Господа.

Бабушка Анастасия зажигала лампадку, выключала свет и молилась, когда стоя, когда коленопреклоненно. Языки пламени прыгали по стенам, показывая мне чудные рисунки от теней, но мне не было страшно, от всего этого веяло каким-то спокойствием и теплотой. Я ждала бабушку, чтобы прижаться к ней и уснуть. Иногда, так и не дождавшись, засыпала, но усвоила раз и навсегда: молитву, сколько бы она ни длилась ‒ перебивать нельзя! Терпеливо ждала! Бабушка иногда брала меня и в церковь. С отцом моим у нее часто были споры, но бабуля стояла на своем и ходила на службу и молилась, и отстояла иконы в своем уголке, несмотря ни на что.

И карьерный рост отца, о котором он говорил, ее не волновал. Я думаю, что молилась она за него (и сильно!). В конце его жизни (год его смерти 1990-й) церковь не была еще признана государством. Будучи партийным человеком, он попросил мою маму на могиле поставить не звезду, как было принято, а крест наш православный! И по сей день крест стоит на папиной могиле.

Мама и бабушка нас с сестрой воспитывали в страхе Божьем: нельзя лгать, лодырничать ‒ Господь накажет! Богородица все видит!

За проказы бабуля выговаривала: «Вот Царица Небесная задаст тебе!». Я со страхом оглядывалась. Иногда напакостишь и не признаешься, а оно раз, и становится явью, и каешься, и плачешь, и говоришь, что больше не будешь делать перед бабушкой и мамой, и папой и помнишь, что это делать нельзя. Церковную службу ребенку выстоять сложно, ведь много не понятно. И бабуля мне говорила: «Услышишь: «Господи помилуй!» ‒ крестись»!». Я стояла и вслушивалась, когда же будет мое «Господи помилуй!», чтобы креститься.

Любила я быть со старушками, бабушкиными подружками. Родители уходили на работу, а бабушки собирались в одной хате: кто прял, кто вязал, кто семена перебирал ‒ человек пять-семь поют песни о Христе, рассказывают о чудесах, которые делал Иисус. Особенно мне запомнилось, что маленький Иисус был необыкновенным ребенком. Из пыли на дороге Он делал птичек, а они оживали и взлетали вверх, и парили в небесах, всех радуя. Откуда они это взяли, я не знаю, но Господь ко мне пришел через все это, и я благодарна.

Как у всех в то время, у меня был период пионерии, комсомолии, крестики мы не носили, так как в это время в обществе они были под запретом. Вот тут я и предала впервые своего Господа! Нет, я не хулила Его, не была рьяной атеисткой, но я не защитила Его от других. Начался период претензий к Господу, вопросов! Почему допустил, почему так произошло, почему так рано умерла бабушка? Лампадка потухла, отец убрал иконостас, мама плакала, так как намоленные семейные иконы ушли к неизвестным людям.

Умерла и бабушка Анна от пневмонии, простыла. Дом наш стал беззащитным: операция у мамы, затем прооперировали отца, мою старшую сестру. По скорбям мама и ее старшая сестра Елена стали ходить в церковь. А я все предъявляла Господу претензии, почему допустил то одно, то другое, разве Он не видит, что это несправедливо…

Когда я поехала поступать в институт, окончив школу с золотой медалью (тогда я не думала, как много Господь мне дает, думала, что я такая умница), соседка баба Сима от руки на старославянском написала мне молитву «Живые помощи». Эту молитву я свернула и положила в паспорт под корочку, она и по сей день лежит там. От времени изгибы бумаги потерлись, распались, но так и лежит 37 лет в моем паспорте молитва «помощи».

Первая моя большая неудача в первый год после школы (я не добрала один балл для поступления в вуз) заставила меня мыслить по-другому.

Чтобы поступить на рабочий факультет, пошла я на элеватор. Из российской семьи интеллигенции я попала в рабочую среду. Для меня это были другие люди, но тоже люди! И теперь я поняла, как Господь спасал мою душу, направляя меня к моей мечте ‒ быть врачом ‒ через общение с разными людьми, через трудности.

Уже в институте, куда поступила через год, я больше занималась наукой, профсоюзной работой, работала в больнице ‒ так старалась помогать себе и окружающим. Тогда начала тайком перед сессией забегать в церковь ставить свечу Николаю Угоднику, чтобы молил Господа сдать сессию на стипендию. И Господь со святыми ни разу меня не обидели, всегда у меня была стипендия, и сессию всегда сдавала хорошо. Моя мама нам с сестрой говорила: «Трудитесь, Господь всем даст по труду его!». И мы трудились, и Господь нас баловал. После смерти отца мама всегда с Господом.

Сейчас она уже старенькая и сидит или стоит тихо в уголке, читает и молится о себе и о нас, грешных. И по ее молитвам все идет тихо и равномерно в нашей семье, с покоем в душе.

После института я приехала в Ялуторовскую больницу, вышла замуж, родила двух дочерей и по скорбям своим пришла уже к Господу с любовью в душе. А скорбей в миру много: болезни близких, потери близких, неудачи на работе, предательства и измены родных тебе людей. И как не озлобиться, не уничтожить самого себя изнутри, как спастись и остаться с человеческим лицом?! И вот на краю гибели своей души, в которую крадутся обида, злоба, раздражение, ненависть и другие пороки, уничтожающие тебя, ты и бежишь к Господу за спасением. И поистине осознаешь Его любовь к тебе, грешной, недостойной этой любви, и плачешь, искренне просишь прощения как в детстве, но не перед бабулей, мамой и отцом, а перед Ним, Спасителем своим!

Я думаю, что все люди проходят этот путь к Господу: страх в детстве, претензии в юности, и любовь истинную, и прозрение в возрасте (и это где-то после 33 лет). Мои дети также проходят этот путь. Пока они в претензиях! Но верю: через скорби свои придут к Господу, и с любовью.

Однажды на приеме одна женщина, директор школы, сказала мне: «Вам хорошо, православным, легко, вы знаете свою дорогу: идете и спокойны, а нам сложнее ‒ мы мечемся и не знаем, что и как, и нам тяжело!».

Я долго думала над этими словами и благодарна Господу, что я иду по дороге к Нему: каюсь, исправляюсь, ошибаюсь и опять тружусь, и надеюсь. Чувствую Его любовь и заботу! Спасибо Тебе, Господи!

Очень много человеку в вере его положено из семьи его! Слово о Господе закладывают с детства родные: бабушки, дедушки, родители ‒ и слово это должно будить страх Божий за грехи, без Него нет Веры. А потом придет истинная любовь к Господу.

Скорбей не стало меньше, но пришло понимание: вся наша жизнь ‒ испытательный срок, который необходимо выдержать достойно ради достижения главной цели ‒ спасения души. Все же остальное ‒ преходящее, искусственные барьеры, мешающие духовному совершенствованию и созреванию. Это надо почувствовать, определить свое место в жизни путем безропотного преодоления скорбей, печалей. И придет желанное вразумление, покой и счастье.

Благодарю Бога за то, что Он привел меня в храм, что сейчас здесь растут и ходят в Воскресную школу мои внучки. Очень любят батюшку и, надеюсь, будут православными людьми. России просто невозможно быть без православия, и мы должны хранить эту веру, возрождать свои традиции, жить по Божиим заповедям.

Юлия Вепрева (рассказ)

День Иоанна Предтечи

Мой день рождения следует за православным праздником Усекновения главы Иоанна Предтечи. Поэтому, когда я пришла в церковь на послушание, обратила на этот праздник внимание. Евангелие к тому времени было уже трижды прочитано мной, и я имела представление, кто такой Иоанн Креститель. Еще я узнала, что ему в первую очередь молятся при головных болях, которые периодически случаются у меня. Захотелось найти этому святому акафист, который никак не попадался мне. 10 сентября по какому-то делу пошла в церковь и задержалась на паперти с Ксюшей. В это время вышел батюшка с акафистом в руках: «Девчонки! Кому надо? Мне их два подарили». Я оказалась ближе к батюшке и первая протянула руку.

Вот это подарок! К самому празднику! То, что я так хотела найти! Слава Богу! Таким образом, Иоанн Предтеча вошел в мою жизнь.

Бывало, начнет болеть голова, возьмешь в руки акафист и вспомнишь: «А ведь сегодня обретение главы Иоанна Крестителя!»

Вот уже стало известно, что Сережа поступил в семинарию, и батюшка снова твердо мне сказал: «Будешь учиться петь!»

‒ Буду!

А вскоре мы поехали в с. Ивановка на престольный праздник. Меня взяли торговать там. Но оказалось, что в церкви Иоанна Крестителя продажа налажена, и в моих услугах здесь не нуждаются.

С нами поехали гости из Абалака: монах Геннадий и послушник Константин, я примкнула вести молебен, не задумываясь, что из этого выйдет.

Молебен прошел на славу! По одному икосу и кондаку читали все присутствующие, а потом дружно и слаженно пели! Я думала: «Благодарю тебя, Пророче Иоанне, что снова подарил мне такой праздник!»

На обратном пути в машине Константин, который сидел напротив меня, разговорился, по-детски восхищаясь окружающим миром: «Посмотрите, какой дивный пейзаж! Кругом ‒ одно небо! А ведь небо ‒ это престол Божий! Представляете, мы находимся у самого престола Божия! Смотрите, какая ширь кругом, какие поля!»

Я вспомнила его прошлую речь о том почему женщина должна всегда быть в платке, ведь мы, действительно, постоянно находимся у престола Божия. А земля ‒ подножие престола. И без головного убора раньше ходили только блудницы. Да и главу Иоанну Крестителю усекли за обличение в этом грехе…

Пейзаж за окном автомобиля правда был дивным: ярко-голубое, еще высокое и безоблачное небо, позолоченное лучами заходящего солнца. Еще неубранные злаки на полях слегка покачиваются от ветра, напоминая своим движением волны на реке или напев колыбельной песни. Широкие поля сливаются на горизонте с узкой полосой желтеющего, а местами красного леса. Пригорки, повороты и отсутствие дорожного движения. Только мы одни едем по трассе, у престола Божия, наслаждаясь тишиной и красотой окружающего мира!

Дивны дела Твоя, Господи!

Молитва в жизни

Начало пути

Мама долго думала. Решившись, спросила у Андрея с Сашей: «Мальчишки, я завтра поеду Юльку крестить. Вы поедете с нами креститься?» И братья, не задумываясь, ответили: «Конечно, поедем!»

Ранним апрельским утром мы вышли на улицу. Ярко светило солнце, дул прохладный ветерок; было довольно-таки свежо, но уже летали бабочки. И одна необычная бабочка-мотылек, красная с черными крапинками села мне на ногу. Таких я больше никогда не видела.

Мне тогда было пять, братьям 15 и 13, а маме 40 лет. Родители мамы были учителями, поэтому веру скрывали и семеро детей выросли некрещеными.

В Успенско-Никольском храме служил отец Евгений. На полу расстелены старые домотканые дорожки, в центре стоит купель (крестильни тогда еще не было), на крещение человек 20, и нас четверо в том числе. Полностью Таинство не помню. Помню, как кто-то меня приподнял над купелью, и батюшка трижды полил из ковша воду мне на голову, потом обмакнули мои ноги в тазик, стоявший у купели. Дальше помню, как мы с горящими свечами ходили вокруг аналоя. Все было радостно-торжественно, а в боковое окно, с правой стороны, били яркие солнечные лучи, будто по ним Сам Бог спускался к нам в храм!

Конечно, я ничего не понимала, только чувствовала, что мне здесь очень хорошо, легко, светло и радостно!..

Помню долгие службы. Садиться я отказывалась, что-то внутреннее не давало мне это делать. Стояла и думала: «Как же тяжело стоять-то и очень есть хочется! Нет, больше никогда не поеду в храм!» Ждала любимого момента службы –  когда диакон крестообразно опояшет себя орарем.

Проходил месяц, и я шла к маме: «Мам, когда в храм поедем?»

Мама отвечала: «Подожди немного. Вот деньги получу – и поедем!»

Она всегда причащалась вместе со мной.

Вскоре крестилась и моя сестра, когда ей исполнилось 19. Именно её крестная, баба Тамара, стала крестной и для меня. Я и Лешка, внук Лёли, садились рядом с ней, и она читала нам детскую Библию и рассказывала о Боге. Так я в 9 лет пришла к сознательной вере. В тот вечер я парила на крыльях счастья, всё было исполнено светом и радостью! А уже на следующий день начались испытания и неприятности в школе. Я даже однажды сказала: «Господи, зачем я узнала Тебя?» И тут же в душе услышала ответ: «А ты молись больше!»

Моё здоровье немного окрепло, и мама согласилась отдать меня для прохождения курса лечения в 26-ю школу для слепых и слабовидящих детей города Ялуторовска (теперь это школа №6).

Я жила в интернате, а на выходные уезжала домой, в с. Беркут.

Мне исполнилось 11, когда я решила чаще молиться об исправлении зрения, к тому моменту у меня уже была первая иконка, подаренная сестрой. Казанская.

В результате, за год я сменила трое очков. Врачи были поражены, что при моём диагнозе исправляется зрение. Это невероятно!!!

Курс лечения закончился, и я вернулась на обучение в Беркут. 13 лет. Издёвки, плевки, пинки, насмешки, драки… Только молитва и учителя, которые умело устраняли и сглаживали конфликты, никогда не говоря о вере, но поступая по заповедям, а также беседы родителей с моими одноклассниками, помогли не сломаться и закончить 7 и 8 класс. В 9 классе я чувствовала, что меня ненавидят, боятся и уважают. Трогать меня боялись, но, если кому-то нужна была помощь, шли ко мне.

Да, были попытки наладить отношения с одноклассниками. Но их досуг не нравился мне, воспитанной в вере. Я возвращалась домой, где меня ждали, где были домашние обязанности, тепло и уют.

Студенчество

Вот и выпускной. Дальше – поступление в Тобольское училище искусств и культуры имени А. А. Алябьева. Поселили меня в комнату общежития с Кристиной и Тоней (имена изменены). Только мы поставили сумки на пол, как ворвались мальчишки, знакомиться. Я встала в позу: «Во первых, стучаться надо! А во-вторых, мы только приехали, сумки надо разбирать, какая может быть дискотека!!!» Все заливисто хохотали надо мной, а вечером я осталась в комнате одна.

Нет, я, как и все девчонки моего возраста, мечтала о дружбе с мальчиком, о встречах. В конце 90-х сложился стереотип, что быть девочкой в 18 лет ненормально. Значит, ты психически больная или недоразвитая. А я даже не знала, что такое поцелуй. Знакомства, встречи были, но они не заходили далеко, быстро обрывались. И только спустя 15 лет я узнала, что мою чистоту оберегали молитвы сестры. Конечно, и мама всегда молилась и молится за нас.

Иногда я, оставаясь в комнате одна, читала молитвы, готовясь к исповеди и причастию. Читала мысленно, затворяясь от всех. Но, видно, молитвенный дух имеет способность просачиваться сквозь стены… О том, что меня прозвали монашкой, я узнала уже после окончания училища.

На втором курсе из-за материальных трудностей Тоня стала работать официанткой в кафе. Кристины не было, она уже жила с другом на квартире. Шел второй час ночи, а я всё не могла уснуть, переживая за Тоню. Перед этим я учила псалом 50, но он никак не давался мне. И тут я слышу в душе призыв: «Вставай, сейчас ты можешь выучить молитву!» Я его прочитала три раза и (о, чудо!) запомнила! Наконец-то запомнила! Радостная, легла в постель, вскоре и Тоня вернулась, а я погрузилась в крепкий здоровый сон.

В сентябре 2003 к началу учебного года общежитие было не готово, поэтому мы с Тоней пошли жить на квартиру. Мы не сразу поняли, куда попали. Хозяйка оказалась пьющей, гулящей. Позже мы узнали, что она сидела в тюрьме за попытку убийства и страдает эпилепсией. В квартире в прямом смысле слова был притон. У двери в комнату, которую мы снимали, не было никакого замка. Сидим мы как мышки, я мысленно читаю Иисусову молитву, а за стеной, в зале, пьяная толпа ходит по кругу, хлопая в ладоши и подпрыгивая под песню «Девочка в платье ситца каждую ночь мне снится…». Потом все заваливаются спать, в том числе и в нашей комнате… У меня в голове только одно: «Господи, помилуй; Господи, помилуй; Господи, помилуй…»

Однажды, когда, к счастью, Тоня ушла с подругой на дискотеку, иначе со своим горячим характером она куда-нибудь бы вляпалась, дома снова была гулянка. Попойка перешла в ругань, и стало слышно, что достают кухонные ножи. У меня всё внутри колотилось, я сидела, ни жива, ни мертва: «Господи, что делать? Здесь только убийства не хватало!» В душе услышала ответ: «Читай псалом 90-й!»

Я начала: «Живый в помощи вышняго» –

Мгновенно наступила гробовая тишина!

«В крове Бога небесного водворится» –

Ножи стали ставить на место.

«Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое» –

Один за другим стали покидать квартиру.

«Бог мой и уповаю на Него» –

Я осталась одна…

Дочитала псалом до конца и облегченно вздохнула, но меня еще долго трясло.

Вскоре после этого случая я вернулась в общежитие, а Тоня съехала на другую квартиру. Но через два месяца она снова пожелала жить со мной.

После случившегося общежитие казалось райским уголком, самым тихим и светлым местом на земле! Оказалось, что так много всего надо учить! Тут я поняла, почему дети пьющих родителей плохо учатся и что значит поговорка «Дома и стены помогают». Я продолжала бывать в храме вместе с Тоней.

Тюмень

Вся наша группа, которая к концу обучения состояла из семи человек, окончила училище с красным дипломом. Глядя на артистизм, многие думали о дальнейшем моем театральном росте, а я поступила по собеседованию на филолога в университет.

Так как общежитие давали детям только из неблагополучных и малообеспеченных семей, жить я стала у сестры с зятем. Примерно раз в месяц ходила в церковь Всех святых на исповедь и причастие, но об утреннем и вечернем молитвенном правиле еще не знала.

Подхожу как-то к храму и у дверей читаю памятку для желающих покреститься. Среди прочих молитв, которые надо обязательно знать, упоминается молитва мытаря. «Это какая? – вспоминаю я. – Та, которая в одну строчку? «Боже, милостив буди мне, грешному»? Надо дома проверить».

Да, так оно и есть. День закончился, я уснула. А утром при пробуждении первой мыслью была эта молитва.

Я удивилась, как спокойно, без суеты и волнений прошел день. Всё задуманное было сделано, на дорогах пробок нет, всё получилось. Неужели это из-за молитвы?

На следующее утро я уже целенаправленно произнесла молитву мытаря. Всё повторилось.

На третий день всё валилось из рук: в библиотеке нужных книг нет, к зачету приготовиться не успеваю, конспект написать не успеваю, на дорогах пробки, кругом суета, суматоха, спешка. Только когда я засыпала, вспомнила, что утром забыла прочитать молитву.

Перелом

Жизнь шла своим чередом. Я подготовила небольшие конкурсы и подарки к десятилетию брака сестры, подключила к работе брата Андрея и лучшего друга семьи, к которому я была неравнодушна. Вечер прошел в теплой домашней обстановке. А через несколько дней – новость… Зять нашел другую и собирается разводиться…

Мир рухнул. Всё стало прахом и пеплом. Я видела страдания и сестры, и зятя. Старше меня на 12 и 13 лет, они заменяли мне родителей. Все каникулы, многие праздники, многие познания проходили с ними и в кругу их друзей! Теперь я остро чувствовала, что значит: кусать локти, биться головой о стену, лезть на потолок. Вот бы стать крысой и забиться в какую-нибудь щель, чтобы меня никто не смог найти. Почему крысой? Потому что они умные и противные, с ними стараются не встречаться и их не так просто поймать!

Как же ненадежен этот мир! Всё – тление! А я после университета думала еще в аспирантуру идти! Зачем? Нет, не для того, чтобы помогать людям, сейчас я понимала, только для самореализации. Из-за гордости, показать, что я не хуже других. Но разве это приведет к спасению души, к Богу?

Я почувствовала себя никому не нужной, выброшенной за борт, в свободном плавании в огромном море. Погрузилась в себя. Часто останавливалась, потому что не узнавала дорогу, по которой ходила сто раз. То ли прошла нужный поворот, то ли нет, где я нахожусь? Видела себя на дне глубокой воронки, а вокруг всё неслось в смерче: дома, люди, машины, предметы… Так продолжаться не могло, надо было искать выход!

К учебе я совсем охладела. Хотя не так давно увлеченно слушала Мирослава Юрьевича Бакулина, которого на пару церковнославянского языка пригласила наша преподаватель Александра Павловна. Он говорил: «Девчонки! Если хотите удачно выйти замуж, ищите мужа в церкви!»

«Как это – в церкви? – думала я. – Ну, побыть на службе, исповедаться, причаститься – это я понимаю. А вот чтобы знакомиться…»

Вместо пар шла или на почту – писать письма, или в церковь – читать акафисты. Совершенно не помню, как у меня в руках оказался первый акафист и как я научилась его читать. Закрывалась в своей комнате, зажигала свечу и много-много молилась. Обретала новый смысл жизни. По-иному понимала жизнь церкви. Всё встало с головы на ноги. Как же я раньше не замечала, что живу вниз головой? А ведь примерно год назад о. Георгий, благословляя меня, как бы невзначай произнес: «Переводись на заочное и приезжай к нам!» Да и Андрей однажды сказал: «Хочешь петь – иди на клирос!» Для меня раньше это было немыслимо: что бы я – в храме да на клиросе!!!

Мозг работал так быстро, что вначале совершалось действие, а потом начиналось осознание происходящего. В марте 2006 неожиданно даже для себя, очень спокойным тоном я сказала зятю, что пойду работать в церковь.

На следующий день сестра устроила мне «промывку» мозгов. «Безумная!!! – кричала она. – Ты только подумай, куда идешь, что оставляешь!»

«Я знаю, что оставляю и куда иду», – молча думала я.

Родители тоже не одобрили мое желание. Папа ругался: «Девчонки плачут, что поступить не могут. А ты так легко поступила и хочешь всё бросить?»

«Может, правда, стоит вернуться к прежней жизни. Попробовать расставить всё на свои места. Может, мое желание идти в церковь – прихоть из-за пережитого (нет, еще не пережитого) потрясения?»

Лето 2006-го

Сессию сдала хорошо, хотя особо не старалась. Приехала в Ялуторовск на службу. Познакомилась с Ксюшей, Олимпиадой, Феодорой. Был День города. Служба прошла легко, радостно и быстро. В полночь вместе с о. Георгием поднялись на колокольню. Начался салют. Кто-то из девочек предложил: «Батюшка, давайте в колокола позвоним!»

«Нет, не надо». – А салюты громыхали все больше и ближе, и батюшка махнул рукой: «А, давайте!» Это было особое торжество души.

В конце июня я с братом Сашей ездила в Ялуторовск по делам, а потом мы зашли в нашу церковь. Встретились с батюшкой. Тогда Саша часто бывал в храме, помогал там, наш деревенский телефон даже был записан в церковном справочнике. Отец Георгий предложил нам поступать в семинарию. Проводил к Надежде Павловне, чтобы она рассказала о правилах поступления.

Надежда Павловна спросила: «Вы читали Евангелие?»

Мы ответили: «Да».

– А помните, о чем был разговор самарянки с Иисусом Христом у колодца?

Я замешкалась, а Саша ответил: «О том, что у нее было пять мужей и этот ей не муж».

– Правильно. Вот, Юля, учти, у Владыки это любимый вопрос для девушек.

После беседы мы шли на вокзал по Красноармейской улице. Когда мы проходили возле одного небольшого дома с зелеными воротами и забором, Саша произнес: «О, иконка над воротами! Сразу видно: здесь живет православный человек». Из–за слабого зрения, я на это не обратила внимания и до времени забыла.

В июле часть нашей филологической группы поехала на диалектологическую практику в Ярковский район. Предварительно преподаватели рассказывали, как она проходит, с какими трудностями приходится столкнуться, в каких условиях жить. Но все складывалось благополучно: для проживания нам предоставили летний лагерь «Солнечный», на улице у одного из домиков был водопровод с умывальниками, нас стала охранять свора собак, хотя кормить их было нечем. Я уже каждый день читала утренние и вечерние молитвы, часто в постели, но читала. Еще нашла в молитвослове молитву девицы о честном супружестве и тоже стала ее читать почти каждый день.

Когда я приехала домой, вспомнила, что перед практикой просила у Бога благословения для прохождения ее. Даже преподаватели были удивлены тому, в какие комфортные условия мы попали.

Вернувшись с практики, поехала в храм. Отец Георгий снова сказал о регентском отделении и попросил Антона Баранова, который стоял со мной рядом, отвести меня в часовню Николая Чудотворца, где на столе лежали буклеты для поступающих.

К нам в коридор вышла Ксюша.

«Так вот, где она работает! А я думала, что часовня – это служебное помещение и сюда могут заходить только священнослужители…»

Я прошла за Ксюшей туда, где она находилась большую часть времени. «Надо же! Вот счастливая! В таком месте трудится! Наверно, сложно сюда попасть. Я бы тоже хотела…»

Вот и регентское. Перечитываю разговор с самарянкой. А ведь здесь речь не только о мужьях, главный-то смысл в Живой Воде…

На собеседовании последним вопросом от Владыки был: где происходил разговор самарянки с Иисусом Христом? Я, не задумываясь, ответила: «У колодца». Владыка от удивления и радости поднял брови домиком: «Правильно!» Но из-за незаконченного университета на регентское меня не взяли.

Решение

В сентябре вернулась в университет. Но теперь он был для меня как парилка человеку, не выносящему жар. Все нутро противилось посещению занятий. Все в учебе стало для меня бессмысленным и ненужным, к тому же начался период изучения современной литературы, исполненной грязи и пошлости. Вместо пар я ездила на праздничные службы, к привозимым мощам, читала для себя в храме акафисты.

В октябре пару раз срывалась и ехала в Ялуторовск, чтобы встретиться с батюшкой. Но он был то на больничном, то в отпуске. Так я с ним и не увиделась. Господи, что же делать?!

4 ноября я пошла на православную выставку. Меня интересовали не книжки. Поиск был другого уровня. Я вглядывалась в приходы, представленные здесь. Может, остаться в Тюмени и пойти в сестричество? Но я вряд ли смогу осилить медицину. Может, в хоспис? Или в монастырь?

Иду с учебы домой и все думаю: замужество или монастырь. Снова меня привлек клич мужичка – балагура, торгующего деревянными изделиями у магазина «Океан». На этот раз я не стала проходить мимо. Подошла. «Красавица, купи лопатку! Будешь мужа радовать вкусными блюдами. Жить да поживать…» И что-то еще складно и быстро говорил мне. Я купила лопатку (она до сих пор жива) и подумала: «Значит, у меня будет замужество».

Иду другой раз, смотрю себе под ноги и думаю: церковь или университет. Вдруг душа встрепенулась: «А! Батюшка идет!» Поднимаю глаза. На встречу – священник в черной рясе. А я в джинсах (сменить штаны на юбку еще не было возможности) и с распущенными волосами. Мне стало стыдно. Так, значит, надо ехать в церковь.

8 ноября пошла в свою любимую Тюменскую церковь всех святых. Вот какой святой на иконе первый попадется на глаза, к тому и подойду просить о помощи. Это была Матрона Московская. «Матушка Матронушка, помоги мне с миром оставить этот мир!»

На следующий день я пошла в деканат писать заявление о переходе на заочное обучение. Наш декан Людмила Александровна была очень расстроена. Возмущалась: «Оставлять университет из-за церкви!!! Юля, я тебя не понимаю!»

– Я знаю, что Вы не поймете…

Вечером я не могла сдержать улыбки, думала о своем, ничего не говорила. Сестра спросила: «Юля, признавайся, что случилось?»

– Я на заочное перевелась. Завтра уезжаю в церковь.

Сестра с зятем (они некоторое время еще жили вместе) были очень недовольны, даже возмущены, но не сказали ни слова! Ни звука!

10-го числа приехала к родителям: «Я в Ялуторовск еду, в церковь».

Мама заулыбалась, благословляя меня.

Больше всего удивила реакция папы, далекого от церкви человека: «Ну, вот и хорошо! Будешь поближе к нам. А то, что там, в Тюмени делать? Суета, грязь, шум. Там и без тебя людей хватает».

11 ноября 2006 г. Всенощное бдение. Подхожу к о. Георгию на исповедь: «Батюшка, я на заочное перевелась. Что мне делать?»

– Оставайся у нас.

Служба закончилась. Все разошлись. Храм закрыли. Батюшка куда-то ушел. Зайти в церковный домик я боялась. Села на лавочку, на паперти храма, готовая здесь спать. Идти мне некуда, да и другого пути жизни у меня нет.

На улице относительно тепло, вечер тихий. Темнеет. Тут из церковного домика выглянула женщина: «Ты – Юля? Заходи, я тебе постель приготовила».

Ольга Михайловна, так звали женщину, показала, где я буду спать, а потом провела меня в трапезную. Здесь я оказалась не одна, а с диаконом Олегом Захаровым. Мы остались вдвоем и долго разговаривали. Не хотелось прекращать разговор, но уже слипались глаза, шел третий час ночи. А ведь утром – на службу.

Моя постель состояла из шести сдвинутых вместе стульев, простенького матраса, старенького постельного белья. Но больше никогда в жизни я не спала так сладко и крепко.

Новая жизнь

Утром, 12 ноября, Ксюша повела меня уже в знакомую часовню: «Вот здесь твое послушание!»

– А ты?

– А я буду на компьютере печатать. Давно этот вопрос решали.

И Ксюша убежала, а я осталась с Галиной Федоровной, которая стала учить меня торговым делам.

После литургии Ксюша позвала меня в Церковный совет. Там сидела бабушка, она, глядя на меня, сказала батюшке: «Я эту девочку знаю, она из Беркута, пускай живет у меня, я согласна».

Потом баба Галя рассказывала: «Я осталась одна, очень хотелось, чтобы у меня поселилась благочестивая девочка. И веселее жить, и помощница будет. Молилась об этом Богу. А Он мне послал сразу двух девочек: тебя да Ксюшу».

Знакомство с мужем

Я продолжала читать молитву о супружестве. Никого не искала и не высматривала. Только молилась и ждала.

Сергею не удавалось познакомиться со скромной девушкой. Все попадались прожженные жизнью и «любовью». Да и знакомиться он не умел. В конце ноября пришел в храм помолиться: «Господи, дай мне благочестивую жену или помоги уйти в монастырь!»

Выходит на улицу. К нему идет Нина Спиридоновна, которая знала его с пеленок, и радостно говорит: «А у нас новая продавец!»

– Какая еще продавец?..

– Юля.

Тут Сережа увидел, как я иду в часовню. Остановилась, о чем-то подумала… «Тощая, рыжая, да еще конопатая! Ну, Юля – Юля. Подумаешь!» Развернулся, ушел.

Через несколько дней Сережа пришел в часовню. Я стояла за прилавком с Галиной Федоровной. Он начал что-то рассказывать. Я подумала: «Пижон, какой-то!» Но моя душа сразу расположилась к нему. В какой-то момент я засмеялась и сказала: «Мы случайно не брат с сестрой? Может, нам свериться на ДНК?»

Другой раз я была в часовне одна. Скоро закрытие. На улице – мрак. Тут появился мой новый знакомый, а следом зашли Ксюша и Наташа Печорина. Нам было по пути. Я полушутя, полусерьезна предложила: «Может, проводите нас до дома?»

– Зря сказали! Пошли!

Наташа с Ксюшей шли впереди.

Я о чем-то говорила Сереже. И тут уже он произнес: «Мы случайно не брат с сестрой? Может, нам свериться на ДНК?»

Еще я сказала, что считаю разводы недопустимыми. Сережа ответил: «Если бы все так думали!..»

Он стал часто приходить в часовню. Стоило ему зайти, как тут же с полок валились все книги, в том числе мне на голову. При других посетителях такого не происходило.

Не помню, в какой именно момент в душе стало звучать: «Вот твой муж, другого не ищи».

Как-то Сережа сказал, что считает измены недопустимыми. Тут уже я ответила: «Если бы все так думали!..»

Заметила, что Сережа немного рассеян. Поэтому, когда он попросил, не задумываясь, дала ему свой телефон – всё равно потеряет. А он не потерял!

О том, что мы встречаемся, дружим, и мыслей не было. Все происходило само собой, без цветочно-конфетного периода.  Мы вместе трудились на заготовке овощей для Епархии.

Сидим мы так в часовне, я – за прилавком, он – напротив меня у стены. Я его слушаю и думаю: «Интересно, он приходит ко мне или просто провести время?..»

Тут появляется Нина Спиридоновна, загадочно улыбается, что-то говорит, а потом, повернувшись в пол-оборота, спрашивает: «Сережа! Что-то ты сюда зачастил! Тебе наши девочки понравились?»

Надо было видеть лицо Сережи. От смущения он не знал, куда спрятать глаза, скромно заулыбался и прикрыл рот рукой.

«Так, теперь всё понятно!» – Подумала я. Главное, ответ на мои мысли пришел сразу.

В январе 2007 г. почему-то Сережа перестал ходить ко мне. Я продолжала его ждать.

Узнала, что 24 февраля на один день привозят мощи из Тобольска и Тюмени. Я стала молиться: «Господи, пусть Сережа придет к мощам! Это ему нужно!» Потом ко мне пошли люди, и я совсем забыла о своей мгновенной молитве.

На следующий день Сережа пришел ко мне в часовню: «Вы были у мощей?»

– Да. А как Вы узнали, что мощи привезли?

– Совершенно случайно! Соседка (ею оказалась Эмма Спиридоновна) позвонила моей маме и говорит, что мощи привозят. Мать отвечает: «Так я же неверующая». А та ей: «Ну и что. Зато сын у Вас верующий!»

Я сказала сама себе шепотом: «Слава Богу! Молитва услышана».

А Сережа услышал меня: «Чья молитва? Ваша? Вы за меня молились?»

Я ничего не ответила, спрятавшись за витрину, делая вид, что навожу там порядок. Потом сказала: «А я тебя ждала».

Больше мы не расставались. Или общались по телефону, или находились в часовне. Вместе исповедовались, причащались, участвовали в крестных ходах, в сортировке и погрузке овощей для прихода, ездили к святыням в Тобольск, Тюмень, Чимеево.

Помощь правв. Петра и Февронии

Середина марта 2007 г. Я занята уборкой в часовне. Пришел Сережа, сел возле стола, на котором стояла коробка с акафистами. Посмотрел их, достал один, сказал: «Вот, этим святым нужно молиться». Ушел. То ли по рассеянности, то ли специально книжку оставил на столе. Смотрю – это акафист Петру и Февронии Муромским. Села на свое рабочее место, спиной к книгам. Моя рука сама потянулась к ним, и я, не глядя, достала одну… Акафисты на всякую потребу. Открываю и сразу читаю: «Петру и Февронии Муромским молятся о благословении супружеской жизни». На мгновение замерла. Ладно, будем читать! Большой акафистник поставила на место, а маленький взяла.

Как-то Сережа пригласил к себе в гости и привел меня… в маленький домик с зеленым забором и с иконкой над зелеными воротами…

А 20 октября 2007 г. мы стали мужем и женой.

Источник: из книги протоиерея Георгия Санникова «Мой путь в храм: Божий дом на земле», приход Успенско-Никольского храма, Ялуторовск, 2018 г.