Нет, это просто пустой вопрос, на который не стоит тратить времени.
Пока жизнь идет по более-менее наезженной колее, человеку есть чем заняться – работой или хлопотами по дому, решением текущих проблем, а потом какими-нибудь развлечениями, на которые так щедр наш век электронных технологий.
Но рано или поздно мы столкнемся с тем, что человеческая жизнь уязвима и кратковременна, страдание может войти в неё в любую минуту, а всё, что мы старательно строили, может рухнуть. Только бо́льшую часть времени нам удается как-то прятаться от этого знания. Тогда мы неизбежно задумываемся — «а зачем всё это?»
Смерть неестественна для человека. Он создан для жизни вечной, а значит, и смысл земной жизни не следует искать в чем-то временном и преходящем.
Подробнее: Апатия в отношении Бога. Что она может
означать?
К кризисам и испытаниям лучше готовиться заранее, тем более что мы все знаем о нашей уязвимости и смертности. Нам лучше определиться с основаниями нашей жизни сейчас. Нам лучше задуматься о том, на каком фундаменте мы возводим дом нашей жизни — до того, как мы столкнемся с бурей.
Это взгляд хорошо выражает, например, французский ученый Жак Моно: «Человек должен наконец пробудиться от тысячелетнего сна, и, пробудившись, он окажется в полном одиночестве, в абсолютной изоляции. Лишь тогда он наконец осознает, что, подобно цыгану, живет на краю чуждого ему мира. Мира, глухого к его музыке, безразличного к его чаяниям, равно как и к его страданиям или преступлениям… Человек наконец сознает свое одиночество в равнодушной бескрайности Вселенной, из которой он возник по воле случая».
Проблема в том, что такая картина мира непригодна для жизни. Некоторое время назад один из самых известных психотерапевтов в мире, Ирвин Ялом, дал подробное интервью о своей работе. Ялом — атеист, но как психотерапевт он отмечает, что у людей есть потребность в смысле. Как он говорит, «Мы все – существа, ищущие смысл жизни, и все мы испытываем беспокойство от того, что нас поодиночке закинули в эту бессмысленную вселенную. Чтобы избежать нигилизма, мы должны поставить перед собой двойную задачу. Во-первых, изобрести проект смысла жизни, достаточно убедительный для поддержания жизни. Следующий шаг – забыть о факте изобретения и убедить самих себя в том, что мы просто открыли смысл жизни, то есть у него независимое происхождение». Человек, особенно в дни испытаний, не может вынести, что его жизнь бессмысленна.
Ялом предлагает единственный доступный ему выход — жить в самообмане. Делать вид, как будто смысл есть. Но это трудно назвать здоровой или достойной позицией.
Подробнее: Зачем все это? Есть ли смысл у нашей
жизни?
Мы неизбежно так или иначе осмысляем свою жизнь. Что-то представляется нам желанным, а что-то нет, что-то заслуживает усилий, а что-то нет, есть что-то, ради чего мы готовы терпеть тяготы этой жизни.
Поэтому вопрос не в том, видим ли мы в жизни смысл — какой-то видим, раз уж мы дожили до этого дня. Вопрос в том, как мы находим этот смысл. И является ли он подлинным?
Подробнее: Скептицизм, или хорошо ли во всем
сомневаться?
Парадокс человеческой жизни в том, что как только мы ставим главной целью поиск удовольствия, оно от нас ускользает. Как верно заметил известный психолог и философ Виктор Франкл, «В действительности удовольствие — не цель наших устремлений, а следствие их реализации».
Погоня за удовольствиями ради удовольствий быстро приводит к пресыщению, похмелью и общему отвращению к жизни.
Философия гедонизма, появившаяся еще в античности, говорит не о грубой погоне за немедленными удовольствиями (люди всегда понимали, что они могут привести к похмелью, пресыщению и т. д.), а о том, чтобы выстроить свою жизнь так, чтобы в ней было как можно больше удовольствия и как можно меньше боли.
Проблема в том, что мы можем столкнуться (и неизбежно столкнемся) с испытаниями — когда баланс удовольствия и страдания будет явно не в пользу удовольствия. В этом случае у нас не останется ради чего жить.
Как говорится в одной научно-популярной статье, «Эволюционный смысл жизни — долгосрочное размножение и увеличение численности популяции (или своих генов). Мы можем увеличить шансы на распространение генов несколькими способами: помочь своим детям и родственникам, каждому человеку и живому существу. Все остальные распространенные смыслы жизни — лишь следствия N-го порядка».
Однако это представление ошибочно по ряду причин.
Во-первых, эволюция — по крайней мере, в представлении неверующих — это просто природный процесс, лишенный цели и замысла и так же свободный от смысла, как и любые другие природные процессы. Он не происходит «для» чего-то и ничего не означает. Он, как, например, испарение воды с поверхности водоема, просто происходит.
Во-вторых, стремление к сохранению жизни не может быть своим собственным смыслом, пока мы не разобрались с тем, зачем нам жизнь.
В-третьих, многие занятия, которые мы находим осмысленными, никак не связаны с продвижением генов — те же занятия наукой никак не помогают ученым размножиться и продвинуть свои гены. Зачастую у людей самых невежественных, принадлежащих к самым отсталым культурам продвигать свои гены получается гораздо лучше.
В-четвертых, этот смысл жизни был бы недоступен тем, кто по каким-то причинам не может иметь детей.
Античный философ Аристотель в своем знаменитом труде «Никомахова этика» рассуждает о том, что мы делаем любое дело с определённой целью, чтобы добиться какого-то блага. При этом многие цели носят промежуточный, подчинённый характер. Философ пишет, например, об искусстве ремесленника, который изготовляет конские сбруи, что это искусство подчинено искусству наездничества, а то, в свою очередь, военному делу.
Многие блага, которых мы добиваемся, желанны нам не сами по себе, а ради чего-то ещё. Например, люди зарабатывают деньги не ради самих денег, а ради того, что они могут на них купить. Аристотель писал, что должна существовать некая цель, желанная нам сама по себе, причём остальные цели желанны ради нее.
Эту цель философ называет «высшим благом», «аристон» по-гречески, или в латинском варианте, вошедшем во многие позднейшие труды по философии, summum bonum. Что является нашим высшим благом, конечным устремлением, куда мы держим наш жизненный путь? Что позволило бы нам на смертном одре сказать, что мы достигли цели нашей жизни, что мы победили, а не потерпели крах?
И вот «выжить и размножиться» может носить характер только промежуточного блага — чего-то, ради чего нам стоит жить и приводить в мир новых людей.
При всех наших усилиях по поддержанию здоровья, это игра, в которую мы не можем выиграть. Мы можем отсрочить старость и смерть, но не избежать ее.
Конечно, ответственно относиться к своему здоровью — хорошо и правильно. Допустим, вы успешно поддерживаете свое здоровье — а, скажем, крепкому 20-летнему юноше это и не нужно, он и так здоров и полон сил. Что дальше? Что вы будете делать с этим здоровьем? Здоровье само по себе может быть только промежуточной целью — оно нужно для чего-то.
Себастьян Сеунг, президент Samsung Electronics, говорит о трансгуманизме, как о проекте, который предлагает человеку смысл жизни:
«Выражение «смысл жизни» включает в себя как коллективное, так и личное измерение. Мы можем задаться двумя вопросами «Зачем мы здесь?» и «Зачем я здесь?» Трансгуманизм дает на них следующие ответы. Первое: предназначение человечества в том, чтобы преодолеть условия человеческого существования. Это не просто совершится в будущем — этому надлежит совершиться».
Проблема в том, что борьба за что-либо наделяет жизнь человека смыслом только до тех пор, пока не одержана победа. Предполагаемое достижение бессмертия поставит человека перед вопросом, чем он заполнит полученную им вечность. В мире без Бога (а именно так мир видят трансгуманисты) вечность означала бы вечную скуку и больше напоминала бы ад, чем рай. Но такой результат борьбы неизбежно обессмысливает и саму борьбу.
Подробнее: Юваль Ной Харари и несчастные боги
трансгуманизма
Некоторые вещи можно признать хорошими и осмысленными — но они не могут быть предельным смыслом. Самый простой способ избежать страдания — не быть. Если мы полагаем, что бытие лучше небытия, мы уже исходим из того, что жизнь обладает каким-то смыслом — она зачем-то нужна, что-то оправдывает её продолжение.
Лень, нежелание реализовать свои таланты — грех. Но есть и противоположная ошибка — работоголизм. В его основе лежит ложная расстановка приоритетов. Прежде всего то, что человек черпает сознание своего достоинства, нужности, востребованности в своих профессиональных достижениях. Его идентичность — понимание того, кто он такой, каково его место в мире и смысл его жизни — держится на том, чего он добился.
Это ложное, а нередко и просто катастрофическое смещение ценностей. Как-то в новостях сообщалось о человеке, совершившем самоубийство после того, как его бизнес прогорел и он разорился. Он видел смысл своей жизни в своем деле — и когда оно рухнуло, решил, что жить ему незачем. Едва ли нам стоит привязывать смысл нашей жизни к тому, что может рухнуть в любой момент.
Но как мы определяем, что именно является добрым? Например, достижения великих полководцев — Наполеона или Александра Македонского — весьма велики. Они перекраивали карту мира, распоряжались жизнями миллионов людей, приобрели известность в веках и тысячелетиях — при этом пролили много крови и причинили много страданий. Был ли в этом смысл? Чтобы оценивать это, нам нужен какой-то критерий добра и зла.
Иногда говорят, что человек может увлечься каким-то делом, и это наполнит его жизнь смыслом. Проблема в том, что такой «придуманный» смысл лишен всякой ценности.
Например, человек, страдающий фетишизмом, видит смысл своей жизни в собирании старых чулок. Это составляет — для него — главное содержание и интерес в жизни. Но, со стороны глядя, мы скажем, что он просто болен, и его несчастная жизнь вертится вокруг чего-то пустого и не имеющего никакой ценности.
Но как мы определяем, что имеет ценность, а что нет? Почему мы решили, что ваш или мой смысл жизни лучше, чем тот смысл, который находит в своей жизни фетишист? Для этого нам нужен какой-то внешний авторитетный критерий, который мы не сами придумали.
ХХ век был веком массовых идеологических движений — коммунизма (в разных вариантах) и национализма (тоже в разных изводах). Массы людей обретали уверенность, что вот теперь они наконец-то открыли последнюю, научно обоснованную, ясную как день истину, открытую великими гениями и продвигаемую мудрыми вождями. Истину, которой всякий честный должен немедленно присягнуть.
Идеологии создавали эмоционально насыщенные системы ценностей, которые позволяли людям чувствовать, что их жизнь осмысленна, что они находятся на правильной стороне истории и сражаются в рядах сил добра.
Всё это кончилось очень печально — смертью и страданиями сотен миллионов людей. Чем очередная идеология, претендующая на то, чтобы наделить жизнь людей смыслом, будет лучше предыдущих, на которые люди сейчас оглядываются с ужасом и отвращением?
Можно заметить, что люди обычно задумываются о смысле жизни, когда им плохо или они испуганы. Более всего к таким размышлениям побуждает страдание и смерть или хотя бы кризис середины жизни, когда мы обнаруживаем, что нам не 20 лет и никогда уже не будет 20. Здоровые, счастливые и довольные люди чаще всего не мучаются вопросом о смысле.
Но пока мы пребываем в таком полном довольстве, мы пребываем в самообмане. Мы игнорируем тот факт, что люди страдают и умирают, пока это не коснулось нас самих.
Но страдание и смерть неизбежно имеют отношение и к нам — и нам предстоит с ними столкнуться. Мы действительно переживаем конфликт между тем, для чего мы созданы, и нашим нынешним состоянием — и было бы бессмысленно пытаться его игнорировать. Тем более что в конечном итоге это невозможно.
Действительно, если принимать атеистическую картину мира, наша потребность в смысле столь же иллюзорна, как и религиозное чувство.
Как говорит Ричард Докинз, «во вселенной нет ничего, кроме слепого, безжалостного безразличия», а известный атеистический публицист Кристофер Хитченс, когда ему диагностировали смертельную форму рака, сказал: «На дурацкий вопрос: «Почему я?» космос, не задумываясь, отвечает: «А почему нет?».
Это напоминает карикатуру, которая как-то мелькала в интернете.
В африканскую деревню приходят какие-то белые люди в костюмчиках и говорят: «Мы — миссионеры-атеисты. Мы пришли возвестить вам, что вы страдаете совершенно бессмысленно, а потом навсегда умрете».
Поскольку человек не может вынести бессмысленной реальности, он изобретает какой-то свой смысл.
Но прежде всего нам стоит ответить на вопрос — а почему мы вообще решили, что атеистическая картина мира верна, а наши глубочайшие потребности лгут нам. Жажда не могла бы существовать в безводном мире, а любовное томление — в бесполом мире. Так и наша потребность в смысле указывает на то, что мы живем не в бессмысленном мире.
Как только мы обращаемся к их мудрости, мы обнаруживаем, что они в чем-то согласны, а в чем-то расходятся. Они согласны в том, что мироздание в целом и человеческая жизнь в частности обладают смыслом — у нас есть подлинное благо и предназначение. Но они расходятся в том, где нам искать это благо. Между ними есть область согласия: они все сойдутся на том, что милосердие и самоконтроль — это хорошо, а вот жестокость и разнузданность — плохо. Но дальше нам придется выбирать, кому из них мы поверим, потому что они учат разному.
Подробнее: Правда ли, что у всех религий одни и те же
заповеди?
Самосовершенствование уже предполагает какое-то представление о совершенстве, о цели, к которой мы стремимся. Для того чтобы им заниматься, мы уже должны иметь какое-то представление о смысле нашего поиска, о том, зачем мы совершенствуемся — и в каком направлении.
В атеистической картине мира любая жизнь бессмысленна. Как говорит известный атеист Ричард Докинз, «во вселенной нет ни добра, ни зла, ни цели, ни замысла, ничего, кроме слепого, безжалостного безразличия». Человек может сконструировать себе какой-то смысл жизни — зарабатывать деньги, играть в «танчики», коллекционировать марки и т. д., но это будет лишь попыткой уйти от реальности, от того факта, что его возникновение — случайность, а после смерти от него ничего не останется.
Как писал французский мыслитель (атеист) Альбер Камю, «Но если вселенная внезапно лишается как иллюзий, так и познаний, человек становится в ней посторонним. Человек изгнан навек, ибо лишен и памяти об утраченном отечестве, и надежды на землю обетованную. Собственно говоря, чувство абсурдности и есть этот разлад между человеком и его жизнью, актером и декорациями. Все когда-либо помышлявшие о самоубийстве люди сразу признают наличие прямой связи между этим чувством и тягой к небытию».
Подробнее: Зачем все это? Есть ли смысл у нашей
жизни?
Давайте попробуем более четко сформулировать, что такое смысл. Смысл предполагает наличие цели. Например, мы называем работу бессмысленной, если она не служит никакому результату. Если охранники в лагере заставляют заключенных перетаскивать камни с места на место, это бессмысленное мучительство. Другое дело, если камни приносятся рабочими на строительство дома. Физически это может быть столь же утомительно — но у этой работы есть цель, она является осмысленной.
Смысл также предполагает ценность. Цель наших усилий должна обладать ценностью — достаточно значительной, чтобы делать их осмысленными. Стив Джобс как-то иронически заметил, что цель многих людей — сделаться самым богатым покойником на кладбище. Обладает ли богатое захоронение ценностью? Стоит ли оно наших усилий?
Смысл также предполагает существование более широкого контекста. Чтобы книга — переплетенные листы бумаги, неравномерно покрытые типографской краской — обладала смыслом, нужен контекст языка, на котором она написана, и культуры в целом, частью которой она является. Текст книги опирается на что-то, что уже должно быть известно читателю. Литературные памятники других культур издаются с огромным справочным аппаратом, который должен хоть немного прояснить контекст произведения.
Действия строителей обретают свой смысл в контексте строительства дома, дом — в контексте жизни людей, которые в него заселятся.
Когда мы говорим о том, что жизнь человека осмысленна, мы говорим о том, что у нее есть цель, она обладает ценностью и она включена в более широкий осмысленный контекст.
Но целеполаганием может обладать только личность — и если у вселенной (и нашего прихода в неё) есть цель, должен быть кто-то, кто эту цель задает. Ценность предполагает оценивающего — личность, обладающую предпочтениями. Осмысленный контекст предполагает кого-то, кто наделяет существование вселенной смыслом — и это может быть только Бог.
Подробнее: Возможно ли подлинное счастье без Бога?
Вы успешно прошли квиз.
Комментировать