Июль

—271—

покорством: если убеждением не пользует, то силою побуждает к совершению доброго и скорбями приводит к тому, что нам всего более полезно и необходимо для спасения. Пусть же услышит от нас Бог всяческих: в скорби мале наказание твое нам (Ис.26:16), – это удар (по щеке), – и в другом месте: накажи (научи) нас Господи, обаче в суде, а не в ярости, да не умаленых нас сотвориши (Иер.10:24), потому что для благоразумных научение (τὸ παιδεύεσϑαι) не горько, а наказание (τὸ κολάζεσϑαι) в ярости и страшно, и несносно, даже более: дело, исполненное пагубы.

Ос.11:5–6. Вселися Ефрем во Египте, Ассур же сам царь его, яко не восхоте возвратитися. И изнеможе оружие¹⁹²⁴ во градех его, и умолче в руку его: и снедят от умышлений своих.

Что всенепременно доводит нас до крайнего предела всякого зла удаление от Бога, когда мы неудержимо устремляемся к совершению лукавых дел и к некоторому превозношению неповиновением, хотя Он и призывает ко спасению, – это уяснит и блаженный Павел, говоря: блюдите, братия, да не отречетеся глаголющаго¹⁹²⁵ (Евр.12:25). Но нисколько не менее это будет ясно для нас и из предлежащего текста (т. е. 5–6 ст.). Несчастнейший Ефрем, оставив свою родную землю, сделал, говорит, себе землю Египетскую как бы собственною, опасаясь бедствий войны: подчинился и самому Ассуру и подклонил выю под чужеземные скиптры: до такой степени уничижения он нис-

—272—

пал. А если кто спросит о причине, услышит, что говорит Всеведущий: яко не восхоте возвратитися; посему и пленён был, и попал под руку ненавистников, ибо изнеможе во градех его оружие¹⁹²⁶, и умолче в руку его, то есть: ни в одном городе Ефремовом не нашлось ни одного мужа, способного к войне и могущего владеть оружием, потому что руки навыкших держать его ослабели и как бы отнялись. И так как они со своей стороны думали и делали злое, то и вкусят плоды собственного неразумия. Такими-то горькими последствиями сопровождается дерзновение – оскорблять Спасителя непослушанием: и если бы кому даже представилась возможность избавиться от вины по милосердию Божию, не останется безнаказанным нерадение, ибо поселимся в Египте, то есть будем бездомными и скитальцами везде и во всём, утратив не землю чувственную, чтобы переселиться в другую, но наследие святых (Кол.1:12). Попадём и под власть Ассура, то есть князя века сего, будем у него рабами и пленниками и покорными его желаниям вследствие того, что у нас изнеможе и умолче оружие, ибо никак, никак, не возможно грехолюбцам взять вся оружия Божия (Еф.6:11) и меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф.6:17). Под мечом можешь разуметь и устремление мысли нашей, как бы воинственнейшее и боголюбивейшее, которое выводя на борьбу со страстями и на сражение с диавольскими злодеяниями, мы устрояем стезю благочестную и непорочную и венчаем главу нашу украшениями евангельской жизни.

—273—

Ос.11:7. И людие его висяще от обитания своего: и Бог на честная его разгневается, и не вознесет его.

Весьма трудно выразить смысл предлежащих слов, затруднительна связь речи и требовала бы продолжительного изъяснения для желающих понять. Вкратце же то, что желает выразить, состоит в следующем. Удалился, говорит, Ефрем к Египтянам, стал подвластным и царя Ассура. Далее, как если бы кто спрашивал и говорил: за что и каким образом пришлось пострадать или как Израиль сделался рабом иноплеменникам, по порядку даёт ответы и говорит: во-первых, потому, что не восхоте возвратитися, ибо, хотя ему и явлено было снисхождение, но и при этом, говорит, он оказался нерадивым и непослушным; затем потому, что изнеможе оружие во градех его, не было, как я сказал, такого, кто противостал бы Ассириянам и оказался бы искусным в военном деле, когда Бог ослаблял военную силу и поражал какою-то робостью даже весьма крепкого в битвах. Есть и иная причина подчинения его Ассуру. Какая же? – Народ, то есть Ефрем, так сказать, тяготел к нему, – разумеется, к Ассуру, и от своего обитания желал удалиться в страну Персов и Мидян. Мы, конечно, не утверждаем, что Ефрем сам желал этого, но, насколько дело касалось его прегрешений, как бы сам стремился потерпеть такие бедствия, хотя ему и можно было избежать гнева, перешедши к лучшему и достойнейшему. Итак: как бы тяготел к Ассуру и, оставив родину, то есть: свое обитание, несмысленно устремлялся идти в страну оного (Ассура), хотя Бог ясно говорил, что непременно наведёт на него это, если они не захотят раскаяться. Но после

—274—

того, как они до такой степени ниспали, Бог на честная его разгневается. Честное, избранное и выдающееся у народов суть, очевидно, цари и начальники, которые вместе с простым народом были отведены в жалком и рабском виде, как военнопленные, за то, что они увлекли подчинённых и были сетью для тех, которые, если бы сами пожелали, могли шествовать правым путём (всегда начальство руководит подвластными). Итак, будут уничижёнными и отверженными, хотя и имели величайшую славу, потому что во всяком случае с царскими престолами неразлучно величие. Однако не вознесет их Бог, ибо, как я уже много раз говорил, царство Ефрема прекратилось.

Посему в особенности нам, христианам, до́лжно остерегаться влечения к худому, а если мы этого не сделаем, то сами добровольно наложим на себя иго диавола, так сказать, тяготея любовью к нему и уже с полною охотою шествуя под власть его, чтобы исполнить ему угодное. Но, если это случится, раздражим Бога и таким образом сделаемся уже низкими, имея ум земной и поверженный долу, так как Бог оставит (нас) и не будет более исправлять нас побуждениями к добру.

Ос.11:8–9. Что тя устрою, Ефреме? Защищу ли тя, Израилю? Что тя положу? Якоже Адаму устрою¹⁹²⁷ тя, и якоже Севоим, превратися сердце мое в Нём, смятеся раскаяние мое. Не сотворю по гневу ярости моея, не оставлю еже потребитися Ефремови, зане Бог аз есмь, а не человек: в тебе свят.

Присоединяет порицания, показывая, что надлежало навести на, них самый жестокий гнев, так

—275—

как они совершали неправедное и нечествовали против Бога выше меры, вследствие чего для них не осталось уже возможности какого бы то ни было снисхождения. Но как благий, источник и причина милосердия, Он останавливает движение гнева, не потому, чтобы Он исправлял случайный промах после более внимательного рассуждения (божественное и неизреченное естество никогда не ошибается в Своих, вполне Ему свойственных, мыслях и действиях), но как бы отклоняя то, чего они были достойны, и по милосердию удерживая то, что всего более им приличествовало, то есть: окончательную погибель и истребление с самым как бы корнем. Поэтому говорит: что тя устрою? Каким, говорит, средством воспользуюсь, устраивая твои дела? – Защищу ли тя и снова буду помогать и сделаю неодолимым для замышляющих против тебя? Однако как же это будет? – Совершившим ужасные дела по отношению к Богу должно быть наказанными, а не благоденствовать: посему, награждая по заслугам и определяя наказания, соразмерные прегрешениям, говорит¹⁹²⁸: якоже Адаму положу тя, и якоже Севоим. Это – города Содомские, которые до основания пожрал ниспавший огонь. Но и этого, говорит, не сделаю, хотя по справедливости и следовало бы: но подожду (ибо Я раздумал) и не буду употреблять самых суровых прещений, – не предам совершенному истреблению, хотя Ефрем и стал худым. По какой причине? Разве они не были достойны подвергнуться этому? Да, говорит, но Бог аз есмь, а не человек, то есть благ и не подчиняется движениям гнева, потому что подобная

—276—

страсть свойственна людям. Но зачем Ты, говорит, ещё наказываешь, если Ты Бог, недоступный гневу, но следующий природному милосердию? Наказываю, говорит, потому, что Я не только благ, как Бог, но кроме того и свят, ненавижу неправды, отвращаюсь от осквернённых, обличаю богоненавистника, обращаю беззаконника, очищаю нечистого, чтобы он опять приблизился ко Мне. Посему пророк назидает нас, восклицая и говоря: взыщите Господа, и внегда обрести вам того, призовите: егда же приближится к вам, да оставит нечестивый пути своя, и муж беззаконен советы своя, и да обратится к Господу, и помилован будет (Ис.55:6–7). Вследствие этого нам, если мы высоко ценим быть с Богом, должно всею силою отвращаться от греха и помнить говорящего: святи будите, яко аз свят есмь (Лев.11:44 и др.).

Ос.11:9–10. И не вниду во град. В след Господа имам ходити.

Иногда в уме святых пророков во всех подробностях раскрывается представление о будущем, когда Дух Святый подобно молнии освещает для них предмет. Посему наряду с собственными словами, или со словами, (внушёнными) свыше, от Бога, они иногда возглашают речи других людей, выражающих то раскаяние, то благодарность, то восторг о том, чем Бог обещает их обрадовать. Мы найдём, что и теперь блаженный Осия испытывает нечто подобное. Бог всяческих обещал снисхождение и сказал, что Он не истребит согрешивших до конца, потому что Он Бог, очевидно благий, а не человек, ибо не таков, как мы, Сущий превыше всякой твари. Они же, как бы признав собственные прегрешения и некоторым

—277—

образом устыдившись при величайшей и нежданной благодати, обещаются положить конец своим измышлениям, вследствие которых они и преткнулись. А каковы они, Бог относительно этого удовлетворил нас чрез самого же пророка: несколько ранее, обличая и самого Иуду, и Ефрема, он сказал: и забы Израиль сотворшаго и, и возгради требища: и Иуда умножи грады утверждены: но послю огнь на грады его, и потребит основания их¹⁹²⁹ (Ос.8:14). Действительно, Ефрем, или Израиль, настроил в Самарии жертвенники и капища для идолов, уклонился в отступление, забыл Бога и непрерывно оскорблял Его, не удостаивая никаким вниманием прямую обязанность любви к Нему. Со своей стороны и Иуда, хотя надеялся на Бога, как получавший спасение от Него и чрез Него ещё в прежние времена, однако вызывал на гнев и другими многими способами, а в особенности следующим: когда Бог пригрозил наслать на него Ассирийца, который опустошит землю, он стал укреплять свои города, полагая, что, если бы и не восхотел Бог, он впрочем спасён будет и преодолеет руку воителей благодаря крепости городов. Итак, когда Бог обещает даже безмерно согрешившим блага милосердия, тогда и сами спасаемые говорят, что они прекратят неразумные начинания, а вместе и замыслы. Да вопиет же Иуда: не вниду во град, то есть, буду иметь стеною Бога, укреплением для себя сделаю надежду на Него, прибегну под защиту десницы спасающего: Его и одного будет довольно для моего спасения: признаю напрасным и совершенно бесполезным ожидание

—278—

того, что, когда война постигнет землю, то спасён буду, вошедши в город: посему не вниду во град. Израиль же, или Ефрем, да возглашает иное, то есть: в след Господа имам ходити; оставлю, говорит, прежние прегрешения, впредь буду следовать законам Божиим, в наставники возьму себе Бога всяческих. Если же кто устремится к тому, что угодно Богу, то, во всяком случае, Его одного и знать будет, Ему будет воздавать почитание и не будет покланяться никому другому, кроме Него.

Ос.11:10–11. Яко лев возревет, понеже той возревет, и ужаснутся чада вод, отлетят¹⁹³⁰ яко птица от Египта и яко голубь от земли Ассирски: и возставлю я в домех их, глаголет Господь.

Когда пришло время и исполнился срок, в который надлежало Израилю получить освобождение из плена, Кир, сын Камвиса, приняв власть над Персами и Мидянами, с многочисленным войском и с неодолимою силою вторгнулся в страну Вавилонскую и Ассирийскую. Посему пророк Иеремия, провозглашая пленение Вавилона, говорит о Мидянах и персах: нападут¹⁹³¹ на тя, и пленен будеши, Вавилоне, и не познаеши¹⁹³²: обретен, и ят еси, яко Господу сопротивился еси¹⁹³³ (Иер.50:24), и о Кире: взыде лев от ложа своего...

—279—

да положит землю твою в пустыню, и гради твои разорятся, оставшии без обитателей¹⁹³⁴ (Иер.4:7). А что Киру давал власть Бог всяческих, это доказывает пророк Исаия, говоря: сия¹⁹³⁵ глаголет Господь¹⁹³⁶ помазанному моему Киру, егоже удержах за десницу, повинути пред ним языки, и крепость царей разрушу, отверзу пред ним врата, и гради не затворятся. Аз пред тобою пойду, и горы уравню, врата медяная сокрушу, и вереи железныя сломлю, и дам ти сокровища темная сокровенная: невидимая отверзу тебе (Ис.45:1–3). Поэтому Кир, победив и покорив Вавилонян, освободил Израильтян, а они, возвратившись, поселились в своей земле. На то именно событие указывает пророк Осия, говоря: яко лев возревет. Кто возревет? – Конечно, Кир, – подобно тому, как если бы кто вздумал сказать: ужасно и тяжко зашумит на Вавилонян война со стороны Кира. Когда же он заревёт и как бы некий лев зарычит на противников, то придут в исступление (от страха) чада вод: ἐκστήσονται (исступлены будут от страха) говорит вместо καταπλαγήσονται (поражены будут страхом). Чадами вод называет Вавилонян, которые в трусости нисколько не уступают чадам вод, то есть плавающим в воде или рыбам, и, сделавшись вследствие этого состояния (поражения страхом до исступлении) удобоуловимыми и лишёнными мужества, будут пленены (порода рыб весьма склонна к робости, убегает от шума и бросается прочь от одной только тени ловца). Итак, когда

—280—

Кир возревет, говорит, и возгласит ужасный и приводящий в трепет бранный клич против земли Вавилонской, поражены будут страхом чада вод, то есть Вавилоняне, нисколько не уступающие в трусости рыбам. Тогда-то наподобие птицы и голубя улетят из Египта некогда бежавшие в него, побегут и из земли Халдейской содержимые в узах плена, затем возвратятся и поселятся в своей земле.

Посему, при возможности иметь блага, подклоняя выю ума Богу и работая на Него одного, не будем добровольно уклоняться к оскорблению (Его), навлекая на себя как бы самозваное движение гнева, между тем как, как я сказал, возможно наслаждаться невозмутимым счастьем, радуя Владыку законосообразным поведением и жизнью, и чистосердечностью по отношению к Нему.

Ос.11:12. Обыде мя лжею Ефрем, и нечестием¹⁹³⁷ дом Израилев, и Иуда.

По естеству будучи благим и милосердым, Бог не имеет вообще желания поражать кого-либо, но по необходимости вызывается на негодование, содействующее исправлению (грешника), когда чьи-либо вины перейдут пределы счета и меры. Сему-то опять научает нас предлежащими словами. Говорит как бы так: куда бы Он ни устремил и ни обратил божественный взор – туда, сюда или кругом, – везде можно было заметить ложь и нечестие Ефрема и Иуды. Ложью же называет прелести идолослужения и поклонение суетным, а нечестием, вероятно, превозношение против Бога,

—281—

ибо как же не нечестие, ужасное и непристойнейшее – отвергнуть Того, Кто по естеству и истинно есть Бог, и несмысленно прилепиться к деревьям и камням или покланяться твари паче Творца (Рим. 1:25), начать увенчивать почестями, свойственными Владыке, то, что Им вызвано к бытию?

Ос.11:12. Ныне позна я Бог, и храм свят прозовутся Богови¹⁹³⁸.

Обыде мя, – говорит, – лжею и нечестием дом Ефремов и Иуда, но при всём том, наводя на них соответственное прещение, пребуду благим. Он знал их, что они иначе не могут перемениться к лучшему, разве только испытают что-либо печальное и приводящее грешников в чувство. Итак, позна я Бог, то есть, знал путь полезного для них наставления. И это для них не будет бесполезно: ибо произойдёт то, что они будут приравнены к святым храмам: как только в труде и скорбях истает присущая им порочность, они станут чистыми и освящёнными и по опыту узнают, что искренность любви к Богу будет для них залогом всякой утехи и благополучия, точно так же, как вины отступления ввергают во рвы рабства и скорби.

Ос.12:1. Ефрем же зол дух, гоняше зной: весь день тщетная и суетная умножаше¹⁹³⁹, и завет со Ассирианы завеща, и елей во Египет посылаше.

Снова речь переходит от простого народа к царям из колена Ефремова, царствовавшим над Израилем в Самарии, которых и называет

—282—

злым духом за непреклонность их души, за увлечение и необузданность в отступлении от Бога, ибо он гоняше зной, говорит, то есть, хотя ему и можно было быть под Моею сенью, он как бы перемётчик уходил на зной. А зноем именует воспламенение скорбей и жгучую беду. Так и мудрый приточник прикровенно именует труды и говорит: спасется¹⁹⁴⁰ от зноя сын разумный, ветротленен же бывает на жатве сын беззаконний (Притч.10:5). Итак, Ефрем, поскольку он есть злой дух, гоняше зной, искал и добровольно убегал на зной. Но разумеющие о Боге говорят: под сень его восхотех и седох (Песн.2:3). Сенью называет покров божественной и горней помощи. Но не это делал Ефрем: он искал зноя. Как или каким образом? – Весь день тщетная и суетная умножаше, то есть во всякое время и делал, и замышлял пустое и бесполезное. Что же это такое? – Завет со Ассирианы завеща. Я уже говорил ранее, и не раз, что некоторые из царей Самарийских и Иерусалимских иногда пытались деньгами купить мир с Ассириянами и отсюда, безопасность, а иногда звали на помощь Египтян, и, покупая у них обещание благорасположения, между прочим, посылали конечно и произведения своей земли; земля же Самарийская была богата елеем, и елей в Египте был в славе, потому что эта земля его не имеет.

Итак, суетна и тщетна надежда на людей, и уповающий на Бога может посмеяться уповающему на людей, говоря следующее из псалмов: се человек, иже не положи Бога помощника себе, но упова

—283—

на множество богатства своего. Аз же яко маслина плодовита в дому Божии: уповах на милость Божию во век, и в век века (Пс.51:9–10).

Ос.12:2. И суд Господеви ко Иуде, еже отмстити Иакова: по путем его и по начинаниям его воздаст ему.

Как, наименовав Ефрема, показал, что разумеет царей из колена Ефремова, так и здесь обозначает царствовавших когда-либо из колена Иудина по имени царственного колена. Таким образом, изобличив Ефрема, или происшедших от Ефрема владык Израиля, назвав их духом злым, сказав, что они умножают тщетная и суетная, заключая союз с Ассириянами и посылая в Египет елей, затем уже обвиняет опять Иуду и весьма уместно говорит, что Бог всяческих будет судиться с ними, как бы отмщая за Иакова, разумею патриарха, который был немало обесчещен тем, что его потомки не были единомысленными с ним, не последовали суждению отеческому, но отвергли, как нечто весьма неуместное, подражание ему. Поэтому обещает отомстить за Иакова, слава которого обесчещена худыми детьми, воздавая обесчестившим по путем их и по начинаниям их.

Ос.12:3–4. Во утробе запя брата своего, и труды своими укрепе к Богу, и укрепе со Ангелом, и превозможе.

С пользою исчисляет достоинства Иакова, употребляя их для (большей) силы обличения тех, которые предпочли и мыслить и делать нечто другое: всегда зло обличается противоположением добра и изображением похвального обыкновенно осуждается ему противоположное. Поэтому словами «во

—284—

утробе запя брата своего», желает показать, что Иаков с самых пелёнок, даже до рождения был благороден, потому что, если и был этот поступок действием божественной силы (конечно, не скажем, что младенец в зародыше и в ложеснах сам собою запинал Исава), всё-таки Бог внушил ему исполнение этого дела по предведению, что он будет хорошим (человеком): потому и говорил: возлюбих Иакова, Исава же возненавидех (Мал.1:2). Это было по избранию благодати, когда Бог предпочёл того, кто несомненно окажется лучшим, – опять-таки в предведении. Но так было в ложеснах. Когда же он пришёл в возраст, лучше сказать – сделался мужем, труды своими укрепе к Богу: не изнемог, говорит, когда Бог промыслительно посылал (его) на тяжёлые труды. В самом деле: не тяжело ли – покинуть отцовский очаг, уйти к Лавану, поступить в услужение и нести пастушеские труды? Итак обоюдно труды своими укрепе к Богу, не сопротивляясь Богу, а, напротив, повинуясь и как бы превозмогая в исполнении повелений. Так, хотя Иакову было можно разбогатеть без труда и, оставаясь дома, жить в довольстве, Бог не оставил его без упражнения, но устроил то, что он, по причине страха пред Исавом удалившись в чужую страну и город, подъял огромный труд, (устроил) с тем, чтобы тот, сохранив и в самых скорбях истую любовь к Богу, по справедливости стал предметом удивления. Итак, укрепе труды своими к Богу, но, говорит, и со Ангелом укрепе и превозможе, ибо Ангел боролся с ним как бы в виде Бога. Тогда-то отерпе стегно его, однако божественный Иаков воздал на-

—285—

сколько можно большую благодарность этой борьбе, ибо он говорил: видех Бога лицом к лицу, и спасеся душа моя (Быт.32:25, 30).

Борьбой с Ангелом предуказывалось и таинство Христово, потому что потомки Иакова упорно противились Христу, которого пророческое слово наименовало великого совета Ангелом (Ис.9:6): одни не приняли от Него оцепенения¹⁹⁴¹, то есть искупления: другие же не исповедали, что они чрез Него и в Нём лицом к лицу узрели единого и по естеству и истинного Бога, ибо в Себе Еммануил указал нам Отца, говоря: видевый мене, виде Отца (Ин.14:9). Итак, способ борьбы прообразовал таинство, но событие Бог вменяет Иакову в заслугу.

Ос.12:4–5. Плакашася и молишася ми: в дому Моем¹⁹⁴² обретоша мя, и ту глаголася к нему¹⁹⁴³. Господь же Бог Вседержитель будет память его.

Упоминает и другие события, показывая нам, что Иаков во всём был славен и знаменит. Так, в Бытии написано, что сыновья Иакова Левий и Симеон жестоко и бесчеловечно умертвили Сихемлян, пылая гневом из-за Дины, сестры своей, которую лишил девства Еммор, сын Сихема¹⁹⁴⁴. Блаженный Иаков был поэтому в большом страхе и, ожидая немедленной гибели вместе с детьми и со всем домом, упрекал сделавших это и говорил так: ненавистна мя сотвористе, яко злу мне

—286—

быти... живущым¹⁹⁴⁵ на земли, в Хананеах и Ферезеах: аз же мал есмь числом: и собравшеся на мя, изсекут мя, и истреблен буду аз, и дом мой (Быт.34:30). Но юноши нимало не теряли смелости, ибо отвечали, говоря: аки блудницу ли возъимеют сестру нашу? (Быт.34:31) Но так как праведник был, как я сказал, в великом страхе, то он и прибегнул к Богу спасающему. После этого любящий праведников Бог обещал освободить его от опасений, и в непродолжительном времени, говоря: востав взыди на место Вефиль: и живи тамо, и сотвори тамо жертвенник Богу явльшемуся тебе, егда бежал еси от лица Исава брата твоего (Быт.35:1). Затем блаженный Иаков, собираясь идти в Вефиль и вступить в дом Божий (Вефиль толкуется: в дом Божий), воззвал ко всему дому своему и всем иже с ним: поверзите боги чуждыя¹⁹⁴⁶ от среды вас, и очиститеся, и измените ризы своя: и воставше взыдем в Вефиль, и сотворим тамо жертвенник Богу послушавшему мене в день скорбения, иже бе со мною, и спасе мя на пути, в оньже ходих. И вдаша Иакову боги чуждыя, иже бяху в руках их, и усерязи яже во ушесех их: и скры я Иаков под теревинфом иже в Сикимех: и погуби я до днешняго дне (Быт.35:2–4). После этого божественный Иаков был благонадёжен, потому что совершенно избавился от подозрения Сихемлян, так как Бог собственною силою утишил воздвигающих на него брань. Так, Священное Писание говорит далее: и бысть страх Божий на градех,

—287—

иже окрест их: и не гнаша в след сынов Израилевых (Быт.35:5). Когда же был воздвигнут жертвенник в Лузе (это и есть Вефиль), явися, – говорит, – Бог Иакову, и благослови его, и рече: аз Бог твой: расти, и множися: язы́цы и собрания языков будут от Тебе, и царие от чресл твоих изыдут. И землю, юже дах Аврааму и Исааку, тебе дах ю¹⁹⁴⁷, и семени твоему по тебе дам землю сию (Быт.35:9–12). Вот о каких событиях в настоящем случае напоминает нам пророческое изречение. Итак: от ложесн (рождения своего) Иаков был запинателем, вы же всегда сами запинаетесь, и отнюдь не запинаете греха. Он был весьма трудолюбив и в подвигах славен и чист пред Богом, а вы, услаждаясь отступлениями, не чтите Подателя вам всякого душевного блага. Отцы ваши, говорит, плакашася, и молишася ми, – плакали и молились Мне, когда находились в опасности пострадать от чьего-либо навета, потому что от одного Меня ждали спасения: а вы укрепляете города и полагаете, что, может быть, даже если Я этого не желаю, вы спасётесь и одолеете противников. Те в дому обретоша мя, потому что, как я сказал, Иаков восходил в Вефиль, и явился ему Бог, и ту глаголася к нему обетование благословения, как мы сейчас показали: вы же не ищете Бога в доме Его, но бежите, и очень охотно, в капища Ваала и испрашиваете не Божиих слов, а демонских прорицаний. Божественный Иаков, восходя в Вефиль, то есть в дом Божий, уничтожил идолов, а вы, напротив, в доме Божием поставили изваянного бога, потому что в Вефиле поста-

—288—

вили золотую телицу. Вефиль же, как я говорил, толкуется: дом Божий. Поэтому-то Бог говорит устами Иеремии о синагоге иудейской: почто возлюбленная в дому моем сотвори мерзость,¹⁹⁴⁸ то есть идола (Иер.11:15) Божественный Иаков повелел восходящим в дом Божий очиститься и даже переменить одежды, а вы являетесь скверными и нечистыми и ходите в дом Божий с немытыми ногами: неужели, говорит, не краснеете? – А вследствие того, что Иаков был таков, поэтому и Господь Вседержитель будет память его, значит, – сохраняется в памяти Божией и имеет неувядаемую славу, потому что Бог прославляет любящих Его.

Итак (скажу опять нечто потребное для назидания) заслуги отцов осуждают нас, если мы не будем единомышленны с ними и не украсимся одинаковыми поступками и подвигами. Осуждены же будете не за то только, что погубили собственную душу, но и за то, что как бы посягнули на славу отцов и посрамили благородство предков.

Ос.12:6. И ты о Бозе своем обратишися, милость и суд снабди, и приближайся к Богу своему присно.

Обетование благодати соединяется с угрозою, так как угрожающая речь в настоящем случае преобладает над обещанием. Впрочем, из любви истекает угроза и проречение призывающего к правоте мыслей и к исканию благочиния. Был, говорит, божественный Иаков мудр и совершенен и имел плодом ума своего боголюбезное, а ты не подражал отцу. Впрочем и ты о Бозе своем обратишися, то есть: хотя ты и измен-

—289—

ник, и отступник, и гордец, всё-таки обратишься, даже против воли, к правой жизни. Обратишься – наставляемый о Бозе (в Боге), то есть от Бога, и после того, как тебя не убедил здравый смысл – идти правою стезею и любомудрствовать о том, что должно, – всеконечно справится с тобою бич и быстро приведёт к желанию и познанию полезного. Итак, вот на что, как я полагаю, всего вероятнее указывает нам изречение: и ты о Боге своем обратишися, в котором угроза, как я сказал, весьма искусно соединена с добрыми обещаниями. Затем, наконец, как бы уже бичуемому и находящемуся под самыми ударами, Бог возглашает: милость и суд снабди, и приближайся к Богу своему присно. Как если бы какой господин говорил своему рабу, наказуемому и находящемуся под самыми ударами, в одно и то же время со снисхождением и с негодованием: будь умён и послушен и не пренебрегай приказаниями господина. Таким же образом, думаю, и Бог всяческих как бы говорит Ефрему, поражаемому и наказуемому бедствиями войны: милость и суд снабди, и приближайся к Богу своему присно, – всё равно, как если бы сказал: знай, что ты терпишь удары по той причине, что не хранил и не чтил Мне угодного и любезного. Таким образом, милость означает любовь, а любовь исполнение закона, ибо искреннему зла не творит, по слову блаженного Павла (Рим.13:10). Суд же означает совершение правды или праведность и соблюдение велений божественного закона, ибо закон в боговдохновенном Писании именуется судом (например, 3Цар.10:9 и мн. др.). А всегдашним приближением к Богу может обозначаться искреннее влечение и

—290—

склонность ума к Нему и чувство отвращения к другим несуществующим богам, или ко всякой твари, например к деревьям и камням. Приблизится и будет близко к Богу по расположению и тот, кто умеет украшаться добрыми деяниями и соблюдает нерастленною веру в Него, потому что грех часто преграждает путь и отделяет от Бога; равным образом отгоняет от общения с Ним и внимание к речам нечестивых лжеучителей. Поэтому желающим быть близко к Богу должно избегать того, ради чего становятся далеко (от Него).

Ос.12:7–8. Ханаан, в руце его мерило неправды, насилствовати возлюби. И рече Ефрем: обаче обогатех, обретох прохлаждение себе: вси труды его не обрящутся ему ради неправд, имиже согреши.

Соответственно воле Божией Ефрему следовало бы соблюдать милость и суд и приближаться к Нему присно. Но так как он удалился от здравого смысла и вменил ни во что столь уважаемое и почтенное, то стал наравне с иноплеменниками Хананеями безбожным и нечестивым, более всего радовался порочным нравам и по грубости ума неудержимо поработился чужой похоти. Итак: Ефрем должен был оказаться подражателем праотца Иакова и стремиться идти по стезе его праведности, но он сделался Хананеем, потому что в руках его нашлось мерило неправды, то есть несправедливость и жадность: наравне с народами, неведущими Бога, он избрал проклятое насильствование. Он не считал нужным и думать, что, поступая так, он грешит, но услаждался только обогащением и роскошью, как будто Бог не видит, как будто уже не призирает на жи-

—291—

вущих на земле, праведно карая неправедных. А ясное доказательство крайнего безумия – то, что Ефрем всемерно гнался за богатством и считал за ничто обвинения в хищении и насилии, напротив даже по величайшему недомыслию, как будто почитал себе за честь то, чего скорее надлежало бы стыдиться, ибо говорил: обаче обогатех, обретох прохлаждение себе. Что же на это Бог? – Вси труды его не обрящутся ему ради неправд, имиже согреши. И действительно: богатство неправедно собираемо изблюется (Иов.20:15) по написанному. Также и желающим собирать неправдою и богатеть от корысти кто-нибудь может высказать изречение святых уст: лучше тебе было творити суд и правду благу (Иер.22:15), потому что пред престолом Божиим не пользуют сокровища беззаконных, правда же избавит от смерти (Притч.10:2) и, как говорит Приточник, лучше частица малая со страхом Господним, нежели сокровища велия без боязни (Притч.15:16), и опять он же: лучше малое приятие с правдою, нежели многая жита с неправдою (Притч.15:29). Но ведь действия и качество дел делают нас иногда достойными благородства святых отцов, а то причисляет и к грешным отцам, потому что никоим образом не будем отличаться от живших нечестиво, если будем подражать их поступкам. Поэтому, говорит, Ефрем назван Ханааном, ибо мудрствовал как иноплеменники; иноплеменники же – Хананеи и явные безбожники, за что некоторые и были укоряемы, слыша в соответствие с их дерзкими поступками: племя Ханаане, а не Иудино (Дан.13:56).

Ос.12:9–10. Аз же Господь Бог твой изведох тя из земли Египетски: аще вселю тя в кущах, якоже

—292—

день¹⁹⁴⁹ праздника и возглаголю¹⁹⁵⁰ ко пророком, и аз видения умножих, и в руках пророческих уподобихся.

Наименовал Ефрема Ханааном, ясно изобличая, как я сказал, что он ненавидит милость и суд, напротив предпочитает корысть, несправедливость и всякий вид неправды. Но вот теперь старается показать, что он не только был таков для людей, – даже приближаться к Богу отказывался чрез свои дела. Таким образом, обвиняет его за то, что он не познал Искупителя, безумствами своими оскорблял изведшего из дома работы знамении и чудесы, силою великою и мышцею высокою (Иер.32:21), ибо Я, говорит, вывел вас из Египта. Словом «вывел» приводит к воспоминанию о том, что совершилось с ними до того времени, когда вступили в землю, обещанную святым отцам. События же эти были неисчислимы и превосходили всякое удивление. А что для них неизвинительно¹⁹⁵¹ забвение об этом, показывает, прибавляя: еще вселю тя в кущах, якоже день праздника. Что это значит, сейчас узнаешь. Закон Моисеев повелел в седьмой месяц, в пятнадцатый день (месяца) совершать праздник кущей. Какая его причина, изъяснил нам сам законодатель, говоря о празднике кущей в книге Левит: в месяц седмый празднуйте его: в кущах да пребудете седмь

—293—

дней: всяк туземец Исраилев¹⁹⁵² да пребудет в кущах: яко да уведят роды вашя, яко в кущах вселих сыны Израилевы, внегда извести мне их из земли Египетския: аз Господь Бог ваш (Лев.23:41–43). Итак, совершали празднование в воспоминание исхода из Египта. Потом, говорит: как ты мог забыть Меня, изведшего тебя из Египта, даже доселе бывая под кущами и в этом имея для себя повод к празднованию, ибо ещё вселю тя в кущах, якоже в день¹⁹⁵³ праздника. Вселю говорит вместо вселяю или заставляю жить в кущах во дни соединённого с этим празднования. Посему забвение неизвинительно. Но, может быть, ты старался узнать что-либо из будущего и желал полюбопытствовать насчёт своих дел: так, зачем же тебе было нужно ходить к лжепророкам Ваала или лжеименных богов, вместо того, чтобы, напротив, благоразумно помнить, что Я возглаголю¹⁹⁵⁴ ко пророком, и аз видения умножих, то есть: от Меня будет всякое слово пророческое, и было уже, – а не от иного кого из твоих лжеименных богов, ибо Мне одному будет принадлежать и видение будущего и память о прошлом. Но, говорит, чтимые у вас лжепрорицатели и лжепророки подражали Мне, – это означает: в руках пророческих уподобихся. Ты добивался от них знания будущего: посему они, подделываясь под Мои слова и подражая делам Моих пророков, изрыгали тебе от собственного сердца. Так, пророк Иере-

—294—

мия возложил на выю свою клады деревянные, потому что Бог повелел это сделать (Иер.27:2). Но лжепророк Анания, противоборствуя словам его, взял и сокрушил клады и сказал: тако¹⁹⁵⁵ рече Господь: сокруших храм царя Вавилонскаго (Иер.28:2). Это и есть, как я сказал, в руках пророческих уподобихся. Итак, это укор Ефрему в том, что он, хотя имел в празднике кущей ясное напоминание об исходе из Египта, всё-таки забыл Бога и что не Его больше искал, как глаголющего к пророкам и умножившего видения, а напротив внимал обольщениям лжепророков, в своих словах и действиях подражавших божественным.

Ос.12:11. Аще не Галаад есть, убо ложни Быша во Галгале¹⁹⁵⁶ князи требы кладуще, и требища их якоже желви на целизне польстей.

Этим обличает за то, что внимали лжепрорицателям и лжепророкам, ходили приносить жертвы в Галаад и Галгал; для доказательства берёт два замечательнейших в этом роде города, в которых суеверие было гораздо более развито, чем в прочих, где всяким видом истинного благопочтения пренебрегали, где, напротив, было в чести всё оскорбительное и исполненное доходящего до крайности безумия. Поэтому-то в предшествующем Бог сказал о Галааде: тамо презре мя Галаад, град делаяй суетная, то есть: идолов (Ос.6:7–8), ибо жители его занимались приготовлением идолов; а о другом: вся злобы их в

—295—

Галгалех, яко тамо их возненавидех за злобы начинаний их (Ос.9:15). Необходимо прибавить о некоторых событиях в Галаадитиде, чтобы таким образом нам уразуметь смысл предлежащего. Фул, царь Ассирийский, первый выступил против Самарии и как бы первым начатком добычи сделал себе два заиорданских колена, все города их взял, и прежде прочих Галаад. Об этом Бог упоминает как бы мимоходом, говоря: аще не Галаад есть: если не существует, говорит, и не сохраняется теперь Галаад, – если погибли, если некому из него обличить распущенность Израиля, потому что теперь не усматривается, то – убо ложни Быша в Галгале князи требы кладуще, а не истинны. А Галгал – один из заиорданских городов, куда стекались стар и мал и предавались сквернам идолослужения. Итак, если нет Галаада, то кто осмелится сказать, что князья, приносившие жертвы в Галгале, были ложны, а не истинны?¹⁹⁵⁷ …, воздвигая истуканам высокие и отовсюду заметные жертвенники наподобие желвей¹⁹⁵⁸ на полях. А желви, говорит, – это не животные (черепахи), – не думай этого, – но насыпные возвышения, которые делали затем, чтобы провести на холмы водопроводы: их у земледельцев было настроено бесчисленное множество. Князями же, требы кладущими, называет или полководцев и предводителей отрядов, или даже потомков Левия, заведовавших управлением от закона: и они пали вместе с прочими и в немалом числе служили истуканам. Посему написано у Иезекииля:

—296—

того ради сице глаголет... Господь Бог¹⁹⁵⁹: всяк сын иноплеменничь необрезан сердцем, и не обрезан плотию да не внидет во святая моя во всех сынех иноплеменничих, иже суть среде дому Израилева. Но и Левити, иже отвергошася мене, егда заблуждаше Израиль¹⁹⁶⁰ от Мене в след помыслов своих: и возмут неправду свою (Иез.44:9–10).

Ос.12:12. И отъиде Иаков на поле Сирийско, и работа Израиль о жене, и о жене снабде.

Снова речь возвращается к исследованию благородства и достоинства праотца и грубости и нечестия его потомков. Удивляется как бы его терпению в малом, затем применяет это к обличению нерадения десяти колен в величайшем. В самом деле: кто не подивится тому, что Иаков нёс столь суровый и обременительный труд и не отказался быть наёмником у Лавана из-за жён и брака? (Быт.29) И хотя награда праотца была весьма незначительна (я сказал, что это был брак), всё-таки хранил и соблюдал веру обещавшему брак, и трудился он не в своём городе, или земле, или дома, но был пришлец и жил на чужбине. Вот каков был Иаков, рассмотрим же и преступления Израильтян. Их не посылали в чужую страну, но, когда они жили в качестве военнопленных, работали на Египтян и исполняли даровой труд, то силою Божией некогда освобождены были из страны притеснителей и заняли землю, обещанную отцам. Не брак с жен-

—297—

щиной предстоял им в воздаяние как ожидавшему брака (праотцу), но щедрое подаяние всякого блага, земля, текущая молоком и мёдом, победа над супостатами, слава и богатство и проистекающие из всего этого выгоды. Чего же ещё им недоставало для счастья и наслаждения? – Однако не сохранили, потому что совершили преступление, не удостоив хранение почти никакого внимания. – Итак, ясно, что кто идёт против отеческой доблести, и это без всякой меры, тот не способен будет наслаждаться и дарованным ему снисхождением, ибо праведен Судия (2Тим.4:8).

Ос.12:13. И пророком изведе Господь Израиля из земли Египетския, и пророком снабдися.

Здесь уясняет причину, почему Израиль не сохранил данной ему заповеди и презрел Бога, говорившего: да не будут тебе бози инии разве Мене (Исх.20:3), и почему не захотел подражать доблести отцов; именно: порицает за то, что Израильтяне подчинялись царству человеческому, хотя и царствовал над ними Бог чрез посредство святых пророков, и у них не было ни в чём недостатка для того, чтобы быть счастливыми. Так, мы вспоминали, что, когда ещё жив был и пророчествовал блаженный Самуил, они требовали царя, и хотя Бог прогневался на это и, как пренебрежённый, немало был оскорблён, однако указал Саула (1Цар.8–9). Итак, сильно обвиняет в том, что они вообще сделались подвластны царству человеческому, не пожелав царственного управления Божия через пророков. Действительно, Бог, говорит, спас Израиля и вывел из дома работы при посредстве Моисея, который был и пророком, и начатком пророков;

—298—

и не только, говорит, вывел из Египта, но и хранил: соблюдал служение единому по естеству и истинному Богу: потом, когда они попали под власть царей, то уклонились от любви Божией: сначала Соломон настроил жертвенников и капищ Ваалам, затем, после него, проклятый Иеровоам устроил золотых телиц. Следовательно, обвиняет за то, что не соблюли превосходнейшего устройства, разумею – царственное правление Бога чрез посредство пророков, и предпочли впасть в руки человеческие, что и было для них причиною отступления.

Ос.12:14. Разгнева мя¹⁹⁶¹ Ефрем и возъяри¹⁹⁶², и кровь его на нем пролиется, и укоризну его воздаст ему Господь.

Здесь со всей силой старается показать нам, что предпочтение быть под властью царства человеческого было для Израильтян печально, опасно и пагубно. Вот, говорит, Ефрем, то есть – происходивший из колена Ефремова Иеровоам, Меня, Владыку всяческих, разгнева и возъяри и вызвал на всякого рода негодование, измыслив телиц и окружив их Мне принадлежащим почётом. Поэтому он сам сделался виновником своей гибели: на него падёт кровь его. Но так как он, когда поставил телиц в Вефиле и Дане, обратился к Израильтянам со словами: довлеет вам восходити в Иерусалим: се бози твои Израилю, иже изведоша тя¹⁹⁶³ из земли Египетския (3Цар.12:

—299—

28), то за это, говорит, и со всею справедливостью, по суду Моему потерпит наказание за укоризну, потому что осмелиться приписать бездушным вещам совершённые Богом славные и досточудные дела есть прямо-таки поношение и, бесспорно, укоризны Ему. Итак, по укоризне самого Ефрема, то есть – соразмерно его хульным и нечестивым речам, будут определены наказания. Именно, как Бог лишён Ему одному приличествующей славы делом ли то, или словом, так и тот лишён будет собственной власти, потому что со временем прекратится царство Ефремово: как я уже говорил ранее, по возвращении из Вавилона уже никто не царствовал в Самарии над десятью коленами, и в Иерусалиме все находились под властью одного из царствовавших некогда потомков Иудиных.

Ос.13:1–2.¹⁹⁶⁴ Оправдания его¹⁹⁶⁵ прия сей во Израиля, и положи я Ваалови, и умре. И ныне приложи согрешати еще¹⁹⁶⁶, и сотвориша себе слияние от сребра своего¹⁹⁶⁷ по образу идолов, дела художников совершена им¹⁹⁶⁸.

Здесь обвиняет не каждое из десяти колен особо, но всего Израиля и говорит, что, хотя им

—300—

чрез Моисея и даны были оправдания, которыми они наставляемы были, каким образом нужно служить Богу и как до́лжно будет приносить жертвы, они посвятили это Ваалу, или идолам (иногда частью обозначает целое), именно: приносили жертвы уже не Богу, а делам собственных рук; в честь их совершали празднества, приносили требы, начатки, поклонение, умилостивительные дары и, лишая Бога свойственной Ему славы, воздавали её истуканам. Но, сделав это, Израиль, говорит, умре, и паки приложи согрешити¹⁹⁶⁹, – всё равно, как если бы сказал: за деяние наказан, за дерзновение погиб. Знал он негодование Владыки, насылающего на заблуждающих кровавую кару: однако нимало не отстал от своей грубости, напротив, провинился и в других подобных проступках. Так, читал он в Числах, что блудодействовали сыны Израилевы, воспламенившись к безмерным похотям, и привязались к жёнам Моавитским, а потом за это понесли кару, превосходящую все другие. Написано об этом так: и живяше Израиль в Сетиме¹⁹⁷⁰, и осквернишася людие блужением со дщерьми Моавли. И призваша я в требы кумир своих: и ядоша людие требы их, и поклонишася кумиром их. И причастися Израиль Веельфегору, и разгневася яростию Господь на Израиля. И рече Господь Моисею¹⁹⁷¹: поими вся князи людския, и обличи я Господу прямо¹⁹⁷² солнцу, и отвратится гнев ярости и Господни от Израиля. И рече Моисей племенем¹⁹⁷³ Исраильским: избийте кийждо ужика

—301—

своего служившаго¹⁹⁷⁴ Веельфегору (Чис.25:1–5). Когда же это было приведено в исполнение, то пало немалое число Израильтян. Итак заметь, что Израиль, воздававший оправдания Божии¹⁹⁷⁵ во времена Моисея, умер жалким образом, потому что всякий заблудший умерщвляем был мечом сродников, а не чужой рукою. Однако приложи согрешати: сошвориша себе слияние золотое, и дела художника, и богов, сработанных искусством ремесленников. Речь как бы насмехается над их легкомыслием, потому что считают за богов тех, кого сами выделывают. Посему пусть возглашает о них псалмопевец: подобни им да будут творящии я, и вси надеющиися на ня (Пс.113:16).

Ос.13:2–3. Сии глаголют: пожрите человеков, оскудеша бо телцы. Сего ради будут яко облак утренний, и¹⁹⁷⁶ якоже роса утренняя идущая¹⁹⁷⁷, и¹⁹⁷⁸ яко прах развеваемый с тока¹⁹⁷⁹, и яко¹⁹⁸⁰ дым из трубы.

Снова укоряет за то, что не только нечестиво в виде идолов обделали серебро, данное Богом, и приложили имя божественной славы изделиям из дерева и камней, но даже ниспали до такого неве-

—302—

жества, лучше сказать – грубости, бесчеловечия и звероподобной дикости или даже ещё больше этого, что не щадили своих собственных детей, но закалали их для демонов, хотя Бог отвращается от этого дела и никогда не терпел, чтобы кто-либо произносил даже самое название его другим, или выслушивал от кого, так как не любит крови Владыка и не находит удовольствия при истреблении людей. Далеко нет, ибо, но написанному, созда во еже быти всем¹⁹⁸¹, и спасительны бытия мира (Прем.1:14). Но так как и изобретатель, и виновник смерти – дракон отступник, то он и радуется умерщвлению людей. А что одно уже напоминание об этом ненавистно Богу, поясняет, говоря: сии глаголют: пожрите человеков, оскудеша бо телцы. Не Моё, говорит, слово, – никогда не произносил Я подобного речения, но сами чтители демонов говорят, что должно приносить им в жертву людей. Затем осмеивает помысл и поносит начинание, прибавляя и говоря: тельцов, должно быть, не было у них; потому предпочли человекоубийство. Но пусть, говорит, вы заблудились, почли изваянных и слиянных за богов, – зачем же вы обагряли кровью их жертвенники? А в Царствах (4Цар.16) мы читаем, что был у Иоафама сын Ахаз, который царствовал над Иудою, и ходил он путём царей Израильских, кадил на высотах, провёл через огонь своего собственного сына и принёс в жертву демонам от него происшедшего и рождённого. Но так как они делали это, то, говорит, будут яко облак утренний, и яко роса, яко прах, яко дым из

(Продолжение следует)

—1—

Часть 1. О существе христианской жизни и начале христианской деятельности

Связь с предыдущим и порядок учения.

Рассмотрев в предварительной части нашей науки жизнь ветхого человека в ее силах и деятельности, мы должны составить теперь полное понятие о существе жизни христианской, по «новому человеку» (Ефес.2:15) и начале христианской деятельности, чтобы на основании сего понятия потом раскрыть подробно учение о том, в каких частных действиях христианина должна выражаться эта, жизнь, или иначе – показать частные в разных отношениях проявления главного начала христианской деятельности. И так в сей части изложим порознь учение: I) о существе христианской жизни и II) о начале христианской деятельности.

I. О существе христианской жизни

Общее понятие о существе христианской жизни.

Падший человек по своему растлению и нравственному бессилию сам собой никогда не может воспроизвести из себя новую жизнь, сообразную с его назначением, начать и совершать действия истинно богоугодные – спасительные

—2—

(Мф.7:1, Еккл.1:15. Иер.13:23;17:1, Еф.4:18 и проч.). Жизнь сию и новый образ деятельности может даровать людям только один Бог. Господь Бог, по милосердию своему от века предопределивший человека ко спасению, в последок дней ниспослал на землю единородного Сына Своего, да спасётся Им мир. Сын Божий, – Господь наш Иисус Христос совершил искупление от греха, проклятия и смерти, – от рабства диаволу, – для всех людей; но спасаются и наследуют вечную, блаженную жизнь только те, кои усвояют себе искупление (Еф.4:22–34), приобретённое Спасителем для всех. В сём то усвоении искупления нашего и состоит существо христианской жизни. В частности оно называется в слове Божием обращением к Богу (Деян.14:15); восстанием от сна греховного и воскресением от мертвых (Еф.5:14) со Христом (Кол.3:1); обновлением жизни (Рим.6:4), совлечением ветхого и облечением в нового человека (Еф.4:22–24:1Кор.15:48–49), рождением свыше (Ин.3:3), от Бога (1:13), от Духа Св. (3:6). Самое выразительное наименование, коим изображается существо христианской жизни, – есть – возрождение и пакибытие (Αναγεννήσας, παλιγγενεσία, ἀνακαίνωσις 1Петр.1:3; Тит.3:5).

Понятие о возрождении и состав его.

Под именем возрождения в обширном смысле разумеется не только то, однажды в жизни человека совершающееся посредством крещения действие Благодати Божией, которым вносится в нашу природу семя и дух новой жизни, но и самое укрепление, возрастание и усовершение сей жизни посредством благодатного освящения и обновления всего нашего существа, предваряемое многоразличными потрясениями природы ветхого человека, привыкшего коснеть во грехах (Пс.37:11; 3Цар.19:11; Исх.26:18; Деян.2:3). Возрождение начинательно совершается в таинстве крещения, потом сопровождается во всю земную жизнь борьбой нового человека с остатками ветхого (Гал.6:17; 1Ин.5:18), постепенным укреплением первого, ослаблением последнего (2Кор.4:16). Возрождение совершается совместными силами Божиими и человеческими: со стороны Бога чрез непрестанное содействие благодати Божией, – со стороны человека – через

—3—

постоянное покаяние и деятельную веру во Христа Искупителя и во все домостроительство спасения нашего, по руководству св. церкви. Таким образом, возрождение слагается из Благодати, покаяния и веры. Посему и в учении о существе христианской жизни скажем: 1) о Благодати и 2) о покаянии и вере.

Порядок учения о Благодати.

Из данного понятия о возрождении открывается, что в составе практического учения о благодати должно показать: а) значение Благодати Божией, как животворного начала новой жизни, и отношение её к свободе и природе человека возрождённого; б) рассмотреть главные действия Благодати Божией в возрождении и обновлении нашего естества, приспособительно к нравственным его нуждам; в) изобразить внутреннюю природу или качества человека возрождённого; г) показать различные степени благодатной жизни и, наконец, указать д) препятствия, встречающиеся на пути преспеяния в ней.

А) О Благодати Божией, как начале новой жизни, и об отношении её к свободе и природе человека возрождённого.

Понятие Благодати (практическое).

Духовную жизнь христианина зачинает и рождает, питает и возращает, сохраняет и приводит к совершенству спасительная Благодать. Она есть сила Божия, туне даруемая человеку, которая непосредственно действует на дух человеческий, изливая дары свои в сердце верующего (Еф.4:7), и каждому человеку способствует усвоять спасение, совершенное Иисусом Христом для всех (Тит.2:11; Еф.1:6–7).

Необходимость её для спасения человека.

Как для жизни телесной человек сам себя рождать не может, а родившись, сколько бы ни усиливался, не может к росту своему «приложити локоть един» (Мф.6:27); так и жизни духовной ни зачать, ни рождать, ни возращать он не может без благодати Духа Святого. Един Бог своею благодатию зиждет в человеке сердце чисто и дух прав обновляет во утробе его (Пс.50:12). Благодать, по словам св. отцов (Макария Велик. и

—4—

Блаж. Августина), есть душа нашей души. Как тело без души есть мертво и ничего не может делать (Иак.2:26), так и душа наша мертва для царствия Божия без души небесной, – без Духа Божественного, и ничего не может творить благоприятного. «Как нельзя рыбе жить без воды, или как нельзя глазам видеть без света, или говорить без языка, или слышать без ушей, или ходить без ног, или работать без рук: так невозможно без Господа Иисуса и без содействия благодати познать тайн премудрости Божией и соделаться богатым в добродетелях христианином» (Мак. 13, бес. XVII, § 10).

Характер действия спасительной Благодати.

а) Спасительные действия благодати Божией суть действия всеобщие, кои простираются на всех людей: ибо Господь хочет всем спастися и в разум истины приити (1Тим.2:4). За всех людей принесена искупительная жертва Сына Божия, следовательно, для всех людей открыт приснотекущий источник Благодати Духа Святого, которому в совете Триипостасного Бога предопределено осуществить дело Искупителя в каждом верующем.

б) По своей силе – действия благодати всемогущи: ибо возрождение ветхого человека в новую жизнь со стороны благодати возможно всегда, в каком бы греховном состоянии они ни находились, – в состоянии ли нравственного неведения (Деян.17:30) или беспечности (Еф.5:14), греховного рабства (Евр.2:15; Рим.8:11:12) и теплохладности (Ап.3:15–19), лицемерия (Мф.3:8–9) и самопрельщения (1Кор.3:18–19). Благодать, уподобляясь огню всепотребляющему и млату, разбивающему камни (Иер.23:29; Евр.12:29), сокрушает сердце грешников ожесточённых, отъемля от плоти их сердце каменное и дая им сердце плотяное (Иез.36:26). Она спасает и грешников отчаянных, как спасла тех, кои жили в мире без Христа, упования не имуще и безбожни в мире (Еф.2:12–13).

в) В отношении к духовным плодам и дарованиям Благодать Божия преизобильна, преизбыточествующа и многоразлична. «Идеже бо умножися грех, преизбыточествова благодать», – говорит апостол (Рим.5:20; сн. 9:10:15–17). «Веруяй в Мя, – говорит Иисус Христос, изображая богатство благодати, – реки от чрева

—5—

Его истекут воды живы» (Ин.7:38). Плод духовный есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22–23). Разделение дарований суть, и разделение служений суть и разделение действ суть, а той же есть Бог, действуя вся во всех. (1Кор.12:4–10; Исх.1:1–13)

г) По внутреннему способу действия на дух человеческий Благодать Божия

1) видоизменяема – действие её в человеке начинается и прекращается, уменьшается и возрастает, длится и ускоряется; приемлет различные направления и виды; вот, в каких словах изображает действия благодати слово Божие: «едино бо возглаголет Господь, второе же во сне, или в поучении нощнем. Или, яко егда нападает страх лют на человеки, во дреманиих на ложи: Тогда открыет ум человеческий, виденьми страха тацеми их устрашит. Да возвратит человека от неправды, тело же его от падения избавит… Паки же обличи его болезнию на ложи и множество костей его разслаби» (Иов. 33:14–20).

2) Совершенно независима и свободна: «вся сия… действует един и тойжде Дух, разделяя властию коемуждо, якоже хочет» (1Кор.12:11). Хотя действие благодати всегда соответствует готовности приемлющего, но никогда не зависит от его произвола.

3) Ощутима, ибо обнаруживается в различных плодах и дарованиях духовных, но по своему началу и способу действия совершенно непостижима для нас: «Простираясь из внутреннего во внешнее, оно (действие благодати) уподобляется ветру примечаемому в тех движениях, которые он производит, но не в тех, которые его составляют. Дух, идеже хощет, дышит, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит, и камо идет: тако есть всяк человек, рожденный от Духа» (Ин.3:8, См. сл. Филар. М. Москов. Ч. 1, изд. 1848. Сл. в день Пятид. о дарах Св. Духа).

Необходимость участия самого человека в деле своего спасения.

Чтобы грешник мог воспользоваться Благодатью Божией во своё спасение, для сего со стороны его требуется свободное участие, и, так сказать, не-

—6—

кое содействие действованию благодати. В жизнь духовную возрождается благодатью человек – существо свободное, а Бог никогда не делает насилия Своей твари, которую Сам же одарил свободой. Всего менее свойственно Господу производить насилие в деле нашего спасения, как нравственном и духовном, ибо нравственное перестало бы быть нравственным, если бы лишилась того существеннейшего свойства, – свободы – коим оно отличается от всякого иного бытия – бытия чувственного. По сему Господь, хотя сам обещал нам дать сердце ново и дух нов (Иез.36:26–29), – но вместе и от нас требует: отвержите от себе вся нечестия ваша, ими же нечествовасте ко Мне: и сотворите себе сердце ново и дух нов, и сотворите вся заповеди Моя (Иез.18:31). Равным образом, хотя вера есть дар Божий (Еф.2:8), но Спаситель требует её от нас, как чего-то зависящего и от нашей волн: «веруйте в Бога и в Мя веруйте» (Ин.14:19; ср. 7:17).

Определение взаимного участия, какое принимает в деле спасения человека Бог, и какое потребляется со стороны самого человека.

Взаимное участие благодати Божией и самого человека в деле спасения его, на основании слова Божия частнее можно определить так:

а) Бог в благодатном возрождении человека участвует первоначально: Бог Отец избра нас в Сыне Своем еще прежде сложения мира, быти нам святым и непорочным пред ним в любви… по благоволению хотения своего. (Еф.1:4–5), и явившаяся Благодать Божия спасительная всем человеком научает нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце (Тит.2:11–12). Человек участвует в деле своего спасения второстепенно. Без Христа Спасителя мы не можем творити ничесоже (Ин.15:5) и «недовольны есмы от себе помыслити что, яко от себе, но довольство наше от Бога» (2Кор.3:5).

б) Благодать в духовной жизни христианина участвует деятельно. Бог есть действуяй в вас, и еже хотети, и еже деяти о благоволении (Флп.2:33). А нравственные силы самого человека спасаемого действуют зависимо от господственной силы Благодати и находятся

—7—

под направительным её влиянием (Ин.15:4. 1Кор.15:10. См. Мак. В. бог. §18).

в) Бог в возрождении человека действует своей Благодатью положительно и совершительно. Апостол говорит христианам: о Христе «совостасте верою действия Бога, воскресившего Его из мертвых» (Кол.2:12); «ни насаждаяй есть что, ни напаяй, но возращай Бог» (1Кор.3:7).

При сём несправедливо, однако, было бы утверждать, что человек в деле своего спасения должен участвовать только отрицательным образом. Это значило бы не только быть ему равнодушным к своему спасению, но и совершенно бездейственным; между тем как для преспеяния в жизни духовной повелевается христианину не только не уничижать Духа благодати, но и стараться всеми силами, трудами и подвигами возгревать живущий в нем дар Божий (1Кор.3:8).

Отношение благодати Божией к свободе человека.

Богомудрые отцы церкви, определяя отношение благодати Божией к свободе человека, сравнивают внушения и действия её с беседой учителя, с советами друга, которые свободно, а не принужденно располагают нас к благой деятельности. «Благодать, – говорит св. Макарий великий, – приходя к человеку, не связывает его воли принуждением и не влечёт его к добру неволей, но Божия сила, присутствуя в человеке, позволяет действовать ему произвольно, дабы оказалось хотение человека, – уважает ли он свою душу, или нет, – соглашается ли с ней или не соглашается» (Сл. О хран. Сердца 12. См. также бес. XXVI §5. Блаж. Диодоха о вид. Дух. § 78). Тот же св. отец: «Благодать Божия действует побуждая, а не принуждая, чтобы свобода и произволение в нас вполне сохранились». Частнее отношение Благодати к свободе можно определить так: Сам Бог производит в нас и мысль святую, и желание доброе, и самое дело благое (Фил.2:13); но мысль производить в нас без нас, желание вместе с нами, а самое дело посредством нас. Внушая нам мысль святую, Господь предшествует нам Своей благодатью, предначинает наше спасение; изменяя нашу волю злую на волю благую. Он сопрягает нашу волю с Своей волей; учреждая саму деятельность нашу согласно с

—8—

Своим и нашим благопроизволением, Он, как внутренний двигатель, открывается во вне через добрые дела наши. Верховная святость, учит св. Григорий В., прежде делает нечто в нас без нас, дабы, когда последует и наше свободное произволение, совершить вместе с нами то добро, которого мы пожелали. (In Esech. homil IX и 2).

Следствия, отсюда вытекающие.

Отсюда вытекают следующие положения:

а) Если Благодать Божия во спасение наше действует первоначально – без нас; то первоначальные движения благодати, которыми она начинает в нас всякое благое дело, не состоят в нашей власти. Они не суть движения необоримые (nutus irresistibiles) и справедливо называются в отношении к нам непроизвольными, или неизбежными (inevitabiles).

б) Все движения благодати, последующие за первоначальным её возбуждением, принятые сердцем человека, состоят в связи с его свободой. Он может удержать их, продлить в сердце, сократить и прервать (Деян.24:25).

в) Если же все действия Благодати, последующие за первоначальным, а след. и все благие дела, при помощи Благодати совершаемые человеком, находятся в связи с свободой, – то на сём основании Благодать Божия по заслугам Христовым, вменяет и усвояет их человеку во спасение его, а противящийся ей уготовляет себе вечное осуждение (Рим.2:2).

г) поскольку человек, как сказано в 14 чл. посл. В. Патр., падший через преступление помрачил и лишился совершенства и бесстрастия, но не лишился той природы и силы, которую получил от преблагого Творца, так что по природе может избирать и делать добро (только не духовное, а душевное): то следует, что сила благодати не противоположна нравственным силам природы человеческой, но вселившись в человека находится в единении с ними. От сего-то единения человек делается способным к великим подвигам христианской любви и самоотвержения, и все обыкновенные нравственные поступки его, освящаемые благодатью, бывают уже не душевными, а духовными делами. Об этом взаимодействии доброй воли человека и благодати Божией Господь говорит

—9—

так: «имеяй заповеди Моя и соблюдай их, той есть любяй Мя, а любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим и Аз возлюблю его и явлюся ему сам». И далее: «Будите во Мне, и Аз в вас… иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног» (Ин.14:21; 15:4:5).

д) В человеке облагодатствованном нельзя вообще указать предела и признака различия внутренних действий благодати от внутренних же действий природы возрождённой, подобно тому, как нельзя сделать различения и указать предела между взаимными действиями солнечного света пока нет его, когда мы посредством их рассматриваем и видим предметы. «Благодать Божия – говорит св. Макарий Вел. – беспрестанно существует в человеке возрождённом; ещё с младых лет соединившись и укореняясь, как бы нечто природное и неотделимое в сердце его, она сделалась с ним как бы едино существо» (Бес. 8, § 2), хотя свет её иногда сильнее возгорается, иногда слабее. Наконец,

е) поскольку Благодать действует совокупно с нравственными силами нашего естества и ни мало не нарушает нашей свободы, а зло прирождённое повредило сии силы и саму свободу; то в сём заключается главная причина, почему зло не вдруг, а постепенно искореняется благодатью в людях спасаемых; почему от борьбы добра со злом не освобождаются совершенно в сей жизни и праведники. Христианину предлежит носить сокровище благодати в скудельных сосудах, да премножество силы будет Божией, а не от нас (2Кор.4:7).

Б) О главных действиях Благодати Божией в возрождении человека

Указание их.

Главные действия Благодати Божией в возрождении человека, на основании слова Божия и учения св. отцов, можно указать следующие: благодатные возбуждения или призывания ко спасению; обращение грешника к Богу; эти два действия производит благодать так называемая предваряющая. За обращением грешника следует возрождение в тесном смысле, состоящем в оправдании и обновлении

—10—

человека. Это производит благодать, называемая у богословов особенной (См. Посл. В. Патр.). Но поскольку христианин беспрерывно имеет нужду в Благодати Божией для своего нравственного усовершенствования, – то Господь подаёт её в освящении, которое продолжается всю жизнь. Благодать, производящая оное, называется у богословов постоянной (gratia habitualis) также освящающей (gratia sanctificans) (1Кор.3:16; сл. 19; Рим.8:9; 8:14:26).

Понятие о благодатном возбуждении.

Сущность благодатного возбуждения состоит в таком спасительном потрясении сердца грешника, от которого прерывается его греховное усыпление мыслью о Боге, зовущем ко спасению, возмущается его совесть скорбным чувством греховности и вместе сознанием необходимости оставить своё греховное состояние. В Св. Писании благодатное возбуждение грешника от сна греховного описывается, как стучание или ударение в двери сердца (Откр.3:20), а чаще, как призывание к покаянию и спасению (Мф.22:4; 2Сол.2:13:14 и пр.); таково покаяние Блудного Сына.

Виды благодатных возбуждений.

Средства, коими Благодать возбуждает грешника от сна греховного, так разнообразны, что исчислить их невозможно. Впрочем, при всём разнообразии можно указать некоторые общие виды. Именно: 1) есть средства у Благодати Божией к возбуждению грешников постоянные, коими она всегда действует во спасение всех и каждого; но бывают временные и нарочитые, кои особенным действием промысла Божия направляют грешников к обращению на путь спасения, между тем как в естественном порядке причин и следствий имеют другие цели. К постоянным преимущественно относятся: а) Слово Божие (Евр.4живое и действенное…). Примеры возбуждений духовных от слушания или чтения слова Божия весьма многочисленны (Деян.2:14–41. Св. Антоний Великий чет. Мин. янв. 17); б) церковные обряды и священнодействия (Послы Владимировы); в) видимая природа (св. великомученица Варвара); г) совесть, в которой всегда можно слышать глас Божий, зовущий к покаянию; примеры послушания совести можно читать в истории Давида, когда, напр., он раньше всякого внешнего обличения, покаялся в самовольно предпринятой переписи (2Цар.24:10). При-

–11 –

меры действенности совести между святыми угодниками представляют Моисей разбойник и Давид (чит. М. авг. 28, сент. 6). К временным нарочитым относятся все происшествия, обстоятельства и случаи, как в частной, так и в общественной жизни человека, напр., неожиданная перемена во внешнем образе жизни, внезапно постигающие бедствия, непредвидимое избавление от них, встреча с людьми благочестивыми, обращение и беседа с ними. Так целый народ Израильский удержал руку свою от братоубийственного пленения иудейских семейств под влиянием речи пророка Одида, пробудившего народную совесть (2Цар.28:9–16). (Также см. жит. Петра Афонского ч. июня 12. Павла Фив. янв. 15. Павла Препрост. Прол. окт. 4).

2) По отношению к способу, каким совершаются, или непосредственной причине, от которой зависят, благодатные возбуждения бывают чудесные и естественные (Примеры чудесных возбуждений видим на Савле (Деян.9:1–6), на Неапии, военачальнике Диоклетиана. Чет. М. июня 4 и проч.).

3) По отношению к тому влиянию, какое благодатные возбуждения, по намерению Божию, оказывают или на многих грешников в одно время, или на каждого порознь, они разделяются на общие и частные или личные.

4) Смотря по тому, коликократно касались они грешного сердца, – бывают или первоначальные, или повторительные, или даже многократные.

Действия Благодати в нём – а) духовное прозрение.

Благодать, действующая в обращении грешника (ещё не принадлежащего к Царству Христову), дарует ему а) духовное прозрение и б) начаток веры в Господа Иисуса Христа.

Как оно производится.

Духовное прозрение или просвещение (первоначальное) обращающегося грешника производит: а) Сам Иисус Христос, сей свет истинный, иже просвещает всякого человека, грядущего в мир (Ин.1:9; 8:12. Еф.5:14); б) внутренней силой своей благодати, уподобляемой в Писании целебному коллурию, которым повелевается грешному помазать очи свои, да видят (Откр.3:18); в) через внешнее посредство светоносного слова Божия, возвещае-

—12—

мого проповедником Св. Евангелия (Деян.26:18; 1Пет.1:23).

Плоды его.

Плодом первоначального благодатного озарения бывает: α) внимательность грешника к самому себе (Лк.15); β) самоиспытание и внутренний суд совести, который состоит в обнаружении господствующего порока или страсти и других, зависящих от него пороков и злых дел; в отношении нечистых целей и побуждений, по которым совершено грешником добро истинное или мнимое; γ) признание грешником нарушения закона Божественного и несообразность с ним своей жизни во всех отношениях; δ) чувство покаянного страха пред Богом как существом пресвятым, правосудным, всемогущим и страх вечной погибели; ε) сокрушение о грехах и раскаяние – с искренним желанием начать новую жизнь. Так в Деяниях Св. Апостол мы находим описание многочисленных обращений грешников к Богу: первыми словами их бывает: что нам делать, чтобы спастись? О том же вопрошали кающиеся слушатели проповеди Иоанна Крестителя.

б) Первоначальная вера в Господа Иисуса Христа.

За духовным прозрением с его плодами Благодать дарует обращающемуся грешнику начаток веры или первоначальную веру в Господа Иисуса Христа; ибо никто же может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым, по слову Апостола. Благодатию есте спасени чрез веру и сие не от вас, Божий дар (Еф.2:8:1Кор.12:3). Первоначальная вера до того проста, что каждому обращающемуся в христианство ничто не возбраняет креститися, аще токмо верует от всего сердца своего Иисуса Христа, умершего и воскресшего за спасение наше, Сына Божия быти (Деян.8:35–37).

Сущность действия Благодати возрождения, в тесном смысле.

Благодатное действие возрождения в тесном и собственном смысле состоит: а) в оправдании грешника, т.е. в отпущении ему прежде бывших грехов за раскаяние и веру в Искупителя, вменяемую ему в заслугу (Рим.4:5–8); б) в обновлении человека ветхого, т.е. в восстановлении образа Божия в человеке, – в возвращении потерянных через грехопадение совершенств богоподобных и всех высоких прав, какие в начале Творец даровал ему (Еф.4:2–24); в сообщении новых духовных сил и дарований и в) наконец, по главнейшей

—13—

цели в таинственном единении обновлённого человека со Христом и Богом. В сих трёх действиях благодати возрождающей состоит (вся) сущность воссоздания человека падшего. Первое из них совершается в таинстве Крещения, второе в Крещении и вместе Миропомазании, а третье в Миропомазании и Евхаристии.

Отношение к ним Благодатного освящения и понятие о нём.

Что же касается до благодатного освящения, то оно содействует к укреплению духовных сил и дарований, полученных в первых трёх таинствах, и через то спопешествует преспеянию в духовной жизни среди многих различных к тому препятствий. Совершаясь преимущественно посредством последних четырёх таинств, и вообще посредством спасительного содействия в частных добрых делах и удержания от злых, оно служит силе и действенности трёх первых таинств, как средство своей цели. Св. Киприан говорит: «нам нужно ежедневное освящение для сохранения благодатных сил, дарованных через возрождение». А св. Кассиан называя Благодать освящающую (sanctificans) ежедневным о христианине помышлением, сравнивает её с «действиями кормилицы, которая, прежде нежели дитя станет ходить, носит его на руках, а когда настанет время ходить, учит его ступать, сперва поддерживая его за руку, потом приучая ходить одного, впрочем, наблюдая, чтобы не упало, когда же вырастет, тогда для укрепления сил позволяет бороться со сверстниками, или переносить соразмерные силам тяжести». (Кассиан собесед. о благород. Гл.19). Таким образом благодатным освящением называется то действие благодати, которым христианин постепенно очищается от скверны греховной, возрастает и укрепляется в силах духовных, возводится на высшие степени совершенства и единения с Богом.

В) О степенях христианской Благодатной жизни, или о возрастах духовной жизни

Действительность постепенности или возрастание в духовной жизни.

Духовная жизнь человека (как и телесная) не может совершиться мгновенно, а подлежит постепенности и усовершаемости. По словам Господа нашего Иисуса Христа, внутреннее царствие Божие (или благочестивая христианская

—14—

жизнь) подобно семени, которое раскрывается и возрастает постепенно (Мк.4:31); подобно закваске, оно только мало-помалу проникает своей благотворной силой всё существо наше (Мф.13:35). Как зародыш в матерней утробе не вдруг делается человеком, говорит св. Макарий Египетский, но постепенно принимает человеческий образ и рождается не совершенным ещё человеком, но сперва многие годы растёт и потом становится мужем, и в сём отношении уподобляется семени ячменя или пшеницы, которая не тотчас, как только брошена в землю, пускает корень, но когда пройдут холода и ветры, тогда уже в должное время даёт от себя стебли: так и в духовном, где столько мудрости и тонкости, постепенно возрастает человек и приходит в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13. Мак Егип. Бес. 15:39).

Примеч. Не думай, говорит Св. Макарий (там же), чтобы кто-либо вдруг просветился своей душой. Нет, внутри его ещё много остаётся пищи пороку, и человеку нужно употребить много труда и старания, чтобы соответствовать Благодати, в нём обитающей. Конечно, благодать Божия мгновенно может сделать человека совершенным и очистить его, но она очищает душу его постепенно, чтобы испытать человеческое произволение, сохраняет ли оно всецелую любовь к Богу, ни в чём не сдружаясь с лукавым, но всецело предавая себя Благодати. Сн. Бес. 41:2.

Указание степеней Христианской жизни вообще.

Исчислить все степени развития христианской жизни во всей полноте и подробности невозможно. Главнейшая из них, впрочем, по указанию св. отцов-подвижников, суть три: степень начинающих, преспевающих и совершенных.

Отличительное свойство степени а) начинающих.

О христианах, находящихся на первой степени духовной жизни, св. Макарий В. говорит: «хотя бы они много раз участвовали в Божественной Благодати и были исполнены радостью и духовным веселием, однако, не быв испытаны и искушены различными скорбями, ещё находятся в младенчестве (духовном)» (сл. О возв. ума § 14). Как у человека, обращённого лицом к восходящему солнцу, учит блаж. Диадох, передние его части согрева-

—15—

ются солнцем, задние же остаются холодными; так точно и у находящихся в начале духовного действа хотя иногда сердце согревается святой благодатью, почему тогда и ум их начинает производить духовные мысли; но не все ещё члены сердца озаряются святым светом благодати: душа тогда в одно и то же время мыслит и худом и добром, точно так же, как человек в приведённом примере и зябнет и согревается (Сл. о вид. дух. гл. 88). Посему такого человека св. Ефрем Сирин сравнивает с глиняным сосудом, не бывшим ещё в огне… (Сл. о Терп. Хр. Чт. 1831, ч. 43). При своей неопытности и ещё не твёрдости в добре (Евр.5:13) находящиеся на первой степени духовной жизни имеют однако всегда доброе произволение, самоукорение (См. кн. О подв. Стар. Молд.), детскую простоту и послушание (Злат. Бес. 58 на Мф.), боголюбезные качества, за которые Благодать, по выражению св. подвижников, как мать на руках носит духовных младенцев своих.

б) преспевающих.

Отличительные свойства преспевающих в духовной жизни: борьба с разными искушениями, постоянный труд, терпение, постничество и другие христианские подвиги благочестия. Искушения св. подвижники почитают столь необходимыми для укрепления человека в добре, что, по слову препод. Исаака Сирина, кроме искушения Промысл Божий не зрится, и еже к Богу дерзновение невозможно есть стяжати и премудрости духа невозможно есть научитися и Божественному вожделению в душе утвердитеся невозможно есть (слов. 5. О чув. и искуш.). Трудами, постничеством, непрестанной молитвой и другими подвигами, необходимыми при внешних искушениях, христианин приобретает, при помощи благодати, твёрдость в добре и силу с лёгкостью и удобством исполнять заповеди Божии. Если кто, говорит св. Макарий В., постоянно подвизается в заповедях Господних, то Господь, видя ревность и усердие его, даёт ему Самого Себя и Сам начинает без труда и насилия творить в нём всё то, что прежде и с усилием не мог он совершать, по причине живущего в нём греха (Бес. 19. § 6:18, § 29).

в) Совершенных.

Отличительные признаки степени совершенных суть: духовная зрелость и опытность, твёрдость благочестивого

—16—

характера и вообще высшее духовное совершенство. Прошедши путь искушений и деятельного очищения, христианин, наконец, приходит в мужа совершенна; он, по учению св. Ефрема Сирина, приобретает уже такую крепость в добре, что его не может поколебать никакое бедствие: ни голод, ни нагота, ни уныние, ни болезнь, ни гонение, ни другое какое диавольское искушение; но из всего душа его приобретает новую похвалу и славу в жизнь вечную и сплетает себе венец совершенный и благообразный (Тв. Св. о. 1848, кн. 3). На сей степени духовной жизни человек вступает живейший союз и теснейшее единение с Господом (Мак. Вел. б. 41 §3:4), достигает совершенной (относительно) чистоты и бесстрастия и удостаивается высших таинственных созерцаний (См. учение о Благод. Подвиж. стр. 48–53).

Замечание относительно степени духовного совершенства.

Впрочем, здесь, на земле, человек не может достигнуть полного совершенства, и мысль, что человек и в настоящей жизни может дойти до невозможности падения, прямо противоречит Слову Божию (Лк.17:10), учению св. подвижников и опыту. Следовательно, и совершенство духовной жизни на земле надобно понимать в смысле относительном. Ни один из святых, говорит св. Кассиан, доколе находится в сей плоти, не достигнет той высоты добродетелей, чтобы мог уже остаться неподвижным. Посему хотя бы кто приобвык к победам и часто получал победные венцы, однако доколе находится в борьбе и поле сражения, дотоле не может быть свободен от страха и сомнения в успехе. Один Бог неизменяем; человеческая же добродетель, какая бы ни была, не может быть неизменяемой (Соб. об ум. свят. гл. 14:15). Человек до самой смерти не может не иметь помыслов и брани, доколе находится в сей плотской жизни (Исаак Сир. Сл. 5). Никто из благоразумных людей не сможет сказать: так как благодать со мною, то я уже свободен от греха; и только неопытные, чувствуя в себе действие благодати, думают, что они уже победили грех и суть совершенные христиане (Мак. В. бес. 17, §6).

Г. О препятствиях на пути преспеяния в духовной жизни.

Потребность знать сии препятствия и указание врагов преспеяния в духовной жизни.

На пути преспеяния в духовной жизни христианину предлежит непрерывная борьба с препятствиями, которые пред-

—17—

ставляют враги нашего спасения. И христианин потолику и совершенствуется в благочестии, поскольку успевает препобеждать сии препятствия, или искушения со стороны врагов духовной жизни. Отсюда вытекает потребность иметь надлежащее понятие о них и способах их враждебных действий против христианина. Враги, с которыми христианин должен бороться для преспеяния в христианском благочестии, суть: диавол, мир и плоть.

Действительность вражды диавола против христианского благочестия.

Главный и самый ужасный враг, с которым христианин должен бороться в продолжении своей жизни, есть дьявол. Слово Божие представляет нам много доказательств вражды его против хотящих наследовать спасение. Он есть человекоубийца искони (Ин.8:44). Несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержателем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:12). Трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8; Ин.3:8).

Свойства дьявола как врага христианского благочестия.

Препятствия к преспеянию в духовной жизни со стороны дьявола сильны и опасны потому, что он а) многосведущ и многоопытен, б) силён и крепок и в) безмерно злобен.

а) Как змий древний, – дьявол не может не быть многосведущим и многоопытным особенно в отношении к человеку, над погибелью которого трудится уже тысячи лет. Если мы, говорит св. Макарий В., живя с человеком 20 лет, знаем его свойства и наклонности, совершенства и недостатки, то тем более знает тебя дьявол, который неотступно следит за тобою (Хр. Чт. 1825. XIX); и Слово Божие именует дьявола мудрейшим, т.е. хитрым и лукавым (Быт.3:1), льстящим всю вселенную (Откр.12:2).

Примечание. Впрочем, глубина души человека, тем паче души святой, недоступна дьяволу. Мы не утверждаем, говорит Макарий В., что дьявол, прежде нежели искусить человека, знает, что сей намерен сделать. Не говорим и того, что все помышления человека он узнаёт преимущественно по выражению их во внешних действиях.

б) О силе и крепости дьявола говорит Слово божие ясно

—18—

и многократно. Спаситель называет его крепким (Мф.12:29), князем мира сего (Ин.12:31); Апостол – князем власти воздушной (Еф.2:2), даже богом века сего (2Кор.4:4).

в) Злоба есть, так сказать, душа дьявола; потому он и называется в Писании духом злобы. До какой степени простирается лютость дьявола в отношении к человеку, видим из примеров: Иова, бесноватых и многих подвижников благочестия христианского.

Характер враждебных действий дьявола против христианина.

Такие свойства дьявола определяют и характер его действий, направленных против преспеяния христианина в добре.

Действия сии а) весьма хитры. Слово Божие приписывает ему в сём отношении не только козни, сети, ухищрения, но и глубины (2Тим.2:26. Откр.2:24). Даже опытные в духовной брани иногда увлекаемы были дьяволом в обман.

б) Неутомимы. Прошед поднебесную, говорит дьявол Господу, и обшед всю землю, приидох (Иов.2:2). Лежим ли мы когда, говорит один подвижник, спим ли, стоим, говорим, ходим, смотрим, – дьявол всё наблюдает, всё воздвигает, весь день злоумышляет против нас, дабы обольстить ум наш и погасить в нём блаженный свет (Нил Под. о пороч. пом. § 27).

в) Наглы. Ни святость места, ни чистота и святость действия не в состоянии защитить человека от нападений дьявола, когда не возбраняет ему сам Господь. И чём благочестивее человек, тем дьявол более вооружается против него. Одному из святых открыто было, что полчища басов всюду сопровождают праведника, тогда как никого из них не было при закоснелом грешнике.

Способы дьявольского действия против христианина.

Способы, какие употребляет дьявол для увлечения христианина к греховной жизни, так многоразличны, что мы напрасно старались бы исчислить их, – и ухищрения дьявола бывают так прикровенны и таинственны, что только опытные не неуразумевают умышлений его. Руководствуясь указаниями св. подвижников, мы можем сказать о способах дьявольского действия против людей только немногое.

—19—

а) Дьявол никогда почти не нападает вдруг, особенно на духовно бодрствующих и твёрдых в добре: скрывать свои действия есть обыкновенное лукавство отца лжи; так и сердце Иуды он покорил себе постепенно.

б) Действует на человека, приспособляясь к его наклонностям постоянным и расположениям временным, зависящим от известных обстоятельств. Для сего дьявол обращается к той страсти, которая живее прочих в человеке и в то время, когда она почему-либо действует сильнее обыкновенного. Здесь тот же пример Иудина сребролюбия.

Примечание. Дьявол обыкновенно действует, скрываясь за самого искушаемого так, чтобы последний не имел возможности отличать внушения искусительные от собственных, естественно возникающих образов, мыслей, чувствований и желаний.

в) Иногда действует непосредственно, внушая греховные помыслы и похотения (Иуда Искар., Анания), являясь иногда в чудовищных образах, преобразуясь даже в ангела света.

г) Часто орудием пагубных козней своих дьявол употребляет злых людей, которых один из учителей благочестия сравнивает с лисами, коих Самсон с огнём пустил на нивы филистимлян…

Примечание. Увлечение ко греху, оклеветание человека пред Богом и людьми, поражение отчаянием и копеечное погубление его, – вот злобные цели, с коими дьявол действует против человека, и общий порядок его действий.

Понятие плоти, как враге духовной жизни.

Под именем плоти, как врага духовной жизни, надобно разуметь не тело в собственном смысле (на основании слов Апостола 1Кор.6:15, Флп.3:21), но вообще все остатки ветхого, повреждённого человека, которые находятся в христианине и после возрождения и действуют в нём против нового человека (называемого в Писании нередко духом) через греховную плоть (Рим.7:15–23).

Как и чем препятствует плоть преуспевать в христианском благочестии.

Плоть враждует против духа: а) Силой и оружием прирождённой нам похоти. В повреждённой природе каждого человека сокрыто, так сказать, горючее вещество

—20—

греха, которое при малейшем поводе вспыхивает пламенем вредоносным. Главный деятель плоти – это есть самолюбие со всеми страстями. «Начало греха – гордыня» – говорит Апостол.

б) Посредством телесной природы нашей она для плоти, как духовного врага, служит, так сказать, седалищем или крепостью. И каждое внешнее чувство, – зрение, слух, обоняние, вкус, каждый член нашего тела, для плоти могут быть бранными оружиями против духа. Сюда относятся слова Господни об отсечении всякого соблазняющего члена.

в) Каждая, даже необходимая потребность нашего тела, при излишестве удовлетворения ей делается орудием чувственности. Посему Господь не велит нам отягчаться объедением и пьянством.

Опасность искушений плоти.

г) Плоть находит для себя пищу по своему вкусу везде – в наших темпераментах, в характерах, в климате, в свойстве каждого возраста, пола и внешнего образа жизни.

д) От плоти же в умах рождаются нечистые помыслы, в воле нечестивые желания. Преимущественно она действует через воображение…

Плоть, посему, есть опаснейший враг христианского благочестия. Она находится всегда с нами и, следовательно, может препятствовать нашему преспеянию в добре во всякое время. «Не верь, – говорит св. Лествичник, – бренной плоти во всю свою жизнь, и не надейся на воздержание её, дóндеже представишися Христу.» – Плоть весьма опасна в том отношении, что она действует очень часто невидимо и сокровенно; сокровенность эта происходит от того, что плоть находится в удах наших, но преимущественно от того, что её действия весьма сходны с позволительными. Будучи в искушении, говорит св. Иоанн Лествичник, я чувствовал, что во мне сластолюбие чрез козни свои вдруг производит в душе моей без всякой причины радость, слёзы и отраду, и думал, чрез сие во мне рождается плод добродетели, а не порока (ст. 15). Плоть весьма опасна и в том отношении, что служит главнейшим орудием, через которое действуют против

—21—

нас дьявол и мир (См. Мак. В. стр. 19. Также Лествич. ст. 15. (88) и 15 же (28).

Понятие о мире, как враге духовной жизни.

Под миром, как врагом христианской жизни, надобно разуметь а) отчасти всеобщность вещей, поколику они порабощают дух наш своей приятностью и полезностью; б) суету, которой тварь работает по падении человека и коей сам человек повинуется в земных делах своих; но в) преимущественно людей злых, развращённых и других развращающих или злобой преследующих.

Как и чем препятствует мир преспеянию в христианской жизни.

Мир употребляет различные средства для отвращения христианина от благочестивой жизни и для привлечения к пороку.

1) Он льстит нам, т.е. доставляет обычную пищу для наших страстей; такой лестью со стороны мира погубили своё спасение фарисеи и книжники (Мф.23).

Доставляя пищу страстям, мир а) возбуждает их, вводя человека в общество грешников, через что погибло царство Израильское; б) поддерживает их, усыпляя совесть видом всеобщей порочности и побуждая соревновать беззакония с другими: так поддержанная товарищами (миром) гордость Ровоама была причиной отторжения десяти колен.

2) Другое оружие мира есть соблазн, которым он влечёт нас к грехопадению. Оружием соблазна бывают не только люди, но даже неодушевлённые вещи: худые книги, картины, предметы роскоши и т.п.

3) Мир пользуется для уловления нас в сети порока ложью и обманом. Ибо все блага и удовольствия мира, после вкушения их сладости, оказываются горькими, не соответствуют нашим ожиданиям, влекут за собой болезни, крушения духа и проч.; с другой стороны – одним мир проповедует, что ещё рано отказываться от удовольствий, ещё будет время жить благочестиво; против других устремляет желчь отчаяния…

4) Мир преследует благочестие посредством насмешки, презрения и всяких гонений по слову Господню: «в мире скорбни будете».

Сила и опасность искушений от мира.

Мир хотя не так силен и опасен, как дьявол и плоть, однако доставляет душе нашей существенный вред. «Душа, – говорит блаженный Тихон Воронежский,

–22 –

наполненная любовью мира. Ничего духовного и небесного вместить не может. Аще кто друг миру, враг Богу бывает». О мирских соблазнах, губящих души невинных, прекрасно говорит св. Василий Великий. «Невинность души есть как бы поверхность чистой и прозрачной воды; брось в неё один камень, и ты приведёшь в движение не только точку соприкосновения, но и всю окружность на отдалённое пространство. Волнение распространяется из кругов, круг до самого края источника; достигнув наконец до дна, камень поднимает ил, который там находится в покое, когда не бывает ничем возмущён. Взволновав таким образом всю воду, сделает эту же поверхность прежде чистую, как зеркало, грязной и мутной». Столь пагубны и многочисленны бывают следствия даже одного соблазна; а их в мире чрезмерно много.

Связь с предыдущим.

Так как искушения окружают Христианина со всех сторон и постоянно, то в борьбе с искушениями для него всегда есть опасность падения. И никто из Христиан не может быть вполне свободным от грехопадений, пока живёт на земле; несть человек, иже поживет и не согрешит. Самые великие подвижники благочестия, весьма успешно и многократно побеждавшие врагов спасения, подвергались иногда тяжким падениям. Но грехопадения в борьбе с искушениями не составляют непреодолимого препятствия на пути к Христианскому совершенству. «Силен бо есть Бог возставити его», – говорит апостол о падающем (1Кор.14:4). Падающий при содействии Благодати Божией может восставать и должен поспешать восстанием, дабы жизнь духовная, прекращающаяся в падении, опять возрастала. Единственное средство для востания, для возвращения падшего Христианина на степень преспеяния в духовной жизни, со стороны самого Христианина есть покаяние, соединённое с верой…

Примеч. Из сего видно, почему покаяние относится к существу христианской жизни.

—23—

Понятие покаяния как постоянном условии христианской жизни.

Под покаянием мы разумеем здесь не первоначальное, конечно, раскаяние во грехах, предшествующее обращение человека ко Христу (оно бывает только однажды в жизни) – но покаяние, как подвиг целой жизни Христианской – весь постоянный образ мыслей, чувствований и дел покаянных, коих цель – есть заглаждение грехов, содеянных делом ли то, мыслью или словом. Сюда следует относить покаяние не только как таинство, – как исповедь, – но вообще все трудные и болезненные для ветхого человека подвиги самоотвержения Христианского, например: посты, бдения, молитвы, коленопреклонения, плач о грехах и проч. Так понимает покаяние в смысле стихии Христианской жизни и св. Златоуст. Он относит к покаянию, кроме исповеди, – плач и сокрушение о грехах, смирение, милостыню, молитву (См. Воскрес. Чт. г. VII стр. 429:439:447:457:477).

Необходимость покаяния для всех христиан.

Покаяние необходимо для всех Христиан, не только для грешников, но и для праведников, как учит св. Исаак Сирин. «Если все мы грешники и никто не выше искушений, то ни одна из добродетелей не выше покаяния; потому что дело покаяния никогда не может быть совершенно. Совершенство и самых совершенных нескончаемо. Посему то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами». (Исаак. Сир. сл. 71. Стр. 442–443 по нов. изд. 1854г.). Необходимость покаяния для всех ясно открывается из слова Божия (Откр.2:5:16:22. Деян.20:20 и др.) и из практики церковной: ибо содержание молитв церковных большей частью покаянное, не чужда ему и молитва Господня. Посему и Апостол говорит (1Ин.1:8–10): аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас. Аще исповедаем грехи наша, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякия неправды.

Сила покаяния в отношении к заглаждению грехопадений и нравственному преспеянию христианина.

Как нет греха, побеждающего милосердие Божие, так нет и грехопадения, которого бы не заглаждало покаяние и не возвращало таким образом Христианина грешника к истинной, святой жизни; потому св. Златоуст и называет его духовным воскресением. Покаяние воссоединяет с Богом

—24—

падшего Христианина – как бы ни были велики его падения, и сокрушённое сердце грешника всегда заставляет его бодрствовать над собою и постепенно возвышаться по лествице духовного совершенства. Св. Церковь через покаяние, понимаемое в обширном смысле, принимала в своё лоно и освящала благодатными средствами даже тех, кои отвергались Иисуса Христа по страху гонений и мучений за веру. Стоявшие на высокой степени духовного совершенства и потом подвергшиеся весьма тяжким падениям через покаяние не только возвращали себе прежнюю чистоту и святость жизни, (напр. Иаков пуст.), но даже сделались совершеннейшими, как св. Ап. Пётр. Так велика сила покаяния! Печаль яже по Бозе, по слову Апостола, покаяние нераскаянно во спасение соделовает (2Кор.7:10). Покаяние, как подвиг целой жизни, весьма важно и в том отношении, что оно есть надёжнейшее предостережение от гордости духовной и самопрельщения (самого опасного недуга духовной жизни) и лучшее средство к поддержанию постоянного чувства смирения, без коего подвиги добродетели теряют свою цену пред Богом.

Отношение между покаянием, как таинством, и покаянием, как подвигом целой жизни христианской.

Покаяние в обширном смысле, не только не унижает высокой важности и необходимости исповеди, как это видно из существенных её условий. Покаянный образ мыслей, чувствований и действий должен предшествовать исповеди, и последовать за ней. Предшествовать: ибо иначе не получится отпущение грехов; последовать, – ибо в противном случае не будет плодов. Достойных исповеди. Сказано в Писании: сотворите плод достоин покаяния (Мф.3:8); а плод сей для христианина что иное есть, – как не покаянные подвиги самоотвержения, простирающиеся на всю жизнь?

Непрерывность покаяния христианского не делает жизни нашей безотрадной.

Покаяние, простирающееся по своему значению на всю жизнь христианина, не делает её, однако, безотрадной. Оно есть печаль по Бозе, необходимая для очищения совести от грехов и для Богоугождения; а сия печаль может ли быть безотрадной для христианина, когда предмет её есть благое иго Господне, а цель вечное спасение и блаженство? Притом же покаяние христианское неразрывно соединено с надеждой, которая, одушевляя греш-

—25—

ника чувством милосердия Божия, утешает его сладостным представлением неизреченных благ в другой жизни, уготованных для тех, кои сеют здесь слезами и плачут о грехах. Впрочем, и на земле, которая и назначена для человека – быть местом борьбы и испытания, проводящие жизнь в покаянных подвигах наслаждаются истинной радостью о Господе, как доказывает опыт св. подвижников.

Отношение между покаянием и верой, как началом христианской жизни.

Чтобы христианское покаяние было истинно и спасительно, оно непременно должно основываться на правой вере; в противном случае будет неизбежен в жизни христианина ложный, а, следовательно, не спасительный ход или направление покаянных чувствований и действий, как это видно в христианских обществах, уклонившихся от истинной веры, – в ереси и расколы. При обращении человека ко Христу покаяние предшествует вере: ибо сказано: покайтеся и веруйте во Евангелие (Мк.1:15), но обращение его – т.е. для христианина уже, – наоборот: вера предшествует покаянию и даёт ему истинное направление в продолжение всей жизни: без веры невозможно угодити Богу (Евр.11:6). Будучи по первоначальному своему происхождению даром Божиим, она потом, через свободную восприемлемость со стороны человека, делается для него началом и стихией духовной жизни. Что же такое вера в сём последнем смысле?

Понятие о вере, как начале и необходимом условии христианской жизни.

Она есть постоянное, неизменное, всецелое, всеми силами души воспринятое убеждение в истине христианского учения, по руководству св. Церкви. Иначе: вера как начало и необходимое условие истинно христианской жизни, есть несомненное и сердечное принятие всех догматов, содержащихся в слове Божием (Писании и предании), объяснённых св. соборами и св. отцами церкви и преподаваемых истинными её пастырями (Сн. Евр.1:1–3. Рим.10:9. Евр.11…. Деян.20:20:21).

Примеч. Само собой очевидно, что здесь вера принимается в смысле предлежательном и подлежательном – совокупно, как и быть должно.

Из сего понятия открывается, что это в подлежательном смысле:

а) Не вера только непорочная, которая состоит в

—26—

признании Евангельских сказаний или событий за действительные на основании непреложно истинного свидетельства Божия (Ин.3:33). Признание сие необходимо ко спасению, но не довольно, если Евангельские события проходят только через память и воображение и не оживают, так сказать, в нас самих.

б) Не вера только умозрительная, или холодное согласие разума на истины, возвещённые словом божиим. Предмет такого холодного представления истины, хотя отразился в душе как в зеркале: но неусвоенный ей существенно, останется без живого и действенного влияния на жизнь (Рим.10:6–10).

в) Не вера только одного тёмного чувства или вера одного сердца; иначе она будет безотчётна. Если же в Писании говорится: сердцем веруйте в правду, то здесь сердце принимается за исходище живота (Притч.4:23). Впрочем, остаётся несомненным, что чувство чрезвычайно важно по отношению к вере…

Примеч. Вера в подлежательном смысле (вера субъективная) должна таким образом проникать собой всего человека, ибо только через всецелое проникновение она делает его всегда новой тварью и совпадает с возрождением (в обширном смысле). (Гал.6:15:5:6).

Предмет веры.

Из данного понятия о вере само собой следует. Что предметом её должно быть всё преподанное Богом, – не только бытие Божие, Его бесконечные совершенства, действия творения и промышления, но главным образом, всё то, что благоугодно было Богу открыть и совершить для нашего спасения. Делать выбор между истинами откровения и одним из них верить, как несомненным, а другие отвергать или подвергать сомнению – значит тоже, что откровение не считать откровением и открывшего истины спасения – Бога подвергать уничижению (Мф.28:19).

Если все догматы веры имеют неразрывную связь с христианской нравственностью, то отвержение того или другого догмата непременно должно сопровождаться (и сопровождается, как видим из опыта) вредным и разрушительным влиянием на истинно-христианскую жизнь в том или другом отношении. Если, с другой стороны, догматы

—27—

веры принимать не по руководству св. Церкви, то не значит ли это произвольно ринуться в борьбу заблуждений и превратной нравственности? По сему то там нет истинно-христианской жизни – где нет верного и неуклонного последования руководству Церкви в деле веры. Искажение догматов у манихеев, гностиков, евтихиан, папистов и протестантов пагубно отразилось на их практическом религиозном направлении и на самой жизни, порождая то ригоризм, то сентиментализм.

Основание веры.

Основание веры есть со стороны Бога а) авторитет Божественный. Бог есть высочайшая Истина; следовательно, что и как Он говорит – должно быть безусловно принимаемо человеком за истину, необходимую для спасения его, хотя бы он и не постигал умом своим многого из сказанного. б) Воля Божия. Господу угодно благоустроить спасение наше и блаженство через веру (Деян.4:12. Мк.16:15. Ин.3:26. Евр.11:6), и человек беспрекословно должен повиноваться всеблагой воле Божией. Со стороны человека – а) его крайняя слабость и бессилие в отношении к своему спасению и б) непреложное достоинство веры, которая в продолжение всей земной жизни нашей есть единственное средство к удовлетворению главнейших потребностей души нашей: стремление ума к истине, воли к добру, чувства к истинной красоте. (Отсюда уже понятна та необходимость веры, о которой многократно говорит Писание).

Свойства веры.

Из понятия о вере вытекают и свойства её, долженствующие украшать каждого Христианина. Именно в отношении к предмету она должна быть полная, т.е. обнимать весь круг Христианского учения по руководству св. Церкви, в отношении к силам души всецелая, обнимающая и проникающая собою нераздельно и ум, и сердце, и волю. В частности, по отношению а) к уму – разумная (1Кор.2; Рим.12:1), т.е., сознательная и отчётливая, чтобы христианин по слову Апостола был всегда готов дать ответ с кротостью и уважением всякому, требующему отчёта в нашем уповании (1Пет.3:15). По сему-то и Ап. Павел заповедует: не дети бывайте умы: но злобою младенствуйте, умы же совершенны бывайте (1Кор.14:20). Да не бываем к тому

—28—

младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения (Еф.4:14). Разумная вера требует, чтобы ум усвоил и уяснил себе содержание всех догматов (а никак не подчинять их своему суду) и таким образом приобрёл себе истинную мудрость и знание самое верное, основание которого – в уме Божием. б) В отношении к чувству – сердечная, живая. Если вера для ума есть свет, то для сердца она должна быть и теплотой его согревающей, которая столь же важна для жизни духовной, сколько теплота солнца для жизни физической. Проведённая таким образом из ума в сердце, вера производит в нём действия, подобные тем, какие теплота солнца производит на почве земной… в) В отношении к воле – деятельная: без дел вера мертва есть (Иак.2:14–17); постоянно твёрдая: Апостол говорит: бодрствуйте, стоите в вере, мужайтеся, утверждайтеся (1Кор.16:13).

II. О начале Христианской деятельности.

Понятие о начале христианской деятельности, как основном правиле христианского нравоучения, или коренной добродетели.

Под началом христианской деятельности мы разумеем основное правило нравоучения христианского, из которого вытекают и которым одушевляются все другие частные правила, – заповеди евангельские; или иначе – коренную христианскую добродетель, из которой развиваются и которой условливаются все другие добрые действия в разных отношениях христианина к Богу, к ближнему и самому себе.

Если под началом христианской деятельности разумеется коренная добродетель, заключающая в себе сущность добрых дел: то естественно прежде раскрытия сего начала предложить здесь замечания о добродетели христианской вообще.

А. О добродетели вообще

Как добродетель понимается в св. Писании.

Добродетель в св. Писании понимается 1) как стремление к святости и 2) как доброе дело в частности. 1) Добродетель, как стремление к святости, обнимает собой конечно всю совокупность добрых дел и состав-

—29—

Понятие о добродетели – как стремлении к святости, и наименование её в слове Божием.

ляет задачу целой жизни нашей. В слове Божием она называется различными именами, напр. жизнью по духу (Гал.5:16); святостью (1Пет.1:15. 2Кор.7:1); правдой и праведностью (Мф.6:33. Рим.6:19. Еф.4:24); благочестием (1Тим.4:8) и проч. Все сии наименования, показывая, что добродетель должна составлять предмет деятельности христианина в продолжение всей жизни, показывают вместе и то, что надобно стремиться к добрым делам, чтобы стяжать истинно христианское благочестие. Посему Апостол и говорит: да пекутся добрым делом прилежати веровавшии Богу (Тит.3:8).

Условия добродетели как стремления к святости или попечения о добрых делах.

Сие стремление к святости, или расположение исполнять закон Божественный должно быть а) непрерывное или постоянное. Никтоже возложь руку на рало, и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии (Лук.9:62), говорит Господь. Следовательно, переменчивость в образе доброй жизни, возвращение к прежним дурным привычкам и поступкам при совершении некоторых добрых дел – противны истинной добродетели. Равным образом скоропреходящее усердие к исполнению того или другого дела благочестия, или и самое исполнение усердное, но одновременное, совершаемое под преобладанием злых наклонностей и пороков, не могут усвоить христианину права на название добродетельного. (О непостоянстве в добродетели читай притчу о сеятеле; снеси с сказанием подвиж. св. и блаж. отцов 26:63). б) Всегда возрастающее. Этого требует а) свойство закона Божия: заповедь Господня широка зело (Пс.118:27); b) высота образца святости, к которому все мы должны восходить (Мф.5:4); с) самое свойство духа нашего, по которому мы непременно должны идти вперёд к своему усовершенствованию, иначе будем идти назад, уклоняясь от цели своего назначения. Апостол говорит о себе: задняя убо забывая, в передняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания божия о Христе Иисусе (Флп.3:14); d) Наконец и само свойство добродетели таково, что чем более мы упражняемся в ней, тем более чувствуем потребности упражнения в ней: «праведный ядый насыщает душу свою» (Притч.13:26).

–30 –

в) Простирающееся на все заповеди Божии. Все они выражают одну и ту же волю Божию; следовательно, нарушающий одну какую-либо заповедь, нарушает весь закон: «иже бо весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен» (Иак.2:10). Посему те не имеют духа истинной добродетели, кои, например, избегают грехов тяжких, а не чуждаются лёгких. Неправедный в мале и во мнозе неправеден есть (Лук.16:10). Примеч. Смотри сказ. о жизни св. и блаженных отцов 258, 130 там же 14:35.

г) Пламенное, а не теплохладное. (Откр.3:15–16). Царствие Божие нудится и нуждинцы – усильные искатели, восхищают е. А усильного искания царствия не может быть без пламенного расположения к благочестию. Посему холодное исполнение требований Веры или же по одной внешности, по приличию и проч. – не есть истинная добродетель.

Общий характер христианской добродетели.

Общий характер христианского благочестия, необходимый при указанных условиях добродетели, – есть сокровенность. Спаситель заповедует: да не явишися человеком … но Отцу твоему иже в тайне: и Отец твой видяй в тайне, воздаст тебе яве (Мф.6:18). Сокровенность добродетели Господь заповедует во всех отношениях (Мф.6:2:5:6:18). Сей сокровенности не противоречат слова Спасителя: тако да просветится свет ваш пред человеки…(Мф.5:16).

Понятие о добродетели, как добром деле.

2) Добродетель, как доброе дело – есть каждое доброе действие в частности, или исполнение той или другой заповеди христианской. В Св. Писании называется плодом духовным (Гал.5:22).

Условие истинно доброго дела.

Доброе дело в частности бывает истинно добрым а) когда оно по своему предмету совершенно согласно с духом христианства или закона Евангельского, б) когда совершается добровольно, с охотой, а не от скорби, не от нужды (2Кор.9:7), в) по чистым побуждениям, г) для добрых целей (Еф.6:6–7) д) добрыми средствами (Рим.3:8).

Б. Об основной или коренной христианской добродетели.

Понятие о ней.

Основная заповедь Евангельская, из которой вытекают все частные правила христианской добродетели, – коренная

—31—

добродетель, из которой развиваются, которой одушевляются и условливаются все добрые действия христианина, – есть Христианская любовь.

Доказательство из слов Спасителя, что любовь есть начало и корень христианской деятельности.

Господь наш Иисус Христос на вопрос некоего законника: кая заповедь больши ести в законе, сказал: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею мыслию твоею. Сия есть первая и большая заповедь. Вторая же подобна ей: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе. В сию обою заповедию весь закон и пророцы висят (Мф.22:35–40). Собственно говоря, одна только и есть истинная любовь христианина – любовь к Богу. Она любит Бога во всех сынах Божиих и всех людей в Боге. Апостол Иоанн не разделяет любви к ближним от любви к Богу. О сем вемы, яко любим чада Божии, егда Бога любим (Ин.5:2). Аще кто речет, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть: ибо не любяй брата своего, его же виде, Бога, егоже не виде, како может любити (4:20)?

Объяснение любви. Как коренной христианской добродетели, Апостолами.

Апостолы, вернейшие толкователи Божественных наставлений своего Учителя, делают совершенно несомненной истину, что любовь есть главнейшее начало, из которого проистекает, коим одушевляется и коим оканчиваться должна деятельность христианина. Они раскрывают во всей силе и ясности заповедь Спасителя о любви: так,

а) По началу, – они в преимущественном смысле производят любовь от Бога и почитают отличием чад Божиих, печатью усыновления. Бог любы есть (1Ин.4:16), любы от Бога есть, и всяк любяй, от Бога рожден есть, и знает Бога (4:7).

б) По отношению ко всей деятельности и степеням духовного совершенства – они называют любовь исполнением всего закона и духовным, так сказать, средоточием, из которого деятельно развиваются все силы и чувствования христианина – жизнь духовная, на всю вечность простирающаяся (Рим.13:8–10. 1Ин.3:14–15. 1Кор.13:8. См. также Сл. Филарета М. М. ч. 2, стр. 86).

в) По достоинству ея в самой себе и по влиянию на все добродетели – союзом совершенства (Кол.3:14. 1Кор.13:1–3) и душой всех добрых действий.

—32—

г) По отношению к познанию предметов деятельности и образа действования. – светом. Любяй брата своего, во свете пребывает. Ненавидяй… во тме есть, и во тме ходит, и не весть, камо идет (Ин.2:10:11).

д) По отношению к потреблению, – необходимым долгом, возлагаемым на каждого верующего (Рим.13:8. Еф.4:31:32. 1Пет.3:8:9).

Из Апостольского учения о любви легко уже можно видеть, что она заключает в себе все принадлежности коренного начала деятельности. Именно она есть начало:

а) Первообразное: ибо любы от Бога есть и Бог есть по существу своему самое, так сказать, существо любви. Все его свойства суть облачения любви; все действия выражения любви (см. Филарет М. М. ч.1, стр. 31). Любовь составляет первоначальный закон деятельности для Ангелов, – и была первоначальным законом в раю для человека, новой же заповедью любовь Спаситель называет потому, что она излилась Духом Святым, данным в нас (Рим.5:5); потому что воссоздана на развалинах самолюбия и гордости, чуждых природе нашей; раскрыта в христианстве во всей силе и обширности, утверждена живым примером Иисуса Христа и его Апостолов.

б) Всеобщее. Ибо все, так называемые обязанности христианина к Богу, ближним и самому себе составляют единую, нераздельную её деятельность; исполнение всех их из любви вытекает и ею одушевляется. Весь закон во едином словеси исполняется, во еже: возлюбиши ближняго твоего якоже себе (Гал.5:14).

в) Необходимое. Ибо только под её условием все поступки христианина делаются истинно святыми и богоугодными (1Кор.13:1–3 и др.). Только в ней и через неё может быть постоянство, непрерывность, преспеяние, пламенность, и сокровенность в добродетели нашей. Без неё невозможно выполнить и условий каждого доброго дела в частности.

г) Разумное. Основание нашей любви к Богу первоначально есть вера или Богопознание; но потом любовь сама делается источником боговедения: не любяй не позна Бога, а всяк любяй знает Бога (Ин.4:7:8).

д) Начало, наконец, вполне приложимое ко всем

—33—

людям; оно вполне сообразно с настоящим нашим состоянием; его употребление спасительно во всех отношениях и среди всех обстоятельств жизни человеческой. На нём утверждается благосостояние семейное, общественное и церковное.

Программа 2-й части Нравственного Богословия¹⁹⁸³.

О проявлениях христианской любви в различных добродетелях – по отношению христианина к Богу, себе самому и к ближним.

Отделение 1. О проявлениях любви к Богу, или о том, в чем должна выражаться любовь христианина к Богу.

Указание обнаружений или действий любви к Богу сообразно с различными свойствами и действиями Божиими, на которые она обращается. Именно: в отношении к Богу, – как существу беспредельно великому, любовь выражается I, благоговением к Богу или страхом божиим, на котором основывается клятва; в отношении к Богу, – как творцу и законодателю – II, повиновение воле Божией; в отношении к Богу, – как Промыслителю III, упованием на Него; в отношении к Богу – как искупителю, даровавшему нам через веру обновление жизни – IV, ревность по вере или славе Божией; наконец в отношении к богу – как существу, обладающему полнотой всех божественных совершенств – V, молитвой.

I. О Страхе Божием или благоговении к Богу

Понятие о страхе Божием сыновнем.

Отношение рабского страха к сыновнему страху любви.

—34—

Обязательность страха Божия.

Необходимость его для преспеяния в христианской жизни каждому христианину.

Средства к стяжанию спасительного страха Божия.

Пороки, противоположные страху Божию a) малодушная боязнь b) боязнь от безнадёжных укоров совести (страх Каинов), c) страх суеверный, d) неблагоговение к Богу и кощунство.

Понятие о клятве.

Важность и необходимость клятвы.

Грехи против клятвы: а) ложная клятва; b) божба или легкомысленное призывание имени Божия без нужды; c) клятвопреступление.

II. О повиновении воле Божией

Понятие о нём. Доказательство, – что повиновение воле Божией есть плод любви к Богу.

Действия повиновения Богу.

Средства к безошибочному узнанию воли Божией и к правильному её истолкованию.

Важность повиновения Богу или послушания.

Грех противоположный повиновению воле Божией a) непокорение – прямое и b) непрямое.

III. Об уповании на Бога

Понятие о нём.

Предмет упования христианского и отличие его от нехристианской надежды.

Качества христианского упования и отношение его к вере.

Обязательность упования.

Побуждения к нему.

Необходимость его для преспеяния в христианской жизни.

Грехи противоположные христианскому упованию: a) самонадеянность, b) суеверная надежда, c) ропот на Господа, d) отчаяние.

Частные действия христианского упования: a) преданность Богу и b) терпение.

—35—

Понятие о преданности воле Божией. Обязательность её и побуждения к ней.

Понятие о христианском терпении. Заповедь о нём. Важность его. Побуждения к нему. Средства к стяжанию терпения.

IV. О ревности по вере

Понятие о ревности по вере.

Обязательность её.

Свойства истинно христианской ревности по вере. Ревность не по разуму. Пороки, противоположные ревности по вере.

Виды христианской ревности по вере: a) исповедничество. Понятие о нём. Условия для истинного исповедничества. b) мученичество. Понятие о нём. Важность его в христианской жизни. Бывают ли случаи, когда можно уклониться от мученичества? c) Обеты. Понятие о них. Различные виды обетов. Их богоугодность. Принадлежности обетов. Обязанность исполнять данные обеты. Когда отменяются обеты?

Понятие о советах Евангельских.

Сущность обетов иноческих; высшие виды подвижничества.

V. О молитве

Понятие о молитве.

Высокая важность молитвы и необходимость её для преспеяния в христианской жизни.

Обязательность молитвы.

Условия для успеха молитвы.

Внешние выражения молитвы: их необходимость.

Время молитвы. Различные способы молиться.

Виды молитвы. По отношению к предмету она бывает a) хвалебная, b) благодарственная и c) просительная. Понятие о каждой из них и обязательность.

По отношению к месту она бывает: а) частная или домашняя и b) Общественная или Церковная.

—36—

Необходимость общественной или Церковной молитвы для христианина.

Долг христианина по отношению к Церковному Богослужению и Церковным праздникам.

Неизвинительность христиан, не радящих о Церковном Богослужении.

Почему для христиан необходима молитва к Пресвят. Богородице, Ангелам и Святым?

Отделение 2-е. О проявлении христианской любви к самому себе

Понятие о христианской любви к самому себе. Сущность её – самоотвержение. Основание христианской любви к самому себе.

Общие действия христианской любви к себе, вытекающие из понятия о достоинстве христианина и нашей немощи: a) истинное уважение к себе и b) смирение.

В чём должно обнаруживаться христианское самоуважение? Понятие о смирении. Необходимость смирения и средства к приобретению его.

Частные действия любви к себе a) в отношении к душе. Главный предмет христианской заботливости о душе – спасение. Понятие об усовершенствовании разума. Приобретение познаний. Их направление. Правила касательно употребления разума. Образование низших способностей. Попечение об усовершенствовании воли и сердца.

б) В отношении к телу. Главный предмет заботливости о теле – подчинение его душе и умерщвление плотских похотей. Воздержание в пище и питии. Пощение в определённые Церковью времена. Необходимость поста для ослабления страстей. Целомудрие. Обязанность хранить целомудрие. Средства к сохранению целомудрия. Грех, противоположный целомудрию. Отношение христианского самоотвержения к телесному здоровью. Обязанность относительно жизни и здоровья; её ограничение. Грех противоположный христианской заботливости о жизни и здоровье – самоубийство, прямое и не прямое – медленное.

—37—

в) в отношении к внешним благам. Взгляд на земные блага. Отношение христианского самоотвержения к земным благам. Правила касательно попечения христианина a) о добром имени; b) касательно общественных преимуществ; c) касательно имущества. Удовольствия жизни: когда они позволительны и невинны и когда предосудительны и гибельны. Взгляд христианина на настоящую жизнь. Правила поведения христианского в отношении к несчастьям.

Отделение 3. О проявлениях любви христианина к ближним

Разделение действий любви к ближним А) на безусловные и Б) условные или частные. Кто наш ближний. Разрешение сего вопроса вообще и в частности, понятие о любви к ближнему. Основание любви к ним. Качества сей любви. Побуждения любить врагов. Характер любви к неверным и иноверным.

Общие действия любви к ближним:

а) справедливость, б) великодушие и в) доброжелательство. Понятие о них. Виды доброжелательства: а) благотворительность и услужливость; б) милосердие; в) учтивость и ласковость; г) искренность и правдивость.

Грехи противоположные любви к ближним: а) холодность и немилосердие; b) ненависть; c) зависть; d) злорадование; e) клевета; f) обман и лицемерие.

Частные действия любви к ближним:

а) в отношении к душе ближних: наставление их истинной вере и благочестия и полезным правилам житейской мудрости. Его характер и цель. Братское исправление их нравственных недостатков и пороков. Спо-

—38—

соб братского исправления. Назидание добрым примером и не подавание соблазна.

б) в отношении к телу ближних, попечение о жизни и здоровье ближних. Вспоможение больным. Грехи сему противоположные: человекоубийство вольное и невольное, важность сего преступления. Сокращение жизни и ослабление здоровья ближних через оскорбления и притеснения, им наносимые; небрежение о них во время болезни.

в) в отношении к внешним благам. Заботливость о добром имени ближнего. Обязанности относительно имущества ближнего. Действия им противоположные. Действия христианской любви к умирающим.

—39—

Когда речь идёт о духовных болезнях христианства, как в реферате г. Соловьева, то естественно возникает вопрос, какие недостатки могут быть и действительно бывают в христианстве, не препятствуя ему оставаться истинным христианством, истинной Церковью Христа, и какие недостатки низводят его на степень христианства неистинного, нецерковного.

Что истинное христианство не может не иметь недостатков, это несомненно. Христианство не делает людей безгрешными ангелами. Безгрешны только члены небесной торжествующей Церкви, a не земной, или воинствующей. Даже люди святые в этой жизни не безгрешны. Истинное христианство или истинная Церковь только ослабляет силу греховности человека и даёт средства для очищения от грехов, но не искореняет их окончательно. Совершенство есть идеал, к которому оно направляет и даёт силы и средства приближаться своим членам, а не есть свойство или принадлежность этих последних.

Имея в виду несовершенство и греховность человеческой природы, православная Церковь с мудрой снисходительностью и проницательностью не только не требовала от своих чад невозможного, но даже и в пределах, достижимого христианином совершенства она различала обязательное от желательного. Она никогда не обязывала всех христиан идти высшим путём жизни и достигать высших степеней совершенства, которым шли, или которых достигали немногие, а только рекомендовала стремиться к ним

—40—

и прославляла святость стремившихся к высшему совершенству и по возможности достигавших его. Она, напр., допустила не только второй, но даже и третий брак; и второй и третий браки она также освящает таинством, как и первый несмотря на то, что идеальная норма брака есть единобрачие, и целомудренное девство выше брачной жизни. Она даже прямо осуждала ригористов, требовавших обязательного единобрачия. Она отвергла учение донатистов, будто истинная Церковь только там, где нет грешников, и будто совершаемые грешными людями таинства не действительны. Этим она ясно показала, что даже и священнослужителей она не признаёт безгрешными и их греховность не считает препятствием для совершения таинств и всего их служения Богу и Церкви. Она кротко и милостиво относилась даже к положительным нарушителям обязательных и притом важных требований учения веры и закона нравственного, если только они не обнаруживали упорства и коснения в лжеверии и нераскаянности в безнравственном поведении.

Так смотрела, так учила и так поступала древняя Церковь.

Восточная православная Церковь всегда подражала ей в этом, как и во всём прочем. Дух ригоризма чужд нашей Церкви. Она всегда дозволяла второй и третий брак, не разрешая его только священнослужителям. Она не допустила безбрачия священников и диаконов, за исключением тех случаев, когда сан священнослужения принимается в более чем зрелом возрасте. Для епископов в нашей Церкви безбрачие обязательно. Но не следует упускать из виду, что и в первые века христианства многие епископы не были женаты, что в епископы редко ставят раньше сорокалетнего возраста, что наша Церковь не возбраняет принимать епископство лицам, бывшим женатыми и имеющим семейства, если только овдовели. Никогда также Церковь наша не признавала безгрешными не только мирян, но и монахов, и священнослужителей, даже епископов и самих патриархов, и никогда не видела в греховности своих членов неодолимого препятствия для их спасения и в греховности иерархических, лиц – препятствия для осуществления их служения Церкви; никогда также не разделяла она мнения, будто грешные

—41—

люди препятствуют Церкви быть святой и будто к Церкви принадлежат только немногие святые и совершенные люди.

Общее сознание православной Церкви относительно греховности христиан можно вкратце выразить так: все члены Церкви грешны и не могут не быть грешными; но свойственные всем им простительные грехи не препятствуют им быть членами Церкви, пользоваться всеми благодатными средствами её и получить спасение и вечную жизнь, а сама Церковь не перестаёт быть святой от того, что члены её грешны.

Но христиане перестают быть членами Церкви, становятся неистинными христианами, если они заражаются грехами непростительными, к которым относятся: ересь, или упорное преступление против веры; раскол, или упорное отчуждение от православной Церкви и противление ей; нераскаянное пребывание в тяжких преступлениях против нравственного закона. Но и эти грехи непростительны и препятствуют христианину быть истинным христианином только до тех пор, пока он остаётся в них, не кается; раскаяние в них и обращение к Церкви опять приобщает его к Церкви.

Видимая принадлежность к православной Церкви большего или меньшего количества таких непростительных или нераскаянных касательно веры, или нравственности, грешников не препятствует ей оставаться Церковью святой и православной. Но если все или почти все члены известного христианского общества, или поместной церкви становятся нераскаянными грешниками в вере, или нравственности, тогда само это общество перестаёт быть истинно христианским, эта Церковь перестаёт быть Церковью истинной, святой, православной. Не только миряне, монахи, священники, но и епископы и даже патриархи иногда впадали в ересь, но это не мешало церквам, в которых они были, служили и даже предстоятельствовали, оставаться православными, если они во всём своём составе не держались ереси и продолжали общение в вере с прочими православными церквами; и вселенская Церковь не ставила даже и в малейшую вину поместным церквам то, что их престолы занимали иногда люди, недостойные святительства и даже еретики; скорее она считала это несчастием их и своим

—42—

собственным, отечески и братски сострадала им и принимала решительные меры к устранению несчастья, зла и соблазна.

Как ни снисходительно и кротко относится Церковь к согрешениям своих членов, есть, однако, такие грехи, которые отсекают от Церкви не только отдельных лиц, но и целые общества. Это такие грехи, которыми извращается или отрицается сама идея, само существо Церкви и которые составляют нарушение основных её законов и отклоняют её от её высокого назначения. По существу своему Церковь есть тело Христово (Еф.1:4 и 5 гл.; 1Кор.12:27). Главное основание её – Иисус Христос; второстепенные основания – пророки и апостолы (Еф.2:20). Она одушевляется и оживляется живущим в ней Св. Духом (Рим.8 гл.; 1Кор.12 гл.). По назначению своему Церковь должна быть славной, не имеющей пятна, или порока, или чего-либо подобного, должна быть святой и непорочной (Еф.5:27). В силу особенной близости Церкви к Богу (Еф.2:18–19), особенного обитания Бога в Церкви и чрезвычайного, благодатного действования Его в ней, а также по своему высокому назначению, она всегда хранила, всегда будет хранить и не может не хранить в неприкосновенности и чистоте основные начала христианства. Именно: она всегда имела и всегда будет иметь в полном составе св. Писание и св. Предание, а также всегда правильно понимала и всегда будет правильно понимать и толковать существенное содержание того и другого; она никогда не погрешала, никогда не будет погрешать и не может погрешать в догматах веры и в основах нравственного закона; она всегда была и всегда будет исполнена благодати Божией и духа Христова; она сохраняла и сохраняет основные формы своего устройства, предначертанные Иисусом Христом и апостолами.

Соблюдение основных начал христианской веры и жизни есть признак истинной Церкви. Отступление от них, или извращение их или отрицание хотя бы одного из них каким-либо христианским обществом есть знак отпадения его от тела Церкви. Христианское общество, не соблюдающее в чистоте и неприкосновенности основных начал христианской веры и жизни, не есть истинно-христи-

—43—

анское общество, не есть истинная, православная Церковь.

Этим положением определяется точка зрения на рассуждения г. Соловьева о неистинном христианстве и оценка их.

Так, если он признаёт средневековое христианство не истинным христианством, а полу-язычеством, полу-христианством, исполненным антихристианского духа, то он не может не признать, что средневековое христианство не было истинной Церковью. Кто не имеет духа Христова, тот и не Его. Что за Церковь, если она не только не исполнена духа Христова, а напротив, напитана прямо антихристианским духом? Таким образом, мнение г. Соловьева об антихристианском духе средневекового христианства ведёт к отрицанию существования в средние века истинной Церкви на земле, – к выводу, догматически невозможному.

Далее, он утверждает, что средневековое христианство отрицало, а не перерождало человеческой жизни. Но если это правда, то, значит, средневековая Церковь не выполняла своего назначения; потому что назначение Церкви в том и состоит, чтобы перерождать людей и, перерождая, спасать их. Если же она главного своего назначения не выполняла, значит, она не была истинной Церковью, значит, истинная Церковь в средние века на земле не существовала; но так как это не возможно, то ясно, что неверны сами посылки, которые приводят к таким заключениям: преувеличена мысль, что средневековое христианство было проникнуто антихристианским духом и совершенно неверно положение, будто оно не перерождало, a отрицало человеческую жизнь. – Человека перерождает не только истинная, православная Церковь, которая, несомненно, существовала и в средние века, но православная Церковь верует и допускает, что перерождение ветхого человека в нового совершается даже и в неправославных церквах, только оно там менее обеспечено и менее совершенно.

Сами болезни средневекового христианства, указываемые г. Соловьевым, вовсе не так ужасны, как думает, последний: они не заражали всего христианства; они по существу своему, кроме религиозного фанатизма, не препят-

—44—

ствовали христианству оставаться истинным христианством; не они, или, по крайней мере, не они одни вызвали разлагающее критическое движение мысли и жизни.

Что в средние века был односторонний догматизм, этого мы не отрицаем. Он проявился в схоластическом богословии, преимущественно в западной, католической, церкви; был переносим оттуда и в русскую Церковь. Но этот догматизм, как и сама схоластика, почти ограничивался стенами школы и мало проникал в жизнь, по крайней мере, у нас в России. Кроме того, в средние же века на Западе противовесом, хотя и не очень сильным, одностороннему догматизму схоластики был мистицизм. Схоластика вредила делу христианства не столько односторонним догматизмом, сколько мертвящим, сухим формализмом, а также отрешённым от жизни рационализмом и абстрактностью.

Что касается до религиозного фанатизма, который не следует отождествлять с односторонним и нетерпимым догматизмом, то, действительно, на христианстве едва ли можно найти иное, более тёмное пятно, нежели резня из-за веры, или сжигание еретиков и иноверцев на кострах, инквизиционные жестокие пытки и т.п. К счастью, всё это в огромных и ужасных размерах было на Западе, в неправославном христианстве, преимущественно в римском католицизме. Поражая самого себя страшным бичом религиозного изуверства, Запад сам себя наказал и получил справедливое самоотмщение за отпадение от истины и чистоты православного христианства. Г. Соловьев тенденциозно, пристрастно, несправедливо, вопреки исторической очевидности, равняет православный Восток с неправославным Западом в религиозном фанатизме. Преследования или, чаще, утеснения еретиков бывали и на Востоке, но ни качественно, ни количественно они не достигли здесь и малейшей доли тех ужасов религиозного изуверства, которые окровавили страницы церковной и гражданской истории Запада. Было ли в восточной православной Церкви что-нибудь похожее на утончённые пытки католической инквизиции? Была ли в православной Церкви такая страшная резня, как в Варфоломеевскую ночь во Франции? Гнали ли где-нибудь на православном Востоке ино-

—45—

верцев так, как преследовали и мучили мавров в Испании? В Испании были сожжены десятки, быть может, и сотни тысяч еретиков: в России едва несколько человек.

Ho и этих, как напр., главарей раскола, казнили по той причине, что они производили волнение в народе, явно, всенародно и дерзко распространяли своё лжеучение и были опасны для правительства и вредны государству и народу. Первые расколоучители были мятежники, и их преследовало и казнило собственно гражданское правительство, a не церковная власть.

В России, преследуя еретиков, или раскольников, имели в виду охрану чистоты православия, старались воспрепятствовать пропаганде, явной или скрытой, неправославных учений. Напротив, на Западе преследовали и казнили еретиков или неверующих только за то, что они были неверующие или еретики. Большая разница – казнить еретика из-за того, чтобы воспрепятствовать ему вредить господствующей вере и производить беспорядок в государстве, или казнить его только за то, что он иной веры, или отступился от господствующей веры, подобно тому, как есть существенная разница, убьём ли мы вора, защищая свою жизнь от его нападения, и когда притом других средств самоохраны не имеем, или убьём его только за то, что он вор.

Русским тем естественнее и извинительнее было зорко и ревниво следить за неприкосновенностью своей веры, недоверчиво и враждебно относиться к иноверцам и сектантам и принимать против их пропаганды даже и крутые меры, что ведь русские втайне не могли не сознавать своего невежества и умственного превосходства иноверцев и даже своих доморощенных сектантов. Они опытом могли убедиться, что свои сектанты хитры и коварны и отлично знают веру и умеют приводить доводы в пользу её, что западные иноверцы гораздо учёнее их и умнее и знают тонкости богословия, а сами они, напротив, простодушны и утончённостей веры не знают. А когда человек чувствует себя неспособным или бессильным охранять, или защищать свою веру умом, он

—46—

неизбежно, по чувству самосохранения, начинает обороняться жезлом.

Здесь будет уместным рассказать один случай, которого мы были свидетелями. Однажды в вагоне ехал какой-то сектант, шалопут, или что-то в этом роде. Против него сидел мещанин, или ремесленник, православный. Сектант, притворившись пьяным, начал осуждать многие обычаи православной веры и обряды её. Начал, напр., спрашивать православного, откуда известно, где написано, что нужно почитать святых и молиться им, сказал, что святые были такие же люди, как и прочие, что при апостолах святых не было, и потому апостолы святым молиться не могли, что даже пятьдесят лет тому назад не было акафистов ни Тихону Задонскому, ни Покрову Божией Матери, что всё это и многое другое введено недавно и потому никакой важности не имеет; начал даже дерзко требовать отчёта о том, кто был свидетелем того, о чём написано в разных книгах, подразумевается, православных. Православный, человек простой и хотя быть может и грамотный, но не сведущий в предметах веры, кое-что отвечал, но, само собою понятно, не мог опровергнуть дерзких возражений сектанта. He смотря на то, что некоторые из ближе сидевших и слышавших разговор от времени до времени вставляли свои замечания, направленные против слов сектанта, и помогали православному обороняться, а один уговаривал сектанта прекратить неприличные речи о вере, хотя таким образом и сочувствие и поддержка в споре со стороны пассажиров были оказаны православному. а отнюдь не сектанту; однако православный не мог не чувствовать самым обидным для своего самолюбия образом, что он бессилен опровергнуть нападения сектанта. Это сознание было для него тем тягостнее, что верующим сердцем он не мог не чуять, что его собеседник говорит что-то непутное, несёт какую-то нечестивую чепуху, а между тем он почти ничего не может сказать против этой чепухи. Несмотря на то, что сектант личности его нисколько не затрагивал, он был оскорблён и возмущён до глубины души. Чуть не с плачем сказал он своему противнику, что если бы он был с ним наедине, то вцепился бы

—47—

ему в ему в волосы и выколотил зубы. Совсем русский человек, грубоватый, но простодушный и с горячей душой. Сектант этими словами нисколько не обиделся и даже как бы не обратил на них внимания. Да и могло ли быть иначе, когда он видел, что они – выражение бессилия его противника, что он взял над последним решительный верх. Чтобы отвязаться от назойливых вопросов и задирчивости сектанта, православный замолчал и притворился спящим. Но сектант начал подсмеиваться: «заснул, нашатырю ему под нос», и опять втравил его в разговор. С подходом поезда к станции сектант заблагорассудил выйти из вагона раньше остановки, и когда на станции в вагон вошёл жандарм приглашённый, вероятно, кем-либо из пассажиров, то сектанта и след простыл; он или перешёл в другой вагон, или сошёл с поезда. К концу разговора выяснилось, что сектант был совершенно трезв, и двукратное заявление, что он пьян, очевидно, было сделано им с целью, чтобы никто из слушателей не возражал ему, так как никому нет охоты связываться с пьяным, да и безопаснее было притвориться пьяным. Говорил сектант намеренно громко, так что не оставалось никакого сомнения в том, что это был один из способов пропаганды сектантства.

Этот случай показывает, что русский народ, при своём невежестве, беззащитен от нападений на его веру сектантов и что он невольно вынуждается защищаться от них кулаками, хотя и не может не сознавать нецелесообразности подобной защиты. Невежество – вот та мутная вода, в которой раскольники и сектанты всякого рода успешно ловят не рыбу, а живых людей; невежество – вот та тёмная, грузная сила, та непроницаемая твердыня, от которой бездейственно отскакивают удары борцов за православие, и полемика против раскола и сектантства имеет, только незначительные успехи.

Но в XVI или XVII в. невежества в России было гораздо больше, нежели теперь. Тогда не только народ, но даже и правительство, даже и само духовенство в огромном большинстве плохо знали учение веры, были умственно неразвиты, втайне не могли не чувствовать своей не-

—48—

подготовленности для борьбы против сектантов и иноверцев пером и словом, а потому для охраны своей веры в неприкосновенности и чистоте и для более успешного отпора пропаганде иноверия и сектантства не могли не прибегать к полицейским мерам.

Но это были именно только полицейские меры. По делам веры не только смертная казнь, но и менее тяжкие наказания не практиковались. Не было ни законов о сожжении и вообще казни еретиков, ни на практике эти казни не существовали. А какого-нибудь инквизиционного трибунала, как особого учреждения, которое действовало бы на основании кодекса законов, действовало бы постоянно и систематически, и совсем не было.

Замечательно ещё, что в России крутые, гражданские и уголовные, меры против еретиков и раскольников почти постоянно применяла гражданская власть, а не Церковь. Это – существенное отличие нашей Церкви от католической, которая в кровавых преследованиях еретиков действовала вполне самостоятельно, независимо от светской власти, далеко упреждая последнюю в религиозном фанатизме.

Коснёмся здесь одного частного случая, которым г. Соловьев подтверждал своё мнение о существовании в России инквизиции в конце XVII в. и по поводу которого его противники почему-то ему ничего не возражали.

Я могу прямо сослаться, писал г. Соловьев, на несомненный факт существования инквизиционного трибунала в Москве не далее, как в конце XVII в. царе Фёдоре Алексеевиче решено было существовавшее при Заиконоспасском монастыре духовное училище превратить в высшее богословское, научное и вместе с тем церковно-практическое учреждение, сообщив ему, между прочим, формальную привилегию инквизиционного судилища для розыска, суждения и приговора к сожжению и другим наказаниям всех обвиняемых в различных религиозных преступлениях. Передав в своей Истории России подробности этой «привилегии», C. М. Соловьев делает такое заключение: «Московская Академия по проекту царя Феодора – это цитадель, которую хотела устроить для себя православная Церковь при необходимом столкновении сво-

—49—

ём с иноверным Западом; это не училище только, это инквизиционный трибунал: произнесут блюстители с учителями слова: «виновен в неправославии», – и костёр запылает для преступника» (т. XIII, изд. 2-е, стр. 314). «Преобразование Академии, – делает своё заключение Вл. Соловьев, – со стороны научной было осуществлено весьма не полно, но инквизиционный трибунал в Москве стал фактом и принялся за своё дело с таким чрезмерным усердием, что защищал огнём не только наше собственное православие, во и лютеранскую ортодоксию. Так, в 1689 году был судим (по доносу пастора) и сожжён в Москве первый появившийся в России философ, – мистик Квирин Кульман¹⁹⁸⁴».

И Соловьев-историк и Соловьев – не – историк впали в риторическое преувеличение мнимого инквизиционного духа академического устава или грамоты. Пункты грамоты, наиболее отзывающиеся инквизиторским духом, следующие: «Иностранцы, желающие поступить на царскую службу, прежде испытываются в вере блюстителем Академии и учителями, и только по их рекомендации принимаются в службу, а в которых усмотрено будет анти-православное направление, те высылаются за границу. Блюститель и учители обязываются наблюдать, чтобы в народе не было каких-нибудь распрей и непристойных толков о вере. Иноверцы, принимающие православную веру, записываются в особые книги, которые должны храниться у ректора и учителей, последние должны наблюдать за образом их мыслей и жизни; если они изменят православию, то их ссылать в Сибирь. Ректор и учители должны наблюдать, чтобы ни у духовных, ни у мирян не было в домах запрещённых книг, и чтобы не учившиеся свободным наукам не вступали в состязания о вере».

О кострах, о сожжении еретиков нет и помину. Высылка за границу иностранцев и сама по себе – не тяжёлое наказание, а при данных условиях она – мера благоразумия и справедливости. Ведь иностранцев насильно не тянули на службу к русскому царю. Раз они знали, что для поступления на эту службу требуется принятие право-

—50—

славия, то, поступая на службу, они должны были свято исполнить это условие. В противном случае они оказывались обманщиками, и русские естественно могли в таком обмане подозревать скрытый замысел тайной пропаганды среди них иноверного учения.

Наблюдение за тем, чтобы среди неучёных людей и в простонародье не было ни состязаний о вере, ни неприличных толков о ней, есть мера непредосудительной охраны православия. Вышеприведённый случай состязания сектанта с православным показывает, что даже и в настоящее время для прекращения соблазна от «непристойных толков о вере» православный человек не нашёл лучшего средства, как пригласить жандарма. Конечно, тут нет никакого соответствия средства с целью: против духовной силы сила физическая оказывать существенного действия не может. Но не следует упускать из виду, что сектанты при пропаганде своего учения обыкновенно не разборчивы в средствах. Они не стесняются делать насилие последователям господствующей веры, пусть это насилие носит духовный характер. Правительство и охраняет невежественную чернь от навязывания ей сектантских учений, от пропаганды их, потому что она сама часто не в силах охранить свою веру. А главное, ректору и учителям предоставлялось право наблюдать за тем, чтобы не было состязаний и непристойных толков о вере, и, подразумевается, прекращать их, а не усвоялось право наказывать виновных.

Наконец, ссылка в Сибирь, хотя наказание тяжкое, но всё-таки не то, что сожжение на костре. Притом, оно определялось ни иноверцам, ни сектантам, а иноверцам, принявшим православие и потом изменивших ему, отступникам. Такие люди нигде и никогда не пользуются ни сочувствием, ни доверием. Человек, не раз меняющий свою веру, в лучшем разе существо легкомысленное, пустое и ничтожное, в худшем – негодяй и злодей, ради выгод торгующий тем, что есть самого заветного и священного в человеке. В 17 же в. наши предки на таких людей иначе и не могли смотреть, как на тайных пропагандистов иноверия, принявших православие для того,

—51—

чтобы успешнее и безопаснее для себя распространять свою (прежнюю) веру.

Нужно ещё сказать, что устав академии – не чисто туземного происхождения. Составителем его считают Симеона Полоцкого. А Симеон Полоцкий получил образование в польских школах, быть может, даже в иезуитской коллегии, был у нас представителем латинского, западного образования, держался многих католических мнений, несогласных с православием, и написанный им академический устав есть сколок с уставов католических академий.

Этим, быть может, отчасти объясняется то, что он не получил полного применения на практике, – и не в одной только учебной своей программе, а и по части охранения веры и преследований за проступки против неё. Так, вскоре по основании Академии возгорелся в Москве спор о времени пресуществления Св. Даров во время литургии и настолько овладел умами, что об этом таинственном и возвышенном предмете веры рассуждали даже на рынках, а между тем не слышно, чтобы кто-нибудь за это подвергся наказанию или взысканию. Другой пример. Ученик и наперсник Симеона Полоцкого Сильвестр Медведев защищал католическое учение о времени пресуществления даров в Евхаристии и держался и прочих католических, несогласных с православием, мнений своего учителя. Кроме того, против него были вооружены учёные греки Иоанникий и Софроний Лихуды, а они в то время были учителями в Академии и заправителями богословских споров в Москве, имели большую силу, как люди учёные и, несомненно, православные, и успели вытеснить латинское, западное направление. Однако, не смотря на силу враждебной Сильвестру партии, не смотря на то, что католическое мнение о времени пресуществления даров было признано не православным и осуждено, Московский собор не только не подверг Сильвестра уголовному наказанию, – о смертной казни и говорить нечего, – но даже не лишил его сана (он был инок), а определил подвергнуть только церковному покаянию. Но так как Сильвестр Медведев, в виду этого определения, сознался в неправоте своего мнения, то и это определение было отме-

—52—

нено. Правда, сочинение его – Манна было сожжено. Но ведь сжечь сочинение – далеко не то, что сжечь человека.

Была ли в России инквизиция в 18 в.? На этот вопрос в Русском Вестнике (ноябрь 1891 г.) дан ответ утвердительный. Но П. И. Барсов в дельной, не смотря на краткость, статье, помещённой в Историческом Вестнике (февраль 1892 г.), доказал, что в русской церкви при Петре I и при его преемниках инквизиции не было.

Позволим себе привести две заключительных страницы его статьи, в которых выражена сущность её.

«После краткого обзора учреждений времён Петра I по делам раскола, – говорит он, нам теперь легко ответить на поставленный в начале вопрос: имели ли эти учреждения характер инквизиционный и можно ли обвинять православную русскую церковь времён Петра I в том, будто она была причастна западному греху инквизиционного отношения к заблуждающимся в вере. Очевидно, на эти вопросы не может быть другого ответа, как только отрицательный. Патриарший духовный приказ, приказ церковных дел, раскольническая контора Святейшего Синода, тиунская контора и сам Синод имели предметом своей деятельности лишь «обращательные» дела, то есть увещание раскольников обратиться к церкви, состязания с ними, для которых раскольники особыми, повсеместно распубликованными, указами приглашались являться в Синод добровольно и «безбоязненно», издание сочинений, опровергающих раскольнические заблуждения и т. п. Ни сыском раскольников незаписных, ни тем более судом над ними по «градским» законам «Кормчей» и «Уложения» эти учреждения не занимались, отнюдь не усвояя себе прав гражданского, тем более уголовного суда, не назначали ни денежных штрафов, ни каких-либо других наказаний, кроме отлучения нераскаянных от церкви, лишь отчасти («приказ церковных дел») совмещая в своей деятельности, по требованию государства, функцию фискальную, то есть, регистрацию раскольников в виде отметок в исповедных росписях неисповедывавшихся, и сбора, с записью, поступавших с раскольников двой-

—53—

ного подушного платежа и штрафов. Ни сам Синод, ни оставшиеся при нём учреждения, не имели по отношению к раскольникам права «розыска с пристрастием» (каковой розыск характеризовал бы эти учреждения, как инквизиционные). О существовании или «оказательстве» раскольников в той или другой местности Синод узнавал или от епархиальных преосвященных, которые в свою очередь руководились доношениями приходских священников, или от государственных учреждений, узнавал для того о прихожанах, не явившихся к исповеди или открыто отрёкшихся от Церкви и учивших противно её учению, чтобы принимать против раскола лишь свои «обращательные» меры, в случае безуспешности которых раскольники становились для Церкви «яко же язычник и мытарь», и поступали по силе законов государственных, в заведывание государственных учреждений, каковы были: тайная канцелярия, канцелярия Плещеева, отчасти Преображенская канцелярия, розыскная раскольнических дел канцелярия. Но и эти государственные учреждения в царствование Петра I были учреждениями отнюдь не инквизиционными, а лишь фискальными, и существовали не для иных каких-либо целей, как только для целей взимания назначенных государственною властью штрафов и двойных подушных окладов. Меры, практиковавшиеся этими учреждениями для взимания денег от раскольников, были обычные в то время, да и после, полицейские меры, какие употреблялись вообще для неопустительного взыскания всяких государственных податей. Даже военные экзекуции (Коптелова, Рожнова и др.), употреблявшиеся для этой цели, не могут быть приравниваемы к деяниям инквизиционным по той причине, что это были меры не инквизиции, а реквизиции, и употреблялись не как казнь за раскол, а как принудительная мера для исполнения раскольниками наложенной на них государством гражданской обязанности. Был лишь один род раскольнических дел, когда употреблялась в дело пытка (в Тайной канцелярии и в Преображенской канцелярии) и даже смертная казнь: это когда приходилось власти иметь дело не с простым отступлением от Церкви или раскольничеством, а с расколо-учительством политического и противогосударственного ха-

—54—

рактера, с оскорблением величества и с воззванием, яко бы во имя веры, к открытому бунту против верховной власти: таковы были дела Талицкого и Левина и многих других, провозглашавших императора Петра I антихристом. Но это были уже не дела по отступлению от Церкви, а преступления политические, которые и судились обычным уголовным судом, не имевшим ничего общего с инквизицией, которая всегда судила подобным же образом преступления, собственно, против веры. Остаётся сказать несколько слов по, поводу заявления автора упомянутой статьи¹⁹⁸⁵ о том, будто «долго и после Петра I всё гражданское и церковное управление было проникнуто инквизиторским настроением». Достаточно припомнить личный состав высшего церковного и гражданского управления в России при Екатерине I, при Петре II и при Анне Иоанновне для того, чтобы видеть всю несообразность такого обвинения. При Екатерине I и при Петре II Св. Синоду не раз приходилось подавать им жалобы; в виде всеподданнейших докладов, на то, что «церковное правительство в уничижении быть значится» от правительства гражданского верховного тайного совета, который нередко стеснял Церковь в самых законных её требованиях и нуждах, в том числе и по делам «обращательным». Управлявшие государством немцы, Остерман и Миних, позже, при Анне, Бирон и Левенвольд, открыто покровительствовали протестантству в ущерб интересам церкви государственной. История с «Камнем веры» и страдальческая кончина архиепископа Феофилакта Лопатинского, которого за православие «били шелепами снем рубаху», два года томили в тяжком заключении в Петропавловской крепости, пока не замучили до полного изнеможения, достаточно показывают, на сколько «инквизиционно» ревновало в интересах Церкви «православное» гражданское правительство «времени преемников Петра I». Да и из церковных правителей вице-президент Синода Феофан Прокопович, архиепископ Новгородский, дружественно сносился с расколо-учителями, вёл переписку с знаменитым выговским настоятелем Андреем Денисовым, ко-

—55—

торого, по словам совершенно достоверного свидетельства раскольников, в своих письмах «возлюбленным о Христе братом ублажаше»…

Не следует упускать из виду, какое тогда было время. «Я теперь занимаюсь чтением разных монографий времён после-петровских, – пишет профессор Никитенко в своём дневнике. – Что за ужасная картина деспотического произвола, казней, олигархических козней и интриг, кнутобития, застенков т.п.».¹⁹⁸⁶ Но такая кровавая неурядица господствовала в области гражданского правительства. Церковное же правительство нисколько не заразилось духом ни мстительности, ни интриг, ни кровавого преследования иноверцев и еретиков, ни вообще карательного к ним отношения. Тем более чести ему, что оно в эпоху государственной неурядицы и казней не было увлечено течением, а сохранило свойственный истинному христианству дух любви, человечности и веротерпимости. Хотя русская церковь не имела силы удержать гражданское правительство от применения застенков с ужасными пытками, но хорошо уже и то, что она сама в лице своих представителей и служителей не устраивала их для наказания, или вразумления еретиков.

Замечательно, что в России и гражданское правительство ввело пытки только с того времени, как оно сделалось «западническим», т. е. с Петра Великого. При Иоанне Грозном были казни, но пыток не было. А в период времени, соответствующий второй половине средних веков, т.-е., во весь период до-монгольский и монгольский, в России совсем не было ни пыток, ни казней. В то время Россия была гуманнее Запада: религиозных гонений не было, инквизиции не знали, пыток и казней, как системы, не существовало.

Когда мы читали эти слова свои в корректуре, случайно, из лекции графа Камаровского: «Война или мир?» и из рецензии, помещённой в Историческом Вестнике, мы узнали о речи профессора Загоскина, читанной им в ноябре прошлого года на акте в Казанском Университете. В этой речи профессор доказывает, что смертная

—56—

казнь в древней Руси совсем не существовала, была введена под влиянием византийского законодательства, кроткому духу русского народа никогда не была симпатична, и русское законодательство обнаруживало тенденцию к отмене этой бесчеловечной и чуждой русскому духу кары. Мы вполне сочувствуем взгляду проф. Загоскина на не благоволение русского народа и туземного русского законодательства к смертной казни. Но полагаем, что влияние Византии на введение и применение в России смертной казни было незначительно в сравнении с влиянием Запада. Припомним, когда у нас было всего больше казней: не в эпоху ли господства немцев в первой половине ХVIII в.? А застенки с пытками были введены у нас в это время в первый раз. Разнообразные и утончённые пытки – это не русское и не византийское, а западноевропейское изобретение.

Между тем как в России в период времени, соответствующий средним векам на Западе, не было ни смертной казни, ни тем более, пыток инквизиции, средневековой период на Западе историки уже давно и почти единогласно признали временем варварства, грубости и невежества. Действительно, средние века, как в гражданской, так и в церковной жизни, представляют шаг назад. Тогда приносившие бескровную жертву становились палачами, проливали человеческую кровь с утончёнными жестокостями и подвергали жесточайшим мукам не каких-либо закоренелых преступников, а лишь еретиков и иноверцев – что может быть ужаснее этого? В предыдущие времена, не только в первые три века христианского летосчисления, когда Церковь была гонима, но и во весь период вселенских соборов, ничего подобного не было. Тогда, напротив, страдали православные, частью от язычников, частью от еретиков. He говоря о временах гонений христиан со стороны языческих императоров Рима, припомним эпоху арианскую, или время иконоборческой смуты, когда столпы православия были не только свергаемы с епископских кафедр и ссылаемы в заточение, но и подвергались истязаниям. Правда, и в средние века жизнь отличалась церковностью, так что недавно папа Лев XІII в этом отношении отдал им решительное предпочтение пред на-

—57—

шим временем, но тогдашняя церковность имела важные недостатки. Богословие сделалось безжизненным от крайнего буквализма; отсутствие истинного просвещения обнаруживалось в суевериях и предрассудках; иссяк дух христианской снисходительности к заблуждающимся и любви к иноверцам; узкое доктринёрство, огрубение нравов, постоянные войны, благоприятствовали развитию религиозного фанатизма. Всё это в средние века существовало на Западе и было возведено там, так сказать, в систему. Но в России эти уродства церковной жизни проявлялись спорадически и притом без влияния со стороны Запада. И мы подписались бы под рефератом г. Соловьева, если бы он болезни средневекового миросозерцания приписывал исключительно Западу, а к России, общее к Востоку, где жизнь издавна сложилась и текла особо и не одинаково с Западом, применил бы особливую оценку, которая соответствовала бы действительности, а не произвольно взятым рамкам.

—58—

В отличие от историко-психологического рационализма Эйхгорна и Павлюса, способ толкования Нового Завета, предлагаемый Кантом в его «Die Religion innerhalb der Grenzen der blossen Vernuft»¹⁹⁸⁷ можно назвать рационализмом нравственно-аллегорическим. Так как экзегетическая метода Канта стоит в неразрывной связи с его философско-богословскими воззрениями и непосредственно определяется ими, то для ближайшего уразумения её мы должны кратко коснуться этих последних.

Точкой отправления критической философии Канта, как известно, служит различение в человеке, но способу и предмету познания, двух одинаково важных сил – разума теоретического и разума практического. Познавательная деятельность первого, по Канту, ограничивается так называемой дискурсивной областью мышления и определяется логическими категориями причинности, модальности и пр., а также субъективно рассудочными формами представления пространства и времени. Всё, что лежит вне области этих категорий и представлений, – что не может быть понято как необходимое звено в бесконечной цепи конечных бытий, – что не может быть мыслимо нами как явление условливаемое другим, явлениями универса и само в свою очередь условливающее их, – а также чего мы не

—59—

можем представлять в форме пространственного и временного бытия: всё это, по Канту, недоступно анализу теоретического разума и превышает его силы. Таковы: вещь в себе, Бог или абсолютная первопричина, вообще весь сверхопытный мир. Отсюда все религиозные и нравственные истины, как заявляющие право на абсолютную объективную истинность и предполагающие бытие вневременного, непространственного и безусловного существа, – не только оказываются недоступными для теоретического разума, но и прямо отрицаются им, поскольку они – эти истины – не соответствуют его врождённым требованиям – всё понять в условной связи и взаимной причинности и не подлежат ограничениям временно – пространственных и условно-причинных отношений.

Но кроме этой умственно-теоретической деятельности человек, по Канту, живёт ещё нравственно-практическою жизнью и, по свойству самой природы своей, должен вращаться в области нравственно-религиозных отношений. Человек есть существо не только мыслящее, но и действующее. Теперь: как умственно-теоретическая жизнь человека определяется известными необходимыми формами и категориями, так и эта нравственно-практическая деятельность невозможна без некоторых необходимых и независящих от теоретического разума постулатов или требований. Таковы: бытие абсолютно-совершенного существа, бессмертие души человеческой и др. Истины эти оказываются столь же необходимыми предположениями и условиями (постулятами) для нравственно-практической деятельности человека, как логические категории и субъективные формы воззрения – для его умственно-теоретической деятельности. Таким образом, отрицаемые теоретическим разумом (с точки зрения его логических категорий условности и причинности, его субъективных форм воззрения пространства и времени), нравственно-религиозные истины, по Канту, являются необходимыми постулятами разума практического и нравственных потребностей человеческого духа.

С этой нравственно-практической точки зрения Кант смотрит как на религию вообще, так и на Новый Завет в частности. Такие вопросы, как напр. о существе и внутренней жизни Божества, о троичности Божественных

—60—

Ипостасей, их взаимном отношении между собой, о возможности боговоплощения и непосредственного действия Бога в мире, – вообще всё, что составляет предмет христианского богословия – рационального и догматического, не должно входить в сферу религиозно-нравственных отношений человека и отнюдь не составляет религии. Богословие, по Канту, будто бы зиждется на безвыходном самопротиворечии и на смешении двух совершенно разнородных сфер духовной деятельности человека – умственно-теоретической и нравственно-практической. Философско-теоретическое построение догматики, логическое разъяснение причинной связи явлений и свойств божественной жизни и под. возможно для человека не иначе, как посредством разума теоретического, т. е. его форм и категорий, которым подлежат только условные явления универса. Отсюда: как скоро абсолютный объект, стоящий вне этих форм и категорий, мы хотим понять и уяснить теоретически, мы волей – неволей впадаем в самопротиворечие, т. е. смотрим на этот безусловный объект сквозь призму отрицаемых им условных форм и ограничений. Вследствие этого и сам объект будто бы преломляется в нашем сознании в совершенно ложном виде. Не здесь ли, поэтому, должно искать причины всех богословских споров? Не это ли смешение разнородных областей духовной деятельности человека вызывает ереси и секты в христианстве (т. е. в протестантизме)?

Откинув всё теоретическое богословие из религии, Кант оставляет ей одну только нравственно-практическую область. Религия важна и необходима человеку не по тому или другому учению о Боге, т. е. не тем, что говорит она о Боге и что Бог совершает или не совершает для нашего блаженства, – но тем, что Бог говорит в ней людям и что мы должны делать для нашего спасения, – т. е. своей моральной стороной и нравственными требованиями. Каждая религия является обязательной для человека поскольку в ней выражаются и осуществляются постуляты (требования и законы) практического разума, поскольку она удовлетворяет нравственным потребностям человеческого духа. Чем чище и совершеннее нравственная сторона религии, чем глубже и всестороннее раскры-

—61—

вает она сущность нравственного закона: тем она выше и рациональнее.

Обращаясь затем к нравственному анализу всех исторических религий, Кант в одном только Новом Завете видит религию совершеннейшую и, безусловно рациональную. Вся дохристианская история религии была только постепенным предуготовлением и приближением к религии Иисуса Христа. Существенное отличие других религий от христианской состоит в том, что в них внутренние требования нравственного закона выражаются в форме внешних предписаний или статутов, основанных на страхе и угрозах¹⁹⁸⁸. Все дохристианские религии, не исклю-

—62—

чая и иудейской¹⁹⁸⁹, можно сравнить с дисциплинарными правилами, какие предписываются школьникам для выдержки и выработки в них нравственно-доброго характера. Школьник не понимает всей важности и внутреннего значения этих правил; он подчиняется им страха ради, часто с большой неохотой и отвращением, из одного только желания исполнить волю сильного, взрослого.

Христианство, напротив, свои нравственные требования возводит к внутренним и вечным законам нашего духа. Сила христианской нравственности заключается не в угрозах и страхе, но в том, что она раскрывает свою внутреннюю необходимость и своё полное соответствие истинным и вечным потребностям нашего сердца. Здесь, следовательно, человек подчиняется нравственному закону не как школьник, слепо и бессознательно, и не как раб, страха ради пред деспотом, но как свободный и разумный муж, пришедший в совершенную меру нравственного возраста, с полным сознанием всей легально-

—63—

сти и высочайшего совершенства нравственных требований этого закона¹⁹⁹⁰.

Но если, рассматриваемая с своей материальной стороны, т. е. со стороны своего нравственного содержания, христианство, по Канту, есть религия вполне рациональная и безусловно совершенная; то, напротив, со стороны формальной, т. е. внешнего выражения закона нравственного, оно заключает в себе много иррационального и не всегда и вполне будто бы соответствует духу нравственного закона. Причина этому та, что христианство есть не философская, а историческая религия. Появившееся восемнадцать веков тому назад и при том в известном частном кругу людей, христианство не могло выразить нравственный закон в чистой и совершеннейшей философской форме. В таком случае оно осталось бы бездейственным для своего времени и совсем непонятным для тогдашних людей. Только теперь человечество развилось настолько, что может усвоять нравственный закон в совершенно соответствующей ему форме простого требования или категорического императива, т. е. как rein moralisches Gesetz. Напротив, для древнего человечества необходима была внешне-историческая оболочка нравственных идей; надо будто бы было нравственный закон одеть в чувственно-конкретную форму разных сверхъестественных историй и необычайных лиц¹⁹⁹¹.

Таким образом, вся новозаветная история, по Канту, есть будто бы только внешняя форма для выражения внутреннего нравственного закона, не существенная и даже не вполне и не всегда рациональная оболочка нравственной идеи, имевшая только частное педагогическое значение и бывшая только простым приспособлением к духовному состоянию той исторической эпохи и среды, когда и где явилось христианство, – но отнюдь не могущая претендовать на безусловную обязательность для всех времён и всех народов.

Из этого воззрения Канта на христианство последовательно развивается и его основной принцип толкования

—64—

Нового Завета. Если в христианстве имеет существенное значение одна только нравственная идея и если вся новозаветная история есть только случайная, частная и условно-временная оболочка этой идеи: то понятно, экзегес Нового Завета должен состоять в выделении этого вечного нравственного закона из его временной исторической оболочки, – в разъяснении тех нравственных мотивов, какие движут мыслями, словами и делами новозаветных лиц и заправляют всей вообще Евангельской историей. Сами по себе жизнь и дела Господа для экзегета не имеют никакого значения, – важна только их нравственная подкладка и их внутренние побуждения. Выяснить по возможности глубже и всестороннее эту внутреннюю и нравственную сторону евангельской истории, отделить в ней вечную идею от временной и условной внешней формы: такова, по Канту, задача экзегеса Нового Завета. Все другие вопросы: о действительности и исторической достоверности евангельских повествований, о происхождении и подлинности новозаветных книг, о взаимной связи и хронологической последовательности евангельских событий, – а также: были ли те или другие события евангельские действием сверхъестественной силы или же результатом естественноисторических условий, в какой связи стоят они с данной исторической обстановкой, местом и временем их совершения, с характером действующих в них лиц и пр. – всё это не может и не должно интересовать настоящего экзегета-богослова чистой религии разума. Решение подобных вопросов или не имеет существенного значения в области религиозных отношений, или же совсем невозможно и недоступно для познавательно-теоретической деятельности человека. Во всяком случае, научный, т. е. богословско-исторический, экзегес, по Канту, имеет только второстепенное значение и обусловливается только той стороной христианства, которой оно есть не чисто-моральная только, но и историческая религия¹⁹⁹².

—65—

Так, в конце концов, вся новозаветная история у Канта превращается в чистую философию и нравственную идею. Сын Божий Иисус Христос есть только олицетворение постулятивно-требуемой практическим разумом идеи Богочеловека или совершеннейшего и вечного единения конечного с бесконечным, божественного с человеческим, – кон-

—66—

кретный идеал абстрактной идеи блага, – историческое воплощение всех нравственных совершенств и пр. Равным образом и все евангельские лица и события у Канта являются только олицетворениями различных частных сторон нравственного закона, наглядным выражением нравственных идей и требований человеческого сердца. Сверх-

—67—

естественное рождение Христа через наитие Святого Духа и боговоплощение есть наглядно-поэтическое или мифологическое представление идеи осуществления нравственного идеала в праведнике, т. е. рождение божественной идеей праведника среди людей в историческом лице. «То, что мир могло сделать предметом божественного совета и целью

—68—

Творения, есть человечество (вообще разумное существо в мире) в его нравственном совершенстве. Этот Богу угодный человек (идеальный, существующий в божественной идее) «пребывает в Боге от вечности» – идея его исходит из божественного существа (превечное рождение Сына); он не есть, поэтому тварный предмет, но Его Единородный Сын, – «Слово» (Das Wort – Das Werde!),

—69—

через которое все вещи произошли и без которого ничто не существует, что создано“ (потому что его ради, т. е., для разумного существа в мире, поскольку оно может быть мыслимо по своему нравственному назначению, всё создано). «Он есть сияние славы Его – в Нём Бог возлюбил мир» и только в Нём и через принятие Его нравственного настроения (т. е. через усвоение нравственного идеала человечества) мы можем надеяться «быть чадами Бога» и т. д. «Возвышаться к этому идеалу нравственного совершенства, т. е. к образцу нравственного настроения во всей его чистоте, есть общечеловеческая обязанность, к которой нам может дать силу также сама эта идея, которая предлагается нам разумом для стремления к ней» и т. д... «Человек святой и праведный идеализируется до небожительства, каковому образу представления благоприятствует и Писание. Чтобы сделать для нас понятной (наглядной) степень любви Бога к человеческому роду, оно усвояет Богу возможно высшую жертву, какую только может принести любящее существо, уничижая само себя («так Бог возлюбил мир» и т. д.), хотя наш разум не в силах составить себе какое-либо понятие о том, как вседовольное существо может пожертвовать хоть сколько-нибудь тем, что принадлежит к его блаженству, – себя умалить и лишить себя известного обладания» (und sich eines Besitzes berauben könnte)¹⁹⁹³. Воскресение и вознесение Христа на небо составляют прибавление к публичной истории Христа; это – тайные, только пред глазами доверенных лиц происходившие, истории, которые, если принимать их только как идеи разума, могут означать начало

—70—

другой жизни и вход в место блаженства, т. е. в общение со всеблагом. Истории эти, без отрицания их исторической действительности, не могут принадлежать религии в границах чистого разума. И это не потому, что они суть исторические рассказы (таково и предшествующее содержание евангелий, относящееся к общественной деятельности Христа), но потому, что они, буквально понимаемые, допускают понятие хотя и вполне соответствующее чувственному способу представления людей, но не допускаемое разумом при вере его в будущую жизнь, так как предполагает материальность всех существ мира, равно как и материализм (психологический) личности человеческой, которая только под условием нашего тела оказывается могущей существовать, – как и пребывание в мире вообще (материализм космологический), который по этому принципу может быть не иной какой, как пространственный¹⁹⁹⁴.

Всё значение евангельской истории Кант сводит к следующему положению:

«Учитель Евангелия объявляет себя посланником неба и как такой считает благочестие (обряды, исповедание, богослужение) за нечто само по себе не имеющее значения; напротив учит о всеблаженстве нравственной веры (которая одна только святит людей «как Отец их небесный свят есть») и добрым поведением в жизни доказывает свою истинность. Своим учением и страданиями даже до невинной смерти Он в своём лице дал соответствующий первообразу (идеалу или божественной идее человечества) пример такого человечества, которое одно только угодно Богу. Он представляется возвратившимся на небо, с которого пришёл (как частный пример и осуществление небесного идеала) после того, как оставил свою последнюю волю (наподобие завета или завещания) устно. Но что касается до силы памятования его учения, его заслуг, его примера, то, конечно, можно сказать: «он (идеал Богу угодного человечества) нисколько не менее (т. е. и по смерти Христа) остаётся среди своих учеников до скончания века. Это учение, насколько дело касалось исторической веры в происхождение и сверх-

—71—

земное достоинство личности основателя его, конечно, имело нужду в подтверждении посредством чудес. Но поскольку оно относится к нравственно улучшающей человека вере, оно может обойтись без всех таких доказательств своей истинности¹⁹⁹⁵».

Понятно само собой, что при Кантовом нравственно-аллегорическом или философском толковании Библии (практиковавшемся, надо заметить, уже гораздо ранее стоиками в отношении к мифам народной классической религии, Филоном – к Ветхому Завету, Оригеном – к Новому) легко помириться с общехристианской верой, оставаясь в то же время неверующим¹⁹⁹⁶.

—72—

Такое маскирование неверия, хотя и могло быть удобным для одинокого философа и для внутреннего, личного, так

—73—

сказать, обихода, – но оно не годилось для богослова-писателя ex necessitate. Кантов нравственно-аллегорический

—74—

принцип толкования Библии мог сослужить добрую службу разве только проповедникам-пасторам, которые не

—75—

имея необходимости рассматривать христианство с точки зрения общенаучных начал, получали возможность огра-

—76—

ничиваться извлечением морали из частных событий новозаветной истории и гомилетическим применением её к назиданию паствы.

М. Муратов

—77—

Письмо четвёртое

Нравственный и социально-экономический строй Запада. – Деморализация Берлина. – Её психологическая связь с расшатанностью религиозных и вообще идеальных начал жизни. – Пролетариат и социал-демократия. – Специальные условия развития на Западе пролетариата. – Превышение предложения над спросом. – Реклама, как форма «борьбы за существование» в промышленном и коммерческом мире. – Недостаток работы. – Интеллигентный пролетариат и его причины в Германии, по Бебелю. – Передовая роль германских социалистов в общем западном социалистическом движении. – Публичные дебаты и прения, как рассадник социализма. – Февральские «краваллы» (беспорядки). – 18-е марта – праздник «дня рождения» социал-демократии. – Социал-демократические ферейны. – О средствах борьбы с социализмом. – Картина будущих социалистических порядков, по Рихтеру. – Забота о прикреплении населения к земле, как «средство предотвратить социальную революцию». – К характеристике современного настроения в Берлине: pro и contra . – Париж.

Нигде в жизни современного запада противоречия между показной стороной и действительностью не выступают так резко, как в его нравственно-экономическом и социальном строе. Нас смутит иногда двусмысленное отношение протестантского пастора к христианской истине: но мы знаем, что ведь и вообще протестантизм не ставил на своём знамени верности подлинному христианству. Нас озадачит порой скептическая улыбка, которая среди серьёзных и глубокомысленных разъяснений вдруг скользнёт по лицу немецкого философа, как бы договаривая за него: «а всё-таки, что же, в конце концов, есть истина»; но мы знаем, что ведь и догматизм немецкой философии

—78—

сто́ит её скептицизма. Всё это отчасти понятно. Но нас положительно ужасает та громада бедствий, которые со всех сторон надвигаются на современный запад и грозят в основаниях разрушить весь его настоящий социально-экономический строй, а вместе с ним и всю его «культуру», – ужасает именно потому, что гордый, уверенный в живучести и прочности своих «автономных» и научных начал, запад, по-видимому, всё ещё не склонен признавать надвигающуюся на него грозу во всём её зловещем значении.

Берлин официальный и Берлин действительный – это две совершенно различных вещи. В официальном Берлине порока нет: его казернирование не дозволено и, поэтому, кто усвоил себе похвальное обыкновение не покидать своей комнаты после того часа, в который, по предписаниям, двери всех домов в Берлине должны быть заперты, тот может благодушно думать, что и повсюду в Берлине также опрятно, спокойно и мирно, как в его собственной комнате. Но вот вдруг какой-нибудь досадный процесс, вроде пресловутого процесса Гейнце, колеблет эту блаженную уверенность и с осязательной очевидностью показывает, что в действительном Берлине порок не только не исчез, но, не будучи признан официально, тем глубже и прочнее всосался в жизнь не официально, и не только сам жив, но породил из себя другие, более ужасные, формы порока (например, Kuppelei u Zuhälterthum – этот истинный бич современного Берлина), которые разъедают злосчастное «сердце Европы». Если сам император Вильгельм, с обычной отзывчивостью и прямотой, пришёл в своём знаменитом и наделавшем много шуму Erlass’е министерству, что «процесс Гейнце ужасающим образом обнаружил (in еrscheckender Weise dargelegt), что Zuhalterthum, вместе с необычайно распространившимся, как в других больших городах, так особенно в Берлине, пороком, стал серьёзной опасностью для государства и общества»: то мы ясно убеждаемся отсюда, что изнанка Берлинской жизни далеко не так благовидна, как её лицевая сторона¹⁹⁹⁷.

—79—

И было бы не трудно иллюстрировать это обобщение соответствующими фактами...

Без сомнения, главнейшей причиной этой деморализации служит именно та расшатанность религиозных и вообще идеальных начал жизни, о которой мы говорили в своих предыдущих письмах. В душе современного западного человека, как и в западном городе, так сказать, нет центра. Без Кремля, без святыни, без кремлёвских соборов и дворцов, западный город с своими однообразными исполинскими зданиями является повсюду одинаково значительным или, пожалуй, смотря по взгляду, повсюду одинаково незначительным, – как слабо дифференцированный животный организм, у которого каждая часть одинаково способна к изолированной жизни: так точно и в душе современного западного человека, загасившего священный огонь идеала, каждая часть, каждое движение, каждая страсть является одинаково значительной, одинаково законной, требующей одинакового удовлетворения, – ничего центрального, ничего объединяющего раздробленные силы духа, ничего вдохновляющего на подвиг борьбы со злом! После утомительно-долгого делового дня, после чрезмерной отупляющей работы, когда душа уже утратила способность к чистому и спокойному наслаждению, «культурный» человек с лихорадочной поспешностью бросается к бессмысленным и шумным удовольствиям, причём все средства забыться являются одинаково законными, ибо из души, переставшей томиться духовною жаждой, уже не раздаётся более ни одного протеста. Там, где нет способности к чистому духовному наслаждению, там являются болезненные потребности, которые растут с ужасающей быстротой, так как скопление в промышленных и торговых центрах богатств открывает широкие двери к удовлетворению этих потребностей всем тем, сердце которых внутри черство́. Люди дичают в

—80—

нравственном отношении, не сохраняя ни внимательности, ни участия ни для чего, что находится вне круга их удовольствий. Симпатия, сочувствие к страданиям ближних исчезает, так как душа, опьяняемая удовольствиями, не сохраняет уже более способности к пониманию положения другого. С уничтожением нравственных уз угасает стыд, который удерживал бы от слишком роскошных наслаждений, а при этом становится уже просто делом вкуса, ищет ли человек забвения в том, что тешит свои чувственные страсти, игрушкой которых является униженный пролетариат, или, обратив государственные формы и обуздывающие своеволие законы в призрак, с зверской кровожадностью начинает наслаждаться страданием тех, кого судьба отдала в его власть. He случайное в самом деле явление, что именно на препрославленной «культурной» германской почве возросли те ужасы, разоблачением которых недавно изумил мир известный военный приказ принца Георга Саксонского! Ведь если, как заявил один депутат Рейхстага при обсуждении этого вопроса (см. протоколы засед. от 16 февр.), «палачами являются не только нижние чины, но и офицеры германской армии, – и при том именно те офицеры, которые в обществе играют роль и которых особенно любят дамы за вежливость и утончённое обращение»; если, далее, и сам канцлер, уклонившись «от перемывания грязного белья пред иностранцами», не отрицал, однако, самого факта и в оправдание этого «огрубения» (следовало бы сказать: одичания) офицеров нашёл возможным сказать лишь то, что оно происходит с людьми ещё до их поступления в армию (!): то как иначе, после всего этого, мы должны представить себе современное германское «интеллигентное общество», как не в тех именно чертах, которыми мы только что его характеризовали? Не ясно ли, что у культурного человека, не смотря на весь его лоск и блеск, всё-таки «душа убывает»?..

Само собой понятно, что когда центр жизни переставлен, когда всеобщим лозунгом сделалось прославленное Горациево carpe diem, а на место забытых или отвергнутых положительных начал жизни не поставлено ничего нового, тогда образуется благоприятная почва для произро-

—81—

стания всяких ненормальных явлений до пролетариата и социал-демократии, – этих самых зловещих туч на горизонте современного запада, – включительно. Было бы с нашей стороны нерасчётливой смелостью браться за выяснение специальных источников для социального зла, по вопросу о котором, как известно, существует такая громадная литература, что изучение её могло бы наполнить многие годы. Но указать главные его причины, – что, конечно, для достижения полноты в нашей характеристике западной действительности, необходимо, – можно и не выходя из пределов самой элементарной общности.

«Превышение предложения над спросом» – вот к какой краткой формуле, как известно, сводятся все рассуждения современных политико-экономистов о специальных причинах развития на западе пролетариата и социал-демократии. Мы увидим далее, что этой формулой не исчерпывается вся сущность дела; но есть в ней и элемент несомненно истинный. Действительно, кто видел собственными глазами, какое множество рук тянется здесь за работой и какой значительный процент всё-таки её не получает, тот поймёт весь многосодержательный реальный смысл этой краткой формулы. Преобладание предложения над спросом, варьируясь в различных формах, действительно выступает здесь повсюду, начиная с уличных реклам и кончая солидной конкуренцией на занятие профессорской ординатуры.

Наше время есть время рекламы, – этой своеобразной формы «борьбы за существование» в промышленном и коммерческом мире. Говорят, что реклама всего больше развита в Америке: «если ты хочешь поместить доллар в какое-нибудь предприятие», – говорит практичный американец, – то заготовь сначала другой, чтобы сделать известным своё предприятие»! Но кажется и другим городам западной Европы и в частности Берлину уже немного остаётся догонять американцев. В Берлине реклама является в самых разнообразных формах: в форме газетных объявлений (в больших газетах, как, напр., в Фоссовой, заполняющих иногда 6–7 листов и превышающих в 2–3 раза сам текст), в форме расклеиваемых повсюду «плакатов», билетиков, которые на

—82—

больших улицах чуть не насильно всовываются в руки проходящим, в форме ярких вывесок, которые возятся на особых экипажах, иногда с позвонками, и носятся повсюду какими-нибудь странными субъектами (Sandwich-männer), иногда, и даже по преимуществу, не европейской расы и т. д. А посмотрите, как фабрикуются эти объявления! В большинстве случаев хотят обратить внимание не только яркостью и размером «плаката», но также и его оригинальностью, и остроумием, – дешёвым, конечно. Напр., на самом верху громадного ярко раскрашенного листа исполинскими литерами напечатано: «а знаете ли Вы, кто такое N. N.? Это – совершенно обыкновенный смертный; но при устройстве концертов он незаменим» и т. д. – начинается длинная повесть о том, где, когда и за какую плату можно иметь удовольствие слушать концерты этого «незаменимого обыкновенного смертного». Или ещё пример: едет ярко раскрашенная повозка – довольно странная и на ней объявление: «эта карета везёт каждого желающего бесплатно в ресторан (Local) x». Иногда бесцельно скользящий по колонне объявлений (такие колонны чуть не на каждом углу) глаз вдруг встречает, напр., такое странное воззвание: «о Констанция, возвратись к своему раскаявшемуся супругу»! Невольно подходишь ближе и начинаешь читать дальше. Что такое? Вопль покинутого? Семейная драма? Ничуть не бывало! Это – заглавие нового романа, появляющегося в каком-нибудь забытом «листке» и тут же, дальше совет: «кто недоволен своей газетой, пусть абонируется на этот листок, в котором печатается такой интересный роман». Или, напр., вам всовывают вдруг на дороге билетик; вы опускаете на него глаза и с изумлением читаете лаконическое заявление: «стыдитесь, однако»! Как? что такое? Разгадка на другой стороне билетика: «стыдитесь за свои дурно вычищенные сапоги; купите за 20 пфеннигов ваксы там-то» и т. д. Другой билетик начинается такими словами: «подержите это у лампы или у печки». Заинтересовавшись оригинальной шуткой, вы приносите билетик домой и там, при помощи лампы, прочитываете напечатанное на нём известными «невидимыми» кобальтовыми чернилами объявление о каком-нибудь новом мясном эк-

—83—

стракте. Словом, подобному остроумию конца нет и, если брать все объявления, которые раздаются на улицах Берлина, то можно каждый день набивать все свои карманы и иногда не без успеха заменять ими деланное остроумие какого-нибудь низкопробного немецкого quasi-сатирического журнала...

Конечно, всё это относится, прежде всего к области берлинских курьёзов. Но есть в этих курьёзах и серьёзная сторона. И в самом деле, если даже мы будем смотреть на рекламы глазами американца, т. е. будет видеть в них совершенно невинное средство обратить внимание на какое-нибудь солидное и «реальное» предприятие; то и в таком случае они будут свидетельствовать о некоторой ненормальности в экономическом строе западного города, – о превышении предложения над спросом или, выражаясь языком современной вульгаризованной политико-экономической науки, о «перепроизводстве» (Ueberproduktion) продуктов промышленности, которые далеко превосходят «покупную силу» (Kaufkraft) народа и поэтому не могут быть своевременно «перевариваемы желудком рынка» (Marktmagen). А если мы допустим (чего, конечно, и нельзя не допустить), что в большинстве случаев, если только не во всех, на рекламы нужно смотреть не американскими, а самыми обыкновенными глазами, т. е. видеть в ней рекламу в техническом смысле этого слова и ничего более, тогда перспектива будет ещё печальнее. Именно, то впечатление дешевизны, при солидности и изяществе, – впечатление, которое, как мы говорили в своём первом письме, невольно появляется у посетителя Берлина, впервые проходящего мимо увешенных всевозможными объявлениями исполинских окон его магазинов, – при ознакомлении с системой берлинских реклам, должно значительно ослабеть. И действительно, поживёшь в Берлине и узнаешь, что дёшево в нём только то, что никому и ни для чего не нужно; а всё действительно ценное ценно и в Берлине; предметы же насущной потребности не только ценны, но и баснословно дороги (1 ф. мяса, напр., стоит от марки до 2 мрк., т. е. от 45–50 к. до 1 рубля). И сами берлинцы никогда уже не соблазняются рекламной дешевизной, равно

—84—

как и фиктивною «распродажей», подставными «аукционами и пр.

Итак, рабочие руки в Германии производят гораздо больше, чем в силах поглотить германский рынок. Но и при таком «перепроизводстве» далеко не все рабочие руки заняты. Статистика последних лет показывает, что, вследствие различных осложнений «аграрного вопроса» в Германии, деревенское население с каждым годом всё более и более стягивается в центры промышленности и торговли, города непропорционально вырастают за счёт деревень¹⁹⁹⁸, так что различные «предприниматели», не смотря на всю свою изобретательность, не могут доставить работу всем. Вследствие этого к работе начинает стремиться столько рук, что заработная плата падает; а это обстоятельство, в связи с прогрессивным нарастанием населения, порождает нищету и единственное спасение от самой крайней нищеты есть принятие работы, за какую угодно плату. И принимают! Загляните на окраины Берлина, где скучены всевозможные фабрики и заводы, и вы увидите, какая масса оставшихся без работы постоянно дежурит у всех фабричных ворот, «дожидаясь очереди». Или зайдите когда-нибудь на Zimmerstrasse около 4–5 ч., когда выходит Lokalanzeiger и посмотрите, с какой жадностью расхватываются листы Anzeiger’a, содержащие объявление о «местах», бесчисленной толпой пролетариев обоего пола! А всевозможные «конторы» и «справочные бюро», – также всегда переполнены массой

—85—

нуждающихся, готовых взять всякое дело действительно за какую угодно плату и по бо̀льшей части за такую, которой едва хватает на прожитие в каком-нибудь безвоздушном и бессветном подземелье или в «мансарде» шестого-седьмого этажа.

Та же самая «борьба за существование», за кусок хлеба повторяется и в других сферах западной жизни: здесь замечается не только «перепроизводство товаров, но, выражаясь опять-таки терминами современных социологов, и «перепроизводство интеллигенции» (Ueberproduktion an Intelligenz). «Германия, – говорит автор популярнейшего социально и политико-экономического трактата: die Frau und der Socialismus (10-e изд. Stuttgart, 1891), Бебель, – Германия есть классическая страна перепроизводства интеллигенции и образования. Одно обстоятельство, служившее в течение столетий истинным несчастьем для немецкого развития, существенно содействовало этому, – именно, раздробленность немецкого государства (Kleinstaaterei – мелкогосударствие). Вследствие этой раздробленности духовная жизнь народа была децентрализована: повсюду образовывались маленькие духовные центры, которые распространили своё влияние и около себя. Многочисленные дворы с своими правительствами нуждались в несравненно большем числе получивших высшее образование чиновников, чем правительство централизованное. Таким образом, высшие школы и университеты возникали в Германии в таком множестве, как ни в какой другой стране Европы. Соревнование и честолюбие различных правительств играло при этом также не малую роль. Вместе с наукой развивались и искусства. Никакая другая страна Европы не имеет такого громадного числа живописных, художественных и технических школ, равно как музеев, картинных галерей и пр., как Германия». Этому содействовала также и господствовавшая в это время система всевозможных запретов (Absperrungssystem – пошлины, таможни, заставы): между тем, как другие народы суетились, ездили из конца в конец света, воевали, – немцы тихо сидели у себя дома, каждый у своего дела, работали, чтобы жить безбедно, а на досуге думали, учились, философствовали. Когда, с объединением Германии, система

—86—

запретов пала; когда вследствие этого стали быстро нарождаться крупные капиталисты, стягивавшие к себе все нити промышленности; тогда, во-первых, разорилось множество мелких ремесленников, живших и кормившихся прежде своим маленьким трудом, а теперь оставшихся, вследствие невозможности конкурировать с капиталами, без дела, и, во-вторых, осталось без места и соответствующего дела множество представителей интеллигенции – образовался интеллигентный пролетариат, который возрастает из году в год. Оставшиеся без работы ремесленники и потерявшие места чиновники, с воспитанной при том уже заранее наклонностью к умственному труду, – всё это бросилось теперь учиться, чтобы этим путём удержаться на поверхности и не пойти ко дну в потоке жизни среди всеобщей, охватившей все слои, борьбы за существование. И вот реальные школы, гимназии, политехники и пр. растут теперь, как грибы, а существующие все уже давно переполнены. В подобном же размере возрастает число университетских студентов¹⁹⁹⁹, слушателей физических и химических лабораторий, всевозможных художественных, промышленных, торговых школ, высших женских институтов и т. д. Власть в отчаянии и издаёт распоряжение за распоряжением с предостережением от избрания то того, то другого фаха. Даже теология, которая в предшествующее десятилетие грозила увянуть по недостатку кандидатов, даже и она получает теперь свою долю среди всеобщего переполнения²⁰⁰⁰. «Я буду учить всему, чему угодно, только дайте мне место» (Ich lehre den Glauben an zehntausend Götter und Teufel, wenn’s verlangt wird, schafft mir nur eine Stelle, von der ich leben kann): вот что раздаётся теперь со всех сторон! Министры уклоняются от разрешения

—87—

основывать новые высшие учебные заведения, так как-де и существующие с избытком покрывают потребность в кандидатах всех специальностей.

На этой почве рабочего и интеллигентного пролетариата и вырастает социализм и им-то именно, этим разнохарактерным пролетариатом, и пополняются прежде всего его ряды. «Вследствие всех этих обстоятельств, – подчёркивает далее тот же автор, – в Германии больше, чем в какой-либо другой стране мира, интеллигентного пролетариата (учёные, художники, представители так называемых либеральных профессий – юристы, врачи, писатели, архитектора и пр.), который постоянно увеличивается и вносит брожение и неудовлетворённость наличным строем вещей повсюду – до самых высших кругов общества включительно. Таким образом, в великой, исполинской борьбе будущего (?) Германия берет на себя передовую роль, к которой кажется она предназначена всем своим развитием и даже самым своим географическим положением, как сердце Европы. И вовсе не случайность, что именно немцы открыли законы движения современного общества и научно обосновали социализм (?), как общественную форму будущего (Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Фердинанд Лассаль и др.). Вовсе не случайность также, что немецкое социалистическое движение есть важнейшее и значительнейшее в мире (!), что, далее, немецкие социалисты суть пионеры, которые распространяют социалистические мысли между рабочими различных народов (очень благовременное напоминание!!)». Этому ныне усердно служит и сама немецкая наука, которая, после того как она заменила дедукцию индукцией и стала больше заниматься «практическими вопросами», начала быстро «демократизироваться». Масса, средний уровень образования которой в Германии вообще довольно значителен, очень восприимчив ко всяким будирующим учениям, а в агитаторах в Германии никогда недостатка не было. Таким образом, социалистическое движение путём своей литературы, журналистики, ферейнов, собраний, путём представительства в парламенте и возбуждаемой всеми этими способами критики общественной жизни с её по-

—88—

Рядками» прокладывает себе верную дорогу в массу: «ремесленники и учёные, хлебопашцы и художники, купцы и чиновники, иногда и фабрикант, – словом представители всех сословий присоединяются к рабочим и образуют ядро социалистической армии» (Op. cit. Ss. 374–381, passim.).

Только что набросанная картина распространения в Германии социализма по истине ужасна! Как медленный яд, он постепенно и систематически пропитывает все ткани народного организма, повсюду находя для себя восприимчивую почву и благоприятные условия. Расшатанность религиозных начал, оскудение идеализма, экономические затруднения, подготовленность массы для восприятия всяких теоретических утопий, – всё это теперь соединилось вместе для того, чтобы дать торжество давно уже, впрочем, народившемуся злу. Особенно много содействует распространению этого зла страсть немцев обо всём рассуждать публично, – в общественных собраниях всякого рода, начиная с рейхстага и кончая сходками каких-нибудь забастовавших рабочих, и затем повторять на все лады эти дебаты путём печати. Недаром социалисты всегда подчёркивают эти дебаты и дорожат ими как «самым могущественным средством», благодаря которому социалистическое движение «делает успехи». Немцы, несомненно народ много думающий; но кажется и они часто не думают о том, что говорят: иначе на страницах немецких газет, со слов «ораторов» различных «ферейнов», не перетряхивалось бы ежедневно столько и всевозможного будирующего и сбивающего с толку вздору. Мы никогда не могли понять смысла этих всевозможных немецких дебатов и прений! B самом деле, обсуждают, напр., какой-нибудь законопроект в палате депутатов, – обсуждают долго, страстно, «всесторонне», – и после того как всенародно, на глазах у целого света, выражаясь словами канцлера графа Каприви, «перемыто грязное государственное бельё», законопроект всё-таки в конце концов сдаётся в комиссию и решается с очень малым вниманием к дебатам! В социал-демократическом ферейне «красный» оратор развивает публично какую-нибудь quasi-научную социалистическую утопию, – говорит без стеснения, «сво-

—89—

бодно», и приводит слушателей в восторг; но вот неизбежно присутствующий на всех таких ферейнах полицейский комиссар заносит то или другое «выражение» (странная тактика: преследуются только выражения, хотя бы по своему духу вся речь была красная!) в свой протокол и оратор прямо с трибуны переводится в заключение, часто одиночное, и может быть нигде во всём мире не разбирается так много процессов из-за Majestätsbeleidigипg (оскорбление Величества), как именно в Германии. Рассуждают рабочие о сокращении рабочего дня, – рассуждают чуть не каждый день, – и всё-таки работают, как и прежде, двенадцать часов и т. д. без конца. Что такое, в самом деле, все эти дебаты, как не сознательный компромисс, – желание пройти невозможной срединой между теоретически-доктринёрским признанием «в принципе» за каждым права выражать своё мнение и практическою невозможностью допустить последовательное проведение этого «опасного права» (хорошо право!) в действительности? Это, в сущности, тоже противоречие, которое мы видели и в других странах жизни протестантского запада: разница только в форме. Но, оказываясь, таким образом, непоследовательным и не имея на действительность почти никакого положительно-преобразующего влияния, это публичное дебатирование имеет громадное отрицательное влияние. Именно оно возбуждает страсти во всех недовольных элементах, подогревает все горячие головы, пополняет толпы жаждущих ореола славы «мученика идеи», поселяет уверенность в собственной силе в душе различных новаторов и всеми этими средствами, – повторим ещё раз, – подготовляет торжество социализму, который с каждым днём становится всё смелее и смелее и иногда дерзко поднимает свою угрожающую голову. Февральские берлинские краваллы (Cravallen – беспорядки) доказывают это самым очевидным образом и лучше всяких рассуждений иллюстрируют развиваемую нами мысль.

Февральские краваллы! Об них очень много говорено и писано и почти всё здесь писанное воспроизведено в своё время русскими газетами. Журнальному обозревателю, который отстаёт от событий на целые месяцы, очень

—90—

трудно предложить что-нибудь свежее и новое. Что в последних числах февраля улицы Берлина были запружены толпами всякого сброда; что эти толпы были очень смелы и уверены в себе; что там и здесь они переходили в разрушительное нападение, имевшее хищнический характер и обходившееся иногда очень дорого как самим хищникам, так и боровшимся с ним полицейским стражам; что в этих краваллах принимали участие также и «демократизированные» женщины: всё это, конечно, уже давно известно, и мы рисковали бы очень наскучить, если бы ещё раз стали повторять всё это. Но зато, рассматривая событие в перспективе, мы можем осветить его с той именно стороны, которая была просмотрена хроникёрами, увлечёнными подробностями тревожных дней. К сожалению, эта просмотренная сторона представляет очень мало утешительного. Именно, выражая нашу мысль кратко, мы можем формулировать её так: несомненно, февральские беспорядки не окончились бы так сравнительно легко и скоро, если бы из-за них уже не виделся грозный призрак других, более серьёзных и опасных волнений, которых необходимо ожидать в будущем и может быть не весьма отдалённом. Повторяем: это несомненно. Дело в том, что настоящие, убеждённые, «идейные» социал-демократы (а число их в Берлине легион) не принимали в этих беспорядках никакого участия и даже не одобряли их. Всё это время они спокойно оставались дома и в опасливом консервативном раздумье покачивали головой на подвиги dummer Kerle. Они считали эти «подвиги» ниже своей подготовки, ниже своих сил, а с другой стороны опасались, как бы они снова не вызвали те репрессивные меры, которые отменены со времени удаления ненавистного социал-демократам князя Бисмарка, и как бы таким образом не отдалить «торжество социализма». Мы видим, однако, что это не принципиальный протест против насильственных мер, а лишь временное неодобрение их при данных условиях, – ради сбережения социал-демократических сил «для другого раза». Именно в этом и заключается весь грозный смысл факта воздержности убеждённых социал-демократов от февральских улич-

—91—

ных беспорядков, которая на первый взгляд легко может показаться проявлением с их стороны похвального благоразумия. Нет, это – двусмысленная и зловещая воздержность: социал-демократы просто выигрывают время для лучшей организации своих рядов, окончательной выработки своих планов, дисциплинирования своих, как оказывается, всё же отчасти dummer Kerle, возможно широкой популяризации своих идей и «воспитания» массы...

А это «воспитание» ведётся усердно и систематически, – по всем правилам Кантовского социально-политического катехизиса, начиная с социалистических праздников. Эти праздники такая любопытная подробность в жизни социал-демократов, что мы не можем пройти их молчанием. Один из этих праздников – «день рождения социал-демократии» (18-е марта: другой главный праздник, Na­menstag, именины, справляется 1-го мая), совершался на наших глазах. С раннего утра, хотя день был будничный, несметные толпы рабочих отовсюду направлялись на окраину Берлина – в Friedrichshain, где находится кладбище «мартовских жертв» (Märzopfer) т. е. участников уличных беспорядков, имевших место 18-го и 19-го марта 1848 г., на улицах Берлина. К 12 ч. дня площадь была буквально запружена народом, который терпеливо дожидался своей очереди пройти по довольно узким аллеям Hain’a к могилам «мучеников». Лица у всех серьёзные, строгие; порядок изумительный; несдержанные крики повсюду неизбежных пьяных дебоширов тотчас же обуздывались самой толпой; на шляпах и в петлицах почти у всех были приколоты красные бантики, которые тут же и продавались – рядом с номерами отпечатанной в этот день на красных же листах социалистической газеты (Berliner Volks-Tribüne, Sozial-Politisches Wochenblatt), в которой подробно были описаны события 18–19 февр. 1848 г. в Берлине, Вене и Париже; в довершение всего, толпу ярко расцветали своими красными шляпками, платками и накидками не отстававшие от мужей и родственников дамы-социалистки, которых было также весьма много. Самое место Friedhof`а, обнесённое железной решёткой и обыкновенно запираемое в предупреждение сходок, на этот раз было отперто и даже

—92—

украшено красными флагами. Счастливчики, добиравшиеся до «милых могил» быстро кланялись (оставаться подолгу было запрещено), скользили глазами по знакомым уже надписям на могильных памятниках и ещё раз и ещё твёрже напечатлевали в своей памяти эти характерные лаконические изречения, на которые социал-демократы смотрят, конечно, как на девиз своей жизни²⁰⁰¹. Те же самые изречения, тоже напоминание «жертвовать своею жизнью за свободу народа» они уносили и в листках Volks-Tribüne, в которой, сверх того, между строк они могли вычитать и многое другое. Конечно, воспроизводя историю мартовских беспорядков 1848 г., демократическая газета всё же не могла открыто приглашать к её повторению. Но в её подчёркивании различных трогательных историй; в её детальных повествованиях о том, как войска открывали огонь по «беззащитной толпе», как там и здесь падали «невинные жертвы»; в её неоднократных напоминаниях, что женщины-социалистки, воспитавшие в себе чуть не религиозное благоговение к «величавой Марианне» (großartige Marianne – условный термин, означающий в устах социалиста республику), никогда не отставали от своих мужей, отцов и братьев и что, именно благодаря этому, солдаты так часто слагали пред республиканцами своё оружие; в её тонких стратегических разъяснениях (к слову, конечно!), что всякое

—93—

народное движение, чтобы иметь успех, должно совершаться быстро, натиском, от одного удара к другому, от одной победы к другой, ни на минуту не останавливаясь, так как «масса повсюду индифферентна и её энтузиазм всегда зависит от успеха и быстро охлаждается при малейших неудачах», во всём этом и многом другом, что сказано между строк, социалисты сумеют, конечно, вычитать целую и при том «на историческом опыте основанную» программу будущих действий. Когда, прочитав листки Volks-Tribüne, мы сообразили всё это; когда припомнили, что ведь такие же листки раздаются и такие же уроки преподаются ежегодно: то эта молчаливая, сдержанная, спокойная, но затаившая глубокую думу и начинающая уже чувствовать свою силу, многотысячная толпа показалась нам несравненно грознее того бестолкового, недисциплинированного сброда, который взволновав и напугав Берлин в феврале, тотчас же и исчез, как мыльный пузырь!

Но «высшей» школой для социал-демократов служат их «ферейны», на которых систематически подкапываются все основы современного строя – религиозные, нравственные и общественно-социальные. Эти ферейны устраиваются в самых разнообразных помещениях, – начиная с какого-нибудь третьестепенного театрика (вроде Feenpalast) и кончая простым Kniep’ом, – весьма многочисленны и разнохарактерны. Иногда они состоят из одного только Vогtrag’a (лекция, чтение); иногда к нему присоединяются дебаты, пение социалистических песен из особо составленной для этой цели и изданной в Лондоне социалистической книжки (Liederbuch für das arbeitende Volk, Lond. 1891. Preis 40 pf.²⁰⁰², a иногда, сверх всего этого, и – танцы. Конечно, все эти ферейны усердно сдабриваются пивом. Нас очень занимали газетные сообщения и рассказы об этих ферейнах и, когда представился случай ознакомиться с ними непосредственно, мы не могли, конечно, им не воспользоваться. И вот что мы увидали. Громадный общий зал одного укромного, расположенного в Gartenhaus’е (надворный дом), ресторана тесно заставлен стульями и маленькими столиками; в конце его устроена

—94—

эстрада для «оратора», а рядом с ней – стол для полицейского комиссара. Был назначен Vortrag «о конце мира». Ко времени начала Vortrag’a зал быстро наполнился самой разнохарактерной публикой, в которой богатые и даже изящные дамские костюмы перемешивались с блузами. Вот появился полицейский комиссар, в сопровождении Schutzmana’a, и разложил свою записную книгу на столике; а за ним и «оратор». Это был нечёсаный, неумытый, в пиджаке нараспашку «муж науки» (из народных учителей, кажется, может быть из отставных даже – верно не знаем), с развязными и как бы угрожавшими манерами и важной миной. Он занял своё место на эстраде рядом с «председателем» (всё по форме!), раздался колокольчик, и Vortrag начался. Нечего, конечно, говорить, какого характера был этот Vortrag. Мир погибнет также необходимо и естественно, как необходимо и естественно он возник. И именно погибнет от одной из двух причин – геологической или астрономической. Переполняющие недра земли газы могут в одно несчастное время взорвать её, как, по изысканиям учёных, взорваны уже многие другие планеты; а может случиться и то, что постепенно остывающее солнце, которое, как известно, постоянно всасывает в себя планетные массы («пятна на солнце»), закрывающие его лучеиспускающую поверхность, перестанет в достаточной мере согревать землю и она будет представлять сначала такую же картину, какую мы видим теперь в полярных странах, а потом, уклонившись, вследствие смерзания и изменения нормального пропорционального отношения между объёмом и весом, с своей орбиты, также будет поглощена солнцем и превратится в одно из его «пятен». Конечно, мир погибнет медленно, как медленно он возник. Коснувшись этого последнего вопроса, автор Vortrag’a без церемонии громоздил миллионы лет на миллионы и в конце концов заявил, что это, «впрочем», не важно, а главное в том, что ясен путь, κаκ мир возник и как он погибнет. Автору хорошо знакомы «вечные и неизменные элементы» мира (атомы); с силами природы он за пани-брата. И вот на глазах у слушателей оратором легко созидаются и разрушаются бесчисленные миры (ибо «за раз-

—95—

рушением нашего мира родится другой»), и слушатель почти «собственными глазами» убеждается, что Бог для объяснения жизни не нужен. Полицейский комиссар бесстрастно слушает эту quasi-научную проповедь атеизма. До конечного вывода и внутреннего смысла Vortrag’а ему мало дела. Он потирует лишь те места, в которых «оратор вольничает», – когда, напр., говоря о том, что земля, вместе с другими планетами, должна разделить их участь, т. е. погибнуть, он мимоходом вставляет «острое слово» относительно «современности»: ибо-де «в царстве природы нет различия классов и привилегий, а все равны и подчиняются одному закону необходимости»; или, когда, описывая печальное состояние будущей «замёрзшей земли» и иллюстрируя его картинами полярной жизни, он вставляет мимоходом, что у жителей полярных стран, как известно (?), нет ни Бога, ни нравственности, ни полиции, – «если, мол, не считать белых медведей, которые там иногда пугают людей, вместо полицейских». Что же выходит из этих нотиций? Комиссар записывает, a публика рукоплещет... В выигрыше один оратор: за своё грошовое бесстрашие и дешёвое острословие он, конечно, дорого не поплатится, а если и поплатится, то попадёт в «мученики идеи». Vortrag же, благодаря всему этому, во всяком случае плотно засядет в головах слушателей.

Было кое-что интересное и характерное и по окончании Vortrag’a. Интересно было наблюдать, как на почве социалистических идей сходились и братались «блузники» различных рабочих рангов; как благодаря двойному действию – пива и вытравляющих всякие этические принципы Vortrag’oв, – распахивались двери «социалистического рая, с его свободой и непринуждённостью; как какой-нибудь социалистический литератор и юморист, взгромоздившись на эстраду, импровизировал куплеты, осмеивавшие какое-нибудь новое мероприятие или перетрёпывавшие старую и избитую тему о ненавистном Бисмарке; как сиплыми голосами горланились самые красные песни из Liederbuch и т. д. Но всё это, после Vortrag’a, имело уже интерес дополнительный, декоративный. И при том, по удалении комиссара (тотчас после Vortrag’a), в зале стало

—96—

так беспорядочно, сутолочно, душно и чадно, что мы поспешили отправиться домой. Но картине всё-таки не суждено было остаться неоконченной: дорогой она получила совершенно неожиданное дополнение. Отец семейства, который ввёл нас в ферейн, вдруг начал комментировать Vortrag своему подростку сыну, как совершенно непреложное слово науки: «видишь Макс, всё произошло само-собой, а вы так в своей школе» и т. д. Это нас изумило. Мы думали, что социал-демократы, по крайней мере, у своих детей не спешат вытравлять религиозные и нравственные начала воспитания, которых всё-таки ещё держится немецкая школа. А оказывается!.. Мы, конечно, сочли своей обязанностью парализовать этот комментарий и, насколько допускала восприимчивость слушателей, доказали, что весь Vortrag есть не больше, как предположение (гипотеза), – предположение спорное, а в некоторых своих частях и положительно несогласное ни с наукой, ни со здравым человеческим смыслом. He знаем, как подействовали наши слова; да и не в этом единичном случае, конечно, дело. Но какова общая-то картина! Ведь если и другие чадолюбивые отцы преподают после ферейнов своим детям такие же уроки (а это, при немецкой методичности, более чем вероятно); то следует опасаться, что подрастающее поколение рабочего люда, a может быть и не рабочего только, воспитается в понятиях совершенно атеистических. А тут ещё, как на беду, школьный законопроект, дававший было надежду на более прочную постановку религиозного обучения в Германии, проваливается и есть основания опасаться, что, при современном режиме, этот законопроект будет заменён другим, составленным совершенно в духе «новых идей». Что-то из всего этого выйдет?!

Нельзя сказать, чтобы в Германии не замечали серьёзности такого положения дел. Нет, замечают и сознают; но от этого сознания, так сказать, отмахиваются, как от докучливого и тревожного призрака. Понимая ясно, что коренное исцеление недуга потребовало-бы большой ломки и энергичных мер, а, может быть и личных жертв, которых приносить вообще никогда и нигде не любят, большинство успокаивается на той мысли, что «это ещё будет не скоро» и что вообще-то все социали-

—97—

стические проекты относятся к области неосуществимых утопий. Как все утопии, замыслы социалистов рассыплются сами собой: к чему же, при этом, принимать энергичные меры, ломать порядки, «к которым все привыкли»? Нужно только ясно и убедительно доказать, что социалистические мечты суть не более, как утопия, и тогда эта мысль, согласно новой научной формуле, по которой «всякая мысль есть сила», сама сделает своё дело. Смотря на дело с этой точки зрения, многие придают теперь в Германии большое значение бесчисленным, положительно запрудившим немецкий книжный рынок, «опровержениям» социализма. Типичной формой таких опровержений служит мастерски написанная и, поэтому, в течение каких-нибудь двух-трёх месяцев разошедшаяся в сотнях тысяч экз., книжка известного депутата Рейхстага, Евгения Рихтера: Sozialdemokratische Zukunftbilder (Berlin, 1892). В этой книжке трогательно рассказана история одной честной, работающей семьи, которая сначала пламенно желала осуществления социалистической мечты, – главным образом под влиянием вышеупомянутой книги Бебеля, этого «нового евангелия» (!), – а потом, когда наступила социалистическая ломка со всеми её ужасами и настроением, прежде всех и ещё пламеннее стала желать возвращения прежних порядков. Началось с того, что социалистическое правительство (какое-же, однако, правительство, если «все равны»?), следуя принципу уничтожения «капитализма» и собственности, отняло у семьи все честные сбережения, на которые она собиралась было праздновать свадьбу сына, а затем, по принципу равноправности и равномерного разделения труда, распихало всех членов семьи (включая в состав семьи и невесту сына) по разным городам, причём далеко не каждый попадал на своё место и к своему делу; маленькие дети, чтобы не мешать работе родителей, были у них отобраны и помещены в «общественные» заведения, а там же и – дедушка; один из двух ребёнков (девочка) умер, а мать (Павла) с тоски по дочери, к которой её не допускали, сошла с ума. В довершение всех этих зол невеста (Агнесса), которая, благодаря своей привлекательной наружности, имела несчастье понравиться одному из дозорщиков над рабо-

—98—

тами, сделалась с его стороны предметом нечистых домогательств и принуждена была прибегнуть, как к единственному средству спасения из этой разнузданной среды, к бегству в Америку, куда за ней вскоре последовал и жених, испытавший тоже многочисленные невзгоды. Между тем, вследствие недовольства новыми порядками, в Германии началась «контрреволюция», в которой уже решительно нельзя было разобрать, кто и за что: жертвы были бесчисленные и часто совершенно случайные; подозрительность социалистического правительства была напряжена до крайности; люди гибли и от революционеров и от контрреволюционеров. Погиб в этой всеобщей сумятице и свалке и глава семьи – типографщик Шмидт. Уцелел один младший сын его, – единственно потому, что бежал от всех этих ужасов в Голландию. Такова печальная судьба честной семьи, созданная ей «новыми порядками». В дополнение ко всему этому, мимоходом Рихтер делает много метких характеристик деморализованного «будущего общества» и весьма правдоподобных указаний на экономические и политические затруднения, которые неизбежно повлечёт за собой будущий нестройный строй, причём, конечно, для России и Франции наступает благоприятное время отмстить ненавистной соседке: они начинают присылать в Германию угрожающие ноты, а затем, при её очевидной неспособности выполнить предъявленные к ней требования (уплатить долги), переходят в наступательную войну, которая застаёт Германию среди полнейшей дезорганизации, усложняемой ещё повсюду ощущаемым недостатком продовольственных средств и истощением казны. В общем, картина получается яркая, впечатление выносится цельное и нерасположение к социалистическим замыслам безусловное.

Нет сомнения, что перспективы будущего социалистического строя, намеченные Рихтером, очень могут отрезвить иную горячую голову, увлекающуюся социалистическими мечтами, и с этой точки зрения все подобные «опровержения», конечно, могут сослужить свою долю службы. Но не следует забывать, что именно в Германии, где так развита страсть ко всяким дебатам и полемике, такой способ самообороны имеет и свою обратную сторону.

—99—

Дело в том, что на каждую такую критику здесь появляются десятки «антикритик», которые, конечно, пишутся тем страстнее, чем яко бы «несправедливее» отношение «к великой идее» со стороны «привилегированной буржуазии» в глазах поборников этой идеи. При таком положении вещей, в рядах социалистов свободные места отпавших, конечно, быстро заместятся новыми адептами, причём очень возможно, что иногда цифры распадутся так, что выигрыш будет, в конце концов, всё же на стороне этих последних. Да и независимо от этого, если бы противники социализма не могли противопоставить ему ничего больше, кроме этих опровержений, их положение, конечно, было бы не многим лучше положения того врача, который, сидя у постели тяжело больного, очень ясно констатировал бы его болезнь, но оказался бы не в силах оказать ему хоть какую-нибудь действительную помощь. Вот почему будет иметь, несомненно, большее значение другая, практическая форма, в которой выразилось чувство самосохранения современного немецкого общества в виду надвигающейся на него со стороны социализма опасности. Мы разумеем пробудившееся за последнее время одновременно и в правительственных сферах, и в частных кругах стремление и заботу о прикреплении населения к земле, чтобы таким путём отвлечь толпы опасного рабочего пролетариата из городов и других промышленных и торговых центров в деревню. Эту цель преследуют особенно два, заслуживающие здесь упоминания, мероприятия: проведённый через рейхстаг и скреплённый императором закон о праве каждого, принадлежащего к немецкому государству, по достижении 24-летнего возраста, устраивать свою осёдлость на собственном участке земли (Entwurf eines Heimstättengesetzen für das Deutsche Reich, от 21 июня 1891 г.) и – покровительствуемое правительством частное общество, которое на очень льготных условиях устраивает каждому желающему, недалеко от Берлина (в Riesdorf`е, – минут 20–30 езды по железной дороге), домик на собственном участке, по образцу, который выстроен в Берлине (недалеко от центра – конец Dorotheenstr.) и открыть для осмотра и объяснений всякому желающему. Нам нет на-

—100—

добности входить здесь относительно этих мероприятий в специальные подробности; но мы не можем не отметить, хотя бы лишь в общих чертах, те надежды, которые теперь здесь на них возлагают, как на могущественное средство «предотвратить путём социальной реформы социальную революцию» (проф. Гирке), «снова национализировать интернационализированные элементы» (den internationalisierten wieder nationalisieren), «задержать ненормально усиленное стремление в состав социалистической армии» и т. д.

Вот некоторые из относящихся сюда мыслей, выбранные нами из бесчисленных статей, посвящённых этому вопросу в современной немецкой прессе. «Одно из самых враждебных культуре действий атомизируюшего владычества капитала (der atomisirenden Capitalherrschaft) есть увеличивающийся вместе с ростом нашего богатства недостаток квартир для бедных. Без приличного жилища нет семьи; без семьи нет нравственности. Мы гордимся цивилизацией 19-го столетия и блеском наших больших городов; но этой гордостью мы доказываем только, что наш глаз не проникает дальше поверхности вещей и что мы не задумываясь проходим мимо настоящей отвратительной (scheußlichen) действительности. Берлин не там, где мы видим его электрическое освещение, не под-Линами (under den Linden – главная улица Берлина), не там, где ценится шампанское и горят драгоценные камни, не в театрах, не в музеях и пр.; нет, великий Берлин, продукт прироста целого миллиона людей в какой-нибудь период человеческой жизни, – этот Берлин нужно искать в отдалённых ночлежных домах (Mietskasernen), в надворных постройках, на чердаках, в подвальных этажах и т. д.» Слоняющийся от чердака к чердаку, теснимый нуждой, бедняк (а таких сотни тысяч в Берлине), хотя бы даже интеллигентный, «превращается в совершенного дикаря», у которого все духовные потребности, все истинно-человеческие движения, чувства почтительности, законности и проч. угасают. Остаются лишь разнузданные низменные влечения, на почве которых и возрастают все коммунистические и социалистические идеи. Массовый социал-демократический эгоизм (Massenegois­mus), проявляющийся в социалистических движениях, есть

—101—

неизбежное следствие индивидуального эгоизма (Individual­egoismus), который, именно вследствие вышеуказанных условий, развивается у немецкого рабочего до размеров эгоизма животного. Дайте этому рабочему свет, воздух и собственный кров, из которого бы его не грозили ежеминутно изгнать, дайте ему клок загородной земли, за обработкой которой, между делом, он мог бы забывать монотонную, одуряющую жизнь фабричного или мастерового, – и в нём тотчас же проснутся угасшие идеалы и беспринципный космополитический социализм сменится любовью к отечеству, к семье, к своему дому, к своему клоку земли, к своему, не подлежащему отчуждению, маленькому хозяйству. «Отечество есть идеал и, если у рабочего есть собственное отечество, у него есть и собственный идеал» и он уже не космополит, a – аристократ (er ist aristokratisch geworden). Таким образом, «единственно надёжное средство для борьбы с социал-демократией – это основанная на исторических, унаследованных от прошлого, началах и потому образующая одно органическое целое с здравыми элементами низших классов, как они воплощены в оседлом крестьянстве, аристократия», – аристократия, имеющая свой собственный идеал и поэтому свою собственную развитую духовную жизнь. С этой точки зрения, – как метко выразился один из депутатов рейхстага (Гелерт), – «собственные хижины можно сравнить с бочками, на которых утверждён мост в гавань среди беспокойно волнующегося моря: сотня тысяч таких твёрдых пунктов в стране обеспечили бы на зыбучем песке движимой собственности надёжный путь цивилизации, которая уже не будет более (как настоящая) одним пустым звуком». В этой цивилизации, – дорисовывает картину один пастор, – нашли бы себе место и церкви, и при них школы, основанные на религиозных началах, в которых воспитывались бы в религиозном духе и нравственности, теперь обыкновенно возрастающие в дикости, дети социал-демократов. Тогда социалистам не из кого было бы вербовать новобранцев для пополнения своих рядов²⁰⁰³…

—102—

Совершенно верно! Это действительно надёжный путь для борьбы с угрожающим западу социализмом и то обстоятельство, что на почве только что изложенных взглядов сошлись с пастором и капиталисты, пожертвовавшие свои капиталы для осуществления этих взглядов (разумеем вышеназванное общество), и учёные, разработавшие их теоретически (особенно много в данном случае помогли делу юристы – противники господства в современном праве принципов права римского в ущерб принципам права древне-германского), и депутаты рейхстага, принявшие законопроект, – это обстоятельство самым красноречивым образом доказывает, что в Германии не совсем ещё утрачен смысл текущего, что ещё есть люди, способные ориентироваться в положении вещей и находить, даже и среди спустившегося на неё сумрака, прямой путь. К сожалению, вместо «сотни тысяч твёрдых пунктов», которые были бы достаточны для противодействия социализму, под влиянием этого движения, на лице германской земли (около Берлина) появилось пока только двести, а большинство немецкой интеллигенции и «буржуазии» не только ничем не обнаруживает наклонности содействовать осуществлению рассматриваемых нами мероприятий, но и прямо держится совершенно иного, противоположного образа мыслей или, – лучше сказать, – не имеет никаких мыслей об этом предмете, не простирает сюда никаких забот и предпочитает, как уже сказано нами, от угрожающих в будущем бед просто отмахиваться.

«Что нам за дело, – так обыкновенно спрашивают в Берлине, – до этих ложных страхов? Мы имеем отличную, образцово организованную полицию, которая, как показывают февральские опыты, сумеет усмирить бунтовщиков. Ну, а если бы, как вы ожидаете, их ряды и увеличились присоединением «идейных», коренных социалистов, так ведь у нас на то есть и армия. А впрочем, всё это химеры: наши социал-демократы достаточно умны, чтобы не видеть, что без резни дело не обойдётся, а ведь резни они не захотят же»...

Да, но, во-первых, вы знаете, конечно, что социализм проникает и в армию и, чем дальше, тем глубже пускает свои

—103—

корни: что удивительного, что при таком положении вещей, солдаты сложат своё оружие, когда дело до него дойдёт? Ведь примеры французских солдат им памятны, да к тому же Volkstribüne и другие услужливые листки им ежегодно о том напоминают во время мартовских и майских праздников. Во-вторых, – и это главное, – ведь ваши «умные» социал-демократы не говорят, что «нужно произвести революцию» или «должно воздержаться от резни» (никаких «нужно» и «должно» для них больше не существует); нет, они говорят скромнее, но вместе с тем и внушительнее: «так будет», – будет по неизбежным законам «социальной динамики», которым «подвижные атомы исповедующего эгоизм общества» повинуются с такой же необходимостью, с какой атомы физические повинуются своим законам. Справьтесь у «апостола современного социализма», Бебеля, или у популяризатора и пропагандиста новейших социалистических доктрин, Меринга: Вы прямо найдёте этот тезис (см. напр., у Mehring’а: Herrn Eugen Richter’s Bilder aus der Gegenwart, антикритика на вышеизложенную брошюру Рихтера, Nürnberg, 1892, S. 11). В данном случае социал-демократы делают свои выкладки относительно будущего, как чистые математики. Они оперируют в своих вычислениях с живыми личностями, как с равными и однообразными математическими единицами, у которых нет никакой самопроизвольной активной реакции на внешние раздражения, – нет самоопределения, которое бы могло поставить и держать, по крайней мере некоторых из них в стороне от социалистического движения. И они, конечно, правы в данном случае. Ведь все эти адепты новых идей, которым различные Адамы Смиты, Марксы, Энгельсы и т. д. в течение долгих лет вбивали в голову, что единственно-реальная, управляющая обществом сила есть интерес – умение понимать свои личные выгоды, не отвлекаясь от этого никакими другими «задерживающими» побуждениями (напр., симпатией), «так как из совокупности личных выгод сама собой будто бы получится общая выгода, общее благо» (?); которые, вследствие этого, при косвенном содействии иных условий (о которых речь выше), возвели «спокойно и предусмотрительно рассчиты-

—104—

вающий интерес неделимого» в верховный принцип и, отложив в сторону все другие – религиозные и нравственные мотивы деятельности, вытравив идеал, перестали держать в узде каждый свой личный эгоизм; у которых, наконец, при утрате образующего право высшего принципа, осталось лишь одно бесспорное право – сильного, причём уже нельзя стало отыскать никаких оснований для предпочтения одной формы обнаружения этого права сравнительно с другой: что такое, в самом деле, общество таких нивеллированных людей, как не агрегат чистых единиц, однообразных «социальных атомов», которые, без сомненья естественно устремятся туда, куда направит их случайный механический толчок? Что им за дело, будет ли при этом резня или дело обойдётся мирно; выйдет ли из движения что-либо лучшее, или нет. Им натолковано, и сами они это видят отчасти, что «социальная статистика нарушена», что «равновесие общества при данных условиях немыслимо»: этого для чистых единиц, исповедующих «догматику социального эгоизма», достаточно, чтобы «социальная статистика перешла в революционную динамику». Ведь, чтобы достаточно мотивировать свою надежду на то, что страшного этого не будет, вам необходимо доказать, что социал-демократы не чистые единицы, что они способны к реакции на внешние раздражения, под влиянием противоборствующих им идеалов, религиозных заповедей, нравственных мотивов и т. д. А возьмётесь ли Вы за такое доказательство?

«Да это и без доказательств ясно! Ведь не может же, в самом деле, человек одичать настолько, чтобы утратить все человеческие свойства. Ну а что касается «расшатанности принципов», которой, конечно, у нашего социал-демократа отрицать нельзя; то это дело поправимое. Жаль, что законопроект Цедлица провалился: ведь высших и средних учебных заведений он не касался, a для народа религия пока ещё нужна»...

Итак, вы обращаетесь к религии, как к палке для того, чтобы отпугнуть грозный призрак социализма! Она нужна только для черни, для её обуздания и усмирения?!

«А хотя бы и так! Нельзя же интеллигенцию ставить на одну доску с полуобразованной массой. Для религии про-

—105—

ходит время, и всякий просвещённый человек ныне видит ясно, что она почтительно уступает своё место быстро прогрессирующей науке. Уж если и говорить о религии для интеллигенции, так о религии, очищенной от всех примесей суеверия, вроде, наприм., религии вашего Толстого или Егиди».

Ну, в таком случае, – простите! – вас нельзя поздравить со спокойной будущностью. Ваш, по вашим же собственным словам, «умный» социал-демократ разглядит, конечно, что сами-то вы совсем неуважительно относитесь к той силе, которой ему грозите... Нет, если Вы утверждаете необходимость вечного существования данного порядка вещей лишь на том, что всегда доселе ровно в 12 часов появлялся на вашем столе вкусный Frühstück, если вы ничем не обнаружите, что сами руководствуетесь в своей жизни теми вечными, «идущими свыше», религиозно-мистическими началами, указанием на которые хотите образумить беспокойно волнующийся пролетариат и которые действительно одни лишь могут дать смысл человеческому существованию и обеспечить строй жизни, говоря богатому: «возлюби ближнего своего» и «дай неимущему», и – бедняку: «не укради», «не убий», будь доволен «своими оброки»; если таким образом вы не покажете бедняку, что, при несоизмеримости внутренних духовных благ с материальными, и богач может быть несчастным и, наоборот, бедняк счастливым: то какие-бы меры против «социального землетрясения», против «обвала» всей вашей гордой культуры вы ни придумывали, все эти меры окажутся лишь средствами паллиативными...

«Так, по-вашему, нужно ожидать социального землетрясения и обвала культуры»?!

Кто знает? Может быть, и пронесётся гроза и дай Бог, конечно! Но зловещих признаков много; а радикальных и действительно целесообразных мер принимается мало...

Мой собеседник скептически усмехнулся и пожал плечами.

Настоящее, несколько запоздавшее письмо, мы дописываем в Париже. Когда быстрейший, как говорят, поезд в мире мчал нас от Берлина по направлению к Кёльну

—106—

и пред глазами одна за другой быстро мелькали живописные панорамы благоустроенных немецких ферм и заводов; в голове стучал неотступный вопрос: «будет ли»? И чем далее мы уезжали от Берлина, чем ближе становилось то место, где уже «началось», где «обвал тронулся»; тем пламеннее и горячее становилось пожелание, которым мы заключили наш только что приведённый диалог: «да, дай Бог, чтобы не было»! Весьма неудобно даже и временное пребывание в том городе, где неверная почва постоянно колеблется под ногами и где в каждом ресторане, вместо простых и совершенно безопасных блюд «неприхотливой буржуазии», рискуешь получить из социалистического меню какое-нибудь, покупаемое ценою жизни, изысканное sauté aux petits pois fulminant²⁰⁰⁴…

А. Введенский

Париж.

1 Мая (19 апреля), 1892 г.

1. Ἱεροσολυμιτικὴ βιβλιοθήκη. Εκδοθεϊσα μὲν ἀναλώμασι τοῦ Αὐτυκρατορικοῦ Ορθοδύξου Παλαιστινοῦ Συλλόγου, συνταχθεῖσα δε` ὑπό Ἀ. Παπαδοποὑλου – Κεραμέως. Τόμος ά. Ἐν Πετρουπόλει, 1891. 8° majore. Σελίδ. 623+10. Μετὰ 15 φωτοτυπιῶν. Цена 15 ρ.

2. Ἀνάλεκτα Ἱεροσολυμιτικῆς σταχυολογίας. Ἐκτνποὺμενα μὲν ἀναλώμασι τοῦ Αὐτοκρατορικοῦ Ορϑοδόξου Παλαιστινοῦ Συλλόγου, συλλεγέντα δὲ καὶ ἐκδιδόμενα ὑπὸ Ἀ. Παπαδοποὑλου – Κεραμέως. Τόμος ά. Ἐν Πετρουπόλει, 1891. 8° majore. Σελίδ 535+22. Цена 10 руб.

—107—

Императорское Православное Палестинское Общество, неуклонно преследуя свои две главные и ближайшие задачи, – поддержание православия в Святой Земле и заботу о русских поклонниках в Палестине, – деятельно, неустанно преследует и третью, последнюю из главных, ближайших задач своих, – ознакомление русских с Иерусалимом и Святой Землёй. Оно не перестаёт обогащать науку и литературу изданием более или менее крупных трудов в области Палестиноведения. В течение 10-ти лет своего существования Императорское Православное Палестинское Общество, кроме периодически появляющихся отчётов и непериодических сообщений о своей деятельности и о Святой Земле, издало 36 выпусков разных, подобного рода трудов, в виде учёных сообщений, исследований и т. п. Но сверх того, не проходит года, особенно за последнее время, когда и средства Общества значительно увеличились, чтобы оно, на

—108—

своё иждивение, не издало в свет какого-либо, более или менее обширного по объёму, памятника или исследования и вообще труда, относящегося к области Палестиноведения. Истекающее ныне 10-летие своего официального существования и деятельности²⁰⁰⁵, оно ознаменовало изданием трудов, заглавие которых мы выписали в начале нашей настоящей статьи и которые раскрывают пред нами богатую сокровищницу Иерусалимской Патриаршей библиотеки, доселе остававшейся весьма мало известной образованному миру, при том раскрывают в важнейшей её части, рукописной.

В настоящее время в Иерусалимской Патриаршей библиотеке числится 2400 рукописей, из коих 850 рукописей находится в монастыре Иерусалимского Патриаршего подворья в Константинополе, а остальные всё в самом Иерусалиме, в патриаршем здании. Большая часть означенного числа рукописей, именно 1475 на греческом языке; затем 143 рукописи на грузинском, 177 – на арабском, персидском и турецком, 50 – на сирском и несколько рукописей – на эфиопском, валашском и славянском языках. Такой состав и такое число рукописей патриаршей библиотеки образовались постепенно, и собрание их началось издавна. Особенную ревность и заботливость о собрании и сохранении рукописей имели Иерусалимские патриархи: Дорофей I († 1534), Герман († 1579), Софроний († 1607), Нектарий, Досифей, Хрисанф, Мелетий и Парфений; также некоторые игумены Палестинских монастырей, протосинкеллы и другие из клириков Иерусалимской церкви. Из патриархов Досифей издал даже и постановление о патриаршей библиотеке; а патриарх Хрисанф, по фамилии Нотара, позаботился о том же и в отношении к той её части, которая находилась в Константинополе на подворье. Архимандрит же Кирилл Афапасиадис сделал свод всех тех постановлений о библиотеках Иерусалимской патриархии, которые изданы были Иерусалимскими патриархами до Дорофея. Число рукописей увеличивалось и благодаря пожертвованиям. Но и число

—109—

рукописей в настоящее время было бы больше и достоинство многих из них было бы выше, если бы не было злоупотреблений в пользовании ими со стороны разных лиц, часто не имевших никакого понятия об их значении. Многие часто весьма важные рукописи продаваемы были, иногда за бесценок, листы рукописей нередко употребляемы были на совершенно иные цели, древние в отношении к почерку страницы рукописей исписывались позднейшими дочертаниями (палимпсесты), и под. Конечно, многое погибло или попортилось также от времени, от сырости, от набегов сарацин, турок, крестоносцев и т. д. Поэтому нельзя не воздать благодарности и чести лицу, которому пришла на ум благая мысль – не только сохранить в памяти потомства то, что имеется рукописного в Иерусалимской патриаршей библиотеке, но и дать обильную пищу учёной любознательности через обстоятельное описание всех рукописей этой библиотеки. До последнего времени мы имели лишь некоторые сведения об этой библиотеке и её рукописях, при том главным образом в сообщениях иностранных западных писателей и учёных, по большей части только мимоходом касавшихся самых рукописей. Таковы: I. M. A. Scholz, Віblischkritische Reise. Leipzig, 1827, стр. 140–149; Pertz, Ar­chiv d. Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde, т. IX, стр. 645–656, где находится сообщение L. Betlimann’a o 95-ти рукописях Иерусалимской патриаршей библиотеки, хранившихся в Константинополе; – в журнале Philologus, т. V, стр. 758–762 статья R. Curzon, Be­suche in den Klöster der Levante, – по 3-му изданию на немецком языке R. R. Meissner’a, Leipzig, 1851, стр. 105:116 и 117; – Н. О. Сохе, Report to Her Majesty's Government on the greek manuscripts yet remaining in libraries of the Levant. London, 1858, стр. 45–61 и 75–76. Это сообщение англичанина, по иному списку его, случайно найденному и приобретённому у одного араба в Иерусалиме в 1859 членом нашей тогдашней русской духовной миссии там иеромонахом (впоследствии архимандритом) Леонидом (Кавелиным), было опубликовано и на Руси в 1870 году в Чтениях в обществе истории и древн. Росс. при Моск. Университете (кн. 4, стр. 1–

—110—

32 отд. «Материалов иностранных», под заглавием: Греческие книгохранилища востока и их рукописи, осмотренные одним английским путешественником в 1858 году, с предисловием О. М. Бодянского. Из наших русских учёных и писателей сравнительно более других потрудился над ознакомлением с рукописями Иерусалимской патриаршей библиотеки начальник нашей Иерусалимской духовной миссии архимандрит Антонин (Капустин), составивший каталоги рукописей библиотеки лавры св. Саввы Освящённого и Константинопольских рукописей Иерусалимской патриаршей библиотеки. Кроме того, профессор С.-Петербургского Университета A. А. Цагарелли, по поручению Православного Палестинского Общества, описал грузинские²⁰⁰⁶, а профессор Казанской Духовной Академии (ныне профессор Новороссийского Университета) Н. Ф. Красносельцев, – славянские²⁰⁰⁷ рукописи Иерусалимской патриаршей библиотеки. Наконец, сирские рукописи той же библиотеки описаны англичанином I. Rendel-Harris’ом описавшим и саму патриаршую библиотеку в статье: The library of the convent of the Holy Sepulchre at Jeru­salem, помещённой в Haverford College. Studies published by the faculty of Haverford College № 1:1889, и нек. др. Но за исключением трудов Цагарелли, Красносельцева и Rendel-Hariss’a, все остальные, равно как и имевшиеся в самой патриаршей библиотеке греческие каталоги рукописей её²⁰⁰⁸ или слишком кратки, или касаются только каких-либо отдельных частей этой библиотеки и вообще неудовлетворительны в библиологическом отношении. Поэтому настояла надобность в более полном и обстоятельном описании всех рукописей патриаршей библиотеки. И эта надобность сознавалась давно. Между прочим, уже в 1859 году посетивший Палестину Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Николаевич, ныне

—111—

в Бозе почивший, обратил на это внимание и дал поручение одному русскому учёному заняться сим делом; но поручение, по разным причинам, осталось не выполненным. Более энергично взялся за это дело бывший до августа 1890 года Иерусалимским патриархом блаженнейший Никодим, некогда управлявший Иерусалимским патриаршим подворьем в Москве и довольно долгое время живший в России. Ему первому принадлежит мысль – соединить все палестинские библиотеки рукописей в одну Иерусалимскую патриаршую и сделать совокупное их описание. Для самого же описания их он, по рекомендации подчинённого ему архимандрита Дамиана, управляющего Иерусалимским патриаршим подворьем в Константинополе, пригласил уже составившего себе известность в учёном мире, своими палеографическими и учёно-литературными трудами, грека А. И. Попадопуло-Керамевса²⁰⁰⁹. В 1887 г. П.-Керамевс прибыл в Иерусалим и приступил к делу описания рукописей. Блаженнейший Никодим, который и сам является большим любителем книжного дела, весьма деятельно помогал ему в его труде. Он распорядился собранием в Иерусалимскую патриаршую библиотеку всех рукописей, рассеянных по разным местам Палестины; увеличил само помещение библиотеки; откомандировал в его распоряжение несколько лиц из членов святогробского братства, как-то: иеродиаконов – Ювеналия, Иустина, Гликерия и Бенедикта, а в 1888 году, – только что окончившего курс в Иерусалимской школе Константина, в монашестве Каллиста, ныне иеродиакона, обучающегося в Московской Духовной Академии. Из них первые помогали П.-Карамевсу по части

—112—

справок в печатных книгах и, кроме того, Иустин писал карточки для каталога рукописей, а Константин (Каллист) помогал ему и в самом разборе рукописей по содержанию, по векам и т. п. Вообще блаженнейший Никодим доставлял учёному палеографу все возможные удобства к занятиям по описанию рукописей. Два года слишком провёл П.-Керамевс в Иерусалиме за усиленными занятиями в сём деле, днём работая в самой библиотеке, a по вечерам и ночам у себя в квартире, находившейся невдалеке от библиотеки в зданиях той же патриархии. Константинопольскими же рукописями Иерусалимской патриаршей библиотеки он занимался в самом Константинополе. He смотря на многие, и не благоприятные для занятий условия, в числе которых особенно тяжким для него была долговременная и сильная болезнь его супруги, он своей неутомимостью в труде и настойчивостью достиг завершения дела, за которое взялся, приготовив к печати 1-й том своего описания. Но тут встретилось новое затруднение: в самой патриархии, обременённой долгами, не доставало средств на издание в свет этого, оказавшегося весьма крупным по размерам своим, труда. Однако и тогда блаженнейший патриарх Никодим, которого собственное положение на патриаршем престоле в то время было уже шатким, не оставил дела, так хорошо начатого и исполненного. Он ходатайствовал пред Августейшим Председателем Императорского Русского Православного Палестинского Общества Его Императорским Высочеством Великим Князем Сергием Александровичем об издании труда г. П.-Керамевса на счёт сего Общества. И Его Императорское Высочество благосклонно отнёсся к этому ходатайству тем более, что П.-Керамевс уже известен был и другими учёно-литературными трудами, изданными в 1890–1891 годах Палестинским же Обществом²⁰¹⁰. Всё описание рукописей предположено

—113—

к изданию в 4-х томах, из коих вышел пока только рассматриваемый нами 1-й том. Напечатание его произведено в Петербурге в типографии Киршбаума, под личным наблюдением и редакцией самого составителя Описания, прибывшего для сего нарочито в Петербург ещё в 1890 году²⁰¹¹. Вышедший таким образом, из печати 1-й том Описания обнимает собой 645 нумеров греческих рукописей и заключает в себе 15 фототипических снимков с некоторых, особенно замечательных и древних рукописей, изобилует многочисленными отсылками на рукописи и печатные издания, относящиеся к содержанию описываемых рукописей, и сопровождается указателями – а) общим, распределяющим рукописи в их №№ по предметам содержания, исчисляющим рукописи с миниатюрами и украшениями, рукописи без хронологических данных и с таковыми данными, перечисляющим по алфавиту имена писцов или переписчиков рукописей, переплётчиков и владельцев их, и – б) частным, подробным указателем имён и предметов в самых рукописях, с несколькими более чёткими приложениями.

Уже само обилие материала для описания, иначе сказать, численное богатство рукописей Иерусалимской патриаршей библиотеки должно обращать на себя внимание при рассмотрении труда г. П.-Керамевса. Ещё важнее ценность этого материала со стороны содержания рукописей, древности многих из них и т. д. Один 1-й, изданный теперь, том обнимает собой и рукописи, заключающие в себе Св. Писание Ветхого и Нового Завета (№№ 2–5:16:25:28:31 и мн. др.), и рукописи канонического (№№ 24:39:67:68 и др.), богословского (№№ 10–15:19:20:23:30:34 и др.), аскетического (№№ 21:26:32:35 и др.), литургического (№№ 74:84:92:99:117:122 и др.), исторического и географического (№№ 27:81:101и др.) и иного содержания, и рукописи, содержащие в себе творения древне-греческих классиков (№№ 61:79:83:94:96:103:106–108:116:118–120 и др.), и рукописи, касающиеся мифологии (№№ 14:210:356 и др.), рито-

—114—

рики (№№ 40:104:115:152 и др.) и рукописные лексиконы и грамматики (№№ 52:75:88:131:144 и др.), и рукописи, относящиеся до медицины (№№ 77:95:102:148 и др.), физики (№№ 165:208 и др.), астрономии (№№ 87:190:261 и др.) и других отраслей знания. В отношении к сравнительной древности здесь есть рукописи, восходящие к VII–VIII-му и даже V веку по Р. Хр. (№ 510, γ и 2), a IX–Х-го веков даже несколько рукописей (№№ 6:24:1:13:23 и др.); с годовыми или вообще хронологическими датами есть рукописи, относящиеся к 1053–1054 году (№ 53 – Псалтирь), – к 1056-му (№ 54– Λιδαχὴ τῶν ἀίποστόλων), – к 1079-му (№ 21 – слова Иоанна Схоластика), – к 1182-му (№ 57 – Анастасия Синаита) и т. д. Конечно, есть много рукописей и позднейших времён, даже XIX века (№№ 95:197:262:347:512:544 и др.); есть несколько списков с печатных книг (напр., №№ 93:379). За то, значительное количество рукописей не позже ХVIII века, рукописей весьма важных по содержанию и древности, рукописей, украшенных миниатюрами и разного рода изображениями (№№ 4–7:10–14:23:27 и др.), весьма любопытных, в археологическом и других отношениях, совершенно заставляют забывать малоценность сейчас указанных, к тому же и не многих по числу, рукописей, представляющих впрочем, в большинстве своём нередко глубокий исторический интерес²⁰¹². При том в иных случаях и рукописи XIX века представляют собой списки с древнейших рукописей или редких печатных изданий (как напр. № 511 в 1819 году писанные четверостишия Феодора Продрома). Высокой ценности рукописного материала, обнимаемого рассматриваемой книгой г. П.-Керамевса, соответствует и высота достоинств самого описания рукописей. По всему видно, что за дело взялся человек не только опытный в палеографии, но и обладающий изумительным множеством разнороднейших познаний. Представим в доказательство два–три при-

—115—

мера. № 2. Рукопись на пергаменте, в лист большого формата, 401 лист. По свойству письма может быть отнесена к концу IX века, за исключением листов 27:56:58 и 132, которые, взамен утраченных, внесены уже в XIII веке. Образчик письма, в фототипическом снимке с листа 15-го (кн. Быт.24:8–21), приложен к описанию (стран. 10). Особыми знаками (кружками) помечаются разночтения Акилы, Симмаха и Феодотиона; а на листе 242-м находится схолия Геннадия на одно место пророка Аввакума. На листе 401 об. помета ХІV века: «† ετοντο βιβλιων εναι τοῦ ἁγίου τάφον καὶ ἥτης τὸ εβρί νά το δόση μεσα ἥσ τον ἅγιον τάφον ηνα μη ϑέλει ἐχει το κρῖμα του²⁰¹³». Рукопись и находится в собственно патриаршей Иерусалимской библиотеке св. Гроба. Далее у г. Π.-Керамевса подробно описывается самое содержание рукописи, заключающей в себе книги св. Писания Ветхого Завета, начиная от книги Бытия и кончая видениями пророка Даниила, за исключением книг: Числ, учительных и из исторических, – Царств, Паралипоменон и позднейших, но зато со включением некоторых неканонических из пророческих (Варуха, Молитвы Иеремии и Послания Иеремии²⁰¹⁴. В следующем за сим примечании составитель Описания обращает внимание на способ письма в рукописи, на схолию Геннадия, причём приводит и сам текст её, и на другие особенности рукописи; а прилагая фототипический снимок с Быт.24:8–21, присоединяет к нему и современное начертание тех же слов книги Бытия, которые в самом снимке неспециалист затруднился бы и разобрать. Но и этого мало. После такого приложения у г. П.-Керамевса следуют филологические наблюдения над этим отрывком и указание палеографических, грамматических и других особенностей его; a потом, в подтверждение таких выводов и в отношении ко всей рукописи, приводится текст книги пророка Малахии, только без фототипического снимка. В заклю-

—116—

чение же составитель Описания говорит: «Об этой рукописи должно ещё заметить, что в ней дополнительные листы 27 и 56 меньшего в сравнении с другими формата и состоят из тонкой кожи и что оба они суть палимисесты, коих первоначальное письменное начертание восходит к V веку, приближаясь к начертанию так называемого Синайского Кодекса²⁰¹⁵. Древний текст их в два столбца, и на л. 56 ясно выделяется надпись: Σοφια Ιησου Υιου Σιραχ, как и действительно о том свидетельствуют различаемые под начертанными позднее строками слова и выражения²⁰¹⁶. – № 14. Рукопись на пергаменте, XI века, 314 листов, в два столбца. Последний лист имеет помету 313, но после 51 листа исчисливший листы рукописи пропустил один лист, оставшийся таким образом, по незанумерованию, под обозначением 51а. Эта рукопись замечательнее всех из находящихся в Иерусалимской патриархии по множеству заключавшихся в ней миниатюр, по ясному их начертанию, прекрасно сохранившемуся и по единственном в своём роде изображению мифологических и иных лиц, обстановка которых взята из современной и предшествовавшей писавшему миниатюры жизни. С позволения блаженнейшего патриарха Никодима, г. П.-Керамевс снял копии со всех этих миниатюр; а к своему Описанию рукописей он приложил лишь два снимка с четырёх страниц. Рукопись, как содержащая в себе главным образом творения св. Григория Богослова, в начале имеет изображение сего св. Отца и под изображением шесть ямбических стихов в честь его. Кроме св. Григория Богослова, в рукописи содержатся ещё некоторые творения св. Иоанна Дамаскина. Но больше всего в ней творений св. Григория Богослова. К ним относятся и приложенные к описанию снимки с миниатюр. Именно весь отрывок, к которому они относятся и который в рукописи занимает листы 307–313, озаглавливаются так: Συναγωγὴ καὶ ἐξήγησις περὶ ὧν ἐμνήσϑη ἱστοριῶν ὁ ἐν ἁγίοις Γρηγόριος. Эти свод и изъяснение, недаром занимающие последнее в рукописи место, очевидно, не принадлежат

—117—

самому св. Григорию, но опираются на его творения. У Миня в Патрологии они входят в состав того же тома (88-го), в котором заключаются творения св. Григория Богослова. Весь текст этого отрывка в рукописи Патриаршей библиотеки украшен 17-ю изображениями. Рисунок и текст 6-ти из них приложен у П.-Кераевса при описании № 14 рукописи в фототипических снимках (именно с л. 308 об.–309 и с л. 309 об. –310). Как рисунки, так и текст относятся к области мифологии и древней истории и весьма любопытны для занимающихся археологией²⁰¹⁷: – № 54. Рукопись на пергаменте, писанная в 1055 году Львом Нотарием, единственная и весьма замечательная, находящаяся сперва в Константинополе (под № 446), в библиотеке патриаршего Иерусалимского подворья, а потом перенесённая в сам Иерусалим. Она состоит из 120 листов, в один столбец. Содержание её следующее: 1. Св. Иоанна Златоуста Σύνοψις τῆς παλαιᾶς καὶ καινῆς, ὡς ἐν τάξει ὑπομνηστικοῦ (лист 1–38). Срав. Migne, t. 56, стр. 313–386. Недостающее в издании Миня из рассматриваемой теперь рукописи пополнил митрополит Никомидийский Филофей Вриенний в своём известном издании: Λιδαχὴ τῶν δώδεκα ἀπόστόλων (Ἐν Κωνσταντινουπόλει, 1883). – 2. Послание св. Апостола Варнавы (л. 39–51). Издано также Вриеннием, с приложением разночтений, отмеченных А. Гильгенфельдом в его труде: Barnabae epistola. Ed. altera emendata et valde aucta. Lipsiae, 1877. 3. Св. Климента Римского, Послание 1-е к Коринфянам (л. 51 об.–69). 4. Его же, Послание 2-е к Коринфянам (л. 70–76): В конце послания киноварью обозначено: στίχοι χ΄. ῥητὰ χε΄. To и другое послание в 1875 году издал в свет по сей рукописи упомянутый Вриенний, а в означенном издании 1883 года исправил ошибки издания 1875 года. – 5. Наименования книг св. Писания у Евреев (л. 76). Нач. Βρισίϑ, Γένεσις. Это перечисление наименований, в рукописи написанное киноварью, также издано Вриеннием в 1883 году и фотографически Rendel-Harris’oм в его Three

—118—

pages of the Bryennios manuscript, перечень 2-й. – 6. Учение 12-ти Апостолов (Λιδαχὴ τῶν δώδεκα ἀποστόλων). Учение Господа, через 12-ть Апостолов, преподанное народам (л. 76–80). Эта часть рукописи, многократно изданная за последние 20 лет в различных странах образованного мира²⁰¹⁸, и послужила главным основанием и поводом к упомянутому изданию Вриенния (1883 года). – 7. Послания Марии Кассовулы к св. священномученику Игнатию архиепископу Антиохийскому (л. 81). – 8. Послания св. Игнатия Антиохийского к упомянутой сейчас Марии, к Траллианам, к Магнисийцам, к Тарсянам, к Филиппийцам, к Филадельфийцам, к Смирлянам, к св. Поликарпу Смирнскому, к Антиохийцам, к Ирону диакону Антиохийскому, к Ефесянам и к Римлянам (л. 82–120). В конце этого последнего-то послания, на л. 120, и находится помета с указанием года написания рукописи и имени её писца, вышеупомянутых. – 9. Замечание о роде Иосифа обручника (л. 120), также изданное упомянутым Вриеннием. Переплёт рукописи ветхий. На первой странице было написано современным рукописи почерком имя владельца её, но имя самое от времени стёрлось. На 2-м листе почерком XVІІІ века помечено: Είς χρῆσιν Νεοφύτoυ ʽιερoδιακόνου, καὶ τέλος τοῦ ἁγίου Τάφου. К описанию рукописи приложены фототипические снимки с л. 51 об., 76 и 120²⁰¹⁹. – Этого, по нашему мнению, достаточно, чтобы судить как о ценности рукописного материала Описания, так и о достоинствах самого описания. Если мы добавим к этому, что рукописи, судя по описанию их г. П.-Керамевсом, во многих случаях касаются и нашего отечества во времена патриаршества (см. напр. стр. 421 касательно Филарета патр. Московского, стр. 284касательно патр. Никона, стр. 446касательно патр. Адриана и др., стр. 256 касательно царя Алексия Михайловича, стр. 446касательно царей Иоанна и

—119—

Петра Алексеевичей, стр. 249:309:371 и др. касательно одного последнего и т. д.) и в XVIII веке²⁰²⁰, то интерес наш к рассматриваемому изданию ещё более должен возрасти. И мы не можем не выразить искреннего желания, чтобы как можно скорее изданы были и следующие тома описания рукописей Иерусалимской Патриаршей библиотеки.

Насколько описание рукописей Иерусалимской патриаршей библиотеки представляет собой высокий интерес главным образом в археологическом и библиографическом отношениях, настолько же другой из поставленных в заголовке нашей настоящей статьи трудов достопочтенного учёного г. Пападопуло-Керамевса (Ἀνάλεκτα Ἱεροσολυμιτικῆς σταχυολογίας) представляет глубокий интерес в литературном собственно отношении. В этом труде вниманию читателя представляется богатый материал избранных отрывков литературы греческой различных веков, начиная с III века по Р. Хр., преимущественно церковной и ближе всего – церковно-исторической, при том главным образом касающейся Палестины, изданный по местам с латинским переводом, на основании рукописей разных собраний Иерусалимской патриаршей библиотеки, неутомимым тружеником науки А. И. Папандопуло-Керамевсом также на средства Императорского Палестинского Общества, причём нередко, и даже по большей части, не имеются в виду рукописи, им же описанные в только что рассмотренном нами 1-м томе каталога означенной библиотеки, именно, после довольно пространного (22 страницы) предисловия, раскрывающего историю труда и важность издаваемых в нём памятников, в этом томе мы имеем следующее: 1) Андрея Иерусалимлянина, Архиепископа Критского, о жизни и мученичестве св. апостола и брата Господня Иакова, по рукописи библиотеки Лавры св. Саввы Освящённого, № 27 л. 305 об.–316 об. – 2) Севериана, Епископа Гавальского, слово о мире, по рукописи той же библиотеки, XI 32, л. 130–135 об. – 3) Павлина, житие св. Амвросия Медиоланского, доселе из-

—120—

вестное лишь в латинском тексте²⁰²¹, а здесь изданное и в греческом, с латинским в параллельном столбце, по рукописи той же библиотеки. № 242, л. 140 об. –173. – 4) Марка Пустынника, против Несториан, по рукописи той же библиотеки, №366, л. 188–195 об. – 5) Отрывок похвального слова в честь Константина Багрянородного, по рукописи библиотеки Крестного монастыря, № 31. – 6) Слово Императора Алексия Колнина против лжеучения Армян о Христе, по рукописи библиотеки св. Саввы, № 366, л. 246–249. – 7) Диптихи Иерусалимской церкви из конца XIII века, по рукописи той же библиотеки, № 153, л. 77–103. – 8) Алексия Макремболита, слово историческое о бессилии Генуэзцев и их кознях против облагодетельствовавшей их Византийской империи, от 1348 года, по рукописи той же библиотеки, №417, стр. 257–284. – 9) Константина Акрополита, слово о великомученике Димитрие мироточивом, предшествуемое двумя его же посланиями, из XIII-XIV века, по рукописи патр. библиотеки, № 40, л. 104 об. –164. – 10) Германа, патриарха Иерусалимского, окружное послание к архипастырям, пастырям и клирикам архиепископии Константинопольской, от 1547 года, по рукописям библиотеки св. Саввы, №655, л. 1–3 и патриаршей, № 370, л. 413. – 11) Кирилла Лукариса, патриарха Александрийского, диалог, указывающий на козни Иезуитов²⁰²² и на опасность, угрожающую Константинопольской церкви от прибытия их в Галату, от 1616 года, по рукописи библиотеки св. Саввы, №91, л. 445–472. – 12) Досифея Нотары, патриарха Иерусалимского, неизданные главы из истории патриархов Иерусалимских, от начала XVIII века, по рукописи библиотеки монастыря св. Креста, №11. – 13) Парфения Афинянина, митрополита Кесарии Палестинской, история распри между греками и армянами по поводу св. мест Палестины, из XVIII века. – 14) Отрывки из творений св. Иринея Лионского , по рукописям Халкинской и Иерусалимской библиотек, сличённым с

—121—

латинским текстом (поставленным в параллельном столбце) издания Гервея. – 15) Романа сладкопевца, молитва в стихах, по рукописи св. Саввы. № 434, л. 246 об. – 16) Филона, епископа Карпафинского, послание к Евкарпию Палестинскому, по рукописи той же библиотеки, № 408, л. 34–40. – 17) Анастасия Синаита, главы различные и полезные и о хуле, по рукоп. той же библиотеки, № 408, л. 66–71. – 18) Константина Акрополита, слово о святом Варваре, по рукописи патр. библ. №40, л. 88–104. 19) Константина Лукита (XIV века), надгробное слово в честь Императора Алексия Комнина, по рукоп. той же библ., № 276, л. 139–143, с присоединением (в конце) примечаний Досифея, патр. Иерусал., на это слово. – 20) Стефана Сгуронула, Трапезунтского протонотария (XIV в.). Хвалебные стихи в честь Императора Алексия Комнина, по рукоп. той же библ. №370, л. 455–471. – 21) Матфея, митрополита Мирского (XVII в.), Житие препод. Параскевы новые, родом из Эпиват (близ Константинополя), по рукоп. той же библ. №161, л. 54–66. – 22) Первый ряд разных документов, а именно: а) Никифора I, патр. Константинопольского, против иконоборцев и манихев, из IX века, по рукоп. св. Креста №2, л. 139–141; – б) Михаила Анхиала, патр. Константинопольского, отрывок акта о ставропигиатах, от 1176 г., по рукоп. Иерус. Патр. библ. № 247, л. 24²⁰²³; – в) Георгия Ксифилина, патр. Константинопольского, о том же, от 1192 г., по рукоп. той же библ. №247, л. 25–26²⁰²⁴; – г) Анонимный документ, изданный после завоевания Константинополя Франками, от XIII в., по рукоп. той же библ. №276, л. 131; – д) Германа II, патр. Константинопольского, акт, посланный к митрополиту Иконийскому, XIII в., по той же рукописи; – е) Того же Германа, послание к вдове Ксироса, по той же рукоп.

—122—

л. 132; – ж) Того же Германа, о некоем, принявшим монашество и потом отвергшим оное, по той же рукоп.; – з) Копия с Болгарского Хрисовула, находящегося в Елеуском монастыре, 1341 года, по той же рукоп., л. 123²⁰²⁵; – и) Болгарский Хрисовул (вопрос о времени его представляется трудным для точного решения), по рукоп. той же библ. №276, л. 130; – й) Копия с указа Императора Иоанна Кантакузена, 1379 года, по той же рукоп., л. 124; – к) Акт собора, вероятно в Фессалии, или Эпире созванного Иоаном I Незаконнорожденным, Севастократом Фессалийским и князем Неопатрским, или Никифором, государем Эпирским, 1278 года²⁰²⁶, по рукоп. Иерусал. Патр. подворья в Константиноп., №145, л. 356–357; – л) Анонимный документ архиепископии Охридской, XIII в., по рукоп. Иерус. Патр. библ. Св. Креста, №83²⁰²⁷; – м) Акт, исходивший от вселенского патриарха Симеона I, изданный после 1484 года, по рукоп. Иерус. Патр. библ., №276, л. 128–129²⁰²⁸; – н) Соборное определение о митрополии Адрианопольской, 1517–1518 года, по той же рукоп., л. 153–155; – о) Акт Самула, патр. Александрийского, о Византийце Сиантопи, посещавшим св. места и бывшем великим ритором Александрийского патриаршего престола, 1732 года, по рукоп. Иерус. Патр. библ., №233²⁰²⁹. Таким образом, в одном изданном теперь томе собрано 36-ть разного рода отрывков, а между тем некоторые из этих отрывков, как напр., главы из Досифеевой истории патриархов Иерусалимских и митр. Парфения о распре между греками и армянами из-за св. мест занимают собой в книге г. Керамевса от 70-ти до 80-ти страниц каждый. И вместе с тем в книге этой мы

—123—

видим лишь первый из шести предложенных к изданию томов такого рода отрывков, а в предисловии (стр. 1) сам автор-редактор издания говорит, что таких отрывков он мог бы собрать и на 10-ть томов, и что ему лишь совестно было злоупотреблять великодушием Православного Палестинского Общества, принявшего на себя издержки по напечатанию предложенного (г. П.-Керамевсом) к изданию части описания рукописей Иерусал. Патриаршей библиотеки и по части этих Ἀνάλεκτα. Издание 1-го тома сих последних также снабжено подробным указателем имён и предметов, исчислением разночтений текста отрывков и тщательным указанием вкравшихся при печатании ошибок; в предисловии же г. П.-Керамевс с возможной полнотой указывает литературу предмета до самого последнего времени, преимущественно западно-европейскую и греческую, но также нередко и русскую (напр., стр. 2–3:11:16:17 и др.)²⁰³⁰, причём в иных местах (напр. стр. 4:12:18 и др.) ссылается и на рассмотренный выше 1-й том своего описания рукописей Иерусалимской патр. библиотеки. Эти указания на литературу и ссылки на 1-й том описания рассеяны во многих подстрочных примечаниях и при самом издании текста отрывков.

Труд г. Пападопуло-Керамевса столько же драгоценен для богословов, сколько и для филологов, как то очевидно уже из одного оглавления отрывков, нами сделанного выше. Ибо кто из богословов мог бы обойти вниманием таких церковных писателей, как св. Андрей Критский, Роман сладкопевец, Ириней Лионский и др.? Для филологов же труд г. П.-Керамевса открывает собой богатую сокровищницу языка и литературы древне-средне-и ново-греческой в различных её видах. Любопытнейший пример в доказательство нашей мысли можно видеть в сочинении патриарха Александрийского Кирилла, Лукариса (1616 г.) Διάλογος βραχύς (краткий разговор), в котором лицами разговаривающими являются: Ревнитель

—124—

(Ζηλωτής) и Любитель истины (Φιλαλήθης), и которое написано на простонародном греческом языке того времени. Мысль диалога нам уже известна. Она касается опасности, какой можно ожидать от прибытия Иезуитов на Восток, уже сделавших некоторые попытки отвлечь православных восточных христиан от греческой иерархии и привлечь их к подчинению папе римскому. В литературном отношении диалог построен очень искусно и, начинаясь вопросами Ревнителя, приводящими на первых порах в недоумение Любителя истины, но мало по малу сводится к признанию обоими ими той опасности, о которой сказано выше, и необходимости принятия мер к предотвращению этой опасности. В отношении к языку диалог изобилует простонародными новогреческими словами, грамматическими формами и проч. Так, напр. уже в самом начале диалога ревнитель говорит: Χαίροις, ὦ Φιλάληϑες! Απὸ πυλλοῦ σὲ ἐγύρευα.²⁰³¹ νὰ σὲ ἐρωτήσω ἄν ᾖναι πρέποι καὶ δίκαιον νὰ μἐ συμβουλεύσῃς, τινὰς νὰ ἀποϑάνῃ διὰ τὰ δόγματά του τὰ ἀληϑῆ καὶ ὁποῦ εἶχεν ἀπὸ τοὺς πατέρες του; и чем далее, тем более таких отличий от древнегреческого классического языка в языке диалога²⁰³². Но и этого мало. В труде г. П.-Керамевса мы встречаем таких писателей, особенно средне-греческих (византийских), о которых мы доселе имели только смутное, или же одностороннее и недостаточное понятие, каковы, напр. Алексий Макремболит, Константин Акрополит и др. Так, об Алексии Макремболите мы доселе имели только понятие, какое было о нём И. А. Фабрицием в его Bibliotheca graeca²⁰³³ как о плохом стихотворце; а из приведённого г. П.-Керамевсом отрывка мы видим, что это был далеко неплохой стихотворец, но, напротив, был и стихотворец хороший, и историк немало значащий. Подобное же должно ска-

—125—

зать и о Константине Акрополите, оказавшемся и хорошим ритором и далеко не маловажным историком. Мы не говорим уже о том, как много раскрывается пред нашим умственным взором в его слове о жизни св. Варвары, мужа доселе неизвестного в христианской агиологии.

Вообще нельзя не отдать чести и не воздать благодарности как трудившемуся в приготовлении рассмотренных изданий к печати А. И. Пападопуло-Керамевсу, явившемуся хорошим знатоком, полным хозяином и искусным мастером своего дела, так и принявшему на себя издержки по напечатанию этих замечательных изданий Русскому Императорскому Православному Палестинскому Обществу, столь счастливо ознаменовавшему своё десятилетие в широкой области Палестиноведения и не остановившемуся пред значительными издержками на издание этих капитальных трудов, несмотря на то, что кроме учёной, и другие задачи его деятельности требуют больших денежных расходов с его стороны.

И. Корсунский

—193—

Augusta Felix²⁰³⁴. К описываемому времени Берит достиг значительной высоты. Выразительное замечание о нем Стефана Вазантийского²⁰³⁵: Βηρυτὸς πόλις Φοινίκης, ἐκ μικρᾶς μεγἀλη лучше всего относится именно к этому времени. Царь Ирод Агриппа I, «щедролюбивый от природы и имевший склонность привязывать себе народы благодеяниями»²⁰³⁶, почему-то «особенной милостью почтил жителей Берита»²⁰³⁷: не щадя средств, он украсил город великолепными общественными постройками, выстроил амфитеатр, который по красоте и великолепию имел мало себе равных, портик, великолепные бани и театр, в котором музыканты и артисты состязались в своём искусстве, a на арене амфитеатра происходили гладиаторские игры²⁰³⁸. К характеристике нравов беритского населения может служить сообщение Иосифа Флавия, что оно получало удовольствие, смотря, как на арене амфитеатра, для увеселения зрителей давали примерное сражение две роты солдат (по 700 в каждой), набранных из преступников, содержавшихся в тюрьмах, и беритяне спокойно смотрели до тех пор, пока не гибли все до одного 1400 солдат – преступников²⁰³⁹. В том же Берите, быть может, всего за несколько лет до описываемого посещения его св. Апостолом, Тит блистательно отпраздновал день рождения отца своего Веспасиана, причём Беритяне видели на арене амфитеатра более 2500 смертей²⁰⁴⁰. В населении Берита преобладал римский переселенческий элемент; иудеи – были ненавидимы²⁰⁴¹. За отсутствием каких-либо исторических известий о распро-

—194—

странении здесь христианства в апостольское время, нельзя сказать положительно: проповедовал ли здесь св. Ап. Павел; но, принимая во внимание чисто языческий характер города, а равно – проповедование св. Павла в Сидоне и Антиохии, в промежутке между которых был расположен Берит, с большей вероятностью можно полагать, что во время своих путешествий в Антиохию из Иерусалима св. Апостол языков останавливался в Берите и, конечно, проповедовал о Христе, но эта – проповедь – поспешная и непродолжительная – не имела успеха у кровожадных римских переселенцев: потому то Берит и не известен в истории христианской апостольской проповеди.

Вышедши из Берита, свв. путешественники, быть может по римской дороге²⁰⁴² направились к следующему значительному городу – Библу, отстоявшему от Берита, по согласному свидетельству всех древних дорожников, на 24 римских или почти на 5 географических миль²⁰⁴³. Миновав две незначительные речки, названия которых древность не сохранила²⁰⁴⁴, они приблизились к устью большой реки, бравшей своё начало в снежном Ливане, по имени Ликос (Λύκος, Lykus)²⁰⁴⁵, т. е. волк пустыни, собака²⁰⁴⁶. По одному древнему преданию, записанному в описании путешествия D’Arvieux²⁰⁴⁷, название

—195—

реки произошло от следующего обстоятельства. Так как берега этой реки, особенно при её устье, необыкновенно высоки, и – она с давних пор была пограничной линией, то на одном из её высоких берегов, а, быть может, и на самом мосту была поставлена громадная, высеченная из камня, статуя собаки, которая при приближении неприятеля так громко лаяла, что лай был слышен на острове Кипре. Путешественник Guys²⁰⁴⁸ в объяснение этого факта полагает, что статуя была пустая и с отверстием, почему при известных ветрах, могла издавать сильные звуки, подобно Эоловой арфе. Эту огромную статую, без сомнения, видели свв. путешественники, потому что её низринули в море уже в более позднее время турки²⁰⁴⁹. Возле самого моря, по высокому обрывистому берегу, пришлось свв. путешественникам проходить через эту быструю реку, по необыкновенно узкому и необделанному проходу²⁰⁵⁰; на северной его части, т. е. перейдя реку, они должны были увидать несколько скульптурных изображений языческого характера из эпохи персидских или египетских завоевателей Сирии²⁰⁵¹.

Далее дорога свв. путешественников следовала по красивой долине. На половине расстояния от Ликоса до Адониса они перешли небольшую речку по крепкому каменному мосту римской постройки²⁰⁵²; на севере эта долина замыкалась горной цепью Климакса (δρος Κλίμαξ)²⁰⁵³. Эта цепь, широкая и холмистая, тянулась от Ливана и доходила до самого берега моря, образуя здесь весьма труд-

—196—

ный, состоящий из уступов, проход²⁰⁵⁴. С вершины приморского обрыва этой цепи, возвышающегося над уровнем моря почти на 1000 футов высоты, открывался прекрасный вид на окрестности²⁰⁵⁵. После Климакса вплоть до реки Адониса дорога шла по возвышенной плоскости, необыкновенно бедной пресной водой²⁰⁵⁶. Поэтому, вероятно, свв. путешественники не преминули утолить своей жажды в единственном источнике этой местности, недалеко от Климакса²⁰⁵⁷.

Наконец, они подошли к самой быстрой реке во всей Сирии – Адонису (Ἄδονις ποταμός)²⁰⁵⁸. Эта, очень широкая, река²⁰⁵⁹ замечательна по тем мифологическим преданиям, которые обычно приурочиваются и к ней, и к близ неё (к северу – на один час пути) лежащему городу Библу. И река, и город были издавна посвящены сиро-финикийскому божеству Адонису²⁰⁶⁰. Миф об Адонисе, возлюбленном Афродиты, был очень распространён в древности²⁰⁶¹. Сущность его в следующем: Адонис красивый, любимый Афродитой юноша, которого она мальчиком доверила Персефоне в ящике; но Персефона сама влюбилась в мальчика и не хотела выдать

—197—

его обратно. Когда Адонис, сделавшись юношей, был смертельно ранен на охоте, то Афродита впала в такое отчаяние, что не имела сил оторваться от мёртвого, и боги в утешение ей определили её возлюбленному ежегодно на весну и на лето покидать мрачную обитель Персефоны и оставаться у Афродиты²⁰⁶². Этот миф – чисто местного происхождения; его отечество – здесь; за то говорит и самое название реки – Адонис и посвящение Библа этому богу²⁰⁶³. По тамошним сагам Адонис отправился на охоту именно с этих мест в Ливанские горы, и там был смертельно ранен дикими вепрями. Из его ран потекла кровь, окрасила собою протекавшую реку, а последняя – окрасила далеко море при своём устье. Впоследствии река Адонис регулярно в известное время года окрашивалась красной краской, и жители, почитатели Адониса, видели в этом, чисто естественном, явлении²⁰⁶⁴ чудесное напоминание реки о смерти Адониса. И вот, с незапамятных пор тут возникает культ Адониса²⁰⁶⁵; ближайший город Библ посвящается этому божеству²⁰⁶⁶. В честь Адониса ежегодно, в то время как река окрашивалась в красный цвет, совершались празднества, называвшиеся Адониями (τὰ Ἁδώνια); празднества состояли из двух отделений: сначала оплакивали потерю бога

—198—

(ἀφανισμὸς Ἀδώνιδος); женщины в знак печали стригли себе волосы, громко плакали²⁰⁶⁷ и приносили в жертву в храм своё целомудрие; это празднество печали заканчивалось погребением идола. Затем непосредственно следовало другое отделение – праздник радости: веселились о нахождении, об обретении потерянного Адониса (εὕρεσις Ἀδων)²⁰⁶⁸. Принимавшие участие в празднествах женщины выставляли изображение Адониса вместе с изображением Афродиты или носили его кругом и пели при этом песни Адониса. Выставлялись также быстро распускающиеся и быстро увядающие растения – символ умершего в первом цвете юности Адониса²⁰⁶⁹. Эти празднества, несомненно, совершались и в то лето, когда проходил через эти места св. Ап. Павел. Они продолжали блюстись строго впредь до того времени, как Юлиан начал свой персидский поход к Антиохии и в этих несчастливых празднествах увидел злое предсказание для своего войска²⁰⁷⁰. – Смысл этого культа и празднеств состоял в том, что ими символизировалось течение солнца и его влияние на жизнь²⁰⁷¹; зимой солнце как бы удаляется от земли; оно пропадает для неё; растительность умирает; но летом оно снова открывается для земли, и последняя опять наполняется жизнью²⁰⁷². Обычным местом этих празднеств был храм Венеры Афакской (Venus Aphaca), который находился недалеко от Библа, к востоку, в го-

—199—

рах Ливанских, у истоков Адониса²⁰⁷³. – Если, быть может, обычные празднества в честь Адониса и Венеры и окончились к тому времени, как здесь проходили свв. путешественники, однако, несомненно, их мысль не могла пройти мимо такого важного центра язычества, каким было это место.

Город Библ (Βύβλος), который следовал далее на пути, был самым древнейшим из всех городов этого побережья²⁰⁷⁴. Во всяком случае, утверждение Mannert’a что Библ – чисто греческого, позднейшего происхождения²⁰⁷⁵, находит себе прямое опровержение в тамошней мифологии²⁰⁷⁶. По всей вероятности, этот Библ есть тот самый Гавал, о котором упоминается в кн. Иисуса Навина²⁰⁷⁷, 3Цар.²⁰⁷⁸, и пр. Иезекииля²⁰⁷⁹. Он был особенно славен своим строительным искусством; Гевлитяне строили Тирским купцам корабли; они же оказали большую помощь и Соломону при постройке иерусалимского храма. Город стоял на высокой горе²⁰⁸⁰, которая составляла собой как бы естественную границу²⁰⁸¹. До времён Помпея Великого он был резиденцией финикийских царей; но Помпей, казнив последнего тирана Кипиру, даровал городу свободу²⁰⁸².

От Библа дорога шла по узкой, бесплодной приморской

—200—

долине, которая с востока замыкалась горным отрогом, тянувшимся параллельно с берегом²⁰⁸³; по пути встречались финикийские гробницы²⁰⁸⁴ – на расстоянии 12 миль от Библа²⁰⁸⁵ свв. путешественник достигли города Ботриса (Βότρυς, Βότρυν, Βότρα, Botrys)²⁰⁸⁶. Этот город не принадлежал к числу тех древнейших финикийских городов, слава которых была известна всему древнему миру. Стефан Византийский называет его городом финикийским (πόλις Φοινίκης)²⁰⁸⁷ но, следуя указанию Менандера Ефесского, его должно назвать тирской колонией²⁰⁸⁸. По рассказу Менандера, Ботрис был основан тирским царём Ефваалом, отцом известной Иезавели, жены Ахава, царя израильского²⁰⁸⁹; и первоначальная цель основания этого города на самой северной границе Финикии состояла в том, чтобы сделать стратегически сторожевой пункт²⁰⁹⁰. Посему Ботрис не имел ни гавани, не имел никакого значения в торговле и под. Таковым оставался он и в позднейшие, ближайшие к описываемому, времена; по крайней мере, Страбон говорит о нём только то, что Итуреи и Арабы, разбойнические горные народы, от которых много страдают жители равнин, в числе других укреплённых мест имели и Ботрис²⁰⁹¹; впрочем, Помпей Великий²⁰⁹² изгнал оттуда разбойников²⁰⁹³. В опи-

—201—

сываемое время Ботрис, очевидно, был незначительной стратегической крепостью.

Следующим приморским городом был Триполь, отстоящий от Ботриса в 20 милях. Но так как между двумя этими городами от Ливанского хребта к самому морю простирался высокий горный отрог, совершенно преграждавший дорогу²⁰⁹⁴, тο свв. путешественники должны были повернуть несколько к востоку и пройти следующие, встречающиеся на этом пути, местности: местечко²⁰⁹⁵ Гигарт²⁰⁹⁶, (Γύγαρτον, Γήγαρτα²⁰⁹⁷ Gigarta²⁰⁹⁸), находившееся вблизи Ботриса на южном склоне помянутого отрога²⁰⁹⁹, укрепление (χωρίον у Страбона)²¹⁰⁰ Триирис²¹⁰¹ (Τριήρις, Trieris), расположенное уже ближе к Триполису (в расстоянии от него на 12 миль)²¹⁰², на восточном склоне отрога²¹⁰³, укрепление²¹⁰⁴ Каламос (Κάλαμος, Calamós)²¹⁰⁵, находившееся вблизи самого Триполиса²¹⁰⁶, и, наконец, высокий мыс или ropy Феупросопон (ὄρος θεοῦ πρόσωπον, τό τοῦ. θ. π., θ. π., θεῶν πρόσωπον, Euprosopon)²¹⁰⁷. Трудно сказать: отчего произошло такое название этого места, быть может, оно было священным в глазах тамошних жителей, подобно Кармилу²¹⁰⁸, а, может быть, оно и в

—202—

древности, как во времена крестоносцев²¹⁰⁹, служило маяком для мореплавателей и было, таким образом, как бы лицом бога, который своими глазами оберегает от опасности мореплавателей²¹¹⁰. Вместе с этим возвышением оканчивался Ливанский хребет²¹¹¹.

После этого свв. путешественники должны были проходить через город Триполь (Τρίπολις). Он – сравнительно был одним из самых младших финикийских²¹¹² городов; он был построен шестьдесят лет спустя после основания Арада²¹¹³. Поводом к его возникновению, давшим ему такое, точно соответствующее действительности, имя, послужили неурядицы в политической жизни трёх главнейших городов, составлявших известный финикийский союз: Тира, Сидона и Арада. Желая сильнее охранять свою союзную гегемонию, эти города построили в промежуточном пункте занимаемой ими местности отдельный город, который мог бы служить представителем всего союза и быть местом его общих собраний для рассуждения о важных делах²¹¹⁴. Чтобы новый город более соответствовал союзу, решено было составить его из трёх, совершенно отделённых одна от другой, частей. И вот появился Триполис, «получивший такое название оттого, что он состоит из трёх городов: Тира, Сидона и Арата»²¹¹⁵. Каждая часть города, бывшая сама отдельным городом, была окружена стенами и отстояла одна от другой на одну стадию²¹¹⁶. Проявившаяся в постройке Триполиса взаимная недоверчивость и зависть союзных городов, не допустившая полного объединения ко-

—203—

лонистов нового города, но политический сепаратизм воплотившая в территориальном, на самых первых порах жизни Триполиса убила всякую возможность его процветания. И, насколько можно судить по свидетельствам древности, он за всё время своего существования и в частности в описываемое время был незначительным городом. Существовавшая в нём гавань известна по одной монете из времён Каракаллы²¹¹⁷ и по известию 2 кн. Маккавейской²¹¹⁸, подтверждаемому Иосифом Флавием²¹¹⁹. По сообщению последнего²¹²⁰, Ирод Великий в Триполе построил гимназию, т. е. место для состязания борцов²¹²¹.

Далее шла плодородная долина, поперечно прорезываемая множеством маленьких речек²¹²². На расстоянии 12 римских миль от Триполя²¹²³ свв. путешественники должны были проходить через город Орфосиаду (Ορθωσιάς, א וֹ ד ח ו ש י ה)²¹²⁴, приморский финикийский город, не лишённый значения в минералогическом отношении²¹²⁵. Далее следовала большая река Елевферос (Ελεύθερος)²¹²⁶, «которую, по Страбону²¹²⁷, иные считают пределом Селевкиды со стороны Финикии и углублённой Сирии»; но на самом деле Финикия простиралась гораздо далее²¹²⁸.

—204—

За Елевферосом находилась маленькая крепость²¹²⁹ Силигра²¹³⁰, несомненное обиталище потомков Цемарея²¹³¹, незначительное населённое местечко Αрκа (Ἄρκα, Ἄρκη, Arcae, Ἄρκαι, Ἄρκαι τῆς Φοινίκης)²¹³², при реке того же имени, на расстоянии 16 р. миль от Триполя²¹³³. На пространстве от Триполя дорога свв. путешественников шла по роскошной, обильной растительностью²¹³⁴ долине, которую Страбон²¹³⁵ называет Макрас (Μάκρας) или Макра (Μάκρα πεδίον)²¹³⁶. «На этой равнине, – по словам Посейдопия, – говорит Страбон, – видели мёртвую змею длиной почти во 100 футов и такой ширины, что два всадника, стоя по обеим сторонам змеи, не видели друг друга; пасть у неё была так велика, что могла вместить в себе всадника с копьём, а каждый листок чешуи был больше щита»²¹³⁷. Далее следовали развалины некогда большого и богатого²¹³⁸ города Марафа (Μάραθος), который был срыт ещё во времена Страбона²¹³⁹ и его земля разделена между обителями соседнего города; впоследствии он не был восстановлен²¹⁴⁰. – Далее свв. путешест-

—205—

венники шли по, так называемому, побережью Арадиев (ἡ τῶν Ἀραδίων παραλία)²¹⁴¹; прошедши мимо самого острова Арада, отстоявшего от каменистого берега на двадцать стадий²¹⁴², должны были пройти через его гавань на материке – Антарад (Aντάραδος). Собственно этим последним городом оканчивались в то время финикийские пределы²¹⁴³. Три, следовавшие далее, к северу, городка: Балапеи (Βαλαναίαι, Βαλαναία)²¹⁴⁴, Палтос (Πάλτος)²¹⁴⁵ и Габала (τά Γάβαλα)²¹⁴⁶ – в то время, когда проходил через них св. Ап. Павел, были причислены уже к собственной (арамейской) Сирии²¹⁴⁷.

Наконец, последняя цель, к которой стремились свв. путешественники, была уже почти достигнута: на расстоянии 14 римских миль от Габалы²¹⁴⁸ они достигли Лаодикии приморской (Λαοδίκεια ἐπὶ τῆ θαλάσση)²¹⁴⁹, самого последнего из значительных городов на пути до Антиохии. Хотя возникновение Антиохии обычно связывается с именем Селевка Никатора²¹⁵⁰, который и дал основанному

—206—

городу имя своей матери²¹⁵¹, но Никатор созидал на старом основании; на месте новой Лаодикии издавна существовал финикийский город, называвшийся Рамифа (Ράμιθα)²¹⁵². Удобное в портовом отношении положение города²¹⁵³, обилие всевозможных фруктовых растений и особенно винограда, которым была покрыта вся, возвышающаяся за городом гора, и из которого приготовлялось прекрасное лаодикийское вино, особенно потреблявшееся в Александрии египетской²¹⁵⁴, скоро упрочили за городом славу богатого города. По крайней мере, к описываемому времени Лаодикия не смотря на то, что ей пришлось «не мало потерпеть от Далабеллы, бежавшего сюда и осаждаемого Кассием до самой его смерти, причём вместе с ним погибли и многие части города»²¹⁵⁵, однако была, по словам Страбона²¹⁵⁶, «прекраснейшим городом». – Близость Лаодикии к Антиохии Сирийской, где св. Ап. Павел долго трудился на апостольском поприще, дозволяет предполагать, что здесь у него было много знаемых; быть может, были здесь и его обращенцы – христиане; и если это так, то во время непродолжительной остановки здесь он мог получить первые сведения о состоянии так дорогой ему антиохийской общины.

Но вот пред глазами св. Апостола высокие обрывы

—207—

Казия²¹⁵⁷, на котором стоит храм Юпитера Казийского²¹⁵⁸; вот проходит он через ближайшие, так сказать, предградия Антиохии: Гераклею²¹⁵⁹ и Посидий²¹⁶⁰; вот он идёт мимо знаменитой в язычестве рощи Дафны с её храмами в честь Аполлона и Артемиды²¹⁶¹. И – наконец пред взорами свв. путешественников открывается гнездящаяся на горе величественная столица Сирии²¹⁶², великая²¹⁶³ и прекрасная²¹⁶⁴ Антиохия – последняя цель их продолжительного путешествия от Иерусалима.

—208—

Глава IV. В Антиохии Сирийской

(Деян.18:23а и Гал.2:11–21).

Пребывание св. Ап. Павла в Антиохии Сирийской и его противостояние св. Ап. Петру (подробное истолкование его обличительной речи). – Краткость упоминания св. Луки о пребывании Ап. Павла в Антиохии Сирийской восполняется из Гал.2:11–21. – Основания, по которым событие, описанное в Гал.2:11–21, надо относить именно к началу третьего (а не второго) путешествия Ап. Павла. – Антиохийская церковь была дорога Апостолу Павлу, как начаток его апостольских трудов. – Дорога она была ему и потому, что здесь им было твёрдо упрочены начала христианской свободы. – Состояние антиохийской церкви ко времени прибытия туда Ап. Павла. – Первое свидание его с антиохийскими братиями и его наставления. – Прибытие в Антиохию Ап. Петра. – Значение этого прибытия для Ап. Павла. – Отношение Ап. Петра к антиохийским христианам из язычников. – Прибытие в Антиохию иудаистов, которых Ап. Павел именует: τινες ἀπὸ Ἰακώβου. – Взгляд их на значение Моисеева закона в христианстве. – Как они посмотрели на общение Ап. Петра с антиохийскими братьями? – Ап. Пётр прекращает сие общение, «опасаясь обрезанных». – В чём была ошибка Ап. Петра? – Лицемерие прочих иудеохристиан и Ап. Варнавы. – Опасность от такого поведения св. Петра и прочих для антиохийской церкви, сознанная Ап. Павлом и обличение им сего поведения речью. – Представляет ли запись Ап. Павла в Гал.2:14–21 ipsissima verba его речи? – Значение личного обращения к Ап. Петру в 14 стихе и его общий тон, – Иудейское происхождение Ап. Петра в силу обычая обязывало его и в христианстве держаться Моисеева закона. – Его жизнь «по-язычески». – В чём состояло его лицемерие? – Принуждение им антиохийских христиан из язычников «жить по-иудейски». – Чем объяснить поведение Ап. Петра? – Кто из толкователей и до коих пор простирает речь Ап. Павла. – Нужда в точном определении: где кончается речь Ап. Павла. – Доказательства в пользу того, что речь простирается до конца главы. – Возражения против этого и их опровержение. – Связь стихов 15 и 16 и их общий смысл. – Преимущество природных иудеев пред язычниками – в святости закона. – Общий строй 16 стиха и понятия, подлежащие нарочитому истолкованию в нём. – Что такое оправдание? – Оно не от дел закона. – Оно приобретается только верой в Иисуса Христа. – Уверование иудеев и свидетельство Слова Божия об оправдании не делами закона. – Возвращение антиохийских иудохристиан к закону есть обвинение Иисуса Христа в служении греху. – Образное пояснение этой мысли. – Иудей законом умирает для закона. – Сораспятие христианина Христу и жизнь его Им. – Заключение речи. – Тит – новый спутник Ап. Павла.

Если о пребывании и деятельности св. Ап. Павла в Иерусалиме, при кратком замечании о нём св. Дееписа-

—209—

теля²¹⁶⁵ возможно было составить более полное представление из сопоставления нескольких других мест книги Деяний²¹⁶⁶, то не менее краткое замечание св. Луки о пребывании св. Апостола в Антиохии Сирийской²¹⁶⁷ остаётся совершенно одиноким в книге Деяний. К нему нельзя подыскать параллельных и пояснительных мест, на основании которых можно было бы воспроизвести подробнее этот, по времени более или менее продолжительный²¹⁶⁸, эпизод из третьего путешествия св. Ап. Павла. Св. Дееписатель об этом пребывании говорит только следующее: св. Ап. Павел отошёл (из Иерусалима) в Антиохию и, проведши (там) несколько времени, вышел (χατέβη εἰς Ἀντιόχειαν, xaὶ ποιήσας χρόνον τινὰ²¹⁶⁹ emphasisεξῆλϑεν). Это, столь краткое, известие св. Луки, как очевидно, само по себе не даёт никаких указаний относительно деятельности св. Апостола в Антиохии. – Но скудость известий книги Деяний об этом времени из третьего путешествия св. Ап. Павла восполняется одним, необыкновенно ценным, отделом из Послания самого св. Апостола к Галатам. Стихи 11–22 ІІ-ой главы этого Послания, где свящ. Писатель повествует о том, как он лично противостал Петру и вслух антиохийской общины решительно высказался об отношении Моисеева закона и обряда к христианской свободе, представляют из себя рассказ именно о том пребывании св. Апостола в Антиохии Сирийской, о котором кратко упоминается св. Дееписатель.

Правда, в виду того, что об этом пребывании св. Апостола в Антиохии содержится известие единственно только в одном этом месте, и на него нет никаких

—210—

указаний в других местах Нового Завета, представляется трудным вполне безошибочно сделать точное определение хронологии этого события. Некоторые толкователи посему и отказываются делать это²¹⁷⁰. Однако такое определение – вещь не невозможная. Правда также и то, что если не большинство, то половина наиболее известных толкователей полагают время этого события не в начале третьего, а пред вторым путешествием св. Ап. Павла, почти непосредственно за апостольским собором, когда св. Павел и Варнава жили в Антиохии, уча и благовествуя, вместе с другими многими, слово Господне²¹⁷¹. Такое именно определение хронологии этого события можно находить, напр., у Windischmann’a²¹⁷², Maszl’a²¹⁷³, Meyer’a²¹⁷⁴, Reithmayr’a²¹⁷⁵, Фаррара²¹⁷⁶, Преосв. Феофана²¹⁷⁷ и других²¹⁷⁸. – Но есть много оснований, которые никак не позволяют отнести рассматриваемое событие к этому именно времени. – а) Толкователи, защищающие эту хронологию

—211—

Антиохийского события, утверждают, что оно случилось прямо же после апостольского собора. Следовательно, Ап. Пётр, бывший на этом соборе, должен был из Иерусалима отправляться в Антиохию. – Св. Дееписатель в своей книге Деяний сравнительно очень подробно говорит об иерусалимском апостольском соборе²¹⁷⁹, в частности он поимённо называет всех тех лиц, которые стали во главе посольства, отправленного из Иерусалима в Антиохию (и другие церкви) с целью сообщить туда соборное определение: тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили, избрав из среды себя мужей, послать их в Антиохию с Павлом и Варнавой, (именно Иуду, прозываемого Варсавою, и Силу, мужей начальствующих между братиями²¹⁸⁰. Об Ап. Петре нет и упоминания: очевидно, он не находился в этом посольстве, ибо в противном случае он, как сам ревностно ратовавший в пользу соборного постановления²¹⁸¹, во всяком случае был бы самым первым членом этого посольства, мужем, начальствующим между братиями. Также подробно св. Лука говорит о всех участниках этого посольства, описывая, как они удалились из Антиохии: пробыв там (некоторое) время, они (т. е. отправленные из Иерусалима)²¹⁸² с миром отпущены были братиями к Апостолам. Но Силе рассудилось остаться там. (А Иуда возвратился в Иерусалим)²¹⁸³. Павел же и Варнава жили в Антиохии. Опять нет решительно никакого упоминания о св. Петре, чтобы он был тогда в Антиохии. Во всяком случае, трудно допустить, чтобы св. Лука, если бы св. Ап. Пётр в рассматриваемое время действительно находился в Антиохии, хотя бы явившись туда не вместе с упомянутым посольством, но как-нибудь даже после него, обошёл его своим упоминанием. – б) Но если допустить, что св. Пётр был в Антиохии именно в это время вместе с иерусалим-

—212—

ским посольством, то – пришёл ли он туда в качестве члена его, явился ли несколько позднее, не участвуя в нём, – во всяком случае он как под живым и сильным впечатлением своей горячей защиты христианской свободы на апостольском соборе²¹⁸⁴, так и под влиянием ревности об осуществлении тех целей, ради которых явилось в Антиохию посольство²¹⁸⁵, должен был явиться там с самого начала своего пребывания горячим защитником и словом и делом христианской свободы. Между тем в событии Гал.2:11–21 св. Пётр является, хотя, правда, и временно, противником христианской свободы. Как бы и чем бы ни объяснять поступок св. Петра и св. Варнавы, во всяком случае, кажется совершенно невероятным допустить, чтобы тот самый св. Ап. Пётр, который недавно не устрашился в виду многочисленного собрания и сильного противления христиан из фарисеев властно провозгласит: что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы?²¹⁸⁶, теперь, по прошествии каких-нибудь нескольких дней, устрашился пришедших в Антиохию некоторых от Иакова и стал таиться и устраняться, опасаясь их²¹⁸⁷. Как бы ни была впечатлительна душа св. Петра, однако для него психически невозможно несколько дней тому назад горячо и настойчиво отстаивать христианскую свободу на соборе, а потом из-за опасения обрезанных самому же отказываться от неё и язычников принуждать жить по-иудейски²¹⁸⁸. He понятна также подобная перемена и в св. Варнаве: уполномоченный св. собором Апостолов и пресвитеров передать, изъяснить и, конечно, ввести в жизнь и практику антиохийской и других церквей постановления собора о христианской свободе, словом – надёжный ревнитель её, – он

—213—

вдруг так скоро отказывается от своей миссии, забывает постановление, чуждается свободы и лицемерит вместе с св. Петром²¹⁸⁹! Конечно, подобные вопросы могут быть поставлены и на самом деле ставятся²¹⁹⁰ и в том случае, если рассматриваемое событие помещать в начале третьего путешествия св. Ап. Павла. Антиохийское событие возбуждает недоумение само по себе, не смотря на то: где бы его ни поставить. Но, во всяком случае, если его поместить в начале третьего путешествия, то недоумение не особенно сильно: тогда между апостольским собором и описываемым событием придётся мыслить промежуток не в один год времени. По-человечески ревность св. Ап. Петра могла измениться и ослабеть, обстоятельства апостольской проповеди – стать иными и т. п., словом, поступок св. Ап. Петра и св. Ап. Варнавы может казаться более понятным. – в) Если, далее, посмотреть на рассматриваемое событие, как на такое, которое необходимо должно стоять в связи с предшествующим и последующим, которое свои причины имеет в прошлом, а своими последствиями простирается в будущее, то оказывается, что насколько известно течение внутренней жизни в период от иерусалимского собора до конца третьего путешествия св. Ап. Павла, рассматриваемое событие представляется единственная возможность поместить только в начале третьего путешествия св. Ап. Павла. Побуждения и цели принятия Ап. Павлом обета назорейства, настроение иудействующих христиан, вызванное исполнением этого обета, словом, весь тот исторический момент, описание которого составляет предмет первой главы настоящего исследования – вот всё, что предшествовало антиохийскому событию. Ап. Павел изменил направление своего путешествия именно ради опасности от иудаистов: он предвидел, ожидал её; и в Антиохии она должна была явиться, прежде всего. А последствия или лучше – продолжение антиохийского события – в дальнейшем течении апостольской истории: проповедь иудаистов в Галатии, написание Ап. Павлом Послания к

—214—

Галатам, проповедь иудаистов в Коринфе, написание туда Посланий св. Апостолом и под. Между тем, если антиохийское событие поместить пред началом второго путешествия св. Ап. Павла, то оно не понятно в своих ближайших причинах и – последствиях: оно является одиноким эпизодом, насильно втиснутым в течение апостольской истории²¹⁹¹. – г) Наконец, антиохийское событие, очевидно, наполняло собой более или менее продолжительный период времени: сначала в Антиохии находился один св. Ап. Павел с своими сотрудниками²¹⁹²; затем прибыл туда св. Ап. Пётр²¹⁹³; потом прошло некоторое время, пока он до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками²¹⁹⁴; наконец, прошло некоторое время и со времени прибытия иудаистов, после чего св. Пётр стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных²¹⁹⁵ до произнесения Ап. Павлом своего обличения. Но пределы того времени, какое провели в Антиохии свв. Павел и Варнава после иерусалимского собора, при начале второго путешествия св. Павла, слишком незначительны, чтобы вместить в себя антиохийское событие: это время названо св. Дееписателем: некоторым временем (χρόνον)²¹⁹⁶ и некоторыми днями (τινας ἡμέρας)²¹⁹⁷, каковыми названиями, очевидно, оттеняется непродолжительность этого времени. Медлить долго свв. Павлу и Варнаве в Антиохии после апостольского собора не позволяло то поручение, которое было возложено на них: сообщить соборные постановления окрестным церквам христианским²¹⁹⁸ –

—215—

Посему гораздо основательнее антиохийское событие хронологически относить именно к началу третьего путешествия св. Ап. Павла, к тому пребыванию его там, о котором говорится в Деян.18:22–23, как и делают некоторые толкователи, каковы именно: из иностранных – Neander²¹⁹⁹, Baumgarten²²⁰⁰, Wieseler²²⁰¹, Renan²²⁰² и др.²²⁰³; а из отечественных: Преосв. Филарет (Гумилевский)²²⁰⁴, Прот. A.В. Горский²²⁰⁵ и др.

Антиохийская церковь была для св. Ап. Павла предметом его особенной, сильнейшей нежной любви. Конечно, как Апостол, он одинаково любил все церкви; о тех из них, которые почему-либо уклонились от истинного пути христианской жизни, он даже радел более чем о других; но по человечеству – Антиохия была ему дороже всех; «он питал к этому городу, – как замечает св. Иоанн Златоуст, – особенную любовь – это человеческое чувство²²⁰⁶». – Здесь, в Антиохии были сделаны первые шаги его апостольской деятельности, «тут он был предан благодати Божией»²²⁰⁷. Когда св. Павел на пути в Дамаск чудесно был призван к апостольству, чтобы возвещать имя Божие пред народами и царями и сынами Израелевыми²²⁰⁸, то первым осуществлением сего призвания была его проповедь в синагогах Дамаска²²⁰⁹;

—216—

но она не имела особенно важных последствий: ею он только приводил в замешательство иудеев, живущих в Дамаске²²¹⁰. Вскоре иудеи сильно ожесточились против него и согласились убить его²²¹¹; он спасся от смерти только бегством²²¹². Из Дамаска св. Павел отправился в Иерусалим, где также проповедовал во имя Господа Иисуса²²¹³; подобные же, что и в Дамаске, покушения на его жизнь заставили его удалиться на свою родину, в Тарс²²¹⁴. Таким образом, эти два первых опыта проповедничества св. Павла были и непродолжительны по времени, и неблагоплодны по следствиям. Но вот христианство было насаждено в знаменитой Антиохии Сирийской, где великое число, уверовав, обратились к Господу²²¹⁵. Иерусалимская церковь отправила туда св. Ап. Варнаву; он, прибыв и увидев благодать Божию, возрадовался и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем; он, очевидно, своим апостольским взором прозревал будущие успехи христианской проповеди в этой столице востока и посему, ревнуя о благовествовании и желая найти хорошего проповедника здесь веры Христовой, остановился своей мыслью на св. Павле и потому пошёл в Тарс искать Савла и, нашедши его, привёл в Антиохию²²¹⁶. И вот, собственно с этого то времени и началась апостольская деятельность св. Павла. Вместе с св. Варнавой он проповедовал в Антиохии в течение целого года (ἐνιαυτὸν ὅλον)²²¹⁷ и поучал Божественному учению немалое число людей (ὂχλον ἰκανόν)²²¹⁸. И проповедь свв. Павла и Варнавы была весьма успешна: в Антиохии не только основалась христианская церковь и явились ученики христиане, но последние в первый раз стали там называться христианами²²¹⁹. Как бы ни

—217—

понимать это название, и какие бы ближайшие причины к его возникновению не подыскивать, во всяком случае, этот, отмеченный св. Дееписателем, факт свидетельствует о той глубокой жизненности христианских начал, с какой привилось христианское учение к антиохийским ученикам. Христианские начала были усвоены так глубоко, что явилась потребность и найдена была возможность принять новое имя, вполне выражающее собой существо нового учения. – Легко, конечно, представить, какие чувства самой высокой и восторженной радости испытывал св. Ап. Павел по прибытии в Антиохию! Недавний гонитель Христа, он тогда являлся проповедником Его веры; он проповедовал долго, его слушали многие и следствием его проповеди было созидание церкви Христовой. – Подобно тому, как плотским родителям особенно бывают дороги дети – первенцы, так и проповедникам особенно бывают дороги первенцы – обращенцы. Такая именно любовь к антиохийским братьям, как к первенцам, была и у св. Ап. Павла. В них он видел начаток своей деятельности, за которым скоро впоследствии настала обильная жатва.

Помимо этого, антиохийская церковь была дорога св. Апостолу потому, что в ней он впервые нашёл осуществление на деле своих воззрений на отношение христианства к ветхозаветному закону. Впервые христианство было занесено в Антиохию Кипрянами и Киринейцами, рассеявшимися из Иерусалима от гонения, бывшего после св. Стефана. Так как тогда уже прошёл слух о принятии в христианство св. Ап. Петром в силу особенного откровения Божия язычника Корнилия помимо Моисеева закона, то эти проповедники в Антиохии благовествовали язычникам²²²⁰ и принимали их в лоно церкви, подобно Корнилию и его дому, без посредства Моисеева закона. Той же христианской свободы христиан из язычников от уз закона держались и продолжатели дела первых проповедников: свв. Варнава и Павел, Апостол языков. Эта христианская свобода была так прочно усвоена антиохийскими христианами, что её противники – иудаисты нарочито

—218—

приходили сюда из Иудеи с тем, чтобы утверждать свои принципы и уничтожать свободу. Так пред иерусалимским апостольским собором иудаисты пришли в Антиохию и учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись²²²¹. По свящ. тексту кн. Деяний не видно, чтобы антиохийские христиане были окончательно совращены подобной проповедью; находившиеся при них их учители – благовестники твёрдо отстаивали христианскую свободу, и между ними и иудаистами произошло разногласие и не малое состязание²²²². Посему для полного спокойствия общины, положено было отправиться по сему делу к Апостолам и пресвитерам в Иерусалим²²²³. Спорный вопрос был подвергнут соборному обсуждению и решению, и христианская свобода, проповеданная антиохийцам св. Павлом, окончательно восторжествовала над ложью иудаистов. После собора, когда в Антиохии было объявлено соборное постановление, несомненно принцип свободы стал ещё твёрже и жизненнее, чем прежде. Это отстаивание дорогого принципа, защита его от ложных приражений иудаизма сделала антиохийскую церковь для св. Ап. Павла вдвойне дорогой. Посему то св. Иоанн Златоуст, говоря об особенной любви св. Ап. Павла к этой церкви, одну из причин её видит в том, что «здесь он успешно окончил дело касательно учения об обрезании»²²²⁴.

И вот сюда-то, в эту дорогую антиохийскую церковь и пришёл теперь св. Ап. Павел. – Он оставил её несколько лет тому назад, вскоре после того, как победоносно отстоял в Иерусалиме христианскую свободу от нападений иудаистов²²²⁵. Тогда был мир в Антиохии; лже-проповедь иудаистов потеряла, всякую опасность для тамошних христиан: и защита св. Павла, и постановление собора – ограждали их от всяких сомнений. Но едва ли св. Ап. Павел мог найти в Антиохии теперь тот же

—219—

мир, в каком он оставил её несколько лет тому назад. В то время, когда борьба св. Павла и собора с иудаистами была ещё слишком жива в сознании антиохийцев, когда сами иудаисты, так победоносно поражённые в Иерусалиме, не могли надеяться на успех своей проповеди и потому не решались распространять свое учение, тогда мог быть мир. Но с тех пор прошло уже много лет; вместе с временем могло многое и измениться. Конечно, глаголы живота вечного, Христова истина неизменна, она выше условий времени; по люди – изменчивы; изменчиво и усвоение ими этой истины. По мере того, как событие собора отодвигалось далее и далее, иудаисты становились смелее и смелее; успех проповеди св. Павла на началах свободы ожесточал их все более и более; они, словом, дошли до того возбуждения, которое, несомненно, господствовало среди них во время последнего пребывания в Иерусалиме св. Ап. Павла. Сила слова, отсутствовавшего св. Павла – становилась слабее и слабее; в церкви появлялись новые члены, быть может, и не слыхавшие сами св. Апостола. Трудно сказать, были ли иудаисты в Антиохии в период отсутствия св. Апостола и проповедовали ли своё ложное учение, но, во всяком случае, несомненно то, что опасность от них была в Антиохии большая: о том говорит и посещение св. Апостолом тамошней церкви и происшедшее тогда известное антиохийское событие.

Радость свидания св. Апостола и его спутников с возлюбленною и дорогою ему антиохийской церковью, конечно, была сильная. После долгой разлуки, утомлённый тяжёлыми трудами, чадолюбивый отец радовался о своих любимых чадах. Прибывшие, конечно, повествовали антиохийским братьям о том, что сотворил Бог с ними во время продолжительного путешествия и как он отверз дверь веры язычникам.²²²⁶ Сообщено, несомненно, было и о посещении Иерусалима, о замеченном там враждебном настроении иудаистов и предуведомлено о грозящей с их стороны опасности. Если попытки пропаганды иудаистов в Антиохии были во время отсутствия св. Ап.

—220—

Павла, то ими значительно увеличивалась опасность. Во всяком случае, главнейшей деятельностью св. Павла по прибытии в антиохийскую церковь было хранение принципа христианской свободы и через положительное раскрытие самодостаточности одного христианства для спасения и через отрицательное уяснение, что Моисеев закон, необходимость которого в христианстве так настойчиво проповедовали иудаисты, по отношению ко всему делу Христову есть только сень, прешедшая окончательно, как скоро явилась сама истина. Наставления св. Апостола имели полную действенность. По крайней мере, до тех пор, пока не явились в Антиохию иудаисты, принцип христианской свободы был строго храним антиохийской церковью²²²⁷.

Трудно, конечно, определить: сколько времени прошло от прибытия св. Ап. Павла в Антиохию до тех пор, когда явился туда св. Ап. Пётр. Но во всяком случае с несомненностью можно сказать, что последний явился и не вместе с св. Ап. Павлом и не непосредственно после его прибытия. За это говорит сам текст Послания к Галатам: когда же Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему (ὅτε δὲ ἦλϑεν Κηφᾶς εἰς Ἀτῷἀντέσην)²²²⁸. По тексту представляется дело так, что св. Павел сначала жил один в Антиохии, а потом туда пришёл уже Ап. Пётр. – Что этот Пётр, о котором говорит св. Павел в рассматриваемом отделе Послания к Галатам, был никто другой, а именно Апостол Пётр, – это не подлежит сомнению. Впрочем, в виду того, что в большинстве кодексов и переводов вместо Πέτϱο в 11 стихе стоит Κηφᾶς²²²⁹, Климент Александрийский²²³⁰, как бы из благочестивого желания избавить св. Ап. Петра от обвинения в мнимой потере своего авторитета, высказал предположение, что под Κηφᾶς разумеется не св. Ап. Пётр, а Кифа, один из, так называемых, семидесяти Апо-

—221—

столов. Но невероятность подобного предположения основательно доказал ещё бл. Иероним²²³¹. Κηφᾶς в данном месте есть, несомненно, арамейское имя св. Ап. Петра, данное ему Господом Иисусом Христом²²³². Ап. Павел употребляет его, может быть потому, что это имя Ап. Петра имело тогда большую распространённость²²³³. – Ап. Пётр, которому вверено было благовествование для обрезанных²²³⁴, подобно св. Павлу, предпринимал путешествия по Палестине и ближайшим к ней странам, где жило особенно много иудеев, и проповедовал им веру Христову²²³⁵. Вероятнее всего, что во время одного из таких своих путешествий он и посетил Антиохию Сирийскую²²³⁶. Может быть, вместе с св. Петром прибыл и его почти всегдашний спутник и сотрудник св. Марк²²³⁷.

Это прибытие св. Петра имело важное значение для Ап. Павла в видах его миссионерского попечения о благе антиохийской церкви. Св. Петр был столпом церкви²²³⁸ и при том таким Апостолом, которому вверено благовестие для обрезанных. Посему его личное апостольское мнение и пример по вопросу о значении обрядового Моисеева закона, для антиохийцев – христиан из язычников, имели особенное авторитетное значение. Как он отнесётся к антиохийским христианам из язычников, которые, исповедуя веру Христову, не зна-

—222—

ют, однако Моисеева закона? Войдёт ли с ними в общение, как с истинными братьями – христианами, или же оттолкнётся от них и сравняет их с язычниками? Хотя в Моисеевом законодательстве не было таких правил, которые бы воспрещали иудею житейское общение с необрезанным язычником, однако позднейшее раввинство под влиянием фарисейства, исходя из мысли об особенной святости избранного еврейского народа, к тому времени успело обставить сообщение иудея с необрезанными такой строгостью, что св. Ап. Пётр, войдя в дом Корнилия, как хорошо известную истину, имеющую силу закона, провозгласил: вы знаете (ἐπίστασϑε), что иудею возбранено (ἀϑέμιτόν έστιv) сообщаться или сближаться с иноплеменником²²³⁹. Это неписанное запрещение²²⁴⁰ и было основанием тех упрёков, с какими обрезанные встретили св. Петра в Иерусалиме: ты ходил к людям необрезанным и ел с ними²²⁴¹. С точки зрения этого запрещения для строгого иудея, ревнителя закона и всех иудейских правил, общение с язычниками, хотя бы и принявшими христианство, но только без посредства Моисеева закона, каковыми и были антиохийские христиане, являлось прямым нарушением закона. Точно также смотрели на это дело и те христиане из иудеев, которые в силу своего не особенно высокого религиозного развития, не расставались с иудейством и после принятия христианства; а таких, как известно, в то именно время было большинство. Нечего, конечно, говорить, что особенно строго держались такого воззрения на характер отношения к язычникам, так называемые, иудаисты. Св. Ап. Павлу, насаждавшему в Антиохии начала христианской свободы, при противлении сему со стороны христиан из иудеев и иудаистов весьма важно было

—223—

иметь подтверждение своей проповеди о христианской свободе со стороны столпа церкви – св. Ап. Петра.

Хотя Ап. Петр, живя и обращаясь среди иудео-христиан иерусалимской церкви, несомненно, подобно св. Ап. Иакову, щадил совесть немощных христиан, не желавших расстаться с иудейским законом, и сам соблюдал его, однако его убеждения на этот счет были совершенно иными, чем этих немощных. Сначала, правда, и св. Петр разделял всеобщее убеждение, что христианство – только для иудеев, что иудейство – только единственная дверь в него. Но откровение самого Бога, предварившее обращение Корнилия, чтобы он не почитал ни одного человека скверным или нечистым²²⁴², и затем самое обращение этого язычника и его близких без посредства Моисеева закона, запечатленное снисхождением св. Духа на них²²⁴³, вполне убедили св. Петра, что христианство – не для иудеев только, но и для язычников, и что принятие иудейского закона ничуть не необходимо для христианина. Когда на иерусалимском апостольском соборе решался вопрос о значении Моисеева закона по отношению к христианам из язычников, то св. Петр, ссылаясь на бывшее ему откровение и сниспослание даров Св. Духа на Корнилия и его дом, с силою высказался за отрицательное решение вопроса: зачем, – сказал он, – возлагать на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы?²²⁴⁴ Поэтому то, когда св. Петр прибыл в Антиохию, где церковь состояла почти исключительно из христиан, ранее бывших язычниками и утвержденных св. Ап. Павлом в христианской свободе, то с самого же первого дня своего тамошнего пребывания он вошел в самое тесное общение и с самим св. Ап. Павлом, и с бывшими возле него сотрудниками, и с прочими христианами. Он, как говорит св. Ап. Павел ел вместе с язычниками (μετὰ τῶν ἐθνῶν συήσθ ιεν²²⁴⁵).

—224—

Общение в пище у евреев обыкновенно считалось знаком внутренних дружелюбных отношений; еврей никогда не мог разделять трапезы с иноплеменником – язычником, с нечистым человеком и т. п.; посему выражение: «есть с кем-либо вместе (συνεσθιέιν)» обыкновенно обозначало вообще взаимное общение, единение сотрапезнующих²²⁴⁶. Таким образом, указанными словами св. Ап. Павел хотел показать, что св. Петр признавал антиохийских христиан истинными братьями во Христе, не чуждался их ни в чем, и жил и ел вместе с ними; мир, словом, был полнейший. Св. Ап. Петр, таким образом, и признал истинными христианами антиохийских братий, и одобрил проповеданную Ап. Павлом христианскую свободу. – Это общение св. Петра с антиохийцами посодействовало значительно наибольшему утверждению там проповедуемого св. Павлом принципа христианской свободы. – Долго ли или мало продолжалось такое единение Апостола языков и Апостола иудеев, христиан из язычников и христиан из иудеев, но только оно было нарушено, хотя, впрочем, это нарушение единства, благодаря боговдохновенной мудрости св. Павла вскоре окончилось сильнейшим его укреплением.

Ожидания и опасения св. Ап. Павла касательно иудаистов, почему он и счел нужным посетить ранее им основанные церкви, вполне оправдались в Антиохии же. Если иудаисты во время последнего пребывания св. ап. Павла в Иерусалиме не предпринимали там против него явных восстаний, то непосредственно после его ухода, вероятно, после окончания празднования Пятидесятницы, они

(Продолжение следует)

—371—

с другими патриархами и который составил для последних образец разрешительной грамоты касательно Никона – образец, которым они и воспользовались для формулировки своих разрешительных посланий (Гл. II сочинения г. Каптерева). Далее: нам представляются интересными и научно-ценными разного рода поправки, вносимые автором и в сферу не раз исследованных вопросов о деятельности учёных Лихудов в России, об обстоятельствах открытия ими Славяно-греко-латинской Академии и проч.

«5) Рассматривая это сочинение проф. Каптерева в связи с другим его сочинением: «Характер отношений России к православному востоку» и проч., появившимся за несколько лет пред сим, мы замечаем, что большая часть теперь раскрытых автором положений предносилась его умственному взору и раньше. Ясным становится, что подлежащее нашему рассмотрению сочинение не есть случайный исход его учёной деятельности, не есть отрывочная работа, а что оно представляет собой звено в ряду прочих работ автора. Другими словами: автор пишет, наперёд выработавши определённую систему своих трудов. Чем менее подобного рода работ встречаем в нашей исторической литературе, тем ценнее они, и можно льстить себя надеждой увидеть и ещё немало произведений того же пера, направленных все к одной и той же строго-определённой цели – разъяснить отношения России к православному востоку в XVI–XVIII веках.

Указав некоторые более существенные достоинства сочинения профессора Каптерова, мы, конечно, не вправе молчать и о недостатках того же сочинения.

Прежде всего, во всех сочинениях профессора Каптерева чувствуется тот недостаток, что он, пользуясь русскими архивными документами, оставляет без внимания печатные греческие памятники. Так наприм., он касается Греческой церкви того или другого века, её отношений к России, внутренних явлений той же церкви, и однако ж довольствуется лишь тем материалом, какой дают русские архивы и русские издания. Тот же недостаток заметен и в рассматриваемом нами сочинении автора. К счастью, в настоящем сочинении этот недостаток менее ощутителен, чем в прежних его сочинениях; потому что такие или другие сношения Досифея с Россией условливались не столько самим состоянием Греческой церкви и Ту-

—372—

рецкой империи, сколько личным характером и наклонностями Иерусалимского патриарха. Но и здесь всё-таки желательно было бы видеть хотя краткую характеристику Досифея по более солидным греческим источникам. Положим, Досифей, как один из важных представителей Греческой церкви своего времени, изображён и характеризован в статьях г. Матченко, напечатанных в Душепол. Чтении (за 1877–1878 г.), но эти статьи никто не признаёт удовлетворительными, и прежде всего – полагаем – сам профессор Каптерев. Далее: мы желали бы, чтобы некоторые из греческих грамот, принятых автором в своё сочинение в том переводе, какой сделан русскими толмачами XVII и XVIII века явились в новом, более точном и изящном переводе (см. напр. стр. 45. 52. 55). Нам кажется, что было бы делом не лишним, если бы автор в том или другом случае приводил (разумеется, над строкой) и отрывки из греческого текста грамот, поскольку таковые сохранились в подлиннике. Далее: не можем не поставить в вину автору и то, что в некоторых случаях, и при неимении в наличности греческих оригиналов своих грамот, он хотя и мог при пособии разных книг исправить и прояснить текст выдержек из цитируемых им документов, но, однако не сделал этого. Так, при одном случае автор приводит готовый русский перевод некоего документа, в котором говорится, что прислано было в Москву несколько полемических сочинений против латинян – сочинений разных писателей, между прочим Схолария и Геннадия (114), но автор без всяких затруднений мог бы узнать, что Схоларий и Геннадий не два лица, а одно. При другом случае автор сам чувствует, что что-то неладно. Наприм., выписывая из своих документов заглавие одного греческого сочинения следующим образом: «Мануила, великого ритора о Марке Ефесском и против Емиста» (стр. 103), автор после слова «Емиста» ставит знак вопроса, очевидно и сам не совсем ясно понимая, кто такой Емист? Но автор мог бы легко узнать, кто этот диковинный Емист, – тем более что это самое сочинение Мануила ритора, на основании одной рукописи синодальной библиотеки, лет шесть уже напечатано в «Христианском Чтении». Или: из тех же документов автор выписывает следующее странное заглавие одного греческого сочинения: «Никиты Пафлагонского философа, иже о Давиде» (101). Справка в книгах показала бы автору, что эту

—373—

строчку следует читать так: «Никиты Пафлагонянина, философа, он же и Давид» (у греческого писателя было два имени). Таких примеров, к сожалению, можно было бы указать и больше. Наконец, мы отказываемся понимать: вследствие каких побуждений автор нередко делает выдержки из своих документов с соблюдением той безграмотности, которая присуща была русским толмачам XVII века. Автор так пишет: ево, чинитца, склонитца, кагвою (вместо: халвою, стр. 79), Фессалонитский (через десятиричное: і и с буквой: т), библеем (т. е. библией), онсица, онсицы, онсице (что такое!?) стр. 179), всокость (в смысле: высокости или высокородия). Откровенно говоря, мы не усматриваем никаких оправданий для такого фетишизма пред стародавней русской безграмотностью.

Полагаем, что сейчас указанные недостатки сочинения автора нисколько не мешают нам сделать следующее заключение: довольно многочисленные церковно-исторические сочинения Н. Ф. Каптерева, между которыми рассматриваемое сочинение занимает видное место, как труд серьёзный в научном отношении, дают право на то, чтобы автор этого последнего сочинения удостоен был степени доктора церковной истории».

Справка: 1) §§ 141 и 142 устава Духовных Академий:

«Получающие в Академии кандидатскую или магистерскую степень именуются кандидатами или магистрами богословия; удостоенные же докторской степени, носят наименование доктора или богословия, или церковной истории, или канонического права, соответственно отличительному характеру их учёных трудов, или представленной диссертации. Степени доктора богословия, равно как церковной истории и церковного права удостаиваются магистры богословия без устного испытания, по представлении напечатанной диссертации или сочинения, хотя бы и написанного не с целью получения учёной степени».

2) По § 81 лит. в того же устава удостоение степени доктора значится в числе дел Совета Академии, представляемых через Епархиального Преосвященного на утверждение Святейшего Синода.

Определили: 1) Благопочтительнейше просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении экстраординарного профессора Академии Николая Каптерева в степени доктора церковной истории.

2) Представить Е г ο Высοкοпреосвященству и в Свя-

—374—

тейший Синод по экземпляру диссертации профессора Н. Каптерева и копии с отзывов об оной ординарных профессоров Василия Ключевского и Алексея Лебедева.

VІ. Отзывы о сочинении кандидата Академии Сергея Белокурова: «Арсений Суханов. Часть первая. Биография Арсения Суханова». Москва. 1891 г., представленном на соискание степени Магистра богословия.

а) Ординарного профессора Евгения Голубинского.

«Г. Белокуров ещё на студенческой скамье заявил себя как изыскателя материалов по русской церковной истории. В продолжение 9-ти лет, протекших от 1882 г., в котором были напечатаны им первые найденные им материалы, он успел приобрести себе репутацию изыскателя неутомимого. Представленная г. Белокуровым в Совет Академии для получения степени магистра богословия первая часть исследования об Арсении Суханове, будучи плодом продолжительных самых неутомимых разысканий по архивам и библиотекам, по всей справедливости должна быть признана за учёный труд замечательный. К существовавшим дотоле очень недостаточным сведениям об Арсении Суханове г. Белокуров успел найти столько новых, крупных и мелких, сведений, что теперь, благодаря ему, мы имеем настоящую биографию Суханова, почти что совсем полную и почти что совсем обстоятельную.

Представленная г. Белокуровым первая часть исследования о Суханове состоит из шести глав.

В первой главе, составляющей введение к исследованию, автор обозревает в хронологическом порядке всю существующую литературу о Суханове, начиная с предисловия к служебнику 1655 и кончая изданием Арсениева Проскинитария 1889 г., принадлежащим Казанскому профессору Ивановскому, а в заключение говорит об источниках своего исследования и об его плане. О главе этой, показывающей полное знакомство г. Белокурова с литературой об Арсении Суханове, должно быть сказано, что она могла бы быть гораздо короче, что в обстоятельном, писатель за писателем, обозрении литературы не было нужды, и что разве немного было бы недостаточно того, что автор представляет как итог своего пространного обозрения (стр. 61 нач.). Относительно внутренних свойств этой главы должно быть сказано, что автор через чур уже строг к

—375—

своим предшественникам, так что глава до некоторой степени имеет характер придирчивой бранчивости.

Во второй главе автор излагает начальную жизнь Арсения Суханова до путешествия на восток в 1649 г., именно – говорит: о происхождении и родине Арсения и об его жизни в молодых годах; об его архидиаконстве при патриархе Филарете; об его книжных занятиях; об его некотором знакомстве с латинским языком и об изучении им греческого языка; об его поездке в Грузию в числе членов отправленного в последнюю духовного посольства и о прохождении им должности строителя принадлежавшего Троицкому Сергиеву монастырю Московского Богоявленского монастыря. He смотря на самые старательные розыски Сухановых по всей России, автору не удалось попасть на такого Суханова, который бы положительным образом мог быть принят за отца Арсениева; но его основанное на известных данных предположение, что этим отцом Арсения был мелкий служилый человек из нынешней Тульской губернии, по имени Путила Суханов, должно быть признано за весьма вероятное. О жизни Арсения до его архидиаконства при патриархе Филарете автор также не успел найти ничего положительного; но его предположения, что Суханов был сначала мирским дьячком, а потом принял монашество в Коломенском Голутвином монастыре и что пред архидиаконством у патриарха Филарета он был иеродиаконом Московского Чудова монастыря, представляются столько же вероятными. Что Арсений был когда-то у какого-то архиерея архидиаконом, об этом дают знать его подписи на принадлежавших ему и сохранившихся до настоящего времени книгах. Найденные г. Белокуровым документы вполне разъясняют вопрос об его архидиаконстве, именно – что он был недолгое время архидиаконом при патриархе Филарете в последний год жизни нашего патриарха. Памятником книжных занятий Суханова служат сейчас упомянутые нами рукописи: эти рукописи и обозревает автор в отношении к их содержанию. Для ответов на вопросы: где и по каким побуждениям Арсений ознакомился несколько с латинским языком (каковое знакомство состояло в знании им латинского алфавита), где и по каким побуждениям он изучил греческий язык, автор не нашёл никаких положительных указаний и оставляет их, так сказать, открытыми (а при этом вопрос о некотором знакомстве Суханова с польским языком и со-

—376—

всем упускает из виду). Подробно излагаемое автором путешествие Суханова в Грузию, как одного из членов отправленного в последнюю духовного посольства, составляет то, чем мы вполне обязаны ему: все документы, касающиеся этого посольства, до тех пор совершенно неизвестного, открыты и напечатаны им. Говоря о строительстве Арсения Суханова в принадлежавшем Троицкому Сергиеву монастырю московском Богоявленском монастыре, автор, на основании найденных им новых документов, сообщает обстоятельные сведения об этом монастыре и указывает тот промежуток времени, к которому должно быть относимо назначение Арсения в его строители.

Главы третья и четвёртая посвящены путешествию Арсения Суханова на Востоке в продолжение 1649–1653 годов, разделение речей, о котором на две особые главы условливается тем, что оно и на самом деле разделяется на две особые половины.

В главе третьей автор говорит: о побуждениях, которые заставили московское правительство послать Арсения Суханова на Восток, и о задачах, которые были ему при этом даны; об его отправлении из Москвы и путешествии до Молдавии с иерусалимским патриархом Паисием; об его двукратном возвращении в Москву из Молдо-Валахии для государевых дел и об его прениях о вере с греками-спутниками патр. Паисия, имевших место во время его проживания при патр. Паисии в Торговище. Когда автор, считающий побуждением для посылки Арсения Суханова на Восток то, что в Москве изменили взгляд на греков, оставив прежнее против них предубеждение, усвояет эту перемену взгляда на Греков влиянию книги о вере, которая издана была в Москве в 1648 г. и которая настойчиво говорит о неповреждённости у Греков православия, то можно с ним спорить; относительно же всего остального, фактического, должно быть сказано, что автор при помощи архивных документов, отчасти ставших известными прежде него, отчасти же им самим найденных, приводит данную часть настоящего путешествия Суханова, бывшую дотоле весьма недостаточно известною, можно сказать, в совершенную ясность. Статейный список Арсения и его Прение с Греками о вере, содержание которого подробно передаётся автором, не составляют его (автора) открытия, но ему мы обязаны их напечатанием.

В главе четвёртой автор говорит: о новом отправлении Суханова в путешествие на Восток (после вторичного возвра-

—377—

щения в Москву из Молдо-Валахии), об его остановке в Константинополе, об его пути из Константинополя на Александрию и о вопросах к Александрийскому патриарху, об его семимесячном пребывании в Иерусалиме, об его возвращении назад сухим путём на Кавказ и Астрахань; излагает содержание представленного им правительству по возвращении в Москву обстоятельного отчёта, названного им Проскинитарием и подвергает своему разбору упрёки, которые делаются ему за Проскинитарий. Относительно этой части путешествия Суханова автору не было нужды хлопотать об открытии материала, потому что весь материал содержится в Проскинитарии. Посему последнему автор излагает нашу часть путешествия удовлетворительно полным и обстоятельным образом, причём, прекрасно изучив текст памятника, он указывает, где следует, его неисправности в печатных изданиях. Защита Суханова от упрёков, которые делаются ему за Проскинитарий, должна быть признана доказательной и убедительной.

В главе пятой автор говорит о поездке Арсения Суханова в 1653–55 г. на Афон за греческими рукописями. Здесь автор, во-первых, обстоятельно излагает историю поездки по найденным им документам; во-вторых – представляет полный список рукописей, привезённых Арсением с Афона, насколько этот список может быть восстановлен в настоящее время.

В главе шестой автор говорит об остальной жизни Арсения Суханова до его смерти, именно – о назначении его в келари Троицкого Сергиева монастыря, о назначении его в начальники Печатного Двора и о деятельности его в этом последнем звании, а также решает вопрос о третьей поездке Арсения на Восток за моделью иерусалимского храма Воскресения. Чтобы Арсений был начальником Печатного Двора, прежде это вовсе не было известно, и сведения о нём, как о таковом, сполна принадлежат нашему автору. Отрицание автором третьей поездки Суханова на Восток за моделью иерусалимского храма должно быть признано за основательное.

Снова повторяем, что, имея до г. Белокурова очень недостаточные сведения об Арсении Суханове, мы теперь, благодаря ему, обладаем почти совсем полной биографией нашего старца, стяжавшего себе такую известность своим многопререкаемым Проскинитарием. Жизнь Арсения от его архидьяконства при патриархе Филарете и до смерти, можно сказать, известна

—378—

теперь вполне. He найдено автором положительных известий о происхождении Арсения и об его начальной жизни, но и здесь, на основании разных данных и указаний, автор делает такие предположения, которые должны быть признаны за весьма вероятные. Из всего относящегося к биографии Арсения автору не удалось только найти удовлетворительных ответов на вопросы об его знакомстве с латинским алфавитом и польским языком и об его знании греческого языка.

Блестящих результатов автору удалось достигнуть путём старательнейших разысканий в тех архивах, в которых можно бы надеяться найти материалы для биографии Арсения Суханова. Таковые архивы суть: Главный Министерства Иностранных Дел, Министерства Юстиции, Оружейной палаты и Московской Синодальной Типографии. Мы, разумеется, не можем проверить автора, но всем, что у него есть, он внушает нам твёрдую уверенность, что названные архивы пересмотрены им самым внимательным образом, так что если и опущено что-нибудь, относящееся до Арсения, то разве незначительное. Воздавая автору всю заслуженную им похвалу за его исключительное усердие к разысканию материала, мы должны вменять ему в большую заслугу и то, что он не только нашёл материал, но и значительнейшую долю его напечатал (частью отдельно, прежде издания разбираемой нами монографии, частью в приложении к ней).

Изучение архивов для отыскания материала об Арсении Суханове составляло для автора главное. Но он не ограничил своего исключительного усердия только этим главным, но в равной мере простёр его и на всё другое, относящееся к делу. Списков Проскинитария Арсениева и его «Прения» с греками разыскана и сличена им целая масса. Всё печатное, так или иначе касающееся его предмета, прочтено или просмотрено им и указывается им с такой библиографической полнотой, что его указания являются пригодными для справок.

Вообще, я нахожу, что г. Белокуров вполне заслуживает быть удостоенным за своё сочинение степени магистра богословия».

б) Экстраординарного профессора Николая Каптерева:

«Личность Арсения Суханова, как автора «Проскинитария» и «Прений с греками о вере», имеет значение для понимания и уяснения некоторых церковных событий половины XVII века. На указанные сочинения Суханова нередко ссылаются первые

—379—

расколоучители для оправдания своих воззрений на греков; на них ссылаются и позднейшие раскольничьи писатели, они не потеряли для них значения даже и в настоящее время. А между тем в нашей церковной литературе и доселе нет особого специального исследования об Арсении Суханове, личность которого остаётся малоизвестной. Восполнить этот пробел взялся своим исследованием C. А. Белокуров.

Для разрешения поставленной себе задачи г. Белокуров прежде всего тщательно и внимательно изучил всё, что когда-либо и где-либо печаталось о Суханове, начиная со второй половины XVI века и кончая самыми последними годами настоящего времени (гл. 1). Оказалось, что сведения о Суханове у раннейших писателей были не только очень скудны, но и очень ошибочны, за незначительными исключениями. Только самые позднейшие писатели – писатели последних десяти лет, пользуясь архивным материалом, стали сообщать о Суханове более обстоятельные и вероятные сведения; но эти писатели касались в своих работах Суханова только мимоходом, настолько, насколько это нужно было для их особых целей, так что и у них как самая личность Суханова, так и его деятельность во многом остались неуяснёнными.

Не нашедши в печатных книгах достаточного и годного вполне материала для решения своей задачи, автор должен был обратиться к материалу рукописному. Несколько лет систематического, упорного труда употребил автор, чтобы разыскать нужный для него материал, хранящийся в столичных архивах и библиотеках, в библиотеке разных монастырей, учёных учреждений и частных лиц. Результатом этих многолетних изысканий и явилась его книга – «Арсений Суханов». – Удалось ли автору вполне разрешить свою задачу: написать возможно подробную и обстоятельную биографию Арсения Суханова? Несомненно, что автором сделано многое в этом отношении: им в первый раз были открыты некоторые новые, доселе вовсе неизвестные, факты из жизни Суханова; ранее неправильно и превратно понимаемое из жизни и деятельности Суханова, им исправлено и восстановлено в настоящем виде, им сделана попытка восстановить жизнь Суханова до архидьяконства, о чём ранее не имелось никаких сведений; для некоторых событий указаны точные хронологические даты, которые ранее были неизвестны и т. под. На все эти изыскания автор затратил массу

—380—

труда и времени, роясь в сыром рукописном материале, разбросанном по разным столичным и провинциальным архивам и книгохранилищам. Но в общем, и после появления солидного и почтенного по объёму исследования автора, жизнь и деятельность Арсения Суханова всё ещё остаются для читателя кое в чём не вполне ясными, читатель ещё и теперь ждёт ответа на вопрос: что же такое был Арсений Суханов по своему характеру, убеждениям, по целям и задачам той или другой своей деятельности?

Причина этого, прежде всего и главным образом, кроется в свойствах того материала, каким располагал автор, а затем в особых намерениях самого автора.

Хотя автор и употребил в течение нескольких лет всевозможные усилия найти те данные, которые бы дали ему возможность восстановить жизнь Суханова в её полном объёме, что он ставит задачей своего настоящего исследования; однако этих данных он нашёл для выполнения своей задачи очень недостаточно, или потому, что они утрачены, или, что гораздо вероятнее, потому что их никогда не было в письменных памятниках того времени, так как жизнь Суханова не представляла из себя ничего особого, что бы могло обратить на него внимание его современников, исключая только факта посольства Суханова на восток, которое было видным событием, имевшим общественное значение, почему об этом событии и говорят дошедшие до нас памятники. На вопросы же: где была родина Суханова, как и где прошли его детство и юность, где постригся в монахи и жил до своего архидьяконства, где научился он греческому языку, автор нигде не нашёл прямого ответа, и ему для решения указанных вопросов поневоле приходилось прибегать к разным косвенным данным и соображениям, делать более или менее вероятные предположения, употребив на эти изыскания очень много самого кропотливого, утомительного и тяжёлого труда, на какой способен далеко не всякий исследователь. Во всех же тех случаях, где автор нашёл прямой и достаточный материал, его исследование отличается всегда особой точностью, отчётливостью, и не только в общем, но и во всех мельчайших частностях и подробностях, которые всегда пользуются с его стороны особым, a иногда даже и преимущественным вниманием, так что об авторе можно с полной справедливостью сказать, что он стре-

—381—

мился изучить чуть ли не каждое отдельное слово в бывших под его руками письменных документов. И не его конечно вина, если эти документы оказались в некоторых случаях крайне скудны и даже совсем недостаточны.

Автор поставил задачей своего настоящего исследования представить читателю исключительно только внешнюю сторону жизни и деятельности Арсения Суханова. Он даже намеренно отказывается сделать характеристику Суханова, так что читателю остаётся совершенно неясным: что такое был Суханов по своему характеру, свойствам, убеждениям и т. под. Этот на первый взгляд странный, и конечно самый важный и существенный пробел в солидном и большом по объёму исследовании автора объясняется однако тем, что автор готовит к печати вторую часть своего исследования об Арсении Суханове, в которую и войдут, по его предположению, оценка всей деятельности Суханова, разбор его сочинений, объяснение его личных свойств характера и т. под.

Сочинение г. Белокурова, по моему мнению, вполне заслуживает быть допущенным к публичному соисканию учёной степени магистра богословия».

VII. Доклад Секретаря Совета Академии Михаила Казанского о том, что кандидат Сергей Белокуров представил, на основании § 32 положения об испытаниях на учёные степени, 50 экземпляров своей диссертации.

Определили: 1) Допустить кандидата Сергея Белокурова к защищению его диссертации на степень магистра. 2) Официальными оппонентами при защите диссертации назначить профессоров: Евгения Голубинского и Николая Каптерева. 3) Предоставить О. Ректору Академии войти в сношение с магистрантом относительно дня диспута и пригласить к участию в нем сторонних лиц. 4) Постановление сие представить на благоусмотрение Его Высокопреосвященства.

VIII. Прошение исправляющего должность доцента Академии Павла Соколова:

«Имею честь представить Совету Академии моё рукописное сочинение под заглавием: «Учение о Святой Троице в новейшей идеалистической философии. Историко-критическое исследование» в качестве магистерской диссертации и прошу дать делу надлежащий ход».

—382—

IX. Прошение кандидата Академии Дмитрия Наумова:

«Представляя рукописное сочинение «Филарет, митрополит Московский, как канонист» в качестве магистерской диссертации, прошу Совет Академии дать делу надлежащее движение».

Определили: Сочинение исправляющего должность доцента Павла Соколова передать для рассмотрения ординарному профессору Виктору Кудрявцеву, а сочинение Дмитрия Наумова – доценту Николаю Заозерскому.

Х. Записки профессоров Петра Казанского, Григория Воскресенского, доцента Митрофана Муретова и исправляющего должность доцента Алексея Введенского, Александра Голубцова и Павла Соколова о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки.

Определили: Поручить библиотекарю Академии Николаю Колосову выписать для академической библиотеки, по справке с её наличностью, означенные в записках книги и о последующем представить Правлению Академии.

XI. Отношение Управления Императорской Публичной Библиотеки от 12 сентября за № 1080 с уведомлением о получении четырёх рукописей, бывших во временном пользовании ординарного профессора Академии Н. Субботина.

XII. Отношение Правления Коломенского духовного училища от 15 сентября за № 291 с уведомлением о получении документов кандидата Академии, – ныне смотрителя означенного училища, – иеромонаха Палладия (Добронравова).

Определили: Принять к сведению.

XIII. Прошения на имя О. Ректора Академии кандидата Императорского С.-Петербургского Университета Алексея Данилова и вольнослушателя Киевской духовной Академии, черногорского уроженца Саввы Поповича о допущении их в число вольных слушателей Московской Академии. При прошении Даниловым представлены: университетский диплом и метрическое свидетельство.

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о допущении к слушанию академических лекций кандидата прав Алексея Данилова и черногорского уроженца Саввы Поповича.

XIV. Внесённый Секретарём Совета Академии М. К. Казанским проект отчёта о состоянии Московской академии в 1890–91 учебном году.

—383—

Определили: Проект отчёта утвердить, напечатать для общего сведения и представить установленным порядком на благоусмотрение Святейшего Синода.

XV. Собственноручные показания студентов I курса о желании их изучать предметы первой и второй группы, один из древних и новых языков и слушать лекции по естественно-научной апологетике. По сим показаниям изъявили желание слушать:

Предметы первой группы:

1. Беленький Борис из язык.: – греческ. и немецк.

Виноградов Иван из язык.: – греческ. и немецк.

Виноградов Филипп из язык.: – греческ. и немецк.

Витошинский Емельян из язык.: – греческ. и немецк.

5. Гальковский Николай. из язык.: – греческ. и немецк.

Георгиевский Павел из язык.: – греческ. и немецк.

Жданов Иван из язык.: – греческ. и англ.

Западалов Алексей из язык.: – греческ. и немецк.

Захарас Фалес из язык.: – латинск. и нем.

10. Лашнюков Василий из язык.: – греческ. и немецк.

Нарбеков Николай из язык.: – греческ. и немецк.

Никольский Константин из язык.: – греческ. и немецк.

Пятикрестовский Александр из язык.: – латинск. и нем.

Розанов Дмитрий из язык.: – греческ. и немецк.

15.Свавицкй Аполлинарий из язык.: – латинск. и нем.

Селувский Николай из язык.: – греческ. и франц.

Славский Михаил из язык.: – латинск. и англ.

Смирнов Кронид из язык.: – латинск. и франц.

Строганов Иван из язык.: – греческ. и англ.

20. Иepoмонах Трифон из язык.: – латинск. и франц.

Князь Ухтомский Александр из язык.: – латинск. и нем.

Фильдман Иван из язык.: – греческ. и англ.

Хабиб-Ханания Яков из язык.: – греческ. и франц.

24. Черников Сергей из язык.: – греческ. и нем.

Предметы второй группы:

1. Абрамович Владимир из язык.: – греческ. и нем.

Артоболевский Иван. из язык.: – греческ. и нем.

Брехов Михаил из язык.: – греческ. и нем.

Брянцев Дмитрий из язык.: – греческ. и нем.

—384—

5. Булгаков Иван из язык.: – латинск. и нем.

Видойкович Иордан из язык.: – греческ. и нем.

Всехсвятский Константин из язык.: – греческ. и нем.

Говоров Василий из язык.: – греческ. и нем.

Голубев Семен латинск из язык.: – греческ. и нем.

10. Городенский Николай из язык.: – греческ. и франц.

Грандилевский Лернид из язык.: – латинск. и франц.

Грацианский Михаил из язык.: – латинск. и нем.

Грома Павел из язык.: – греческ. и нем.

Дмитриевский Никифор из язык.: – латинск. и нем.

15. Добролюбов Иван из язык.: – греческ. и англ.

Добротин Геннадий из язык.: – латинск. и франц.

Каптерев Владимир из язык.: – греческ. и нем.

Краснов Николай из язык.: – греческ. и нем.

Кузнецов Василий из язык.: – греческ. и нем.

20. Ливанов Виктор из язык.: – греческ. и нем.

Нечаев Михаил из язык.: – греческ. и нем.

Никольский Владимир из язык.: – греческ. и нем.

Никольский Симеон, священ. из язык.: – греческ. и франц.

Озерецковский Сергей из язык.: – латинск. и нем.

25. Орлов Сергей из язык.: – греческ. и нем.

Песочин Александр из язык.: – греческ. и нем.

Покровский Василий из язык.: – греческ. и нем.

Полиевктов Сергей из язык.: – латинск. и франц.

Попов Евгений из язык.: – греческ. и нем.

30. Попов Константин из язык.: – греческ. и англ.

Попов Сергей из язык.: – латинск. и нем.

Смирнов Александр из язык.: – латинск. и нем.

Смирнов Сергей из язык.: – латинск. и нем.

Соловьев Александр из язык.: – греческ. и франц.

35. Спасский Николай из язык.: – греческ. и нем.

Стефановский Александр из язык.: – латинск. и нем.

Тихомиров Иван из язык.: – латинск. и нем.

Успенский Сергей из язык.: – греческ. и франц.

39. Юрасов Василий из язык.: – латинск. и англ.

Слушать лекции по естественнонаучной апологетике изъявили желание все студенты.

Определили: 1) Утвердив распределение студентов 1 курса по группам, древним и новым языкам, собственноручные показания студентов, хранить при делах Совета Академии.

—385—

2) Список студентов, изъявивших желание слушать лекции по естественно-научной апологетике, сообщить преподавателю оной, профессору Дмитрию Голубинскому.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1891 г. окт. 6. Утверждается».

1 октября.

Присутствовали: Его Преосвященство, Преосвященный Виссарион, Епископ Дмитровский, Ректор Академии, Архимандрит Антоний и члены Совета Академии, кроме профессоров Е. Голубинского, В. Ключевского и свящ. Д. Касицына, не присутствовавших по болезни.

В собрании сём, в день воспоминания об основании Московской духовной Академии, происходил, на основании § 91 устава духовных академий, торжественный акт в следующем порядке: экстраординарным профессором Академии по кафедре новой гражданской истории Василием Соколовым произнесена была составленная им речь на тему: «Елизавета Тюдор, королева Английская» (характеристика); Ректором Академии, Архимандритом Антонием, провозглашено было об избрании почётных членов Академии: а) Высокопреосвященного Никандра, Архиепископа Тульского и Белевского, во уважение 50-ти летнего пастырского и архипастырского его служения, ознаменованного многими подвигами на пользу церкви и духовного просвещения; б) Высокопреосвященного Вениамина, Архиепископа Иркутского и Нерчинского, во уважение его многолетней миссионерской деятельности; в) Высокопреосвященного Феогноста, Архиепископа Владимирского и Суздальского, во уважение его неусыпных архипастырских трудов, в особенности по делу религиозного просвещения русского народа; г) Преосвященного Августина, Епископа Костромского и Галичского, во уважение его долговременного служения русской богословской науке, исполненного ревности о благе церкви; д) Преосвященного Амфилохия, Епископа Угличского, Викария Ярославской епархии, в уважение его учёных заслуг по изданию памятников древней церковной письменности и е) Архимандрита Арсения, Настоятеля Заиконоспасского монастыря в Москве, во уважение его неослабной деятельности в разработке

—386—

церковной истории, в особенности позднейшей – Греческой, мало изученной и исследованной; секретарём Совета был прочитан отчёт о состоянии Московской духовной Академии в 1890–91 учебном году. В заключение акта Преосвященным Виссарионом были розданы лучшим воспитанникам награды деньгами и книгами, присуждённые им Правлением Академии.

Определили: Представить о совершении акта Его Высокопреосвященству.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1891 г. окт. 10 Смотр.».

27 октября.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, и. д. Инспектора Архимандрит Пётр и члены Совета Академии, кроме профессоров: свящ. Д. Касицына, не присутствовавшего по обязанностям службы, и В. Кипарисова – по болезни.

В собрании сём кандидат богословия Сергей Белокуров защищал представленную им на степень магистра богословия диссертацию под заглавием: «Арсений Суханов. Часть первая. Биография Арсения Суханова». Москва. 1891 г. Официальными оппонентами были: ординарный профессор по кафедре русской церковной истории Евгений Голубинский и экстраординарный профессор по кафедре древней гражданской истории Николай Каптерев, неофициальным – ординарный профессор по кафедре истории и обличения русского раскола Николай Субботин.

По окончании диспута Ректор Академии, Архимандрит Антоний, собрав голоса членов Совета Академии, объявил, что Совет признал защиту магистрантом его диссертации удовлетворительной.

Справка: 1) По § 136 Устава духовных академий кандидаты удостаиваются степени магистра богословия не иначе, как по напечатании сочинения и удовлетворительном защищении его в присутствии Совета и приглашённых Советом посторонних лиц (коллоквиум) 2) По § 81 лит. в п. 6 того же Устава удостоение степени магистра богословия значится между делами Совета Академии, представляемыми, через Епархиального Преосвященного, на утверждение Святейшего Синода.

—387—

Определили: 1) Просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении кандидата Сергея Белокурова в степени магистра богословия. 2) Представить Его Высокопреосвященству и в Святейший Синод по экземпляру диссертации кандидата С. Белокурова и копии с отзывов о ней ординарного профессора Е. Голубинского и экстраординарного профессора Н. Каптерева.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства «1891 г. нояб. 12».

29 октября.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, члены Совета Академий, кроме и. д. Инспектора Архимандрита Петра и проф. Б. Кипарисова, не присутствовавших по болезни.

Слушали: 1. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. Окт. 2. В Совет Академии» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 23 сентября за № 4753: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление Вашего Преосвященства, от 23 июля сего года за № 181, об утверждении исправляющего должность доцента Московской духовной Академии по кафедре Св. Писания кандидата богословия Александра Жданова, согласно удостоению Совета Академии, в степени магистра богословия, за представленное им на соискание сей степени сочинение под заглавием: «Откровение Господа, о семи Азийских церквах (опыт изъяснения первых трёх глав Апокалипсиса)». Москва 1891 г. Приказали: исправляющего должность доцента Московской духовной Академии Жданова, удостоенного академическим Советом, за сочинение под заглавием: «Откровение Господа, о семи Азийских церквах (опыт изъяснения первых трёх глав Апокалипсиса)». Москва. 1891 г., степени магистра богословия, согласно представлению Вашего Преосвященства и отзыву Преосвященного Экзарха Грузии, утвердить в таковой степени; о чём для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ.

Справка: 1) По § 48 Устава духовных академий «для получения звания доцента надлежит иметь степень не ниже магистра».

—388—

2) По § 53 того же Устава доценты утверждаются в должности Епархиальным Преосвященным.

Определили: 1) Изготовив для исправляющего должность доцента Академии Александра Жданова магистерский диплом, передать его по принадлежности, а об утверждении его в степени магистра богословия внести в формулярный о службе его список. 2) Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством об утверждении и. д. доцента А. Жданова в должности доцента Академии.

II. Резолюции Его Высокопреосвященства, последовавшие на журналах Совета Академии: а) от 5 сентября сего года: «1891 г. Сент. 23. Утверждается»; б) от 6 сентября: «1891 г. Сент. 16. Согласен» и в) от 22 сентября: «1891 г. окт. 6, Утверждается».

Справка: 1) В ст. XIII-ой журнала Совета от 5 сентября было изложено ходатайство Совета Академии пред Его Высокопреосвященством об утверждении и. д. доцента Академии Алексея Введенского в должности доцента; в ст. Х-ой того же журнала было изложено ходатайство – о разрешении принять священника Успенского Дмитровского собора Сергия Богоявленского в число вольных слушателей 2-го курса Академии с тем, чтобы он, Богоявленский, наравне с студентами Академии, в назначенные Советом сроки представлял на данные темы сочинения, подвергался репетициям и сдавал в течение трёх лет экзамены, по окончании же Богоявленским курса и по рассмотрении его курсового сочинения, иметь суждение об удостоении его соответствующей его успехам и поведению учёной степени: в ст. XVII-ой было изложено ходатайство об увольнении экстраординарного профессора Василия Соколова от должности лектора английского языка и о предоставлении этой должности доценту Александру Мартынову; в ст. ХIХ-ой было изложено ходатайство – об утверждении действительных студентов: Михаила Любского, Виталия Мироносицкого, Сергея Введенского, Василия Пробатова и Леонида Церковницкого в степени кандидата богословия; в ст. XXV и XXVI было изложено ходатайство – о разрешении студентам Михаилу Шувалову (4 кур.) и Стефану Иовичичу (2 кур.) жить на частных квартирах; в ст. XXX было изложено ходатайство – о разрешении допустить к слушанию академических лекций студентов духовных семинарий: Московской – Сергея Ставровского, Витебской – Дмитрия Ци-

—389—

говича, Полтавской – Ивана Трегубова и болгарских уроженцев: Михаила Кинчева и Нанаиота Мутавчиева. 2) В журнале от 6 сентября было изложено следующее определение Совета Академии: Благопочтительнейше просить Его Высокопреосвященство об исходатайствовании разрешения Святейшего Синода на издание академического журнала «Творения Святых Отцов в русском переводе» с будущего 1891 года ежемесячно, книжками от двенадцати до пятнадцати листов, под новым названием: «Богословский Вестник», под редакцией экстраординарного профессора Академии Павла Горского-Платонова, при соответственной цензуре Ректора Академии. 3) В ст. 11-ой журнала Совета от 22 сентября было изложено ходатайство Совета Академии пред Его Высокопреосвященством о разрешении принять черногорского уроженца Фалеса Захараса в число действительных студентов 1 курса Академии и в ст. XIII того же журнала было изложено ходатайство – о разрешении допустить к слушанию академических лекций кандидата прав С.-Петербургского Университета Алексея Данилова и черногорского уроженца Савву Поповича.

Определили: 1) Об утверждении Алексея Введенского в должности доцента, Академии внести в формулярный о службе его список 2) Об увольнении экстраординарного проф. В. Соколова от должности лектора английского языка и об утверждении в этой должности доцента А. Мартынова сообщить (и сообщено) Правлению Академии для зависящих распоряжений и доценту А. Мартынову. 3) Об утверждении в степени кандидата богословия М. Любского, В. Мироносицкого, О. Введенского, В. Пробатова и Л. Церковницкого сообщить в Учебный Комитет при Св. Синоде и в Канцелярию Обер-Прокурора Св. Синода 4) О последовавшем разрешении жить на частной квартире сообщить (и сообщено) студентам М. Шувалову (4 к.) и Стефану Иовичичу (2 к). 5) Прочее принять к сведению и исполнению.

III. Сданное Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. окт. 18. В Совет Академии на рассмотрение» прошение на имя Его Высокопреосвященства вольнослушателя Московской духовной Академии, законоучителя Сергиево-Посадской классической прогимназии, священника Алексия Смирнова: «В своём покорнейшем прошении, выражая пред Вашим Высокопреосвященством искреннее желание по-

—390—

лучить высшее богословское образование, я просил милостивейшего разрешения слушать академические лекции в Московской духовной Академии в течение полного академического курса и 23 сентября 1889 года получил на то дозволение Вашего Высокопреосвященства. Пользуясь милостивейшим разрешением, я неопустительно слушаю лекции в Академии уже третий академический год; но, к своему сожалению, переходных экзаменов и положенных для студентов каждого курса семестровых, сочинений не подавал, не получив на этот предмет дозволения. В настоящее же время, имея в виду примеры священников Толстого, Веригина и Богоявленского, которым дозволено слушание лекций с обязательством подавать студенческие сочинения, проповеди, курсовое сочинение и сдавать устные экзамены, покорнейше прошу милостивейшего разрешения Вашего Высокопреосвященства сдать в настоящем и будущем академических годах устные экзамены, представить, на данные Советом Академии темы, установленное для студентов каждого курса количество сочинений и проповедей и подать курсовое сочинение для получения учёной богословской степени. При сём благопочтительнейше прилагаю удостоверение Г. Директора Прогимназии в том, что препятствий к слушанию лекций со стороны прогимназического начальства не встречается».

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении вольнослушателю Академии, законоучителю Сергиево-Посадской классической прогимназии, священнику Алексию Смирнову пользоваться теми же правами, на каких приняты вольные слушатели-священники: Николай Толстой, Сергий Веригин и Сергий Богоявленский, и, в случае разрешения, иметь суждение о сдаче священником Смирновым устных экзаменов и представлении семестровых сочинений и проповедей.

IV. Отношение Канцелярии Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода от 28 сентября за № 4722: «По утверждённому Г. и. д. Синодального Обер-Прокурора, 21 текущего сентября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академии Николай Георгиевский учителем по греческому языку в параллельные классы Павловского духовного училища».

V. Отношение той же Канцелярии от 10 октября за № 4935: «По утверждённому Г. и. д. Синодального Обер-Прокурора,

—391—

3 текущего октября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академия Димитрий Даев учителем по арифметике и географии в Барнаульское духовное училище».

VI. Отношение той же Канцелярии от 17 октября за № 5060: «По утверждённому Г. и. д. Синодального Обер-Прокурора, 10 текущего октября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академии Иван Успенский учителем по арифметике и географии в Слуцкое Духовное училище».

VII. Отношение той же Канцелярии от 17 октября за № 5062: «По утверждённому Г и. д. Синодального Обер-Прокурора, 10 текущего октября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу действительный студент Московской духовной Академии Сергей Введенский учителем по русскому и церковно-славянскому языку в 1-й класс Задонского духовного училища с окладом жалованья в 420 руб. в год».

VIII. Отношение той же Канцелярии от 24 октября за № 5198: «По утверждённому Г. и. д. Синодального Обер-Прокурора, 17 текущего октября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академии Иван Богданов преподавателем по греческому языку в Орловскую духовную семинарию».

К сему Канцелярия присовокупляет, что об ассигновании поименованным лицам следующих им, по положению, денег сообщено Хозяйственному Управлению при Святейшем Синоде.

Справка: По распоряжению О. Ректора Академии всем означенным лицам сообщено о назначении их на духовно-учебную службу.

Определили: Принять к сведению.

IX. Ведомость О. Ректора Академии о пропущенных наставниками лекциях в сентябре месяце сего года, из которой видно, что э.-ординарный профессор Н. Горский, доценты – М. Муретов и И. Татарский опустили по 2 лекции и лектор немецкого языка Н. Лучинин – 6 лекций по болезни, э.-орд. проф. А. Смирнов и Г. Воскресенский по 2 лекции по семейным обстоятельствам.

Определили: Ведомость напечатать вместе с журналами Совета.

—392—

X. Отзывы о сочинении и. д. доцента Академии Александра Голубцова: «Прения о вере, вызванные делом королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны» (Москва, 1891 г.), представленном на соискание степени магистра богословия:

а) Ординарного профессора Евгения Голубинского:

«Составляющие предмет исследования г. Голубцова прения о вере, имевшие место в Москве между нашими православными богословами и между богословом лютеранским, были вызваны желанием царя Михаила Феодоровича выдать свою дочь Ирину Михайловну за датского принца Вольдемара. По нашему тогдашнему учению и по нашей тогдашней практике брак между православной княжной и лютеранским принцем, каков был Вольдемар, мог состояться не иначе, как если жених, крещённый обливательным крещением, будет перекрещён нашим погружательным крещением. Первое наше посольство в Данию с сватовством княжны за принца прямо объявило там об этом условии и получило со стороны Вольдемара и его отца – короля Христиана IV решительный отказ. Тогда царь, питавший надежду, что успеет склонить принца к перекрещению, когда он прибудет в Москву, через второе посольство объявил, что королевичу неволи в вере не будет, причём лишь прикровенно высказал надежду увидеть его в нашей православной вере. Принц явился в Москву (21 января 1644 г.) с полной уверенностью, что ему будет оставлена свобода веры, а в Москве тотчас же начали убеждать его согласиться на перекрещение. Когда принц решительно заявил о своём нежелании перекреститься: то и началась весьма длинная, целые полтора года продолжавшаяся, история стараний склонить принца к перекрещению. Старания были двоякого рода: с одной стороны, пытались соблазнить его великими выгодами, которые он, а через него и его отечество, получит от брака с царевной, а с другой стороны – книжным образом или научно-богословски усиливались доказать ему, что он может и должен перекреститься, так как обливательное крещение не есть-де истинное крещение. Что касается до стараний второй категории, то сначала патриарх Иосиф написал королевичу два послания, в которых убеждал его перекреститься и в которых доказывал ему возможность и необходимость сделать это последнее; когда послания патриарха остались без всякого действия, решено было обратиться к устным прениям между представителя нашей православной

—393—

стороны и между пастором королевича, каковых прений до смерти Михаила Феодоровича (12 июля 1645 г.), положившей конец всему делу, имело место четыре.

Сейчас указанные прения о вере вместе со всей историей неудачного сватовства и вместе со всей историей стараний склонить королевича к перекрещению и составляют предмет диссертации г. Голубцова.

Диссертация состоит из восьми глав. В 1-ой главе автор объясняет – с одной стороны, почему Михаил Феодорович желал выдать дочь свою за иностранного принца, а не за своего подданного, с другой стороны – как дошли у нас до того, чтобы присоединять к православной церкви западных христиан – католиков и протестантов не иначе, как через перекрещивание. Во 2-ой главе автор излагает историю сватовства царевны Ирины Михайловны за Вольдемара, окончившуюся приездом последнего в Москву, и говорит об ответе принца на сделанное ему от царя тотчас же по приезде его в Москву предложение перекреститься решительным отказом, каковой отказ вызвал все дальнейшие старания склонить его к принятию православия. В 3-й главе автор говорит о научных средствах, которыми располагала тогдашняя Москва для полемики с лютеранами, в частности и особенности об «Изложении на лютеры» Ивана Наседки, а также о Кирилловой книге. В 4-ой главе автор говорит о напрасных стараниях государя и его бояр склонить Вольдемара к принятию православия и излагает содержание, оценивая вместе с тем и достоинства двух посланий к нему патриарха Иосифа, который, сменив государя, от писаний или научно доказывал принцу возможность и необходимость для него принять православие. В главах 5-й-7-й автор излагает устные прения наших богословов с пастором Вольдемара, имевшие место – в первый раз в конце мая 1644 г., а в последний (четвёртый) раз в начале июня 1645 г., и вместе с прениями всю современную им историю – стараний царя убедить королевича принять православие через перекрещивание и стараний королевича добиться от государя отпуска на родину, а также привходящий эпизод стараний датского короля добиться через посредство патриарха Константинопольского, чтобы сын его не был принуждаем в Москве к перекрещиванию. В главе 8-й автор говорит о значении, какое имело для предков наших дело Вольдемара, именно – что в массе

—394—

народной и в большинстве общества оно ещё более усилило вражду к западным иноземцам, а что в лучших людях, дав им видеть бессилие наших самоучек-богословов в борьбе с настояще-учёным богословом, каков был пастор Вольдемара, оно способствовало пробуждению и укреплению мысли о необходимости введения на Москве просвещения.

Эпизод прений наших богословов половины XVII века с богословом лютеранским несомненно, имеет историческое значение: прения эти были для наших богословов как бы весьма строгим экзаменом, который устроила им история и который даёт видеть нам степень и характер, и вообще всё достоинство их учёности. С весьма большой вероятностью должна быть усвояема этим прениям и некоторая деятельная роль в истории нашей умственной жизни, а именно – что несостоятельность самоучной (если можно так выразиться) учёности наших богословов перед настояще-школьной учёностью богослова лютеранского, бесспорно и очевидно и для самих предков наших обнаружившая себя в прениях, действительно, как утверждает автор, послужила для последних одним из побуждений позаботиться о водворении на Руси настоящего просвещения. Из сказанного видно, что наш эпизод прений вполне заслуживает того, чтобы стать предметом специального изучения. Могут подумать, что предмет представляет слишком лёгкую работу для того, чтобы быть взятым для магистерской диссертации. Но это было бы очень ошибочно. Вся совокупность материала, подлежащего изучению, и притом материала почти исключительно находящегося в рукописях, так велика, что без большого преувеличения может быть названа целой массой, и что здесь речь не о слишком большой лёгкости работы, а напротив, об её большой трудности, требующей от человека особенного усердия.

О сочинении г. Голубцова я должен отозваться с решительной похвалой. Обширный материал изучен им крайне старательно. Изложение дела очень удовлетворительное во всех отношениях. Общий взгляд на предмет – верный, а частные суждения отличаются основательностью и свободой от увлечения в крайность. Вообще, сочинение г. Голубцова, представляет собой такую монографию по взятому им вопросу, по отношению к которой может быть выражено только полное удовольствие.

—395—

Автор заслуживает быть удостоенным степени магистра богословия».

б) Ординарного профессора Василия Ключевского:

«Г. Голубцов поставил задачей своего труда изложить и разобрать богословские споры, вызванные известным делом Королевича Вольдемара и происходившие в Москве в 1644 и 1645 годах. Автор вставил эту задачу в рамки сложного исследования, в котором старался разъяснить разнообразные обстоятельства политические, церковные и литературные, прямо или косвенно связанные с этими спорами. Автор справедливо различает в исследуемом предмете «гражданскую» сторону, собственно дело о сватовстве королевича Вольдемара, и сторону церковную, имеющую, по его мнению, важное значение для суждения о состоянии просвещения в Московской Руси в половине ХVII в. С первой стороны дело королевича Вольдемара уже обращало на себя внимание исследователей русской истории. Сторону церковную г. Голубцов признаёт менее счастливой в этом отношении; она, разумеется, и поставлена на первом плане в его исследовании. Но и дипломатические сношения, вызванные сватовством королевича, изложены автором с надлежащей обстоятельностью прямо по источникам, по сохранившимся документам бывшего Посольского приказа.

Предприняв изучение дела королевича Вольдемара с церковно-исторической стороны, г. Голубцов старался, прежде всего, выяснить, что предстояло ему сделать в этом отношении. Это дело, благодаря вызванным им прениям о вере и св. крещении оставило после себя в русской духовной литературе значительное количество полемических произведений, прямо или косвенно связанных с этими прениями. Исследователи русской церковной истории, излагавшие дело Вольдемара, касались и этих памятников русской полемики. Рассмотрев труды этих исследователей во введении к своей диссертации, автор нашёл, что «работы, посвящённые прениям о вере, не обнимают собою и трети памятников данной полемики, носят на себе разрозненный характер, несвободный от крупных недостатков и вообще оставляют желать многого» и что до сих пор нет цельной истории этих прений, основанной на изучении всех относящихся сюда рукописных материалов. Составить такую историю, основанную на возможно полном подборе источников, изложить прения о вере в последовательном порядке и в связи с яв-

—396—

лениями, им предшествовавшими и за ними следовавшими, и определить характер религиозного спора и его значение для своего времени – такова задача автора, которую он успешно разрешил своим исследованием, хотя не во всех частях с одинаковой степенью успеха.

Прежде всего, нельзя не оценить труда, какого стало автору собирание разнообразных и многочисленных материалов, рассеянных по разным библиотекам. Кроме документов по делу королевича Вольдемара, хранящихся в Московском Архиве Министерства Иностранных Дел, автор пользовался рукописными сборниками библиотек Московской Синодальной, Императорской Публичной, гр. Румянцева, Ундольского, Общества Истории и древностей Российских, всех четырёх духовных академий, Архангельской духовной семинарии и других книгохранилищ. Пропуски, которые могут оказаться в сделанном автором подборе рукописных источников по предмету его исследования, можно наперёд оправдать неудовлетворительным состоянием библиографии древнерусской письменности.

Далее, ценным научным делом в сочинении г. Голубцова является критико-библиографическое изучение обширного рукописного запаса, им собранного. Вчитываясь в памятники полемической литературы, он тщательно сличал их текст по разным спискам, если находил таковые, внимательно всматривался в признаки их происхождения, разбирал их состав, разыскивал их источники, старался определить их богословское содержание, литературные особенности и значение в истории русской полемической литературы XVII в. В этом критико-библиографическом изучении источников можно заметить у автора некоторые недостатки и пробелы: происхождение иного памятника, например, Кирилловой книги, выяснено недостаточно полно или слишком гадательно; автор не уклонился бы от задачи своего сочинения, если бы дал читателю более полные и подробные указания на южно-русские источники, из которых черпали рассматриваемые им московские богословы-полемисты XVII в. При всём том многочисленные и пространные примечания, рассеянные по сочинению г. Голубцова, стоившие ему продолжительной усидчивой работы, наглядно обнаруживают количество труда, употреблённого им на предварительную черновую обработку своего материала, и послужат полезным пособием для дальнейшего изучения русской церковно-полемической литературы XVII в.

—397—

С помощью такой критико-библиографической подготовки г. Голубцов обстоятельно и живо воспроизвёл ход как устной, так и письменной полемики московских богословов с датскими. Здесь он с особенным вниманием исследовал уровень богословских познаний и приёмы полемической аргументации московских богословов-полемистов. С этой цель автор предпослал изложению прений очерк состояния отечественного полемического богословия, в особой (третьей) главе своего труда, разобрав Изложение на лютеры Иоанна Наседки и другие полемические сборники, в составлении которых он участвовал, причём автор ввёл в разбор этих памятников основательную и живую характеристику 1. Наседки, как полемиста (стр. 98 и след.). Тем же богословским интересом руководился автор и в изложении прений 1644–1645 годов, подробно воспроизводя каждый отдельный диспут, сколько это позволяли ему сохранившиеся источники, обстоятельно разбирая каждый литературный памятник, вызванный полемикой. При этом автор старался соблюсти полное беспристрастие к обеим спорившим сторонам, относясь с сочувственной критической строгостью к московским богословам и не умаляя диалектической ловкости и богословской учёности их главного противника пастора Фельгабера.

В последней главе своего труда, сводя итоги исследования, автор определяет значение дела Вольдемара и вызванных им богословских прений для тогдашнего русского общества. Здесь автор рассматривает, с одной стороны, влияние этого дела на отношение русских к западным иноверцам, с другой – влияние этих прений на пробуждение в лучших русских людях того времени, и особенно в московских полемистах, чувства превосходства противников и сознание собственных образовательных недостатков. Разобрав с своей обычной основательностью датское Известие о поездке Вольдемара в Россию и русскую повесть о внезапной кончине государя Михаила Фёдоровича, и опираясь на эти памятники, автор связывает с тем и другим влиянием и усиленное обнаружение «затаённой вражды к немцам» в русском обществе с начала царствования Алексея Михайловича, и успехи духовного просвещения в Московской Руси, выразившиеся в усиленной деятельности московского печатного двора по изданию учебных книг с 1645 г., и в начавшихся тогда же попытках московского правительства

—398—

завести в Москве правильную школу с помощью учёных греков или киевлян. Соображения автора не все можно назвать достаточно убедительными, тем более, что он сам в конце главы признаёт прения с датчанами не единственной, а, только одной из причин совершившегося около половины XVII в. поворота в направлении просвещения Московской Руси. Потому желательно было бы встретить в книге г. Голубцова более отчётливую оценку действия этой причины сравнительно с другими.

Эти частные недостатки покрываются крупными общими результатами, каких достиг г. Голубцов в своём сочинении. Во-первых, он документально исследовал и впервые с полной обстоятельностью изложил любопытный эпизод из истории русской церкви XVII века, где православные русские богословы непосредственно столкнулись и померялись полемическими силами с учёными защитниками лютеранства, и своим взглядом на дело придал его изложению живой богословский интерес. Во-вторых, изучая этот эпизод, автор сделал возможно полный подбор неизданных памятников московской противолютеранской полемики, имеющих прямое или косвенное отношение к богословским прениям 1644–1645 годов, и подверг эти памятники тщательному критическому разбору. Таким образом, он обработал целый отдел русской духовной литературы XVII в. Эти результаты достигнуты благодаря серьёзному отношению автора к своей задаче и правильной постановке вопроса. Всё это даёт основание признать диссертацию г. Голубцова вполне заслуживающей искомой автором степени».

ХI. Доклад Секретаря Совета М. Казанского о том, что А. Голубцов представил на основании § 32 Положения об испытаниях на учёные степени, 50 экземпляров своей диссертации.

Определили: 1) Допустить и. д. доцента Академии А. Голубцова к защищению его диссертации на степень магистра. 2) Официальными оппонентами при защите диссертации назначить ординарных профессоров Е. Голубинского и В. Ключевского. 3) Предоставить О. Ректору Академии войти в соглашение с магистрантом относительно дня диспута и пригласить к участию в нём сторонних лиц. 4) Постановление сие благопочтительнейше представить на благоусмотрение и утверждение Его Высокопреосвященства.

XII. Отзыв э.-ординарного профессора священника Д. Касицына о сочинении действительного студента Академии Леонида

—399—

Соловьева: «Разбор учения Кальвина об условиях оправдания», представленном для получения степени кандидата богословия:

«Автор ознакомился с учением Кальвина основательнейшим образом. Он не только читал сочинения Кальвина в подлиннике, но и перевёл Instititio religionis Christianae на русский язык. Толстые тетради этого перевода, впрочем, необработанного, он представил мне уже давно. Теперь, на основании всей своей предварительной работы, автор рассматривает учение Кальвина 1) о грехопадении прародителей и его следствиях; 2) о происхождении и сущности веры и 3) о значении в деле оправдания человека. Изложение этого учения занимает 6–123 стр. и передано большей частью словами самого Кальвина. Потом до 221 стр. следует разбор учения Кальвина.

В некоторых местах сочинения перевод не совсем точен и ясен (см., напр. страницы 96:70:83:86:76) и суждения об учении Кальвина выражены не вполне определённо. Напр. на стр. 4-ой; но это совершенно незначительные недосмотры. Вообще же сочинение вполне удовлетворительное для степени кандидата богословия».

Справка: 1) Леонид Соловьев окончил курс в 1886 г. с званием действительного студента и правом на получение степени кандидата богословия по представлении сочинения, заслуживающего сей степени. 2) По § 81 лит. б п. 10 устава духовных академий присуждение степени кандидата богословия значится между делами Совета Академии, представляемыми на утверждение Епархиального Преосвященного.

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством об утверждении Л. Соловьева в степени кандидата богословия.

XIII. Прошения кандидатов Академии Алексея Комарова, Петра Волынского и Василия Пробатова о выдаче им на трёхмесячный срок их кандидатских сочинений.

Определили: Выдать просителям их кандидатские сочинения на испрашиваемый срок.

XIV. Отношения духовных Консисторий с уведомление о получении документов окончивших курс в минувшем учебном году кандидатов Академии, обращённых в епархиальное ведомство.

XV. Отношения Правлений – Симбирской духовной семинарии от 9 октября за № 466 с уведомлением о получении документов

—400—

кандидата Академии, ныне преподавателя семинарии, Василия Мышцына и Заиконоспасского духовного училища от 20 сентября за № 164 с уведомлением о получении документов кандидата, ныне смотрителя училища, иеромонаха Василия.

XVI. Отношение Совета С.-Петербургской духовной Академии от 10 октября за № 1761 с выражением благодарности за книги, присланные из совета Московской Академии при отношении от 4 июля сего года за №252.

XVII. Отношение Московского духовно-цензурного Комитета от 23 сентября за № 1689 с уведомлением о получении книг, принадлежащих цензурному Комитету и хранившихся в академической фундаментальной библиотеке.

Определили: Принять к сведению.

XVIII. Прошение экстраординарного профессора Академии Григория Воскресенского: «Для предпринятия мною и разрешённого Святейшим Синодом от ¹/₁₁ сентября сего года издания рукописного славянского текста Евангелия и Апостола (первых пяти посланий Св. Апостола Павла) по основным спискам, с разночтениями из остальных, встречается настоятельная надобность в следующей рукописи Московского Архангельского собора: «Евангелие апракос Мстиславово», начала XII в., 213 л.л. Покорнейше прошу Совет Академии ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством разрешения пользоваться мне означенной рукописью в квартире О. Ризничего Синодальной Библиотеки Архимандрита Владимира, или в квартире О. Ризничего Чудова монастыря».

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении пользоваться профессору Г. Воскресенскому означенной в его прошении рукописью в квартире О. Ризничего Синодальной Библиотеки Архимандрита Владимира, или в квартире О. Ризничего Чудова монастыря.

XIX. Прошение его же: «Покорнейше прошу Совет Академии выписать нужные для моих учёных занятий рукописи Апостола – на пергамене XIII в. № 32 (отрыв.) и на бумаге – библиотеки С.-Петербургской духовной Академии из Софийского собрания №36, – сроком на один месяц. А также, не благоугодно ли будет Совету Академии выписать из Киево-Софийской библиотеки три рукописи, необходимые студенту 4 к. Василию Георгиевскому для написания им кандидатского сочинения. Рукописи эти сле-

-—401—

дующие: № 175 – Материалы для истории духовных школ, № 181 – История Воронежской семинарии, fol. 44 л., в шести тетрадях (под заглавием рукою митроп. Евгения Болховитинова написано: «сочинённая в 1796 г.») и № 194 – Письма Ивана Ефимова, келейника Тихона Задонского к митр. Евгению Болховитинову».

ХХ. Прошение экстраординарного профессора Василия Соколова: «Покорнейше прошу Совет Академии ходатайствовать пред Правлением Харьковской духовной семинарии о высылке мне на трёхмесячный срок имеющиеся там книги: Vindiciae Ecclesiae Anglicanae, sive de legitimo ejusdem ministerio, id est, de episcoporum successione, consecratione, electione et confirmatione, item de presbyterorum et diaconorum ordinatione libri V... Opus ex idiomaze Anglicano traductum et locupletatum ab ipso autore Franc. Masono... Londini 1625. По каталогу латинского отдела книга значится под № 430».

Определили: Обратиться в Совет С.-Петербургской духовной Академии, к кафедральному протоиерею Киево-Софийского собора Петру Лебединцеву и в Правление Харьковской духовной семинарии с просьбой о высылке означенных в прошениях профессоров Г. Воскресенского и В. Соколова рукописей и книги на испрашиваемые сроки.

XXI. Записки профессоров – Н. Горского, свящ. Касицына, Н Каптерева, В Ключевского, Г. Воскресенского, И. Корсунского, доцентов – А. Беляева, И. Татарского, А. Шостьина и и. д. д. доцента И. Соколова о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки.

Определили: Поручить библиотекарю Академии Н. Колосову выписать для академической библиотеки, по справке с её наличностью, означенные в записках книги и о последующем представить Правлению Академии.

XXII. Донесение библиотекаря Академии Н. Колосова: «Честь имею донести Совету Академии о следующих пожертвованиях, поступивших в библиотеку:

1. От наследников протоиерея П. И. Капустина сочинения богословского содержания – 222 названия в 369 томах.

2. От О. Ректора Академии, Архимандрита Антония, его сочинения: 1) Беседы о православном понимании Евангелия, издание 2-е и 2) Письма к пастырям о некоторых недоумённых сторонах пастырского делания.

—402—

3. От профессора Н. Ф. Каптерева его сочинение: Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством, в 2 экз.

4. От профессора И. Н. Корсунского его сочинение 1) Учение Аристотеля и его школы о Боге и 2) К характеристике О. И. Сенковского.

5. От и. д. доцента А. П. Голубцова его сочинение: Прения о вере. Вызванные делом королевича Вальдемара и царевны Ирины Михайловны.

6. От г. г. профессоров академии: Вестник Европы 1889 г. кн. 5–12; 1890 г. кн. 6–10:12; Русский Архив 1890 г. кн. 1:9–12; 1891 г. кн. 1:3 и 4.

7. От профессора А. И. Лебедева: М. Муретова – Подлинность бесед и речей Господа в 4-м Евангелии.

8. От Архимандрита Григория его сочинение: Список настоятелей Московского Спасо-Андрониева монастыря.

9. От Православного Палестинского Общества: Палестинский Сборник, выпуски 25:32:33:35:36.

10. От Инспектора Рижской духовной семинарии И. И. Вознесенского его сочинения: 1) О церковном пении православной церкви вып. 1 и 2 и 2) Осмогласные распевы трёх последних веков русской церкви.

11. От смотрителя Зарайского духовного училища И. М. Милованова его сочинение: О преступлениях и наказаниях церковных.

12. От преподавателя Харьковской духовной семинарии Н. Н. Страхова: 1) краткая методика Закона Божия и 2) Опыт систематического изложения начальных оснований философии, вып. 1 и 2, по 2 экз.

13. От преподавателя Тульской духовной семинарии Н. И. Троицкого его сочинение: Книга пророка Исайи, вып. 2-й.

14. От священника И. Полянского его сочинение: Записки миссионера, вып. 1 и 2.

15. От преподавателя Н. Былова его брошюра: Дмитровский Борисоглебский монастырь.

16. От священника Минского кафедрального собора И. Афонского 28 брошюр его сочинений.

Определили: Благодарить жертвователей.

XXIII. Отношение на имя О. ректора Академии Надворного Советника Якова Капустина: «Получить через студента Московской

—403—

духовной Академии Евфимия Апостолиди сведение о том, что Ваше Высокопреподобие изъявили согласие принять в академическую библиотеку различные книги богословского содержания, оставшиеся после умершего отца моего, почётного члена Московской духовной Академии Протоиерея Платона Ивановича Капустина, имею честь препроводить к Вам упомянутые книги, запакованные в двух ящиках».

Определили: Православные книги сдать (и сданы) в фундаментальную библиотеку и благодарить за пожертвование их.

XXIV. Отношение Директора Московского Публичного и Румянцевского Музеев от 28 сентября за № 305, при коем препровождена на трёхмесячный срок принадлежащие Музеем четыре рукописи из собрания Б. М. Ундольского: 1) № 481 – «Неистовое брехание на св. восточную церковь» и «показание истины», скороп. XVIII в. на 27 л. в лист; 2) № 482 – «Книга, глаголемая хлеб животный (манна)» Сильвестра Медведева и «Акос» или «врачевание» Лихудов, перев. с греч. И. Семенова, Алексея Кириллова и Фёдора Поликарпова, черновой подлинник с поправками, на 124 л. в 4-ку; 3) № 483 – «Акос» или «врачевание» Лихудов, скороп. нач. XVIII на 86 л. в лист, и 4) № 793 – Черновые письма Сильвестра Медведева к разным лицам, новая скоропись, на 59 л. в 4-ку.

Определили: Присланные рукописи передать для научных занятий студенту IV курса Александру Прозоровскому и о получении их уведомить г. Директора Московского Публичного и Румянцевского Музеев.

XXV. Отношение Совета С.-Петербургской духовной Академии от 20-го сентября за № 1607 с просьбой выслать на трёхмесячный срок рукописный сборник № 208.

Определили: Выслать в Совет С.-Петербургской духовной Академии от 20-го сентября за № 1607 требуемый сборник на трёхмесячный срок.

XXVI. Прошение на имя О. Ректора Академии студента III курса, греческого уроженца, Николая Христодуло: «В виду того, что условия академической общежительной жизни вредно отзываются на моём здоровье, а отсюда и на моих учебных занятиях, покорнейше прошу Вас, Ваше высокопреподобие, дозволить мне выйти из общежития и поместиться на частной квартире, а также разрешить получать помесячно то студенческое содержание, которым я пользовался до сих пор».

—404—

XXVII. Прошение студента 1 курса, черногорского уроженца Фалеса Захараса: «Имея в виду большее удобство для здоровья жить на квартире, чем в здании Академии, покорнейше прошу совет Московской духовной Академии разрешить мне жить на частной квартире».

Справка: По указу Святейшего Синода от 28 апреля 1887 г. за № 1377 Совет Академии, с разрешения Епархиального Преосвещенного, может дозволять иностранным подданным, в случае надобности, жить вне академии на частных квартирах с оставлением за ними назначенных им стипендий.

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении студентам Н. Христодуло и Ф. Захарасу жить на частных квартирах с оставлением за Христодуло назначенной ему стипендии.

XXVIII. Сданное Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. окт. 10. В Совет Академии на рассмотрение» прошение на имя Его Высокопреосвященства сербского уроженца Иордана Видойковича: «По свидетельству Киевской духовной семинарии я в прошлом учебном году поступил в Императорский Московский Университет, где и пробыл один год. В настоящее время по Совету Его Высокопреосвященства Митрополита Сербского Михаила и собственному желанию намерен поступить в Московскую духовную Академию, но вследствие болезни я не мог явиться вовремя для поступления в Академию. Посему на основании прилагаемых документов: 1) свидетельства Университета и 2) метрического свидетельства, честь имею просить Ваше Высокопреосвященство сделать надлежащее распоряжение о принятии меня в академию».

XXIX. Письмо на имя О. Ректора Академии Настоятеля сербского подворья в Москве Архимандрита Кирилла: «Податель сего моего письма, Иордан Лазаревич Хаджи-Видойкович – серб, желает потупить в Московскую духовную Академию для продолжения своего образования.

Иордан кончил четыре класса гимназии в своём родном месте – в Парачине – в Сербии и четыре класса в киевской духовной семинарии. Увлечённый друзьями, он поступил в московский Университет, в котором пробыл один год. По собственному желанию и желанию Высокопреосвященного Михаила, Митрополита Сербского, Иордан желает

—405—

возвратиться к начатому им духовному образованию. Вследствие чего осмеливаюсь просить покорнейше просить Ваше Высокопреподобие принять Иордана в подведомственную Вам Академию. По случаю болезни Иордан не мог явиться благовременно для поступления в Академию; но зная его как даровитого и трудящегося молодого человека, надеюсь, что он надокнадит потерянное во времени».

XXX. Заявление О. Ректора Академии о том, что сербский уроженец Иордан Видойкович, по прибытии его в Академию, написал три сочинения: по догматическому богословию, библейской истории и философии и сдавал устные испытания: по Священному Писанию Нового Завета. Церковной истории общей и русской, латинскому и немецкому языкам. Баллы, полученные Видойковичем, следующие: по догматическому богословию 4, библейской истории 3 ½ и философии 4+ (сочинения); Священному Писанию Нового Завета и латинскому языку 2, церковной истории 3 и немецкому языку 4.

Справка: Общий балл, полученный Иорданом Видойковичем по ответам и сочинениям, = 3:58.

Определили: 1) Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении принять сербского уроженца Иордана Видойковича в число действительных студентов 1 курса Академии. 2) Так как в настоящее время в распоряжении Совета Академии нет ни одной свободной стипендии, которая могла бы быть предоставлена Иордану Видойковичу, то благопочтительнейше просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об ассигновании на содержание Видойковича особой суммы из кредита, назначенного на содержание воспитанников в духовно-учебных заведениях.

XXXI. Прошение на имя О. Ректора Академии болгарского уроженца Кузьмы Гаева: «Сим честь имею покорнейше просить Ваше Высокопреподобие допустить меня к слушанию академических лекций в качестве вольнослушателя.

При сём прилагаю документы: свидетельство об окончании полного курса мужской болгарской Солунской гимназии, свидетельство о бедности. Метрическое же свидетельство обязуюсь представить в самом непродолжительном времени».

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред

—406—

Его Высокопреосвященством о допущении к слушанию академических лекций болгарского уроженца Кузьмы Гаева.

На сём журнале резолюция: «1891 г. нояб. 12. Утверждается».

25 ноября.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, и. д. Инспектора, Архимандрит Пётр и члены Совета Академии, кроме профессоров: Н. Субботина и А. Лебедева, не присутствовавших по болезни.

В собрании сём исправляющий должность доцента Академии по кафедре церковной археологии и литургики, кандидат богословия Александр Голубцов, защищал представленную им на степень магистра богословия диссертацию под заглавием: «Прения о вере, вызванные делом королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны». Москва. 1891 г. Официальными оппонентами были ординарные профессоры: по кафедре русской церковной истории Евгений Голубинский и по кафедре русской гражданской истории Василий Ключевский.

По окончании диспута О. Ректор Академии, собрав голоса членов Совета, объявил, что Совет признал защиту магистрантом его диссертации удовлетворительной.

Справка: 1) По § 136 Устава духовных академий, кандидаты удостоиваются степени магистра богословия не иначе, как по напечатании сочинения и удовлетворительном защищении его в присутствии Совета и приглашенных Советом сторонних лиц (коллоквиуме). 2) По § 81 того же Устава лит. в п. 6, удостоение степени магистра богословия значится между делами Совета Академии, представляемыми через Епархиального Преосвященного на утверждение Святейшего Синода.

Определили: 1) Благопочтительнейше просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении и. д. доцента Академии, кандидата Александра Голубцова, в степени магистра богословия. 2) Представить Его Высокопреосвященству и в Святейший Синод по экземпляру диссертации А. Голубцова и копии с отзывов о ней ординарных профессоров – Евгения Голубинского и Василия Ключевского.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1891 г. Дек. 15. Согласен».

—407—

27 ноября.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, и. д. Инспектора, Архимандрит Пётр, и члены Совета Академии, кроме профессоров: В. Кудрявцева, В. Ключевского и А. Лебедева, не присутствовавших по болезни, и свящ. Д. Касицына, не присутствовавшего по домашним обстоятельствам.

Слушали: 1. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. окт. 31. В Совет Академии» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 25 октября за № 5219: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление Вашего Преосвященства, от 8 сего октября за № 282, в коем, донося, что Совет Московской духовной Академии, в собрании от 22 минувшего сентября, согласно предложению ректора Академии Архимандрита Антония, избрал Преосвященных: Архиепископов – Тульского Никандра, Иркутского Вениамина и Владимирского Феогноста и Епископов – Костромского Августина и Угличского, Викария Ярославской епархии, Амфилохия и Настоятеля Московского Заиконоспасского ставропигиального монастыря, Архимандрита Арсения в звание почётных членов академии, ходатайствуете об утверждении означенных лиц в таковом звании. Приказали: Преосвященных Архиепископов: Тульского Никандра, Иркутского Вениамина и Владимирского Феогноста, Епископов: Костромского Августина и викария Ярославской епархии Амфилохия и настоятеля Московского Заиконоспасского ставропигиального монастыря, архимандрита Арсения, избранных Советом Московской духовной Академии в звание почётных членов сей академии, утвердить, согласно представлению Вашего Преосвященства, в таковом звании; о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ».

Определили: Изготовив дипломы для лиц, избранных в звание почётных членов академии, просить их о принятии сего звания.

II. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. окт. 31. В Совет Академии» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от

—408—

24-го октября за № 5157: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление Вашего Преосвященства от 19-го сентября сего года с ходатайством о разрешении Совету Московской духовной Академии с будущего 1892 года издавать журнал под названием «Богословский Вестник», по изложенной в представлении программе, вместо издаваемых ныне «Творений Святых Отцов в русском переводе». Приказали: Рассмотрев настоящее представление Вашего Преосвященства и признавая изложенную в нём программу предполагаемого к изданию при Московской духовной Академии журнала «Богословский Вестник» соответствующею своей цели, Святейший Синод определяет: разрешить Совету Московской духовой Академии издавать с 1892 года журнал под вышеозначенным названием и по программе, изъяснённой в настоящем представлении Вашего Преосвященства, под редакцией экстраординарного профессора Павла Горского и под цензурой ректора академии, вместо издаваемых «Творений Святых Отцев в русском переводе», о чём и дать знать указом Вашему Преосвященству, а Г. Синодальному Обер-Прокурору предоставить сообщить Министерству Внутренних Дел одобренную Святейшим Синодом программу упомянутого издания, а равно сведения о редакторе и цензоре оного; на каковой предмет передать в Канцелярию Обер-Прокурора, выписку из сего определения».

Определили: Изложенное в указе постановление Святейшего Синода принять к сведению и исполнению.

III. Внесённые экстраординарным профессором Академии Павлом Горским правила отчётности по изданию «Богословского Вестника».

1. Все суммы, находящиеся в ведении Редакционного Комитета по изданию «Творений свв. Отцев» переходят в ведение Редакции «Богословского Вестника».

2. Суммы, переданные Редакции Вестника, а равно и суммы, имеющие впредь поступать в Редакцию Вестника, хранятся в академическом казнохранилище.

3. На руках у редактора или секретаря Редакции не должно храниться боле пятисот рублей. По накоплении у редактора или секретаря таковой суммы она должна быть сдаваема в казнохранилище.

4. Для записи сумм, поступающих из Редакции в казно-

—409—

хранилище и выдаваемых Редакции из казнохранилища, ведётся особая книга, в которой каждый приём сумм удостоверяется подписью О. Ректора Академии, а каждая выдача удостоверяется подписью редактора.

5. По своей отчётности Редакция ведёт по прилагаемому образцу следующие книги: А. Кассовую книгу по приходу сумм; Б. Кассовую книгу по расходу сумм; В. Вспомогательную книгу по приходу сумм с отдельными счетами: a) по процентным бумагам; б) по подписке на «Вестник»; в) по уплатам от Правления Академии за печатание протоколов, отчёта, каталогов и диссертаций; г) по продаже отеческих творений и журнала за прежние годы; Г. Вспомогательную книгу по расходу сумм с отдельными счетами: 1) По жалованью; 2) по плате сотрудникам; 3) по плате в типографию; 4) по уплате за бумагу; 5) по почтовым расходам; 6) по канцелярским расходам и 7) по изданию и пересылке творений и журнала за прежние годы.

6. По окончании года, не позднее 1 марта, Редакция представляет Совету Академии отчёт по приходу и расходу сумм за истекший год и отчёт по книжному складу.

7. Совет Академии, по получении отчётов Редакции, избирает комиссию из трёх лиц для обревизования приходо-расходных книг Редакции и книжных запасов, находящихся в редакционном книжном складе.

Определили: Внесённые профессором Н. Горским правила утвердить.

IV. Резолюцию Его Высокопреосвященства, последовавшую на журнале Совета Академии от 29 октября сего года: «1891 г. нояб. 12. Утверждается».

Справка: В ст. I означенного журнала было изложено ходатайство Совета Академии пред Его Высокопреосвященством об утверждении и. д. доцента Академии Александра Жданова в должности доцента; в ст. III было изложено следующее определение: благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении вольнослушателю Академии, законоучителю Сергиево-Посадской классической прогимназии, священнику Алексию Смирнову пользоваться теми же правами, на коих приняты вольные слушатели – священники: Николай Толстой, Сергий Веригин и Сергий Богоявленский, и, в случае разрешения, иметь суждение о сдаче священником Смирновым устных экзаменов и представлении се-

—410—

местровых сочинений и проповедей; в ст. XII было изложено ходатайство об утверждении действительного студента Академии Леонида Соловьева в степени кандидата богословия; в ст. XIX было изложено ходатайство о разрешении экстраординарному профессору Академии Григорию Воскресенскому пользоваться рукописью Московского Архангельского собора: «евангелие апракос Мстиславово» начала XII в. на 213 лл. в квартире О. Ризничего синодальной библиотеки Архимандрита Владимира или в квартире О. Ризничего Чудова монастыря; в ст. XXVIII было изложено ходатайство о разрешении студентам Николаю Христодуло и Фалесу Захарасу жить на частных квартирах; в ст. XXXII было изложено ходатайство о разрешении принять сербского уроженца Иордана Видойковича в число действительных студентов I курса Академии и в ст. XXXIII было изложено ходатайство о разрешении допустить к слушанию академических лекций болгарского уроженца Кузьму Гаева.

Определили: 1) Об утверждении Александра Жданова в должности доцента Академии, внести в формулярный о службе его список. 2) Имея в виду, что священник Алексий Смирнов слушает академические лекции уже третий год, дозволить ему в настоящем учебном году сдавать экзамены вместе с студентами 3 курса по предметам избранной им группы и представить три семестровых сочинения по тем предметам, по которым назначено писать студентам 3-го курса, и проповедь; сдачу экзаменов по предметам 1 и 2 курсов отложить до начала будущего учебного года, а, сочинения и проповеди за те же курсы обязать представить в течение настоящего и будущего учебных годов; сочинения должны быть написаны по тем же предметам, по которым писали в своё время студенты настоящего 3 курса, но на другие темы, об избрании которых сообщить, наставникам этих предметов. 3) Об утверждении в степени кандидата богословия Леонида Соловьева сообщить в Учебный Комитет и в Канцелярию Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода и взамен выданного Соловьеву аттестата на звание действительного студента выдать кандидатский диплом. 4) О последовавшем разрешении жить на частных квартирах сообщить студентам Николаю Христодуло (3 к.) и Фалесу Захарасу (I к.) 5) Прочее принять к исполнению.

V. Отношение Канцелярии Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода от 15 ноября за № 5593: «По утверждённому Г. Сино-

—411—

дальным Обер-Прокурором, 7 текущего ноября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определены учителями в духовные училища кандидаты Московской духовной Академии: Иван Дюков в Яранское по Латинскому языку, Александр Смирнов в Нижегородское и Иван Малинин в Калужское, – оба в I класс по русскому языку.

«Канцелярия Обер-Прокурора Святейшего Синода долгом поставляет сообщить о сём Совету Академии для зависящего распоряжения, присовокупляя, что об ассигновании следующих упомянутым лицам, по положению, денег ныне же сообщено Хозяйственному управлению при Святейшем Синоде».

Справка: По распоряжению О. Ректора Академии всем означенным кандидатам сообщено о назначении их на духовно-учебную службу.

Определили: Принять к сведению.

VI. Ведомость О. Ректора Академии о пропущенных наставниками лекциях в октябре месяце сего года, из которой видно, что орд. проф. Е. Голубинский и и. д. доцентов А. Голубцов и П. Соколов опустили по 4 лекции, орд. проф. В. Кудрявцев и э.-орд. проф. В. Кипарисов – по 3 лекции, э.-ординарные профессоры: П. Горский и И. Казанский и доценты: Н. Заозерский, Г. Татарский и А. Шостьин – по 2 лекции и орд. проф. И. Цветков – 1 лекцию. Все лекции опущены были по болезни. Кроме того, вовсе не читались лекции по Священному Писанию Нового Завета и французскому языку – вследствие болезни доцента М. Муретова и по истории философии – вследствие командировки доцента А. Введенского за границу.

Определили: Ведомость напечатать вместе с журналами Совета.

VII. Отношения духовных Консисторий: Томской от 29-го октября за № 5682, Тверской от 12 ноября за №№ 9505 и 9506, Курской от 15 ноября за № 9526 и Пензенской от 20 ноября за № 10751 с уведомлением о получении документов окончивших курс в минувшем учебном году и обращённых в епархиальное ведомство кандидатов Академии: Дмитрия Даева, Михаила Любского, Александра Плотникова, Александра Халанского и Виталия Мироносицкого.

VIIІ. Отношения Правлений – Подольской духовной семинарии – от 26 октября за № 1726 с уведомлением о получении документов профессорского стипендиата Академии, ныне преподава-

—412—

теля семинарии, кандидата Анатолия Спасского и Задонского духовного училища от 12 ноября за № 243 с уведомлением о получении документов кандидата, ныне преподавателя училища, Сергея Введенского.

IX. Отношения Совета С.-Петербургской духовной Академии от 11-го ноября за № 1878 и Правления Тверской духовной семинарии от 4 ноября за № 1163 с уведомлением о получении магистерских дипломов доцента С.-Петербургской духовной Академии Николая Глубоковского и преподавателя Тверской семинарии Дмитрия Скворцова.

Определили: Принять к сведению.

X. Отношение Правления Харьковской духовной семинарии от 7 ноября за №1957, при коем препровождена принадлежащая семинарской библиотеке книга под заглавием: «Yindiciae Ecclesiae anglicanae, sive de legitimo ejusdem ministerio, id est de episcoporum successione, consecratione, electioue et confirmatione, item de presbyterorum et diaconorum ordinatione libri V... Opus ex idiomale anglicano traductum ot locupletatim ab ipso autore Franc Masono... Londini 1625».

XI. Отношение кафедрального протоиерея Киево-Софийского собора от 12 ноября за № 613, при коем препровождены следующие три рукописи, принадлежащие библиотеке Киево-Софийского собора: 1) № 175 – Материалы для истории духовных школ, в лист, 263 листа, в бумаж. переплёте; 2) №181 – История Воронежской семинарии, в лист, на 50 листах, в бумаж. переплёте; 3) № 194 – Письма Ивана Ефимова, келейника, св. Тихона Задонского, к митрополиту Киевскому Евгению Болховитинову, в 4-ку, стр. 75, в бумажном переплёте.

XII. Отношение Совета С.-Петербургской духовной Академии от 18 ноября за № 1896, при коем препровождены две рукописи за №№32 и 36 сроком на один месяц.

XIII. Отношения Учреждённого собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры от 13 ноября за №987 и 26 ноября за № 1020, при коих препровождены: «Кормчая» № 207, в лист, в кожаном переплёте, на 302 листах и две рукописи за №№ 11 и 39.

XIV. Отношение Правления Императорского Новороссийского Университета от 18 ноября за № 2678, при коем препровождён на трёхмесячный срок рукописный сборник за № 53 (по фундаментальному каталогу № 19353).

Определили: Присланные рукописи и книги передать для

—413—

научных занятий экстраординарным профессорам Григорию Воскресенскому, Василию Соколову и Василию Кипарисову и студентам IV курса – Александру Прозоровскому и Василию Сибирскому.

XV. Отношение Совета Киевской духовной Академии от 4 ноября за № 593 с просьбой выслать на месячный срок необходимую для научных занятий студента Стефана Муроховского рукопись Дамаскина Семенова-Руднева под заглавием: «Библиотека Российская, по годам расположенная, от начала типографии в России по новейшие времена».

Определили: Выслать в Совет Киевской духовной Академии требуемую рукопись на испрашиваемый срок.

XVI. Записки профессоров Академии – А. Лебедева, И. Цветкова, И. Казанского, А. Смирнова, Г. Воскресенского и доцента Н. Заозерского о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки.

Определили: Поручить библиотекарю Академии Н. Колосову выписать для академической библиотеки, по справке с её наличностью, означенные в записке книги и о последующем представить Правлению Академии.

XVII. Отношения – Императорского русского археологического Общества от 13 октября за № 225 и Ректоров Императорских Университетов – С.-Петербургского от 31 октября за № 2636 и Казанского от 7 ноября за № 3032, при коих препровождены для академической библиотеки следующие книги: экземпляр изданных Археологическим Обществом записок т. V вып. 1 и 2, отчёт о деятельности С.-Петербургского Университета за 1890 г. и Годичный акт в Казанском Университете 5 ноября сего 1891 года.

Определили: Присланные книги сдать в фундаментальную библиотеку и благодарить за пожертвования их.

XVIII. Прошение на имя О. Ректора Академии преподавателя Вифанской духовной семинарии Николая Виноградова: «Представляя по положению об испытаниях на учёные степени в духовных академиях, утверждённому Святейшим Синодом 22 августа 1874 г., моё сочинение: Притчи Господа нашего Иисуса Христа в четырёх отделах, как самостоятельное учёное сочинение, всепокорнейше прошу принять его на рассмотрение в качестве магистерской диссертации».

Определили: Сочинение преподавателя Н. Виноградова пере-

—414—

дать на рассмотрение доценту по кафедре Священного Писания Нового Завета Митрофану Муретову.

XIX. Прошение священника Московской Космо-Даминской, в Кадашеве, что на Полянке, церкви кандидата Петра Орлова о выдаче ему на трёхмесячный срок его кандидатского сочинения.

Определили: Выдать просителю его кандидатское сочинение на испрашиваемый срок

XX. Отношение Совета Киевской духовной Академии от 4 ноября за № 592, при коем препровождены документы вольнослушателя Московской Академии, черногорского уроженца, Саввы Поповича:

1) удостоверение от 21 июня 1890 г. за № 10324 об учительском звании Поповича; 2) метрическое свидетельство от 20 октября 1886 года и 3) отношение Канцелярии Попечителя С.-Петербургского учебного округа от 23 октября 1890 г. за № 9724 на имя Поповича о разрешении ему держать экзамен для поступления в Петербургский Учительский Институт.

XXI. Прошение вольнослушателя Академии, черногорского уроженца, Саввы Поповича: «Желая возвратиться на свою родину, в Черногорию, покорнейше прошу уволить меня из числа вольнослушателей Академии, каковым я состоял с сентября месяца сего года, и о времени моего пребывания в качестве вольнослушателя выдать надлежащее удостоверение»,

Определили: Черногорского уроженца Савву Поповича уволить из числа вольнослушателей Академии и выдать ему на руки вместе с просимым удостоверением все его документы, присланные из Совета Киевской духовной Академии.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1891 г. дек. 15. Исполнить».

16 декабря.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, все члены Совета Академии, кроме профессора Петра Цветкова, отсутствовавшего по домашним обстоятельствам.

Слушали: 1. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1891 г. 10 Дек. В Совет Московской духовной Академии для зависящего распоряжения» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 26 ноября за № 5578: «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали пере-

—415—

данное из Канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода прошение окончившего курс в Константиновском Межевом Институте Николая Безсонова, в коем объясняет, что в августе сего года он, с разрешения Святейшего Синода, держал приёмные экзамены для поступления в Московскую духовную Академию и сдал их удовлетворительно, но не мог поступить в Академию, не получив увольнения от должности по межевой части. Ныне, получив таковое увольнение, Безсонов просит о дозволении ему поступить в Московскую Академию в качестве вольнослушателя, с предоставлением права держать в течение академического курса экзамены на получение академической степени. И, по справке, Приказали: В виду выраженного просителем Бессоновым желания получить высшее богословское образование, с целью посвятить себя впоследствии служению св. Церкви в монашеском звании, Святейший Синод определяет: разрешить ему, Бессонову, слушание лекций в Московской духовной Академии в качестве стороннего слушателя, предоставив при сём академическому Совету требовать, чтобы Бессонов, наравне с студентами Академии, в назначенные Советом сроки представлял на данные темы сочинения, подвергался репетициям и сдавал ежегодно экзамены по всем предметам курса, за исключением древних языков; при окончании же Бессоновым курса, по рассмотрении курсового его сочинения, войти в суждение об удостоении Бессонова соответствующей успехам его и поведению учёной степени, но не прежде, как по удовлетворительной сдаче окончательного экзамена по одному из древних языков; о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ».

Определили: Указ Святейшего Синода принять к исполнению.

II. Отношение Канцелярии Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода от 28 ноября за № 5884: «По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 21-го текущего ноября докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академии Александр Халанский преподавателем по обличительному богословию, истории и обличению русского раскола в минскую духовную семинарию».

III. Отношение той же Канцелярии от 5 декабря за № 6239: «По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 28

—416—

минувшего ноября, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской духовной Академии Николай Булгаков учителем по латинскому языку в Дмитровское духовное училище».

К сему Канцелярия присовокупляет, что об ассигновании поименнованным лицам, следующих им, по положению, денег сообщено Хозяйственному Управлению при Святейшем синоде».

Справка: По распоряжению О. ректора Академии означенным кандидатам сообщено о назначении их на духовно-учебную службу.

IV. Отношения: а) Вологодской духовной Консистории от 20 ноября за № 6440 с уведомлением о получении документов окончивших курс в минувшем учебном году и обращённых в епархиальное ведомство кандидатов Академии – Леонида Церковницкого и Сергея Малевинского и б) Совета С.-Петербургской духовной Академии с уведомлением о получении документов бывшего студента Московской Академии, ныне студента С.-Петербургской Академии, Петра Говорова.

Определили: Принять к сведению.

V. Прошение на имя О. Ректора Академии доцента Академии Митрофана Муретова.

«Представляя книгу мою «Ветхозаветный храм. Часть первая: внешний вид храма. Москва 1890» в качестве докторской диссертации, всепокорнейше прошу Ваше Высокопреподобие дать делу движение».

VI. Прошение смотрителя Холмского духовного училища, кандидата богословия, иеромонаха Алексия, на имя О. Ректора Академии:

«Представляя при сём в рукописи своё сочинение на степень магистра богословия, под заглавием «Мессианские пророчества Ветхого Завета по разуму священных писателей Нового Завета и Отцов Церкви», честь имею покорнейше просить Ваше Высокопреподобие дать делу надлежащее движение».

VII. Прошение коллежского советника Павла Голубева:

«В 1868 году я окончил курс в Московской духовной Академии с званием действительного студента за непредставлением мною курсового сочинения. Состоя воспитателем и преподавателем в разных светских учебных заведениях, я не имел доселе надобности в учёной степени кандидата богословия. В настоящее же время для назначения меня на штатную должность

—417—

преподавателя 1-го Московского кадетского корпуса требуется от меня диплом на учёную степень. Представляя при сём сочинение на степень кандидата, под заглавием «О Евангелии Маркиана». Прошу Совет Академии дать делу надлежащее движение».

Справка: из дел академической Конференции за 1868 г. видно, что П. Голубев при окончании курса в Академии оставлен был без присуждения учёной степени за непредставлением курсового сочинения.

Определили: Сочинение доцента М. Муретова передать для рассмотрения доценту Александру Жданову, сочинение иеромонаха Алексия – доценту Александру Мартынову, а сочинение П. Голубева – доценту Митрофану Муретову.

VIII. Отношения Советов духовных Академий – Киевской от 28 ноября за №753 и С.-Петербургской от 4 декабря за № 1948, при коих препровождены разные академические издания для библиотеки Московской академии.

Определили: Присланные книги сдать в фундаментальную библиотеку и о получении их с выражением благодарности уведомить Советы Киевской и С.-Петербургской духовных Академий.

IX. Записки профессоров – священника Д. Касицына, И. Корсунского, В. Кипарисова и доцентов Н. Заозерского, М. Муретова, А. Мартынова и А. Введенского о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки.

Определили: Поручить библиотекарю академии Н. Колосову выписать для академической библиотеки, по справке с её наличностью, означенные в записках книги и о последующем представить Правлению академии.

X. отношение Совета Киевской духовной Академии от 26 ноября за № 750 с уведомлением о получении рукописей Дамаскина Семенова-Руднева за №№ 112и 114.

XI. Отношение Советов. Императорского Московского Университета от 28 ноября за № 3493 и киевской духовной Академии от 30 ноября за №782 и библиотек – Императорского С.-Петербургского Университета от 11 декабря за №465 и Московского Публичного и Румянцевского музеев от 28 ноября за № 422 с выражением благодарности за книги, полученные от Совета Московской академии.

Определили: Принять к сведению

XII. Отношение члена Аккерманской городской Управы от 22

—418—

ноября за №2305: «Аккерманская городская Дума в заседании своём 14 февраля текущего года постановила открыть в г. Аккермане общественную библиотеку и для скорейшего приведения в исполнение своего постановления избрала комиссию. Последняя, принимая во внимание, что ассигнуемая городом на библиотеку сумма крайне недостаточна не только для первоначального обзаведения, требующего больших средств, но и для дальнейшего поддержания библиотеки, определила обратиться ко всем лицам и учреждениям, которым близки интересы отечественного просвещения, с просьбой – прийти на помощь зарождающемуся учреждению принесением ему в дар книг, журналов и т. под.

Исполняя определение комиссии, обращаюсь к Московской духовной Академии с почтительнейшей просьбой – не отказать в своём содействии открываемой в г. Аккермане библиотеке присылкой ей в дар книг, журналов и т.п., уверенный, что просьба моя не останется без просвещённого внимания Академии.

При этом считаю нужным присовокупить, что пожертвования направляются в Аккерманскую городскую Управу, которая согласна принять на себя почтовые расходы по пересылке в г. Аккерман посылок для библиотеки».

Определили: Предложить профессорам и преподавателям Академии, не пожелают ли они пожертвовать свои печатные труды в дар Аккерманской общественной библиотеке, и в случае согласия, препроводить эти труды по принадлежности; кроме того, высылать мелкие печатные брошюры из редакции богословского Вестника.

XIII. Донесение библиотекаря Академии Николая Колосова:

«Честь имею донести Совету Академии о следующих пожертвованиях, поступивших в библиотеку:

1. От проф. Н. И. Субботина: Стоглав, издание Братского Слова.

2. От инспектора Академии Архим. Петра – «Судебные драмы», 11 выпусков.

3. От профессора И. Н. Корсунского – его брошюры: 1) Высокопреосвященный Платон, митрополит Киевский и 2) иеромонах Амвросий.

4. От доцента Академии А. А. Жданова – его сочинение: Откровение Господа о семи азийских церквах. В 2 экз.

5. От профессорского стипендиата иеромонаха Григория – его

—419—

брошюры: а) Сочинение блаж. Августина «О граде Божием», как опыт христианской философии и истории и б) Кончина и погребение старца Амвросия.

6. От А. А. Киреева – его брошюра: Zur Unfehlbarkeit des Papstes.

7. От C. A Белокурова а) Арсений Суханов, ч. I в 3 экз. и б) Материалы для русской истории.

8. От г-жи Синягиной: а) Russiae Moscoviae et Tartariae descriptio auctore Anton. Jenkensono, 1562 г., 6) Terra sanctaapetro laicstanio perlustrata и в) Salmo decimo quarto canto solo. Venetiae, 1753.

9. От общества любителей древней письменности: 1) Житие Кириака отшельника. 2) Аммония Мниха – Повесть о убиенных св. отцах в Синае и Раифе. 3) Герб Августа Шлецера, 4) Всероссийский патриарх Иоаким Савелов, 5) Соколова – Черты нравов из русского быта в XVII в., 6) Пропозиция Фёдора Салтыкова, 7) Основание общества любителей древней письменности в 1877 г., 8) Отчёты о заседаниях Общества 1888–1891 г., 9) Архимандрита Леонида – святая Русь, 10) Откровение Авраама и 11) Строева – описание рукописей Волоколамского и др. монастырей.

10. От Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете – Этнографическое обозрение, книги IV-VIII.

11. От тульского протоиерея А. Н. Иванова – его «Слова, поучения и беседы».

Определили: Благодарить жертвователей.

XIV. Представление его же:

«Честь имею представить на благоусмотрение Совета Академии выбор и назначение к выписке в библиотеку на будущий 1892 г. периодических изданий, прилагаемый список которых относится к истекающему 1891 году.

А. Иностранные:

1. The Academy.

2. Archiv fur slavische Philologie.

3. Archiv für Geschichte der Philosophie.

4. Beweiss des Glaubens.

5. The Church Review and Church news.

—420—

6. The Expositor.

7. Jahrbücher für protestantische Theologie.

8. Neue Jahrbücher für Philologie und Pädagogik.

9. Allgemeine evangelisch-lutherische Kirchenzeitung.

10. Theologische Literaturzeitung.

11. Mind.

12. Philosophische Monatshefte.

13. The nineteenth Century.

14. Philologus.

15. Theologische Quartalschrift.

16. Theologisch-praktische Quartalschrift.

17. Rad jugoslavenske Academije Znanosti i Umientnosti.

18. Revue archeologiqe.

19. Revue des deux Mondes.

20. Revue des questions scientifiques.

21. Revue philosophique.

22. Revue de l’art chrétienne.

23. Starine.

24. Philosophische Studien.

25. Theologische Studien aus Württemberg.

26. Theologische Studien und Kritiken

27. Vierteljahrsschrift für wissenschaftliche Philosophie.

28. Historische Zeitschrift.

29. Zeitschrift für Kirchengeschichte.

30. Zeitschrift für Kirchenrecht.

31. Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik.

32. Zeitschrift für praktische Theologie.

33. Zeitschrift für wissenschaftliche Theologe.

34. Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft.

35. Zeitschrift für Verein der Volkskunde.

36. Das Magazin für die Literatur des in- und Auslandes.

Б. Русские

37. Русский Архив.

38. Вопросы философии и психологии.

39. Церковные Ведомости.

40. Вера и Разум.

41. Вестник Воспитания.

42. Вестник Европы.

—421—

43. Исторический Вестник.

44. Книжный Вестник.

45. Русский Вестник.

46. Русский филологический Вестник.

47. Гимназия.

48. Гражданин.

49. Журнал Министерства Народного Просвещения.

50. Филологические записки.

51. Славянское Обозрение.

52. Русская Мысль.

53. Наука и Жизнь.

54. Русское Обозрение.

55. Пантеон Литературы.

56. Педагогический Сборник.

57. Братское Слово.

58. Собрание узаконений и распоряжений Правительства.

59. Киевская Старина.

60. Русская Старина.

61. Церковно-приходская школа.

62. Русская школа.

Определили: Выписать для академической библиотеки на 1892 год поименованные в представлении библиотекаря периодические издания.

XV. Прошения на имя О. Ректора Академии – диакона Тамбовской епархии Петра Рождественского и бывшего учителя Белевского училища Фёдора Чуфрина о принятии их в число вольных слушателей Академии.

Справка: 1) Диаконом Петром Рождественским представлено удостоверение в том, что со стороны Тамбовского епархиального начальства нет никаких препятствий к поступлению его, Рождественского, в число вольных слушателей Академии. 2) По § 115 устава духовных Академий, сверх студентов могут быть допускаемы к слушанию академических лекций и посторонние лица, по усмотрению Епархиального Преосвященного.

Определили: 1) Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о допущении к слушанию академических лекций диакона Петра Рождественского и бывшего учителя Белевского училища Фёдора Чуфрина.

XVI. Предложение О. Ректора Академии:

«На открывшуюся вакансию члена Правления Академии, по слу-

—422—

чаю смерти заслуженного ординарного профессора Виктора Дмитриевича Кудрявцева, честь имею предложить Совету Академии озаботиться избранием кандидата из наличных ординарных профессоров».

Справка: 1) Кандидатом в члены Правления единогласно избран ординарный профессор Алексей Лебедев. 2) По § 93 устава Духовных академий, «члены Правления из ординарных профессоров Академии утверждаются Епархиальным Преосвященным, по представлению Совета».

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством об утверждении ординарного профессора Алексея Лебедева членом Правления Академии.

XVII. Доклад Секретаря Совета Академии Михаила Казанского:

«По смете доходов и расходов по Московской духовной Академии в 1891 году ассигнованы следующие премии: одна в 175 рублей протоиерея Невоструева, одна в 165 руб. покойного митрополита Литовского Иосифа и одна в 33 р. 25 коп. покойного ректора Академии протоиерея Сергея Смирнова, из них первые две – за лучшие кандидатские сочинения вообще, а последняя – за лучшее кандидатское сочинение в русской церковной истории; две премии. По 100 руб. каждая, покойного Митрополита Московского Макария за лучшие сочинения первых трёх курсов и одна премия в 32 руб. 75 коп. протоиерея Орлова за лучшие успехи в сочинении проповедей. Кроме того, подлежат назначению 66 руб. 75 коп., оставшиеся из капитала Протоиерея Сергея Смирнова от 1889 и 1890 годов. Честь имею доложить о сём Совету Академии».

Определили: 1) Препроводить к членам Совета Академии для рассмотрения кандидатские сочинения окончивших курс в текущем году студентов Академии, признанные отлично-хорошими и отзывы о них. 2) Поручить преподавателю гомилетики, э.-ординарн. профессору Василию Кипарисову представить отзывы о лучших проповедях, написанных ныне окончившими Курс студентами Академии. 3) Назначение премий отложить до одного из будущих собраний Совета Академии.

На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: «1891 г. дек. 28. Исполнить».

—1—

31 января.

Присутствовали, под председательством Ректора Академии, Архимандрита Антония, все члены Совета Академии.

Слушали: I. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1891. дек. 19. В Совет Московской духовной Академии для зависящего распоряжения» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 16 декабря минувшего года за № 5911:

«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление предместника Вашего Преосвященства, от 14 октября за № 292, об утверждении экстраординарного профессора Московской духовной Академии по кафедре древней гражданской истории, магистра богословия Николая Каптерева, согласно удостоению Совета Академии, в степени доктора церковной истории, за представленное им на соискание сей степени сочинение под заглавием: «Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707 гг.)» Москва 1891. Приказали: Экстраординарного профессора Московской духовной Академии, магистра богословия Каптерева, удостоенного академическим Советом за сочинение: «Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707 гг.)». Москва, 1891 г., степени доктора церковной истории, согласно представлению Преосвященного Митрополита Иоавникия, утвердить в таковой степени, о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ».

—2—

II. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1892. Янв. 4. В Совет Академии для распоряжения» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 31 декабря минувшего года за № 6062:

«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление предместника Вашего Преосвященства, от 13 минувшего ноября за № 312 об утверждении окончившего курс в Московской духовной Академии кандидата богословия Сергея Белокурова, согласно удостоению Совета Академии, в степени магистра богословия, за представленное им на соискание сей степени сочинение под заглавием: «Арсений Суханов. Ч. I. Биография Арсения Суханова». Москва, 1891 г. Приказали: Окончившего курс в Московской духовной Академии кандидата Белокурова, удостоенного академическим Советом за сочинение: «Арсений Суханов. Ч. I. Биография Арсения Суханова» (Москва. 1891 г.) степени магистра богословия, согласно представлению предместника Вашего Преосвященства и отзыву Преосвященного Экзарха Грузии, утвердить в таковой степени; о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ».

III. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: «1892. янв. 15. Препровождается в Совет Академии для распоряжения» указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 10 января сего года за № 179:

«По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали представление Вашего Преосвященства, от 15 декабря 1891 г. за № 355, об утверждении исправляющего должность доцента Московской духовной Академии, кандидата богословия Александра Голубцова, согласно удостоению Совета Академии, в степени магистра богословия за представленное им на соискание сей степени сочинение. «Прения о вере, вызванные делом королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны». Москва. 1891г. Приказали: Исправляющего должность доцента Московской духовной Академии, кандидата богословия Александра Голубцова, удостоенного академическим Советом, за сочинение: «Прения о вере, вызванные делом королевича Вальдемара и царевны Ирины Михайловны». Москва. 1891 г., степени магистра богословия, согласно представлению Вашего Преосвященства и отзыву Преосвященного Влади-

—3—

мирского, утвердить в таковой степени; о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ».

Справка: 1) По § 48 устава духовных Академий «для получения звания доцента надлежит иметь степень не ниже магистра». 2) По § 53 того же устава доценты утверждаются в должности Епархиальным Преосвященным.

Определили: 1) Изготовив для э.-ординарного профессора Академии Николая Каптерева докторский диплом, а для и. д. доцента Александра Голубцова и Сергея Белокурова – магистерские дипломы, передать их по принадлежности. 2) Об утверждении в степенях проф. Н. Каптерева и и. д. доц. А Голубцова внести в формулярные о службе их списки. 3) Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством об утверждении и. д. доцента А. Голубцова в должности доцента Академии.

IV. Резолюцию Его Высокопреосвященства, последовавшую на журнале Совета Академии от 16 декабря минувшего года. «1891. дек. 28. Исполнить».

Справка: 1) В ст. XV означенного журнала было изложено ходатайство Совета Академии пред Его Высокопреосвященством о допущении к слушанию академических лекций диакона Тамбовской епархии Петра Рождественского и бывшего учителя Белевского училища Фёдора Чуфрина. 2) В ст. XVI того же журнала было изложено ходатайство Совета Академии пред Его Высокопреосвященством об утверждении ординарного профессора Алексея Лебедева членом Правления Академии.

Определили: Об утверждении орд. профессора Алексея Лебедева членом Правления Академии внести в формулярный о службе его список и сообщить Правлению Академии для зависящих распоряжений, а прочее принять к исполнению.

V. Предложение О. Ректора Академии Архимандрита Антония.

«Честь имею предложить Совету Академии избрать Его Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейшего Иоанникия, Митрополита Киевского и Галицкого, в звание почётного члена Академии, во уважение его заслуг Церкви и духовному просвещению через заботливое покровительство и попечительное содействие учёным трудам Академии».

Справка: 1) По § 9 Устава Духовных Академий, «академия имеет право избирать в звание своих почётных членов на

—4—

основании устава». 2) По § 81 лит. в п. 3 того же устава «избрание в звание почётных членов Академии лиц, известных покровительством духовному просвещению или прославившихся своими заслугами Церкви и учёными трудами» – значится в числе дел Совета Академии, представляемых через Епархиального Преосвященного на утверждение Святейшего Синода.

Определили: Благопочтительнейше просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом об утверждении Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего Иоанникия, Митрополита Киевского и Галицкого, в звании почётного члена Академии во уважение его заслуг церкви и духовному просвещению через заботливое покровительство и попечительное содействие учёным трудам Академии.

VI. Словесное заявление О. Ректора Академии Архимандрита Антония о том, что доцент по кафедре истории философии Алексей Введенский на сделанное ему Советом Академии предложение занять освободившуюся после смерти профессора Виктора Кудрявцева кафедру метафизики – изъявил полное согласие.

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством о разрешении доценту Алексею Введенскому занять освободившуюся кафедру метафизики и, в случае разрешения, иметь суждение о замещении кафедры истории философии.

VII. Отношения Канцелярии Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода:

а) От 12 декабря минувшего года за № 6371:

По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 5 текущего декабря, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определены на духовно-учебную службу кандидаты Московской Духовной Академии Пётр Цитович и Михаил Миртов, первый на должность учителя по русскому языку в Бельское духовное училище, а последний помощником Инспектора в Воронежскую духовную семинарию.

б) От 15 января сего года за № 253.

«По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 9 текущего января, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской Духовной Академии Николай Доброумов (курса 1889 г.) помощником Инспектора в Волынскую духовную семинарию».

—5—

в) От 17 января того же года за № 320.

«По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 9-го текущего января, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу кандидат Московской Духовной Академии Иван Приматов, состоявший доселе учителем в Устюжском епархиальном женском училище, учителем же по латинскому языку в Никольское духовное училище».

г) От 23 января того же года за № 455:

«По утверждённому Г. Синодальным Обер-Прокурором, 10 текущего января, докладу Учебного Комитета при Святейшем Синоде, определён на духовно-учебную службу действительный студент Московской Духовной Академии Александр Ильинский учителем по русскому языку в 1-й класс Севского духовного училища, с окладом жалованья, положенным для учителей из студентов духовных семинарий».

К сему Канцелярия присовокупляет, что об ассигновании поименованным лицам следующих им, по положению, денег сообщено Хозяйственному Управлению при Святейшем Синод.

Справка: По распоряжению О. Ректора Академии, всем вышеозначенным лицам дано знать о назначении их на духовно-учебную службу.

VIII. Отношение той же Канцелярии от 11-го января сего года за № 216:

«Отношением от 20 минувшего декабря за № 572, Совет Московской Духовной Академии сообщил Канцелярии Обер-Прокурора Святейшего Синода, что кандидат Академии Иван Малинин, определённый 7 ноября 1891 г. учителем по русскому языку в первый класс Калужского духовного училища, 10 марта того же 1891 года умер, будучи в сане священника при Гавриило-Архангельской церкви села Рубановки Мелитопольского уезда Таврической губернии. Между тем, по имеющимся в Учебном Комитете при Святейшем Синоде сведениям оказывается, что в должности преподавателя русского языка утверждён 7-го ноября 1891 года кандидат Московской Духовной Академии Иван Малинин по родопроисхождению Калужской епархии, в должности же священника при Гавриило-Архангельской церкви села Рубановки, Мелитополвского уезда Таврической епархии, состоял, с 21 января 1890 года, окончивший в 1888 году курс кандидат Московской духовной Академии другой Иван Малинин, – по родопроисхождению Московской епархии.

—6—

Канцелярия Обер-Прокурора Святейшего Синода долгом поставляет дополнительно сообщить о сём Совету Академии для надлежащего сведения».

Определили: Принять к сведению.

IX. Отношение Высокопреосвященного Никандра, Архиепископа Тульского и Белевского от 14 декабря минувшего года за №434:

«Диплом на звание почётного члена Московской духовной Академии мной получен. Приношу Совету Академии мою искреннюю и глубочайшую благодарность за честь, которою ему благоугодно было почтить моё пятидесятилетнее служение церкви.

Желая выразить это чувство благодарности самым делом и принимая близко к сердцу интересы учащегося в Академии юношества, покорнейше прошу Совет Академии принять прилагаемые при сём две тысячи рублей кредитными билетами и, обратив сии деньги в основной капитал существующего при Академии Братства Преподобного Сергия, ежегодные проценты с сего капитала употреблять для вспомощенствования нуждающимся студентам Московской Академии»

X. Отношение Высокопреосвященного Феогноста, архиепископа Владимирского и Суздальского, от 24 января сего года:

«Вменяя себе в особенную честь носить звание почётного члена Московской духовной Академии, приношу Совету глубочайшую благодарность за избрание меня в это звание. Молю и буду молить Господа о благосостоянии, процветании и преспеянии Академии.

Диплом на звание почётного члена Академии получен мной в целости».

XI. Отношение Орловской духовной Консистории от 22 января сего года за № 471 с уведомлением о получении документов кандидата Академии Ивана Богданова.

Определили: Высокопреосвященного Никандра искренно благодарить за присланные им 2000 рублей, которые препроводить в Братство Преподобного Сергия, а прочее принять к сведению.

XII. Отношение Самарской духовной Консистории от 2 января сего года за № 2, при коем препровождены документы бывшего студента III курса Казанской духовной Академии, ныне студента IV курса Московской Академии Василия Архангельского.

XIII. Отношение Правления Камышинского духовного училища

—7—

от 4 января за № 3, при коем препровождён обратно аттестат на звание действительного студента преподавателя училища Леонида Соловьева в замен посланного ему кандидатского диплома.

Определили: Присланные документы хранить при делах Совета Академии.

XIV. Прошение профессорского стипендиата, кандидата богословия, иеромонаха Григория (Борисоглебского):

«Прилагаемое при сём моё сочинение (в рукописи): «Третье великое миссионерское путешествие Св. Апостола Павла. Изъяснение Деян.18:18; 21:16 и Гал.2:11–21. Опыт историко-экзегетический» честь имею покорнейше просить Совет принять в качестве диссертации на соискание степени магистра богословия».

Определили: Сочинение иеромонаха Григория передать для рассмотрения доценту Митрофану Муретову.

XV. Отзывы о кандидатских сочинениях действительных студентов. .

а) Ординарного профессора Николая Субботина о сочинении Александра Кудеевского на тему: «Григорий митрополит Новгородский, как деятель против раскола».

«Изложив кратко биографию митрополита Григория, сочинитель рассматривает а) его практическую, административную, и б) литературную деятельность против раскола. С бо́льшим вниманием он остановился на литературных противо-раскольнических трудах м. Григория, а здесь, как и следовало, на рассмотрении известного сочинения: «Истинно древняя и истинно православная Христова Церковь».

Сочинитель довольно тщательно собрал доступные ему сведения о жизни и трудах м. Григория, сделал довольно обстоятельное изложение и правильную оценку его сочинений против раскола; впрочем, в этой, важнейшей половине сочинения, требовалось более полноты и более зрелых суждений. В особое достоинство сочинения следует поставить ясность изложения. Сочинение хорошее.

б) Исправляющего должность доцента Александра Голубцова о сочинении Сергея Модестова на тему: «Исправление богослужебных книг при Московском патриархе Иосифе».

«Довольно значительное по объёму (578+52 стр.) сочинение г. Модестова состоит из введения, шести глав, разделённых на

—8—

два отдела и небольшого приложения. Во введении автор говорит о важности избранного им предмета, задаче, плане и источниках своего сочинения; в первой главе – о внешнем и внутреннем устройстве московского печатного двора: о самых зданиях последнего, приказе печатных дел, правильной палате и библиотеке при ней, печатных станах и служащих при них, о шрифтах и количестве книг, выпущенных типографией при патриархе Иосифе; во второй – о высшем заведывании печатным двором: об отношении к деятельности последнего царского дворецкого и патриарха; в третьей о должности справщиков вообще: их числе, окладе жалованья, их различии между собою по званию и по характеру работы; в четвёртой – специально об Иосифовских справщиках: их личности, жизни и деятельности; в пятой – о сущности, достоинствах и недостатках книгоисправления при патр. Иосифе и, наконец, в шестой главе подробно трактует о принципе Иосифовской книжной справы и после небольшой и недостаточно убедительной полемики со своими предшественниками по работе приходит к тому заключению, что Иоснфовские справщики совсем не правили книг по греческому оригиналу, а руководились существовавшею в то время на Москве церковной практикой и отчасти Киевскими изданиями.

Уже из общего обзора содержания сочинения можно видеть, что автор его взглянул на дело не с одной литургической стороны, как ему было рекомендовано, но и с исторической. Расширив без особенной нужды задачу своего сочинения, он, понятно, не мог обо всем говорить совершенно самостоятельно и вынужден был заимствовать сведения из вторых рук. Но, обнаруживая близкое знакомство с трудами Румянцева, Каптерева, прот. Николаевского, иером. Филарета и других, писавших ранее его по вопросу о книгоисправлении в Московской Руси, г. Модестов нередко дополняет и даже исправляет своих предшественников на основании личного изучения приходо-расходных записей московского печатного двора. Попытка автора определить степень участия в деле книгоисправления патриарха Иосифа и провести различие между справщиками – редакторами и справщиками – корректорами заслуживает полного внимания. Только в последнем случае автору следовало-бы сказать: в чём же состояла работа так называемых книжных чтецов? Лучшей частью сочинения г. Модестова должно признать вторую главу второго отдела (стр. 355–443) с примыкающим к ней

—9—

приложением в конце сочинения, где автор путём пословного сличения чина вечерни, утрени и литургии по трём изданиям служебника наглядным образом показывает особенности, достоинства и недостатки Иосифовских книг. Жаль, что автор, остановившись более, чем нужно, на предметах, не имеющих прямого отношения к его теме, ограничил сличение одним служебником (и то не в целом его объёме) и вообще мало имел дела с Иосифовскими богослужебными книгами. При сличении большого количества книг, выводы его были бы значительнее и обстоятельнее.

Нельзя вполне одобрить сочинения г. Модестова и со стороны формальной. Изложение его не всегда последовательно, по местам сбивчиво, вследствие не совсем удачно составленного автором плана, а, главное – растянуто. Если бы автор воздержался от сообщения общеизвестных подробностей и отказал себе в удовольствии пускаться в отвлечённые и не всегда основательные рассуждения, тогда его сочинение легко уложилось бы на значительно меньшем количестве листов и производило бы на читателя более приятное впечатление.

Принимая во внимание знакомство автора с литературой предмета и нелёгкий труд его по изучению рукописных приходо-расходных книг Московского печатного двора, нахожу справедливым рекомендовать Совету Академии его сочинение, как вполне удовлетворительное на степень кандидата богословия».

Справка: 1) Александр Кудеевский и Сергей Модестов окончили курс в Академии в минувшем учебном году с званием действительного студента и правом на получение степени кандидата богословия по представлении сочинений, заслуживающих сей степени. 2) По § 8І лит. б п. 10 устава духовных академий, «присуждение степени кандидата» значится между делами Совета Академии, представленными на утверждение Епархиального Преосвященного.

Определили: Благопочтительнейше ходатайствовать пред Его Высокопреосвященством об утверждении действительных студентов Академии Александра Кудеевского и Сергея Модестова в степени кандидата богословия.

XVI. Прошения кандидатов Академии: смотрителя Коломенского духовного училища иеромонаха Палладия, Александра Халанского и Михаила Городенского о выдаче им на трёхмесячный срок их кандидатских сочинений.

—10—

Определили: Выдать просителям их кандидатские сочинения на испрашиваемый срок.

XVII. Донесение Экстраординарных профессоров Академии Андрея Смирнова и Ивана Корсунского:

«Честь имеем донести Совету Академии о результатах ревизии академической библиотеки, произведённой нами во исполнение определения Совета от 6 июня прошедшего 1891 года.

Наличный состав библиотеки и находившегося при ней до последнего времени церковно-археологического музея мы нашли в целости и должном порядке. Вновь поступавшие приобретения своевременно заносимы были в библиотечные каталоги: исторический (инвентарь), топографический и алфавитный и перенумерованы. Все книги и рукописи, которые преподаватели и студенты Академии брали на руки, аккуратно записываемы были, с обозначением времени их выдачи, а возвращаемы – вычёркивались. Приём и выдача книг производимы были без задержки. Составление и печатание систематического каталога продолжалось и продолжается безостановочно.

Деятельность заведующих библиотекой, помимо исполнения ближайших обязанностей по удовлетворению требованиям инструкции, в истекшем учебном году выразилась в следующем. Библиотекарь Н. Колосов напечатал 4 листа систематического каталога, содержащих в себе продолжение отдела словесности. Кроме того, он же составил и в 3 и 4 кн. «Творений свв. Отцев» за 1891 год напечатал обычный ежегодник, т. е. каталог книг, рукописей и предметов, поступивших в библиотеку и музей в 1890–1891 учебном году (959 №№). Наклейка №№ на все, находящиеся в верхнем этаже библиотеки, книги уже покончена и служит большим облегчением для отыскивания и обратной постановки на место книг. Между тем как напечатано доселе 15198 названий книг и брошюр систематического каталога, в рукописи последний доведён г. библиотекарем уже до № 15465, исторический же каталог (инвентарь) перешёл в настоящее время за 1400-й № названий. – Помощник библиотекаря, иеромонах Рафаил, составил указатель к Епархиальным Ведомостям, надписал и привёл в алфавитный порядок карточки названий (с №№) рукописей Волоколамской библиотеки для пользования ими в нижнем этаже здания библиотеки, написал и развесил в надлежащих местах, в том же этаже бланки с надписями полок и указанием содержания книг, на

—11—

них находящихся, соответственно требованиям от систематического каталога, а затем подобное же сделал и относительно полок с находящимися на них светскими журналами и Епархиальными Ведомостями.

Во исполнение замечаний прошлогодней ревизии библиотеки сделано следующее. 1) Топографический каталог начат перепиской, в видах полного обновлении его; в отношении к алфавитному каталогу приняты меры к коренному его переустройству на новых началах, причём предполагается, кроме полной проверки его, отделить карточки русских названий от иностранных. 2) Из русских комиссионеров приглашён Карбасников, который уже и на деле оказался более исправным, нежели Глазунов. 3) Со стороны удаления запаха дыма и сырости в библиотечном здании также сделаны значительные улучшения с помощью переделки трубы, – что всё совершено было также или при деятельном участии, или под ближайшим наблюдением заведующих библиотекой. Перенесение же предметов церковно-археологического музея из здания библиотеки в новое помещение (рядом с актовой залой), состоявшееся в конце декабря прошлого 1891 г. и в начале января текущего 1892 года, совершилось под ближайшим наблюдением доцента по кафедре церковной археологии А. Голубцова, но также и не без участия заведующих библиотекой.

В заключение не можем не засвидетельствовать о добросовестности и примерном усердии, с какими трудились все означенные лица в своей обычной и особенной деятельности по библиотеке и музею».

XVIII. Отношения: а) Преосвященного Ректора С.-Петербургской духовной Академии от 23 декабря минувшего года за № 2062, б) Учреждённого собора Троице Сергиевой Лавры от 23 декабря и 20 января за №№ 1095 и 81 и в) Конференции Императорской Академии Наук от 7 января за № 3, при коих препровождены в Совет Академии разные рукописи на трёхмесячный срок.

Справка: Присланные рукописи переданы для научных занятий ординарному профессору Евгению Голубинскому и студентам IV курса Василию Сибирскому и Александру Прозоровскому.

XIX. Отношения – Управления Императорской Публичной Библиотеки от 11 января за № 41 и Директора Московского Публичного и Румянцевского Музеев от 21 января за № 48 с

—12—

уведомлением о получении рукописных сборников, препровождённых из Совета Академии при отношениях от 3 и 14 января за №№ 2 и 11.

XX. Отношения: а) Советов С.-Петербургской и Казанской духовных Академий от 17 и 31 декабря минувшего года за №№ 2014 и 1725, б) Ректора Императорского Казанского Университета от 11 декабря за № 4515, в) Археологической комиссии от 7 декабря за № 145 и г) Правления Херсонского духовного училища от 14 декабря за № 621 с выражением благодарности за присылку различных книг и рукописей.

Определили: Принять к сведению.

XXI. Отношение Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел от 31-го декабря минувшего года за №600:

«В ответ на отношение Совета от 20 сего декабря за № 573, Архив считает долгом уведомить, что согласно Высочайше утверждённой инструкции, преподанной его Директору, рукописи, принадлежащие архивной библиотеке, высылаются в другие учреждения не иначе, как с Высочайшего каждый раз особо на то разрешения, испросить каковое в настоящем случае Архив несколько затрудняется в виду возможного возражения относительно нахождения Академии в близком от Москвы расстоянии.

Вследствие сего Архив имеет честь покорнейше просить Совет о предложении лицу, уполномоченному им производить исследования над рукописью Преосвященного, заняться её изучением в читальнях Архива, доступ в каковые открыт ежедневно, в присутственные часы; если же бы это, почему-либо, оказалось невозможным, то потрудиться объяснить причины сего, а равно меры, какие могут быть приняты для сохранности рукописи, дабы всеподданнейший об ней доклад был достаточно мотивирован».

Справка: В отношении от 20 декабря минувшего года за № 573 Совет Академии просил Главный Архив Министерства Иностранных Дел прислать на трёхмесячный срок рукопись Преосвященного Никифора, необходимую для научных занятий студенту II курса Василию Грекову.

Определили: Сообщить (и сообщено) Главному Архиву Министерства Иностранных Дел, что студенту В. Грекову заниматься в Москве изучением рукописи Преосвященного Никифора невозможно, потому что он обязан неопустительно посе-

(Продолжение следует)