Церковная школа¹⁸⁷

В наше время особенно заботятся об установлении твердых основ для педагогики: ищут их в свойствах человеческой природы, в особенностях народов, в бытовых и исторических условиях, и ни одна, к сожалению, наука не представляет столько произвольных и часто противоречивых взглядов на свой предмет, как наука о воспитании. Задача церковной школы значительно облегчается тем, что она имеет прямое, ясное и твердое руководительство в Церкви. Послушание Матери-Церкви – искреннее, в простоте сердца, как это свойственно детям – вот ее незыблемая опора и отличительный от всех иных школ характер.

Учебный день начинается чтением молитвенных правил. Желательно, чтобы молитвы «Царю Небесный», «Святый Боже», «Пресвятая Троице», «Отче наш» были не читаны, а петы хором детей. В видах сближения детей с жизнью Церкви, желательно также, чтобы после тропарей троичных детьми был пропет тропарь дня седмицы, также петы, а не читаны были молитвы «Спаси, Господи, люди Твоя» и заключительное «Достойно есть». В дни, следующие за великими праздниками, до окончания церковного попразднества, поются вместо песнопений, приличествующих дню, тропари сих праздников. Засим каждый урок, какому бы предмету он ни был посвящен, предваряется пением «Царю Небесный» и оканчивается пением «Достойно есть». В дни послепасхальные, до праздника Вознесения Господня, в начале урока поется «Христос воскресе», в конце – «Светися, светися»; от сего праздника до окончания попразднества в начале урока: «Вознеслся еси во славе» и проч., в конце: «Тя паче ума и словесе Матерь Божию». После праздника Пятидесятницы до окончания попразднества в конце уроков поется «Радуйся, Царице, матеро-девственная славо». Сообразное с сим изменение должно быть делаемо и в молитве перед началом учебного дня. За молитвой непременно присутствует учитель, но желательно, чтобы и священник, по возможности чаще, посещал школу именно в это время. При этом начальный возглас и отпуст он должен сделать сам и вообще стараться о совершении молитвы в духе церковного чиноположения. Первый после молитвы урок посвящается наставлению в Законе Божием. Во время молитвы и, если окажется возможным, во все продолжение этого первого урока лампадка пред классной иконой должна быть возжена.

В обращении учащих с детьми должен господствовать дух кротости. Пусть всегда они помнят и хранят слово апостола отцам: «Не раздражайте чад своих, но воспитывайте их в наказании и учении Господнем» (Ефес.6:4). Первый митрополит наш, святой Михаил, призывал к себе учителей и наставлял их учить детей не только грамоте, но и благонравию, действовать на них не гневом и не жестокостью, а ласковостью и страхом, растворенным любовью, и благоразумно приспособляться в своих уроках к силам и понятиям каждого. Бывают иногда нужны и особенно строгие меры для вразумления ленивых и упорных; но учитель в применении их должен всячески избегать унижения детей и жестокости с ними.

Между уроками должны быть перерывы; в это время дается детям свобода побегать и поиграть на воздухе, и классная комната должна быть освежена открытием форточки. Но учитель должен не упускать своих учеников из виду и во время свободы от классных занятий и всячески содействовать облагорожению их нравов, отучая их от драчливых игр и грубых слов. Вообще, он должен приучить детей к порядку, точности, вежливости, благопристойности, воздержанию в словах и поступках, благодарности и строгому повиновению.

Во все воскресные, праздничные и высокоторжественные дни дети обязаны быть в церкви за всенощным бдением, литургией, вечерней, стоять вместе рядами близ солеи. Наиболее благонравные допускаются к подаванию просфор и кадила и возжиганию свечей; успевшие – к чтению часов, шестопсалмия и канона; наиболее искусные в чтении допускаются и к чтению Апостола, умеющие петь поют на клиросе. Регулярно дети должны исполнять христианский долг исповеди и святого Причастия.

О применении дисциплинарных мер в церковно-приходских школах: 1) не допускать мер взыскания: а) нецелесообразных, например, высылка ленивого ученика из класса во время урока, удаление нерадивых на несколько дней из школы; б) несообразных с самым понятием о наказании, как-то: частое спрашивание уроков, чтение псалмов во внеклассное время, положение поклонов перед иконою (мера епитимийная, а не педагогическая в применении к детям); в) противных гигиеническим условиям; г) соединенных с унижением детей и с телесным страданием; 2) чтобы учителя церковно-приходских школ имели должное внимание и любовь не к одним только хорошим ученикам (в виде поощрения их), но ко всем вообще учащимся в школе, и в употреблении мер взыскания руководились духом кротости, помня наставление апостола (Еф.6:4) родителям.

1) в самый день храмового праздника непосредственно после Божественной литургии установить служение молебствия церковно-приходской школы пред иконою праздника, в присутствии учителя и всех учащихся в школе; 2) в день храмового праздника после обеда все учащиеся могут быть собраны в школу, где им предлагается учителем назидательное чтение, сопровождаемое хоровым пением церковных песнопений и гимнов, а затем, где представляется возможным, детям раздаются гостинцы или книжки от попечителей или заведующих школами; 3) на день храмового праздника воспитанники освобождаются от обычных учебных занятий, собираются в школу и проводят время в чтении и пении, а затем в детских играх на открытом воздухе, под руководством учителя; и 4) учители церковно-приходских школ на дни своих храмовых праздников не должны быть увольняемы в отпуск.

Здоровье – верх благополучия для человека; без здоровья не может быть силы и для деятельности духовной. Но, к несчастью, большинство из нас мало о нем заботится и не достаточно охраняет и ценит его. Если бы мы более разумно пользовались чистым воздухом, правильным питанием, рациональными одеждою и жилищем, умственным и физическим трудом, то, несомненно, менее подвергали бы себя всевозможным болезням и значительно удлинили бы нашу жизнь. Всему виною наша беспечность и пренебрежение благими советами гигиены – науки, указывающей средства для предупреждения болезней и применения сил природы к нашим житейским потребностям. А тем больше заботы о здоровье требует подрастающее поколение. Запасшись силами и укрепив организм с ранней юности, оно делается устойчивее в своем дальнейшем развитии, успешнее борется с разными недугами и смелее вступает в трудную борьбу за существование.

Известно, что школа не всегда здоровою своею обстановкою не только неблагоприятно, но даже вредно отражается на развитии и здоровье учащихся. Поэтому, следуя мудрому правилу, чтобы «здоровый дух был в здоровом теле», к школе более всего и систематично следует применять полезные указания правильной гигиены, которая одна в состоянии предупредить такие болезни, как, например, малокровие, близорукость, головные боли, кровотечения, легочные боли, искривление позвоночника и другие. Так что недостаточно заниматься распространением научных познаний, необходимо также с не меньшим усердием ограждать учеников от разных недугов, развитию которых способствует плохо обставленная школа. Постоянно следует иметь ввиду, что для подготовки государству полезных работников и здравомыслящих граждан прежде всего необходимо обезопасить здоровье учеников и обеспечить физическую крепость будущему взрослому поколению.

Разрешение этой важной государственной задачи лежит на руководителях народного образования вообще и на учителях в частности. А так как в церковно-приходских школах первостепенную роль играет духовенство, то ему и надлежит основательно ознакомиться, по крайней мере, с главнейшими мерами, преподаваемыми школьною гигиеною, а именно: с освещением, вентиляциею, чистотою, расположением и внутренним убранством названных школ.

Чистый воздух. Вентиляция

Так как человеку более всего необходим чистый воздух, потребность в котором ощущается в особенности в закрытых помещениях, то следует наблюдать, чтобы в нем не было недостатка и в школах, где вследствие большого скопления учеников воздух подвергается скорой порче. Прямыми последствиями продолжительного пребывания в классах являются бледность и вялость кожи, затруднение дыхания, неисправная деятельность желудка, общее истощение и проч., что вызывается недостаточным притоком наружного воздуха; даже неприятный запах спертого воздуха дурно влияет на занятия и порождает одно только желание – скорее выбраться на свежий воздух и облегчить легкие свободным дыханием.

Кроме того, в классных комнатах воздух заражается пылью, незаметно проникающею в глаза, нос, горло, осаждающеюся на дыхательных органах и насыщающеюся массою микроорганизмов, от которых и происходит заражение дифтеритом, рожею, туберкулезом и другими болезнями.

Дети, как существа более нежные и слабые, легче поддаются дурной атмосфере и скорее воспринимают зачатки разных болезней в плохо приспособленных для занятий помещениях, которые гибельно влияют на здоровье.

Чтобы учащиеся могли дышать неиспорченным воздухом, нужно избегать переполнения классной комнаты и строго придерживаться обязательного правила, чтобы на каждого ученика приходилось не менее 4,5 м3 свежего наружного воздуха, который мог бы дать избыток кислорода, необходимого для дыхания, для чего требуется обновлять воздух через каждые полчаса. Это достигается правильными вентиляцией и отоплением.

Форточки нужно делать откидными. Они направляют свежий воздух к потолку, где он расстилается и смешивается с теплым комнатным воздухом, а потом постепенно опускается вниз и не производит резкой перемены. Такие форточки могут быть открываемы без всякого вреда и во время урока. А для того, чтобы воздух направлялся именно к потолку и не шел в боковые промежутки, к бокам форточек приделываются жестяные крылья. Хорошо также иметь одно из окон со створчатыми (летнею и зимнею) рамами, которое можно во время перемен открывать и зимою. И топка печей, находящаяся в классной комнате, немало очищает испорченный воздух.

Не менее действительна и искусственная вентиляция. В потолке или стене, где проведена дымовая труба, делают отверстие в ³/₄ фута (ок. 7 см. – Ред.), в которое вмазывают жестяную короткую трубу. В такой трубе приделывают две втулки: одну – для удержания тяги в обратном направлении, а другую (в ¹/₄ – ¹/₂ отверстия) – для ослабления тяги. Вставление же в отдушины вертушек излишне, потому что они только задерживают тягу. Для вентиляции приспособляются и печи устройством между дымоходами пустого пространства – камер, которые отделяются от дымоходов кирпичными стенками; через камеру нагретый воздух попадает в комнату.

Очень полезно для здоровья учащихся и для успеха преподавания делать время от времени перерывы минут на 15–20 и в эти промежутки отворять форточки и двери.

Чистота

Крайне важно удаление пыли. Ежедневно при открытых

форточках после занятий надлежит подметать пыль (в

классе и прихожей) и влажною тряпкою обтирать парты и окна. Не менее двух раз в неделю следует мыть полы. Полы должны быть из сухих досок, окрашенных масляною краскою или промазанных маслом.

Для уменьшения пыли требуется: 1) опрятность тела и одежды детей; 2) присутствие умывальника, мыла и чистого полотенца в прихожей; 3) устройство скребков, мата и веники для обтирания ног и очистки обуви от грязи и пыли; 4) чистое содержание туалета; и 5) запрещение плевать на пол.

В прихожей, в виде бокового коридора, на вешалках оставляется верхняя одежда. Раздевальная с улицею и двором должна сообщаться через светлый коридор.

Выбор почвы для школы

Так как почва бесспорно имеет большое влияние на здоровье, то для постройки школы необходимо выбирать здоровую местность подальше от болот, трясин, стоков воды и свалки отбросов и разного мусора и предпочтительнее подальше от других жилищ. Почвенный воздух всегда устремляется туда, где теплее, почему весьма важно, чтобы почва была здоровая и не содействовала распространению болезнетворных микробов. Не меньшее значение имеет и почвенная вода, чрезмерное скопление которой, способствуя гниению органических веществ, может причинить сильное заболевание. Чаще всего зловонная почва встречается около жилищ, вследствие прискорбной небрежности людей, мало заботящихся о своем здоровье.

Итак, место для школы должно быть возвышенное, а грунт под зданием сухой и крепкий, вдали от многолюдных улиц и не в соседстве пивных и других подобных учреждений.

Чтобы в школу не проникли вредные почвенные газы, под полом устраивают чистое, хорошо утрамбованное подпольное пространство, а для предупреждения сырости здание устанавливается на каменном фундаменте (из кирпича или цемента). Главным образом, нужно избегать сырости в стенах (в особенности в каменных зданиях); лучшее средство -протапливать, проветривать и не торопиться занимать здание. От сырости заводятся грибки, разрушительным образом действующие на деревянные части, способствуя их гниению.

Вода

Школа должна быть снабжена хорошею водою, совершенно чистою, прозрачною, бесцветною, без запаха, мягкою и не дающею никакого осадка. Вода, не имеющая этих обязательных качеств, вредна и опасна, так как заключает в себе зародыши болезней. Дождевую воду, как скоро засаривающуюся, не следует употреблять; ключевою водою можно пользоваться лишь у самого источника, а колодезная вода только тогда бывает хорошею для питья, когда нет стока внутрь его снаружи, когда колодезь огражден от пыли и грязи крышкою и когда бревна сруба не подверглись гниению. Что же касается рек, озер и прудов, то вода в них большею частью загрязняется оползнями берегов, мытьем белья, купаньем людей и животных, навозом от запруд и спуском разных нечистот и фабричных отбросов, почему ее и употреблять без очистки нельзя. Очищать воду можно или кипячением, или перегонкою при посредстве разных примесей, или при помощи разных химических веществ, или же, наконец, фильтрацией через уголь, пористые камни, губчатое железо, шерстяные и хлопчатобумажные ткани, пропитанные химическими веществами. Но все эти способы для деревенских школ непригодны или из-за продолжительности процесса, или из-за сложности и дороговизны необходимого для того материала. Самое простое иметь для учеников кадушку с кранами и крышкою и несколькими металлическими кружками. Около кадушки следует ставить ведро для сливания воды после ополаскивания кружек перед их употреблением. Когда же нет хорошей, здоровой воды, то нужно устроить простой и дешевый фильтр. Для этого берется большая кадушка с тремя дырчатыми днами, расположенными на одинаковом одно от другого расстоянии. На верхнее дно кладется равномерно в холщовом мешке гравий (крупный песок), на второе мелкий песок и на третье уголь в виде мелких кусочков; через эти три слоя проходит вода и очищается. Около дна в боку вделывается кран. По временам гравий и песок промываются, а уголь заменяется новым.

Освещение

Важным условием оздоровления пребывания в школе является правильное освещение. Насколько темнота гнетет человека, настолько же солнечный свет дает веселое и жизнерадостное настроение, прилив сил, облегчает дыхание, побуждает к движению и улучшает аппетит. Поэтому хорошее, правильное освещение отличается большими преимуществами; оно избавляет зрение от лишнего напряжения, содействует удалению нечистоты (которую в темноте трудно усмотреть), обезвреживает воздух. Но и этим надо пользоваться умело и умеренно, и от ослепляющего света не мешает окна завешивать шторами. Для хорошего освещения класса совершенно достаточно, чтобы площадь окон (стекол) была только в 4–6 раз менее площади пола. В этом отношении решающее значение имеет расположение окон по отношению к сидящим ученикам. Окна должны быть расположены так, чтобы свет на учеников падал непременно слева и по преимуществу с южной стороны; световая сторона класса снаружи ничем не должна затемняться, – ни стеною, ни деревьями. В случае невозможности этого достигнуть, устраивают окна и с других сторон, только не спереди, чтобы не ослеплять глаза, отчасти и не сзади, чтобы не было тени от сидящих. Подоконники следует располагать не ниже уровня самой высокой парты, в противном случае часть света теряется и закрывается учениками, сидящими вблизи окон. Простенки между окон должны быть от 20 до 70 см. Лутки и подоконники следует скашивать, а верхнюю часть окон поднять выше, так как это облегчит освещение противоположной стороны класса. От уменья учителя зависит правильное и равномерное освещение, чтобы в любом месте класса каждый ученик мог различать самый мелкий шрифт, причем книжка должна лежать на расстоянии, безвредном для глаз и не требующем сгибания тела даже у наиболее рослого ученика.

Школьная обстановка

Многие болезни происходят от неправильного сидения за дурно устроенными партами, почему особенное внимание нужно обратить на школьную обстановку. От правильного стола требуется: 1) чтобы тело ученика находилось в непринужденном и надежно подпертом, сидячем положении; 2) чтобы кровообращение совершалось беспрепятственно; 3) чтобы грудная клетка и брюшная полость могли свободно расширяться; 4) чтобы позвоночный столб имел опору; 5) чтобы все движения совершались без усиленного напряжения мышц; и 6) чтобы лежащие на столе предметы находились на правильном расстоянии от глаз ученика. Поэтому а) бедра должны во всю длину покоиться на сиденье горизонтально; б) голени должны находиться в отвесном положении; в) ступни всею подошвою должны касаться пола; г) предплечья должны, не изменяя правильного положения туловища, до локтя удобно покоиться на столе; и д) спинка сиденья должна служить твердою опорою крестца. При очень высокой парте ученик вынужден слишком высоко поднимать правое плечо, что может вызвать искривление позвоночника; при очень низкой приходится изгибаться, что быстро утомляет. Также вредит позвоночнику неправильное положение доски парты, заставляющее наклоняться вперед и несколько влево. Все это легко объясняется строением человеческого скелета. По мнению некоторых профессоров, если почему-либо нельзя делать верхние доски парт подвижными (для опускания и поднимания), что затрудняет ученика при вставании, то желательно предоставить ему право отвечать сидя. Не малое значение имеет и устройство спинки. Ее не следует делать высокою, так как ее назначение только поддерживать крестец и область нижних поясничных позвонков. При таком положении ученик сидит в прямом состоянии без излишнего утомления и имеет возможность по временам делать здоровое движение, а именно: класть локти на брусок спинки и, подаваясь грудью вперед, делать глубокие вдыхания и выдыхания. Высота сидения соразмеряется с ростом ученика, чтобы ноги всею своею поверхностью прикасались к полу, иначе будет уродоваться вся посадка. Во всяком случае, в школе следует иметь парты разных размеров, чтобы могли быть пригодны для каждого роста. За классной доской требуется хороший уход. Ее следует окрашивать в густой черный цвет, но без глянца; окраска меняется в течение зимы 3–4 раза. Мел полагается белый и мягкий. От времени до времени доску необходимо вытирать уксусом. Тряпки или губки ежедневно после занятий надо мыть и высушивать. Но лучше доску заменять линолеумом. Для книг, тетрадей и пособий шкафы должны быть без карнизов и резьбы, невысокие, чтобы легко стирать с них пыль. Наконец, в классе должны быть плевательницы.

Гигиена обучения

Обставив более или менее удовлетворительно школу, учитель должен приступать к обучению крайне осмотрительно и осторожно, сообразуясь с физическими силами ученика и его умственными способностями и избегая излишнего напряжения, которое может вредно отозваться на здоровье ребенка и вызвать переутомление. При переутомлении дети обыкновенно делаются рассеянными, сонливыми, равнодушными ко всему, плохо едят и спят; у них появляется кровотечение из носу, головные боли, сердцебиение и тому подобные школьные болезни.

Прежде всего следует придерживаться правила, что детей моложе восьми лет нельзя принимать в школу. Вообще поступление в школу всегда производит в ребенке большую перемену: он теряет обычную резвость, становится вялым, чувствует недостаток аппетита. У здоровых детей это явление может скоро пройти, но на слабого ребенка может повлиять очень пагубно. Практикою доказано, что успехи учеников, принятых в школу в очень раннем возрасте, редко бывают утешительными.

Затем нужно иметь ввиду, что занятия могут идти успешно лишь тогда, когда дети со вниманием следят за преподаванием. Продолжительное же сидение утомляет ребенка и порождает в нем вялость, тупость понимания и сонливость; никакие меры строгости не в состоянии заставить его быть внимательным. Единственное при этом верное средство -дать возможность утомленному ученику подышать чистым воздухом, побегать, порезвиться, чтобы разогнать утомление. Поэтому слишком продолжительный урок отрицательно действует на работоспособность учеников. Наблюдения опытных преподавателей привели к заключению, что каждый урок не должен продолжаться более ³/₄ часа, причем перерывы между уроками следует допускать от ¹/₄ до ¹/₂ часа. Частые перемены нужны и для того, чтобы освежить спертый воздух в классе путем открытия форточек, а когда возможно, то открытием окон и дверей; при этом все дети должны выйти на двор и свободно пользоваться движением. Да и учителю требуется освежиться и отдохнуть. Так как ученики приходят в школу со свежими силами, то для использования их внимания начинать занятия лучше с более трудных уроков.

Гигиена письма

1) тетрадь должна лежать на столе против середины груди так, чтобы строки, а следовательно, и параллельные им края тетради имели направление слева и снизу направо и вверх под углом в 30–40 градусов; 2) верхнюю часть туловища нужно держать прямо, не нагибая вперед, а грудь не прижимать к краю стола, отступя на расстояние 3–4 см., голову наклонять слегка, а позвоночник, во избежание усталости, упирать о спинку скамьи; 3) руки так кладутся на стол, чтобы локти немного выходили за край последнего; 4) такое положение необходимо сохранять во все время писания, т.е. удерживать в одинаковом состоянии верхнюю часть туловища и симметрично установленные плечи до их точек опоры на край стола, – лишь только кисть и часть предплечья должны иметь движение, описывая на плоскости стола угловое пространство. Чтобы выводимая строчка, идущая слева и снизу направо и вверх, была прямолинейна, нужно от начала строчки до середины постепенно укорачивать расстояние от конца руки до точки опоры ее о край стола, а с этого места удлинять расстояние, что достигается сгибанием и разгибанием сочленений пальцев и ручной кисти. Маленькие дети не должны выводить слишком длинные строки.

Гигиена чтения

Начинать учение советуют с чтения на отдаленных объектах (доски и проч.), затем переходить к чтению книги и под конец к писанию букв. Обучение письму в первые годы должно продолжаться в день не долее получаса, с перерывами на несколько минут через каждые 5–10 минут.

Транспаранты должны быть изгнаны из употребления, от транспарантов получается утомление глаз.

Для чтения очень полезны стенные таблицы с высокими и широкими буквами. Азбука и учебники должны иметь крупный густого черного цвета шрифт на плотной и не просвечивающей бумаге. Через каждые полчаса чтения необходимо дать отдых глазам. Послеобеденные и вечерние занятия нежелательны, так как причиняют переутомление.

Гигиена пения

Обучение пению очень полезно, как способствующее развитие грудной клетки, но не сейчас после уроков и во время перерывов, когда детям нужно бегать, а класс проветривать. Вообще петь в пыльной комнате очень вредно. Петь следует стоя, потому что только стоячее положение благоприятствует деятельности мышц, участвующих в пении. Вредно петь на холоде и сейчас после обеда, и к пению нельзя допускать больных горлом или гортанью.

Прекрасно влияет на здоровье гимнастика, дает приятный отдых после умственных занятий, содействует развитию расторопности, смелости, присутствия духа, мужества и физической силы; но из нее не следует делать сухой предмет преподавания, и к ней не надо применять строгой дисциплины, а также вредно ею утомлять детей моложе 10–12 лет, для которых более пригодны бег, игры в мяч, плавание, прыганье и проч. Для детских игр необходимо иметь около школы удобное место.

Наказания и взыскания

Так как экзамены причиняют глубокие нервные волнения и потрясения, нередко остающиеся на всю жизнь, то им не следует придавать решающее значение в оценке знания и лучше всего совсем устранить их из школьной жизни. Отметки деморализуют учеников: одни равнодушны к ним, другие же прибегают к подлогам и обманам; портятся также отношения к учителю и вызываются пагубные явления: ослабление умственных способностей, леность, вялость, утрата веселости, раздражительность, грубость и т.п. Для поддержания дисциплины учитель должен оказывать нравственное воздействие и прибегать к наказаниям очень осторожно и лишь в крайности; надо влиять на совестливость и ограничиваться угрозами. Всякого же рода телесные наказания должны быть изгнаны из школы; удары по голове вызывают головные боли и тупоумие, таскание за уши ведет к заболеванию, а равно и битье линейкой по рукам, стояние на ногах может искривить позвоночник и ставление на колени вредно действует на мышцы бедра и живота. Поэтому истинные учителя должны совершенно обходиться без наказаний и исправлять лишь вразумлением, настойчивостью, последовательностью, спокойствием и твердостью, развивая в учениках совесть, чувство чести и долга.

Полезно также уделять некоторое время рукоделиям и ремеслам, но умеренно; это имеет воспитательное влияние на умственное и нравственное развитие и приучает к труду.

Итак, школа, выполняя великую задачу умственного развития учащихся, обязана охранять и укреплять их здоровье; лишь при этом условии она оправдает свое высокое назначение и будет истинным благодетелем местного населения. Для достижения этой великой цели не следует щадить ни сил, ни средств.

В неразрывной связи со школьной гигиеной находится вопрос о правильном оборудовании церковно-приходских школ. Из вышеизложенного достаточно определилось внутреннее и внешнее устройство этих школ в отношении влияния на здоровье как учащих, так и учащихся, – существенное условие развития и процветания школ; точно так же особенное внимание нужно обращать на то, чтобы помещение школы для находящихся в нем отличалось возможно большею простотою и незатейливостью, но вместе с тем не было лишено известных удобств, необходимых для успешного прохождения обучения, как-то: канцелярских принадлежностей, учебных пособий, меблировки и т.п.

Положение священника законоучителя представляет свои существенные трудности. Трудности эти объясняются особым характером Закона Божия как предмета. Поскольку Закон Божий есть один из предметов программы – с обязательными требованиями – по-видимому, приходится и священнику быть, как все преподаватели, т.е. добиваться, прежде всего, достаточного знания, воздействуя всеми принятыми в школе способами. Но в то же время Закон Божий есть дисциплина, которая должна действовать на чувство и волю, воспитать любовь к Слову Божию и воле Божией. Совместить эти два требования нелегко. Возникает вопрос: какая из двух целей должна господствовать? Как по возможности достичь обеих? В ответ мы и предлагаем нижеследующие мысли.

Законоучитель – не преподаватель предмета, а священник среди паствы маленьких прихожан. Стоит священнику забыть это – и погибли души детей. Священник в школе присутствует, так сказать, при тайне рождения «душ». Под лучами Евангелия здесь должны раскрыться души светлые, неиспорченные, жадно ищущие солнца правды и света... Детская душа -чуткая и лучше, чем душа взрослого, может понять нравственные недочеты преподавания, формальность его. Беда, если детям Закон Божий преподается, как всякий предмет, если законоучитель не может остаться священником за учительским столом и преобразуется в учителя. Закон Божий должен быть поставлен совершенно своеобразно. Даже просто только серьезное преподавание, но с таким же отношением, как у преподавателя математики, погубит детей. У хорошего преподавателя будут с интересом слушать, хорошо знать и помнить, но будут знать и помнить только историю и тексты, а не волю Божию.

«Ты, – читаем замечательную книгу Победоносцева, – преподаешь детям Закон Божий... Больше всего берегись сделать из Евангелия учебную книгу, это грех. Это значит в ребенке обесценивать для человека книгу, которая должна быть для него сокровищем и руководством целой жизни. Страшно должно быть для совести разбивать слово жизни на бездушные кусочки и делать из них мучительные вопросы для детей. Приступать с речами об евангельских словах к детям и вызвать у них ответы, для этого потребна душа, чуткая к ощущениям детской души». Еще хуже, конечно, если преподавателю Закона Божия когда-нибудь становится скучно за уроком. Тогда ему лучше уходить. Эта скука ляжет печатью проклятия на самую истину. Если об Евангелии, о Христе, о любви говорят, почти зевая, то для слушателей такого законоучителя становится сразу очевидным, что все то, о чем говорят, по существу не ценно, не дорого и мало нужно. И дети перестанут уважать истину, относиться к Христу, к Его слову как к самому дорогому, самому для них нужному. Один урок скучающего преподавателя может сгубить все дело навсегда.

«Надобно» учащимся «слышать живое слово», а ведь законоучитель и возвещает им глаголы живота вечного; поэтому непременно надобно, чтобы преподавание Закона Божия было проникнуто духом внутренней жизни самого законоучителя, чтобы в нем самом светилась любовь Спасителя.

«Когда приступают к делу с одной механикой программных вопросов и ставят цифирные отметки за ответ на вопросы, иногда неловкие и непонятые ребенком, вызывая волнение и слезы, грех принимают себе на душу экзаменаторы, и можно сказать о них: не ведают, что творят с душою ребенка. Как будто нечего больше желать и требовать для нравственной цели, как иметь наличность той или другой цифровой отметки за ответы в предмете, называемом Законом Божиим. Есть в школе законоучитель, есть программа, балл, показатель знания, – и все исправно».

А как же преподавать?

Помните, как преподает Закон Божий Лизе «Дворянского гнезда» ее няня. Няня Агафия рассказывала ей не сказки, а житие Пречистой Девы, житие отшельников, угодников Божиих, святых мучеников. Она говорила Лизе, как жили святые в пустынях, как спасались, терпели голод, нужду, царей не боялись, Христа исповедывали, как им пищу птицы небесные носили и звери их слушались, как на тех местах, где их кровь падала, цветы вырастали. Лиза слушала Агафию, и образ вездесущего, всезнающего Бога с какой-то сладкой силой втеснялся в ее душу, наполняя ее чистым благоговейным страхом, а Христос становился ей чем-то близким, знакомым, чуть ли не родным.

При такой постановке дети не будут иметь больших знаний. Будут плохо отвечать. Пусть. Да ведь и важен не блестящий ответ ученика, а его отношение к предмету. «Это ничего, что ученик сегодня, за массой уроков, не имел времени прочесть две странички из священной истории, чтобы вспомнить рассказы законоучителя, – пишет Круглов. – Важно, чтобы ему хотелось прочесть эти странички, и тогда он завтра в праздник, оставив игру, найдет время их прочесть, да и не только их, а и больше. Все забывается, забудется после школы и «выученный» Закон Божий. Это -факт. Но это не беда, что ученик половину забудет. Пусть он забудет, но пусть в нем останется интерес и любовь к предмету. Возбудите этот интерес, пролейте эту любовь в юное сердце, и вы сделаете все, что требуется, потому что вы сделаете многое. Теперь, изучая Закон Божий для отметки, как учебный предмет, юноша выходит из школы, не чувствуя потребности заглянуть в эту книгу, которая была только учебником... и во все книги, которые только дополняют этот учебник. Ему все надоело, прискучило. А тогда при ином ознакомлении с важнейшей наукой, увлеченный рассказами из священной истории, полюбивши светочей мира, он, весь проникнутый теплом этой любви, пожелает и дополнит знания, не потеряет и интереса к духовному, религиозному чтению. А это и важно. Таким образом, полузабытое и даже совсем забытое восстановится и укоренится, да не в уме только, но и в душе. А ведь и нужно, чтобы это знание Божественного учения проникло в сердце, объяло собою всего человека, который забудет факты, но станет жить и мыслить под влиянием их, им обязанный своей душевной организацией. Научите детей молиться Богу, любить Его храм, любить ближнего, сами будьте всегда полны веры и любви, учите примером, и ваши ученики сделаются настоящими христианами. Знание забудется, а любовь не забудется, пример сохранит свое влияние. Любовь никогда не проходит бесследно».

И не думайте, что мои взгляды совершенно неосуществимы практически. Нет, есть законоучители, которые держатся именно этих принципов, и они получают сборы в 100, 70 и 30. Один из таких законоучителей о. Иоанн Кронштадский (в книге иеромонаха Михаила, «Отец Иоанн»).

У о. Иоанна не было неспособных – его беседы запоминались навсегда и почти одинаково сильными и слабыми. Были такие, которые не сразу сумели бы передать содержание беседы о. Иоанна, но не было таких, которые бы не принимали в свою душу этого содержания. Все внимание батюшки направлено было не столько на то, чтобы заставить запомнить, сколько, чтобы пленить в послушании христианским заветам души детей, наполнить их теми святыми образами, какими была полна его душа.

Но как бы то ни было, законоучитель обязан заботиться и об успехах, должен добиться, чтобы знали, помнить, что он должен передать знание учащимся. Однако для этого есть средства более педагогические, чем угроза дурного балла, иногда заставляющая ненавидеть даже заповеди блаженства.

Любовь к детям, вызывающая в них особую внимательность и к «закону», свобода от обязательного заучивания фразы учебника, свежесть передачи библейского рассказа, приучение к свободной передаче усвоенного вообще сделают Закон Божий самым легким предметом курса. Детей легко занимает то, что им нравится, что их трогает; следовательно, если их научить рассказывать, они сумеют передавать святые повести Ветхого и Нового Завета даже полнее и лучше учебника. Да и учиться у преподавателя, который требует знания во имя их христианского долга и совести, а не угрозой провала – детям легче и приятнее. А в отделах, трудных для усвоения, нужна возможная минимальность обязательных требований -при широте и ясности разъяснительного иллюстрационного материала, который и запомнится, укоренится в душе прочнее, чем вырванный случайно текст. Но это уже вопросы дидактики.

* * *

Некогда положение законоучителя, особенно в женской школе, было просто.

От «батюшки» требовалось весьма и весьма немного для приобретения всеобщей любви – и учениц, и сослуживиц: некоторая доля благодушия, исполнение желаний начальства и снисходительность в выставлении баллов за успехи учениц. По Закону Божию рассуждать никому не полагалось, а требовалось лишь заучивание принятого в гимназии учебника. И ученицы заучивали в большинстве самым добросовестным образом и подлинные выражения из священной истории, и объяснение богослужения, и катехизис в вопросах и ответах. Не учить по Закону всегда считалось позорным, и потому баллы ниже пяти или двенадцати были довольно редкими исключениями.

Но времена изменились, а вместе с ними переменилось и положение преподавателей. От законоучителя потребовалось уменье обосновать религиозное учение, согласовать его с выводами науки и заинтересовать учащихся самым преподаванием, а не одно только пересказывание принятого учебника. Это требование было предъявлено и даже в женских учебных заведениях. Привыкшие к полному покою и к повиновению со стороны учениц батюшки растерялись. Те самые девочки, которые покорно спрашивали о размере заданного, исправно заучивали даже явные опечатки в учебнике, нисколько не задумываясь над смыслом изучаемого, начали предлагать законоучителю вопросы по разным отделам... Самая постановка вопросов говорила за то, что вопросы эти не придуманы ученицами, а навеяны им извне, но они застали оо. законоучителей врасплох. Немало тяжелых часов пережили законоучители и мужских и женских учебных заведений в старших классах за время всеобщего угара молодежи и растерянности старшего поколения. Из любимых они превратились в смешных, а их место с другим оттенком чувств со стороны учащихся заняли преподаватели естественных наук. С полным доверием за разъяснением жгучих вопросов обратилась к ним молодежь, с полной верой в непогрешимость истин и гипотез биологии, геологии, палеонтологии и астрономии.

При изменившихся отношениях учащихся к законоучителю, а через него и к самому предмету преподавания, явилась настоятельная нужда в изменении постановки дела. Сами законоучители прежде всех почувствовали неправильность своего положения и заговорили об изменении программ и учебников. Между прочим, большинство законоучителей возложило крепкую надежду на действительность чтения слова Божия. Поэтому предложено было читать Священное Писание по выдержкам из Библии. Явились нужные сборники, на уроках началось чтение Священного Писания, но интереса к нему среди учащихся не было, да не было и доверия к непререкаемому свидетельству Писания, без которого чтение Библии становится ее профанацией. Вопросы со стороны учащихся относительно согласования веры и разумного знания смолкли, но эта тишина свидетельствовала не о мире и утверждении, а о пренебрежении к учению Святой Церкви.

Учителя естественных наук все больше и больше приобретали доверие и любовь учащихся и становились оракулами молодежи. Хотя по всем правилам на уроках природоведения и запрещалось вселять в детей какие бы то ни было сомнения относительно истин христианской веры и нравственности и хотя эти правила преподавателями наружно исполнялись, но от колебаний и сомнений юные умы этим не предохранялись. Кроме учителей, существовала большая популярная литература по естественным наукам, созданная не истинно учеными людьми, а дилетантами, борзописцами. В книжках этой литературы гипотезы превращались в несомненные истины, отвергнутые наукой; теории грубо материального понимания мира предлагались в качестве последнего слова науки, и вообще разрушались все устои веры и нравственности в юных, доверчивых и падких на всякую новинку душах. При колебании же принципов и оснований нравственности в теории создается разнузданность поведения и на деле. Юноши и девицы не осознают ни цели жизни, ни ценности ее. Единственным мотивом деятельности начинает признаваться страсть, а все мысли сводятся к удовлетворению ее. Дух в учащихся гаснет, и необходимо возжечь его. А это святое дело принадлежит всем наставникам школы и, главным образом, законоучителю.

Теперь нужно не только дать привычку к совершению поступков, признаваемых большинством обыкновенных людей, но, главным образом, пробудить самостоятельное желание следования нравственному закону, пробудить любовь к добру.

Что же нужно законоучителю, чтобы бороться за детскую душу? Он должен возвратить себе прежнее влияние моральное, но через посредство влияния и на ум учащихся.

Прежде всего, законоучитель должен быть способен вымести из умов учащихся весь мнимо научный хлам. Серьезная наука углубляет и разъясняет истины веры, а потому основные начала биологии, геологии, физики должны быть известны законоучителю в надлежащей степени. Для человека, получившего высшее богословское образование, изучение природоведения в общих чертах не составит никакого затруднения, а для священника с семинарским образованием, вполне посильно. Осведомленность же законоучителя в положительных науках придаст его разъяснениям и указаниям большой вес и значение в глазах учащихся, а указание на подтверждение истин веры наукой во время самого хода преподавания способно предохранить многих от соблазна и сомнений. Учащиеся видят, что законоучитель знает все те соображения, которые приводятся в опровержение религии, и все-таки остается верующим, следовательно, можно быть образованным и религиозным в одно время. Притом же немало таких сведений дается в Библии по чисто научным вопросам, которые получают надлежащее освящение только в наше время. Сколько, например, было допущено глумлений о творении света в первый день до выяснения причины света современными физическими теориями или относительно существования растений до сотворения солнца, относительно образования земли прежде солнца и т.д. А теперь наука должна только с удивлением преклониться пред библейскими указаниями относительно этих вопросов. Разрешение кажущихся противоречий между религиозными и научными истинами, изобличение кумиров толпы в явной недобросовестности способствуют в значительной мере отвлечению учащихся от лжи и заблуждений. А на расчищенной от плевел почве становится возможным и добрый посев. Своими знаниями законоучитель может приобрести авторитет среди питомцев, выйти из смешного положения невежды, каким готовы представить ученики каждого человека, незнакомого с положительными науками.

А затем?

Затем, конечно, опять любовь, которая может родиться только от любви. Пусть между ним и учащимися не будет никакой стены, пусть учащиеся относятся к нему с полным доверием, не боясь с его стороны никакого давления – внешнего, – ни наказания, ни какого-либо иного ущерба. «Батюшке» можно сказать все – он ни на что не обидится, ничем не огорчится». Вот основа отношений между законоучителем и учащимися. Законоучитель всегда заступится за виновного, позаботится о бедном ученике, поможет отстающему, утешит печального, так как знает не только учащегося, как такового, но и как человека, знает условия его жизни, семейной обстановки, его интересы и вообще душу ученика. И все эти сведения нужны законоучителю только ради самого ученика, а не по каким-либо иным соображениям.

Само собою разумеется, мы не можем дать полного курса методики Закона Божия.

Ввиду невыясненности в литературе самых основных положений методика дает общие указания о методах преподавания, указания о преподавании катехизиса, богослужения; о занятиях с тремя отделениями.

Современная школа чаще всего в преподавании Закона Божия держится, по-видимому, простой системы (порядка). Называется эта система поступательной. Состоит поступательная система в том, что предмет учат, как он в учебнике изложен. Сначала молитвы, потом Ветхий Завет, далее Новый и, наконец, богослужение и немного катехизиса. Этот порядок, однако, явно неудобен вообще. На изучение молитв в школе тратят иногда почти весь первый год. Выяснить детям смысл молитвы очень трудно и потому, что они еще не привыкли к школе и слушать умеют плохо, и говорить не умеют. И потому, что содержание молитв для них совершенно ново. Они еще не слышали ничего ни о «херувимах», о которых говорится, например, в «Достойно», ни об «ангеле-хранителе», ни о «Троице».

Затем пришлось бы учить по порядку Ветхий Завет, и только на третий год ученики узнали бы что-нибудь о своем Спасе-Искупителе. Но это явно не хорошо. Один православный педагог рассказывает о себе: «Был я в училище, где учились и христиане, и евреи, и магометане. Спросил я, – говорит педагог, – магометанина о Магомете, и мальчик преподробно рассказал мне жизнь своего лжепророка; спросил еврея о Моисее, и тот так же отчетливо рассказал жизнь пророка Божия Моисея.

«Теперь ты, – обратился ревизор к христианскому мальчику, – расскажи мне жизнь Господа нашего Иисуса Христа. – Мы об этом еще не учили, – отвечал христианский мальчик. – Мы учим о снах фараона». Не грустно ли видеть, что ученики, проучившись в школах два года, знают только о снах фараона. Конечно, можно бы переставить, и Новый Завет учить раньше Ветхого. И тогда дети узнали бы о Христе все-таки только разве в конце второго года. Да и как расскажешь о смерти Христовой за нас, наши грехи, если дети не знают о падении человека, о его грехе. И опять: о богослужении дети узнают на третий, четвертый год. А, значит, четыре года они будут стоять в храме, ничего не понимая, ни в чем ни разбираясь?

Очевидно, что поступательный порядок мало удобен. Нужно искать получше. И вот некоторые законоучители выдумали совместную систему, и она в педагогике имеет большой успех. По этой системе все: и молитвы, и богослужение, и священная история изучаются вместе. Начинают, обыкновенно, с Ветхого Завета. Учат, например, о сотворении мира... Вместе с тем учат и первый член Символа веры, и молитвы: «Во имя Отца...», «Слава Отцу...», и возглас из всенощной «Слава Святей...» и т.д.

Иногда можно для урока материал подобрать хорошо. Отчего, в самом деле, говоря о сотворении мира (в повторительном курсе), не рассказать о вечерне и 103-м псалме, изображающих тоже творение мира; или по поводу рассказа о Хаме – не вспомнить о 5-й заповеди.

Но и неудобство этой системы очевидно. Молитвы здесь рассекаются на части. Несущественное отодвигает важное. А главное, какую путаницу представляет эта система для преподавателя, вовсе не достигая цели преподавать в первую очередь самое нужное и так, чтобы не было слишком для детей трудно... Иное дело – третья система, которую зовут концентрической. Концентрами называются в геометрии круги в кругах, маленькие в больших. По этой системе берется сначала из всего Закона, из всех его частей самое важное и неотложное и сообщается в первый год. Это -первый круг. Так как в первый год возьмут все самое необходимое для христианина, то в последующие годы можно располагать материал, главным образом, по трудности усвоения. Выбирают из Закона Божия второй круг знаний из всех частей Закона Божия, но уже систематичнее, чем в первый год, круг, собранный около одного главного предмета. В третий доучивают остальное, но, конечно, не отрывочно, а повторяя выученное и дополняя новыми частями там, где им место. Легче поймете вы суть преподавания, если я изложу самый план изучения Закона Божия по этой системе. Год первый. Нужно ввести в религиозное обучение. Дать понятие о молитве, об иконах, о Боге, Святой Троице, Господе Иисусе Христе, Богородице, святых и ангелах. Затем изучить необходимейшие молитвы: «Царю Небесный», «Пресвятая Троице», «Отче наш», «Богородице Дево», молитва перед обедом и после, с объяснением, конечно. Затем начинается рассказ об истории человеческого спасения, то есть повествование о творении мира и человека. О его грехопадении; обещание Спасителя. И далее излагается не ветхозаветная история, а жизнь Господа Иисуса Христа, хотя бы не в полном виде, без подробного рассказа о Его чудесах, притчах и т.д. Приблизительно так: Рождество, Сретение, Крещение, проповедь, коротко о чудесах, о входе в Иерусалим, страдании, смерти и Воскресении. В том же году дети в особых двух-трех предметных уроках знакомятся с храмом, его устройством. Узнают о сущности литургии, причем не требуется даже, чтобы о своих познаниях они сумели дать словесный отчет. Во второй год уже подробно и систематично изучается история Ветхого Завета и Нового, конечно, так, чтобы большая доля внимания отведена была Новому. Одновременно, при удобном случае, изучаются (это -разумное применение совместной системы) некоторые новые молитвы, связанные по содержанию с событиями священной истории, тропари. Продолжают знакомиться с богослужением, опять практически, в храме. Если изволит законоучитель, т.е. найдет возможным, в этом году могут быть изучены заповеди (при изучении истории Моисея). Но лучше всего этот материал отнести на третий год и к третьему кругу, и обязательно к третьему, если курс четырехлетний. В третьем кругу изучаются несколько рассказов из церковной истории. Сошествие Святого Духа; Воздвижение; два слова о Вселенских соборах, а вместе с этим Символ веры; более точное изложение учения о Святой Троице. Если курс обучения четырехлетний, то во второй год можно изучить священную историю обоих Заветов, опять с некоторыми опущениями, особенно в Ветхом Завете. Повторить ее подробно уже на четвертый год, отдавая третий изучению праздников с их песнопениями и частью катехизического и богослужебного материала. Четвертый год отдается сознательному повторению всего наиболее важного, с более подробным изучением катехизиса и богослужения.

Господствующий способ преподавания зовется акроаматическим. Законоучитель передает содержание урока – историю или молитву – с объяснениями. Ученики слушают и запоминают. Затем, выучивши уроки дома, дают ответ в связной речи. Способ простой и ясный. Однако при этом обычном способе передачи уроков нужны кое-какие методические указания. Не раз указывался такой факт. Дети прекрасно запоминают и рассказывают статейки из «Родного слова» Ушинского, передают их дома сестренкам и братишкам и плохо запоминают рассказы священной истории. Почему это? Потому, прежде всего, что эти рассказы переданы в учебниках большей частью не языком детей, а на языке для них почти иностранном. Предпочтительнее передавать рассказы, по возможности, подробно, не в схеме только, не в сущности, а как живую картину. Затем помнить, что рассказы священной истории имеют и интерес, если известный эпизод взят законченным, «с концом». Что интереснее, например, истории Иосифа Прекрасного? Фонвизин в своих воспоминаниях рассказывал, как он плакал над этой историей. И плакал, конечно, не он один, а плакал – значит «запоминал хорошо». Но если мы возьмем из этой истории один кусочек, разобьем на шесть-семь частей, то, конечно, от каждого отдельного кусочка не останется никакого впечатления. И запомнится кусочек плохо. Что же из этого следует? Каким языком передавать рассказы Библии?

Лучший рассказ должен быть как можно ближе к библейской простоте языка и стиля.

Новый Завет лучше всего передавать по Евангелию, конечно, с изменением слов чужих (порфира, виссон) или с отступлениями в некоторых неясных для детей случаях. Но такой рассказ будет длиннее обычного, изложенного в учебнике? Да, конечно, нужно и учителю и законоучителю помнить одно главное правило: учеников нужно учить не столько тому, чтобы они запоминали, сколько тому, чтобы они научились рассказывать. Умели распоряжаться своими словами, связывать предложения. Запомнить – они всегда запомнят то, что им нравится, что произвело впечатление; но если они не научатся говорить, они не сумеют передать свои мысли, передать и то, что запомнили хорошо. Пусть расскажут им историю того же Иосифа подробно и ясно. Она произведет на них большое впечатление. Конечно, они не будут в силах рассказать все. У них для рассказа останется в памяти приблизительно такая же схема, как в учебнике. И если они умеют говорить, они расскажут, что запомнилось, и лучше, чем в учебнике.

А учебник будет для них опорой и напоминанием для домашнего повторения, опорой, благодаря которой рассказ оседает в памяти хорошо и прочно. Повторяю, может быть, передать они сумеют только основу, но и в памяти и в сознании у них останется библейская глубокая повесть целиком. А вернее всего, они и передадут более, чем даст учебник. Нет, конечно, нужды сразу передавать обязательно всю историю до конца, у детей может даже недостать внимания надолго, а у законоучителя не будет времени проверить, усвоено ли то, что он говорил. Нужно только уметь разделить библейскую повесть на такие кусочки, чтобы в каждой части было нечто законченное, дающее впечатление. Нужно, чтобы известный круг событий, связанных теснейшей связью, был рассказан в связи. Берем для примера историю Иосифа. Можно, например, в первый урок рассказать о его снах, но в то же время обязательно рассказать и о продаже его братьями. Это уже будет целая законченная драма. Но рассказать сегодня о снах, а на следующий урок о продаже Иосифа в Египет, значит, убить «трогательность» рассказа, убить впечатление. Точно так же, конечно, невозможно рассказать в один урок историю Моисея. Но дробить всю ее на кусочки неосмысленно, педагогическое преступление. Его детство до призвания его на службу Господом – один эпизод, и только, когда рассказан весь, может производить на детей впечатление. А то, что им понравилось, они запоминают не хуже, чем сказку. «Но ученики не в силах приготовить, запомнить длинного, длинного рассказа, да притом рассказанного подробнее учебника», – скажете вы. «Длинный рассказ не мыслим как «урок», как «задавание» на дом». Совершенно верно, но это уже другое дело: урок, заданный им, может быть и меньше того, что рассказано. Он может равняться всего одному рассказу учебника. Для целей изучения во второй раз (в тот же урок) может быть повторен только этот нужный параграф. Однако это уже после того, как библейская картина взята целиком. Простой связанный рассказ законоучителя обыкновенно вполне удобен при преподавании священной истории. Для других частей он обыкновенно не вполне достаточно точен. Часто удобнее урок вести диалогически, в виде разговора, вопросов и ответов (так называемый катехизический метод). Например, объяснять богослужение в виде рассказа немыслимо. Здесь детей прежде всего надо научить наблюдать, замечать. А для этого обязательно приходится пользоваться разговором. Видели вы, насколько частей (комнат) делится храм? – Что отделяет ту часть, где священник, от той части, где прихожане? – Что вы видели в алтаре? и т.д. Если дети не заметили чего, они заметят за следующей службой. Последят повнимательнее и лучше запомнят. Можно наперед узнать, что они должны рассмотреть или послушать внимательнее, и расспросить об этом... Тогда дети отнесутся к ходу занятий сознательнее и с большим интересом. Если же передавать им как рассказ, они в церкви и забудут о том, что нужно все видеть и за всем следить. Тем же методом нужно пользоваться при изучении рассказов священной истории по картинкам (после связанного рассказа законоучителя). Но, вообще говоря, -катехизическим методом не следует злоупотреблять. Некоторые всю историю и Ветхого и Нового Завета и передают и спрашивают в форме диалога, как катехизис. Так изложен курс, известный под именем начатки. Правда, при таком изложении учебников дети хорошо выучивают и бойко отвечают. Но в ответах их всегда мертвенность, мало сознания, личной вдумчивости. Поэтому даже катехизис теперь понемногу перестают преподавать «диалогически», оставляя вопросы и ответы только для повторения.

Дополнением акроаматического и катехизического метода является метод эвристический. Метод этот иногда, называют акушерским методом Сократа. Греческий мудрец Сократ не любил давать знания готовыми. Он всегда наводящими, помогающими вопросами приводил своих слушателей к известному выводу, помогал им самим родить мысль. Этим способом часто приходится пользоваться с детьми при выяснении трудных для них понятий. Как, например, расскажешь им, что Бог есть Дух? Их нужно вперед подвести к самому понятию Духа невидимого, нетелесного. Подвести вопросами о душе, которую мы не видим, но которая управляет нашим телом и т.п. Или как разъяснить им вопрос о творении мира, если не преподашь вперед мысли, что каждую вещь кто-нибудь сделал, что люди делают вещи из готового материала, а Господь сотворил без материала, из ничего. И т.д., и т.д. Чтобы яснее была суть метода, я передам коротенько план одного урока. Хотя бы определение этих слов: «Бог есть Дух».

Законоучитель: «Видели вы покойника?..» Отв.: «Видели». Вопр.: «Чем он отличается от живого человека?» Отв.: «Он не ходит, не видит, не слышит». Вопр.: «Отчего это? Почему?» Ответ законоучителя, если дети не сумеют ответить: «Оттого, что у него нет души. Господь взял душу, а у живых есть души». Вопр.: «А видели вы у живого человека душу? Видели свою душу?» Отв.: «Нет, не видели». Вопр.: «Почему не видели?» Отв.: «Потому что ее и нельзя увидеть, как нельзя, например, увидеть глазами, что думает человек. А видеть можно только то, у чего есть тело. А тело это то, что ощупать можно. Есть тело у нас, туловища, руки, ноги... Ученые люди зовут телом все, что занимает место. Конечно, и воздух, которым мы дышим, который кругом нас, занимает место, но мы его не видим. Поэтому он не тело. Душа тоже бестелесна. Ее нельзя ни ощупать, ни увидеть. Она – дух. Бога тоже нельзя видеть. Он тоже не имеет тела. Он тоже Дух... Только наша душа, твоя, его – двигает только тебя или его, дает жизнь тебе, ему, управляет вашими телами. А Бог наполняет весь мир, всему дает жизнь». И т.д. При таком способе дети больше поймут. И, значит, лучше запомнят. Нужно только помнить, что некоторые слова, ясные для нас, могут казаться иностранными для детей. Может быть, даже слова: «двигает», «напоминает» – детям непонятны. Рядом вопросов нужно выяснить и это, и тогда или заменить непонятные слова, или довести до того, чтобы их поняли.

Объем молитв начального преподавания определяется названием: «общедоступные» или «повседневные» молитвы. Таких молитв можно насчитать до 20. Порядок, в каком должно располагаться изучение молитв, несомненно, должен определяться педагогическими соображениями: нужно начинать с легкого, более доступного для усвоения умом, и постепенно переходить к более трудному. Поэтому представляется неудобным изучать молитвы в порядке приспособительном к различным временам дня, т.е. когда для начала берутся молитвы утренние, потом вечерние, наконец, употребляемые в продолжение дня. На том же основании нельзя одобрить и такого расположения молитв, по которому для изучения выбираются молитвы, сначала имеющие приложение к семейной жизни, потом к школьной, далее к церковно-общественной. Одним словом, в изучении молитв следует сообразоваться со степенью доступности самого содержания их для детского понимания и чувства. Поэтому молитвы должны располагаться при обучении так, чтобы те из них, которые заключают в себе понятия наиболее простые и более общего характера, предшествовали тем молитвам, которые своим содержанием вводят в круг более частных и сложных богословских понятий; ввиду этого, например, молитвы о поминовении или краткие славословия должны быть изъяснены раньше, чем Молитва Господня, так как в последней заключаются более сложные и трудные понятия; Молитва Господня, в свою очередь, должна быть изъяснена раньше, чем молитва Святого Духа, так как эта последняя вводит в круг еще более сложных понятий. Изучение каждой молитвы непременно должно быть наперед надлежащим образом подготовлено для того, чтобы усвоение ее учащимися могло быть возможно более понятным и жизненным. Общим основанием, на которое должно опираться изучение молитв, должны служить предварительные беседы с учащимися относительно основных предметов религии. Лучше всего, если содержанием этих собеседований будет рассказ из святой истории.

Связь святой истории с молитвами очевидна уже потому, что почти все общеупотребительные молитвы имеют характер исторический, и вне истории объяснить их невозможно. Кроме того, библейские рассказы имеют и то важное значение при изучении молитв, что ничем так хорошо нельзя вызвать в учащихся сознания потребности в молитве и чистого молитвенного настроения, как именно этими рассказами. Отсюда самый порядок изучения молитв должен быть исторический; он будет соответствовать педагогическому принципу перехода от более простых понятий к более сложным, так как известно, что в истории религиозные понятия раскрывались в самой строгой постепенности.

Способ изучения молитв должен быть эвристический. Изучение каждой молитвы может начинаться с передачи какого-нибудь священно-исторического рассказа, который бы соответствовал ее содержанию; самое изъяснение молитвы, на основании данных предложенного рассказа, должно стать потом содержанием особой беседы законоучителя. Эта беседа постепенно должна направляться к тому, чтобы все получаемые в ней разъяснения, относящиеся к содержанию изучаемой молитвы, все больше и больше обобщались, так, чтобы в заключение беседы давался возможно близко русский перевод молитвы, и вся объясняемая молитва вытекала из беседы, как естественное следствие. В конце концов, должна следовать передача славянского текста молитвы и заучивание его наизусть. По этому способу учащиеся со строгою постепенностью переходят от известного к неизвестному, от мысли и живого представления к слову.

Молитвы по слуху, когда их заучивают, не понимая, часто передаются с искажением слов, с неправильной фразировкой.

Потому нужно, чтобы ученики научились произносить молитву по тексту.

Не «воссия миру и свет» (берем для образчика), а «воссия мирови свет». Не «в небо звездам», а в «нем бо звездам» и т.п.

Относительно объяснения текста нужно принять за общее правило, что нет возможности добиться от детей, по крайней мере, низших классов, полной сознательности в каждом слове, точного перевода текста. Отдельные слова часто передаются и переводятся весьма трудно. Приспособить их к детскому пониманию часто невозможно. Возьмите слово «без истления» из «Достойно есть». Его не удастся, конечно, объяснить в подлинном, буквальном смысле нетленного «безмужнего зачатия». Придется заменить церковный термин двумя понятиями: «без болезни и греха», хотя это, конечно, только приблизительно верное объяснение слова. Еще труднее объяснить слово «сущую» (Богородицу) в «Достойно», намекающее на ересь Нестория, и т.д.

Стараясь внушать, чтобы ученики относились сознательно к каждому звуку молитвы, законоучитель в то же время не должен упорно добиваться, чтобы молитва была переведена буквально и понятна до последней ноты. Достаточно, чтобы усвоена была общая мысль данной молитвы, ее цель, общее содержание, чтобы, читая молитву, дети знали, кому и о чем они молятся.

Основною формой преподавания святой истории должна быть признана акроаматическая. Исторический факт должен быть передан детям так, как он есть; поэтому существенною формой преподавания святой истории должен служить рассказ. Рассказ является самым лучшим средством, которым можно пользоваться, чтобы подействовать на чувство детей, произвести на них живое и цельное впечатление. Учебник же должен помогать ученикам дома при повторении рассказанного в классе. Для этой цели он должен быть, конечно, по возможности, близок к библейским сказаниям. Но не должно дозволять ученику заучивать учебник слово в слово. Если в ученике замечается наклонность к такому заучиванию, то вопросами его можно направить к живому и самостоятельному рассказу.

В то время, когда дети еще не умеют читать и не могут пользоваться книгою для повторения рассказов законоучителя, полезным пособием для преподавания святой истории могут служить картины. Но необходимо пользоваться картинами с осторожностью. Самыми целесообразными картинами следует считать те, которые заменяют собою или, по крайней мере, дополняют словесное, не всегда ясное для детей, описание какого-либо предмета в рассказе. Рассказывается, например, о жертвоприношениях Каина и Авеля, Ноя, Авраама; детям нужно дать понятие о жертвенниках, какие были устрояемы в те первобытные времена; картина того или другого жертвоприношения с пользой дополнит рассказ. Говорится о скинии, об ее устройстве, о принадлежностях ветхозаветного богослужения, – рисунок внутренности и наружного вида скинии необходим при этом. Следует выбирать из картин те, которые соответствуют истине событий, так как художники часто позволяют себе отступать от нее, увлекаясь собственной фантазией.

Когда показывать картину? Обыкновенно с ее анализа начинают рассказ. Но лучше поступают те, которые вывешивают картину по окончании рассказа. Это потому, что сюжет картины, заинтересовывая детей, будет отвлекать их от слушания дальнейших подробностей рассказываемого события. Когда картина повешена, рассказ повторяют по картине.

Особенно хорошо иметь под руками картины двунадесятых праздников. Они дают возможность наглядно понять и усвоить важнейшие моменты в жизни Спасителя нашего и Богоматери, те моменты, которые ежегодно особенно торжественно вспоминаются Церковью.

Наконец, хорошо иметь под руками картины с изображением храма, его устройства и различных моментов богослужения. Присутствуя за последним, дети охотно будут следить за его порядком, восполняя в памяти все, чего не хватает на рисунке, и постепенно запоминая весь ход данной церковной службы.

Урок по картине нужно вести так, чтобы он имел: 1) Определенный цельный план: детям должны быть указаны те пункты, с которых начинается рассказ и которыми кончается, чтоб они передали рассказ так, как будто читали его по картине. 2) В нем должно быть единство содержания. 3) Рассматривать картину дети должны под руководством законоучителя; рассматривание должно быть подробное, обстоятельное, в строго определенном порядке. 4) Все необходимые разъяснения нравственного смысла тех или других библейских событий следует делать в конце урока, когда дети уже научатся передавать рассказ.

В высшей степени полезно освещение урока житейскими рассказами (стихи, притчи и т. п.), понятными детям, вводимыми в объяснение не для цели обязательного запоминания. Пособие: молитвы, заповеди, Символ веры, «Катехизис в рассказах» свящ. Успенского.

Преподавание катехизиса в начальной школе (как и во всех) имеет две ступени или стадии.

На 1-ой стадии (в начальной школе – курс третьего и четвертого отделений) катехизис есть изъяснение Молитвы Господней, Символа веры и заповедей, пожалуй еще «блаженств».

На 2-ой стадии (для средней школы, двухклассных и четырехклассных школ) изучение катехизиса будет изучением так называемого Филаретовского катехизиса (Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2000 г. и др. издания – Ред.) – в диалогическом или монологическом изложении.

Конечно, преподавание и на той и на другой ступени должно иметь свои особенности. Но есть, однако, и общие приемы, применимые на обеих стадиях. С них и начнем. Как, прежде всего, относиться к общепринятому способу изучать Символ веры в виде вопросов и ответов? Эта система имеет свое оправдание. Изложить связно содержащееся здесь догматическое учение – сложную «христологию» не под силу и школьнику 14–15, лет, дать связный и сознательный ответ на ряд вопросов может и 10-летний. Не нужно возлагать на детей большее бремя, чем они могут понести.

Но, к сожалению, вместе с этим чистая вопросо-ответная система заключает весьма и весьма серьезные недостатки. Во-первых, что заучивать – вопросы и ответы? Или одни ответы – причем вопросы задает законоучитель? Если одни ответы, то возможно, что ответы будут заучиваться механически: отвечая на вопрос, ученик не будет и знать, о чем собственно они говорят. Т.е. будет отвечать вполне бессознательно.

Объясню яснее, в чем дело. В одной школе при мне учеников заставили разучить одну из старых мистерий, т.е. драматическо-религиозных представлений (именно «Повесть о Есфири»), по ролям, то есть так, что один говорит за Есфирь, другой за Мардохея и т.д. И вот оказывается, что тот, кто читает роль Есфири, часто не знает содержания тех речей Артаксеркса или Мардохея, на которые отвечает. Он заучил только свое, а в предыдущих словах «другого» схватил даже не смысл по речи, а отдельные слова – «концы» так называемых реплик.

То же может быть и с катехизисом. Ученик запомнил ответ, но спросите его, на какой вопрос он отвечает, и он не ответит вам. Он не дал себе труда вдуматься во все содержание очень сложного и сжатого вопроса, содержащего иногда даже не одну, а две мысли. Ясно, что его знания малоценны и малосознательны.

Заучивать подряд сознательно вопросы и ответы? Но это тяжелое бремя, непосильное для детей, это значит заставлять их в системе излагать связно, собирать материал, который и разбит-то на вопросы ввиду того, что систематическая передача для них не по силам, и от них хотят добиться знания веры хотя по наводящим вопросам, без умения в данной речи от себя изложить знание.

Правда, в одном случае ученики не очень затрудняются заучиванием катехизиса, – короткого или более или менее полного, – вместе и вопросов и ответов. Это, когда от них требуют заучивания наизусть. Как справедливо говорит С. Ширский, дети предпочитают катехизис отвечать наизусть. «Дети весьма неохотно изучают катехизис, если от них не требуют буквального заучивания уроков. Детям бывает приятно, когда они на каждый предложенный вопрос отвечают, не задумываясь... Отвечая из катехизиса своими словами, дети обыкновенно путаются в мыслях, употребляют неточные выражения, опускают самые существенные понятия, дают ответы не на вопрос. Законоучитель на каждом слове поправляет их, и это составляет для законоучителей тягостный труд, а детей вооружает как против преподавателя, так и против катехизиса. После многих опытов дети, наконец, приходят к мысли, что катехизис весьма мудрен, что все равно, как ни готовься по этому предмету, правильно никогда не ответишь, законоучитель все будет недоволен, все будет останавливать на каждом слове», – пишет Ширский. Это близко к правде.

Но если где, то именно в изучении веры и нравоучения опасно и вредно заучивание наизусть. Предмет и в курсе начальной школы, и в курсе школы высшего разряда труден. Содержание почти каждого ответа глубоко по смыслу и далеко от, так сказать, обычных мыслей ребенка, и потому, если он отвечает близко к книге, никогда нельзя быть уверенным, что он понимает слова, какие говорит. Поэтому здесь более, чем где-нибудь, нужно, чтобы ученик отвечал, хотя бы запинаясь, но по-своему, чтобы ясно было, что он хочет сказать, понимает ли он себя. Скажу откровенно, если законоучитель хочет, чтобы ученики его отвечали на экзамене бойко и на пять, он должен и вопросы задавать всегда по книжке, или же не по книжке, но всегда в одних и тех же словах, ответы заставлять заучивать «ближе к книжке». Эти ответы забудутся, исчезнут без следа через три, пять дней, – но на уроках и экзаменах будут знать лучше. Если же он хочет, чтобы ученики действительно знали, понимали, сознательно веровали и надолго сберегли знания, он должен совсем бросить выгодную систему «единообразных вопросов и ответов». А как же быть?

А так. Прежде всего о начальных уроках. В начальной школе преподавание должно быть катехизическим, но в смысле беседы, а не в смысле ответов книжки на вопросы книжки, ответы, на которые постепенно отыскивают при помощи ранее приобретенных знаний и помогающих вопросов учителя, сами ученики. Вот в общем схема урока, как вели бы его мы.

На доске написана первая часть Символа веры.

Законоучитель. Прочитайте, – что написано?

Читают.

– Прочти сначала частичку: четыре слова, что тут написано: «Верую во единаго Бога...».

Почему сказано не просто – верую в Бога, а верую «во единого Бога»? Потому что есть люди – их зовут язычниками, которые верят, что Бог не един, а богов много. Мы веруем, что Бог един.

Вопр.: Почему сказано: верую в Бога-Отца. Почему Бог здесь называется Отцом?

Отв.: Потому, что есть Бог – Бог-Сын. Бог имеет Сына – Господа Иисуса Христа.

Вопр.: Так, значит, вот уже Бог и не один, а два?

(Если ученики не ответят, ответ дает сам законоучитель):

Отв.: Ведь мы уже раньше говорили, что Бог один, но троичен в Лицах; Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой. Но это не три Бога, а три Лица единого Бога.

Повтори, Иванов, что ты знаешь, – в чем различие между Лицами Святой Троицы, равны ли Они?

Ученик отвечает с помощью учителя, как запомнил из самых первых уроков, бесед и объяснения молитв.

– Петров, расскажи о Крещении!

Что мы знаем о Боге? Можем ли мы видеть Бога? Нет. Он Дух. Он не имеет тела, как мы; не имеет рук, ног, глаз и т.п. Если на иконах изображается Господь – даже Бог-Отец – в виде человека, то потому, что Он так являл Себя, показывал людям (напр., прор. Даниилу) ради того, что они неспособны видеть Его иначе.

Что еще мы знаем о Боге? Вот мы Бога зовем вечным? – Что это значить? Называем Его вездесущим? Где это, Петров?

Отв.: В молитве: «Царю Небесный».

Вопр.: Почему? Что это значит? Где живет Бог?

Итак, с помощью вопросов законоучитель добивается понимания главнейших свойств Бога.

Не было такого времени, когда бы Бога не было. Он всегда был, есть и будет. Значит, Он Бог вечный.

Нет такого места, где бы Бога не было. Он везде – на небе и на земле, и на всяком месте. Значит, Он Бог вездесущий.

Он видит, что мы делаем, слышит, что мы говорим, знает даже мысли наши. Значит, Он Бог всеведущий.

Какие цели должно преследовать школьное изучение богослужения? Обучать порядку – «уставу» службы? Нет. Изучать порядок служб со всеми их частностями в их неподвижных частях можно только с очень большой затратой времени, а времени для уроков Закона Божия и без того мало. Если и можно школьников приучить к уставу, то не на классных уроках, а широким привлечением их к участию в самой службе, по крайней мере, в те дни, когда малочисленность богомольцев позволяет пожертвовать полной стройностью богослужения делу ознакомления с ним детей.

На школьных уроках главной задачей законоучителя всегда должно быть: «ввести» детей в понимание святого богослужения. Научить их сознательно относиться к службе церковной, к ее общему смыслу и отдельным молитвословиям и действиям.

Богослужение состоит из ряда символических действий, изображающих историю нашего спасения – библейскую и евангельскую историю, с одной стороны, и жизнь нашей души – с другой, – и из молитвословий и песнопений. Школьники должны научиться понимать то, что они видят, и понимать содержание того, что слышат.

Не следует только увлекаться чересчур символизмом богослужения. Есть законоучители, которым нравится осложнять богослужение, делать его мудренее, чем оно есть. Они стараются выяснить символический смысл каждой вещи, каждого шага священнослужителя. В длинных речах они говорят о символическом значении поручей, епитрахили, кадила и т.д. Изыскивают сложные и иногда смешные объяснения, почему известный стих поется четыре, а не три раза и т.п. Это едва ли не излишне. Во всяком случае, в начальной школе это – роскошь. По крайней мере, мы вместе с прот. А. Соколовым не видим нужды останавливаться на таких вопросах, как, например, предлагаются в программе С. Ширского (см. «О преподавании Закона Божия в начальных народных училищах», 1876 г. С. 168 и 169). «Диакон (на всенощном бдении) громогласно возвещает: «Бог Господь и явися нам!..» Этот стих поется на клиросе четыре раза. Что этим воспоминается?.. Ответ: на клиросе четыре раза поют: «Бог Господь и явися нам» в воспоминание того, что Христос, почти в течение четырех лет, действовал торжественно ко благу людей, заботясь о просвещении и спасении их (см. «Объяснение православного богослужения» свящ. В. Михайловского, 1866 г. С. 29). Прекрасно это почти. Вопрос: «Во время пения «Господи воззвах» зажигаются местные свечи, – почему? Ответ: как бы в ознаменование того, что ветхозаветная церковь чрез закон Моисеев получила большее благоговение во внешнем своем богослужении и вместе с тем получила более ясные и светлые познания о грядущем Искупителе мира, и т.д.

Мы считаем такие приемы сплошной натяжкой, неумным педагогически и религиозно вредным увлечением в стремлении сделать богослужение ясным. От таких «фокусов» оно вовсе не делается понятнее: наоборот, от главного в объяснении внимание отвлекается к мелочам. Должно уметь выделять существенное из второстепенного. А что существенно?

Во-первых, общий смысл всей данной службы. Можно объяснить в службе каждое слово и каждый шаг. И все-таки служба останется немой и непонятной, если ее не осветить общей мыслью. Вот, например, два объяснения вечерни. Одно – свящ. Михайловского.

Началом всенощной (вечерней) напоминается сотворение мира. Отворением царских врат изображается явление всемогущества, премудрости и благости Божией в творении мира и человека. Хождение священника по храму с кадилом и свечою, которую впереди несет диакон, напоминает Духа Святого, носящегося «верху воды». Затворение царских врат при окончании пения 103-го псалма напоминает нам, что блаженство первых людей было непродолжительно, что они были изгнаны из рая и вход туда для них был закрыт. Следующая за псалмом великая ектения: «Миром Господу помолимся...» указывает, что ветхозаветные праведники возносили молитвы свои к Богу с верою в грядущего Примирителя (см. «Руководство к изучению Закона Божия» Ивановского, 1866 г. С. 73, и «Объяснение православного богослужения» свящ. В. Михайловского. С. 18).

Другое – свящ. Платона Афинского. «Вечерня есть служба церковная, совершаемая вечером. Вспоминая в ней творение мира, мы благодарим Бога и за благодеяния, какие Он оказал нам в продолжение оканчивающегося дня, и просим прощения в грехах, коими мы оскорбили Бога в этот день».

Как ни кратко второе, оно все же лучше. Оно определяет точно, о чем молимся, что вспоминаем, определенно и ясно. Первое страдает избытком символизма. Понятно ли детям, что хождение с кадилом может напоминать Духа Святого, «носящегося верху воды». Есть ли нужда в таком объяснении очень простого молитвенного действия? Конечно, нет. Схему Афинского можно бы положить в основу объяснения, – только постараться, чтобы «слова» объяснения были подтверждены чтением самого чина вечерни. Необходимо, чтобы общий дух службы раскрылся в анализе молитвословий. Прочтите псалом 103, величественную историю творения – напомните рай и жизнь в раю. Потом, упомянув о закрытии царских дверей, скажите о закрытых дверях рая, о плаче праотцев у этих закрытых дверей, о Спасителе, Который несет искупление и Которому мы должны молиться о прощении грехов каждого прожитого дня. И вся вечерня будет охвачена детьми в ее смысле.

Или вот схемы Афинского по объяснению повечерия («повечерии») и полунощницы.

Повечерие:

«Повечерие читается после вечерни. В нем мы молим Бога, чтобы Он сохранил нас во время сна, чтобы «дал нам, на сон грядущим, покой тела и души», сохранил от сна греховного и восстановил нас опять к молитве. Повечерие бывает великое и малое. Великое читается в Великий пост, а малое – в прочие дни».

Полунощница:

«Полунощницу святые отцы читали в полночь, а ныне она читается перед утреней. В ней Церковь напоминает нам о Страшном Суде и возбуждает нас к бодрствованию, чтобы быть нам готовыми встретить Жениха, грядущего в полунощи, т.е. Иисуса Христа, грядущего судить живых и мертвых».

Сами по себе такие схемы «глухи и немы», но стоит их осветить объяснением двух-трех главнейших молитвословий, и, например, полунощница станет для детей действительно молитвенной встречей Жениха, грядущего к полунощи. Покаянной службой души, испугавшейся греховной ночи.

Таким образом, объяснение малых служб сводится к указанию общей идеи службы, по возможности, в виде словесной картины творения мира и падении человека – для вечерни, Жениха, грядущего в полночь -для полунощницы и картины Голгофы в двух ее моментах – распятия и смерти Господней (для 6-го и 9-го часа, и т.д.) и в изъяснении молитв, относящихся к этой картине.

Так как не всякий законоучитель может словесно изобразить известную картину события, то я бы рекомендовал пользоваться картинами в буквальном смысле.

Что изображает вечерня? А вот что: показывается картина творения. Читается с переводом 103-й псалом. Показывается картина изгнания из рая, объясняется закрытие дверей. И потом толкуются специально «вечерния» молитвы: «Сподоби, Господи, в вечер...» «Ныне отпущаеши». Что изображает 9 час? Показывается распятие... Читается тропарь «Иже в девятый час». Рассказывается, с показом на картине, о разбойниках на кресте, и читаются соответственные молитвы: «Видя разбойник...» «По-среде двою разбойнику».

Посещение храма и участие в богослужении как пособие к изучению богослужения служит серьезным средством ознакомления с богослужением.

Что делать с отделениями 2-м и 3-м, когда с первым занимаешься историей? И что делать с первым, изучающим священную историю, когда приходится устно заниматься со вторым и третьим не историей?

Этот вопрос серьезен и труден.

Одни из священников, притом значительное большинство их, всегда занимаются с учениками какого-либо одного отделения, большею частью старшего, не обращая при этом почти никакого внимания (об этом уже выше мы упоминали) на учеников других отделений, оставляя их иногда без всякого дела.

Но, по правде сказать, это делают просто для того, чтобы незанятые отделения не шумели. И самые работы редко когда проверяют. Да и какие занятия возможны для младшего отделения. Первое отделение и писать-то не умеет связно, разве отдельные слова. Третьегодники, пожалуй, могут пересказать событие. Но все это скорее похоже на дополнительный урок по русскому языку, на изложение, а не на Закон Божий. А законоучитель должен своим уроком пользоваться для своих целей.

Между тем такие занятия без надзора и проверки могут только вредно отразиться на школьных порядках: они могут приучить детей к праздности, рассеянности, шалостям и т.п. Не может быть, далее, признан вполне правильным и тот ход преподавания Закона Божия, при котором во время занятий священника-законоучителя с одним отделением учеников с двумя другими отделениями занимается местный учитель. Учитель прежде всего нуждается в некотором роздыхе от собственных занятий, чтобы потом не чувствовать недостатка сил и утомления при возобновлении этих занятий, продолжающихся иногда при самых неблагоприятных условиях по несколько часов сряду. Далее организация совместных занятий учителя и законоучителя в одной и той же учебной комнате, и потом большею частью тесной, представляет и сама по себе весьма значительное затруднение; нельзя же допустить того, чтобы в одно и то же время в одной и той же комнате свободно и громко разговаривали с детьми в один раз два преподавателя, и притом на расстоянии, быть может, двух-трех шагов друг от друга. Наконец нельзя не иметь ввиду и того, что при подобном распределении занятий на уроках Закона Божия между законоучителем и учителем естественно может несколько ослабеть и как бы раздвоиться воспитательное влияние законоучителя на детей, и вместе с тем на целые ²/₃ сократится для них учебное время по предмету собственно Закона Божия.

Я бы предложил такую схему занятий:

Если вы занимаетесь с первым отделением, то лучше всего, не давая никакой работы второму и третьему, вовлечь их в общие занятия. Заниматься со всеми тремя одновременно, только уделяя наибольшее время первому.

Старшим отделениям не вредно повторить старое, чтобы они слушали, их можно вовлекать в дело вопросами. У них можно требовать отчета в областях, соприкосновенных с изучаемой ими отдельно историей или молитвой. Изучают творение мира: средние на этом уроке рассказывают о «творении по дням». Старших можно спросить объяснение первого члена Символа веры, объяснение вечерни. Первое отделение учит о явлении Бога Аврааму; второе спрашивают о Святой Троице, о сошествии Святого Духа и т.д., третье – учение Символа о Троице.

Калачинский считает удобным при совместном преподавании изучать священную историю. «Самым основным по простоте, общедоступности и назидательности материалом для непосредственных законоучительских занятий с учениками трех отделений должны и могут служить все библейские события Ветхого и Нового Завета – эта действительно божественная манна, способная питать всякий возраст и входить в пределы самого ограниченного развития и понимания. Данные законоучителем объяснения повторяются сначала учениками старшего отделения, а потом среднего и младшего. Относительно последних размеры требований ввиду крайне ограниченной учебной подготовки должны быть значительно ограничены; для них достаточно усвоения одних только важнейших и общедоступных частей преподанного, и притом не в таком связном и последовательном порядке, в каком это обязательно для детей среднего и особенно старшего возраста. Поэтому к ученикам младшего отделения и нужно обращаться при повторении ими данной части рассказа главным образом с частными вопросами и требовать на эти вопросы столько же частных и точных ответов, не вызывая уже этих детей на долгий последовательный рассказ, к какому они еще совершенно неподготовлены. При повторении данного законоучителем урока или отдельной части его учениками среднего, а затем и младшего возраста, старшие, более знающие ученики, не должны оставаться только слушателями того, что излагается средними и младшими учениками. В этом случае, не без значительной пользы для дела, им можно предоставить некоторое участие в суждении о правильности и полноте ответов, получаемых от учеников двух младших отделений, а равно в исправлении и пополнении этих ответов в пределах их собственного развития и понимания».

Не спорим против такого плана. Однако иногда необходимо уделить все внимание старшему и младшему отдельно, – как быть тогда? Поэтому для них обязательны другие самостоятельные занятия.

Какие? Их все же найти можно, даже для младших. Хорошо, например, заставить написать на досках название священных облачений, утвари и проч., как изображены на данной им картинке. Если ученики могут написать и больше, то они напишут, что это за вещь, как ее зовут, когда ее употребляют... Словом все, что знают.

Они могут списывать с доски библейские имена, чтобы после не перевирать их.

Позже полезна такая работа. Написать по-славянски молитву и за каждым славянским словом написать соответствующее русское. Или надписать русское поверх славянского. Это поможет сознательности. Такая работа, кстати, полезна и для (перевода) старших отделений, если учителю нужно позаниматься с одними младшими. В этих отделениях полезно заставлять переводить трудные молитвы из тех, изучение которых наизусть необязательно, но понимать которые по их важности необходимо, например, тропари.

Прот. А. Соколов предлагает вести работу так. Дать готовый текст славянский и русский. И затем дети должны догадаться, какое славянское слово передано известным русским, и выписывать русское в скобках вслед за славянским или повторить над славянским.

Например, дано перевести:

славянское

«Иисусу же рождшуся в Вифлееме Иудейстем... се, волсви от восток приидоша во Иерусалим, глаголюще» и т.д.

русское

«Когда Иисус родился в Вифлееме Иудейском, вот волхвы пришли в Иерусалим с востока, говоря...» и т.д.

Таким образом полезно изучать Евангелие, псалмы.

Впрочем, о старших и говорить не стоит. Им работу найти легче. Можно давать даже маленькие сочинения: Чему учит нас жизнь Авраама? Почему Ной проклял Хама? Как нужно относиться к родителям? Можно заставить рисовать карту, план скинии.

Трудно только с младшими. Но о них нужно принять за правило, что первые три месяца, пока дети ничего не умеют писать, младших и не следует оставлять одних. С ними нужно вести урок устно или отпустить их. Нельзя приучать сидеть в классе и в то же время ничего не делать. Гораздо лучше педагогически, если они в это время побездельничают вне класса. Однако можно указать еще одну работу для младших: читать по книжке рассказ вперед, еще нечитанный, и только что рассказанный законоучителем. Таким путем они подготовят урок. Но опять и это возможно только на третий приблизительно месяц обучения.

В чем же выразится деятельность священника как заведующего церковно-приходской школой? Как лицо духовное, облеченное властью вязать и решить, по непреложному слову Спасителя, призванное пасти вверенное ему стадо Христово, священник, конечно, должен наблюдать, в каком духе и направлении ведется все обучение. Не должен он отказываться от постоянного бдительного надзора над этим только под тем предлогом, что обучение во всем ведется «согласно программе».

Смысл, характер и направление устных объяснений учителя по поводу читаемого имеет чрезвычайно важное значение: можно и в сторону уклониться, можно объяснить то, чего совсем не следует, можно привить столько собственных расположений и нерасположений, что после придется удивляться, откуда дети почерпнули такое направление. Не недоверие к учителю мы хотим этим поселить, не преследование его, что называется, по пятам за все, что ни делается им, а единственно имеем ввиду ближайшую пользу дела, которому служит школа. Доверие к учителю не избавляет заведующего от труда основательно ознакомиться с личностью учащего, всем его миросозерцанием, направлением его умственной и нравственной жизни, его взглядами на предметы и вопросы, относящиеся к быту народному, чтобы иметь в нем деятельного пособника в деле умственно-нравственного просвещения паствы под сенью Церкви, а не разрушителя всех его планов и мероприятий.

Как лицо более образованное и, быть может, опытное в деле обучения, священник не преминет, конечно, обратить свое внимание и на чисто методическую сторону учебного дела. Опытному наблюдателю немного нужно времени и труда, чтобы после нескольких минут пребывания в школе уловить методическую постановку дела. Едва ли следует прибавлять, что воспитательная сноровка, чувство приличия не позволят священнику делать какие-либо замечания при учениках вслух, тем более прерывать урок своим вмешательством. Всего лучше это сделать после урока и не в присутствии учеников; еще бы лучше, если бы вместо замечаний заведующий собственным примером показал, как именно следует вести уроки обучения (предполагая, конечно, что сам он, как выше нами замечено, не только знает основательно науку об обучении, но и опытен в этом деле). Спокойно, без повышения тона сделанное замечание, убеждение в верности того, что советуется, собственные плодотворные и успешные опыты, конечно, скоро дадут учителю понять, что все делается для блага дела и школы. Таким-то образом священник создает себе в лице учителя деятельного помощника в разностороннем влиянии на учащихся в школе, а чрез них простирая влияние школы далее, за пределы ее.

Прежде всего такое сотрудничество выразится, естественно, в расширении и укреплении религиозно-нравственного влияния (воспитания в духе церковности), которому и призвана служить церковно-приходская школа. Поэтому все в деле обучения, в программе предметов курса, соприкасающееся ближайшим образом с этой целью, должно быть предметом тщательного и живого внимания со стороны заведующего школой священника и его сотрудника учителя.

Забота о надлежащем благоговейном, при надлежащей внешней обстановке, совершении классной молитвы (чтение и пение) должна быть поставлена на первом месте. Чтение хоровое молитв пред учением и после него, прерываемое пением самых употребительных из них, предлагается, между прочим, наукою обучения в числе приемов, способствующих изучению текста молитв. Но молитва (чтение и пение) при всем том не должна быть средством только; она является сама для себя целью, вводя детей в общение с Богом, приучая их к молитве церковной, согревая души их тем живительным светом, который оставляет влияние на всю жизнь, заставляет вспомнить доброе влияние школьное и лиц, от которых оно получено. Пусть только у лиц учащих и заведующих будет искреннее, сердечное желание создать настроение, пусть сами они находят в молитве и такой в высшей степени привлекательной и трогательной обстановке молитвы, какова детская молитва в школе, высшую услугу душевную; и такое их настроение не замедлит сообщиться детям. И замечательно, что, раз созданное, такое настроение не только делает благотворною молитву, но вызывает охоту продолжать ее: так чутко и отзывчиво неиспорченное еще детское сердце.

Заботясь о религиозном духе школы, священник не должен вносить в нее духа ригоризма. Он обязан поддерживать в школе «радость» и светлое настроение – как обязан принимать все меры о внешнем благосостоянии школы, о том, чтобы там было светло и тепло, чтобы там царствовал дух истинного дружества и братства.

Особенное внимание заслуживают публичные чтения, которые следует признать одним из лучших средств распространения образования в народе. И в то же время эти чтения имеют огромное воспитательное значение. В школе же чтение является важнейшим, необходимейшим подспорьем, но лишь при том непременном условии, чтобы самое чтение было доброкачественное как по содержанию, так и по исполнению; в противном случае вместо интереса и удовольствия слушатели получат только скуку и отвращение. Хороший, толковый чтец производит неизгладимое впечатление, и прочтенное им легче понимается и запоминается, нежели объясненное за уроком учителем. Поэтому и духовенство должно приложить все старание, чтобы и в церковно-приходских школах было введено чтение и не для одних учеников, но и для взрослых.

Так как всякое публичное чтение должно быть выразительное и художественное, то чтец обязан соблюдать следующие условия: 1) к чтению надлежит предварительно подготовиться; 2) читать надо отчетливо, довольно медленно, громко, сообразуя силу голоса с размерами помещения, но не резко; 3) необходимо точно выдерживать паузы и делать правильные ударения; 4) передавая разговоры, следует менять голос; 5) при чтении нужно более смотреть на слушателей, а в книгу незаметно, украдкою; 6) игра лица и умело рассчитанные жесты очень действуют на слушателей; 7) при даче объяснений таковые следует делать толково и отчетливо; 8) ошибки, недомолвки и поправки решительно не допускаются, иначе это может неблагоприятно отразиться на настроении. Вообще, прежде чем выступить в аудитории, надо много поработать над собою для достижения художественной простоты в чтении.

Если чтение сопровождается картинами, то в появлении таковых необходимо соблюдать последовательность и заранее обдуманный порядок. Пособиями при чтениях могут служить: 1) картины и карты, учебные и специальные; 2) лубочные картины; 3) иллюстрации – вырезки; 4) панорамы; 5) открытки; 6) чертежи, таблицы, диаграммы; 7) коллекции, опыты; 8) стереоскопы; 9) световой фонарь; 10) кинематограф; 11) музыка. Применяются также духовное и светское пение, художественная декламация и постановка живых картин. Впечатления и настроения от чтений, сопровождаемых применением вспомогательных и наглядных средств, чрезвычайно усиливаются; содержание бесед и лекций усваивается легче и прочнее.

Для того, чтобы иметь понятие, какие чтения пользуются наибольшим успехом у слушателей, полезно иметь отзывы последних на листках; на этих листках следует заготовить точные и простые вопросы, из ответов на которые легко удостовериться, насколько прочитанное усвоено и какое произвело оно впечатление. Ответами можно руководствоваться для более или менее удобного подбора материала для публичных чтений.

Само собою разумеется, что публичные чтения следует устраивать в праздничные недели и содержание чтений приноравливать к праздникам, чтобы слушатели были в состоянии должным образом уяснить себе значение их.

К числу полезных воспитательных мер и средств, которыми должна располагать народная школа, следует отнести устройство школьных летних праздников, разумея здесь разного рода полезные, имеющие большое развивающее и воспитательное значение школьные развлечения для детей, известные под разными названиями, как, например, «литературное утро», «литературный вечер», «школьный детский праздник», «рождественская елка» и т.п.

Для устройства подобного рода школьных праздников нередко воспитателям нужно бывает приложить немало труда и забот по выбору подходящего литературного материала, разыскивая его в многочисленных хрестоматиях и сборниках. Для облегчения этого труда заведующих и учителей начальных народных школ, не всегда располагающих даже к этому свободным временем, существуют в помощь особые сборники, в которых собран подходящий самый разнообразный литературный материал в стихах и прозе, с описанием детских игр и приложением нот для пения, – словом, всего того, что может быть предложено в качестве литературного материала на детском школьном празднике.

В школьной библиотеке желательно установить однообразный порядок записи поступающих книг. Далее прилагается примерная форма бланков библиотечного каталога для церковных школ.

В каталоге поступлений девять граф: 1) В первой (1) выставляются №№ книг по порядку из записи в каталог. Под книгою в этом случае разумеется название. Часто под одним названием издаются несколько книг (томов), составляющих одно целое сочинение или собрание сочинений: все эти тома одного названия должны быть записываемы под одним номером. Если в библиотеку поступила какая-нибудь книга и записана в каталог (положим под № 5), а спустя некоторое время поступает другой экземпляр той же самой книги, то не следует ставить пред записью этой книги нового (следующего по порядку) №, а надо писать так: к № 5, – иначе №№ не будут служить показанием числа названий в библиотеке. Но если в библиотеку поступает другое издание книги, уже значащейся в каталоге, то она должна считаться как бы новою книгой и нумероваться особо.

2) Во второй графе отмечается время записи: а) год – вверху каждой страницы, б) месяц – римской цифрой и в) число месяца – рядом арабской цифрой.

3) В третьей графе римской цифрой обозначается отдел, к которому отнесена книга в систематическом каталоге.

4) В четвертой графе выписывается название книги, т.е. следующие данные: а) автор (напр.: Макарий, митрополит Московский и т.п.), б) заглавие книги, по возможности полное (например: «Сельская школа. Сборник статей». Издание 3-е, дополненное, в) место и время издания (например: Казань, 1901 г.).

5) В пятой графе выставляется число экземпляров записанного названия. Большею частью книги поступают в одном экземпляре. Но книги наиболее распространенные и учебники поступают иногда в двух, трех и даже во многих экземплярах.

6) В шестой графе выставляется число томов. Под томом в библиотечном смысле разумеется каждый корешок или переплет, или каждое место, занимаемое книгой. Здесь возможны при записи такие случаи: 1) сочинение издано в шести томах, а переплетено в три книги (ради дешевизны или удобства); в шестой графе и выставляется 3, а не 6, ибо сочинение занимает на полке три места; 2) сочинение издано в одном томе, но в библиотеке два экземпляра этого сочинения: значит, и два тома; 3) мелкие брошюры переплетены в один том: каждая брошюра составляет название и должна числиться отдельно от других, под отдельным N°. Но отдельно она не составляет тома, а только какую-нибудь часть тома. В таких случаях против названия брошюры в графе 6 выставляется дробь ¹/₂, ¹/₃, ¹/₆, ¹/₉ и т.п., смотря по тому, сколько брошюр переплетено в одном томе – 2, 3, 4, 6 или более.

7–8) Цена книги (объявленная). Сумма.

9) В девятой графе делаются разные отметки против книг, например: о пожертвовании книги в библиотеку, об исключении ее из каталога, причем должен быть выставлен № по «каталогу книг исключенных».

По этим же бланкам, с переменою лишь заглавия каталога, лучше всего вести и запись книг, исключенных из библиотеки (за ветхостью, ненадобностью, вследствие утраты и по другим причинам). Каталог поступлений, таким образом, есть книга прихода, каталог исключений – книга расхода. По этим двум книгам – путем вычитания итогов последней из итогов первой – во всякое время может быть без труда определена наличность школьной библиотеки в названиях и томах, а также и ее стоимость.

Для целей улучшения религиозно-нравственного состояния прихожан в приходе существует ряд организаций, частью обязательных (официальных), частью необязательных.

Задачи тех и других – поднять нравственный уровень народа (миссия внутренняя в западном смысле этого слова).

Сюда относятся, кроме таких организаций, как организации трезвости, кружки для устройства религиозных бесед и чтений, приходские попечительства, приходские советы и всякого рода кружки для нравственного оздоровления.

(Высочайше утверждено 2 августа 1864 г.; П. С. 3., № 41144)

1) Для попечения о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви и причта в хозяйственном отношении, а также об устройстве первоначального обучения детей и для благотворительных действий в пределах прихода учреждаются приходские попечительства из лиц, отличающихся благочестием и преданностью вере православной.

2) Попечительства состоят: из местных священнослужителей, которые суть непременные их члены, и из членов от прихожан, избираемых общим их собранием (ст. 9) на определенное число лет. Число светских членов каждого попечительства и срок их службы определяются, по местным обстоятельствам каждого прихода, тем же собранием прихожан, с доведением до сведения епархиального архиерея. Церковный староста есть непременный член попечительства.

3) Председатель попечительства избирается общим собранием прихожан, по большинству голосов, из лиц, пользующихся общим доверием, не исключая и местного приходского священника, который (по ст. 2) есть, во всяком случае, непременный член попечительства. Председателю попечительства присваивается звание попечителя прихода. В случае отсутствия попечителя, вместо него в попечительстве председательствует священник – настоятель приходской церкви.

4) Попечительства могут приглашать в заседания свои, кроме их членов, и других лиц, по своему усмотрению. Предлагаемые на обсуждение приходских попечительств предметы разрешаются по большинству голосов. Время заседаний попечительств, порядок их занятий, разделение обязанностей между членами и т.п. определяются самими попечительствами, с доведением в потребных случаях до сведения епархиальных архиереев.

5) Приходские попечительства обязаны заботиться: 1) о содержании и удовлетворении нужд приходской церкви, и об изыскании средств для производства нужных исправлений в церковных строениях, и для возведения новых, взамен пришедших в упадок; 2) о том, чтобы приходское духовенство пользовалось всеми предоставленными ему средствами содержания, а в случаях недостатка сих средств, об изыскании способов для увеличения оных; 3) об устройстве домов для церковного причта; 4) об изыскании средств для учреждения в приходе школы, больницы, богадельни, приюта и других благотворительных заведений, устройство и заведование коими лежит также на обязанности попечительств; 5) вообще об оказании бедным людям прихода в необходимом пособии, также о погребении неимущих умерших и о содержании в порядке кладбищ.

6) Ближайшим источником денежных и вообще материальных средств для приходских попечительств полагаются добровольные пожертвования от прихожан и от посторонних. Пожертвования в своем приходе собираются или в выставляемые для того кружки, или по особым подпискам; кружки могут быть обносимы и в церкви. Для сбора пожертвований вне пределов прихода могут быть выдаваемы епархиальным архиереем сборные книги. Сбор пожертвований производится отдельно: а) в пользу церкви, б) в пользу причта и в) для школы и благотворительных учреждений. Если бы таковых пожертвований оказывалось недостаточно для удовлетворения всех потребностей, то попечительство, по совещании с почетнейшими прихожанами, составляет предположение о назначении определенного сбора с прихожан, единовременного или постоянного, деньгами или натурою, для производства причту пособия или для другой надобности. Такое предположение предлагается на обсуждение общего собрания прихожан и, по принятии его и составлении о том приговора, делается обязательным для изъявивших по оному согласие.

7) Если в приходе существуют уже приходские или частные благотворительные учреждения, как, например, попечительные советы или общества для вспомоществований приходским бедным, больницы, приюты, школы и т.п., то приходские попечительства должны, не стесняя их деятельности, содействовать, по мере возможности, улучшению и распространению таких учреждений.

8) Приходские попечительства, составляя общественные учреждения, пользуются покровительством духовного и гражданского начальства. Исполняя свои обязанности, как органы местных обществ, они обязаны вести дела свои с необходимою гласностью, устраняя всякие излишние формальности. По окончании года они отдают отчеты в своих действиях и в заведуемых ими суммах и имуществе общему собранию прихожан, от которого зависит определение порядка отчетности и проверка оной.

11) Собрания прихожан созываются председателем приходского попечительства, а в отсутствии его – священником-настоятелем церкви, с согласия попечительства, и происходят под их наблюдением. О дне и месте назначенного собрания и цели оного священник извещает прихожан, объявляя о том в церкви, при стечении народа.

13) Для проверки отчетности попечительства и для других распоряжений, кроме, однако же, выбора членов попечительства, прихожане могут назначать из среды себя уполномоченных от 3 до 15 человек, смотря по обширности прихода.

14) По предметам, превышающим права попечительства и общего собрания прихожан, равно и в сомнительных случаях попечительство представляет епархиальному архиерею на разрешение или для сношения с кем следует.

15) В приходах, в коих учреждение попечительств из нескольких выборных членов оказалось бы неприменимым к делу, обязанности попечительства могут быть возлагаемы, с утверждения епархиального преосвященного, на одно лицо, пользующееся особенным уважением в приходе, с предоставлением ему соответственных тому прав и звания приходского попечителя. Такое уполномоченное лицо, соображая свои действия с означенными выше правилами, входит во всех необходимых случаях в предварительное соглашение с настоятелем местной церкви.

(Высочайше утверждено 8 мая 1864 г.; П. С. 3., № 40863)

1) Православными церковными братствами именуются общества, составляющиеся для служения нуждам и пользам Православной Церкви, для противодействия посягательствам на ее права со стороны иноверцев и раскольников, для созидания и украшения православных храмов, для дел христианской благотворительности, для распространения и утверждения духовного просвещения.

2) Братства учреждаются при церквах и монастырях, с благословения и утверждения епархиального архиерея.

3) Каждое братство имеет свой устав и может действовать не иначе как на основании и в пределах этого устава.

4) При учреждении братств, в составляемых для них уставах могут быть сохраняемы употреблявшиеся в древних церковных братствах наименования, правила и внешние обычаи.

5) В уставах братств могут быть излагаемы, с большей или меньшей подробности по желанию учредителей, цели учреждения братств, обязанности, возлагаемые на их членов, условия, которым они подчиняются, и порядок исполнения или соблюдения этих обязанностей или условий. Но в них не может быть поставляемо правил о таких взысканиях или принудительных мерах, которые могли бы быть приводимы в исполнение не иначе, как с содействием правительственной власти. Равным образом, не допускается причисление к предметам ведомства или занятий братства таких дел, которые выходили бы из круга деятельности, определенного статьей первой настоящих правил.

6) Желающие основать или восстановить братство обращаются с просьбою о том к епархиальному архиерею и представляют проект устава.

7) Не допускать никаких отступлений от утвержденных для братств правил. Если бы оказалось нужным что-либо изменить или дополнить в утвержденном уставе, то на изменение и дополнение испрашивается разрешение тем же порядком, как на самый устав¹⁸⁹.

В Германии существует институт, который был бы весьма полезен и у нас. Это – приходская сестра, женщина из вдов, старых девушек, монахинь, которая приглашается миром для услуг беспомощным больным в семье (сравнительно взрослым) детям без матери или при больной матери.

Содержится она взносами, от каждого дома, определенными или добровольными.

Если в семье больной, нуждающийся в уходе, она идет туда. Если ее помощь нужна по другой причине – она там. Эта должность тем более полезна, что, например, летом при беспризорности детей она могла бы служить при яслях.

Сама жизнь породила в приходах так называемые «сестричные братства», поставляющие своею целью служить своими трудами и личным трудом храму Божию и ближним – нуждающимся, бедным и сирым.

Первоначально «сестричные братства» возникли в Полтавской епархии, по почину покойного преосвященного Полтавского Илариона. Теперь они возникают, по большей части, по инициативе приходского священника. Правительственных распоряжений по этому весьма важному вопросу не имеется, а потому организация, определение прав и обязанностей «сестричных братств» устанавливаются церковного практикою. В общих чертах их можно представить в следующем виде. Эти братства имеют целью:

а) послужить, по заповеди Христа Спасителя, болящему, напитать алчущего, одеть нагого, призреть сироту; б) заботиться о благоукрашении храма и братской иконы и в) оказывать возможную помощь местной церковно-приходской школе. Братства составляют лица женского пола православного исповедания, добровольно изъявившие желание войти в состав их. Руководителем братства состоит приходский священник. Делами братства заведует совет, состоящий из председательницы, казначея и членов.

Судя по отчетам о состоянии «сестричных братств», они приносят несомненную пользу. Поэтому нельзя не пожелать подобным организациям самого широкого распространения. Верится, что в приходе всегда найдутся благочестивые женщины, вдовы и девицы, желающие послужить храму Божию и ближним.

Само собою разумеется, что эти братства необходимо надлежащим образом сорганизовать и не оставлять их без пастырского руководства, в противном случае, они не только не принесут пользы, но и послужат соблазном для других.

С наступлением лета для сельских жителей наступает трудное «страдное время». По целым дням находясь вне дома и всецело отдаваясь полевым работам, они не в состоянии уделить много времени неработоспособным членам семьи, – всякая рабочая сила на учете и должна быть использована; в селениях же остаются без всякого призора, брошенные на произвол судьбы, только немощные старики и слабые дети. Иная мать и рада бы приласкать, приголубить своего ребенка, да нельзя, нужно в поле спешить, работа не ждет. Неумытые, полуодетые, полуголодные ребятишки копошатся в грязи, балуются, ушибаются, кричат, ревут, – и некому их успокоить, порядком присмотреть за ними. После этого не удивительно, что малыши в рабочую пору подвергаются всевозможным опасностям: то объестся чем-нибудь вредным и сразу заболеет, то от неосторожности и шалости расшибется, то упадет в колодец и беспомощно погибает, то захлебнется во время купанья и т.д., – не перечесть всех бед, происходящих от отсутствия надзора. И не одному себе ребенок причиняет вред: вздумается ли развести костер, спечь картофель, сварить кашу или просто поиграть спичками, вспыхивает пламя, разрастается, и пока рабочий люд успеет прибежать с поля, пожар быстро охватывает все селение; гибнет тяжелым трудом накопленное добро, гибнет благосостояние, нередко гибнут и человеческие души. От недостатка присмотра усиливается и смертность среди детей.

Как же помочь этому горю? Самое лучшее – учреждением яслей-приютов. В яслях призреваемые дети, в отсутствие родителей, находятся в чистой, светлой, просторной комнате, вовремя напоены и накормлены, чисто одеты и, будучи под присмотром надзирателей и надзирательниц, охраняются от всяких случайностей.

Вначале ясли предназначались главным образом для детей грудного возраста: туда мать, уходя на работу, приносила своего ребенка, который до возвращения матери оставался на искусственном кормлении. Но затем стали устраивать ясли для детей более старшего возраста.

Важнее всего обеспечить надзор за детьми, для чего необходимы няни и надзирательницы. На обязанности первых лежит: умывать и кормить детей, убирать помещение, чистить посуду и т.п.; вторые же наблюдают, чтобы дети ни в чем не нуждались, не оставались одни, пользовались не опасными развлечениями и играми и чтобы няни добросовестно исполняли свои обязанности. На должность надзирательниц лучше всего избирать местных учительниц, фельдшериц, членов семьи местного причта и вообще лиц интеллигентных.

Наилучшим помещением для яслей может служить школа или церковная сторожка. Помещение должно быть просторным, светлым и чистым и обязательно снабжено кухнею; для грудных детей отводится отдельная комната с корзинками и люльками.

Дети при приеме подвергаются докторскому осмотру, причем больных заразными болезнями или вовсе не принимают, или же для них отводят особые помещения. В иных яслях для детей покупают миски, ложки, тарелки, стеклянные рожки и резиновые соски, в других же это все доставляют сами крестьяне.

Кормят в яслях детей постарше раза четыре в день, а грудных раз шесть – семь в день. Детям постарше двух лет варят на завтрак кулеш или похлебку, детям моложе двух лет дают молоко с хлебом. За обедом едят щи, борщ или похлебку, кашу пшенную или крупяную с маслом или молоком, полдничают хлебом, а за ужином дается, что осталось от обеда. Для питья употребляется только отварная вода, хранящаяся в закрытой посуде.

Чтобы дети в яслях не скучали, заведующая устраивает им игры, рассказывает сказки, показывает картинки, читает книжки, учит молитвам...

Наиболее желательно для здоровья детей, чтобы их из яслей не брали на все время рабочей поры.

Определить расход на содержание и устройство яслей очень трудно, так как это зависит от местных условий, от щедрости жертвователей и т.п.

В этом благом спасительном деле вся инициатива должна исходить главным образом от священника, на обязанности которого лежит испрошение разрешения на помещение (в школе), обращение к приходу и церковно-приходскому совету с просьбою изыскать потребные средства, приглашение благотворителей к пожертвованиям и т.п. Люди всех званий и положений должны объединиться неразрывным союзом в этом святом деле по духу веры и любви Христовой.

Христианское содружество учащейся молодежи, учрежденное «Обществом распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви», имеет целью создать наиболее благоприятные и удобные условия для удовлетворения и развития религиозно нравственных запросов современных русских учащихся молодых людей и для их духовного общения между собою.

Для достижения этой цели устраиваются: 1) периодические (закрытые) собрания членов Содружества, на коих читаются и обсуждаются рефераты; 2) собрания без рефератов, один раз в месяц, для взаимного сближения членов Содружества, и 3) публичные собрания, на которых могут присутствовать и посторонние лица, желающие ознакомиться с деятельностью Содружества. Кроме членов Содружества и Совета Общества и кандидатов к ним, на закрытых собраниях могут присутствовать и посторонние лица в качестве гостей, но не иначе, как по рекомендации кого-либо из членов Содружества, с согласия распорядителя, по распоряжению которого посылаются гостям приглашения на собрания, наравне с членами. Для входа в собрание предъявление повестки обязательно. На каждое собрание всякий из членов Содружества может пригласить не более одного своего знакомого, за которого и является ответственным пред собранием. На закрытые собрания корреспонденты не допускаются. Желающие вступить в число членов Содружества подают в Комитет чрез секретаря письменное заявление, с подробным обозначением имени, отчества, фамилии, учебного заведения или звания, вероисповедания и адреса.

Предметом занятий на собраниях служит чтение составляемых членами Содружества или приглашаемыми, по усмотрению Комитета, посторонними лекторами рассуждений или рефератов на темы богословского, философского характера, имеющие более или менее близкое отношение к современным религиозно-нравственным потребностям образованной молодежи.

Выбор темы предоставляется самому автору с согласия Комитета; последний о желании прочитать реферат предупреждается автором не позднее недели до очередного собрания.

Темы, признаваемые интересными большинством присутствующих на собрании членов Содружества, могут подлежать дальнейшему всестороннему рассмотрению.

Письменное изложение рефератов признается желательным. Недоумения и вопросы, которые могут возникнуть из чтения на собраниях, разъясняются и разрешаются свободным обменом мыслей после окончания и могут быть предметом новых рефератов.

Руководство прениями на закрытых и публичных собраниях принадлежит каждый раз особо избираемому Комитетом лицу, хотя бы и не из членов Содружества.

О периодических собраниях Содружества члены его извещаются от имени комитета повестками (без права передачи их другим лицам) или условливаются на каждом собрании о дне и часе следующего собрания; комитету же предоставляется и назначение публичных собраний.

В основание взаимных отношений между членами Содружества полагаются принципы: взаимной любви (Ин.13:34–35; Рим.12:10; 1Петр.1:22; 2:17), уважения и терпимости (Мф.7:1–5; 1Петр.5:5; Рим.14:12, 13, 19; Флп.2:1–5) и духовной взаимопомощи (Гал.6:1–12; Рим.14:1, 5; 15:1–3; Фес.5:14).

В пастырской практике установился обычай, по которому приходской священник главное, почти исключительное внимание свое обращает на взрослых членов прихода. На детей священник может оказывать непосредственное пастырское влияние только в начальной школе на уроках Закона Божия.

Дополнительной мерой пастырского влияния на детей является учреждение в приходах детских союзов. Так как устройство этих союзов -дело очень трудное и по своей новизне и по существу, то приходскому священнику одному трудно вести это дело. Необходимо поэтому привлечение интеллигентных сил прихода, главным образом, из учительского персонала. Организация детского союза, как она выразилась на практике, представляется в следующем виде.

Главная цель союза – религиозно-нравственное просвещение детей. В союз принимаются все желающие дети прихода, преимущественно в возрасте от 7–14 лет. Дети собираются в известные дни недели по вечерам в приходском доме. Здесь им, прежде всего, предлагается духовная беседа. Беседа излагается живым, простым, вполне доступным детскому пониманию языком. Это – беседа отца с детьми. Она имеет ввиду осветить с христианской точки зрения всю жизнь детей, внушить им, чего они должны избегать и к чему стремиться, чтобы выполнить в своей жизни требования христианского нравственного закона и быть истинными сынами православной Церкви. Вести такие беседы – дело нелегкое. Тут нужна и любовь к детям, чтобы расположить их к себе, и умение говорить с ними, чтобы быть для них понятным, и особый дар внушения, чтобы повлиять на их волю. Духовные беседы сопровождаются на собраниях пением. Дети поют церковные песнопения, а также духовные и недуховные стихи. Здесь желательно участие, в качестве руководителя, регента приходского хора или другого сведущего в церковном пении лица. Затем, в целях образовательных, детям предлагаются рассказы из отечественной истории и из жизни окружающей природы. Рассказы иллюстрируются туманными картинами. Благодаря своей наглядности, они выслушиваются детьми с большим интересом и производят на них сильное впечатление. Под наблюдением руководителей союза, дети, входящие в состав союза, совершают паломничества и экскурсии для поклонения местным святым и для обозрения церковных достопримечательностей и исторических памятников. Вот в общих чертах деятельность детских союзов. Объединяя детей с целью их религиозно-нравственного просвещения, детские союзы, несомненно, могут иметь большое церковное и государственное значение. Ведь в детях – наша надежда, наша слава, а быть может... и позор; все зависит от того, как поставлено их воспитание.

8. Союзы для молодежи

Необходимо создание «союзов юношества» для борьбы за физическое оздоровление.

За рубежом давно существуют такие союзы. В Англии есть одно в высшей степени симпатичное общество. Оно называется «Обществом Белого Креста». Общество это возникло в 1883 г. в Англии, под руководством и по инициативе епископа Лейтфута и при деятельном участии госпожи Алисы Гопкинс. Основатели «Общества Белого Креста» взяли девизом слова рыцаря Галанда: «Я, сердце чистое имея, здесь силой всех превосхожу».

Движение «Общества Белого Креста» скоро достигло и Америки. В 1885 г. несколько молодых людей организовали небольшое общество, которое называется «первой Ветвью Общества Белого Креста», и их деятельность скоро оказалась настолько успешной, что в настоящее время множество отдельных обществ в различных городах Америки работают в пользу этого движения. Отдельные ветви общества в Америке возникают следующим образом: создается кружок из пяти лиц, во главе которого стоит один из старших членов общества; а он поддерживает молодых товарищей в их усилиях удержаться на пути нравственности. Через несколько времени, каждый из этих молодых людей становится во главе кружка пяти лиц, и таким образом число членов общества увеличивается очень быстро.

Задача общества – поднять уровень знания законов природы и распространить понятия о требованиях высшей нравственности, подчинение которым обязательно как для мужчин, так и для женщин.

С течением времени выработалась и известная программа, которой придерживаются члены общества. Программа эта заключается в следующем:

1. Полное разъяснение тех духовных истин и нравственных начал, которые должны составлять основу жизни каждого человека, и беспощадное разоблачение безнравственности и порока.

2. Распространение воззваний и устройство чтений, предназначенных исключительно для мужчин, и публичных чтений более общего характера для лиц обоих полов.

3. Распространение, особенно среди юношей, литературных произведений, способных содействовать выработке нравственного, стойкого характера и знакомящих с жизнью людей бедного класса, с их материальными нуждами и нравственными запросами.

4. Критическое отношение к произведениям литературы и искусства, вызывающим дурные помыслы, и разоблачение того вреда, который приносят безнравственные зрелища и развлечения.

Члены общества принимают на себя следующие обязанности:

1. Относиться с уважением ко всем женщинам и девушкам и защищать их от оскорблений и унижений.

2. Избегать нескромных разговоров и цинических шуток.

3. Признавать нравственную жизнь одинаково обязательной как для мужчин, так и для женщин.

4. Распространять принципы общества среди товарищей и помогать младшим членам в их усилиях жить хорошей жизнью.

5. Стараться побеждать в себе самом чувственные помыслы.

Как пример того, как можно защищать женщин, мы расскажем следующий факт, имевший место в Нью-Йорке.

Одна красивая девушка, занимавшаяся в какой-то конторе, познакомилась с мужчиной, нравственная личность которого была ей незнакома. То удовольствие, которое он видимо испытывал в ее присутствии, те развлечения, которые он ей доставлял, не жалея денег, уверения в любви, которые он расточал так щедро, заставили ее поверить в искренность и глубину его привязанности. Ничто не казалось ей более ужасным, чем потерять его общество, его любовь. Видя ее расположение, он стал уговаривать ее переехать к нему на квартиру; она уже дала согласие на этот роковой шаг, когда об этом случайно узнал молодой человек, живший в том же доме. Известие поразило его. Он не мог оставаться равнодушным к тому, что хотела сделать эта девушка. Он не мог сказать себе: это меня не касается, какое мне дело до нее. Его мысли перенеслись домой к любимой сестре. «Что, – думал он, – если бы кто-нибудь соблазнял сестру и мужчина, видящий это, не попытался бы спасти ее? Я должен сделать то, что могу». Он пошел к девушке и с тем тактом и деликатностью, которыми обладал, пытался удержать ее от рокового шага. Она не поняла его братской заботы и не соглашалась видеть что-либо дурное в предложении любимого человека. Она уехала. Молодой Б., не смущаясь первой неудачей, нашел ее и опять говорил с нею. Мысль о сестре не покидала его, и он настойчиво защищал перед этой девушкой ее собственную честь. Он напоминал ей об ее детстве; он не побоялся поднять перед ее глазами завесу будущего и показать ей мрак той бездны, в которую она стремится. Он был вознагражден тем, что она поверила ему и согласилась на его просьбы уехать в деревню к матери. Этот случай потряс Б. до глубины души; он почувствовал, что он и только один он встал между молодой жизнью и ее уничтожением. С тех пор он решил помогать всем, кто были чьи-нибудь сестры. Много девушек, стоявших на краю гибели, много падших, но неиспорченных женщин вывел этот «брат женщин» на истинный путь своей честной, сильной рукой и вернул к лучшей жизни, к семейному очагу.

«Общество Белого Креста» основано исключительно для того, чтобы распространять нравственные понятия среди мужчин, но цели его настолько широки, что при дальнейшем развитии оно необходимо должно было коснуться и перевоспитания женщин, затем привлечь к своему делу и подрастающее поколение девочек и мальчиков. В Америке очень скоро создалось общество женщин, назвавшееся «Обществом Белого Щита».

Женщины, поступившие в члены этого общества, обещают:

1. Признать закон нравственной жизни одинаково обязательным как для мужчин, так и для женщин.

2. Быть скромными в разговоре, поведении и костюме.

3. Избегать разговоров, чтений, зрелищ и развлечений, вызывающих нечистые мысли.

4. Заботиться о нравственной жизни других, особенно младших.

5. Помогать тем несчастным, которые в силу каких-нибудь условий сделались жертвами мужской чувственности, спасать их от общественного презрения и стараться пробудить в них чувство собственного достоинства. «Общество Белого Щита» старается помочь матерям исполнить свой долг относительно дочерей. Научить девушек тому, как надо жить, без сомненья – дело матери, но, к сожалению, тысячи матерей не умеют, а иногда и не желают учить дочерей трудной науке жизни. Женщины – члены «Белого Щита» – стараются распространять среди девушек учение о нравственной жизни. Для девушек в Америке есть отдельные общества «Дочерей Храма» и множество самостоятельных кружков или гильдий, устроенных нравственными умами женщин с целью самопомощи и самозащиты. «Дочери Храма» ставят себе целью:

1. Уважать всякое стремление к добру, быть скромной в разговоре, поведении и костюме.

2. Подавлять дурные мысли, избегать слов и поступков, о которых было бы нельзя рассказать матери.

3. Избегать книг, развлечений, которые возбуждают дурные мысли.

4. Оберегать доброе имя своих подруг и знакомых и никогда ни о ком не говорить дурно, особенно об отсутствующих.

Отчего бы у нас не образоваться такому обществу? Время!

Церковные библиотеки при наших храмах представляют собой часто одну из самых забытых принадлежностей последних. В отношении к ним иногда можно встретить даже такой взгляд (конечно, только не батюшек), что в них церкви как будто и не имеют той существенной надобности, как, например, в принадлежностях хорошей ризницы или вообще в каком-либо другом внутреннем и внешнем своем благоустройстве и украшении.

Между тем, в жизни духовенства и прихожан церковные библиотеки имеют весьма важное значение. Они, прежде всего, для малосостоятельного духовенства, лишенного возможности приобретать духовные книги и журналы на собственные средства, являются единственным местом, откуда каждый член клира может получать необходимые для своего самообразования и пополнения своих знаний книги.

Но, к сожалению, только немногие церковные библиотеки имеют возможность удовлетворять вполне этой насущной потребности духовенства, в большинстве же случаев наши церкви не только не имеют для библиотек каких-либо особых помещений, устроенных в известной части храма, но и самый запас книг и журналов скуден до крайности: необходимые церковно-богослужебные книги, небольшое количество святоотеческих творений и несколько, как бы случайно попавших, других книг духовного содержания – вот и весь обычный наличный состав церковной библиотеки. Естественно, что такому небогатому и лишенному всякой ценности собранию книг трудно придать даже наименование библиотеки.

Не меньшее значение церковные библиотеки имеют и в жизни сельских прихожан. В отношении простого народа церковные библиотеки и представляются самыми естественными и самыми надежными духовными сокровищами.

Книжка, полученная из церкви, куда стекается народ для присутствования при богослужении или для религиозно-нравственных бесед, всегда будет иметь в глазах его больший авторитет, чем книжка, хотя и духовного содержания, но попавшая к нему из каких-либо частных рук. Чтение книг из церковной библиотеки теснее соединит народ с церковью, приучит его с большим усердием относиться к церковному богослужению и послужит к вытеснению из обращения в народе книг и брошюр, совершенно для него бесполезных и прямо даже вредных.

При желании не трудно найти и средства на улучшение и расширение наших церковных библиотек; было бы только должное усердие и искреннее к тому стремление со стороны наших церковных старост. Св. Синодом разрешено пользоваться для приобретения книг церковной библиотеке церковными же средствами. Но в данном случае приходится, обыкновенно, слышать жалобы на то, что средства церкви скудны, что их едва хватает на удовлетворение самых насущных нужд церкви и что поэтому содействовать делу улучшения церковной библиотеки решительно нет никакой возможности.

Смеем думать, что скудость церковных библиотек зависит часто не столько от действительного недостатка в церковных денежных средствах, сколько от равнодушия к делу приобретения книг для церквей со стороны церковных старост. «К чему вам, батюшка, книги, вы и без того учены», – вот обыкновенный ответ (его можно назвать еще очень вежливым) со стороны церковных старост, когда священник предложит ему приобрести для церкви ту или другую полезную книгу. Предоставляется, таким образом, необходимым, в видах успешности образования церковных библиотек, возбудить к этому делу сочувствие церковных старост, втолковать им, что церковные библиотеки служат к удовлетворению духовных потребностей не только духовенства, но и прихожан. Немалое значение, конечно, в этом случае имело бы поставление церковным старостам их заботливости по приобретению книг для церкви в особенную заслугу и принятие этой заслуги, вместе с другими заслугами по церкви, в соображение при представлении их к наградам.

Отчего не заимствовать из этих средств на благоукрашение церквей небольшие суммы на пополнение церковных библиотек книгами, руководствуясь тою мыслью, что содействием церковно-библиотечному делу выполнилась бы одна из самых лучших сторон деятельности наших церковно-приходских попечительств.

Но самую важную помощь делу устройства церковных библиотек может оказать благотворительность частных лиц. В каждом почти приходе найдутся лица, которые денежными пожертвованиями откликнутся на призыв священника послужить благу народа через удовлетворение его умственных интересов в духе веры Христовой.

Но есть средства уменьшить затрату на церковную библиотеку до минимума: это периодический обмен книгами нескольких церквей. Для этого из нескольких, например, 4-х церквей составляется группа, каждая из этих церквей ассигнует на приобретение книг некоторую сумму. На полученные таким образом деньги составляется библиотека, которая, по числу церквей, и разделяется на четыре части, причем каждая часть поступает в пользование одной церкви. Через полгода или больше, как укажет практика, все четыре церкви обмениваются частями библиотеки, и таким образом каждая получает возможность пользоваться библиотекою при затрате четверти суммы на ее содержание. Система передвижения книг может иметь приложение и в другом виде, именно: дешевыми книжками для постоянного пользования обзаводится каждая церковь отдельно, крупные же и ценные издания покупаются сообща для нескольких церквей с тем, чтобы по мере надобности книги передвигались из одной церкви в другую.

Достойная при этом внимания мера, которую предлагает один из священников Вятской епархии, – это составление объединительного книжного каталога в каждом благочинническом округе. «В настоящее время священник, – говорит он, – просмотревший в первый год после вступления в приход церковную библиотеку и прочитавший две-три интересовавшие его книжки, должен сдерживать свое желание к чтению только потому, что не знает о существовании в соседнем селе полезных ему книг. Соседний же священник напрасно доискивается тех книг, которые в достаточном количестве содержатся в церкви первого священника и т.п.»

Отличие от обыкновенного каталога здесь будет заключаться в том, что против каждой книги будет сделана дополнительная заметка, в какой церкви имеется данная книга. Копии этого объединительного каталога рассылаются и хранятся в церковной библиотеке.

Тогда лучшие книги всех церковных библиотек войдут в общий благочиннический каталог и получат живое употребление, более полезное, чем бесплодное лежание на полках до времени полной устарелости и негодности.

Нужно только положить начало, сделать первый шаг, а поддержать начатое будет не так уже трудно, хотя бы даже потому, что жаль будет бросить, оставить без забот то, что может служить надолго добрым памятником среди прихожан о доблестной ревности и усердии их священников.