Священник – совершитель богослужения

Наше священно– и церковнослужительское дело – повторять одни и те же молитвы, хотя весьма разнообразные, начиная с молитвы «Отче наш», как и дело всех вообще – исполнять одни и те же заповеди нравственного закона, ибо не различием молитв утверждается душа, а повторением и проведением их в наши мысли, в сердце наше и в волю нашу или в деятельность, во всю нашу жизнь.

Вступая в служение Богу и облекаясь в орудия Божии (священные одежды), я через то объявляю войну диаволу, врагу Божию и мнящему, яко область земли, воздуха и воды есть его область, а не Божия, и запинающему меня в произношении слов молитвы, хвалы и благодарения Богу. Но да победит вселукавого и всезлобного диавола бесконечная благость и правда Божия и да защитит меня немощного и грешного от козней его, от насилия его, от смущения и тесноты его! Когда смущение и какое-то бессилие сердца препятствуют тебе во время богослужения произносить слова молитв, тогда сочти это смущение и бессилие за мечту вражию (демонскую), отбрось уныние, малодушие и робость и о имени Господни говори, не торопясь, спокойно и намеренно громче, и ты одолеешь смущение и бессилие и получишь бодрость и силу. Верующему и уповающему все возможно! Надо бороться и побеждать! Враг бесплотный крепко борет нас во время богослужения, потому что в это время совершается чрез наше посредство благодатию Божиею возрождение наших душ, потому да не унываем от наветов вражиих, но да мужаемся и крепимся, взирая чистыми очами на Подвигоположника Христа, невидимо пред нами стоящего и тайно совершающего возрождение в душах! Чем большему числу людей испрашиваешь благ у Господа и чем выше эти блага, тем сильнее диавол противодействует молящемуся священнику, чтобы за его горячую, усердную молитву Бог не дал тех благ, ибо по вере вашей, сказано, будет вам и еже аще что можете веровати, вся возможна верующему. Впрочем, где умножаются козни диавола, там избыточествует благодать Божия.

Когда зовут тебя молиться куда-либо о живых или умерших, смотри, наблюдай тщательно за собою, чтобы сердце твое вполне было отдано молитве, чтобы оно искренно, горячо доброжелательствовало тем, о ком и за кого молиться просят тебя или о ком ежедневный долг заставляет тебя молиться, например: о епископе, о всей во Христе братии, о воинстве, о мире всего мира, о входящих в храм, и о прочих, и о всем прочем – о благорастворении воздуха и изобилии плодов земных и т.д.; молись с покойным духом, бесстрастно, мирно.

Если люди так долго работают житейской суете и заставляют нас часто дожидаться напрасно, когда они кончат ее, то нам ли, служителям Божиим, не работать медленно, с расстановкою, со смыслом, с чувством, с великим благоговением и усердием Господу Богу, читая молитвы внятно, раздельно. Пусть же лучше они ждут нас, чем мы их. Да будет, Господи, сие при каждом священнослужении, при всяком совершении таинств! Ты же даждь все сие: ибо без Тебе не можем творити ничесоже.

Господи, се начинается «седмица» моего недостойного Тебе, Царю безначальному и прежде век Сущему, служения, моего предстояния страшному и животворящему Твоему престолу и ходатайства о себе и о людях Твоих, да прегрешения всех очистиши: седмица служения пренебесным, пречистым, всеискупительным, божественным и страшным Твоим Тайнам, служения правды, служения нетления и бессмертия, обновления и обожения, служения высочайшего, божественного, коего в мире нет ничего святее и выше. Помогай мне в сем служении всякий день непрестанно, да хранит меня благодать Духа Твоего Святого от греха, соблюдая со святыми!

Происхождение литургии. Литургия апостольская

Начало литургии – Тайная Вечеря. Ее повторение в воспоминание Господне было основой и корнем литургии. Но что такое Тайная Вечеря? Это по своей внешней стороне еврейская пасхальная вечеря (ужин), и в обрядах пасхальной вечери мы должны искать ответа о том, каков был порядок и чин начальной литургии.

Обеденные обряды евреев известны нам только из Мишны, памятника II века, но, конечно, нельзя думать, чтобы в течение века могли существенно измениться обряды у такого религиозно консервативного народа, как евреи. Пасхальная вечеря, прежде всего, конечно, имела все основные черты обычной вечери.

Еврейский застольный ритуал – будничный

А эта обычная вечеря, при условии, что трапезуют не менее трех, совершалась так. Обедающие умывают руки. Затем отец семьи, или раввин, или почетный гость берет хлеб (цельный), делает в нем разрез, не отделяя куска совсем, кладет на хлеб обе руки и произносит такое благословение: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, выводящий хлеб из земли». Затем благословляющий отделяет кусок, макает его в соль и ест сам. После того раздает ломти хлеба всем сотрапезникам. Этот обряд есть остаток древнего, т.е. преломления хлеба. После хлеба освящается вино. Благословляющий поднимает чашу с вином на высоту ладони над столом и, держа ее правой рукой, говорит: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, создатель плода виноградной лозы».

Должно отметить предписание закона непременно оставлять на столе до конца вечери особенную часть хлеба: прежде это делалось, кажется, для бедных. По окончании обеда благословлявший вечерю в начале читает благодарения так. Пред ним ставят бокал лучшего, совершенно чистого вина. Он берет бокал в правую руку и обращается к сотрапезникам: «Благословим Господа нашего», те отвечают: «Благословен Господь Бог наш, Бог Израилев, Бог Саваоф, восседающий среди херувимов, за пищу, которую мы приняли» (так читается эта формула в Мишне). Затем следуют 4 длинных благодарения. Содержание их не излагаем, так как оно не отразилось на молитвах литургии.

Ритуал субботнего обеда

Несколько отличается от будничного ритуал субботнего и вообще праздничного обеда. Тогда вино освящается в самом начале трапезы, перед хлебом. Причем над вином читается также еще специальное благодарение за субботу: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, создавший виноградный плод. Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь мира, освятивший нас Твоими заповедями, давший нам святую Субботу и по Своему милосердию оставивший нам наследие, как воспоминание дел творения: ибо она -начало собрания святых и память о выходе из Египта. Ибо Ты нас избрал и освятил между всеми племенами, оставил нам по Своему благоволению наследие – святую Твою Субботу; благословен Ты, Господи, освятивший Субботу».

Ритуал пасхальной вечери

Наконец, третий ритуал – ритуал пасхальной вечери -есть лишь расширенный ритуал субботней вечери. Начинается он так же, как и субботняя вечеря, благословением праздника и кубка вина. После того как выпьют вино, по Мишне, едят закуску, немного горьких трав – это делается для возбуждения аппетита. Тотчас же вслед за этим наполняется второй бокал: сын спрашивает отца о таком необычном порядке вечери, а также и о происхождении праздника Пасхи: «Почему это ныне сразу наполняется вторая чаша еще прежде самого обеда?» В ответ на это отец произносит длинное историческое повествование (так называемая «каггада») о Пасхе и заканчивает его так: «Посему мы должны благодарить, восхвалять, славить, возвеличивать, возвышать, почитать, благословлять, прославлять и воспевать Того, Кто сотворил нашим предкам и нам все эти чудеса. Он вывел нас из рабства на свободу, из печали на радость, из скорби на праздник, из тьмы на великий свет, из подчиненности на волю. Да возгласим Ему: «Аллилуйя».

После этого поют первую четверть галлела (Пс.112 – 117 р. т.) и испивают вторую чашу. Далее идет обычным порядком вечеря. Вторично умывают руки, благословляют и вкушают опресноки (причем, как и в другое время, еще после первой чаши откладывают половину опреснока в сторону), горькие травы, а потом следуют остальные блюда. По окончании собственно обеда отец семейства берет отложенную часть опреснока, съедает частичку от нее сам и дает сотрапезникам. Теперь у евреев она означает пасхального агнца, который можно вкушать лишь в обетованной земле. Затем умывают руки, следует третья обычная «чаша благословения» и благодарение за пищу. После нее ставится четвертая специально пасхальная чаша, за которой оканчивают галлел.

И в жизни Самого Христа и в жизни апостолов можно указать много случаев, когда они исполняли эти застольные еврейские обычаи (Мк.6:48; Мф.8:6; Лк.24:30; Деян.27:3).

Тайная вечеря

Обратимся теперь к Тайной Вечере. Относится она, видимо, к концу трапезы, так как уход Иуды не удивил апостолов, что указывает на окончание главной части пасхальной трапезы, когда уйти было уже можно. Впрочем, ап. Павел ясно говорит, что Господь взял чашу после Вечери (1Кор.10:16). Любопытные особенности о Вечери сообщает св. Марк; его сообщение и потому заслуживает особенного внимания, что оно записано со слов св. ап. Петра: «Когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня. Они опечалились и стали говорить Ему один за другим: не я ли? И другой: не я ли? Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо... И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил (εύλόγησεν), преломил, дал им и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое. И взяв чашу, благодарив (εύχαρίστησας), подал им; и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая. Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием. И воспевши пошли на гору Елеонскую» (Мк.14:18–26). Совершая евхаристию в конце трапезы, Господь мог для этого воспользоваться той частью хлеба, которую откладывают до конца вечера. Чашу же для евхаристии Он взял одну из последних, на что отчасти указывают Его слова: «Я уже не буду...» и т.д. Вернее всего – это была третья чаша, за которой положено благодарение за вечерю.

Евхаристия во время апостолов

Во времена апостолов евхаристия также, по примеру Христа, оставалась вечерей, хотя, конечно, апостолы не повторяли для нее ритуала именно пасхальной вечери, а довольствовались, вероятно, более простыми формами – субботней или даже обычной вечери. Два намека на нее, быть может, дают уже Деяния апостолов. После первого большого обращения в день Пятидесятницы новые христиане, сказано, постоянно пребывали в учении апостолов, в общении (κοινωνιά) и преломлении хлеба и в молитвах (Деян.2:42); хотя κοινωνία еще не обозначает обязательного причащения. В Деяниях (20:7–12) сообщается о преломлении хлеба нечто более определенное. В первый день недели (т.е. в воскресенье, ср. 1Кор.16:2), когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи. При этом произошел случай с юношей Евтихом, после которого Павел «взошед же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел». Вероятно, это была евхаристическая вечеря, так как она происходила в воскресный день, на нее собралась вся община, но она не состояла из одной только евхаристии, и именно – из вечери, за которой была совершена евхаристия. Подробнее описывает такую вечерю сам ап. Павел во 2-й главе первого послания к Коринфянам. Как известно, он там касается беспорядков и злоупотреблений, происходивших у коринфских христиан на евхаристических вечерях. Прежде всего, такая вечеря, по сообщению ап. Павла, нечто единое целое – «вечеря Господня» – δέΐπνον Κυριάκόν. Припасы для вечери приносили христиане. Порядок ее, вероятно, был такой: начиналась вечеря вкушением обычной пищи, а в конце ее совершалась евхаристия. Отмечаем, что ап. Павел называет евхаристическую чашу. «Чаша благословения» (ποτήριον της εύλογιας) – это специфическое название последней чаши за еврейский вечерей (kusberachot), где читается благодарение (berachot – εύχαριστία, εύλογία) за пищу. И в следующей главе ап. Павел сообщает, что Христос взял чашу после вечери (ст. 25). Отмечено было, что ев. Лука упоминает об особой чаше в начале Тайной Вечери; к ней он даже относит слова, какие, по Мк. и Мф., Христос сказал за евхаристической чашей: «Приимите ее и разделите между собою; Ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не приидет Царствие Божие» (22:17–18). С таким ритуалом евхаристия оставалась приблизительно до половины II века.

Ритуал Евхаристии по Διδαχή των ’Αποστόλων

Любопытное и полное его изложение дает известный памятник I века, так называемый Διδαχή των άποστόλων). Он там изложен в 9–10гл. В 14 главе даются общие наставления об евхаристии: «В Господень день, (т.е. в воскресенье), собравшись, преломляйте хлеб и благодарите, предварительно исповедовав свои грехи, чтобы жертва ваша была чистой. Всякий имеющий недоразумение с братом Да не сходится с вами до тех пор, пока они не примирятся, чтобы не осквернилась ваша жертва. Ибо Господь сказал о ней: на всяком месте и во всякое время приносите Мне жертву чистую, ибо Я – Царь велик и Имя Мое хвально среди народов».

А вот самая формула: «Над евхаристией же так благодарите: во-первых, над чашей – «благословляем Тебя, Отче наш, за святую лозу Давида, отрока Твоего, которую Ты явил нам чрез Своего Отрока Иисуса, Тебе слава во веки». Над хлебом (περι κλάσματος): «благословляем Тебя, Отче наш, за жизнь и ведение, которое Ты явил нам чрез Своего Отрока Иисуса. Тебе слава во веки. Как этот хлеб был рассеян по холмам и был собран в одно, так да соберется Церковь Твоя от пределов земли во Твое Царство. Ибо Твоя слава и сила чрез Иисуса Христа во веки».

«Никто да не вкушает, да не пьет от вашей евхаристии, но лишь крещеные во Имя Господне, ибо об этом Господь сказал: не давайте святыни псам. По насыщении же так благодарите: благословляем Тебя, Отче Святый, за Святое Твое Имя, которое Ты вселил в наших сердцах, и также за ведение, веру и бессмертие, которые Ты явил нам чрез Своего Отрока. Тебе слава во веки, Ты, Господи, Вседержитель, сотворил все ради Имени Твоего, подал людям пищу и питие, нам же Ты, чрез Своего Отрока, даровал духовную пищу и питие и вечную жизнь. За все мы благословляем Тебя за то, ибо Ты Всемогущ, Тебе слава во веки. Помяни, Господи, Церковь Твою, чтобы избавить ее от всякого зла и усовершить ее в любви Твоей, собери ее освященную (Тобой) от четырех ветров во Твое Царство, которое Ты уготовал ей. Ибо Твоя сила и слава во веки. Да приидет благодать и прейдет этот мир. Осанна Богу Давида. Кто свят, тот да подходит, а кто нет – да кается. Маран афа (Господь наш грядет). Аминь. Пророкам позволяйте благодарить, сколько они хотят».

Здесь, как видно, мы имеем тот же ритуал первохристианского δέϊπνον Κυριάκόν – по подобию ритуала еврейской субботней вечерни. Первое благословение над чашей, которой открывался δέϊπνον, второе над хлебом, который председатель вечери преломлял и раздавал сотрапезникам. После вкушения пищи (μετά εμπλ ηεφηναι) идет молитва-благодарение за пищу, и вместе с тем над евхаристическим хлебом и вином.

В начале II века евхаристия все еще оставалась вечерей. В такой форме ее знает известное письмо Плиния к Траяну (написано между 111–113 гг.) о вифинских христианах.

Ритуал литургии в описании св. Иустина Мученика

В половине II века образовался уже ритуал литургии. В первый раз мы встречаем его описание, очень подробное, в большой апологии Иустина-мученика, написанной около 150–155 гг. Иустин описывает евхаристию дважды: во-первых, в связи с таинством крещения и, во-вторых, как она совершалась при нем в воскресный день.

«В так называемый день солнца бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам и селам; при этом читаются памятные записки апостолов или писания пророков, сколько позволяет время. Потом, когда читающий перестанет, предстоятель посредством слова делает наставление и увещание подражать слышанному доброму. Затем все вообще встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, тогда приносится хлеб, вино и вода, и предстоятель также воссылает молитвы и благодарения, сколько он может, а народ подтверждает, говоря: аминь. Затем следует раздаяние каждому и причащение даров, над которыми совершено благодарение, а к неприсутствовавшим они посылаются чрез диаконов. Между тем достаточные и желающие, каждый по своему произволению, дают, что хотят, и собранное складывается у предстоятеля, а он имеет попечение о сиротах и вдовах, о всех нуждающихся вследствие болезни или по другим причинам, о находящихся в узах, о пришедших издалека чужестранцах – вообще печется о всех находящихся в нужде. В день же именно солнца творим собрание таким образом все вообще потому, что это первый день, в который Бог, изменив мрак и вещество, сотворил мир, и Иисус Христос, Спаситель наш, в тот же день воскрес из мертвых, так как распяли Его накануне дня Кроноса, а после Кроносова дня, так как в этот день солнца, Он явился Своим апостолам и ученикам и научил их тому, что мы представили теперь на ваше усмотрение».

Составные элементы литургии

Как видим, евхаристическое собрание в воскресный день в описании Иустина имеет схему современной литургии: чтение Священного Писания, проповедь, молитва и причащение. Евхаристия в связи с крещением не имеет двух первых элементов (т.е. чтения и проповеди). Но откуда взялась в новой службе первая ее часть, стоящая пред причащением? Так как теперь евхаристия совершалась повсюду не вечером, а утром, то и начало этой части нужно искать в других богослужебных собраниях древних христиан. Здесь нам придется вернуться немного назад. Еще во времена апостолов у христиан были двоякого рода богослужебные собрания: один – это уже известная Вечеря Господня, а другой – это собрание молитвенно-учительного характера. Ап. Павел оставил довольно подробное описание такого собрания, как оно происходило в той же коринфской общине, именно в 14-й гл. 1-го послания к Коринфянам. «Когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, – все сие да будет к назиданию» (ст. 26). Здесь он пересчитывает христианские элементы богослужения. Эти элементы: псалмы (читались или пелись), Священное Писание и поучения. Все это явно соответствует еврейскому синагогальному богослужению в субботу. Форма такого синагогального богослужения проста. Она состоит из чтения Священного Писания (обыкновенно закона и двух пророков), проповеди и ряда кратких молитв об общине, властях, земном плодородии и т.д., подобных прошениям наших ектений. С таким ритуалом богослужение молитвенно-учительного характера, видимо, существовало и у древних христиан. Его описывает св. Иустин-мученик как первую часть современной ему воскресной литургии. Позже евхаристия была отнята от так называемой вечери Господней и присоединена к этому утреннему богослужению. От вечери, вероятно, евхаристия отделялась и раньше: св. Иустин, например, описывает евхаристию в связи с крещением.

Причину соединения евхаристии в воскресный день именно с утренним богослужением нужно искать, во-первых, в чувстве уважения христиан к евхаристии как к Телу и Крови Христовым, принимать кои после обыкновенной пищи могло казаться не совсем удобным, тем более, что и вечери уже во времена апостолов не всегда проходили гладко: не все христиане в них чувствовали надлежащим образом важность таинства. Затем нужно присоединить и чисто технические затруднения. Для небольшой общины еще можно было устроить вечерю, но когда она разрасталась до тысяч, трудно было найти подходящее помещение, чтобы устроить вечерю. По воскресным дням, как сообщает Иустин, христиане из сел и городов собирались в одно место: если расстояние было значительное, то пришельцам неудобно было приходить дважды – на утреннее богослужение, особо и на вечерю Господню. Ко всему этому нужно присоединить еще различного рода неудобства во время преследований от язычников. Где первоначально присоединили евхаристию к утреннему богослужению, неизвестно; вероятнее всего, на востоке – в Сирии или Малой Азии, потому что из этих стран всего больше вышло нововведений по части богослужения.

Пережитки древней «вечери Господней»

В Александрийском церковном округе еще в IV-V вв. наблюдались в обширном размере пережитки древней вечери Господней. «Египтяне, – пишет Сократ, – причащаются святых Таин не так, как обычно христиане: после того как насытятся и поедят всякой пищи, причащаются вечером, когда совершается приношение». В других Церквах (в Африке) такие пережитки вечери Господней с таинством евхаристии сохранились только для одного дня -для Страстного Четверга: в память Тайной Вечери тогда евхаристия совершалась вечером, и причащались, уже поевши. В нашей греко-восточной Церкви пережитком древнехристианской «вечери Господней» является загадочный и непонятный «чин возношения панагии» – чин раздачи богородичной просфоры. Теперь он совершается лишь в монастырях, и в русских, кажется, далеко не во всех; в древности он широко употреблялся и в мирском быту. Любопытные сведения об этом чине дает блаж. Симеон Солунский (XV в.) в «Разговоре о святых священнодействиях и таинствах церковных». Он там возводит этот чин чуть ли не на положение таинства. Вот что он пишет в гл. 322–324 глл.: «Хлеб, возносимый с призыванием Всесвятой, постановлено возносить по преимуществу в конце трапезы братской, во освящение братий, принимающих ее, как бы запечатление пищи, а особенно во славу Богоматери, Которая родила нам Хлеб Небесный, живой и пребывающий и всегда питающий наши души. Впрочем, он бывает возносим и во всякое другое время, когда кому нужно, в нашу помощь.

Возносится он по прошению чьему-либо и при самом священнодействии литургии. Возношение в таком случае совершается тогда, когда по божественному тайноводству положено вспоминать о Ней, когда именно мы говорим: «Изрядно о Пресвятей», и призываем Ее как благонадежнейшую и заступницу во всех наших нуждах и напастях.

Ради возношения сего хлеба мы сподобляемся вящей помощи, как мы часто испытывали это на себе самих и слыхали от многих достоверных вероятия людей. Ибо при возношении сего хлеба произносятся не простые какие-либо слова, но призывается и прославляется Единый в Троице Бог всяческих и наш, и совершается призывание воинству Всесвятой Богородицы и молитва об Ее помощи, а в этом таинство нашей веры, исповедание и чаяние нашего спасения».

Не будем излагать всех перемен, какие произошли по местам в строе литургии. С течением времени образовался целый ряд различных литургий. Одних сирийских литургий было более 60. Затем ряд литургий египетских, персидских и западных. Для нас наибольшее значение имеют Климентова литургия и литургия Иакова (сирийского типа) и литургия Марка (александрийского типа), как наиболее близкие к первоначальному типу и послужившие основой литургиям Василия Великого и Иоанна 3латоустого.

Климентова литургия находится в VIII книге так называемых «Апостольских Постановлений». Литургия эта начинается чтением Ветхого Завета, перемежающегося пением псалмов, потом читаются Деяния святых апостолов, послания ап. Павла и Евангелие. Далее следуют поучения пресвитеров и епископов, потом четыре ектении и молитвы над оглашенными и кающимися и одержимыми. Эти 4 молитвы – новшество, сравнительно с литургией Иустина-мученика. Далее литургия идет по древней схеме. Следует молитва верных. Начинается приготовление к причащению. После приветствия епископа и по возгласу диакона: «Приветствуйте друг друга целованием святым» – совершается предпричастное целование. Священник тайно молится за себя. Далее: «Благодать Вседержителя Бога и любовь Господа нашего Иисуса Христа и общение Святаго Духа со всеми вами». «Горе ум». «Имамы ко Господу». «Будем благодарить Господа». «Достойно и праведно». Совершается освящение Даров и длинная евхаристическая молитва, кажется увеличенная после интерполяторами. Следует ектения, особая молитва: «О еже сподобити причаститися». Диакон говорит: «Будем внимательны!» «Святое святым...» «Един свят...» Причащение. Диакон призывает возблагодарить Бога, и епископ читает молитву, похожую на нашу благодарственную и заамвонную, соединенные вместе. Кончается литургия молитвой над преклоненным народом и возгласом диакона: «Расходитесь с миром».

Литургия Иоанна Златоуста в высшей степени близко стоит к этой литургии, построение ектений и целые выражения тождественны, но у Златоуста есть в ектениях дополнительные прошения и иное их расположение.

Литургия Иакова, конечно не принадлежащая апостолу, но сложившаяся в его Церкви (Иерусалимской), начинается, как все древние литургии, с малого входа. Содержит, в отличие от Климентовой, Символ веры, чтение диптихов, «Отче наш», три поздних молитвы – после Символа веры, между прочим, при раскрытии антиминса. Ветхозаветные чтения исчезли, появилось в позднейших редакциях «Единородный Сыне».

Литургия Марка – основная литургия египетского типа, но записей ее нет ранее XII века. В редакциях существующих она не в первоначальном своем виде. Начиналась, как все литургии, малым входом («Единородный Сыне» и Трисвятое). Ектений об оглашенных не имеет. За последними прошениями ектений следуют молитвы иерея. Части литургии, начиная с великого входа, внесены из литургии иерусалимской и константинопольской, только анафора, молитва возношения, носит своеобразные, оригинальные черты.

Самые подробные известия сохранило об этом так называемое «Слово о предании божественной литургии»¹³. Обычно его понимают в таком смысле, что Василий Великий сократил литургию ап. Иакова. «Слово» ясно и решительно говорит, что Василий Великий написал целый чин литургии. Ясно также, что он этого чина сам не сочинял, он только сокращеннее изложил то, что существовало уже до него. В дальнейшем подробном разъяснении – что же именно сделал Василий Великий? – говорится, что Василий Великий сокращал не литургии свв. Климента и Иакова, а вообще литургию, преданную апостолами.

Современники Василия Великого, тяготясь продолжительностью службы, заглядывали лишь на чтение Священного Писания (действительно, Златоуст в своих Словах жалуется, что публика заходит в церковь лишь послушать проповедь, а потом тотчас же в большинстве и уходит). Василий Великий поэтому сократил количество (быть может, и объем) молитв литургии. Сокращение это и могло касаться ектений перед литургией верных, длинной древней анафоры и т.д. Но свое имя дал литургии св. Василий не столько как сократитель литургии, сколько как автор ряда молитв в существенной части литургии.

Существует житие Василия Великого, которое приписывается Амфилохию Иконийскому (его современнику, † 394), но ему на самом деле не принадлежит. В IX веке его перевел на латинский язык диакон Урс (Ursus). Таким образом, на греческом языке оно появилось не позднее IX века, а вероятно и раньше. Там есть любопытный рассказ, как Василий Великий составил свою литургию. Он, будто бы уже в сане епископа, молился Богу о даровании благодати, мудрости и разумения, чтобы ему совершать приношение бескровной жертвы собственными словами, и стал служить Богу каждый час дня и ночи, совершая молитву. На седьмой день, придя в состояние необыкновенного воодушевления от наития Святого Духа, он увидал в видении Христа с апостолами, Который, предложив на святой жертвенник хлеб и чашу, сказал: «Да исполнятся уста твои хваления», и разрешил ему совершать приношение бескровной жертвы согласно с его желанием. После этого Василий Великий, приступив к жертвеннику, начал говорить и писать на хартии: «Да исполнятся уста мои хвалы, дабы мне воспеть Твою славу, Господи Боже наш, сотворивший нас и приведший в сию жизнь», и остальные молитвы божественной литургии. По окончании же молитв он вознес хлеб, усердно молясь и говоря: «Внемли, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, из святаго жилища Твоего, и приди освятить нас, горе сидящий вместе с Отцем и здесь невидимо присутствующий с нами, и сподоби сильною Твоею рукою преподать нам и чрез нас всему народу Твоему божественныя Тайны». Потом «Святая святым». Народ: «Един свят, един Господь, Иисус Христос, во славу Бога Отца, аминь». И когда он разломил хлеб на три части, то одну из них с великим страхом и почтением принял сам, другую сохранил, чтобы похоронить с собою, а третью, наконец, положил в золотой ковчег, наподобие голубя, и подвесил его над святым престолом.

Этот трогательный, хотя и легендарный рассказ содержит в высшей степени важные известия для истории литургии св. Василия Великого. Автор жития, как мы видели, почти подробно указывает, какие молитвы написал для литургии св. Василий Великий. Оказывается, что его чин начинался прямо с нынешней так называемой «молитвы приношения», следующей тотчас же за Херувимской песнью. Затем, по житию, оказывается, что Василий Великий еще написал евхаристическую молитву («Сый, Владыко, Господи»), молитву пред «Отче наш» («Боже наш, Боже спасати»), молитву главопреклонения («Владыко, Господи, Отче щедрот») и, наконец, молитву возношения Агнца («Вонми, Господи»). Итого только 5 молитв: эти 5 молитв и стояли только с именем Василия Великого в списках его литургии, известных автору его жития.

Исследование древних списков доказывает, что, действительно, св. Василию Великому принадлежат именно молитвы, начиная с молитвы после Херувимской.

В своих сочинениях Златоуст не раз местами описывает, как совершалась литургия в то время в его церкви. Это описание, за немногими частностями, соответствует описанию Климентовой литургии. Она, очевидно, была основой константинопольской литургии. Позднее вошло в нее многое из литургии Василия Великого, но, кажется, не непосредственно, а из третьего общего источника, так как некоторые молитвы здесь не короче, а длиннее, чем в литургии св. Василия. Молитва приношения, молитва заамвонная взяты из литургии св. Василия. Однако установить, св. Иоанном Златоустым ли сделаны эти изменения, невозможно. Есть основания думать, что литургия с его именем была будничной литургией константинопольской Церкви и сложилась постепенно, получив имя св. Иоанна Златоуста от центральных литургических молитв, составленных им, или даже от одной его евхаристической молитвы. Нечего и говорить, что наши литургии не соответствуют древним чинам литургии св. Василия и св. Иоанна Златоуста. Эти чины носили еще следы литургии древней, т.е. начинались чтением Священного Писания. Все части, предшествовавшие малому входу, позднейшего происхождения. Трисвятое не могло быть составлено ранее 438–439 гг., когда было внесено в чин литургии при Патриархе Константинопольском св. Прокле. Молитва входа, по Барберинову списку, как мы уже говорили, заимствована из литургии ап. Иакова, а молитва предложения – из литургии ап. Марка в то время, когда уже начал зарождаться чин проскомидии. Не принадлежит поздним составителям наших литургий и молитва во время пения Херувимской, так как сами Херувимские («Иже Херувимы» и «Вечери Твоея») введены при императоре Иустине II (565–578), «Ныне силы» в 645 г., а «Да молчит» условно допущена по первопечатному Типику (1577 г.).

Не только древность, но и нынешняя греческая Церковь не знает пред освящением Даров чтения предстоятелем тропаря 3-го часа со стихами из 50-го псалма. «Единородный Сыне» внесено в 536 году против несториан, и Трисвятое – при св. Прокле. Не древнего происхождения диаконский возглас по малом входе: «Господи, спаси царей» (по славянски – «благочестивыя»). Пение «Да исполнятся уста наша» введено в 624 г. Молитва предпричастная – древнего происхождения, но не в настоящем своем тексте. В Гроттаферратском Евхологии XIII века и в славянском Служебнике Софийской библиотеки № 539-й, XV века, предпричастная молитва «Господи, несмь достоин», вариант который ныне – в последовании ко святому причащению, приписываемый здесь Златоусту. С XVI века в славянские Служебники входит молитва «Верую, Господи, и исповедую», причем с нею сливается «Да не в суд», а «Вечери Твоея» читается ранее. В домонгольский период предпричастная молитва была иная. Иная же помещена в литургии, изложенной в 12-м т. творений Иоанна Златоуста (изд. Спб. Духовной Академии) по Миню. Такая изменчивость предпричастной молитвы служит показателем, что она – не Златоустова происхождения. В толковании на литургию современника св. Василия, св. Кирилла Иерусалимского, о предпричастной молитве нет еще упоминания.

Как видим, история литургии есть история обогащения ее новыми песнопениями, но вместе эта история оказывается и историею существенного изменения строя литургии в сторону ослабления ее народности и пластичности. Так как из предыдущего краткого очерка нельзя было уловить этого факта, то останавливаемся на нем особо.

Основа литургии – евхаристическая молитва. Что с ней сделалось? Апостольская евхаристическая молитва была не рядом молитв, а одной сплошной молитвой, прерываемой только коротким ответом народа. Она не прерывалась длительным пением «Достойно и праведно есть» и т.д. и «Тебе поем»; вместо первого произносились только первые три слова, а не пелись. Последующие за этими слова (вышеприведенные) до XIV века не употреблялись. Гимн «Тебе поем» внесен в чин несколько ранее IX в. Своим содержанием этот гимн чужд предшествовавшему возгласу («Твоя от Твоих») и одновременной с ним молитве о ниспослании Святого Духа на Дары. При Патриархе Константинопольском Германе († 740) этот гимн входил в употребление, но в нем не было слов «И молим Ти ся...» По возгласе «Победную песнь поюще» (следующих трех деепричастий не было) народ произносил ангельскую песнь «Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля», и только; последующие слова – позднейшее добавление. В конце евхаристической молитвы (пред «Изрядно») не было пения «Достойно есть яко воистину» или других «задостойников», но предстоятель, вспоминая в молитве Благовещение Богородице, читал молитвенное воззвание к Ней – «Богородице Дево» или «Радуйся, благодатная». Как произошли эти перемены? Почему? Каков их смысл? Произошло это просто. Причина перемены в том, что евхаристическая молитва из гласной стала тайно чтимой, из решетки, ограждавшей древний алтарь, образовалась иконостасная стена, предстоятель скрылся от народа, и до слуха народа стали долетать только концы периодов молитвы (возгласы), выраженные часто в придаточных предложениях («Поюще, вопиюще...»), а иногда в предложениях, сказуемое которых скрыто в тайной части молитвы («Изрядно»).

Что же делать народу во время чтения молитв, сделавшихся тайными? Его заняли слушанием гимнов, которые не выражают содержания читаемой молитвы. Молитвенно-разговорная форма древнего времени постепенно преобразовалась в песенную; для этого удлиняются краткие ответы народа предстоятелю, вставляются новые гимны сложного распева и народ заменяется хором, певцами. Раздвоилась Церковь или даже растроилась: предстоятель молится, певцы поют, народ внимает непонятным по своей отрывочности возгласам предстоятеля и гимнам певцов. Композиторы призвали на помощь все свое уменье, чтобы эти гимны сделать наиболее искусными. Предстоятель оказался отделенным от народа двойною стеною: стеною гимнов и стеною икон; его евхаристическая молитва, не одушевляемая народным вниманием и участием в ней, разбилась на части, и он потерял сознание, что это одна великая и святая апостольская молитва, что он говорит к народу или придаточными предложениями, или предложениями без сказуемых. Тайные части молитвы он читает быстро, чтобы не вышло пауз у певцов.

Таково отличие нашей литургии в главной ее части от литургий не только апостольских, но и от литургий тех святых отцов, лики которых украшают наши Служебники: Василия Великого и Иоанна Златоустого. «Не один священник приносит евхаристию, – говорил Златоуст своей пастве, – но и весь народ». В некоторых церквах народ повторял слова молитв, произносимых предстоятелем. Этого мало. Не одна евхаристическая молитва из гласной обратилась в тайную. Большинство тайных молитв читается во множественном числе, как бы от лица народа.

Пред 2-й и 3-й молитвой верных диакон произносит: «Премудрость», что означало в древности: «Слушайте». Это признак, что священник читал молитвы вслух, а теперь он читает вслух лишь придаточные предложения, заканчивающие молитвы. Но первую молитву верных предписывают читать тайно отцы Лаодикийского собора (364 г., прав. 19). Возможно, что и в самой евхаристической молитве были речения, произносимые тайно. Златоуст пишет: «Когда стоит священник пред трапезою, воздевая руки к небу, призывая Духа Святого, чтобы Он сошел и коснулся предлежащего, то бывает великая тишина, великое безмолвие» (Св. Иоанн Златоуст. Творения в 12 т. М., 1991. Т. 2. С. 442).

Когда же произошла замена гласных молитв тайными? В очень длинный период времени, на пространстве нескольких веков, начиная, быть может, с IV века, о чем свидетельствует забота отцов Лаодикийского собора о тайности первой молитвы по удалении оглашенных. В VI веке тайное чтение молитв становится настолько распространенным, что император Юстиниан (565 г.) в 137-й новелле пытается восстановить гласное чтение, но едва ли эта попытка имела прочный успех. В VII веке в «Луге Духовном» рассказ о детях, кощунственно игравших в обедню, предваряется словами: «В некоторых местах священники имели обыкновение читать молитвы вслух». По догадке проф. А.П. Голубцова, самый этот рассказ представляет собою прикровенную апологию тайности молитв.

Взамен сокращения гласных молитв в литургии, как мы видели, усилился песенный элемент. Евхаристическая молитва вся покрылась песенным каноном. В других частях литургии вследствие тайности молитв произошла иная перемена: умножение ектений. Ектении эти внесены не только для заполнения паузы между возгласами предстоятеля, но частью и для того, чтобы дать знать, о чем молится предстоятель. Так, ектения об оглашенных повторяет молитву предстоятеля. Просительная ектения по перенесении Даров на престол приглашает молиться «о предложенных честных Дарех», просительная ектения по освящении Даров – об освященных Дарах. Затем явилась заамвонная молитва. Едва ли, однако, все это заменяет потерю, вызванную, может быть, уже слагавшимся отдалением духовенства от мирян.

Часы молитвы у евреев (3, 6 и 9)

Подобно тому как началом литургии послужили обычаи еврейской вечери и синагогального богослужения, точно так же и прочие наши службы ведут свое происхождение тоже от еврейских молитвенных обычаев. В храмовом богослужении евреев в течение дня полагалось три молитвы, соответственно трем дневным жертвам: первая молитва утром, между восходом солнца и третьим (т.е. 9-м) часом, когда приносилась утренняя жертва, после нее обыкновенно произносились псалмы, торжественно читались молитвы, и богослужение заканчивалось благословением священника. Вторая молитва в полдень, когда приносилось бескровное приношение (из муки, вина), и, наконец, третья молитва вечером, около 9-го часа (три часа пополудни), когда приносилась вечерняя жертва, со своими молитвами, но песнопениями она обыкновенно затягивалась до солнечного заката. Уже в плену вавилонском евреи заменяли эти жертвы молитвами. Позднее, в рассеянии, особенно же после разрушения второго храма, этот обычай укрепился окончательно: древние жертвы были заменены богослужением в синагоге, причем это богослужение сохранило ритуал храмового богослужения.

Часы молитвы у древних христиан

В жизни первоначальной иерусалимской общины христиан мы находим соблюдение еврейских молитвенных обычаев: апостолы молятся в часы 6-й и 9-й (Деян.3:1; 10:9), соблюдают 3-й час (2:1, 15), даже ходят для молитвы в иерусалимский храм. Вероятно, эти же часы соблюдали и христиане из язычников.

У Климента Александрийского находим уже точное обозначение часов: обыкновенно христиане, пишет он, «отводят для молитвы часы -третий, шестой и девятый». В 34 главе VIII кн. Апостольских постановлений, написанной, вероятно, еще во времена гонений, читаем: «Молитвы совершайте утром, в третий, шестой и девятый часы, вечером и при пении петухов. Утром благодарите Господа за то, что Он просветил нас, провел нас и навел день, в третий же час молитесь потому, что в этот час Господь получил приговор от Пилата, в шестой потому, что в этот час Он был распят, в девятый потому, что тогда вся природа, при распятии Христа, ужасаясь дерзости нечестивых иудеев, колебалась, не вынося оскорблений своего Господа; вечером благодарите Его за то, что Он давал нам ночь для упокоения от дневных трудов; при пении же петухов молитесь ввиду того, что они возвещают наступление дня для совершения дел света».

Как мы видели, у евреев в указанные часы совершалось общественное богослужение; христиане же, по-видимому, первоначально совершали лишь частную молитву. «Учение 12 апостолов» указывает для этого только одну молитву «Отче наш».

Преобразование часов древней христианской молитвы в общественные службы

По сведениям Плиния, христиане уже собирались на общую молитву дважды в день – утром и вечером. Вечерняя молитва при наступлении ночи в первые века соединялась с евхаристическим собранием. Причиной, мешавшей храмовой молитве, были гонения. Когда гонения прекратились, то христиане получили возможность устраивать дневные службы в храмах: все молитвенные часы обратились в общественные службы, но не все они и не для всех были обязательны, а, по-видимому, только те же утренняя и вечерняя. У Евсевия Кесарийского в толковании на слова Пс.64:9 читаем: «...Исходы утра и вечера украсити», – «Исходы» по Симмаху – славословие, или по Акиле – песнословия. От конца IV в. мы имеем очень подробное описание богослужения в Иерусалиме – это записки западной путешественницы, так называемой Сильвии (настоящее имя София или Евхерия) Аквитанки (записки эти изданы под названием «Паломничество по святым местам». – Ред.). По ее рассказам, в обыкновенное время в Иерусалиме обычно посещаемыми службами были полунощная служба, которая затягивалась до восхода солнца и соединялась с утренним богослужением, службы 6-го и 9-го часов и вечерня. В Четыредесятницу же к указанным службам, по Софии Аквитанке, прибавлялась еще и служба 3-го часа. Так в IV веке, как видим, почти уже сформировалось то количество служб, какое мы находим и теперь. Впоследствии были прибавлены только еще две службы: первого часа и наша новая полунощница. Уже в IV в. полунощная служба обыкновенно затягивалась до утра и соединялась с утренним богослужением. Благодаря этому и получилась наша утреня. Теперь она у нас является одной службой, но на самом деле она составлена из двух: шестопсалмия – это остаток древней полунощницы, и части канона с хвалебными псалмами – это древняя утренняя служба. Благодаря такому соединению получилось уже только 6 служб. По сообщению Иоанна Кассиана, введение службы первого часа произошло в Вифлеемском монастыре при следующих обстоятельствах. По окончании утрени монахам обыкновенно давалось несколько часов на отдых. А так как до третьего часа службы никакой не было, то некоторые злоупотребляли этим разрешением. Наиболее ревностным лицам такой беспорядок не нравился, и они возбудили об этом вопрос. Старшие после долгого и тщательного обсуждения установили службу первого часа, и она, по словам Кассиана, восполнила количество служб до семи, по слову Давида: «Седмирицею днем хвалих Тя». Полунощница же образовалась, по-видимому, из 118 псалма, который некогда пелся на древней полунощнице до ее соединения с утреней. Таким образом для ночной и утренней службы получился двойной комплект служб.

Но перейдем теперь к самим чинам служб. Как мы видели, в «Учении 12 апостолов» каждая из дневных молитв состоит только из чтения Молитвы Господней. Но псалмы составляли центр богослужения с самых древних времен. К псалмам и песням Ветхого Завета у христиан прибавились еще песни новозаветные и молитвы, составленные самими христианами. Последние стали появляться, несомненно, очень рано. Самыми древними из них, вероятно, являются утренний и вечерний гимны. Одним из таких гимнов является, между прочим, наш гимн «Свете тихий». По крайней мере, о нем, кажется, говорит св. Василий Великий в книге о Святом Духе: «Наши отцы установили встречать благодать вечернего огня не молчанием, но когда внесут его, тотчас же и благодарить». Подобный же вечерний гимн записан в 48-й гл. VII кн. Апостольских постановлений; он, кажется, сирийского происхождения: «Хвалите, отроцы, Господа, хвалите имя Господне. Хвалим Тя, славословим Тя, благословим Тя, великия славы Твоея, Господи Царю, Отче Христе, непорочнаго Агнца, вземлющаго грех мира. Тебе подобает хвала, Тебе подобает пение, Тебе слава подобает Отцу, чрез Сыне во Всесвятом Духе во веки веков. Аминь». Там же выше записан и утренний гимн «Слава в вышних Богу», но в более краткой, сравнительно с настоящей, редакции.

Древние чины вечерни и утрени, их составные молитвы

Первоначально состав каждой отдельной службы был очень простой. Обыкновенно произносился известный псалом, приуроченный к этой службе, а за ним следовали молитвы. До нас сохранились два полных чина вечерни и утрени из первой половины IV века. Они помещены в VIII кн. Апостольских постановлений, гл. 35–39.

Приводим изложение этих чинов. «Когда наступит вечер, то ты, епископ, собирай Церковь. И сначала пусть произносится светильничный псалом», т.е. Пс.140 – наше «Господи воззвах». После светильничного псалма, читаем дальше в постановлениях, диакон произнесет ектении об оглашенных, одержимых нечистыми духами, просвещаемых и кающихся. Т.е. мы опять встречаем тот же самый порядок, какой видели при обозрении Климентовой литургии. После отпущения их всех диакон скажет: «Елицы вернии, Господу помолимся». И после ектении, подобной нашей великой, во время которой верные тогда становились на колени, он продолжает: «Воставши, будем просить у Господа милости и щедрот Его, ангела мирна, добраго и полезнаго себе, христианской кончины, мирных и безгрешных вечера и ночи и непостыднаго времени всей нашей жизни. Предадим сами себя и друг друга чрез Христа живому Богу». И после этого епископ читает такую молитву: «Безначальный и бесконечный Боже, Творец и Попечитель всего во Христе, сотворивший день для дел света и ночь для упокоения нашей немощи, ибо Твой есть день и Твоя есть ночь. Ты ныне, человеколюбивый и преблагий Владыко, милостиво приими сие наше вечернее благодарение. Проведя нас чрез долготу дневную и приведя к началу ночи, сохрани нас Христом Своим. Подай нам мирный вечер и безгрешную ночь и сподоби нас вечной жизни чрез Христа Твоего, чрез Него Тебе слава, честь и поклонение во Святом Духе во веки. Аминь». Диакон после этого возглашает: «Подклоните свои головы для руковозложения». Епископ читает молитву над главопреклонным народом: «Господи, Вседержителю. Просвети лице Свое на народ сей, преклонивший выю сердца своего, и благослови его чрез Христа, чрез Коего Ты просветил нас светом ведения и открыл нам Самого Себя. С Ним Тебе и со Святым Утешительным Духом подобает должное поклонение от всякого разумного и святого существа во веки. Аминь». Диакон возглашает: «Идите в мире». Точно так же порядком совершалась и утреня, с тем только различием, что там произносился другой псалом – в Апостольских постановлениях указан 66-й – «Боже, Боже мой, к Тебе утреннюю». Это, вероятно, чины антиохийской Церкви, потому что те же самые псалмы указываются для данных служб в творениях Златоуста. В каждой местности, конечно, первоначально был свой выбор псалмов. До нас сохранились несколько таких расписаний псалмов. Одно из них, вероятно, палестинское, лежит в основе нашего Часослова.

Осложнение простых чинов

Простые чины суточных служб, наподобие приведенного нами выше чина вечерни, в IV веке подверглись усложнению и расширению. Мотивом к этому была молитвенная ревность христиан. Так, одни для ночной службы назначали 18 псалмов, другие – 20, третьи – 30, некоторые стремились превысить и это число. Нужно помнить при этом, что псалмы не читались, но «растягивались», как замечает Кассиан, «антифонным пением и разными модуляциями». Но уже в его время начал входить в общее употребление обычай, который лежит в основе нашего Часослова, именно, чтобы за каждой службой пелось по три псалма.

Основа повечерия

Основу повечерия в древности, по-видимому, составляла песнь «С нами Бог». В Студийском, например, уставе под праздник большею частью указывается сокращенное повечерие, именно, начиная с гимна «С нами Бог».

Основа вечерни и ее состав

Основой вечерни, как и других служб, тоже служат три псалма. Нынешняя практика совершенно изгнала их из употребления, хотя по традиции они продолжают печататься в Часословах. Это – псалмы 140 («Господи, воззвах к Тебе»), 141 («Гласом моим ко Господу воззвах»), 129 («Из глубины воззвах к Тебе, Господи»). К ним присоединен еще четвертый – 116-й псалом («Хвалите Господа вси язы́цы»). Далее по настоящему иерусалимскому ритуалу должно следовать прямо «Сподоби, Господи», как это и теперь у нас наблюдается на будничной службе. Прокимны же в старину употреблялись лишь пред чтением Священного Писания, на что указывает их название – προκείμενον, т.е. то, что поется, что предпосылается назначенному уставом чтению. В древности это были целые псалмы, которыми чтения отделялись одно от другого. Теперь же на наших вечернях они потеряли всякий смысл. Молитва же «Сподоби, Господи», вероятно, в старину являлась дополнением и второю частью гимна «Свете тихий», так как она является заключением утреннего гимна. Дальше мы увидим, что и весь чин древней утрени в точности воспроизводит собою чин вечерни. Дальше по древнему порядку должны бы следовать ектении и молитвы оглашенных и т.п., но это опущено, как мы видели, даже и в литургии иерусалимской. От ектении верных осталась лишь вторая ее половина и молитва главопреклонения. Вот как описывает вышеупомянутая София Аквитанка иерусалимскую вечерню конца IV века. «В десятом часу, это время здесь называют светильником, собирается все множество в храм Воскресения. При этом зажигаются все лампадки и свечки, и таким образом получается ослепительное освещение. Огонь же не приносят откуда-нибудь извне, а берут из пещеры, т.е. от Гроба Господня, потому что там горит лампада и днем и ночью. Произносятся светильничные псалмы и продолжительные антифоны. Приходит епископ и садится горе, на своей кафедре, садятся также на своих местах и пресвитеры. Продолжают произносить гимны или антифоны. И когда это закончат, епископ встает и становится за преградой, что находится пред пещерой Гроба Господня. И один из диаконов творит по обычаю поминовение различных лиц, т.е. произносит «великую ектению». И в то время, как он произносит отдельные прошения, мальчики, – их там всегда стоит очень много, – отвечают: «Κύριε έλέησον», т.е. «Господи, помилуй». Когда диакон кончит свои прошения, то епископ произносит молитву и сначала молится за всех: и таким образом молятся все вместе, и верные и оглашенные. Затем диакон громогласно возглашает, чтобы каждый оглашенный, где бы он ни стоял, преклонил голову, и таким образом епископ произносит благословение над оглашенными. Потом диакон приглашает то же самое сделать верным, епископ благословляет их, и после того бывает отпуск из храма Воскресения, при этом подходят к епископу и целуют его руки. Из храма Воскресения идут в храм Креста. Во время этого перехода до самого места, где находится Крест, поют гимн. Когда дойдут до того места, произносится молитва и благословляются оглашенные; после другой молитвы благословляются верные. После этого отправляются в помещение, находящееся за Крестом, и там происходит то же самое, и опять подходят к руке епископа. Повсюду там висит великое множество стеклянных лампад и люстр. Кончается вся эта служба вечером, когда наступает тьма». Мы видим, таким образом, что в Иерусалиме по окончании вечерни в собственном смысле затем совершалось нечто, напоминающее нашу литию, от одной из таких литий и происходят наши стиховные стихиры. В более поздних памятниках, например в описании иерусалимского богослужения IX века, у стиховен утренних, по крайней мере, стоит замечание, что здесь совершаются литии на такое-то святое место, коих, кстати сказать, в нынешнем храме Воскресения немало.

Чин утрени

Чин утрени представляет собой более сложную и запутанную вещь, чем чин вечерни. Как было уже отмечено, он составился из двух чинов – древней полунощницы и древней утрени в собственном смысле, совершавшейся в самом начале дня. Древний порядок первой службы восстановить очень трудно, потому что она теперь слишком осложнена многими вставками и дополнениями, например кафизмами, полиелеем и т.п. Древнюю основу ее составляли 118-й псалом «Блажени непорочнии в пути» и псалом 50. Последний составлял заключение этой службы. Что касается первого, то в Иерусалиме же он употреблялся только на воскресных утренях, на обыкновенных же службах его переносили в новую полунощницу, создавшуюся после объединения древних полунощницы и утрени в одну службу. Что касается иерусалимской утрени в собственном смысле, то она представляет собой, как было сказано, точную копию вечерни: в ней тоже есть три специальных утренних псалма – 148, 149, 150. Затем идет утренний гимн, есть и его добавление «Сподоби, Господи» (что у нас теперь читается только на будничной службе), есть стиховные стихиры, есть даже и заключение наподобие вечернего «Ныне отпущаеши» – «Благо есть исповедатися Господеви». С объединением этих двух служб в одну между ними вставлены были девять библейских песней, образовавших основу того, что впоследствии стало называться каноном.

Полунощное богослужение

Полунощное богослужение описывается Аквитанкой таким образом: «Ежедневно до пения петухов открываются все двери Воскресения и сходят все монашествующие и parthenae (девственницы), как зовут их здесь. И не только они, но, кроме них, и миряне, мужи и жены, имеющие желание пободрствовать ранее.

И с этого часа вплоть до рассвета поются песни и стихословятся псалмы, также и антифоны, и после каждой песни читаются молитвы. Ибо по два или по три пресвитера, также и диакона, ежедневно чередуются с монашествующими и после каждой песни и антифона читают молитвы». Паломница излагает чин полунощного богослужения в общих чертах, умалчивая о начале и конце его и не указывая названий молитвословий, как это обычно бывает в церковных уставах. По ее описанию, поются гимны и псалмы с припевами ипофонически, равно как и антифоны; при каждом гимне читается молитва. Но здесь не упоминается, какие именно поются гимны и псалмы и с какими припевами, а также нет названий и читаемых молитв. Как видно из описания паломницы, строй полунощного богослужения носит характер простоты и чужд был характера стройного, раздельного чинопоследования.

Это полунощное богослужение представляется совершающимся всю ночь; оно начинается «до пения петухов» и кончается, кажется, «на рассвете» (Сильвия не обозначает часов). Следовательно, можно предполагать, что полунощная служба по объему своему была велика, что гимны и псалмы с припевами пелись или стихословились протяжно, медленно, молитвы читались не только пресвитерами, но и диаконами неспешно, делили всю службу на несколько отделов. Можно думать, что продолжительность полунощного богослужения зависела и от того, что psalmi respondantur, т.е. пелись ипофонически так, что на каждый стих, произносившийся одним из служащих, народ отвечает повторением положенного припева, чем и замедлялась служба. Несомненно, эта служба не есть древняя редакция полунощницы, а особая своеобразная служба, состав которой, к сожалению, восстановить невозможно.

Вся мысль священно-церковнослужителей при совершении богослужения должна быть устремлена к Владыке и Господу, Которому предстоят, Которому служат и Которого образ в себе носят. Молитвы прочитывать священнослужители должны со всяким вниманием, благоговением, прилежно и всецело, не опуская ничего, читать не на память, а по книге, чтобы не было запинок или замешательства в священнослужении вследствие забывчивости («Известие Учительное»).

Все движения священно-церковнослужителей за богослужением должны быть степенны, не угловаты и не порывисты, походка свободна, не торопливая и не деланная. Не следует позволять себе плевать и сморкаться на пол, а должно для этой надобности обходиться при посредстве платка и вообще во всех своих действиях, как бы они ни казались маловажными, строго соблюдать приличие и благопристойность. При известных молитвах-обращениях каждый из священно-церковнослужителей должен истово творить крестное знамение, поклоны в полупояс, со сгибанием спины, земные поклоны и прочее по установлению. Служение совершается Богу, а не людям. «Господеви» же всегда должно работать «со страхом» (Пс.2:11), a потому чтение, пение, возглашения и проч. должны быть исполняемы с одинаковым усердием всегда: и когда много народа в храме и когда мало, хотя бы был только один сторож. В Смоленской епархии одной из уездных комиссий, состоявшей из представителей духовенства и церковных старост, было постановлено, чтобы священнослужители не входили в алтарь с палками, зонтами и в грязных калошах – все это нужно оставлять вне алтаря; для совершения проскомидии непременно быть священнику облаченным в ризу; в это время в ризе не выходить без служебной нужды из алтаря даже на клирос; во время богослужения в алтаре не разговаривать больше шепота и то по нужде; из алтаря не открывать северных и южных дверей и завесы, чтобы высматривать народ; не опираться на престол и жертвенник; не отдавать приказаний кому бы то ни было вслух во время богослужения, тем более не прерывать его, хотя бы на клиросе была допущена какая-либо ошибка, но сделать указание незаметно, чтобы ошибка не вышла блазною в глазах молящихся; при каждении священника с диаконом вокруг престола, стола при водоосвящении и вселенских панихидах, гроба покойника, действование кадилом нужно начинать не прежде, чем как диакон станет на противоположную сторону, при этом одновременно тот и другой делают поклонение, иначе выходит беспорядочное беганье священника за диаконом, если первый начинает действовать кадилом, не дождавшись установки диакона на противоположной стороне, и священник кадит, будто догоняет диакона; диакон тоже должен согласовать свои движения со священником; ни диаконы, стоя на амвоне, ни псаломщики с клироса не должны обращаться назад и разглядывать стоящих в храме; на клиросе псаломщики не должны, навалясь на стол, читать и петь. Вообще священно-церковнослужителями все должно быть совершаемо в храме чинно, благоговейно, сообразно с важностью действия и святостью места.

В частности, умный, трезвый, честный и религиозный псаломщик священным долгом сочтет приготовляться к церковным службам дома. Для этого в свободное время прочитывает из богослужебных книг то, что предстоит читать в церкви при следующем богослужении. Тут он имеет полную возможность и проследить весь порядок служения, и, чрез внимательное, неспешное чтение и повторение, добиться смысла в читаемом, восчувствовать всю силу его, и, повторяя, твердо заучить все иногда трудные и возвышенные, особенно поразительные выражения. Тогда, само собою разумеется, чтение и пение его в церкви будет правильное, разумное и воодушевленное, всем понятное, полезное и приятное, каковым оно и должно быть. Если псаломщику во время богослужения окажется надобность пройти по церкви, не должен толкать народ, ступать так, чтобы стук от ходьбы раздавался на всю церковь, а должен ходить тихо, степенно и с благоговением и тем показывать пример богомольцам, как следует ходить по церкви во время богослужения. Не следует попускать, чтобы псаломщик, читая часы, одновременно с этим и носил просфоры в алтарь.

Диакон должен избегать вычурности как в каждении, так и в дикции при возглашении ектений; не должен позволять себе измышленного позирования и грубых эффектов в служении, вроде перебрасывания кадила со стороны в сторону и кивания головою во время чтения Евангелия, а равно гримас на лице, вроде оттопыривания губ для придания густоты голосу или же нахмуривания бровей для придания вящей важности внешности своей, но должен быть серьезен и степенен видом. При чтении святого Евангелия и возглашении многолетия он не должен допускать грубого и чрезмерного напряжения в голосе, в особенности безобразного выкрикивания последнего слога. Все возглашения и молитвословия он должен всегда произносить вовремя, не допуская ненужных пауз, производящих соблазн и замешательство, с положенного по уставу места, а не на ходу. Служебником не предписывается диакону делать предстоящим поклон при отворении и затворении царских врат.