Глава пятая. Описание синайской обители и священных окрестностей ее

Шестнадцать веков прошло с тех пор, как на Синайском полуострове водворились благочестивые отшельники и крестили туземцев в их кочевьях и в городах Эле, Раифе, и Фаране. Пятнадцать столетий существует там епископство. А 1317 лет минули после того, как благоверный царь Иустиниан I повелел построить Синайский монастырь.

Много тревог, скорбей, опасностей и разнообразных смертей испытали и потерпели на Синае христиане и монахи. Два раза избивали их блеммии и сарацины. Учение аравийского лжепророка рано помрачило христианские семейства, переселенные на Синай Иустинианом I для защиты монастыря. В 1011 году клеврет египетского султана Хакема араб Гагиати разрушил обитель раифских монахов, а Синайский монастырь оставил неприкосновенным потому только, что пустынные отцы отдали ему все золото и серебро церковное. В 1091 году египетские солдаты, смиряя местных арабов, вторглись в обитель синаитов и замучили игумена их епископа Иоанна, которому нечего было дать им после утоления Гагиатия. Дважды падали стены и башни монастыря от землетрясения (1312г.) и от ветхости (1797г.); и на развалинах его водворились бы бедуины, если бы Господь не умилосердился над тружениками креста и не послал им нечаянных пособий, в первый раз, от митрополита Петры Аравийской, а во второй – от французского военачальника. С шестнадцатого века Синайская обитель сделалась предметом продолжительного и разорительного спора между патриархами Александрийскими и Иерусалимскими.

Среди страданий пустынные отцы получали много и утешений, и благотворений земных по обетованию Господа: «ищите прежде царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам». Магометанские власти своими повелениями ограждали свободу их веры и неприкосновенность их обители и запрещали брать с них подушные и таможенные подати. Православные христиане в Сирии, Палестине, на островах Средиземного моря и архипелага, в Греции и Малой Азии завещавали Синайской обители имения свои. Духовные владыки Рима, во время крестоносное, принимали ее под свое покровительство. Сенат Венецианский дозволял ей владеть имениями на острове Крите. Православные цари греческие, сербские, и грузинские посылали в эту обитель щедрые милостыни и давали ей права собственности в своих владениях. Господари Валахии и Молдавии жаловали ей деньги и приложили четыре монастыря с богатыми землями в своих княжествах. Благочестивейшие цари российские дозволяли синаитам повременные сборы милостыни в своем государстве и посылали им богатые приношения. Иустиниан I построил Синайский монастырь, а Петр I принял его в свое царское призрение.

Этот монастырь имел благотворное влияние на мир христианский. В течение стольких веков тьмы поклонников заходили из Палестины на Синай; и их набожное странствование долго почиталось совершенным только тогда, когда они возвращались домой от святой купины и с вершин священных гор Синая, Хорива, и св.Екатерины. Эти богомольцы, если не все, то весьма многие, сходили с сих гор, нося скрижали закона в сердцах своих.

В Синайской обители постоянно хранилось чистое Православие. Никогда она не была питомником наук, но всегда служила врачебницей покаяния и вместилищем того строгого подвижничества, от которого скорее ощущается бытие духа, нежели тела. В эту обитель и в окрестные пустыни, юдоли и горы приходили ученые мужи из разных стран света, но для того, чтобы расцвесть духом и созреть для рая. Впрочем, некоторые из них извитийствовали догматы веры православной и правила жизни богоугодной, например: преподобный Нил в своей ручной книге христианина (451г.), Анастасий Синаит в своем изложении веры православной (561–599гг.), Иоанн Лествичник в своей книге о духовных восхождениях к Богу (588г.), Григорий Синаит в своих беседах с Максимом Кавсокаливским на Афоне (1333г.) А большая часть их служила Богу постом, молитвой и благоделанием.

В наше время Синайский монастырь имеет свое прежнее значение. Он есть тихое пристанище для кающихся отверженцев от мира, душеспасительное прибежище набожных поклонников, покойная гостиница для путешественников, любящих науки и искусства, и кормитель синайских бедуинов, алчущих, впрочем, одного земного хлеба.

Сей монастырь укрыт в величественных горах, как смирение скрывается в добрых делах. Он построен у восточной подошвы Хорива на плоскости, наклоненной в тесную юдоль, протягающуюся между Хоривом и горой св.Епистимии, и образует собой неравносторонний четвероугольник⁵². Высокие стены его сохранились в своем первобытном виде только с юго-запада и юго-востока, а в остальных направлениях они перестроены с оснований. Старинные из них сооружены из больших гранитных плит багряного цвета и в правильных расстояниях укреплены четвероугольными башнями, кои очень мало выступают из наружной линии стен и поддерживаются низменными устоями; новые же складены смешанно, частью – из прежних плит, а большей частью из малых камней другого рода, и обезображены полукруглыми выступами без всякой соразмерности со старыми башнями⁵³. В старинных стенах и башнях, назнаменованных крестами, видны длинные и весьма узкие прозоры, где в два, где в три ряда, придуманные для стреляния из лука; а на гребне северной стены стоят пушечки, из которых синаиты стреляют при встрече и проводах почетных гостей и в большие праздники, и грохотом выстрелов держат в страхе местных бедуинов. В западной стене находятся главные ворота монастыря; но они уже давно закладены по причине отсутствия игуменов-архиепископов; посему монахи и поклонники входят и выходят через потаенную калитку, ведущую в сад, или поднимаются и спускаются на веревке воротом, устроенным на верху северной стены.

Соборный храм Преображения Господня в Синайском монастыре есть тот самый, который построен был при царе Иустиниане I. Он образует собой диагональ в отношении к четверосторонней ограде обители, однако не совсем правильно, ибо поставлен гораздо ближе к северо-восточному углу ее и от прочих углов и сторон отстоит далеко. Основание и пол его положены на ровной площадке довольно глубоко, так что монастырские стены господствуют над ним, несмотря на значительную высоту его. Весь он складен из гранитных камней, вытесанных в виде квадратов и параллелепипедов. Длина его измеряется восемнадцатью саженями от внутренней стены алтаря до выхода, ширина – десятью саженями, высота так же десятью саженями до срединного потолка. Зодчество его снаружи имеет свой особенный характер. Представьте себе две боковые, низменные стены храма с малыми окнами; проведите в параллель им другие стены внутренние, но гораздо выше первых, с шестью огивными окнами, разделенными пополам колонночкой; в середине же святилища поставьте четырнадцать трехсаженных колонн из камня, по семи в ряд, и над ними семь арок, а над арками шесть окон; потом выведите высокую, остроконечную с длинным гребнем кровлю над колоннадной серединой храма, а двойные стены, параллельные колоннам, покройте наклонно двумя крышами, одну другой ниже; присовокупите с запада остроконечный фронтон и по обеим сторонам его две четырехугольные, плосковерхие башни мало чем выше карниза фронтонного: и вы составите понятие о наружном виде Синайского храма, как о длинной пирамиде с неравными уступами⁵⁴. Внутреннее расположение сего святилища означено на плане его⁵⁵. В нем все стропила серединной крыши вытесаны из кипарисов и перевязаны между собой с особенным искусством древним, как в храме Вифлеемском, а потолки подшиты досками, выкрашены голубой краской и испещрены позлащенными звездами в таких же четвероугольных клетках; перекладины же потолков украшены позлащенной резьбой в роде арабесков.

В этом храме есть предметы замечательные в отношении художественном. Вогнутая стена в главном алтаре вся весьма искусно одета длинными мраморными плитами, которых естественный рисунок представляет синие струи. Вверху этой стены сделана из мозаики Феодором пресвитером большая икона Преображения Господня в виде полукруга, окаймленного широковатой мозаичной рамкой и внизу пересеченного такой же рамкой. В вогнутой середине ее, сплошь унизанной золотистыми камешками, на воздухе стоит преобразившийся Господь. Из Него струится свет тремя полосами. Лицо его прекрасно. Одеяние на нем, искрящееся золотом, бело. По правую и левую сторону его неподвижно паря́т Моисей и Илия. У пречистых ног Его апостолы Иаков и Иоанн лежат ниц, а Петр приподнялся и смотрит на Господа, прикрывая лицо свое рукой от чудного света. Под ними в поперечной рамке изображены двенадцать пророков. Лики их поясные. На головах их видны опрокинутые фиалы т.е. чашечки красного цвета, в знамение излияния на них прозрительной благодати Духа Святого. В дугообразной рамке изображены поясные лики апостолов, один выше другого, а вне ее, с двух сторон, в кружках, головы строителей монастыря, Иустиниана и супруги его Феодоры. Все эти лица в разных видах и с разными выражениями, их одежды и свойственные каждому принадлежности, у кого хартия, у кого книга, у кого орудие смерти его, и вдобавок белые лилии и разноперые птички между каждым святым ликом, составлены из разноцветных стекольчатых камыц с великим искусством. Над этой иконой в стене есть окно. По правую сторону его мозаикой изображена купина горящая и несгорающая, а по левую – верхний утес Синая; у купины представлен пастырь Моисей, иззувающий сандалия свои, а подле утеса – он же, приемлющий от Бога скрижали закона. Синайские старцы думают, что эти иконы современны построению храма. Святая трапеза с купольной сенью на столбцах и жертвенник облицованы костью индийской черепахи с цветными узорами из перламута, первая в 1675 году, а второй в 1682. Ненаглядная работа! В деревянном иконостасе, сделанном в Крите (1612г.) и позлащенном на месте (1675г.), живопись местных икон кисти иеромонаха Иеремии Синаита (1612г.), есть удачное подражание древней греческой живописи благоговейной и немного суровой. На иконе Спасителя, по сторонам престола, на котором он сидит как Архиерей великий, изображены четыре евангелиста, а на иконе Богоматери окрест седалища Ее предстоят Давид, Соломон, Исаия и Даниил, пророчествовавшие о ней. Древние греческие живописцы любили окружать Пресвятую Деву ликом этих пророков с хартиями, на коих писались и самые проречения их. Горний престол со стоящей на нем покрытой вазой для артоса, рака для мощей св.Екатерины, ярус под местными иконами, диаконский амвон в виде опрокинутого многоребристого конуса, висящий на одной колонне немного ниже наглавия ее, мраморный аналой (1775г.), водосвятный фиал с серебреными птичками, испускающими воду из своих клювов (1783г.), наконец все полы (1714г.) изваяны из разноцветных мраморов синайскими монахами Прокопием и Порфирием и другими художниками с отменным искусством в сочетании жил, в слиянии спаев и в подборе и размещении плит, узорчато разрисованных природой. Резец сих художников тонок и нежен⁵⁶.

К главному алтарю храма сзади примыкает малый придел Неопалимой Купины. Длина и ширина его измеряются тремя саженями, а высота двумя. Место купины показывается под престолом, утвержденным на четырех мраморных столбиках. Оно покрыто серебреной иконой с чеканными изображениями жизни св.Екатерины, купины, Синайского монастыря, Распятия, Преображения, евангелистов и проч. (1696г.) Под сей иконой положена мраморная плита. На ней видна надпись: μνὴσθητι κυριε τοῦ δούλου σου ταπεινοῦ Γαβριὴλ Ωρυψάου τὰχα καὶ ἀρχιεπισκόπου τοῦ ἁγίου ὄρους Σινᾶ ἐν τῆ ἁγία βάτω. Ἁμὴν, т.е. «помяни, Господи, раба Твоего смиренного Гавриила Орипсая, архиепископа святой горы Синайской в святой Купине, аминь». Сей архиепископ святительствовал в 1297 году. Очевидно, что он устроил мраморный престол над купиной. В приделе, о котором идет речь, нет иконостаса, а во время литургии, когда надобно, употребляется завеса. Стены его одеты разноцветными изразцами (1770г.) Пол покрыт узорчатыми коврами. По уверению синаитов, в день весеннего равноденствия первый луч восходящего солнца проникает сквозь естественное отверстие в гребне горы св.Епистимии и, падая прямо на место купины, озаряет его⁵⁷.

В соборном храме помещены девять приделов, а во всем монастыре, по углам его, в середине и между келлиями, находится пятнадцать церквиц без куполов, кои устроены в разные времена, разными лицами и по особым случаям. Самая древняя из них во имя св.Стефана первомученика, близ юго-западного угла у гостиницы, создана, как гласит предание, тем зодчим, который строил весь монастырь. Его звали Стефаном. В ней на стене висит древняя икона святого великомученика Георгия с предстоящим перед ним царем грузинским пагкратиꙗNⷪ҇. Близ этой церкви находятся отдельные приделы во имя св.Антония, Иоанна Предтечи и святых апостолов Петра и Павла. Предтеченский придел, смежный с книгохранилищем, построен иждивением валахского господаря Александра в 1576 году, а Петропавловский помещен под ним Синайским архиепископом Кириллом в 1751 году; прежде же он находился у дувары экономской⁵⁸, как это видно из надписи на храмовой иконе. В келлиях архиепископа, стоящих на месте той башни, которую, как говорят синаиты, создала святая царица Елена, устроены две церкви, одна вверху, другая внизу. Первая именуется «Успение Пресвятой Богородицы», а вторая «Живоносный источник». В той нет ничего замечательного, а в этой показывают каменистое место, из которого будто бы пореяло масло по молитве Георгия Арселаита. Но это показание несправедливо. Ибо сей угодник Божий не из земли и не из камней извел елей, а чудесно умножил его в кувшинах. Однако в память сего чуда и теперь горит тут неугасимая лампада. Все эти святилища размещены с полуденной стороны соборного храма, остальные же устроены по углам и при ограде монастырской. В западном углу, смежно с гостиницей, стоит малая церковь во имя архангела Михаила. Ее построил Александрийский патриарх Иоаким в 1529 году, а возобновил Синайский архиепископ Иоанникий в 1676, как то показывает надпись под потолком, начертанная весьма крупной и замысловатой вязью. У южной ограды сооружены приделы во имя святых пяти мучеников Евстратия и иже с ним, трех святителей и св.великомученика Димитрия; в самом же углу ее помещены небольшие церкви: внизу св.мучеников Сергия и Вакха⁵⁹, над ней святителя Николая и над этой Аарона и Моисея с иконостасом, сделанным в 1717 году. В церкви Сергия и Вакха на престоле я видел Четвероевангелие на греческом языке в четвертую долю листа, писанное на пергамине в IX веке, с краткими перед каждым евангелистом предисловиями Козьмы Индоплавателя, в коих изложены содержания Евангелий и сказания о богодухновенных писателях их. По словам Индоплавателя, Матфей написал свое Евангелие на еврейском языке, а Иоанн Богослов перевел его по-гречески. По линии северной стены находятся приделы во имя св.великомученика Георгия и Иоанна Богослова. Все эти церкви весьма бедны. Множество алтарей в Синайском монастыре и во всех обителях восточных объясняется как благоговейным почитанием святых угодников Божиих, так и тем, что, по установлению Православной Церкви, на одном престоле может быть совершена только одна бескровная жертва, а в иные дни нужно принести несколько таких жертв за усопших и в те же часы о здравии живущих.

Внутреннее пространство монастыря загромождено мечетью с минаретом, домом архиепископа, помещением дикея, братской трапезой, книгохранилищем и разными кладовыми клетями, так что все эти здания, обмазанные глиной, стоят неправильно и перемежаются малыми дворами и кривыми крытыми ходами. Это – лавиринф, который, впрочем, расположен таким образом нарочно для безопасности монахов, в которых иногда стреляли арабы с противоположной горы и ранили их. На двориках растут кипарисы, тополи и груши, а около стен по местам вьются виноградные лозы и, расстилаясь по подставкам, дают приятную тень. Монашеские келлии, малые, тесные и мрачные, устроены в северной и южной стенах монастыря, а гостиничные горницы – вдоль стены северо-западной. Эти горницы, с пролетным крытым ходом перед ними, опрятны и убраны коврами и диванами в восточном вкусе. Половина их перестроена в 1845 году⁶⁰. Пустынные отцы позаботились более о поклонниках, нежели о себе самих. Сладкая вода почерпается из двух колодцев, но она втекает в них не из подземельных жил, а с окрестных гор. Один из них называется Агиазма святыя купины, потому что находится близ сего священного места, а другой – Моисеев в память пребывания Боговидца у Хорива, где он пас овец тестя своего Иофора.

Против соборного храма стоит небольшая мечеть с отдельным четверосторонним минаретом, который увенчан полулунием⁶¹. В ней могут молиться 200 мусульман. Из древних арабских дееписаний, хранящихся в монастыре, видно, что она существовала в 1381 году нашего летосчисления. Но неизвестен ни повод к помещению ее внутри монастыря на месте братской трапезы, ни первый год ее появления. Нельзя предполагать, что она построена была для синайских арабов, защитников и рабов монастырских; ибо этим скитальцам никогда не был дозволяем вход в монастырь, да и они никогда не почитали нужным иметь свою молельню, и теперь не имеют ее. Надобно думать, что мечеть построена была самими монахами, с согласия египетского правительства, для магометан, которые на пути в Мекку, или оттуда, заходили на Синай для жертвоприношения. Дальновидное благоразумие отцов рассчитывало, что этой мерой можно предотвратить обращение их обители в жилище дервишей⁶². Ныне мечеть стоит праздна, потому что мусульмане начали отправляться в Мекку морем. Но уничтожить ее самим монахам нельзя; ибо этим они оскорбили бы магометанское правительство, и туземцам подали бы повод поднимать знамя бунта при первом неудовольствии на них.

В соборном храме Синайского монастыря хранятся в особом, богато убранном ковчеге нетленные останки многих святых угодников Божиих. Я видел и лобызал их с верой и любовью. Мощи отцов, избиенных на Синае и в Раифе, скрыты в стене придела, находящегося по правую сторону главного алтаря и посвященного памяти их. В каждой колонне собора, у половины ее, снаружи сделано небольшое углубление, и туда вложены частицы разных мощей и наглухо закрыты мраморными плитками. Смотря на эти колонны, на которых развешены живописные святцы в лицах, и предстоя у нетленных мощей, живо чувствуешь, что находишься в храме православно-кафолическом, где двуседмеричное число колонн напоминает Спасителя, Его Пречистую Матерь и двенадцать апостолов; а нетленные останки и лики святых возводят дух в сонм ангелов, патриархов, пророков, мучеников, исповедников и всех святых, подобно звездам воссиявших на тверди Церкви православно-кафолической.

Синайская обитель хранит драгоценнейшую святыню, – главу царственной великомученицы и кисть ее правой руки со всеми перстами. Эта кисть уцелела в естественном виде. На один из перстов вдето драгоценное кольцо в память таинственного обручения святой Екатерины с небесным Женихом душ. От этих частей струится благоухание: признак святости мощей в Церкви Восточной. Оба эти нетленные останки хранятся в мраморной раке, утвержденной на таком же подножии⁶³ под правой аркой соборного алтаря, на самом краю возвышенного помоста его. К раке могут подходить и женщины, потому что между алтарем и стеной храма есть пролетный простор. Жаль, что среброкованная рака, жалованная Петром I, стоит пустая в ризнице. Страх от жадности мусульман и от огласки европейских путешественников приучил синаитов таить эту драгоценность.

Не одни нетленные мощи, но и некоторые священные места вокруг Синайского монастыря служат предметами поклонений набожных христиан. Эти места суть: придел Неопалимой Купины, святой верх Синая, убежище пророка Илии, хребет Хорива, водоточный камень Моисея и темя горы, названной именем св.Екатерины.

В придел Неопалимой Купины все и всегда входят босыми ногами, по глаголу Божию к Моисею: «Иззуй сапог от ноги твоея: место бо, на нем же ты стоиши, земля свята есть». Тут благоговение невольно объемлет христианина; ибо в душе его возникают высокие созерцания Божества по его же дивному откровению, сообщенному на этом месте Моисею. Бог есть Сый. Он есть существо безначальное, бесконечное и всесовершенное. Уже одно это невещественное, простейшее, духовнейшее имя, Сый, любо самому выспреннему уму, который робеет называть Бога человекообразными именами: Отца, Зиждителя, Промыслителя и т.п. В троекратном изречении имени Бога из купины, – «Аз есмь Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова» – святые отцы примечали откровение о Святой Троице, а в самой купине горящей и несгорающей видели прообразование Пресвятой Девы, «без истления Бога-Слово родшей».

От купины влечет христианина воспоминание о ветхозаветном законодательстве на самую вершину Синая. Весьма трудно восхождение туда по высоким и неровным ступеням, кое-как складенным из больших камней, отвалившихся от горы. Тут, подобно синайскому крастелю, пробираешься между ребристыми и чешуйными утесами, осторожно поднимаясь с камня на камень. На ходу сердце бьется сильно, дыхание ускоряется, жажда распаляется; взору впереди нет ни малейшего простора на отвесной горе, а позади он измеряет крутоярые стремнины; от кружения головы все окрест движется и грозит падением. К величайшей отраде на этом стропотном пути есть два места для роздыха, сперва источник Майя́н ель-Дже́бель, потом церквица во имя Богородицы экономовой. Источник укрыт под навесом скалы. Тут обитал тот Цангарий, который вместе с Александрийским патриархом Иоакимом старался восстановить на Синае первобытное монашество. А помянутая церквица (это – бедная хижина) создана была в память явления Божией Матери эконому и особенного промышления Ее о Синайской обители. От этого святилища всход на гору еще более крут и стропотен, так что с величайшим трудом достигаешь до узких ворот, построенных в самом тесном месте между двумя отвесными скалами. Тут в старые годы сидел один монах и исповедовал поклонников перед восхождением их на вершину Синая. Назидательный обычай! Жаль, что он утратился.

За этими воротами расстилается бугристый хребет Хорива. На южной оконечности его возвышается Синай⁶⁴. До святого верха сей горы Божией опять восходишь по ступеням, выделанным в утесах, но уже с меньшим утомлением, потому что радость души о приближении к месту откровения десяти заповедей, так сказать, окрыляет костистое тело. На этом пути синаиты показывают стопу верблюда, весьма искусно иссеченную в скале, и от имени магометан с улыбкой говорят, что тут она отпечатлелась-де тогда, когда Магомет с Синая возносился на небо для принятия от Бога Корана. Но христианину не до вымыслов человеческих там, где дан ему закон Божий. Он спешит на самый верх Синая и, став на нем, повторяет себе мудрое Десятословие и сознает, что глубочайшая основа духовного существа его есть двускрижальный закон Божий, т.е. любовь к Богу и ближнему, что из этой основы он должен непрестанно развивать свои мысли, чувствования и действия и что это непрерывное развитие есть его жизнь блаженно-вечная. А это сознание преклоняет его долу; и он на том месте, где изречены святые заповеди, молит Бога начертать их в сердце его.

Восхитительно провести несколько минут на темени Синая. Оттуда взор объемлет обширнейшую даль и видит окрестные горы, как холмы, а холмы, как малые кущи, заливы же Чермного моря, как голубые ленты. Там тончайший и чистейший воздух удвояет жизнь в успокоенной груди. С сего священного места духовно слышишь Десятословие, повторяемое тысячами и тьмами уст в училищах благочестия и в врачебницах покаяния. На этой высоте находишься вдали от сует житейских, на рубеже миров дольнего и горнего, где так и хочется петь вечно славословие Богу Творцу, Вседержителю, Законодателю, Спасителю, Освятителю и Подателю бессмертия.

На темени Синая стоит полуразвалившийся малый храм Преображения Господня⁶⁵. Алтарь его весьма смело поставлен был на самом краю отвесной вершины. Налево от этого святилища, пониже, показывают малую пещеру в утесе, в которой скрывался Моисей во время явления ему славы Божией. Тут в стене видна глубоковатая впадина, в которую можно вместить плечи и спину. Когда я заметил ее, повернулся к ней спиной и, согнувшись немного, втиснул в нее рамена свои. Мне приятно было оставаться несколько минут в этом положении и сквозь отверстие смотреть на небо, которое, по слову царепророка Давида, возвещает славу Божию. Оттуда я еще раз восходил на святой верх и наблюдал естественный состав его. Это – бледный, тонкозернистый и весьма плотный гранит, потемневший от солнечного жара. В нем нет ни расселин, ни трубы огнедышущей; однако он волнист и понижается наплывными слоями. Тут близ Преображенского храма стоит бедная мечеть, построенная для мусульманских поклонников, а пониже ее есть цистерна с водой. Туземные бедуины однажды в год весьма рано восходят на вершину Синая после священных песнопений и плясок у ограды обители отшельников и на этой вершине приносят жертву утренней звезде, пока видят ее на небе. Итак, сия вершина есть единственное место на земле, где современно совершается богослужение по Новому Завету с чтениями из Ветхого, по Корану и по чину язычества, существовавшего ранее Моисея.

Ниже вершины Синая, там, где начинается и протягается на северо-запад бугристый хребет Хорива, стоит убогий домик над пещерой Илии Фесвитянина с двумя алтарями, освященными во имя сего пророка и ученика его Елиссея⁶⁶. На этом месте Бог явился Илии в веянии «хлада тонка». Здесь христианин сознает, что милость и правда Божия не подлежат суду человеческому, и чает преизбыточества благодати там, где умножились грехи.

На широком и длинном хребте Хорива, между обнаженными скалами, порознь стоят приземистые домики, складенные из грубых камней, с алтарями во имя Предтечи, св.Анны, Положения пояса Богоматери и св.Пантелеимона⁶⁷. Близ этих алтарей, в келлиях и под утесами, спасались древние отшельники. Посещая эти места и им подобные внизу вокруг Хорива, христианин поучается, что истинное покаяние, которое есть не колебание повременное между добром и злом, а, по слову апостола, противостояние греху до крови, такое покаяние привлекает милосердие Божие, изглаждающее грехи, и что молитва человека покаявшегося и праведного есть уже не одно стремление души к Богу, а вместе и сила духовная, которая воспринята в план провидения Божия и посредством которой всемогущество Божие действует на вещественный мир и на людей животворным образом, например: исцеляя больных через авву Моисея, умножая оскудевший елей через Георгия Арселаита, подобно тому, как оно действует через силы природы.

Хребет Хорива на северо-западной стороне своей оканчивается двумя слоистыми холмами, которые гораздо ниже святого верха Синая. Первый из них, близ церквицы Положения пояса Богоматери, называется Рас-ес-Сафса́ф, а второй, противоположный ему и меньший объемом и высотой, не имеет имени. Оба они ничем не замечательны. Я всходил на них с большим трудом, но не нашел или не умел найти того, что предполагал, т.е. отверстий погасшего вулкана, и, полюбовавшись видами Рахийской долины, обрамленной красивыми горами, возвратился в монастырь прежним путем.

Против северо-западного угла Хорива, при самом входе в долину Ле́джа, направо, стоит полуразрушенный монастырек с церковью во имя апостолов Петра и Павла. Над ним господствует живописный угол горы Хамры. Это – гранитная скала розового цвета со столпообразными вершинами⁶⁸. Из нее вытекает сладкая вода и орошает смежный сад, в котором, кроме абрикосов, гранатов, масличий и других плодоносных дерев, растет и виноград. Эта скала, по мнению моему, есть тот «камень в Хориве», из которого Моисей извел воду (Исх.17:1–8) Все повествование сего бытописателя об этом чудном событии подтверждает мое мнение. Израильтяне ополчились в Рафидине, откуда оставался им один переход до Хорива (Исх.19:2) Там не было воды; и они возроптали на вождя своего. Но Бог сказал ему: «Пойди пред людьми сими (т.е. вперед их), Аз же прежде пришествия твоего стану у камене в Хориве, и удариши в камень, и изыдет из него вода». Из сих слов ясно видно, что вода изведена была из камня не в Рафидине, а у соседнего Хорива, куда Моисею повелено было прийти со старейшинами прежде израильского народа. А так как ни в этой горе, ни у подошвы ее нет другой воды, текущей из камня, кроме той, о которой идет речь, то сию самую воду и надобно признать за изведенную чудесным образом. Течение ее у Хорива, название скалы, из которой она струится, Ра́бба, это название сходное с еврейским Оре́б, близость ее к Рафидину и крайняя надобность в ней для израильтян, принимавших закон у Синае-Хорива в течение нескольких дней, – все это вместе крепко подтверждает сие заключение. Итак, Рабба есть место библейское, священное, ознаменованное чудом. Но поклонникам показывают другой водоточный камень Моисеев в той же долине Леджа, недалеко от монастырька сорока мучеников. В этом огромном камне, отвалившемся от соседней горы и скатившемся на дорогу, есть несколько язвин естественных или, вероятнее, искусственных. Они, в виде удлиненных уст, помещены одна над другой, и через них сверху донизу проходит каменистая жила сине-беловатого цвета, как это нередко встречается в гранитах. Сия жила издали походит на ток воды, что́ и подало повод к странному поверью народному⁶⁹. Однако надобно быть дикарем и иметь самое несовершенное понятие о Боге, чтобы признать сей безводный обломок горы за библейский камень в Хориве⁷⁰. Очевидно, это – фе́тиш, т.е. предмет почитания древних язычников туземных. Да и в наше время бедуины верят, что в нем присутствует высшая целительная сила, и кладут траву в язвины его, и потом дают ее больным верблюдам своим. Но христианин – не язычник. Он понимает всемогущество Бога в связи с премудростью Его и с силами сотворенной Им природы и потому верит, например: чудесному претворению воды в вино, питающей виноградные грозды, воскрешению мертвого человека, заключающего в себе стихии общего бытия, т.е. землю, воду, огонь и проч., особому направлению подземельной воды к горной скале, имеющей свой корень в земле, свои внутренние жилы и скважины, но отнюдь не поверит и не должен верить, когда бы кто сказал, что чудом вино превращено в голубя, или из умершего младенца сотворена звезда, или из камня брошенного на дорогу изведена река. Ибо такие превращения – противоестественны и несообразны ни со здравым понятием разума о Боге всемогущем и премудром, ни с откровением Его, представляющем примеры чудес истинных. Эти мысли приятно занимали меня, когда я стоял у Раббийской скалы и смотрел на нее пытливым оком. Убеждение мое в тождестве ее с библейским камнем в Хориве было непоколебимо и ясно; и душа моя исполнилась благоговения к Богу, который один может направлять подземельные воды, куда ему угодно и куда нужно. Тихое журчание воды, изливающейся из розового гранита в искусственный ставок, яркая зелень садовых дерев у развалин соседней обители, пунцовый цвет на гранатах, великолепие окрестных высот, живительность горного воздуха, – все это вельми радовало меня на месте проявления всемогущества Божия, милосердия Его к жаждущим людям и прообразования Христа, «из гроба одожившего нам источник нетления и жизни вечной». В веселии сердца я напился Хоривской воды и умыл ею горячее лицо свое. Она сладка, легка, чиста и холодна.

Вдоль западной стороны Хорива, у подошвы его, извивается узкая и стропотная дорожка. Она ведет к монастырю сорока мучеников и оттуда на гору св.Екатерины. Утомительно восходить на эту весьма длинную и высокую гору, потому что на ней нет ни искусственных ступеней, ни торной стези. В конце первой трети жестокого пути находится источник сладкой воды⁷¹. Туземцы называют его Майян еш-Шунна́р, а пустынные отцы «Вода голубична» и рассказывают, что, когда построен был главный монастырь и когда иноки пошли на Екатерининскую гору, чтобы снести оттуда мощи святой великомученицы в соборный храм, то на пути истомились от жажды и, не находя воды, решились воротиться назад, но нечаянно увидели вблизи голубицу, пьющую из источника, утаенного меж камней, и, обрадовавшись открытию его, утолили жажду свою и исполнили дело свое, а источник прозвали нарицательным именем птицы, указавшей его. Вода в нем, по уверению арабов, во всякое время года бывает холодна в одинаковой степени и никогда не понижается и не возвышается. Он приосенен несколькими деревами, из которых замечателен цару́р, дающий плод, видом похожий на малую черешню, а вкусом на землянику. От сего источника до горного хребта вторая треть пути гораздо стропотнее первой. В некоторых местах поднимаешься с уступа на уступ то опираясь на арабов, то цепляясь руками за утесы. По хребту же идешь легко до того места, где священная гора уже оканчивается, возвышаясь отвесной и заостренной скалой. Но всход на эту скалу весьма затруднителен. Я едва-едва взобрался на темя ее с помощью арабов, осторожно устанавливая ступни на чешуе гранита. Сие темя освящено с лишком двухсотлетним покоем мощей царственной великомученицы. Тут христианин чтит св.Екатерину, как существо возвышенное, презревшее языческую мудрость веков прошедших, принявшее новую, христианскую веру и тем засвидетельствовавшее усовершимость рода человеческого, а воспоминая ее таинственное обручение небесному Жениху душ и верность Ему до страдальческого конца жизни, сокрушается о неоднократном расторжении союза своей души с этим Женихом и снова сочетавается с Ним верой, любовью и надеждой.

Весь верхний остов Екатерининской горы, похожий на шею церковного купола, есть тонкозернистый и весьма плотный гранит беловатого цвета со слабым отливом багряности, опаленной солнечным жаром. Темя его ровно, но в окружности очень мало. На нем кое-как состроена из диких камней низменная хижина, в которой нет ни алтаря, ни иконостаса, ни святых икон. Из самой середины его выдается выпуклый отпечаток женского тела, лежащего грудью к небу, но без головы. Плечи и перси видны ясно, а остальные части с оконечностями протянутых рук как бы прикрыты плащаницей⁷². Немного ниже темени на одной скале видны круглые ямки. Давно существует поверье, что эти ямки суть следы ангелов, принесших сюда мощи св.Екатерины, а сказанный отпечаток в граните образовался в то время, когда древние отцы подняли сии мощи для перенесения в новосозданный монастырь.

Екатерининская гора весьма высока. С темени ее взор объемлет весь Синайский полуостров и дальние пределы его. На севере видны горы, вблизи Синае-Хорив и Ель-Фрейя, вдали – Ет-Тих и Одже. Ет-Тих длинной полосой тянется от Зарбут-Оммара к Эланитскому заливу Чермного моря, а Одже кажется рогом этой горы, простертым прямо на север. Восточная сторона полуострова представляется бугристым полем, на котором только с помощью бедуинов, этих наилучших в свете топографов, можно распознать, вблизи, высоту Абу-Масад и направо от нее – горную цепь у долины Сал, а налево – такую же цепь у долин Кид и Раха́бе, вдали же – горный хребет, окаймляющий Эланитский залив, который виден здесь лишь при восходе солнца. На юге верхний остов горы Ум-Шóмар препятствует видеть как внутреннее расположение этой части полуострова, так и угол его, врезывающийся в Чермную пучину. На западе же, вдали, мелькают море у Раифы, прибрежная равнина Ел-Каа и гора Хема́м, а вблизи ясно виден Зербал.

Налюбовавшись великолепными видами Синайского материка и разноцветным освещением гор, долин и равнин его, я сошел с темени священной горы и на прежнем пути наблюдал состав и растительность ее. Она состоит из серо-багряного гранита, наслоенного лежачими рядами, в противоположность Синае-Хориву, в котором гранитные утесы поставлены стоймя. Замечательно, что в камнях Екатерининской горы, по местам, прорисованы черные деревца и так правильно и красиво, как будто работала их кисть живописца. Они расположены в них то длинными рядами, то густыми рощицами. Когда расслоишь или разобьешь обломок гранита, видишь внутри его те же деревца, что и снаружи, и в том же порядке, и в тех же размерах. Так как эти камни можно углаживать и лоснить, то из них выходили бы красивые рамки для святых икон и каймы для царских дверей и иконостасов. На Екатерининской горе нет ни дерев, ни кустарников, но много разных злаков. Между ними растет иссоп. Низкий, прямой и тоненький ствол его покрыт мелкими листочками, кои испускают весьма приятное благоухание. Проводники поднесли мне пучок сего душистого растения. Я погружал его в воде голубичной и, кропя им лицо свое, тайно взывал к Богу: «окропиши мя иссопом, и очищуся, омыеши мя, и паче снега убелюся».

Вокруг средоточных гор Синайского полуострова, Зербала, Хорива, Хамры, Сумра, Ум-Шомара, в дебрях и юдолях древле спасались многие отшельники и строили малые обители. Особые места их подвигов, как то: Турва, Арселаа, Гудда, Геф, Ахилим, Салаим – неведомы нынешним монахам синайским; малые же обители древние известны как им, так и любознательным путешественникам. Одни из них разрушены, а некоторые целы, но пусты.

Разрушены 1) лавра Иоанна Предтечи близ Раифы, 2) дер⁷³ Антус в долине Рума́н у подошвы Ум-Шомара, 3) дер ... в Уади Барабра близ горы Мадсу, 4) дер Сиге́ли на юго-восточной стороне Зербала при стезе, ведущей на вершину сей горы, 5) монастырь в Фаране, который еще в двенадцатом веке был цел, 6) дер Хабс в юдоли Фо́лийской, 7) дер ... на хребте горы Ель-Фрейи и 8) женская обитель св.Епистимии против Синайского монастыря. Все эти приюты разновременно были покидаемы пустынниками по причине лютого варварства туземных бедуинов, а окончательно запустели после 1643 года. Я пламенно желал посетить их, но, к сожалению, не имел времени.

Попечением архиепископов и братий главного монастыря сохранены лишь некоторые ближайшие обители и церкви, именно: 1) св.пророка Илии на Хориве, 2) Богородицы Давидовой у северо-западного угла этой же горы, 3) Петра и Павла у Раббийской скалы, 4) св.Онуфрия в долине Леджа, 5) сорока мучеников там же и 6) св.бессребреников Козьмы и Дамиана в Фоле. Сказую о них, чтó знаю.

Блаженный Антонин, бывший на Синае в самом конце шестого века христианского, посещал на Хориве пещеру святого пророка Илии. Церковь же над нею с келлиями построена была карталинским царем Давидом II, который самодержавствовал с 1089 по 1125 год. Ее поддерживала щедротами своими благочестивая и славная царица грузинская Фамарь (1184–1212гг.) Бедствия Грузии, понудившие иверийских монахов покинуть монастыри в Иерусалиме и на Афоне в шестнадцатом и семнадцатом веках, заставили их удалиться и с Синая, вероятно, в пятнадцатом столетии. Путешественники Петр Делла Валле (1615г.), Тевенот (1658г.), Морисон (1697г.), о.Василий Барский (1728), Нибур (1762) и прочие видели церковь, о которой идет речь, но уже не находили при ней отшельников. И в наше время она стоит праздна. В ней нет ни утвари, ни риз и никаких украшений. Один кипарис приосеняет ее и, бросая длинную тень, напоминает о продолжительных молитвах, кои некогда совершали тут возрастившие его иверийцы. А из студенца, ископанного ими при сей церкви, пьют дождевую воду лишь бедуины и поклонники.

В западной части Хорива есть длинное и узкое ущелье, по которому довольно легко восходить на вершину Синая⁷⁴. Его называют долиной Божией и путем Моисея. В устье этого ущелья, на косогоре, в саду стоит маленькая обитель, известная под именем Богородицы Давида. В ней есть студенец с водой. Нынешние синаиты не ведают: кем и когда она была построена. А в дееписаниях монастырских, какие только были в моих руках, нет ни слова о ней. Ее видел наш Барский в 1728 году. Тогда она была пуста, как и теперь. А около 1826 года в ней жил в летнее время дикей Каллистрат. Вот все, что я знаю об этой обители, и, судя по названию ее, думаю, что ее создал какой-либо грузинский монах Давид с помощью карталинского царя Давида II, которому история приписывает построение на Синае нескольких монастырей, кроме Ильинского на Хориве.

Преподобный Нил Синайский, живший в половине пятого века, в своем описании подвигов и страданий собратий своих упомянул, что некоторые из них обитали в Вифрамве. Название сего места, по мягкому выговору греков, переделано из арабского Бет-Рабба, как имена Вефиль, Вифания, Вифлеем, переделаны из Бет-Ель, Бет-ани́, Бет-ля́хем. А Раббой искони называется угловой утес горы Хамры⁷⁵, из которого, по мнению моему, Моисей извел воду. Придаточное же к сему названию слово «Бет», т.е. дом, доказывает, что тут находилось жилище мирское. До водворения монахов на Синае был ли тут дом какого-нибудь богатого гражданина фаранского или жилье бедного аравитянина, потом купили ли его монахи или получили по духовному завещанию, это не известно мне. Но при Ниле тут уже была обитель отшельников, без сомнения, с церковью. Она принадлежала к числу тех богоугодных и всякой чести достойных монастырей на Синае, к настоятелям которых писал благоверный царь Маркиан, предостерегая их от лжеучения Феодосия. В грамоте Римского папы Григория IX (1227–1241гг.), жалованной синаитам, значится Рабба как хозяйственное место, принадлежащее их монастырю. Loca, quae nominantur, Raba, Fureia et Luah cum omnibus pertinentiis erundem. Видно, что тогда уже не было тут монахов, и оставался один сад со зданиями. В 1728 году посетил это место о.Василий Барский и описал его. Передаю его слова. «Изшедши от–между гор (Хоривской и Екатерининской) на равнину, приидохом к единому вертограду красному, различные дерева плодные имущему и кипарисы малые же и великие, и воду, текущую здраву. Есть тамо и церковь святых апостол Петра и Павла; в нееже вшедши, аз поклонихся святым иконам; бяху же и келлии устроены, но ныне опустеша». В другом месте: «у горы Хорива есть обиталище святых апостолов с церковною водою и садом прекрасным; но сие место опусте, отчасти, ради пакостей, от арапов творимых». В таком же состоянии находилась эта обитель и при мне. Я был в ней. Она стоит гораздо ниже сада, орошаемого раббийской водой. В ней уцелела лишь одна малая, низкая, темная, и бедная церковь во имя Петра и Павла с двориком и жильем для садовника. Около нее лежат безобразные развалины. Судя по постановке наружной двери церковной, весьма низкой и узкой, с верхней перекладиной из цельного камня, я думаю, что это святилище перестроено было в один из средних веков, когда любили класть над дверями цельные косяки из камня, и перестроено, быть может, иждивением карталинского царя Дивида II.

Петропавловская обитель находится близ устья долины Леджа. Правая сторона сей долины загромождена гранитными камнями разной величины, некогда отвалившимися от Хорива. Все они покрыты синайскими надписями. Тут извивается тропинка, ведущая к монастырю сорока мучеников (ель-Арбаи́н) Поднимаясь по ней, сперва видишь в русле долины масличный сад, потом встречаешь водоточный камень Моисеев, далее идешь подле отвесного утеса Хорива, и за ним вступаешь во второй масличный сад. Тут стоит малая церковь во имя преподобного Онуфрия, построенная из тесанных камней в виде четвероугольной башни с плоской крышей. Подле нее торчит огромнейший камень так наклонно, что под ним можно стоять согнувшись. Синаиты говорят, что под ним спасался старец Онуфрий, но не знают: кто он и когда жил и скончался о Господе. Не встречая такого имени ни в патерике синайском, ни у блаженного Мосха, я не доверяю голословному показанию их и думаю, что церковь, о которой идет речь, первоначально построена была в восьмом или девятом веке православными монахами сирийскими современно с женским монастырем св.Епистимии и освящена во имя наставника ее Онуфрия. Основание такого мнения моего изложены в истории Синая. Эту церковь возобновил архиепископ Иоанникий в 1676 году, как это видно из одной записи, найденной мною в монастырском книгохранилище. В 1728 году, в бытность нашего Барского на Синае, она стояла в том же виде, как и ныне.

За этим святилищем растет топóлевый лес, а за ним густится масличная роща. Когда пройдешь через нее, тотчас увидишь сад, наполненный разными плодовитыми деревами, и в нем – древнюю обитель, чествуемую во имя святых сорока мучеников Севастийских⁷⁶. Поскольку о ней не упомянул ни преподобный Нил Синайский, ни блаженный Мосх, ни списатель патерика синайского, посему я думаю, что она построена была или араво-сирскими монахами в девятом веке, или карталинским царем Давидом II. Все путешественники, какие были на Синае с 1336 года по 1845, видели ее. Обветшавшая церковь в ней возобновлена была Синайским архиепископом Иоанникием около 1676 года, а келлии поправлены преемником его Афанасием в 1708 году, как это видно из записей их. Внутреннее расположение сей обители в виде длинноватого и узкого четвероугольника довольно правильно. Середину его составляет двор, а по сторонам размещены келлии и церковь. В обители живет один садовник, а старцы посещают ее только тогда, когда сопровождают поклонников.

Обитель, чествуемая во имя святых бессребреников Козьмы и Дамиана, находится в долине Фола́ недалеко от Раббийской скалы. Я не был в ней. Ни год, ни век основания ее не известен мне. Из записи архиепископа Иоанникия о произведенных им постройках видно, что он возобновил ее около 1676 года. По словам старцев синайских, в ней живет один садовник с семейством своим и обрабатывает масличный сад, давно насажденный при ней.

Синайский монастырь никогда не оскудевал монашествующими братиями. И для этой отдаленной обители христианки рождали свыше предопределенных девственников, буйные страсти производили кающихся подвижников, несправедливый и суетный мир приготовлял тех избранников, которые шли в эту обитель по зову Спасителя: «приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы».

Число братий в самом монастыре с четырнадцатого века никогда не превышало 100 и не понижалось за 25, а в Джувании и в разных подворьях от 60 дошло до 30.

Нынешние синаиты суть большей частью островские греки. Между ними встретили мы только двух братий русских и двух греков из Таганрога, одного араба из Дамаска, одного молдавана и мало болгар. Такая малочисленность иноков из прочих племен православных объясняется здесь так же, как и в Иерусалиме, преобладанием греков.

Братия, пребывающие в Синайской обители, совершают богослужение по уставу, общему для всех монастырей восточных. Трезвенное и целомудренное житие их весьма просто. Они носят рясы, подрясники и кукули из шерстяной грубой ткани темно-синего цвета, а поясы кожаные, кукули же, немного заостренные вверху, накидывают на низенькие и кругловатые камилавки суконные так, что ими приосеняются их лица. В их келлиях нет ничего, кроме икон, деревянного ложа, покрытого рогожкой или войлоком, и кувшина с водой. В общей трапезе они едят похлебку из сарачинского пшена или чечевицы, оливки, вареные овощи с елеем и уксусом и иногда финики и плоды; жареная рыба доставляется им из Раифы не часто; виноградное вино подается только в большие праздники, а финиковая водка – ежедневно. В бытность нашу у них накрывали стол скатертью и ставили перед каждым братом старинные, серебрено-позлащенные чаши вроде церковных, такие же стаканы и блюдца разного вида и объема для питья вина или воды. В воскресные и праздничные дни после трапезы совершается чин о Панагии, т.е. молитвой освящается просфорный хлеб и чаша с вином, от коих каждый вкушает помалу. Этот обряд есть знамение братства о Господе, воплотившемся и вочеловечшемся от Девы Марии. Когда братия выходят из столовой горницы, за дверьми ее кланяются им в пояс и просят у них прощения повар и келарь, а дикею они кланяются до лица земли. От воздержной жизни, при хорошем климате, синаиты все здоровы, крепки и доживают до глубокой старости. Они выходят за стены монастыря своего только тогда, когда несут на близкое кладбище усопшего брата или когда кому из них доведется сопровождать богомольцев к святым окрестным местам.

Синаиты погребают усопших собратий в монастырском саду при малой церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы и по прошествии трех лет выкапывают из земли кости их, омывают эти останки вином и елеем и переносят в общую усыпальницу, тут же устроенную в земле в виде длинного и светлого покоя. В ней у одной стены множество костей складено в кучу, а на скамье поставлено туловище без ног некоего инока Стефана в сидячем положении. Белое, как известь, оно с первого взгляда кажется лепным. Череп сам собой держится на окостенелой шее, как бы слитой с грудью. Синайские отцы не почитают эти останки святыми. Задумчиво я смотрел на них и на прочие кости человеческие. Отвращение от суеты житейской, сознание своих грехов, скорбь о недостатке дел добрых, страх смерти и наипаче внезапной, раскаяние, умиление, чаяние помилования от Бога, порыв к соблюдению заповедей Его, моление о помощи свыше – все эти чувствования, одно за другим, возникали в душе моей и преображали ее из худшей в лучшую. Такое преображение ее перед лицом смерти, живо ощущаемое, сильно ручалось мне за предназначение ее к другой, совершеннейшей жизни в лоне Божества; и я, вошедший в синайскую усыпальницу смертным, вышел из нее бессмертным. – Обычай восточных христиан полагать омытые кости усопших в особой храмине понравился мне. Он назидателен и во многих отношениях благоприятен. Воображаю кладбище, изящно построенное в виде многоярусного четверосторонника с длинными, пролетными покоями и крыльцами, и с двором внутри, усаженным соснами и испещренным муравой и цветами. Под сводами нижних ярусов погребают мертвецов на три года и потом переносят кости их в усыпальные покои и полагают в приготовленные родными ковчеги, урны, гробницы и разновидные памятники с надписями. Многочисленные лампады горят тут перед святыми ликами. Бескровная жертва за умерших ежедневно приносится на алтарях, устроенных в углах усыпальницы. Неудобство от непогод при погребениях и панихидах устраняется. Надгробное иконописание и ваяние сохраняются вековечно. Богатые устрояют для бедных усопших малые влагалища в стенах. Такая усыпальница, где бы ни построили ее, при каждой ли церкви, в каждой ли части города, сама служит памятником народным. Кто посещает ее, тот учится в ней жить и умирать о Господе и почитать своих предков.

Об усопших пустынниках синайских я молюсь, а о живых повествую. У них есть большое подворье в Каире, называемое Джувания. Там живут тридцать братий, которые составляют особую киновию, управляемую особым дикеем и избранными старцами. Церкви у них нет. Они ходят в патриаршую или в старокаирскую кладбищную церковь, а дома совершают одни последования вечерни, утрени и часов. Настоятель их, по принятому правилу, ничем не отличается от меньших братий и должен ходить пешком, хотя бы по делам; посему в подворье не держат верховых животных. В таком городе, каков Каир, хотя и есть много поводов к соблазнам, однако не слышно, чтобы кто-либо упрекал джуванийских синаитов в предосудительном поведении. Даже нерасположенное к ним духовенство патриаршее не обвиняет их ни в каких пороках. Их можно упрекнуть лишь в том, что они весьма редко посещают свой монастырь, а некоторые и не видали его и охотятся более управлять имениями, нежели пребывать на Синае в безмолвии и служить Господу постом и молитвой. Богатые из них не раз покупают себе у монастыря своего право на это управление. Посему на Синай посылаются только бедные, немощные и провинившиеся иноки, и те полуграмотные. Жаль, что допущен такой превратный порядок. Ибо Джуванийское подворье, в существе, есть только место приема доходов, складки и отправления всех припасов, потребных для Синайского монастыря, и посредник между ним и правительством египетским. Неоспоримо, что оно, при таком назначении своем, должно оставаться средоточием управления хозяйственного; но монастырь все же должен быть любимым местопребыванием братства синайского и убежищем его спасения. Для православных поклонников было бы гораздо приятнее и назидательнее видеть побольше важных, степенных и благообразных старцев на Синае, чем в Каире, и там утешиться их чиным богослужением и строгим житием, нежели здесь застать их среди нечестивого города и молиться с ними в подворной часовне, в которой есть иконостас, святые образа и книги церковные, да нет Тайной Вечери Господней.

Синайский монастырь, по правам данным ему от царя Иустиниана I и от отцов Пятого Вселенского Собора, не зависит ни от какой власти духовной, существующей в Восточной Церкви, и безотчетно управляется собором братий под начальством игумена-архиепископа.

Этот собор составляют: архиепископ, дикей, ризничий, эконом, письмоводитель, иеромонахи и даже простые монахи старшие по летам, а в важных обстоятельствах все вообще.

Синайский игумен-архиепископ, по древнейшему уставу монастыря, избирается всем братством синайским и джуванийским, неотменно из среды его самого, а не из чужих монастырей, чему и примера не бывало. Отдаленное пребывание избираемого в каком-либо подворье монастырском не служит препятствием к возведению его в сан настоятеля, лишь бы он был синаит.

Законно избранный игумен немедленно отправляется в Иерусалим для получения благодати архиерейства и там рукополагается патриархом или наместниками его. Допустить рукоположение его в другом каком-либо месте значило бы посягнуть на нарушение правила Церкви, по которому Синайское архиепископство считается в пределах патриархата Иерусалимского. Игумен Синайский, в знак памяти о получении благодати святительства от церкви Иерусалимской, ежегодно посылает предстоятелям Гроба Господня в дар финики, а эти отдаривают его четками и образками перламутовыми в знак уважения к самостоятельности монастыря, которым он управляет.

Архиепископ Синайский в иерархии Восточной Церкви есть такое лицо, в котором надобно отличать игумена от епархиального архиерея. Ибо иные права он имеет как игумен, и иные как епархиальный архипастырь. Епархиальный титул его есть следующий: Πανιερώτατος ἀρχιεπίσκοπος τοῦ Σιναίου ὄρους καὶ Ῥαϊθοῦ, καὶ ὑπέρτιµος: Преосвященнейший архиепископ Синайской горы и Раифы и Всечестный. К сему титулу в монастыре прибавляют только звание игумена. Очевидно, что он составлен был так потому, что в Синайских горах некогда были христиане кочевые, а в Раифе оседлые. Ныне паству Синайского архиепископа составляют только десять семейств в приморском селении Раифе и несколько купеческих домов греческих в городах английской Индии, Калькутте, Дакке и Нарингенсе, куда попеременно отправляются синаиты на чреду священнослужения. Индийская паства, по словам архиепископа Константия, составилась в последней четверти прошлого столетия.

Архиепископ Синайский вне монастыря своего имеет право, во время литургии, восходить на горний престол, духовно судить и наказывать своих пасомых и разрешать их недоумения без ведома Синайского братства, заседать в синоде Иерусалимском третьим в ряду тамошних архиепископов; а в чужих епархиях он может священнодействовать только с согласия местных владык.

Синайские архиепископы могут быть патриархами в Иерусалиме, Дамаске, Александрии и Константинополе. Так, архиепископ Марк около 1503 года возведен был на патриарший престол Иерусалимский. Так, Нектарий Синаит, по особенному смотрению Божию, в одно и то же время избран был и на Синае в игумена, и в Иерусалиме в патриарха и, когда прибыл в Святой град для рукоположения в архиепископа (1660г.), от тамошнего собора поставлен был патриархом. Так, архиепископ Козьма только один год управлял Синайским монастырем; потом его возвели на Константинопольскую кафедру; а после он святительствовал на престоле Александрийском (1724г.) Так, нынешний архиепископ Константий был патриархом Цареградским, но в то же время заведовал и монастырем Синайским. Здесь не излишне заметить, что в случае несогласия палестинских архиереев и Святогробского духовенства касательно избрания Иерусалимского патриарха из среды своей, законно может быть призван на престол Иакова брата Господня архиепископ Синайский как иерарх, получающий благодать святительства от церкви Иерусалимской и состоящий в лике архиепископов ее.

Права, обязанности и отношение Синайского архиепископа к монастырю его, определены следующим образом:

1) Независимость дана, собственно, монастырю Синайскому; и архиепископ его независим потому только, что он есть игумен независимой обители.

2) В знак самостоятельности ее горний престол в главном храме ее заключен с 551 года; и ни архиепископ, и никакой патриарх не властен восходить на оный во время литургии.

3) Синайский монастырь имеет нужду в игумене, но не в архиепископе. Достоинство архиепископское присвоено ему только почетным образом. Впрочем, монастырь не может уничтожить сего достоинства, утвержденного Цареградским Собором в 1575 году.

4) Архиепископ Синайский во время богослужения обязан возглашать в молитвах имя Иерусалимского патриарха, в грамотах же своих должен писать: «Смирение наше», а не «Мерность наша...».

5) В монастыре своем он есть игумен, действующий не иначе, как совещательно с соборными старцами, и подчиняющийся всем правилам общежития.

6) Синайское братство властно судить его за проступки и в случае неисправления представлять дело о нем Иерусалимскому патриарху и Константинопольскому синоду; но и он как игумен властен обличать, наставлять и наказывать всех духовных чад своих.

7) А святительские действия его суть: поставление чтецов, рукоположение диаконов и пресвитеров и вязание и разрешение грехов.

8) Как игумен он обязан жить в своем монастыре; и ему позволено выезжать из него только тогда, когда сего требуют или нужды его паствы, или важные дела монастырские.

9) Добровольное отречение его от управления монастырем и паствой приемлется собором старцев.

Во время отсутствия Синайского архиепископа в монастыре начальствует так называемый дикей. Он есть первый между равными и в соборе старцев занимает первое место по правую сторону архиепископского седалища. Его избирают братия Джуванийского подворья на неопределенное время, а утверждает архиепископ. Увольнение его производится теми же лицами. Он есть блюститель благочиния и наставник монахов. Подобный и равный ему дикей находится и в сказанном подворье.

Ризничий в Синайском монастыре, так же как и при Св.Гробе, есть лицо доверенное и уполномоченное в хранении ризницы и утвари церковной. Его имя возглашается на ектениях после игумена и дикея. Он один без старцев не волен выйти даже в сад монастырский. Понятна такая предосторожность в отношении к человеку, которому поручены сокровища монастырские и который один знает число и стоимость их.

Эконом заведывает хозяйством монастыря, т.е. приемом, хранением и употреблением разных припасов, присылаемых из Каира. Он выдает хлеб, одежду и обувь рабам монастырским и назначает им работы. Должность его хлопотлива и опасна. Нередко случается, что арабы восстают против него и с оружием в руках требуют смены его или за грубое обращение с ними, или за выдачу худого хлеба, или за нерассудительность.

Письмоводитель занимается производством дел монастырских.

В важных обстоятельствах, например: при избрании нового игумена, или когда дело идет об имениях либо постройках монастырских, оба собора старцев, синайский и джуванийский, совещаваются и действуют единодушно.

В сонме нынешних синаитов нет ни одного ученого мужа, кроме архиепископа Константия, который получил образование в Киеве. Но и он известен не столько богословскими творениями, сколько археологическими описаниями Египта и Константинополя. Однако в монастыре их есть книгохранилище. Оно устроено подле придела Иоанна Предтечи Синайским архиепископом Никифором в 1734 году, как это видно из надписи над входом в него. В одной длинной комнате к трем стенам, против окон, приставлены высокие шкафы с полками без створчатых дверей, и в них размещены печатные книги, а больше рукописи, в азбучном порядке, так что, например: под букву «А» прибраны апостольские послания, под «Е» – Евангелия, под «Пс» – Псалтири и так далее. Такой способ размещения книг общеупотребителен в монастырских библиотеках на Востоке. Сообразно с ним составляются и списки их. В книгохранилище, о котором идет речь, находится 1700 рукописей и печатных книг греческих, 40 рукописей славянских и 500 рукописей на языках арабском и сирском. Почти все они, по содержанию своему, принадлежат к разряду словесности духовной. Кроме Апостолов, Евангелий и богослужебных книг, есть сборники из отеческих творений, жития святых, летописи и множество нотных обиходов. Списка их нет. Краткость времени и слабость здоровья, к сожалению, не позволили мне заняться подробным рассмотрением синайского книгохранилища. Я обратил внимание лишь на те рукописи, кои по своей маститости и по надписаниям на корешках их показались мне замечательными, но за малый труд вознагражден был немало. Излагаю здесь прибытки моего знания, полученные в этом книгохранилище.

1) С тех пор, как Константин Великий потребовал от Евсевия епископа Кесарии Палестинской пятьдесят лучших списков Нового Завета для построенных им церквей в Константинополе, греки любили переписывать Евангелия и Послания апостольские с древнейших изданий иерусалимских. Списки с таких изданий, от десятого до тринадцатого века, обретаются и в синайском книгохранилище. Один из них, именно, Евангелие от Иоанна, писанное на пергамине в десятом веке, я перелистовал и, увидев на полях его разные заметки, обратил на них внимание. Оказалось, что издатель сего Евангелия сличал текст его с древними списками и с изданием Аполлинария. Например: все благовестие Иоанна о жене, ятой в прелюбодеянии, отмечено у него красными точками с коромыслецами среди их ∻, а на поле внизу написано: «τὰ ὀβελισµένα ἐν τισὶν ἀντιγράφοις οὐ κεῖται, οὐδὲ Ἀπολιναρίου · ἐν δὲ τοῖς ἀρχαῖοις ὅλα κεῖται. Μνηµονέυουσι τῆς περικοπῆς τἀυτης καὶ οἱ ἀπόςολοι πάντες, ἐν αἶς ἐξέθεντο διατάξεσιν εἰς οἰκοδωμην τῆς ἐκκλησίας», т.е. «в некоторых списках и в издании Аполлинария нет всего того, что здесь означено коромыслецами: в древних же рукописях все это читается. Да и все апостолы приводят сие зачало в своих постановлениях, кои изложили они в назидание церкви». Драгоценное примечание! Оно, с одной стороны, показывает тщательность и свободность, с какими древние христиане издавали священный текст по старым спискам, обличая несходства с ними, а с другой, заставляет признать верность и непреложность сего текста, принятого в апостольских церквах и от них заимствованного всюду.

2) В нотных или, точнее, в крюковых книгах греческих, из коих древнейшие писаны в 999, 1177, 1236, 1321, 1332, 1365, 1437 годах, содержатся, кроме теории церковного пения, во-первых, имена песнеслагателей: Иоанна Дамаскина, Сгиропула, Кукузеля, Корони, Глики, Лампадария, Магулы, Флаки, Ласкаря, Кукумы и весьма многих других, во-вторых, их музыкальные сочинения, в числе коих есть две херувимские Иоанна Дамаскина, в-третьих, церковные распевы разных народов, как то: персидский, франкский, болгарский, родосский, солунский, в-четвертых, священные песнопения по подражанию соловью, стуку колеса, катящегося по мостовой, и звукам высушенного дерева. Видно, что греки при византийских царях умели разнообразным пением своим выражать все чувствования и восторги христианские. Видно, что христиане в Персии, Франкии, Болгарии и в других странах пели в церквах по-своему. Видно, что в святой Софии Константинопольской, куда стекались верующие со всех концов греческого царства, патриархи благословляли употреблять напевы разных народов и тем выражали кафоличество Церкви православной.

3) В синайском книгохранилище есть неведомое миру сокровище: это – большая рукопись греческая, принадлежавшая какому-то Исааку Месопотаму. Она писана на хлопчатиковой бумаге так мелко и такой стенографической вязью, что я, при всем навыке разбирать письменность такого рода, затруднялся в чтении ее. Однако твердая воля и пылкая любознательность одолели это затруднение. Рукопись пересмотрена была мной; и оказалось, что в ней содержится деловая и своеличная переписка греческих и болгарских архиереев и вселенских патриархов друг с другом, с царями и царицами из дома Комниных, с вельможами и начальниками разных областей греческого государства. Вся эта переписка ведена была в одиннадцатом веке, как то доказывают послания к царям Исааку Комнину, Константину Дуке и Роману Диогену, самодержавствовавшим с 1057 по 1068 год. Она в высшей степени занимательна и важна, потому что выражает дух, нравы, словесность, делопроизводство того времени, и даже те подробности частной и общественной жизни, кои придают истории полноту и особый колорит. Перелистовав эту драгоценную рукопись, я крепко пожалел о том, что она до сих пор безызвестна, и сильно почувствовал невыгоду одиночества в путешествии по Востоку. Справедливо говорят греки, εἷς οὐδεὶς, по-нашему, один у каши неспор. Есть уменье прочитать старинную рукопись; да кто с голосу быстро напишет отрывки из нее! Сам путник – сам чтец? Но где у него время? И где то чудное зелье, которым он мог бы удвоить и утроить свои силы? Прискорбно мне было расстаться с невиданной и неслыханной книгой без выписки из нее хотя бы нескольких слов. Я еще раз развернул ее. Мне попалось стихомерное письмо афонского монаха Евфимия Торникия к Константину Дуке; и я с жадностью прочел и списал его. Вот оно:

Не важно содержание сего письма, в котором афонский подвижник желал Дуке здравия, многих лет и побед над врагами, просил его продолжать переписку и жаловался на сильную простуду свою, полученную при рубке дров на высоте Афона; но важно то, что Евфимий знал еллинский язык так основательно и так обширно, что умел писать на нем стихи; следовательно, соотечественники наши грузины могут вполне доверять тем переводам Священного Писания с помянутого языка, какие он сделал на Афоне.

4) Думают, что счисление лет от Рождества Христова введено было в семнадцатом столетии. Так думал и я. Но это мнение оказывается несправедливым. Ибо в синайском книгохранилище находятся греческие рукописи пятнадцатого века, в которых буквами означены годы не от Адама, а от Рождества Христова. Так, одна толковая Псалтирь написана была в ҂αυμβ (1452) году, часослов в ҂αυξς (1466), певческий учебник в ҂αφλζ (1537), еще Псалтирь с тропарями и кондаками после каждой кафизмы в ҂αφμ (1550) Вероятно, на Востоке есть рукописи с подобным счислением лет гораздо старше. Время и зоркость ученых путешественников откроют их.

5) Синайская обитель, с самого начала существования ее, постоянно была обителью соборной, или вселенской. В ней жили монахи – пришельцы из Италии, Греции, Грузии, Армении, Сирии, Аравии, Египта, Абиссинии, Сербии, Болгарии, Молдаво-Валахии и России, и на своих наречиях совершали богослужения. Посему в книгохранилище ее обретаются церковные книги и свитки, писанные на разных языках. Мимоходом я взглянул на арабские и сирские рукописи, а славянские, принадлежавшие болгарам и сербам, пересмотрел внимательно. Все они писаны некрасивым полууставом на пергамине, а больше на бумаге. Годы означены только на пяти из них, именно: на стихираре, в котором пасхалия вперед начата с 1348 года, на триодях постной и цветной, пожертвованных в Синайский монастырь Иаковом митрополитом македонского города Серраса в 1360 году, на служебнике, писанном на Синае неким Стефаном в 1662 лето Господне, на малом часослове, писанном в Цареграде даскалом Тодуром в лето 1755, и на толковом Евангелии, переписанном из греческого извода монахом Никифором для Рыльской обители в лето 1770. Что касается прочих рукописей, коих годы неизвестны, то большая часть из них, и особенно пергаминные, принесены были на Синай, вероятно, в XII, XIII и XIV веках, потому что в этот круг времени процветала духовная словесность болгар и сербов. Замечательно, что богослужебные и учительные книги обоих этих народов славянских разнятся между собой правописанием и слогом. А гораздо замечательнее то, что для болгар переводил их с греческого языка некий старец Иоанн в Афонской лавре св.Афанасия⁷⁷, для сербов же составлял их по разным изданиям поп Иоанн на Синае. Труды первого исчислены в конце октоиха, пожертвованного Синайскому монастырю Гюргом Логофетом. Там сказано: «Охтѡиху конецъ съ Богомъ. Труди же и изложена прѣподобнаго отца нашего Іоанна старца, прѣложившаго изъ греческыхъ въ болгарскый нашъ языкъ. Са избравшу въ святой горѣ Афонстѣй, и лаврѣ богоноснаго ѡтца нашего Афанася: любовѧ и желанемъ и благодатѧ Святаго Духа прѣложи и исписа кнїгы, ихъ же имена зде: тетрае҆улъ⁷⁸, праѯи⁷⁹, апостолъ, литурга, типикъ, псалтирь, ѳеѡтокарь, минеа, агїристъ, богослова⁸⁰, лѣствица, Исаака, Варлаама, Дорофеа, патерикъ, Антохъ, и ина многа съчїни и прѣдаде божественнымъ и святыимъ церквамъ блъгарскыѫ земя, и украси ихъ якоже нѣкыми оутварми царскыми, и еще же мнїси и мирсти въси, елици бышѫ троудолюбемъ симъ подражателе, оукрасишѫся духовнѣ, яко чѧда церковнаа свѣтоѡбразнаа. и того ради вѣчнаа память Іѡанну старцу, вторѡму творцу, паче же тезоимениту Іѡанну⁸¹, Іѡсифу, Θеѡфану, Космѣ, ихъ же молитвами настави насъ на пѫть покаана, и помилуй ны Боже, яко благъ и человѣколюбецъ, молитвами Пречистыя Богородицѫ и всѣхъ святыхъ, аминь». Что касается книжных трудов сербского попа Иоанна, то на Синае мы нашли только Псалтирь его, Четвероевангелие и словеса душеполезна. В начале сей последней книги, писанной на паргамине, сказано: «Кими хвалами похвалимъ попа Іоанна; онъ сербска утѣхо, надежде заблудшихъ, обращене безумнихъ, научителю добрихъ, свѣтниче благодати», а в середине на поле внизу приписано: «азъ злый старецъ благословихъ попа Іѡвана. Акоже лукавъ есмь, а молитва Божя есть». Для памяти и для сличения пересмотренных мной рукописей с подобными им на Афоне⁸² я выбрал из них образчики правописания болгарского и сербского, чтений в 1348 и 1360 годах, переводов афонского старца Иоанна и книжных трудов сербского попа Иоанна же.

Образчики правописания болгарского

"Понеже о҄убо прѣбл҃гы́ бь̅. и҄ чловѣколюбець. непрѣзрѣ рода

члв҃чьскаго ѿпадъша. вь многое бесьчⷵтие. нѫ милоуѫи҄ и ѡ҄бѣща ӑвраамꙋ...»

Смотри слова Иоанна Златоустого, писанные на пергамине в малый лист почерком неправильным и некрасивым.

«Объид́те людие сїѡнъ и ꙩ҄бъим́те егѡ, и дадите славѫ...»

«Весели́теся нб̃са. въстрѫби́те ѡ҄снована земли...»

«Пльтиѧ во́леѫ распеншагося наⷭ̃ ради...»

Смотри Октоих Гюрга Логофета, некрасиво писанный на бумаге Мефодием иеромонахом:

Образчики правописания сербского

«...въ ѥдиного га̅ іс̅ ха̅ сн̅а бж҃ꙗ. ѥдиночадаго ѿ оц҇а рожена прежѣ...»

«Ги҃ иже ѥ҄си надъ лазорьмь плакавъся. и҄ сльзъі млⷵтивнъіꙗ и҄скапивъ

надъ нимь. прии́ми сльзъі покаꙗниꙗ моѥго. ...«

Смотри часослов, писанный на пергамине в четвертую долю листа.

«И слово пльть бⷭ̃ы. и вьселысе въ наⷵ. и выдѣхомь сла^в̃у ѥго ...»

«Члⷪвѣкь ѥтеръ створи веⷱ҇рю велыю. и зва многы. и посла рабы

своѥ вь годь веⷱ҇ре. рещи зва́ныимь гред́те...»

Смотри Четвероевангелие, писанное на бумаге в четвертую долю листа.

Образчики

Образчики чтений

В 1348 году

«Чьстныимь кр̃стомь твоимь хеⷭ̃ диꙗвола посрамый и вскрⷭ̃ныѥмь

твоимь жело грѣховноѥ притоупии и сп̃се ны ѿ врать смрьтныихь.

славымте ѥдиночедыи».

Смотри стихирарь, писанный на бумаге в 12 долю листа.

В 1360 году

«ѿ быта чътене

Рече гъ̅ бъ̅. разоумѣвъ, неприложѫ ктомоу прокляти земля,

за дѣль члвчкⷭ̃ыихъ. яко належитъ на чл҃вка помъішлене присно на

лѫкаваа ѿ юности. не приложѫ бѡ ктомоу поразити въсѣкѫѫ

пльть животнѫѫ…»

Смотри триодь постную, писанную на бумаге в лист. В конце ее сказано: «Сѣрьскы Іакѡвь митрополитъ посла сиѥ книгы въ Синаю, и приложи е пречистѣй дв҃ѣ мт҃ри ѥже и по имени писана быше здѣ соубоубень трипѣснъць, и часословьць, плⷵтирь, и чтене Златоустово, и проч. – въ лѣто ҂ѕѡѯи ндиктѡнъ гі҃.

Ірмоⷭ̃: Свѧзомъ любве свѧзаеми апостоли владѫщомоу въсѣми, въсѣми себе хоⷭ̃у възложивше. красныи ногы ѡмывахѧ. блг҃овѣствоуѧще въсѣмъ съмирение.

Въскр҃сена дн҃ъ. просвѣтимѧⷭ̃ люде. пасха гн҃ѣ пасха. ѿ сьмрти къ жизни. ѿ землѧ на небо хс̅ бъ̅ нⷭ̃а възвелъ еⷭ̃. побѣднѫѧ поѫщихъ».

Смотри триодь цветную, писанную на бумаге в лист. В конце ее сказано: «Сѣрьскы Іакѡвь митрополитъ посла сиѥ книгы въ Синаю и приложи е пречистѣй дѣвѣ матери … и молю всоу братию срьблѥвь коупѣ и грьке, симь книгамь, неѿѥмлѥмымь быти ѿ дома пречистые дѣвы до вѣкы… въ лѣто ҂ѕѡ҃ѯи андиктѡнъ гі҃. царствующимъ въ насъ благочестивимь царемь Стефаноу Оурошу и матери ѥго монахї Елесаветъ».

Образчики переводов старца Иоанна

«Во врѣмя ѡно. едїнадесяте оученикъ идошѫ въ галлеѫ въ горѫ, идеже повелѣ имъ іс̅, и видѣв̂ше его поклонишѫся ему. ови же оусъмнѣшѫся. и пристѫпль іс̅ реч̾е имъ гл҃я: дана мнестъ въсѣка власть на н҃бси и на земи. шеⷣⷣше наоучите вся ѫзыкь крⷵтяще ихъ въ имя ѡ҃ца и сн҃а и ст҃го дх҃а, оу҄чяще я блюсти въсѣ, елика заповѣдахъ вамъ. и се азъ съ вами есмъ въ въся дн҃и даже и до скончана вѣкоу. аминь«. (Евангелие Матфея)

»Вскрс̅е і̅с зау꙽ра въ пръвѫѫ сѫботъ, явися прѣжде мари магдални, изнея же изгна седьмь бѣсъ. ѡна же шедши взвѣсти съ нимъ бывшимъ рыдаѫщимъ и плачѧщимъ. Ѡни же слышавше яко живъ естъ и видѣнъ быⷭ̃ ѿ неѫ, не вѣровашѫ. По сихъ же двѣма ѿ нихъ идѫщема ꙗвися инѣмъ ѡбразѡмъ грядѫщема на селѡ. и та шедша възвѣстиста прочимъ, и нитѣма вѣровашѫ. послѣди възлежѫщемъ имъ едїнадесяте ꙗвися, и поно́си невѣрованоу ихъ и жестосръдиоу. ꙗко видѣвшимъ его въставша и не вѣровашѫ. и рѣче имъ. шедше въ миръ весь, проповѣдїте еуⷢ҇лїе въсеи твари. и иже вѣровавъ крⷭ̃тится сп҃сенъ бѫдетъ. а иже вѣры не иметъ, ѡсѫжеⷣнъ бѫдетъ. знамена же вѣровавшимъ си послѣдъствоуѫщимъ. ѡ имени моемъ бѣсы ижденѫтъ. языкы̑ възгл҃ятъ новы. змиѫ вьзмѫтъ. и аще см҃ртно что испиѫтъ, ничтоже ихъ врѣдитъ. на недѫжныѫ рѫкы взлѡжѫтъ, и добрѣ бѫⷣтъ. Оубо гь̅ по гл҃анихъ къ нимъ възнесеся на нб҃ѡ и сѣде ѡдеснѫя ба̅. ѡниже и шедше проповѣдашѫ въсѫдоу го̅у поспѣваѫщоу и слово оутвръжⷣаѫщоу послѣдствуѫщимъ знамени». (Евангелие Марка)

«Во врѣмя ѡно. ꙗвисе бе исъ̅ оученикѡмъ своимъ въставъ ѿ мр҃твыхъ. и гл҃а смѡноу петроу. сїмѡне і҄ѡнинъ любишили мя паче сихъ; гл҃а емоу. ги҃ ты вѣси ꙗко лю́блю тя. гл҃а емоу. паси агньця моѫ. гл҃а емоу пакы вторицеѫ. сїмѡне і҄ѡнинъ любиши ли мя; гл҃а емоу, паси ѡвця моѫ. гл҃а емоу третицеѫ, смѡне і҄ѡнинъ любиши ли мя; ѡскръбѣ же петръ, яко рѣче емоу трїщи, любиши ли мя и рѣче емоу: ги҃ ты въсѣ вѣси, ты вѣси яко люблю тя. гла҃ емоу іс̅. аминъ, аминъ гл҃ю тебѣ⁸³ егда бѣ юнъ ѡпоасаашеся самъ и хождааше ꙗможе хѡтѣше. егдаже състарѣешися въздеждеши рѫцѣ твои, и инъ тя поашетъ, и бѫдеши идеже не хѡщеши...» (Евангелие Иоанна)

»Се испльнися исаино проречене. дв҃оѫ бо родила еси и по рожьⷣⷣствѣ яко прежⷣе рожъⷣства прѣбываеши: бъ҃ бо бѣ рождейся. тѣмъ же и естъство истъщися. иѫ ѡ҆̃ бг҃омⷮти молитвъ своихъ рабъ въ твоей церкви приносимыхъ ты не прѣзри. нѫ яко благоѫтробнаго своима рѫкама поно́сивши на своѫ рабы оумилосръдися, и моли сп҃тися дш҃амъ нашимъ».

«Въсемирнѫя славѫ ѿ чл҃къ проѕябшѫя и влⷣкѫ рождьшѫя. нбⷭ̃нѫя дверь въспоимъ марѫ дв҃ѫ. безпльтнымь пѣснь и вѣрнымь оудобрене. ты бѡ ꙗвися нб҃ѡ и цр҃кви бжⷭ̃тва. та прѣграждене вражди раздроушивши съмирене въведе и црⷭ̃тво ѿвръзе. тѫ оубо имꙗще вѣрѣ оутврьждене. поборника имамы, иже изъ неѫ рождьшагося га҃. дрьзайте оубѡ, дрьзайте люⷣ бж҃ии. ибѡ той побѣдить врагы, яко чл҃колюбецъ».

»Ѫтроба і҄ѡ́нѫ младенца неврѣди моркⷭ̃ыи звѣрь единого приятъ. въ дв҃цѫ оубѡ въселися словѡ и пльть приемь, проиде сьхрань нетлѣннѫ. иже бѡ не пострада истлѣна рождьшѫѫ сьхрани неврежⷣенѫ».

«Таинство странно зрꙗ̀ и прѣславно. нб҃о сѫще пе́щерѫ. прѣстоль хероувїмскыи дв҃цѫ. Ѩсли вьмѣстилище вь нихже вьзлеже невьмѣстимыи хс̅ бъ̅, егоже вьспѣваѫще веⷧ҇чъеⷨ».

«Маанемти наземенъ, въ ѡбразъ прѣлѡжися. пръвѣе тихѡразливаемое водное естⷭ̃тво ги̅. тѣмъ немокрънѡ прѣшеⷣ поетъ исраилъ тебѣ пеⷭ̃ побѣднѫѫ».

«Въ понтѣ покры фараѡна съ ѡрѫжиемъ. съкроушаѫй брани мышцеѧ высокоѫ. въспоимъ емоу яко прославися».

«Плаваѫщаго въ мльвѣ житейскааго соуета, съ кораблемъ потаплѣемъ грѣхы...»

«Неѡпальна ѡгнемъ, въ снаи причящъшися кѫпна ба҃ показа, моудноѫзычноу гѫгнивоу мѡисеоу. и дѣти ръвенемъ бж҃иемъ трїе вмѣтаемы въ ѡгнь. пѣв̾цѧ п̅оказа...»

Образчики книжных трудов сербского попа Иоанна

"Вы ѥсте соль зе́мльна. аще соль ѡ҄боуꙗѥтъ, чимь ѡсолытьсе; ни оучесомь же крѣпитьсе ктомоу, нь исипана боудеть вьнь и попираѥма чл҃вкы...»

«Азъ же гл҃ю вамъ, ꙗко всакь поущаѥи женоу свою развѣ словесе блуⷣнаго, творить ю прѣлюбы дѣяти. А иже аще потьпѣгоу поиметъ, прѣлюбы творить...»

«Ѥгдаже поститеся, не боудѣте яко ипокрити сѣтоующе. посмражⷣаютъ бо лица своя, яко да не яветьсе чл҃ькомь постещесе...»

«Сего ради гл҃ю вамъ. не пцѣтесе дш҃ею... ктоже ѿ вась пекысе можеть приложиты тѣлеси свѥⷪ҇ мьлакь ѥдинь...»

«Се изыде сѣѥи да сѣѥть и сѣющоу ѥму ѡво оубо паде при поути. и приидоу птице нбс̃ныѥ и позобаше ѥ. другаꙗ же падоу на каменныхь идѣже не имѣше земле многы, и абиѥ прозебоше зане не имѣше глоубини землꙗ. Сльнц̅оу же всиявшоу присвеноу. Зане не имѣхоу корѣния исхоше. а дроугаꙗ падоше вь трьныи и вьзыде трьныѥ и подави ѥ. дроугаꙗ же падоше на землы добрѣи, даяхоу плоды ѡво р҃ ѡво ѯ ѡво л҃...» (Из Евангелия Матфея)

«Бывши же годинѣ шестѣй и тма быⷭ̃ по всѣи земли до годины деветиѥ и въ годин̀ деветю ... ѡпона црковнаꙗ раздрасе на двоѥ свыше до ниже...» (Из Евангелия Марка)

»Азъ и ѡ҃ць ѥдино ѥсвѣ ... ѡ добрѣ дѣлѣ не мещемь камениѥ на те, нь ѡ хоулѣ. ꙗко ты и чл҃векь си твориши се самь бь̅...»

"Марыꙗ же приѥмши литру мѵра благовоньна масла вѣрна многоцѣньна помаза...»

«Нь да сьбоудетьсе слово писаноѥ въ законѣ ихь. яко вьзненавидѣше ме безоума...»

«Рече же ісъ̅ петрови. вьноузы ножь въ нажнице...» (Из Евангелия Иоанна)

«... и по многимъ щедротамъ твоимъ оцѣсти беззаконе мое ...

да ѡправдишисе вь словесехъ своихъ и прѣприши внегда соудити ти». (Псалом 50)

«Въ дн҃ь печали моѥе ... и возвеселихьсе въ скорьбѣхъ и прѣнеможе дх҃ь мой ... смтихсе и не глаголахъ ... глоумлахъсе и кльцаше дх҃ъ мой⁸⁴». (Псалом 76)

«Падоше посредѣ стана ихъ и ѡкⷭ̃ртъ ѡ̈чръщь ихъ, и яше ... изьби градомъ винограды ихъ и сикамини ихъ сла́ною..."⁸⁵ (Псалом 77)

«Вьзмоутъ рѣкы струги своѥ...» (Псалом 92)

«На рѣцѣ вавилоньⷭ̃цѣ и тоу сѣдохомь и плакахомь поменоувш сїѡна...» (Псалом 136)

«Мцⷭ̃а иоуля въ аі҃ дн҃ь ст̅ыя моученицѣ ефмѧ, втыже дн҃ь и оуспенѥ блаженныѧ вольгы кнѧгынѧ царица роскья. Си блаженаꙗ олга родомь пасковытынѣ жена же игорова кнѧза всеѧ роускӹ землѧ ѥже сѣдеше въ кыевѣ. По биениже игоровѣ начѧ княжити сн҃ь его свѧцлавь. Бѣшѧ вси невѣроуѫще бо̅у̅. нѫ кмиромь слоужѧще и дꙗволоу годꙗ творѧще. блаⷭ̃же волга мдра сѫщи паче всѣхъ не мало печаловаше видящ всѧ члвѣкы прѣлщены дꙗволомь слышавьши же о вѣрѣ гречьстѣй иде въ косндньдинь градь тогда же црⷭ̃ьствоующе цимьски. испьтавши же добрѣ вѣроу стⷭ̃аꙗ крьстися ѿ патриарька вотꙗ⁸⁶ просвѣщена же бывши равⷣашеся доушеѧ. пооучив ѧ патриархь о вѣрѣ рече · блж̃ена еси ты вь жн҃ахь роускыхь. благословити бо тѧ имѧть сн҃ове роусти вь послѣдни родь вноукь твоихь. бѣ же имя еи наречено вь сто̅мь кр҃щени елена. посемь приемьши ѿ него кр̃сть и прозвитера⁸⁷ и приде въ свою землѧ и ты крьсть донинѣ стоить вст҃е оⷭ̃фи вольтари на деснѣ странѣ имѣѧ письмена сице. обновися роускаꙗ земѣ ст̃ым крьстомь ѥгоже приѧть олга благовѣрнаѧ кнѧгни. обьходяще всоу рскоую землѧ. данноу корылекьї оуставлѣѧще. кмиры ськроушаѧще. ꙗко истинаꙗ оучен̃ца х҃ва и даꙗше милоⷭ̃тынѧ много оубо за и чади. аще и поганымь даше нѫ ба҃ дльжнка себѣ створи иже ю тако прослави нетлѣниемь блаженое тѣло сьбл е и вѣнчавь. иже до нынѣ видимо есть всѣми роускыми сн̃ь чоудными поживши лѣтъ о҃ и е҃ и начѧ болѣти и призва сн̃а своего свѧтислава заповѣда моу погрестися сь землею равно. а многьї несоути нѫ посла злато кь патриарьх цр̃ѧграда и прѣставися мцⷭ̃а иоулѣ въ аі҃ дн̃ь. посⷧ҇диже вноукь еѧ владимирь крьстивь вся земⷧ҇ѧ рскю и сьзда цр̃ковь ст̃ыѧ бц̃ѧ. и вземь ѿ земⷧ҇ѧ тѣло бабы своѧ нетлѣно и вложи е в рак дрѣвѣну и постави вь цр҃кви ст҃ыя бц҃ѧа». (Словеса душеполезна)

Самые лучшие рукописи греческие хранятся в настоятельских келлиях. Их только четыре; но они весьма драгоценны по своей древности, редкости и особенности почерков, по содержанию своему, по изяществу живописных ликов святых и по занимательности чертежей и рисунков.

Первая рукопись, содержащая Ветхий Завет неполный⁸⁸ и весь Новый Завет с посланием апостола Варнавы и книгой Ермы, писана на тончайшем белом пергамине в четвертую долю длинного и широкого листа. Буквы в ней совершенно похожи на церковно-славянские. Постановка их – прямая и сплошная. Над словами нет придыханий и ударений, а речения не отделяются никакими знаками правописания, кроме точек. Весь священный текст писан в четыре и в два столбца стихомерным образом и так слитно, как будто одно длинное речение тянется от точки до точки⁸⁹. Такая постановка букв без грамматической просодии и такой способ писания священного текста, придуманный александрийским диаконом Евфалием около 446 года по Рождестве Христовом и вскоре покинутый по той причине, что между столбцами оставалось много пробелов на дорогом пергамине, доказывают, что эта рукопись издана была в пятом веке. Она достопримечательна во многих отношениях. В ней усматриваются: особый порядок священных книг, вразумительное изложение Псалтири и Песни Песней, множество разных чтений на полях новозаветного текста и особенное наречие. Историческая часть Ветхого Завета окончена книгами Товит, Юдифь и Маккавейскими; потом следуют Пророчества, и за ними Псалтирь, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона и книги Сираха и Иова. Далее непосредственно начинается Новый Завет без всякого предисловия. Сперва написаны Евангелия Матфея, Марка, Луки и Иоанна, потом Послания апостола Павла к римлянам, к коринфянам два, к галатам, ефесеям, филипписеям, колоссаям, к солунянам два и к евреям, далее его же Послания к Тимофею, к Титу два и к Филимону; за ними следуют Деяния апостольские, все Соборные послания в нашем порядке и Апокалипсис; а под конец помещены: Послание апостола Варнавы и книга Ермы под названием Ποιμὴν, т.е. «Пастырь». В Псалтири второй псалом соединен с первым, и весьма часто встречается слово Διάψαλμα, писанное на особой строке красными чернилами, так например:

Понятно, что диапса́лмами уяснен смысл Псалтири и указан способ пения оной на два лика. Каждая диапсалма есть или ответ на вопрос, или оттенок мысли и чувства, или неожиданный оборот речи и вместе отпев. – Книга Песнь Песней вся написана в виде разговора между несколькими лицами. Так например:

Какое вразумительное изложение священной книги, в которой иносказательно изображается союз Господа с церковью его! Знаешь: кто, что, кому и как говорит, и хорошо понимаешь смысл иносказаний. Когда я при таком освещении прочел несколько стихов этой книги, ум мой вдруг озарился, и внутреннее слово провещало: «Невеста – Церковь, жених – Христос Господь, девицы – облагодатствованные души. Любовь и благость Господа, духовное помазание, т.е. обилие духовных дарований, кои Он преподает верующим в Него, и приобщение их к жизни божественной привлекают к нему души (Ст.1, 2.) А они, вкусив благость в лоне Церкви, радуются и веселятся о том, что она, как мать, питает их сосцами своими, т.е. словом Божиим и Таинствами, источающими благодать. Им драгоценно самое имя ее – Правота (Ст.3) Это – Церковь правая, истинная и ведущая чад своих по прямому пути к Богу, который один достоин любви. Она окрепла под зноем тяжких испытаний (Ст.4.) Сыны подзаконной церкви соблазнялись ею. Но для нее ветхозаветный закон Моисеев, при новой благодати Христовой, был уже как бы устарелый виноградник, не стоящий хранения (Ст.5) Сознавая в себе благодатные силы, усовершающие человека духовно, она желает приобретать себе как можно более чад и, обращаясь с евангельской проповедью к язычникам, приводит их к Господу теми же путями, какими приводимы были первенцы ее (Ст.6, 7, 8.) Новые верующие в Него суть новые украшения ее. Их духовные потребности вызывают деятельность пастырей и учителей и щедроты тех благодатных христиан, которые иждивают богатства свои ради славы Божией и вечного спасения ближних. Наставления, молитвы и благотворения тех и других увенчаваются вожделенным успехом. Христианство укореняется в новопросвещенных людях (Ст.9–14.) Есть живой союз между Господом и Церковью. Он дарует ей всесовершительную благодать Свою, а она приемлет ее и славословит Его, яко Подателя всякого совершенства (Ст.14, 15. 16) Но действия благодати Его условливаются тем смирением и послушанием, коих примеры подал Сам Он, уничижившись до состояния раба и послушлив быв даже до смерти крестной (Глав.2:1, 2, 3)». Так я изъяснил себе первые иносказания Песни Песней и приступил к рассмотрению Нового Завета. – Он списан с какого-то особого издания. Переписчик, по невнимательности своей, наделал много пропусков, наипаче в четырех Евангелиях; но все они современно пополнены на полях рукописи. Кто делал сии пополнения, тот имел под руками священный текст, принятый во всех церквах, и из него на поля рукописи вносил слова и целые изречения, как скоро замечал в ней другое чтение. Вот образчики пополнений, пропусков, и разных чтений!

В рассмотренной нами рукописи заметно наречие александрийское, по свойству которого буква «μ» удерживается во всех наклонениях глагола λαμβανω и в производных от него именах, а буква «ν» ставится в конце глаголов, хотя бы следующие за ними слова начинались с согласных букв, например: παραλημφθήσεται, λημψεται, αντιλημπτωρ, προσεκυλισεν λιθον, ημελλεν τελευτᾶν, ουκ εστιν χαρις; так же вместо ειπον говорится ειπαν. Стало быть, эта рукопись списана была с александрийского издания. Неизвестно, когда и как она досталась Синайскому монастырю. Нельзя думать, что ее переписывали тамошние монахи; ибо они избрали бы для себя текст Библии церковный, общеупотребительный при епископских кафедрах; а текст сей рукописи немного отличен от него. Он разработан ученым образом, следовательно, издан или частным лицом, или огласительной школой александрийской, на Синай же принесен кем-либо из монахов или поклонников. Как бы то ни было, но эта древнейшая рукопись, едва ли не единственная во всей Церкви Православной, драгоценна наипаче потому, что сверена была с таким текстом Библии, какой читается и в наше время. Стало быть, сей текст всегда был одинаков и неизменен.

Вторая рукопись есть церковное Евангелие, в котором чтения расположены по неделям и праздникам, начиная от первого дня Пасхи. Оно крупно писано на тончайшем белом пергамине, в два столбца, золотыми весьма красивыми буквами, совершенно похожими на славянские. В каждом столбце считается 16 и 17 строк. Над словами есть придыхания, ударения и особые знаки.

Золото блестит так ярко, как будто наложено недавно, а буквы так выпуклы, что слепой мог бы различать их осязанием и читать свободно. В начале сего Евангелия на пергамине нарисованы яркими красками образа Спасителя, Божией Матери, преподобного Петра и четырех евангелистов. Живопись весьма хороша. Синаиты говорят, что это Евангелие пожертвовано было в их монастырь Феодосием Великим. Но так как в приложенном к нему кратчайшем месяцеслове, того же почерка, читается имя Симеона столпника, жившего гораздо позже сего царя, и означены праздники Сретения Господня и Воздвижения креста, из которых первый установлен был Иустинианом в шестом веке, а второй Ираклием в седьмом веке, то надобно относить его к более позднему времени. Не Феодосий ли III, самодержавствовавший в 717 году, подарил его синаитам? Не могу доказать сего предположения и, судя по надстрочным знакам в Евангелии, схожим с теми, кои придуманы были в одиннадцатом веке для правильного пения евангельских зачал, отношу его к этому времени.

Третья рукопись, содержащая Псалтирь, замечательна по необыкновенно мелкому почерку. Сто пятьдесят псалмов уписаны на шести пергаминных страницах, в 12 долю листа, красиво, четко и без сокращений слов. Синаиты говорят, что эта Псалтирь написана была монахиней Кассией. Возможное дело! Не знаю, когда жила эта труженица. А почерк рукописи можно относить к десятому веку. Трудно было рассматривать ее сквозь увеличительное стекло. Я прочитал несколько строк и убедился, что текст ее сходен с нашим. Греки в старые времена отличались изумительной сжатостью, тонкостью и мелкостью почерка. Они уписывали молитву Отче наш и Символ веры в кружках величиной с орехи волосский и грецкий. Труд не для всех; но всем он показывает, что человек способен производить едва приметную нить, черту, букву и что такая способность в нем есть дар Бога, творящего неуловимые нашим зрением существа.

Четвертая рукопись под названием «Христианская топография Козьмы Индоплавателя» писана на пергамине, в четвертую долю листа, мелким, но весьма четким почерком, ранее десятого века. В ней на полях, среди текста и на чистых страницах, помещено очень много рисунков, астрономических чертежей и географических карт, кои все раскрашены весьма ярко. Содержание этой книги, изданной Монфоконом в прошлом столетии, известно ученым мужам. Не излагаю его, но с удовольствием отмечаю то, что показалось мне занимательным.

«Вавилоняне в начале предполагали, что все небо – шаровидно, а потом от пророка Исаии заимствовали учение (ἐδιδάχθησαν), что оно, как купольный свод, водружено на краях земли. Сие учение преподавал в Александрии великий Патрикий, родом Халдей. У него слушал уроки астрономии Козьма Индоплаватель и в своей топографии поместил чертежи и карты, составленные еще вавилонянами».

«Современник пророка Исаии иудейский царь Езекия дознал предсказанное ему возвращение солнца на десять степеней по попятному уклонению вечерней тени с десяти мраморных ступеней крыльца того дома, в котором он находился».

«На астрономических и географических картах земля представлена в виде круглой горы, которая чем более возвышается, тем более суживается. Всю ее внизу окружает океан; но не им она оканчивается, а огромным материком, на котором люди жили до потопа. На восток от сего заокеанного материка помещен Эдем, т.е. рай земной».

«Во время Козьмы Индоплавателя (VI век) некоторые ученые признавали существование антиподов, т.е. людей, живущих под нами на другой стороне земли».

Синаитам есть чем питаться духовно. А вещественное обеспечение их весьма достаточно. Ибо монастырь их владеет многими имениями и подворьями в трех частях света.

Древле ему принадлежал весь Синайский полуостров по дару Иустиниана I. При сем государе и при ближайших преемниках его семь тысяч отшельников населяли эту пустынную страну и возделывали в ней плодоносные сады. Но в конце седьмого века водворились в ней аравийские бедуины и мало-помалу вытеснили тружеников креста. Однако обработанные участки монастыря не вдруг и не все перешли в их руки. Еще в тринадцатом веке он владел многими местами на Синае, именно: Раббой, Фрейей, Луахом, Раифой, Фараном, со всем достоянием их и десятью милями земли (decem milliaria terrae) подле Чермного моря, как это видно из буллы папы Григория IX. В том же веке прибыли на Синай новые бедуины из Гжаса и со временем еще более ограничили тамошние владения монастыря. Уже давно ему не принадлежат ни Фрейя, ни Луах, ни Фаран, ни вышепомянутое поморье. А в наш век хозяйство его на Синае не велико. Описываю его, сколько знаю.

К самому монастырю примыкает порядочный сад, в котором, кроме высоких кипарисов, белых тополей и кустарников, растут разные плодоносные дерева, как то: яблони, груши, гранаты, абрикосы, сливы, айвы, шелковницы, масличия, миндали и виноградные лозы. Тут же воспитываются и столовые овощи.

Между Хоривом и Екатерининской горой извивается долина ель-Леджа. При входе в нее есть два садика, один подле церкви Богородицы Давидовой, а другой у развалин монастырька Петра и Павла, орошаемый источником сладкой воды, струящейся из Раббийской скалы. А в самой долине, по обеим сторонам русла дождевого потока, густятся масличные рощи. Тут же подле монастыря сорока мучеников находится хороший сад, наполненный яблонями, грушами, сливами, абрикосами и гранатами. Он орошается горной водой, которая из двух дальних ключей проведена в его глубокую и широкую цистерну. Близ этого сада есть тополевая роща. Тут добываются угли на топливо.

В Фолийской юдоли, где спасался преподобный Иоанн Лествичник, растут гранаты, а в соседней котловине подле монастырька святых бессребреников густится масличная роща.

Близ селения Раифы Синайскому монастырю принадлежит огромный финиковый сад, орошаемый шестью серными ключами. Он ежегодно производит до 300 ардебов⁹⁰ сладких плодов, из которых большая часть употребляется на выгон водки для монастыря, а меньшая продается в Каире. Из лучших фиников синаиты весьма искусно приготовляют благовонную сласть в роде постилы. Они обращают эти плоды в густой раствор и, смешав его с очищенными миндальными орехами, наполняют им кожаные мешки, узкие и длинные. В сих влагалищах эта сласть сохраняется очень долго. Потребляют же ее, спуская вниз кожу постепенно, и нарезывая столько ломтиков, сколько надобно.

Что касается прочих плодов, то из маслин выделывается елей для церкви и стола, а яблоки, груши, абрикосы и прочие рождия древесные потребляются монахами и поклонниками. Ризничий о.Виталий говорил мне, что в прежние годы, когда монастырские сады были в лучшем состоянии, каждый монах получал по 800 гранатов, кроме других плодов, а теперь растительность в них оскудела от засух, саранчи и грехов.

Пахотной земли вовсе нет на каменистом Синае. Жители сего полуострова и монахи покупают хлеб в Египте; и доставка его на верблюдах обходится им очень дорого. Посему тамошний монастырь не мог бы существовать, если бы не получал денежных доходов со своих имений в других местах. А этих имений у него много.

В Каире ему принадлежат 27 домов с торговыми лавками, которые отдаются внаем. Они приобретены в разные времена покупкой и по духовным завещаниям христиан. В Александрии старанием Синайского архиепископа Константия в 1835 году построен большой каменный трехэтажный дом на главной площади сего города. Его нанимают разные семейства, а управляет им один синаит.

Из торговых городов английской Индии, Калькутты и Дакки, где есть греческие церкви, синаиты, возвращаясь в свой монастырь, приносят денежные сборы, коих полный или неполный вклад зависит от их совести. Там они успели приобресть своей обители несколько домов, кои отдаются внаем.

В Дамаске и Триполе есть два подворья синайские с порядочными имениями. Один масличный сад около Триполя дает 180 пудов деревянного масла. Дамасское подворье существовало в 1226 году. Оно значится и в булле папы Григория IX с церковью во имя св.Георгия, с домами и тремя виноградниками вне города (In civitate Damasci ecclesiam sancti Georgii et domos, et extra civitatem tria virgulta)

Синаиты давно устроили подворья свои в Никее, Смирне и Бруссе. Оттуда поступают в монастырь их денежные подаяния тамошних христиан. Принадлежат ли сим подворьям какие-либо недвижимые собственности: это нам не известно.

На острове Крит Синайский монастырь издавна имеет два подворья, одно в городе Иракле с церковью и доходным кладбищем при ней, а другое в ближнем местечке, называемом Ханя́. Обоим им принадлежат имения, состоящие большей частью в масличных и виноградных садах. Во время восстания греков эти имения пришли в упадок и задолжали 150000 пиастров. Для уплаты сего долга часть их была продана.

Синаиты в разные времена подворились на островах Кипре, Родосе, Самосе, Хиосе, Митилене, Лемносе, Закинфе и имеют там свое хозяйство.

В Греции, до учреждения королевства, монастырь их владел тринадцатью имениями. Но все они отняты тамошним правительством. Синаиты жалеют особенно об имениях своих в Морее и на острове Санторине, кои были довольно богаты. Хотя они и отправили в Афины ходатая по делу о возвращении их, но до сих пор не было надежды на успех⁹¹.

Есть синайские подворья в городах Фессалии, Македонии, Епира и Фракии, именно в Лариссе, Солуни, Веррии, Серрасе, Эносе и Адрианополе. В Серрасе при мне послан был за сбором милостыни бывший дикей синайский о.Никодим.

В Константинополе на месте, называемом Кинигу́, за воротами Балатийской части сего города, издавна находилась разрушенная церковь приходская. Некоторые христолюбцы купили ее у турок (в 17 веке) и, построив на месте ее деревянный дом, пожертвовали его Синайскому монастырю. Около 1686 года российский посланник при Оттоманской Порте исходатайствовал синаитам позволение устроить в нем церковь во имя Предтечи. А Вселенский патриарх Дионисий в этом году синодальной грамотой наименовал ее подворьем Синайской горы и благословил пустынных старцев служить в ней литургию и совершать елеосвящение и поминовение усопших. Сие подворье сгорело в 1744 или 1745 году и обновлено было щедротами императрицы Елисаветы Петровны. Вот все, что я знаю о нем. Благоустроенное, оно доставляет немалый доход матери своей, обители Синайской.

Главное хозяйство сей обители находится в Валахии и Молдавии. Оттуда она ежегодно получает до 75000 рублей серебром с имений своих, приписанных к монастырям: Марджинанскому, Рымникскому, Фистицкому и Формозе⁹². Марджинанский монастырь имеет свое подворье в самом Букаресте, недалеко от митрополии. Оно обнесено тыном из драниц. В нем каменная церковь во имя св.Екатерины ветха и бедна, а каменный одноэтажный дом, в котором помещается игумен, управляющий Марджинанскими имениями, выстроен красиво и содержится благопристойно. Сему подворью принадлежат тридцать домиков вблизи от него, кои отдаются внаем. Попечителем его почитается знатный боярин Филиппеско. Кроме вышеозначенных монастырей, Синайской обители принадлежит монастырь св.Николая в Галаце, завещанный ей Константинопольским патриархом Афанасием.

В нашем отечестве синаиты имеют два подворья, одно в Тифлисе с торговой лавкой, а другое в Киеве с несколькими домами, мельницей, с жалованием из казны наравне с нашими второклассными монастырями.

В продолжении восстания греков (с 1821 по 1830г.) Синайский монастырь не получал никаких доходов со своих имений в Турции и потому принужден был продать часть церковной утвари своей.

Так как иноки, по силе обета своего, обязаны пребывать в келлиях своих безвыходно, то хлопоты по разным делам монастырским, издревле, на Востоке, начали добровольно принимать на себя благочестивые миряне для спасения душ своих. Сей достохвальный обычай соблюдается там и в наше время. Все восточные монастыри, и с ними Синайский, имеют в разных городах и больших селениях так называемых епитропов, т.е. попечителей своих. Эти христолюбцы собирают и отправляют доброхотные подаяния в свои монастыри, закупают для них все нужное, ходатайствуют по делам их в гражданских судах и принимают к себе в домы покровительствуемых иноков, когда крайняя надобность понудит их выйти в мир. А монастыри молятся о них во время каждой службы Божией.

Так же издревле на Востоке существует обычай прилагать знаменитым обителям разные монастыри с их имениями; и эти обители высылают туда своих экзархов-игуменов для управления хозяйством.

Кроме экзархов, восточные монастыри отправляют в православный мир так называемых таксидиаров⁹³ иеромонахов. Таксидиар есть милостынесобиратель. Он обыкновенно снабжается поручительной грамотой, например, Синайского архиепископа и святыми мощами и предъявляет ее архиерею той епархии, в которую послан, и потом, с благословения его, с мощами обходит города и деревни, подведомые духовной власти его, везде святит воду, исповедует и поучает народ, вносит имена живых и умерших в помянник, собирает доброхотные подаяния хлебом, вещами и деньгами, покупает земли и домы на имя своего монастыря и таким образом основывает подворье, а во время таксида проживает у епитропов. Такое священное путешествие его продолжается от десяти до семнадцати лет, иногда и менее; потом он возвращается в свой монастырь, где принимают его с честью, и вносит в ковчежец его все подаяния христиан.

Прежде Синайский монастырь высылал шестьдесят таксидиаров, а ныне отправляет только тридцать. В старые годы, когда турецкое иго слишком тяготело над православными, эти милостынесобиратели поддерживали в них веру и народность, наипаче в тех местах, где мусульмане жили вместе с христианами.

Синайский монастырь, по силе ахтинаме Магомета и разных султанских фирманов, пользуется большими преимуществами и выгодами по всей Турции. Он не платит хараджа, т.е. поголовной подати с монахов, и нигде не вносит таможенных пошлин за все потребные для него вещи. Ему дано право держать одно мореходное судно под собственным флагом. Имения его по законам турецким неприкосновенны; и он властен увеличивать их, отдавать в залог, дарить и продавать, когда и как хочет. Египетское правительство уважает его и защищает от притязаний местных бедуинов.