Часть 2. Исторический очерк развития источников церковного права

От начала своего существования на земле, христианская церковь руководствовалась в своей жизни различными нормами, почерпавшимися ей из различных источников. Главными источниками служили: закон ветхого завета, учение Иисуса Христа, послания апостолов и предание с обычаем. На основе же норм, заимствованных из этих источников, с течением времени возникли и некоторые другие, в виде соборных постановлений и канонических ответов, и посланий. Кроме того, весьма рано обнаружилась в церкви потребность составления сборников, в которых бы соединены были, с возможными порядком и полнотою, руководящие нормы церковной жизни. Таким образом, в настоящей главе будут рассмотрены источники церковных норм в отдельности и сборники таковых норм, каковой порядок будет принят и в последующих главах.

Христианская церковь тем менее могла считать себя свободной от соблюдения закона Моисеева, что сам Основатель ее, по Его собственным словам⁵⁸⁸, пришел не отменить или уничтожить закон моисеев, а восполнить и объяснить его, и что первоначально евреи рассматривались то как исключительно, то, по крайней мере, как предпочтительно призванные к вступлению в христианскую церковь. Поэтому не только первые христиане в Иерусалиме, вместе с апостолами⁵⁸⁹, но и апостол Павел с его помощниками, действовавшие между язычниками, признавали еврейское священство, являлись в храме для совершения предписанных законом Моисея религиозных обрядов⁵⁹⁰ и вообще старались вести себя так, чтобы их никто не мог упрекать в несоблюдении закона предков⁵⁹¹. Насколько, однако, естественно было христианам из евреев придерживаться предписаний моисеева закона, настолько же затруднительно было распространить эти предписания на христиан из язычников. Поэтому, вскоре после того как проповедь христианства была обращена к язычникам, в жизни церковной должен был возникнуть настоятельный вопрос об обязательной силе моисеева закона для христианской церкви. На иерусалимском соборе этот вопрос разрешен был в том смысле, что соблюдение обращенными в христианство язычниками моисеева закона должно ограничиваться воздержанием от употребления в пищу идоложертвенных явств, крови и удавленины (т. е. животных, убиваемых без пролития крови), а также от блуда⁵⁹². Однако означенным постановлением обширный и сложный вопрос об обязательности моисеева закона для христиан не исчерпывался во всех его сторонах и подробностях; поэтому попытки к проведению твердых границ между действующим и не действующим для христиан правом в ветхозаветном законе приводили церковных писателей к различными результатам, так что общепризнанного положения в этом отношении не установилось. Ириней лионский делил моисеев закон на естественные заповеди, которые приличествуют не евреям только, а вообще природе человеческой, и которые удержаны Христом, с расширением и возвышением их смысла, и на такие заповеди, которые наложены на евреев, как иго рабства, в наказание за поклонение золотому тельцу, и от которых Христос освободил своих последователей. К первым относится десятословие, т. е. десять заповедей⁵⁹³. Ориген различал закон в буквальном и закон в духовном смысле, одобрял лишь этот последний и в Евангелии усматривал тот путь, которым возможно придти к уразумению искомого духовного смысла закона; что же касается внешних заповедей закона моисеева, то считал их потерявшими всякую силу, после того как Иерусалим, вместе с храмом и со всеми действиями культа, к храму приуроченного, был разрушен⁵⁹⁴. В апостольских постановлениях, так же как у Иринея, проводится резкая граница между первоначальным законом Божиим, который был дан евреям до поклонения их тельцу, и который есть не специфический закон евреев, а естественный закон всех людей, и между второзаконием, как узами, наложенными на евреев в виде наказания за идолопоклонство⁵⁹⁵. Автор апостольских постановлений полагает, что и собор иерусалимский, предписавший христианам воздержание от идоложертвенного, крови и проч., удержать это предписание закона моисеева потому, что оно действовало уже до Моисея для Ноя, Мелхаседека и других ветхозаветных праведников⁵⁹⁶. Десять заповедей данного Богом через Моисея закона должны были, следовательно, рассматриваться как нормы обязательные и для христиан; но из указания на естественный характер этих заповедей, нужно заключать, что они рассматривались скорее как нормы общечеловеческой, т. е. основанной на человеческой природе, нравственности, чем как правовые нормы, для церкви собственно предназначенные. И в самом деле, в десятословии выражены общечеловеческие этические начала, которые проводятся в положительных законодательствах всех народов, возвысившихся до монотеизма. Впрочем, несмотря на указанную принципиальную точку зрения на ветхозаветный закон, не одни только этические начала, выраженные в десяти заповедях, но и некоторые юридические институты рассматривались, как имеющие обязательную силу в церкви. Так напр. Климент римский переносил ветхозаветный институт священства, с различением в нем трех степеней: первосвященника, священников и левитов, в организацию христианской церкви⁵⁹⁷. Другие смотрели на десятину т. е. на уплату верующими духовенству десятой части собираемых ими плодов, как на богоучрежденный институт, который должен иметь такую же силу в христианской церкви, какую он имел в ветхом завете. Замечательно, что этот взгляд на десятину высказывался – в ущерб последовательности – теми самыми писателями, которые принципиально одному лишь десятословию приписывали обязательную для христиан силу⁵⁹⁸. Указывались иногда и некоторые другие постановления ветхозаветного закона как обязательный для христиан, напр. запрещение взимать проценты и давать ссуды под залоги, запрещение налагать двойное наказание за одно и тоже преступление, требование показаний двух или трех свидетелей для констатирования истины на суде⁵⁹⁹.

Не нужно доказывать, что заповеди Основателя христианской церкви должны были сделаться руководственными нормами в исторической жизни церкви. Сами апостолы, первые миссионеры и организаторы христианских церковных общин, явственно различали свои собственные предписания и наставления от предписаний и наставлений Господа, признавая за этими последними высший авторитет. В Евангелии нельзя искать нормирования церковной жизни по всем ее сторонам; но в некоторых отношениях воля Господа выражена с большей или меньшей ясностью евангелистами. Римско-католические богословы и канонисты держатся вообще того учения, что воля Христа, насколько она выразилась относительно церкви, есть законодательная воля, так что заповеди Христа составляют закон, так называемое божественное право (jus divinum), к которому католическая церковная наука относит также и постановления св. Писания ветхого завета. Мысль о Христе, как о законодателе, была высказана даже как догмат католической церкви на тридентском соборе, впрочем, в таких выражениях, что под законами могут быть понимаемы не чисто юридические и этические нормы, так что формула тридентского собора осталась бы без перемены, если бы католическая церковная наука пришла к другому понятию о божественном праве⁶⁰¹. Из ветхозаветного закона католическая наука относит к божественному праву, кроме десяти заповедей, некоторые чисто юридические постановления, именно о десятине⁶⁰² и о комбинациях родства и свойства, исключающих брак⁶⁰³. Из Евангелия к божественному праву причисляется, во-первых, совокупность известных этических принципов касательно взаимных отношений людей между собой, – принципов, коренящихся в созданной Богом природе человека⁶⁰⁴, выраженных в ветхозаветном законе, восполненных и разъясненных Христом Спасителем, во-вторых, совокупность фундаментальных или существенных учреждений, которые должны существовать вечно, с божественной необходимостью, и не допускают ни изменений, ни тем более отмены. Что касается этических принципов, то и сама католическая наука затрудняется признать за ними характер юридических постановлений и смотрит на них как на источник положительного права в том смысле, что из естественного или божественного права почерпаются нормы не только церковного положительного права, но всякого вообще положительного законодательства, так как и в государственных законодательствах проводятся те же этические принципы, коренящиеся в природе человека, которые лежат в основании церковных норм⁶⁰⁵. Таким образом, понятие божественного права в строго юридическом смысле и в смысле именно церковного, а не всякого вообще человеческого права, должно быть прилагаемо, по воззрениям римско-католической церковной науки, к определенным юридическим институтам, как ветхозаветным, наприм., десятина, брачные препятствия, так и новозаветным, напр. нерасторжимость брака⁶⁰⁶, примат апостола Петра и его преемника римского епископа⁶⁰⁷. Евангелическая церковная наука напротив стоит на той точке зрения, что все вообще юридические нормы, в том числе и нормы церковного права суть humani juris, что в церкви нет каких-либо институтов, которые бы, несмотря на изменения мест, времен и народов, существовали с божественной необходимостью, как вечно неизменные, и что, следовательно, церковь всегда имеет право установлять новые нормы, отменять и изменять прежние, применительно к потребностям времени. Св. Писание вообще рассматривается как норма и как предел для образования положительного церковного права⁶⁰⁸. Впрочем, к этому взгляду пришла лишь новейшая наука протестантской церкви, а ранее нередко в произведениях протестантской церковной литературы и даже в церковных уставах проводился взгляд на свящ. Писание и в особенности на предписания закона моисеева, как на юридический закон⁶⁰⁹. Из обозрения отдельных мест Евангелия, в которых выражена воля Христа по поводу тех или других отношений, а также из соображения исторического развития церковной жизни, явствует с несомненностью, что воля Христа, с совершенной ясностью выраженная в Евангелии в применении к некоторым отношениям, самой церковью не рассматривалась и не рассматривается как неизменный божественный юридический закон. Так, например, не сделались юридическими институтами, а остались лишь нравственными требованиями заповеди Христа, изложенные им в нагорной проповеди, при объяснении отношения между Его законом и законом ветхозаветным (о воспрещении всякого гнева на брата, о мысленном прелюбодействе, о нерасторжении брака за исключением вины любодеяния, о воспрещении клятвы, о воздержании от возмездия за обиды и о невчинании исков с судебным разбирательством⁶¹⁰, или, напр., заповеди о том, что из учеников Его никто не должен считать себя старшим и большим, а всякий должен считать себя меньшим и слугою всех⁶¹¹, и что подвергшийся какому-либо посягательству со стороны брата-христианина должен вразумлять согрешившего наедине, затем в присутствии двух или трех свидетелей и только уже при его неисправимости привлекать к церковному суду⁶¹². Отсюда следует, что существование в Евангелии ясно выраженной воли Христа Спасителя, само по себе, не означает, что эта воля есть юридический закон. Господь начертал для своих учеников и последователей идеал христианского нравственного совершенства, к которому должны стремиться христиане по своим силам, но который не составляет юридически обязательного закона ни для отдельного христианина, ни для целой церкви. Последняя в установлении своих собственных, церковных, норм руководится выраженной волей Христа настолько, насколько это представляется возможным по обстоятельствам и потребностям времен, мест и народов. При этом в сознании церкви некоторые институты могут представляться как неизменно существующее, несмотря на смену исторических эпох, и в этом смысле как институты божественного права, по их сущности именно, а не по детальным юридическим формам, в которые они могут быть облечены в ту или другую эпоху⁶¹³. Это сознание как плод не только теоретических выводов из мест св. Писания, но и выводов из фактов истории христианской церкви, поскольку воля Божия открывается человеческому мышлению в ходе исторических явлений, может облекаться в форму догматических положений, устанавливаемых на вселенских соборах, с тем, что таковые положения должны действовать как юридические нормы в церковной жизни.

В посланиях апостольских преподаны были христианам различные заповеди, из которых некоторые имели лишь преходящее действие, другие развились в церковно- юридические институты. К первым относятся: требование, чтобы епископ был мужем одной жены и умел хорошо управлять своим домом⁶¹⁵, предписание о выборе в женскую церковную должность вдов⁶¹⁶, предписание обличать согрешающих публично перед всеми⁶¹⁷ и воздерживаться от всякого житейского общения (даже и не есть вместе) с блудниками, лихоимцами, идолослужителями, злоречивыми, пьяницами и хищниками⁶¹⁸ и др. К последним должны быть отнесены: заповедь о молчании женщин в церковных собраниях⁶¹⁹, о нерасторжимости брака обратившегося в христианство супруга с оставшимся вне церкви супругом, в случае желания последнего продолжать супружеское сожитие⁶²⁰, наставление о помазании больных⁶²¹, об исповеди в грехах⁶²², о совершении Евхаристии⁶²³ и др.

Апостолы не только писали и в своих письменных посланиях преподавали учение христианское вместе с наставлениями и заповедями, но и проповедовали устно. Притом последний способ был главным и первоначальным, а письменные послания должны были служить лишь напоминанием о том, что ранее преподано было путем устной проповеди. Таким образом, христианские общины могли руководиться не только писаниями апостольскими, но и преданием, шедшим от апостолов. К последнему в особенности должны были прибегать христиане в виду множества гностических сект, самым произвольным образом истолковывавших учение и историю нового завета с целью выработки своеобразной религиозной философской системы, которая бы совмещала в себе идеи христианства с идеями античной философии. К тому же, вместе с подлинными писаниями апостолов распространялись разные апокрифы за именами апостолов, так что в христианских общинах чувствовалась потребность проверки и различения подлинного от неподлинного. Эта потребность удовлетворялась таким образом, что христиане в случаях сомнений обращались к тем общинам, которые были основаны непосредственно апостолами, и руководились сохранявшимся так апостольским преданием⁶²⁵, Преимущественнейшим хранилищем древнего предания считалась римская церковь⁶²⁶, представители которой, епископы римские стремились даже принудительно распространить римское предание на другие христианские общины, как скоро в этих последних оказывалось несогласное с римским предание, идущее от другого апостола, как было в Малой Азии, по поводу дня празднования пасхи, или делался логический вывод из теоретических рассуждений, несогласный с римским преданием, как это было в северной Африке при св. Киприане карфагенском, по поводу крещения еретиков⁶²⁷. Церковная мысль, развивавшаяся последовательно, ставила кроме того в связь с апостолами разные обычаи, складывавшиеся в христианской церкви, которые иногда действительно могли быть возводимы к самим апостолам⁶²⁸, иногда же представляли собой выражение церковного сознания, с правильной постепенностью развивавшегося⁶²⁹. Роль обычая в древней церковной жизни была тем более значительна, что жизнь, руководившаяся законом моисеевым, учением Христа и апостолов, на самом деле не имела твердых юридических норм и должна была сама вырабатывать таковые нормы путем обычая⁶³⁰, т. е. путем однообразного и непрерывного выражения общего правосознания в целом ряде определенных внешних действий. При этом требовалось, чтобы самое правосознание заключало в себе истину, а не ложь, так как обычай без истины есть не что иное, как старое заблуждение⁶³¹ и однообразно повторяющийся образ действий, сам по себе, не свидетельствует о том, чтобы путем его вырабатывалась правильная норма. Пробным камнем для проверки правильности обычая служило опять предание, чем именно и объясняется, почему у церковных писателей предание теснейшим образом связывается с обычаем⁶³². В согласном применении христианскими общинами одних и тех же норм, удостоверяемых преданием, христианская древность усматривала крепкое руководство, твердый критерий, верное правило (κανών, regula), несомненное ручательство истинности и совершенства церковной нормы. Слово «канон» в дохристианском словоупотреблении означало, в буквальном смысле, прямую палку, которая служит для опоры, или для измерения и взвешивания, как коромысло у весов, а в переносном смысле – образец искусства и критерий совершенства как в физическом, так и в духовном отношении⁶³³. В первоначальном христианском словоупотреблении, на языке апостолов, слово κανών означало норму христианской жизни⁶³⁴, или нормальные пределы, указанные Богом для деятельности человеческой⁶³⁵. Затем, во время борьбы церкви с гностицизмом, под каноном церкви, каноном церковным, каноном апостольским (κανὼν τῆς ἐκκλησίας, καν. ἐκκλησίαστικός, καν. ἀποστολικός)⁶³⁶ стали понимать чистый тип, т. е. образец учения, преданием возводимый к Господу и апостолам и признаваемый всей церковью за руководство веры и жизни, в отличие от произвольных и ложных учений. Так как этот чистый образец учения не только запечатлелся в христианской церкви путем устного предания от апостолов, но и нашел себе выражение в священных книгах нового завета, то и самые эти книги, в отличие от апокрифов, не удостоверенных преданием, получили название книг канонических⁶³⁷. Кроме слона: κανών, для обозначения церковных норм употреблялись христианскими писателями и многие другие выражения, как: νόμος, θεσμὸς, ἐκκλησίας, τύπος, ἐντολὴ, παράγγελμα, διαταγη, διάταξις, πρόσταγμα, lex, praeceptum, mandatum, praescriptio и друг⁶³⁸.

По образцу собора, составившегося в Иерусалиме из апостолов и пресвитеров, по вопросу об обязательности для христиан закона моисеева, епископы отдельных христианских общин, в качестве преемников апостолов, свидетельствующих апостольское предание, уже со II в. стали собираться на соборы⁶⁴⁰, для составления определений или решений по спорным и сомнительным вопросам⁶⁴¹. В частности, постановляемы были решения по вопросу о праздновании Пасхи, о принятии в церковь падших, о действительности крещения еретиков, а также приговоры по делам лиц, судившихся на соборах, как Ориген и Павел самосатский. Постановления собора, бывшего при Киприане и определившего перекрещивать еретиков, присоединяющихся к церкви, были позднее упомянуты трулльским собором 692 г., как входящие в число канонов восточной церкви⁶⁴², хотя материальное содержание этих постановлений было признано неправильным уже со времени I всел. собора. На самой границе между III и IV вв. стоит замечательный собор эльвирский (в Испании) 306 г., своими многочисленными постановлениями засвидетельствовавший весьма суровую дисциплинарную практику древней церкви. Иногда епископы, не составляя соборов, обращались с посланиями в другие церкви, как это сделали уже непосредственные ученики апостольские (Климент римский, писавший в Коринф, Игнатий антиохийский, писавший в разные общины, и др.). Послания являлись иногда в виде ответа на вопрос. Таковы послания Дионисия александрийского († 265) и Григория Чудотворца, епископа неокесарийского († 270). Послание епископа Дионисия александрийского адресовано епископу Василиду пентапольскому, который спрашивал его о передпасхальном посте и о некоторых других предметах церковной дисциплины. Послание Григория Чудотворца адресовано неизвестному по имени епископу в Понте, который спрашивал автора относительно того, какие меры церковной дисциплины должны быть принимаемы против христиан, действовавших при нашествии варваров на Понт заодно с варварами и совершивших при этом тяжкие преступления. Второе из этих посланий в греческих сборниках получило название канонического (ἐπιστολὴ κανονική), каковым выражением указывалось на то, что содержание этого послания должно быть рассматриваемо как общепризнанная и обязательная в церкви норма. Однако это признание получили оба названные послания уже гораздо позднее, благодаря принятию их в общераспространенные церковные сборники.

Потребность в таких сборниках, в которых бы можно было находить компендиум норм христианской жизни, обнаружилась весьма рано в церкви, и так как в начальную эпоху ее существования, даже после того как апостолы оставили земное поприще, преданием апостольским проверялась правильность всякого вообще порядка и всякой в отдельности нормы, то первые сборники церковного права явились за именами апостолов. Составители их систематизировали в более или менее удовлетворительном виде нормы, частью действительно обязанные своим происхождением апостолам, частью взятые ими из практики данного времени в той или другой стране, и, не имея в виду совершить рассчитанный подлог, издали их за именем апостолов, так как этим способом они надеялись доставить своим произведениям большее признание, чем если бы они явились за собственным именем составителей. Сюда принадлежат: а) учение 12-ти апостолов (διδαχὴ τῶν δώδεκα ἀποστόλων), б) постановления апостолов (διατάξεις τῶν ἀποστόλων) и в) правила или каноны апостолов (κανόνες τῶν ἀποστόλων).

а) Учение 12-ти апостолов есть замечательный, недавно открытый, памятник древности. Науке были известны свидетельства некоторых древних церковных писателей о существовании его, как то Евсевия, который упоминает о διδαχή в числе семи неканонических книг нового завета, и Афанасия александрийского, который хотя не причисляет эту книгу к каноническим, но считает ее полезной для благочестия, на ряду с Премудростию Соломона и Сираха, и некоторыми другими. В 1875 г. никомидийский митрополит Филофей Бриенний нашел в библиотеке иерусалимского монастыря, находящегося в Константинополе, рукописный сборник XI в., в котором, вместе с другими произведениями древнехристианской литературы (послания Варнавы, Климента, Игнатия антиохийского), содержится διδαχὴ τῶν δώδεκα ἀποστόλων, а в 1883 г. Бриенний издал самый текст этого памятника⁶⁴⁴. Есть основание предполагать, что памятник явился в Египте⁶⁴⁵, около половины II в.⁶⁴⁶ По содержанию своему, он, во-первых, представляет собой нравственное учение, изложенное в схеме двух путей: пути жизни, т.е. пути добродетельного, причем исчисляются все те добродетели, которые должен практиковать христианин, и пути смерти, т. е. тех пороков и преступлений, которых он должен избегать, во-вторых, излагает нормы церковной организации, именно что касается функций апостолов, пророков, учителей, епископов и дьяконов, а также касательно отношений членов христианских общин к этим должностным лицам.

б) Постановления апостольские, в том виде, какой они имеют в настоящее время, представляют собой целое, состоящее из восьми книг, а эти восемь книг в свою очередь составились из трех различных сочинений или сборников. Первый сборник составляют первые шесть книг апостольских постановлений, помещающиеся в разных восточных рукописях как одно целое под одним заглавием: διδασκαλία. Это произведение, составленное без достаточной системы и с повторениями, явилось первоначально в Сирии в конце ΙΙΙ в. и затем около половины IV в. было интерполировано и переделано во многих местах неизвестным лицом евсевиянского (полуариянского) направления⁶⁴⁷. Первая книга апостольских постановлений: «περὶ λαικῶν» содержит в себе общее нравственное учение, направленное против любостяжания, ненависти, мести, расточительности, праздности; христианам рекомендуется читать св. Писание, а не книги язычников, мужьям и женам разъясняются их взаимные обязанности. Вторая книга: «περὶ ἐπισκόπων, πρεσβυτέρων καὶ διακόνων» рассуждает о качествах, необходимых для духовных лиц, и об обязанностях, на них лежащих, причем упоминает и о низших церковнодолжностных лицах, каковы: диакониссы, привратники, чтецы и певцы. В этой книге изображается производство епископского суда, а в конце даются наставления о богослужебных собраниях и об устранении христиан от языческих обрядов. Третья книга: «περὶ χηρῶν» рассуждает о вдовах, именно об обдуманном принесении ими церковного обета, о возрасте (60 л.), который принимается за гарантию обдуманности даваемого обета, о дозволении второго брака молодым вдовам, о воспрещении вдовам принимать на себя должность церковного учительства и совершать крещение. Тут же совершенно неожиданно излагаются правила о порядке совершения крещения, о качествах, необходимых для диакона, и о порядке поставления в епископы. Четвертая книга: «περὶ ὀρφανῶν» трактует о призрении и воспитании детей и о вспоможении бедным, а также о том, от кого могут быть принимаемы приношения в церковь, и от каких людей, как нечистых, приношения не должны быть принимаемы. Пятая книга: «περὶ μαρτύρων» рассуждает об особом классе мучеников или исповедников, который образовался в церкви первых веков по причине гонений на христиан, об обязанности христиан помогать им, о том, что христиане как не должны отрекаться от Христа, так с другой стороны не должны сами напрашиваться на опасность преследования; здесь же говорится о церковных праздниках, о посте передпасхальном и посте среды и пятницы. Шестая книга: «περι σχισμάτων» трактует об ересях, начиная с еврейских сект, как фарисеи, саддукеи и проч. и оканчивая гностическими сектами, о недействительности крещения еретиков, о неупотреблении еретических книг и проч. Тут же трактуется вопрос об отношении христиан к закону моисееву. Второе произведение, вошедшее в состав апостольских постановлений есть так называемая седьмая его книга: «περὶ πολιτείας καὶ εὐχαριστίας καὶ τῆς κατὰ Χριστὸν μυήσεως». Благодаря недавнему открытию вышеупомянутого учения 12-ти апостолов, сделалось возможным определить более точно время появления и характер этого произведения, чем это сделано было прежними исследователями⁶⁴⁸. Именно, по открытии διδαχῆς, стало ясно, что первая половина т. н. VII книги ап. пост. есть не что иное, как обработка или переделка διδαχῆς. Вторая же половина содержит в себе молитвенные формулы для частного и общественного употребления, в особенности порядок совершения крещения. Это произведение явилось на свет в Сирии, уже после возникновения ереси Ария, не раньше второй, или самого конца первой половины IV в. и составлено неизвестным лицом евсевиянского направления⁶⁴⁹, вероятно тем же самым, которым была переделана первоначальная дидаскалия. Последняя, третья составная часть сборника апостольских постановлений есть т. н. VIII их книга: «περὶ χαρισμάτων καὶ χειροτονιῶν καὶ κανόνων ἐκκλησίαστικῶν». Это есть руководственная книга для епископов в совершении богослужения. В ней между прочим сполна изображается ход древней христианской литургии. Не все составные части VIII книги имеют одинаковую древность: изображаемая в ней литургия за некоторыми исключениями может быть относима к первым трем столетиям, некоторые же из дисциплинарных предписаний суть более позднего происхождения⁶⁵⁰. Вообще же в ее нынешнем виде VIII кн. возникла в IV в.; в конце этого века последовало и соединение всех восьми книг в одно целое⁶⁵¹.

в) Правила апостолов, в отличие от постановлений апостольских, имеющих вид то обширного трактата или послания, то протокола законодательного собрания, суть кратко формулированные дисциплинарные нормы, обыкновенно с обозначением того дисциплинарного наказания, которым должны быть подвергаемы нарушители этих норм. Большинство правил относится именно к духовной, а не к общехристианской дисциплине, т е. направляется против преступлений церковно-должностных лиц, епископов, пресвитеров, диаконов и прочих клириков. Достоверно известно, что к концу V в. не только существовал сборник кратких дисциплинарных постановлений под именем апостольских правил, но и что он был принят, в качестве составной части, в более обширный канонический сборник, содержавший в себе разные каноны IV в. Римский монах Дионисий Малый, предпринявший в конце V в. перевод греческих канонов на латинский язык для епископа Стефана салонского (в Далмации), перевел между прочим и включил в свой переводный сборник 50 кратких дисциплинарных правил, надпись над которыми в переводе Дионисия гласит: «regulae ecclesiasticae sanctorum apostolorum prolatae per Clementem ecclesiae romanae pontificem». Дионисий поместил их во главе своего сборника, но в предисловии высказался о них только как о «canones qui dicuntur apostolorum», т. е. о «так называемых правилах апостольских». Затем около 50 лет спустя после Дионисия, Иоанн Схоластик, пресвитер и апокризиарий антиохийский, с 565 г. патриарх константинопольский, составил сборник греческих канонов⁶⁵², в котором также поместил правила апостольские, но уже в количестве 85, и прямо признав их за правила, действительно составленные апостолами. Нет никакого основания утверждать, что Дионисий, так же как и Иоанн Схоластик, имел под руками такую рукопись, в которой правила апостольские содержались в количестве 85-ти, но что он намеренно включил в свой переводный сборник только первые 50 канонов, в виду того, что в последних 35 содержится нечто не сообразовавшееся с западной церковной практикой и поэтому неприятное для латынян⁶⁵³. Напротив, должно допустить, что в пятом и шестом столетиях существовали рукописи двоякого рода, в которых апостольские правила содержались в количестве то 50-ти, то 85-ти⁶⁵⁴. Это доказывается тем, что в числе первых 50-ти канонов есть такие, которые в большей степени, чем какой-либо из остальных 35-ти, шли в разрез с традиционной римской практикой⁶⁵⁵, 2) тем, что И. Схоластик в предисловии к своему сборнику счел нужным заявить с особой торжественностью, что св. ученики Господа и апостолы постановили не более и не менее как 85 канонов через Климента, – следовательно число апостольских канонов в момент составления сборника Схоластика было спорным, и самому составителю были известны рукописи, содержавшие в себе менее 85-ти, 3) отчасти и тем, что 50-е правило апостольское имеет такую редакцию, которая вполне могла бы приличествовать заключительному, последнему из правил⁶⁵⁶. В начале VI в. апостольские правила поставлены были в связь с апостольскими постановлениями, так что их стали помещать в рукописях, как заключительную часть апостольских постановлений⁶⁵⁷. Однако первоначальное происхождение апостольских правил падает не на пятое и шестое столетия, а на гораздо более раннее время. В этом отношении должно различать содержание апостольских правил от той их редакции, которую они получили в канонических сборниках. По содержанию своему весьма многие каноны заимствованы из посланий апостольских⁶⁵⁸, многие могут быть рассматриваемы, как выражение древнейшего предания, непосредственно связанного с апостольским временем; за то некоторые принадлежат, без всякого сомнения не апостольскому, а позднейшему времени⁶⁵⁹. По редакции правила апостольские должны быть отнесены к тому переходному времени, которое переживала церковь в IV веке, забывая эпоху гонений и вступая в эпоху христианских императоров, когда требовалось поддержать ослабевавшую церковную дисциплину. Впрочем, исследователи затрудняются определением точной даты появления апостольских правил в дошедшей до нас редакции. Некоторые усматривают даже влияние канонов халкидонского собора 451 г. на редакцию некоторых апостольских правил⁶⁶⁰. Вообще же считается спорным вопрос о взаимном отношении между канонами апостольскими и канонами антиохийского собора 341 г., так как между теми и другими замечается неопровержимое, иногда буквальное сходство, причем спорный вопрос состоит именно в том, апостольские ли правила послужили образцом для антиохийских, или наоборот⁶⁶¹. Первое представляется более вероятным в виду того, что текст апостольских правил отличается сжатостью и краткостью⁶⁶², а напротив антиохийские каноны изобличают в их составителях тенденцию придать апостольским правилам более распространенную и своеобразную редакцию. Во всяком случае в настоящее время оставлена долгое время господствовавшая в науке гипотеза английского ученого, священника англиканской церкви, Бевериджа (Beveregius), что апостольские правила были изданы вначале III в. и действовали во всей церкви в качестве официального церковного устава. Этому противоречат происходившие около половины III в. споры между христианскими общинами по таким вопросам, которые положительно разрешаются апостольскими канонами, напр. о времени празднования христианской пасхи, или о действительности крещения еретиков, каковые споры не могли бы возникнуть при существовании официального церковного устава⁶⁶³. Судьба апостольских постановлений и апостольских правил была не одинакова в дальнейшей истории церковного права. Апостольские постановления на западе вообще оставались неизвестными, как в первые века христианства, так и в позднейшие. На востоке трулльский собор 692 г. исключил их из числа руководственных церковных книг в виду того, что иномыслящие ко вреду церкви, привнесли нечто ложное и чуждое благочестия и омрачили чистое и совершенное апостольское учение порождениями еретического лжесловесия, другими словами, произвела в тексте апостольских постановлений еретические искажения. До трулльского собора этот сборник, как видно из самого осуждения его собором, пользовался употреблением на востоке. Отрывки из апостольских постановлений встречаются и в рукописных сборниках, составлявшихся в позднейшее после трулльского собора время⁶⁶⁴. Но, в целом, апостольские постановления потеряли свое значение и для востока⁶⁶⁵. Апостольские правила на западе, как выше сказано, сделались известными в количестве 50-ти, благодаря Дионисию Малому, который перевел их с греческого языка на латинский. Уже и сам Дионисий, поместив их в свой сборник, оговорился, что это суть «каноны так называемые апостольские». Вскоре они были формально включены в число книг апокрифических (между 514 и 523 г.) при пересмотре и при составлении новой редакции изданного папой Геласием в 496 г. декрета de libris non recipiendis⁶⁶⁶. Поэтому и Дионисий, когда ему пришлось составлять новый канонический сборник, не включил в него этих 50 канонов, мотивируя опущение следующим замечанием: «quos non admisit universitas, ego quoque in hoc opere praetermisi». Однако, благодаря тому, что первый сборник Дионисия получил широкое распространение и авторитет на западе, принятые в него 50 апостольских канонов завоевали себе прочное место в позднейших сборниках западного церковного права, как один из источников этого права. Сомнение в их подлинности высказывалось гораздо позднее Дионисия архиепископом Гинкмаром реймским в IX в. В XVI столетии сделал неудачную попытку доказать их подлинность иезуит Франц Турриан. Позднее подобная попытка не повторялась и не может повторяться, в виду ее неосуществимости. На востоке уже Иоанн Схоластик, как патриарх константинопольский, мог доставить признание каноническому сборнику, содержавшему в себе между прочим 85 пр. апостольских, в пределах целого своего обширного патриархата. Затем в конце VII в. трулльский собор 692 г. в том же втором правиле, в котором воспретил употребление апостольских постановлений, включил в число действующих церковных норм 85 правил, преданных именем святых и славных апостолов, чем авторитет этих правил был окончательно упрочен на востоке.