Г. Приходская организация

Древняя Русь знала, как это доказывается старинными писцовыми книгами, оригинальную форму монастырей-приходов, которые с одной стороны представляли собой монашескую общину, сгруппировавшуюся около церкви, а с другой служили приходской церковью для большего или меньшего количества прихожан. Процесс образования таких монастырей-приходов мог быть двоякий: или лица, желавшие монашеской жизни и в тоже время нуждавшиеся в храмах, селились в церковных оградах, основывая монашеские слободки⁵⁴⁶, или, наоборот, возле основавшегося монастыря могли занять свободные земли крестьяне, с тем, чтобы пользоваться монастырским храмом для удовлетворения своих собственных религиозных потребностей⁵⁴⁷. В таких монастырях-приходах игумен был вместе приходским священником, и наоборот; но могло быть и так, что одновременно могли существовать при церкви и чернецы с игуменом, и белое приходское духовенство⁵⁴⁸. С тех пор как христианство стало твердой ногой в русских народных общинах, приходские церкви, в отличие от домовых или частных церквей⁵⁴⁹, устраивались обыкновенно общинами, или в городах улицами и концами⁵⁵⁰. При рассмотрении приходского строя в древней Руси, должно обратить внимание, во-первых, на отношение прихожан к устроенной им церкви и, во-вторых, на отношение их к приходскому духовенству. Построению церквей на счет усердия общин не было никаких границ. В старинных писцовых книгах, при описании церквей в погостах и селах, говорится, что церковь в таком-то селе, со всеми ее принадлежностями, есть «строение мирское», или «строение мирских людей»⁵⁵¹. Церкви устраивались не только по обдуманному заранее плану и на собранные заранее денежные средства, с благословения епископа, но и в виде так называемых «обыденных церквей», которые сооружались в один день в силу внезапно составившегося решения, по случаю голода, моровой язвы и других народных бедствий. В один и тот же день и свозился материал, и сооружалась самая постройка, и снабжалась устроенная церковь утварью; в этот же день она освящалась, и в ней служили обедню с молебном об избавлении от бедствия⁵⁵². Существование новоустроенных храмов, как обыденных, так и обыкновенных, вполне зависело от усердия прихожан, которые за то и смотрели на них, как на свою собственность. В контроле над церковным инвентарем и над собираемыми с мира на церковные надобности денежными суммами, а также в актах хозяйственной по церкви администрации общины действовали и сами непосредственно, и через своих излюбленных общинных представителей – старост, тех же самых, которые служили в качестве выборных органов от земских, политических общин⁵⁵³. Что касается отношения прихожан к приходскому духовенству, то прихожане не только имели право выбора желательного для них кандидата на вакантную церковно-приходскую должность, но, как это разъясняется позднейшими историческими свидетельствами от XVI и XVII вв., считали себя в праве выбранное ими лицо уволить, заменив его другим, вследствие чего церковно-приходское духовенство на Руси, по выражению одного из исследователей, распалось на два класса: местное, т. е. имевшее место, состоявшее на действительных должностях при известных церквах, и безместное, потерявшее, вследствие неблагорасположения паствы, свои места, на которые оно было первоначально посвящено⁵⁵⁴, и искавшее новых.

В половине XVI столетия стоглавый собор напомнил епископам, чтобы они не давали мирским людям новых церквей ставить с оставлением в пренебрежении прежних, ибо, говорит собор, не ради Бога созидают церкви, но тщеславия ради и гордости, или быв смущены лживыми сновидениями и бесовским наваждением, а между тем оказываются не в состоянии снабдить новоустроенную церковь потребной утварью и книгами и обеспечить содержание священника с причтом, вследствие чего выстроенные церкви «в мале времени оскудевают и пусты стоят»⁵⁵⁶. В тех приходских церквах, которые были достаточно снабжены со стороны прихожан потребной утварью, книгами и проч., прихожане считали своим правом и долгом заботиться о целости и сохранности всего церковного инвентаря, выбирая для этой цели пономаря и контролируя добросовестное отношение этого последнего к церковно-приходскому имуществу⁵⁵⁷. Общества, иждивением которых устраивались и поддерживались церкви, должны были смотреть на эти последние не с иной точки зрения, как и частные лица, в обладании которых находились церкви, именно с точки зрения частной собственности. Эта точка зрения весьма ясно засвидетельствована московским собором 1667 г., на котором было запрещено «кормчествовать и продавать св. церкви», и дал совет прихожанам каждой церкви выкупить продаваемые св. церкви и церковные места, за исключением домовного строения и храмин, находящихся на этих местах⁵⁵⁸. В конце XVII в. псковский митрополит Маркелл жаловался на то, что в Пскове и в его пригородах с уездами архиереи над церквами воли не имеют, а по древнему обыкновенно владеют церквами мужики, что церкви все наделены вотчинами и этими вотчинами владеют и корыстуются сами эти мужики, настолько не послушные архиерею, что если архиерей посылает им указ, то они его не слушают и бесчестят, и многая церковная казна пропадает за ними от давних лет⁵⁵⁹. Отношение прихожан к приходскому духовенству в XVI и XVII в. представляется, по памятникам этого времени, в таких формах, которые граничили с отсутствием всякого церковного порядка. Что прихожане пользовались полной свободой выбора членов приходского причта, начиная со священника и оканчивая пономарем, в этом не было никакого эксцесса, так как право выбора за ними бесспорно признавалось духовной иерархией. Так стоглавый собор установил за норму, что «по всем святым церквам, в митрополии, в архиепископиях и епископиях, избирают прихожане священников и диаконов и дияков искусных и грамоте гораздых и житием непорочных», оговорив лишь, чтобы при избрании не было подкупа, т. е, чтобы избиратели не брали взяток с избираемых кандидатов, как это по словам собора, делалось в Новгороде, где уличане брали с кандидата «деньги великие» (от 15 до 30 рублей) и шли к владыке всей улицей, требуя посвящения этого кандидата, присылаемых же владыкой кандидатов, если они не давали денег, не принимали⁵⁶⁰. Но прихожане не только избирали, а и увольняли приходское духовенство. Делалось это таким образом, что вместо наличного духовенства прихожане брали себе другого священника или дьячка, как скоро имели какое-нибудь основание предпочитать последнего первому. В Пскове, где уже в XIV и XV вв., миряне позволяли себе «судить и казнить попов в церковных вещах» без святительского суда, за что и были обличаемы митрополитами⁵⁶¹, увольнение прихожанами членов причта, ясно засвидетельствовано памятниками от начала XVI в.⁵⁶². Благодаря этому праву увольнения наличных членов причта, в видах замены их другими, отношение прихожан к причту получило вид найма. Священники и другие члены причта заключали с прихожанами договор, облекавшийся в форму порядной записи, в силу которого одна сторона обязывалась, в течение известного времени, совершать действия, входящие в круг обязанностей приходского священника или дьячка, а другая сторона принимала на себя материальное обеспечение члена причта, причем могло быть выговариваемо также условие, чтобы данный член причта не были отставляем прихожанами от церкви без вины⁵⁶³. Естественным последствием наймоподобных отношений, установившихся между прихожанами и приходским духовенством, а с другой стороны коррелятивным этому отношению явлением в старой Руси было образование обширного класса «волочащихся попов», бродячего, неоседлого духовенства, которое, быв раз определено епископом на известную духовную должность и получив способность совершать известные церковные действия, странствовало по русской земле, то отставляемое прихожанами, то по собственной инициативе отыскивающее более доходных мест сравнительно с прежними. Тот же митрополит псковский Маркелл, который жаловался, что в Пскове архиереи над церквами воли не имеют, а владеют церквами мужики, говорил кроме того, что эти мужики «корчемствуют церквами, на всякий год сговариваются со священниками на дешевую ругу, кто меньше руги возьмет, – хотя бы которые попы пьяницы и бесчинники, тех принимают, а добрым священникам отказывают»⁵⁶⁴. На увеличение массы бродячего духовенства не могло остаться без влияния и то обстоятельство, что в древней Руси никогда не определялся какими-либо нормальными штатами личный состав причта, вследствие чего при малых приходах могло состоять несоразмерно большое число духовных лиц, которые даже и без отказа со стороны прихожан готовы были воспользоваться первым представившимся случаем переменить бедное место на более обеспеченное⁵⁶⁵. Волочащееся или безместное, бродячее духовенство чаще всего стремилось в Москву, так как в столичном городе могло легче найти себе возможность приложить свою духовную способность к практике и извлечь отсюда для себя средства к жизни. В Москве это духовенство становилось на крестец у фроловского моста, на рву Василия Блаженного, где могли его найти все желавшие воспользоваться услугами духовного лица⁵⁶⁶. Но предварительно названный духовный люд должен был заявиться в тиунской избе, впоследствии в приказе церковных дел, выправить здесь грамоту, уполномочивавшую на совершение духовных действий и заплатить при этом установленную крестцовую пошлину. Волочащееся духовенство весьма долгое время было предметом забот и опасений для русского правительства, как духовного, так и государственного. – В юго-западных русских епархиях непосредственное соседство с католическим церковным строем и необходимость обращаться к государственной власти другого вероисповедания для подтверждения разных прав церковных повели к тому, что участие мирского элемента в замещении церковно-приходских должностей стало рассматриваться в смысле западно-католического патроната и приняло форму этого последнего под названием «поданья»⁵⁶⁷. – Наконец, при оценке той роли, которую играл мирской элемент приходских обществ, в смысле самодеятельного фактора церковного устройства, должно обратить внимание на то, что общины своими приговорами устанавливали для своих членов обязанности не только гражданского и политического характера, но и религиозно-нравственного, как: ходить в церковь, соблюдать посты, не сквернословить, жить в мире и любви, не заводить пьянства и разврата, подвергая виновных в нарушении мирского приговора штрафу в пользу церковного строения, и даже в среду свою принимая новых членов не иначе, как за поручительством известных общин лиц в религиозно-нравственной добропорядочности кандидатов⁵⁶⁸. На приходское духовенство собором 1667 г. возложена была обязанность между прочим вести четыре приходские книги: 1) книгу для записи крещения и восприемничества, 2) книгу для записи венчания, 3) книгу живых прихожан для возношения имен их в священной божественной службе и в прочих молитвах, 4) книгу об умерших для поминания по чину церковному⁵⁶⁹. Собор 1667 г. несомненно желал ввести то самое, что существовало на католическом западе со времени тридентского собора: но из того, что позднее духовным регламентом Петра Великого метрические книги были введены как нечто новое, неизвестное до тех пор в России, нужно заключить, что мысль собора 1667 г. осталась без практического осуществления.

В XVIII в. можно еще встретить заметные следы древнерусского взгляда на приходскую церковь, как на собственность частных лиц и обществ. В 1721 году началось и до 1733 года тянулось сложное дело о псковских посадских людях и их церковных старостах, которые, как жаловался в синод управитель псковского архиерейского дома, владели имуществом церковным, не считая нужным подчиняться каким бы то ни было контролю и отчетности, дьячков и пономарей принимали к церквам без воли архиерейской и т. п.⁵⁷¹. Но насколько крепким представляется институт церковных старост в Пскове за целый ряд столетий, настолько же необычным представляется он вначале XVIII в. в других местах. В 1705 г. митрополит Стефан Яворский дал указ священникам московских церквей, чтобы они «всякой к своей церкви выбирали добрых и пожиточных людей в старосты церковные», с тем, чтобы старосты вели приходорасходные книги, делали бы в них точные записи прихода и расхода, расход же самый делали с воли и совету приходских священников⁵⁷². Это распоряжение митрополита подтверждено было потом указами Петра В. от 19 февраля 1718 г. и 28 февраля 1721 г.⁵⁷³, в силу которых повелевалось «учредить старост церковных вероятия достойных с обыкновенными всех приходских людей заручными выборами». На старост возложены, главным образом, попечение о церковном имении и в особенности продажа церковных свеч в пользу церкви. До Петра Великого на Руси не обращалось внимания, несмотря на искони замечавшуюся в русском народе склонность выражать религиозное чувство зажжением восковых свечей перед иконами, на операцию свечной продажи, и не делалось каких-либо попыток извлечь материальную выгоду для церкви из этой операции монополизированием ее в руках церковных учреждений. И после Петра его мысль не была осуществлена должным образом в течение всего XVIII в., пока комиссия духовных училищ не вспомнила и не разработала ее⁵⁷⁴. Не скоро вошло в практику и учреждение церковных старост, предписанное двумя означенными указами Петра В. Указом от 25 июля 1736 г.⁵⁷⁵ вновь было строго подтверждено «учредить церковных старост, востребовав от прихожан добрых и вероятия достойных людей с надлежащими от тех приходских людей письменно заручными выборы некоснительно, и тем церковным старостам вручить сборы, бываемые в кошельки на церковное строение, также и свечную от церкви продажу, дабы они все то содержали в добром порядке с запиской». Для записки велено учинить в каждой церкви особливые шнуровые тетради и по листам скрепить оные местным священно-церковно-служителям. Но и после этого указа старосты церковные явились далеко не везде. В 1743 г., когда московская дикастерия затребовала от московских поповских старост сведения о церковных старостах, оказалось, что во всей Москве только при пяти церквах имелись старосты церковные, прочих же церквей священно-церковно-служители отозвались, что старост церковных не имеют или по малоприходству, или потому, что не из кого выбрать, и что деньги на церковное строение собираются в церквах церковниками и считаются, в редких, впрочем, церквах, прихожанами. По этому случаю вновь подтверждено избирать церковных старост в приходские церкви непременно по указам⁵⁷⁶. Инструкция 1808 г. окончательно определила положение церковного старосты, как поверенного прихожан церкви, выбранного из числа их для хранения и употребления церковных денег и вообще для сохранения всякого церковного имущества. В отношениях прихожан к приходскому духовенству с XVIII в. последовательно происходили весьма важные перемены. Духовным регламентом Петра В. было строго воспрещено архиереям ставить священников и диаконов «сверх потребы», в виду того что поставленные сверх потребы, «оставив свою церковь, к которой поставлены были, волочатся семо и овамо», а мирянам подтверждено «не принимать таковых попов и диаконов ни к которому церковному служению»⁵⁷⁷. Потребная норма для личного состава приходских причтов была установлена приходскими штатами. В силу указа Петра В. от 1722 г., в кафедральных соборах каждой епархии положено быть: 1 протопопу, 2 ключарям, 5 попам, 1 протодьякону, 4 дьяконам, 2 псаломщикам и 2 пономарям; в прочих соборах – 1 протопопу, 2 попам, 2 дьяконам, 2 дьячкам и 2 пономарям. В приходских церквах, смотря по числу приходских дворов, положено быть: на 100–150 дворов 1 священнику, на 200–250 дв. 2 священникам, на 300 и более дворов, притом не всегда, а только в случае особой надобности, 3 священникам, но воспрещено вообще определять к каким-либо приходам более 2 дьяконов; причетников положено иметь по пропорции, на каждого священника по два человека, т. е. по 1 дьячку и по одному пономарю⁵⁷⁸. При императрице Екатерине II установлены были новые приходские штаты, в силу которых определено: 1) в приходах, имеющих не свыше 150 дворов, быть 1 священнику, 2) в приходах, заключающих в себе до 200 дворов, второго священника ставить в тех случаях, если издревле было два священника, и если одному нельзя управиться с требами, 3) при 200–250 дворах быть 2 священникам, 4) третьего священника ставить только где раньше был таковой и где нет возможности обойтись без него, 5) при 3 священниках быть 2 дьяконам, при 2 свящ. 1 дьякону, при 1-м священнике оставлять дьякона только в знатных местах, как то в Москве, в С.-Петербурге, в губерниях, провинциях, городах и слободах, где священнослужители могут получать довольное пропитание, в селах же дьяконам быть лишь в приходах, имеющих не менее 100 дворов⁵⁷⁹. В недавнее время, одним из законов, выработанных учрежденным в 1862 г. и упраздненным в 1885 г. главным присутствием по делам православного духовенства⁵⁸⁰, нормальный состав причта каждой самостоятельной приходской церкви определен такими образом: 1 священник в звании настоятеля и 1 причетник в звании псаломщика. При тех церквах, где по многочисленности приходского населения, или по значительному числу приходских деревень и отдаленности их от церкви удовлетворение всех духовных потребностей прихожан для одного настоятеля было бы затруднительным, назначаются в помощь ему младшие священники, с званием помощников настоятеля, и в таком случае определяется к церкви второй штатный псаломщик. Затем, законом дозволено определять к церквам не штатных дьяконов, сверх штатных псаломщиков, как скоро прихожане назначат от себя достаточные средства на обеспечение содержания диакона. Дозволено также в помощь штатным псаломщикам содержать при церкви вольнонаемных церковников, сколько позволять местные средства, с тем, что такие вольнонаемные церковники к духовному званию не причисляются. С упразднением главного присутствия по делам православного духовенства и с отменой большей части выработанных им законов, направлявшихся к улучшению материального быта духовенства путем сокращения приходов и причтов, отменены и постановления закона 16 апреля 1869 г. о нормальном составе приходских причтов.

В отношении к участию прихожан в выборе членов приходского причта, в духовном регламенте Петра В. было постановлено⁵⁸¹, что когда прихожане или живущие в своих вотчинах помещики выберут кандидата в священники к своей церкви, то в доношении своем архиерею должны засвидетельствовать, что избранный ими есть «жития доброго и неподозрительного», с обозначением тех средств содержания, которые будут предоставлены ему по определении на должность. Впоследствии, в прибавлении к духовному регламенту о правил. причта церк. и чина монаш. было определено, что приходящий к архиерею ставленик должен иметь свидетельство от прихожан в том, что они знают его, за «человека доброго, не пьяницу, в домостроении своем не ленивого, не клеветника, не сварливого, не любодейца, не убийцу, в воровстве и обманстве не обличенного»⁵⁸². Таким образом право прихожан на избрание членов приходского причта было признано и при Петре Великом; но это право было ограничено тем, что пассивное право избрания на приходские должности было признано только за лицами, прошедшими курс учения в школах архиерейского дому, т. е. в специальных духовно-учебных заведениях, причем получивших образование в этих заведениях дозволено определять на должности и независимо от выбора прихожан. Указом 1739 г. янв. 16 прихожанам дозволено было представлять на праздные церковные места в священники и диаконы, не иначе как по два или по три кандидата – людей честного поведения, из которых потом выбор должен был делать архиерей⁵⁸³. Право прихода на избрание членов причта, хотя и ослабленное правом епархиальных архиереев определять на приходские должности лиц, прошедших специальную духовную школу, независимо от приходских выборов, продолжало держаться до конца XVIII в. В царствование императора Павла I, вследствие того, что многие духовные лица были заподозрены в распространении смут и волнений между крестьянами, синод получил именной императорский указ, повелевавший духовному начальству наблюдать за тем, чтобы при определении на церковные должности, лица хорошо обученные предпочитались неученым, хотя бы прихожане настоятельно просили об этих последних⁵⁸⁴. Указом 24 июля 1797 г. предписано было упразднить приходские выборы и практиковавшееся с начала XVII в. представление архиереям заручных (т. е. за рукоприкладством прихожан) челобитных от ищущих приходских мест и прошения об определении на церковно-приходские должности подавать за подписью одних лишь просителей, хотя и с приложением одобрения от прихожан о честном их поведении⁵⁸⁵. Вскоре и одобрение потеряло всякое значение, так что в изданном 27 марта 1841 г. уст. дух. конс. явилась статья, которая гласит, что рукоположение в священнический сан есть дело, принадлежащее непосредственному рассмотрению и разрешению епархиального архиерея.

В XVIII в. на обязанность приходского духовенства возложено ведение многих книг, не считая приходорасходных, правильное ведение которых также началось не раньше XVIII в. Духовный регламент предписал, чтобы во всех местах приходские священники имели у себя «книги, которые обычне нарицаются метрики», и записывали в них родившихся, бракосочетавшихся и умерших. С Петра же Великого ведут свое начало исповедные росписи. При патриархах представлялись росписи только о небывших долгое время на исповеди⁵⁸⁶. При Петре они явились после указов от 8 и 16 февраля 1716 г. в связи с мерами против раскола, так как нехождение на исповедь рассматривалось как признак раскола, а раскольники должны были подлежать двойному подушному окладу, вследствие чего явилась потребность в точном обозначении числа бывших на исповеди и у св. причастия. Метрическим книгам о родившихся, браком сочетавшихся и умерших придано публичное значение актов состояния.