Приложения

Молитва иегда поставет митрополита и входит правее в град и чтет сию молитву пред градом: Господи Боже наш. Иже не сущиих в существо создание свое преложен вся. Иже чинии различные с творен в них на служение великие и неизреченные славы твоей. иже земельное архиерейство по чину мыслении их и божественных показал еси слуг. Иже нас не достойных и неизреченных и божественных твоих повелений великое сие архиерейское призвав достояние. и спасти люди твои сие произволивый господи ты убо человеколюбче все мысленные свыше призри от святаго жилища твоего и услыши смирение наше и благоугодники сотвори нас достойни быти слоужбы твоея. подати тело твое святое и кровь твою честную любившым ти и благочистивым сим людям честным сердцем и нескверными рукама. и укрепи нас предати нам слово учения твоего не согрешенно и безленостно, и православно. И наставляти их в завете живоноснаго славнаго и блаженнаго сего оного живота. И сподоби их быти овчате избраннаго твоего стада. И достойни одесною твоего предстояния сподоби их чувства и благосотвори его сердце на благолепие, и на услышание божественных твоих и неизреченных повелениях и благослови предстоянием смерения нашего. Иже на земли волею своею исполнив человечество. И укрепи град наш сей не презримою твоею божеcтвенною силою и порази облежащие нас враги. Яко Иезекию утвердив Иерусалим и по гибели Давии высоко мудреному Сеннахириму мечем ангельским и даждь благоугодие земли всесильне и умножи плодние. Отверзый рукою своею и исполнивый всякое животное благостини и укрепи вернаго и благочестнаго царя нашего имярек крепкою и благоволною десницею твоею и вооружи его оружием правды твоей и даруй ему мирно и пособствуй ему яже на благотворение и покори ему все языки нечестивии иже бранием хотящие. и долгоденственное и благодаруй ему житие. Яко да и мы в них благоденство тихо и непорочно живота нашего совершим лета молитвами пречистыя владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии. Силою честнаго и животворящаго Креста. Святых сил небесных, невещественных архангел. Честнаго пророка Предчи и крестителя Иоанна и святых богоотец Иоакима и Анны и святых прехвальных и верховных апостол и святых иерарх и чудотворец христовых Василия Великаго, Григория Богослова и Григория Чудотворца, Великаго Иоанна Златооустаго, Иоанна Милостиваго и Великаго Афанасия и Чудотворца Николы и преподобных и богоносных отец наших Симеона и Святителя Савы. И святых и великославных мученик Христовых Георгия и Димитрия, Прокопия, Пантелеимона и святых Феодор и всех святых твоих. Яко ты еси податель благим и спас душам нашим и тебе славу возсылаем. Отцу и Сыну и Святому духу и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Молитва к Господу нашему Иисусу Христу.

Внегда хощет святитель внити в некоторый град, из нутрь убо сретает его весь священнический чин с святыми иконами и с кресты честными. Таже став святитель пред враты градскими, оболчен в все святительское украшение. И глаголет в услышание всем веле гласно. Диакону глаголющу, Господу помолимся.

Владыко Господи Иисус Христе Боже наш, иже всея видимыя и мысленныя твари содетель, иже от земля взятаго человека; душею мысленою и образом божественным ти почетши яко да над иже от Тебе бываемая зданиа царствует. И устроить мир в преподобьстве, и в правде, завистию диаволею и женьскою прелестию низпадшю ему, искрушену бывшу, крестом и честною си кровию пакы обновил еси его, и на перьвое преставил еси его достоание, святитель ужаснаго и пренебеснаго сего священнодейства первый быв. И образы и правила паственаго ремества и душам предстательства нам подал еси, еже положити душею о словесных овцах. Иже и недостойнаго мене, словесы неизреченными смотрениа, на сей великый святительства призвавы, сан, спричастника и содетеля новаго таиньства и словесным си овцам, пастыря и надзирателя поставил еси, сам все благыи владыко и яже в град твой сей великий Новъград входы наша благослови, мир утвержен и не наветен и не разньствен жительству твоему сему даруй, дерзость и буйство невидимых и видимых враг не преборною своею силою раздруши, въздухы благорастворены и спасительны нам устрой, дождя летныя к плодоносию земли даруй, силу ей подавая плодородную на препитание человечьскым телесем, и скотом и всяческым безсловесным; составление же и умножение украшенаго и стараго възраста съблюдь силою своею, образ благ и указ людем своим, благаго пребывания им даруя; иже по возрасту младостию цветящих, мужие же и жены и к добродетели угодныя и въстанливы их створи и покажи, младенци же злобою оубо и ныне и потом младеньствовати, душевным и телесным преспеанием, всегда подавати и предходити сподоби, больныя посети силою своею, души и телу здравие им даруи, нищиа и немощныя богатством благости твоея напитай иже в пленении, и в страсе и в темнице страждущим, свободитель и спаситель явися, и в мори плавающих окорми на пристанища тихая, властелех же и владаемых, церковнаго причта, и воиньскаго чина, и всех вкупе иже в граде сем нашем в Богохранимом в великом Новеграде¹⁴; пачеже в твоем живущих милостию и щедротами твоими посети, любви и съединению с узом, друг к другу же и к нам събирая их в единение пресвятого твоего духа, дай владыко всещедрый мне убо слово благо в отверзение уст моих, к строению и утвержению церкви твоей сей святеи, Софеи премудрости божии ей же мя предстателя и пастыря единаго суща от овец показал еси людем же своим сим усерд слух и благоразумен, яко да послушают твоего евангельскаго гласа твои овцы, ради недостойных моих словес, и да последовавше тобе истинному пастырю, обетованую въсприимуть жизнь, сущу в истину блаженую и безсконечную, даруй им и благоверному и православному царю и великому князю нашему (имя рек), долготу живота, здравие благо и частыя победы на враги, и над всем мир крепок и не раздрушен, яко да и мы в тишине их, тихо безмолвно житие проживем, в благочестии и чистоте, молитвами пречистыя владычица нашея Богородица и приснодевы Мариа, силою честнаго и животворящаго креста, заступлением святых и небесных сил безплотных, честнаго и славнаго пророка и предтеча крестителя Господня Иоанна, святых, славных и всехвальных апостолов, и святых добропобедных мученик, преподобных и богоносных отец наших, святых праведных богоотец Иоакима и Анны, иже в святых отец наших преосвященных митрополит всея Русии, Петра и Алексея, Ионы чудотворцов, иже в святых отца нашего Никиты епископа новгородцкаго чудотворца, иже в святых отец наших Иоана и Еуфимиа, Ионы архиепископ новгородцких чудотворець, преподобных и богоносных отец наших Варлаама и Сергиа, и Кирила чудотворець и всех святых молитвами, благоприятну сътвори молитву нашу, даруи оставление прегрешением нашим покрыи нас кровом крилу твоею, отжени от нас всякаго врага и супостата, оумири нашу жизнь Господи, помилуй нас, и мир свои и спаси душа наша, яко благыи человеколюбець Бог.

В прежнее время в России шествие архиерея пo городу, в день его посвящения, подобное шествие его по приезде в свою епархию, потом повторялось им в иных городах, в неделю Вайи, в шествии на осле. В этот день оно также сопровождалось архиерейским благословением народа и ему внушало о высоте архипастырского служения, о важности его. В шествии воздавалась честь архиерею, как лицу, изображавшему собою Великого Первосвященника, Господа нашего Иисуса Христа, шедшего на осляти в Иерусалим. В Москве шествие на осляти совершалось патриархом. В других же городах оно было совершаемо архипастырями их. При шествии патриарха в Москве принимал участие сам царь. Он был действующим лицом при совершении обряда, вел за узду осла, на котором сидел патриарх. Принятие царем участия в этом шествии привело некоторых писателей к такому мнению, что «первоначальное явление этого действа (как и Пещного действа и действа Страшного суда) должно быть объяснено желанием царской власти принимать участие в церковных церемониях». Такое мнение основывают на том, что введение действа и современники приписывали царской власти, что когда, по инициативе царской власти на соборе 1678 года, поднят был вопрос о происхождении обряда шествия на осляти; тогда отцы собора прямо отвечали, что обычай этот на Руси попустился только благочестия ради венценосцев (Чтен. в общ. любит. дух. прсвещ. 1880 г. апр. Сахаров. – Очерки церковных действий в древне-восточной Руси, стр. 537, 538). С таким мнением не позволяет согласиться уже самое выражение отцев собора «попустился». Оно не говорит о происхождении обряда, не означает того, будто бы отцы собора приписывали начало обряда царям и утверждали, что цари ввели его в употребление, желая участвовать в нем. Отцы собора ясно сказали, что они не знают ничего о происхождении обряда, «когда, кем и коею виною он начался, что бывшу о том прежде и тогда прилежну испытанию устному и в книгах ни малейше того действия обретеся воспоминание». Из слов отцев собора видно, что цари склонились на то, чего желала духовная власть и что она похваляла. Власть духовная видела в шествии царя, ведении им за узду осла, на котором сидел патриарх, выражение царского смирения. Отцы собора говорили, что приятно и похвально наипаче то, что благочестивейшие самодержцы наши благоволят (шествовать с патриархом) показания ради народу образа смирения своего и благопокорения пред Христом Господом, ибо обычай всемирный прияша, еже возседшу патриарху на жребя смиряти высоту царскую и скипетрокрасными рукама си уезде того осляти прикасатися... за сие убо дело похвально, ибо мнози смирением царя земнаго умиляются». Таким образом, отцы собора говорили, что обряд был допущен для выражения смирения царева, пред народом, «благочестия ради венценосцев попустися». Но по чьему предложению и настоянию попустился обряд, о том у них нет речи.

Обряд шествия патриарха на осле в неделю Ваий имеет происхождение не русское. Он заимствован от греков. Обряд из древности совершался в Иерусалиме (Du Cange Gloss. Graec. слово Βαιοφόροϛ ἡμέρα). Архиереи у греков обыкновенно ездили верхом на ослах. И в крестных ходах они шествовали на ослах, а не пешие (Констант. Порфир. De Ceremoniis примеч. 67 к 19 гл. кн. 11). Выше видели из свидетельств Симеона Солунского (XIV в.), что греческие епископы торжественно ездили на коне в день посвящения их. Бывал также у греков и такой обычай, что когда высокопоставленное правительственное лицо желало выказать глубокое почтение патриарху, оно вело за узду осла или лошадь, на котором сидел патриарх. Это совершалось и в Константинополе¹⁵. Об обряде же шествия на осляти в неделю Ваий известно лишь то, что он был совершаем греками в том городе, в котором было самое шествие Господа – в Иерусалиме. Но, можно думать, обряд не совершался в Константинополе. Ибо лица, писавшие об обрядах, бывших в Константинополе в неделю Ваий, именно, в X веке Константин Порфирородный (De ceremoniis lib. I cap. 82), в XII веке Федор Валсамон (Iuris Graeco. Romani Joan. Leunclavii Francof. 1596 p. 470), в XIV веке Кодин (Georgii Codini, De officiis magnae ecclesiae et aveae Gonstantinopolitanae. Paris. 1648 cap. 10 p. 99) ничего не говорят о торжественном шествии патриарха в неделю Ваий, тогда как по ходу речи этих писателей, говоривших о праздновании Вербного воскресенья, они должны были бы упомянуть о том, если бы там обряд совершался. И обычай, существовавший при константинопольском дворе, раздавать в неделю Ваий народу монету, называемую Baiй (Βᾶη) (Thesaurus Sviceri, Βαίον) говорит о торжестве праздника Входа Господня в Иерусалим, но не свидетельствует о шествии в тот день патриарха на осле.

О времени введения в России обряда шествия архиерея на осляти в неделю Ваий – неизвестно. Самое раннее свидетельство о нем находим в Расходных книгах Софийского дома (Новгородского архиерейского) за 1548 год. Там сказано, что месяца марта в 25 день на Вербное воскресение наместники новгородские... и прочие... водили под архиепископом осла от Софеи Премудрости Божиеи до Иерусалима також и назад (Извест. Импер. Археол. Общ. Т. III, стр. 48). Это сказание говорит не о нововведении, а уже о бывшем обряде. Об этом обряде более всего узнаем от иностранных писателей, посетивших Россию во времена патриаршества¹⁶; затем, о нем говорится в «Сказании действенных чинов в Московской Успенской церкви» в года: 1627 (Вифл. Т. VI, стр. 222); 1666–1691 (Вифл. Ч. XI, стр. 44–68); в указаниях о патриарших выходах за 1668–1669 годы (Дополн. к акт. истор. Т. V, стр. 122 и 140) и за 1656, 1693 (Чтен. Имп. общ. ист. и древн., 1868–1869 кн. 2), в Дворцовых разрядах, в Выходах царей. В богослужебных же печатных книгах не было изложено чина шествия на осляти, хотя обряд совершался в такое время, когда существовали печатные богослужебные книги.

Русский народ, по свидетельству иностранцев, бывших очевидцами совершения действа Ваий, очень любил присутствовать при этом обряде, и потому в следствие требования народа, по желанию его совершалось действо в те года, в которые обстоятельства времени, повидимому, извинили бы отмену его. Так оно было в смутное время, когда Москва была в руках поляков (в 1611 году). «Поляки», по сказанию Мартина Бера, «ежеминутно ожидали народной тревоги. Видя везде волнение народа, полководцы их отменили торжественный выход в Вербное воскресение, которое после Николина дня считается важнейшим праздником: они опасались при сем случае неминуемого бунта... Чернь, узнав о запрещении наместника праздновать столь великий день, изъявила сильный ропот и лучше хотела погибнуть, чем стерпеть такое насилие. Волю народную надлежало исполнить: узду осляти держал, вместо царя, знатнейший из московских вельмож, Андрей Гундуров. Немцы же и поляки, в полном вооружении, охраняли тишину столицы» (Устрялов. Сказан. соврем. о Дмитрие самозванце. Спб. изд. 3. 1859. Ч. I, стр. 136, 137). И в 1662 году, также не было спокойно в Москве, когда патриарх Никон, оставив патриарший престол, удалился от управления дел, а на место Никона не был избран патриарх другой. Барон Мейерберг говорит, и тогда действо Ваий было совершено. Вместо патриарха ехал на осле митрополит Сарский и Подонский Петр Грутицкий (Путешествие барона Мейерберга по России. Спб. 1827, стр. 201, 290). Очевидно, действо совершилось в угождение народа.

Шествие в неделю Ваий на осляти совершалось кроме Москвы и в других городах. Об этом свидетельствовали и иностранцы. Но сказания иностранцев нельзя принимать во всей полноте. Так, Петр Петрей (1615 г.) говорит, что «шествие и обряд Вербного воскресения исправляется не только в Москве но и во всех городах страны: епископ, монах или священник заменяют патриарха, а наместник – великого князя» (Чтен. Имп. Общ. истор. и древн. 1867, кн. 2, стр. 443). Подобное говорит и Олеарий в своем Описании путешествия в Москву (в 1636 году): «Праздник Ваий празднуется и во всех других русских городах с тою же обрядностию. Место патриарха занимает тогда епископ, или священник, а великого князя – воевода» (Чтен. в общ. истор. и древн. 1868, кн. 2, отд. IV, стр. 92). Кроме очевидной нелепости, что священник заменял собою Патриарха, неверно сказание Петрея и Олеария, будто бы обряд шествия на осляти в неделю Ваий совершался во всех городах страны. Нет данных утверждать, чтобы этот обряд был в Киеве и других городах западной России. И в восточной России он был не во всех городах. Несомненно, что он издревле был в Новгороде. Из расходных книг Софийского архиерейского дома (1548 г.) видно, что там он был совершаем архиепископами и митрополитами. В других же городах, сколько можем судить по имеющимся данным, главным образом, был совершаем только митрополитами, и притом по получении ими на то особой благословенной грамоты патриарха. Такое дозволение дано было, кроме митрополита новгородского и Великих Лук, митрополиту казанскому и свиязскому, митрополиту астраханскому, митрополиту сибирскому и тобольскому. Астраханскому митрополиту Иосифу в 1667 году дана была на совершение шествия на осляти в неделю Ваий благословенная грамота от трех патриархов – Паисия александрийского, Макария антиохийского и Иоасафа московского. Из грамоты видно, что астраханский митрополит получил дозволение – по примеру митрополита новгородского и Великих Лук и митрополита казанского и свиязжского. Патриархи писали в грамоте, что «советом и соизволением благочестивейшаго тишайшаго боговенчаннаго Государя нашего, Царя и Великаго Князя Алексея Михаиловича, всеа Великия, Малыя и Белыя России самодержца, благословихом преосвященнейшаго кѵр Иосифа, митрополита астраханскаго и Терскаго, яко да и он в неделю Ваий, иже празднуется праздник, вход Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа во Святый град Иерусалим, да действует и на осля да вседает, яко же и преосвященнейшии митрополити, кѵр Великаго Новограда и Великих Лук и кѵр Казанский и Свияжский и прочии, яко же обычай есть Великороссийскаго Государства святой Великороссийской церкви» (Акт. истор. Т. IV № 199 стр. 371). В 1668 г., указом царя Алексея Михаиловича и грамотою патриарха велено было преосвященному Корнилию митрополиту Сибирскому и Тобольскому в предбудущия лета, в Сибирской митрополии, в неделю 6-ю Великого поста Ваий или Цветоносныя, еже есть Вербное воскресенье, действовать литию над вербою, и на осля вседать архиерею; а водить под ним осля боярам и окольничим и думным людям, и стольникам и дворянам, кто будет в Тобольску на воеводстве большим седоком, в то время кто приключится¹⁷.

Шествие митрополита на осляти в неделю Ваий было также в Рязани и Ростове. Это можно заключить из того, что список новгородского архиерейского Чиновника, или Устава (XVII столетия), в котором указан чин шествия на осляти, находится в Рязанской архиерейской ризнице¹⁸ и в Ростовском Успенском соборе¹⁹. Затем, весьма вероятно, обряд совершался и в других городах, но не во всех.

Прекратилось совершение действа Ваий не везде одновременно. Сперва оно перестало совершаться в городах, кроме Москвы, затем и в самой Москве. В городах, кроме Москвы, оно подверглось запрещению соборным определением при патриархе Иоакиме в 1678 г. В определении похваляется действо Ваий, когда оно совершается в Москве патриархом, что оно «приятно и похвально, наипаче яко благочестивейшие Самодержци наши благоволят в нем, показания ради народу православному образа смирения своего и благопокорения пред Христом Господом, ибо обычай всесмиренный прияша, еже возседшу патриарху на жребя во память въехания Господня в Иерусалим смиряти высоту свою царскую и скипетрокрасными рукама си узде того осляти прикасатися и тако ведуще то даже до храма». Затем в определении говорится о неприличии совершать действо архиереями в городах, кроме Москвы. «Несть бо лепо, едва самому патриарху соизволяемое дело низшим архиереям совершати... От иныя страны (т. е. кроме Москвы) не весьма видится быти прилично. Ибо еже благочестия ради венценосцев попустися… то архиереи по иным городам творити дерзают²⁰, идеже, царское лице образующе, и не великия чести начальницы осляти предводитилие сотворяются. Его же мы честь храняше и не по уставу дело сущее, и не во едином государств христианских бывшее... суд изнесохом сицев:.. в градех инех всего государства Великороссийскаго ни един от архиерей к тому да дерзает, осля устроив, на нем яждение деяти во память вшествия Господа нашего в град Иерусалимский, яко там ни царь присутствует, ни устав того творити повелевает, ни образа тому веков древних во благочестии обретаем»²¹ (Акт. Арх. Эсп. Т. IV, № 223). Изложенное определение, не говорит о том, была ли потребность, по тогдашнему времени, в совершении действа Ваий в Москве, когда в других городах оно должно было там прекратиться? Оказывало ли совершение действа влияние на народное благочестие в Москве, и почему оно, быв полезно для города Москвы, было бесполезно, даже вредно, для других городов? Не давая ответа на подобные вопросы, определение указало на такие причины к прекращению, которые вызывают новые вопросы и размышления, именно: почему «не лепо», неприлично было архиерею совершать в своем городе хождение на осляти в неделю Ваий, когда оно совершалось патриархом в Москве? Если каждый архиерей в службе литургии изображает собою Господа, отчего же для него являются невозможность, неприличие изобразить Господа в хождении во неделю Ваий? Каким образом охранялась честь царского лица тем, что запрещено было наместникам, боярам, вместо царя, вести осла за узду? Какой древний устав разумеется, противно которому признано шествие архиерея в неделю Ваий на осле, когда в начале определения сказано, что в недавнее время введено в церковь действо Ваий? – Определение, наводящее на такого рода вопросы, писанное неискусною рукою, не желало прямо указать истинную причину запрещения архиереям совершать в неделю Ваий шествие на осле. В самом же определении отчасти проглядывает настоящее побуждение к запрещению. Оно последовало, главным образом, для возвышения достоинства, увеличения почета патриарха «Несть бо лепо, едва самому патриарху соизволяемое дело низшим архиереям совершати». Но усвоение права совершать действо Ваий исключительно патриарху – при непременном участии царя, послужило, между прочим, поводом к прекращению совершения действа. Весьма вероятно, оно усилило мысль императора Петра В. об отмене действа и в Москве, облегчило ему возможность вполне прекратить его, так как самими духовными лицами действо отменено было в городах, кроме Москвы. При патриархе Адриане оно уже не совершалось в 1697, 1698, 1699, 1700 годах (Двор. разр. Т. IV, стр. 1046–1047, 1071, 1097, 1127). Совершение действа совсем прекратилось вместе с патриаршеством. Преосвященный Иннокентий в «Начертании Церковной Истории» говорит, что этот древний обычай кончился с патриаршеством, вероятно, потому, что стали смотреть в нем более на внешность и видеть более унижение царя перед иерархом, нежели разительное напоминание о благодатном Христовом царствии и о Иудейской превратности (Иннок. Нач. Церк. Ист., отдел. II, век XVII, IV). Это объяснение преосвященного Иннокентия прилагалось к шествию на осляти не только патриарха, но и архиерея, именно: что во всяком епархиальном городе, лицо Иисуса Христа, или, что тоже, благодатное царство Христово представлял, вместо патриарха, митрополит, ездивший на коне, а иудейскую превратность, вместо царя, изображал воевода, водивший под ним коня (Прот. Алекс. Сулоцкий. Чтен. Общ. истор. и древн. 1870, кн. III. Крестный ход на осляти в Тобольске, стр. 20). Если же при самом существовании действа Ваий, было такое объяснение ведению осла за узду, то есть, что водившие осла изображали собою иудейскую превратность; то, естественно, могли желать прекращения действа Ваий, как не лестного для себя и – водившие осла воеводы, а тем более сам царь.

Существовали два чина действа недели Ваий. Одно из них были более древнее. Оно совершалось еще в 1636 году 10 апреля; другое – позднейшее. О совершении его известно, что оно было в 1656 году. Тот и другой чин находим в одной и той же рукописи, принадлежащей Ростовскому Успенскому собору, имеющей заглавие: «Чиновник или Устав Новгородскаго Софийскаго собора» (Журн. Мин. Нар. Просв., 1853. Июнь. Я. Бередникова – О некоторых рукописях монастырск. библиотек). Изображение шествия на осле по тому и другому чину сохранилось в рисунках. Древний чин – на рисунке у Адама Олеария, а позднейший – у Мейерберга. Прилагаем их здесь.

По древнему чину, шествие на осляти с крестным ходом было из собора во Входо-Иерусалимскую церковь, и после непродолжительного богослужения в ней – обратно в собор. При богослужении во Входо-Иерусалимской церкви архиерей сам читал евангелие. По позднейшему же чину не было шествия на осляти от собора во Входо-Иерусалимскую церковь. Туда совершался только крестный ход. Шествие на осляти было только от Входо-Иерусалимской церкви, а в Москве – от Лобного места в собор. Евангелие на молебне читал не архиерей, а протодиакон. Архиерей произносил из евангелия только слова, сказанные самим Господом. Чтение евангелия было подобно тому, как читается оно на умовении ног. При этом, по особому чину, совершалось приведение осла к архиерею. Кроме указанных двух путей шествия на осле в неделю Ваий, по-видимому, был еще особый путь хождения. Карамзин говорит, что в XVI веке в Москве митрополит шествовал на осляти в таком порядке, что начинал шествие от храма Успения, обходил вокруг главных церквей кремлевских и возвращался в храм Успения (Истор. Росс. Государ. Т. IX, гл. VII, стр. 275, 276). Забелин тоже повторяет. Он говорит, что в XVI столетии, в Москве шествие происходило только в Кремле, около соборов, а в XVII веке оно совершалось уже за Спасския ворота ко Входу во Иерусалим – к придельному храму Покровского собора (ныне Василий Блаженный). (Домаш. быт русск. царей. Изд. 2. М. 1872 г. Ч. I, стр. 349). У Карамзина нет прямого указания, на чем он основывается, когда говорит, что при шествии на осле митрополит обходил вокруг главных кремлевских церквей. Он указывал только на Гаклуйта и притом тогда, когда говорит об осле, что в шествии, вместо осла, употреблялся конь с привязанными длинными ушами из полотна (Ист. Гос. Рос. Т. IX, примеч. 834). И Забелин о шествии митрополита на осляти только в Кремле около церквей не представляет свидетельств XVI столетия. В известных же доселе чинах действа Ваий не находится подтверждения такому мнению. И в других городах, например в Новгороде, в том же XVI столетии, шествие на осле было не около церквей, а из собора во Входо-Иерусалимскую церковь и оттуда обратно в собор. Так, в 1548 г. водили под архиепископом осла от Софеи Премудрости до Иерусалима, також и назад (Извест. Имп. Арх. Общ. Т. III, стр. 48). И в Москве, в самом начале XVII столетия, было хождение не около церквей Кремля, а из собора во Входо-Иерусалимскую церковь и обратно. Об этом сказано у современников – иностранцев. Датский герцог Ганс младший писал, что в 1603 году шествие патриарха на осле было из Кремля в Иерусалимскую церковь. Там, пробыв полчаса, он затем ехал обратно в Успенский собор (Чтен. Имп. Общ. ист. и древн. 1867, кн. 4, отдел. IV, стр. 38–42). Маржерет в 1606 году, описывая шествие патриарха на осле (коне покрытом) в Вербное воскресение, говорит: «Царь ведет осла за повод из Кремля до церкви, именуемой Иерусалим, оттуда в храм Богоматери» (Сказан. соврем. о Дмитрие Самозван. Устрялова. Изд. III. 1859, ч. I, стр. 260). В дневнике Маскевича, 1611 года, сказано, что в Вербное воскресенье патриарх совершает торжественное шествие к церкви (св. Троицы, стоящей на рву к Кремлевской стороне) на осле, или на белом коне, от храма Пречистой Богородицы (Устрялов. Сказан. современ. о Дмитрие Самозванце. Спб., изд. III, ч. II, стр. 59). Петрей в сочинении о России, изданном в 1615 году, рассказывает, что в Вербное воскресение великий князь со всеми своими боярами, князьями и всеми придворными отправляется из своих покоев в церковь Девы Марии и слушает там обедню. После обедни, великий князь идет из этой церкви в другую, находящуюся вне Кремля и называемую Иерусалимом. На переходе туда он должен вести осла, на котором сидит патриарх (Чтен. в Имп. Общ. истор. и древн. 1867, кн. II, стр. 442). В «Сказании действенных чинов», бывших в 1627 году, в Успенском Московском соборе, говорится: «Патриарх ездит перед обеднею на осляти (из собора) к Троице на ров, и паки поедет в собор» (Вифл. Т. VI, стр. 222)²². Олеарий, в описании путешествия в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 годах, говорит, что в Вербное воскресение, прежде всего, великий князь с своими боярами отправился в церковь Марии (Успенскую) и слушал там обедню; потом он вместе с патриархом начал торжественное шествие из дворца²³. Царь вел на длинном поводе лошадь патриарха. Продолжал свое шествие в церковь. Пробыв там с полчаса, вышли обратно в прежнем порядке (Чт. Общ. истор. и древн. 1868 г., кн. 2, отд. IV, стр. 91, 92).

Таким образом, шествие патриарха на осле было из Кремля, из Успенского собора, во Входо-Иерусалимскую церковь и затем обратно в Успенский собор. Из поименованных иностранных писателей ни один не упоминает о Лобном месте, когда говорит о шествии патриарха на осле в неделю Ваий. Во второй же половине XVII столетия, при рассказах об этом шествии, уже упоминается и о Лобном месте. В это время совершалось действо Ваий по другому чину.

Древний чин шествия архиерея на осле в неделю Ваий находим в письменном уставе (Чиновнике) Новгородского Софийского собора, относимом к первой половине XVII столетия. Рукопись эта ныне принадлежит библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии (№ 1147). Из этой рукописи чин шествия архиерея на осле в неделю Ваий, равно как и другие чины, совершавшиеся и в разные дни года, были напечатаны архимандритом (ныне епископом) Макарием в Чтениях Императорского Общества Истории и Древностей (1861 г. кн. 1). Но чины были изложены в сокращении и с большими пропусками. Списки с упомянутого Новгородского устава (Чиновника) находят в других епархиях. Г. Бередников видел список с него, писанный полууставом XVII века, в Ростовском Успенском соборе. Списав из него чин действа Ваий, напечатал его в журнале Министерства Народного Просвещения (1853 г., Июнь). О действе недели Ваий, как сказано выше, говорится у писателей-иностранцев, которые были очевидцами действа в Москве. Они описывают виденное ими вне храма, именно – самое шествие на осле. Не быв же допускаемы в храм, они не говорят о богослужении, совершавшемся в Успенском соборе и во Входо-Иерусалимской церкви. При всем этом, сказания иностранцев ценны, потому что доселе не имеем того древнего московского чина действа Ваий, какой совершался в XVI и в первой половине XVII столетий. Сохранился московский чин только позднейший, существовавши со второй половины XVII века. Весьма вероятно, древний чин в Москве был тот же, который свершался в Новгороде, Ростове, Рязани и других городах. Здесь излагаем сперва сказания иностранцев о шествии патриарха на осле, которое было в Москве, при совершении древнего чина действа, потом – древний чин действа, по рукописному уставу (Чиновнику) Новгородского Софийского собора, отметив при этом некоторые разности Ростовского списка.

Иностранцы, жившие в России, видевшие, как происходило в Москве действо Ваий, описали шествие патриарха на осле следующим образом:

Герцог Датский Ганс младший, рассказывая о шествии патриарха в неделю Ваий, в Москве, в 1603 году, говорит: из Кремля до храма был настлан новый помост из новых досок; по обеим сторонам его стояли друг возле друга множество стрельцов и горожане кроме того и кругом везде большая толпа народа. Когда все приведено было в порядок, и шествие в Кремль тронулось, то сначала в нем и в церкви весело зазвонили во все колокола. Четверо человек несли в храм вызолоченное и завещанное красным сукном папское (патриаршее) седалище. У конца Кремлевскаго моста стояли на каждой стороне по три священника, с позолоченными кадилами и кадили весь народ, бывший в шествии, от перваго человека до последняго. Потом медленно ехала колесница в две лошади, и при ней шло несколько придерживавших ее людей. На ней стояло красивое дерево со множеством сучьев и веток, которыя все были усажены маленькими яблочками и смоквами; а чтобы не качалось дерево, его крепко утвердили досками и брусьями. Под ветками дерева стояли шесть маленьких мальчиков с непокрытыми головами и в белых ризах, точно священники. Они пели на своем языке: «Осанна Сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне!» И делали тоже, что и евреи при входе Иисуса Христа. За колесницею шло рядом множество молодых князей и бояр, нарядно одетых: у каждого была в руках верба. За ними следовали два священника с двумя знаменами (хоругвями), на длинных древках, с прекрасно вытканными святыми. А потом длинная вереница священников, одетых в белые ризы, с красными, отчасти желтыми, оплечьями из камки, атласа, либо тафты; на головах у них были круглые, приплюснутые шапочки (скуфьи), а в руках вербы, и все они пели по своему. За ними шло тоже множество черных монахов, а затем два священника несли на высоких древках – два больших золотых херувима, которые обведены были золотыми кругами. Еще шли два священника с большими золотыми чашами. Далее следовал длинный ряд священников в нарядных ризах: каждый держал перед грудью икону, на которой написаны были святые. Некоторые из последних священников несли большия иконы, на которых святые были богато вышиты жемчугом и золотом, а несшие имели на себе пышные ризы. Особливо перед папою (патриархом) несены были три большия иконы, каждая двумя священниками. На одной был изображен св. Николай, на другой Богородица с Младенцем, на третьей Св. Троица. Оне были великолепно вышиты золотом, шелком, жемчугом и драгоценными камнями. После того шли четверо стариков патриархов или епископов, походивших по одежде на отца папу. На них были белые шелковые ризы и белые же круглые шапочки с золотыми бляхами, на плечах богатые оплечья, вышитые жемчугом и золотом, а в руках несли они вербы. Еще один шел перед папою (патриархом) и царем с золотым кадилом и очень часто кадил их (Чтен. Имп. Общ. Истор. и древ. 1867 г. кн. 4 отд. IV, стр. 38–40).

По сказанию Адама Олеария, бывшего в России в 1633, 1636 и 1638 гг., впереди всего на больших, широких, но низких дрогах везли дерево, увешанное яблоками, финиками и изюмом; на дереве сидело (т. е. около него, как это и нарисовано в рисунке Олеария) 4-е мальчика, в белых рубахах, и пели: «Осанна». Затем следовали священники в белых же певческих и дорогих церковных облачениях, несли хоругви, кресты и образа, водруженные на длинных древках и также пели; некоторые были с кадилами, которыми и кадили к народу. За этими шли знатнейшие гости или купцы, а потом дьяки, писаря, секретарь и наконец князья и бояре, из которых иные несли пальмовые ветви (вербы) (Чт. Имп. Общ. истор. и древ. 1868 г. кн. 2 отд. IV, стр. 91).

Петр Петрей, бывший в России в 1613 г., говорит, что священно- и церковнослужители, с крестами, иконами, хоругвями шли не после колесницы с вербою, а предшествовали ей. Пред патриархом и великим князем шли епископы, монахи и священники в их богатых ризах из парчи, бархата и шелковых тканей, с фимиамом, св. водою, красивыми хоругвями, образами, крестами и всякой святыней, и пели: «Осанна в вышних» с разными употребительными у них обрядами. За ними следовали сани, запряженные двумя сильными жеребцами, а в санях поставлено довольно большое дерево, со всеми его ветками, к которым привешены груши, изюм и вишни; на дереве сидели четыре маленьких мальчика в белых, как снег, рубашках, с пальмовыми ветками в руках и пели «Осанна в вышних» с разными принятыми у них обрядами (Чт. Имп. Общ. истор. и древ. 1867 г. кн. 2 отд. IV, стр. 442).

Мартин Бер (в Московской летописи под 1611 г.) говорит, что вербу везли не пред патриархом, а позади него; за первосвященником везли в санях огромное с разными плодами дерево, на коем сидели три или четыре отрока и пели священные гимны (Устрялов Сказ. соврем. о Дмитрие Самозв. СПБ. 1859 г., ч. 1, стр. 260).

После шествия с крестами и везения вербы в том или другом порядке, ехал медленно патриарх на осле. Папа (т. е. патриарх), говорит Герцог Датский Ганс младший (1603 г.), ехал на белом, как снег, коне. Он сидел в большом поперечном (женском) седле, покрытом белою шелковою полостью. На отце папе (патриархе) тоже была белая одежда и белая шапочка на голове, покрытая золотым крестом, а на этом вышитом кресте стоял маленький крестик. В руках же у него было прекрасное золотое Распятие, которым он все и благословлял (Чт. Общ. Ист. и др. 1867, кн. 4).

Патриарх ехал на осле, по сказанию Маржерета (в 1606 г.), сидя боком, по обычаю женщин; по недостатку ослов, брали лошадь, покрывали ее белым полотном, так что, кроме глаз, ничего не видно, и привязывали ей большие уши (Сказ. совр. о Дмитрие Самозв. СПБ. 1859 Ч. 1, стр. 260). Лошадь, по сказанию Олеария (1636 г.), была покрыта попоной с длинными ушами; на ней патриарх сидел боком. На нем была круглая шапка, унизанная крупнейшим жемчугом, и по верх ея корона. Он держал в правой руке золотой, усыпанный драгоценными камнями крест и благословлял народ, толпившийся вокруг. На эти благословения народ низко кланялся и молился на крест. По сторонам и позади патриарха шли митрополиты, епископы и другие священники, кто с книгою, кто с кадилом (Чт. Имп. Общ. ист. и др. 1868, стр. 91).

Осла, большею частию, вел сам царь за повод (Маржерет), за узду его (Бер). Царь шел на право от папы (патриарха), говорит герцог Датский Ганс младший; царь был в своем царском облачении, с венцом на голове; кафтан его очень богато был вышить жемчугом, золотом и драгоценными каменьями, как спереди, так и на подоле кругом. Левая рука была обвита уздечкой (патриаршаго) коня, в самой же руке нес он посох, во время хода. Налево от папы (патриарха) шел черный монах, в руках у которого была левая уздечка коня. Царь и монах так и сопровождали папу (патриарха) до самой церкви. Царя, шедшаго в богатой одежде²⁴ с короной на голове, по сказанию Олеария, в 1636 году вели под руки два знатнейших царских советника, князь Иван Борисович Черкасский и князь Алексей Михайлович Львов. Сам царь вел на длинном поводу лошадь патриарха (Чт. Общ. Ист. и др. 1868 г. кн. 2, стр. 91). Когда же, по каким либо обстоятельствам царь не мог быть и участвовать при шествии патриарха на осле; тогда вел осла под патриархом болярин. В книге: Дворцовые разряды указано, что в года 1624 и 1626 вел осла болярин Романов, а 1623, 1625 и 1627 боярин Черкасский²⁵. В другие же годы, как выше указано, например в 1633, 1634 н так далее, царь Михаил Феодорович сам вел осла под патриархом.

При шествии патриарха на осле, народ, подобно тому, как при шествии на осле Господа в Иерусалим постилал одежды по пути и бросал ветви. Священники и народ, говорит герцог Датский Иоанн (1603), ломали вербы и устилали ими дорогу. По обе стороны папы (патриарха) спереди и сзади, бежало множество мальчиков, бросавших свое платье по дороге и припадавших лицами к земле, пока не проедет мимо папа (патриарх).

По свидетельству Маржерета были назначены люди, которые во время шествия снимали с себя одежду и расстилали ее по дороге, следуя впереди святителей. По сказанию Мартына Бера, за патриархом следовали более двадцати боярских детей в красном платье; они расстилали одежду по дороге, где царь вел патриаршего осла. Как скоро проезжал патриарх, они подбирали свою одежду и, забежав вперед, снова расстилали ее до самой церкви. По сказанию Петрея (1613 г.), перед великим князем и патриархом бежали 20 или 30 дворянских детей в розовых кафтанах и в другом платье; они снимали их с себя и бросали по дороге, где проходил по ней великий князь, ведя за собой патриаршего осла. По Олеарию же (1633), было до пятидесяти мальчиков, одетых в красном, которые забегали вперед великого князя, снимали с себя эти красные одежды и постилали ими дорогу. Другие же, вместо одежд, постилали на землю разноцветные куски сукна, локтя в два длиною; то и другое делалось для того, что великий князь и патриарх шествовали по этим одеждам и по сукну.

В 1603 году, по сказанию герцога Датского, был в шествии за царем молодой государь. Он был в богатом кафтане, с прекрасными цепями на шее, в шапке из черных лисиц и скипетром в руке.

За молодым государем шло множество князей и бояр, по трое в ряд, длинною вереницей. Все они держали в руках гербы, были нарядно одеты и носили черные лисьи шапки.

После того вели верховых лошадей царя и царевича, каждую два боярина. Лошади были гнедые, очень красивые, да и в богатой сбруе. За ними вели лошадей четырех патриархов или епископов; эти были белые как снег, и тоже хорошо убраны. Потом ехали служители на лошадях своих князей и бояр; таких лошадей было чрезвычайно много. Напоследок шли густою толпой из Кремля немцы, поляки, казаки и другие иноземцы, служившие у царя.

Пришедши с папою (патриархом) к крыльцу и лестнице храма, сняли его с коня. Царь, пишет Маскевич в своем дневнике (1611 г.), помогал святителю сойти на землю, поддерживая его под руки (Устрялов. сказ. совр. о Дмитрии Самозв. Спб. изд. 3 ч. 2 стр. 59).

Патриарх, сойдя с осла, рассказывает принц Датский (в 1603 году), брал крест и большую книгу (евангелие) и подал их поцеловать царю и царевичу, благословил и покадил их обоих. После того духовные с их святыми (иконами) вошли в порядке во храм. И папу повели два патриарха или епископа, а царя двое князей, за ними пошел молодой государь, наконец старшие князья и бояре, в том же порядке, как и шли.

Пробывши с полчаса в храме и исправивши там по своему обряду, в прежнем порядке сошли они вниз, посадили папу опять на коня и пошли так же, как и пришли, назад в Кремль. Только царевич шел близь духовенства перед царем и папой (патриархом), держа в руке связку вербы: время от времени он отламывал веточку и бросал за собою на землю, или помост. Царь шел шага на два впереди папской (патриаршей) лошади, обмотав уздечку, которая несколько обвернута была бархатом кругом левой руки; в правой же нес свой скипетр, а в левой обыкновенный царский посох. Возле папы (патриарха), вместо царя, шел дворецкий боярин, с уздечкой папской лошади в руке. За папой следовали 4 патриарха или архиерея, а за ними князья и бояре в прежнем порядке (Чтен. Имп. Общ. истор. и древ. 1867, кн. 4, стр. 38–42).

По свидетельству Петра Петрея, патриарх, после хождения его на осле в неделю Ваий, дарил великому князю за труд и беспокойство 200 рублей (Чтен. Общ. ист. и древн. 1867, кн. 2 отд. IV, стр. 443). И Олеарий также говорит, что патриарх дает обыкновенно царю за то, что этот ведет его лошадь, 200 или 400 рейсталеров (Чтен. Общ. истор. и древн. 1868, кн. 2. Отд. IV, стр. 92). До какой степени верны эти рассказы по отношению к царю, судить трудно, по неимению других об этом свидетельств. Но, несомненно, патриарх жаловал подарками других лиц, участвовавших в шествии в неделю Ваий. На это указано в Новгородском чине. Там находим (в конце), что патриарх дарил их образами и ковшем. Тоже сказано я в Росписной книге Софийского Новгородского дома за 1548 год: «Тогож месяца в 25 день, на Вербное воскресение, ели хлеба и пировали у архиепископа наместники Новгородские князь Иван Михайлович Шуйский, да князь Юрьи Михайлович Булгаков, да дворецкий Семен Александрович Упин, да игумен Гурей Футиня монастыря, да игумен Костянтин Онтонова монастыря, да дьяки Дмитрий Скрыпицын, да Ишук Бухарин, да дворцовые дьяки Казарин, да Богданов и иных монастырей игумены и приказные люди. И архиепископ благословил князя Ивана Михаиловича образом Спасовым на гладком золоте, да ковш серебрян выносной весом пять рублев московских, да князя Юрья Михаиловича благословил образом Благовещения Святой Богородицы на гладком же золоте, да ковш серебрян выносной весом пять рублев московских. А того дни водили оне под архиепископом осля от Софеи Премудрости Божией до Иерусалима, також и назад. А детей его дарил князя Ивана да князя Василья за золотые по полтине в московское число, а дворецкому и дьяком образов и даров не было, а образы и ковши и деньги за золотые дано из казны» (Извест. Имп. Археол. Общ. Т. III, стр. 48).

В среду ѕ҇-я недели, благословляются у святителя ключари посылати в лес по вербу, и того дни по вербу посылают звонцов, на софейских лошадех. Того же дни ключари приказывают стряпчему, чтоб обвестил государевым дияком, о тесовом мосту; от входу иерусалима, до святительских переходов, которым местом святителю ехать на осляте. А тес спушечного двора дают. А мостят пушкари, и назад отвозят оне же на пушечной двор, в суботу великую после плащаницы. Впяток ѕ҃ недели устраяют вербу софейские плотники встанок, на двоих дровнях, позади петровских врат, и тут стоит устроена до утра цветоносные недели. И взаутреню превезут ее кзлатоустовским вратом. А звонцы и плотники едят включе (sic), до коих мест строят вербу. Впяток кчасом благовест во свое время вмакарьевской колокол, трезвон квечерни во вся безбольших, и поют по уставу. Кнавечерни благовест во свое время, вмакарьевской колокол; звон един вдва колокола. На навечерни ирмосы и канон поют по клиросом. Всуботу кзаутрени благовест за д҃ часа дни, вболшой колокол, трезвон во вся безбольших. И утреню поют по уставу, канон «а҃» творец поют по клиросом, а второй творец, конарх глаголет на налоге, ѳ҃-я песни ирмос иерей запевает волтаре, вместо богородицу матерь божию, чистую и славную почтем. Благовест кобедни вначале г҃-го часа дни, и поют по уставу. И того же дни, приказывают ключари старостам поповским ходить сокресты от всех церквей после заутрени ко входу иерусалима на празник. А на обедни поп, да диякон чередные благословляются у святителя кпразнику и поют вечерню вблаговест софейской; а за утреню после соборной заутрени, а обедню после святительского крестного ходу служат. Всуботу же после литоргии устрояют ключари вбогослове стол и покрывают его наволокою, и на нем уставляют вербу, и которая ветвь поднести святителю и ту выше поставят всех. Да боярину и воеводе и диаком, вербу изрядную же приготовят и поставят приметно. Да изготовят святительской ставик, и на нем поставят свечю тройную, и поставят его вбольшом олтари, совсем готову и стройну. Благовест квечерни, за д҃ часа ночи. А квечерни и кзаутрени и кобедни, кцеркви и от церкви провожают святителя подияки все и скельи и вкелию всветлом облачении, со свечами и спением по чину. А кцеркви идучи поют стих: «днесь благодать», а от церкви идучи поют: «имеяй престол небо». Вечерню начинают протопоп спротодиаконом, и поют певцы. На вечерни святитель облачается кмолебну, сак вседневной. На молебне канон поют цветоносию, задостойно поют ирмос ѳ҃-я песни «Бог Господь и явися нам». И после молебна навечерню поют по уставу. Благовест кзаутрени до ѕ҃ часов дни, полунощницу поют молебном, со статьями по обычаю. На утрени святитель облачается ккажению сак большие круги. И после второй кафизмы и статьи, бывает кажение на величании со свечами по чину; свечи от ключарей. По кажении и поцеловании празника, относят ключари налог спразником на свое место; а святитель стоит на месте. И по пропетии же величания, эктения малая и возглас. По возгласе певцы поют степенно д҃ гласа. Втоже время ключари приносят на среду церкви вербу уготовану на столе, и на нем возжены д҃ свечи. Тогда протопоп спротодиаконом сотвор косвятителю поклонение, и отходят волтар. И постепенне протодиакон волтаре сказывает прокимен. А протопоп чтет евангелие в царских дверех по обычаю. И по прочтении протопоп подносит евангелие ко святителю по обычаю, и святитель знаменуется у евангелия. И паки входит в олтар протопоп и полагает святое евангелие на престоле, и обращся исходит изолтаря на свое место в церковь. А вто время, егда чтет протопоп евангелие, ключарь прием кадило, а диякон свечю. И прием от святителя скадилом благословение, кадит вербу окрест и местной образ софею и наналои празник, и святительское место и за амбоном образ, а над святителем образ и святители. И став на своем месте, кадит диякона, и диякон его покадит. Потом сотворь г҃ поклоны ко святым иконам и зашед творит ко святителю поклонение; и отходит на свое место. А по прочтении же и по целовании евангелия глаголет диякон излегка: «Господу помолимся», ключарь же глаголет: «Господи помилуй». И глаголет молитву над вербою, во услышание. «Господи, Боже наш, вседержителю, сказавый ковчегом образ церкви при праведнице твоем и угоднице Нои. Пришествием святого твоего духа, провозвещаяй голубем сучец масличный приносящ. И сей образ отроцы еврейстии скончаша, светвьми и вайями сретоша, зовуще и глаголюще: «Осанна ввышних благословен грядый во имя Господне». Согласно ти и мы раби твои возопием гласом о нех: осанна благословен пришедый во имя Господне, и паки хотяй приити судия праведный, со отцем и со святым духом, ныне и присно и во веки веком». Таже молитва и после литургии глаголется от святителя вне церкве над вербою, егда раздробити ея. Вто же время, егда глаголют молитву, приносит подияк изолтаря северными дверми ставик со свечею возженою пред святителя, еже учинен на вербу, и по совершении молитвы, певцы левый лик поют стихеру: «днесь благодать» неспешно. Та же другий ключарь прием приготовленую ветвь и отдаст протопопу. Протопоп же прием от ключаря ветвь и подносить ко святителю споклонением.

Святитель же прием ветвь и от тоя ветви отторгнет малую ветвь и поставит ю вставик. Вторую же ветвь отторгнет и держит у себя вруце. Останок же ветви тоя приемлет протопоп от святителя и относит волтарь, и поставляет на горнем месте. От нея же искуснейший подияк отторгает многия малыя ветви и полагает вставикже. И потом подносят ключари вербу ко святителю, и раздает святитель вербу боярину и воеводе и диаком, и протопопу и попом и дияконом и всему народу. А вто время дети боярские софейские, оберегают святительскаго места и вербы со всяким опасением от бесчинных людей. И по раздаянии святитель прием посох входит во олтарь, ветвь вербы у себя вруце держа. И пришед волтарь разоблачится, а подияк со ставиком оставляется у царских дверей. И по розоблачении выходит святитель изолтаря по обычаю на свое место, предходящу предрим подияку с ставиком. И пришед станет против святительского места и стоит до скончания утрени, и поют утреню по уставу. И после заутрени провожают подъяки святителя в келию, а несут ставик по правой страны лампады, и по странам со свечами идут вряд, и кобедни и от обедни идут такоже.

А после заутрени звонцы перевезут вербу от петровских ворот кзлато-устовским воротам, и стоит ту до времени. Благовест на собор вначале а҃-го часа дни, благовестят вбольшой колокол и всредней и вменшей. А вблаговест звонцы устрояют вербу благочинно и красят финиками и яблоки и овощи. Святительские же приказные дияки надзирают устроения вербы, и по устроении приставливают недельщиков и велят беречи накрепко, до времени со всяком опасением. А звонцы изсофеи взем отоамбона заднюю степень и относят к иерусалиму и покроют пред церковью ковром²⁷.

Вначале г҃-го часа дни и звон на собор во вся тяжкая и собираются власти в крестовую келию. Тогда дворецкой и ясельничей вкрестовой келии благословляются у святителя готовити осля и вербу, и прием от святителя благословение выходят исполаты и осматривают осля и вербу и нестройное исправляют чтобы было благочинно. Приказные же приказывают детем боярским накрепко хто кчему приставлен во святительском действе, чтоб было безсмуты.

Повремени же приходит святитель в соборную церковь совластьми и подияческим провожением по чину, и став на месте творит приходные поклоны, и знаменуется у святых икон, и облачается по обычаю. На облачении сак зглаголи, и по облачении святитель прием посох сядет на месте и протодиякон кличет: «исполайти деспота» г҃-жды, а подияки на амбоне: «пресвященному». Потом приходит ко святителю кместу ясельничей и сотворь ко святым иконам поклонения три, и зашед святителю поклонится вземлю и глаголет: «благослови владыко осля привести во уготованному месту» и святитель благословит рукою, онже поклонься святителю и отходит косляти, и повремени приводимо бывает осля пред церковные корсунские двери. А звонцы преже пред дверми поставят другую степень и покрывают ковром²⁸. А на осляте на святительском месте полагается изголовье большее и до приходу святительского покрыто бывает сукном. И тогда посылают весть по боярина, посем святитель творит вход. И вначале а҃-я молитвы архиерейския благословляются ключари крестов поднимать и повелевают ключари посадским попом и дияконом кресты поднять, рипиды, крест софею, знамение, празник, успение. По совершении же «а҃» молитвы повещают властей на собор. И начинает святитель молебен спротодияконом по обычаю. И по поклонех ко святителю, приходит ко святителю подъяческой учитель сподияки справыя страны и приемлют от святителя благословение споклонением, и отшед учитель уставлят подияков на вербу по обычаю. Святитель же глаголет молитвы архиерейския, а протопоп и священницы поют²⁹: аллилуия и ектенью и Бог Господь и тропарь празника, тоже ирмосы поют правый лик, а левый сохраняют, а канон глаголет кононарх на налоге до з҃-я песни, а поклиросом несказывает канона. И от святителя молитвам скончавшимся, благословляются ключари у святителя кресты отпущать и святыя иконы, и отпущают ключари и сцеркви по чину. Ащели боярин и воевода и дьяки не были у заутрени и святитель раздает вербу боярину и воеводе и дияком, а ключарь подносит ко святителю вербу. По сем святитель прием посох, идет от места своего косляте совсем освященным собором. Предъидущим же вряд протодиякону и ризничему и д҃-м дияконом скадилы а подияконех д҃-м подияком слампадою и сставиком и сбольшими свечами, о по них б҃ подияки сладонницею и сполотенцом. То же справыя страны протодиякон несет честный крест наблюде, а слевыя страны ризничей идет со святым евангелием, и посем идет святитель с посохом, а власти идут по нем. Пришедже святитель коосляте и обращся творит г҃ поклоны ко святым иконам на восток, и по поклонех осенит на обе страны народ рукою. И прием святитель зблюда животворящий крест благословит себе и боярина и дворецкаго своего и яселничего, ониже поклоньшеся святителю и отходят помалу. И боярин приемлет у осляти конец темляка. Дворецкой же среде держит, яселничей же забразды.

И потом святитель всед на осля и приемлет святое евангелие влевую руку и прилагает кперсем, вправую же руку приемлет животворящий крест. И повелевает ключари всем итти счестным кресты и сосвятыми иконы ко входу иерусалима, по чину благочинно, по святительскому двору, около богоявления взлатоустовские ворота; я назад идут темже путем. А певцы предсвятителем идучи правый лик поют стих: «Имеяй престол небо». Водимо же бывает осля, боярином и прочима по обычаю. Брежения-же ради святительскаго у осляти сообоих стран поддержат его на се искуснейшии четверо детей боярских по два со страны. Народи же постилаху ризы по пути. За ослятемже идет подияк спосохом, и по нем власти. Святитель же седя на осляте осеняет честным крестом народ постранам себе. А схоруговью же и срипиды в счестными кресты и сосвятыми иконы идут на пред ко входу иерусалима отдаль, понихже идут священницы и потом верба. На вербе же поют подияки стихи: «Днесь благодать», и «Имеяй престол небо». И за вербою идут певцы и поних подияки со свечами, таж диякони идут скадилы в кадят крест и евангелие и святителя, около ходя осляте, а власти идут за ослятем пообычаю. И пришед со кресты ко входу иерусалима и входят вцерковь и уставляют ключари кресты по обычаю. Уготованну же бывшу среде церкви месту, послан коврик меншей, на немже орлец, да кресла с зголовием, бездревянаго места. А святитель приехав на осляте кстепени полагает честный крест на блюдо протодиякону, а ризничей у святителя приемлет евангелие. Сшедше святитель со осляте и сотворь ко святым иконам поклонение и прием честный крест благословит себе и боярина и дворецкого я отдав крест входит святитель за крестом и евангелием вцерковь святого иерусалима, и яже о нем освященный собор. А вербу же поставляют против северных врат церковных довремени. И вшед вцерковь иерусалима святитель станет на своем месте и творит приходные поклоны пообычаю, и власти ставятся по странам по-чину. Певцы же левый лик поют вход, исполайти тройную. И святитель по обычных поклонех знаменуется у святых икон и входит во олтарь и целует святый престол и благословит себе крестом и празничных служащих попа и диякона, и вышед изолтаря паки станет на своем месте. Таже бывает ектения малая и от святителя возглас, яко ты ecи царь мирови. И по возгласе внимает протодиякон прокимен и диякон сказывает прокимен состихом празника. А святитель чтет евангелие цветоносию и поокончании от святителя евангелия подияки поют: исполайти, среди церкви. Таже протодиякон глаголет ектенью болшую скадилом: «помилуй нас Боже», а поют певцы, и по эктении святитель возглас: яко милостив. И по возгласе осенение крестом святительское по чину, певцы поют: «Господи помилуй» демественую применяяся по ликом. И поосенении благословить святитель себе и боярина и отдаст крест протодиякону наблюде. Таже ключар зблагословением святительским, отпущает кресты исцеркви. А святитель знаменуется у местного образа входа иерусалима, потом блогословляет служить Кириловскаго игумена, да соборных попа и диякона. Тоже святитель выходить вон исцеркви пообычаю, и пришед косляте прием крест благословит себе и боярина и дворецкаго и полагает крест наблюде. И посем вседает попреже бывшему на осля и приемлет крест и евангелие пообычаю и бывает отпуск крестом попреже-писанному. А священницы от иерусалима идучи сседмыя песни допевают ирмосы и канон договаривают и сохраняют по обычаю до корсунских врат. А певцы левый лик поют стих: «Приже шести дней пасхи», и вершат стих до корсунских врат идучи паки ксофей. Вербе же дошедши до златых³⁰ врать и поставляема бывает ту до отпуста божественныя литоргии. Сотники же сострелцы оберегают вербу накрепко, до нележе отслужат божественную литоргию. Егда же святитель приедет ккорсунским вратом, исходит сосляти почину, и благословляет крестом себе и боярина и дворецкаго и яселничего. Втоже время по скору сносят вцерковь сосляте изголовье большое и полагают на месте на больших креслах, а осля отводят на свое на прежнее место. А честные кресты и святые иконы и евангелие относимы бывают вцерковь и поставляются каждо на своих местех. А певцы правый лик поют за достойно ирмос «Бог Господь». Таже святитель входит вцерковь, а диякон святителя встречает скадилом пообычаю и подияки поют вход меньшей.

Позадостойне протодиякон глаголет ектению большую скадилом и по ектеньи святитель глаголет возглас: «услышины Боже», и по возгласе отпуст молебну сокрестом. И благословляет святитель себе и став на месте благословляет боярина и приказных и властей и весь народ. Таже начинают часы. И служит святитель литоргию совластьми по-обычаю. А подияки намере поют стихи празнику и амбонное вседемественное, а певцы на оба лика литоргию поют демеством. Ставикже свербою держим бывает подияком поправую страну лампады. Егдаже святитель за евангелием войдет волтарь, подияк сставиком стоит у царских дверей и возле его другий подияк с лампадою. А на переносе несут сионы и плащаницы, по переносеже подияк сставиком отходит волтарь северными дверми и поставляет ставик назади у жертвенника. Егдаже приспеет время отверзения царских дверей и подияк приходит сставиком кцарским дверем и другий подияк слампадою. Политргий номже трезвоне звонцы, сшед сколоколни, отлагают от вербы место подияческое совсем укреплением, токмо остатися единей вербе. Потом украшают ключари ветви вербы, которые отломить святителю и раздать боярину и властем и подрежут их слегка. Позаамбонней-же молитве и попрощении вышед святитель изолтаря и прием посох идет исцеркви кзлатым вратом квербе, поддержим под руки, предходящим предним протодиякону скадилом и подияком сставиком и слампадою, и постли идут власти. Тогда подияк напред полагает орлец от здатоуских врат, и пришед святитель квербе, станет на орлецы и отдаст посох подияку. Таже прием святитель от протодиякона кадило и кадит вербу крестообразно. Втоже время переносит подияк орлец и полагат от златых врат, а святитель, обкадив вербу, кадит боярина и властей. Таже станет на орлеце и кадит протодиякона и отдаст кадило протодиякону, протодияконже прием кадило покадит святителя, и глаголет велегласно «господу помолимся». Священницы: «господа помилуй». Таже ссвятителя снимут шапку и подносят ко святителю книгу. Святитель же глаголет молитву над вербою, во услышание, иже писана на утрени. И по скончании молитвы возлагают на святителя шапку и святитель благословит вербу рукою, ключарже поднесет ко святителю блюдо. Таже святитель отломит от вербы ветвь соовощием и положит на блюдо и относима ветвь бывает косвятителю вкелию. Посем другий ключарь поднесет другое блюдо и святитель отломит в-ю ветвь соовощиемже и, положа на блюдо, благословит боярина. Потом ломает святитель ветвие и дает воеводам и дияком и властем и прочим честнейшим людем. А прочюю вербу благословит всему народу нараздробление. Таже святитель совластьми возвращается паки вцерковь и глаголет подияк: «буди имя господне» и святитель благословляет дары. И творит святитель отпуст божественныя литоргии, и совлачится риз святительских. И провожают святителя вкелию подияки co cвечами и сставиком и спением по чипу, поп спразником, а диякон спонагеею и ключарь преди идет светвию. Ставикже свербою поставляется вкрестовой полате. И того дни у святителя всофейском дому стол вболшей полате боярину и воеводе и дияком и властем и всему софейскому собору и кого святитель пожалует. А застолом хлеб богородицын и чтение вторжественике. И после стола подействе над хлебом богородицыным, чаша празничная и чаша о государьском многолетном здравии. И по совершении чаш отпущает святитель властей спрощением и зблогословением когождо во обители своя. А святитель выходит исполаты вкрестовую келию предносящим предним иерею празник и диякону понагию. Певцемже поющим: владычице приими молитву раб своих. Посвятителиже идущим боярину и воеводе и дияком и дворецкому софейскому и яселничему. И пришед святитель вкрестовую келию, глаголет: достойно есть; слава и ныне; господи помилуй в-жды; вдадыко благослови и святитель молитвенный отпуст. И по отпусте святитель знаменуется у празника и упонагеи, и отпущает иерея спразником, и диякона спанагиею всоборную церковь. А ключарь вземлет искелии ставик и относит вцерковь. И святитель посылает ключаря и попа и диякона и певцов, которые провожали вкелию нa погреб. А боярина благословляет святитель образом окладным и дарит ковшом серебряным. Потом боярина и воеводу и дияков покоит довольно, и благословив отпустит вдомы своя. Посем благословляет дворецкого своего образом назолоте, а яселничего образомже накрасках.

Другой чин действа Ваий – позднейший имеет много общего с древним чином и его можно считать исправленным. Он отличался от древнего чина во-1-х тем, что указывал шествие архиерею на осле не дважды, как было в древнем чине – от собора во Входо-Иерусалимскую церковь и обратно от Входо-Иерусалимской церкви в собор, а однажды, подобно тому, как Господь из Вифании один путь совершил на осле, когда ехал в Иерусалим (Мк. 11:1. Лк. 19:29). В Москве шествие было от Лобного места в собор³¹. Во-2-х, по позднейшему чину, евангелие читал не архиерей, а диакон. Архиерей, изображавший в действе Ваий Господа, произносил только те евангельские слова, кои произнес Господь, а диакон изображал евангелиста и повествовал о событии. Чтение евангелия при действе Ваий не самим архиереем было подобно тому, как на литургии, служащий архиерей, или иерей, изображающие собою Господа – великого Архиерея, принесшего собою жертву за грехи мира, не читают евангелия, а предоставляют это диакону. На других же службах, – на молебне, на отпевании и тому подобных, – они, как старшие между совершающими службу, между молитвенниками к Богу, сами читают евангелие.

В-3-х, в позднейшем чине находится особый обряд – послание архиереем двух лиц за ослом и краткий разговор их с теми, которые были у привязанного осла. Этот обряд, естественно, должен был войти в состав чина, когда архиерей произносил из евангелия те слова, которые Господь сказал своим ученикам. Лица же, в действе Ваий, изображавшие собою учеников Господних, посланных за ослом, должны были, выслушав эти слова, произнести то, что ученики Господа говорили пред отвязыванием осла. В этом случае, в действе Ваий чтение диаконом евангелия и при чтении его – произнесете архиереем некоторых слов евангельских и лицами, отвязывающими осла, бывало подобно тому, как совершается в чине умовения ног в великий четверток.

Мы назвали этот чин действа Ваий позднейшим. Дали такое название потому, что в России прежде этого чина совершался другой. Но чин, названный позднейшим, совершался у греков еще в XIII веке. Ибо у них, при совершении действа Ваий в то время, евангелие читал не архиерей, а диакон и при этом был чин приведения осла. Архиерей произносил только слова, произнесенные Господом своим ученикам. Францисканец Карем, посещавший Палестину в начале XIII в., так изображает виденный им обряд входа во Иерусалим... «Для сохранения воспоминания о торжественном шествии Спасителя, ежегодно в день праздника входа, архиерей св. горы Сиона с братиею, странниками и жителями Иерусалима, по примеру Христа и учеников Его, отправляется в Вифсфагию и там, облобызав св. землю, творит молитву; потом архипастырь малому своему стаду дает поучение, приличное времени и месту. По окончании духовной беседы, диакон в облачении читает евангелие от Матфея, которое обыкновенно в этот день назначено для чтения в церкви, и при словах: «тогда Иисус посла два ученика и глагола има...» – архиерей говорит двум братиям, которые приходят и делают ему поклоны: «идите в весь, яже прямо вама». Напоследок диакон оканчивает евангелие. Между тем двое братий идут к городу, где прежде была «весь ослицы», и нашедши там приготовленное осля, ведут его к архиерею. Архипастырь, возсев на осля, шествует чрез масличную гору в Иерусалим в сопровождении духовенства и прочих верных, которые постилают ему на пути травы, цветы и одежды свои, и, подобно детям еврейским, поют: «Осанна»! По прибытии к тому месту, где Христос, увидев град, оплакивал его, читается XIX гл. евангелия Луки, в коем описывается плач Иисуса. Потом шествие продолжается при бесчисленном стечении народа. Как нельзя ныне входить чрез Золотые ворота, то процессия вступает в Сионския и оттуда достигает церкви Спасителя. Там сходит архиерей с осляти и по уставу совершает в церкви службу, которая оканчивается благословением народа»³².

Некоторые писатели ищут в словах, произносимых архиереем лицам, посылаемым за ослом, и в словах этих последних к людям, стоящим у осла, – какой-то драматизм, и сожалеют, что мало было драматизма при богослужении в древности. Вот, например, с каким встречаемся суждением о богослужении вообще и в частности о действе Ваий: «Наше богослужение (в XVI и XVII веках) не имело строго выдержанной драматической обстановки, и глубокий символический смысл его часто был тайною для самых совершителей литургии... Затерявши драматическое начало христианского богослужения, наше духовенство не могло прийти к мысли об устройстве церковной драмы для народа... В XVII веке совершались у нас, правда, два, три драматические зрелища, заимствованные из Византии; но они остались на первой степени драматического развития. Хождение на осляти и пещное действие больше подходит к немым представлениям, нежели к духовной драме... Хождение на осляти (и пещное действие), по скудости диалога и действия, скорее могут быть названы эпизодами из театра марионеток, нежели духовными драмами. В первом случае ограничивались немногими диалогами патриарха и протопопа с ключарем, изображавших учеников Христа, а остальное время было занято торжественною процессиею патриарха и нарядной вербы. Не драматический разговор действующих лиц, а «хождение» составляло главное содержание этого обряда» (Летоп. русск. литер. и древн. изд. Н. Тихонравовым. Т. III, кн. 5, 1861. Начало русск. театра стр. 17–19). Странно такое суждение о богослужении, хотя бы оно было и при рассуждении о театре. Богослужение трактуется, как театральное представление. Здесь совсем забывается назначение богослужения – быть службою Богу. Молитва Богу в храме и представление этой молитвы на театре разве одно и тоже? Разве одно и тоже, если событие представляется в театре и оно же воспоминается в молитве? При молитве воспоминаемые события из истории веры и церкви служат к подкреплению молитвы; воспоминаемое событие вселяет надежду на Бога; оно служить основанием дерзновения нашего к Богу; тогда как в театре представляемое событие служит для развлечения, забавы, для эстетического наслаждения. И верхом эстетического искусства почитается то, что служить для одного искусства, без отношения к назиданию, или возбуждению благоговения к Верховному Существу, к исправлению людей. Св. церковь, установляя вообще богослужение, никогда не имела цели вводить в него драматический элемент. Точно так и в установлении действа Ваий не имела в виду из него сделать драму. Если же причислять к драме ту часть богослужения действа Ваий, где архиерей произносит слова Господа и затем произносятся слова евангельския лицами, намеревающимися привести осла, в таком случае – всякий человек, воспоминающий и передающий слова другого лица, есть уже исполнитель драматического представления, тогда кощунственно придется к драме относить и чин литургии. Обряд недели Ваий заключал в себе не драму, не подражание представлениям театральным, а церковный способ воспоминания событий библейских, – способ, употребляемый св. апостолами, исполнявшими слова Господа: «сие творите в Мое воспоминание», когда они и сами произносили и заповедали священнослужителям в великом таинстве евхаристии – буквально произносить те слова, кои Господь произнес на тайной вечери. Вот начало того способа воспоминания библейских событий, какой, отчасти, встречаем и в чине действа Ваий.

Когда и кем заменен древнейший чин исправленным неизвестно. Касательно же времени, с которого измененный чин стал совершаться, несомненно, что он уже был в 1656 году. В патриарших выходах, записанных за этот год, показано совершенное действо Ваий по этому чину (Чтен. в Общ. ист. и древн. 1868 г. Дубровского. Патриаршие выходы стр. 7–11). Но изменение бывшего чина могло начаться ранее 1656 года. По указанию измененного чина, шествие на осле начиналось от Лобного места. Об устроении же пути до Лобного места к совершению действа Ваий упоминается в 144 (1636) году³³. Между тем шествие на осляти в том же году (1636 г.) было еще по прежнему чину. По свидетельству Олеария, шествие патриарха на осле было сперва из Успенского собора во Входо-Иерусалимскую церковь, потом обратно из Входоиерусалимской церкви в Успенский собор (Чт. Имп. Общ. ист. и др. 1868, кн. 2, стр. 92). Итак, сперва был только устрояем путь до Лобного места, потом же и действо на нем совершалось.

Измененный чин действа Ваий находится в рукописи XVII века, принадлежащей Ростовскому собору. В ней чин изложен сряду после древнего чина действа, который списан с Новгородского устава (Чиновника). Внесение позднейшего чина в ту рукопись, которая содержала и древний чин, приводит к мысли, что оба чина совершались в Ростовском соборе, и что измененный чин, внесенный в книгу, заменил собою прежний. Позднейший чин, совершавшийся в Москве, находится в Чиновнике патриарха Иоакима за 1675 год. Чиновник издан и во Временнике Императорского Общества истории и древностей (1856 г. кн. 24). Чин действа заключается и в уставе богослужений Московского Успенского собора, совершавшихся во второй половине XVII столетия, напечатанном в древней российской Вивлиофике (Т. XI и VI). В уставе Московского Успенского собора, чин действа изложен не за раз во всей целости. В нем находятся записи о совершении действа в разные годы. В целости же чин составится из записей нескольких годов, записей, касающихся в один год одних, в другой иных священнодействий. Кроме того сохранились указания о действе Ваий в Патриарших выходах, в Дворцовых разрядах, в Выходах царей.

Действо Ваий, совершавшееся в Москве, где ехал на осле патриарх, и где вел осла сам царь, было торжественнее, нежели в Ростове, Новгороде и в других городах, где ехал на осле архиерей и за узду осла вел боярин. Поэтому было отличие в чине действа, совершавшегося в Москве, от бывшего в Ростове и других городах. Излагаем здесь особо сперва Московский чин, потом чин Ростовский.

В Московском чине указывается: 1) приготовление вербы и освящение ея на утрени; 2) крестный ход из Успенского собора во Входо-иерусалимскую церковь, или к Лобному месту; 3) священнодействия на Лобном месте; 4) шествие патриарха на осле от Лобного места в Успенский собор; 5) окончание действа в Успенском соборе; 6) освящение и раздача верб после литургии.

I. Приготовление вербы начиналось со среды или четверга Вербной седмицы. В среду или четверток ключари велят сторожам уряжать вербу, овощи в нитки низать в казенном приказе у казначея, чтобы готово было к воскресенью, а на вербу нижут овощи в неделю поутру в полчаса дни или в час у Лобного места на месте (Вивл. Т. XI, стр. 50). А после утрени или накануне ключари посылают на государеву конюшню в приказ дьякам, чтобы на дороге ставили по обе стороны вербу, а нарядную вербу в 176 (1668) году по указу великого государя, строил дьяк дворцовый Ларион Иванов на дворе Никиты Ивановича Романова всякими цветами, и поставил у Лобного места в час дни. Ключарь ходил с овощами и на вербу овощи клал и овощи приносили подьячие с патриаршаго двора (там же стр. 55).

На утрени патриарх для каждения вербы и чтения молитвы облачался в епитрахиль, омофор и митру (1681–1691 год. Вивл. ч. XI, стр. 54). Для величания ставился образ. Ключари, после чтения евангелия, приготовляли вербу, которая лучше, и ту вкладывали в средину, а потом и подносили ее патриарху (1688 г. там же стр. 64). После антифонов, протопоп чел евангелие пред престолом, а святейший патриарх стоял за престолом у горняго места в облачении. И после евангелия вышли из олтаря в царския врата. Впереди патриарха шел протопоп с евангелием, а протодиакон со свещею; и пришед к вербе, где уготована и поставлена среди церкви, меж крылосов под паникадилом, и протопоп с евангелием и протодиакон со свещею, и стал от места царицына, от левого крылоса, а св. патриарх за ними шел и стал позади вербы на орлеце, и, взяв у архидиакона кадило, и кадил вербу однажды, и на орлецы став, и на стороны властей и отдал паки архидиакону, и архидиакон покадил его трижды и говорил: «Господу помолимся». И св. патриарх говорил молитву, и после молитвы целовал св. евангелие и стал от места своего, от правого крылоса на орлецы, и раздавал вербу всем... и как роздал, вошел в олтарь и разоблачился (1693 г. Патриаршие выходы, изд. Дубровского, стр. 23, 24. Врем. кн. 24 стр. 75).

В этом чине (исправленном) не видим действий патриарха над вербою, указанных в древнем чине, именно: когда протопоп подносил святителю вербу, он отрывал от нея одну ветвь и ставил, в так называемый, «ставик» с возженною свечею, сделанный для установки в нее вербы и держимый подъяком у царских дверей, затем другую ветвь держал у себя в руке, третью ветвь отдавал протопопу, который относил ее в алтарь и ставил там на горнем месте в ставике же (см. выше стр. 68).

II. Крестный ход от Успенского собора к Лобному месту и затем шествие патриарха на осле от Лобного места в собор, большею частию, бывали до литургии. Были года, в которые действо совершалось и после нея. Так было в 1682 г. (Вивл. ч. XI, стр. 59), в 1686 г. (там же стр. 63), 1691 г. (там же стр. 68) и 1693 г. (Патр. вых. Дубровского, стр. 25).

В крестном ходу от Успенского собора до Лобного места, почти всегда участвовал патриарх. Как редкий случай было, что в 1671 г. патриарх со своего патриаршего двора до Лобного места шел в санях прежде крестного хода (Вивл. ч. VI, стр. 314). Шествие патриарха к Лобному месту иногда было в полном облачении его, в котором потом он ехал на осле. Так было в 1656 году. (Патр. вых. Дубровского, стр. 8). Иногда же он шествовал в малом облачении, а полное – одевал для шествия на осле. Так было и тогда, когда действо совершалось до литургии, например в 1685 г. (Вивл. Ч. XI, стр. 60), и когда после литургии – так в 1693 году (Патр. вых., стр. 25, 26).

В крестном ходу от Успенского собора часто участвовал сам царь, а затем он от Лобного места вел осла, на котором сидел патриарх. Такое двойное шествие царя – от Успенского собора в крестном ходу и от Лобного места в Успенский собор было во многие года, так в 1674, 1678, 1680, 1683, 1684, 1685, 1692, 1693 и др. (Дворц. разр. Т. III и IV см. эти года). В крестном ходу царь был в своем обычном наряде, а при шествии патриарха на осле, при ведении его за узду, царь был в царской одежде – короне и т. д.

В 1656 году патриарх, вшед в соборную церковь, осенял троесвешением и целовал св. иконы. А на месте его, среди церкви, постлан был ковер большой и стул, и подушка большая, и орлецы золотнии: и тако облачался в большое облачение: стихарь объяринной белой, епитрахиль низаная, пояс большой с каменьем яшмовым и поручи большия, саккос аксамитной большой, омофор большой новой и митра большая, панагия цареградская и другая келейная и крест яхонтовые. И тако пришел государь царь в соборную церковь, и государь св. патриарх, его, государя, благословлял; а пошел государь патриарх в олтарь и стал пред престолом, а власти округ престола по чину. И тако диакон говорил ектению пред царскими дверями: «Миром Господу помолимся», и приготовленным убо иконам всем ити во вход в то время: и по ектенье возглас: и говорил государь патриарх пред престолом молитвы в потребнике Киприяновском (Патр. вых. Дубровского, стр. 8, 9). В 1688 году в четверть дни был благовест в новой большой и в валовые по обычаю, как святейший пришел в четвертом часу, и начали благовестить в Воскресной, а как государи пришли, и начали благовестить в Успенской, и по обычаю, со образы пошли в пятьдесятый псалом (т. е. когда на молебне начали читать 50 псалом) с фонарем, с рипиды и со кресты и с запрестольным и потом московских чудотворцев и приносные, а хоругви наперед гораздо посылать, ради утеснения, и в то время благовест все в новой большой, а с Влахернскою идут ключари пред патриархом, по правую сторону несут евангелие греческое, по левую крест на мисе да евангелие малое, и идут со образы до Троицы (Вивл. ч. XI. стр. 64, 65).

Более подробно описан крестный ход в 1685 году: «193 году было все против прошлого года записки и к выходу, в ход емлют 2 хоругви, за ними чернцы, и потом диаконы по 2 вместе, и стихари были одного цвету, а за ними священници по три вместе, и ризы такожь один цвет, по них протопопы и запрестольный образ, 2 креста хрустальные, одне рипиды и образы московских Илии пророка и Варлаама из Чудова, из Троицкого подворья, от Архангела и от Гостунского, за ними протопопы, Успенской да Благовещенской, и потом певчие, и образ Влахернския, пред образом несут подиаки две свечи, и ключари оба идут за образом, патриарх в малом облачении с посохом, по правую сторону патриарха несут диаконы евангелие большое, в ковчеге бархатном, а по другую крест на мисе золотой жемчужной большой, да малое евангелие, и пришед к празднику ставятся с образами по правую сторону лицем на восток на мосту, и Влахернская на рундуке, и как государь пройдет в церковь, и ключари отпущают образы в собор, а Предтечев образ из монастыря, да Николая Гостунского на Лобное место на налой кладут, а в собор за иконами отпущают архимандрита, да игумена, да протопопа и всех соборных и приходских священников и диаконов, а у Лобного места оставляют не много священников в золотных ризах» (Вивл. Т. XI, стр. 60, 61).

Особенно торжественный крестный ход был в 1675 г. марта в 28 день. В ходу были за образы святейший Иоаким патриарх Moсковский и всеа Росии, да и с ним власти: 3 митрополита, 2 архиепископа, епископ, 10 архимандритов, 10 игумнов, 14 протопопов, да 300 священников приходских церквей, да диаконов приходских церквей 200, и всего было священников и диаконов приходских 500; а протопопы были и приходские священники все в нарядных ризах и в цветных, и дьяки тоже в больших стихарях и цветных, как были преж сего при вселенских патриархах; а подъяки и певчие патриарши были все в больших стихарях нарядных (Дворц. разр. Т. III, стр. 1302).

В 1693 году действо было после литургии, и крестный ход из Успенского собора был таким образом: как отпустили литургию и святейший патриарх переоблачился: облачение, в котором служил, все снял, а в ход облачили в малое облаченье, в епитрахиль, с поручи, во омофор и в митру, а не во все облачение. И потом благочестивые государи пришли в собор, а звону им не было; как пошли от Красного крыльца, так перестали позванивать и благовестить в большой колокол один без престатку. И как пришли государи в собор и знаменались у св. икон, и святейший патриарх благословлял их рукою без креста; и возшед среди церкви, ста на место свое и царии на место свое царьское стали. И велел архидиакону начать к молебну, и архидиакон возглашал: «Благослови Владыко», и святейший патриарх начал: «Благословен Бог наш», и конархист говорил: «Аминь. Слава тебе Боже наш, слава Тебе, Царю Небесный», и прочая, и возглас. «Аминь» и «Придите поклонимся Господу» (не ошибка ли писца?) и: «Господи услыши молитву мою» и сказы вал: «Бог Господь» и пели тропарь: «Общее воскресение», трижды, по крылосам, певчие, и говорил подъдиак конархист: «Помилуй мя Боже», и пошли из церкви со кресты и со образы, и святейший патриарх, и по сторонам несли соборные диаконы св. евангелие и на мисе крест, и за святейшим патриархом шли все власти в западные двери с посохами, и благочестивые государи вышли из церкви от Архангела в южные двери, – в сторонния, – и шли опоследи всех, кои были в облачении. Идучи архидиакон и протодиакон кадили по сторонам евангелие и крест и потом святейшего патриарха, и пришли до Троицы, что на рву, и ключари остановили св. иконы на мосту, у крыльца, по сторонам; а в то время встречали святейшего патриарха со кресты и с кадилы, у схода нижняго церковного, Знаменский архимандрит, да тутошний протопоп с братьею. И святейший патриарх, приняв у архимандрита с мисы крест, и после сего целовали крест в руках у святейшего патриарха архиерей да трое архимандриты: Чудовский, да Иерусалимский, да Спаса-Нова монастыря, и паки крест положил на мису; и св. патриарх, вшед во предел Входа Иерусалима, знаменовался у св. икон и облачился во всю архиерейскую одежд; архидиакон и протодиакон кадили и ко облачению стихи говорили, как облачается на службе св. литургии; и, облачась, патриарх осенил трисвещием и двоесвещием на церковь и на народ, на четыре стороны, крестне. И потом пришли благочестивые государи и обошли папертью в другой придел, и, облачась в царския одежды, в порфиры и венцы, вошли в церковь Входа Иерусалима и знаменались у св. икон, а певчие в то время пели многолетие им и св. патриарху – большой распев. И после знаменания патриарх благословлял их, государей, честным крестом и кропил святою водою, и потом рукою, и дожидались пению конца многолетного; и как пропели, пошли из церкви на Лобное место, а в то время, как облачались, ключари отослали в собор св. иконы (Патр. вых. Издание Дубровского, стр. 25, 26).

Об одевании царей говорится иногда, что оно было в приделе (в 1678, 1680, 1683 годах (Выходы царей), иногда – в приделе Димитрия Солунского (в 1660, 1661, 1671 годах (Выходы царей см. эти годы), иногда – в паперти у праздника Входа Иерусалима (там же). В 1670 году надевал великий государь свое царское платье в соборе в своем, великого государя царском месте, а царское место обвешено было сукном червчатым (там же стр. 522). В 1674, 1675, 1692, 1693 годах цари Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич в приделе церкви Входа во Иерусалим возлагали на себя царския одежды, порфиры и диадемы и Мономаховы шапки (Дворц. разр. Т. IV, стр. 272).

Иногда крестный ход заходил к празднику в церковь Входо-Иерусалимскую, и оттуда отпускались кресты в Успенский собор. Так было в 1672 г. и в 1685 году (Вивл. Т. XI, стр. 55 и 61); иногда крестный ход шел, не заходя к празднику, на Лобное место, и кресты оттуда были отпускаемы. Так было в 1670 году (там же стр. 58).

Лобное место в неделю Ваий украшалось для действа. В 1656 г. стены его обиты были золотом и бархатом и устлано оно было и ступени его большими коврами, взятыми от патриарха из келии (Патр. вых. Дубровского, стр. 9). В 1685 году на месте Лобном налой, поставленный, был покрыть зеленою пеленою бархатною, и на нем полагались образа Предтечи и Николая, а в средине евангелие (Вивл. Т. XI, стр. 61). В 1688 году на Лобное место пришли от Казанской из собору с чудотворным образом, принесли также для чтения архидиакону лучшее евангелие, и образ Предтечи из Ивановского монастыря и положили на большой налой с правой стороны (образ) Богородицы, с левой (образ) Предтечи и еще бархатный налой для прочитания (евангелия) (Вивл. Т. XI, стр. 65).

III. По приходе крестного хода из Успенского собора, приготовляли осла к шествию. Так в 1671 году, нарядя государеву лошадь, чтобы она имела подобие осла, вели его с особым почетом: перед ослятем шли в золотых патриарший боярин и дьяки и, вышед из Спасских ворот, поставили осля на уготованном месте (Вивл. Т. VI, стр. 314).

Когда царь с крестным ходом входил во Входо-Иерусалимскую церковь (в года 1680, 1683, 1685, 1692, 1693), тогда были при нем бояре и околничные и думные и ближние люди; а стольники и стряпчие и дворяне московские, не ходя к церкви Покрова Пресвятые Богородицы, стояли в надолобах³⁴, идучи из города к Лобному месту на правой стороне; а дьяки и гости стояли против их, идучи к Лобному месту на левой стороне, в других надолобах. На том же месте, на левой стороне в надолобах, поставлено было осля, на котором следовало ехать в город патриарху, а у осляти стоял думный дворянин и патриарш боярин, да с ним его патриарших дьяков 5 человек, в золотах. А по близку осляти, в надолобах же, поставлена была верба, устроена в санях; а те сани обиты были сукном червчатым. А тое вербу наряжали из Дворца да из Оружейного Приказу (Дворц. разр. Т. IV, стр. 145 и друг.).

По входе государя (как было в 1678, 1683, 1684, 1692, 1693 годах) и патриарха со властями на Лобное место, государь становился на этом месте к церкви Покрова Пресвятые Богородицы, а бояре и околничие и думные и ближние люди стояли по близости к государю на Лобном же месте, и патриарх стал на Лобном месте у Красной площади, а власти по обе стороны и начали действо Цветоносныя недели (Дворц. разр. Т. IV, стр. 29, 30 и др.). Патриарх, войдя на Лобное место, осенял руками на народ, на все четыре страны. Архиереи и все власти поклонялись государю по два, а св. патриарху по однажды (Патр. вых. стр. 26). Потом ключари подносили патриарху ваий и вербу, у коей черенки были обшиты бархатом (Вивл. Ч. XI стр. 61). В 1669 году обшито три ветви вербы бархатом кизилбашским и на обшивку пошло вершок бархату кизилбашского червчатого, на тачку четверть золотника шолку красного, по 3 денги золотник (Домаш. быт русск. царей Забелина, изд. 2 М. 1872 г. Материалы стр. 237). И св. патриарх подносил государям ваия и вербу, и раздавал вербу архиереям и боярам и всему царьскому синклиту, а по сторонам властем раздавали вербу архиереи (Патр. вых. стр. 26). Раздача верб и ваий производилась в таком порядке (1678, 1683, 1684, 1692,1693 гг.): патриарх поднося ваия и вербу, раздавал их митрополитам и архиепископам и боярам, и околнычим и думным и ближним людем; а стольником и стряпчим и дворяном и полковником и головам и дьяком и гостем вербу подавал или архиепископ (Двор. разр. Т. IV стр. 29, 30), или, как в 1680 году митрополиты (там же стр. 146). На вербу приносился стол и ставился на левой стороне за властями и кадушки писаны того ради, что властем указывают раздавать (Вивл. Ч. XI, стр. 65, год 1688).

После раздачи вербы архидиакон, пришед со св. евангелием ко св. патриарху, благословлялся читать, принимал благословение (Патр. вых. стр. 26). Чтение было среди Лобного места (там же стр. 9); там поставлялся для протодиакона налой (Вивл. Т. XI, стр. 61). Протодиакон, обратясь на запад, читал евангелие к Патриарху прямо (там же стр. 66). При чтении царь снимал корону. Барон Мейерберг говорит, что (в 1661 году) тесть царский (т. е. боярин Илья Данилович Милославский) с великим почтением снял корону с головы великого князя, который, таким образом, с обнаженною головою и с изъявлением примерного благоговения слушал чтение XXI главы от еванг. Матфея о вшествии Господа нашего Иисуса Христа во град Сион (Барон Мейерберг и путешествие его по России. Спб. 1827 г., стр. 201).

Пред чтением его, архидиакон говорил: «Премудрость прости», и св. патриарх подал: «Мир всем» и на крылосе пели «И духови Твоему», и потом архидиакон возглашал: «От Марка св. евангелия чтение», и пели певчие: «Слава Тебе Господи, слава Тебе». И говорил он же: «Вонмем». И чел св. евангелие: «Во время оно приближися Иисус во Иерусалим и прииде во Виффагию и Вифанию к горе Елеонстей, посла два от ученик своих» (Патр. вых. Дубр. стр. 27). Архидиакон чел евангелие, строки вздваивая, також, якоже и в Великий четверток чтет на умовении ног (Патр. вых. стр. 9). Когда архидиакон дойдет до речи: «и посла два от ученик» и когда в третий раз это возгласит, протопоп с ключарем идут к патриарху (Вивл. Т. XI, стр. 66). До произнесения сих слов они стояли у степеней Лобного места, опустя ризы. При чтении же сих слов приходят к патриарху и поклоняются ему (Вивл. Т. XI, стр. 61). Патриарх говорит им: «идита в весь, яже есть прямо вама: и абие входяща в ню обрящета жребя привязана, на неже никтоже от человек вседе, отрешша е, приведита. И аще кто вам речет: «что творита сие»? рцыта. «Яко Господь требует е». И протопоп и ключарь, поцеловав руку у св. патриарха, шли к уготованному жребя и привязанному к столбу (Патр. вых. стр. 27). А жребя было уготовано и привязано на распутии к столпику уготованному (Патр. вых. стр. 9). И в то время архидиакон читал во евангелии: «И абие послет е семо», трижды и больше, досмотря по действу. И паки читал: «идоста же и обретоста жребя, привязано при дверех вне, на распутии и отрешиста е», трижды; и потом читал: «и нецыи от стоящих ту, глаголаху има: «что деета, отрешающе жребя?» Они же реста им, якоже заповеда им Иисус, и оставиша я.» Однажды читал сие, или смотря по действу. Так было в 1693 году (Патр. вых. стр. 27) – все эти слова произносил архидиакон, читая св. евангелие. И ранее в записи 1685 года сказано, что протопоп и ключарь придут по жребя и тамо по чину глаголют (Вивл. Т. XI, стр. 61, 62). Чин записан и в 1671 году, именно: когда протопоп и ключарь, приидя с Лобного места к ослу, отрешали его, протопопа и ключаря патриарший боярин вопрошал против евангельского речения: «что деяте, отрешающе осля?» И протопоп и ключарь отвечали: «Господь его требует». И взяв осла, вели к Лобному месту (Вивл. Т. VI, стр. 314). На Лобном же месте архидиакон читал: «И приведоста жребя к Иисусови» трижды, и больше, как привели, и потом читал: «Возложиша на не ризы своя». Сие читал многажды, доколе вся устроиша, как сесть (Патр. вых. стр. 27). Протопоп и ключарь, взявшие осла и ведшие его к Лобному месту, привели к рундуку, а приказные патриарши шли по обе стороны осляти, а покров золотой и сукно красное и зеленое несли за ослятем патриаршие дети боярские (Вивл. Т. VI, стр. 314). А жребя ведут под устцо ученицы (т. е. протопоп и ключарь, изображающие учеников Господних), а перед ним идет болярин патриарший и казначей, а за ослятем несут дьяки сукна красные и зеленые и ковер. По приведении к Лобному месту осла, протопоп за узду держит его, ключарь на седло сукна кладет, красное с главы осляти большею половиною на седло, а зеленое позади, також половиною на седло, а поверх обоих сукон кладет ковер золотой на все седло (Вивл. Т. XI, стр. 62 и 2). И сторожа поставляют к осляти ступени, покрытия ковром (Вивл. Т. XI стр. 62 и 56).

Иногда, как в 1656 году, перед восхождением на осла патриарх раздавал вербу. В те поры государь св. патриарх поднес государю царю ваия, и свещу, и вербу; потом раздавал на степени стоя, и боляром, а свещь бояром и властем не раздавал (Патр. вых. стр. 9). Иногда же раздача верб и ваий, как видели, была ранее этого времени. Затем подносили на мисе крест патриарху. Он благословлял им государей и садился на осла. Ключари подносили ему один крест, а другой евангелие (Вивл. Т. XI, стр. 62). Архидиакон же читал: «И вседе на не» многажды, доколе уготоваша все (Патр. вых. стр. 27).

IV. Когда патриарх сел осла – начиналось шествие. Прежде всего шли золотчики, столники, и стряпчие, и дворяне и дьяки, наперед с нижних чинов по 3 человека в ряд. А за золотчиками везли вербу (Дворц. разр. Т. IV, стр. 30). В 1675 году под вербою были 6 возников с конюшни темносерых домашних, в капкурах цветных бархатных и в начолках с перьями; а у вербы шел у возников стремянной конюх Тарас Степанов сын Ростопчин; верба была цветная. А сани было под вербою красные с решеткою (Дворц. разр. Т. III, стр. 1305). На вербе стояли и пели стихеры Цветоносию патриарши подьяки менших станиц (1680 г. Т. IV, стр. 146–147). За вербою шли протопопы да священники всех соборов и из приходских церквей (Двор. разр. Т. IV, см. года 1680, 83, 84, 85, 92, 93), также власти с образами (там же Т. III год 1675). За вербою шли разных приказов стрельцы и слали сукна и ризы на пути (Двор. разр. Т. IV, стр. 30). Сукны были разных цветов. Они были даваны с казенного двора (там же Т. III, стр. 1305).

В 1660 (7168) году государем было приказано сослать сукна перед ним от Лобного места до соборной церкви не переходя; сшивать сукна в два полотнища в длину шесть аршин; у всякого сукна быть по шести человек, по три человека в стороне. И всего от Лобного места до соборныя церкви сто тридцать одно сукно, а людей семьсот человек. При шествии государя сукна класть пред ним, а вперед не заходить, а перед вербою не слать³⁵, и стоя от Лобного места до собору, вперед не забегать, а класть конец край на край. В 1679 (7187) году прислано разных приказов стрельцов и стрелецких детей тысяча человек; и они от Лобного места до соборной церкви в ходу по пути пред великим государем слали 800 человек большие сукна, 200 человек кафтаны суконные; сукон больших слали 159, кафтанов 200 (Забелин. Домашний быт царей³⁶).

Царь вел осла, при сопровождении разных лиц. Так, в 1675 году, государь сам вел осла, и вели его великого государя под руки; под правую руку крайчей (т. е. царедворец, обер-шенк), под левую руку столник и ближний человек Иван Кирилов сын Нарышкин. А жезл нес столник же и ближний человек Алексей Семенов сын Шеин; а вербу нес столник и ближний человек Иван Васильев сын Бутурлин; а свечу нес столник и ближний человек князь Андрей, князь Дмитриев сын Щербатой; а полотенцо нес столник и ближний человек князь Иван князь Данилов сын Мыщецкой. А на осляти ехал святейший Иоаким патриарх Московский и всеа Росии. Да, по указу же великого государя, вели осля боярин князь Юрья Алексеевич Долгоруково, да думный дьяк челобитного приказу Дементей Минин сын Башмаков, да патриарший дворцовый дьяк Денис Сергеев сын Дятловской, да конюшей старец патриаршей (Двор. разр. Т. III, стр. 1304–5).

Иногда два царственные лица вели осла. Так, в 1668 году вели его царь Алексей Михайлович и сын его наследник Алексей Алексеевич. Царь вел осла за конец повода, а сын его царевичь Алексей Алексеевич вел осла посередь повода, по близку за ним Государем, да посередь повода вел осля за Государем Царевичем, по указу Великого Государя, боярин князь Никита Иванович Одоевской; а под губу осля вели: патриарший боярин Никифор Михайлов сын Беклемишев да патриарш казначей (Двор. разр. Т. III, стр. 728)³⁷. Подобным образом цари Иоанн и Петр Алексеевичи в 1684 и в 1685 годах оба вместе водили осла. Они у осла узду приняли по конец повода и вели, а посреди повода держал осля и за ними вел боярин князь Василей Васильевич Голицин (Дворц. разр. Т. IV, стр. 275 и стр. 336). В 1692 и 1693 годах, когда цари Иоанн и Петр Алексеевичи у осла узду приняли по конец повода и вели, посреди повода держал и осля за ними вел боярин Мартемьян Кирилович Нарышкин; а под усцо держали с правые стороны околничей Михайло Иванович Глебов, а с левые стороны патриаршь казначей Паисей (Дворц. разр. Т. IV, стр. 663).

Царь Алексей Михайлович водил осла и в том случае, когда, вместо патриарха, ехал на нем митрополит. Так было в 1674 году. От Лобного места ехал на осля преосвященный Иоаким, митрополит Великого Новгорода и Великих Лук, а осля вел по конец повода великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, а посередь повода, по указу великого государя, вел осля боярин князь Юрья Алексеевич Долгоруково, а под губу осля вели патриарший боярин Никифор Михайлов сын Беклемишев, да старец (Двор. разр. Т. III, стр. 944). В 1676 году к действу Ваий выходу (т. е. Государя) не было. А в ходу были и осля вели бояре, князь Иван Алексеевич Воротынской, да князь Михайло Юрьевич Долгоруково, да околничей князь Володимер Дмитреевич Долгоруково, а на них были охобни черные (Выходы царей стр. 618).

При шествии царя, когда он вел осла, на котором ехал патриарх, за Государем (как свита его) шли бояре и думные дворяне, по три человека в ряд с ваями; а перед Великим Государем шли околничие и думные дьяки и ближние люди, с ваями ж, и приказные и столники и стряпчие и Московские дворяне, по три ж человека в ряд (Дворц. разр. Т. III, стр. 1305). А за святейшим патриархом шли преосвященные митрополиты и иные власти, а за ними гости; а по сторонам осляти шли и святейшего патриарха оберегали его патриарш боярин и дьяки (Дворц. разр. Т. IV, годы 1678, 1680). Подьяки пели все станицы, идучи около осляти разные стихи (Патр. вых., Дубровского стр. 10).

Патриарх, сидя на осляти, при шествии благословлял крестом народ, а протодиакон и архидиакон, идучи кадили ему (Патр. вых. Дубровского, стр. 27, 28). При входе в Спасския ворота, ключарь приказывал звонить на Кириловском подворье и везде (Вивл. Т. XI, стр. 56).

V. Во время шествия патриарха на осле, архидиакон дочитывал Евангелие: «мнози же ризы своя постлаша по пути, и предходящие и в след грядущии вопияху глаголюще: Осанна, благословен грядый во имя Господне», ту возгласил и конец (Патр. вых. стр. 27, 28). Когда торжественное шествие патриарха, сидящего на осле, в предшествии царя приблизилось к Успенскому собору, к западным дверям, к ступеням, тогда патриарх отдавал из рук крест на мису. Его встречали с кадилом и свечею (Вивл. Т. XI, стр. 62). Его принимали архиереи те, кои за иконами посланы были, священники у собора по обе стороны ставились (Вивл. Т. XI, стр. 62). В 1686 году, как пришел патриарх к дверям, с осляти принимал ризничий с диаконом (Вивл. Т. XI, стр. 63). Патриарх, сойдя с осляти и с приступу, опять брал крест в руки и Евангелие и осенял крестом на хоромы и входил в церковь (Патр. вых. стр. 28). И пришед патриарх в церковь отдавал крест и Евангелие (Вифл. Т. XI, стр. 62), становился на орлецы, благочестивые Государи становились на ковре и на подножниках (Патр. вых. стр. 28). Патриарх становился среди церкви, на своем месте, а Государь Царь у столпа близ патриарха (Вифл. Т. XI, стр. 57). За государем, патриархом и властями входили в собор также бояре, и околничие, и думные и ближние люди. А золотчики, пришед к соборной церкви, стояли от западных дверей с головы по обе стороны пути до северных дверей и рундуком к соборной церкви Благовещения Пресвятые Богородицы (Дворц. разр. Т. IV, года 1680–85, 92, 93).

Архидиакон, стоя на амвоне пред царскими дверями, обратясь к западу (Вифл. Т. XI, стр. 65), на налое дочитывал евангелие от Матфея, зачало 83, в конце: «И вшедшу Ему во Иерусалим, потресеся весь город, глаголя: кто есть сей? Народи же глаголаху: сей есть Иисус, пророк, иже от Назарета Галилейска. Видевше же архиереи и книжницы чудеса, яже сотвори, и отроки зовущя в церкви и глаголющя: Осанна сыну Давидову, негодоваша и реша Ему: слышиши ли, что сии глаголют. Иисус же рече им: ей, несте ли чли николи же, яко изо уст младенец и ссущих соверших еси хвалу, и оставль их, изыде вон из города в Вифанию а водворися ту» и возгласил ту конец. А чел Евангелие с начала на Лобном месте, и в церкви дочитал без камилавки, и когда прочел, воздел камилавку, и сошел с амвона по степеням к западным дверям со св. Евангелием, и поднес св. патриарху, и св. патриарх подносил целовать благочестивым Государям, и потом отдав св. Евангелие архидиакону, и целовал сам: и конархист говорил: «Святыц Боже», и св. патриарх говорил возглас, и конархист говорил тропари: «Помилуй нас Господи, помилуй нас», и после тропарей архидиакон говорил ектению: «Помилуй нас Боже». «Еще молился о милости, жизни» и проч. и потом: «И о еже сохранитися», и св. патриарх говорил возглас: «Услыши ны» (Патр. вых., стр. 28). Впрочем, эта ектения не всегда произносилась. Так в записи 1672 г. сказано: А как архидиакон возгласит конец Евангелия, и певчие пропоют: «Слава тебе Господи», а ектении не говорит, ектения говорится у праздника только (т. е. в церкви Входа Иерусалимской) (Вивл. Т. ХI, стр. 57). А так как ектения не всегда произносилась; то патриарх в 1689 году приказывал «переговорить заранее про ектению, как из ходу пришед, говорить, или нет, и про отпуст (Вивл. Т. XI, стр. 67). Если в Успенском собор не было эктении пред отпустом, то, как видели, произносилось: «Слава тебе Боже». Когда же ектения произносилась, тогда после возгласа: «Услыши ны Боже», архидиакон говорил: «Премудрость», и св. патриарх произносил отпуст (Патр. вых. стр. 28) со крестом (Вивл. Т. XI, стр. 59).

VI. После отпуста патриарх принимал у Государя ваия и отдавал ключарям, а ключари вземше от руки патриарховы ваия и положат в казне. Государь принимал* благословение от руки патриарха, и патриарх целовал Государя в десницу и в мышцу (Вивл. Т. XI, стр. 57). Затем иконы отпускались со звоном (Вивл. Т. XI, стр. 62). Патриарх же Государю Царю здравствовал и говорил титло большое, и певчие и подъяки все пели Государю многолетие большое среди церкви (Патр. вых., стр. 26).

После литургии патриарх освящал ту вербу, которую возили при действе. По отпусте литургии патриарх со властми исходил из собора полуденными дверьми и говорил молитву над нарядною вербою (Вивл. Т. XI, стр. 57), молитву большую (там же стр. 63) говорил в 1656 г. молитву на орлеце в новой Триоди (Патр. вых. стр. 10). Пред произнесением молитвы патриарх, взяв у архидиакона кадило, кадил вербу (Вивл. Т. XI, стр. 67 и Патр. вых. стр. 10, 28), ключари приготовляли нож, чтобы обрезывать пучьки с вербою, которые к царю носятся, а блюда брали серебренные из дворца, чтобы на них пучки с вербою нести в верх. По благословении патриарха, отсекши сук, относили в олтарь, и вскоре ключари обрезывали вербу, и на блюдах приносили патриарху для раздачи властям, и для несения в верх к Государю (Вивл. Т. XI, стр. 57, 58). В 1681 году – вербу, которые ветви готовят в верх, патриарх приказывал нести вверх на одной мисе (там же стр. 59).

В 1668 году после обедни поставлен был стол, оболоченной красным сукном, и на мисах серебрянных, взятых из дворца, положены были вербы для Государя на трех блюдах, и святейший окадив и проговоря молитву, отпустил протопопа с братиею в верх (Вивл. Т. XI, стр. 67). Затем патриарх давал подарки участникам в его шествии на осле³⁸.

Чин Ростовский можно иначе назвать не московским; так как, весьма вероятно, он совершался в Новгороде и других городах, кроме Москвы. Он менее торжественен, чем московский. Но и в нем, подобно московскому, указывается на устройство веси и столбика, к которому привязывался осел, и в нем читает евангелие не архиерей, а архидиакон. В этом чине не говорится о службе в церкви по окончании шествия архиерея на осле. Вот этот чин:

В неделю цветную чин действу святительскому.

После всенощного, святителя провожают из церкви в крестовую келью певчие дьяки и поддьяки, с ломпадою и со свещами; а ключари у святителя благословляются готовити и украшати большую вербу и путь, коим местом святителю итти со кресты к празднику. А по пути поставят по обе страны малые вербы, и сторожей приставят, чтобы на пути все было чинно и брежно; потом у передних церковных дверей украшают большую вербу по чину, якоже подобает. Благовест к обедне в болшой колокол, потом пременяя, по воскресному. А святителя провожают в церковь певчие и поддьяки, якоже и после всенощного. А в то время устрояют против церкви Всемилостивого Спаса³⁹ весь и столбик новой нарочной, обшит сукном красным и с колцом, идеже привязати осля и жребя. Потом святитель облачится, такоже и власти (настоятели монастырей), и начинает молебен празднику; таже приходят поддьяки ко святителю и поклоняются вси вкупе, потом идуть ко благословению итти на вербу; а едучи поют стихиры празднику чинно. Тоже и идет святитель со кресты к Празднику⁴⁰ по уготованному пути; а по обе страны святителя диакони несут Евангелие и честный крест, а протодиякон да ризничей кадят, идучи, Евангелие и честный крест и святителя, а идучи поют канон празднику. А осля в то время стоит во уготованном месте привязано; а у него стоит приказной, да казначей или конюшей, и дети боярские добрые, для оберегания и чину. И как приидет святитель со кресты к Празднику, и меншой диякон по 6 песни говорить: «паки» и прокимен. Тоже протодиякон чтет Евангелие празднику, как дойдет речи: «Тогда Иисус посла два ученика, глаголя има: идета в весь, яже прямо вама, и абие обрящете осля привязано, и жребя с ним, и отрешивше приведите ми; и аще вама кто речет что, речета, яко Господь его требует», и тогда призовети святитель протопопа да первого ключаря. Они же пришедши пред святителя, поклоняются вкупе, и ожидают дóндеже святитель изглаголет им евангельския речи, что выше писано: «идета в преднюю весь»; тоже святитель благословит их рукою и послет я в весь, идеже осля привязано. И протопоп положит сукно красное на правое плечо, а ключарь на левое зеленое, и пришед начнут отрешати осля; а приказной в то время говорит имо: «чесо отрешаете?» они же отвещают: «яко Господь его требует», и отрешше поведут. А протодиякон речет во Евангелии: «приведоста осля и жребя, и возложиша верху его ризы своя»; тогда приведше протопоп осля, и снемлет с себя сукно, полагает на осляти со главы, а ключарь тако же созади полагает. Кончану же бывшу Евангелию, тогда приемлет святитель честный крест и благословляет воеводу и приказных, и дает им вместо ваия вербу. И всед святитель на осля, прием крест и Евангелие, и поедет осеняя по обе страны крестом. А протодиякон и инии диякони кадят святителя в 4 кадила, а певцы в след идучи поют: «Осанна в вышних, осанна сыну Давидов; благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев». А преди осляти уготованные народи постилаху ризы по пути; инии же ветви резаху от древ и постилаху по пути. А егда приедет святитель ко дверем соборные церкви, тогда приемлют у святителя ключари евангелие и крест и отдают диаконом, попрежеписанному. И святитель снидет со осляти и приемлет посох, и идет в церковь (стр. 109–110).

Летопроводством, летопрошением, прошением лета (Допол. к Акт. истор. Т. V. № 26, 134) назывался день нового года, праздновавшийся 1 сентября. В этот день православная церковь совершает память преподобного Симеона. Русские, привыкши праздновать летопроводство в день памяти его, назвали его Симеоном летопроводцем. Служба, совершавшаяся в день нового года, называлась чином летопроводства, чином многолетия (Выходы царей стр. 21), действом многолетия (там же стр. 97), действом многолетняго здравия (там же стр. 106, 115 и др.), действом нового лета (там же стр. 582), действом летоначатца (Домаш. быт русск. цар. изд. 1872, матер, стр. 233). Церковный новый год на Руси, как и у греков, из древности, начинался в одном отношении с 1-го марта, в другом с 1-го сентября.

«Март месяц, нарицаемый Березозоль, по сказанию месяцесловов, писанных и печатных, есть первый в месяцех месец, зане в онь начало бытный свет сей видимый сотворен бысть, и Адам первый человек от Бога создан бысть, и вся тварь его ради... Сего ради от первого числа его начало приемлют вси крузи солнечный и вруцелето, и высокост, и равноденствие составляется в нем». Следующий за мартом месяц называется вторым. Поэтому счислению, последний месяц года есть февраль, и в высокосном году лишний день прибавляется к последнему дню февраля, как к последнему дню года. С марта месяца начинался новый год. Первое число марта служило началом нового года для округления чисел при начинании года от праздника Пасхи – Воскресения Господа, давшего новую жизнь, новое лето людям». Начало нового года от 1-го марта было подобно тому, как ныне лета от Рождества Христова, празднуемого 25 декабря, считаются, для округления чисел, с 1 января. С Пасхи начинаются церковные счисления; днем Пасхи определяются дни переходящих праздников и других дней богослужения; с Пасхи ведется – порядок седмиц всего года, порядок чтений апостола и евангелий на литургиях, ряд столпов утренних воскресных евангелий и ряд столпов гласов Октоиха. Пасха есть новое лето христианина.

В другом отношении церковный год, у русских, подобно как у греков, из древности, начинался первым днем сентября. Месяцесловы, находящиеся в богослужебных книгах, по преимуществу, ведут начало года с первого сентября⁴¹. Расположение не переходящих праздников в году начинается с этого месяца. Как в греческом Μενολόγιον императора Василия, X века, сказано: что «первый день месяца сентября есть конец и начало всего лета (Ἓστιν οὖν, ϰαὶ ἡ πρώτη ἡμέρα τοῦ Σεπτεμβρίου μηνός όρισμὸς ϰαὶ ἀρχὴ τõυ ὃλου ἔτους). Так и в Остромировом Евангелии читаем: «первое сентября новое лето, начало индикту». Индикт (от indictio – наложение дани), пятнадцатилетний период времени, разделенный на три пятилетия, был, по своему началу, гражданским установлением (он установлен римским императором Августом для сбора податей). Но впоследствии времени индикт вошел и в церковное употребление, в память услуг, оказанных церкви императором Константином Великим, призвавшим, после победы над Максентием, веру Христову свободною. Временем введения в церковное употребление индиктов полагают VI век, и именно царствование Юстиниана. В Византии индикты скоро сделались общеупотребительными. По ним на Востоке стали вообще вести летосчисление и церковное, и гражданское (Handbuch Chronol. Ideler II. Т., 359. S.). Их употребление видим и на соборе Трульском (напр. в 3 правиле). По ним все восточные государи вели летосчисление в своих указах, патриархи в своих граматах. Писатели «Corpus Bysantinae Historiae» приводят года также по индиктам (Правосл. Обозр. 1860. Празднование нового года, стр. 65, 66).

Гражданский год у русского народа, по принятии им христианства, начинался с марта месяца, согласно с церковию, которая в известном отношении начинала год с этого месяца. У Нестора летописца первое марта считается началом нового года. Он принял 6660 год византийцев за первый год, и от него повел счет годам своей летописи. Начав год с марта месяца, он прошедшие шесть месяцев от сентября до марта отнес к предыдущему, именно к 6659 году. Отсюда его год имел две половины двух годов индиктионных (начинающихся от 1 сентября), то есть вторую половину настоящего индиктионного года, который значится по летописному числу лет, а другую – первую половину следующего года⁴². Подобного рода счисление годов с марта месяца было и в других разных летописях⁴³. Летописцы, очевидно, вели в этом порядке года летописи потому, что в таком при них был счет годов.

В XV же столетии на Руси стали считать началом нового гражданская года 1 сентября. И это счисление, как видели, в известном отношении, также согласовалось с церковным годом. Начало введения в России празднования гражданского нового года в первое сентября, по мнению историка Татищева, а за ним и других писателей⁴⁴, было в 1347 году. Татищев говорить, что в этом году митрополит Феогност име собор о делах духовных ко исправлению монастырского служения и уставиша начало года от сентября первого (Истор. Росс. Ч. IV, стр. 163). Но Карамзин опроверг, на основании летописей, это мнение, показав, что и после этого года, до 1425 г., в летописях (кроме поздней, именно Никоновской) считалось началом года первое марта (Истор. Госуд. Росс. Т. IV, примеч. 367 и Т. V, примеч. 246). По мнению Карамзина, в княжение Василия Дмитриевича россияне начали считать годы миросоздания с сентября месяца, оставив древнее летосчисление с марта. Вероятно, что митрополит Киприян первый ввел сию новость, подражая тогдашним грекам (Истор. Рос. госуд. Т. V, стр. 138)⁴⁵. Затем Карамзин, а за ним и другие говорят, что на московском соборе 1492 года состоялось утверждение начинать год в России вместе с индиктом 1 сентября (Ист. Гос. Рос. Т. VI, глав. 7, стр. 223)⁴⁶. Преосвященный же митрополит Макарий не находит основания Карамзина достаточными в доказательство того, что на соборе было такое утверждение⁴⁷.

Как бы то ни было, состоялось ли на соборе 1492 года утверждение, чтобы считать год с сентября месяца, или такого утверждения не было на нем, есть достаточное основание полагать, что обычай считать начало года 1 сентября был в употреблении в XV столетии, но вошел не одновременно в разных местах Руси. Это видно из сказаний летописей. Так, в Троицкой летописи, сентябрьский год начинается с 1407 года⁴⁸. В Новгородских же летописях перестают считать 1 марта новым годом (мартовский год) после покорения Новгорода московским великим князем Иваном Васильевичем III. Он желал повсюду ввести московские порядки; потому, естественно, указал править новолетие одинаково с Москвою – с сентября месяца (И. Беляев, чтен. Общ. ист. и древн. 1846 кн. 2. Хронология Нестора и его продолжателей⁴⁹). Итак, в России стали считать начало года с 1 сентября не везде в одно время.

На основании того, что в России только в XV столетии начали вести счет годам с первого сентября, по видимому, можно было бы думать, что и чин летопроводства, совершавшийся 1 сентября, получил начало в том же веке. Но есть доказательства, что чин существовал ранее XV века, именно еще в те времена, когда в России началом года считалось 1 марта. Вот эти доказательства.

Чины летопроводства рукописные сохранились от конца XIV и начала XV столетия. Так в требнике, конца XIV или начала XV столетия, хранящемся в Московской синодальной библиотеке, № 372, есть служба под заглавием: «В начале индикта, еже есть новое лето». Невоструев говорит об этой службе, что у Гоара ея нет, что она есть молебное пение со стихирами и с антифонами, но без канона, совершаемое вне храма. Одна из заключительных молитв помещена выше в главе 122, но здесь прибавлено, что она составлена патриархом Константинопольским Филофеем (Опис. III. стр. 153). Тот же самый «чин в начало индикта, еже есть новое лето» – в рукописном требнике 1481 года, там же хранящемся (Опис. III. стр. 202) В рукописной книге Шестоднев, XV столетия, там же находящейся приложен «чин новолетия, совершаемого епископом вне церкви на уреченном месте». Чин тот же самый, что и в требнике вышеуказанном, (№ 372) конца XIV или начала XV столетия, только в рукописи Шестоднев прибавлено пение стихир новому лету, во время шествия из храма на уреченное место, и пред апостолом – две паремии (там же стр. 576). В рукописном требнике XVI столетия, там же хранящемся (№ 378), находится «чин новому лету како проводити». Этот чин, говорить Невоструев, при сходстве своем, с чиноположением, находящемся в вышеуказанном требнике 1481 г. (№ 375) и в требнике конца XIV, или начала XV столетия (372), имеет свои отличия. По обыкновенном начале – великая ектения, антифоны (те же), тропари (свои), чтения из апостола и евангелия (те же), ектения сугубая, три молитвы (свои), еще тропари, ектения и отпуст. Вообще приближается к форме молебна. Последняя молитва извлечена из слова похвального митрополита Илариона Киевского Св. Владимиру. Начало: «Владыко Господи Боже наш, высокий славный, человеколюбче, воздая противу трудом славу и честь (там же стр. 229).

Далее, не только в XIV, но еще и в XIII столетии совершался чин летопроводства. Это видно из вопросов и ответов Епископа Феогноста (1291 г.). В них на вопрос: в кыя дни подобает святителю чести евангелие? дается такой ответ: четырежды в лето, рекше: Страстные неделя в четверток первое, евангелие па Пасху на литургии и на вечерни, в 1 день сентября, егда ходят со кресты (Русск. Истор. Библ. Т. 2 стр. 1). Хождение со крестами указывает на совершение богослужения вне храма, а установление о чтении евангелия святителем 1 сентября, в числе четырех раз в году, говорит о торжественности службы 1 сентября, указывает, что на ней святитель читал евангелие на подобие того, как читал в Пасху.

Празднование нового года в 1 сентября было на Руси по примеру греков, которые с давних времен торжественно проводили этот день празднуя и начало индикта и воспоминая, как Господь, войдя в Назарет в синагогу Иудейскую, читал слова пророка Исаии: Дух Господень на мне, Его же ради помаза мя... проповедати лето Господне благоприятно...» В этом чтении Господа видят указание Его на празднование дня нового года и полагают, что самая проповедь Господа в Назарете в Иудейской синагоге была 1 сентября. Так говорит менологий императора Василия (X века). Тоже находим и в наших церковных книгах⁵⁰. Потому из древности у греков и у русских на литургии 1 сентября читалось евангелие о проповеди Господа нашего Иисуса Христа в Назарете (Лк. 4:16–22). Это видим в Остромировом евангелии и в других. В чине летопроводства, совершавшемся 1 сентября, как увидим далее, всегда читалось тоже евангелие.

Чин летопроводства совершался кроме Москвы, Новгорода и Киева во многих других городах, особенно же в монастырях. Бывали особые приказания архиереев о совершении этого чина. Новгородский архиепископ в грамате своей в Корелу писал (1543 года): «да и Семен день, сентября в первый день летопровожение бы есте провожали по правилам святых Апостол и святых отец пред церковию (Дополн. к акт. истор. Т. I. стр. 33, 44). В царской тарханной грамоте Нижегородским соборам – Преображенскому и Архангельскому было писано (1606 года): «и к праздником на водосвящение Богоявления Господня и на происхождения день и на летопровождение со кресты и со образы ходити» (Акт. Истор. Т. 2 № 69). Стефан архиепископ Суздальский в грамоте (1675 года) дает такой ответ о действе летопровожения: «писал ты к нам о действе летопровожения, по прежнему ль действовать вне церкве – Сентября в 1 день, исхождение вне церкви учинить по чину как печатано в Потребнике, и о многолетном здравии Государя, Царицы и их государевых благородных чад, и великого господина святейшаго Иоакима патриарха и о прочем архиерействе, и о всем земном устроении Бога молить и летопровождение действовать по Потребнику, кроме тех статей, которые архиерейскому чину прилежат (Акт. Арх. Эксп. Т. IV № 207). Никон, бывши митрополитом Новгородским, писал к игумену Соловецкого монастыря... «а что ты писал о умовении ног, и на семен день о действе, и тому быть по прежнему, потому что еще у нас с Патриархом не говорено (Геогр. истор. опис. Соловецкого монаст. архим. Досифея ч. III, Москва 1853 стр. 220–221).

Из таких напоминаний и приказаний соборам и монастырям о совершении чина летопроводства видно, что хотя он совершался во многих местах Руси, но не был в числе тех церковных служб, которые всегда и везде совершались и о совершении коих в известные дни не было и вопроса. Посему прекращение совершения его едва ли могло возбудить особое большое недовольство в русском народе, как не производит того отмена, по каким либо уважительным обстоятельствам, не всегда и не везде бывающего. К прекращению совершения чина летопроводства в 1 сентября послужило приказание императора Петра 1-го вести счет годам от Рождества Христова, считать новый год с 1 января 1700 года. За несколько лет пред 1700 годом уже были года, когда в 1 сентября совершался чин летопроводства не со всею торжественностию. Так в 1696, 1697, 1698 году при действе цари не присутствовали (Дворц. разр. Т. IV). В 1698 г. действо совершал не патриарх, а Тихон митрополит Сарской и Подонской, и действо совершалось в церкви. На площадь не было крестного хода (там же). Выход из церкви был только для молитвословий пред западными дверями храма. Действо началось как обычно в церкви, затем по выходе из нея пред западными дверьми следовали указанныя в чине молитвословия. После сего возвратились в церковь и там продолжилось, и покончилось действо. Все, что по указанию чина, должно было бы совершиться на площади, было в храме. Подобным образом чин летопроводства совершен был в 1688 году⁵¹. В 1699 г. в 1 сентября в последний раз он был совершен в присутствии императора Петра Великого. Император сидя на большой Ивановской площади, на престоле в царской одежде, принимал от патриарха благословение, а от народа приветствие и сам поздравлял его с новым годом (Дополн. к 1 тому Деяний Петра Вел. Т. V. Снегирев, Простонародные праздн. М. 1838 г. вып. 4 стр. 102). В 1700 году, церковное торжество для нового года было 1 января. По приказанию Петра Великого оно ограничилось молебным пением в церкви после литургии: «Января в 1 день, в понедельник в соборной церкви Успения Пресвятыя Богородицы, после литоргии было молебное пение новонастоящаго 1700 году; а то молебное пение совершали Преосвященный Трефилий митрополит Сарский и Подонский и иные власти со освященным собором» (Дворц. разр. Т. IV. стр. 1111). В указе о праздновании нового года было повелено, чтобы в знак доброго начинания и нового столетняго века должное благодарение к Богу и молебное пение было в церкви и кому случится и в дому (Полн. собр. зак. Т. III № 1736 стр. 618). Предписание указа касалось, главным образом, гражданского в этот день празднования⁵². Церковного же торжества, какое бывало в 1 сентября и состояло в крестном ходе, в особого рода чтении Евангелия на молебне, во всенародном на площади поздравлении царя с новым годом, не было 1 января. Затем в том же 1870 году 1 сентября был совершен еще раз чин летопроводства, но не торжественно. Совершал действо не патриарх, а митрополит Трифирий. Действо было в церкви; крестного хода на площадь не было, при действе цари не присутствовали⁵³.

Русские, заимствовав от греков обычай праздновать начало индикта 1 сентября, от них получили и самый чин празднования – чин летопроводства. Этот чин, весьма вероятно, они стали совершать в то время, когда свой гражданский год начинали считать с 1 сентября. У греков же издревле совершался чин летопроводства, и он близко сходен с тем, какой у нас совершался в России. В 1869 году найдено в Балаклавском Георгиевском монастыре греческое рукописное евангелие, написанное в первой половине XI века. В нем, по изложении евангелий, помещено последование литии на 1 Сентября и указание евангелий, читаемых патриархом в разное время. Последование литии на 1 Сентября хотя в евангелии изложено не в той полноте, какая желательна; однако из него ясно видно, что чин летопроводства, совершавшийся в России, заимствован от греков и по происхождению древен. Излагаем это последование во всей его целости⁵⁴:

Чин и последование, бывающее в первый (день) сентября в начало индикта. По отходе процессии (λιτῆς) на площадь, и по порядку:

После утрени выходит архиерей и входит чрез боковые двери в ризнице, и бывает молитва схождения; однако диакон не говорит: благослови владыко; но так начинается: миром Господу помолимся. И после возгласа архиерея или иерея и после: мир всем (слов), архидиакон, стоя позади архиерея, но не диакон, делавший хождение, говорит: главы наша Господеви приклоним. Чтецы (οϯ ψάλται) же говорят для начала большое трисвятое. Это поется до площади. И когда взойдет процессия на площадь, славят псалты тоже трисвятое, и после того, как исполнит тоже самое и народ, творит диакон молитву антифонов, (и) не говорит благослови владыко, но миром Господу помолимся. И бывает 3 антифона: 1. Блажен муж, иже не иде на coвеm нечестивых. ἀντὶ, λα, μου, ϰἕ (вместо аллилуиа, Господи помилуй. Ст. 2. И на пути грешных не ста. Вместо аллилуиа, Господи помилуй. Ст. 3. Яко весть Господь путь праведных. Вместо аллилуиа, Господи помилуй. И путь нечестивых погибнет. Вместо аллилуиа, Господи помилуй. Слава и ныне, тот же (стих). Больше же не говорится.

Антиф. 2. Вскую шаташася язы́цы и людие поучишася тщетным. Аллилуиа вечернее тройное. Ст. 2. Предсташа царие земстии и князи собрашася на него. Аллилуиа.

Ст. 3. Работайте Господеви со страхом. Аллилуиа.

Ст. 4. Блажени вcu надеющияся нань.

Слава и ныне.

Антиф. Тебе подобает песнь Боже в Сионе. Тропарь глас 3. Прибежище и сила. Ст. 2. И тебе воздастся в Иерусалиме. (Троп.). Прибежище и сила.

Ст. 3. Услыши ны Боже, Спаситель наш, упование всех концев земли. – Прибежище.

Ст. 4. Благословиши венец благости твоея. Прибежище. Слава и ныне. Троп. глас 4. Якоже сущая воистину Богородица (Октоих, гл. 4. Вторн. на утр. по 1 стихосл.).

И после антифонов говорит архиерей на обычной ектении прошения так:

О благостоянии всего мира.

О благочестивых наших царях.

О еже не колеблему и не сожигаему и не обагряему (кровию быти граду сему).

И знаменует (осеняет) народ 3 и возглашает: яко...⁵⁵ И после «аминь» садится на престол (седалищи).

Потом диакон говорит: Премудрость. Чтец-прокимен: Велий Господь наш и велия...

Ст. 1. Воспойте Господеви яко благ псалом.

Ст. 2. Зиждяй Иерусалима Господь.

Апостол к Тимофею: Чадо Тимофее, молю прежде всех mвopumu моления. Алл. гл. 4.

Тебе подобает песнь Боже в Сионе. Ст. 2. Благословиши венец.

И когда диакон скажет: Премудрость, говорит архидиакон: Прости, услышим св. евангелия.

И когда народ утихнет, знаменует архиерей 3-жды и говорит: мир всем. Потом возглашает архиерей: от Луки...

И говорит архидиакон: Премудрость вонмем. И тогда начинает архиерей зачало (из евангелия). Один же из диаконов, повторяя, возглашает читаемое им: Во время оно вниде Иисус в Назарет.

И когда диакон возглашает (на литии) большое Господи помилуй, знаменует архиерей народ 3-жды и возглашает: Яко милостив и человеколюбец... Мир всем. Архидиакон: Главы... И творит архиерей молитву главопреклонения, возглашая: Твое бо есть еже миловати и спасати Боже наш...

И начинают певцы тропарь, глас 2: Всея твари содетелю, и отходит в Халкопратию⁵⁶ и начинается литургия.

Таково греческое последование XI века летопроводства. Оно подобно совершавшемуся в русской церкви в Москве и Новгороде. В греческом последовании – тот же тропарь: «Всея твари содетелю», который и в русском чине. Теже, которые в русском чине, из числа трех два антифона, теже – прокимен пред апостолом, чтение апостола, аллилуиа пред евангелием, чтение евангелия, наконец в греческом пoследовании указан тот же образ чтения евангелия, какой был в России, именно – чтение евангелия святителем с диаконом, подобное тому, какое бывает в Пасху. Такое сходство чинов греческого и русского приводит к заключению, что чин летопроводства, совершавшийся в Русской церкви, заимствован от Греков, у которых он был в XI столетии.

Русские рукописные чины летопроводства сохранились, как видели от XIV столетия. По указанию их, у русских, как у греков, действо совершалось вне церкви. Оно состояло из пения стихир, антифонов, чтения паремий, апостола, евангелия, произнесения молитв. Печатные же чины принадлежат к XVII веку. Они находятся в Московском Потребнике мирском 1639 г., в Московском Потребнике 1651 г., в Требнике митрополита Петра Могилы 1646 г. и в особой книге, в которой содержатся церковные чины: а) сентября в 1 день, начало индикта еже есть новое лето; б) чин како выходит святитель в воспоминанье страшного суда в неделю мясопустную; в) чин бываемый в неделю святых праотец или святых отец пещного действа. Этот сборник, сказано в Отчете Императорской Публичной Библиотеке за 1861 год, напечатан в Москве, без означения года, вероятно, около 1650 (Отч. Имп. П. Биб. стр. 30). Чин летопроводства, находящийся в книжке, тот же самый, который содержится в Потребниках московских 1639 и 1651 годов. Чин можно назвать московским, потому что в нем говорится о речи к царю, какую ему, обыкновенно, патриарх произносил в Москве. Цари же, большею частию, присутствовали при действе. На упомянутую книжку, нет сомнения, указано в Уставе московских патриархов, 1668 г.: «в четвертом часу дня бывает выход на летопровождения и припасут книжицу летопровождения» (Вивл. ч. X, стр. 2). О совершении чина летопроводства указано в Уставе обрядов, наблюдаемыхь в Московском Успенском соборе, напечатанном в Вивлиофике, в 1627 г. (Ч. VI, стр. 163), в 1668, 1688 и 1691 гг. (Ч. X. стр. 1–11). Здесь находятся особенности о совершении чина в Москве в указанные годы.

С московским чином летопроводства сходен, по своему составу и содержанию, новгородский чин, сохранившийся в Сборнике рукописном, первой четверти XVII столетия, принадлежавшем прежде Новгородскому Софийскому собору, ныне же хранящемся в С.-Петербургской Духовной Академии (№ 1147). По указанию московского и новгородского чинов, богослужение действа летопроводства состояло, во-первых из краткого молебна в храме. После каждения святителем престола, диакон говорил великую ектению («литургийную». Новгор. чин). Затем святитель возносил Богу две молитвы, в которых просил Господа, чтобы Он благословил призывать имя Его и благословил молящихся. При пении затем тропаря: «Иже всея твари Содетелю», в котором взывалось, чтобы Господь благословил венец лета, святитель сходил с амвона и начинал возгласом: «Благословенна слава Господня» вторую часть чина. Она состояла из литии, совершавшейся пред западными вратами храма. Туда святитель выходил с крестным ходом, при пении тропарей: «Помилуй пас Господи». Диакон произносил ектению, при прошениях которой пели по 100 раз «Господи помилуй». По окончании ея святитель читал молитву: «Бог и Отец Господа нашего». После чего следовала третья часть чина, состоящая из крестного хода на площадь и молебного пения на ней. При шествии пели стихиры, (которые и ныне поются 1-го сентября на вечерни и утрени). Молебен начинался 73-м псалмом: «Вскую Боже отринул еси до конца», при пении которого святитель кадил. Затем следовали три антифона, составленные из псалмов, с присоединением к ним припевов. Антифоны разделялись между собою малыми ектениями. После них сам святитель произносил ектению «Помилуй нас Боже» с особыми прошениями и осенял народ крестом на четыре стороны. После ектении были читаны три паремии, во время которых протопоп совершал водоосвящение до погружения креста. Затем следовало чтение апостола и евангелия. Евангелие читал святитель и протодиакон. После евангелия святитель погружал крест при пении: «Спаси Господи люди Твоя» и омывал иконы губою, омоченною в освященной воде, и засим читал молитву патриарха Филофея: «Владыко Господи Боже наш» и другую с преклонением глав и делал отпуст. После сего следовало поздравление с новым годом. В Москве, большею частию, оно начиналось обращением лично к царю, в Новгороде – обращением к воеводам и народу, с произнесением титла о царском многолетном здравии. Поздравление (речь) царю патриарх говорил по письму (Дворц. разр. Т. IV, стр. 60 и др.). Четвертая часть чина летопроводства состояла в крестном ходе обратно в церковь, при пении стихиры новому лету и в окончании там службы.

Московский чин летопроводства, находящийся в Вивлиофике, имеет отличие от печатного московского. В Вивлиофике указано (в 1668 году), что святитель пред погружением креста умывал руки, а протопоп самое водосвящение совершал (в 1627 году) – малым освящением, или (в 1668 г.) – по «чину еже омыти мощи святых». В печатном же московском чине (в издании 1639 и 1651 года), нет указания на умовение рук святителем, и водосвящение положено то, которое совершается 1-го августа.

И в новгородском чине летопроводства находится отличие от печатного московского. В новгородском с большею подробностью, нежели в московском, говорится о совершении священнодействий и о молитвословиях, и в нем указывается на умовение рук святителем. В московском же печатном чине заключается то, чего нет в новгородскому, именно – обряда пришествия царя к действу, встречи его и поздравительной речи ему с новым годом, произносимой патриархом.

Хотя чины московский и новгородский во всем главном одинаковы между собой, но так как новгородский во многом дополняет сказанное в московском; то новгородский чин излагаем здесь вместе с московским. Присоединяем к ним и киевский чин, имеющий много особенностей.

Киевский чин летопровождения, отличается от московского и новгородского по своему составу и содержанию. В нем не положено хождения с крестным ходом на площадь и совершения там молебного пения. Равно не указано при нем водоосвящения и омовения освященною водою икон. Чтение евангелия совершалось в храме и притом одним лицом. Перед евангелием не было чтения паремий и апостола. Киевский чин состоял, во-первых из краткого молебного пения в храме. После возгласа святителя произносилась диаконом ектения великая с особыми прошениями, принаровительно к новому году. Затем читались святителем две молитвы те же самые, которые положены в первой части московского и новгородского чинов. Вторую часть киевского чина составляли – выход из церкви с крестным ходом и совершение литии пред храмом. Лития же совершалась не пред одними западными дверями, но и пред южными, восточными и северными. Сперва дважды обходили храм с крестным ходом не останавливаясь, при пении стихир (которые находятся в Минее 1-го сентября), затем в третье обхождение останавливались пред каждою из четырех сторон церкви, и диакон произносил ектению – при южных дверях – о царе, при восточной стороне церкви – о святителе, при северных дверях – о всей церкви, а пред западными дверями святитель говорил молитву. Засим следовала третья часть чина. Она начиналась входом в храм при пении стихир индикту (которые и в Минее 1 сентября). После стихир было чтение 50 псалма, пение канона индикту (который в Минее 1 сентября на утрени). После 6 песни канона читалось евангелие, как обычно читается на молебне. По окончании канона святитель произносил две особые молитвы, но не те, кои изложены в московском и новгородском чинах. За сим следовал отпуст. Обряда же поздравления с новым годом не указано в киевском чине летопровождения.

Как древен киевский чин летопровождения, находящийся в требнике митрополита Петра Могилы (1654 года) – неизвестно. Но в Киевском чине заключаются песнопения, принадлежащие к давнему времени, именно – те стихиры и канон, которые находятся в Минее в службе индикту 1 сентября и имеют пред собою надписи о писателях их живших в VIII, IX и XII столетиях. Так стихира на стиховне вечерни: «Иже Премудростию вся содеявый», по указанию надписи творение «Дамаскина» († 776); другая стихира: «Дивен еси Боже» – «Киприянова» († 864); третья стихира «Ты царю сый» – Иоанна монаха (1110). Имя его надписано и на стихирах утрени, на хвалите: «Превечное слово Отчее» и: «Царствие Твое Христе Боже», наконец имя Иоанна монаха имеет и канон: «Поим вси людие лета работы Фараона»⁵⁷.

Чин летопроводства совершался в Москве не всегда в одно и тоже время дня. Иногда он был до литургии. Так в 1627 (Вивл. Т. VI стр. 167), 1668, 1669, 1675 (Дополн. к акт. истор. Т. V стр. 113,134,153) и в 1688 году (Вивл. Т. X стр. 9, 10). Иногда же бывал после литургии. Так в 1690, 1691 году (Вивл. Т. X стр. 11 и чтен. Имп. Общ. истор. и др. 1868–69 кн. 2, Патр. выходы стр. 15,17).

Действо, главным образом, бывало на площади. Но были года, когда оно совершалось в церкви, и на площадь не шли с крестным ходом. Так было в 1689, 1697, 1698 года. В один из числа этих годов, именно «в 1697 году против прежняго обыкновения на площади, промеж церквей соборов Благовещения пресвятыя Богородицы и архангела Михаила того действа за дождем не было» (Дворц. разр. Т. IV стр. 1063). Действо в церкви совершал Патриарх Адриан. В другие же года (1689, 1698) действа не было на площади, потому, что совершал его митрополит, а не патриарх: «В 1689 году действо нового лета было в соборной и апостольской церкви Успения пресвятые Богородицы; а на площади против церкви собора архистратига Божия Михаила, где бывает, по прежнему обычаю, молебное пение о начале нового лета, действа не было. В соборной церкви действо совершал преосвященный Адреян митрополит Казанской и Свияжской со освященным собором, а великий господин святейший кир Иоаким Московский и всеа Руси и всех северных стран патриарх, был в Троицко Сергиеве монастыре. А бояр и думных людей у того действа не было» (Дворц. разр. Т. IV стр. 482). В 1698 году преосвященный Тихон митрополит Сарской и Подонской со освященным собором совершали действо нового лета, по прежнему обыкновению... А против прежнего обыкновения, на площади промеж церквей соборов Благовещения пресвятые Богородицы и архангела Михаила, того действа, за болезнию святейшего патриарха, не было (Дворц. разр. Т. IV стр. 1086).

Когда действо совершалось на площади; тогда для него устроялось место – в Москве у соборов архангела Михаила и Благовещения (Вивл. ч. X стр. 2, ч. VI стр. 163. Дворц. разр. Т. IV стр. 1086), а в Новгороде пред церковию Похвалы Пресвятыя Богородицы (Новгородск. рукоп. чин летопроводства).

В 1674 году, место в Москве где было действо было прикрыто персидскими коврами. Покрытые драгими поволоки налои были поставлены к Архангельской паперти. Государю Царю и Государю Царевичу приготовлено было место о трех ступенях (степенех) от Благовещенской паперти близь рундука, обито червчатым бархатом и покрыто золотым персидским ковром. Святейшему патриарху приготовлено было место о двух ступенях и покрыто персидским ковром, поверх ковра положен орлец в каймах с бахрамами от Грановитой палаты (Собр. госуд. грам. и догов. стр. 319). В 1678 и 1679 году площадь, на которой было действо, огорожена была решетками точеными, писанными розными красками и послана турецкими и персидскими цветными коврами. А место, на котором Великий государь у действа стоять изволил, обито было обарью серебреною травчатою (Дворц. разр. Т. IV 1678 г.), участком серебряным (Дворц. разр. Т. IV 1679 г.). В 1682 году обито было бархатом золотым (там же стр. 191). К концу XVII века для Государя ставили особенно нарядное место, по подобию трона, резное, вызолоченное, высеребренное, исписанное красками. Оно имело вид пятиглавого храма, с одною головою, большею в средине и четырьмя малыми по углам; главы были устроены из слюды, сквозные и украшены на верхах двуглавыми золочеными орлами. Место имело створные двери слюдные и вокруг рамы с слюдными оконницами (Забелин. Быт русск. царей изд. 2. М. 1872 ч. 1 стр. 326, 327 и там же материалы стр. 233, 234).

На площадь приносились два налоя с поволоками, и, кроме того, налой с праздничною иконою св. Симеона Столпника (Русск. ист. библ. Т. III стр. 10 и Вивл. ч. X стр. 2 и ч. VI стр. 163). В Москве праздничною иконою в новый год была икона св. Симеона Столпника только до 1668 года. С этого года праздничною иконою была икона Спаса. Образ был писан по евангелию: Прииде Иисус во град Назарет, идеже бе воспитан, и вниде по обычаю в сонмище Иудейское, и даша ему книгу Исаии пророка⁵⁸.

Пред налоями ставились серебряные подсвечники со свечами. За налоем ставили столец, покрытый пеленою, на нем большую серебряную чашу, с серебряными подсвечниками. Против праздничной иконы по правую сторону по сторону Спасителя поставляли царское место шатерное, обитое бархатом чревчатым, и другое место патриаршее с ковром мелкотравным со зверьми (Вивл. ч. X стр. 2 и ч. VI стр. 163. Русск. Истор. библ. Т. III стр. 10).

Когда в Москве при действе летопроводства присутствовал царь; он, большею частию, приходил к месту действа после прихода туда патриарха с крестным ходом. Так было в 1678, 1679 и в другие года (Дворц. разр. Т. IV). Иногда же царь шествовал в крестном ходу. Так царь Феодор Алексеевич шел в 1681 году (там же стр. 189). Цари на действе летопроводства почти всегда были не в царском наряде (Строев. Выходы царей, указатель стр. 62). Известно лишь о царе Феодоре Алексеевиче, что он в 1679 году был у действа летопроводства в царской одежде, в порфире, в диадеме и в монамаховой шапке (Дворц. разр. Т. IV стр. 103, сн. Выходы царей стр. 675).

У действа летопроводства должны были присутствовать кроме духовных лиц, гражданские и военные чины, и им назначалось, указом царя, где следовало им стоять. Так в 1679 году по обе стороны государева места и патриарша стояли власти по чину, а с правую сторону его государева места и за его государевым местом стояли бояре, и окольничие и думные и ближние люди по чину... на рундуке, что от Благовещения к Архангелу, столники, и стряпчие и дворяне, а от них гости в золотах; на рундуке ж что от Благовещения ж к соборной церкви, столники ж, а от них дьяки всех Приказов, в один человек, в золотах; на том же рундуке против угла грановитые полаты Петр Дорошенко да гетмана Ивана Самойловича сын Семен; а от того рундука по площади за властями полковники, и головы и полуголовы стрелецкие, в ферезеях и в кафтанах Турских в бархатных и в объяринных цветных; на Архангельской паперти польского Яна короля послы Киприян Павел Брестовский да Владислав Гнинский, а от них поодаль Голанской резидент, а за ними донские казаки; на рундуке, что от Архангела к соборной церкви, генералы, и полковники и иных чинов начальные люди и иноземцы; да по Архангельской же и по Благовещенской папертям и на рундуке, что у Архангельской паперти, против казенного двора, стояли столники, и стряпчие, и дворяне московские, и жилцы и всяких чинов ратные и приказные люди, которые в то время были не в золотах, а меж рундуков и за рундуками на площади полуголовы, и столники, розных приказов стрелцы с знамены и с ружьем, ратным строем, в цветном платье; и на Архангельской и Благовещенской церквах, и на Ивановской колокольне, и по Красному крыльцу, и по лестницам, и у посолского и у судных Володимерского и Московского Приказов и за стрелцами на площадях стояли Московского государства всяких чинов люди всенародное множество (Дворц. разр. Т. IV. стр. 103–104).

Чии Пещного действа совершался в память чудесного избавления еврейских отроков Анании, Азарии и Мисаила, вверженных в огненную разазженную печь за непоклонение ими вавилонскому идолу. Это событие воспоминается на каждой утрени на 7 и 8 песнях канона, но более торжественно было воспоминаемо в особый день в священнодействии, называемом Пещным действом. Пещное действо совершалось после дня празднования трем отрокам, 17 Декабря, или пред этим днем, именно в неделю (воскресенье) Праотец или в неделю св. Отец пред Рождеством Христовым. Если Рождество бывало в среду, четверток, пяток, субботу и воскресенье; то чин Пещного действа совершался в неделю св. Отец. Если Рождество Христово бывало в понедельник или вторник, то чин Пещного действа совершался в неделю св. Праотец (см. далее Новгор. чин). Таким образом Пещное действо не бывало накануне сочельника (когда Рождество Христово было во вторник), ни после сочельника (когда Рождество Христово случалось в понедельник, и сочельник был пред тем в пяток). Не в иные дни, а только в неделю Праотец или св. Отец совершалось Пещное действо потому, что оно имело отношение к празднику Рождества Христова, как и службы этих недель.

Воспоминаемое в Пещном действе событие – чудесное спасение отроков в пещи, – прообразовало великую тайну воплощения Сына Божия от Приснодевы Марии, и воспевалось во многих церковных песнях⁵⁹ как прообраз. Именно, как чрез вавилонскую печь отроки не погибли, а получили жизнь, обновление; так чрез святую Деву мир обновился. Пещь, приняв отроков, не опалила их; так и Дева, заченши Зиждителя, не опалилась утробою. Огнь пещи, не опаливший юных детей, явил тем безсеменное от Девы божественное рождество. Быв таким образом прообразованием рождения от Девы Марии Спасителя мира, чудесное спасение отроков от пещи, воспоминаемое в Пещном действе, служило предпраздственным торжеством праздника Рождества Христова, а потому и совершалось пред этим праздником. Отсюда в чине Пещного действа, при воспоминании ветхозаветного события – о трех отроках, были петы новозаветные песнопения⁶⁰.

Чин Пещного действа не составлял собою особой службы, как действо Летопроводства, действо Страшного суда, действо недели Baий, а был только частию службы утрени. При пении канона утрени были петы особым образом песни священного писания седьмая: «Благословен еси Господи Боже отец наших» и восьмая: «Благословите вся дела Господня Господа, пойте и превозносите Его во веки». Пение песней сопровождалось некоторыми священнодействиями при устроенной на средине церкви печи. Это и составляло Пещное действо.

Песни Священного Писания пели во первых протодиакон, затем отроки, находившиеся в пещи, наконец правая и левая стороны певчих. Пред началом пения дьяк, называвшийся учителем, обучавший детей петь песнь отроков и исполнению обряда, в алтаре связывал за шеи трех отроков полотенцом так, чтобы концы его были спереди и сзади, и, выведши их из алтаря в северные двери, вручал халдеям, которые вводили отроков в пещь. Когда при пении песней протодиакон возглашал: «ангел сниде»; тогда спускался ангел в пещь. Отроки делали на себе крестное знамение, поклонялись ангелу и, держась его, обходили с пением пещь трижды⁶¹. Халдеи, увидев ангела, поклонялись отрокам. Затем ангел скрывался, и халдеи выводили отроков из пещи. Отроки, поклонившись святителю, говорили ему и царскому роду многолетие. После 9 песни и пения великого славословия было чтение евангелия в печи. Великое славословие и «Преблагословенна еси Богородице дево» пели подъяки в печи. При пении слов: «Господи прибежище был еси нам в род и род» шли от алтаря два халдея с выносными свечами, за ними отроки также со свечами, потом протодиакон с евангелием, протопоп и священники. Придя к святительскому месту, они кланялись святителю и ожидали окончания пения великого славословия. По окончании его шли к печи – сперва халдей, за ним два отрока Анания и Азария, потом протодиакон с евангелием, протопоп и после него отрок Мисаил. Кроме халдеев, ставших по сторонам печи, все они входили в печь. Протодиакон, положив евангелие на налой в печи, уходил из нея после прокимна, произнесенного подияком, стоявшим у царских дверей. Протопоп читал евангелие воскресное и по прочтении уносил его в алтарь. Чтение евангелия было после великого славословия, а не перед началом канона, потопу, что оно должно быть читано по совершении действа, после того, как было воспето о спасении в печи отроков. Чтение воскресного евангелия служило указанием на дальнейшую историю жизни отроков.

По сказанию Чет-Минеи (17 декабря), по кончине Навуходоносора и прочих царей, почитавших Даниила и трех отроков, был царь, именем Аттик, который, исследовав святую веру и, быв обличен Даниилом и отроками, пришел в ярость и приказал отсечь голову Анании. Азарий принял ее при отсечении на свою одежду. Подобным образом Азариину голову принял Мисаил. Его же голову принял Даниил. Затем и ему была усекнута голова. Когда же эти головы были приставлены к своим телам, головы соединились с ними. Ангел Господень взял тела этих «учеников и перенес на гору Гевальскую, и там положил под камнем. По прошествии четырех сот лет, при воскресении Господа, воскресли и отроки и явились многим. Потом снова умерли⁶².

Такое сказание о воскресении трех отроков, воскресших при воскресении Господа, очевидно, послужило основанием к чтению воскресного евангелия в пещи, по 9 песни канона утрени.

Служба Пещного действа, не только дополняла собою службу утрени, но несколько продолжалась и в других службах. Халдеи и отроки на службах того дня, в который совершаюсь действо, участвовали на вечерни, утрени и литургии в торжественном шествии архиерея в храм и из храма, пели пред литургиею псалом: «На реках Вавилонских», и в самых службах имели участие с членами клира.

Несомненно, что чин Пещного действа совершался в Москве, Новгороде и в Вологде. Но он мог совершаться и в других городах, ибо в печатном чине его сказано, что он бывал там, где находился патриарх, или митрополит, или архиепископ. Можно полагать, что не во всех городах, где был архиепископ, бывало совершение его. Затруднения к совершению его должны были встречаться от большей стоимости в прежнее время устройства пещи и одежд для халдеев и отроков⁶³. По крайней мере, доселе, нет еще данных, на которых можно было бы утверждать о совершении чина в других городах, кроме упомянутых трех. И сказанное Флетчером, что Пещное действо совершалось во всех городах (О государстве Российск. гл. 25, стр. 94. Митр. Макария Истор. Русск. Церкви, Т. VIII, стр. 70), нельзя принимать за верное известие.

Чин Пещного действа совершался у Греков. Об этом свидетельствует Симеон Солунский, писатель XIV столетия. Он говорит об устроении у Греков печи для отроков, о возжении при ней светильников, о пении песней тремя отроками⁶⁴ (Patrol, ed. Migne, Т. 155, p. 111–115). От Греков чин Пещного действа перешел в Россию.

О совершении его в России самое раннее свидетельство принадлежит к половине XVI века. В 1548 году в расходных книгах Новгородского архиерейского дома сказано о халдеях, что они славили 24 Декабря у архиепископа⁶⁵. Под халдеями разумеются лица, изображавшие при Пещном действе людей, ввергнувших Ананию, Азарию и Мисаила в печь. Халдеи славили вместе с отроками⁶⁶.

О времени, когда прекратилось совершение Пещного действа в России, не разделяем мнения тех, которые полагают, что действо отменено при Императоре Петре Великом, вместе с отменою действа Летопроводства, действа Ваий, и действа Страшного суда⁶⁷ Пещное действо перестало совершаться ранее прекращения этих действ, именно к концу первой половины XVII столетия. В уставе Московских патриархов, записанном в 1668 и дальнейших годах, уже не упоминается о Пещном действе (Вивл. Ч. X), тогда как говорится о других упомянутых действах. По указанию книги «Выходы Царей» из Государей присутствовал при Пещном действе только царь Михаил Феодорович и при том до 1639 года (Строев. Выходы царей, см. указатель стр. 69). В записях приходорасходных Вологодского Софийского собора о Пещном действе упоминается в последний раз в 1643 году, хотя записи были и последующих годов (Суворов Опис. Волог. Соф. Собора М. 1863 г. стр. 134). Менее продолжительное существование Пещного действа, в сравнении с другими действами, могло быть потому, что к нему русский народ менее, нежели к другим действам, относился сочувственно. Пещное действо мало относилось к обстоятельствам народной жизни, оно давало не прямое, не довольно ясное назидание для него. Имея прообразовательное значение, составляя собою предпразднественное торжество праздника Рождества Христова, по своему смыслу не вполне было понятно русскому народу, трудно было для его уразумения. Поэтому, оно менее других действ полюбилось ему. Сказание о спасении трех отроков в вавилонской пещи не принадлежало к любимым народным. Это видно из того, что оно и на иконах, и на рисунках реже других изображалось. В гравюрах русских составляет редкость рисунок о трех отроках в пещи. В каталоге Равинского (Русские граверы. М. 1870 г.) не упоминается ни об одном. И между лубочными картинами встречается лишь одна. И то, на ней изображена не пещь вавилонская, а Навуходоносор, гневающийся на Иудеев, и сидение их на реках Вавилонских (Равинского. Русския народныя картинки. Спи. 1881 г. Т. III, стр. 670). Вообще, русский народ чтил ветхозаветных праведников менее, чем христианских. Не для внушения ли народу русскому, что иудейские отроки кланялись тому же истинному Богу, которому кланяются и христиане, халдеи в чине (печатном), кланяясь говорят: «Велик Бог христианский».

Русский чин Пещного действа заимствованный у греков, потому должен был иметь сходство с греческим чином. О греческом чине знаем из слов Симеона Солунского. Хотя он кратко упоминает о чине, но и из немногих слов его видно сходство обоих чинов. Преподобный Симеон говорит: латиняне, нас укоряющие за пещь отроков, не поразят нас; ибо мы не зажигаем печи, а употребляем возженные восковые свечи и возносим курение Богу, по обычаю мы также делаем изображение ангела, но не посылаем (ἀποστέλλομεν) человека (т. е. изображающая собою ангела); мы назначили детям только благоговейно воспевать переданную песнь, которую воспели три отрока. Этих отроков могут изображать все освященные, получившие крещение (Patrol. Cursus comlpet. Migne T. 155 Dialogus contra haeres. p. 113). Таким образом у греков устроялась печь. Она не возжигалась, но была в роде иконы, изображавшей вавилонскую пещь. В пещи было изображение ангела, и это также была икона. Священнодействие состояло в возжении светильников и в пении детьми песни трех отроков. Тоже самое совершалось по указанию русских чинов Пещного действа. Здесь было делано изображение ангела и для изображения его⁶⁸ не употребляли человека; было возжение светильников, пение песней вавилонских отроков. Но с тем вместе в русских чинах находим некоторое отличие от греческого чина, именно – у русских был подкладываем под пещь огонь; пещь как бы возжигалась. Затем, внесены были в некоторый русский чин разговоры, которых, весьма вероятно, не было у греков.

Разговоры, очевидно, внесенные в чин для большего оживления действия, составлены были русскими. Склад речи в них – чисто русский. Вот они: пред тем временем, когда было нужно двум халдеям вести отроков в пещь, халдеи говорили: «Товарищ! – Чево? Это дети царевы? – Царевы. – Нашего царя повеления не слушают? – Не слушают. – А златому телу не поклоняются? – Не поклоняются. – И мы вкинем их в пещь. – И зачнем их жечь». Когда халдеи ввели Ананию в печь, один из них сказал Азарии: «А ты Азария чево стал? И тебе у нас тоже будет». После спускания в печь ангела, халдеи говорили: «Товарищ? – Чево? – Видишь ли? – Вижу. – Было три, а стало четыре, а четвертой грозен, грозен и страшен зело, образом уподобися Сыну Божию. Как он прилетел, да н нас победил». Когда халдеям нужно было вывести из печи отроков, один из них сказал: «Анание гряди вон из пещи». Другой же продолжал: «Чево стал, поварачивайся, не имет вас ни огонь, ни поломя, ни смола, ни сера». Первый присоединил»: «Мы чаяли вас сожгли, а мы сами сгорели. Гряди сын царев».

Такие разговоры, весьма вероятно, не были в чине у греков, а составлены и внесены в чин кем либо русским. У Симеона Солунского нет никакого намека на бывшие в чине действа разговоры. Содержание и изложение разговоров показывает, что они составлены, как бы не для церковной службы. Иначе разговоры были бы сходны с библейским сказанием и не содержали бы в себе лишних выражений, неуместных при богослужении⁶⁹. Весьма вероятно, разговоры вошли в чин из тех религиозных представлений, которые совершались в XVI и XVII веках в духовных школах. Из числа русских чинов Пещного действа эти разговоры находятся только в рукописном чине, и нет их в чине печатном.

Известны два русские чина Пещного действа – рукописный и печатный. Время написания одного и печатания другого, по видимому, принадлежать к одному и тому же XVII столетию. Рукописный чин сперва принадлежал Новгородской Софийской библиотеке, ныне же находится в С.-Петербургской Духовной Академии, под № 1147, принадлежит, как видели, к первой четверти XVII столетия. Он был напечатан в Вивлиофике (ч. VI. стр. 363).

О печатном чине в богослужебных книгах говорится в Древностях Российского Государства (отд. VI стр. 67). Там сказано, что чин Пещного действа, был напечатан в Потребнике 1639 года. Но, ни в Потребнике мирском, ни в иноческом этого года, равно и в других древних Потребниках, известных мне, мною не найдено чина Пещного действа. Чин был напечатан особою книжкою вместе с чинами Летопроводства и действа Страшного суда. В книжке, как сказано выше, не обозначено ни времени ни места печатания ея. Несомненно, что она принадлежат XVII столетию именно к царствованию Михаила Феодоровича. Печатный чин Пещного действа, находящийся в этой книжке в сокращении изложен в Вивлиофике, с указанием, что он совершался в 1627 году (Вивл. ч. VI стр. 183–186). Хотя дошедшие до нас чины Пещного действа рукописный и печатный принадлежат почти к одному времени, к XVII столетию; но рукописный можно считать древнейшим, а печатный позднейшим.

В том и другом чине многое буквально одно и тоже, но при этом сходстве обоих чинов в печатном чине многое сокращено и «пущено против рукописного. Печатный чин можно назвать исправленным. В нем нет, как сказали выше, разговоров халдеев между собою, затем нет обращения учителя к отрокам: «Хвалите отроцы Господа, хвалите имя Господне»; нет обращения учителя к святителю: «Благослови Владыко, отроков на уреченное место предпоставити»; нет обращения халдеев к святителю, одного из них с словами: «Владыко благослови», другого – «И помолися», что они говорили при выходе святителя из келии, при входе его в церковь к вечерни и утрени; нет обращения халдея к святителю пред вызыванием отроков из печи: «Благослови Владыко Ананею кликати». В печатном чине указан короче, нежели в рукописном, образ хождения отроков с опущенным в печь изображением ангела⁷⁰. В печатном чине сокращеннее изложено указание о приготовлении печи вавилонской, о входе святителя в церковь, о чтении евангелия после великого славословия. Наконец, в печатном чине не изложены ирмос и тропари 7 песни канона утрени. Но в нем подробнее указан порядок пения стихов песней отроков.

Чин Пещного действа – греческий и русский был причисляем иными к разряду мистерий. Во времена Симеона Солунского латиняне смешивали его с ними. В настоящее время русские писатели относят его к мистериям. Но чин Пещного действа, по своему составу и содержанию, отличается от мистерий. Латиняне в мистериях хотели изображать, воспроизводить, как бы повторить в действии воспоминаемое ими событие из истории веры и церкви; они стремились к тому, чтобы зритель вполне переносился бы умом к совершившемуся событию и ничто бы ему не напоминало, что пред ним образ; напротив, заставляло бы его забывать, что он видит изображение, он бы полагал, что пред ним совершается самое событие. Для этого в мистериях для изображения событий употреблялись не иконы, а лица. И заботились, чтобы лица не символически, не образно, а с большим сходством изобразили собою Господа, Матерь Божию, Святых. Симеон Солунский говорит, что «на перекрестках и улицах, при изображении Благовещения, один из людей представлял святую Деву, другой назывался мужем Марии, третий именовался ангелом. Святую Деву изображали иногда мужчина и иногда женщина. Птица изображала Св. Духа. При представлении пригвождения Господа ко кресту употребляли, для изображены Господней крови, кровь животных, которая капала из рук и ног какого-нибудь распятого человека. Кто же этот пригвожденный? спрашивает Симеон Солунский. Какая эта кровь? Истина это или образ? Если образ, то к чему тут человек и кровь? Человек не есть образ. Если в действительности человек и кровь, то образа нет. И наконец, кто тот человек? Что это за кровь? Какою ценою оценивать ее? Ценою ли (крови) Спасителя, или обыкновенною? О безумие! взывает преподобный Симеон. Это противоречит и священным образам, и евангелиям, и еще более таинствам Христовым. Откуда они (латиняне) это заимствовали? Кто из святых предал им это?» (Patrol. curs. compl. Т. 155. p.). Но скажут, у Греков при Пещном действе в печи были также люди – отроки, значить и у греков были мистерии. Но у Греков отроки, бывшие в пещи, ясно являли из себя образы; у них печь, не возжигалась, и ангела изображала не икона, а человек. Дети же изображали собою еврейских отроков образно, точно так, как в службе Православной церкви иногда иерей изображаете собою Господа, диакон – ангела и т. под. Взирающие при церковной службе на иерея и диакона видят в них изображения Господа и Ангела, и притом ясно разумеют, что это только образы. По видимому, в чине Пещного действа, совершаемом русскими, было сходство с мистериями. У них были лица, изображавшие халдеев, которые поджигали печь; было туда опускание ангела; был особый чин введения в печь и вывода из нее отроков; наконец, были своего рода разговоры халдеев и отроков, подобные тем, какие бывают при представлениях. Но при всем этом, русский чин Пещного действа отличался от мистерий.

В чине Пещного действа многое постоянно напоминало, что совершается только образ, изображение вавилонской печи, что Пещное действо было церковная служба. В 1-х, при совершении чина Пещного действа, пред каждым священнодействием, было обращение к святителю, чтобы он благословил на совершение его. Так отроки, при наступлении времени идти в печь, приходят к святителю и поклоняются ему. Он благословляет их и дает по свечи возженной (печатн. чин). Затем, протодиакон делает патриарху три поклона и принимает благословление «кликать припевы». Далее, ключарь принимает благословенье у святителя для спускания ангела. По выходе из печи, отроки поют многолетие патриарху (или митрополиту, или архиепископу) (там же). Наконец, испрашивается благословение у патриарха (или митрополита, архиепископа) даже халдеями. Пред шествием патриарха в храм и пред отшествием его из храма, – один халдей говорит ему: «Владыко благослови», а другой: и «помолися». Тоже они говорят и пред тем временем, когда настанет им время вести отроков в пещь. Пред наступлением времени вывода отроков из печи, халдей говорит: «Владыко благослови Ананию кликати». Святитель осеняет его рукою (рукоп. чин). Отроки и халдеи учувствовали не только в Пещном действе, но в богослужении вечерни, утрени и литургии того дня. Они шли пред патриархом в храм и оттуда в его дом. Учувствовали при службе – при входе на вечерни, на литургии – во входе с евангелием, на великом входе, т.е. присутствовали там и тогда при богослужении, когда при нем не воспоминалось пребывание отроков в печи. Они же собою напоминали о Пещном действе, и что оно – церковная служба а не представление.

Во 2-х, в Пещном действе, как церковной службе, песни ветхозаветные соединялись с песнями новозаветными (в чинах печатном и рукописном). Затем отроки, по явлении ангела в пещи, делали крестное знамение, а халдеи, после чтения воскресного евангелия восклицали: «велик Бог Христианский». Такое соединение ветхозаветного с новозаветным ясно различало Пещное действо от мистерий.

Наконец, в 3-х, хвалебная песнь Богу о чудесном спасении отроков в пещи воспевалась в Пещном действе ни одними отроками, но произносились сперва диаконом, потом отроками, затем станицами, т. е. правым и левым клиросами дьяков-певчих. Это воспевание показывало, что чин Пещного действа был церковною службою. И в пей воспевалось, сопровождаемое некоторыми священнодействиями, ветхозаветное событие, как прообраз новозаветного. Оно было предпразднественною службою праздника Рождества Христова. В таком смысле и понимали русские Пещное действо. Когда Патриарх приходил к царю звать его к Пещному действу, он говорил: «празднуем прообразование бывшея пещи халдейския, и страдание святых триех отроков: Анания, Азария и Мисаила» (Русск. Ист. библ. Т. III стр. 4).

Самый зов патриарха, приглашавший царя присутствовать при Пещном действе, был с тем вместе молитвенный чин о здравии государя. В уставе, около 1634 г., Московского Успенского Собора сказано: На Пещное действо ходит к государю патриарх пред обеднею со отроки, а пред ним носит ключарь животворящий крест на блюде да святую воду. И как государь его встретить, по своему государьскому чину, в сенех, или как изволит, и патриарх возмет с блюда крест, да государя благословит крестом и кропит святою водою, и, положив крест на блюдо, да государю зравствует. Речь патриархова: «А великий государь царь и великий князь (имя рек), всеа Русии самодержец! празднуем прообразование бывшея пещи халдейския, и страдание святых триех отрок: Анания, Азария и Мисаила; и молим всемилостивого и всещедрого и преблагого и в Троице славимого Бога и пречистую Богородицу и великих чюдотворцов и всех святых о вселенском устроении и о благостоянии святых Божиих церквей, и о многолетном здравии тебя, государя нашего; дай, Господи, ты великий государь царь и великий князь (имя рек), всеа Русии самодержец, здрав был на многие лета, с своею государевою благоверною и благородною и христолюбивою и Богом венчанною царицею и великою княгинею (имя рек), и с своими государевы благородными чадами (имя рек), и с своими государевы богомолцы, с преосвященными митрополиты, и с архиепископы, и епископы, со архимадриты, и игумены, и с своими государевыми князи и боляры, и христолюбивым воинством, и с доброхоты и со всеми православными християны». А в церкви после Пещного действа государю патриарх здравствует, как отроки из пещи выйдут, сошед с своего места, а речь ту же говорит всю (Русск. Истор. Библ. Т. III, стр. 4).

Для совершения Пещного действа требовалось особое приготовление – именно: устройство халдейской печи и одежд для отроков и для халдеев. Устройство халдейской печи было ли по одному образцу во всех городах, или оно разнообразилось – неизвестно. Сохранилась до ныне печь, бывшая при совершении Пещного действа в Новгороде. Сперва она была в Новгородском Софийском соборе, ныне же хранится в С.-Петербурге – в Академии Художеств. Изображения ее, рисунок, можно видеть в Древностях Российского Государства (отд. VI. №27–29 и в Истории русской литературы, II. Полевого, изд. 3, стр. 215). Пещь устроена деревянная, в виде осмиугольного шкафа, или башни, без крыши, имеющая в вышину 3½, в диаметре 2½ аршина. Она утверждена на деревянном основании и заключает 12 столбиков, продолжающихся во всю длину печи. Изображения и украшения на ней в четырех ярусах. В нижнем ярусе изображены неизвестные старцы и юноши, на подобие кариадид, поддерживающие руками верхние ярусы. На руках и головах их – круг из брусьев, шириною не более четверти аршина. На брусьях поставлены продольные доски, числом 10, оканчивающиеся вверху полукружием; на каждой доске было по три резных святых, в круглых и продолговатых рамках. Столбики и доски обложены мелкою резьбою, вызолоченною; на столбиках по местам есть резные херувимы. Изображений резных святых в настоящее время нет, а видны только места, на которых они находились. (Опис. Новгор. Соф. Собора. Спб. 1858 г., стр. 143). В описании халдейския пещи, находящемся в Древностях Российского Государства, (отд. VI, стр. 69), указаны оставшиеся на ней надписи: Геди.о (Гедеон?) Соломон, Илия, Иоанн, Николае. Над нижним ярусом пещи идет полуистертая надпись вязью. Устройство этой печи относят к XVI веку. Стиль резьбы ее, по видимому, принадлежим к этому столетию. Полагают, что она сделана во время святительства митрополита Макария, которому Софийский собор обязан многими украшениями. В Новгородской Софийской летописи под 7041 (1533) годом в описании анбона, сделанном в Софийском соборе при архиепископе Макарие, много находится сходства с сохранившеюся до ныне халдейскою пещию; поэтому, полагают (Соловьев, в опис. Новгор. Соф. Собора, стр. 144 и за ним другие), что устройство печи относится ко временам святительства Макария в Новгороде⁷¹.

Г. Артлебен полагает, что под «амбоном», о котором упоминает митрополит Макарий, следует разуметь не печь халдейскую, а возвышенное место, устроявшееся для разных чтений при богослужении, и что считаемая многими халдейская печь, сохранившаяся в Новгороде, была таким же местом в церкви, и не изображала собою при Пещном действе халдейской печи. – Догадка А. Артлебева очень правдоподобна, но все-таки это догадка – при неимении от древности описания и рисунка халдейской печи, бывавшей при Пещном действе. От того мы не устранили здесь всего вышесказанного о печи⁷².

К халдейской пещи приносили из казны шандалы железные и свечи витые, и звонцы поставляли около пещи и в них ставили свечи (Древ. Вивл. Т. VI, стр. 364).

В Вологде, как видно из записей приходорасходных книг архиерейского дома, пещь во время совершения обряда была освещена множеством восковых свечь разной величины, которые ставились в небольших железных подсвечниках (шанданцах). Свечи разной величины для пещи и для действующих лиц зоготовлялось более пуда; в числе свеч упоминались какие то халдейскии ляпки – что это за вещи – неизвестно. Малых подсвечников или шанданцев для пещи приготовлялось до 128 (И. Суворова. Описание Волог. Соф. Собора. М. 1863 г. стр. 135; сн. Извест. Имп. Арх. Общ. Т. I, стр. 373 и Т. II, стр. 239).

Во время совершения действа в пещь сходил сверху ангел, и «для того, как поставят пещь, ключарь для опыту и без людей входил на амбон и ангела спущал, чтобы прямо сошел в пещь на главу ключарю» (Устав обрядов в Моск. Успен. Соборе. Русск. Истор. Библ. Т. III, стр. 40). В Вологде, изображение ангела_; которое спускали в пещь, вырезывалось из двух кож, которые потом склеивались и на них с обе стороны писался лик ангела⁷³ (Там же). В Новгороде ангел бывал с венцами, имеющими в себе три свечи. Они при спущении ангела в пещь были зажигаемы отроками. (Вивл. Т. VI, стр. 376). Ангел сходил (спускался) в пещь к отрокам в трусе велице зело с громом (Там же). Гром, трус (землятресение) производился, вероятно, травою плаун, которую халдеи имели в руках в трубках. Трубки предназначались для наполнения травою плауном. В Вологде число их было до 10. Трава же плаун по удобовоспламеняемости заменяла собою небесный огонь. Кроме того у халдеев были в руках свечи возженные и пальмы (Там же, стр. 376). Халдеи при явлении ангела возносила пальмы выспрь выше главы вопреки, а буловами на церковь, а концами к алтарю (Там же, стр. 376) Пальмы, вероятно, вырезывались из дерева. Они, как видно, из записей Вологодского архиерейского дома, красились и золотились⁷⁴.

Как халдеи, коих числом было двое, так и три отрока для Пещного действа одевались в особые одежды. Халдеи облачались в халдейское платье (Вивл. Т. VI, стр. 364 и чин печатный действа). У них на головах были шоломы, сиречь турики, которые снимались ими при явлении ангела в пещи (Там же, стр. 376). В конце Пещного действа, по выходе отроков из пещи, халдеи возлагали на себя турики (Там же, стр. 380). В записях Вологодского архиерейского дома халдейское платье называлось юпами или юпками. Оно шито было из красного сукна с оплечьями из выбойки. Шапки халдеев, как и отроков, делались из кожи; опушались заечинами и горностаем, раскрашивались и золотились (Суворов, Опис Вол. Соф. Соб. стр. 136)⁷⁵. Отроки облачались в стихари и в венцы (Вивл. Т. VI, стр. 364, 365), или во отроческия шапки (чин печатный действа), и получали из рук святителя возженные свечи (Вивл. Т. VI; стр. 364, 365). По записям Вологодского архиерейского дома, стихари отроков были шиты из тонкого, вероятно, белого полотна с оплечьями и переруковьями из цветной бархатеи, с источниками, из крашенины и таковыми подпушками. Венцы отроков, иначе шапки, делались из кожи, опушались заечинами и горностаем, раскрашивались и золотились. Венцы имели на себе медные шитые кресты⁷⁶.

Отроки, халдеи и учитель, участвовавшие в совершении Пещного действа, получали своего рода награждение. Они были званы к столу в патриаршую столовую и на кануне дня, в который совершалось Пещное действо и в тот самый день⁷⁷. Затем они приходили к патриарху, или архиерею славить Христа и получали по несколько копеек. Так в приходорасходных книгах Вологодского архиерейского дома сказано, что отроки получали гривну, уставник их – тоже, халдеи – 2 алтына. Особенно те из них были одаряемы, которые во время действа получали увечья и раны⁷⁸. Увечья же и раны могли происходить во время схождения ангела в пещь, когда халдеи должны были падать ниц и когда диаконы опаляли их вместо ангельского паления (Чин пещн. действа в Вивл. Ч. VI, стр. 376, Суворов. Опис. Волог. кафедр. собора, стр. 137, 138). Путешественник Олеарий, а за ним и русские писатели Тихонравов (Летоп. русск. литер. и древн. 1859–60 кн. V. стр. 12), В. Сахаров (Чтен. в Общ. дух. просвещ. 1880 Апр. стр. 523) говорят, что лица, изображавшие при Пещном действе халдеев, кроме дачи денег, получали от патриарха право забавляться в рождественские праздники до самого крещения шутовскими представлениями. Олеарий подробно описывает халдеев таким образом: это были известные беспутные люди, которые ежегодно получали от патриарха дозволение, в течение 8 дней перед Рождеством Христовым и вплоть до праздника 3-х Святых Царей (Богоявления), бегать по улицам города с особого рода потешным огнем, поджигать им бороды людей и в особенности потешаться над крестьянами. В наше время такие халдеи подожгли у одного крестьянина воз сена, и когда этот бедняга хотел было оказать им сопротивление, то они сожгли ему бороду и волосы на голове; не желающий подвергаться подобным грубым выходкам халдеев, должен заплатить им копейку (6 пфеннингов). Халдеи эти одевались, как масляничные шуты, или штукари, на головах носили деревянные раскрашенные шляпы, и бороды свои обмазывали медом для того, чтобы не поджечь их огнем, который они пускали для потех. Назывались эти люди халдеями и представляли собою тех прислужников, которые мешали огонь в печи, приготовленной для сожжения 3 отроков Садраха, Месаха и Авденаго (Анании, Азарии и Мисаила), при Царе Навуходоносоре… Свой потешный огонь халдеи делали из порошка, который добывали из одного наземного растения, или зелья, и порошок этот назывался плауном (Plaun). Огонь этот довольно забавен для глаз и представляет удивительное зрелище, особенно пущенный ночью, или в темном месте, и им можно делать бездну увеселительных штук… Но так как эти забавники причиняли уже через чур большие неудовольствия, и даже вред, своими потехами крестьянам, вообще простому народу, а иногда и беременным женщинам, и так как от потешного огня их была также не малая опасность; то бывший патриарх окончательно запретил эту глупую игру и беганье по городу в шутовском наряде (Чтен. Импер. Общ. истор. и древн. кн. 4. Путеш. А. Олеария. в Москву стр. 314–315). Нет ничего удивительного, если лица, изображавшие собою при Пещном действе халдеев, которые страшили отроков, затем желали для своей забавы продолжать пугать людей несколько дней, и особенно в те дни, когда русские, пo старинному обычаю, любили забавляться переряживаньем. Но, нельзя считать верным, чтобы халдеи на свои шутовские представления испрашивали и получали право, дозволение от патриарха. Акта о таком дозволении не найдено. Высшие духовные и другие правительственные лица преследовали скоморохов, прелестников, забавлявших народ в праздники Рождества Христова, Богоявления и другие, возставали против накладования лицин и скоморошеского платья и запрещали даже такие забавы, как качанье на качелях, скаканье на доске⁷⁹. При преследовании подобного рода забав невозможно, чтобы который либо патриарх давал дозволение халдеям бегать с огнем по улицам и обжигать бороды. Напротив, как и Олеарий сам свидетельствует, патриарх запретил такие забавы, когда узнал об них.

Действо Страшного суда совершалось в неделю (воскресенье) Мясопустную, в которую Православная церковь в своей службе напоминает христианам о будущем страшном суде, и тем, между пpoчим, приготовляет их к лучшему препровождению поста, к более глубокому раскаянию во грехах. Действо совершалось архиереем, и потому бывало не во всех городах, а только в тех, где находился архиерей. Известно, что оно бывало в Москве, Новгороде и в Вологде.

По неимению данных, нет возможности решить, в какое время и кем установлено совершение действа в русской церкви. О древности его г. Голубинский говорит, что действа Страшного суда и Летопроводства состояли в том, что для пения праздничных молебнов между заутреней и обедней выходили с крестами и иконами вон из церквей на площади пред ними. Подобное совершение нарочитых общественных молебнов есть древний греческий обычай, и нет совершенно никаких причин думать, чтобы он усвоен был нами только в позднейшее время, а не с самого древняго. У греков общественные молебны назывались литиями, литаниями. Литии тоже, что и наши того же имени моления, совершались в самых церквах, в их нартексах, или папертях; литании – с выходом из церквей и с крестными ходами (Симеон Солунский Dе sacra precatione гл. 389, у Миная в Патрол. Т. 155, стр. 613. Голубинский – Истор. Русск. Церкви Т. I, полов. 2, стр. 327). Такое указание г. Голубинского на древность литии – совершенно верно. Они совершались у греков с давних времен⁸⁰. Не подлежит, сомнению, что они от греков приняты были русскими. Но действо Страшного суда (как и Летопроводство) составляло собою не обычную литию; оно, по своему значению и по составу службы, имело свои особенности, и вопрос, когда и кем введен в церковь чин действа Страшного суда, вызывает еще особое решение касательно древности его. Можно думать, что происхождение его позднее начала литаний. Действо Страшного суда получило свое начало не прежде установления Православною церковию приготовительных недель к Великому посту, к которым принадлежит неделя Мясопустная, напоминающая собою о страшном суде. Многие песнопения действа Страшного суда те же, которые находятся в Постной Триоди на Мясопустную неделю, и относятся, по своему происхождению, к VIII веку. Так, к этому столетию принадлежит канон Мясопустной седмицы. Он написан Феодором Студитом (см. надписание канона этого в Триоди). Канон вошел в чин действа Страшного суда. Канон был пет при шествии к месту, где совершалось действо, и при возвращении оттуда в церковь. При действе также были петы стихиры из службы недели Мясопустной. Хотя нет у них надписей, кем и когда сочинены⁸¹, но и они, как и вообще песнопения Постной Триоди, собраны в эту книгу Феодором и Иосифом Студитами, писателями VIII века⁸². С этого времени службы приготовительных недель стали совершаться в том виде и порядке, как изложено в Постной Триоди; посему, естественно думать, что не ранее этого века стал совершаться чин действа Страшного суда. Что же касается России, то нет данных к решению, когда оно началось совершаться в ней. Несомненно лишь, что оно было в первой половине XVII столетия.

В Москве действо совершалось более торжественным образом. Там совершал его сам патриарх и при действе присутствовали сперва цари, а потом разные князья⁸³. О царе Михаиле Феодоровиче известно, что он приходил к действу в годы: 1633, 34, 38, 40, 42, 44 (Выходы царей). Царь Алексей Михайлович за исключением немногих лет (1662, 1668, 1670, 1673 и 1675) своего царствования, всегда присутствовал при действе (Дворц. разр. Т. III, см. эти года). С 1654 года он являлся к нему с большею торжественностию. Он бывал в большом наряде и регалиях⁸⁴. После смерти Алексея Михаиловича редко был выход царей к действу Страшного суда. Царь Феодор Алексеевич вовсе не ходил к нему (Вых. цар. см. указат. стр. 92). О царе Иоанне Алексеевиче указано только в 1685 году, что он был у действа и облачился в приделе (Вивл. Ч. XI, стр. 8, 9). Затем цари не являлись к действу. Приказывалось быть при нем разным царевичам⁸⁵. В царствование императора Петра I совершение действа прекратилось. Патриарх Адриан совершал его в последний раз в 1697 году. В следующие затем года 1698, 1699 и 1700 он не совершал действа, как сказано, за болезнию его (Дворц. разр. см. эти года). Вместо же патриарха в Москве никакой митрополит или архиепископ не исполнял этого чина. Подобное бывало и прежде. Именно, в 1689 году патриарх немоществовал. К всенощному и обедни указал быть Крутицкому митрополиту, а действо приказал оставить ради своея немощи по согласию с великими государи (Вивл. Ч. XI, стр. 2). Таким образом, совершение действа Страшного суда в Москве, во время патриаршества, было как бы принадлежностью только патриарха; а потому, по прекращении патриаршества, и действо прекратилось. Когда же последовала отмена его в Москве, оно не могло быть в других городах.

Кроме Новгорода и Москвы, чин Страшного суда совершался в Вологде. Об этом свидетельствует приходо-расходная книга Вологодского архиерейского дома за 1671 год, в которой под 22 числом февраля и 5 мая записано следующее: «февраля 22, бобыль Ивашко Данилов работал на архиепископле дворе к недели мясопустнои, для выходу и действа Страшного Христова суда, круг архиепископля места решетки, полпяты недели, дано ему за работу 2 алт. 2 денги. Маия 5, у вологжанина у посацкого человека у Ильи Семенова сына Нечаева взято, для выносу святых икон к зборной неделе, одевать место, сукна летчины красной шесть аршин, заплачено за аршин по 6 алт. 4 деньги, итого 1 руб. 4 алт. 4 деньги». Г. Суворов, отыскавший эти свидетельства о бывшем в Вологде действе Страшного суда, говорит, что была особая цель и побуждение совершить действо в Вологде в 1671 году⁸⁶. Он полагает что было желание действом Страшного суда устрашить лиц жестокосердых, продававших в 1671 году, во время голода в Вологде, хлеб дорогою ценою, и что до этого года долгое время действо не совершалось в Вологде. Но на основании указанного им свидетельства, можно полагать, и то, что действо Страшного суда совершалось не только в 1671 году, а и в предшествовавшие года. То самое, что г. Суворову служит доказательством, что оно было в Вологде только в 1671 году, можно обратить в подтверждение мнения, что оно там совершалось во многие пред тем года. На основании того, что некто Данилов работал около архиерейского места решетку, можно заключить не только ‑ что ея вовсе не было и она Даниловым устроена в первый раз, но также и то, что решетка им исправлена, поставлена новая, вместо прежней устаревшей, заменена крепкою или более красивою; иначе сказать, решетка, прежде устроенная для действа, сделалась негодною и заменена другою. На такое объяснение наводит самый чин действа Страшного суда. В самом чине не заключается ничего, чтобы указывало на назначение его для известных лет, на случай каких либо бедствий народных, например – голода, засухи, землетрясений и тому подобных. Действо Страшного суда не принадлежало к службам, совершаемым, только в экстренных, чрезвычайных обстоятельствах жизни. Оно относилось к службе недели Мясопустной, составляло собою часть богослужения этого дня, и там, где введено было совершение этого действа, например в Москве, оно много лет совершалось (известно с 1633 г. до конца XVII века). Много лет оно могло быть и в Вологде, тем более, что там, как видно из записей, совершалось другое действо, именно Пещное, более 14 лет (Суворов. Опис. Вологод. кафедр. собора М. 1863 г., стр. 134). Если введено было в Вологде одно действо; то весьма естественно заключать, что с ним ввелось и другое.

Чин действа Страшного суда сохранился в Новгородском рукописном Чиновнике XVII века, бывшем некогда в Новгородской Софийской библиотеке, ныне же принадлежащем С.-Петербургской Духовной Академии, хранящемся в библиотеке ея под № 1147. Этот чин в сокращении был напечатан в Чтениях Императорского Общества истории и древностей (1861 г., кн. 1. Мат., стр. 28). К XVII же столетию относится того же действа печатный чин, изданный вместе с чинами действ Летопроводства, Пещного действа и с чином освящения антиминсов⁸⁷. Печатный чин следует назвать Московским. Так как в нем указано при действе присутствие царя, а оно бывало в Москве.

Кроме того, чин действа Страшного суда находится в древней Вивлиофике (Ч. XI). В ней он содержится в уставе обрядов, наблюдаемом в Московском Успенском соборе. Чин изложен не во всей полноте, но в виде записи, как он совершался в тот или другой год. Запись имеется за 16 лет, в промежуток времени от 1671 до 1791 года. Записи многих лет очень кратки и касаются только каких либо особенностей, бывших при совершении действа. Эти записи приводят к догадке, что существовал кроме рукописного – новгородского и печатного московского чина еще особый чин действа Страшного суда, или, по крайней мере, при совершении этого действа бывали особенности, которых нет ни в рукописном – новгородском, ни печатном – московском чине. Во-1-х, в записях видим, что чтение евангелия при действе было «на четыре страны», то есть евангелие читали: патриарх, обратясь лицом к востоку, стоявший против него протодиакон – лицом к западу, и кроме того, два диакона – один обратясь лицом к народу на север, другой – на юг. На такое чтение при действе Страшного суда не содержится указаний ни в рукописном – новгородском, ни в печатном московском чинах. В этих чинах только говорится, что читает евангелие патриарх и протодиакон, стоящий против него. Чтение лишь патриарха с протодиаконом похвалили бывшие в Москве восточные патриархи. Они одобрили этого рода чтение евангелия одинаковое с чтением при действе Летопроводства, в первый день индикта⁸⁸. Но, не смотря на то, что в печатном московском чине не было указания на чтение евангелия на четыре страны, и что такое чтение, при действе Страшного суда, не было одобрено вселенскими патриархами, oнo много лет совершалось. Евангелие на четыре страны было читано при действе Страшного суда в 1671, 1678, 1679, 1680, 1685, 1688, 1690, 1691 годах (Вивл. Ч. XI, стр. 6–12). Едва ли можно полагать, что чтение евангелия на четыре страны было тогда по вновь входившему обычаю, так читать его при действе Страшного суда. Если бы обычай этот был новый; то он, после того, как восточные патриархи не одобрили его, мог бы тотчас измениться. Вероятнее заключить, что чтение на четыре страны совершалось уже по укоренившемуся древнему обычаю. Оно было по какому либо древнему чину, который указывал читать евангелие, при действе Страшного суда, таким же образом, как оно читалось в день Пасхи, на литургии (на четыре страны), а не как в первый день индикта. В день Пасхи в Московском Успенском соборе читалось евангелие на четыре страны – в года: 1678, 1679, 1685 (там же стр. 108, 106).

Во-2-х, диаконы для чтения евангелия, при действе Страшного суда, в прежнее время становились на устроенные для них ступени, или приступы. По записям устава, находящегося в Древней Вивлиофике, в 1678, 1679 годах «приступы ставить диаконом отказано», в 1680, 1690 годах «диаконам степеней не ставили». Очевидно устройство приступов входило в прежний чин действа Страшного суда, но потом oнo отменено. А так как отмена совершилась вопреки прежнему обычаю, то об ней и замечается в записи. В записи 1680 г. сказано, что действо было против Чиновника (т. е. по Чиновнику), евангелие чли на четыре страны, диаконам степеней не ставили (Вивл. ч. XI стр. 7) т. е. все было по Чиновнику, кроме чтения евангелия⁸⁹.

В 3-х. в записи Вивлиофики сказано, что патриарх, пред временем погружения креста в воду, умывал руки себе по чину, яко же и всегда бывает (Вивл. ч. XI стр. 5). На это указано и в чине новгородском, но в печатном нет такого указания.

Таким образом в новгородском и московском чинах не все было указано, что совершалось при действе Страшного суда. Это наводит на мысль, что, существовал более древний чин действа, нежели какие известны. В последней четверти XVII столетия действо Страшного суда совершалось по Чиновнику (Вивл. ч. XI стр. 7, 9), очевидно исправленному; но при всем том были отступления от него, которые происходили от укоренившегося обычая древнего, на прекращение которого не повлиял Чиновник.

Самые чины действа Страшного суда – рукописный – новгородский и печатный – московский имеют различие. Новгородский чин более полный, московский же сокращенный, именно: 1) В новгородском указано два молебствия – одно в храме до выхода крестного хода, другое – вне храма. В московском чине о первом молебне нет указаний. Молебен составляли следующие молитвословия: возглас: Благословен Бог наш. Царю небесный. Псалом: Господи услыши молитву мою. Аллилуйя. Бог Господь. Тропари: Помилуй нас, Господи Псалом 50.

2) В новгородском чине указано, при крестном ходе к месту совершения действа, кроме пения: «Исполаети деспота», петь канон утрени (Мясопустной недели) до 7 песни. А при возвращении хода в церковь – 7-ю и следующие песни. На пение канона нет указания в московском чине.

3) В новгородском чине сказано, что после погружения святителем креста в воду – протопоп с диаконом вершат действо освящению. В московском чине не говорится об этом вершении.

4) В новгородском чине, при окончании действа, положено: «Трисвятое. Отче наш. Тропарь: Помилуй нас, Господи. Кондак: Егда приидеши, Боже, на землю (т. е. кондак по 6 песни канона утрени в неделю Мясопустную). Этих молитвословий не указывает московский чин.

5) В новгородском чине сказано, что после обедни провожают святителя подъяки в облачении со свечами и с пением и поп с образом Страшного суда. Шествие попа с этим образом имеет сходство с провождением по совершении Пещного действа. При Пещном действе после литургии провожали святителя в дом участники совершения действа – отроки и халдеи; в день совершения действа Страшного суда, провожали его с иконою, бывшею при действе. В московском чине нет указания на несение пред святителем образа Страшного суда.

С другой стороны, в московском чине находится то, чего нет в новгородском, именно: 1) чин пришествия царя к действу и – встречи его, 2) чин отхода царя к себе, после действа, и затем пред ектениею: «Помилуй нас, Боже», и пред отпустом пение: «Владычице приими молитву раб своих».

Действо Страшного суда совершалось, главным образом, вне храма, за алтарем. В Москве оно было за алтарем Успенского собора, в Новгороде подле церкви Богоотец Иоакима и Анны. В некоторые же года, в Москве действо совершалось не вне храма, а в нем самом. Так было в 1685, 86, 88, 90 годах (Вивл. ч. XI стр. 2–11). В том и другом случае, то есть, было ли совершение действа в храме или вне храма, для совершения его устраивалось особое место. Вне храма за алтарем приготовлялось патриаршее место и покрывалось ковром. По близости него было государево, обитое бархатом. Ключари за два дня посылали сторожей на мастерской плотничий двор для устройства козла (т. е. рундука, подмостков), по сделании его посылали их на казенный двор, для обивки его красным сукном. Козел ставился против патриаршего места. На приготовленное место козла ключари Архангельского собора приносили образ Страшного суда и поставляла пред ним подсвечник. В Новгороде выносился образ видения пророком Даниилом Страшного суда. Затем ключари (в Москве Богородицкие) ставили стол, покрытый пеленою, и на нем серебряную чашу для водоосвящения и четыре шандала со свечами витыми, взятыми из дворца. Кроме того, ставили большой налой с паваловою (который выносили и в Семенов день Летопроводства), в Москве для иконы Богородицы, писанной св. Петром чудотворцем, и для евангелия, и пред ними три серебряных подсвечника с налепами (Вивл. ч. XI, стр. 3, 4). При совершении действа в самом храме все упомянутые предметы устанавливались на облачальном месте (там же стр. 9), или большом амвоне (там же стр. 11). Там на налое полагались посреди крест, а по сторонам евангелия. Когда чтение евангелия было на четыре страны, тогда ключари приготовляли 4 евангелия, кроме тех, которые лежали на налое (там же стр. 10). Налои для них ставились позади властей, между столбов, под паникадилами. Для протодиакона налой ставился под кистью большого паникадила (там же стр. 9).

Самый чин действа Страшного суда, по приходе священнослужителей на место вне церкви, ила, если действо совершалось в самом храме, по приходе на средину храма, состояло в молебном пении, которое составляли: а) пение стихир, б) чтение паремий, и в это время начало водоосвящения протопопом с протодиаконом, в) чтение апостола; г) чтение евангелия; д) погружение креста в воду патриархом и омытие им освященною водою икон; е) ектения: Помилуй нас, Боже, и ж) осенение от патриарха крестом. Главное в действе было неизменно чтение евангелия о Страшном суде. Евангелие читалось, как сказано выше, двояким образом – или на четыре страны, или только патриархом с протодиаконом. Но крестный ход не всегда бывал; он не совершался, если действо было в храме; равно и водоосвящение не всегда было при действе. Когда же не было водосвятия, тогда не совершалось и омовение икон освященною водою. Водоосвящения не были в 1682, 83, 84 годах, при совершении действа вне храма (Вивл. ч. XI стр. 8) и в 1685 году, когда оно было в самом храме (там же стр. 9). Но с этими годами не прекратилось совершение водоосвящения при действе Страшного суда. Оно было после сих годов, именно – в 1688 году. В записи сказано, что патриарх, принеся крест на средину храма, положил крест на мису (Вивл. ч. XI стр. 10), т. е. на сосуд с водою, приготовленный для освящения, которое, очевидно, и совершалось.

Обычай пить на торжественных обедах за здоровье царя существует ныне не в меньшей против прежнего силе. Обыкновенно, поднимающий чашу и приглашающий пить за здоровье государя в прочувствованных выражениях произносит имя монарха и затем присутствующие благопожелание государю выражают пением многолетия, гимна «Боже, Царя храни» и восклицанием «ура»! При излиянии верноподданнических чувств употребляются не всегда одни и теже выражения; они изменяются при них в большей или меньшей мере. В прежнее же время бывало, в конце обеда, возглашение о здравии даря по известному чину. Чин был и светский, гражданский⁹⁰, и особый – церковный, духовный. Церковный чин известен под названием: Чин за приливок о здравии царя.

В древних обителях этот чин был писан на особых свитках, которые были украшаемы заглавными буквами с золотом и красками⁹¹. Чин совершался иногда с пением по нотам. Так, в Сборнике, ХVII века, находящемся в Румянцовском музеуме, содержатся ноты для церковного пения над заздравною чашею за царя (Востоков, Описан. Румянц. музея № CCCLXVIII, стр. 540). Чин совершался, главным образом, в монастырях, после трапезы, также при столах патриархов, митрополитов, епископов; иногда же бывал и в царских палатах, при тех обедах, на которых присутствовали иерархи; иногда же, совершался и кроме монастыря, при торжественных обедах. Во время обеда, для религиозного настроения сидящих за столом, бывало пение церковных песней⁹². Оканчивался же обед не только благодарною молитвою Господу, произносимою кем либо, но и чашами во славу Бога, в честь Богоматери, или святого и затем – о здравии царя. Каждой из этих чаш предшествовало соответственное ей пение церковных песнопений, главным образом – тропарей; посему и самые чаши назывались тропарными. Кроме того, чаши носили общее название – трапезных; а, в частности – одна чаша называлась Богородичною, или Пречистою, другая – святого, третья – царевою, также – митрополичьею, патриаршею, заздравною.

Чашею Богородицы, чашею царя, чашею патриарха, называлось не только питие во славу Богородицы, во здравие царя, патриарха, но и самые сосуды, из которых пили, носили имя чаши Богородицы, патриарха. В Московской Оружейной палате хранятся чаши, братины, на которых ясно указано предназначение их: одной – для пития в честь Богоматери и другой – за здравие патриарха. На одной братине в надписи сказано: «Повелением великого государя в сию братину наливается Богородичина чаша». На другой же братине написано: «Великаго государя царя и великаго князя Алексея Михаиловича всеа Великия и Малыя Русии самодержца, в сию братину наливается святейшаго патриарха чаша» (Велвтмана Моск. Оруж. палата. М. 1884 стр. 181, 132).

Пред чином за приливок о здравии царя, если чин совершался в дому патриарха, даже и в палатах царя, был чин над Богородичным хлебом, совершавшийся обыкновенно в монастырях. Богородичным хлебом называется просфора, из которой на литургии вынимается часть в честь и память преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы. Просфору носили к столу в особом сосуде, называемом «панагиаром» и «панагиею». Частицы от Богородицкого хлеба раздавались на обеде в воспоминание явления Богоматери апостолам при их трапезе, по вознесении Ея на небо. Раздача Богородичного хлеба производилась в определенном порядке. О происходившей раздаче в дому патриарха сказано в чине поставления епископа (1645–1652 г.): на обеде у патриарха, в день посвящения епископа, посреди (т. е. после) стола, от понагеи, патриарх первее приемлет от Богородичного хлеба, по нем же новопоставленный, таже вси епископы; потом возвращают понагию новопоставленному, он же даст всем Пречистыя хлеба. Посем бывают заздравные чаши (Акты Истор. Т. IV, стр. 14). В царских палатах чин над Богородичным хлебом совершился по приезде, в 1666 году, в Россию патриархов греческих – Паисия Александрийского и Макария Антиохийского. Их принимал у себя царь. Стол был у него по Грановитой, сидели оба вместе за тем же столом, за которым государь кушает, на местех на бархатных: Александрийский по левую руку государя царя, а Антиохийский подле его у угла. После яства были чаши Богородичина и государева. Государеву чашу раздавали оба патриарха, а их обоих чаши раздавал государь царь (Дополн. к Акт. Истор. Т. V, № 26, стр. 99). Подобно тому было и в 1689 году. В день рождения царевны, в четверг на Пасхе, патриарх обедал в царских палатах. «По вести (по извещению), он пришед к столу; пред ним несли панагиар, и за столом были по чину в Грановитой палате царь Иоанн и царевна София, и святейший с ними сидел, чтение чел патриарший канархист, после стола отдействовав Пречистую, была здравная чаша, государям, потом святейшему другая» (Древн. Росс. Вивл. изд. 2, Т. XI, стр. 183). Бывали, впрочем, случаи, когда на торжественном обеде при присутствии патриарха не предлагалась чаша Богородицы. Так в день поставления патриарха Иоасафа (1667 г., февр. 10), за столом у царя в Грановитой палате были все патриархи, сидели все вместе, Паисий, Макарий, Иоасаф (сидел в углу); в стол стихов не пели, певчие дьяки и подьяки ели в Грановитой. После стола были чаши, государева и патриарховы (Кн. Чиновн. о поставл. патр. в библ. св. Синода, № 22. Сн. Дополн. к акт. ист. Т. V, № 26, стр. 103).

Обычай пить за здравие царя в конце обеда существовал на Руси с первых времен в ней христианства. В XI столетии преподобный Феодосий Печерский указал на трапезе три чаши: в славу Господа, в честь Богоматери и за здравие князя, и пред ними пение тропарей. Во время пира, сказал он, тропарей за чашами не петь, разве только три: один – во славу Христа Бога, вначале обеда, другой – во славу Пресвятой Девы Марии, в конце обеда, третий – за здравие государя, а более не позволяема (Слово писан. св. Феодосием Мнихом. «Прав. Собес.», 1858 г., III, 255). Преподобный Феодосий ограничил пение тремя тропарями для ограничения чаш за обедом, так как было в обычае после пения тропаря пить чашу. Ограничение, сдеданное преподобным Феодосием, показывает, что пение за столом тропарей и употребление чаши – Богородичной и за царя введены в обычай не Феодосием, а были ранее его. Впоследствии, к послеобеденным чашам присоединились еще другии: после чаши Богородицы следовала чаша святому, например святителю Петру, за чашею царевою была чаша царицы, иногда царевен, затем митрополита или патриарха. У преподобного Феодосия в немногих вышеизложенных словах изложен вкратце весь чин за приливок о здравии царя, именно – сперва после обеда было пение тропарей, потом следовали одна зa другою две чаши – Богородичная и за здравие государя. Более подробное указание на этот чин находим в сказании о поставлении патриарха Иова (1589 года). Чин был совершен на обеде, бывшем у патриарха, и состоял из трех частей: во-1-х, из пения тропарей; во-2-х, из чаши Богородицы; в 3-х, из чаши за царя, и при этом – чтения молитвы и возглашения многолетия о нем. «После стола была чаша Пречистыя Богородицы столовая, да после Петру чюдотворцу, а стих велели пети славник первого гласа: «Божественнага свыше явления»; а потом чаша государя царя и великого князя Феодора Ивановича, всеа Русии самодержца, а стих велели патриархи пети: «Пособивый Господи кроткому Давиду». А молитву говорил за государево здоровье отец и богомолец новопоставленный Иев патриарх. А после молитвы дьяки певчие государю царю пели многолетие болшое; да чаша государыни царицы и великие княгини Ирины, а стих пели славник шестого гласа: «Одесную Спаса предста Царица» и потом молитва, и по молитве пели многолетие. И после тое чаши, Иева патриарха Московского и всеа Русии чаша, да чаша Иремея, патриарха вселенского» (Русс. Истор. Библ. Т. 2, № 103, стр. 323). Здесь не сказано, какая именно молитва и какое многолетие были произнесены пред чашею царя. Но, весьма вероятно, они были подобны тем, какия и в царствование Иоанна Васильевича произносились. От этого времени сохранились следующие молитвы за чашею царя и за чашею митрополита:

Чаша Государева, Царя, Великого Князя Ивана Васильевича всея России. Дай Бог здрава был Царь Государь наш, Князь Великий Иван Васильевич, Самодержец всея Росии, на многа лета и с его Благоверною Царицею, Великою Княгинею Марьею, и своими Богом дарованными чады, а с нашими Государи Царевичи, Иоаном и Феодором, и своими братиею, Благоверными Князи Георгеем и Владимером, и с бояры, и с христолюбивым воинством, и з доброхоты и со всеми православными христианы. Подайже ему, Господи, Государю, чего у Господа Бога желает благых, иже к пользе душевных и телесных по вся дни царства его на многа лета. Чтобы Господь Бог избавил и Пречистая Богородица, и великие Чюдотворцы, Царя Государя Великого Князя и все православие от латыньства, отрбе семейства, и от всех врагов видимых и невидимых. А Царя Государя бы нашего рука высока была над всеми супостаты и царство бы его Государево исполнил Бог всякия благости. А кто ему Государю добра хочет, те бы все с Государем здравы были и спасены на многие лета. А недобро хота бы Государю и не было. Все бы Государю благая и полезная мыслили. А хто про Государево здравье чашу изопиет, тот бы здрава был и спасен, а у кого в дому, и дом его всякоя благости.

Во многолетный живот и здравие, и во благоденьство и благопоспешение, и еже на враги победа, благочестивому и христолюбивому Царю, Великому Князю Ивану Васильевичу, Самодержцю всеа Росии, сотвори Господи по милости твоей, и даруй многое благоденьство Царю нашему.

Благодать Божиа буди с тобою Царю святый православный, ияко да утвердит тя и сохранит и воздвигнет к добродетелем действенным, купнохранению и исправлению веры и укрепит и споспешит на сопротивные наша. Святый Царю царствуй и здравствуй на многа лета.

И глаголют единогласно: Сотвори Господи по милости твоей, и даруй многое благоденьство Царю нашему.

Чаша Государя нашего Преосвященного Макариа Митрополита всеа Росии. Дабы Государь наш здрава был на многие лета, и молил бы Господа Бога и Пречистую Богородицю, и великих чюдотворцов и всех Святых, о Государеве Царя, Великого Князя Ивана Васильевича Самодержце всея Росии многолетном здравии и спасении, и о его Блоговерной Царицы, Великой Княгине Марии, и о его Богом дарованными чады Царевиче Иване и Феодоре, и о его братий Благоверных Князех, Георгии, и Владимере и о всех Благочестивых Князех и о болярех и о христолюбивом воинстве, и о всем православном Християнстве, понеже он съпрестольник, и наместник преждебывших великих святителей и чюдотворцов, Петра и Алексея и Ионы, и на их месте стоит, и пречистыя Богоматере чюдотворный образ неуклонно зрит и целбоносным гробом велики чюдотворцов всегда прикасается. Что бы его Государевыми молитвами Господь Бог Царю Государю Великому Князю Ивану и всему православию благая исполненная устроил; а ему бы Государю Богом порученное стадо словесных овец добре упасти и Богу непорочно отдати.

Блаженно еси святое Российское Царство сподобьшееся от Бога получити таковый благоплодный царственый зрелый сад, благочестием умноженный и пресладкии добродетелем и добролиственным благоуправлением, им же мы вси ияко благосенно-лиственым древом покрываем, от всякого вреда вражия исправляемся душевне и телесне от него же и пресладкого вкуса Благоразумия насыщаеми веселимся (Летописи Общ. Истор. и древн. М. 1827 г., кн. 2).

В богослужебных печатных книгах Чин за приливок о здравии царя находится в московских Потребниках 1625, 1636 года, в Мирском Потребнике 1639 г. и в Потребнике 1651 года. Во всех этих книгах чин одинаков. Он состоит, во-1-х, из тропарей, во-2-х, из молитвы и, в 3-х, из многолетия. В чине пение тропарей не предоставляется на волю совершающих чин, на выбор их (как видели выше), а определено одно для не праздничных дней, другое для известных праздников. Тропари, по указанию чина, всегда были петы в таком порядке. Сперва пели тропарь кресту и вместе о царе «Спаси, Господи, люди твоя», затем, подобный тропарю по содержанию, кондак «Вознесыйся на крест». При этом, если не случался праздник Господень или Богородичен, не было празднования храма святому; то, после тропаря и кондака кресту, – был пет Богородичен: «Предстательнице страшная». В праздники же Господни и Богородичны сперва было пение тропаря праздничного, затем следовали тропарь и кондак кресту и, наконец, кондак празднику. В день праздника храмового во имя святого, сперва был пет тропарь во славу Господа, именно тропарь кресту, затем тропарь храму святого, кондак кресту и кондак святому; после пения «И ныне» был пет кондак Богородицы. Засим произносилось: «Господи помилуй» дважды, и «Господи благослови». Игумен или архиерей произносил молитву: «Владыко многомилостиве Господи Иисусе Христе Боже наш». Эта молитва, начинаясь одинаково с молитвою на литии, содержит иные прошения. В ней «молитвами Пречистыя, Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии честного и славного ея Благовещения⁹⁴ и всех святых; архиерей или игумен просил Бога, чтобы Он спас и помиловал благоверного и благородна и христолюбивого, Богом венчанного и Богом дарованного и Богом почтенного и украшенного и Богом превознесенного царя и великого князя, имя рек, государя и самодержца всея Русии, и его благоверную и христолюбивую царицу и великую княгиню, имя рек, и их благородныя чада, и с их благоверными князи и боляры и христолюбивым воинством и с доброхоты, чтобы Господь дал же им душевное спасение и телесное здравие, умножил лета живота их и послал ему свыше победу на вся видимые и невидимые враги, и покорил под нозе его всякого врага и сопостата, и усмирил живот его, и державу царствия его миром оградил. И исполнил всякия благодати, и мирно устроил. После этой молитвы возглашалось многолетие. Еклесиарх, или доместик велегласно высочайшим гласом говорил: «Спаси, Господи, и помилуй государя нашего благоверного и христолюбивого царя и великого князя, имя рек, всея Русии самодержца, и его благоверную и христолюбивую царицу и великую княгиню, имя рек, и их благородныя чада, имя рек, и с их князи и боляры и христолюбивым воинством и с доброхоты и со всеми православными христианы, дай Бог многая лета».

В соборной и великой церкви, т. е. при великом торжественном собрании, указано возглашать многолетие несколько иначе: еклесиарх, или доместик только начинал его. Он пел: «Благоверному и христолюбивому царю и великому князю, имя рек», затем игумен или иерей поднимал о здравии царскую чашу и своим возглашением приглашал всю братию к многолетию: «Дай, Господи, государь наш Богом избранный и Богом венчанный, благоверный и благородный и христолюбивый царь и великий князь, имя рек, всея Русии самодержец здрав был на многа лета, с своею благоверною и христолюбивою царицею и великою княгинею, имя рек, и с своими благородными чады, имя рек, и с своим отцем и богомольцем святейшим, имя рек, патриархом Московским и всея Русии, с митрополиты и со архиепископы и епископы, со архимандриты и игумены и всем священным собором, и с своими благоверными князи, боляры и христолюбивым воинством и с доброхоты и со всеми православными христианы. Братия же отвечала игумену: «Буди по глаголу твоему честный отче». Затем братия здравствовала игумену и всем, кому желала.

Этот чин напечатан был, как выше видели, в Потребнике 1625 года. Весьма вероятно, чин был составлен не много ранее этого времени. Историк Карамзин, на основании одного хронографа неизвестного писателя, говорит, что царь Борис Годунов желал, чтобы составлена была молитва за царя, которая возглашалась бы с его именем за столом. Но Карамзин так повествует об этом, что как будто бы не существовало до Бориса Годунова подобной молитвы. Карамзин упоминает о бывших молитвах за царя в храмах и относит молитву за царя при обеде к нововведению этого государя. Борис Годунов, говорит Карамзин, убегая людей, как бы для того, чтобы лицем монарха не напомнить им лице бывшего раба Иоаннова, – хотел невидимо присутствовать в их жилищах или в мыслях, и, недовольный обыкновенною молитвою в храмах о государе и государстве, велел искусным книжникам составить особенную для чтения во всей России, во всех домах, на трапезах и вечерях за чашами, о душевном спасении и телесном здравии слуги Божия – царя, Всевышним избранного и превознесенного, и т. д. Такую молитву, продолжает Карамзин, в которой было прошение о благоденствии и тишине отечества и церкви под скипетром единого христианского венценосца в мире; чтобы все иные властители пред ним кланялись и рабски служили ему, величая имя его oт моря до моря и до конца вселенные; чтобы россияне всегда с умилением славили Бога за такого монархи, коего ум есть пучина мудрости, а сердце исполнено любви и долготерпения и т. д.; такою молитвою за заздравною чашей святое действие души человеческой, ея таинственное сношение с Небом, Борис дерзнул осквернить своим тщеславием и лицемерием, заставив народ свидетельствовать пред Оком Всевидящим о добродетелях убийцы, губителя и хищника (Истор. Госуд. Росс. Т. XI, гл. 2, и примеч. 188). Таким образом, Карамзин составление молитвы за царя, произносимой при заздравной чаше, относит к нововведению Бориса Годунова. Но, как видели, такая молитва произносилась на обедах ранее времени Бориса Годунова. И не может быть, чтобы Годунов об этом не знал. Ясно, что мысль его была не о нововведении, а о составлении определенной молитвы, которая взошла бы в богослужебные книги. И свидетельство хронографа, сказавшего, «что царь Борис состави о себе к Богу молитву мудрыми слагатели, и написа, да предаст, еже на трапезах и вечерях за чашами о нем и о его роду, како Бога молити», можно так понимать, что, по приказанию царя Бориса Годунова, составлена молитва за здравие царя для произнесения ея за чашами.

Хотя о молитве сказано, что она составлена была мудрыми слагатели, но в ней многое не мудро изложено. Из слов молитвы можем заключить, что она не могла быть приятною, понравиться царю, так как в ней, при похвале его ума и сердца, было прошение к Богу о том, чтобы от царя реки милосердия изливались выше прежняго, и к воинскому чину было бы призрение и храбрское устроение и много бы милости бедным, вдовам и сиротам, и всем милостивое покровение и крепкое защищение, а виновным пощада и долготерпение и т. д. Такие прошения возносились как бы о том, чего недоставало⁹⁵. Эта молитва церковию не была принята, и не введена в употребление. Вместо ея в Потребнике 1625 года был напечатан Чин за приливок о здравии царя. Этот чин, как выше сказано напечатан был и в Потребнике 1651 года. Но не продолжительное время чин вносим был в богослужебные книги. В требнике, изданном при Патриархе Никоне в 1658, затем, в требниках 1680, 1698 гг. и т. д. нет этого чина. Между тем он совершался при обедах. Так он находится в рукописном уставе 1686–1698 года Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Чин сходен с печатным, но несколько сокращен в сравнении с ним (см. его в Приложении).

Днями, в которые совершался Чин за приливок о здравии царя, были дни празднеств церковных и гражданских. В царских палатах совершался чин тогда, когда там при столе присутствовали иерархи. В монастырях и в архиерейских домах совершался в разные праздники. Он был в царские дни. В Уставе Воскресенского монастыря, в заглавии над Чином за приливок о здравии царя, сказано, что чин совершается «в день ангелов великих государей» (См. в Приложении). Затем он был в храмовые праздники. По указанию письменного Устава Софийского собора (XVII века), чин совершался в день Успения Пресвятыя Богородицы⁹⁶. В Новгородском Юрьевом монастыре – 23 апреля, в день памяти Великомученика Георгия, после обеда в монастыре были чаши про государево и патриаршее многолетное здравие (Арх. Макария, Описан. Новгор. Юрьева монастыря. М. 1858 г., стр. 80). И в чине (XVII века) прибытия в монастырь новопоставленного архимандрита или игумена указано, что по отпущении стола, бывает чаша государьская и тако раздает чашу власть (Русск. Истор. Библ. Т. III, № 3, стр. 160). Наконец, и по совершении брака, на брачном обеде, предлагалась чаша царева по чину, подобному тому, какой был за приливок о здравии царя. В рукописи первой половины XVII столетия, принадлежащей Софийской библиотеке, № 1095, находящейся ныне в С.-Петербургской Духовной Академии, изложен «чин како подобает тропари за новобрачныя премолвити о здравии их». В нем, после обычного начала, полагается тропарь и кондак царю Константину, Богородичен, и потом молитва: Владыко многомилостиве, – (с призыванием святых), в которой иерей молится за царя, архиепископа и, в следующих словах, за новобрачных: «Спаси, Господи, помилуй раба своего новобрачнаго (имя рек), и со его кнегинею (имя рек), сущею обраченною ему женою, и с его приятели и с его домочатце, имя рек – иминует елико хощет». После многолетия «и подают священнику чашу за новобрачныя благодаряще Бога. Аминь» (Чин на 101 листе рукописи. «Хр. Чтение», 1877 г., часть I. Обзор особенностей в чинопоследованиях рукописных Требников библиотеки Спб. Д. Академии, стр. 184).

При возглашении, бывшем при чаше, соблюдался своего рода порядок – провозглашал самый старший, по своему званию, старейшему. Так, в день поставления митрополита Иоасафа (1539 г.), после стола и Пречистыя чаши, митрополит за здравие говорил государю и великому князю, и чашу подавал, а митрополиту за здравие говорил и чашу подавал архиепископ Макария Великого Новгорода и Пскова (Акты Арх. Эксп. Т. I, № 264, стр. 300). Когда Гурий, архиепископ Казанский и Свияжский, отправлялся к своей пастве; ему приказано было, между прочим, соблюдать порядок по отношению сажания за стол почетных лиц и подавания чаши: «А после стола подавати чаша царя и великаго князя архиепископу, а архиепископль чаша подавати наместнику, а наместника подавати архимариту большому, или игумену большому, а не прилучится архимарита, или игумена, и наместнича чаша велети архиепископу подавати своему боярину» (Акты Арх. Эксп. Т. I, стр. 280). Когда на обеде присутствовал царь, то он сам раздавал чаши. Так, в день поставления Иосифа (1642 г.) на патриаршество, после стола, бывшего в палатах государя, «патриарх совершал хлеб Богородичен и подносил государю, потом и властям, и по сем Государь подал патриарху и властям и боярам чашу Пречистыя Богородицы, и по совершении чаши Пречистыя Богородицы, патриарх действовал над Государевою и Царицыною и Царевичевою, и Царевен чашею, по его государеву указу поотшед, и подносил патриарх государю, и после того подавал властям, митрополитам и архиепископам и боярам и окольничим и всяких чинов людям. А потом Афоний митрополит действовал чашу новопоставленнаго патриарха» (Вивл. Ч. VI, стр. 25). В чине поставления Никона на патриаршество сказано: по скончании стола патриарху совершати хлеб Богородичен, а подносить государю и потом властем, и по сем государю подати патриарху и властем и бояром чашу Пречистые Богородицы. И по совершении чаши Пречистые Богородицы, патриарху действовати над государевою чашею, и подносити государю, а после того подавати и властем митрополитем и архиепископом и бояром и окольничим и всяких чинов людем патриарху, а потом Корнилию митрополиту действовати чашу новопоставленнаго патриарха («Христ. Чт.», 1842 г., июль и август, стр. 315).

От присутствующих на обедах требовалось, чтобы они во время совершения чина за приливок о здравии царя держали себя благопристойно. Не сдержанность в разговорах почиталась непочтением к царю. Большой неприятности могли подвергаться люди, бывшие невнимательными за столом, когда предлагалась чаша о здравии царя. Верхотурский воевода князь Никифор Мещерский донес (1643 г.) царю Михаилу Феодоровичу, что в том году, 25 июля, в день имянин царевны и великой княжны Анны Михаиловны, у него воеводы обедали Николаевского монастыря игумен Игнатий да соборные и приходские попы, и после обеда за здоровье царя пели над чашею; и соборный поп Яков, да приходский Клементий поспорили межь себя про величание Святые Матери Анны. Поп Клементий пел величание такое: «Величаем тя, Святая Мати Анна, и чтем ти святых родителей, и все славное славим успение твое». Поп Яков говорил, что величание поют не так, и поп Яков молвил: «хотя де ты сегодня родителей поминай», а споровались они хмельным обычаем спроста, и в том они, писал воевода царю, перед Вами виноваты. В царской грамоте на этот донос было писано: и как к вам ся наша грамота придет и вы б Троицкаго соборнаго попа Якова, за его пьяную плутость и за непристойные речи, что он говорил в ту пору попу Клементею, как пели после обеда про наше здоровье над чашею и спорились о величанье, что пел Клементий поп величанье не так а как было пети надобно того ему не сказал, послали его Якова в Верхотурье в Никольский монастырь к игумену Игнатью, и велели посадити в смиренье на чеп на две недели, что бы на то смотря не повадно было иным попом впред так дуровать и безчиновать; а надобно вперед петь величанье на тот праздник: «Величаем ти Святая Мати Анна и чтем святую память твою, ты бо молиши за нас Христа Бога нашего». А что поп Клементий величанье пел не так и мы того тому Клементею, для простоты его, в вину ставити не велели, нечто он так пел величанье хмеленым обычаем, или будет спроста не знаючи (Акты Истор. Т. 3, № 223, стр. 361).

В Московском Успенском соборе⁹⁷ и в Московской Троицко-Сергиевой лавре⁹⁸, на Страстной седмице совершается чин омовения мощей. Он бывал и в Новгородском Софийском соборе. Омовение мощей совершается в великую пятницу, если в этот день не случится праздника Благовещения. Если же Благовещение бывает в этот день, то омовение мощей совершается в среду той седмицы. Так, в 1687 году омовение св. мощей в Московском Успенском соборе было в среду, так как в пяток было Благовещение (Др. Вивлиофика изд. 2, Т. XI, стр. 74).

Древний обычай, существовавший в Москве – омывать святые мощи в великий пяток, укреплен соборным постановлением, по предложениям царя Феодора Алексеевича, в 1681 году⁹⁹.

Омовение св. мощей совершается ради почести их, ради благолепия, для содержания в чистоте святыню, а также и для получения священной воды, стекшей со святых нетленных останков. В упомянутом постановлении сказано, что омовением мощей освящается вода на просвещение и исцеление приемлющим с верою. Св. мощи омываются в великий пяток, – в день смерти Христа Спасителя, так как все святые прославлены чрез спасительную смерть Его. По омовении мощей бывает целование их и окропление, освященною чрез них водою, храма и народа.

Чин омовения мощей в великий пяток изложен в книжке: «Чин священнослужения и обрядов, наблюдаемый в большом Успенском соборе» (Спб. 1795 г.). Он же находится и в Историческом описании Московского Успенского собора, составленном А. Левшиным (М. 1783 г.), в Патриарших выходах и том. под. По указаниям их, чин омовения св. мощей следующий: В великий пяток бывает благовест к царским часам и к выносу мощей в половине 9-го часа (пол три часа дни). Архиерей, прийдя в церковь и став на середине ея на орлеце, сотворив три поклона, осеняет руками на все стороны. Затем входит в алтарь, облачается там во все постное облачение (Чин свящ.), власти и священники только в ризы (Опис. соб.). В 1693 году, кроме патриарха, и архиереи во все облачались; а двое архимандритов, Чудова монастыря, да из Иерусалима, во всеж облачались, и Новоспаской, а прочие архимандриты и игумены в клобуки (Патр. выходы изд. Дубровским, стр. 38). В Москве, в Успенском соборе, архиерей, окадив св. мощи на престоле, раздает их властям и сам берет на главу крест царя Константина и выходит из алтаря царскими дверьми и ставит мощи на приготовленном среди церкви столе, и идут с крестами за св. мощами в Благовещенский собор (Опис. соб). Крестный ход, по числу носимых в нем икон, назначен не большой. Носятся образ Богородицы запрестольный, два креста хрустальные, 4 рипиды, 4 свечи ослопные (там же). Придя в ту церковь, где приготовлены мощи, архиерей знаменуется у св. икон и, взяв кадило, кадит мощи кругом, св. иконы и властей, и отдает св. мощи властям (Чин свящ.). В 1693 году патриарх подавал мощи святых архиереям, архимандритам, игуменам, протопопам, попам и диаконам (Патр. вых., стр. 38). По раздаянии их, сам берет то, что ему следует нести (Чин свящ.): в Московском Благовещенском соборе берет крест жемчужный (Опис. соб.), животворящее древо (Патр. вых. стр. 38) и несет на голове, поддерживаемый диаконами под руки. Другие диаконы кадят в два кадила. Над головою архиерея несут две рипиды (Чин свящ.); а другие две рипиды с крестами и две свечи пред архиереем, две пред крестами, и кресты несут впереди мощей (Опис. соб.), а посох и митру впереди архиерея (Чин свящ.). Шествие бывает при звоне (Опис. соб.). По приходе в соборную церковь в двери южные (Патр. вых., стр. 38), архиерей принимает св. мощи у властей и ставит на стол (Чин свящ.).

Мощи (в 1679 г.) ставились на двух столах между передними столбами. На столах были привешены до земли 16 разноцветных пелен наверх их постланы бархатные пелены. На столах по углам поставлены были подсвечники серебряные с налепами (Древн. Вивл. Т. XI, стр. 93). В 1687 году пелены были разных цветов и на них положены были золотые, и поставлены 4 подсвечника на углах с налепами фунтовыми, а под них по листу бумаги, чтобы воском не окапать золота (Др. Вивл. Т. XI, стр. 73).

При этом был особый стол аспидной, не покрытый пеленою. На нем ставили водосвятную серебряную чашу, четыре серебряных шандала, средней величины, с налепами. На этом столе находились еще миса со крестом и кропилом, ковш и наливка – серебряные и несколько губ (там же, стр. 93). Подле стола поставляли скамейку. В 1687 году она была покрыта красным сукном. На скамейку ставили серебряный ушат и ведро. В них воду вливали до патриарха и покрывали их пеленами. При патриархе только понемногу приполнивали (там же, стр. 73). Пред столами ставили три налоя с поволоками и три подсвечника с налепами; один налой (средний) под Спасову ризу, другой под распятие (крест), третий под евангелие (там же, стр. 93). По принесении мощей в Успенский собор, архиepeй шел за ризою Господнею, находящеюся в Успенском же соборе, в приделе. Шествие за Спасовою ризою было с рипидами и со свечами выносными (там же, стр. 94). Архиерей, прийдя в шатер и покадив ризу Господню, брал ее на голову, власти же поддерживали его под руки, и полагал на приготовленном налое за аспидным столом (Опис. соб.). Несение ризы было при звоне с реутом (Вивл. Т. XI, стр. 94). Во время патриархов, напр. в 1696 году, патриарх с освященным собором подняли с места, где издавна устроено, честную ризу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, со всяким благочинием и поставили на уготованном месте среди церкви против царских дверей (Дворц. разр. Т. IV, стр. 665).

Риза Господня всегда в ковчеге хранилась за печатью. Вскрытие печати в великий пяток бывало то среди храма, по принесении туда ризы, то в самом алтаре. По сказанию диакона Павла, бывшего в России с Антиохийским патриархом Макарием, в 1651 году, патриарх Никон, войдя в тот придел, где находилась риза, сделал земной поклон пред ковчегом, в котором находилась риза, окадил его и на голове перенес на средину храма. Здесь он вскрыл царскую печать, которою был запечатан ковчег, поднял крышку, и вынул оттуда нечто в роде маленькой книжечки, украшенной золотом и дрогоценными камнями, и с величайшим благоговением положил ее подле ковчега; затем он приподнял немного покров, из под которого показалась настоящая риза; он окадил ее, сделал поклон и облобызал ее: тоже сделали и другие. По словам Павла, эта риза представляла льняную темно-красного цвета одежду, которая поражала своим блеском и наполняла сердца всех, приближающихся к ней, чувствами благоговейного страха и трепета (Рущинский Религ. быт русских. М. 1871, стр. 56). В 1693 году вскрытие печати было в алтаре. Патриарх, по принесении св. мощей в Успенский собор, положив их на столе и воздев митру, пошел со властьми «по ризу Спасителеву, и распечатав и выложа из ковчега на гроб Господен, и покадив трижды, и на стороны властей, и отдав кадило архидиакону, поднял на главу, а под руки вели два митрополита. И пришед к налою, и положили на налой, и взяв кадило у архидиакона и кадил окрест Спасителевы ризы и мощей и распятие (Патр. вых. стр. 38). По принесении и положении св. мощей и ризы Господней на средину храма начиналось действо омытия св. мощей¹⁰⁰.

Во времена патриаршества при действе омовения св. мощей бывал царь. Иногда он шествовал при этом во всех трех крестных ходах, именно: во-1-х, из Успенского собора в Благовещенский, когда шли за святыми мощами; во-2-х, из Благовещенского собора в Успенский, при несении туда св. мощей; в 3-х. при отнесении их обратно из Успенского собора в Благовещенский (так было, например, в 1678, 1680, 1683, 1684 годах). (Дворц. разр. Т. IV, см. эти года); иногда же указывается хождение царя в двух крестных ходах – из Успенского собора в Благовещенский за св. мощами и оттуда в Успенский при несении мощей (так было в 1633, 1670, 1671 годах) (Выходы царей см. эти года), – или из Благовещенского собора в Успенский при несении св. мощей и потом, по омовенин мощей, обратно в Благовещенский собор (так было в 1685 году) (Дворц. разр. Т. IV, стр. 342); иногда царь только провожал св. мощи в Благовещенский собор (так было в 1650 г.) (Выходы царей). Бывало же, что царь не шествовал в крестном ходу, а приходил только в Благовещенский собор для поклонения св. мощам, пред тем временем, когда следовало нести их в Успенский собор (так было в 1639, 1641 годах) (Выходы царей); иногда же царь приходил в Успенский собор к совершению чина омовения св. мощей (так было в года: 1647, 1651, 52, 53, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 73, 75, 78) (Выходы царей) 1690 (Дворц. разр.). Но были года, когда вовсе не было выхода царя к омовению мощей (так в 1676, 1677 году) (Выходы царей).

При несении св. мощей из Благовещенского собора в Успенский и обратно в Благовещенский, кроме духовных лиц, в крестном ходу шли, по обе стороны св. мощей, дьяки из Приказов (Дворц. разр. Т. IV, 1680, 1683 г.). Они были назначаемы для почести мощей (там же 1690 г.).

Водоосвящение, по указанию рукописного Новгородского Устава первой половины XVII столетия, совершалось протопопом с диаконом. Архиерей же только погружал в воду крест при пении тропаря. Очевидно, так же совершалось и в Москве, ибо подобным образом и водоосвящение совершалось по указанию московских Потребников 1639 и 1651 г. – при других службах, например в день летопроводства (см. выше стр. 114). Пред погружением креста патриарх омывал себе руки. Так, в 1693 году подьяки принесли в то время лохань с рукомоем. И после молитвы св. патриарх умывал руки для погружения и потом погружал крест в чаши и запевал тропарь (Патр. вых. изд. Дубр., стр. 40).

После погружения креста в воду совершалось омовение св. мощей. Для этого вода, в которую погружался крест, наливалась в несколько сосудов. По указанию рукописного Новгородского Устава это делалось так: Святитель погружает в воде крест золотой с мощьми. И погрузив крест, первое – подносит над дискос, второе – над блюдо порожнее, третье – над блюдо порожнее же. И по чары серебреной положит на них святая воды из чаши. И отпустит на правую страну Юрьевского архимарита с блюдом из губою отирати святые иконы и к Никите чудотворцу. А на левую страну Спаского Хутынского архимарита, с другим блюдом из губою, отирати такоже святые иконы, и к чюдотворцу Иоанну архиепископу в темницу. А сам святитель отирает губою на столе мощи и кресты. И погружает их в воде в чаши многих святых. И зуб Антипьев и перст Иоанна Богослова. И выжимает губу над дискосом, и сливает воду с дискоса в чашу; и паки на дискос накладывает воду святую». В Москве было приготовляемо, как видели, два вместилища воды к омовению св. мощей – чаша и серебряный ушат, поставленный на скамье. При освящении воды и в чашу и в ушат погружался крест, сперва в чашу дважды, потом в ушат, однажды (Опис. Усп. Соб., стр. 157). И как архиерей погрузит крест, кропит святою водою всю церковь, стоя на месте: и по отпусте того соборного водоосвящения, архиерей взем губу, отирает прежде ризу Господню и все святые мощи на столе. И по отрении целует, и идет к чудотворным ракам, Ионе и Филиппу (там же стр. 158). Павел диакон, бывший с антиохийским патриархом Макарием в России в 1653 и 1654 годах, описал виденное им в великий пяток омовение св. мощей таким образом: Патриарх Никон, по прочтении евангелия, сошел с амвона и подошел к двум сосудам, стоявшим с водой, осенил их крестом, который потом трижды погрузил в воду, при пении тропаря праздника Богоявления. Затем протопоп стал подносить патриарху, один за другим, сосуды с мощами, при чем объявлял и имена их святых, а певчие в то время пели соответствующие тропари. Патриарх, вынув из сосуда мощи, погружал их немного в оба сосуда с водою, сам целовал, потом давал целовать и патриарху Макарию, и затем передавал священнослужителям, которые вытирали их от влажности и опять вкладывали в ковчеги. Потом Никон стал погружать в воду частички животворящого Древа, находившиеся в иконах и чашках, которые теперь были собраны на особом блюде. Он сначала стер с них пыль полотенцем, и потом также погрузил в сосуд с водою. Затем он немного приподнял крышку ковчега, в котором находилась риза Спасителя, тоже и его погрузил, потом вытер полотенцем и снова поставил на своем месте. После того патриарх взял большую серебряную ложку и стал ею мешать воду в сосуде, погружая до самого дна, чтобы благодать проникла всю ее толщу. Тут эконом царицы поднес на фарфоровом блюде кресты, золотые чашки и другие дрогоценности царского семейства, и эти вещи тоже были погружены патриархом в воду. По словам одних, это делалось для их освящения, а по другим для того, чтобы погрузить и омыть от пыли частички животворящего креста, которые находились в этих вещах (Рущинск. Религиозн. быт русских, М. 1871, стр. 57). В книжке ‑ Чин священнослужения и обрядов, наблюдаемый в большом Успенском соборе (изд. в 1795 году), указано омовение мощей без погружения их в воду. Там сказано: святит архиерей воду августовым освящением по требнику, таже омочив губу в святую воду, верхнюю часть мощей отирает, и отпуст по требнику ж (л. 12).

После омовения мощей, было целование их и ризы Господней, окропление народа освященною водою и раздаяние ея для пития. И как омоют мощи, сказано в чине 1679 года, целование бывает мощей и потом отпуст часам, а по отпусте пьют воду и кропятся ею (Вивл. ч. XI, стр. 94). Окропление освященною водою совершалось патриархом в самом соборе, и властями у полуденных и южных дверей храма. В 1678 году после целования св. мощей и ризы Господней, свят. патриарх и власти кропили святою водою, а у дверей соборной церкви кропили народ святою водою власти: у полуденных – Варсонофей, митрополит Сарской и Подонской, у южных – Семион, архиепископ Смоленской и Доргобужской (Дворц. разр. Т. IV, стр. 33). При этом назначались присутствовать и гражданские чины. В указанный год с ними (властями), по указу великого государя были: с Крутицким (т. е. митрополитом Сарским и Подонским) околничей князь Григорий Офонасьевич Козловской, думной дьяк Григорий Богданов; с Смоленским (архиепископом) думной дворянин Андрей Васильевич Толстой, думной дьяк Данила Полянской (там же и подобное о 1680 г., стр. 149, о 1683 г., стр. 206).

В 1684 году, а затем и в последующие года власти (т. е. митрополиты или епископы), кропили народ тою водою, которую они тут же у полуденных и южных дверей сами освящали¹⁰¹. Таким образом, водоосвящение почти одновременно совершалось в трех местах храма. Весьма вероятно, освящение воды в трех местах было для возможности иметь большее количество освященной воды, для ускорения окропления народа святою водою и раздачи ея ему и для избежания тесноты. При водоосвящении у полуденных и южных дверей, по указу государя, присутствовали гражданские чины¹⁰². Власти совершали водоосвящение при собрании священнослужителей, и освящение воды и здесь сопровождалось омовением св. мощей. В 1679 году указано: «у дверей южных и северных поставляют чаши большия с водою и посылают по архиерею, да по архимандриту, да по игумену и соборные священницы, и дают им мощи в крестах на двух блюдах, или на трех, и святить воду посылаются из нижних степеней (Вивл. ч. XI, стр. 94). И в 1687 году, по принесении св. мощей в Успенский собор, начали водоосвящение, что августа в 1 день... а ключари архиереев посылают к водоосвящению ко вратом южным и северным, с ними по архимандриту, да по игумену, да 2 протопопа, да соборных священников по человеку, и мощей и крестов по 2 блюда, или 3, и воду святят, свечь не было (Вивл. Ч. XI, стр. 73). Впоследствии, вместо архиереев, освящали воду архимандриты. В Описании Успенского собора, составленном А. Левшиным и изданном в 1783 году, сказано, что когда начнется освящение воды (в Успенском соборе); тогда посылаются по 1 архимандриту вне церкви, на страну, что от Синода, с ним один игумен, один протопоп, и с ними отпущается для освящения воды в больших медных чашах, крест на малой мисе, требник, кропило, свещи в посвещнице, которая вода и раздается народу. А другой архимандрит посылается на другую сторону, что от Архангельская собора, и с ним посылается все то ж, что и с первым архимандритом, которые то действо освящения воды и исправляют (Стр. 157, 158). В книжке же «Чин священнослужения и обрядов, наблюдаемый в большом Успенском соборе», изданной свят. Синодом в 1795 года, уже нет указания на водоосвящение в великий пяток у полуденных и южных дверей храма, а говорится только об освящении воды в соборе.

Чин омовения мощей, совершавшийся в великий пяток, ради благолепия святыни и сохранения ее в подобающей ей чистоте и ради получения, чрез омытие св. мощей, освященной воды, на просвещение и исцеление приемлющим с верою, кроме того, совершался в разных особых обстоятельствах общественной и частной жизни русского народа.

Освящение воды чрез омовение св. мощей совершалось для очищения оскверненного идоложертвенным богослужением. Когда владыкам новгородским стало известно, что в Воцкой пятине арбуи – чудские жрецы – многих христиан увлекли к своим мольбищам, в прелесть кумирскую, что многие христиане церковью Божиею и церковным правилом пренебрегли, на покаяние к духовным отцам не стали ходить, молились деревьям и камням, постов не чтили и не хранили, мертвых клали в лесах по курганам и по коломищам, при рождении детей призывали для наречения имени арбуев, жили с женами без венчания и молитвы, и вообще жили в нечестии; тогда архиепископы Новгорода и Пскова – Макарий в 1534 и Феодосий в 1548 году, слыша о таких делах, подвиглись петь молебны собором Господу Богу и Пречистой Богородице о избавлении прегрешений их, и воду святили с животворящих крестов и чюдотворных икон и с святых мощей, и ту воду послали к игуменам и священникам, жившим среди заблудившихся христиан. Архиепископ Макарий послал освященную им воду с своим Рождественским священником Ильею, а архиепископ Феодосий с Софийским соборным священником Никифором. При священнике Ильи архиепископ Макарий послал боярских детей Васюка Палицына да Ивашка Ошманаева, а архиепиокоп Феодосий при священнике Никифорове – Федчю Прокофьева сына да Сенку Мартьянова. И с упомянутыми священниками, с боярскими детями послано были от архиепископов к священнослужителям такого рода приказание: И как священник (Илья или Никифор) с тою с святою водою от нас к вам приедет, и вы б, игумены, и священники, и диаконы, с нашим соборным священником с Никифором (или Ильею) и с теми нашими детми боярскими, часа того, по всем своим приходом, всем православным христианом велите, сбиратись купно всем им единодушно и тщательно, в тех Чюдцких и Ижерских местах, в селах и деревнях, и в лесах те скверныя молбища, камение и древеса, везде разоряти и истребляти в конец и огнем жещи, а арбуем бы есте и их учеником, идолопоклонником, к тому нашему священнику Никифору (или Ильи) велели на поучение приходити, и поучения от него слушати во всем; и как где в которых погостех и уездех те скверные молбища разорят и огнем выжгут, и яз во всех тех погостех по церквам велел своему священнику Никифору (или Ильи) пети молебны Господу Богу и Пречистой Богородице и великим чюдотворцом, со всеми вами игумены и священники, да и воду святить, и вы бы тое святую воду, которую сами освятите, с тою святою водою, которая от нас к ват придет, совокупляя воедино, да ездили по своим приходам, по селам и по деревням, и кропили всех православных христиан от мала до велика и все места и жилища их (Вивл. Ч. XIV. стр. 149–152 и 167–171. Дополн. к акт. истор. Т. I, № 43, стр. 57–59).

И так вода, освященная архиереем соборне и с омовением св. мощей, почиталась, приемлющими ее с верою, особенно благодатною; она посылалась владыками в те места, где не было св. мощей, и приказывалось смешивать ее с тою, которая освящена без омовения св. мощей. При народных бедствиях – повальных болезнях, голоде, и тому подобному русский народ первым способом к удалению от себя бед почитал обращение к Господу, молебные пения и окропление святою водою, освященною чрез омовение св. мощей.

Когда великий князь в 1522 году услышал, что в Пскове было великое поветрие, опечалился о своею отчине и повелел своему богомольцу митрополиту воду освятить у Пречистые в соборные церкви, соборне, сь мощей чюдотворцов Петра и Алексея... и посла митрополит гонца своего в Псков со святою водою, а на Новгороде тогда не бысть владыки, и к той святой воде свою приложишя у святей Троицы, и освящяша ю соборне и подаваше ю священником по приходом и велеша им дворы кропити и людие... и поветрие нача переставати (Полн. Собр. Р. Л., Т. IV, стр. 295). Подобным образом совершалось в 1557 году, когда был голод в Москве и во всех городах русского царства. Митрополит Макарий тогда отправил к Пимену архиепископу Новгорода и Пскова грамоту и писал в ней, что он (митрополит), молив всесильного Бога соборне с благочестивым царем, с его благочестивою царицею и с их благодарованными чады, и с его братьею, и о святем Дусе цареградского и вселенского святейшего патриарха Дионисия посланником ексархом, с преосвященным Евгриамским митрополитом Иоасафом, и со владыки и архимандриты и честными игумены, и со всем синклитом, и с греки, и со всеми священными соборы, пев молебны и воду святив с животворящаго креста и со всех святых мощей... ту святую воду посла к тебе. И как тебе ся наша грамата придет со священными водами, и ты б, сыну, велел по монастырем сзывати архимандриты и игумены и весь священный собор... велел быти в соборныя церкви Премудрости Божиа Софею... со всеми священнюми соборы пев молебны и воду святив, молил Бога, Пречистую Богородицу и великих чюдотворцев и всех святых... чтобы Господь оставил праведный свой гнев гладный, и послал бы в весну плодовиты цветы и теплоту солнечную на умножение плодов земных; да ту святую воду послали к тебе; да те святыя воды совокупив во едино, разослал бы еси по градом и по монастырем, по всей своей архиепископьи... да тою бы ecu святою водою велел кропити народ православных христиан от мала до велика (Допол. к акт. ист. Т. I, № 221, стр. 366).

Освящение воды с омовением св. мощей, совершалось не только архиереем, но также архимандритами, игуменами, протопопами, попами – в тех местах, где не было архиерея. И когда они при своих храмах не имели святых мощей, они просили даже царя, чтобы прислали им для молебных пений и водоосвящения мощи из другого города. Жители новопостроенного города Карпова подали в 1648 (155) году заручную просьбу царю Алексею Михаиловичу, в которой писали ему, что в Карпове напала на нас холопей твоих, болезнь и скорби полевые, и вода государь в Карпове не здоровая... животворящего креста Господня с мощами святых, в Карпове нет, вод, государь, священие бывает крестом Христовым без мощей... вели государь, для своего царского богомолья прислать в Карпов, и для наших скорбей и болезней, животворящий крест Господень с мощами святыми на освящение воде и на утверждение и на исцеление нам. На такую просьбу последовало от царя такое решение: по нашему указу в прошлом в 154 году отпущен с Москвы в Хотьмышское животворящий крест Господень с мощами, для освящения воды и исцеления всяких болезней и скорбей, велено Хотмышским воеводам отпускати в городы без задержания. За этим то крестом царь велел жителям города Карпова послать карповского попа и карповских служилых людей добрых, сколько человек пригоже, и взять им на Хотмышском у воеводы, у князя Семена Балковского животворящий крест Господень с мощми, привести в Карпово, а в Карпове с животворящаго креста святив воду, велено людей и лошадей и всякую животину кропить не по один день. В Карпове велено встретить этот крест с крестами и иконами и большею честию нести в соборную церковь с молебным пением и там молебны пети Спасу и Пречистой Богоматери и всеи святым и воду святить и тою святою водою велел людей и лошадей и всякую животину кропить по многия дни (Иванова Описан. Госуд. архива. М. 1850, стр. 299–301).

Иногда послание св. мощей в город было по мысли самого царя. В 1649 году царь Алексей Михаилович в грамате в Курск к Стольнику и Воеводе Ладыженскому писал: «Ведомо нам учинилось, что в Курску тутошние и приезжие всяких чинов, многие люди нападными болезнями и страховании болезнуют, а иные от тех нападных болезней и от страхования умирают: и мы великий государь, желая от Бога милости православным хрестьяном, велели отпустить из Москвы в Курск животворящий крест Господень, в серебре золочен, а в том кресте многоцелебные мощи святого и великого Пророка и Предтечи, Крестителя Господня, Иоанна и иных многих святых апостол и великих святителей и мученик и преподобных и богоносных отец, и мучениц и преподобных жен. И по нашему указу тот животворящий крест Господень отпущен с Москвы с Курчанином с Гаврилом Малышевым». И велено было архимандритам, игуменам, протопопам, попам и дьяконам учинить встречу кресту Господню со крестами, с образами, с чудотворными иконами и со всякою святынею, и приняв крест у Гавриила Малышева нести с молебным пением, а в соборной церкви всему собору петь молебны... и воду святить и тою святою водою кропить город и по городу наряд, и всякия крепости и всяких чинов людей и лошадей и всякую животину... для просвещения и очищения православным хрестьяном, и на отгнание всяких различных страхований, и скорбей и на исцеление больным (Полн. Собр. Зак. Т. I, стр. 161, 162).

Вода освященная омовением св. мощей была употребляема для орошения полей, ради плодородия на них. Царь Алексей Михаилович, в грамоте 7178 (1670) г. архимандриту Савина Старожевского монастыря, писал о присылке великому государю в Москву по прежнему масла и воды святой умовенной для Измаильского ржаного сева (Смирнова Истор. Описан. Савина Стор. монаст. М. 1866, стр. XXIX). Слово «умовенная» указывает на воду, освященную омовением св. мощей. При молебном пении, совершавшемся в напутствие, вода освящалась также чрез омовение св. мощей. Когда царь Иоанн Васильевич и митрополит Макарий со всем собором отпускали архиепископа Гурия в Казань; тогда на молебне, отслуженном митрополитом со всем освященным собором, воду святили животворящим крестом над святыми честными чюдотворными мощами (Акт. Арх. Эксп. Т. I, № 241, стр. 257).

Обычай совершать освящение воды с омовенисм св. мощей не чужд был и грекам. Павел диакон, приехавший в Россию в 1653 году с антиохийским патриархом Макарием, говорит, что Макарий, проживая во время свирепствования моровой язвы в России, в Коломне, по просьбе тамошного духовенства – совершить крестный ход, освятил воду крестом, мощами и священными предметами, которые привез с собою (Рущинский Религиозн. быт русск. М. 1871, стр. 92).

Из изложенных примеров видим, что иногда вода освящалась омовением св. мощей, только находящихся в одном кресте, который и погружался в воду, а иногда она освящалась омовением многих крестов и св. мощей. Последний из этих двух случаев возбудил недоумение, каким образом совершать многими св. мощами освящение воды? И некоторые погружали в воду, все кресты и св. мощи по подобию того, как погружался крест при пении: «Спаси Господи люди Твоя». Стоглавый собор посему предложил такой вопрос: Святая вода святити по правилом святых отец. единым крестом возвизати в три погружения. неции же от неведения, или от неразумения совокупляют многия кресты и иконы с мощми, и теми святят. и о том разсудити и утвердити по божественным правилом». И на это дан был следующий ответ. «Святити вода единым крестом в три погружения. а прочие святые кресты со святыми мощми тут же на блюде держит диакон, а не погружают, но един крест святитель или иерей погружая. святый крест да над ними же держит до трижды, а потом кропит святою водою со всех крестов и прочая вся совершает по божественному уставу (Стоглав. Издание Кожанчикова. Спб. 1863 г., гл. 41, воп. 6, стр. 130). В Домострое, памятнике XIV столетия, объяснен способ освящения воды, посредством омовения многих мощей, несколько подробнее. Домострой, советуя призывать священнический чин в праздники, для совершения молебнов и для освящения – животворящим крестом и с чудотворных образов и с честных святых мощей, говорит: «а вода святити января 6 и августа 1 всегда единым животворящим крестом, погружая его по трижды в чаши, святитель или священник, глаголюще тропарь: Спаси, Господи, люди своя трижды. А на Богоявленьев день тропарь: Во Иордани крещающу ти ся, Господи», трижды. А на блюде лежат святые кресты и иконы и чудотворные святые мощи. Из чаши вынимал крест над блюдом держити: и со креста идет вода на ту святыню; и по погружении креста, и по освящении святыя воды, помазуют губою (губкою Бол. и Арх.) омакая в ту святую воду честные кресты и святые иконы и чюдотворные мощи, елико суть во святем храме или в дому, глаголюще тропари коемуждо святому, святую икону помазующе; и с тех икон губку выжимати в ту святую воду и паки иные святыни помазати такожде, и тою святою водою кропить алтарь и весь святый храм, крестообразно; и в дому такожде по всем крамом кропити и народ весь (и на дворе всем Цар.); и достойнии с верою помазуются и пьют ея, на изцелениа и очищение (оцыщение Арх. и Цар.) душам и телом, и во оставление грехов и в жизнь вечную (Временник Импер. Москов. Общ. Ист. и Древн. Росс. Книга I. 1849 г. Москва, стр. 10, 11). Здесь, кроме того, что указывается способ, каким совершалось освящение воды при омовении многих святых мощей, говорится – что освящение воды чрез омовение св. мощей было и в домах и, наконец, что оно было при совершении водоосвящения и августовского и богоявленского.

В прежних печатных богослужебных книгах, кроме чинов водоосвящения богоявленского и августовского был особый чин освящения воды: «Чин, омыти мощи святых или крест мочити». Чин находится в молитвослове (требнике) изданном в Венеции в 1538 и 1570 г., в московских служебниках 1602, 1616 г., в московских потребниках 1625, 1636, в мирском потребнике 1639 и в потребнике 1651 года. Этот чин был короче и богоявленского и августовского водоосвящения. Самый краткий находится в венецианском издании. В московских изданиях чин омыти мощи святых или крест мочити был следующий: после обычного начала служб, указано петь стихиры кресту и св. мученикам. Затем следовала ектения, «Миром Господу помолимся», в которой, между прочим, были прошения: о благословитеся воде сей, всяким благословением духовным свыше; о освятитися воде сей пришествием Святого Духа; о ниспослати Господу Богу нашему на воду сию благодать и благословение иорданово; о быти воде сей на очищение вредом, и на здравие телом и на спасение душам нашим; о черплющих от воды сея, и приемлющих и пиющих ю на освящение душам и телом. Затем священник читал тайно молитву: Господи Боже наш, тебе молимся, в которой просил Бога: и посли нам милость свою от святых высот Твоих, благодать Святого Духа на воду сию, и освяти ю Духом Твоим Святым, да будет пиющему рабу твоему, имя рек, на спасение души, и на исцеление, и на здравие телеси и на вояку потребу благу». По прочтении молитвы Иерей омывал мощи святых, или крест, влагая в воду, говорил тропарь: «Во Иордане крещаютися Господи» и «Спаси Господи люди твоя». Засим вслух произносил молитву: «Боже великий и великоименитый», в которой опять просил Господа – освяти ю (воду), силою единороднаго Сына Твоего и благодатию Святаго Духа; яко быти воде, приемлющим и пиющим ю, и помазующимся ею, имя рек, на изменение страстем, на оставление грехов, на отгнание всякого неприязненнаго духа нечистого, на уврачевание недугом и на избавление от всех зол, на утверждение вере, еже к Тебе, и на освящение правде, в причастие святаго тела и крове Христа твоего, на освящение душам, на здравие телесем, в наследие царствия небеснаго, на общение всынения, на милость и щедроты Твоего человеколюбия»... «После омовения святых мощей и влагания креста в воду, священную воду сию разъемлют верные и пиют от нея». Оканчивался чин чтением Отче наш, пением тропарей – «Помилуй нас Господи» и произнесением ектении – «Помилуй нас Боже», в которой, между прочим, было прошение: Еще молимся о рабех Божиих, хотящих пити воду сию, и требующих от нея помощи и исцеления, о здравии и о спасении. Затем бывал отпуст.

Можно полагать, что этот краткий чин совершался при омовении св. мощей в великий пяток. В Новгородском чине сказано: что в этот день протопоп святит воду по скору. И в день летопроводства святили воду в 1627 году малым освящением (Вивл. Ч. VI. стр. 162); в 1630 году по чину еже мощи мочити (Русск. Истор. библ. Т. III. стр. 12) и, наконец, в 1668, протопоп и диакон святили воду по чину, еже омыти мощи, и написан в служебнике или в книге тонкой (Вивл. Ч. X. стр. 4).

Чин омыти мощи святых или крест мочити содержался в рукописных служебниках, находящихся в Московской Синодальной библиотеке, именно: а) в Служебнике XIV столетия (№ 344), приписываемом¹⁰³ митрополиту Киприяну: «Чин омыти мощи святых потребы ради, яже есть лепо». Г. Невоструев говорит, что в этом чине находятся: стихиры, две ектении и молитва: Боже великий и великоименитый. В чиноположении же, помещенном в старопечатном Требнике 1639 года л. 307, более стихир, чем в рукописи, в которой и молитва только последняя (Опис. слав. рук. Моск. Син. библ. отд. III. стр. 20); б) затем в Служебнике (№ 350) XV в. и в) в Служебнике (№ 356) XVI столетия содержатся одинаковые чины, с одним и тем же заглавием: «Чин омыти мощи Святых или како воду с креста питип», но пространнее чина, помещенного в Служебнике (№ 344). Оба сходны с чином Требника 1639 года (там же стр. 47 и 63); г) в Требнике, приписываемом митрополиту Киприяну (там же № 375), находится и «Чин мощи омыти или с креста воду пити». У Гоара нет (Невоструев, Опис. III. стр. 203). и д) в Служебнике (№ 360) XVI века находится: Чин омыти мощи святых, или како воду с креста пити. Но в этом чине, сходном с двумя предыдущими, включены еще две молитвы, находящиеся в Последовании (№ 349) о причащении святыя воды ихже великаго священиа на богоявление, егда несть лет причаститися животворящих таин плоти и крови. Молитва одна начинается словами: «Господи Боже наш, иже с безсмертным и безначальным отцем», а другая: Слава неизреченной и неизследованней благости (там же стр. 84 и 43). Г. Мансветов, при рассуждении о Служебнике и Требнике, приписываемых Митрополиту Киприяну, и о находящемся в них Чине омыти мощи святых, показывает не сходство этого чина в упомянутых Служебнике и Требнике и говорит, но не решительно, о происхождении чина от митрополита Киприяна¹⁰⁴.

Время прекращения печатания в богослужебных книгах Чина омыти мощи святых относится ко 2 половине XVII столетия. В Требнике, изданном в 1658 году, нет этого чина. По рассылке этого Требника по церквам, приказывалось освящать воду по чину августовскому. В Требнике же митрополита Петра Могилы, изданном в Киеве 1646 году, затем в Требниках Львовских 1695, 1719 было: «Последование краткаго освящения воды». В сущности оно есть тот Чин, иже омыти мощи святых и крест мочити, но еще более сокращенный. Молитва водоосвящения, составляющая собою самое главное в этом чине, – таже что́ и в Последовании краткого освящения воды (см. в Приложении). Но в Последовании нет никакого указания на омовение мощей. Последование, как сказано в нем, должно совершаться только в крайнем случае и, если в церкви, то особо, а не при народе, и что собственно при православной церкви существует два водоосвящения – Богоявленское и Августовское: «Вестно буди, яко освящение сие (т. е. краткое) николи же народне в церкви бывает, по нужде, скорости ради: в церкви же точию два освящения вод совершаются, си есть: едино Августово, еже и в церкви всегда и на всяком месте и на куюжде потребу совершается. Второе же Богоявленское, еже дважды в лето точию си есть: в навечерии Святых Богоявлений по вечерни в церкви, в самый же день Богоявления по утрени на источнице, или на реце совершаются, тем же разве нужды, никакоже сие краткое достоит употребляти».

Последование краткого освящения воды, после того, как не стало печататься в православных богослужебных книгах, удержалось в униатских, но на те крайние случаи, которых не бывает в православной церкви. В Почаевском Служебнике 1755 года указано совершать это Последование, когда в дому случится совершать литургию и следует для сего окропить дом святою водою, а ее в долу не имеется. В православной же церкви не положено совершать литургию в доме.

В великии же пяток как нощные часы отдадут. И на 1-м часу благовестят на собор помолебенному 2, часы. В начале, 3-го часа во вся колокола звонят довольно. A в то время ключари приходят в соборную церковь и повелевают звонцем и пономарем здвинути с места амбон. И столы поставляют в софеи, и в иерусалиме. И на них полагают покровы, где мощи поставляти на блюдех. А блюда оловяные емлют ключари у ключного старца, 55 блюд. И устраяют ключари во святем иерусалиме мощи святых! на 50. И на пяти блюдех! а иные бывают блюда церковные. И полагают кресты и мощи на блюдех. А во святей софеи и посреди церкви поставляют на налогех. страсти и святое евангелие. И пред ними же свещи на подсвечниках. И поставляют скамьи поликом, и одевают скамьи коврами, встати властем седеть. И по времени входит святитель со властьми в соборную церковь. А протодиакон встречает святителя с кадилом по чину. А подъяки поют святителю входное исиолайти меншую по обычаю. И по обычных поклонех святитель осенит на обе страны рукою. Потом знаменуется у софеи и у троицы. И на левой стране у успения, и по среди церкве у евангелия и у святых страстей христовых.

Таже став на место облачается святитель. А в то время подъяки поют стих среди церкви на мере. А власти в олтаре такоже облачаются. А в тоже время ключари благословляются крестов поднимать. И повелевает ключарь попом посадским кресты поднимать, рипиды, крест выносно, софею, пречистую запрестольную. И по облачении святителеве, протодиакон кличет исполайти велегласно. И подяки поют преосвященному со многолетием. Таже протодиакон велит повещати властей на собор. А ключарь благословляется кресты отпущать. И отпущает кресты по чину в златые врата. И идет святитель за кресты со всем освященным собором. А пред святителем идут с большими свечами подъяки. А в те пори звонят во вся. А другий ключарь во иерусалиме приготовит також мощи, и кресты полагает на блюде. А емлют из софеи диаконы 8 кадил ко иерусалиму; став на месте среди церкви творит приходные поклоны по обычаю. А в то время дияки поют входное. I по поклонех осенит на обе страны рукою. И по скору знаменуется у святых икон на обоих странах, и входит во олтарь и целует святый престол, и крестом благословит себе. И паки выходит из олтаря и станет на своем месте среди церкви. И прием кадило, кадит мощи на столе крестообразно. И святые иконы, и властей, и клиросы; и паки покадит спреди мощи и протодиакона. И протодиакон святителя. А в то время ризничей говорит ектению болшую. Помилуй нас Боже бес кадила, пред святыми мощми. И по кажении святитель целует мощи святых. И по нем токмо власти, и боярин и воеводы и дияки; а священницы и прочии народ мощей не целуют. И по ектении святитель возглас: яко милостив. Таже ключари подносят святителю мощи святых на блюдех. И принимает святитель кресты и мощи святых на блюдех. И отдает властем и мирским попом. А сам святитель несет животворящаго древа Христа Бога нашего крест на дискосе, держа рукама на главе, а под руки святителя диякони поддержат.

И идет за кресты святитель по преди, с животворящим древом един; a по нем власти и прочии священницы со кресты и мощми, два два вряд. А протодиякон и ризниче и диякони, кадят мощи в восми кадил идучи от иерусалима к софеи. А певчие дияки поют страстной стих идучи пред мощми. А по них идут подъяки с лампадою из болшими свечами. А за подъяки, с шапками. И входит святитель в софею, теми же златыми враты с мощми. И пришед поставляет животворящее древо на столе. И приемлет святитель у властей и у священниц на блюдех мощи, и отдает ключарем. Ключари же приемлют от святителя и поставляют на столе. И по поставлении мощей станет святитель на месте среди церкви. А в то время престанут звонить.

Таже начинают часы. Протодиякон глаголет велегласно. Благослови владыко. А святитель. Благословен Бог наш. Потом псаломщик глаголет, царю небесный и прочая псалмы по уставу. Таже посадские диякони приемлют рипиды, и осеняют с стран мощи святых. А ключари поставляют по углом на четырех подсвечникех свечи. И по начале святитель раздает свечи боярину и воеводе, и дияком и властем и соборным попом и дияконом, а певчим дияком и подияком и причетником нет свечь.

Потом протодиакон подносит ко святителю кадило. И святитель прием кадило, кадит евангелие и праздник крестообразно, и сень и софею и прочие местные иконы по правой стране и в сход и место царское и святительское и властей и всю церковь, а волтари не кадит. И доколе святитель кадит; тогда власти с возженными свечами стоят. Егда же святитель по кажении станет на мете и отдает протодиякону кадило; тогда власти погашают свечи. И зажигают токмо к евангелиям ко всем, и по евангелии паки погашают. И по псалмех певчие дияки поют аллелуя, и ектению, диякон глаголет ектению. И по ектении глаголет псаломщик. Слава, тропарь, и ныне богородичен.

Потом конанарх сказывает стихиры по клиросом певчим дияком. И поют на распев не спешно для святительского кажения. И по стихирах ектения мал. Таже, прокимен и паремия и апостол. А в апостол протодиякон кадит. И по апостоле, глаголет протодиякон: премудрость прости. И святитель чтет евангелие. И по евангелии ектения исполним молитвы наша, потом чтение.

Чтет протопоп в раи в ризах не розоблачася. И на всех часех такоже чтут, священницы и диякони не розоблачася; а в чтение диякони с рипидами отходят в олтарь. И по скончании чтения диякони вышед изо олтаря, паки осеняют мощи рипидами. И псаломщик вершит, 1-ый час по уставу. Таже начинает юрьевский архимарит с своим диаконом 3-ий час. А хутынской шестой час. А 9-й час антониевский игумен. А каяждо власть начен свою чреду часа, возглашают и молитвуют. А егда начнут по ектении пети стихиры, тогда каяждо власть, кадят с своим диаконом. А первие кадят в начале евангелия и праздник, и мощи, и святые иконы и святителя и клиросы. А на 9-м часу кадят две власти в два кадила, койждо свой лик, по обычаю, и всю церковь. Егда же начнут пети 9-й час; тогда протопоп софейской з дияконом прием от святителя благословение и святит воду поскору. Тутоже у моще стол оболчен приготовлен бывает, с чашею болшею и с водою. А егда же приспеет время к водосвящению; тогда святитель сшед с места, крест золотой с мощми погружает в воде. И погрузив крест 1-е надносит над дискос, 2-е над блюдо порожжее, 3-е над блюдо порожжее же. И по чары сребреной положит на них святыя воды из чаши. И отпустит на правую страну юрьевскаго архимарита з блюдом из губою отирати святые иконы и к Никите чудотворцу. А на левую страну спаского хутынскаго архимарита, з другим блюдом из губою, отирати такоже святые иконы, и к чюдотворцу Иоанну Архиепископу в темницу. А сам святитель отирает губою на столе мощи и кресты. И погружает их в воде в чаши, многих святых. И зуб Антипьев и перст Иоанна Богослова. И выжимает губу над дискосом, и сливает воду з дискоса в чашу. И паки за дискос накладает воду святую. Егда же начнут пети в стихерах покланяемся страстем твоим Христе. Тогда святитель поклонится 3 жды до земля. И сшед с места целует на налогех святое евангелие, и святые страсти Христовы. Потом целует кресты и мощи святых. И по нем боярин и воевода и дияки. И власти и священницы и вси боголюбивии христиане. А на 9-м часу чтение чтут довольно, для знаменования у мощей народного множества. И по совершении часов творит святитель часом отпуст со крестом среди церкви. И по отпущении часов, святитель кропит святою водою церковь крестообразно, а протопоп кропит алтарь. И по сем крестом благословляет святитель себя, и боярина и власте и кропит святою водою. Потом святитель покадит мощи крестообразно по скору и властей. И дает мощи властем по прежнему указу. И паки мощи относят во иерусалим со кресты. И поставляют на томже столе. И поставя мощи, кадит святитель крестообразно поскору, мощи и сень и местной образ. И станет на свое место. А в то время протодиякон глаголет ектению с кадилом. И по совершении ектеньи, глаголет Святитель возглас. Услыши ны Боже. И творит отпуст среди церкви со крестом: Пришедый на страсть волную. И по отпусте исходит святитель со всем освященным собором из ерусалима к софеи. И от ерусалима идучи диякони с рипидами. И пришед ко гробу Господню святитель с собором. Таже святитель прием от протодиакона кадило. И покадит гроб Господень и властей и протодиякона; а протодиякон покадит святителя поскору. Таже начинают певчие дияки пети стих, проси Иосиф. И святитель сам касается руками гроба Господня. И по нем власти. И ереи такожде взимают гроб Господень; а несут гроб власти и священницы на главах. И диякони кадят округ гроб Господень. И поставляют гроб среди церкви, против царских врат. И около гроба Господня поставляют 4 свещи на больших подсвечникех. И во главе гроба Господня поставляют на налогех святые страсти Христовы, и евангелие. Потом 6 дияконов посадских осеняют рипидами с стран гроб Господень, до отпуста полунощницы. И по поставлении гроба Господня и праздник; святитель кадит гроб Господень крестообразно. И над царскими дверми сень, и софею, и успение, я свое место. И став среди церкви на своем месте, кадит на обе страны властей; власти же поклонся отходят во олтарь. Потом кадит протодиакона и отдает кадило. И протодиякон прием кадило покадит святителя, и отдает кадило болшому диякону, диякон же относит в олтарь.

Поп вьлеиет водоу в чашоу новоу, и поставит святыие мощи. Таже, благословен Бог наш трысвятоие, тропарь святомоу иемоу же соут мощи и стихиры крестне и мученичне таже диаконства глаголютсе:

Миром Господу помолимсе о сьвышнем о мире вьсего мира о благословитисе нам с вьсацемь благословением Господу помолимся, о благословитисе води сеи Господу помолимся, о послати Господу Богу нашемоу благодать избавление и благословение иорданово Господу помолимся, о явити се иеи на очищение душам и телом Господу помолимсе, о вьсех чрьплющим и прииемлющим от них на здравие и на освященние душам и телом Господу помолимся, о избавитисе нам от вьсакоие, потом помилуи нас Боже иеще молимсе о благовернем цари нашем име рек, иеще молимсе о рабе Божием име рек, за иегоже иже мольба яко милостив и человеколюбец Бог наш. Таже молитвоу сию таи.

Боже великы и велико именити. твореи чюдеса иедин. славна же и не иследимаа. имо же несть числа. призрии молящимсе нам владико. пошли Дух Твои святыи на води сие. и освяты пришествием, иедино роднаго Сына Твоиего и Святаго Твоиего Духа, яко быти прииемлющим от ниее. или окропляющимсе. вьизменение страстем вьоставление грехом. вьотгнание вьсакаго неприязнаго духа не чистаго вьизбавление всех злых. вьоутверьждение веры. яже вьте, освящение правди, вьприишествие Святаго Духа, вьнаследие царства небеснаго вьобщение. оумниениа вьмилости и щедроти Твоиего веловеко, възглаш. Яко милостив и человеколюбец, посем омивают мощи глаголюще тропарь и кондак иегоже соуть мощи таже отпоуст вьзымают води требоующеи.

Глубокие благоговение к освященной богоявленской воде послужило поводом к составлению особого последования о причащении ее. Русские вообще весьма чтили освященную воду, как святой предмет, чрез который сообщается благодать Божия, дающая телесное здравие, устраняющая разное зло в житейском быту, удаляющая людей от греха, ведущая ко спасению. Большое число чинов Православной церкви, совершаемых при разнообразных случаях жизни людей, сопровождалось окроплением освященной воды. Освящение воды бывало в храмовые праздники. Тогда освященною водою кропились и храм, и молившиеся в нем, и затем жилища людей. От более же чтимых царями храмов и монастырей освященная вода посылалась им, как святой дар, не смотря на дальнее расстояние храмов от царского жилища¹⁰⁵. Освящение воды, как видели, иногда совершалось для известного назначения, с омовением чудотворных икон и святых мощей. Особенное почтение питали православные христиане к святой богоявленской воде. Это благоговение, естественно, должно было проистекать, прежде всего, от того, что освящение крещенской воды совершалось лишь в один день в году, – в навечерии праздника Богоявления и в самый день Богоявления и во многом было сходно, в ином даже одинаково с освящением воды для таинства крещения, чрез которое человек возрождается к новой жизни.

При освящении богоявленской воды воспоминается о крещении Господнем, о Иорданской воде; при этом возносятся моления, чтобы освященная вода была благотворна в разных нуждах возрожденного человека, ко очищению душ и телес всем верою черпающим и причащающимся от нее (ектения), ко исцелению страстей, к освящению домов и к всякой пользе изрядной, чтобы Господь Бог дал всем прикасающимся ей и причащающимся и мажущимся ею освящение, здравие, очищение и благословение (молитва). Почитание воды богоявленской, подобное почтению освященной воды для таинства крещения, перешло в Россию из Греции. Блаженный Симеон Солунский убеждал ценить воду для таинства крещения не менее, как и воду Богоявления¹⁰⁶. Эти вода (для таинства крещения), говорит он, ничем не ниже воды Богоявления, над нею даже более совершается молитв к возсожданию крещаемого. и сверх того она приемлет елей радования (Разгов. о свящ. дейст. и таинст. № 38¹⁰⁷.

Богоявленская вода, по указанию церкви, служит к очищению оскверненного. Устав церкви предписывает богоявленскою водою окроплять кладезь, если в него случится впасть чему-либо скверному (Больш. Требн. гл. 34), также – сосуд вина, или елея, или меду, если случится в сосуд впасть чему-либо скверному или нечистому (там же гл. 35). Благоговейное почтение к богоявленской воде проистекало и от чудесного свойства ее – не портиться несколько лет. Об этом свойстве свидетельствовал св. Иоанн Златоуст. Он сказал: «Христос крестился и освятил естество вод, и потому в праздник Крещения все, почерпнув воды в полночь, приносят ее домой и хранят во весь год. Итак, вода в существе своем не портится целый год, а часто два и три года остается свежею и неповрежденною, и после того времени не уступает водам, только-что почерпнутым из источника» (Беседа XXIV о Крещении¹⁰⁸). Вследствие благоговейного почитания богоявленской воды, было определено питие ее в некоторых случаях, вместо причащения плоти и крови Христовой. В чине Исповедания, находящемся в Большом и Малом Требниках, находится Увещание, какое иерей должен давать кающемуся. В Увещании иерей советует не приобщаться несколько лет тела и крови Христовой, а пить в это время только агиасму великую, т. е. богоявленскую воду. Дни, назначенные для пития богоявленской воды, были праздники. Такими днями назначены были – день Рождества Христова, Богоявления Господня, великий четверток, великая суббота, Пасха и дни памяти апостолов. В Потребнике, изданном при патриархе Иосифе в 1651 году, – в «Сказании восприемлющим исповеди иереем, како должны по божественным правилом духовная своя чада разсматряти и связовати и разрешати» – сказано: В запрещениях (т. е. находящиеся) должны суть, на Рождество Христово и Богоявление и на три дни Пасхи, рекше в великий четверток, в великую субботу, и в великую неделю Пасхи и святых апостол память, вместо причащения, приимати освящение святых богоявлений (л. 138 на обор.).

Постановление – пить, вместо святого причастия тела и крови Господней, воду богоявленскую могло происходить из глубокой древности, именно вскоре после того, как составлены были правила, отлучающие грешников от причастия на продолжительное время. Для утешения тех кающихся, которые заявили искренность раскаяния, положено было подавать богоявленскую воду.

Так как питие богоявленской воды лицам, находящимися под запрещением, было вместо причащения тела и крови Христовой; то богоявленская вода, подобно причастию Христовых таин, принималась прежде вкушения пищи. Вкушение антидора не дозволялось до пития богоявленской воды. Когда Чудовский архимандрит Геннадий дозволил в своем монастыре, в 1482 году, в навечерии Крещения, бывшего в неделю (в воскресение), пить богоявленскую воду по принятии пищи; тогда митрополитом Геронтием он был осужден и наказан. Летописец говорит, что «Геннадий повел воду богоявленскую едши пити по своему изволению; в уставе же написано: литургию отпев, вкусити по укруху хлеба во церкви и по чаши вина и вечерню начинати и воду святити, о питии же не писано, коли ее пити». Митрополит Геронтий, обвиняя Геннадия пред князем, говорил: такую священную воду обезчестил, юже святые отцы оглашенным в причастия место повелеша единою в году на Пасху испивати, а не покаяльником тогда на Богоявление пити преже доры, а он едше велел пити (Полн. Собр. русс. лет. ч. VI, стр. 234). В богослужебных книгах, например, в рукописном Служебнике XVII столетия, принадлежащем Московской Синодальной библиотеке (№ 360), предписывалось пить богоявленскую воду прежде вкушения антидора: «пьем святую воду на самый праздник Богоявления прежде дары» (доры) (К. Невоструева, Описан. Слав. Рук. Москов. Синод. библ. отд. III. ч. 1. стр. 83). И этот устав соблюдали патриархи; по освящении ими воды в навечерие и в самый день Богоявления, они сперва пили воду, потом вкушали антидор (Вивл. ч. X. стр. 155, год 1680, стр. 156, год 1681).

Чтобы питие богоявленской воды совершалось с должным благоговением, составлено было, для приготовления намеревающихся приступить к ней, особое Последование о причащении святой воды. В Последовании сказано: «Егда несть леть кому причастится святых и животворящих, пречистых Христовых таин плоти и крови, да по совету духовного настоятеля, егда время приспеет, да причастится священный воды Богоявления, по обычном уготовлении еже ко причащению», то есть, когда находящийся под запрещением не должен был причащаться тела и крови Господней, тогда он мог пить богоявленскую воду. К приготовлению его к ней служило Последование. В древности оно служило также и для не находящихся под запрещением. Молитвы его заключались в чине омыти мощи святых или како воду с креста пити (Служебник XVI в. Московской Син. библ. № 360, Невоструев. Опис. III, стр. 84, 43).

Последование о причащении богоявленской воды существовало до начала печатания славянских богослужебных книг. В Служебнике XV столетия, находящемся в Московской Синодальной библиотеке (№ 350), находится: Последование о причащении святыя воды, их же великаго священиа, на Богоявление, егда несть леть причаститися животворящих таин плоти и крови. Последование находится в том же виде, в каком помещено в старопечатном Требнике 1639 г. (К. Невоструева, Описан. Славян. Рук. Москов. Синод. библ., Отд. III, ч. 1, стр. 43). Затем Последование содержится в Служебниках XVI века, в той же библиотеке находящихся (смотри №№ 356, 358, 360), в Требнике XVI века (№ 377) (там же). В печатных богослужебных книгах «Последование о причащении святыя воды великаго освящения на Богоявление» содержится в Московских Служебниках 1602, 1616 года, в Московских Потребниках 1625, 1636, в Мирском Потребнике 1639, в Потребнике 1651 года.

Так как богоявленская вода заменяла собою причащение тела и крови Христовой, то Последование о причащении богоявленской воды, составлено по подобию Последования пред причащением Святых Даров. В начале его находятся предначинательные молитвословия, общие во многих церковных службах. После возгласа священника: «Благословен Бог наш» – положено: «Царю небесный», «Трисвятое», «Отче наш», «Господи помилуй» 12 раз, «Приидите поклонимся», трижды; псалом 50. «Помилуй мя Боже» и «Символ веры»: «Верую во единого Бога». Засим следуют молитвословия, относящиеся исключительно к причащению богоявленской воды. Сюда относятся два тропаря: один к Господу Иисусу: «Иже чашу имея неисчерпаемых сокровищ», другой Богоматери: «Дево чистая слова полато», и молитва: «Господи Боже наш, иже собезначальным Твоим Отцем». В молитве, желающий причаститься богоявленской воды, в частности просит себе тех же благ, кои для всех христиан испрашиваются при освящении этой воды, именно: «чтобы она причащающемуся была в просвещение души, во освящение телу, во умерщвление страстей, во отвержение лукавых помысл, во отложение лукавого настояния, в хранило на всяку пользу прилучну, яко да ея благодатию покрываем неврежен от всякого навета пребудет». После этой молитвы назначены три поклона. Затем тропарь и кондак Богоявлению, то есть: «Во Иордане крещаютися Господи» и «Явился еси днесь вселенней». Посем, сказано в Последовании: «причаститися со страхом святыя воды и со благобоязнством». Очевидно, эти слова произносились иереем, подававшим для пития богоявленскую воду. Они уподоблялись словам, произносимым на литургии пред причащением: «Со страхом Божиим и верою приступите». По причащении святой воды произносилась молитва: «Слава неизреченней и неизследованней ти благости», в которой, после славословия Господа, «что грешного и недостойного раба освящением сподобил освященныя воды причастием», причастившийся взывал: «укрепи ми ея ради живот, и не вредима всего соблюдая, непорабощена, покажи мя нечистым помыслом, всего мя обнови, всего во благая вождели делания, всего впери к твоему желанию». Затем, иерей говорит отпуст, произносимый в день Богоявления: «Крестивыйся от Иоанна во Иордане, Христос истинный Бог наш» и т. д.

Такое Последование о причащении богоявленской воды, подобное Последованию о причащении тела и крови Христовой, легко могло, приводить несведущих к ложной мысли, что то и другое причащение есть одинаково, что одно может заменить другое. Запрещение же не принимать пищи до принятия богоявленской воды должно было укоренить это мнение. Когда же было подвергнуто рассуждению мнение о запрещении пить богоявленскую воду после принятия пищи; тогда найдено, что запрещение не имело твердого основания, оно не соответствовало назначению священной воды. И в исправленных богослужебных книгах, в которых не с меньшим благоговением против прежних говорится о богоявленской воде, в которых также излагаются слова святого Иоанна Златоустаго о святой воде чудесно сохраняющейся, в богослужебных книгах не запрещается пить богоявленскую воду и по принятии пищи. При этом пишется против неверного взгляда на употребление богоявленской воды: «известно буди всем о святей воде. Яко нецыи суть отлучающе себе от святыя воды вкушения ради, не добре творят: ибо благодати ради Божия дана бысть на освящение миру и всей твари; темже во всяких местех и скаредных и всюду кропится, яже и под ногами нашими суть: и где есть сих разум, еже не пити сея; но да увеси, яко не вкушения ради ястия нечистота в нас есть, но от скверных дел наших, очищени же от cих, пием без сомнения сию святую воду» (Типикон, изд. в Москве 1848 г. Посдед., 6 генваря). При отмене запрещения пить богоявленскую воду до принятия пищи, как запрещения, не имеющего твердого основания, должно было прекратиться печатание в богослужебных книгах Последования о причащении святой воды, как Последования, поселявшего неверные мысли касательно богоявленской воды. Оно, в некоторой степени, служило для развития часовенного раскольнического богослужения. Но что иные богоявленскую иногда считали тем же самым, что и причастие тела и крови Господней, – тому есть доказательства. В Новгородском Софийском соборе находятся два кратира_; или кружки для святой воды, XV века. На них, между прочим, написано: «пиите от нея вси и есть кровь нового завета» (Соловьев, Опис. Новгор. Соф. собора, стр. 204, 205). Эта надпись показывает, что святую воду считали кровию Христовою. В древних рукописных сборниках, которых особенно много было распространено в народе в XVI и XVII веках, находятся внушения, что богоявленская вода более, нежели чем тело и кровь Христова. В принадлежавшем Соловецкой библиотеке Сборнике, под № 813, л. 542, есть: наставление о том, чтобы святую воду Богоявления соблюдали честнее самых пречистых святых таин, чтобы, если уканет или прольется – место то изжещи углием горящим, или исчесать и в воду вметати, или если на ризу уканет, ризу изрезить (Щапов. Русский раскол, стр. 447).

В Требнике московском 1658 года уже нет Последования о причащении богоявленской воды.

Егда несть леть кому причаститися святых и животворящих, пречистых Христовых таин плоти и крови. Да по совету духовного настоятеля, егда время приспеет. Да причастится священныя воды богоявления. По обычном уготовлении еже ко причащению. Сия изглаголет моления. Иерей. Сотворив начало по обычаю. Благословен Бог наш. Таже. Царю небесный. Трисвятое. И по Отче наш. Иерей. Яко Твое есть царство и сила и слава. Таже. Господи помилуй, 12 слава, и ныне. Приидете поклонимся 3-ждо. Посем. Псалом 50. Помилуй мя Боже. Посем. Верую во единого Бога. Таже тропари, сия. Глас 5.

Иже чашу имея неисчерпаемых сокровищ. даждь ми почерпьсти воду сию во оставление грехов. яко утесняем есмь жаждею. благоутробне Господи и спаси мя.

Слава и ныне. Богородичен. Дево чистая слова полато, душу мою покажи дом Пресвятаго Духа, воды источника живоначальна напой мя, горением греха истаема. яко да по долгу славлю тя.

Посем, молитва, ко святому причащению Иоанна Златоустаго.

Господи Боже наш, иже собезначальным Твоим Отцем с разумеваем. и соприсносущным и безсмертнын духом съпребывая, иже всякого освящения датель. иже и прежде своим крещением воды освятил еси. и ныне присно сих Твоим святым призыванием освящая Сам. и сею святою водою и пришествием и действием Святаго Духа, сотвори рабу Твоему, имя рек, быти причащаюшуся. в просвещение души, во освящение телу. во умерщвение страстем. во отвержение лукавых помысл. во отложение лукаваго настояния. во хранило на всяку пользу приличну. яко да ея благодатию покрываем неврежен от всякого навета пребудет, в славу Твоего преблагого и святого имени молитвами Пречистыя ти Матере Владычица нашея Богородица и всех святых, аминь. Таже. сотворь, 3 поклоны. глаголя, тропарь. крещению. Глас 1. Во Иордани крещающутися Господи. Тройческое явися поклоняние. родителев бо глас свидетельствоваше та. возлюбленного тя Сына именуя. и Дух в видении голубине, извествоваше словеси утвержение. явлейся Христе Боже, и мир просвещей слава Тебе. Слава и ныне. кондак. Глас 4. Явился еси днесь вселенней. Свет Твой Господи знаменася на нас, иже в разуме поющих тя. прииде бо, и явися свет неприкосновенныи; Посем. Причаститися со страхом святыя воды и со благобоязньством. Посем, молитва. иже во святых Отца нашего Иоанна Златоустаго, по прмчащению святыя воды.

Слава неизреченней, и неизследованней ти благодати, слава премногому долготерпению Твоему, слава благоутробию Твоему, Яко ныне грешного и недостойного раба Своего, освящением сподобил еси, освященныя воды сея причастием укрепи ми ея ради живот, и невредима всего соблюдая, неуловлена мя сопротивными соделай. непорабощена покажи мя нечистым помыслом. всего мя обнови. всего во благая вождели делания всего в пери ко Твоему желанию. яко ты еси сладость душам нашим. и Тебе славу возсылаем собезначальным ти Отцем, и со пресвятым ти Духом, ныне и присно и во веки веком, аминь. Иерей. Премудрость. Таже. Достойно есть. Слава, и ныне. Господи помилуй, 2-жды. Господи благослови. Таже. Отпуст крещению. Крестивыйся от Иоанна. во иердани, Христос истинный Бог наш.

В нынешнем Требнике находится несколько молитв на очищение церкви. Во-1-х, молитва, глаголемая на отверзение храма, в нем же случится человеку умерети нужно (глава 42), т. е. скоропостижною смертию. Молитва начинается словами: «Владыко Господи Боже наш, за многую Твою и неизреченную благость»¹⁰⁹. Эту молитву, с некоторым изменением, положено читать и на отверзение храма, в нем же животно безсловесное, по закону ветхому, нечистое и не жертвенное или умре, или роди (там же). Во-2-х, молитва на отверзение храма, оскверншагося от языков еще же и еретиков: «Господи Боже наш, храм сей показавый в жилище Твое» (глава 41)¹¹⁰. В-3-х, молитва на отверзение церкве от еретиков оскверншияся¹¹¹, иже во святых Отца нашего Тараса¹¹² патриарха Константинопольского (глава 40). Молитва начинается словами: «Владыко Господи Боже наш, храм сей показавый в жилище Твое»¹¹³. Осквернением храма от язычников, от которого требовалось очищение, почитается, по изъяснению Требника митрополита Петра Могилы, прикосновение язычников руками к священным вещам, хотя бы они и не сдвигали с своего места жертвенника и престола. Осквернением же храма еретиками разумеется завладение ими храмом, совершение в нем своего богослужения¹¹⁴.

В прежних богослужебных книгах, кроме указанных случаев, почиталось осквернением храма и то обстоятельство, если собака вбегала в церковь, или входил в церковь кто либо из неверных, и был составлен «Чии на очищение церкви, егда пес вскочит в церковь, или от неверных внидет кто». Вбежание собаки в церковь почиталось осквернением потому, что она, большею частию, после своего ухода оставляла следы своей нечистоты, и отсюда чин на очищение церкви, егда пес вскочит, указан был совершать и тогда еще «если от пьяных проказ, или от младенца случится скверна» (Требн. 1625, 1651 гг. и др.). Требование об очищении церкви после вбежания в нее собаки, было в XIV веке. Митрополит Киприан (1390–1405) в ответах к игумену Афанасию писал: «собака, аще по грехам в церковь вскочит, святити водою, священием августным, и церковь покропити и потом служити» (Русск. Истор. Библ., Т. VI, стр. 257). Олеарий, путешественник XVII столетия, говорил, что у русских, если случится собаке или другому животному войти в церковь и сделать там нечистоту, то они не довольствуются тем, что выметут и вымоют пол, но очищают святою водою и ладоном. В XV веке осквернение храма от вбежания туда собаки приравнивалось к вхождению туда вора для кражи. В вопросах и ответах бывших в этом столетии о разных случаях пастырской практики, в вопросе о псе присоединяется еще и тать. Там спрашивается, как поступить, «аще собака вскочит в церковь, или тать?» И дается замечательный ответ: «ино свящати священием месяца августа, антиминс старый положить на святой трапезе (Русск. Истор. Библ., Т. VI, № 124, стр. 869). Из ответа видно, что в то время вбежание собаки в храм и вхождение вора почиталось таким большим осквернением, что было сомнение, не надобно ли, после того, как пес в церковь вскочит, или тать войдет, освящать ее великим освящением, с переменою антиминса? Найдено, что антиминс в церкви может оставаться старый, но церковь следует освящать августовым водоосвящением. Собака сравнивается с татем, вором, очевидно, потому, что тать не приходит разве украдет и убиет и погубит (Иоан. Х, 10). Когда он входит в церковь для кражи, он не думает о святыне, готов ее попирать ногами, осквернить; он подобен, в этом случае, собаке, которой Господь уподобляет людей, оскорбляющих святыню, нападающих на нее¹¹⁵. Поэтому предписывалось, после вхождения вора в церковь, как после вбежания туда собаки, совершить малое освящение церкви. Но, можно думать, предписание, касательно татя не вошло в употребление. По крайней мере в известных доселе чинах об освящении церкви, егда пес вскочит, нет указания, что чин этот должен быть совершаем тогда, когда тать войдет в церковь. Касательно вбежания собаки в церковь еще строже отнеслось в XVI столетии святительское поучение к духовенству. В нем требовалось на 8 дней прекратить богослужение литургии в церкви, после того как туда вбежала собака. «А собака вскочит в церковь, ино в ней восемь дней не служити обедни, да вода святити августовым крещением, да кропить церковь, да служить» (Русск. Истор. Библ. Т. VI, № 134, стр. 922). И это строгое приказание едва ли исполнялось. В истории не находим примера тому, чтобы было прекращено богослужение из-за собаки; существование же правила показывает, каким великим осквернением считалось вбежание ее в церковь.

В XIV столетии, когда было дано правило митрополитом Киприаном об освящении церкви священием августовым после вбежания в нее собаки, тогда же указана и молитва на этот случай. В рукописном Служебнике, приписываемом тому же митрополиту Киприану (находящемся в Москов. Синод. Библ. № 344), содержится «Молитва на очищение церкви егда пес вскочит». Молитва начинается словами: «Господи Иисусе Христе Боже наш». Молитва таже, которая находится в старопечатном Требнике 1639 года, изданном в Москве, но молитва без всякого чиноположения (Невоструев Опис. слав. рук. III. 18). Эта же молитва, находится и в рукописном Служебнике XVI столетия (в той же библиотеке № 360). Но в нем она предназначена, но указанию надписи, для чтения по двум случаям, – не только от осквернения церкви псом, но и еретиком. В надписи сказано: «Молитва на оцещение церкви, оскверншейся от еретик, или аще пес в церковь вскочит» (Невоструев, Опис. слав. рук., стр. 85).

С давних также времен было установлено очищать церковь молитвою после осквернения ее еретиками. От Тарасия патриарха Константинопольского, умершего в 806 году, сохранилась молитва на отверзение церкви от еретиков осквершейся¹¹⁶. Обычай очищать храм молитвою от осквернения его еретиками, перешел от греков в Россию и укоренился с самого начала в ней христианства. Понятие о иноверцах, как людях нечистых, скверных, внедряемо было русскому народу лицами, заботившимися о не совращении людей от православия. Внушалось, чтобы они удалялись иноверных. Так преподобный Феодосий Печерский в послании своем к великому князю Изяславу, о вере Варяжской, писал: вере латинстей не прилучаитеся, ни обычая их держати, и комканья их бегати, и всякого ученья их бегати, и норова их гнушатися, и блюсти своих дочерей не давати за них, ни у них поимати, ни брататися, ни поклонитися, ни целовати его, ни с ним из единого судна ясти, ни пити, ни брашна их приимати. Тем же паки у нас просящим Бога ради ясти и пити – дати им, но в их судех: аще ли не будет у них судна, в своем дати; потом измывши, дати молитву: за неже не право веруют, и не чисто живут¹¹⁷. Если русский принимал пищу с иноверцем, по незнанию того, что тот был иноверец, он считался осквернившимся и должен был очистить себя молитвою. Самые съестные припасы – хлеб, вино, овощи, привозимые немцами, почитались нечистыми и требовали очищения молитвою. Митрополит Фотий в грамоте Псковскому духовенству, сомневавшемуся, можно ли покупать у немцев и употреблять в пищу продаваемые ими припасы, отвечал им, для успокоения их совести и для прекращения сомнения: «а что ми, сынове, пишете, что из немецкие земли приходят к вам что потребное, вино, или хлеб, или овощ; ино, сынове, очистив то молитвою от иерея, и подобает ясти и пити (Русск. Истор. библ., Т. VI, № 43, стр. 380¹¹⁸. От такого взгляда па иноверцев, как людей нечистых, составилось у русских понятие, что один вход иноверца в православный храм уже осквернял его. Вследствие такого взгляда русских на иноверцев, не входил во храм иноверец и тогда, когда следовало ему туда войти. В 1573 году, царь Иоанн Васильевич пожелал короля Арцымангуса (шведа) женить; и приговорил за него дать дочь князя Владимира Андреевича княжну Марию. Приказано было «венчаться королю на Пребойной улице, на Словнове, у Дмитрия Святого, а с королем ехати римскому попу, а королю стать в паперти, а венчать короля по его закону, а княжну по христианскому закону, а обручить и переменять перстни на месте; у короля попу римскому, а княжны попу дмитровскому; а приехав к венчанию к Дмитрию Святому, королю стать в паперти, а с ним короваи и свечи держать; а княжне идти в церковь, а с короваем и свечами и Фонарем стать на левой стороне у княжны» (Вивл. ч. XIII, стр. 97 и 102. Снегирева, Сказания русск. народа, ч. III. Дополн. стр. 93)¹¹⁹. Чтобы послы иноверца не имели возможности входить в церковь, для представителей западных государств назначены были особые двери, которыми они должны были проходить, когда являлись ко Двору. Так как к главному входу вел путь чрез церковь Благовещения, то сюда пропускали только восточных православных посетителей, а потом западных государей проводили чрез другие двери, которые открывались на внутренний двор (Тhе Travels of Macar patr. 1. 383. у Рущинского, стр. 219 и примеч. 677). Запрещение иноверцам входить в православные церкви было обидно им; многие из них жаловались на то, что посещение православной церкви иноверцем в глазах русского человека казалось осквернением святыни, наравне с осквернением ее каким-либо нечистым животным, собакою и т. п., так что в обоих случаях церковь освящалась св. водою и ладаном (Петр. 420, Мауеrb. 22. Warm 29. Perry 280, см. Pyщинского – Религиозный быт русских в XVI и XVII вв. М. 1871 г. стр. 218). Олеарий писал, что московитяне почитают свои церкви за святое чистое место, в которое не должно входить ни что нечистое; вследствие чего русские не охотно впускают в свои церкви чужестранцев других христианских исповеданий. Так в начале, когда мы приехали в Россию, и некоторые из нас по незнанию вошли было в церковь, просто только осмотреть ее; то нас за руки вывели и после того метлою замели пол (Чт. Имп. Общ. ист. и др., 1868 г., кн. 4, стр. 345).

Но мнение о еретиках, как людях нечистых, оскверняющих церковь своим входом в нее, мало по малу в XVI и XVII веках стало изменяться. Еретиков более стали отличать от неверных – язычников, иудеев, магометан. И в печатных богослужебных книгах, при изложении чина об очищении церкви по случаю вбежания в нее собаки, не говорится об еретиках. В московских Служебниках 1616 и 1635 годов, чии озаглавлен так: Молитва на очищение церкви, егда пес вскочет. В этих Служебниках находится не только молитва, но и чин. Тот же самый чин содержится в изданных в Москве Потребниках 1625 и 1636 годов, в Мирском Потребнике 1639, в Потребнике 1651 года. В Потребниках надпись над этим чином следующая: «Чин на очищение церкви, егда пес вскочит в церковь или от неверных войдет кто». Здесь прежнее выражение – oт еретик заменено словом – от неверных. Таким образом в печатных богослужебных книгах чин получил иное назначение, именно – к очищению церкви по осквернении ее – язычниками, иудеями, магометанами. На юго-западе России не считали вход иноверцев в православный храм таким осквернением его, что требовалось очищать его молитвою и святою водою. Иностранные писатели, напр., Гербиний (1675 г.), бывший на юге в России и в Москве, замечали, что отвращение к иноверию и вообще к иностранцам обнаружилось на юге не в такой сильной степени, как на севере (Рущинского, Религ. быт русских, стр. 218); и в богослужебных книгах – в Требнике Петра Могилы, в Требниках, изданных в XVII веке в Львове, не находим чина об очищении церкви, егда пес в нее вскочит, или из неверных кто войдет в нее.

Но и на севере мало по малу стало к концу XVII в. ослабевать к иноверцам нерасположение. Это и должно было так совершиться, потому что в христовой церкви не было безусловного запрещения о вхождении не только иноверцам, но и язычникам в православные храмы. В древней христианской церкви, хотя не дозволялось язычникам входить в церковь, но одно только вхождение их, без вреда храму и без оскорбления ими святыни, не считалось осквернением церкви. Иначе язычники не допускались бы в притвор ее. Им дозволялось там стоять в известное время. А язычники могли входить в храм православный с благим намерением, как, например, лица, посланные Великим Князем Владимиром для испытания веры. Бывши язычниками, они допущены были в Константинополе в православный храм. Хотя сказание о послании Владимиром Великим людей в разные страны, для узнания веры на месте, считается ныне учеными то вымыслом (Россия в историч. отнош., издан. Булгарина, сочинен. Иванова. Спб., 1837, ч. IV, стр. 102, История Русск. Церкви, соч. Голубинского, Т. I, полов. 1 гл. 2), то преданием верным духу времени, внесенным в летопись, около XIV века (Соловьев, История России, Т. I, гл. VII, примеч. 241); но достаточно и того, если с этого столетия, несколько веков читающие летопись не находили странным, незаконным допущение язычников-славян в храм с благою целью, не считали вход их осквернением храма. Герберштейн в оба свои посольства был приглашен в Успенский собор 15 августа, в храмовой день (Рущинского, стр. 220). В 1672 году были приглашены польские послы в православную церковь. Цари иногда сами приглашали членов иностранных посольств присутствовать при нашем богослужении, особенно в дни церковных праздников и торжеств, при совершении крестных ходов. Ясно, что многими русскими не всякое вхождение иноверцев в православный храм почиталось осквернением. При большем сближении русских с иностранцами, при убеждении русских, что вход иноверцев в православный храм не служит к осквернению его, ослабело строгое запрещение к входу их туда. И в Требнике, изданном в Москве в 1658 году, уже нет чина об очищении церкви, егда пес вскочит в церковь или от неверных войдет кто. Этот чин и сам собою не необходим; потому что есть особые чины об очищении церкви, оскверненной язычниками или еретиками. На тот же случай, если церковь оскверняется вбежавшею собакою, чин об очищении церкви егда пес вскочет в церковь заменяется другим чином, именно тем, который совершается, если животное родит или умрет в храме. И по своему содержанию «чин об очищении церкви, егда пес вскочет или от неверных кто войдет», не имеет ничего особого, что касалось бы пса или неверного. Содержание чина общее об очищении храма.

То пети молебен храму, и святити вода, священием, имже свящают августа в 1 день, и святою водою крестообразно покропити всю церковь и олтарь.

Таже, по ектении, диякон, Господу помолимся. Иерей, глаголет молитву сию. Господи Иисусе Христе Боже наш. Первое на восток, у царских дверей. Второе на запад, у входных дверей. Третие на юг. Четвертое на север. И где проговорит молитву тут покадит и святою водою покропит.

Аще от пияных проказ случится, или от младенца скверна, то скверна вычистити, и место огнем попалити на том месте. и пети молебен.

И по ектении молитву сию же глаголет единою.

Господи Иисусе Христе Боже наш. очищаяй скверны человеческия, безчисленным своим человеколюбием и милостию, совокупив во едино небесная и земная. и преграду вражды разрушив. и освятив церковь телесе нашего святым рождеством своим еже от Девы: рекий сосудом своим избранным Павлом апостолом, вы есте церкви Бога живаго. изволивый вселитися, и походити в нас. Ты Владыко рукотвореную сию церковь, благослови и освити и прослави. и приносимыя Тебе молитвы в ней нами рабы Твоими о нас, и о всех людех Твоих приими, яко един очиститель, и яко един безгрешен, очисти церковь сию, имя рек, нашего свершения. свершая всех ею в соединение веры Твоея. Твое бо есть еже миловати и спасати нас, Господи Боже наш. и Тебе славу возсылаем, со Отцем и со Святых Духом, ныне и присно и во веки веком. аминь.

Аще от пияных проказ, или от младенца скверна, то по молитве точию водою святою покропить. Таже отпуст.

Ныне по рождении младенца (в первый день по внегда родити жене отроча) по уставу св. церкови читаются три молитвы, и в это же время произносится особая молитва, при наречении имени младенцу, которую положено читать в 8 день по рождении его – «во еже назнаменати отроча, приемлющее имя во осмый день рождения своего».

Болезненное, слабое состояние как матери по рождении младенца, так и самого младенца указывает на нужду в молитвах. В это время особенно требуется помощь Божия. Священнослужитель в молитвах просит у Господа этой помощи, чтобы Господь исцелил и возставил родившую рабу от одра, сохранил ее и родившагося от нея младенца (молит. 1), помиловал и простил вольныя и не вольныя прегрешения ея, сохранил ее от всякого диавольскаго мучительства и соблюл младенца, родившагося от нея, от всякого яда, от всякия лютости, от всякия бури сопротивнаго, от духов лукавых, дневных и ночных, чтобы Господь дал родившей скорое востание очистил ее от скверны, исцелил от болезни, даровал душе и телу ея здравие и благопомощие, оградил ее ангелами светлыми и сияющими, соблюл от всякого наития невидимых духов, от недуга и слабости, от ревности и зависти и от очес призора¹²⁰ очистил ее от телесныя скверны и различных находящихся у нее утробных стужений и привел скорою милостию во исправление смиренное тело ея (мол. 2), чтобы Господь, видя немощь нас осужденных, простил и рабе родившей и всему дому в нем же родилось отроча и прикоснувшимся ей (мол. 3). Продолжение молитв о жене родильнице иерей произносит в 40 день по рождении младенца, когда приносится отроча для воцерковления, т. е. для начального введения его в церковь и «приносится материю уже очищенною и омовенною». В молитвах священник просит Господа, чтобы он рабу, которую спас, приходящую к Его святой церкви, очистил от всякого греха и от всякия скверны, чтобы она сподобилась не осужденно причаститися святых Его таин, и, чтобы от нея рожденное отроча благословил, возрастил, освятил, вразумил, уцеломудрил, удобромудрствил (добрым нравам научил), чтобы отроча сподобилось и умного света, во время, в которое Бог определил, и сопричислилось святому Его стаду (мол. 1), чтобы Господь по молитвам честнаго пресвитерства сподобил пришедшую рабу входа в храм славы Его, омыл ея скверну телесную и душевную, во исполнение 40 дней, сотворил ее достойною честнаго тела и крови Его (мол. 2), чтобы принесенного ею младенца благословил явиться Творцу всех и возрастил на всякое благое дело и Богу блогоугодное, отгнал от него всякую сопротивную силу знамением креста (мол. 3), чтобы благословил отроча вместе с родителями и восприемниками его – и (ежели младенец не получил еще святого крещения) сподобил, во время благопотребное, рождения водою и Духом (мол. 4).

Эти молитвы, находятся в связи с установлением православной церкви, которое воспрещает родильнице входить в храм и причащаться тела и крови Господней до 40 дней по рождении младенца. Основание к воспрещению указывается в самых молитвах; в них священник просит Бога, чтобы Он очистил рабу Его, родившую отроча, от телесныя скверны (ἀπὸ τȣ͂ σωματιϰõυ ῥύπου) и различных ей находящих утробных стужений (мол. 2), чтобы очистил от всякого греха и от всякия скверны (ῥύπου) приходящую ко святой Его церкви (молитва в 40 день), омыл ея скверну телесную (τòν ῥύπον τȣ͂ σωματος) и скверну душевную (τòν σπῖλον τῆς ψυχῆς) в исполнении четыредесяти дней (2 мол. в 40 день). Не душевные скверны, иначе – грехи возбраняют родильнице входить в храм; потому что в храме, как во врачебнице, получается исцеление от душевных болезней, здесь отпускаются грехи в таинстве покаяния, здесь приобщаются тела и крови Христовой во оставление грехов. Не дозволяют родильнице входить в храм скверны телесные, под которыми разумеются: болезненное состояние ее, различные утробные стужения, продолжающиеся до 40 дней. В указанных молитвах на греческом языке «скверна» (телесная) обозначается словом ῥύπος – грязь, не чистота, и таким образом отличается от того рода скверны, о которой говорится в чине бываемом, аще случится чесому скверному (μιαρόν) яковому либо впасти в кладязь; в чине бываемом, аще случится чесому скверному (μιαρόν) ново впасти в сосуд вина, или елеа, или меда, или чесого иного; в молитве, над сосудом оскверншимся (ἑπὶ σϰένȣς μιανϑέντος), в молитве над пшеницею осквершеюся (ἑπὶ σίτȣ μιανϑέντος): в молитве на отверзения храма от еретиков оскверншагося (ἀπὸ ἁιρετιϰῶν μιανϑέντος) (требн.). Здесь скверна обозначается словами μιαρός, μιαίνω, сходными с μιασμα – миазма, и указывает на такого рода нечистоту, которая оскверняет собою иных, и как бы заражает. Для прекращения вредного действия этой скверны совершаются молитвенные чины. Но, повторяем, не этого рода скверна разумеется в молитвах, читаемых ныне по рождении младенца.

Установление православной церкви о женах-родильницах, не дозволяющее им 40 дней входить в храм, повидимому, несколько сходится с постановлением ветхозаветной иудейской церкви. Там, в продолжении дней очищения, жена, родившая отроча, почиталась нечистою; ей запрещалось в это время, не только входить в святилище, но даже и прикасаться чему либо священному (Лев. 12:4,5). Она почиталась нечистою и в дни месячного очищения (Лев. 15:19 и далее). Кто прикасался в это время к ней, или к ее одежде, или к постели, почитался нечистым до вечера (Лев. 15:24), подобно тому, как почитался нечистым и нуждался в очищении всякий, прикоснувшийся к прокаженному, или мертвому (Лев. 15:2,3 сн. 5–13). В 40 же (по рождении сына) и в 80 (по рождении дочери) день она входила в храм с младенцем, чтобы предстать Господу и приносила, для жертвы за грех, агнца, или голубя, или птенца голубиного (Лев. 12:7 Лк. 2:22–24). Священник приносил жертву пред Господом и тем очищал ее (Лев. 12: 7). Такие постановления еврейского закона о телесной чистоте, внушая евреям заботы о теле, служили побуждением к возвышению внутренней чистоты. Но установления христианской церкви отличаются от них. В христианской церкви внешний обрядовый иудейский закон почти вовсе отменен (Деян. 15:1–30). В ней к возвышению внутренней чистоты явились особые средства и побуждения. Взгляд на женщину, родившую младенца в Христовой церкви ‑ иной, особый. Жена, подучившая в таинстве крещения очищение грехов, сподобившаяся приятия тела и крови Христовой, соделавшаяся храмом Святого Духа, не почитается, по рождении ею младенца, в том состоянии нечистоты, в каком она находилась, живи под иудейским обрядовым законом. В ней обитает Святый Дух, который, при душевной ее чистоте, не удаляется от нее, хотя бы то были дни телесного ее очищения. Она в это время может и молиться Богу и читать Библию и, в крайнем случай, сподобляться святыни тела и крови Господней. Такой взгляд на жену находится в книге Апостольских Постановлений. Там сказано: Если ты жена думаешь, что в продолжении семи дней, когда бывает у тебя месячное, не имеешь у себя Духа Святого; то, следует, что если скончаваешься внезапно, то отойдешь не имеющею в себе Духа Святого и дерзновения и надежды на Бога. Но Дух Святый, конечно, присущ тебе, потому что Он не ограничен местом, а ты имеешь нужду в молитве, в евхаристии и в пришествии Святого Духа, как ни мало несогрешившая в том. Ибо ни законное совокупление, ни роды, ни течение кровей, ни течение семени во сне, не могут осквернить человека, или отлучить от него Духа Святого, но одно нечестие и беззаконная деятельность... Если ты жена не молишься и не читаешь библии во дни очищения месячного, то ты невольно призываешь к себе духа нечистаго... Поэтому, воздерживайся, жена, от суетных речей и всегда помни о Сотворшем тебя, и молись ему, ибо Он Господь твой и всего, и поучайся в законах Его, ничего не наблюдая – ни естественного очищения, ни законного совокупления, ни родов, ни выкидывания, ни порока телесного... Ибо ни погребение человека, ни кость мертвого, ни гроб, ни та или другая снедь, ни течение семени во сне не могут осквернить душу человека, но одно нечестие на Бога и беззаконие и несправедливость к ближнему (Апостол. Постан. кн. XI, 27). Но, несмотря на то, что в христианстве жена, по рождении ею младенца, считается не в том же состоянии телесной нечистоты, как в иудействе; с тем вместе, по отношению входа ее во храм и причащения тела и крови Христовой в дни очищения ее, она не находится в одном состоянии с прочими женами, не бывшими в одинаковом положении с нею. Св. церковь внушает верным и благочестивым женам, по рождении ими младенцев, не опускать из виду уважения к храму и к таинству причащения; убеждает их, в дни их очищения не входить в храм и не прикасаться к святым Христовым тайнам. Св. Дионисий архиепископ александрийский, живший в 3 веке, во 2 своем правиле говорит: о женах, находящихся в очищении, позволительно ли им в таком состоянии входить в дом Божий, излишним почитаю и спрашивать. Ибо, не думаю, чтобы оне, быв верными и благочестивыми, находясь в таком состоянии, дерзнули или приступить к святой трапезе, или коснуться тела и крови Христовой. Ибо и жена, имевшая дванадесятилетнее кровотечение, ради исцеления, прикоснулась не Ему, а только воскрылию. Молиться в каком бы кто не был состоянии, и как бы не был расположен поминать Господа и просить помощи, не возбранено. Но приступать к тому, что есть Святое Святых да запретится не совсем чистому душою и телом (Книга правил св. апостол, соборов и св. отец. Правило 2 св. Дион. Алек). О запрещении жене в дни очищения причащаться святых таин говорит, кроме св. Дионисия архиепископа александрийского, и св. Тимофей архиепископ александрийский, живший в 4 веке. Он задает вопрос: Аще жена усмотрит приключившееся ей обычное женам; должна ли она в тот день приступать к святым тайнам, или нет? Отвечает: Не должна, доколе не очистится (Книга Правил св. апостол, св. соборов и св. отец каноническ. ответ 7 св. Тимофея). Эти правила, внушающие жене – из почтения к святому храму, не входить в него, из благоговения к святым тайнам Христовым, не приступать к ним, отличаются от правил ветхозаветной церкви. В иудейской церкви всякое прикосновение жены к чему либо в дни очищения ее оскверняло то, к чему она прикасалась и требовало очищения. Жена христианка не почитается такою. Ей не возбранено брать Библию и читать ее, также, молиться Господу, просить Его помощи. Самое правило Христовой церкви, запрещающее жене приобщаться св. таин в дни ее очищения, не такое решительное, чтобы исключало ей всякую возможность сподобиться святыни. В сильном болезненном состоянии, особенно угрожающем ей смертию, св. церковь дозволяла ее причастить тела и крови Христовой. Дозволение вошло в гражданские законы. Вальсамон, при объяснении правила св. Дионисия Александрийского, приводит такую новеллу (17) Императора Льва Философа: относительно родивших жен и всех тех, которые находятся в состоянии естественного очищения, определяем, чтобы те из них, которые не подвержены другому какому либо страданию, угрожающему их жизни, оставались без участия, некрещенныя – в просвещении, а просвещенные – в причастии пречистых таин, до исполнения сорока дней; а когда застигнет их какая нибудь болезнь, угрожающая пресечением жизни, тогда во всяком случае они должны причащаться (Чтен. в общ. люб. дух. просв. 1881. Сент. стр. 15, 16). И в отношении вхождения во храм, хотя жены – христианки стараются исполнять правило, запрещающее им вступать в храм, в дни очищения их; но они, имея иной взгляд на свое положение в дни очищения, нежели иудеянки, сидящие в дни очищения только в своей комнате, осмеливаются при любви своей к храму Божию, при желании посещать его, не входя в самый храм, вступать в предхрамие и там стоять. Вальсамон осуждал их за это, указывая на нарушение церковных правил¹²¹. Самое же нарушение правил показывает, что жены-христианки не подражают евреянкам, не дерзающим и дома молиться Богу.

Западная церковь дозволяла женам в дни их очищения более, нежели Восточная. С давних времен она предписывала правила о женах, противоположные тем, какие были в Греческой церкви. В западной церкви дозволялось жене по рождении младенца идти в храм при первой к тому возможности и приступать там к таинству причащения. Римский Папа Григорий I, живший в конце VI столетия, на вопросы монаха Августина, посланного миссионером в Саксонию, следует ли женщине в дни ее очищения входить в церковь и приобщаться святых таин, отвечал: Если жена, по рождении отрочати тотчас приидет в церковь принести благодарение, за это она не подлежит никакому осуждению. Осуждается плотское сладострастие, а не естественная болезнь. В плотском смешении существует сладострастие, а в чадотворении стенание, посему и самой праматери сказано: в болезнех родиши чада. Если ревностной жене заграждаем вход в церковь, то этим самую немощь вменяем eй в нечистоту и осуждение. И жене во время месячного истечения не следует запрещать входить в церковь, потому что излишество естества не следует вменять eй в вину, а следовательно за принужденное страдание не справедливо отлучать ее от церкви. Приобщения в эти дни не должно запрещать. Если же она не захочет приступить к приобщению из великого уважения к этому таинству, то достойна похвалы. Но если и примет, осуждать не следует (Acta conciliorum ed. Harduini Т. 3. p. 313, 314). Но многие женщины на западе не пользовались дозволением входить в храм, в дни их очищения. По свидетельству западных писателей, многие из жен желали следовать примеру Святой Девы, не входили в церковь в продолжении 40 дней по рождении младенца (Los ancicnnes liturgies par Grancolas ed. à Paris 1704. Т. III. p. 100). Приходить же священникам в дом родильницы и совершать там молитвы, как бывает в православной церкви, запрещено было западною церковию. Медиоланский III собор, бывший в 1573 году, подтвердивший дозволение женам-родильницам, в дни очищения их, входить в храм и причащаться святых таин, запретил священникам идти в дом родильницы, хотя бы она по немощи и не могла посетить церковь (Acta Conciliorum ed Harduini Т. X p. 773). Ахенский (d’Aix) собор, бывший в 1585 году, не дозволил священникам ни где, кроме церкви, благословлять жен после их родов. В церкви священник обязан был дать ей поцеловать какую либо икону и окропить ее святою водою (Lestanciennes liturgies par Grancolas. Paris 1704. T. III. p. 191).

Взгляд западной церкви не остался без влияния и на некоторых греков. Гоар говорит об Итало-Греке Катумсирите, который осуждал постановления православной церкви, – чтобы жены, по рождении младенца, 40 дней не входили в церковь и чтобы для них читались особые молитвы. Катумсирит (Catumsyritus) утверждал, что этот обычай основывается на иудейском обряде. Гоар же, ученый западный, не соглашался с его мнением. Он говорил, что из содержания слов молитв ясно видно, что молитвы читаются не из желания исполнять левитский обряд, но по благосклонному снисхождению к человеческим слабостям, что молитвами испрашиваются у Бога благословения на родильницу и на родившегося от нее младенца. Из такого полезнейшего намерения церкви не следует утверждать, будто бы жена, родившая младенца, получила законную нечистоту, не следует заключать и того, будто бы церковь может исходатайствовать родильнице прощение грехов без таинства покаяния, одними молитвами. При чтении установленных молитв не произносится исповедания грехов. Несомненно, молитвы, употребляемый церковию по рождении, установлены к пользе рождающих жен. Эти молитвы, исполненные простоты и теплоты, возсылаются к Богу с надеждою испросить милость Его, – здоровье жене и младенцу и непорочность всем прикасающимся к ней (Evcholog Jacobi Goar. Paris. 1647. p. 318).

В русской церкви, по примеру греческой, с давних времен соблюдалось правило, по которому жена, по рождении младенца, 40 дней не входит во храм и в это время не причащается, кроме крайнего случая, именно – болезни, угрожающей смертию. Нифонт, епископ новгородский, живший в XII веке (1130–1156 гг.), писал: Мати рожши м҃ днии да не входит в церковь (Русск. Истор. Библ. Т. VI. № 2. стр. 33). Он же говорит и дозволении жене-родильнице, только в случае тяжкой болезни, сподобляться причащения святых таин (там же стр. 51, 52). Но при этом на Руси образовался особый взгляд на женщину и на рождение ею младенца. Существовало мнение, что рождение младенца оскверняло и дом и бывших в то время в нем людей, и что требовалась молитва священника по рождении младенца к тому, чтобы она очистила распространившуюся скверну. Это мнение основывалось на том, что сожитие мужа с женою, не смотря на слова Апостола – брак честен и ложе не скверно, почиталось чем то нечистым, оскорбляющим святыню. Отсюда являлись разные вопросы и недоразумения. Например, было сомнение, может ли иерей служить в той одежде, в которой был вшит плат женский. Рождение женою младенца почиталось таким осквернением ее, что возбуждался вопрос – может ли младенец, родившийся oт нее, и крещеный до 40 дней, по причине нечистоты своей матери, питаться ее грудью в продолжении этих 40 дней? Русская церковь, в лице епископов, не могла разделять взгляда на женщину, как на существо нечистое. Нифонт на вопрос Саввы: Аще случится плат женский в порт вшити попоу, достоит ли в том служити порте? Отвечал: Достоить, не погана есть жена (Русск. Ист. Библ. Т. VI № 2, стр. 53). Тот же Нифонт на вопрос Саввы: В клети иконы держати, или честный крест, достоит ли быти с женою своиею? Отвечал: Ни в грех; положена своя жена. А в грецех и в полате тоу имение, тоу же иконы, тоу же честьный крест, тоу лежить моуж с женою. А крест на тобе чи съимаиешь, рече, боуда с своею женою? С своею женою бывше, достоить лезти в олтарь, ополосноувшеся, и иеоуангелие целовати, и измывшеся и т. д. Но с тем вместе на вопрос: если дитя по болезни будет крещено ранее 40 дней и нельзя будет найти для нея кормилицы, то можно ли кормить его самой матери, хотя митрополит отвечал, что можно и должно, но основанием к позволению указал опасение, чтобы младенец не умер, если мать не будет его кормить. Лучше, говорит он, каким бы то не было образом жить, нежели от излишняго тщания умереть (Русск. Ист. Библ. Т. VI № 1, стр. 2, 3 Сн. Голубинск. Истор. Русск. церкви 2 пол. стр. 368). Митрополит здесь не говорит, что не погана жена, родившая младенца. Иерархи церковные, не высказывая мнения о женщине, как о существе нечистом, с тем вместе, допускали нечто такое, что как бы показывает, что они рождение младенца почитают событием оскверняющим родильницу и дом, где родился младенец, и требующим очищения. Упомянутый епископ Нифонт в своих правилах постановил – не входить в дом, где родился младенец, до тех пор, доколе в доме все не будет вымыто и в нем не будет прочитана молитва об очищении. Предел же нечистоты дома он указал трехдневный. Он говорит: В нем же храме мати дитя родить, недостоить влазати в нь но три дни, потом помиют всюде и молитву сотворят, юже над с соудомь творять оскверньишмся, молитвоу взметь чистоую и тако влазить (там же стр. 34). Если же жена, родившая младенца, в день самого рождения, или на другой день, т. е. ранее трех дней, в своей болезни, угрожающей смертию, пожелала причаститься святых таин; то она должна была сподобиться причащения не в той комнате, где родился младенец, а в другой; ее выносили в ин храм. Нифонт говорит: Аще жена, родив ши детя начнеть преставлятися томь дни или на дроугый, то въынесшею во ин храм даяти ией причащение, омывше ю (там же стр. 51, 52). Мнение, бывшее на Руси в XI и XII столетиях, что рождением младенца осквернялись и лица и дом, не только изгладилось в последущее время, но еще более укрепилось между русскими людьми. В последствии встречаем новые, странные, крайние суждения. Родившийся ребенок до такой степени считался не чистым, скверным, что даже тот сосуд (ванна, корыто), в котором его вымыли, находили нужным освящать святою водою и молитвою. В рукописном служебнике XVI столетия, находящемся в Московской Синодальной Библиотеке (№ 358), указано читать молитву храму, в нем же дитя родится. При этом сказано: сия же молитва глаголется над сосудом, что младенца омывают. Начало молитвы: Господи Боже наш, рекий Петрови (Опис. Слав. рукоп. Москов. Синод. библ. отд. III. ч. 1 стр. 72)¹²². И мать, родившая младенца, считалась осквернившеюся до такой степени, что если она умирала в родах, не успев очиститься молитвами иерея, таинствами покаяния и причащения, она, как нечистая, не должна быть по смерти вносима в церковь для отпевания. Предписывалось отпевать ее в притворе. Если же она скончалась до рождения младенца, то была вносима для отпевания в самый храм. Вот слова Потребника, изданного при патриархе Иосифе, в 1651 году: Аще жена по рождении в борзе умрет, не сподобився молитв очистительных, еже по рождении младенца, ни четыредесятных, ниже исповеди, ни святаго причащения, и тех отпевати не в церкви, но в притворе или в трапезе. Ащели в рождении умрет не розродяся_; то отпевати в церкви, занеже до рождения бывает чиста. Аще ли изыдет по смерти скверна рожденья от нея, то вне церкве отпевати (глава 14 л. 92 на обороте¹²³. Это буквально одинаково изложено в рукописи (№ 1086 л. 7) Софийской библиотеки¹²⁴. Адам Олеарий, бывший в России в 1636, 38 годах, говорит о следующем обычае у русских: если новорожденное дитя слабо; то его крестят на дому, но не в той комнате, где оно родилось; ибо комната эта считается совершенно не чистою (Чт. общ. Ист. и др. 1868 кн. 4. стр. 312).

При таком взгляде на рождение младенца, как на событие оскверняющее дом и бывших в нем лиц, требовавшее очищения их, происходило то, что лица бывшие в дону, где родился младенец, не выходили из него, а другие не входили в этот дом прежде, нежели священник не прочитал молитв об очищении. Этого обычая до ныне держится простой народ. Но тоже соблюдалось в хоромах царя Алексея Михаиловича. Катошихин пишет: «Как приспеет время родится царевичу, и тогда царица бывает в мылне, а с нею бабка и иные немногие жены; а как родится. а в то время царю учинится ведово и посылают по духовника, чтоб дал родильнице и младенцу и бабке и иным при том будучим женам молитву, и нарек тому новорожденному младенцу имя; и как духовник даст молитву, и потом в мылню входит царь смотрити новорожденного, а не дав молитвы, в мылню не входят и не выходят никто (О России в цар. Алексея Михаиловича. Кошихина, стр. 12). Вследствие изложенного взгляда на рождение младенца, читались молитвы по рождении младенца и те, который положены ныне и особые, называемые молитвами об очищении, именно: а) на благословение дома, где родился младенец; б) бабе, приемлющей младенца; в) лицам, случившимся быть в доме при рождении; г) при первом положении младенца в колыбель. В этих молитвах ясна мысль, что чрез рождение младенца осквернились и дом и бывшие в нем люди, что скверна не ограничилась родильницею, но распространилась и на предметы и на лица.

Откуда же мог явиться на Руси взгляд на рождения младенца, что его рождением осквернялись и дом и люди, для очищения которых требовалось чтение священником особо составленных молитв? Этот взгляд не был заимствован от евреев, хотя евреи с ранних лет жили на Руси. Что он заимствован не от евреев, видно из того, что правило о днях очищения жены-родильницы, по закону иудейскому отличается от правила в христианстве. В иудействе время очищения, в которое жена по рождении сына не входила в храм, было 40 дней, а по рождении дочери 80. В христианстве же, в обоих случаях полагалось сорок дней. Ясно, что русская женщина считает временем очищения 40 дней, не по желанию соблюдения еврейского обряда, а по подражению Матери Божией, не нуждавшейся ни в каком очищении, но исполнившей закон очищения, пришедши в храм в 40 день по рождении Господа Иисуса Христа.

Взгляд русских на рождение младенца, как на осквернение, не мог явиться от понятий языческих, бывших у русских до принятия христианства. По языческим верованиям славян рождение младенца не почиталось событием оскверняющим кого либо. По их понятиям рождение детей совершалось при участии божественных сил. У славян язычников было верование в Род и Рожениц, которым совершалось моление пред рождением младенца¹²⁵. Рожениц призывали как помощниц при родах, которые одаряли новорожденного дарами счастья (Срезн. стр. 118). Их сравнивали с Артемидою-Дианой¹²⁶. Это богиня греков и римлян была представляема покровительницею жен, бабкою и кормилицею, хранительницею целомудрия жен. Артемиде греческие невесты приносили жертвы, как Юноне и Паркам, Артемиду, как богиню судьбы и вместе родов, то покровительствующую, то враждебную родильницам, считали помощницею матерей, разрывающею пояс родильниц, помощницею родов и вместе с тем доброй пряхой; следовательно, как будто одной из Парок, которые заведовали, как известно, нитями жизни человеческой (Архив Историко-Юрид. свед. издан. Калачевым, 1855, кн. 2. Срезневского, Роженицы у славян и друг. языч. народов стр. 111). Славяне, приписывали Роду и Роженицам, подобно Артемиде, влияние на рождение человека и даже на будущий характер. Под этими мифическими названиями понимали сперва небесные светила-звезды (Там же А. Афонасьев. О значении рода и рожениц, стр. 182). В последствии, когда фантазия стала давать невидимым таинственным деятелям природы живые человеческие образы, она создала мифических дев, которым вверила начало и конец человеческой жизни и от воли их полагала сияние и падение звезд. Эти девы получили божественный характер и назывались Роженицами, по влиянию их на рождение и судьбу человека, определяемую при самом появлении его на свет (Афонасьев, стр. 133, 134). Таким образом, рождение младенца по языческим понятиям славян не было событием, оскверняющим людей.

Понятия о рождении детей, как о чем-то нечистом, скверном явились, главным образом, из неправильного взгляда на брак, который образовался от разных идей, распространившихся между русскими. При малом распространении света христианской веры, при мраке невежества, бывшем на Руси, много было в ней лиц, которые составляли себе религию по своим мыслям, сами твердо держались своих заблуждений и с ревностию, достойною лишь для доброго дела, распространяли свое ложное учение, в котором обнаруживали ненависть к женщине, неправильный взгляд на брак, унизительное понятие о рождении детей. Так из летописей Лаврентьевской, Ипатьевской и Новгородской узнаем (под годами 1024, 1071), что в Суздале, Белозерске, весьма вероятно, и в других местах волхвы внушали народу мнение о женщинах, как о вредных существах, от которых происходят беды, например голод, и что лишь чрез убиение старых и молодых жен и дев может получаться урожай. Хотя к распространенно такого учения действовали корысть, надежда овладеть имением богатых жен; но с тем вместе распространители ложного учения действовали с твердым убеждением в истине своих мнений; они не отрицались от них пред смертною казнью. Затем ересь Богомилов послужила к распространению в народе многих нелепых понятий. Эта ересь, бывшая в Болгарии в X столетии, разносимая с места на место, проникла и в Россию, по близкой связи ее с Болгариею. Богомилы осуждали брак и о рождении детей судили как о событии – противном Богу. Они учили, что верховный Бог-добрый создал невидимый мир, а отпадший демон-злой Сатанаил сотворил видимый, вещественный мир. Сотворив землю и всю видимую природу, диавол сотворил и тело человеческое. А так как видимый мир и тело человека созданы диаволом; то земною задачею человека должно быть побеждение плоти духом, посредством подвигов самоумерщвления. Учреждение же брака, как служащее к распространению рода человеческого, есть дело диавола. Богомилы имели величайшее отвращение к детям, хотя бы они происходили от законных супружеств (Голубинского Истор. церквей болгарск. и др. стр. 157¹²⁷). Наконец, о браке и о рождении детей было неправильное понятие и у еретиков скопцов. Учение их было не безызвестно русским из древности. По сказанию летописи, живший в X веке монах Адриан, осужденный в 1064 году за то, что укорял – церковные законы и епископы и пресвитеры и иноки, был скопец (Поли. Собр. лет. Т. IX, стр. 68. Степ. кн. Ч. I, стр. 166). Затем упоминает летопись о скопцах, пришедших из Греции – Смоленском епископе Мануиле (1128–1144), Владимирско-Волынском епископе Феодоре (1136–1147), о митрополите Иоанне (1089–1090), получившим в Киеве, по сказанию летописи, название «навье», т. е. мертвеца, о митрополите Ефреме (1090–1096). Существование скопцов – епископов и митрополитов и ясное обозначение летописи, что они были скопцы показывает, что на Руси из древности было известно о скопчестве, о том, что скопцы отвращались от брака, что они «навье», мертвецы. Хотя нет доказательств, что в древности ересь скопцов проникала в русский народ, но можно считать несомненным, что воззрения их на брак, как на дело греховное, были известны народу и могли усвоиваться им¹²⁸. При ознакомлении с неверными, еретическими мнениями о браке, русскими при этом не вполне был понят аскетический взгляд писателей духовных, которые указывали превосходство девства пред браком. Многие, слыша от пастырей своих предпочтение девства браку, поняли это так, что брак есть состояние жития, не вполне одобряемое словом Божиим¹²⁹. Отсюда явилась мысль, что надобно избегать брака, как жития не угодного Богу и, наконец, стали утверждать, что брачное житие есть состояние по этому самому – греховное. И так как вследствие брака рождались дети, а все люди рождаются во грехах; то рождение детей почитали событием привносящим скверну и дому, где родилось дитя, и людям, которые были при рождении. От осквернения же требовалось очищение, которое совершается молитвою. Пастыри церковные, решая вопросы, касающиеся брачной жизни, ясно говорили, что жена «положена» (назначена) мужу, что жена «не поганая». Но, с тем вместе они, уступая обще распространившимся мнениям, отчасти подходящим к их аскетическому взгляду на брак, как на образ жизни менее совершенный, нежели девство, в своих установлениях, как бы соглашались с народным мнением, что рождение детей есть событие, оскверняющее дом и бывших в нем. Епископ Нифонт, как выше видели, признавал дом, в котором родился младенец, нечистым, оскверненным. Он требовал, чтобы жена, родившая младенца и пожелавшая в своей сильной болезни, на первый или второй день по рождении, – причаститься святых таин, была из той комнаты, где она разрешилась от бремени, перенесена для причащения в другую¹³⁰. Он почитал дом нечистым три дня по рождении младенца и дозволил вход в него по прошествии трех дней, после омытия его и прочтения в нем молитвы об очищении¹³¹. Доказательством того, как народное мнение может иметь влияние на установление обрядов и составление молитв, согласных с понятиями и взглядами, существующими в народе, может служить славянский глаголитский евхологион XI века (Euchologium Glagolski spomenik manastira Sinae brda. U Zàgrebu 1882). В эту богослужебную книгу внесены такие молитвы, которые могли быть составлены вследствие лишь народных понятий, молитвы в роде заклинаний, особые от каждой болезни, именно: уст, ушей, головы, течения крови, водяной болезни, оглохших, ослепших, болезни ног и тому под.

Неправильные мнения о браке, о рождении детей, образовавшиеся под влиянием еретических заблуждений, при неразумении аскетиченых понятий о девстве и безбрачии, были не только в России, но и в Греции. У греков была и богомилская, и скопческая и подобные сим другие ереси, и у греков являлся вопрос об очищении родильницы по рождении ею младенца. Около времени епископа Нифонта, в XI столетии, в Греции было рассуждение об очищении лиц входящих в дом, где родился младенец. Петр Хартофилакс (1092 года), задав вопрос: имеют ли нужду в очищении все те, кои по какому либо случаю входят в дом жены, находящейся в родах, и на сколько дней они отлучаются от причастия? Отвечал: если омоются (водою), то на следующий день не будут отлучены от причастия (Juris Graeco-Rom. Leunclavii Francf. 1596. Т. I, lib. IV, p. 326). В ответе указывается очищение иначе, нежели в России, именно водою, а не молитвою, и притом не после трех дней, как в России, а на другой же день. Неодинаковое решение вопроса в Греции и в России, по видимому, доказываете что и возникновение его могло быть в двух странах одновременно, но независимо одно от другого, тем более, что епископ Нифонт неправильный взгляд на брак и на рождение детей, как будто бы, не считал принесенным в Россию из Греции. Он, решая вопрос усумнившемуся, касательно не греховности брачного сожития, указал на Грецию, что там не существовало такого сомнения: «А в Грецех и в полате тоу именние, тоу же иконы, тоуже и честный крест, тоу лежить моуж с женою» и т. д. Но из свидетельства Препод. Симеона Солунского (XIV в.) видим, что у греков были молитвы об очищении присутствующих в доме, где родился младенец, подобные тем, какие вошли в прежде печатные богослужебные книги Русской церкви. У Преп. Симеона изложены те же побуждения к составлению молитв, по рождении младенца, какие были для подобных молитв Русской церкви, т. е. молитв не находящихся в нынешних богослужебных книгах. Когда неправильный взгляд на брак и на рождение детей, распространившийся между христианами, смущал тех, кому случалось быть в дому, где родился младенец, так как они себя почитали осквернившимися; тогда для прекращения смущения людей, для успокоения тревожившихся мыслию, что они подпали скверне, пастыри церкви считали нужным составить и читать молитвы об очищении, по рождении младенца. Чтением молитв они желали успокоить слабую, возмущавшуюся совесть людей, как бы внушали им, что хотя они и осквернились, но затем чтением молитвы священника очистились. Эта цель к составлению молитв по рождении младенца указана у Преп. Симеона Солунского. Он говорит: «когда от благочестивой жены родится младенец, приходит священник и славословит Бога, что человек родился в мир (Ioan. XVI, 21). Затем, знаменав, благословляет новорожденного и молит (Бога), чтобы новорожденный был жив и сподобился крещения и миропомазания. Испрашивая и матери всего, что нужно для спасения, он преподает и находящимся при ней женам благодать и освящение, разрешает их приступить к обычным делам своим, без всякого стеснения с той стороны, что они причастны нечистоте, и со стороны завистливых смущений от лукавого, могущих приразиться к ним ради того, что они послужили рождению, совершившемуся во грехе и от похотной сласти, которое признается некоторыми и бывает преддверием тления и смерти» (De sacramentis cap. 58. В русском переводе, при Христ. чтении: Писания св. отцев, Т. II, глава 26). Таким образом священник, преподав благословенье Божие и совершив молитву, тем уверял находившихся лиц при рождении, что они не должны, после чтения молитвы и благословения священника, почитать себя нечистыми. Он разрешил им беспрепятственно приступать к своим делам. Таже цель чтения молитв по рождении младенца указана в самых молитвах русской церкви, бывших в печатных богослужебных книгах. В молитвах содержатся прошения о том, чтобы Господь отнял сомнения и от души родильницы и от послуживших ей.

При существовании одинаковой мысли у греков и у русских, с какою положено было читать молитвы по рождении младенца, можно догадываться, что с молитвами, находящимися в нынешних богослужебных книгах, и заключающимися в греческом евхологионе, например – Гоара, получены от греков и те молитвы, которые ныне не читаются, а были в прежних печатных богослужебных книгах. В России, как выше видели, многое способствовало к принятию и употреблению сих молитв.

Время, когда составлены молитвы об очищении дома и бывших в нем людей, определить трудно. При епископе Нифонте, в XII столетии, который требовал, чтобы дом, где родился младенец, был очищен молитвою, еще не было особой молитвы, на этот случай. Нифонт приказывал читать об очищении дома ту молитву, которая читается над осквернившимся сосудом. В рукописных же сборниках XIV и XV столетий уже содержатся молитвы по рождении младенца и ныне читаемые и те, кои были в прежних богослужебных книгах¹³², т. е. молитвы об очищении дома и бывших в нем людей. Назначение чтения тех и других молитв, по рождении младенца, приписывают митрополиту Киевскому Киприяну (1380–1406). В рукописном требник (XVI в.), находящемся в Московской Синодальной библиотеке, сказано: «Потроужение смиренного Киприяна митрополита киевского и всея Руси, како подобает знаменати отроча. глава 53». Требник где это написано, содержит в себе молитвы: а) храмоу в немже младенец родися; б) жене, егда родит; в) молитва, имя нарещи младенцу; г) жене по рождении и всем прилючившимся; д) бабе – три молитвы. Невоструев говорить, что это те же молитвы и в том же порядке, как в требнике 1633 года, только последняя из молитв бабе в рукописи прибавлена. Начало: Господи Боже, рождейся прежде век от Отца без матери¹³³ (Опис. Слав. рукоп. Московск. синод. библиотеки отд. III. ч. 1. № 378, стр. 234). Постановление, приписываемое митрополиту Киприяну о чтении молитвы об очищении дома и присутствовавших в нем, как бы оскверненных при рождении младенца, согласно с другим правилом, одобряемым Киприяном, в котором выражается унизительный взгляд на женщин.

Киприян, говоря о порядке причащения, приказывает мужчинам подходить для принятия святых таин к царским дверям и приобщаться перед ними; «а женкам», говорит он, «нужно давать причастие, обедни не кончав, а причащалибыся у других дверей, что против жертвенника». Таким образом женщины считались недостойными причащаться перед царскими вратами, в виду престола, им преподавали причастие особо от мужчин перед северными дверями «обедни не кончав», следовательно несколько после, чем мужчинам¹³⁴. И митрополит Фотий, предписывая псковскому духовенству (1419 г.) читать молитвы, по рождении детей, указал не только те, кои ныне читаются, но и – об очищении дома и бывших в нем людей: «а еже пишете ми, что жене родившей детя, донелиже (не) крещаеть родившейся от нея дитяти, дотоле не дают молитвы очищальныя; и не подобно есть се отинюдь; но приходить священник и даеть молитву преже очищению родительницы и женам прилучившимся на рожении том и храму и потом насчет имя рождшемуся младенцю в 8 день, приемля имя, и потом егда изволят родителя его и крестят того (Русск. Истор. Библ. Т. VI, № 48, стр. 416). Здесь указаны молитвы о родильнице, о младенце, о женах, прилучившихся при рождении и о доме (храме).

В печатные богослужебные книги вошли молитвы по рождении младенца не одни и те же в разных изданиях. В венецианском молитвослове, напечатанном около 1538–1540 гг., и в молитвослове, изданном Иеронимом Загуровичем в 1570 году, одинаково находятся по 4 молитвы, по рождении младенца. Две из них бабе, две жене, егда родит отрочате. Из числа этих 4 молитв – последняя: Господи Боже наш, Тебе молимся и Тебе миль се деем, да знаменается свет и т. д. – печатается ныне в требнике с заглавием: «Молитва во еже назнаменати отроча в осмый день». Прочих трех молитв нет ни в нынешних, ни в прежних московских и киевских изданиях. Нет их в Гоаровом греческом требнике. При начале молитв положены (чего ныне нет) молитвословия: Благословен Бог наш. Трисвятое. Отче наш и два тропаря, один – Рождеству Богородицы, другой – рождению Иоанна Предтечи. За сим следуют самые молитвы, озаглавливаемые: молитвы отрочати. В первой из них: «Боже ведый немощь нашу», возносится моление Господу: призри впадшихся в сумнение. Во второй: «Господи Иисусе Христе, рождейся прежде век от Отца», просит иерей Бога: благослови бывшую бабу приемшую младенца сего на очищение и спасение души и на воспитание телесное». Эта молитва находится в потребниках Иоасафовском 1636 г. и Иосифовском 1651 года, с большим отличием от находящейся в венецианском молитвослове (см. далее в приложении). В 3-й молитве: «Господи Боже наш, вложи в уды» взывается: пристави ми Господи ангела, иже сохранить младенец сий... без зазора сохрани живот мой, да порадуюсь рождшии младенец сей, якоже Елизавет, егда роди Иоанна и т. д. В киевском требнике митрополита Петра Могилы, 1646 г., и в львовских ХVII столетия находятся только те молитвы, по рождении младенца, которые ныне печатаются в богослужебных книгах. В требнике, изданном в Остроге, 1606 года, находится только одна, кроме нынешних: «Господи Иисусе Христе, рождейся прежде век от Отца без матери». Молитва была потом напечатана в Московских потребниках (см. далее о VI молитве). В московских же служебниках и потребниках XVII столетия содержатся молитвы, по рождении младенца и те, кои печатаемые ныне, и особые об очищении дома и бывших в нем людей. И в ныне читаемых молитвах священник просит Бога об очищении родильницы от скверны. Под скверною же разумеется то, что в греческом языке выражается словом ῥυποϛ (нечистота). Скверна этим словом и обозначается в сих молитвах. В молитвах, бывших в прежних печатных богослужебных книгах, под скверною разумеется своего рода зараза μιαρόν. В молитвах ясно выражается мысль, что рождение младенца соделано нечистым, осквернило родильницу, людей (жен) бывших при рождении, бабу и наконец самый дом, где младенец родился. В евхологионе Гоара (р. 320) в одной из числа двух молитв по рождении младенца, не находящихся ныне в печатных богослужебных книгах, скверна обозначена словом μιαρα¹³⁵.

Молитвы по рождении младенца, бывшие в прежних богослужебных книгах и который ныне в них не печатаются, – следующие:

I. Молитва на благословение храму, внемже младенец родится, глаголется вне храма. Она начинается словами: Господи Боже наш, преблагий человеколюбче, един благ и кроток. Прежде нежели священник входил в дом, он становился у двери его и читал там молитву на благословение храма (дома). Об обычае читать молитву пред домом родильницы, говорит Петр Петрей в своей истории о княжестве Московском, изданной в 1620 году в Лейпциге: на Руси с новорожденным младенцем поступают таким образом: только что он родится приводят священника, который сперва читает какие-то молитвы пред домом, где находится родильница, несколько раз опускает вниз голову, велит родителям отнести в церковь и крестить младенца, и потом идет своей дорогой, пожелав родильнице здоровья, с обыкновенными у них обрядами. (Чтен. в Импер. общ. истор. и древ. 1876 г. кн. 2, стр. 425). В молитве священник возносил, между прочим, такие прошения, касающиеся дома: «Господи Боже наш... благослови храм сей, и сотвори его чист, не остави нас, ниже сотвори в радость врагом и уничижение людем, в попрание демонов, но да будет твоя благодать и милость присно с нами». Таким образом, дом, где родился младенец, по словам молитвы, становился нечистым. Он подвергался тому, что радовало врагов, что служило к уничижению людей, к особенному злодействию демонов. Молитва находится в рукописных богослужебных книгах XV и XVI столетий (Дмитриевский, Богослужение в Русской церкви, стр. 243 и др. Невоструев, Опис. рукоп. Отд. III, стр. 73). В печатных книгах она содержится в служебниках 1616, 1625, 1635; в московских потребниках 1636, 1639, 1651. Но ее нет в служебнике 1602 года.

II. Молитва жене по рождении младенца, глаголема во храме (т. е. в дому, где родился младенец). Молитва начинается словами: «Господи, Боже наш, иже от персти создавый человека и от него создав жену... В молитве взывается ко Господу: «Изволивый сам от жены родитися, милостив буди Владыко грехам нашим, и освяти рабу свою, имя рек, и очисти ея скверну телесную и страсть душевную, и сподоби ю устроити дому своего непорочне, и очисти всяко сомнение от души ея». По словам молитвы, по рождении младенца явилось неустройство дома родильницы, в душе ее поселилось всякое сомнение, очевидно, вредное ей. Этой молитвы нет в греческого евхологионе Гоара. Но находится в рукописных богослужебных книгах XV столетия. Одинцов указывает на рукописные служебники Софийской библиотеки (№№ 836, 153 обор. 837, 299, 839, 64,) на требник той же библиотеки № 1064: 52 (Порядок общ. и частн. богослужения в древней России, Спб., 1881 г., стр. 250, Сн. Дмитревского Богосл., стр. 243 и далее). Она находится также в требнике 1481 года, хранящемся в Московской Синодальной библиотеке (№ 375)) (Новоструев, Опис. Рук. Моск. Синод, библ., отд. III, ч. 1, стр. 201). В печатных богослужебных книгах содержится в московских служебниках 1602, 1616, 1625, 1635; и в московских потребниках 1625, 1639, 1651 гг.

III. Молитва жене по рождении, и женам прилучившимся на рождении том. Начинается словами: Владыко Господи Иисусе Христе, Слове Божие и Отчее, Сыне единородный, иже нашего ради спасения. В молитве возносится моление о родильнице, о жене, послужившей рождению, о женах, бывших в дому и о младенце. В молитве взывается: «благослови многомилостиве Владыко преблагий Господи Иисусе Христе и ныне рождьшую рабу твою, имя рек, избави всякого навета вражия, и Твоею благодатию и освящением очисти, освяти даром и пришествием Святого Ти Духа, яко да и той послужившыя жены внегда раждати, вкупе же и прилучившиися вси в дому сем, имя рек, приходяще без сомнения. Твоего освящения восприимут, благоволи же и рождьшемуся, имя рек, соблюдену быти вышьши навета вражия, и сподобитися бани пакибытийстей» и т. д. По смыслу молитвы нечистота, явившаяся в доме, вследствие рождения младенца, присоединилась не только жене, послужившей при рождении, но и приключившимся женам в дому. В молитве поименно поминаются, кроме матери и младенца, и жена послужившая к рождению и прочие жены приключившиеся в дому; и о них просится, чтобы они приходили без сомнения, восприняли освящение Божие. Эта молитва, как предыдущая, находится в тех же рукописных богослужебных книгах XV столетия Софийской и Синодальной библиотек (там же). Они находятся в тех же печатных богослужебных книгах, как и предыдущая молитва.

IV. Молитва первая бабе младенца приемшей. Молитва начинается словами: Слава Тебе царю, Боже всего создания, любителю рода человеча. В молитве взывается: «Благословивый Соломию бабу свою, приимшую тя во исходе твоем, якоже благословил еси бабы египетския, приемлющыя и соблюдающыя младенцы израилевы Тебе ради, тако благослови и сию рабу свою, имя рек, приимшую младенца сего во имя Твое, и очисти ю от всякия скверны плотьския и душевные, и сподоби ю причащения святых твоих таин». Сказание, внесенное в молитву о Соломии не библейское, а взято из апокрифических книг¹³⁶. Баба, послужившая рождению, по смыслу молитвы, нуждается в очищении души и тела от скверны; не иначе может сподобиться и причащения, как после особой молитвы об очищении ее. Эта молитва, находится в тех же рукописных и печатных богослужебных книгах, в каких и предыдущие две молитвы (там же).

V. Молитва вторая тому же: Владыко Господи Боже наш превечным Твоим и неизреченным смотрением. В молитве говорится: «Благословив пришедшую на уверение честного девства Соломию бабу, Ты и ныне благослови и рабу Твою сию бабу, имя рек, благословением Твоим». Таким образом, кроме внесения в молитву, сказания о Соломии бабе, неизвестной из св. писания, а взятого из апокрифов, говорится, странно и не благоговейно, о каком-то уверении честного девства. Молитва находится в тех же рукописных и печатных богослужебных книгах, в каких и предыдущии три молитвы.

VI. Молитва третья: бабе приемшей отроча. Она начинается словами: Господи Иисусе Христе рождейся прежде век от Отца без матери и в последняя лета послан быв без Отца родитися на земли. В молитве возносится прошение к Господу, чтобы Он «просвещением своим пришел и благословил рабу сию, имя рек, приемшую младенца, и очистил ю к церкви святей своей пришедшую на очищение. По окончании молитвы сказано: «и по амине знаменует отрочати чело и уста и перси». Эти священнодействия относятся не к изложенной, а к последующей молитве. Молитва находится в потребниках 1625, 1639 и 1651 годов, а также в требнике, напечатанном в Остроге 1606 г. и нет ее в служебниках 1602, 1616, 1625, 1635 годов.

VII. Молитва от скверны: Господи Боже наш, един благ и человеколюбец, един свят и на святых почиваяй. Молитва содержат моление только о младенце. Пред чтением ее положено благословение священником чела, уст и персей его. Пред нею говорится: Мир всем. Главы ваша преклоните. Молитва содержит согласно заглавию, моления об очищении от скверны. Под скверною же разумеются злые действия духа злобы, осквернения души. В молитве взывается: «Ты сам Владыко пресвятый призыванием страшнаго и пречистаго Ти имене, и образом честнаго и животворящаго креста, благослови и очисти раба твоего, имя рек, оскверньшагося от всякаго неприязненнаго духа» и т. д. Чтобы подвигнуть Господа на умоление, воспоминаются апостолы Петр и Павел, изрекшие слово об очищении, и то, что Господь верховному Своему апостолу Петру «явльшимся ему видением, ничто же скверно или нечисто мнети от Него сотворенных, на пищу и в наслаждение человеком и сосудом Своим Павлом вся чиста чистым заповедав». Новорожденный младенец, таким образом, сравнивается с язычниками, которых Господь признал чистыми, приказал призывать поэтому их в христианство. Если же младенцы подобны тем, коих Господь не велел признавать нечистыми, а назвал чистыми, то к чему над младенцами читается молитва от скверны. Пример ап. Петра в молитве неудачен. Молитва находится в служебниках 1602, 1616, 1625, 1635, в потребниках 1625, 1639, 1651 годов. Эту молитву положено было, в потребнике 1635, 1651 г., читать пред церковию при входе в нее жениха и невесты, вступивших в 2 и 3 брак.

VIII. Наконец, к молитвам по рождении младенца принадлежала молитва, дитя в колыбель класти: Содержителю Слове Отчее, Caм совершен Сый Иисусе Христе. Эта молитва та же, что и на сон грядущим (свят. Антиоха), только несколько измененная и добавленная. В ней возносятся прошения к Богу не в 1-м, а в 3-м лице. В ней, например, вместо: «спяща мя сохрани» говорится «спяща его сохрани». К словам: «просвети светом разума евангелия» прибавлено: «в носиле сем», т. е. колыбели. Вместо слов: «Воздвигни на время подобно», сказано: «Возрасти его в благоверии к Твоему славословию и да будет причастник пречистому телу и крови Твоей». Чтение этой молитвы сопровождалось каждением купели, окроплением ее святою водою. Так как эта молитва может относится ко всякому возрасту человека, грядущаго на сон; то ныне не печатается в числе молитв по рождении младенца, а находится между молитвами на сон грядущим. Она была в служебниках московских 1625 и 1685 г.¹³⁷, в московских потребниках 1625 и 1636, в мирском потребнике 1639 и в потребнике 1651 г., но в требнике 1658 г. не имеется.

Мнение, что рождение младенца вносит осквернение дому и присутствующим в нем, не должно существовать между истинными христианами. Оно служит к осуждению и хуле брака и не согласно с учением Слова Божия. Сам Бог благословил брак, сказав: раститеся и множитеся (Быт. 1:28). Брак честен и ложе нескверно (Евр. 13:4). Брак есть тайна во образ союза Христа с церковию (Еф. 5:82). Мнение служит к очевидному нарушению Правила Апостольского: «аще кто от священного чина удаляется от брака, мяса и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что вся добро зело, или да исправится, или да будет извержен от священного чина и отвержен от церкви; также и мирянин» (прав. 5); и – правила Гангрского собора (340 г.): «аще кто порицает брак и супругов верных и благочестивых сожитие, порицает яко немогущих внити в царствие, да будет под клятвою (прав. 1). Наконец, то мнение не согласно со смыслом молитв, читаемых при таинстве брака, в которых священник просит Бога, чтобы Он дал вступающим в брак – благочадия восприятие; не согласно с благословением священника при совершении брака. А посему молитвы, читаемые по рождении младенца, об очищении дома и присутствующих в нем людей, занесенные в прежние печатные богослужебные книги, ныне в них не печатаются. Этих молитв нет в Требнике 1658 г. и следующих годов. Жалобы же раскольнические¹³⁸, что эти молитвы ныне оставлены, не имеют основания.

Приходит священник и починаиет благословен Бог. таже Пресвятаа Троице. Отче наш. потом. тропарь глаголиет Богородицы. и҃. месяца сектебра. рождьство твоие Богородице Дево. идроугы. тропарь. рождьствоу святомоу Ионоу Предитечоу месяца. июния. к҃д. глаголиетсе. и кондак и потом. молитви сие иегда родитсе. Отроче итогда прииемлет иего баба.

Таже. молитва. Отроч тоу. вьчась рождениа иго иереи. Господу помолимсе. Боже ведии немьщь нашоу. и соудьбь подобие родоу человечьскомоу помышлиении нашиих, оумомь про разоумети. помишлиениа прибывающии нам отверьсти не злобыием. призрии вьпадьшихсе, вь соумнение. присагающимсе отпоусти Ты бо веси тайна сердець нашихь темже молимтисе отдание подаждь благостиние Твоие ради. яко благословень иеси сьпресвятыимь. и благымь и животворящим Духомь...

Молитва вьтора томооужде. Господи Иисусе Христе рождеисе прежде векь от Отца ив последня лета даровань бысть отвльхвовь и пастирь нащего ради спасениа и вьяслехь скотиахь положень. Ты ныня благословы бывшою бабоу и приемшою младенць сьи очищение и спасение души и навьспитание телесемь молитвами Святыие Богородице иприсно Деви Марие. и вьсехь святыихь. и Тебе славоу возсылаемь Отцоу и Сыноу и Святомоу Духоу. иныня и при сно...

Молитва, жене иегда родить отроче. Христе Боже нашь вьложи вь оуды и в ложесна моя даизьведеши животь изь оутробы моие, дане боудоу подобна прокоуднеи блоудници. яко ииона грешница нь прииставими Господи аггела иже сьхранить младеньць сьи. молютисе послоушаи моие тежкоие бреме яковрьхоу води плаватити. нь безь зазора сьхрани животь мои. да порадоуюся рождьши младенць сьи яко же Иелисавефь иегда роди Ииосифь. и дроугыие прочеие жени тако и Ты Господи прии мии печаль мою. ивьздихание моие дажи воу. вьиме Отца и Сына и Святаго Духа.

Господи Боже нашь, преблагий человеколюбче. един благ и кроток. един щедр и милостив Бог наш, и Отец Господа нашего Иисуса Христа при понтийстем пилате распятаго, и в третий день возставшаго, и вшедшаго в славу свою. да приидет благодать Твоя на ны рабы Твоя, и даждь нам Господи евангельская учения. Отче милосердый просвети наша сердца, и вся уды Твоим хотением, очисти нас от всех злоб и греха. соблюди же ны безскверны и не порочны, от всякаго действа належащаго. и даруй нам о твоей благодати, Твоя разумевати, и о твоих мудрствовати и в Твоих заповедех ходити, и Твоего страха боятися, и творити угодная Тебе до последняго дне и часа нашего издыкания. призываем Тя Владыко истиннаго Бога нашего мы грешнии. да неизглаголанною Твоею милостию печатаеши живот наш. и тело и дух соблюдаеши от всякаго ползящаго належания. и от всякаго зверя земнаго, и от всякаго беззакония, и от всякаго потвора. и от всякия льсти пустошныя, и от всякаго блужения, и лихоимания. от всякия лжи. от всякаго неудобнаго действа и от всякия сети належащия на нас. Отче нетления покрый нас Своя рабы милосердием, и благослови храм сей, и сотвори его чист, не остави нас, ниже сотвори в радость врагом, и уничижение людем, в попрание демоном. но да будет Твоя благодать и милость присно с нами, во вся дни живота нашего, яко Твоя держава и Твое есть царство, и сила и слава во веки, аминь.

Господи Боже наш, иже от перьсти создавый человека, и от него создав жену, и равночестием почет ея. преступльшим же Твою заповедь, изгнав из рая вомноготрудное се житие. и рек мужеви, в поте лица своего снести хлеб. жене же в печалех родити чада. изволивый сам от жены родитися безгрешне. милостив буди владыко грехом нашим, и освяти рабу Свою, имя рек. и очисти ея скверну телесную, и страсть душевную, и сподоби ея устраяти дому Своего не порочне. и очисти всяко сомнение от душа ея яко Ты еси благословя, и освящая всяческая Христе Боже наш. и Тебе славу возсылаем, собезначальным ти Отцем, и с Пресвятым и благим и животворящим ти Духом. н ныне и присно и во веки веком, аминь.

Владыко Господи Иисусе Христе Слово Божие и Отчее, Сыне единородный. иже нашего радо спасения, благоволением безначальнаго Ти Отца, и содейством единосущнаго и присносущнаго, и животворящаго Ти Духа, сошед наконец летом во чрево святыя девица. и воплощься и родився несказанно и неизреченно, яко же веси сам един, человек быв совершен, да нас избавиши вражия мучительства. и первую клятву потребив, нас воздарованием божества на небеса возвысиши, и на Отчем посадиши престоле. якоже присно Девую Твою Матерь, и прежде рождеста и по рождестве пребывшую, неболезнену соблюл еси. тако благоволи многомилостиве Владыко Преблагий Господи Иисусе Христе, и ныне рождьшую рабу Твою, имя рек, избави ти всякого навета вражия. а Твоию благодатию и освящениом, очисти и освяти даром и пришествием Святаго ти Духа. яко да и той послужившая жены всегда раждати¹⁴⁰, вкупе же и прилучившиися вси в дому сем имя рек, приходяще безсомнения, Твоего освящения восприимут. благоволи же и рождьшемуся, имя рек, соблюдену быти вышьши навета вражия. и сподобитися бани паки бытийстей, и честному сосуду быти Твоея благодати. и причащением пречистых и божественных Твоих таин. да наследник будет и небеснаго ти царствия. яко да и ради того прославляется пресвятое Твое имя, со Отцем и с Пресвятым Духом. ныне о присно и во веки веком.

Слава тебе царю, Боже всего создания, любителю рода человеча за многое твое человеколюбие, нас деля всемилостиве волею изволивый младенец быти. и освятив нас пришествием своим вся любящая тя. и прославивый матерь свою святым рождествои тя, и благословивый Соломию бабу свою приимшую тя во исходе твоем. якоже благословил еси бабы египетския, приемлющая и соблюдающая младенцы израилевы тебе ради. тако благослови и сию рабу свою, имя рек, приимшую младенца сего во имя твое. и очисти ю от всякия скверны, плотьския и душевныя. и сподоби ю причащения святых твоих таин. да улучит часть царствия твоего, со всеми святыми угождьшими ти от века. и тебе славу возсылаем, со безначальным ти Отцем и с Пресвятым и благим, и животворящим ти Духом. ныне и присно я во веки веком.

Владыко Господи Боже наш, предвечным твоим и неизреченным смотрением, изволивый родитися в вертьпе, от Пречистыя безмужныя матере, и в яслех полежав. и благословив пришедшую на уверение честнаго девьства Соломию бабу. Ты и ныне благослови и рабу твою сию бабу, имя рек, благословением твоим. яко тебе подобает всяка слава, честь и поклонение. с безначальным ти Отцем, и с Пресвятым и благим и животворящим Духом. ныне и присно и во веки веком, аминь.

И по амине, знаменует отрочати чело, и уста, и перси.

Господи Иисусе Христе рождеися прежде век от Отца без матери, и впоследняя лета послан быв без отца родитися на земли, отъбраконеискусныя матере: от волхвов дары приемыи, от пастырь славословие, от ангел пение, бабою повитый пеленами, и во яслех скотиях положеный, просвещением своим прииди, и благослови рабу сию, имя рек, приемшую младенца, и очисти ю к церкви святой твоей пришедшую на очищение. Ты бо еси Бог наш, и тебе славу возсылаем собезначальным ти Отцем и спресвятым и благим и животворящим ти Духом, ныне и присно и во веки веком, амин.

Господи Боже наш, един благ и человеколюбец. един свят, и на святых почиваяй, иже верховному твоему апостолу Петру, явльвшимся ему видением, ничтоже скверна или нечиста мнети, от Тебе сотвореных, на пищу и в наслаждение человеком и сосудом твоим избранным апостолом Павлом, вся часта чистым заповедав. Ты сам Владыко пресвятый призыванием страшнаго и пречистаго ти имени, и образом честнаго и животворящаго креста, благослови и очисти раба своего, имя рек, оскверньвшагося от всякаго неприязненнаго дела. и от всякаго мечтания и гада ядовитаго. от всякаго беззакония, от всякаго потвора, от всякия льсти, от всякия суеты, от всякаго недуга, от всякия язя, и от всякаго. противнаго злодейства дияволя. и от вида сего сохрани Владыко раба своего и от всякия злобы и греха соблюди нескверна и непорочна. и от всякия проказы противнаго, до последняго дне и часа и издыхания. ты бо еси благословя и святя всяческая Христе Боже наш. и тебе славу возсылаем, с безначальным ти Отцем, и с пресвятым и благим и животворящим ти Духом. ныне и присно и во веки веком, аминь.

Вседержителю Слово Отчее, сам совершен сыи Иисусе Христе, многаго ради твоего милосердия николиже отлучаяся своих овец, но присно вних пребывая, Иисусе, добрыи пастуше своих словесных овец, не предаждь раба своего, имя рек, крамоле змиине, нижеланию сатанину остави его, яко семя тли внем есть. Ты убо сам Господи Боже покланяемыи царю пресвятыи Иисусе Христе, спяща его сохрани немерцающим светом, и осени его Духом твоим Святым, имже освяти своя ученики, избавляя его от сети вражия. Даждь ему рабу твоему, имя рек, спасения твоего на ложи его, просвети его светом разумным евангелия твоего в носиле сем, душю его любовию креста твоего, сердце его частотою словвесе твоего, тело его освяти твоею страстию безстрастною, и смысл его миром твоим сохрани. И возрасти его во благоверии к твоему славословию, и да будет причастник пречистому телу и крови твоей.

Пострижение волос головы совершается при нескольких богослужебных чинах. Оно бывает при таинстве крещения, при посвящении во чтеца, при принятии монашества. Во всех этих чинах отятием волос изображается посвящение постригающегося Богу, готовность его служить Господу, подобно тому, как назареи в ветхом завете пострижением своих волос изображали принесение себя в жертву Господу¹⁴¹, как св. апостол Павел совершил острижение головы по обету¹⁴². Пострижение волос совершается в образ креста, с произнесением имени св. Троицы, – во имя Отца и Сына и Святого Духа. Чрез такое действие призывается на главу постригаемого сила Божия для укрепления его в непорочном жительстве в новом его звании то – христианина, то – служителя церкви, то – монашествующего¹⁴³.

Пострижение, кроме указанных богослужебных чинов, совершалось особо еще в отроческом возрасте. В прежних богослужебных книгах печаталась «Молитва острижения», или «Молитва на пострижение власом, отрочати, в первое острижение его». Молитва, точнее – чин пострижения, находится в московском служебнике 1616 года и в Московских Потребниках 1625, 1636 и 1651 годов.

Острижение называется первым, по отношению к отрочати, потому что оно в отроческом возрасте было первое, и притом начиналось молитвою. Из самого чина пострижения видно, что оно происходило торжественным образом. Совершал его священнослужитель. Волоса принимал восприемник. При пострижении присутствовали «верные».

Чин острижения отрочати совершался таким образом: приходила матерь с отрочатем в церковь. И священник произносил три молитвы, а потом сам постригал волоса у отрока. Первая молитва, читанная священником, содержалась только в прежних печатных богослужебных книгах. Молитва следующая: «Благословен еси Господи Боже Отец наших, пославый отца нашего Авраама, пострищи главу иереови Мелхиседекови, и всяк начаток его внести в церковь святую Твою, пришедый на благословение и постригание святых апостол Твоих, и дав им в влас место (т. е. вместо влас) веру и словеса поданию, Ты и ныне Владыко Господи Боже, подаждь рабу твоему сему, имя рек, постригающему главу, мысль праведну, житие добродетельно, да по заповедем Твоим жив угодная пред Тобою сотворь, и да сподобится стояния одесную Тебе Владыки, подъемлющему же власы его даруй благословение, еже дал еси праведному Симеону, приемшему на руках Господа Иисуса Христа, и вся сошедшыяся зде верныя, благослови их Господи благословением духовным. Яко благословися и прославися пречестное и великолепое имя Твое Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно». После этой молитвы произносилась иереем вторая молитва, именно: «Владыко Господи Боже наш, иже образом своим почет человека», – она произносится при крещении пред пострижением, которое при нем бывает. После произнесения ее, иерей говорил: «мир всем», «главы ваша Господеви преклоните» и читал тайно молитву: «Господи Боже наш, иже от исполнения купельнаго». И эта молитва также положена пред пострижением при крещении. «И по возгласе», после молитвы, сказано в Чине пострижения отрочати, «священник возмет ножницы, глаголя: постригает раб Божий, имя рек, власы главы своея во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Рцем вси зань, Господи помилуй, 12, и устригает власов на главе его с четырех стран, кладя приемлющему на полотно, или на ино нечто, и собрав их влепит в воск и сохранит их во олтари в месте сокровене. Таже творит отпуст по бычаю». Таков весь чин.

Торжественное пострижение волос отрочати было у славян-язычников. Оно у них соединялось с воинственным обрядом препоясания отрока мечем, возложения на него колчана стрел и сажания на коня. У славяно-русских племен такой обряд означал вступление отрока в права гражданские, в число всадников. Обряд должен был, по закону Мену (кн. 2, гл. 35), исполнен в первый или третий год¹⁴⁴. При постригах обрезывались волоса на голове и оставлялся на макушке только чуп или хохол (Древност. Русск. Государ., отд. III. Введение, стр. II, III). При пострижении волос давалось имя постригаемому. Древнейший польский историк Мартын Галл говорит, что Лешко, почитаемый поляками за первого князя, был пострижен двумя странниками, угощенными Пястом, которые дали постриженному имя Семовита (Карамз., Истор. Росс. Госуд., т. 3, глава 3, примечание 116, 117). Обычай пострижения отрока и сажания его на коня сохранился у славян и по принятии ими христианства, так как обычай до веры Христовой не касался, не имел ничего противного ей, не нарушал верований христианской религии. Этот обычай, говорит Татищев, удержан был долгое время, яко чин до веры не надлежащий. Так в описании жизни Георгия, сына великого князя Иоанна Васильевича, написано о пострижении, что по прошествии седми лет Георгию, его постригали на седле со стрелами и на коня посодили (Татищева, Ист. Росс., М. 1774, кн. 3, стр. 502). Пострижение отрочати, соединенное с сажанием его на коня – составляло обряд гражданский. Православная же церковь с давних времен с ним соединила свой церковный чин. В летописях говорится, что пострижение отрока и сажание его на коня было в присутствии епископа. Таково пострижение было в XII веке сыновей великого князя Всеволода – Георгия¹⁴⁵ в 6700 (1192) году, и – Ярослава в 6702 (1194) году, при блаженном епископе Иоанне¹⁴⁶. В летописи находится указание, что сам епископ снимал волосы и совершал то в храме. В лето 6738 (1230) князь Михаил сотвори постреги сынови своему Ростиславу, Новегороде, у святей Софии; и уя влас архиепископ Спиридон; и посади его на столе, а сам пойде в Цернигов (Полн. собр. лет. Т. 3, стр. 46). Есть свидетельство, что в храме пострижение бывало пред алтарем, совершалось после литургии и сопровождалось благословением епископа и молитвою. В житии князя чешского, найденного Востоковым в одном Торжественнике, говорится, что епископ чешский Стерн, пред пострижением отрока, совершил литургию, затем поставил его на ступенях пред алтарем и призвал на него благословение Божие в своей молитве¹⁴⁷. Посаждение на стол (княжеский престол) указывает, что пострижение волос было знаком своего рода совершеннолетия. Можно полагать, что при указанных пострижениях совершался тот же молитвенный чин, который потом находим в печатных богослужебных книгах. В глаголитском евхологионе XI века есть: «молитва на пострижение власом отрочате». Но и здесь, как в печатных богослужебных книгах содержится не только молитва, но чин пострижения. В глаголитском евхологионе изложены те же три молитвы и в том же порядке, как и в печатных богослужебных книгах, с тем лишь отличием, что пострижение волос в евхологионе указано после второй молитвы, а не после третьей, как в печатных богослужебных книгах (Euchologium glagolski spomenik manastira Sinai brde u Zagrebu 1882 p. 12–14).

Молитвы, вошедшие в состав богослужебного чина о пострижении отрочати принадлежат к древним молитвам. Две из них те же, которые читаются при пострижении, бывающем при крещении. Они находятся в требнике Гоара, (р. 375) в чине крещения. Молитва же «Благословен еси Господи Боже Отец», которой нет в нынешних богослужебных книгах, а была в прежних печатных в чине острижения отрочати, также очень древняя; она находится в греческом евхологионе преосвящ. Порфирия Успенского, относимом им к VII веку¹⁴⁸, а также и в требнике Гоара. Но в требнике Гоара молитва, с некоторыми изменениями, помещена не в чине крещения, а между молитвами при посвящении в чтеца (стр. 236). Помещение ее Гоаром в число этих молитв было не случайное. Молитва, очевидно, и была первоначально читаема при его посвящении. В древности, как видим из правил соборов, было два посвящения во чтеца. Одно называлось причетническим, другое ‑ церковно-служительским посвящением. Первое, совершалось в детстве, второе в зрелом возрасте; одно могло быть совершено и игуменом (Антиох. пр. 10. Анкир. 13. Неокесар. 13), другое только епископом; одно, давая право быть чтецом, не сопричисляло к клиру, не давало позволения входить, в церковном собрании для чтения, на амвон, другое было посвящением в клир (χειροϑέσια), дозволяло вхождение на амвон¹⁴⁹. Молитва «Благословен ecи Господи Боже отец наших», находящаяся у Гоара в числе молитв на пострижение чтеца, очевидно, и была произносима при пострижении чтеца (но не чтеца-клирика) в отрочестве, которое пострижение мог совершать, кроме епископа, игумен-иерей. Потому она не была внесена в богослужебные книги, содержащие молитвы для произнесения их архиереем, при посвящении в чтеца и прочих лиц, принадлежащих к клиру. Например, нет ее в книге: Αρχιερατιϰον, изданной Габертом (Parisiis 1643 р. 37, 38), также и в требнике славянском, изданном в Венеции в 1570 году, содержащем в себе молитвы на поставление чтеца и прочих членов клира, те молитвы, которые находятся в нынешнем Чиновнике. Славяне христиане при совершении церковного обряда пострижения отрока сочли уместным произносить ту молитву, которая читалась прежде при пострижении в чтеца (не клирика). Молитва имеет отношение к отрочеству, она содержит прошения о человеке, приходящем в возраст, вступающем в новую (т. е. гражданскую) жизнь, когда он становится ответственным пред Богом за свои мысли и дела. В молитве возносится прошение, чтобы Господь дал постригающемуся мысль праведну, житие добродетельное, чтобы он, жив по заповедям, угодное пред Господом сотворил¹⁵⁰. Как эта молитва, так и весь чин пострижения отрочати имеет отношение к отрокам без различия их звания, положены, состояния, и потому нельзя думать, чтобы чин совершался только в княжеском роде, как можно бы заключить из статьи г. Н...евича: История обряда совершеннолетия (Новости, 1884 г. № 124, мая 6, перепечатанной в Церковно-Общ. Вестнике 1884, № 53). В требнике нет никакого намека на это.

Пострижение отрока бывало не всегда на одном и том же году, от рождения. Оно совершалось и на 3, и на 4, и на 7 году. При том оно не приурочивалось к какому либо одному дню в году. Не верно мнение Калинского (Церковно-народный месяцеслов на Руси. Спб. 1877. стр. 27), что обряд постриг был связан с днем Семена летопроводца. В 1192 году постриги Георгия были 28 июля, в 1194 году постриги Ярослава были апреля 27.

При пострижении отрочати, весьма вероятно, было даваемо постригаемому новое имя. Основания к такому предположению излагаем из статьи покойного священника Михаила Яковлевича Морошкина¹⁵¹. Он, говоря о том, что русские с самых первых времен христианства до Петра Великого носили одно имя христианское, духовное, церковное а другое мирское, княжеское (Святополк-Михаил, Володимер-Василий, Святослав-Панкратий), что некоторые лица в наших памятниках встречаются с двумя христианскими именами (Лука-Евдоким, Тимофей-Иван, Гавриил Василий), дает себе вопрос: не при постригах ли волос давалось второе имя? И разрешает его следующим образом: по крайней мере по свидетельству Татищева и по мнению Арцибашева и Лавровского¹⁵², давались имена детям, бывшим в язычестве, при постригании волос. У Кромера и других польских историков находим, что первому польскому князю Лешку дано было имя при постригании волос¹⁵³. Обычай постриг оставался во всей своей силе у славянских племен вообще, и у русских в частности, и, по обращении их в христианство, даже получил характер церковного, священного обряда¹⁵⁴. Но так как существенною принадлежностью языческих постриг было и наречение имени постригаемому, то, вероятно, и при христианских постригах было тоже самое, и так как постригам предшествовало крещение младенца, а крещение не могло быть совершено без имени младенца, то можно предполагать, что при постригах давалось еще другое имя, кроме данного в крещении. Имя это могло быть и древне-языческое, народное, или же христианское, судя по религиозным понятиям и убеждениям родителей младенца. Тому же двоеверию русского народа одолжены своим происхождением и такие личные имена, у которых одна половина имени христианская, а другая народная, славянская, напр. Петромир, Павломав, Андресвят и т. д.¹⁵⁵; такого рода имена служат лучшими свидетелями той сделки и того примирения, которые совершались в духе народа между двумя элементами – христианским и языческим, между двумя культами – божественным и человеческим. В духе народа два верования уживались мирно; Перун и Илия пророк, Волос и Власий не спорили у него друг с другом. Личные имена, сложенные из двух тем – славянской и христианской были, между прочим, выражением этого примирения двух верований¹⁵⁶ (Извест. Имп. Арх. Общ. Т. IV. Морошкин – О личных именах у русских славян).

Чин острижения отрочати переставал совершаться во 2 половине XVII столетия. В требнике 1658 года нет этого чина. Молитва: «Благословен еси Господи Боже отец наших», читанная при пострижении и внесенная в печатные прежние богослужебные книги, при внимательном рассмотрении ее, естественно, должна была исключенною быть из них, потому что содержала в себе сказание, взятое из апокрифов, – о пострижении патриархом Авраамом Мелхиседека. Сказание это, с небольшою подробностию, передает игумен Даниил, путешественник X века. У него так сказано об этом пострижении: Благослови Мелехиседека Авраам, и остриже Мелхиседека Авраам и обреза ногти его, бе бо космат Мелхиседек (Путеш. Игум. Даниила. Сказания русск. народа, изд. Сахарова. Т. II, стр. 30. Сн. Перьфильева. Апокрифические сказания о ветхоз. лицах и событиях. Казань. 1879 г. стр. 119). В повести о Мелхиседеке царе Иерусалимском, напечатанном Обществом древней письменности, 1880 г., сказано, что волосы и ногти выросли у него в продолжение 40 летнего пребывания в пустыне, куда он убежал от отца, желавшего принести его в жертву идолам. Такого сказания нет в Библии. Истинность его не может быть доказана. И молитве с таким сказанием не следует быть в употреблении. Она исключена из богослужебных книг. Самый обряд пострижения отрока стал в половине XVII века терять свое значение – служить объявлением вступления отрока в гражданское совершеннолетие; потому что тогда совершеннолетием стали считать 15 летний возраст. Если обряд пострижения иногда еще совершался, то был не торжественный, не публичный, а частный, домашний. Пострижение было не в храме, а в доме, постригал отрока не священнослужитель, он только молитву читал, а кто либо из ближайших родных. Когда царевичу князю Алексею Михаиловичу первые волоски снимали, тогда Благовещенский протопоп Максим только молитву говорил¹⁵⁷.

При царе Алексее Михаиловиче вступление в совершеннолетие праздновалось на пятнадцатом году. Тогда уже не было острижения сына царева, а было только торжественное явление народу. Катошихин говорит: до 15 лет и больши, царевича, окроме тех людей, которые к нему уставлены и кроме бояр и ближайших людей, видети никто не может (таковый бо есть обычай), а по 15 летех укажут и всем людям, как ходит со отцом своим в церковь и на потехи, и как уведают люди, что уж его объявили, и из городов многих люди на дивовище ездят смотрети нарочно (Котошихин. О России, стр. 14). О торжественном объявлении совершеннолетия царских детей¹⁵⁸ сохранились сведения о сыновьях царя Алексея Михаиловича, и более подробное сказание – о совершеннолетии царевича Феодора Алексеевича, в 1674 году, сентября 1-го. При объявлении совершеннолетия в 15 летнем возрасте¹⁵⁹, молитва острижения отрочати потеряла свое значение. Торжественное пострижение перестало совершаться у царских детей, затем, естественно, по подражанию им, оно прекратилось и у частных лиц.

Владыко Господи Боже отец наших. заповедавы Аврамоу пострещи главу рабоу Твоемоу Мельхиседекоу, пришедшю (в других пришедый, что согласно с греческим текстом) на благословение. и пострижение святых апостол Твоих. и оученик. И дав им в влас место веру, и словеса по деенью (по другим подания (μεταδόσεωϛ)) Ты и семоу рабоу Твоемоу подажди мысль праведну и жизнь добродетельну. Да по заповедем Твоим жив. и оугоднаа Твое створь. сподобит ся. стоение Твоего деснааго. а подъемля щюмоу (т. е. власы, – восприемнику, который срезанные священником власы принимал на полотно) дажди и томоу благословение. еже даст праведноумоу Семеоноу приемшюмоу на рукоу Господа нашего Иисуса Христа.

Жена, по учению св. апостола Павла, в знак подчиненности ее мужу, должна носить покрывало на голове, чему учит женщину сама природа, давшая ей в виде украшения и одежды ‑ длинные волоса. Рассудите сами, говорит апостол, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою?.. Если жена растит волоса, для нее это честь, так как волоса даны ей вместо покрывала (1Кор. 11:13,15)¹⁶¹. Если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется, а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается (ст. 6)¹⁶². По учению апостола, покрывало и нестриженные волосы, одно и тоже, равно как бритая и обнаженная голова одно и тоже. Бог для того повелел природе покрывать голову волосами, чтобы жена, научившись от природы и сама покрывалась¹⁶³ (Иоан. Злат., 26 бес. на 1 посл. к Коринф.). Жена должна иметь покрывало на голове своей, как знак власти мужа над нею, как выражение скромности ее (1Кор.11:10).

Согласно учению апостола о волосах, в первенствующей церкви жены не стригли волос. Которые же не желали исполнять правила апостольского, не хотели быть в подчинении мужу, и в знак того стригли на себе волоса, те были осуждаемы св. церковию и предаваемы церковному наказанию. Около половины IV века на востоке явилась секта Евстафиан, которая отвергала брак и учила женщин, в знак посвящения их Богу и освобождения их от мужей, обстригать волосы. Гангрский собор (340 г.), возстал против ереси и предал анафематствованию женщин, исполнявших требование сектантов¹⁶⁴. Запрещение женам остригать волосы вошло и в гражданские законы¹⁶⁵. Учение апостола наблюдалось в древней церкви и по отношению к покрывалу; вследствие этого церковные учители давали женщинам особые объяснения, касающиеся покрывала. Св. Климент Александрийский дозволял жене быть без покрывала только дома (Paedag. III, XI). Тертулиан внушал женщинам покрывать не только одну часть головы, но и всю голову (De velan. virg. cap. 13 et 17). Язычники же, зная обычай жен христианских – покрывать голову, во время гонений на христиан, желая позорить их, запрещали им носить покрывало (Corpus legum ed. Haenel. p. 167).

Правило апостола о покрытии головы покрывалом касалось замужних жен. Из свидетельств древности можно видеть, что девицы ходили без покрывала (Tertul. De vel. virg. cap. 13). Со дня же вступления в брак жена надевала покрывало на голову. Покрытие головы было при самом совершении таинства брака. Отсюда и латинское слово nubere – вступать в замужество, производят от nubes – покрывало (Tertul. De vel. virg. V. 11), и греческое νύμφη от νυβω, от того же корня, как и латинское nubo. Но едва ли можно согласиться с Мартиньи, который полагает, что христиане, имея отвращение к суеверию, соединяемому язычниками с покрывалось (Flammeum), ввели покрывала в круг брачных обрядов довольно поздно¹⁶⁶, вероятно, во времена св. Амвросия Медиоланского (De virg. XV) (Dictionnaire – см. Mariage chret.) He имея возможности, по недостатку данных, решить, в какое именно время вошел у христиан обычай покрывать невесту покровом в день брака, можем утверждать, что обычай существовал ранее св. Амвросия Медиоланского. Это видно из слов самого св. Амвросия. Он покрытие главы брачным покровом называет обычаем (consuetudo), но он не назвал бы обычаем то, что в его время получило начало. О покрове брачном он говорить без всякого объяснения, как о предмете не новом, а прежде известном¹⁶⁷. Кроме того, он брачное покрывало именует священническим покрывалом (vеlаmine sacerdotali) и также употребляет эти выражения без всякого объяснения, как всем известные. Из слов его видно, что брачное покрывало полагалось на невесту при участии священника. Св. Амвросий говорит: когда надобно освятить брак священническим покровом и благословением, каким образом брак может утвердиться, если нет добровольного согласия¹⁶⁸. О брачном покрове писал папа Сириций (384–398 г.), в письме к Медиоланцам против Иовиана: мы те браки принимаем без презрения, которые совершаются с покровом (Anselm. Solerius De pileo. Amsterd. 1671 p. 91). И так как на западе покрывало полагалось самим священником и освящалось известными молитвами, то оно папою Николаем 1-м (858–867 г.) названо, при объяснении обрядов Римской церкви, небесным покрывалом (ibid. р. 92. Ad. Consulta Bulgar. cap. 3).

Обычай покрывать невесту при совершении брака покрывалом и сопровождать покрытие молитвою, издревле существовал и в Восточной церкви. Лучшим подтверждением тому служит находящаяся в древних греческих евхологиях молитва на покрытие головы жены – ευχὴ ἐπὶ τό ἀναδήσασϑαι ϰεφαλήν γυναιϰός¹⁶⁹. Эта молитва вошла и в славянские богослужебные книги под заглавием «Молитва одеяти главу девице брачной».

У славянских народов удобно могло войти в обычай чтение молитвы на покрытие головы девицы, потому что он согласовался с древним обыкновением, по которому покрывало служило символом вступления девицы под власть мужа. Такое значение покрывала было с древних времен у Задунайских и других славян. Арабский географ Ковзини (умерш. 1283 года) говорит: девушки у славян ходят с непокрытою головою, так что всякий может их видеть; кто чувствует наклонность к какой либо из них, тот набрасывает ей покрывало на голову, и она беспрекословно становится его женою (Задунайские и адриатические славяне, стр. 22, 23). Этот обычай удержался у турецких славян, не смотря на то, что женщины, девушки и замужние безразлично – на всем востоке покрывают не только голову, но и лицо, оставляя отверстие для одних глаз (Учен. зап. Каз. Унив. 1869. Семейные власти у древних славян и германцев, стр. 638).

Славянский обычай – ходить девицам с непокрытою, а замужним женам с покрытою головою – утверждений церковию, был наблюдаем пастырями церковными. Они обличали нарушителей обычая. Новгородский архиепископ Феодосий в грамоте, в 1548 году, писал в Воцкую пятину, между прочим, следующее: «Да в ваших же деи местех, в Чюдцкой земле, замужни жены и вдовы головы бреют, старые и молодые, и покров деи на главах и одежю на раменах носят подобно мертвечьим одежам, и в том их безчинии велико поругание женскому полу: и яз ныне велел своему соборному священнику Никифору сей злый безчинный обычей разорити, и поучати их по Божественному Писанию, чтобы жены все молодые и старые, влас глав своих никакоже не брили и не остригали, от девства и доскончания житья своего, а девицы бы ходили замуж власы главы своея отрастив, и замужем бы покрывали главы своя и одежю на собе носили якоже християном лепо; да и вы бы, игумены и священницы, от того же безчиния их возвращали и брегли накрепко, чтоб у них впред тот поруганный обычай отнюдь не именовался (Дополн. к Акт. Истор. Т. I, № 44, стр. 60). Чтение священнослужителем молитвы, при покрытии брачной девицы, освящало и утверждало обычай хождения девиц с непокрытою, а жен с покрытою головою.

Молитва, как сказано выше, была читаема русскими та же, которая была у греков, и находится в Евхологии Гоара. Она находится в рукописных богослужебных книгах, например в Требнике конца XIV или начала XV столетия, принадлежащем Московской Синодальной библиотеке (№ 371): «Молитва еже одети главу жены (Невоструев. Опис. слав. рук. отд. III, Ч. I, стр. 132. А. Дмитриевского. Богослуж. в русск. церкви XVI в., стр. 383). В печатных богослужебных книгах молитва содержится: в Московском Служебнике 1616 года, в Московских Потребниках 1625, 1636, 1639 (мирском), 1651 годов, в Требнике митроп. Петра Могилы 1641 года, в Требнике Львовском, 1695 года.

В одних из числа этих книг напечатана только: Молитва одеяти главу девице брачной. Так в Служебнике 1616 года, в Потребниках Московских 1625, 1636, 1651 годов. Здесь не указано, когда и где читается молитва. В других Потребниках, именно в Мирском Потребнике 1639 года, в Требнике Петра Могилы 1646 г. и в Львовском 1695 года, находится не только молитва, но чин одеяния главы. Заглавие пред изложением чина в этих книгах неодинаково. В Мирском Потребнике 1639 года сказано: «Чин одеяти главу девице брачной», а в Требнике Петра Могилы и в Львовских Требниках – «Молитва первобрачной невесте хотящей ввестися по браце в церковь и прияти благословение первому покрытию главе». Самое заглавие двух чинов Московского и Киевского со Львовским показывает на различие их. Московский чин совершался до совершения брака – брачной девице и был в дому, а Киевский с Львовским – после брака – первобрачней невесте хотящей ввестися по браце в церковь. В последнем чине, кроме обряда одеяния главы, был и чин введения в церковь. Отсюда чин Киевский был пространнее Московского.

Московский чин с заглавием: «Чин одеяти главу девице брачной глаголати в дому, егда возложи убрус на главу», совершался таким образом: иерей глаголет: Благословен Бог наш. Таже. Царю небесный. По Трисвятом глаголет иерей молитву: Боже Боже наш, иже во пророцех глаголевый (см. в Приложении). Таже иерей благословляет девицу крестом. Посем возлагают на главу девице убрус (Потребн. Московск. 1639 г.).

По этому чину совершалось одеяние головы невесты при княжеских и царских браках. В Записи о браке великого князя Василия Ивановича с княжною Еленою Васильевною Глинскою, в 1526 г. сказано: А как великий князь взойдет в среднюю палату, и он, великий князь, помолится святым образам, и дойдя до своего места, велит княжне Настасье встать и тогда сядет на своем месте. А в те поры велит позвать от Пречистой священника, и как он придет, и посидев мало, ему молитву говорит, а в те поры великий князь велит тысяцкого жене княжне Елене голову чесать. А кому довелось быть со свечами, и им в те поры свечу великого князя и княжину зажечь водоосвященными свечами, что приносят в навечерья Богоявления Христова, и положить на них по обручу, и обогнуть их соболями. А как великому князю голову исчешут и на княжну кику¹⁷⁰ возложат и фату¹⁷¹ навесят, и тысяцкого жене осыпать великого князя и великую княжну, а после осыпания соболями опахивать... И в те поры великий князь повелит обвестить поезд к венчанью к Пречистой (Сахаров. Сказания русского народа. Часть 3. стр. 26 и Древн. Вивлиоф. изд. 2, Ч. XIII, стр. 7, 8).

При совершении брака (1626 г.) царя Михаила Феодоровича с Евдокиею Лукьяновною, государь прошел в Грановитую палату, и протопоп говорил: «Достойно есть» и благословил Государя крестом и покланявся государь образом, шел к своему месту, и государев дружка болшой князь Дмитрей Маметрюковичь Черкасской поднял с места князь Якова Черкасского, а государь сел на своем месте, подле царевны, от Благовещения Пречистыя Богородицы... А в кривом столе сидели в лавке, бояре, князь Иван Никитич Одоевской с товарищи, а в скамье Благовещенской протопоп Максим, а у бояр в лавке и у протопопа в скамье сидели поезжане. И, посидев мало, говорил протопоп Максим молитву покровению главе, а после того сваха большая царю и великому князю и царевне чесала голову, а мису с осыпалом держал думной дьяк Федор Лихачев, а чарку с медом, во что гребешок омочали, держал дьяк Дементей Обрасцов; а свечю царя и великого князя и царевнину в то время зажигали богоявленскими вечерними свечами. Да как государю и государыне головы зачесали, и на государыню кику и покров положили и покрыли убрусом; а убрусец был низан жемчюгом с дробницами золотыми. И после того сваха болшая осыпала царя и великого князя и царевну Евдокею осыпалом, а другое тако же осыпало было у сенника, на такой же мисе... А после того царь и великий князь Михайло Федорович всеа Руссии царевна Евдокея пошли к венчанью, к Успению Пречистыя Богородицы, в соборную церковь... (Дворц. Разр. Т. I, стр. 772–774).

Подобным образом чтение молитвы и покрытие головы невесты было на свадьбе царя и великого князя Алексея Михаиловича с Мариею Ильиничною Милославскою в 1648 году: А пришед в Грановитую палату, протопоп Адриан чертожное место покропил святою водою; а царевна села на своем чертожном месте, на сголовье, а сорок соболей сняв, дали держать дьяку Ивану Федорову; а на царя и великого князя место посадили князя Ивана Михайловича Воротынского… Государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Русии, поклонився образам, и благословлясь крестом у протопопа Благовещенского, пошел в Грановистую палату. А пред ним, государем шли дружки, а за дружками шли пред государем бояре... А как государь вшел в Грановитую палату, и протопоп Стефан говорил: «Достойно есть» и благословил государя крестом, и государь поклонився образам, пошел к своему государеву месту, а больший государев дружка, боярин князь Никита Иванович Одоевской, поднял с места князя Ивана Алексеевича Воротынского, а сорок соболей с сголовья снял, и отдал держать дьяку Ивану Федорову. А государь сел на своем государеве чертожном месте, подле царевны... А посидев мало, говорил протопоп Стефан молитву покровению главе царевне Марие. А после того большая сваха великому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Русии, и государыне царевне, Марие Ильиничне, чесала голову; да в то же время свечи царя и великого князя и царевнину зажгли богоявленскими вечерними свечами. Да как государю и государыне голову зачесали, и на государыню царевни кику и покров положили, и покрыли убрусцем... А после того великий государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русии, и государыня царевна Мария Ильинична встав с своего места, пошли из Грановитой палаты к венчанию, к Успению Пресвятыя Богородицы в соборную церковь (Снегирев. Сказания русск. нар. ч. III, стр. 143,148, и Дворц. Разр. Т. III, стр. 78 и далее. Древн. Вивлиоф. изд. 2, ч. ХIII, стр. 191–198).

По указанию чина Киевского и Львовского покрытие главы и чтение при этом молитвы было не пред венчанием вступающей в брак, а в который либо следующий за браком день, не в дому, а в храме. Новобрачная невеста приходила к церкви и становилась пред дверьми ее. Священник в епитрахели и фелони вводил ее в церковь при пении псалмов 76 и 5. Затем читал над преклоненною ее главою молитву, благословлял главу ее и налагал на нее саван¹⁷². После того кропил ее святою водою, снова благословлял и с благопожеланиями ей отпускал ее. Этот чин носит название «вводин». Чин, по свидетельству Требника Петра Могилы и Львовского, не всюду соблюдался. У простого народа юго-западного края он и по ныне совершается. Но его не знают высшие и средние классы¹⁷³.

В Описании свадебных украйнских простонародных обрядов, употребляемых в Малой России и в Слободской Украинской губернии, также и в Великороссийских слободах, населенных малороссиянами, сочиненном Григорием Кориновским в 1777 году, между прочим_; сказано, что венчание бывает в воскресение сряду после обедни. На другой день в понедельник дружки идут к молодому и спрашивают у его отца дозволения вести молодых в церковь. Отец позволяет и, на молодую надев кибалку, или наметку и чепец, т. е. головной женский убор и обложа его красною лентою, отпущает из дому, при чем дает дружка попу, дьяку и понамарю по хлебу и по склянке горелки, и приведя жениха с многолюдством к церкве, где оставя их в цвинтваре, или на монастыре поющих разные песни, Дружко с Поддружим идут к попу в дом, коему поставя хлеб на стол и склянку горелки, просят его, чтобы ввел молодых в церковь. Поп требует от них платы и получа оную, идет к церкве, где приступя к дверям и прочтя молитву за порогом, берет новобрачных и вводит в церковь, в коей читает покровению главы молитву, и покрывает серпанком или фатою, окропя же их водою, с благословением отпущает в дом (Архив Историко-Юридич. Сведений, относящихся до России, книги 2-я вторая половина, стр. 85).

В иных местах покрытие невесты покрывалом, при благословении священника, совершалось в день свадьбы в дому, по приезде от венчания¹⁷⁴.

Таким образом были разнообразны обряды у Русских при свадьбах и в частности и при покрытии головы. В одних местах покрывали невесту, в других обвенчанную. От незнания разнообразия обычаев жизни русской, и особенностей в тех и других местах России, происходит то, что находятся лица, которые хотят требовать, чтобы одинаковые обряды были у всех. Так, некто раскольник Федор Трофимов, обвинил архиепископа Тобольского Симеона, между прочим, в том, что: в прошлом 170 году, (т. е. 1662 г.), сын патриарха Никона, архиепископ Симеон, приехав в Сибирь в Тобольск... девиц брачных велел венчати, не одев главы, а велел главы одевати после бани; и то есть закону Христову ругательство (Субботин. Материалы для истории раскола. М. 1878 г. Т. IV, стр. 288, 289). Очевидно, обвинителю были известны только одни обычаи, а других он не знал; последние показались ему странными, и он возстал против них. Трофимов – не соблюдение одних обрядов и замену их другими считал ругательством закона Христова. Но Христос Господь не установлял брачных обрядов. Время от времени стали мало по малу прекращаться и те обычаи, кои Трофимов защищал и другие, против коих он возставал, и не стали совершаться благочестивыми людьми, строго соблюдавшими уставы церковные. По прекращении обычаев прекратилась нужда вносить в богослужебные книги молитву о покрытии главы девицы-невесты. Молитва эта не была напечатана в требнике 1658 года.

Вестно же буди яко не всюды сей обычай съдержится, но точию в некиих церквах, тем же убо каяждо церков во всем своей древний да съдержит обычай.

Пришедши же новобрачная невеста к церкви. Станет вне дверей пред церковию, Иерей же став в дверях церковных одеян в епитрахиль и фелонь, глаголет к ней. Вниди чадо в дворы Господня и всяким благоговением и страхом Божиим посещай всегда церковь Его, яко да приимеши от него милость и благодать пред ним обрящеши в имя Отца и Сына и Св. Духа, аминь.

И абие входит Иерей в церков и по нем невеста с своими други, став же Иерей в церковных дверех невеста пред ним в паперти, начинает обычно: Благословен Бог наш: Трисвятое: Отче наш: Яко Твое есть царство: Господи помилуй (12 раз): Слава и ныне: Приидите поклонимся: (трижды) и псалом 75.

Боже ущедри ны, и благослови ны, просвети лице Твое на ны и помилуй ны. Познати на земли путь Твой в всех языцех спасение Твое. Да исповедятся Тебе людие Боже, да исповедятся Тебе людие вси. Да взвеселятся и взрадуются языци, яко судиши людем правотою и языки на земли наставиши. Да исповедятся Тебе людие Боже, да исповедятся Тебе людие вси. Земля даде плод свой. Благослови ны Боже, Боже наш. Благослови ны Боже: и да убоятся Его вси конци земля. И посем стихи сии от псалма 5-го. Глаголы моя, внуши Господи, разумей звание мое. Вонми гласу молитвы моея, Царю мой и Боже мой. Яко к Тебе помолюся Господи, заутра услыши глас мой. Заутра предстану Ти и узриши мя. Аз же в множестве милости Твоея, вниду в дом Твой: поклонюся в церкви святей Твоей в страсе твоем. Господи настави мя правдою Твоею, и исправи пред собою путь мой.

Абие глаголет молитву сию, под невестою преклоншею главу, рек: Господу помолимся и певцем: Господи помилуй.

Аминь. По сем иерей десницею благословляет главу ея и поалагает на ней саван, глаголя: Да покрыет тя Господь кровом крылу Своею и съхранит тя от всякого зла в вся дни живота Твоего, и даст ти в мире и благоденствии видети сыны сынов твоих, даже до 3-го и 4-го рода, вкупе с мужем твоим. И абие кропит ю священною водою, глаголя: Окроплением воды сея священныя да снидет и пребудет на тебе благословение Отца и Сына и Св. Духа, ныне и присно, и во веки веков. Лик. Аминь. Иерей. Слава Тебе Боже упование наше. Лик. Слава: и ныне: Господи помилуй (трижды). Благослови. Иерей же творит отпуст дневный и обычный и по отпусте глаголет к невесте. десницею благословляет ю:

Иди в мире и прилежно соблюди вся заповеди Господня, в страсе Его в вся дни живота твоего, повинуяся мужеви твоему по велению Господню в имя Отца и Сына и Св. Духа: Аминь. И тако благодаря Господа, отходят в своя си.

У всех народов дружество людей между собою, взаимная их помощь, какая бывает при естественной, искренной братской любви, всегда высоко ценились. В христианстве, где возвышено достоинство любви, люди еще более чтили братское дружество. Лица, не находящиеся в родственных связях, давали обет взаимной любви и самоотвержения. Для укрепления своего братского союза, для большей уверенности в твердости его, – прибегали к помощи церкви. В церкви составлена была служба, при совершении которой священнослужитель молитвословиями и благословением скреплял единение братавшихся. Такая служба была у греков. Она называлась последованием о братотворении (αϰολουϑία εὶς ἀδελφοποιησιν) и находится в евхологионе Гоара, который заимствовал ее из манускрипта – времени ранее IX века. Последование о братотворении перешло в славянские богослужебные книги. Оно содержится в глаголитском евхологионе XI века (Evchologium Glagolski manastira Sinai brda. u Zagrebu. 1882. p. 16–18), затем в рукописных требниках конца XIV или начала XV столетия (Невоструева. Опис. Рук. Москов. Син. библ. отд. III. № 371, стр. 145), и в прежних печатных богослужебных книгах.

В России братотворение согласовалось с народным духом. Русские любили братство. Их собрания, в которых проводили время в веселии, назывались пирами и братчинами¹⁷⁵. Чаши, из которых пили, носили название братин¹⁷⁶. У них составилась пословица: Доброе братство милее богатства. Ценя высоко братство, русские вступали между собою в братский союз; при заключении его, сменялись тельными крестами и принимали имя братьев, побратанцев; при разрыве же дружбы, – кресты возвращали один другому со словами: брат не брат, так отдай мой крест (И. Снегирев. Русские в своих пословицах. М. 1831 г. кн. 2, стр. 72, 73). Братский союз заключался, при участии лиц духовных, и между правителями народов. При посредстве митрополита Ионы был заключен (1450 г.) братский союз между польским королем Казимиром IV и великим князем Василием Васильевичем. Митрополит в Послании к королю писал: «Мне ты своему богомольцу приказал, чтобы ваш богомолец общий попечение имел между вас, великих государей о вашем братстве и о любви и о прочном и добром житии, чтоб како дал Бог ваше братство и любовь прочна была... по твоему приказу, великого короля, своему сыну, а вашему брату, великому князю, Василью Васильевичу твои речи говорил с благословением и с молбою; и великий князь, господине, брат ваш, вельми хочет братства и любви и прочного доброго жития и беречи хочет всего господства, чтобы было не подвижно. И благодарю и благословляю великое ваше господство, чтобы есте к своему брату, а к нашему сыну великому князю Василью Васильевичу братство и любовь свою имел по тому крестному целованию, на чем есте меж себе честный и животворящий крест целовали, а брат ваш, а наш сын того же хощет и т. д. (Акты Арх. Эксп. Т. I, № 49, стр. 36). Хотя митрополит заочно скрепил этот братский союз, но судя по тому, что он упоминает о благословении своем, о мольбе, о крестном целовании вступивших между собою в братство – чин о братотворении был митрополитом совершен.

Чин о братотворении совершался и в кратком виде и в более пространном. Так он неодинаково изложен в рукописных Требниках, и в печатных богослужебных книгах. В рукописном Требнике конца XIV или начала XV столетия, находящемся в Московской Синодальной библиотеке, № 371, содержатся две молитвы, вторая из них главопреклонная. У Гоара в Требнике только первая из сих, а последней, начинающейся: Владыко Господи Боже наш и т. д., нет (Невоструев. Опис. Рукоп. Москов. Синод. библ. отд. III, стр. 145). В Требнике же XVI века, там же находящемся, № 377, есть довольно обширное последование. Вот как оно описано: Нач. «Поставит их поп пред олтарем и руци их положит на святое евангелие; и пояшет их поясом единым и дает им по свеци». Чинопоследование состоит из ектении, молитвы (в № 371 первая на сей предмет), чтения из апостола 1Кор. 12:27, 13:8 и евангелия Ин. 17:18–26), ектении сугубой, молитвы: Господи Вседержителю (Goar р. 900) и другой (в № 371 положенной в главе 17 – в ином переводе). За тем после Отче наш, следует приобщение побратимов (так и называются вступающие в братство) преждеосвященными дарами, и обвождение их вокруг аналогия, при пении тропарей: Господи, призри с небеси и виждь и т. д. (Невоструев, там же стр. 211).

В печатных богослужебных книгах – в одних чин братотворения состоял только из ектении «Миром Господу помолимся», имеющей пять прошений, и из двух молитв; таков чин в Потребниках Московских 1625, 1633, 1636, 1651 годов. В иных же книгах находится чин братотворения, по своему составу, подобный молебному пению, при котором произносится прокимен, читаются апостол и евангелие, и положены две ектении, из них ектения – «Миром Господу помолимся» имеет 15 прошений, и после ектенин четыре молитвы. Такой чин братотворения заключается в Московском мирском Потребнике 1639 года. Наконец, совершался чин братотворения с молитвословиями для причащения братавшихся преждеосвященными дарами. Таково последование в Требнике, изданном в Венеции в 1570 году и в глаголическом евхологии XI в.¹⁷⁷

В молитвословиях всех этих чинов братотворения – рукописных и печатных, испрашивается у Бога, вступающим в братский союз, главным образом, укрепление в любви. В ектении произносятся прошения о совокупляющихся любовию жития не разлучно; о рабех Божиих, имя рек, и еже о Христе совокуплении их; яко да Господь Бог наш совокупит их в любовь совершенную и житие не разлучное; о еже дароватися им целомудрию и любви не лицемерной. В молитвах взывается к Богу: Ты и ныне благослови рабы Твоя сия, их же благоволил еси предстати пред святою славою твоею и братиям духовным, соблюди их в Твоем имени, освяти их в истине Твоей, да поживут по заповедем Твоим, наследницы будут царствия Твоего (Молитва – Владыко Господи Боже наш); подаждь им веру не порочну, любовь не лицемерну, яко же дал еси святым ученикам и апостолом своим (Мол. Господи Боже наш, давый нам прошения); давый славным своим апостолам Петру и Павлу, Филиппу и Варфоломею братии быти, не узою родственною, но верою духовною и любовию и сподоблени святая твоя мученики Сергий и Вакх братии быти, и благослови рабы сия, имя рек, не узою рождьственою, но верою и любовию, подаждь има, да любити друг друга не завидно и без соблазна будета во вся дни живота ею (Мол. Господи Боже Вседержителю); подаждь нам междособною любовию служити Тебе и совершати закон Христа Твоего (Мол. Господи Боже наш).

При совершении чина братотворения побратившиеся, как сказано, иногда приобщались преждеосвященными дарами. В венецианском молитвослове (Требнике), напечатанном в 1570 году, равно и в рукописном Потребнике XVI века Софийской библиотеки № 836, л. 244–247 (см. у Горчакова О тайне супружества), приобщение вступающих в братский союз, положено без всякого исключения, при всяком совершении чина братотворения. Но в московском мирском Потребнике 1639 года, причащение преждеосвященными дарами предоставлено воле совершающего чин, найдет ли он приготовленными к тому братавшихся. Там сказано: «В некиих зводех обретается написано, яко. подобает причащати их пречистых таин, и тако отпускати тех, еже зело есть и богоугодно, обаче же се на разсуждения настоятеля да будет, паче же аще удостоившеся яко же подобает на сие приидут». В других Потребниках вовсе не положено причащаться вступающим в братский союз. В том случае, когда они, при совершении чина, приобщались; тогда были произносимы особые молитвословия, служащие приготовлением их к причащению. В ектении – Миром Господу помолимся – прибавлялись прошения: о дарех преждеосвященных честного тела и крови Господа нашего Иисуса Христа; о еже причаститися има безскверно¹⁷⁸ пречистых таин и соблюсти братство не завистное (Мир. Потр. 1639 г. Венец. Молитв.). После чтения молитвы: «Господи Боже Вседержителю» и, затем молитвы тайной: «Господи Боже наш» (вместо возгласа: «Яко Твое есть царство», как положено в Мирском Потребнике 1639 года, в котором изложен чин братотворения, главным образом – без причащения братавшихся) произносился возглас: «И сподоби нас Владыко со дерзновением смети призывати Тя», и люди пели: Отче наш. Затем, подобно тому, как бывает на литургии преждесвященных даров, после Отче наш и возгласа: Яко твое есть царство, возглашалось: «Вонмем: Преждеосвященная, Святая Святым (Венец. Молитв. 1570 г. и Соф. Требн. XVI в.), люди пели: Един Свят» (Соф. Тр. ХVI в.). И следовало причащение обоих, вступающих в братский союз. С этими молитвословиями чина братотворения соединялись многие особые священнодействия. В церкви, где чин совершался, священник, поставив преждеосвященные (дары) в олтаре (т. е. приготовив на престоле), на налое посреди церкви полагал крест и евангелие (Венец. Молитв. тоже у Гоара). Пред налоем становились хотящие брататися, держа каждый по свече в руках (Соф. Требн., Мирской Потр., Евхол. Гоара). Иерей поставлял старейшего одесную, а меншого о левую сторону пред стятым олтарем (Соф. Требн.), полагал руки их на евангелие (Потребн. 1651 г.), опоясывал их поясом единым и давал им по свещи (Соф. Требн. и Москов. Синод. библ. № 377). Во время совершения чина хотящии брататися стояли, держась рукою за руку. Иерей причащал их, руце разрешив (там же). После причащения, мало постояв, повелевал иерей за руце нятися и вел их около (т. е. налоя) крестообразно, поя тропарь, сей глас 3: един повед от другу, по глаголу: Господи призри с небеси и посети виноград свои, егож соверши десница твоя, Господи. Таже стих: Блажен муж, бояйся Господа. Стих. Яко роса ерменска (там же и в рукописн. Требн. XVI в. Москов. Синод. библ. № 377. Новоструев. Опис. отд. III. стр. 211). В печатных потребниках не показано хождения около налоя. Там назначено пение тропаря: «Господи, Господи призри с небеси», или – по чтении молитв, когда целуют святое евангелие и сами себе целуют, нам поющим: Господи, Господи и т. д. (Мирск. Потр. 1639 г.), или – когда оба брата исходят иза церкви поюще сице: Господи, Господи, призри с небеси и т. д. И паки глас 8: Се коль добро и коль красно, но иже жити брати вкупе (Венец. Молит. 1570 г.). Целовали же побратившиеся не только друг друга, но и иерея, совершавшего чин. В Потребнике Московском сказано: и целуют евангелие и попа и сами целуетася.

В настоящее время чин братотворения не совершается в Православной церкви. В Номоканоне, находящемся в Требнике, в 165 правиле сказано: такожде и братотворения не творити (законопреступна бо суть сия). Посему чин братотворения не печатается в богослужебных книгах. По видимому, чин сам по себе не представлял ничего, что требовало бы запрещения его. Желание людей жить в дружбе, во взаимной помощи между собою, есть само по себе дело благое, и молитвы церкви (в чине братотворения) об укреплении дружбы людей, чтобы она служила им к исполнению закона Христова, к соделанию их наследниками царства небесного, есть также святое дело церкви. Но не это желание вступающих в братский союз, и не молитвы чина братотворения были причиною запрещения его, а то, что чин соделался поводом и средством к совершению разных незаконных дел. Торжественность и знаменательность священнодействий чина братотворения, не верно понятых, послужили к ложному понятию и объяснению чина братотвореииия. Священнодействия чина братотворения сходны были с священнодействиями таинства брака. То и другое совершалось в храме пред алтарем. В обоих случаях становились пред налоем, на коем лежали крест и евангелие, два лица желающия вступить в союз. При совершении таинства брака и при братотворении они держали зазженные свечи. Иерей соединял руки стоящих пред налоем, молился о неразрывном союзе их, водил около налоя при пении церковных песней, наконец, при совершении чина братотворения бывало, как и при таинстве брака, приобщение преждеосвященными дарами¹⁷⁹ и в конце чина – пение песни церковной: Господи, Господи призри с небеси и посети виноград свой¹⁸⁰. Сходство в совершении таинства брака и чина братотворения давало мысль, что чин братотворения имеет тоже самое значение, что и таинство брака, что вступающий в братство вступал в теже права, какия получали вступившие в супружество; именно – делался, без завещания, участником наследства принадлежащего лицу, с коим вступил в братство; вступал в такое родство с ним, что при этом являлось препятствие ему самому и ближайшим родным его вступать в супружество с родственниками того, с кем побратился. Кроме того, при мысли, что чин братотворения имеет такое же значение и важность, как таинство брака, и чрез него вступают в духовное родство, являлось желание совершить чин братотворевия к тому, чтобы воспрепятствовать известным лицам вступать в брак и расторгнуть браки некоторых лиц, как не могущие существовать при новом духовном родстве. Отсюда должны были произойти ссоры, обиды, неправды, притеснения, пролагавшие путь к возмущениям и смертоубийствам. Что такие дурные последствия действительно были от совершения чина братотворения, это видно из постановлений, внесенных в Кормчую книгу, коими он был запрещен¹⁸¹. В них внушается не считать братотворение одинаковым с усыновлением. Правило, отрицающее сходство братотворения с усыновлением, показывает что то и другое почиталось одинаковым. Между тем усыновление вводило в права наследства, а братотворение этих прав не давало. В правиле внушается, что братотворение не препятствует ко вступлению в супружество, ни с ближними, ни с дальнейшими родственниками. Такое внушение показывает, что братотворение тому препятствовало. Наконец, по отношению к вступившим в супружество правило успокаивает, что братотворение ничего не значит, супружеству не препинает, – значит оно препинало. Эти правила, с одной стороны требующие считать чин братотворения ни во что, то есть, что он не имеет никакой важности и значения, с другой, – предписывающие, за совершение иереем этого чина, – казнить (наказать) его, отлучить его на время от священнодействия, эти правила выражают крайную потребность вовсе прекратить совершение этого чина. Она призрана была и гражданскою властию и церковною. г. Павлов об этом так говорит в одном из его ученых исследований: Между лицами, вступавшими в духовное братство при посредстве церкви, предполагалось такое же родственное отношение, какое признавалось между усыновленным и естественным сыном усыновителя. Отсюда стали выводить и право наследования без завещания и препятствия к браку между нисходящими и даже некоторыми боковыми родственниками духовных братьев (Псевдо-зонарина номок. стт. 200. 220. 446 512). Против этих юридических последствий братотворения возстало гражданское законодательство византийских императоров Cod. VI, 24, 7–Basil XXXV, 13. 17. Harmenopul IV, 8. 7 др.), постановления которых усвоены были и церковию. Так известный греческий канонист XIII в. Дмитрий Хоматин, архиепископ болгарский, на вопрос какого-то хартофилакса: сдедует ли позволять братотворения? отвечал: «Они не признаются церковию» (ἀνεπίγνωστοί εἰσιν αὓται τῇ ἐϰϰλησία. Zischman, Das Eherecht d. orient. Kirche, s. 288. Not. 1). В том же смысле высказался современник Хоматина Никифор хартофилакс, ссылаясь на гражданские законы, которые церковь прежде всего приложила к монахам (Συντ. ϒ, 400). Наконец, Властарь совершенно отрицает всякое юридическое значение у духовного братства, как не имеющего ни законного, ни разумного основания (Там же VI, стр. 426. 427). Все это повело к тому, что и церковное чинопоследование братотворения исключено было как из греческого, так и из нашего Требника (Павлов. Номоканон 1872 г. 150, 151). Исключение чина братотворения из славянских богослужебных книг совершалось не из всех одновременно. В венецианских изданиях греческого Евхологиона (Молитвослова), по свидетельству Г. Павлова, чинопоследование еще помещалось, но с такою заметкою: «хотя это последование по церковным и царским законам не дозволено совершать, но мы его печатаем, так как оно находится в многих книгах» (Павлов. Номоканон, стр. 151). В славянском Молитвослове, изданном в Венеции в 1570 г., напечатан чин братотворения без этой заметки. В нем сперва, в конце последования о исповедании, напечатана молитва на побратинство: Господи Боже наш иже вся ко спасению нашему даровави¹⁸² любити друг друга и т. д. Затем, в конце Молитвослова, особо изложено: «Последование на побратинство», в котором также находится и эта молитва, но ясно, другого перевода. Об изданиях венецианских находим такую заметку в Отчете Императорской Публичной библиотеки за 1875 год: «большая часть Венецианского Молитвослова (Требника) 1538 года не полна, вследствие исключения, находящагося в конце книги чина на братотворение» (Отчет стр. 47). В Московских Потребниках печатался чин братотворению, как видели, в изданиях 1625 и 1651 годов. Но в Киевском Требнике Петра Могилы, и в Львовских Требниках XVII века нет этого чина. На место его, напечатаны из Кормчей книги правила Властаря и Гарменопуло, запрещающие совершать чин братотворения. В позднейших же Требниках (напр. Киевском 1864 – стр. 322 и др.) сказано только: «Ведомо буди яко сие последование от церковного и царского закона возбранено быть навершатися, сего ради и мы зде не изобразихом». Но, по прекращении печатания чина братотворения в богослужебных книгах, не вполне прекратился обычай вступать в братский союз. Он и по ныне сохраняется у некоторых славянских народов. Он есть у сербов (Павлов. Номоканон стр. 151). Также существует и у черногорцев. Ковалевский (в книге Четыре месяца в Черногории. Спб., 1841 года), говорит, что между обрядами Черногории разительнее других побратимство... Побратимство прежде совершалось в церкви и сопровождалось молитвами и особым торжеством; ныне, большею частию, вступающие в побратимство только обмениваются крестами; тем не менее однако, свят и не нарушим этот союз, и вступившие в него считаются братьями (стр. 21).

⁘И́ потоⷨ҇ речеⷮ диⷩ҇ прѣмѫдроⷵ проⷵ

⁘слышимъ ∙ ста҇а́го евѣл҇иѣ ∙ пп҇ъ

речеⷮ ѿ Иоⷩ҇а Въ оⷩ҇ врⷨѣ възⷣве и́с҇ъ

очи свои на ѹченикы своѩ́ ∙

⁘ коⷰ ї а́зъ вь нихъ ⁒ ищи ж҇ нⷣе по пасцѣ ∙

⁘ и ѣко отъчьтеⷮ пп҇ъ евъл҇ие́ ∙ дⸯи

⁘ речеⷮ диѣко̑нства тажде ⁒ пп҇ъ

⁘ твориⷮ моⷧ҇ сиѭ прⷣѣд трапезѡѭ́ ⁒

Гі҇ бж҇е вседержителю, сътворе́и чк҇а . по о́бразѹ свое́мѹ

Ї по подобествью . Ї давъ емѹ животъ вѣчны, їзволеи

ст҇ыѩ и славъныѩ апл҇ы своѩ, петра ї павъла, ї филипа, ї

варътоломѣа ∙ братры быти ∙ не ѫзоѭ родьства, нъ

вѣроѭ ∙ любовиѭ дх҇овъноѭ, съподоблей ст҇аа мч҇ка ∙

серъгѣиѣ ∙ ї вакъха, брата быти, бл҇гви ї раба твоѣ сиѣ ∙

сего и сего ∙ не ѹзоѭ рождествьноѭ, нъ вѣроѭ, й

любовиѭ ∙ Дажди їма любити дрѹгъ дрѹга, незавидъно ∙

ї бесъблазна да бѫдете ∙ всѧ дьни живота ею ∙ силоѭ ст҇ааго

твоего дх҇а ∙ молитвами ст҇ыѧ бр҇цѧ, ї вьсѣхъ ст҇ыхъ твоихъ

ѹгождьшиихъ тебе отъ вѣка ∙ вⷪ҇ Ѣ́ко твоѣ дръжава, ї твое́

цр҇ство ∙ и сил и ⁒

⁘ И въѕгⷪ҇ла и́е́рѣи ⁒ и́ речеⷮ ∙ мⷬ҇и

⁘ всⷨ҇ѣ диⷩ҇ възлюбимсѧ и́ а́бие

⁘ цѣлѹе́т пп҇ъ о́ба братра, ї сама

⁘ сѧ цѣлѹете, и́ реч(е)тъ диѣ́къ, глꙹ҇а

⁘ нашѧ г҇ю по ⁒ ї творитъ пп҇ъ молитвѫ

сиѭ́ въ тайнѫ ⁒

Гі҇ бж҇е нашъ ∙ ты любьви съвръшитель, ї мирѹ наставьникъ

ї всѣмъ сп҇съ, подажди намъ любовь своѭ ∙ съвръшение законѹ ∙

ї дажди намъ тѭ мѫдръствовати, ѣже о хѣ҇ ис҇ѣ ∙ единочѧдааго

сн҇а и ба҇ нашего, ї съподоби ны ∙ самѣмъ сѧ птриймати въ любовь ∙

ѣкоже иночады твои сн҇ъ принꙗтъ нъ, ї подажди намъ съ любовьѭ

слѹжити самѣмъ себѣ ∙ ї съвръшити законъ ха҇ твоего, съ всѣмь

дръзновениемь ∙ вⷪ҇ ѣко твоѣ есть слава ∙ дръжава оц҇а и с҇ ⁒

И потⷨ҇о речⷮе пп҇ъ въѕꙸ҇дѣ рѫцѣ ⁒

И съподоби ны вл҇ко ∙ съ дръзновениемь ⁒

⁘ люⷣ оч҇е наⷲ҇ до конца ⁒

⁘ вⷪ҇ ѣко твое́ е́сть црс҇тво ∙ сила и ⁒

⁘ ї абие речеⷮ вънъмⷯ҇ѣ ∙ пп҇ъ же въздвигъ

⁘ потирь речетъ ∙ вънъмѣмъ ∙ Преждесвⷳѧнаа

⁘ ста҇а сты҇мъ ∙ люⷣ ∙ е́динъ ст҇ъ единъ гь҇ ис хъ҇ ⁒

⁘ и комъкаетъ ѣ оба ∙ и по комканьи

⁘ иметъ пп҇ъ за рѫкѫ старѣишааго

⁘ атъ пакы братра си за рѫкѫ.

⁘ и ведѫтъ ѣ на обѣдъ поѭще се.

⁘ глⷵа ѕ҇ поⷣ ги҇ тѧ въ истинѫ на ⁒

⁘ ги҇ ги҇ ∙ призьри съ нб҇си ї вижди

⁘ і посѣти винограда своего ∙ іже

⁘ насади десница твоѣ ⁒ стⷯ҇и

Блаженъ мѫж боѧисѧ га҇ ∙ и въ заповѣдехъ

⁘ его въсхо ⁒ гі҇ гі҇ при ⁒

сⷯ҇ (съ) пасъ ил҇ѣ вънъми, водѧи ѣко о ⁒

⁘ сⷯ҇ все коль добро и коль красъно

⁘ и тако пѣти весь пслъ҇мъ еси по

⁘ стихѹ до конца ∙ припѣваѭще

⁘ сⷯ҇ сеи ⁒ гі҇ гі҇ призьри съ ньб ⁒

⁘ и рекѫⷮ мче҇ничн҇о противо гласѹ

⁘ и по семь слⷩ҇а и бг҇ородичьно ⁒

Поставит священник прежде освященна вьолтари и поставит налог посреде церкве. и нанием святоие евангелие. такожде икрест сьним. и на чинаиет пообычаю. благословен Бог. трысвято Престаа Троице. Отче наш потом. тропарь икондак храмоу или святомоу таже глаголет священник диаконства. Миром Господу помолимсе осьвышнием мире иоспасени душ наших, Господу помолимсе. О мире ивьсего мира Господу помолимсе. О святем храме сем иже сьверою. О архиепископе нашем име рек. Осьвькоупляющесе любовию житиа не разлоучна Господу помолимсе. Орабе Божием имерек и о Христе с вькоуплиени има Господу помолимсе. яко да Господь Бог наш вьлюбовь. житиа не разлоу наа Господу помолимсе. и о даровити им, целомоудрие и любовь, нелицемерноу Господу помолимсе. О дарех прежде. о священних чьстнаго тела, икрьвы Господа нашего Иисуса Христа Господу помолимсе. яко да приче ститисе има бесьмрьтних и соблюсти им богатьство не завистно. Господу помолимсе. О избавитисе нам от вьсакоие скрьбы.

Потом. молитву. сию. таи.

Господи Боже наш дави нам прошениа. к спасению. заповедави нам любыти друг друга. и отпоущати грехи ты владыко благодетелю рабы Твоие сие. имерек. вьзлюбльшасе духовним вьзлюблиением пришьдьше вьсвятоую церковь светиня и благословение Твоие хотеща прииети даждь им вероу не постидноую Владыко Господи илюбовь нелице мерноу. яко же дал иеси своим оучеником. Спаси мир своиею любовию. и сим даждь Христе Боже наш, вьса прошениа в жизнь вечноую... заступи спаси помилоуи прсвятоую. и пре благословенноую Владычицоу нашоу Богородицоу... и т. далее потом, прокимен. глас д҃. жьзль силе послет тебе Господь от Сиона. апостол к Коринфеном послание. Братие любещим Бога вьса поспешаютсе в благо... разлоучити от любве Божие яже и о Христе Иисусе Господи нашем. аллилуиа. глас д҃. праведник яко финисикь. и иевангелие. от Иоанна. В време оно, вьзведие Иисус очи свои на оученикы своие ирече Отче... и ты вьмне и аз в них. таже диаконства писана зада. потом поп молитву сию велми. Господи Боже вьсе дрьжителю. с твориви человека по образу своиемоу и по подо бию дав иемоу живот вечни яко Бог изволив славние своие апостолы Петра и Павла Филиппа и Варфоломеа моученики Сергеа и Вакха брати быти. не с оуз пльтьски нь вероюже и любовию даждь. има любити дроуг дроуга не завистно и без сьблазна. да боудет вьсе дни живота своиего. оукрепи силою духовною молитвами пре святиие Богородице и вьсех святыих Твоих оугождьшихти от века яко Твоя иеси дрьжава и Твоие иеси царство. ивьсем вьзлюбим дроуг дроуга. людие Отца и Сына и Святаго Духа. и целоу иета оба попа исамисе оба целоуиета яко и братиа о Христе потом. диакон. глави наше Господеви. и посиих. поп молитвоу сию таи.

Господи Боже наш. Ты силою благы сьвр шил иесв. и милости наставник и вьсем Спас. подаждь и нам. любовь Твою, и законоу сьврьшение и подаждь вьсем нам и сьнима дарованиа о Христе Иисусе Господи нашемь. иедино чеднем Сыне и Бозе нашем. и сподобытисе има приматисе в любвии. яко иедино чеднаго Сына Своиего прииет. и подаждь любовию слоужити Тебе и сами себе ись врьшити закон Христа Твоиего. с вьсем дрьзновением. возглашь. исподобы нас владыко с дрьзновением смети и прии зывати. людие. Отче наш. поп яко Твоие иеси царство и сила и слава Отца. вьнмем. прежде освященнаа святая святым и причестить их. ипотом оба брата исходет из церкве поюще сице. Господи Господи призри сьнебес и виждь, и посети виноград свои. исьврьши иже испрьва насади десница Твоя Господи. и псалом паси Израиля вьнми води до конца. и паки сие. глас н҃, Се коль добро и коль красно нь иеже жити брати вькоупе о сем бо Господь обеща живот вечни. таже. отпоу...

Предлежащу Святому Евангелию на налои, и честному кресту. Станут хотящии брататися посреде церкви. держаще кождо их по свещи в руках своих. Начинает иерей. Благословен Бог...

Таже ектению. Миром Господу помолимся...

О свышнем мире. Господу помолимся...

О мире всего мира. Господу помолимся...

О святем храме сем. Господу помолимся...

О Епископе нашем. Господу помолимся...

О благоверном Государе. Господу помолимся...

О совокупляющихся любовию жития неразлучна. Господу помолимся...

О рабех Божиих, имярек. и еже о Христе совокуплении их. Господу помолимся...

Яко да Господь Бог наш совокупит их в любовь совершенную, и житие неразлучное. Господу помолимся...

О еже дароватися има целомудрию, и любви нелицемернеи. Господу помолимся.

О дарех прежде освященных, Честнаго тела и крови Господа нашего Иисуса Христа. Господу помолимся.

О еже причаститися има безскверно пречистых Таин, и соблюсти братство независтное. Господу помолимся...

О еже избавитися има и нам. Господу помолимся...

Молитва. молится иерей велегласно. Владыко Господи Боже наш, лик святых своих апостол, избравыи во едино стадо, и во едино братство. и пославыи их в конца вселенныя, проповедати твоя повеления. Ты и ныне благослови рабы твоя сия, ихже благоволил еси предстати пред святою славою твоею, и братиям быти духовным, соблюди их во твоем имяни. освяти их во истинне твоей, да поживше по заповедем твоим наследницы будут царствия твоего. Яко Ты еси податель благих, и Тебе славу возсылаем со Отцем и со Святых Духом. ныне и присно...

Молитва 2-я. Господи Боже наш, давый нам прошения яже ко спасению, и заповедавый нам любити друг друга, и отпущати прегрешения друг другу: ты Владыко благодавче и человеколюбче, сия раба твоя возлюбльшая себе, духовным ти возлюблением, и пришедшая в церковь святую твою, во святыню благословений твоих, хотящая прияти, подаждь им веру непорочну, и любовь нелицемерну. якоже дал еси святым учеником и апостолом своим мир и любовь всем, подая им вся прошения ко спасению. ты бо еси свет истинный, и жизнь наша, и тебе славу возсылаем, со безначальным ти Отцем, и с пресвятым и благим и животворящим ти Духом, и ныне и присно и во веки веком, аминь.

Посем иерей глаголет. вонмем, мир всем. прокимен глас д҃. Се ныне что добро или что красно...

Стих. Яко ту заповеда Господь благословение и живот до века.

Апостол к Римляном, зачало ч҃ѳ. Братие вемы же яко любящим Бога...

Разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем.

Стих. Праведник яко финикс...

Евангелие от Иоанна. зачало, и҃ѕ. Во время оно, возведе Иисус очи свои на небо...

Да имать радость мою исполнену в себе.

Таже ектения. Рцем вси, от всея...

Господи вседержителю Боже Отец...

Помилуй нас Боже...

Еще молимся о державном Государе...

Еще молимся о Богохранимых князех наших о здравии и о спасении.

Еще молимся о рабех Божиих имярек. о здравии...

Еще молимся за всю братию...

Возглас. Яко милостив...

Господу помолимся, таже молитву сию. Господа Боже вседержителю, сотворивый человека по образу своему и по подобию, и дав ему живот вечный: изволивыи святые и славные апостолы, Петра и Павла, Филиппа и Варфоломея братии быти, не узою рождьственою, но верою духовною и любовию. и сподоблени святая твоя мученика, Сергии и Вакх братии быти. и благослови рабы сия, имя рек, не узою рожественою, но верою и любовию, подаждь има, да любита друг друга не завидно, и безсоблазна будета во вся дна живота ею, молитвами всех святых угождьших тебе от века. яко твоя держава Отца о Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веком, аминь.

Мир всем. диякон главы ваша...

Священник молитву втай. Господи Боже наш, любы совершителю и миру наставниче. и всем Спасе подаждь и нам любовь свою, совершение закону. и даруй всем нам дарования сия о Христе Иисусе Господе нашем, сподобивыи нам самем при иматися в любовь, якоже единородныи Сын твой прият ны. и подаждь нам междособною любовию служити тебе, и совершати закон Христа твоего со всем дерзновением. возглас. Яко Твое есть царство...

Посем целуют святое Евангелие, таже и сами себе целуют. нам поющим, Господи, Господи, призри с небесе и виждь, и посети виноград свой, и соверши его. его же насади десница твоя Господи. стих. пасыи Израиля воньми... глас, и҃. Се ныне что добро, или что красно...

Посем отпуст. Внекиих же зводех обретается написано, яко подобает причащати их пречистых таин. и тако отпускати тех, еже зело есть и Богоугодно. обаче же се на разсужденин настоятеля да будет. паче же аще удостоившеся якоже подобает на сие при идут.

Этот чин совершался при приходе в монастырь лиц, не принадлежащих к инокам, но пожелавших жить в монастыре. В древней России, при господствующем благоговении к иночеству, монастырь считался таким святым убежищем, где не только иноки, но и не монашествующие, христолюбцы, уже одним пребыванием в нем, приготовляли себе путь ко спасению. Монашествующие не отказывали желающим поселиться в монастыре, и даже многих туда приглашали, имея в виду, что пришельцы, поживя в монастыре полюбят иноческую жизнь и примут монашество. При вступлении нового лица в монастырь на жительство, с званием брата, совершался особый чин, содержащий, между прочим, молитву к Богу, чтобы Господь укрепил пришельца в его добром намерении – то есть в принятии иночества. Чин не был посвящением в монашество. Он не налагал, с званием брата, никакого обязательства пришельцу, но служил для него как бы закреплением на жительство в монастыре. Иерей, совершавший чин, в молитве просил Бога, чтобы вступивший в монастырь раб Божий, восхотевший духовною любовию приложиться к монашествующим и быть частию братства их, был и именем и свойством брат, то есть и назывался братом и был по жизни истинным братом, чтобы Господь подал по благому подвизанию сердца его вся благая советы, и ко спасению хотения исполнил, чтобы Господь сокровища пришельца умножаемые праведными трудами, исполнил всякого блага, то есть сокровища увеличил и указал к употреблению на благое дело, из коих первое – творить благотворение нищим. В монастырь вступали на житие, кроме не монашествующих, и иноки, переходившие, по разным обстоятельствам, из монастыря в другой¹⁸³. Но указанный чин не совершался при приходе их на житие из другого монастыря. Содержание чина показываете, что он совершался для тех только лиц, которые еще не приняли монашества, которые, живя в монастыре, могли распоряжаться своими сокровищами, умножать их и употреблять на благое дело. Благим делом, как сказано в молитве, было – помощь нищим. К нищим причислялся и монастырь. К пожертвованию ему склоняли живших в монастыре. Стоглав, убеждая начальников монастырей принимать в монастырь «приходящих православных христиан на покаяние и хотящих сподобиться святого ангельского мнишескаго образа», советовал, и от тех не истяжати (т. е. не вымогать) ни что же, но токмо, что сами дадут по своей силе, то от них приимати» (глава 50. О священ. и иноч. чину), – тем значит и должны быть довольны.

Принятие пришедшего в обитель и просящего быть духовным братом с живущими в ней, совершалось, по указанию чина, такии образом: священник говорил: «Благословен Бог наш...» затем пели «Святый Боже» трижды, «Пресвятая Троице». «Отче наш». При этом раздаваемы были братиям свечи и пели тропарь, глас 6-й. «Яко посреде ученик своих прииде Спасе, мир дая им, прииди к нам и спаси нас». Таже. Слава, тропарь, его же есть храм. и ныне, богородичен: «Молитвами, Господи, всех святых и Богородицы, твой мир даждь нам, и помилуй нас яко един щедр». Пришедыи быть братом, творил поклон пред святыми дверми, и другой поклон другой стране тех же святых дверей и третий поклон на третью страну, тех же святых дверей. Потом обратився взад, творил по едному поклону к обема ликома. всяко откровену имея главу, поклоняет ту ко игумену. той же положит на главе его молитвенник, и, Господу помолимся рек. и абие глаголет молитву сию во услышание. Господи И. Христе Боже наш. Сыне и Слове единородный (См. молитву в Приложении)¹⁸⁴.

У Гоара в Евхологионе нет этого чина. Из рукописных богослужебных книг чин встречается в Требнике конца XIV или начала XV столетия, хранящемся в Московской Синодальной библиотеке, № 371 (К. Невоструев. Опис. рукоп. Московск. Синод. библ. отд. III ч. 1, стр. 145). В печатных богослужебных книгах чин содержится в Московских Потребниках, 1623, 1636 годов, в Мирском Потребнике 1639 года, в Потребнике 1651 года. В Требнике же 1658 года и следующих годов нет этого чина, потому что прекращено совершение его в монастырях.

После того, как в последнюю четверть XVII столетия обращено было и церковною и гражданскою властию особенное внимание на дурную жизнь многих монашествующих, служивших к соблазну людей, к уничижению иночества, когда было понято, что многие поселялись в монастыре и постригались в иноки не ради спасения души, а вследствие тунеядства, не желания приобретать трудом пропитание¹⁸⁵ и тому подобного тогда церковию и правительством приняты были меры – остановить приход в монастырь людей не достойных и, с большою разборчивостию допускать к пострижению в монашество. Соборы 1667 и 1681 года постановили особые строгие правила касательно пострижения. Затем найдено было нужным не только не приглашать людей для жития в монастырь, но из монастыря изгнать бельцев, живших там (по родству с иноками и особенно с начальствующими монастырскими) и даже самую прислугу ограничить таким числом людей, без которого невозможно было обойтись¹⁸⁶. Вступавшего в монастырь стали считать братом иночествующих, не сряду по вступлении его в обитель, но лишь тогда, когда он после искуса, после строгого испытания, постригался в монашество. Когда пришедший для жития в обитель становился братом по посвящении его в монашество, тогда не было нужды совершать чин пришедшему в обитель и просящему быти духовным братом тамо сущим братиям.

Глаголет священник. Благословен Бог наш, всегда, и ныне и присно и во веки веком, аминь;

И нам поющим. святый Боже, 3. Пресвятая Троице. Отче наш. И сим глаголемым, раздаваеми бывают братиям свещи. и тако поем. тропарь сей, глас 6. Яко посреде ученик своих прииде Спасе, мир дая им. прииди к нам и спаси нас. Таже, слава, тропарь, его же есть храм. и ныне, богородичен. Молитвами Господи всех святых и Богородица, твой мир даждь нам, и помилуй нас. яко един щедр; Хотяй же пришедый быти брат. творит поклон пред святыми дверьми, и другии поклон единой стране тех же святых дверей, и третий поклон на другую страну тех же святых дверей, тако обратився взад, творит по единому поклону ко обема ликома. и тако откровену имея главу. покланяет ту ко игумену. той же положит на главе его молитвеник. и Господу помолимся рек; и абие глаголет молитву сию во услышание.

Господи Иисусе Христе Боже наш, Сыне и Слове единородный безначальное рождение, собезначальнаго и съприсносущнаго ти Духа. иже преже денница и преже всех безчисленных век Боголепно от Отца родивыйся. впоследняя же веком сим, нашего ради тленных спасения. паче всякого смысла и слова, от пречистыя присно Дева и Богородица Мария, воплотитися неизреченно, и недоуменно благоволил еси. проочистившейся убо и предуготовльшейся Пресвятым Духом. брат нам человеколюбне, о дивство, творец и зиждитель наш, и с держатель всех, небесных и земных тварей и чинов, назватися восхотев, и раба зрак. царь архангельских и пречистых сил, яко человек человеком спожити восхотев. и животныя нам заповеди, святыми си апостолы и пречистыми ти евангелии дав, и рек о сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате в друг друзе. Сам и ныне любоблагий владыко, и раба своего сего, возхотевшаго духовною любовию приложитися к нам, и часть еже о нас братства, и быти и глаголатися. и ово убо именем точию и свойством. и во святой ти церкви сей, пред пречистым ти олтарем святыя славы твоея преклоньша главу. еже от Тебе благословения. и еже с нами единьства верою просяща, благослови и всяческим благословением духовным. даруя тому вся яже ко спасению прошения. помяни Господи и еже с верою святому ти храму пришествия его. яже духовную жертву, приими приношение его. еже тебе нами принесе, яко всесожжение тучно умащая того, духовным умащением. подай тому по благому подвизанию сердца его, вся благия советы, и ко спасению хотения его исполни. благослови того вход же и исходы, и праведными труды умножаемы. сокровища его исполни всякого блага. и живот его не преткновенен соблюди. всяческих завидливых излобесных человек жительство его ненаветно сохрани. яко да тако управляем убо и угодзуем, память творити и о нищих твоих благотвореньми тебе присно, благоугождая в тех уяснеем. яко Ты еси датель всех благих, и царь веком, и мира податель, и просветитель. и спас миру, и души и тело. и тебе славу возсылаем, с безначальным ти Отцем и с пресвятым и благим и животворящим ти Духом, ныне и присно и во веки веком, аминь.

Соблюдать заповеди Господни, соделывать угодное Богу возможно – и живя в мире, среди общества людей. Но иные почитают для себя более удобным исполнение воли Божией, удалясь от мира, находясь в монастырском житии. Заботившиеся же о высшем духовном совершенстве иногда поселялись в скиты, а иные заключались себя в затворничество. Лица, жившия в скиту, каждое из них отдельно в своей келии, по временам – в воскресные и праздничные дни, собирались вместе в храм для молитвы, для причащения тела и крови Христовой (например в скиту близ горы Нитрийской – П. Казанского. История правосл. монашества на востоке. М. 1854, стр. 107). Но поселившиеся в затворе давали обещание безвыходно пребывать в нем до смерти. Затвором служила малая пещера или келия иногда такого размера, что не позволяла жившему в ней лечь, а давала возможность ему быть только в стоячем или сидячем положении. Инок Киево-Печерский Исакий затворил себя в малой келии четырех лактий (локтей). В келии Исакий никогда не лежал, но спал сидя и то не много, и так прожил не выходя из келии семь лет. Кушанье ему, – одну просфору и то чрез день, приносил преподобный Антоний и подавал чрез такое оконце, в которое только рука могла просунуться (Патерик Киево-Печерский изд. 1830 ч. 2, стр. 109). Преподобный Афанасий затворник, войдя в пещеру и заперев за собой дверь, пробыл в ней 12 лет, не выходя из нея, и никогда не видя солнца. Он плакал день и ночь, хлеб и воду вкушал чрез день и в эти года никому ни слова не говорил (Там же стр. 176).

Затворничество, как вид распинания плоти со страстми и похотьми, употреблялось с глубокой древности. Св. Ефрем, живший в IV веке, упоминает о затворниках: иные (иноки), говорит он, смиряли себя вретищем и железом, другие в затворе и посте поработали Господу; иные на столпах неукоризненно совершали подвиги; иные в пустыне и одиночества преуспевали в добродетели (О блаженствах гл. 55). По свидетельству VI вселенского собора в затвор удалялись по городам и селениям (VI Всел. соб. прав. 41). Но тот же собор нашел нужным подчинить монастырскому надзору и желавших заключить себя в затвор и тех, кои в нем находились. Желающие вступить в затвор должны были сперва приучиться в монастыре к отшельнической жизни; к послушанию начальству, в страхе Божием; быть испытанным, от всего ли сердца они изъявляют желание к затворническому заключению, и – получить дозволение на затвор от начальника монастыря. По заключении в затвор они должны были исполнить свое обещание – не оставлять затвора – разве по крайней нужде и то с благословения епископа. Вот это правило:

Желающие во градах, или селениях удалитися в затворы, и себе в уединении внимати, должны первее входити в монастырь, приобучатися к житию отшельническому, повиноватися в течении трех лет начальнику обители в страхе Божием, и во всем, якоже подобает, послушание исполняти, и тако избавляти свое произволение на таковую жизнь, и испытыватися от местного настоятеля от всего ли сердца добровольно прилепляются к оной. По сем и еще в продолжении года должны терпеливо пребыти вне затвора, дабы паче намерение их открылось. Ибо тогда они подадут совершенное удостоверение в том, яко не ради искания тщетныя славы, но ради самого истинного блага, стремятся к сему безмолвию. По исполнении же толикого времени, аще пребудут в том же намерении, да вступают в затворничество: но им уже не позволяется исходити, по произволению, из такового пребывания: разве когда сего потребует общественное служение, или польза, или иная нужда, претящая даже смертию, и то с благословением местного епископа. Дерзающих же, без реченных причин, исходити из своих обитаний, во первых, заключати в упомянутом затворе и противу желания их: потом постами и иными строгостями их исправляти: понеже ведаем, яко по реченному в писании, никтоже возложь руку свою на рало окращся вспять, управлен есть в царствие небесное¹⁸⁷.

Желающие заключить себя в затвор при испрашивании на то себе дозволения получали от опытных в духовной жизни старцев увещания, не решаться на этот тяжкий, трудный и очень опасный подвиг. Опасения старцев, что решающийся на затворничество подвергал себя искушениям, которых не вынесет, нередко оправдывались. В Киевском Патерике рассказывается, что во время игуменства Никона, брат именем Никита, искушаемый желанием славы от людей, просил у старца дозволения идти в затвор. Игумен не дозволял ему. «Чадо! ты молод», говорил ему, «и посему нет пользы для тебя сидеть праздным, лучше тебе трудиться среди братий, и ты не потеряешь своей мзды. Сам ты видел брата нашего Исакия, как он был прельщен, только великая благодать спасла его». Но Никита настоял на своем. Заключив себя, затворил двери крепко и пребыл в молитве один не выходя. И подвергся такому великому искушению от диавола, что едва не погиб (Патерик Киев.-Печ. ч. 2, л. 114). Но были и такие из подвижников, которые, настояв на своем желании спасаться в затворе, превозмогли в нем все трудности и искушения. Таков, например был преп. Лаврентий. Он, желая в затворе молиться, полагал, что Господь сказал о затворничестве: ты же, егда молишися, вниди в клеть твою, и затворив двери, молися Отцу твоему в тайне (Матф. 6:6). Преподобные отцы возбраняли ему быть в затворе в своем Печерском монастыре, как особенно терпящем от врага диавола, тогда свят. Лаврентий, испросив прощение, ушел в монастырь свят. великомученика Димитрия, созданный князем Изяславом и там прожил в затворе (там же стр. 117).

Получившие дозволение жить в затворе были провожаемы туда монастырскою братиею с молитвами и благословением, ими совершался богослужебный чин о хотящем затворитися. Чин существовал и у греков. Это видно из слов Валсамона, писателя XIV века. Валсамон, объясняя 41 правило VI вселенского собора, постановившее – испрашивать дозволение у настоятеля монастыря на затворничество, осуждал обычай у внешных, т. е. не греков, что «у внешных желающий – немедленно заключается в затвор, без епископскаго дозволения и без обычных псалмопений» (Прав. св. Соб. изд. Моск. Общ. люб. прав. ввеп. III, ч, 2, стр. 424). Из таких слов видно, что у греков провожали в затвор с обычными песнопениями. Ноу Гоара нет этого чина. В России затворничество было в XII столетии. В лаврентиевской летописи под 1175 годом читаем: Андрей Боголюбский был на милостыню зело охотив; ибо брашно свое и мед по улицам на возех слаше больным и по затворам (Полн. собр. лет. Т. I, стр. 156). Чин о хотящем затворитися сохранился от XIV столетия. В рукописном Требнике конца XIV или начала XV столетия, находящагося в Московской Синодальной библиотеке (№ 37, л. 134, 140) содержится: чин бываемый о хотящем затворитися, но уставом; якоже в правиле пишется. Чин состоит из стихир на все гласы, ектении, двух молитв, после которых вводится в затвор избирающий сей род подвижничества; в заключение прилагаются еще некоторые стихиры (Невоструев. Опис. слав. рукоп. отд. III, ч. 1, стр. 145). В печатных богослужебных книгах «чин о хотящем затворитися» находится в московском иноческом потребнике 1639 года. Сравнивая описание указанного рукописного чина с этим печатным, находим, что оба они один и тот же чин. В киевском требнике митрополита Петра Могилы также содержится чин бываемый о хотящем затворитися. Чин во многом сходен с московским, но более обширен. Но не во всех, и даже в очень редких экземплярах Требника Петра Могилы, изданного в 1646 году встречается этот чин. О редкости таких экземпляров свидетельствует Описание рукописей книг церковной печати библиотеки А.И. Хлудова (составленных Анд. Поповым М. 1872 г., стр. 17). В нем сказано, что Требник (Евхологион) изд. Петром Могилою в Киеве, 1646 г. в лист имеет 20, 994, 4, 263, 2 и 430 страниц. В таком полном виде, именно с добавлением в конце 1-й части (на 52 листах) мнишеского чина, требник Петра Могилы чрезвычайно редко встречается. Обыкновенно в 1-й части 946 л.». Прибавим к этому, что требник Петра Могилы, с этим числом страниц (946), ни чем, ни в начале ни в конце его, не дает заметить, что в нем не достает 52 листов. В других печатных богослужебнах книгах кроме указанных двух требников – иноческого 1639 года, и Петра Могилы 1646 года, чин о хотящем затворитися, не встречается.

В первой же четверти ХVIII столетия последовало запрещение самого затворничества. Этому запрещению предшествовало запрещение устройства скитов для монахов. Скиты послужили для раскольников и местом и средством к распространению их ложного учения (О них писал Св. Димитрий Ростовский в своем Розыске ч. 1, гл. 20, ч. 3 гл. 18); и для истинных иноков скиты признаны не полезными. Духовным Регламентом было постановлено: Скитков пустынных монахом строити не пускати. Ибо сие мнози делают свободнаго ради жития, чтоб от всякой власти и надсмотрения удален жити возмогл по своей воли, и дабы на новоустрояемый скит собирал деньги, и теми корыстовался, да и лишает себе таковый великия пользы душевныя; не имеет у кого вопросить совета духовнаго, решения сомнительных помыслов и падежей совести, не видит образа подвигов монашеских. Что же когда постигнет его в таковом уединении час смертный? Кто послужит ему в болезни? Кто утешит, наставит и утвердит его против страха отчаятельнаго? И ни в пример нам древних отец отшельничества были тогда мужие добре в богословии христианстей обучении, а великаго разсуждения и искусства, яковый был Павел Фивейский, Антоний великий, Макарий Египетский и прочии. А человеку невежливому таковое житие опасно есть, и душегубному бедствию подлежащее, к тому ж пустыням прямым быть в России холодного ради воздуха невозможно. Ибо в Палестине, в пустынях и в прочих теплых странах есть довольно плодов, чем питаться, и тако может весьма от миру отлучиться: зде же без пашни, рыбы, огородов пробыть не возможно, что тайно и уединенно быть не может. (Духовн. Реглам. о монахах. 44). Теже причины, основания, по которым запрещено было устроивать скиты и в них поселяться, послужили, очевидно, и к запрещению затворничества.

В1722 году, февраля 21. Святейший Правительствующей Синод постановил: в которые монастыри будут возводиться архимандриты и игумены, и оным чинить присягу по Духовному Регламенту, и чтобы в их бытность в монастырех, в которые определены будут, и в тех монастырех затворников, и ханжей и с колтунами отнюдь никого не держать и в монастыри впредь не принимать; и о том при определении тех архимандритов и игуменов сказывать указы с записками. И о том во все епархии ко архиереом послать указы (Полн. собр. постан. по вед. прав. Ист. Т. II, стр. 68. См. тоже I. Полн. собр. закон. Т. IV. № 3912).

По еже совершитися божественей литургии. вжигаюше свещи, отходим в церков, поюще тропари сия. Глас, 1. Богородичен. Чистое жилище Божие бывши чистая. собезплотными молися, чисте съвершити ми путе житейскии. яко да не предварит мя вечер смертный не готова, в отшлет мя в пламень геенскии мучитися. но ты мя от сего исхити. Мученичен. Страдания похвалою, и венечною почестию, славнии страдалцы одеявшеся тобою Господи. терпением бо ран беззаконных победиша, и силою божественною от небес победу прияша. тех молитвами и нас свободи, от невидимаго врага спасе, испаси нас.

Глас, 2. Горе к высоте душа, горе сердечьное око, и ум, и устремления, любовию Божественою имуще, в душах своих простираем всегда. яко да иже оттуду лучами облистаеми, убегнем тму страстей. и престолу предстати страшному чающе со аггилы зиждителеву, преобразуеми от света в свет.

Глас 3. Обострившеся огнем Божественнаго духа. мечи явистеся, яве противныя секуще полки, страстоносцы Христови, и велиями победами прославляеми, венчастеся всесилною рукою всех Бога и царя.

Глас 4. Лопата сыи духа Божественаго, плевовидныя правы развей от сердца моего. деяния же Божественная, якоже пшеницу от Мене собирая в житницу Божию, яко да пища Владычице благопотребна буду блаженне. тебе ходатаем обогащаем, Христов Крестителю.

Глас 5. Вси побдим, и Христа усрящем, со множеством масла, и свещами светлыми. яко до чертога внутрь сподобимся. вне бо дверей обретаялся, безделно Богови воззовет, помилуй мя.

Глас 6. Боже, хотяи всем человеком спастися. призри и виждь молитву мою, и да не моя слезы яко суетны отринеши. кто бо прииде к тебе плача, и не абие спасен бысть. кто же возопи тепле тебе. и не абие услышан бысть. ибо Владыко, скор обретаешися во спасение, молящимтися всем. яко в милости не победим.

Глас 7. Имущи душе моя врачевство покаяния, приступи слезящи в воздыханиих. зовущи, исцелителю душам же и телом. свободи мя человеколюбче от моих согрешении. причти мя блуднице и разбойнику и мытарю, и даруй ми Боже беззаконием моим прощение, и спаси мя.

Глас 8. Слезы ми даждь Боже, якоже древле жене грешнице. и сподоби мя омочити нозе твои, яже мя от адския льсти свобождьшая. и миро благоухани тебе принести, житие чисто покаянием стяжанно. да услышу и аз благаго гласа твоего. вера твоя спасе тя иди в мир.

Глас 9. стих. Грех юности моея, и неведения моего не помяни. Яко блудный сын приидох аз щедре. приими мя припадающа, яко единаго от наемник твоих, Боже и помилуй мя. стих. Помилуй мя Господи, яко к тебе прибегох. Яко впадыи в разбойники, и уязвен. тако и аз впадох от моих грехов, и уязвена ми есть душа. к кому прибегну повинный аз, токмо к тебе благоутробному душам врачу. излияй на мя Боже великую твою милость, слава и ныне.

Глас 10. Иже тебе ради Бого-Отец пророк Давид...

И абие глаголет диякон. Миром Господу помолимся.

О брате нашем, Имярек, и еже от Господа помощи и заступления его, Господу помолимся.

О еже утвердитися тому даже до конца во страсе Господни, и добродетельну показатися, Господу помолимся.

О еже проститися того всякому согрешению вольному и неволному, Господу помолимся.

О еже избавитися тому же и нам, от всякия скорби...

Заступи и спаси...

Пресвятую Чистую...

Диякон. Господу помолимся. священник молится, молитвою сею. Господи Боже наш, иже благодатию пресвятаго ти Духа. от родов вечных избрав мужа преподобныя и жены, ихже проуведев и предповелел еси. в последняя же лета ради во человечения, единороднаго ти Сына великаго Бога и Сына нашего Иисуса Христа, знаменав себе печатию люди изрядны, и различными добродетелми украсив. всяк бо дар благ от Тебе низпосылается отца щедрот. Ты Владыко и еже иноческое житие желающим повелел еси отрещися себе. и единому Тебе вечному Богу прилеплятися. покрывая тех десницею ти. обетовав тем вечная благая. отнюдуже и настоящий раб твой отрекся мирских надежд, и веровав благим ти обетованием, приходит ко твоей благости, мною грешным и недостойным рабом твоим. крест и умерщвение Христово в себе нося. его же ради, Владыко Человеколюбче молим тя, и просим у тебе содействовати нам невидимо, на еже нами на нем совершаемыми. входящу же во священный сей затвор, ко множайшей крепости, вводя того в духовный твой двор. еже тщатися и подвизатися, и совнити с пятию мудрыми девами в чертог царствия Твоего. яко всяко даяние благо. и всяко прошение боящихся тебе, Ты исполняеши во спасение. и Тебе славу возсылаем, Отцу... мир всем. диякон. Главы ваша Господеви преклоните. Святитель молится молитвою сею:

Боже святый, еже во святых почиваяи, прославивыи церковь свою иноческою красотою. и подав тем уподобление апостольскаго уставления, целомудрием и воздержанием, и твоим всегдашним славословием, Ты Владыко всесвятый вседержителю, в веди раба своего в духовный ти двор и сопричти того в словесное твое стадо. очищая мудрования того от телесных желаний, и суетныя прелести мирьския. и даруй тому и нам рабом твоим, всегда наступати на всю силу вражию. возглас. Яко твое есть царство... И тако входят в затвор, поюще сице. Глас, 1. Объятия Отча отверсти... Стих. Яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжко отяготеша на мне.

Блудному поревновах деянием. сего же покаяния не стяжах. недоумею бо от нечювьства таковаго исправления. но твоим благоутробием Боже, спаси мя яко человеколюбец. слава и ныне.

Богородице да мя не призриши, просяща заступления и помощи еже от Тебе. на тя бо упова душа моя, спаси мя.

Абие возглашает священник. Благословен Бог, еже вся человеки хотя спасти, и в познание истины приити. ныне и присно и во веки веком, аминь.

И тако вси исходят един по единму, оставльше того единаго произволившаго затворитися.

В первых подобает игумену и монастырским искусным старцем, добре разсуждати о брате затворитися или в пустыню отшелничествовати хотящим (изрядне еже, аще един безмолствовати хощет) аще до кончины своея сей тяжкий подвиг понести возможет, да не како поруган будет бесом, и собудется на нем слово Господне реченное: Сей человек нача здати и невозможе совершити, удобно убо от сего разсудити возможет: аще инок он, в велицем смирении и безроптивном к всем послушании, многа лета не отходно от обители, вся скорби и беды иноческаго жития сладце претерпе, к симже аще многому пощению, бденному всенощному стоянию, всегдашным к Богу возвышенным молитвам, келийному приседению, всегдашным же теплым и умиленным слезам, и глубокому молчанию и себе вниманию, над всеже аще от всех пристрастий мирских себе конечнее, устрани, и свою волю всячески отсече, и плоть умертви, и ум свой весь в любовь Божию, и искринюю вопери, и в всех сих опасно себе долгим временем обучи ибо аще сим в монастыри свобод сый, необучися, никакоже в затвор внити да дерзнет, великий бо есть сей подвиг и страшное тризнище: в пустыни же далече единому безмолствовати страшная и зело бедная борба, ибо аще падется, несть воздвизаяй его, кроме единыя Божия благодати, темже и зело искусному, и на долзе в бранех бывшему воину в сицевую долгую и бедную брань вдати себе подобает. Небо сопротив плотским видимым врагом ополчитися имат, но сопротив невидимым, сиесть началом и властем, и миродержителем тмы века сего, и к духовом злобы под небесным: крепко убо сопротив сицевым врагом вооружитися, и в все оружество Божие облещися сицевому подобает небо в един час с сицевым врагом брався, брань устанет: но даже до кончины живота своего и в день и в нощи многообразне в духовне братися с ним непрестанет: претерпевый же (а неначеный, по Господню речению) до конца, той спасен будет.

Прежде убо начала хотяй жестокаго жития в затворе или в пустынном отшелничестве, создати столп, сед да разчтет имение иноческаго своего обучения аще имат еже есть на совершение его: да некогда положшу ему основание, не возможет совершити: в общем житии бо прежде и в всех обучениях иноческаго жития и совершенства основание положити подобает, а не в затворе, или далеком пустынном отшелничестве, сие начати. Аще убо от сих предреченных добродетелей и обучений познав доблесть мужа, изволит ему затворитися, или отшелничествовати: и в затворе сущу тому, или в пустыне великое о нем попечение имети игумену подобает, да некако в бесовское смущение впадет, или в разление от сих в всегубительное отчаяние, или в самомнение; но да приставит ему духовнаго отца, сиест искуснаго исповедника, иже в куюжду неделю дважды, или по не единощи да приходит к затворнику такожде и ко пустыннику и Божественными словесы утешит и утвердит подвиг его и воздвигнет мысль его к Божественному рачению и опасно вся помышления его да истязует, иличбы приличныя Богодухновенным наказанием да подаст ему, в всякий же недельный день и в Господския Богородичныже и святых великия праздники, оконцем да причастит его Божественными тайнами Тела и Крови Господней: отшелника же поне четирижды в лето (аще далече отшел есть) да причастить: сея бо суть велие и зелное защищение от всех вражиих наветов, и известная на сатану, и на вся козни его победа, и в подвизех крепость и утверждение.

Егдаже имат в затвор первее внити брать, или в пустыню от ити: да изчтет прежде добре, и опасно совесть свою испытает, и вся яже от юности согрешения своя в память приведет от малых погрешений, даже и до больших и тяжких грехов, яко же бы уже умирая, и духовному своему отцу вся сея чинноисповест, и от него совершенное прощение и разрешение приим, на Божественной литургии (яже всяко того дня совершити подобает) да причастится Божественных Таин.

Собранным же сущим всем братиям в церкви, и ту сущу и затворитися хотящему брату, или в пустыню от ити подобает о нем сице безкровную приносящому жертву священнику, яко же и всем предстоящим братиям о нем прилежно молитися, силу и крепость, терпение же и помощь от Бога испрашающе.

По отпусте же Божественныя литургии всем братиям свещи в руках держащим и самому тому брату.

Иерей в вся священная оболчен, отверз царския двери пред святою трапезою начинает обычно: Благословен Бог наш: Братиа же поют: Царю небесный: И посем чтут, Трисвятое: Отче наш: Господи помилуй 12. Слава и ныне: Приидите поклонемся, 3-жды. И псалмы сия с всяким вниманием ничтоже борзящеся псалом, 22. Господи пасет мя: И псалом: 30. На тя Господи уповах да не постыждуся в век: И третий псалом: 34. Суди Господи обидящия мя:

И абие поют тропари сиа, глас 4. Страдания похвалою, и венечною почестию славнии страстотерпца, одеяшася тобою Господи: терпением бо ран беззаконных победиша, и силою Божественною от небес победу прияша: тех молитвами и нас всех свободи от невидимаго врага, спасе и спаси нас.

Стих 1. Помилуй мя Боже по велицей милости Твоей, и по многим щедротам Твоим очисти беззаконния моя.

Богородичен. Чистое жилище Божие бывша Пречистая, с безплотными молися, чисто совершити ми путь жития: яко да не предварит мя вечерь смертный неготова, и отшлет мя в огнь геенский мучитися всестрастнаго: но Ты мя от сего исхити Твоим предстательством Всенепорочная.

Стих 2. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти:

Горе к высоте душа, горе сердечное око, и умная стремления, божественным страхом обуздавше, любовь божественную в душах своих стяжим всегда: яко да оттуду сущими лучами блистаеми, убегнем тмы страстей: чающе с ангелы предстати страшному Престолу Зиждителя и преобразитися от света в свет.

Глас 3. Стих 3. Отврати лице Твое от грехов моих, и вся беззакония:

Обострени огнем Божественнаго Духа, явистеся мечи, секущии вражия ополчения, божественныи Христови мученицы, и сосуды в местившия Зарю Святыя Троица, и светильницы светящии верным свет благочестия терпением вашим бысте. Сего ради и велиями победами прославляеми, венчаетеся Всесильною рукою, всех Царя и Бога.

Глас 4. Стих 4. Воздажд ми радость спасения Твоего и духом Владычным утверди.

Лопата сый Духа Божественнаго: плевовидныя нравы, развей от сердца моего: деяния божественная от Мене собирая, якоже пшеницу в житницу Божию; яко да пища владыце благопотребна буду, Тебе Ходатая стяжав Христов Крестителю блаженне.

Глас 5. Стих 5. Се удалихся бегая и в дворихся в пустыни: чаях Бога спасающаго мя, от малодушия и бури:

Вси побдим, и Христа усрящем с множеством елея, и светлыми свещами добродетелей: яко да чертога внутр сподобимся: вне бо дверий обретаяся, безделно Богови воззовет, помилуй мя.

Глас 6. Стих 6. Помилуй мя, Боже, помилуй мя яко на Тя:

Боже хотяй всем человеком спастися, призри и услыши молитву мою, и да не моя слезы отринеши, яко суетны: кто бо прийде к Тебе плача, и не абие спасен бысть? Кто же ли возопи тепле к Тебе, и не абие услышася, но о Владыко, скор обретаешися в спасение всем молящимтися, яко в милости Непобедимый.

Глас 7. Стих 7. Изми мя от врагов моих Боже, и от востающих на мя избави мя:

Имуши души моя врачевство покаяния приступи с слезами припадающи, и воздыханием вопиющи: Врачу душам же и телом, свободи мя человеколюбче от многих моих согрешений: и сопричти мя блудницы, и разбойнику и мытарю: и даруй ми Боже, беззаконием моим прощение, и спаси мя.

Глас 8. Стих 8. Обаче Богови повинися душе моя, яко от того терпение мое:

Слезы ми дажд Боже якоже иногда жене грешници: и сподоби мя омочите нозе Твои иже мя от пути лстиваго свободисте: и миро благоухания Тебе приносити, житие чистое покаянием ми стяжанное; да услышу и аз благий Твой глас: Вера твоя спасе тя иди в мире.

Глас 7. Стих 9. От страха вражия изми душу мою, покрый мя от сонма лукава:

Яко блудный сын прийдох аз щедре, прийми мя обращающагося к Тебе, и припадающаго: яко единаго от наемник Твоих Боже и помилуй мя.

Стих 10. Боже помози ми, Помощник мой и Избавитель моей ecи Ты, Господи незакосни.

Яко в падый в разбойники и уязвленный: сице и аз, в падох в многия грехи и уязвленна ми есть душа: к кому прибегну повинный аз, токмо к Тебе Благоутробному душам Врачю: излий на мя Боже великую Твою милость.

Слава и ныне. Глас 4. Иже Тебе ради Богоотец пророк Давид:

По сих же абие диакон глаголет ектения сия. Миром Господу помолимся.

О свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся.

О мире всего мира, благостоянии святых Божиих церквей, и соединении всех, Господу помолимся.

О святем храме сем, и с верою и благоговением и страхом Божиим входящих вонь, Господу помолимся.

О благоговенном брате нашем (имя рек), и еже простити ему всякому прегрешению вольному и невольному, Господу помолимся.

О еже низпослати ему свыше свою Божественную благодать, в укрепити и утвердити его на всю силу, и ополчение невидимых врагов: и победоносна показати его сопротив всех козний сатанинских, Господу помолимся.

О еже крепка в подвизех, терпелива в молитвах и нощедневных бдениях, и трезвенна в всех Богомысленных поучениях, силою Пресвятаго своего Духа сотворити его, Господу помолимся.

О еже оградити его, ополчением святых своих небесных ангел, и страшна и грозна того бесом сотворити, Господу помолимся.

О еже всадити и вкоренити внем Божественный свой страх, и подати ему дарование, еже предзрети Господа пред собою выну, яко одесную его ест да ся не подвижет, Господу помолимся.

О еже вперити ум его в Божественная видения, и освободити мысли его от всех мирских пристрастий, и к единому себе Богу простиратися сотворити, Господу помолимся.

О еже избавити его от всех скорбей печалий же и смущений от плоти, от мира, и от диавола наносимых, и исполнити сердце и душу его радости и веселия Духа своего святаго, Господу помолимся.

О еже надеждею жизни вечныя, и радости святых в зрении лица Божия, вся беды и нужды, и вся болезни и неудобства, и тяготу прискорбнаго, и теснаго в затворе (или в пустыне) жития, о Христе любовне и сладце претерпети, Господу помолимся.

О еже избавитися ему и нам от всякия скорби гнева и нужды, Господу помолимся.

О Заступи, спаси, и помилуй, и сохрани его и нас Боже Твоею благодатию.

Пресвятую, чистую, преблагословенную:

Иерей возглашает: Яко подобает ти всякая слава: Диакон же абие глаголет: Вонмем: Иерей же: Мир всем. Диакон: Премудрость вонмем: Чтец Прокимен: Глас 4. Настави мя Господи на путь Твой и пойду воистине Твоей.

Стих: Да возвеселится сердце мое боятися имени Твоего.

Чтец же чтет Апостол сей к Коринфом от главы 9 зачало, 143 от полу. Братие невестели яко текущии в позорищи, вси убо текут един же приемлет почесть; тако тецете да постигнете. Всяк же подвизайся от всех воздержится, и они убо да истленен венец приймут, мы же не истленен. Аз убо теку; не яко безвестно: тако подвизаюся, не яко воздух бия: но умерщвляю тело свое и порабощаю, да не как иным проповедуя, сам неключим буду.

Иерей же рек: Мир ти абие глаголет: Премудрость прости услышим Св. Евангелия:

От Луки святаго Евангелия чтение. И чтет от главы, 14 зачало, 47. В время оно: Идяху с Иисусом народи мнози: и обрящся рече к ним, аще кто грядет к мне и не возненавидит отца своего, и матерь, и жены, и чад, и братии и сестр еще же и души своея не может быти мой ученик. И иже не носит креста, своего, и в след мене грядет, не может мой быти ученик. Кто бо от вас хотяй столп создати, не прежде сед розчтет имение, аще имат еже ест на совершение его: да некогда положшу ему основание, и не возмогшу совершити. Вси видящии начнут ругатися ему, глаголюще: яко сей человек начать здати, и невозможет совершити. Или кий царь идый противу иному царю, снитися с нам на брань, не сед прежде совещавает, аще силен есть срестися в десяти тисящах, с грядущим в двадесяти тисящах нань. Аще ли же ни: еще далече ему сущу, моление послав, молится о смирении. Тако убо всяк от вас, иже не отречется всего своего имения, не может быти мой ученик: добра есть соль: аще же соль обуяет, в чем осолится; ни в землю, ни вгной потребна есть, вон изсыпают ю, имеяй уши слышати, да слышит.

Лик: Слава Тебе, Господи.

По сих же приходит хотяй затворитися брат (или в пустыню отъити), и пад ниц пред царскими дверьми лежит моляся прилежно в себе Богу. Диакон же рек: С умилением все колене преклонше, Господу помолимся. Братия вси поют, Господи помилуй, 3-жды. Иерей же с всеми колене преклонь, пред святою трапезою чтет молитвы сия:

Господи Боже наш, благодатию пресвятаго ти Духа от родов вечных избравый мужа же преподобныя, и жены их же проведением твоим предоуставил еси в служение твоея славы, и в исполнение твоих заповедий, в последняя же лета, воплощением едонороднаго ти Сына, Великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, знаменав себе печатию люди изрядны, и различными добродетельми сих украсив, сообразны быти образу Сына твоего изволил еси: всяко бо даяние благое, и всяк дар совершенный, от Тебе Отца светов и Бога щедрот низпосилается. Ты человеколюбче, и совершеннаго жития христианскаго постигнути желающим, и в иноческом житии твоего единороднаго Сына, Господа нашего Иисуса Христа, еже на земли жития подражати тщащимся себе же отврещися и тебе единому вечному Богу прилеплятися, темжде возлюбленным своим Сыном повелел еси, покров тем державен от всех бед и нужд от мира, плоти же и диавола находящих, и щит непобедим от всех вражиих наветов сам в житии сем быти, по отходе же от здешних, вечных благ восприятие в возмездие трудов, тем подати обещавая. Отсюду убо и пред тобою ныне припадший раб твоей сей имя рек, отрекся всех мирских надежд еще же и души своея, и веровав благим твоим обещаниям, приходит к твоей благости, крест и умерщвление Христово в себе носяй, и в мнозем смирении, и сокрушенном сердци, пред твоим Величеством припадая, мною грешным и недостойным рабом твоим прилежно милости и помощи от твоего человеколюбия просит. Призри убо о человеколюбче Господи, на смиренное наше еже о нем моление, и низпосли нань твоего Пресвятаго Духа Благодать, и исполни тоею сердце, ум и мысли его, и к твоей любви вся сия въпери, и к тебе самому единому любовию сия распалив, непрестанно возводи: даруй ему крепость и силу сопротив всех невидимаго врага ополчениям: крепка и страшна всем бесом того сотвори, и вскоре сокруши сатану поднозе его, и сопротив всем кознем его победителя того сотвори: Даруй ему чистыми и добрыми молитвами, и Богодухновенными поучении, и о твоих благодеяниях всегдашными размышлении, день в нощ к тебе возноситися и теплыми слезами в сердечном умилении всю греховную скверну очистити, и сими твою милость привлещи. Подажд ему не ленностное в бдениях стояние и в всем тесном и прискорбном пути жития его доблественное терпение, и мужественную крепость, и о себе смиренное разумение, не возвратно же и нераскаянно свое совершити предложение: огради его Святыми твоими Ангелы, яко да ополчением их соблюдаем и наставляем достигнет в совершенное незлобие, и в разум Сына твоего, в мужа совершенна, и в меру возраста исполнения Христова, созидая сам себе любовию яже к тебе. Ей Господи паки смиренно молим тя, призри милостивно на сего смиреннаго раба твоего имя рек, с высоты Святаго жилища твоего, и Всесилною ти Десницею благослови вход его в священный затвор (или отшествие и пребывание его в пустыне), и Силою твою в нем (или в ней) от всех диавольских искушений невредима яко зеницу ока даже до последняго издыхания соблюди его. Отъжени от душа и тела его всякое разленение, разслабление же и уныние, и всякую скорбь и печаль и стужение, от бесов наносимое отъжени от сердца его: всади же и вкорени в душу его, всегдашнее Духа твоего Пресвятаго радость и веселии, ц силою твоею всемощною подкрепи немощь в всем и сладкий ярем, и легкое время жестокаго жития всегдашним воспоминанием лютых страстей Сына твоего сотвори ему: Осени Всесилною ти Рукою над главою его внегда братися ему с врагом своим, и подкрепи в победу десницу его: быстрое сотвори умное души его око, к скорому зрению и отражению и угашению в щите Веры всех стрел лукавых врагов раждеженных: Сам ты всегда все ему будя яко же и сам себе весь тебе предах есть, услаждая и веселя сердце его утешением святаго твоего Духа и не остави его в время старости его, внегда изнемогати крепости его: но ты буди ему жезл и укрепление, и стена тверда от лица вражиа: соблюди его в твоей Святыне в вся дня живота его, преспевающа в всех заповедех твоих, и творяща волю твою благую, благоугодную же совершенную не ослабно даже до кончины живота своего: на кончине же, прийми душу его с миром, и сопричти ю Лику Первородных твоих сущих на небесех: Ты бо еси Спас и посетитель душ наших, и тебе славу возсылаем Безначальному Отцу, с единородным ти Сыном, и с Пресвятым, и Благим, и Животворящим ти Духом, ныне и присно, и в веки веков.

Братия. Аминь. Вставь же от колленнаго преклонения иерей: и обращся к заподам станет в царских дверех и рек: Мир всем: и Диакону: Главы ваша Господеви преклонити. Братиам же главы преклоншим, чтет над ним лежащем братом: молитва сию.

Боже святый, в святых, почиваяй, прославивый Церковь свою Святую: Иноческаго жития красотою и подавы иночествующим уподобление, Ангельскаго уставления, целомудрием и воздержанием, и твоим всегдашним славословием: ты Владыко пресвятый Вседержителю, благослови раба твоего сего имя рек: и десницею твоею всесильною воведи его в Священный затвор (или в пустынное безмолвие), и сопричти его всем в сицевом житии добре подвизавшимся, и тебе благоугодившим, и очисти всесовершенно его мудрование от телесных похотий и суетныя прелести мира сего, подкрепляя в всем Божественною твоею помощью слабое его человеческое неможение, и даруй тому, и нам смиренным рабом твоим, твоея Божественныя благости крепость и силу непобедимую, еже всегда победительно наступати на всю силу вражию, и доспети в мужа совершенна, в меру возраста исполнения, и разума Христова, и сподобитися и всесладкаго твоего с всеми Святыми в небесных жилищах желательнаго зрения в веки наслаждатися. Яко твоя держава, и твое есть царство и сила и слава Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно, и в веки веков. Братия, Аминь.

И абие поют стихиру сию. Глас, 1. Обятия оча: Ищи на листе: 932. По скончании же пения сего воздвизает Иерей ниц лежащаго брата, глаголя: Востани брате, и возжези себе свещу елея добродетелей, и иди в священный затвор (или пустынное безмолвие), яко да с мудрыми девами усрящем Христа, и внидиш в чертог небесныя радости. Вставшу же ему, лобзает святыя иконы, посем просит прощение от всех братий, кланяяся и глаголя: Простите ми братия вся елика согреших к вам, словом, делом, помышлением, ведением и не ведением, и всеми своими чувствы вся дна живота моего, даже до нынешняго часа, и помолитеся о мне к Господу яко да помилует мя грешнаго.

Братия же рекше: Бог да простит и помилует тя брате, и силою своею да укрепит и спасет тя, Аминь. И сами прощения от него сподобляются, и о молитву просят. Посем, братия вси идут два два свещи носяща, идет же по них и затворитися хотяй (или в пустыню отходяй), свещу в руце держай, – идут же братия по тиху, и поют вся антифоны пятаго гласа, сиест: Внегда скорбети: и прочая вся. Пришедше же к затвору, входит в первых иерей одеян в вся священныя одежды, Крест в руце держа, и кропилце с священной водою. Входя же крестом благословляет Хижицу, глаголя стихи сия:

Да воскреснет Бог и разыйдутся врази его: и да бежат от лица его вси ненавидящии его: яко исчезает дым, да исчезнут: яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица Божия, и да отбегнут от храмины сея и от брата нашего имя рек: В имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. И абие кропит всю Хижицу священною водою, глаголя: Да оствятится место и храмина сия в славу Божию, в мирное же безмятежное от всех вражиих наветов пребывание рабу Божию, имя рек: окроплением воды сея священныя, в имя Отца, и Сына, Святаго Духа аминь. Отпевше же тропарь гласа осьмаго. Господи оружие на диавола Крест твой дал еси нам: чтец 90 псалом: Живый в помощи Вышняго: По псалме же обращся к дверем хижицы, и взем за десницу брата вводит его в затвор, глаголя:

Вниди брате с миром в двор Господень и пребуди не ленностию исполняя заповеди Господня, и соблюдая себе не порочна пред Господом в преподобии и правде в вся дни живота твоего, благодатию пресвятаго Духа укрепляем, в имя Отца, и Сына и святаго Духа, аминь. Дав же затворнику лобзати крест, кропит его водою священною, глаголя: Мужайся и да крепится сердце твое, и силою креста Господня побеждай вся невидимыя враги, и потерпи Господа. В имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.

По сих же чтет псалом 25: Суди ми Господи яко аз не злобою моею ходих. По псалме рек сея: Мир дому сему, мир и тебе Брате буди о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.

Оставляет его в хижици единаго, – сам же исходит, и затворяют двери обычно. Все же братиа отходят в трапезу благодаряще Бога.

Сей чин совершается яко же предуказася, не точию над затворниками, но и над отходящими в пустыню в безмолвии странничествовати, един или два, и в посничестве себе внимати. Сих не провождаеми в пустыню, но точию до монастырских врат идем поюще предреченныя антифоны 5-го гласа: до врат же пришедше, иерей дает им лобзати крест, и тем благословляя их глаголет:

Бежи удалися и водворися, в пустыни, чая Богу спасающаго тя и крестом Христовым в оружен победи крепко вся диавольская ополчения, и твори благостыню, и делай правду на всякое время, в имя Отца, и Сына, в Святаго Духа, аминь. По сем глаголет паки: Изыди о Имени Господни, и мир Христов да вселится в сердце твое, и да пребудет с тобою во вся дни живота твоего, аминь.

Мир ти брате. Он же поклонся отходит в пустыню. Братия же возвращаются в монастырь, славяще Бога.