Как воспитать ребёнка так, чтобы отношения с верой не превратились для него в формальность? О церковной жизни, детском религиозном бунте, исповеди и посте маленьких прихожан размышляет протоиерей Владимир Пархоменко.
Вопросы сами рождаются
– Отец Владимир, в интервью вы часто повторяете, что с маленьким ребёнком не нужно говорить о сложных богословских вещах, в силу возраста он еще многого не поймет. Но когда ребёнок будет готов? Это нужно интуитивно почувствовать?
– У ребёнка должны появиться духовные вопросы и запросы. В 13-15 лет происходит переосмысление, подростки начинают задаваться более серьезными вопросами о зле, о страданиях и их причине, и вот тогда есть смысл на этот счет серьезно поговорить или дать хорошую христианскую книгу.
Если ребёнок растет в церковной семье, у него эти вопросы естественным образом рождаются. И происходит перерождение детской веры в веру более осмысленную.
– А это болезненный процесс?
– У кого как. У моих детей по-разному. Все зависит от склада ума, от личных особенностей человека.
Антон Павлович Чехов, к примеру, описывая свое детство, говорил, что когда у него пошел такой период вопрошания, он ни в дедушке, ни в бабушке не увидел той веры, которая на эти вопрошания бы ответила.
И дедушка, и бабушка были верующие, но Антон Павлович пишет, что Бог моего деда был карающий судья, а Бог моей бабушки был абсолютно бессильный. Он просто сидел на облачках, свесив ножки вниз, смотрел на всякие безобразия и никак не вмешивался.
То есть ни бабушка, ни дедушка, видимо, не смогли ему в свое время донести подлинный свет евангельской истины. Его как человека думающего и развивающегося их ответы не удовлетворили, огонь веры в нем не зажгли. Это и стало причиной охлаждения в вере, которое возникло у него на какой-то период.
Но именно на какой-то. Есть мнение, и я с ним согласен, что по силе религиозного поиска Чехов самый религиозный из всех русских писателей. Видимо, потому, что он и сам все это пережил.
– Пример полезный, но мы знаем и более серьезные случаи, когда подростки буквально бунтуют против веры родителей. Значит ли это, что родители что-то упустили в своих отношениях с ребёнком?
– Сложно сказать. Понимаете, человек развивается, и родителям это нужно понять, ребёнок вырастает, у него будет своя жизнь.
Вот как Господь творил Адама, рискуя тем, что Адам может уйти от него, так и родитель, рождая ребёнка, должен понимать, что то же самое может случиться и с ним.
Нужно быть к этому готовым, в этом основа нашего учения о свободе личности человека. Как бы это ни было трагически, тяжело…
Да, ты можешь до определенного момента влагать в ребёнка заповеди, как делал Господь с Адамом в свое время, ты можешь его воспитывать, но он может вообще уйти на другую сторону. Это родительский крест, Иоанн Златоуст еще об этом писал.
– Но разве уход на другую сторону не означает, что родитель в свое время сделал какую-то ошибку? Тут сфальшивил, там слукавил, в чем-то, быть может, важном не понял, не додал любви?
– Я вам так скажу – нет. Это можно тогда спросить, а не сделал ли какую-то ошибку Бог, когда сотворил Адама? Адам ведь ушел от Него. Но мы ведь понимаем, что Бог не мог совершить ошибки, просто Адам воспользовался данной ему от Бога свободой так, как ему захотелось.
Если говорить именно о родительских ошибках, то одной из самых заметных и трагических следует признать религиозное насилие (назовем это явление так), когда ребёнка неадекватно воцерковляют, совершенно не соотносясь с его немощами.
Я однажды приводил пример: были в наших русских монастырях так называемые монастырские дачи. Для чего это было сделано? Для того чтобы монах, которому становится в силу определенного духовного периода развития тяжело в монастыре, мог немного отдохнуть. Там был более легкий режим богослужения, питание было получше, и человек действительно просто мог отдыхать.
То есть у человека случилась перегрузка, человек устал, духовно ведь тоже можно устать. Помните, что писал об этом преподобный Антоний Великий, его сравнение с луком? Что лук нельзя недотянуть, тогда стрела не выстрелит, и перетянуть нельзя, иначе тетива лопнет. Во всем должна быть мера.
– Так и ребёнок – его нельзя перегружать…
– Совершенно верно. Ну не хочет он в воскресенье идти в храм, хочет отоспаться – пусть отоспится.
– То есть заставлять его, убеждать, ругаться по этому поводу не надо?
– Конечно. Если он сегодня не отоспится, завтра он скажет – пошли вы в баню с вашим храмом. У ребёнка будет сформирован протест не на религиозном, а просто на физиологическом уровне. Просто от усталости.
Или, допустим, ребёнок в храме плохо себя ведет: капризничает, плачет, потому что в это время в храме огромное количество людей. Ну, придите в храм в другое время, когда людей мало!
Есть, наоборот, дети, которым неспокойно, когда храм пустой, их это пространство пугает. Ну, придите, когда храм не пустой…
Исповедь – это примирение
– Одна моя знакомая возмущается, что маленьких детей тащат в храм причащаться даже на ночные праздничные богослужения. Вы за или против?
– Сколько я знаю родителей, никто детей на ночную службу не тащит, если только они сами об этом не просят. Что значит тащить? Если дети хотят спать, их оставляют дома или не идут на службу. А если идут, то наоборот, потому что дети хотят.
Более того, стараются сделать так, чтобы дети могли подольше поспать перед ночной службой, делается все адекватно. Можно, конечно, предположить, что есть родители, которые именно тащат – «ничего не знаю, пойдешь, потому что надо». «А почему надо?» «Ну, вот надо и все». Ну, тогда это неправильно, это уже смертельный номер…
То же самое, когда в семьях кто-то воцерковляется, а кто-то нет. Тот, кто воцерковляется, ему открыт этот мир. Почему он в храм идет? Потому что ему там благодать.
А если его насильно туда приведешь, он постоит, помучается и уйдет, потому что духовный мир человеку еще не открылся. То же самое и с ребёнком.
– Что еще входит в понятие религиозного насилия по отношению к детям?
– Ну, вот этот, как в народе говорят, «передоз», то есть перегрузка службами, постом тем же самым…
– А дети с 7 лет постятся?
– Да нет такого правила. Вы откуда это взяли?
– По аналогии с исповедью.
– А откуда вы взяли про исповедь?
– Все говорят, что детям надо исповедоваться примерно с 7 лет.
– Такого правила нет. Ребёнок должен исповедоваться по потребности. Есть дети, которым и в 5 лет можно исповедоваться, у них это очень хорошо получается. А есть дети, которые и в 8 и в 9 лет еще не понимают.
Бывает, родители приводят ребёнка к первой исповеди – «вот, батюшка, привели, ему исполнилось 7 лет…»
Это самый, я считаю, плохой вариант для первой исповеди. Самый идеальный вариант – это когда ребёнок чего-нибудь такое сделал, серьезный проступок, и родители это заметили.
Например, ребёнок в 5 лет злится на маму и говорит ей в сердцах – «я тебя убью!» И мама ему может ответить: «Ты сказал такие серьезные слова, за которые обычно просят прощения…»
Ребёнок, допустим, осознал свою вину, сказал маме «прости», а мама ему в ответ: «Я-то тебя, конечно, прощу, но за такие вещи надо просить прощения у Бога. А чтобы у Бога прощения попросить, для этого надо на исповедь сходить…».
Когда ребёнок придет, священник ему уже все подробно про исповедь объяснит, но нужен повод, чтобы ребёнок пришел с пониманием того, что исповедь – это там, где происходит с Богом примирение.
А не просто: мне 7 лет, вот, я пришел. Ни чувства вины, ни покаяния – ничего.
– То есть у ребёнка должна сформироваться потребность?
– Ее надо сформировать. Но для этого нужен повод, а не как у меня было – пришла девочка, довольненькая такая, нарядненькая, в бантиках, пришла торжественно на первую исповедь – ну, это противоречие всему!
То есть ребёнок пришел на исповедь довольный, думая, что ему уже 7 лет и у него праздник, и вдруг должен рассказать про себя, какой он плохой. Ну, это бред! Это противоречие исповеди.
– Нужно ли родителям ребёнку подсказывать, в чем ему исповедоваться?
– Это дело священника. Можно просто предупредить батюшку, что ребёнок первый раз исповедуется, чтобы тот обратил на него внимание.
Иногда можно услышать в качестве аргумента против детской исповеди, что маленькие дети еще не могут достойно бороться с грехом. Причем здесь это? С грехом и взрослые не могут достойно бороться.
У взрослых тоже не всегда получается. Кто из нас скажет, что он на исповеди покаялся, а потом больше этот грех не повторил? Нет, и это даже не возможно – природа человека такова, что страсти сразу не врачуются.
Главное, что правильная исповедь помогает формировать правильное покаянное сознание. Ребёнок, который кается в непослушании, будет понимать, что это грех, ему будет легче слушаться и легче исправлять свои ошибки.
Умеренность и разумность
– А как с постом?
– По потребности, по времени. Если семья постится, то, как правило, дети в определенном возрасте обычно тоже хотят поститься вместе с родителями. Я не знаю еще ни одного случая, чтобы не захотели.
Не нужно объяснять ребёнку аскетический смысл поста, вы его все равно ребёнку не объясните.
Самое лучшее объяснение – наступает такое особое время, когда вся Церковь постится, и мы постимся вместе с ней.
Это сформирует у ребёнка правильное чувство причастности. Дальше углубляться не надо.
– А что касается ограничений? Дети ведь не могут поститься наравне со взрослыми. Или могут?
– Самое главное ограничение для ребёнка – это ограничение в развлечениях. Компьютерные игры, телевизор – все это можно на время поста исключить. А дальше по возрастающей – сладости и шоколад, мороженое.
Детей постарше, если они могут не есть мясо, можно ограничить в мясе, кроме, допустим, выходных.
Если ребёнок не может без мяса, пусть он будет точно знать, что пост – это такое время, когда нельзя мороженое и шоколад.
Для него это тоже будет пост, у него сформируется правильное отношение отказа от чего-то символического, что доставляет удовольствие.
Нельзя ребёнка мучить постом, детский пост должен быть умеренным и разумным. Впрочем, как и взрослый.
– То есть для ребёнка родители устав поста устанавливают сами?
– Конечно.
– А если ребёнок все-таки захочет съесть конфетку, начнет просить, капризничать?
– Если у ребёнка уже совсем, что называется, зашкалило, можно дать, но оговорить, мол, смотри, сейчас съешь, а дальше опять пост. На всё надо смотреть с умом, реагировать по ситуации. Тут уже мама должна чувствовать…
Беседовала Елена Балоян
Газета «Саратовская панорама», № 20 (1050)
Комментировать